Грайлок – мир грехов [Игорь Арье] (fb2) читать онлайн

Игорь Арье
ГРАЙЛОК - МИР ГРЕХОВ

Роман, действие которого происходит в странном холодном мире. Над городами высятся башни золотых магов, обогревающие округу. За пределами городских областей царит Зима, дуют холодные ветры и бродят твари с холодной кровью. По миру, называемому Грайлоком, идет человек, потерявший себя. Он многое познает и многое поймет, но вспомнит ли он себя прежнего, пока что неясно.

Часть 1. Грехи прошлого

Луна катилась над городом, круглая и плоская, будто новенький серебряный алер, только что вышедший из-под инструмента имперского чеканщика. В безоблачном черном небе она сияла особенно ярко, и тусклым отражением под ней светился кристалл на башне золотого мага. Башня тонула в темноте, будто растворилась в ночной темени - чудовищно огромная, выше храмовых шпилей, выше башен замка, она была так высока, что кристалл на ее вершине казался принадлежащим скорей небесам, чем тверди. Так оно и было, разумеется. Отчасти.

Похожая на алер луна щедро одаривала город серебром, но, в отличие от серебряной монеты, лунный свет не стоил ровным счетом ничего - быть может, потому луна и была столь щедра. Серебряный свет заливал островерхие крыши, играл на истоптанных камнях мостовой. Одинокий прохожий избегал лунного серебра, предпочитая красться в широкой полосе тени под стенами. Он опасался не грабителей - благодаря стараниям красных жрецов столица империи была избавлена от ночного разбоя. Но человек старательно держался тени, он не хотел попасться на глаза патрулю. Сказать по правде, он предпочел бы повстречаться с разбойниками, но не с охотниками на грех, облаченными в красное. У перекрестка он задержался, прислушиваясь, не раздастся ли в ночи звонкий стук подкованных сапог по камням мостовой. Но улица была тиха, лишь из окна постоялого двора доносилось негромкое пение и струнный перебор. Окошко светились красным - единственное цветное пятно на черно-серебряной улице.

Выждав немного, прохожий торопливо пересек залитый лунным светом перекресток и остановился у двери постоялого двора. Еще раз огляделся и постучал. Дверь тут же беззвучно распахнулась, петли были хорошо смазаны, а ночного гостя ждали. На мостовую легла полоса света, потом она сделалась ярче - то, кто распахнул дверь, отступил, освобождая проход. Пришелец шагнул через порог и медленным движением отбросил капюшон. Он был молод, завтра ему сравняется двадцать один. Пятеро, ожидавшие его прихода, были намного старше. Тот, кто ответил на стук, громадный мужчина в потертом кожаном камзоле, отступил, сунул в ножны кинжал и согнулся в поклоне:

- Ваше величество…

Переливы арфы смолкли. Все, находившиеся в небольшом ярко освещенном зале, встали и поклонились.

- Лорд Аганей, - кивнул гость. Потом обернулся к остальным, - лорды…

Как гласит поговорка, императорский престол Джагайи покоится на пяти опорах. Нынче здесь собрались все пятеро глав великих родов империи, потомки тех, кто был побежден Ирго Ужасающим, и потом под его знаменем завоевал для молодой империи сорок королевств - те самые, что теперь норовят ускользнуть из когтей одряхлевшего джагайского льва.

Император, сопровождаемый великаном Аганеем, прошел к столу и занял место во главе. Лорд Хокси отложил арфу, прекрасный инструмент, черное дерево, инкрустированное серебром. Его предки играли на арфах, изготовленных из костей убитых врагов. Те времена давно миновали, лорды променяли сталь на золото, и разве что Аганей - один из пятерых - отдаленно напоминает великих предков, от топота коней которых сотрясался весь Грайлок.

- Итак, ваше величество, - начал лорд Гройз. По праву старейшего он мог заговорить первым, - завтра состоится торжественная церемония.

Император кивнул, и витые черные локоны качнулись по сторонам бледного лица. Завтра он, совершеннолетний, достигший двадцати одного года, обратится с речью к толпе, обещая править милостиво и справедливо, потом будет торжественное шествие по улицам, в сопровождении длинной вереницы красных жрецов, молебен в храме… и потом наконец на голову императора Вентайна возложат корону и назовут подобным Солнцу. Корону жрецы отдадут, но Отец-Солнце по-прежнему будет храниться у них, в подземном святилище у подножия Текейской скалы. Выше святилища, на склоне, находится древняя часть дворца, а на вершине Текеи возведена башня, увенчанная кристаллом.

- Завтра ваше величество начнет править, - продолжал старый Гройз, и реденькая седая борода тряслась на сморщенном подбородке, будто заранее боялась того, что собирается сказать лорд. - Но истинная власть по-прежнему будет принадлежать красным?

- Нет.

- Вы так кратко говорите, ваше величество, - мелодичным голосом произнес Хокси.

Изящный, как юноша, в свои сорок с лишним лет, тонкий, гибкий, он напоминал молодому императору змею, а хорошо поставленный голос казался шипением гадюки.

- Я выражусь яснее. Мой предок, Ирго Ужасающий покорил половину мира благодаря клинкам своих лордов. Нынче святоши оттеснили воинов от престола, а Джагайская империя вот-вот рухнет. Я намерен взять то, что принадлежит мне по праву. Готовы ли вы служить мне, как ваши предки служили Ирго? Мы восстановим былую славу Джагайи, и Грайлок снова содрогнется перед нашими знаменами. Вы со мной? Тогда все решится завтра.

- После церемонии? - уточнил лорд Уолдор, вечно рассудительный и неторопливый.

- Во время нее. Мне понадобятся ваши клинки, чтобы взять Отца-Солнце.

- Реликвию стерегут красные, но у вашего величества, конечно, есть план, - буркнул Джед.

Самый младший их пятерых. Если Аганей напоминал императору медведя, а Хокси змею, то Джед более всего похож на поросенка - рыхлый с виду толстяк, он, тем не менее, был себе на уме, ловко владел мечом и мог оказаться как самым опасным, так и самым полезным.

- Красные оставят нижний храм на время торжественного шествия, там будет лишь обычная охрана и никаких свидетелей, - пояснил Вентайн. - Вам предстоит сопровождать меня во время этого шатания по улицам Джагайи…

- В самом хвосте, позади толпы красных, - сердито вставил Аганей, - как будто они имеют право вышагивать впереди благороднейших людей Грайлока.

- В хвосте, - кивнул император, - и это очень удобно. Если кто-то все же известит археона, что на храм напали, и он пошлет к нижнему храму воинов, вы задержите их, чтобы я успел завладеть Отцом-Солнцем. Я смогу войти в храм, и впущу ваших людей - всех, кого вы сочтете нужным отрядить. Их не должно быть много, но им придется сражаться, поскольку стража красных не захочет впустить меня в подвал.

- Но ваше величество будет шагать во главе красных? - напомнил Хокси.

- Да, мне придется быть одновременно в двух местах. Доверьтесь мне, лорды. Сколько людей вы предоставите в мое распоряжение?

- Я дам троих, - буркнул Аганей, - но это будут крепкие парни.

Можно не сомневаться, что все трое окажутся здоровенными громилами, лорд-медведь окружал собственную особу слугами себе под стать.

- Я пришлю шестерых, - тут же подхватил Хокси.

- Я выберу из своих кого помоложе, - прошамкал, тряся бородкой, Гройз.

- Пожалуй, у меня найдется парочка подходящих, - тихо вставил Уолдор.

Можно не сомневаться, что его слуги окажутся в кафтанах без гербов и в лицо никому не знакомы. Если заговор раскроется, лорд никогда не признает, что они принадлежали его дому.

- Лучше бы мне самому отправиться с вашим величеством, - буркнул Джед. Поросенок оказался отважней прочих… или недоверчивей? - Но если меня не окажется в свите, это будет подозрительно. Что ж, получите троих бойцов.

- В таком случае, после того, как я закончу говорить с толпой и покину балкон, начнется потеха. К тому времени бойцы должны быть у нижнего храма. Когда процессия отдалится от Текеи и увязнет в тесноте старого города, мы начнем. Я встречу ваших людей и объясню им, что делать.

Больше говорить было не о чем - детали заговора они успели давно обсудить, обмениваясь письмами через доверенных посланников, сейчас следовало лишь лично подтвердить условия и назначить время выступления. Напоследок Вентайн окинул взглядом лордов, ни один не отвел глаз. На самом-то деле встреча и требовалась, чтоб прямо посмотреть друг на друга. Для этих шестерых обмен взглядами значил куда больше, чем кипы грамот, усыпанных красивыми печатями. Пергаменту лгать куда легче, чем взгляду.

- Итак, лорды… - Вентайн положил ладони на стол, будто собирался опереться, поднимаясь. Если кто-то желает что-либо добавить, сейчас у него есть возможность.

- Мой император, вы уверены, что красные не следят за вами? - Уолдор, вечно неуверенный и сомневающийся.

- Следят, разумеется. Возможно, даже именно сейчас, в этот самый миг, кто-то из их братии пялится на меня.

Его величество не отказал себе в удовольствии попугать трусоватого лорда. Тот и впрямь вздрогнул. Потом покосился на соучастников - как поведут себя они? Вентайтн решил не заводить шутку слишком далеко, не тот момент. Когда он избавится от докучливой опеки красных жрецов - вот тогда и придет время веселых шуток.

- Я сейчас сижу в собственных покоях и прилежно заучиваю завтрашнее обращение к народу Джагайи. А красные следят за мной, - пояснил император. - Вам нечего опасаться. Итак, мои лорды…

Теперь, пожалуй, все сказано, и Вентайн встал. Заговорщики поднялись вслед за ним и склонили головы. Император кивнул и направился к двери, когда он обернулся, черный плащ взлетел, будто крылья, которые хищная птица, замершая на ветке, расправляет для пробы перед тем как ринуться на добычу.

Лорды провожали его взглядами. Они молчали, пока дверь не хлопнула позади императора. Лишь тогда осторожный Уолдор рискнул тихо промолвить:

- Его самонадеянность меня пугает.

- А меня, напротив, вдохновляет, - отрезал поросенок Джед. - Не хотелось бы заполучить проницательного императора, подозрительного, как вы, мой лорд. Уж лучше самонадеянный мальчишка…

- Хватит болтовни! - буркнул Аганей. - Каков бы он ни был, лучше служить императору, чем святошам! Чтоб мне сгнить во льду, если я еще хоть раз позволю красным помыкать мной!

- Поберегите свой пыл до завтра, - посоветовал Хокси. - Красные не сдадутся без боя. Сейчас император без нас ничто. Он бессилен без наших людей, давайте позаботимся о том, чтобы так оставалось и впредь.

- Но Отец-Солнце будет у него, - напомнил Уолдор. - Сможем ли мы управлять им после того, как он завладеет реликвией?

- Это ваши проблемы, друзья, - вздохнул Гройз. - Я старик и скоро покину теплый край, а вам придется есть пирог, который мы завтра испечем. Надеюсь, наследники не проклянут меня за это. Но теперь пора разойтись. Вы как желаете, но я устал и хочу отдохнуть, завтра трудный день

Вентайн не стал подслушивать у двери. Такая мысль посетила императора, но он прогнал ее - зачем? Какая разница, о чем станут толковать между собой лорды? Вентайну нужны не их слова, а их мечи, а когда он завладеет Отцом-Солнцем, их слова станут весить еще меньше.

Налетел прохладный ветерок, и юный император плотней закутался в плащ. Красные жрецы учат, что холод - наказание за грехи, днем в столице никто не осмеливается гневить Солнце, а ночью грешат помаленьку - вот причина ночной прохлады… Улицы были тихи и темны, шагалось легко… потом впереди раздалось протяжное пение красных жрецов:

- Спите в тепле, добрые люди!.. Бойтесь греха…

- Ночью спит Солнце, спите и вы…

Император остановился и прижался к стене. Камни были шершавыми и еще хранили дневное тепло. Вентайн ждал. Вот голоса зазвучали явственней - патруль приближался. На гладких, отполированных тысячами прикосновений булыжниках показались рыжие отсветы факельного огня. Пришлось ждать, пока красные протопают мимо. Когда заунывные призывы к праведности стали стихать, Вентайн продолжил путь. Не дойдя до площади, он свернул в проулок. Площадь пустынна, там одинокий путник неизменно привлечет внимание, но, хвала Солнцу, Вентайн знал иной путь к дворцу. Он остановился перед неприметным домишкой, узким, будто сжатым соседними строениями. Место под застройку здесь стоит дорого, как-никак - центр столицы империи. Не всякий может позволить себе даже небольшой домик в центре. На содержание этого дома Вентайн сам передавал деньги нынешнему владельцу. Император постучал и приготовился ждать и стучать снова и снова, пока старик проснется, пока сообразит, что нужно сделать. К сожалению, у Вентайна не осталось верных слуг, приходится полагаться на таких вот никчемных… Но долго ждать не пришлось, в окне мелькнул приглушенный свет масляной лампы, из-за двери донеслись шаркающие шаги.

- Это я, открывай, старик.

Дверь тихонько приоткрылась, и Вентайн шмыгнул внутрь. У старикашки даже хватило ума прикрыть лампу, отпирая гостю. Вряд ли соседи маются бессонницей, но нельзя, чтобы свет заметили. Завтра император будет совершеннолетним и вступит в права, завтра он избавится от опеки вельмож и красных жрецов - завтра все будет можно. И тогда ему не понадобится помощь дряхлого старичка, а сегодня - последний раз.

- Ваше императорское величество, - дребезжащим голосом завел старик.

Он был из старых слуг, состоявших еще при дедушке Вентайна, и церемонное обращение в него вбили крепко. Теперь, когда молодого императора окружали новые люди, старый слуга сделался не нужен и неугоден. Очень удачно вышло, что юный Вентайн проявил внимание к дряхлому слуге, теперь старик - один из немногих, на кого можно положиться. Переписка с лордами также велась через него, хотя дед вряд ли догадывался о содержании писем, проходящих через его руки.

- Оставь свои "величества", - велел император, - веди скорей. Спать хочется.

В домике было тепло, и Вентайна сразу одолела зевота.

- Слушаю, повелитель.

Старик убрал морщинистую ладонь, которой прикрывал лампу, и зашаркал по коридору. Свернул за угол, кряхтя, нагнулся… Вентайн бы помог ему, но этого не полагалось - его величеству не следует утруждать себя, для этого имеются слуги. Верней, единственный слуга, и очень дряхлый. Но старикашке было бы обидно отступление от приличий, он бы даже обиделся, приди император ему на помощь. Так что Вентайну пришлось, зевая, ждать, пока немощный провожатый откинет крышку люка и первым спустился по трухлявым ступеням. Вентайн захлопнул люк и поспешил за дрожащим огоньком. Сперва они шли по коридору, настолько тесному, что император то и дело касался стены плечом. Справа и слева тянулась каменная кладка, сухая, без следов влаги, потом галерея сделалась шире, пол заметно опускался. Здесь было сыро, вода выступала между плотно пригнанных камней, под ногами чавкала грязь. Подземный ход миновал замковый ров - дальше он снова уводил вверх. Старик, хотя и казался дряхлым, шагал и шагал вполне бодро, Вентайн привычно следовал за ним. Теперь они находились под дворцом, частично вырубленном в Текейской скале, кладка сменилась монолитом, все еще хранящим следы инструмента. Проложили коридор в незапамятные времена, и далеко не все обитатели императорского дворца знали о его существовании. А из тех, кто знал, что подземный ход существует, вряд ли хоть один имел представление, как в него попасть.

Ход начал петлять, от него отделялись боковые каналы, иногда более широкие, чем тот, которым двигался старик. Внутри скалы существовал сложный лабиринт древних коридоров, и одному Солнцу ведомо, кто, когда и с какой целью создал эти галереи. Вентайна загадки прошлого не интересовали - подобно всякому юноше его возраста, он больше думал о будущем. Как всегда во время подобных путешествий он заволновался: а что, если старик сейчас помрет? Он же старенький! Вот свалится, только косточки загремят по камням - и что тогда? На стенах были вырублены древние знаки, их дополняли более свежие, нанесенные краской, и провожатый умел распознать приметы, а вот Вентайн, хотя и ходил здесь десятки раз, дороги не помнил. Но старичок шагал и шагал, и свет лампы дрожал в его руке. Вентайну оставалось следовать за светом.

Наконец коридор сделался извилистым и узким, а монолитная стена справа сменилась каменной кладкой - они шли вдоль внутренних покоев императорского дворца. Стало теплее - можно подумать, здесь меньше грешат, и Солнце оделяет теплом придворных щедрей, чем горожан внизу, под Текейской скалой. Хотя скорей это ощущается жар, исходящий от кухонного дымохода. Должно быть, подземный ход огибает вырубленную в скале трубу.

Старик остановился и, посторонившись, чтобы Вентайн смог протиснуться мимо него в узком коридоре, поклонился, хрустнули суставы.

- Ваше величество…

Император кивнул. Здесь он уже помнил, как найти проход. Пошарил растопыренной ладонью по сухим теплым камням, нащупал выступ и вдавил - участок стены с тихим скрежетом повернулся на шарнире, открывая темный проход. Старик ждал со своей лампой, чтобы Вентайну было легче отыскать выход из этого коридорчика - там недалеко, восемь шагов, Вентайн считал. По какой-то дурной стариковской прихоти проводник считал, что не имеет права входить на территорию дворца, частью каковой он считал этот коридорчик. Император, придерживаясь рукой за стену, прошел злополучные восемь шагов и поискал рычаг. Тихий срежет - и в коридоре стало светлее. Сквозь драпировку, которой была завешана тайная дверь в спальне Вентайна, проникал свет нескольких свечей.

Убедившись, что юный император благополучно открыл проход в спальню, старик пустил в ход поворотное устройство и запер коридор со своей стороны. Теперь он побредет восвояси, и обратный путь займет у него вдвое больше времени, старик будет сопеть, откашливаться, жаловаться камням стен на ревматизм и одышку, теперь ему не придется изображать бодрость, чтоб не задерживался высокий спутник - но Вентайн об этом не думал, ему не было дела до старческой немощи. Он привык к мысли, что императору служат, не считаясь с собственными бедами и нуждами.

Вентайн осторожно отогнул край гобелена и глянул в комнату. Его шут, поджидавший господина в спальне, разумеется, слышал скрежет каменной двери, но не стал подниматься из-за стола. Ограничился тем, что, так и не обернувшись, махнул рукой:

- Входи-входи, братец, ты мне вовсе не помешал.

Выходки шута иногда раздражали Вентайна, иногда веселили. Сейчас ему попросту было не до того, чтобы забавляться либо сердиться.

- Что здесь было? Красные появлялись?

- Четырежды.

- И я?

- Ты сидел за столом, вот как я сижу теперь, и читал завтрашнюю речь. Она довольна длинная, и заучить ее - немалый труд! А знаешь, тебе в самом деле пришлось попотеть над некоторыми оборотами. Например, вот это место: "Мой возлюбленный народ…"

- Мне плевать на народ.

- Именно это я и имел в виду. А ведь завтра тебе предстоит признаться в любви к этому самому народу. Хотя о чем я? Народ - не девушка, его и обмануть не грех. Впрочем, если подумать, с девушками то же самое.

Вентайн прошел мимо разглагольствующего шута, скинул плащ и принялся расстегивать камзол. Каково настоящее имя этого парня, Вентайн не знал, он называл его Тенью, и тому были причины. Большинство придворных обращались к Тени: "Эй, шут!" или "Эй, дурак!", на что Тень обычно напоминал им, что они ошибаются, перед ними вовсе не зеркало. Сам он величал себя "близкий родственник его императорского величества". Кое-кто считал, что отцом Тени и Вентайна являлся один и тот же человек. Когда императрица была на седьмом месяце, тогдашний император подыскал замену жене, временно не способной исполнять супружеские обязанности. Этой заменой оказалась дворцовая служанка, так что Тень родился семью месяцами позже наследника престола. В это свято верил старик, который провел императора подземельями, он приходился Тени прадедом. К словам одряхлевшего лакея никто прислушиваться не стал бы, но у этой версии было и гораздо более веское подтверждение. Настолько веское, что его следовало скрывать.

- Или вот это место, - не унимался шут, - "избегать тропы гибельного греховного холода и держаться путей теплых и честных". Братец, ты собираешься избегать тропы греха? Или преступишь клятву, данную перед всем населением Джагайи? Это ведь тоже грех, нарушение клятвы-то.

- Император не грешит, - Вентайн зевнул. Он устал и хотел спать, сейчас болтовня Тени его не забавляла. - Тропа, которой следует подобный Солнцу - и есть теплая тропа праведности, все остальные греховны. Гаси свечи.

- Да, в этом есть смысл, - признал Тень, задувая огоньки, - Если император нарушает клятвы, так поступать следует всем, ибо он для подданных и есть Солнце. Кто станет исполнять обещанное такому императору - тот и окажется первым грешником. Стало быть, изменять императору-изменнику - это и есть теплая тропа. Надо будет подкинуть такую мысль красным жрецам, пусть сложат новую заповедь. Ручаюсь, им понравится!

Закончил свою тираду шут в темноте. Засыпая, Вентайн слышал, как Тень шуршит одеждой и ворочается на тюфяке, устраиваясь у входа в спальню. Спать на пороге было одной из его многочисленных обязанностей. Если кому-то вздумается прикончить Вентайна во сне, сперва ему придется убить Тень. Впрочем, тот и не надеялся надолго пережить господина - какие бы склоки и интриги ни случались между придворными, они сходились в одном, Тень все ненавидели одинаково.

***

Перед церемонией императору надлежало поститься, поэтому завтрак не подавали. Вентайн облачился в желтый, шитый золотом камзол, Тень напялил одну из своих масок - на этот раз он выбрал клыкастую личину Лунного Демона. Шут сбегал на кухню, напугал поварят страшной маской и возвратился с миской снеди. Вентайн подкрепился и объявил, что готов. Из покоев они вышли вдвоем - подобный Солнцу император в золотом и Лунный Демон в сером и черном.

Императора встречали члены Совета - те, кто правил Джагайей, покуда он достигнет совершеннолетия. Пожилые царедворцы, сановники покойного отца, серьезные, крайне осторожные люди, они казались Вентайну бестолковыми мямлями. Пестрые одеяния высших чиновников империи сверкали золотым шитьем в солнечных лучах, наискось пронзающих зал. В дальнем конце длинного помещения находился древний престол императоров Джагайи, Золотой Трон, увенчанный ликом Отца-Солнца, увеличенной копией истинного лика, хранящегося в подземельях под нижним храмом. Когда Вентайн воссядет на престол предков, золотой диск окажется над его макушкой, мастера уже подогнали высоту под рост нового правителя.

Возглавлял Совет глава красного жречества - археон Веолодий, огромный, жирный, напоминающий в своей алой мантии докрасна раскаленную заготовку булавы, которую оружейник клещами вынимает из печи. Вентайн охотно взял бы клещами археона за жирный бок. Вот уж кому хватало и решительности, и нахальства. Прочие члены Совета боялись жреца и ни разу на памяти Вентайна не решились сказать Веолодию хоть слово против. Империей правил археон - вплоть до сегодняшнего дня. Вот и сейчас толстяк заговорил первым.

- Ваше императорское величество, мне докладывали, с какой похвальной тщательностью вы учили свою речь. Сердце мое полно благой радости!

- Да, ваш секретарь славно потрудился над речью, - кивнул подобный солнцу император, и при этом движении проникающий в окно свет заиграл на золотом шитье желтого камзола. - Я с истинным наслаждением перечитывал эти строки снова и снова. Они так и дышат праведностью, как будто речь предназначена не для императора, а для красного жреца, больше озабоченного собственной душой, чем величием империи.

Пожилые сановники за спиной археона переглянулись - слова его величества звучали несколько двусмысленно. Веолодий остался непоколебим.

- Истинно так, - склонил он массивную голову, увенчанную алой тиарой, - величие империи есть награда, ниспосылаемая Солнцем праведному императору, точно так же, как достаток - награда праведному простолюдину. Солнца взирает на всех с высоты, наделяя теплом каждого по заслугам.

- Ваши слова осветили мне грядущее, и я теперь особенно отчетливо вижу, как мне надлежит править, - согласился император. - Тень!

Шут в маске Лунного Демона, до сих пор нахально пялившийся на археона, обернулся к императору.

- Тень, ты выглядишь слишком порочно в этой маске. Я не хочу видеть тебя на сегодняшней церемонии. Удались-ка.

Советники стали переглядываться и шушукаться за широкой спиной Веолодия. Вентайн удивил - до сих пор он не расставался с Тенью. Шут с поклонами попятился и скрылся в дверях. А император уставился на археона.

- Итак, праведный Веолодий, я отринул грех и вручаю себя вашей святости. Ведите меня верной стезей! Что нам теперь предстоит?

Толстый жрец погладил бороду и заговорил:

- Сперва соберется Совет. В последний раз вашему величеству придется выслушать своих верных слуг в качестве подопечного. Это не продлится долго, дань традиции, не более. Затем с балкона вы обратитесь к народу Джагайи, произнесете речь, которая вам так понравилась.

- Потом шествие?

- Именно так, ваше величество проследует в верхний храм, где Отец-Солнце был дарован Ирго Ужасающему, и откуда начался его славный победоносный путь…

- Вообще-то, его славный путь начался несколько раньше, когда он грабил купцов и, к слову сказать, уже тогда одержал немало побед, - заметил Вентайн.

Придворные снова зашушукались позади археона. Юный император очень уж легкомысленно заговорил о судьбе предка.

- Его судьба - урок нам, - несколько недовольным тоном подхватил Веолодий. - С обретением Отца-Солнца налетчик Ирго вступил на стезю праведности, которая привела его к престолу великой империи.

- Жаль, что я не начал с грабежей, как Ирго… Но оставим это, что будет после молебна в верхнем храме?

- Из храма ваше величество выйдет коронованным императором. Видимо, затем вам будет угодно отметить это событие славным пиром?

- А, так вы для этого заставили меня поститься нынче утром! - улыбнулся Вентайн. - Чтобы я оголодал и после длинной церемонии накинулся на еду! Ну, конечно, я напьюсь и объемся, так что не смогу приступить к управлению Джагайей немедленно! Тогда у моих опекунов будет еще один день… Что? Чего вы все на меня так смотрите? Я отослал Тень и обязан принять на себя его дурацкие обязанности. Не беспокойтесь, во время ритуала я буду серьезен.

- Отрадно слышать, - заметил археон.

- Но завтра я созываю Совет. На сей раз - в качестве коронованного императора. Сегодняшний день придется отдать пиру, но уж завтра я приступлю к правлению.

- Отрадно слышать, - повторил Веолодий. - Итак… прошу ваше величество следовать за мной.

***

Часом позже Вентайн появился у калитки, ведущей из дворцового сада за ограду. На нем был простой серый камзол, плотная ткань топорщилась на плечах и груди - под камзол император надел тонкую кольчугу. Сад был пуст, садовники, как и большинство челяди, сейчас на площади, глядят на балкон, с которого император обратится с торжественной речью к народу столицы. Калитку, как обычно охраняли стражники и красные жрецы - по двое тех и других. За время регентства Совета красные мало-помалу вытеснили мирян с важнейших постов при дворе. Даже охрану они несли теперь наравне с гвардейцами.

- Ваше величество, - неуверенно произнес, кланяясь, старший гвардеец.

Жрецы переглянулись. Все были удивлены, и даже более того - поражены внезапным появлением Вентайна здесь. Сейчас молодой император должен появиться на балконе - там, на площади, и вот вдруг пожаловал сюда…

- Чего уставились? Отворяйте, живей, - велел Вентайн. - Или вы хотите, чтобы я опоздал на собственную коронацию?

Жрецы косились друг на друга и не решались задать мучащий их вопрос, стражники, хотя и испытывали те же сомнения, действовали по привычке. Один потянул засов, другой распахнул калитку:

- Ваше величество, извольте.

Вентайн широкими шагами прошел мимо пораженных охранников. Оказавшись на улице, бросил через плечо:

- Запирайте и оставайтесь на месте. Я вернусь другим путем.

Когда засов с лязганьем встал на место, старший из красных объявил:

- Доложу его святости.

- Император велел нам оставаться на месте, - робко возразил стражник в желтом и белом.

- Вот и оставайся, - отрезал жрец.

Красные повсюду вели себя как хозяева, и солдаты охраны не решались им перечить. Гвардеец отступил с дороги, а жрец широкими шагами устремился через сад.

Вентайн быстро двинулся вдоль дворцовой стены к нижнему храму. Ему вспомнилась наглая рожа жреца и то, как красные переглядывались, когда он велел отворить калитку. Проклятье. Еще император вспомнил робость в глазах солдата, который отпирал перед ним дверь. Трижды проклятье. Его, Вентайна, жизнь в руках красных! Солдат робел перед ними, но в глазах парня, как будто промелькнула надежда, когда он кланялся императору. Пора избавить Джагайю от этой своры в красном! Пора стать господином - и случится это сегодня. Сейчас. Немедленно.

***

Из-за церемонии на площади улицы опустели, и толпа присланных лордами бойцов смотрелась странно. Вентайн мысленно обругал себя. У храма всегда бывало людно, и он не учел, что сейчас весь народ соберется на площади. Нужно было назначить другое место встречи… но теперь уже поздно что-либо менять.

Их было около двух десятков - людей, присланных лордами. Кто стоял посреди улицы, подставив лицо солнечным лучам, кто присел в тени. Жрецы в храме, разумеется, давно заметили эту странно выглядящую группу вооруженных чужаков, бойцы совсем не походили на горожан. В группе выделялись три здоровяка, присланных медведем Аганеем, верзилы с тупыми рожами. Вполне возможно, они окажутся полезней других - когда нужно схватиться с красными жрецами, воины трусят, кто из опасений совершить грех, кто из обычного страха, ведь храмовые стражи - опасный противник. Отца-Солнце стерегут лучшие воины, это уж точно. А глуповатые громилы просто не догадаются, что следует бояться. Вентайн направился к группе бойцов, и те, кто сидел, под стеной, поднялись навстречу.

- Ваше величество, - пробасил один из агенеевских великанов.

Остальные ограничились поклонами. Император оглядел парней.

- Ваши господа объяснили, чем предстоит заняться? Вы готовы?

- Да, ваше величество, - ответил за всех плечистый парень с гербом Джеда на груди.

Трое людей поросенка были в цветах лорда, остальные нарядились как воины, но хозяйских гербов на них не было. Пустая предосторожность - если предприятие закончится поражением, красные узнают, к чьим домам принадлежали мертвецы. Джед единственный, кто пренебрег глупой уловкой и не стал переодевать своих воинов. Это свидетельствовало в его пользу куда больше, чем, например, щедрость Хокси, предоставившего шестерых вояк.

- Тогда за мной! - велел император.

Он двинулся сквозь толпу, люди лордов расступились перед ним, затем снова сошлись и пошли следом. Где-то в отдалении тысячами голосов взревела толпа, в крике был восторг.

- Чего это они? - проворчал один из "медведей".

- Это я вышел на балкон, народ ликует, - пояснил Вентайн.

В друге время и при других обстоятельствах император не стал бы унижаться до объяснений, но сейчас он очень волновался. Сердце вдруг забилось груди, как пойманный птенец. Давно… как давно он ждал нынешнего дня - и даже временами не надеялся дожить. Скучные рожи членов Совета, цветущая физиономия археона… как бы они хотели, чтобы их подопечный никогда не становился совершеннолетним, так чтобы и впредь править от его имени. Хватит! Сегодня власти красных придет конец.

Нижний храм - самое древнее святилище в Джагайе, не в империи, разумеется, а в городе Джагайе - столице. В незапамятные времена здешние жители поклонялись духам горы, их восхищала и удивляла Текейская скала, одиноко высящаяся над плоской пустошью. Древние жители равнин полагали, что скала - обиталище духов, а когда у дикого народа появились вожди, они поселились на скале. Но храм остался внизу - в том месте, где варвары минувших эпох молились духам. Простодушные дикари не рисковали подниматься на Текею, чтобы не потревожить покой высших существ. С тех пор храмы всех богов, которым поклонялись в этом краю, неизменно возводились здесь, на месте капища давным-давно забытых духов. Нынешние красные жрецы не стали исключением, построили святилище в этом древнем месте. Построенный позже верхний храм просторней и красивей - там удобней провести коронацию, зато под нижним храмом сохранились катакомбы. В седой древности варвары, поклоняющиеся темным духам Текеи, приносили там в жертву пленников, а сейчас хранится величайшая из реликвий - Отец-Солнце.

Двери храма были закрыты, но не заперты - ведь теперь день, а днем Солнце дарит тепло всем, так же и двери его храма для всех распахнуты. Вентайн взялся за бронзовую ручку, отполированную тысячами прикосновений, и потянул - с легким скрипом дверь распахнулась, изнутри пахнуло душным теплом негасимого очага.

- В храме светлого Солнца всегда темно, - сказал сам себе Вентайн и шагнул через порог.

В храме и впрямь царил красноватый сумрак. Древнее строение не имело окон, и дюжина факелов, горящих вдоль стен, не могла рассеять темноту. В глубине зала дышал жаром очаг негасимого огня. Вентайн остановился, чтобы глаза привыкли к полутьме. Бойцы лордов по одному проникали за ним и выстраивались позади императора. Темная фигура заслонила красный свет негасимого огня, навстречу пришельцам шагал пожилой жрец, и огонь факелов играл красными отсветами на его лысине.

- Кто посетил сей дом Солнца? - спросил старик.

- Должно быть, солнечный свет не проникает под эти своды, если ты не узнал собственного повелителя, - бросил Вентайн.

- Ваше величество? Но… как же?

- Я пришел взять то, что принадлежит мне по праву, - Вентайн шагнул вперед, и оттолкнул красного, за императором, гремя оружием, двинулись воины.

Отброшенный рукой Вентайна жрец споткнулся и упал, подняться ему не дали. Несколько глухо прозвучавших ударов, лязг кинжала, извлекаемого из ножен, хруст и короткий стон.

- Двое от Хокси останутся здесь, - велел Вентайн, - уберите тело, спрячьте где-нибудь. И ни один красный не должен покинуть храм, пока мы не закончим.

Отдав приказ, император устремился к очагу. Вход в катакомбы замаскирован, но старик, прадед Тени, знал секрет старого храма и объяснил, как отыскать вход. Вентайн ощупал стену справа от очага на уровне собственного плеча, вскоре нашелся замаскированный рычаг, приводящий в действие механизм каменной двери. С тяжелым грохотом открылся уводящий в темноту проход. Верзила из дома Аганея прихватил факел со стены, и император повел свой отряд вниз. Перед ним вырубленный в мягком камне проход, стертые ступени лестницы лоснились, они оказались покатыми и скользкими, шагать по ним было неудобно, Вентайн опасался поскользнуться.

Спуск оказался не таким уж долгим - в древности варвары строили не так изощренно, как те, кто возводил замок на склоне Тереи. И хваленые катакомбы на самом деле - коротенькие тесные переходы. Только тот зал, где хранится Отец-Солнце, укреплен по-настоящему, его обновили и расширили.

Лестница привела в залу шагов пятнадцать длиной. Когда все спустились, сразу сделалось душно. Вентайн ткнул пальцем в грудь первого из здоровяков Аганея:

- Ты. Оставайся здесь и охраняй зал. Отдашь факел и тихо сиди в темноте, слушай. Остальные за мной.

Из зала вели два коридора, Вентайн выбрал левый. Несколько десятков шагов - и впереди показался свет. Проем, из которого исходило свечение, пока что не был виден, все коридоры здесь кривые. Император вытащил из ножен кинжал и спрятал руку с оружием под плащом. Еще мягко скругленный проход - и открылся широкий проем. Здесь грубо рубленый известняк сменился ровно отесанными блоками, новая кладка. Работа красных жрецов, не иначе. О том, что скрывают древние катакомбы, мало кто в городе знал, а кто знал - предпочитал не обсуждать. Вентайну было известно немногим больше, жрецы берегли свои тайны.

За широким входом оказался зал, освещенный полудюжиной ярких светильников. Пламя факела, который нес один из воинов, начало колебаться еще раньше, чем Вентайн достиг зала - там имелась вентиляция. Император прошел внутрь и огляделся. Теперь спешить некуда, все закончится очень скоро - либо победой, либо… в прочем, если задуманное не удастся, беспокоиться о последствиях придется уже не Вентайну, он будет мертв.

Из зала уводила единственная дверь - как раз напротив проема, в который вошел император. Стерегли ее восемь красных, все в кольчугах, при оружии. Вентайн направился к самому рослому, бритоголовому детине, вооруженному топором. Жрец удивленно поглядел на императора - вот уж кому никак не следовало здесь появляться.

- Ваше величество?

- Ты знаешь, что сегодня моя коронация? Я пришел за Отцом-Солнцем, без него церемония не будет завершенной. Отопри дверь, тебе приказывает император.

- Я не могу этого сде…

Вентайн был готов именно к такому ответу, поэтому не дал здоровяку закончить и взмахнул полой плаща, кинжал пробил вышитую ткань и горло бритоголового - точно над обрезом кольчуги. Хлынула кровь, черная под огнями светильников. Вентайн разжал руку, выпустив скользкую рукоять, и подхватил секиру, падающую из рук умирающего жреца. Движение плавно перешло в удар, но стоявший рядом храмовый воин оказался проворен - лезвие секиры столкнулось с клинком. Воины, предоставленные лордами, только этого и ждали - когда Вентайн ударил жреца, они молча бросились на красных, завязалась схватка. Многочисленные тени, кружились под ногами сражающихся, метались, сжимались и расползались в ширину, когда воин падал - казалось, это тень захватила его липкими руками и тянет на пол, к себе.

Император, уложив рослого жреца, отступил - он считал, что уже внес достаточный вклад в исход побоища, и что два десятка воинов лордов окажутся намного сильней семерых жрецов, к тому же красные не готовы, а люди лордов пришли убивать. Но охрана подземелья состояла из отборных бойцов. Пришельцы падали один за другим, красные дрались молча, сосредоточенно и очень эффективно. Численный перевес не сыграл никакой роли, жрецы бились, стоя спиной к каменной стене. Пришлось и Вентайну схватиться с ними. Раскрутив секиру убитого, он бросился в бой. Жрец - тот самый, что отразил его удар в самом начале - как раз прикончил одного из спутников императора и выпрямлялся, поднимая меч, момент оказался удачным.

Вентайн рубанул сверху, лезвие секиры скользнуло по гладкой, лишенной украшений каске красного и ударило в плечо. Мягко спружинила кольчуга жреца, лезвие не рассекло стальных колец, однако удар был настолько силен, что красный отшатнулся. Вентайн ударил снова, перешагивая умирающего солдата, потом парировал удар древком и ударил снова. Жрец был отличным рубакой, и Вентайну пришлось нелегко, хотя противник уже не мог действовать левой рукой.

Вот сейчас императору пригодились долгие часы упражнений, когда они с Тенью фехтовали попеременно всевозможным оружием, меняли копья, секиры, кинжалы и мечи разного размера. Тень обожал грязные приемы, это злило Вентайна, но зато он научился противостоять такому бойцу, который в схватке не брезгует подножками и всевозможными подлостями. Он теснил уставшего жреца, наносил удары то справа, то слева, меч красного двигался все медленней… Улучив момент, император занес секиру над правым плечом, жрец отшатнулся. Вентайн быстро развернул оружие, будто готовится рубить слева и, когда жрец вскинул клинок для защиты, ударил противника древком в лицо. Мягко хрустнули кости и хрящи, жрец залился кровью, слепо взмахнул мечом… еще один удар секиры завершил дело.

Вентайн бросился на помощь солдатам, которые рубились с оставшимися жрецами. Трое красных еще стояли на ногах, но бойцы лордов сумели отогнать их в стороны, защитники подземелья не могли помочь умирающим товарищам, и, после того, как в дело вступил Вентайн, бой продлился недолго. Наконец все красные были перебиты. Император, тяжело дыша, остановился перед прочной дубовой дверью, окованной стальными полосами, и оперся на окровавленную секиру. Тот жрец, которого он сразил первым, не соврал - охранники в самом деле не могли бы отпереть императору дверь, ключей у них не было.

Из тех, кто пришел в подземелье с Вентайном, на ногах держались трое, все были ранены, кто серьезней, кто легче. Из тех, кто стонал на полу, шансы выжить имелись, пожалуй, еще у двоих.

Вентайн пообещал, что участники этой схватки будут награждены с императорской щедростью - независимо от того, чем солдат наделят приславшие их господа. Обрадованные обещанием бойцы обыскали мертвых стражей, но ключей не нашлось. Вентайн и не надеялся на это. Он отступил на шаг, примерился, поднял секиру и всадил лезвие в твердую древесину. Вслед за его оружием на дверь обрушились новые удары - солдатам не терпелось покончить с делом и выбраться на свет.

***

Жрец, охранявший выход из дворцового сада, так и не успел доложить археону о том, что Вентайн покинул дворец, его не пропустили к Веолодию. Охранник сумел отыскать одного из старших жрецов, промямлил, что его величество удалился через садовую калитку. Старший едва выслушал, махнул рукой: "Ладно, ладно, возвращайся на пост!" - и поспешил возвратиться к исполнению многочисленных обязанностей. Он был очень занят и едва ли понял, о чем бубнит охранник. Ну а к тому времени, как процессия с императором во главе отправилась в город, старший жрец и вовсе забыл о странном происшествии.

Когда коронация завершилась, страже в белом и желтом пришлось прокладывать путь среди густой толпы, обступившей верхний храм. Археон послал на помощь страже своих красных, но горожане напирали. Всякому было охота поглазеть на Вентайна в древней короне, а при случае и коснуться края императорского плаща - на удачу. Живя в столице нет-нет, да и увидишь его величество, но корону теперь вряд ли скоро вынесут на свет. Она будет храниться в дворцовой сокровищнице, а Вентайн если и покажется, то в легком венце.

Таскать корону, принадлежавшую Ирго Ужасающему, тяжелый труд, весит она немало. Как гласит легенда, первый император Джагайи покорил сорок королевств, и корону ему отлили из венцов сорока побежденных монархов. Вон как клонит голову его величество под этакой здоровенной золотой штуковиной. Корона представляла собой высоченную тиару, с многочисленными рядами зубцов, украшенных драгоценными камнями, как пирамида из маленьких корон. Их, этих рядов, было вовсе не сорок, а только девять, но выглядели они нарядно и внушительно.

Денек выдался жаркий, и Вентайн в парадных одеяниях обливался потом, а корона Ирго давила невыносимой тяжестью. Он обратился к сопровождавшим его лордам и царедворцам:

- Как славно, что Ирго покорил только сорок королевств и захватил только сорок корон. Сорок первая сломала бы мне шею.

- Ваше величество необычайно остроумны сегодня, - пропыхтел жирный толстяк Веолодий.

- Я радуюсь, ведь нынче величайший день в моей жизни, ваша святость. Хотя и очень жаркий.

- Всеблагое Солнце осеняет ваше величество своимилучами. Это добрый знак.

- Еще бы ему не осенять в разгар лета! Интересно, что бы вы сказали, случись коронация осенью! Что всеблагое Солнце осеняет меня благодатью через влажный платочек?

Лорд Аганей, оказавшийся рядом, хмыкнул.

- Золотые маги обеспечили бы нам солнечную погоду и осенью, ваше величество, - желчно заметил Хокси. - Ручаюсь, что его святость приписал бы эту заслугу себе.

- И справедливо! Ведь именно он заставил бы магов сделать это, стало быть, заслуга его, - император кивнул, и высокая тиара Ирго Ужасающего опасно покачнулась на его голове. - Держать золотых магов в страхе - великое дело! Тут есть, чем гордиться.

- Стерегитесь, - заметил археон, - из-за ваших шуток корона шатается на голове.

- Нет, ее качает на исходящих от вас волнах святости, - парировал Вентайн. - Боюсь, не начался бы шторм. Немедленно согрешите, археон! Не то нас унесет потоком.

Аганей не сдержался и гоготнул. Первосвященник злобно уставился на лорда, но тут страже наконец удалось освободить путь, и опасный разговор прервался.

Торжественная процессия потянулась через забитую горожанами площадь. Стражники с трудом удерживали толпу, им помогали красные жрецы. Вентайн вертелся в седле, улыбался и махал жителям Джагайи, ему то и дело приходилось поправлять тиару. Толпа ревела.

Наконец всадники выбрались с площади, на улицах стражникам было полегче - здесь на них напирали не так сильно, и проще было удерживать джагаев в проулках.

- Кстати, археон, - император повысил голос, чтобы перекрыть восторженный вой горожан, - с моей короной отлично смотрелся бы Отец-Солнце, эти реликвии чудно подходят одна к другой!

- Отец-Солнце доверен красным жрецам вашим прадедом! Вступая в должность археона, я поклялся беречь ее!

- То есть вы будете беречь ее и от меня?

- Такова моя клятва и мой долг! Хранить верней, чем собственную жизнь! - Веолодию тоже приходилось кричать, чтобы император его услышал. - Потеря Отца-Солнца для меня все равно, что потеря жизни!

- Да будет так! - Вентайн кивнул, и корона покачнулась на нем в очередной раз. - Но вы сильно рискуете!

Больше он не произнес ни слова, пока кавалькада пробиралась по улицам, грохотала копытами по настилу подвесного моста, пока, достигнув замкового двора, всадники спешивались и пока торопливые лакеи распахивали двери перед императором и свитой.

Затем сверкающая золотом и самоцветами толпа направилась в тронный зал, там уже ждали накрытые столы. В зале ожидали придворные поменьше рангом - те, что не участвовали в торжественном выезде. Когда лакеи распахнули двери, эти люди согнулись в поклоне. Среди пестрых плащей и камзолов бросилась в глаза группа мужчин, державшихся особняком.

Их было восемь человек, в том числе пятеро ранены, на только что наложенных повязках проступила кровь, двое увечных не могли встать, чтобы приветствовать императора поклоном, и глядели виновато. Те, кто держался на ногах, гнулись куда ниже придворных - все они ощущали себя не на своем месте.

- Кто там в углу?! - загремел Веолодий. - Кто пустил оборванцев в тронный зал? Эй, ты, отвечай!

Археон ухватил за руку некстати подвернувшегося лакея. Восьмеро воинов, на которых указывал толстый палец священника, потупились и те, что стояли на ногах, склонились еще ниже, чем перед Вентайном.

- Его величество привел их сюда, - пролепетал лакей, - собственной персоной. И велел, чтобы эти люди дождались его возвращения.

Лакей покосился на ухмыляющегося императора, потом несмело добавил:

- Только тогда на его величестве был другой камзол, темный.

- И уж точно не было короны, - подхватил Вентайн. - Должно быть, это случилось прежде, чем меня наградили наследством Ирго Ужасающего.

Вентайн снял корону и тяжело вздохнул.

- Ваша святость, не перечьте повелениям императора, - заявил он. - Если я привел этих людей сюда, значит, у меня была на то веская причина. Пойду-ка переоденусь, прежде чем садиться за стол, заодно поищу своего дурака. Что-то я не вижу Тень среди собравшихся. Вы долго ждали, потерпите еще немного.

Когда Вентайн удалился, лорды стали переглядываться - они узнали своих людей. Хокси привстал на цыпочки и перехватил взгляд вассала, тот едва заметно кивнул.

- Дело сделано, господа, - тихо объявил Хокси. - Лед меня возьми, если я знаю, как его величество сумел управиться, но Отец-Солнце у него.

Лорды так и не решились протолкаться сквозь пеструю толпу, чтобы расспросить своих людей, остались ждать возвращения императора. Вентайн появился очень быстро, он в самом деле сменил камзол. И Тень следовал за ним. На этот раз шут не стал одевать маску, он раскрасил лицо. От корней волос до подбородка намазался черным, как эйбон с Крайнего Юга, а посередине намалевал белый круг, белила покрывали щеки, нос, губы. Контраст черного и белого бросался в глаза куда сильней, чем черты лица, Тень стал неузнаваем… впрочем, его и до сих пор придворные видели в маске, либо с разрисованной физиономией. Однако на шута никто не смотрел, все взгляды скрестились на Вентайне, верней, на камзоле императора. Грудь его величества украшал небольшой, в пол-ладони, металлический диск с грубо отчеканенным изображением лица. Вещица выглядела не изящно, простота ее могла говорить как о неумелом чеканщике, так и о древности изделия. Хотя, если верить легендам, умения мастеров по металлу здесь были ни при чем - ибо диск изготовлен не человеческими руками. Отец-Солнце, так именовалась реликвия, явился Ирго Ужасающему с небес. Это было послание удачливому завоевателю, знак свыше.

В старые времена Отец-Солнце неизменно находился при императорах и хранил их. Считалось, что амулет способен защитить того, на ком надет, от любой опасности, благодаря ему наследники Ирго были неуязвимы и победоносны. Отправляясь в поход, император надевал Отца-Солнце, и в самом деле - ни один правитель Джагайи не был побежден, пока с ним оставался амулет.

Прадед Вентайна, человек слабый духом, но крепкий в вере, передал реликвию на хранение красным жрецам, этот акт знаменовал окончание завоеваний и начало восхождения ордена красных. С тех пор императоры Джагайи не совершили ни одного похода. То, что Вентайн отнял Отца-Солнца у красных жрецов, могло означать очень многое - потому и молчали все, кто собрался в тронном зале. Появление Отца-Солнца было куда более значительным событием, чем коронация.

- Какая тишина! - громко провозгласил Тень. - Солнце услыхало мои молитвы! Я так часто просил его, чтобы в этом дворце шумели не так сильно, но нет - только и слышно было: ваше величество да ваше величество… Ладно бы, орали в мою честь, это я бы как-то сумел пережить.

- Ваше величество… - заговорил Веолодий.

Тень скривился:

- Ну вот, опять! Опять: ваше величество! Нет бы обратиться ко мне…

- Ваше величество! - археон повысил голос. - Не обманывает ли меня зрение? Я вижу Отца-Солнце…

- Я тоже вижу его! - заорал Тень. - Это истинное чудо! Наконец-то мы с археоном сошлись во взглядах!

- Да, - кивнул Вентайн, - реликвия вернулась к тому, кто должен владеть ею по праву.

- Чудесным образом, - вставил шут. - Братец, ты должен был сказать: вернулась чудесным образом. Так обычно говорят все, кто добыл богатство разбоем. Оглядись - тебя окружают люди, достигшие власти и благоденствия чудесным образом!

По толпе придворных пробежал шепот. Веолодий раскрыл рот, но не сумел найти нужных слов.

Лорд Джед протолкался к императору встал рядом с ним. Остальные последовали его примеру и выстроились позади Вентайна.

- Итак, Джагайя вступает в новую эпоху, - объявил император. - Для начала я повелеваю страже красных жрецов разоружиться. Завтра я созову Совет, состав которого будет обновлен. Хочу, чтобы меня отныне окружали лорды, а не жрецы.

- Вашему величеству следует идти тропой безгрешной, теплой, - нашел в себе силы возразить Веолодий, - и советы людей, посвятивших себя святому служению…

- Как только мне потребуется такой совет, я немедленно обращусь к вам, - перебил археона Вентайн, - или к тому, кто займет ваше место во главе красной братии.

Шепот в зале стих. Последние слова Вентайна звучали как угроза.

- По-моему, пора выпить, - заметил Тень. - Вот совет, который тебе никто не догадался дать, а он хорош!

Веолодий двинулся к выходу. Для этого ему пришлось обойти Вентайна, окруженного лордами, император проводил его улыбкой, потом подозвал начальника дворцовой стражи.

- Ваше величество?

- Капитан, отныне красным жрецам запрещено носить оружие, пусть святость служит им мечом и броней. Проследите, чтобы этот приказ исполнялся неукоснительно. Если необходимо подкрепление, обратитесь к лордам, они предоставят вам вооруженных людей. Ну а теперь к столу, господа! Эй, вы там, под стеной! Те, кто был со мной в нижнем храме! Вы тоже к столу! Сопровождайте меня как нынче утром!

Тень первым бросился занимать место. Стул с высокой спинкой по правую руку от императора предназначался археону, но, поскольку тот удалился, это место досталось шуту. Рядом с ним расположились лорды. Ниже их - бойцы, участвовавшие в схватке под нижним храмом. Дальше заняли места придворные - раззолоченные бездельники, наводнившие дворец при прежних императорах. Когда Вентайн воссел во главе длинного стола, Тень уже уплетал за обе щеки.

- Теперь ты будешь наставлять меня в делах праведности? - осведомился император.

- В делах греха, скорее, - пробурчал с набитым ртом шут. - Наконец-то мне не придется пробовать твои блюда, прежде чем ты к ним приступишь. У нас, видишь ли, разные пристрастия в еде, и теперь я стану набивать брюхо тем, что по вкусу мне, а не тебе.

Снимать пробу входило в обязанности Тени, таким образом, императора можно было уберечь хотя бы от быстро действующих ядов. Шут не был обжорой, и эта повинность его всегда тяготила, он быстро наедался, но приходилось пробовать блюдо за блюдом. К тому же, им с Вентайном в самом деле нравились разные блюда. Император любил рыбу, а шут ее терпеть не мог.

Лорд Аганей предложил тост за долгое славное царствование, все зашумели.

Вентайн погладил древнюю реликвию на груди и спросил:

- Ты веришь, что Отец-Солнце убережет меня от отравы?

- Нет, просто до нынешнего дня у археона не было причин желать тебе смерти, ибо Джгайей правил он. Вот завтра - опасайся! А эти блюда приготовлены до того, как ты обрел реликвию.

- Обрел?

- Ну да. Чудесным образом.

Вентайн криво ухмыльнулся и прикоснулся двумя пальцами к царапине на скуле, оставленной клинком жреца в подземелье нижнего храма. Счастье, что никто не обратил внимания на эту отметину - ведь во время коронации и торжественного шествия по улицам Джагайи лицо Вентайна оставалось чистым.

Придворные, поглядывая на его величество, тоже приступили к еде. Многие, кто прежде угождал Веолодию и заискивал перед ним, теперь опасались за свое место у трона, однако аппетита этим людям сомнения не испортили. А за стенами дворца шумела столица. Сегодняшний день был объявлен праздничным, и люди радовались… они радовались, хотя особого повода к тому не имели. Толковали о грядущих переменах, но какие именно перемены принесет коронация, никто толком не знал, приходилось строить догадки. Немного ясней стало, когда ближе к вечеру в городские ворота стали входить колонны воинов в доспехах и при оружии. По приказу Вентайна лорды вооружили своих вассалов и привели отряды кавалерии в Джагайю. Празднично наряженная толпа пятилась и освобождала всадникам дорогу. Более легкомысленные приветствовали воинов в запыленной броне веселыми возгласами, более осторожные - расходились по домам. А когда день закончился, и солнце опустилось, на улицы столицы не вышли красные жрецы. Этой ночью никто не призывал горожан к спокойствию и благочестию…

***

Совет собрался утром. Из прежнего, правившего от имени несовершеннолетнего Вентайна, недосчитались доброй половины - не пришел археон, не пришли его собратья в красном. Кое у кого из явившихся был такой кислый вид, будто они предпочли бы оказаться как можно дальше отсюда, но пренебречь императорским предложением не рискнули. Явились и лорды.

Тень нынче оделся старой нищенкой. Он шел, сгорбившись и опираясь на кривую клюку, при этом весьма натурально приволакивал ногу. Лицо шута скрывал грим - он приклеил крючковатый нос и намазал щеки какой-то дрянью, которая, высохнув, собрала кожу старческими морщинами.

Вентайн был бледен и сосредоточен, он то и дело ощупывал Отца-Солнце, будто надеялся почерпнуть уверенности в прикосновении к древней реликвии. Когда он вошел в малый зал, члены Совета уже собрались - таков порядок, император приходит последним и никого не ждет. При его появлении все встали и оставались на ногах, пока Вентайн не занял место во главе стола. Тени стула не приготовили. Он проковылял вслед за императором, сварливо жалуясь, что никто не уважит старую женщину и не уступит ей места. Потом уселся на угол стола по правую руку от Вентайна.

Император оглядел собравшихся. Пять лордов - эти ждут наград и выгод за ту службу, что сослужили вчера их люди. Никто, кроме Джеда, не желал разделить с солдатами и Вентайном опасности, но на добычу претендовал каждый. Кроме лордов, за столом еще пятеро - мелкие незначительные людишки из хороших семей, смирные, робкие, занявшие важные посты благодаря Веолодию. Такие люди, от кого археон не ждал подвоха. Они не годятся, их следует сместить и заменить более деятельными.

- Итак, с чего бы начать… - произнес Вентайн.

Он в самом деле не знал, с чего начать. С тех пор, как его прадед допустил красных к управлению страной, с каждым поколением жрецы набирали все большую силу, а при отце Вентайна огромной империей безраздельно правил археон. Верней, тем, что осталось от империи - ибо провинции держались все более нагло и разве что не заявили открыто об отпадении от Джагайи. Но и этого можно ждать в любой миг. Единственное, что держит империю - это взаимное недоверие подчиненных королей. Стоит изменить одному - остальные объединятся, чтобы растерзать его под началом императора.

- У вашего величества нет армии, - пробасил Аганей. Он хотел стать маршалом.

- Казна пуста, - не выговорил, а мелодично пропел Хокси. Он хотел стать имперским казначеем.

- Вассалы вашего величества вот-вот откажутся признать власть империи, - печально посетовал Гройз. Его любимый внук вел роскошную жизнь на западе - в столице Элерии, где кипела настоящая жизнь, не то, что в сонной Джагайе, переполненной красными святошами. Гройз мечтал, чтобы внук сделался имперским наместником в Элерии. Денег и чести это не принесет, но должность высокая, и у мальчика будет роскошный титул.

- Вот итоги правления жрецов, - злобно прохрипел Джед.

Осторожный Уолдор, как всегда, промолчал.

Пожилые сановники пожимали плечами и ерзали на своих стульях, но от них Вентайн не ждал ничего путного.

- Война возвысила Джагайю, а мир ее губит, - подвел итог император. - Нам следует начать с основ. Мы еще поговорим о том, какие должности получат мои верные соратники, какие награды и почести. Мы обсудим меры, какие надлежит принять завтра, послезавтра, через месяц… это повседневный труд правителя, и он никуда от меня не уйдет. Но сейчас я хочу сказать главное: что будет отличать мое правление от отцовского и дедовского. Я скажу вам, как я собираюсь вернуть Джагайе величие. Победоносный поход, новое завоевание - вот что необходимо. Добыча наполнит казну, военная служба станет выгодной и почетной, а вассалы вспомнят о своем долге.

Тень присвистнул. Такого он не слышал от "близкого родственника", хотя и считал себя самым доверенным лицом в империи. Лорды переглянулись, старики-царедворцы тревожно засопели. Никто не был доволен, разве что Джед. Даже Аганей не выказывал воодушевления. На войне могут и убить, а он собирался пробыть маршалом очень и очень долго.

- Братец, послушай старую женщину, - проскрипел со своего насеста Тень, - тебе придется выбрать противника по силам. Потому что, как верно заметили лорды, у тебя нет ни войска, ни денег, чтобы набрать солдат. Это сложная задача, найти супостата, которого может одолеть империя. Я предлагаю напасть на свинарник хромого Эфгаса, что за Восточными воротами. Свиньи не окажут большого сопротивления, зато добыча обогатит наш стол.

- Мы можем начать с того, что вразумим кого-нибудь из неверных вассалов, - заметил Гройз, - ту же Элерию, к примеру. Тамошний король ведет себя вызывающе.

- Нет, не можем, - возразил Тень-старуха. - Нам, пожилым людям, следует быть осмотрительней, мой лорд! Стоит тронуть одного из вассалов, остальные почуют опасность и сговорятся между собой. Лишь взаимная вражда удерживает их от бунта.

- Поход за пределы империи? - задумчиво протянул Аганей. Он, мня себя великим воином, говорил смелее прочих. - Запад? Юг? Восток?

- Не выйдет, мой лорд, - проскрипел Тень. - Всем, что можно было прибрать к рукам, уже завладели имперские вассалы, а у любого из них войско посильней нашего. Я имею в виду наше войско, которого нет, но которое все еще можно собрать. Ну а что не под силу подчиненным королям да герцогам, то и нам недоступно.

- Но если соединить наши силы с армией того вассала, который владеет приграничными землями, - вставил Гройз, - то можно рассчитывать на победу. Тот же король Элерии! У него постоянный конфликт с дарвийцами. Объединившись с элерийским войском, мы можем привести к покорности Дарвию.

- Ну да, оттяпаем кусок королевства у короля Дарвийского, и к кому отойдет завоеванная земля? К Элерии или к Джагайе? Элериец, усилившись за счет добычи, первым делом отложится от империи, вот и все.

- Тень, оставь нас, - велел император.

- Ты гонишь меня прочь, братец? - шут, наряженный старухой, спрыгнул со стола, проявив далеко не старческую прыть. - Ты гонишь меня, внучек?

- Тень, знай свое место! - Вентайн хлопнул ладонью по столу. - Займись чем-нибудь, пока я держу совет с лордами.

- Ты гонишь собственную тень, - прокаркал шут. - Что же, и то верно, ты теперь император, подобный солнцу, а солнце не отбрасывает тени. Пойду, наточу свой меч, ведь скоро в поход! В поход, в поход…

Тень не успел выйти из малой залы, а за спиной уже вовсю шла перепалка. Лорды всерьез обсуждали слова Вентайна, которые Тени казались безумием. Ему многое было непонятно в решениях "близкого родственника". Красная стража исчезла с улиц, но ни один жрец не был арестован. Куда подевался археон, Тень не знал - и вряд ли об этом знал Вентайн. Дворцом, казной, стражей и прочим - до сих пор распоряжались те, кто получил свои должности с одобрения Веолодия… да мало ли дел, которые были куда важней, чем мечты о завоеваниях? Тень не понимал.

***

Перемены начались в тот же день. По замку разнеслась весть: все высшие сановники, получившие посты в прежнее царствование, смещены. Это никого не удивило. На освободившиеся должности император назначил лордов - это тоже как-то можно было понять, его величество юн и наивно доверяет наиболее родовитым господам. Удивляло не это, а спокойствие, с которым совершился переворот. Разжалованных не наказывали, красных жрецов не преследовали, Вентайн не приказал разыскать исчезнувшего археона, хотя тот мог оказаться опасным. Странно! Если всех этих людей лишили прав и должностей за преступления, их следует наказать и лишить возможности отомстить…

Кто-то слыхал, как император обмолвился: он не боится мести. Отец-Солнце хранит его, как хранил древних императоров. Вины на старых вельможах нет: им велели - они исполняли приказы. Просто теперь все пойдет по-новому, потому прежние сановники лишились постов. Прежнюю стражу удалили из дворца, их сменили привезенные лордами вассалы. Кого-то удивило, что Вентайн, если уж так склонен доверять людям из провинции, не созвал своих собственных ленников. Но Вентайн их не знал, и не представлял, кто достоин доверия, а лорды выставили проверенных людей. У лордов же нет причин вредить императору, который с ними заодно.

Тень прошлялся день невесть где и заявился в спальню под вечер. У императорских покоев стояли на страже латники в тускло блестящих кольчугах - эти были из людей Джеда. В этот раз Тень явился наряженным как служанка, с накрашенными губами и подведенными глазами. Стражники отказались его впустить, но домогались хорошенькой служаночки так рьяно, и зазывали провести с ними ночь так страстно, что на шум вышел Вентайн. Шут подмигнул ему и с удвоенным старанием стал вертеть задом перед солдатами. Против обыкновения шутка императору не понравилась.

- Так, так… - хмуро заявил он. - Солдаты лорда Джеда предпочитают мальчиков. Возможно, у вас имеются и иные скрытые пороки.

- От них веет холодом греха, - заявил Тень, стаскивая парик. - Даже мороз пробирает! Но за девами ухаживать они не умеют. Был бы я благонамеренной красоткой, уж точно сбежал бы от таких ухажеров. Интересно, а те клинки, что у них в ножнах, сверкают столь же ярко, как и те, что в штанах? Что скажешь, братец?

- Я-то надеялся, что могу положиться на солдат Джеда, - печально заметил император, - а теперь вижу, что переоденься убийца женщиной - и они подпустят его к моей особе. - Тень, зайди.

Шут размазал краску рукавом по щекам и твердой мужской походкой прошел в покои за Вентайном. Солдаты переглянулись - теперь служба во дворце не представлялась им такой уж славной штукой. Его величество сердит, как бы не пожаловался завтра лорду.

- Ну ты, брат, и дурак, - буркнул старший латник, обращаясь к напарнику. - За мужиком ухлестывал!

- А ты обещал на нем жениться, - парировал тот, что помоложе. - Знаешь, что? Я думаю, лучше об этом не трепаться.

- Тут я согласен, - вздохнул латник, в душе сожалея, что Тень оказался мужчиной. Девка-то была хоть куда.

В спальне оказалось темно, единственная свеча горела на столе, вокруг нее разбросаны исписанные листки. Император сочинял послания.

- Ну, братец, чем завершился Совет? - сбрасывая юбку, поинтересовался Тень. Под юбкой были бриджи, заправленные в мягкие сапоги. - Кто оказался мишенью твоего гнева? Я имею в виду, против кого поднимет знамена Джагайя?

- Тебе в самом деле интересно? - пробормотал Вентайн, снова усаживаясь за стол.

- Ну, разумеется, ведь я же твоя тень! Это мне тащиться по камням и рытвинам под копытами твоего коня, с тенью всегда так бывает. Скажи, куда ты направишь войска, и я заранее постелю соломы на ведущей туда дороге, чтобы тени было мягче.

- Тебе повезло, потому что мы поплывем морем. В волнах не бывает камней и рытвин. А теперь ступай, мне нужно закончить еще два письма.

Тень умолк, обдумывая услышанное. Прежде Вентайн делился с ним своими планами, даже если речь шла о делах государственной важности. Разве не через Тень и его дряхлого прадеда велась переписка с лордами? А теперь его гонят прочь… Постепенно шут осознал, что он больше не нужен Вентайну, теперь императора охраняют люди лордов, ему прислуживают, перед ним заискивают, ему подчиняются. Прошли трудные, но веселые денечки, когда Тень был, по чести говоря, единственным подданным несовершеннолетнего владыки. Единственным, кто беспрекословно выполнял волю Вентайна.

- То есть мне больше не придется ночевать у двери? И пробовать твои блюда? И таскать твои тайные послания?

Император не ответил, он писал. Шут подождал немного, потом продолжил:

- Ну да, конечно! Тебя хранит эта древняя медяшка. Да и письма твои более не нуждаются в том, чтобы их передавали тайно. Что ж, наконец-то я займусь своими делами. Какую бы маску выбрать? Возьму-ка нынче вот эту, красную. Спокойной ночи, братец, и счастливого царствования!

Шут развернулся к двери. Вентайн окрикнул его:

- Тень, постой!

- Что угодно, повелитель?

Тень надеялся, что сейчас Вентайн вернет его, и все пойдет как прежде. Но когда он обернулся, император продолжал писать. Не отрывая взгляда от пергамента, Вентайн сказал:

- Тень, ты мне понадобишься утром.

***

Наутро Вентайн проснулся, когда солнечные лучи проникли в стрельчатое окно спальни, их яркий свет и разбудил императора.

- Тень! - не раскрывая глаз, позвал он.

Вентайн хотел, чтобы шут поправил шторы. Никто не откликнулся. Тут он наконец проснулся окончательно и вспомнил, что отослал Тень вечером. Значит, никто не займется шторами, не распорядится насчет завтрака, не принесет воды для умывания, не поможет одеться и так далее. Впрочем, в лед шута, теперь Вентайн император, сейчас явятся слуги и, притащат тазы с кувшинами… Ну ничего, вот-вот явятся слуги.

Отыскав брюки там, куда швырнул их вчера, император сообразил: лакеев не пришлют. Распоряжавшийся ими вельможа вчера на Совете получил отставку, а без распоряжения никто не станет менять заведенный во дворце порядок. Он оделся самостоятельно и, прихватив составленные вчера письма, вышел из спальни. Латники Джеда торопливо вытянулись, завидев его величество.

- Тень не возвращался? - спросил Вентайн. Потом, прочтя на лицах солдат удивление, пояснил, - тот парень, что вчера вечером явился переодетым девкой?

- Нет, ваше величество. Он как вышел из этой двери, так и пропал. На нем была маска, такая красная.

- И ничего не сказал, уходя?

- Сказал, ваше величество. Он сказал вот что: "Нет, парни, не глядите на меня так. У меня нет сестры, не то я бы непременно вас с ней познакомил".

- Больше ничего?

- Ничего, ваше ве…

Вентайн не дослушал, махнул солдату рукой и отправился на поиски лакеев. Этажом ниже было людно и шумно. К покоям императора никто не осмелился приближаться, но дворец жил привычной жизнью. Придворные бездельники уже собирались в тронном зале, как было заведено издавна. Они обменивались сплетнями в ожидании приглашения к завтраку. Стоило появиться Вентайну, разговоры смолкли, и взгляды всех присутствующих скрестились на нем.

Вентайн сделал несколько шагов, ухватил за рукав подвернувшегося лакея и сказал:

- Никто не пришел ко мне утром, чтобы прислуживать. Когда во дворце появится распорядитель, напомнишь ему об этом.

Несчастный лакей вообразил, что его сделают виноватым в этой неувязке, поэтому был счастлив, когда Вентайн выпустил его рукав. Бедняга попятился, кланяясь с каждым шагом и бормоча:

- Непременно, ваше величество, как только… я сразу, ваше величество, сразу…

Император обнаружил, что слуги трепещут перед ним, и это оказалось довольно приятно. Что ж, совсем неплохо, если у него будет слава строго и непреклонного владыки, карающего за всякую провинность. Он уже собрался закрепить эту репутацию, посулив лакею, что ему снесут голову, если ослушается, но не успел. Низенький придворный в расшитом камзоле подступил с другой стороны и склонился в поклоне:

- Ваше величество, подобный Солнцу император, взываю к вашему суду!

Вентайн оставил злополучного слугу и обернулся к просителю.

- Ваше величество, - затарахтел коротышка, - прошу суда! Этот несносный шут, этот Тень, как его изволит звать ваше величество, он прокрался в спальню моей дочери, моей несчастной невинной Селии… Он обесчестил ее, покрыл позором. И эти солдаты, эти… эти… они видели, люди лорда Хокси, они стояли на страже, они видели!.. Я пришел… А он выскочил из спальни, они видели и смеялись!

- Вы хорошо его разглядели? Это точно был мой Тень? Ведь дело происходило ночью.

- О, ваше величество, я узнал его, конечно! Прохвост нацепил маску, как это всегда было в его дурацком обычае… да вон он, полюбуйтесь! Вон он стоит с таким видом, будто имеет право находиться среди честных людей!

- Значит, в маске… Эй, Тень, подойди!

Человек в маске не шелохнулся.

- Тень, тебя зовет император!

Пожилая дама, оказавшаяся рядом с мужчиной в красной маске дракона, подергали его за рукав, тот обернулся.

- Тень, ты оглох?

Человек медленно стянул маску, Вентайн насторожился… потом облегченно вздохнул - это был вовсе не Тень. Какой-то бородач. Обнаружив, что все на него глядят, мужчина неловко поклонился.

- Кто ты такой?

- С позволения ваших милостей, конюх я, Имрис, конюх. Этот парень, которого Тенью или дураком кличут, он мне дал монету, чтобы я пришел сюда с этой штуковиной на голове. Он сказал, что все посмеются…

Вентайн тяжело вздохнул.

- Пошел вон, Имрис.

- Что, братец, разве не славная шутка? - раздался за спиной Вентайна знакомый голос.

Позади императора стоял Тень - без маски, но его лицо покрывал замысловатый узор, составленный из синих, зеленых и желтых треугольников. В пестрой мешанине трудно было разобрать, где нос, а где глаза.

- Ах, вот ты где! Ну-ка, иди за мной!

Император увлек Тень в угол, подальше от толпы.

- Знаешь, братец, - тарахтел тот, - эта девица, Селия, или как там ее… ну да, я был там, можно сказать, так, что ее покрыла тень… да только вовсе она не невинна. Пробираясь к ней в спальню, я шагал по торной дороге, можно сказать, по накатанным колеям, и эта дорога оказалась довольно ухабистой, признаюсь…

- Тень, заткнись и слушай. Я собирался наградить тебя, посвятить в рыцари, наделить землей и титулом.

- Я заслужил! Клянусь чем хочешь, подобный Солнцу, я заслужил все это и даже больше!

Вентайн сделал глубокий вдох. Все, теперь он уже спокоен.

- Да, Тень, ты заслужил куда больше. Но сегодняшней выходкой ты все испортил. Вот тебе записка, снесешь лорду Хокси, он теперь имперский казначей и выдаст тебе серебра.

- И только-то? Серебра? Мои заслуги можно покрыть серебром разве что если я приеду с тремя телегами! А ты сказал: снесешь записку. Снесешь - это значит пешком, а не на трех телегах…

- Заткнись наконец. Это не тебе. Купишь деду… или он тебе прадед? Купишь старикану новый дом, а старый пусть запрут, заколотят, заложат дверь камнями… никто не должен входить в него, ясно?

Император оставил Тень и направился к пестрой толпе.

- Ясно, - тихо пробормотал Тень. - Мы с дедом верно служили тебе, а ты выгоняешь его из дома… братец.

***

Подготовка к походу продолжалась два месяца - ничтожно мало, если учесть все обстоятельства: не было денег в казне, не было чиновников, которые могли бы разослать гонцов к вассалом с призывами, недостаточно было и самих гонцов… у Вентайна вовсе ничего не было для предстоящего похода. Но через два месяца поход начался.

Войско, которое на исходе лета повел на север Вентайн, не шло ни в какое сравнение с тысячами кольчужных всадников, сопровождавших на войне Ирго Ужасающего. Во всяком случае, легенды и летописи говорили о тысячах. Вентайну удалось собрать куда меньше. Его собственных вассалов собралось лишь несколько десятков, каждое утро императору приходилось являться в лагерь под стенами Джагайи, принимать присягну у вновь прибывших, глядеть на их постные физиономии, слушать кислые голоса, которыми они бубнили формулу вассальной клятвы… Прежде эти землевладельцы не удосуживались принести оммаж. Для того, чтобы пробудить их верность, потребовалось разогнать красных жрецов.

Другую, куда более многочисленную часть армии Вентайна составили отряды лордов - у любого из них под знаменами оказалось побольше вассалов, чем у подобного Солнцу. Пехоту прислали провинции.

Вассальные монархи не слишком удивились, получив из Джагайи письма с повелением прислать отряды. Конечно, подобного не случалось уже восемьдесят с лишком лет, империя давно не вела войн и не требовала "налога крови" с провинций. Но подчиненные короли с пониманием улыбались, читая украшенные многими печатями имперские послания: молодой император желает поиграть в войну? Что же, это не удивительно. Подобный Солнцу повоюет, перебесится, да и возвратится в столицу на мягкие подушки… и все пойдет, как прежде, и снова можно начинать строить планы о том, как бы отделиться от одряхлевшей Джагайи, целостность которой давным-давно бережет не армия, а традиция. Просто всем удобно называться вассалами подобного Солнцу. К тому же войска его величество требовал совсем немного, отправить несколько сот наемников и забыть о них - куда проще, чем открыто объявить о неповиновении. Особенно сейчас, когда прочие подчиненные монархи пришлют императору солдат.

Между столицами окраинных королевств засновали послы - началось осторожное выяснение, против кого будет поход. Вскоре стало очевидно, что Вентайн потребовал воинов у всех великих вассалов, стало быть, ни один из них не подвергается опасности. Это означает - война за пределами Джагайской империи. Любой из вассальных королей втайне надеялся, что подобный Солнцу нападет на его собственного соседа. На победу рассчитывать не приходится, но если бьют сопредельное королевство, это всегда к лучшему. Быть может, со временем удастся воспользоваться плодами заведомо неудачного похода. Словом, все вассалы, как один, повиновались с похвальным рвением, достойным их дедов, которые служили джагайскому трону из страха перед грозными императорами.

Уже через три недели в столицу Вентайна начали прибывать отряды наемников. Им было уплачено за полгода вперед. Разумеется, среди наемников были и шпионы, но Вентайна это не беспокоило.

Через два месяца сборы завершились, без малого три тысячи наемных стрелков и копейщиков присоединились к дворянскому ополчению Джагайи, и Вентайн выехал на рассвете из дворцовых ворот, чтобы возглавить это войско. Его сопровождал Тень. Из пяти лордов в походе участвовали трое: Аганей, который не мог отказаться, поскольку являлся маршалом империи; Джед, который искренне желал подраться, и Уолдор, который не рискнул отказаться от участия в походе, поскольку был трусоват, и гнева императора страшился больше, чем врага. Гройз был слишком стар, чтобы надевать доспехи, его дом представлял старший сын - тихий робкий человек, в свои без малого сорок лет не менее похожий на старичка, чем дряхлый отец.

Хокси остался в столице - править в отсутствие его величества. Вентайн не доверял змее, но кто-то должен был остаться, чтобы привести в порядок дела, а работа предстояла и впрямь немалая. Управление Джагайей вплоть до коронации Вентайна находилось в руках красных жрецов, а теперь ставленники археона были в бегах, и надлежало восстановить контроль, расставить на места верных людей, проверить поступление налогов, и поддерживать работу сложной государственной машины. Уже то, что лакеи по утрам являлись в покои Вентайна с водой для умывания, и что у дверей его спальни стояли нарядные гвардейцы, а не деревенщина, присланная лордами - и то было великим достижением! Вентайн понимал, что не может доверять лакеям и полагаться на верность набранных Хокси солдат, но дело двигалось в верном направлении. К тому же именно Хокси предоставил сумму, достаточную, чтобы расплатиться с корабельщиками, которые перевезут войско.

Вентайн полагал, что возвратится еще до конца года, и, если деятельность Хокси ему не понравится, лорда можно будет сместить, а заодно сменить охрану и прислугу. Если начистоту, императору очень хотелось, чтобы лорд дал повод для недовольства, Хокси ему не нравился.

Солнце едва поднялось над горизонтом, на улицах пока что лежала густая тень, в тесноту городских кварталов свет приходит позже, чем на равнину, но кристалл на башне, венчающей Текейскую скалу, исправно сиял, разливая тепло над столицей. Как всегда в рассветные часы, вдоль улицы дул ветерок, так что солнечное знамя Джагайи, которое нес Тень, плескалось и трепетало. Шут был в доспехах и шлеме с опущенным забралом. Пока скакали вдвоем через просыпающийся город, он, вопреки обыкновению, не проронил ни слова.

Дворец остался позади, копыта прогрохотали по настилу моста через спокойную Джагу, потянулись ограды постоялых дворов… вот и ворота. Стража засуетилась, едва завидев императорский стяг, солдаты навалились на тяжелые створки… Уже отсюда можно было расслышать лязг стали и конское ржание - там, за воротами, сворачивали воинский лагерь.

Когда ворота распахнулись, в лицо Вентайну ударил солнечный свет - широкая равнина лежала перед ним, и долгая, полная событий и побед, жизнь.

***

В Байвенне, северном порту Джагайи, были собраны десятки судов: пять громадных галеонов, принадлежащих Купеческом Братству Вольных Городов Юга, сорок тяжелых неуклюжих парусников, способных взять на борт по несколько десятков всадников с лошадьми и оружием, двадцать три барки, а также шесть боевых галер, чтобы охранять флотилию во время перехода.

Жители приморского города дивились обилию судов, пестрому разнообразию значков над имперским войском и, конечно, молодому императору. Вентайн в надраенных латах выглядел именно так, какими изображают императоров на картинах и барельефах. Статный, рослый, с волнистыми черными волосами и упрямым подбородком, он походил на статую Ирго, установленную над рыночной площадью Байвенны, примыкающей к порту. Считалось, что статуя похожа на оригинал, но вряд ли суровый вояка, основавший Джагайскую империю, выглядел так утонченно, каким изобразил его скульптор. Скорей всего, мастер взял за образец одного из отдаленных потомков Ужасающего.

Тень сказал об этом Вентайну, когда они во главе громыхающей колонны рыцарей проезжали под простертой рукой каменного предка, но император лишь пожал плечами. Если он и думал о статуях, то скорей о будущих - которые установят в его, Вентайна, честь. Не получив ответа, Тень умолк. Они очень мало разговаривали в походе, Тень вез знамя во главе походного строя, а подобный Солнцу обычно ехал позади, окруженный лордами и знатными вассалами. Лишь раз они поговорили достаточно долго - когда свет, испускаемый кристаллом Текейской скалы, уже померк позади, а тепло, исходящее от кристалла на башне Байвенны еще не проявилось в полной мере. Как и везде между границами областей, обогретых кристаллами, здесь было ветрено и прохладно.

- Это рубеж, - неожиданно сказал Вентайн. - Еще один. Первый был преодолен, когда я принял решение связаться с лордами. Второй, когда я отнял Отца-Солнце у красных жрецов, третий - когда решился оставить Хокси в Джагайе, где он, конечно, ткет свою паутину, надеясь поймать императора, словно муху. Еще будет рубеж, когда я взойду на корабль, потом - когда ступлю на чужой берег, и еще, и еще, и еще…

"И с каждым пройденным рубежом ты все дальше от меня и от себя - прежнего", - хотел сказать Тень. Но вместо этого спросил:

- И что ж за рубеж здесь? Так, полоса греха между обогретыми городами, таких немало в твоей империи.

- Отсюда я мог бы повернуть вспять, - задумчиво произнес Вентайн, - но…

Тут в лицо пахнуло теплом, и над горизонтом зажегся крошечный огонек - свет кристалла над Байвенной. Император придержал коня, и Тень унес знамя вперед, а подобного Солнцу снова окружили лорды и рыцари, которые по какой-то причине отстали от его величества в холодной полосе. Больше Тени не пришлось перекинуться с императором словом до самого города.

Свой флаг Вентайн велел поднять над галеоном "Счастливый Энгус" из Калхалы. Тень сразу же направился туда, а император, окруженный лордами и капитанами, остался на причале, чтобы распоряжаться погрузкой.

Капитан "Счастливого Энгуса", загорелый плотный коротышка с длинными вислыми усами, поджидал у сходней. Он ворчливо приветствовал Тень словами:

- Кто командует этим сбродом? Он ничего не смыслит в морском деле! Начинается осень, а с ней приходят шторма. Привыкли там, под своими башнями, в свете кристаллов! Привыкли к теплу и хорошей погоде!

- Эй, не ругайся ты так, - Тень спрыгнул с седла и подхватил повод. Конь уже догадывался, что сейчас его поведут по шаткому настилу на непривычно пахнущий корабль и волновался заранее. - Тебе выпала честь везти через Долгое море ни много, ни мало - величайшего завоевателя Грайлока. Он не разбирается в судоходстве, зато отлично знает, с какой стороны на бутерброд мажут масло. Сейчас начинается осень, мы заполучим в качестве добычи созревший урожай. А больше на севере взять-то и нечего.

- Врешь, парень, величайшие завоеватели давно померли и лежат в земле.

Тень поглядел на коротышку капитана сверху вниз.

- Сам ты врешь, я только что видел еще одного, и он вовсе не лежит. Ростом он вчетверо больше меня, то есть впятеро больше тебя, звать его Ирго Ужасающий, и он сделан из камня.

- Так что ж, я повезу каменную статую?

Тень уже повел храпящего жеребца по сходням, и последний вопрос капитана застал его на тряском настиле. Он бросил через плечо:

- Нет, еще хуже. Ты повезешь оригинал.

Но капитан не расслышал. На причале стали выстраиваться всадники с красивыми гербами, коротышка даже привстал на носки, чтобы лучше разглядеть великолепных пассажиров, а Тень в простой кольчуге стал ему неинтересен.

Тень пристроил жеребца в трюме, отдал знамя матросам и велел поднять на мачте. Когда он подошел к борту, чтобы полюбоваться погрузкой, Вентайн как раз приближался к трапу. Капитан, по-прежнему торчавший на причале у сходней, уставился на всадника в позолоте. Потом бросил взгляд на каменного Ирго, возвышающегося над плюмажами рыцарей, снова осмотрел императора. Сходство было несомненным. Коротышка сорвал шапку, искусно скрученную из сорока разноцветных шелковых лент, и поклонился, так что на Вентайна уставилась бритая макушка. Тень, перегнувшись через леер, помахал с высокого борта, но император не видел его, он улыбался, разглядывая склонившегося перед ним капитана. Это была искренняя улыбка.

Отплывала флотилия следующим утром. Солнце заливало причал ярким светом, и волны тепла уже потекли над городом от кристалла, вознесенного на башне. На причале собралась изрядная толпа, многие орали и размахивали шапками вслед кораблям, отважные герои тоже кричали и махали в ответ с палуб. Настроение у воинов было отличное, но уже после полудня оно испортилось вместе с погодой. Капитан оказался прав насчет осенних штормов - стоило судам удалиться от кристалла Байвенны, небо заволокло тучами, потом пошел дождь. Ветер налетал порывами, он нес соленую водяную пыль, в трюмах волновались растревоженные качкой лошади, где-то перекатывались плохо закрепленные бочонки. Флотилия расползлась по серой всхолмленной волнами поверхности Долгого моря, поход превратился в мучение.

Тень не вышел на палубу, когда отчаливали, праздничное настроение толпы на берегу и воинов на кораблях было ему не по душе. Зато мрачная погода в открытом море подходила как нельзя лучше. Он оставил в каюте шлем с забралом, который, не снимая, таскал во время перехода по суше, и выкрасил лицо синими и зелеными полосами. Когда кто-то из свиты лорда Аганея поинтересовался, что означают эти разводы, Тень объяснил, что он теперь - Демон Моря и изобразил на собственной физиономии волны. Авось, другие демоны примут его за брата и пощадят "Счастливого Энгуса". Других-то братьев у него все равно нет, так что за них сойдут демоны. Вентайн тоже находился на палубе и слышал эти слова. Император не сказал ничего.

***

Осенние ветры, предвестники зимних бурь, затруднили продвижение флотилии. Суда шли с разной скоростью, некоторые сбивались с курса, и галеры конвоя отправлялись на поиски пропавших. Две барки затонули, и лишь с одной удалось снять экипаж и пассажиров, оружие, лошади и припасы погибли. Немалоечисло джагайских воинов страдали от качки, Тень, то и дело подмечал, что у спутников лица почти такого же зеленого цвета, как краски на его собственной физиономии. Но воины держались, никто не роптал - было известно, что плавание продлится недолго. Цель похода - город Лайвен, расположенный на северном побережье Долгого моря, немногим западнее Байвенны.

Лайвен был основан около двухсот лет назад выходцами из империи. Беглецы, разыскиваемые преступники, неверные вассалы и просто недовольные жизнью джагаи переправлялись через Долгое море и оседали в суровом северном краю. Там обитали малочисленные общины, занимавшиеся охотой и рыбной ловлей, места хватало на всех - всех, кто не боялся дыхания Зимы, владычицы северного берега. Купцы Вольных Городов Юга вывозили оттуда древесину, меха, кожи и мед. Взамен поселенцы приобретали изделия из металла, вино, фрукты, ткани. Время от времени галерные рабы и провинившиеся матросы с южных судов сбегали на берег, северяне принимали всех.

Перемены пришли за двести лет до коронации Вентайна, когда в Лайвене - тогда еще не городе, а небольшом поселении - была построена башня, и золотые маги водрузили на верхушке кристалл. Излучаемое им тепло заставило Зиму отступить, а жители побережья стали переселяться поближе к башне. Лайвен рос, община стала многочисленной, теперь на север потянулись не только беглецы и искатели приключений. В Лайвене возникли ремесленные цеха, вокруг города распахали поля и расчистили пастбища. Свет кристалла сгладил суровость северного края, и, несмотря на близость Зимы с ее ужасами и чудовищами, город расцвел.

О том, что Лайвен основан выходцами из империи, никто не вспоминал, пока подобный Солнцу Вентайн не надумал переправиться через море, чтобы вернуть Джагайе потомков ее подданных.

Во время плавания император общался в основном с Джедом. Лорд-поросенок, как выяснилось, тоже мечтал о возрождении Джагайи, да и вообще - у него с Вентайном нашлось немало общего. Тень держался поблизости, но в беседы не лез и помалкивал. Он слушал и размышлял. Почему Вентайн решил обрушиться на мирный Лайвен? Чем больше Тень слушал, тем ясней понимал: его величество мыслит здраво и умно. После того, как Вентайн изложил свои соображения Джеду, и Тень в душе признал, что выбор очевиден. У города не было войска, потому что в северном краю не имелось сеньоров и рыцарей. Лайвен, как рассказывали путешественники окружен стенами, но это не настоящая крепость, ограда вокруг города может служить защитой от зверей Зимы, да и то не от всех. У города нет союзников, а купцы, торгующие с ним, вряд ли захотят вмешиваться. В любом случае, осенью никто не собирает армию и не отправляется в поход, к тому же Лайвен падет быстро. Несчастный городишко на северном побережье Узкого моря - единственный противник, одолеть которого по силам Вентайну, но там есть башня с кристаллом, туда ходят корабли, и слухи о победе Джагайи разойдутся по всему Грайлоку. Неплохо для начала. Ну а потом… потом Вентайн возвратится с добычей, его будут сопровождать воины, совершившие под его началом легкую победоносную кампанию, захваченного добра наверняка хватит, чтобы содержать в течение короткой южной зимы наемников, присланных королями-вассалами. Словом, весной у Вентайна уже будет армия, и тогда он сделает следующий ход.

***

Итак, Вентайн делился с Джедом планами, Тень слушал и помалкивал, рыцари и солдаты страдали от морской болезни. На других кораблях большой флотилии наверняка происходило нечто похожее… наконец на горизонте из серых волн поднялась череда поросших лесом холмов, северный берег Долгого моря, южная граница Зимы. Коротышка капитан предупредил, что высадка займет два или три дня. Город расположен не на берегу, здесь только пристань, склады и рыбацкие хижины. Причалы имеются, так что даже галеону место найдется, и не нужно пересаживаться на барки, которые имеют низкую посадку и могут подойти к берегу. Господам не придется мочить ноги в холодном море, но флотилия велика и разгружаться суда будут по очереди.

- Тогда "Счастливый Энгус" пришвартуется первым, - решил Вентайн.

Берег приближался, господа и солдаты толпились на баке, вглядываясь в очертания берега. Над прибрежным поселком повисла сырая дымка, в ней все казалось серым, и домишки на склонах холмов, и длинные бревенчатые стены складов, и песок пляжа, и кривые сосны на склонах. Даже храм, которому полагалось быть красным, казался буровато-коричневым в этом тумане. Вид храма напомнил о красных жрецах.

- Наверняка часть храмовых воинов скрывается здесь, - буркнул Джед. - Небось, настраивают местных против нас.

- Это не сделает ситуацию хуже, - ответил император. - Молитвы и проповеди не превратят местных мужланов в войско, а Отец-Солнце при мне. Кроме этой реликвии и злобы у красных жрецов не было ничего существенного.

Вентайн оглянулся - позади серое сморщенное море было покрыто парусами. Одного взгляда на убогие домишки в дюнах достаточно, чтобы понять: на здешнем берегу нет никого, кто способен остановить войско, прибывшее морем.

Убрали паруса, "Счастливый Энгус" лег в дрейф, капитан приказал спустить шлюпки. Со скрипом заработали лебедки, матросы полезли по веревкам, спущенным с борта, чтобы занять места на посудинах. Они рассаживались по банками и вставляли весла в уключины. Когда гребцы приготовились, им швырнули буксирные канаты, тем временем барки уже подходили к берегу, наемники, подняв оружие над головой, чтобы не замочить, прыгали в пену прибоя, бежали к дюнам, на ходу расчехляя луки и поправляя ножны.

Шлюпки увлекли "Счастливого Энгуса" к причалу. Рыцари покинули палубу, чтобы вооружиться. Когда Тень вслед за Вентайном сошел на пристань, подбежал, гремя кольчугой, наемник:

- Ваше величество, поселок покинут, здесь ни души.

- Они знали о нашем появлении, - пробормотал Вентайн.

- Еще бы, ведь беглые красные жрецы наверняка укрываются здесь, - злобно прокаркал Джед. - Конечно, их предупредили собратья из Байвенны. Нужно было не распустить, а схватить красную свору. Теперь они собирают войско в Лайвене, можете быть уверены!

Лорд терпеть не мог красных. Сейчас он выразился сдержанно: "схватить", а прежде требовал для красных суда и казни.

- Прибытие такого количества кораблей не могло остаться незамеченным, - возразил Тень. - Рыбаки ходили на лов, заметили паруса. Для торговцев нас многовато, вот они и ушли в лес, чтобы оттуда высмотреть, кто пожаловал.

Наемник подтвердил догадку Тени:

- Они ушли совсем недавно и второпях. Кое-где перед развалюхами рыбаков сушатся сети, а в домах полно брошенной рухляди.

Вентайн приказал:

- Обойдите дюны, если там прячутся местные - схватить. Но живыми! Я хочу допросить их. Остальным высаживаться и строиться на берегу. Тень, возьми десяток человек и пройди по этой дороге. Погляди, что там дальше к северу.

Барки подходили к берегу, высаживали пехоту, "Счастливый Энгус" отвалил от причала, чтобы освободит место другому галеону, с галер спускали шлюпки, чтобы перевезти на берег припасы из трюмов. Разгрузившиеся корабли вставали на якорь. Предполагалось, что кампания продлится недолго, не больше двух недель, после этого большая часть войска отплывет обратно в Байвенну.

Вентайну подвели коня, император вскочил в седло и отправился вдоль берега, чтоб поглядеть, как проходит высадка. Следом за ним скакал солдат, которому Тень передал знамя. Вентайн с удовольствием вдыхал тяжелый сырой воздух, пропитанный солью, и глядел, как покачиваются в сером море корабли под серым небом, и мечтал. Его первый поход! Первый! За этим последует второй, третий и так далее. При нем Джагайская империя снова станет ужасом Грайлока.

Корабли разгружались весь день, потом стемнело, и на берегу вспыхнули десятки факелов, последние суда высаживали десант ночью. Воины прыгали в прибой, брели к берегу, отряхивались. На пляже разводили костры, тащили охапки хвороста, домов в поселке не хватило, чтобы устроить всех. Вентайну пришлось разбирать ссоры рыцарей, которые передрались из-за права ночевать на постоялом дворе. Разведчики, посланные в дюны, возвратились с докладом: никого поймать не удалось, но за высадкой местные наблюдали. Наемники отыскали лежки в кустарнике на гребне песчаного холма, однако рыбаки дали деру, прежде чем солдаты приблизились.

Утром вернулся Тень.

- Мы проехали по дороге едва ли не до самого Лайвена, - доложил он, опустив нижнюю часть забрала. - Видели брошенные деревни, а дорога изрыта отпечатками копыт, местные угнали скотину.

- А что город?

- Там бьют в колокола.

***

Над Лайвеном плыл звон колоколов. Звонили на караульной башенке у ворот, звонили во всех четырех городских храмах, выкрашенных красным суриком, звонили на доме городского Совета. Звон плыл над городом, висел в воздухе, как густой кисель, вползал в окна, плескался на чердаках и вливался в подвалы.

На улицах толпились беженцы, ревели коровы, блеяли овцы, кудахтали куры в клетках на возах. Повсюду рыдали и смеялись дети. Малыши, напуганные суматохой, заходились плачем на руках матерей, ребятня постарше носилась по улицам между повозок, хлюпали по лужам, разбрызгивали черную, перемешанную с навозом грязь. Многие мальчишки, размахивая палками, разыгрывали сражения, они были уверены, что сейчас их отцы вооружатся и выступят навстречу страшном императору из Джагайи, побьют его солдат и сбросят в море. Отцы всегда побеждали! А как же иначе? Взрослые не разделяли уверенности детворы. В их голосах, в жестах, в их неуверенности сквозила тревога. Они-то знали, что императорское войско - рыцари, закованные в сталь и беспощадные наемники - это опасный противник, не чета вражцам из-за границы снегов, чьи набеги всегда удавалось легко отразить.

Одна только башня золотого мага, увенчанная кристаллом, безразличная ко всему, что творится у ее подножия, высилась над суетой. Казалось, колокольный звон не достигает ее вершины, плещется волнами у необъятного подножия, взлетает брызгами вдоль округлых боков и осыпается, не долетев до увенчанного кристаллом купола. Золотые маги не участвуют в войне, их не тревожит происходящее за стенами башен, у них единственная забота - чтобы кристалл сеял солнечный свет для тех, кто живет, не греша.

Праведным - тепло великого Солнца, таковы условия договора золотых магов с императором. И с тех пор, как золотые заключили этот договор, ни разу ни один маг не вмешался в мирские дела. Никто и никогда.

Башня высилась в центре Лайвена. Ох, как гордились горожане тем, что у них имеется собственный золотой маг! Их предки, оставив дела, забросив хозяйства и промыслы, трудились на протяжении двадцати лет, чтобы возвести громадину, достойную возносить к небесам кристалл. Такое условие поставили золотые маги - если маленький, затерянный на самой границе Зимы Лайвен хочет иметь собственного золотого мага, община должна выстроить башню не ниже установленного размера. Правила едины для всего Грайлока - и для великих столиц, и для маленьких приграничных городков. И город воздвиг башню! Двадцать лет неустанного труда, груды мехов, уплаченных архитекторам и опытным каменщикам из-за моря, целые горы сточенного о твердый камень инструмента… и кладбище, заполненное теми, кто умер во время строительства. Такова цена башни, и Лайвен уплатил эту цену сполна. С появлением золотого мага жизнь изменилась, границы Зимы отодвинулись на север, климат сделался мягче, земля зацвела. Счастливый город Лайвен! И вот теперь явился с юга безжалостный император, потомок Ирго Ужасающего, чтобы отнять свободу у мирного славного города.

Толпа собралась на площади перед зданием Совета. Громко, чтобы перекричать колокольный звон, жители города и беженцы из округи обменивались своими тревогами - что-то надумает Совет? Какое решение примет? Биться с железными рыцарями из-за моря? Или покориться, добровольно подставить шею под петлю и топор?

После побоища в нижнем храме Джагайи на север сбежало немало красных жрецов - тут лорд Джед не ошибся. Да и чего ж дивиться? Лайвен - город, построенный беглецами, он всегда давал приют гонимым. Разумеется, красные, рассеявшиеся по всему Грайлоку, в большом числе направились и сюда. Теперь они сеяли тревожные слухи, многократно преувеличивая жестокость Вентайна, сулили лайвенским горожанам расправы и грабежи. И местные верили, как не верить…

Распахнулись двери, и потные раскрасневшиеся члены Совета показались на пороге. С ними был человек, с ног до головы укутанный в темную накидку с капюшоном. Лицо он скрывал, но видно было, что это мужчина, плечистый и кряжистый. Несколько городских стражников стали распихивать толпу:

- Дорогу! Дорогу!

Люди подчинялись с неохотой, но все же пятились. Многие заглядывали в сосредоточенные лица старшин и выкрикивали вопросы: что будет? Что решил Совет? Старшины не отвечали, они, сосредоточенно сопя, шагали за стражниками, а те направлялись к башне золотого мага. Недалеко идти - всего-то пересечь площадь, но сейчас на пути оказалось несколько сот человек, и дорога оказалась долгой. Наконец дошли. Глава Совета Лайвена, пожилой мужчина, с серебряной цепью поверх потертого бархатного камзола, забарабанил кулаком в ворота. Башню окружала каменная ограда в два человеческих роста высотой. Она отделяла мага и его учеников от всего мирского. Толпа на площади затаила дыхание.

- Совсем дело плохо, видать, если к магу пошли, - сказал кто-то в толпе. Говорил мужчина тихо, но стояла такая тишина, что его услыхали.

Ворота со скрипом распахнулись, старшины по одному прошли внутрь, стража осталась у ворот снаружи. Когда последний член Совета скрылся во дворе, ученик мага, встретивший их, высунул голову, оглядел толпу и захлопнул ворота. Лязгнул засов. В толпе снова заговорили. Золотые маги распоряжаются громадной силой - мощь самого Солнца проходит сквозь кристалл под их руками, и, если старик пожелает помочь, город будет спасен. Но согласится ли золотой маг? Осмелится ли нарушить древний договор? Ведь магам запрещено всякое участие в мирских делах.

***

На подворье золотого мага лайвенские старшины огляделись. Всем им уже приходилось бывать здесь, однако не так уж и часто. Пространство между подножием башни и каменной оградой вымощено плитами, куда ни глянь - серые тесаные булыжники: и впереди, и сзади, и под ногами. Если поднять голову - взгляд невольно скользит вдоль стены, вверх и вверх. Кристалла отсюда не разглядеть, и во дворе прохладней, чем снаружи. Здесь тень, а волны тепла, расходящиеся от кристалла по всей округе, не попадают к подножию громадины.

- Кайл, нам нужно поговорить с магом, - обратился к ученику старший из членов Совета.

Этот ученик, парнишка лет шестнадцати, тощий, сутулый, с длинным унылым лицом, был здешний, из Лайвена, и в городе его хорошо знали. Вообще-то, золотые предпочитают, чтобы в учениках не было местных уроженцев, и посылают учеников в башни, находящиеся далеко от родного дома, но здесь, на краю света маг принимал в обучение и лайвенских ребят, потому что других взять неоткуда, а ученики нужны.

- Что за нужда у вас, зачем к магу? Он не любит с людьми говорить. Как мне доложить?

- Кайл, - проникновенно заговорил старшина, - нам обязательно нужно побеседовать со стариком, городу угрожает большая беда. Ты уж постарайся ради общины, ты ж не чужой здесь, а? Умасли мага, пусть покажется. Постарайся ради общины, сделай доброе дело, а уж Солнце тебя вознаградит, теплом одарит.

- И мы не забудем, - добавил горожанин помоложе.

Кайл вздохнул.

- Не полагается нам благодарности принимать от людей, суетное это.

- Как знаешь, а без помощи мага нам погибель, - снова заговорил старик с серебряной цепью.

- Да не будет он помогать…

- А ты попроси его к нам сойти. Может, все-таки уговорим? Кайл, ты ж нашенский, родня твоя здесь живет, уж выручай своих-то!

- Ладно, я попробую. Ждите здесь, ворот не отпирайте, никого не впускайте, я схожу наверх.

Посланцы терпеливо ждали, а что еще им оставалось? Позади запертых ворот шумела толпа, в голубом небе, разделенном надвое тяжелой громадой башни, проплывали облака. Наконец загремел засов, дверь распахнулась. Золотой маг, дряхлый костлявый старикан с узкой седой бородой до пояса, вышел на крыльцо. Он опирался на посох, увенчанный прозрачным кристаллом, крошечной копией того, что на башне. На плечах мага тускло светился золотой плащ. Старик возвышался над группой горожан, потому что крыльцо было поднято над плитами двора, к нему вели пять массивных ступеней.

Лайвенский старшина, брякнув серебряной цепью, отвесил низкий поклон, все, кто стоял позади него, тоже согнули спины.

- Мне не нужны ваши поклоны, - прокаркал старик. - Я должен наделять вас теплом Солнца настолько щедро, насколько верно вы следуете заветам, и ничего не брать взамен.

Старейшина разогнулся и поглядел в глаза мага - серые, холодные, словно кусочки весеннего льда. Даже странно, что у человека, наделяющего теплом, такой холодный взгляд. Глядя в эти глаза, старейшина вдруг отчетливо понял: не получить ему здесь помощи. Если бы не враг у ворот, почтенный мастер не стал бы отбивать поклоны и унижаться перед золотым… но весь город был сейчас за спиной своего старшины, дети, старики, новорожденные младенцы. "Ради них, - подумал мастер, - не для себя". И бухнулся на колени.

- Спаси нас, ты можешь, сила Солнца с тобой, спаси, защити город!

Шорох и стук коленей о камни за спиной - и нестройный хор:

- Спаси! Помоги, умоляем, убереги от смерти…

Голоса позади заглушили голос седого старшины. Опустив голову, он уставился в гладкие серые плиты и бубнил:

- Спаси, ты можешь, больше некому, спаси, спаси, спаси…

Потом нестройный хор смолк, мастер поднял голову - и снова столкнулся с взглядом двух кусочков льда из-под седых бровей. Золотой маг не изменился в лице, он молча смотрел перед собой.

Плечистый человек, пришедший со старшинами, откинул капюшон и сбросил плащ. Под плащом оказался красный жреческий балахон.

- Они придут сюда, - объявил жрец, - придут и убьют всех. Ты, старик, не нужен императору, он сам маг. Он и тебя прикончит, он убивает всех! Когда его короновали в верхнем храме Джайаги, он объявился в нижнем, перебил охрану и похитил Отца-Солнце. Он всех убивает, он умеет быть сразу в двух местах, он не человек, а демон! Если его и можно остановить, то именно сейчас, и…

- Меня это не касается, - отрезал золотой маг. - Ступайте, люди. Будьте праведны, и Солнце обогреет вас.

Произнеся свою короткую отповедь, золотой маг развернулся и канул в темноту за дверью башни, только слышно было, как цокает по каменным плитам окованный медью наконечник его посоха - все дальше и тише.

Старшина тяжело поднялся с колен и уставился на парнишку, ученика золотого. Позади шуршали одеждами, вставая, спутники.

- Кайл, - протянул старшина с цепью, - как же так, Кайл? Ведь дети, женщины… этот демон явится сюда, Кайл.

Парнишка растерянно хлопал глазами.

- Идемте, - громко позвал красный жрец, - скажем людям правду! Вооружайте народ, расставляйте по стенам, я буду сражаться вместе с вами. Эти маги, хоть и норовят занять место между Солнцем и людьми, сами слуги холода. Может, они только врут, что рассылают из своего кристалла тепло в мир? А сами, наоборот, препятствуют теплу? Да, так и есть! Солнце не любит посредником между собою и своими детьми, и посредники эти не любят Солнце! Не будем доверять магам, пусть сталь, стены и молитва оградят нас.

Он широкими шагами направился за ворота, мастера потянулись за ним. Ученик золотого мага пошел за ними, чтобы запереть вход.

- Кайл, как же так? - повторил седой старшина. Он вошел первым, а теперь плелся в хвосте. - Стены… О чем толкует красный жрец? Наши стены не защитят от солдат, они и вражцов-то едва удержат, а если император впрямь демон, то как его остановить?

Он бормотал на ходу, будто обращаясь к Кайлу, на самом деле просто произносил вслух все, что давно вертелось в голове.

- А если и не демон, то рыцари с ним и солдаты… Он войдет сюда, уничтожит город, истребит всех…

Колени предательски дрогнули, и седой старшина взялся рукой за створку ворот, он уже добрался к выходу со двора. Кайл, который шел следом, прикоснулся к плечу мастера:

- Я знаю, как помочь. Но…

Старшина сдержал шаг и обернулся к парню:

- Правда? Ты сможешь его уговорить? Кайл, скажи мне это снова, повтори?

Тот потупился.

- Я знаю, да. Уговорю.

Потом поднял глаза и быстро заговорил:

- Их войско должно оставаться на месте, и чтобы я знал точно, где именно.

- Они придут, Кайл, обступят стены. Мы будем обороняться, и они встанут у города!

- Нет, не здесь! - в голосе парнишки появился страх. - Не в городе, не рядом! Задержите их по дороге, где угодно, но не у стен!

Старшина немного подумал.

- Мы встретим их в Дериковом Раздоле. Мы выйдем навстречу демону, я соберу всех. Там холмы, какое-то время мы простоим против рыцарей на холмах. Умрем, но задержим! А ты в самом деле уговоришь старика?

- Я буду стараться изо всех сил. Сделаю, что могу.

- А у тебя есть выбор, горожанин? Сделай так, как говорит юноша, и будь что будет! Мы с братьями встанем в первом ряду. Я не верю золотым магам, но если выпал случай сразиться с императором и его псами, я пойду. И другие пойдут тоже.

Мастер оглянулся. Красный жрец стоял снаружи у самых ворот, за его спиной шумела забитая народом площадь. Красный слышал весь разговор.

- Я сделаю, я уговорю мага, - голос Кайла стал уверенней. - Но армия императора должна долго оставаться на месте, чтобы колдовство успело подействовать.

- Обогрей тебя Солнце, Кайл, если ты… если впрямь сумеешь…

- Я смогу, - решительно заявил парень. - Теперь ступай. Собирай людей. И скажи им: когда начнется, пусть бегут со всех ног к Лайвену. Как только почувствуют, пусть спешат от Дерикового Раздола прочь.

- Что начнется?

- Вы поймете.

***

Два дня продолжалась высадка имперского войска, третий день Вентайн дал солдатам на подготовку к переходу. Он бы хотел двинуться на Лайвен поскорей, но лошади после многодневного путешествия в трюмах были не готовы к маршу, а многим сеньорам требовалось время, чтобы оправиться от морской болезни. Тень, глядя на их позеленевшие изнуренные лица, заявил:

- Смотри-ка, братец, а я, кажется, ввел в империи новую моду, они же в моем гриме! Ни дать, ни взять, морские демоны! Вон какие зеленые!

Вентайн потому и отправлял его на разведку, чтобы шут не раздражал благородных рыцарей, пострадавших от качки. И сейчас император поморщился. Шутки Тени, до коронации доставлявшие злорадное удовольствие, перестали веселить Вентайна.

Итак, на четвертый день войско снялось с лагеря. Суда отвели от берега и поставили на якорь. Скалистый мыс, глубоко вонзающийся в море, давал некоторую защиту от ветра, и капитаны получили приказ: ждать в Лайвенском заливе. Война вряд ли продлится долго, город будет взят, и вся армия, за исключением небольшого гарнизона, отправится на юг.

Плана кампании не стали составлять, все было ясно без обсуждений. Городские укрепления слабы, а выйти в поле горожане не решатся. Если же у них достанет на это наглости - пусть пеняют на себя… но сеньоры были уверены, что лайвенское мужичье не высунет нос за пределы городских валов. Тень сказал, что стен вокруг города нет, только валы с двойным частоколом и земляной насыпью между ними. Даже осадной техники не потребуется, город падет при первом же приступе. Явиться к Лайвену, сколотить лестницы - и на штурм, вот и весь план. Тень снова отправили на разведку, Вентайн хотел по возможности держать шута подальше от благородных воинов, чтобы шут не раздражал сеньоров своими остротами.

Растянувшаяся на марше колонна всадников неторопливо тащилась по лесной дороге, когда к Вентайну прискакал Тень. Головной дозор остановился, доложил он. За лесом дорога проходит между холмами, там путь преградило войско. Насколько многочисленное войско и как вооружен враг, Тень не разглядывал.

- Так или иначе, придется драться, - заявил он. - А позиция у них, по-моему, достаточно сильная. Дорога проходит в узкой теснине, справа и слева холмы. Впрочем, их несложно обойти.

Тень тут же осыпали насмешками - дескать, эта его шутка, насчет обходного маневра, особенно удачна. Благородным господам, потомкам дружинников Ирго Ужасающего, не пристало делать крюк из-за того, что какая-то толпа встала на дороге.

- Вперед, господа, - заявил Вентайн окружавшим его всадникам. - Не будем мешкать. Если у этих наглецов хватило глупости встретить нас не на стенах, а в поле, тем лучше. Пройдем сквозь их строй и вступим в город без помех.

В исходе схватки император не сомневался, у него на груди древний амулет, он неуязвим и непобедим. У отважных рыцарей, сопровождавших подобного Солнцу, не было Отца-Солнца, но и они не сомневались в собственном превосходстве над местными. Ведь каждый из этих гордых джагайских сеньоров наследовал двум, а то и трем десяткам поколений отважных воинов, свирепых завоевателей. Перед предками содрогался весь Грайлок, и Вентайн обещал возвращение этих славных времен. Господа разразились смехом и веселыми воплями, они пришпорили боевых коней, чтобы скорей увидеть ничтожных простолюдинов, которые осмелились бросить им вызов.

Ополчение Лайвена расположилось на холмах, между которыми изгибалась дорога. Город отправил в бой всех мужчин, способных держать оружие, от стариков до юношей, их провожали со слезами и надеждой. Всему Лайвену было очевидно то же, что и пришельцам с юга: против армии императора не устоять. Но надежда, подаренная городу Кайлом, учеником золотого мага, зажгла сердца. Храбрые надеялись победить при помощи магии Солнца, трусы утешались мыслью, что им не придется долго держаться против имперской армии, нужно только дать время золотому магу, чтобы привел в действие сверхъестественные силы.

Кроме того, в городе оказалось не меньше сотни беглых красных жрецов. Они то и дело мелькали на улицах, но никто не замечал, как их много. Только когда стали собирать войско, выяснилось, что их здесь столько. Эти были готовы подраться и предложили городским старшинам, превратившимся в полководцев, поставить их отряд в самом опасном месте.

Когда Вентайн окинул взглядом поле предстоящей схватки, первое, что бросилось в глаза - красные плащи. Отряд жреческих солдат занял лощину между холмами, перегородил дорогу. Красные были в кольчугах и шлемах, они построились в четыре шеренги и выставили длинные пики с широкими листовидными наконечниками. Справа и слева от них густой толпой встали горожане, верхушки холмов заняли деревенские ополченцы, многие были вооружены луками. В этом диком краю леса принадлежали не сеньорам, а общинам, охотиться никто не запрещал, так что и стрелки среди них нашлись.

Вид красных плащей привел лорда Джеда в ярость.

- Я же заговорил, - прорычал коротышка сквозь забрало, - я говорил, что красные сбежали сюда, вот они, грозят нам копьями! Предатели! Ваше величество, позвольте мне растоптать их! Это не займет много времени, ручаюсь!

- Вас встретят копьями, - меланхолично возразил Аганей, - остановят в теснине, а потом засыплют стрелами с холмов. Именно таков их план.

- Что ж, не будем обманывать их ожиданий, - решил император. - Лорд Джед, вы атакуете жрецов, но не сразу, погодите, сдержите свой благородный пыл.

Тень снова нес знамя, он был в шлеме с глухим забралом и держался позади Вентайна. Сейчас у него на языке вертелось с десяток желчных замечаний в адрес лордов, но он сдерживался - когда эти господа выходят с оружием на бранное поле, они перестают понимать шутки. Неподходящий момент для колкостей.

Пока Тень обдумывал свои мертворожденные остроты, Вентайн раздавал распоряжения. Отряды кавалерии под командованием Аганея и Гройза-младшего он оправил в обход справа и слева - там склоны холмов не так круты, и можно подняться верхом. Пехота, присланная вассальными монархами, атакует холмы с фронта, ну а когда начнется схватка на флангах, лорд Джед получит свою возможность растоптать жрецов в центре. Тень рассуждал иначе, он бы просто обошел занятые лайвенцами холмы и направился с войском к городу. Ополченцам волей-неволей пришлось бы оставить крепкую позицию, смешать строй… ха, строй! Да они, небось, три дня строились, чтобы хоть издали походить на настоящую армию. Бедные, бедные людишки. Тени было их скорей жалко.

- Братец, - предложил он, - может, ты позволишь мне съездить сперва к ним, поговорить?

- Зачем это, Тень?

- Предложу признать власть империи добровольно, избежать кровопролития. Мы же сильней, даже такие олухи, как эти северяне, не могут не понимать столь очевидных вещей!

- Нет, Тень, мне нужна схватка и победа, - отрезал подобный Солнцу.

- Тогда держи!

Тень сунул императору знамя, тот машинально сомкнул пальцы на древке, а Тень уже скакал через пустошь к ополченцам красным жрецам, замершим между холмами.

- Тень, куда?! Стой! - рявкнул Вентайн, но было поздно, шут уже был далеко.

Ополченцы разглядывали одинокого всадника, скачущего к ним через поле. Тень осадил коня в десятке шагов от частокола копейных жал.

- Эй, вы! - выкрикнул он. - Не хотите закончить дело без крови?

- Убирайся со своей ложью! - заорали из отряда жрецов. - Мы будем сражаться! Пусть твой император придет сам, нам не о чем говорить с его псами!

Тень думал потолковать с городскими, но красные жрецы подняли такой вой, что на холмах не услыхали бы его слов. Тень выждал, пока вопли немного стихнут, и попробовал снова:

- Сами вы псы, вон как лаете! Так что, никто не желает выслушать меня?

- А что ты нам скажешь? - крикнул со склона седой мужчина с серебряной цепью поверх кольчуги. - Чтоб мы подчинились?

- Ну хоть сделайте вид, что подчиняетесь, - Тень пожал плечами, доспехи на нем лязгнули. - Император не будет торчать в вашем захолустье вечно. У него другие планы, уж я-то знаю! Изъявите покорность, и он уберется за море со своими рыцарями. А вы тут как-нибудь…

- Нет, - снова подняли крик жрецы, - мы будем драться! Проваливай, пес!

Тень привстал в стременах, разглядывая, что происходит позади шеренг красных. Там было немало интересного.

- Ладно, как знаете, - шут ощутил раздражение. Он собирался дать им добрый совет, но если эти олухи не желают слушать - пусть пеняют на себя. - Что ж, сражайтесь, сделайте Вентайну такой подарок. Драка - это именно то, что ему нужно.

Шут развернул коня и поскакал к строю имперской кавалерии. Вентайн встретил его сердитым взглядом:

- Тень, ты забыл свое место? Что ты себе позволяешь?

- А что такого? Подумаешь, потолковал маленько с местными… пока еще есть, с кем толковать. Зато я теперь знаю, что за холмами у них спрятано еще столько же народу, сколько можно разглядеть отсюда. Они только и ждут, чтобы вы поперли, сломя голову, в эту теснину.

Вентайн смерил его холодным взглядом, потом протянул знамя:

- Возьми и держись позади. Господа, мы внесем в наш план некоторые изменения. Если за холмами тоже стоит их пехота…

Тень не стал слушать, он со знаменем отъехал назад и занял место за спиной первой линии. "Если две толпы дуралеев собрались вздуть друг дружку, - ворчал он себе под нос, - самое глупое, что можно сделать - это затесаться между ними. Ну что ж, пусть развлекутся, как умеют. По крайней мере, я буду на той стороне, что возьмет верх. Утешусь хотя бы этим…"

Пока Тень предавался унылым размышлениям, лорд Джед выстроил свою кавалерию для атаки, а Вентайн указывал унылому лорду Уолдору, где тот должен разместить вассалов:

- Возьмите правей, лорд. Когда лайвенцы побегут, вы обогнете холмы и погонитесь за ними. Топчите всех, кто попадется, не давайте им уйти к городу. Мы должны войти в ворота вместе с отступающим врагом.

- Да, подобный Солнцу, - качнул шлемом вечно печальный лорд, - мы войдем туда раньше их.

Над полем протрубил одинокий рожок, и кавалерия Джеда устремилась в атаку. Тяжелое бряцание брони, стук копыт… потом рыцари и латники подняли крик, они орали собственные девизы, выкликали имя своего лорда и еще ревели: "Империя! Джагайя!" Поле было ровным, лошади набирали разгон, за полсотни шагов до лощины они уже неслись галопом. Всадники склонили копья, и ореол удлиненных огоньков, сиявший над рядами кавалерии, разом потух. Проорав напоследок девизы, всадники врезались в строй жрецов, взметнулись обломки копий, заорали первые раненные. Отряд красных держался стойко, но несущаяся галопом конница смела и раздавила центр их построения, люди Джеда пробились сквозь лощину, потом справа и слева на них, сломавших копья и потерявших разгон, бросились горожане, поджидавшие за холмами. Сверху на всадников обрушились стрелы, но не так уж густо, потому что ополченцев, занявших гребни холмов, атаковали наемники. Наступать по склону снизу было тяжело, солдаты не могли преодолеть расстояние, отделявшее от врага, бегом, однако шагали они храбро и бойко. Стрелки развернулись против них, но наемники, неся потери, прошли по склонам, наверху началась рукопашная.

Вслед за наемниками на холмы поднялась конница Аганея и младшего Гройза, закипела общая свалка. Рыцари в броне врезались в строй плохо вооруженной пехоты и продвигались в этой густой толпе, оставляя позади кровавые борозды. Вслед за ними ломились латники и наемники. Вентайн послал отряд кавалерии на помощь лорду Джеду, увязшему в распадке, там всадникам противостояли лучшие бойцы Лайвена, и Джед, при всем его яростном задоре, никак не мог продвинуться.

- Ага! - крикнул Вентайн. - Они сломлены!

Против Джеда горожане еще держались, но с холмов их уже теснили.

- Я знал это заранее, - буркнул Тень. - Можно подумать, у лайвенских бедолаг был хотя бы крошечный шанс…

На фланге пришла в движение конница Уолдора, до сих пор лорд оставался далеко справа и позади, теперь он повел вассалов в обход холма, чтобы перехватить бегущих лайвенцев. Те пока что держались, пятились под тяжелым напором, но сохраняли подобие строя… однако уже стало ясно, что вот-вот ополчение обратится в бегство. Непривычные к бою простолюдины не продержатся долго.

- Тень, держись со знаменем поближе! - рявкнул император. - Люди, за мной! Джагайя!

Он рванул из ножен старинный клинок, описал острием круг над плюмажем шлема и пришпорил коня. Тень поскакал следом, смутно ощущая, что вокруг него происходит нечто непонятное. Кроме него никто не испытывал сомнений, вассалы Вентайна орали и потрясали оружием, спеша присоединится к свалке и урвать свою долю чести и развлечений. Куда как весело будет топтать дерзкую чернь, вообразившую себя воинами…

А Тень скакал за Вентайном и не мог понять, почему знамя стало таким тяжелым, и почему клинок в руке Вентайна больше не сверкает. Небеса над бранным полем быстро темнели, поднялся холодный ветер, он развевал имперское знамя и рвал древко из рук. Расшитое гербами полотно над головой Тени хлопало и трещало, порывы упругого холода налетали один за другим, как морские волны, но занятые убийством люди были слишком увлечены, чтобы заметить перемены в небе.

Вентайн мчался, подняв над головой древний клинок. Рот его был раскрыт, но собственного крика император не слышал - гремели доспехи, тяжело ударяли в землю копыта, грохотала сталь доспехов, рядом с ним и позади него кричали рыцари и оруженосцы, а впереди шла битва. Взлетали окровавленные клинки, палицы с треском обрушивались на окованные сталью щиты, дико вопили раненные, и ржали кони. В прорезях забрала Вентайн видел скачущую вверх и вниз картину побоища, и ему казалось, что разом все предки - разбойники, завоеватели и покорители - ожили в нем и жаждали новой крови и новых побед.

На флангах северяне уже побежали, но в центре продолжалась схватка. Император влетел в месиво из человеческих и конских тел, разглядел пятящегося горожанина, тот закрывался большим неудобным щитом и тыкал перед собой сломанным копьем. Вентайн, злобно хохоча, развернул коня, сбил лайвенского олуха с ног, ударил следующего. Ополченец неловко заслонился секирой на длинной рукояти, под остро отточенным лезвием меча древко секиры разлетелось на куски, и тут же горожанина пронзил копьем латник, скакавший следом за Вентайном. Подобный Солнцу ощутил раздражение - он сам хотел зарубить пешего мерзавца, но, подняв голову, увидел плотную колышущуюся массу человеческих тел. Среди темных плащей мелькали красные пятна - жрецы! Императору захотелось зарубить красного жреца, и он устремился туда, где заметил их накидки. Люди и куски оружия разлетались с пути Вентайна, он рубил, его конь сбивал грудью горожан с ног. Кого-то Вентайн огрел по макушке щитом, его меч уже покраснел от чужой крови. По спине струился пот… а потом в лицо пахнуло ледяным холодом. Струйки морозного дыхания, как кинжалы пронзили прорези забрала, и конь под императоров тоскливо взвыл. Иначе, как воем, нельзя было назвать этот печальный стон. Конь раньше всадника почуял холод греха, окутывающий поле битвы.

- Бежать! Бежать! - на разные голоса закричали справа и слева. Вентайн разглядел сквозь забрало седого горожанина с серебряной цепью поверх кольчуги, тот ослеп от крови, заливающей глаза - это ему досталось умбоном императорского щита по башке. Седой метался, бестолково размахивал руками - оружие он потерял - и вопил:

- Начинается! Кайл сказал: бежать к Лайвену! Вот оно!

Холод начал проникать под доспехи, Вентайну показалось, что пот на спине превращается в лед, его собственное дыхание вырывалось изо рта паром, с темного неба просеялся легкий снежок.

Горожане побежали. Вентайн натянул поводья и опустил дымящийся красный меч. Еще крепче повеяло морозом, император увидел, как разбегающиеся лайвенцы спотыкаются, падают, пытаются ползти прочь… и застывают, будто обращенные в камень. Вокруг на припорошенную снегом землю опускались рыцари и латники, Тень выронил знамя и обеими руками обхватил шлем… из-под забрала раздавался тоскливый стон.

Конь императора тяжело опустился на колени, стал заваливаться набок… император задергал ногой, чтобы освободиться от стремени, не успел, он и конь вместе повалились, ногу придавила неподъемная тяжесть, и Вентайн ощутил невероятную, смертельную усталость. Глаза закрывались сами собой, в мозгу билась единственная мысль: "Я устал, мне нужно отдохнуть, немного поспать, немного, немного, немного…"

На груди под доспехами зашевелился теплый ком, волна жара прокатилась по телу, Вентайн вскинулся и ощутил, что Отец-Солнце дрожит на цепи, сон стал отступать, потом императора приподняли, рванули, с него содрали нагрудник… Перед глазами закачалось лицо, сквозь пар, летящий изо рта, и снег, мерно сыплющийся с неба Вентайн не мог различить черты… К тому же при падении шлем сместился, забрало оказалось правей, чем полагается. Лицо казалось знакомым, очень знакомым…

Он зашарил рукой вокруг себя, но дедовского меча не было - отлетел, когда Вентайн рухнул вместе с конем. Император приподнялся, чтобы вытянуть кинжал - его толкнули на землю, в прорезях перед глазами он наконец-то разглядел лицо - но это был не человек. Сам Отец-Солнце, металлический диск с грубо отчеканенными чертами глядел на поверженного Вентайна. Кровь разбойников и императоров вскипела в замерзающих венах, Вентайн заорал, раздирая остывшие легкие, и ударил кинжалом в солнечный лик, ставший вдруг ненавистным… Острие поразило Отца-Солнце в левый глаз.

***

Колокола над Лайвеном давно стихли. Некому было звонить, да и незачем. Городское ополчение ушло к Дерикову Раздолу, ушли мужчины, а женщины остались ждать, надеяться и молиться. Им уже было известно, что император оставил лагерь на побережье и движется к городу. У него большое войско, закованные в сталь рыцари и беспощадные наемники с юга. Мужчинам Лайвена нечего противопоставить такому врагу. Спасет лишь помощь свыше, а поэтому то и дело какая-нибудь из женщин, стоящих на городском валу, оглядывалась на башню золотого мага. Громада из серого камня возносилась к небу, как прежде, холодная и безгласная. И кристалл на верхушке сиял, как обычно, вбирая праведное тепло Солнца и разливая благодать по окрестным землям.

Сегодня от золотого мага ждали куда больше. Почему поверили мальчишке Кайлу? Почему понадеялись на помощь мага, безучастного к делам земли, которую он обогревает? Просто потому, что больше не на что было надеяться, и больше некому было верить. Женщины, дети, дряхлые старики - все теперь толпились на южной окраине Лайвена и с тревогой спрашивали женщин, взошедших на вал, не видать ли чего на дороге? Ожидание тянулось, оно казалось невыносимым.

Солнце давно перевалило за полдень, тепло лилось с вершины башни от сверкающего кристалла, этот день казался похожим на любой другой день. Ранняя осень. Если бы не маг на башне, сейчас бы уже вовсю лили холодные дожди, северный край неприветлив, и лето здесь заканчивается быстро. Благодаря башне с кристаллом и золотому магу в Лайвене тепло.

- Смотрите! - звонко закричала женщина на валу. - Смотрите, там, небо!

- Что-то там? Что? - заволновались внизу, там, откуда не было видно уходящей к морю дороги.

И тут же на валу заговорили все разом - небо на юге стало темнеть, но темнота надвигалась не широким фронтом, как гонимые ветром тучи, нет. Небо набухало свинцом лишь над дорогой.

- Это же Дериков Раздол, верно? - спросил детский голос.

Девочка произнесла вслух то, что хотели и боялись сказать взрослые. Над Дериковым Раздолом, где должна была состояться битва, вставала тьма. Потом от четко очерченного темного пятна, нависшего над Дериковым Раздолом, к земле потянулись серые струи. Что там творится? Что за волшебство призвал золотой маг?

И снова потянулось бесконечное ожидание… Тень, вставшая над полем битвы, не была неподвижной, между небом и землей дрожали призрачные струи, что-то вращалось и билось в воздухе, но так далеко, что с лайвенского вала разглядеть было невозможно. И еще одна странность: тень не нарушала границ. Как бы ни метались темные волны, как бы ни бились о невидимые границы, а нарушить их не могли. Волнение достигло крайнего предела, женщины уже были готовы открыть ворота, чтобы бежать к Дерикову Раздолу и своими глазами увидеть, что там творится… но тут на дороге показались темные точки. Все притихли, ожидая. Точки росли и приближались, вот уже самые зоркие различали бредущих к городу мужчин.

- Это наши! - с надеждой закричали на валу. - Рыцари императора были бы верхом, а эти пешие. Наши возвращаются!

И в самом деле, это шли ополченцы. Они совсем не походили на победителей - растерянные, ошеломленные, они не могли толком объяснить, что случилось. Жена главы городского Совета, некрасивая толстуха, стояла в воротах, хватала проходящих за одежду, заглядывала в лица:

- Как там мой? Не идет следом? Не видал ты моего, братец? Мужа моего не видел?

И точно так же встречали входящих другие женщины - расспрашивали, заглядывали в пустые глаза, теребили… Толстухе повезло, один из беглецов выдавил из себя:

- Ранили его, нобыл жив, когда мы побежали. Он и сказал: бегите, пора.

Больше этот мужчина ничего не смог вымолвить - даже когда его отыскала в толпе жена, и две девчушки, шести и восьми лет, вцепились в ноги, потому что боялись потеряться в этой сутолоке. Младшая сказала:

- Папка, ты мокрый и холодный.

- Это снег, - тихим голосом объяснил выживший.

Ополченцы шли и шли по дороге, теперь среди них попадались раненные, некоторые брели по двое, поддерживая друг друга. Одежда на многих была промокшая, холодная вода медленно стекала по бородам, волосы влажными прядями липли ко лбам. Они толком не могли рассказать, как закончилась битва, только и твердили:

- Снег!.. Снег…

Но ясно было, что они выстояли, армия императора не придет следом за ними от Дерикова Раздола, который после битвы станут называть Полем Греха.

До вечера ополченцы возвращались домой. Их уцелело очень мало, и толстуха не дождалась мужа - главу Совета. И не выжил ни один из красных жрецов. Эти оказались верны слову, первыми встретили натиск кавалерии, и все полегли на Поле Греха. Едва ли каждый четвертый из ушедших возвратился в Лайвен, в победе не было радости, не было чести, не было торжества.

Ночью многие из женщин, так и не дождавшихся родных, запалили факелы и отправились по дороге к Дерикову Раздолу. Они не дошли. За несколько сот шагов до того места, где дорога ныряет в распадок, навстречу им подул холодный ветер, женщины сгрудились и остановились, поднимая факелы повыше. Рыжее пламя рвалось и трещало под ледяными порывами. С ветром долетали хлопья снега, шипели, попадая в огонь, и грозили затушить факелы. Грешный и страшный холод испугал женщин, в летящих навстречу снежных зарядах им чудились призрачные фигуры воинов. Они побежали, бросая факелы в мокрую траву.

Наутро большая толпа, несколько сот человек, преимущественно женщин, отправилась к башне. Что бы ни сотворил золотой маг, но город был спасен благодаря ему. Ну и немного - мальчишке Кайлу, который обещал уговорить мага вмешаться и, выходит, сдержал слово. Нужно поблагодарить.

Люди стали у ограды и долго никто не решался постучать. Наконец вперед вышел один из мужчин. Оглянулся на земляков, тяжело вздохнул и негромко стукнул костяшками пальцев. Толпа затаила дыхание. Мужчина постучал громче, и створка дрогнула под его кулаком. Ворота были не заперты. Мужчина толкнул - и створка, тихо скрипнув, отворилась. Горожане неуверенно вошли во двор… передние, которых подталкивали в спину, поднялись на крыльцо. Дверь в башню тоже не заперта. Люди неуверенно заглянули - передний вскрикнул, он увидел мертвеца. Один из старших учеников мага был убит ударом в спину, рана оказалась совсем небольшой, но крови натекло много, большая лужа.

Люди двинулись вверх по лестнице, несколько человек решились осмотреть помещения первого этажа. Там почти сразу нашли еще мертвецов. Учеников мага убили узким клинком, скорей всего кинжалом. Других покойников обнаружили наверху, кто лежал на ступенях, кто в комнатах. Старый маг был убит на верхнем этаже, у литой медной стойки, поддерживающей кристалл. Золотой плащ, знак принадлежности к ордену, был обильно запятнан кровью. Старику перерезали горло. Кристалл, пронизанный солнечными лучами, светился холодным светом, отполированные грани бросали отсветы на стены и залитый кровью пол. Снизу на нем отчетливо выделялись бурые отпечатки - две ладони. Убийца, прежде, чем сбежать, управлял солнечной силой кристалла. Кровь старика засохла на холодном прозрачном камне.

Кристалл больше не дышал теплом, как будто он умер вместе с магом, который управлял им.

В башне выжило шестеро - мальчишки, младшие ученики. Их заперли в подземелье башни. Они сказали, что это сделал Кайл.

Часть 2

Грехи Лайвена

Снег. Снег и ветер. Больше здесь не было ничего. Покрытое снегом поле, два длинных холма и узкая лощина между ними. Ветер завывает печальную песню, врываясь в распадок между холмами, он несет колючие острые снежинки. Вырываясь на простор, ветер свивается в тугую спираль, и снежинки крутят хоровод, медленно опускаясь на равнину у холмов. Но вот налетает новый порыв, подхватывает их и снова несет. Куда? Ни ветру, ни снегу не вырываться из плена, они заточены на холодной равнине, сколько бы ни выл узник-ветер, ему не сбежать, он заключен между засыпанным снегом полем и серым тяжелым небом.

Ветер одинок. Зверье избегает заснеженного поля, а людям страшно не только показаться здесь, но и вспоминать о равнине у двух длинных холмов. Под свинцовым небом мелькнула тень, ворон описал круг, расправив крылья. Он пытался оседлать студеный порыв, пролетающий между холмами, но, стоило ветру вырваться на простор, он сменил направление, завертелся, подхватывая пригоршни колючих снежинок, взметнул напоследок, закрутил и иссяк. Вой его смолк.

Когда ветер свернулся и угас, ворон несколько раз взмахнул черными крыльями, поднимая белую пыль, и тяжело опустился в снег. Взъерошил перья, повернул голову и каркнул, блестя бусинами глаз. Птица сделала несколько шагов и снова подала голос. Тощие лапы проваливались в мягкий белый пух. Снова налетел ветер, завывая между длинными холмами, снежная пелена заполнила воздух. Ворон, нахохлившись, переждал порыв… потом его внимание привлекло нечто, тускло блестящее под мягким белым кружевом. Ворон клюнул металлическое колечко раз, другой, вслед за первым колечком показались другие, разорванная цепь из темного металла вертелась под ударами крепкого клюва и тихонько звякала. Ворон ударил снова, разметал снег. Показалась рука, сжимающая цепочку. Почти такая же белая, как снег, она была сжата в кулак, и темный металл, казалось, намертво вмерз в тело. Намертво. Все было мертво на этом поле, снег, и ветер, и холмы - все они умерли много лет назад. Мертвый ветер завыл снова, но этот порыв оказался слабым, и тут же стих. Рука пошевелилась, снег податливыми пластами раздался в стороны, открывая запястье. Сугроб, скрывающий человека, зашевелился. Ворон возмущенно каркнул и боком отскочил в сторону, расправив крылья. Сугроб приподнялся и осыпался, человек, который был погребен под снегом, встал на колени, опираясь на стиснутые кулаки. В правом он крепко сжимал цепочку из темного металла.

Человек из сугроба открыл глаза, с заиндевевших ресниц посыпался снег. Ворон заглянул в эти глаза, каркнул, распахнул крылья и отлетел на несколько шагов. Человек глядел на птицу - единственное живое существо посреди мертвой равнины. Глядел, но не видел, а если и видел, то сам не понимал, что видит. Он не помнил ничего, не знал, что такое "смотреть" и "видеть". Мертвый ветер несся в его голове, мертвый снег засыпал разум и чувства. Человек не понимал, кто он, где находится, и что с ним происходит. Под правой рукой шипением стал таять снег, и она медленно погружалась в сугроб. Человек перенес вес тела на левую… а правую выдернул из подтаявшего сугроба. В кулаке на цепи покачивался плоский кусок металла с неровными краями. Ворон каркнул, и человек перевел взгляд на птицу. Мороз, сковавший разум, шел на убыль, что-то, отдаленно напоминающее мысли, ворочалось в мозгу. Ворон перелетел на несколько шагов, и человек встал. Гнилые лохмотья и ржавая труха осыпались с него, он сделал шаг следом за птицей. Ворон снова каркнул, будто звал за собой, и расправил крылья, чтобы перелететь еще немного.

Человек шел за вороном, не отдавая себе отчета в происходящем. Он шел по белому полю за единственным черным пятном. Он шел по мертвому полю за живым существом. Кое-что возвращалось. Он вспоминал: была война, и он сражался. Он хотел убить, но потом пришел холод, вот и все. Холод остановил войну, прекратил убийства. С кем воевали? И почему? Кто он? На чьей стороне сражался и против кого? Человек не помнил своего имени и названия страны, откуда родом. Мертвый ветер занес память мертвым снегом. Он был наедине с белой равниной и холмами на ней, с ветром и снегом. Еще был ворон, и человек шагал за вороном, а огрызки проржавевшего металла и клочья гнилой материи сползали с его плеч. Пришла первая связная мысль: почему я цел, а одежда и доспехи пришли в негодность? Потом он вступил в лощину, и ветер осыпал его колючими снежинками. Человек даже не успел удивиться собственной способности мыслить, замечать и делать выводы. Только теперь он ощутил холод. А ведь он идет чуть ли не нагишом по снегу - ему должно быть холодно. Стылая боль пронзила ноги, погружающиеся в снег с каждым шагом. Между холмами ветер нанес большие сугробы, и человек проваливался по колено, но шагал следом за вороном, который время от времени издавал хриплые звуки и перелетал все дальше и дальше. Расстояние между птицей и преследователем росло, но человек не сдавался. Каждый шаг давался с трудом, но он снова и снова переставлял закоченевшие ноги.

Он вышел из лощины, и перед ним снова расстилалось белое поле, ворон тяжело подпрыгнул, взмахнул крыльями, поднимая крошечные снеговые смерчи, и полетел. Человек проводил его взглядом и разглядел на горизонте темную полоску - там заканчивалось снежное поле. Что бы там ни было, нужно идти туда вслед за вороном. Почему? Потому что больше ничего не остается. Ведь кроме ворона не осталось ничего в мертвом белом мире, а там, куда направлялся ворон, было что-то темное. Значит, не снег. И человек пошел, с трудом переставляя ноги. Каждый шаг давался трудней предыдущего, и все заметней становились укусы мороза. Когда он вынырнул из небытия, все его чувства притупились, и даже холода он не замечал, а теперь мерзнет. Он понимает, что это такое - мерзнуть. Может, вернется и память. Кто он? Как его звать? Откуда он? Молод или стар? Если ему знакомо понятие возраста, значит, и возраст у него есть… Он понимает, что значит "быть откуда-то", "владеть имуществом" и "происходить из какого-то рода", но что касается собственной персоны - он совсем ничего не помнит. По крайней мере, он мужчина, хотя и этого он не помнит. К счастью, пол можно определить и лишившись памяти. Славная шутка, человек засмеялся бы, но мороз стянул кожу лица, так что даже пошевелить губами было больно.

Э, а ведь он знает, что такое "шутка", это уже немало! Но имя? Как бы вспомнить имя… и все прочее, что полагается помнить человеку. Он напряг память, заставляя ее возвратить все, что она прячет, но тщетно, в голове плескался белый снежный сумрак, там не было ничего, корме ветра и снега. От усилий у него разболелась голова, и поэтому человек не сразу сообразил, что шагает не по снегу. Замерзших ног он не чувствовал по-прежнему, но теперь они ступали по серой гниющей листве, которую принес к границе снегов ветер. Здесь все еще было холодно, но среди белых пятен попадались островки жухлой травы, а поверх нее - серые листья.

Человек, лишенный памяти, поднял глаза - и не поверил им. Перед ним был лес. Чем дальше, тем меньше снега, к тому же он тает. Холодное поле осталось позади, и как хветер ни пытался расширить его границы, здесь снег уже таял. Человек понял: он знает, что такое осень. Большая часть листьев еще хранила зеленый цвет, но среди зелени уже попадалось немало красных и желтых. И еще давным-давно здесь была дорога. Колеи заросли травой, однако время еще не успело их сравнять. По этой дороге не ездили очень давно, много лет, но пока что можно было различить следы. Человек разжал кулак и поглядел на кусок металла, к которому крепилась цепочка. Нет, ничего не всплывает в памяти. Нужно идти по дороге, но куда она ведет? К руинам давно забытого города? К разрушенному мосту? В болото? А что, если он - последний человек в этом мире? Нет смысла гадать, если можно идти. И он шел.

Заброшенная колея привела его к развилке. Похоже, здесь частенько ездят, просто избегают ледяной пустыни, из которой он вышел. Да, так и есть - теперь ездят в обход. Человек шел теперь по следам, оставленным сотнями колес, он различал отпечатки копыт в засохшей грязи. По обеим сторонам дороги тянулось редколесье, попадались и пни. Большие деревья вдоль дороги вырубили, потому что отсюда бревна проще вывозить, но дальше лес делался более густым.

Потом он увидел над лесом дум. Несколько серых столбов дыма поднимались над желтеющими кронами, и в ту сторону вела еще одна дорога. Значит, он вовсе не последний человек в этом мире. Как называется мир? Кажется, Грайлок? У распутья человек остановился. Можно свернуть в деревню за лесом, а можно двигаться по широкой накатанной дороге прямо. Из-за деревьев долетел высокий голосок, все ближе и ближе. Ребенок пел, шагая по лесу. Человек, потерявший память, остановился и стал ждать. Вот среди стволов мелькнуло цветное пятно. Вышли двое детей. Младшая девочка в выцветшем красном платьице беззаботно распевала:

…Маг золотой, маг золотой,

В башне высокой своей,

Дай, если можешь, осенней порой

Несколько солнечных дней!

Другая девочка молчала, эта была постарше, почти взрослая. Худенькая, с очень серьезным лицом. Они шагали, держась за руки, к дороге, но увидев пришельца из снегов, остановились. Младшая прервала песню. Страха в их глазах он не заметил, хотя подозревал, что выглядит жутковато. Старшая девочка подняла руку и молча указала вдоль дороги.

- Туда, туда иди, - пропищала малявка, которая пела в лесу.

Мужчина попытался заговорить, но из замерзшего горла вырвался только хрип. Он подумал, что этот звук напугает детей, но в их глазах не было страха.

- Иди по дороге, - снова сказала младшая девчонка.

- А что там, дальше по дороге? - выдавил он из себя.

И тут лицо малышки исказилось, он попятилась, вырвав ладошку из руки старшей подружки или сестры. Маленький рот искривился, казалось, она вот-вот заплачет. Потом она повернулась и бросилась в лес, только пятки засверкали, да взлетал подол выцветшего красного платьица. Худенькая тоже отступила на несколько шагов, но остановилась и снова подняла руку, указывая вдоль дороги.

- Я не хотел вас пугать, - промямлил мужчина. - Я сейчас уйду. Только я хотел бы узнать…

Девочка снова указала рукой, теперь она несколько раз энергично качнула вытянутым пальцем. Она настаивала.

- Да именно туда, - согласился путник. - Уже иду. Но что там?

Девочка нахмурилась и промычала что-то нечленораздельное. Немая. Он пожал плечами и побрел по дороге. Несколько раз оглядывался и видел, что худенькая девочка глядит ему вслед. У поворота, который должен был скрыть его от взгляда немой, он оглянулся последний раз. Девчушка помахала ему на прощанье.

Когда лес остался позади, мужчина остановился и поглядел вперед - туда, где белая лента дороги истончалась в нить и сливалась с горизонтом. Там сверкала крошечная белая точка, кристалл над башней золотого мага. Значит, дорога ведет в большой город, туда велели идти дети. Человек, утративший память, побрел дальше. Он шагал и шагал, мерно переставляя ноги, и свет на башне становился все ярче и заметней, потом показались белые стены. Человек увидел впереди на дороге несколько темных точек, это телеги, медленно ползущие навстречу. Первая поравнялась с ним, возница смерил мужчину странным взглядом, не сказал ничего и проехал мимо. Путник не стал оглядываться, но почему-то был уверен, что проезжий то и дело вертит головой, чтобы посмотреть ему вслед. То же самое - другой. На третьей телеге сидели двое, мужчина и женщина. Когда они проезжали мимо, женщина пошевелилась, будто что-то хотела сказать. Но муж дернул ее за рукав и буркнул:

- Ничего, дойдет, уже недалеко.

Стало темнеть, человек без памяти разминулся еще с одной телегой, и снова ему ничего не сказали, даже не окликнули. Хотя он понимал, что выглядит странно, встречные ничем не выдали удивления.

К городу он приплелся, когда почти совсем стемнело. Ровные очертания невысоких каменных стен и светлый камень свидетельствовали: город совсем недавно обзавелся укреплениями. Кристалл на башне горел уже очень тускло, едва-едва вбирая свет заходящего солнца, но над городом поднималось зарево от горящих внутри огней. Ворота были раскрыты, их охраняли двое стражников. Свет факелов, горящих над порталом, отражался в полированной стали касок и играл на лезвиях алебард. Поверх кольчуг солдаты носили плащи двух цветов: левая половина красная, правая - белая. Похоже, они уже собрались запирать ворота на ночь, но, увидев одинокого путника, решили подождать. Пришелец из Зимы подошел к солдатам, он очень устал и едва держался на ногах.

Один из солдат сделал несколько шагов навстречу и поддержал его, обняв за плечи:

- Что, парень, с войны идешь?

Путник вспомнил, как напугал его голос девочку в лесу и только кивнул.

- Ты встал среди снега и пошел сюда? - продолжал стражник. - Ничего не помнишь, себя не сознаешь, верно?

Он снова кивнул.

- Ну, идем. Смелей, обопрись на меня, я тебе помогу до места добраться.

- Спасибо, - прохрипел путник, забыв о своем решении молчать. Доброе отношение стражника в белом и красном оказалось слишком большой неожиданностью.

Солдат обернулся к напарнику и сказал:

- Смотри-ка, этот говорит! Вот ведь какое дело!

Стражники помогли пришельцу пройти в ворота и усадили под стеной. Тот, что предложил помочь, объяснил:

- Ты погоди маленько, мы сейчас ворота запрем, потом смены дождемся и проводим тебя. Отдыхай… и добро пожаловать в славный город Лайвен!

***

Проснулся он в тесной комнатенке от того, что свет ударил в глаза. Повернулся на другой бок - но бесполезно, свет был и там. Сон ушел окончательно. А чему удивляться, он уже выспался на заснеженном поле. Он сел на постели и огляделся. Свет проникал в помещение с двух сторон, в одно окошко проникали лучи красного цвета, в другое - белого. Красные и белые блики крест-накрест пятнали свежеоструганные доски пола. Тюфяк под ним тоже был новый и, похоже, набит свежей соломой. Чем закончился вчерашний вечер? Его вели по улицам, где-то тихо играла музыка, горели фонарики, и желтый свет струился из распахнутых окон. Потом его привели - куда? Стражники, доставившие его в этот дом, что-то говорили насчет приюта для таких, как он, идущих с войны. Да, была битва, и он хотел убивать. Что произошло потом? Он проснулся среди снегов. Пришел в город, немая девочка указывала ему путь. Кажется, вчера его обмыли и уложили в этой самой комнате. К нему очень хорошо отнеслись. Почему? Грязных оборванцев, идущих с войны, не любят в уютных мирных городках вроде этого. Вроде бы так подсказывал опыт прежней жизни - той жизни, которую он не мог вспомнить.

Мужчина встал и только теперь заметил одежду - для него приготовили платье взамен гнилых лохмотьев, в которых он притопал по дороге. Рубаха и брюки из простого грубого полотна, ремень, куртка и башмаки. В руке что-то теплое… он разжал пальцы - оказывается измятый медный обломок со свисающим куском цепи по-прежнему при нем. Вероятно, он так и не выпускал эту штуковину из рук. Единственная вещица, оставшаяся у него от прошлой жизни, которую никак не удается вспомнить.

Он как раз окончил одеваться, когда за дверью раздались шаги. Явился стражник в красном и белом, незнакомый, не из тех, кто привел его вчера. Этот был без алебарды, с коротким мечом на поясе.

- Мне сказали, ты можешь говорить? - спросил стражник. Тон его был ни сердитым, ни приветливым.

- Да, - осторожно подтвердил человек, потерявший память, - только я не помню о себе ничего.

- Это ничего, может, со временем вспомнишь. Наши старшины хотят поговорить с тобой. Раньше-то ваш брат и вовсе бессловесным в Лайвен заявлялся, с ними не очень-то потолкуешь. Но ты сперва поешь, потом я тебя к старшинам сведу.

- Значит, я не первый такой? Кто пришел с войны?

- Были и до тебя, только они говорить не могли. Сейчас за завтраком ты с ними как раз и встретишься.

- Что это за место?

- Вольный город Лайвен.

- Я об этом доме? Где я?

- Ну… - стражник замялся. - Это вроде как приют такой. Для ваших, которые пришли с Поля Греха. Идем, если готов.

Оказалось, он ночевал в спальне на втором этаже. Одно окошко глядело на восток, оттуда лился красный свет, в другое - лучи, испускаемые кристаллом. Точно, он видел кристалл, пока шагал по дороге в этот вольный город Лайвен.

Вслед за солдатом он сошел по лестнице вниз. Ступени, перила, стены - все блестело недавно оструганной светлой древесиной.

- Недавно дом построен? - спросил он солдата.

- Да вот в этом году как раз. Нарочно для вашего брата. Нужно же вам где-то жить. И твой дом теперь здесь будет, пожалуй. Не тревожься ни о чем, ешь, пей, живи…

Солдат привел в просторную светлую горницу, середину которой занимал длинный стол. За таким без труда могло бы расположиться человек двадцать, но сейчас сидели пятеро. Они встретили его безучастными взглядами и тут же снова уткнулись в миски.

- Садись, поешь с братьями, - кивнул провожатый. - Я у крыльца подожду. Как позавтракаешь, найдешь меня за дверью, сведу тебя к старшинам.

Он послушно сел на скамью, подальше от остальных. Никакого недовольства с их стороны он не ощущал, и к ним не чувствовал неприязни, но их отсутствующие глаза и безразличность гостю претили. Казалось неприятным, что его принимают за одного из них. Он не хотел быть таким, как эти. Вошла полная седая женщина, поставила перед ним миску с вареными овощами, рядом положила толстый ломоть хлеба. Потом взяла его за запястье и попыталась сунуть между пальцев деревянную ложку. Он аккуратно отстранил мягкую ладонь и взял ложку сам.

- Я могу, это я еще помню, - сказал он толстухе. - Это ведь самое важное, помнить, как ложку держать, верно?

Она отшатнулась и поглядела на него с удивлением. Радости в этом взгляде не наблюдалось.

- Другие-то не помнят, заново учим, ровно младенцев, - сказала она. - Поешь, сынок, и выходи на крыльцо. Эдрик ждет.

Эдриком, значит, зовут солдата. И еще - "сынок". Женщина в годах, но не старуха, если она так к нему обратилась, значит, он молод. Человек, утративший память, поглядел на тех, с кем делил стол. Стариков среди них не было, но и молодым не выглядел ни один. Все мужчины средних лет. Ну что ж, наверное, ему скоро все объяснят. С какой войны он идет, и куда пришел.

Он принялся за еду. Овощи были сильно разварены - должно быть, чтобы потерявшим себя солдатам неведомой войны было легче черпать ложкой и жевать. Зато хлеб оказался вкусный, мягкий, еще теплый - видно, только что из печи. Женщины вышла из комнаты и возвратилась с кружкой. Поставила перед ним:

- Запей, сынок, это травяной настой. Говорят, что памяти способствует. Глядишь, поможет.

Потом она провела его к выходу. Солдат Эдрик сидел на ступенях и жмурился, подставив лицо солнечным лучам.

- Готов? Ну, идем.

Приют для солдат, лишенных памяти, располагался на окраине Лайвена, а Совет обычно заседает в самом центре. Когда он спросил об этом Эдрика, тот подтвердил: так и есть, Совет и башня золотого мага стоят посередине Лайвена, шагать через полгорода придется. Они вышли на улицу - похоже, самую широкую в городе. Она вела от ворот, в которые он вошел вчера на закате, к рыночной площади, разделявшей дом городского Совета и башню. По улице медленно ползли телеги, их было много, потому и приходилось ехать медленно. Сейчас осень, догадался человек, лишенный памяти. Крестьяне из окрестных поселений собирают урожай, везут в город на продажу, с утра приезжают, а вечером отправляются восвояси, потому он и встретил пустые повозки, когда шел сюда.

Они с Эдриком шли вдоль стен зданий, чтобы не мешать возницам. Вдоль улицы тянулись двухэтажные дома, первые этажи были заняты лавками. Вся улица - будто продолжение рынка, к которому ведет солдат. Мясницкая лавка, пекарня, скобяной товар, кузнечные изделия… чего-то не хватает. Здесь должны торговать чем-то еще, подумал пришелец из снега. Что-то другое… но что?

Навстречу попадались люди, большей частью женщины, потому что мужчины уже торгуют или трудятся в цехах и мастерских. Бросалось в глаза, что местные принадлежат к разным народам. Сильно различались цвет кожи, разрез глаз, волосы и наряды. Пару раз им попались люди с очень темной кожей, чуть ли не черной. В памяти всплыло слово "эйбон", так называется народ, обитающий на Крайнем Юге. Но эта земля - вовсе не юг.

Большинство были одеты так же, как и он. Значит, город подарил ему обычную одежду, не хуже чем у тех, кто обладает памятью, собственностью и семьей? Доброе отношение лайвенских жителей удивляло солдата, явившегося с неведомой войны. В его прежней, забытой жизни, бывало иначе. Чужаков не должны любить.

Впереди показался просвет между домами, они уже приближались к площади, крестьянские повозки там двигались медленней, потому что на въезде в рыночные ряды им приходилось ждать, покуда развернутся те, что впереди. Движение застопорилось, одной повозке пришлось съехать с середины улицы, она преградила дорогу, и Эдрик остановился. Впереди была повозка, на ней - туго набитые мешки. Правил лошадьми бородатый мужчина, рядом с ним сидела женщина в платке и двое детей. Пока телега стояла, дети, две девочки, спрыгнули на землю. Младшая побежала вокруг отцовской повозки, старшая пошла за ней. Пешеходы остановились. Человек, лишенный памяти, огляделся, пользуясь заминкой. Они стояли у лавки, торгующей изделиями из металла - плуги, молотки, топоры, предметы обихода и женские украшения из меди, довольно грубой работы. Продавец уже вынес из лавки стол и теперь раскладывал на нем образцы товара. Помогал ему парнишка - наверное, сын.

Вот впереди дорога освободилась, крестьянин дернул поводья, понукая лошадку, телега покатилась, и десяток прохожих, которые были вынуждены ждать, теперь задвигались.

Над улицей разнесся отчаянный визг - кричал ребенок. Толпа шарахнулась в стороны, и пришелец увидел посередине улицы детей - тех двух девчонок, что спрыгнули с телеги, пока отец ждал проезда. Крик подхватили женские голоса, группа людей задвигалась живей, смуглая женщина, подхватив юбки, побежала прочь, другие отступали, отталкивая друг друга. Телега откатилась в сторону, открывая середину улицы - пришелец увидел, что девочки пятятся, старшая заслоняет собой младшую, а та визжит. Те самые, что вчера указали дорогу к городу, узнал он.

К девочкам медленно ползла змея, влажно перетекая длинным гибким телом. Она была громадной - в три человеческих роста, и толстая, как бревно. Но цвет ее был еще удивительней, чем размеры - змея была ослепительно белой.

- Тварь Зимы! - визжали женщины.

Младшая девчонка потеряла голову от ужаса и никак не могла двинуться с места, хотя сестра отталкивала ее назад. Змея уже была совсем близко к ним, немая закрыла глаза и раскинула тонкие руки, чтобы заслонить сестренку, отец спрыгнул с повозки, но при нем не было ничего, чтобы остановить чудовище. Лошадь истошно заржала, покатила повозку, раздался грохот, заверещала женщина…

Змея изогнула белое гибкое туловище, треугольная плоская голова вознеслась над землей, она разглядывала девчонок сверху, выбирая первую жертву. Ее от детей отделяло разве что полдесятка шагов.

И тут лишенный памяти понял, чего ему не хватало на прилавках Лайвена - здесь не торговали оружием. Мысль промелькнула в голове, но правая рука сама собой потянулась к прилавку, пальцы сомкнулись на удобной рукояти. Он сжимал серп. Эдрик шагнул вперед, вытаскивая меч, но и он был далеко. Лишенный памяти ухватил его за плечо, оттолкнул в сторону и метнул серп - все произошло слишком быстро, чтобы он сам успел сообразить, что делает. Серп загудел полете, и этот звук заглушили крики испуганных прохожих.

Острие вонзилось змее в хвост, пробив блестящую чешую, тварь дернулась, изворачиваясь, и метнулась в противоположную сторону. Серп едва ранил ее, и тут же отлетел. Змея ударила Эдрика в грудь и сбила с ног, солдат повалился навзничь, и лишенный памяти увидел перед собой красные горящие глаза чудовища. Его руки сомкнулись под челюстями змеи, он тоже упал, сбитый мощным движением гибкого белого тела, казалось, змея состоит из одних мускулов. Человек и змея свалились вместе, тварь тянулась к его лицу, скаля длинные тонкие клыки, от тщетно пытался оттолкнуть ее подальше. При падении человек врезался плечом в ножку стола. Железо, выложенное для продажи, загремело.

Эдрик встал, но хвост змеи, распрямившись с чудовищной силой ударил солдата, белая полоса прошлась по груди и лицу, Эдрик снова свалился. Лишенный памяти барахтался, придавленный тяжелым длинным телом, тщетно пытаясь отодвинуть змеиную голову, взгляд холодных красных глаз завораживал, лишал воли, но он из последних сил сжимал пальцы.

Горло чудища раздувалось в его ладонях, змея была намного сильней. Она подтянула тело, свиваясь кольцами. Вокруг находились люди, но они пятились и пятились, никто не решался прийти на помощь, даже просто приблизиться. Тварь рванулась, они вместе ударились о ножку стола, на человека и змею, гремя, посыпались железяки. Белая бестия была сверху, ей и достались удары падающих инструментов, она дернулась, и лишенный памяти выиграл немного расстояния, ему удалось чуть оттолкнуть распахнутую пасть от лица. Толстое белое тело провернулось в слабеющих пальцах, и тварь вывернулась из хватки, подняла голову, готовясь броситься снова. Каким-то чудом лишенный памяти успел согнуться и ударил ногой вверх, каблук угодил змее в горло, подбросил плоскую башку. Человек рванулся к ней, снова ухватил за шею, дернул, пригибая. Если она ударит с размаху, он не сможет ее удержать.

Змея вильнула всем телом, стягивая кольца, человек ухватил ее за шею и рванул, теперь он перекатился и оказался сверху, под ним свивались и распрямлялись гибкие изгибы. Змея оттолкнулась от земли и вознесла голову, человек ощутил, что взлетает, под ногами не было опоры, чудище подняло его, потом они свалились вместе, и человек направил падение, приложил тварь головой об угол стола, при этом он и сам рассадил костяшки пальцев, когда змея соскользнула на землю. Он рухнул сверху - уже с молотком в руке. В падении ударил в широкий змеиный лоб, змея на миг замерла, и он ударил снова.

Тварь рванулась всем длинным телом, стряхнула человека, лишенный памяти упал, змея плюхнулась сверху, в глазах человека потемнело, молоток выпал из ослабевших пальцев, а потом он почувствовал, что его живот и пах становятся мокрыми. Змеиная голова упала на землю, и челюсти сомкнулись в дюйме от уха. По белому телу пробегали конвульсии, оно все еще извивалось, и хвост взбивал пыль, поднимаясь и резко опускаясь…

Лишенный памяти помотал головой, стряхивая затянувшую взгляд пелену. Над ним шатаясь, стоял Эдрик с разбитым в кровь лицом. Он всадил меч змее в спину, пригвоздив ее, лезвие вонзилось глубоко в землю, пройдя туловище твари насквозь. Лежащий на земле человек без памяти был залит черной кровью, даже на лице он ощущал брызги. Змеиная кровь была холодной. Не ледяной, но холодней, чем его собственная, выступившая на прокушенных губах.

- Ну фто, фыфой? - спросил Эдрик, вытирая кровь с лица рукавом.

Солдата шатало, его колени дрожали и едва не стучали друг о друга. Он сплюнул, изо рта с красными сгустками вылетели два выбитых зуба.

- Живой? - более внятно повторил солдат. - Не укусила она тебя?

- Вроде нет.

Лишенный памяти только теперь сообразил, что вокруг тихо, никто не орет. Он спихнул с себя содрогающееся белое тело и сел. Люди медленно сходились со всех сторон, тихонько переговаривались и тыкали пальцами, указывая друг другу мертвую тварь.

- Смотри-ка, здоровенная какая!

- Чудище Зимы, тварь греха…

- И откуда она взялась посреди города? - этот вопрос прозвучал громко.

Лишенный памяти поднялся, стал стряхивать с куртки и брюк капли змеиной крови. А когда поднял глаза, перед ним стояли немая. Младшая сестренка присела рядом и тыкала пальцем дохлую змею, тем же самым занималось еще несколько ребятишек. Они быстро осмелели. Немая протянула руку, коснулась заляпанной черным куртки на груди человека без памяти.

- М-р-т, - с трудом произнесла она.

- Благодарит, стало быть, - объяснил отец. - Такое, видишь, дело.

- М-р-т, -повторила девочка.

- Ну, Морт так Морт, - он попытался улыбнуться, но не сумел. - Я своего имени не помню, буду Мортом.

- М-р-т.

- А ведь она допрежь вовсе не говорила, - сказала мать. Потом дернула младшую за платье, оттаскивая от змеи, - не лезь, Хаса.

- Хаса, - повторил человек без памяти. - А старшую как зовут?

Ему вдруг бросилось в глаза, что немая не похожа на сестру и родителей, они кряжистые, загорелые, у малышки румянец во всю щеку, а эта - серая какая-то и тоненькая. И ладонь у нее узкая, это он увидел, когда она его Мортом назвала. У родни лапы широкие, с короткими толстыми пальцами, совсем не похоже. Немая казалась совершенно бесцветной, волосы ни светлые, ни темные, глаза серые, и даже загар на бледной коже смотрелся так, будто ее солью присыпали.

- Мумой зовем. Не говорит потому что, - ответила женщина. - Это ж как получилось-то…

Дослушать ответ не пришлось, Эдрик потянул Морта, который только что обрел это имя, за рукав:

- Идем-ка со мной. Я гляжу, ты парень боевой, хоть и не помнишь ни льда. Идем, пока след видно.

- Какой след?

- Да змеи же, какой еще! Вон, гляди!

И в самом деле, от того места, где змея напугала девочек, тянулась едва заметная влажная полоса. Она пересекала улицу и вела к домам на противоположной стороне.

- Эта тварь не могла долго незамеченной здесь ползать, она откуда-то пришла, где пряталась, совсем рядом.

Чтобы иметь хоть какое-то оружие, Морт подобрал молоток и сказал хозяину лавки:

- Я сейчас верну.

- Возьми совсем, - махнул рукой тот. Они с парнишкой подручным полезли под стол, чтобы собрать упавшие инструменты и брошки.

Толпа росла, поглядеть на змею всем было охота, телеги встали, а кто-то за спинами зевак кричал, что нужно позвать еще стражников и чтобы доложили Совету… Морт повертел свое неказистое оружие в руках и пошел за Эдриком, тот уже пересек улицу. Он шагал, согнувшись, всматривался в отметины на земле. Кровь все еще сочилась из разбитого носа и его дорогу отмечали красные капли. Морт догнал его и пошел рядом.

След заканчивался через один дом от того места, где прикончили змею. Заканчивался просто под стеной - ни двери, ни окна, ни какой-нибудь отдушины. Не из стены же тварь вылезла? Эдрик выпрямился и смерил задумчивым взглядом каменную кладку. Потом обернулся к Морту:

- Здесь наш глава Совета живет, мастер Гемон. Ничего не понимаю.

Морт прошел вдоль фасада, свернул за угол, оттуда позвал:

- Эй, глянь здесь!

Солдат поспешил за ним, соседний дом был вовсе не таким богатым, как крепкий особняк мастер Гемона и, что еще интересней, земля у основания стены была разрыта. Грунт из дыры выбросили совсем недавно, он был влажный, и среди рыхлой земли таяли небольшие сгустки снега. Белого, как чешуя змеи.

- Там на солнце след успел высохнуть, - предположил Морт, человек без памяти. - А здесь еще видно.

В этом месте их и нашел мастер Гемон. Глава Совета, невысокий плотный мужчина, был одет в темно-красный камзол, вышитый у ворота и на обшлагах золотой нитью, на груди лежала серебряная цепь - знак его достоинства. Следом за ним явился высокий сухопарый старик и четверо солдат с алебардами - товарищи Эдрика в красно-белом поверх кольчуг.

- Нам сказали, что ты, Эдрик, свернул сюда, - важно сказал мастер Гемон. Потом увидел дыру под фундаментом дома, - ага…

- Здесь еще не растаял лед, - старик, кряхтя, согнулся и поднял белый комочек, который быстро превратился в его пальцах в несколько капелл влаги. - Лед - это грех! Чей это дом?

- Мастера Туйвина, - ответил Гемон. - Не сказать, чтобы он был лучшим из соседей, но грех?..

- Это надлежит расследовать, - кивнул старик. - Пусть жрецы займутся. Эдрик, ты убил змею?

- Мерзкая тварь! - промолвил глава Совета, зябко поводя плечами. - И в двух шагах от моего дома! Как представлю себе…

- Не только от вашего дома, но и от башни золотого мага, в самом центре Лайвена, - подхватил старик. - Хвала Солнцу, что рядом был солдат стражи!

Эдрик наконец-то ответил на вопрос Гемона.

- По правде говоря, я только довершил дело, - а вот он змею поймал, башку ей проломил и держал, чтобы я мог проткнуть тварь, - солдат указал Морта.

- Славно, славно, парень, - Гемон наконец-то поглядел на человека без памяти. - Что-то я тебя не помню, а? Эдрик, это что же, тот самый? Который мог говорить?

- Он и есть. Только он не помнит ничего. Даже имени не мог назвать.

- Уже могу. Меня зовут Морт, с вашего позволения. Надеюсь, это имя не считается запретным?

- Вспомнил, значит? - теперь и старик обернулся к Морту.

- Нет, так меня назвала немая.

- Он девчонку спас, даже двух, - стал рассказывать Эдрик, - от змеи спас, а одна из них - та немая, вот она и говорит ему: "Морт", ну и вот так получилось, что…

Тут хлопнула дверь, и объявился сам Туйвин, хозяин дома с дырой, ведущей в подвал - румяный человек с пухлыми щеками. Росту он был среднего, весь округлый и мягкий.

- Мне сказали, будто из моего подвала вылезло чудище! Неужто правда, мои добрые мастера? Ох, какая дыра! Какая дыра! Помилуй нас Солнце, что же это такое?

В переулок подходили зеваки, держались на расстоянии, но внимательно глядели и слушали. Потом шепотом пересказывали тем, кто оказался позади, и обменивались догадками.

- Что у тебя в подвале, Туйвин? - спросил глава Совета.

- Известно что, лед! Чему же в леднике быть? Я только вчера запас обновил, ездил за край Зимы, привез, вот. Не иначе, затаилась там гадина, ну а в подвале отогрелась и выползла! Точно, эту стену кристалл греет, точнехонько сюда лучи падают, вот и подтаял ледник. Ну а снежной змее много ли надо, чтобы проснуться? Охо-хо, я давно замечаю, что с этой стороны ледник мой слезами обливается. Из-за того, что кристалл сюда светит, вот оно что!

Сквозь толпу протолкался красный жрец. Последние слова Туйвина он услышал.

- Я давно тебе говорил: лед - это грех! - красный пристукнул посохом. - Грешен твой промысел, мастер!

- Знаю, грешен, - покорно признал хозяин ледника. - Но мяснику лед нужен? Нужен! Кабатчику, постоялому двору - всем нужен. Кто-то ведь должен…

Морту стало скучно, он повернулся и пошел к главной улице, люди расступились перед ним. В самом деле, если в подвале ледник, и хозяин недавно пополнил запасы… Но что за край Зимы, из-за которого он возит лед? В Лайвене тепло. Телеги, собравшиеся у въезда на рынок, уже успели проехать, и немой девочки не было. Над мертвой змеей стоял стражник и лениво покрикивал, отгоняя мальчишек.

Следом за ним из толпы выбрался Эдрик, подошел к Морту и сказал:

- Ты погоди немного. Сейчас мастер Гемон захочет с тобой говорить, это из-за змеи задержка вышла.

- А откуда этот толстяк возит лед?

- Из-за края Зимы, откуда же еще!

- Что такое край Зимы?

- Ну, - стражник замялся, подыскивая слова. Для него это было само собой разумеющимся делом, но как объяснить тому, кто не помнит о самых простых вещах? Тому, кто даже имя свое получил из уст немой? - Ну, как же, мы, вот, здесь, кристалл греет, тепло, значит. А если бы не золотой маг с его башней, так было бы здесь холодно. Без кристалла здесь уже снег лежит. Ну и там, куда кристалл не светит, тоже снег. Этот Туйвин туда ездит, солдатам платит, чтобы от вражцов охраняли, от чудовищ всяких. А сам льда нагребет, обложит сеном или стружкой, или еще чем…

- То есть, земля за краем Зимы - это там, куда не долетает тепло от городского кристалла?

- Ну так я же говорю об этом! Там и есть - Зима!

Больше поговорить не пришлось, заявился глава Совета и позвал Морта с собой. Эдрика он оставил стеречь змею, сказал, что за ней придет сапожник, который умеет набивать чучела. Такой здоровенной снежной змеи давно не видали в Лайвене. Эдрик пожал Морту руку - как доброму товарищу, с которым сражался против общего противника, так сказал солдат. Морт был рад, ему Эдрик тоже понравился, славный парень. Напоследок стражник предложил навестить его в кордегардии, которая расположена у северных ворот.

- Только не перепутай! Мы, то есть городская стража, слева от ворот, а ту, что справа, лучше не заглядывай, недобрый там народ.

Мастер Гемон и сопровождавший его старик глядели на прощание с недовольством, им было недосуг ждать, пока человек без памяти обменивается любезностями с солдатом стражи. Когда они с Эдриком пожали друг другу руки, Гемон позвал:

- Шагай теперь с нами, да не отставай. Не то заплутаешь.

Они пошли через базарную площадь, и теперь Морт понял смысл предостережения - здесь и впрямь, если отстанешь, можно потеряться в толпе. Для такого небольшого города, каким представлялся Морту Лайвен, базар оказался и обширным, и многолюдным. Торговали мехами, рыбой, костью, привозным изделиями из металла, вином и фруктами. Многие торговцы были наряжены иначе, чем горожане - это купцы из-за моря, догадался Морт. Сейчас на севере собирают урожай и бьют осеннего зверя, вот они и нагрянули в большом числе.

Он спросил об этом старика, тот подтвердил и добавил, что скоро начнутся шторма, море будет суровым, и тогда редко какой капитан решится пересечь его. "Закончится навигация", так выразился старик. Звали его Кувеш, он был грамотен, прочел множество книг, исполнял при городском Совете должность секретаря и вел местную хронику. Все это он рассказывал Морту, пока шли через площадь, ему пришлось перекрикивать призывные вопли торговцев, приглашавших к своим прилавкам покупателей. Время от времени купцы, торговавшие вразнос, лезли к ним, совали под нос товары, тогда глава Совета сердито отпихивал их, а Морт только улыбался, у него не было денег.

Следом за ними шагали стражники, эти лениво отстраняли особо настырных торгашей древками алебард. Наконец шумный рынок остался позади. Дом Совета представлял собой двухэтажное здание, под свежей краской можно было различить трещины и пятна сырости.

- Самое старое здание в городе, - пояснил Кувеш. - В Лайвене было немало домов, построенных прежде, но лишь несколько из них пережили Долгую Зиму.

- А стены? Они ведь совсем новые?

- И стены возвели после Долгой Зимы, и весь город перестроили, потому что целых домов не осталось, а руины… там могла завестись всякая мерзость, их разрушили.

Гемон не собирался вести с пришельцем долгих разговоров, он объявил, что Морт является гостем города и может жить, сколько пожелает. Всем, кто является с Поля Греха, община славного Лайвена предоставляет стол и кров, Морт может поселиться с другими обеспамятевшими - в том доме, где он провел ночь. Морта никто не обидит, он находится под защитой города. Если Морт услышит хоть одно плохое слово, он вправе жаловаться. Но и сам он обязан избегать любого злого дела. Лайвен не терпит греха, и Гемон, как глава общины, просит гостя вести добропорядочный образ жизни. Потом Гемон коротко поинтересовался, что помнит Морт о своем прошлом. Выслушав ответ, состоящий из единственного слова "ничего", добрый мастер покивал и распрощался, сославшись на занятость.

Зато старик Кувеш был настроен поговорить подольше. Он повел Морта в свою каморку на втором этаже, усадил за стол и объявил, что раз Морт не помнит, то он, Кувеш, считает своим долгом рассказать ему о прошлом. Ему - очевидцу, лишенному памяти.

Город Лайвен больше двух с половиной веков наслаждается мироми покоем, поведал хранитель архива. Никогда ни с кем не воевали, за исключением вражцов и чудовищ, но те - дети Зимы, порождения льда, исконные враги человеку и солнцу. Так вот, исключая тварей, жители Лайвена никому не желали зла, давали приют всякому страннику и вели праведную жизнь.

- Но шестьдесят лет назад злой император Вентайн пересек море, чтобы покорить наш город.

Перечисляя титулы и названия стран, старик вгляделся в лицо Морта, не выдаст ли тот, что ему знакомы имена. Но память его молчала.

- У города не было сил, чтобы противостоять могущественному императору, Лайвен даже стен тогда не имел, - продолжил Кувеш. - Народ бросился к башне, чтобы просить золотого мага о защите, но тот, разумеется, отказал.

- Разумеется?

- Ну, конечно!

- Наверное, я не совсем верно представляю себе, почему это разумеется. Маг здесь, в этом городе, и если город просит…

- После того, как маги Прандора подчинились Ирго Ужасающему, они дали обет не вмешиваться в дела мирских владык, на этих условиях им были сохранены жизнь и свобода. Ты даже этого не помнишь?

- Моя память напоминает стену, над которой основательно поработал таран. В ней больше прорех, чем кирпичей, лежащих на своем месте, на том, какое им указал каменщик. Но многие кирпичи валяются в беспорядке у подножия. Можно попытаться их поднять и вернуть на место. Золотой маг… это же кристалл светится, там, на верхушке той здоровенной башни, мимо которой мы прошли? И кристаллом управляет маг? То есть он служит городу?

- Не совсем так, все несколько сложней, но для начала тебе достаточно знать, что маги не служат городам, где построены их башни, Морт. Они просто исполняют договор, заключенный их предшественниками с Ирго. Маг не имеет права вмешиваться в распри тех, кого обогревает.

- Итак, маг отказал?

- Точно так. Надо сказать, с любым из золотых магов в башне обитают ученики, старик передает им свои умения. Лучшие из них со временем, возможно, облачатся в золото и станут служить при собственном кристалле, кто-то не доживет до конца обучения, а кто-то откажется от обетов и подастся в серые маги, будет странствовать, не находя покоя, не оставаясь долго на одном месте и не владея собственной башней и собственным кристаллом. Полагается, чтобы ученики были из разных стран, и не жили в том городе, откуда они родом. В нашем городе этот порядок оказался нарушен - вот первый грех, который привел к большой беде.

- А когда, вы говорите, случилось нашествие?

- Пятьдесят девять лет назад, если быть точным.

- И с тех пор я… - Морт боялся закончить фразу.

- Ты выглядишь очень молодым, Морт, но на самом деле куда старше меня, - ответил старик. - Вот погоди, я сейчас покажу тебе…

Он открыл сундук в углу, пошуршал содержимым, потом вернулся с большим зеркалом из полированного серебра.

Морт долго изучал собственное отражение. Кудрявый черноволосый парень в зеркале был ему совершенно не знаком. Собственная внешность не будила никаких воспоминаний.

- Рассказывай дальше, - попросил он Кувеша, отложив зеркало. - Я с удовольствием послушаю. А с этим парнем мне говорить не о чем, я его совсем не знаю.

- Среди учеников мага был юноша по имени Кайл, - старик говорил ровно и размеренно, будто читал летопись. Так оно и было, он пересказывал события, предшествовавшие Долгой Зиме так, как они были изложены в городском архиве. Кувеш изучил записи наизусть. - Кайл происходил из Лайвена, но поступил в ученики к местному магу. Он посулил городским старшинам, что сумеет уговорить мага. Что тот поможет, используя силу Солнца, и остановит армию императора. О цене, которую придется уплатить, никто тогда не думал, потому что город наводнили красные жрецы, сбежавшие от гнева Вентайна. Они рассказали, сколь жесток и злобен этот владыка, так что добрые лайвенцы полагали, будто никакая плата за это неправедное деяние не окажется чрезмерной. Вот и новый грех: жрецы приврали. И еще один грех: предки нынешних жителей Лайвена попросили золотого мага о вмешательстве в дела мира, а после поверили, будто он может на это согласиться.

- Не может, значит,- заключил Морт.

- Да, разумеется! Но самый страшный грех свершился после, когда… о, как тяжело об этом рассказывать…

- И все же?

- Кайл потребовал, чтобы армия императора достаточно долго оставалась на одном месте, но не под стенами Лайвена. Куда как просто было бы дождаться императора Вентайна в городе, началась бы осада… но Кайл потребовал, чтобы захватчиков удержали далеко от стен. Стены тогда были не такие, как теперь. Строительство каменного пояса завершилось около восьми лет назад, но и частокол, окружавший город в старину взять бы сразу не удалось.

Это "в старину" больно резануло Морта. Он - человек из старины, из древности, пришелец из прошлого. Может, у него были дети? Совсем маленькие, разумеется - а теперь они, возможно, умерли от старости. И внуки давно люди зрелые, с виду ему в отцы сгодятся… Хранитель архива тем временем продолжал:

- Все дело в том, что Кайл, юноша не лишенный таланта и весьма способный, был далек от завершения ученичества. Ему предстояло еще многое постичь, но он избрал холодный путь греха. Городское ополчение, около десяти тысяч мужчин, встали на пути имперского войска и держались, как велел этот недостойный, держались долго, пока он наконец сумел сосредоточить действие кристалла на том месте, которое теперь зовется Полем Греха. Потому он требовал, чтобы Вентайна остановили далеко от города, он опасался погубить всех!

- Поле Греха… Это то самое место, откуда я пришел в Лайвен? Ну да, разумеется… однако, вы сказали, Кайл?

- Да. Он убил престарелого наставника, убил старших учеников, которые были способны ему помешать. Убил, зарезал, заколол кинжалом. И воспользовался кристаллом сам. Страшный грех!

- Воистину страшный.

- Когда люди стали падать не от руки врага, а от колдовства, наши земляки побежали. Говорят, глава городского Совета, человек великого мужества, сражавшийся в первых рядах, сам кричал, умирая, чтобы бежали к Лайвену, и многим удалось уйти. Многим, но далеко не всем. Они остались там, на занесенном снегом поле, и лежат поныне в тех самых местах, где их свалила сила заклятия. Уцелеть посчастливилось немногим, а когда поутру они пошли к башне… нечастных жителей Лайвена можно понять, они думали лишь о том, как отразить нашествие, и то, что совершил Кайл, сперва сочли благодеянием, более того: приписывали его покойному золотому магу.

- Да, понимаю.

- Но, явившись поутру в башню, они нашли мертвецов и младших учеников мага, которых Кайл запер в подземелье. Их он, по крайней мере, пощадил.

- И что же случилось потом?

- Потом… Потом была Долгая Зима.

***

О Долгой Зиме Морт уже слышал, в городе ее частенько поминали. Он собирался расспросить хранителя архива и об этом, но в дверь постучали. Заглянул солдат:

- Мастер Кувеш, сержант велел позвать вас. Мы идем с обыском к Туйвину, поищем в его леднике чудовищ.

- Я должен буду вести протокол? - уточнил старик.

Он спросил для порядка, а на самом деле и так знал, для чего зовут. Пока солдат отвечал, что, дескать, верно, так и есть, старик уже сгребал со стола письменные принадлежности и выбирал из кипы подходящий лоскут пергамента.

- Мы еще поговорим, Морт, - пообещал он. - Я так и не послушал, что могут поведать кирпичи твоей памяти, лежащие под стеной.

- Моим кирпичам нужен хороший каменщик, - невесело ответил Морт. - Я надеялся в ваших рассказах найти себя. Ну хоть что-нибудь… Может, найдется родня или какие-то… какие-то… ну, хоть кто-нибудь. Ведь я из Лайвена, правда?

- Я не знаю. Боюсь, никто в городе не сумеет ответить на твой вопрос. Долгая Зима убила очень многих, и некому вспомнить героев, которые дрались за Лайвен на Поле Греха.

- Но вы же приняли меня, город принял… и относитесь ко мне хорошо, - Морт растерялся. - Это же потому что я здешний?

- Тебе еще много предстоит узнать.

Старик запер дверь, потом, сопровождаемый Мортом, спустился вниз и вышел на крыльцо. Его ждали четверо стражников, старший был вооружен длинным мечом и носил большие усы - должно быть, он страшно гордился этим украшением, потому что то и дело приглаживал их, аккуратно подкручивая кончики, чтобы торчали вверх. Это и был сержант стражи, которому поручили обыскать ледник Туйвина.

- Значит, с тобой тот самый парень, который помог Эдрику прикончить змею? - спросил он хранителя Архива. - Он же с Поля Греха, верно? Хорошо бы взять его с нами. Мы запустим его первым, и, если там есть другие чудовища Зимы, мы сразу определим это по треску его костей.

- Я думаю, первым нужно запустить тебя, - ответил Морт, - и если там есть чудовища, мы сразу определим это по запаху, когда ты обгадишься.

Сержант обиделся и стал наливаться румянцем.

- Не нужно сердиться на гостя города, - мягко сказал Кувеш. - Помни о Долгой Зиме. К тому же, он всего лишь вернул твою шутку. Он не хотел тебя обидеть.

Сержант остыл.

- Э… да, верно. Прости, парень, это я сам тебя обидел. Привык, понимаешь, что пришельцы с Поля Греха не говорят, не понимают…

- Он говорит и многое понимает. Идем, Морт, проводи нас, потом я покажу дорогу, чтобы ты не заблудился.

- Не нужно, я отправлю с ним провожатого, - решил сержант, оглянулся на подчиненных, выбрал одного. - Вот ты, Деркин. Сведешь малого к дому этих, которые пришли с войны. Я думаю, с чудовищами мы управимся без тебя.

- Не думаю, что вы найдете чудовищ, - решился вставить Морт. - Я так понял со слов Эдрика, что змея могла заползти в повозку этого самого Туйвина, когда он загружал ее снегом и льдом. Или спрятаться в соломе, которой он укрывает груз в пути. Потом она отогрелась и выползла там, где обвалилась часть фундамента.

- Разберемся. Все равно будет суд, там и определят меру вины Туйвина. По крайней мере, он виноват в небрежности.

Когда они шагали по базару, Морт попросил:

- Мастер Кувеш, расскажите мне о Долгой Зиме.

- Здесь шумно, лучше приходи завтра… хотя нет! Завтра, скорей всего, будет суд, а с утра мне нужно разобрать бумаги и переписать набело протокол обыска…

- Завтра меня звал Эдрик.

- Ну тогда послезавтра.

Мимо прошли двое юношей в темных накидках, они несли полные корзины снеди и направлялись к башне чародея. Гигантская тень этого сооружения пересекала базарную площадь, и торговцы не ставили лотков в тени. Морт заметил, что они стараются отлучиться на то время, когда тень ползла по занятому ими местечку, и прекращают торговлю. Ему-то казалось, что золотого мага должны уважать за его работу.

Морт проводил взглядом юношей с корзинками, они прошли по тени, как по тропинке, постучали в ворота, потом, когда им отворили, скрылись во дворе. Ученики мага, наверное. За покупками ходили.

Пока они шли по базару, Морт оглядывался, ему хотелось увидеть немую девочку, но ни ее, ни родни так и не заметил. Может, им повезло сегодня, и они уже закончили дела? А может, их так напугала змея, что решили вернуться домой сразу.

Толстяк Туйвин ждал у своего дома. Двое стражников стояли у дверей, им было скучно, Туйвин же волновался и едва не приплясывал от возбуждения.

- Сержант! У меня нет чудовищ! Мастер Кувеш, скажите ему, у меня чистый промысел, чистый, как талая вода!

- Сейчас мы насладимся чистотой твоей воды, - заверил сержант. - Деркин, проводи гостя домой, потом вернешься.

Солдат по имени Деркин кивнул Морту, и они пошли к перекрестку.

- Но почему он не пускают меня в мой собственный дом? - кипятился позади Туйвин.

- Чтобы ты не успел скрыть следы преступления, - важно ответил сержант.

Морт представил себе, как он сейчас подкручивает усы.

- Слушай, Деркин, а твой сержант, по-моему, славный малый. Он спустил мне довольно злую шутку.

- А что ж ему было делать?

- Я бы на его месте что-нибудь придумал.

- Ты же не здешний, - непонятно ответил стражник, - а вот ему нельзя.

Солдат оказался неразговорчивым, и выспрашивать объяснения Морт не стал. Так молча они и добрались к дому гостей. Там уже садились обедать. Морт прошел в комнату, служившую столовой, и снова сел с краю. Товарищи по несчастью смерили его равнодушными взглядами, и Морт усомнился, что они помнят его, хотя завтракали вместе за этим самым столом. Похоже, ему очень крепко повезло. Сон длиной в пятьдесят девять лет - это еще ничего. Эти вот спят до сих пор.

Морт украдкой вглядывался в лица товарищей по несчастью - серые, равнодушные, с пустыми глазами. Их научили самостоятельно одеваться и справлять нужду, не замочив одежды, но они не говорят. Не говорят, не чувствуют, не помнят. Ну, ладно, что не помнят, Морт тоже не помнит, но ведь они и не хотят! А может, им страшно? Может, они на самом деле все понимают, и попросту боятся вспомнить, что служили императору? Что пришли сюда, чтобы принести зло в этот мирный край? Морт на всякий случай еще раз вгляделся в лица сотрапезников. Нет! Невозможно так хорошо притворяться - и так долго. Толстая повариха заподозрила бы, если они притворяются.

Потом его мысли обратились к другому предмету. Этот Лайвен - славный городок. Жители добры и сердечны, вот как его устроили - его и других пришельцев с Поля Греха. И ведь нет уверенности, что они земляки лайвенцам. Может статься, все они - из войска злого императора? Но город принял всех, кормит, одевает, выделил добротный дом и приставил прислугу. От этих убогих никакого проку, но относятся к ним, как к родным. Почему? Потому что такой здесь народ добрый? Или случай с усатым сержантом. Ведь Морт его оскорбил. Сержант, конечно, начал первым, но он был в своем праве. Разрушенная память Морта подсказывала, что в других городах сержанты стражи не столь терпеливы, как этот усатый. А их солдаты - далеко не так добродушны и услужливы, как Эдрик и Деркин. А змея? Она выползла из подвала Туйвина, эта тварь греха, и едва не погубила детей, а толстяка не разорвала на клочки разъяренная толпа, даже стражники с ним хорошо обходились. Славный город Лайвен…

После обеда, когда серые постояльцы разошлись по своим комнатам, а толстая тетка стала собирать со стола их миски, Морт попросил ее рассказать о Долгой Зиме. В невероятной доброте жителей Лайвена было что-то неправильное, что-то нарочитое, натянутое, и Морту хотелось понять причину.

Кухарка ненадолго задумалась.

- Долгая Зима… спроси лучше кого другого. Я женщина простая, складно говорить не умею. А верно говорят, ты змею убил?

- Эдрик ее убил. Я просто рядом оказался, - зачем-то соврал Морт.

Толстуха бросила не него недоверчивый взгляд, поспешно сгребла посуду, и убралась. Морт задумался: чем заняться? Хорошо бы потолковать с хранителем архива, но тот занят… Эдрик - неплохой человек, и не такой скрытный, как остальные. Может, он, один из всех местных, не считает Морта солдатом имперской армии? Но Эдрик ждет его только завтра, а сегодня он на службе. Морт решил пройтись по городу. Он встал, одернул куртку, рука скользнула в карман и пальцы нащупали амулет, который Морт вынес с Поля Греха - единственная вещица, которую прошлое оставило ему. Он вышел на крыльцо. До вечера было далеко, солнце светило вовсю, кристалл заливал город волнами тепла. Где-то неподалеку стучали молотки, завывала пила. В мастерских идет работа.

Морт пошел по улице тем же путем, которым утром вел его Эдрик. Справа и слева были заборы с крепкими воротами, из-за них и доносились удары молотов. Там городские цеха, сейчас идет работа, и никто не станет говорить с праздным гостем города. Морт направился к центру, и вскоре оказался на широкой улице, ведущей к рыночной площади. На этот раз он пошел не к центру, а в противоположную сторону. Обычно неподалеку от городских ворот находится кузница, чтобы приезжие могли подковать лошадь и привести в порядок сбрую.

Потянулись постоялые дворы, то и дело попадались чужеземцы, их несложно было отличить по одежде и странному выговору. Многие и внешне не походили на северян, смуглые, с большими темными глазами, встречались и чернокожие эйбоны, однако таких Морт видел и среди местных. Лайвен - приют беглецов и поселенцев и разных мест, это Морт уже понял, здесь принимают всех. Однако имелось одно отличие, по которому несложно было отличить местных - они не носили оружия. Ни кинжалов, как жители востока, ни топориков, украшенных серебряной насечкой, какие предпочитают эйбоны, ни тесаков, которые в ходу у моряков. Приезжим не воспрещалось иметь при себе оружие, но жители Лайвена почему-то не были вооружены. Странно, если вспомнить историю со змеей. Граница Зимы не так уж далеко от города.

Кузница находилась именно там, где Морт рассчитывал ее найти, недалеко от южных ворот. Морт вошел под навес и поздоровался. Работали там трое, старший - здоровенный бородатый малый в прожженном фартуке, тяжело дыша, опустил молоток и ответил на приветствие. Старший ученик держал клещами раскаленную заготовку, младший раздувал меха, поддерживая жар в горне.

- Прошу прощения, если помешал работе, - Морт вытащил из кармана цепочку. - Мастер, не скажете, что это за вещица? Странный металл.

Кузнец кивнул ученикам, отложил молоток и подошел ближе. Взял цепочку из рук Морта, осмотрел и торопливо сунул обратно.

- Похоже на медь, но все-таки не она. Что-то другое. Я с таким не работаю.

Младший ученик набрался смелости, подошел поближе и спросил:

- А вы тот самый, с Поля Греха?

Кузнец строго глянул на парнишку из-под лохматых бровей, тот стушевался и отступил.

- Да, я тот самый. Могу я сделать заказ? Мне, правда, пока что нечем платить, но работа простенькая, я найду, чем рассчитаться. Вот только осмотрюсь в городе и…

- Каков заказ?

Кузнец шагнул из-под навеса, и Морту пришлось выйти следом. Ученики остались в кузнице - мастеру хотелось, чтобы они не участвовали в разговоре.

- Цепочка оборвана, а мне кажется, эту вещицу носили на груди. Мне бы удлинить цепь, а? Я мог бы отработать…

Кузнец протянул руку, и Морт вложил свое сокровище в широкую ладонь. Оглядев цепочку еще раз, мастер решил:

- Не знаю, что за металл. Цепочку нарастить могу. Застежку подберу, но все из стали. Сгодится?

- Да, конечно, я о другом и не прошу.

Кузнец посопел, разглядывая цепь, потом бросил: "Обожди-ка маленько", - и утопал обратно. Морт понял так, что мастеру не хочется, чтобы гость глядел на его работу, и он прошелся немного, посмотрел, как проезжают в ворота повозки. Одна остановилась, и приезжий - судя по всему, чужестранец, прибывший с кораблем, стал расспрашивать стражника. Тот охотно отвечал, тыкал пальцем вдоль улицы. Напоследок пожелал приезжему удачной торговли. Здесь все так благожелательны и услужливы, даже городская стража…

Когда Морт возвратился к кузнице, мастер уже закончил. На все попытки расплатиться, мотал лохматой грязной башкой и коротко отвечал:

- Не нужно платить. Так бери.

- Благослови тебя Солнце, мастер, - заключил Морт.

При всей вежливости и услужливости, кузнец глядел на Морта скорей неприязненно. Может, ему запрещено брать плату с таких гостей города, каким является Морт, и он недоволен, что сработал задарма? Кузнец вернулся к прежней работе, а Морт побрел по улице, держась стен домов, чтобы не мешать возчикам.

Отойдя на несколько десятков шагов, он вытащил цепочку и надел.

- Почему кузнец недоволен? - вслух произнес Морт.

Он говорил совсем негромко, и рядом, как будто, никого не было. Однако за спиной прозвучал ответ:

- Потому что считает тебя чужаком. Таких, как я, здесь тоже не любят, но вынуждены оставаться вежливыми. Привыкай, человече, как привык я.

Морт оглянулся - позади него стоял старик в сером плаще. Волосы его были совершенно седыми, без единой темной пряди, но выглядел он крепким и бодрым. Загорелое обветренное лицо и посох в руке выдавали опытного путешественника. Одежда старика была серого цвета, не только плащ, но и рубаха, брюки и даже башмаки. Морт с опозданием заметил блестящий кристалл, венчающий посох незнакомца. Серый маг, догадался он.

- Ты убил змею и, как говорят в городе, ловко дерешься, - продолжал старик. - Значит, вряд ли был простым горожанином. Скорей уж наемным солдатом. Теперь ты показал кузнецу странную вещицу, которая вряд ли принадлежала кому-то из местных. Кузнец трепаться не станет, но ученики разнесут эту новость, так что народ Лайвена укрепится в своем подозрении. Ты не из ополченцев, а из имперских солдат.

- И что же теперь? Меня прогонят? Попытаются убить?

- Нет, конечно. Лайвен сторонится греха, а разве это доброе дело: поднять руку на человека, который сам не помнит, кто он такой?

- Мне кажется, многие сочли бы месть добрым делом.

- Спорный вопрос, здесь несложно ошибиться, а лайвенцы избегают греха, так что из осторожности будут с тобой по-прежнему добры. Они во многом себе отказывают, бедняги, боятся повторения Долгой Зимы. Месть - одно из недоступных им удовольствий.

Старик обошел стоящего Морта, будто вдруг утратил интерес к беседе. Лишенный памяти смотрел, как он удаляется по залитой светом улице, постукивает посохом… Кар-р-р! С крыши слетел ворон, спикировал к серому магу и уселся на его плече. Старик ни разу не обернулся, и Морт решил, что магу не хочется с ним говорить. Выждав немного, он направился вслед за серым магом. Заняться все равно нечем - если старик прав, работы ему здесь не найти.

До вечера Морт бродил по городу. Торговля на рынке закончилась, повозки и фургоны потянулись с площади. Купцы из-за моря возвращались на постоялые дворы, а крестьяне разъезжались по домам. Когда площадь опустела, Морт заметил храм. Здание совсем невысокое, неудивительно, что Морт его не видел, пока не обезлюдели торговые ряды. Выкрашенный красным купол был едва ли десять шагов в поперечнике, правда, молельный зал оказался просторным. Здесь Морт снова заметил старика с вороном. Серый маг стоял перед входом в храм и задумчиво разглядывал красного жреца. Тот набычился и сжал кулаки - похоже, ему бы очень хотелось прогнать старика, но в Лайвене все вежливы, здесь никто не позволяет себе грубить, и священник сдерживался.

Морт направился к красному зданию, тут ворон взмахнул крыльями и слетел с плеча старика. Серый маг развернулся и побрел прочь. Кристалл на его посохе мерно поблескивал красным в лучах заходящего солнца. Человек, лишенный памяти, спросил себя: а был ли он религиозен в прошлом? Посещал ли красный храм? Никаких воспоминаний. И Морт прошел мимо. Может, расспросить красного? Или не стоит? Любят ли жрецы говорить о прошлом? Пока он копался в памяти, жрец удалился. Что ж, Морт пожал плечами и поплелся домой. Оставались Эдрик и мастер Кувеш, чтобы рассказать о том, что за Долгая Зима постигла благословенный Лайвен - город милых добродетельных людей.

Ужин прошел в молчании, бесстрастные и беззвучные сотрапезники Морта разошлись по своим комнатам. Толстуха сгребла посуду со стола и тоже убралась. Морт вернулся к себе, он так и не смог придумать, чем заняться. Как развлекаются люди? Они сидят в собственном доме, играют с детьми… или идут в кабак и напиваются с приятелями. У него нет дома, семьи и приятелей. Денег, чтобы заказать выпивку, у него тоже нет. Или, возможно, в добром Лайвене таким, как он, наливают бесплатно? У Морта не было желания проверять. А может, в прошлой жизни он не любил хмельного?

Что же он оставил позади, в далеком прошлом? Как его звали? Ну почему у него осталось хотя бы имени…

Засыпая, он сжал пальцами неровный кусок желтоватого металла, подвешенный на тонкой цепочке. Хорошо бы ему приснилась прошлая жизнь… Но, проснувшись наутро, он не смог вспомнить ровным счетом ничего. Если минувшее и являлось во сне, там оно и осталось.

Утром, пока толстая кухарка раздавала миски все с теми же вареными овощами, Морт разглядывал сотоварищей. В глубине души ему было неприятно сидеть с ними за одним столом, но почему? Скорей всего, из чувства протеста. Скверно, что его приняли за одного из вот этих, бессловесных и бесцветных. Превозмогая неприязнь, он попытался заговорить с тем, что сидел ближе, человек даже не глянул в сторону Морта, он протянул руку, чтобы прикоснуться к плечу человека без памяти, но кухарка покачала головой.

- Что? Мне не следует этого делать?

- Почему же, делай, что хочешь. Ты ведь не собираешься причинить зло этому бедолаге?

- Я хотел поговорить.

- Он не ответит. Много раз уж пытались…

После завтрака он отправился в город, чтобы дойти в этот раз до северных ворот. Там казармы, и там он сможет встретить Эдрика. Толстая кухарка не стала возражать, когда он ушел. По дороге он разглядывал выставленные в лаках товары и размышлял, как бы ему устроиться куда-то. Подмастерьем или посыльным, или приказчиком? Еще он надеялся, что припомнит, чем занимался в прошлой жизни, что вид того или иного товара вызовет к жизни воспоминание о том, как он зарабатывал на жизнь. Однако так и не почувствовал склонности к тому или иному ремеслу. Вчера, когда убивали змею, он схватился за серп - может, он работал в поле? Нет, пожалуй, рука просто отыскала первую попавшуюся рукоять, точно так же, как после он схватил молоток. Видимо, прав серый маг: он был солдатом. Но оружием в Лайвене не торговали, во всяком случае, Морт не видел его в лавках. Тем больше смысла в том, чтобы наведаться в кордегардию.

Обогнув площадь с ее торговыми рядами и шумом, Морт снова зашагал по улице. Здесь было не так людно, оживление царило на улицах, ведущих к рынку от южных ворот, через которые привозили товары. Здесь и лавок почти не было.

По пустынным улицам он шел быстрей, и вскоре увидел впереди ворота. В отличие от южных, эти были заперты, и перед ними на солнышке грелись двое солдат в плащах, разделенных на красное и белое. Широкое пространство перед воротами оказалось не застроено, а по правую и левую руку от ворот стояли два длинных приземистых здания. И то, и другое походило на казарму. Эдрика следовало искать слева, но там не было видно ни души.

Из здания, что справа, вышел мужчина с короткой черной бородкой. На нем была кожаная куртка, носившая следы долгой носки доспехов. Морт отметил про себя, что понимает, откуда на потертой коже эти царапины. Выглядел мужчина неопрятно, под расстегнутой курткой виднелась грязная рубаха.

Бородатый сунул руку за пазуху, почесался, зевнул и заметил Морта, который, замедлив шаг, разглядывал его. Мужчина смерил пришельца недобрым взглядом, сплюнул и побрел в казарму. Этот, по крайней мере, не прятал неприязнь под маской вежливости, как горожане. Морт свернул налево.

Кордегардия представляла собой прочное массивное сооружение с толстыми стенами и плоской крышей. Окошки узкие, больше напоминают бойницы. Дверь была распахнута, и Морт вошел. У входа на табурете скучал солдат в красно-белом плаще. Морт поздоровался и спросил, где ему найти Эрика. Тот объяснил. Солдаты стражи жили в комнатах по четверо, двери выходили в общий коридор. Морт миновал обеденный зал с длинными столами. Там было пусто, только двое солдат лениво правили клинки коротких мечей. Потом он пошел по коридору, считая двери.

Эдрик был на месте, но собирался уходить.

- Вообще-то мне сегодня положен отдых, - объяснил он, - но велено быть в здании Совета, в карауле стоять. Скучное занятие.

- А что там? Зачем караул?

- Суд состоится, будут судить этого малого, который содержит ледник.

- Туйвина? Он такой опасный преступник?

- Точно, Туйвина. Нет, стража там нужна не для охраны, а для порядка. Так полагается, чтобы солдаты стояли на помосте рядом с подсудимым. Говорю же, скучное занятие. Меня послали и еще одного парня, Меджа. А хочешь, идем с нами? Поглядишь, как отправляется правосудие в славном Лайвене.

- Я же не член общины, - засомневался Морт.

- Ничего, там может сидеть любой желающий. Тебе, чужаку, будет интересно. Тебе ведь нечем заняться? Мы с Меджем собрались после в кабак, если хочешь, идем с нами.

- Спасибо, Эдрик, но у меня нет денег, ты же знаешь.

- Я угощаю, - улыбнулся солдат, - мы же с тобой боевые товарищи, вместе одолели тварь Зимы, так?

- Я пойду на суд, погляжу, - решил Морт, - а там будет видно.

Медж оказался плечистым коротышкой. Волосы у него были темные, разрез глаз самый обыкновенный.

- Вот он будет скучать, - ухмыльнулся Эдрик, - он местный. А мне хотя бы поначалу интересно казалось поглядеть на такие штуки, как суд.

Они пошли по улице, ведущей в центр Лайвена. Морту показалось, что в сторону второй кордегардии они стараются не глядеть. Впрочем, оттуда никто не показался.

- Ничего интересного, - буркнул Медж. - Туйвин виноват, но судьи будут думать не о наказании, а о том, как избежать злого дела. Боятся новой Долгой Зимы.

- А что за Долгая Зима? Расскажите мне, - попросил Морт. - Я вчера с Кувешем говорил, он мне рассказал историю Поля Греха, а что было потом, не успел.

- Лучше бы тебе и остальное Кувеш объяснил, - буркнул Медж. Он был парень неразговорчивый. - Этот старик очень умный, потому что много прочел, а я читать не умею.

- А ты, Эдрик?

- Едва разбираю написанное. Грамотей из меня не вышел, но если поднатужусь, могу график караулов понять. Может, поэтому меня и взяли в стражу, хотя я не местный.

- А откуда ты, если не секрет?

- Какие секреты… Я из Хагаша, это вольный город. Плавал матросом, попал сюда. Понравилось, вот и остался. Тихо здесь, спокойно, и платят страже прилично. Вот скоплю денег, женюсь…

Солдат мечтательно зажмурился.

- А ты, Морт, умеешь читать? - спросил Медж.

- Не помню.

- Вон на вывеске - что написано?

- Благодатная бочка, - прочел Морт. - Получается, умею, а?

- Вот и решили, - заявил Эдрик, - раз название прочел, значит, и с нами сюда пойдешь после суда. Это и есть кабак.

На вывеске рядом с названием был намалеван большой бочонок - наверное, чтобы понимали и те, кто неграмотен. Сейчас там было тихо, но Морт догадывался, что кабак, расположенный вблизи казармы, вечером будет полон.

- Через базар пойдем? - спросил Медж.

- Лучше в обход, - решил Эдрик. - Быстрей получится.

Солдаты провели Морта переулками к черному входу в здание Совета, там была охрана, но Эдрик сказал, что Морт будет на суде свидетелем, и его пропустили.

- А вы не будете заходить за Туйвином? - удивился Морт. - Я думал, его, как преступника, под стражей в суд привести должны.

- Сам придет, - буркнул Медж.

Более разговорчивый Эдрик пояснил:

- А чего его под стражу брать? Все и так понимают, что он виноват, и он это понимает. Однако суд в Лайвене не строгий, так что бегать от стражи Туйвин не станет, зачем ему?

- Значит, не сбежит?

- Тогда строже наказание назначат. Это никому не нужно. Вот и пришли.

Они оказались в просторном зале. Свет кристалла проникал в широкие окна. Большую часть помещения занимали скамьи для зрителей, и народу собралось с полсотни, Морт понял так, что для людей это развлечение. Никто не волновался, люди спокойно входили и рассаживались. У входа в зал стояли двое охранников, а Медж с Эдриком прошли на подиум, где стояло массивное кресло для судьи и еще два поменьше, справа и слева. В стороне - скамья для подсудимого, там и уселись спутники Морта. Сам он сел на лавке во втором ряду с краю. Люди продолжали прибывать, Морт решил, что это большей частью крестьяне из окрестных сел - им не каждый день выпадают такие зрелища.

Среди входящих Морт заметил и Туйвина. Преступник прошел через зал, поднялся на подиум и уселся на скамье между двух солдат. Морт видел, что он, склонив голову, о чем-то шепчется с Эдриком и Меджем. Даже суд в благом городе Лайвене выглядел как-то… безобидно, что ли. Вот появились и судьи. Впереди шел Гемон в черном камзоле с серебряной цепью на груди. С ним был пожилой мужчина, тоже в черном, но с цепью потоньше, а также Кувеш и красный жрец, плотный и кряжистый, с наголо бритой головой. Четверка расположилась за столом, глава Совета взял деревянный молоточек и ударил о стол. В зале сделалось потише, зрители разглядывали судей и обвиняемого.

Поднялся Кувеш, поднес пергамент к самым глазам и, близоруко щурясь, стал читать. Морту история была известна, он не прислушивался, зато публика ловила каждое слово. Возможно, безграмотным крестьянам было занятно слушать изящные обороты, какими старик излагал историю. Снежная змея - тварь Зимы, грех и примета греха, напала на добрых обывателей. Тот, кто послужил причиной этой беды, непременно должен быть осужден. Кувеш не стал использовать слово "наказан", он сказал "осужден", это послужило причиной живого обсуждения двух горожан, устроившихся неподалеку от Морта. Суть сводилась к тому, что наказание само по себе может оказаться грехом, а это недопустимо в Лайвене. Поэтому надлежит говорить об осуждении преступника, каковое послужит уроком всем жителям города, дабы не грешили. Оба собеседника сошлись на том, что Кувеш излагает очень изящно.

Потом начали вызывать свидетелей. Крестьянин, отец девочек, оказывается, тоже присутствовал в зале. Он сказал, что детей с собой брать не стал - и без того страху натерпелись. Да и вообще, одна малявка, перепугалась сильно, сама уже не помнит, что стряслось, а другая - немая, слова сказать не может. Гемон важно кивнул и попросил описать, что произошло. Крестьянин мял шапку и волновался.

- Напала, - пробубнил, - змеюка. Я и охнуть не успел, за лошадью больше глядел, как бы развернуться. Толчея там была, суматоха. Потом, гляжу, змея. Хорошо, добрые люди помогли, отстояли деток. Большая змеюка.

Он явно не знал, что еще сказать, но от него большего не требовалось. Потом встал со скамьи Эдрик и, улыбаясь щербатым ртом, объявил, что город Лайвен всегда может положиться на верных солдат. И еще благодарить нужно человека по имени Морт, он-то и есть победитель чудища. Тут Морт решил, что вызовут его, но до этого не дошло. Гемон объявил, что суд уяснил смысл произошедшего. Осталось уточнить причины. Тут стал докладывать сержант. Он тоже не поведал ничего нового. Ледник мастера Туйвина содержался не в образцовом порядке, он не следил за состоянием стен и свода, проявил небрежение, когда наполнял льдом подвал, это все грех и, стало быть, тварь Зимы - наказание за грех. Тут красный жрец вставил несколько слов, поддержал сержанта в его благочестивых выводах. Напоследок слово предоставили подсудимому.

Туйвин не стал отпираться. Признал, что виноват, не уследил, когда свод ледника маленько осыпался. И что змею, скорей всего, привез из-за края Зимы, тоже признал.

- Но, - возвысил голос подсудимый, - это ж как получается? Когда за льдом выезжаешь, трудиться в спешке приходится. Люди добрые! Ведь там опасности кругом, вражцы да чудовища! Понятно, что возы наполняем в суете, а груз осмотреть - ну так ведь там больше по сторонам глядишь, а не в собственный воз! Не уследил, помилуйте. Да и грех-то разве только мой? А работники мои? Это ж они…

- Ты больше всех обязан следить, - перебил его Гемон. - Работники твои и ответ твой.

- Мой, мой, - торопливо закивал Туйвин, - как есть мой. Привез тварь в город, проглядел. А вот отчего она пробудилась?

- Да как отчего? - подал голос усатый сержант. - Ты ж сам сказал, подтаял твой ледник. Или еще что я в подвале проглядел?

- Не в подвале, - обернулся к сержанту Туйвин, - а в детках, которые едва не пострадали.

В зале сразу стало тише.

- Говори, мастер, - предложил Гемон.

- Старшая девочка не родная тому доброму человеку, который здесь рассказывал о змее. Может, он и про немую расскажет?

Морту стало неприятно, что-то в тоне Туйвина было подленькое, злое, но и любопытство тоже пробудилось. Девочка казалась непохожей на родителей и сестру. Интересно, какая тайна с ней связана? На подиум снова вызывали отца девочек. Тот не хотел рассказывать, но в конце концов объяснил: немая девочка - не его дочь. Она сирота, Солнцу угодны те, кто сиротку приютит, вот они с женой и взяли на воспитание Муму, когда ее мать померла.

- Про отца, про отца пусть расскажет! - прикрикнул Туйвин.

- А что с отцом? - Гемону, похоже, прискучил суд, но он, как полагается, исполнял обязанности с терпением. - Эй, добрый человек, о чем толкует подсудимый?

Крестьянин, и до того неразговорчивый, теперь и вовсе замкнулся, каждое слово из него приходилось тянуть. В конце концов он рассказал: родители Мумы жили на хуторе неподалеку от их деревни. Зимой на хутор напали твари Зимы. Вроде бы, стая снежных волков, а то и похуже кто. Говорят, в округе тогда видели лунного демона. Все, кто был на хуторе, погибли, а мать Мумы пропала. Нашли ее стражники у границы Зимы, больше года прошло после пропажи. Женщина была мертвой, но при ней обнаружили младенца, девочку.

- А нас Солнце детьми не наградило, - объяснил мужик, - мы и приютили сиротку. С виду - младенчик, да и младенчик, обычный ребеночек. Только росла медленно, да вот еще говорить так и не может.

- Дитя Зимы! - выкрикнул Туйвин. - Потому Зима к ней и тянется! Может, и нету моей вины вовсе, а? Может, тут зимние чары? Зима за своим дитем тварь послала, а мой ледник… ну, просто вышло уж так, что через мой ледник тварь проникла. А может, она там волшебством образовалась, а? Это чары Зимы, а? Может, через холодное место Зима куда угодно дотянуться может, а?

В зале зашумели, Гемон склонился к красному жрецу, они стали шептаться.

- Мума - хорошая девочка, - возразил приемный отец. - Мы ее вырастили, ничего худого отродясь не видали, добрая она и послушная. И Солнце нас за благой поступок наградило, родную доченьку послало. Мума добрая, и Хаса ее любит! Десять лет мы сиротку растили, вот нам и награда вышла, собственное дитя!

Морт сам не понял, что его толкнуло с места, он опомнился, уже поднимаясь на подиум.

- Мастер Гемон, можно мне сказать?

Шум в зале тут же стих. Все разглядывали Морта.

- Я ведь тоже вроде как свидетель, - продолжил он. - И могу точно описать, как что со змеей было.

- Это верно, - согласился глава Совета, а ныне верховный судья. - Говори.

- Девочка не может быть тварью Зимы! Змея - вот тварь, а она на девочку напала. Мума сестренку заслоняла, спасти хотела.

- Верно, так и было, - поддержал Эдрик. - Молодец девчонка! Сестру спасала.

Зрители заговорили все сразу. Гемон замахал руками:

- Хватит, хватит! Замолчите все!

Потом вспомнил о своем молоточке и стучал, пока зал не стих. Потом он коротко переговорил с другими судьями. Морт тем временем вернулся на место. В его сторону косились, и он старался не глядеть по сторонам. Тут мастер Гемон поднялся, и все уставились на него. Откашлявшись, глава Совета объявил приговор:

- От имени общины славного Лайвена признаю владельца ледника мастера Туйвина виновным в греховном пренебрежении своими обязанностями. В качестве наказания назначаю полугодовую службу на границе Зимы.

- Раз он так хорошо знает снега, как говорит, пусть применит свой талант на пользу городу, - поддакнул красный жрец, кивая бритой башкой.

Стукнул молоток, и тут же заверещал приговоренный:

- Добрые мастера, как же так! А ледник, а хозяйство? Как же оно? Кто будет снабжать мясника льдом? И прочих моих клиентов? Хозяйство пропадет, по миру пойду!

- У тебя три недели, чтобы привести дела в порядок и без спешки продать ледник, - громко, чтобы перекричать шум в зале, ответил Гемон и еще раз стукнул молотком, в этот раз так громко, что под сводами загуляло эхо. - Все, суд окончен!

Морт торопливо встал, ему было немного не по себе среди такого количества людей, которые, к тому же, пялятся в его сторону. Во всяком случае, ему казалось, что пялятся. Может, до того, как уснуть на Поле Греха, он был отшельником? Вообще-то, он выглядит слишком молодым для отшельника… Проталкиваясь в толпе к выходу, он представил себе лицо, глядевшее из серебряного зеркала Кувеша. Незнакомое лицо. А может, в прошлой жизни у него не было зеркала?

На площади перед зданием Совета он остановился, чтобы подождать Эдрика, который вот-вот освободится. Мимо проходили люди, обсуждая суд. Кто-то подергал за рукав, Морт обернулся. На него, подслеповато глазами, смотрел подсудимый. Рука сама собой метнулась к поясу, но ножен там не было. Наверное, я был воином, решил Морт, опуская ладонь. Первое движение - к оружию, это привычка бойца.

- Ты, парень, наверное, думаешь, что я на тебя сержусь? - спросил Туйвин. - А я вовсе не сержусь. Только вот что: твое вмешательство ничего не меняло, понял? Они бы меня все равно обсудили бы. Красный давно на меня зуб точил, потому что у меня греховный промысел, а Гемон хочет мой ледник купить. Я смелый, я езжу за границу Зимы, подмастерьев натаскал, и Гемон думает, что они без меня управятся, а он хозяином будет над ними. Ничего у него не выйдет, конечно, только люди зазря пропадут. Вот увидишь, за эти три недели он же у меня ледник и выкупит, да еще задешево.

Морт молчал.

- Слушай, - глазки Туйвина заблестели, - а может, он и змею мне подбросил, потому что сомневаюсь, чтобы я мог такую здоровенную тварь проморгать. Может такое быть, а?

Тут он оглянулся и сказал:

- Ну ладно, я пойду, у меня теперь забот по горло!

Проследив его взгляд, Морт понял, что спугнуло болтливого Туйвина: к ним шли Эдрик, Медж и крестьянин, приемный отец Мумы.

Последний тут же ухватил Морта за руку и стал трясти:

- И тебе, парень, тоже спасибо. За дочек моих, я ж тогда толком и поблагодарить не успел, и за то, что нынче ты правду сказал. Благое дело, благое!

- Да ничего, - пожал плечами Морт, высвобождая руку. - Как Мума?

- Тебя вспоминает, - крестьянин расплылся в улыбке. - Она ж всегда помалкивала, не любит немоту свою показывать, а тут все "М-р-т" да "М-р-т". Особливо когда я в Лайвен на суд засобирался, так не отходила от меня. "М-р-т", говорит. Ты приходи к нам, как сумеешь. Мы в Нижнем Бору живем. Деревня такая, Нижний Бор. Хаса рада будет, а уж Мума - и подавно. Звать-то тебя как?

- Так дочка твоя его Мортом назвала, - объявил, ухмыляясь, Эдрик. - Так и зовем теперь.

- А по-настоящему как?

- Он не помнит, он с Поля Греха в город пришел.

- Вон как… - улыбка крестьянина погасла. - Бывает, чего же. Ну, ты приходи… Морт. Приходи.

Морт глядел вслед мужику и считал про себя. Сколько Муме лет? Приемный отец сказал, что Хаса родилась, когда Муме было десять или одиннадцать, еще он сказал, что она медленно растет. Малышке лет шесть, наверное, или даже больше, значит немая совсем взрослая. Во всяком случае, по человеческим меркам. Но человек ли она? Что плел Туйвин насчет лунного демона?

- Ладно, - вывел его из задумчивости Эдрик, - идем в "Благодатную бочку"?

- Я думал наведаться к Кувешу, послушать…

- А он теперь занят будет, ему протоколы составлять, а после в хронику запись. Это ж такое событие! Так что лучше идем с нами! Там ты услышишь больше, чем может рассказать Кувеш, потому что он всегда трезвый.

***

- А чего от тебя хотел Туйвин? - спросил Эдрик, когда они свернули в проулок, чтобы обойти забитую народом площадь.

Морт коротко пересказал слова толстяка.

- Кто его знает, может и так, - Медж сдвинул каску, чтобы почесать затылок. - Но как-то уж слишком сложно. Мне бы такое и в голову не пришло.

- Мало ли, чего тебе в голову не пришло, - поддел приятеля Эдрик. - Ты же простая душа, кроме своей деревни в жизни ничего не видел.

Потом он объяснил Морту:

- Медж местный, из деревни. Ему кажется, что солдат в городской страже Лайвена - это почетный пост, выше которого не подняться.

- А ты?

- Я повидал мир! Я ведь не здешний. Служилна корабле матросом, побывал на западном побережье Долгого моря, видел башни Проливов.

- А теперь служишь здесь, как я, - подхватил Медж. - Вот и выходит, что сколько ты по Грайлоку ни странствовал, а ничего лучше, чем служба в страже Лайвена, так и не нашел. Что же до ледника, из которого змея выползла, то дело, конечно, немного странное… но Гемон не решился бы на такой грех.

- Вообще-то верно, вы, местные, так боитесь повторения Долгой Зимы, что и на меньшее не пойдете.

- Что за Долгая Зима? - тут же спросил Морт. Именно об этом он и собирался расспросить Кувеша.

- Ну-у… - протянул Эдрик, - это долгая история.

- Кувеш мне рассказал о битве на Поле Греха, и что потом нашли мертвого золотого мага. Потом, сказал, случилась Долгая Зима. Что это?

- Это самое и есть, - глубокомысленно объявил Медж.

Эдрик был более многословен:

- Ну как же. Когда маг погиб, и все его старшие ученики с ним, некому стало управлять кристаллом, а ведь осень была в разгаре! Тут же пришли холода. Климат в этом краю суровый, если бы не башня - может, уже теперь по утрам лужи замерзали бы. Ну вот и тогда, после битвы на Поле Греха, сразу начались морозы. Может, и зима еще выдалась ранняя да особо холодная, кто ж теперь разберет? Повалил снег, с ним пришли твари Зимы. Мужчин в Лайвене осталось маловато, каждую ночь звери убивали кого-нибудь на окраине. Люди стали переселяться ближе к центру, ночевали в больших каменных домах с прочными дверями. Богатые сами звали к себе бедноту с окраин, казалось, что вместе не так страшно.

- Топить было нечем, - подхватил Медж, - потому что привыкли к тому, что зимой тепло. Из-за тварей не то что в лес за околицу за дровами не выйдешь, боялись через улицу в соседний дом пробежать, чтобы там дрова собрать. Сожгли мебель, стали ломать сараи и флигеля, и все равно старики и дети умирали каждый день и каждую ночь. Морозы Долгой Зимы - о них теперь вспоминают с ужасом.

- Корабли не приходили в гавань, потому что начались шторма, - добавил Эдрик.

- Из деревень тоже люди переселились в город, потому что звери свирепствовали, - продолжил Медж, - так и ютились в центре старого Лайвена. Постепенно все, кто выжил, переселились в башню и дом Совета, ну и еще в дома поблизости, какие попрочней. А по ночам никто не смел высунуть нос за дверь, и снежные волки выли на площади.

- Красный жрец сказал, что не покинет свой храм, так мне рассказывали, - добавил Эдрик. - Один-единственный жрец уцелел после битвы, остальные не вернулись с Поля Греха.

- Было, да. Жрец, и с ним еще несколько человек, их сожрали в числе первых, потому что двери храма запирать запрещено.

Медж был парнем молчаливым и говорил не очень-то складно, но сейчас молол без перерыва - он пересказывал историю Долгой Зимы, которую слышал десятки раз и хорошо запомнил.

- Мне говорили, что выжил только каждый четвертый, - снова перебил приятеля Эдрик. - А потом весна не наступила в срок.

- Это верно, весна была поздняя даже по обычным меркам севера, - согласился Медж. - Все так говорят. Ну а какая здесь весна? Накануне лета метели бывают. Летом снова началась навигация, послали весть на юг, просили, чтобы снова явился золотой маг и занял башню. Пока корабли пересекли Узкое море, пока маги совещались на своих тайных встречах, выбирали достойного… в общем, только осенью приехал новый маг.

- Он еще учеников собирал, - добавил Эдрик. - Решили, что теперь уж местные ребята точно учениками не будут. Поэтому золотой маг сперва объехал несколько портов по южному берегу, подобрал учеников, это тоже не быстрое дело.

- В общем, маг прибыл на наш берег, тут-то все и началось, - важно объявил Медж.

- Карр-р-р! - раздалось над головами.

Морт поглядел вверх. Ворон взмахнул крыльями и тяжело слетел с кровли соседнего дома, описал круг над крышами и скрылся из виду.

- Ага, пришли, - объявил Эдрик. - Отсюда уже рукой подать. Только забор перелезем.

Через этот забор перебраться было несложно, каменный, полуобвалившийся. К тому же рядом с ним были навалены обломки ящиков, поленья и прочий мусор, так что образовалась довольно удобная лестница. Основанием баррикаде служил здоровенный бочонок. Приятели легко забрались на гребень старинной стены и спрыгнули вниз. Они даже не испачкали своих красивых плащей. Морт последовал за ними.

- Мы частенько здесь ходим, чтобы не петлять среди мастерских, - объяснили они Морту.

Мастерские были совсем рядом, что-то гулко ухало, стучало, визжала пила. Стражники повели Морта темными переулками, такими тесными, что двигаться пришлось гуськом, поэтому разговор прервался. Эдрик только пояснил, обернувшись:

- Эти трущобы - все, что осталось от старого города. Ну, не считая башни, храма и еще пары домов на площади. Вот таким был Лайвен до битвы на Поле Греха.

У Морта была возможность сравнить темные закоулки, куда не попадал свет кристалла, с прямыми и благоустроенными улицами, по которым он бродил до сих пор. Битва и Долгая Зима преобразили город, но почему - он пока что не понял.

По старым кварталам шагать пришлось недолго. Несколько поворотов, и Медж сказал:

- Вот и на месте.

Морт огляделся, не узнавая улицу, потом сообразил: они подошли к "Благодатной бочке" с тыльной стороны. От покосившегося деревянного забора отчетливо воняло испражнениями. Снизу доски были сырыми, и не могло возникнуть сомнений, что именно здесь справляют нужду посетители кабака. Приятели, держась подальше от забора, обогнули задний двор заведения и оказались на чистенькой светлой улице. Тень, сырость и вонь остались позади. Если пройти дальше, то будут казармы и северные ворота.

- Эдрик, а что справа от северных ворот? - спросил Морт. - Там еще одна казарма? Ты мне говорил, чтоб я туда не совался.

- Ты же послушался, надеюсь? Там казарма стражи, охраняющей границу Зимы. Через три недели сможешь встретить там нашего общего друга Туйвина.

- Я видел там одного парня, он выглядел очень неприветливо.

- Вот и держись подальше от северной стражи. У них служба опасная, форма не такая красивая, как у нас, да и большую часть времени им приходится ходить по краю греха. Так что нашему брату, городской страже, они завидуют. Лучше не связываться с ними.

- В страже зимы служит отребье, - добавил Медж. При этом он понизил голос. - Мы - лучшие, честные, а там…

- А там будет Туйвин, - подхватил Морт. - Я уже понял, что туда отправляют преступников.

- Это не наказание, а возможность искупить грех, - торжественно объяснил Медж.

Они уже стояли у двери, и Эдрик, толкнув дверь, вошел первым. Морт оказался в хвосте и, переступая порог, услыхал, как Эдрик орет:

- Эй, хозяин, тащи нам поживей всего самого лучшего! Промедление засчитается как грех, и кара не заставит долго себя ждать!

Войдя в зал, Морт огляделся - не напомнит ли что о прошлой жизни? Может, он трудился в кабаке? Или у него было собственное заведение? Или он был выпивохой и частенько бывал в такого рода местах? Нет, ничего в памяти не шевельнулось, возникла только вялая мысль: это самое обычное заведение. Морт не мог припомнить ни единого кабака, который бы он знал, однако этот ничем не выделяется. Разве что украшения на стенах. В дальнем конце длинного зала над стойкой кабатчика висела голова лунного демона. Серебристая шерсть топорщилась на могучем загривке, пасть распахнута в беззвучном реве, и желтые клыки - каждый размером с небольшой кинжал - грозно торчат. По правую и левую руку от этой головы были развешаны другие трофеи подобного рода: волчьи головы, свившаяся кольцами снежная змея, еще твари помельче, все белого и светло-серого цвета. Чудища Зимы. На других стенах висели головы кабанов, медведей и лосей, все они были внушительного размера, однако лунный демон затмевал всех.

Больше в зале ничего примечательного не было - потемневшие от пивной влаги столы да длинные скамьи. Кроме вошедших, в зале сидело еще несколько человек, в которых Морт, так же, как и в зале, не заметил ничего особенного.

- Если чучела в Лайвене набивает сапожник, - сказал он, разглядывая стену, - то нужно будет заказать новые сапоги. Этот человек великий мастер.

- Нет, парень, - ответил кабатчик, который как раз показался в дверях кухни с тремя кружками пива. - Моих зверюшек сделали, когда тебя на свете не было. А сапожник… ну, что ж, он тоже кое-что умеет. Но сапоги удаются ему лучше, и ты не прогадаешь, обратившись к нему.

- А потом он спустит заработанное в твоей "Бочке", - ухмыльнулся Эдрик. - Только ты малость ошибся. Этот парень пришел с Поля Греха, и он по возрасту в деды тебе годится. А может, он твой горячо любимый дедушка?

Солдаты и Морт расселись за столом. Кабатчик водрузил перед ними пиво, смерил Морта задумчивым взглядом и ответил:

- Нет, не похож, худой слишком. У нас в семействе народ кряжистый, в кости широкий. А это не тот ли самый, который вчера убил змею? Тогда первую пьешь бесплатно, за здоровье моего деда, он и впрямь не вернулся из Дерикова Раздола, который теперь называется Поле Греха. Пейте за добродетельных предков, а я пойду, закончу дела на кухне. Сегодня будет ягненок.

Вкус пива тоже ни о чем Морту не напомнил. Не похоже, что пиво играло заметную роль в его забытом прошлом. Он едва пригубил "первую бесплатную за здоровье деда", а стражники уже допили свои порции. Они стали поощрять Морта, чтобы скорей допивал, и они закажут еще по кружечке, пришлось поблагодарить и отказаться.

- Вижу, пиво мне не по вкусу. Пейте и не глядите на меня.

- Обижаешь, Морт, - Эдрик улыбнулся, - я обещал тебя угостить, но вышло так, что ты пьешь за счет Пузатого Эга. Ну, хоть ягненка будешь есть?

- Ягненка буду, - Морт тоже попытался улыбнуться. Ему не хотелось обижать славного малого Эдрика, но пиво совсем не понравилось. - В этой богадельне, куда меня определил славный Лайвен, мяса не подают. Я уже скоро шестьдесят лет, как не пробовал ягненка…

Медж подтолкнул приятеля локтем, тот признался:

- Честно говоря, Морт, мы думали, что ты выпьешь пивка и припомнишь что-нибудь из своего прошлого.

- Я припомнил, что не люблю пива. Может, пока мы ждем ягненка, вы мне расскажете продолжение истории о Долгой Зиме? Что там было дальше, мы остановились на прибытии золотого мага?

- А, - Эдрик оживился, - это местным не понять, вот Меджу, например. Он родился и вырос при здешних порядках, а мне было в диковину. Долго привыкать пришлось. Золотой маг первым делом объявил, что Долгая Зима - наказание за грехи. А грехи таковы…

- Нет, не нужно перечислять, мне Кувеш уже о грехах рассказал. Я даже удивился, когда оказалось, что мне достало пальцев, чтобы сосчитать их все.

- Вообще-то, лучше бы тебе и дальше Кувеш рассказывал, он умеет красиво загнуть. Ну а я разве что по-простому. Так вот, Долгая Зима - наказание. И он сказал, что жители Лайвена сильно согрешили, так что любой малейший проступок приведет к новой Долгой Зиме. Это как кредит, понимаешь? Они исчерпали запас благости, отпущенный этому краю Солнцем, и теперь должны безгрешной жизнью искупать грехи. Запас милости иссяк, так что теперь любая повинность - и все, гнить Лайвену во льду. Добрые дела совершать нужно, чтобы от края отодвинуться, понимаешь, что имею в виду? На краю этот город. Поэтому здешняя община помогает неимущим, выкупает рабов и отпускает на волю…

- А, верно, - припомнил Морт, - я еще дивился, когда встречал на улицах эйбонов в одежде, как у местных!

- Они теперь тоже местные, - подтвердил Эдрик. - С другой стороны, из-за Долгой Зимы город обезлюдел, кто-то же должен был заселить его снова! О, вот помнишь, этот мужик, ну, дочек которого ты от змеи спас?

- Мы спасли, Эдрик, мы.

- Неважно. Я о другом: он немую взялся воспитывать, как родное дитя, а почему? Вот скажи, почему? Она ж в лесу родилась, дитя Зимы!

- Вот, кстати, приговор Туйвину очень мягкий вынесли, - вставил Медж. - Тоже поэтому. Преступников карают без строгости, чтобы не гневить Солнце.

- Полгода службы в зимней страже - это не слишком мягко, - возразил Эдрик. Потом, подумав, продолжил, - тут как посмотреть! Опасности там нешуточные, да и товарищи по оружию… гм.

- Я видел одного, - сказал Морт. - Он смотрел неприветливо. А что говорят красные жрецы?

- Хех, - ухмыльнулся Эдрик, - в этом городе я впервые увидел, что красные могут соглашаться с магами. В этом вопросе они сошлись, чего не бывало со времен Ирго. Красные жрецы тоже твердят, что малейший грех может лишить город теплых милостей Солнца, и греховный холод захлестнет несчастный Лайвен.

Тут появился Пузатый Эг с большим блюдом. Куски баранины плавали в остром соусе и пахли так аппетитно, что приятели мигом оставили разговоры и приступили к еде. Эг принес еще пива, но Морт отказался. Зато Эдрик с Меджем к пиву отнеслись куда более благосклонно. Эдрик жевал с трудом из-за выбитых зубов, но старался не отстать от сотрапезников, и ему вполне удавалось.

К этому времени зал мало-помалу стал наполняться народом. Торговля на площади сворачивалась, цеха прекращали работу, и в "Благодатную бочку" потянулись ремесленники - в основном холостяки, разумеется. Семейные обедали дома. Пришли грузчики, подрабатывающие на рынке. Морт удивился, что не видно купцов с приказчиками, стражники пояснили, что те столуются ближе к южным воротам, где расположены их постоялые дворы, а здесь, у северных, спокойней и людей поменьше. Появилось несколько сослуживцев Эдрика с Меджем. Когда голод был утолен, Морт вернулся к расспросам. Из рассказа сотрапезников он понял, что в нынешнем Лайвене народ вежлив и благожелателен, потому что боится совершить грех, и в любом споре местные предпочитают уступить, отказаться от притязаний. Если непонятно, кто прав, тоже не настаивают на своем, чтобы не сделать зла даже по ошибке. Здесь почти не бывает драк, нет уличных грабителей, даже ночью по улицам ходить безопасно… ну, почти совсем безопасно. Вот и тех, кто восстал на Поле Греха, привечают всех, не задумываясь, на какой стороне сражались эти люди. Были ли они отважными защитниками, которые пожертвовали собой, чтобы спасти родной город - или это захватчики. Узнать-то их все равно некому, старики перемерли в Долгую Зиму, а если попытаться отделить тех от других, возникает опасность ошибиться. Так не лучше ли привечать всех этих безобидных и беспомощных? Благое ведь дело! На всякий случай всех, кто пришел с Поля Греха, считают местными.

Здесь не бывает ссор и мести, люди избегают всякого проявления злобы. Горожане не воины, зато община раскошелилась на постройку каменных стен, и щедро платит стражникам, чтобы у тех не было соблазна поискать заработок на стороне. Так что в Лайвене царят закон и порядок - под надежной защитой. Опять же, перестроили все по плану, чтобы улицы прямые, чистые да широкие. Милый городок…

Медж с Эдриком взяли еще по кружке пива, потом еще… Слегка захмелев, они оба стали разговорчивей и принялись наперебой рассказывать Морту местные байки и сплетни. Зал "Благодатной бочки" уже был заполнен наполовину. Явились и несколько человек из зимней стражи, эти расположились неподалеку и тоже потребовали пива. Морт заметил среди них чернявого парня, который плюнул в его сторону утром, но тот вел себя как все, и вроде даже не смотрел на Морта. Пузатый Эг носился по залу с подносами и кружками - Морт с удивлением обнаружил, что этот грузный толстяк умеет двигаться очень быстро. Потом, когда клиентов прибавилось, кабатчику начал помогать парень в относительно чистом переднике.

Морт слушал рассказы о мирном незлобивом нраве лайвенцев и любовался изящными пируэтами, которые приходилось выделывать Эгу, чтобы протискиваться между вытянутых ног и отставленных локтей. Наконец он заключил:

- Теперь я понимаю, почему в городе не продают оружия.

- Ага, - Медж покачал головой с солидностью, присущей крепко выпившему человеку, - Еще бы! Когда нож под рукой, можно сдуру начудить, а потом сам пожалеешь. На всякий случай лучше не иметь опасных штучек под рукой.

- А тебе нужно оружие? - поинтересовался Эдрик. - Зачем?

- Да знаешь, когда после суда Туйвин подошел ко мне, я вдруг подумал, что мне не хватает чего-нибудь на левом боку.

На Морта упала тень, он скорей почувствовал, чем увидел резкое движение рядом с собой, и резко вскочив, отступил в сторону. Выскользнув из тесного прохода между лавкой и столом, он бросил взгляд на того, кто оказался рядом. Тот самый чернявый солдат из зимней стражи. Он держал перед собой длинный широкий нож - острие покачивалось там, где только что была голова Морта.

- Ну, южанин, - улыбаясь, спросил зимний стражник, - скачешь ты быстро. А если бы у тебя было что-нибудь на левом боку, как бы ты поступил? А, южанин, имперский пес?

Он растягивал губы, но в глазах его улыбки не было. Похоже, он уже успел выпить лишнего. Медж с Эдриком попытались вскочить, но помешали друг другу, поднялся на ноги только Эдрик - с грохотом отодвинул скамью, на которой неуклюже ворочался Медж, и зашарил по поясу, отыскивая ножны. Во время еды он ослабил ремень и теперь не находил рукояти меча. Морт действовал куда быстрей. Их с чернявым разделяла лавка, и Морт ударил по ней ногой сверху, дальний конец лавки взлетел и врезался в подбородок чернявого, вышибив попутно нож из его руки. Зимний стражник отступил на шаг и завалился, треснувшись затылком о столешницу напротив, через проход. Сидевшие за этим столом лайвенцы отшатнулись. Морт ловко поймал нож, который, покувыркавшись в воздухе, падал на стол - точнехонько в блюдо с обглоданными бараньими косточками.

Приятели чернявого полезли из-за стола, их было трое, а солдат городской стражи - с десяток. Видя, что Морт сидел с их сослуживцами, городские стражники тоже поднялись. Глядели они неуверенно и, похоже, никак не могли решить, что им следует сейчас делать.

- Хватит! - рявкнул, выкатываясь на середину зала Пузатый Эг. - Мир! Мир, добрые люди! Или вам новой Долгой Зимы захотелось? Клинки в ножны!

- А у меня ножен нет, как же быть? - спросил Морт, поигрывая чужим ножом.

Его шутка повисла в воздухе. В зале стало тихо… Наконец старший из зимних объявил:

- Мир. Мы уходим, только прихватим с собой нашего друга… Он сам виноват, признаем.

В наступившей тишине каркнул ворон. Морт глянул на дверь - звук доносился оттуда. Он успел только увидеть спину уходящего человека, серый плащ мелькнул на пороге, и дверь захлопнулась. Зимние стражники осторожно приблизились к столу, рядом с которым стоял Морт, подняли чернявого, подхватили под руки и поволокли из зала, тот вяло шевелился и никак не мог удержать голову, она то и дело падала на грудь. Сапоги его скребли по полу. Когда дверь за ними захлопнулась, Эдрик поправил ремень и громко сказал:

- Вот это и есть настоящая жизнь, которой здесь, вообще-то не бывает! Морт, ты, конечно, начнешь отказываться, но я тебя провожу домой.

- Я тоже, - заявил Медж. - Однако завтра жди разговора с мастером Гемоном. Это уж как пить дать!

Морт взвесил в руке нож чернявого.

- Провожай, чего ж я буду отказываться! Только тогда пойдем сразу.

- Эг, прими монету! - помахал рукой Эдрик.

С разных концов зала к ним собрались еще четверо стражников.

- Мы тоже с вами, - сказал один.

- Для порядка, - добавил другой, - а то мало ли…

В сопровождении эскорта красно-белых стражников Морт явился в домик, отведенный пришельцам с Поля Греха. Толстая кухарка дожидалась его, сидя в пустой столовой за дочиста вытертым столом. Перед ней горела свеча в глиняном подсвечнике. Женщина дремала, положив лицо на красные кулаки. Когда Морт вошел, захлопала глазами и зевнула. На стражников, которые привели ее постояльца, кухарка взглянула с недоумением.

- Прости, добрая женщина, - сказал Морт, - из-за меня беспокойство получается. Но, клянусь всем, что я забыл, мне нетрудно дорогу найти. Можно было и не дожидаться.

- Ужинать будешь? - спросила тетка.

Морт искал в выражении ее лица раздражение или, наоборот, знак того, что она не сердится, но тетка была спокойна, как будто ничего необычного не произошло.

- Нет, спасибо, меня накормили… - он не знал, что еще сказать.

- Ну тогда пойду я, - объявила кухарка.

Стражники расступились, пропуская женщину. Потом стали прощаться.

- Завтра увидимся, - сказал напоследок Эдрик. - Вообще-то я в карауле, но, уверен, что нас обоих призовет мастер Гемон. Ты уж не смущайся слишком, все равно ничего тебе не сделают, потому что ты - с Поля Греха. А зимние - они всех задирают. Правильно ты ему в морду дал.

- Да я его и пальцем не тронул, - ухмыльнулся Морт. - Это все скамейка. Ее за буйный нрав нужно отправить служить в зимнюю стражу, на полгода, как Туйвина.

На самом деле ему было вовсе не радостно, стычка не принесла никакого удовлетворения. В прошлой жизни он не был задирой?

Стражники шумно и бессвязно заверили Морта, что он поступил правильно. Он догадался, что парни не любят зимних, у них руки чешутся сделать то, что он сотворил с чернявым в "Благодатной бочке", да не могут себе позволить подобного. Потом красно-белые распрощались и ушли. Морт вытащил нож, который отобрал у чернявого, и задумался. Нож был в плохом состоянии, его бы отточить, как следует… но рукоять хорошо ложилась в руку, и сталь, вроде, неплохая. Он повертел оружие перед свечой, которую оставила толстуха. Требуются ножны, и в городе, конечно, несложно найти мастера, который изготовит их, однако у Морта нет ни монетки, а как их заработать? После разговора с кузнецом он догадывался, что на работу его здесь не примут. Конечно, Эдрик, если попросить, охотно даст ему взаймы, но как и чем возвращать, Морт не представлял. Гордость… был ли он в прошлой жизни гордым человеком? В коридоре раздались шаркающие шаги. Кто-то пришел в дом лишенных памяти. Зимние? Хотят поквитаться? Да нет, вряд ли они бы так шумели.

Морт обернулся к двери и на всякий случай опустил руку с оружием, чтобы огонь не отсвечивал на лезвии. В зал заглянула кухарка.

Она глядела на Морта и не решалась заговорить. Он тоже не знал, что сказать. Может, он провинился перед ней сильнее, чем думает? Может, у нее будут неприятности из-за постояльца, который шляется по городу и не приходит к ужину? Наконец женщина заговорила:

- Ты… ты на моего деда похож.

Она была еще не старухой, но ведь наверняка родилась после битвы, значит, не может помнить деда. О Солнце, он же старик - Морт. Какой же он старик, оказывается! Вот тетка, которая с виду годится ему по возрасту если не в бабки, то в матери. А родился он, когда ее не было на свете!

- Дед не вернулся с Поля Греха?

- Его отец не вернулся. Говорят, дед с ним был - одно лицо. Прадеда Сайвином звали. Сайвин. Ты ничего не помнишь, а?

Морт смутился, развел руками:

- Я вовсе ничего не могу в памяти отыскать, я и лица-то своего не знаю, не то что имя…

Когда Морт пошевелился, сталь ножа блеснула оранжевым. Женщина заметила оружие, но ничего не сказала, кивнула и ушла. Морт дождался, пока стихнут ее шаги, потом скрипнула входная дверь. Он взял со стола огарок и пошел в свою комнату. Разделся и лег на лавку, служившую кроватью. Нож он положил под подушку.

Рука сама собой отыскала смятый обломок металла на груди, тихонько звякнула цепочка. "Сайвин, - подумал он, - может, и Сайвин… хотя Морт мне нравится больше". У человека, потерявшего память, ничего не осталось, кроме этой бесформенной штуковины на цепочке. Засыпая, он перебирал звенья. Пытаясь вообразить себя прежнего, он понял, что думает о том человеке, которым перестал быть, не как о себе, а как о родственнике, или далеком предке. Они крепко связаны, но они - разные люди.

Должно быть, точно так же думает кухарка, пытаясь представить себе прадедушку Сайвина, которого никогда не видела, и которого ей не суждено встретить. Если Морту повезет, он сумеет встретиться с собой. Хотя бы имя… вспомнить хотя бы имя…

***

Утром Морт оделся. Подумал, можно ли взять с собой нож. Его некуда было пристроить, Морт не имел ножен, а если сунуть клинок под ремень и прикрыть курткой… Так и ремень порезать недолго. Нож тупой, но и ремешок совсем тонкий. Под полушкой оставлять клинок Морт тоже не решился. Окинул взглядом комнату, но не заметил ничего, что могло бы послужить тайником. Пришлось оставить нож под тюфяком.

Он спустился в зал, позавтракал вместе с безучастными соседями. Кухарка ни словом не обмолвилась о вчерашнем и больше не спрашивала о человека по имени Сайвин. Морт поел безвкусных овощей, подумав, что их не мешало бы посолить… запил горьковатым травяным отваром. Потом вышел на крыльцо и стал ждать. Сегодня было немного прохладней, по небу пробегали тучи. Он подумал, что теперь все дни будут для него похожи один на другой, только погода станет меняться, и больше никаких перемен. Нужно что-то предпринять, как-то изменить жизнь. Лучше всего было бы подыскать себе дело, но что он умеет? Память не отозвалась, ничто из увиденного вчера в лавках и на рынке не пробудило в ней отклика. Разве что драка в "Благодатной бочке"? Но и драки-то не было. Морт сел на крыльцо, подставил лицо ветерку и стал вспоминать, что он сделал вчера в заведении Пузатого Эга. Как ему пришло в голову использовать скамью вместо оружия? Пожалуй, в этом поступке следует искать напоминание о его прежних талантах. Вряд ли удар скамьей можно счесть поступком воина, но он свидетельствовал об определенных навыках… И еще - отсутствие страха. Увидев нож в руке врага, Морт не испугался. А может, его чувства замерзли вместе с памятью на Поле Греха? Может, он просто не умеет бояться?

За этими раздумьями и застал его Эдрик. Стражник явился при полном параде - левая половина плаща сияла белизной, правая алела, как закат, медные бляхи на поясе сверкали. Вряд ли он стал бы надевать все чистое, если бы заступал в караул. Значит, все-таки вызывал городской Совет.

- Ну что, идем? - улыбнулся солдат. - Я вижу, ты уже собрался.

- А долго ли мне? - Морт улыбнулся в ответ. - Все мое на мне, да и то город подарил. Гемон за нами прислал?

- Бери выше, весь Совет из-за нас созывают. Ох, и достанется зимним сегодня!

- Или вашим?

- А нашим-то за что? Мы вообще ни при чем. На тебя напали, ты гость города, мы разве что в одном виноваты - не сумели тебя защитить.

В этот раз Эдрик повел напрямую, через площадь. Они прошли по знакомой улице, по которой все так же непрерывной чередой катились телеги. Возле дома Туйвина копошились несколько человек в замызганной одежде. Морт заметил их, когда они с Эдриком миновали перекресток, и не разглядел, чем они заняты. Успел увидеть инструменты и несколько досок на земле рядом с ними. Должно быть, Туйвин занялся ремонтом фундамента.

Владелец лавки, которому Морт опрокинул стол, когда дрался со змеей, кивнул, как старому знакомому. Что ж, он начал обзаводиться знакомствами в Лайвене.

Когда проходили по торговым рядам, Морт заметил:

- Вроде, поменьше людей стало?

- Верно. Скоро базар и вовсе опустеет. Пара недель, и на море будут бушевать шторма. Там же кристаллов нет.

- А местные? Телеги прибывают.

- Местные будут до самой зимы торговать.

Оба, не сговариваясь, взглянули на башню золотого мага. Облака, затянувшие половину небосвода, как будто избегали верхушки этого сооружения, белесые клубы огибали башню, обтекали ее и громоздились в стороне.

Перед зданием Совета собралась порядочная толпа. Преобладали красно-белые плащи городской стражи. Зимние в светлых одеждах держались особняком, и их было всего четверо, в том числе чернявый. Мельком глянув на него, Морт заметил здоровенный лиловый кровоподтек на подбородке. Кажется, он ощутил некоторое удовлетворение? Да, пожалуй.

- Наших больше! - подмигнул Эдрик. - Не о чем беспокоиться.

- По-моему, ты все же обеспокоен.

- Есть немного. Но наших больше.

Городских стражников было с десяток, и они не смешивались с зимними, только чуть поодаль разговаривали двое, один в светло-сером, другой в красно-белом. Должно быть, офицеры, да и снаряжение их получше, чем у простых солдат. К этим двоим Эдрик и подвел Морта.

- Вот, господин капитан… и господин капитан. Это он самый и есть.

Ну да, так и есть, эти двое - начальство. Видимо, обсуждали предстоящее разбирательство. Капитаны словно нарочно были выбраны так, чтобы олицетворять службу. Городской был румяный мужчина средних лет, полноватый, мягкий с виду. Зимний - пожилой, можно сказать, старик. Суровый, с бледным лицом, изрытым морщинами - настоящий воин Зимы.

- Он помог тебе разделаться со змеей, Эдрик? - спросил румяный командир городской стражи. В голосе чувствовалось сомнение, должно быть, Морт не казался бравому воину похожим на отважного героя.

- Точнее, я помог ему, господин.

Старик из зимней стражи высказался иначе:

- Что ж выходит? В городе полно парней, способных управиться с тварями Зимы, а я не могу набрать достаточно бойцов!

Морт ничего не стал говорить. Да его ни о чем и не спрашивали. Эдрик отвел его к сослуживцам, те, поприветствовав вновь прибывших, вернулись к своему разговору. Обсуждали цены на рынке, гадали, скоро ли в нынешнем году прекратится навигация, да еще с жаром нахваливали прелести какой-то бабенки. Судя по тому, что у любого нашлось, что сказать, женщина была знакома всем.

Зимние стражники тоже оживленно болтали и не казались напуганными либо сердитыми. Возможно, такие стычки в порядке вещей? Морт слушал разговоры, помалкивал и ждал. Пару раз он поймал на себе взгляд чернявого, но тот был как будто увлечен разговором с приятелями. Потом их позвали в здание, первыми вошли капитаны, потом красно-белые, Морт старался держаться в их толпе. Все вместе прошли в зал. Морт полагал, что сейчас там будет весь городской Совет в сборе, но зал пустовал. Оказывается, лайвенские старшины собрались в другом помещении, туда увели капитанов. Солдаты, по-прежнему не смешиваясь, расселись на скамьях. Прошло довольно много времени, прежде чем явился румяный капитан городской стражи и позвал Эдрика с Мортом. Они проследовали за офицером, и оказались в комнате, перегороженной длинным столом. За столом - восемь человек в черных камзолах, с серебряными цепями на груди. Сбоку примостился Кувеш. Перед хранителем архива лежал исписанный листок, в руках - перо. Капитан занял место рядом со стариком из зимней стражи, его лицо приняло отстраненное выражение.

Старшины принялись разглядывать Морта. Похоже, ради этого его и позвали. Он слышал, как они обсуждают между собой, похож ли он на кого-то из предков, долетали обрывки фраз: "Нет, у того были волосы посветлей, мне бабка говорила… в те времена мужчины носили бороды… а он в самом деле ничего не помнит?.." Пришлось стоять и ждать, пока Совет вволю наговорится. Наконец Гемон обратились к Морту:

- Эта вчерашняя ссора в "Благодатной бочке", речь о ней. Отвечай правдиво, нам важно установить истину и избежать греха несправедливости.

- Я готов отвечать, - пожал плечами Морт.

- Кто был зачинщиком ссоры?

- Да никакой ссоры, в общем-то, не было. Стражники выпили, один, должно быть, перебрал маленько, был невежлив, вытащил нож. Я отнял у него оружие, чтобы никто не пострадал. На том все и кончилось.

- Да отстаньте от парня, - буркнул старик в светлом плаще, - и так понятно, что у меня под началом не слишком вежливый народ. Когда придет зима, они будут нужны, а пока что маются без дела, вот и чудят со скуки.

Гемон кивнул.

- Совет это понимает. Но ты, господин Круст, должен тверже держать в руках своих солдат, чтобы они вели себя примерно в городской черте. Лайвен населен не тварями Зимы, а добропорядочными членами общины, которые платят налоги. Благодаря налогам мы содержим стражу на северном рубеже.

Один из членов Совета украдкой зевнул. Дело было ясное, и старшины скучали. Эдрик, который сперва волновался, теперь увидел, что все в порядке, в его сторону вообще не глядят, теперь и он думал только о том, чтобы тоскливая церемония скорей закончилась.

- Можете не сомневаться, я не приказывал им размахивать ножами в кабаках, - отрезал капитан. - Виновного - солдата по имени Венч - я завтра же отправлю на самую дальнюю заставу. И он будет примерно наказан. Моего слова достаточно? Если нет, Совет может прислать уполномоченного, чтобы поглядел, как Венч станет отбывать наказание. Но прогонять его из стражи я не стану, он далеко не худший из моих людей, даже если в городе позволяет себе лишнее. Солдат мне всегда недостает, и я не намерен разбрасываться людьми.

Тут Морт решился.

- Может, я смог бы найти себе применение в зимней страже?

Городские старшины, стряхнув сонную апатию, уставились на него. Капитан зимних подошел поближе и заглянул Морту в глаза:

- Вот как! А не опасаешься, что Венч захочет свести с тобой счеты?

- Он же будет на самой дальней заставе, - объяснил Морт. - Отправьте меня на ту, что поближе.

Эдрик заулыбался.

- Я не шучу, - капитан хмурился. - У нас там все проще, вот ты, вот лес, наполненный чудищами. Пропал человек - и все, может, разве что весной сыщем кости. И поди-ка потом разбери, грызли тебя звери, пока ты был жив, или сперва тебе сунули нож под ребро, а звери пришли позже.

- Возьмите и меня, капитан, - заявил Эдрик. - Я присмотрю за ним.

- В городе тоже нужны хорошие солдаты, - подал голос румяный офицер.

- Но служить в городе всегда сыщется больше охотников, - закончил фразу старик. - Если Совет не запрещает, я беру обоих.

- Совет согласен! - тут же выкрикнул Гемон.

На взгляд Морта, ответ прозвучал слишком быстро, глава даже не стал делать вид, что советуется с другими старшинами. Видимо, ему очень хотелось поскорей сбыть с рук такого неудобного горожанина, как Морт.

- Хорошо, - буркнул старый капитан зимних, - тех, кто теперь в казарме у северных ворот, я завтра же отправлю обратно в лес. Парни слишком расслабились в городе. Ну а вас…

Он еще раз пристально оглядел Эдрика и Морта.

- А вас, добровольцы, я через три дня хочу видеть в казарме. Готовьтесь, подбирайте снаряжение, и через неделю придет ваш черед отправляться на заставу в лес. На самую ближнюю, так, парень?

Улыбка на суровом лице старика смотрелась настолько неуместно, что Морт тоже широко улыбнулся в ответ:

- Да, капитан.

Потом их с Эдриком отпустили. В коридоре Морт сказал:

- А ты не зря полез в зимнюю стражу? Там ведь в самом деле опасно?

- Опасно, - согласился солдат, - но заработать можно больше, чем в городской страже. Конечно, такие грешники, как Туйвин, там отбывают наказание, им перепадет меньше, а добровольцам платят прилично. Опять же, можно добыть хорошую шкуру, это уже чистая прибыль. Я тебе говорил, что собираюсь купить дом в Лайвене? Мне нужны деньжата, и я бы давно попросился на северный рубеж, да не с кем было. Идем, потолкуем с Меджем. Может, и его уговорим? Втроем даже лучше.

Медж отказался. Ему и в Лайвене неплохо служится.

- Я же говорил, он деревенщина, - поддел приятеля Эдрик. - Для него красивый красно-белый плащ и немного серебра - уже предел мечтаний. Нет, я хочу куда большего!

Других солдат Гемон не стал вызывать на допрос, чему они вовсе не огорчились. Эдрику еще нужно было отстоять у ворот до вечера, Медж тоже отправился на службу, так что Морт оказался предоставлен сам себе. Он решил побродить по рынку. Денег у него, правда, не было, но Морт рассудил, что вряд ли ему в ближайшем будущем выпадет случай поглядеть на товары из-за моря. Втайне он надеялся встретить Муму, вдруг отец снова взял немую с собой на рынок? Интересно взглянуть на нее снова, уже зная возраст девочки. Или он должен был думать о ней, как о взрослой девушке? Потом мысли Морта приняли другой оборот: интересно, был ли он женат? Любил ли кого-то? А может, у него были дети…

Но приемного отца Мумы он не встретил. Тем не менее, бродил по рынку долго. Вокруг кричали торговцы, нахваливая товар, разносчики бросались навстречу, совали лотки… Морт улыбался и качал головой, он ничего не будет покупать. Суета помогала забыться. Он прохаживался вдоль рядов, заглядывал в лица людей, смотрел на руки, перебирающие товары и отсчитывающие деньги, но ни вид монет, ни выкрики торговцев не напомнили ему ни о чем. Должно быть, купцом он тоже не был - там, в прошлом, которое отгородилось от него непроницаемым щитом.

Опомнился Морт, только когда заметил, что торговцы складывают товары, крестьяне зашпиливают возы, а покупателей в рядах осталось совсем немного. Небо к тому времени совсем затянуло тучами, и лишь над верхушкой башни золотого мага серая пелена вздымалась горбом, и время от времени в просвет между тучами плескало синевой. Выглядело это так, будто облачный покров над кристаллом натягивается и иногда рвется. Серый день незаметно подошел к концу. Оказывается, уже вечер, и Морт снова пропустил обед. Ну, ничего, скоро он съедет, и у толстой тетки, которая присматривает за пришельцами с Поля Греха, забот будет меньше. Теперь хотя бы к ужину успеть вовремя. Морт покинул площадь и побрел к зданию, где его поселила община Лайвена. У него даже мысленно не получалось назвать это место домом. Интересно, был ли у него дом? Был, наверное, но какой? Большой или маленький? Старинной постройки или новый? Какая там была мебель, какие люди жили с Мортом под одной крышей? И имя! Как его звали, лед возьми его проклятую потерянную память!..

Первым делом Морт поднялся к себе в каморку и сунул руку под тюфяк. Ножа не было. Ну что ж, ничего странного, толстуха прилежно исполняет свои обязанности. Прибираясь в комнатах, она и тюфяки перетряхивает. Старательная работница. Нашла нож, неверное побежала докладывать… кому? В чьем ведомстве находится этот дом призрения? Кто-нибудь из членов Совета, должно быть. Ну, ничего, утешил себя Морт, теперь он солдат зимней стражи, а не беспамятный калека. Ему можно иметь оружие. В конце концов, он же не разгуливает с ножом по улицам! Просто толстая тетка еще об этом не знает, вот и все. Он поправил тюфяк и пошел в зал. Безликие соседи уже расселись за столом, и толстая кухарка раскладывала вареные овощи по мискам.

- Опять я провинился, - Морт постарался улыбнуться как можно дружелюбней и развел руками. - Не пришел к обеду. Но ничего, скоро твои беды закончатся. Еще три дня, и я переселяюсь в казарму. Завербовался в зимнюю стражу.

Едоки за столом остались безучастны к этой тираде, да и толстуха только кивнула и указала Морту место за столом. Когда поставила перед ним миску, опустила на столешницу продолговатый сверток. Морт развернул - это был его нож, но в ножнах. Простые, из толстой прочной кожи, с медными накладками.

- Спасибо, - сказал он толстухе.

Та вздохнула:

- Я спрашивала у стариков, вроде бы у прадеда глаза были серые.

- А у меня?

- Зеленые. Будь осторожен - там, на границе Зимы.

***

Капитан зимней стражи сдержал слово, солдаты, квартировавшие у северных ворот, покинули Лайвен на следующее утро. У Морта оставалось два дня. Он бродил по городу, несколько раз наведывался на рынок. Торговцы уже пригляделись к нему и перестали совать товары… Приемный отец Мумы так и не объявился. Проще всего было бы узнать дорогу к Нижнему Бору, да и наведаться туда. Да и что узнавать? Морт помнил, где впервые встретил девчонок, тогда же видел и дым печных труб за лесом - там и деревня… но он не решался явиться к Муме. Если бы они встретились как бы случайно на площади - это бы его устроило. Два дня пролетели быстро, и наконец он, распрощавшись с правнучкой сероглазого Сайвина, навеки оставшегося на Поле Греха, явился к казармам, расположенным по правую руку от северных ворот.

От кордегардии туда же направлялась целая процессия - Эдрика провожали прежние сослуживцы, помогали тащить сундук с добром. Оказывается, разбитной стражник успел обрасти пожитками за время, проведенное в рядах городской стражи. Солдаты хлопали Эдрика по плечу, желали удачи - за их улыбками виднелась плохо скрываемая зависть, поскольку добровольцам-зимним платили гораздо лучше. Парням хотелось бы тоже заработать побольше, но не хватало смелости завербоваться на опасную службу.

В казарме зимней стражи остался единственный вояка, он и встретил новобранцев - престарелый инвалид на деревянной ноге с иссеченным шрамами лицом. От лба к подбородку по его левой щеке тянулись четыре параллельных рубца, покрасневшая кожа между ними выступала валиками, из-за этого старик выглядел страшно, он сам был похож на чудище Зимы.

Оглядев Эдрика с Мортом, сержант прокаркал:

- Ну что ж, свежее мясо! Ничего, не хуже любого другого.

- Мы лучшие! - деланно оскорбился Эдрик, одарив инвалида щербатой улыбкой.

- Сейчас проверим, - буркнул сержант. - Идите за мной.

Они отволокли сундук Эдрика в казарму, где старик выделил им комнату неподалеку от входа. Помещение было рассчитано на четверых, сержант пояснил:

- Можете здесь вдвоем селиться, все равно народу больше не будет. А хотите - хоть по одному устраивайтесь, вам же хуже придется, чаще прибирать. Так хоть по очереди станете мусор из-под себя выгребать.

Потом они вышли во двор, инвалид велел надеть толстые кожаные куртки, подбитые войлоком и взять оружие для тренировки - деревянные мечи и тяжелые круглые щиты. К удивлению Морта он вооружился и сам. Впрочем, на деревянной ноге он двигался довольно проворно и в парных схватках даже заставил парней попотеть - но не потому, что хорошо владел мечом, а потому что привык к этому оружию. После тренировки сержант несколько подобрел и объяснил:

- Меч хорош, когда против человека. Вам больше придется иметь дело с древковым оружием, потому что тварей Зимы следует держать на расстоянии. Если подпустишь на длину клинка, считай ты покойник. Я сам видел, как дикий кот, разрубленный пополам выцарапывал парню глаза. Не подпускайте их к себе, и, может, весной я вас снова увижу. Полагайтесь на длинное копье, чем длиннее, тем лучше.

- Эдрик, - окликнул Морт, - ты ведь был гребцом на галере, верно? Так не прихватил ли ты с собой весло?

Сержант с минуту пялился на него, потом, когда уразумел, стал смеяться, и ржал довольно долго. Отсмеявшись, вручил им глухие шлемы с нашейниками и узкими прорезями в забралах: "Еще глаза друг другу повыбиваете", - и вручил длинные шесты.

С этими палками они упражнялись до обеда. Жратву здесь готовил все тот же сержант. Старик выполнял множество обязанностей, в том числе был и поваром. После обеда дал новобранцам час для отдыха, и снова погнал во двор. В казарму Морт еле приплелся, болели руки от тяжести тренировочного оружия, и голова гудела от полученных ударов. Эдрику пришлось еще хуже, с копьем он управлялся куда хуже, и старик не раз припомнил ему галерное весло - дескать, Эдрик машет копьем, как будто вообразил, что сидит на галерной банке и в руках у него весло… До отъезда на заставу оставалось три дня, и старик пообещал, что после тренировок под его началом служба покажется парням отдыхом, зато за оставшееся время они, по крайней мере, отучатся путать копье с веслом.

На третий день ушибы и натруженные мышцы, пожалуй, стали болеть поменьше. Погода делалась все холоднее, и Морта слегка удивило, как стремительно наступает осень. Эдрик объяснил: корабли покинули гавань на побережье к югу от Лайвена, крестьяне собрали урожай, теперь золотой маг позволяет климату отчасти взять свое. Вечером приехал на белом унылом мерине капитан. Поводья принял одноногий сержант. Помимо прочихобязанностей, он был и конюхом. На его попечении состояли еще три лошади, одна верховая и две упряжных.

- Завтра отправимся, - заявил капитан, - поедете в повозке.

- Мы вдвоем? - уточнил Морт.

- Будет третий. Этот прощелыга всех надул, так что мне позволили принять его на службу, но только до весны, а с первым же кораблем он отправится на юг.

Больше капитан ничего не сказал, отправился в дом Совета, чтобы переговорить с городскими старшинами. В казарме он не появился, инвалид объяснил: у господина капитана собственный дом в городе, он ночует там, когда возвращается в Лайвен.

Утром стали собираться в путь. Эдрик сдал инвалиду на хранение свой сундук, чтобы не тащить на заставу - там барахло все равно не пригодится. Многие так поступали.

Эдрик с Мортом вышли во двор, повозка с впряженной лошадью уже была наготове. Вернулся капитан, старик сержант подвел ему оседланного мерина, оставалось только дождаться последнего новобранца. Все зевали и поглядывали в ворота, не объявился ли последний солдат зимней стражи. К удивлению Морта, вместо новобранца объявилась Мума. Она влетела во двор, задыхаясь, будто бежала очень долго. Отыскала взглядом Морта и пошла к нему, тяжело переводя дыхание. Немая с натугой сопела, но, даже если бы она не сбила дыхание, сказать все равно ничего бы не смогла. Он поспешил навстречу девушке.

- Я понимаю, не беспокойся. Ты пришла проводить меня, верно?

Мума кивнула.

- Ты боялась опоздать, поэтому бежала.

Новый кивок. Наконец она перевела дух, взялась тонкими пальцами за воротник куртки и притянула Морта к себе. Все-таки она была очень маленького роста.

- М-р-т.

- Морт. Это я, - он заставил себя улыбнуться. Выражение глаз Мумы показалось ему странным, девушка собиралась что-то объяснить, но немота мешала.

- М-р-т.

За оградой фыркнула лошадь, во двор заглянул крестьянин, приемный отец Мумы. Младшая девочка, Хаса, вывернулась из-под его руки и вбежала в ворота. Встала рядом с сестрой, та что-то промычала.

- Мума просит тебя быть осторожным, - объяснила малявка. - Потому что впереди ждут опасности.

Тут немая притянула Морта еще ближе, заставила пригнуться и осторожно поцеловала в щеку. Это даже не было настоящим поцелуем, девушка прижалась приоткрытым ртом к его лицу, потом медленно отстранилась. Губы ее были холодными и влажными.

- Это тебе поможет, - объяснила Хаса, - но осторожным нужно быть все равно!

Над ними пронеслась тень, Мума отступила на шаг. Ворон каркнул и описал еще один круг. Потом спикировал к воротам и опустился на плечо старика в сером плаще. На его посохе влажно поблескивал маленький кристалл.

- Вот и третий герой, - объявил капитан. - Ну что, закончил прощаться, парень? Тогда прыгай в телегу, мы выступаем.

Часть 3

Грехи севера

Новобранцы расселись в телеге, Эдрик взялся за вожжи. Солдаты городской стражи распахнули перед ними Северные ворота, и телега покатила из города. Старик с вороном устроился сзади, среди мешков с продовольствием, и помалкивал. Когда они оказались снаружи, створки ворот тут же пришли в движение, потом засов с грохотом встал на место.

- Северные ворота всегда заперты? - спросил Морт.

- А для кого их открытыми держать? - откликнулся капитан Круст. Он ехал на белом мерине рядом с повозкой. - Мир заканчивается Северными воротами. Дальше, парень, нет ничего. И никого, кроме нас, стражников Зимы. Но мы не в счет.

- Там вражцы, - возразил старый маг. Сказал и снова погрузился в молчание.

- Вражцы - это еще хуже, чем никого, - отрезал капитан. - Когда Лайвен решил обзавестись настоящими стенами, пригласили архитектора из-за моря. Он строил по плану, заложил двое ворот. Так строят на юге. Когда ты на юге, то всегда есть север, и ворота, обращенные туда, не лишние. А у нас…

Офицер не закончил фразу, но мысль его была понятна и без слов. Дорога, выходящая из северных ворот, была совсем неказистая, не то, что накатанный тракт, по которому Морт пришел в город. Этим путем пользовались нечасто.

Вскоре колея разделилась. Морт ждал, что капитан повезет их на север, но вскоре всадник свернул вправо.

- Куда мы теперь? - спросил Эдрик.

- На восточную заставу. Там не так опасно. Для вас, новичков, в самый раз. Эй ты, с Поля Греха, слышишь? Венча я отправил на северную, он будет далеко от тебя, но ты все равно поглядывай за спину.

- Эдрик присмотрит за мной. А что на востоке?

Капитан развернулся в седле и бросил взгляд назад. Морт тоже посмотрел - они удалялись от города и под серым небом сиял кристалл на башне золотого мага. Круст не стал отвечать, хлопнул каблуками по бокам мерина и проехал вперед.

- Кристалл охватывает область на побережье, - заговорил старик с вороном. - Светит равномерно во все стороны, получается обогретый круг. Восточная застава - недалеко от берега, там, где граница этого круга уходит в море. Не такое опасное место, как на севере, откуда к городу лезет всякая дрянь, но…

- Но что?

- Когда море замерзнет, вражцы и звери смогут пройти по льду. Нам придется следить, чтобы этого не произошло.

- Как звать тебя, старик? - поинтересовался Эдрик.

- На что тебе?

- Так ведь будем служить вместе! Я предлагаю держаться друг друга. Кто знает, какой народ на восточной заставе? Всегда лучше, если есть на кого положиться.

- Можешь называть меня Лайк.

- А я Эдрик! Вот он - Морт.

- Морт не настоящее имя, - возразил старик. Ворон на его плече каркнул, словно поддакнул.

Морту почему-то стало обидно, и он бросил:

- Лайк - тоже не настоящее.

- Верно, - согласился старик. - Нашему брату, серым магам, приходится многое скрывать. Капитан назвал меня прощелыгой, но это не так. Я буду служить старательно и честно. Просто человеку моего ремесла приходится иногда идти на уловки.

- Постой, Лайк, а ведь тебя не было при нашем разговоре? - удивился Эдрик. - Так откуда ж ты узнал, как капитан высказался в твой адрес?

Морт припомнил, что видел на ограде ворона. Что это значит? Старик прятался по другую сторону и слушал? Или он знает все, что видит и слышит птица? Лайк же оставил слова Эдрика без ответа.

- Нам, серым магам, запрещено оставаться в одном месте более полугода, а я в Лайвене с лета. Но Лайвен - не обычное место, когда на Узком море начинаются шторма, покинуть сей город невозможно. Я укрылся от всех, а объявился, только когда последняя галера ушла из гавани. Теперь городской Совет и красные жрецы не могут отправить меня на юг, за это и обозвал прощелыгой старина Круст. Ну да, я нарочно так поступил, мне неохота уезжать, я не закончил своих дел в Лайвене. Теперь они не могут меня прогнать, потому что сейчас выставить человека - это все равно, что обречь его на смерть. Совершить подобный грех они не рискнут.

Маг улыбнулся.

- Поэтому тебя заставили наняться в зимнюю стражу? - уточнил Эдрик.

- Не заставили. Я сам вызвался. Может, Крусту велено сделать так, чтобы я не вернулся весной? - колдун повысил голос, чтобы командир стражи тоже услышал.

- Не говори глупостей, старик, - бросил, не оборачиваясь, капитан. - У меня есть приказ: до весны ты не получишь разрешения появиться в городе. Только и всего. А весной с первым же кораблем - проваливай. Я сам, если придется, доставлю тебя на борт.

- Почему такие строгости? - спросил Морт.

- Потому что я серый маг.

- Лайк, расскажи ему о серых магах, - предложил Эдрик, - и я послушаю. Морт же не знает. Расскажи, все равно в дороге заняться нечем.

По мере того, как они удалялись от Лайвена с его кристаллом, погода портилась все сильней. Когда городские стены скрылись за поросшими лесом пригорками, небо уже полностью затянули тучи, и кристалл едва светился под этим тяжелым свинцовым сводом. Лайк плотней запахнулся в плащ и буркнул:

- Ладно. Морт, что ты помнишь об истории Джагайи?

- Разное… то-се иногда вдруг приходит на ум.

- Сколько королей подчинил Ирго Ужасающий?

Морт задумался. Иногда какие-то сведения будто сами собой проступали из тумана, затянувшего память. Этого не происходило, пока он не слышал что-то от других - тогда воспоминания откликались на звук, будто эхо. Вот и теперь, услышав об Ирго Ужасающем, он механически ответил:

- Сорок.

- Верно, так гласит легенда. На самом деле их было двенадцать. Сорок - просто лучше звучит, поэтому о сорока повествуют песни и сказки. Двенадцать королей и целая куча князьков помельче. Возможно, их в самом деле было сорок в общей сложности, теперь уже вряд ли возможно сосчитать. Когда все эти князьки покорились, посередине владений Ирго в старой Джагайе оставался единственный город, не подчиняющийся его власти.

- Город магов, - вставил Эдрик. - Прандор.

- Да, город магов. Они владели силой Солнца, и всякий раз, когда войска джагайского императора выступали в поход на Прандор, им мешал то внезапно налетевший ураган, то наводнение, то еще что-нибудь. У магов не было войска, но они и не нуждались в мечах, чтобы отразить нашествие. Ворота Прандора были распахнуты для тех, кто пришел с миром, но армия врага не могла подступиться к нему.

- Говорят, Прандор даже не был окружен стенами, - буркнул Круст.

Капитан придержал коня, чтобы ехать рядом с телегой, ему тоже хотелось послушать историю.

- Были стены, - возразил Лайк, - очень старые. Но Прандор ко времени Ирго перерос прежние границы, пригороды раскинулись по окрестным лугам, рвы заросли травой, и там пасли коз. Не в стенах была его сила. Словом, военной угрозы маги не опасались. Со своей башни они видели далеко и всегда успевали направить силу Солнца против захватчика. Тогда Ирго стал действовать иначе. Он обещал награду всякому, кто убьет мага. Проходимцы всех мастей потянулись в Прандор, и, несмотря на великое могущество магов, их стали убивать одного за другим. Отравленным вином, кинжалом в спину, стрелой, пущенной из-за угла… Они укрылись в своей башне, но такая жизнь - она никому не понравится, да и в башне маги не ощущали себя в безопасности. Кто знает, в каком обличье могла явиться смерть? Даже маги нуждаются в пище, в общении и прочих радостях жизни. А все время находиться в осаде посреди собственного города - незавидная участь. Наконец был заключен договор: владеющие солнечной силой признали власть Ирго Ужасающего, взамен им была обещана безопасность. Император отозвал убийц и посулил жестокую казнь всякому, кто покусится на жизнь мага. Золотого мага.

- Но город был разрушен, - заметил Круст.

- Да, чародеи оставили Прандор и разъехались по империи Ирго. Для них были выстроены башни, и маги, надев золотые плащи, поселились в этих твердынях - по одному в разных городах. Ирго не хотел, чтобы они собирались вместе. А Прандор попросту пришел в упадок, зачах сам собой. После этого благим теплом Солнца стали пользоваться жители всех областей, подвластных Ужасающему. Взамен они охраняли магов и снабжали всем необходимым. Однако многие маги не приняли этот порядок. Часть их отказалась от башен и золотых плащей. Нам, серым магам, не обещают безопасности, у нас нет высоких башен и огромных кристаллов, зато мы пользуемся свободой.

- Свободой скитаться и нигде не задерживаться подолгу, - отрезал капитан. - Вот и вся твоя свобода, старик!

- У меня был выбор, запереться в башне и не видеть ничего, кроме каменных стен - либо скитаться и познать Грайлок, - беззлобно объяснил Лайк.

- Кроме каменных стен можно увидеть многое, если подняться на вершину, - возразил капитан. - Ручаюсь, золотой маг может увидеть тебя, если ему этого захочется.

- Но он не увидит, что происходит по другую сторону моря. А я могу идти куда захочу.

- Это верно, другие берега ты увидишь очень скоро, - тут Круст был согласен, - потому что тебя выгонят из нашего края с первым же кораблем.

Пошел дождь. Мелкий, серый, он моросил монотонно и размеренно, путники завернулись в плащи, разговор прервался. Ворон на плече Лайка нахохлился и время от времени расправлял крылья с тихим ворчанием. Тогда мелкие капли летели во все стороны. Капитан снова проехал вперед. Телега катилась следом через мокрый голый лес. Под колесами шуршала палая листва, ветерок раскачивал тонкие черные ветви деревьев, и лес был наполнен движением. Дрожали сучья, по ним медленно стекали струйки ржавой воды, хлюпали лужи, плескалась грязь под колесами и копытами…

Потом дождь усилился, Эдрик пробормотал что-то насчет дороги - не застрять бы. Никто не ответил. Мертвый лес и серый дождь нагоняли тоску. Морт оглянулся - огонек кристалла все еще был виден, он казался крошечным осколком зеркала, брошенным в грязь. Лес тянулся и тянулся, казалось, ему не будет конца.

- Здесь нет зверей, - заметил Лайк, и ворон согласно каркнул с его плеча.

- По крайней мере, одну тварь мы везем с собой, - буркнул из-под мокрого капюшона капитан, - а зимой сюда придут другие, куда белее и больше, чем твой ворон. Тогда тебе захочется, чтобы их не было рядом, но от твоего желания они никуда не уйдут, старик.

Помолчав, Круст добавил:

- Может, тогда тебе захочется оказаться в теплой высокой башне с прочными стенами.

- Нет, господин, - с тоской в голосе отозвался серый маг, - в башне меня привлекает не тепло и не стены. Но тебе этого не понять.

- По крайней мере, внутри башни не идет дождь, - буркнул Эдрик и чихнул. - Я бы дорого дал за то, чтобы дождь прекратился. Капитан, что в том бочонке? Не вино, случаем? Нам бы по глоточку, не то простудимся под таким дождем!

Круст оглянулся и отрицательно мотнул головой, с капюшона полетели грязные капли.

- Мы уже почти на месте. Когда доберемся, выпьем подогретого вина с медом.

Почти на месте? Морт вгляделся в переплетение черных ветвей впереди. Никаких признаков жилья. Дорога была хорошо видна, потому что неглубокие колеи теперь заполняла вода, они превратились в лужи. Две длинные полосы воды вели в призрачный лес… Вот и лайвенская башня скрылась за тощими кронами.

Ехать еще пришлось порядочно, прежде чем за деревьями проступили бревенчатые стены. Вокруг почерневшего от сырости частокола лес бы вырублен полосой около тридцати шагов шириной - если бы не это, Морт так и не разглядел бы заставу, пока не подъехали к ней вплотную. Над зубчатым контуром ограды возвышалась двускатная кровля, а еще выше торчала караульная башенка - маленький сруб на ажурной каланче. Эдрик хлопнул лошадку вожжами по спине, чтоб бежала резвей - ему не терпелось получить свое подогретое вино, но животинка и так прибавила ходу - кляче тоже хотелось попасть в сухое стойло. Всадник и телега обогнули частокол и оказались перед воротами. Солдаты на заставе уже заметили путников и как раз распахивали створки.

Во дворе Морт огляделся. Над лужами и взбитой сапогами грязью возвышалось массивное жилое строение. Позади главного здания виднелись пристройки и навесы. Встречать вновь прибывших вышли все обитатели заставы - около двадцати человек. Их плащи были изодраны, заляпаны грязью и давным-давно утратили белизну.

Капитан спрыгнул с мерина и, откинув капюшон, оглядел свое воинство. Новобранцы слезли в грязь и тоже присматривались к будущим товарищам по службе. Как-никак, им предстоит зимовать вместе. Из толпы выступил парнишка, по виду - совсем пацан. Утер сопливый нос и ткнул пальцем в посох Лайка:

- Это чего, маг у нас теперь будет?

- Да, он маг, - ответил капитан. Потом обернулся к новобранцам. - Это восточная застава. Считается, что здесь самое безопасное место на границе Зимы, поэтому перед вами - одно отребье, те, кого я не рискнул отправить на север. Однако любой из них получше вашего знает здешний край, слушайтесь их советов.

Ворон слетел с плеча мага и, роняя тяжелые капли, сделал круг над двором.

- Гейт, - окликнул капитан.

Из неровного строя выступил мужчина в таком же грязном плаще, как и остальные. Он чуть ли не до самых глаз зарос жесткой черной щетиной и вид имел очень неприветливый.

- Гейт, сегодня я привез добровольцев, они, вроде, неплохи. Так что не дай им сгинуть в первую неделю, научи, подскажи. Если им у тебя понравится, может, они останутся еще на следующую зиму… кроме старика, конечно. Идем, выпью с тобой на дорогу и отправлюсь. Хочу успеть в Лайвен до темноты.

Новичкам тоже налили по кружке подогретого вина. Напиток был скверный, но, как и обещал Круст, подогретый и сдобренный медом. Выпив, Морт почувствовал, как тепло разливается по окоченевшему телу.

Напоследок Круст пожелал им удачи и велел слушать Гейта, он сержант зимней стражи и на восточной заставе главный.

Когда капитан отправился, Гейт еще раз придирчиво оглядел новичков - это длилось довольно долго. Наконец сержант вынес вердикт:

- Ну что ж, для добровольцев вы выглядите неплохо. Служите. Пока не выпадет снег, здесь обычно спокойно, и главная наша служба - заготовить дров побольше, чтобы зимой не мерзнуть. Ну и что среди нас будет маг, тоже неплохо.

На этом церемония встречи закончилась, солдаты разошлись. Несколько человек с топорами и веревками отправились в лес за хворостом, еще четверо занялись распилкой дров. Возле новичков остался только сопливый парнишка.

- Дядя, - обратился он к Лайку, - а у нас тоже башня имеется. Может, ты свою блестелку наверх приладишь, и у нас тоже тепло будет?

Он ткнул грязным пальцем в навершие посоха мага, украшенное маленьким кристаллом.

- Ничего не выйдет, парень, - отрезал Лайк. - Башни - это у золотых магов, они служат своим кристаллам. У нас, серых, наоборот. Наши кристаллы служат нам и нас не покидают. Неужто не слыхал?

- Слыхал, - парнишка в очередной раз шумно утер нос. - Я много всякого про колдунов слыхал. А правду говорят, что чем больше кристалл у мага, тем больше у него мужское снаряжение?

Эдрик заржал - кристалл Лайка был совсем крошечный. Тут в казарме появился Гейт.

- Чего собрались? Новички, выбирайте себе койки, а ты, Сопляк, вали за хворостом.

Здание заставы представляло собой барак прямоугольной формы. Одна дверь вела во двор, другая - под навес, где складывали дрова и хворост. Внутренних перегородок не было, дальняя от двери часть помещения служила кухней, там была сложена здоровенная печь. Эрик с Мортом прикинули: в казарме могут разместиться человек шестьдесят, а то и больше, но койки, занятые местными, ближе к очагу, там и новикам лучше разместиться. Гейт выдал им тюфяки и одеяла - сыроватые на ощупь.

- Ничего, - сказал, - вот придет снег, станет суше. Потерпите. А сейчас идите со мной.

- Куда? - тут же поинтересовался Эдрик.

- Обойдем вокруг заставы, пока не стемнело. Поглядите округу, начнете привыкать. На обратном пути соберем хвороста.

- Да у вас уже запасы как на случай осады!

- Так и есть. Зимой мы как в осаде здесь. Вязанка-другая хвороста не помешает.

- Плащи-то замараем, - заметил Морт. - Может, найдется, что вместо них накинуть?

- А верно, - Гейт почесал в затылке. - Вы не глядите, что мы все похожи на нищих. Вот придет снег, переоденемся в чистое, а пока что ходим в обносках. И вам чего-нибудь найдется, если не побрезгуете.

В путь вышли впятером, трое новобранцев, сержант и страдающий неизлечимым насморком парнишка. Имени его Морт так и не услышал, пацана все завали Сопляком, и он откликался. Гейт повел их вокруг забора, показал ближайшие окрестности. Потом они углубились в лес. Морт втягивал сырой воздух, здесь пахло плесенью и мокрой шерстью, иногда ветерок доносил что-то знакомое, чего он не мог вспомнить. Мелкий дождик мерно сеялся с серого неба, черные стволы деревьев выступали навстречу из туманной дымки. Куда ни глянь - все те же изломанные тощие скелеты леса. С веток, похожих на скрюченные руки мертвецов, свешивались бороды лишайника, ветер шевелил их, заставлял раскачиваться и ронять капли влаги.

По пути Гейт объяснял:

- Придет зима, навалит снега, и станет немного веселее. Заблудиться здесь не получится, если потеряешь направление - иди на дым. С любого пригорка дым виден, а зимой мы всегда печь топим. Ночью на вышке фонарь будет.

Когда по пути пришлось подняться на пригорок, Морт оглянулся - в самом деле, заставу отыскать несложно. Он пытался найти в памяти что-то, связанное с лесом, какие-то отзвуки, знакомые ощущения, но нет - скорей уж он чувствовал себя лучше в городе. Видимо, он был городским парнишкой?

- Тихо здесь, - заметил он.

Никто не ответил, только Сопляк привычно смахнул с носа каплю.

Потом Гейт повел их, все больше забирая к югу, и Морт расслышал глухой шум, доносящийся из-за стены тумана, расчерченной корявыми древесными стволами. Лес поредел, стало немного светлее, и чем дальше на юг, тем отчетливей делался отдаленный мерный рев. Солдаты зимней стражи поднялись на холм, и, когда переваливали гребень, этот шум превратился в грохот прибоя. С гребня длинного полого холма открывался вид на каменистый пляж, где среди серой гальки чернели громадные валуны, похожие на морских чудовищ, которые вылезли на берег, и замерли в оцепенении. Здесь туман отступил и рассеялся, соленый ветер с моря раздувал и уносил дымку. Морт остановился и стал глядеть, как вдалеке, у самого горизонта рождаются волны, бегут к берегу, растут, вздымаются пенными гривами и разбиваются о черные валуны.

- Что, пытаешься вспомнить, было ли в твоем прошлом море?

Морт оглянулся. Старик с вороном на плече стоял рядом, опершись на посох. Морт промолчал.

- То, что отнято магией, может вернуть лишь она, - буркнул старик.

- Ты можешь вернуть мне память?

Но Лайк не стал отвечать. Повернулся и побрел вдоль холма, тяжело опираясь на посох. Ворон сорвался с его плеча и, громко хлопая крыльями, полетел вперед.

- Эй, колдун! - позвал Гейт. - Не отходи далеко, это приказ! Мы здесь поодиночке за воротами не ходим!

- Ты сам подойди сюда, глянь! - позвал серый маг.

Все собрались около старика. Он разгреб концом посоха слежавшиеся пласты черных влажных листьев - под ними обнаружился человеческий скелет, прикрытый огрызками облезлой шкуры.

Сопляк пошевелил сапогом кости и уверенно сказал:

- Этот не из наших!

- С чего ты взял? - усомнился Эдрик. - Из-за шкур? Разве зимой вы мехов не носите? Я думал, в наших белых плащах тут околеть можно вмиг!

- Не, - шмыгая носом, Сопляк выковырял из влажного сора палку, - вот это видишь?

Эдрик потянул - из-под листьев показался обколотый камень, примотанный к рукояти почерневшими волокнами.

- Вражца звери задрали, небось, - решил Гейт. - Здесь таких немало сыщется, если поковыряться в грязи, как следует. Зимой вражцам несладко, мрут один за другим.

Сержант перевернул череп - висок на другой стороне был пробит и расколот, от дыры тянулись длинные трещины.

- Ну ладно, для начала достаточно, - решил Гейт. - Темнеет уже. Пойдем назад.

По дороге на заставу Морт догнал Лайка и пошел рядом. Потом решился и спросил:

- Старик, что ты говорил насчет магии, которая может вернуть память?

Старик обернулся и смерил Морта долгим взглядом.

- Говорил, - наконец произнес он. Тут на плечо его плюхнулся ворон, и старик отвернулся. Больше он не сказал ничего.

На обратном пути они собирали хворост, и Лайк трудился вместе с другими. Эдрик, оказавшись рядом с Мортом, негромко сказал:

- По-моему, здесь будет скучновато. Зато самая большая опасность, которая грозит мне на заставе, это простуда.

И чихнул.

***

На следующий день дождь усилился. С юга, со стороны моря, ползли широкие серые тучи, и холодный ливень то ненадолго унимался, то лил потоком. Двор заставы превратился в большую лужу, по просмоленным скатам кровли стекали ручьи.

Несмотря на непогоду, Гейт не позволил подчиненным отдыхать. Здесь не упражнялись с оружием и не утруждали себя подготовкой доспехов к бою. Новичков снова отправили в мокрый лес, на этот раз, помимо Сопляка, их сопровождали двое ветеранов. Возвратились они к обеду - и опять с охапками хвороста. Эдрик, сваливая охапку сырых сучьев под навесом, пожаловался:

- Дурацкий труд! Этот хворост не высохнет. Когда придет мороз, вода схватится льдом, и в печи погасит пламя вместо того, чтобы поддержать его.

Морт только пожал плечами, ему было все равно. После обеда их отправили валить деревья около ограды. Деревца были хилые, но сырая древесина плохо поддавалась топору. Эдрик снова бранился, что делает дурацкую работу.

- Ничего, - утешил его Сопляк, - когда задуют ветры с севера и начнется пурга, тогда будем отдыхать. Здесь случается, по неделям носа не высунешь из дома. Только за дровами - и обратно. От двери три шага сделал - а боишься, что вход не сыщешь, так метет.

На следующий день дождь немного утих, но не прекратился совсем. И снова прогулка в лес, которую Морт не мог назвать выходом в дозор. Это и была прогулка - никого они не встретили, и, за исключением падения капель, в лесу не было ни малейшего движения. Гора хвороста под навесом все росла и росла.

Морту не было скучно, он ждал зимы. Быть может, снег пробудит в памяти какие-то отзвуки? Может, в прошлом он видел северную зиму? Это бы могло означать, из этих мест, что он из Лайвена. Зато Эдрик быстро заскучал. На заставе не было развлечений, за исключением рубки дров и заготовки хвороста, это не подходило Эдрику с его живым характером. Потом приехал капитан и велел завтра с утра запрягать телегу.

- Сделаем еще один рейс в город, - объявил Круст. - Завтра, думаю, дождя не будет, вот и съездим.

- Интересно, откуда он знает, что не будет дождя? - спросил после Эдрик Морта. - Каждый день льет…

Морт тоже не знал. Однако с утра дождь прекратился, хотя небо оставалось по-прежнему серым. Морт полагал, что солдатам хотелось бы прокатиться в Лайвен, что они будут оспаривать право сопровождать капитана, но ни один не высказал такого желания. Эти люди давно свыклись с монотонным существованием на заставе и не хотели иного. Может, только таким и место в зимней страже? Но парни, с которыми он сцепился в "Благодатной бочке" вовсе не казались скучными лесовиками… Капитан уехал, прихватив с собой пару солдат.

А на следующее утро ветер сменился. Теперь он дул с севера и нес холод.

- Начинается, - объявил Гейт. - Завтра получите новые плащи.

Уже к вечеру пошел снег. Мягкие белые хлопья кружились в порывах северного ветра, ложились в грязь, набухали, темнели и оседали в лужах. На черных искривленных ветвях нависали пышные белые комья, потом они рушились в грязь, распадались и тоже становились грязью. Сержант весь вечер проторчал в дальнем углу жилого помещения, где у него был склад, он перерыл сундуки и выдал каждому чистенький белый плащ, теплые сапоги на меху и толстую куртку, сшитую из лохматых шкур шерстью наружу.

Когда утром Морт вышел во двор, лужи скрылись под мягким белым пухом. Сапоги проваливались по щиколотку, под снегом земля замерзла до каменной твердости. Следы, оставленные сапогами, утонувшие в грязи сучья, которые вывалились из рук по дороге к навесу для дров, навоз и брошенный мусор - все скрылось под чистым свежим покровом зимы. Лес тоже преобразился, черные искривленные скелеты-деревья обросли белыми мясом, в сплетении ветвей нависли огромные сугробы. Время от времени ветки дрожали и ломались под этой тяжестью, плотные белые хлопья сыпались вниз, прозрачный белый лес наполнился шорохом и стуком.

Зимняя стража нарядилась, под стать зиме, в белое. Теперь Гейт придирчиво проверял каждого, кто выходил за ворота. По несколько раз напоминал: оружие держать наготове, глядеть, не появятся ли следы на снегу и немедленно докладывать обо всем, что покажется странным.

Конечно, до настоящих холодов дело пока не дошло, и твари Зимы должны были объявиться позднее, но для сержанта началась служба, к которой он готовился в течение теплого сезона. Преобразились и его подчиненные. Сбросив грязные лохмотья, они превратились в воинов, противостоящих Зиме, даже лица сделались другими. Парни глядели внимательно, слушали чутко. Не выходили за ворота, не прихватив с собой копья.

Больше снег не растаял ни разу. С того дня, как Морт увидел белый двор, оттепелей не случалось, наоборот - морозы крепчали и северный ветер дул, не стихая. Надвигалась Зима. Морта и Эдрика больше не выпускали в лес, да и ветераны выходили не меньше, чем по четыре человека. Теперь Морту частенько выпадало караулить на вышке. Глядя снизу, он привык думать, что оттуда будет хороший обзор, но на деле почти ничего не различал за вереницами заснеженных деревьев. К тому же большой участок леса от него был заслонен дымом. Топили теперь постоянно, и, чтобы прогреть большое помещение заставы, требовалось больше дров.

Наверху, в караульной башенке было морозно, и ветер, казалось, продувал насквозь - Морт сразу невзлюбил это занятие. Ладно бы, если б хоть что-то интересное увидал оттуда…

- Стало скучно, - заметил как-то Эдрик, когда под вечер все собрались у печи.

- Теперь всегда так будет, - утешил Сопляк. - Зима все-таки.

- Ну хотя бы в лес выйти, что ли. Сержант, почему нас с Мортом держишь взаперти?

- Следов много, - буркнул Гейт. - Вы пока без опыта, сидите здесь, целей будете. Мне люди понадобятся, когда вражцы нагрянут.

Но все-таки разрешил иногда ходить с патрулем. На следующий день новобранцы снарядились на выход. Морт напялил тяжелую меховую куртку и сапоги, повертелся в неудобном тяжелом снаряжении.

- И как же я буду копьем орудовать? В этой броне не развернешься.

- Жить захочешь - развернешься, и очень быстро, - пообещал Сопляк. - Я тоже думал, как же… а как волки наскочили, так само собой все вышло. Главное, первому их заметить.

Парень вдобавок к обычному снаряжению обмотал лицо шерстяным шарфом. "Чтобы сопли не замерзли", так объяснил Эдрик.

Следов под деревьями и впрямь было много. Отпечатки тянулись вокруг заставы на порядочном расстоянии, будто звери обходят человеческое жилье стороной, приглядываются и принюхиваются. Ветеран зимней стражи по имени Лерч объяснил так:

- Передовые пришли. Поэтому следы одиночные. А когда объявится стая, отпечатки так друг на друга налезать станут, что не разберешь, сколько тварей, и куда неслись. Бывало, выйдешь на поляну - а она вся утоптана, будто ледяные бесы на ней плясали. У северной заставы уже, небось, началось, скоро и к нам доберутся.

- Скорей бы, - протянул Эдрик, - а то скучно становится.

Лерч с Сопляком поглядели на парня как на умалишенного, и Морт тоже не поддержал приятеля. Он знал, что Эдрик сговорился с лайвенскими скорняками насчет поставок шкур, ему не терпится заполучить первую добычу. Морта трофеи не интересовали, он надеялся, что приключения в зимнем лесу подстегнут память, помогут припомнить хоть что-то, но надеялся напрасно.

Гейт поручил им пройти на юг и поглядеть, как замерзает море у берегов. Дорога была знакома, Морт заново отыскивал присыпанные снегом приметы. Сопляк остановился, чтобы высморкаться в снег, ему на голову свалился с дерева снежный ком. Парень торопливо посторонился, но все же недостаточно проворно - Морт едва успел заметить полет тонкого серебристо-серого тела и вскинул копье. Прежде чем он сам сообразил, что происходит, тяжелый удар отдался в плечо, древко с треском вывернулось из неудобных толстых рукавиц, Сопляк повалился в снег, перекатился и на четвереньках пополз в сторону, даже не пытаясь поднять копье.

Морт с удивлением глядел на собственное оружие - его копье лежало в снегу, а наконечник проткнул что-то серое, дымчатое. Зверь бился в снегу, вздымая вокруг себя тучу белой пыли, обильно запятнанной кровью. Во все стороны летели брызги и комья снега, умирающая тварь завывала и визжала. Лерч широко размахнулся, перехватив свое оружие поближе к наконечнику и, как дубиной, ударил древком в красно-белый вихрь, зверюга взревела. Подскочил Эдрик и тоже врезал древком. Они не хотели больше портить мех - зверь умирал, и теперь его нужно было просто забить, чтобы скорей покончить с делом. Когда тварь ослабла и стала дергаться не так яростно, Морт ухватил дрожащую рукоять копья и дернул. Наконечник вышел с хрустом, за ним выстрелила густая красная струя. Тварь затихла и мелко дрожала в развороченном сугробе среди красных брызг, плавящих снег.

Эдрик осторожно приблизился и развернул копье наконечником от себя.

- В глаз, - посоветовал Лерч. - С тебя причитается за шкуру. Мне, и Морту тоже.

Когда Эдрик добил зверя, Сопляк решился подобрать оброненное копье и наконец высморкался. Морт оглядел добычу - дикий кот, очень крупный. Лерч с Эдриком, не теряя времени, стали обдирать добычу. Сопляку с Мортом пришлось стоять над ними и следить, чтобы на запах не сбежались еще какие-нибудь хищники. Когда закончили, Лерч скомандовал:

- А теперь ходу отсюда! Приказ нужно исполнить, к морю мы сегодня все-таки выйдем, но обратно пойдем другой дорогой. Сюда три дня ходу нет.

Морт понял, что имел в виду солдат - сюда приходить нельзя, пока ободранную тушу не сожрут. Эрик перекинул свежую, истекающую кровью шкуру через плечо, теперь он старался держаться посередине маленького отряда, и они двинулись к морю. С добычей шагали быстрей, а ветер крепчал и крепчал. На головы валились целые сугробы, деревья раскачивались и скрипели. Когда перевалили гребень холма, Морт увидел, что море бушует. Издалека, от самого горизонта к берегу катились волны - широкие, мощные. Северный ветер срывал с них пенные шапки, морщил пологие бока, волны рвались и лопались под этим напором, но упрямо продолжали свой безнадежный бег, чтобы разбиться вдребезги о скалы. Лед не мог встать, весь берег был усыпан белыми обломками. Ослабевшие, раздробленные валунами волны ударяли в них, заставляли шевелиться, подпрыгивать и ползти по гальке… Море шумело и ревело, прибой мерно громыхал о камни, обломки льда скрежетали и переворачивались.

- Буря начинается! - прокричал Лерч, с натугой перекрывая шум неспокойного моря. - Нужно домой!

Они двинулись вдоль берега, потом свернули на север, чтобы обойти место, где убили дикого кота. Морт, поглядывая по сторонам, думал о ревущем море. Нет, и шторм не смог пробудить его память, ничто в душе не шевельнулось при виде буйства стихии.

А ветер разыгрался не на шутку. Дым, который в тихую погоду поднимался над заставой высоким черным столбом, сейчас распадался на волокна, закручивался полупрозрачными вихрями и окутывал караульную башенку. Когда солдаты вступили на свободную от деревьев полосу вокруг ограды, ветер налетел и закидал хлопьями снега, прозрачными осколками льда и изломанными сучьями. Морт, согнувшись в три погибели и прикрывая лицо рукавицей, побрел следом за Лерчем к воротам.

- Стой! Куда! - орал позади Эдрик, споря с ветром, который норовил вырвать из рук добычу.

Лерч заколотил в ворота, и, едва створка ушла чуть в сторону, все торопливо протиснулись внутрь. Во дворе было потише, вой ветра уже не оглушал, тем явственней слышался скрип деревьев, которые гнулись и стонали под напором бури. Когда ворота позади захлопнулись, и рев стихии словно отрубили топором. Морт выпрямился и тут только обнаружил, что вокруг полно народу. Оказывается, приехал Круст и привез пополнение - двоих новых стражников. Эти ежились и морщились, одежда на них была не зимняя. "Должно быть, в Лайвене пока что тепло, - подумал Морт. - Ну конечно, ведь еще осень! Это здесь уже зима вступает в свои права". По всему выходило, до того, как утратить память, он жил в более мягком климате? Если для подобных выводов ему приходится пораскинуть мозгами…

Одним из новобранцев оказался Туйвин. Толстяк суетился, разгружая повозку, и покрикивал на солдат, которые трудились вместе с ним:

- Поосторожней! Поосторожней!

- Да что ж там у тебя такое? Железяки…

- Давай, давай, снимай! Вот в дом пройдем, покажу.

Туйвин частенько ездил за границу Зимы, где в его собственных схронах под землей и летом хранился лед. В таких вылазках его сопровождали солдаты зимней стражи - не бесплатно, разумеется. Туйвин хорошо знал жизнь на заставе, да и стражники относились к нему с той симпатией, какая причитается человеку, дающему возможность заработать. Сейчас он покрикивал, солдаты подчинялись. Второй новичок… Морт захлопал глазами.

- Лед меня возьми, - протянул Сопляк, - да он черный!

- Точно, эйбон, - Эдрик выдал свою щербатую улыбку, но порыв ветра швырнул ему в рот снежный ком. Солдат выругался, стал отплевываться и утирать лицо.

Сержант Гейт бросил на них сердитый взгляд и вернулся к спору - он как раз препирался с капитаном, отказываясь от такого пополнения.

- Он же черный! - проорал Гейт. - Его ж на снегу видно!

Стражники, прикрываясь от ветра, не уходили со двора, спор начальства оказался славным развлечением.

- Сам ты черный! - рявкнул эйбон. - На себя посмотри, волосатый хажир!

В самом деле, черная щетина на лице Гейта делала его таким же заметным среди снегов, как и цвет кожи - эйбона.

- Тебе все равно нужны солдаты, - рявкнул Круст, - вот и этого принимай.

- Он замерзнет, он южанин, - уже без прежнего напора пытался возражать сержант.

- Я родился в Лайвене, - снова встрял темнокожий, - и отец мой родился в Лайвене, я такой же северянин, как и все. В Эйб я плавал моряком, но я - отсюда родом, понял? Я хочу защищать родной город от Зимы! Как все!

Говорил он чисто, без акцента. В конце концов Гейт сдался и махнул рукой:

- Ладно, парень, будешь служить здесь… Капитан, вы переночуете у нас? Буря не собирается стихать.

Круст только теперь оглядел возвратившийся патруль, заметил шкуру дикого кота. Видно, скверная погода и перепалка с сержантом испортили ему настроение.

- А вы что, охотиться вздумали?

- Нет, капитал, зверюга сама на нас напала, - стал оправдываться Лерч. - А приказ мы исполнили, до берега дошли, все осмотрели.

- Все? - Круст уже начал остывать.

- Все, что можно осмотреть в такую вьюгу, - объяснил солдат. - Сами видите…

- Ну ладно, остаюсь. Лошадь - на конюшню, всем вина! За первую добычу! И помогите Туйвину разгрузиться, что ли.

Капитан, хрустя сапогами по снегу, направился в здание заставы. Солдаты, включая эйбона, бросились к повозке, чтобы скорей управиться и укрыться в тепле, где им обещали вино.

- Что у тебя здесь, рыцарские доспехи? - спросил Сопляк, поднимая тяжелый мешок, в котором лязгал металл.

- Капканы там, капканы! - весело откликнулся толстяк. - Будем зверей брать без копья! Вот увидите, теперь все пойдет иначе!

- Это меня и пугает, - буркнул сержант, все еще разгоряченный спором. - Чую, немало моих солдат попадется в твои капканы, прежде чем хоть одна тварь Зимы проявит такую глупость. Эй, черный, звать-то тебя как?

- Махаба! - откликнулся эйбон.

- А… ну что ж, подходящее имечко для коренного лайвенца…

***

Буря бушевала четыре дня. Круст остался на восточной заставе, был всем недоволен, и солдаты старались не попадаться ему на глаза, хотя это было трудной задачей, все собирались у печки, а холод был страшней капитанского недовольства.

За дверь было не то, что страшно выйти - это оказалось попросту трудно сделать: ветер наметал такие сугробы, что не всякий раз удавалось повернуть створку в одиночку. С хвороста и поленьев, когда их вносили в дом, сыпались громадные хлопья снега, и у входа постоянно на полу оставалась вода. Была от бури и некоторая польза - снегом завалило все щели и прорехи, тепло не выветривалось из помещения, но и протопить здание заставы целиком тоже было невозможно. Не помогало даже тепло от меньшей печи, обогревавшей конюшню… Эдрик жаловался, что шкура дикого кота не просохнет, как следует, ветераны посмеивались над ним: это еще не добыча, вот дальше к заставе заявится такое зверье! Но тут уж как бы самому не оказаться охотничьим трофеем.

Отбушевав, вьюга стихла. Капитан собрался в путь, он хотел наведаться на другие заставы, поглядеть, как там обстоят дела. Ну а Гейт принялся напоследок показывать рвение - снаряжал дозорных, давал задания. Новичкам велели оставаться. Морту сержант приказал лезть на вышку. Морт вскарабкался по ступеням, обрушивая с них пласты снега, спустил веревку, к ней подцепили снаряжение - мохнатую шубу и шапку. Напялив тяжелый мех, Морт огляделся - вокруг расстилался белый-белый лес. Деревья торчали из сугробов, и черные ветви тянулись к прозрачному небу, как руки утопающих. Внизу заскрипели ворота. Солдаты с бранью чуть-чуть приоткрыли одну створку - больше не вышло, сугробы мешали. По одному стражники выбрались за ограду. Часть вооружилась лопатами и занялась расчисткой въезда, потом пожелали Крусту счастливого пути, и Морт глядел, как белый мерин, проваливаясь едва по брюхо в белый снег, увозит Круста от восточной заставы.

Потом разошлись дозоры. Морт глядел им вслед - за исчезающими вдали темными точками тянулись голубоватые цепочки взломанного наста, как нити, которые привязывают уходящих к теплу и дыму. На заставе теперь были только новобранцы, и Туйвин принялся уговаривать Эдрика выйти с ним вдвоем в лес, чтобы установить капканы. Толстяк твердил, что он не новичок и знает Зиму. Эдрик был не прочь, но Морт решил, что от железяк Туйвина может пострадать кто-нибудь из своих - они-то не знают. Он пригрозил, что затрубит в рог, если кто-нибудь нарушит приказ и уйдет самовольно.

Дозорные пришли ближе к вечеру. Хмурый Гейт подвел итоги: в лесу полно следов, зверье пришло за бурей. А на море начал застывать вдоль берега лед, и, похоже, теперь надолго.

Потянулись скучные дни. Возвращаясь, стражники рассказывали о тварях, с которыми встречались в лесу. Туйвин наконец-то расставил свои капканы, иногда какие-то звери попадались, но толстяк не принес на заставу ни мяса, ни шкур. Солдаты говорили, что неподалеку обосновались снежные волки, которые повадились сжирать подранков, застрявших в ловушке. Иногда по ночам было слышно, как они воют в лесу.

Морт понял из разговоров, что твари Зимы - вовсе не обычные звери. Их кровь холодней, они не боятся мороза и снега. Сперва к заставе пришли обычные звери, которые зимой кочуют на юг, ближе к Лайвену. А зимние твари следуют за ними, и они уже здесь. Снежные волки - из их числа.

Иногда небо хмурилось и шел снег, тогда следы заметало, и с башни Морт видел нетронутый девственно-чистый снежный покров, который снова и снова пятнали следами уходящие дозоры. Потом и ему выпало отправляться в лес. Старшим снова оказался Лерч. В этот раз с ними пошел и маг. Ворон следовал впереди, перелетал с ветки на ветку, ронял хлопья снега и хрипло каркал.

- Сперва посмотрим, остались ли еще в лесу звери, достаточно глупые, чтобы попадаться в капканы Туйвина, - решил Лерч. - Идите по моим следам, да поглядывайте по сторонам!

Ветеран привел их на поляну. Снег там был вытоптан, забрызган кровью, тут и там валялись расколотые и дочиста обглоданные кости. Пошевелив сапогом рогатый череп, Лерч сказал:

- Матерый лось был. Но сожрали дочиста, это плохо. Большая стая.

- Идем отсюда, а? - попросил Сопляк.

- За шкуру снежного волка неплохо платят в Лайвене, - заметил Эдрик, - а если дождаться лета и сговориться с каким-нибудь южанином… Ведь теперь твари отяжелели от съеденного мяса, их можно найти?

Но Лерч заявил, что лично ему слишком дорога собственная шкура, чтобы рисковать ею. Дорога, вроде бы, знакомая, но снег и холод преобразили лес. Местность Морт стал узнавать уже когда приближались к берегу. Шума прибоя теперь не было слышно, но длинный холм оставался на месте - теперь он походилна белую стену. Когда стражники, увязая в снегу, поднялись на гребень, Морт увидел уходящую к горизонту гладкую белую равнину там, где прежде бесновался прибой. Море замерзло. Лерч считал, что это очень плохо.

Когда они пришли на заставу, стражник, отворивший ворота, был мрачен. Лерч, едва глянув на него, тут же спросил:

- Что стряслось?

- Горвана волки уволокли. Остальные едва ушли, не сумели его отбить.

- Он был живой?

- Уже нет.

- Это хорошо…

В помещении пахло кровью. Солдаты перевязывали рваные раны и угрюмо проклинали тварей Зимы. Беднягу Горвана не вспомнили ни разу, таковы были правила. Гейт объявил, что меньше чем вшестером за ворота никто не выйдет. В ту ночь Морту снова выпало караулить на вышке - теперь уже ночью. Он был обязан поддерживать огонь в фонаре и затрубить, если твари приблизятся к ограде. Когда стемнело, мороз стал донимать его, пытаясь просунуть холодные пальцы под мех. Морт плясал на хлипкой площадке, всматривался в синюю застывшую ночь. Пока Сопляк не явился сменить его, он так и не заметил движения поблизости, однако лес выл. В такую ясную ночь звуки разносятся далеко, и Морт не знал, какое расстояние отделяет его от опасных зверей. Вой, жуткий и тоскливый, взлетал к звездам, потом он стих, Морту показалось, что он различает звуки грызни. Продолжалось это недолго, и снова зазвенел вой. Морту пришло в голову, что эти звуки - жидкий лед.

- Снежные волки, - объяснил Сопляк, послушав немного. - О, Солнце, и для чего такие твари существуют в Грайлоке?

Пока он влезал в шубу, сброшенную Мортом, парня передергивало - и наверняка не только от мороза. Со снежными волками Морт повстречался через несколько дней - после этого он начал вполне понимать Сопляка. Вшестером они отправились наблюдать за морем, где береговой лед становился все толще. Недавно в капкан попал вражец, и волки его не получили. Судя по следам, неподалеку от заставы объявилось большое племя - настолько многочисленное, что не побоялось вступить в схватку со стаей снежных волков. Твари сбежались на запах крови вражца, угодившего в ловушку, и была большая битва. Сколько погибло вражцов, так и осталось загадкой, они уволокли своих убитых и раненных, а стражники обнаружили вытоптанную поляну, обильно залитую кровью. В развороченных сугробах были разбросаны клочья шкуры, обломки примитивного оружия да кости. Волчьих черепов нашлось два - свои же и сожрали.

- Осмелели, - заметил Гейт, имея в виду вражцов, - такие и на заставу могут напасть.

Сопляк напомнил, что солдатам не удалось отстоять тело Горвана, а вражцы своих уволокли… пацан получил суровый взгляд сержанта и подзатыльник - от Лерча. Вот после этого Гейт и сказал, что за берегом нужно следить внимательней, чем раньше. "Особенно теперь, когда у нас есть маг", - подчеркнул сержант. Лайк важно покивал. До сих пор его роль в жизни заставы была незначительной, он чаще стерег огонь в печи, чем ходил в дозор, но теперь способности серого мага могли пригодиться.

Итак, шесть стражей Зимы, включая мага, отправились к берегу. Сперва прошлись вдоль линии ловушек, установленных Туйвином - толстяк попросил. Добычи в этот раз не попалось, и отряд свернул на юг, к побережью.

Все началось внезапно, Морт даже не сразу сообразил, что происходит. Первым шагал Лерч - прокладывал дорогу, остальные растянулись за ним, старательно придерживаясь следов. Вторым шел Эдрик, следом - Морт. Лерч прошел мимо округлого горбатого сугроба, и вдруг снежный холмик взорвалась белыми хлопьями. Плотно сбитое тело взлетело среди снежной пыли, разворачиваясь в прыжке, будто становясь длинней. Денек выдался солнечный, и крошечные кристаллы снега ослепительно сверкали. Облако сияния окутало тропу, скрыв, что происходит впереди.

За сверкающей завесой раздалось хриплое горловое рычание, заорал Лерч… Эдрик развернулся, направляя наконечник копья навстречу зверю, и мохнатое белое тело рухнуло на него сверху. С сухим хрустом раскололось древко, брызнула темная кровь… Морт, подскочив, всадил копье в бок волку, который бился и визжал на упавшем Эдрике. Из спины зверя торчало окровавленное острие, по белой шкуре обильно текло багровое… Волк извернулся и, клацнув зубами, попытался достать Морта, но тот, поднатужившись, скинул умирающего зверя с оглушенного приятеля. Эдрик возился среди окровавленного снега, его собственная кровь - красная, гораздо светлей волчьей - выступила на располосованной когтями ноге.

Зверя Морт толком не разглядел, успел только увидеть круглые желтые глаза и оскаленную пасть. Клыки у снежного волка были здоровенные, а дыхание не рождало пара в морозном воздухе. Морт подскочил к приятелю и тут только понял, что они остались вдвоем. Лерч исчез, из развороченного сугроба косо торчало оброненное копья, и кусты качались, рассыпая искрящуюся белую пыль, за ними возились, порыкивая, мохнатые белые тела. И сзади тоже рычали волки. Снежные волки.

Лайк, Туйвин и Сопляк куда-то пропали, несколько тварей крались по кругу вокруг оставшихся на поляне солдат, постепенно сжимая кольцо. Морту никак не удавалось разглядеть их толком, даже сосчитать не получалось. Контуры текли, сливались со снегом, казалось, что сугробы сдвинулись с места и участвуют в этой пляске Зимы. Твари и снег. Снег и твари. Они знали, что Морт с Эдриком достанутся им так же, как и Лерч, потому не спешили.

Эдрик со стоном попытался встать, но так и не сумел, он барахтался в сугробе, и кровь медленно стекала по отороченному мехом сапогу. От человеческой крови валил пар. Рядом содрогался в конвульсиях умирающий зверь и слабо щелкал клыками, сводя и разводя челюсти - будто пытался напоследок тяпнуть добычу, но сил у него недоставало, чтоб дотянуться до человека. Темная, почти лиловая холодная кровь волка не испарялась на морозе, а собиралась широкой лужей в снегу.

Морт водил острием копья, уже окрашенным кровью, провожая крадущихся по кругу тварей Зимы. Он стоял над беспомощным Эдриком и ждал. Вот к нему метнулся волк, заходясь низким горловым рычанием. Морт успел догадаться, что это ложная атака и, крутанув оружие, выставил вперед тупой конец. Волк, щеря клыки, отскочил, едва наткнувшись на деревяшку, и Морт опустился на колено, упирая древко в снег. Острие за его спиной взметнулось вверх - и приняло удар такой силы, что Морт едва удержал копье.

Волк, атаковавший сзади, налетел грудью на отточенную сталь, его воинственный хрип перешел в визг. Морт поднялся, наклоняя копье, но волк в прыжке насадил себя на стальное жало так сильно, что стряхнуть его не удалось. К Морту с двух сторон бросились новые твари, Одну он отбросил, ударив сапогом под раззявленные челюсти, другая налетела грудью, сбила с ног. У самого уха щелкнули зубы.

Морт перекатился в снегу, древко он выпустил, и потянул из ножен короткий меч. Зверь, сбивший его, тоже кувырнулся мордой в сугроб, но теперь он поднимался, рыча. Из пасти летели брызги слюны и пригоршни снега. Другой зверь прыгнул к Эдрику, и Морт, не раздумывая, бросился к приятелю, выбрасывая вперед руку с клинком. Острие меча едва царапнуло по ребрам, но волк отскочил. Морт, тяжело дыша, подполз на четвереньках к Эдрику и повел мечом вокруг. Волки снова кружили, готовясь к атаке. Трое, четверо, пятеро… сколько их сошлось теперь, чтобы взять трудную добычу? В этот раз твари не стали хитрить и просто бросились на человека разом. Морт рухнул на Эдрика, прикрывая друга собой, взмахнул мечом, угодил в мягкое и упругое тело, клинок скрежетнул по кости, вывернулся из рукавицы, другой рукой Морт уже выдернул нож, который когда-то отобрал у чернявого Венча… Ногами он изо всех сил колотил в воздухе, несколько раз угодил в волчьи морды, потом на сапоге сомкнулись челюсти… Морт успел подумать: "Нет, не помню… должно быть, в прежней жизни меня не рвали звери, иначе я бы сразу вспомнил, каково это…"

Над поляной прокатился громовой рык. Громовой - это значит, что он звучал, как раскат грома в сильную грозу. У Морта зазвенело в ушах, ему показалось, что он оглох, челюсти, стиснувшие ногу разжались, и чудовищная сила отшвырнула Морта, он почувствовал, что оторвался от пропитанного кровью снега, что он летит… потом сугроб принял его в мягкие объятия.

Морт попытался встать, но голова кружилась, оглушительный рев не смолкал, вой, визг и рычание снежных волков в этом невероятном звуке барахтались, как щепки на волнах. В конце концов Морт перевернулся на спину и поднял голову. Потом он, вроде бы, вспоминал, что жалел в этот миг, что смог открыть глаза. Лучше бы он этого не видел. Чудовищная фигура, раза в три выше ростом, чем Морт, высилась среди снежных вихрей. Громадные руки подняли над головой крупного волка, другие твари вылетали из искристой пелены, впивались в бока гиганта, а тот ревел. Его шерсть была темней, чем волчья, она отливала серебром. Руки великана разошлись в стороны, разрывая волка пополам, на серебристую голову, увенчанную крошечными рожками, обрушился поток лиловой крови и внутренностей. Лунный демон.

Гигант крутанулся на месте, вздымая ворохи мелкой снежной пыли. Двое волков отлетели в стороны, третьего демон сумел заграбастать. Новый взрыв оглушительного рева - волк ударился боком в дерево, и дерево раскололось, верхушка задрожала, медленно заскользила вниз… Демон резко опустился на четвереньки и прыгнул Морт бы скорей назвал это движение полетом, чем прыжком, серебряный гигант покрыл десятка два шагов, не касаясь снега, и рухнул на убегающего волка. Рев оборвался - только теперь лунному демону понадобилось перевести дыхание. Вскочил, развернулся - но противников у него больше не было, твари Зимы разбежались в страхе перед чудовищем, куда более страшным, чем они. Дерево, о которое ударился снежный волк, валилось…

Демон ударил себя кулаками в необъятную грудь, коротко рыкнул - уже не так оглушительно - и обернулся к Морту. Верхушка дерева легла в сугроб и ветки закачались, прорезая наст.

Человек порывисто вздохнул и закрыл глаза. Больше он ничего не будет делать, потому что уже сделал все, что было в его силах. Прежде чем ресницы сомкнулись, он увидел, что лунный демон направляется в его сторону, громадная лапища переступила через Эдрика, который все никак не приходил в себя. Что ж, ему будет легче. И где-то на окраине сознания Морта промелькнула мысль: что-то в его прошлом было связано с лунным демоном. Что-то было. И еще - красный дракон. Потом Морт ощутил холодное дыхание твари Зимы на собственном лице и зажмурился крепче. Влажное и прохладное прикоснулось к щеке, обдало струей сырого стылого воздуха… Потом Морт расслышал скрип снега - демон шел прочь, и снег скрипел под его ногами. Человек стянул рукавицу и потрогал щеку. День был морозный, но холодная влага не замерзала. Демон ткнул его носом? И ушел? Морт еще раз потрогал щеку. Именно сюда его поцеловала немая Мума.

***

Когда трое сбежавших стражников - Туйвин, Сопляк и Лайк - возвратились на поляну, Морт закончил бинтовать располосованную ногу Эдрика и прикидывал, какие бы деревца сподручней срубить, чтобы соорудить носилки. Эдрик первым заметил солдат за деревьями и заорал:

- Эй, трусы! А ну, живей сюда! Если не сдерете с волков мои шкуры, я доложу сержанту, как вы нас с Мортом бросили на съедение тварям Зимы! И капитану расскажу тоже!

- Мы думали, что вас не спасти, - сморкаясь, объяснил Сопляк. - Туйвин закричал: "Бежим!" И маг тоже…

- Я не кричал, - возмутился Туйвин. Он уже оглядывал поляну и белые туши волков в белом снегу, запятнанном лиловой кровью.

- Нет, кричал!

- Ну, может, я с перепугу и орал, сам не помню что, - сдался толстяк. - Хорошо, мы займемся шкурами. Вот увидишь, я буду стараться, у меня получается. Эдрик, ты же поделишься добычей со старыми друзьями? Нам причитается доля?

- В лед провались, предатель, там найдешь свою долю. Попробуй только попортить шкуру!

Работал Туйвин действительно ловко. Под его ножом белые шкуры словно сами слезали с волчьих туш. Лайк держался рядом с толстяком и делал вид, будто помогает. На самом деле он разве что сворачивал шкуры.

Морт велел Сопляку глянуть за кустами, куда волки утащили Лерча. Парень в ужасе замотал головой, так что с его вечно красного носа полетели брызги. Он боялся. Тогда Морт пошел сам, а пацану велел связать срубленные им деревца. На эти импровизированные сани уложили Эдрика, а также то немногое, что осталось от бедняги Лерча. Сопляк то и дело озирался и торопил с возвращением. Морт заметил, что Туйвин с колдуном постоянно шепчутся и глядят в его сторону. Должно быть, обсуждают, что произошло на поляне, пока они с Сопляком бегали по лесу. Кажется, когда напали твари, Туйвин в самом деле кричал: "Бежим!" Хорошо, что хоть у них хватило мужества возвратиться, иначе Морту пришлось бы волочить на себе и шкуры.

Он впрягся в салазки, Туйвин и Сопляк нагрузились добычей… Эдрик придерживал окровавленный сверток с останками Лерча и разглагольствовал:

- Три шкуры совсем целые! Да еще одна проткнутая копьями! И еще одна разодрана в клочья, но тоже чего-то стоит, а? Это я уже на полпути к собственному дому! Ну, Морт, ты молодец. Солнцем клянусь, если бы мне сказали, что найдется парень, способный в одиночку управиться с такой стаей снежных волков, я бы рассмеялся! Потому что счел бы такой рассказ славной шуткой!

- Одного волка ты сам и насадил на копье, - напомнил Морт. - А вот с чего ты решил, что остальные шкуры принадлежат тебе, я никак не возьму в толк.

- Я думал, мы, как добрые друзья, поделим все пополам, - с надеждой протянул Эдрик. - Во всяком случае, того волка, что напоролся на мое копье, я с тобой точно разделю.

Морт не стал отвечать. Он считал, что добыча принадлежит Муме. По крайней мере, шкуры волков, которых прикончил демон. Но как скрыть от товарищей по оружию правду? Ему будет сложно объяснить вмешательство лунного демона. Что ж, проще всего - помалкивать и предоставить событиям идти своим чередом. С грузом идти было тяжело, хотя волокуша хорошо скользила по снегу. Но время от времени она цеплялась за торчащие из-под снега ветки кустов и подпрыгивала, угодив на наледь. Тогда Эдрик вскрикивал. Хотя он бодрился и пытался подшучивать, но Морт, оглядываясь, видел, что приятелю совсем худо.

На заставу они добрались, когда уже темнело. Вечер в лесу совсем короткий. Только что солнечные лучи пробивались сквозь сплетение ветвей над головой, словно рыжие копья, пронзающие брюхо тени, а миновали очередной распадок - и уже солнце село, наступает ночь. Во дворе за воротами было шумно, раскачивались огни факелов и орали стражники. Морт, обливаясь потом, втащил волокушу в ворота и остановился. Несколько стражников, сгрудившись под навесом у поленницы, покрикивали и деловито тыкали копьями себе под ноги. Они стояли так тесно, что Морт не смог разглядеть, что там у них. Зато он увидел двух снежных змей - растоптанных и исколотых.

Солдат, который впустил их на заставу, торопливо запер ворота и объяснил:

- Змеи! Целый выводок. Не удержишь ведь и стенами, запирай - не запирай, а проклятущие твари везде лазейку находят.

Ворота, тем не менее, он замер очень старательно и еще после проверил, насколько плотно засов сидит в пазах.

- Никто не пострадал?

- Пока никто, но лед его знает, всех ли змей переловили.

Покончив со змеями, стражники собрались у волокуши, посыпались вопросы. Эдрик, не стесняясь, стал расписывать, как они вдвоем с Мортом перебили волков. Морт был ему признателен: одно дело, если отбиваться вдвоем и совсем иное - если ему придется рассказывать, как это он разогнал стаю в одиночку. О лунном демоне он не хотел упоминать. По этой причине он не стал упоминать и бегства остальных, пусть все думают, что их было пятеро. Солдаты покачали головами, Лерч был неплохим парнем, и о нем сожалели…

Гейт велел тащить раненого в дом.

- Глядите под ноги, - велел сержант. - Змеи откуда-то лезут.

Туйвин тут же стал поддакивать, при этом упирал на то, что его вины нет в истории со снежной змеей, оказавшейся в леднике. Сержант остановил поток красноречия толстяка вопросом:

- Значит, до берега так и не дошли? Ну ладно, завтра сам отправлюсь.

Похоже, сержант считал Туйвина самым надежным из уцелевших в схватке с волками, а похвальбу Эдрика счел пустой болтовней.

Когда прошли в здание, Эдрик развернул шкуры, чтоб похвастаться, и, пока ему бинтовали ногу, снова нахваливал Морта. Лайк, Туйвин и Сопляк скромно поддакивали, Морт отмалчивался. Шкуры развесили на колышках, вбитых в стену, и в полутемном зале стало будто немного светлее. Морт несколько раз поймал на себе внимательный взгляд колдуна, и это его слегка беспокоило. Лайк видел следы лунного демона, и они с Туйвином это обсуждали. Туйвин, хоть и притворялся бестолковым, на самом деле был очень опытен во всех вопросах, касающихся Зимы и ее тварей - не зря же имел дело со льдом круглый год. Эти двое о чем-то сговариваются, и Морт хотел бы знать, что у них на уме. К тому же, из-за раны Эдрик не сможет теперь прикрывать ему спину во время вылазок. И хуже всего было то, что назавтра ему придется отправиться с Гейтом. Правда, Лайку приказано остаться на заставе.

Утром сержант повел к побережью отряд из десяти человек. За исключением Туйвина и Морта, с ним отправились ветераны. Сержант был недоволен и хмурился, команды отдавал сердитым голосом. Морт не понимал смысла происходящего, а спросить не решился. К счастью, ему выпало идти в середине цепочки рядом с Туйвином, и словоохотливый толстяк сам пустился в объяснения. Из его рассуждений Морт понял, что, когда начинаются холода, звери кочуют к югу, к теплу. Следом за обычным зверьем с севера идут твари с холодной кровью. Снежные волки в этот раз явились большой стаей, слишком большой - и это насторожило сержанта. А еще больше его заставляло волноваться поведение вражцов.

- А что с ними такое? - спросил Морт. -

- Волки в этом году казались опасней остальных, - как всегда многословно принялся рассказывать толстяк. - Однако вражцы не побоялись с ними схватиться, и отбились. Стало быть, вражцов еще больше? Так выходит?

- Ну, вроде… - Морт не понимал, к чему клонит Туйвин. - Но ведь волки нам досаждали, а теперь, когда мы их потрепали…

- О! - обрадовался Туйвин. - В самую точку! Верно мыслишь! Пока волки кружили у заставы, вражцы к нам не лезли. Мало ли, что они сильней, а с волками связываться никто не хочет, даже настолько тупые твари, как вражцы. Ну, разве что лунный демон… этот никому дорогу не уступит…

Последнюю фразу толстяк произнес очень тихо и как-то нерешительно. А потом бросил внимательный взгляд на спутника.

"Он знает, - понял Морт. - Определил по следам, что на поляне был демон. Туйвин о чем-то сговорился с колдуном, и расспрашивает меня по его поручению… Знать бы, зачем?" Но вслух об этом говорить не стал и с деланным равнодушием возвратил разговор к прежней теме:

- Так что вражцы-то?

- Так теперь, если волки отступятся, к заставе могут вражцы нагрянуть. Раньше волки их держали на расстоянии. Теперь же придут вражцы, а они в этом году многочисленней волков. Значит, хоть и славно, что волков перебили, а наша житуха еще опасней сделается. Видишь, непременно Гейту нужно к морю дозор гонять.

- А причем здесь море?

- Толком не ведаю, - признался толстяк. - Я ж по своему промыслу на север выезжал, и к морю не сворачивал. Но слыхал, что вражцы, когда приходят зимой, то зачем-то всегда выходят на лед. Вот Гейт и гонял парней, чтобы точно знать, когда матерый лед встанет… стой! Там впереди что-то…

Солдат, шагавший первым, остановился поднял руку, растянувшийся цепочкой отряд сразу остановился. Это был лучший следопыт заставы, на руке его не хватало двух пальцев, и рукавица выглядела несколько странно, будто кулак слегка согнулся. Сейчас все, кто шагал в цепочке, разглядывали этот кулак и гадали, что могло насторожить ветерана.

Гейт, который выбрал место в хвосте, побежал вдоль замерших стражей Зимы, разбрасывая сапогами сугробы. На отороченных белым мехом голенищах повисли куски наста, которые тоненько звенели при каждом шаге сержанта. Солдаты провожали его взглядами. Сержант пошептался со следопытом, обернулся, оглядел свое воинство и махнул рукой в сторону. Отряд сменил направление, обходя что-то, не понравившееся Гейту и стражнику, шагавшему первым. Вскоре снова пришлось остановиться. Теперь уже Гейт шел вторым и заминка не отняла много времени. По колонне прошел слух: солдат с покалеченной рукой обнаружил свежие следы вражцов, а сержант хочет приблизиться как можно ближе к тварям, поэтому обходит их часовых.

Потом Гейт приказал остановиться, и вдвоем со следопытом ушел вперед. Солдаты сбились в кучу, Морт видел, что его спутники взволнованы, они держали оружие наготове, и в их позах чувствовалось напряжение. Даже разговоров никто не заводил. Потом Гейт возвратился и велел без промедления двигаться дальше. Показался длинный холм, за которым начинался спуск к морю. Стражи осторожно подкрались к гребню.

Морт, как и другие, поднимался по склону, низко пригнувшись. Потом по знаку сержанта все опустились на четвереньки и поползли. С переката открылся вид на ровную ледяную поверхность. В сотне шагов от берега поднимались стены. Морт сперва не поверил своим глазам - на льду возник целый город. Валы, окружающие его, уже были выше человеческого роста, и на гребне копошились сутулые белые фигуры. Твари укладывали снежные глыбы, топтались, утрамбовывали. Изнутри им подавали раздувшиеся кожаные полости, вражцы поливали плотно сбитый снег водой, которая вскоре застывала, и бока снежного вала поблескивали гладким льдом. За стеной виднелись закругленные кровли - чем ближе к центру городка, тем выше. Над самыми высокими возвышалось еще что-то - какое-то сооружение из снега и льда, но Морт не мог понять, что это. Лед ослепительно сверкал под солнцем, и это сияние не позволяло разглядеть поточней.

Десятка два тварей трудилось вне стен - они катали снежные шары, это походило на игру, но Морт уже понял: они собирают строительный материал. Эти глыбы уложат, притопчут, польют водой - образуется неприступный скользкий вал.

Вражцы, покрытые белой шерстью, пригнувшись, будто врастали в снег, сливались с ним. Точно так же, как и снежные волки, они были частью Зимы, ее слугами и ее жертвами одновременно.

- Уходим, - вполголоса бросил Гейт.

Стражники отползли с гребня, поспешно спустились, вышли на старую тропу, отчетливо заметную среди слежавшегося снега. Сержант повел отряд на заставу, он увидел достаточно.

Поначалу держались настороже, вражцы были слишком близко. Потом, когда отряд достаточно удалился от берега, солдаты немного расслабились, строй нарушился. Морт снова оказался рядом с Туйвином и стал расспрашивать, что за город строят вражцы.

- Зимний город, - ответил толстяк.

Подробностей он и сам не знал. Ему было известно то же, что и всем. Вражцы, так же, как и другие твари Зимы приходят с холодами, устраивают зимний городок и, если бы не стража, проникли бы дальше на юг. В прежние времена так и происходило, жителям Лайвена приходилось вести настоящую войну с этими обитателями снегов. Теперь город окружен цепью застав, но набегов вражцов в Лайвене боятся по-прежнему.

Когда вернулись, сержант тут же подозвал Лайка, и эти двое принялись шептаться. Потом к ним присоединились двое ветеранов, а с остальными солдатами Гейт не делился планами. Кто-то пустил слух, что сержант собирается выступить до рассвета, чтобы напасть на вражцов с первыми лучами солнца. Морт не представлял, как можно с их ничтожными силами атаковать укрепленный городок на льду. Да и они и приблизиться-то к стенам не смогут - на ровном льду солдаты окажутся отлично видны, и вражцы будут готовы.

Эдрик, бойко прыгая на одной ноге, вертелся вокруг Морта и выспрашивал, что он видел. Морт, как мог, рассказал о зимнем городке и поделился сомнениями.

- Все дело в маге! - глубокомысленно объявил Эдрик. - У Гейта есть какой-то план, связанный с серым магом. Капитан был очень доволен, что Лайк зимует с нами, но определил его именно сюда, на берег, хотя, говорят, на северной заставе куда опасней. И еще Гейт по его приказу едва не каждый день посылал дозоры к морю. Круст с Гейтом что-то затевают.

- Это я и сам понимаю, - согласился Морт. - Но что именно?

- Завтра узнаем. Эх, жалко, я не могу пойти с отрядом!

Эдрик был полон желания поохотиться еще, даже пытался втолковать Гейту, что может драться не хуже любого из парней на заставе, но Гейт отрезал: "Если бы мы сражались языками, тебя бы я взял первым на самое опасное дело. Беда в том, что в этот раз ноги будут важней, нам придется очень поспешно уматывать". Это все, что приятелям удалось узнать о завтрашней вылазке.

Гейт поднял заставу до рассвета. Солдаты, зевая, натягивали куртки и сходились к очагу, там сержант отбирал тех, кто будет участвовать в набеге. В этот раз он затевал крупную операцию, и брал с собой почти всех. Остался Эдрик, который не мог передвигаться быстро, остался еще один раненный солдат, остался тяжелый на ногу Туйвин и Хромой Гренс, получивший кличку из-за давнего увечья. Еще сержант отказался брать с собой эйбона. Махаба пытался спорить, но сержант сунул ему под нос кулак и пообещал отправить в город, если тот откажется исполнять команды. Правда, чтобы дотянуться до носа рослого эйбона, невысокому Гейту пришлось встать на носки, но угроза подействовала.

Чернокожий полез на караульную вышку, прихватив с собой длинный лук. Больше ни у кого на заставе такого оружия не было, и вряд ли кто из зимних стражников являлся хорошим стрелком. Махаба привез лук с собой и утверждал, что умеет с ним обращаться. Правда, никому не показывал ни своего умения, ни даже самого оружия. Лук он хранил упакованным в многослойный меховой футляр и утверждал, что изготовлен он из ребра дракона.

Сопляк вывел из конюшни клячу и стал не очень-то умело седлать. Сержант велел ему отправляться в Лайвен, но никому не рассказал, с какой вестью. Даже пронырливый Туйвин, и тот не знал.

Стражники, отобранные Гейтом, снарядились для боя. В этот раз, помимо подбитых войлоком курток они надели кольчуги, было велено взять топорики и мечи. Ну и, конечно, копья. "Копья против зверя, - объяснил сержант, - чтобы держать на расстоянии, а если выйдет схватка с вражцами, их не удержишь, и тогда вам, парни пригодится что-то такое, чем сподручно расколоть череп твари. Бейте их в голову, бейте сплеча, потому что черепа у них прочные!" Лайк отказался от кольчуги, и сержант велел ему держаться в середине колонны. Ворон то кружил впереди, то возвращался и опускался на плечо Лайка. Маг шагал быстро, и птице было неудобно сидеть, она тут же взлетала.

Снаружи было еще темно, но небо на востоке начало окрашиваться розовым. Сержант повел стражников прямиком к берегу, и в этот раз они вышли на пляж южней длинного холма, знакомого Морту. Он, как менее опытный, тоже шагал в середине, позади мага. Старик двигался по снегу уверенно, глубоко втыкая посох при каждом шаге. Морт поглядывал на сутулую спину мага и размышлял, в чем заключается план сержанта. Так ничего и не надумал.

Когда отряд вступил на занесенную снегом гальку, Гейт отдал приказ прибавить шагу, хотя и до сих пор солдаты двигались очень быстро. Зверей по пути не встретилось, правда, Морт то и дело слышал в чаще шорох и треск веток. Хищники следили за людьми, но на большой отряд не рискнули напасть. Зато вражцы стражников заметили. Их часовые прятались где-то в зарослях у берега или на гребне длинного холма.

Когда впереди показался ледяной городок, уже начало светать, Морт увидел дымные столбы, вздымающиеся над матово блестящими стенами, и тут часовые подали сигнал. На берегу затрубили - звук был резкий, высокий, с переливами. Вражец дул в раковину, так сказал кто-то из солдат. На ледяном валу показались мохнатые бесформенные фигуры. Городок был далеко, и Морт не мог разглядеть, что делают твари, видел только, что они бегают по стенам городка и что в руках у них оружие. На гребне холма тоже показались враги, Гейт махнул копьем, указывая их солдатам, и большая часть отряда бросилась навстречу тварям. Морт, сержант, Лайк и еще трое стражников побежали к берегу, остальные развернулись навстречу вражцам-дозорным. Морт мчался следом за Гейтом и колдуном, спотыкался на круглых камнях, прикрытых снегом и время от времени глядел то на городок, то влево - там уже началась схватка.

Лайк подбежал к берегу, влетел на лед, поскользнулся, и Гейт ухватил мага за локоть, помогая остаться на ногах.

- Ты готов?! - рявкнул сержант.

Ворон кружил над ними, вплетая в рев раковины хриплые крики. Лайк, не отвечая, остановился лицом к городку, где на гребне вала суетились белые фигуры. Налетел ветерок, маг воздел посох. Тут над горизонтом показалось солнце, и первые розовые лучи лизнули венчающий посох кристалл. Налетел ветерок, подхватил пряди седых волос, которые выбились из-под шапки Лайка во время бега по камням, маг не обращал на это внимания. Морт видел лицо старика сбоку, тот, похоже, вообще ничего не замечал вокруг, кроме собственного посоха. Глаза Лайка блестели, губы шевелились, на морщинистых щеках пятнами выступил лихорадочный румянец. Неразборчиво бормоча, маг поднимал руки все выше, и солнечный свет играл на полированных гранях кристалла… Потом маг резко опустил посох - и грянул гром. Оглушительный треск сразу заглушил вой вражцов в городке, крики и лязг оружия на южном склоне длинного холма - гром накрыл побережье и, кажется, заставил содрогнуться скованное льдом море.

Морт не верил собственным глазам - от места, куда вонзился окованный медью конец посоха, побежала трещина. Легкая голубая ниточка устремилась к окруженному ледяными стенами городку, лед звенел и лопался, потом трещина стала расти в ширину - и чем дальше от берега, тем сильней и сильней.

Грохот пошел на убыль, теперь было слышно, как хрустит и звонко лопается лед, и как орет Гейт:

- Назад! На берег! Бежим!

Морт опомнился - Лайк уже скакал, перепрыгивая со льдины на льдину, и седые патлы вились за ним, как плюмаж рыцарского шлема. Под ногами Морта лед ожил. От раскола, порожденного чарами серого мага, пообедали новые трещины, Морт отскочил в сторону, оказался на довольно большой льдине, прыгнул снова - он замешкался и теперь оказался последним. Льдина под ногами качнулась, в разлом брызнула вода, море между льдин казалось черным, Морт прыгнул к берегу, потом еще и еще раз. Оказавшись на заснеженной гальке, он снова бросил взгляд на зимний городок - ледяной вал, казавшийся мощным и неприступным, потерял форму, лед под ним проломился во многих метах, куски стены раскачивались, переворачивались, пушистые белые фигурки вражцов, плясали на них, скользили, падали… вот обрушился большой кусок стены, и Морт увидел ледяной город, круглые домики, над которыми клубился дым, мечущихся тварей… а посередине открытого пространства, в самом центре - гигантскую человекоподобную фигуру. Вражцы создали из льда и снега статую, у ее подножия виднелись синевато-лиловые разводы и потеки. Голову ледяного гиганта украшали крошечные рожки, Морт бы не разглядел, будь они белыми, но вражцы сделали их из древесных обрубков, и черные рожки были видны издалека. Черные, как рога лунного демона.

От рушащихся стен городка быстро расползались трещины, черная вода плескалась в них, мохнатые вражцы скакали на колышущихся льдинах, проваливались, тянули руки. Сородичи пытались втащить их и отчаянно визжали, когда не могли помочь. Морт видел, как тяжелые глыбы сходятся, перемалывая все, что оказывается между изломанных краев, темная кровь пятнает ослепительно-белый лед. Десятки тварей уже спешили к берегу, потрясая палками.

- Уходим! Скорей! - снова заорал Гейт.

Стражники бросились по собственным следам назад - к заставе. Те, что дрались с вражцами-дозорными на склоне холма, тоже убегали, бой закончился, и заснеженный скат усеяли тела, вокруг которых растекались лужи красного и лилового цвета. Снова затрубили раковины, на этот раз не с холма, а в стороне городка. Сигнал подхватили десятки голосов, вражцы выли и верещали.

- Скорей! - хрипел на бегу сержант. - Пока они не собрались толпой!

Солдаты бежали. Морт снова оказался рядом с серым магом, тот едва переставлял ноги, седые патлы, выбившиеся из-под шапки, промокли от пота. Морт догнал сержанта и хлопнул по плечу.

- Лайк отстает, - выдохнул он.

Сержант оглянулся и выругался, поминая лед и задницы всех колдунов Грайлока. Он тоже запыхался, и ругань прозвучала неразборчиво, так что Морт не разобрал, то ли сержант желаем всем магам провалиться задницей в лед, то ли хочет, чтобы все льды этого проклятого мира оказались в задницах магов.

- А ну стой! - проревел сержант, переведя дух. - Ко мне!

Стражники собрались посреди широкой поляны и окружили сержанта и мага. Тот едва дышал, пар с хрипом вырывался изо рта, борода и усы Лайка слиплись и уже схватились ледком. Отряд ощетинился копьями, а в лесу уже мелькали фигуры вражцов - пока что немного, за солдатами поспевали лишь самые резвые, большинство оставалось на льду - спасали пожитки и тонущих сородичей. Передние твари вылетели из-за деревьев, стражники подняли копья и двинулись тесной толпой навстречу вражцам. Те попятились, задние подтягивались, чтобы сбиться в кучу и напасть разом. Лайк прохрипел заклинание - с кристалла на его посохе сорвался тонкий красный луч, ударил в грудь переднего вражца, тот завалился навзничь, пронзительно визжа и хватая себя лапами за дымящуюся шкуру на груди. Луч, скользя поверх голов стражников, оставил шипящую и пузырящуюся дорожку в снегу, коснулся черной искривленной ели - дерево вспыхнуло.

Вражцы, оставив корчащегося в луже талого снега раненного собрата, бросились врассыпную. Снег взметался крошечными метелями там, где они продирались в сугробах. Солдаты разразились громкими воплями, они были готовы преследовать врага, но Гейт рявкнул:

- Назад! Уходим!

Стражники снова побежали к заставе. Им оставалось пройти меньше половины пути по старому следу, когда в лесу за спиной снова зазвучали грозные вопли и отрывистое блеянье рога. Стражники, хотя и выбились из сил, теперь поднажали, насколько могли. Треск веток, звон взломанного наста и крики вражцов доносились то справа, то слева. Самые резвые твари снова настигли отряд, но опасались приближаться, пока не соберутся большой толпой. Морт бежал вместе со всеми, стараясь держаться середины группы. На бегу он обдумывал все, что успел узнать о способностях серого мага. Лайк мог разрушить прочный морской лед и зажечь старую сосну среди заснеженного леса. Однако, когда на них с Эдриком напали волки, этот могущественный маг сбежал так же, как прочие. Морт понимал, что Туйвин трусоват, а Сопляк - мальчишка, который бежит, если бегут старшие… но маг? Лайку, вроде бы, вполне по силам одному схватиться с несколькими волками. Что ему стоит напугать их, поджечь деревья или проткнуть раскаленным световым лучом хищника, так, как он это сделал с вражцом?

Бегство Лайка было странным поступком - странным, чтобы не сказать больше!..

Завывания преследователей раздавались совсем рядом, когда деревья впереди расступились, и Морт увидел черные стены заставы. Он поднажал и достиг ворот в числе первых. Створки уже ползли в стороны, их толкали Туйвин и Эдрик. Толстяк выглядел испуганным, а Эдрик, хотя и ковылял с трудом, скалился, щедро демонстрируя недостаток зубов. Ворон мага уже сидел на воротной перекладине. Потом перелетел на створку и поехал на ней, переступая лапками и расправляя крылья, чтобы удержаться.

- Ну что? - хлопнул Эдрик по плечу Морта, который, с трудом переводя дух, сунулся в ворота.

- Разрушили… городок…

- Ну! То-то они такие злые! Ишь, как орут! - Эдрику было весело.

Стражники гурьбой ввалились во двор. На опушке, у края леса, показались преследователи, на вышке звонко щелкнула тетива, и передний вражец повалился со стрелой а середине груди.

Лайк выронил посох и рухнул лицом в снег. Он совершенно выбился из сил, и многие солдаты были бы рады последовать его примеру. От разгоряченных лиц валил пар, солдаты надсадно пыхтели после бега по лесу. Но сержант не дал им отдохнуть.

- На стены! Занимай оборону! - хрипло орал Гейт. - Пошли на стены, лед вам в печенки!

Торжествующе завопил Махаба, лес отозвался сотней визгливых выкриков, но больше вражцы не показывались из-под защиты деревьев. Эйбон на вышке скалился, и его зубы на черном лице, казалось, сверкают, как снег под солнцем.

- Он врал, Морт, он врал! - крикнул Эдрик, наваливаясь на створку, чтобы запереть ворота за последними беглецами. - Его лук из дерева! Вовсе не из драконьего ребра.

- Зато он смертоносен, как драконьи зубы! - весело заорал с вышки эйбон.

Стражники, переводя дыхание, побрели к лестницам, чтобы занять места за бруствером. Морт придержал Эдрика за рукав:

- Этот маг легко разбил лед у берега, да так, что разрушил город вражцов. Понимаешь, весь город! Потому они и злы. А потом убил вражца одним движением и поджег дерево, чтобы задержать погоню. Тебя это не настораживает?

- С чего бы? - Эдрик понял, что приятель недоволен, и перестал скалиться. Но он не уразумел, из-за чего Морт беспокоится. - Это же отлично, что он на нашей стороне!

- На нашей, но не всегда. Почему он бросил нас с тобой, когда напали волки?

Эдрик ненадолго задумался.

- Знаешь, я ничего не помню. После того, как на меня прыгнула эта тварь, лед ее возьми… но я точно знаю, кому обязан жизнью. И это не маг, Солнцем клянусь!

- Тогда мне потребуется твоя помощь. Я хочу припереть Лайка и спросить, почему он нас бросил. Ты со мной?

- Только скажи, когда.

Морт пожал приятелю руку и побежал занять место на стене. Вражцы кружили под прикрытием деревьев, рычали из-за сугробов, но не показывались надолго, эйбон сумел внушить в них уважение к луку, "смертоносному, как драконьи зубы", он пустил еще три стрелы, две потратил зря, но третью всадил в руку чересчур осмелевшему вражцу, который вздумал грозить, выйдя на открытое пространство. Теперь они не рисковали подступаться к стенам.

Ворон Лайка устроился на вышке над головой Махабы и время от времени каркал, топорща перья.

Когда стало ясно, что враг не собирается идти на приступ, Гейт отобрал десяток солдат, включая Махабу, и отправил вниз - отсыпаться у очага. Морт и Лайк оказались в их числе. Это были лучшие бойцы, которым предстояло охранять стены ночью, остальные расхаживали по настилу за облепленным снегом бруствером, и обледенелые доски трещали под их сапогами. Вечером солдат накормили, и Гейт велел охране смениться. Солнце уже опустилось на черную зубчатую кромку леса, и небо налилось густой синевой.

Вражцы не ушли - видимо, они твердо решили посчитаться с теми, кто разрушил их зимний город на льду. Вдалеке из-за снежных шапок, нависших в ветвях, поднимался дым, осаждающие развели костры. Туйвин отстоял стражу днем, и, уходя, заявил Морту:

- Я уверен, что хотя бы парочка угодила в мои капканы. Я слышал, как они завывали. Но попались не только вражцы, у них есть мясо, и они могут оставаться здесь долго, не отлучаясь на охоту. А вокруг их стойбища будут кружить волки, лесные коты и прочая нечисть.

- А что они вообще жрут? Для чего им костры?

- Думаю, они жарят мясо лося, но вообще, в зимнем городке у них проруби, и они ловили рыбу. Вряд ли весь запас утонул.

Туйвин был неспокоен, он боялся вражцов. Гейт, наоборот, старательно делал вид, что все в порядке, но Морт подозревал, что сержант тоже боится. Потом стемнело, эйбон со своим луком снова полез на вышку. Он прихватил два колчана. Немного погодя бросил вниз конец веревки и попросил, чтобы ему подали еще пару. Гейт принес факелы и раздал солдатам. Морт видел, что Хромой Гренс готовит запас, факелы понадобятся в большом количестве. Тряпье, намотанное на палки и политое маслом, гореть будет недолго, а сержант велел хорошо освещать подступы к стене. Морт укрепил факел между обледенелых кольев на своем участке, сам взял в руки другой и стал расхаживать по стене, потому что стоять было холодно. Там, куда не доставал свет факелов, снег казался синим, ближе к стене по нему плясали оранжевые сполохи. Тени деревьев слегка шевелились, и Морту то и дело чудилось движение среди стволов.

Факел догорел, и Морт швырнул его вниз, подальше от стены. Пламя, раздутое этим движением, напоследок вспыхнуло ярче, и отразилось в нескольких парах глаз, глядящих на заставу из темноты. Потом факел угодил в снег, зашипел и погас, кромка леса и глядящие из-за деревьев вражцы снова скрылись в тени. И тут рев и крики раздались на дальней стороне заставы. Морт дернулся было бежать туда, но у него был приказ: не двигаться с места. Он выскочил из освещенного факелом круга и присел за бруствером. Так, не разгибаясь, возвратился на прежнее место и глянул в щель между кольями. Он слышал вой вражцов, карканье ворона и звон стали, но не двигался с места.

Четверо вражцов осторожно выскользнули из-за деревьев и подкрались к стене. Морт видел их в щель и надеялся, что сам он незаметен. Потом белые твари оказались у подножия частокола, и Морт потерял их из виду. Копье он держал за середину, чтобы нанести короткий удар без замаха.

Они сопели и возились внизу, снег хрустел под мохнатыми лапами. Потом возня стихла, и Морт увидел прямо перед собой плоскую морду с широко расставленными глазищами. Вражец очень отдаленно напоминал человека, но весь зарос белой шерстью, так что черты разглядеть было сложно. Морт, не раздумывая, ткнул копьем в глаз, вражец взвыл и рухнул на головы сородичей, которые подсаживали его снизу. Морт вскочил и, перегнувшись через бруствер, перехватил копье пониже и наугад ткнул вниз, с хрустом пронзил живую плоть, раненная тварь заверещала, потом двое вражцов вцепились в копье и заставили Морта выпустить оружие.

Морт выхватил меч и заметил, что мохнатый белый ком переваливает бруствер в десятке шагов от него. Там должен был стоять солдат, но, видно, убежал. Вражец спрыгнул на доски настила и развернулся навстречу набегающему Морту. В лапах у него была палица с примотанным острым осколком камня.

Морт упал на спину и проскользнул низом, его сапоги ударили вражца под колени. Тот потерял равновесие, когда удар палицей не встретил сопротивления, и рухнул на Морта. Этот крупный самец был в грубо сшитой кожаной безрукавке, которую покрывала чешуя из костей. Примитивный доспех не выдержал, когда тяжелый вражец свалился на подставленный клинок. Острие скользнуло по косточкам панциря и глубоко вонзилось в плоть. Морта окатило потоком прохладной крови твари, он спихнул вражца и стал подниматься, через бруствер перевалил еще один противник. Морт взмахнул мечом, но опоздал - тварь рухнула со стрелой в горле. Крик по другую сторону заставы уже шел на убыль, там приступ был отбит, и Махаба, развернувшись, заметил опасность.

Притопал Гейт, оглядел Морта, с ног до головы залитого темной кровью твари, и буркнул:

- Хорошо, солдат. Смотри в оба, они скоро полезут снова.

Вражца, которого убил Морт, сбросили со стены во двор, инесколько солдат подошли с факелами, чтобы разглядеть добычу. Когда началась схватка, те, кто отдыхал в здании, тоже прибежали на стену. Сейчас они собрались у тела вражца, тыкали его сапогами и копьями. Эдрик покрикивал:

- Эй, не коли! Шкуру испортишь! А если охота вражца колоть, так я тебе ворота открою, за стеной себе найдешь сколько угодно, их и тыкай, лед тебя возьми!

Шутку не поддержали, солдатам было не до веселья. Морт не видел, что происходило по другую сторону двора, но теперь из разговоров внизу понял, что там на штурм пошло не меньше полусотни тварей, и это еще не все, в лесу их гораздо больше. Морт вспомнил размеры городка на льду, прикинул, какое население там могло размещаться, и подумал, что худшее еще впереди. Двух стражников вражцы сумели прикончить, одному угодили камнем в лицо, другого стащили со стены.

Новый штурм начался перед рассветом. Морт уже подумывал, что до утра вражцы угомонились, и ждал, когда сержант позволит наконец пойти спать. Но вместо этого снова пришлось сражаться. В этот раз твари Зимы не стали хитрить, устраивать ложные приступы и подкрадываться, они устремились к заставе со всех сторон, карабкались друг другу на плечи, стучали увесистыми дубинками в стены, под воротами натащили кучу валежника и подожгли. Их было больше сотни, и, если не вмешательство Лайка, застава не выстояла бы. Маг ударил сгустком пламени в скопище вражцов - никого не убил, но мохнатые разбежались, чтобы покататься в снегу и погасить тлеющую шкуру, потом маг перебежал на другой участок, и там тоже пуганул большую толпу. Костер у ворот удалось закидать снегом. После этого напор ослаб. Должно быть, и вражцов утомила эта схватка, им тоже хотелось отдыхать.

Нескольких тварей удалось ранить, двоих покалечили так сильно, что эти не смогли уйти из-под стены самостоятельно, их уволокли сородичи, и Хромой Гренс уверял, что их теперь съедят. После того, как вражцы скрылись под деревьями, Гейт позволил половине солдат греться в здании. Махаба своими стрелами внес неплохой вклад в общий успех, но разгоряченный боем эйбон простудился на вышке, теперь его колотил озноб, он обливался потом и нес околесицу… Кроме него, некому было стрелять из большого лука. Морт попробовал, и даже сумел натянуть тетиву до упора, но Гейт сказал, что от него больше пользы, когда он стоит на стене с мечом.

Разбудил Морта ворон. Проклятая птица, должно быть, нажралась мертвечины и, усевшись на караульной башенке, принялась каркать во все горло. Морт плеснул в лицо холодной воды из ведра и вышел во двор. К его удивлению, тело вражца, которого он вчера заколол на стене, уже успели ободрать. Морт увидел шкуру на стене, Туйвин деловито расправлял ее.

- Вот, - с гордостью объявил он, - твоя добыча!

- Ты ободрал?

- Да, я в таких делах мастер! Ты же не пожалеешь для старины Туйвина пары медяков за этот труд?

- Пары медяков?

- Ага, когда Эдрик загонит шкуру в Лайвене. Учти, если бы не я, тушка замерзла бы, и тогда, лед ее возьми, никто бы не сумел ее ободрать.

Морт удивился. Он считал вражцов чем-то большим, чем просто звери - как-никак, они сражались собственноручно изготовленным оружием, разводили огонь и построили город. Да, лед их возьми, они даже статую воздвигли!

- А шкуры вражцов тоже можно продать?

- Тварь, она и есть тварь, - пожал плечами толстяк. - В общем, мы договорились.

Тут на стенах заорали часовые. Из здания повалили солдаты, на ходу натягивая меховые куртки и щелкая пряжками ремней. Морт взбежал к брустверу. Эдрик уже был там, рядом с угасающим факелом. Уже взошло солнце, и надобность жечь огонь отпала, но тушить факел почему-то никто не стал, и он мирно догорал, исходя серым дымом в белое зимнее небо.

Эдрик молча ткнул рукавицей в тень под деревьями. Морт снова подумал, что напрасно Туйвин обошелся с телом вражца, как со звериной тушей, эти твари были слишком похожи на людей, хотя в их жилах текла холодная кровь Зимы. На этот раз мохнатые шли на приступ по всем правилам. Морт не помнил, откуда у него в голове эти сведения, он просто понимал, что вражцы подготовились как опытные вояки, поднаторевшие в осадном искусстве. Они сплели щиты из веток, облили их водой, те, застыв, приобрели каменную твердость. Еще они выволокли из-под деревьев таран. Ледяных щитов было с десяток, а то и больше, Морт не мог сосчитать, пока вражцы оставались за деревьями. Потом затрубила их проклятая раковина, и начался приступ. Твари поволокли ледяные щиты к стенам, четыре штуки они составили вместе и прикрыли таран - здоровенное дерево, с которого не стали обрубать сучья, чтобы сподручней держать. Атаковали они сразу со всех сторон, и было их больше сотни. Из жилого здания вышел Махаба. Он отчаянно кашлял и, казалось, сейчас выхаркнет легкие на снег, но лук был с ним.

Вой раковины смолк, по заснеженному лесу бродило эхо… но тут же его заглушил рев тварей, вражцы устремились на приступ. У ворот загрохотало, ослепительно полыхнуло пламя - это Лайк швырнул молнию в ледяные щиты, прикрывшие таран. Обугленные дымящиеся обломки и брызги горячей воды взметнулись выше поперечной балки ворот, это Морт еще успел увидеть, потом ему стало не до зрелищ - вражцы под прикрытием щитов подобрались к стене и снова стали карабкаться друг другу на плечи, чтобы перевалить бруствер.

Копье Морт вскоре потерял, верней, его опять вырвали из рук, когда он всадил острие в брюхо первому вражцу, который показался над бруствером. Копье Эдрика, дравшегося рядом, переломилось с сухим хрустом. Эйбон в своей башне кашлял так громко, что, казалось, заглушал вой тварей. Он пускал стрелу за стрелой, но чаще мазал - похоже, зубы его дракона притупились. Вражцов было слишком много, и сегодня они нападали еще напористей, чем накануне.

Эдрик размахивая топором, попятился, дюжему вражцу удалось вскарабкаться на бруствер, и он ревел, размахивая палицей - призывал сородичей лезть за ним. Махаба всадил в мохнатого две стрелы, но вражец продержался, пока к нему не вскарабкались еще двое, и лишь потом свалился. На других участках стражников тоже потеснили. Лайк больше никак себя не проявил - то ли ослаб, то ли он зависел от запаса магической силы в маленьком кристалле на посохе, и она иссякла. Ворон чародея описывал круги над заставой и отчаянно каркал.

Белые мохнатые твари то тут, то там перемахивали частокол, потом на ворота обрушились тяжелые удары, несколько вражцов подхватили обломок тарана и подтянули его к воротам. Их щиты превратились в обугленные ветви и быстро застывающие лужи, но теперь штурмующие могли подобраться к воротам без помех, потому что бой шел на стенах. Морт и Эдрик отбивались, став спиной к спине, Морт несколько раз чувствовал, что приятель свалился бы, если б не опирался на него. Стражники падали один за другим, Лайка нигде не было видно… и тут с четырех сторон в лесу затрубили рога. Вражцы, остававшиеся под стенами, тревожно задрали морды и издали глухой рев. Те, что работали тараном, уже не могли удержать движения и еще раз долбанули в ворота, но уже без прежней силы.

Между деревьями на белом истоптанном снегу показались разноцветные щиты, заблестели доспехи. Конные и пешие воины сходились к осажденной заставе, позади солдат в латах виднелись ополченцы, вооруженные похуже. Морт воспользовался тем, что сражавшийся с ним мохнатый воин замешкался, прислушиваясь к пению рожков и реву сородичей. Ринулся на вражца, проскользнул под неуверенным взмахом палицы и врезался плечом в мягкий заросший белой шерстью живот. Вражец поскользнулся на залитом не замерзающей лиловой кровью настиле и брякнулся на спину, ударился затылком о доски и замер. Палица выпала из ослабшей лапы. И тут же перед носом Морта вонзилась стрела. С вышки донесся душераздирающий кашель.

- Махаба, хватит! - прокричал Морт, разворачиваясь к Эдрику.

И вовремя - вражец отбил выпад эдрикова топора и, сойдясь вплотную, хватил солдата кулаком в ухо. Эдрик рухнул, как подкошенный, и Морт всадил меч в широкую грудь твари. Краем глаза он успел увидеть, что с вышки падает лук. Махаба, услыхав его крик, поник и потерял сознание. Похоже, эйбону было совсем худо, и он держался, покуда в его стрелах была нужда. За стенами бой заканчивался, едва начавшись. Солдаты и городские ополченцы, которых возглавлял капитан Круст, прижали вражцов к стенам заставы и перекололи копьями. Среди пестрых одежд горожан мелькали красные жреческие накидки. Слуги солнечного огня дрались вместе с паствой и, как в битве на Поле Греха, оказались в первых рядах. Так они понимали службу теплу - во всяком случае, здесь, на севере.

Морт помог Эдрику подняться. Тот мотал головой, прикладывал ладонь к уху и громко орал:

- А чего тихо-то? Все уже закончилось, что ли? Чего молчишь, скажи хоть что-то!

От удара вражца он потерял слух. Тут обнаружилось, что тварь, которую Морт сбил с ног, живехонька. Вражец зашевелился и поднял волосатую лапу. Морт врезал ему в висок сапогом, и тот снова обмяк.

Туйвин подбежал к воротам, вытянул засов и потащил створку, его сапоги скользили по льду, залитому лиловой кровью тварей. Во двор въехал капитан Круст, за ним, верхом на упряжной лошадке, Сопляк.

- Гейт! - позвал капитан.

Сержант был ранен и не мог идти. Хромой Гренс подтащил его к капитану, Круст окликнул:

- Сержант, план сработал! Слышишь, что ли?

Если Гейт и слышал, то никак не выдал этого. Он по-прежнему висел мешком на плече Хромого Гренса и помалкивал.

Командир зимней стражи махнул рукой:

- Волоки его в тепло. Я скоро вернусь, только оправлю городских домой, скажу, что на заставе не хватит места для всех. Потом и поговорим.

Но городские не собирались уходить. Они разожгли большие костры у подножия стен и стали стаскивать убитых вражцов.

- Шкуры! - догадался Эдрик. - Они снимут с тварей шкуры, и твоя, Морт, сразу упадет в цене. Ледяное проклятье им всем! Но ничего, зато у нас есть живой!

Поскольку Эдрик оглох, орал он громко, его услыхали. Бесчувственного вражца спустили со стены, Туйвин тут же подсуетился, приволок цепи:

- Вот это нужно! Веревки он попросту перегрызет!

Пленника посадили на цепь за стеной конюшни, где были укреплены достаточно прочные кольца, чтобы привязывать лошадей. Конечно, вражцу досталось немало пинков, но он так и не пришел в сознание. Морт не принимал участия в этом развлечении, он полез на башенку, чтобы спустить эйбона. Махабу отволокли в тепло, привели в чувство и напоили горячим, его трясла лихорадка. Пока Хромой Гренс перевязывал сержанта, тот пришел в себя, обругал Хромого и велел заняться Махабой.

- Так он не ранен, - удивился Гренс.

- Отвар ему лечебный приготовь, настойку, вино с медом! - рявкнул Гейт. - Если чернозадый издохнет, я тебе ребра переломаю. Он сражался хорошо, и его стрела не раз выручала меня, понял?

Уже начало темнеть, когда на заставу вернулся Круст, с ним было пятеро красных жрецов.

- Вот эти будут нести службу с вами, - объявил капитан. - До весны.

Застава потеряла восемь стражей, и почти все уцелевшие получили ранения. Правда, теперь, когда мужчины племени вражцов были перебиты, опасность вроде бы миновала… но спорить никто не стал. Гейт невнятно пообещал, что и красным работа найдется. Морт догадался, что их будут гонять в дозоры каждый день и заставлять стеречь заставу ночью. Ну что ж, если они сами захотели послужить Солнцу в зимней страже, пусть служат, солдатам будет полегче. Красные держались особняком и почти не пили, пока вся застава праздновала победу. За стенами шумел лагерь городского ополчения, там тоже шло веселье, и Хромой Гренс сказал, что они вырубят деревья вокруг ограды - на топливо для костров. И это хорошо, потому что лес теперь подступает слишком близко к ограде.

Когда Морт вышел отлить, он обнаружил двоих красных, внимательно разглядывающих закованного вражца. Тварь Зимы сидела смирно в снегу и задумчиво перебирала звенья цепи. Морт прошел за угол, и когда он, исполнив нехитрое дело, возвращался, поправляя ремень, вражец сунул цепь в рот и стал меланхолично скрежетать широкими желтыми зубами по металлу.

- Я бы это сделал прямо сейчас, - заявил один и красных.

Другой согласно кивнул.

- Я не знаю, что вы задумали, - бросил им Морт, - но это моя добыча.

- Он опасен, - заговорил красный, - может порвать цепь!

- Если тварь вырвется на свободу, быть беде! - подхватил второй.

- Ну так стерегите, если боитесь, только не приближайтесь к моей собственности.

Ворота были распахнуты, но бежать вражцу все равно некуда, вокруг заставы раскинулся лагерь горожан. Подоспел обоз, теперь отважные герои Лайвена накачивались вином и пели у костров.

Когда Морт собрался вернуться к очагу, над лесом - очень далеко - прокатился протяжный рев. С деревьев посыпались снежные шапки, примолкли красные жрецы, вражец выронил из пасти обслюнявленную цепь, стихли крики и песни у костров за оградой… Рык в лесу оборвался, но эхо еще довольно долго перекатывалось над заснеженными лощинами. Потом у костров снова запели, сперва неуверенно и тихо - потом люди Лайвена снова развеселились.

Утром горожане ушли. Под утро костры прогорели, и ополченцы замерзли. К рассвету мороз окреп, и они сворачивали лагерь, стуча зубами от холода, каждый третий чихал и поминутно сморкался не хуже Сопляка. С рассветом войско снялось с лагеря, оставив под стенами кучи ободранных трупов вражцов.

Гейт проковылял за ворота, оглядел угли и горы кровавого мяса. Потом подозвал старшего над красными жрецами, оставшимися на заставе и велел убрать.

- Не знаю, куда и как вы уволочете туши, но здесь падаль оставлять нельзя, иначе со всей округи сбегутся хищники.

Сам сержант, хотя и ослабел от ран, отправился в дозор, прихватив с собой Сопляка, Морта и Туйвина. По дороге они пуганули двух лесных котов, прикончили снежную змею, дошли до моря, поглядели на разоренный зимний городок и повернули обратно. Жрецы сожгли тела, переложив их политыми маслом дровами, и над заставой витал густой дух пережаренного мяса. Эдрик пожаловался, что слюнки текут, когда он чует такие ароматы. Он уже оклемался и почти нормально слышал.

- Я понаблюдал за магом, - пошептал он Морту, - старикан совсем обессилел. Он вовсе не так могуществен, как тебе показалось, эта осада едва не стоила ему жизни. Но с волками он бы управился играючи, тут ты прав.

Лайка они подстерегли, когда тот отправился поискать свою птицу. Ворон отожрался жареной вражатиной, отяжелел и под вечер куда-то запропастился. Старик прошел вдоль забора, кристалл на его посохе мягко светился, и серый маг заглядывал во все закоулки, где могла бы сидеть птица. На вышке топтался красный жрец, поэтому Морт с Эдриком дождались, чтобы маг зашел в тень. Они крадучись направились следом. Лайк прислонил посох к стене в десятке шагов от прикованного вражца, расстегнул ремень и задумчиво кропил снег. В этом месте многие справляли малую нужду, когда было неохота плестись вокруг здания в чуланчик, так что снег утоптали основательно и он не хрустел.

Морту удалось подкрасться к серому магу незаметно - Лайк не догадывался о его присутствии, пока не ощутил холодное лезвие на шее. Надо отдать ему должное - Лайк не испугался и спокойно спросил:

- Морт?

- Да, это я. Нам нужно поговорить.

- Ты позволишь мне натянуть штаны? Я старик, мне недолго простудиться.

- Ничего, то место, которое ты боишься простудить, тебе не так уж и необходимо… старик. Отвечай, почему ты бросил нас с Эдриком на растерзание волкам?

- Я должен бы убедиться.

- В чем?

- Что ты - именно тот, кто мне нужен. Я решил проверить. Нужный мне человек не мог погибнуть, поэтому я дал тебе возможность расправиться с волками.

- А если бы я не прошел проверки?

- Значит, ты не тот самый человек. И, стало быть, жить тебе ни к чему. Ты хочешь вспомнить, кем ты был до Поля Греха?

Морт почувствовал головокружение и крепче вцепился в плечо колдуна. Невнятные образы закружились перед ним, забытые либо придуманные лица, имена и гербы… Где истинные воспоминания, а где фантазии? Он не знал, не помнил… Нож дрогнул, и Лайку пришлось запрокинуть голову, чтобы не пораниться о лезвие.

- Ты говорил, что магия может вернуть мне память, - хрипло прошептал Морт.

- Ты сам убедился в силе магии, там, на морском берегу. Но Поле Греха сковано слишком сильными чарами. Здесь и сейчас я не могу тебе помочь. Однако…

- Однако?

- Однако есть места силы, где ты сможешь снова обрести память. С моей помощью, разумеется, сможешь. Дорога туда очень опасна, но не опасней схватки с волками. Поэтому я и устроил эту проверку - там, в лесу. Мне нужен был спутник, способный защитить меня в пути. Я отведу тебя в одно из таких мест силы, там я получу то, что нужно мне, а ты - свою память. Что скажешь?

- Я не могу тебе верить.

- Я мог бы сказать то же самое, однако предлагаю тебе проделать этот путь вместе.

- Потому что у меня нож, а у тебя только мужской корешок, который вот-вот замерзнет. Когда ты доберешься до посоха, то, вполне возможно, заговоришь совсем иначе.

- Я могу поклясться, - Лайку и самому было смешно, он едва не хихикнул. - Ты поверишь? Морт, послушай, если бы я хотел твоей смерти, ты был бы мертв, для этого я не стал бы использовать волков.

- Это верно. Я вот подумал, Лайк…

- Что? Говори быстрей, пока я не превращаться в ледышку окончательно.

- Сейчас я скажу тебе, что согласен, позволю взять посох, а ты в благодарность поджаришь меня, как тех вражцов?

- Давай проверим. И вот что! Морт, я нарочно обманул городскую стражу, чтобы попасть сюда, поглядеть на тебя в бою. Я наблюдаю за тобой с самого твоего появления в Лайвене. Честно говоря, даже немного дольше… Теперь я знаю, что ты и есть нужный мне человек. Существует нечто, хранящее тебя. Это вовсе не значит, что ты в безопасности, но все же ты находишься под охраной могущественной силы.

Морт выпустил плечо старика и прикоснулся к щеке - поцелуй немой, вот что хранит его. Но Лайк имел в виду нечто иное. Он продолжал:

- Я хочу, чтобы ты был со мной в опасном пути. Ради тебя я остался в Лайвене, рискую жизнью и мерзну в этом северном лесу среди разбойников и тварей.

- Да, пожалуй. И верно, ты все время крутился около меня…

- Именно так! Ты мне нужен, а я нужен тебе. Подумай, парень, что тебе терять? Кто ты? Чем владеешь в Грайлоке? Что ты помнишь о своем прошлом и на что надеешься в будущем? А если пойдешь со мной, сможешь обрести многое.

Над лесом снова прокатился протяжный гул. Морт уже слышал этот звук дважы - вчера, когда под стенами заставы над трупами вражцов пировали ополченцы, и еще раз, гораздо ближе, когда лунный демон растерзал волков.

Морт дождался, пока демон в лесу стихнет, и опустил нож.

- Учти, кое-кому известно о нашем разговоре. Если со мной что-то произойдет, об этом узнают все.

- За нами следит Эдрик, а за ним наблюдает Туйвин. Толстый пройдоха хоть и выглядит слабаком, на самом деле большой ловкач. Его опыт может пригодиться, и он отправится с нами на юг. Поэтому Туйвин уже сейчас помогает мне.

- Значит, ты зовешь меня на юг, старик?

- Мне нужно попасть в Джагайю, там хранятся старые карты и летописи. Насколько я понимаю, наша цель лежит по другую сторону старого континента. Когда побываю в императорском архиве, буду знать больше.

"Старым континентом" называли часть Грайлока, некогда покоренную Ирго Ужасающим.

Затягивая ремень, Лайк продолжил:

- Что тебе в Лайвене? Зачем тебе это захолустье? Здесь тебя считают имперским воином, одним из тех, кто явился с Вентайном. Ты слишком ловко владеешь оружием, чтобы быть простым ополченцем. Лицом ты похож на истинного джагая хорошего рода. Может, ты был рыцарем? Или оруженосцем из благородной семьи?

- Лайвен основан выходцами из Джагайи… Мало ли здесь таких?

- Ты споришь напрасно, потому что меня ни в чем не нужно убеждать. Убеди граждан Лайвена, если сумеешь. Они уверены, что ты из людей императора. Впрочем, у тебя есть время до весны, думай, - серый маг оправил полушубок и взял посох с кристаллом. - Меня отправят с первым кораблем, и весь город будет радоваться, если ты поплывешь со мной. Ну что, я иду в дом. Пойдем вместе, чтобы Эдрик не волновался зря?

- Погоди. Еще один вопрос. В зимнем городке вражцов была статуя лунного демона. В самом центре.

- Точно, они приносили ему кровавые жертвы. Твари Зимы, что с них взять?

- Жертвы? Лунному демону?

- Ну да. Его изображению. Потому что он - их бог.

Над лесом снова пронесся отдаленный рев.

- Вот, слышишь? - Лайк стукнул посохом в снег. - Он скорбит о том, что его твари мертвы. Теперь в племени не осталось воинов, Гейт с Крустом для того и затеяли разгром зимнего городка, чтобы заманить вражцов-мужчин к заставе и всех перебить. Если бы не я, у них ничего бы не вышло, поэтому Круст позволил мне прятаться там, где я ждал окончания навигации. Ему все было известно.

- Значит, он знал о твоем убежище… но ему был необходим серый маг.

- Именно так. Морт, в Грайлоке каждый преследует свои цели, и я не собираюсь делать вид, будто помогу вернуть тебе память из стремления к теплу и добру. Просто сейчас наши цели совпадают.

Беседуя, они прошли несколько шагов и оказались рядом с прикованным к стене вражцом.

- Ну что, ты идешь? - позвал Лайк. - Твой друг забеспокоится, если я возвращусь один.

- Погоди, мне нужно кое-что сделать.

Морт шагнул к пленнику, вытащил тяжелые железные ключи, которые отдал ему Туйвин, и стал отпирать замки на цепях. Вражец отшатнулся к стене, потом тихонько заворчал.

- Эй, зачем? - окликнул Лайк. - Красные жрецы собирались его сжечь. К чему их злить понапрасну?

- Иди открой ворота и последи за жрецом на башне, - велел Морт. Потом отстегнул последнюю цепь на лапе твари и хлопнул по волосатому плечу:

- Пошел вон.

Вражец неуверенно отступил от стены, возле которой провел последние сутки. Тихонько посопел, сделал шаг, другой. Лизнул запястье, на котором ржавый браслет оставил темное пятно, и уставился на Морта. Тем временем Лайк уже распахивал ворота.

- Ступай, - повторил Морт, - пошел вон! Передай привет своему богу.

Тварь заковыляла по двору, потом помчалась неуклюжими прыжками. На башенке заорал красный жрец, но было поздно. Вражец промелькнул мимо Лайка, обдав напоследок старика ворохом снежной пыли, и исчез в темноте. Маг поспешно вернул створку на место, и вдвоем с Мортом они вставили засов.

- Жрецы будут кипеть от злости, - заметил старик.

- Это может оказаться забавным. Ты беспокоишься из-за того, что мы сделали это вместе?

- Ты прав, - сказал, подумав немного, Лайк. - Почему бы не позлить немного красных жрецов? Теперь они точно выгонят тебя из города, но если ты решил отправляться со мной, то плевать на их расположение. Они не любят нашего брата, серых магов, так что я ничего не лишаюсь, помогая тебе. Но теперь тебе точно придется уезжать.

- Я с тобой, - сказал Морт. - И будь, что будет. Я не хочу оставаться здесь лишенным памяти. Но, вспомнив себя, я вернусь. Вернусь полноценным человеком. Лайвен - хороший городок, там люди не совершают грешных дел.

- Здесь люди боятся греха, - поправил Лайк, - это несколько иное дело. Хотят делать запретное, но боятся. В Джагайе ты увидишь оборотную сторону этой боязни.

Когда они вдвоем направились к входу в жилое здание, из тени под стеной выступил Эдрик. Лайк прошел внутрь.

- Все в порядке, Морт? - спросил Эдрик. - Ты его спросил?

- Да, мы договорились.

- Но ты спросил насчет волков? Ну, та истории я в лесу? Что он сказал?

- Тебе не понравится его ответ. Мне он тоже не понравился, но… в общем, весной мы отплывем вместе. Можно сказать, Лайк нанял меня.

- Что-то ты темнишь. А он не заколдовал тебя, случаем? - в голоса Эдрика звучало искреннее беспокойство.

- Идем к печи, я немного замерз.

- И зачем ты отпустил вражца? Я видел, что как Лайк открыл ворота, а потом вы вместе запирали.

- Это тоже связано с той историей в лесу, когда мы дрались со снежными волками.

В дверях они столкнулись с красным жрецом, этот шел сменить товарища на башенке. Морт подумал, что сейчас караульный расскажет о вражце… Ну и лед с ними. Следом за ними внутрь скользнул Туйвин. Морт протянул ему ключи:

- Держи. Лайк сказал, что ты отправишься с нами весной? Интересно, чем он завлек тебя?

Толстяк подкинул в ладони тяжелую связку.

- Мне просто не нравится Лайвен, а старик собрался на юг, с ним мне легче перебраться через море. Дойду ли я с вами до конца, или мы простимся по дороге, одному Солнцу ведомо.

- Эдрик, а ты не хочешь с нами?

- Не знаю… пожалуй, нет. Теперь, когда мы разогнали волков и вражцов, здесь будет поспокойней. Я куплю дом, женюсь… Извини, но прикрывать тебе спину придется кому-то другому.

Морт глянул на приятеля, улыбнулся в ответ на щербатую ухмылку Эдрика.

- Можешь забрать мои шкуры, если это поможет тебе построить дом.

- Не буду отказываться. Слушай, я слышал: Махаба собирается наняться на какой-нибудь корабль. Говорит, ему надоел север. Может, и он с вами захочет? Лук у него, конечно, деревянный, а не из ребра дракона, но ведь дело не в луке, а в стрелке, верно?

- Я вернусь, Эдрик. Хорошо бы, в твоем новом доме была комната для гостей.

- Я позабочусь об этом. В комнате для гостей будет на стене белая шкура.

***

После великой битвы с вражцами не случилось почти ничего примечательного. Старший из красных жрецов попытался объясниться с Мортом. Твердил, что вражцы - опаснейшие из тварей Зимы, и пленного следовало предать очистительному пламени. Морт с улыбкой объяснил:

- Я же ничего не помню! Моя память осталась на Поле Греха, так что теперь мне позволительно совершать всякие глупости. Я подумал, что нынешней зимой сгорело достаточно дохлых вражцов, так что одним больше или одним меньше - какая разница!

Жрец сделал вид, что принял это объяснение и потребовал, чтобы впредь Морт так не поступал с порождениями холода.

- Это была моя добыча, - пожал плечами Морт. - Я обошелся с тварью так, как мне захотелось.

- Надеюсь, брат мой, в следующий раз тебе захочется уничтожить отродье Зимы.

Но следующего раза не случилось. После битвы пришла снежная буря, длившаяся четыре дня, и заставу замело так, что потребовался еще день, чтобы расчистить снег у ворот. Трое стражников спустились на веревках со стены, им сбросили лопаты, так удалось откопать ворота. Гейт разослал дозоры, но вражцы ушли, найти их не удалось, а буря замела все следы.

Неделей позже приехал Круст. Он рассказал, что в городе праздник, а красные жгут огни в честь победы. Племя вражцов давно уже беспокоило общину, и Лайвен рад, что с этим покончено. На заставу прислали бочонок вина, и солдаты еще раз отпраздновали победу.

Когда все были уже порядком пьяны, Круст отозвал Морта в сторонку.

- Помнишь Венча, парня, с которым ты повздорил в кабаке у северных ворот?

- В "Блаженной бочке".

- Точно. Он пропал.

Морт пожал плечами. Он уже забыл чернявого парня, у которого отобрал нож, и полагал, что никаких счетов между ними не осталось. Круст долго глядел на него, будто ждал ответа, потом продолжил:

- Когда парня нашли, от него мало что осталось. Но вокруг были следы.

- И что?

- Конечно, над трупом поработали падальщики, но убили Венча вражцы. Молчишь?

- А я должен был что-то сказать?

- Венч был на северной заставе, и там вражцов этой зимой не замечали, - Круст снова помолчал. - На северной заставе у меня служат лучшие следопыты, потому что там бывает опасней всего, и тварей Зимы туда приходит больше. Но вражцы обычно выбирают побережье, так вот: и в этот раз там не замечали вражцов, ни до, ни после исчезновения Венча. Похоже, они пришли только для того, чтобы убить его.

Теперь Морт сообразил, к чему клонит капитан.

- Я здесь ни при чем.

- Знаю, - Круст поморщился, ему разговор был не в радость. - Гейт говорил, что ты хороший солдат, рассказывал мне, что ты не бросил раненого товарища, когда на патруль напали волки. Что отбивался, пока не подоспела подмога, и перебил кучу тварей.

- Я был не один, - поспешно вставил Морт. Прослыть большим героем ему тоже не хотелось. У него и собственных-то воспоминаний не осталось, так не нужно, чтобы его помнили другие.

- В общем, - капитан даже не слушал ответов, он спешил закончить неприятное дело и выложить все, что собирался, - я на твоей стороне, если что. Но людям ртов не заткнешь. Они считают, что ты отпустил пойманного вражца, а взамен он убил твоего врага.

- Глупость какая-то.

- Глупость, конечно, но у меня под началом служат такие ублюдки, да простит меня Солнце…

- А как пропал Венч? Может, приятели сами его прикончили, а теперь хотят свалить на меня?

- Может, и так. Всегда подозрительно, когда человек пропадает, а те, кто должен был находиться с ним рядом, не могут объяснить, как это вышло. И ведь они в самом деле не могут объяснить! Но когда летом стража возвратится в город, тебе лучше не появляться в казарме. Тебе будут не рады.

- Я оставлю службу весной, уплыву с первым же кораблем.

- Что ж, тогда пожелаю тебе удачи. Ладно, солдат, идем к огню и выпьем за твое успешное путешествие.

Потом Круст уехал, а бури следовали одна за другой. Не проходило недели, чтобы не случилось метели, Зима снова и снова заносила снегом заставу, солдаты откапывали ворота, выходили в дозор, сражались с тварями. Морт узнал очень много о царстве Зимы из личного опыта, а раз в десять больше - из рассказов ветеранов вроде Гейта или Хромого Гренса. Впрочем, Морт считал, что большая часть тварей, о которых они любили трепаться вечером у печи, это выдумка.

Если верить всему, о чем болтали бывалые стражники, выходило, что и зимы прежде бывали суровей, и твари крупней раза в два, и вражцы в прошлые времена держались наглее. Но Морт не верил. Он бы скорей согласился с Лайком, который сказал, что вражцы в последнее время расплодились, потому сделались проблемой и для снежных волков, и для Лайвена.

Время тянулось и тянулось… однажды Круст приехал не в шубе, а в тяжелой, подбитой мехом куртке. Капитан замерз, но на подшучивания Гейта отвечал, что лучше потерпит его насмешки, чем над ним, Крустом, станет хохотать весь Лайвен.

- Там давно скинули меха, - объяснил капитан. - Весна!

После его отъезда снова был буран, и ветер выл не менее яростно, чем прежде, и снега снова намело так, что ворота удалось отворить с немалым трудом, но лайвенский золотой маг уже грел город своим кристаллом. Лайк так и объяснил: теплые ветры с юга, из города, сталкиваются с дыханием большой Зимы, оттого и участились бури. Это он сказал громко при всех, а когда остались с Мортом наедине, велел готовиться, скоро капитан Круст заберет их в город. Первые корабли, наверное, уже держат курс к Лайвенскому заливу. Тот, кто прибудет раньше других, распродаст товары быстрее, потому что нет конкурентов, и на обратном пути не откажется прихватить пассажиров.

- Приготовь одежку полегче, - напомнил серый маг, - в городе уже совсем тепло.

- Трудно поверить, - вздохнул Морт.

- Велика сила Солнца, проходящая сквозь кристалл, - ответил Лайк, и лицо его сделалось странным, - но, чтобы понять это в полной мере, нужно быть магом. Так что ты не поймешь, просто поверь мне. Сила кристалла - куда более реальная вещь, чем твари, которыми нас пугали Гейт, Гренс и Мокстли.

У Морта не было подходящей одежды - только тяжелый меховой наряд, выданный на заставе, да дешевый камзол, подаренный городом выходцу с Поля Греха. Эдрик поделился с ним имуществом, благо он был лишь немного выше ростом, чем Морт…

- Возвращайся, что ли, - сказал он, демонстрируя в улыбке недостаток зубов. - Тебя будет ждать комната для гостей с белой волчьей шкурой на стене.

***

Прошло добрых восемь дней, прежде чем Круст заявился снова, но - тут маг оказался прав - велел собираться. Лайк, Морт и Туйвин с Махабой переоделись, капитан выдал им по мешочку серебра. Служба в зимней страже оплачивалась неплохо, так сказал Эдрик, но Морт не помнил истинной ценности монет, даже это отнял у него шестидесятилетний сон. Дольше всех собирался эйбон, потому что укутывал в несколько слоев кожи и меха свой драгоценный лук. При это Махаба кашлял и сипел - простуда так и не отпустила парня окончательно. Когда они вышли во двор, Сопляк с Эдриком уже закончили грузить телегу, с ней в город отправлялся груз меха.

Морт сразу же замерз в легкой куртке, другие тоже стали торопиться с отъездом, и Круст сел в седло. Стражники распахнули ворота заставы, и белый мерин, мерно помахивая хвостом, пошагал по снегу…

От заставы отъехали всего ничего, а небо стало светлей и как-то приветливей. В лицо задул ветерок, который показался Морту странно теплым. Потом впереди, над занесенными снегом деревьями, вспыхнула крошечная звездочка, кристалл на лайвенской башне. И чем ближе к городу, чем ярче светил кристалл, тем теплей становился ветер и мягче снег под колесами повозки. В заснеженном лесу лучше подошли бы сани, но в городе уже давно началась весна… Морту было трудно в это поверить, но, когда они преодолели около половины пути, встретились первые проталины. Потом - чаще и чаще, повозка въехала в весну. Под вечер стражникам - теперь уже бывшим стражникам - уже приходилось то и дело спрыгивать в грязь, чтобы вытолкнуть груженую телегу из топкого месива. И вот впереди показались стены Лайвена, сверкающие светлым камнем. Солнце уже опустилось, и по левую руку камень казался розовым, а справа, с восточной стороны, уже легли синеватые тени. В окрестных лугах уже поднялась молодая трава. Двухцветный город на зеленой траве смотрелся очень красиво, а кристалл на башне, просвеченный закатным солнцем насквозь, казался окровавленным.

Ворон сорвался с плеча Лайка и взлетел над дорогой. Птица кружила и каркала, Круст морщился, но молчал. Морту тоже не понравилось поведение ворона.

Северные ворота были заперты, и Крусту пришлось колотить по ним кулаком, пока наконец красно-белые солдаты городской стражи не явились отворить. Морт оглядел их легкие плащи, здесь куртка, в которой он мерз на заставе, казалась неуместно тяжелой и теплой.

- Я нарочно привез вас под вечер, - признался капитан, когда они въезжали в портал, - потому что кое-кто в городе очень вами интересовался. Не советую задерживаться. И в казарме вам лучше не ночевать.

Вскоре выяснилось, что хитрость Круста не удалась. Приезжие обнаружили, что за ними наблюдают красные жрецы, причем вооруженные. Четверо крепких парней в кольчугах и шлемах, при мечах.

- Я думаю, лучше сразу убраться из Лайвена, - предложил Туйвин. - Мне не нравится, как святоши на нас смотрят.

- Галеон "Гнев Ирго" ждет вас у причала, - объявил Круст. - Шкипер сказал, что будет стоять три дня. Удачи.

- Мы отправляемся немедленно, - решил Лайк.

Четверо путешественников двинулись через город. Жрецы шагали следом, держась в двадцати шагах позади. Ворон, перелетая с крыши на крышу, следовал над ними.

- Они ждут, что мы заночуем, - бросил Туйвин, опасливо косясь через плечо на странный караул. - Хотят выяснить, с кем в городе у нас дела. С каждым годом красные все наглее и наглее, это попахивает грехом!

Морту пришло в голову, что большинство жрецов - приезжие, они лайвенцы в первом поколении и не разделяют маниакальной боязни греха, присущей местным. В самом деле, стоит путникам зайти к кому-то, хотя бы перекинуться парой слов, и этот человек окажется в опасности.

- Мы их разочаруем, - буркнул серый маг. - Если поспешить, успеем до того, как закроют южные ворота. Я не хочу ждать, пока местный глава красных передумает и решит схватить нас вместо того, чтобы просто выслеживать.

- Они не осмелятся. Это грех, а в Лайвене грехов не допускают, - возразил Туйвин, но в его голосе не ощущалось уверенности.

Впереди показалось еще двое красных. Они стояли и помалкивали, не сводя глаз с приближающейся четверки.

- Мы встретимся у южных ворот, - неожиданно объявил Морт.

- Что ты задумал? - встревожился Лайк.

- Ничего особенного, у южных ворот я вас догоню. Не удивляйтесь, и продолжайте идти, как сейчас.

Лайк кивнул, и над головами каркнул ворон. Когда они прошли мимо красных, те не тронулись с места. Морт верно догадался, что эти двое хотят присоединиться к их эскорту. Когда жрецы сошлись вместе и ненадолго замешкались, чтобы обменяться короткими фразами, он бросился в переулок и побежал. Позади раздались крики, жрецы с опозданием заметили его маневр, но Морт припустил изо всех сил, и после нескольких поворотов он мог быть уверен, что за ним никто не следит. Однако и задерживаться тоже было нельзя, поэтому оставшейся путь он бежал. Задыхаясь, ввалился в дом пришедших с Поля Греха… Там ничего не изменилось. Безмолвные постояльцы заканчивали ужин, и толстая кухарка начала собирать опустевшие миски. Едва скользнув взглядом по безучастным лицам товарищей по несчастью, Морт подошел к женщине и сунул ей в руки сверток.

С трудом переводя дыхание после долгого бега, прохрипел:

- Возьми… на память…

Толстуха развернула волчью шкуру, белую, как снег. В сером обеденном зале среди грубо оструганных досок мех смотрелся особенно ярко.

- Извини, я не смогу быть твоим дедом, - пробормотал Морт, - и прощай!

Потом он убежал, и уже не видел, как толстая тетка погружает лицо в мягкий-мягкий пушистый мех и украдкой смахивает слезу. Когда он выскочил на крыльцо, над головой захлопали крылья и громко прокаркал ворон.

Спутников он нагнал у самых ворот, теперь за ними следовало десять жрецов, двое были верхом на крепких лошадках, и все оказались вооружены. Махаба не убирал черной ладони с рукояти кривого кинжала, подвешенного к поясу, а Туйвин то и дело ощупывал тугой сверток, который прятал на груди под одеждой. Так по-разному эти двое проявляли неуверенность. Спокойствие сохранял только маг.

Когда Морт присоединился к троице, ворон спикировал за ним и плюхнулся на хозяйское плечо, кося блестящим глазом на Морта.

- Если ты закончил свои дела здесь, мы уходим, - объявил серый маг. - Будем шагать ночью.

Перед воротами жрецы остановились и внимательно глядели, как путешественники покидают славный город Лайвен. Однако когда они удалились от города, Морт, оглянувшись, разглядел два высоких силуэта на фоне светлых стен, конные жрецы следовали за ними.

- Они хотят убедиться, что мы покидаем город, - сказал Лайк. - Ничего, пусть едут за нами.

- Если бы нам было что скрывать, мы могли бы устроить засаду, когда окончательно стемнеет, - буркнул Махаба. Это прозвучало как предложение.

- Но нам скрывать нечего, - твердо возразил Лайк.

Морт ничего не понял. Он уловил намеки, но его молчаливая память не дала никакой разгадки. Чем недовольны жрецы? Почему следят за ними? Видимо, ответы крылись в прошлом, но ни своего прошлого, ни прошлого Грайлока Морт не помнил.

Поворот на Нижний Бор Морт узнал даже в темноте. И что ж удивляться? Это было одно из немногих мест Грайлока, где он побывал после Поля Греха. Отчего бы не помнить их все?

- Хочешь свернуть? - спросил Лайк, когда Морт замедлил шаг, поглядывая на развилку.

- Нет.

У Мумы и ее приемных родителей и без него достаточно забот, незачем привлекать к ним внимание красных. Они шагали всю ночь, обогнули Поле Греха по новой дороге, проложенной вокруг заснеженной равнины… и утром увидели галеон "Гнев Ирго", розовый в лучах восходящего солнца.

Часть 4. Грехи моря

Галеон пришвартовался у единственного причала, уходящего достаточно далеко в море, чтобы им могли пользоваться корабли с такой глубокой осадкой. Вдоль берега чернели просмоленные лодки местных рыбаков, смола еще не успела утратить цвет, потому что нанесли ее совсем недавно - здешние жители готовились спускать лодки на воду после зимнего перерыва. Собственно говоря, лов еще не начался, в море было полно льдин, опасных для рыбаков, но слишком маленьких для огромного галеона. "Гнев Ирго" имел крепкий корпус, нарочно усиленный для плавания в северных водах.

Четверо пассажиров долго шли по причалу, и каждый шаг отдавался гулким отзвуком, раскатывался над водной гладью, такая тишина стояла в порту. Да, теперь здесь был настоящий порт, и правей причала, по которому шли путники, уже начали сооружать новый - из камня. Когда Морт оглянулся на просыпающийся поселок, он не смог вспомнить, видел ли он его прежде. Но виной тому была вовсе не магия, заморозившая Поле Греха. Шестьдесят лет назад это место выглядело совсем иначе.

Лайвенскому Порту не хватало совсем немного для того, чтобы назваться городом, разве что собственных укреплений и башни золотого мага. Ни то, ни другое не позволяла лайвенская община из опасения потерять контроль над пристанями - иными словами, лишиться существенной части доходов, потому что пристани - это доходы.

Разумеется, упрекать в этом лайвенский Совет нельзя, поскольку доходы от торговли направлялись на благие цели, в частности, выкуп рабов. Большую часть населения Лайвенского Порта составляли вольноотпущенники и их потомки. Из благодарности они не собирались бунтовать против столицы края, но Совет мудро рассуждал, что рано или поздно здешние рыбаки, грузчики и торговцы могут передумать и отложиться от Лайвена, а это будет великим грехом! Греха в Лайвене боялись и старались не допустить.

Тем не менее, богатство изменило прежний убогий поселок. Порт вырос, раскинулся широко вдоль берега. Там, где когда-то ночевала армия Вентайна Последнего и где рыцари дрались за право ночевать под крышей, теперь стояли крепкие дома в два этажа, некоторые даже из камня. Ну а рыбацкие хижины, окруженные огородами и шестами для просушки сетей, теперь оказались оттеснены далеко в стороны. Складов у берега стало больше и среди них преобладали новые постройки, куда просторней тех, что были во времена имперского нашествия.

Пока Морт озирался и безуспешно пытался припомнить это место, Лайк быстро шел первым по причалу, и его посох громко стучал в позеленевшие пропитанные солью доски настила. Махаба размашисто вышагивал следом с каменным лицом. Он знал о море и кораблях не меньше любого другого, а вот семенящий следом Туйвин казался скорее напуганным, чем уверенным, хотя раньше строил из себя бывалого путешественника и утверждал, что не раз пересекал Долгое море.

Огромный корабль казался уснувшим. Позолота на его палубных надстройках давным-давно стерлась и выцвела, борта позеленели, они обросли морской травой и ракушками, но издали "Гнев Ирго" в лучах рассвета выглядел великолепно. Только вблизи становилось видно, что судно старое и побывало во многих переделках.

Трап на ночь убирали, и теперь пришлось ждать, пока зевающие, обленившиеся за время стоянки матросы, снова скинут его на причал. Потом пришлось ждать, когда соизволит выйти капитан, он же владелец галеона. Имя капитана было Варанго Хоэс, он был родом из Калатаны, второго по величине из Вольных Городов Юга. Варанго был рослым грузным мужчиной, давно миновали те времена, когда он карабкался по веревкам на мачту, словно юркий хажир, нынче он большую часть времени проводил в собственной каюте за столом, и стол не бывал пуст. Объемистое брюхо судовладельца обтягивал пестрый шелк - когда-то великолепный, а теперь покрытый сальными пятнами и засохшими каплямиподливки. Бархатная, отороченная мехом безрукавка не сходилась на этом животе, зато хорошо был виден широкий кинжал в украшенных самоцветами ножнах. Нос капитана, кривой и красный, немногим уступал размерами и кривизной кинжалу, а круглые багровые щеки могли соперничать цветом и размерами с южными плодами, капли сока которых навеки пропитали шелковую тунику Варанго Хоэса. Эти замечательные щеки обрамляла не менее замечательная борода, выкрашенная по калатанскому обычаю в рыжий цвет. В Калатане почитали огонь, и тамошние жители красили бороды огненной краской - считалось, что это приносил удачу. Однако Калатана - большой город, благочестивых бородачей там слишком много, и удачи, по всей видимости, не хватало на всех. Варанго отрастил очень длинную бороду, и ему досталась немалая доля удачи, отпущенной калатанским морякам… хотя скорей всего успехи Хоэса объяснялись больше его отвагой и предприимчивостью, а вовсе не длиной бороды. Мало кто решался плавать к северному берегу Долгого моря весной.

- Тощий капитан в белом заказал места в каюте для четырех пассажиров, но он не сказал, что я буду перевозить оборванцев, - гулким басом объявил Варанго вместо приветствия. - Таким, как вы, приличней ехать в трюме. Каюты - для степенных и богато одетых путешественников.

- За наши места уплачено серебром, - спокойно ответил Лайк, - а не нашей внешностью.

Круст уже вручил Хоэсу задаток, часть жалованья за зимнюю службу на заставе, так что капитан галеона теперь попросту проявлял свойственную его соотечественникам предприимчивость и собирался повысить цену за проезд. Толпа матросов собралась вокруг, они с любопытством наблюдали за торгом, это было развлечением. Матросы скалились и толкали друг друга локтями в бока, предлагая сделать ставки на капитана или на гостей.

- Это верно, я получил алеры и обещал отвезти четверых отсюда в Байвенну, - согласился Хоэс, поглаживая холеную бороду, рыжую большей частью и черную у корней волос. - Но по пути я зайду в два порта, это значит, дорога вырастет вдвое.

- И все это время ты будешь нас кормить, - согласился колдун. - Таковы условия сделки.

- И кормить так, как заслуживают наши серебряные алеры, а не наша дорожная одежда, - поддакнул Морт. - Лично я собираюсь в Байвенне нарядиться как принц. Можешь считать, что я уже это сделал.

- Это невозможно, - возразил капитан. - Если дорога длинней вдвое, то и плата тоже удваивается.

- Тогда мы расторгаем сделку, - заявил серый маг, - верни серебро.

Капитан глянул на берег.

- Я вижу у пристани благочестивых людей в красном. Они пришли за вами, и вы не захотите возвращаться к ним на берег.

К двум верховым жрецам, сопровождавшим путников от Лайвена, уже присоединилось четверо из местного храма. Сейчас все шестеро стояли на берегу и внимательно глядели на "Гнев Ирго".

- Мы не хотим возвращаться, - не стал спорить Лайк, - но ты не хочешь возвращать задаток еще сильней. Когда ты отдашь швартовы?

- Маг на корабле - к несчастью, так всегда говорят, а теперь я это вижу воочию, - горестно сообщил Варанго Хоэс. - Мы отчалим с приливом. Эй, Галсар!

Из толпы зрителей выступил невысокий пожилой матрос.

- Галсар, покажи нашим гостям их каюту на корме. А вы, паразиты, рыбье отродье, готовьте лодки!

Такой большой корабль не мог покинуть причал под парусом, ему требовались буксиры. Повинуясь реву Хоэса, матросы бросились к шлюпкам, закрепленным на широкой палубе вдоль бортов, принялись распутывать узлы. Другие побежали за веслами. Сразу все пришло в движение, и четверо путешественников пробирались следом за Галсаром среди суеты, ругани и грубых шуток.

Туйвин подергал мага за рукав.

- А этот бородатый не прикажет своим людям убить нас и бросить в море? Как только мы удалимся от берега?

- Ты никогда не плавал по Долгому морю? - обернулся к напуганному коротышке Лайк.

- Плавал, но на маленьких судах, а здесь команда слишком многочисленная. Кто помешает им напасть на нас в открытом море?

- Не бойся, Варанго страшно рычит, но слово сдержит. Он не обманывает пассажиров, но, если бы мы сами, добровольно согласились заплатить больше, он счел бы, что поступает честно.

- Если бы мы собирались бросить вас в море, - обернувшись, оскалился Галсар, - мы бы не стали отходить от берега, а сделали бы это прямо сейчас. А что вы не поделили с красными жрецами? Они поглядывали на вас как собака на вскарабкавшегося по дереву кота.

Матрос не только обладал острым слухом, но и был любопытен.

- Мы - известные своим благочестием подвижники, - ответил Морт, - им жаль отпускать таких святых людей. Ведь мы могли многому их научить!

Махаба хохотнул.

- Вот ваша каюта, святые люди, - объявил, распахивая дверь, Галсар. - Но учтите, поклоняться огню вам здесь запрещено. Для этого существует закуток на баке, там все обмазано глиной, жгите свой костер, сколько угодно.

Каюта оказалась крошечной каморкой под лестницей, ведущей на второй этаж кормовой надстройки. В ней были четыре неудобный койки в два ряда и приколоченный к полу сундучище, который мог служить и скамьей, и столом. В нем же путешественники могли хранить свои пожитки. Сундук даже запирался, и Галсар вручил гостям здоровенный ржавый ключ. Впрочем, когда Туйвин спросил его, у кого еще имеются ключи от этого сундука, моряк честно ответил:

- Зачем ключи? Этот замок можно открыть гвоздем, я сам как-то пробовал. Замок - это чтобы ваши пожитки не разбросало во время шторма.

Тем временем команда спустила с борта две шлюпки, в каждую слезли по шесть гребцов, им швырнули канаты. Когда гребцы отвели суденышки от галеона, а канаты, роняя капли воды, натянулись достаточно, Варанго принялся зычным голосом отдавать новые распоряжения. Гребцы налегли на весла, канаты сильней проступили из воды, натянулись… тяжелый "Гнева Ирго" едва заметно покачнулся, душераздирающе скрипнул причал… плавание началось.

Верхние койки достались Морту и Туйвину, потому что маг был стариком, и ему было бы тяжело карабкаться наверх, а Махаба оказался слишком большого роста. Каюта сужалась к потолку, потому что часть ее срезала лестница. Эйбон был здоровенным парнем. Поскольку ночь они провели в пути, теперь всем хотелось спать. Забросив поклажу в сундук, путешественники растянулись на койках. Морт проспал большую часть дня и встал, когда солнце склонилось к закату. Туйвин указал ему миску на крышке сундука, кроме коротышки в каюте никого не было.

- Вот, вяленая рыба, - объявил Туйвин. - Ее давали на обед, ты спал, но я приберег твою долю.

Потом Морт вышел на палубу. Спутников он обнаружил на баке. Махаба уставился в море, а Лайк разглядывал берег. Ворон старика пристроился на бушприте.

- Мы плывем на юг, - заметил Морт, - но по правому борту у нас берег.

- Это большой полуостров, - объяснил Махаба, - на южной оконечности его построен город. Ну, не настоящий город, а так… чуть больше, чем просто куча лачуг. У них нет башни, но они собирают орехи. "Гнев Ирго" зайдет туда.

"Южная оконечность большого полуострова, - подумал Морт, - конечно, там немного теплее, и там тоже живут люди. Лайвен - самый северный город Грайлока. Я этого не помню, но теперь знаю достаточно, чтобы сделать такой вывод. Все приходится узнавать заново. Интересно, много ли я потерял? А может, я был неучем? Тогда убыток невелик".

- Поселок, к которому мы направляемся, называется Карашт, - изрек маг, и ворон каркнул с бушприта. - Там стоянка окажется недолгой, потому что нет ни товара, ни денег, чтобы уплатить. А вот после нам предстоит большой переход открытым морем, и в Далане мы простоим довольно долго.

- Что такое Далан?

- Остров. Большой порт. Ты ничего не помнишь?

- О Далане? Нет, ничего. Моя память осталась на Поле Греха. Зачем ты спросил, старик?

- Если к тебе начнут возвращаться воспоминания, скажи мне об этом.

Морт не стал отвечать. Если к нему начнут возвращаться воспоминания… Интересно, как это будет выглядеть? Что он поймет о себе? Что был простым подмастерьем, что вышел сражаться с имперскими солдатами, как все земляки? Что он стоял в строю, стискивая до боли в костяшках пальцев древко копья? Или что он был рыцарем, благородным воином, что разглядывал строй немытой черни, посмевшей встать у него на пути… разглядывал себя - ополченца, неумело сжимающего копье? Чью память обещает ему Лайк в конце этого пути?

От этих мыслей закружилась голова, и Морт крепче вцепился борт. Волны, серые, похожие одна на другую, катились навстречу, нос "Гнева Ирго" резал их, как тупой нож, взлетали брызги, а вдоль правого борта медленно-медленно полз заросший лесом берег полуострова, названия которого Морт не помнил. Между бортом и берегом в серых волнах что-то белело. Морт пригляделся - кусок льда и чайка на нем. На бушприте каркнул ворон. Да, скоро белые чайки останутся за кормой, а Морт поплывет с черным вороном.

Маг скоро оставил бак и убрался в каюту, а Морт с эйбоном стояли и глядели, как бегут навстречу серые волны. Солнце опустилось к черной полосе леса по правому борту… наконец Махаба сказал:

- Плыть на юг - это хорошо! Особенно, если вовремя дают ужин. Вон идет Туйвин, наверное, хочет позвать нас к столу.

И верно, толстяк пригласил их в каюту. Ужин, как и обед, состоял в основном из соленой рыбы. Поглядев в миску, Морт громко объявил:

- Я вспомнил!

Лайк уставился на него с тревогой.

- Что? Ты вспомнил прошлое?

- Да, что-то вроде этого! - Морту не понравилось, как насторожился серый маг. Тем интересней оказалось его подразнить. - Я уверен, что в прошлой жизни я не любил рыбу!

***

Когда солнце скатилось за полуостров по правому борту, Варанго приказал держать курс в открытое море. Рыжебородый собирался идти под парусами и в темноте, для этого "Гнев Ирго" должен был держаться мористей, подальше от прибрежных скал и отмелей. Когда окончательно стемнело, качка усилилась, галеон вошел в полосу зыби - отголосок шторма, бушевавшего где-то вдалеке. Капитан сам встал на носу и глядел прямо по курсу, не встретится ли кусок льда. Достаточно большая глыба могла утопить даже такой крепкий корабль, как "Гнев Ирго". Опасность обошла галеон стороной, что не мешало Варанго орать, он ругал команду, ветер, волны, лед и темноту.

Резкий влажный ветер налетал порывами, в темноте наверху хлопали паруса, когда рулевой менял курс - а делать это приходилось достаточно часто.

В каюте стало холодно, пассажиры закрыли дверь, чтобы удержать остатки тепла, потому что эйбон все еще покашливал, а Лайк жаловался, что его старые кости ноют перед непогодой. Им удалось не замерзнуть, но от дыхания четверых мужчин внутри сделалось душно и отсыревшие одеяла не давали тепла. Утром, когда Морт поднялся первым и распахнул дверь, внутрь ворвался холодный ветер, мигом выдувший спертую духоту. С ветром в каюту вплыли облачка серого марева, судно стояло на якоре посреди тумана. Паруса были убраны, и никто не ревел на палубе. Морт даже удивился, выйдя на палубу:

- Вопли нашего капитана мешали мне уснуть, но сейчас подозрительно тихо. Может, он сорвал голос? Или сиганул за борт?

- Первое - вряд ли, глотка у нашего капитана луженая, - ответил Лайк, - да и на второе я бы не рассчитывал. Он, видно спит. В тумане плыть нельзя.

- Интересно, долго ли нам так стоять? - Туйвин и прежде не был весельчаком, а оказавшись на борту галеона, вовсе превратился в нытика и брюзгу.

- Хорошо бы, туман рассеялся поскорей, - согласился Лайк. - Это плавание может слишком затянуться.

- Мы куда-то спешим? - заинтересовался Морт. - Я думал, наша цель никуда уже не денется.

- Это так, но лучше добраться туда летом.

- Старик, а ты не хочешь рассказать мне подробней? Куда ты меня позвал?

- Ты все увидишь сам, когда мы доберемся… э… лучше вернемся в каюту.

- Там душно, - возразил Морт.

Потом перед ним в тумане промелькнула фигура матроса. Белая завеса была такой густой, что он не узнал человека, прошедшего в пяти шагах. Так любой может стоять рядом и слушать. Когда Морт вошел внутрь, Лайк, понизив голос, объяснил:

- Мне нужны старые карты из имперского архива, я тебе говорил.

- Ну да, - Морт тоже заговорил тише. - Говорил, и в прошлый раз не предлагал скрываться.

- Тогда нас вряд ли могли подслушать. Ты что, не понимаешь, что первому встречному не позволят рыться в архиве подобного Солнцу? Туда придется проникнуть тайно, это может оказаться долгим делом. А цель наша лежит на территории Зимы, вот я и хочу успеть туда, пока в Грайлоке стоит лето.

Туйвин прислушивался к их беседе и тяжело вздыхал, эйбон то ли не слушал, то ли делал вид, что не слушает. А Морт задал себе вопрос: почему Лайк выбрал в спутники этих двоих. С ним-то все понятно, проверка со снежными волками, из которой он вышел победителем - серый маг сказал, что этот случай послужил причиной. К тому же Морт - одиночка, его забудут в Лайвене, а Туйвин? Он был заметным человеком. Что же касается Махабы, у него осталась на севере родня. В общем, их будут вспоминать. О том, куда они пропали, станут говорить.

Пока Морт раздумывал об этом, поднялось солнце, и туман начал быстро таять. Вскоре оказалось, что "Гнев Ирго" стоит посреди спокойной воды, а берег едва-едва виднеется.

Туйвин, разглядев тонкую полосу на западе, слегка успокоился, Махаба посмеялся над ним и назвал сухопутным хажиром. Толстяк начал оправдываться и преувеличенно расписывать, какие моря он пересек. По белозубой улыбке эйбона Морт понял, что Туйвин врет неумело. Это было неудивительно, а вот спокойствие, с которым этот разговор слушал Лайк, показалось Морту удивительным. Если старик пригласил в странствие Туйвина, который выдавал себя за опытного путешественника, это было бы понятно… но выходит, Лайк отлично знал цену толстяку? Значит, Туйвин обладает некими скрытыми достоинствами.

Потом на палубе объявился Варанго и принялся орать, теперь он бранил штиль, из-за которого галеону придется торчать здесь неизвестно сколько. Ворон Лайка, который всю ночь прятался неизвестно где, раскаркался, вторя хриплыми криками всякому взрыву брани Хоэса. Бас капитана оглушал.

- Либо я оглохну, либо привыкну, - заявил Морт.

- Привыкнешь, - пообещал эйбон.

А Лайк утешил:

- Он недолго будет орать. У меня с вечера ломит спину, значит, скоро погода переменится. Хотя нет… возможно, тогда он будет орать еще сильней.

Больные кости Лайка не подвели - к полудню задул легкий ветерок с севера, потом он окреп, небо потемнело, с ветром стали прилетать снежные заряды… Капитан несколько успокоился и велел ставить паруса, "Гнев Ирго" пошел при попутном ветре, но, когда до южной оконечности полуострова оставалось немного, ветер переменился. Северный и холодный встретился с теплым ветром с юга, галеон мотало на поднявшихся волнах, перепуганный Туйвин забился в каюту, а Махаба развлекался тем, что высмеивал толстяка и пугал: дескать, это еще не буря, а вот когда они пойдут к Срединным островам, тогда и встретятся с настоящими штормами.

Между тем, хотя Махаба отказывался признать разыгравшуюся непогоду настоящим штормом, "Гнев Ирго" то болтался на мертвой зыби под обвисшими парусами, то устремлялся, часто меняя курс, вдоль берега, пройти удалось совсем немного. Северный и южный ветры спорили между собой, небо время от времени заволакивала серая пелена, потом снова показывалось солнце, но галеон, в отличие от небесного Отца, с места не двигался. Всякий раз, когда удавалось поймать ветер, "Гнев Ирго" стремился отдалиться от прибрежных скал, но, едва капитан собирался сворачивать на юг, снова одолевал противный ветер, показывалось солнце, и паруса обвисали.

Варанго орал, будто его режут, в гневе вырвал красный клок из бороды, призвал тысячу казней на головы золотых магов островов, из-за чьих чар ветер поднимается там, где не положено… потом он накинул красную хламиду и удалился в выложенную плоскими глиняными кирпичами каморку под баковой настройкой, где возжег священный огонь. Галсар дважды приносил Хоэну корзинку с углем, огонь сжирал приношения, но пользы это не приносило, галеон едва-едва смещался на юг.

- Это в самом деле из-за золотых магов? - спросил Морт Лайка. - Острова далеко отсюда, как может ветер долетать от них к северному побережью?

- Да, кристаллы в островных городах создают новые ветры, - кивнул серый маг. - Это очень удобно, если находишься к югу от них, но… ты не веришь?

Видимо, Лайк по выражению лица понял, что Морт сомневается. Колдун ухмыльнулся.

- Что ж, ночью сам убедишься. Ночью кристаллы не шлют праведное тепло в полную силу, и северный ветер снова возьмет свое.

- Хорошо, подождем вечера.

И вечером в самом деле южный ветер пошел на убыль, паруса "Гнева Ирго" наполнились греховным холодом севера, и галеон устремился к южной оконечности полуострова. Ночью Морта разбудили громкие крики на палубе. Он выбрался из-под влажного одеяла и распахнул дверь. Над головой, на площадке рулевого, ревел Вранго Хоэс, с мачты доносились вопли впередсмотрящего.

Морт огляделся и заметил впереди по ходу судна крошечную багровую точку. Это жители Карашта, поселка на южной оконечности полуострова, жгли костер. Они ждали кораблей с юга и подавали знак. Морт подумал, что бедняги изводят кучу дров на поддержание сигнального пламени, но что остается им, живущим в таком захолустье? У них нет собственного золотого мага с кристаллом. В больших городах на южном побережье и внутренних островах кристаллы светятся ночью, играют роль маяков. Говорят, поддерживать свет в кристалле - одна из обязанностей старших учеников. Откуда Морт это знает? Он вспомнил что-то из прошлого? Нет, пожалуй, об этом успел рассказать во время плавания Махаба. Или Лайк? Или он узнал об островах из разговора матросов Хоэса? Или Морт все-таки вспомнил? Очень неудобно странствовать, когда не знаешь, что в твоей памяти твое собственное, а что взято взаймы у спутников. Морт тяжело вздохнул - он уже понял, что чем дальше на юг, тем больше его будет мучить эта путаница в мозгах.

На рассвете "Гнев Ирго" бросил якорь у границы мелководья. Серые валы, широкие и плоские, мерно катили к берегу, чуть-чуть приподнимая громаду галеона, бились в черные камни на берегу, разбивались и взметали ворохи ослепительно-белых брызг. Небо было таким же серым, как и волны, по нему проносились тучи, похожие на вереницы призрачных всадников, их изодранные в клочья плащи бились и трепетали. Поселок расположился на каменистых утесах, окружающих бухту. Вход в нее стерегли две черных скалы, и Морту не было видно, что происходит за ними. Между скалами можно было разглядеть лишь участок побережья и баркасы местных рыбаков. Вокруг суденышек копошились темные фигуры - галеон пришвартовался слишком далеко, чтобы можно было толком разобрать, чем заняты рыбаки Карашта. Ближе Варанго Хоэс не мог подойти, он опасался прибоя у черных скал.

Вот толпа на берегу облепила баркас, и он медленно пополз к линии прибоя. Внутри, в бухте, прикрытой скалами, волна была не такой высокой. Вот суденышко уже на плаву, промокшие рыбаки забрались в него, разобрали весла и пошли к выходу из бухты. Они миновали скалы, и баркас тут же закачался на серых пологих валах. Нос его взлетал вверх, когда судно встречало новую волну, открывался кусок черного просмоленного днища, взлетали брызги. Потом баркас скользил с водяного холма вниз, тогда были видны ряды гребцов и бочонки, занимавшие середину баркаса. И снова взлетала белая стена брызг, но рыбаки упрямо гребли против волны, держа курс на галеон.

Моряки Хоэса спустили сетку из толстенных канатов, внизу под сеткой болтались набитые упругими стеблями мешки, которые должны были смягчить удары баркаса о борт большого судна. Мешки были слишком тощими, их начинка промокла и свалялась. Еще несколько матросов закрепили на борту что-то вроде мачты, через блок на ее конце перекинули канаты с крючьями. Экипаж криками подбадривал смелых гребцов, а те мерно и неутомимо взмахивали веслами, выгребая к "Гневу Ирго". Первый баркас еще не успел пришвартоваться к галеону, а в устье бухты уже показался второй, тоже тяжело груженный.

- Смелые люди, - заметил Морт, глядя на усилия жителей Карашта.

- Они вынуждены быть смелыми, - буркнул Лайк, и ворон на его плече согласно каркнул. - А что еще остается, если ты живешь в маленьком поселке у края Зимы, таком маленьком, что у тебя нет и никогда не будет башни с золотым магом?

Морт промолчал, обдумывая слова мага. Тот заговорил снова:

- Красные жрецы учат, что тепло праведно, а холод греховен. Однако эти люди, жители севера, ведут суровую жизнь праведников. Разумеется, они грешат! Они обжираются, когда вдруг выпадает богатый удов после нескольких полуголодных недель, они без удержу пьют хмельное, вернувшись из стылого моря, потом, наевшись до отвала и напившись допьяна, прелюбодействуют, дерутся, сквернословят. В их жизни мало тепла и мало праведности. Но какие пороки цветут под сенью башен с кристаллами! Я уж не говорю о жарком Эйбе, откуда родом предки нашего Махабы.

- Да, - согласился эйбон, - там не считается грехом многое, что запрещают красные. Я не знаю, кто прав. В срединных странах я живу, оглядываясь на красных жрецов, а когда приплывал в Эйб, пил и веселился вместе с местными, словно один из них. Оставаться трезвым в день праздника урожая и не познать женщину последующей ночью - вот грех для эйбона!

Чернокожий улыбнулся, вспоминая далекий берег Эйба и тамошнюю веселую праведность.

Баркас пришвартовался у борта галеона и, если глядеть с берега, казался мухой, которая села на спину быка. Рыбаки Карашта полезли по веревочной сети, вскарабкались на палубу. На них были длинные крутки и брюки из шкуры котиков. С одежды стекала вода. Потом их товарищам, оставшимся внизу, спустили веревки с крюками, чтобы втащить товары на борт морского судна. Седой рыбак, старший из караштцев, стал торговаться с Варанго. Капитан горячился, ревел, угрюмый рыбак цедил слова словно неохотно. Наконец цены были установлены, и моряки принесли товар для обмена. На каменном берегу монета ни к чему, местным нужно было зерно, ткани, стальные инструменты и вино.

- Сегодня к вечеру они будут мертвецки пьяны, - бросил Лайк. - если сумеют возвратиться в бухту, не опрокинув баркас. Насколько я знаю, в Караште нет храма, и некому будет упрекнуть рыбаков в холодных грехах.

Серый маг повернулся и пошел в каюту, стуча окованным посохом в мокрые доски палубы. Эйбон последовал за ним, жалуясь на промозглую сырость и недолеченный кашель. Морт остался наблюдать за торгом. Он все видел впервые, и хотел увидеть как можно больше, чтобы заполнить черные дыры в голове - там, где у любого другого размещается память.

***

Баркасы загружались и разгружались полдня. Товары, привезенные северянами, спускали в необъятные трюмы галеона, а серые плоские валы били и били в борт корабля, как настойчивые гости, которым не отпирают, потому что в доме никто им не рад, но которые настаивают на своем праве войти…

От Карашта "Гнев Ирго" ушел на юг, больше Варанго на севере ничего не было нужно, да вряд ли на севере было еще хоть что-то, достойное его внимания. Конечно, Карашт был не единственным поселением на холодном берегу, но туда, в самую южную точку побережья, всю зиму свозились товары в ожидании прихода корабля из большого мира. По мере продвижения судна на юг холодный попутный ветер слабел, "Гневу Ирго" приходилось маневрировать, менять галсы и ловить переменчивые воздушные потоки.

На юге ветер был теплей, а море зеленей, потом вслед за морем начало менять цвет небо - в прорехах между полчищами призрачных серых всадников все чаще и чаще мелькала голубизна.

Махаба объяснил Морту, что при попутном ветре они на второй день достигли бы островов, но, идя в бейдевинд, галеон тратит втрое больше времени. К исходу четвертого дня небо очистилось от туч, солнце стало пригревать, и даже у вечно недовольного Варанго настроение слегка улучшилось. Но потом Морт снова услыхал его громовой рык над головой - на площадке рулевого.

- Что случилось? - с тревогой спросил Туйвин. Толстяк почти не покидал каюту, и всегда держался настороже.

Махаба сходил на палубу, переговорил с матросами. Возвратившись, коротко объяснил:

- Дым.

- Из-за этого орет наш капитан? Огнепоклонник не рад дыму? - попытался пошутить Морт, но его веселья никто не разделял.

- Весна, - объяснил Лайк. В этих водах уже судоходство в разгаре, и если корабль горит так, что дым видно издалека - значит, беда. Скорей всего, морские короли из Дахоса.

Варанго задрал голову, так что его борода, выставленная, как флаг, затрепетала на ветру, и заорал впередсмотрящему, чтобы тот глядел внимательней.

- Ничего не вижу! - прокричал тот в ответ. - Дым мешает!

Матросы столпились на палубе, глядя на капитана.

- Идем прежним курсом! - рявкнул тот. - Эй, Ламжит, Галсар, раздайте людям оружие!

Названные члены экипажа побежали отрывать оружейную, остальные потянулись следом. Махаба широко улыбнулся и отправился в каюту расчехлять лук. Морт с Лайком остались на палубе и глядели, как приближается дымный столб. Потом они перешли на баковую надстройку, откуда было лучше видно.

Дым, подхваченный ветром, двигался с юга навстречу "Гневу Ирго". И вскоре уже можно было разглядеть в основании растрепанного ветром лохматого черного столба низко сидящее судно. К пассажирам на баке стали присоединяться вооруженные матросы. На них были стальные шлемы и проклепанные кожаные куртки, в руках - круглые щиты, топоры и копья, многие добавили к этому кинжалы, кое-кто - даже по два. Вид у моряков был довольно грозный, но Морту показалось, что они предпочли бы не сражаться. Не было в их глазах кровожадного огня.

У него из оружия был при себе только нож покойного Венча, и Морт уже собрался попросить у матросов что-нибудь побольше ножа, но вокруг загалдели:

- Погребальная ладья! Погребальная ладья!

В дыму, плывущем по волнам, уже проступил нос судна, изображающий драконью голову на изящно выгнутой шее. Голова еще не загорелась, хотя огонь вовсю лизал шею у основания, и прокоптившийся дракон почернел от сажи. Теперь уже было непонятно, какого цвета он был, прежде чем ладью подожгли. Потом из дыма проступили борта, ряды банок для гребцов, но весел не было, только обломки… посередине корабля лежали тела.

Варанго велел рулевому свернуть левей, чтобы разминуться с горящим судном, "Гнев Ирго" прошел в каком-то десятке шагов от погребальной ладьи, и Морт хорошо разглядел мужчину, лежащего на приподнятой баковой площадке головой к резному дракону. Язычки пламени пробивались вокруг него, лизали пластинчатый доспех мертвеца, отражались в полированной поверхности конического шлема, украшенного золотыми завитушками. Борода уже начала тлеть - а она была длинной, опускалась до середины груди, где усыпанные перстнями пальцы сжимали рукоять меча. Яблоко рукояти сияло в свете пламени жирным красным блеском.

- Смотрите на меч! - выкрикнул молодой матрос. - Это же рубин! Лед меня возьми, огромный рубин! Если спустите лодку, я полезу туда и возьму меч!

- Нехорошо брать с погребальной ладьи, - заметил матрос постарше.

Между ними протиснулся коротышка Галсар. Он надел широкую долгополую кольчугу и высокий шлем, украшенный рогами и перьями. Снизу кольчуга имела разрезы, половины подола были захлестнуты вокруг бедер и стянуты ремешками. Морт подумал, что моряк вооружился как рыцарь.

- Кто берет у мертвеца, тот берет взаймы, - буркнул Галсар. - И очень скоро прибежит отдавать долг.

- Морские короли умеют хранить свое добро и после смерти, - поддакнул пожилой моряк.

Потом горящий корабль остался за кормой, и Морт еще не раз оглянулся, чтобы бросить еще один взгляд на дымный столб, уносимый ветром.

Потом Морт покинул бак, разошлась и часть матросов, но оружие они держали под рукой. Лайк догнал Морта, они пошли вдоль палубы к корме. Старик буркнул себе под нос:

- Кто-то из морских королей получил по заслугам. Это хорошо. Разбойники из Дахоса - твари хуже вражцов. Но…

Над их головами захлопал парус, то провисая, то снова наполняясь ветром и упруго раздуваясь, "Гнев Ирго" снова менял курс.

- Что ты сказал? - спросил Морт.

- Я говорю, если ему устроили огненное погребение по всем правилам, значит, было кому этим заняться. Сколько трупов было на горящем судне? Десяток?

- Вроде, около того.

- Такая ладья берет на борт не меньше сорока человек. Вполне возможно, мы встретимся с остальными еще до захода солнца.

Не успели дойти к каюте, как подал голос впередсмотрящий - он видел судно. Матросы снова потянулись на бак, чтобы разглядеть чужой корабль, едва он попадет в поле зрения. Морт сделал еще шаг по направлению к корме, и серый маг его окликнул:

- Ты не хочешь посмотреть вместе со всеми?

- Если там будет что-то интересное, меня позовут. Какой смысл смотреть, если я не вспомню того, что увидел? О морских королях из Дахоса я не знал, пока не увидел погребальную ладью. Теперь знаю, что эти люди существуют и хоронят своих мертвецов в погребальных ладьях.

- Я обещал вернуть тебе память, - с некоторой торжественностью в голосе напомнил маг.

- И я отправился в путь, хотя ничего о тебе не знаю и не уверен, что могу тебе доверять. Что за способ возвращения памяти? Ты же ничего не объясняешь. Даже о себе не рассказывал!

- Мне нечего рассказать о себе. Я серый маг, это и есть рассказ обо мне.

- Короткий рассказ.

Они уже пришли к каюте, и Морт взялся за дверную ручку.

- Другого не будет. Когда доберемся к цели нашего странствия, ты вспомнишь, кто такие серые маги. Вспомнишь, что серым магам запрещено собираться вместе, оставаться в одном городе, владеть недвижимостью и заводить семью. Что может рассказать о себе человек ниоткуда, не владеющий собственностью, не имеющий ни родных, ни друзей? Он только и может, что сказать о себе: я - серый маг.

У Морта тоже не было ни родины, ни семьи. Имя, которым он называет себя, подарила немая девушка. Единственный человек, которого он мог бы называть другом, Эдрик - остался на севере, а единственная собственность - мятый кусок металла на цепочке. Может, и он, Морт, серый маг? Может быть, все люди Грайлока в той или иной степени серые маги, потому что все они в той или иной степени - одинокие странники?

Дверь каюты распахнулась, Морт едва успел отдернуть руку - на пороге стоял Махаба. На нем была кольчуга, кожаный шлем, усиленный стальными ободками, в руке эйбон держал свой знаменитый лук, а над плечом топорщилось оперение стрел. Колчан висел за спиной.

- Что там? Скоро ли схватка?

- А с чего ты взял, что вообще будет схватка?

- Мне скучно, - объяснил Махаба.

Тут из вороньего гнезда заорал матрос:

- Хозяин! Это не морские короли! Корабль большой!

- Что ты еще видишь? - тут же заорал с кормовой надстройки Варанго. - Какой у него курс? Сколько мачт? Какие паруса?

- Не вижу! - донеслось сверху. - Он в дрейфе!

Лайк скрылся в каюте, а Морт решил остаться на палубе и послушать. Они с Махабой не пошли на бак, потому что впередсмотрящий все равно увидит лучше и крикнет капитану. Прошло немного времени, и матрос заорал, что у корабля нет мачт, похоже, срублены.

- На них напали морские короли, - рассудил Хоэс. Он обращался к рулевому и говорил негромко, Но стоявшие внизу пассажиры услышали. - Должно быть, это купеческий корабль, его взяли, срубили мачты, а команду перебили. Если так, то, возможно, в трюмах найдется что-нибудь и для нас. Это удача! Огонь насытился моими приношениями, и шлет мне прибыток! Курс на дрейфующий корабль!

Немного погодя Варанго показался на палубе. Несмотря на уверенный тон, каким он отдавал приказ рулевому, Хоэс вооружился. На нем были латы, богато украшенные позолотой и эмалью, красные и черные змеи свивались на груди, их головы поддерживали корону, которая располагалась посередине нагрудника. Позолота изрядно вытерлась, и корону было плохо видно, зато эмалевые змеи выделялись отлично. В руке Варанго был двулезвийный боевой топор, на поясе короткий кривой меч. Капитан готовился встретить удачу во всеоружии. Потные волосы, прижатые кожаным подшлемником, прилипли ко лбу, Варанго запыхался, пока облачался в доспехи.

- А, эйбон, - Хоэс окинул взглядом пассажиров, - Ты с луком можешь понадобиться на баке.

- Там и без меня хватит людей, чтобы толкаться и мешать друг другу, - ответил Махаба. - А поищу себе местечко посвободней.

- А для меня не найдется оружия? - спросил Морт.

- На борту "Гнева Ирго" ты под моей защитой, - важно ответил Варанго. - Но если тебе будет спокойней, когда в руке какая-нибудь острая железяка, то я ссужу тебе что-нибудь. Взамен ты поможешь перегружать добычу.

Морт уже понял, каковы правила этой игры и с деланным равнодушием пожал плечами.

- Согласен. Только если половина того, что я принесу на "Гнев Ирго" будет моей долей.

- Зачем ты такой скупой… - Хоэс нахмурился. - Вот я весьма щедр. Можешь взять оружие бесплатно, но не смей прикасаться к моей добыче. Я пришлю сюда Галсара, он сведет тебя в оружейную.

Варанго Хоэс протопал на бак, вскоре оттуда прибежал Галсар.

- Идем, гость моего хозяина, я дам тебе оружие. Но господин Хоэс велел напомнить: ты не прикоснешься к его добыче!

- Хорошо, я возьму только свою, - улыбнулся Морт.

Хотя экипаж "Гнева Ирго" состоял из восьмидесяти человек, и все они вооружились, оставшегося железа могло хватить на небольшую армию - так подумал Морт, оглядывая запасы Хоэса. Он выбрал меч-бастард, потому что не помнил, каким оружием сражался прежде. Полуторный бастард, пригодный для рубки как одной, так и двум руками поможет вспомнить - так рассудил Морт. Галсар несколько раз поторопил его, но Морт выбрал еще круглый щит, небольшой, чтобы не мешал в рукопашной. Лишь потом объявил, что готов.

Когда они вышли на палубу, корабли уже сблизились достаточно, чтобы матросы могли разглядеть, что мачты дрейфующего судна в самом деле срублены. Вскоре кто-то более зоркий сумел прочесть название: "Сердце пламени". Это был большой корабль, лишь немногим уступающий размерами "Гневу Ирго". Галсар побежал на бак, чтобы присоединиться к товарищам, а Махаба предложил Морту остаться с ним.

Они встали у борта между шлюпок, закрепленных на палубе толстыми канатами, и, перегнувшись через борт, стали разглядывать обломки, качающиеся на зеленых волнах. Детали такелажа, длинные щепки, пестрое тряпье, застрявшее в перепутанных снастях - все это вяло извивалось и переворачивалось. Махаба заметил мертвеца, застрявшего между переплетенных канатами обломков. Он весь погрузился в воду, только рука, перехваченная петлями оборванных снастей, торчала над поверхностью, канаты и держали утопленника на плаву. Эйбон указал пальцем, Морт кивнул. Что произошло с "Сердцем пламени", пока что было не вполне ясно, но если вспомнить погребальную ладью, то можно предположить, что парусник стал жертвой морского короля.

"Гнев Ирго" снова сменил галс, от закругленного носа галеона побежала длинная волна, подбросила обломки, рука мертвеца высвободилась из петли, и человек ушел под воду. Всплыл и лопнул пузырь. Потом по приказу Хоэса паруса убрали, и теперь "Гнев Ирго" медленно скользил к чужаку, постепенно замедляя ход.

- Не думаю, что это был разбойник с Дахоса, слишком темная кожа, - заметил эйбон. Он говорил об утопленнике.

Морт пождал плечами - он не помнил, каков должен быть цвет кожи дахосских воинов. Когда галеон завершил маневр, приятели увидели чужое судно. Корабль выглядел даже лучше "Гнева Ирго", краска на бортах была новенькая, позолота сверкала на солнце. Но мачты его были срублены, и красавец парусник беспомощно качался на волнах. От кормовой пристройки отделился человек. Он, медленно двигаясь боком, сделал несколько шагов и встал, широко расставив ноги. Голова выбрита, а широкая борода выкрашена красным, как у Варанго. Он был рослым и грузным, туника на груди разорвана, а из длинного пореза на шее медленно стекала кровь.

Лайк и Туйвин вышли из каюты и остановились у борта рядом с Махабой и Мортом. Все разглядывали бородача на палубе "Сердца пламени". Тот гулко прочистил горло и выкрикнул несколько слов.

- Эй, "Гнев Ирго", помогите нам! - перевел Туйвин. - Он южанин, судя по языку, откуда-то с западного побережья.

- Что случилось? - проревел с бака Варанго. - На вас напали морские короли?

Наречия, на котором общались корабельщики, Морт не знал, но Туйвин исправно переводил каждое слово.

- Да, но мы отбились! - крикнул незнакомец. - Помогите дойти к Далану, и половина моего груза будет вашей!

- Кто ты? И откуда?

- Мое имя Лахатто Туйл, из порта Вастахо!

- Сколько человек на борту? И какой у тебя груз?

Рулевой на корме "Гнева Ирго" переложил штурвал, и галеон стал разворачиваться, чтобы пройти вдоль борта "Сердца пламени".

- Берегись! - крикнул один из людей Хоэса. - Позади него кто-то стоит!

Корабли сейчас разделяло десятка два шагов, нос "Гнева Ирго" уставился в кормовую надстройку "Сердца пламени", и галеон продолжал разворачиваться. Человек небольшого роста, стоявший позади Лахатто, оттолкнул бородача и вскинул топор на длинной рукояти. И тут же за бортами и из-за шлюпок на палубе "Сердца пламени" встали три десятка человек. Они молча и деловито раскрутили над головой веревки с крюками. Морту казалось, что морские разбойники должны грозно вопить, но эти действовали тихо. "Кошки" взвились в воздух, со свистом пролетели над сужающимся просветом между бортами кораблей и впились в палубные ограждения "Гнева Ирго". Из-за резной позолоченной кормы "Сердца пламени" выскользнул красный дракон - ладья морского короля на веслах вышла из-за неподвижного парусника и перерезала курс галеону.

Махаба вскинул лук и послал первую стрелу. Она ударила в плечо человека, который стоял на палубе, прячась за спиной Лахатто. Разбойник наносил удар топором, это помешало эйбону взять верный прицел. Топор врезался в основание шеи Лахатто, и тут же убийца повалился рядом с жертвой, рыча и хватаясь за оперенное древко, возникшее в его плече. Только теперь поднялся крик. Разбойники на борту "Сердца пламени", хрипло ревя, уперлись ногами и натянули канаты "кошек", подтягивая свой парусник к "Гневу Ирго", морской король, стоявший на носу ладьи, у шеи резного красного дракона, громко отдал команду, его гребцы развернули ладью, чтобы не подставлять борт галеону. Варанго Хоэс выкрикивал приказы на разных языках попеременно. Как и предсказывал Махаба, его людям оказалось тесно на баке, часть бросилась вдоль правого борта, чтобы попытаться отцепить "кошки", несколько матросов, вооружившихся луками, послали стрелы в разбойников на борту "Сердца пламени", но ни один не попал.

Ладья тем временем обогнула нос "Гнева Ирго" и подошла к галеону слева. Часть дахосцев бросила весла, они схватились за веревки с крюками, а большие корабли неуклонно сближались. Махаба послал еще одну стрелу, человек, в которого он метил, бросил канат и закрылся щитом. Теперь все орали - и разбойники, и матросы на мачтах, и умирающий на палубе "Сердца пламени" Лахатто, и вооруженные люди Хоэса, а сам бородач ревел громче всех.

Когда корабли разделяло с полдесятка шагов, разбойники выпустили веревки и схватили оружие. Топорики и короткие копья полетели в матросов Варанго, которые торопливо выстраивались вдоль борта, чтобы помешать абордажной команде. Новый взрыв воплей - четверо моряков свалились, а разбойники уже перемахнули через борт "Сердца пламени". Одного люди Хоэса успели столкнуть прежде, чем он оказался на палубе их корабля, дахосский воин с воем полетел в щель между сходящихся бортов. Остальные оттолкнули или свалили на палубу защитников, началась рукопашная. На миг вопль упавшего в море разбойника заглушил остальные звуки, потом борта кораблей с грохотом сошлись, и крик оборвался - тогда зазвенела сталь.

Махаба успел пустить еще одну стрелу, потом пригнулся, и над его головой пролетело копье. Эйбон бросился к кормовой надстройке, а Морт уже встретился с первым дахосцем. Это был коренастый парень, почти до самых глаз заросший пегой бородой. Он носил легкий пластинчатый доспех и конический шлем с бармицей и стрелкой, прикрывающей нос. Разбойник взмахнул топором, рубанул сверху, Морт отступил - его щит был легким и мог не выдержать такого удара. Бородач взревел и снова раскрутил тяжелое оружие. Три десятка дахосцев с "Сердца пламени" оказались против вдвое большего числа моряков на палубе "Гнева Ирго", но они теснили людей Хоэса. А по левому борту уже карабкались гребцы с боевой ладьи. Варанго призвал своих людей биться смелей, но сам пока в бой не вступал.

Морт отступил еще раз, и еще… Присел, пропуская широкий взмах топора над головой, и длинным выпадом подрезал ногу противника. Тот зашатался, но устоял. Морт увидел его глаза в тени под обрезом шлема - белые, бешеные. Разбойник тяжело дышал, снова занося топор, и Морту показалось, что перед ним безумец - дахосский воин вряд ли даже почувствовал, что меч рассек его ногу. Куда подевались Лайк с Туйвином, Морт не видел. Только что они стояли рядом, но, когда на палубу перепрыгнули разбойники, эти двое исчезли. Теперь Морт сосредоточился на поединке. Меч в руке придавал ему уверенности, он не сомневался, что уже сражался таким оружием. Вот он первый раз попытался парировать выпад дахосца, лезвие тяжелого топора проскрежетало по клинку, но Морту пришлось отступить еще на шаг. Противник теснил его к корме. Еще взмах топора, Морт снова отступил и ударил сам. Потом взмахнул левой рукой, его щит врезался в бородатое лицо - и новый удар мечом. Теперь уже он теснил разбойника, а тот, слегка оглушенный, пятился. Рядом пронзительно вскрикнул матрос - разбойник отсек ему руку, Морт снова отпихнул своего противника щитом и ударил в бок того, кто ранил моряка, едва дотянулся острием, но этого было достаточно, чтобы разбойник замешкался, трое моряков дружно напали на него, осыпая ударами и тесня от упавшего товарища. Тут бородатый дахосец с бешеными глазами пришел в себя и снова взмахнул топором, Морт шагнул навстречу, столкнулся с врагом грудь в грудь, и впечатал колено в пах воину. Тот захрипел и отшатнулся, Морт шагнул следом, ударил сверху, потом справа, и снова сверху, бородач уже не успевал парировать, его доспехи выдержали удары меча, но теперь дахосец был обречен. Морт наносил удар за ударом, разбойник гнулся, наконец Морту удалось разрубить его колено, и воин рухнул на палубу. Морт поднял меч, чтобы добить, но сзади заорал Туйвин, и Морт посторонился, позволяя коротышке всадить копье в глаз разбойнику.

Рядом дахосец, что дрался с тремя моряками, отшвырнул одним широким взмахов всех противников, и тут в середину его груди вошла длинная стрела, Махаба со своим луком уже устроился на площадке рулевого, палуба была перед ним как на ладони - до самой мачты.

Морт, переводя дыхание, опустил щит и огляделся - бой шел по всей палубе, матросы пытались помешать дахосцам перебраться с ладьи на высокий борт галеона, но те уже карабкались в нескольких местах, Варанго Хоэс устремился в рукопашную и ревел, как бык. Однако капитан дрался с дахосцами на баке, туда карабкались воины с ладьи,а у кормы Морту и матросам противостояли те, кто перепрыгнул с "Сердца пламени".

- Вперед! - пискнул Туйвин, - вали их на палубу, а я стану заканчивать дело.

Коротышке понравилось добивать тех, кого сбил с ног Морт. Они вдвоем врезались в рукопашную. На тесном пространстве палубы между натянутыми снастями и шлюпками моряки "Гнева Ирго" не могли воспользоваться численным перевесом. Они нападали на дахосцев, и, нанеся удар, старались отступить, укрыться за спиной товарища, зато разбойники не боялись драться в одиночку, смело преследовали отступающих и раздавали удары направо и налево. Время от времени Махабе удавалось послать стрелу, потом схватка сместилась к мачтам, и лук эйбона стал бесполезен.

Морт схватился с новым противником, моряки Варанго Хоэса больше путались под ногами и не давали маневрировать, из-за этого Морт лишился щита. Был вынужден парировать удар топора, щит раскололся, и лезвие задело руку. Однако и Морту удалось ранить противника, что позволило Туйвину ткнуть дахосца копьем в живот. Кожаные доспехи смягчили удар, и Морту снова пришлось пустить в ход меч. Наконец и этого разбойника удалось одолеть, и тут же рядом рухнули еще двое, зарубленные моряками - они дорого продали свои жизни, прихватив с собой пятерых матросов. Сражаясь, Морт пытался понять, испытывает ли он азарт? Вроде бы, схватка его не опьяняла, и он снова и снова бросался в бой, чтобы отыскать в душе хоть что-нибудь похожее на боевое безумие, которое он заметил в глазах первого сраженного им дахосца. Каково это? И бывало ли с ним подобное прежде, до Поля Греха?

Тут налетел порыв ветра, наполненного вонючим дымом, Морт, переводя дыхание, огляделся - дым поднимался из-под левого борта галеона, оттуда, где стояла боевая ладья. Она горела. Дахосцы тоже это поняли, пожар на ладье не добавил им ярости - они уже достигли предельного накала свирепого веселья, однако заорали разбойники громче.

Рядом с собой Морт увидел серого мага. Тот взмахнул посохом, посылая струю ревущего пламени в лицо разбойнику, дахосец выронило оружие и метнулся в сторону, прижимая ладони к изуродованному лицу, между пальцами выплеснулись струйки дыма, потом потекло красное… Ослепленный разбойник столкнулся с моряком галеона, оба рухнули на палубу, дахосец рычал от боли и ярости, матрос визжал и тыкал разбойника ножом, но острие скользило по кольчуге…

Лайк отступил, поднимая посох над головой, от кристалла поднимался дымок. Разбойники уже растеряли напор, теперь их теснили к носу "Гнева Ирго", там ревел, перекрывая прочие звуки, Варанго Хоэс. Моряки по-прежнему старались избегать поединков, они то нападали, то уклонялись, запрыгивали на шлюпки, отступали, снова нападали. Но с каждым сраженным северянином становилось очевидней, как сильно разбойники уступают числом. Зато ближе к баку, куда вскарабкались гребцы ладьи, они, как будто побеждали. Постепенно схватка откатывалась к передней мачте, наконец две толпы - дахосцы и люди Хоэса - расступились. Разбойники сошлись тесной группой спиной к левому борту, позади них с горящей ладьи поднимался дым. Их оставалось около полутора десятков, и командовал ими здоровенный воин в шлеме, закрывающем верхнюю часть лица. На его изрубленном щите скалилась металлическая клыкастая морда, высунутый язык служил умбоном. Он что-то проорал, и Туйвин, снова оказавшийся позади Морта, перевел:

- Предлагает поединок.

- Зачем? - спросил Морт.

Он не понимал смысла - разбойников победят в любом случае, их ладья горит, а Варанго Хоэсу нужно покончить с врагом поскорей, чтобы не дать пламени перекинуться на галеон. Вопрос его потонул в воплях и стуке - дахосцы выкликали имя своего вождя и колотили рукоятями оружия в щиты. Матросы "Гнева Ирго" в ответ орали:

- Варанго Хоэс! Варанго Хоэс!

Потом они попятились, чтобы освободить участок палубы для боя. Капитан остался один на залитых кровью досках. Толстяк легко взмахнул топором, вызывая морского короля на бой. Дахосские воины подались назад, и их предводитель остался один перед капитаном Хоэсом. Морской король был довольно крупным мужчиной, он лишь немного уступал ростом Варанго. Он поднял щит с маской демона, отвел назад руку с топором и двинулся к краснобородому толстяку.

Крики зрителей смокли, и в наступившей тишине первые удары прозвучали особенно звонко. Противники кружили, присматриваясь друг к другу, били они не в полную силу, и оба отражали удары щитами. Постепенно темп боя стал нарастать, Жирный Варанго, тряся обтянутыми сталью телесами, двигался так же быстро, как и его поджарый противник. Капитан хрипло выдыхал воздух при каждом выпаде. Он нанес особенно сильный удар сверху, и дахосец пошатнулся, потом, развернувшись, краснобородый ударил снизу. Его двулезвийный топор с шорохом прошелся над палубой, но морской король не стал отступать или парировать - он высоко подпрыгнул, пропустив вражеский топор под ногами, а его собственное оружие обрушилось на шлем Хоэса. Толстяк попятился, тряся головой, на его шлеме образовалась порядочная вмятина, а из носа на красную бороду брызнула кровь.

Разбойники восторженно взревели, а король двинулся на Варанго, размахивая секирой над головой. Варанго высоко задрал щит, чтобы отразить новый удар сверху, а дахосец ударил его в живот щитом. Варанго содрогнулся и снова попятился, его брюхо тряслось под латами, как желе. Удар был силен, но Морт заметил, что язык демонической маски, служивший умбоном, согнулся. Противники снова закружили по палубе, теперь дахосец теснил, а Варанго пятился. Неожиданно он ринулся на морского короля, их щиты столкнулись, Варанго взмахнул топором, но изменил движение и вместо рубящего удара ткнул обухом противника в лицо. Удар был нанесен без замаха, но при такой массе, какой обладал Хоэс, вышло очень мощно. Теперь и борода дахосца окрасилась кровью. Варанго снова бросился на врага всей массой, и снова тот, более легкий, не выдержал столкновения. На третий раз он попытался уйти от прямой стычки, и Варанго задел его топором, лезвие прорубило чешуйчатый доспех на плече, над самым обрезом демонского щита. Теперь своего предводителя громкими криками приветствовали матросы. Но оба бойца оказались примерно равны по силам. Хотя дахосец был ранен, исход поединка по-прежнему оставался неясен.

- Огонь! - взревел Хоэс. - Дай мне сил!

Лайк, стоявший в толпе рядом с Мортом, чуть приподнял посох. Морту показалось, что солнечный луч, отразившись в кристалле, ударил в лицо дахосского короля. Но вспышка была такой короткой и слабой, что он не мог быть уверен, что серый маг нарочно вмешался в ход поединка. Может, случайность? Как бы там ни было, луч света ослепил разбойника, и тут топор Варанго настиг его. Первый удар расколол шлем, второй выбил топор из руки. Оружие морского короля и обломки шлема рухнули на палубу одновременно, и тут же на них закапала кровь. Разбойник еще держался на ногах, но он был скорей мертв, чем жив - топор Хоэса расколол череп вместе со шлемом. Капитал взревел, потрясая над головой окровавленными лезвиями своего страшного оружия - и дахосец стал заваливаться на спину, не сгибая коленей. Выглядело это так, будто крик Варанго сбивает его с ног.

- Огонь! - вскричал краснобородый.

Дахосские разбойники вскинули щиты, смыкая стену из дерева и стали, Лайк выбросил вперед руку с посохом и окатил их строй полосой ревущего огня. Следом за огнем матросы "Гнева Ирго" бросились толпой на врагов. Рубили, кололи копьями, сбрасывали за борт - в струи дыма, которыми исходила горящая ладья.

- Бросайте на ладью! На ладью их швыряйте! - покрикивал Варанго, когда на палубе не осталось способных сопротивляться разбойников, только обобранные трупы. - Они подарили мне славный поединок и заслуживают почетного погребения.

Морт, вытирая клинок обрывком чужого плаща, глянул через борт. Моряки Варанго отпихнули горящую ладью от борта, уже начинающего тлеть. Рядом стоял Лайк и полировал тряпочкой кристалл на посохе. К ним подошел Туйвин, он вертел на пальце кольцо с синим камнем, похоже, довольно дорогое. Морту показалось, что колец после боя на толстых пальцах коротышки прибавилось.

- На что они рассчитывали, нападая на нас? - спросил он.

- Не у каждого галеона в Долгом море такая боевая команда, как у Варанго Хоэса, - равнодушно проговорил маг, не прерывая своего занятия. Похоже, блеск кристалла занимал его больше всего прочего.

- По-моему, наши спутники дрались не слишком умело.

- Вполне прилично для моряков торгового судна.

- Они дрались, это главное! - вставил Туйвин. - Не у каждого хватает смелости противостоять морским королям.

Морт поднял меч и поглядел вдоль клинка.

- Жаль будет возвращать. Хорошая штучка, и мне как раз по руке.

- Оставь железяку себе! - пророкотал Варанго Хоэс. - Толстяк как раз проходил вдоль борта и услышал последние слова Морта. - У меня сегодня удачный день, и я хочу быть щедрым!

Варанго остановился, со стуком опустил топор на палубу и поковырял в носу. Потом посмотрела пальцы, выпачканные засохшей кровью, и пробормотал:

- Все клянут морских королей, а они подарили мне большой корабль с полными трюмами. "Сердце пламени" - хорошее название, огонь любит старого толстого Варанго Хоэса. Эй, Галсар! Возьми людей, проверь, что везли на этой посудине!

Когда капитан утопал, вскинув топор на плечо, Морт спросил колдуна:

- Ты сговаривался с ним заранее? Я имею в виду насчет поединка?

- Нет, конечно. Серый маг не вмешивается ни во что, во время странствий он иногда помогает людям и берет за это умеренную плату. Я немного помог Хоэсу, когда поджег ладью. Надеюсь на умеренную плату.

- Я имел в виду другое, когда сказал "поединок".

Старик пожал плечами.

- Варанго - великий воин, хотя, глядя на его брюхо, этого не скажешь. Надеюсь, он больше не станет говорить, что маг на корабле приносит несчастье.

Помолчав, Лайк продолжил:

- Теперь он будет хвастаться повсюду, что победил в честном поединке морского короля.

Старик выделил голосом слово "честный", и Морт понял намек. Варанго не потерпит, чтобы его победу объявили подстроенной. О вмешательстве серого мага лучше умолчать.

- Зачем ему это нужно? Зачем вообще поединок? Если бы, пока они дрались, огонь перекинулся на "Гнев Ирго", победителя бы вообще не было. Проиграли бы обе стороны.

- К счастью, Варанго управился достаточно быстро. Он молился огню, и огонь услышал.

Пока они беседовали, моряки подтянули корабли ближе друг к другу и отправились обследовать "Сердце пламени". Оказалось, что там осталось несколько выживших членов экипажа. Все были ранены - кто более серьезно, кто менее (а еще больше перепуганы) - и не могли помочь в ремонте судна, но они показали трюмы и в дальнейшем могли понадобиться Хоэсу как свидетели. Матросы с "Гнева Ирго" снесли лучшую часть добычи на свой галеон, потом занялись установкой мачты. К вечеру им удалось поднять парус - слишком маленький для такого большого судна, но Варанго собирался вести трофей на буксире, а парус требовался, чтобы "Сердце пламени" мог хоть немного маневрировать. Десяток моряков из команды галеона остался на захваченном судне, и борта разъединили, перекинув взамен толстые канаты с кормы "Гнева Ирго". Суда пошли на юг, оставив позади удаляющийся столб дыма над боевой ладьей. Вечером Варанго добавил к ужину вино, и довольно много.

- Это из бочонков с "Сердца пламени", - объяснил Туйвин. - Будут пить за павших. Если кто-то хочет, может присоединиться. Я не буду.

Пронырливый коротышка, хотя и редко покидал каюту, странным образом был лучше всех осведомлен о происходящем на борту. Если добавить к этому знание языков, становилось понятно, зачем Лайк взял его с собой.

- Почему не будешь с моряками пить? - поинтересовался Морт.

- Они сперва выпьют за павших товарищей, потом будут спорить, кто лучше отомстил, когда число перебитых ими дахосских головорезов превысит тысячу, они рассорятся, передерутся, схватятся за ножи… и к утру, возможно, будет, кого еще помянуть.

А когда стемнело по курсу "Гнева Ирго" зажглась яркая звездочка, низко, над самым горизонтом. Туйвин показал на нее и объявил:

- Это маяк Далана. Завтра будем в порту.

Ночью моряки в самом деле сильно шумели, но, вроде, обошлось без поножовщины. Туйвин, как это частенько с ним бывало, боялся зря. Утром, когда выдался удобный случай, Морт спросил Махабу, зачем Лайк взял с собой коротышку.

- У него большой опыт в торговле и морском деле, - ответил эйбон. - А вообще, не знаю. Мне он предложил присоединиться к нему, поскольку я хорошо стреляю из лука, о тебе говорил, что ты удачливый. Туйвин много плавал. Хотя и не так много, как утверждает.

- Ну да, он говорил, что плавал на маленьких кораблях, где не приходилось бояться команды.

- Еще бы, - Махаба показал в улыбке белоснежные зубы, - он плавал на собственных кораблях.

***

Утром, когда солнце поднялось из волн, свет маяка должен был исчезнуть из виду, но по курсу галеона по-прежнему виднелась светящаяся точка. Это был кристалл на башне золотого мага Далана. Матросы зашевелились, приходя в себя после вчерашней попойки. "Гнев Ирго", меняя галсы, медленно продвигался на юг, за ним, увлекаемый канатами, шел "Сердце пламени".

Лайк собрал спутников в каюте.

- Друзья мои, наше путешествие начинается отсюда. Хотя первая моя цель - столица Джагайи, но многое предстоит сделать и в Далане. Прислушивайтесь ко всем сплетням, запоминайте все, что говорят о Джагайе. В прошлом году, когда я покидал старую столицу, там было неспокойно. Беспорядки, бунты, междоусобицы - все это может помешать нам. Я хочу разузнать о том, что происходит в городе императоров прежде, чем попаду туда. Нужно подготовиться. И вот еще что…

Старик полез в свою поклажу, покопался в сумах и вытащил сверток. Когда он развязал тесемки и развернул сукно, у Морта зарябило в глазах, до того пестрые и яркие вещицы показались из-под серых тряпок.

- Махаба, наденешь это.

Эйбон с удивлением перебрал пучки ярких перьев, ножные браслеты - медные, но начищенные до блеска, ожерелье из раковин диковинной расцветки…

- Что это, зачем? Я эйбон, но родился в Лайвене, я полноправный член общины и…

- Наденешь, - с нажимом повторил Лайк. - Я хочу, чтобы ты пошел за мной на расстоянии, и понаблюдал издалека. Мне нужно знать, не следят ли за мной.

- Но мы еще не прибыли в Далан, - удивился Морт. - Кто знает о том, что мы на борту "Гнева Ирго"?

- Варанго всякий раз первым ходит на север, - терпеливо объяснил серый маг, - это известно. Возможно, за мной следили до того, как я направился в Лайвен, и сейчас знают, что я прибуду с севера. Если так, то меня ждут. Почему бы и не в Далане? Если никто не будет идти за нами - что ж, тем лучше… но если слежка объявится, я хочу об этом знать.

- А к чему эйбонская одежда? - спросил Махаба. Он уже увенчал кудрявую макушку круглой шапочкой, обшитой по краю миниатюрными колокольчиками, теперь они мелодично тренькали при каждом его движении. - И этот звон! Меня слышно за милю!

- Именно так, - снова пустился в объяснения маг, - если ты сойдешь за путешественника из Эйба, никто не свяжет тебя со мной, поскольку я приплыву с севера. А человек, звенящий при ходьбе, не вызывает подозрений. Послушай меня, сделай, как прошу. На островах довольно холодно, так что щеголять черной задницей тебе не придется, просто накинь это поверх обычной одежды. Да, и возьми копье! Свободный эйбон не расстается с копьем.

Морт подумал, что Махаба оказался с ними не только из-за его драконьего лука. Старик заранее продумал комбинацию с эйбоном, вот и барахло припас.

Махаба нарядился как обитатель далекого безгрешного Эйба, встал посреди тесной каюты и оглядел себя, приподнимая полы пестрой накидки, отороченной перышками диковинной расцветки.

- Жаль, что я не могу видеть себя со стороны, - заметил он. - Я бы посмеялся вместе со всеми.

- Никто не будет смеяться, - успокоил старик. - Ты будешь в накидке с капюшоном, а колокольчики… что ж, сверни шапку потуже и обмотай чем-нибудь. В свободного эйбона ты преобразишься, когда тебя никто не будет видеть. Я останусь на причале подольше, у тебя будет время отыскать укромный уголок, чтобы переодеться и снова найти меня.

Сперва берег казался ровной серой полосой на горизонте, и свет кристалла висел в небе, будто не имел отношения к полосе тверди, потом стали проступать очертания гор. Остров Далан, на котором раскинулся город, носящий то же название, поднимался из волн нагромождением скалистых холмов. Посередине высилась гора, увенчанная башней золотого мага, ниже располагались обнесенные стеной кварталы старого города, а на зеленых склонах тянулись рынки, склады, подворья богатых купцов и постоялые дворы. Еще ниже, у самого берега, теснились жилища рыбаков, в лощинах между скалистыми обрывами на зеленых лугах паслись козы и овцы.

Далан процветал. Говорили, что морские короли Дахоса заключили между собой договор: не нападать на богатый Далан, не разорять его, потому что если центр торговли падет, купцы перестанут появляться в здешних водах. По этой либо по какой-то иной причине город пользовался всеми благами мира, торговля процветала, в гавани Далана собирались суда со всего Грайлока. Население росло, город давно перерос старые стены, и камень, из которого они когда-то были сложены, потихоньку растаскивали для новых построек. Многие считали, что Далан превосходит все города Грайлока по числу жителей, что, разумеется, было неправдой, потому что едва ли не две трети всех, кто находился на острове, составляли приезжие. Отделить их от местных - и окажется, что собственное население Далана не так уж велико.

Варанго Хоэс направил "Гнев Ирго" к скалам, стерегущим вход в обширный залив. Это были морщинистые серые глыбы, каждая увенчана башней. Та, что слева - повыше, на ней по ночам горит огонь маяка. Правая башня давно заброшена. У подножия скал разбивались морские волны, вздымался белым пенным валом прибой, но, едва галеон проскользнул в устье, он оказался на спокойной воле, и здесь были совсем другие волны - невысокие, сглаженные, маслянисто блестящие. В них играли, перекатываясь с гребня на гребень, огоньки - отражение солнца и огня кристалла. Следом за "Гневом Ирго" в залив вошло "Сердце пламени", корабли медленно заскользили по гладким водам залива, постепенно теряя ход. Здесь не было ветра, и паруса галеона беспомощно обвисли.

И тут же от берега отвалили буксирные баркасы. Словно хищники к застрявшей в болоте добыче, они устремились к морским судам. Варанго Хоэс, перегнувшись через ограждение, стал препираться с гребцами. Он не хотел терять время на спуск собственных шлюпок, но не поторговаться он не мог - отдать монеты без спора не позволяла купеческая гордость. Наконец о цене сговорились, и матросы перекинули буксирные канаты на баркасы. Гребцы, весело галдя, навалились на весла, и корабли заскользили к причалам.

Даже весной в порту находилось несколько десятков крупных судов, да вдобавок - множество барок и парусных лодок, но "Гнев Ирго", пожалуй, был самым большим. На пристани началась суета. Грузчики и возчики с телегами стали подтягиваться туда, где швартовались прибывшие суда, они надеялись на заработок. Кроме них, стала собираться толпа зевак - в порту всегда найдется множество праздных людей, для которых новый корабль из дальних стран окажется развлечением. В толпе проталкивались нищие попрошайки, лоточники, предлагающие снедь, водоносы, дети в грязных лохмотьях, а также, несомненно, карманники. В целом толпа получилась внушительная.

Морт разглядывал собравшихся людей с высокого борта галеона. К нему подошел Лайк.

- Не нужно стоять здесь, уйдем.

- Почему?

- Не хочу, чтобы нас видели на борту вместе. Ты пойдешь с Туйвином отдельно от меня.

Морт послушно вернулся в каюту. Тем временем с галеона скинули трап, и Варанго Хоэс первым сошел на берег. Обеими руками он держал щит убитого им дахосца - тот самый, со стальной маской демона. Капитан оглядел толпу и высоко поднял трофей над головой.

- Приветствую славных жителей Далана! - заревел толстяк. Это крик было слышно и в каюте. - Это я, Варанго Хоэс, любимец Огня, герой моря! Я первым этой весной ступил на северный берег, я повидал диковины и чудеса границы Зимы! Я сразился с морскими королями Дахоса и отбил у них корабль "Сердце пламени"!

Толпа зашумела. Варанго охотно устраивал представления для бездельников.

- Вот хвастун, - улыбнулся Махаба.

- Нет, он правильно делает, - возразил Туйвин, - слух о его удаче разойдется по рынкам, перекупщики хлынут на борт "Гнева Ирго", как морской прибой. Они подумают, что Варанго пожелает отдать недорого добычу, взятую в бою, и что они смогут получить товары подешевле.

Хоэс выждал, чтобы гул на пристани пошел на убыль, потом продолжил:

- Я схватился с морским королем на палубе моего галеона! Его воины и мои, затаив дыхание, глядели, они не смели вмешаться, пока я обменивался ударами с безжалостным разбойником! И мой топор обагрился его кровью! Я вышвырнул побежденного за борт! Я устроил ему огненное погребение на его собственной боевой ладье! - Варанго ревел как морское чудовище. После каждой фразы он делал паузу, чтобы перевести дух, потом снова надрывался в крике. - Ему и его разбойникам! Мы перебили всех! Вот щит, смотрите!

Снова гул людских голосов взлетел над причалом - зеваки обсуждали трофей Хоэса. Щит был приметный.

- Тому, кто назовет мне имя морского короля, сраженного моей секирой, я подарю алер! Серебряный алер! - взревел капитан. - Это был славный поединок! Но он закончился прежде, чем я услыхал имя короля с Дахоса! Теперь я желаю знать, как звали воина, убитого моей рукой! Смотрите на щит!

Снова гул десятков голосов…

- Смотрите на щит! Кто знает имя короля, владевшего таким щитом? Кто назовет мне имя, тому достанется алер!

- Махаба, сейчас наш капитан отправится в город, потом галеон покинешь ты, - решил Лайк. Потом сойду я, и постараюсь задержаться на причале, пройдусь вдоль пирса, погляжу на корабли. Туйвин и Морт, наблюдайте за пристанью. Вы сойдете на берег, когда я буду далеко от "Гнева Ирго", и, стало быть, те, кто следит за мной, тоже будут далеко.

Ворон, который слушал речь хозяина, устроившись на сундуке, громко каркнул и перелетел на плечо Лайка.

Варанго закончил речь и, сунув щит под мышку, отправился в город, за ним шагала свита из полудюжины моряков. Другие собрались на причале у трапа и обсуждали с зеваками рассказ капитана. Махаба упаковал наряд свободного жителя Эйба, накинул темный плащ с капюшоном и отправился на берег. Эйбон проскользнул за спинами матросов, которые красочно расписывали схватку с морскими разбойниками, прошел вдоль кромки пирса, затем свернул - и растворился в толпе. Морт, присев над бортовым ограждением, следил за перемещениями темного капюшона, потом потерял Махабу из вида… и тут заметил ворона - птица серого мага, расправив крылья, описывала неторопливые круги над головами грузчиков и праздных зевак. Чайки суетились над пристанью, верещали хриплыми голосами, отважно бросались под ноги людям, выхватывали кусочки съестного, сталкивались между собой… но там, где появлялся ворон, чаек странным образом не оказывалось, как будто они избегали чернокрылого.

Затем ворон спикировал к трапу и уселся на плечо Лайка, тот как раз сошел на пирс и остановился, неспешно оглядывая суету на причале. Если за "Гневом Ирго" в самом деле наблюдают таинственные враги серого мага, они ни за что не пропустят этот момент.

Лайк постоял у трапа, будто слушал похвальбу моряков… потом, постукивая посохом, отправился вдоль берега. Ворон на его плече то и дело расправлял крылья и издавал хриплое карканье, посох стучал окованным концом в камни, кристалл поблескивал на солнце.

- Пошел… - протянул за спиной Морта Туйвин. - Скоро и нам двигаться. Ты, слышь чего, ты не выдавай, что мы вместе. Если старика или эйбона на берегу увидишь, в сторону гляди.

- Я знаю.

- В общем, держись меня, не отставай. Не то потеряешься! - в голосе Туйвина была озабоченность. - Здесь на склоне горы, такие лабиринты, недолго заплутать.

Морт так и не понял, по каким признакам Туйвин определил, что им пора сходить на сушу, но коротышка вдруг позвал в каюту, засуетился, перебрал какие-то свертки, что-то сунул в сундук, а что-то запихнул в карман…потом окинул взглядом Морта и велел:

- Меч оставь. А так - ничего, выглядишь сносно.

Бастард так понравился Морту, что он повсюду таскал его с собой, но Туйвин говорил очень серьезно, и меч остался на "Гневе Ирго". Они спустились по скрипящему трапу, миновали группу матросов. Тем уже наскучило расписывать подвиги, лишь двое, лениво перебивая друг друга, живописали:

- А когда этот верзила замахнулся своим здоровенным, как мачта, топором…

- Так вот, в это момент передо мной оказалось сразу двое…

- И оба были огромными и тяжелыми, как те две башни у входа в бухту! - успел вставить Морт. - Палуба трещала под их ногами, и при каждом шаге они проваливались сквозь настил по колено! У каждого было четыре руки, в каждой руке - по два топора!

Десяток зевак, все еще слушавшие матросов, хотя и без прежнего интереса, лениво перевели взгляд на Морта. Туйвин скорчил недовольную гримасу и потянул спутника за рукав:

- Идем, идем! Не нужно, чтобы на нас глядели. А парни с "Гнева Ирго" сами справятся с разбойниками.

- Еще бы, - согласился Морт, пристраиваясь рядом с коротышкой. - Им не впервой, каждый нынче уложил по сотне-другой, пока рассказывал дуракам свои байки. Если так пойдет дальше, Дахос совсем обезлюдеет!

Потом Морту стало не до болтовни. Они миновали полосу вдоль причала, которую торговцы обычно не занимали, чтобы не мешать грузчикам. Потом начались торговые ряды, и, стоило Морту пройти несколько десятков шагов, как он почувствовал, что у него кружится голова, и он в самом деле боится потерять Туйвина. Здесь было слишком людно, слишком шумно и слишком много всего. Морт ощутил неуверенность - было тягостно находиться среди такого количества народа. Базар Лайвена, который отпугивал его шумом и многолюдьем, ни шел ни в какое сравнение с торговыми рядами на пристани Далана. А ведь это не было рынком - так, мелочь. Сперва шли ряды, в которых рыбаки предлагали свежую рыбу из сегодняшнего улова, потом потянулись жаровни, на которых жарились, варились и выпекались немудреные яства. А потом…

Когда-то здесь местные рыбаки сбывали улов, потом рыбацкие жены стали тут же жарить рыбу, потом предприимчивые продавцы снастей стали предлагать рыбакам свой товар - здесь, прямо на месте, потому что здесь у рыбаков еще были деньги, и рядом находились жены, которые проследят, чтобы муженек потратил медяки на орудия лова, а не на крепкие напитки… потом к ним присоединились торговцы дешевыми украшениями, платками, накидками и медными брошками, а также появился ряд, где торговали кое-каким оружием. Мало-помалу, у пристани возник полноценный базар, и посреди него брел Морт, с трудом подавляя искушение вцепиться в плащ Туйвина, чтобы не потеряться в этом море голосов, звуков и запахов. А коротышка уверенно продвигался в толпе, иногда отталкивал встречных, иногда предпочитал уступить дорогу, а Морт никак не мог угодить в ногу, то утыкался в спину Туйвина, то отставал и прилагал отчаянные усилия, чтобы нагнать. Когда выпадала возможность, Морт вскидывал голову и смотрел поверх толпы - и всякий раз впереди мерцал кристалл на посохе Лайка.

Однажды Туйвин развернулся, метнулся мимо опешившего Морта и ухватил за плечо тощего подростка в драных лохмотьях. Морт с опозданием сообразил, что рука пацана сейчас находится в его, Морта, кармане. Туйвин резким движением развернул воришку и отвесил пинок пониже поясницы:

- Проваливай, косорукий, не то сейчас твоему атаману скажу, как ты худо справляешься. Сдрызни в лед, тыкач хлявый!

Глаза у парнишки округлились, он бросился бежать, столкнулся с толстой женщиной, вывернулся из-под ее руки, нырнул под прилавок, потом Морт потерял его из виду.

- Что ты ему сказал? Это какой язык?

- Воровской, какой еще, - отмахнулся Туйвин. - А ты в другой раз сам за своими карманами приглядывай.

- А, ну спасибо. Только у меня карманы пустые. Куда мы идем?

- А лед его разберет, старого хитреца… О, гляди правей, видишь?

Морт глянул и сперва не понял, о чем токует коротышка. Потом заметил пучок ярких перьев, плывущий над головами торговцев и покупателей. Сквозь оглушительный рев базарной публики прорезался тоненький звон колокольчиков. Махаба тоже заметил их и пробивался навстречу. В руке его было копье с широким наконечником, и он бесцеремонно расталкивал встречных. Никто не роптал, видимо, свободному эйбону так и полагается себя вести.

Когда они поравнялись, Махаба шепнул:

- Один есть. Молодой в сером.

Потом они расстались, разошлись в разные стороны. Когда наконец Туйвин с Мортом миновали торговые ряды и оказались на людной улице, Морт объявил:

- Кажется, этот рынок похож на Поле Греха. Я снова потерял память. Мое прошлое исчезло, вместо него только крики: "Свежие угри!", "А вот кому крабов?" и "Целебная печень морского демона, всего по алеру за ломтик!"

- Это хорошо, - буркнул Туйвин. Он не слушал спутника, "хорошо" он брякнул бы в ответ на любую тираду. Коротышка изо всех сил вертел головой, выискивая, куда подевался серый маг. Рынок они покинули вслед за Лайком, но на улице старика не было видно.

- Идем, - позвал Морт.

- Ты что ж, увидел старика?

- Нет, его ворона. Надеюсь, черных чаек не бывает? Тогда нам вон туда!

В самом деле, ворон примостился на карнизе и нетерпеливо пританцовывал, расправляя крылья. Морт и Туйвин свернули за угол, дальше улица поднималась по склону холма, и в самом деле - вдалеке сверкнул кристалл Лайка.

- Откуда ты знаешь воровской язык? - спросил Морт.

- Ты же говоришь, что потерял память на рынке?

- Точно. Но мне почудилось, что ты говорил с воришкой. У меня случаются странные видения.

Туйвин задумался, и Морту показалось, что он сейчас ответит, вместо этого коротышка решительно заявил:

- Да, так и есть, теперь и я вижу. Парень в сером плаще.

- А?

- Махаба не ошибся, молодчик в сером преследует Лайка, и к тому же не очень умело. Идем-ка за ним. Теперь нужно убедиться, что за этим малым не следят его приятели. Лед ведает, кому и из-за чего понадобился наш старикан.

Морту снова пришлось спешить, чтобы не отстать от толстячка. Он, вроде бы, тоже заметил человека в сером, который оказался между ними и Лайком. В общем-то, парень был одет как серый маг, но у него не имелось посоха с кристаллом. Лайк снова свернул, и так резко, что Морт прозевал маневр старика. Однако Лайк позаботился о них, оставив ворона на перекрестке. И снова прохожий в сером оказался перед ними. Морту показалось, что слежка - дело привычное для его спутника, Туйвин умело притворялся, будто не спешит, но двигались они очень ходко.

- А не слишком ли много шума из-за какого-то серого плаща? - решился спросить Морт. Мы бродим, теряем время.

- Варанго не отдаст концы, пока не пристроит товар с выгодой, к тому же "Сердце пламени" нуждается в починке. Значит, времени у нас хоть отбавляй. Если Лайку захотелось поиграть, то мы будем играть. О, гляди, снова свернул.

- Варанго не единственный капитан. Я так понял, что в этих водах ходит много судов. Это ведь только на севере у нас не было выбора?

- Отличная мысль, парень. Я скажу старикану. Внимательней, вон его ворон… ага, вот и наш друг в сером.

Теперь и Морт убедился: парень в сером преследует Лайка. После стольких поворотов он непременно должен был отстать, если не следит за магом, однако вот он, впереди. Каждая новая улица, выбранная стариком, оказывалась темней и безлюдней предыдущей. Если парень в сером оглянется, он тоже заметит слежку - так подумал Морт. Сходная мысль посетила и Туйвина.

- Пора, - заявил толстяк. - Сейчас, если не объявится прохожих, я обгоню этого типа, а ты окликнешь его сзади.

И, прежде чем Морт успел обдумать слова коротышки, тот поднажал. Теперь они шли по переулку, который еще круче взбирался в гору. Здесь не было окон, только длинные заборы выше человеческого роста, сложенные из камня. Под заборами пучками росла трава, но ее словно срезали, позади изгородей блеяли овцы. Морт догадался, что они вышли в часть Далана, занятую пастбищами. Овец в таком месте живет куда больше, чем людей. Интересно, что понадобилось Лайку в этом убогом месте? Туйвин воровато огляделся и обогнал парня в сером, вид у толстяка был озабоченный - сразу видно, человек спешит по делу. Обгоняя молодца в сером, Туйвин и не глянул в его сторону. Морт тоже поднажал, когда его от серого плаща отделяло пяток шагов, он окликнул:

- Эй, парень! Послушай, эй! Да-да, я тебя, серый плащ!

Тот сперва делал вид, будто не слышит, потом с неохотой оглянулся. Морт заметил, что правую руку незнакомец держит под полой и, похоже, там у него припрятано оружие.

- Чего тебе? Я спешу! - буркнул парень, потом его лицо странно изменилось.

Прохожий в сером выпучил глаза и, кривя рот, выгнулся, потянулся за спину, будто хотел ухватить что-то у себя под лопаткой. Так и не достал, завалился набок и медленно сполз на землю. При этом из руки, которую он прятал под плащом, выпал нож. Стальной клинок коротко лязгнул, ударившись о каменистую почву. Позади парня стоял Туйвин. Нагнулся, быстро вытер окровавленный нож о серый плащ убитого и проворно обшарил жертву. Выдернул из-за пояса перетянутый бечевкой кошель, нащупал на шее тесьму, вытянул из-под одежды крошечный кристалл в медной оправе. Потом поглядел на опешившего Морта и велел:

- Помоги.

Они, старясь не испачкаться в крови, оттащили мертвеца под стену, как будто человек прилег отдохнуть в тени. А может, вусмерть пьян.

- А кровь? - спросил Морт. Он ровным счетом ничего не понимал, но уже успел привыкнуть к тому, что утративший память имеет право не понимать.

- Кровь уйдет в землю. Совсем немного вытекло. Идем обратно.

- Идем… Как мы с Лайком встретимся?

- Сам найдет нас и поступит так, как сочтет нужным.

Серый маг нагнал их у поворота.

- Я видел тело, - буркнул он. - Хорошая работа.

- У него нашлось кое-что, - ухмыльнулся коротышка, - тебе будет интересно.

Туйвин протянул Лайку руку и разжал кулак, на ладони блеснул крошечный кристалл в медной оправе. Лайк осторожно взялся за тесьму, поднял добычу и всмотрелся в полированные грани.

- На этом парнишке был серый плащ, - напомнил Морт. - Он что же, из ваших? Серый маг?

- Серые маги свой кристалл носят на посохе, нам запрещено прятать знак принадлежности к братству. Этот несчастный был учеником местного золотого мага. Думаю, один из старших учеников.

- Наконец-то, - хмуро заметил Морт. - Почему бы сразу не сказать мне, что ты интересуешь золотого мага из башни Далана? Все ходил вокруг да около: за мной будут следить… меня будут ждать с севера…

Лайк опустил руку с кристаллом убитого юноши и внимательно поглядел на Морта:

- Я не знал, кто он, пока не увидел кристалл. На его месте могли быть с равным успехом представители одного из купеческих братств, местный воровской двор, красные жрецы или джагайские Ожидающие. Теперь мне кое-что известно, но…

Лайк поднял руку и издал негромкий хриплый звук. Ворон спикировал с ограды, подхватил кристалл на веревочке и, шумно хлопая крыльями, поднялся в небо.

- …Кое-что известно, но этого мало. Идите со мной, дальше будем держаться вместе. Никто не видел, как вы помогли парню прилечь?

- Ты же сам завел нас в такое место, где все свидетели с рогами и покрыты шерстью, - ответил Морт. - Могли бы и меня предупредить, что здесь готовится. Я же не знал, что придется убивать!

- Теперь знаешь. Куда теперь? - коротко поинтересовался Туйвин.

- В "Удачу моряка", - решил серый маг.

- Это постоялый двор?

- Нет, кабак. Варанго скорей всего будет там, постарайся не показываться ему на глаза.

Дальше они пошли втроем. Лайк уже бывал в Далане и дорогу знал. Морт попробовал расспросить старика, что здесь происходит. Почему ученик золотого мага следил за стариком, и зачем Лайк может понадобиться могущественным людям, которых только что перечислил.

Серый маг отвечал уклончиво. Единственное, что он объяснил: золотой маг сидит в башне и не может покинуть ее стен, таково условие. Поэтому он отрядил одного из лучших учеников, чтобы следить за приезжими.

- Маленький кристалл должен был помочь парню? - уточнил Морт. - В нем есть сила?

- Важней другое, золотому магу известно, где находится маленький кристалл, поэтому я отослал его с вороном.

Об остальном старик говорил очень скучно и уклончиво. Они уже покинули склоны холмов, огороженные каменными заборами, и возвратились в густонаселенную часть города. Здесь повсюду слышался говор на добром десятке наречий, сновали мужчины и женщины в одеждах различного покроя. Морт уже научился разбираться, что местные предпочитают свободные наряды зеленых оттенков. Но, похоже, чужеземцев здесь куда больше, чем местных.

Навстречу им по улице важно шествовал эйбон. И без того высокий, темнокожий держался так прямо и задирал подбородок так высоко, будто собирался пересчитать чаек в небесах и смотрел только вверх. Копье с широким наконечником в его руке отпугивало встречных, ему уступали дорогу и сторонились, едва заслышав перезвон колокольцев на круглой шапочке. Морт едва узнал в этом гордом воине Махабу.

- Эй, Махаба, тебе сказали взять одно копье! Зачем ты проглотил второе? Теперь ты не сможешь согнуться.

Туйвин дернул Морта за рукав:

- Не подавай вида, мы все еще незнакомы.

- Опять эти игры… и опять мне не сообщили правил.

В "Удачу моряка" они вошли вместе, но притворяясь, будто не знакомы между собой. Махаба был первым, он важно вступил в ярко освещенный зал и огляделся, как будто высматривает место получше. Лайк со спутниками проскользнул за его спиной, они выбрали стол в углу. Пока сам хозяин шумно приветствовал "благородного вождя" Махабу и, поклонившись пять или шесть раз, провел эйбона в ярко освещенную чистую половину зала, Морт устроился в тени под колонной и огляделся.

Зал был длинным и широким, посередине его проходила вереница поддерживающих свод каменных колонн, она делила помещение на две половины. Они с Лайком устроились в более темной и грязной части, и народ вокруг был в небогатой одежде, и кушанья подавали попроще. Столы здесь стояли близко друг к другу, но тот, который выбрал старик, располагался в тени колонны на границе чистой и грязной половин, так что можно было говорить, не особо опасаясь чужих ушей.

В чистой половине расстояние между столами было пошире, освещение ярче, и, разумеется, цены выше. Там раздавался рев Варанго. Толстяк орал так громко, что Морт отлично слышал каждое слово:

- Да, корабль твоего брата! Я отбил его у разбойников! Вырвал из их лап! Я сражался с их королем один на один, и все смотрели на наш поединок! Дахосцы, мои моряки и мои пассажиры! Любой подтвердит, я добыл "Сердце пламени" в честном бою! И он мой, и груз на нем мой! Не веришь, спроси уцелевших матросов с "Сердца пламени"!

- Говорят, у тебя на борту был серый маг, и это он сжег морского короля!

- Ложь! Был поединок!

Морт привстал, чтобы разглядеть, на кого орет их капитан. Перед Хоэсом за столом сидели двое в просторных халатах и высоких шапках, скрученных из разноцветных полос ткани. Концы этих полос обрамляли лица мужчин и мягкими складками ложились на плечи.

Еще несколько человек, вооруженные, сидели за столом позади мужчин в халатах и тряпичных шапках - видимо, охрана. Позади Варанго находились матросы с "Гнева Ирго".

- Вот щит дахосского короля! - Варанго ударил кулаком по щиту с маской демона, который лежал посередине между ним и собеседниками. - Брат отомщен! Но это твое дело, как отблагодарить меня за то, что я покарал убийцу брата. Если у тебя есть любовь к семье, ты сделаешь мне достойный подарок, если нет, то я не обижусь. Мне достаточно того, что я получил: славный поединок и трюмы "Сердца пламени", набитые товаром.

- Но товар принадлежал моему брату, как и сам корабль, - заметил бородач в пестрой шапке.

- Когда я нашел "Сердце пламени", он принадлежал вовсе не твоему брату.

Морт оглянулся на спутников - они внимательно прислушивались к крикам Хоэса.

- Зачем мы здесь? - спросил он Лайка.

- Мне нужно знать, каковы планы нашего крикливого капитана. Если он не сторгуется с этими людьми и не уступит им добычу оптом, то нам придется торчать в Далане, пока он не распродаст все небольшими партиями. Это плохо, потому что пойдет слух о сером маге, прибывшем с севера.

- Лайк, - вмешался Туйвин, - Морт сделал дельное предложение. В этих водах ходит много судов, из Далана мы можем отплыть и на другом корабле. А те, кто выследил тебя здесь, потеряют из виду хотя бы на время, а?

Тут к их столу подошла толстая женщина в переднике и скучным голосом поинтересовалась, что будут заказывать почтенные гости. Когда она удалилась, покачивая обширной талией, серый маг уставился на Морта. Потом кивнул:

- Хорошая мысль. Мы так и поступим. Морт, а ты стал очень здраво рассуждать. Неплохо для человека, лишенного памяти.

- Я бы рассуждал еще более здраво, если бы знал о нашем путешествии больше. Могли бы предупредить меня, что придется убивать.

Морт и сам не мог понять, возмущает ли его то, как хладнокровно Туйвин расправился с молодчиком, который выслеживал серого мага. А что, если этот парень сам собирался убить Лайка? Нож-то он держал наготове! Если так, то убийство - естественная самооборона. Если же нет…

- Всему свое время, мой друг, - спокойно рассуждал тем временем Лайк, - я расскажу тебе все, когда ты будешь готов. А если бы знал о предстоящем убийстве, то волновался бы и мог все испортить. Однако я слышу, брат убитого купца не хочет выкупить "Сердце пламени" со всем грузом?

Варанго Хоэс орал еще громче прежнего - и верно, ему не удавалось прийти к соглашению с бородатыми купцами. Появилась тетка в переднике, брякнула на стол перед "почтенными гостями" миски с козлятиной и кувшин местного вина. Разгрузив поднос, она протянула пухлую ладонь - в этом заведении полагалось платить сразу. Лайк сунул ей несколько монет и сказал:

- Сдачу оставь себе. Добрая женщина, мне нужен корабль, идущий в Байвенну, и чтобы капитан был согласен взять на борт пассажиров.

- Вон тот толстяк, что орет, как будто его режут, уже раз десять сегодня сказал, что торопится в Байвенну, - не задумываясь, ответила тетка, кивнув в сторону чистой половины зала, где надрывался Варанго.

- Сперва он будет продавать добычу, как я понял, - Лайк добавил еще медяк к плате за козлятину. - Мне нужен кто-нибудь, кто отплывает сегодня вечером или завтра утром. Пусть это будет не такая богатая посудина, как у толстяка, лишь бы капитану можно было доверять.

Женщина задумалась. Лайк сунул в ее пухлую ладонь еще монету.

- Я спрошу кое-кого, - кивнула толстуха, - потом подойду к вам.

- В любом случае, Варанго понадобится пополнить экипаж, - заявил Лайк. - Это его задержит. Морт, ты прав, нам лучше покинуть Далан с другим судном.

Морт только кивнул - он уплетал козлятину и снова думало том, что не любит рыбу. Хотя бы это в его прошлом определилось наверняка. Толстуха вернулась довольно быстро, с ней пришел заросший парень с повязкой на глазу. Он был одет как моряк, но наряд его был грязным и потрепанным. Его сопровождало облако вони. Толстуха кивком указала ему Лайка и поставила на стол еще одну кружку. Моряк сел напротив старика и, не смущаясь, налил себе из кувшина.

- Это вы собрались в Байвенну? Я отплываю завтра на рассвете.

- Что за судно? - спросил серый маг.

- Моя старушка называется "Гончая". Славная посудина, уверяю вас! И очень быстрая! Каюту вам уступлю свою собственную. Десять алеров, и если Солнце пошлет попутный ветер, через пару дней вы будете на месте.

- Весь твой груз не стоит десяти алеров, - возразил Лайк. - Небось, везешь соленую рыбу? И твоя "Гончая" пропахла рыбой, а? Три алера, и считай, что тебе повезло, ты сумел облапошить чужеземцев, которые не знают цен. Но условие - не болтать, и матросам своим скажешь, чтобы не трепались. За три алера можно немного помолчать, верно?

- Ладно, старичок, тут ты прав. Помолчать можно. Желаете сейчас же перебраться на мою посудину?

Владелец "Гончей" одним глотком осушил кружку и налил себе снова.

- Посидишь здесь, я зайду за тобой, когда соберу вещички.

- Не хотите, чтобы я знал, с какого судна эти вещички сгрузят? - одноглазый ухмыльнулся. - Но я же обещал, что буду молчать.

- Морт, - обернулся к спутнику серый маг - тебе ведь ничего не нужно забирать? Посидишь здесь с нашим новым другом?

Морт пожал плечами.

- Если ты оставишь мне денег и не забудешь прихватить мою железку.

Лайк встал, бросил взгляд на чистую половину зала. Варанго все еще препирался с бородачами в халатах, но было очевидно, что сегодня они не придут к согласию. Еще Морт заметил, что перья на шапке Махабы качнулись, эйбон кивнул. Он заметил, что Лайк встал, и это было знаком для него - пора уходить. Морту серый маг оставил пару монет, этого должно было хватить, чтобы не скучать в ожидании.

Когда толстуха в фартуке проходила мимо, Морт подозвал ее и заказал еще козлятины для себя и вина для одноглазого. Потом мимо стола, задрав подбородок, прошел Махаба. Морт постарался не глядеть в его сторону.

- Давно ты служишь старику? - спросил одноглазый.

- Это он мне служит. Я сижу здесь в приятной компании, а он бегает за моей поклажей. Неужели не видно, кто из нас господин, а кто слуга?

Одноглазый ухмыльнулся, потом пришла толстуха со снедью, Морт заплатил и наконец попробовал местное вино. Кислятина - ему не понравилось. В бочонке из трюма "Сердца пламени" был куда более приятный напиток. Пока они ждали возвращения спутников Морта, одноглазый несколько раз пытался завести разговор, но безуспешно. Не находилось общих тем. В конце концов Морт сказал:

- Если тебе охота трепаться, расскажи мне о Байвенне. Что это за порт, какие люди там живут… ну и вообще, что там происходит?

- Порт как порт, - одноглазый задумался. Поболтать он был не прочь, но обычно темой его разговоров служили события, а не города. - Ну… порт такой.

- Неплохое начало.

- На южном побережье. Через Байвенну шла торговля со старой Джагайей, - одноглазый стал припоминать, что ему известно о об этом городе, - то есть в прошлые времена, когда старой Джагайе было, чем торговать. Когда сгинул Вентайн Последний, звезда Джагайи закатилась. Байвенне больше незачем служить императорам, тамошние люди подумывают о том, как бы отложиться и даже вступить в Братство Вольных Городов. Имперские рыцари, конечно, против. Вот…

Морт покачал головой - его собеседник попросту не умел говорить о чем-то, кроме событий. Он не мог описывать, перечислять и объяснять.

- Байвенна - большой город? Много в нем живет народу?

- А лед его знает. Поменьше, чем в Далане. И поменьше, чем в старой Джагайе.

Морту это ни о чем не говорило.

- А кто правит в Байвенне?

- Купеческие дома, кто ж еще!

Одноглазый удивился вопросу, как будтиро в большом городе некому править, кроме купцов, а Морта нашлись бы и другие варианты… но заняться было нечем, он прислушивался к рычанию Варанго Хоэса и лениво расспрашивал одноглазого капитана о Байвенне. Постепенно начала складываться картина: после падения Вентайна Последнего Джагайя стремительно пришла в упадок, город обеднел, провинции перестали повиноваться, а у нового императора не было ни сил, ни охоты вновь приводить их к покорности. Товары пошли другими путями, и постепенно Байвенна потеряла свой статус морских ворот империи. С каждым годом все меньше судов заходит в байвеннский порт, особенно теперь, когда подняли голову Ожидающие. Кто это такие, одноглазый не сумел толком объяснить, но зато охотно принимался рассказывать, кого и каким способом эти Ожидающие прикончили. Выходило, что они особенно не любят чужеземцев и, случается, убивают купцов. Это, конечно, не идет на пользу торговле. Байвенна охотно вступила бы в Братство Вольных Городов Юга и закрыла ворота для Ожидающих, но пока что этого не произошло.

- Так что вам еще повезло, - заявил одноглазый. - Хорошо, хоть соленую рыбу в Байвенне покупают исправно. Если так пойдет дальше, вскоре никто не захочет заходить туда и рисковать жизнью. Да и теперь в Байвенну не боятся ходить лишь такие отчаянные парни, как я.

- Ты хочешь сказать, такие, у которых дела идут настолько скверно, что они готовы рисковать?

- Называй как хочешь. Во всяком случае, дешевая жратва - вот что находит спрос в Байвенне, оттуда ее везут на юг, в старую столицу. Ну а что может быть дешевле соленой рыбы? Разве что пшено и рожь, но их в Джагайю доставляют сухим путем. И пшеницу тоже, так я слыхал.

- Хлеб? - удивился Морт. - Разве в Джагайе не хватает своего?

- С тех пор, как Солнце вознаградило столицу империи за понесенный ущерб, там и хлеба не бывает в избытке. Велики милости Солнца!

Морт тяжело вздохнул - он окончательно запутался.

- О каком ущербе ты говоришь?

- О великом грехе, о предательстве, с помощью которого был погублен Вентайн Последний! Грайлок сильно согрешил против Джагайи, и благое Солнце согрело старую столицу, чтоб возместить ущерб!

Тут наконец в зале объявился Туйвин, и Морт прекратил бесполезные расспросы. Тут только он вспомнил, что не спросил, как зовут одноглазого. Тот назвался Эгишем.

Лайк и Махаба ждали на улице. Эйбон снял свой броский звенящий наряд и снова укутался в плащ с капюшоном. Эгиш оглядел его единственным глазом и не подал виду, что узнает. Сказал только:

- Так вас четверо… нужно было стребовать с тебя четвертый алер, старичок.

Махаба протянул Морту укутанный в тряпки меч - единственное имущество, которое человек без памяти оставил в каюте "Гнева Ирго".

Капитан повел их к порту. Но не в ту часть, где причаливали большие морские суда, а ближе к рыбацкой гавани.

"Гончая" оказалась небольшим одномачтовым суденышком. Хотя она была куда крупней рыбацких баркасов, пришвартовалась среди них. Глубокая осадка указывала, что судно уже загружено. От него воняло гнилью. Весь причал пропах соленой рыбой, но миазмы, которые въелись в борта "Гончей", легко перешибали этот аромат.

- Вот и моя красавица! - с гордостью объявил Эгиш.

Трапа не было, на борт можно было без труда перепрыгнуть с пристани, что путешественники и сделали. Навстречу никто не вышел, никто не заинтересовался вновь прибывшими. Капитана это не смутило, он попросил гостей подождать на палубе, а сам прошел на бак. То, что Морт сперва принял за груды тряпья, оказалось моряками, уснувшими на палубе. Эгиш растолкал двоих и велел прибрать в каюте. Над палубой вились стаи мух, и каждого моряка "Гончей" сопровождал целый рой.

В чем заключалась уборка, Морт так и не понял. Когда Эгиш предложил им войти, в тесном помещении на корме было грязно и, конечно, воняло не лучше, чем на палубе. Похоже, сонные матросы только и сделали, что принесли два продавленных соломенных тюфяка вдобавок к двум сундукам, плоские крышки которых могли служить кроватями.

Эгиш разжег свечу, чтобы пассажиры могли оценить удобства.

- Я не знал, что вас будет четверо, - объяснил одноглазый, - для троих тут даже очень просторно, ну а четвертый… что ж, потеснитесь, а?

Морт пнул ногой тюфяк. Похоже, в то время, когда он не использовался в качестве матраса, его свешивали за борт при швартовке, чтобы смягчить удар судна о пирс. Но спутники не протестовали, а Лайк как будто казался даже довольным. Потом, когда Эгиш ушел спать на палубу, он объяснил:

- За этим судном не будут следить. Вряд ли кому-то придет в голову, что я прибуду на таком вонючем корыте.

Махаба дернул ставню, которой было закрыто небольшое квадратное окно. С душераздирающим скрипом она отворилась - похоже, уже давным-давно ничего подобного с этим окном не проделывал. Сразу стало светлей, и Лайк задул свечу.

- Эй, поглядите, - позвал эйбон, глядя в окошко.

Четверым было маловато места у окна, и Морт вышел из каюты. В красных из-за закатного солнца водах залива торчала шлюпка. Двое ныряльщиков то погружались в воду, то выбирались на суденышко, чтобы перевести дух. На корме маячила фигура третьего - этот ничего не делал и даже не менял позы, на нем был широкий плащ, и капюшон торчал над головой, как острие копья.

- Вроде, холодновато для купания, - заметил Морт, когда вернулся в каюту.

- Золотой маг платит хорошо, - ответил Лайк. - На корме - его ученик, тот, в плаще с капюшоном.

- И что ему здесь нужно?

- Ищут кристалл. Ворон бросил его здесь в воду.

- Нужно было поймать бродячую собаку и привязать кристалл ей на шею, - заявил Морт. - Тогда они избежали бы холодного купания, наоборот - согрелись бы, бегая за псом - Славная мысль, - одобрил серый маг. - В следующий раз мы так и поступим. Собаку будешь ловить ты.

***

"Гончая" снялась с якоря на рассвете. Прежде, чем отчаливать, Эгиш разбудил пассажиров и вытребовал у Лайка задаток - серебряный алер. Одноглазый вовсе не был настолько жаден или недоверчив, скорей всего, просто требовались деньги, чтобы расплатиться с гребцами буксира - даже такой мелочи у него не оставалось. Одноглазый довольно долго торговался с командой баркаса, упирал на то, что ему нужно отойти от причала совсем недалеко, потом долго пересчитывал сдачу с алера… наконец "Гончая" отвалила от пирса.

С гребцами буксира распрощались, едва отошли от берега. Заспанные матросы Эгиша поставили косой парус, и суденышко направилось к устью залива. Едва оно миновало скалы, волнение усилилось, "Гончая" шла по волнам тяжело, как загнанная лошадь. Скрип старого судна, похожий на хриплые вздохи, усиливал это впечатление. Казалось, парусник с неимоверным трудом взбирается на волну, потом скатывается с нее, едва не опрокидываясь, но парус исправно надувался, и волна за волной оставались позади.

- Да, этому судну нечего бояться разбойников с Дахоса, - заметил Морт.

Пассажиры собрались на носу, где вонь из трюма ощущалась меньше.

- Ты плохо знаешь морских королей, - возразил Туйвин, - они дерутся не из-за добычи. Даже если увидят, что здесь нечего взять, все равно нападут, просто чтобы убить еще пару человек.

- Да я не о добыче. Эта вонь - вот оружие "Гончей", любой дахосский злодей свалится после первого вдоха. Лайк, а кто такие Ожидающие?

- Зачем тебе?

- Ты вчера упоминал их, дескать, они тоже могут следит за тобой. Кто они?

- Знатные молодые джагаи, юноши из благородных семейств, потомки дружинников Ирго Ужасающего. Они говорят, что Вентайн вернется и восстановит империю. Ничем не лучше морских королей, разве что орудуют на суше.

- Настоящие разбойники, - поддакнул Туйвин. - Считают, что они имею право на все, что принадлежало империи.

- Наш капитан утверждает, что мы можем встретиться с ними в Байвенне.

- Если так выйдет, нам следует держаться от них подальше. Все в нашей компании, исключая тебя, им не понравятся.

"Какое совпадение, - подумал Морт, - вы оба мне тоже не нравитесь".

Вопреки обещаниям Эгиша, плавание продлилось три дня. Правда, он говорил, что за пару дней доставит пассажиров при попутном ветре, а его-то и не было… Сперва "Гончая" обогнула Далан, увенчанный башней золотого мага, за ним открылась цепочка островов поменьше. Судно, хрипя, скрипя и содрогаясь на волнах, ползло между островами, на второй день пути оно оставило позади еще один крупный остров, также имевший собственного золотого мага - Калахайсу. По пути через архипелаг часто попадались суда, в проливах между островами трудились флотилии рыбаков… Несколько раз капитан "Гончей" покупал улов прямо с лодок, и матросы на палубе занимались засолкой. Морт понял так, что на покупку рыбы ушли все наличные деньги Эгиша - серебряный алер, уплаченный Лайком, за вычетом медяков, которые достались гребцам буксирного баркаса.

- Бедный дурень, - так высказался Туйвин в адрес Эгиша. - Хочет прожить честно.

Морт не помнил, на что он жил прежде, до того, как потерял память, но, по всему было похоже, что он тоже был "бедным дурнем"… а может, он был наемным солдатом? Меч в руке придавал ему уверенности, и Морт проводил большую часть времени, полируя и оттачивая лезвие. И потом, когда режущая кромка сделалась идеальной, ему было трудно отказаться от своего занятия. Он без толку возил промасленной тряпкой по клинку, поднимал его и глядел поверх отточенной стальной полосы на бесконечную череду волн. В эти мгновения он не ощущал себя калекой, лишенным памяти.

Потом острова остались позади, и был еще один длинный морской переход. Наконец показался материк. Больше суток Эгиш вел "Гончую" вдоль берега, обходя небольшие городки и рыбацкие поселки. Здесь то и дело встречались каботажные барки, пару раз Морт видел большие суда. Дахосские пираты не объявлялись. Махаба сказал, что морские короли не любят мелководья. Наконец впереди показался большой город, но кристалл над ним не светился, хотя обычно высокие башни золотых магов были видны издалека. Над Байвенной висело густое облако дыма.

Матросы Эгиша стали оживленно обсуждать, что случилось в городе, почему такой дым. Когда "Гончая" подошла ближе, стало возможно разглядеть, что дымовые столбы поднимаются в нескольких местах, наверху сплетаются в широкую тучу, которая медленно расползается под ветром. Кристалл золотого мага скрывался где-то среди дыма.

"Гончая" причалила во Внешней Гавани - так назывался причал с наружной стороны длинной искусственной насыпи, ограждающей порт Байвенны. Море оставалось спокойным, и Эгиш спокойно подошел под парусом к пустому причалу.

- Пусто, - заметил он. - Обычно здесь толпа собирается, рыбаки, торговки, грузчики… Сойдете здесь на берег или как? Во Внутреннюю Гавань я не зайду все равно.

- Так зачем спрашиваешь? - равнодушно осведомился Лайк. Ворон на его плече тихо каркнул.

- Я схожу в порт, узнаю, куда все подевались. Можете подождать на борту. Если я не вернусь, покинете порт с "Гончей".

- Мы пойдем, - решил Лайк. - Что бы здесь ни произошло, я не могу терять время.

Он расплатился с Эгишем, тот долго что-то втолковывал своему помощнику - такому же грязному и заросшему, как и капитан. Наверное, отдал серебро. Для нищих матросов "Гончей" два серебряных алера - немалые деньги. Наконец они сошли на пустой пирс и двинулись к берегу. Шагать предстояло далеко, насыпь Внешней Гавани тянулась на добрые три сотни шагов. От порта ее отделяла крепостная стена с барбаканом. Ворота всегда были распахнуты, но сейчас Эгиш забеспокоился. Они вкарабкались на насыпь, которая представляла собой беспорядочное нагромождение каменных глыб, некоторые были здоровенными - целые скалы. При сооружении этой насыпи использовалась магия, иначе невозможно было бы соорудить такую громадину.

По другую сторону насыпи пирс также был пуст. За ним лежала Внутренняя гавань, а дальше - площадь, посреди которой высился громадный монумент. Он изображал мужчину в старинных доспехах. Головы у памятника не было, вокруг были разбросаны груды каких-то обломков, кое-где тлели костры, и дым серыми клубами поднимался над портом. Когда ветер разрывал эту пелену, можно было разглядеть еще одно украшение площади - длинную виселицу, на которой болталось с десяток тел. У берега стояло три небольших судна - слишком мало для богатой Байвенны. Еще Морт заметил несколько лодок, одна как раз направлялась к ним. Лодка была длинная, управлял ею единственный гребец.

Эгиш и пассажиры "Гончей" спустились на внутренний пирс, гребец уже направил посудину к ним.

- Вы не пройдете! - крикнул он, когда лодка ткнулась бортом в каменный причал. - Ворота форта заперты!

Путешественники собрались на краю пирса и глядели на гребца сверху.

- Зачем заперли? - спросил Лайк.

- Да низачем, - ответил человек из лодки, - стража показывает, что службу исполняет, а когда нагрянули Ожидающие, так сидели, носа не высовывали. Зато теперь - вон, строгости. Честному человеку и в ворота не пройти, Так-то. За пару грошей могу перевезти к площади.

Эгиш замялся, и Лайк быстро сказал:

- Я заплачу!

Они спустились в лодку, и Махаба, привстав, оттолкнулся от каменной стенки. При этом плащ, в который он кутался, распахнулся, и гребец тут же заявил:

- А тебе, эйбон, лучше не показываться в Байвенне.

- Разве Ожидающие еще здесь? - удивился Лайк.

- Нет, уже ушли. Но ведь могут и вернуться. И ты, маг, гляди! Таким, как ты, здесь тоже опасно появляться.

- Что здесь было нужно Ожидающим?

- Как всегда… - гребец развернул лодку и налег на весла, направляя суденышко через акваторию. - Кто-то пустил слух, что Байвенна не будет подчиняться старой столице.

- Слух? Или это правда?

- Слух - так сказали наши старшины, когда город оказался захвачен Ожидающими и старшин приволокли на площадь. Вот на эту самую.

- Что ж вы не сопротивлялись? - удивился Морт. - Вот так просто, приволокли старшин? А вы что, горожане, рыбаки, матросы?..

Гребец пожал плечами, не прерывая взмахов весел. Для него это было в порядке вещей.

- Не слушай нашего спутника, он издалека и не знает местных дел, - попросил Лайк, - рассказывай дальше.

- Дальше… Дальше, когда эти благородные герои, чтоб их лед взял, увидели, что у памятника Ирго снесена голова, они словно взбесились. Стали ломать и жечь лавки на рынке, били всех, кто попадался под руку, их латники сколотили виселицу из разломанных навесов… ну, которые в торговых рядах были, навесы-то… старшин повесили, заодно и несколько иноземцев, какие под руку подвернулись. Что-то в городе горело, но я не видел, что именно. Солнце милостиво, эти благородные разюойники бесчинствовали в центральных кварталах, а к нам, на окраину, даже не совались.

Морт хмыкнул. Конечно, раз в бедные кварталы налетчики не завернули, рыбаки и мастеровые не вмешались. Вслух он ничего не стал говорить, он же "издалека и не знает местных дел", как сказал серый маг. Конечно, издалека - он явился из прошлого. Куда уж дальше!

С каждым гребком лодка приближалась к площади, и ясней вырисовывалась в дыму виселица. Вокруг копошились люди, что они делали, Морт не видел. Вот и причал. Морт первым соскочил на пристань, бастард сам прыгнул в руку. Но на площади не сражались - рыдала женщина, причитали торговцы над разбитыми лотками и лавками… Путешественники двинулись через заваленную тлеющими обломками площадь. Толпа собралась огромная - несколько сот человек. Морт удивился, как тихо… Снова зашлась плачем женщина, она сидела на коленях среди грязи и золы, перед ней, раскинув руки, лежал толстый мужчина. Молодой парень взобрался на виселицу, он уже резал следующую веревку, а несколько человек, осторожно поддерживали другого покойника. Это был седой старик, и горячий ветер, насыщенный мелкими частичками золы, трепал его длинную бороду. Толпа молча наблюдала, лишь несколько человек - должно быть, родня повешенных, тихонько переговаривались. Особняком стояли вооруженные солдаты - похоже, городская стража. Между ними и зрителями соблюдалась дистанция, как будто там прошла невидимая граница, которую никто не желал пересекать.

Эгиш распрощался с ними и отправился по собственным делам, напоследок сказал:

- Не в добрый час вы явились в Байвенну. Если надумаете покинуть город на борту "Гончей", я здесь еще пару дней простою. Но задерживаться и ожидать вас не стану. Этот город… он плох даже для того, как я.

Лайк пошел первым, остальные - за ним. Они прошли рядом с виселицей, Морт разглядел, что рядом несколькими богато одетыми горожанами качаются люди, одетые как чужестранцы, почти все - эйбоны. Похоже на то, что южане вызывают особую ненависть Ожидающих. Перед серым магом расступались, потом толпа поредела, и Морт увидел еще мертвецов - много, десятка два, эти были в окровавленной изрезанной одежде, с рублеными и колотыми ранами. Среди убитых еще несколько оказались темнокожими. С краю лежал воин стражи, над ним тихо плакала женщина.

- Никто… никто… - расслышал Морт ее причитания. - Никто не вмешался, только мой Ахель, ну почему он полез? Зачем ему эти чужаки, когда дома остались двое детей? Они теперь сироты, зачем он полез? Ахель, Ахель, зачем тебе это было нужно?..

Люди отводили глаза, никто не отвечал женщине. Да и что можно было ответить? Среди городской стражи нашелся единственный смелый парень… Морт поглядел на меч - что в нем толку? Окажись они на площади прежде, чем Ожидающие покинули город - как поступил бы Морт? Тоже полез бы в драку? Он сунул меч в петлю на поясе и двинулся за спутниками, осторожно придерживая длинный клинок, чтобы никого не задеть. Площадь с виселицей и обезглавленным памятником остались позади. На улицах было еще тише, чем у причала. Малочисленные прохожие куда-то спешили - скорей всего, торопились возвратиться домой. Все шагали, опустив головы, не глядя по сторонам и избегая чужих взглядов.

- Куда мы идем? - спросил Морт.

- Для начала подыщем ночлег, - решил Лайк. - здесь был приличный постоялый двор… если его не сожгли.

По дороге им встречались пожарища. Огонь не распространился, соседи, должно быть, успели потушить, но несколько домов было уничтожено пламенем. Среди закопченных руин рылись люди, разгребали кучи угля, переворачивали обломки… "Приличный постоялый двор", о котором говорил серый маг, назывался "Ласковый голубь". Хозяин, едва увидев входящих, замахал руками и предложил уйти.

- Старик, - узнал он Лайка, - снова ты? Тебе мало неприятностей, которые у меня возникли в прошлый раз? По твоей милости возникли, по твоей!

Потом Махаба откинул капюшон плаща, и владелец заведения снова завопил:

- О Солнце, помилуй нас, нынче ты приволок с собой эйбона! Меня точно убьют! Эйбона, лед меня возьми! Эйбона!

Трапезный зал был пуст, и хозяин мог болтать что угодно - никто не слушал.

- Не суетись, Густиль, - заявил Лайк. - Я был в порту и видел, что натворили Ожидающие. Но завтра они не заявятся, потому что были сегодня. Ты понял? Завтра нас здесь никто не увидит!

- Хватит и того, что вас увидят сегодня, - буркнул Густиль. - А когда явятся эти молодые звери, кто-нибудь непременно покажет им мое заведение: здесь дают приют серым магам и чужеземцам!

- У тебя нет постояльцев, нас никто не увидит. А я хорошо заплачу, - пообещал маг.

- Наверняка кто-то видел, как вы сюда входили!

- Что с того? Густиль, нам нужен ночлег на одни сутки, самое большее - двое суток. Потом мы уйдем, и никто не узнает, что мы здесь останавливались. А если ты будешь орать, полгорода прослышит, как ты прогоняешь мага и эйбона. Тогда всякая мразь станет задаваться вопросом: почему эти двое явились именно в "Ласковый голубь"? Давай ключи от комнаты, мы запремся и носа не высунем. Ужин принесешь туда.

- Но…

- Густиль, - маг пристукнул посохом о пол, - я теряю терпение. Я все равно никуда не уйду на ночь глядя! Ну?

- Ладно, вот, возьмите ключ. Но, умоляю, не выходите днем. Ночью уберетесь отсюда, ночью!

Они прошли по полутемному коридору, Лайк отпер дверь и впустил всех в комнату.

- Огня не зажигать, - сказал серый маг, - не шуметь и не выходить. Учтите, я говорю очень серьезно. Вы видели, что произошло сегодня в городе.

- Не понимаю, почему они терпят, - сказал Морт.

- Раньше Ожидающие такого себе не позволяли, насколько я помню, - объяснил Туйвин. - Хотя и прежде от них горожанам доставалось… Но кому понадобилось дразнить этих одержимых, ломая памятник Ирго Ужасающему?

- Все верно, - подтвердил Лайк. - Я побывал здесь в прошлом году, и было куда спокойней. Жители Байвенны не бунтовали, а Ожидающие не позволяли себе подобного. Сегодняшняя выходка может многое изменить. Тем лучше нам отправляться скорее. Я думал задержаться на пару дней, поглядеть, не выслеживают ли меня здесь, но сейчас вижу: придется покинуть Байвенну как можно скорее.

- Да уж, - криво улыбнулся Махаба, - фокус с человеком из Эйба здесь не пройдет.

- За нами никто не следил по дороге из порта, - добавил Туйвин. - Улицы были пусты, и я никого не заметил.

- Что ж, будем надеяться на это, - кивнул серый маг. - Махаба, ты сам видишь: тебе опасно появляться в Джагайе. Если хочешь, можешь поискать корабль, идущий на север. Я дам тебе денег, чтобы…

- Нет, я проделал достаточно долгий путь с вами, хочу посмотреть, что будет дальше.

- Тогда нам нужно тебя спрятать. Я подумаю, как это сделать.

Потом в коридоре раздались шаги, и все притихли. Морт положил ладонь на рукоять меча, Махаба вытащил кривой нож. Но это был всего лишь хозяин "Ласкового голубя" с ужином. Он молча отдал поднос Лайку и удалился, тяжело шаркая по полу… в пустом коридоре эти негромкие звуки казались едва ли не оглушительными. Когда с едой было покончено, Лайк велел всем ложиться спать.

Проснулся Морт в темноте. Рядом похрапывал Туйвин, и тихо протяжно вздыхал во сне Махаба. Морт уже собрался снова закрыть глаза, но вдруг услышал негромкий шорох, кто-то шелестел одеждой совсем рядом, здесь, в комнате. Потом скрипнула половица. Морт, стараясь не шуметь, сунул руку под подушку и нащупал рукоять ножа. Потом тонкий лучик лунного света, пробивающийся сквозь щель в ставнях, сделался шире, в темной комнате вырисовались серебристые очертания мебели и спящих людей на кроватях. И еще один человек - этот стоял у окна, он-то и распахнул ставни. Седая белая борода - это Лайк. Ворон слетел с плеча серого мага на подоконник, и тут же снаружи захлопали крылья. Старик нагнулся и выглянул в окно. Он молчал и больше не двигался - должно быть, ждал чего-то, что зависело от действий птицы. Потом поставил колено на подоконник, сунулся наружу… исчез.

Морт окончательно проснулся и думал: "Может, я просто не помню, что в обычае людей Грайлока вставать среди ночи и лезть в окно? Или это обычай серых магов? А вовсе не всех людей?" Это рассуждение навело его на новую мысль: при старике не было посоха с кристаллом. Точно - вон он прислонен в углу, и лунный свет играет на граненом навершии, рассыпается тонкими серебристыми лучиками. Морт знал, что серым магам воспрещается оставлять этот знак ремесла. Выйдя на улицу без посоха, Лайк совершает серьезное преступление. Ставни медленно сошлись, и в комнате опять стало темно.

Морт еще раз прислушался - снаружи не доносилось ни звука. Тогда он сел в кровати, нашарил на полу башмаки, обулся, торопливо влез в брюки. Нож он тоже прихватил с собой.

Тихо встал, подошел к окну, приоткрыл ставни и выглянул - никого. Ни звука, ни движения, серебристые лунные блики чередуются с чернильно-черными тенями. Вот в конце улицы между коньками крыш мелькнула тень, тихо захлопали крылья, и все смолкло.

Морт тихонько выбрался следом за Лайком. Крадучись двинулся вдоль стены, при этом он держался в тени. На перекрестке выглянул за угол - старика не видно, но зато Морт снова заметил ворона, птица слетела на раскинутых крыльях в переулок. Морт последовал за ней. Стараясь двигаться как можно тише, подобрался к угловому зданию. Стоп. Слышны тихие голоса. Морт распластался, прижимаясь к стене, и стал слушать.

- Почему ты тянул так долго? - это с недовольством спрашивает Лайк. - Что, если бы я появился в Байвенне раньше? У нас был уговор: к моему приезду статуя должна быть обезглавлена.

- Но ведь так и случилось!

- Говори тише! По твоей милости я угодил в самый центр заварухи! Все должно было пройти гораздо раньше, чтобы шум улегся.

- Вот именно, шум! Ты думаешь, легко сбить голову статуи, которая торчит посреди самого людного места в порту? Да еще уволочь эту болванку… Зачем ее нужно было забирать?

- Чтобы статую не смогли восстановить к моему приезду! Я ж думал, ту управишься скорей! Кстати, куда ты дел голову?

- Утопил там же, у пирса. Ты собираешься вручить мне остальные монеты, старик?

- Вот они, держи.

Морт не решался высунуться и поглядеть на Лайка и его собеседника, так что он напрягал слух и как будто разобрал тихое звяканье, когда старик вручил наемнику плату. Потом звякнуло еще раз, человек подкинул кошель на ладони.

- Проклятые деньги! И проклятая работенка. Ты знаешь, сколько народу полегло в Байвенне из-за этой выходки?

- Они сами виноваты, что позволили себя безропотно казнить.

- Они же не знали! Не были готовы! Проклятье! Лед бы тебя взял, старик…

- Ты можешь истратить монеты на помощь семьям погибших, - буркнул Лайк, - раз уж у тебя вдруг проснулась совесть.

- Оставь мою совесть в покое, старик, - в голосе незнакомца звучала злоба. - Верно говорят, кто связался с магом, тот уронил душу в лед.

- Придержи язык, Шкура, - сказал Лайк, теперь и в его интонациях звучала угроза. - Не то пожалеешь.

- А что ты мне сделаешь, старичок? Без своего посоха ты всего лишь дряхлая развалина. Может, мне стоит сейчас убить тебя, а после объявить, что это ты изувечил статую Ирго в порту? А что, все поверят! От вашего брата, магов, только и жди беды! Все будут рады, если я прирежу колдуна. Вот я сейчас…

- Ну что ж, ты сам напросился.

- Чего?

Захлопали крылья, Морту этот шум показался ужасно громким. Незнакомец, которого маг назвал Шкурой, коротко вскрикнул, потом раздались звуки борьбы, шорох, хруст и наконец - падение тяжелого тела. Морт осторожно выглянул - в переулке лежал человек, над ним склонился серый маг. Ворон клевал лицо покойника, устроившись у него на лбу. Лайк взмахнул рукой, сгоняя птицу:

- Не надо, друг мой, не теперь! Ты славно поработал, и заслужил награду, но у нас нет времени на это… не нужно, что следы твоего клюва были слишком заметны. Старик накинул на лицо Шкуры полу плаща - не своего, а плаща, принадлежавшего мертвецу. Потом в его руке блеснул нож. Клинок мерно взлетал и опускался - Лайк наносил удары по закутанному лицу. Ворон расхаживал рядом.

Морт торопливо отшатнулся, тихонько попятился, потом повернулся и побрел к "Ласковому голубю". Кажется, теперь он совсем ничего не понимал. Даже меньше, чем ничего.

Часть 5. Грехи империи

Проснувшись утром, Морт первым делом бросил взгляд на постель Лайка. Серого мага на месте не было. Впрочем, посоха у его кровати тоже не оказалось. Значит, он все-таки возвращался и снова ушел?

- А где наш старичок? - спросил Морт, стараясь, чтобы это прозвучало как можно равнодушнее.

- Он ушел, - откликнулся Туйвин, - и велел никому из комнаты не отлучаться и здесь не шуметь. Скоро должны подать завтрак.

Морт оделся и стал точить меч. Верней, не точить, а без нужды возить промасленной ветошью вдоль клинка. Лезвие в этом не нуждалось, но Морту было спокойней, когда он хотя бы изображал, что занят делом. Махаба, глядя на него, вытащил из чехла свой "драконий" лук.

- Что, - подмигнул Морт - будешь точить его?

Махаба шутку не поддержал, ощупал древко, слегка согнул на пробу и снова стал увязывать в шкуры. Потом явился Густиль с подносом.

- Что в городе? - спросил его Морт.

- Плохо, - печально ответил хозяин заведения. - В двух кварталах отсюда зарезали человека. Сейчас ко мне приходил посыльный, собирают членов общины. Цеха и торговые братства будут выбирать новый Совет.

- Ты тоже участвуешь в выборах?

- Конечно! Я же состою в торговом товариществе! У нас свой представитель в магистрате! Эх, трудно будет выбрать… После вчерашнего солидные рассудительные люди вряд ли захотят занять место в Совете.

- Сидеть на стуле мертвеца - плохая примета, - кивнул Махаба.

- Не в том дело… в нынешние дни выходит, что член Совета не сидит на стуле, а стоит на нем с петлей на шее. И ждет удара сапогом, который выбьет из-под него этот стул, так говорят на улицах. Невеселая шутка!

- Невеселая, - согласился Морт, - а человек, которого убили в двух кварталах от постоялого двора - кто он?

- Пока непонятно, его лицо сильно изрезано. Должно быть, убийца нарочно изуродовал, чтобы не узнали. Но в руке у этого бедняги был здоровенный кинжал, вот как. Хорошо бы, если это разбойники сводили между собой счеты, но почему рядом с моим заведением? О Солнце, ну почему рядом с моим!..

Лайк возвратился после полудня.

- Я узнал новости, - объявил он. - Сегодня мы не сможем покинуть Байвенну. Ворота заперты, на причалах выставлена стража, никто не имеет права покинуть гавань, даже рыбакам запрещено выходить на лов. Надеюсь, завтра с рассветом, когда вновь избранный магистрат позволит, нам удастся отправиться в путь. Теперь нужно решить, как мы должны выглядеть в Джагайе. После вчерашнего погрома нам лучше не изображать купцов из Байвенны. Я думал поступить именно так… но теперь это невозможно.

- Да какие из нас купцы… - буркнул Туйвин. - Тем более, ты с посохом…

- Я бы оставил посох.

- Это преступление! Серому магу воспрещается… - забеспокоился Туйвин. - Опасно нарушать законы в столице империи!

- Не более опасно, чем серому магу вообще появляться в столице империи, - отрезал Лайк. - Я бы изображал старого слугу, ты купца, Морт - твоего телохранителя.

- А я? - подал голос Махаба.

- С тобой было бы проще всего! Надеть на тебя ошейник, и…

- Изображать невольника? Я свободный горожанин, член лайвенской общины!

- Как свободного горожанина тебя бы вздернули. А как раб, ты находился бы под защитой хозяина… но оставим пустой спор. Нужно придумать, кем мы нарядимся. Кто не вызовет злобы джагайского рыцаря на дороге, ведущей из Байвенны?

- Другой рыцарь, - брякнул Морт. - Всех остальных они, по-моему, ненавидят.

Ненадолго в комнате стало тихо, только тихонько скрежетали коготки ворона, который прогуливался по подоконнику.

- Это… - растеряно протянул Туйвин. - Это…

Морт осознал, что все глядят на него со странным выражением на лицах.

- Ну чего вы уставились? Мы нарядим Махабу Черным Рыцарем из детской сказки, таинственным воином с опущенным забралом. А потом он - бац, забрало поднимет, тут-то все и обхохочутся. Скажут: надо же, какой черный рыцарь!

- Это самая лучшая идея! - объявил Лайк. - Если только Махаба сумеет выдержать жару. В Джагайе сильный зной, потому что этот край много претерпел от чужих грехов. И с опущенным забралом будет тяжко.

- Я вытерплю, - буркнул эйбон, - лишь бы не рабский ошейник! Но беда в том, что я не умею драться как рыцарь.

- Этого не потребуется, - перебил серый маг, - лишь бы ты удержался в седле. В Джагайе нее устраивали турниров с самой Долгой Зимы. Значит, Махаба - рыцарь, Морт - оруженосец, он вполне подходит. Ну а мы с Туйвином будем слугами, нам потребуется рыцарский конь, доспехи, оружие, лошадка для оруженосца и хотя бы один осел для перевозки поклажи.

- Какой поклажи? - удивился Морт. - У нас ничего такого нет…

- У нас нет. А у рыцаря должна быть поклажа. Туйвин, мне необходимы деньги, мои собственные на исходе, а тратить сегодня придется много.

Коротышка, тяжело вздыхая, полез под тунику на груди, где, как давно подозревал Морт, у него имелся потайной карман. Одна за другой стали появляться монеты - серебряные алеры и золотые кройны.

Морт промолчал, но то, как безропотно прижимистый Туйвин расстается с монетами, его удивило. Потом Лайк с Туйвином ушли, напоследок маг повторил приказ: сидеть тихо и не выходить из комнаты. Эти двое Морту не нравились, и он не хотел их расспрашивать, вот Махаба - иное дело. С ним было спокойней, и Морт попросил эйбона объяснить, что толкуют спутники о жаре в Джагайе? Это такая шутка? Или там в самом деле будет намного теплей, чем здесь? Джагайя лежит к югу от Байвенны, но не так уж далеко, чтобы климат сильно отличался.

- А ты совсем ничего не знаешь? - удивился Махаба.

- Откуда же мне знать? Поле Греха отобрало мою память.

Эйбон нахмурился, и Морту показалось, что его слова не понравились Махабе.

- Это случилось после битвы, - наконец произнес эйбон. И задумался.

- Что случилось после? Не тяни! Я думаю, будет проще, если ты мне расскажешь, потому что от твоих кислых взглядов мне не становится яснее. Дружище, я ведь в самом деле ничего не помню! Лед меня возьми, я даже не знаю, что именно я должен помнить, а что - нет!

Махаба долго глядел на Морта… потом заговорил:

- Ну ладно, попробую рассказать… эх, лучше бы тебе спросить об этом Кувеша!

- Я бы спросил, если бы знал, что этим следует интересоваться. Когда я познакомился с хранителем архива, слово "Джагайя" мне ничего говорило. Рассказывай!

- Ну так вот… - эйбон задумался, он не знал, с чего начать. - Ну вот, после битвы… ты понимаешь, да? Так вот, против Джагайи было совершено ужасное преступление, так сказал золотой маг, который прибыл в Лайвен после Долгой Зимы. Даже красные жрецы с этим согласны, хотя и утверждают, что Вентайн Последний заслужил свою судьбу. Но как бы там ни было, Солнце в своей великой мудрости обогрело преданную и обманутую Джагайю. Пока Лайвен трясся от греховного холода в Долгой Зиме, столица империи была обласкана теплом праведности. Чтобы искупить холод греха, который погубил лучших сынов Джагайи, так говорят. Зима в Джагайе была мягкой, лето жарким… ну а потом осень не наступила. В Джагайе вечное лето, там жарче, чем в Эйбе, откуда родом мои предки.

- Только в Джагайе?

Эйбон пожал плечами:

- Так сказал золотой маг. И красные жрецы тоже. В краях, прилегающих к старой Джагайе, климат не изменился.

- А кто стал править в столице после того, как пропал Вентайн?

- Темное дело. Отправляясь за море, император оставил править страной лорда Хокси, этот вельможа стал канцлером, казначеем, хранителем печати и прочее, прочее, прочее… Управление старой Джагайей была в его руках. Когда корабли, перевозившие войско, возвратились в Байвенну с известиями о судьбе Вентайна, Хокси первым делом заявил, что император наказан за то, что оскорбил красных жрецов. В общем, жрецы его поддержали, археон возвратился в столицу…

- Оскорбил? В чем это выражалось?

- Видишь ли, красные жрецы мне неприятны, но они оказались союзниками Лайвена и дрались на Поле Греха в первых рядах… так запутанно вышло… Выходит, мы, то есть Лайвен, на стороне красных, хотя… Хотя мне это не нравится! И еще много кому не нравится. Но красные - наши союзники, и тут ничего не поделать. Они говорят, что Вентайн напал на храм в Джагайе, в день коронации. И тут тоже все непонятно, потому что во время нападения он принимал корону из рук археона. Не знаю, как такое могло выйти! Тогда археон красных сбежал из города, жрецы стали тайно вооружаться, большое их число собралось в Лайвене… говорят, археон велел им готовиться к войне и копить силы в провинциях.

- Хорошо, опустим ссору императора с археоном. Что было дальше? После Поля Греха?

- Канцлер объявил себя императором.

- Вот так просто? Взял, да и объявил?

- Как и все лорды Джагайи, он состоял в родстве с императорским домом. Может, у других было и больше прав, не знаю… но сила была на стороне Хокси, столица оказалась в его руках, и красные его поддержали. Император Хокси Первый, вот так. Сейчас правит его правнук, а в Джагайе жара. Кое-кто утверждает, - тут эйбон понизил голос, хотя в комнате они были наедине, - что засуха - это наказание узурпатору, а вовсе не плата Солнца за тот грех, что случился на севере.

- Однако наказанием может быть холод? - удивился Морт. - Не жара, а холод? Ведь холод сопутствует греху, верно?

- Как ни объясняй, а джагаи не смогли собрать ни одного урожая при императорах из дома Хокси. И войско погибло на севере, а казна опустела, когда Хокси обещал накормить голодных. Пока он продавал реликвии из императорской сокровищницы, его люди кормили голодных в столице, со всей области туда потянулись разоренные крестьяне и фермеры. К тому же не все лорды признали Хокси, была война, беднота оказалась на стороне императора, потому что он в самом деле раздавал еду неимущим… и великие дома пали. При Вентайне Последнем было пять великих лордов, сейчас остался один, лорд Уолдор. Три дома исчезли, один стал императорским, да вот Уолдор… Ну, то есть, остались какие-то люди, которые унаследовали титулы Джедов, Аганеев и Гройзов, но это такая мелочь! Чего стоят титулы без вассалов и земель? И провинции тут же отложились от Джагайи, а Хокси Первый, занятый войной с лордами, не стал им препятствовать, да он бы и не смог.

- А теперь?

- Теперь Джагайя - выжженная пустыня, а император изо всех сил старается удержать власть, а скудные ресурсы уходят на закупку дешевой жратвы. Помнишь подгнившую рыбу Эгиша? Императоры Хокси дали слово, что при них джагаям не придется голодать. Так что если коренные жители старой столицы и перемрут, то не от голода. Их прикончат жара, болезни… либо они перережут друг друга. В Джагайе каждый день убивают десятки человек, джагаи грешат, чтобы Солнце хоть немного убавило свои милости, и чтобы в столице стало прохладней. Грех там считается благом, а праведность лишь увеличивает зной, а потому осуждаема. Но сколько ни грешат жители старой столицы, жара не уменьшается. Что молчишь?

- Думаю, что ответить, "печальная история" или "поучительная история". Оба ответа нравятся мне одинаково. Или одинаково не нравятся.

- То-то и оно.

- Теперь я лучше понимаю безумства Ожидающих.

- Конечно, они ведут себя как бессердечные твари, чтобы Солнце не так жгло их страну. Надеются, что холод греха остудит Джагайю, но безуспешно. Красные жрецы говорят, что вина Грайлока перед Джагайей слишком велика, чтобы холод маленьких грешков мог пересилить великий зной, который послан империи за то, что города и народы согрешили перед ней.

За окном раздалось негромкое лошадиное ржание. Морт встал, чтобы выглянуть, но на подоконник неожиданно плюхнулся ворон и замер, поводя клювом. Солнечный свет играл разными оттенками гладком оперении, и вспыхивал в круглых глазках птицы.

- Вернулись, - буркнул Махаба.

Вскоре в коридоре раздались шаги, дверь распахнулась, вошел Лайк с увесистым мешком в руках. Посох он зажал под мышкой. Следом, согнувшись в три погибели, протиснулся Туйвин. Коротышка тяжело дышал, его мешок был еще больше, чем у мага, внутри бряцало железо. Туйвин с лязганьем опустил ношу на пол:

- Принимайте, благородный рыцарь. Ваши благородные доспехи. Извольте влезь в них своим благородным телом.

Туйвин с натугой распрямился и утер обильный пот.

- Слава Солнцу, я не рыцарь и мне не приходится таскать такую тяжесть на себе.

Лайк не был настроен шутить. Он, сдвинув седые брови, глянул на Махабу:

- Ты в седле-то сумеешь удержаться?

- Если лошадь не слишком норовистая да резвая.

- На резвую у нас не было денег. Хорошо хоть эту клячу смогли сторговать. Морт, тебе придется шагатьс нами пешком, второй лошади мы не купили. Многие собираются удрать из Байвенны. С одной стороны, это хорошо, потому что завтра, едва раскроют ворота, из них хлынет толпа, в которой мы затеряемся. С другой стороны, цены на верховых и вьючных лошадей выросли.

Махаба развязал веревки и вытряхнул из тюка груду доспехов. Когда эйбон стал перебирать железяки, его лицо сделалось озабоченным - он не привык иметь дело с таким снаряжением. Морт поспешил ему на помощь и, как оказалось, он отлично справлялся. Руки сами находили, как ловчей приладить элементы доспеха, и вскоре Махаба был полностью снаряжен.

- Я думал, будет тяжелей, - заметил он. - А в этом даже можно двигаться.

На эйбоне была кольчуга, стальной нагрудник с наплечниками на шарнирах, ноги прикрыли легкие поножи. Доспехи были не новыми, пластины помяты и носили следы многочисленных ударов.

- Похоже, мне приходилось иметь дело с чем-то подобным, - не без удивления заметил Морт. - А у тебя боевой вид во всем этом, Махаба. Сразу видно, что ты - бывалый воин!

Двигался Махаба не слишком уверенно, но доспехи добавляли массивности и без того рослому эйбону, так что смотрелся Черный Рыцарь очень внушительно.

- То, что нужно, - буркнул Лайк, усаживаясь на кровать. Он принялся отделять от посоха набалдашник с кристаллом.

- Эй, а ты что делаешь? - спросил Морт. - Тебе же запрещено… хотя верно, из тебя выйдет отличный оруженосец. Не хуже, чем из Махабы - Черный Рыцарь! Мы все - не те, за кого себя выдаем. Туйвин, а ты? Ты будешь менять платье? Может, мы нарядим тебя девушкой?

- Если бы ты не управился так ловко с железной рыцарской сбруей, я бы решил, что ты в прошлом был балаганным актером, - буркнул Туйвин. - Ты сопровождал армию Вентайна, чтобы смешить имперских солдат.

- Скорей уж, чтобы самому смеяться над ними. А мне обновок не принесли?

- Ослиную шкуру разве что, - буркнул Туйвин.

Вечером пришел Густиль с ужином. Лайк рассчитался с ним и сказал:

- Можешь успокоиться, завтра ворота наконец откроют, и мы покинем город. В три часа пополуночи выпустишь нас, и забудь о том, что у тебя в эти дни были постояльцы.

- Что такой кислый, хозяин? - подмигнул Морт. - Разве ты не мечтал выставить нас поскорее? Завтра нас здесь не будет!

Густиль махнул рукой:

- Завтра-то все и начнется. Может, и мне отправиться с вами? Хотя нет, в наших краях теперь не будет спокойствия… Жаль, что мой "Ласковый голубь" не корабль. Теперь разве что за морем я смогу найти тихую пристань. Снялся бы с якоря, да поплыл…

- О чем он толковал? - спросил Морт, когда хозяин ушел.

- На выборах победили те, кто добивается независимости Байвенны, - объяснил Лайк. Кристалл он снял с посоха и упрятал в потайной карман в рукаве. - Город заявит о том, что не подчиняется больше Джагайе, сюда придет война, и гнилая сельдь капитана Эгиша вырастет в цене. Вероятно, Байвенна скоро окажется в осаде.

- Тем больше нам смысла убраться поскорей, - подытожил Махаба, гремя рыцарскими доспехами.

***

'Ласкового голубя' путешественники оставили ночью. Хотя вокруг не было видно ни души, Густиль запретил зажигать свет. В темноте Морт помог Махабе оседлать жеребца, купленного колдуном и Туйвином. Это был настоящий боевой конь, сомневаться не приходилось, однако в битвах кляча не бывала уже давно. Жеребец был старый и тощий, зато покладистый и смирный - и именно эти качества Махаба оценил очень высоко. Наездником он был неважным. Кроме жеребца, в их распоряжении оказался ослик - маленький и лохматый. На животинку навьючили невеликую поклажу…

- Тише идите, - попросил хозяин. - Я не хочу, чтобы вас видели, выходящими с моего подворья. Вчера тоже вроде тихо, а наутро - гляди-ка, в двух кварталах от моей двери свежий покойник.

- Не узнали, кто умер-то? - спросил Лайк.

- Да нет, сейчас не до убиенного. Такие дела в Байвенне завернулись… Ну, ступайте, Солнце вас храни. Если заглянете в более спокойные времена, в 'Ласковом голубе' вам будут рады…

Морт подумал, что Густиль - неплохой человек. Но время сейчас такое, что неплохому человеку трудней, чем преступнику. Хотя, если вдуматься, разве когда-то были времена лучше? Он не помнил, но догадывался, что времена сейчас самые обыкновенные.

Хотя до рассвета было еще далеко, остановиться пришлось в нескольких кварталах от ворот - очередь ожидающих тянулась уже сюда. Небольшой купеческий караван, крестьянские подводы, группа паломников, направляющихся в храмы старой Джагайи, путешественники обоего пола и неопределенного рода занятий, да фургоны лицедеев и бродячих певцов - вся эта пестрая кавалькада вытянулась вдоль улицы, ведущей к воротам. Путники ожидали разрешения покинуть Байвенну.

Прежде, чем солнце показалось над горизонтом, осветился кристалл на башне золотого мага - поднятый на высокой башне, он поймал первые лучи прежде, чем начался восход. Вдоль вереницы путешественников прошел отряд городской стражи в зеленых плащах поверх кожаных доспехов. Стальные каски и лезвия алебард отсвечивали в слабых лучах, испускаемых кристаллом. Впереди отряда солдат шагал мужчина в темной одежде, с серебряной цепью на груди - избранный накануне член байвеннского магистрата. Он коротко переговорил с охраной.

Затем зубцы городской стены осветились розовым - солнце показалось над холмами. Городской управитель велел отворять. Солдаты, отставив алебарды, вытянули здоровенные дубовые брусья, окованные полосами стали, из пазов и потянули створки. Очередь, растянувшаяся вдоль улицы, зашевелилась. Наконец первые путники двинулись в проем ворот. Молча проходили и проезжали они, уставившись под ноги, чтобы не встретиться ненароком взглядом с угрюмыми стражниками. Уходящие понимали, что этот город готовится к войне, а уж стражники знали это точно. Что они думали, рассматривая прохожих? Быть может, считали себя обреченными и завидовали тем, кто сейчас уйдет из Байвенны и, возможно, проживет куда дольше? Морт не стал отводить взгляда, он просто не помнил, что полагается думать в такой ситуации.

За воротами расстилалась равнина, к востоку лежали холмы, и солнце медленно поднималось над их верхушками. Поток путников, вытекающий из городских ворот, вскоре распался на отельные ручейки, и на дороге, ползущей на юг, оставалось все меньше прохожих. Первыми свернули актеры - таким, как они, следовало держаться подальше от старой Джагайи. Они направлялись вдоль побережья, чтобы выступать в портах, лежащих к западу от Байвенны. Следом за ними колонну стали покидать крестьяне, они понесли домой вести о предстоящей войне. Сейчас их будут встречать радостные домочадцы - как же, из города везут гостинцы… но когда крестьяне выложат свои новости, улыбки погаснут.

Махаба шагал пешком, ведя коня в поводу, он берег силы старого животного - впереди был долгий переход по жаре, и лошади будет тяжело нести всадника в доспехах. Морт шагал рядом, повесив за спину бастард в ременной петле. Такой меч длинноват, чтобы таскать его на бедре - особенно, когда предстоит долгое пешее странствие. Лайк и Туйвин с лохматым черным осликом плелись сзади, поклажа гремела и бренчала.

Впереди, покачиваясь, катили телеги купеческого каравана, груженные коробами и бочонками. Морт втянул воздух и улыбнулся:

- Махаба, тебе знаком этот запах? Сельдь капитана Эгиша, а?

- Может быть…

Чем дальше на юг, тем реже эйбон улыбался, и тем молчаливей делался. Лайк с Туйвином несколько сблизились, они все чаще и чаще шептались, таясь от спутников, и Морту казалось, что они с эйбоном тоже могут сдружиться, но темнокожий стал замкнутым и хмурым. Солнце поднималось, от катящихся впереди повозок летела вонь и поднимались клубы пыли… путешествие обещало оказаться скучным. Вскоре Лайк велел свернуть, они спустились в лощину между холмов, и Махабу нарядили в доспехи. Вид у него получился очень боевой - в помятых доспехах, со здоровенной ржавой секирой, притороченной к седлу и кривым эйбонским ножом на поясе.

Доспехи составляли большую часть поклажи на спине лохматого ослика, теперь животное было нагружено лишь тощими сумами. Это привело скотину в веселое состояние духа, ослик попытался побежать резвей, и Туйвин придержал его за повод. Зато кляча, на которой восседал закованный в сталь эйбон, стала еще более печальной и понурой чем прежде. Теперь и конь, и всадник были одинаково мрачны. Но солнце поднималось, из-за прибрежных холмов дул легкий ветерок, и Морту не хотелось думать о плохом. Он шагал к собственной памяти, вернуть которую обещал серый маг - и, похоже, здоровенный кусок пути уже позади. К тому же уверения спутников сделали сове дело - теперь Морт и сам полагал, что до Поля Греха был джагайским воином, стало быть, он возвращается домой. Да, он возвращается… пусть даже память помалкивает на этот счет.

Когда они возвратились на Императорский тракт, караван убрался далеко, и дышать стало легче - ни пыли, ни вони.

- Не будем спешить! - с энтузиазмом объявил Морт. - Мы долго соседствовали с этими сельдями на борту 'Гончей', хватит, предоставим им мчаться впереди, пусть они несут в Джагайю весть о Черном Рыцаре!

Так не спеша они и продвигались на юг, и кристалл золотого мага Байвенны светил им в спину. Махаба наконец освоился с доспехами, старый конь нес громыхающую ношу мерно и ровно. Морт еще несколько раз пытался шутить, но в конце концов мрачное настроение спутников передалось и ему, так что маленький отряд шагал в молчании.

Границы области Байвенны они достигли под вечер, свет кристалла померк и растворился в серых сумерках. Махаба натянул поводья и поднял забрало.

- Мне кажется, или становится жарче? Обычно там, куда не достает свет кристаллов, несколько холоднее, и мы с Крустом надеялись отдохнуть от зноя…

Морт предложил назвать жеребца именем капитана зимней стражи из Лайвена, у них и в самом деле было что-то общее. 'Ну же, Махаба, - приговаривал Морт, - разве тебе не хотелось хотя бы разок вытянуть капитана палкой? Значит, ты был плохим солдатом, а он плохим капитаном! Хорошего капитана солдаты хотя бы немного ненавидят!' Хотя Махаба сопротивлялся, имя прижилось. По крайней мере, Туйвин в этот раз согласился с Мортом. Ослика Морт предлагал назвать Лунным Демоном, чтобы была какая-нибудь память о севере, но тут уж все дружно воспротивились, тогда Морт предложил кличку 'Красный Дракон', эта идея тоже не вызвала восторга. И ослик остался без имени, его называли просто ослом. 'Что ж, - заметил на это Морт, - если подумать, разница между ослом и драконом не так уж велика. Особенно, если смотреть сзади'.

- Мы достигли границ старой Джагайи, - ответил эйбону Лайк. - Теперь будет все жарче и жарче. Это тепло святости, Махаба. Конь может не понимать, но ты-то должен отнестись к благостной жаре с подобающим уважением… господин рыцарь.

Заночевали они на берегу ручья, где было вдоволь проточной воды и травы для животных. Выше по течению, довольно далеко от их лагеря, Морт увидел отсветы костра и сизую струйку дыма - там заночевали купцы.

Утром Лайк растолкал всех до рассвета, велел седлать Круста и навьючивать осла. Морта он отправил к ручью наполнить бурдюки водой.

Дорога, попетляв между холмами, вывела к лагерю купцов, они тоже выступили рано, и стоянка была пуста.

- Впереди долгий переход по знойной пустынной стране, - объяснил Туйвин, - все путешественники спешат проделать хотя бы часть пути до рассвета, пока не так жарко.

Сперва жары не чувствовалось, потом над холмами показался краешек дневного светила… ну а едва над горизонтом вспыхнул крошечной звездочкой кристалл на Текейской скале, в лицо путникам пахнуло жаром, словно из печи. Они вступали в земли старой Джагайи, преданной, обманутой и потому обогретой святым теплом. Потом дорога свернула, ручей, у которого ночевали путники, остался где-то за холмами, впереди лежала выжженная равнина. Серая растрескавшаяся земля под серым небом.

Кое-где в тени пробивались пучки ломкой желтоватой травы, дорога лежала впереди белой лентой среди серых полей. Иссохшие столы деревьев торчали тут и там, как фигуры плакальщиц на похоронах, вознося к небу скрюченные руки-ветви. И далеко, у самого горизонта, над белой ниткой дороги поднимались не то клубы пыли, не то струйки дыма.

- Мне это ничего не напоминает, - неуверенно заявил Морт. - Похоже, я никогда не бывал здесь прежде.

- В твое время Джагайя была другой, - буркнул Лайк

Дальше они долгое время двигались в молчании. Ветер нес колкую горячую пыль, и хотелось укутать лицо, спрятаться от жарких поцелуев пустыни. Наконец молчание нарушил серый маг. Вроде бы ни к кому не обращаясь, он ткнул рукой в серые руины на холме:

- Это Зеленый Замок. Мы идем дорогой Ирго Ужасающего, Если верить легенде, здесь будущий основатель империи победил Зеленого Рыцаря и сделал его своим первым вассалом.

- Зеленый Замок? - сплевывая пуль, повторил Морт. - Но он же серый!

Ответа не последовало. Старик шагал, укутав лицо платком и твердо опуская в пыль окованный медью посох, на котором теперь не было кристалла. Платок был синего цвета, свой серый наряд странствующего чародея Лайк сменил. Нарядился в коричневую куртку и линялые штаны, цвет которых уже невозможно было определить. Еще на нем был бурый плащ. Туйвин запасся широкополой шляпой, в ней толстый коротышка был похож на гриб. Махабе приходилось истекать потом в доспехах, а Морт про себя ругал спутников за то, что не предупредили его о предстоящей жаре. Они, конечно, говорили о том, что Джагайя благословлена Солнцем, но подобного зноя Морт никак не ожидал. Он давно скинул отороченную мехом куртку, которую носил на севере. Легкую рубаху жар, казалось, пронизывал насквозь, и Морт накинул на голову широкий чехол, в котором прежде находился щит Черного Рыцаря Махабы. Чехол был достаточно широк, его концы прикрыли плечи и давали некоторую защиту от солнца. Но оглушающая жара исходила вовсе не сверху, волны тепла обтекали со всех сторон, здесь, кажется, даже земля дышала зноем…

Серые, выжженные солнцем развалины Зеленого Замка остались позади, дальше тянулась все та же равнина, пересеченная старыми руслами, в которых больше нельзя было сыскать и капли влаги. Одна из высохших рек преградила путь. В этом месте дорога выписывала петлю, старый тракт вел по мосту, остатки которого все еще торчали из осыпавшихся берегов, а теперь путники проходили как бы вброд - пересекали русло по иссохшему до каменной твердости дну. Высохший ил, побелевшие кости и намертво впечатанные в серую корку камни, вот во что превратилось русло реки. Ветер дул вдоль этого сухого оврага, нес вездесущую мелкую пыль…

- На том берегу будет еще один замок, - прохрипел Лайк. - Красный Замок. Там Ирго Ужасающий одолел Красного Рыцаря.

- Красный Замок? - повторил Морт. - Ручаюсь, он такой же серый, как и тот, что ты назвал Зеленым! И такой же заброшенный!

- Я видел дым, - озабоченно вставил Туйвин, - тот замок может оказаться обитаемым! Нам нужно соблюдать осторожность.

- Я тоже видел что-то похожее на дым, - сообщил сверху, из седла Махаба, - скорей всего, это была пыль, поднятая торговым караваном.

Потом начался подъем на южный берег пересохшей речки, и эйбон, который, сидя на высоком жеребце, видел дальше, выругался первым. Караван, который они пропустили вперед, стоял на дороге, один фургон был опрокинут, там что-то горело, валил дым, в клубах пыли мелькали фигуры людей, и раздавались крики, но что орут, на таком расстоянии разобрать было невозможно. Еще дальше располагался Красный Замок. Может, он и впрямь когда-то был красен, но теперь, как и предполагал Морт, казался серым. Над руинами курился легкий дымок, в замке кто-то поселился.

- Нам нужно обойти это место стороной, - предложил Туйвин, - незачем связываться с разбойниками, кто бы они ни были.

Морт, не слушая коротышку, уже шагал по дороге. Он сам не понимал, какой лед несет его к фургонам, но он шел. Потом его накрыла широкая тень - Махаба догнал его и поехал рядом.

- Я же теперь рыцарь, - глухо прозвучало из-под забрала, - и обязан помогать попавшим в беду.

- Ты Черный Рыцарь, - напомнил Морт, - и сам несешь беду любому встречному.

- Помалкивай, оруженосец, - Махаба распутал ремни и вытянул лук из притороченного к седлу чехла.

Сзади раздались причитания Туйвина, Лайк с осликом в поводу тоже пошел следом за спутниками, и коротышке пришлось плестись за стариком.

Вокруг фургонов собралась толпа - человек тридцать, не меньше. На земле лежали мертвецы, охранник каравана, с которого уже успели стащить сапоги и двое из прислуги. Еще пятеро - купец и слуги - стояли в стороне, их окружали оборванцы в пропыленной одежде, вооруженные ржавыми железяками. Над мертвецами и бочонками в телегах вились мухи.

Один из напавших на караван, тощий жилистый парень в ржавой кольчуге, взобравшись на повозку, хрипло орал:

- Мы - истинные джагаи! Все здесь принадлежит нам! Грайлок в долгу перед империей, и этот караван пойдет в уплату долга! Верно я говорю, джагаи?

Толпа разразилась одобрительными криками. Морт поравнялся с теми, кто стерег пленных.

- Что здесь произошло? - спросил он.

Разбойники обернулись к нему.

- А ты кто таков? - спросил рослый парень в шлеме с обломанными рогами. Он был вооружен здоровенной секирой и наверняка чувствовал себя великим воином, поскольку у него были шлем и топор.

- Я спросил первым. Эй, почтенный? - Морт обернулся к купцу. - Эти люди напали на вас?

Купец скорбно вздохнул. Одежда на нем была разорвана, нос разбит. Рядом второй охранник зубами затягивал окровавленную тряпку на руке. Ограбленные молчали - видимо, не хотели злить разбойников. Пока что их не прикончили, и они надеялись сохранить хотя бы жизни.

- Мы берем наше, - важно ответил парень с топором, поигрывая оружием. - Потому что все принадлежит нам и…

Закончить фразу он не спел, Морт пнул его в пах, и парень сел, разинув рот и прижимая руки к ушибленному месту. Рогатый шлем покатился по высохшей земле. Крики смолкли, разбойники уставились на пришельцев.

- Я джагай, и все принадлежит мне, - объявил Морт, - твои яйца - тоже.

Двое приятелей упавшего верзилы шагнули к Морту с двух сторон, в руках у них были увесистые палки. Морт шагнул навстречу, резко присел, и парни отшатнулись - их палки с громким стуком столкнулись в воздухе над головой Морта, потом раздался вопль - один из разбойников, не сдержав удара, въехал приятелю по уху.

Морт шагал дальше.

- У меня так заведено, - громко объявил он, - не вкладывать меч в ножны, если он не отведал крови. Мне вытащить его? Или вы сами уберетесь отсюда?

- Ты! - предводитель разбойников спрыгнул с телеги и пошел навстречу. - С ума сошел, что ли? За кого ты вступился? Посмотри на них!

- Я не люблю оборачиваться. Сейчас передо мной ты.

Разбойников было намного больше, и они не понимали причину смелости парня, который так дерзко помешал грабить купца. Непонимание их пугало - пугало до того, что они попятились. Внутри расступившейся толпы остались Морт и мужчина в кольчуге.

- Ну и кто ты такой? - спросил предводитель разбойников.

- Сам не помню, - пожал плечами Морт, - я многое забыл, понимаешь ли, и это освобождает меня от необходимости соблюдать приличия. Я их просто не помню.

- А может, мне освободить тебя заодно от головы, раз уж она пустая?

Он поднял меч. Морт подцепил сапогом груду мелких камней и резким движением отправил их в лицо противнику. Тот взмахнул оружием, но камешки ослепили его, и удар прошел мимо. Ругаясь и утирая лицо левой рукой, атаман отскочил, его меч описал дугу, мужчина бил наугад, чтобы не позволить Морту приблизиться. Ни излете его клинок встретился с лезвием бастрада. Морт отвел вражеский меч в сторону и тут же нанес молниеносный удар сверху. Меч разбойника со звоном свалился на камни, взметнулось облако пыли. Когда атаман сумел протереть глаза, Морт уже стоял перед ним, клинок лег на плечо оборванца в кольчуге, лезвие касалось шеи, и оно было очень острым, это разбойник почувствовал. Другой разбойник подкрался к Морту сзади и поднял дубинку, но, взвыв, выпустил свое оружие и отскочил - стрела пронзила руку насквозь. Махаба выдернул из колчана новую стрелу и снова поднял лук. Он, восседая на здоровенном жеребце, возвышался над толпой и каждый разбойник мог предположить, что сквозь прорезь забрала всаднику виден именно он. Больше никто не решился драться. Оборванцы топтались по границе круга около полутора десятка шагов в поперечнике, посередине стояли Морт и атаман, длинный клинок бастарда лежал на плече разбойника, едва касаясь шеи.

- Мне понравилась твоя мысль, - объявил Морт. - Значит, если голова пуста, то ее следует отрезать? Верно?

Стало тихо, только парень, раненный стрелой, тихо стонал, да хрипел тот, которого Морт ударил в промежность. Предводитель разбойников шумно сглотнул. Похоже, ему хотелось сплюнуть, но он не решался.

- Послушай, брат джагай, - проникновенно заговорил он, - ну к чему нам сражаться?

- Это верно, если я захочу смахнуть тебе башку, сражаться мне не придется.

- Но мы же братья, - небритый постарался улыбнуться. - Весь Грайлок провинился перед нами, и мы берем то, что…

- Мы везли рыбу и пшено в казну Хокси Четвертого, - решился вставить купец, - у нас договор с его величеством…

- Так что ты взял не у чужеземца, а у своего императора, - подытожил Морт. - Твоя песня мне не по нраву. Спой другую - о голодных детях, о нищей хижине, в которой плачет твоя больная мать… давай, начинай! Может, этак тебе и удастся меня убедить? Кто знает, что разжалобит человека без памяти?

- Да! - рявкнул разбойник, качнувшись к Морту. - Да!

Он был очень высокого роста, намного длинней Морта, пока их разделял длинный клинок бастарда, разница не казалась такой заметной, но теперь небритый мужчина, гремя ржавой кольчугой, наседал на противника и глядел на него сверху вниз. Морту, чтобы не задирать голову, пришлось пятиться. Лезвие оставило на шее разбойника длинный порез, и кровь струилась по тощей жилистой шее на ржавые звенья кольчуги. Морт отставил меч в сторону.

- Да, моя жена голодна! - выкрикивал атаман. - А ты знаешь, почему? А еще я должен накормить эту свору, посмотри на них, посмотри! Я обязан это сделать! Я спою тебе песню о больных детях! Мой старший мучается животом, сколько себя помнит, это от овощей, которые мы срываем незрелыми, иначе они засохнут раньше, чем созреют! Младший пьет материнское молоко, но жена скоро отнимет его от груди, потому что она голодна, и молока мало! Тогда и у малыша будет пучить живот, так что эта гнилая селедка покажется ему лакомством! И эти люди! Да нет, ты гляди на них, как следует рассмотри каждого! Я их лорд! Еще два года назад меня звали Клевосом, и я отвечал только за себя! Но последний лорд Аганей умер! Наверное от голода и лишений! И я должен был занять Красный Замок, потому что мой отец состоял с Аганеями в каком-то, лед его забери, троюродном родстве! Теперь я не Клевос, а Аганей Шестнадцатый! И я должен накормить этих ублюдков, этих несчастных, вся вина которых состоит в том, что они родились джагаями!

- Да, мой лорд, - пробормотал один из разбойников, старик с седой бородой. - Вы хороший сеньор, мой лорд.

- Еще бы я не был хорош! - продолжал яриться лорд-разбойник. - Имущества дома Клевосов хватило на два года, а теперь мне нечем кормить не только собственную семью, но и вассалов моего троюродного деда Аганея Пятнадцатого! Можешь ты накормить их? Тогда оставайся и будь лордом вместо меня!

Морт оглядел джагаев, стоящих вокруг него. Они не выглядели пристыженными, скорей печальными. Им всю жизнь твердили, что весь Грайлок виноват перед Джагайей, и любой джагай вправе поучить часть этого долга тем способом, который изберет сам…

- Ты думаешь, мне сейчас станет жаль тебя? Или этих людей? - наконец спросил он. - Или, может, твоих детей? А что, если у караванного охранника была семья?

Лорд Аганей Шестнадцатый уже выплеснул ярость и гнев, теперь он стоял ссутулившись и ощупывал раненную шею.

- Нет, тебе не станет жаль, ты же джагай, - буркнул разбойник. - Делай что хочешь, а мне уже надоело. Мне все надоело. Я не пойду в столицу выпрашивать миску похлебки у холуев императора Хокси. Я лучше сдохну.

Он отступил на шаг и оглядел своих вассалов.

- Если хотите, можете отправляться в старую Джагайю, там у вас будет жратва. Я плохой лорд, я не смог вас накормить.

Махаба опустил лук и ослабил натяжение тетивы. Напряжение спало, вассалы несчастного Аганея топтались, вздымая облачка пыли, и переглядывались.

- Я не великое Солнце, чтобы судить всех, - заявил Морт. - Можете взять поклажу с того фургона, который перевернули и подожгли. А ты, лорд, соберешь людей, сколько нужно, и проводишь купцов в столицу. И будешь охранять их в пути.

- Ты мне поверишь, что ли?

- Конечно, как же мне поверить слову благородного лорда Аганея! Когда буду возвращаться, загляну сюда, и если окажется, что ты меня обманул, берегись!

- Что? Ты меня убьешь, что ли? Так ты мог сделать это и сейчас. Сейчас или потом - какая разница?

- Я не убил тебя сейчас, и потом вряд ли захочу. Но ты будешь глядеть, как я медленно убиваю твоих детей.

- Ты не сможешь этого сделать! Нет, нет! - вот тут лорд, похоже, впервые испугался.

- Смогу, - заверил его Морт. - Я же джагай! Вот совершу это отвратительное деяние, и холод греха остудит нашу землю. Пусть я потерял память, но ты мне помог кое-что вспомнить. Даешь слово проводить купца в Джагайю? Это будет добрым поступком, и тепло праведности усилится. Но, с другой стороны, ты присвоишь опрокинутый фургон, что является грехом и отчасти остудит Джагайю. Итак, твое слово?

- Слово лорда Аганея!.. Если оно еще хоть что-то значит. Купец прибудет в столицу под моей защитой.

- Спасибо, господин! - седой вассал обращался к Махабе. - Спасибо вам и вашему оруженосцу! Сам Вентайн Последний не рассудил бы лучше!

Купец и подручные глядели вслед Морту с тревогой. Вряд ли они доверяли джагаям, пусть даже один из этих разбойников назвался лордом, но выбора у бедняг не было.

Морт повернулся и пошел к дороге, где жали Лайк, Туйвин и ослик. Когда он миновал Махабу, тот убрал стрелу в колчан и развернул тощего жеребца по кличке Круст.

- Ты собираешься исполнить свою угрозу? Насчет детей? - тихо спросил эйбон.

- Я не уверен, что попаду сюда снова, - ответил Морт. - И тем более, как я проверю, доставил ли он купца в целости в столицу или только к ближайшему оврагу, где удобно зарыть трупы? Конечно, я его обманул! И вообще-то, кое в чем я обманул этого лордика куда сильней.

- В чем же?

- Я соврал, что он помог мне кое-что вспомнить. На самом деле я не помню совсем ничего… по-прежнему ничего!

- Глупо! Это было глупо! - так приветствовал Морта Туйвин.

Ворон на плече Лайка каркнул.

- И особенно глупо было тебе лезть первым, - кивнул серый маг. - Ты оруженосец и должен следовать за господином, получается, что Махаба не справился с ролью рыцаря!

- Благодарили они его, а не меня. Идем, что ли? А то эти оборванцы передумают.

Когда они поднялись на холм, Махаба, скрежеща латами, обернулся.

- Ого! А караван-то идет за нами! И вокруг него эти, с ржавыми тесаками. Морт, ты все же напомнил разбойнику, что он - лорд.

- Память - интересная вещь, - пробормотал Морт. - Нужно лишиться ее, чтобы это понять.

***

К старой Джагайе они добрались под вечер. Солнце уже склонилось к холмам, и небо начало наливаться тяжелой синевой, а Текейская скала делила небо надвое, прорезала его остроконечным темным копьем. Наконечником копью служила башня золотого мага, а кристалл на ней сверкал так ослепительно, что казалось, это он источает волны зноя, захлестнувшие старую Джагайю. В столице под вечер было невыносимо жарко. Махаба, который заживо варился в доспехах, несколько раз просил полить его водой, чтобы остудить жар раскаленной стали. Тут-то и пригодились бурдюки, навьюченные на ослика. К концу пути когда запас воды иссяк, ноша лохматого стала легче раз в семь-восемь, но и он не слишком радовался - жара и осла измотала. Он понуро брел, опустив морду, и при каждом шаге мелкая красноватая пыль взлетала облачками, пятная черную шерсть животного.

В лучах заходящего солнца Джагайя казалась такой же красной, как и эта дорожная пыль. Иссушенная земля, покрытая трещинами, на горизонте переходила в подножие Текейской скалы, улицы казались продолжением избороздивших почву трещин, а дома - вывернутыми комьями засохшей грязи.

Во временна Вентайна Последнего крепостные стены еще содержали в порядке, но теперь город давно пришел в упадок, и укрепления его обветшали. На выжженных солнцем башнях не было знамен, и стража не несла караулов, даже птицы не вили там гнезд - слишком жарко. Обвалившие камни использовали, чтобы укрепить стены домов, за пределами старых укреплений выросли новые кварталы, там поселились пришлые. Жители округи, которые пришли в город за дармовой кормежкой, обещанной императорами из рода Хокси, да так и осели в старой Джагайе. Они ежедневно грешили и творили дрянные дела в надежде прогневить Солнце. Но милость всеобщего Отца была столь велика и непоколебима, что греховный холод так и не снизошел на город. Красные жрецы, в старые времена предостерегавшие от греха, теперь не препятствовали преступлениям, но все напрасно. Мелкие грешки людей не могли пересилить великой вины Грайлока перед павшей империей.

Когда путники вступили в улицу, вокруг не было ни души. Точней, это была не улица, а пыльный пустырь меду рядами домишек, сооруженных из обломков крепостной стены и комьев засохшего ила из русла Джаги. Речки больше не существовало, остался лишь овраг, по дну которого медленно перетекал поток коричневой грязи. Узкие окна чернели на испещренных трещинами стенах, как глазницы на лице слепца, оттуда не доносилось ни звука.

Потом из-за развалюх показалась стая оборванных мальчишек. Не произнеся ни слова, они стали швырять в путников камнями и комьями красной земли, иссохшей до каменной твердости. Их узкие загорелые лица не выражали ничего - ни злобы, ни страха, они закидывали прохожих мусором с отрешенностью жреца, совершающего обряд.

Большая часть снарядом пролетела мимо, но несколько отыскали цель. Ворон, едва избежав попадания, взлетел и, хрипло каркая, стал кружить над крышами. Туйвину камень попал в округлое брюхо, Морт пригнулся и лишь потому сумел избежать попадания, еще один камень ударил в бок Круста. Жеребец встал на дыбы. Махаба едва удержался в седле, когда все четыре копыта лошади снова оказались на высохшей земле, эйбон, ругаясь, вскинул лук. Мальчишки разбежались. Больше никто не появился до самой крепостной стены. В воротах стражи не было, но в тени под сводами надвратной башенки лежал человек в лохмотьях. Он был жив, и поднял голову, заслышав стук копыт. Вытянутые поперек прохода ноги подтянуть он так и не подумал, но в воротах было достаточно просторно, чтобы конь и осел прошли, не задев лежащего.

На узких улицах было больше тени, и изредка встречались прохожие. Воровато озираясь, они спешили убраться поскорей. Ни один не остановился и не обмолвился даже словом. Несколько оживленней было на площади - там вокруг колодца, укрытого конической крышей, обралась толпа, и две женщины дрались за место в очереди. Колодец охранялся парой красных жрецов, но те и не думали вмешиваться в драку, предоставив участницам браниться и таскать друг друга за грязные спутанные волосы.

- Куда мы направляемся? - спросил Морт. - Подыщем постоялый двор?

- Нет, - буркнул Лайк. - В Джагайе нас ведет Туйвин.

- Нам нужно обогнуть скалу, - бросил коротышка. Он вертел головой, оглядывал город и выглядел еще более недовольным, чем обычно.

К колодцу и дерущимся женщинам путники не стали приближаться, миновали площадь, держась края. Ворон следовал над ними, перелетая с крыши на крышу. Солнце уже опустилось так низко, что на улице царила полутьма, просвеченная мягким сиянием кристалла, исходящим с вершины Текейской скалы. Даже тень дышала жаром.

Из широких дверей какого-то заведения, распахнутых настежь, лилась визгливая музыка и нестройно орали хриплые голоса. Что за заведение, понять было невозможно, вывеска над входом выцвела добела. Изнутри, из тени, вывалился человек, прижимающий к груди кувшин. Споткнулся и упал, из кувшина выплеснулась мутная жидкость, по улице мгновенно распространился кислый пивной запах. Следом за первым из дверей выскочили еще четверо мужчин. Они стали избивать лежащего ногами и палками. Никто - ни избиваемый, ни преследователи - не произнес ни слова, только хрипло выдыхали с каждым ударом. Пиво мгновенно впитывалось в сухую грязь.

По противоположной стороне улицы шла женщина с корзиной. Из переулка выступил рослый мужчина с лицом, обмотанным тряпкой. Подскочил к женщине, не обращая внимания на прохожих и на драку напротив, вцепился в корзину:

- Отдай! Ограбить - это грех, и холод будет нам наградой!

- Я джагайка! - выкрикнула женщина, упираясь и прижимая к себе ношу. - Ограбив меня, ты увеличишь зной! Давай лучше согрешим по-другому!

Она опустилась на четвереньки и левой рукой задрала юбку, правой по-прежнему крепко держа корзину. Платок свалился с ее головы и длинные волосы, густые и черные, рассыпались по плечам. Человек с замотанным лицом выронил палку и приник к женщине сзади, торопливо дергая завязки брюк.

На площади загрохотали десятки копыт. Четверо, избивавшие вора, выпрямились и вразвалку направились обратно в здание. Последний пнул распростертого в пивной луже - тот уже перестал шевелиться. Морт на ходу косился на парочку через дорогу. В другой ситуации он бы наверняка вмешался, но женщина была как будто не против согрешить… Сейчас она начала подвывать, ее густые волосы полоскались в пыли. Туйвин ткнул круглым локтем Морта в бок и прошипел:

- Не вмешивайся.

Топот копыт приближался. С площади в улицу стала втягиваться кавалькада всадников в белых плащах поверх кольчуг, также белых. Кавалеристы, равнодушно глядя вперед, грохотали по улице, под копытами их коней вилась красная пыль, бряцало оружие, лязгали латы и кольчуги… Махаба заставил своего жеребца посторониться и встал, пережидая, пока пройдет конный отряд. А тем, казалось, не будет конца. Они въезжали в улицу с площади и исчезали впереди за поворотом - бесстрастные и равнодушные. Морт попытался сосчитать всадников, сбился после четвертого десятка. Оставалось только стоять и смотреть, как они проезжают мимо. Тусклый свет, льющийся сверху, от кристалла на вершине Текейской скалы, обтекал шлемы без плюмажей, скользил по гладким наплечникам и белым плащам… Некоторые из воинов держали копья, подняв острия вертикально вверх, на древках плескались белые узкие значки.

Наконец кавалькада проехала, но стук копыт еще долго перекатывался эхом в переулках.

- Ожидающие… - пробормотал Туйвин. - Плащи и доспехи белы, как снега, из которых восстанет Вентайн Последний.

Мужчина с обмотанным тряпкой лицом на противоположной стороне улицы шумно застонал, и тут же долго, с подвыванием, выдохнула черноволосая женщина. Он выпрямился, натягивая брюки, оттянул нижнюю часть тряпичной маски и вытер мокрые губы. Женщина приподнялась, отряхнула юбки. Потом, обернувшись, плюнула в приоткрывшееся лицо. Мужчина оттолкнул ее, так что она ударилась спиной о стену дома, повернулся и побрел в темный переулок. Женщина, все так же прижимая корзину к груди, пригладила свободной рукой волосы, на ее полных красных губах блуждала улыбка.

Махаба уже ткнул жеребца в ребра, заставляя идти. Путешественники двинулись следом за фальшивым рыцарем, Морт оказался в хвосте и оглянулся, его взгляд встретился с взглядом джагайки, и улыбка женщины почему-то показалась ему удивительней всего, что он видел нынче в старом городе, обогретом теплом праведности.

Путешественникам предстояло пересечь город. Место, к которому вел Туйвин, находилось на южной окраине Джагайи, а они вступили в столицу с севера. Поэтому теперь они продолжали шагать к центру, к Текейской скале, и получилось, что они идут вслед за конным отрядом Ожидающих. Теперь они шли по старым кварталам, во времена Вентайна Последнего здесь жили почтенные богатые люди, да иные и не могли бы позволить себе содержать дом в центре столицы. Сейчас фасады растрескались, выгоревшая на жарком солнце краска облупилась. Лишь кое-где в окнах горел свет, а большая часть проемов была плотно закрыта ставнями. Грешили ли жители Джагайи за запертыми ставнями или боялись, что в окно могут вломиться охочие до греха земляки?

Постепенно впереди начал нарастать шум - голоса, топот, звон металла, изредка - конское ржание.

- Мы должны пересечь площадь, - сказал Туйвин, - и похоже, Ожидающие собрались там.

- Их много, - голос Махабы из-под забрала прозвучал глухо.

- Тогда лучше в обход, - решил серый маг.

- Поздно, теперь мы у самой площади. Не хотелось бы мне возвращаться, - Туйвин вечно чего-то боялся или был чем-то недоволен. - Есть риск напороться на очередную банду Ожидающих. Они зачем-то собираются у подножия скалы. Сейчас все идут в центр, а мы - навстречу? Одного этого хватит, чтобы нашему рыцарю велели поднять забрало.

- Что за глупость?

- Не глупость, я их немного знаю, этих безумцев, - Туйвин понизил голос, он почти шептал. - Ничего, пройдем в обход, мимо императорских садов.

Морт сперва не сообразил, как это - некуда свернуть, но тут потянулись усадьбы, окруженные заборами из серого текейского камня. Отели знати, с пристройками, конюшнями, службами, окруженные собственными садами. Здесь не было переулков, особняки примыкали один к другому, а шум в конце широкой прямой улицы становился все громче и отчетливей.

- Сюда, - позвал Туйвин, - это ограда императорского сада.

Они свернули налево, но Морт успел увидеть площадь - на ней тесными рядами, стремя к стремени, застыли всадники. Воины в белом сидели в седлах, не шевелясь, лишь покачивались узкие значки на пиках, когда кони переступали на месте и трясли головами. Кони не могли оставаться такими же неподвижными, как всадники. За площадью был ров, ограждающий императорский дворец.

Морт не мог видеть рва за толпой Ожидающих, не мог видеть и того, что этот ров давным-давно пересох, превратился в канаву, наполовину засыпанную камнями и мусором. Зато он видел дворец и людей на балконе. Посередине стоял сутулый мужчина в зеленом и коричневом, цветах династии Хокси. На лысеющей голове непомерным грузом покоился золотой венец, слишком тяжелый и массивный для такого невзрачного человека, каким являлся император Хокси Четвертый. Справа и слева от него были люди, кое-кто в доспехах, а кое-кто в красном - охрана его величества, состоящая из собственных гвардейцев Хокси и жрецов огня. Горели факелы, по броне всадников переливались оранжевые блики.

Император только показался на балконе, и Ожидающие разразились криками. Потом Морт вслед за спутниками свернул вдоль ограды сада, и площадь осталась позади.

- Байвенна изменила! - ревели Ожидающие. - Они заперли ворота! Отказались служить империи! Смерть изменникам! Истребить! Уничтожить! Грех! Грех! Грех! Убить всех! Грех! Грех!

Крикам сопутствовал лязг оружия - воины в белом потрясали копьями и вздымали мечи.

- Будет война, - буркнул Лайк. - Хокси не сможет их удержать.

- Это если станет удерживать, - мрачно кивнул Туйвин. - Ему, наверное, очень хочется удалить их из столицы. Хотя бы и на войну.

- Война с Байвенной - это значит, не будет продовольствия, доставлявшегося морем. Этого императору вовсе не хочется. Но для нас…

"Война по твоей вине, - подумал Морт, - ведь это ты нанял какого-то мерзавца, чтобы изувечить памятник Ирго! Интересно, что может чувствовать человек, развязавший войну, которая унесет сотни жизней? Или даже тысячи?" Хотя, если рассудить спокойно, снесенная голова каменного истукана послужила лишь поводом, войны было не избежать, не сейчас, так позже…

- …Для нас это хорошо, - гнул тем временем свое серый маг, - вся эта орда Ожидающих двинется на север, а наш путь лежит на юго-восток… и, стало быть, меньше препятствий нам встретится. Лишь бы король Элерии не вздумал вмешиваться. Если ему покажется, что война Джагайи с Байвенной - это хороший момент, чтобы погреть руки у чужого огня…

Морт не помнил такой страны - Элерии. Он не знал, кто там король, и какой его интерес в чужой войне… незнание избавляло от необходимости думать обо всех этих вещах. Лайк с Туйвином принялись вполголоса обсуждать, чем закончится нашествие Ожидающих. Морт не особо прислушивался, да и какой смысл? Он ничего не понимал в происходящем. На ходу он оглядывался, однако ничего интересного или хотя бы знакомого не увидел. Стены, высокие, пропеченные солнцем, с осыпавшейся и пострадавшей от времени резьбой по верхнему краю. Туйвин сказал, что это сад, примыкающий к императорскому дворцу. С другой стороны были задние стены высоких каменных зданий и ограды - должно быть, за ними когда-то тоже располагались сады. Вряд ли в таком знойном климате там что-то будет цвести. Единственная калитка в воротах императорского сада оказалась закрыта и наверняка ею давно не пользовались. Кое-где над оградой свешивались корявые ветки - там деревья подступали изнутри к самой границе сада. Листьев на ветках не было, разве что шипы.

Потом дорога свернула, огибая сад, и пошла вниз - показалось высокое строение, вросшее в основание Текейской скалы.

- Нижний храм, - пояснил Туйвин, - отсюда Вентайн Последний забрал Отца-Солнце перед походом на север.

Махаба что-то проворчал, но Морт не понял ни слова - возможно, эйбон ругался на одном из незнакомых ему наречий.

Двери храма были распахнуты, внутри по стенам бродили отсветы священного огня, из-за этого портал светился в сгустившихся сумерках, и казалось, что очертания его дышат и шевелятся. Было в этом движении что-то неприятное. Позади храма был темный переулок, оттуда несло гнилью и мочой.

- Отсюда все вниз да вниз, - продолжил пояснения коротышка, - ручаюсь, здесь мы не встретим Ожидающих.

- Как называется место, куда мы направляемся? - спросил Морт.

Он уже понимал, что на вопрос: "Куда мы идем?" - последует ответ "туда" или "на юг", поэтому спросил о названии.

- У этой части старой Дажагйи много имен, - откликнулся Туйвин, - самое простое: Нижний Город. Или Трущобы Ахагала, Город Нечистых, Воровской Двор, Квартал-без-императора, да мало ли, как его называют.

- В Нижнем Городе живут потомки тех, кого покорили джагаи Ирго, придя в этот край, - пояснил Лайк. - Они были язычниками, знали древнюю магию, не походили на воинов Ужасающего лицом и фигурой… в общем, дажгаи их ненавидят, и это чувство взаимно.

- Еще бы! - вставил Туйвин. - Насчет древней магии ты, конечно, зря, это джагайские сказки. Нет никакой древней магии, а в остальном - так

- …Но мне потребуется их помощь, - закончил серый маг. - Поэтому Туйвин ведет нас в Квартал-без-императора.

***

Ночью южная часть города выглядела зловеще. Морт подумал: а что если бы он попал сюда впервые днем? Сложилось бы лучшее впечатление? Сейчас ему казалось, что он видит перед собой руины, кое-где подсвеченные оранжевымиотсветами костров. От ограды императорских садов тянулась череда изломанных острых очертаний, в которых никак не угадывалось человеческое жилье. Ни одной ровной стены, ни одного прямого угла - все выгнуто, искривлено. Покосившиеся домишки, обрушенные кровли…

Туйвин двинулся в улицу, которая больше напоминала горное ущелье, чем произведение человеческих рук, такая узкая и кривая. Коротышка вошел в тень под стеной, будто провалился в черную грязную воду, тень поглотила Туйвина. Махаба ехал следом положив руку на рукоять ножа. Лук в этих развалинах наверняка окажется бесполезен. Да и длинный клинок бастарда тоже, подумалось Морту. С мечом здесь не развернуться. Десяток шагов они прошли в тишине. Потом отовсюду раздались шорохи и скрип. Руины зашевелились, очерченные лунным светом острые грани и сглаженные осыпи стали принимать иные очертания, у них образовались головы и руки. В руках поблескивала под лунным светом сталь. Не настоящее оружие, какие-то обломки и изогнутые огрызки неправильной формы - но наверняка смертоносные и в такой тесноте не менее опасные, чем мечи и топоры.

Туйвин встал, вслед за ним замерли спутники, скорее угадав, чем разглядев, что проводник не движется дальше.

- Я пришел, - заявил коротышка с деланным равнодушием в голосе.

- Ты пришел, - согласились из темноты. Голос был низкий, с хрипотцой.

Морт даже не сообразил, какая из многочисленных теней, колышущихся вокруг, разговаривает с Туйвином.

- Я буду говорить с Ахагалом.

- Ты будешь говорить со мной.

- Что ж, выйди, - предложил Туйвин, - я очень быстро поговорю с тобой, а потом отправлюсь к Ахагалу, переступив через твой труп.

- Ты смелый оттого, что позади тебя стоит воин в железных доспехах.

- А ты - оттого, что вокруг тебя три десятка братьев?

- Вообще-то их здесь всего семнадцать, но если я свистну, то будет три сотни, а не три десятка.

Морт подумал, что меч он вынимать не будет. Вот рядом с сапогом как раз подходящий камень - швырнуть его в голову вон тому, потом подпрыгнуть, схватить вот этого оборванца… они не ждут подобной прыти, и Морт успеет уложить двух, а то и трех, прежде чем они сообразят… ну а тогда и меч можно пустить в ход.

- Ну, хватит, - буркнул Лайк, - я знаю людей Нижнего Города, вы можете обмениваться любезностями до утра! Вам нравится поболтать после долгой разлуки, однако я-то спешу! Туйвин, скажи своим друзьям, что потом охотно поболтаешь с ними о том и о сем.

Морт оглянулся - и тут же зажмурился, в глаза ударил яркий свет. Серый маг выдернул из рукава кристалл, поднял над головой, и во все стороны ударили ослепительные лучи. Казалось, что каждая грань кристалла превратилась в маленькое солнце. Ворон на плече Лайка закаркал. Руины вокруг разом осветились, Морт, щурясь, разглядел оборванцев, поднявшихся из ям и провалов в стенах. Они прикрывались грязным руками, жмурились и отводили взгляды, не в силах вынести режущего глаза сияния.

- Ну ладно, ладно, - согласился обладатель хриплого голоса, - мы проводим тебя к брату, Туйвин. Только пусть он погасит этот свет.

Сияние исчезло, и тут же в руинах защелкали кремни, тут и там вспыхнули лампы и факелы. Дрянной жир в плошках шипел, грязное тряпье, намотанное на палки, давало больше вонючего дыма, чем света, но ночь расступилась. Теперь Морт мог получше разглядеть руины и людей в них. Грязные оборванцы, совсем не похожие на джагаев. Низкорослые, сутулые, с узкими плечами и выступающими брюшками, с широкими лицами, глубоко посаженными маленькими глазками, они казались корявыми и скрюченными пародиями на потомков воинов Ирго Ужасающего. Пожалуй, Туйвин в чем-то походил на представителей этого народа, но и джагая он тоже напоминал. До сих пор Морт считал, что Туйвин и он происходят из одного племени, однако теперь в этом засомневался.

Человек с хриплым голосом - тот, что препирался с пришельцами - качнул факелом:

- Идем, Туйвин, веди своих друзей за мной.

- Вот так бы сразу, Картарх…

Морт только теперь разглядел Картарха, необычайно широкоплечего коротышку с лохматой бородой.

- Ха. Я бы не стал с тобой спорить, но за каким льдом ты приволок в Квартал-без-императора целого рыцаря вместе с лошадью? Нам бы хватило одной его головы, и можно даже без шлема.

- Махаба, покажи ему, - попросил Туйвин, - голову без шлема.

Лже-рыцарь поднял забрало. Несколько мгновений тишину нарушал лишь треск горящего на факелах промасленного тряпья, потом грянул хохот. Смеялись обитатели Нижнего Города так, что двое свалились, один съехал в лавине щебня и мусора со стены и продолжал хохотать, катаясь серди обломков и другая ногами. Облако пыли, серо-коричневой в дрожащем свете факелов, окутало лежащего весельчака.

Картарх, отсмеявшись, утер мокрые глаза и поднял факел повыше:

- Идите за мной. Туйвин, ты хочешь всех провести к брату? Или будешь говорить с ним один?

- Всех.

- Тогда пусть рыцарь спешится.

- Я бы и железо с себя снял, пока оно на расплавилось на мне вместе с моими костями, - буркнул эйбон, - да боюсь, потом не смогу отыскать ни гвоздя из того, что на мне сейчас. Твои ребята растащат все.

- Ты так дорожишь своими доспехами, рыцарь? - спросил Картарх. - Ха-ха!

- Они куплены на деньги Туйвина, - вмешался Морт, - а твои веселые друзья кажутся такими голодными, что сожрут лошадь, как только мы отвернемся.

- Джагай… - Картарх больше не улыбался. - Давно по этой земле не ступала нога джагая…

- Джагай с нами, мы вместе, и я бился с ним спиной к спине во многих схватках, - объяснил Туйвин, - а еще это он придумал, как провести в Нижний Город эйбона, мы прошли по всей старой столице, и никто нас не остановил.

- Придумал хорошо, - признал Картарх. Он уже согласился провести пришельцев к своему атаману, но теперь как будто заново начал искать, к чему бы придраться. - Еще бы, собака лучше всех знает, как вилять хвостом перед другими собаками.

- А крысы всегда не любят собак, - парировал Морт, - как бы собака ни виляла хвостом, крысе не угодить. Мы идем или так и останемся здесь обмениваться смешными историями?

- Мы идем, - твердо сказал Туйвин.

Картарху ничего не оставалось, он повернулся и зашагал, хрустя сандалиями по осыпающимся обломкам, сквозь руины. Лайк и Туйвин шли следом, а Махаба с жеребцом в поводу, Морт и черный лохматый ослик оказались в хвосте. За невысокой насыпью из битого кирпича оказалась ровная площадка, от которой отходили улицы - вполне приличные улицы, на взгляд Морта. Он уже думал, что им с Махабой придется тяжело переправлять животных через завалы, но Нижний Город был именно городом - неказистым, грязным и таким же пропыленным и пропеченным теплом праведности, как вся остальная старая Джагайя. Полдюжины аборигенов с факелами шли по бокам, освещая путь. Из домов показывались низкорослые обитатели Квартала-без-императора, мужчины, женщины и дети, на пришельцев они глядели с любопытством. Однако, видя, что их сопровождают факельщики, не выказывали беспокойства. Дорога, по которой вели гостей, имела уклон, Текейская скала осталась позади, и казалось, что Нижний Город расположен на склоне очень пологого холма. На самом деле он располагался в низине. На дне находилось большое каменное здание, сложенное из тяжеленных грубо отесанных блоков - сердце Нижнего Города. Массивное сооружение больше напоминало замок, чем городской дом, и окружал его пустырь - широкая полоса, свободная от построек.

Дверь была низкой и узкой - под стать коренастым местным жителям, по сторонам от входа горели факелы.

- Животных оставьте здесь, - велел Картарх.

Один за другим пришельцы вошли в узкую дверь. Внутренне убранство каменного дома-крепости не походило не трущобы вокруг, там было чисто и намного прохладней, чем снаружи. Вдоль стен стояли широкие плоские тазы с водой. В городе, задыхающемся от священного тепла, вода являлась немалой ценностью, и владыка Квартала-без-императора охотно демонстрировал свое богатство. Своды зала поддерживали колонны, ряды четырехгранных каменных столбов пересекали полутемное нутро обширного помещения. Вдоль стен горели огни - фитили, плавающие в глиняных плошках. Отражения огней дрожали в поверхности воды.

- Здравствуй, брат, - донеслось из полутемного нутра зала. - Ты все так же странствуешь в поисках лучшего места для нашего народа?

- А ты все так же изображаешь из себя великого владыку, сидя на старом месте? - ответил Туйвин.

Морт оглянулся туда, откуда исходил голос. В дальнем конце зала находился помост, приподнятый на три ступени над полом, как королевский престол. На возвышении стоял каменный трон с низкой спинкой и подлокотниками - похоже, весь высеченный из единой глыбы. Низкорослый человек на троне, немного походил на Туйвина, но в его лице не было ничего джагайского. Он являлся типичным представителем своего народа, тот же широкий, будто приплюснутый, нос, глубоко посаженые глаза под густыми бровями.

Туйвин, а за ним и остальные, направились к трону. Картарх воткнул факел в ржавую стальную петлю на стене у входа, и шагал позади гостей.

- Позвольте представить вам моего брата, - объявил Туйвин, - Ахагал, владыка Нижнего Города, повелитель истинного народа.

- Истинного народа? - повторил Морт.

- Не обижайся на него, брат, - поспешил объяснить Туйвин, - он потерял память, и этим объясняется его вопрос. - Морт, тебе лучше помолчать.

- Хорошо, - кивнул коротышка на троне, - Картарх, подай стулья моим гостям.

Стулья были низкие, рассчитанные на сынов истинного народа. Морту и, особенно, рослому Махабе, сидеть было не очень-то удобно, к тому же эйбону мешали доспехи. Когда все расселись полукругом около престола, Картарх обошел всех с кувшином. Каждому гостю была вручена каменная чаша, куда Картарх плеснул немного прохладной воды. Все сделали по глотку. Из такой же чашки хлебнул и владыка истинного народа.

- Итак, мои гости, - заговорил Ахагал, - что привело вас сюда? Мой сводный брат иногда возвращается, чтобы рассказать о том, как его постигла очередная неудача, но гостей он приводит впервые. Тем более, таких необычных гостей.

Владыка оглядел сидящих перед ним.

- Маг, скрывающий принадлежность к братству дороги, эйбон, притворяющийся рыцарем, и джагай, потерявший память. Вы все - изгои, обманщики, преступники, а стало быть одновременно враги и жертвы империи. Иными словами - вы все желанные гости в Квартале-без-императора. Я готов выслушать ваши истории.

Лайк гулко откашлялся. Туйвин покосился на мага и сказал:

- У нас не так уж много времени на беседы. Но если ты нам поможешь, наш народ обретет новый дом, и там, в тиши и покое, у нас будет много досуга для разговоров о прошлых приключениях.

- Да? - Ахагал нахмурился.

- Я не хочу тебя сердить, брат, - добавил Туйвин, - нам нужна твоя помощь, мы явились как просители, так что уж не обижайся, что ли?

- Ну ладно, говори коротко.

- Хорошее место, никаких соседей. У нас будет собственная башня, свой золотой маг, свои владения и угодья. Ты будешь королем.

- Это слишком коротко.

- Ты разрешил, чтобы я сказал коротко.

- У меня другие планы, брат. Ты ищешь нашему народу новую родину вдалеке, а наше место здесь. В тебе говорит кровь твоей матери, джагайки. Она - от кочевого народа, а мои предки жили здесь от сотворения Грайлока.

- Твои предки были королями.

Гости молчали, чтобы не мешать Туйвину беседовать с Ахагалом.

- Послушай, братец… Когда ты был малышом, мы с тобой вместе воображали, как выведем наш народ из трущоб, перережем джагайские глотки и снова будем владеть Текейской скалой и всеми землями, что видны с ее вершины. Обретем все, что отняли у наших предков господа в железных латах. Мы мечтали, а теперь мечты становятся явью. Сейчас на площади Ожидающие требуют, чтобы ничтожный император повел их на Байвенну. Начнется война, город покинут все, кто хочет и может сражаться. Тогда придет наше время, и детские мечты осуществятся. Истинный народ станет править Джагайей. Мы восстановим укрепления, мы завладеем нашими святынями. Джагайя снова будет называться Текеей. Все будет именно так, как мы мечтали в детстве. И вот теперь, когда цель близка, ты говоришь мне: уйдем?

- Да, - коротко кивнул Туйвин.

- В первый раз ты собирался увести наш народ на юг, - задумчиво заговорил Ахагал. - Но такое было невозможно, ты сам это признал, братец. Тогда тебе пришла в голову новая идея: королевство на море. Однако твой флот уничтожила непогода и морские короли Дахоса. Потом - очередная блажь. Не юг, а север. Ты предложил свободный город Лайвен, там нет рабов, там не грешат… Почему бы тебе не рассказать мне о жизни на севере? Ты же побывал в Лайвене?

- Я жил там, у меня было собственное дело, я служил в зимней страже, я бился с вражцами и тварями Зимы… Лайвен - хорошее место, там многие из нас были бы счастливы, но ты не смог бы сделаться на севере королем, брат. Я подумал о тебе и вернулся, чтобы предложить тебе королевство.

- Высоко ценю твою заботу.

- Лайвен-то и подсказал мне ответ! - голос Туйвина окреп. - Есть сила, способная одолеть владык, способная защитить нас от врагов - та сила, что защитила Лайвен от Вентайна Последнего.

- Золотые маги? Поле Греха?

- В Лайвене императора поверг не золотой маг, - подал голос Лайк. - Повелители башен и кристаллов не помогают никому, у них собственные планы, а Лайвен был спасен местным уроженцем, колдуном, не носящим золота.

- Ты, что ли, станешь таким? - человек на троне развернулся к старику. - Серый маг, который желает стать золотым? Ты будешь править нами? А я должен плясать под твою дудку?

- Людьми править будешь ты, - с досадой отмахнулся Лайк, - мне достаточно кристалла на башне. Ты получишь защиту от Зимы, от королей, от других магов… я выберу из детей твоего народа способных мальчишек, обучу их, и следующий маг твоей башни будет кровь от крови древнего народа Текеи. Тогда уже точно никто не сможет бросить тебе вызов. Твой сородич, маг башни будет сильней любой армии, а его покой будут оберегать сородичи, которым он доверяет и которые доверяют ему. Народ будет пользоваться благами мира, а ты и твои наследники - править им.

- А ты?

- Я старик, мне осталось немного. Но я хочу умереть магом кристалла в собственной башне. А ты будешь королем.

- Ты будешь королем! Как мы мечтали, - напомнил Туйвин.

- Заманчиво. Но жизнь научила меня тому, что золотая монета отбрасывает тень так же, как и кусок дерьма. Какую тень отбрасывает твоя идея, брат? Что в ней не так, а?

Туйвин растянул губы в ухмылке. Морт глядел и не верил своим глазам - прежде коротышка никогда не улыбался, даже когда Махаба снял рыцарский шлем, и все вокруг хохотали, и тогда он сохранил кислую мину.

- Доверие, брат, - объявил толстячок. - В этом плане тебе не понравится то, что он основан на доверии. Мы, все четверо, доверяем друг другу, мы пришли, чтобы довериться тебе. Но и ты должен поверить нам на слово.

"Врет, - подумал Морт, - ни льда он мне не доверяет, да и Лайку с Махабой не доверяет тоже. Здесь есть какой-то секрет. Имеется что-то, что держит нас вместе, но правильный ответ - вовсе не доверие".

- Доверие, - медленно повторил Ахагал, будто пробуя слова на вкус. - Что ж, звучит приятно. Но непривычно. Непривычно, но приятно. А что я должен сделать? Каков мой вклад в обретение истинным народом королевства?

Туйвин оглянулся на серого мага.

- Мне нужно попасть в императорскую библиотеку, - заговорил тот, - и кое-что отыскать там. Сейчас все носятся с войной против мятежной Байвенны, библиотека вряд ли будет кишеть народом. Я бы и сам сумел пробраться туда, чтобы получить необходимое, но жалко времени, и потом - рано или поздно мы с Туйвином все равно пришли бы к тебе. Так проще воспользоваться возможностями Ахагала сразу, разве не так?

- Ответ вы получите завтра, - решил владыка Квартала-без-императора. - Сегодня мой братишка возвратился домой, и это нужно отпраздновать. Картарх, проводи моих гостей, покажи им, где можно отдохнуть. Потом приходите пировать, все, кроме джагая. Я дал клятву, и ее нужно держать. Я-то не утратил памяти! Но ты, парень, не должен на меня обижаться, я ничего не имею против тебя лично, но клятвы нужно исполнять, а я поклялся, что не сяду пить с джагаем.

Морт пожал плечами.

- Сочувствую. Возможно, я тоже давал какие-то глупые клятвы, но, лишившись памяти, зажил легко и свободно.

***

Гостей устроили в подвале под королевским дворцом Ахагала. Древние лестницы - каменные, с истертыми ступенями или деревянные, жутко скрипящие под ногами - вели в темные помещения, расположенные на разном уровне. Где-то пол был выше, где-то ниже, Морту показалось, что комнаты здесь лепятся друг к другу, как соты в улье. Путников устроили в довольно просторном подвале с топчанами и грубо сколоченными скамьями. Эйбон с наслаждением сбросил латы и потянулся.

- Хорошо бы смыть с себя пот, прежде чем пировать.

- Мой брат не любит ждать, - с беспокойством в голосе возразил Туйвин. Беседуя с Ахагалом, то держался более смело, а теперь, когда остался наедине со спутниками, опять превратился в прежнего трусоватого нытика.

- Здесь хотя бы не так жарко, - заметил Морт, оглядываясь. - Туйвин, я могу спать, или мне придется стеречь нашу поклажу?

- Можешь спать. Если мой брат решит, что мы не нужны, ты, по крайней мере, умрешь легко, во сне. Махаба, ты закончил?

Эйбон швырнул поверх громыхнувшей груды доспехов толстую куртку и сказал, что готов. Трое приглашенных ушли, а Морт с наслаждением растянулся на тюфяке. Но поспать ему не удалось, явился Картарх.

- Эй, джагай, тебе Ахагал велел дать пожрать.

- Что это, крысятина?

- Это барашек. Лучшая жратва, чем ты заслуживаешь.

Представитель истинного народа поставил поднос, но не уходил. Морт попробовал принесенное им мясо - неплохо. Но есть под пристальным взглядом Картарха было как-то неловко.

- А тебя что, тоже не пригласили на пир?

- Если бы я захотел, пригласили бы. Джагай, а твой меч такой же острый, как язык?

- Конечно, я же его постоянно точу. А вот язык мой ржавеет без дела. Брат твоего владыки то и дело просит меня придержать язык.

- Правильно просит. Он умный. Но кое-чего все же не понимает.

- Понятно. Тебя все-таки не пригласили, но тебе охота об этом поговорить. Присаживайся, поешь со мной, и заодно расскажешь все, что ты думаешь об этом дельце. Так я хоть что-то узнаю, потому что мне до сих пор ничего не объяснили. Я даже не знаю, почему оказался в этой компании.

Картарх не стал отказываться, сел и схватил кусок мяса с блюда. Манеры истинного народа не отличались изысканностью.

- Колдун сказал, что тебя хранит Солнце, - набив рот, пробурчал бородач, - и с тобой ничего плохого не случится. Поэтому он хочет, чтобы его охранял именно ты.

- Глупо, да? Кто поймет этих магов… Даже если со мной ничего не случится, его-то я могу не уберечь.

Картарх пожал плечами.

- Тогда будет, кому похоронить старикашку. Может, это ему не безразлично. Вот я бы с удовольствием подрался с тобой и проверил на деле, может с тобой случиться плохое или нет.

- Я тебя хорошо понимаю.

- Правда?

- Конечно. Не знаю, с чего старик такое взял, но мне тоже частенько хочется попробовать проверить, может ли со мной случиться плохое. До сих пор не случалось… с тех пор, как я потерял память. Скажи лучше, что решит Ахагал? Поможет нам или нет?

- Конечно, поможет. Сейчас мы ждем, чем закончатся переговоры императора с Ожидающими. Когда станет известно, на чем они сошлись, владыка примет решение, как именно вам помочь. А так он, конечно, согласен. Почему бы и нет? Если сработает его собственный план, хорошо. Если нет, то, возможно, он примет предложение Туйвина. Значит, Туйвину на всякий случай нужно помочь. Но с вами отправится кто-то из наших. Может, и я.

На лестнице загрохотали шаги, в дверном проеме мелькнул огонь.

- Картарх, ты здесь? - позвали снаружи. - Они уходят с площади!

- Сейчас! - Картарх встал. - Ну ладно, джагай, может, у нас еще будет случай проверить, верно ли предсказание мага. Точи свой меч и придержи язык. Не то тебя зарежут раньше, чем мы с тобой устроим проверку. Не перепутай: меч точи, а язык придерживай, не наоборот.

Когда истинные люди ушли, Морт остался один. До сих пор события слишком быстро сменяли друг друга, и у него не было случая задуматься. А вот теперь… Морт зевнул. Почему он с магом и остальными? Они неплохие парни, конечно - каждый на свой манер, с ними интересно, в дороге не приходится скучать, но почему? Почему все случилось именно так и именно с ним? И с твердым решением обдумать все, как следует, Морт уснул.

Проснулся он, когда вернулись спутники. Сел, протер глаза.

- Ну что? Каково решение владыки?

- Он сказал, что подумает, - сказал Махаба.

- Туйвин, это надолго? Ты же лучше всех знаешь своего брата. Если он будет думать - это на год или больше?

- Не болтай. Он уже все решил. Следующей ночью нас проведут во дворец.

Морт окончательно проснулся.

- Что, вот так просто? Любой может пройти в покои императора?

- Покои охраняются, но нас впустят за ограду. Это не так уж и опасно для Хокси Четвертого. Всего лишь библиотека, он, говорят, там и не бывает вовсе.

- Ага, - Морт обдумал сказанное. - Понимаю, понимаю. Библиотека - это такое место, где лежат книги. Ну, еще бы, зачем там бывать… А я…

- Тебя бы я с собой не брал, - отрезал Лайк, - но так выходит, что придется. Оставлять тебя здесь слишком опасно, вот в чем дело! Ты должен пообещать мне, что не станешь никуда совать свой нос, пойдешь, когда скажут, и будешь стоять, когда не скажут идти.

- Послушай, маг, я могу пообещать все, что угодно, а потом скажу, что не помню. У меня же памяти нет, понимаешь?

Лайк, уже собравшийся завалиться на тюфяк, замер, глядя на него.

- Мне не нравятся твои шутки. Что это значит?

- Я проделал с тобой долгий путь, от самого Лайвена, с северной границы Зимы, до жаркой Джагайи, я дрался на море с разбойниками Дахоса, я болтался на вонючей барке, набитой гнилой рыбой, я влез на самое дно старой империи, а сегодня узнал о нашем путешествии больше, чем за время странствия. Куда мы идем? Я хочу знать хоть что-нибудь. И как это связано с моей памятью?

Магаба и Туйвин уставились на серого мага. Им, как догадался Морт, тоже очень хотелось задать Лайку множество вопросов, и сейчас они ждали, каков будет ответ. Можно не сомневаться, если Морт получит объяснения, они тоже насядут на старика с расспросами. Старик оглядел спутников. В темноте подземелья Махаба казался статуей из черного дерева, только глаза блестели. Туйвин, который отодвинулся в тень, громко дышал, по его круглому лицо бродили отблески дрожащего огонька масляной лампы, толстячок вспотел и в капельках пота отражались крошечные дрожащие огоньки. Ворон слетел с плеча старика, спикировал на пол и тут же растворился в тенях.

- Да, - нехотя признал маг. - Я в самом деле избегал объяснений. Но вовсе не потому, что скрываю от тебя какую-то тайну! Просто события, с которыми связан наш поход, произошли после того, как ты уснул в снегах Поля Греха. Мне пришлось бы слишком много объяснять - того, что всем известно, но ты пропустил, понимаешь?

- Мы вроде никуда не спешим.

- Ох… - маг изобразил скуку - на взгляд Морта, недостаточно правдоподобно. - Ты хочешь услышать о Зимнем Приливе? Это случилось около полувека назад.

- Сорок семь лет, - подсказал Туйвин.

- Вот видишь, все это знают.

- Ну так скажи, о чем речь. Мне, знаешь ли, нужно заполнять пробелы в памяти.

- Ну ладно. Элерия как раз отказалась подчиняться империи, а Хокси… Тогда правил Хокси Второй, насколько я помню.

- Только вступил в правление, - снова вмешался Туйвин. - У нас здесь была большая резня, так говорят старики. Наш с Ахагалом отец был мальчишкой и думать не думал, что зачнет таких героев.

- В общем, - продолжил маг, - империя переживала трудности, климат менялся, часты были ураганы, засухи истребляли урожай год за годом, и никто не знал, как долго продлится эта жара… Элерия, как и другие провинции, отказались подчиняться. Элерийский король собрал армию на границе. Я имею в виду, на западной гарнице, поскольку Элерия лежит на востоке от Джагайи. Элерийцы убили джагайского посланника, и род Гройзов угас.

- Тогдашний лорд Гройз был послом в Элерии, - подсказал Туйвин. Коротышка пересел ближе к огню, чтобы лучше слышать и при случае вставить слово. - Тогда всем казалось, что войны не избежать.

- А в Элерии случилось то, что теперь называют Зимним Приливом. Пока король собирал армию на западной границе, его восточные земли захватила Зима. Никто не знает, как это случилось, и по какой причине. Пока в Джагайе делалось все теплей, на окраинах империи стояли морозы. И вот сорок семь лет назад за Тархийскими горами лето так и не наступило.

- Это Элерия? За Тархийскими горами?

- Там была Тархийская марка Элерийского королевства. Маркграфы воевали с дикими племенами, вроде так. После Зимнего прилива не стало ни марки, ни племен - теперь за перевалами владения Зимы. Элерийцам было не до восточной марки, они готовились воевать на западе, жара, неурожаи и междоусобицы в Джагайе казались удобным моментом… ну а потом… потом было слишком поздно что-либо менять. Процветающая марка со своим золотым магом в башне, с большим городом, деревнями, замками и погостами - все исчезло, поглощенное Зимой. Город, в котором была столица Тархийской марки, называется… то есть назывался - Галдерберн. Там хранились кое-какие древние реликвии, одна из них способна возвратить память.

- И ты по доброте душевной идешь в Галдерберн ради меня?

- У нас разные цели, - покачал головой маг. Захлопали крылья, из темноты выпорхнул ворон, словно вылупился из тени, и уселся на плече старика. - Ты хорошо показал себя в зимней страже Лайвена, а мне нужно, чтобы в странствии по территории Зимы меня охранял такой как ты. Ты получишь свою память, а я - то, за чем давно собирался в Галдерберн. Для этого нужны старинные карты и книги о Тархийской марке, которые я найду в библиотеке императоров Джагайи. Тут мне помогает Туйвин, ему нужна новая родина для истинного народа. Что ж, почему бы и нет, мы узнаем, что происходит на земле Зимы в Тархии. Если башня и кристалл целы, я освобожу эту землю от снега, и истинный народ поселится там.

- При условии, что Ахагал согласится, - опять заговорил Туйвин. - Я должен его убедить, здесь все обречены. Если мой народ не прикончит жара, то уж точно погубят грядущие войны. Этот край обречен. Как ни грешат джагаи, Солнце не лишает их своей милости. Мы сможем возвратиться в Текею, лишь когда умрет последний джагай, и спадет жара. До тех пор станем жить в Тархийкой марке, там нас даже искать не станут.

- А Махаба? - вспомнил Морт, - какая цель у него? Почему он с нами?

Все поглядели в темный угол, где устроился эйбон. Но белки глаз уже не поблескивали из тени, Махаба спал.

***

Утро в подземелье ничем не отличалось от ночи, разве что тусклая масляная лампа погасла, пока гости Ахагала спали. Морт проснулся темноте. Сел и огляделся - только тогда заметил слабый свет рядом. Светился кристалл, спрятанный в рукаве мага. Свечение пробивалось сквозь изношенную ткань. Морт встал и на ощупь двинулся к выходу.

- Стой! - Свет стал ярче, потому что Лайк сел и извлек кристалл из потайного кармана. - Куда ты собрался?

- Ну… куда-нибудь. Я, видишь ли, шел не "куда", а скорей "откуда". Из этого мрачного погреба, куда нас засунули добрые истинные люди.

- Если ты покажешься на поверхности, тебя растерзают. Забыл, как в Квартале-без-императора относятся к джагаям?

- Лайк, оставь мелочи, я забыл гораздо больше, чем такая безделица.

Но спорил Морт больше по привычке. Старик, конечно, был прав - идти отсюда некуда. Или его остановит стража, или он окажется на поверхности, где ему, конечно, никто не будет рад. Пришлось возвратиться на свой топчан. Перепалка разбудила остальных, в темноте были слышны звуки возни, шорох одежды, хруст соломы в тюфяках и скрип ремней.

- Лайк, а долго нам сидеть в темноте?

- Сколько решат хозяева. Я хочу убраться отсюда как можно скорее. Предполагается, что нам нужно успеть к перевалу в Тархийских горах как можно быстрее. Если пересечь горы не удастся по старому Гелдербернскому тракту, нам придется искать другие пути.

- Ясно. Старик, а почему ты считаешь, что со мной не случится ничего плохого?

- Я так вовсе не считаю, - Лайк заговорил медленно, вероятно обдумывал каждое слово. - С чего ты взял? Если бы я так думал, то не запретил бы тебе выходить.

- Не считаешь? А мне сказали…

- Забудь.

- Это я умею… Забывать у меня отлично получается, но…

Он собирался спросить мага, что тому известно о его, Морта, неспособности попасть в беду. А ведь Лайк точно что-то знал! Не зря ведь они с Туйвином оставили его со снежными волками - там, на севере. Эта парочка уже тогда держалась вместе, вероятно, успели сговориться о совместном путешествии. И Лайк что-то толковал о проверке - дескать, снежные волки не могли ничего сделать Морту. Интересно, что серый маг может рассказать о волшебных свойствах поцелуя немой девушки. Но спросить не пришлось - заскрипели ступени старой лестницы, раздались шаги, и в дверном проеме замелькали рыжие отсветы огня лампы.

Явился Картарх и с ним двое молодых парней - низкорослые и угрюмые. Оба с любопытством разглядывали эйбона. На Морта же они поглядывали скорей с неприязнью. "По крайней мере, - подумал он, - ненависть к черным им незнакома. Они ненавидят джагаев, джагаи - эйбонов, а те, в свою очередь, тоже кого-то. Так устроен Грайлок. Если бы джагаи допускали эйбонов в столицу, истинный народ наверняка ненавидел бы и темнокожих".

- Что известно о встрече Хокси с Ожидающими? - спросил Лайк. - Они ведь разошлись мирно, значит, пришли к согласию?

Пока парни расставляли на столе угощение, Картарх принялся рассказывать:

- Хокси не хотел войны, но после недавней выходки Ожидающих Байвенна была вынуждена отказать Джагайе в подчинении, теперь император просто обязан что-то предпринять. Ведь у империи не осталось ничего, кроме Байвенны! Если нет имперских вассалов, нет и империи! Хокси напишет письмо байвеннскому магистрату, там будут красивые печати и красивые слова… ну, о священной власти Джагайи, о верности клятвам и все такое…

- А магистрат этим письмом подотрется, - вставил один из молодых.

Картарх, не отвлекаясь, отвесил парню затрещину и продолжил:

- Письмо Ожидающие должны передать магистрату, прежде чем начать военные действия, это они пообещали Хокси.

- Могу себе представить, как они станут передавать это письмо, угрожая и запугивая, - заметил Туйвин. - Байвеннские горожане только сильней разозлятся. Зачем это императору?

- Это конечно. Войны не избежать. Но, когда прекратятся поставки морским путем, Хокси нечем будет кормить джагаев в столице. Поэтому уже сейчас красные жрецы проповедуют в храмах и на улицах, созывая всех в поход. Вместе с Ожидающими в поход отправится вся голодная свора Джагайи. Либо они погибнут, либо сами передерутся с Ожидающими под стенами Байвенны, либо возьмут город и поселятся там. В любом случае Хокси получит выгоду.

Морт задумался. В самом деле! Если голытьба поляжет на побережье, ее не придется кормить. Если перебьют Ожидающих, в стране станет больше порядка. Если же Байвенна все-таки падет, император сможет хотя бы попытаться навести там порядок и поселить своих пропеченных солнцем подданных у моря, а после - преподносить этот бунт как акт поддержание порядка в империи. Ну а если город устоит перед нашествием? Тогда он напомнит байвеннцам о добром письме и скажет, что поход состоялся против его воли. Ослабленному войной городу он снова попытается навязать подчинение Джагайе.

- В общем, нынче вечером Ожидающие получат письмо от его величества к горожанам Байвенны и выступят в поход. К ним присоединятся все, кого поднимут красные жрецы - надеюсь, их будет много, тогда в Джагайе станет легче дышать. Ночью суматоха уляжется, и вы попадете в дворцовую библиотеку. Ахагал дает вам одну ночь. Потом вы уйдете из Джагайи.

- А сейчас день или ночь? - поинтересовался Морт.

- День. Но ты будешь сидеть здесь. Ахагал не хочет, чтобы тебя видели в Квартале-без-императора. Еще подумают, упаси Солнце, что наш владыка, увидев джагая на своей земле, не выпустит ему кишки.

- Тогда я посплю. Джагаю здесь больше нечем заняться.

- И то верно. Когда ты спишь, то, наверное, помалкиваешь.

Морт старательно помалкивал. Спал, полировал клинок бастарда, снова спал, просыпался и опять брался за промасленную ветошь… Наконец за ними явился Картарх с двумя давешними молодцами. Видимо, парни пользовались доверием Ахагала. На поверхности была ночь, и небо, усыпанное звездами, раскинулось над Джагайей. Только в одном месте звезд не было - там, где небосвод заслоняла Текейская скала. Земля представляла собой полную противоположность небосводу, украшенному холодным светом звезд. Земля воняла. Она была наполнена бесформенными тенями неприятно коричневых оттенков. В подземных жилищах горели огни, отсветы пламени просачивались в щели, пятнали изглоданные временем, солнцем и ветром руины… Эта игра теней казалась куда мрачней полной темноты. И еще было очень жарко. Даже ночь не могла погасить тепло святости, которым Солнце одарило Джагайю.

- Светло, как в чертогах Ахагала! - не сдержался Морт.

Картарх негромко откашлялся, но смолчал. Впрочем, этого намека хватило, и Морт помалкивал, пока они не оказался за пределами владений истинного народа. Для этого пришлось попетлять между глинобитными стенами и перебраться через завалы бесформенных обломков.

Когда они оказались на пустыре, и впереди, в тени Текейской скалы, стали видны факелы, горящие на стенах, Морт снова нарушил молчание:

- Это ведь императорский сад, верно? Зачем там факелы?

Никто не ответил. Картарх шагал впереди, за ним - Лайк и его спутники, замыкали шествие молодые сыны истинного народа. В молчании добрались к калитке, и Картарх постучал.

- Кто здесь? - спросили изнутри.

- Это я, Картарх.

Скрипнул засов, проскальзывая в пазах. Дверь приоткрылась. Морт не видел, кто отворил, но спутники были спокойны, и он решил, что ему также незачем волноваться. Калитка в стене сада была узкая, проходить внутри пришлось по одному. Мужчина, открывший им, поторапливал:

- Живей, живей! Да зачем же вас так много?

- Один останется с тобой, - объяснил Картарх.

- Вот еще! А если жрецы проснутся?

Тут дошла очередь Морта, и он скользну внутрь. Внутрь их впустил стражник, Морт видел его алебарду, прислоненную к ограде. Поодаль на скамьях лежали двое в просторных накидках. Свет факелов искажал цвет, но Морт догадывался, что накидки красные, это были жрецы, охраняющие дворец вместе с императорской стражей. Их чем-то опоили, догадался он.

- Если жрецы проснутся, тем хуже для них, - прошептал Картарх, - придется их убить.

- А что будет тогда со мной?

- То, что ты выберешь сам. Можешь сбежать, серебра тебе заплатили достаточно, чтобы убраться из Джагайи.

Наконец все были внутри, один из парней остался со стражником у входа, остальные пошли по аллее сада. Во всяком случае, когда-то давно это было аллеей, теперь же - просто пустое пространство между рядами иссохших деревьев, которые растопырили колючие ветви. По обе стороны дорожки тянулись канавы, должно быть, время от времени по ним пускали воду, но этого было недостаточно, сад казался мертвым. Где-то вдалеке за вереницами понурых пропыленных деревьев мелькали огни, слышался негромкий говор и плеск воды, но туда они не дошли. Путь преградила невысокая стена, Картарх и Лайк, немного посовещавшись, свернули вправо. Обогнули какую-то постройку, пересекли мощеный древними каменными плитами участок двора и уткнулись в каменную кладку.

- Это стена дворца, - шепотом сообщил Лайк. - Здесь нужно осторожней.

Вдоль стены они двигались медленно, прижимаясь к выщербленным теплым камням. Время от времени в стене были устроены ниши с полукруглыми сводами. В них находились каменные чаши и статуи, Морт заметил и кольца для факелов, однако самих факелов не было. Он пощупал одно кольцо - под пальцами осыпалась сухая ржавчина. Здесь давно не зажигали огня. Перед одной из ниш Картарх остановился и стал шарить ладонями по стене. Отыскал что-то, придавил ладонью… Внутри стены заскрежетало, с сухим шорохом посыпалась пыль.

- Что это? - спросил Морт.

- Молчи, - бросил Лайк.

Потом Картарх шагнул в нишу и растворился в тени. Махаба нырнул в темноту следом, потом Лайк. Дошла очередь до Морта. Он сунулся в темень, выставив вперед руки, чтобы не уткнуться в стену. Пальцы не встретили опоры, темнота вела в толщу стены. Света звезд, проникающего сзади, было недостаточно, чтобы разглядеть, куда его привели. Потом и этот тусклый свет заслонила фигура молодого сопровождающего. Снова тяжелый скрежет камня, потом чиркнуло огниво в руках Картарха, по тесному коридору заплясали оранжевые отсветы огня масляной лампы.

- Храни нас, огонь, Солнца подобие, - набожно прошептал Картарх, приподнимая светильник. Морт разглядел невысокий сводчатый коридор, проходящий внутри дворцовой стены. - Не знаю, сколько народа здесь померло, однако призраки встречаются частенько.

- То есть, ты часто здесь бываешь? - Морт воспользовался моментом, чтобы заговорить.

Ему хотелось побольше узнать об этом месте. Но Картарх не ответил, двинулся по коридору. Пришлось шагать за ним и помалкивать. Коридор несколько раз поворачивал - вероятно, следуя изгибам несущей стены. Иногда встречались дверные проемы, Морт видел сломанные петли, но дверей не было и, похоже, давно. Вполне возможно, когда-то в этих проходах, пронизывающих стены дворца, кипела жизнь. Даже была необходимость кому-то запираться, а кому-то вышибать двери…

Один раз они покинули секретную галерею и пересекли дворцовый коридор, чтобы отыскать новый вход в потайное помещение. Теперь они продвигались по коротким переходам, и часто поднимались по лестницам. Оставалось только дивиться, как много пустот таилось в стенах - целый лабиринт. Иногда Морту казалось, что эти лабиринты ему знакомы, но потом следовал новый переход и это чувство исчезало. Наконец Каратарх шепотом сообщил:

- Мы на месте.

И погасил лампу. В темноте заскрипело рассохшееся дерево… Потом Картарх подал голос откуда-то издалека:

- Можно войти. Здесь темно и никого нет.

Потом он снова ударил кремнем, высекая огонь.

- Не надо, - остановил его Лайк. - Огонь в библиотеке слишком опасен, здесь все слишком легко вспыхивает

И тут же стало светлей. Кристалл светился в поднятой руке мага, заливал холодным голубым светом просторное помещение. Морт огляделся. Они стояли в зале, вдоль стен тянулись полки, а на них - груды свитков, ряды книг в потемневших переплетах, отсветы призрачного голубого сияния кристалла гуляли по металлическим застежкам. Все было покрыто пылью. Проникли они сюда сквозь проход, расположенный позади полок с книгами, часть их, соединенная дубовыми досками, являлась потайной дверью. Полки поворачивались на шарнире.

- Нужно быть осторожным и не оставлять слишком много следов, - предупредил Картарх, - здесь всюду пыль, и отпечатки будут заметны. Старик, ты знаешь, где находится то, что тебе нужно?

- Там, где больше всего пыли, - подсказал Морт. - Нам ведь нужны очень древние книжки? Лайк, а почему ты не пользовался светом кристалла раньше?

- Магия может привлечь внимание обитателей башни на скале, но сейчас всех занимает только война. Надеюсь, они прозевают появление маленького кристалла во дворце, но рисковать я хочу как можно меньше. Стойте на месте и ничего не трогайте.

Лайк двинулся вдоль полок, водя кристаллом вверх и вниз, чтобы осветить полки. Остановился, всматриваясь, потом покачал головой и пошел дальше. Снова задержался, поднимая и опуская светящийся кристалл… Наконец старик добрался к нужным полкам и осторожно потянул свиток. Ветхий пергамент с шорохом развернулся.

- Туйвин, - позвал маг, - подойди, будешь помогать. Морт, оставайся, где стоишь. Эй, истинные люди, проследите, чтобы он никуда не совал свой нос!

Картарх с молодым соотечественником переглянулись, младший положил ладонь за рукоять ножа, торчащую из-за пояса. Морту пришлось стоять и ждать, пока маг с коротышкой роются в старинных манускриптах и свитках. Призрачными облачками поднималась пыль, шуршали страницы… Наконец чародей издал неопределенный звук, он что-то нашел. Указал Туйвину толстую книжищу:

- Неси за мной.

Сам Лайк не мог утащить эту тяжесть, одна его рука была занята кристаллом. Исследования продолжились за столом. Туйвин водрузил фолиант среди высохших чернильниц, пыльных пергаментов и облезлых гусиных перьев. Подчиняясь приказам старика, стал листать. Наконец маг отодвинул помощника и углубился в чтение.

- Это оно? - тихо спросил Туйвин. - Но ведь здесь же… на обороте…

- Значит, он не должен… - маг прошептал что-то еще, но Морт не расслышал конец фразы.

Потом маг кивнул, Туйвин вытащил нож и склонился над книгой. Морт догадался, что коротышка надрезает пергамент, чтобы унести с собой только одну страницу. Но на этом дело не кончилось, Туйвин вернул книгу на место и занялся следами - рукавом стал обмахивать пыль, чтобы все книги на ближайших полках приняли одинаковый вид. Иначе та, которую он лишил страницы, оказалась бы слишком заметной, на ней-то пыли теперь было куда меньше.

Лайка заинтересовали свитки, он раз за разом разворачивал и пробегал глазами старинный текст, возвращал свиток Туйвину и искал что-то еще. Несколько раз Морт видел, что маг перечитывает текст снова и снова, шевелит губами - зазубривает наизусть. Один-единственный свиток старик прихватил с собой - вдобавок к вырванной странице. Сыны истинного народа переминались с ноги на ногу - они понимали не больше Морта, и им очень быстро надоело. Один лишь Махаба сохранял спокойствие. Эйбон стоял неподвижно, только глаза шевелились. Он не своди взгляда со старика, однако не задал ни единого вопроса.

Вот чернота в высоких стрельчатых окнах библиотеки сменилась густо-синим оттенком. До рассвета было еще далеко, однако ночь подходила к концу, и следовало поторопиться. Картарх напомнил Лайку об этом, и старик тяжело вздохнул:

- Какие богатства… трех жизней не хватит, чтобы прочесть все, что здесь собрано. Даже если читать лишь то, что заслуживает внимания… Ну что ж, я получил, как будто, все, что желал. Мы можем уходить.

***

Ахагал настаивал, что в поход выступить лучше днем позже, хорошенько подготовившись. Но серый маг твердо решил отправляться на рассвете, сразу после возвращения в Квартал-без-императора. То ли он опасался, что владыка истинного народа передумает, то ли боялся, что использование его магического кристалла могло оставить следы в Джагайе, и это привлечет внимание местного золотого мага. И то, и другое предположение было небезосновательным, но сам Лайк объяснял спешку тем, что он хочет попасть во владения Зимы за Тархийскими горами как можно раньше, чтобы за лето успеть очистить землю от снегов. Любой день моет оказаться решающим - так он говорил. Хотя, на взгляд Морта, это не имело смысла - если кристаллГалдерберна исправен, и если Лайк сумеет с ним управиться, то один день ничего не решает. Упорство, с которым Ахагал старался оттянуть на день уход Лайка, тоже выглядело подозрительно, здесь всякий не выдавал своих мыслей, не договаривал до конца и умалчивал о собственных целях… Наверное, честен был лишь Морт - по неведению. Он знал меньше всех, и ему меньше всех приходилось скрывать.

Солнце уже проделало большую часть пути к зениту, когда они отправились в путь. К четверке путешественников присоединились двое посланников Ахагала - те самые молодые мужчины, что провели в библиотеку дворца. Звали их Матиал и Глетхо, и они казались Морту похожими, словно братья. Возможно, парни в самом деле приходились друг другу родней, в Квартале-без-императора браки между родственниками не были под запретом, и истинный народ вполне можно было считать большой семьей. Но скорей, они просто были похожи как представители одного племени, которые чужеземцам кажутся на одно лицо.

Махаба, ворча, снова взялся за рыцарский доспех, зато Лайку больше не нужно было скрываться. Он сказал, что, хотя золотые маги его выслеживают, как и прежде, однако обращают внимание только на прибывающих в город, но не на покидающих его. Стало быть, теперь более рискованно скрывать свою принадлежность к братству дороги. Морту велели укутать лицо под просторной накидкой - незачем дразнить истинных людей джагайским обликом.

Итак, Лайк снова увенчал посох кристаллом, Махаба со стонами и грохотом железа взгромоздился на Круста, Морт накинул на голову широкий белый платок на манер гирхийских кочевников… а у черного ослика прибавилось поклажи - теперь тащил пожитки шестерых путников. Впрочем, парни взяли с собой немного.

- Они замерзнут, - предупредил Лайка Морт. - Здесь такая жара, они ничего, кроме жары, не знают. Холод во владениях Зимы их убьет.

- Мы купим им теплую одежду в Элерии, здесь все равно ни у кого не осталось подбитых мехом курток и зимних плащей, - объяснил старик. - Вот наша теплая одежда!

Произнося последнюю фразу, он легонько толкнул Туйвина в грудь. Под одеждой негромко, но отчетливо звякнуло. Морт уже давно заметил, что там толстяк прячет монеты. Что ж, в этом походе все расходы уже давно нес Туйвин.

Когда приготовления были окончены, путешественники двинулись через Квартал-без-императора на юг. По дороге Морт украдкой оглядывался. При дневном свете трущобы истинного народа выглядели еще неприглядней, чем ночью. Все, что можно встретить в самых бедных уголках Грайлока, было здесь представлено в изобилии. Полуголые загорелые дети, роющиеся в кучах вонючих отбросов, мелкие насекомые, которых даже жара не могла прогнать с улиц, нищие в лохмотьях, некрасивые женщины с едва прикрытой грудью, торчащие в полумраке за открытыми дверями. Все были невысокие, коренастые, черноволосые, с широкими лицами и маленькими черными глазками.

И все же этот город отличался от старой Джагайи, населенной потомками воинов Ирго Ужасающего. Мальчишки, играющие в грязи, не пытались забросать прохожих камнями, продажные женщины непременно требовали плату за услуги, и воры действовали тайно. В Городе Нечистых жили не джагаи, и грех здесь не выставляли напоказ. Морт решил, что он не бывал здесь прежде, увиденное не пробудило в памяти никаких откликов… скорей что-то такое во дворце, в библиотеке и даже в тайных лабиринтах, проложенных в толще стен. Вот там ему то и дело казалось, что он вот-вот припомнит… Хотя память так и не возвратилась, но осталось ощущение того, что его прошлое где-то совсем рядом.

Квартал-без-императора тянулся до самой крепостной стены, которую никто не охранял. Миновали ворота, лишенные створок, дальше тянулись все те же развалюхи из пропеченных солнцем камней, путешественники миновали и их. Наконец город остался позади… и снова потянулась выжженная равнина, пересеченная белыми лентами дорог. Изредка попадались поселения - кучки домов, группирующихся вокруг колодца. Куда чаще встречались заброшенные деревни. Люди покинули землю, которая была больше не в состоянии их прокормить, и подались в столицу, где императоры Хокси поддерживали жизнь джагаев тем, что удалось купить на деньги, вырученные от продажи наследства Ирго Ужасающего. От величия старой империи не осталось ничего, оно развеялось, как пыль из-под копыт жеребца Круста.

Кое-где на холмах торчали замки неизменно серого цвета. Морт развлекался тем, что пытался угадать их названия - какой назывался Синим, а какой Желтым… Некоторые замки все еще держались - должно быть, там пока что хватало воды. Можно было увидеть и распаханные поля с жалкими ростками. Эти участки - как правило, в тени какого-нибудь холма - были прорезаны канавами, и крестьяне занимались тем, что без отдыха таскали воду. Мутная жижа текла по дну канав и мгновенно впитывалась жадной иссохшей почвой.

Около часа пополудни всякое движение в полях прекратилось, поселяне укрылись в тени, чтобы переждать самое жаркое время. По дорогам изредка проползали обозы - унылые лошади волокли к старой Джагайе повозки, груженные мешками зерна. Охранники скинули шлемы и обмотали головы тряпками либо напялили широкополые шляпы, чтобы защитить лицо от солнечных лучей. Оружие болталось в ременных петлях под расслабленными ладонями, слишком жарко для разбойников, нападения опасаться не приходится. Махабу в его доспехах провожали удивленными и, пожалуй, сочувствующими взглядами.

Когда Лайк объявил, что пора остановиться на дневку и завел маленький отряд в тень за холм, Махаба принялся стягивать латы и объявил, что больше на себя это железо не наденет. Он, кажется, даже обжег ладони о раскаленную кольчугу. И эйбону, которому жара не в диковину, невозможно вытерпеть такую муку. Потом он растянулся в пыли и умолк - отдыхал. Морт поддержал эйбона, они уже достаточно далеко от столицы, и можно отбросить кое-какие меры предосторожности. Матиал и Глетхо тоже с непривычки устали - больше от зноя, чем от долгого пешего перехода, все-таки в городе всегда можно было найти тень. Туйвин молчал, он ушел в себя и не ввязывался в разговоры. Он и раньше-то был не слишком разговорчив, а теперь, когда его планы стали, как будто, исполняться, сделался еще более сдержанным и неуверенным, чем прежде, во всяком случае, так казалось Морту.

Лошадь и ослик пытались отыскать пропитание на пыльном склоне, жевали сухие стебли и наверняка были согласны с Махабой. Время шло, Лайк попытался поднять спутников, чтобы двигаться дальше, но на его призывы никто не отозвался. Ни один не спорил, просто вставать не стали. В конце концов старик махнул рукой и тоже уселся в тени. Морту показалось, что от кристалла на посохе мага струится легкое свечение, но это могло быть как проявлением магии, так и просто игрой солнечных лучей в кристалле. Хотя, вполне возможно, Лайк пользовался каким-то заклинанием, помогающим от жары и утомления… Морт не стал ломать голову над этим и уснул.

Когда его растолкали, уже порядком стемнело, и Лайк решил двигаться ночью. Махаба пошевелил ногой груду доспехов и пропотевшей одежды - все, что стащил с себя, когда расположились на отдых. Куртка, которую эйбон носил под доспехами, пропиталась потом и, высохнув, превратилась в жесткий короб. Теперь и Лайк, который прежде настаивал на всех возможных мерах предосторожности, сдался. Доспехи навьючили на жеребца Круста, и Махаба, пошел пешком, он вытащил из поклажи плащ и пообещал, что прикроет лицо, если покажутся встречные с факелами.

Путники возвратились на дорогу и зашагали на юг. Когда солнце не пекло, идти было намного легче, но и ночь была жаркой, душной, воздух казался липким, а ветерок, который дул в спину, вовсе не приносил облегчения. Он был наполнен зноем.

Один из новых членов команды, Морт так и не разобрал, кто из двоих это был, Матиал или Глетхо, заметил впереди огни. Путники свернули в сторону, отыскали заброшенный хутор и завели животных за стены, чтобы их не приметили с дороги. Морт взобрался на крышу и лег, прижимаясь к сухим теплым доскам. Теперь и он видел, как по дороге приближаются факелы, пламя отклонялось, клочья рыжего огня летели назад, вот донесся стук копыт и тяжелый металлический грохот. Приближались всадники, в руке переднего был факел, и еще несколько тех, кто скакали следом, также несли огонь. Морт насчитал восемнадцать конных. Они были в белом, а лязгала их поклажа, притороченная к седлам. Когда огни удалились в сторону столицы, Морт спустился и услышал объяснения Лайка:

- …Спешат на войну. Какие-то дворянчики с окраин старой Джагайи, которые считают себя Ожидающими, но по-прежнему держатся за свои поместья. Ближе к границам не так палит солнце, и можно выжить. Теперь до них дошла весть о том, что Ожидающие двинулись на Байвенну, они везут доспехи и оружие, чтобы облачиться, когда пересекут границу на севере.

Больше на дороге никто не встретился, и они шли на юг, пока небо по левую руку от дороги не начало наливаться розовым свечением.

- Скоро рассвет, - указал рукой светлеющий восток Махаба. - Что будем делать?

- Я бы сказал, что можно двигаться дальше, - предложил Туйвин, - пока не дойдем до границы.

- Мы шли очень медленно, - возразил Лайк, - до границы далеко.

После короткого спора, в котором один только Морт не принял участия, решили шагать, пока не станет жарко. Воды у них пока еще было достаточно… так и сделали. Когда солнце поднялось высоко, подыскали местечко и остановились на дневку, а вечером снова выступили. Когда они достигли границ старой Джагайи, Морт догадался об этом самостоятельно, и по очень простой примете - стало прохладней. Благословенное тепло осталось позади. Сгинул, иссяк жаркий северный ветер, который на протяжении всего пути подталкивал в спину, охватывал затылок шершавыми, присыпанными пылью ладонями, теперь легкое прохладное дуновение с юга овевало лицо.

Животные вдруг взбодрились и вроде бы пошли немного резвей, лохматый черный ослик вскинул голову, до того понуро опущенную к земле. Морт увидел, как заблестели глаза скотины. Матиал с Глетхо переглянулись - они тоже ощутили перемену. Прохладный ветер был им незнаком. Всю жизнь парни провели среди жарких, раскаленных солнцем камней, и все, чего нельзя было встретить в Джагайе, было в диковину. А в Джагайе не было ничего, кроме камней, пыли и зноя. "Интересно, как они поведут себя, когда впервые увидят снег? - подумал Морт. - Ведь мы направляемся на территорию Зимы…"

Тут Лайк остановил спутников:

- Все. Здесь ждем утра.

- Почему? - удивился Морт. - Вроде бы теперь прохладней, можно и дальше шагать.

- Граница близко, - объяснил серый маг. - Думаешь, в Элерии будут рады тем, кто пересекает границу ночью? Нет, мы вступим на землю греха днем, при свете солнца, чтобы нас не приняли за злоумышленников. И еще одно: нам придется разделиться. Серые маги не путешествуют в компании. Туйвин, твои земляки должны слушаться тебя во всем, а вот как мы проведем через границу эйбона? Доспехи нам теперь не помогут. Элерийцы, увидев джагайского рыцаря, первым делом потребуют, чтобы он поднял забрало и показал им лицо. Как вы думаете, что они скажут, обнаружив эйбона?

- Они скажут: ты великий праведник, джагай, - предположил Морт, пряча ухмылку. - Солнце любит тебя превыше всех людей Грайлока, и оно так щедро благословило тебя благостным теплом, что ты загорел дочерна.

- А я думаю, что они скажут совсем другие слова, - отрезал маг, - нет, нам придется поступить иначе. Но в Элерию мы войдем порознь. Вон еще один холм, перевалим его и остановимся на южном склоне.

На перекате Морт остановился, чтобы бросить последний взгляд назад, на оставленную старую Джагайю, обласканную праведным солнечным жаром. Черная степь, чуть заметно расчерченная серебристыми лунными бликами, лежала перед ним. Морту показалось, что он видит крошечный огонек, будто некто с факелом движется за ними следом с севера. Но крошечная светящаяся точка вскоре исчезла - путник спустился с холма, и склон заслонил его от наблюдателя. Морт собирался сказать о своем наблюдении Лайку, но, оглядевшись, обнаружил, что он отстал, спутники уже спускаются вниз по пологому склону. Внизу, под холмом, тихо каркнул ворон. Морт еще раз поглядел назад - света больше не видно. Он поспешил за остальными.

Лагерь решили разбить в лощине у подножия длинного холма, вытянутого с запада на восток. У Морта возникло смутное ощущение, что здесь что-то не так. Расстегивая ремни и опуская меч на землю рядом с расстеленным плащом, он подумал, что же такое ему показалось? Это место отличается от пройденной ими выжженной степи, но, стоило Морту опуститься на пропыленный плащ, как вдруг навалилась усталость, сразу захотелось спать. Так ничего не обдумав и не рассказав Лайку о преследователе, он улегся на спину и закрыл глаза. То же самое чувствовали и остальные. Посреди пустоши бояться было некого, так что и караульного не стали выставлять. Все уснули.

Разбудили Морта громкие крики. Он сел и огляделся. Жеребец Круст с осликом, освобожденные от сбруи, бродили по склону холма и щипали траву. Конь довольно всхрапывал и изредка бил копытом. Махаба сидел рядом и протирал заспанные глаза - он только что проснулся, как и Морт. Маг, сидя в трех шагах от них, полировал тряпочкой кристалл… а вот Матиал с Глетхо… Парни катались по земле и весело галдели, в руках оба сжимали пучки травы, вырванной с корнем. Оно хохотали и показывали друг другу зеленые, вымазанные травяным соком, ладони. Из кустов показался Туйвин, на ходу подтягивая штаны и поправляя ремень. Кусты? Трава? Морт только теперь догадался, что насторожила его вчера - здесь были кусты и трава. Не чахлые ломкие побеги, добела иссушенные зноем, а настоящая зеленая трава, и кусты - густые раскидистые, с густой листвой, за которой можно спрятаться от спутников и справить нужду, как это сделал Туйвин… Они больше не в пустыне. Они больше не в Джагайе! Эта земля, эта лощина, в которой они провели ночь, не несет на себе знаков праведности. Солнце любит Джагайю, но эта долинка между вытянутых с запада на восток пригорков - не Джагайя!

Матиал и Глетхо, вся жизнь которых прошла среди пыльных руин, никогда не видели столько зелени в одном месте, вон они, катаются по траве, удивляются и смеются как дети. И животные, старый конь и ослик, пасутся, радуются свежему корму… Морт вскочил, подхватил ворох ремней и меч, побежал на холм и остановился на перекате. Точно, так и есть. Северный, обращенный к Джагайе склон - бесплодная сухая земля, засыпанная рыжим песком. Напоенный священным жаром ветер принес этот красный песок с севера, но южный склон порос травой и кустами, а на дне долинки земля сырая, как будто туда во время дождя стекает вода и время от времени пропитывает почву. Поразительно. Вот он, край старой Джагайи, край красной пустыни, его можно пересечь, лишь перевалив через длинный холм… А что там, на горизонте? Облачно пыли?

Шурша осыпающимися комьями земли и с хрустом сминая траву, на вершину поднялся Туйвин.

- Что глядишь? Тоже удивляешься? Я тоже когда-то так стоял на границе Джагайи и все глазами хлопал - там благословенный Солнцем сухой край, а чуть в сторону, и уже обычная земля. Обычная - это значит такая, где холод греха и тепло праведности перемешаны поровну.

- Туйвин, ты тоже скакал и рвал траву, как эти?

Толстяк оглянулся. Внизу его молодые соплеменники никак не могли нарадоваться зелени.

- Да, кажется… Вроде бы я тоже упал на землю и хватал губами травку, как лошадь. Но я плохо помню, это случилось слишком давно. Я впервые отправился на поиски новой родины для истинного народа. Ахагал и слушать не хотел… он, как старик - считает, что наше место в тени Текейской скалы, и нигде больше. Там духи предков в пещерах, там родина. Какая родина? Грайлок провинился перед джагаями, теперь Солнце будет палить и палить праведным теплом наш край, возмещая холод греха, учиненного против твоего народа. Твоего!

- Но я-то не виноват. Туйвин, я даже не помню…

- Не думай об этом. Я хотел сказать, что Солнце согревает нашу родину, как будто кроме джагаев там никого нет. Солнце, бог джагаев, бог твоего народа. Он силен, он может превратить цветущий край в пустыню своим благодатным дыханием. Солнце не видит нас, не замечает истинный народ. А что духи предков в пещерах Текеи? Они ничего не сделали для своих сынов. Может, Солнце в самом деле изгнало их? Иногда так говорят красные жрецы. Подножие Текеи - больше не родина нам. Там нет наших богов, нет духов предков, там теперь Джагайя. Мы должны уйти. Ахагал обязан мне поверить! Но ты не думай об этом. Когда Лайк вернет тебе память, вот тогда и задумаешься о том, где твое истинное место в Грайлоке. У меня есть память, и я сделал свой выбор.

- А ты не думал, что Ахагал отправил этих молодцов с тобой не для того, чтобы они помогали, а чтоб помешать тебе?

- Думал. Пусть они поглядят, как выглядит Грайлок за пределами тени Текеи, и сделают свой собственный выбор. Они не слепые, а Ахагал - не духи предков и не Солнце, чтобы служить ему, не задумываясь. Пусть парни посмотрят, каким бывает Грайлок, когда рядом нет джагаев.

- А…

Морт хотел сказать коротышке, что за ними кто-то идет по пустыне с севера, но не успел. Туйвин, задумавшись о своем, махнул рукой, повернулся и побрел с холма вниз - туда где резвились его соплеменники. Морт снова поглядел на север. Света кристалла здесь не было видно, они ушли достаточно далеко от столицы. А вот облачко пыли, кажется, приблизилось. Кто-то движется следом… Тут его позвал Махаба - просил помочь оседлать Круста. Старый жеребец почему-то стал упрямиться. Может, ему не хотелось покидать гостеприимный склон, заросший травкой.

- Верхом поедешь ты, - объявил эйбон. - Я не могу показаться на границе Элерии с конем и доспехами.

- Но ведь они упакованы в седельные сумы!

- Стража может проверить. Оружие лучше не прятать. Я пойду как странник, с посохом и дорожной сумой. Это будет выглядеть странно, но не преступно.

- Элерийцы глядят как на преступника на любого, кто пересекает границу со стороны Джагайи, - заметил Туйвин. - А я кем буду притворяться? И мои парни?

- Ты будешь торговцем из Джагайи, - объяснил серый маг, - Глетхо с Матиалом - твои помощники. Можешь назвать их своими родственниками, если так тебе удобно. Вы довольно похожи. Морт - ваш охранник. Ну а эйбон окажется под моей защитой, скажем, что серый маг укрыл его чарами и помог пересечь Джагайю. Вот такое решение, видимо, будет самым верным. Помните, пока мы не удалимся от границы, мы не знаем друг друга! Идите на юг, рано или поздно я вас найду.

Ворон на плече мага каркнул.

Туйвин полез в седельные сумы, отыскал два плаща, вручил их соплеменникам.

- Больше ничего не нужно. Мы должны выглядеть пропыленными оборванцами, как и всякий, кто пересек Джагайю. Если будете прилично одеты, солдаты короля Элерии решат, что можно вытребовать у нас мзду. Приграничная стража этой страны любит подношения не хуже, чем любая иная пограничная стража.

Тут только Морт сообразил, что они до сих пор шли на юг, а ведь Элерия на востоке, так он слыхал. Он попросил объяснений.

- Здесь старая караванная дорога, - объяснил Туйвин, - кое-какие города, которые платят подати короне. В общем, край, обладающий ценностью. Когда империя распалась, Элерия оттяпала южные земли у короля Мархиала Дарвийского.

- Была война?

- А ты думал, что, пока ты спишь на Поле Греха, Грайлок замер в ожидании? Конечно, была война, но небольшая. Мархиал, конечно, дорожил этими землями, но у него возникли пограничные конфликты с гирхийскими кланами, и он не смог выступить против двух противников одновременно. Вообще, после исчезновения Вентайна старые имперские провинции сцепились друг другом, войны были и там, и тут… границы сместились, но тебе это знать ни к чему, пока ты не помнишь, как дело обстояло прежде. Вот когда вспомнишь, тогда и поразишься. В общем, Мархия потеряла эти земли, Элерия владеет ими не так уж давно… короче говоря, начать путешествие на восток нам удобней именно здесь.

- Значит, войны были… - Морт задумался. А ведь верно, он не помнит истории Грайлока, только какие-то общеизвестные легендарные события прошлого. И уж точно не знает, что происходило, пока он спал в снегах. - Похоже, лишь власть империи сдерживала этих королей?

- Да, вражда зрела давно, и, едва сгинул Вентайн, как войны разразились повсюду, и, полагаю, еще не все завершилось. Грайлок будет поделен заново, и не одни лишь короли участвуют в дележке, в нее вмешиваются и скрытые силы. Но нас это не должно заботить. Словом, мы войдем в Элерию на юге, а потом двинемся на восток, медленно забирая к северу. Те, кто следят за нами, не смогут сразу определить направление. А мы, обнаружив хвост, обманем преследователей и свернем на другой тракт. Но ты меньше думай, и слушай Туйвина.

Морт припомнил облачко пыли, следующее за ними с севера. А ночью он видел огонь факела. Можно вспомнить ученика серого мага, которого они зарезали в Далане. Да, верно. Вполне может оказаться, что за ними идет охота.

Чем выше поднималось солнце, тем становилось жарче. Все-таки дыхание раскаленной Джагайи здесь чувствовалось. Северный склон следующего холма снова был выгоревшим и засыпанным пылью, а южный - зеленый. За очередным перекатом картина повторилась, но травы становилось все больше, а пыли все меньше. Холмы, длинные, вытянутые с запада на восток, сменяли друг друга с неутомимостью океанских волн…

Наконец, когда путники переваливали очередной холм, Морт разглядел впереди голубую ленту реки. Река называлась Айлахта, по ней проходила граница. Вот-вот, наверное, покажется свет кристалла над ближайшим элерийским городом.

Вид реки привел Матиала и Глетхо в восторг. Парни с удивлением обнаружили, что мир устроен причудливо и странно - столько воды! Столько воды! И главное, эта вода никому не принадлежит! Любой может подойти, зачерпнуть и пить вволю, да что там пить - любой может зайти по пояс, окунаться и поливать себя полными пригоршнями, отфыркиваясь и хохоча - как Махаба. Морт тоже забрался в воду, но вылез гораздо раньше, чем остальные.

Туйвин с озабоченным видом перебирал в поклаже какие-то свертки, а Лайк сидел на пригорке, наблюдал, как плещутся спутники, и кормил ворона с ладони крошками.

- То ли еще с ними будут, когда они увидят снег, - задумчиво протянул Морт.

Маг поднял голову. И тут с реки донесся новый взрыв воплей - это сыны истинного народа обнаружили, что рыба не всегда бывает разделанной, просоленной и уложенной в бочки.

- Да, - согласился серый маг, - в этом странствии кое-кому из нас предстоят удивительные открытия. Эй, Махаба! Хватит плескаться! Нам пора!

Эйбон с неохотой выбрался на берег и стал отряхивать промокшую одежду, по ней сбегали прозрачные ручьи.

- Туйвин, - продолжил маг, - мы сейчас пойдем направо, по течению вдоль берега. А вы выждите, и потом двигайтесь за нами. Не должно быть заметно, что мы вместе. Если нас с Махабой задержит стража, вы пройдете мимо.

- А помочь?

- Я справлюсь сам, но после мне придется скрываться, потому и держитесь подальше. Даже не глядите в нашу сторону

Лайк с эйбоном ушли, а Туйвин отправился вытаскивать из воды расшалившихся соотечественников. Морт слышал, как он поучает парней: "Сейчас нас никто не видит, но на людях сдерживайтесь. Не привлекайте внимания…" Матиал и Глетхо послушно состроили постные рожи и полезли на берег, но напоследок облили друг друга, вздымая ногами кучу брызг. Пока они сушились, расстелив промокшие одежды на пригорке, Морт вспомнил, что он теперь всадник, и занялся Крустом. Старый жеребец, наевшийся травы и вдоволь напившийся из реки, не артачился. Может, он чувствовал в Морте опытного наездника и не решался вести себя с ним, как с Махабой.

Когда Туйвин решил, что они выждали достаточно, велел выступать. Морт сел на коня, меч он привесил к седлу, хотя бастард предназначался для пешего боя, но менять что-либо было уже поздно. Тюк с кольчугой и шлемом он приторочил сзади. Низкорослые спутники с высоты седла казались еще более мелкими, они суетились вокруг осла, поправляли тощие тюки. Младшие с непривычки путались в полах широких плащей. Наконец все было готово.

Границу, проходящую по реке, можно было пересечь, воспользовавшись мостом. Прочный помост из бревен лежал на каменных отпорах, наверняка оставшихся от более старого сооружения. Со стороны джагайского берега не было никого, а на южной оконечности моста располагалось несколько бревенчатых строений. Над ними высился флаг Элерии - белая и зеленая полосы, посередине золотой олень.

Стражники в кольчугах и бело-зеленых плащах охраняли вход на землю королевства. Туйвин с тревогой посмотрел на противоположный берег и спросил:

- Морт, погляди, вон, левей того большого сарая, видишь?

- Там старина Лайк, что ли?

- Вот и мне показалось, что это он. Подождем немного. Матиал, сделай вид, что поправляешь поклажу.

Река здесь разливалась довольно широко, и Морту было плохо видно. Похоже, серый маг ничего не делал, просто стоял и ждал. Но ведь что-то его задержало на берегу?

Вот из здания, над которым плескался флаг Элерии, показался Махаба. С ним вышел человек в белом и зеленом, хлопнул эйбона по плечу. Махаба подошел к Лайку, вроде что-то сказал - во всяком случае, маг кивнул, и они зашагали по дороге, уводящей на юг. Колеи пересекали зеленый луг и исчезали в лесу. Лес Матиал и Глетхо сейчас увидят впервые, подумал Морт. Удивления будет не меньше, чем с рекой…

Его размышления оборвал Туйвин.

- Пора, - сказал коротышка. - Теперь наш черед.

Матиал поспешно затянул веревки, которыми крепились тюки, и Морт ударил пятками в бока жеребца. Вот под копытами загрохотал дощатый настил моста, и стражник - рослый светловолосый мужчина с широкой бородой, шагнул навстречу, поднимая руку. Они вступали на землю Элерии.

Часть 6

Грехи востока

Элерийский воин был плечистым и массивным, как сундук, и соображал примерно так же быстро.

- Кто таковы? Откуда и зачем?

- Из Джагайи, - Туйвин даже указал себе за спину, хотя за рекой лежала земля старой Джагайи и путникам, вроде бы, неоткуда больше было явиться на границе. - Торговать.

Второй воин в белом и зеленом был посообразительней на вид, и он задал куда более осмысленный вопрос:

- А в мешках что? Чем торговать будете?

- Древние реликвии. Для ценителей старины.

- Ну? - первый стражник оживился, - а покажи?

Туйвин принялся развязывать узлы, сородичи сопели за его спиной, боялись помешать, ляпнув что-то невпопад и поступив неправильно. Тем временем второй элериец уставился на Морта.

- А это и есть настоящий джагайский рыцарь? Сойди-ка с коня!

- Зачем?

- Чтобы конь твой не рассыпался! - элериец заржал. - Тощий как скелет!

- Ничего, - бросил Морт через плечо, спешиваясь, - в Элерии он отъесться и станет таким же бодрым и крепким, как ты. Боюсь, как бы вас не спутать на обратном пути. Хотя, что я! Ты же не надеваешь на спину седла, когда выходишь на службу? Тогда я спокоен, не ошибусь. По крайней мере, одна примета у меня будет.

Солдат нахмурился. Зубы у него были крупные, что называется "лошадиные", его наверняка частенько дразнили из-за сходства с животным. Он начал шумно отдуваться и никак не мог решить, давать ли волю раздражению. Но тут Туйвин наконец распаковал поклажу и вытянул медное блюдо, украшенное затейливой чеканкой. Хорошая вещь, но она имела существенный изъян - здоровенную вмятину.

- Вот, господа, это, к примеру. Поглядите, какая вещь! Сам Ирго мог есть с него!

- Скорей, твоего Ирго по лбу приложили этой штуковиной, - буркнул солдат с лошадиной физиономией. Он, похоже, считал себя остряком, - вон какая вмятина.

- По себе судишь, - ухмыльнулся Морт. - Это если тебя огреть, такая вмятина получится, а у Ирго голова раза в два побольше была.

- Ну, все! - рявкнул солдат, перехватывая поудобней копье. - Вы подозрительные иностранцы, и мой долг схватить…

- Остынь, - другой элериец, бородатый здоровяк, опустил тяжелую ладонь на плечо приятелю, - хватит с меня нынче брани господина капитана. Ты и на эйбона напустился, а он капитану что-то показал, и тот едва не извинения просил. Эйбону - "счастливого пути" да "удачи", а нас выбранил! А все из-за твоих шуточек. Ступайте, купцы, ступайте себе.

Туйвин потянул упряжь, понукая ослика шагать скорей, пока солдаты не передумали. Он даже не стал задерживаться, чтобы увязать в тюк блюдо, сунул его Глетхо.

- А блюдо твое - барахло! - крикнул вслед солдат, похожий на лошадь. - Его никто не купит!

Туйвин отвечать не стал, лишь после, когда постройки таможни остались позади, обругал Морта - дескать, из-за него могли попасть в беду. Морт только улыбался. Он не чувствовал себя патриотом страны, которой совсем не помнил, но и спускать оскорбления не умел. Возможно, в прошлом он был очень гордым человеком? К тому же сейчас его занимало другое: что показал Махаба элерийскому офицеру? От чего тот сразу подобрел? Погруженный в свои мысли, он шагал, ведя в поводу Круста, а Матиал с Глетхо не уставали удивляться диковинам чужого края - они впервые видели столько деревьев. Новое открытие: теперь они видели, откуда берутся бревна.

Шли они по старой дороге, проложенной века назад. В нынешнее время торговля с Джагайей захирела, а в Байвенну и вовсе сухим путем никто грузов не отправлял, слишком рискованно, проще добраться морем. Тем не менее, колеи были отчетливо видны, а кое-где даже сохранились обломки каменных плит, которыми мостили дороги в незапамятные времена - когда Грайлок населяли народы, ныне давно забытые. Говорят, древние владели магией, которая их и погубила… но мало ли, что говорят? От тех времен остались лишь руины из серого камня, пронизанного проржавевшими в труху жилами, да вот эти обломки на дорогах. Но сынов истинного народа больше удивил лес - камней-то они навидались всяких, а вот лес парней очаровал. И пение невидимых птиц в ветвях, и узорчатые колышущиеся тени, ложащиеся на старую дорогу, когда солнечные лучи пронизывают кроны деревьев, и обилие пестрых цветов у обочины… а уже когда между кустами промелькнул заяц, восторгу их не было предела.

Наконец лес остался позади, дальше дорога ныряла в лощину, а и потом снова взбиралась на пологий широкий холм. На вершине путешественники увидели городок - первое элерийское поселение. Городишко был невелик, окружен деревянными стенами с невысокими башнями по углам. Закатное солнце окрасило стены и крыши за ними в веселые розовые тона, а еще дальше и немного в стороне в небесах зажглась бледная звездочка, показался кристалл на башне. Золотой маг обосновался не здесь, а в большом городе дальше по тракту, но свет его кристалла был заметен уже отсюда.

Старый конь вскинул голову, он уже предчувствовал скорый отдых в стойле, водопой и кормежку. В городке наверняка имелся постоялый двор, но Туйвин сказал, что ночевать они будут подальше от жилья.

- Чем меньше у нас будет встреч с местными, тем меньше неприятностей от тебя, - так он заявил Морту. Потом обернулся к соплеменникам. - Да и от вас беды жду, потому что слишком шумно радуетесь всему, чего в старой Джагайе не видали. Люди на вас глазеть будут, это нам ни к чему.

После этого Туйвин решительно дернул за повод, уводя ослика с дороги, он решил обойти городок стороной, и до самой темноты им пришлось плутать по зарослям кустарника и буеракам, чтобы миновать пригороды и возделанные поля. А потом они развели костер в лесу, и Глетхо с Матиалом не расстраивались, что не пришлось поглядеть на чужой город - лесная стоянка тоже подарила им множество открытий. Правда, не все оказались приятными, например, комары парням совсем не понравились…

Словом, первые дни по землям Элерии превратились да Глетхо и Матиала в цепь непрерывных открытий. Морт тоже кое-что для себя уточнил: Глетхо носил синий плащ, а Матиал - зеленый. Так Морт научился различать спутников. Они странствовали по дорогам, куда более оживленным, чем пыльные тракты Джагайи, пешеходы и возницы встречались все чаще. Была заметна разница между местными жителями, невысокими темноволосыми мархийцами, и элерийскими поселенцами, которые только начали проникать в этот край, относительно недавно присоединенный Элерией. Крупные светловолосые элерийцы, встречавшиеся в пути, в основном были солдатами или вассалами рыцарей, получивших наделы во вновь завоеванной области. Мархийцы - большей частью простолюдины. Выходцы из Джагайи отличались и от тех, и от других.

Морт нашел для себя развлечение: пугал сынов истинного народа тем, что они, привычные к праведному зною, рискуют простудиться в холодном краю греха. Стояло начало лета, погода была теплая, а днем на дороге стояла жара, но по ночам становилось прохладно. "Ночь - время греха!" - объяснял спутникам Морт. Стоило одному из парней чихнуть, Морт участливо спрашивал, как тот себя чувствует, и советовал кутаться в плащ поплотней. Ему хотелось склонить Туйвина к идее заночевать на постоялом дворе, поглядеть на людей и узнать новости, но коротышка был непреклонен. Он избегал поселений, город с башней золотого мага они обогнули на большом расстоянии. Когда на дороге встретился серый маг, Туйвин проводил его угрюмым взглядом и велел уходить поскорей. Следов Лайка и Махабы нигде не встретилось, да и какие следы? Морт бы расспросил местных, не встречался ли здесь серый маг с эйбоном, приметная ведь парочка! Но Туйвин был неизменно против и твердил:

- Когда придет время, Лайк даст знать.

О маршруте он тоже не распространялся. После того, как город с золотым магом остался позади, они свернули влево, на восток, и теперь двигались к исконным элерийским землям. Вскоре выяснилось, что подначки Морта были не совсем надуманными. Вторая ночь застала их в пути между областями, обогретыми кристаллами соседних городов. Местность здесь оказалась населена не слишком густо, и расстояние от одной башни золотого мага до другой оказалось довольно большим. Это был холмистый край с обширными лесами, он заметно отличался от равнинной Джагайи. Когда дорога петляла среди поросших лесом бугров, Туйвин не мог ориентироваться, он просто следовал колеям. И вот под вечер, когда они выбрались из очередного лесистого распадка, оказалось, что свет кристалла позади уже пропал из виду, а следующая башня еще слишком далеко.

Путешественники оказались в унылом холодном краю. Резкие порывы ветра продували поросшие вереском лощины, в колеях то и дело выступала вода, и в болотах копошилась неведомая живность. Сумерки быстро сгущались, и холод усиливался с наступлением темноты. Пришлось идти добрую часть ночи, пока они не отыскали сухой пригорок, на котором заросли кустарника давали защиту от ветра и топливо для костра. К этому времени Глетхо с Матиалом успели простудиться, оба шмыгали носами и чихали. Туйвин заварил в котелке какие-то травы, напоил соотечественников, те уснули, укрывшись всем тряпьем, какое нашлось в тюках.

- Как хочешь, - заявил Туйвину Морт, - но в город мы должны войти. - Не знаю, как твои травки, но вино сейчас бы помогло.

- Ладно, - кивнут коротышка, - мы наведаемся на ближайший рынок, я попробую продать кое-что из нашего груза. В конце концов, если мы корчим из себя продавцов реликвий, то нужно хоть как-то торговать в пути.

Едва показалось солнце, он растолкал непрерывно чихающих соплеменников и велел возвращаться на дорогу - пора продолжить путь. Туйвин намеревался посетить какой-нибудь из мелких городков, но ближе по дороге оказался центр здешней области, над которым холодным светом сиял кристалл на башне золотого мага. Город назывался Тайлан и стоял в месте слиянии двух рек. Здесь сходились несколько торговых путей, и отсюда Туйвин предполагал свернуть на тракт, идущий через столицу Элерии к перевалам в Тархийских горах, за которыми находилась цель долгого путешествия.

Тайлан окружали каменные стены, и он считался оплотом королевской власти в здешнем краю. До города оставалось совсем немного, когда пришлось остановиться.

У дороги расположились двое воинов в бурых плащах, на крепких лошадках с мохнатыми ногами и с гербами на плащах. В гербе на желтом поле расправили крылья три черных птицы.

- Стойте, путники! - поднял руку старший.

Это были настоящие элерийцы, массивные, крепкие мужчины со светлыми бородами. Враждебности в их поведении не чувствовалось, но пришлось встать и ждать, пока всадники выедут на дорогу.

- Кто таковы и откуда? - спросил воин. - Именем моего господина Авилара, приказываю назваться.

- Торговцы, странствуем от одного рынка к другому, - отозвался Туйвин. - Чем мы можем услужить славному рыцарю Авилару?

- Его милость нынче изволит пировать, - объяснил второй латник, - ему желательно послушать новости. Если у вас найдется, чем развлечь господина, вас накормят и приютят в замке.

Морт покосился на Туйвинва - нет ли здесь какой-нибудь опасности? Может, ему, как охраннику, следует вмешаться? Но коротышка держался уверенно.

- Нет, мы сейчас не везем интересных новостей, - развел он руками. - Сейчас были на западе, в приграничной глуши. Вот через пару месяцев будем возвращаться с товаром из столицы, тогда…

- Тогда его милости, возможно, будет недосуг, - махнул рукой старший латник, с недовольством разглядывая чихающих спутников торговца. - Ступайте.

- А то и вовсе на войну его призовет король, - поддакнул младший. - Правду говорят, что Байвенна отложилась от старой империи?

- Слышал и такое, - кивнул Туйвин, шагая с осликом в поводу мимо солдат. - Может, и правда…

Старший латник дернул повод, разворачивая коня, чтобы освободить дорогу. При этом он бросил младшему:

- Подождем еще, может какой-нибудь маг покажется. Они болтать горазды, его милости понравится, если мага приведем.

- А часто здесь проходят маги? - окликнул его Морт.

- Когда как. Сейчас их много, на конвент в Тайлан сходятся.

Когда стража господина Авилара осталась позади, Морт спросил Туйвина:

- Что за конвент?

- Ну так… серым магам запрещено объединяться, держаться вместе, собираться в большом числе и все такое прочее. Раз в год им дозволен конвент, всякий раз в новом месте. Выходит, нынче эта братия собирается в Тайлане.

- Интересно, там ли Лайк? Может, он нарочно так подгадал?

- Вряд ли. По-моему, он не любит серых так же как и всех прочих, - толстяк немного подумал, - хотя, с другой стороны, там, где сходится эта братия, ему будет проще затеряться. Ну, вот и город… смотри, не откалывай там своих шуточек! Мы завернем на рынок и уже до заката будем в пути.

То, что серые маги избрали для ежегодной встречи Тайлан, говорило в пользу города - значит, он достаточно богат и известен. Городские ворота выглядели и впрямь внушительно, на барбакане развевались разноцветные знамена с гербами, кроме того, въезд в город украшали виселицы, установленные в десятке шагов от городского вала.

- В этом городе правосудие работает неплохо, - заметил Туйвин, - а народ вполне законопослушен. Смотрите, ни одного свежего мертвеца. Значит, давненько не выносилось смертных приговоров.

Морт не стал отвечать, но про себя решил, что городишко - так себе, не идет ни в какое сравнение ни с Даланом, ни даже с Байвенной. А Лайвен выглядит гораздо чище и пристойней, что ли. На улицах Тайлана было шумно, в толпе мелькали серые накидки странствующих магов, блестели маленькие кристаллы на посохах. При встрече серые приветствовали друг друга и чинно раскланивались, народ сторонился чародеев, но в отношении мирян не церемонился - люди охотно толкались, переругивались и обменивались легкомысленными угрозами, которые никто не думал приводить в исполнение. "Смотри, куда прешь! Сейчас по рогам тресну!" - звучало как самое заурядное приветствие. В Лайвене в такой ситуации сказали бы что-то вроде: "А славная нынче погодка…"

Туйвин проталкивался сквозь толпу, обходил серых магов и смело огрызался в ответ на крики горожан. Морту было легче, воину на крупном жеребце и с мечом, притороченным к седлу, дорогу уступали, хотя и покрикивали вслед. Местный рынок оказался даже обширней, чем лайвенский. Здесь на деревянном помосте тоже стояла виселица, да еще колодки. Петля пустовала, а в колодках торчал бородатый взъерошенный оборванец. Стайка мальчишек вилась вокруг, дети швыряли в осужденного преступника гнилыми овощами. Тот то упрашивал не кидать камней, то грозился, что, когда выйдет срок наказания, переловит сорванцов и открутит уши… Торговцы орали еще громче колодника, шумно нахваливали товар и тут же бранили всякого, кто, проходя мимо, не остановился прицениться.

Тут Туйвин в очередной раз удивил Морта. Вдруг коротышка, обычно такой тихий и смирный, принялся зычно орать:

- Старинные реликвии! Из далекой Джагайи! Древние вещи из города праведников! Реликвии! Чудесные древности! Кто хочет кушать с блюда, принадлежавшего самому Ирго Ужасающему!

Туйвин орал так, что мигом заглушил местных. Его земляки, чихая и прикрывая носы плащами, на ходу развязали узлы, чтобы товар был под рукой. Седой старик остановил джагайцев и попросил показать древности. Туйвин тут же принялся, понизив голос, объяснять, сколь редкостными вещицами он располагает, совал старику то блюдо, то кубок, выточенный из кости, то амулет на цепочке. Сошлась толпа, местные торговцы, чей товар остался теперь без внимания, принялись бранить Туйвина… у Морта голова пошла кругом от криков и многоголосого рева. Потом он заметил ворона, выписывающего круги над рыночной площадью. Это могло ничего не значить, мало ли воронов в Грайлоке… но сердце почему-то екнуло.

***

Туйвин всучил седому ценителю древностей кубок, вслед за первым нашлись еще покупатели… Наконец Туйвин объявил, что остальные ценности он доставит ко двору самого короля Эдинора Третьего, и, стало быть, торг прекращается. Это и обрадовало, и огорчило местных - тем, кто сделал покупки, было приятно, что они покупают почти то же самое, что и король, а те, кто не стал тратить деньги, теперь жалели. Толпа разошлась, остался лишь осанистый богато одетый мужчина при мече и с изящной цепью на груди. Он заявил, что его господин, граф такой-то, желал бы приобрести что-нибудь из реликвий, принадлежавших самому Ужасающему, и выложил горсть серебра за помятое блюдо. Эта операция принесла Туйвину больше всего монет, хотя, как подозревал Морт, блюдо-то как раз было самым никчемным из всего, с чем расстался нынче торговец.

Туйвин упрятал серебро, настроение у него улучшилось, и он согласился провести остаток дня в Тайлане и заночевать на постоялом дворе. Когда путешественники стали проталкиваться сквозь толпу, чтобы покинуть рынок, ворон, круживший над площадью, раскинул крылья, и полетел вниз по пологой дуге, теряя высоту. Пролетая над закованным в колодки преступником, птица каркнула и уронила кучку помета на нос осужденного. Тот выругался, а ворон пролетел над головой Морта, захлопал крыльями и снова ушел вверх. Черное перо, вертясь в воздухе, мягко спустилось на тюки с товаром, которые покачивались на спине лохматого осла. Туйвин взял перышко,повертел в пальцах и кивнул:

- Да, задержимся здесь.

Они выбрались из толпы, попеременно чихающие Матиал с Глетхо плелись в хвосте. Миновали храм красных жрецов, потом прошли мимо капища зеленых друидов - служителей местной, элерийской религии.

- Где храм, там непременно рядом и постоялый двор, - уверенно заявил Туйвин, - сколько странствую, всегда так бывает.

Морт спешился и взял Круста за поводья, чтобы продолжить путь пешком. Глетхо, тот, что носил синий плащ, оглушительно чихнул.

- Парням нужен отдых и вино, - объявил Морт. - Туйвин, ищи постоялый двор, сам видишь, твоих земляков необходимо подлечить.

И тут же, подтверждая его слова, чихнул Матиал, тот, что в зеленом. Опыт не подвел Туйвина - постоялый двор обнаружился за углом. На вывеске, изображающей что-то вроде медведя в короне, расположился ворон. Лайк сидел на ступенях, ведущих в здание, и полировал тряпочкой кристалл. Вокруг него расположились трое мальчиков - возможно, детишки хозяев - и внимательно наблюдали.

- Остановимся здесь на денек! - громко объявил Туйвин. - Славное заведение.

Старший из мальчишек, следивших за магом, тут же вскочил и затараторил:

- Заходите, добрые господа, постоялый двор "Лесной царь" всегда вам рад, позвольте принять ваших лошадей, будьте любезны пройти в зал, там распоряжается мой отец, у нас чистые комнаты, у нас отличное пиво, у нас сегодня жареный поросенок, у нас…

- У вас много говорят, - с улыбкой закончил Морт. - Парень, держи поводья. Если ты хотя бы вполовину так расторопен в деле, как в болтовне, вот этот добрый человек даст тебе медную монету.

Туйвин сунул парнишке грош, его чихающие земляки сняли с ослика поклажу, и все прошли в дом. Лайк даже не глянул в их сторону, но потом спрятал тряпку, строго глянул на мальцов, и вошел следом.

- Хозяин, - окликнул маг с порога, - сын похвалил твое пиво, там, на пороге! Я хочу попробовать.

Толстый мужчина с обычной для элерийцев широкой светлой бородой принялся нахваливать напиток.

- А нам нужна комната и ужин, - вставил Туйвин.

- И вино, - добавил Морт.

Пока бородатый хозяин наливал пиво из бочонка, Лайк шепнул Туйвину:

- Встретимся в пивной "Три ножа", приходи один.

Когда бородач поставил перед ним кружку, он уже глядел в сторону. Выпил пиво, кивнул: "Неплохое!" - и, бросив монету, ушел. Туйвин взял у хозяина ключ от комнаты на втором этаже, спросил, когда будет готов поросенок и вручил задаток. Когда они перетащили тюки наверх, Туйвин сказал:

- Мне нужно будет отлучиться.

- Оставь пару монет, я присмотрю за парнями, - посулил Морт. - Мы выпьем и пойдем спать.

Глетхо с Матиалом согласно чихнули. Внизу для постояльцев уже накрывали стол. Занимая место, Морт поинтересовался у толстухи, которая приволокла свинину, почему здесь так пусто. Ведь в городе собираются маги?

- Так они в южном квартале собираются, - охотно стала рассказывать тетка, - а здесь храмы, здесь им не с руки. И то славно, от них холодом греховным так и веет.

Женщина использовала понятия из проповедей красных жрецов, но на груди у нее был подвешен на бечевке изогнутый сучок особой формы, то есть она исповедовала друидический культ. Похоже, а Тайлане причудливо перемешались разные религии, и жителей это ничуть не смущало.

Когда Туйвин торопливо поел и ушел, Морт показал толстухе серебряную монетку - одну из тех, что оставил ему коротышка. Тетка тут же примчалась, и Морт заказал еще вина:

- Мои друзья простужены, им нужны лекарства!

Здесь подавали терпкий и кисловатый напиток, довольно неплохой. Матиал с Глетхо вполне одобрили способ лечения насморка, предложенный Мортом, и с непривычки быстро охмелели. Такого они отродясь не пробовали в своих пропеченных солнцем трущобах. Морт подливал обоим, потом заказал еще один кувшин.

В зал спустились и другие постояльцы, требовали пиво и вино, то тут, то там захмелевшие гости устраивали перебранку - так элерийцы понимали веселое времяпрепровождение. Одному из них пришло в голову подразнить загорелых чужаков, и он обозвал Матиала головешкой. Тот уже был порядком пьян, но понял, что его оскорбляют, и попытался встать. Морт придержал его за плечи и крикнул обидчику:

- Да ты просто завидуешь этому человеку, обласканному Солнцем, ты, квашня, полная греха! Что-то ты побледнел, а?

Хозяин, наметанным глазом определил в Морте джагая, к тому на нем была поцарапанная звеньями кольчуги куртка, какие носят воины. Бородач испугался, что сейчас вспыхнет драка. Подбежал к Морту и стал увещевать. Но не успел договорить - бледнокожий элериец, который задевал Матиала, уже встал и направился к столу чужаков. Морт, следя за ним краем глаза, сказал:

- Хорошо, хорошо, хозяин, мы сейчас уйдем в нашу комнату.

- Ах, как это славно, мой господин, - тут же подхватил хозяин.

- Дай нам еще кувшин этого славного вина с собой, - потребовал Морт и подкинул последний серебряный алер, оставленный Туйвином. Монета, крутясь, полетела в сторону, хозяин выбросил руки, чтобы поймать ее - и сильно врезал тыльной стороной ладони в лицо задире элерийцу, который как раз оказался у него за спиной. Хозяин "Лесного царя" был мужчиной грузным, тяжелым на руку и, сам того не желая, сбил земляка с ног. Пока он, причитая, поднимал удивленного забияку, который и сам не сообразил, что с ним стряслось, Морт уже подхватил пьяных спутников под руки и волок к лестнице. Мальчишка, который принимал лошадь и осла у порога, догнал их на лестнице, протянул Морту кувшин и передал слезную просьбу отца: нынче больше в зал не сходить. Морт осчастливил его согласием и, когда они втроем заперлись в комнате, предложил выпить еще - от простуды и за новую родину истинного народа. Вскоре Матиал с Глетхо уже спали. Тогда Морт распахнул окно и выглянул - никого. Окно выходило на пустынный переулок, с одной стороны - стена конюшни, с другой - склады. Он спустился по наружной стене на улицу, прикинул направление и отправился искать кабак "Три ножа" в южной части города, где собрались на конвент серые маги…

***

Вечер прикрыл уличную грязь синими тенями, и в сумерках Тайлан выглядел почти прилично, но запахи не мог спрятать даже вечерний сумрак. Морт и ориентировался по запаху. Кабак с названием "Три ножа" наверняка должен оказаться там, где воняет сильней всего - так он решил. Если бы его спросить, он наверняка не смог бы объяснить, откуда такая мысль, но чутье не подвело - на грязной окраине он обнаружил заведение, на вывеске которого красовались именно эти предметы. Названия отсутствовало - похоже, владелец кабака не рассчитывал на грамотных клиентов.

Здание, в котором разместился кабак, было приземистым и кривобоким - и притом самым крупным в квартале. Его окружали постройки, которые выглядели и пахли не лучше, но сильно уступали размером. Из распахнутых окон доносилась музыка и громкая брань. Морт подумал, что то и другое вполне может соперничать по мелодичности, играть музыкант не умеет вовсе, зато брань из окон вылетала отборная, можно сказать - виртуозная, и звучала как песня.

Ворона не было видно, и Морт, подобравшись поближе, присел под окном. Он пока не знал, как бы половчей проникнуть внутрь. Ситуацию ухудшало то, что денег у него не осталось, так что просто войти, укрыв лицо, и заказать выпивку он уже не мог. И тут прямо над головой он расслышал знакомый хрипловатый голос Лайка - маг сидел у окна.

- Не знаю, не знаю… - произнес Лайк.

- Тогда просто расскажи, что случилось на таможне, там, у моста, - потребовал Туйвин.

- Видишь ли, мой план не сработал. Я объяснил рыцарю, который командовал на заставе, что эйбон нанял меня, чтобы пройти через Джагайю. Что я прикрывал его магией… Лед его возьми, этого надутого рыцаря! Я даже соорудил кое-какие чары, чтобы показать, каким именно способом я изменил внешность нашего черного друга!

- А рыцарь?

- Эта бородатая образина вбила себе в голову… э, долго объяснять…

- И все же?

- Скверно, что в Элерии нынче конвент серых магов.

- Ну и что? Ты же серый маг?

- На самом деле нет, но я успешно изображаю серого. Однако дело вот в чем. Ходят слухи, что эйбонские шаманы владеют магией, отличной от нашей. И вот рыцарь невесть с чего вообразил, что наш эйбон - такой шаман, и что я тайком веду его на конвент. Махабе велел пройти в его дом, а мне - ждать снаружи. Я даже пообещал ему денег, но он от этого еще сильней поверил, что дело нечисто. Даже меч вытащил, чтобы немедленно пустить в ход, если шаман, то есть Махаба, начнет использовать какие-то трюки.

- Ну и?..

- Ну и потом Махаба вдруг появляется на крыльце, господин рыцарь его чуть ли не обнимает… Мне эйбон ничего не сказал. Говорит: обманул элерийца. Но как?

- Хм…

- Будь готов со своими ребятами поддержать меня. Как только выпадет случай, я наведу чары, и мы обыщем эйбона. Может, у него при себе…

- Магический амулет?

- Да нет же! - Морт уловил в голосе мага раздражение. - Волшебство я бы учуял… Я имею в виду что-нибудь, что нам подскажет, каким образом он подкупил элерийца.

- Хорошо, я буду готов. Но к чему?

Морт напряженно вслушивался, пиликанье музыканта и брань пьяных гуляк ему мешали, но слова он различал вполне отчетливо.

- Следи за Мортом. Он с Махабой вроде как дружен. Морт не должен вмешиваться, когда я начну. И провернуть все нужно как можно раньше. Мне не нужны опасные секреты под боком. Нас слишком мало, и я должен доверять всем, кто участвует в деле.

- А как вообще эйбон оказался с тобой?

Каркнул ворон - там, внутри. Морт успокоился хотя бы на этот счет. Значит, вредная птица с магом и не следит за окрестностями.

- Да примерно так же, как и ты.

- У меня была причина…

- У него, выходит, тоже? Но какая? А вышло все очень просто. Сперва я намекнул ему, что хочу совершить путешествие через море, побываю в Джагайе… Он вроде как заинтересовался. Нам понадобится лучник за Тархийскими горами, а тут такой случай: эйбон, которому охота постранствовать по Грайлоку. Здесь он без нас пропадет, значит, будет надежен и послушен. Ведь его жизнь в наших руках! Так я рассудил. Что ж, теперь придется выяснить о нем побольше.

- Хорошо.

- Раз уж так вышло, за Тайланом мы встретимся и снова пойдем вместе. Ну и при первой же возможности…

Ворон снова каркнул, уже громче.

- Он что-то чует, - встревожился Лайк.

Морт понял, что дальше оставаться опасно, и стал потихоньку отступать вдоль стены. Едва не наступил на неподвижное тело. Мертвец? Но человек громко всхрапнул и буркнул:

- И вовсе я не пил!.. А вином несет потому что я подрядился снести бочонок, а оттуда малость текло… поняла, дура?

Морт аккуратно переступил через лежащего и зашагал прочь. На обратном пути его попытались остановить. Из темного переулка вышли двое. Один выпростал из-под плаща увесистую дубинку, другой ласково попросил:

- Добрый человек прохожий, поделись денежкой?

Морт состроил самую дружелюбную улыбку и предложил:

- А давай я тебя в лягушку превращу. На конвенте мне как раз нужно показать свое искусство, я тебя принесу в кармане.

Более разговорчивый разбойник потянул того, что с дубинкой, за плащ:

- Идем, в самом деле. Вдруг этот малый впрямь маг? Пусть в лед провалится с его деньгами, чтоб их лес взял…

- Ты чего? У магов посохи такие, с блестячкой с такой вот…

- Да кто их разберет, нечистое племя…

Морт немного послушал, как громилы удаляются, браня магов - из-за их конвента стало невозможно работать. Потом подумал: "Теперь я знаю, почему городские власти выделили для сборища серых магов именно южную часть Тайлана! Они надеются таким образом сократить численность ночных грабителей! А эти элерийцы не настолько глупы, как можно подумать поначалу…"

Больше с ним ничего не приключилось. Морт забрался в окно, выхлебал остатки вина из кувшина и завалился на топчан. Когда возвратился Туйвин, он спал теплым сном праведника, и вином от него несло не хуже, чем от простуженных Матиала и Глетхо.

На рассвете Туйвин растолкал спутников и велел:

- Собирайтесь. Нынче же уходим, как только отворят городские ворота.

Морт, кряхтя, поднялся и начал виноватым голосом объяснять, что сыны истинного народа оказались горячими парнями, Матиал едва не затеял драку…

- В общем, мне пришлось утащить их сюда, наверх, и заказать еще вина, чтобы парни выпили да угомонились. Прости, я все алеры истратил.

Туйвину было не до потерянных денег, он уже обдумывал, как бы провернуть предстоящую беседу с Махабой, так что на объяснения Морта махнул рукой и велел дышать в сторону. Пока заспанный хозяин принимал оплату, а его заспанный сынишка выводил животных с конюшни, Туйвин нетерпеливо озирался. Бородатый владелец "Лесного царя" что-то пробурчал насчет беспокойных клиентов, но вскользь помянул Морта, можно сказать, похвалил - дескать, рассудительный юноша увел земляков от греха в комнату. Морт искоса наблюдал за лицом Туйвина - как тот примет новости? Но все прошло гладко, и коротышка волновался по совсем иному поводу.

Тайлан они покинули едва ли не первыми - как только стражники с графскими гербами на щитах и плащах распахнули городские ворота. Когда немного удалились от города, Туйвин объяснил причину спешки:

- Я встречался с Лайком, он говорит, этот конвент пройдет неспокойно. Подробностей не знаю, но нам лучше оказаться подальше отсюда. Скоро встретимся с нашими, и продолжим путь на восток вместе. А вы, дорогие единоплеменники…

Тут он строго поглядел на Матиала с Глетхо, выдержал значительную паузу и закончил:

- Впредь ведите себя смирно!

Те плохо помнили вчерашний вечер, но на всякий случай обещали держаться скромней. Кстати, оказалось, что Морту удалось вылечить обоих, так что он тут же объявил себя великим целителем.

- При помощи вина я могу излечить любую хворь! Ну а если человеку не становится лучше от вина, значит и жить ему незачем. Тогда я, как специалист, предложу последнее средство - удар милосердия. В конечном счете, на мое лечение никому будет жаловаться!

Когда миновали небольшую деревеньку, Туйвин велел искать местечко для остановки. Морт решил, что вчера Лайк назвал ему эту примету: встречаться после первого после Тайлана поселения. Они встали на невысоком пригорке, поросшем молодыми деревцами, съехали с дороги, и коротышка стал для вида копаться в поклаже. Пару раз по дороге проходили местные крестьяне, но они не обращали на чужеземцев особого внимания - не больше, чем того заслуживают непривычно одетые путешественники. Наконец Морт заметил в небе ворона. Птица уселась на ветку рядом с Туйвином и стала громко каркать. Вскоре на дороге показались и Лайк с Махабой. С холма уже спустились вместе. Морт заметил, что, пока они ждали мага с эйбоном, Туйвин что-то пошептал Глетхо, а тот, в свою очередь потолковал с Матиалом. Похоже, у них все готово, оставалось лишь дождаться, когда Лайк сочтет удобным устроить чернокожему допрос.

Подходящее местечко сыскалось довольно быстро. Дорога углубилась в лес. В этом краю было много лесов, примерно так же, как и на севере, в окрестностях Лайвена. Морт заметил, что Глетхо и Матиал как бы невзначай стараются держаться справа и слева от него. Он представил: вот сейчас маг подаст им знак, они ухватят Морта за руки, чтобы тот не стал вмешиваться, когда Лайк с Туйвином насядут на эйбона… неприятная перспектива. Чтобы избавиться от этого, Морт заявил:

- Подождите маленько, а? У меня, чувствую, возникли кое-какие дела вон в тех кустах. Я быстро.

И он отправился в заросли, на ходу расстегивая ремень. Туйвин и серый маг многозначительно переглянулись - решили, что ситуация сама собой сложилась, как надо. Когда Морт, оправляя одежду, вернулся на дорогу, путь ему заступил Глетхо.

- Морт, ты это, не удивляйся, ладно? Они тут кое-что должны сделать…

- Развлекайтесь и не обращайте на меня внимания, - улыбнулся Морт, - я только тихонько постою рядом с ними.

- Постой лучше здесь, со мной.

Это Морту не понравилось, он хотел и сам узнать, что не так с эйбоном… но делать было нечего, спутники казались настроенными очень решительно, и он не стал перечить. Издалека было плохо видно, Морт заметил, что Махаба сидит, его с двух сторон придерживают за плечи Туйвин и Матиал, а Лайк, склонившись над эйбоном, водит перед глазами последнего блестящим кристаллом. Зато разговор он расслышал почти полностью.

- Как ты сговорился с рыцарем на границе? Почему он тебя отпустил? Отвечай.

- Я показал ему документ, - невыразительным монотонным голосом ответил черный.

- Какой документ? Отвечай.

- Он у меня под одеждой.

- Покажи.

Махаба извлек туго скрученный сверток, Лайк развернул и стал читать: "Так… Совет вольного города Лайвена… подателю сего… всяческое содействие…"

- Что ты при этом объяснил рыцарю? Отвечай! Говори коротко.

- Я сказал, что слежу за подозрительным магом. Что на конвенте замышляют измену… - дальше Морт не расслышал несколько слов. -…Что я все сообщу властям Элерии.

Старик, хмуря седые брови, покосился в сторону Морта, потом протянул пергамент эйбону:

- Спрячь, как было прежде. Зачем городской Совет вручил тебе это? Что тебе приказали? Отвечай, говори тихо.

Дальше Морт почти ничего не разобрал. Вроде бы, Махаба частенько выполнял поручения Совета. И в этот раз ему приказали поступить в зимнюю стражу, присмотреться к Морту, а заодно и к Лайку. Когда оказалось, что они вдвоем собираются на юг, Махабе велели отправляться с ними… но для чего? Эйбон ответил, но Морт понял лишь отдельные слова. Если кто-то окажется тем, за кого его принял Совет, то Махаба должен не допустить… Обидно, но Морт по-прежнему не знал, что за история связана с эйбоном. Жаль, жаль, до сих пор Махаба казался просто хорошим парнем, на какого всегда можно положиться. Теперь ситуация усложнилась. Тем временем допрос подошел к концу. Лайк уставился на Туйвина и нормальным голосом, уже не шепча, заявил:

- В Тайлане я постоянно чувствовал за собой слежку. Прежде чем встретиться с тобой, я стряхнул "хвост", использовал кое-какие чары. Но и в "Трех ножах" мне казалось… мы ведь сидели у окна, верно? Мне то и дело чудилось, что под окном кто-то прячется, хотя я был уверен, что отделался от преследователей. Но теперь мы можем объяснить это неуклюжей выходкой эйбона, как ты думаешь? Тот рыцарь с границы дал знать здешнему графу и… хотя по виду тех, кто шел за мной в Тайлане, я бы скорей предположил, что имею дело с магами. Или зелеными друидами? Кто их разберет здесь, в Элерии…

- На острове за нами следил ученик золотого мага, - напомнил Туйвин.

- Да, верно. Нам нужно срочно уходит с этого тракта, вот что я думаю.

Потом маг обернулся к эйбону, ткнул его кристаллом в лоб и приказал:

- Сейчас ты встанешь и пойдешь в кусты отлить. Когда вернешься, забудешь об этом разговоре. Ты попросился в кусты, мы остановились, чтобы подождать тебя. Ступай! Туйвин, отпустите его.

Коротышка с соплеменником перестали придерживать Махабу, тот встал и, пошатываясь, неуверенно пошел в кусты. Теперь Глетхо позволил Морту подойти.

- А что такого в этом документе из Лайвена? - шепотом спросил Туйвина Морт. - Почему элерийский рыцарь его уважает?

- Лайвен для здешнего народа - город героев, сказочный край, который избавил их от империи. Глупость, но срабатывает.

Когда эйбон возвратился, все еще растерянный, все остальные держались так, будто ничего не произошло. Маг пристально вглядывался в кристалл на посохе, потом объявил:

- Туйвин, а ведь ты был прав! Некий маг следует за нами, и, похоже, от самого Тайлана! Сейчас все направляются на конвент, но кому нужно идти оттуда?

- Давай подождем и поглядим на него поближе.

- Он не подойдет к нам. Пока мы стоим, стоит и он. Я поэтому и обратил внимание…

Махаба растерянно глядел на спутников - пытался припомнить, как уходил, и не мог сообразить, что именно он пропустил.

- Значит, он знает, где мы находимся… - протянул Туйвин.

И тут Морта осенило:

- Не мы, а Лайк! Маги следят друг за другом, а о нас могут ничего не знать! Старик, ты можешь шагать дальше, а я останусь здесь и погляжу на мага, который следит за нами! Пожалуй, можно попробовать отучить его от этой привычки, а? Ну, если напасть внезапно, как там, в Далане? У меня есть конь, и я вас после догоню. Что скажешь?

Лайк хмуро уставился на Морта. Наконец решил:

- Что ж… это мысль… но не здесь. Пока что идем дальше, я скажу, где будет подходящее местечко. Если тебя долго не будет, мы вернемся.

Подходящее местечко Лайк подыскивал довольно долго. Они шли по дороге, и Морт время от времени косился - как там Махаба? Эйбон все еще выглядел несколько растерянным, но ничего странного в его поведении не было заметно. О допросе он не вспомнил. Время от времени Морт оглядывался - не видно ли преследователей, но те не показывались. Оставалось только удивляться могуществу магии: Лайк знал о том, что за ними идут, и те, кто двигался по дороге следом, тоже знали о местонахождении Лайка. Когда путешественники остановились пообедать в придорожной харчевне, погоня тоже остановилась - таинственные преследователи ждали, чтобы снова выступить, когда Лайк отправился дальше. К вечеру свет кристалла Тайлана стал меркнуть, он уже давно виднелся разве что как неяркая звездочка, а теперь пропал вовсе. Сразу изменилась местность, сделалось холоднее, леса сменились пустошами, и серые травы колыхались под порывами ветра, как морские волны. Даже ручьи, прежде весело журчавшие там и сям в стороне от дороги, теперь исчезли. Стали попадаться заводи черной стоялой воды, потом дорога пересекла довольно обширное болото. Пришлось шагать по гати, сложенной из почерневших от сырости бревен, и иногда в щелях между ними проступала пузырящаяся вонючая жижа.

А если и встречались заросли, то они состояли не из высоких строевых деревьев, теперь это были низенькие искривленные деревца с бедной листвой, ветки причудливо сплетались, как будто деревья корчились и сгибались от греховного холода.

Морт догадался, что они вступили в землю, не обогретую золотым магом Тайлана. Тут-то Лайк и объявил, что можно подыскивать место для засады. В Элерии города располагались на порядочном расстоянии друг от друга, и полоса греха между городскими кристаллами раскинулась широко. Здесь тоже жили люди - Морт видел в стороне от дороги - за болотами и вересковыми пустошами - хлипкие струйки дыма, иногда по несколько рядом. Значит, поселения или большие хутора. Кто может жить здесь? Видимо, какие-то изгои, которые предпочли неверную свободу и греховный холод мирному добропорядочному теплу областей, согретых башнями золотых магов.

Когда дорога миновала очередное болотце и колеи пошли вверх по склону широкого пологого бугра, Лайк сказал:

- По-моему, неплохое местечко. Во всяком случае, хотелось бы закончить все побыстрее, а уже темнеет. Нам ведь предстоит отмахать немалый путь, прежде чем искать место для ночевки, а преследователи не остановятся до тех пор, пока мы в пути.

- Здесь, так здесь, - согласился Морт. - Вон и лесок подходящий, чтобы нам с Крустом спрятаться. Интересно, сколько их?

Он отвязал кольчугу, упакованную в мешковину и притороченную к седлу. Если предстоит схватка, то нужно подготовиться.

- Я думаю, не меньше двоих, - предположил Лайк. - Если нас преследует большой отряд, не ввязывайся. Я видел, как ты дерешься на море с морскими королями, но лучше не рисковать. Просто поглядишь на них, и все. Потом догонишь нас и расскажешь, что видел.

- Я мог бы остаться с ним, - предложил Махаба. - Добрый лук не помешает в схватке.

- Нет, ты останешься с нами, - без объяснений объявил серый маг.

Морт облачился в кольчугу, шлем он решил не одевать, потому что в наступающих сумерках и так плохо видно. Тем более, сквозь забрало!

- Интересно, - бросил он вслед уходящим, - а как я узнаю, кто нам нужен? Я что, должен бросаться на всякого бедолагу, которого угораздит оказаться здесь на дороге?

- С ними будет маг, - обернувшись, напомнил Лайк. - Ты не ошибешься! И лучше всего, просто погляди на них, и не пытайся напасть!

Ворон на плече старика издал хриплое карканье. Морт проводил взглядом удаляющихся спутников и пустил Круста шагом. Отъехал в дороги, остановился в лесу, спрыгнул на землю и накинул поводья на изогнутый сук. В лесу не так чувствовался холодный ветер, только кроны над головой шумели, да чуть потрескивали ветки, когда налетал очередной порыв. Дорога оставалась пустой, и Морт даже засомневался - идут ли сюда таинственные преследователи? А может, они решили заночевать в пределах действия тайланского кристалла? Может, его спутники уже разбили лагерь, и погоня тоже встала, чтобы сохранить разделяющее их расстояние?..

Но вот на дороге кто-то появился - мелькнула тень на пригорке и снова исчезла в лощине. Морт подтянул пояс и проверил, легко ли выходит из крепления бастард. Путники снова показались на возвышенности, теперь Морт видел, что их двое. Не так уж страшно для того, кто нападет из засады. В сгустившихся сумерках он не видел, вооружены ли преследователи, но доспехов на них вроде не видно, ничего не блестит. Потом он различил в руках одного что-то - не оружие, а просто короткий посох, обычная палка, которую подобрали по дороге. По походке он заключил, что эти двое - молодые. Они без спешки шагали по дороге и почти не глядели по сторонам, кутаясь в плащи. Ветерок под вечер окреп и пробирал холодом. Вот они остановились - как раз напротив лесочка, в котором прятался Морт. Неужели учуяли? Вряд ли Морт с Крустом производили сейчас больше шума, чем ветер, который шевелит кроны деревьев. Доспехов и оружия Морт при них по-прежнему не видел, различал лишь просторные бесформенные накидки.

- Где-то здесь они довольно долго стояли, - произнес один из преследователей. Он вытянул из-под одежды нечто блестящее и изучал, поднеся к самым глазам. - Может, ищут место для ночлега?

- Хорошо бы, - уныло поддакнул второй. - Сколько можно шагать по грешному холоду? Может, разведем костерок, погреемся?

- Наставник сказал, не отставать, потому что недолго потерять их из виду, - строгим тоном напомнил первый. - Идем!

Когда они удалились на три десятка шагов, Морт сел в седло и вытащил меч. Он уже не сомневался, что эти двое - именно преследователи, и что они наверняка не с добрыми намерениями идут следом. Он устал от загадок, и желал получить ответ хотя бы на некоторые. Ну… пора. Он ударил каблуками в тощие бока жеребца и поскакал за путниками. Они оказались совсем не готовы к такому повороту событий, Морт нагнал их и ударил клинком плашмя по затылку того, что оказался ближе. Незнакомец повалился носом в грязь, зато второй отскочил и вскинул руки. Морт не видел оружия, но жест был угрожающий, и он осадил жеребца, пригибая голову. Как оказалось, не зря - из сложенных ладоней чужака с ревом выплеснулось пламя. Огненный шар метнулся к Морту, прогрохотал над головой и напугал коня. Круст заржал и длинным скачком ушел с дороги. Морт натянул повод, чтобы развернуть коня и повторить нападение, противник снова выстрелил в него огненным шаром, так что Морт не смог остановиться, Круст бросился к деревьям, преследователи побежали следом. У того, что получил по голове, оказался на диво крепкий череп, он мгновенно оправился, хотя Морт рассчитывал, что вывел парня из игры надолго.

Старый жеребец вдруг заартачился, и Морт едва держался в седле. Потом в лицо сильно ударила ветка, они уже были в лесу. Парни вломились в заросли следом за всадником, сбитые конем сучья трещали под их ногами. Тот, что получил удар клинком, хрипло дышал на бегу, другой кричал:

- Это один из них! Убьем его! Нам нужен только старик!

Морт решил, что лучше убраться подобру, и, справившись наконец с жеребцом, послал его туда, где виднелся просвет, он рассчитывал выбраться из леса и ускакать от пеших преследователей. Вдруг седло под ним провалилось, Круст пронзительно заржал. Перед лицом возник толстенный сук. Морт невольно выбросил руки вперед и, выронив меч, вцепился в препятствие. Успел высвободить ноги из стремян, которые уже увлекали куда-то вниз. Он подтянулся, перебросил ноги на сук, вскарабкался повыше и замер, прижимаясь щекой к шершавой влажной коре.

- Не надо! - раздался крик сзади. - Подпалишь лес!

- Пусть сгорит! Это грешное место! - заорал второй преследователь в ответ. - Холодное!

Что-то вспыхнуло за деревьями и рассыпалось рыжими сполохами. Круста не было слышно, Морту оставалось только дивиться, куда пропала лошадь, потом он услышал бульканье и чавканье впереди. Между древесных стволов промелькнул сгусток пламени и канул в сизый туман. Пока огонь горел, Морт успел разглядеть впереди влажно колышущуюся неровную массу. Конь с разбегу влетел в болото и мигом провалился. Просто чудо, что Морту подвернулся этот сук. Преследователи пробежали под ним. Тот, что мчался первым, едва не влетел в болото, второй ухватил его и помог остановиться.

- Где же он?

- Смотри, болото шевелится, он ушел в трясину!

- Слава Солнцу! Нам работы меньше…

Морт прыгнул. Ударил каблуками одного, парень рухнул лицом вниз в болото. Второй вскинул руки, между пальцев блеснул маленький кристалл… Морт пригнулся, бросаясь на противника, в глаза ударил ослепительный свет, левое плечо и руку обожгло, Морт уже летел, и удар огня не мог его остановить. Врезался плечом в грудь парню, свалил во влажную грязь, разрытую копытами Круста. Противник оказался слабаком, без своей магии он не мог ничего. Он брыкался, бессильно отпихивал Морта, стучал по груди, разбивая кулаки о кольчугу… Морт, ослепленный волшебным огнем, нащупал рукоять ножа на поясе, вытащил оружие, ударил раз, другой, потом его крепко толкнули в спину, он скатился с истекающего кровью колдуна и успел увидеть руку, медленно опускающуюся в развороченную топь. Вокруг руки всплывали и лопались большие пузыри, между пальцев мягко светился кристалл…

Плащ на спине, шипя, тлел, но сквозь кольчугу Морт почти не чувствовал жара. Он встал на четвереньки, скинул горящую тряпку… Истоптанный берег и темно-синее небо закружились перед глазами… и все погрузилось во мрак.

***

Морт лежал в темноте, ему было холодно. На миг показалось, что он снова перенесся на Поле Греха, и вокруг снег, ничего, кроме снега… Каркнул ворон, совсем рядом, над головой. Захлопали крылья, хрустнула ветка. На Поле Греха не было деревьев. Морт сел, и ворон каркнул снова.

- Он здесь! - крикнул Махаба, совсем рядом. - Сюда, он здесь!

Морт по-прежнему почти ничего не видел, но уже различал сплетение черных веток на фоне темно-синего неба. Дул холодный ветер, ветки качались, и вместе с ними раскачивалась черная птица. Потом между стволов замелькал огонь факела, голоса раздавались все ближе.

- Я же говорил, с ним ничего не случится, - прокаркал Лайк, выступая из тени, и Морт впервые подумал, что старик очень похож на ворона. - Вот он, целехонек!

- Еще как может, - запротестовал Морт. - Я лишился коня, меня едва не сожгли, я чуть не провалился в болото! И вдобавок я замерз… да еще рука болит… и плечо… и спина…

Не слушая его причитаний, Лайк шагнул к мертвецу и склонился над ним. Кристалл на посохе засветился холодным голубоватым светом. Морт, кряхтя, поднялся и тоже оглядел мага, которого недавно прикончил. Совсем молодой парень, на бледных щеках едва заметный пушок.

Подошел Махаба с факелом, потом и представители истинного народа с ослом в поводу.

Лайк поднял с груди убитого маленький кристалл, выпрямился, разглядывая находку.

- Он тоже серый маг? - спросил эйбон.

- Нет, ученик золотого.

- Как и в Далане, - заметил Морт. - Чего им всем от тебя нужно? Ты же не из их братии!

- А может, им нужен ты? - Лайк отвернулся и с размаху зашвырнул кристалл в болото.

- Нет, ты, старик, ты. Они сами об этом сказали.

- Они? Так их было двое?

- Второй в трясине. И старина Круст тоже. Они были пешими и, должно быть, из зависти лишили меня боевого коня. Эти золотые маги - ужасные сквалыги, отрядить учеников в погоню, но не дать им лошадей!

- Ученики проводят жизнь в башне, - возразил маг, - как им овладеть верховой ездой? К тому же, я думаю, им недалеко было шагать. Они бы проводили нас к ближайшей башне и сдали подручным другого золотого мага, которых тот, конечно, тоже отрядит следить за нами. Когда они определятся с направлением и узнают, куда мы стремимся, то устроят засаду. И тогда нам не удастся справиться так легко.

- В этот раз тоже было нелегко, - вставил Морт, но его не слушали.

- И как мы поступим? Так и будем резать их одного за другим? - Туйвин тоже подошел посмотреть на мертвеца. - В Далане был один, здесь уже двое. Сколько их окажется в третий раз?

- Ни одного! - резко бросил Лайк. - Мы больше не войдем в области башен. Ни один кристалл не учует наше присутствие. Ты, Туйвин, сходишь в город один, купишь припасов и…

Глетхо оглушительно чихнул.

- И теплую одежду, - закончил серый маг. - Бросьте тело в болото.

***

Больше Морт не видел ни одного элирийского города. Старик вел их пустошами, проселочными дорогами, вдали от жилья. Иногда эйбону удавалось подстрелить утку или зайца, но дичь была тощей - то ли не успела отъесться после зимовки, то ли в этих пустынных краях иной не водилось. Четыре раза Туйвин отправлялся в ближайший город за припасами, он купил второго осла, чтобы везти теплую одежду для всех.

Иногда заходили на хутора, затерянные между областями, которые обогревали кристаллы золотых магов. Народ здесь жил суровый и неприветливый, гостей встречали настороженно, да и вид оборванных грязных чужеземцев не внушал доверия, но за пару мелких монет их все же всякий раз кормили.

Если бы Морта в эти дни кто-нибудь спросил, как выглядит Элерия, он непременно бы выругался и сказал бы, что это неприветливый и унылый край - хотя, конечно, ему было отлично известно, что сейчас они путешествуют по одному из богатейших королевств Грайлока. Помимо этой уловки, Лайк использовал еще одну, чтобы сбить погоню со следа - после схватки с учениками золотого мага он сменил направление. Несколько дней они двигались почти строго на север, и лишь потом Лайк снова повел спутников на восток. Глетхо с Матиалом во время этих странствий успели дважды простудиться и выздороветь, и то в самом начале - потом они освоились в сыром холодном климате. Сам Морт ни разу не чувствовал недомогания, и был готов поверить Лайку, что с ним ничего плохого случиться не может. Объяснить причину такой странной удачи серый маг отказался, бормотал что-то о пришедших с Поля Греха, дескать, они уже исчерпали запас несчастий… Морту это объяснение казалось надуманным, но больше старик ничего не сказал.

Когда впереди длинной, во весь горизонт, полосой встали Тархийские горы, даже вечно унылый Туйвин приободрился - их путь подходит к завершению. На расстоянии нескольких дней пути - земли, поглощенные Зимним Приливом, там конечная цель странствия. Туйвин был единственным, с кем Лайк советовался относительно маршрута. В их распоряжении была старая карта, вырванная из фолианта в императорской библиотеке Джагайи, карта, составленная задолго до Зимнего Прилива, но уже после создания Тархийской марки, то есть на нее были нанесены города и дороги, ныне поглощенные Зимой. Были там и перевалы, по которым полвека назад проходили караванные пути на восток. К одному из этих перевалов и вел отряд серый маг.

Однако оказалось, что он напрасно рассчитывал, что к горам удастся пройти без препятствий. Как-то на рассвете, он поднял всех и велел выступать. Ворон не покидал плеча старика и тревожно каркал. До рассвета было далеко, из близлежащих болот наползал туман, и серые вересковые долины выглядели особенно уныло в сумеречном свете.

- Что стряслось? К чему эта суматоха? - недовольно поинтересовался Морт, которому не хотелось выбираться в сырую промозглую темень из под теплого плаща.

- Маги! - бросил Лайк, собирая разбросанные одежды. - Нас снова выследили! Махаба, потуши костер.

Эйбон затоптал тлеющие угли, поднялись клубы золы, окутали и без того грязные сапоги Махабы, взмыло последнее облачко дыма и растаяло в тумане.

- Они не могли нас выследить, - жалобно протянул Туйвин, - мы петляли, меняли направление, мы избегали башен… Они должны были потерять наш след!

- Так и есть, - согласился маг. - Я полагаю, золотые маги попросту выслали поисковые группы из всех городов округи - там, где потеряли нас, и теперь сжимают кольцо. Они догадались, что мы проходим холодными долинами вдоль границ их областей. А может, попросту поняли, что наша цель - горы, и выставили дозоры на пути к перевалам?

- Что ж нам делать? - спросил Матиал. - Если они стоят на пути к перевалам…

- Что делать… идти побыстрей.

Лайк снова сменил направление. Теперь Туйвин забеспокоился сильней обычного - он знал, как выглядит маршрут на карте, но куда ведет старик, не понимал. Морт слышал, как коротышка делится сомнениями с земляками - маг собирается выйти к горам южней перевала. А местность делалась все холодней и суровей. Вересковые пустоши и болота сменились холмами, каменными россыпями, ручьи здесь были быстрые, и вода в них оказалась удивительно чистой, но такой холодной, что стыли зубы. Эти потоки бежали с гор, за которыми лежали владения Зимы. Чем дальше на восток - тем выше становились холмы, под поросшими мхом земляными боками проступали каменные ребра. А Тархийские горы вставали все выше и вскоре, чтобы разглядеть белые заснеженные пики, приходилось задирать голову. Лайк направился вдоль скалистых склонов на юг.

- Что мы ищем? - спросил Махаба. Он видел, что старик сверяется с вырванным из джагайской книги листом и всматривается в очертания скал.

- Замок с водопадом.

Водопад Морт заметил раньше, чем замок, да и не удивительно - от укреплений мало что сохранилось, а водопад - вот он, на месте. Струя бурлящей, белой от пены воды низвергалась с высоты не меньше восьмидесяти локтей, разбивалась о серые скалы и грохочущим потоком неслась в долину. Рев водопада был слышен издалека, и лишь потом приглядевшись, Морт различил остатки стен, встающих из скалы, будто вырастающих из ее шершавого серого тела, потом увидел и две башни, обе разрушены почти до основания. Замок сильно пострадал. Некогда он, вероятно, был очень сильной крепостью, но теперь лежал в руинах. Можно было различить по берегам бурного потока основания арки, в давние времена соединявшей башни между собой. Теперь обломки этого замечательного сооружения лежали под водопадом, белые волны катились по ним…

- Дай, я угадаю, как назывался этот замок! - обратился Морт к Лайку. - Судя по серому цвету, он прежде именовался… Фиолетовым?

Путешественники остановились. Все, задрав головы, разглядывали руины. Говорить здесь приходилось громко, иначе заглушал шум потока.

- Этот замок назывался Мейвик, отсюда пошел род королей Элерии, - строго поправил старик. - Ирго Ужасающий не мог взять его, хотя штурмовал в течение двух месяцев.

- Однако замок разрушен?

- Сын Ирго, Арвиш Добрый заключил с мейвикским владетелем договор. Семья, которая держала замок, признала себя вассалами Джагайи и получила новые владения на равнине, в нынешней Элерии. Арвиш наделил их правами и привилегиями, взамен они сами разрушили башни и мост между ними. Остальное доделало время, и теперь Мейвик таков, каким мы его видим. У владетеля был выбор - получить от Арвиша обширные земли и право на строительство десяти башен с кристаллами, либо… либо он мог уйти за горы и сохранить свободу. Предок Элерийских королей выбрал покорность, и оказался прав. Уйди он за Тархейские горы, его род сгинул бы сорок семь лет назад во время Зимнего Прилива.

- Спорный вопрос, - вмешался Махаба. - Ведь никто не знает, что сейчас там - по ту сторону хребта. Может, по-прежнему живут люди?

- Сорок семь лет! - напомнил Лайк. - Никто не пришел от маркграфа, никто не явился с той стороны. Теперь там - территория Зимы. Холод греха.

- Однако мы собираемся туда, - заговорил Туйвин. - Лайк, ты уверен, что там не…

- Я ни в чем не уверен! Узнаем, когда доберемся в Галдерберн. Сперва нам нужно преодолеть Тархийские горы.

Все снова уставились на скалистый склон, у подножия которого некогда могучий замок казался крошечным, как улитка на стволе старого дуба. Снизу хребет казался неприступным.

- Круто, - заметил Глетхо. - Трудно будет влезть по этим скатам.

- Нам не придется лезть, если я отыщу секрет владетеля Мейвика.

Лезть, конечно, пришлось - входу в замок находился на скалистом уступе. Когда-то к нему вела извилистая тропа, по которой можно было провести лошадей, но теперь ее завалили куски обрушенной стены. Морт предложил подняться первым и осмотреть руины, пока остальные будут возиться на склоне, ведь нужно было заставить ослов преодолеть завалы. Карабкаясь по крутому склону, он десятки раз пожалел предков, которые лезли на эту крутизну под обстрелом с тогда еще не разрушенных стен - воинам Ирго пришлось нелегко! Наверняка защитники Мейвика обрушивали на них груды камней. Уж чего-чего, а камней здесь имелось в избытке. Ими был завален весь замковый двор. Морт пролез сквозь извилистую трещину в стене и пошел между каменных глыб, которые некогда были стенами башен и жилых строений. Чтобы добраться к воротам, пришлось перелезть через завал, высотой превосходящий самого Морта. Ворот не было, Изъеденные ржавчиной обломки громадных петель еще торчали из кладки. Морт вышел на площадку перед порталом, поглядел, как карабкаются по тропе остальные, помахал им рукой и отправился исследовать руины.

По тому немногому, что сохранилось, сложно было определить расположение построек. Представлялось очевидным, что многие помещения Мейвика уходили в толщу скалы, лишь передняя часть их была сложена из грубо отесанных серых камней. Эти-то камни, обвалившись, перекрыли доступ к пещерам.

Когда в ворота, сопя, кашляя и отхаркиваясь, вошел Лайк, Морт стоял, запрокинув голову, и разглядывал отвесные стены, уходящие на сотню локтей вверх от уровня двора. На этом склоне не было заметно ни ступеней, ни даже каких-нибудь уступов, которые могли бы облегчить подъем.

- Я надеюсь, ты не пошутил, и нам в самом деле не придется туда лезть, - перекрывая шум водопада, прокричал Морт.

- Не придется, - с натугой выдохнул Лайк. Он все никак не мог успокоить легкие после тяжелого подъема.

Маг оглядел двор и села на плоский обломок стены. Вытащил листок пергамента и стал изучать. Листок был желтый и ветхий - из императорской библиотеки Джагайи. Наконец все собрались во дворе. Больше всего трудностей доставил бурый осел, купленный в Элерии. В отличие от лохматого, которого Туйвин приобрел в Байвенне, этот оказался упрямым и норовистым. Махаба обругал осла и сказал, что отказывается тащить вниз упрямую скотину, так что Лайку непременно нужно отыскать способ попасть на другую сторону хребта. Старик решительно встал и направился к груде камней, которая, вероятно, когда-то была жилым строением. Осмотрел серые, поросшие мхом валуны и сказал:

- Я думаю, здесь. Отойдите в сторону.

Когда люди и животные оказались достаточно далеко, серый маг велел им оставаться на месте, обернулся к руинам и выставил перед собой посох. Солнце стояло высоко,и большая часть двора оказалась освещена. Кристалл на посохе Лайка светился, вокруг него вспыхивал ореол разноцветных искр. Маг замер и долго оставался без движения. Морт сперва следил за ним, потом ему надоело. Он обратил внимание на ящериц, которые сновали в остатках стены.

- Они похожи на маленьких драконов, - заявил Морт, указывая спутникам ящериц. - Я слышал, драконы водятся на востоке, это правда?

- Далеко к югу отсюда, - ответил Махаба.

- Нет никаких драконов, это выдумки, - сказал Туйвин.

Обе реплики прозвучали одновременно, и Морт хотел расспросить обоих, что именно им известно наверняка, но не успел. Под скалой, где стоял Лайк, загрохотало.

Морт так и не понял, что именно сделал старик, но камни перед ним зашевелились… сверху покатились булыжники, потом пришли в движение крупные глыбы. Лайк пятился, с видимым усилием удерживая перед собой посох, а за ним с грохотом скатывались камни… вот сдвинулись громадные валуны, составлявшие опору завала, и вся масса обломков пришла в движение, взметнулись бурые клубы пыли, окутали склон и фигуру серого мага. Морт невольно отшатнулся, Глетхо что-то орал, Махаба ругался и пятился… Облако пыли разбухло, заполнило двор, поднялось над обломками крепостной стены…

Когда дымка рассеялась, Морт отплевываясь и чихая, протер глаза. Лайк стоял с поднятым посохом, по обе стороны от него громоздились осыпавшиеся глыбы, а перед ним чернел вход в пещеру - заднюю часть большого зала. Старик двинулся в темноту, остальные потянулись следом. Кристалл на посохе стал испускать сияние, в этом скудном свете Морт разглядывал стены с остатками штукатурки. Когда-то зал украшали росписи, теперь можно было с трудом различить лишь небольшие фрагменты. Морту показалось, что он узнает в белых фигурах вражцов и лунного демона, возвышающегося над ними. Здесь рокот водопада звучал совсем глухо, но каждый шаг или шорох одежды отзывался гулким этом.

Лайк прошел в дальний угол и принялся ощупывать стену. Он водил посохом вниз и вверх, освещая камень кристаллом, потом стал простукивать стены окованным медью нижним концом. Стена отзывалась глухим звуком. Наконец старик решил, что нашел место, где удары звучат несколько иначе. Он приложил кристалл к темному от времени камню и надавил. Сперва не сильно, потом навалился всем телом. Стена зашевелилась, из-под кристалла побежали трещины, посыпался щебень и каменное крошево. Кусок стены правильной прямоугольной формы провалился, открывая проход. Это выглядело как дверь.

- Не вышло найти отпирающий механизм, - пояснил Лайк, - пришлось ломать. Вот об этом я говорил, когда рассказывал, что владетели Мейвика могли уйти за горы. Ход ведет на противоположную сторону скалы.

- Если его не завалило, - добавил Мохаба.

Морт мог бы назвать еще пару причин, по которым ему неохота лезть в темный провал, но не стал. Какой смысл? Раз уж они добрались сюда, нужно пройти путь до конца. В любом случае, по их следам движутся посланники золотых магов, и обратной дороги нет. Махаба сказал, что нужно заготовить побольше факелов - кто знает, сколько времени предстоит провести в темноте. Лайк согласился, он потратил слишком много магических сила на то, чтобы открыть проход, волшебная сила кристалла на исходе, ее нужно беречь.

Не без труда удалось разыскать в камнях несколько подходящих палок, Матиал разорвал на тряпки старую одежду. Когда факелы были готовы, Лайк велел им пройти внутрь, а сам остался у входа. Тяжело заскрежетал камень, и сразу сделалось темнее. Бурый осел попятился и рванул повод, так что державший его Матиал пошатнулся.

- Что ты сделал, старик? - окликнул мага Глетхо.

- Привалил камнем вход. Если погоня проследит наш путь до Мейвика, им придется поломать голову, соображая, куда мы подевались. Надеюсь, снаружи проход заметить невозможно.

- А нам невозможно выбраться без твоей помощи, - буркнул Глетхо.

- Тем лучше вы станете меня беречь, - не стал отпираться Лайк. - Вперед!

Махаба с факелом шагал первым, Лайк оказался сзади. Проход оказался тесен, и сменить порядок было бы сложно, так что маг шел в хвосте. Узкий проход, вырубленный в скале, вел вниз, стены здесь были гладкие, на них невозможно было различить следы инструмента.

- Интересно, как это сделали… - протянул Морт, ведя ладонью по гладкому камню. Голос прозвучал глухо, будто скала поглощала все звуки. Шаги, шорох одежды, цокот ослиных копыт - все сливалось в ровный однообразный шепот.

- Никогда не видел подобного, - не оборачиваясь, откликнулся Махаба.

- Тебе хорошо говорить, ты помнишь, что видел и чего не видел, - пожаловался Морт. Ему было немного не по себе в тесном коридоре, заключенном в самом сердце гор, хотелось поговорить, но никто разговор не поддержал.

Ход тянулся и тянулся. Факел в руке эйбона горел ровно, пламя не отклонялось, и вообще не было заметно никаких намеков на движение воздуха в тоннеле. Внутри оказалось теплей, чем на поверхности, но не жарко, все здесь казалось ровным и сглаженным - температура, камень, звуки…

Проход закончился, путники оказались в широком зале, по краю которого тянулся невысокий карниз, как скамья. Зал имел округлую форму, посередине свет факела отражался в черной воде. Над бассейном, перекрытым железной решеткой, свисал сталактит, с которого мерно и неутомимо падали капли, рождая негромкое эхо. Прутья решетки были черными от ржавчины.

Махаба пошел вокруг водоема, осматриваясь. В круглый зал сходилось шесть тоннелей - на вид совершенно одинаковых.

- Куда нам? - спросил эйбон.

Лайк помедлил с ответом. Наконец решил:

- В свитке не было ничего насчет развилок. Отметим тот, через который мы пришли, и попробуем следующий.

- А как мы его отметим?

- Спусти штаны и навали кучу, - посоветовал Морт, - и мы легко узнаем это местечко по запаху.

- Твои шутки становятся все глупее и глупее, - пробормотал эйбон, водя факелом вдоль стен.

- Просто я немного волнуюсь.

Глетхо попробовал поцарапать стену ножом, и выругался - слишком прочный камень.

- Скажи это тем, кто прорубил коридоры, они с тобой не согласятся.

- Ты слишком много болтаешь, Морт.

- Это потому что у меня нет памяти, и я не помню, что в таких местах следует бояться.

- Ну и зря. Меня, прямо скажем, пробирает до костей. Гнусное местечко.

Факел Махабы догорел, и эйбон выпачкал стену около проема золой.

- Это вход, - объявил Морт. - Все остальные дырки - выход.

Но снова его веселья никто не разделил. Мрачная толща как будто давила на плечи путешественникам, все нервничали и, пожалуй, боялись, хотя никаких видимых опасностей здесь не наблюдалось. Эйбон с новым факелом направился в проход справа от того, который привел из замка Мейвик. Коридор вскоре сменился ступенями, уводящими вниз.

- Здесь ослы не пройдут, - забеспокоился Туйвин. - Дай мне второй факел, мы подождем здесь, а ты с Мортом проверь, что там внизу.

Ступеней оказалось много, больше сотни. Заканчивались они площадкой, из которой вели две двери. И стены здесь были совсем другие, ровные, без швов и трещин, на них зачем-то вырезали рельеф. Поверхность камня напоминала глину, на которой оттиснули сбитые из досок щиты, а потом дали глине высохнуть. Но это была не глина, а твердый серый камень. Еще больше Морта удивили двери - массивные стальные плиты, откованные с невероятной точностью, они перекрывали проем плотно, без зазора. Ничего, напоминающего ручку, на двери не было. Когда Морт попытался просунуть между металлом и камнем острие ножа, ничего не вышло. Но дверь от этого небольшого усилия вдруг осыпалась, осела грудой ржавчины, в нос ударил резкий неприятный запах. В темноте за исчезнувшей дверью что-то влажно чавкало, шевелилось и вздыхало.

Огонь факела вдруг окутался синеватым светящимся облаком.

- Уйдем отсюда, - попятился Морт. Он утирал слезящиеся глаза и часто моргал, - что бы там ни было, нам не удастся преодолеть это препятствие. К тому же оно жжется, даже кованую дверь разъело.

Перед тем, как уйти, он ударил сапогом в другую дверь, но сталь отозвалась протяжным гулом - за этой не было едких испарений, и дверь оказалась прочной, как новенькая.

Поднявшись по лестнице, Морт с Махабой объяснили, что выхода здесь нет. Пришлось вернуться в зал и проверить следующее ответвление. Коридор привел в комнату, уставленную кувшинами и истлевшими мешками. Жидкость, которой когда-то заполнили сосуды, исчезла, оставив черный налет на дне. В мешках был прах, в котором Туйвин признал овес.

- Защитники Мейвика хорошо приготовились к осаде, - заметил Морт. - Могли бы и не сдаваться Арвину Доброму.

- Должно быть, у них были иные причины, кроме угрозы голода, - ответил Лайк, - идем отсюда. Проверим третий коридор.

- Что за причины, интересно?

- Не знаю. Но они сдались в обмен на большие посулы. А вообще могли бы уйти в эти подземелья.

- Их потомки стали королями, значит, они сделали правильный выбор.

- Это с какой стороны смотреть… Элерийский король занесся слишком высоко, тем больней будет ему падать.

Глетхо с бурым ослом в поводу ушел вперед, Морт с Лайком затеяли спор и немного отстали, Махаба тоже задержался… Из коридора донесся отчаянный крик. Махаба побежал, Морт с Лайком поспешили следом. Когда эйбон влетел в зал, он столкнулся с Туйвином. Тот протяжно выл и пятился, выставив перед собой нож. Махаба отпихнул коротышку и увидел жмущихся к стене Матиала и черного осла. Обоих, и человека, и животное, била дрожь. Эйбон поднял факел повыше и рявкнул:

- Заткнись, Туйвин!

- Оно было здесь!

- Что было? - окликнул Морт. Они с Лайком тоже достигли зала.

- Оно. Я не знаю, оно большое.

- Вода, - простонал Матиал. Парень был в ужасе и не мог больше ничего из себя выдавить. - Вода! Вода!

- Где Глетхо?

- Вода!..

Все уставились на бассейн - вода в нем была неспокойна, волны бились в края, выплескивались, рыжие отсветы факельного пламени метались по ним. Решетка над водой оказалась проломлена. Морт поднял кусок - железо крошилось в руках, коррозия съела прут до самой сердцевины. Обломок был мокрым, и вокруг бассейна виднелись влажные отпечатки. Похоже на широкие лапы, заканчивающиеся длинными пальцами. Или когтями? Длиной отпечатки превышали локоть. Кто же мог наследить здесь? Теперь и Морту стало немного не по себе.

- Уйдем отсюда, уйдем скорей!

Он уронил прут и попятился от бассейна. Проржавевшая железка от удара о пол рассыпалась влажными хлопьями ржавчины. Туйвин подхватил земляка под локоть и поставил на ноги, тот непрерывно бормотал: "Вода! Вода!.." Прижимаясь к стене, они обошли зал и углубились в четвертый проход. Черный ослик охотно бежал следом, ему тоже хотелось оказаться как можно дальше от зала с водоемом. Махаба широко шагал впереди, едва не бежал. Пламя факела в его руке рвалось, и рыжие хлопья огня летели назад, в темноту. Вдруг Махаба замер.

- Смотрите, - сказал он, поднимая факел повыше. - Здесь сквозняк? Огонь…

Факел ткнулся в свод, слишком высокий эйбон не рассчитал. Он не успел сказать, что пламя отклоняется, огонь ударился о каменный свод и с шипением потух.

- И еще холоднее стало, - добавил Морт. - О, впереди…

- Впереди! - подхватил Махаба. - Я вижу свет!

Он поспешил к бледному размытому светлому пятну, которое показалось далеко впереди. Морт бежал следом и чувствовал, как холодный ветерок бьет в лицо. С каждым шагом в коридоре делалось светлей и прохладней. Махаба поскользнулся - под ногами оказалась наледь. Снег, который нанесло в пещеру зимой, так и не растаял в глубине. Махаба, а следом и Морт осторожно, придерживаясь за влажные стены, подошли к краю - под ними был пологий спуск, а дальше, насколько хватало взгляда, простиралось редколесье. В тени под деревьями кое-где еще лежали сугробы. Лайк приблизился к обрыву следом за ними, отодвинул Морта плечом и выглянул.

- Владения Зимы. А по ту сторону гор уже лето, - спокойно сказал он. - Ну что ж, дошли. По-моему, этот спуск осилит даже осел.

***

Мокрый лес был пронизан солнечными лучами. Небо над решеткой черных ветвей было голубым и прозрачным. Путешественники шагали то по рыхлой влажной листве, то по разъезжающимся под ногами грудам снега. С веток падали тяжелые холодные капли. Ворон на плече Лайка нахохлился и время от времени тихо каркал.

- А здесь весна, - сказал Махаба. - Однако ночью будет холодно.

- Весна, - зачем-то подтвердил Морт. Он блаженно жмурился, подставляя лицо солнцу. Хорошо снова оказаться под голубым небом - после темных каменных лабиринтов. Даже холод радовал - все лучше, чем теплая духота подземелья.

- Нужно отыскать жилье, - решил серый маг, - переночуем под крышей.

- Здесь живут люди?

- Вряд ли. Во время Зимнего Прилива эта земля вымерзла… но старые дома наверняка еще стоят. Наверняка можно отыскать что-нибудь с крышей и печью, чтобы провести ночь в тепле.

Впереди блеснуло небольшое озерцо, разбухшее из-за талых вод. Тяжелые черные стволы, наполовину погруженные в воду у берега, окружали остатки льда. Пришлось идти в обход. На карте Лайка не были обозначены деревни Тархийской марки, только столица - цель путешествия. Но маг полагал, что рано или поздно встретится брошенная деревня. В этих местах вряд ли кто-то жил, нужно пройти дальше по равнине. И они брели, выбирая места посуше, чтобы не проваливаться в грязь и не мочить ноги в лужах. Редколесье было странно тихим - ни пения птиц, ни шуршания в грудах черной прошлогодней листвы между деревьями…

Лес тянулся и тянулся, однообразный, светлый и печальный. Когда солнце стало опускаться, Лайк пошептал ворону, и птица, тяжело хлопая крыльями, сорвалась с его плеча. Ворон улетел вперед, Морт следил за черной тенью мелькающей в небе, потом потерял из виду.

Вернулась птица довольно скоро. Плюхнулась на ветку и принялась каркать, раскачиваясь и роняя влажные клочья коры. Лайк пошел к своему питомцу, тот перелетел на другую ветку, потом еще и еще дальше. Вскоре деревья расступились и показались черные от сырости бревенчатые стены - путешественники набрели на хутор. Довольно большой: группа построек окружена высокой оградой. Здесь могло жить человек десять, а то и больше. Ворота смотрели на восток, так что явившимся с запада, со стороны гор, путникам пришлось обойти вокруг.

- А ворота неплохо сохранились, - заметил Морт.

Ворота были приоткрыты, под ними разлилась дорожка жидкой грязи. Все остановились и довольно долго глядели и прислушивались, но из-за ворот не донеслось ни звука.

Махаба наложил стрелу и приготовился.

- Ты что-то заметил? - спросил Лайк.

- Следы.

И впрямь, в топкой грязи, окружающей ворота можно было различить отпечатки. Старые, новые, ведущие в разные стороны - во дворе часто входили, и совсем недавно, талая вода не успела залить и размыть следы.

- Ну ладно, что толку стоять здесь и гадать? - Морт с мечом в руке направился к воротам и потянул створку. Та со скрипом пошла в сторону. - Ну что, я иду.

Чавкая грязью, он вошел за ограду. Остановился, опустил оружие. Внутри стояла тишина, нарушаемая лишь звонкими ударами капели. Вечернее солнце заливало двор косыми лучами, в лужах и мокрых стенах вспыхивали алые искорки. Между входом в дом и воротами земля была истоптана и усеяна отпечатками. Цепочки следом тянулись за дом вправо и влево, в них собралась вода, и крошечные лужи светились красным, отражая закат.

- Никого? - спросил Туйвин, заглядывая следом. Обернулся и позвал. - Эй, входим! Все равно скоро ночь, и остановимся мы здесь!.. Кто же здесь жил, хотел бы я знать?

- Не жил, а живет, - поправил Махаба. - Оружие держите наготове.

- Может, вражцы? - предположил Туйвин.

Никто не ответил. Все вошли в ворота, ввели лохматого ослика, и Матиал потянул ворота. Потом заметил брус, служивший засовом, и запер.

Главной постройкой здесь был большой дом, срубленный из толстенных бревен, Морт подошел к нему и толкнул дверь острием меча. Дверь медленно качнулась на петлях, открывая темный вход. Потом он шагнул внутрь, и оказался в просторных сенях. Здесь на дощатом полу оказалось множество грязных отпечатков. Потом был вход в горницу, значительную часть которой занимала сложенная из камня печь. Морт огляделся - лавки, большой стол, большой ларь, еще один…

Следом за Мортом вошел эйбон.

- Ну, что здесь?

- Хуже всего, что непонятно, когда здесь кто был? Сегодня? Или неделю назад? Снег тает давно, и эта грязь… - Морт опустил меч и пожал плечами.

Во дворе уже распоряжался Туйвин:

- Матиал, веди осла в дом, я его здесь не оставлю, потом дров принесешь.

- Сколько?

- Побольше. Похоже, ночью будет непогода.

Морт подошел к окну, затянутому мутной пленкой - вроде, шкура какая-то, особенным образом выделанная. Свет пропускает, но видно сквозь такое окошко плохо. Его заинтересовали слова Туйвина о непогоде, и он вышел поглядеть на небо. Начал подниматься ветер, верхушки деревьев над оградой скрипели и раскачивались, однако небо оставалось ясным. Лайк стоял, жмурясь, посреди двора. Подняв кристалл на посохе, подставил его последним солнечным лучам - собирал силу. Ему нужно было пополнить запас магии в кристалле взамен растраченной в подземельях.

Махаба полез на чердак - поглядеть, что там, а Морт взялся помочь Матиалу.

- Зачем же так строят? Столько дерева извели… - Матиал выглядел подавленным после гибели товарища в пещере. На земле, захваченной Зимним Приливом, он чувствовал себя неуверенно, все было чуждым и незнакомым. Его вера в то, что Туйвин нашел новую землю для истинного народа, оказалась существенно подорвана. Это плохая земля.

- Здесь дерева полно, оглянись, - ответил Туйвин. - А стены нужны толстые, иначе тепло не удержать.

Дров было во дворе заготовлено много - и поленья, готовые к растопке, и распиленные бревна. Морту это напомнило походы за хворостом в зимней страже Лайвена. Туйвин выбрал среди хвороста подходящие шесты, отыскал в поклаже наконечники копий и раздал товарищам:

- Помните, чему нас учили? Копье - самое надежное оружие в лесу Зимы.

А ветер усиливался. Когда солнце село, путешественники заперлись в доме, осла оставили в сенях. Туйвин развел огонь в печи. За стенами уже вовсю завывала буря, пленка в окнах под этими порывами дрожала и гудела, как бубен.

- Может, закроем ставни? - предложил Матиал. - Очень уж сильно ветер бьет.

Ставни здесь можно было закрыть лишь снаружи, и открыть, разумеется, тоже.

- Тогда мы здесь как в ловушке будем, - напомнил Морт. - Зверя ограда остановит, но человека - вряд ли. И вражца тоже. В окно хоть что-то заметить можно.

Но буря завывала, пленка в окне темнела, а дрова в печи, хотя были сырыми, наконец разгорелись. Матиал с Туйвином собрали кое-какую утварь, вынули из мешков запасы. Жуя твердое вяленое мясо, Туйвин стал делиться наблюдениями:

- Здесь скотину не держали, я для осла хотел сена найти или еще чего - нет. В сарае за домом на стене колышки, следы крови там заметны, шкуры сушились. Свежие, значит, шкуры. Охотники тут. Но еще вот что - кое-какие овощи местные все же едят. Между сараями расчищен участок, думаю, там уже и посеять успели. К концу лета что-то взойдет. Мелкое все будет, недозрелое.

Разговор никто не поддержал. Матиал, устроившись перед печкой, печально глядел в огонь, маг полировал кристалл, Махаба смазывал свой драконий лук темной пахучей массой из крошечного кувшинчика… а Морт слушал завывания бури за окном и размышлял, могло ли в прошлом с ним случаться что-то подобное? Странный напряженный покой за толстыми бревенчатыми стенами… в Лайвене, на заставе, было похоже, но прежде? Память молчала. Лайк обещает, что в Галдерберге возвратит ему - его. Уже скоро, теперь совсем скоро… Потом в окно забарабанил дождь, капли были крупные, тяжелые. Под этот мерный стук и треск поленьев в печи хотелось спать.

Морт забрался на ларь, положил меч на колени и, привалившись к стене, стал медленно погружаться в дрему. Из сна вывел стук в сенях. Морт встрепенулся и схватил меч. Вокруг зашевелились спутники. Не сразу Морт сообразил: беспокоится и стучит копытами ослик. Негромко каркнул ворон. Стук в оконце уже сменился глухими мягкими хлопками - валил мокрый снег, громадные сырые сгустки липли снаружи к пленке, потом, сцепившись в ком, отваливались…

Махаба вышел на середину комнаты, стола у стола и посмотрел вверх. Теперь и Морт расслышал - над головой странный скрип и треск.

- Крышу разбирают, - шепотом сказал эйбон. - Они уже во дворе, точно.

Матиал сжал покрепче копье и уставился на эйбона:

- Что будем делать?

- Говори тише. Притворимся спящими, - Махаба отошел к стене и притаился.

Морт снова прислонился к стене и оглядел темную комнату, слегка подсвеченную красноватыми отблесками из печи. Теперь он слышал шаги над головой, по чердаку кто-то тихонько крался. Вот скрипнул люк в потолке - и снова тишина, нарушаемая лишь стуком снежных хлопьев в окно. Потом Морт различил ногу, свесившуюся из люка, за ней вторую. Человек скользнул в проем, повис, держась руками, мягко спрыгнул и замер, прислушиваясь. Морт видел, что человек небольшой, в руках ничего не блестит - значит, не вооружен? Все притворялись уснувшими, никто не пошевелился, даже ворон не издавал ни звука. Только в сенях возился, постукивая копытами, осел.

Пришелец выждал немного, убедился, что не побеспокоил спящих, и медленно двинулся к двери. Ему нужно было пройти мимо Туйвина, и Морт ждал, что коротышка начнет действовать первым. Тот и сам рассудил так же. Он мягко приподнялся, когда чужак миновал его - и прыгнул. Тут же все разом кинулись на помощь. Туйвин ухватил незнакомца сзади за локти, тот дернулся, и коротышка охнул, но не разжимал объятий, пока подскочивший Махаба не ударил пойманного им человека в висок. Тот обмяк и лишь теперь Туйвин застонал сквозь зубы:

- Держите крепче… ранил он меня, нож… отберите нож…

Но держать было незачем, Махаба оглушил чужака. Когда отпустили, он растянулся на полу. Лайк склонил над ним посох, кристалл осветил белый мех.

- Вражец, что ли? - прошептал Туйвин.

Махаба перевернул пленника - показалось лицо, вполне человеческое. Молодой парнишка, одетый в наряд из шкур снежного волка. Довольно грязный - и наряд, и человек. Нож оказался костяным, и вообще - в снаряжении чужака не оказалось изделий из металла. На что он рассчитывал? В одиночку перерезать этой штукой пятерых путешественников? Как-никак, их пятеро хорошо вооруженных крепких мужчин…

- Он должен был отпереть дверь, - догадался Морт, - и впустить остальных.

Говорил он шепотом.

- Отлично, мы поможем им, - так же шепотом распорядился Лайк, - идем! Я первым, потом бросайтесь на них. Туйвин, стереги пленника.

Коротышка бинтовал порезанную руку тряпкой, когда маг обратился к нему, коротко кивнул и стал затягивать зубами узел.

В сенях было совсем темно, и Лайк заставил кристалл слегка светить. Холодные синие отсветы легли на лица людей и на стены. Доски пола были сырыми и не скрипели. Морт полржи руку на засов и поглядел на Лайка, старик кивнул. Из-за двери не доносилось ни звука, но это могло ничего не значить - пришельцы и обязаны действовать тихо. Морт вытянул засов, оттолкнул дверь. Лайк сунулся наружу, кристалл его вспыхнул так, что и тем, кто был у него за спиной, резануло по глазам. В ярком свете проступила черно-белая картина: двор, расчерченный летящими под углом хлопьями снега и каплями дождя, застывшие фигуры в мехах, приоткрытая створка ворот…

Морт бросился к тому, что ближе, рубанул мечом. Его противник был ослеплен и наугад отмахнулся копьем, лезвие бастарда разрубило древко. Морт ударил левой рукой в лицо, сбил с ног, врезал сапогом и развернулся к остальным. Махаба своего противника ранил ножом, тот убегал, а Матиал ворочался в грязи, вжимая пойманного чужака в грязь. Тот сумел вывернуться, вскинул руку с костяным ножом. Махаба ударом ноги выбил оружие, а Морт, ухватив противника за волосы, стянул с Матиала. Потом швырнул его на землю, рассвирепевший Матиал снова насел на врага, вдавил его лицо в лужу, тот барахтался, пускал пузыри, но вырвать уже не мог. Морт с Махабой бросились оттаскивать Матиала, пока пойманный им человек не захлебнулся ледяной грязью, тем временем тот, которого Морт сбил с ног первым, встряхнулся, поднялся на четвереньки и пополз к воротам. Лайк, так и не покинувший крыльца, заметил его, вскинул посох - свет кристалла померк, потом вспыхнул с новой силой, сгусток пламени прочеркнул ночь. Беглец вскочил, припустил бегом в ворота, огненный шар настиг его, прошел по спине вскользь… Человек взвыл. Морт, бросившийся следом, успел увидеть тлеющую спину чужака - тот мчался, петляя между деревьев, тлеющая шкура на его спине мелькала все дальше, и завывания звучали все глуше и глуше.

Задвинув засов, Морт обернулся. Махаба отпихивал Матиала от поверженного чужака, тот ворочался в грязи, но был оглушен и никак не мог подняться.

- В дом! - скомандовал Лайк. - Матиал, убери нож.

Махаба схватил за ворот пленника и поволок к двери, ноги чужака в неуклюжей кожаной обуви волочились по грязи и оставляли длинные извилистые следы. Морт поднял разрубленное им копье, поглядел на костяной наконечник, примотанный к древку кожаными полосками. Потом маг ушел, и во дворе стало совсем темно. Туйвин уже связал первого пленника и зажег огарок свечи. Чужаков посадили рядышком на пол и стали разглядывать, те помалкивали. Оба то и дело косились на Махабу - чернокожий был им особенно удивителен. Тот, что влез через крышу, оказался совсем молоденьким, а тот, кого взяли во дворе - постарше, бородатый мужик. Оба тощие и жилистые, казалось, мохнатые шкуры, из которых была сшита одежда местных, придают их фигурам вдвое больший объем.

- Эй, вы! - обратился к ним Махаба. - Вы меня понимаете?

Пленники молчали.

- Прижечь им пятки, так быстро языку научатся, - предложил Туйвин. - Верное средство.

- Погоди, - остановил его маг, - может, все-таки по-хорошему поговорить удастся. Ну, вы! Я же по глазам вижу, что понимаете. Кто вы, зачем на нас напали?

- Мы в своем дому, а вы кто?

- Да ну? - не удержался Морт, - а чем докажете, что дом ваш? Я бы, к примеру, у себя крышу ломать не стал бы. Может, это мы здесь хозяева, а вы к нам влезли?

Парнишка даже задохнулся от возмущения:

- Это как это хозяева! Это чего это влезли! Да наше это хозяйство!

- А кто вы такие, что здесь живете? - Морт был доволен, что разговор завязался, и теперь взялся его поддерживать. - Я слыхал, здесь людей нет совсем, одни вражцы. Давно вы в этих краях обосновались?

- Спокон веку живем, - буркнул бородач, - хорошо жили, пока ваши не явились. Нам Большой говорил: стерегитесь чужих, которые с той стороны гор. Один придет, так за ним множество нагрянет.

- Кто такой Большой? - ухватился за новое слово Морт. - И чего вы его слушаете?

- Как же его не слушать, когда он Большой?

- Он самый большой, - поддакнул парнишка. - Зря вы сюда пришли. С нами-то справились, а как Большой и вражцы нагрянут - тут вам и смерть.

Морт глянул на Лайка, тот коротко кивнул - дескать, продолжай.

- А вот этот Большой - он кто? Старый человек?

- Человек, как же, - ухмыльнулся младший пленник, - Он - Большой. Самый большой. Вражцы ему служат, мы тоже не перечим. Никто не перечит, он всему хозяин. Он умный.

Тут Морт начал догадываться. Вражцы служат…

- Он здоровенный такой? С рогами, и мехом покрыт, таким… как лунный свет?

- Ну…

- Тогда все в порядке, - жизнерадостно объявил Морт, - мы с ним ладим! А вот вы…

Тут он притворно нахмурился.

- А чего мы?

- Зря вы из дому ушли, и напали на нас зря. Где ваши женщины? В лесу прячутся? Под снегом?

- К соседям услали. Нам Большой сказал: чужие придут, и будет беда. Мы баб услали, сами в лесу схоронились. Ждали, чтоб вы уснули. И чего вам не спалось? Честный человек ночью спит.

- Эх, как плохо вышло… - Морт покачал головой. - Вот если бы вы нас добром встретили, мы б только переночевали, да и ушли. Ну, дорогу бы спросили, разве что.

- А куда дорогу? Что вам здесь? - встрял бородатый.

- Нам в город надо.

- Где большие дома из камня, - подсказал Туйвин. Там еще башня, тоже из камня, здоровенная такая.

- А-а… там, где летние люди жили? Так их больше нет, Зима всех взяла. Только мы остались.

- Зима взяла? - Лайк нахмурился и, обернувшись к спутникам, объяснил, - эти - потомки местных, с которыми воевали маркграфы. Значит, эти пережили Зимний Прилив… Конечно, им лучше, если Галдерберн погиб, они снова заселили землю до самых Тархийских скал, откуда их выжили.

- И боятся, что снова нагрянут люди из-за гор, - добавил Морт. - Что ж, я их понимаю.

- Послушайте, вы, двое, - маг обратился к пленникам. - Если отведете нас в город летних людей, я вас отпущу. Если нет, значит… нет. Тогда не отпущу, понимаете?

- Туда два дня шагать, - предупредил бородатый. - Вас Большой по дороге поймает, да и нас не помилует.

- Послушай, - обратился к нему Морт. - Нас мало, ты сам видишь. Что за беда, если мы придем в город?

- За вами другие заявятся. Так Большой говорит. Одни люди приходят, сперва мало, за ними другие, и так без конца, нам ничего не оставят, всю землю заберут.

- А что, если Большой вас обманывает? - спросил Лайк.

Бородатый пленник удивленно вытаращился на старика. Такая мысль ему и в голову не приходила.

- Завтра вы поведете нас в город, - твердо заключил маг. - А там пусть судьба решает. Мы ведь хоть с вами, хоть без вас дорогу отыщем. Вот и непогода закончилась, значит, с рассветом выйдем.

Морт глянул в окно - в самом деле, пленка больше не дрожала, и снежные хлопья в нее не летели. Буря прошла.

- Ну так что? Ведете нас? Или?..

Пленники переглянулись. Туйвин вытащил нож, Махаба злобно оскалился, а Матиал выразительно покачал наконечником копья перед лицами дикарей.

- Отведем, отец? - спросил младший пленник. - Пусть Большой там уж рассудит, как оно выходит, верно мы делаем или нет.

Бородатый неуверенно кивнул:

- Ладно.

***

Утро выдалось ясным и солнечным, как будто ночью не бушевала буря. Непогода оставила после себя груды снега, но они быстро таяли, повсюду журчало, звенело и плескалось. Бородатый дикарь потребовал, чтобы его развязали, иначе первому по лесу идти несподручно.

- Как только побежишь - считай, сына своими руками убил, - предупредил его Лайк.

Младшего пленника не стали развязывать, вдобавок Матиал накинул ему не шею веревку и держался с парнем в середине группы. Бородач повел извилистыми тропами. Морт понял так, что их дорога будет вовсе не прямой, зато пройдет по возвышенностям, чтобы путникам не вязнуть в грязи. Снова потянулись перелески, пронизанные солнечным светом. Морт обратил внимание: серый маг держится освещенных участков, заботливо подставляя кристалл солнечным лучам. Без солнца нет магии, так получается - а недавние приключения под землей, а также ночная схватка отняли много волшебной силы.

- Лайк!

- Чего тебе?

Морт догнал чародея и пошел рядом.

- Лайк, мне ведь позволительно не помнить общеизвестных вещей, верно? Скажи, когда ты подпалил задницу огненным шариком тому парню, ночью - ты ведь нарушил договор, верно? Серым магам запрещено использовать волшебство против человека?

- Я мог бы назвать тебе множество причин, почему я это сделал, но скажу просто: не лезь не в свое дело.

- Причины я и сам могу назвать… Да вот хотя бы такая: этот дикарь хотел тебя убить, и ты защищался. Но все же? Ведь серым магам запрещено.

- Я не серый маг. Я только притворяюсь одним из них, и мне плевать на их правила. А теперь, сделай милость, не приставай ко мне и гляди по сторонам. Я думаю, нам должны устроить засаду.

- А ты не убил того вчерашнего парня?

- Нет.

- Но мог бы?

- Я не хотел его убивать, потому что…

- Какой ты добрый!

- …Потому что если убьешь одного, это обозлит остальных. И папаша это малого вряд ли так легко согласился бы стать нашим проводником. Мы ночевали на хуторе, наш проводник - отец, остальные были сыновьями. Морт, до сих пор ты задавал не слишком много вопросов, и это мне нравилось.

Ворон сорвался с плеча мага. Громко каркая, описал несколько кругов над зарослями и опустился, роняя черные перья, на плечо Лайка.

Перелетел на ветку и снова подал голос.

- Стойте! - Маг поднял посох. - Эй ты, стой!

Проводник обернулся:

- Чего?

- По-моему, вон там, за старой елью, твои земляки устроили засаду.

Путешественники сгрудились, и Матиал на всякий случай приставил клинок к боку парнишке заложнику. Установилась тишина, все прислушивались, но сидевшие в засаде дикари не выдали себя ни звуком.

- Может мне пустить стрелу в те заросли? - предложил Махаба. - Иногда это помогает.

- У меня была другая идея… - маг задумчиво поглядел на посох, и по кристаллу пробежали крошечные искорки. - Но можно и по-твоему.

Эйбон выступил вперед и вскинул лук. Стрела влетела в заросли, кусты разразились воем. Поняв, что они обнаружены, дикари вскочили, грозя копьями. Их было довольно много - десятка два. Одеты в шкуры, и вооружены немногим лучше тех, что попали в плен: копья с костяными наконечниками, дубинки, обтянутые шкурами круглые щиты.

Нападать они не спешили, да и расстояние было велико. Должно быть, рассчитывали атаковать, когда ничего не подозревающие путники приблизятся вплотную. Матиал кольнул пленника ножом, парнишка пискнул.

- Стойте, - крикнул им проводник. - Пропустите нас! Я обещал провести их в летний город, и там нас отпустят, меня и Лакса!

Дикари молчали, не трогаясь с места.

- Эй, вы! - крикнул Лайк. - Вы все слышали! Чего ждете?

- А ну как ты обмануть решил? - заорал в ответ крупный бородатый мужчина. Чем докажешь, что отпустишь наших братьев?

Вместо ответа Лайк простер к дикарям посох и пустил с кристалла сгусток огня. Днем волшебное пламя выглядело не так впечатляюще, но дикарям оказалось достаточно и этого. Огненный шар лопнул, вспыхнула крона дерева, брызги пламени и сломанные ветки брызнули в стороны. Когда на головы посыпались тлеющие сучья, дикари бросились бежать, только треск по кустам пошел.

До самого вечера путников никто не потревожил. Лайк объявил, что хорошо напугал местных, и что, поскольку проводник сообщил своим, что ведет пришельцев в Галдерберн, там и будет ждать засада. Морт наблюдал за лицами пленных - как они примут рассуждения мага? Старший поморщился - видимо, он для этого и кричал о летнем городе. Ну что ж, если все сходятся в этом, значит так и есть!

Для ночлега проводник выбрал заброшенную деревню. Здесь давно никто не жил, двери были распахнуты, в домах гулял ветер. К вечеру стало холодать, поэтому Лайк остановил выбор на большом здании, которое сохранилось получше - похоже, здесь был постоялый двор. В большом зале на первом этаже развели огонь, используя в качестве топлива обломки мебели. Морт устроился перед огнем, время от времени шевелил угли палкой и, глядя в пламя, мечтал. Если Лайк не обманывает, завтра к нему, Морту, вернется память. Что тогда? Кем он окажется, и как быть дальше? Зовут его, конечно, не Морт, это немая придумала. Что, если он вспомнит семью? Может, он был женат? Может, у него дети - теперь они старики… На протяжении всего пути эти мысли много раз посещали Морта, но он гнал их прочь, поскольку впереди лежала опасная дорога, а теперь… Завтра они войдут в Галдерберн, город, захваченный Зимой. Что случится в городе? И что случится после?

Из задумчивости его вывел голос Махабы.

- Что?

- Я говорю: спать будем по очереди. Сперва посторожишь ты, потом я, потом…

Морт дальше не слушал, он вернулся к мыслям о себе, забытом. Когда пришло время менять караульного, и он разбудил Махабу, тот, протирая глаза, спросил:

- Слушай, а ты не боишься, что ли? Тебя не волнует, чем закончится завтрашний день?

Морт прислушался к собственным ощущениям.

- Нет, пожалуй, не боюсь. По-моему, человек боится, если знает, что именно он может потерять. А я не знаю. Меня нет - выходит, мне нечего терять. Когда я смотрел в зеркало, я видел зеркало. В самом деле, смешно бояться за зеркало, а?

Морт устроился под стеной, накрылся плащом… Когда Махаба счел, что он уже спит, пробормотал тихо:

- Ты странный человек, Морт, и… и я уже сам не рад, что впутался во все это.

Но Морт не спал. Он мечтал, что завтра сможет увидеть в зеркале себя… и слышал слова эйбона.

***

Проснувшись, Морт первым делом осведомился, не появлялись ли местные? Лайк уже был снаружи, во дворе - ловил кристаллом первые солнечные лучи, собирал праведное тепло, чтобы пополнить запас магической силы. Туйвин перебирал остатки товара - последние реликвии, привезенные из Джагайи на продажу. Здесь от них не было никакого толку, но жадный коротышка не бросил ничего, так и тащил с собой. Хотя на самом деле, конечно, тащить приходилось черному ослику.

- Нет, - ответил он, - все было тихо.

- Значит, ничего интересного я не пропустил. Когда выступаем?

- Как только маг скажет. Я думаю, скоро. Лайк тянуть не станет, ему важно достичь Галдерберна до наступления темноты.

- Это из-за кристалла. Он должен оказаться в башне золотого мага прежде чем сядет солнце, - объяснил Махаба.

Эйбон сидел рядом с погасшим очагом и поглаживал лук. Пленники в углу завозились - на ночь их связали по рукам и ногам, теперь им хотелось размяться.

- Эй, старина, - окликнул старшего Морт, - а когда мы дойдем к летнему городу? Сколько еще осталось?

- Если сейчас отправимся, засветло будем, - буркнул бородатый, - отпустите нас тогда? Старик обещал? Мы же…

- Вот у него и спрашивай, - оборвал Туйвин, затягивая узлы на тюках.

- Я бы на его месте вас отпустил, - добавил Морт. - Какая ему разница, прикончить вас сразу или потом? Когда он доберется к башне золотого мага, он сможет перебить вас всех сразу, сколько бы ни собралось. А если войдет во вкус, и нам не поздоровится, а, Туйвин?

- Не болтай, - сердито отрезал Лайк, входя в зал, - и собирайся. Мы выступаем немедленно.

По мере приближения к Галдерберну местность стала меняться. Появлялось все больше примет жизни, убитой Зимой. Кое-где все еще можно было различить остатки дорог - в основном на возвышенностях, а в низинах колеи давно размыло талой водой. Стали попадаться брошенные деревни - большей частью развалины, поросшие мхом. Крыши провалились, а сквозь слепые провалы окон змеились побеги. Встречались и хутора дикарей, эти заново осваивали земли Тархийской марки и уже успели обосноваться в сторонке от развалин. По пути попался небольшой городок, но Лайк велел проводнику обойти его стороной - там слишком легко устроить засаду… И вот наконец на горизонте показалась громада Галдербернской башни. Кристалл не светился, иначе путники давно бы увидели ее. Теперь же все с тревогой вглядывались в темный силуэт, поднимающийся над голыми кронами деревьев.

- Скорей, скорей, - поторопил проводника маг.

- Да уж недолго, - бросил тот через плечо, - а с нами-то как будет? Отпустишь ли по добру?

- Я тебе обещал, - сердито рявкнул Лайк. - Шагай быстрей и не задавай глупых вопросов.

Морт догнал проводника и зашагал рядом.

- Скажи, человече, а ты бы сам на месте нашего старика как бы поступил? Сдержал слово или нет?

- Я всегда честно жил, - обиделся дикарь, - а вот вы, летние люди, кто вас разберет?

- В самом деле… кто нас разберет?

По пути пришлось обойти еще два довольно больших поселения - оба были окружены стенами, одно - деревянным частоколом, а другое, довольно большой поселок, можно сказать, город - даже каменной стеной, усиленной несколькими башнями. Камней здесь имелось в избытке, Морт частенько видел валуны и целые россыпи булыжников. Вроде бы, такие остаются в местах, где жили древние. Что он слышал об этом? Люди, жившие до прихода Зимы, что-то такое… Землю за Тархийскими горами люди стали отбирать у Зимы относительно недавно, здесь лучше сохранились приметы седой древности. В Джагайе и прилегающих краях таких уже не сыщешь. Откуда он, Морт, это знает? Начала просыпаться память? Ах, нет, это Туйвин рассказывал.

На гребне поросшего кривыми деревцами холма Морт остановился. Проводник шагал дальше, спускался по склону, а Морт стоял и смотрел на открывшуюся панораму - перед ним лежала широкая долина, пригорки, перелески, небольшие озерца, в которых отражалось голубое безоблачное небо, видны брошенные деревни, поля вокруг них давно зарастают лесом и кустарником… а дальше, у горизонта нагромождением серых камней показался Галдерберн. Над городом высилась башня. Без привычного блеска кристалла она казалась слепой. Слепой каменный великан среди выводка детишек - крошечных по сравнению с башней домиков.

- Чего встал, идем! - бросил Туйвин, шагая мимо. - Там, впереди, конец многих историй.

- Я бы предпочел начало историй! - крикнул ему вслед Морт.

Потом мимо прошел Матиал с младшим пленником, и Морт тоже зашагал по склону вниз. Когда спустились с холма, город пропал из виду, только слепая серая башня маячила над лесом. Снова потянулись унылые болотца и озерца, чередующиеся с чахлыми зарослями на пригорках. Кое-где из почек начали разворачиваться свежие зеленые листочки, где-то пробилась молодая трава, но можно было увидеть и дотлевающие в тени остатки сугробов. Зима крепко держала этот край в костлявых морозных пальцах.

Наконец добрались к воротам Галдерберна. Город располагался на широком плоском холме, когда-то его окружал ров, теперь заполненный талой водой. Когда до стен оставалось около двух сотен шагов, проводник остановился.

- Вот ваш город… ну так что? Пойдем мы с сыном?

Матиал недовольно заворчал, поднимая нож, но Морт положил ему руку на плечо и отодвинул от младшего пленника.

- Пусть идут. Не до них теперь. Эй вы, оба, а ну бегом!

Туйвин проводил убегающих дикарей недовольным взглядом - он-то скорей был согласен с соплеменником, но и впрямь было не до них. А Лайк уже шел к воротам.

Подвесной мост оказался опущен, одна ржавая цепь все еще тянулась из отверстия в стене к кованому кольцу на бревенчатом настиле, другая цепь повисла вдоль каменной кладки барбакана, от нее вниз пролегли оранжевые и коричневые потеки - цепь ржавела. Ворота были сломаны, из портала и со стен не доносилось ни звука, однако ворон мага кружил над воротами и непрерывно оглашал окрестности хриплым карканьем. Судя по поведению птицы, в заброшенном городе ждала засада.

- Вот город для истинного народа, - объявил Лайк. - Тебе нравится, Туйвин?

- Пока что не очень. Ну что, войдем?

- Там ждут дикари, - напомнил Махаба. - Но верно, от того, что мы будем топтаться на месте, лучше не станет никому.

Он вскинул лук и пустил стрелу в бойницу над воротами. Морту показалось, что, когда стрела исчезла в темной щели, за парапетом что-то двинулось. Однако дикари, если они и ждали пришельцев на стенах, ничем своего присутствия не выдали.

- Что ж, - Морт вытащил меч. - Я иду.

- Погоди, - бросил Лайк, выступая вперед. - Может, стрелы Махабы просто маловато?

Маг вскинул посох, с кристалла сорвалась струя пламени, хлестнула по бойницам, облизала края. Языки огня сунулись внутрь, и теперь там точно кто-то негромко вскрикнул, раздался шорох и стук. Морт бросился бегом по мосту, влетел в тень под порталом и поскользнулся на замерзшей луже. Под перекрытием собралась вода, зимой она замерзла и теперь не успела растаять, так что въезд в ворота превратился в ледянуюполосу.

Падая на спину, Морт успел заметить метнувшуюся из ниши тень, над ним просвистело лезвие. Скользя на спине, он наугад ткнул мечом, острие встретило препятствие, распороло одежду из шкур и мягко вошло в тело. Рана вышла неглубокой, но дикарь на миг замер, хватая себя за распоротый бок, и тут же ему в спину ударила стерла.

Больше Морт ничего не успел заметить, потому что он, окутанный облаком брызг, вкатился по льду на освещенную солнцем площадку за воротами. Ударил сапогами под колени выскочившего навстречу дикаря, перекатился - и в то место, где он только что ворочался в луже, ударила здоровенная дубина. Взметнулись брызги, Морт вскочил из лужи, нанося широкий удар мечом. Клинок превратился в размазанную блестящую полосу, Дикари отшатнулись - их оказалось много, больше десятка человек бросились к Морту с разных сторон, Он завертелся в кольце направленных в него копий. Дикари мешали друг другу, спеша разделаться с первым противником, Морт почувствовал укол в бок, костяное острие вошло сквозь звенья кольчуги и сломалось. Бастард тоже достал одного противника, потом другого… это не было правильной схваткой, к каким готовят воинов. Дикари бросались на Морта со всех сторон, скользили по льду, падали, а он метался в толпе, широко взмахивая длинным мечом. иногда он кого-то валил с ног, иногда ему тоже доставались удары. Под ногами плескалась вода, Морт скользил, уклонялся, и не переставал вращать клинком - вся надежда была на длинное лезвие бастарда, оно крушило подставленный древки копий и легко отбивало удары топоров на коротких рукоятях.

Звуки схватки слились в сплошной крик-лязг-треск. Вскоре Морт почувствовал, что выдыхается, он не мог долго в таком темпе размахивать полуторным мечом. Вот коренастый дикарь бросился на него, выставив обшитый кожей шит и держа на отлете ржавый железный топор, Морт врезал из последних сил и развалил щит надвое, коренастый отшатнулся, на его месте возник громадный рыжебородый детина с разинутым ртом, он обеими руками заносил над головой тяжеленную дубину. Вдруг Морт как-то разом понял: верзила орет. Рев богатыря перекрыл какофонию битвы, время растянулось, мгновения длились и длились, дикарь орал, Морт разворачивал руки с бастардом - медленно, слишком медленно… а дубина опускалась на его голову.

С глухим стуком в глазницу бородатого дикаря вошла стрела, рассыпались красные брызги, дубина в полете сменила направление, и удар пришелся Морту в плечо, он рухнул, правая рука потеряла чувствительность, Морт в падении отмахнулся от направленных в него костяных наконечников, левой рукой было трудно правильно вести тяжелый клинок бастарда. "Со мной ничего не случится, - успел подумать Морт, - меня поцеловала принцесса Зимы".

В лицо пахнуло жаром, над лежащим Мортом пронеслись сгустки багрового пламени, дикари с воем бросились врассыпную - к спасительным стенам домов. Морт поднял голову - к нему бежали товарищи. Первым, скользя на льду, семенил Туйвин, с копьем наперевес. Копье он держал правильно, как учил хромой старик - ветеран зимней стражи. Там, на севере, в Лайвене.

- Вперед! - рявкнул Лайк, размахивая дымящимся посохом. - Пробиваемся к башне! Там я смогу вас защитить!

Башня нависала над городом, тяжелая, мощная, серая. К ней уводила улица, когда-то мощеная бревнами, а теперь покрытая липкой грязью и лужами. Дома с выбитыми окнами, распахнутыми и сорванными с петель дверями, просевшими кровлями… Одно здание развалилось, и обломки стены наполовину перегородили улицу, как баррикада. Между прогнивших балок и облепленной мхом штукатурки Морт заметил человеческий череп. К руинам улепетывали двое местных.

Морт вскочил, Лайк пробежал мимо, старик тяжело дышал и отхаркивался, за ним, не отставая, но и не вырываясь вперед, следовали Туйвин и Матиал. Махаба на бегу пустил стрелу в переулок, Морт не видел, что там, вероятно, там тоже скрылся кто-то из местных. Вскочив, он побежал рядом с эйбоном. Замыкал шествие лохматый ослик, похудевшие вьюки подпрыгивали на его спине, и ворохи грязных капель летели из-под копыт.

Дикари скрылись за обломками стены, Лайк пустил вслед струю пламени, и по верху баррикады заплясали оранжевые искры. Из окон летели куски мебели, трухлявая палка ударила осла по крупу, другая угодила в спину Морту. Туйвин первым сунулся за баррикаду, ткнул копьем, отшатнулся… на помощь земляку бросился Матиал, а колдун пробежал мимо.

Когда Морт прыгнул на груду обломков, схватка уже закончилась, Матиал бежал следом за Лайком, из разодранного рукава текла кровь, а Туйвин поднимался с дергающегося тела, укутанного в шкуры. Его копье сломалось, и коротышка схватил топор дикаря. В левой руке его был нож. Ненадежное нагромождение камней и досок под ногами зашевелилось, Морт спрыгнул. Из окон здания справа, рыча, спрыгнули двое, одного Лайк встретил огненным шаром из кристалла, другой свалился на плечи Матиалу, но эйбон на бегу поразил его стрелой. Морт подскочил, ухватил Матиала за раненную руку:

- Быстрей! Быстрей!

Сзади орали и улюлюкали местные. Сперва огненное оружие мага напугало их, но теперь они, оправившись от страха, неслись в погоню. Обезумевший осел ткнулся мордой Морту в спину и свалил его - над головой просвистело копье и глубоко воткнулось в грязь. Морт, хромая побежал за магом и остальными. Из улиц слева и справа бросились местные, еще один спрыгнул с крыши невысокого здания. Копье скользнуло по круглому боку Туйвина, коротышка, визжа, извернулся, ударил топором, а, когда противник открылся, всадил ему нож в живот. Другой прыгнул на Туйвина, опуская дубинку, но подскочивший эйбон отвел удар луком. В другой руке у него была стрела, Махаба ткнул ею в лицо дикаря. Закутанный в шкуры варвар отшатнулся, и подбежавший Морт дотянулся мечом, острие скользнуло по ребрам. Дикарь отпрыгнул, сжимая рану. Впереди снова заревело колдовское пламя - и дорога освободилась. Лайк побежал дальше, Матиал не отставал. Копья у него уже не было, а с лезвия ножа срывались кровавые капли.

Улица делала поворот, беглецы промчались за угол, и погоня на время осталась позади. Где-то далеко справа и слева рычали дикари, они бежали по соседним проулкам.

Маг уже выдохся, он еле переставлял ноги, тяжело опираясь на посох. Морт подбежал, подхватил старика под локоть, Туйвин - с другой стороны, вдвоем они поволокли мага вперед. Осел ускакал в переулок, там раздались хриплые крики, скотинка пронзительно заревела, Морт успел подумать, что впервые слышит, чтобы смирный лохматый ослик так голосил.

- Скорей! - снова крикнул Махаба.

Чернокожий развернулся, вскидывая лук. Пробегая с магом мимо эйбона, Морт успел заметить в переулке толпу, дикари в шкурах бежали, потрясая оружием. Махаба пустил стрелу, дикари ответили дружным ревом. С противоположной стороны отозвались их соплеменники, оттуда тоже спешила немалая толпа. Где-то позади запели рожки, и Морту почудилось, что он слышит конское ржание. Задумываться было некогда, они с Туйвином изо всех сил спешили уволочь мага подальше, пока погоня хоть немного отстает. Матиал теперь бежал впереди, вот и Махаба догнал их, на ходу вытаскивая стрелу из полупустого колчана.

Позади что-то загрохотало, и, оглянувшись, Морт увидел встающий над дырявыми кровлями столб дыма. Под ногами снова оказался лед, Морт заскользил, выпустив локоть Лайка. Маг стряхнул руку Туйвина, развернулся и выпустил здоровенный, больше прежних, сгусток пламени. Метил он, к удивлению Морта, не вдоль улицы, а вбок. Стена дома, к которому уже спешила толпа в шкурах, содрогнулась, когда в нее врезался лохматый ком жара, посыпались пласты отсыревшей штукатурки, по стене пробежали огненные сполохи, потом с оглушительным хрустом здание стало разваливаться на куски. Местные остановились, бросились назад, отпихивая бегущих следом сородичей. Но они оказались недостаточно проворны, несколько человек были погребены под обломками рушащегося здания. Пение рожков, конское ржание и крики раздавались ближе, а беглецы уже неслись к показавшейся впереди площади. Грохот рушащегося дома поглотил остальные звуки…

Вот и площадь - широкий пустырь, поросший черными скрюченными кустами, между ними блестят лужи, вокруг - дома, зияющие пустыми глазницами окон и оттого похожие на истлевающие трупы. По ту сторону открытого пространства - серый каменный забор, створка ворот сорвана и валяется в десятке шагов перед порталом, другой створки и вовсе не видно, а над забором тяжелой громадой нависает башня. Ее бока, сложенные из грубо отесанных каменных блоков, испещрены пятнами лишайника, под узкими оконцами, скорей напоминающими бойницы, нависли тяжелые моховые бороды, от которых вниз тянутся рыже-черные потеки.

Колдун заковылял к башне, ударяя посохом в грязь и разбрызгивая лужицы. Морт шел следом, оглядываясь - он ждал нового нападения, но дикари не показывались. Над улицей, которая привела беглецов к площади, клубилась пыль, поднятая обрушенной стеной, медленно валился набок соседний дом, его равновесие нарушилось, он кренился, по стенам расползались трещины, все шире и шире, с крыши сыпалась черепица, шорох, скрежет и треск глушили прочие звуки, но Морт различал лязг, грохот и крики, неизменно сопутствующие сражению, и снова ему почудилось пение рожков. Он побежал за Лайком и остальными. Просто чудо, что маленькому отряду удалось пройти сквозь занятые дикарями улицы от ворот к самой башне, и единственной потерей стал лохматый ослик. Раны и ушибы не в счет. Морт и сам неловко держал меч левой рукой, правая гудела после скользящего удара дубины, в плече пульсировала боль. Морт едва мог шевелить пальцами и не решался переложить оружие в правую руку.

Он брел, разбрызгивая грязную ледяную воду, солнце светило вовсю, но Морт мерз, и думал, что убийство дикарей - это грех, что холод этого греха заставляет его дрожать. Он глядел в лужи под ногами, но не видел собственного отражения, только грязь. "Со мной ничего не случится, - напомнил он себе, - со мной, таким, каков я теперь. Я не помню себя, и меня нет. Невозможно потерять то, чего не существует. А когда Лайк вернет мне память, что тогда? Я вспомню что-то страшное и стану уязвим? Захочу ли я жить после того, как увижу себя - в луже, в зеркале, в собственной памяти?"

Он шагал, шатаясь, и шаталась картина мира перед глазами. Ворота в заборе, окружающем башню, раскачивались и мотались из стороны в сторону при каждом шаге - и с каждым шагом росли, делались все шире. И спина Лайка качалась, а если поднять голову - раскачивалась башня, устремленная в голубое холодное небо, и ворон, кружащий около верхушки башни, шатался, раскинув крылья. Морт оперся на длинный клинок бастарда и выпрямился. Площадь больше не раскачивалась, мир замер, только спины спутников продолжали качаться и двигаться к воротам. Лайк уже ступил на выломанную створку, она прогнулась, из-под ржавой оковки плеснулась грязь. Морт тяжело вздохнул и побрел. Острие бастарда волочилось за ним, оставляя длинную извилистую полосу в грязи.

Потом он ввалился в ворота, пересек мощеный каменными плитами двор, накрытый тенью башни… Над городом прокатился рев - глухой и низкий звук такой силы, что, кажется, весь Галдерберн содрогнулся. Загрохотало - наверное, еще несколько домов обрушилось, а Морт уже нагнул на порог. Поскользнулся, ступив на наледь, миновал короткий коридор, хватаясь за покрытую сырой плесенью стену… потом начался подъем. Бастард мешал на тесной винтовой лестнице, прорезанной в толще стены, и Морт сунул его в петлю за плечом.

Ступени, серые, холодные и шершавые, одна за другой уходили назад и вниз, сверху открывались новые и новые, как будто башня продолжала расти по мере того, как Морт шаг за шагом поднимался к вершине, к кристаллу. Он шел, ковылял, тащился, цепляясь за холодные камни стены, царапая их клинком, шел и надеялся, что там, в конце пути, на продутой ветрами и просвеченной солнцем верхушке башни сумеет найти зеркало, в котором увидит себя.

***

Первым, кого Морт догнал на подъеме, оказался Матиал. Парень сидел на ступенях и, сосредоточенно сопя, бинтовал руку. Нож лежал рядом, рукав куртки был распорот, под ним виднелась кое-как намотанная тряпка, и Матиал зубами затягивал узел на ней.

Следующим был Туйвин. Коротышка тяжело поднимался, хрипло выдыхая при каждом шаге, он уже совсем выбился из сил, но продолжал переставлять ноги, хотя скорей уже полз по стене, чем шагал. Его правое плечо елозило по стене, оставляя вытертую полосу в наслоениях пыли и плесени, левой рукой Туйвин мял раненный бок, между пальцами выкатывались багровые капли.

- Погоди, перевязать надо, - с натугой выдохнул Морт.

Коротышка отрицательно мотнул головой и попытался что-то ответить, но не смог произнести ни слова, так сбил дыхание, только просипел что-то неразборчиво.

В бойницы врывался холодный ветер, его порывы были плотными, как нечто материальное. Морта качнуло, когда он миновал очередную бойницу, он споткнулся и припал к стене. Перед глазами оказался проем, в котором он видел часть города - уходящие вдаль серые и коричневые крыши, блестящие лужами полоски улиц, каменное крошево там, где здания осели и обрушились… Между зданий метались разноцветные точки, в мертвом городе шло сражение, но кто с кем бьется, Морт так и не понял. Сквозь вой и свист ветра в узком проеме он едва различал крики… и ржание. Местные не держали лошадей, в климате суровой Зимы животные не могли бы выжить, но тут Морт увидел всадника. Кажется, в белом и зеленом? И в блестящем шлеме?

Морт не стал приглядываться, оттолкнулся от стылого камня и зашагал дальше. Над головой шаркали сапоги, мерно лязгал металл о камень, и вскоре показалась согбенная спина Лайка. Старик с каждым шагом ударял окованным концом посоха в ступени, а потом словно подтягивал дряхлое тело к посоху - так выходил очередной шаг. Заслышав топот позади, он обернулся, Морт увидел потное лицо, наполовину скрытое спутанными седыми прядями. В глазах мага была усталость - невероятная, громадная. И еще что-то во взгляде, что-то такое, что Морту очень не понравилось. Маг оглядел поднимающегося следом, сдержал шаг и, вцепившись обеими руками в посох, подтянул кристалл поближе к лицу. Вроде бы от блестящего навершия к губам Лайка протянулась туманная полоса, как если бы маг пил нечто из кристалла. Старик встряхнулся и выпрямил спину, после этого он зашагал уверенней, и Морт так и не смог его обогнать. Двигаясь следом за Лайком, он почти настиг Махабу. Рослый эйбон опередил остальных, длинные ноги мерно сгибались и разгибались, но и его доконал долгий путь по крутой лестнице. Эйбон сопел и отхаркивался так же, как и прочие.

Снова мимо проплыла бойница, из нее прянул твердый холодный порыв ветра, но города уже не было видно, только небо, бледно-голубое, холодное небо Зимы. В пустоте за бойницей промелькнул ворон, раздалось тревожное карканье - и тут же над замерзшим Галдерберном прокатился глухой рев, башня содрогнулась, Морт вцепился в камни, чтобы устоять, пальцы царапали стену, обдирая пласты мха. Рев тянулся и тянулся, в него вплетались новые нотки, резкие - хруст и звонкий треск, потом грохот рушащихся стен. Рев оборвался, и грохот обвала проступил явственней. Но Морт уже ковылял выше - вслед за эйбоном и магом. Снизу пыхтели коротконогие представители истинного народа.

Новый виток лестницы, и узкий изогнутый пролет словно развернулся. Спина Махабы пропала, он канул в пустоту, как будто провалился. Верхний этаж башни опирался на толстенные балки и нависал над постепенно сужающимися кверху стенами, он имел форму сдвоенного усеченного конуса, в котором две симметричные половины были соединены более широкими сторонами, нижняя опиралась тонкой частью на балки, а верхняя завершалась прочно вмурованным кристаллом. Кристалл имел около трех локтей в поперечнике и служил кровлей. Солнечный свет сеялся сквозь него, дробился в гладко отшлифованных гранях и пятнал пластами сияния пол площадки. Отсветы ложились и на лестницу, когда Махаба свалился на пол, и его спина перестала загораживать вход, острые, как отточенные клинки, лучи света проникли на лестницу. Лайк рванулся вверх, Морт - следом. Он успел увидеть Махабу, стоящего на четвереньках… Маг, отшвырнув эйбона, бросился к центру круглого помещения - к кристаллу. Выронил посох и широко расставил руки, от чего рукава просторной серой хламиды взметнулись, как крылья. Лайк бросился, как птица на добычу. Он встал около кристалла, свисающего со свода, блики солнечного света легли на потное лицо и грязную спутанную бороду. Ладони мага прикоснулись к блестящим граням, обняли, прошлись, лаская, по скользкой поверхности…

Эйбон, которого толчок сбил с ног, медленно поднялся, Морт сделал несколько шагов и остановился рядом с ним. Внизу на лестнице раздавались тяжелые шаги и натужное сипении Туйвина.

Закаркал ворон, птица носилась кругами около широкой площадки, венчающей башню. Снизу, из города, доносились слабые звуки схватки, там все еще сражались. Морт посторонился, чтобы вошли Туйвин с Матиалом, потом его внимание привлекли движущиеся фигурки внизу. Он припал к обращенной вниз бойнице. По улицам медленно ползли разноцветные букашки. Медленным их перемещение казалось только отсюда, с огромной высоты, но те, кто двигался внизу, бежали, торопились изо всех сил. Грязно-серые, это местные. Они бежали по улицам, ведущим к окраине, к городской стене, их преследовали фигурки побольше, конные воины в блестящих латах и бело-зеленых плащах. На лошадях тоже попоны белого и зеленого цветов, такие плащи были у приграничной стражи Элерии. Часть всадников развернулась, Морту казалось, что они нелепо корчатся и выгибаются на месте - это всадники натягивали поводья, чтобы развернуться против нового врага. Со стороны ворот по улице ползла волна белого цвета, она то дробилась на отдельные фигурки, то сливалась в плотный строй, когда отступающие перед этим белым приливом элирийские пешие воины пытались контратаковать. Во главе пробивающихся к башне вражцов выделялась гораздо более крупная фигура, отливающая серебром. Блестящие доспехами элерийцы попятились, среди них показались серые фигурки, над ними заблестели ослепительно-яркие вспышки, волна света прокатилась вдоль улицы, ударила в толпу вражцов, лунный демон заревел, очертания ближайших домов потекли, ломаясь и искажаясь, стены рушились, коричневым потоком потекла с кренящихся крыш черепица…

От созерцания побоища Морта отвлек смех - Лайк, обнимая кристалл, хохотал, его заливали потоки неестественно желтого света, струящиеся с гладких граней. Фигура мага тонула и растворялась в свечении.

- Шестьдесят лет! - радостно прокричал маг. - О, Солнце, шестьдесят лет я ждал этого мига! Ха-ха-ха! Вам не понять, какое это чувство, когда энергия струится сквозь тебя! Это лучше всего! Это лучше вина, это лучше самой сладкой бабы! Солнце! Солнце во мне, я - солнце! Я - свет! Я - тепло!

Силуэт Лайка истончился, почти совсем пропал в лучах, исходящих от кристалла, потом свет ринулся в стороны, словно живое существо, мгновенно вырастая и распространяясь. Морт зажмурился, а когда открыл глаза, Лайк стоял как и прежде, но город за оконцами заливал ярчайший свет, будто солнце сделалось вдвое жарче, Лужи и обломки льда сверкали, как алмазы, как крошечные подобия кристалла башни. Тени исчезли, растворились в этом сиянии, мертвый город купался в теплом желтом свете…

Морт отступил от бойницы.

- Лайк! - громко окликнул он. - Старик, ты обещал мне!

Маг обернулся, утирая слезящиеся глаза. Он больше не смеялся, но лицо его было невероятно счастливым, он широко улыбался. Он глядел как будто сквозь Морта.

- Лайк, моя память…

- Память… - старик моргнул, улыбка стала пропадать. - Да, твоя память. Туйвин, пора!

Повинуясь окрику мага, Туйвин с Матиалом насели с двух сторон на Махабу, схватили за руки, вывернули и заставили эйбона опуститься на колени. Он рванулся, едва не оторвав обоих коротышек от пола, но держали его крепко.

- Морт, мой старый друг, - медленно и размеренно заговорил маг, - мой самый давний, самый давний друг… я должен открыть тебе кое-что. Наш общий приятель, наш спутник и верный товарищ Махаба собирался тебя убить. Да, да. Именно таково было поручение, данное ему Советом вольного города Лайвена. Ему велели прикончить тебя, как только к тебе возвратится память.

- О чем ты, старик? Какой еще старый друг? И почему убить?

- Ха-ха, спроси его! Посмотрим, посмеет ли солгать этот человек из Лайвена? Махаба, скажи ему, и остерегись врать! Ложь - это грех! Солгав, ты навлечешь новую Долгую Зиму на свой несчастный город!

Стало тихо. Махаба перестал дергаться в руках сынов истинного народа и опустил голову.

- Я не хотел убивать, - пробурчал он. - Я не стал бы причинять вред Морту, он славный человек.

- Но ты убил бы того, кем он станет, обретя воспоминания, верно? - напирал маг. Он обернулся к спутникам, продолжая одной рукой ласкать кристалл. - Ну, не молчи, не заставляй нас ждать. У меня еще много дел! На улицах убитого Зимой Галдерберна вражцы сражаются с солдатами, которых прислали элирийские золотые маги, мне не терпится положить конец их нелепой возне. Я обязан восстановить мир и покой в городе, обещанном истинному народу, а вместо этого без толку пялюсь в твою курчавую макушку. Подними глаза и скажи нам правду!

Махаба вскинул голову и внимательно поглядел на Морта. Он по-прежнему молчал.

- Молчишь? - Загремел Лайк. - К счастью, из меня не вышел хороший гражданин Лайвена, я могу врать. Морт, я тебя обманул, я не верну тебе память. Я не знаю, как это сделать.

- Старик… - Морт шагнул к магу, рука сама собой потянулась к рукояти меча, торчащей над плечом. - Старик, я прошел с тобой этот путь… я сражался и мерз… я…

Махаба рванулся, но Туйвин с Матиалом держали крепко. Лайк бросил взгляд на троицу и снова обернулся к Морту.

- Терпение, друг мой, терпение! Теперь, когда у мена я руках кристалл, я обладаю куда большей властью. Когда-нибудь я, вероятно, сумею возвратить тебе память. Как только я смогу подыскать нужное заклинание…

Морт глядел в глаза магу и ясно читал в них правду.

- Ты врешь, старик. Но зачем?

- Морт, послушай меня. Да, ты прошел долгий путь, но в этом пути ты узнал Грайлок заново. Мерзкое место, верно? Неужели тебе хочется получить еще больше знаний об этом ужасном мире грехов? Неужели ты хочешь обрести еще одно имя, еще одну память - полную потерь и страданий? Зачем?! Знай то, что узнал, и живи, наслаждаясь тем, что доступно Морту! Я позабочусь о тебе, мой старый друг. И в качестве первого подарка я отдаю тебе Махабу - человека, который собирался убить тебя. Можешь покончить с ним, не мешкай!

Эйбон оставил попытки освободиться и уставился в сторону. Морт взялся за рукоять и длинным плавным движением извлек бастард. Внимательно поглядел на Махабу. Тот уставился в сторону и молчал.

- Махаба, это правда? Ты должен был убить меня?

- Я не хотел этого делать. Послушайся старикашку, не пытайся обрести память. Такому, каков ты сейчас, я ни за что не стал бы причинять вред. Но если… а, давай, покончим с этим. Не хочу говорить.

Морт качнул острием, словно проверяя вес клинка…

- Давай, - тихо сказал эйбон и отвернулся.

Морт развернулся, поднимая меч… и бросился к Лайку. Тот отшатнулся, скрюченные пальцы мазнули по скользкой поверхности кристалла… сгусток ослепительного пламени полетел навстречу Морту, он упал на пол, зажмурившись и выпустив рукоять бастарда. Под руки попалась палка, и он поднял ее, заслоняясь от огня. Оказалось, он вцепился в посох с маленьким кристаллом, который выронил Лайк, входя на верхний этаж. Струя пламени, обтекая кристалл на посохе, прошла стороной. Морт открыл глаза. Лайк стоял в нескольких шагах от него - под сияющим большим кристаллом башни.

- Да, верно, - медленно произнес маг, - при тебе Отец-Солнце, и я не смогу напрямую повредить тебе. Ну что ж, я сделаю кое-что другое!

Снопы огня сорвались из-под его пальцев с гладких граней и ударили в пол рядом с Мортом. По плитам поползли трещины, с оглушительным треском раскололась балка, часть настила стала рушиться, и Морт почувствовал, что переворачивается. Кусок пола под ним накренился, мимо, дребезжа, прополз бастард… Туйвин с Матиалом отшатнулись в стороны, выпустили Махабу, тот бросился от них, прижимаясь к стене, пол под ногами дрожал. Морт оказался на краю пропасти и вцепился руками в холодный камень.

- Кайл, отойди от кристалла! - прогремел окрик в дверях, Морт боялся обернуться, он судорожно цеплялся за обломки перекрытия. Краем глаза он заметил переливающееся золото плащей. Двое, трое… один за другим маги ступали на дрожащий пол верхнего этажа и выстраивались вдоль стены.

Морт успел только подумать: "Почему Кайл? Он же назвался Лайком? И что за Отец-Солнце? Меня хранит поцелуй немой Мумы…" Исцарапанные пальцы скользили в крови, камень под ними крошился.

Лайк захохотал, и над головой Морта пронеслись сгустки пламени, сперва со стороны Лайка, потом другие - навстречу, к кристаллу. Заорал Матиал, кажется, вывалилась часть стены, у которой он стоял… Что-то кричал эйбон, стонал Туйвин, Лайк хохотал, обмениваясь огненными стрелами с золотыми магами, проникшими с лестницы. Тут наконец руки Морта соскользнули, и он полетел вниз, ударился о стену, свалился на кусок пола, упавший прежде него, заскользил по наклонной плоскости, все вниз и вниз… Башня дрожала, над головой шла схватка золотых магов с Кайлом-Лайком, внизу, на улицах, ученики золотых и элерийские воины дрались с вражцами, которых привел лунный демон… Морт ударился о стену, перевернулся в полете, сумел вцепиться в выступ и ненадолго задержал падение, потом снова упал… Внутренние перегородки башни трещали, ломались, из них выпадали широкие куски кладки, башня дрожала и стонала.

Морт очутился на полу, это было перекрытие одного из верхних этажей, он увидел, как большой кусок стены вываливается наружу. В проломе мелькнула тень - Лайк или, вернее, Кайл падал, раскинув руки и хохоча, серый плащ на нем дымился, из рукава вывалился сложенный пергамент и, разворачиваясь на лету, впорхнул в пролом. Кружась, опустился на грудь Морта. В проломе показалось голубое небо, мелькнули черные крылья, и каркнул ворон.

Морт поднял пергамент - старинная карта, которую маг выдрал из книги в императорской библиотеке Джагайи. Морт перевернул листок, на обороте он увидел искусно выполненный портрет молодого человека, удивительно похожего на него самого. Подпись гласила: "его величество подобный солнцу император Вентайн Четвертый". Дальше писали о том, что его величество удивительно похож на изображения Ирго Ужасающего… Морт глядел и не понимал. Он не чувствовал себя этим молодым императором. Он снова видел зеркало, а не себя.

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

2/19/2012

Оглавление

Часть 1. Грехи прошлого

Часть 2

Часть 3

Часть 4. Грехи моря

Часть 5. Грехи империи

Часть 6