Смертельные ошибки [Аллен Уайлер] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Аллен Уайлер Смертельные ошибки

Посвящается Сьюзен Кроуфорд и Наталии Апонте-Бернс

От автора

Хочу поблагодарить Дэрила Гарднера, Жан-Пьера Виртца, Марси Брайсич, Маршу Мартин, Дона Дональдсона и Мэри Остерброк за советы, рекомендации и поощрение. Благодарю Майка Лонга за создание сайта www.allenwyler.com и Лили — просто за то, что она есть.

Пролог

Медицинский центр имени Мейнарда снижает количество ошибок
Уильям Барр,

Специальный корреспондент «Сиэтл таймс»

В заявлении, сделанном сегодня, Артур Бенсон, генеральный директор Медицинского центра имени Мейнарда, рассказал о двадцатикратном снижении количества субъективных медицинских ошибок в результате эксплуатационных испытаний широко разрекламированной системы «Мед-индекс» для ведения электронных медицинских записей (ЭМЗ). Согласно отчету ОКАУЗ — Объединенной комиссии по аккредитации учреждений здравоохранения, центр имени Мейнарда стал самой безопасной больницей на Западном побережье, далеко обогнав по данному показателю все остальные медицинские учреждения. «Это поистине замечательное достижение в деле обеспечения безопасности пациентов», — заявил нам Серджо Веричелли, председатель комитета ОКАУЗ, которому предстоит в будущем году выбрать и утвердить эталонную систему ведения ЭМЗ.

«В ноябре 1999 года, — добавил Веричелли, — Институт медицины завершил исследование под названием „Человеку свойственно ошибаться: усовершенствование системы здравоохранения“. Исследование посвящено проблеме ошибок в медицинской документации и безопасности пациентов. В нем приведена следующая статистика: от 44 000 до 98 000 пациентов ежегодно умирают в больницах из-за вполне предотвратимых субъективных ошибок при ведении медицинских записей. Таким образом, ошибки данной категории занимают восьмое место среди причин убыли населения — выше автодорожных происшествий, рака груди и СПИДа. По нашим оценкам, подобные ошибки ежегодно уносят жизни около 7000 человек».

Во исполнение своей миссии по улучшению качества предоставляемых гражданам услуг здравоохранения ОКАУЗ рассматривает в процессе аккредитации реакцию больницы на чрезвычайные случаи. «Чрезвычайным случаем» считается неожиданный инцидент, повлекший смерть, серьезное физическое увечье или психическую травму. Такие случаи сигнализируют о необходимости немедленного выяснения и устранения причин.


Август

«…подсчет игл, губок и ватных тампонов произведен верно. Приблизительная потеря крови равна 350 куб. см, что не потребовало переливания крови или кровезаменителя. Отчет продиктован Тайлером Мэтьюсом».

Нейрохирург Тайлер Мэтьюс закончил диктовать отчет об операции, положил трубку и устало привалился к обшитой звукоизолирующими панелями стене тесной кабинки для диктовки. Насквозь пропотевшая хлопковая рубашка холодила спину, но он так устал, что был не в силах даже принять более удобную позу. Ему редко выпадали минуты профессиональной гордости своей работой. На сей раз Тайлеру пришлось оперировать менингиому, доброкачественную опухоль, причинившую тем не менее множество хлопот пятидесятилетней женщине. Опухоль давила на нервы, контролирующие зрение и движение глаза. Шесть часов Тайлер провел на ногах, вглядываясь в хирургический микроскоп, вырезая по кусочкам узловатый комок жесткой, волокнистой ткани величиной с виноградину, но кремового цвета. Он резал, пока не удалил все до последнего комочка. Конечно, удалить надо было абсолютно все. Но главный фокус — именно поэтому операция доставила хирургу ни с чем не сравнимое удовлетворение — состоял в том, чтобы удалить опухоль, не затронув окружающие нервы: им полагалось функционировать безупречно.

Это была нудная, изматывающая работа. Тайлер ее обожал.

С глубоким вздохом он вытер ладонью пот с лица.

Не обращая внимания на привычную усталость, вызванную шестью часами интеллектуального, физического и нервного напряжения, Тайлер оттолкнулся от высокого, как в баре, табурета и направился в палату, чтобы проверить, как его пациентка приходит в себя после анестезии.


— Доктор Мэтьюс, вас там какой-то человек спрашивает. — Матильда, секретарша хирургического отделения, с неизменной улыбкой кивнула в сторону автоматических дверей, отделяющих хирургию от других помещений больницы.

На вид мужчине было под сорок, как и самому Тайлеру. Пожалуй, он был на пару дюймов ниже ростом. Возможно, пять футов девять дюймов. На нем был по-летнему легкий темно-серый костюм с белой рубашкой и галстуком с абстрактным черно-белым рисунком.

«ФБР», — сам не зная почему, подумал Тайлер.

— Что ему нужно?

Незнакомец уже приближался уверенной походкой, характерной, заметил Тайлер, для военных и блюстителей закона.

— Доктор Мэтьюс?

— Да?

Любопытствующие взгляды медсестер и анестезиологов уже сверлили спину Тайлеру. Еще бы! Не часто приходится видеть в хирургии человека в уличной одежде.

Незнакомец огляделся.

— Не здесь. Давайте перейдем в коридор. — В его голосе слышались властные начальственные нотки.

Тайлер не двинулся с места.

— Сначала объясните, в чем дело. Я должен осмотреть больную. Кто вы такой?

Мужчина снова, на этот раз демонстративно, окинул взглядом комнату.

— Я думаю, будет лучше, если мы продолжим разговор в коридоре.

— Вернусь через минуту, — бросил Тайлер секретарше, чувствуя, как внутри все стягивает морским узлом.

Стоило выйти в коридор, как автоматические двери сомкнулись у них за спиной. Мужчина пристально оглядел Тайлера и вытащил бумажник.

— Агент Диллон, УБН.[1]

Раскрыв бумажник, агент продемонстрировал удостоверение.

Морской узел в желудке у Тайлера превратился в средоточие режущей боли, распространившейся по всей диафрагме.

— Да?

Тайлер представил реакцию начальства.

— Вы не против, если я взгляну на содержимое вашего шкафчика?

Сердце Тайлера отчаянно заколотилось.

— Почему вас интересует содержимое моего шкафчика?

Агент Диллон стоял в армейской позе «вольно», расставив ноги чуть шире плеч и слегка отведя назад полу расстегнутого пиджака. Ровно настолько, чтобы Тайлеру был виден пистолет в плечевой кобуре.

— А что, для вас это проблема, доктор?

Тайлер тоже расставил ноги на ширину плеч и скрестил руки на груди.

— У меня нет проблем, но мне не нравится ваше отношение. Вы на что намекаете? Я хочу знать, что вы ищете и почему.

— Ну, это не моя проблема, — усмехнулся агент Диллон. — И учтите, я все равно проверю ваш шкафчик. Так или иначе.

Тайлер покачал головой:

— В моем шкафчике нет ничего такого, что могло бы заинтересовать агентство по контролю за наркотиками. Точка.

— Что ж, вам виднее. Но мы можем это сделать двумя способами. Или вы сами откроете для меня шкафчик, или я попрошу охранников его открыть. — С этими словами агент Диллон спрятал бумажник с удостоверением и вытащил из внутреннего нагрудного кармана сложенный листок бумаги. — Вот ордер на обыск вашего шкафчика. Все по форме. — Диллон пожал плечами: — Ваш ход, док.

Тайлер понял, что выбора у него нет. Он решительно направился в раздевалку. Его душил гнев.

— В чем дело? Вам больше заняться нечем? Вы, парни, объявили войну наркотикам. Вам этого мало? Надо еще терроризировать врачей для полного счастья?

Они завернули за угол и попали в узкий проход между рядами одинаково серых металлических шкафчиков. И тут Тайлер налетел лицом к лицу на двух охранников. Один из них стоял, прислонившись спиной к его шкафчику, второй блокировал проход. Этот второй рассказывал первому какой-то анекдот. Стоило появиться нейрохирургу, как оба смолкли.

Тайлер повернулся к агенту Диллону:

— Что они здесь делают?

Диллон досадливо поморщился:

— Просто откройте чертов шкаф.

Тайлер взглянул на охранника, прислонившегося к его шкафчику:

— Разрешите?

Охранник отодвинулся со смущенной ухмылкой.

Мысли Тайлера неслись вихрем, пока он набирал комбинацию кодового замка. А если ему что-нибудь подбросили? Когда он в последний раз открывал шкафчик? Когда переодевался в хирургическую робу. Тайлер бросил взгляд на часы. Шесть часов назад. Давно. За это время все что угодно могло случиться.

— Ну? Вы собираетесь открывать или нет?

Поворачивая наборный механизм, Тайлер пропустил цифру. Он начал снова и опять ошибся. Только на третий раз его пальцы, дрожавшие от гнева, справились с комбинацией, и замок открылся. Тайлер отошел в сторону.

— Ну валяйте, это ваш праздник. — И он бросил на ближайшего к нему охранника пронизывающий взгляд. Тот отвернулся.

Агент Диллон со щелчком натянул латексную перчатку, подошел, открыл дверцу и на секунду застыл молча. Потом начал шарить на единственной полочке над висящей на плечиках одеждой Тайлера.

— Так-так-так, что тут у нас?

— Какого черта… — Тайлер протянул было руку, но агент оттолкнул его:

— Ничего не трогать. — Диллон вынул из шкафчика ампулу. На ярлыке была надпись «Сульфат морфина». Он обратился к одному из охранников: — Будьте добры, откройте для меня один из этих пластиковых пакетов. Ни один из вас ни к чему не должен прикасаться, пока я не опущу это в пакет. Ясно?


Октябрь

Роскошно обставленный кабинет адвоката Мэри Магуайер занимал юго-западный угол на пятнадцатом этаже небоскреба. Из окон открывался вид на промышленный район Сан-Франциско. В это хмурое утро в конце октября облака спустились так низко, а туман, то и дело переходящий в морось, клубился так густо, что автомобили на улице внизу ползли со включенными фарами. И это в девять утра. Тайлер не сомневался, что скоро пойдет дождь.

— У вас есть выбор. Вы можете принять их предложение — кстати, я считаю его чрезвычайно щедрым при сложившихся обстоятельствах, — либо, если хотите, можете попытать счастья в суде. Нет смысла напоминать вам, каковы будут последствия, если вы проиграете, но ради чистоты протокола я все-таки напомню. В этом штате, как и в большинстве других, осуждение по уголовной статье означает, что вы теряете профессиональную лицензию. Короче, проиграете дело и больше не сможете работать практикующим врачом. Никогда.

— Вот черт, — пробормотал Тайлер, ощущая удушье от бессильного бешенства. Он упорно смотрел в окно, стиснув кулаки в карманах брюк, ссутулив плечи, словно стараясь уберечься от свирепствующего за стеклом сырого и холодного осеннего ветра. — Допустим, мы обратимся на суд. Как вы думаете, у меня есть шансы на победу?

Мэри Магуайер тяжело вздохнула. Сколько раз они обсуждали этот вопрос за утро? Она счет потеряла.

— Если бы анализ мочи не оказался положительным, ну, тогда я сказала бы, что шансы довольно высоки. Но, принимая во внимание этот момент…

— Черт побери, просто скажите, какие у меня шансы!

— Они не изменились с тех пор, как мы с вами это обсуждали в последний раз. — Она не стала скрывать раздражения. — По моим прикидкам, у вас девяностопроцентный шанс на проигрыш.

Вот так-то. Он спросил о шансах на победу. Мэри в ответ указала ему вероятность проигрыша. Тайлер по-прежнему не сводил глаз с улицы под окном.

— Я просто хочу понять. Окончательно и бесповоротно. Если уж давать согласие, то на основании полной информации. — Челюсти у него сводило судорогой, и от этого виски ломило болью. Тайлер помедлил, стараясь расслабить мышцы. — Объясните мне еще раз, в чем, собственно, состоит сделка. — Он оглянулся на адвоката через плечо.

Бросив на него суровый взгляд поверх «половинных» очков для чтения, Мэри ответила:

— Прежде всего вы обязаны пройти курс реабилитации здесь, в Сан-Франциско. По специальной программе, сертифицированной Медицинским обществом Калифорнии для врачей-наркоманов. Только после прохождения такой программы вы можете снова заняться медицинской практикой. Второе: после того как вы пройдете курс лечения, вам разрешат вновь заняться медицинской практикой только за пределами штата Калифорния.

— Вот это меня поражает больше всего. Неужели у них есть такие полномочия? Диктовать мне, в каком штате практиковать?

— При сложившихся обстоятельствах, во исполнение данной сделки — да, они вправе вам диктовать.

Теперь Тайлер повернулся к ней лицом.

— Последний вопрос. Сколько у меня времени на обдумывание?

Мэри привычным жестом сняла и сложила очки. Ее лицо было совершенно серьезным.

— А что тут обдумывать? Насколько я понимаю, это не головоломка. Ну хорошо, отвечу: времени нет вообще. Они ждут от вас ответа прямо сегодня.

Тайлер знал, что́ надо делать. Он вспомнил о Нэнси. Да, он потерял все, чем дорожил в жизни, но жена осталась с ним. Он сделал глубокий вздох и ответил.


Позже в тот же день

Стоило Тайлеру открыть дверь в их двухкомнатную квартиру, как его обожгло дурное предчувствие. Что-то было не так. Он помедлил на пороге, все еще держась за дверную ручку, но стряхнул с себя тревогу, приписав ее остаточной паранойе после очень скверного дня.

Он вошел в гостиную и увидел, как Нэнси поднимается с дивана — кулаки стиснуты, на щеках потеки черной туши для ресниц. Тайлер остановился в растерянности. Рядом с диваном аккуратно стояли два чемодана. Нэнси двинулись к ним.

Сердце у него замерло.

— Что-то случилось с твоей матерью?

Свежие слезы покатились по ее щекам.

— Нет, Тайлер, с мамой все в порядке. Со мной не в порядке. Ухожу от тебя. Я уже связалась с адвокатом. Я подаю на развод.

У него ноги подкосились, он оперся о стену, чтобы не упасть.

— Я…

Нэнси покачала головой:

— Давай не будем спорить, Тайлер. Я уже все решила.

— Спорить? Кто сказал хоть слово о споре? — Тайлер чувствовал, что мысли у него путаются.

— Я знаю, что́ с тобой происходит, вот и все. Не желаю это обсуждать.

— Что происходит? Я возвращаюсь домой после ужасного дня, а ты мне заявляешь, что мы даже поговорить об этом не можем? Мы с тобой всегда понимали друг друга… Находили общий язык…

— Только не на этот раз, Тайлер. Повторяю, я уже все решила и не позволю тебе на меня давить.

Тайлер выпрямился, его ноги обрели прежнюю силу.

— Насколько мне помнится, в венчальной клятве что-то говорилось насчет «и в радости, и в горе». Мы в тот день были на одной волне?

Не успела Нэнси ответить, как он вскинул руку:

— Погоди. Последние слова я беру назад. Позволь мне начать сначала. — Тайлер глубоко вздохнул. — Неужели мы не можем это уладить? Я хотел бы знать почему. Почему ты от меня уходишь?

— Все дело в наркотиках, Тайлер. Я просто не могу с этим смириться. Я же верила тебе. Верила! И готова была тебя поддержать, если бы ты пошел в суд, потому что думаю: в суде побеждают невиновные.

— Но я невиновен. Меня подставили.

— А это что? — Нэнси протянула мужу янтарный пузырек с таблетками.

— Понятия не имею. Дай посмотрю.

Нэнси отдала ему пузырек.

— Я и без тебя знаю, что это такое, Тайлер. Оксиконтин.[2]

— Но…

— Я нашла таблетки в ящике твоей тумбочки, у задней стенки. Я… я просто не могу примириться с тем, что ты мне солгал. — Слезы опять потекли по ее щекам, прокладывая свежие блестящие дорожки. — Я не буду жить с наркоманом. — Она схватила чемоданы и направилась к двери. — Не ищи меня, не надо. Мой адвокат свяжется с тобой.

Глава 1

Ноябрь

Сиэтл, штат Вашингтон

Третья смотровая, Медицинский центр имени Мейнарда

Отделение экстренной медицинской помощи

— Вот в таком виде вы его нашли? — спросила Робин Бек, дежурный врач, у санитара «скорой помощи», торопливо осматривая Тайрелла Вашингтона.

Кожа теплая, сухая. Жара нет, потливости нет. Чернокожий мужчина. Возраст — за шестьдесят. Полуоткрытые глаза, взгляд не сфокусирован. Последнее наблюдение тут же направило дальнейшую диагностику по неврологическому каналу.

— Не реагирует, зрачки в средней позиции, блуждающие. Жизненные показатели в пределах нормы. Указаны в карте поступления.

Санитар, тяжело дыша, вытащил из-под пациента белые пластмассовые носилки. Таким образом он утвердил символический переход медицинской ответственности от бригады «скорой» к отделению неотложной помощи Медцентра имени Мейнарда.

— Анамнез? — спросила доктор Бек.

Она взглянула на кардиомонитор, пока медсестра прикрепляла последний датчик к груди мужчины. Ритм сердца оказался слегка учащенным. Может быть, кома вызвана кардиологическими причинами?

В дверь заглянули:

— Респиролога вызывали?

Доктор Бек вскинула руку, делая знак санитару задержаться, и обратилась к респирологу:

— Мы будем интубировать пациента. Дождитесь здесь прибытия анестезии.

Тот кивнул.

— А вы уже вызвали анестезиолога?

— Времени не было. Теперь это ваша работа.

Не дожидаясь ответа, доктор Бек поднялась на цыпочки и окликнула вторую медсестру, подключавшую новый пластиковый мешок с лекарством к капельнице:

— Гленда, позвони в отделение компьютерной томографии и скажи, что нам нужен снимок. Немедленно.

«Лучше заказать его сразу», — добавила она про себя. Когда дойдет дело до неврологии, специалист первым долгом затребует КТ. Нервно теребя на груди стетоскоп, доктор повернулась к санитару:

— Мне нужен анамнез. Что у вас есть?

— Nada.[3] — Тот покачал головой. — Полный ноль. Жена в истерике. Сказала только, что нашла его в таком положении. — Он кивком указал на пациента. — Да, вот еще что. Он здесь уже был.

В палату бегом вбежал флеботомист с металлической корзиной, полной стеклянных пробирок с разноцветными резиновыми пробками, одноразовых шприцев и запечатанных в целлофан губок, пропитанных спиртом.

— Анализы заказывали?

— Да. Нужен стандартный общий и токсикология.

Доктору Бек нужен был анализ на лекарства, вызывающие кому.

— Жена сразу вызвала «скорую»? — снова обратилась она к санитару.

Он пожал плечами и передал носилки своему напарнику, ждавшему за дверью, чтобы хоть немного разгрузить тесную палату.

— Насколько мне известно, да. — Он помолчал. — Я вам еще нужен?

— Зачем, например? Вы можете дать еще что-то, с чем я могла бы работать?

Доктору Бек нужна была информация, чтобы поставить диагноз. Но она решила, что при сложившихся обстоятельствах жена, пребывающая в истерике, мало чем может ей помочь.

Во взгляде работника «скорой» появилось раздражение.

— Слушайте, мы приехали по вызову и доставили больного. Это ясно? А теперь, если я вам больше не нужен…

Доктор Бек отмахнулась:

— Да, да, спасибо.

Все равно сейчас толку не добиться. Он уже и так помог ей. Сказал, что пациент, оказывается, был здесь раньше. Спасибо и на том.

Она повернулась к монитору. Давление и пульс стабильны. На какое-то время.

Доктор Бек обратилась к ведущей сестре:

— Нужен хоть какой-нибудь анамнез. Я пойду посмотрю его медицинскую карту.

Подойдя к рабочему пульту, доктор Бек ввела номер карточки социального страхования Тайрелла Вашингтона в раздел поиска компьютеризированных медицинских записей. Через секунду история болезни появилась на экране. Доктор быстро перелистала данные в поисках заболевания, которое могло бы вызвать кому, и обнаружила то, что искала. Судя по всему, Тайрелл был диабетиком. В списке принимаемых им лекарств фигурировали ежедневные инъекции обычного инсулина в сочетании с инсулином продолжительного действия. Можно было держать пари, что сейчас пациент страдает от кетогенного кризиса, вызванного недостатком инсулина.

Вооружившись этой информацией, Робин Бек поспешила к стойке администратора, где миссис Вашингтон заполняла страховую карту мужа.

— Миссис Вашингтон, я доктор Бек. Ваш муж сегодня получал инсулин?

Брови миссис Вашингтон сошлись на переносице, во взгляде читалось недоумение.

— Нет, а что?

Подозрения доктора Бек подтвердились.

— Спасибо, миссис Вашингтон, — поблагодарила она. — Я скоро вернусь, и мы с вами поговорим.

И она побежала в третью смотровую, уже рассчитывая в уме дозу инсулина.

— Мне нужно пятнадцать единиц инсулина НХП. Немедленно.

«Пусть начнет усваивать глюкозу прямо сейчас, тогда за час титрация сахара у него в крови дойдет до идеального уровня». Доктор Бек решила пока не вызывать консультанта из неврологии. Надо понаблюдать реакцию Вашингтона на лечение.


— Мама, что случилось с папой?

Ирма Вашингтон перестала заламывать руки и раскачиваться взад-вперед на потертом стуле в комнате ожидания. Серена, ее старшая дочь, присела на корточки прямо перед ней. Она позвонила Серене, самой умной из троих детей, как только вызвала «скорую».

— Я не знаю, детка. Просто не знаю.

В голове у Ирмы было пусто. Все мысли куда-то испарились, как только она в ужасе представила себе, каково будет жить без Тайрелла.

Серена взяла мать за обе руки.

— А врачи тебе уже что-нибудь говорили?

— Нет, детка, ничего. Ровным счетом ничего.

— Совсем ничего?

— Нет, погоди… — Как же она могла забыть? Удивляясь самой себе, Ирма сказала: — Приходила леди-доктор, спрашивала, получал ли папа сегодня инсулин.

— Инсулин? Почему она об этом спросила, мама? Папа не принимает инсулин!


— Доктор Бек, скорее сюда! В третьей смотровой конвульсии!

Робин опрометью бросилась через весь коридор в палату Вашингтона. Руки и ноги пациента, вытянутые и сведенные судорогой, враспор упирались в боковые перильца каталки. Челюсти были стиснуты, между верхними передними зубами пробивались пузырьки слюны. С другого конца палаты она слышала стридор — хриплое шипящее дыхание через нос, следствие испорченной интубационной трубки. К счастью, сестры оставили центральный ремень плотно затянутым поперек его живота. У доктора Бек мучительно засосало под ложечкой, в желудке как будто скопилась ядовитая кислота. Что-то она упустила. А может быть, неправильно рассчитала дозу инсулина.

— Десять миллиграмм валиума, живо! — крикнула она одной из медсестер, потом пробормотала себе под нос: — Черт, и куда подевалась респирация, когда это больше всего нужно?

Тут в палату вошла еще одна медсестра.

— Дайте ему кислороду назально! — приказала Робин.

Она осмотрела трубку и убедилась: все подсоединено и работает. Что ей сейчас было меньше всего нужно, так это чтобы больного стошнило и он вдохнул рвотные массы. Конечно, доктор Бек знала, что лучше всего было бы повернуть пациента на бок, чтобы жидкость вытекала изо рта, не попадая в дыхательное горло и в легкие. Но при такой ригидности конечностей об этом не стоило даже мечтать.

Тревожный сигнал сердечного монитора резанул по ушам пронзительно дребезжащим звоном.

Увидев на экране сплошную и ровную зеленую линию, доктор Бек закричала:

— Набор для реанимации сюда!

Она нажала красную кнопку «кода 199» на стене, вызывая инфарктную бригаду реаниматологов. Теперь, где бы врачи ни находились на территории громадного медицинского центра, они поспешат сюда, в третью смотровую.


Конец ноября

«Боже, неужели опять?» — мысленно простонала Гейл Уокер. Уже дважды в этом месяце ее мучили мигрени, и вот опять «мушки» пляшут перед глазами — верный признак начинающегося приступа. Гейл считала, что их вызывает мерцающий свет люминесцентных ламп в хирургическом отделении интенсивной терапии. Она даже подумывала о переводе в другое отделение, но уж очень ей нравился темп работы. В Медицинском центре имени Мейнарда были, конечно, и другие ИТ-отделения. Например, кардиологическое и неонатологическое. Но невыносимо было смотреть на новорожденных и тем более на недоношенных в подогреваемых инкубаторах, с четырьмя-пятью трубками, торчавшими из крошечных сморщенных телец. Кардиологическое отделение интенсивной терапии угнетающе напоминало о том, что с каждым днем она сама становится все старше, а значит, приближается к могиле. Гейл взяла из сумки-«кенгуру» на поясе таблетку и проглотила ее, не запивая. Если поймать приступ мигрени на ранней стадии, его можно задушить в зародыше.

Центрифуга закончила цикл и остановилась. Гейл извлекла оттуда малую капиллярную трубку и положила ее поверх истории болезни. Оказалось, что у смертельно бледного тридцатидвухлетнего агента по продаже недвижимости, одного из пациентов доктора Голдена с внутренним кровотечением, гематокрит[4] равен восемнадцати. Слишком низкий, но этого следовало ожидать: всего полчаса назад у него была рвота, и он изверг в «утку» массу мерзко пахнущего черного героина.

Гейл вышла из маленькой лаборатории и направилась к рабочему посту медсестер. Ей удалось найти свободный компьютер. На стене над ее левым плечом висела крупноформатная таблица на белой доске с указанием имени и фамилии пациента в каждой палате, а также фамилии врача и курирующей медсестры. Гейл перепроверила предписание врача по электронной медицинской записи на экране компьютера. Все, как она и думала; ей полагалось ввести больному две упаковки тромбоцитов, красных кровяных телец, если гематокрит упадет ниже двадцати.

Нажав еще на пару клавиш, Гейл заказала две упаковки красных кровяных телец из банка крови. Насколько же более эффективной и оперативной стала эта работа, с тех пор как Медцентр имени Мейнарда установил «Мед-индекс» — новую компьютеризированную информационную систему, или КИС, как ее называли для краткости техники из «Информационных технологий»! Электронные медицинские записи (ЭМЗ) были ключевым компонентом КИС.

Десять минут спустя два прозрачных пластиковых пакета с красными кровяными тельцами прибыли в отделение. Сканером вроде тех, что используют продавцы в универмагах, Гейл проверила данные на упаковках и сличила их с историей болезни пациента. До того как установили КИС, для подтверждения группы переливаемой крови потребовались бы усилия по крайней мере двух медсестер и гораздо больше времени. Теперь Гейл проделала всю работу одна буквально за минуту, причем с абсолютной точностью. Господи, благослови высокие технологии.

Она вошла в палату и спросила:

— Как вы себя чувствуете? Все еще есть одышка?

Бледный мужчина повернул к ней голову:

— О черт, мне стало еще хуже!

— Это потому, что гемоглобин упал. — Гейл поднесла пластиковые упаковки к самому его лицу. — Волью в вас вот это, и сразу станет гораздо лучше, увидите.

Подсоединив оба пакета с красными кровяными тельцами к капельнице, Гейл Уокер пошла проведать другого пациента, перенесшего операцию на открытом сердце. Вероятно, во время шунтирования коронарной артерии с целью прочистки трех артерий, забитых холестерином в результате неумеренного поедания гамбургеров, сгусток крови оторвался и ушел в мозг. Гейл провела всю предписанную Национальным институтом здравоохранения процедуру определения инсульта и записала свои наблюдения в историю болезни.

И тут раздался тревожный сигнал кардиомонитора.

Гейл бросила взгляд на ряд мониторов, дублирующих данные с поста медсестер, и бегом бросилась назад. Какого черта? Ее пациент. Пациент Голдена с желудочным кровотечением! Что могло случиться?

Она обогнула рабочую станцию и влилась в толпу медсестер и врачей, сбегавшихся к палате.


Январь следующего года

— Кошмарная была смена. Я уношу ноги.

Уильям Торнтон шутливо отсалютовал медбрату, которого сменял:

— Желаю весело провести вечерок.

Он прошел через скользящие двери в кардиологическое отделение Медицинского центра имени Мейнарда, миновал несколько палат с выздоравливающими пациентами, мысленно выстраивая планы на ближайшие шестьдесят минут из десятичасовой смены. Торнтон остановился у палаты номер 233. Как дипломированный медбрат он отвечал за трех пациентов кардиологического отделения вместо двух: сказывалась нехватка квалифицированного медицинского персонала среднего звена. Администрация считала такой порядок приемлемым. Дефицит специалистов восполняли за счет усиленной эксплуатации младшего медицинского персонала. Торнтон знал, что профсоюз медсестер и фельдшеров собирается сделать эту проблему предметом острого обсуждения при заключении нового коллективного договора.

Что ж, пожалуй, стоит начать с обхода пациентов, решил он, и, вооружившись планшетным компьютером, вошел в палату номер 233.

— Здравствуйте, мистер Баркер, я Билл Торнтон.

Он пощупал пульс у пятидесятипятилетнего пациента, хотя это было необязательно: все показатели выводились на монитор. Но Торнтон знал, что больные любят персональный подход.

— Как вы себя чувствуете?

— Умираю со скуки. Какого черта мне не дают поставить тут телевизор?

Торнтон проверил жизненные показатели пациента. Сердце в нормальном синусовом ритме, кровяное давление 144 на 76, пульс 78. Цвет лица в норме, реакция хорошая, заторможенности нет.

— Мы не хотим слишком сильно волновать вас. Потерпите еще денька два. — Он уже знал историю Баркера, но тем не менее спросил: — Расскажите, что с вами произошло?

Ему просто хотелось проверить память.

— Это было черт знает что! Работаю я в мастерской у себя в подвале… я краснодеревщик, вы же знаете. Очень даже неплохая мебель, хотя мне, конечно, не пристало себя хвалить. И тут меня схватило. Боль в груди. — Он принялся массировать правой рукой левую сторону груди. — Прямо как… Знаете, как говорят? Как будто чертов слон наступил мне на плечо. Разрази меня гром, я сразу понял, что это значит. Струхнул так, что в глазах потемнело. Сам боялся с места сдвинуться. Пришлось позвать жену, а уж она вызвала «скорую». Док говорит, две артерии совсем полетели. Закрылись напрочь.

Торнтон одобрительно кивнул, выслушав эту историю:

— Но ведь мы с этим справились, верно?

— Верно.

— Однако у вас до сих пор бывают приступы сердцебиения.

Это было мягко сказано. Баркера все еще держали на лошадиных дозах вводимых внутривенно лекарств от опасной для жизни сердечной аритмии.

Торнтон вошел в систему ЭМЗ на своем планшетном компьютере и проверил расписание приема лекарств Баркером. К своему ужасу, он увидел, что медбрат, которого он только что сменил, забыл ввести необходимое больному лекарство против аритмии. Торнтон щелкнул «мышкой» по иконке «Медикаменты», двойным щелчком подтвердил запрос лекарства, а затем щелкнул знак Cito.[5]

— Честно говоря, — сказал он, стараясь не выдать голосом свое беспокойство, — вам пора принимать очередную дозу прямо сейчас. Я ее уже заказал, сейчас пришлют.

Десять минут спустя Торнтон вернулся.

— Вам повезло, мистер Баркер, — пошутил он. — У нас в аптеке все еще это есть.

Поднял шприц с прозрачной жидкостью, выдавил пузырек воздуха и ввел иглу в отвод капельницы.

Сделав дело, Торнтон выбросил пустой шприц в стенной контейнер «Для острых предметов». И тут взвыл кардиомонитор. Торнтон обернулся и увидел сплошную зеленую линию, перечеркивающую экран.


Январь, неделю спустя

Впервые после начала переговоров в душу Серджо Веричелли стали закрадываться сомнения. Дело было не в самом предложении. Нет, не оно заставило председателя комитета ОКАУЗ пугливо поджимать пальцы ног, чувствуя, как нервозность волнами поднимается в груди и заполняет каменной тяжестью желудок. Нет, дело было не в предложении самом по себе. Дело было в человеке, сидевшем за столом напротив него в маленьком бистро.

До него не сразу дошло, что ему задан вопрос.

— Извини, я отвлекся. Повтори, пожалуйста.

В темных, сверлящих его взглядом глазах визави, разрушив маску бесстрастия, которую он носил столь эффектно, мелькнуло раздражение.

— Я спросил: в какой форме ты хотел бы получить деньги? Предлагаю офшор. Полагаю, у тебя такой счет имеется?

Серджо пристально вгляделся в лицо собеседника. Он все никак не мог понять, что его так смущает. Чеканные грубоватые черты… Наверное, женщины находят его привлекательным. С точки зрения Серджо, только одна деталь портила это лицо: седая прядь на лбу, чуть левее «вдовьего мыска», резко выделяющаяся на фоне аккуратно зачесанных назад черных волос. Сам Серджо замаскировал бы подобный недостаток, если бы это у него была такая прядь. Может, на самом деле тут нет ничего зловещего, сказал он себе. Может, его нервозность — всего лишь приглушенный голос совести, пытающийся пробиться сквозь какофонию в мыслях, вызванную предложением в сто тысяч долларов. Плюс пятьдесят тысяч бонуса, если все пройдет как задумано.

— Нет, но я открою счет завтра же.

Серджо осознал, что сделал очередной шаг к завершению «сделки». Неужели ему действительно этого хочется? В памяти всплыли слышанные и читанные в детстве истории о сделках с дьяволом. «Но это же не дьявол», — напомнил он себе.

«А ты уверен? Точно знаешь, что не дьявол?»

Серджо Веричелли почувствовал, как холодок ползет по позвоночнику, но он прогнал страх, представив себе, сколько всего можно будет купить на сто тысяч.

— Отлично. Значит, договорились?

Серджо судорожно сглотнул и обнаружил, что горло пересохло.

— Договорились.

Человек с седой прядью протянул руку.

Первобытный нутряной страх заставил Серджо помедлить, но он все-таки протянул руку и ощутил пожатие сухой и теплой ладони. В ту минуту, как пальцы собеседника обхватили его кисть, мечты о богатстве окончательно развеяли остатки страха.

Глава 2

Август

Сиэтл, штат Вашингтон.

«Макдоналдс»

Ларри Чайлдс стер со лба пот тыльной стороной ладони, стараясь не обращать внимания на тяжкий стук в висках. Стоять за грилем было тяжело. Жара, как в аду, запах горелого сала. Все сильнее подкатывала тошнота. Внезапно вверх по пищеводу устремился поток едкой, горькой, как желчь, желудочной кислоты. Он сглотнул все, что смог, но небольшой остаток все-таки обжег ему нёбо. Всего десять минут назад его вырвало в туалете. Ларри стоял, согнувшись над покрытым пятнами, пахнущим мочой фарфоровым писсуаром, а изо рта извергалась омерзительная масса оливкового цвета. На этот раз заряд желудочного сока влетел ему в рот с такой скоростью, что Ларри понял: до туалета не добежать. Зажимая правой рукой рот, стискивая зубы, он лихорадочно обвел округлившимися от страха глазами рабочее помещение в поисках мусорной корзины.

Теплая жидкость ударила ему в нёбо с силой одиннадцатиметрового пенальти. Колени Ларри подогнулись, взгляд затуманился. Он инстинктивно выбросил вперед правую руку, стараясь ухватиться за что-нибудь. Пальцы нащупали нечто твердое. Сжатые зубы и рука, зажимающая рот, образовали непробиваемый барьер, и жидкость нашла другой выход: через нос. Зеленая жижа выплеснулась через обе ноздри прямо на раскаленную решетку гриля.

Только теперь до мозга дошли болевые сигналы из обожженной правой руки. В глазах у Ларри двоилось, он с ужасом различил собственные пальцы, ухватившиеся за гриль всего в нескольких дюймах от трех шипящих гамбургеров.

Вскрикнув от боли, Ларри отдернул руку, но при этом потерял равновесие. Он рухнул на забрызганный жиром цементный пол и тут же свернулся, как зародыш, от боли, тошноты и стыда.

Его сознание как будто балансировало на грани пропасти. Только пульсирующая боль в руке не позволяла бедняге соскользнуть в блаженное небытие. Левой рукой он сжимал запястье правой, стараясь заглушить жжение.

До него донесся голос:

— Какого черта… Господи Боже, кто ж это мне тут все заблевал?

Лежа на боку, подтянув колени к груди, Ларри Чайлдс попытался перевернуться на живот, но тут что-то лягнуло его по ноге. На нёбе, прямо над языком, горел раскаленный добела уголек, не дававший ему перевести дух.

— Какого черта… — повторил голос. — Ларри, это ты? Что случилось?

Мистер Йоргенсен опустился на колени, склонился над Ларри и попытался перевернуть его на спину. Но Ларри начал отчаянно сопротивляться. Он не хотел, чтобы босс, увидев обожженную руку, отослал его домой или к врачу. Впервые за двадцать один год жизни Ларри удалось найти себе настоящую работу. Он слишком дорожил ею и не хотел ее терять. Он прошел курс обучения по программе профориентации для инвалидов и умственно отсталых, там ему внушили, что он должен вести себя ответственно, чтобы на него можно было положиться. Нет, он не позволит мистеру Йоргенсену отослать себя домой.

— Я… мне только нужно в уборную… умыться.

Невыносимый запах рвоты, попавшей на раскаленную решетку, и жжение в горле вызвали новый приступ тошноты. Только на этот раз в желудке Ларри ничего не осталось. Головная боль неумолимо сжимала виски, словно медленно смыкавшимися тисками. Казалось, глаза вот-вот выскочат из орбит.

Ларри опять попытался перевернуться на живот, а мистер Йоргенсен столь же упорно старался перевернуть его на спину. Сквернее всего было то, что головная боль усилилась, пока Ларри лежал на полу. Последние два дня ему становилось все хуже и хуже. Дошло до того, что он совсем перестал спать лежа. Стоило лечь, как боль делалась невыносимой. Поэтому каждый вечер он выжидал, пока родители уйдут к себе в спальню, тайком прокрадывался вниз и засыпал в папином кресле с откидной спинкой.

Голова была, как в тумане, но из этого тумана до него донесся голос:

— Фрэнк, позвони матери Ларри. Телефон в перекидном календаре у меня на столе.

Ларри попытался встать, сказать мистеру Йоргенсену, что не надо этого делать. Мама просто заберет его домой и все испортит. Доктор Фрейзер из школы профориентации предупреждал его…


Медицинский центр имени Мейнарда

— Доктор Мэтьюс.

Тайлер отвлекся от пациента, которого осматривал.

— Да, Тереза?

— Вам звонят. Я переключу на ваш кабинет.

Тайлер бросил вопросительный взгляд на медсестру. Прервать его, пока он осматривал пациента, можно было только по одной причине: если звонил другой врач. Но в таких случаях сестре полагалось прямо сообщать, что звонит доктор такой-то.

Тереза кивком позвала его в коридор, давая понять, что все подробности сообщит там. Тайлер извинился перед пациентом, заверил его, что сейчас вернется, и вышел из палаты. Не успел он задать вопрос, как Тереза шепнула:

— Это ваша бывшая жена.

— Нэнси?

Сердце отчаянно забилось. Сколько же времени прошло с тех пор, как она ушла? Он точно знал: десять месяцев и десять дней. Неужели это конец? Неужели она спустила на него этого питбуля — своего адвоката? Опять Тайлер ощутил затягивающийся в животе узел.

— А что, есть еще кто-то, кого я не знаю?

Тайлер промолчал, и Тереза так же тихо добавила:

— Да, Нэнси. Вот я и подумала, что вы захотите ответить на этот звонок.

Глаза филиппинки лукаво блеснули, хотя лицо с безупречно гладкой оливковой кожей осталось невозмутимым.

Странная смесь тревоги и надежды захлестнула Тайлера. Он замер.

— В чем дело? — удивилась Тереза. — Не хотите с ней говорить? Я-то думала, вы будете вне себя от радости! Я же вижу, как вы тут хандрите, сохнете целыми днями, тоскуете по ней!

— Это я хандрю, сохну? — Дрожащими губами Тайлер попытался изобразить улыбку.

Тереза шутливо шлепнула доктора по руке:

— Не уклоняйтесь от темы. В чем проблема?

Тайлер двинулся вперед по коридору.

— Вы всегда так любопытны?

Тереза усмехнулась.


Устроившись в своем маленьком кабинете и не решаясь снять трубку с аппарата, Тайлер сказал себе: «Это могут быть только плохие новости. Все кончено». Он потер лицо ладонью, набрал в грудь побольше воздуха и снял трубку.

— Да, Нэнси?

— Привет, Тайлер.

Голос у нее был оживленный и дружелюбный. Добрый знак?

— Что нового?

Мэтьюс изо всех старался говорить как ни в чем не бывало. Он вспомнил, как впервые увидел ее в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса: аспирантку, склонившуюся над микроскопом в лаборатории молекулярной биологии. Сам он в то время был перманентно перегруженным ординатором первого года в нейрохирургии.

— Я теперь живу в Сиэтле, работаю в центре Фреда Хатча,[6] — сообщила Нэнси радостно. — Мама в восторге. Говорит, наконец-то я покинула утробу академии, поступила по-взрослому и с толком использовала свою научную степень.

Тайлер потер висок.

— Консультируешь или как?

Она глубоко вздохнула.

— Нет, это постоянная работа. Ну, не совсем постоянная, по гранту. В общем, пока деньги не кончатся. Черт, не умею я говорить о таких вещах… Ну в общем… я подумала… Может, мы… ну, ты понимаешь. «Мы» — в смысле ты и я. Может, мы могли бы… Может, у нас еще есть… О черт! Нет, погоди, Тайлер, дай мне сказать! Мне тебя не хватает. Я скучала по тебе с того самого дня, как мы расстались. Как ты думаешь, мы могли бы… А может, у тебя кто-то есть? — спохватилась она. — Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Подожди секунду.

У Тайлера вдруг закружилась голова. Он откинулся на спинку кресла, отодвинувшись от стола, хотя места почти не было. Крошечный кабинетик был забит картотечными и книжными шкафами, всю стену занимали дипломы в рамках и государственные лицензии, выданные ему штатами Калифорния и Вашингтон.

Тайлер облизнул губы и вновь постарался ответить спокойно.

— Нет, я ни с кем не встречаюсь.

— Ну тогда, может, поужинаем вместе? Где-нибудь на будущей неделе?

Сердце Тайлера подскочило от радости. И тут запищал его пейджер.

— Одну минутку. — Тайлер узнал номер телефона: отделение неотложной помощи. Цифры 911, высветившиеся вслед за номером, говорили о том, что случай экстренный. — Да, я с удовольствием, но меня только что вызвали в неотложку. У тебя есть чем писать?

— Да.

Он продиктовал ей номер своего домашнего телефона.

— Если меня не будет дома, оставь свой номер на автоответчике. Я перезвоню, как только смогу. — «Нет, лучше записать прямо сейчас», — подумал Тайлер. Окинув взглядом заваленный бумагами стол, он обнаружил шариковую ручку с рекламой новейшего антибиотика. — Какой у тебя номер?

Нэнси продиктовала ему номер. Тайлер записал его на листочке блокнота с клейкой полосой.

— Мне очень хочется тебя повидать, Тайлер.

У него горло сжалось, глаза подернулись влагой.

— Мне тоже, Нэнси. Прости, надо бежать. Пока. — С большой неохотой Тайлер нажал на кнопку разъединения и набрал номер отделения неотложной помощи. — Доктор Мэтьюс отвечает на вызов. Что там у вас?

— Спасибо, что сразу перезвонили. У вас был такой пациент, Ларри Чайлдс. Помните его?

У Тайлера упало сердце.

— Что с ним? Припадок?

— Нет, хуже. Похоже, у него выпадение грыжи.

— Выпадение грыжи? А вы ничего не путаете? У людей сэпилепсией не бывает выпадения грыжи, у них бывают припадки.

— Вам, конечно, виднее, но вот с нашей точки зрения все выглядит чертовски похоже. У парня левый зрачок раздулся, на обоих дисках папилледема[7] четыре с плюсом и дыхание Чейн-Стокса.[8]

Папилледема. Скверный знак. Это означало, что соски глазных нервов заполнены жидкостью из-за повышенного внутричерепного давления.

— Чейн-Стокс? Черт… — Очевидно, обострение было вызвано не эпилепсией, а чем-то еще. Но чем? Субарахноидальным кровотечением? — Вы уже заказали сканирование?

— Сканер занят, у них там еще один тяжелый случай. Но наш пациент уже на пути к томографу.

— Я сейчас спущусь.


— Вот что я называю кошмаром с большой буквы, — прошептала женщина-оператор компьютерного томографа, чтобы медсестра из отделения неотложной помощи, ожидавшая по ту сторону от свинцового стекла, ее не услышала.

Оператору было за тридцать, она страдала избыточным весом, у нее была стрижка «утиный хвост», она надела рубашку-поло с обрезанными рукавами, чтобы продемонстрировать татуировку в виде колючей проволоки, обвивающей бицепсы, достойные защитника в американском футболе. Тайлеру она нравилась, потому что умела выдать три первоклассных лазерных снимка за то время, пока ее коллегам удавалось сделать два.

Тайлер наблюдал, как «срезы» мозга Ларри Чайлдса в бесконечных оттенках серого и черного один за другим появляются на экране захватанного пальцами монитора с диагональю в двадцать один дюйм. В душном из-за плохой вентиляции воздухе кабинета витал запах электрических разрядов.

Тайлер мысленно перебирал возможные причины заболевания Ларри. Все левое полушарие мозга у мальчика раздулось, сплющилось о черепную стенку так, что исчезли характерные извилины, бороздящие кору головного мозга обычного человека. Еще более тревожный признак — раздувшееся левое полушарие сдавливало неповрежденное правое полушарие, смещая мозговой ствол. Это и вызвало кому.

Выглянув из-за двери контрольной комнаты, Тайлер сказал медсестре:

— Мне нужно двадцать пять грамм маннитола и десять миллиграмм декадрона. Срочно.

Снимая с себя защитный фартук, прослоенный свинцом, сестра бросила неуверенный взгляд на пациента:

— А вы за ним присмотрите?

— Разумеется. Да идите же скорее!

Тайлер вошел в помещение, в котором располагался томограф, выпущенный компанией «Дженерал электрик», и взял у нее свинцовый фартук. Поскольку сеанс томографии закончился, он повесил фартук на вешалку поверх двух других таких же, а сам подошел к столу в тот самый миг, когда скользящие носилки вытянули голову Ларри Чайлдса из пасти аппарата, похожего на гигантский кремовый пончик. Парень казался не просто тощим, а изможденным. Лицо сливалось по цвету с укрывавшей его простыней.

Дыхание Ларри становилось все более мучительным. Не успела женщина-оператор отойти от телефона в отсеке управления томографом, как Тайлер крикнул ей:

— Вызовите анестезию и респираторную терапию. Срочно! Его надо интубировать.

Она показала ему большой палец в знак одобрения.

Тайлер вытащил из кармана белого халата фонарик-карандаш и посветил в зрачки Ларри. Правый зрачок был нормального размера и реагировал. Левый, как и было записано в истории болезни, не реагировал и был расширен. Тайлер не стал даже утруждать себя измерением рефлексов роговицы. Он постучал молоточком по бицепсам и по коленным чашечкам. Правосторонние рефлексы были явно более активными по сравнению с левосторонними. Все эти факторы соответствовали картине, выданной томографом: раздутое полушарие давит на хрупкие области ствола головного мозга, контролирующие сознание.

— Анестезия застряла в палате интенсивной терапии. — Женщина-оператор вошла и встала рядом с ним.

— Боже, всякий раз, как нужен анестезиолог… — Тайлер покачал головой и вновь прикинул необходимость интубации Ларри. — А респиролог?

— На подходе.

Тут вернулась медсестра со шприцем, ампулой и пластиковым мешком для капельницы.

— Вот декадрон, — доложила она, запыхавшись. — Вы колите. А я введу маннитол.

— Погодите, — вскинул руку Тайлер. — Первым долгом надо ввести ему катетер.

Дать больному такой мощный диуретик, как маннитол, не поставив предварительно мочевой катетер, — верный способ привести к разрыву мочевого пузыря.

— Давайте я введу, — предложила женщина-оператор.

— А разрешение у вас есть? — покосилась на нее медсестра из неотложки.

— Можешь не сомневаться. — Женщина-оператор гордо ткнула себя в грудь большим пальцем. — Я до вашей конторы в ВМС служила военным санитаром.

Медсестра собиралась еще что-то сказать, но Тайлер перебил ее:

— У нас нет времени на эти разборки по разделу полномочий. Берите набор и приступайте, — бросил он женщине-оператору, после чего опять повернулся к медсестре: — Если будут проблемы, я с ними потом сам разберусь.

Она окинула врача негодующим взглядом, но промолчала и выдернула из гнезда в стене манжетку для измерения кровяного давления.

— Оставьте это, — остановил ее Тайлер. — У нас времени нет.

Он вытянул в шприц из стеклянной ампулы десять миллиграммов стероида, чтобы купировать воспаление мозга. Пока он вводил Ларри лекарство через капельницу, в комнату вбежала респиролог-японка. Росту в ней было не больше пяти футов.

— Что случилось?

На вид ей было не больше двадцати одного года, как показалось Тайлеру.

— Нам нужно интубировать пациента. Немедленно. У вас набор при себе?

— Конечно. Но анестезия застряла, будет только минут через десять. Можно подождать?

Тайлер снова взглянул на Ларри Чайлдса. Мышцы его правой руки сокращались в судороге и застывали в вытянутом положении, а это означало, что функции мозга стремительно угасают.

— Нет, ждать мы не можем.

— Ну что ж…

— Я сам его интубирую, — перебил ее Тайлер. — Давайте набор.

Стоило Мэтьюсу выговорить эти слова, как его охватила паника. До сих пор он практиковался в искусстве интубирования только с разрешения анестезиологов в ярко освещенной операционной палате, а здесь было скверное освещение, да и места мало. Он был практически зажат между громоздким томографом и стеной.

— Готово.

Оператор томографа натянула простыню на обнаженные гениталии Ларри. Светло-желтая жидкость потекла по пластиковой трубке в мешок-приемник.

Медсестра мягко отодвинула Тайлера и подвезла каталку к самому томографу.

— Готовы переложить его? — повернулась она к остальным.

Подставив легкие пластиковые носилки между томографом и каталкой, чтобы закрыть просвет, они использовали подостланную под тело Ларри прочную клеенку и перетянули мальчика на каталку.

В следующую секунду женщина-респиролог влетела в помещение с подносом, завернутым в голубую хирургическую простынку и перетянутым клейкой лентой, выдерживающей нагревание в автоклаве.

— Куда поставить?

Тайлер сделал глубокий вдох, огляделся и кивком указал на тумбочку из нержавейки, стоявшую у стены:

— Вон туда.

Женщина поставила поднос и ловко развернула упаковку, не прикасаясь к содержимому, чтобы сохранить стерильность.

И тут дыхание Ларри Чайлдса остановилось.

— Черт! — У Тайлера опять стянуло внутренности тугим узлом.

Респиролог бросила на него беспокойный взгляд:

— А вы точно сумеете интубировать? Я могла бы дать ему кислорода, пока мы ждем анестезию.

В ее голосе слышалась нерешительность. Видимо, она сама не была уверена, что это удачное решение.

Тайлер посмотрел на раскрытый поднос и перевел взгляд на Ларри Чайлдса.

— Мы не можем ждать.

Глава 3

Нарочито неспешными движениями Тайлер насадил средне изогнутую лопатку на рукоятку ларингоскопа. «Поспешишь — людей насмешишь», — напомнил он себе. Проверив, работает ли свет на конце лопатки, он подтянул хромированную тумбу к голове Ларри на каталке и сказал женщине-респирологу, которая пыталась поддержать дыхание мальчика кислородной маской:

— Откройте мне семь и пять десятых. Отсос готов? — бросил он медсестре.

— Да.

Тайлер еще раз глубоко вздохнул, стараясь прогнать тревогу, из-за которой у него дрожали руки. «У тебя одна попытка, приятель… Попробуй только задеть голосовые связки, спровоцировать спазм, и мозг Ларри раздавит ствол из-за нехватки кислорода».

Тайлер приподнял подбородок паренька, запрокинул ему голову назад и открыл рот. Держа в левой руке ларингоскоп, он всунул серебристую лопатку в рот над языком, протолкнул в горло почти всю изогнутую часть целиком и только после этого потянул ее вверх. Открылась бледно-розовая гортань. Обе голосовые связки ясно просматривались и поблескивали на свету. Держа ларингоскоп наготове, ни на минуту не теряя из виду связки, Тайлер протянул правую руку:

— Трубку.

И почувствовал пальцами гладкую пластиковую поверхность.

Очень бережно Тайлер ввел эндотрахеапьную трубку поверх стальной лопатки и протолкнул ее между голосовыми связками.

— Есть.

Он ощутил мощный выброс адреналина. Даже голова закружилась.

Надев стетоскоп, миниатюрная женщина-респиролог выслушала левое легкое Ларри, потом правое.

— Трубка работает хорошо, — заключила она с заметным облегчением.

Тайлер выдохнул воздух, запертый в легких с тех самых пор, как был введен ларингоскоп. Он просунул между челюстями Ларри мундштук и липкой лентой зафиксировал трубку.

Пока Тайлер снимал латексные перчатки, заговорила медсестра:

— Его мать ждет в палате. Поговорите с ней сейчас, или мне сказать ей, чтобы подождала?

Таким образом она перекладывала на Тайлера задачу сообщения неприятных новостей родственникам. Пусть лучше он, чем врач из «неотложки». Тайлер знал, что медсестры всегда горой стоят за своих. Отделение неотложной помощи ничем не отличается от остальных. Для них он чужой. Посторонний.

Он бросил взгляд на женщину-респиролога. Та кивнула:

— Я его покараулю, пока не придет анестезия.

— Где она? — обратился Тайлер к сестре.

— В шестой смотровой.

Тайлер вышел из тесного кабинета компьютерной томографии, с облегчением переводя дух, и принялся сочинять объяснение, которое мать Ларри могла бы понять.

«Радиационный некроз. Да, все дело в этом».

Он тщательно обдумал этот диагноз. Четыре месяца назад Ларри Чайлдс стал двенадцатым участником клинического исследования. Речь шла о применении строго сфокусированного облучения взамен традиционной хирургии для удаления мозговых тканей, вызывающих припадки судорог у эпилептических больных. Одноразовая процедура проводилась на радиационной установке третьего поколения «Зет-блэйд», разрекламированной как последнее слово науки.

На Тайлера напал приступ паники. Опять острая боль заворочалась в животе. «Неужели я допустил ошибку? Неужели я сделал это с Ларри?»

«Нет, — напомнил он себе, — система не дает возможности одному-единственному человеку принять решение». Мысленно Тайлер перебрал все необходимые этапы. Он сам определил объем облучения, достаточный для обработки пораженной ткани. Затем Ник Барбер, главный куратор проекта из Питсбургского университета, рассчитал необходимую дозу радиации и электронной почтой переслал указание о ней на медицинскую карту Ларри Чайлдса в Медицинский центр имени Мейнарда. Только после того как Тайлер подтвердил эту дозу, установка «Зет-блэйд» применила ее. И даже помимо всего этого компьютер был запрограммирован таким образом, чтобы отвергать дозу, выходящую за рамки разумного диапазона. Пробиться через компьютерную защиту можно было, только проведя громоздкую процедуру аннуляции запрета. Считалось, что такой порядок обеспечивает пуленепробиваемую защиту от любых ошибок.

«Нет, — заверил себя Тайлер, — не радиационный некроз, а что-то другое стало причиной опухоли мозга у Ларри».

Впрочем, сколько он себя ни успокаивал, ему никак не удавалось избавиться от тошноты, перекручивающей внутренности.


Мать Ларри напряженно застыла на самом краешке пластмассового кресла, сжимая в руке свернутый в трубку журнал, как дубинку. Глубокие морщины избороздили ее лицо. Она подняла взгляд на подошедшего Мэтьюса, и в ее глазах вспыхнула искра узнавания, тут же погасшая и сменившаяся страхом и безнадежностью. Не успел Тайлер слова сказать, как женщина заплакала.

— Он поправится? — прошептала она робко.

Тайлер замешкался.

— Пока не знаю, миссис Чайлдс, требуется дополнительная информация. — Он подтянул к себе такое же пластмассовое кресло темно-оранжевого цвета, сел и успокаивающим жестом положил ладонь ей на предплечье. — Мне пока известно только одно: левая сторона мозга Ларри отекла. Она давит на глубинные зоны мозга, контролирующие его сознание.

— Это все из-за радиации, верно? — Страх в глазах матери Ларри сменился горечью и гневом. — Господи! Я во всем виновата. Знала же, что нельзя давать ему радиацию!

Тайлер покачал головой:

— Давайте притормозим и не будем спешить с выводами, миссис Чайлдс. Мы этого не знаем.

Он удержался и не добавил «пока».

Уголки ее рта скорбно опустились, и Тайлеру стало совестно, что он не подтвердил ее догадки. Чувство вины заполнило ему рот горечью. Доктор сглотнул. Но стоит ли сейчас строить догадки по поводу диагноза, когда они точно не знают, с чем имеют дело? Может, это нечто совершенно неожиданное типа герпеса или другой подобной инфекции?

— Мэм, мне придется взять Ларри на операцию и удалить височную долю большого мозга, вызывающую припадки, чтобы снять давление с мозгового ствола. Операцию придется проводить срочно. Как только будет подготовлена операционная.

— Он умрет, да?

Опять Тайлеру пришлось сглотнуть.

— Нет, если это будет зависеть от меня.

Безнадежное выражение в ее глазах ясно говорило, что она не верит в силы нейрохирурга.

— Я сейчас вернусь. Принесу бланк. Вы должны дать согласие, миссис Чайлдс. Вы должны поставить свою подпись.


— Конец рабочего дня, люди домой собираются, а ты новое дело затеваешь?

Тайлер натянул верх операционного костюма. Высокий тенорок Билла Леунга он узнал не оборачиваясь. Билл был старшим хирургом в их группе и занимал в раздевалке соседний шкафчик.

— Ну, раз уж ты здесь, можешь заодно поделиться своим мнением кое о чем.

Тайлер затянул завязки шаровар, завязал бантики и запихнул их внутрь. Это была привычка, ставшая второй натурой: чтобы висящие концы завязок не попали ненароком в операционное поле. Покончив с одеванием, Тайлер сунул руку в узкий шкафчик и вынул коричневый конверте МРТ.[9]

— Вот. — Он протянул конверт старшему хирургу.

В свои пятьдесят семь лет Билл все еще выглядел как сержант-инструктор по боевой подготовке морской пехоты. Поджарый, ни грамма лишнего жира. «Это потому, что он каждый день бегает, — подумал Тайлер. — Это его пунктик».

Билл тоже был в зеленой робе хирурга и держал в руке прямоугольную дубовую шкатулку размером с ювелирную коробочку. Тайлер знал, что он туда спрячет. Контактные линзы. Большинство нейрохирургов ими пользовались.

— Дай мне сперва избавиться от них, — сказал Билл, набирая комбинацию кодового замка на своем шкафчике.

На рубахе Билла темнел влажный треугольник пота, доходивший ему до талии.

— Тяжелый случай?

Старший хирург испустил преувеличенно тяжелый вздох и открыл серую металлическую дверцу.

— А другие бывают? — ответил Билл вопросом на вопрос с циничной усмешкой. Задвинув шкатулку поглубже, он повернулся и протянул руку: — Давай посмотрим твои картинки.

Тайлер протянул конверт и последовал за Биллом в соседнюю с раздевалкой душевую. За неимением негатоскопа со специальной подсветкой наилучшим местом для просмотра снимков было одно из матовых окон. Билл быстро перебрал снимки и мгновенно нашел самый красноречивый. Прижимая левой рукой снимок к стеклу, он правой нацепил половинные очки для чтения, наклонился вперед и начал изучать изображение.

Потом покачал головой и присвистнул. Снял снимок с окна и повернулся к Тайлеру:

— Герпес?

— Это твоя первая гипотеза?

Билл посмотрел на него поверх черепаховой оправы очков, потом снова украдкой бросил взгляд на снимок.

— Здесь может быть все, что угодно… Глиобластома, инфекция, выбирай на вкус. Все, что я вижу, — это отек… — он постучал пальцем по снимку, — целая куча дерьма, неопределенная масса… Да, герпес — это первое, что приходит на ум. А что? Ты хочешь мне сказать, что это материал для конференции по клинической патологии?

Конференции проводились еженедельно, на них обсуждались трудные случаи.

Тайлер пересказал историю болезни Ларри Чайлдса.

Билл спрятал снимки обратно в конверт.

— Ну что ж… Похоже, у твоего пациента тяжелый случай радиационного некроза. — Он помолчал. — Нет, ты пойми меня правильно: ни один случай радиационного некроза нельзя назвать легким, просто этот кажется особенно тяжелым.

Тайлер взял протянутый Биллом конверт.

— Я боялся, что ты именно это и скажешь.

Нейрохирурги вернулись в раздевалку к своим шкафчикам. Тайлеру надо было надеть башмаки и взять свои собственные контактные линзы, перед тем как отправляться в операционную.

Билл стянул через голову рубаху в пятнах пота, скомкал ее и баскетбольным броском швырнул в корзину с грязным бельем.

— Хочешь совет?

Тайлер проследил за рубашкой. В корзину она не попала, приземлилась зеленой кучкой на полу. Наклонившись, Тайлер вынул из шкафчика пару мягких кроссовок «Найк» и опустился на деревянный табурет.

— Какой совет?

Он опасался, что Билл посоветует ему отказаться от операции. Интересно, из чего складывается такая консервативность старшего хирурга? Сколько в ней мудрости и сколько обыкновенной усталости после многих лет, проведенных в операционной?

— Я бы взял из этой праматери всех отеков материал для биопсии и больше ничего не предпринимал.

С этими словами Леунг бросил на Тайлера непроницаемо загадочный китайский взгляд, который мог означать все, что угодно.

— Я собирался удалить у него височную долю. — Тайлер начал завязывать шнурки.

Билл стянул с себя шаровары и на этот раз попробовал бросок через голову. Опять промазал по корзине.

— Это, друг мой, было бы большой ошибкой.

— Почему? — Тайлер начал шнуровать вторую кроссовку.

Лицо Билла стало совсем серьезным.

— Височная доля этого мальчика — не самая большая из твоих проблем. Черт, да, судя по этим снимкам, мальчишка скорее всего уже покойник. А проблема в том, — держу пари на что угодно! — что семья еще до захода солнца найдет какого-нибудь скользкого крючкотвора. Может, уже нашла. Может, такой уже где-то сидит и облизывается. Вскрой парня, и он поставит тебя раком так быстро, что ты и моргнуть не успеешь. И — попомни мои слова! — он церемониться не станет, даже вазелином не смажется тебе в угоду.

Тайлер вздохнул:

— Я это учту, но каждый из нас идет на риск, когда входит в операционную.

— А ты взгляни на проблему с другой стороны. Если биопсия покажет, что это герпес, ты сможешь лечить его ацикловиром. А если нет?.. Как я уже говорил, с такими снимками парень все равно покойник. И лучшее, что ты можешь сделать, — это держаться от него подальше. Как можно дальше. Черт, даже если это герпес, он обречен. Я просто не вижу ни одного довода в пользу операции.

Захватив конверт со снимками и контактные линзы, Тайлер толкнул ногой дверцу шкафчика. Дверца захлопнулась. Он встретился глазами с вопросительным взглядом Билла Леунга.

— Вот как я вижу ситуацию. Если это радиационный некроз, что бы я ни делал, это никак не повлияет на мои шансы получить повестку в суд. Ни в ту, ни в другую сторону. Либо это случится, либо нет. Но если я не удалю этому мальчику височную долю, он умрет. Вот и все.

— Тайлер, позволь мне поставить вопрос по-другому. Чего, собственно, ты добьешься, вскрыв мальчику голову?

— Не начинай все сначала, Билл. Мы это уже обсудили. Это философский спор, а не медицинский. Все сводится к одному: мы с тобой рискуем по-разному. Разве дело не в этом?

— Окажи мне услугу и проделай это маленькое упражнение просто ради тренировки. Хорошо?

Тайлер не знал, как следовало бы назвать манеру Билла — отечески заботливой или покровительственной, — но решил истолковать сомнение в его пользу.

— Зачем? Я точно знаю, к чему это приведет, и мне, честно говоря, не хочется вступать в горячий научный спор прямо перед операцией.

— Насколько я понимаю, — заговорил старший хирург, — мозг этого парня уже сейчас годится только на помойку. Какая, к черту, разница, если даже ты пойдешь бить его по кумполу после небольшой дискуссии? — Леунг тяжело вздохнул. — Я пошел на огромный риск, когда взял тебя на работу, Тайлер…

Тайлер разрубил воздух ребром ладони.

— А ну-ка давай притормозим! По-моему, ты путаешь два разных вопроса, Билл. Я о тебе слишком высокого мнения и не хочу его менять. Особенно сейчас. Буду я оперировать этого мальчика или нет, это не имеет никакого отношения к тому, что было в прошлом.

— Прямого, может, и не имеет, — перебил его Леунг, — а вот опосредованное, безусловно, имеет.

Тайлер пристально взглянул в лицо Биллу и понял, что разговор сворачивает в совершенно неожиданную колею.

— Может, объяснишь, что ты имеешь в виду?

Билл прислонился спиной к ряду шкафчиков напротив своего собственного. Уголки его глаз устало опустились, щеки обвисли.

— Помнишь, ты мне рассказывал, почему тебе не дали стипендию в университете?

Тайлер тут же вспомнил, как школьный тренер по баскетболу предупреждал его: не надо класть в корзину рискованные мячи за несколько секунд до конца матча, это катастрофически снижает его средний балл.

— Вопрос риторический, как мне кажется. — Тайлер бросил взгляд на стенные часы. — Моего пациента уже с минуты на минуту вкатят в операционную.

— Дело в том, что ты не слушал своего тренера, верно? — Билл взмахнул рукой, предупреждая возражения. — Знаю, знаю. Ты скажешь: еще один риторический вопрос. Но конечный результат — ты не получил баскетбольной стипендии, хотя она была тебе нужна. А это, в свою очередь, повлияло на всю твою дальнейшую жизнь. Кто знает, может, ты стал бы разыгрывающим в НБА и вообще не попал бы на медицинский факультет.

— Послушай, Билл…

— Да не волнуйся, не опоздаешь ты в операционную. Времени полно. Советую выслушать меня внимательно. — Леунг переменил позу, но вновь оперся спиной о шкафчик. — Ты меня не слушаешь, Тайлер. — Он легонько стукнул Тайлера в плечо. — Вот представь, что я твой школьный тренер по баскетболу. Даю тебе ценный совет. Постарайся не совершить одну и ту же ошибку дважды.

Не успел Тайлер ответить, как Леунг продолжил:

— Ты кое-чего не знаешь. Квалификационная комиссия следит за твоими результатами, а они не очень-то впечатляют, Мэтьюс.

— Что ты хочешь сказать? — возмутился Тайлер. — Что я плохой хирург?

Леунг пожал плечами:

— Ты прекрасно знаешь, что я так не думаю. Я знаю, как качественно ты работаешь и за какие безнадежные случаи берешься. Черт, возьмем хотя бы этого. — Билл кивнул на конверт с МРТ в руке у Тайлера. — Но канцелярские крысы из этой комиссии не отличат трепанации черепа от пиццы со сладким перцем. В их глазах что нейрохирургическая операция, что полостная — все едино. Если у тебя осложнения и смертные случаи превысят среднестатистический уровень по желчным пузырям и геморрою, чинуши пропоют тебе «За упокой».

Тайлер презрительно усмехнулся:

— Что касается меня, квалификационная комиссия может рассмотреть любой из моих случаев с участием независимых экспертов. Но пока они не сумеют меня убедить, что мои решения ошибочны, я буду практиковать, как считаю нужным. А теперь извини, мне предстоит операция.

— Послушайся моего совета, Тайлер! — крикнул Леунг ему вслед. — Просверли дырочку, возьми материал на биопсию, а потом уноси ноги. Вскроешь мальчишке голову — считай, ты ухватил тигра за хвост. Видел фильм «Чужой»? Весь этот отечный мозг вытечет прямо в твою трудовую книжку. Сам пожалеешь, что взялся за это дело.


Мишель Лоуренс, анестезиолог, спросила:

— Есть подводные камни? О чем мне следует знать?

Они стояли возле операционного стола, сделанного из толстой стальной плиты, в ослепительно-жарком свете двух рядов параболических ламп высокого напряжения. Операционная сестра и две медсестры-помощницы сновали вокруг, распаковывая и раскладывая инструменты. Тайлер машинально поправил одну из ламп направленного света, сфокусировал ее прямо на обритой голове Ларри Чайлдса.

— Внутричерепное давление повышено, — ответил он. — Насколько — понятия не имею, но у него папилледема четыре с плюсом, уже по одному этому можно судить. А снимки выглядят так, будто его мозг — тот самый монстр, что съел Чикаго.

Повернувшись к негатоскопу на стене, Тайлер просунул края снимка под зажимы и закрепил их.

— Вот здесь, например.

Он постучал по особенно страшному месту на МРТ, чтобы пояснить свою мысль.

Мишель иронически присвистнула. Всего полгода назад она была Майком Лоуренсом. Операция по перемене пола превратила Майка в одну из самых непривлекательных, страдающих избыточным весом женщин из всех, кого Тайлеру когда-либо приходилось встречать. Эстрогенная терапия[10] устранила такие физические мужские признаки, как волосы на лице, но не смогла наделить Мишель грацией, присущей обычным женщинам с рождения. Мало того, ходили слухи, что она легла под нож, чтобы стать лесбиянкой. «Чего только на свете не бывает», — подумал Тайлер, провожая коллегу взглядом, когда она развалистой походкой двинулась к подносу с инструментами для анестезии. И плечи у нее были, как у защитника команды НХЛ. Другие анестезиологи за глаза прозвали ее Лоуренсом Алабийским.[11]

Тайлер второй раз проверил положение головы Чайлдса на операционном столе. Голова была надежно закреплена трехлапыми тисками, намертво привинченными к столу. Подбородок повернут к правому плечу, а под плечо во избежание излишнего напряжения шеи подложили скатанное в рулон полотенце. Только что обритый скальп слабо поблескивал в свете ярких бестеневых ламп.

Перед тем как идти мыться, Тайлер в последний раз окинул взглядом операционную, мысленно проверяя, на месте ли все, что могло ему понадобиться. В операционной было прохладно, он весь покрылся «гусиной кожей». Мозг нейрохирурга уже вытеснил в подсознание голоса медсестер, считавших пропитанные спиртом губки, и ритмичные хрипы дыхательного аппарата. Он полностью сосредоточился на предстоящей операции. Убедившись, что все в порядке, Тайлер повернулся и вышел через вращающиеся двери в умывалку.


Он вернулся через несколько минут. Операционная сестра, как матадор, развернула перед ним небесно-голубой одноразовый халат. Затем Тайлер всунул руки в латексные перчатки. Вторая сестра тем временем завязала пояс халата у него на спине. Тайлер повернулся на триста шестьдесят градусов, и операционная сестра обернула длинные концы пояса вокруг его талии, завязала их в последний раз.

Стерильным фломастером Тайлер начертил на коже Ларри большой вопросительный знак, начинающийся на середине лба и заканчивающийся прямо возле уха. Вся голова Ларри, за исключением предполагаемого операционного поля, была обложена четырьмя голубыми хирургическими салфетками и покрыта клейкой пленкой, похожей на пищевую. Большая голубая бумажная простыня укрывала все тело подростка. Тайлер сделал точечные уколы местной анестезии вдоль всей линии надреза.

— Готовы?

Операционная сестра и Мишель хором ответили:

— Да.

Тайлер протянул руку:

— Номер десять.

Сестра подала ему скальпель.

Даже без ассистента Тайлер работал быстро, помещая зажимы вдоль вскрытого края кожи, чтобы устранить кровотечение.

— Хотите, я попробую найти вам ассистента? — предложила одна из вспомогательных сестер.

Час был поздний, операция экстренная, поэтому он даже не подумал вызвать для себя ассистента.

— Все в порядке. Сам справлюсь.

— Если кто и может справиться с трепанацией черепа самостоятельно, то это Тайлер, — заметила Мишель. — Но ты лучше поторопись, у него пульс слабеет.

Это означало, что внутричерепное давление увеличивается.

Сердце Тайлера беспокойно забилось. Ему вспомнилось предупреждение Билла Леунга.

— Можешь увеличить вентиляцию легких?

— На максимуме.

— Еще дозу маннитола?

— Он уже так сух, что писает опилками.

— Черт!

Тайлер отвел назад кожу и челюстную мышцу, обнажая белую черепную кость. Протянул руку:

— Перфоратор.

Операционная сестра подала ему пневматический инструмент. Тайлер просверлил в кости два отверстия диаметром в четвертак и обнажил твердую мембрану — защитную оболочку мозга.

Он вернул сестре перфоратор.

— Давайте краниотом.

Сестра подала ему кусачки-бокорезы.

С их помощью Тайлер соединил оба отверстия двумя полукруглыми разрезами, образовав костяной кружок, который аккуратно отделил от мембраны. Он провел кончиками пальцев по твердой, как камень, оболочке.

— Дерьмо.

— В чем дело? — Мишель заглянула поверх барьера — голубого бумажного листа, закрепленного между стойкой капельницы и пациентом, чтобы изолировать хирурга от анестезиолога.

— Это хуже, чем я ожидал.

— Это всегда бывает хуже, чем ожидаешь, Тайлер. Ты страдаешь проклятьем всех хороших хирургов — оптимизмом.

Тайлер повернулся к операционной сестре:

— Пятнадцатый. И когда же я поумнею? — добавил он, ни к кому не обращаясь. — Когда научусь не влипать в неприятности?

Вооружившись скальпелем номер пятнадцать, он сделал двухдюймовый разрез мозговой оболочки. При этом ему удалось не задеть артерии на поверхности мозга. Желеобразная белая мозговая ткань потекла из эллиптического отверстия, сначала медленно, потом Тайлер начал удалять ее отсосом. Как только последняя мембрана, защищающая кору головного мозга, была удалена, водянистая ткань брызнула фонтаном.

— Дайте мне герметичную банку и несколько тампонов для забора культур. Аэробных и анаэробных. Да, и заодно глютаральдегида для электронного микроскопа. — «Для проверки на бактериальную и вирусную инфекцию этого довольно», — решил Тайлер. — Да, и еще вызовите патолога, мне нужны замороженные и вирусные культуры.

Мысленно он перебрал весь заказанный список, проверяя, не забыл ли чего.

Собирая различные образцы, Тайлер не прерывал откачки выходящей ткани. Он сознательно не шел пока на расширение отверстия. Пусть внутреннее давление вытолкнет поврежденную, некротическую на вид ткань. Таким образом, декомпрессия будет происходить медленно и постепенно, с минимальным компенсаторным сдвигом мозгового ствола.

— Ну, и какой у нас план игры, умник? — спросила Мишель.

Глаза у нее округлились. Кожа на переносице была заметно раздражена от выщипывания волосков пинцетом.

— Пока просто снизим давление. Потом? Я собираюсь удалить височную долю… Пусть у него будет больше места.

— Есть идеи насчет диагноза? Ну, хоть приблизительно. С чем мы имеем дело? — спросила анестезиолог.

— Вряд ли диагноз связан со СПИДом или гепатитом, если именно это тебя смущает.

— Конечно, нет! Господи, да как тебе только в голову взбрело? — возмутилась Мишель. — Я об этом даже не думала.

— Это может быть все, что угодно. Но я поставлю на радиационный некроз. — Тайлер рассказал Мишель об истории болезни Ларри, о его эпилепсии и о клинической программе по уничтожению тканей, вызывающих приступы, направленным облучением.

— Доктор Мэтьюс.

Тайлер перевел взгляд на операционную сестру. Та кивком указала куда-то ему за плечо. Тайлер обернулся и увидел незнакомца в зеленом трикотажном костюме, в хирургической шапочке и маске, следившего за его работой.

— Вы патолог? — спросил Тайлер.

— Верно. Как я понял, у вас есть для меня образцы? — Он говорил с заметным австралийским акцентом.

Тайлер снова пересказал историю болезни Ларри, одновременно приняв у операционной сестры банку и щипчики для взятия образцов на биопсию. Не прерывая разговора, он всунул щипчики внутрь мембраны, на ощупь нашел мозг и сомкнул кончики. Эту операцию Тайлер проделал несколько раз, вытаскивая кусочки ткани величиной с фасолину и стряхивая их со щипчиков в стерильный пластиковый контейнер. Потом закрыл крышку и передал контейнер патологу.

Подняв прозрачный контейнер к операционным лампам, патолог прищурился, повертел коробку направо и налево. Он пристально разглядывал маленькие серые кусочки ткани. Потом кивнул:

— Вряд ли по замороженным образцам смогу сказать вам больше, чем вы сами знаете, но мы все-таки посмотрим. Может, что и разглядим.

Тайлер протянул руку к операционной сестре:

— Ножницы.

Он начал расширять отверстие в оболочке мозга, готовясь к удалению височной доли.

— Но ведь это может быть и герпес? — снова начала Мишель.

— Может, — согласился Тайлер.

Он заметил, что мозговое вещество вытекает с еще большей силой, чем раньше, и опять его пронзила стрела тревоги.

Пока он копался в омертвевших мозговых тканях, обрывки недавних разговоров с Биллом Леунгом и с Мишель крутились в мозгу с навязчивостью рекламного ролика. «Тяжелый случай?» — «А другие бывают?» — «Это всегда бывает хуже, чем ожидаешь».

— Эй, Тайлер!

Не отрывая глаз от операционного поля, он спросил:

— Что?

— Я только спросила, каковы его шансы.

Тайлер выпрямился, повернул голову, чтобы размять затекшие в неудобном положении мышцы шеи.

— Все зависит от диагноза. Но, что бы там ни было, если все левое полушарие выглядит как то дерьмо, что я отсюда выгребаю, его дело — хана.

— Но если это радиационный некроз, как ты считаешь…

Тайлер вновь принялся за работу. Он вытягивал из нижней части височной доли серую бесформенную кашицу, пытаясь найти более упругое вещество, которое не стало бы крошиться или кровоточить. Он решил не останавливаться, пока не дойдет до оболочки у основания мозга. По крайней мере это дало бы ему надежный ориентир. Кровотечение тканей усилилось, мелкие сосуды, пораженные, как и мозговая ткань, не поддавались коагуляции. Теперь кровотечение стало для Тайлера главной причиной беспокойства. Как же остановить кровь?

— Радиационный некроз иногда прекращается, если вовремя и, главное, полностью удалить изначально пораженный участок, подвергшийся прицельному облучению. Вот почему я решил оперировать височную долю. Если удастся ее удалить, я потом пару дней покормлю его стероидами, и тогда, возможно, у него появится шанс.

— Оптимист, как всегда, не так ли, друг мой? Что ж, в любом случае это приятно слышать.

Тайлер опять повернулся к операционной сестре:

— Сургисель.[12]

Сестра протянула ему сложенное полотенце, на котором лежали квадратики серебристой сеточки со стороной в полдюйма. Тайлер взял пинцетом сразу несколько квадратиков и наложил их по одному поверх мозговой ткани. Кровь продолжала сочиться с прежней силой, как будто и не было никакого сургиселя.

— Я тебя правильно поняла? — продолжала Мишель. — Ты сказал, что этого несчастного мальчика никогда раньше не облучали? Это его первая доза?

— Еще сургисель. — Потом Тайлер обратился к Мишель: — Слушай, Шелли, не могли бы мы поговорить об этом позже? А сейчас у меня проблема. Не могу остановить кровь.

— О Боже!

Приглушенный разговор между главной операционной сестрой и остальными внезапно смолк. В наступившей тишине раздавалось лишь ритмичное попискивание кардиомонитора да тяжелые всхлипывания респираторного аппарата. Обе сестры смотрели на Тайлера с тревогой. Он решил не обращать на них внимания.

Тайлер закрыл кровоточащий участок новыми квадратиками сургиселя, сверху положил полоски бинта, шириной в полдюйма и длиной в дюйм. Он прижимал полоски пальцами, а в желудке тем временем работала циркулярная пила. «Может, мне следовало попросить помощи? Господи, надо было послушать Билла!»

— Черт! — выругался Тайлер сквозь зубы.

Сердце у него сдавило тисками, ладони вспотели. Он вдруг заметил, что задыхается. Маска намокла и прилипала к губам при каждом вздохе.

Через тридцать секунд Тайлер ослабил давление на полоски бинтов в надежде, что они приклеятся к сургиселю, а это будет означать свертывание крови. Но они не прилипли к сургиселю. Они упали, а кровь с прежней силой начала сочиться из рыхлого, распадающегося мозга.

— Сколько у нас крови под рукой? — спросил он у Мишель.

— Боюсь, ничего. Я не определяла группу.

— Прекрасно! Орошение, — приказал Тайлер операционной сестре.

Она протянула ему синюю резиновую грушу. Из таких хозяйки поливают соусом запекающуюся в духовке индейку. Тайлер начал бережно смывать из этой груши стерильным физраствором бесполезные кусочки сургиселя.

— Давайте новый запас, только на этот раз нарежьте с почтовую марку. — Тайлер опять повертел головой, разминая затекшую шею. — Губку.

Он прижал смоченную раствором губку к краю разреза, а операционная сестра принялась нарезать новые квадратики кровоостанавливающего средства.

— Что ты собираешься делать? — спросила Мишель.

Ответа Тайлер не знал, но признаваться в этом в присутствии медсестер не собирался.

— Взять под контроль кровотечение.

— Да, но как?

Он бросил на нее взгляд:

— Черт бы тебя побрал, Шелли…

Операционная сестра снова протянула ему сложенное хирургическое полотенце с квадратиками сургиселя. Они были размещены ровными параллельными рядами. Один за другим Тайлер накладывал их на вытекающий мозг. Когда все отверстие величиной с лимон было таким образом закрыто, Тайлер плотно заткнул его ватными тампонами и отошел от стола. Обе сестры старались не встречаться с ним взглядом.

— Ровно пять минут по часам, — скомандовал Мэтьюс. — Время пошло.

Он бросил взгляд на круглые часы, висевшие на стене над блестящим автоклавом из нержавеющей стали, и решил дать на свертывание ровно пять минут. Ни секундой меньше.

Мишель подобралась к нему насколько возможно близко, но так, чтобы не касаться стерильного халата, и прошептала:

— А может, просто зашить его, да и убраться отсюда к чертовой матери?

Тайлер покосился на нее:

— Ты хочешь сказать: не дожидаясь, пока остановится кровотечение?

— Сдается мне, что оно вообще не остановится. И потом, ты что же, заночевать здесь собрался?

— Боже милостивый, Мишель, но это его убьет! — прошептал Тайлер, вглядываясь в нее с изумлением.

— А мне кажется, он так и так покойник, с какой стороны ни посмотри, — отрезала Мишель. — Не ты первый, не ты последний сигаешь с парашютом из горящего самолета. Видела я, и не раз, твоих уважаемых коллег… как они сворачивали палатки и грузили верблюдов… сбегали от случаев куда проще твоего.

Тайлер не ответил, и она добавила:

— Как говорится в рекламе «Найк»: «Просто сделай это».

Глава 4

— Ловко… очень ловко. Где ты этому научился?

Тайлер поднял голову. Мишель изучающе смотрела на него.

— Правило хирурга номер сто один. Применить давление, выждать и попытаться заключить сделку с Богом.

Тайлер даже не пытался замаскировать огромное облегчение в голосе. Промыл солевым раствором место, где раньше находилась височная доля. Потом выждал, пока не опали пузырьки. На этот раз вода осталась чистой, без примеси крови.

— Ну все, пора удирать с уроков.

— Следи за языком, Тайлер, — хихикнула Мишель. — Так и имидж испортить недолго.

Тайлер протянул руку к операционной сестре:

— Дуральный шелк. Заготовьте сразу много, чтобы мне не прерываться. — Потом он обратился к анестезиологу: — И что же это за имидж?

— Строгий доктор. Крутой. Человек, не допускающий шуток в операционной.

Взяв у сестры шовный материал, Тайлер сделал первый стежок. «Я не всегда был таким, — думал он. — Я был совсем другим, пока рядом была Нэнси».


Двадцать минут спустя Тайлер склонился над Ларри Чайлдсом в послеоперационной палате. Здесь было всего несколько человек, задержавшихся после конца смены.

— Он не просыпается. Ты ему что-нибудь вводила после операции?

Сам Тайлер по окончании операции помог переложить Ларри Чайлдса на каталку и ушел в раздевалку продиктовать послеоперационный протокол. Теперь, склонившись над своим пациентом, он пытался вызвать реакцию — пощипывал кожу на груди. Ничего.

Мишель Лоуренс, сидевшая за прилавком из нержавейки между двумя кроватями, оторвалась от компьютера, на котором что-то печатала.

— Что я ему давала? Да ничего! Весь последний час он у меня сидел на кислороде и закиси азота.

Она начала теребить маску, все еще висевшую на шее.

— Ладно.

Тайлер предпочитал, чтобы его пациенты как можно скорее приходили в себя после операции, чтобы он мог оценить функционирование мозга. И продолжил осмотр Ларри.

Эндотрахеальная трубка была извлечена, мальчик дышал самостоятельно. Хоть это было хорошо. Тайлер осторожно оттянул верхние веки. Левый зрачок остался расширенным, весь глаз повернулся влево. Не хуже, чем перед операцией, но все же это был признак повреждения третьего черепного нерва, вероятно, в результате смещения височной доли перед тем, как он провел декомпрессию. Правый глаз тоже выглядел, как до операции. Тайлер повернул голову Ларри из стороны в сторону. Левый глаз остался неподвижным, а вот правый двинулся. Тогда Тайлер растрепал кончик ватной палочки, чтобы получилась бородка, и бережно провел ею по роговице обоих глаз. Оба века слабо моргнули в ответ. Но у Ларри по-прежнему было дыхание Чейн-Стокса. Аномалия, свидетельствующая о слабом взаимодействии между стволом и корой головного мозга.

— Доктор Мэтьюс?

Медсестра, закрепленная за Ларри Чайлдсом, отвлеклась от другого пациента и подошла к нему. На ней был голубой хирургический костюм, на шее болтался серый больничный стетоскоп.

— Да?

— Родственники вот уже битый час настойчиво спрашивают о состоянии Ларри. Очень волнуются. Что им передать? Когда вы спуститесь и поговорите с ними?

Тайлер познакомился с членами семьи Ларри, когда обсуждался вопрос о его включении в программу облучения радиацией. В этот момент ему очень не хотелось общаться с агрессивно настроенной сестрой Ларри.

— Я позвоню вниз и поговорю с ними. Не хочу встречаться с его сестрой лицом к лицу, пока не пойму, скоро ли Ларриочнется.

Медсестре пришлось смириться с таким ответом, но она явно осталась недовольна. Тайлер бросил взгляд на анестезиолога:

— Эй, Шелли, хочешь перекусить, пока кафетерий еще не закрылся?

Мишель бросила взгляд на свои швейцарские часы армейского образца.

— Ясное дело. Время есть. Там, наверху, назревает кесарево, но если пойдем прямо сейчас… — Она поднялась с табурета.

Тут его осенила идея.

— Погоди секунду. Хочу сперва кое-что проверить.

Тайлер сел на только что освобожденный ею табурет, вошел в систему медицинских записей, вызвал карту Ларри Чайлдса и щелкнул «мышкой» по значку радиационной терапии. Открылось окно. Тайлер заморгал, придвинулся поближе, вгляделся внимательнее… И почувствовал, как, несмотря на холод, все тело покрывается испариной. К горлу подкатила тошнота.

— Черт, Мэтьюс, ты в порядке? — Мишель протянула руку и ухватила врача за плечо, иначе тот мог рухнуть.

По коже у него побежали мурашки, голова закружилась. Он глубоко вдохнул и с силой оперся обеими руками о металлический прилавок. Рот пересох, пришлось откашляться. Тайлер сглотнул.

— Ты можешь мне прочитать, что написано на экране?

— Где? В диалоговом окне?

Тайлер смог только кивнуть. Потом головокружение отступило, он снял одну руку с прилавка.

Через секунду Мишель тихонько присвистнула:

— Мать моя… Двести! Да это же…

Схватив ее за руку, Тайлер прошипел:

— Молчи, пока не спустимся вниз.

Дрожащими руками он вытащил свой карманный компьютер. Ему не сразу удалось извлечь пишущий элемент из гнезда. Медленно, тщательно он вывел на экран свои записи по экспериментальной программе и перелистал их, пока не нашел запись, которую внес, когда Ник Барбер определил дозу радиации для Ларри Чайлдса. Номер выскочил в окошке у него перед глазами: 10 грей.[13]

Тайлер протянул компьютер Мишель:

— Посмотри сама.

Она взяла компьютер, но продолжала смотреть на Тайлера.

— Эй, что с тобой? Привидение увидел или как?

— Посмотри сюда, черт бы тебя побрал!

Взглянув на экран, Мишель побледнела и молча вернула компьютер Тайлеру.

— Ты прав. Давай обсудим это внизу. Идти-то сможешь?


— Если это не радиационный некроз, тогда что, черт побери? — Мишель макнула кончик картофельной соломинки в густой кетчуп, горкой наложенный на краю овального блюда. Ее короткие, аккуратные ногти были покрыты светлым лаком. Потом она взмахнула соломинкой, как дирижерской палочкой. — Я что хочу сказать? Не верю я в эти байки про герпес или дико злокачественную глиобластому. Черт возьми, мозг поражен некрозом, и он получил такую дозу радиации, что хватило бы пустить авианосец на переплавку. Что тут еще можно сказать?

Тайлер тоже выбрал рыбу с жареной картошкой. Он откусил кусочек трески. На вкус рыба напоминала картон. Он оттолкнул тарелку и заставил себя проглотить.

— Знаю. Это логично, не правда ли? Просто с этим трудно примириться.

— Ладно. У мальчика тяжелый случай радиационного некроза. Это самая простая часть. Вопрос в том, как, черт возьми, такое могло случиться? Откуда такой бешеный передоз? Тебя послушать, так этот протокол пуленепробиваем. К тому же ты мне показал свой наладонник. Я не специалист в радиотерапии, но именно такая доза показалась бы мне нормальной.

У Тайлера похолодело в груди.

— Это именно радиационный некроз, иначе быть не может. — Он взглянул на Мишель. — Господи, я не мог допустить такую ошибку и все неправильно напечатать!

Она нахмурилась:

— Ой, только, Бога ради, перестань посыпать голову пеплом! Ты таких ошибок не делаешь. Мы оба знаем: ты в таких делах дотошен до отвращения. Ни единой секунды не верю, что ты мог вбухать ему такую сумасшедшую дозу! И ты не мог ее пропустить. Никак, никогда, ни за что, никоим образом. И потом, компьютер заметил бы такую ошибку и запросил бы подтверждение!

— Тогда что еще могло ее вызвать? — спросил Тайлер.

— А как насчет старого доброго Питсбургского универа? Только не говори мне, что у них есть лицензия от Господа Бога, освобождающая их от проколов. Они такие же простые смертные, как и все мы.

С этими словами Мишель сунула в рот еще одну картофелину.

— Да, конечно, но дозировка перед отправкой перепроверяется терапевтами-радиологами. И это еще не все, — вспомнил Тайлер в последнее мгновение, — дозировка не должна превышать безопасные параметры, иначе университетский компьютер блокирует передачу данных. И, как ты только что сказала, то же самое произойдет с нашим компьютером. Тут все однозначно. Уж поверь мне, этот протокол действительно пуленепробиваем. Иначе его не подписали бы НИЗ и ИКК.[14] Нет, — Тайлер покачал головой, — такой ошибки просто не могло быть.

Мишель обмакнула в кетчуп еще одну соломинку.

— Спустись на землю, доктор Поллианна.[15] Я как-то раз видела классную наклейку на заднем стекле машины… «„Шинола“ случается».[16] Так вот, дерьмо случается. Это первый закон подлости. Все остальные законы подлости вытекают из него: если что-то может пойти наперекосяк, пойдет обязательно.

Тайлер мысленно вновь пробежал протокол, выискивая ошибки. Что могло пойти не так?

— Нет, там все так устроено, что сбоев быть не может.

Мишель с усмешкой откинулась на спинку стула:

— Как же это их не может быть, милый мой мальчик? Где-нибудь, когда-нибудь непременно может случиться сбой. Поверь мне.

Интуитивно Тайлер чувствовал, что Мишель права. Он просто не понимал, как это могло случиться.

— Ладно, давай еще раз пройдемся по всем этапам. МРТ пациента высылают ведущему исследователю Питсбургского университета. На снимках отмечена зона обработки. Ребята под началом ведущего исследователя рассчитывают дозу, ее дважды перепроверяют, потом отсылают сюда электронным путем, и она автоматически попадает в карту пациента. И только после того как я перепроверю дозу, Ларри получит облучение. Все компьютеризировано. Человеческий фактор исключен. Никаких ошибок.

— Вот именно. Человеческий фактор исключен. Как насчет компьютерных ошибок?

Тайлер задумался над этим предположением.

— Ну… не знаю… Считается, что протокол не допускает сбоев.

Мишель вскинула вверх обе руки:

— Ладно, ладно, допустим, ты прав. Протокол без прокола. А как насчет кого-нибудь другого? Кто-нибудь еще мог изменить дозу?

— Только лечащий врач может изменить дозу. И я тебе точно говорю: я этого не делал.

— Это я понимаю. Я говорю о другом. Как насчет хакера?

Опять Тайлер задумался на минуту.

— Господи, в «Мед-индексе» столько твердили об абсолютной надежности системы, что мне такое даже в голову не пришло. Черт!

Мишель опять усмехнулась:

— Абсолютная надежность? Как в «Майкрософт»?

— Да, это ты верно подметила.

— Ну, и что ты собираешься делать?

Этот вопрос вызвал у него в голове целый каскад мыслей.

— Шелли, я только сейчас понял… Это ведь можно классифицировать как чрезвычайный случай. А это значит, что бы ни было причиной болезни Ларри, я должен был доложить об этом в НИЗ и в нашу администрацию. Первым долгом с самого утра.

— О Боже, значит, и в ОКАУЗ тоже… скорее всего! — подхватила Мишель.

«Неправильная дозировка облучения, — думал Тайлер. — Как раз такие ошибки электронный способ ведения медицинских записей призван устранить. Но как же это могло произойти?»

— Лопни моя печенка!

Тайлер вздрогнул и очнулся.

— В чем дело?

— Я кое-что вспомнила. Ты когда-нибудь слышал о Робин Бек? Врачихе из «неотложки»?

— Нет, а что?

— Как же я раньше об этом не подумала? С ней случилось нечто похожее. Погоди, дай-ка мне сообразить… — Мишель прижала пальцы к вискам и закрыла глаза. Через секунду ее глаза вновь открылись. — Так, вроде бы все вспомнила. — Она откинулась на спинку стула и сложила руки на столе. — Робин вколола пациенту лошадиную дозу инсулина. Вся проблема была только в том, что пациент не был диабетиком. Она клянется, что в карте было однозначно указано: «Комбинация обычного инсулина в сочетании с инсулином продолжительного действия ежедневно».

— Боже милостивый! И что произошло?

— Пациент умер.

Тайлера затошнило. Он подумал о Ларри.

— Вот теперь, как начала вспоминать, вспомнилось кое-что еще. Был еще случай… — Мишель прищелкнула пальцами. — Да-да, вспомнила. Медсестра — как же ее звали? — вкатила пациенту с желудочным кровотечением пару единиц не той крови. У пациента началась колоссальная реакция отторжения — и капут.

Тайлер разгладил салфетку и вынул из кармана белого халата шариковую ручку с кричащей пурпурно-синей рекламой фармацевтической компании.

— Можешь вспомнить, как звали медсестру?

Мишель задумалась.

— Гейл Уокер? Да, Гейл Уокер.

Тайлер записал имя.

— А докторшу с инсулином звали Бек? Робин Бек?

— Точно.

— Откуда ты их знаешь? Вы знакомы?

— Нет. Просто слышала.

— Где?

Мишель пожала плечами:

— В кафетерии, где же еще?

«Где же еще?» — повторил про себя Тайлер. У анестезиологов не было постоянных кабинетов, им не надо было обходить пациентов, поэтому в перерывах между подачами наркоза они околачивались в кафетерии для врачей. Пили кофе и держали руку на пульсе больничной жизни. Для остального персонала они были чем-то вроде Си-эн-эн. Хотите узнать, у кого из администраторов медцентра роман на стороне? Спросите своего любимого анестезиолога. Хотите знать, по каким статьям будет урезан бюджет на будущий год? Адрес тот же.

— А когда все это случилось?

— О черт, ну и вопросики ты задаешь! Погоди. — Мишель нахмурилась, отчего стало особенно заметно, что брови выщипаны и подведены карандашом. — Знаешь, я, честно говоря, не помню. По-моему, где-то прошлой осенью. В общем, не вчера. Но это все, что я знаю.

— Оба случая напоминают ошибки, которые система электронных записей должна предотвращать.

— Вот именно! И я об этом! Солидный аргумент в поддержку теории о хакере, влезшем в систему. Верно?

Тайлер застонал. Его чуть не вывернуло при мысли о том, что мозг Ларри мог быть безвозвратно поврежден каким-нибудь прыщавым подростком, помешанным на компьютерах.

— И что было дальше? Я хочу сказать: ведь эти случаи кто-то должен был расследовать, так?

Мишель взглянула на нейрохирурга с удивлением, как будто подобная мысль раньше не приходила ей в голову.

— Честно говоря, понятия не имею. Знаю, что Бек вчинили колоссальный иск за преступную халатность. Говорили, чуть ли не десять миллионов. Но помимо этого… — Она пожала плечами.

Тайлер взглянул на часы.

— Я позвоню представителю «Мед-индекса». — Стоило Тайлеру это сказать, как запищал его пейджер. На экране высветился номер послеоперационной палаты, а следом за ним цифры 911, что означало «срочный вызов». — Господи, ну вот мы и приехали! Меня вызывают.

Мишель помахала рукой, словно прогоняя его:

— Иди-иди. Я сама позвоню представителю «Мед-индекса».

Оба одновременно поднялись из-за стола. Через минуту, когда Тайлер ответил по вызову с пейджера, медсестра сказала ему:

— Доктор Мэтьюс, вам бы лучше подняться сюда скорее. У вашего пациента полетели оба зрачка, парень перестал дышать. Ему делают искусственное дыхание.


Тайлер преодолел расстояние от столовой в подвальном этаже до реанимации на втором в рекордно короткое время. Задыхаясь, ловя воздух ртом, он встал рядом с респирологом, который в эту минуту черной грушей из экстренного набора, подсоединенной к интубационной трубке, загонял воздух в легкие Ларри Чайлдса. Глаза Ларри были широко открыты, оба зрачка расширены настолько, что от радужки осталась лишь зеленая полоска не шире волоска.

— Черт! — пробормотал Тайлер и повернулся к одной из поджидающих сестер: — Позвоните в томографию, скажите, срочно нужен снимок.

«Он истек кровью в точке резекции» — это была его первая мысль.

Медсестра оторвалась от клавиатуры компьютера.

— Я так и думала, что вы запросите снимок. Уже позвонила. Каталку выслали.

Тайлер ухватился за спинку кровати на колесиках.

— Времени нет. Я сам его отвезу.

Глава 5

Тайлер следил, как черно-белые снимки один за другим заполняют огромный экран монитора. Он вновь перебрал всю серию снимков. Краем глаза он видел сквозь свинцовое стекло, как медсестра из послеоперационной палаты, рентгенолог и респиролог перекладывают простертое тело Ларри с ложа томографа на кровать из реанимации. «Тело Ларри», — беззвучно прошептал Тайлер, подготавливая свои чувства к тому, что он уже ясно видел на снимках.

— Куда его везти?

Тайлер обернулся и увидел медбрата из реанимационной палаты, незаметно вошедшего в комнату. Этого парня, бывшего военного санитара, если он правильно запомнил, Тайлер знал.

— Отвезите его в интенсивную терапию. — Пусть лучше семья увидит его там, чем в послеоперационной. К тому же сестры из послеоперационного уже закончили смену и закрыли отделение вплоть до поступления новых больных следующим утром. — Но сначала я хочу еще раз взглянуть на его зрачки. Выйду через минуту.

— Спасибо. — Бывший военный санитар поспешил на помощь остальным.

Тайлер снова повернулся к снимку огромного кровяного сгустка, заполнявшего почти все то место, где положено было быть мозгу Ларри. Вернуться в хирургию и удалить сгусток? Зачем? Мозг Ларри мертв. Давно уже мертв. К тому же нужно войти в мозг Ларри и выйти оттуда так, чтобы сгусток не образовался вновь… С такой же вероятностью можно сорвать куш в лотерею. Нет, он больше ничего не мог предложить несчастному мальчику.

Интересно, о чем мечтал Ларри, на что надеялся, когда соглашался на облучение? «Вероятно, о повседневных вещах, которые большинство из нас принимают как должное», — предположил Тайлер. Об обычных удобствах, дающих независимость. Водительские права. Работа. Возможность пойти в кино без страха опозориться перед всеми остальными зрителями, которые с нездоровым любопытством будут наблюдать за эпилептическим приступом. И где теперь эти мечты? Развеялись без следа.

На плечи Тайлера вдруг словно внезапно положили двадцать фунтов. К послеоперационной усталости добавилась подавленность. Все его усилия оказались напрасными. Он вспомнил о родственниках, дожидавшихся внизу. Они и не знали об ужасном осложнении, все еще цеплялись за надежду, все еще ждали, что Ларри выживет.

Опять подал голос его пейджер. Тайлер позвонил по незнакомому номеру.

— Тайлер, это Мишель. Поговорила с компьютерщиком из «Мед-индекса». Поделилась нашими подозрениями насчет хакера. Он в такое не верит. Думает, это полное дерьмо. Чуть не в глаза назвал меня сумасшедшей. Сказал, что никто не смог бы пробить их защиту. Короче: ни за что на свете он не вернется сюда сегодня вечером, чтобы это обсуждать. Сказал, что встретится со мной завтра у стойки эспрессо с молоком.

— Где это?

— В кафетерии, конечно.

— Спасибо. — Тайлер чуть было не положил трубку, но сообразил, что ему нужно еще кое-что узнать. — Да, а когда?

— В семь.

— Ты там будешь?

— Вряд ли. Будет зависеть от расписания. Закончу я к тому времени операцию или нет.

— Ясно, — сказал Тайлер. — Как его зовут?

— Джим Дэй.


Тайлер устало оттолкнулся от стола и поднялся с казенного кресла на колесиках. Несколько секунд он простоял, опираясь рукой на спинку кресла, глубоко вздохнул, отер обеими ладонями лицо. Вошел в помещение томографа и склонился над Ларри. С минуту Тайлер изучал полуоткрытые глаза мальчика. Он верил только в реальность, которую воспринимали органы его чувств, и даже представить себе не мог, что́ имеют в виду церковники, когда рассуждают о душе человека. Концентрация какой-то метафизической энергии, в момент смерти отделяющаяся от тела и улетающая в райские кущи или падающая камнем в адское пекло? В это Тайлер не верил. Точно он знал одно: в процессе умирания наступает момент, когда из зрачков человека исчезает некий свет, не поддающийся определению признак жизни. Слишком много раз он это видел, чтобы не верить. И ему ни разу не доводилось видеть пациента, который выжил бы после того, как в его глазах погас этот свет. Свет погас в глазах Ларри в какой-то момент на протяжении нескольких последних часов.

— Можете поднимать его наверх, — сказал Тайлер санитарам. — Я пойду поговорю с родными.


Родных Ларри Тайлер нашел в комнате ожидания, где они расположились лагерем в углу. Скомканное тонкое одеяло лежало на одном краю кушетки, на другом была брошена стопка газет. Весь придвинутый к кушетке столик был усеян пластиковыми чашками из-под кофе, рядом стояли два мягких кресла. Священник с кроткими глазами сенбернара молча стоял слева от миссис Чайлдс. Тайлер решил, что это их приходской священник. В этот вечерний час большая комната ожидания при хирургии была почти пуста, только пара средних лет на другом конце помещения сидела на сдвинутых стульях и вроде бы смотрела по телевизору Си-эн-эн. Тайлер заподозрил, что они будут подслушивать. Люди часто надеются, что если другим сообщат плохие новости, их чаша сия минует.

Стоило Лесли Чайлдс, старшей сестре Ларри, взявшей на себя функции семейного спикера и адвоката, встретиться взглядом с Тайлером, как она вскочила с кушетки. Родители дружно вскинули головы, завидев его, но остались сидеть. Три пары глаз смотрели на него пристально, даже не мигая. Тайлер опустился на кушетку рядом с Лесли. Ему хотелось поговорить напрямую с ее родителями, но он не сомневался, что руководить разговором будет она.

— Боюсь, у меня для вас плохие новости, — начал Тайлер. Он просто не знал, как еще начать подобный разговор. Помолчал, ожидая, пока сказанное дойдет до них в полной мере. — Ларри не проснулся после операции. По правде говоря, его состояние ухудшилось. У него кровотечение в месте ампутации.

Миссис Чайлдс зарыдала, закрыв лицо обеими руками. Муж обнял ее за плечи, а другой рукой поправил бифокальные очки на носу. Он опять опустил голову.

— Это все проклятая радиация, так? — Лесли Чайлдс стояла прямо, как столбик, упершись руками в бока и стиснув кулачки на узких бедрах. Ее растопыренные локти как будто обозначили воображаемую границу, которую не смел пересечь никто, кроме членов семьи. Родители в тревожном молчании сгрудились за спиной у этой волчицы ростом пять футов семь дюймов, предводительницы стаи.

Тайлера ее выплеск ничуть не удивил. Он ожидал подобного бортового залпа и подготовил твердый ответ без излишних оправданий. Глядя ей прямо в глаза, он заявил:

— Мисс Чайлдс, я высоко ценю вашу заботу о брате, но нам всем станет легче, если мы несколько снизим градус этой дискуссии и постараемся не перегрызть друг другу глотку.

Мать бросила взгляд на дочь.

— Доктор прав, дорогая.

Сверля Тайлера глазами, похожими на ацетиленовые горелки, Лесли Чайлдс выдавила улыбку и опустилась в кресло рядом с матерью. Миссис Чайлдс нащупала и сжала ее руку. Священник начал перебирать четки.

«Начинается второй раунд. Готовься, друг мой, скоро пробьет колокол».

— Вот что произошло, — снова начал Тайлер.

Ради мистера Чайлдса он пересказал, что́ обнаружила компьютерная томография, и повторил все свои объяснения, ранее данные миссис Чайлдс. Затем, обращаясь ко всем трем членам семьи, доложил о том, что произошло во время операции, как он отдал патологу образцы на биопсию, сколько времени понадобится патологу на обработку тканей, как Ларри не проснулся, хотя действие анестезии давно закончилось, и наконец рассказал о смертельном послеоперационном кровотечении.

Когда он закончил, Лесли заметила:

— Мы от вас пока ничего не услышали, кроме всяких там медицинских заклинаний. Что конкретно все это значит?

«Справедливый вопрос», — мысленно согласился Тайлер, хотя его по-прежнему раздражал и ее тон, полный праведного негодования, и манера держаться. Но она имела на это право: это ведь ее брат сейчас умирал в палате интенсивной терапии. Тайлер ненадолго задумался, подыскивая нужные слова, и сделал новую попытку:

— Боюсь, что мозг вашего брата мертв.

— Он умер? — спросила Лесли без прежней задиристости.

— Да.

Ларри Чайлдс-старший крепче обнял жену, но та, казалось, приняла слова доктора как неизбежную развязку.

— Но его сердце все еще бьется, не так ли? — продолжала Лесли.

— Совершенно верно. — Тайлер принялся объяснять то, что ему уже не раз приходилось растолковывать раньше. — Но сердце не является средоточием жизни для человека. Таким средоточием является мозг. Возможно, сердце является символом любви, но жизнь продолжается, если его заменить. Увы, то же самое нельзя сказать о мозге. Как только мозг человека перестает работать, его духовное и личное существование тоже прекращается, остается лишь тело, выполняющее те или иные функции биологического обмена.

Тайлер напрягся в ожидании теологического отпора со стороны священника, но его не последовало.

Лесли кивнула. Она приняла объяснение.

— Я должен кое о чем спросить, — продолжал Тайлер. — Знаю, всем вам будет тяжело ответить на этот вопрос, поэтому, если хотите оставить его без ответа, я этим удовольствуюсь.

Опять выступила Лесли:

— Вы хотите отключить искусственное дыхание.

— Да.

На этот раз ее тон, вдруг ставший дружелюбным, его удивил. Она ненадолго задумалась.

— Ларри хотел бы именно этого.

— Мне предстоит обсудить с вами еще одну неприятную проблему. — Тайлер снова помолчал. — Думаю, вы хотите знать наверняка, что именно радиация вызвала осложнения. Я прошу вас дать разрешение на вскрытие.


— Он крестил Ларри и проводил конфирмацию, — шепнула Тайлеру миссис Чайлдс, указывая на священника, пока все входили в палату интенсивной терапии.

Мистер Чайлдс, Лесли и священник вошли за ними следом.

Мэтьюс закрыл скользящую стеклянную дверь палаты, но не стал подходить к постели, чтобы не мешать горю семьи. Долгое время до него доносился только шум кардиомонитора и аппарата искусственного дыхания, а также всхлипы. Стоя в головах кровати, окруженный тремя родственниками священник вытащил из-за пазухи длинную вышитую ленту, поцеловал ее и начал произносить слова, в которых Тайлер узнал латынь.


В комнате наступило молчание. Тайлер тихонько откашлялся и негромко сказал:

— Я покажу вам, где можно подождать.

Через несколько минут, когда он вернулся к Ларри, медсестра уже отключала капельницу. Она бросила взгляд на Тайлера:

— Пора?

Тайлер кивнул, обхватил пальцами гофрированный пластмассовый шланг аппарата искусственного дыхания, а другой рукой сжал эндотрахеальную трубку. Он помедлил и еще раз подумал о том, что́ предстояло сделать. Как только трубка будет отсоединена, воздух перестанет поступать в легкие Ларри, его сердце споткнется и остановится. «Есть ли Бог? Видит ли Он, что я делаю? Что бы Он сделал на моем месте?»

Тайлер разъединил трубки и опустил выключатель аппарата искусственного дыхания. За последний час он позволил уровню углекислоты в крови Ларри подняться до нормального уровня на тот маловероятный случай, если он ошибся, если какие-то функции ствола мозга еще сохранились и Ларри сможет дышать самостоятельно.

В течение трех минут Ларри так и не попытался вздохнуть. Вскоре сердцебиение стало замедляться, сердце запнулось, затрепыхалось… Еще с минуту оно боролось, потом затихло.


Телефонную трубку сняли после третьего звонка.

— Ал-лоу? — протянул мужской голос.

Человек явно выпил и был очень раздражен тем, что его потревожили в неурочное время.

— Возможно, у нас проблема, — сказал звонящий.

— В девять вечера? Неужели это не может подождать до утра? Я занят.

Звонившему чертовски хотелось прямым текстом сказать самодовольному, зацикленному только на себе сукину сыну, чтоб заткнулся к такой-то матери и хоть раз в жизни выслушал.

— Появилось осложнение. Пациент получил чрезмерную дозу радиации.

— И что? Такова жизнь. Дерьмо случается.

— Ради всего святого, хоть минуту послушай меня внимательно. Дело серьезное. Один наш врач заявляет во всеуслышание, что хакеры раскололи нашу систему защиты.

— Какая же это проблема? У нас не может быть проблем с защитой. Тебе ли не знать.

Звонивший все больше злился. Этого сукина сына еще считают умным. Не так уж он умен на самом деле.

— Суть не в этом. Доктор уверяет, что хакеры вскрыли систему. Сходит с ума по этому поводу. Хочет начать расследование. Говорит, что об этом случае надо доложить в ОКАУЗ.

На сей раз хамского ответа не последовало, на другом конце провода наступило молчание. Наконец раздался голос:

— Что за доктор? Что нам о нем известно?

— Это не он, а она. Я проверил. Анестезиолог по имени Мишель Лоуренс.

— Да? Ну тогда в чем проблема? Просто надо сделать так, чтобы дальнейшего хода не было.

* * *
Тайлер взбил подушку и устроился на левом боку. Хлопчатобумажная наволочка освежила его небритую щеку. Он прислушался к музыке. Ритмичные звуки рэпа постепенно нарастали, а потом так же постепенно начали стихать. Это какой-то невидимый автомобиль проехал мимо четырьмя этажами ниже. Хотя окна квартиры были закрыты, громкие звуки с легкостью пробились сквозь стекло и достигли его ушей. Поразительно. Интересно, что эти громовые децибелы творят с тонкими нервными окончаниями в ушной раковине водителя. «Ничего хорошего», — решил Тайлер и вообразил целое поколение граждан — рано оглохших, зато крепко секущих в музыке. Может, стоит вложить свободные деньги на долгий срок в акции компании по производству слуховых аппаратов? Только где их взять, эти свободные деньги, вот вопрос. Если он когда-нибудь выберется из долгов… Тайлеру еще долго предстояло расплачиваться по ссудам, взятым на учебу. Отец, чьим лозунгом всегда был призыв «Вытащи себя из болота за уши», заставил его взять ссуду и накопить целую гору долгов. Нет, это не совсем так, вынужден был признать Тайлер. Настоящим убийцей всех его финансовых начинаний были алименты, выплачиваемые после развода с первой женой. Алкоголичкой.

Он тяжко вздохнул и попытался обдумать то, что предстояло сделать на следующее утро по поводу смерти Ларри Чайлдса. Первым делом, конечно, доложить в Управление по рискам и Нику Барберу, главному куратору проекта. Но ОКАУЗ — совсем другое дело. Тайлер один раз уже обжегся и не мог позволить себе оказаться замешанным в деле, чреватом серьезными последствиями для его работы. Что, если анализ основной причины происшедшего укажет на него? Уволят? В желудке вспыхнула боль. Этот случай напомнил ему о том, что произошло в Калифорнии.

Что сделал бы отец в такой ситуации? Нет, точнее было бы сказать: какой шаг был бы правильным в такой ситуации?

Тайлер покосился на экран радиобудильника. Час тридцать семь ночи. Будильник поставлен на пять сорок пять. Четыре часа. Времени достаточно, чтобы разжевать таблетку амбиена[17] в горькую кашицу и кончиком языка размазать по деснам для быстрейшего усвоения, тогда таблетка подействует за две минуты, а не за двадцать, как при глотании целиком.

Нет! Надо отвыкать от снотворных. По самым разным причинам, которые Тайлер мог бы перечислить с той же легкостью, как двенадцать черепных нервов. Самой главной была перспектива возобновить отношения с Нэнси. Нэнси занималась молекулярной биологией, имела докторскую степень по философии и при этом питала странное, но несокрушимое предубеждение против приема любых лекарств, если не считала их абсолютно необходимыми для спасения жизни. Лучше неделю сморкаться, чем принять антигистамин. А с другой стороны, Нэнси была готова глотать любое количество клинически не испытанных трав, предписанных традиционным китайским натуропатом. Что-то болит? Пожуй водоросль, только не принимай ибупрофен. Эти идеи и эти травы она привезла с собой в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса из Гонконга. В Сан-Франциско Нэнси время от времени посещала китайских предсказателей, хотя уверяла, что не принимает их прорицания всерьез. Тайлер не верил жене, подозревая, что Нэнси перенесла дату защиты своей докторской диссертации из-за одного такого предсказания. Конечно, она была немного чудаковата, но он любил ее, в том числе и за такие маленькие странности. Как и за то, что она могла с радостью отложить свои занятия, когда его непредсказуемое расписание вдруг позволяло им провести несколько часов вместе. Правда, на следующий день Нэнси поднималась на час раньше обычного, чтобы восполнить упущенное время.

Здравое недоверие Нэнси к западной медицине с лихвой восполняло готовность самого Тайлера принимать лекарства при первых признаках насморка или мышечной боли после занятий спортом. Только теперь он осознал, что именно эта его готовность, вероятно, и привела его к нынешней зависимости от снотворных.

Но сон необходим. К тому же он мог разделить таблетку пополам…

Тайлер опять взглянул на экран радиочасов: час тридцать девять.

«Не делай этого».

«Но мне нужно поспать».

«Конечно, нужно, приятель, но когда же это кончится? Это должно прекратиться. Особенно сейчас. Если Нэнси узнает, что ты сидишь на снотворных…»

«Я не сижу на снотворных».

«Неужели?»

«Завтра. Завтра вечером я не приму таблетку. А сейчас я должен поспать».

Тайлер спустил ноги с кровати, встал и направился в ванную, где стоял янтарный пузырек с белыми таблетками амбиена в ящике слева от раковины.

Глава 6

7:04, кафетерий Медицинского центра имени Мейнарда

Тайлер поспешно вошел в переполненный кафетерий и бросил взгляд на часы. В пятый раз за две минуты. Опоздал на четыре минуты. Не похоже на него. Он прошел прямо к стойке эспрессо с молоком, выискивая взглядом человека, которого могли бы звать Джимом Дэем. У стойки стоял мужчина с кожей цвета молочного шоколада, возможно, примерно его возраста, дюйма на два пониже. Он держал в руке кружку кофе. Похоже, кого-то ждал. Тайлер подошел и спросил:

— Вы Джим Дэй?

Мужчина повернулся и окинул взглядом Тайлера.

— Доктор Лоуренс?

Тайлер протянул руку.

— Нет. По правде говоря, доктор Лоуренс звонила вам вчера от моего имени. Я был занят в интенсивной терапии. — Он огляделся в поисках подходящего места для разговора. — Извините, я опоздал. На обходе задержали. Пойдемте вон в ту кабинку.

Дэй неопределенно хмыкнул:

— Ни за что не начну этот разговор здесь. Могут услышать. У меня в кабинете. — И двинулся к выходу.


Тайлер выждал, пока оба не уселись в тесном, захламленном кабинете, и только после этого начал разговор. Он сразу перешел к сути, указав на несоответствие между назначенной Ларри Чайлдсу дозой, фигурирующей в его собственном карманном компьютере, и указанной в ЭМЗ. Потом объяснил, к чему это привело: смертельный случай радиационного некроза. Правда, у него еще не было подтверждения от патологоанатома, но никаких других объяснений просто не существовало в природе.

— Я вам верю в том, что касается вашего пациента, — сказал Дэй. — Но я просто не могу поверить, что кто-то мог войти в систему извне и изменить данные в компьютерном поле. Изменить эти данные можно только одним способом. Нужен человек, имеющий право делать ЭМЗ. Но мало этого, такой человек должен быть наделен высшими полномочиями, то есть это должен быть врач, прямо отвечающий за пациента. Да и в этом случае подобное провернуть трудно: столько всяких проверок и перепроверок! Но даже если бы кто-то изменил данные, остался бы след.

— Я не представляю, что за врач мог бы изменить дозу. Такое просто не укладывается в голове. Я хочу сказать: зачем? Должна же быть причина! — «Тем более, что Ларри Чайлдс… Кому он мог помешать?» — мысленно добавил Тайлер. — Вы ведь можете это проверить? — спросил он вслух.

— Конечно.

— Когда?

Дэй пожал плечами:

— Сегодня… только попозже. А может, завтра. — Он пристально вгляделся в лицо Тайлера, прежде чем спросить: — А что, — его брови сошлись на переносице, — вы хотите, чтобы я взялся за это дело сию же минуту?

— Ну да. Сегодня ночью умер мой пациент. Вам не кажется, что это срочное дело?

И опять Дэй пожал плечами:

— Ладно, я проверю.

Он повернулся к компьютеру и начал печатать.

— Позвольте мне кое-что уточнить, — вновь заговорил Тайлер. — Вам не кажется, что это не врач, а скорее кто-то другой вмешивается в работу системы? Может, кто-то не знал, насколько серьезным станет небольшое, казалось бы, изменение?

Дэй резко стукнул по клавише и поднял голову:

— Это ваша теория с хакером?

— А почему нет?

Дэй взглянул на него сурово:

— Потому что, дорогой вы мой, эта система непроницаема, как каменная стена. Вот и все. Как видите, все очень просто.

Ответ удивил Тайлера. Ни одна компьютерная система, сообщающаяся с внешним миром, не могла считаться непроницаемой.

— Вы действительно в это верите? Я-то уж точно нет.

Дэй вздохнул. На лице у него появилось снисходительное выражение профессора, объясняющего элементарную задачу нерадивому студенту.

— Послушайте, док. Я знаю, к чему вы клоните. Старая песня о том, что ни одна система не может быть стопроцентно надежной? Может, она и верна для всего — почти всего! — кроме Управления национальной безопасности. Но наша система? Э, нет. Никогда в жизни я не видел такой крутой защиты. Именно это, дорогой мой, и есть самая сильная сторона «Мед-индекса». Защита и процессор базы данных.

— Ну да, вам легко говорить. Вы на жалованье у компании. Чек получаете раз в две недели. Небось и акции компании у вас имеются… в пенсионном фонде на черный день.

— Эй, полегче! — Дэй, нахмурившись, вскинул руку. На его лице появилось выражение искренней обиды. — Я вам точно говорю: вломиться в эту систему — все равно что в Федеральный резервный банк.

— Это слова. Но у меня есть пациент, у него мозг спекся от передоза радиации. А запись в системе говорит, что он получил двести грей. Вы проверите это или нет?

— Конечно, проверю. Уже проверяю, пока мы тут с вами разговариваем. Теперь уж вы меня заинтересовали. — Дэй поднял палец, давая понять, что ему нужна минута, и повернулся к компьютеру. — Нет, — покачал он головой через минуту, — никаких следов, что кто-то вносил изменения в это поле.

Тайлер задумался.

— Потерпите еще минуту. Послушайте меня внимательно. Если хакер получил доступ, чтобы изменить данные, разве у него недостаточно маневра для уничтожения своих следов?

У Дэя округлились глаза от удивления.

— Вы хотите сказать: изменить поле подтверждения? Вы что, совсем спятили? Это невозможно.

— Проверьте!

Дэй пристально взглянул на Мэтьюса:

— А ведь вы не шутите. Вы это серьезно?

— У меня пациент только что умер. Конечно, я серьезно.

— Даже не знаю, можно ли это проверить. Вряд ли это вообще возможно. Но если мы хотим хотя бы попытаться, мне придется просмотреть кое-какие старые дублирующие записи. Они хранятся не здесь. В одном месте, в пригороде Солт-Лейк-Сити. Мне придется обратиться туда, чтобы загрузили для меня эту информацию. На это потребуется несколько часов… в лучшем случае, — подчеркнул Дэй. — И это при условии, что мне удастся выжать хоть каплю энтузиазма из того невезучего сукина сына, которому достанется мой запрос. — Он поднялся с кресла, давая понять, что разговор окончен. — Вы можете подождать денек-другой? Раньше я все равно не получу для вас ответ.

Тайлер тоже встал.

— Нет, черт побери, я не могу ждать два дня. — Он специально включил возможную «горячую кнопку», чтобы привлечь внимание Дэя. — О смерти моего пациента следует доложить по инстанциям. Другими словами, будет проведен анализ основной причины. А это значит, что ваша компания очень скоро окажется в свете рампы. Обязательно вмешается ОКАУЗ. Вам ясно?

Глаза Дэя вспыхнули гневом, и Тайлер обрадовался. Может, хоть это заставит программиста действовать.

— Если к завтрашнему дню у меня не будет от вас хоть какого-то ответа, я доложу о предполагаемом вмешательстве хакера. И тогда вам придется доказывать, что это не так.

Дэй еще больше помрачнел.

— Советую вам этого не делать.

— Тогда добудьте информацию, чтобы я мог правильно составить и подать отчет.

Тайлер повернулся и вышел из кабинета Дэя, хлопнув дверью.


9:45, зал заседаний Медицинского центра имени Мейнарда

— Не могли бы вы объяснить поконкретнее, что за причины заставили вас и некоторых других членов вашего комитета прибыть в Сиэтл именно сегодня, доктор Веричелли? — Журналистка бросила взгляд на красный огонек своего диктофона «Сони», означавший, что запись включена.

Серджо Веричелли выпрямился и вздернул подбородок, увенчанный остроконечной бородкой. Он считал, что такая поза соответствует его статусу главы комитета. Он откашлялся и взял ближайший к нему стакан воды. Обе эти хорошо отрепетированные уловки предназначались для того, чтобы выиграть несколько драгоценных секунд на обдумывание ответа. Ответ должен быть взвешенным, без единого прокола. Будучи профессиональным врачом, работающим на полной ставке в Объединенной комиссии по аккредитации учреждений здравоохранения, он стал закаленным ветераном пресс-конференций. Но Веричелли прекрасно сознавал, что сейчас перед ним не обычное сборище репортеров с местной радиостанции какого-нибудь заштатного городишки, чья больница на сотню коек только что прошла аккредитацию. Ничего похожего. Это был его звездный час. Он узнал внештатного корреспондента «Уолл-стрит джорнал», автора постоянной колонки из «Форбс», хорошенькую репортершу Эн-би-си в мини-юбке, к плечу которой как будто прирос оператор с камерой… И это были всего несколько журналистов из собравшихся по ту сторону отполированного до блеска стола заседаний супертяжеловесов СМИ.

Серджо блеснул только что отбеленными зубами в доброжелательной улыбке.

— Мария, — ему очень нравилось называть ее просто по имени, — это слишком широкий вопрос. Не могли бы вы объяснить поконкретнее?

Он прекрасно знал, чего именно она от него добивается, но хотелось немного поиграть с журналисткой, посмотреть, вправду ли она так хороша в своей профессии, как утверждала молва.

— Ну что ж, справедливо. Мы знаем, что ваш комитет в течение ближайших тридцати дней должен принять решение по поводу требований ОКАУЗ к новой электронной системе ведения медицинской документации. И ни для кого не секрет, что ваш комитет очень серьезно рассматривает решение в пользу «Мед-индекса». Есть ли основания полагать, что эта ваша поездка означает какие-то проблемы для «Мед-индекса»?

Улыбка Серджо стала еще шире. Бесподобно.

— Нет, Мария. По правде говоря, совсем наоборот. В ответ на ваш вопрос скажу: мы здесь для того, чтобы проанализировать данные Медицинского центра имени Мейнарда за последние четыре месяца. Я должен признать, что эти данные суть не что иное, как дальнейшая демонстрация общего неуклонного снижения погрешностей в ведении медицинской документации. — Он обожал подчеркивать правильное грамматическое употребление слова «суть», множественного числа от «есть». Ведь многим невежественным людям эта языковая тонкость была неведома. — В частности, эти данные демонстрируют заметное снижение ошибок при назначении лекарств, которого можно добиться только с помощью высококачественной и всеобъемлющей системы ЭМЗ.

Веричелли вновь откашлялся, готовясь углубиться в свою хорошо отрепетированную речь.

— Когда я говорю «ЭМЗ», я имею в виду всего лишь электронное ведение медицинских записей, а не полную систему клинической информации, которую предлагает компания «Мед-индекс». Переход на компьютеризацию медицинских карт, на котором настаивает ОКАУЗ, представляет собой решительную отмену освященного временем традиционного способа заполнения медицинских карт, каким мы его знаем на протяжении последних ста лет. Как вам всем наверняка хорошо известно, в 1999 году Институт медицины закончил исследование, озаглавленное «Человеку свойственно ошибаться: усовершенствование системы здравоохранения». Исследование привлекло внимание к проблеме ошибок в медицинской документации и безопасности пациентов. В отчете говорилось, что от сорока четырех до девяноста восьми тысяч человек ежегодно умирают в больницах в результате предотвратимых субъективных ошибок при ведении записей. Но суть в том, что достигнутый с тех пор прогресс в деле устранения таких ошибок крайне мал. Вдумайтесь в эти цифры. Будь у авиакомпаний подобное количество крушений, кто захотел бы летать? — Серджо окинул зал мудрым взглядом и улыбнулся репортерам: — Взгляните, что произошло с американскими автомобилестроителями, когда они начали работать спустя рукава. Несколько фирм обанкротились. Большая тройка потеряла огромную долю рынка, уступив ее иностранным производителям. Что ж, пора сократить уровень ошибок в наших больницах.

По оценкам Института медицины, ошибки врачей обходятся государству в тридцать семь и шесть десятых миллиарда долларов ежегодно. Примерно семнадцать миллиардов долларов из этой общей суммы связаны с предотвратимыми ошибками. Электронная система ведения медицинских записей призвана устранить именно такие ошибки.

— Одну минутку, доктор Веричелли, — вставил внештатный корреспондент «Уолл-стрит джорнал», — вы утеряли нить при ответе на последний вопрос. Хотелось бы кое-что уточнить. Вы поделитесь с нами точными цифрами?

Веричелли поднял брови в наигранном удивлении:

— Цифрами?

— Да. Каков показатель ошибок для системы «Мед-индекс»?

Серджо Веричелли покачал головой с добродушной улыбкой:

— Видите ли, я не вправе публиковать данные такого рода в настоящий момент. Когда комитет придет к окончательному решению, данные станут доступными широкой публике. Но пока этого не случилось, это конфиденциальная информация, особенно в таком случае, как этот, когда первичное размещение акций компании на фондовом рынке намечено чуть ли не на следующий день после объявления решения комитета.

Журналист нахмурился и покачал головой:

— Но ведь это нелепость, доктор. Вы сами сказали, что «Мед-индекс» назначил свой выход на рынок буквально на следующий день после решения комитета. Так не логичнее ли для вас было бы поделиться этой информацией? Невольно приходит в голову, что здесь есть нечто большее, чем простое совпадение.

Другие репортеры шумно поддержали коллегу.

Серджо заколебался, не зная, какую цель преследует репортер.

— Понимаю ваше нетерпение. Вам хочется узнать предварительные результаты работы комитета, но даже я,председатель, не имею доступа к этим сведениям и не знаю, каково будет решение, потому что нам еще предстоит голосование.

«Ну вот, этого ублюдку должно было хватить».

— Однако, — прервал его размышления репортер, — вам, без сомнения, известно о настроениях в комитете. Если продукт «Мед-индекса» действительно так хорош, как о нем говорят, значит, решение комитета фактически принято.

Серджо был слишком умен, чтобы дать себя втянуть в эту игру.

— Извините, — покачал он головой и кивнул следующему репортеру: — Ваш вопрос.

— Есть ли правда в слухах о том, что полученные результаты в пользу «Мед-индекса»? Что его конкурент «Прогноз» практически сошел с дистанции?

— Мне казалось, я уже ответил на этот вопрос, хотя вы очень ловко его перефразировали. — Серджо укоризненно погрозил репортеру пальцем и повернулся к Берни Леви. Исполнительный директор «Мед-индекса» сидел рядом с ним, глядя на репортеров с отрешенным выражением Билла Гейтса. У него и стрижка была, как у Билла Гейтса. — Я уверен, мистер Леви хотел бы, чтобы это было так, но пока я могу сказать вам следующее: комитет считает продукт обеих фирм превосходным по качеству. Это также означает, что, по мнению комитета, лидер пока не определился.

Еще один репортер спросил:

— Если вы не можете назвать нам цифры, может быть, скажете, в каких областях «Мед-индекс» показывает особенно высокие результаты?

Лицо Серджо стало серьезным. Он погладил свою черную с проседью острую бородку жестом, который, как он считал, демонстрировал углубленную сосредоточенность. На самом деле ничего подобного ему не требовалось. Он знал цифры наизусть, но собирался создать у аудитории противоположное впечатление. Выдержав приличествующую случаю паузу, Веричелли сказал:

— Этот программный продукт демонстрирует свои сильные стороны во всех областях, где возможна полная компьютеризация. Используя их решение, — вбросил он модное словечко из лексикона Силиконовой долины,[18] — мы добились заметного снижения путаницы при определении личности пациентов, особенно в тех случаях, когда у пациентов одинаковые фамилии. За последние двенадцать месяцев комитет зафиксировал значительное снижение недоразумений и недопонимания среди обслуживающего персонала и сведение к нулю хирургических операций не на тех частях тела. Есть улучшение показателей и в других областях, например в доставке медикаментов и вспомогательных средств, особенно инфузионных насосов. Но самым наглядным образом испытания в Медицинском центре имени Мейнарда продемонстрировали удивительное и статистически значимое снижение ошибок при назначении лекарств и крови для переливания по сравнению с периодом, предшествующим внедрению системы «Мед-индекс».

Веричелли сделал многозначительную паузу и повернулся к Артуру Бенсону, исполнительному директору Медицинского центра имени Мейнарда, сидевшему с прямой спиной, словно по стойке «смирно».

— И это подводит меня к следующему вопросу. Я благодарю мистера Бенсона за предоставленную возможность использовать его медицинский центр в качестве клинического полигона для «Мед-индекса». Большинство из вас и представить себе не могут, каких затрат времени и усилий персонала потребовало проведение испытаний такого масштаба. Хотя в конечном счете Медицинский центр имени Мейнарда получит огромную выгоду от приобретения клинической информационной системы мирового уровня, хочу вам напомнить, что медцентр за последние три года потратил миллионы долларов на введение столь сложной системы в действие. — Он помолчал и многозначительно кивнул: — Да, миллионы. Подумайте об увеличении персонала, который потребовался для внедрения и наладки компьютерного обеспечения, приведения его в соответствие с существующим компьютерным оборудованием. Попытайтесь представить себе, чего стоило обучение всех трех тысяч сотрудников — докторов, медсестер, администраторов, фармацевтов, и это далеко не полный перечень специалистов, использующих различные компоненты системы в своей повседневной работе.

Веричелли отпил воды, обдумывая слова, подходящие для наиболее эффектного завершения пресс-конференции. Он медленно поставил стакан, драматическим движением вскинул голову и повысил голос, словно баптистский священник, подходящий к кульминации воскресной проповеди.

— Новаторское исследование Института медицины открыло нам глаза на риски, которым подвергается любой человек, будь то мужчина, женщина или ребенок, ложась на лечение в больницу, заходя в кабинет к врачу или вызывая карету «скорой помощи». Технология предотвращения ошибок ведения медицинской документации существует в виде электронной системы ведения медицинских записей. Теперь мы должны сосредоточить наши усилия на том, чтобы проследить, как учреждения здравоохранения на деле принимают меры для предотвращения подобных ошибок.

Веричелли повернулся сначала к Берни Леви и пожал ему руку, затем проделал то же с Артуром Бенсоном, после чего величественно удалился из зала заседаний.

* * *
Пейджер Тайлера Мэтьюса подал голос. Номер был ему незнаком, но он сразу понял, что звонят из медцентра.

— Доктор Мэтьюс, говорит Джо Дилейни. Я вижу, гистология одного из ваших пациентов помечена как срочная. Фамилия пациента Чайлдс?

Тайлер и сам не знал, хочет ли услышать ответ сейчас, когда Ларри уже мертв, но рано или поздно ему все равно пришлось бы узнать.

— Я вас слушаю.

— Я мало что могу сказать вам конкретно, так как образец показывает лишь неспецифический некроз, но есть несколько фрагментов с кровеносными сосудами, демонстрирующих изменения, соответствующие радиационному некрозу. Насколько я понимаю, среди гипотез рассматривались такие, как опухоль, вирусная инфекция и радиационный некроз. Это верно?

Тайлеру не хотелось влиять на мнение патолога в ту или иную сторону, поэтому он ответил бесстрастным «Да».

— Ну что ж, должен вам сказать, в тканях нет ничего такого, что указывало бы на опухоль или вирусную инфекцию. Правда, последнюю нельзя исключить, пока не будет закончено исследование под электронным микроскопом, но тем не менее… я поставил бы всю кучу фишек на радиационный некроз.

Тайлер подумал об ошибке в назначении дозы облучения, и опять у него мучительно болезненно скрутило желудок. Джим Дэй так и не перезвонил. Сколько же часов прошло?

— Я еще чем-нибудь могу вам помочь, пока мы на линии? — спросил патолог.

Тайлер сосредоточился.

— Нет. Спасибо, что так оперативно перезвонили. Я это очень ценю.

Спрятав сотовый в карман белого халата, Тайлер поднял чашку кофе с молоком. Кофе остыл. Он вновь поставил чашку, и тут его охватило страшное предчувствие. Сперва это было именно предчувствие — неясное, неосознанное ожидание чего-то ужасного, неподвластного ему, грозящего сокрушить его новую жизнь… особенно теперь, когда появилась надежда вновь наладить отношения с Нэнси. Потом он понял, что́ это за чувство. «Я ведь все это уже пережил, — подумал он. — Это не просто ощущение дежа-вю, вот в чем дело».

Тайлер задумался. Может, позвонить Нэнси, обсудить ситуацию с ней? Но что тут обсуждать? Обычный случай паранойи? Вспоминать то, что произошло в Калифорнии?

Он отставил чашку из-под кофе, которую все это время вертел в руках. Кто бы ни был повинен в том, что Ларри Чайлдс получил смертельную дозу радиации, результат был один: тягчайшее осложнение, повлекшее смерть. Самое меньшее, что он мог сделать, — это подать рапорт главному куратору проекта Нику Барберу. Пусть тот, в свою очередь, поставит в известность вышестоящего чиновника из НИЗ. Он сообщит в письменном виде в Комиссию по наблюдению за безопасностью компьютерных данных, а там рассмотрят проблему в течение двадцати четырех часов и, возможно, прикроют весь проект.

«Господи, что я делаю?»

Тайлер отыскал нужный номер и позвонил.


— Сделай мне одолжение, подними данные на пациента, участника проекта МЦМ-ЛЦ1.

— Подожди секунду, — отозвался главный куратор Ник Барбер.

До Тайлера донесся стрекот компьютерных клавиш в отдалении.

— Так, есть.

— Какая доза ему прописана?

Ник ответил через несколько секунд:

— Десять грей. А что?

Тайлер только теперь заметил, что на плечах, на спине и на шее выступила испарина, хотя в кабинете было довольно прохладно.

— У нас тут ужасная проблема, Ник. Чудовищная.

Капля пота скатилась по лбу и попала Тайлеру в глаз. Он отчаянно заморгал.

Ник молчал, ожидая, что он скажет дальше.

Тайлер сделал еще один глубокий вздох.

— В нашем компьютере указано, что он получил дозу в двести грей.

Он услышал, как ахнул Ник на том конце провода.

— Матерь Божья!

Тайлер подробно описал ход болезни Ларри Чайлдса.

— Понятия не имею, как это случилось, — заключил он. Ему показалось, что Ник этого ждет.

— Боже, — пробормотал Ник. — Как ты мог такое допустить?

— Допустить? — В желудке у Тайлера заработала фреза. — Я только что это обнаружил.

— Вот и я о том же. — Ник помолчал. — Мне придется доложить об этом Маргарет Гейт.

Это имя было знакомо Тайлеру. Заведующая сектором НИЗ, имевшая несчастье держать в своем портфеле их грант.

— Ник?

— Да.

— Я думаю, в нашу систему проник хакер.

Ник саркастически усмехнулся:

— Хакер? Конечно, Тайлер. Как скажешь.

И повесил трубку.


Мишель проработала всю ночь и устала как собака. Хотелось поскорее забраться в горячую ванну-джакузи, добавив в воду душистой мыльной пены, а потом пару часов поспать. Она со вздохом облегчения отперла входную дверь своей квартиры в кооперативном доме и вновь заперла ее за собой. Бросив сумку на отделанный гранитом кухонный прилавок, направилась прямо в ванную, но замерла на полпути.

В дверях ее спальни стоял незнакомец.

Глава 7

За время своего короткого пребывания в Медицинском центре имени Мейнарда Тайлер ни разу еще не ступал по этому коридору, устланному толстым бордовым ковром. Здесь царила тишина. Как не похоже на операционные или палаты интенсивной терапии! Какой контраст! Здесь не было ни намека на экстренные наборы, каталки, полуразложенные инвалидные кресла, загромождающие коридор. Не было «броуновского движения» медсестер. В воздухе, нагретом установкой искусственного климата, не стоял запах фекалий, тинктуры бензоина или грязных бинтов. Здесь не было какофонии пейджеров, прорезающих своим писком сразу дюжину разных разговоров. На стене слева от него ровными рядами висели фотографии членов совета директоров, покойных и ныне живущих. Каждая фотография восемь на десять дюймов была заключена в аккуратную серебряную рамку.

Тайлер отыскал нужный ему номер кабинета. Гравированная бронзовая дощечка справа от открытой двери гласила: «Джилл Ричардсон, вице-президент Управления по рискам». В приемной сидел мужчина лет за тридцать с уложенной гелем каштановой стрижкой ежиком и козлиной бородкой. Он поднял взгляд, когда Тайлер вошел.

— Могу я вам помочь?

Изящная дощечка под красное дерево у него на столе извещала о том, что перед ним Тони Колелло, секретарь.

— Мисс Ричардсон у себя?

Мужчина нахмурился:

— У вас есть договоренность о встрече?

— Нет.

Секретарь усмехнулся:

— Мне очень жаль, но у мисс Ричардсон чрезвычайно плотный рабочий график. Вам придется договориться о встрече заранее.

— Это крайне важно. Я должен сообщить о смерти пациента.


Джилл Ричардсон бросила взгляд на мужские часы «Мовадо эллиптика» на своем левом запястье и ускорила шаг. Еженедельное заседание директората заняло на пятнадцать минут больше положенных двух часов. Теперь у нее почти не осталось времени перебрать вечно накапливающуюся на столе стопку розоватых листочков с пометкой «Пока вас не было», прослушать автоответчик и просмотреть электронную почту до назначенной через сорок пять минут встречи с этой сукой, представительницей профсоюза медсестер. Проклятые медсестры, озабоченные только собственной выгодой, подняли хай из-за нового распределения обязанностей. В соответствии с новым трудовым расписанием черную работу, которую раньше выполняли дипломированные сестры, поручили младшему медперсоналу. И теперь медсестры заявили, что такой расклад ставит под удар здоровье пациентов. Конечно, все это чушь и демагогия, но придется договариваться. До подписания нового коллективного договора осталось всего три месяца, и страшная как смертный грех лесбиянка, представительница профсоюза, выбранная сестрами в прошлом году на общем собрании, уже начала размахивать шашкой. Сука.

Завернув за угол к своему кабинету, Джилл чуть не врезалась в мужчину, идущего ей навстречу. Тот мягко взял ее за плечи, сказал «тпру» и остановил.

— Спасибо, — пробормотала она, оправляя рукава своего черного костюма от Донны Каран.

Потом Джилл внимательно вгляделась в белый халат поверх хирургического костюма, преграждавший ей дорогу в кабинет. Лицо показалось ей знакомым, но фамилии она не вспомнила. Он был на добрых пять дюймов выше и на шестьдесят фунтов тяжелее ее самой, а в ней было пять футов шесть дюймов росту и сто пятнадцать фунтов веса. Но больше всего ее поразили его глаза. Не цвет, а мягкое, интеллигентное выражение этих зеленовато-карих глаз.

— Мисс Ричардсон, я Тайлер Мэтьюс. Мне необходимо с вами поговорить. Это касается осложнения, которое может поставить нас всех в рискованное положение. — Он протянул руку для пожатия.

Джилл еще раз взглянула на часы, вспомнила о растущей горе бумаг на столе, о предстоящей встрече и решила, что в данный момент у нее просто нет времени.

— Это не может подождать до вечера? А еще лучше до завтрашнего утра?

— Нет. Пациент умер прошлой ночью. Этой смерти стопроцентно можно было избежать, ее скорее всего можно рассматривать как чрезвычайный случай.

Последние слова выбили у нее из головы все соображения о нехватке времени.

— Да, конечно, это очень важно. Входите, прошу вас. — Джилл указала рукой на дверь своего кабинета, демонстративно игнорируя нахмуренные брови секретаря.

Она вошла в тесный кабинет вслед за Мэтьюсом.

— Присядьте.

Джилл перехватила его взгляд, пока он осматривал массивный стол в форме буквы «Г» и такой же массивный сервант. Практически все остальное место занимали книжные шкафы до самого потолка. Джилл чудом удалось втиснуть в кабинет кресло для себя и еще одно для посетителей.

— Чудовищно, да? — улыбнулась Джилл. — Обстановка осталась мне от моего предшественника. Он явно обладал хорошим вкусом, но у него не было ни малейшего представления о пропорциях. Зато тут много горизонтальных плоскостей. Есть куда вещи класть. — Она заметила, что он разглядывает ее коллекцию стеклянных фигурок на невысоких подставках. — Оригинальные работы Дейла Чиули[19]… эпохи основания школы стекла «Пилчак».

Джилл считала, что эти статуэтки вносят в обстановку кабинета женственный штрих, в то же время не затрагивая атмосферы могущества, создаваемой мебелью.

Она опустилась в кресло за столом и откинулась на спинку, обтянутую черной кожей.

— Расскажите мне об этом осложнении.

Что она знала о Мэтьюсе по административным каналам? Что-то насчет его прошлого. Злоупотребление наркотиками? Может, он проходил реабилитацию? Как бы то ни было, сейчас нейрохирург совсем не походил на врача-наркомана. Серьезный, напряженный — вот какими словами она описала бы его.

Тайлер Мэтьюс рассказал о страшной смерти Ларри Чайлдса от огромной дозы облучения, о поддержанном Национальным институтом здравоохранения клиническом расследовании, о своем рапорте главному куратору и закончил словами:

— Я считаю, это можно квалифицировать как чрезвычайный случай. А вы как думаете?

— Вы, безусловно, правы.

Тайлер нахмурился:

— Что я теперь должен делать?

— Во-первых, давайте еще раз проверим, что уже сделано. Если не ошибаюсь, вы сказали, что уже уведомили куратора проекта. Можно предположить, что он, в свою очередь, уведомит НИЗ. Правильно?

Джилл решила подождать, пока врач уйдет, прежде чем начать подсчитывать ущерб и прикидывать, какие меры придется принять для его устранения. В таком случае, как этот, меры потребуются крайние. Всегда лучше начать активную защиту, пока семья еще не обратилась к адвокату. Хотя, возможно, Чайлдсы уже обратились.

Тайлер снова кивнул:

— Правильно.

— Ну, значит, об этом мне беспокоиться не надо. — Она мысленно вернулась к первой и самой важной проблеме из всех, что он затронул. — Как вы только что сказали, мы, вероятно, должны квалифицировать данный случай как чрезвычайный. В таком случае мы обязаны информировать ОКАУЗ. Но только после того, как проведем самый тщательный анализ основной причины. Вы уже начали этот процесс?

Тайлера окатила волна облегчения. Джилл Ричардсон согласилась с ним. Тем самым она избавила его от бремени принятия решения и взяла часть ответственности на себя. Кто теперь будет винить его за последствия?

— Нет, не начал.

Ее вопросительная улыбка показалась ему подкупающей. Теперь, когда они говорили с глазу на глаз, он оценил привлекательность этой женщины. Раньше он видел ее только на возвышении во время ежеквартальных собраний медицинского персонала. Она всегда соблюдала дресс-код — строгий деловой костюм, сшитый у дизайнера, дорогой шарф, обвивающий длинную стройную шею, — и поэтому казалась ему настоящей ледяной девой. Образ, обусловленный должностью, решил Тайлер.

— Почему нет? — На этот раз в ее тоне прозвучала резкость.

— Ну вообще-то я начал расследование, — начал он, оправдываясь.

Ее улыбка угасла. Она бросила взгляд на часы.

— Доктор Мэтьюс, я уже сильно выбилась из графика. И мне не хотелось бы терять время. Скажите прямо: вы начали или не начали анализ основной причины?

Тайлер почувствовал, что краснеет.

— Да, начал. Этим утром я обсудил проблему с одним из инженеров «Мед-индекса».

Джилл сделала пометку в большом «адвокатском» блокноте.

— Понятно. Кто это был?

— Джим Дэй.

— И вы можете сейчас высказать предположение о причине передозировки?

— Я могу объяснить случившееся только одним способом: хакер проник в систему и изменил дозировку.

Джилл оторвалась от своих заметок и резко вскинула голову. Нахмурилась:

— Это очень серьезное обвинение, доктор Мэтьюс. И что же, мистер Дэй с вами согласен?

— Нет. Но я уговорил его проверить, имеются ли следы взлома и проникновения в медицинскую карту.

Джилл на минуту задумалась.

— Что ж, доктор Мэтьюс, похоже, вы действительно дали ход делу. Но я должна вас предупредить: наш центр вложил немалые средства в систему «Мед-индекс», я говорю не только о деньгах, но и о времени, поэтому мы должны быть стопроцентно уверены в точности всех фактов, прежде чем подавать отчет Объединенной комиссии. Вы согласны?

Тайлеру такое соображение в голову не приходило, пока она не объяснила.

— Нет, я не согласен. Пациент умер, его мозг спекся из-за чрезмерной дозы радиации. Все это полностью задокументировано в его карте. Мне кажется, об этом случае просто необходимо доложить в ОКАУЗ. — Тут в голове у Тайлера прозвенел тревожный сигнал: он испытывал то же негодование, что уже привело его к разрушению карьеры в Калифорнии. — Конечно, сначала необходимо узнать мнение Джима Дэя, — добавил он.

Тайлер поднялся, собираясь уходить.

Джилл тоже встала, расправляя юбку.

— Держите меня в курсе всех событий. Вам это ясно?

В этом Тайлер не видел никаких затруднений.

— Абсолютно.

Она протянула ему руку.

— Прекрасно. Позвоните мне, как только что-нибудь выяснится. Если ваше предположение подтвердится, — а у меня нет причин сомневаться в вашей квалификации, — это будет означать, что мы, безусловно, столкнулись с проблемой. Однако если речь идет всего лишь о простой ошибке, об очередном сбое человеческого фактора, что ж, в таком случае ничего нового. Согласны?

— Согласен.

Тайлер повернулся, собираясь уходить. Он знал, что речь идет не о простой ошибке.


Сильвия разрывалась между злостью и беспокойством. Вот уже двое суток Мишель не давала о себе знать. Это было на нее не похоже. А с другой стороны, Сильвия прекрасно помнила, какой у Шелли блудливый глаз. Уже не раз она говорила, что у нее ночное дежурство в больнице, а потом оказывалось, что это всего лишь свидание на одну ночь с какой-нибудь сучкой, которую та подцепила, опрокинув пару пива в «Дикой розе».

Сидя в своем черном «форде»-пикапе, Сильвия раздраженно барабанила длинными, покрытыми аквамариновым лаком ногтями по рулю. К черту Шелли! Подняться к ней и устроить сцену или сделать вид, будто ничего и не было? Сильвия снова окинула взглядом здание кооператива и нашла окно спальни Шелли. Шторы все еще были задернуты. Тут может быть только одна причина, решила Сильвия.

Нет, она не будет делать вид, что ничего не было! Если Шелли хочет длительных отношений, ей придется соблюдать хоть минимум приличий, а не прыгать в койку с каждой шлюхой, которая удостоит ее улыбочкой.

Ее гнев разгорался, горло пересохло, виски заломило.

Нет, это уж слишком.

Сильвия выскочила на тротуар и захлопнула дверцу машины, даже не позаботившись запереть ее. Она решилась устроить сцену, и пути назад не было. Каждый яростный шаг отдавался грохотом в сдавленной гневом груди. Ей хотелось поскорее разрядиться, выпустить пар, наораться всласть. Может, даже до рукоприкладства дойдет…

Она облизнулась, как кошка.

Предвкушение возбудило Сильвию. При мысли о сексе после ссоры соски у нее напряглись под свободной безрукавкой. Да, добрая ссора с дракой, а потом крутой секс для примирения. Шелли будет покорна…

Сильвия отперла дверь подъезда своим ключом. Она уже почти забыла о гневе, ее волновало другое…

Может, шлюха еще там? Может, устроить междусобойчик на троих? М-м-м?.. Они уже дважды устраивали такое раньше. Междусобойчик на троих. Если бы не Сильвия, Шелли никогда не узнала бы, что это такое.

Она добралась до двери Шелли, в последний раз взбила свои обильно смазанные гелем, стоявшие дыбом волосы, набрала комбинацию замка и распахнула дверь.

— Ах ты, сука гребаная!

Ворвалась в гостиную.

Тишина.

— Мишель?

Что-то было не так. Но что?

Живот вдруг кольнула ледяная стрела страха.

— Мишель!

Сильвия бросилась к закрытой двери спальни, но остановилась. Ей страшно было войти и увидеть, что там внутри.

— Милая, ты здесь?

Охваченная страшным предчувствием, Сильвия медленно открыла дверь и ахнула:

— О Боже, Шелли… что ты наделала?!

Глава 8

— Сколько она стоила? Ты не против, если я поинтересуюсь? — спросил Серджо Веричелли.

— По-моему, ты не ответил на мой вопрос. Пытаешься уйти от ответа?

Артур Бенсон начал перестраиваться в правый ряд. Федеральная автострада номер пять в южном направлении была забита машинами. Начинался обычный вечерний затор. Наглядный символ уличных проблем Сиэтла.

Неужели он всерьез? Серджо покосился на Бенсона, но, как всегда, его внимание привлекла прядь седых волос слева от «вдовьего мыска». Белоснежная на черном фоне, она притягивала глаз, как магнит. Бенсон бросил на него взгляд и опять сосредоточился на движении по перегруженной автостраде, оставив Серджо в полном неведении относительно своих мыслей. Было в этом что-то жуткое.

Указательным пальцем Серджо провел по инкрустированной, отполированной до блеска ореховой поверхности приборного щитка.

— Сколько? Восемьдесят, девяносто тысяч? Больше?

«Наверное, больше». Он решил обязательно заехать в центр продаж «мерседесов» и навести справки.

— А ты до сих пор ездишь на своей ржавой «тойоте»?

— Да пошел ты! — рассердился Серджо. — Мне пришлось заплатить за обучение сыновей в колледже.

Этот ублюдок, оказывается, изучал его прошлое под микроскопом.

— Да что ты говоришь? А как же их стипендии? Они в счет не идут?

— Были и другие расходы, если хочешь знать. К тому же мои мальчики получили свои стипендии по академической успеваемости, а не в результате неандертальских упражнений на игровом поле, — с гордостью заявил Серджо. — Они уж точно не унаследовали мозги от этой тупой коровы, своей матери. — Ее образ вдруг вспыхнул у него в памяти. — Чертова сука!

— Ты все еще винишь ее за то, что потерял практику? Это не имело никакого отношения к…

— Ну конечно, — перебил его Серджо, прежде чем ублюдок успел сорвать корку с едва затянувшейся раны, как уже не раз делал в прошлом. — Я ни за что не начал бы так сильно пить, будь она внимательней к моим нуждам.

Бенсон саркастически засмеялся:

— Что, наступил на мозоль? Прекрасно, давай вернемся к моему вопросу. Ответишь ты на него или нет?

Веричелли вздохнул и сосредоточился на текущих делах. Слишком много часов было потрачено на страхи, размышления о том, «что было бы, если бы», на обдумывание того, какую роль в преследующих его несчастьях сыграла жена.

— Мне пятьдесят четыре года. Пора подумать о будущем, — пробормотал он.

— Я бы тоже так сказал. Полагаю, ты не захочешь потратить годы жизни, задыхаясь на своей невыносимой работе.

— Она нужна, чтобы оплачивать счета, — угрюмо буркнул Серджо. Он знал, к чему клонится разговор: к новой «больной мозоли».

— А ты когда-нибудь задумывался, Серджо, что именно о тебе говорят врачи и медсестры, когда ты врываешься в их мир, выносишь приговор их работе? Конечно, они боятся тебя, боятся ОКАУЗ, но страх — на поверхности. А под ним скрывается отвращение. Ненависть. Ты ведь это знаешь, не так ли? Потому что сам испытывал то же самое, когда был одним из них.

— Я на это смотрю иначе. Я стал хорошим администратором, потому что раньше был врачом. Я совершенно точно знаю, каково это — сидеть в окопах. И они знают, что я знаю.

— Ты правда веришь в это дерьмо? — ухмыльнулся Бенсон. — Держу пари, ты пытаешься заставить их тебе завидовать. Небось объясняешь им, какие преимущества имеет бросивший практику хирург, перекладывающий бумажки с места на место. Не надо вечно носить при себе пейджер. Не позвонит в три часа утра какая-нибудь дотошная и въедливая медсестра, чтобы уточнить предписание, понятное школьнику шестого класса. Медсестры! Воплощение тупого бюрократизма и зашоренности.

Серджо почувствовал, что вот-вот взорвется.

— Ты понятия не имеешь о практической медицине!

— Может быть, и нет, друг мой, зато я знаю, что большинство из вас, бывших хирургов, ставших бюрократами, служащих AMA[20] и прихвостней ОКАУЗ, прямые кандидаты в программу лечения от наркозависимости. — Бенсон снова захихикал.

Это прозвучало как пощечина. Смущение и стыд в душе Серджо сменились бешенством и злобой против всех, кто лицемерно судил его прошлое, вместо того чтобы вспомнить, какой он хороший человек и заботливый отец.

— По-твоему, это смешно? Тебе нравится издеваться надо мной? Я тебе говорю: я чувствую себя куда лучше на теперешней должности. И пусть все эти настоящие врачи, которые, по-твоему, придерживаются столь низкого мнения обо мне, пусть они борются с нехваткой медсестер, снижением ставок, несбалансированным распределением врачей по географическим зонам и так далее, и так далее. Пусть профессионалы барахтаются в этом болоте. Можешь поцеловать меня в задницу.

— Это не тот ответ, которого я ждал, Серджо. А ответ мне нужен. До конца этой поездки.

Серджо заморгал, увидев дорожный знак: «МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ СИЭТЛ-ТАКОМА — СЛЕДУЮЩИЙ ПОВОРОТ НАПРАВО». Он покачал головой:

— Извини, я задумался о другом.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

«Ну да, конечно. Комитет и жизненно важное одобрение».

— Прежде всего позволь тебя спросить… Сколько миллиардов я соберу для «Мед-индекса»? Сколько долларов стоит это одобрение сейчас? Миллионы. Возможно, сотни миллионов. Ты меня надул. Да, надул. Стыдно признавать, но это правда. Сто тысяч долларов? Да это мелочь на чай в сравнении с тем, чего мое одобрение стоит в данный момент.

— Можешь рвать и метать сколько твоей душе угодно, мой дорогой итальянский друг, но я теряю терпение. Твой ответ?

— Ответь мне сначала сам в биржевых терминах: на сколько пунктов это одобрение поднимет цену в день выброса акций на рынок?

Бенсон открыл рот, словно желая что-то сказать, но тут же закрыл. На щеках у него заиграли желваки.

Веричелли почувствовал свою власть, а вместе с ней и прилив уверенности.

— Я задал невинный вопрос, мой техасский друг. — Он откинулся на спинку сиденья и подумал: «Не нравится? Да пошел ты!»

Бенсон улыбнулся, но эту улыбку никак нельзя было назвать дружелюбной.

— Я никоим образом не могу предсказать, что произойдет на бирже. Тебе следовало бы это знать.

Серджо издевательски фыркнул, отвернулся и стал смотреть в окно.

— Ну да, ну да. Но мы ведь можем пустить в ход воображение, не так ли?

— Когда речь заходит о финансовых вопросах, я не люблю оперировать воображаемыми величинами. Они меня нервируют. Предпочитаю реальность.

Впереди, за сетчатой изгородью высотой в десять футов, уже маячила голая бетонная стена диспетчерской вышки аэропорта. Небо было затянуто низкими тучами цвета пушечной стали, местами сгущавшегося до черноты. Тучи пришли со стороны Олимпийских гор.

— Я был слишком щедр. Ты и твои коллеги это знали. Вы злоупотребили моим великодушием. А теперь тебе и твоим коллегам пора пересмотреть мою… гм… компенсацию за сотрудничество.

Машина подъехала к зоне приема пассажиров.

Молчание.

— И какой же, как ты полагаешь, должна быть твоя компенсация, amigo?[21]

— Ближе к двум миллионам.

— К двум миллионам, — бесстрастно повторил Бенсон, после чего кивнул чуть ли не с одобрением.

Машина остановилась. Серджо открыл пассажирскую дверцу, но не вышел.

— Я уверен, фирму «Прогноз» заинтересует подобный разговор. Не так ли?

Бенсон повернулся и окинул чиновника ничего не выражающим взглядом.

— Не торопись бежать с корабля. Мне придется обсудить это с коллегами. А пока советую тебе не вступать в переговоры ни с кем из «Прогноза». Надеюсь, это совершенно ясно?

Взгляд Бенсона пронзил сердце Серджо Веричелли страхом, но он тут же стряхнул с себя тревогу. Ситуацию контролирует ОКАУЗ, а вовсе не инвесторы «Мед-индекса». Они нуждаются в нем больше, чем он в них.

— Я не шучу. Или вы заплатите мне два миллиона сейчас, или одобрение уйдет к конкурентам.

— Не беспокойся, amigo, о тебе позаботятся.

Наслаждаясь удовлетворением, которое приносит власть, Серджо с улыбкой вышел из машины. Щелкнула крышка багажника. Он вынул свою сумку, но сначала прочитал номер модели на крышке багажника. «А 420 CLK».

Он решил навестить центр продаж «мерседесов» прямо на следующий день.


Тайлер запер дверцу своего подержанного и побитого «рэнджровера», натянул на голову короткую кожаную куртку, чтобы защититься от проливного дождя, и, шлепая по неглубоким лужам на автостоянке, припустился к ресторану — спортивному бару на озере Юнион,[22] недалеко от Онкологического центра Фреда Хатчинсона. Тайлер никогда здесь раньше не бывал, но один из коллег Нэнси порекомендовал это заведение, потому что бар был близко от работы и там подавали рыбу с картошкой «умереть — не встать». Тайлер улыбнулся. Нэнси не забыла о его вкусах и предпочтениях.

Он нашел ее за столиком на двоих у большого панорамного окна, выходящего на причал с катерами и парусными яхтами. Нэнси улыбнулась, когда он подошел, и Тайлер решил, что это добрый знак. Ее черные волосы были стянуты на затылке в «конский хвост»: такую прическу Нэнси предпочитала на работе. Вместо контактных линз — простые очки в тонкой металлической оправе. Ни следа косметики на безупречной коже, которую она всячески оберегала от прямого солнечного света. Строгий «профессорский» вид, никакого кокетства. С ее стороны это была сознательная попытка как-то замаскировать если не свое азиатское происхождение, то по крайней мере свою красоту. Тайлер знал: она считает, что люди автоматически оценивают интеллект красивых женщин вдвое ниже.

— Привет, Тайлер. — Ее улыбка угасла. — Господи, что с тобой случилось?

Он замер, не успев сесть, и оглядел свои промокшие насквозь джинсы.

— Зонтик забыл захватить.

— Да нет, я хочу сказать: ты страшно похудел… Лицо… Ты только посмотри на себя… Как будто тебя только что выпустили из одного их этих ужасных нацистских концлагерей или что-то в этом роде.

— Просто много работал, — солгал Тайлер.

Ему хотелось ее поцеловать, но он не знал, как она к этому отнесется, поэтому он предпочел просто сесть.

— Ты когда в последний раз был у врача? Что-нибудь случилось?

— Ты имеешь в виду нечто вроде последней стадии рака? — пошутил Тайлер.

— Нет, я не имела в виду…

— Странно, что ты выбрала такое место. — Тайлер кивнул на окно у нее за спиной.

— Ты имеешь в виду воду? — Нэнси не повернулась и не выглянула в окно.

— Да.

Нэнси страшно боялась воды, у нее была настоящая фобия. Тайлер понял, что для нее приход в этот бар стал чуть ли не актом героизма.

— Я знаю, как ты любишь жареную рыбу с картошкой. Моя соседка по комнате сказала, что здесь готовят лучшую рыбу в Сиэтле.

Ему хотелось взять ее за руку, но он удержался и лишь сказал:

— Мне тебя не хватало.

И тут же покраснел и смутился: не слишком ли прямолинейно?

— Мне тоже тебя не хватало. — Нэнси тоже покраснела и опустила глаза. — Я в первую очередь ради тебя ухватилась за предложение от Хатча.

На сердце у него потеплело от ее робкого признания.

— Тебе нравится здесь? Нравится работа?

Нэнси просияла.

— Я в восторге. Видел бы ты мою лабораторию!

Официант спросил, что они будут пить. Нэнси попросила воды, объяснив, что после ужина собирается вернуться на работу. Тайлер, за неимением лучшего, заказал пиво «Красный крюк»: в ресторане не подавали его любимой марки.

Когда официант ушел, она продолжила свой рассказ:

— Все так прекрасно получилось, как будто…

— …как будто это было предрешено.

Нэнси вспыхнула и смущенно отвернулась.

— Да.

«Наверняка посоветовалась с какой-нибудь ворожеей, прежде чем принять приглашение на работу», — подумал Тайлер.

— Я хочу сказать, — продолжала Нэнси, — когда поступило это предложение, у меня была всего неделя… максимум десять дней на раздумье. А потом Кэрол… ты ее помнишь? Она мне сказала, что у нее есть подруга с квартирой на Кэпитал-хилл. И что она ищет соседку. Вот я ей и позвонила. Знаешь, она из тех, с кем приятно даже поговорить по телефону. Я просто поверить не могла своему счастью.

— И ты согласилась на эту работу. Замечательно.

— Погоди, ты еще самого лучшего не слышал. — Нэнси, сияя, откинулась на спинку стула, словно они играли в покер и ей выпал флеш-рояль. — Она тоже работает у Хатча. Мы чуть не каждый день ездим на работу вместе.

Тайлер покачал головой. Поразительно, но в то же время как это для нее характерно! Удивительным образом с ней всегда происходили подобные истории. Везенье.

— Потрясающе. А как поживает Джон?

Джоном звали ее брата.

Улыбка Нэнси стала еще шире.

— Знаешь «Сумитомо»? Японский конгломерат?

— Да.

— Они его наняли. Он теперь работает в Лос-Анджелесе. Обожает свою работу. Представляешь, как ему повезло? Даже не пришлось искать работу! Его приняли перед самым выпуском.

— А твои родители?

— Все еще в Гонконге. Я пыталась их уговорить переехать сюда, но они решили остаться там. Сказали, что жизнь в Соединенных Штатах не кажется им безопасной. Боятся преступности и террористических угроз. Предпочитают риск атипичной пневмонии и птичьего гриппа.

Тайлер наклонился к ней через стол:

— Можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно. О чем?

Он почувствовал, как краснеет.

— Да нет, ничего. Забудь.

Некоторые вопросы, решил Тайлер, совершенно неуместны. Ему хотелось упомянуть, что он ни с кем не встречается, но это было бы все равно, что косвенным образом задать вопрос ей.

— Что? — повторила Нэнси.

Тайлер покачал головой:

— Ничего. Приятно быть здесь… с тобой. Как будто и не было всех этих долгих месяцев.

— Да, я понимаю.

Сердце Тайлера готово было выскочить из груди. Ему хотелось протянуть руку и коснуться ее щеки, но он боялся оттолкнуть Нэнси своей торопливостью.

— Как твоя работа? — спросила она.

— Хорошо.

— Ты уверен?

— А почему ты спрашиваешь? — «Ну, началось», — подумал Тайлер.

— Не знаю… Ты плохо выглядишь. Похудел… Сколько фунтов потерял?

— Не знаю. — Он солгал: на самом деле он точно знал. — Поговорим о чем-нибудь другом.

— А ты не… — Слова замерли у нее на губах.

— Что? Не колюсь ли я? Хочешь сказать, ты до сих пор веришь, что я был наркоманом? — Тайлер почувствовал, как в нем закипает прежний гнев.

— Нет, я вовсе не это имела в виду.

«Врунья».

— Не смотри на меня так, Тайлер. Это очень важно. Ты и сам прекрасно знаешь.

Тайлер медленно втянул в себя воздух и так же медленно выдохнул сквозь вытянутые в трубочку губы.

— Послушай, давай не будем начинать. Я так ждал этой встречи с тобой. Не хочу ввязываться в этот спор. Хорошо?

Принесли заказ: рыбу с картошкой и бутылочкой уксуса для него, тако с салатом и двойной порцией острого соуса — в точности как она любила.

Какое-то время ели молча. Наконец Нэнси заговорила:

— Я наводила справки о тебе через одну подругу.

Тайлер положил на тарелку вилку с кусочком рыбы, который уже отломил и собирался отправить в рот.

— Что? — Ему показалось, что он не расслышал.

— Не сердись, Тайлер. Я хотела удостовериться, что ты в порядке, прежде чем переезжать сюда. Не хотела рисковать.

Тайлер оттолкнул тарелку.

— Ушам своим не верю.

Нэнси потянулась через стол и накрыла его руку ладонью.

— Не сердись на меня. Сначала выслушай. — Нэнси заглянула прямо ему в глаза. — Я люблю тебя по-прежнему. Не хотела рисковать и переезжать сюда, если бы узнала, что ты все еще… катишься по наклонной плоскости.

— Качусь по наклонной плоскости? Господи, Нэнси! После того как меня уволили и никто не хотел взять меня не работу… Что?..

Тайлер так и не закончил вопрос. Старая песня. Барахло, как выражается доктор Фил.[23] Он задумался над ее последними словами, отчаянно стараясь сосредоточиться на том, что она его любит, и даже повторил вслух:

— Ты все еще меня любишь?

— Да, люблю. Я хочу удостовериться, что мы можем начать сначала. Но прежде чем мы этим займемся, я хочу знать, что ты твердо стоишь на ногах. А это означает: никаких наркотиков.

— Поверь мне, я не принимаю наркотики.

— Значит, у нас есть шанс. — Нэнси взглянула на недоеденную рыбу. — Почему ты не ешь? Я же знаю, как ты любишь рыбу с картошкой.

Тайлер взял вилку с уже остывшей рыбой и попытался откусить кусочек.


Ужин кончился. Над столом, подобно густому сан-францисскому туману, повисло неловкое молчание.

Наконец Нэнси сказала:

— Пора возвращаться в лабораторию.

— Когда я снова тебя увижу? — спросил Тайлер. «Как странно, — подумал он, — приглашать на свидание свою собственную жену!»

Нэнси отвернулась.

— Давай не будем торопиться, Тайлер. Я еще не устроилась как следует, и…

— И?..

— Просто давай не будем спешить. Ладно?

Глаза 9

10:46 на следующий день, отделение нейрохирургии

— Теперь вы можете стоять под душем без шапочки, только шампунем не пользуйтесь.

Дотошно, как всегда, Тайлер объяснял оперированной пациентке, пришедшей снять швы, скреплявшие разрез на том месте, где он удалил небольшую доброкачественную опухоль, как ухаживать за раной. Она сидела на смотровом столе, от нее пахло медицинским спиртом, в котором смачивал ватные тампоны, пока одну за другой вытаскивал скобки из ее головы. Всю обстановку кабинета составляли стол, винтовой табурет, пара стульев и маленький письменный стол. И еще нержавеющая раковина в стене, шкафчики над ней и выдвижные ящики под ней.

— Это не имеет ничего общего с химикалиями в шампуне, — кстати, шрам отлично заживает, — просто массаж кожи головы может раздражить края раны. Они могут разойтись.

Специальными щипчиками он перекусил и извлек последнюю скобку. В точке прокола прямо за линией волос появилась и набухла капля крови. Тайлер взял свежий ватный тампон и крепко прижал его к кровоточащему месту.

— Посидите минутку спокойно. Тут мне придется немного нажать.

Он полюбовался делом своих рук. Через три месяца, когда краснота исчезнет и волосы отрастут, шрамик можно будет обнаружить разве что под микроскопом. Вот оно, преимущество частной практики перед университетской больницей: сам зашиваешь разрезы, вместо того чтобы поручить это дело ординатору-первогодку. Но он всегда любил обучать ординаторов, и теперь ему остро не хватало этой работы. Возможно, всегда будет не хватать. Удастся ли ему когда-нибудь вернуться к преподавательской работе? Может быть. Нужно время. Прошлое забывается. Его проблемы в прошлом могут быть забыты.

— Э-э-э… доктор Мэтьюс?

— Да?

Тайлер вгляделся в ее лицо, вдруг ставшее пунцовым, и догадался, о чем она хочет спросить.

— Брэд… мой муж… хотел узнать… когда я опять смогу заниматься сексом.

Тайлер улыбнулся ей:

— В любое время, когда захотите, но только с Брэдом. Вам не следует слишком сильно возбуждаться.

Секунду пациентка смотрела на него в полном недоумении, даже рот слегка приоткрылся. Потом захихикала и игриво шлепнула его по руке:

— О, доктор Мэтьюс, скверный мальчишка!

Тут запищал его пейджер.

Тайлер отнял тампон от ранки, убедился, что она больше не кровоточит, после чего взглянул на дисплей пейджера. Номер был незнакомый.

— Я сейчас вернусь, миссис Гауэрс.

Он вышел за дверь и направился в свой кабинет в конце коридора.


— Доктор Мэтьюс, говорит Джим Дэй. Извините, что так долго не звонил, но у нас тут болото с аллигаторами, и вода в нем все прибывает. Я проверил медицинскую запись, о которой вы просили.

У Тайлера зачастил пульс.

— Да? И что нашли?

— Боюсь, это не то, что вы хотите услышать. Насколько здесь видно, в этом компьютерном поле не было никаких изменений. И вообще в любом поле на этой карте. Никаких изменений вообще никогда. Что вы там видите, то и было введено с самого старта. Все, конец истории.

Тайлера сковал холод. Неужели это он совершил ошибку?

— Вы уверены?

— Послушайте, док, ни одно поленикоим образом не может быть изменено без фиксирования данного изменения. Не знаю, как вам еще объяснить, чтобы вы поняли.

Чувствуя, как кружится голова, Тайлер рухнул в кресло у стола и глубоко втянул в себя воздух.

— Проявите терпение, прошу вас. Я должен убедиться, что все правильно себе представляю. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Всякий раз, как какая-то запись вносится в какую-то графу медицинской карты, личность человека, внесшего запись, фиксируется. Так?

— Совершенно верно.

Тайлер вытер рот рукой.

— Хорошо… Тогда кто внес запись о дозе радиации в карту Ларри Чайлдса?

— Я так и думал, что вы захотите узнать. — Тайлер услышал, как из трубки доносятся щелчки клавиатуры. — Запись показывает, что значение дозы было электронным образом передано в центр извне доктором Ником Барбером, но, поскольку здесь у него нет полномочий, доза была подтверждена вами с вашего поискового протокола.

Именно с протокола. Но это не объясняло появления передозировки.

— Потерпите еще немного. Хорошо?

— Вы же мне звоните. Счет придет вам.

— Давайте обговорим это еще раз, а потом вы мне объясните, каким образом Ларри Чайлдс получил передоз. Я созвонился с Барбером. Их записи показывают, что они заказали дозу в десять грей. Мои независимые записи подтверждают, что была заказана доза в десять грей. Но в карте говорится, что пациента облучили дозой в двести грей и его мозг спекся от передоза. А теперь объясните мне, как, черт возьми, это могло случиться.

Дэй вздохнул с досадой:

— Вы прекрасно знаете, что этого я вам сказать не смогу. Все, что я могу сказать, так это то, что поле не изменялось после внесения данных.

— А откуда такая уверенность? Если я вас правильно понял, вы утверждаете, что поле не было изменено с помощью стандартной процедуры… то есть другим человеком, имеющим полномочия. Другим врачом, например. Но я так и не понял, почему данные не могли быть изменены человеком, не имеющим полномочий. Например, хакером.

— Да потому, что это просто невозможно. Такого элементарно не может быть.

— А я утверждаю, что это чушь собачья. Вы мне только что сказали, что Барбер заказал дозу и я ее подтвердил. В наших записях фигурирует одна и та же величина: десять грей. Но пациент получил дозу в двести грей. Это означает, что мы — я имею в виду вас, себя и Медцентр Мейнарда — имеем на руках колоссальную проблему.

Тайлер вспомнил свой разговор с Мишель Лоуренс и мысленно пометил для себя, что надо бы ей позвонить и еще раз обсудить всю историю. А еще лучше поговорить прямо с доктором… как же ее фамилия?

Дэй между тем заговорил в трубку:

— Если вы так много знаете о компьютерной защите, я думаю, может, вы мне объясните, как это могло случиться, да так, чтобы в поле не осталось никаких следов вторжения?

— По-моему, мы это уже обсудили. Если хакер имел доступ к исходному коду, он знает, как действует система защиты. А если он это знает, логично предположить, что он может войти и выйти, не оставив следов.

— Ну, это огромная натяжка. С таким же успехом я могу попытаться попасть кирпичом в планету Марс. — Дэй помолчал и шумно выдохнул. — Вы что-то еще хотите узнать? Если нет, я буду считать дело закрытым.

— Только попробуйте закрыть дело, и я лично позабочусь, чтобы в анализе основной причины вас указали как человека, препятствующего расследованию смерти пациента. Вам ясно?


— Дураку ясно, что это проблема, — сказал Артур Бенсон. — Большая проблема, приятель. Мало того, это больше чем просто проблема. Это катастрофа, которая вот-вот на нас обрушится. И не надо забивать мне голову дерьмом насчет того, что ничего такого может и не случиться. Я не в настроении слушать всякую хрень.

«Господи, своими руками придушил бы этого гаденыша!»

Тут Бенсон сообразил, что слишком крепко прижимает к уху переносной телефон. Голова раскалывалась, боль отдавала в правый глаз. Он расслабил руку, сбрасывая давление, и встал. Ходьба всегда помогала в подобных случаях, а кабинет был так велик, что он при желании мог бы устроить забег вокруг стола для заседаний на восемнадцать персон. В глаза ему бросился портрет Честера Мейнарда. Пронизывающий взгляд зеленых глаз старика, казалось, следовал за ним по кабинету.

— Остынь, старик, — проговорил Берни. — Ну, возникла небольшая проблема. Это понятно? Главное, не надо психовать, а то у тебя давление повысится. Может, и удар хватит. Ты же этого не хочешь? Вот и я не хочу.

Только этого ему и не хватало. Хамство этого компьютерного гаденыша переходило все границы.

— Небольшая проблема, говоришь? Небольшая проблема, мать твою? Думаешь, когда звонит чиновник из НИЗ и требует начать расследование смерти пациента, который проходил у нас по экспериментальной программе и умер от передозировки облучения, это небольшая проблема, мать твою?

Сердце Бенсона как будто билось прямо о ребра. Пожалуй, Берни прав: надо успокоиться. Но сначала надо вколотить в башку этому психованному компьютерному гению, какая опасность им грозит.

— Позвольте мне кое-что уточнить, мистер будущий Билл Гейтс. Вся твоя гребаная компания получит отчет о вскрытии в один абзац на четырнадцатой полосе «Уолл-стрит джорнал», если ты не решишь эту небольшую проблему. — Берни молчал, и Бенсон добавил: — Я думал, ты ее уже решил.

— Черта с два! Я тоже так думал. Но очевидно, это не так. И что я, по-твоему, должен делать? Проглотить карандаш? Глотку себе перерезать?

— Неправильный ответ, Берни.

Бенсон представил себе Берни Леви в его кабинете, отделанном хромированной сталью и черной кожей. На нем небось бисквитного цвета вельветовые джинсы и светло-голубая рубашка на пуговичках из оксфордской рогожки, расстегнутая на шее, в точности как у Билла Гейтса. А на полке выстроены все книги, когда-либо написанные Гейтсом. Прямо дьявольский алтарь. Он даже дочь свою назвал Уильяминой. Господи помилуй!

— Позволь мне кое о чем спросить, Берни.

— Валяй, — невозмутимо согласился тот.

— Если это всего лишь небольшая проблема, почему ты до сих пор ее не решил?

— Полегче, старик. Ты же знаешь, я был чудовищно занят. Мало мне было забот, так тут еще этот выход на рынок.

— Ах да, ты же был занят. Важными делами. Дурил головы репортерам на пресс-конференциях. А может, тебе лучше заняться прямым своим делом, вместо того чтобы поддерживать «естественный» загар на роже?

— Надо же, какие мы обидчивые! Что ты такое говоришь? Я что, не должен проталкивать наш продукт? Может, прикажешь мне его прятать? Я тебе говорю, у нас потрясающее решение, лучшее из всех возможных, и в конце концов оно победит. «Мед-индекс» недосягаем, это я тебе говорю, но любое программное обеспечение, кем бы оно ни было создано, не свободно от погрешностей. Везде есть баги.[24] И все рано или поздно устраняют. По крайней мере самые крупные.

— По-моему, ты кое-что забыл, amigo. Речь идет о больнице. Наше дело лечить людей, а не убивать. Тебя послушать, так проблемы вообще не существует.

— Слушай, приятель, по-моему, ты чересчур все драматизируешь. Ну подумаешь, один паршивый пациент получил передоз. Мозги у него испеклись. Думаешь, из-за этого следует отказаться от всей системы в целом? Черта с два! Может, ты хочешь мне сказать, что в твоем шикарном медцентре для богатеньких вообще не бывает бардака? Что ты — Марта Стюарт[25] здравоохранения? Что твой персонал идеален и ошибок в принципе не допускает? Алло, Земля вызывает Бенсона! Проснись! Весь наш бизнес строится на бардаке. Мы должны навести порядок. Снизить количество ошибок. Снизить, ты понял? Не устранить их вообще, а снизить их количество. Вот что имеет значение в конечном счете, приятель.

— Господи, да ты действительно не понимаешь! В конечном счете, приятель, если хоть что-нибудь из этого просочится в СМИ, тебе придется отступить и понаблюдать, как «Прогноз» топчет тебя ногами до смерти. В конечном счете, как ты говоришь, чем дольше баг находится в системе, тем больше мы рискуем. Тебе ясно?

— Сколько раз тебе повторять? Я над этим работаю.

Артур Бенсон со злости пнул стул, выбившийся из общего ряда.

— Черта с два ты работаешь! Если бы ты работал, не было бы у нас этого разговора. — Стул не пострадал, а вот ногу генерального директора пронзила боль. Колено подломилось. Он оперся на стол и запрыгал на одной ноге, мысленно проклиная все на свете. — Не понимаю, почему ты не можешь бросить на это дело одного из твоих асов-электронщиков.

— Как я уже говорил, медицинская документация — мое детище. Никто, кроме меня, этим заниматься не будет. Никто.

— А как я уже говорил, до твоего гребаного эго никому дела нет. Главное — устранить баги.

— Отличная мысль, Артур. Ну вот я скажу каким-то программистам, что в программе ошибка… и что мы будем иметь на выходе? Масса народу об этом узнает. Ты этого добиваешься? Чтоб какой-нибудь недовольный сотрудник выложил все прессе? Беспокоишься, что «Прогноз» пронюхает? Что ж, ты предложил прекрасный способ обеспечить себе эту головную боль. Гениальный, со стопроцентной гарантией.

Бенсон схватил со стола декоративное хрустальное пресс-папье и швырнул через весь кабинет. Оно ударилось о стену, оставив заметную выбоину.

— Просто устрани этот гребаный сбой!

— Кстати, о птичках, кто его обнаружил?

— Никто пока не обнаружил. Я долблю тебе об этом вот уже битый час. Мы не хотим рисковать. Ведь есть шанс, что кто-нибудь действительно на это наткнется.

— Это я понял. Но если бы я знал, где именно всплыла проблема, мне было бы легче ее устранить.

— Берни, это та же чертова проблема, что и раньше. Данные в поле меняются. Спонтанно, без всякой видимой причины, как мне сказали.

— Да-да-да. Ты должен дать мне что-нибудь более конкретное. Какие данные, в каком поле?

— Доза лечебного облучения.

— Ха! Нет, это просто замечательно! — воскликнул Берни с едким сарказмом. — Даже не в той общей зоне, что в прошлый раз. Видишь? Я об этом и толкую. Это как перемежающаяся лихорадка. Такие баги сложнее всего устранять. Никогда не знаешь, где и когда искать.

— Все это ты уже говорил. А еще весьма убедительно уверял меня, что можешь все отладить. Так позаботься, чтобы на сей раз дело было сделано! Тебе ясно? А я пока буду прикрывать тебя с этого конца, чтоб ничего наружу не вышло.

С этими словами Бенсон бросил трубку на рычаг.

Глава 10

13:25

После ленча Тайлер поспешил вернуться к себе в кабинет по черной лестнице. Он на горьком опыте познал, что не стоит входить к себе через приемную, — слишком часто оглоушивали вопросами пациенты, прежде чем он успевал просмотреть их карту и понять, что к чему. Доктор опустился в кресло, нажал кнопку интеркома и сказал секретарше тоном Терминатора:

— Я вернулся.

— Хорошо пообедали?

— Думаете, в нашей столовке есть что-то хорошее?

— Зря я спросила. — Она помолчала. — Ваш больной на час дня позвонил, что не придет, но вам повезло, без работы мы вас не оставим. Шарнел отвела его в третью смотровую.

— Спасибо.

Тайлер вызвал карту нового пациента на экран настольного компьютера. Он пробежал глазами скудную информацию, но не увидел главной жалобы — того, что привело пациента к врачу.

Тайлер снова нажал на кнопку интеркома.

— Он говорил, на что жалуется?

— Нет. Сказал, это нечто конфиденциальное.

Тайлер пожал плечами, поблагодарил секретаршу, взял компьютер-наладонник для электронной записи истории болезни и направился в смотровую. Он постучал в дверь, предупреждая о своем появлении, и открыл ее. В кресле, углубившись в старый экземпляр «Ньюсуика», сидел светловолосый веснушчатый мужчина, примерно ровесник Тайлера. На нем были светло-серые спортивные брюки, синий блейзер, белая рубашка с галстуком. Плюс военная стрижка ежиком.

— Мистер Фергюсон? Я Тайлер Мэтьюс.

Тайлер поставил компьютер на столик и протянул руку.

Пожав руку, Фергюсон вынул из внутреннего кармана блейзера бумажник.

— Доктор, у меня нет проблем со здоровьем. Вот. — Он раскрыл бумажник и показал Тайлеру удостоверение. — Специальный агент Гэри Фергюсон, отделение ФБР в Сиэтле.

Застигнутый врасплох Тайлер изучил удостоверение. Выглядит как настоящее, но откуда ему знать? Под ложечкой неприятно засосало. Тайлер попытался придумать, чего может хотеть от него ФБР, но ничего не придумал. «Новые неприятности в связи с Калифорнией? А что еще это может быть?» Сердце заколотилось. По коже побежали мурашки.

Фергюсон махнул рукой в сторону стального винтящегося табурета на колесиках:

— Почему бы вам не сесть, чтобы мы могли спокойно поговорить?

— А что? Долгий разговор? — Тайлер опустился на стул.

Агент ФБР подбородком указал на компьютер:

— Вы используете «Мед-индекс», верно?

Тайлер бросил взгляд на компьютер.

— Да.

Скверное предчувствие сменилось ощущением обреченности. Похоже, дело вовсе не в Калифорнии.

— Ну и как? Вам нравится? — Это было сказано с такой нарочитой, такой наигранной небрежностью, что Тайлер сразу понял: агент ФБР проявляет к делу далеко не праздный интерес.

Тайлер осушил вспотевшие ладони о штанины, потом потер их друг о друга.

— Вот уж не знал, что ФБР проводит маркетинговые исследования компаний компьютерного обеспечения.

Взгляд Фергюсона стал суровым.

— Да, проводит. У вас были неприятности в связи с «Мед-индексом»?

Тайлер ощутил знакомый морской узел в животе.

— Нет.

— Ха! Неужели?

Молчание.

— Почему вы спрашиваете? — Тайлер чувствовал, как глаза агента пронизывают его насквозь.

«Никогда ты не умел убедительно врать, приятель».

Молчание.

Тайлер начал подниматься с низкого табурета.

— Послушайте, если это все, у меня много работы.

— Сядьте, доктор, — приказал агент. — Мы еще не закончили.

Тайлер выпрямился:

— Что касается меня, то я закончил.

— Доктор, мы считаем, что у «Мед-индекса» есть проблема, и вам об этом известно.

— Проблема? Какая проблема? — В желудке у Тайлера заработала фреза.

— У одного из ваших пациентов только что было серьезное осложнение, разве не так?

Тайлер понизил голос до шепота и наклонился вперед:

— А откуда вы об этом узнали?

— У парня мозги спеклись из-за «Мед-индекса», не так ли? — как ни в чем не бывало продолжал Фергюсон.

— Почему вы не позвонили мне по телефону? Зачем понадобился весь этот спектакль с записью на прием?

Фергюсон встал и протянул Тайлеру визитную карточку.

— Знаете кафе «Лоуэлл» на Щучьем рынке?

Тайлер взял визитку не глядя.

Агент ФБР энергично кивнул:

— Встретимся там в пять. На карточке указан мой сотовый. Это если вдруг случится что-нибудь непредвиденное. Но, я думаю, в ваших интересах прийти без опоздания, если вы меня понимаете.

— Нет, я вас не понимаю.

— Будьте там, — сказал Фергюсон и вышел из смотровой.


15:50, кабинет Джилл Ричардсон

— Она занята.

Тайлер вытянул шею и заглянул через открытую дверь в кабинет Джилл Ричардсон. Она сидела за письменным столом, устремив взгляд на компьютерный монитор. Повысив голос, Тайлер проговорил:

— Это правда, мисс Ричардсон? Вы слишком заняты, чтобы принять меня?

Она обернулась и улыбнулась ему:

— Конечно, нет.

— Вот видите? — повернулся Тайлер к Тони. — Она не настолько занята, чтобы отказать мне.

Покрасневший как рак секретарь ответил ему взглядом, полным негодования и смущения.

Тайлер занял одно из двух кресел перед ее письменным столом.

— Как я вас уже предупреждал, я сообщил о смерти Ларри Чайлдса куратору проекта.

— Так скоро? — нахмурилась она. — Разумно ли это? Мы же пока понятия не имеем, что именно стало причиной смерти. Может, следовало подождать, пока мы не выясним причину?

— Мы точно знаем, что стало причиной смерти. Радиационный некроз.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Мы еще не завершили анализ основной причины. — Джилл внимательно взглянула на него: — Не говорите мне, что вы ее уже нашли.

— Послушайте, пациент, проходивший по исследовательской программе, финансируемой из федеральных источников, получил тяжелейшее осложнение и умер от радиационного некроза. Я обязан известить нашу собственную наблюдательную комиссию, а также куратора проекта. А уж его обязанность — сообщить Комиссии по наблюдению за безопасностью компьютерных данных. Тут и спорить не о чем. — Тайлер проговорил все это убежденным тоном, не допускающим возражений. Не успела она хоть что-то сказать, как он добавил: — Что НИЗ собирается сделать с этой информацией, это их дело. У них есть выбор. Они могут приостановить проект, пока комитет ОКАУЗ не примет решения о его продолжении или окончательном закрытии. Я ничуть не сомневаюсь, что речь идет о достаточно сложной проблеме, чтобы заставить их серьезно задуматься о возможности приостановить проект.

Джилл откашлялась и выпрямилась в кресле.

— Я вовсе не хотела сказать, что вы поступили неправильно. Видимо, я все еще не оправилась от шока, потому что ваш пациент умер.

— Есть еще кое-что. Я говорил с Джимом Дэем, местным инженером «Мед-индекса». По его словам, нет абсолютно никаких доказательств того, что кто-то проник в компьютерное поле и копался в данных. Фактически он утверждает, что пациент получил дозу радиации, введенную в компьютер, не больше и не меньше. Когда я говорил с Ником Барбером, я заодно попросил его проверить записи. Они совпадают с моими. Десять грей. Я еще мог бы допустить, пусть и с большой натяжкой, что один из нас сделал опечатку. Но чтобы оба? Ни единого шанса. Более того, компьютер должен был бы опротестовать дозу в двести грей. Поскольку это немыслимая доза, ее невозможно было бы ввести без специального подтверждения, вмешательства лечащего врача. Но ведь ничего подобного тоже не было! Короче, есть только одно объяснение: кто-то изменил значение дозы после того, как она была введена в компьютер.

Джилл склонила голову вправо.

— А Джим Дэй утверждает, что это невозможно?

— Совершенно верно.

— Значит, то, что вы говорите, правда. Доза была изменена. Весь вопрос — как?

— Что вы знаете о компьютерах?

Она задумалась и ответила не сразу.

— Все мое знание сводится к тому, что я умею их включать и выключать. И еще пользоваться электронной почтой.

— Что ж, по-моему, единственный ответ — это хакер.

— Но вот этого я как раз и не понимаю, — продолжала Джилл. — Вы же только что сказали, что, по словам Дэя, такое исключено.

— Послушайте, я тоже не эксперт в этой области, но кое-что все-таки знаю. Знаю, например, что хороший хакер может влезть практически в любую систему, подключенную к внешнему телефону или выделенной линии. Если система принимает внешнее подсоединение, значит, она уязвима для вторжения. А все, кому известно о «Мед-индексе», знают, что система разрекламирована как неуязвимая. Господи Боже, да одно такое заявление… Стоит сказать, что вашу систему невозможно «расколоть»… Раструбить об этом по всему миру… Да это прямое приглашение любому уважающему себя хакеру! Стоит это сделать, и — можете не сомневаться! — взломщики тут как тут.

— Но каким образом кто-то мог изменить запись и не оставить никаких следов?

— Это требует усилий, — кивнул Тайлер, — но, очевидно, здесь нет ничего невозможного, потому что таково единственное логичное объяснение случившегося.

— Но вы же только что сказали, что, по словам Дэя, это невозможно, — повторила Джилл.

— Вы знаете, что такое «исходный код»?

— Нет.

— Это первоначальная программа, написанная на одном из языков программирования. Стоит только получить копию исходного кода, и вы сможете придумать целую кучу способов обойти защиту. Знаете, что такое «лазейка»? По отношению к компьютерным программам, а не к налоговому законодательству, — пояснил Тайлер.

— Нет. А вы откуда все это знаете?

— У меня в колледже был сосед по комнате, он писал программы компьютерных игр. Он мне говорил, как программисты оставляют в программах «лазейки», чтобы облегчить себе доступ в дальнейшем. Идея состоит в следующем: если вы редактируете сложную систему, избавляете ее от погрешностей — багов, вам нужен прямой доступ в самые продвинутые сегменты программы, чтобы не проходить каждый раз через все предварительные шаги. Окончив работу, программисты обычно не убирают «лазейки» на случай, если им вдруг опять понадобится войти в программу, еще что-то подправить, еще какой-то дефект устранить. Возможно, то же самое произошло с таким сложным продуктом, как наша программа ЭМЗ.

— Вы хотите сказать, что если бы хакер знал об этих «лазейках» и имел исходный код, он мог бы менять поле данных, не оставляя следов? — нахмурилась Джилл.

— Да. А что, есть другое объяснение?

Она перестала делать пометки и принялась рассеянно постукивать ручкой «Монблан» по бумаге.

— Все это очень интересно, доктор Мэтьюс, но к чему вы клоните?

— Я всегда считал: если один человек не может дать ответ на ваш вопрос, обращайтесь к другому человеку. К вышестоящему. Возможно, нам следует обратиться к прямому начальству Дэя в «Мед-индексе». Посмотрим, вдруг они будут более восприимчивы к мысли о том, что их система проницаема.

Джилл положила ручку, постучала ногтями обоих больших пальцев по нижним зубам, явно обдумывая предложение нейрохирурга.

— Не знаю, права ли я, но вот что я думаю. Прежде чем обращаться в «Мед-индекс», почему бы не поговорить с нашим руководителем отдела информационных технологий? В конце концов, если мы имеем дело с проблемой компьютерной безопасности, наш ИТ-отдел тоже должен об этом знать. Мне кажется, такой подход политически более целесообразен. Если хотите, могу организовать встречу прямо сегодня.

Тайлеру такое предложение показалось толковым.

— Хорошо, позвоните ему.

Глава 11

Артур Бенсон наклонился вперед в кресле, проводя пальцами по седой пряди чуть левее «вдовьего мыска» на лбу. Другой рукой он прижимал к уху телефон.

— Мы не можем так рисковать, — проговорил он в трубку.

— И что ты предлагаешь? — спросил человек на другом конце провода.

За спиной у Бенсона, над сервантом, составляющим гарнитур с его письменным столом, висел портрет. Сквозь стекла круглых старомодных очков в роговой оправе глаза почтенного старца в костюме-тройке пронизывали всякого, кто бросал взгляд на портрет.

«Это же не ракетостроение, — подумал Бенсон. — Ничего похожего. Ну почему я должен объяснять по складам?»

— Вот как я это вижу, — заговорил он вслух. — У нас всего два выхода. Либо откупиться от сукина сына, либо избавиться от сукина сына. Причем я бы проголосовал за последний вариант.

— А он не говорил, на какой сумме остановится?

— Не в этом суть. — Бенсон забарабанил пальцами по столу, обдумывая, как получше сформулировать свой ответ. — Суть в том, что мы не можем ему позволить вот так прижать нас к стенке. Это вымогательство, шантаж. Это против всех правил. Так не поступают. Так дела не делают. Это ставит нас в уязвимое положение. Где гарантия, что он не повысит ставки еще раз, войдя во вкус? Вот почему израильтяне не вступают в переговоры с террористами. Хочешь, чтобы этот слюнявый подонок вечно держал нас на мушке? Как еще я должен тебе объяснить, чтоб ты понял? Что тут непонятного?

— Да я тебя сразу понял. Просто ответь на простой вопрос, черт бы тебя побрал! Сколько этот слюнявый подонок, сукин сын, шантажист и террорист, как ты его называешь, хочет?

— Да какая, к черту, разница? Мы все равно не будем платить.

— Слушай, хватит морочить мне голову. Просто назови сумму.

Бенсон шумно выдохнул. У него кончилось терпение.

— Точной суммы он не назвал. Но, в общем и целом, разговор дошел до двух миллионов. Не мелочь на чай, как он сам выразился.

— Однако пустяк по сравнению с тем, сколько мы вбухали в это дело.

— Ну, и что ты скажешь? За такую цену можно сделать дело?

— Возможно.

Бенсон презрительно хмыкнул:

— Как же, держи карман!

— А что ты предлагаешь? Избавиться от него?

— Именно.

— А как это будет выглядеть в глазах федералов? За пару недель до подачи отчета комитета председатель комитета попадает в дурацкую автомобильную аварию? Да «Прогноз» только об этом и мечтает!

— Мне известно из самых надежных источников, что у нашего amigo больное сердце. Можно представить это как сердечный приступ. Пусть даже кто-то что-то заподозрит, пусть даже сделают вскрытие. Своими глазами убедятся, что он откинул копыта по вполне понятным причинам.

— Это действительно решило бы целый ряд проблем, — признал человек на другом конце провода.


Юсеф Хан встретил Тайлера на пороге своего кабинета. Он протянул руку:

— Доктор Мэтьюс? Рад познакомиться.

Худощавый, пять футов девять дюймов, прикинул Тайлер, за сорок, а может быть, и под пятьдесят. Черные волосы, безупречная смуглая кожа, точеные, удивительно красивые черты. На нем был серый «в елочку» твидовый пиджак спортивного покроя, голубая оксфордская рубашка от братьев Брукс, бордовый галстук с булавкой в виде какого-то сомнительного школьного герба, темно-синие джинсы, мокасины из кордовской кожи. «Доцент из Дартмута[26] не смог бы сделать это лучше», — подумал Тайлер. И тут же он вспомнил, что его собственный отец — профессор — одевался точно так же.

Хан пропустил его и Джилл Ричардсон в свой кабинет.

— Извините, у меня страшный беспорядок, — сказал он, закрывая за ними дверь.

Кабинет и вправду был завален компьютерными распечатками, компьютерными журналами, книгами, не помещавшимися на полках, стопками компакт-дисков на полу. В воздухе витал запах бумаги и печатной краски, напомнивший Тайлеру о старом книжном магазине.

Судя по акценту, Тайлер решил, что до переезда в Штаты Хан учился в Пакистане у британских преподавателей.

Начальник отдела информационных технологий наклонился и снял ворох журналов и распечаток с кресла перед своим столом.

— Чем я могу вам помочь? — Он на минуту застыл, ища взглядом, куда бы положить пачку бумаг.

Джилл Ричардсон протянула руку и остановила его.

— Не стоит беспокоиться. Я знаю, как вы заняты. Мы много времени не отнимем.

Он виновато покраснел и положил стопку обратно.

— У меня в кабинете нечасто бывают посетители. — Хан выпрямился, отряхнул руки и устремил взгляд на Тайлера: — Это по поводу вашего несчастного пациента Ларри Чайлдса?

— Откуда вы знаете? — Тайлер повернулся к Джилл: — Вы сказали ему что-то такое, чего я не слышал?

Она чопорно выпрямилась:

— Нет. Вы же были прямо там, на месте, когда я позвонила.

Хан взглянул на Тайлера с недоуменной улыбкой:

— Вы удивлены? Разве не знаете, что доктор Голден из НИЗа связался со мной и попросил проверить эту так называемую ошибку?

У Тайлера сжались кулаки.

— Так называемую?

Хан взглянул на Тайлера с растущим недоумением:

— А что, это неправильное слово?

— Тут ничего «так называемого» нет. Это случилось. Я могу это доказать. — Поскольку ответ в конце задачника явно был уже известен управляющему по информационным технологиям, Тайлер решил обойтись без предисловий. — Имела место ошибка в дозировке. Я проверил медкарту Чайлдса в тот вечер, когда его привезли. Ему должны были ввести десять грей. Он получил двести грей.

Хан наморщил лоб в полной растерянности:

— Но я не нашел никаких следов этой ошибки!

— Что? — Тайлер перевел взгляд на Джилл Ричардсон. Она смотрела на него со странным, слегка озадаченным выражением. Неужели Хан так плохо говорит по-английски, что им не суждено понять друг друга? — Очевидно, вы не понимаете. Позвольте мне все объяснить с самого начала. Позавчера Чайлдс получил дозу облучения мозга в двести грей. Так было записано в его карте. Двести грей — это огромная передозировка, уверяю вас.

Опять Хан растерянно улыбнулся:

— Вот, смотрите. — Он поманил их к столу. — Я вам покажу.

Хан набрал на компьютере команду. На мониторе появилась медицинская карта Ларри Чайлдса.

— Открываю карту, — сказал он и щелкнул «мышкой» по графе «Лечебное облучение». Там была указана доза радиации в десять грей.

Тайлер заморгал и взглянул еще раз.

— Этого не может быть.

Он проверил указанное в карте имя пациента. Все правильно, Ларри Чайлдс. Дата облучения тоже была указана верно.

— В чем дело? — спросила Джилл Ричардсон, вытягивая шею, чтобы заглянуть Тайлеру через плечо.

Тайлер выпрямился и при этом столкнулся с ней.

— Черт возьми! Значит, Дэй ее изменил!

Джилл покосилась на него с подозрением:

— С какой стати ему менять данные?

— О, ради всего святого! Он же на службе у компании. Именно он последним открывал карту. У него была возможность.

— Но вы кое-что забываете, — вставил Хан, не давая Джилл ответить. — Предписание можно изменить только до применения лекарства или процедуры. Вот это, — он постучал по плоскому экрану монитора карандашом с резинкой, — изменить уже нельзя.

И Хан решительно покачал головой.

Тайлер перевел взгляд с Хана на Джилл Ричардсон.

— Чепуха. Позавчера в графе было указано двести грей. А сейчас десять. Цифры изменили за последние двадцать четыре часа!

— На мой взгляд, это похоже на десять грей, доктор Мэтьюс.

У Тайлера заболела голова, казалось, она вот-вот лопнет. Он еще раз взглянул на экран. Наверняка именно Дэй изменил данные. Другого разумного объяснения просто не было.

— …ошибка. — Тайлер понял, что это Хан обращается к нему. — Я думаю, такое вполне возможно.

Тайлер бросился к двери.


— Остановитесь.

Тайлер почувствовал руку Джилл Ричардсон у себя на плече. Он остановился, оглянулся. Они находились в галерее, соединявшей пристройку с главным зданием больницы. Должно быть, Тайлер был в таком бешенстве, что спустился по двум лестничным маршам из кабинета Хана на автопилоте.

— Что происходит, Тайлер? — Джилл буквально сверлила его суровым взглядом.

— Вы еще спрашиваете? Вы же были там! Сами видели запись. И вы меня спрашиваете? Они ее изменили.

— Они?

— Прекратите! Вы прекрасно понимаете, о ком я говорю.

— Они? Нет, я не понимаю.

— Прекрасно, позвольте мне уточнить. Должно быть, данные изменил Джим Дэй.

В ее ярко-голубых глазах появилось недоумение.

— Бога ради, Тайлер, зачем? И потом, вы ведь слышали, что сказал Хан? Поле назначения можно изменить только до проведения процедуры. После того как процедура проведена, никто, даже сам Господь Бог, не может ничего изменить.

Тайлер вскинул руки в бессильном отчаянии. Он и сам понимал, что похож на сумасшедшего.

— Это прикрытие.

— Прикрытие? — Джилл нарочно повторила это слово медленно, отчетливо, словно ставя вопросительный знак после каждого слога.

— Только, ради Бога, не начинайте. Вы меня слышали. Они, — Тайлер нарочно бросил это слово ей в лицо, — не хотят огласки того факта, что в системе побывал хакер.

— Они? Прикрытие? Хотите сказать, что это нечто вроде комиссии Уоррена?[27] Вы тоже сторонник теории заговора? — презрительно фыркнула Джилл.

Тайлер яростно уставился на нее в ответ:

— Ну да, конечно, вы считаете, что я сошел с ума! Тогда как вы объясните, что случилось с мозгом Ларри Чайлдса?

— Да будет вам, Тайлер. — Она посмотрела на свои дорогие наручные часы. — Время для коктейля… если не здесь, так уж в городе Топека, штат Канзас, точно наступило. Давайте я угощу вас коктейлем, и мы спокойно все это обсудим. Мне бы не хотелось, чтобы вы начали разыгрывать из себя Теда Банди.[28] Ну как, договорились?

Тайлер пристально вгляделся в ее лицо.

— Не пытайтесь замять это дело, мисс Ричардсон. Не получится.

Он повернулся и направился к выходу.

Глава 12

17:07, угол Первой авеню и Пайк-плейс-стрит

Тайлер бросил взгляд на часы. Он уже опаздывал на семь минут. Сигнал светофора сменился на зеленый, и он бросился бегом по узкой улице с односторонним движением, разрезавшей надвое площадь Щучьего рынка с его пестрой смесью пахучих лавочек. Впереди, над двухэтажным зеленым домом, маячила главная достопримечательность Сиэтла, неизменно воспроизводимая голливудскими режиссерами: знак «общественный рынок».

Тайлер пересек Первую авеню, прошел мимо уличного торговца цветами и продолжил путь, углубляясь в тупиковую часть пропитанной запахом рыбы, перегноя и мускуса рыночной площади, туда, где размещались аттракционы для туристов: детская горка в виде бронзовой свиньи и рыбный прилавок, за которым продавцы подбрасывали пятнадцатифунтовых лососей, будто бейсбольные мячики. Ему пришлось пробираться в густой толпе покупателей и зевак через бесконечный квартал торговцев овощами. В воздухе стоял такой густой аромат специй, кофе и пота, что его можно было резать ножом.

Еще несколько шагов, и Тайлер поравнялся со стеклянной дверью кафе «Лоуэлл».

Он предвосхитил вопрос официантки словами:

— Я ищу одного человека.

Тайлер прошел мимо стойки в заднюю часть ресторана, где были кабинки с панорамными окнами, выходившими, правда, в переулок, но позволявшими посетителям любоваться видом на гавань. Послышался гудок выходящего из порта огромного бело-зеленого государственного парома штата Вашингтон.

Фергюсон уже сидел в одной из кабинок, на столе перед ним стояла глубокая тарелка перца чили и бутылочка с острым соусом табаско. Теплый воздух, насыщенный запахом копченостей и овощного рагу, напомнил Тайлеру о предстоящем свидании за ужином.

Фергюсон опустил ложку в тарелку и потянулся за бутылочкой с соусом.

— Спасибо, что пришли, Мэтьюс, — процедил он, отвинтил крышечку и вытряхнул в тарелку несколько капель соуса.

Тайлер огляделся по сторонам. Вроде бы никто за ним не следил.

— У меня мало времени. Говорите, в чем дело.

Фергюсон вскинул указательный палец, взял ложку и перемешал соус с чили. Поднес ложку ко рту и попробовал с видом дегустатора.

— Надо добавить еще чуть-чуть. — Вытряхнув из бутылки еще несколько капель соуса в густую коричневатую кашу, он завинтил крышечку. — Любите острое? — Фергюсон отодвинул бутылочку в сторону и положил локти на деревянный стол.

— Я пришел сюда не затем, чтобы сравнивать наши вкусы по поводу приправы к чили.

Фергюсон снова опустил ложку.

— Прекрасно. Давайте поговорим о «Мед-индексе». Я вас спросил, были ли у вас проблемы с «Мед-индексом», и вы тут же ушли в глухую оборону. Я хотел бы знать, в чем дело.

— Погодите минутку. Я нахожу это, мягко говоря, странным. Откуда вообще у ФБР такой интерес к программному обеспечению? Это я хотел бы знать, в чем дело.

Фергюсон отодвинул тарелку с чили на середину стола и подался вперед, опираясь на руки:

— Справедливый вопрос. Как вы думаете, откуда взялись деньги для финансирования такой компании, как «Мед-индекс»?

Тайлер задумался. Разумный ответ нашелся не сразу.

— Поскольку компания новая, могу предположить, что это венчурный капитал. Или, как говорят, рисковый капитал.

— Совершенно верно. Отсюда мой следующий вопрос: и кто эти инвесторы, финансирующие «Мед-индекс»?

Тайлер закатил глаза:

— Господи, да я ушам своим не верю. И вы заставили меня прийти сюда, чтобы задавать подобные вопросы? — Он начал выбираться из-за стола, собираясь уходить.

Агент ФБР дернул уголком рта в усмешке.

— Сядьте, Мэтьюс. Нечего закатывать мне сцены. Это была, как мы говорим, подготовка.

Тайлер подался вперед:

— Не командуйте. Не надо мне указывать, что я должен делать.

Фергюсон опять взял бутылочку соуса и поднял ее в воздух.

— Вы хоть представляете, сколько заработают первичные инвесторы, когда акции будут выброшены на открытый рынок через пару недель?

Сколько еще подобных бессмысленных вопросов ему придется выслушать, прежде чем он сможет просто встать и уйти? Тайлер взглянул на агента ФБР с отвращением:

— Я полагаю, это зависит от того, насколько благоприятно рынок воспримет эти акции.

— Верно. Но подумайте вот о чем… — Фергюсон взмахнул красной бутылочкой, как дирижерской палочкой. — Успех выхода «Мед-индекса» на открытый рынок будет напрямую зависеть от отчета комитета ОКАУЗ. Если они покажут компании два больших пальца, похлопают ее по плечу и скажут: «Это наша детка», — акции пробьют ионосферу. Любой держатель акций заработает мегатонну баксов после выхода на вторичный рынок. Но, — он помолчал, — если комитет кивнет в сторону «Прогноза», акции «Мед-индекса» будут стоить ровно столько же, во сколько вы оцените собачье дерьмо двухдневной давности.

Тайлер пожал плечами:

— Напоминает вопросник по популярной экономике. Какое отношение все это имеет ко мне?

Фергюсон нацелил на него красную крышечку бутылки с соусом.

— Погодите еще секунду.

Тайлер снова взглянул на часы.

— Пожалуйста, скорее. У меня назначена другая встреча. Очень важная для меня.

Фергюсон бросил на него грозный взгляд и покачал головой:

— У вас нет и не может быть более важной встречи, чем эта.

Какое-то внутренне чувство подсказало Тайлеру, что Фергюсон держит туз в рукаве и собирается выложить его на стол. Не связано ли это с тем случаем в Калифорнии? Нет, быть не может. То дело давно закрыто. И все же он не доверял своему визави.

— Продолжайте, — сказал Тайлер.

— Мой школьный учитель однажды сказал мне, что все можно объяснить, если изучать историю. То есть если вы понимаете прошлое, сможете объяснить и настоящее. А теперь скажите: вам известно, что сделала мафия, когда некоторые из ее крупных авторитетов угодили за решетку за неуплату налогов?

Тайлера не покидало ощущение, что за ним следят. Он не удержался и еще раз оглянулся через плечо.

— Нет, но, держу пари, вы мне об этом скажете.

Фергюсон поставил бутылочку на стол.

— Боссы мафии начали скупать законные компании и таким образом сумели запросто отмыть лишние доллары, полученные от незаконных операций.

— Я все еще не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, Фергюсон. И ваш менторский тон начинает меня раздражать. Или скажите прямо, что вам нужно, или разговор окончен.

Лицо Фергюсона помрачнело.

— Вот что я хочу сказать: когда государство обрушилось на террористов всей своей силой после одиннадцатого сентября, этим международным группировкам, скажем мягко, не симпатизирующим Соединенным Штатам, пришлось стать чуток похитрее насчет того, где и как брать деньги на финансирование своей деятельности. Они больше не могут просто хлопнуть по плечу какого-нибудь ближневосточного мультимиллионера и понадеяться, что пара-тройка миллионов перетечет на их счета и никто этого не заметит. Вот ребята и начали осматриваться, искать инновационные пути получения высокой прибыли на легальные вложения. Венчурный капитал — один из этих путей.

— Хотите сказать, что террористы финансировали «Мед-индекс»?

Фергюсон постучал по виску:

— А вы соображаете. К сожалению, у нас нет достаточно убедительных доказательств, чтобы что-то предпринять по этому поводу.

— Ясно. Раз вы не можете доказать, что за компанией стоят грязные деньги, вы удовлетворитесь тем, что уничтожите компанию на корню. Я ничего не упустил?

Фергюсон откинулся на спинку стула и усмехнулся:

— Доктору зачисляется очко.

— Но вы же не знаете наверняка, что деньги грязные.

— Отставить демагогию, Мэтьюс. Не желаю слушать слюнявых интеллигентских рассуждений. Я не говорил, знаем мы или не знаем. Я сказал, что мы не можем это доказать… в суде не можем.

Тайлер чуть было не рассказал агенту, что кто-то вломился в систему и произвольно изменил электронные данные. Но у него тоже не было доказательств. Особенно теперь, когда показатели в карте Ларри Чайлдса были изменены на правильные. А после того, что случилось в Сан-Франциско, он не доверял ФБР.

— Есть один компьютерщик, — продолжал Фергюсон, — он работал с «Мед-индексом» в вашей больнице. Помогал устранять проблемы. Он втихую вступил в контакт с одним из членов комитета и доложил, что, как ему кажется, в процессоре базы данных есть дефект и этот дефект вызывает произвольные изменения в компьютерных полях. Без всяких видимых причин. Возможно, система подверглась порче при введении данных другого пациента. — Фергюсон пожал плечами: — Как это произошло, он точно не знал. Он только знал, что такое было. Имело место. Мы узнали об этом, но не успели должным образом допросить этого человека — тот внезапно уехал в отпуск. А потом выяснилось, что он погиб от несчастного случая во время подводного плавания в Мексике. Очень удобно, вы не находите? — Лицо агента помрачнело.

— Вы хотите сказать, что информация меняется произвольно?

Тайлер почувствовал, что у него гора с плеч свалилась. Передозировка произошла не по его вине.

— Вы собираетесь ответить на мой вопрос? — спросил Фергюсон. — Или так и будете сидеть, оглядываясь через плечо, как мультяшный зайчик на морковной грядке?

В душе Тайлера вспыхнул гнев.

— Какого черта вы меня запугиваете, Фергюсон?

— Вы доложили об осложнении, связанном с передозировкой фокусной радиации. Насколько я понял, такие врачебные назначения и записи о лечении находятся под строгим медицинским контролем и ничего подобного просто не могло случиться. А если так, возможно, это и есть пример, подтверждающий, что имеет место произвольное изменение поля данных. Итак, Мэтьюс, расскажите мне об этом вашем пациенте.

— Откуда вы об этом узнали?

— О проблеме вашего пациента? Через НИЗ. Вопреки распространенному мнению мы, федералы, общаемся друг с другом. Особенно с тех пор, как Акт о национальной безопасности слегка поменял наши должностные инструкции.

— Вам что-нибудь известно о моем недавнем прошлом?

— Тайлер, нам известно больше, чем ты можешь себе представить. Я знаю, какой рукой ты задницу подтираешь.

— Я говорю о том, что со мной случилось.

— Я знаю, что ты вырос в Лос-Анджелесе. Знаю, что твой папа — профессор неврологии — понятия не имею, что это такое, — в университете южной Калифорнии. Что он тебя воспитал в духе высоких просветительских идеалов. Его первая жена оказалась алкоголичкой, поэтому он ее бросил и женился на женщине помоложе, аспирантке, занимающейся какими-то туманными переводами с гэльского языка. Похоже на то, как ты сам подобрал себе жену. Нэнси, верно?

Тайлер сидел молча.

— Знаю, что ты учился в бесплатной школе в бедном районе. Твой отец считал, что это закаляет характер лучше, чем частная школа. Он нанимал тебе репетиторов, проводил дополнительныеуроки: хотел восполнить недостатки образования в бесплатной школе. Знаю, что ты хотел получить спортивную стипендию по баскетболу — в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, если быть точным, — но набрал слишком мало очков в средней школе. Вечно ты старался забросить мяч в корзину из проблемной точки за секунду до финального свистка… Потому-то и средний балл у тебя был такой паршивый и тебя никогда всерьез не рассматривали как разыгрывающего защитника университетского уровня. Но ты все равно, поступив в университет, получил диплом по медицине на медицинском факультете. Проходил ординатуру в больнице Моффит, Сан-Франциско, практиковался на опухолях мозга. Я ничего не напутал?

Всезнайство Фергюсона возмутило Тайлера.

— Я спрашивал о своем недавнем прошлом.

— Что именно? Как ты настучал на своего главврача за то, что он выдоил из фонда страхования престарелых несколько миллионов долларов? — Опять уголок рта Фергюсона дернулся в улыбке. — А что тебя так удивляет? Черт, Тайлер, да мы же расследовали твои обращения! Почему бы мне и не знать? Все это есть в твоем деле. — Он замолчал и облизнул губы. — Я тебе еще кое-что скажу. Вот уж это точно будет для тебя сюрпризом. Именно меня бросили на расследование твоего дела.

— Тогда ты все знаешь. — Долго копившийся гнев закипел в груди Тайлера. — Меня уволили по сфабрикованному обвинению в наркомании. Никто не хотел брать меня на работу. Мне повезло, что я получил место здесь.

Выражение лица Фергюсона смягчилось.

— Знаю. Жаль, что твоя карьера полетела к чертям, но по крайней мере ты поступил правильно.

— Правильно? — саркастически усмехнулся Тайлер. — Спорное утверждение, если вспомнить, что произошло. Но… знаешь что? Я кое-чему научился. И я тебе скажу, чему именно. Во-первых, — он поднял палец, — не вмешиваться. Во-вторых, — поднялся второй палец, — не верить ФБР, когда оно обещает поддержку. Им бы победить в их собственной игре. Плевать они хотели на людей, к которым обращаются за помощью.

— То, что с тобой случилось, достойно сожаления, но, поверь, мы ничем не могли тебе помочь.

— Чушь. — Тайлер вышел из себя. — Я вам, парни, поверил, когда вы обещали мне защиту. Защиту! Господи, это было смехотворно! С Вайсом ничего не случилось, его даже не шлепнули по рукам. А я? Вся моя профессиональная карьера полетела псу под хвост, в моем личном деле стоит штамп «врач-наркоман», меня заставили пройти программу реабилитации от наркозависимости, жена ушла от меня. Можно сказать, что мы заключили просто потрясающую сделку! А теперь тебе хватает наглости предложить мне совершить ту же ошибку во второй раз? Черт, и когда же вы, парни, остановитесь? — Тайлер вдруг заметил, что официантка и два посетителя глазеют на него. Он понизил голос до шипящего шепота. — Ты хоть можешь себе представить, что мне пришлось пережить?

Не успел Тайлер ответить на свой собственный вопрос, Фергюсон подался вперед:

— Поверь мне, мы ничего не могли сделать. Кто-то стукнул Вайсу прежде, чем мы успели получить повестку и арестовать записи. За это время он успел сдунуть дым с дула револьвера, мы не сумели прижать его жалкую задницу. Мы прикрыли бы тебя от любого побочного вреда, но когда у тебя в шкафчике нашли наркотики… Что мы могли сделать? У нас были связаны руки.

— И вы просто смотрели со стороны, как меня спускают в туалет по сфабрикованному обвинению? — Сердце Тайлера стучало в груди как отбойный молоток. Он ударил ладонью по столу и добавил: — А эта работа у Мейнарда? Это все, что я смог найти после реабилитации. Никто не хочет брать на работу врача-наркомана. Это все равно что поселить педофила рядом с детским садиком. — Тайлер повернулся к Фергюсону: — Знаешь, о чем я мечтал, когда шел в нейрохирургию? Стать главврачом в клинике при хорошем университете. А знаешь, сколько у меня теперь шансов этого добиться? — Он поднял руку, сомкнув кончики большого и указательного пальцев. — Ноль. Вы, парни, погубили мою карьеру и мою семью.

С этими словами он начал подниматься из-за стола.

Фергюсон схватил его за руку:

— Сядь и слушай.

Тайлер дернул рукой, но не смог высвободить ее из захвата агента.

— Пусти. Я и так уже услышал больше, чем хотел.

Фергюсон разжал пальцы.

— Да, конечно. Делай как знаешь, крутой парень. Но, прежде чем ты уйдешь, взгляни вот на это. — Агент протянул Тайлеру сложенный листок бумаги.

Тайлер выхватил и развернул листок. Его душил стыд пополам с бешенством.

— Где ты это взял?

Это был дурацкий вопрос, и сам Тайлер тут же это понял. ФБР могло при желании заполучить любую бумажку. Должно быть, они следили за ним уже какое-то время.

— У нас есть все, что ты когда-то выписывал, Мэтьюс, так что сядь и слушай.

Тайлер остался на ногах, не зная, что предпринять.

— Я сказал: сядь.

— Задница!

Фергюсон невесело усмехнулся:

— У меня на работе это считается комплиментом.

— Думаешь, это смешно — то, что вы, парни, со мной сделали?

Тайлер удержался и не сказал ничего о Нэнси. Боялся сглазить возможность воссоединения.

— То было в прошлом. — Фергюсон поднял листок, который Тайлер уронил на стол. — А это — настоящее.

Тайлер почувствовал себя обязанным оправдать рецепт.

— Ты и представить себе не можешь, каково это — когда тебя силой заталкивают в программу реабилитации, а потом от тебя уходит жена. Я не мог спать… все еще не могу… другой врач, мой друг… — Он не договорил. Оправдываться было бесполезно.

— Думаешь, мне не наплевать, зачем ты это сделал? А ты еще подумай. — Злобная ухмылка Фергюсона стала шире. — Но речь идет о федеральном преступлении, и вот уж на это мне совсем не плевать. Потому что тут я могу на тебя надавить. Так что вот тебе сделка. Все просто и ясно. Добудь нам неопровержимое доказательство того, что в системе есть сбой, доставь мне это доказательство за ближайшие семь дней, или я отнесу эту бумажку в УБН с рекомендацией завести на тебя дело за подделку рецепта на лекарство ограниченного доступа.

Тайлер даже не пытался замаскировать свое отвращение.

— Тебе нравится шантаж? Ты на этом кайф ловишь?

— Да плевать я хотел на то, что ты там обо мне думаешь! — засмеялся Фергюсон. — Знаешь врачиху по имени Мишель Лоуренс?

Страшное предчувствие охватило Тайлера. Он забыл позвонить ей.

— Да…

— Ее нашли мертвой вчера утром. Передоз. Есть только одна проблема: это ее первая доза. На теле нет никаких следов злоупотребления в прошлом. — Фергюсон многозначительно пошевелил бровями. — Полиции показалось странным, что передоз произошел на первой пробе, тем более в одиночестве, у нее в спальне, за закрытой дверью. Смекаешь, о чем я?

Тайлер сглотнул подступившую к горлу тошноту. Он вспомнил ногти Мишель, ее моряцкую походку, ее полностью искаженное представление о себе. Настоящая чудачка, но он питал к ней искреннюю симпатию. Примерно представляя себе ответ, он все-таки спросил:

— Какое отношение это имеет ко мне?

— Не знаю. Может, ты мне скажешь?

— Понятия не имею.

— Нет? И тебе ничего не говорит тот факт, что она была твоим анестезиологом у того самого пациента, которому так не повезло? Подумай об этом, Мэтьюс. И, пока думаешь, вспомни еще одну вещь. Отчет комитета ОКАУЗ будет опубликован через две недели. Если они поддержат «Мед-индекс», он де-факто станет эталоном. «Прогнозу» — его единственному конкуренту — придется уйти из бизнеса. Если это произойдет, «Мед-индекс» станет единственным продуктом на рынке. Будет что-то вроде «Майкрософт» по отношению к другим операционным системам. За пять лет этот «софт» внедрят во все крупнейшие больницы страны. Думаешь, у Мейнарда есть проблемы с системой в ее нынешнем виде? А ты представь себе, что будет, если эти проблемы умножить на пару тысяч раз. И еще одно, — добавил Фергюсон, не давая Тайлеру вставить слово. — Наш источник утверждает, что проблемы куда круче, чем кажется на первый взгляд. Ты прекрасно знаешь, что последние двадцать лет медицина все больше сдвигается в сторону амбулаторного лечения. В больницы сейчас кладут только самых тяжелых больных. Наш информатор твердо уверен: из всех ошибок, совершаемых системой, регистрируется не больше трети. А может, и меньше. Проблема в том, что множество смертей просто списывается со счетов. У пациентов были смертельно опасные болезни, вот и все. — Тут Фергюсон настороженно взглянул на Тайлера: — Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? До тебя доходит?

— Да.

— Вот и хорошо. У нас есть… ну, может, неделя до того, как доклад комитета будет подписан. После этого… все, что будет после этого, останется на твоей совести, Мэтьюс.

Фергюсон встал и выбрался из кабинки.

— И вот еще что… Небольшой совет. Мы считаем, кое-кто из высшего звена управления Мейнардом прекрасно знает о дефекте и старательно это скрывает. Что я имею в виду? Не доверяй никому. И когда я говорю «никому», я имею в виду — никому. Ни одной живой душе. Пусть смерть твоей подружки послужит тебе уроком, Мэтьюс. Старайся быть умнее. Сейчас ты ведешь себя глупо.

Покосившись на тарелку с чили, Фергюсон бросил на стол пятерку.

— Вот черт! Чили совсем остыл. — Он бросил взгляд на Тайлера, словно только теперь понял, что тот еще здесь, выпрямился и одернул свой синий блейзер. — Я с тобой говорил по-хорошему. Позволь мне выразиться иначе. Если за неделю ты не нароешь компромат на «Мед-индекс», причем такой компромат, чтобы его можно было растоптать, — я натравлю на тебя УБН и они сотворят с тобой такое, что случай в Калифорнии покажется тебе детским лепетом.

Глава 13

— Давай прекратим светскую болтовню, Тайлер. Я же вижу, ты выдавливаешь из себя каждое слово. Просто расскажи мне, чем ты так расстроен.

Они сидели за угловым столиком в маленьком тайском ресторанчике, расположенном, как сказала Нэнси, в двух шагах от ее квартиры. Пахло арахисовым соусом и специями. Забитый посетителями зал гудел разговорами и звоном кухонной посуды. Для Тайлера это был «белый шум».

Прямолинейность Нэнси позабавила его. Он даже рассмеялся. Как это похоже на Нэнси! Она читала его как открытую книгу, сколько бы он ни старался замаскировать свои чувства. «А впрочем, у меня все на лбу написано прописными буквами», — подумал он.

— Я хочу поговорить о тебе. Возможно, о нас. Но только не о себе.

— Прекрасно, но пока тебя что-то мучит, мы не сможем говорить ни о чем другом. Давай-ка лучше выкладывай, в чем дело.

Тайлер поставил кружку пива на стол и задумался. Как много можно ей рассказать? Ему хотелось довериться ей, но он не мог. Не мог, пока не избавился от привычки к амбиену. Если Нэнси об этом узнает, все его надежды на воссоединение можно будет похоронить.

— Итак? — Она смотрела на него тем пытливым китайским взглядом, насчет которого он обожал подшучивать.

— У меня проблемы на работе.

— О, Тайлер…

— …неужели опять? — закончил он за нее, чувствуя, как невысказанное осуждение тяжким грузом ложится ему на плечи. Нэнси и в прошлый раз предупреждала его, чтобы он не вмешивался. Тайлер приписывал такое отношение тому, что она выросла в стране, народ которой находился под политическим гнетом.

— Извини, Тайлер. — Потянувшись через стол, Нэнси накрыла ладонью его правую руку. — Ну давай, расскажи мне, что за проблемы.

— Нет, раз уж мы об этом заговорили… ты должна знать, что я никогда не был наркоманом. А те наркотики, что были найдены в моем шкафчике? Они были подброшены.

— Мы уже сто раз об этом говорили, Тайлер. Как насчет анализа мочи? Как он мог оказаться положительным?

— Очень просто. Кто-то подменил образцы и сдал в лабораторию чужие… Какого-то наркомана. Это не так уж сложно, если очень хочется.

— Я хочу тебе верить, Тайлер. — Ее взгляд смягчился, она прямо заглянула ему в глаза.

— А ты вспомни, Нэнси. Ты же знаешь все симптомы. Я когда-нибудь вел себя как наркоман? У меня были характерные симптомы?

Она опустила глаза на свои руки, сложенные на коленях.

— Я об этом думала. Нет, у тебя не было симптомов. Вот почему — не в последнюю очередь — я и согласилась на эту работу. Чтобы дать нам еще один шанс.

Волна торжества накрыла его с головой. Мужчина едва не прослезился от радости. Ни о чем не думая, Тайлер взял ее за руку. Все-таки осталась надежда спасти их брак.

— Ну, расскажи, что у тебя за проблемы на работе, — попросила Нэнси.

Тайлер рассказал ей о Ларри Чайлдсе, о клиническом эксперименте, в котором участвовал мальчик, о передозировке облучения, о том, что никто так и не понял, почему это произошло, и, наконец, о смерти Ларри. Но он не сказал ни слова о специальном агенте Фергюсоне и об угрозе, прозвучавшей в их последнем разговоре.

Нэнси внимательно слушала и лишь изредка задавала уточняющие вопросы. Когда он закончил, спросила:

— Как же ты можешь объяснить такую ошибку в дозировке?

Тайлер помолчал, глотнул пива, не зная, какие именно подробности можно ей открыть. Ему вспомнилась Мишель и страшный намек Фергюсона.

— Единственное, что я могу предположить, — это хакерская атака, — солгал Тайлер.

В эту минуту официантка принесла их заказ. Тайлер с облегчением воспользовался предлогом, чтобы перевести разговор на Нэнси и ее работу.


После ужина Тайлер оплатил счет карточкой и спрятал в бумажник желтый листочек копии чека «Виза».

— Еще рано. Зайдем куда-нибудь выпить?

Нэнси прикрыла ладонью зевок.

— Я лучше пойду домой. Завтра рано вставать.

Оба встали.

— Я провожу тебя.

Они вышли из ресторана. В летнем небе сгущались лиловые сумерки. На западе дымное оранжевое сияние высвечивало силуэты Олимпийских гор. Воздух был еще настолько теплым, что Тайлер набросил ветровку на плечи и не стал вдевать руки в рукава. Ему и в рубашке не было холодно. Когда они двинулись вперед, он взял ее за руку. Нэнси легонько сжала его руку, словно ободряя.

Разговаривать больше не хотелось, они шли в дружеском молчании, рожденном годами близости. Пересекли Пайн-стрит, потом Пайк-стрит, покинули район Кэпитал-хилл и попали на так называемый холм Таблетку: это был район больниц и административных зданий. Кирпичный дом, в котором жила Нэнси, был построен в 30-х годах XX века. Он стоял «покоем», с трех сторон окружая двор. Дорожка вела во двор, а потом разветвлялась надвое к двум подъездам в противоположных концах здания.

— Мне нравятся эти старые дома, — заметил Тайлер, преодолев три ступени, ведущие во двор. — У них есть характер.

Он вспомнил родительский дом. Тоже старый.

— Комнаты тут просторные, а вот ванная всего одна. Это минус. Большая проблема, особенно по утрам, когда мы обе спешим. Но пока квартира мне подходит.

Тайлер спросил себя, что означает «пока».

Когда они подошли к подъезду, Нэнси порылась в рюкзачке, вынула ключ и повернулась к Тайлеру:

— Я бы тебя пригласила, но…

— Но?

Она устало прислонилась к нему.

— У меня соседка.

Ни о чем не думая, он обнял ее и привлек к себе, наклонился и легко коснулся губами ее губ. Это показалось обоим таким естественным и привычным, словно они в последний раз целовались этим утром, перед уходом на работу.

— В следующий раз у тебя, — прошептала Нэнси.

— А почему не сегодня?

— Время неудачное. — Нэнси высвободилась из объятий, поднялась на цыпочки и тоже поцеловала мужа в губы. Это был мимолетный поцелуй. — Спасибо, Мэтьюс.

— И тебе спасибо, Фань.

Нэнси повернулась и вставила ключ в скважину.

— Как насчет завтрашнего вечера? — спросил Тайлер.

— Забыла тебе сказать. Завтра мне придется слетать на денек в Сан-Франциско. Только на сутки: надо кое-что подчистить в лаборатории. Позвоню, когда вернусь. — Нэнси послала ему воздушный поцелуй и проскользнула в дверь.

Тайлер вернулся на шесть кварталов к своей машине, воображая, как это будет прекрасно — вернуть свою жену. Месяцы, проведенные в разлуке с ней, притупили тоску, но теперь он вновь остро почувствовал, как ему ее не хватает. Хотя она так и не довела до конца процедуру развода, с каждым уходящим месяцем у него оставалось все меньше надежды на примирение. А теперь Нэнси возвращалась в его жизнь и вроде бы была настроена серьезно. По крайней мере не отвергала такую возможность с порога. И все сегодняшние тревоги вдруг поблекли по сравнению с возможностью возродить их брак.

* * *
Мужчина повернулся к машине и сделал вид, что никак не может открыть дверцу, когда Тайлер Мэтьюс вышел из двора и ступил на тротуар. Мужчина видел, как Мэтьюс и женщина поцеловались. Он прекрасно читал язык жестов и отпрянул в тот самый момент, когда Мэтьюс повернулся и тронулся в обратный путь.

Он не последовал за Мэтьюсом. Теперь его больше интересовала женщина. Кто такая? Он вошел во двор и скрылся в кустах. Интересно, какое окно загорится?


00:07

Лежа на спине, Тайлер смотрел вверх. По потолку спальни время от времени пробегали параллельные световые полосы от фар проезжавших по улице автомобилей. Он так и не уснул. И, похоже, ему еще не скоро удастся уснуть. Сколько он ни пытался, его мускулы были не способны расслабиться. А если и расслаблялись, то лишь на то время, пока он сознательно на этом сосредотачивался.

Его мысли постоянно возвращались к Мишель. Была ли ее смерть быстрой? Или она страдала? Связано ли это с прикрытием «Мед-индекса»? Фергюсон на это намекнул, но не слишком убедительно. Связь казалась слишком очевидной. «Такие намеки могут довести до настоящей паранойи, приятель, если слишком долго будешь о них думать». Но, понял Тайлер, он просто не может об этом не думать.

Тайлер еще раз перебрал в уме список дел на завтра. Разыскать Робин Бек и Гейл Уокер. Расспросить об их историях. «Интересно, Фергюсон о них знает? Сказать ему или не надо?»

«Прими амбиен».

«Ни за что. Только не теперь, когда появился шанс вернуть Нэнси».

«Прими. У тебя был трудный день. Ты это заслужил. Будешь практиковать воздержание с завтрашнего дня».

«Разве есть гарантия, что завтра я усну?»

«Спустись на землю, приятель. В таком состоянии ты не уснешь. Раньше или позже тебе придется принять таблетку, если хочешь хоть немного поспать. К тому же в пузырьке осталось всего пять таблеток, а потом игра окончена. Специальный агент Гэри Фергюсон об этом позаботился, не так ли?»

Что делать с Фергюсоном? Большой вопрос. Шпионить в пользу ФБР? И каковы шансы не попасться? Тем более что на пути возник Юсеф Хан. Чтобы шпионить, нужно пользоваться компьютером. А если Хан — и не только он один, любой человек из организации, занимающийся информационными технологиями, — заподозрит его? Каждый его удар по клавиатуре будет отслеживаться. Отсюда вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: подозревают они — кто бы ни были эти они — его или нет?

«Что ты несешь, приятель? Совсем с ума сошел? Что это значит: подозревают тебя или нет? Хан прекрасно знает: ты считаешь, что хакер изменил компьютерное поле. Мало этого, теперь, когда Мишель мертва…»

«Да, конечно, но больше Хан ничего не знает. Может, мне просто сделать вид, что я бросил это дело? И что тогда? Хан поверит, что я бросил это дело?»

«А ему и не надо верить. Ему стоит только обзавестись привычкой отслеживать твой логин и записывать все, что ты делаешь. Только начни шпионить, раньше или позже он об этом узнает».

В квартире включился кондиционер. Тайлер прислушался к тихому гудению, радуясь возможности отвлечься.


0:21

Повернувшись на левый бок, Тайлер взглянул на светящиеся цифры и еще раз спросил себя, не принять ли полтаблетки амбиена. Всего половинку. Таким образом можно будет растянуть оставшиеся пять таблеток.

Он вспомнил о Нэнси. Что ему делать, если она согласится провести у него ночь?

«Спрячь их, идиот. Примешь одну тайком. Может, еще и не понадобится».


0:37

Тайлер стоял в ванной, держа в руке янтарный пластиковый пузырек, и уже в который раз обдумывал свои возможности. Если принять полтаблетки, он будет на полтаблетки ближе к концу проклятого снотворного. Когда это случится, он больше ничего не сможет поделать. Если смотреть с этой стороны, он просто обязан ее принять.

Открыв пузырек, Тайлер разломил таблетку пополам, разжевал половинку в пасту и кончиком языка размазал по деснам. Возвращаясь в спальню, дал себе слово, что завтра не примет вторую половинку.

Завтра… Помимо всего прочего, он должен разыскать доктора Бек.


Мужчина в растерянности стоял перед регистрационным списком жильцов. Женщина, которую он видел в ресторане, была уроженкой Азии. В списке не было ни одного азиатского имени. А впрочем… может быть, она замужем? Он улыбнулся при этой мысли. Мэтьюс… водит шашни с чужой женой. Бесподобно.

Он повернулся, собираясь покинуть вестибюль. Но он не был удовлетворен. Надо сюда еще наведаться, решил он, открывая дверь и выходя на ночную улицу. В следующий раз он проследит ее до квартиры.

Глава 14

7:30, Медицинский центр имени Мейнарда, отделение «скорой помощи»

— Извините, но доктор Бек здесь больше не работает, — певучим голоском сообщила молодая администраторша с прыщавым личиком.

Тайлер стоял перед стойкой администратора в отделении неотложной помощи, перед ним в обе стороны тянулся бесконечный главный коридор, ведущий в смотровые палаты. Краем глаза он заметил вспышку голубого цвета, когда мимо пробежала операционная сестра в робе. За стойкой вдруг ожила рация. «Наверняка настроена на частоту „Скорой помощи“», — подумал Тайлер. В отделении неотложной помощи жизнь кипела. Некоторым несрочным пациентам в эти ранние утренние часы оказывали помощь прямо на месте.

— Правда? — спросил Тайлер, испытывая на ней свою лучшую дружескую улыбку. — Когда же она уволилась?

«Интересно, почему это меня не удивляет?»

— Извините, доктор, нам не разрешают разглашать личную информацию о нашем персонале.

— В таком случае, я полагаю, о номере ее телефона даже речи быть не может. — Мэтьюс не смог скрыть свою досаду.

— Извините, доктор, но это так.

— Спасибо, — кивнул Тайлер и ушел, спрашивая себя, уж не с роботом ли он только что пообщался.

Он поднялся на один лестничный марш, прошел по длинному коридору из одного конца здания в другое и попал в комнату отдыха для врачей. Набрав код доступа, открыл дверь, вошел и огляделся. Две компьютерные кабинки из трех были заняты. В этот утренний час терапевты распечатывали списки пациентов. Большинство хирургов уже прошли через эту комнату примерно час назад — перед утренним обходом или по пути в операционную.

Заняв свободную кабинку, Тайлер взял телефон и набрал ноль. Когда ответил оператор, он сказал:

— Говорит доктор Мэтьюс. Мне необходимо связаться с доктором Робин Бек. Вы не могли бы дать мне ее домашний номер?

Он уже знал: будет отказ.

— Извините, доктор, — ответили ему после секундной паузы, — но доктор Бек больше не числится в списке нашего персонала.

Тайлер поблагодарил и повесил трубку. Телефонной книги в кабинке не было, поэтому он включил Интернет, нашел нужный номер и позвонил доктору Робин Бек.

На третьем гудке трубку сняли.

— Алло?

— Доктор Бек?

— Да.

— Не знаю, помните ли вы меня, — солгал Тайлер. Насколько ему помнилось, они никогда не встречались. — Я Тайлер Мэтьюс, нейрохирург у Мейнарда. Не могли бы мы с вами сегодня встретиться и поговорить?

Она помолчала.

— О чем поговорить? — В ее голосе слышалось сомнение.

— Вы столкнулись с осложнением какое-то время назад. У меня было серьезное осложнение всего три дня назад, и мне кажется, мой случай похож на ваш.

— Это что, шутка? У вас извращенное чувство юмора?

— Нет-нет, послушайте, пожалуйста. — Тайлер отчаянно подыскивал нужные слова, чтобы пробиться сквозь ее гнев. — Я говорю серьезно. Мой пациент умер из-за передозировки облучения мозга. Я думаю, тут может быть виноват компьютер.

Молчание.

— Доктор Бек, вы меня слушаете?

— Как, вы говорите, вас зовут?

— Тайлер Мэтьюс. Я нейрохирург…

— Да-да, вы уже представились. — Пауза. — Где вы хотите встретиться?

— Где вам будет угодно.

— Можете прийти ко мне. — Она продиктовала ему адрес. — В котором часу?

Тайлер прикинул, сколько времени ему потребуется, чтобы проехать в ту часть города, припомнил еще несколько вещей, которые необходимо было сделать, и бросил взгляд на часы.

— Ну, скажем, в десять тридцать?

— Увидимся.


Тайлер вошел в комнату дежурных медсестер отделения интенсивной терапии. За одним из компьютеров сидел знакомый ему медбрат. Когда Тайлер подошел, молодой человек оторвался от компьютера, узнал его и кивнул:

— Чем могу помочь, доктор Мэтьюс?

Тайлер решил пустить в ход правдоподобную историю, которую состряпал, пока поднимался в лифте на восьмой этаж.

— Тут дело вот в чем, — он бросил взгляд на идентификационный жетон, болтавшийся на шнурке на шее у медбрата, — Пол. Я пишу статью об одном интересном случае, хочу послать ее в «Нейрохирургию». Пока изучал карту, я наткнулся на имя медсестры, некой Гейл Уокер. Она ухаживала за больным. Она ведь на этом этаже работает, верно? Она сегодня на дежурстве?

Пол почесал щеку, раздумывая над вопросом.

— Уокер? Да, припоминаю. По-моему, она уволилась из Мейнарда несколько месяцев назад.

— А вы не могли бы узнать, куда она делась?

— Без проблем.

Пол позвонил по телефону в отдел кадров. После краткого разговора он повесил трубку и повернулся к Тайлеру:

— Дело в том, что пару месяцев назад она не вышла на работу. И с тех пор никто о ней ничего не слышал.


Вернувшись в комнату отдыха для врачей, Тайлер опять обратился к браузеру. В справочнике числились две фамилии Уокер с инициалом «Г», но ни один из этих номеров не ответил, хотя он выждал двадцать звонков. Гейл Уокер, которую он искал, могла быть замужем и числиться под фамилией мужа. А может быть, она жила в одном из бесчисленных пригородов Сиэтла. Проверить все было невозможно.

Тайлер вытащил из бумажника визитную карточку живущего в округе Кинг частного детектива, с которым был знаком по баскетбольной лиге спортивного клуба Сиэтла. Он не надеялся застать Джима Лэнга дома, когда набирал номер, и уже готовился оставить сообщение на автоответчике. К его удивлению, Джим взял трубку.

— Джим, это Тайлер Мэтьюс… Да, знаю, я пропустил последнюю игру… Слушай, это не насчет баскетбола. Окажи мне услугу…

Тайлер попросил детектива прокачать имя Гейл Уокер по компьютеру управления автомобильным транспортом. Через минуту он узнал адрес.


8:10, отделение ФБР в Сиэтле

Старший специальный агент Нина Стэнфорд широко зевнула, даже не пытаясь прикрыть рот рукой. Она взяла черный кофейник «Браун» с серванта, стоявшего позади ее дубового письменного стола.

— На моем рейсе в кабине пилота все никак не гас свет, когда они проверяли самолет, и нам пришлось лишний час просидеть в аэропорту, пока какие-то инженеры там ковырялись. Насколько я поняла, то ли они устранили неполадку, то ли сочли ее несущественной, но в конце концов мы долетели в целости и сохранности. Как бы то ни было, в Сиэтл я попала только в половине двенадцатого. А это значит, что я легла спать после часа ночи. Тебе черного или с сахаром?

— Обойдусь черным, — ответил Фергюсон.

Они были в ее кабинете на шестнадцатом этаже административного здания, окна выходили на гавань и огромные портовые оранжевые краны на пирсах. Роскошный вид был единственным украшением кабинета, если не считать портретов директора ФБР и президента, висевших на тусклых зеленовато-серых стенах.

Стэнфорд была в одном из своих шикарных, сшитых на заказ деловых костюмов. Костюм цвета молочного шоколада прекрасно контрастировал с ее безупречной эбеновой кожей. Фергюсон был в своей привычной униформе: в классическом синем блейзере, белой рубашке с репсовым галстуком и спортивных брюках. Цвет брюк был единственной уступкой временам года, коих, по его мнению, в Сиэтле было всего два: летом он носил светло-бежевые брюки, а зимой — темно-серые. Такой распорядок упростил для него выбор гардероба с тех самых пор, как Сьюзен, его жена, подала на развод.

— Ладно, хватит болтать о моей поездке в Гувервилль.[29] — Стэнфорд передала Фергюсону белый керамический бокал в военно-морском стиле, который она предпочитала. — Расскажи мне лучше, как обстоят дела с добрым доктором Мэтьюсом.

Фергюсон взял обеими руками теплый сосуд.

— Нервы у доктора ни к черту. Стоило мне затронуть тему, как он психанул. Чуть не каждую минуту порывался уйти. Короче, делал все возможное, чтобы уклониться от ответа. Он явно что-то скрывает.

— Прошу. — Стэнфорд повела рукой, указывая коллеге на кресло перед столом, и сама села в обитое черной кожей начальственное кресло. — Как именно он отреагировал, когда ты ему сказал?

— Вот это меня больше всего поразило. Он глазом не моргнул. Как будто именно этого и ждал. Честно говоря, мне даже показалось, что он вздохнул с облегчением, когда услышал.

Стэнфорд подула на свой кофе.

— Тогда я задам следующий вопрос: по-твоему, он будет сотрудничать?

— Так себя и не выдал. Не сказал ни «да», ни «нет». Парень все еще не оправился от неприятностей в Калифорнии, можно сказать, пуганая ворона куста боится… И я его понимаю. Это была нечестная сделка.

Стэнфорд сидела, поворачиваясь вместе с креслом то влево, то вправо.

— Мы ничем не могли ему помочь. Сам знаешь.

— Да, скорее всего так. И все же тебе придется признать — Мэтьюсу тогда здорово досталось. Парень оказался по уши в дерьме.

Стэнфорд пожала плечами:

— Ты ему объяснил, что его ждет на этот раз? — Ее аккуратно выщипанные бровки изогнулись.

— Объяснил. Он не пришел в восторг.

Она саркастически рассмеялась:

— Ясное дело.

— Мы расстались на том, что он даст о себе знать.

— Когда?

— Я решил дать ему еще пару дней. Потом начну давить.

— Я думаю, больше и не понадобится. Два дня максимум. — Она выждала паузу. — А если это не сработает? У тебя есть план Б?


8:10, кабинет Джилл Ричардсон, вице-президента Управления по рискам

Тайлер закрыл за собой дверь.

— Доброе утро.

Джилл оторвалась от клавиатуры.

— Что случилось? Вид у вас недовольный.

Он опустился в кресло напротив нее.

— Когда мы подадим наверх рапорт о чрезвычайном случае?

— Никогда.

С минуту он просидел в ошеломленном молчании.

— Вы шутите.

Она отломила кусок бублика, лежавшего на белой бумажной тарелочке возле чашки кофе с молоком рядом с клавиатурой компьютера.

— Отнюдь нет. В настоящий момент нет ни грана доказательств в пользу того, что Чайлдс получил передозировку. Конечно, лечение было неудачным, но я точно знаю — специально проверила! — что подобный исход, к сожалению, не редкость. И сам по себе такой исход не является чрезвычайным случаем. — Джилл сунула в рот кусок бублика, потом перестала жевать и, прикрыв рот рукой, спросила: — Что?

— Вы тоже в этом замешаны, да?

— В чем я замешана?

— Вы — часть прикрытия.

— О, ради всего святого! Это же абсурд! — Джилл прижимала палец к губам, пока не прожевала. — Где доказательства того, что запись была изменена? Вот как я это понимаю: у вас умер пациент. Вы расстроены, это вполне понятно, вы сочувствуете его родным. Совершенно естественно. Хотелось бы надеяться, что любой хороший врач будет испытывать то же самое. Но осложнения не так уж редки, Тайлер. Вам нужно это пережить и двигаться дальше.

— Чушь. Есть проблема с компьютером, и я не сдвинусь с места, пока не узнаю, в чем она, и не добьюсь ее устранения. И если вы не хотите мне помочь, я сам подам рапорт.

Джилл пристально вгляделась в его лицо.

— Вы не шутите.

Тайлер шумно вздохнул с досадой:

— Господи, ну как мне до вас достучаться?! Вы чертовски правы, я не шучу.

— Только попробуйте подать рапорт! С тем, что у вас есть сейчас, вы просто выставите себя дураком. Мне не хотелось бы видеть вас всеобщим посмешищем.

— Ну так помогите мне, чтобы я не стал всеобщим посмешищем.

— Прекрасно. Что, по-вашему, я должна делать? — Она скрестила руки на груди.

— Я не доверяю информации, полученной от Дэя. Хочу, чтобы кто-нибудь, не связанный с центром Мейнарда или с «Мед-индексом», проверил резервные копии записей. Я точно знаю, что резервные копии делаются ежедневно и хранятся в течение месяца. Где-то еще хранятся записи за несколько дней, на них показано первоначальное значение дозы. Я хочу, чтобы вы попросили Хана заморозить резервные копии записей на день госпитализации Чайлдса. А потом я хочу, чтобы была проведена независимая экспертиза этих записей.

Джилл снова глотнула и промокнула губы салфеткой.

— Я не собираюсь делать ничего подобного.

Тайлер почувствовал, как сводит судорогой челюсть.

— Почему нет?

С тяжелым вздохом она отвернулась, потом снова взглянула на него и спросила:

— Кто-нибудь, кроме вас, видел цифру передозировки?

В голове у Тайлера прозвенел тревожный сигнал. Он вспомнил о Мишель.

— А почему вы спрашиваете?

— Просто хочу знать, есть ли у вас свидетели. А почему я не должна об этом спрашивать?

— Мне не нравится ваш тон. Вы как будто намекаете, что я все придумал.

— А почему бы вам просто не ответить на вопрос, вместо того чтобы уклоняться он него, разыгрывая праведное негодование? В чем проблема, Тайлер?

Внутренне чувство подсказывало ему: она знает нечто такое, чего не знает он.

— Ее видела доктор Лоуренс, анестезиолог. — Тайлер внимательно следил за лицом Джилл.

Та пренебрежительно отмахнулась:

— Лоуренс Алабийский? Лесбиянка без члена? Ха! Ни один человек в здравом уме не примет ее всерьез.

— Почему нет?

— Да потому. Тайлер, у нее испытательный срок за сексуальные домогательства, и она из-за этого зла как черт. Она бы с радостью затеяла скандал по любому поводу. — Джилл с явным отвращением покачала головой. — Кто-нибудь еще может подтвердить ваши слова?

Она явно не знала, что Мишель мертва. А если знала, виртуозно это скрывала. Нет, решил Тайлер, она ничего не знает.

— Джим Дэй. Хотя при сложившихся обстоятельствах…

— Тогда позвольте открыть вам один секрет. Мне не следовало этого делать, но я считаю, вы должны это знать. И запомните: говорю вам как другу. — Джилл помолчала. — Вчера, после нашей встречи с Ханом, я пошла повидаться с Дэем. Попросила его проверить поле данных на предмет следов изменения. Оказывается, были две попытки изменить данные, но обе оказались безуспешными.

Желудок Тайлера проделал двойное сальто.

— А можно было проследить, чьи это были попытки?

Ее взгляд стал суровым.

— Вы же знаете ответ, Тайлер. Зачем спрашиваете?

— Нет, не знаю. Что показывает поле?

— Вы сами пытались изменить значение на следующий день после госпитализации Ларри Чайлдса.

Глава 15

Страх и гнев закипели в его груди.

— Давайте притормозим на минутку. С какой стати мне это делать? Должна же быть причина!

— Да будет вам, вы же умный человек. Могу с ходу выдать вам кучу мотиваций, в основном финансовых. Я посмотрела ваше досье, Тайлер. Когда вам было десять, ваши родители развелись. Ваша мать требовала опеки над вами, но вы предпочли жить с отцом. Тот мог бы оплатить ваше образование, но он считал, что человек должен сам вытаскивать себя за волосы из болота. В результате вам пришлось оплачивать образование самому — студенческими займами. Только вы начали выбираться из долговой ямы, как у вас начались, — пальцами обеих рук Джилл изобразила кавычки, — «другие проблемы». Поэтому после разговора с мистером Дэем я спросила себя: какие причины могли побудить доктора Мэтьюса попытаться изменить поле данных? Знаете, каковы две основные причины для криминальных действий? — Не успел он ответить, как Джилл продолжила: — Деньги и секс. Но, сколько ни старалась, я не смогла увидеть в этом деле сексуальной подоплеки. Поэтому я сказала себе: «Ага, деньги!» Тогда я попросила Юсефа Хана покопаться в вашем прошлом. И знаете, что он нашел? На ваше имя есть счет у Чарльза Шваба.[30] А знаете, что еще? На этом счету акции только одной компании. И — мамочки мои! — что же это за компания? Вы правильно угадали: «Прогноз». И это не простые акции, а десять тысяч опционов.[31] Вот это я понимаю. Вот так финансовый рычаг. Как вы это объясните, Тайлер?

Тайлер вскочил и наклонился над столом. При этом его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Джилл.

— Это чушь. Кто-то меня подставляет.

— Чушь? — Джилл вытащила из стопки листок и положила на стол перед Тайлером: — Вот это чушь?!

Тайлер взял листок. Договор с компанией Чарльза Шваба, его имя и адрес указаны правильно. Как и говорила Джилл, единственным указанным владением являлись фьючерсные акции «Прогноза» сроком до декабря.

— В настоящий момент эти опционы пусты, — продолжала Джилл. — Но если удастся дискредитировать «Мед-индекс», подсунуть комитету ОКАУЗ компромат, способный повлиять на его рекомендацию… что ж, тогда эти опционы будут стоить кругленькую сумму.

— Где вы это взяли? — спросил Тайлер, взяв бумагу.

— Как я уже сказала, у Юсефа Хана.

Он сложил листок.

— Ну, значит, сможете сделать у него копию.

Может ли Фергюсон выяснить, кто открыл счет? Вероятно, да.

У Тайлера засигналил пейджер. Он проверил и увидел пометку «Срочно». Его вызывали в отделение неотложной помощи.


Джон Браун, врач «неотложки», вызвавший Тайлера по пейджеру, сказал, понизив голос:

— Я надеялся перехватить вас раньше, чем вы туда пошли.

Они стояли во врачебной рабочей зоне — столы у трех стен, четыре компьютерных терминала, три телефона и четыре легких кресла на колесиках, два из которых были заняты докторами в больничных робах. Не желая писать от руки, те что-то набирали на клавиатуре и щелкали «мышками». Здесь всегда почему-то было слишком жарко и пахло потом, будто не работала вентиляции.

— Есть проблема?

— Честно говоря, да. Он пациент Роланда Роули, и, хотя неврология не моя специальность, мне кажется, на этот раз Роланд проехал прямиком мимо кассы. Он не хотел, чтобы я вас приглашал, но я настоял.

«Везет же мне. Опять попал в зону боевых действий».

— А в чем проблема? Вы что-то говорили насчет пациента с расширенным зрачком. Если это так, вы правильно поступили, вызвав меня. Тут никаких проблем быть не должно.

Тайлер уже консультировал пару пациентов Роули — весьма посредственного невролога с большим самомнением и изрядной долей упрямства.

— Он здесь. — Браун провел Тайлера по коридору к третьей смотровой. Ирония судьбы: эта была та самая комната, куда был доставлен при поступлении Ларри Чайлдс. — Сами увидите.

Браун отворил дверь и вошел. Тайлер последовал за ним. Роули, склонившись над каталкой, всматривался через офтальмоскоп в правый глаз пациента. По другую сторону каталки медсестра деловито убирала контакты кардиомонитора. Браун откашлялся.

— Роланд, доктор Мэтьюс здесь.

Не поднимая головы и не поворачиваясь, невролог проворчал:

— Все под контролем, доктор Мэтьюс, вы можете вернуться к своим делам. Джон сделал огромную ошибку, зря он вас побеспокоил. Я за него извиняюсь.

Медсестра беспокойно перевела взгляд с Брауна на Роули и обратно.

— Извини, Роланд, — проговорил врач «неотложки», — я знаю, мистер Торрес был твоим пациентом, но поскольку он был доставлен в «неотложку», теперь за него отвечаю я. И я тебе прямо говорю: хочу услышать мнение Тайлера об этом больном. — Он повернулся к Тайлеру: — Мистер Торрес — мужчина сорока двух лет, латиноамериканского происхождения. На прошлой неделе у него начали развиваться симптомы афазии…

Роули выпрямился и устремил негодующий взгляд на Брауна:

— Это хрестоматийная, заурядная ПИА,[32] поэтому я прописал ему персантин и аспирин. К несчастью, она, видимо, прогрессировала в инсульт. Хрестоматийный случай. Нет нужды консультироваться с нейрохирургом.

Не обращая на него внимания, Браун продолжил:

— Дело в том, что, прежде чем все это началось, он обратился в неотложное отделение с жалобой на боль в ухе. Ему поставили диагноз «воспаление среднего уха» и прописали ампициллин. Сегодня жена привезла мистера Торреса с жалобой, что ей не удается его разбудить. Всю неделю у него была субфебрильная температура.

— Да, — снова перебил его Роули, — и посевы показали, что ему нужен именно ампициллин. Воспаление уха лечили правильно. Это ложный след. Воспаление уха не имеет отношения к его нынешнему состоянию. — Он вернул офтальмоскоп в настенный держатель.

Тайлер понял, что Браун намекает на мозговой абсцесс — редкое, но потенциально летальное осложнение ушной инфекции — вылеченной или нет. Протиснувшись поближе к каталке, он заметил, что руки пациента согнуты и сведены судорогой. Даже с того места, где он стоял, ему было видно, что левый зрачок расширен по сравнению с правым. «Дежа-вю». Тайлер подумал о Ларри Чайлдсе.

— Томографию заказали? — спросил Тайлер у Брауна.

Браун покачал головой:

— Два томографа заняты другими экстренными случаями, а третий сломался.

Именно в эту минуту руки пациента вытянулись и застыли в ригидном положении: верный симптом деградации мозга в связи с усиливающимся внутричерепным давлением.

Тайлер повернулся к Роули:

— Даже если это инсульт, он уходит прямо сейчас, пока мы тут спорим. И есть вероятность, что это абсцесс. Если мы не предпримем что-нибудь сию же минуту, он точно сгорит. — Тайлер обратился к медсестре: — Дайте мне десять декадрона и двадцать пять миллиграмм маннитола срочно.

— О черт, — пробормотал Браун, — ну вот и началось! У него срединная нейрогенная гипервентиляция.

Тайлер вгляделся. Действительно, дыхание Торреса стало глубоким и частым, мышцы шеи напрягались до предела при каждом вдохе. Еще один грозный симптом.

— Эй, одну минутку! — Роули втиснулся между Тайлером и каталкой, словно защищая своего пациента.

— Прочь с дороги, Роланд! У меня нет времени на споры. — Обогнув терапевта, Тайлер бросил Брауну: — У вас тут есть спиральное сверло?

— Простите, я о таком никогда даже не слышал.

— Это надо понимать как «нет»?

Браун кивнул.

Тайлер снял трубку настенного телефона и набрал ноль. Когда оператор ответил, он сказал:

— Дайте мне склад хирургических материалов. — И Брауну: — Вызывайте респиролога и ассистента.

Роули театрально вскинул руки:

— Мэтьюс, это уж слишком. Вы переходите все границы.

— Поберегите горло, Роланд. — Тайлер опять заговорил в трубку: — Это доктор Мэтьюс. Яв «неотложке». Мне нужен набор со спиральным сверлом, немедленно. Пусть кто-нибудь доставит. Сию же минуту. — Он повесил трубку.

Выхватив отоскоп из стенного держателя, Тайлер всмотрелся в правое ухо Торреса. Чисто. Барабанная перепонка блеснула ему в глаз. Потом он проверил левое. Здесь перепонка была вздута и выгибалась, подпираемая скопившимся за ней желтым гноем.

Медсестра ворвалась в смотровую с двумя шприцами в руках.

— Вот они. Какой первым колоть?

Тайлер схватил ближайший.

— Я вколю этот, а вы — второй.

Он бросил взгляд на этикетку: десять миллиграммов декадрона.

В смотровую вбежала еще одна медсестра.

— Чем я могу помочь?

— Мне нужны зажимы для волос, бритва и подготовительный набор. И катетер этому парню прицепите. — Тайлер уперся ладонью в грудь Роули и оттолкнул его. — Послушайте, или помогайте, или не путайтесь под ногами.

Мэтьюс схватил капельницу, нашел резиновый инъекционный отвод и всадил в него шприц.

Медсестра вернулась с набором для бритья. Через секунду в ту же дверь вошел ассистент со стерильным набором.

— Кто тут просил спиральное сверло?

Тайлер подтянул к себе никелированную тумбочку.

— Поставьте сюда.

Он повернул подбородок Торреса к его правому плечу и при помощи зажимов расчистил дорожку в густых черных волосах над левым ухом. Сам выбрил это место безопасной бритвой и смазал обнажившуюся кожу бетадином.

Когда Тайлер поставил тумбу рядом с каталкой, Роули заявил:

— Я лично прослежу, чтобы этот случай был рассмотрен Исполнительным медицинским комитетом. Вы это делаете без согласия пациента.

— А ведь он прав, — оживился Браун. — Его жена в комнате ожидания. Пойду заставлю ее подписать листок.

— Спасибо. — Тайлер надел маску и стерильные перчатки, открыл стерильный набор и обложил подготовленное операционное поле четырьмя голубыми стерильными салфетками, скрепив их зажимами по углам. Он взял шприц и сделал знак медсестре. — Мне нужен ксилокаин с эпинефрином.

Сестра протянула ему ампулу. Тайлер проткнул защитную мембрану иглой, вытянул пять кубиков и ввел их под кожу в том месте, где намеревался сверлить. Вскрыл волдырь маленьким скальпелем и на полминуты зажал разрез ватным тампоном, чтобы остановить кровотечение. Потом выбрал самое маленькое сверло из трех, закрепил его в гнезде хромированной ручной дрели, а затем очень осторожно вставил кончик сверла в разрез и дошел до черепа.

Подбородком Тайлер сделал знак медсестре, указав на голову Торреса:

— Вы мне не поможете? Подержите вот тут. Нужно уравновесить давление.

Поначалу он сверлил очень осторожно, чувствуя, как кончик сверла входит в кость. Техника трепанации на девяносто процентов зависела от чуткости рук. Тайлер это знал. Ощутив сопротивление твердого тела, он стал вращать ручку дрели чуть быстрее. Еще несколько поворотов. Кончик сверла продвинулся, прорвался сквозь внешний костяной слой в узкое пространство костного мозга и снова «запнулся», когда начал врезаться во внутренний костяной слой. Теперь Тайлер сверлил медленно, предвосхищая последнюю легкую «запинку», когда кончик сверла проникнет в череп и упрется в твердую мозговую оболочку. Вот она! Он ее почувствовал.

Надо было непременно избежать попадания мелких осколков кости в лежащий под оболочкой мозг, поэтому Тайлер вынул сверло и вытер окровавленный кончик стерильной губкой. Краем уха он слышал, как разоряется Роули. «Да пошел он», — сказал себе Тайлер и сосредоточился на том, чтобы протолкнуть сверло обратно в разрез и просверленное в кости отверстие. Он легонько постучал кончиком сверла по мозговой оболочке, чувствуя, как твердая мембрана чуть-чуть подается. Быстрый поворот — и сверло прорвало мембрану, давая ему проход для иглы.

Браун вошел в смотровую, помахивая листочком бумаги:

— Есть! Ну теперь-то ты можешь заткнуться, Роланд?

Тайлер положил дрель на поднос и начал перебирать длинные иглы для биопсии. Он выбрал одну с закругленным наконечником, одним боковым отверстием и подвижным сердечником в середине. Сердечник проверил, чтобы убедиться, что он легко вынимается.

С минуту Тайлер изучал голову пациента, мысленно рисуя себе ее анатомическое строение в трехмерном изображении. В этом искусстве он не знал себе равных. Просверленное им отверстие располагалось строго над левым ухом, прямо над сосцевидной пазухой, а она, как полагал Тайлер, и являлась очагом воспаления, вероятно распространявшегося по венам, очищающим мозг. Если так, стоит ему ввести иглу и протолкнуть ее вниз, к основанию черепа, как он наткнется на абсцесс.

«Большое „если“», — подумал Тайлер. В голове у него эхом отдавались угрозы Роули.

Он вскинул взгляд. Невролог мрачно взглянул на него в ответ:

— Ну теперь тебе конец, Мэтьюс. Молись, чтобы ты оказался прав, а не то я заставлю Исполнительный комитет лишить тебя всех регалий.

И вдруг уверенность в собственной правоте покинула Тайлера, в голову полезли другие диагнозы. Все они были маловероятными, но таким же статистически маловероятным был и мозговой абсцесс. «Да брось, приятель, что еще это может быть?»

Зажав иглу большим и указательным пальцами, упираясь ребром ладони в голову Торреса, Тайлер бережно ввел иглу в отверстие. На ощупь, слой за слоем, он продвигал наконечник иглы вперед к мозговой оболочке. Потом кончик иглы вошел в мягкую, кашеобразную мозговую ткань. Она явно и очень заметно отличалась от нормальной, здоровой ткани.

— Никакой упругости, — пробормотал Тайлер, ни к кому в особенности не обращаясь, стараясь вернуть себе уверенность.

«Ткань ненормальная, но само по себе это еще ничего не значит, — решил он. — Все равно это может означать инсульт, как и предположил Роули».

Медленно, очень мягко он продвинул иглу еще глубже. Кончик указательного пальца превратился в датчик, посылающий в мозг тонкие осязательные сигналы.

— Вот! Есть препятствие!

Тайлер снова принялся исследовать неожиданную преграду на ощупь. Явное сопротивление. Может быть, оболочка абсцесса? А может быть, и опухоль. Постучав по игле указательным пальцем, он протолкнул ее еще немного глубже и прорвался сквозь препятствие в новую кашеобразную зону.

Левой рукой удерживая иглу в неподвижном положении, Тайлер правой рукой извлек сердечник. Вслед за ним вытек зеленоватый, дурно пахнущий гной. Все его тело расслабилось от облегчения. Он бросил взгляд на Роули. Тот отвернулся, что-то бормоча себе под нос.

— Нужны пробирки для посевов, — обратился Тайлер к Брауну. — Анаэробных и аэробных. И мне нужен срочный анализ на окраску по Граму, культурный посев, патогенность и… — Его облегчение было так велико, что в голове вдруг не осталось мыслей. — Черт, в общем, давайте сюда биг-мак с гарниром.

Выбрав на стерильном подносе стеклянный шприц, Тайлер прикрепил его к игле и медленно вытянул десять кубиков гноя. Он передал шприц Брауну, а сам взял другой и его тоже заполнил до отказа. Итак, удалено двадцать кубиков. «Огромная разница. Это должно сказаться», — подумал Тайлер.

Торрес начал стонать и попытался двинуть головой.

— Лежи смирно, Хосе.

Тайлер извлек иглу из его мозга. Он откачал достаточно гноя, чтобы ослабить угрожающее жизни давление.

Заклеив пластырем маленькую ранку на голове, Тайлер снял перчатки. Роули, забившись в дальний угол, жевал нижнюю губу. Тайлер перехватил его взгляд и, глядя прямо неврологу в глаза, сказал Брауну:

— Я пойду внесу запись в карту.

Тут засигналил его пейджер.

— Говорит доктор Мэтьюс. Кто меня вызывал? — Тайлер присел перед компьютерным терминалом в рабочей зоне отделения неотложной помощи, левым плечом прижимая к уху трубку телефона, а правой рукой держа пейджер. Он еще раз проверил номер. Незнакомый, но, судя по префиксу, звонок был сделан в пределах медицинского центра.

— Доктор Мэтьюс, спасибо, что так оперативно перезвонили. Говорит лейтенант Кэмпбелл, служба безопасности Мейнарда. Не могли бы мы встретиться возле вашего шкафчика в раздевалке?

Это была не просьба.

Глава 16

Железный кулак стиснул и скрутил внутренности Тайлера. Холодное ощущение дежа-вю пронзило его, подобно арктическому ветру.

— Возле моего шкафчика?

Все как в Калифорнии.

— Да, сэр.

Тайлер в панике огляделся по сторонам. Инстинкт гнал его прочь, подальше от больницы.

— А почему вы хотите встретиться именно в раздевалке?

— Мне бы не хотелось обсуждать это по телефону. — В голосе собеседника послышались резкие нотки нетерпения. — Будьте любезны, просто приходите в раздевалку. Жду вас возле вашего шкафчика, скажем, через две-три минуты.

— Извините, я сейчас занят в «неотложке».

— Знаете, я тоже очень занятой человек, и у меня нет времени с вами объясняться. Давайте я вам так скажу: ваш шкафчик будет открыт через три минуты. В вашем присутствии или без оного. И потом закрывать его вы будете сами. Вам понятно?

И раздались короткие гудки.

Тайлер быстро закрыл карту Торреса и сказал медсестре, что вернется через несколько минут. Он предпочел служебную лестницу, чтобы подняться с уровня А на второй этаж, и преодолел ее, перешагивая через две ступеньки. Пока он пересекал длиннейший коридор из южного конца здания в северный, в желудке ворочалось тошнотворное предчувствие. Опять его подставляют. Он в этом не сомневался. Кто-то точно знал, что случилось в Калифорнии, и решил скопировать ситуацию.

Весь вопрос: кто?

Разумеется, ему понадобится адвокат. Специалист по уголовным делам. Хороший специалист. Но как его найти?

Тайлер свернул в короткий коридор, оканчивающийся автоматическими двойными дверями, которые вели в операционные. Справа была женская раздевалка, слева — мужская. Офицер в черной форме охранника Медицинского центра имени Мейнарда стоял у двери в ожидании. Вероятно, лейтенант Кэмпбелл. Рядом с ним в бледно-лиловом костюме от Армани, с шелковым шарфом на шее и суровым выражением лица стояла Джин Андерсон, заместитель директора по лечебной части. И то и другое шло к ее коротко стриженным серебристым волосам.

— Мне очень жаль, Тайлер, но…

— Вам настолько не хватает искренности, Джин, что это прямо-таки подкупает.

— Я войду первым, надо убедиться, что все готовы к дамскому визиту, — предложил Кэмпбелл.

Когда они остались наедине, Тайлер спросил ее:

— Что, собственно, происходит, Джин?

Она секунду помедлила.

— Кто-то украл наркотики из аптеки в анестезии.

— И анонимный звонок чисто случайно указал на меня, верно? Как удобно.

Джин поправила золотые дамские часы «Ролекс» на запястье.

— Сарказм не поможет вам набрать очки в этой игре, Тайлер, так что приберегите его для другого случая. К тому же это у вас не единственная неприятность. Квалификационная комиссия получила запрос на рассмотрение недавней смерти на хирургическом столе. Имя Ларри Чайлдса вам ни о чем не говорит?

Не успел он начать оправдываться, как Кэмпбелл высунул голову в дверь:

— Горизонт чист.

С тяжко бьющимся сердцем и сжимающимися кулаками Тайлер провел их к своему шкафчику. Он начал набирать комбинацию, ошибся на первой же цифре и сделал новую попытку. На сей раз замок щелкнул. Тайлер открыл узкую металлическую дверцу и отошел в сторону, даже не глядя. Он уже знал, что они там найдут. Знал совершенно точно.

Кэмпбелл подошел к шкафчику.

— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас?

До Тайлера донеслось звяканье стекла, но он ничего не сказал. В груди бушевал пожар, но интуиция подсказала ему, что сейчас лучше промолчать.

— Доктор Мэтьюс, — официальным тоном объявила Джин Андерсон, — с настоящей минуты вы лишаетесь права принимать больных вплоть до рассмотрения вашего дела исполнительным врачебным комитетом. У вас остается право лечить пациентов, уже находящихся в больнице, но вам запрещено принимать новых пациентов. Надеюсь, вам все ясно?


Весь кипя, Тайлер вошел к себе в кабинет, сел и попытался обдумать следующий шаг. Позвонить Фергюсону, рассказать, что произошло, и попросить о помощи? Фергюсон поможет только в одном случае: если Тайлер начнет для него шпионить, а это верный путь к самоуничтожению. Уж этот урок он вызубрил в Калифорнии — в последний раз, когда пытался помочь федералам. Да даже если бы Фергюсон согласился помочь, что он, в сущности, может сделать или сказать? Поддержать утверждение Тайлера о том, что наркотики в шкафчик ему подбросили? Вряд ли. Фергюсон ему просто не поверит. Да и с какой стати он должен верить, когда у него в руках целая пачка подделанных Тайлером рецептов на амбиен?

«Черт!» Тайлер вытянул ящик стола в поисках таблеток, нейтрализующих кислоту.

И что с ним теперь будет? Конечно, он может отрицать свою причастность к краже наркотиков, но кто поверит? Тем более что он совсем недавно проходил в специальном центре программу реабилитации.

Тайлер подумал о Нэнси. Если узнает, он ее потерял. Фреза в животе ожила и заработала.

«На этот раз ты действительно облажался по-крупному, приятель».

Тут взгляд упал на часы, и он сообразил, что совершенно забыл о встрече с доктором Бек. Тайлер взял телефон, набрал ее номер. Никто не ответил.

Чтобы отвлечься, Тайлер повернулся к компьютеру и «кликнул» окошко «Мед-индекса». С таким же успехом можно закончить работу с картой Торреса. На экран выскочила карта вместе с извещением о предварительных лабораторных анализах. Он щелкнул окно диалога и увидел, что микробиология уже выдала результаты анализа на окраску по Граму. Нейрохирургу стало интересно. Он щелкнул по значку.

И увидел:

«Анализ по Граму показывает многочисленные белые клетки, высокую степень некротизации тканей и четырехкратное увеличение грамотрицательных палочек. Посевы и патогенность позже».

«Грамотрицательные палочки?» Тайлер смутно припомнил, как Браун что-то говорил ему о грамположительных кокках, а не о палочках. То есть о бактериях совершенно иного типа. Он проверил отчет лаборатории по первому визиту Торреса в больницу — тому самому, когда мужчине прописали лечение ампициллином. Совершенно верно. Посев первоначально выделенных бактериальных культур показал наличие грамположительных кокков.

Тайлер откинулся на спинку кресла и уставился на потолок, обдумывая только что полученную информацию.

— Ха!

Он потянулся вперед, схватил телефон и набрал номер неотложного отделения. Механический голос велел ему подождать на линии. Через несколько секунд Браун взял трубку.

— Джон, это Тайлер. Я по поводу нашего пациента Торреса.

— Отличная работа, между прочим. Ты так быстро сбежал, что я не успел тебя поблагодарить.

— Я звоню по другому поводу. Хочу спросить: ты помнишь результат первоначального анализа по Граму?

— Ну, мне надо проверить, чтобы сказать точно, но я почти уверен, это были грамположительные кокки. А что?

Подозрения Тайлера возросли стократно.

— А сейчас это грамотрицательные палочки.

Браун длинно присвистнул:

— Матерь Божья! Неудивительно, что клопомор его не брал. Господи, как же я мог дать ему не то лекарство?

— Скорее всего ты тут ни при чем. Возможно, абсцесс образовался по другим причинам. Может, что-то в крови.

— Попытка засчитана, Тайлер, но ты зря стараешься. Я же не вчера родился. Если анализ грамотрицательный, значит, где-то я напортачил.

— Не стоит себя в этом убеждать, — возразил Тайлер. — Давай дождемся результатов на патогенность и аллергические реакции. Даже залеченный отит может превратиться в абсцесс, если очень захочет.

В фоновом шуме Тайлер расслышал, как Брауна вызывают по громкой связи.

— Ой, извини, мне пора бежать.

— Пока.

Тайлер снова откинулся на спинку кресла и задумался. Браун был отличным врачом «неотложки». Не из тех, кто способен сделать такую вопиющую ошибку. Он еще раз проверил карту. Первоначально диагностированная культура, безусловно, представляла собой грамположительные кокки, а не грамотрицательные палочки.

Тайлер скопировал первичный анализ Торреса на компакт-диск. Он прекрасно знал, что Хан или любой другой компьютерщик с полномочиями системного администратора при желании может отследить загрузку, если вообще они за ним следят, ну и что с того? Он уже зарегистрирован как врач, оказавший помощь пациенту в отделении неотложной терапии. Он имеет полное право доступа к этой карте.

В голове у него начал складываться план.


Пять минут спустя Тайлер постучал по косяку открытой двери в кабинет Юсефа Хана. Хан оторвался от распечатки у себя на столе и улыбнулся:

— Да, доктор, чем я могу вам помочь?

Тайлер вошел в кабинет.

— Мне кажется, я обнаружил еще одну ошибку в записях.

Хан снял очки для чтения и сунул одну дужку в угол рта.

— Еще один удар вашего пресловутого хакера? — Он улыбнулся Тайлеру.

— Да, — согласился Тайлер, внимательно следя за реакцией Хана. — Только я переменил свое мнение. Думаю, проблема вовсе не в хакере. Я думаю, проблема в самой системе. В программе ошибка. Баг.

Улыбка слетела с лица Хана.

— Баг в программе? Какой?

— Сбой, меняющий данные в компьютерных полях.

— Вот как? — Хан напрягся всем телом и даже вынул дужку изо рта. — У вас есть доказательства?

— А вы вдруг заинтересовались, да? Жаль вас разочаровывать, но у меня нет доказательств. Есть лишь пример. Образец.

Тайлер дал Хану имя и номер карты Торреса, заставил вызвать карту на мониторе, потом указал на несоответствие между результатами первоначального и вторичного анализа на окраску по Грамму, объяснил, как вследствие ошибки была выбрана неверная тактика лечения и развился угрожающий жизни абсцесс.

— А разве это не могут быть просто две разные инфекции? — спросил Хан.

— Теоретически — да. По теории вероятности — нет.

— И почему вы мне это показываете?

Настал черед Тайлера улыбнуться. «Попался!»

— Потому что, друг мой, если что-то в этой записи изменится, вам придется мне поверить. О’кей?


Из кабинета Хана Тайлер направился прямиком в приемную Джилл Ричардсон. Внутренняя дверь в кабинет была закрыта.

— Мне нужно поговорить с мисс Ричардсон, — сказал он секретарю. — Это важно.

Тони бросил взгляд на стенные часы.

— Подождите снаружи. Она освободится через десять минут. Я вас позову, когда она сможет вас принять.

Устроившись поудобнее на современной кушетке в зоне ожидания, Тайлер вынул свой сотовый и опять набрал номер Робин Бек. Выслушав десять гудков, он отключил связь. Ответа по-прежнему не было. Прождать пришлось минут пятнадцать. Потом в приемную вплыл секретарь и объявил:

— Мисс Ричардсон примет вас сейчас.

Она сидела за компьютером, видимо, спешно проверяла электронную почту, когда Тайлер вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Джилл дважды щелкнула «мышкой» и повернулась к нему:

— Итак, доктор Мэтьюс, чем я могу вам помочь?

— Я нашел еще одного пациента, чье здоровье оказалось под угрозой из-за проблемы с ЭМЗ.

Ее лицо стало серьезным.

— Вот как? Расскажите мне.

Тайлер рассказал ей о бактериях в организме Торреса, которые были ошибочно квалифицированы как грамположительные кокки, хотя в действительности оказались грамотрицательными палочками, и, по всей вероятности, именно это стало причиной неправильного лечения, приведшего к опасному для жизни мозговому абсцессу.

— А разве нельзя предположить, что в организме больного присутствовали обе группы бактерий и антибиотик уничтожал одних, позволяя другим размножаться и вызвать абсцесс?

Тайлер покачал головой:

— Исключено.

Джилл отодвинулась от стола, постукивая сплетенными пальцами по губам и обдумывая его рассказ.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она наконец.

— Собираюсь? Я уже делаю. Докладываю вам как заместителю руководителя центра по рискам. И я жду, что в этом качестве вы что-то предпримете.

Джилл изучила свой маникюр.

— Я не врач, но серьезно сомневаюсь, что вам удастся доказать, будто результаты анализа были записаны неправильно.

— Анализ культур это докажет.

Джилл встряхнула волосами, потом пригладила их кончиками пальцев.

— Один случай еще ничего не значит.

— Возможно. Но мы с вами оба знаем: есть и другие случаи, не правда ли?

Джилл промолчала.

Тайлер решил сыграть ва-банк.

— Мы оба знаем, что есть проблема с медицинской документацией. И единственный способ это доказать — найти другие случаи вроде моего. Я хочу, чтобы вы сообщили мне имена пациентов, у которых были осложнения из-за ошибок в записях.

Джилл бросила на Мэтьюса озадаченный взгляд:

— Что-то я не понимаю, к чему вы клоните. Мне казалось, у вас нет достаточных данных, чтобы доказать, что проблема существует. А теперь они появились? Откуда?

— Все это почему-то смахивает на обструкцию. Чем больше вы с Ханом настаиваете, что проблемы не существует, тем больше я убеждаюсь, что она есть. Об одном прошу: помогите мне провести анализ основной причины. Вы хотите меня убедить, что вы — вице-президент по рискам — отказываетесь расследовать дело, грозящее здоровью и безопасности пациентов?

— Значит, мы опять вернулись к теории заговора? Хакеры под прикрытием? Если так, позвольте вам напомнить: я считаю эту теорию нелепостью. Разумеется, мне известно обо всех серьезных осложнениях, возникающих в нашем медицинском центре. Это моя работа. Я должна работать на опережение и твердо знать, что никакая проблема не грозит медицинскому центру скандальным разоблачением. Если такая проблема возникнет, я должна принять меры по предотвращению или хотя бы нейтрализации ущерба. Если бы существовала серьезная угроза здоровью пациентов из-за каких-то проблем с компьютерной безопасностью, уж поверьте, я бы о ней знала. Но такой угрозы не существует.

— Вы морочите мне голову, мисс Ричардсон. Наверняка есть случаи, когда доктора или медсестры жаловались на сбои в системе. Их просто не может не быть. А вы хотите меня уверить, что ничего подобного не было? — Тайлер пристально вгляделся в глаза Джилл.

— Не понимаю, почему вы так настаиваете на своей хакерской теории. Вы хоть в отдаленной степени представляете себе, сколько проверок было проведено, прежде чем мы разрешили установить и испытать программное обеспечение здесь, у нас в центре? Из-за требований одного только АСЗ[33] пришлось вводить еще один дополнительный уровень защиты. Неужели вы действительно верите, что «Мед-индекс» и центр Мейнарда позволили бы использовать ненадежную систему на наших пациентах?

— Вы ведь не всерьез? — усмехнулся Тайлер. — Ни одна программа — особенно если она в стадии разработки — не бывает стопроцентно надежной. Тем более что практики еще нет: она ведь еще не обкатана. Черт, да вы посмотрите на «Майкрософт»! Они рассылают «заплатки» для «Виндоуз» каждую неделю, и все равно, сколько ни бьются, идеального варианта нет. А это всего лишь операционка, а не полная информационная система. Не пытайтесь меня уверить, что наша система — единственное исключение из правил во всей Вселенной. — Он энергично помотал головой. — Я на это не куплюсь.

Джилл задумалась.

— Взгляните на дело вот с какой стороны, — продолжал Тайлер. — Допустим, вы правы: никто до сих пор не упоминал об этой проблеме. Разве это означает, что проблемы нет? Конечно, нет. Но если проблема существует, она убивает пациентов. Вот вам как вице-президенту по рискам приятно сознавать, что подобная возможность никогда даже не рассматривалась?

Джилл по-прежнему не отвечала. Тайлер добавил:

— Я уже знаю о докторе Робин Бек. Она утверждает, что была проблема с компьютером. Значит, должны быть и другие.

С обреченным вздохом Джилл вскинула вверх обе руки:

— Ну ладно, ладно. Я дам вам идентификаторы трех случаев, показавшихся мне подозрительными, но при одном условии.

— Каком именно?

— Если что-то обнаружится, вы в первую очередь обсудите это со мной. Боюсь, что вы сделаете какую-нибудь глупость второпях.

Тайлер ткнул себя в грудь большим пальцем:

— Это я-то сделаю глупость?

— Именно вы, — поморщилась Джилл. Она помолчала. — Но, даже если вам это не покажется важным, вы должны кое-что знать о докторе Бек. После того случая было расследование. Она явно совершила ошибку. Кроме того, она врач-наркоман. Алкоголь и наркотики. У нас скопился длинный список жалоб на нее. Случай, о котором вы говорите, стал последней каплей. Нам пришлось ее уволить, другого выхода просто не было. Сейчас против нее возбуждено дело о преступной халатности на десять миллионов долларов, и решение, вероятно, будет принято прежде, чем страховая компания потратит еще какие-то деньги на экспертов. Да, сейчас она проходит реабилитацию.

— И тем не менее я хочу взглянуть на запись.


18:15, Холм королевы Анны

Скверное предчувствие не оставляло Тайлера, пока он подходил к парадной двери маленького домика в голландском колониальном стиле, выкрашенного в светло-серый цвет с белыми наличниками. Весь день доктор Бек не отвечала на его телефонные звонки. Само по себе это беспокоило его не так сильно, как тот факт, что голосовая почта у нее тоже не работала. Мало есть на свете врачей, полностью перекрывающих всякий доступ к себе. Среди преуспевающих врачей он ни одного такого не знал.

Тайлер позвонил в дверь.

Нет ответа.

Он позвонил еще раз.

По-прежнему ничего.

По растрескавшейся бетонной дорожке Тайлер обогнул дом и увидел заросший одуванчиками кусочек газона величиной с почтовую марку, окруженный потемневшим кедровым штакетником. Под навесом гаража стояла красная «мазда-миата». С опущенным верхом.

Тайлер прошел к заднему крыльцу и попытался заглянуть в дом сквозь застекленное окошко в середине двери. Увидел вполне товарного вида газовую плиту из нержавейки, холодильник и гармонирующие с ним белые шкафчики европейского дизайна. Кухня явно была недавно отремонтирована. Кофейная кружка стояла на серванте рядом с раковиной. Хорошо оборудованная кухня, принадлежащая хозяйке, любящей готовить. Непохоже, чтобы тут хозяйничала наркоманка.

Тайлер позвонил в звонок и застучал кулаками в заднюю дверь.

Две минуты спустя он сидел в своей машине, стараясь справиться с тревогой. Надо будет позвонить ей снова. Завтра, прямо с утра.

Глава 17

Вернувшись в машину и сжимая в одной руке сотовый телефон, Тайлер развернул листок бумаги с наспех записанным номером Гейл Уокер. Набрал номер. На втором гудке в трубке раздался механический женский голос, сообщивший ему, что номер отключен. То же самое, что и накануне. Тайлер отключился и с минуту разглядывал листок. Под телефонным номером был нацарапан адрес медсестры. Он обдумал свой следующий шаг. Судя по адресу, Уокер жила в Балларде — районе, соседствующем с домом доктора Бек на Холме королевы Анны. Почему бы и нет?

Включив зажигание, Тайлер обогнул Холм королевы Анны по северо-западной стороне, съехал на Пятнадцатую улицу и направился на север по мосту Баллард. Найти дом Уокер было проще, чем место для парковки. Бросив машину у тротуара в переулке, Тайлер вернулся на два квартала пешком к пятиэтажному оштукатуренному зданию. «Кондоминиумы или съемные квартиры», — прикинул он, бегом преодолев бетонные ступеньки крыльца. Входная дверь была из толстого стекла, рядом в нише на стене располагался домофон. Тайлер пробежал глазами список жильцов и не нашел Гейл Уокер. В самом низу размещалась кнопка с надписью: «Управляющий, кв. 102». Тайлер набрал этот номер и значок-решетку. Ему ответил женский голос.

— Вы управляющий? — спросил Тайлер.

— Одну секунду. Я позову мужа. — И связь прервалась.

Тайлер уже готов был набрать номер еще раз, но тут высокий худой мужчина в джинсах и джинсовой рубашке вышел в вестибюль и подошел к двери. Приотворив дверь на узкую щелку, он выглянул и спросил:

— Могу я вам помочь?

— Я разыскиваю Гейл Уокер.

Мужчина прищурился:

— А вы кто такой будете?

Тайлер извлек бумажник.

— Я врач из больницы Мейнарда. Она там раньше работала. — Он показал свою профессиональную лицензию, выданную в штате Вашингтон. — Мне нужно обсудить с ней один медицинский случай, произошедший несколько месяцев назад.

Мужчина распахнул дверь пошире, но так и не пригласил Тайлера войти.

— Она здесь больше не живет.

— Когда она выехала? — Камень в груди у Тайлера стал тяжелее.

— Точно не знаю. Честно говоря, мы не знаем, что с ней случилось. Однажды не заплатила за месяц, хотя на нее это не похоже. Я несколько раз подходил к ее квартире, стучал в дверь, но она не отвечала. Дошло до того, что у нее почтовый ящик переполнился, и мне наконец пришлось взломать дверь. Все вещи были на месте, но ее самой не было. С тех пор я ее не видал и слыхом не слыхал.

— Гейл Уокер так и не дала о себе знать? Извещение о перемене адреса? Что-то в этом роде?

Управляющий покачал головой:

— Нет.

— А ее вещи? Мебель? Все еще в квартире?

— Нет, на складе. Нам пришлось в конце концов сдать квартиру. Месяц назад. — Он пожал плечами, словно снимая с себя ответственность: — Выбора не было. Она ведь не заплатила за проживание.


20:55

Лежа на спине, опираясь затылком на подушку, Тайлер держал в руке бутылку пива «Красный крюк» и изучал бежевый потолок у себя в гостиной. На душе было погано. Из динамиков проигрывателя доносился голос Эстер Филипс, исполнявшей «Нежный привкус любви». Когда он в последний раз слушал этот диск? Ему нравился своеобразный голос Эстер. Еще больше ему нравились слова этой песни. Они напоминали ему о Нэнси.

Вдруг до него дошла вся ирония ситуации. Ему нравилось пение Филипс, а ведь она всю свою жизнь боролась с наркотической зависимостью. И вот теперь он боролся с обвинением в пристрастии к наркотикам, хотя вовсе не был наркоманом!

Не в силах лежать неподвижно, Тайлер встал и начал вышагивать взад-вперед.

Что же делать? Выбраться из этого кошмара можно только одним способом: найти доказательства существования сбоя в компьютерной программе. Но ни Бек, ни Уокер больше нет. Надо искать другой способ.

Тайлер поставил бутылку на кофейный столик из поддельного ротанга, взял переносной телефон и нажал кнопку повторного вызова. Это был номер Нэнси. Выждав десять гудков, Тайлер отключил связь. Ему необходимо было поговорить с женой, услышать ее мнение о сложившейся ситуации. Так они поступали всегда, если у кого-то из них возникали проблемы. Боже, как ему ее не хватало! Особенно теперь, когда она почти вернулась в его жизнь.

Песня кончилась, начался следующий номер. Тайлер проверил время. Он уже принял решение: этой ночью никаких снотворных. Никаких оправданий. Как бы ни было трудно.

Он выключил проигрыватель и ушел в спальню. Если придется, он пролежит в постели всю ночь напролет, не смыкая глаз и глядя в потолок, но не примет даже половинки амбиена.


23:13

Тайлер прислушался к реву самолета, направлявшегося в аэропорт Сиэтл-Такома, и попытался расслабить мускулы. А что, если Робин Бек постигла та же участь, что и Мишель Лоуренс? Ему не давала покоя мысль о том, что ни она сама, ни ее голосовая почта не отвечали на звонки. Он метался в постели, стараясь думать о Нэнси.


0:32

Сидя на краю кровати, Тайлер вытер рот ладонью. Что ему покажется хуже через восемь часов: не выспаться и окончательно утратить способность думать или принять половинку амбиена и уснуть? Стоило ему поставить вопрос таким образом, как ответ стал очевидным.

Сокрушенно вздыхая — но что еще оставалось делать? — Тайлер прошел в ванную и разжевал полтаблетки амбиена.


7:45

С тяжелой головой — следствие недосыпания плюс остаточное действие амбиена — Тайлер поставил двойную порцию кофе с молоком на стол и включил компьютер.

Ему не нужно было спешить на утренний обход, и это вызвало новую вспышку гнева против тех, кто подбросил наркотики ему в шкафчик. Тайлер выписал своего последнего послеоперационного пациента и зашел проведать Торреса. Это было единственное светлое пятно в его утреннем расписании. К этому времени Торрес уже сидел в постели и говорил без умолку. Роули к нему в этот день еще не заходил, но, судя по всему, Торреса можно было спокойно переводить из палаты интенсивной терапии.

Отзвучала тошнотворная приветственная мелодия «Виндоуз», и Тайлер, выйдя из задумчивости, вернулся к текущей работе. Развернув на столе лист со списком имен пациентов и номеров медицинских карт, он «кликнул» по иконке медицинских записей. Окно загрузилось. Тайлер был готов к работе. Щелкнул карту первого пациента и нажал «ввод». На экране появилась надпись:

Запрашивающий лишен доступа.

Тайлер напечатал имя второго пациента. Тот же ответ.

Он скатал листок в шарик и швырнул его в стену.

— Дерьмо!

Кипя от бешенства, Тайлер набрал номер карты Торреса. Карта появилась мгновенно, без проблем. Он запросил карту пациента, которого только что выписал. Она тоже появилась без задержки.

Тайлер поднял скомканный листок, расправил его на столе и попытался получить доступ к карте третьего пациента. Доступ был закрыт. Опять.

Все еще негодуя, Тайлер взял телефон и набрал номер технической компьютерной помощи. Прозвучал бодрый голос молодой женщины:

— Служба помощи, могу я узнать ваше имя и отделение?

— Тайлер Мэтьюс, нейрохирургия.

До него донесся стрекот клавиш, а затем:

— Чем я могу вам помочь, доктор Мэтьюс?

— Я не могу получить доступ к некоторым медицинским записям. Может быть, что-то не в порядке с сервером?

— Насколько мне известно, нет. Минутку, я проверю.

Через минуту она вернулась на линию.

— Все серверы работают, доктор. Вот что я вам скажу: дайте мне проверить ваш доступ. Я сейчас вернусь.

Щелчок. Затем киберпространство заполнилось «Временами года» Вивальди. Тайлер ждал.

Через полминуты она вернулась на линию.

— Мне очень жаль, доктор Мэтьюс, судя по всему, ваш доступ ограничен пациентами, которых вы сейчас обслуживаете, а также теми, кого вы выписали.

Голос был механический, так что Тайлеру показалось: с ним говорит автомат.

Гнев душил его.

— А там указано, кто ввел ограничение на мой доступ?

— Нет, сэр. Думаю, за этой информацией вам придется обратиться к одному из системных администраторов.

— Спасибо.

— Желаю вам удачного дня.

«Шутишь, сестрица?» Он швырнул трубку на рычаг.


Дверь кабинета Хана была закрыта, когда Тайлер подошел к ней, поэтому он постучал по матовому стеклу. Стукнул с такой силой, что чуть не выбил его. Изнутри послышалось приглушенно:

— Входите, пожалуйста.

Хан сидел за своим заваленным бумагами столом, закатав рукава белой рубашки выше локтей, и просматривал компьютерные распечатки. Когда Тайлер встретился с ним взглядом, его выражение осталось непроницаемым.

— Доброе утро, доктор Мэтьюс. Могу я предложить вам чаю? Я как раз собрался заварить себе чашечку. — И он кивнул на выщербленную ярко-синюю кружку на серванте у себя за спиной. В кружке утопал кипятильник, подключенный к стенной розетке.

— Я хочу знать, почему у меня ограничили доступ к медицинским записям.

— Ах да. — Хан сплел пальцы на столе и выпрямился в кресле, будто учитель средней школы, обращаясь к классу. — Видите ли, доктор Мэтьюс, я лишь следую протоколу.

— О каком протоколе речь?

Теперь Хан явно смутился.

— Ну, видите ли… — Он отвел взгляд. — По каким-то причинам — а каковы эти причины, доктор, мне никто не объяснил, — вас считают врачом-наркоманом. Правила доступа к медицинским записям запрещают врачу-наркоману доступ к любым пациентам, кроме его собственных. — Хан опустил глаза на свои руки. — Мне очень жаль, но я всего лишь выполняю приказ.

— Чушь. Чей приказ?

На этот раз Хан встретился с ним взглядом.

— Этого я не могу вам сказать.

— Не можете или не хотите?

Хан пожал плечами:

— Какая разница, узнаете вы это или нет?

Тайлеру хотелось высказать Хану все, что накипело, и лишь рассудок удержал его от опрометчивого шага. Он повернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью.


— Минутка найдется?

Вернувшись в отделение, Тайлер заглянул в кабинет Билла Леунга. Его коллега сидел за столом и перебирал стопку телефонных сообщений. Тайлер вдруг подумал: знает ли Билл — да и другие, если на то пошло, — о наркотиках, найденных в его шкафчике?

— В чем дело?

Тайлер вошел в кабинет. Кабинет Билла был просторнее, чем его собственный, и здесь было больше индивидуальных вещиц: лампа под зеленым абажуром, фотография его жены Аниты в серебряной рамке. Тайлеру тоже захотелось поставить на стол портрет Нэнси. Тут до него дошел юмор ситуации. Билл был женат на женщине европейского типа. Если бы им вчетвером довелось пойти в ресторан, окружающие наверняка решили бы, что Нэнси — жена Билла.

— Хочу узнать твое мнение по одному случаю. — Тайлер подошел к столу. — Фамилия пациента Торрес.

Билл повернулся к компьютеру, вызвал «Мед-индекс» и медкарту. Когда карта появилась на экране, Тайлер рассказал ему о случае и о своих действиях.

Леунг побарабанил пальцами по столу.

— Не совсем понимаю, в чем проблема. По-моему, ты справился с ситуацией идеально. Да, конечно, Роули может быть настоящей занозой в заднице, когда уходит в глухую оборону, но ведь все мы не без греха, верно?

— Спасибо. Просто хотел убедиться, что на моем месте ты поступил бы так же.

Билл пристально взглянул на него:

— Ты уверен, что за всем этим не кроется нечто большее?

— Уверен. Спасибо. — Тайлер кивнул, повернулся и вышел.

Вернувшись к себе в кабинет, Мэтьюс окинул взглядом коридор, по которому только что прошел. Убедившись, что никто за ним не следит, он закрыл и запер дверь, хотя обычно этого не делал. До сих пор дверь его кабинета вообще стояла открытой настежь. Тайлер сел за стол, включил компьютер. Пока компьютер загружался, доктор рассеянно глянул в окно. На другой стороне узкого переулка высилось другое административное здание. Тайлер встал и дернул шнур, чтобы закрыть жалюзи. Убедившись, что никто не может за ним наблюдать из здания напротив, снова сел, глубоко вздохнул и обтер вспотевшие ладони о брюки.

Используя пароль Билла, он загрузился в «Мед-индекс», а загрузившись, вызвал карту Тайрелла Вашингтона, первого из трех пациентов, имена которых дала ему Джилл. Его пальцы замерли на компьютерной «мышке». Принимающим врачом была Робин Бек. Образ Мишель вспыхнул в памяти Тайлера. Он припомнил их разговор в кафетерии в тот вечер, когда умер Ларри Чайлдс. Очевидно, именно об этом случае рассказывала ему Мишель.

Тайлер нажал левую кнопку «мышки» и углубился в карту. Вашингтон поступил в отделение неотложной помощи в ноябре прошлого года в коматозном состоянии. На основании истории болезни, записанной в медицинской карте, Робин Бек диагностировала у него диабетическую кому. Она ввела ему большую дозу инсулина и записала в карте, что причиной тому стало подозрение на кетоацидоз, вызванный нехваткой инсулина. Вся проблема была в том, что теперь в карте Вашингтона больше не значилось, что он диабетик, и, уж конечно, он не принимал инсулин. Вашингтон умер от остановки сердца всего через несколько минут после введения дозы инсулина.

Зазвонил телефон. Тайлер подскочил на месте от неожиданности, сердце мгновенно пустилось в галоп. Он снял трубку.

Щелк. Непрерывный гудок.

Пока он сообразил, что нужно узнать номер по определителю, этот самый номер успел испариться. Страх ледяной змейкой пополз по позвоночнику Тайлера. Совпадение или просто набрали не тот номер? Страх заставил его поторопиться. Он сверился со своим списком и ввел в компьютер второе имя.

Второй случай показался ему не менее интересным. Позже в том же месяце этот случай был доложен управлению по рискам. Пациенту с желудочным кровотечением в отделении интенсивной терапии перелили кровь не той группы, отчего у него развилась сильнейшая реакция отторжения, за ней последовал фатальный инфаркт. Стоило пару раз щелкнуть «мышкой», и Тайлер нашел в карте имя медсестры, делавшей переливание. Гейл Уокер.

«Как же это могло случиться? — подумал он. — Электронные медицинские записи призваны устранить раз и навсегда ошибки именно такого рода». Даже не проверяя, Тайлер уже знал заранее, что покажет запись. Ну конечно, оказалось, что Уокер даже не провела сканером по штрих-коду на мешке с красными кровяными тельцами, прежде чем вводить кровь больному. Явная и очевидная ошибка медсестры. По крайней мере так это выглядело в глазах тех, кто расследовал случай летального исхода.

Тайлер нервно прошелся по тесному кабинетику. Ему не сиделось на месте. В желудке поселилась грызущая боль.

Он опять рухнул в кресло, ввел последнее из трех имен, нажал «ввод».

Этот случай произошел уже в январе текущего года. Медбрат ввел пациенту кардиологического отделения мощную дозу лекарства от аритмии менее чем через час после введения предыдущей дозы того же препарата. Медбрат, вводивший фатальную дозу, клялся и божился, что предыдущая инъекция не была зафиксирована в медицинской карте. На самом же деле при проверке карты обнаружилось, что в окошке «Медикаменты» имеется запись об изготовлении и доставке в кардиологическое отделение интенсивной терапии двух доз в течение одного часа. Но медбрат, который ввел пациенту первую дозу лекарства, тоже поклялся, что зафиксировал инъекцию в карте больного. И электронная запись в компьютере это подтверждала.

— Тут что-то не так, — пробормотал Тайлер. Он снова встал и прошелся по кабинету, пытаясь понять, что в этом деле не так.

И тут его осенило. Если, как утверждал первый медбрат, первая доза была заказана, изготовлена больничным аптекарским отделом и введена пациенту, что и показывала карта, в этом случае вторая доза никоим образом не могла быть введена, разве что по прямому указанию врача. Ведь предохранительные устройства, встроенные в программное обеспечение, должны были предупредить фармацевта, что вторая доза заказывается в период, когда ее ввод может стать смертельным для больного. Итак, если бы система работала нормально, лечащий врач должен был подтвердить заказ с подробным объяснением в оправдание необходимости второй дозы за столь короткий срок. Совершенно очевидно, что этот шаг не был предпринят.

Тот, кто стоял за прикрытием, — кто бы это ни был, — провел весьма элегантную работу, чтобы замаскировать первые два случая, но вот в третьем случае произошел прокол. Именно такая информация нужна была Фергюсону. Именно такая информация необходима была и самому Тайлеру,чтобы очистить себя от клеветы.

Тайлер скачал все три случая на компакт-диск.

Закончив работу, он извлек серебристый диск из лотка дисковода. С минуту просидел, покачиваясь взад-вперед, уставившись на радужный отблеск, пляшущий на сверкающей поверхности диска. Его осенила еще одна идея. Тайлер вложил диск в лоток и задвинул обратно. В поисковом поле он набрал имя Торреса и нажал на «ввод». Через секунду карта его пациента с мозговым абсцессом появилась на экране. Он вызвал «мышкой» «Лабораторные анализы» и отдел микробиологии. На этот раз вместо грамположительных кокков анализ на окраску по Грамму показывал грамотрицательные палочки. Тайлер проверил заказ препаратов для Торреса. И здесь данные были подчищены.

Тайлер с трудом согнал с лица злорадную улыбочку. «Не заносись, — сказал он себе. — Тут в точности как в хирургии: когда начинаешь думать, что уже схватил Бога за бороду, тут-то и выскакивает осложнение и хватает тебя за зад. Будь осторожен, приятель. Не расслабляйся».

Информацию о Торресе он тоже скачал на диск.

Закончив работу, он извлек серебристый диск из компьютера и принялся оглядывать кабинет в поисках места, куда его можно было бы спрятать.

Глава 18

Компьютер Юсефа Хана издал серию звуковых сигналов, похожих на чириканье. Ему пришлось отвлечься от текущей работы. Бросив взгляд на девятнадцатидюймовый жидкокристаллический экран, Хан сразу заметил красный мигающий сигнал диалогового окошка. Этот тревожный сигнал был запрограммирован на оповещение о сбоях в системе безопасности, а также о других непредвиденных случаях, которые человек, занимающий должность начальника отдела информационных технологий, мог счесть достойными своего внимания. В любой день он мог отследить любое количество инцидентов. Узнать, например, не воруют ли его подчиненные компьютерное время, чтобы посетить порносайты. В качестве ИТ-управляющего Хан ежедневно тратил часть рабочего времени на выборочную проверку деятельности подчиненных ему системных администраторов, то есть людей, обеспечивающих бесперебойное функционирование сотен персональных компьютеров, серверов и блоков памяти по всему громадному Медицинскому центру имени Мейнарда.

Он подвел курсор к окошку и нажал.

Компьютер выдал данные:

Активизировался 191.90.26.05.

Хан живо заинтересовался сообщением. Это был внутренний сетевой адрес компьютера Тайлера Мэтьюса. Но код сказал Хану только одно: Мэтьюс вошел в сеть. Не закрывая активного окна, Хан запросил другую программу о пароле, использованном для входа в систему.

Высветившийся пароль не совпадал с паролем Мэтьюса.

Затем Хан пробил высветившийся пароль по базе данных и обнаружил, что он принадлежит Уильяму Леунгу. Быстрый просмотр указателя пользователей выявил, что Леунг — нейрохирург, один из партнеров Мэтьюса.

Отсюда проистекали две возможности. Леунг мог воспользоваться компьютером Мэтьюса. Или Мэтьюс мог воспользоваться паролем Леунга. У Хана был верный способ узнать наверняка.

Он набрал телефонный номер Мэтьюса. На втором звонке в трубке раздался голос:

— Мэтьюс слушает.

Хан с улыбкой повесил трубку. Упертый парень этот Мэтьюс. И сообразительный.

Он проверил другую программу, которую установил специально, чтобы отслеживать любые команды, поступившие с компьютера Мэтьюса. Программа работала отлично.

Из любопытства Хан загрузил информацию, записанную на момент звонка Мэтьюсу. То, что он обнаружил, его заинтересовало. Тайлер вызвал систему медицинских записей, а затем карту пациента. Хан углубил поиск, и его интерес разгорелся еще больше. Запись касалась пациента, умершего в ноябре прошлого года. Мало того, сам Мэтьюс этого пациента никогда не лечил. Любопытно.

Хан сверил номер истории болезни пациента со списком, который держал в верхнем ящике своего стола. Номер совпал с одним из номеров из списка.

Тогда Хан снова снял телефонную трубку и по памяти набрал номер. Мужской голос ответил мгновенно.

— Это я, Хан. Как мы и предполагали, наш друг опять решил поиграть в сыщика.


Тайлер решил спрятать компакт-диск в простой деловой конверт плотной коричневой бумаги и оставить его на самом виду у себя на столе. Он рассудил, что вещь, лежащая на виду, не привлечет внимания, если кто-то вознамерится ее искать. Он никак не мог стряхнуть с себя ощущения, что за ним следят — прямо или электронными средствами.

«Совсем ты съехал с катушек, приятель. Паранойя».

Зазвонил телефон.

— Мэтьюс слушает.

— Тайлер, это Стив Рольфсон.

Тайлер вздохнул с облегчением и успокоился.

— Привет, Стив. Слушай, ты мне не звонил несколько минут назад?

— Нет, а что?

— Ничего. — Холодок вернулся. — Наверное, ошиблись номером.

— Я чего звоню? Только что закончил препарировать мозг твоего пациента. Чайлдса. Подумал, может, тебе интересно, что я нашел.

Тайлер взял ручку и подтянул к себе блокнот.

— Слушаю.

— Ты правильно поставил диагноз. Чистый случай радиационного некроза. Никаких сомнений. Хочешь спуститься и взглянуть на образец, пока я не сдал дело в архив?

Тайлер побарабанил ручкой по бумаге.

— Нет, Стив, но спасибо за приглашение.

— Хочешь еще что-нибудь узнать?

«Да, но ты мне не поможешь ответить на эти вопросы».

— Нет, больше ничего. Спасибо тебе большое. — Тайлер повесил трубку с ощущением подавленности и разочарования.

Он долго сидел неподвижно, глядя на коричневый конверт, и думал, что ему делать с содержащейся внутри информацией. Вне всякого сомнения, она подтверждала слова Фергюсона о том, что в системе «Мед-индекса» есть дефект. Тайлер спросил себя, не позвонить ли Фергюсону, но тут же отбросил эту мысль. Прежде чем он хоть что-либо передаст ФБР, ему нужны твердые гарантии иммунитета. И пусть эти гарантии будут в руках у его адвоката. Пуганая ворона…

Обсудить это с Джилл? Ему вспомнилось предупреждение Фергюсона: никому не доверять из администрации центра.

Нэнси. Если есть на свете человек, с которым ему необходимо поговорить, так это Нэнси. Тайлер глянул на часы. Она должна вернуться из Сан-Франциско сегодня вечером. Он позвонил в компанию «Аляска эйрлайнз» и проверил прибытие рейсов из Сан-Франциско.


15:30

— Что значит «между нами все кончено»?

Все еще обливаясь потом после пятимильной пробежки, Тайлер стоял в кухне своей квартиры и в одной руке держал полотенце, которым вытирал лицо, а другой прижимал к уху телефон.

— Именно то, что я сказала, Тайлер, — ответила Нэнси. — Между нами все кончено. Я позвоню адвокату и попрошу ее оформить развод.

Глава 19

— Неужели я не имею права хотя бы узнать, почему ты вдруг так резко изменила свое мнение? Когда мы с тобой в последний раз вместе ужинали, я подумал, все налаживается. Что изменилось с тех пор, как ты слетала в Калифорнию?

Его вдруг осенило: может, у нее кто-то есть в Сан-Франциско? Другой мужчина? Может, Нэнси приехала в Сиэтл, чтобы испытать их отношения на прочность? Может, она вернулась в Сан-Франциско, чтобы порвать с этим парнем, но у нее не получилось?

Ему вдруг показалось, что в середине туловища у него образовалась огромная дыра.

— О, Тайлер, не прикидывайся невинным ягненком! Ты же прекрасно знаешь: я этого не выношу.

Он швырнул полотенцем в стену.

— Я не прикидываюсь невинным. Я действительно ни в чем не виноват. Понятия не имею, о чем ты говоришь!

Пожалуй, другой мужчина тут ни при чем. Но если не это, тогда что? Тайлер оттолкнул ногой упавшее на пол полотенце.

— Прекрасно, тогда я объясню. Ты мне поклялся, что ты чист и трезв. Сегодня я узнала, что это не совсем верно. Ты прятал наркотики в своем шкафчике. Прямо как в прошлый раз.

На него словно столбняк напал. Он даже не сразу смог заговорить.

— Кто тебе сказал? Поверь мне, это неправда!

Перебрав в уме всех возможных кандидатов, Тайлер тут же подумал о Фергюсоне. Только сотрудник ФБР знал о Нэнси. И только у него одного был мотив. А с другой стороны, откуда, черт побери, Фергюсон мог узнать о наркотиках? Нет, не складывается.

— Тайлер, как ты можешь так говорить? Все повторилось в точности, как в прошлый раз. — Нэнси вздохнула с досадой. — С какой стати кто-то должен обманывать меня на этот счет?

Мэтьюс стукнул кулаком по столу.

— Послушай меня. Меня подставляют, потому что я кое-что знаю о системе медицинских записей.

— И кто за этим стоит? — Судя по голосу, она явно ему не верила.

— Не знаю, но догадываюсь. — Тайлер подумал, не рассказать ли ей о ФБР, но тут же понял: если Нэнси начнет что-то разузнавать, это только осложнит все еще больше.

Еще один досадливый вздох.

— Звучит сомнительно. И слишком хорошо знакомо. Прямо как в прошлый раз.

Тайлер знал, что лучше с ней сейчас не спорить. Нэнси просто будет копать глубже с упорством кладоискателя. Лучше дать ей остыть, сбросить напряжение, а потом попытаться ее урезонить. Когда время пройдет.

— Кто тебе позвонил? Хоть это я могу узнать?

— А какая разница?

— Мне бы это очень помогло.

— Избавиться от привычки к наркотикам? — спросила она с едким сарказмом.

— Прошу тебя.

— Тайлер, я не знаю. Мне позвонили по телефону. Больше я ничего не знаю.

— Мужской голос или женский? Что именно они сказали?

— Этот разговор никуда не ведет. Сейчас я повешу трубку.

— Еще одна просьба. Последняя. Я тебя очень прошу.

Пауза.

— Что? — спросила она неохотно.

— Не спеши подавать на развод. Дай мне последний шанс доказать, что я не наркоман. Еще неделю. Пожалуйста.

Нэнси повесила трубку.


1:15, Нейпервилл, Иллинойс

Даже в этот глухой ночной час температура держалась на уровне семидесяти восьми градусов по Фаренгейту. Было тепло и душно, в атмосфере висели испарения с озера Мичиган. Воздух был осязаем, казалось, стоит войти в помещение с кондиционером, и его можно будет стряхнуть с себя рукой. Задняя стена кооперативного дома номер 175 смотрела на парк, тянущийся вдоль реки. Дорожка для гуляющих и тех, кто бегал трусцой, петляла по парку, то и дело приближаясь к реке и убегая от нее. Двое коренастых мужчин в черных фуфайках с длинным рукавом и черных джинсах сошли с дорожки, пересекли лужайку и направились к дому. У обоих были черные сумки-кенгуру.

Подойдя к двери в подвал, они натянули тонкие латексные перчатки. Затем тот, что был выше ростом, вынул из кармана простое металлическое кольцо с двумя ключами. В тусклом лунном свете он выбрал один из ключей и вставил в скважину замка. Дверь открылась со щелчком, в помещении автоматически включился свет. Мужчины торопливо вошли внутрь, тихо закрыли за собой дверь и замерли, прислушиваясь, нет ли кого в помещении подвала. Все было тихо. Они двинулись вперед.

Слева от них располагался пожарный выход. Дверь открывалась на лестницу. Мужчины вошли и поднялись по лестнице на пятый этаж. Хотя оба они выжимали гири и делали двухчасовые пробежки каждый день, им пришлось остановиться на площадке, успокоить дыхание и еще раз оглядеться по сторонам. Ключ, который отпер входную дверь, подошел и здесь. Приоткрыв дверь, они прислушались, нет ли кого в коридоре. Квартира объекта находилась через одну дверь по коридору направо. Они проделали весь этот путь вчера для тренировки, пока хозяин был на работе. В тот раз они ловко забрались в квартиру через несколько секунд после того, как вышли на лестницу.

Так вышло и на этот раз. Они закрыли за собой дверь квартиры объекта. В коротком коридорчике, ведущем в гостиную, было темно. Мужчины бесшумно извлекли из рюкзаков фонарики-карандаши, выждали, пока глаза не привыкнут к темноте. Лампочки в фонариках светили сквозь красные фильтры, чтобы свет не отразился от оконного стекла или — еще хуже — не был замечен объектом. Две минуты незваные гости простояли на месте, пока их глаза привыкали к темноте, потом включили фонарики. Единственным звуком было тихое гудение кондиционера. В квартире пахло жареным бифштексом, вероятно, съеденным на ужин.

Они медленно двинулись вперед.

Зазвонил телефон.

Из спальни донеслось сонное «Алло», затем сердитое «Ошиблись номером».

Первый мужчина сделал товарищу знак к отступлению. Оба отошли в прихожую, к входной двери.

Послушалось шлепанье босых ног. Через минуту — шум спускаемой воды в туалете. Еще несколько секунд, и в квартире опять наступила тишина.

Они устроились в прихожей и стали ждать.


2:10

Теперь из спальни доносилось тихое похрапывание. Мужчины тронулись вперед. Поворот направо, потом сразу налево, и они попали в спальню Серджо Веричелли. Лунный свет, просачивающийся между шторами, позволял работать споро, не пользуясь фонариками.

Их движения были отточенными, как у танцоров. Тот, что был потяжелее, весил двести десять фунтов. Он быстро подошел с правой стороны кровати, пока его напарник огибал ее и подходил слева.

Одним плавным движением тот, что потяжелее, рухнул на Серджо и зажал ему рот подушкой, чтобы заглушить крики, но в то же время не налегал слишком сильно: объект ни в коем случае не должен был задохнуться. Признаки удушения с легкостью распознал бы хороший патологоанатом. Второй мужчина держал руку Серджо вытянутой ладонью вверх.

Веричелли отчаянно сопротивлялся, но силы были явно неравны. Он не мог противостоять двум сильным и тяжелым убийцам-профессионалам. Даже в слабом свете мужчина, державший руку Серджо, увидел вену, вздувшуюся, как водопроводная труба. Свободной рукой он извлек шприц из рюкзака. Очень осторожно, стараясь ни в коем случае не повредить кожу — синяк наверняка привлечет внимание патологоанатома к следу от укола, — он ввел иглу в расширенную вену.

Еще пара секунд — и Веричелли перестал двигаться.

Тяжелый наемник отвалился от тела и нащупал пульс на шее. Пульса не было. Тогда он прижался ухом к груди Веричелли. Потом выпрямился и кивнул напарнику.

Тренированными движениями они уничтожили следы борьбы. Выровняли простыни, взбили подушку, уложили убитого так, чтобы можно было подумать, будто он мирно умер во сне.

Пять минут спустя убийцы вернулись к входной двери, открыли ее и проверили коридор. Еще несколько минут, и оба неторопливым шагом уже шли по свежескошенному газону прочь от двери в подвал, засунув латексные перчатки глубоко в карманы. Позже их предстояло сжечь.

Влажный и душный воздух был по-прежнему прогрет до семидесяти восьми градусов по Фаренгейту.

Глава 20

8:10

Тайлер вошел в просторный кафетерий в один из тех интервалов, когда толпа жаждущих позавтракать уже схлынула, а перерыв на кофе еще не начался. В кафетерии было всего несколько служащих, в основном администраторов среднего звена, сидевших за разными столиками. Только в дальнем конце зала, по диагонали от входа, у стойки эспрессо с молоком царило некоторое оживление. Тайлер узнал Джима Дэя: тот стоял вторым в очереди из двух человек. Он миновал темную нишу в стене, где непрерывно движущаяся лента конвейера подавала грязную посуду и пластиковые подносы в закрытую посудомоечную зону. Оттуда к близлежащим кабинкам просачивались запахи помоев и дезинфекции. Тайлер не понимал, как кто-то может есть в этой части зала.

— Мне двойную порцию с двумя щепотками ванили, — попросил Джим Дэй.

Тайлер выждал, пока бледный, изможденного вида бармен не примет заказ, и только после этого хлопнул программиста по плечу:

— Я вас искал. Один из ваших коллег подсказал, что, возможно, я могу застать вас здесь.

Дэй повернулся. На его лице отразилось удивление, потом разочарование.

— О Боже, это опять вы!

— Чем я могу вас угостить?

Уже набивая молотым кофе паровой фильтр из нержавеющей стали, бармен вытянул шею и бросил на Мэтьюса взгляд, полный профессиональной скуки. Интересно, подумал Тайлер, не мучает ли его кистевой туннельный синдром: его работа состояла в том, чтобы ладонью забивать паровые фильтры в кофеварки эспрессо. Тайлеру уже приходилось лечить двух служащих кофейни «Старбакс», страдавших этим заболеванием.

— Я пришел поговорить с ним, — кивнул Тайлер в сторону Дэя.

— Я так и понял, — усмехнулся Дэй. — Мне и в голову не пришло, что вы пришли пригласить меня на ужин. А это может подождать, пока я получу свой кофе?

Тайлер решил нажать на него.

— Я хочу встретиться с Берни Леви, и вы должны это организовать.

Дэй расхохотался и покачал головой, словно хотел сказать: «Не смеши меня».

— Никто не может встретиться с Леви, если его зовут не Билл Гейтс. — Задумался и уточнил: — Во всяком случае, без наличия чрезвычайно — подчеркиваю — чрезвычайно веской причины.

— Кто-то портит его систему. Это достаточно веская причина.

Дэй снова рассмеялся:

— Как? Вы все еще носитесь со своей теорией о таинственном хакере? Который приходит и уходит, не оставляя следов? — Он наклонился к самому уху Тайлера и прошептал: — Со всем возможным уважением, доктор Мэтьюс, послушайтесь моего совета: займитесь частной жизнью. Нет никакого хакера. — Дэй выпрямился и выжидающие взглянул на стойку кофе эспрессо.

Что-то в глазах Дэя подсказало Тайлеру, что он знает о наркотиках в шкафчике.

— Неужели? Вы именно это собираетесь сказать какому-нибудь назойливому репортеру через пару дней, когда умрет очередной пациент Мейнарда и пройдет слух, что вы были предупреждены о сбоях в системе, но ничего не сделали? — Тайлер сделал небольшую паузу, выжидая, чтобы до Дэя дошел смысл его слов, а затем продолжил: — Поскольку «Мед-индекс» — фирма новая, я полагаю, львиная доля вашего вознаграждения — по крайней мере вашего пенсионного обеспечения — выплачивается во фьючерсных акциях. А если каким-то образом, по случайному капризу судьбы, «Нью-Йорк таймс» или «Уолл-стрит джорнал» узнает о багах еще до выхода компании на рынок? Как вы думаете, сколько будут стоить ваши опционы, если это случится?

— Вот, пожалуйста. — Бармен протянул Дэю чашку кофе.

Хмурясь, Дэй бросил на стойку четыре доллара, выхватил из рук бармена чашку и, не дожидаясь сдачи, поспешил к пустой кабинке.

Усевшись в кабинке, Дэй понизил голос:

— Ты именно это собираешься сделать? Выйти в прессу с вонючей лживой историей и обрушить хорошую компанию? Только потому, что сам скорее всего облажался и дал пациенту лошадиную дозу облучения? Думаешь, это справедливо?

Тайлер встретился глазами с Дэем.

— А как ты думаешь: с Ларри Чайлдсом поступили справедливо?

Дэй поставил чашку на стол и отодвинул в сторону. Он наклонился к Тайлеру и перешел на шепот:

— Мы все это уже проходили. Ну как объяснить, чтобы до тебя наконец дошло? Послушай еще разок: нет и не было никаких доказательств, ни малейших следов вмешательства в эту запись! Никто ее не изменял, понятно? Это факт.

— Это ты так говоришь.

Лицо Дэя напряглось. Он огляделся по сторонам и опять повернулся к Тайлеру:

— Хочешь сказать, я кого-то прикрываю?

— Разве я это говорил? — Подражая Дэю, Тайлер окинул взглядом комнату и снова посмотрел на него: — Взгляни на ситуацию с моей точки зрения. Будь я на твоем месте, если бы я сидел на целой куче опционов, я бы сделал все возможное, чтобы их защитить. Что тебе меньше всего нужно, так это чтобы брешь в программе стала газетной новостью. Особенно сейчас, в преддверии выхода на рынок.

Десять долгих секунд Дэй смотрел на Тайлера так, словно готов был вот-вот броситься на него. Потом у него вырвался горький безнадежный смешок, он откинулся на литую пластмассовую спинку сиденья и обреченно покачал головой:

— И что, личная беседа с Берни Леви решит все проблемы? После этого ты уймешься?

Тайлер кивнул:

— По крайней мере я буду знать, что сделал все от меня зависящее для решения проблемы.

— Ты ведь знаешь, не правда ли, что Леви лично занимался процессором базы данных?

— Откуда мне это знать?

— Он все делал сам, и он все еще над этим работает. Совершенствует. Он считает проект своим детищем. Добрая половина других компонентов системы, например пакет учета ресурсов, была куплена у программистов, которые сгинули, когда мыльный пузырь доткомов[34] лопнул несколько лет назад… мы все это собрали вместе по системе «включай и работай».[35]

— Меня не интересует история компании «Мед-индекс» и ее фольклор. Мне нужно знать только одно: ты собираешься договориться о встрече?

Дэй вытащил из нагрудного кармана сотовый телефон.

— Да, конечно, я его гребаный личный секретарь. — Он набрал несколько цифр. — Ничего обещать не могу.

На этот раз Тайлер пошел на обострение.

— Передай, что, если он не примет меня сегодня же, я обращусь в «Сиэтл таймс».


14:05

По первому впечатлению компания «Мед-индекс» не оправдала ожиданий Тайлера. Он почему-то представлял себе сверкающую мебель в стиле хай-тек и минималистский немецкий дизайн интерьеров. Это ведь новая компания, основанная на венчурном капитале, напомнил себе Тайлер, а не какой-нибудь «жирный кот» с биржи НАСДАК, вроде «Майкрософт» или «Прогноза». Внешняя приемная располагалась на третьем этаже старого двадцатиэтажного здания с тонированными стеклами в районе малоэтажных домов на Четвертой авеню, зажатого между центральным деловым районом и жилым кварталом на Холме королевы Анны.

Трудно было сказать, какое помещение занимает офис, потому что двери лифта открывались прямо в холл «Мед-индекса» и у Тайлера не было времени осмотреться. Приемная была обставлена явно подержанной мебелью. Место стройной, с шиком одетой секретарши занимал мужчина средних лет с брюшком, поклонник Томми Хилфигера.[36] Он взглянул на Тайлера:

— Могу я вам помочь?

— Я доктор Мэтьюс. У меня назначена встреча с мистером Леви.

Секретарь что-то напечатал на компьютере, покачал головой, еще что-то напечатал, видимо, нашел нечто, его удовлетворившее, и сообщил:

— Присядьте. Я скажу ему, что вы здесь.

Тайлер опустился в неудобное кресло и уже в который раз спросил себя, чего он, собственно, ждет от этой беседы. Разумеется, Леви знает о дефекте в программе. Что он предпринимает по этому поводу, вот вопрос. Отдает ли он себе отчет в том, что этот дефект уже стоил жизни по крайней мере одному пациенту? Видимо, нет, иначе они уже устранили бы сбой к этому времени. «Ни одна компания не будет сознательно продвигать на рынок недоработанный продукт. Или будет?».

— Берни примет вас сейчас.

Тайлер прошел вслед за секретарем по коридору мимо застекленных дверей кабинетов справа и лабиринта кабинок слева. В кабинетах, как ему показалось, царил хаос: большинство столов было завалено компьютерными распечатками, над каждым возвышался один, а то и два огромных плазменных экрана. В каждом кабинете на одной из стен висела большая белая доска, заполненная разноцветными иероглифами и/или торопливо набросанными скетчами. В рабочих зонах было много мужчин в спортивной одежде и женщин в возрасте от двадцати до тридцати. И те и другие излучали интеллектуальную энергию такой интенсивности, что ее хватило бы на питание атомной подводной лодки. Тайлер всего лишь прошел мимо, но успел почувствовать прилив сил.

— Входите. Берни вас примет, как только освободится.

Тайлер вошел в кабинет. Дверь за ним закрылась. Мужчина за тридцать сидел за письменным столом, ссутулившись, вытянув губы трубочкой, нахмурив лоб, и яростно строчил на компьютере. Тайлер стоял и ждал.

Кабинет Леви на вид ничем не отличался от кабинетов других служащих компании, разве что был немного просторнее, письменный стол был побольше, кроме того, имелся еще и небольшой круглый стол для заседаний с пятью стульями того же гарнитура. От двух плазменных мониторов с диагональю в двадцать один дюйм тянулись к компьютеру два кабеля. Они пробивались сквозь дырку в задней панели стола, выщербленную, казалось, сидящим на амфетаминах наркоманом при помощи дубинки. На стене слева висел большой портрет Билла Гейтса, а под ним располагалась металлическая табличка с выгравированным текстом:

Он сумел, и ты сумеешь.

Увидев стрижку Леви, голубую рубашку из оксфордской рогожки с закатанными выше локтя рукавами и расстегнутым на горле воротником, слабый двойной подбородок и его очки, Тайлер подумал, что смотрит на клон Билла Гейтса.

Леви наконец поднял глаза и пробормотал: «Буду с вами через минуту».

Минута превратилась в две. Тайлер даже подумал: может, это какая-то уловка?

Прошла еще минута. Леви щелкнул по клавише, сказал «Ну, вот!» и повернулся к Тайлеру:

— Доктор Мэтьюс, я полагаю? — Компьютерный гений широко улыбнулся, показав явно выбеленные зубы.

— Да.

— Чем я могу вам помочь? — Леви откинулся в кресле, слегка поворачиваясь из стороны в сторону на сиденье.

— Полагаю, вы сегодня уже разговаривали с Джимом Дэем?

Леви смотрел в глаза Тайлеру, не переставая вращаться.

— В таком случае вы должны знать, почему я здесь. Есть проблема с вашей системой электронного ведения медицинской документации.

Леви прищелкнул зубом, прежде чем ответить.

— Приятель, насколько я понял Джима, это вы считаете, будто у нас есть проблема… Вроде какая-то дырка, и некий хакер нашел ее и залез через нее в систему. Но Джим говорит, что нет никаких доказательств в пользу такой гипотезы. Разве что вы забыли поделиться с Джимом какими-то данными?..

Тайлер посмотрел на два кресла, стоящие перед столом Леви, потом перевел взгляд на него самого и опустился в кресло прямо напротив.

— Джим говорил вам, что произошло с моим пациентом Ларри Чайлдсом? Как он умер от радиационного некроза?

— Да.

По тону Леви было понятно: он не понимает, какое отношение смерть Ларри имеет к их встрече.

— Похоже, вас это не слишком расстраивает.

Леви, казалось, искренне недоумевал.

— А почему я должен расстраиваться? Наша компания не может отвечать за ваши ошибки.

— Вот тут и есть проблема. Эта была не моя ошибка.

— Вы не первый из тех, кто думает, что он прав, тогда как на самом деле он не прав. Насколько мне известно, запись говорит сама за себя. Нет ни тени доказательств, подтверждающих, что запись была изменена. А электронная медицинская запись — как, я надеюсь, вы понимаете, — однозначно документирует все изменения, внесенные в компьютерное поле. Ничего иного просто не было.

Тайлер заговорил, тщательно подбирая слова:

— Разве доза радиации, назначенная моему пациенту, не могла быть изменена в интервале между тем временем, когда она была прописана, и тем, когда была применена? Вы считаете это абсолютно невозможным?

Он пожалел, что не захватил с собой магнитофон.

В глазах Леви мгновенно промелькнуло нечто похожее на тревогу.

— Тайлер, не так ли? — Он кивнул, словно отвечая сам себе на свой же вопрос, и заговорил, не дожидаясь подтверждения: — Тайлер, я занимаюсь программированием с семилетнего возраста. И если я чему-то научился за эти годы, то вот чему: с той минуты, как компьютерные данные подтверждены, любая ошибка в поле данных становится субъективной ошибкой, ошибкой человека. Машины просто не совершают ошибок такого типа, их совершают люди. Можете быть уверены, я лично закодировал эту базу данных. Я знаю ее вдоль, поперек, вверх ногами и пунктиром по диагонали. Я потел над каждой командной строкой, над каждой линией передачи. Можете быть стопроцентно уверены: с этой программой все в порядке.

— Берни, не так ли? — Не дожидаясь ответа, Тайлер продолжил: — Берни, я не говорил, что с программой что-то не в порядке.

Ну вот. Слово сказано. Он стал внимательно следить за реакцией Леви.


Берни Леви пристально вгляделся в сидящего перед ним мужчину. «Упорный» — вот точное слово, если бы нужно было охарактеризовать его всего одним словом. Вторым словом было бы «целеустремленный». «Но к какой цели он стремится?» — вот в чем вопрос. Разрушить компанию, которую он, Берни Леви, создал за десять лет на пустом месте? Зачем? Ради какого-то не поддающегося определению чувства праведного гнева? Можно подумать, больные в критическом состоянии не умирают в больницах ежедневно и ежечасно по всему гребаному миру! Острая вспышка ненависти пронзила ему сердце. Да как посмел этот лицемерный сукин сын явиться сюда и вести себя так, будто у него все козыри на руках?!

Старательно маскируя свои чувства, Берни медленно наклонил голову:

— Может, и нет, Тайлер, но, уж не знаю почему, у меня сложилось впечатление, что вы именно это имели в виду.

— Что ж, может, именно это я и имел в виду. Если бы я сказал вам, что у меня есть пара примеров ошибок, повлекших серьезные — да что там! — роковые — последствия, ошибок, которые можно объяснить только погрешностью, внутренне присущей вашей базе данных, что бы вы на это ответили?

Берни постучал карандашом по столу — тук-тук-тук, — обдумывая, что делать. Безусловно, поговорить с Артуром, как только этот кусок дерьма оставит его в покое и уйдет. Артур умеет улаживать проблемы.

— Мне нужно знать все в деталях. У вас есть прямые доказательства в подтверждение этих чудовищно нелепых утверждений, или все это не более чем ваша гипотеза?

Вид у Мэтьюса был явно самодовольный.

— Никаких гипотез. Помимо случая с Ларри Чайлдсом, у меня есть еще несколько документированных случаев.

Леви одарил Мэтьюса своей самой обаятельной улыбкой.

— Расскажите мне о них.

Мэтьюс откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди.

— А почему они вас интересуют, если проблемы не может быть?

Берни тщательно обдумал свой ответ. Может, сукин сын над ним подшучивает?

— Не понимаю. Что с вами не так? Вы что, кайф ловите, досаждая людям?

— Досаждая людям? — Доктор побагровел и рывком поднялся с кресла. — Я пришел сюда с единственной целью: предупредить, что у вас есть проблема с базой данных. Я надеялся услышать заверения в том, что вы все исправите, прежде чем разразится новая катастрофа. Но, как видно, вам плевать на человеческие жизни. Я пытался до вас достучаться, но ваша компания отгораживается от меня каменной стеной. Вам дела нет до того, насколько у вас серьезная проблема. Пожалуй, мне стоит рассказать эту историю тому, кому это небезразлично!

Машинально Леви схватил фиолетовый резиновый мячик для разработки мышц, лежавший рядом с мышью, и начал сжимать его в руке. Мэтьюс встал и направился к двери.

— Это угроза? — спросил Леви. — Хотя нет, я так не думаю. Вы не в том положении, чтобы мне угрожать.

Мэтьюс остановился и, не оглядываясь, ответил:

— В самом деле? Почему же?

— Всего хорошего, доктор Мэтьюс.

— Если это угроза, советую вам еще раз хорошенько обдумать свою позицию.

— Я сказал: всего хорошего, доктор Мэтьюс.

Берни не сводил с него глаз, пока лицемерный слизняк выходил из кабинета. Как только дверь за ним закрылась, Берни нажал кнопку быстрого вызова. Ему ответил голос Бенсона.

— Мэтьюс только что ушел. Он все знает. Мало того, мне кажется, он настолько глуп, что может попытаться что-то предпринять.

Глава 21

— И что, скажи на милость, я должен объяснять финансовому комитету в следующий раз? У меня больше нет отговорок!

Артур Бенсон смерил взглядом Недди Лонгмайра, мысленно спрашивая себя, какого черта он нанял на работу этого никчемного ублюдка. «Потому что ты можешь его контролировать, вот почему», — ответил он себе.

Недди. Уже одно это жеманное имя в духе Лиги плюща начинало бесить его. Ради всего святого, что за родители могли назвать своего сына «Недди»?

«А такие родители, которые могут отдать своего сына в Дартмут или Йель, вот какие», — опять ответил он сам себе.

Недди окончил Дартмут. Потом получил магистерскую степень в Колумбийском университете. «В отличие от меня», — с горечью думал Бенсон. Сам он посещал Техасский университет в Остине, а потом поступил в Школу больничного администрирования при университете Миннесоты.

Они находились в кабинете Бенсона. Недди расхаживал из угла в угол, нервируя Артура своими суетливыми беличьими движениями. Артур Бенсон вырос в Плано, штат Техас, и в детстве бил этих мерзких маленьких грызунов из ружья двадцать второго калибра. Жаль, что нельзя прямо сейчас, на месте, подстрелить Недди Лонгмайра. Как это было бы классно! Артур улыбнулся, представив себе это воочию.

— Ради всего святого, Недди, я прекрасно знаю: ты можешь что-нибудь придумать. Я ведь не зря назначил тебя финансовым директором! Ты можешь впарить сукиным детям какую-нибудь финансовую хрень, причем в таком количестве, чтобы они оставили нас в покое еще на месяц. Один вонючий месяц. Вот все, что нам нужно.

Недди расстегнул воротник, сунул указательный палец за край и провел взад-вперед, как будто в кабинете было слишком жарко, хотя воздух был вполне свеж. Артур подумал, что никогда прежде ему не приходилось видеть маленького педика с расстегнутым воротничком.

— Маккарти задает все новые вопросы!

— Прекрасно. Пусть задает. Ты, главное, тяни время. Давай уклончивые ответы. Прежде всего будь осторожен, не сболтни чего-нибудь такого, о чем потом пожалеешь. — «Как же мне надоел этот слюнтяй!»

— Но он же председатель комитета! Я не могу удерживать его целую вечность!

Недди стиснул руки и прижал к сердцу. Точь-в-точь как тот лицемерный баптистский проповедник, которого Артур в детстве вынужден был слушать часами каждое воскресное утро по настоянию родителей.

— Боже, — простонал Недди, — как я теперь жалею, что позволил втянуть себя во все это! Я не знаю… Я, наверное, не выдержу.

С этими последними словами Бенсон спорить не мог. Недди выглядел так, словно уже готов был рухнуть в любую минуту в результате отказа всех жизненно важных органов. А ведь он, пожалуй, прав. Бенсон впервые подумал, что совершил ошибку, задействовав Лонгмайра для удержания сделки на плаву. Вероятно, стоило использовать кого-нибудь другого. Увы, теперь слишком поздно.

— Говорю тебе, Недди, беспокоиться не о чем.

— Да, тебе легко говорить! Не тебе же отчитываться перед финансовым комитетом! Господи, если они когда-нибудь пронюхают, что мы натворили…

— Чушь собачья! — Слова Лонгмайра задели «горячую кнопку» в душе Артура. — Тебе отлично известно, что все мое имущество до цента вложено в эту сделку, и не говори мне, что это легко.

Это было чистой правдой. Он набрал кредитов и теперь сидел, по сути, по уши в долгах. Да что там по уши — по самую макушку.

Недди начал задыхаться.

Только этого сейчас и не хватало: чтобы Лонгмайр рухнул в обмороке прямо в кабинете у генерального директора. И что тогда прикажете делать? Оставить его на полу, пока не оклемается, или набрать код 199 и смотреть, как в кабинет врывается бригада реанимации? Они будут задавать вопросы, и это расстроит Недди еще больше. Может, станет последней каплей. Может, толкнет психованного педика за край…

— А ну-ка давай, дыши помедленнее, пока у тебя приступ не начался, — проворчал Артур, поднявшись наконец из «кресла руководителя» с высокой спинкой и огибая стол. Он положил руку на плечо своему финансовому директору. — Только не сейчас. — Стоя за спиной у Лонгмайра, он принялся массировать ему дельтовидные мышцы, словно тренер, помогающий боксеру расслабиться между раундами. — Все будет просто отлично. Все рассчитано до миллиметра. Как только ОКАУЗ даст нам «зеленый свет», мы покроем ссуду фьючерсными акциями. Легко и просто, как два пальца об асфальт. И тогда ты бросишь банковские балансы Олбриджу прямо в его толстую пьяную рожу.

Финансовый директор вдохнул глубоко и медленно, стараясь успокоиться, и уронил голову на грудь.

— Я просто хочу, чтобы все поскорее кончилось. Не вынесу этого давления.

«Кто бы мог подумать, Недди, гомик несчастный?»

Вслух Артур заговорил врастяжку, с техасским акцентом. Людям это нравилось. Такая речь казалась им более искренней.

— Все кончится через несколько недель. С тобой все будет в порядке. Мы разбогатеем. Если хочешь, можешь даже бросить эту работу. Только не сразу, пусть немного времени пройдет.

На самом деле в такие минуты у Артура появлялись сомнения. Стоило ли затевать все это? Нет, дело верняк, напомнил он себе. Схема продумана. Он вспомнил, как все начиналось, как Берни Леви пришел к нему и спросил, можно ли использовать престижный Медицинский центр имени Мейнарда в качестве выставочного стенда для испытания бета-версии системы электронных медицинских записей, разработанной по последнему слову техники. Так совпало, что Артур, одновременно погадав по кофейной гуще федерального права и поглядев на снижающуюся последнюю строчку больничного бюджета, решил: всеобъемлющей стратегией для выживания центра является полное переоборудование их устаревшего отдела информационных технологий.

Предложение Леви пришлось как нельзя кстати. «Мед-индексу» нужен был известный медицинский центр как испытательный полигон для их продукта, а у Медицинского центра имени Мейнарда не было в наличии десяти миллионов долларов, необходимых для покупки клинической информационной системы в полном комплекте, ее установки в течение двух ближайших лет и обучения трех тысяч сотрудников и полутора тысяч докторов. Это была не сделка, а мечта. Брак, заключенный на небесах.

Во всяком случае, в то время ему так казалось.

Но кое-что Артур упустил и теперь горько об этом сожалел. Ему не хватило обыкновенного прилежания. Он так и не проверил венчурный капитал, стоявший за первым и вторым кругом финансирования. А потом, во время встречи за ужином, Берни упомянул, что при нынешней скорости расходования капиталов нужны еще десять миллионов долларов, чтобы довести программный продукт до ума и продержаться до выхода на рынок. Первичное размещение акций все покроет.

Десять миллионов.

Артур понял, что может сам получить эту сумму. После обрушения доткомов на рынке акций девять миллионов, замороженные в резервах центра Мейнарда, приносили жалкие гроши по краткосрочным облигациям и оборотным долговым обязательствам. Последний миллион Бенсон мог собрать, заложив свои собственные активы. Проблема, разумеется, состояла в том, как выцарапать резервы, да так, чтобы финансовый комитет не пронюхал об «инвестиции».

Бенсон заверил Леви, что сможет финансировать завершение проекта. Через неделю он подстроил как бы случайную встречу между Недди и гомосексуалистом-проституткой на ежегодном благотворительном вечере в медцентре. Еще через две недели он и Медицинский центр имени Мейнарда стали совладельцами «Мед-индекса».

А вскоре после этого он познакомился с другими инвесторами.

Зазвонил телефон, и Берни Леви сказал в трубку:

— Мэтьюс только что ушел. Он все знает.


Тайлеру некуда было идти. У него больше не было работы в больнице. Поэтому он просто сидел за рулем своего автомобиля. Он готов был поклясться, что пару раз за время разговора ему удалось задеть Берни Леви за живое. Леви выдавали глаза, панические попытки скрыть спонтанную реакцию.

Зазвонил его сотовый. Тайлер нащупал телефончик, нажал кнопку.

— Привет, дорогой, это твой отвергнутый любовник, специальный агент Фергюсон. Хочу узнать, как ты поживаешь. Что ж, раз уж ты отвечаешь по телефону, надо полагать, жив-здоров. Какое облегчение!

— О чем ты говоришь, черт побери?

— Погоди, мы еще до этого дойдем. Сперва позволь сказать тебе, что я обеспокоен. Ты же не перезвонил, хотя мы и договаривались.

«Как, черт побери, он достал мой номер, его ведь нет в справочнике? Дурацкий вопрос. Он же из ФБР, приятель».

— Я над этим работаю.

— Над чем ты работаешь?

«Хороший вопрос».

— Просто работаю. Вот и все.

— Ну что ж, Мэтьюс, пока ты над этим работаешь, этим утром председатель комитета ОКАУЗ по электронным медицинским записям был найден конкретно мертвым. Надолго и всерьез.

Холод пополз по спине у Тайлера.

— Уборщица обнаружила его в постели, когда пришла утром убирать в квартире.

— Ты не сказал, что его убили. Но намекаешь на это, да?

— Диагноз пока еще не окончательный. — В трубке наступило долгое молчание. — Кто-то попытался представить это как смерть от естественных причин, но на коже левой руки, прямо над веной, найден чрезвычайно подозрительный след от укола. Привлек внимание патологоанатома. По его оценке, след свежий. Возможно, укол сделан за несколько минут до смерти. Веричелли вскрывают прямо сейчас, пока мы с тобой разговариваем.

— На что ты намекаешь?

— Открой глаза, Мэтьюс. Не стоит играть в игры с дружками Леви. Если тебе что-то известно о сбое в компьютерной программе, расскажи мне. Не будь болваном.

Тайлер вспомнил, как у него не состоялась встреча с Робин Бек, как он подъехал к ее дому, какое чувство его охватило, когда он заглянул в окно кухни. На миг Тайлер испытал соблазн рассказать Фергюсону обо всем: о наркотиках в его шкафчике, об уходе Нэнси, о разговоре с Леви… Но если он об этом расскажет, велик риск потерять Нэнси навсегда. Надо еще немного подождать, посмотреть, что тут можно сделать, как спасти свой брак.

— Вот что я тебе скажу. Стоит кое-что проверить.

Тайлер рассказал Фергюсону о Робин Бек, о том, как она исчезла неизвестно куда, после того как согласилась встретиться с ним.

— Не понимаю. Что, по-твоему, я должен предпринять по этому поводу?

Рассказать Фергюсону о наркотиках, найденных в его шкафчике, об опционах Шваба на счету, открытом на его имя? У Фергюсона на руках подделанные им рецепты. Велик ли шанс, что он поверит, будто они были подброшены? Скорее всего нулевой.

— Загляните к ней в дом, убедитесь, что она в порядке.

— А с какой стати мне суетиться, если с программой все в порядке? Брось, Мэтьюс, мы оба знаем: ты что-то от меня скрываешь. Что происходит?

— Предлагаю сделку. Ты проверяешь Робин Бек. А потом поговорим.

Глава 22

17:30, отделение ФБР в Сиэтле

— Интересно, что это он так нервничает?

— Понятия не имею, — ответил Фергюсон, глядя в спину Стэнфорд. Они были в ее кабинете, Нина стояла у окна, любуясь великолепным видом на залив и стоявший на якоре контейнеровоз под разгрузкой. Из кабинетика самого Фергюсона открывался вид на охладитель воды.

— Казалось бы, при том компромате, что мы на него имеем, Мэтьюс должен сотрудничать.

— Да, казалось бы, должен. Но у меня есть одна идея.

Стэнфорд хмыкнула, приглашая его продолжить.

— Его жена переехала сюда. Думаю, есть вероятность, что она прощупывает почву для примирения. Полагаю, тут есть момент, на котором мы можем сыграть. Ну, знаешь, использовать как рычаг.

Стэнфорд повернулась и взглянула на Фергюсона вопросительно:

— Ты очем? Я думала, они разведены.

— Не совсем. Похоже, она уже велела адвокату подготовить все бумаги, но так и не подала на развод. Насколько я могу судить, она так и не решила, как ей поступить. Если не ошибаюсь, они пытались вновь наладить совместную жизнь.

Едва заметная улыбка зазмеилась у нее на губах.

— И что ты предлагаешь? Надавить на него? Мы уже надавили с этими рецептами. И смотри, куда нас это привело? Никуда.

— Да, но…

— Гэри, ты не сделаешь карьеры на этом деле. Сам знаешь. Или парень будет сотрудничать, или мы сдадим его службе наркоконтроля. Без вариантов. К тому же у меня есть для тебя другая работа.

— А если мне удастся убедить ее с ним поработать, заставить его сотрудничать с нами?

Нина равнодушно пожала плечами:

— Мне казалось, мы все уже обсудили. Почему это должно сработать?

— Есть у меня предчувствие, — нахмурился Фергюсон.

В это мгновение зазвонил его сотовый телефон. Он вскинул указательный палец, а другой рукой вытащил трубку из нагрудного кармана блейзера, нажал кнопку и проговорил:

— Фергюсон.

— Гэри, это Том Уилмингтон. Я в доме Бек. Думаю, тебе стоит поднять свою задницу со стула, приехать сюда и взглянуть своими глазами. Ты захочешь это увидеть.

Глава 23

17:30

Тайлер прислонил велосипед-внедорожник к стене и отпер дверь в свою квартиру. Изнутри доносился раздражающий писк автоответчика. Может быть, Нэнси звонила, пока он катался? Может, она передумала? Пламя надежды вспыхнуло в его груди.

Подпирая правой ногой открытую дверь, он завел велосипед в квартиру и дал двери захлопнуться самой. Подтянул велосипед к скользящей двери, вытолкнул его на маленький балкон и прислонил к стене рядом с заржавленным мангалом. Он съездил на озеро Уисл, чтобы проделать свою любимую пятимильную прогулку по камням и узловатым древесным корням на острове Фидальго. Физическая нагрузка, трехчасовое путешествие позволили ему по-новому взглянуть на ситуацию. И в голову пришла мысль. Возможно, он сумеет заключить сделку с Фергюсоном: он отдаст ФБР все, что знает об осложнениях с пациентами. Но взамен они должны оправдать его перед Нэнси. Рассказать ей, что оба обвинения в употреблении наркотиков — и в Сан-Франциско и здесь — были сфабрикованы. Черт, ведь Фергюсон знает правду! Что ему стоит сказать правду ей?

Была в этом плане и теневая сторона. Он мог потерять работу и репутацию. Если центр Мейнарда подаст на него в суд за кражу наркотиков, можно попрощаться с медицинской карьерой. И, судя по тому, как дела обстояли на данный момент, Фергюсон был единственным, кто мог ему помочь.

Тайлер нажал на автоответчике кнопку воспроизведения.

— Тайлер, это Джилл Ричардсон. Я только что узнала кое-что, и меня это страшно напугало. Серджо Веричелли, председатель комитета ОКАУЗ, скончался вчера ночью. Сегодня утром он был найден мертвым в постели. Говорят, умер своей смертью… кажется, что-то с сердцем… но я не знаю… мне это кажется подозрительным… такое совпадение… Перезвоните мне. Столько всего случилось… Мне тревожно.

Интересно, почему ее так ужаснула смерть Веричелли? И почему она позвонила именно ему? Чего добивалась? Припугнуть его или предупредить?

Слова Фергюсона эхом прозвучали в его мозгу. Можно ли ей доверять? Она дала ему имена других пациентов с осложнениями. Разве это ничего не значит?

И тем не менее, пожалуй, и впрямь настало время сотрудничать с ФБР.

Тайлер решил отложить разговор с Джилл до утра, вынул из бумажника карточку, которую дал ему Фергюсон, и набрал номер сотового телефона.

— ФБР, — ответил мужской голос.

Не «Чем могу помочь?», а просто «ФБР».

— Будьте добры агента Фергюсона.

— Контора закрыта. Переключить на его голосовую почту?

— Нет-нет, это важно. Вы можете вызвать его по пейджеру или что-то в этом роде? Передать, чтобы он мне перезвонил?

— Кто говорит?

Тайлер дал ему свое имя, номер телефона и повесил трубку.

Он вытащил из холодильника кусок лазаньи, купленной ранее в тот же день в итальянской кулинарии в соседнем квартале, поглядел на нее и засунул обратно. Вместо этого выхватил из холодильника бутылку пива «Красный крюк». В глубине души Тайлер не сомневался: смерти Мишель и Веричелли связаны между собой. Надо было только понять, каким образом.


21:55

Тайлер вытерся после душа, повесил полотенце и рассеянно взглянул на собственное отражение в зеркале. Нэнси была права. Выглядел он как черт знает что. Кожа да кости. Куда подевались мускулы, которые он нарастил, пока играл в баскетбол? Что ж, его жизнь превратилась в полное дерьмо. Стоило ли удивляться, что тело последовало тем же путем? Он пожал плечами, натянул старую, выношенную хирургическую робу, которую использовал вместо пижамы, потом открыл ящик под раковиной и взял янтарный пластиковый пузырек с амбиеном. Тайлер уже готов был открыть пластмассовую крышечку, но перед его мысленным взором всплыл образ жены. Он бросил пузырек обратно в ящик и захлопнул его. Лучше пролежать всю ночь, глядя в потолок и прислушиваясь к движению на улице за окном, чем глотать эту дрянь.

Тайлер залез в постель и выключил лампу на столике у кровати. Лежа на спине, подложив сплетенные руки под голову, рассеянно провожая взглядом серые тени на потолке, он вдруг вспомнил: Фергюсон так и не перезвонил.

Глава 24

6:53

Тайлер проснулся чуть ли не на час позже обычного. Последнее, что он сделал, забравшись в постель накануне вечером, — это выключил будильник. Не было нужды вставать в обычное время: ни операций, ни больных, которых полагалось бы осматривать. В медицинском центре ему просто нечего было больше делать.

Сидя на краю кровати, он провел пальцами, как гребешком, по волосам и сообразил, что действительно сумел заснуть где-то среди ночи. Более того, он проспал большую часть ночи. В отличие от хорошо знакомого ему тяжелого, вызванного лекарством небытия естественный сон был таким легким, что снял усталость. А ведь ему даже снились сны. Только теперь он сообразил, что видел сны, и они были наполнены яркими красками и отчетливыми звуками. Вот почему ему сначала показалось, будто он всю ночь провел без сна.

И все же Тайлер не чувствовал себя отдохнувшим. Скорее, он чувствовал себя так, словно уплатил всего лишь первый взнос в погашение непомерно выросшей задолженности по сну. Но само сознание того, что впервые за бог весть сколько ночей он обошелся без амбиена, заставило его почувствовать себя алкоголиком, проведшим первые сутки без выпивки. Появилась надежда.


9:30

— Вы знали о наркотиках?

Сидя напротив нее у письменного стола, Тайлер внимательно следил за глазами Джилл Ричардсон. Она не отвела взгляда.

— Разумеется.

Вопрос показался ей как будто даже нелепым.

— А вам не кажется странным такое совпадение по времени?

Джилл нахмурилась:

— Что? Вы имеете в виду, что это последовало прямо за вашим расследованием?

Ее тон его совсем не обнадежил. Не такого он ожидал.

— Это подстава, чтобы подорвать доверие ко мне. Вот что это было.

— Могу лишь представить, как вам было неловко, — заявила Джилл, словно он ничего не сказал, — когда Хан продемонстрировал, что в карте Ларри Чайлдса записана нормальная доза.

Острая вспышка гнева разгорелась в его груди.

— Что вы такое говорите? Может, это я сам подбросил себе наркотики, чтобы представить дело так, будто меня подставляют?

Может, зря он ей доверился? Слава Богу, хоть о Фергюсоне не упомянул.

Это последнее соображение Тайлер тут же пересмотрел. Может, стоило сказать ей, что ФБР подозревает сбой в программном обеспечении? Может, тогда она будет ему больше доверять?

— Я не говорила, во что я верю. По правде говоря, я сама не знаю, во что верить. Но я должна признать — такая возможность приходила мне в голову.

Тон у нее был такой же, каким медсестры психиатрического отделения разговаривали с буйными пациентами.

Тайлер взглянул на нее с негодованием:

— А вам и не надо ничего говорить. Я и сам вижу: вы думаете, что это я принес и подложил в шкафчик наркотики. Что ж, позвольте вам объяснить насчет меня и наркотиков. Я это уже проходил. Может быть, тогда вы поймете.

Джилл смотрела на него, вцепившись обеими руками в край стола, словно готовая вот-вот вскочить.

— Может, нам стоит прерваться? Я могу попросить Тони принести нам кофе.

Тайлер перестал метаться по кабинету, подошел к столу и оперся обеими руками о спинку кресла для посетителей.

— Неплохо придумано, но мой ответ «нет». Вам придется меня выслушать.

Джилл бросила беспокойный взгляд на телефон.

— Вот как все было, — продолжал Тайлер. — Там, где я работал раньше, меня уволили… Глава нейрохирургического отделения глубоко завяз в мошенничестве с ФСЗП. Нет, он, конечно, пустил в ход всю тяжелую демагогическую артиллерию, чтобы себя оправдать: и ничтожное вознаграждение, и медицинскую практику, задыхающуюся под чудовищной тяжестью федеральной бюрократии, и жуткую стоимость страхования от врачебных ошибок… Я мог бы и дальше продолжать, но суть вы уловили. Он был просто жаден до денег и в своей жадности перешел все мыслимые и немыслимые границы. Дошел до того, что начал выставлять счета больным, которых лечили ординаторы, а его самого даже не было в операционной. Близко не было! Не то чтобы он, допустим, находился в больнице и мог дать консультацию в случае необходимости. Нет. Однажды он был в отпуске на Гавайях, попивал «Май тай»,[37] а бухгалтерия выставила счета за целую неделю операций, проделанных ординаторами под руководством других врачей. Все счета были оформлены на его имя.

Мне это не нравилось, но я ничего не мог поделать. Я был мелкой фигуркой в нижней части тотемного столба. Старался держаться в стороне, но наступил день, когда я не смог уклоняться. Он попросил меня прикрыть несколько случаев… ну, вы понимаете, прийти на помощь, если возникнут проблемы. Я ответил «нет». Он среагировал очень просто: пригрозил уволить меня, если я не буду сотрудничать.

Видите ли, кое-чего вы обо мне не знаете. Я всегда мечтал стать главврачом. Он это знал. И еще знал, что в нашем отделении у меня это могло получиться. Была прекрасная перспектива. Но если бы он меня уволил, карьера была бы загублена. У меня больше не было бы шанса. — Тайлер горько рассмеялся. — В конечном счете меня и уволили. В академических кругах я теперь изгой. Уж об этом он позаботился. Какой декан захочет нанять профессора, который накапал на своего прежнего босса?

Я попал в классический двойной переплет. Мне хотелось удержаться на работе, но чем больше случаев он заставлял меня покрывать, тем больше возрастал риск, что я окажусь в федеральной тюрьме и навсегда потеряю врачебную практику.

Федералы заверили меня, что я буду под защитой. — Опять вырвался саркастический смешок. Мэтьюс с отвращением покачал головой: — Не получилось. Мой босс узнал об их расследовании заблаговременно и успел забросать свои следы грязью. И тут федералы отступили. А после этого — я и ахнуть не успел! — в моем шкафчике вдруг обнаружили наркотики. Все произошло так же, как здесь. Точно под копирку. Мне такое совпадение кажется слишком подозрительным. Кто-то знает о том, что случилось в Калифорнии, и теперь использует накатанный прием, чтобы снова подставить меня.

— Значит, вы никогда не употребляли наркотики?

— А вы сами подумайте. Разве наркоман может быть нейрохирургом? Анестезиолог, наверное, еще мог бы… Во время операции все эти подаватели газа только и делают, что сидят возле аппаратов жизнеобеспечения, читают автомобильные и компьютерные журналы. Но нейрохирург? Никогда.

Его история как будто заставила Джилл задуматься.

— Зачем кому-то понадобилось подбрасывать наркотики вам в шкафчик?

Этот вопрос удивил Тайлера. Неужели она ничего не поняла?

— Я ведь только что объяснил. Чтобы заставить меня замолчать. Зачем? Они знают, что это место — мой последний шанс спасти карьеру. Если меня еще раз арестуют за наркотики, я потеряю лицензию навсегда. А так они прижали меня, чтобы сидел тихо, и к тому же так легко подорвать доверие к моим словам, если я не пойму намека.

— Да кто такие «они»? — Джилл согнутыми пальцами начертила в воздухе кавычки вокруг слова «они».

Тайлер пристально взглянул на нее. «Довериться ей? Лучше не стоит».

— Взгляните на факты. В системе медицинских записей есть какой-то дефект. Сбой в безопасности. Дыра. Факты налицо. Примеры вы сами видели. Стоит ли объяснять, какую потенциальную опасность я представляю, поскольку знаю об этом? Я никому не угрожаю, никому не хочу навредить. Я всего лишь хочу, чтобы проблему устранили. И поэтому кто-то хочет меня уничтожить.

— И вы хотите, чтобы я вам помогла?

— Да.

— Почему?

— Да потому что как глава Управления по рискам вы не можете не знать, что проблема существует. Вы можете меня поддержать.

Опять Тайлер подумал, не рассказать ли ей о своем визите к Берни Леви и о Фергюсоне, и опять решил, что не стоит.

— В прошлый раз, когда вы просили у меня совета, я вам посоветовала поговорить с Ханом. Вам мой совет не слишком помог. Но теперь вы опять обращаетесь ко мне. У вас есть основания полагать, что на этот раз выйдет лучше, чем в прошлый?

Джилл усмехнулась, словно сомневаясь в его умственных способностях.

Ему не понравился ее тон.

— Да.

— В таком случае, пока вы не предприняли еще чего-нибудь, я предлагаю прежде всего поговорить с Артуром Бенсоном. Если в нашей системе медицинских записей имеются неполадки, генеральный должен об этом знать. — Джилл пристально взглянула на Тайлера: — На этот раз вы абсолютно уверены, что у вас есть доказательства? Мне не хотелось бы еще раз пройти через сцену с Ханом.

— Да, я уверен.

— Прекрасно, но советую вам быть чертовски твердо уверенным, потому что Арт этим утром по уши увяз в подготовке предварительного слушания по бюджету. И если уж мне придется отвлечь его ради этого, советую вам запастись пуленепробиваемой историей.

Она бросила на Тайлера предостерегающий взгляд искоса и потянулась за телефоном.

* * *
— Сейчас он вас примет, — сообщила чопорная секретарша и, закрыв за собой дверь, оставила их одних в просторном кабинете Бенсона.

Джилл и Тайлер остановились перед прямоугольным столом для заседаний, вокруг которого могли бы усесться восемнадцать человек. В нескольких футах от дальнего конца стола с потолка свешивался экран. У другого конца длинного стола для заседаний стоял письменный стол, а у самой стены — сервант. Над сервантом висел на стене писанный маслом портрет представительного господина с пронизывающим взглядом.

Тайлер стоял, стиснув руки, чтобы удержаться от нервной жестикуляции.

— Кто это? — спросил он у Джилл, чтобы отвлечь от себя внимание, и кивком указал на портрет.

— Честер Мейнард, основатель и первый хирург Больницы имени Мейнарда.

Тайлер видел старые фотографии с изображением когда-то скромного медицинского центра. Трехэтажный дом на вершине поросшего лесом холма, располагавшегося в то время за городской чертой Сиэтла.

— Вот что я вам скажу… — начала Джилл Ричардсон, — у меня через несколько минут встреча с главой профсоюза медсестер. Это займет весь день. Если разговор затянется, мне придется уйти.

— Без проблем.

— Да нет, я не то имею в виду. — Она протянула руку и коснулась его плеча. — Вы знаете, где ресторан «Изабелла»? — Джилл назвала ему адрес и добавила: — Я хочу знать, каков будет результат. Давайте встретимся там и поужинаем. Скажем, в шесть тридцать?

Предложение застало Тайлера врасплох. Планов на вечер у него не было. Да и какие у него могли быть планы, если Нэнси отказывалась его видеть?

— Звучит заманчиво.

Артур Бенсон вошел в кабинет размашистым шагом бывшего спортсмена. Тайлеру показалось, что при росте в шесть футов один дюйм и двухстах фунтах веса он находится в отличной форме, особенно с учетом возраста и административной нагрузки. Он был в темно-серых брюках от костюма, но без пиджака, рукава белой рубашки закатаны до локтей, верхняя пуговица воротника под ослабленным узлом галстука в черно-белую клеточку расстегнута.

Бенсон кивнул Джилл:

— Доброе утро, мисс Ричардсон. — Он протянул руку Тайлеру. — Доктор Мэтьюс, стыдно признаться, но, мне кажется, мы до сих пор официально не были представлены друг другу. Артур Бенсон.

Внимание Тайлера привлекла седая прядь в черных волосах Бенсона. После рукопожатия Бенсон пригласил их сесть у дальнего конца стола для совещаний.

Разговор начала Джилл Ричардсон.

— Знаю, как вы погрязли в бюджете, Арт, но я считаю это крайне важным. — Она повернулась к Тайлеру. — Доктор Мэтьюс обратился ко мне. Он считает, что у нас есть проблема с системой ЭМЗ. Я порекомендовала ему рассказать все вам, прежде чем он предпримет что-либо еще. — Она кивнула Тайлеру, приглашая начать.

Тайлер рассказал об осложнении, приведшем к смерти Ларри Чайлдса, о том, как компьютерное поле было изменено к нормальному показателю после подачи отчета в НИЗ. Потом объяснил, как путаница в результатах анализа на окраску по Грамму едва не привела к новому летальному исходу. На секунду Тайлер оглянулся на Джилл и поймал ее взгляд. Потом упомянул о других «примерах», но не стал углубляться в подробности. Казалось, Джилл его поняла.

Когда Тайлер закончил, Бенсон повернулся к Джилл:

— Прошу вас нас извинить, мисс Ричардсон.

Поднявшись со стула, Джилл бросила взгляд на часы.

— Никаких проблем. У меня назначена встреча с вашей любимой призовой сукой из профсоюза медсестер. — Она бросила на Бенсона наигранно-невинный взгляд. — Вот потеха-то будет!

Как только Ричардсон вышла из кабинета и дверь за ней закрылась, Бенсон уставился прямо в глаза Тайлеру.

— Мне говорили, что нейрохирурги славятся своим умом, но, похоже, это не про вас, иначе вы поняли бы намек. Что ж, придется мне объяснить по складам. Посмейте только еще кому-нибудь хоть одним словом намекнуть на якобы существующую компьютерную проблему, и я лично позабочусь, чтобы вы предстали перед квалификационной комиссией за кражу наркотиков. Я вполне уверен — вы понимаете, чем это чревато для вас. Уж на это ума у вас хватит, я полагаю. Не так ли?

Глава 25

— Эй, морячок, ищешь девушку?

Тайлер очнулся от размышлений о своем знакомстве с Артуром Бенсоном, которого уже мысленно окрестил «Задницей», вскинул взгляд и увидел Джилл Ричардсон. Она снимала черный плащ-дождевик, достававший ей до щиколоток. Отдав плащ метрдотелю, скользнула на стул напротив Тайлера. Под плащом на ней был черный льняной блейзер поверх белой шелковой блузки и спортивного покроя черные полотняные брючки. Единственным украшением служила нитка жемчуга. Она выглядела ослепительно в этом продуманно простом костюме.

— Желаете начать с коктейля? — спросил метрдотель.

Не заглядывая в меню, Джилл ответила:

— Бокал вашего домашнего пино-гри, Грегори.

— Конечно, мисс Ричардсон. — Он повернулся к Тайлеру: — Сэр?

— То же самое.

— Очень хорошо.

С этими словами метрдотель в смокинге удалился.

— Итак, — Джилл разгладила скатерть перед собой, — как прошла ваша встреча с Артом?

— Паршиво. — Тайлер рассказал ей об угрозе Бенсона.

Когда он закончил, Джилл заметила:

— Я понимаю, почему вас это расстроило, но и вы его поймите. Медицинский центр рискует многим.

— Вы это серьезно? Он угрожал мне, черт возьми! Даже не пытайтесь его оправдывать. Господи, я-то думал, генеральный захочет устранить проблему. Что будет с драгоценной репутацией Мейнарда, если всем станет известно, что руководитель пытался скрыть сбой в электронной системе? Думаете, это будет выглядеть красиво в газетах?

Джилл протянула руки через стол, сжала его пальцы и сказала:

— Не горячитесь. — Она удержала его пальцы чуточку дольше, чем требовалось, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — Да, репутация поставлена на карту, но это еще не все, Тайлер, это далеко не все.

— Да, понимаю… И это значит, что он имеет право мне угрожать?

Тайлер чувствовал, как у него повышается давление.

— О, Тайлер, вы все принимаете так близко к сердцу! — Джилл покачала головой и укоризненно прищелкнула языком. — Нет, конечно. Я всего лишь хочу сказать, что понимаю, почему он так остро отреагировал.

Стиснув кулаки, Тайлер начал выбираться из кабинки.

— Это невыносимо. Я ухожу.

Джилл схватила его за руку:

— Прошу вас. По крайней мере выслушайте, как я все это понимаю. Должна же быть выслушана и другая сторона.

— Здесь нет никакой другой стороны. Есть факт: пациент погиб от чудовищной дозы радиации! Теперь Бенсон пытается все скрыть. Одного этого случая самого по себе достаточно, чтобы начать серьезное расследование. Так что не надо на меня давить.

— С вашей точки зрения, этого, может быть, достаточно. Но где доказательства? Взгляните на факты. Вы утверждаете, что хакер изменил показания в карте Ларри Чайлдса, но управляющий по информационным технологиям утверждает, что ничего подобного не было. — Джилл пожала плечами: — Кому Бенсон должен верить? Вам или своему собственному заместителю?

Тайлеру стало жарко, его лицо вспыхнуло гневом.

— Вы не понимаете? Он меня и слушать не стал. Держу пари, он даже не удосужился прочесть отчет о патологии по мозгу Ларри Чайлдса!

Джилл зажала руками уши.

— Ладно, ладно, только не кричите. — Она помолчала. — Давайте вернемся к вашей последней мысли. Предположим на минуту, что он поверил в вашу историю с хакером. С какой стати ему радоваться, если вы, — она указала пальцем ему на грудь, — именно вы пойдете с разоблачениями в прессу? — Она вопросительно склонила голову. — У вас есть навык общения со СМИ?

Тайлер отмахнулся от вопроса:

— Нет, но зачем мне навык общения со СМИ? Я собираюсь просто сказать правду!

— А цель? Позвольте вам заметить: пресс-конференция может обернуться настоящей катастрофой, если вы не знаете, как заставить репортеров услышать то, что вы хотите сказать. Пара агрессивно настроенных репортеров вцепятся вам в глотку, вы и оглянуться не успеете, как потеряете контроль. Поэтому, если факты попадут в прессу, Арт будет настаивать, чтобы этим занималась Синтия Райт из отдела по связям с общественностью. Но только не вы. Понимаете, что я говорю?

— Другими словами, надо покрыть этот случай толстым слоем белил.

— О, Тайлер… — вздохнула Джилл. — Что вы собираетесь предпринять?

— Завтра похороны Ларри. Я подумал, что стоило бы туда заглянуть.

— Я не хожу на похороны без крайней необходимости. — Джилл насмешливо изогнула бровь. — Никогда не слышала, чтобы доктора ходили на похороны своих пациентов. Разве это не против профсоюзных правил? Ну, вроде признания, что вы что-то сделали не так?

— Не знаю. Никогда не думал об этом в таком ключе.

Им принесли вино. Джилл взяла свой бокал и шутливо отсалютовала Тайлеру:

— Выпьем за лучшие времена.

Он вспомнил о Нэнси, возможном примирении и совместной жизни.

— За лучшие времена.

— Можно задать личный вопрос? — Теперь Джилл смотрела на него с непроницаемым выражением. — Вы носите обручальное кольцо.

Он бросил взгляд на левую руку, кивнул и откинулся на спинку сиденья в кабинке. Вдруг до него дошло, что он в ресторане, что вокруг болтают и стучат приборами посетители, что пахнет чесноком, пряностями, оливковым маслом…

— Мы расстались, — кратко пояснил Тайлер. И вдруг, неожиданно для самого себя, спросил: — Как насчет вас? Вы когда-нибудь были замужем?

Джилл улыбнулась:

— Нет. Я встречалась с мужчинами, и каждый раз оказывалось, что это ошибка. Похоже, у меня выработался нюх. Мне всякий раз попадаются красивые, наглые, финансово благополучные, самовлюбленные ублюдки. Любой из них в качестве мужа был бы полной катастрофой. Пару месяцев назад я даже начала консультироваться с психотерапевтом. Хотелось как-то вылезти из этой колеи. Но я с самого начала не верила, что она может посоветовать что-нибудь толковое, и бросила это дело.

Бесхитростная откровенность совершенно не вязалась с тем образом, в каком мисс Ричардсон представала на работе.

— Вы шутите.

* * *
Когда официант принес счет, Тайлер потянулся за ним:

— Я заплачу.

Джилл отняла у него листок.

— С какой стати? Это была моя идея. А ты заплатишь в следующий раз.

«В следующий раз?»

Когда они направились к гардеробной, Джилл взяла его под руку и тихо спросила:

— Хочешь заглянуть ко мне? Выпьем на посошок.

— Извини. У меня планы на этот вечер.

Джилл отнеслась к отказу спокойно.

— Тогда вот тебе другой план. Если у тебя не занят завтрашний вечер, приходи на ужин.

— Послушай, я не набиваю себе цену или что-то в этом роде, но сам не знаю, в каком буду настроении после похорон. Понимаешь, о чем я говорю?

Она дружелюбно кивнула.

— Завтра суббота. У меня никаких планов нет. Могу сбегать на рынок и кое-чего прикупить по мелочи, что можно было бы сварганить на скорую руку. Просто позвони мне и дай знать. Но только не позже половины пятого, если хочешь, чтобы я успела что-нибудь приготовить.

Тайлер задумался.

— Вот что я тебе скажу: домашний ужин — это отличная идея. Я согласен.


1:13

На минуту Тайлер застыл в тени, куда не доставал свет единственного слабого фонаря, укрепленного на углу длинного одноэтажного складского здания прямо напротив арендованной им самим ячейки площадью десять на десять футов. Складской комплекс в это время ночи был закрыт, и Тайлеру пришлось перелезать через высокую проволочную изгородь, чтобы пробраться внутрь. Ему хотелось бы знать, держат ли владельцы складов сторожевого пса. Прежде чем перелезть через ограду, он обошел кругом весь комплекс, но не обнаружил никаких особых мер безопасности: ни телекамер, ни датчиков движения. Арендуя ячейку, он как-то не обратил на это внимания. В следующий раз — если он будет, этот следующий раз, — следует быть более осмотрительным. А с другой стороны… зачем? Кому может понадобиться его барахло? Тайлер снова прислушался: не залает ли собака? Нет, тихо.

Тайлер сбоку подошел к металлической подъемной двери, чтобы не заслонять своей тенью тяжелый висячий замок, и набрал комбинацию. После ужина с Джилл он вернулся домой и сделал еще одну копию компакт-диска, которую положил в конверт вместе с запиской к Нэнси, где было сказано, что, если с ним что-нибудь случится, она должна отдать диск Гэри Фергюсону. Этот конверт Тайлер собирался отправить на следующее утро, как только откроется почта. Оригинал, тоже в конверте, был зажат у него под мышкой слева, пока он отпирал замок.

Может, это паранойя? Во всяком случае, предосторожность. С учетом смерти Мишель и Веричелли, исчезновения Гейл Уокер и Робин Бек, угрозы Бенсона и предупреждения Фергюсона предусмотрительность показалась ему совсем не лишней.

Опустившись на колени, Тайлер ухватился за нижний край подъемной двери и поднял ее с металлическим лязгом. Он вынул из заднего брючного кармана фонарик и посветил вокруг, оглядывая свои вещи. Для других они ничего не значили, для него были драгоценны. «Счастливый» баскетбольный мяч с чемпионата штата, когда он был разыгрывающим. Уже устаревшие учебники по медицине, фотоальбом, забитый моментальными снимками, сделанными подаренной ему в детстве камерой «Кодак».

Тайлер сунул конверт в фотоальбом и бережно положил его на место в упаковочную картонную коробку. Потом опустил металлическую штору и запер замок.

Глава 26

13:45, суббота

Тайлер Мэтьюс ждал в своем «рейнджровере», пока последний из родственников усопшего, торопливо пересекая под неожиданно хлынувшим дождем парковочную площадку, не скрылся за стеклянной дверью похоронной конторы Бонни Уотсон. Он повременил еще немного, пока толпа посетителей не покинула вестибюль. Только после этого вылез из машины и вошел в дверь. В вестибюле стоял стол с мраморной крышкой, а на нем лежала открытая книга для выражения соболезнований. Тайлер не стал расписываться. Слева от него играла органная музыка, смутно знакомая по долгим часам, проведенным на дубовой церковной скамье рядом с родителями во время обязательного посещения униатских богослужений. Это было тридцать лет назад, когда он еще верил в Бога и в людскую доброту.

Тайлер повернул налево, прошел двадцать пять футов по ковровой дорожке с восточным рисунком. Дорожка привела его к закрытым двойным дверям. Густые звуки органа, сопровождающие нежное пение сопрано, доносились изнутри. Стараясь не привлекать внимания, доктор толкнул одну створку и проскользнул в часовню, уставленную светлыми дубовыми скамьями. В воздухе пахло тигровыми лилиями, собранными вокруг подиума в дальнем конце помещения. Народу было полно. Его это удивило. Друзья семьи, решил Тайлер. Сам Ларри Чайлдс был не из тех, кто располагает людей к себе и пользуется популярностью.

Встав у задней стены, Тайлер задумался о цепи странных событий, случившихся за прошедшую неделю. Вдруг у его левого бедра завибрировал пейджер. Он очнулся. Сняв пейджер с пояса, проверил дисплей. Номер был ему незнаком, но это был префикс больницы.

Тайлер выскользнул из часовни в пустой коридор. В двадцати футах от него была стеклянная дверь, ведущая к пандусу для инвалидных колясок и к автомобильной стоянке. Выйдя из здания, он уже вытащил из кармана сотовый телефон, когда его окликнули:

— Доктор Мэтьюс, что вы здесь делаете?

Тайлер обернулся. Лесли Чайлдс что-то протягивала ему.

— Хотите затянуться?

В ее пальцах с изгрызенными до мяса, не покрытыми лаком ногтями был зажат косячок. На Лесли были многослойные одежки — вышитый вручную явным любителем рукоделия кардиган, рубашка навыпуск поверх белой футболки, — но они не скрывали и не могли скрыть нездоровой худобы. Булимия или скверная макробиотическая диета? Расстройство питания в любом случае, решил Тайлер.

— Нет, спасибо.

— Как хотите. — Лесли пожала плечами, поднесла самокрутку к губам, собираясь сделать новую затяжку, но помедлила. — Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы пришли?

Тайлер хотел спросить, почему она курит план на улице, пока ее брата отпевают, но вместо этого ответил:

— Пришел отдать последний долг Ларри.

Вытянув губы трубочкой, удерживая дым глубоко в легких, Лесли вскинула указательный палец. Тайлер покорно ждал, что она скажет. Наконец она выдохнула дым с влажным кашлем.

— А вы уверены, что это не из чувства вины?

Он встретил ее прокурорский взгляд.

— Есть немного. Ларри был моим пациентом. Я всегда чувствую себя виноватым, если пациент умирает. Хотел бы я сделать нечто большее, чтобы спасти его.

Ее взгляд смягчился.

— Даже если спасти его было невозможно?

— Тогда — тем более.

Лесли не ответила, и Тайлер ощутил потребность разъяснить свой ответ.

— Чувствую себя бессильным как врач.

— Вы же знали, что у Ларри не было ни шанса, когда взялись его оперировать, верно?

И опять Тайлер не нашелся сразу. Ему хотелось ответить так, чтобы закончить разговор. Он вспомнил, зачем вышел из здания.

— Извините, — он поднял свой сотовый телефон, — мне нужно позвонить в больницу.

Не дожидаясь ответа, Тайлер повернулся к ней спиной и отошел на несколько шагов, но не вышел из-под козырька крыши, чтобы не попасть под ливень.

— Доктор Мэтьюс, это Кристин Дикман. Извините, что беспокою вас в субботу, но это очень важно. У вас найдется минутка?

Тайлер оглянулся на похоронную контору, вспомнил об идущей службе и решил остаться снаружи.

— Да, конечно.

— Вы меня не знаете. Я медсестра, работаю в педиатрии. — Она помолчала, подыскивая нужные слова. — Тут у нас есть мальчонка, его зовут Тоби Уорнер. У него диагностировали агранулоцитоз.

Тайлер попытался вспомнить, что он изучал на медицинском факультете. Отсутствие гранулоцитов, то есть белых кровяных телец. Может быть вызвано медикаментозным лечением. Вроде бы больше он ничего не помнил.

— Вы уверены, что я тот, кто вам нужен? Я нейрохирург.

— Простите, я бестолково объясняю. Вот вам вся история. Исследование показало, что у парня не осталось костного мозга. Весь спекся. Его гематолог — Нортон Спраг. Вы с ним знакомы?

— Нет.

— Он поместил Тоби в защитную изоляцию и накачивает его по полной самыми мощными антибиотиками. Но это еще не все. Спраг хочет, чтобы парню сделали пересадку костного мозга, а родители слышать об этом не хотят.

«Пересадку костного мозга?»

— А почему они отказываются? Это, конечно, сложнейшая операция и очень рискованная, но если нужно, значит, нужно. В чем дело? У них какие-то возражения на религиозной почве?

— Нет, дело не в этом. Они просто не доверяют диагнозу.

— А почему вы мне об этом рассказываете?

— Погодите минутку, я закрою дверь в кабинет.

Тайлер рассеянно следил, как машины мчатся в обоих направлениях по Бродвею. У всех были включены «дворники». Через несколько секунд до него опять донесся ее голос:

— В больнице говорили, будто вы считаете, что с электронной системой медицинских записей не все в порядке. Это правда?

— Кто вам об этом сказал?

— Это правда?

— Я не знаю.

— Вы могли бы подняться в отделение и взглянуть на Тоби?

Тайлер решил, что не может уйти с похорон Ларри Чайлдса не попрощавшись. Он оглянулся.

Лесли исчезла. Не осталось даже запаха марихуаны.


13:45, суббота

— Нэнси Фань?

Гэри Фергюсон стоял в открытых дверях лаборатории, забитой черными столами и неизвестными ему приборами, и смотрел на красивую женщину азиатского типа, склонившуюся над микроскопом. На ней был белый лабораторный халат до середины колена, блестящие черные волосы стянуты резинкой в «конский хвост». Большие очки ничуть не скрывали и не маскировали ее красоты.

Она вскинула голову:

— Да? — Беспокойным взглядом окинула комнату, словно в поисках знакомого лица коллеги, и легко коснулась пальцами основания горла.

— Не волнуйтесь. — Фергюсон вынул бумажник с удостоверением из внутреннего кармана блейзера. — Вот. — Он протянул ей удостоверение. — Специальный агент Гэри Фергюсон, ФБР.

Она нерешительно взяла документ и тут же вернула назад, словно он был заражен.

— Что-то случилось?

— Извините, я не хотел вас пугать. Надеялся застать вас дома, но ваша соседка сказала, что вы на работе.

— Это по поводу Тайлера?

— А почему вы так подумали?

Она вспыхнула, опять осмотрелась по сторонам, напряглась всем телом.

— Не знаю… я хочу сказать… не знаю.

Фергюсон спрятал удостоверение обратно в карман.

— Вы жена Тайлера Мэтьюса, верно?

Она как будто задумалась над ответом.

— Да?..

— Вы позволите? — Фергюсон указал на свободный высокий табурет, не дожидаясь разрешения, подтянул его к себе, сел и оперся локтем на стол. — Да, доктор Фань, я по поводу Тайлера. Мне необходима ваша помощь.

— В чем?

— Что он вам рассказывал о своих проблемах на работе?

Она помедлила.

— Странный вопрос, мистер Фергюсон. Что именно вы имеете в виду?

— Он говорил вам, что мы — ФБР — подозреваем наличие дефекта в их компьютерной системе медицинских записей? Что из-за ошибки, возможно, умер один из его пациентов?

Она нахмурилась:

— Что-то такое упоминал, но без подробностей. Мы с ним мало виделись. Мы разъехались.

— Да, — кивнул Фергюсон, — это тоже часть проблемы. Видите ли, о существовании осложнения нас уведомили через НИЗ — Национальный институт здравоохранения. Не стану утомлять вас подробностями, но мы расследуем любые факты, подтверждающие существование бага в системе. Я вступил в контакт с вашим мужем, потому что это касалось его пациента, но у него уже был неудачный опыт общения с Бюро и он не желает нам помогать.

— А какое отношение это имеет ко мне?

— Я надеюсь, вы мне поможете склонить его к сотрудничеству с нами.

— Вряд ли. Мы больше не встречаемся.

Фергюсон пристально вгляделся в нее. Может, Нэнси Фань тоже винит ФБР в катастрофе, которой окончилось последнее столкновение Тайлера с федеральными органами правопорядка?

— Я понимаю, какие чувства вы с Тайлером испытываете после того кошмара в Калифорнии, но, если это послужит для вас утешением, я точно знаю, что Тайлер не крал никаких наркотиков.

Она уставилась на Фергюсона:

— Что вы сказали? Он не придумал эту историю… значит, это неправда?

Фергюсон не знал, что она имеет в виду: поддельный рецепт или нет.

— Простите, я не совсем понимаю. Какую историю?

Теперь она бросила на него смущенный взгляд, полный облегчения.

— У него в шкафчике снова нашли наркотики. Он вам не говорил?

— Нет. Расскажите мне об этом.


Как только Фергюсон вышел, Нэнси направилась прямо к стенному телефону. Сердце ее разрывалось от чувства вины и гнева. Она сердилась на себя за то, что не поверила Тайлеру. Набрав его номер, Нэнси стала слушать гудки. После десятого гудка ей показалось странным, что не включился автоответчик.

Она была слишком расстроена и не могла больше работать. Поэтому решила вернуться домой и распаковать все свои вещи. И еще раз позвонить мужу позже.


Кристин Дикман закрыла дверь в кабинет старшей сестры и повернулась к Тайлеру:

— Спасибо, что пришли, доктор Мэтьюс. Я знаю, вы не обязаны…

Она была в розовато-лиловой робе, со стетоскопом на шее, каштановые волосы стянуты резинкой в «конский хвост». Высокая, худая, с узким привлекательным лицом… И на этом лице, прикинул Тайлер, отпечатались по крайней мере пятнадцать лет работы медсестрой. Переработки, стрессы… Кристин опустилась в черное офисное кресло за письменным столом, на котором светился жидкокристаллический монитор. Тайлер сел в единственное свободное кресло — простое кресло кленового дерева.

Кристин посмотрела на него:

— Я расскажу вам остальную часть истории… То, что не стала говорить по телефону. Как я уже говорила, родители не верят в диагноз. А после того как расскажу всю историю, я прошу вас осмотреть Тоби.

— Но я не гематолог.

— Это не требуется. Просто взгляните на мальчика. Вы поймете, что́ меня так тревожит. Я перевидала на своем веку тысячи детей, больных лейкемией, и знаю, как выглядят дети с пораженным костным мозгом. Он не такой. — Кристин бросила взгляд на пальцы своей правой руки с хорошо знакомым Тайлеру выражением сожаления. Ему частенько приходилось видеть такое выражение на лицах медсестер, которым слишком часто приходится мыть руки. — Родители отказали Спрагу в его требовании, хотя он очень сильно давил на них, настаивал на пересадке. Они хотели проконсультироваться с другим врачом. Спраг считает, что Тоби не может покинуть бокс, для него это слишком рискованно. Его невозможно показать врачу вне нашей больницы, поэтому мы пригласили одного из наших гематологов. И произошло именно то, чего и можно было ожидать: она посмотрела только лабораторные анализы и подтвердила мнение Спрага. — Кристин открыла ящик стола, вытащила пластиковый тюбик и выжала из него на ладонь немного белого лосьона. — Когда спор зашел в тупик, Спраг связался с нашим больничным адвокатом, а тот нашел судью, который выдал ордер на пересадку.

— Боже. Когда же это запланировано?

— Как только у Тоби пройдет острый фарингит, операция состоится. По крайней мере на данный момент планы таковы.

Глава 27

18:05, суббота

Тайлер остановился у входа в свой дом и провел ключом-карточкой по сенсорному датчику. Замок на входной двери отозвался металлическим щелчком. Он открыл дверь и вошел в пустынный вестибюль. После того как Тайлер покинул больницу, дождь усилился. Он промок насквозь, пока бежал от стоянки на другой стороне Третьей авеню к своему дому, пряди темно-каштановых волос прилипли ко лбу. Решительным жестом Мэтьюс откинул их назад и пригладил, а потом направился к почтовым ящикам на стене.

«Тебе следует вложить деньги в недвижимость. Небольшой дом или кооперативную квартиру. Иначе ты просто выбрасываешь деньги на ветер. Возьми ипотечную ссуду», — советовал ему отец, узнав, что Тайлер снял квартиру в Сиэтле. Старший Мэтьюс считал себя личным финансовым советником Тайлера. Он был деканом факультета и считал себя вправе руководить жизнью сына.

«Но я не собираюсь задерживаться там больше чем года на два, папа. Ты же знаешь».

Эту стратегию они тоже долго обсуждали. И не раз. Работа в центре Мейнарда должна была стать для Тайлера обратным билетом в университетскую клинику. Во всяком случае, он на это надеялся. Но теперь оказалось, что надежда висит на волоске.

Даже не взглянув в сторону лифтов, Тайлер направился к двери, ведущей на лестницу. От квартиры его отделяли всего четыре марша, и ему не помешало бы немного размяться. Ступив на голые бетонные ступени, он опять подумал о Нэнси. Может ли Фергюсон каким-то образом спасти ситуацию? Тайлеру так и не удалось до него дозвониться.

Как обычно, в коридоре, ведущем к его квартире, было пусто. Тайлеру нечасто приходилось встречать соседей. Он открыл дверь своей квартиры, вошел внутрь и замер, не вынув ключ из замочной скважины. Ощущение угрозы атомным грибом поднялось и распустилось в его груди, не давая вздохнуть. Сердце бешено заколотилось.

«Никому не доверяй. Серджо Веричелли был найден мертвым в постели с чрезвычайно подозрительным следом от укола на руке».

Между лопатками пробежал холодок.

«Неужели это паранойя?» — спросил себя Тайлер.

Нет. Что-то на самом деле было не так, и уже в следующую минуту он понял, что именно. В воздухе витал застарелый запах никотина.

«Может, управляющий заходил зачем-то?»

С галопирующим сердцем и натянутыми нервами Тайлер крадучись прошел в гостиную и оглядел свою убогую меблировку. Вроде бы все на месте. Но он никогда не умел поддерживать образцовый порядок.

Скрипнула половица. Тайлер стремительно повернулся к дверям спальни. Оттуда выскочили двое мужчин, один ухватил Тайлера за правое запястье, другой — за левое. Они заломили ему руки за спину и, не успел он хоть что-либо предпринять, сбили его с ног подсечкой под колени. Тайлер рухнул на пол, крича от страха и боли. Ему натянули на голову прозрачный пластиковый пакет из тех, что используют для упаковки стираных рубашек. В легких кислорода не осталось. Тайлер отчаянно пытался глотнуть воздуха, но втягивал в себя лишь тонкий пластик, облепивший рот и ноздри. В кровь ударил мощный выброс адреналина. Он понял, что задохнется, если сейчас же не снимут пакет.

Мэтьюс сопротивлялся с силой, какую вселяет только страхнеминуемой смерти, но каждый из противников превосходил его по весу по крайней мере на двадцать фунтов и каждый прижимал к полу его руку. Тайлер вскинулся, стараясь ногами достать их головы, но промахнулся. Один из мужчин передвинулся, оседлал его, прижимая бедра к полу и заламывая запястье до боли.

Тайлер попытался сбросить его, но перед глазами все расплывалось.


Тайлер вынырнул из тьмы, наполнив легкие драгоценным воздухом. Неужели это был только сон? Его глаза открылись, увидели знакомый потолок спальни. Он попытался шевельнуться, повернуться, но не смог. Он лежал, распластанный на спине, что-то удерживало его руки и ноги. Опять его охватила паника.

— Какого черта…

Мэтьюс повернул голову, заглянул себе за правое плечо. Один из мужчин наполнял шприц из прозрачной ампулы.

Хриплый голос шепнул ему на ухо:

— Заткнись, а не то я затолкаю эту подушку тебе в глотку.

Тайлер дернул привязанными руками и ногами и тут заметил, что путы сделаны из мягкой кожи, подбитой подушечками. Точно такие же применялись в больницах. «Чтобы не оставлять следов». Он все еще был в брюках от костюма, но пиджак с него сняли, правый рукав рубашки закатали выше локтя, обнажив вздувшиеся вены.

По телу прокатилась волна холодной паники.

— Господи Боже, что вы делаете? — Тайлер вспомнил Мишель. Разве с ней не произошло то же самое?

— Он тебя предупредил. Заткнись, — сказал мужчина со шприцем.

— На помощь! — крикнул Тайлер изо всех сил, в надежде, что его услышат соседи.

— Не ори!

Подушка навалилась на его лицо. Давление пришлось на рот. Тайлер принялся метаться из стороны в сторону, но освободить рот не смог. Что-то острое проткнуло кожу над веной. Он дергал рукой, стараясь сместить иглу, но под кожей разлилось ощущение холода. Оно дошло до плеча, а потом исчезло.

Глава 28

Он хотел крикнуть «Нет, не надо!», но у него вырвался лишь глухой стон.

Подушка исчезла. Панический страх испарился, сменившись теплым коконом блаженства.

— Кто вы, парни?

Если он сумеет их разговорить, может, удастся поторговаться. Может, им просто нужна информация.

Тот, что покрупнее, взглянул на товарища и спросил:

— Долго еще?

— Плюс-минус пара минут, — ответил тот, что поменьше.

— Это насчет медицинских записей? — спросил Тайлер.

Странно, он их больше не боялся, хотя и знал, что они собираются его убить.

Первый нагнулся над Тайлером, заглянул ему в глаза.

— А может, и меньше. Вид у него паршивый.

Тайлер проследил, как путы с его запястий исчезают, попытался поднять руку и осмотреть то место, куда вкололи шприц, но почувствовал, что не может даже разглядеть волоски на коже, сколько бы ни старался. Странно.

Сквозь туман в голове до него дошло, что ему ввели смертельную дозу наркотика. Точно так же, как Мишель, а потом Веричелли. Наркотик бомбардировал его мозг, приказывая не сопротивляться. Сначала он потеряет сознание. Потом дыхание станет неглубоким и нечастым, пока не прекратится совсем. Через несколько минут он умрет. Тайлер вновь попытался сосредоточиться на своей руке, не обращая внимания на странную щекотку на губах, и с удивлением обнаружил, что его пальцы держат шприц. Он разжал пальцы, и шприц скатился с постели. Увы. Ничего, можно потом поднять. Вместо этого он попытался подняться на локте.

— Прошу вас, не надо… Я расскажу все, что вы хотите знать.

— Знать? — Большой продолжал собирать кожаные путы. — Нам ни хрена не надо знать, — усмехнулся он.

Тайлер уронил тяжелую голову на мягкую подушку. Это было так приятно!

— Но тогда… зачем?

Странно, на них латексные перчатки.

— Ты в Бога веришь?

— Что?

— У тебя осталось секунд двадцать, а потом ты вырубишься. А дальше? Дальше ты с ним встретишься.

Убийца со смехом повернулся и вышел из комнаты вслед за другим.

Подняться Тайлер не мог, к тому же ему было уже все равно. Он утешал себя тем, что через несколько минут узнает ответ на вопрос, мучивший его на подсознательном уровне вот уже почти тридцать восемь лет.


Знакомые звуки начали проникать в теплую невесомость… Вот они исчезли… и снова появились: ритмичное электронное попискивание кардиомонитора, отдаленное бормотанье… Хирургия? «Мне надо мыть руки?» Он отчаянно пытался разобраться в звуках, осмыслить их. Если знать, что за случай, он сможет провести операцию. А может, это его вечный кошмар: он в университетском городке, через час у него экзамен по предмету, на который записался, но лекций не посещал?

— Тайлер.

Медленно поворачивая голову на знакомый женский голос, он понял, что лежит на спине с закрытыми глазами и дрейфует где-то к северу от неполной потери сознания.

— Тайлер.

Он приказал глазам открыться. Они тут же рефлекторно зажмурились от ослепительного света. Тайлер сделал еще одну попытку, на этот раз помедленнее. Лицо Джилл качалось и плыло в нескольких дюймах от него, ее глаза пристально всматривались в его лицо.

— Джилл? — прохрипел он. Сухой язык скользнул по таким же сухим растрескавшимся губам. — Воды.

Уголки ее губ дрогнули.

— Добро пожаловать в мир живых, Тайлер. Я уж начала волноваться.

Тайлер понял, что она сидит рядом с ним в комнате, показавшейся ему знакомой. Что это за комната, он понял не сразу, но в конце концов узнал палату интенсивной терапии в Медицинском центре имени Мейнарда. «Что случилось? Я попал в аварию?» Но Тайлер не ощущал никакой боли, даже дискомфорта. Ничего, кроме желания повернуться набок и промочить горло.

— Воды.

— Вот.

Она вставила белую пластмассовую соломинку ему в рот. Тепловатая вода имела привкус пластика, но это была вода. Тайлер позволил ей наполнить весь рот и только потом проглотил. Провел увлажнившимся языком по пересохшим деснам.

— Еще.

Джилл снова всунула ему в рот соломинку.

— Не торопись. Не пей слишком много. Ты же не знаешь, сколько выдержит твой желудок.

К Тайлеру стала возвращаться память. Вспомнились подробности схватки в квартире.

— Они пытались меня убить, — прохрипел он.

— Что?

Тайлер огляделся по сторонам, потом взглянул на свою руку. Место укола скрывала игла капельницы.

— Который час?

— Немного за полночь.

— За полночь? Какого дня?

Опять его голос надломился. Горло было словно забито песком. Тайлер попытался откашляться.

— Воскресенья.

Он задумался.

— Как я сюда попал?

— Ты мне не перезвонил к шести часам, и я забеспокоилась. К половине седьмого уже не знала, что и думать. Я звонила, никто не ответил. Даже автоответчик не включился. Тут уж мне стало совсем не по себе. Поехала к тебе домой, заставила управляющего меня впустить. И слава Богу, а не то ты мог бы отчалить навсегда. — Джилл помолчала, видимо, подыскивая нужные слова. — Надеюсь, это послужит тебе уроком, Тайлер. Может, тебе следует подумать о программе реабилитации.

Ему казалось, что все лицо у него облеплено паутиной. Он провел по лицу ладонью.

— Что?

— Передоз. Врач из «неотложки» думает, что ты не рассчитал дозу.

— Чушь. На меня напали. Двое мужчин. Они пытались представить это как передоз. Наверное, то же самое случилось с Мишель.

Джилл как будто изучала его.

— И ты дрался с этими двумя мужчинами? — Увидев, что Тайлер не отвечает, она добавила бесстрастным «докторским» голосом: — Не было никаких признаков сопротивления. На твоем теле не было ни порезов, ни синяков, в квартире был порядок.

— Черт побери, они привели квартиру в порядок.

— О, Тайлер…

— Я тебе говорю… — Но ее лицо все ему сказало красноречивее всяких слов. — Считаешь, я все это выдумал?

Джилл вздохнула:

— Я твердо знаю одно: если бы я тебя не нашла, ты скорее всего был бы уже на том свете. Мне бы этого очень не хотелось. — Она взяла его за руку.

Тайлер попытался приподняться на локте, но палата закружилась у него перед глазами, в голове клубился туман. Возможно, ему ввели наркан, чтобы побороть действие наркотика, весь вопрос в том, что это был за наркотик. Наркан хорошо противодействует наркотикам опийной группы…

— Токсикологию провели?

— Да.

— И что нашли? Ты знаешь?

Джилл кивнула:

— Фентанил и бензодиазепин.

Тайлер попытался это осмыслить. Хорошая новость и плохая. У него, должно быть, выработалась сопротивляемость бензодиазепину, если учесть весь тот амбиен, что он проглотил за последние месяцы. А вот фентанил — совсем другое дело.

— Если ты думаешь, что я вру, справься в полиции. Держу пари, тот же коктейль они нашли в крови Мишель. Ее тоже убили. — Тут Тайлер по лицу Джилл догадался, что она о чем-то умалчивает. — Ты от меня что-то скрываешь?

Джилл выпрямилась, ее лицо опять стало бесстрастным, как у ледяной девы.

— Когда тебя доставили в центр на «скорой»… врачи и сестры тебя узнали. — Она нервно сцепила руки, ломая пальцы. — У них не было выхода. Это же передоз, Тайлер.

— Что ты имеешь в виду?

— О том, что тебя привезли с передозировкой наркотиков, пришлось сообщить начальству.

Вот оно. Теперь он потеряет работу, лицензию, карьеру. Ему конец.

А может быть, еще не все потеряно? Что, если Фергюсон подтвердит его слова? Разве это не послужит ему оправданием?

— Можешь достать мне телефон? — Тайлер окинул взглядом палату в надежде увидеть свой бумажник с карточкой Фергюсона.

Джилл уперлась ладонью ему в грудь и мягко толкнула его обратно на постель.

— Эй, полегче! Я попробую достать телефон. А ты пока лежи тихо и отдыхай, набирайся сил. Я скоро вернусь.

Тайлер откинулся на подушку. Он может позвонить по основному телефону в контору ФБР и сказать любому, кто снимет трубку, что ему нужно связаться с Фергюсоном по экстренному делу. Кажется, в прошлый раз он не упомянул, что дело не терпит отлагательств… Тайлер закрыл глаза, моля Бога, чтобы комната перестала кружиться.


Тайлер внезапно проснулся с острым ощущением, что прошло много времени. Сколько? Точно он узнать не мог, но чувствовал: гораздо больше, чем несколько минут. Он прищурился. В палате было темно. Лампы, утопленные в подвесном потолке, светили в четверть накала, за тонированными стеклами окон стояла кромешная тьма. «Все еще ночь», — понял Тайлер. Джилл ушла, стул рядом с больничной койкой был пуст. Он заметил какое-то движение и посмотрел направо. В темном углу стоял мужчина в светло-голубой робе медбрата.

— Который час? — спросил у него Тайлер.

— О, вы проснулись! — Медбрат подошел к постели.

Тайлер почувствовал что-то смутно знакомое. Но что?

— Который час? — повторил он.

Тут до него дошло: застарелый запах никотина. Тайлер почувствовал, как учащается пульс, и тут же заметил, как это отражается на кардиомониторе. Он приподнялся на локте, чтобы взглянуть поближе.

— Самое начало четвертого. — Медбрат взял прозрачную трубку капельницы, соединяющую полупустой мешок физиологического раствора с правой рукой Тайлера. Поднес большой шприц.

— Что это?

— Лекарство, чтобы помочь вам немного расслабиться.

Что-то знакомое в голосе мужчины еще больше испугало Тайлера. Он отдернул руку и сел в постели.

— Не надо мне расслабляться. Я хочу встать и уйти отсюда. — Он потянулся к защелке, удерживающей в поднятом положении боковины больничной кровати.

— Извините, нельзя. — Медбрат схватил свободный отвод капельницы.

Тот же голос Мэтьюс слышал в своей квартире.

Тайлер схватил мужчину за запястье и резко вывернул. Шприц упал на простыню. Свободной рукой Тайлер перехватил шприц, прежде чем его противник успел опомниться и хоть что-то предпринять. Перекатившись на правый бок, Тайлер замахнулся шприцем как оружием:

— А ну назад, ублюдок!

Убийца попятился, но вид у него был не слишком испуганный. Он повел плечами, сбрасывая напряжение, присел на корточки.

Тайлер заметил болтавшийся у него на шее шнурок с бейджиком. На фотографии был изображен совсем другой человек. Свободной рукой Тайлер двинул защелку, и поручень, ограждавший кровать, с лязгом упал. Другой рукой он сорвал датчики электрокардиограммы. Убийца подобрался ближе, вытянув вперед, как борец сумо, обе мускулистые ручищи. Тайлер отодвинулся к другому краю кровати, стараясь держаться от него на расстоянии.

— Назад, а то уколю! — крикнул он в надежде, что кто-нибудь услышит.

Убийца бросил быстрый нервный взгляд через плечо на стеклянную дверь. Закрыта. Жалюзи задернуты. Никто не услышит, никто не заглянет. Убедившись в этом, он ухмыльнулся:

— Ну давай. Отлично проведем ночку.

Тайлер дернул и отъединил трубку капельницы, но не смог вытащить иглу, для этого ему пришлось бы положить шприц. Из вены потекла кровь. Убийца бросился вперед и попытался схватить его за руку. Тайлер отклонился, и тот не сумел ударить в полную силу. Но он врезался плечом в грудь Тайлеру, того отбросило спиной к стене. Пальцы разжались, шприц упал на пол.

Тайлер попытался поднять шприц, но его противник был проворнее, он уже наклонился и вытянул руку. Тайлер инстинктивно ударил его ногой, попав коленом прямо в нос. Удар оказался страшным: раздался жуткий, тошнотворный хруст ломающейся кости и хряща. Теплая жидкость заструилась по ноге Тайлера. Кровь. Но убийца рухнул на четвереньки, отчаянно нащупывая обеими руками шприц. Тайлер успел отбросить шприц ногой в тот самый миг, когда правая рука убийцы дотянулась до него. Шприц покатился через всю палату, и Тайлер бросился за ним. Он схватил шприц, стремительно повернулся и всадил иглу прямо сквозь тонкую ткань робы в спину убийцы. Игла погнулась, наткнувшись на лопаточную кость. Тайлер нажал на поршень до отказа, хотя убийца попытался отпрянуть. Шприц, глубоко засевший у него в спине, качнулся вместе с ним. Тайлер выпустил пустой шприц, и тот закачался на игле, как в черной комедии.

Все еще стоя на четвереньках, мужчина размахнулся. Его кулак, описав полукруг, попал Тайлеру в подбородок, и он опять врезался спиной в стену, но тут же вскочил на ноги и бросился к двери. Убийца тем временем тоже сумел подняться на ноги. Тайлер раздвинул скользящую дверь ровно настолько, чтобы выбраться в коридор, снова задвинул и навалился на нее всем телом. Он огляделся в поисках помощи. В пятидесяти футах от него, в дверях комнаты ожидания стоял второй убийца. Его глаза округлились от изумления, но он ничего не сказал, а быстрым шагом направился к Тайлеру.

Глава 29

Тайлер крикнул двум дежурным сестрам:

— Помогите! Вызовите охрану!

И бросился бежать.

Дверь у него за спиной с грохотом распахнулась. Тайлер обернулся. Первый убийца повис в дверях, цепляясь за косяк, стараясь удержаться на ногах. Взгляд у него уже был несфокусированный.

Тайлер босиком домчался до запасной лестницы, врезался левым бедром со всего разбега в турникет и прорвался на площадку. Он понесся вниз, перепрыгивая разом через три ступеньки, цепляясь за трубчатый металлический поручень обеими руками. Босые ноги щипало от прикосновения к холодному цементу. Тайлер так и не обернулся, чтобы посмотреть, кто за ним гонится.

Он задержался на площадке второго этажа, прислушался. По ступеням у него над головой, отдаваясь гулким эхом от шлакобетонных стен лестничного колодца, топали чьи-то ноги. Тайлер открыл дверь, свернул направо и снова бросился бежать. Полутемный пустой коридор тянулся в обоих направлениях. Если удастся свернуть за угол, прежде чем его преследователь прорвется в двери, возможно, он сумеет выиграть время. Подошвы болели от бега по бетонным плитам, легкие горели от нехватки кислорода и остаточного действия наркотиков. Зато теперь его ноги хотя бы шлепали по линолеуму.

Впереди показался уборщик в серой рабочей робе. Он, вальсируя, возил по полу от стены к стене большой электрический полотер. Поначалу уборщик вроде бы не заметил бегущего. Вероятно, причиной тому были наушники, подсоединенные к компактному серебристому плейеру, свисающему с пояса. Но потом парень вскинул голову, изумленно раскрыв глаза. И рот у него открылся, когда Тайлер пулей пролетел мимо. В этот самый миг дверь хлопнула за спиной у Тайлера. Он завернул за угол.

Еще двадцать футов, и он достиг мужской раздевалки хирургического отделения. Дрожащими руками набрал четырехзначный код. Замок со щелчком открылся. Тайлер влетел внутрь и прислонился к защелкнувшейся за ним двери, жадно глотая воздух. Скорее всего преследователь не знает кода. А если он спросит уборщика? Пятьдесят на пятьдесят, уборщик тоже не знает. Но держать пари при таком раскладе он бы не стал.

Тайлер схватил с проволочной вешалки хирургический костюм и поспешил к своему шкафчику. Еще минута, и он распахнул узкую железную дверцу, стащил с себя халат пациента, натянул рубаху и шаровары, а затем свои верные мягкие кроссовки «Найк», в которых всегда оперировал. Одевшись, Тайлер закрыл шкафчик, отодрал пластырь и наконец выдернул из вены иглу капельницы, все еще сочащуюся его кровью. Он крепко прижал два пальца к ранке от укола и тряхнул головой в попытке прогнать остатки паутины, опутавшей мозг.

Прислонившись спиной к холодной дверце, чтобы успокоиться, набрал полные легкие воздуха. Надо было привести в порядок мысли.

«Позвать охрану? Нет, это, пожалуй, неудачная мысль». Скорее всего они увидят в нем сбежавшего наркомана со съехавшей крышей. И потом… а если охранники медцентра заодно с убийцами? Позвонить Фергюсону? Обязательно, но только после того, как он найдет безопасное укрытие. Нэнси? Нет. Она не поверила, что наркотики ему подбросили, а в теперешнюю историю тем более не поверит. Его госпитализировали с передозом! Оставалась только Джилл.

Тайлер взглянул на дверь, через которую вошел всего несколько минут назад. До сих пор никто не попытался сюда проникнуть. Может, уборщик промолчал? Может, его преследователь махнул рукой и сдался? А может, подонок ждет его за дверью? Караулит. Или он вообще окружен со всех сторон, как Бутч Кэссиди в последней сцене фильма?[38] Не узнаешь, пока не откроешь дверь. Вот только Тайлер был не готов испытывать судьбу.

В коридоре, ведущем в операционные, располагался ряд кабинок для диктовки. Там были телефоны. Тайлер набрал номер. Когда телефонистка ответила, сказал:

— Говорит доктор Леунг. Соедините меня с Джилл Ричардсон по ее домашнему номеру. Срочно.

Через минуту он услышал в трубке сонный голос Джилл.

— Это я, Тайлер. Мне нужна помощь, — задыхаясь, проговорил Тайлер.

— Что? Что случилось?

В телеграфном стиле Тайлер изложил ей свои приключения.

— А где ты сейчас? — спросила Джилл.

Что-то удержало Мэтьюса, он не стал говорить, где именно находится. Сказал только:

— Я все еще в больнице. Ты можешь мне помочь?

— Еще спрашиваешь? Да, конечно. Что делать?

У него сложился план.

— Подъезжай сюда как можно скорее. Запаркуйся на площадке «неотложки». Иди в камеру хранения и потребуй мои вещи. Скажи, что полиции нужен мой бумажник.

— Они не отдадут мне твои вещи.

— Отдадут непременно. Ты вице-президент по рискам! Что бы ты им ни сказала, они подчинятся.

Джилл ответила не сразу:

— Может, ты и прав… Хорошо, где тебя найти?

— Когда заберешь мои вещи, просто возвращайся к машине. Я там буду.

Тайлер повесил трубку.

В раздевалке было две двери: та, в которую он вошел, и вторая, ведущая в главный коридор через хирургию. Вряд ли наемный убийца знал о второй двери, если, конечно, ему не сказал уборщик или кто-то из охраны.

«А с другой стороны, — подумал Тайлер, — может, его уже нет в здании, откуда мне знать? Его наверняка уже разоблачили, он не из больничного персонала. Хотя не исключено, что охрана с ним заодно». Чем больше Мэтьюс об этом думал, тем более правдоподобным ему казалось, что его преследовал не убийца, а кто-то из санитаров или из охраны. Убийца должен был задержаться и помочь своему приятелю, получившему дозу того, что было в шприце.

В это время ночи в операционных темно и тихо… Разве что какой-нибудь экстренный случай… Но здесь сорок операционных, даже если одна занята, есть шанс выбраться в задний коридор незамеченным. А если Мэтьюса и заметят, он не вызовет подозрений. Просто еще один хирург.

Тайлер приоткрыл дверь с большим красным знаком «Только для персонала с санкционированным доступом» и выглянул в коридор. Как в морге. Ни звука.

Он выскользнул в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Главный коридор образовывал большой прямоугольник вокруг расположенных встык операционных с общей зоной — раздевалкой, душевой и складом. По другую сторону прямоугольника была лестница, ведущая на первый этаж, в зону ожидания хирургического отделения. Оттуда будет уже нетрудно выскользнуть в боковую дверь и пройти квартал до стоянки. Проще простого.

— Эй вы! Стоять на месте!

Тайлер оглянулся через правое плечо. Высокий чернокожий мужчина в форме охранника с логотипом Медицинского центра имени Мейнарда бросился к нему бегом. На каждом шагу лязгали металлические подковки башмаков.

Тайлер стремительно пересек коридор, плечом толкнул тяжелые вращающиеся двери в операционную, освещенную только светом, льющимся из маленького окошка в середине двери. В темноте он напоролся на металлический операционный стол и ушиб левое колено. Боль выстрелила в бедро, нога подломилась, он больше не мог бежать. Мысленно выругавшись, Тайлер спрятался за аппаратом для подачи анестезии и принялся лихорадочно массировать коленную чашечку.

Двойные двери распахнулись, охранник, понизив голос, проговорил в рацию:

— Повторяю: преследую объект. Второй этаж, основная хирургия. — Пауза. — Вас понял.

«Черт!»

Секунда — и луч фонаря прорезал темноту.

— Вы здесь, доктор Мэтьюс? — спросил охранник нормальным голосом.

Тайлер провел кончиками пальцев по задней стенке аппарата для анестезии, пока не нащупал внизу маленькие колесики. Они были блокированы, и он осторожно поднял скобки замков.

Одна половина двери была теперь открыта, луч фонаря скользил по белым, облицованным плиткой стенам операционной.

— Не бойтесь, док, мы ваши друзья. Ничего плохого не сделаем. Выходите, не прячьтесь. Мы знаем, что вы здесь.

Луч скользнул поверх тележки с аппаратом, прошел над головой Тайлера.

До него донеслось звяканье ключей. Он осторожно выглянул из-за аппарата. Силуэт охранника вырисовывался на фоне слабенького света, проникавшего из коридора, и этот силуэт медленно приближался к нему, по-прежнему проводя вокруг себя фонарем. Похоже, он думал, что Тайлер прячется за операционным столом.

— Вы можете бежать, док, но вам не спрятаться. Уж вы мне поверьте.

Охранник обогнул операционный стол. Если сидеть тихо-тихо, охранник может решить, что он вышел в противоположную дверь. Тайлер выглянул из-за края аппарата, и свет фонаря ударил ему прямо в глаза.

— Попался! — радостно завопил охранник.

Ослепший Тайлер услышал цоканье приближающихся подковок, оценил расстояние и заставил себя выждать еще несколько секунд, а затем бросил свой вес на аппарат для подачи анестезии, выкатив его вперед со всей возможной силой. Аппарат с глухим стуком врезался в нечто достаточно плотное, чтобы ход колесиков резко остановился. Услышав стон, Тайлер проскользнул мимо рухнувшего на пол охранника и вырвался в коридор, сворачивая налево, к выходу. Когда он добрался до пересечения с коридором, ведущим в послеоперационные палаты, другой охранник выбежал из-за угла ему навстречу. Не сбавляя шага, Тайлер согнулся, как защитник в американском футболе, и врезался плечом в грудь растерявшегося охранника. От удара тот повернулся волчком и ударился о стену.

Тайлер завернул за угол в конце коридора и ударил бедром в поперечину турникета на выходе. Дверь распахнулась. Сработала оглушительная сирена пожарной тревоги. Но Тайлер не побежал вниз по лестнице. Он повернулся кругом и кинулся через коридор в другую темную операционную. Запыхавшись, прикрывая рот рукой, чтобы приглушить свое тяжелое дыхание, он выглянул в коридор через окошко в двери.

Миг — и охранник, которого он сшиб и швырнул об стену, пролетел через открытую дверь запасного выхода и затопал вниз по ступеням. А еще через несколько секунд следом за ним пробежал и первый.

Крадучись, Тайлер пробрался в подсобку, прошел через еще одну темную операционную и оказался в коридоре на противоположной стороне, той самой, откуда и попал в хирургическое отделение. Здесь находилась дверь, которой пользовались хирурги, чтобы спускаться в зону ожидания на первом этаже. Двигаясь стремительно и в то же время бесшумно, Тайлер добрался до первого этажа, пробежал через зону ожидания, через главный вестибюль к парадному входу и оказался на улице.


— Сумела достать мой бумажник? — спросил Тайлер, скользнув в спортивный «лексус» Джилл и оглядываясь вокруг: вдруг появится еще один охранник.

— Вот. — Она передала ему бумажник и включила зажигание. — Но все остальное тебе придется забирать самому. Мне не хотелось объяснять, кому и зачем могли понадобиться твои брюки. — Джилл бросила на него подозрительный взгляд: — Это ты включил тревогу?

Тайлер сполз на сиденье так низко, что только его глаза остались над приборным щитком.

— У меня не было другого выхода.

— Надо поскорее уехать отсюда, пока ты не вляпался еще в какую-нибудь неприятность. — Джилл повернулась, заглянула себе через плечо, прежде чем сдать назад, и нажала на кнопку, блокирующую двери. — Может, ко мне? Надо отдышаться и решить, что делать дальше.

Все было лучше, чем торчать на парковке неотложного отделения, пока кругом рыщут охранники.

— Отличный план.

Тайлер открыл бумажник. Прекрасно, карточка Фергюсона была на месте.

Джилл вывела машину на улицу.

— А теперь с самого начала. Расскажи мне, что случилось.

Тайлер вновь пересказал всю историю. Когда он закончил, Джилл заметила:

— Хорошо, что ты вовремя проснулся. Если бы нет… — Она протянула руку и погладила его по щеке. — Мне об этом даже думать не хочется.

Небо на востоке засветилось первыми оранжево-красными полосами рассвета. Машин на улицах было мало. Начало еще одного воскресного дня в Сиэтле. Тайлеру оно показалось таким же мрачным, как его собственное будущее. Как далеко распространяется влияние больничной охраны? А если они привлекут к его поискам полицию Сиэтла? Мэтьюс глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, заглушить боль в желудке и в колене.

— У тебя с собой нет какого-нибудь антацида? Тамса, маалокса?

— Нет, но дома найдется.

— Спасибо. — Тайлер выпрямился на сиденье.

Оба молчали, пока она вела машину по Мэдисон до Четвертой улицы, а потом сворачивала на север по Стюарт. Через несколько минут машина остановилась. Пришлось ждать, пока тяжелая стальная дверь гаражной стоянки подтянулась кверху и впустила их. Выйдя из машины, они прошли по затянутому ковром вестибюлю к лифту и поднялись на двадцать первый этаж.

В квартире Джилл сняла легкий черный плащ и повесила его в шкаф рядом с входной дверью.

— Секунду, я принесу тебе тамс.

Тайлер проводил женщину взглядом, когда она, пройдя по коротенькому коридору, скрылась за дверью спальни. Вышла она действительно через секунду и протянула ему открытую пачку антацида.

— Вот, держи. Хочешь глоток спиртного? Чего-нибудь, чтобы нервы успокоить?

Глоток спиртного был ему нужен, как дыра в голове.

— Что мне сейчас действительно нужно, так это сообразить, как раздобыть нормальную одежду. — И Тайлер поддернул штанину шаровар, чтобы до нее дошло, сколь жалок его гардероб.

— Может, мне удастся пробраться в твою квартиру, если ты мне скажешь, что принести.

Джилл взмахом руки указала ему путь в гостиную и предложила сесть, но Тайлер слишком сильно нервничал и не мог усидеть на месте. Вместо этого он подошел к стене, которую занимало окно. Оттуда открывался потрясающий вид на залив и западный Сиэтл. Бело-зеленый паром отваливал от причала.

— Может, тебе стоит позвонить в полицию и рассказать им, что случилось, — предложила Джилл.

Тайлер отмахнулся:

— Несерьезно. Бенсону ничего не стоит убедить их, что я просто заурядный наркоман, ворующий медикаменты.

— Может, и так, но в любом случае тебе нужна помощь. Давай взглянем правде в глаза: я могу тебе помочь только до известной степени. Врукопашную я не пойду. — Джилл улыбнулась. — Вот, садись. Ну, если не спиртного, тогда, может быть, кофе?

Кофеин никак не мог успокоить расшатавшиеся нервы, зато мог помочь прояснить мысли.

— Было бы неплохо. — Тайлер двинулся следом за ней в кухню. — Я буду наблюдать за процессом.

Два высоких табурета стояли перед гранитной стойкой. Тайлер попытался сесть, но тут же снова вскочил. Джилл вытащила из холодильника мешок зерен. Тайлер провел пальцами по волосам, обдумывая свой следующий ход, но ничего не придумал, кроме все того же звонка Фергюсону.

Джилл перестала работать и взглянула на него вопросительно:

— Ты что-то задумал. Что?

— Есть один человек… Фергюсон. Думаю, он может помочь мне выбраться из этой заварухи.

Она высыпала зерна в черную с хромом кофемолку «Браун».

— Да? И кто же он, этот Фергюсон? Чем он может тебе помочь?

Тайлер помедлил, стараясь решить, насколько можно ей доверять. Джилл тем временем закрыла крышку кофемолки и повернулась к нему:

— Итак?

— Агент ФБР.

— Правда? — Ее палец замер, так и не нажав на кнопку. — Это твой личный друг, или ты специально вступил с ним в контакт по поводу нашей маленькой проблемы с медицинскими записями?

Ее реакция насторожила Тайлера. Только он успел чуточку успокоиться, но теперь опять напрягся.

— Ни то ни другое. Он вступил со мной в контакт.

Джилл взглянула на свой застывший палец, опомнилась и нажала кнопку. Зерна загремели, но вскоре дребезжание перешло в плавное гудение. Она отпустила кнопку и опять заглянула Тайлеру в глаза:

— По какому поводу?

— Это случилось дня два-три назад, — сказал Тайлер. — Я не помню… Потерял счет времени.

Джилл закатила глаза и досадливо вздохнула:

— Тайлер, не пытайся острить. Это важно… Какого черта он от тебя хотел?

— Хотел знать, нет ли у нас проблем с электронными медицинскими записями. А что?

Джилл поставила кофемолку и сама прислонилась к прилавку.

— И с какой стати он обратился с этим вопросом именно к тебе?

— Это уже не просто разговор, — нахмурился Тайлер, — скорее смахивает на допрос.

Джилл глянула на него сурово:

— Это важно, Тайлер. Ответь.

— Потому что я доложил о смерти Ларри Чайлдса в НИЗ. Он расследовал это дело. А теперь хватит грызть мне холку.

— Странно, — протянула Джилл. — Что его так заинтересовало?

— Понятия не имею, — солгал Тайлер.

Джилл на минуту задумалась.

— И что ты ему сказал?

— Все, что знал… Что у Ларри Чайлдса был тяжелый случай радиационного некроза. Что, хотя в записях была указана нормальная доза, на самом деле парень получил двести грей.

— И это все, что ты ему сказал?

— Совершенно верно.

Видимо, такой ответ ее успокоил. Джилл высыпала содержимое кофемолки в автоматическую кофеварку «Эспрессо», подставила под краники две чашки и нажала кнопку.

— А когда будешь говорить с Фергюсоном на этот раз, что ты скажешь?

Коричневая жидкость закапала из носиков в чашки. Тайлер пристально вгляделся в Джилл. Что-то в ее напряженной позе смущало его.

— Почему тебя это так интересует?

Она встретилась с ним взглядом.

— Еще спрашиваешь! На тебя только что дважды покушались. Думаешь, меня это не волнует?

Тайлер ей поверил.

— Я собираюсь рассказать ему все, что знаю об этой истории.

— Прекрасно. Но у тебя есть чем подтвердить свой рассказ? Насколько мне известно, у тебя ничего не было в подтверждение истории о Чайлдсе?

— Верно, но были и другие пациенты. Ты же сама мне на них указала. — Тайлер едва не забыл о Торресе. — Плюс мой собственный пациент с мозговым абсцессом.

— Да, но есть ли у тебя прямые улики? Это серьезный вопрос. Кто тебе поверит без доказательств?

— Да, у меня есть доказательства, — неохотно ответил Тайлер. — Я все скачал на диск. Если кто-то попытается задним числом подправить данные, доказательства станут еще более наглядными.

Опять Джилл задумалась.

— А диск ты, конечно, спрятал в надежном месте.

— Да. — Тайлер ждал, что сейчас она задаст самый очевидный вопрос.

Вместо этого она спросила:

— И когда дойдешь до последней части своей истории… до убийц… на кого ты укажешь пальцем?

Глава 30

— На Артура Бенсона.

— На Бенсона? Что за шутки! С какой стати? Только из-за того, что он тебе угрожал? — Джилл нервно хихикнула.

— А мне кажется, у генерального директора есть причины, и достаточно веские. Он ведь чертовски много теряет, если станет известно, что в системе есть сбой.

— Тайлер, мы все чертовски много потеряем, если это станет известно. Каждый из нас… от Бенсона до посудомоек в диетической столовой. Подумай об этом… Конечно, руководитель всегда отвечает за ошибочное решение, тем более такого масштаба, но ты пойми: весь совет директоров подписался на «Мед-индекс». Боже мой, если пресса поднимет хай о компьютерном дефекте, угрожающем здоровью пациентов, никто больше не захочет лечиться в Мейнарде! Если это случится, весь центр пойдет ко дну! Сестры, администраторы, фармацевты, санитары и доктора, включая тебя, — все потеряют работу. Ты этого добиваешься?

Тайлер хлопнул ладонью по прилавку и слез с табурета, собираясь уходить.

— Черт побери! Ушам своим не верю! Что ты предлагаешь? Чтобы я не говорил Фергюсону? Чтобы закрыл глаза на тот факт, что пациенты умирают из-за какого сбоя в программном обеспечении? Чтобы я просто забыл, как дважды за последние двадцать четыре часа два головореза пытались меня прикончить?

Она выгнула брови.

— Сбой в программном обеспечении? О чем ты?

Промах. Он забыл: Джилл думает, что он до сих пор верит в теорию хакера. Тайлер отмахнулся:

— Это более разумное объяснение, чем теория хакера-серийного убийцы, проникшего в систему. — Теперь Мэтьюс не мог просто взять и уйти, сначала надо было отвлечь ее внимание от программного обеспечения. — Ты не ответила на мой вопрос. Что ты сама предлагаешь? Отказаться от разговора с Фергюсоном только потому, что я не могу доказать, кто заказал мое убийство?

— Ничего подобного, — с негодованием ответила Джилл. Она помолчала и через секунду протянула ему руку: — Давай объявим перемирие.

Она обогнула прилавок, обняла его и притянула к себе. На мгновение Тайлер растерялся и просто застыл в неподвижности, не зная, что предпринять. Потом обнял ее. Перед его внутренним взором появилось лицо Нэнси… Он оттолкнул Джилл.

— Все это ерунда. Мне надо идти.

Она выпрямилась с оскорбленным видом, поправила волосы.

— Ты можешь выслушать мое мнение по этому поводу?

Тайлер машинально бросил взгляд на запястье и сообразил, что часов у него нет.

— Даю тебе минуту. После этого я ухожу.

Джилл подняла палец:

— Я хочу сказать только одно: тебе проще будет убедить Фергюсона, если ты явишься к нему с фактами, а не с подозрениями. Если я правильно поняла, у тебя есть какие-то доказательства на основании медкарт четырех пациентов с осложнениями. Верно?

— Это не просто осложнения. Люди умерли из-за ошибок в документации.

— Но ты ведь не можешь быть твердо уверен, что осложнения вызваны именно ошибками в картах? Я хочу сказать: может быть, кто-то из них, если как следует проверить, умер из-за обычной врачебной ошибки?

— Мы с тобой оба знаем: это не врачебные ошибки. Иначе с какой стати ты дала бы мне эти имена?

— Я не говорила, что уверена на сто процентов. Просто случаи выглядели подозрительно, вот и все. А уж обвинять Бенсона в найме киллеров… Чертовски серьезное обвинение, а где доказательства? Разговор, которого никто, кроме вас двоих, не слышал? — Джилл вопросительно взглянула на него: — Ты со мной не согласен?

В глубине души Тайлер признавал ее правоту. Он кивнул. Любое выступление против Бенсона без стопроцентно надежных доказательств окончится точно такими же репрессалиями, какие применил против него бывший начальник в Сан-Франциско. Только на этот раз будет хуже. Он потеряет лицензию, не сможет заниматься медициной. А может, и не только лицензию. Может, и жизнь.

Джилл рассеянно вращала свою чашку. Казалось, она хочет еще что-то спросить.

— Есть способ получить более надежную информацию, прежде чем ты позвонишь своему человеку в ФБР?

— Возможно.

Глава 31

— Как? — спросила Джилл.

Довериться ей? Тайлеру хотелось довериться. Он и сам не знал почему. Хотя бы ради того, чтобы обсудить свою идею, посмотреть, какая будет реакция. С кем еще посоветоваться?

— Моя единственная надежда — найти доказательства, о которых ты говоришь, — убедить кого-то из сотрудников «Мед-индекса» мне помочь. Я знаю всего трех человек, связанных с компанией. Это Джим Дэй, Юсеф Хан и Берни Леви. Леви уж точно пальцем о палец не ударит. Хан тоже. Остается Джим Дэй.

— Ты же не собираешься возвращаться в больницу?

— Только не по доброй воле, — солгал Тайлер.

Казалось, Джилл встревожилась всерьез.

— После всего, что произошло, почему ты считаешь, что можешь ему доверять?

— А может, у него другого выхода не будет, кроме как довериться мне.


Выходя из лифта и пересекая вестибюль дома Джилл по направлению к парадной двери, Тайлер чувствовал, как глаза швейцара буквально сверлят его насквозь. Швейцар был слишком вышколен и не мог задать прямой вопрос, например: «Кто вы, черт побери, такой?» Он ограничился тем, что потянул на себя плиту толстого стекла на пневматических петлях, отделявшую роскошный дом от опасностей большого города, и приветствовал Тайлера обычным «Доброе утро, сэр», но в его голосе прозвучало подчеркнутое удивление.

Тайлер решил, что вряд ли жильцы этого роскошного дома в большинстве своем выходят на улицу в хирургических робах. Да еще с тяжелыми цейсовскими биноклями. А может, дело было вовсе не в этом. Просто швейцар отвечает за безопасность, а его никогда раньше в глаза не видел. Тайлер сказал себе, что в любом случае это проблема охранника, вот он пусть и разбирается. Стараясь не встречаться с ним взглядом, Мэтьюс пробормотал «Спасибо» и ступил на тротуар.

Он постоял сбоку от двери, перебирая в уме детали своего плана. На улице было еще довольно свежо, даже зябко. Соленый запах моря, принесенный ветерком с залива, унес накопившиеся с субботы автомобильные выхлопы, но так и не сумел успокоить тревогу, копившуюся в груди у Тайлера. Доктор повернулся спиной к заливу и двинулся вперед.


9:40

Тайлер сидел на корточках, положив бинокль на ржавую металлическую окантовку парапета, и изучал окна своей квартиры на противоположной стороне улицы. Точка обзора по нисходящей не позволяла ему увидеть всю гостиную и кухню, и все-таки он видел достаточно, чтобы заключить, что в квартире нет засады. Он просидел на корточках на этой вонючей, залитой варом крыше, как ему показалось, вот уже около получаса, хотя скорее всего прошло минут пятнадцать. Ныли колени, ему хотелось двигаться дальше. К тому же от крыши исходил жар, из расположенного поблизости вентиляционного отверстия невыносимо воняло.

Наклонившись вперед, с трудом удерживая тяжелый немецкий бинокль, Тайлер еще раз изучил машины и пешеходов на улице и опять остановил взгляд на антрацитовом «БМВ» седьмой серии, все еще стоявшем у самого входа в его дом. «БМВ» уже стоял на этом месте, когда он влез на крышу и глянул вниз. Боковое стекло со стороны водителя было опущено, из окна торчал локоть, время от времени над верхним краем подымался вверх вьющийся дымок, вероятно, от сигареты. И что было делать? Подойти и прямо спросить, какого черта этот парень тут торчит? Другого способа Тайлер не видел. Как иначе узнать, следят за ним или нет? Но он сильно сомневался, что это окажется машина Фергюсона.

«Ладно, хватит тянуть, надо действовать», — решил Тайлер.

Он отполз от края крыши, только потом выпрямился и направился к бетонной лестнице. Через несколько минут, выйдя на подвальный уровень многоквартирного дома, нажал на кнопку. Гаражная дверь со стоном втянулась вверх, и Тайлер вышел по круто изгибающемуся пандусу в переулок. Отсюда он прошел два квартала на север, повернул на восток, а затем вернулся на те же два квартала в южном направлении и остановился у небольшого круглосуточного универсама. Войдя в магазин, Тайлер кивнул знакомой продавщице. В воздухе стоял острый запах жарящихся сосисок.

Тайлер прошел мимо проволочной стойки с картофельными чипсами и двинулся по проходу к большому холодильному шкафу, забитому банками пива, безалкогольными напитками и большими картонками молока. Узкий коридор вел мимо общего туалета, сочащегося запахом аммиака, к металлической двери пожарного выхода.

Тайлер приоткрыл дверь и выглянул в щелку. В переулок, забитый громадными зелеными мусоросборниками, не пролезла бы никакая машина, кроме разве что малолитражки. В двадцати футах от пожарной двери мужчина в грязной одежде справлял малую нужду на кирпичную стену.

Тайлер пересек переулок, вышел к задней двери своего дома и набрал на алюминиевом щитке шестизначный код. Замок открылся с ворчливым лязгом. Он вошел внутрь и с полминуты простоял на площадке лестницы, глубоко дыша, стараясь замедлить сердечный ритм и побороть головокружение. Прислушался, нет ли кого на лестнице. Никого. Тогда Тайлер медленно приоткрыл дверь и одним глазом заглянул в вестибюль первого этажа. Не обнаружив ничего подозрительного, проскользнул в вестибюль, позвонил в квартиру управляющего, а сам отступил подальше в глубь коридора, чтобы его не засекли с улицы. Через минуту дверь открылась, и в проеме появилось небритое лицо с воспаленными глазами сенбернара.

— Док Мэтьюс. — Управляющий провел желтыми от никотина пальцами по сальным черным с проседью волосам.

— Мне очень не хотелось беспокоить вас, Карлос, простите, но у меня…

— …нет ключей. — Управляющий зевнул, почесал складки жира на боках и кивнул: — А вы вообще-то в порядке? Вчера ночью, когда вас вытащили отсюда, вид у вас был дерьмовый, это я вам точно говорю. Минутку.

Карлос исчез, но тут же снова появился с ключами в руке. На нем была застиранная футболка с логотипом рок-группы «Признательные покойники» и черные джинсы на босу ногу. Он двинулся к лифту, даже не позаботившись закрыть свою дверь, видимо, считая, что никто не посмеет к нему войти, не говоря уж о том, чтобы что-то украсть.

— Вот что я вам скажу, док. Владельцы не хотят, чтоб тут жили всякиеширяльщики наколотые. Уж на этот раз, так и быть, дам вам поблажку, но если еще раз повторится, как прошлой ночью… Тут уж… — Он многозначительно умолк.

Тайлеру надоело оправдываться, тем более что все равно ему никто не верил.

— Ясно, — кивнул он.

Карлос вытянул из связки на поясе ключ от его квартиры и отпер дверь.

— Прошу, док.

— Подождите секунду, я хочу вам кое-что дать.

Карлос бросил на него полный подозрения взгляд.

— Кое-что дать? Мне?

Тайлер жестом пригласил его внутрь.

— В благодарность за ваши труды.

Управляющий улыбнулся, демонстрируя дырку на месте левого клыка.

— Да не стоит.

— Можете подождать здесь или войти.

И Тайлер вошел в квартиру. Его расчет был прост: если здесь его караулят незваные гости, Карлос побежит и вызовет полицию. Управляющий вошел за ним следом.

— Минутку. — Тайлер быстро осмотрел всю маленькую двухкомнатную квартирку, потом зашел в кухню, схватил единственную имевшуюся у него в хозяйстве бутылку мерло, которое было куплено в надежде поужинать здесь с Нэнси. — Вот, это вам.

Карлос расплылся в улыбке:

— Черт, спасибо, но… знаете… ей-богу, вы не обязаны. — Он взял бутылку. — Вы уверены?

Тайлер дружески хлопнул его по плечу и проводил до двери.

— Еще раз спасибо.

Наконец он запер дверь и огляделся более внимательно. Ключи лежали на столике, там, где он их оставил. Никаких следов борьбы ни в гостиной, ни в спальне. И шприца не было. Тайлер проверил автоответчик. Выключен. Он хотел включить автоответчик, но передумал, решил оставить все как есть. Если убийцы знают, что автоответчик выключен, и обнаружат, что он снова включен, они поймут: Тайлер возвращался домой.

Скрипнула половица. Тайлер застыл на месте.

Неужели он что-то проглядел?

Пятясь, не сводя глаз с двери спальни, Тайлер пробрался к стенному шкафу, где держал бейсбольную биту. Иногда в Медицинском центре имени Мейнарда устраивались дружеские матчи между командами хирургов и анестезиологов. Бита была старая, можно сказать, ветеранская, сохраненная еще со школьных времен. Вскинув биту, готовый к размаху, Тайлер подошел к порогу спальни и шагнул внутрь. И тут его сердце замерло. Дверь ванной была закрыта. Он жил один и никогда ее не закрывал. Тайлер стал поворачивать ручку, пока она не щелкнула. Выждал секунду, распахнул дверь и, отскочив назад, приготовился к бою. Выждал еще несколько секунд.

Никого.


Мэтьюс поставил «рейнджровер» на платной стоянке в двух кварталах от медцентра, скормил счетчику несколько четвертаков, чтобы парковочные феи[39] оставили его в покое хотя бы на час, а дальше пошел пешком. На нем были черные джинсы, черная водолазка с длинными рукавами и кроссовки, в которых он занимался спортивным бегом. Вскоре он подошел к главной погрузочной зоне медцентра. Как и следовало ожидать, в этот утренний час у входа разгружался подогнанный задом грузовик.

Жетон с удостоверением висел у него на поясе — вроде бы на виду, но разобрать, что написано, нелегко. Тайлер решительным шагом прошел по пандусу к входу, поднялся по выщербленным бетонным ступеням на разгрузочную платформу. Приветливо кивнув грузчику, он проскользнул внутрь, легко сбежал по ступеням на нижний подвальный уровень, прошел тоннелем в пристройку, а там быстрым и решительным шагом поднялся по лестнице на нужный этаж и распахнул дверь кабинета.

Джим Дэй ошеломленно вскинул голову:

— Какого черта?!

— Держи руки подальше от телефона и клавиатуры. — Тайлер сам поразился тому, как грозно прозвучал его голос. Он закрыл дверь, чтобы их не увидел кто-нибудь из проходящих по коридору, наклонился над столом и пристально взглянул в глаза Дэю: — Давно ты знаешь про баг?

Лицо Дэя стало непроницаемым.

— Прошу прощения?

— Ошибку в программе. Баг. Когда ты об этом узнал?

Дэй беспокойно огляделся по сторонам, словно кто-то мог их услышать.

— Какого хрена? Я даже не понимаю, о чем ты.

— Не надо играть со мной в кошки-мышки. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. О системе ЭМЗ. В ней есть ошибка, из-за нее умирают пациенты. Если об этом станет известно, и ты, и все остальные, кто это знал и скрывал, кинутся в укрытие. Но в укрытии всем места не хватит. Радиоактивные осадки упадут на нас — мелкие фигурки в нижней части тотемного столба. Ты хоть понимаешь, что я имею в виду?

Дэй откашлялся в кулак.

— Я вообще не понимаю, зачем мне это дерьмо. Ты что, опять наширялся? Может, в этом все дело? Тебя послушать — похоже, ты под газом.

— Ты так думаешь? Думаешь, поэтому ФБР занялось этим делом ровно через два дня после того, как я подал рапорт о Чайлдсе в НИЗ?

Дэй перестал ерзать и взглянул в глаза Тайлеру.

— Представь себе, — продолжал Тайлер. — И двух суток не прошло, как у меня в кабинете был федеральный агент, задавал вопросы. Похоже, один из твоих предшественников озаботился тем, что происходит, и… ну, ты знаешь. Поехал в Мексику поплавать под водой, да так назад и не вернулся.

Дэй взял шариковую ручку и начал постукивать ею по краю стола.

— Ладно, что ты хотел сказать?

— Я думаю, ты знаешь про сбои. Хотя бы то, о чем я рассказал ФБР.

— Ты… что? — Дэй швырнул ручку и принялся барабанить по столу пальцами. — Совсем с ума сошел?

— Верно. — Тайлер одарил его улыбкой безумца. — Я сказал им, что ты не только знаешь о багах, но и участвуешь в операции «прикрытие». За тобой следили всю последнюю неделю.

С минуту Дэй внимательно смотрел в глаза Тайлеру, видимо, стараясь понять, не блефует ли он.

— И что это за сбой?

— Сам скажи. Ты точно знаешь больше меня. Что может пойти не так? Показания меняются из-за магнитного сбоя в носителе информации? Может, два разных значения вносятся в одно и то же время и центральный процессор их путает? Может, еще что-то? Я не знаю, как это происходит. Я знаю лишь одно: ошибки имеют место. Так что… — теперь и Тайлер прямо заглянул в глаза Дэю, — ты мне скажи.

Дэй продолжал барабанить пальцами по столу, изучая лицо Тайлера.

— Я полагаю, это возможно, но… весьма маловероятно.

— Почему?

— Потому что мы бы уже об этом знали. А чем, по-твоему, мы занимались все последние годы? Бета-тестированием.

— Любопытный ответ. «Этого не может быть, потому что мы об этом ничего не знаем». Кажется, такого рода логика носит какое-то специальное название, только я сейчас не могу его припомнить.

Дэй по-прежнему молча сверлил Мэтьюса взглядом.

— Знаешь, что я думаю?

Дэй покачал головой:

— Нет. Просвети меня.

— Я думаю, все в твоей компании знают о проблеме, но молят Бога или, скорее, дьявола, чтобы об этом не узнала пресса, пока не прошло акционирование. Или другая версия: все вы верите, что каким-то чудом проблема будет устранена и вам хватит времени созвать пресс-конференцию, а там ваш пресс-гуру или сам Берни Леви объявят, что дефект устранили в последний момент, до того, как он успел наделать бед. Так я думаю.

Дэй отвернулся. В свете люминесцентных ламп над головой было видно, как россыпь испарины поблескивает у него над верхней губой.

— Можешь говорить что хочешь и кому хочешь. Ты ни черта не сможешь доказать.

— Советую тебе не отмахиваться и не отгораживаться. Лучше подумай, что будет, если «Мед-индекс» получит кивок от ОКАУЗ и станет золотым стандартом. Ты действительно хочешь жить с мыслью, что у тебя была возможность остановить все это, но ты ею не воспользовался, чтобы увеличить стоимость своих фьючерсных акций? Ты действительно этого хочешь?

— Только не надо читать мне мораль! — Дэй с негодованием выпрямился в кресле. — Этот тип из ФБР… Ты действительно рассказал ему обо мне?

Тайлер увидел страх в глазах Дэя.

— Как я уже говорил… Сказал, что ты знал об ошибке. И что я просил тебя о помощи.

— И?..

— Разговор еще не окончен. И теперь, я думаю, все зависит от того, поможешь ты мне или нет.

Тут Тайлер сообразил. Он взмахнул рукой, не давая Дэю заговорить.

— Погоди, дай я сначала кое-что уточню. Всякий раз, как я спрашивал, кто мог изменить дозу радиации в карте Ларри Чайлдса, ты отвечал, что ты этого сделать не можешь. Как насчет кого-нибудь вроде Берни Леви? Он может?

Дэй задумался.

— Берни? Компьютерный фанат Берни? Да, пожалуй… Думаю, да. Это же он ставил код. Почему бы и нет? А с другой стороны, должен был остаться след. Запись.

— А может, и нет. — Тайлер вспомнил своего соседа по комнате в колледже, компьютерного программиста, который подрабатывал составлением игр, чтобы оплатить обучение и жилье. — Я думаю, если Берни писал программу, значит, знает все «лазейки».

— Должен знать. Он же их ставил.

Судя по напряженному взгляду Дэя, Тайлер понял: инженер уже знает, каким будет следующий вопрос.

— Значит, не исключено, что Леви мог изменить, к примеру, дозу радиации Ларри Чайлдса и не оставить следов?

Дэй тихо и длинно присвистнул.

— Господи помилуй, это уж слишком!

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Черт, да, такое теоретически возможно. Но я не знаю, черт… чтобы Берни так учудил? Нет, он, конечно, псих, но… — Дэй покачал головой. — Нет, это чересчур.

— Так позволь мне спросить тебя еще раз: ты что-нибудь слышал о сбое в системе? О баге, который портит данные, меняет записи?

Дэй тяжело вздохнул и стер пот с верхней губы. Потом наклонился вперед:

— Ну ладно, допустим, всплывало всякое дерьмо… вот уже с полгода, а может, и больше. Никто толком не знает, в чем проблема, но… да, проблема есть.

Тайлер обрадовался. Если найти документальное подтверждение того, что проблема существует и ее пытаются решить, это очень поможет ему уладить дело с Фергюсоном, даже если с карьерой нейрохирурга придется распрощаться.

— Ты не знаешь, есть ли какие-то официальные записи на этот счет?

Дэй обреченно покачал головой:

— Официальные — вряд ли, но скорее всего существуют записи или список «лазеек» для входа в систему и наладки. Ходили слухи, что кто-то над этим работает. Наверное, сам Леви, раз уж он так гордится своей программой.

— И где могут быть эти записи?

— Только в одном месте. В кабинете Леви.

Значит, когда он был в кабинете Леви, подумал Тайлер, доказательства, возможно, находились в десяти футах от него, а он этого не знал. Но главное, Дэй подтвердил то, о чем Тайлер догадывался: Леви ему солгал.

— Я хочу, чтоб ты мне помог попасть в этот кабинет.

— Что? — Дэй нервно хихикнул. — Да ты ошизел к чертовой матери!

— Я серьезно.

Дэй откинулся в кресле и бросил на Тайлера странный взгляд.

— А ты что предлагаешь? — спросил Тайлер. — Будешь просто сидеть на заднице и любоваться моим неправильным прикусом?

— Черт, ты и впрямь не шутишь!

— Как пройти в здание ночью?

Дэй закатил глаза, дернул правым углом рта.

— Ушам своим не верю! Здание охраняется. Это, конечно, не Форт-Нокс,[40] но все-таки. Для начала нужна магнитная карта.

— Одолжи мне свою.

— Даже не мечтай. — Дэй саркастически хмыкнул. — Да они устроят полицейскую облаву на мою несчастную задницу!

— Ладно, сам найду способ пробраться в здание. Как насчет центральной канцелярии? Как туда попасть?

— О черт!.. — Дэй опустил голову. — Опять-таки ключ нужен.

— Я думаю, твой подойдет.

Дэй отчаянно замотал головой:

— Ну уж нет! Мой ключ ты не получишь. Ни под каким видом.

— Получу. Сделаешь мне дубликат. И знаешь, почему ты его сделаешь?

Дэй не ответил.

— Потому что, если сделаешь, я скажу ФБР, что ты помог мне раскрыть это дело. А не сделаешь, скажу, что ты пособник и укрыватель преступной группировки. Между прочим, это чистая правда.

Дэй откинул голову назад и уставился в потолок.

— Черт! Нужно время, — добавил он через минуту. — Дай мне пару часов. Встретимся на Пайонир-сквер.

Он объяснил Тайлеру точное место.


15:34

Тайлер проследил из переулка на другой стороне улицы, как Джим Дэй прогулочным шагом заходит в кофейню при книжном магазинчике на исторической Пайонир-сквер. Выждав еще три минуты, Тайлер пересек улицу. Стоял прекрасный августовский день, просто идеальный для Сиэтла — солнечный, но не жаркий, низкая влажность. В такую погоду на улицы высыпают толпы туристов и местных жителей. Воздух пах морем, высыхающими на солнце водорослями и креозотом.

Перебравшись через улицу, Тайлер заглянул в витрину кофейни. Дэй сидел за столиком и изучал запаянное в прозрачный пластик «вечное» меню. Минута, и Тайлер опустился на свободный стул напротив него.

— Ключ принес? — спросил он.

Дэй отложил меню.

— А знаешь, ты настоящая заноза в заднице.

Тайлер беспокойно оглянулся через плечо на входную дверь.

— У меня нет времени для обмена любезностями.

Дэй вынул из кармана брелок с ключами, отцепил один, протянул через стол и пробормотал:

— О черт, надеюсь, ты знаешь, какого хрена ты делаешь!

Глава 32

Тайлер проводил Дэя взглядом, пока тот выходил из кафе. Сам он решил немного задержаться и подумать, как попасть в кабинет Берни Леви. Дэй советовал ему туда не соваться. Может, он прав? Черт его знает, какая там охрана. А может, и засада, если Дэй его подставит. Может, лучше просто позвонить Фергюсону и передать все, что у него уже есть? А если это обернется повторением калифорнийской катастрофы? Тайлер ни в чем не был уверен. «История повторяется», — любил повторять его отец. Тайлер считал, что в этом он прав. Что бы ни случилось, врачебной карьере Тайлера Мэтьюса конец. Уж об этом Артур Бенсон позаботится.

Тайлер придумал разумный, как ему показалось, план. Он собирался привести его в исполнение этой же ночью. Чем больше он об этом думал, тем более удачным казалось ему выбранное время. Воскресная ночь. В здании почти никого не должно быть. Скорее всего служба уборки уже закончила свою работу в пятницу вечером, значит, ему придется иметь дело только с охраной здания. Интересно, сколько в «Мед-индексе» дополнительных охранников? Что ж, это ему предстоит узнать. Но, поскольку компания начинающая, вряд ли их много. Может, и вовсе нет.

— Что будете заказывать?

Тайлер поднял голову и взглянул на официантку:

— Извините. Я как раз собирался уйти.

Он поднялся из-за стола. Ему действительно было пора. Но он решил перед уходом воспользоваться местными удобствами и проскочил в коридор в дальнем конце магазина.

Через несколько минут Тайлер вернулся в помещение кофейни, да так и застыл на месте. Один из убийц — тот, что пониже ростом и потолще, — стоял в дверях, прижав к уху сотовый телефон. Он еще не заметил Тайлера.

Тайлер попятился, лихорадочно припоминая, видел ли черный ход.

И тут взгляд убийцы упал на Тайлера. Он тряхнул головой, захлопнул сотовый и сунул в карман. Ухмыляясь, он двинулся к Мэтьюсу.

Тайлер повернулся и бросился бежать, отыскивая взглядом знак выхода. После туалета коридорчик свернул направо, потом налево и привел в тупик с дверями по обе стороны. Тайлер рванул на себя дверь справа. Открытые ступеньки без боковин с шаткими перилами из металлической трубы вели в темноту. Он задел за что-то лбом, протянул руку и нащупал веревку. Дернул. Внизу вспыхнул свет. Похоже на заброшенный погреб. Тайлер захлопнул дверь, задвинул засов и двинулся вниз по шатким ступенькам. Пол под ними был земляной.

Торопливо оглядевшись, Тайлер убедился, что находится в старой бойлерной, когда-то, вероятно, обогревавшей все здание. В дальнем углу стояла на цементном фундаменте давно заброшенная угольная печь.

Сверху послышался громкий треск ломающейся древесины. Тайлер повернулся на звук. Дверь пока держалась, но похоже было, что еще один энергичный пинок — и преграда рухнет.

Тайлер обежал помещение, оглядывая голые бетонные стены в поисках выхода. Ни окон, ни дверей. Он оказался в ловушке.

Бойлер… Может, в нем можно укрыться? Тайлер рванул на себя тяжелую чугунную дверь. Места слишком мало. К тому же здесь его сразу найдут. Сюда заглянут первым делом. Может, что-нибудь можно использовать как оружие? Он снова обшарил взглядом пол.

От двери снова раздался треск. Тайлер инстинктивно спрятался за бойлером, оттягивая неизбежное.

На голой бетонной стене висела еще одна, железная дверь высотой в четыре фута, а на земляном полу под ней лежал брошенный кусок железной трубы. Ржавое, не слишком грозное оружие, но…

Тайлер подцепил обломком трубы край двери и нажал, пытаясь вскрыть ее. Дверь не поддалась. Собрав все свои силы, он нажал еще раз. Послышался металлический скрежет, и дверь приотворилась на два дюйма. В щелку можно было просунуть пальцы. Опираясь о стенку бойлера, Тайлер изо всех сил рванул дверь. Медленно, с протестующим скрипом, она открылась.

То, что увидел Мэтьюс, поначалу сбило его с толку. Металлическая дверь закрывала отверстие, но оно было полностью заделано. Тайлер ощупал кирпичную кладку. Она крошилась под пальцами. И тут до него дошло: это катакомбы Сиэтла. То, что от них осталось. Тайлер вспомнил историю, услышанную вскоре после того, как он переехал в Сиэтл и отправился на экскурсию по городу. После того как первоначальный город был полностью уничтожен пожаром, сказал экскурсовод, новый построили прямо поверх старого.

Это означало, что по ту сторону кирпичной кладки есть проход, а может быть, и старая заброшенная улица.

— Черт!

Он размахнулся обломком трубы, ударил по кирпичам и с удивлением увидел, как крупные обломки кирпича и строительного раствора отваливаются от стены. Тайлер размахнулся снова, на этот раз метя в край черного пролома. Упираясь спиной в холодную железную стенку бойлера, он ударил в кирпич ногой. Кладка легко ломалась, куски с глухим стуком валились на ту сторону пролома. Еще один удар открыл ему отверстие, в которое хоть и с трудом, но можно было протиснуться.

Опять сверху послышался грохот, входная дверь сорвалась с петель.

Тайлер просунул голову в дыру. В нос ему ударил гнилостный воздух, пропитанный запахами мочи и фекалий. Подземный Сиэтл. Давно заброшенный, если не считать экскурсий в весьма ограниченном пространстве. Он слышал истории о бездомных и психопатах, населяющих этот мир.

Тайлер протиснулся в отверстие головой вперед, от души надеясь, что этот лаз окажется слишком узким для коренастого крепыша, спускавшегося по ступеням. Пальцы Тайлера погрузились в слой мерзко пахнувшей грязи. Он протискивался, пока не сумел встать на ноги. Стоя на скользкой почве, встряхнул обеими руками, и в стену полетели комья грязи.

Куда теперь?

Тайлер протянул руку и коснулся стены, через которую только что пролез. Не отрывая правой руки от стены, спотыкаясь, начал пробираться вдоль боковой стороны знания.

Ему хотелось бежать, но скользкая поверхность не позволяла даже идти быстро. И все-таки Тайлер ускорил шаг. И тут он правой ногой наступил на нечто цилиндрическое, и оно откатилось. Он всем весом навалился на вывернувшуюся правую щиколотку. Острая боль пронзила ногу. Тайлер застонал и выпрямился, опираясь о стену, осторожно поворачивая ступню вправо и влево, стараясь определить, насколько сильно повреждена нога. Потом осторожно перенес вес на правую ногу. Больно, явное растяжение связок, но идти можно.

Впереди замаячил просачивающийся сверху тусклый свет.

А позади раздался грохот. Куски кирпича упали в ту самую грязь, которую он только что прошел. Тайлер, хромая, отчаянно заспешил к свету.

Теперь вслед за ним шлепали тяжелые шаги, опережавшие его собственные. Тайлер попытался ускорить шаг, но с растяжением связок это было невозможно. Он старался не обращать внимания на боль, на баскетбольной площадке ему это часто удавалось, но сейчас больная лодыжка отчаянно запротестовала. Она все сильнее пульсировала. Тайлер нечаянно задел ногой бутылку. Бутылка отлетела, стекло разбилось, выдавая его.

— Черт! — пробормотал он и обернулся через плечо. В круге бледного света, падавшего из отверстия в стене, виднелся силуэт киллера, стремительно продвигавшегося к нему.

— Иди к мамочке, Мэтьюс, — издевательски прошептал хриплый голос. Потом последовал смешок.

Примерно в пятнадцати футах впереди сверху пробивались слабые лучи света. Ему вспомнились изредка встречающиеся в городе полуподвальные окна с толстыми, как у донышка бутылки, стеклами, утопленные в бетон чуть ниже тротуара. Глаза Тайлера успели адаптироваться к темноте, а свет, пробивавшийся из слухового окна, позволял продвигаться вперед и даже ускорить шаг, несмотря на больную лодыжку. На ходу он пытался найти что-нибудь хоть отдаленно напоминающее оружие.

Чавкающие по грязи шаги приближались. «И как может эта горилла так быстро передвигаться, тем более в темноте?» Гнилостный душный воздух не позволял даже дух перевести.

Тайлер споткнулся, упал на колени, ударился обеими руками о груду обломков, содрал кожу с ладоней. Его рука задела что-то, он не сразу понял, что нащупали пальцы. Кусок водопроводной трубы. Старой свинцовой трубы. Тайлер поднял ее, ощупал, проверяя длину, оценил вес.

Приближающиеся шаги замедлились. Теперь ему было слышно пыхтящее дыхание убийцы.

— Ничего личного, ты же понимаешь, — произнес хриплый голос. — Всего лишь делаю свою работу.

Тайлер осторожно поставил на землю правую ногу и обернулся. Горилла стоял на самой границе светового круга, очерченного слуховым окном в потолке.

— Можешь мне кое-что объяснить? — попросил Тайлер.

— Что?

Тайлер вложил в замах весь свой вес и страшным ударом наотмашь обрушил кусок трубы на левую большеберцовую кость громилы. Послышался тошнотворный треск. Убийца ахнул, но не упал. Тайлер поднялся на ноги и замахнулся для нового удара.

Нанести удар ему было не суждено. Кулак величиной с Аляску врезался в живот. Тайлер согнулся, дыхание пресеклось. Еще один удар рубанул его по затылку. Мэтьюс рухнул в грязь, на груду обломков кирпича и цемента. Перед глазами заплясали искры.

Каким-то чудом ему удалось удержать в правой руке трубу. Хватая ртом воздух, он перекатился на бок в тот самый миг, когда нога обрушилась в грязь у самого его уха. Какой-то острый край уперся ему в спину. Он еще раз перекатился, отодвигаясь подальше от громилы. Убийца явно пострадал, он хромал, но упрямо шел вперед, что-то сжимая в правой руке. Тайлер попытался встать на ноги, но опять ему попалось под ногу что-то круглое, нога скользнула, и он снова рухнул на колени. Тогда, держа трубу обеими руками, он ударил противника в пах и крепко попал.

Горилла застонал и, уронив то, что держал, ухватился обеими руками за ушибленное место. Он согнулся, стараясь справиться с болью и все-таки выполнить свою работу. Тайлер попытался подняться, но стукнулся головой обо что-то твердое. На секунду он просто застыл на коленях, оглушенный. А убийца тем временем начал распрямляться.

Тайлер поднял свою импровизированную дубинку и с глухим стуком, порадовавшим его сердце, обрушил прямо на затылок горилле.

Убийца рухнул, да так и остался лежать.

Несколько секунд Тайлер пытался отдышаться, на всякий случай держа наготове кусок трубы. Враг не шевелился, хотя было слышно, как он дышит. Медленно, шаг за шагом, Тайлер начал отходить, не поворачиваясь к громиле спиной. Убедившись наконец, что битва завершена, он повернулся и углубился в спасительную темноту в поисках выхода.

Глава 33

Через четверть часа Тайлер, обогнув заборчик из штакетника, вступил в хорошо освещенную пещеру. Здесь сохранились витрины старинных магазинов и даже деревянный тротуар. Ранний Сиэтл, копия делового квартала Сиэтла, каким он был до страшного пожара, уничтожившего молодой город.

В пятидесяти футах от Тайлера гид рассказывал группе туристов:

— В 1889 году перевернувшийся чан с клеем в магазине красок Джима Макгоу стал причиной Большого пожара, погубившего Сиэтл. Весь город был уничтожен, уцелели лишь кирпичные остовы в его старой части. Поскольку эта зона являлась частью низинной береговой полосы и подвергалась регулярным затоплениям, было решено вбить в землю стальные сваи и построить новый город на руинах старого. Часть подземелья сохранилась, вы можете видеть двери, окна…

Он застыл с открытым ртом, увидев Тайлера.

Тайлер, хромая, выступил вперед. Щиколотка болела как сто чертей, от одежды несло фекалиями.

— Как отсюда выбраться? — спросил он.

Экскурсовод смерил его взглядом с откровенным отвращением и указал куда-то направо:

— Просто идите по тротуару. Примерно полквартала.

Он кивком указал на руку Тайлера. Мэтьюс опустил взгляд и увидел отрезок трубы, который все еще машинально сжимал в руке.

— Ах это? Я охотился на крыс.


21:15, квартира Тайлера

Джилл спросила Тайлера:

— Подумай хорошенько, может, ты что-нибудь забыл?

«Дурацкий вопрос, — подумал Тайлер. — Откуда мне знать, что я мог забыть, если я это забыл? Она просто хочет помочь», — решил он.

— Нет, все со мной, — ответил он вслух, стараясь не обращать внимания на заполненную тревогой пустоту в груди.

Они были в его квартире. Тайлер надел черные джинсы, черную водолазку с рукавами и черную ветровку, взял свой темно-синий походный рюкзак. Идеальная экипировка, чтобы затеряться в темноте.

Когда ему удалось выбраться из-под земли, Мэтьюс сел на автобус, направлявшийся в верхнюю часть города, а потом потратил четверть часа, обходя по периметру здание «Мед-индекса», прежде чем отправился домой, бросил свою грязную одежду в стиральную машину и десять минут постоял под сильным горячим душем, после чего смазал антисептиком многочисленные ссадины на руках и на лице. Он принял шестьсот миллиграмм ибупрофена, положил лед на лодыжку и уложил ногу повыше.

Попытался уснуть, но не смог. Его мучил вопрос о том, как убийцы узнали, что он в кофейне. Очевидно, кто-то их навел. Но кто? Существовали только три варианта: Джим Дэй, Джилл Ричардсон или, не подозревая об этом, он сам. Скорее всего Дэй. У него самый очевидный мотив: парень хочет спасти репутацию «Мед-индекса». Но если так, зачем было давать Тайлеру ключ? Чтобы его подставить? Чтобы доктора-наркомана схватили на месте преступления, когда он будет вламываться в кабинет Леви? Но тогда зачем давать наводку киллерам, зачем посылать их в кафе? Нелогично.

Как насчет Джилл? Мисс Ричардсон знала, что он собирается встретиться с Дэем. Но если бы она хотела его смерти, зачем было спасать его от передозировки, а потом увозить из больницы? «Не проще ли было отдать меня в руки убийц?»

Оставался только он сам. Мог ли он нечаянно выдать убийцам свое местонахождение? «Может, кто-то прослушивает мой сотовый? Может, в квартире есть прослушка?»

Зазвонил телефон. Тайлер не знал, стоит ли брать трубку. Может, это убийцы проверяют, дома ли он? Он снял трубку:

— Алло?

— Доктор Мэтьюс, это Кристин Дикман. Простите, что приходится беспокоить вас дома, да еще в воскресенье, в такой поздний час.

— Ничего страшного.

— Тоби назначили операцию по пересадке костного мозга на завтрашнее утро. Дежурная сестра только что получила разрешение, подписанное судьей. Вам удалось что-нибудь узнать?

Тайлер бросил взгляд на Джилл. Казалось, та ловит каждое слово.

— Пока нет.

— Что-то случилось?

— Нет.

— Вы можете дать мне совет? Что делать? При одной мысли о том, что этому несчастному мальчику предстоит…

— Вот что я вам скажу. Может быть, к завтрашнему утру у меня кое-что будет. Я вам тогда позвоню. Я смогу найти вас в отделении?

— О да, — ответила Кристи с надеждой. — Я буду на месте с семи утра. Если вам скажут, что я занята, попросите, чтобы обязательно позвали к телефону.

— Вот тогда и поговорим.

— Кто это был? — спросила Джилл, когда он повесил трубку.

— Один из моих коллег. Ему нужна кое-какая информация. Я обещал с ним созвониться перед тем, как он начнет оперировать завтра утром.

Джилл нервно прошлась по комнате, ломая пальцы.

— Тайлер, мне это не нравится. Слишком опасно.

— Прекрати. Ты меня нервируешь. Мы все это уже обсудили. Я другого пути не вижу. Если не будет доказательств существования сбоя в сети, мне конец.

Тайлер вспомнил угрозу Фергюсона. «Какой же ты болван! — сказал он себе. — Какого черта подделывал собственные рецепты, приятель?»

Он вскинул рюкзак на плечо.

— Твой сотовый включен?

— Да, — с усталой досадой ответила Джилл.

Тайлер бросил в рот таблетку антацида, а оставшиеся в упаковке спрятал в карман.

— Вот и хорошо. — Он похлопал себя по карманам, в последний раз проверяя, все ли на месте. Все было на месте. — Позвоню, как только выйду и отойду подальше от здания.

— Почему бы тебе сразу не прийти ко мне?

Тайлер открыл входную дверь.

— Не знаю, сколько времени это займет.

— Как будто я смогу сегодня заснуть! — Джилл вышла следом за ним.

Тайлер запер дверь, мысленно спрашивая себя, суждено ли ему когда-нибудь вернуться к себе домой.

Они спустились на первый этаж, не обменявшись больше ни словом. Тайлер обдумывал, как проникнуть в здание незамеченным.

Оставив позади вестибюль и выйдя в дверь, они на минутку остановились на тротуаре в неловком молчании. Джилл поднялась на цыпочки и поцеловала его.

— Будь осторожен.

Тайлер ответил на поцелуй.

— Постараюсь.

Она повернулась и ушла. Мэтьюс двинулся в противоположном направлении.


Джилл завернула за угол и прошла к своей машине. Щелкнула электронным ключом, открыла дверцу и скользнула на водительское сиденье. Из глубокой тени на заднем сиденье раздался голос Артура Бенсона:

— Он пошел?

Она кивнула.

— Болван.

Бенсон бросил взгляд на часы.

— Дадим ему десять минут, потом вернемся.

Она задумалась.

— Думаю, этого хватит.


21:15

Нэнси Фань в бессчетный раз выслушала безнадежные телефонные гудки и беспокойно провела рукой по волосам. «Черт бы его побрал, почему он не отвечает?» Посмотрела на часы. Четверть десятого. Вот уже шесть часов она пыталась дозвониться. Даже в больницу звонила. Он не был на дежурстве, у него не было операции. На всякий случай Нэнси попросила оператора вызвать его по громкой связи. Ничего. Автоответчик был выключен, а по сотовому автомат сообщал: «Данный абонент не отвечает». Нэнси не могла не встревожиться. Она хорошо изучила своего мужа. У него был пунктик насчет того, чтобы до него можно было дозвониться круглосуточно и без выходных. Даже когда он не дежурил.

Нэнси не бывала у Тайлера дома, но у нее был адрес. Может быть, управляющий ее впустит. В конце концов, она жена Тайлера Мэтьюса.

Схватив пальто с кушетки, Нэнси вдруг остановилась. «А вдруг у него другая женщина?» Ворваться к нему в такой момент будет страшно неловко. «Черт бы тебя побрал, Тайлер!» Но если у него есть подруга, ей нужно об этом узнать, причем как можно скорее. Верно? Верно. «Мы же хотели воссоединиться, разве не так?»

Ее соседка по комнате ушла на свидание. Нэнси накинула легкий плащ, взяла сумочку и захлопнула за собой дверь. Может быть, его и дома-то нет. И все-таки лучше что-то сделать, чем просто сидеть в пустой квартире.

Глава 34

22:30

Черное небо низко висело над головой, звезд не было видно за тучами, грозившими дождем. Тротуары купались в болезненно-желтом свете ртутных фонарей. Прячась в парадном авторемонтной мастерской, на другой стороне улицы, Тайлер наблюдал за входом в здание, где располагался офис «Мед-индекса». Изредка по улице проезжали автомобили. Высокие двери и окна армированного стекла обеспечивали прекрасный обзор вестибюля, где охранник сидел на крутящемся кресле за столом-конторкой. Тайлер запомнил внутреннее расположение, когда шел на встречу с Берни Леви. Он заметил, что конторка охранника забита изнутри двумя параллельными рядами экранов кабельного телевидения. Изображения на этих экранах, вероятно, переключались с нескольких камер, но некоторые были постоянно нацелены на особо охраняемые зоны, например на вход в гараж. Время от времени охранник брал в руки нечто похожее на рацию и что-то говорил в нее: вероятно, общался с другими охранниками, патрулирующими здание.

Тайлер заметил спешившего по другой стороне улицы парнишку с двумя большими коробками пиццы. Он дал рассыльному подбежать к трем бетонным ступенькам перед входом и бросился через улицу вслед за ним. Удерживая коробки одной рукой, парнишка вытащил магнитную карточку из вытяжного кармана на поясе и провел ею по считывающему устройству.

Тайлер достиг двери в ту самую секунду, как замок, щелкнув, открылся.

— Позвольте вам помочь. Я дверь подержу.

— Спасибо. — Парнишка прошел внутрь.

Тайлер собирался последовать за ним, но тут еще один охранник выступил из ниши в вестибюле и окинул его пристальным взглядом. У Тайлера возникло острое ощущение опасности. Лучше не рисковать. Он отпустил дверь, повернулся и отступил. Попытка войти в здание через главный вход окончилась неудачей.

Вернувшись на тротуар, Тайлер направился на юг до конца квартала, завернул за угол и подошел к пологому пандусу, ведущему в гараж. Подъездную дорожку освещали два мощных прожектора, установленные на кронштейнах над опущенными железными рольставнями, закрывавшими вход в гараж. Прикинувшись праздным зевакой, Тайлер спустился по пандусу и заглянул в щель между железными планками. Ну конечно, на потолке в двадцати футах от входа была подвешена камера наблюдения, направленная прямо на него. Значит, проникнуть в гараж вслед за въезжающей машиной тоже не получится. Оставался, конечно, шанс пройти незамеченным, но рисковать не стоило. Нужно было придумать кое-что получше.

Тайлер вернулся на тротуар и вошел в переулок, который исследовал в дневное время. Уже тогда он заметил погрузочную платформу. Тайлер остановился и заглянул в узкий темный проем. В переулке была освещена только сама платформа. Неторопливым прогулочным шагом Мэтьюс прошел вперед, отыскивая какой-нибудь подъезд или нишу, где можно было бы спрятаться и понаблюдать. Он нашел что хотел, углубившись в переулок примерно на четверть: «утопленный» в стене черный ход. Идеально. Довольно близко — платформа просматривалась на девяносто процентов, — но все-таки вне светового круга. Можно остаться незамеченным. Справа стоял большой зеленый контейнер для мусора, защищавший его убежище от просмотра со стороны улицы. Впрочем, в черной одежде Тайлера вряд ли обнаружат, даже если кто-то пройдет мимо, глядя прямо на него.

Двое рабочих в джинсовых комбинезонах сидели на платформе, свесив ноги с края, курили и разговаривали. Один рассказал анекдот. Другой засмеялся, потом глубоко затянулся и выбросил окурок в середину переулка, где остаток сигареты рассыпался искрами.

Тайлер присел на корточки, прислонившись к двери, и стал ждать.

Пять минут спустя второй рабочий затушил свою сигарету о металлический край платформы. Опять вспыхнул фейерверк искр. Рабочие встали, обтерли руки о комбинезоны и вошли в здание через стальную пожарную дверь. Слева от платформы были ступеньки, по которым на нее можно было забраться. И рядом с лесенкой находилась единственная дверь, за которой скрылись рабочие. С тяжко бьющимся сердцем Тайлер взошел по ступенькам и взялся за ручку двери. Заперто. Он опустил взгляд на деревянный брусок, лежавший у косяка. «Наверное, они подпирали дверь этой деревяшкой, чтобы она не захлопнулась».

«И что теперь, приятель?»

Тайлер вернулся к темному подъезду, присел и застыл в ожидании.

Через двадцать минут мужчина в форме охранника вышел через дверь на платформу. На этот раз Тайлер успел заметить, как он носком ноги подтолкнул деревяшку на место и отпустил дверь. Она осталась приоткрытой. Охранник вытащил пачку сигарет из нагрудного кармана, вытряхнул одну и зажег ее лязгающей зажигалкой «Зиппо». Он успел затянуться пару раз, и тут заговорила его рация. В ответ охранник что-то отрывисто пролаял в микрофон, оторвал горящий кончик сигареты, остальное спрятал обратно в пачку, открыл дверь, но то ли забыл, то ли не позаботился отодвинуть брусок. Дверь осталась открытой.

Тайлер тихо вышел из укрытия и уже собрался сделать первый шаг к погрузочной платформе, когда у него за спиной раздался знакомый голос:

— Стоп.

Тайлер повернулся. Юсеф Хан стоял рядом с контейнером, целясь из пистолета ему в грудь.


— Да где же он, мать твою?!

Бенсон швырнул на пол коробку от компакт-диска.

Джилл Ричардсон бросила на своего начальника суровый взгляд.

— Знала бы я, где он его спрятал, диск был бы уже у нас.

Она продолжала осматривать небольшую комнату, служившую Мэтьюсу столовой и гостиной. Они уже обыскали маленький письменный стол и компьютер, безрезультатно.

— А ты уверена? Он говорил, что это здесь? Я тут все облазил. — Бенсон поднял еще один компакт-диск.

— Черт тебя побери, Арт, и почему ты не можешь обойтись без этих старых клише? Бога ради, хоть раз в жизни придумай что-нибудь новенькое! — Джилл продолжала оглядывать комнату. — Как насчет ди-ви-ди? Их мы еще не смотрели.

Она пересекла комнату и подошла к телевизору. Справа лежала невысокая стопка дисков. Джилл взяла верхний диск, открыла и бросила на пол. Потом следующий.

Раздался стук в дверь.

Рука Джилл замерла. Женщина оглянулась на Бенсона.

— Кто это? — спросил он одними губами.

Джилл лишь пожала плечами в ответ.

Опять постучали. На этот раз громче, настойчивее. С другой стороны двери послышался голос:

— Тайлер? Я знаю, что ты здесь. Я же слышу!

Джилл сбросила туфли, бесшумно подошла к двери и выглянула в глазок. Женщина азиатского типа. Вид решительный. Подняла кулачок, чтобы снова постучать. И тут до Джилл дошло. Она заметила портрет в серебряной рамке на письменном столе Тайлера. Это была она. Вероятно, та самая жена, с которой он разъехался.

Повернувшись к Бенсону, Джилл прошептала «Жена», а потом отперла замок. Она распахнула дверь с ослепительной улыбкой и приветливо проговорила:

— Входите, прошу вас. Нэнси, не так ли?

Женщина помедлила, на лице у нее было написано явное замешательство.

— А вы кто?

Джилл протянула руку:

— Джилл Ричардсон. Мы работаем с Тайлером. — Она кивнула в сторону гостиной: — Это Артур Бенсон, генеральный директор центра Мейнарда. Мы как раз беседуем с Тайлером.

На лице женщины расцвела улыбка облегчения. Нэнси перешагнула через порог.

Джилл закрыла дверь и кивнула Бенсону, чтобы он принял руководство на себя.

Глава 35

Хан махнул пистолетом влево:

— Вернитесь в подъезд, пожалуйста.

Тайлер не мог отвести глаз от ствола, нацеленного прямо ему в сердце. Потом перевел взгляд на палец, лежавший на курке.

Пистолет качнулся.

— Двигай, Мэтьюс. Пока нас никто не заметил.

— Какого черта? — Тайлер попятился в тень. — Я не… не понимаю…

— Что я здесь делаю?

— Да, хорошо бы начать с этого. — Тайлер вновь взглянул на пистолет, но ничего не увидел: было слишком темно. Сердце у него колотилось, горло пересохло. — Господи, я хочу сказать…

Хан оглянулся на погрузочную платформу и прошептал:

— Да тише ты…

— Почему? — спросил Тайлер обычным голосом в надежде, что кто-то их услышит. — Я хочу сказать: в чем проблема? — И двинулся в сторону улицы.

Хан схватил его за руку и прошипел:

— Не будь дураком. Видел этих парней? Они охранники и поджидают тебя. Вся эта комедия на платформе? Подстава. Думаешь, последний случайно оставил дверь открытой? Не будь дураком, — повторил Хан.

Что-то смущало Тайлера. Он вгляделся в лицо Хана, и тут его осенило.

— Акцент… он…

— Пропал? — Хан безрадостно рассмеялся. — Обезоруживает, не так ли? Когда мы познакомились, держу пари, ты подумал, я всего лишь еще один болван в тюрбане, только что ступивший на цивилизованную землю.

— Нет, я…

Хан снова махнул пистолетом.

— Как-нибудь в другой раз. Сейчас нам надо поговорить.

— Может, уберешь пистолет? Мне на него смотреть страшно.

Хан прижал палец к губам, прошептал «Ш-ш-ш…» и указал куда-то за левым плечом Тайлера.

Тайлер обернулся. На погрузочной платформе стоял еще один человек, в джинсовом комбинезоне. Он огляделся по сторонам, повернулся и скрылся за дверью.

Хан хлопнул Тайлера по плечу:

— Пошли, нам сюда.

Держась в густой тени, Хан двинулся вдоль кирпичной стены к улице.

Тайлер последовал за Ханом из переулка тем же путем, каким вошел, пересек пустынную улицу и углубился в такой же грязный, пахнущий мусором переулок на другой стороне. Пока он пересекал улицу, ему пришло в голову, что можно было бы просто повернуться и сбежать. Что Хан мог ему сделать? Выстрелить? Побежать за ним и попытаться захватить силой? Но ему очень хотелось послушать, что же Хан ему скажет. Мужчины остановились в нескольких футах от угла. Сюда не попадал свет уличных фонарей, но все-таки можно было кое-что разглядеть.

— Откуда ты знаешь об охранниках? — спросил Тайлер.

— Очень просто. Как начальник отдела информационных технологий я имею доступ к каждому компьютеру, телефону, пейджеру и сотовому телефону, выданному любому из служащих медцентра. Включая Артура Бенсона. И у меня есть вот это. — Хан показал Тайлеру портативную рацию. — Вот, — предложил он, — хочешь послушать, о чем они говорят?

Тайлер оттолкнул от себя рацию.

— Но…

— Эй, парни, мелочи не найдется?

Ошеломленный Тайлер повернулся волчком. Бледная, изможденная женщина лет за тридцать, с сальными светлыми волосами до костлявых плеч, в застиранной безрукавке, шортах и «вьетнамках», стояла у входа в переулок, переводя взгляд с Тайлера на Хана и обратно.

Тайлер похлопал себя по карманам и вспомнил, что специально выложил всю мелочь, когда шел на дело, чтобы она не зазвенела в самый ответственный момент.

— Не повезло, — сказал он женщине.

И повернулся к Хану.

— Как насчет минета? За двадцать баксов обслужу обоих, — предложила проститутка с надеждой.

Тайлер покачал головой:

— Не интересует. Мы заняты.

— Погоди, не уходи, — велел ей Хан. — У меня есть идея, — повернулся он к Тайлеру.

Тайлер в ужасе пытался протестовать, но Хан знаком велел ему заткнуться и отошел на несколько шагов в глубь переулка, потянув его за собой.

— Выслушай меня.

Переминаясь с ноги на ногу, потирая левой рукой правое плечо, женщина жадно следила за ними. Она явно надеялась, что они дадут ей заработать. Хан опять повернулся к ней:

— Дай нам минутку, хорошо?

— Как скажешь. — Она пожала плечами, но намеку не вняла и не отошла подальше.

Хан подошел вплотную к Тайлеру и понизил голос:

— Слушай, полгода назад я начал замечать кое-какие, — он пальцами обеих рук изобразил кавычки, — проблемы с нашей новой системой ЭМЗ. Я…

— Какие проблемы? — перебил его Тайлер.

Хан с досадой тряхнул головой:

— Да те же, что и ты. Я встревожился, когда получил отчет о смерти пациента. Врач, представивший отчет, был убежден, что компьютер сделал ошибку, но когда провели анализ основной причины, оказалось, что это ошибка оператора. Я не был убежден, что анализ правилен. На самом деле — хотя доказать это я не могу, — видимо, некто с правами суперпользователя изменил запись, чтобы это выглядело как ошибка оператора. Я промолчал, сделал вид, что я тупой исполнитель, но начал отслеживать все подаваемые рапорты об ошибках. Все до единого поступали через Джима Дэя. Поэтому я начал к нему присматриваться.

— Ты за ним следил?

— Электронное наблюдение, — отмахнулся Хан. — Я начал читать его электронную почту, голосовую почту. Записывал его телефонные разговоры. Вот так-то я и узнал, что будет сегодня. — Губы Хана растянулись в легкой улыбке. — Он протянул руку: — Твой ключ от «Мед-индекса», пожалуйста.

Тайлер обдумал услышанное. Если не считать ключа, что он, в сущности, терял? Даже утратив ключ, он все равно смог бы пойти к Фергюсону с накопленной к этому моменту информацией. ФБР — это единственное, о чем не знали ни Бенсон, ни Хан. Его козырная карта. Он вытащил ключ из кармана и отдал Хану.

Тот подошел к нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу блондинке:

— Я забыл свой портфель, уходя с работы сегодня вечером. Дам тебе двадцать долларов, если ты зайдешь за ним и принесешь мне.

Она нервно облизнула губы и почесала затылок.

— Думаешь, я дура? Да ни за какие бабки.

— Знаю, что ты не дура, но, мне кажется, тебе нужны бабки — купить дозу. Все очень просто. Мне нужен портфель. Я хочу, чтобы ты мне его принесла. Тебе нужны деньги. Сделаешь дело, получишь деньги. Вот и все. — Хан двинулся через улицу к тому переулку, который они покинули десять минут назад.

— Черт, ну и горшок дерьма! Тебе нужен какой-то там гребаный портфель? Пойди и возьми сам, в чем проблема? А мне неприятностей не надо.

Женщина обхватила себя за предплечья. Ее трясло, хотя воздух был теплый.

Хан остановился у входа в переулок, вытащил бумажник, вынул двадцатку и подержал прямо перед ее носом.

— Хочешь получить — заработай. Сходи вон в то здание. Там. — Он указал на погрузочную платформу. — И принеси мне портфель. — Другой рукой он вынул ключ. — Вот ключ от моего кабинета.

Глаза женщины были прикованы к купюре, зажатой в пальцах Хана. Она перевела взгляд на ключ и снова на купюру.

— Черт, да это целый чан дерьма! — Она оглядела улицу, словно взвешивая решение, и опять повернулась к Хану: — Друзья, а может, уговоримся на минет? Я здорово умею, клянусь. Могу слизать лак с фордовского грузовика.

В руке у Хана появилась вторая двадцатка.

— Двадцать сейчас. Еще двадцать — когда вернешься с моим портфелем.

— Твою мать! — Она выбросила вперед руку и цапнула двадцатку из его пальцев. — Ладно, поехали. Черт, ведь знаю же, прекрасно знаю: не стоит мне лезть в это дело, — пробормотала она.

Хан проводил ее в глубь переулка, Тайлер нарочно отстал, чтобы понаблюдать за ними издалека. Они остановились в нескольких шагах от края погрузочной платформы. Хан дал ей ключ Джима Дэя и указал на дверь. Он объяснил ей, как найти кабинет Берни Леви, и сказал, что бордовый кожаный портфель лежит на краю письменного стола. Говорил он так убедительно, что Тайлер сам чуть было не поверил в его байку. Через минуту Тайлер проводил женщину глазами. Та поднялась по ступеням и скрылась за дверью.

Как только дверь закрылась, Хан предложил:

— Давай спрячемся. Нам лучше тут не светиться.

И он увлек Тайлера в тот самый подъезд в нише, где Тайлер изначально прятался. Не прошло и двух минут, как дверь с грохотом распахнулась. Двое мужчин вышли на погрузочную платформу, волоча за собой тощую женщину. Они отпустили ее, она указала на то место, где только что стоял Хан. Мужчины прищурились, вглядываясь в темноту, спрыгнули на тротуар и огляделись.

Оставаясь в тени, Хан и Тайлер торопливо двинулись к улице. Дойдя до угла, они еще больше ускорили шаг. Хан взглянул на Тайлера:

— Видишь? Я спас тебя от ловушки. Теперь будешь мне доверять?


Нэнси услышала, как великан, тяжело топая, спустился вниз и что-то сказал высокому худому мужчине, который представился Бенсоном. Секунду спустя до нее донесся звук закрывающейся двери, потом включили телевизор. Уходя, великан снял повязку с ее глаз. Она оглядела комнату — сочетание спальни с кабинетом. Кровать, письменный стол с компьютером, многоцелевой тренажер. Две деревянные двери. Одна явно дверь гардеробной. Другая — дверь ванной, а рядом скользящая стеклянная дверь, видимо, ведущая на веранду. За ней было темно, и при включенном верхнем свете ничего нельзя было разглядеть, кроме нескольких дюймов веранды: свет отражался от стекла.

Великан велел ей сесть в черное кожаное кресло, потом связал руки толстым шпагатом и привязал ее к спинке кресла. Примотал веревкой поперек живота. Она истерически рыдала, возможно, поэтому он не стал связывать ей ноги и затыкать рот кляпом. А главное, связал руки не слишком сильно. Нэнси всхлипнула в последний раз и решила, что никто ей не поможет, кроме нее самой. Что делать?

Еще раз оглядевшись по сторонам, она ничего полезного для себя не обнаружила. Тогда она подняла запястья к лицу и осмотрела узлы. Простой узел, но завязанный дважды, один поверх другого. Растянув руки в стороны, Нэнси сумела ухватить узел передними зубами и принялась тянуть и дергать веревку.

Первый узел поддался легко, а вот второй — никак. Сколько она ни старалась, он не желал распутываться. И тут послышались тяжелые шаги великана на лестнице.

Еще секунда — и его огромная туша втиснулась в дверной проем. Нэнси подняла на него взгляд и увидела, что он изучает ее. Негодяй уставился прямо на ее грудь. Нэнси очень старалась не закричать. Если начать кричать, он мог заткнуть ей рот.

— Пива хочешь?

Нэнси покачала головой и опустила взгляд.

— Уверена? Ну, я-то точно выпью. Как я понимаю, мы с тобой чуть попозже устроим славную пирушку, и никуда тебе от этого не деться. И нечего корчить из себя целку, когда начнем веселиться. Лучше бы выпила. Глядишь, дело пошло бы веселей. Смекаешь, о чем я?

Нэнси опять покачала головой.

— Ну, как знаешь. Лично я собираюсь попить пивка, посмотреть немного телик, а потом, как Терминатор говорит, я вернусь.

Гпава 36

Тайлер сказал Хану:

— Позволь мне кое-что прояснить. Ты не менял лабораторные результаты по Торресу?

Они сидели в угловой кабинке круглосуточной кондитерской. Пахло выпечкой, сигаретами, кофе, потом. Тайлеру показалось, что большинство посетителей кафе либо торговцы наркотиками, либо их клиенты. Как бы то ни было, они с Ханом оказались тут старше всех и выглядели чужаками. В окне виднелась припаркованная на другой стороне улицы патрульная полицейская машина с незаглушенным мотором и опущенными стеклами. Двое полицейских на переднем сиденье пили кофе.

Хан взял бумажный стаканчик с дымящимся переваренным кофе и подул на него.

— Я отслеживал этот случай. — Он замолчал и отпил немного кофе. — После того как ты подал рапорт, я по соответствующему протоколу перенаправил его Джиму Дэю. Ты хоть представляешь, как эта штука должна работать? Меня просто умиляет, как «Мед-индекс» все устроил. Если, допустим, ты, — Хан кивнул Тайлеру, — обнаружишь какую-то проблему в системе клинической информации, ты обязан рапортовать напрямую инженеру компании, работающему на месте. Считается, что мой отдел проблемами такого рода вообще не должен заниматься. В каком-то плане это может показаться разумным… раз уж мы имеем дело с бета-версией. То есть сами производители до сих пор активно совершенствуют программу. Проблема в том, что у нас страшная текучка кадров. Всегда найдется кто-то еще не въехавший в эти политические тонкости. В результате каждую неделю ко мне на стол попадает целая стопка рапортов по такого рода проблемам. В большинстве своем это обычные ошибки пользователя, ничего особенного. Я передаю их программистам «Мед-индекса» как верный и преданный приспешник последнего. — Глаза Хана вспыхнули гневом. — Они все считают, раз я пакистанец, то слишком туп и не понимаю ничего из происходящего в медцентре. Я стараюсь их в этом не разубеждать.

Но я не ответил на твой вопрос. Да, я отслеживал карту Торреса. Я передал информацию «Мед-индексу», и буквально через несколько часов медицинская запись в карте Торреса была изменена. Поверь, это не моих рук дело.

Тайлер опустил взгляд на свой собственный стаканчик кофе. Можно ли верить Хану? Тайлер никогда не был хорошим физиономистом, тем более в подобных ситуациях. Он привык верить людям на слово: так его учили в медицинской школе. Если будешь сомневаться в каждом слове пациента, диагноз не поставишь. Конечно, с опытом приходит способность процеживать сказанное, отсеивать лишнее, выстраивать последовательную картину, но верить пациенту нужно безусловно.

— Ну и как ты думаешь? Кто внес изменения? Дэй?

Хан вскинул обе ладони:

— Тут уж мы оба можем гадать с равным успехом. Но запомни одно: если только Дэй не обладает доступом к высшему уровню секретности или если он не умеет манипулировать системой, не оставляя следов, я бы сказал: это не он.

— Но если не Дэй, то кто?

— Ну, если нет следов, как же это определить? Возможно, кто-то с доступом на верхний уровень или кто-то, сумевший взломать систему защиты.

— Но у этого кого-то должен быть веский мотив, чтобы вносить изменения! — возразил Тайлер. — Кто же это может быть?

Хан бросил на него изумленный взгляд, ясно говорящий: «Ты что, в самом деле такой идиот?»

— Да любой, у кого есть фьючерсные акции «Мед-индекса», захочет замять это дело.

— Но не каждый готов убивать ради фьючерсных акций, Юсеф. — Тайлер вскинул руку. — Ладно, это к делу отношения не имеет. А дело в том, что мы оба знаем: в системе есть дефект. Но в чем состоит дефект? Я хочу сказать: как происходит замена данных?

Хан начал отвечать очень осторожно, взвешивая каждое слово:

— Трудный вопрос. Проще всего сказать, что кто-либо нарочно меняет данные. И я должен признаться, мне приходила в голову эта мысль. Но с какой целью? Это же не имеет смысла, верно? Тем более что изменения вроде бы происходят произвольно.

— Согласен.

— Другая вероятность, — продолжал Хан, — в том, что некий дефект изначально присущ данной программе… нечто искажающее информацию либо в момент ввода, либо сразу же после ввода. Я склоняюсь к последнему. В противном случае изменение слишком легко можно было бы засечь. В пользу этой версии свидетельствует и то, что, как я уже говорил, случаи кажутся абсолютно произвольными и, насколько мне известно, затрагивают не только систему медицинских записей. Мне приходилось видеть подобные ошибки и в бухгалтерии, и в административном отделе. Если хочешь точнее, проблема ограничена только теми секторами, где действует система «Мед-индекс». А там, где действует стандартный компьютерный софт, ее нет.

Тайлер кивнул. Объяснение Хана совпадало с тем, что говорил ему Фергюсон.

— Но я так и не понял, каким образом данные могут меняться спонтанно? И если Леви об этом знает, почему он до сих пор не устранил дефект?

Хан отломил кусочек пончика.

— Такой сбой обнаружить крайне трудно. А этот произвольный, перемежающийся. Если не можешь воспроизвести симптомы, его практически невозможно выловить. Лучшее, что можно сделать, — это поставить «заплатку», как у нас говорят, и действовать в обход. — Хан горько рассмеялся. — Но тут возникает фигура великого и ужасного Берни Леви.

Он сунул кусок пончика в рот.

— Что ты имеешь в виду?

Хан сардонически ухмыльнулся и прижал палец к губам, прожевывая пончик.

— Ты же его видел. Ну и как впечатление?

— С учетом того, что он отмахнулся от меня, как от мухи, я не успел составить особого впечатления.

Хан удивленно поднял брови:

— Разве ты не заметил алтаря, воздвигнутого в честь Билла Гейтса? Весь кабинет превращен в алтарь. — Не успел Тайлер ответить, как Хан добавил: — И это еще не все. Его дочь зовут Уильяминой в честь Гейтса. Говорят, он хотел назвать ее Уильямом, просто и незатейливо, да жена не дала. Настояла, чтоб имя звучало по-женски. — Хан засмеялся, явно наслаждаясь историей. — Проблема в том, что он считает медицинскую программу своим детищем. Все делал сам, никому не доверил ни единой части. Но мы отвлеклись от сути, не так ли? — Веселье в глазах Хана погасло. — Знаю, ты рылся в медицинских картах уже после того, как я перекрыл тебе доступ. Что искал? Другие примеры?

— Да.

— Нашел что-нибудь ценное?

Тайлер несколько секунд колебался.

— Зависит от того, что считать ценным. Кроме того, судя по твоим собственным словам, ты регистрировал каждое мое нажатие клавиши. Можешь сам мне сказать, что я нашел.

Хан пристально вгляделся в него.

— Доктор Мэтьюс, давайте, как вы, американцы, любите выражаться, перейдем к сути. Я полагаю, мы с вами преследуем одну и ту же цель, дорогую нашему сердцу: помешать дефектной системе получить одобрение ОКАУЗ. Если, конечно, они — я имею в виду «Мед-индекс» — не представят убедительные доказательства того, что сбой успешно устранен. В этом случае у меня не будет никаких претензий к программе. По правде говоря, если бы не эта маленькая, — он откашлялся, подчеркивая значимость следующего слова, — проблема, я бы сказал, что это прекрасная система. Ну что, разве это не честное признание? — Хан откинулся на спинку диванчика с видом игрока в покер, выложившего на стол стрит-флеш.

Тайлер ни на минуту не забывал о предупреждении Фергюсона и поэтому составил свой ответ так, чтобы выкачать из собеседника побольше информации, не поделившись тем, что знал сам.

— Похоже, ты отправился в крестовый поход. У меня подобной миссии нет. Я всего лишь хочу заниматься нейрохирургией и жить своей жизнью.

Хан одобрительно кивнул:

— Вот и я о том же. Бенсон здорово тебя подставил. — Он замолк, разглядывая Тайлера, потом пренебрежительно взмахнул рукой; — Да-да, мне все известно о наркотиках, подброшенных тебе в шкафчик. Это его работа. С начала и до самого конца. И все только ради одной цели: заставить тебя замолчать. Бенсон и Леви знают: ты можешь раскрыть их маленький секрет и тем самым уничтожить все, над чем они так усердно трудились последние четыре года. Они смертельно боятся того, что ты можешь сделать с этой информацией. Все дело в этом.

Тайлер почувствовал, как его омывает волна облегчения и надежды.

— У тебя есть доказательства, что это дело рук Бенсона?

— Да, разумеется, — улыбнулся Хан. — Все на пленке. — Не давая Тайлеру заговорить, Хан продолжил: — Тебя это радует? Теперь ты готов сотрудничать со мной?

— А чего, собственно, ты от меня хочешь? — недоверчиво спросил Тайлер.

— Да бросьте, доктор Мэтьюс, вы же неглупый человек. Но возможно, мне следует яснее обозначить мою позицию. У меня есть доказательства того, что в системе существует погрешность. У тебя, насколько я понимаю, есть доказательства того, как сбой вредит больным. Давай напрямую. Эта штука уже убила нескольких пациентов, разве не так?

— Так.

— И ты сумел это зафиксировать? Четко и недвусмысленно?

— Меня кое-что смущает в твоей истории. Если ты с самого начала был на моей стороне, почему не дал мне понять раньше? Почему ты мне не помог? Я хочу сказать: почему именно сейчас?

Хан подался вперед, твердо поставив локти на стол:

— Что ж, это хороший вопрос. Но ответ на него прост. Когда ты пришел ко мне впервые, откуда мне было знать, что ты не один из шпионов Бенсона? Наш генеральный чертовски хитер. Вот уже несколько месяцев он сомневается в моей лояльности, но доказательств у него нет.

Объяснение Хана показалось Тайлеру слишком простым, будто заранее отрепетированным.

— А почему он тебя просто не уволил? Это решило бы его проблему раз и навсегда.

— Потому что я менеджер верхнего звена. Чтобы меня уволить, ему пришлось бы действовать через совет директоров.

— И что? Почему бы не подставить тебя, как он подставил меня?

— А ты жутко подозрительный, да? Ладно, имеешь право. И опять-таки ответ прост. Тебя нетрудно было подставить. У тебя есть прошлое… Стоило подкинуть тебе наркотики, и все поверили. Я? Со мной все не так просто. В отличие от тебя у меня есть право на беседу с советом директоров при увольнении, а Бенсон этого боится. Он же не знает в точности, что именно мне известно.

Тайлеру пришлось признать, что предложение Хана звучит заманчиво. Сотрудничая с ним, он мог собрать достаточно информации, чтобы отвязаться от Фергюсона и снять с себя фальшивые обвинения в наркомании.

— Ты готов объединить усилия? — спросил Хан.

— Да. Я сделал копии записей. По правде говоря, в случае с Торресом я сделал копию еще до того, как дал тебе знать об этом, и теперь у меня есть экземпляр с проставленной датой: доказательство того, что данные были изменены уже после подачи рапорта.

— Великолепно, — просиял Хан.

— Позволь спросить тебя еще кое о чем.

— Пожалуйста.

— Если ты знал, что наркотики — это подстава, зачем ограничил мой допуск к сети?

В эту минуту зазвонил его сотовый телефон. Тайлер вытащил его из рюкзака и взглянул на дисплей. Номер ему незнакомый.


Нэнси еще раз дернула и почувствовала, что узел поддается. Еще рывок — и веревка начала разматываться. Через минуту путы спали с запястий ей на колени. Освободив руки, она перетянула веревку, которой была привязана к креслу, узлом на живот. Через несколько секунд эти узлы тоже были развязаны. Нэнси быстро встала, массируя натертые веревкой запястья. Она подошла к скользящей стеклянной двери, отодвинула защелку и выскользнула наружу.

На мгновение женщина застыла в душном ночном воздухе, выжидая, пока глаза не привыкли к темноте. Вдали она узнала три телевизионные башни на вершине Холма королевы Анны. И тут до нее дошло: плавучий дом.

Она была со всех сторон окружена водой.

Ее охватил приступ тошноты, а затем и головокружение.

Слепо нащупывая руками, за что ухватиться, спотыкаясь, Нэнси вернулась в комнату, где было относительно безопасно. Зацепилась за порог и растянулась на полу.

Глава 37

— Хочешь вернуть свою жену? — спросил смутно знакомый голос.

Слова показались Тайлеру бессмысленными. Он посмотрел на телефон у себя в руке и снова прижал его к уху.

— Что?

— Хочешь увидеть ее живой?

Стрела ужаса пронзила Тайлера. Мысли пустились вскачь, просеивая возможности, он молил Бога, чтобы это оказался не тот номер или чья-то идиотская шутка.

— Потому что, если не сделаешь ровно то, что я скажу, — продолжал голос, — ты никогда ее больше не увидишь.

Голос… Где он слышал раньше это голос? Где? Кто это?

— Ты еще там, Мэтьюс?

— Кто говорит?

У Тайлера стучало в висках, ладони вспотели. Хан смотрел на него вопросительно, даже с подозрением.

— Я должен тебе объяснять? А что, сам-то еще не понял? А я-то думал, ты у нас такой умный маленький гаденыш. Ну что ж поделаешь! Значит, я ошибся на твой счет, не так ли? — Пауза. — Ты прекрасно знаешь, кто я такой, и, я полагаю, мне удалось привлечь твое внимание полностью и безраздельно, так что давай поговорим. Точнее, давай договоримся. Заключим сделку. Только сделка односторонняя, ты это учти. Короче, выбора у тебя нет и торговаться ты не имеешь права. Ты хоть слушаешь меня или все еще пытаешься проникнуть в кабинет Берни Леви?

— В чем дело? — спросил Хан одними губами.

Тайлер отмахнулся от него, сосредоточив все свое внимание на голосе Бенсона в трубке.

— Я слушаю. Чего ты хочешь?

— Чего я хочу, мой глупый юный друг? У меня три желания. Во-первых, я хочу, чтобы ты подписал заявление, где ты возьмешь назад свои наглые и лживые слова о том, будто бы в нашей системе медицинских записей есть сбой, и признаешь, что твои обвинения против меня и моей администрации являются не чем иным, как прискорбным побочным эффектом твоей наркозависимости. Ты с ней борешься, но удача пока не на твоей стороне.

Бенсон сделал паузу. У Тайлера перехватило горло.

— И?..

— Второй пункт повестки дня. Его придется включить в вышеупомянутое заявление. Ты соглашаешься пройти курс лечения по программе реабилитации и освобождения от наркозависимости… каковой, к слову сказать, будет оплачен твоим снисходительным работодателем, а именно Медицинским центром имени Мейнарда. Пусть никто не обвинит нас в том, что мы не желаем держать у себя в штате врача-наркомана, каким бы тяжелым ни было его состояние.

Опять пауза.

— Давай дальше. Что еще тебе нужно?

— Смотри-ка ты, а мы, оказывается немного нервничаем? — рассмеялся Бенсон. — Ну что ж, милый мальчик, это просто… Мне нужен диск с информацией, которую ты скачал.

— Какой диск? — Тайлер сверлил взглядом Хана, а тот ловил каждое слово.

— Ты меня не зли, я и так уже зол. Если разозлюсь по-настоящему, тебе не поздоровится. Сам потом пожалеешь.

До Тайлера наконец дошло: Бенсон мог узнать о диске только от одного человека. Джилл. Сам он больше никому не говорил, даже Нэнси. Или сказал ей? Тайлер растерялся. Он уже ни в чем не был уверен. Может быть, Бенсон блефует насчет Нэнси? Неужели он взял Нэнси в заложники? Мысли у Тайлера путались, но он попытался придумать свой собственный блеф. Если бы только дозвониться до Фергюсона… Может быть, Хан может помочь?

— А знаешь, мне в общем-то глубоко плевать, злишься ты или нет.

— Тайлер, Тайлер, Тайлер… Неправильное у тебя отношение. Ну хорошо, посмотрим, может, мне удастся его исправить. Не клади трубку, лады?

До Тайлера донесся какой-то шум… движение… потом в отдалении послышался удар колокола… Тайлеру показалось, что это корабельная рында. Потом стук поднимаемой телефонной трубки. Он узнал голос Нэнси, но она рыдала и никак не могла выговорить хоть что-нибудь. Наконец она прохрипела:

— Тайлер, тут кругом вода! Кошмар.

— Нэнси?

У Тайлера подкосились ноги, он чуть не свалился на пол. Кафе закружилось, он ухватился за стол, чтобы не упасть.

Где-то вдалеке, сливаясь с шумом, звеневшим у него в мозгу, послышался голос Бенсона, приказавшего кому-то: «Отведи ее обратно в каюту». Потом Бенсон заговорил прямо в трубку:

— Ну что, подонок, все еще хочешь мне дерзить? — Он гаденько рассмеялся: — Боже, как же я об этом не подумал? Может, тебе на нее плевать? Может, я совершил непростительный промах? Вот это была бы катастрофа!

В мозгу у Тайлера горел раскаленный добела уголок.

— Вот что, Бенсон, попробуй только пальцем ее тронуть, и, Бог свидетель, я тебя убью.

— Так-так-так, значит, тебе не все равно. Как это меняет дело! В благоприятную для меня сторону. Значит, ты готов заключить сделку?

— Куда принести диск?

— Вот это командный дух! Лучше скажи мне, где он.

— На складе, в моей ячейке.

— В твоей квартире?

— Нет. Я арендую ячейку в Джорджтауне.

— Отлично, отлично. Встретимся у меня в кабинете, скажем, через десять минут. Как только покончим с бумажной работой, сможем туда подъехать и забрать его.

— Если Нэнси там не будет, сделки тоже не будет.

— У меня в кабинете? Не говори ерунды. Ты увидишь ее, только когда подпишешь заявление и отдашь мне диск. Не раньше.

— Сделки не будет. Я должен знать, что она не пострадала.

— Ну хорошо, хорошо. Она будет ждать у меня в кабинете.

— Смотри, Бенсон…

Но Бенсон уже повесил трубку.

Тайлер отключил телефон. Мысли у него все еще расплывались, он живо представлял себе, что могло случиться с Нэнси, и это отвлекало его. «Если негодяй тронет ее хоть пальцем…»

Хан взглянул на него как-то странно.

— Бенсон?

Впервые за эту ночь Тайлер увидел в нем союзника и испытал нечто похожее на облегчение. Все-таки он не одинок. Он рассказал, чего потребовал Бенсон.

— И ты согласился отдать диск? — спросил Хан.

— Конечно. А какой у меня выбор? — вдруг заинтересовался Тайлер. Может, Хан видит возможность, которую он пропустил?

— Ну что ж, значит, нам надо идти. Мы же не хотим, чтобы что-то случилось с… Нэнси? Так ее зовут?

Тайлер выскользнул из кабинки, Хан — следом за ним.

— Я пойду с тобой.

Тайлер двинулся к двери, обдумывая слова Хана. Хорошо иметь рядом друга, но…

— Ты хочешь, чтобы Бенсон узнал о твоем участии?

Тайлер вышел на улицу через переднюю дверь. Полицейская машина все еще стояла на другой стороне улицы, и Тайлер даже подумал, не обратиться ли за помощью к полицейским, но тут же отбросил эту дурацкую мысль. Что бы он ни сказал копам, те сочтут его сумасшедшим.

— На данный момент то, что подумает эта надутая задница, ровным счетом никакого значения не имеет. Если нам удастся доказать, что он замалчивал преступление, его можно будет списать со счетов.

Тайлер повернул туда, где раньше оставил свою машину. Хан шел за ним, не отставая ни на шаг. Опять Тайлер подумал, как плохо сейчас Нэнси, и ускорил шаг. Они свернули в безлюдный переулок. Вдруг Хан дернул его за рукав. Тайлер обернулся.

— Погоди, — сказал Хан.

— Слушай, времени нет…

Пистолет Хана опять смотрел ему в грудь.

— Диск, Мэтьюс. Мне нужен диск.

Глава 38

— Боже, Юсеф, у нас же есть план!

Тайлер двинулся было вперед, но Хан взвел курок:

— Нет никакого плана.

Тайлер остановился.

— Что, черт побери, происходит?

— Все просто. «Прогноз» заплатит кругленькую сумму за эту информацию. Я смолоду назубок выучил один урок: надо быть верным своему нанимателю. И не собираюсь отдавать этот диск никому другому.

Тайлер заглянул в глаза Хану!

— Ты… Ты работаешь на «Прогноз»?

— Сюрприз.

— Господи, Юсеф… Нэнси… Я не могу допустить, чтобы она пострадала.

— А я не могу допустить, чтобы информация попала к Бенсону.

— Так или иначе о компьютерном сбое все узнают. Какая разница тебе или «Прогнозу», если в конечном счете компания Леви все равно сойдет с дистанции? «Прогноз» победит, «Мед-индекс» проиграет. Разве не так?

— Необязательно.

— Как это?

Хан покачал головой, словно давая понять, что это глупый вопрос.

— Это основополагающий принцип, которого придерживаемся мы, профессионалы. Если хочешь знать наверняка, что работа сделана хорошо, сделай ее сам. «Прогноз» не может позволить себе довериться ни тебе, ни даже мне, если на то пошло. Слишком большие деньги поставлены на кон.

— Но Нэнси… Они захватили ее.

— Эта проблема легко решается, — пожал плечами Хан. — Скажешь Бенсону, что я тебя предал. К тому времени как он попытается что-то предпринять, будет уже слишком поздно. Он будет круглым дураком, если что-то с ней сделает… особенно если ты обратишься в полицию. Где эта твоя складская ячейка?

— Ты меня не убьешь, — бросил Тайлер. — Убьешь, не получишь диск. — И повернулся, собираясь уходить.

Грохот был оглушителен. Тайлер напрягся, ожидая боли, но ее так и не последовало. Он понял, что Хан выстрелил в гору черных пластиковых мешков с мусором.

— Я тебя не убью. Буду стрелять, чтобы покалечить.

Тайлер подумал о Нэнси.

— Можешь меня покалечить, но диск тебе все равно не достанется.

— Я так не думаю. — Хан подошел ближе, направив пистолет на коленную чашечку Тайлера. — Видишь ли, той информации, что у меня есть, возможно, будет достаточно. С другой стороны, если я добавлю к ней то, что есть у тебя, это будет… Скажем так, это будет глазурь на кексе. Я прострелю тебе колено и одержу верх над Бенсоном. А теперь говори, где эта твоя складская ячейка. Времени у нас мало, выстрел привлек внимание… Скоро здесь будет полиция. В этом случае проиграешь ты. Даю тебе еще пять секунд на размышление. Раз… два…

У Тайлера не осталось другого выхода. Он объяснил Хану, где склад, сказал номер ячейки. Когда он закончил, Хан спросил:

— Одна последняя деталь. С какого компьютера ты скачал диск? В твоем кабинете?

До Тайлера не сразу дошло, чего именно добивается компьютерщик, но он быстро сообразил. Если информация останется на жестком диске, с него легко можно скачать еще один компакт.

— Я скачивал из дома, — солгал он.

— Хочешь совет, Мэтьюс? Не играй в покер, пока не научишься убедительно блефовать. — Хан отступил на шаг и начал поднимать пистолет.

Тайлер в один миг понял, что собирается делать Хан, у него даже не было времени выразить это в словах. Он сделал ложное движение и тут же качнулся в другую сторону, перенеся весь вес на больную лодыжку. Застигнутый врасплох обманным движением, Хан повернул пистолет в ошибочном направлении и выстрелил за тысячную долю секунды до того, как плечо Тайлера врезалось прямо ему в грудь. Он отлетел к кирпичной стене.

Тайлер ощутил поток воздуха, вырвавшийся под ударом из легких Хана. Пользуясь своим преимуществом в росте, он притиснул щупленького пакистанца спиной к стене и ударил коленом прямо в пах. Тело Хана обмякло. Тайлер отпустил его, и Хан, ловя ртом воздух, сполз на асфальт. Тайлер ударил по руке, все еще сжимавшей пистолет. Пистолет выпал.

На минуту Тайлер задумался, мысленно перебирая разные возможности.

«Взять пистолет? Я даже не знаю, как им пользоваться».

Потом вспомнил о Фергюсоне и ногой отпихнул пистолет подальше от Хана.

— Если что-то случится с Нэнси, я приду за тобой, придурок.

Тайлер бегом бросился к машине, на ходу вызывая в памяти сотового телефона список абонентов.


Шины «рейнджровера» жалобно повизгивали, пока Тайлер гнал машину по уходящему спиралью вниз пандусу в подземный гараж административного здания. В этот ночной час гараж был пуст, мертвенный свет флуоресцентных ламп отражался от бетона. Тайлер мог выбрать любое место и выбрал ближайшее к главному входу. Заглушил двигатель.

Он позволил себе ненадолго замереть на переднем сиденье, стараясь сдержать гнев и тревогу, потом огляделся: не поджидает ли его кто-нибудь здесь? Затем открыл перчаточное отделение, вынул голубую пластиковую бутылочку антацида, отпил большой глоток и попытался завинтить крышечку, но резьба никак не попадала в нужные желобки. Тогда Тайлер, чертыхнувшись, всадил бутылочку в держатель для чашки, а крышечку бросил на пол.

Он еще раз оглядел стоянку и вышел из машины. Шаги гулко отдавались на голом цементном полу.

Открыв дверь своей магнитной карточкой, Тайлер направился к кабинету Бенсона на первом этаже. На каждом шагу он проклинал себя за то, что Нэнси оказалась замешана в эту кошмарную историю. Если с ней что-то случится, он знал, что никогда себе не простит. Нет, поправка, подумал он: если с ней случится кое-что похуже, чем уже случилось.

Коридор был пуст и тускло освещен. Чем ближе Тайлер подходил к кабинету Бенсона, тем больше росла его тревога. Он отер вспотевшие ладони о брюки и, как в баскетболе, заставил себя отбросить посторонние мысли и сосредоточиться.

В боковом коридорчике, ведущем к кабинету Бенсона, было еще темнее, чем в основном коридоре; он оканчивался секретарской приемной, куда падал прямоугольник желтого света из кабинета генерального директора. Тайлер вошел в приемную.

— Стоп! — скомандовал хриплый басовитый голос из темного угла. Тяжелая рука схватила его за плечо.

Тайлер остановился.

— Ноги на ширину плеч.

— Где Нэнси?

— Да пошел ты, умник. Ноги расставь, говорю.

Тайлер пожал плечами и расставил ноги. «Не паникуй», — приказал он себе. Пара опытных рук его обыскала.

— Теперь входи.

Бенсон стоял, опершись задом на крышку письменного стола, скрестив руки на груди, и говорил с другим, незнакомым Тайлеру мужчиной. На Мэтьюса он взглянул с самодовольной ухмылкой:

— А вот и возвращение блудного сына.

Только теперь Тайлер заметил Джима Дэя. Дэй сидел у дальнего конца стола для заседаний и вертел в руках ноутбук. Едва их взгляды встретились, Дэй отвернулся.

У Тайлера невольно сжались кулаки. Он продолжал оглядывать комнату, отыскивая Нэнси. Его глаза скользнули, потом вернулись и остановились на цветном снимке в рамке, стоявшем на массивном серванте. На снимке был изображен Бенсон, обнимающий за плечи женщину примерно одного с ним возраста. Оба стояли спиной к ограждению, за которым виднелась вода. Фон, хотя он и был не в фокусе, Тайлер узнал: озеро Юнион, а вдали — Холм королевы Анны. Чувствуя на себе взгляд Бенсона, Тайлер упорно продолжал рассматривать комнату.

— Думаешь, я болван, Мэтьюс? — снова заговорил Бенсон. — Думаешь, не знаю о твоих контактах с агентом ФБР? Как его фамилия? Фергюсон? — Лицо Бенсона побагровело от негодования. — Думаешь, я добился своего положения, перекладывая бумажки с места на место? Думаешь, я какой-нибудь глупый чинуша? Вот так вы, доктора, о нас думаете? Мы всего лишь бюрократы, неспособные преуспеть в бизнесе, так?

— Арт, говори тише и не уклоняйся от темы, — посоветовал незнакомый Тайлеру мужчина.

Бенсон утер слюну в уголке рта тыльной стороной ладони и прошелся по кругу.

— Вот тебе сделка, Мэтьюс. Если ты не подпишешь бумаги, — Бенсон схватил со стола для заседаний коричневый конверт и потряс им перед носом у Тайлера, — сию же минуту, — он швырнул конверт обратно на стол вместе с «вечным» пером, — и не передашь мне свой диск, твоя драгоценная маленькая косоглазка погибнет. Вот. — Он подтолкнул конверт и ручку Тайлеру.

Тайлера скрутила судорога, он едва не согнулся пополам.

— Мы договорились, что ты привезешь ее сюда.

Бенсон так и просиял злорадной улыбкой. Его брови поднялись с деланным удивлением.

— Договорились? Ну что ж, в таком случае, выходит, я солгал.

Он оттолкнулся от стола и выпрямился.

— У нас была сделка.

Опять лицо Бенсона побагровело.

— К черту сделку! Сделка такая: ты не получишь жену, пока ты подпишешь эти документы и не вернешь диск. Сделать это нужно в течение часа. Вот какая у нас с тобой сделка, Мэтьюс. А теперь давай за дело. — Бенсон стукнул по конверту. — Я теряю терпение. Подписывай.

— Где она?

— Э нет… эту маленькую деталь я от тебя утаю, пока наша сделка не заключена и не выполнена. На всякий случай. Чтоб ты не вздумал учудить нечто героическое. Например, позвонить своему приятелю из ФБР… как его?.. Фергюсону?

Все встало на свои места. Эту информацию могла сообщить Бенсону только Джилл. Никто, кроме нее, не знал о Фергюсоне. Тайлер опять подумал о Нэнси. Как ей, должно быть, страшно…

— Бог мне свидетель, Бенсон…

Опять эта самодовольная ухмылка!

— Что?

Глядя на конверт, Тайлер с отвращением покачал головой. Он ненавидел самого себя за то, что не смог даже найти слов для выражения своего гнева.

На дрожащих ногах, не в силах выбросить из головы мысли о Нэнси, Тайлер подошел к столу для заседаний, сел и вынул из конверта бумаги. Две печатные страницы. Не читая, даже не глядя, он нацарапал свою подпись в конце последней страницы. Ему было все равно, что там написано. Успел ли Хан добраться до склада? Может, стоит сказать о нем Бенсону? А Фергюсон… Получил ли он сообщение? Оказался ли он на месте? Надо доставить Бенсона к складской ячейке раньше, чем туда доберутся Хан или Фергюсон.

— Боюсь, у меня для тебя плохие новости, Арт.

— Да?

Впервые за все время в голосе Бенсона прозвучала нотка сомнения.

— Оказывается, Юсеф Хан работает на компанию «Прогноз». — Тайлер надел колпачок на ручку, поднял плотную гербовую бумагу и подул на чернила. — Он прослушивал все телефоны и подключался к компьютерам. Он знает все. И когда я говорю все, я имею в виду ВСЕ. Он караулил меня этой ночью… был рядом, когда я ответил на твой звонок. Если хочешь получить диск, нам лучше поспешить.

Щеки Бенсона запылали малиновым цветом.

— Ах ты, кусок дерьма… — Он бросился на Тайлера, даже занес кулак для удара, но вдруг остановился и перевел дух. — Когда?

— Мы стартовали одновременно. Я приехал прямо сюда.

Мысли Тайлера неслись, обгоняя друг друга, он лихорадочно пытался подсчитать в уме, сколько времени понадобится Хану, чтобы уничтожить жесткий диск.

— Где он?

— На складе. Я там ячейку арендую.

Бенсон толкнул Тайлера к двери:

— Давай, поворачивайся. Покажешь, где это. И, разрази меня гром, Мэтьюс, если диска там уже нет, считай, Нэнси мертва.


Тайлера усадили на переднее сиденье серого «мерседеса» Бенсона. Сзади молча ехал Джим Дэй, все еще сжимавший в руках свой ноутбук. Наемные громилы Бенсона следовали за ними в другой машине. Тайлер сидел неподвижно, словно закоченев, и никак не мог сбросить болезненное мышечное напряжение. Подушечкой большого пальца он беспрерывно водил по кончикам других пальцев. Взад-вперед, взад-вперед, и так без остановки. Мысленно при этом перебирал различные варианты дальнейших действий. Ни один никуда не годился. Прочел ли Фергюсон сообщение на пейджере? Прослушал ли голосовую почту? Тайлер надеялся, что нет. Он позвонил Фергюсону в наивной надежде, что Нэнси ждет его в кабинете Бенсона. Болван.

Пятнадцатиминутная поездка показалась ему часом. Наконец Бенсон свернул на стоянку перед длинными, тянущимися на целый квартал рядами складов за сетчатой изгородью. Мэтьюсу все это почему-то вдруг напомнило концлагерь. Громилы Бенсона подтянулись, поставили машину рядом.

— Ну и какого хрена ты ждешь? — Бенсон распахнул свою дверцу.

Тайлер ступил на изрытый ямами асфальт и указал на секцию изгороди вдали, находившуюся в сравнительно темном месте:

— Вон там мы можем перелезть, не привлекая внимания.

— Черта с два я куда полезу, — сказал высокий наемник и пошел к багажнику своей машины. Минута — и он вернулся с болторезом. Еще минута — и навесной замок на воротах с лязгом упал на землю. — Собаки есть? — повернулся он к Тайлеру.

— Вроде нет.

— Лучше бы их не было. Терпеть не могу зверюг. — Он вытащил из-под плаща плоский черный пистолет с уже навинченным цилиндрическим глушителем.

— Оставайся здесь и не глуши мотор, — приказал Бенсон второму громиле. — А ты давай с нами и захвати ноутбук, — кинул он Джиму Дэю. — Потом он обратился к Тайлеру: — Веди, но только чтобы без шума.

Тайлер вошел в ворота и двинулся вперед по асфальтовой дорожке между двумя рядами одинаково унылых подъемных металлических дверей. Остальные следовали за ним в затылок. Помимо тихого звука шагов, слышался только лай собаки где-то вдалеке. С каждым шагом узел у него в животе затягивался все туже. В конце ряда Тайлер вскинул руку и остановил процессию. Повернувшись к Бенсону, он прошептал:

— Это за углом.

Теперь с ним остались только Бенсон и Дэй, сообразил Тайлер. Когда же наемник от них отстал?

Они свернули налево. Ячейка Тайлера была третьей в первом ряду. Вертикальная подъемная дверь была наполовину открыта, на асфальт падал сноп света. Бенсон бесшумно двинулся вперед, Тайлер и Дэй — за ним. Бенсон вытащил из-под пиджака пистолет, бросил взгляд на дверь и спросил:

— Нашел что-нибудь интересное, Юсеф?

Глава 39

Тайлер отошел от Бенсона, пытаясь разглядеть, что творится в складском помещении. Хан сидел по-турецки на цементном полу, глядя на Бенсона. Потом он бросил взгляд на Тайлера.

— Юсеф, диск у тебя? — продолжал Бенсон.

Хан улыбнулся как ни в чем не бывало:

— Да, я его только что нашел.

Он поднял вверх диск, и в свете голой лампочки над головой на серебристой поверхности заиграли радуги.

— Отдай ему. — Бенсон кивнул в сторону Джима Дэя, уже успевшего открыть ноутбук.

Дэй наклонился, мгновенно выхватил у Хана диск и выпрямился, словно стараясь держаться от него как можно дальше. Он сунул диск в компьютер.

— И сколько же тебе платит «Прогноз»? — осведомился Бенсон.

Хан покачал головой:

— Не имеет значения.

Тайлер огляделся по сторонам, отыскивая наемника Бенсона, но вокруг была только темнота. Островок света вокруг маломощной лампочки на углу здания… Фергюсона не было видно. Ветер усилился, в воздухе стало заметно холодать, видимо, надвигалась гроза.

— Это мне виднее. Я собираюсь минимизировать ущерб, Юсеф. Расскажи мне, какую информацию ты им уже слил?

Хан оттолкнулся от цементного пола, отряхнул брюки.

— Это тоже не имеет значения.

— Имеет, если жить хочешь.

Хан прицелился из пистолета в руку Бенсону.

— Ты все равно попытаешься меня убить, так с какой стати мне делиться с тобой информацией? Если я умру, не сказав тебе ничего, это будет моей маленькой победой, понимаешь?

Тайлер потер руки, чтобы согреться, и сказал Бенсону:

— Слушай, диск у тебя. Давай уйдем отсюда.

Бенсон резко повернул к нему голову:

— Заткнись, Мэтьюс. С тобой я потом разберусь, когда с этим покончу.

— Здесь есть все, мистер Бенсон, — подтвердил Дэй. — На этом диске — информация о пациентах. — Он защелкнул крышку компьютера.

— Вот и отлично, — улыбнулся Бенсон. — А теперь передай его Мэтьюсу.

Явно озадаченный Дэй выполнил приказ.

— А теперь, — приказал Бенсон Дэю, — встань рядом с Ханом. — Он повел стволом пистолета, указывая, куда встать.

— Что? — Дэй нервно взглянул на Тайлера, потом на Бенсона.

Бенсон направил пистолет ему в грудь.

— Ты Иуда. Продал и меня, и «Мед-индекс». Только вместо тридцати сребреников ты получишь то, что заслужил.

Дэй облизнул губы и заморгал, не сводя глаз с Бенсона.

— Что ты несешь? Что значит «продал»? Я с самого начала докладывал тебе о нем. — Он кивком указал на Тайлера. — Все рассказывал!

— Да, верно, но ты также открыл Тайлеру доступ в кабинет Берни. Ты играл за обе стороны, хотел посмотреть, какая выиграет, и присоединиться к победителю. Никакой верности мне или «Мед-индексу» у тебя не было. Я таких предателей презираю.

Дэй покачал головой:

— Клянусь, я этого не делал.

— Вот как? — Голос Бенсона как будто затвердел. — Значит, ты еще и лжец к тому же? — Он бросил взгляд куда-то влево. — Тимоти?

Тайлер понял, что́ сейчас произойдет, и крикнул, предупреждая Дэя, но тут послышался глухой чавкающий звук, словно кулаком ударили по подушке.

Сотрудник «Мед-индекс» дернулся назад, в его груди, прямо там, где сердце, появилась дыра. Хан шустро, как кролик, метнулся влево и выставил правую руку с пистолетом. Тайлер заметил, как из дула полыхнуло огнем, а потом раздался и грохот выстрела. Когда Тайлер повернулся к Бенсону, тот уже упал.

Вдруг вспыхнул свет. Откуда ни возьмись появились трое мужчин в ветровках с большим желтым логотипом «ФБР» на груди. Их губы двигались, но Тайлер ничего не слышал: в ушах звенело. Лишь несколько секунд спустя отдельные слова начали просачиваться сквозь этот звон. Только теперь он узнал в одном из мужчин Фергюсона.

Сначала Тайлер просто стоял и наблюдал, какнаемник Бенсона опустился на колени, а потом и рухнул на черный асфальт лицом вниз, раскинув ноги. Агент ФБР наставил на него «глок», а другой рукой — мощный фонарь. Потом Тайлер заметил, что Хан распростерся на асфальте в неестественной позе. Он явно не притворялся. Бенсон лежал на спине, хватая ртом воздух, мотая головой из стороны в сторону. Фергюсон присел на корточки рядом с ним, осмотрел его и сделал знак Тайлеру:

— Давай сюда, Тайлер, у него скверная рана в груди.

Тайлер подошел к ним.

— Тут я ничего не могу сделать. Нужна бригада «скорой помощи». — Присмотревшись к дыре в правой верхней стороне груди Бенсона, Тайлер добавил: — О черт, скверное дело! Открытый пневмоторакс.

— А это что такое?

Тайлер наклонился, схватил Бенсона за волосы и приподнял его голову, чтобы заглянуть ему прямо в глаза.

— Где она, подонок?

Бенсон закашлялся, глотнул воздух и еле сумел выговорить:

— Пошел ты, Мэтьюс.

Тайлер опустил голову Бенсона на асфальт.

— Он похитил Нэнси.

Фергюсон помахал рукой:

— Зачем так кричать? Я тебя слышу.

— Что?

Только теперь Тайлер понял, что у него все еще звенит в ушах, хотя и чуть потише, чем раньше.

— Ты в порядке?

— Нет, я не в порядке. Бенсон похитил Нэнси. Он ее где-то прячет… Может, это плавучий дом… или яхта… на озере Юнион. Они ее убьют.

Фергюсон покачал головой:

— Бенсон не в той форме, чтоб кого-то убивать.

— Не он. Вот такие парни, как этот. — Тайлер указал на громилу. — У них приказ убить мою жену, если с ним что-то случится. — Тайлер взглянул на Бенсона. Тот бледнел прямо на глазах. — У ворот остался еще один из его людей. Он в машине. Вы его взяли?

— В какой машине? Мы пришли с той стороны. — Фергюсон указал в направлении, противоположном тому, откуда сам Тайлер привел Бенсона и его приспешников на территорию склада.

— Надо скорее найти Нэнси.

Фергюсон подбородком указал на Бенсона:

— В данный момент у меня тут много дел. Погоди чуть-чуть. Полиция уже послала сюда бригаду. Они тебе помогут.

Тайлер бросил взгляд через плечо. Оттуда должна была прийти полиция. Но там ничего не было, кроме густой черной тени. Его охватило нетерпение. Он чувствовал, как утекает драгоценное время.

— Я не могу ждать. К тому же ты знаешь, в каком я положении, а полиция не знает. Объяснять слишком долго. Ты должен мне помочь. — Нетерпение вытеснило даже боль у него в животе. — Сейчас же!

Фергюсон положил руку ему на плечо.

— Не ори, я и в первый раз тебя услышал. Но дело в том, что я не могу вот так все бросить и уйти. Более того, и ты не можешь. Ты очевидец, а это значит, что нам надо снять с тебя показания. Да и здесь ситуацию надо стабилизировать… — Фергюсон взглянул на агента, надевавшего наручники на запястья поверженного громилы. — И потом, где они ее держат?

— Точно не знаю, но думаю, это плавучий дом на озере Юнион.

— Ты уверен?

— Нет! — завопил Тайлер. — Но это мой единственный шанс. Они ее убьют!

— Ты не знаешь точно, похитили ее или нет. И где ее держат, тоже не знаешь. А без этого я ничего не могу сделать. И, уж можешь не сомневаться, я не могу врываться в чей-то дом без ордера, подписанного федеральным судьей. Так что лучше тебе повременить, пока не прибудут ребята из городской полиции.

Тайлер больше не мог игнорировать состояние раненого. Он наклонился и оторвал большой кусок от рубашки Бенсона.

— Дерьмо, — пробормотал Тайлер.

Он скомкал кусок ткани в комок и прижал импровизированный тампон к дырке в груди Бенсона.

— С такой раной можно сделать только одно: заткнуть ее. Вот, прижимай к этому месту, пока не прибудут медики.

С этими словами Тайлер прижал руку Фергюсона к тампону.

— Эй, ты куда?

— Не отпускай, а то убьешь его.

— Мэтьюс, вернись, мать твою!

Тайлер прекрасно понимал, что дожидаться прибытия полиции Сиэтла он не может. А если бы и дождался, чем они ему помогут? Скорее всего ничем. Только время будет упущено. Он отступил в густую тень и бросился бежать. Мысль о том, что он все дальше уходит от маленького светового оазиса, придавала ему сил.

Вскоре он, сидя на корточках, уже вглядывался сквозь решетку в машину Бенсона. «Мерс» стоял на том же месте, где они его оставили, а вот вторая машина исчезла. Тайлер втянул в грудь побольше воздуха и бросился к «мерседесу». Распахнул водительскую дверцу, скользнул внутрь и захлопнул ее за собой. К счастью, ключи были в замке зажигания. Тайлер завел мощный двигатель и выехал со стоянки, нащупывая правой рукой сотовый телефон. Он собирался позвонить в справочную.

Глава 40

Под колесами хрустел гравий, Тайлер медленно катил по обочине Фэйрвью-авеню. Он заехал на небольшую стоянку возле бакалейного магазина. Свет габаритных огней отразился в витрине с рекламой распродажи местных вин по сниженным ценам. Тайлер заглушил мотор, затянул ручной тормоз, окинул взглядом пустую в этот час стоянку. Ни машин, ни людей. Потом он осмотрел набережную, залитую холодным лиловатым светом ртутных фонарей. Рядом начинался небольшой парк с аттракционами.

Тайлер выбрался из машины и скользнул в тень рядом со стеной магазина. Если Бенсон спрятал Нэнси здесь, где охрана? В доме или на улице? Тайлер вгляделся в темный парк. Никакого движения. Успокоившись, он пересек улицу и спрятался между запаркованными машинами.

Эта сторона улицы была погружена в тень и плотно заставлена машинами, запаркованными под прямым углом к тротуару. На другой стороне автомобили были зажаты между подъездными путями и знаками «Стоянка запрещена». Движения на улице по-прежнему не было, в душном воздухе чувствовалось приближение грозы.

Держась обочины, Тайлер направился к причалу мимо большого синего утилизатора стекла, пахнувшего вином и пивом, мимо помятого зеленого контейнера, пахнувшего чем ему и полагалось — гниющим мусором. Затем шел гараж на две машины. Впереди увидел стоявший на обочине впритирку к дереву темный «БМВ» седьмой серии.

Тайлер подошел поближе. Машина подозрительно напоминала ту, что дежурила возле его дома. Внутри никого. Тайлер проверил водительскую дверцу. Заперто. Он пощупал капот. Еще теплый. Тогда он попытался вспомнить, на какой машине наемники Бенсона приехали к складу, но вынужден был признать, что так и не успел ее тогда рассмотреть. Издалека донеслось глухое ворчанье грома.

В двадцати футах от Мэтьюса лавровые кусты венчали высшую точку холма, с которого щебеночно-асфальтовая дорога ныряла вниз, к стоянке у причала. Прячась за мусоросборником, Тайлер вгляделся в затененное скопище машин, но кусты мешали обзору. Тусклая лампочка в шестьдесят ватт, укрепленная на решетке для ползучих растений и атакуемая мошкарой, бросала жидкий свет на проржавевший металлический пандус, соединяющий дорогу с пирсом. Все остальное было в тени. Чтобы добраться до пирса, Тайлеру пришлось бы пересечь освещенное место.

— Черт! — пробормотал он.

В тишине было слышно, как волны лениво шлепают о сваи, да издалека доносился равномерный гул движения по федеральной автостраде. В воздухе висел запах озерной воды, креозота и пыли, поднявшейся с высушенного августовской жарой асфальта. Где-то вдалеке завыла и смолкла сирена. Стук сердца гулом отдавался в ушах у Тайлера.

Охранник выбрал бы такое место, откуда можно было бы держать под контролем вход на причал, оставаясь незамеченным. А с другой стороны, может, никого тут и вовсе нет. Придется рискнуть.

В последний раз бросив взгляд на улицу, Тайлер скользнул между полоской кипарисов и потемневшим деревянным забором и, пригибаясь, сбежал вниз к стоянке. У края стоянки полоска кипарисов обрывалась. Тайлер спрятался за пыльным синим «вольво» и стал ждать, пока глаза привыкнут к темноте. Впереди, за увитой глициниями решеткой, стояли почтовые ящики. Тайлер, крадучись, подошел поближе. Восемь ящиков. Восемь плавучих домов. Может быть, по четыре по обе стороны причала. Бенсону принадлежал ящик номер восемь. Значит, его баржа справа у дальнего конца.

Тайлер бесшумно перешел по металлическому пандусу на скверно освещенный узкий бетонный пирс. Тут-то он и заметил огненную точку тлеющей сигареты в дальнем конце пирса.

Все его чувства внезапно обострились, как в хирургии в те мгновения, когда прямо на глазах развивается осложнение и счет идет на секунды, а каждая секунда становится вечностью.

Тайлер следил за неизвестным испуганным и зачарованным взглядом. Теперь он различил и фигуру человека, сидящего на корточках. Его сердце забилось еще сильнее. Он попятился на несколько шагов, не сводя глаз с алой точки. Она вспыхнула ярче, когда курильщик затянулся. Тайлер прошел обратно тем же путем между кустами и забором, пока не оказался снова на улице, а оттуда направился к парку.

В парке Тайлер присел на корточки рядом с порослью низкорослых сосен, стараясь перевести дух и успокоиться. Выждав немного, он двинулся вниз по короткой дорожке к воде. Задел лицом и порвал паутину. Попытался ее отбросить, но она прилипла к пальцам. Тогда он обтер руку о джинсы. На каждом шагу Тайлер прислушивался, не идет ли кто-нибудь за ним, но слышал лишь плеск волн о берег. Ориентируясь на этот звук, он спустился к деревянному пирсу.

Три железнодорожные шпалы служили ступеньками, ведущими к небольшой деревянной надстройке в паре футов над водой озера. Тайлер взошел на нее. Здесь пахло водорослями и утиным пометом. Сотня футов черной воды отделяла его от баржи, служившей Бенсону плавучим домом. Там ли Нэнси? А если она уже мертва?

Он быстро вернулся к машине, спрятал свой бумажник и сотовый телефон в перчаточном отделении, запер машину электронным ключом.

Вернувшись на деревянную платформу, Тайлер снял водолазку, кроссовки и носки. Еще раз взглянул на плавучий дом. Вдалеке послышался раскат грома. «Придется вплавь, — сказал себе Тайлер. — Хоть убедиться, что подозрения верны, прежде чем обращаться в полицию».

Тайлер сел на грубо обструганные доски и осторожно спустил обе ноги вниз, нащупывая воду в темноте. Пальцы правой ноги коснулись холодного ила. Он сразу понял, что это такое. Бревно. Вероятно, один из небольших волноломов, не дающих воде размывать берег. Тайлер подался вперед, балансируя на краю платформы, пальцами ног подтянул к себе бревно и встал обеими ступнями на скользкую поверхность. Потом оттолкнулся, присел на корточки на бревне, позволил инерции отнести себя от берега и в неглубоком нырке бесшумно погрузился в теплую воду.

Стараясь не поднимать брызг, Тайлер поплыл кролем к барже. Он не отрывал взгляда от светившихся окон в попытке засечь какое-нибудь движение.

Сбоку были причалены маленький катер и джет-ски.[41] Тайлер ухватился за булинь и повис, прислушиваясь, но услышал лишь, как мелкие волны бьются о белый корпус из стекловолокна да изредка фалы задевают об алюминиевую мачту где-то слева от него.

Убедившись, что никто его не заметил, Тайлер добрался по канату до холодного металлического якоря, отпустил веревку, подтянулся и лег животом на палубу. Он прополз вперед, почувствовал грудью сухую древесину и прислушался. Поскрипывали сваи.

Тайлер перебросил ногу через край, перекатился через себя, снова лег на живот и замер, но ничего не услышал, кроме того же поскрипывания свай и бешеного стука собственного сердца.

Он подполз к ближайшему окну, увидел пустую кухню и угол соседней комнаты. Тайлер попробовал открыть кухонную дверь. Заперто. Откуда-то изнутри доносились приглушенные звуки телевизора.

«Ну и что бы ты сделал, если бы дверь была открыта, приятель?» Ответа на этот вопрос он и сам не знал.

Наружная лестница вела на второй уровень. Почему бы не взглянуть, что там, наверху, прежде чем плыть обратно? Тайлер бесшумно взобрался вверх по лестнице до маленькой площадки, огороженной белым трубчатым поручнем. На другой стороне площадки была скользящая стеклянная дверь, ведущая, как ему показалось, в комбинацию спальни с кабинетом. Кто-то сидел в кресле за письменным столом спиной к нему. Тайлер пополз вперед и замер, узнав Нэнси.

Ему показалось, что голова у него вот-вот взорвется. Расколется пополам. Костяшками пальцев он постучал по стеклу.

Она не отреагировала. «Жива?»

Тайлер постучал еще раз, громче.

Кресло повернулось. Руки, примотанные скотчем к подлокотникам. Щиколотки, связанные скотчем. Рот тоже заклеен. Нэнси искала источник шума. Ее взгляд безучастно скользнул по нему, потом вернулся и сосредоточился. Глаза округлились.

Тайлер чуть не вскрикнул от радости. Вместо этого он заставил себя сделать глубокий вздох и успокоиться. «Как в хирургии, — мысленно напомнил он себе. — Будь осторожен, соблюдай правила, не допускай ошибок».

Он указал на ручку скользящей двери, изобразил пантомимой, что надо ее открыть. Нэнси лишь пожала плечами.

«Где охранник?» — спросил Тайлер одними губами.

То ли Нэнси не поняла, о чем он спрашивает, то ли не знала ответа. Она сдвинула брови и покачала головой.

Тайлер осторожно подергал за ручку. Раздался громкий металлический скрип. Тайлер замер, но где-то в отдалении по-прежнему работал телевизор. Тайлер прокрался в комнату.

Он бросился к ней, прошептал «Сиди тихо» и сорвал с ее рта полоску скотча. Потом освободил ее руки и ноги.

— Идем, надо выбираться отсюда.

Нэнси упрямо покачала головой:

— Тайлер, там вода!

Он ласково потянул ее за руку:

— Ты справишься. Так надо. Давай.

— Нет, я не могу… Я уже пыталась.

— Просто закрой глаза, и я тебя поведу. Там есть ступеньки.

— Знаю. Я не могу туда пойти, Тайлер.

— Ты должна, Нэнси. — Тайлер подал ей руку. — Идем, у нас мало времени.

Она закрыла глаза и неохотно протянула ему руку. Тайлер схватил руку Нэнси и мягко потянул ее за собой. Они тихо прошли по затянутому ковром полу, вышли через открытую дверь и медленно, шаг за шагом, двинулись вниз по лестнице.

На нижней площадке Тайлер прошептал:

— Постой тут минутку. Просто не открывай глаза.

Он похлопал Нэнси по плечу, от души надеясь, что это ее приободрит, а сам подошел к щитку на стене рядом с дверью кухни. На щитке висели два ключа, каждый был снабжен красно-белым пластмассовым брелком. Наверняка ключи зажигания от катера и джет-ски, но где какой? И более существенный вопрос: какое судно выбрать? Тайлер присмотрелся к катеру. Система управления была ему незнакома. Вот гидроцикл — другое дело. Однажды ему уже приходилось управлять джет-ски. Тайлер схватил линь, подтянул лодочку, влез в нее и попытался вставить ключ в скважину зажигания. Первый ключ не подошел, зато подошел второй. Оставив второй ключ в зажигании, Тайлер выбросил первый в озеро, потом вылез обратно на лацпорт. Ветер усиливался, волны били маленькое судно о борт.

Тайлер обнял Нэнси за плечи одной рукой.

— Открой глаза, — прошептал он, — молчи. Тебе нужно забраться на гидроцикл. — Он почувствовал, как ее тело напряглось и оцепенело. — Не волнуйся, не спеши. Все будет хорошо. Я сяду первым, а потом ты заберешься вот на это сиденьице у меня за спиной.

— Я не могу, Тайлер. Просто не могу, — умоляюще проговорила Нэнси.

— Не сможешь — они тебя убьют. Они все равно собирались тебя убить. Нам надо выбираться отсюда.

— Я не могу, Тайлер.

Тайлер взял ее за руку и мягко потянул за собой к джет-ски. Нэнси воспротивилась:

— Нет, Тайлер, прошу тебя…

Он снова потянул ее за собой. Она не двинулась.

— Нэнси, идем. У тебя все получится. Просто держись за меня.

Тайлер почувствовал, как она потихоньку подвигается вперед, но из ее горла вырвался жалобный стон.

Тайлер сумел одной рукой снова подтянуть к себе гидроцикл, выровнять. Другой рукой он крепко держал руку Нэнси. Опустив ногу в джет-ски, он перекинул другую через сиденье, и гидроцикл закачался из стороны в сторону под его весом.

— Боже! — ахнула Нэнси. — Я утону, Тайлер, утону!

Тайлер дернул ее за руку:

— Давай. У нас нет времени. Наше везенье на исходе.

Нэнси противилась. Он снова потянул ее за руку, почувствовал, как она качнулась вперед, и с ужасом понял, что она потеряла равновесие. Тайлер отпустил ее руку в надежде, что это поможет устоять на ногах. Слишком поздно. Нэнси вскрикнула и рухнула вперед, прямо в воду за кормой джет-ски. Тайлер в страхе и оцепенении следил, как она ударилась об воду животом и замолотила руками как безумная. Тайлера словно парализовало. Нэнси ушла под воду.

— Боже!

Ее голова вынырнула над водой, она, широко открывая рот, глотала воздух и отчаянно колотила руками по воде.

— Тайлер! — крикнула она и опять ушла под воду.

Она исчезла. Тайлер наклонился, готовясь прыгнуть за ней следом, но ее не было видно.

— Нэнси!

Тайлер ухватился за канат, которым джет-ски был привязан к барже, и низко наклонился над водой.

Ее рука показалась над поверхностью. Схватившись одной рукой за крепление, Тайлер потянулся вниз, схватил Нэнси за руку и подтянул к себе. Она жадно глотнула воздуха.

— Держись крепче. Сейчас я тебя вытащу.

— Эй, какого хрена?! — послышалось сверху.

Тайлер вскинул взгляд и увидел гориллу из подземелья. Дернув Нэнси за руку, он сумел вытащить ее из воды по плечи.

— Держись за лодку.

— Я не могу! — вскрикнула Нэнси. — Застряла. Жакет зацепился за что-то.

Тайлер бросил взгляд через плечо. Горилла топал вниз по лестнице, его глазки горели гневом. Тайлер заставил Нэнси схватиться за маленькое крепление гидроцикла.

— Подержись вот за это. Потерпи минутку.

— Нет, не оставляй меня!

Убедившись, что она крепко держится, Тайлер перекатился на баржу и вскочил на ноги. На другой стороне платформы стояло прислоненное к стене короткое весло. Тут рядом загрохотали тяжелые шаги гориллы, и появился он сам. Огромное тело заслонило весло от Тайлера. На мгновение мужчины застыли, присев, глядя друг на друга, как борцы сумо. Каждый ждал, что сделает другой. Тайлер вспомнил старый баскетбольный прием. Он сделал ложное движение вправо, а когда горилла купился на это, рванул влево и получил свободное пространство для текучего броска. Горилла проскочил мимо, а Тайлер, вместо того чтобы врезаться в него, нырнул за веслом.

Горилла вовремя остановился и развернулся. Левая нога у него болела. А Тайлер успел схватить весло и занес его как дубинку.

— Прочь с дороги!

Нэнси задыхалась, ее рот едва виднелся над водой. Тайлер сознательно вытеснил этот звук из головы, как на стадионе вытеснял вопли болельщиков.

— Да пошел ты!

Горилла сунул руку себе за спину.

«Пистолет», — сообразил Тайлер.

Ни о чем больше не думая, он обрушил весло на левую ногу гориллы в том же месте, где и в первый раз. Тот взвыл от боли и рухнул на колени, все еще нащупывая на пояснице пистолет. Тайлер размахнулся снова, на этот раз с другой стороны, и угодил ему в правый висок. По отдаче он ощутил силу удара, а его противник свалился на палубу ничком.

Тайлер бросился к краю баржи, протянул руки вниз:

— Вот. Держись обеими руками.

Нэнси схватилась за его запястье, впиваясь ногтями в кожу, потом левой рукой поймала второе запястье. Тайлер согнул колени, как штангист, толкающий вес. Травмированная лодыжка заныла от боли, но он вложил в рывок все свои силы до последней унции, дернул, почувствовал сопротивление, потом освобождение. Не отпуская Нэнси, шагнул на гидроцикл и сумел усадить ее на пассажирское сиденье.

— Держись.

Сам устроился на водительском сиденье и включил зажигание.

Нэнси привалилась к его спине и обхватила обеими руками за шею так крепко, что Тайлер почти не мог дышать. Он наклонился вперед и влево, потянув за собой Нэнси, с трудом нащупал швартов кончиками пальцев левой руки, но все-таки сумел сбросить петлю с крепления и освободить лодочку.

Одновременно краем глаза Тайлер заметил движение. Горилла уже поднялся на одно колено, он тряс головой, как пьяный, стараясь прийти в себя.

Тайлер завел мотор, услышал, как он кашлянул и ожил. Джет-ски рванулся вперед и врезался в бок катера. Удар швырнул Тайлера о маленькое ветровое стекло, он рассек себе нижнюю губу. Он выпрямился, повернул гидроцикл вправо и снова дернул ручку акселератора.

— Держись, — повторил Тайлер хриплым шепотом.

Только теперь до него дошло, что Нэнси истерически рыдает. Она еще крепче схватила его за шею. Он хотел высвободиться из смертельных объятий, но тиски не разжимались.

— Ты меня душишь! — попытался крикнуть Тайлер, но в этот миг раздался удар грома, заглушивший его голос. Он повторил, но та продолжала рыдать, вцепившись обеими руками в его шею.

Джет-ски вырвался в открытые воды озера, и тут с темного неба хлынул проливной дождь. Тайлер сбросил скорость. Надо было немного успокоиться. Прежде всего следовало решить: куда ехать? Имеет ли это значение, если главное в том, что они свободны? Прямо напротив них на другом берегу озера виднелся военный аэродром Кенмор. Наверняка там найдутся люди, которые им помогут. Может, оттуда можно будет позвонить, связаться с Фергюсоном и все уладить, чтобы Нэнси оказалась в безопасности. Он расслабился от облегчения. Главное, он спас ее с баржи Бенсона. Да, успел. Потом можно будет сосредоточиться на разгребании остальных завалов…

Нэнси наконец-то ослабила свой захват и одной рукой стукнула его в бок.

— Тайлер! — окликнула она.

Мэтьюс почувствовал, что ее тон изменился. Он повернулся к жене.

— Он нас преследует! Нагоняет!

Тайлер оглянулся через плечо и при этом машинально повернул гидроцикл вправо. Скоростной катер мчался к ним на всех парах. Тайлер дал полный газ и повернул джет-ски вдоль берега. Теперь о безопасном причале у военного аэродрома можно было даже не мечтать. Наемник нагонит их раньше.

— Что ты раньше не сказала? — крикнул он Нэнси.

— Я пыталась! — И она добавила: — Тайлер, осторожно!

Он взглянул вперед. Прямо по курсу садился на воду гидроплан. Тайлер резко переложил руль влево, и сумел проскочить в двадцати футах от гидроплана, но попал в кильватерную волну понтонов и оторвался от воды.

Тайлер ухватился за руль и приготовился к удару об воду.

— Держись.

Гидроцикл потерял равновесие. Нэнси швырнуло вправо, и она увлекла его за собой. Тайлер попытался удержать джет-ски, но при таком крутом наклоне не сумел провести гидроцикл прямо по курсу, она описала короткую дугу, и катер получил дополнительное преимущество. Всем телом борясь с креном, Тайлер выровнял курс.

— Тайлер, он нагоняет!

Мэтьюс бросил взгляд прямо вперед. Никаких гидропланов по курсу. Оглянулся назад. Катер был совсем близко.

Опять Тайлер окинул взглядом озеро впереди, отчаянно отыскивая судно, которое пришло бы им на помощь, но ничего полезного для себя не увидел.

— Наклонись вперед! — крикнул он и сам пригнулся, спрятался за ветровое стекло в надежде уменьшить сопротивление.

Ему удалось выжать из двигателя максимум, и, казалось, джет-ски немного ускорил ход. Сколько же они так продержатся, пока катер их не нагонит? И что будет потом?

Впереди прямо по курсу виднелся мыс, на котором раскинулся Гэзуоркс-парк. Вскоре придется повернуть. Поскольку они были ближе к западному берегу, Тайлер предпочел свернуть налево. Ему не хотелось пересекать большое пространство открытой воды. Чем ближе к причалам, решил он, тем выше шанс бросить джет-ски в последнюю минуту: можно просто добраться до оживленного причала, развернуть гидроцикл параллельно берегу, выпрыгнуть и заорать благим матом в надежде, что помощь придет. На берегу были только склады и сухие доки.

Они пролетели под мостом Авроры. Только теперь Тайлер сообразил, что их загоняют в Лососевую бухту, то есть в тупик. Мотор начал чихать и захлебываться. Он бросил взгляд на газовый счетчик. Стрелка была на нуле.

— Тайлер!

— Что?

— Сзади!

Тайлер повернул голову. Поблескивая мигалкой, их догонял полицейский катер. Катера Бенсона не было видно. Тайлер выключил газ, хотя двигатель и так уже заглох.

С ними поравнялся патрульный катер береговой охраны. Хмурый полицейский прокричал:

— Вы Тайлер Мэтьюс?

— Да.

— Держите руки так, чтобы я их видел. Вы арестованы.

Глава 41

Полицейский привязал гидроцикл к своему катеру и помог Нэнси перебраться. Убедившись, что жена на борту и в безопасности, Тайлер последовал за ней. Он сел рядом с Нэнси на жесткую скамью. Оба с благодарностью приняли у второго полисмена одеяла и плотно завернулись в них. Тайлер молча обнял Нэнси. Двигатели, работавшие на холостом ходу, ожили, нос взрезал воду, и катер помчался обратно на озеро Юнион.

Нэнси обвила руками шею мужа, положила голову ему на плечо.

— Хочешь поговорить? — спросил Тайлер.

— Нет. Я так рада, что все уже кончилось.

Он сжал ее еще крепче.

— Ты в безопасности.

Нэнси тоже крепко прижалась к нему.

Тайлера терзала тревога. «Арестован? За что?»

И где-то во время поездки Тайлер вспомнил про Тоби Уорнера. Столько всего стряслось, что он и думать забыл о несчастном мальчике.

Рев мотора смолк, катер с толчком остановился, и Тайлер вернулся в настоящее. Пока второй полицейский привязывал катер к причалу, первый хлопнул Тайлера по плечу:

— На выход.

Мэтьюс поднял голову. На берегу стояли два патрульных офицера в форме, и один седовласый, с суровым лицом, в джинсах и темно-синем дождевике с желтым логотипом полиции Сиэтла слева на груди.

Тайлер вышел следом за Нэнси на причал. Седовласый подошел и сказал:

— Мэтьюс, я детектив Джим Лэнж, полиция Сиэтла. — Он показал свой жетон. — Это ваша жена? — кивнул он на Нэнси.

Офицеры в форме подошли поближе.

— Да, а что?

Лэнж обратился к Нэнси:

— Пойдите с офицерами, мэм. Мой напарник должен вас допросить.

Она упрямо покачала головой:

— Я останусь с Тайлером.

Лицо Лэнжа стало суровым.

— Нет.

Один из патрульных подошел и тронул ее за локоть:

— Сюда, мэм.

— Эй, одну секунду, черт вас побери! — вмешался Тайлер. Он двинулся вперед, но полицейский выбросил руку, преграждая дорогу. — Это что, шутка? — спросил Тайлер. — Почему я арестован?

— Со мной все будет в порядке, Тайлер, — сказала Нэнси. — Надо прояснить это… это недоразумение. — С этими словами она направилась в сопровождении двух патрульных к полицейской машине.

Лэнж кивком указал на синий «каприс» без опознавательных знаков с двумя антеннами на крыше. Двигатель работал.

— Похоже, что я шучу? Садитесь в машину.

Двое полицейских с катера береговой охраны подошли поближе.

Тайлер не сдвинулся с места.

— В чем вы меня обвиняете?

— Пособничество в убийстве и бегство с места преступления. А теперь двигай вперед.

Тайлер подошел к машине.

— Куда мы едем?

— Если я скажу «в центр», это прозвучит банально, но другого ответа у меня нет.

— Могу я по крайней мере забрать свою одежду?

Лэнж распахнул на нем термальное одеяло.

— Впервые слышу от тебя что-то толковое.


Одевшись в то, что спрятал на берегу озера, Тайлер вернулся на заднее сиденье машины Лэнжа. Она стояла рядом с «мерседесом» Бенсона. Лэнж захлопнул за ним дверцу, а сам забрался на водительское сиденье.

— Послушайте, раз уж вы все обо мне знаете, вам известно, что я врач, так? Мне нужно позвонить в больницу. Это важно. Могу я воспользоваться вашим сотовым?

— Нет.

— Послушайте, это абсурд. Я серьезно. Экстренный случай. Речь идет о жизни ребенка.

— Побереги горло, Мэтьюс. Я тебя не слушаю.

— Бред! Если вам что-то известно о перестрелке, значит, вы знаете агента ФБР Гэри Фергюсона. Он был там. Он знает, что случилось. Он поручится за меня.

— Ошибаешься, Мэтьюс. Именно он выдал ордер на твой арест.

Тайлер в шоке привалился к спинке сиденья.

Лэнж обогнул озеро Юнион с южной стороны, проехал по Бродвею до Второй авеню, а затем двинулся на юг в самый центр города.

Через несколько минут автомобиль въехал в подземный гараж.

— Выходи.

Два мрачных типа с короткой стрижкой и плечами шириной с бильярдный стол уже стояли наготове. Они подняли его на лифте на несколько этажей и ввели… явно в комнату для допросов: зеркало, вмурованное в стену, серый стол и пара разнокалиберных стульев.

— Входите, — приказал один из агентов, видимо, старший.

— Погодите, я врач. Мне необходимо позвонить в больницу. Это срочно, — снова попросил Тайлер.

Дверь с лязгом захлопнулась за ним.

Через несколько секунд она снова открылась и вошел Гэри Фергюсон в сопровождении стройной афроамериканки в темно-бежевом брючном костюме. Фергюсон хмурился. Женщина тоже казалась недовольной.

Тайлер вскинул обе руки в знак того, что сдается.

— Послушай, Фергюсон, если я не должен был уходить, прошу прощения, но что, черт побери, мне было делать? Господи, они похитили Нэнси! Ты отказался мне помочь, а у меня уж точно не было времени ждать, пока придет полиция. Ты и сам говорил, что они мне не помогут. И что было делать?

— Я рад, что она в безопасности, Тайлер, но сейчас речь не о ней, да и не о тебе. Речь вот об этом.

Фергюсон помахал перед носом у Тайлера блестящим компакт-диском. Тайлер сразу его узнал. Диск, который он спрятал на складе.

— Ну и что? Здесь те самые доказательства, что ты у меня требовал. Наша сделка. Что тебе еще нужно?

У Фергюсона заиграли желваки на скулах.

— Этот гребаный диск ничего не стоит. Пустышка. На нем ничего нет, как на стене у тебя за спиной!

Он бросил диск на стол. Диск задел за угол стола, отскочил и упал. Тайлер проводил диск глазами, пока он, прокрутившись два раза на ребре, не остановился на полу.

— Этого не может быть. Я… — Тайлер вспомнил, как Джим Дэй проверял содержимое диска. — Погоди минуту! Джим Дэй… наверно, он успел стереть. Если так, информация в его компьютере. Тебе надо только…

— Нет, Мэтьюс, ничего там нет. Ты нас за кого принимаешь? — Лицо Фергюсона вспыхнуло гневом. — Думаешь, мы — кучка старых дев? Думаешь, мы ничего не знаем о восстановлении данных? Подумай! А когда подумаешь, заткни этот снисходительный тон себе в глотку. Гребаный диск ноута был переформатирован. Он чист!

Тайлер бросил взгляд на зеркало на стене. Интересно, кто за ним наблюдает? Интересно, ведется ли запись? А впрочем, какая разница?

— Я скопировал все на компьютер у себя в кабинете. У меня и там есть копия, — сказал он с надеждой. Может, теперь Фергюсон смягчится и позволит ему позвонить?

— Ничего у тебя там нет. Кто-то стер все с жесткого диска.

«Хан». Тут Тайлер наконец заметил, что в комнате они не одни.

— Кто она?

Фергюсон повернулся к ней:

— Миссис Овита Гамильтон — Тайлер Мэтьюс. — Потом обратился к Тайлеру: — Она из конторы окружного прокурора округа Кинг.

Тайлер перевел взгляд с Фергюсона на Гамильтон.

— Ради всего святого, я срочно должен позвонить в больницу.

Фергюсон покачал головой:

— Никому ты не позвонишь, пока мы не уладим это дело.

Тайлер устремил взгляд прямо в зеркало на стене.

— Я требую звонка адвокату.

— Нет, Мэтьюс. Сначала тебе придется дать согласие на пару вещей.

Тайлеру стало трудно дышать, у него заложило грудь.

— Эй, куда подевалось мое конституционное право на адвоката?

Он не был уверен, что это конституционное право, но звучало внушительно.

Фергюсон развел руками, потом сплел их на груди.

— Согласно Акту о национальной безопасности, у тебя его нет. Раз ты не сотрудничаешь со мной, значит, работаешь на террористическую организацию. Значит, я могу держать тебя здесь сколько захочу, и ничего ты с этим не поделаешь.

Тайлер с досадой выдохнул сквозь вытянутые трубочкой губы, вскинул руки в воздух и повернулся на стуле.

— Все, что у меня было, находилось на диске и в компьютере. Что вам еще от меня нужно?

Он подумал о диске, который отправил Нэнси по почте, но решил пока о нем не упоминать.

— Пара вещей, — повторил Фергюсон. — Мне нужно все, что у тебя есть против компании «Мед-индекс», и мне нужно, чтобы ты сделал публичное заявление об этом на пресс-конференции. — Он повернулся к помощнику окружного прокурора: — Овита?

Женщина откашлялась.

— Ваш приятель Бенсон выжил. Несколько часов назад его отвезли в Харборвью.[42] Перед тем как его доставили в хирургию, он успел позвонить адвокату. Вы когда-нибудь слыхали о Меле Томпкинсе?

— Нет.

— Что ж, это наш местный эквивалент Джонни Кокрэна.[43] С тем, что у нас есть на данный момент, мой шеф считает, мы можем предъявить ему убийство. Первой или второй степени, мы пока еще не решили. Нам нужна дополнительная информация. — Она пожала плечами и повертела рукой, словно намекая на двусмысленность своей позиции. — Но что бы мы ни решили, ваши показания будут решающими. Вы меня понимаете, Мэтьюс?

Тайлер вздохнул и покачал головой, глядя на Фергюсона:

— А почему ты не можешь сам ссадить «Мед-индекс» с седла? Если я это сделаю, моя профессиональная карьера полетит к чертям.

— Элементарно, Мэтьюс. Именно потому, что ты врач и «Мед-индекс» убил одного из твоих пациентов. Тебе поверят. Ну, а мы с моим боссом позаботимся, чтобы не было никаких проблем со стороны Мейнарда. На этот счет можешь не сомневаться. Даю слово.

— Твое слово? Ха! — с горечью повторил Тайлер, вспомнив о Калифорнии. Там ему тоже давали слово. А потом раздался взрыв, и осколки полетели в него. — Который час?

— Не отклоняйся от темы, — проговорил в ответ Фергюсон.

Тайлер взглянул агенту ФБР прямо в глаза:

— А как насчет Нэнси? Она до сих пор считает, что это я воровал наркотики.

Глава 42

1:30, три дня спустя

Медицинский центр имени Мейнарда

Тайлер ухватился за края кафедры и прищурился, внимательно слушая бестелесный голос, задающий вопрос откуда-то из слепящего света софитов. Он ничего не мог разглядеть, кроме ботинок и лодыжек участников, сидевших в первом ряду. Среди них была Нэнси, это он точно знал: он сам усадил жену там еще до того, как зал заполнился людьми. Родители Тоби Уорнера тоже были там, и Тайлер улыбнулся при мысли о том, что ребенок дома, в безопасности, под присмотром бабушки.

Вопрос был задан. Тайлер помолчал и стер со лба каплю пота, выбирая слова.

— Я нейрохирург, а не программист. Полагаю, вам придется задать этот вопрос мистеру Леви. Если, конечно, вы сумеете его найти.

— А правду говорят, что его убили?

— Мне ничего не известно о том, что случилось с мистером Леви. Вам придется адресовать эти вопросы соответствующим представителям органов правопорядка. Следующий вопрос.

Другой голос — на этот раз женский — раздался откуда-то справа.

— Правда ли, что один из ваших пациентов умер в результате компьютерного сбоя?

Тайлер стер новую каплю пота со лба тыльной стороной ладони и задумался о своем соглашении — они назвали эту встречу «дебрифингом»[44] — с председателем совета директоров медцентра. Ему пообещали возвратить все врачебные полномочия и снять ложные обвинения, если он согласится не подавать в суд на совет директоров либо на Медицинский центр имени Мейнарда за преступления, совершенные Артуром Бенсоном.

— Один из моих пациентов пострадал от тяжелого осложнения в ходе лечения. Осложнение было настолько серьезным, что мы начали анализ основной причины. В ходе анализа основной причины мы внимательно изучили электронную медицинскую запись. Это часть стандартной процедуры.

Ну вот. Достаточно близко к правде, чтобы его не могли упрекнуть во лжи, и достаточно далеко от правды, чтобы не бросить тень на сияющий нимб над челом Мейнарда.

«Сколько еще я должен это терпеть?» — мысленно спросил себя Тайлер.

Еще один голос:

— Доктор, какие меры принимает медицинский центр, чтобы застраховать пациентов от повторения подобных осложнений?

Тайлер улыбнулся и откашлялся.

— Никаких. Нам как бы импонирует мысль о случайных ошибках в лечении. Это добавляет толику острых ощущений в нашу унылую, лишенную адреналина жизнь. Честно говоря, среди персонала больницы организован тотализатор: кто угадает, сколько дней пройдет от одного осложнения до другого, выигрывает неделю оплаченного отпуска. Должен заметить, это чудесным образом поднимает боевой дух.

Кто-то ахнул. Перешептывания среди публики стихли. Тайлер улыбнулся еще шире:

— Следующий вопрос.

— Хорошо, доктор Мэтьюс, я поняла, что вы имеете в виду. Хватит репетиций. Пора начинать. — Синтия Райт, заведующая отделом по связям с общественностью Медицинского центра имени Мейнарда, взошла на возвышение. — Уберите свет, — приказала она кому-то в пространство. — Здесь просто духовка!

Софиты погасли, забрав с собой сто десять градусов тепла по Фаренгейту.[45]

Синтия Райт повернулась к Тайлеру:

— Ну? Как вы? Готовы?

Она придвинулась чуть ближе, проверяя, не потек ли грим у него на лице.

— Давайте поскорее покончим с этим.

— Просто не забудьте, Тайлер… пресс-конференция — это ваш шанс контролировать поток информации. Какой бы вопрос они ни задали, говорите им в ответ то, что вам нужно. Не позволяйте им увлечь себя на дорожку, если вы по ней идти не хотите. Понятно? — Она протянула ему бумажную салфетку «клинекс».

— Да.

— Погодите минутку. — Синтия забрала у Тайлера салфетку и сама промокнула ему лоб. — Этот последний вопрос… Каков должен быть настоящий ответ?

— Все сотрудники Медицинского центра имени Мейнарда преданы делу обеспечения качественной медицинской помощи независимо от платежеспособности пациента.

Райт кивнула и приглашающим жестом протянула ладонь к двери:

— Отлично. Вперед, на встречу с настоящей прессой.


Держа Нэнси под руку, Тайлер начал пробираться сквозь строй людей, столпившихся в коридоре по дороге к актовому залу. Тут были настоящие репортеры, самые пробивные и настырные, готовые опередить своих коллег, покорно ожидающих очереди в переполненном зале. Эти, в коридоре, выкрикивали вопросы в надежде, что главный сегодняшний ньюсмейкер проговорится и они получат преимущество над остальными.

Тайлер нервно сунул руку во внутренний нагрудный карман темно-синего блейзера и нащупал сложенный лист с текстом своего официального заявления. Его полагалось огласить перед сеансом ответов на вопросы. Листок был на месте, как и в предыдущие пятьдесят раз, когда он проверял.

Синтия Райт прошептала ему на ухо:

— Мне только что сказали: в зале новый председатель комитета ОКАУЗ. Ну, тот, кого назначили, когда этот… как его… умер.

Тут послышался знакомый голос:

— Тайлер.

Кто-то схватил его за руку.

Тайлер обернулся на голос. На него в упор смотрела Джилл, а рядом с ней стоял солидный господин в костюме-тройке и круглых очках в черепаховой оправе. Джилл была в одном из своих традиционных строгих костюмов с шелковым шарфом, заправленным за ворот и сколотым на горле булавкой. Фирменный облик «ледяной девы». Она улыбнулась. Натянутая, но все-таки это была улыбка.

— Тайлер, хочу тебя познакомить с моим адвокатом Барни Руллманом. Полагаю, ты о нем наслышан.

Барни Руллман кивнул с адвокатской солидностью, вероятно, стоившей клиентам шестьсот долларов в час.

— Я считаю, будет только справедливо, — продолжала Джилл, — напомнить тебе: никто не поверит, будто я имею какое-то отношение к тому, что случилось с этими несчастными пациентами. Если ты хоть намекнешь о моей причастности, я готова обратиться к мистеру Руллману и он примет меры. Ты понял, что я сейчас сказала?

Тайлер растянул губы в улыбке и кивнул ей.

— Я думаю, с вами в самом скором времени свяжется совет директоров, мисс Ричардсон. И, если вы попадете под ударную волну, придется улаживать это с ними. А теперь прошу меня извинить.

Она покачала головой:

— Боюсь, вы так и не поняли, что я сейчас сказала, доктор…

— Напротив, — перебил ее Тайлер, — я все прекрасно понял. — Он повернулся к Нэнси и обнял ее за плечи: — Надо покончить с этим поскорее. Очень хочется в отпуск…

Примечания

1

Управление по борьбе с наркотиками. — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Сильнодействующее болеутоляющее средство на основе опия. Вызывает привыкание. Используется главным образом на поздних стадиях заболевания раком.

(обратно)

3

Ничего (исп.).

(обратно)

4

Часть объема крови, приходящаяся на долю эритроцитов.

(обратно)

5

Срочно (лат.).

(обратно)

6

Имеется в виду Онкологический центр имени Фреда Хатчинсона в Сиэтле.

(обратно)

7

Отек зрительного нерва.

(обратно)

8

Прерывистое, неровное дыхание.

(обратно)

9

Магнитно-резонансная томография.

(обратно)

10

Прием гормональных препаратов с целью изменения вторичных половых признаков в желаемую сторону.

(обратно)

11

От латинского labia — наружные женские половые органы.

(обратно)

12

Кровоостанавливающее средство, изготавливается из целлюлозы, внешне напоминает марлю.

(обратно)

13

Единица измерения ионизирующей радиации, равная одному джоулю на килограмм ткани.

(обратно)

14

Институциональная контрольная комиссия.

(обратно)

15

Персонаж одноименной книги американской писательницы Элинор Портер, девочка-сирота, умевшая во всем видеть хорошую сторону.

(обратно)

16

Название ваксы для обуви. Со времен Второй мировой войны существует поговорка: «Не отличит дерьма от „Шинолы“».

(обратно)

17

Фирменное название снотворного короткого срока действия, отпускаемого в США только по рецепту.

(обратно)

18

Район на полуострове Сан-Франциско, где сосредоточено производство компьютеров, микропроцессоров и т. п.

(обратно) name=t64>

19

Современный американский скульптор, работающий по стеклу. В 1971 году основал школу стекла «Пилчак».

(обратно)

20

Американская медицинская ассоциация.

(обратно)

21

Друг (исп.).

(обратно)

22

Пресное, образованное ледниками озеро, ныне целиком лежащее в границах города Сиэтла.

(обратно)

23

Доктор Филипп Макгроу, американский психолог, ведущий популярного телешоу «Доктор Фил».

(обратно)

24

От английского слова bug — жук. В данном случае имеется в виду ошибка в программе. Данный термин обычно употребляется в отношении ошибок, проявляющих себя на стадии работы компьютерной программы.

(обратно)

25

Американская женщина-магнат, мультимиллионер, в 2001 году занимала третье место в списке самых влиятельных женщин США.

(обратно)

26

Университет в штате Нью-Гемпшир, один из восьми старейших и самых привилегированных учебных заведений США, входящих в «Лигу плюща».

(обратно)

27

Комиссия во главе с председателем Верховного суда США Эрлом Уорреном расследовала убийство президента Джона Кеннеди в 1963 году и пришла к выводу, что президент не был жертвой заговора, он пал от руки убийцы-одиночки. Выводы комиссии Уоррена были многократно оспорены. Нация практически раскололась пополам.

(обратно)

28

Знаменитый серийный убийца, убивавший женщин с особой жестокостью.

(обратно)

29

Наспех возведенные из бросовых материалов поселки бедняков, возникавшие в США в период Великой депрессии. Название в честь президента Герберта Гувера. В данном случае имеется в виду Эдгар Гувер, директор ФБР, и штаб-квартира ФБР в Вашингтоне.

(обратно)

30

Высокотехнологичная брокерская компания, оказывающая услуги по сниженным ценам.

(обратно)

31

Договор, по которому потенциальный покупатель или потенциальный продавец получает право, но не обязательство совершить покупку или продажу актива по заранее оговоренной цене в определенный договором момент в будущем.

(обратно)

32

Преходящая ишемическая атака.

(обратно)

33

Акт о страховании здоровья.

(обратно)

34

Взлет акций американских интернет-компаний, так называемых доткомов (— от доменного расширения .com — dot — точка (англ.)), в конце XX века. В начале XXI века акции компаний, предлагавших использовать Интернет для получения дохода, обанкротились при падении показателей американской биржи.

(обратно)

35

Способ создания или реконструкции абонентской системы путем быстрой установки или замены ее компонентов.

(обратно)

36

Знаменитый американский дизайнер одежды, чье имя ассоциируется с разработанным им стилем.

(обратно)

37

Популярный алкогольный коктейль из рома, ликера «Кюрасо», ананаса и лимона.

(обратно)

38

«Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид», фильм Джорджа Роя Хилла 1969 года.

(обратно)

39

Так иронически называют женщин-полицейских, выписывающих штрафы за просроченную парковку.

(обратно)

40

Хранилище золотого запаса США.

(обратно)

41

Гидроцикл, или водный мотоцикл производства фирмы «Кавасаки».

(обратно)

42

Медицинский центр в округе Кинг, штат Вашингтон.

(обратно)

43

Американский адвокат (1937–2005), прославившийся умением выигрывать самые безнадежные процессы. Защищал бывшего футболиста и актера О. Дж. Симпсона в деле об убийстве жены и ее любовника, а также эстрадного певца Майкла Джексона в деле о сексуальных домогательствах по отношению к несовершеннолетним.

(обратно)

44

Дебрифинг — процесс, обратный инструктажу, цель которого — анализ свершившихся событий.

(обратно)

45

Около 43 °C.

(обратно)

Оглавление

  • От автора
  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глаза 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Гпава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Глава 41
  • Глава 42
  • *** Примечания ***