Учебная поездка [Владимир Быстров] (fb2) читать онлайн

ПРЕДИСЛОВИЕ

  Речку эту мы облюбовали еще в студенческие годы, когда искали место, где можно было бы весело и интересно провести несколько свободных дней. Расположена она чрезвычайно удобно – и от Питера, и от Москвы сюда можно попасть всего за несколько часов. А если вы решили сплавиться на байдарках или надувных плотах, то удобнее реки и не придумать – истоки ее находятся в Белоруссии, и вдоль всего течения можно встретить довольно крупные поселки и деревни, добраться до которых также не составляет труда.

 Так случилось, что привязанность к этим местам сохранилась у меня до сих пор, и я регулярно приезжаю в одну из расположенных на ее берегах, теперь большей частью  почти заброшенных деревень порыбачить, или побродить по лесу с корзинкой в руках. В одной из таких поездок я и познакомился с Иваном Алексеевичем. Вечером, сидя у костерка, за традиционной для русского человека кружкой "беленькой", под только что сваренную тут же в котелке уху, он рассказал мне о своем соседе и оставленных им записках.

 Вернувшись домой, я надолго забыл об этой истории, пока в одной из телепередач не услышал показавшиеся мне знакомыми имена, фамилия и события. Тогда я и вспомнил эту историю и написал Ивану Алексеевичу письмо, в котором просил прислать мне его записки.

 Ничего изменять, или добавлять ни к его письму, ни к переданным вместе с ним запискам я не стал. Только, как и обещал Ивану Алексеевичу, немного подредактировал и, насколько позволяли мои способности, "литературно" обработал их, постаравшись сохранить стиль и манеру письма незнакомого мне автора. Фамилии упоминавшихся в них лиц, а также время и место описанных им событий, по причинам, которые вы поймете после прочтения записок, я изменил.

 И последнее: справедливости ради должен сказать, что я отнюдь не писатель, как величает меня уважаемый Иван Алексеевич, а лишь самый обычный служащий, "канцелярская крыса", к которому по воле случая попали эти записки. Как мне показалось, интересные. Впрочем, судите сами.

 С уважением, И.В.Солдатов.

      "С Лехой мы знакомы давно. Не с руки мне называть его по отчеству – Лексеичем. Молодой он еще, и пятидесяти нет. Да и путаница может случиться – сам-то я тоже Лексеич буду. Вроде как, тезки получаемся! А знакомы мы еще с 80-х, с перестройки, то-есть. Он тогда по нашей речке на лодке плавал.  Искал в какой-нибудь деревеньке домик купить вроде дачи. Ну, чтобы там, на охоту, на рыбалку приехать или просто пожить с недельку от суеты отдохнуть. Места у нас были красивые. Лес тогда еще никто не рубил и дичи было много. И кабаны водилось, и лоси, и лис немало было. А уж как зима, так волки, считай, под самые окна подходили. Зверя, конешно, и сейчас немало осталось. Особенно волков с лисами. Люди-то все разъехались, вот они и осмелели.

 Леха о своей городской жизни мало что рассказывал. Разве что, когда после баньки по стаканчику примем, то он, бывало, и вспомнит про город, да про работу свою. Охотничьим оружием, вроде бы, занимался. Мог привезти, что только душа пожелает. Вот и мне тоже предлагал. И сайгу предлагал и двойничок. Один раз даже тройник обещал. Мне-то тройник, конешно, ни к чему. Я пушным зверем не промышляю, да и нет его у нас. Разве что, белки с куницами, так на них много не заработаешь. Оно в Сибири промысловикам сгодилось бы.

 А чем он раньше занимался, я и вовсе не спрашивал. А в годе 95-м, или чуть ране, стал все чего-то записывать. Вроде как, дневник какой. Вечером, после охоты, когда пару-тройку дней по лесу пошарится, или если просто отдохнуть приедет, то садится в своем домишке и все записывает. Я тоже один раз интересовался. Спросил, чего это ты все пишешь да пишешь? А он говорит: "Муары это, Лексеич!" Ну, он-то меня как раз Лексеичем звал. Я по годам все же постарше буду. "Это",  - говорит, - "вроде как, воспоминания о жизни! Ты", – говорит, – " как расстанемся – ну, там, уеду я куда, или помру, не дай Бог – тогда и почитаешь!" Они у него на дворе спрятаны, в соломе. Двор, если кто не знает, это сарай такой к дому пристроенный, чтобы скотину держать. Я тебе, говорит, доверяю, потому – фамилия у тебя хорошая. А фамилия у меня обыкновенная. У нас тут все или Ивановы, или Александровы. Есть еще Михайловы, но те приезжие, с другого району. А в 98-м, когда у всех деньги погорели, так Леха мой и исчез. Один раз только заехал ближе к осени на пару дней, а больше и не появлялся. За домом его я и сейчас приглядываю. Вдруг вернется еще. Зимой топлю. Иногда и летом, бывает, протоплю, а не то сгниет.

 Вот и вспомнил я про его муары, когда плиту в доме топил. Дай, думаю, почитаю. Мне понравилось. А в по за том годе рыбачил я на лодке, на речке нашей и тоже познакомился с писателем одним из города. Он тоже на лодке был, только на резинке. Поболтали мы с ним, потом на берегу еще костерок сварганили, ухи поели. Так всю ночь и просидели. А недавно письмо прислал, записки эти попросил. Я, говорит, их отправлю в журнал или газету, чтобы и другие почитали. Я и согласился. Лехи-то все одно нет. Да он, наверное, и сам бы согласился. Ежели писал, значит, хотел, чтобы почитал кто. Этот писатель городской обещал, что все сам поправит и ошибки, какие есть, исправит. Только попросил, чтобы я сам написал кое-чего про эти записки. Как они, то-есть, ко мне попали, ну, и все остальное. Чтобы не думали, что я сам выдумал, или украл где. Вот я и написал.

 Иванов Иван Алексеевич. Шустовский с/с, дер. Хотынь"

 ПРОЛОГ

"...каковы наши цели по отношению к любой некоммунистической власти,

которая может быть установлена на части или на всей российской территории

вследствие войны? …мы должны обеспечить автоматические гарантии того,

что даже некоммунистический и номинально дружественный нам режим:

а. Не будет обладать большой военной мощью;

б. Будет экономически сильно зависим от окружающего мира..."

(Директива СНБ США 20/1 от 18 августа 1948 года)

...когда несколько месяцев спустя я вновь оказался в своей квартире в Москве, о существовании которой знали все мои знакомые, прозвучавший поздним вечером телефонный звонок меня не удивил. Однако это оказался не очередной бездомный командировочный, а мой однокашник-москвич Серега.

 – Привет, старик! Ты в Москве?

 – Нет, в Париже! – пошутил я. – Ты хоть на цифры смотришь, когда номер набираешь?

 – Брось, не до шуток! – перебил меня Сергей, – Леньку-Бычка помнишь? Вы, вроде как, в одной комнате в общаге жили.

 – Быкова, что ли? Ну, да! Не только помню – мы с ним месяца три назад пересеклись здесь в Москве. Только он сейчас, по-моему, где-то за Уралом?

 – Был... Я сейчас просматривал "Час пик", так вот, заметка тут одна, "Бесплатный сыр", называется. Про поставки продовольствия по программе гуманитарной помощи. Ну, ты слышал наверняка об этой программе!

 – Давай короче, Серега! Ленька тут причем?

 – Сейчас, подожди... вот… "Две недели назад был взорван особняк одного из руководителей регионального отделения Международного Гуманитарного Фонда по оказанию продовольственной помощи Быкова Леонида Альбертовича. Помимо самого чиновника, в доме находились также его жена и девятилетний сын" … Леха, ты слышишь меня?

 – Слышу… – ответил я и положил трубку.

 Тогда, в этой неуютной служебной квартире на Профсоюзной я и подумал, что необходимо записать все, о чем рассказал мне Ленька по прозвищу Бычок. А чтобы не мешали чужие глаза и уши, составлять этот "отчет о проведенном контакте" я решил здесь, в небольшой полузаброшенной деревушке на берегу речки со странным названием Локня. И, раз уж С.А. рядом нет и форму отчета задать мне некому, то я самостоятельно выбрал для него форму "протокола проведенной встречи, с комментариями и пояснениями".

 "Зотов"

 ГЛАВА 1.

"В разведке должно быть несколько сот человек-друзей -

это больше, чем агенты - готовых выполнить любое наше задание"

(И.В. Сталин, из выступления на заседании Комиссии по реорганизации

разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР, Москва, ноябрь 1952 г.)

 Алексей тронул за плечо стоявшего перед ним высокого, широкоплечего, солидно одетого мужчину средних лет.

 – Молодой человек, простите, вас, случаем, не Бычком зовут?

 Мужчина резко обернулся, готовый дать отпор наглецу, но, увидев Алексея, удивленно воскликнул:

 – Леха, Захаров?! Ты откуда здесь? Где пропадал? Летишь куда-нибудь? Где обитаешься? Семья есть?

 Он так и продолжал бы забрасывать его вопросами, если бы не стоявшая позади представительная дама:

 – Молодые люди, вы будете покупать билеты или вспоминать детство?

 Алексей дернул Быкова за рукав:

 – На улице поговорим!

 И, обернувшись к даме, извинился:

 – Простите, давно с товарищем не виделись!

 – В Москве проездом, или живешь здесь? – спросил Леонид уже на улице.

 – Вообще-то проездом, – ответил Захаров, – но у меня есть здесь квартирка, на Профсоюзной, второй год снимаю.

 – Тогда давай так, – деловито предложил Быков, – я сейчас заканчиваю свои дела, а вечером подтягиваюсь к тебе. Ты, как я понял, улетаешь завтра?

 – Да, вечером, из Домодедово, – ответил Алексей.

 – Вот и я завтра! Только утром и из Шереметьево-2, в Дюссельдорф. Значит до утра у нас уйма времени! С собой чего-нибудь прихватить? – Быков выразительно провел пальцем под подбородком.

 – Сам найду! Ты как к джину относишься? – поинтересовался Захаров.

 – Ну, джин, так джин! – согласился Леонид, – Давай адрес…

 Когда раздался звонок в дверь, было уже начало девятого.

 – Забурел! – пошутил Захаров, помогая другу снять добротное кожаное пальто.

 – Положение обязывает! Я теперь ба-а-льшой начальник! Международного, так сказать, уровня!

 Быков весело рассмеялся, а затем, уже серьезно, пояснил:

 – Нет, я действительно, выбился наверх! Сейчас работаю в крупной международной организации. Не в столице, разумеется – в нашем региональном отделении. Сейчас, вот, в Германию собрался, контракты оформлять на поставку продовольствия. Так что, попрошу на "вы" и без фамильярностей!

 Он шутливо задрал, было, нос, но потом не выдержал и принялся радостно мять Алексею ребра:

 – Леха! А я уже и не думал тебя когда-нибудь увидеть! Как после выпускного разбежались, так от тебя – ни слуху, ни духу!

 – Отпусти, лось, сломаешь чего-нибудь! – кряхтел Захаров в его крепких объятиях, – Можно подумать, что ты с кем-нибудь поддерживал связь! Я-то, как раз, никуда и не исчезал.

 Они прошли на крохотную кухоньку, и Алексей стал доставать из холодильника колбасу, сыр шпроты... - все, что обычно украшает в таких случаях командировочный стол. Под занавес на стол были водружены две бутылки джина Beefeater и полуторалитровая бутылка "Швепса". Быков потер руки и голосом Шурика из "Кавказской пленницы" произнес:

 – Тэк-с!

 – Только давай без этого… без экзотики! – предупредил Захаров, – Разливай, лучше, пока я закусь приготовлю!

 Выпив за встречу, он продолжил:

 – Я, если помнишь, сразу после института загремел в армию на год. Но это – официально, а неофициально меня распределили в "ящик", здесь же, в Москве, на Вернадского. Сейчас там, кажется, автосалон на первом этаже сделали. Занимался микроэлектроникой, квартирку дали служебную. Отбарабанил семь лет, потом понял, что дальше МНС не поднимусь, и решил уйти. Вначале отпускать не хотели, предлагали даже совсем перейти на военную службу, офицером, но я, понятное дело, отказался – хватит того, что мой папаня ей отдал почти 40 лет жизни!

 Рассказывая, Алексей быстро и умело нарезал колбасу, сыр, выложил в блюдечко шпроты.

 – Вобщем, в конце концов, добился, что меня уволили. Правда, вначале загнали в какой-то свой филиал на Кавказе. Там я поторчал еще с годик, а потом рванул на БАМ. С тех пор так и обитаюсь в тех краях. Последние лет десять – в Февральске,  это недалеко от Благовещенска. Слыхал о таком?  Как перестройка началась, кооператив свой открыл, оргтехникой занимаюсь. Ну, там, персональные компьютеры, копировальные аппараты и прочая дребедень. Сейчас вот за компьютерами приехал. Но хватит о моих делах, ты-то как, где? Чем занимаешься? Хотя, ты уже что-то тут заливал насчет "большого начальника".

 – Ну почему сразу – заливал! – Леонид попытался изобразить на лице возмущение, но не выдержал и широко улыбнулся:

 – Нет, правда! Я сейчас, как говорится, "на коне"... Или - "на волне"? Или "на волне, верхом на коне"?

 – Вот, рифмоплет! – улыбнулся Алексей.

 Быков в ответ снова счастливо засмеялся:

 – Леха! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!

 Но когда Захаров вновь спросил его:

 – Так, куда же ты все-таки пропал после института? Столько лет ни слуху, ни духу...

 Леонид замялся, потом неуверенно, словно чего-то недоговаривая, произнес:

 – Ну, я тоже, это... в армии был... как бы...

 – Что значит – как бы? – удивился Алексей, – Или был, или нет – ты уж как-то определись!

 Быков замялся, взглянул на полупустую бутылку джина, ненатурально удивился – "это что, мы уже полбутылки прикончили? Я и не заметил...", – и, подумав еще немного, неожиданно выпалил:

 – Вобщем, не был я ни в какой армии! Хотя в "военном" есть запись, как положено. Как ты сказал? Официально числился... Ну, ладно, раз уж пошла такая пьянка... да и страны той уже нет... Короче, в "конторе" я работал! Ну, сам понимаешь, в какой...

 Захаров с удивлением посмотрел на него, но Леонид, отводя взгляд, снова потянулся к бутылке:

 – Давай, старик, за нас, за прежних! За тех, какими мы были раньше!

 Выпив, он замолчал. Потом, видимо, окончательно решившись, стал рассказывать.

 – Началось это еще на четвертом курсе, перед летней сессией. Да, ты должен помнить! Тогда как раз и появился у нас этот типчик – мы с тобой его еще Рыжим окрестили!

 "Рыжего", к собственному удивлению, Алексей вспомнил сразу. Среднего роста, подтянутый, в элегантном светлом костюме и таком же галстуке, он сразу бросался в глаза посреди разношерстной студенческой братии.

 – Мафиози! – "определил" Ленька.

 – Почему мафиози? – не понял Леха.

 – А по телевизору в какой-то передаче рассказывали, что только мафиози может надеть рубашку темнее, чем костюм, и галстук, светлее, чем рубашка!

 Тогда они весело посмеялись над Ленькиной характеристикой, а Леха окрестил его Рыжим. И, хоть был не рыжим, а скорее блондином, эта кличка прочно прицепилась к нему. Он регулярно появлялся в институте еще с полгода, а затем так же внезапно исчез.

 – Вобщем, этот Рыжий у нас, как бы это помягче…  кадры подбирал! – продолжил рассказывать Леонид.

 – Вербовал, что ли? – "наивно" уточнил Захаров.

 – Ну, вербовал!

 Быков недовольно поморщился, потом заметил:

 – Ну, и что? Хороших людей, между прочим! Я тебе вот что скажу: в той службе, где я работал, не то, что плохих – и средних не было! Только лучшие!

 – А что же это за служба такая? – тем же наивным голосом продолжал допытываться Алексей.

 Быков хотел, было, ответить, но потом, видно, передумал и сказал:

 – Знаешь, давай лучше расскажу, как я в свою первую командировку ездил… Учебную!

 И, видимо, вспомнив эту историю, неожиданно расхохотался.

 – Ты чего? – удивился Алексей.

 – Сейчас поймешь! Короче, после года подготовки – потом как-нибудь расскажу, что за подготовка – отправили меня в один южный город. Там как раз готовили к сдаче новый крейсер – авианесущий, у нас тогда таких еще вообще не было!

 – Постой, это не...? - Захаров назвал столицу одной из бывших советских республик.

 – Нет, мой был раньше, перед этим. Да не перебивай! Лучше послушай – повеселишься от души! Вобщем, поручили мне проверить работу местной, как сейчас называют, службы безопасности – контрразведки, по-старому. А я что? Молодой, нахальный, самоуверенный! На отработку легенды, – знаешь, что это такое? – потратил меньше недели, и вперед!

 Он на мгновение прервался, налил себе еще стакан, вопросительно взглянул на Алексея – тот отрицательно покачал головой – одним глотком осушил его и продолжил:

 – Когда мой "опер" – ну тот, который меня вел, сейчас их кураторами называют – короче, когда он мою легенду выслушал, то, с сомнением так это, отвернулся в сторонку. "Ну, ну", - говорит, - "дерзайте..."

 Захаров с удивлением и недоверием слушал его рассказ, то уточняя какие-то непонятные ему детали, то громко смеясь вместе с ним над ситуациями, в которые попадал вновь испеченный шпион. А мысли возвращались к Дюссельдорфу, о котором так неожиданно напомнил ему Быков…

ГЛАВА 2

"…полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать все то, что бог нам предоставляет"

(И.В. Сталин, из выступления на заседании Комиссии по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР, Москва, ноябрь 1952 г.)

 "…когда он сообщил о полученном распределении, больше всех обрадовалась мама:

 – Ты знаешь, ведь у них и зарплата выше, и можно сразу за диссертацию взяться! Да и вообще – это же Москва, столица! Может, еще и женишься там на москвичке...

 – И звания, наверное, у них тоже есть – институт же военный, правильно? – подключился отец, – Глядишь, еще меня обгонишь!

 Отец прошел две войны, с отличием окончил академию, но выше полковника так и не выслужился. Да и служить доводилось все больше по самым дальним окраинам огромной страны – от Камчатки, до Закарпатья. Мать терпеливо сносила все его перемещения по службе, и лишь, когда в очередной раз вместо давно ожидаемого повышения, он получал новое направление в какую-нибудь Тмутаракань, не выдерживала.

 – Ты что, ничего не видишь? – отчитывала она отца, – Твои же однокурсники – троечники, между прочим – давно уже все генералы! И служат – кто в ГДР, кто – в Венгрии, или на крайний случай – в Польше! А ты, как был "настоящим коммунистом", так и остался! Пора бы уже поумнеть, не мальчик!

 Отец хмуро молчал, пыхтел в пышные командирские усы, потом, наконец, не выдерживал:

 – Чего ж ты тогда моталась за мной по всем гарнизонам? Оставалась бы себе в Питере! Сейчас многие так делают...

 На что мать беззлобно восклицала:

 – Тьфу, вот ведь дубина в погонах! Потому и ездила, что любила!

 И, пригнув его голову рукой – был он заметно выше матери – чмокала в щеку:

 – Нет, тебя уже не переделать! Правильно говорят – горбатого могила исправит!

 И отправлялась на кухню готовить ужин.

 После таких проработок отец, обычно, виновато смотрел на сына и спрашивал:

 – А ты, сынок, как думаешь? Может и правда, нужно было подмазать кого-нибудь?

 Впрочем, в его способность "подмазать" в семье никто не верил. И, когда вместо фактически уже полученной должности командира дивизии вместе с давно ожидаемым и вполне заслуженным званием генерал-майора, ему предложили уволиться в запас "по состоянию здоровья", все восприняли это даже с каким-то облегчением – теперь можно было, наконец, вернуться домой, в свой родной город.

 Теперь, получив распределение в столицу, Леха вспомнил все эти разговоры.

 – Ма, ну чем Питер хуже? Я вообще Москву не люблю! Шумная, суетливая, народ какой-то злой... На улице никто никогда не остановится, не подскажет, как пройти! Да и в армию я, честно говоря, не очень... Хватит с нас и отца!

 В глубине души он все же испытывал чувство гордости: как же, из всего курса его одного направили в Москву, да еще и в "ящик"! Правда, почему-то в направлении написали, что место работы - в/ч 17835. "Наверное, из соображений секретности!" – решил он, и чувство гордости только усилилось.

 На поверку "ящик" оказался самым обычным НИИ, располагавшимся во вполне современном многоэтажном здании в одном из новых районов Москвы. Впрочем, и сама работа, на первый взгляд, ничем особо секретным не отличалась. Как и в студенческой научно-исследовательской лаборатории, Алексею поручили программирование новых микросхем. Предназначения их он не знал, но догадывался, что управлять они будут вовсе не станками на конвейере какого-нибудь машиностроительного завода.

 Первое время он жил в институтской гостинице для приезжих, но уже спустя два месяца ему, к большой зависти остальных рядовых сотрудников, неожиданно предоставили однокомнатную служебную квартиру. Тут же на Юго-Западе, совсем недалеко от института. А прямо перед Новым Годом случилось событие, вызвавшее еще большее удивление и уже открытую неприязнь даже среди старых работников НИИ – Алексею предложили загранкомандировку. Да не в какую-нибудь Болгарию или Польшу, а в самую что ни на есть капиталистическую ФРГ!

 – Тебя что, правда, в Дюссельдорф отправляют? – с нескрываемой завистью спросил его новый институтский дружок Олег Липкин.

 – Да, там конференция какая-то по микропрограммированию будет – как раз моя тема. Я уже и документы в аспирантуру подготовил, "диссер" буду готовить! –  гордо ответил Алексей.

 – Странно… – задумчиво сказал Олег, – Это, вообще-то, и моя тема тоже… А я все-таки здесь третий год! 

 И с недовольным видом отошел от Захарова.

 В институтской столовой к Алексею неожиданно подошел начальник 1-го отдела Анатолий Викторович Сагдеев. Чем конкретно он занимался, никто не знал, но поговаривали, что помимо своей основной должности, он является еще негласным сотрудником органов – "сексотом". Ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение никто, разумеется, не мог, да и не пытался – а вдруг!...

 – Алексей Алексеевич, загляните ко мне после перерыва! – вполголоса сказал он Захарову и, словно ничего не произошло, направился со своим подносом искать свободное место. 

 "Сейчас начнет инструктировать, как вести себя на "вражеской территории", – недовольно подумал Алексей, подходя к кабинету Сагдеева и вспоминая многочисленные истории и анекдоты про эти инструктажи. Однако то, что он услышал в этом кабинете, привело его в полное замешательство.

 – Алексей Алексеевич! – негромким вкрадчивым голосом обратился к нему начальник 1-го отдела, – Вас не удивило, что вы, молодой специалист, без году неделя как окончивший институт и попавший в наш НИИ, сразу получили служебную квартиру? А тут еще и эта поездка в ФРГ... Что вы сами думаете по этому поводу?

 От неожиданного вопроса Леха растерялся.

 – Ну... видимо, я не самый плохой специалист… – неуверенно начал он.

 – Ладно, не гадайте! – Сагдеев изобразил некое подобие улыбки, – Все значительно проще!

 Он достал из ящика стола какую-то, завернутую в газету, небольшую "колбаску".

 – Соответствующими органами было решено привлечь вас к одной весьма важной операции. Вижу, вы уже обратили внимание на этот пакет...

 Он развернул газету – внутри оказался небольшой столбик обычных пятикопеечных монет.

 – Это вы должны отвезти в Дюссельдорф. Не удивляйтесь и не старайтесь выяснить назначение и смысл этой посылки. Вам это не нужно! – последнюю фразу он произнес с мягким нажимом, – Просто доставите туда, куда я вам укажу – и все! Дальнейшее уже сделают другие люди. Да, кстати, не пытайтесь узнать, кто эти люди – это может закончиться для вас не очень хорошо! И вовсе не обязательно по нашей вине…

 Из дальнейшего разговора Алексей понял, что пакетик с монетами следовало просто оставить в камере хранения в аэропорту Дюссельдорфа. Номер ячейки Сагдеев ему назвал и попросил не записывать, а лишь хорошенько запомнить. В дальнейшем он несколько раз переспрашивал у него этот  номер, с удовлетворением отмечая, что Алексей действительно запомнил его хорошо.

 – От вас требуется только одно – найти разумное объяснение этому пакету на таможне! – разъяснял Сагдеев Захарову суть его задания, – Как здесь в Москве, так и там в Дюссельдорфе. Впрочем, я уверен в вашей фантазии и изобретательности. В Москве мы вас, разумеется, подстрахуем, но, имейте в виду, если нам придется вмешаться, то операция будет сорвана и придется искать другие пути доставки посылки. А это, как вы понимаете, время...

 Из кабинета Сагдеева Леха вышел в совершенно растрепанных чувствах.

 В попытках придумать какой-нибудь хитроумный способ перевоза посылки через границу он провел несколько оставшихся до поездки дней, пока, наконец, не понял всю их бессмысленность. Наверняка, все способы тайно что-либо вывезти были уже давно и хорошо изучены всеми таможенниками мира, и придумывать что-то новое, было пустой тратой времени. Следовательно, нужно было просто найти разумное объяснение, зачем он тащит с собой в Германию эти несчастные пятаки. Но и здесь его фантазия оказалась бессильной и он, как это не раз случалось перед экзаменами в институте, махнул на все рукой, надеясь, что решение придет само собой, когда будет просто некуда деваться. На помощь или подсказку Сагдеева рассчитывать не хотелось – это могло повлечь за собой потерю всех неожиданно доставшихся ему привилегий.

 С этими мыслями, когда наступил решающий день, Леха уложил пакетик с монетами в дипломат прямо поверх служебных документов и сменных сорочек, и отправился в аэропорт. Подходя к пункту таможенного досмотра, он старался держаться уверенно и беззаботно, всем видом демонстрируя, что ничего противозаконного в его багаже нет. Раскрыв дипломат, он передал его таможенникам – молодой девушке и парню чуть постарше в одинаковых зеленых мундирах.

 – А здесь у Вас что? – спросил парень со звездочкой младшего лейтенанта.

 Как ни странно, именно эта звездочка…"

 – Да ты меня совсем не слушаешь! – обиженно заметил Леонид.

 Очнувшись от воспоминаний, Захаров отрицательно замотал головой:

 – Нет, что ты, слушаю, конечно! Ты хотел что-то рассказать о своей учебной поездке?

 – Точно слушаешь? Ну, тогда давай еще по чуть-чуть! 

 Быков налил еще по полстакана джина, разбавил его "Швепсом" и не спеша, маленькими глотками выпил. Потом с некоторым сожалением осмотрел пустой стакан и начал рассказывать...

ГЛАВА 3

"... следует максимально использовать легальные сведения, получаемые из открытых источников. Легенда прикрытия, по возможности, не должна содержать сведений, которые невозможно проверить путем обычного изучения или анализа, не прибегая к специальным методам"

(Ален Даллес, "Искусство разведки")

 "…из окна вагона был виден почти весь залив, морской порт и часть судоверфи, на которой можно было хорошо рассмотреть находившееся там судно. Оно сразу привлекало внимание своими необычными размерами и обводами. Хищно наклоненный вперед форштевень выдавал в нем военный корабль. Знакомый холодок в затылке подтвердил ощущение неожиданной удачи, и, пропев мысленно: "…из вагонного окна верфь секретная видна", Ленька возбужденно впился глазами в судно. Однако, верный уже отработанной привычке, тут же отвел взгляд в сторону залива.

 – Это ведь уже море, да? Никогда не видел! Только в кино и на картинках! Красиво, правда? – оборачиваясь к стоявшему у соседнего окна мужчине в форме военного моряка, воскликнул он,  вполне естественно изобразив восторг и удивление.

 "Совсем пацан еще!" – улыбнувшись в ответ, подумал про себя тоже любовавшийся открывающимся видом Ленькин попутчик.

 – Ну, не то чтобы совсем море... Это только залив, а море дальше, милях в трех. Но, фактически, залив ведь тоже море, верно? – офицер был явно не прочь поболтать.

 – Дембель? – продолжая улыбаться, спросил он.

 – Ага! Неделю как из части! Теперь вот отрываюсь по-полной! – с совершенно счастливым видом ответил Ленька.

 – А вы, товарищ майор, служите здесь? Вот, наверное, здорово! Купаться каждый день можно!

 Он не спеша подводил разговор к интересующей его теме.

 – Майор – это на суше, – поправил его моряк, – а у нас – кап-три. Капитан третьего ранга, если быть точным. Только служу я не здесь, в Сов-Гавани – слышал, наверное? А здесь в командировке. Вон, его принимать буду!

 Офицер кивнул головой в сторону стоявшего на верфи корабля. Делая вид, что судно его не очень интересует, Ленька переспросил:

 – Это вроде военпреда, что ли?  Знаю! У нас приезжали в часть военпреды с завода, когда на "двадцать вторых" новые "глушилки" ставили, "сирень" называется. Жуткая штука! Если под прямой луч попасть, сразу облысеешь! А про девок можешь вообще забыть!

 – В авиации служил? – догадался офицер.

 – Да, в Озерках, на "стратегах"… Не летал, конечно! Так, на РЛС просидел. Но на "тушек" насмотрелся! И внутри тоже лазил. Хорошая машина, серьезная!

 Отметив про себя переход к легенде, Ленька незаметно наблюдал за реакцией на нее собеседника. Легенда, по его убеждению, была вполне качественная. Точно, как в книге "Искусство разведки". Книгу эту С.А. принес ему на служебную квартиру, где Леньку поселили после переезда в Москву. Прочитав на обложке фамилию автора, он вопросительно взглянул на своего шефа. "Да, – подтвердил С.А., – тот самый, основатель и первый директор ЦРУ и один из лучших разведчиков мира! Так что, рекомендую читать повнимательнее".

 Советом этим Ленька воспользовался в полной мере и буквально проглотил книгу от корки до корки за одну ночь. Потом он регулярно возвращался к ней, находя все новые и новые тонкости и нюансы работы разведчика. "Куда там Дейлу Карнеги!" – снова вспомнил свое любимое учебное пособие Ленька.

 Отрабатывая легенду для своей первой учебной командировки, он все время вспоминал рекомендации этого "короля шпионов". "Как там, у "алика"? – так он ласково величал теперь своего кумира и Главного Врага, – "Любая ложь выглядит правдой, если она на 99% состоит из правды. Оставшийся 1% и есть ваш шанс в этой игре!" Сейчас, в разговоре  с моряком он использовал именно такое соотношение правды и лжи в своей легенде. В Озерках действительно стоял полк стратегических ракетоносцев ТУ-22, на которых действительно не так давно установили новую систему радиопомех "Сирень". Ленькин 1% заключался в том, что он в Озерках никогда не был. Более того, он и в армии не служил, а подробности эти узнал еще в институте, на последнем курсе, когда, отслужив положенный срок в армии, восстановился их бывший однокурсник, отчисленный двумя годами ранее за многочисленные и регулярные нарушения дисциплины. Быстро отыскав в общежитии своих прежних друзей, он на радостях устроил грандиозную попойку, во время которой, не жалея красок и не скрывая мельчайших подробностей, весело делился с ними всеми тяготами армейской службы. О необходимости быть предельно внимательными и наблюдательными в подобных случаях также писал в своей книге Даллес: "Любая, полученная вами, зачастую случайно, информация, даже ничтожная и бесполезная на первый взгляд,  может оказаться решающей в соответствующей обстановке и при соответствующих условиях". Именно болтливость бывшего однокурсника и легла в основу одной из легенд, которые готовил к этой поездке Ленька.

 "Нормально пошла!" – подумал он о легенде, и стал осторожно переводить разговор в нужное русло.

 – А вы этот "транспортник", принимать едете?

 – Обижаешь, дружок! – с иронией поправил его кап-три.

 "Лобан!" – подумал про себя Ленька. "Лобанами" они еще с детства в Крыму звали самцов кефали – рыбу быструю, сильную, но не слишком проворную. Охотиться на них было хоть и нелегко, но жутко увлекательно. Нужно было нырнуть метров на 5-7 в глубину и там, держась за уступ подводной скалы, ждать, пока мимо не проплывет косяк кефали. Если повезет, то косяк появлялся до того, как заканчивался запас воздуха в легких, и можно было попробовать подстрелить лобана. Стрелять в самку не стоило и пытаться. Изящно изогнувшись, она легко уходила от гарпуна, даже если до стрелка было всего пару метров. Лобан же, словно бык, несся вперед, не сворачивая и не обращая внимания на притаившегося за скалой человека. От удара гарпуна его упругое сильное тело выгибалось дугой, а дальше начиналось самое трудное. Сдаваться сразу лобан не собирался и мощно тянул незадачливого охотника за собой на глубину. Обычно, воздух в этот момент, как назло, заканчивался, и Ленька, нередко, бросив ружье вместе с гарпуном и бившейся на нем рыбой, стремглав вылетал на поверхность. На попытки поднять ружье со дна уходил, как правило, весь остаток охоты.

 "Точно, лобан!" – словно утверждаясь в правильности выбранной клички, повторил про себя Ленька.

 – Какой же это транспортник? Это наш советский авианосец!

 – Как авианосец? У нас же нет авианосцев! – изобразил удивление Ленька.

 – Не было! Теперь будут, и не один! Это только первый из серии! – гордо ответил ему моряк.

 Офицер снова повернулся к окну.

 – Вот, взгляни, видишь, как палуба спереди поднимается вверх! – он указал рукой на корабль, который становился все ближе и заметнее.

 – К носу, что ли? – уточнил Ленька.

 Офицер рассмеялся:

 – Это у тебя, парень, нос, а у судна – форштевень! Так вот, этот изгиб и делается как раз, чтобы взлетать было легче. Ну и, понятно, садиться тоже!

 Понемногу увлекаясь близкой ему темой, он рассказывал Леньке все новые подробности устройства судна. Ленька слушал, стараясь не пропустить ни единого слова. Поезд, между тем уже начал спускаться с высокого берега к расположенному внизу вокзалу. На вокзале они расставались уже почти как приятели. Кап-три, спускаясь по ступенькам из вагона, обернулся к Леньке:

 – Ты, Ленчик, если с работой будут проблемы, найди меня. Спросишь на проходной военпреда Сергея Владиславовича из Сов-Гавани. Я переговорю с кем нужно.

 - Спасибо, товарищ май..., ой, извините, товарищ кап-три! – поблагодарил его Ленька.

 Майора на привокзальной площади уже ждал УАЗик. Леньку не ждал никто, но это его ничуть не огорчило. Легенда, отработанная им еще в Москве, была хороша тем, что представляла собой, фактически, подробный план действий. Сейчас, в соответствии с этим планом, ему следовало ехать прямиком на завод и попытаться устроиться на работу. Это было одной из основных, поставленных перед ним в Москве задач.

 На площади он подошел к дежурному милиционеру:

 – Сержант, не подскажешь, как добраться до ЧСЗ? Ну и, если знаешь, где там у них Отдел кадров? 

 – Дембель, что ли? – с любопытством взглянул на него молоденький, чуть старше самого Леньки сержант.

 – А судостроительный тебе зачем – на работу хочешь устроиться?

 – Так точно! – весело ответил ему Ленька, – Две недели всего, как из части!  А как там у них с работой – возьмут?

 – Ну, смотря, куда… Ты в армии-то, чем занимался? – поинтересовался милиционер.

 – Да так, на РЛС сидел. Ну, немного в электронике ковырялся… Со школы еще увлекаюсь.

 – С электроникой возьмут! – уверенно ответил парень, – Можешь не переживать! И зарплата у них очень приличная – с премиями работяги получают по три сотни! Не то, что у нас…

 – А чего ж сам не идешь на завод? – спросил у него Ленька.

 – Да у них там первый отдел свирепый. "Шерстят" до самых трусов. А у меня дядька в Канаде… Нет, меня точно не возьмут, можно и не пробовать!

 – Куришь? – Ленька достал из кармана пачку "Родоп".

 – Болгарские! – с завистью произнес сержант, выуживая сигарету из пачки, – Из столицы, наверное?

 – Ага, из Киева! Там немного погулял, пока деньги были… Теперь, вот, нужно куда-то устраиваться на работу.

 – А чего к нам? Или родственники тут?

 – Нет, у меня тут подруга учится, в пединституте. Со школы еще дружим! Писала, что город красивый, и на работу можно устроиться на ЧСЗ. Мол, там и платят хорошо, и квартиры дают. Да и вообще – у вас тут море! Загорай, купайся хоть весь год! – он мечтательно зажмурился, потом, словно вспомнив, вернулся к своему вопросу, – Так как лучше до завода добраться?

 – А можешь хоть на автобусе, хоть пешком прогуляться! Тут недалеко – пойдешь сейчас направо, свернешь на Индустриальную, и по ней двигай до самого лимана. Минут двадцать, не больше!

 – Ну, спасибо, сержант! Бывай!

 И, крепко пожав сержанту руку, Ленька двинулся в указанном ему направлении..."

ГЛАВА 4

"…до войны большинство наших нелегалов были иностранцами. В настоящее время принимаются некоторые подстраховочные меры, и в большинстве случаев на нелегальной работе используются советские граждане, которых готовят в СССР"

(Oleg Penkovsky, "The Penkovsky Papers", Collins, Fontana Books, 1967)

 "… именно эта одинокая звездочка пробудила в Алексее дремавшую до того безудержную фантазию, и его, что называется, "понесло". Небрежно перегнувшись через стойку, он негромко и доверительно сообщил таможеннику:

 – А, черт его знает! Меня, понимаете, попросил знакомый передать это его дочке, в Дюссельдорф. Она там в торгпредстве работает, ну и ей, вроде бы для каких-то не то медицинских, не то косметических нужд понадобились медные монеты. А у них, у буржуев, сами знаете, с медью напряженка!

 Остолбеневший от такой наглости таможенник растерянно слушал весь этот бред, но тут неожиданно вмешалась его напарница:

 – Ой, я тоже что-то такое слышала! По-моему, медяки используют для лечения спины. Ну, там всякие радикулиты, люмбаго… А много здесь?

 – Кажется, штук тридцать… Можете пересчитать, - все тем же уверенно-развязным тоном ответил Леха, - Но если нельзя...

 – Это полтора рубля, что ли?! – девушка укоризненно посмотрела на своего напарника, - Вить, оставь! Даже на приличную контрабанду не тянет! – и, повернувшись к Захарову, с улыбкой сказала:

 – Забирайте свою "валюту"! Счастливого пути! – и шлепнула штампик в его паспорте.

 В Дюссельдорфе он держался уже совсем уверенно. Воспользовавшись невольной подсказкой московской таможенницы, на вопросительный взгляд таможенного офицера, на ломаном немецком спокойно пояснил: "Фюр медисин! Люмбаго!" – и для наглядности похлопал себя по пояснице. Офицер понимающе кивнул головой и никаких вопросов задавать не стал.

 Вернувшись из поездки, Алексей в первый же день поймал в институтском коридоре за рукав Сагдеева и, гордый удачно выполненным поручением, громко доложил:

 – Задание выполнено! Никаких накладок не было!

 – Я уже в курсе… – негромко ответил тот, – Только, вот в коридоре не нужно было...

 Сообразив, что допустил промашку, Леха испуганно оглянулся – посторонних поблизости не было.

 – Да вы не нервничайте так! – улыбнувшись, все тем же негромким голосом сказал ему Сагдеев, – Все нормально, благодарю!

 И, словно ничего особенного не случилось, приветливо кивнул Алексею и ушел по своим делам.

 Терпения у Лехи хватило только до обеда. В обед он нашел своего дружка Олега и поделился с ним успешно выполненным "секретным заданием".

 – Секретное задание? – громко рассмеялся Олег, – Ну, ты, брат, совсем лопух!

 Обиженный такой реакцией, Захаров слегка ткнул его кулаком в бок:

 – Чего ржешь? Рассказывай, в чем тут дело!

 – Дело? – Олег, казалось, никак не мог успокоиться, – Сынок у него там в нашем торгпредстве работает, в Дюссельдорфе – вот и все "дело"!

 – Ну и что?

 – А то, что он регулярно звонит домой в Москву с таксофона, а жетоны для таксофона –  один к одному, как наши пятаки! Теперь понял? 

 Олег еще раз коротко хохотнул и уже спокойно объяснил:

 – Жетон стоит 30 пфеннигов, а пятак – он и есть пятак! Да и жалко же валюту на разговоры тратить! Вот папаша и ищет каждый раз способ, как сынку наши медяки отправить. А ты и обрадовался – "секретное задание"!

 – Ладно, можешь не развивать... - расстроено бросил Захаров Олегу, – Только не треплись никому!

 Впрочем, в том, что Олег не преминет воспользоваться удобным случаем посмеяться над ним, Леха не сомневался. Так и вышло, и уже вскоре все знакомые при встрече с Алексеем загадочно ухмылялись…

 "... результате оперативной проверки во время служебной командировки у объекта "Зотов" были выявлены следующие качества: обладает хорошей выдержкой и самообладанием; быстро реагирует на изменение оперативной обстановки; изобретателен в выборе решений. В то же время, недостаточно внимания уделяет предварительной подготовке, больше рассчитывая на свое умение легко адаптироваться к внешней среде. Считаю возможным продолжить оперативную разработку и перейти непосредственно к вербовке. Горев"

 Сагдеев закончил оперативный отчет и аккуратно убрал его в сейф…"

 ............

  – Нет, ты только прикинь! – Быков возмущенно взмахнул рукой с зажатым в ней стаканом – содержимое выплеснулось на стол.

 – Извини, старик!

 Он промокнул стол бумажной салфеткой и продолжил:

 – То, что легенда прошла, я знал совершенно точно! Никто, даже на заводе, не задал ни единого лишнего вопроса! Нет, меня, конечно, завернули в кадрах. Но это было СОВЕРШЕННО НОРМАЛЬНО! У меня ведь, кроме липового военного билета, никаких других документов не было!

 ............

 "…прямо напротив проходной стояло невзрачное двухэтажное здание с непомерно большой неоновой вывеской – "Гастроном". На первом этаже его, действительно, располагался гастроном, а второй, как в большинстве подобных заведений, был отдан под пункт общественного питания с традиционным незамысловатым названием "Кафе "Вечернее". Это означало, что обыкновенная рабочая столовая по вечерам превращалась в увеселительное заведение. Впрочем, из "увеселительного" в нем был только музыкальный автомат с набором старых советских "сорокопяток", да некое подобие барной стойки, полки которой были плотно заставлены пустыми бутылками известных импортных коньяков и водок.

 Время было рабочее и в кафе почти никого не было, не считая трех молодых людей, лениво тянущих мутноватое пиво из больших кружек. Ленька быстрым взглядом пробежался по пустому залу и решительно направился к соседнему с парнями столику. Здесь он небрежно бросил свою спортивную сумку на стул и подошел к "бару".

 – Пивка пару кружек! – кинул он стоявшей за стойкой дородной буфетчице, – А рыбки никакой нет?

 – Приезжий? – взглянув на него, спросила буфетчица.

 – А что, заметно? – улыбнулся в ответ Ленька.

 – Заметно… Местные рыбку не просят! Если лень самому насушить – сходи, вон, на рынок, купи! А мы не держим. Мне и хранить-то ее негде. Хочешь – спроси у ребят за тем столиком! У них, вроде, была…

 С двумя кружками в руках Ленька подошел к столику с сидевшими за ним парнями:

 – Парни, рыбки не продадите?

 – Чего, приезжий, что ли? – повернулся, сидевший к нему спиной крепкий парень в синей спецовке.

 Ленька рассмеялся:

 – Да у вас здесь одни следователи живут! Человека сразу насквозь видят! Точно, приезжий,  только с поезда. Сейчас вот пивка выпью и пойду в "кадры", насчет работы.

 Теперь ужена него с интересом смотрела вся троица.

 – А сам-то, откуда? – спросил один из них.

 – Из дембеля! Слышал про такой город?

 Парни оживились, на лицах появились одобрительно-заинтересованные улыбки.

 – Давай к нам! Мы все тут бывшие дембеля! – пригласил его за стол первый, и, обернулся к тому из парней, что был помладше, – Мыкола, дай-ка ему сарганчика!

 Он отодвинул стул, помогая Леньке устроиться, поскольку руки у того были заняты пивом, и поинтересовался:

 – Ты хоть слышал про такую рыбу – сарган?

 - Откуда? – изобразил удивление Ленька, на самом деле не только знавший, но и много раз ловивший сарганов на мелководье собственной майкой, – Я ж не местный! Я и моря-то раньше не видел!

 – Ничего, насмотришься! – усмехнулся парень, – И насмотришься, и накупаешься… У нас кроме моря и смотреть-то больше не на что!

 – А с работой как? – спросил у него Ленька, – Вы на заводе работаете?

 – Само собой! Тут, считай, полгорода на заводе работает. А с работой – никаких проблем! Дуй прямо в кадры - они дембелей любят. А им что – общагу выделили, и больше никаких хлопот! А старым работягам еще квартиры подавай...

 – А мне говорили, что у вас и квартиру можно получить! Ну, разумеется, не сразу, через пару лет...

 – Ага, – рассмеялся второй, – через пару! Скажи лучше – через двадцать! У меня батя больше двадцати лет на заводе, а в очереди только восьмой! Да тебе-то чего так квартира нужна? Женатик, что ли?

 – Да ну, скажешь! – сделал вид, что обиделся Ленька, – Это я так, на будущее... А вы чего здесь сидите? В отпуске?

 – Нет, с ночной. Сейчас вот пивка попьем и пойдем отсыпаться.

 – А что, и ночные смены есть? – Ленька постепенно узнавал о заводе все больше.

 – Нет, это сейчас сделали три смены, к сдаче судна. А так обычно только две.

 Вскоре Ленька уже знал не только сроки сдачи судна, но и все расписание работы завода, имевшиеся на нем производства, их расположение, и даже имена и фамилии некоторых начальников цехов и мастеров. Когда парни ушли, он с кружкой пива в руке подошел к широким окнам кафе, выходящим к заводскому забору. Отсюда, со второго этажа здания был хорошо виден не только сам забор, но и ограждавшие его изнутри шесть рядов тонкой проволоки, проходившей через такие же проволочные кольца. "Наверняка, сигнализация!", – подумал Ленька. Через каждые пять-шесть метров на заборе с обеих сторон были установлены мощные фонари, а во внутренней территории виднелся еще один забор, но уже из колючей проволоки. "Да там, похоже, даже КСП (контрольно-следовая полоса) есть!" – догадался он, - "Может, еще и собаки ночью бегают!"

 Теперь, когда он узнал все, что можно было узнать из визуального наблюдения снаружи, пришло время отправляться в отдел кадров..."

 ..........

 Быков отхлебнул из стакана и вопросительно взглянул на Алексея.

 – Ладно, плесни немного! – согласился Захаров, – Ты тут такие вещи интересные рассказываешь…

 Быков налил ему джина, разбавил тоником, и, прерываясь иногда, чтобы отхлебнуть из стакана, продолжил свое повествование, а Алексей, пытаясь не потерять нить рассказываемой Леонидом истории, вспоминал свою первую учебную командировку...

 ............

 "…очередь растянулась на несколько кварталов, вплоть до центральной площади. Несмотря на солнечное утро и праздничный день, лица стоявших в ней людей выглядели серыми и хмурыми.

 – А на что подписка? – поинтересовался Алексей, посчитав что, люди ожидают розыгрыша подписки на какое-нибудь дефицитное собрание сочинений – явление для Москвы вполне обычное.

 – Какая еще подписка? – раздраженно ответила ему стоявшая в очереди женщина, – Колбасу обещали завезти к празднику!

 – Финскую, что ли? – удивился Алексей.

 – Докторскую! Да вы откуда свалились? – с подозрением оглядела  его женщина.

 Город был "закрытый" и к появлению любых необычных людей здесь относились насторожено. "Ничего себе, Первомай!" – подумал про себя Алексей. В Москве Алексей никогда не задумывался, как живут люди в провинции, и сейчас был поражен увиденным.

 Задание, полученное им в Москве, мало отличалось от того, что поручили Леньке.  Необходимо было провести разведывательные мероприятия на одном из оборонных предприятий, связанном с изготовлением электронных компонентов управления АПЛ. И, разумеется, попытаться проникнуть на него, а еще лучше – устроиться на работу… "

ГЛАВА 5

"Настоящий человек не показывает себя,

а кто показывает себя, тот не настоящий человек"

(Конфуций)

 "… вторая неделя, а подобраться ближе к объекту никак не удавалось. Какие-то разрозненные сведения ему удалось почерпнуть из разговоров в продовольственных магазинах, столовых, кафе, располагавшихся в окрестностях объединения, местонахождение которого он узнал в первый же день своего приезда в этот старинный город на Волге…

 Трамвай уже миновал речной порт и направлялся в промышленную зону города, когда на одной из остановок из динамика прозвучало: "Следующая остановка – Центральная проходная!" От неожиданного предчувствия удачи Алексей едва не вздрогнул. Он встал со своего места, по полупустому вагону быстро прошел к кабинке вагоновожатой и легонько постучал. Она обернулась и, увидев нагнувшегося к открытой стеклянной форточке молодого человека, деловито поинтересовалась:

 – Сколько?

 – Чего сколько? – удивился Алексей.

 – Талонов брать сколько будешь? – недовольная его непонятливостью, пояснила вагоновожатая.

 – Нет, спасибо, талон у меня есть! Я спросить хотел – это же… , верно? – он назвал имя объединения, – А  в отдел кадров мне здесь выходить?

 Женщина бросила на него любопытный взгляд и, вновь обернувшись к дороге, утвердительно кивнула:

 – Здесь! Зайдешь на Центральную, а там направо по коридору…

 – А как же я пройду? – Алексей изобразил растерянность, – Меня же без пропуска не пустят!

 – Да тебе через проходную и не нужно! Кадровики сидят до "вертушек"! – ответила словоохотливая вагоновожатая и, бросив еще один любопытствующий взгляд на своего собеседника, на его короткую характерную стрижку, поинтересовалась:

 – Небось, после армии?  Не переживай, возьмут – там рабочие всегда нужны!

 Поблагодарив ее, Алексей дождался остановки, сбежал по ступенькам на тротуар и уверенным шагом отправился к проходной…"

 …………………

 Заметив, что бутылка опустела, Леонид потянулся было за второй, но Захаров задержал его руку:

 – Пойдем на балкон, глотнем свежего воздуха! Заодно проветрим немного, а то от моих сигарет, да и от твоих сигар, уже не продохнуть!

 – Хочешь сказать, что в Москве где-то еще есть свежий воздух? – с иронией заметил Леонид, выходя следом за ним на балкон.

 Внизу огоньками ночных машин текла Профсоюзная улица, доносился шум двигателей и нередкий визг тормозов – обычные звуки переполненного транспортом современного мегаполиса. Быков мрачно смотрел вниз на уличную суету, на сверкающие рекламы многочисленных магазинов, "бутиков"  и прочих атрибутов новой жизни.

 – Я вот, думаю, если бы знал тогда, что мы придем к этому, – он кивнул головой в сторону улицы, – я бы вернулся, или остался – как считаешь?

 – По-моему, те, кто остались, бежали как раз не "от", а "за" этим! – с кривой усмешкой отозвался Захаров, – Я таких называю колбасно-джинсовыми эмигрантами!

 – "Колбасно-джинсовыми"? – рассмеялся Леонид, – Это ты точно! Вот только кто и как расплачиваться будет за это "изобилие"?

 – Слушай, кстати, где это ты так к сигарам пристрастился? – поинтересовался Алексей, – Или это у всех "больших начальников" сейчас так принято? Ну, как раньше пыжиковые шапки!

 – Да ну, брось! Скажешь, еще! Это я давно, после одной из поездок. Только не учебных...  Потом расскажу, если, конечно, твоего джина хватит!

 – Не переживай!  - успокоил друга Захаров, – Не хватит, так у нас тут внизу круглосуточный магазин, "24 часа" называется, если что – сгоняем!...

 Вернувшись в квартиру, Быков по-хозяйски открыл вторую бутылку наполнил стаканы и наполовину разбавил их "Швепсом".

 – Так вот, в кадрах меня, разумеется, завернули, – продолжил он, – но без скандала,  спокойно и доброжелательно. "Ты, – говорят, – парень, встань вначале на воинский учет, оформи, как положено, гражданский паспорт, а после приходи – милости просим!" После этого мне больше уже делать в этом городе было нечего. Фактически, все, что нужно, я узнал и проверил. Оставалось только полностью отработать легенду до конца, чтобы при необходимости можно было не только ответить на всякие "нехорошие вопросы нехороших дяденек", но и вернуться, и продолжить начатую работу. На это я потратил еще пару дней. Снял комнатку у одной старушки в частном секторе, сходил в местный Пединститут… Вобщем, засветился, везде, где было нужно. А через два дня взял билет и сел в поезд, честно считая, что моя учебная поездка на этом закончилась. Но, как оказалось, самое интересное было еще впереди! Мы только-только отъехали от вокзала, как ко мне в купе зашли два парня. Ну, не то, чтобы парня, мужички такие, лет по тридцать...

 ……………

 "…поезд едва успел отойти от вокзала, как в купе к Леньке зашли два парня. Ну, не то, чтобы парни, скорее, мужички... Молодые такие, лет по тридцать - тридцать пять. Были они настолько одинаковыми, - рост, фигуры, светлые рубашки с коротким рукавом, даже короткие прически и светло русые волосы, - что Ленька невольно улыбнулся. Заметив улыбку, тот, что шел первым ответно широко улыбнулся и сел на полку напротив. Так, улыбаясь, они смотрели друг на друга минуту-другую, затем мужчина встал и предложил Быкову:

 – Пошли, покурим, что ли!

 Теперь Ленька уже совершенно точно знал, что это за "мужички", но улыбка не сходила с его лица. Его визави не догадывались, что эта улыбка означала крайнюю степень злости, почти что ярость. "Ну, сука, подставил!" - подумал он о своем инструкторе. В том, что это была подстава, он не сомневался ни на минуту. Ни малейших оснований для каких-либо подозрений, по его мнению, он в городе не давал. Легенда была совершенно правдоподобной и содержала множество мелких деталей, которые просто так придумать было невозможно. Активного интереса к объекту своего изучения он нигде не проявлял, максимально используя способность быстро сходиться с людьми и вызывать их на весьма откровенные разговоры и беседы. Оставалось только одно – эти парни заранее знали, кто он и зачем здесь находится. "Ну ладно, давайте! Поиграем в шпионов, контрразведчики хреновы!" – с веселой злостью подумал Ленька.

 Парень, между тем, вел его не к нерабочему тамбуру, где обычно курят пассажиры, а в сторону купе проводника. Второй, пропустив их вперед, предусмотрительно держался чуть сзади. Ленька неожиданно резко обернулся – второй сопровождающий испуганно отшатнулся и машинально потянулся к заднему карману брюк.

 – Погоди, ты что! - с усмешкой сказал ему Ленька, – Здесь нельзя курить! Выйдем в тамбур, тогда и закуришь!

 Парень покраснел от злости и смущения за свою оплошность и грубо толкнул его в плечо:

 – Давай, иди, шутник! Еще нашутишься!

 Проходя мимо купе проводника, тот, что шел первым, резко открыл дверь и втолкнул Леньку внутрь.

 – Оружие есть?

 – Только иностранное! – улыбаясь, ответил Ленька, – Отечественное не держим-с! Ненадежное оно, знаете ли...

 Едва сдерживая себя, парень отошел к открытой двери купе и крикнул проводнику:

 – Тормози!

 Поезд стал замедлять ход и через несколько минут остановился у пригородной платформы.

 – Выходи! - скомандовал Быкову оперативник и потянул его за руку к двери.

 У платформы их уже ждал милицейский УАЗик, и через полчаса Ленька вновь оказался на знакомом вокзале. Только, не в зале ожидания, а в кабинете начальника линейного отдела милиции. Сдав его начальнику отделения, оперативники отбыли восвояси, а Ленька стал осматривать кабинет, в который его привели.

 – Чего зыркаешь? – беззлобно спросил его пожилой капитан - очевидно, начальник отделения.

 – Да вот, гляжу, как смыться! – ухмыльнулся Ленька.

 Но капитан оказался на удивление не только весьма уравновешенным, но и вполне добродушным.

 – А зачем тебе смываться? Сейчас документы проверим, и двинешь дальше!

 – В смысле – домой?

 – Ну, может домой, а может – в КПЗ. Это, как повезет...

 – А может, для начала вы все-таки скажете, чего меня с поезда сняли и сюда притащили? – язвительно поинтересовался Ленька, – А то как-то неинтересно получается – эти два придурка, – он кивнул головой в сторону двери, – оружие спрашивают, вы предлагаете в КПЗ посидеть... Кто потом за все это отвечать будет? Пушкин?

 – Зачем Пушкин! - спокойно ответил ему капитан, – Если документы в порядке, завтра отправишься домой, ну а если нет – не обижайся!

 – Да что вы мне голову морочите! – по-настоящему разозлился Быков, – В каком таком смысле "в порядке"?! Вы можете хоть толком объяснить, в чем дело?

 – Понимаешь, парень, – все так же добродушно объяснил капитан, – ориентировочка тут у нас пришла. Мол, может появиться в вашем городе преступник-рецидивист. Ну и, соответственно, описание: рост выше среднего, волосы короткие, светлые, нос прямой, глаза серые… Вобщем, все сходится! Я понятно излагаю? Так что, вот тебе бумага, ручка – пиши подробненько: откуда, куда, зачем...  Чтобы я тебе лишних вопросов не задавал. А я потом эту бумажку передам, куда следует – они все, что ты напишешь, проверят. Ну и, соответственно, или домой, или в КПЗ! Давай, хлопец, пиши! А я пока покурю, да своими делами займусь.

 Чувствуя, что дальше спорить бессмысленно, Ленька не спеша, тщательно выверяя каждое слово, изложил свою легенду. Через полчаса или чуть больше капитан вернулся.

 – Ну, что, написал? Вот и ладненько! А теперь иди, отдохни в КПЗ, пока твою бумагу проверять будут..."

 Быков замолчал, хмуро попыхивая уже изрядно изжеванной сигарой. Потом, с силой вдавливая окурок в пепельницу, затушил ее.

 – Вобщем, отсидел я там, в КПЗ всю ночь. А в начале седьмого утра – часы-то у меня отобрали, так я примерно, по солнцу сориентировался – пришел сержант и отвел меня снова к начальнику отдела. Тот говорит, - "Извините, Леонид Борисович!" – я по легенде Борисович был. Вобщем, "Извините , Леонид Борисович за недоразумение! Документы ваши в порядке, так что можете спокойно ехать. Вот билетик, поезд тот же, отправление, если помните, в 7-45 – еще успеете себя в порядок привести. Ну, там умыться, побриться…У нас здесь в отделении и умывальник имеется, так что, не стесняйтесь!" Такая вот у меня учебная поездка получилась! Смешно, да?

 – Да, вобщем то, не очень, – ответил Захаров, мысленно вновь возвращаясь к своей собственной учебной командировке…

 …………

 "…маячок на газетном стенде Алексей заметил еще издали. Он означал, что в условленной ячейке автоматической камеры хранения на вокзале его ждет новая вводная…"

ГЛАВА 6

"... проявлять естественное, неподдельное внимание и интерес к тому, о чем рассказывает ваш собеседник. Это способствует установлению доверительных, дружеских отношений и может побудить его быть максимально откровенным с вами"

(Ален Даллес, "Искусство разведки")

 "… что Фокусник его расшифровал, Алексей понял сразу. Как и то, что и сам Фокусник тоже это понял. С этого момента игра пошла, фактически, в открытую…

 О том, что ему, возможно, поручат провести разработку одного человека, Алексея предупредили еще в Москве.

 "Понимаешь, – объяснял С.А. Алексею, – человек это умный, осторожный. Тем более, он знает, что мы за ним давно наблюдаем. Тут нужно очень аккуратно, тонко... А тут еще эти зарубежные гастроли! Представь, если он там останется?!" Алексей попробовал представить, и… ничего не почувствовал. Никакими особыми секретами этот человек не владел – ну, какие могут быть секреты у циркового артиста, фокусника? Новый фокус за границу продаст? Или примется там критиковать наш строй? Так ведь, за рубежом нас постоянно критикуют. Уже столько наплели, что и добавить нечего! Нет, он решительно не понимал такого повышенного внимания к Фокуснику. Но это было его первое не учебное, а самое настоящее задание на разработку "объекта", и это, разумеется, не могло не возбуждать!

 Захаров долго прорабатывал различные пути похода к Фокуснику, обсуждал их с С.А., но ни он сам, ни его руководитель так и не остались полностью удовлетворены каким-либо из вариантов, каждый их которых имел достаточно "узких" мест. Однако времени, как на тщательную проработку легенды, так и на саму работу было крайне мало – на всю командировку Алексею отводилось всего две недели, и разработка Фокусника была не единственным и отнюдь не главным его заданием. Как оказалось, их опасения были не напрасны, и Фокусник понял, кто он, и с какой целью ищет знакомства, едва Захаров переступил порог его гримерки…"

 ……………..

 Алексей, погрузившись в свои воспоминания, окончательно потерял смысл того, о чем рассказывал ему Быков. Впрочем, и Быков тоже надолго замолчал, видимо, заново переживая все, о чем, видимо, не вспоминал уже много лет. Наконец, словно очнувшись, он плеснул себе в стакан джина, подлил и Алексею. 

 – Давай, старик, накатим! За тех, кто не предал и не продал!

 Выпив, достал новую сигару, отрезал щипчиками кончик и, прикурив от длинной спички, глубоко с наслаждением затянулся. От крепкого сигарного табака перехватило дыхание и на глазах у него проступили слезы.

 – Ну, а дальше что? – поинтересовался Алексей, тоже отрываясь от собственных воспоминаний.

 – Дальше? А что дальше? Ну, приехал в Москву, от своего инструктора разнос получил… "Вы, – мол, – из-за недостаточной проработки легенды провалили задание, себя засветили, а могли и службу засветить!"… Я, понятное дело, промолчал, не стал рассказывать о том, что прекрасно понял смысл этого "провала". Но, видимо, что-то там мое начальство не устроило в моем характере… После этого я еще некоторое время занимался с инструкторами, даже съездил в пару командировок – не учебных, разумеется. Правда, только в соцстраны, но все это было как-то вяло, словно по инерции… И вдруг, совершенно неожиданно меня перевели в группу, занимавшуюся подготовкой к какой-то спецоперации! Так я попал в "команду 45".

 – Что еще за "команда"? – не понял Алексей, – И почему – 45?

 – Ты что, вправду, ничего про нее не слышал?! – удивился Леонид, – Я думал, наши перебежчики уже давно все журналистам выложили! Откуда взялось такое название, я толком не знаю, но мы – те, кто в эту команду попал – решили, что это по калибру известного "кольта". Ведь, что, собственно, такое – калибр? Число шариков определенного размера, помещающихся в стволе! А у нас состав группы как раз и был такое число. И каждый – словно шарик стальной!... 

 ………………….

 "…вернувшись в Москву, Алексей составил подробный отчет, как о системе обеспечения безопасности предприятия, на которое он был командирован, так и об установленном контакте. Форму отчета С.А. предложил ему традиционную – "свободное сочинение". Отчетом, впрочем, он остался крайне недоволен. Настолько, что тем же вечером явился для обсуждения прямо к Алексею на конспиративную квартиру.

 – Из вашего отчета, – подчеркнуто официально начал он, – следует, что мы напрасно потратили столько времени и немалые средства на мероприятия по этому, – он заглянул в отчет, – как вы его обозначили, Фокуснику. Кстати, обозначили весьма упрощенно и поверхностно! Похвально, конечно, что вы трезво и честно оценили свою неудачу в разработке легенды прикрытия. Я ведь правильно понял – он сразу расшифровал вас?

 – Думаю, да! – сухо подтвердил Алексей, – Однако, по моему мнению, это не помешало, а, скорее, помогло выполнению задания. Впрочем, об этом я тоже написал в отчете. Как и о том, что не понимаю повышенного интереса нашей службы к этому человеку.

 – Причины этого интереса вас не касаются! Вашей задачей было лишь установить, насколько велика опасность, которую может представлять этот человек.

 "Опасность – для кого?!" – подумал про себя Алексей. Но вслух лишь равнодушно произнес:

 – Да, очевидно... Возможно, вы обладаете дополнительной информацией, которая мне неизвестна. Если же моя работа кажется Вам недостаточно полной и качественной, можете ее продублировать.

 – Уже… – снова углубившись в отчет, негромко ответил С.А.

 Затем внимательно и строго взглянул на Алексея и повторил:

 – Уже продублировали! Вы же не считаете, что мы будем делать выводы, опираясь только на ваш отчет?

 – Разумеется! – сухо, в тон ему согласился Алексей, чувствуя, что дальнейшее обсуждение не имеет смысла"...

 …………….

 Быков крупным глотком допил свой стакан, взглянул на него и, с явным сожалением, поставил на стол.

 – Это что, выпивка уже вся? Может, сгоняем? А то до утра еще далеко...

 Когда, изрядно промокнув под моросившим осенним дождем, они вернулись в квартиру, Захаров, снимая в прихожей пальто, напомнил:

 – Так, что случилось с вашей командой? И почему ты ушел из службы? Ты же обещал рассказать…

 – Сейчас… – Быков тщетно пытался стянуть с ноги промокший ботинок, – подожди... Сначала накатим, а после можно и продолжить наш "вечер воспоминаний"!

 Он задумчиво усмехнулся, однако, выпив, снова помрачнел:

 – Из конторы я ушел давно, лет пятнадцать назад, сразу после возвращения из N.

 И торопливо, словно боясь не успеть, стал выплескивать все, о чем столько лет пытался забыть, но что все еще скрывалось где-то глубоко, глубоко, в самых потаенных уголках так и не успокоенной временем души. Алексей слушал его, почти не перебивая…

 ………………….

 "…латинос!", – опытным взглядом таможенный офицер определил национальную принадлежность приближавшегося к стойке регистрации молодого мужчины. Впрочем, ошибиться и впрямь было трудно: невысокого роста, коренастый, с темными волосами и тонкими черными усиками, мужчина заметно выделялся среди других пассажиров своим щегольским светлым костюмом, под которым была видна рубашка с отложным воротником, разукрашенная яркими рисунками и надписями. Нагловато-веселые темные глаза и такая же нагловатая легкая улыбка дополняли его портрет. Небрежным жестом пассажир бросил паспорт на стойку, облокотился на нее сам и принялся с любопытством разглядывать окружающих. "Какая неслыханная наглость!" – подумал про себя таможенник, разворачивая паспорт и пытаясь прочесть фамилию прибывшего.

 – Виктор э-э... Лю..., – офицер явно был в затруднении.

 – ВиктОр! – поправил его пассажир, делая ударение на втором слоге, и повторил еще раз:

 – ВиктОр!

 После чего перегнулся через стойку и, грубо подчеркнув ногтем свою фамилию в паспорте, быстро, но разборчиво продиктовал слегка презрительным тоном:

 – Виктор Анхель Люсиа Моррьентес де Гарроба!

 – Цель приезда? – спросил таможенник.

 – Туризмо! – все также весело и развязно ответил иностранец, – Dusseldorf – c'est la petit Paris!

 – Извините?... – не понял последнюю фразу офицер.

 Турист, однако, оказался тоже не силен в языках, и, прищелкивая от досады пальцами, на ломанном немецком попытался объяснить:

 – Наполеоно! Он сказать – ваш город есть маленьки Париж! Я буду знакомить с маленьки Париж!

 Затем ткнул пальцем в лежавшие на стойке документы:

 – Todo en orden? (Все в порядке?)

 - "Знакомиться"! – вполголоса машинально поправил офицер, и, поставив штамп прибытия, протянул иностранцу паспорт:

 – Добро пожаловать в Дюссельдорф!

 Выйдя из здания аэропорта, иностранец подозвал такси и уверенно назвал адрес:

 – Hotel "Barbarossa"! Niederhain Strasse... (Отель "Барбаросса", Нидерхайн штрассе…)

 - Ja! Ja! - закивал головой таксист, показывая, что хорошо знает, где находится эта гостиница, – Das ist nicht weit von Flughafen! (Да, да! Это совсем недалеко от аэропорта!)

 Пассажир рассеяно кивнул ему в ответ, с нескрываемым интересом вглядываясь в пробегавшие за окном пейзажи. Шоссе стало постепенно заворачивать по широкой дуге вправо, оставляя слева  обширный парк, за которым уже виднелся  Рейн и набережная Киттельбах. Несколько минут спустя такси подъехало к воротам отеля.

 Впрочем, назвать отелем эти несколько двух- и трехэтажных домиков, расположенных за невысоким каменным забором,  было трудно. Отель "Барбаросса" был небольшой гостиницей, оформленной в итальянском кантри-стиле и состоящей всего из 30 или 40 номеров. Владелец гостиницы, невысокий и тучный пожилой итальянец немецкого происхождения всеми силами старался придать своему заведению настоящий "итальянский" дух: номера были оформлены в виде деревенских комнат, в погребе ресторана Im Schiffchen – "На лодочке" – всегда был большой выбор итальянских вин, оркестр играл итальянские мелодии, а в меню были, в основном, итальянские блюда. Да и сам хозяин, выходя к гостям, старался щегольнуть одной-двумя фразами на итальянском языке, произносимыми, правда, с чудовищным немецким акцентом.

 Виктор уже бывал в этой гостинице и с нескрываемым удовольствием прошел в предусмотрительно открытую швейцаром дверь. Портье тоже узнал посетителя и расплылся в улыбке:

 – Сеньор... сеньор...

 Он тщетно пытался вспомнить фамилию постоянного клиента, пока тот сам не подсказал ему:

 – Морьентес!

 – Да, да, простите, сеньор Морьентес! – и, очевидно решив щегольнуть своим знанием испанского, вежливо поинтересовался:

 – Como esta Usted? Que tal? (Как поживаете? Как дела?)

 – Gracias, amigo, estoy bien!  (Хорошо, спасибо, дружище!) – с улыбкой ответил он и одобрительно поаплодировал стараниям портье.

 – Ваш обычный номер? – спросил портье.

 – Да! – ответил Морьентес, и пошутил:

 – Надеюсь, канал из него по-прежнему виден?"…

 ………………….

 – А там, в лагере нас сразу перевели на спецрежим! Никаких отпусков, увольнений и усиленное изучение языка…

 Рассказывая, Быков машинально прихлебывал из стакана джин, словно там находился обыкновенный чай с лимоном.

 – Ну, дураков-то среди нас не было – быстро сложили "два плюс два"! О том, что происходило тогда в N. писали все газеты в мире, и не только у нас! Понятно, что и нас собрались использовать там, хотя было не совсем ясно – в каком качестве и с какой целью. А когда стало известно, что путчисты посадили в тюрьму одного из их партийных лидеров, стало очевидно – будем выдергивать его оттуда. И, судя по тому, как нас напрягали с этой подготовкой, времени до начала оставалось совсем мало…

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

 ПРОЛОГ

 ГЛАВА 1.

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6