Twilight Rain [The Killers] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Название: Twilight Rain
Автор: Femme
Переводчик: The Killers
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Ссылка на оригинал: здесь
Бета/Гамма: Киллер 001/Киллер 001
Пейринг: СС/ДМ
Рейтинг: NC-17
Тип: слеш
Жанр: POV/Drama/Romance
Размер: Мини
Статус: Закончен
Дисклаймер: Отказываемся
Аннотация: Идет дождь, когда отец отправляется забрать тело Северуса.
Предупреждения:
От автора: Написано для the_con_cept на 2007 snaco_exchange
От переводчика:
1. Переведено Киллером 002.
2. Данный фик - не совсем типичный для нас, и все же мы перевели его, потому что считаем, что здесь показана любовь, которая выдерживает все испытания.
* * *
«…тех, кого мы
За годы любили, и снова
Завтра, может быть, любовь; но теперь это дождь
Владеет нами полностью, сумерки и дождь».
Алун Льюис, «Весь день шел дождь»
* * *
Идет дождь, когда отец отправляется забрать тело Северуса.
Он спрашивает, хочу ли я пойти с ним; я утыкаюсь лицом в плечо матери и качаю головой. Ее мантия пахнет затхлостью и дымом.
Отец начинает что-то говорить - обвиняет меня в трусости, я уверен - но она останавливает его, подняв руку с тихим:
- Люциус.
Он молча разворачивается на каблуках и уходит. Ее пальцы нежно перебирают мои волосы и не важно, что она бормочет; нежный голос приносит такое же утешение, как когда я был маленьким и ударялся голенью или сдирал кожу на колене.
Как бы мне хотелось, чтобы все было так же просто.
Почему-то непривычно вернуться в наш дом, к нашему очагу. Такое чувство странной пустоты. Сюрреалистичности.
Вещи Лорда все еще находятся в маминой спальне. Она выбрасывает его одежду из гардероба, сжигая кучу льна и шелка одним быстрым взмахом палочки. Ее рот плотно сжат, рука дрожит, и теперь моя очередь обнимать ее, шепча на ухо банальную ложь.
- Все будет хорошо… мы будем в порядке.
Мы оба знаем, что в действительности заключается в этих словах.
После всего, что было, ничто не будет прежним. Этого не может быть. Ни для кого из нас.
Она тихо говорит, что хочет принять ванну, и я оставляю ее, направляясь в свою комнату. Она большая, оформленная в мальчиковом стиле, с квиддичными метлами и командными баннерами, закрепленными на стенах, и фотографиями меня с Соколами, и Сороками, и Сборной. Игроки летят на меня из рамок красного дерева, и я сам, только младше, ухмыляюсь, скрестив руки на груди, утверждая свое место в этом мире. Я Малфой, в конце концов.
И я бы хотел, чтобы ко мне вернулась прежняя уверенность.
Кровать подо мной слишком мягкая. Я сворачиваюсь под амортизационными чарами, утонув в подушках, набитых гусиным пером, и пуховом одеяле. Мне знакомы это тепло и этот запах. Кедр и лаванда. Даже в мое отсутствие эльфы стирали простыни еженедельно.
Мне кажется, я чувствую его запах, такой… малейший намек на сигареты с гвоздикой, которые он курил, когда мы оставались наедине, и запах лекарственных зелий, исходивший от его одежды. Я прячу лицо в подушку и выдыхаю.
Помню, как я озвучил свое предложение. Мое тело в обмен на его защиту… для себя и отца с матерью.
Он отказал мне. Малфою. Он, сальный, грязный полукровка…
Его отказ ужалил горечью. И я стал более решительным в стремлении получить его в мою постель. В конце концов, я же не был девственником. И это было бы не навсегда.
Но когда он поцеловал меня в ту первую ночь, прижав к двери моей спальни… Я касаюсь собственных губ. Клянусь, я все еще могу ощутить его вкус на моем языке.
Я прикасаюсь к покрывалу, провожу раскрытой ладонью по расшитому шелку. Под моими пальцами чередуются то грубые, то мягкие нити. Он взял меня здесь, медленно, осторожно, велев открыть глаза, когда мое тело, с широко раздвинутыми бедрами, напряглось под ним.
Дрожь пробегает по всему телу, когда в памяти всплывают темные глаза, смотрящие на меня, и его волосы, спадающие по его щекам, когда он наклонился, чтобы снова поцеловать меня.
Никто никогда не целовал меня так, как Северус. Грубо, страстно, отчаянно - как будто он хотел забыться в моих губах, моем языке.
Мой член ноет от этой мысли.
Это неправильно, очень неправильно, но я вожусь с брюками, расстегивая кнопки, провожу пальцами по шерстяной ткани и шелку одеяла, и обхватываю член. Если я закрою глаза, я смогу притвориться, что это его рука на моем члене. Я думаю о наших последних минутах вместе - когда мы не знали, что у нас больше никогда не будет других таких моментов - спиной к стене в его кабинете, камни впиваются в мои плечи, и я толкаю его, наши члены трутся друг о друга, его пальцы зарываются в мои волосы, и он целует меня, Мерлин, он целует меня - поцелуем сердитым и нуждающимся, черт, Северус…
Руки становятся липкими; я падаю обратно на кровать, тяжело дыша, и что-то ломается внутри меня. Разрушается.
Щеки горячие и мокрые.
Он ушел.
Умер.
Это кажется нереальным. Я не думал, что это вообще произойдет.
Я скучаю по нему.
Выровняв дыхание, я переворачиваюсь на бок, плотно обхватываю руками талию. Внутри что-то болит, жесткое и тяжелое.
Я засыпаю.
* * *
Тилли будит меня осторожным прикосновением пальцев:
- Мастер Драко, сэр.
Тени тянутся по полу, длинные и темные, на фоне золотистых пятен позднего послеполуденного солнца, согревающего дубовые доски. Я тру глаза, подтягиваю все еще расстегнутые брюки.
- Уходи, - говорю я сердито, отпихивая ее руку, и она вздыхает.
- Хозяин хочет видеть мастера Драко немедленно, сэр, - ее глаза широко раскрыты и мне становится интересно, моргает ли она когда-нибудь. Я не помню, замечал ли ее прежде. Она новичок в верхних комнатах, переведенная из кухни, ведь Темный Лорд бросил слишком много наших эльфов в огонь.
Я переворачиваюсь, прикрывая лицо рукой.
- Хозяин может проваливать на все четыре стороны, мне плевать, - бормочу я в сгиб локтя. Тилли не сдается.
- Хозяин говорит, профессор мастер Снейп дышит, - произносит она щелкающим голосом.
Я медленно сажусь, глядя на нее.
- Что?
- Профессор мастер… - начинает она, но я уже отталкиваю ее и бегу по коридору. Вся одежда растрепана, пахнет потом и битвой с плотью, и я не удосуживаюсь обуться.
Мои ноги в носках скользят по полу; я врезаюсь в дверной косяк одной из лучших гостевых комнат Мэнора, едва не сбив дыхание. Плечо болит; я уже чувствую, как наливается синяк под кожей.
Неважно.
Он лежит на кровати, бледный, неподвижный и окровавленный. Мать сидит рядом, держа его руку в ладонях, а отец склонился над ним.
Ни один из них не смотрит на меня.
Секунду я молчу, затем подхожу, поставив мысленный барьер, как учила меня тетя Белла на уроках Окклюменции, кажется, целую вечность назад.
- Вы посылали за мной, - говорю я, и мой голос ровен и спокоен.
Мой разум кричит.
- Профессор Снейп… - начинает мама, и отец обрывает ее, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.
- Директор, кажется, жив. Едва. Но жив, - его пальцы скользят по плечу Северуса и я борюсь с острым желанием оттолкнуть его, закричать, что он не имеет никакого права прикасаться к моему…
Я останавливаю себя.
- Как? - спрашиваю я вместо этого, и прижимаю кулаки к брюкам. Нервно кручу шерсть пальцами.
- Возможно, зелье, - отец аккуратно расстегивает мантию Северуса на шее. - Он всегда был чертовски параноидальным ублюдком. Может быть, наконец, ему повезло, - виден змеиный укус, зловещие красные разрывы, ярко выделяющиеся на его желтоватой коже. На горле струйки крови засохли и напоминают струпья.
Но я вижу пульс, трепещущий под кожей, вижу слабое движение груди.
- Его дыхание стало устойчивее с тех пор, как я привез его домой, - отец отходит от Северуса, и странный вихрь облегчения закручивается во мне. - За ним нужно наблюдение…
- Я это сделаю, - выпаливаю торопливо; отец одаривает меня изучающим взглядом. Я краснею и отворачиваюсь. - Просто… я спал… а ты и мама… - замолкаю, прикусив нижнюю губу. Мои щеки горят.
Мама нарушает тишину.
- Я думаю, это отличная идея, - говорит она тихо и касается моего лица, заправляя мне волосы за ухо. Потом смотрит на отца. - Ты так не считаешь, Люциус? - это скорее утверждение, чем вопрос.
Он колеблется, его глаза сужаются, глядя на меня, и на время повисает неловкая пауза. Я переступаю с ноги на ногу, но встречаю его прямой взгляд, не мигая, подбородок вздернут вверх. У меня тоже есть свои секреты, как и у него.
Кивок, и он делает несколько шагов, отходя от кровати.
- Если он будет умирать…
- Я пришлю эльфа, - говорю я, но знаю, что не стану этого делать. Просто знаю.
Мама целует меня в щеку. Ее волосы еще влажные на концах и от нее пахнет розовой водой и миндальным тальком.
Дверь закрывается за ними и я, наконец, расслабляюсь. Поворачиваюсь к кровати. Отец уложил его прямо на покрывало, и его волосы, черные и гладкие, рассыпались по кремового цвета подушке, на которой уже проступили пятна крови.
Северус выглядит едва живым.
Я кладу руку ему на грудь и чувствую, как медленно стучит его сердце. Уже этого слишком много.
Матрас прогибается подо мной, когда я ползу вверх и оказываюсь рядом с ним.
Я кладу голову ему на плечо и притворяюсь, что ничего ЭТОГО не случилось, делаю вид, что мы все еще в его постели, в его комнатах, переплелись руками и ногами, спим, как это часто бывало в прошлом.
Притворяться теперь не так просто, как раньше.
* * *
Вода теплая; я выжимаю мягкую фланелевую ткань в миску.
Кажется, лучше очистить его таким образом, чем чарами. Северус по-прежнему спит, и я постоянно проверяю его дыхание и сердцебиение, на всякий случай.
Какая-то часть меня все еще не может поверить, что он жив. Я провожу фланелью по его коже, вниз по горлу, по груди. Пятна крови окрашивают белую ткань, и я снова окунаю ее в миску и выжимаю.
Вода розовеет.
Так много крови. Везде. На его коже, волосах. Вся одежда пропиталась ею.
Я не вполне представляю, как он выжил после такого. Он шевелится, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы заставить меня остановиться, и с ткани, все еще зажатой в пальцах, на его кожу медленно капает вода. Капли катятся вниз по его груди, по жестким, грубым, темным волосам. Они скользят под распахнутой мантией и исчезают.
Я чувствую, как бьется мое сердце, напряженно, нервно, но он снова неподвижен. Его рот лишь слегка раскрывается, а затем тонкие губы опять смыкаются.
Брызги воды попадают на столик красного дерева, когда я бросаю фланель обратно в миску. Капли могут испортить древесину, но мне все равно. Я сажусь на край кровати и не могу удержаться, прикасаюсь к его губам кончиками пальцев, как я делал это много раз за последние месяцы.
Я не совсем уверен, когда все изменилось. Как простой секс с директором моей школы сменился на что-то другое.
Что-то более глубокое.
Возможно, только тогда, когда ты кого-то потерял, понимаешь, что ты некогда имел. Что ты еще хочешь.
Я касаюсь его щеки.
* * *
Проходит два дня.
Я не остаюсь рядом с ним постоянно. Я не бескорыстный и не хочу выглядеть глупо. Тилли поручена забота о нем; мать и отец приходят, чтобы сидеть с ним время от времени. Заходит Уэнтворт, целитель, который помог родиться не только мне, но и моему отцу, и он хмурится, глядя на Северуса, и бормочет, и гладит аккуратно подстриженную, серо-белую бороду.
Кроветворное зелье, говорит он, наконец, и противоядие в крови. Северус, должно быть, подозревал, каким способом его захотят убить.
Конечно, он все предусмотрел. Большую часть года Нагини кормилась магглами и Пожирателями Смерти, коими был недоволен Темный Лорд.
Я благоразумно не указываю на это, и он уходит, введя Северусу инъекции, которые при дальнейшем смешивании с зельями призваны стимулировать процесс заживления или какое-то подобное дерьмо.
Отец благодарит Уэнтворта и вручает ему тяжелый кошелек, наполненный галеонами - мы можем позволить себе траты. Министерство уже заморозило три счета Малфоев в Гринготтсе. За завтраком, состоящим из яиц и спаржи, отец говорит мне и матери, что еще много галеонов скрыто от загребущих министерских рук и чтобы мы не беспокоились.
Но мы все равно беспокоимся.
Я провожу много времени в моей спальне. Первый день я коротаю на подоконнике, мрачно глядя на дождь, по-прежнему моросящий на газоны Мэнора.
На второй стою посреди комнаты, босой, рубашка навыпуск, и кручусь, кручусь, кручусь на месте. Я ненавижу стены, окружающие меня. Ненавижу то, как глупо они выглядят. Как по-детски.
Я вытаскиваю метлы из скоб-держателей, срываю фотографии со стен, топчусь по стеклу, пока пятки не начинают кровоточить.
Мое лицо смотрит на меня между пальцами ног, потрясенное и ошеломленное. Струйка крови бежит по стопе, заливая один глаз.
Я больше не этот мальчик. Я не знаю, кто я.
Я не уверен, чего же я хочу.
Я вижу сны о крови, огне и смерти в ту ночь. Падение Винсента, моя рука скользит, оставляя его, тяжелый стук моего сердца, когда Поттер объявляет, что Северус мертв, ощущение, как мир накренился и закружился в красных глазах…
Тилли дремлет у камина в комнате Северуса, когда я нажимаю на ручку и открываю дверь. Ноги болят при каждом шаге по толстому ковру. Я вытащил осколки и неуклюже залечил раны.
Сворачиваюсь калачиком рядом с Северусом и кружу своими пальцами по его ладони. Он шевелится и на мгновение мне кажется, что длинные ресницы трепещут, но затем все становится по-прежнему.
Неважно. Достаточно просто чувствовать его рядом, слышать его мягкое дыхание. Знать, что он здесь, и что тут нет снов, которые будят меня в поту и с криками.
Только мы существуем в эти тихие, темные часы одиночества.
Я закрываю глаза.
* * *
Рассвет влажный и серый; дождь по-прежнему стучит по стеклу, медленно и равномерно.
Потягиваясь и зевая, я поворачиваюсь к Северусу и вдыхаю его запах, тяжелый и мускусный. Его пальцы прикасаются к моим волосам легко, как перышко, и я бормочу что-то непонятное даже для самого себя, прижавшись к его груди.
А потом распахиваю глаза.
- Северус, - говорю я, и он поворачивает голову, фиксируя на мне темные, прищуренные глаза.
Или мне так кажется…
Он моргает, медленно, осторожно, и смотрит мимо меня, через мое плечо.
- Мистер Малфой, - бормочет он, и только потом я понимаю этот тихий, низкий голос.
Я машу рукой перед его лицом. Ничего. Даже не моргает.
- Северус, - говорю я еще раз, и мой голос ломается.
Он хмурится, кривя рот.
- Не надо, - говорит он резко, и я проглатываю жесткий комок, обдирающий горло.
Не буду.
* * *
Реакция между ядом и противоядием, говорит Уэнтворт и бубнит что-то об оптических нервах и других вещах, на которые мне наплевать.
- Можно ли это вылечить? - нетерпеливо спрашиваю я, прерывая его, и отец одаривает меня ничего не выражающим взглядом, прежде чем повернуться назад к Уэнтворту.
Целитель тоже хмуро смотрит на меня, затем переводит взгляд вниз, на Северуса.
- Маловероятно, - говорит он после секундной паузы.
Северус поворачивает голову на подушке.
- Должен же быть способ… - начинает отец, но Северус останавливает его усталым:
- Люциус.
Отец замолкает.
- Я устал, - говорит Северус и проводит большим пальцем по парчовому покрывалу. Оно расшито миниатюрами на различные темы.
Отец кивает, затем берет себя в руки.
- Конечно, - отвечает он хрипло и обращается к Уэнтворту. - Может, мы могли бы продолжить обсуждение этого вопроса в моей библиотеке?
Уэнтворт фыркает и тянется к своей сумке, со щелчком закрывая ее. Они оба вопросительно глядят на меня.
- Я хочу остаться, - говорю я.
- Нет, - Северус мрачен. - Ты не останешься.
- Драко, - говорит отец тихо, его взгляд устремлен на меня. Уэнтворт топчется с ноги на ногу, и его беспокойство очевидно.
Я поднимаю подбородок.
- Кто-то должен присматривать за ним…
- Нет, - говорит Северус снова, и я улавливаю гнев в его голосе.
Я сглатываю желчь, подступающую к горлу, сжимаю губы. Хорошо. Если он хочет быть чертовым идиотом…
Даже резко захлопнувшаяся дверь, отдающая эхом позади меня, не приносит удовлетворения. Я бегу, болезненно ударяясь пятками о полированный паркет коридора, и не останавливаюсь, пока не достигаю своей комнаты.
И сползаю по стене, прижав лицо к коленям.
Дождь ручейками стекает по оконному стеклу.
* * *
Северус спускается к ужину на следующий вечер.
Буря еще не утихла; я считаю секунды между вспышками молнии, что освещают окна в столовой, и тяжелыми раскатами грома.
Три километра.
Он крепко держит мать за руку, опираясь на нее, но, как ни странно, именно Нарцисса выглядит хрупкой. Она зачаровала кое-какую одежду отца под его худощавое тело, черную с элементами белого, и она хорошо смотрится на нем.
Я чуть не роняю бокал.
Мать усаживает его напротив меня. Он спокойно садится на стул и ощупывает лежащие перед ним тарелки и столовые приборы.
- Слева, - говорю я практически себе под нос, и Северус ворчит, когда его пальцы находят вилку. Один из эльфов с кухни прислуживает ему, нервно глядя на профессора.
Ужин проходит в молчании, слышен только стук ножей по китайскому фарфору, до тех пор, пока мама не говорит со слишком деланной небрежностью:
- Я видела, как прибыла какая-то сова.
Отец болтает о чем-то прочитанном в ежедневном «Пророке». Я не слушаю; вместо этого я смотрю, как Северус тщательно перемещает вилку по тарелке, сдвигая баранину на вертеле с черносливом в одну сторону и морковную соломку в другую.
Отец хмурится, отрезав кусочек мяса, подносит его ко рту и медленно жует.
- Ничего, что бы обеспокоило вас.
- Люциус, - мать вздыхает, и отец наливает ей бокал вина. Северус возится с ножом; он скрежещет им по тарелке, на щеках румянец, губы плотно сжаты. Наконец ему удается наколоть жареную сливу на вилку. Рука слегка дрожит, когда он надкусывает ее. Немного сока скапливается в углу рта. Он слизывает его без остатка.
Это вызывает у меня дрожь.
Странно видеть его глаза, обычно такие темные и яркие, пронизывающие, пустыми и несфокусированными. Я отвожу взгляд, сжимая пальцами бокал с вином.
- Я сказал, что ничего важного не было, - голос отца резок, и брови матери сближаются в выражении, которое мне слишком хорошо знакомо. Я неловко двигаюсь на стуле.
Она делает глоток вина.
- Я видела герб Министерства…
Отец ударяет кулаком по столу.
- Оставь это!
Мы все замолкаем; мама спокойно встречает его взгляд.
Гром грохочет снова; Северус наклоняет голову набок, прислушиваясь. Волосы касаются его щек. Так хочется протянуть руку и заправить прядь за ухо. Чтобы поцеловать его.
Вместо этого я разглядываю тарелку с недоеденной бараниной. Запах тмина и чеснока поднимается вверх, бьет в нос и мой желудок скручивается.
Мама отодвигает стул.
- Не думаю, что я голодна, - говорит она, и отец раздраженно вздыхает.
- Нарцисса, - говорит он, и мама хмурится. Он откидывается на спинку стула. - Прекрасно.
Она уже почти за дверью, когда Северус тянется к своему бокалу и смахивает его. Посудина разбивается об пол.
- Проклятье, - шипит он, а затем мама оказывается рядом с ним, убирая прочь осколки и пролитое вино. Северус стоит, ухватившись за стол с одной стороны.
- Я хотел бы удалиться.
Она кивает и смотрит на меня.
- Драко.
Я немедленно вскакиваю.
- Конечно, - локоть Северуса резко ложится в мою ладонь. Не удержавшись, скольжу рукой по его сгибу. - Я отведу тебя.
Кивок, и он позволяет мне вывести себя из комнаты.
- Отлично, - говорю я, когда мы добираемся до коридора, и он фыркает.
- Я был вынужден терпеть слишком много разговоров в таком духе от ваших родителей на протяжении многих лет, - говорит Северус, и я кладу его руку на лестничные перила. Он делает шаг вместе со мной. - Мерлин свидетель, я высидел так не один вечер.
Мне нечего возразить.
Он спотыкается на лестнице только один раз; я ловлю его за бедро, и он замирает, пока я не убираю руки.
- Северус, - говорю я, и он качает головой. Это злит меня. - Как будто я не касался тебя прежде.
Он хмурится. Один из моих предков, изображенный на портрете, с интересом смотрит на нас, обмахиваясь веером.
- Все теперь иначе.
- Я не вижу разницы, - я начинаю говорить, и он обрывает меня с резким смехом.
- Не будь идиотом.
Открываю дверь его спальни. Он останавливает меня, не давая войти следом, положив руку мне на грудь.
- Ты же не серьезно...
- Доброй ночи, мистер Малфой, - говорит он и закрывает дверь перед моим носом.
Неприличный жест, обращенный к его двери, который я хорошо знаю, на самом деле, и, не обращая внимания на любопытных прапрабабушек, или теток, или гребаных кузенов, я топаю к своей комнате, искренне надеясь, что он упадет и сломает руку.
Или обе.
* * *
Авроры приходят следующим утром.
Министерство нашло скрытые счета отца, и им это не понравилось. Они решили, что он может сбежать и должен находиться до суда в Аврорате под стражей.
Мама настаивает на том, чтобы сопровождать его.
Я вижу, как они доходят до верхней площадки. Она смотрит на меня, прежде чем зайти в камин, и слабо улыбается.
Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я опять увижу их?
Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я стану следующим?
Северус фыркает, когда я задаю ему последний вопрос. Он объединил вместе некоторые чары, которые будут читать книги вслух останавливающимся, спотыкающимся голосом, и поселился в отцовской библиотеке.
- Ты слишком молод, и им наплевать на тебя, - говорит он и переворачивает страницы в фолианте, который лежит на столе перед ним. Он кладет на него руку, моментально останавливая чары. Что-то бормочет под его ладонью, затем смолкает с раздраженным «хммм».
Я смотрю на него - совершенно бесполезно показывать разочарование.
- У меня Метка.
- Как и у меня, - говорит он спокойно. - Они не тронут меня из-за Поттера, а тебя потому, что ты едва ли был Пожирателем Смерти.
Он прав, но мне это не нравится.
Мне немного обидно, что я не являюсь проблемой Министерства.
Как, очевидно, и Северус.
Я захлопываю за собой дверь библиотеки.
* * *
Обои сдираются длинными, закручивающимися полосами.
Я чувствую облегчение, когда бросаю их на пол. Уже обломал три ногтя, но почти ничего не заметил. И прикончил уже почти всю стену.
Сбрасываю рубашку; несмотря на холод в сыром воздухе, я вспотел.
Какова причина этих вопросов… Я не могу объяснить даже самому себе.
Такое чувство, словно потерял свою кожу. Высвободился, красный и сырой.
Когда я добираюсь до окна, то дергаю занавески, раз, другой. Карниз не выдерживает, и они валятся на меня, тяжелые и плотные. Я убираю бархат в сторону и смотрю на дождливый серый свет.
Мои ладони ложатся на холодное оконное стекло, и я даже не думаю, нажимаю на створки, открывая, распахивая их в дождь.
Капли попадают на мою кожу, и я поворачиваю ладони вверх, перегнувшись через подоконник, подняв лицо к небу.
Дыхание перехватывает, когда дождь омывает меня, пропитывает волосы, течет по щекам, плечам, и впервые за несколько недель я смеюсь.
Впервые за несколько недель я чувствую себя живым.
* * *
Я нахожу Северуса все еще сидящим в библиотеке, уже другая книга раскрыта перед ним. Я почти уверен, что он спит, убаюканный монотонным чтением, но его глаза тут же открываются, когда моя рука закрывает книгу, заставив ее замолчать.
- Что ты хочешь? - резко спрашивает он.
Я все еще мокрый, без рубашки, и капли дождя катятся с влажных волос вниз по шее. Я не отвечаю; вместо этого беру его за руку, переплетая наши пальцы, и тяну вверх, принуждая встать на ноги.
- Драко, - произносит он, и в его голосе слышны слабые, нервные нотки, каких я никогда прежде не слышал.
- Я хочу тебе кое-что показать, - говорю я.
Он позволяет мне провести его через дом и оранжерею, но медлит у двери, выходящей в сад.
- Идет дождь, - говорит он, а я смеюсь.
- Я знаю.
Капли дождя на моей коже холодные и колючие, и я почти уверен, что Северус собирается повернуться на каблуках и громко хлопнуть закрытой за собой дверью.
Я задерживаю дыхание.
А потом он делает шаг вперед, медленно, и я вывожу его под дождь.
- Почувствуй его, - говорю я и прикасаюсь к мокрой щеке Северуса.
- Ты сошел с ума.
Я смеюсь.
- Возможно, - я поднимаю его руки к своему лицу, и он проводит кончиками пальцев по скулам.
У него перехватывает дыхание.
- Драко, - говорит он снова, на этот раз мягко, и его пальцы прослеживают путь от изгиба моей брови до переносицы.
Мое сердце замирает. Я клянусь, это происходит на самом деле. Я не чувствую ничего, ни дождя, ни холода, ничего, кроме тонких пальцев. Только нежное прикосновение его кожи к моей, его пальцев к губам, подбородку.
Тогда я понимаю, что так он видит меня. Я стою неподвижно, едва дыша, позволяя ему касаться моего лица, волос, шеи и плеч.
И когда его влажный рот находит мой, я шепчу:
- Мы все еще живы.
Он притягивает меня ближе.
* * *
Руки Северуса всегда были сильными. Они удерживали меня все эти месяцы, с первой же минуты.
Я чувствую себя в безопасности под его прикосновениями.
Он проводит ладонями по моим плечам, вниз по рукам. Обхватывает меня за талию и скользит пальцами по коже.
Мы бросили нашу влажную одежду около очага. Он лежит подо мной, длинный и худой, и я, оседлав его бедра, изучаю пальцами кривые шрамы, пересекающие его тело, бока, живот.
Они мне знакомы, эти белые отметины, и я наклоняюсь вперед, прижимаясь губами к его горлу. Кожа здесь все еще влажная от мокрых волос, и я могу попробовать сладость дождя на соленой коже.
Северус стонет и вскидывает бедра вверх. Его член затвердел; головка скользит у меня между ягодицами, и я не могу удержать дрожь желания. Он чувствует мое возбуждение под своими руками и тихо смеется.
Я подношу его пальцы к своему соску.
- Пожалуйста, - говорю я, и он прикусывает губу, когда щиплет меня, нежно поворачивая кожу между пальцами. - О, боже.
Другая рука обхватывает мое лицо. Его пальцы скользят по щеке, останавливаясь на открытом рте. Я ловлю их зубами, провожу по ним языком, облизываю. Он задыхается.
Северус сжимает мои бедра.
- Я хочу… - он не договаривает, изгибаясь подо мной.
- Я знаю, - я уже смазанный, растянутый, и его пальцы впиваются в мою кожу, когда я скольжу по его члену.
Он шипит.
Прошло не так много дней с тех пор, как мы последний раз делали это, но сейчас ощущения совершенно иные.
Более интимные.
- Я хотел бы видеть тебя, - шепчет Северус и тянет меня вниз, для поцелуя. Я подаюсь назад, на его бедра, принимая его более глубоко.
Мои зубы теребят его нижнюю губу.
- Просто почувствуй, - говорю я, и его руки скользят вверх по моей спине, пальцы отслеживают узловатые неровности моего позвоночника. Кожа горит под его прикосновениями.
Он опрокидывает меня, вжимает в обюссонский ковер. Бахрома ручной работы впивается в бедро.
Мне все равно.
- Северус, - застонав, утыкаюсь в его подбородок, и он входит в меня, приподнимая вверх так, чтобы мой член оказался прижат к его животу.
Я сжимаю ногами его бедра, приподнимая задницу от пола, выше, встречая его следующий толчок.
Северус со вздохом наклоняется вперед. Он убирает волосы с одной стороны моего лба, пальцы скользят по потной коже, задевая ресницы.
- Прекрасно, - шепчет он и закрывает пустые глаза.
Позволяет себе чувствовать.
Тени мелькают на его светлой коже; его влажные прямые волосы падают вперед, на острый угол челюсти.
Я тяжело дышу; мой член ноет. Я чувствую знакомую горячую волну, закручивающуюся, идущую вдоль позвоночника, и со стонами извиваюсь под ним, умоляя. Еще. Быстрее. Пожалуйста.
Он вколачивается в меня, движется одновременно со мной, и я веду ногтями по его спине, царапая при каждом движении, и еще шире развожу ноги, и выгибаюсь ему навстречу, умирая от желания…
Северус ругается, и капельки пота на его худых, узких плечах блестят в свете камина.
Я закрываю глаза. Делаю вдох.
- Пожалуйста, - говорю я еще раз, и выгибаю плечи, отрываясь от ковра подо мной, чувствуя грубость шерсти и нежность шелка на коже, когда Северус толкается снова.
Его язык проходит по моему горлу; зубы прикусывают подбородок. Я слышу ровный шум дождя в дымоходе, слабое шипение нескольких капель, попавших в огонь.
Северус внутри меня, растягивает, заполняет меня, и этих ощущений становится слишком много.
И тогда рука Северуса протискивается между нашими телами; пальцы грубо обхватывают мой член.
Одно быстрое движение, ладонь скользит по головке, и я кончаю, извиваясь под ним, прося еще, взывая к богу, Мерлину и самому Северусу.
Я падаю обратно на пол, живот липкий, и Северус трахает меня быстрыми, грубыми толчками. Его стоны резкие, рваные, и я окунаю пальцы в белую массу на коже, а затем подношу к его губам.
- Драко, - бормочет он у моих пальцев, и снова стонет, всасывает их в рот, облизывая.
Я грубо целую его; пробую себя на его языке.
- Хочу, чтобы ты кончил в меня, Северус, - шепчу я, и дыхание перехватывает. - Хочу почувствовать…
- Да, - он сильно толкается вверх и разводит мои ноги шире. Он глубоко внутри меня. Я чувствую каждое движение его члена. Каждый толчок. Его пальцы скользят по моей влажной коже, и я чувствую его горячее, рваное дыхание около шеи.
Он входит в меня до упора, приподняв от пола мой зад, и я сжимаю его член мышцами, схватив Северуса за руку.
С резким криком он кончает, выгибаясь надо мной, а затем практически падает на меня.
Я обнимаю его.
Мы лежим на полу, задыхаясь, руки и ноги переплелись, и его член медленно опадает внутри меня. Я пробегаю пальцами по его щеке, едва касаясь подбородка. Слова вырываются из меня прежде, чем я могу их остановить.
- Я люблю…
Он затыкает мне рот поцелуем.
- Я знаю, - шепчет он в мой рот.
Этого достаточно.
* * *
Мать возвращается на следующий день в одиночестве. Отец должен находиться под стражей в течение следующих шести месяцев, хотя на данный момент мы не знаем всего точно. Вместо этого они пообещали отпустить его через день или два, или через неделю, не больше.
Они лгут.
В конце концов, он будет выпущен по просьбе Поттера, и это превратится в еще один проклятый долг перед ублюдком.
Однако сегодня мать находит Северуса и меня в оранжерее. Я свернулся на диване у него под боком, набросив на нас обоих кашемировую накидку.
Я поднимаю глаза от копии Умфавилле «Благородного спорта чернокнижников», на которой мы с Северусом сошлись, и теперь я читаю ему.
- Итак, - говорит мать, снимая перчатки и садясь в кресло напротив нас. Она одаривает меня острым взглядом. - Полагаю, я должна быть удивлена.
- И все же, ты не удивлена, - говорит Северус сухо. Его теплая рука лежит на моем бедре.
Мать берет чашку, которую эльф приносит ей.
- Нет. Я полагаю, что нет, - она слабо улыбается.
Дождь ослаб и теперь слегка моросит; солнечный свет просачивается сквозь мокрые серые облака.
И сейчас у нас есть надежда.
Последние комментарии
21 минут 33 секунд назад
25 минут 12 секунд назад
35 минут 41 секунд назад
41 минут 50 секунд назад
43 минут 56 секунд назад
47 минут 2 секунд назад