Избранное [Исай Авербух] (fb2) читать онлайн
Книга 232166 устарела и заменена на исправленную
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
ИСАЙ АВЕРБУХ
Избранное
ПРИСЯГА ПЕРВОЙ СВОБОДЕ
И - свершилось: среди бела дня Рассечена железная граница... Шалом, Свобода! Узнаешь меня? Иду к тебе, желанная Царица, К твоим дарам счастливо причаститься. Готов влюбиться я в твою красу И поклоняться, как Прекрасной Даме.
Но та, Другая, что в себе несу, Та, Первая, которую годами Растил в душе, как сказочную быль, С которой и в тюрьме свободен был, С которою, сладчайшею из женщин, Сошелся тайно, преданно любил И гордо жил, не будучи повенчан, Она - со мной. И нынче ей, Другой, Испытанной и самой дорогой, Перед тобой, свободная Европа, Я присягаю в верности до гроба: Всегда и всюду быть самим собой! 27 ноября 1971, Вена
* * *
К библейским буквам сердцем я приник, Душа ивритом жаждет окропиться, Но в ней царящий русский мой язык Своею властью не готов делиться. Который год, живя в родной стране, Я речь ее позорно не осилю, Пока гудит он, русский стих, во мне, Как самолет, несущийся в Россию.
И вновь, отравлен и заворожен, Целую музу русского барака, Склонясь над нею с поднятым ножом, Как Авраам - над телом Исаака. 1974, Иерусалим
РУССКАЯ СОСНА
Россия-мать, Россия-сука! А. Синявский.И вновь - Синай. Синай, крутой страницей В мою судьбу, наверно, ты войдешь... Мы в декабре стояли на границе; Густела ночь, и лил холодный дождь.
И ветер дул, холодный и свистящий, А ты не спи - границу карауль… Но как-то вдруг в песке нашли мы ящик, Сосновый ящик от советских пуль.
Как знак войны и горького привета От дальней-дальней северной земли. Еще не близко было до рассвета, И мы костер - согреться - разожгли.
Мы упоенно грелись под навесом, А ветер дул, и ночь была темна; Мы вспоминали с другом об Одессе – В костре горела русская сосна.
Ах, мать-Россия, пулями своими Зальешь ты мир, терзая и губя. Россия-сука, проклятое имя, Я все равно еще люблю тебя.
И до сих пор тебе спасенья жажду И вслед тебе с надеждою смотрю. Хоть ты меня еще убьешь однажды, Я все равно тебя благодарю.
Благодарю, что годы без ответа К тебе взывал я в муке и тоске, Благодарю за то, что в жизни этой Я говорю на русском языке.
Благодарю еще за то, что знаю: Мне от тебя погибель суждена За то, что здесь, в глухой ночи Синая, Меня согрела русская сосна. 31 декабря 1977
В ИУДЕЙСКОЙ ПУСТЫНЕ
В пустыне Иудейской, На базе, где служу, Звучит язык еврейский, Куда ни погляжу.
И носятся завзято, Как будто во хмелю, Еврейские ребята, А я их так люблю.
Рассар* их чуть с приветом, И что ни час - миздар**, А я у них при этом Еврейский санитар:
Заботу и сердечность Яви и будь им друг. А по пустыне вечность Раскинулась вокруг.
Еврейская природа, Еврейская еда. Хоть не дана свобода Солдату - не беда.
Над головой повисли Густые звезды. Ночь. Безрадостные мысли Я прогоняю прочь.
Свободы, верно, нету, Но, плакать не спеша, Еврейские сонеты Творит моя душа.
*Рассар (иврит) - старшина. **Миздар (иврит) - построение.
Пронзительно мечтает И весело поет, А по небу летает Еврейский самолет.
И гордо сердце бьется: Моя, моя страна!.. Но в небесах смеется Скептически луна.
Смеется с укоризной И словно бы в укор. Безумной жаждой жизни Я полон до сих пор.
Забывши, что однажды, Как все вокруг, умру, Я полон этой жажды, Особо поутру.
Мне дух дороже хлеба, Я холоден к вещам, Но что-то колет слева, Особо по ночам.
Не век, не без предела Нам по земле скакать – Мне часто стало тело На это намекать.
Однажды, мол, устанет Резвиться, горячась, И неизбежно грянет Его последний час.
И сгину в бездорожье И невозвратной мгле. Но мне при этом все же Лежать в Святой земле.
Здесь, где цветет весною Любимая страна. Не смейся надо мною Скептически, луна! 1990
МОНОЛОГ ГАЛУТСКОГО ЕВРЕЯ
Кто поймет меня? Кто посочувствует мне? Я чужой, я чужой в этой жесткой стране,
Я трагически чувствую день ото дня, Как вокруг не хотят и не любят меня.
Я подавлен, разбит и почти позабыл, Что когда-то страну эту очень любил,
Видел в ней и судьбу, и надежду свою, И готов за нее был погибнуть в бою,
И мечтал послужить ей с открытой душой. Как же вышло, что здесь я настолько чужой?..
И каким отвратительным смрадом разит, Когда только и слышу, что я паразит:
Все они за меня погибали в бою, А вот я лишь беру - ничего не даю,
И поэтому беды их - все от меня, Так порою тебе и заявят, кляня. Этой лжи не придумать подлее и злей, И безумней. Но спорить не вздумай ты с ней –
Лишь впустую потратишь бессчетные дни, Потому что и сами не верят они В свои дикие речи, а просто, губя, Объясняют тебе, что не любят тебя.
И еще расскажу в глубочайшей тоске: У себя на работе я на волоске, А дурак, что почти на меня не глядит, Правит мною и важно в начальстве сидит.
Ясно даже ему, что талантливей я. Ну и что? Ведь страна-то - его, не моя! Но я тоже считаю ее ведь своей! Ах, наивный и глупый галутский еврей,
До сих пор ты у этих иллюзий в плену. Он - не ты воевал ведь за эту страну! И не вспомнят - здесь в памяти словно провал, - Что и я, что и я за нее воевал.
Но довольно мне ныть над судьбою своей; Я обычный галутский советский еврей.
Не впервые с евреями в жизни земной Приключается то, что случилось со мной.
И во все времена, не любя и браня, Никакая страна не приемлет меня.
Ах, Израиль, ты - светоч в галутской судьбе, Но граница - стеною. Пробьюсь ли к тебе? 1978
ОСЕНЬ
Рассвет. Над Израилем - осень. Идут проливные дожди, И гром устрашающе грозен, А я улыбаюсь: «Гряди!»
И вот вспоминаю, как небыль, Тех дней неуютную даль, Когда посеревшее небо Во мне разливало печаль.
А нынче мне дождь - как награда. Не зря я сегодня зовусь Нотеа - работником сада И в сердце, признаться, горжусь,
Что вышел на эту дорогу. А что там еще впереди? – Как будто взывают к итогу И осень, и эти дожди.
Немного счастливых улыбок Я вызвал на этой земле И столько грехов и ошибок Наделал, блуждая во мгле.
И буду наказан, быть может, Прощения не заслужив. Но все же не попусту прожит Тот путь, где поныне я жив.
Где в рое пустых и ненужных Страстей, отравляющих кровь, Бывала и верная дружба, И подлинный труд, и любовь.
Где все же прибился к причалу, Лишенный ветрил и руля, И выстоял - и обласкала Мне душу Святая земля.
Где принял судьбою не ветхий, А вещий и вечный Завет, И в сердце сияет нередко Его исцеляющий свет.
И все-таки сущая правда, Что, веря, молясь и любя, Уже ничего мне не надо На этой земле для себя.
Слетают незрячие страсти С души усмиренной моей: Ни славы не жажду, ни власти, Ни денег, ни новых друзей.
А только стоял бы Израиль, Да если б Россия спаслась, И мир, что расколом изранен, Обрел бы согласье и связь.
Не вылечит гневная битва Наш мир, погруженный во тьму, - Быть может, простая молитва Всего-то нужнее ему.
И с этим, единственно с этим Встаю каждый день поутру И счастлив, что жив я на свете И так же счастливо умру.
И крикну в безбрежную просинь: «Теперь меня, Боже, суди!» Рассвет. Над Израилем - осень. Земля принимает дожди. 1986
МОЛИТВА У СТЕНЫ ПЛАЧА
Стою с тобой наедине Перед твоей святыней, Боже, Здесь, у Стены, и здесь, в стране Уже не гость и не прохожий.Здесь я судьбу свою и дом Избрал не просто наудачу. Зачем же в Городе святом Я по ночам, как грешник, плачу?
Нема, почти без языка, Не одолев его стихии, Как отсеченная рука, Душа тоскует по России.
О эта мука-немота, Обрывки фраз и мыслей крохи – И жизнь покажется пуста, А дни бессмысленны и плохи.
О Господи, к душе больной Ползут отчаянье и ересь, Но в том, что есть Ты надо мной, Я никогда не разуверюсь.
И как была б ни нелегка Мне безъязыкая свобода, - Твоя, конечно же, рука Нам указала путь Исхода.
И если даже, мой Творец, Я встречу здесь, скорбя и воя, Почти вначале свой конец – На то Твоя святая воля.
И пусть во мне тоска и муть С их отупляющею болью – Не дай мне только обмануть, Лишь дай мне, Боже, быть собою.
Лишь дай мне ясности ума И чистоты души и неба Здесь, где не ждет меня тюрьма, Ни горький вкус чужого хлеба. 1972
Последние комментарии
7 часов 6 минут назад
7 часов 26 минут назад
7 часов 51 минут назад
7 часов 55 минут назад
17 часов 25 минут назад
17 часов 29 минут назад