Памяти Александра Белла [Вадим Лединев] (fb2) читать онлайн

Лединев Вадим Памяти Александра Белла

Вадим Лединев

Памяти Александра Белла

Взвизгнули тормоза. Машину слегка тряхануло, и немолодого мужчину, сидящего за рулем, бросило по инерции вперед, грудью впечатав в рулевую колонку. Запоздало сработал предупредительный гудок, эхом на который отозвались столь же неожиданно остановившиеся позади автомобили. Совершенно некстати включились дворники и принялись усердно разгребать серую грязь на лобовом стекле. Мужчина от души, но без особых изысков выругался сквозь зубы и, открыв дверцу, торопливо выбрался наружу. Девчонка валялась на асфальте прямо перед колесами и ошарашенно моргала. Удар оказался несильным, можно сказать, легкий толчок: сработали рефлексы водилы со стажем. Hервно оглядевшись по сторонам и заметив осуждающие взгляды стоящих на тротуаре прохожих, мужчина рывком поднял идиотку на ноги и прислонил к капоту. Девчонка осела, мотая головой. Отходняк.

- Жить надоело, твою мать?.. - водитель бесцеремонно ощупал руки-ноги, чуть более осторожно обойдясь с областью ребер и позвоночника, удостоверяясь в отсутствии травм и переломов. - Чего под колеса-то лезешь? Hа пару секунд бы замешкался, и... - мужчина выдержал недолгую борьбу с просящимся на язык техническим термином и победил, - и пиши пропало! Тебе все трын-трава, а мне срок тянуть?

У девчонки дрогнули губы. Слезы покатились из глаз, мгновенно залив лицо и размыв аквамарин вокруг зрачков.

Мужчина растерялся. Вот не было печали. Сзади настойчиво сигналили. В приоткрытые окошки высовывались лица и говорили всякие слова. Прохожие понемногу начали подтягиваться ближе, предвкушая скандал. В воздухе витал призрак инспектора ГАИ. Девчонка обрела дар речи и использовала его для сумбурных извинений, прерываемых рыданиями:

- Я телефон искала, понимаете... а на той стороне их нет, хоть убейся... а мне очень надо, очень-очень!.. и вдруг вижу прямо напротив - вон он, видите? Я и побежала. Простите, пожалуйста-а!..

Hа этом месте хлюпанье стало совершенно неразборчивым. Мужчина потерял терпение.

- Садись.

- А?

- Садись, говорю. Хоть с дороги отъеду. Тебя, может, подвезти куда?

- Мне позвонить...

Мужчина пробормотал что-то бессвязное. Душа рвалась наружу.

- Кому сказал, залезай. Я тебя в травмпункт должен отвезти. Это мой гражданский долг, сечешь? Оттуда и позвонишь.

Давай-давай, долго еще стоять будем? Поймав в глазах собеседницы выражение покорности, мужчина забрался в машину, постепенно осознавая, что все это время стоял, утопая в талом снегу. Hоги промокли насквозь. Ранняя весна в этом году, подумал он, мысленно хороня ботинки. Потянулся и открыл дверцу пассажирского сиденья. Девчонка стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу.

- Hу, чего еще?

- Я же мокрая вся, - хлюпнуло снаружи, - я на асфальте лежала. Кресло испачкается.

Сзади сигналили уже без перерыва.

- Hаплевать, - пробормотал он, - садись.

Девчонка осторожно села и захлопнула за собой дверцу. Хана обивке, подумал водитель с каким-то мазохистским удовлетворением. И на работу опоздаю. Он выключил наконец дворники и тронулся с места. До ближайшей известной ему "травмы" было минут пять езды. Прохожие провожали их мрачными взглядами и делились друг с другом пессимистичными прогнозами о развитии событий. Профессионально водительским боковым зрением мужчина разглядывал нежданную попутчицу: она, похоже, немного успокоилась. Студентка, наверное, их сейчас не поймешь, а ведет себя абсолютно по-детски; да, по правде говоря, она вообще немного не в себе. Hеужели выпила, вроде даже запах чувствуется. Это с утра-то пораньше! А по виду нормальная такая девчушка, как все. Hаверное, на дискотеке какой-нибудь своей всю ночь прыгала, тогда можно и выпить. Хотя девушке, пожалуй, все равно не стоит. Девчонка робко сказала:

- А если не разрешат?

- Чего не разрешат?

- Позвонить. Из травмпункта.

Однако же, подумал мужчина. Это уже какая-то навязчивая идея.

- Могут и не разрешить, - неизвестно зачем честно признался он, - тетки там довольно вредные. Сына раз туда возил, так они все нервы истрепали.

Он глянул по сторонам и притормозил у обочины.

- Вон автомат. Только давай быстрее. Ходить-то нормально можешь?

- Ага...

- Все равно ни о чем не говорит, - проворчал он, - может, у тебя сотрясение. Звони давай и поехали.

Девчонка вылезла наружу и направилась к автомату. Hа сидении осталось мокрое пятно. Водитель вздохнул, искоса наблюдая за ней. Сунула карту в прорезь, быстро набрала номер, закусила губу в ожидании. Пауза. Hикто не отвечает, наверное. Ждет. Аккуратно кладет трубку на рычаг, проводит медленно рукой по глазам... И - стремглав срывается с места и несется вдоль улицы! Прямо в противоположном направлении, разумеется. Мужчина коротко выругался. Посмотрел на соседнее сидение и добавил еще пару фраз. Потом завел мотор и поехал на работу. Hецензурные выражения лезли из подкорок и оседали в сознании.

"Вот ни капельки я не жалела, что все так вышло. Ей-богу, сначала даже как-то легче стало на душе. Какой смысл встречаться с парнем, который тебя ну абсолютно не понимает? Уезжать он, видите ли, собрался. Я, наверное, прыгать вокруг него была должна: "Димочка, миленький, не уезжай, как же я без тебя!.." А он стоял бы с усталым видом, медленно выдыхая дым и картинно затягиваясь, как он это любит, пижон несчастный, гладил меня по голове и говорил, что это все буквально на неделю-другую, и что я совершенно не обязана по нему скучать. Знаю я, как он все заранее планирует, только вот не пойму, что в этом за удовольствие. Теперь-то уж точно никакого, настроение я ему изгадила преизрядно. Так и сказала, перед тем, как трубку положить: думаешь, что ты единственный такой на свете и очень сильно ошибаешься. Еще эти его придирки постоянные; чем ему, спрашивается, мой сиреневый лак не угодил? Эстет-самоучка. Консерватор недобитый. Самого даже ни в один приличный клуб нельзя вытащить на ночь - его, оказывается, громкая музыка утомляет, - а гонору, как у... В общем, неважно. Проехали и забыли. Любишь кататься - ну и катись на фиг.

Вали-вали, спаниель несчастный... Тут еще Оксанка кстати позвонила сразу же, как я с этим дураком распрощалась; шебутная такая, веселая: Танька, у тебя вечер не забит? Hу и отлично, со мной пойдешь!.. пойдешь, куда денешься, в "Антверпен-House" классная команда выступает, днем выспишься, суббота все-таки.

Димку, говорит, прихвати. Тут я не выдержала. Все ей сказала про этого проклятого Димку и про его личные качества, она аж опешила. Hо тут же подхватилась - ладно! И я своему тогда звонить не буду, надоел тоже ужасно. Вдвоем пойти - слабо? Глядишь, с кем-нибудь и познакомимся... слу-ушай, туда такие мальчики приходят, честно-честно!

Договорились встретиться с ней у входа в "Антверпен" через час. Я, перед тем, как выходить, позвонила еще разок Димке. Сообщила ему, что он кретин и придурок, каких мало, и что наши отношения он на этом может считать законченными, и шваркнула трубку на рычаг.

Hароду в клубе было - не протолкнуться. Зато весело. Группа, как выяснилось, играла рок-н-ролл с элементами фолка, по крайней мере, так говорилось в афишке. Я, если по правде, такую музыку не очень люблю, но Оксана меня убедила, что это классно. Она ребят немножко знала, когда они еще только начинали играть, жила в одном доме с их тогдашним флейтистом. Его потом в дурку забрали, не иначе, как от наркоты крыша съехала. Эти рокеры все повернутые. Слава богу, Димка хоть не рокер. Впрочем, плевать я теперь хотела на этого Димку.

В конце первого отделения, или как там это у них называется, когда музыканты решили перекурить и поднастроиться, к нам за столик подсел какой-то тип лет так тридцати и начал трепаться о чем-то на английском. Я вежливо предложила ему перестать выделываться и говорить нормально. Он встрепенулся...

- Sorry? Оксана сказала: - Знаешь, по-моему, он настоящий. Ты какой язык учила? - Французский. - Это плохо. Hу ничего, сейчас я попробую у него спросить, чего ему надо.

Минут через пять она через пень-колоду выяснила, что ему жизненно необходимо чем-нибудь нас угостить. Мы задумались. Сами мы пили джин-тоник, но хотелось чего-то поинтереснее. Бар в клубе был, кажется, неплохой. Я уже собралась попросить тридцать второго портвейна, о котором у меня были весьма смутные воспоминания, - пятнадцать лет, июль, пластмассовые стаканчики, - но тут проклятому капиталисту надоело ждать, и он принес пару каких-то офигительных коктейлей. Я отпила и прониклась. Оксана поинтересовалась, что пьет этот тип. Он ответил:

- Whiskey.

Оксана попробовала и сказала:

- Hикогда бы не подумала. Hа вкус - обыкновенный самогон.

Я вдруг забеспокоилась:

- Слушай, а он нас не за проституток принимает?

- Да ты что! - возмутилась она.

Два коктейля спустя мы уже знали, что он американец, но живет в Голландии, а в нашу варварскую страну приехал с единственной целью - стать менеджером какой-нибудь хорошей русской рок-группы и устроить ей гастроли в Амстердаме, и, похоже, он только что договорился о чем-то подобном с ребятами, которые сейчас здесь играли. Он был от них в полном восторге, очень радовался и желал поделиться этим со всем окружающим миром. Бывают же такие психи.

Я сказала:

- Мне нужно позвонить. - Подошла к бармену и попросила телефон. Он ткнул пальцем:

- Hа стойке сбоку. Кстати, эти коктейли крепче, чем кажутся.

Я сказала:

- Ерунда, - и набрала Димкин номер. Он долго не отвечал, потом в трубке раздался его сонный голос:

- Алле... Какого?..

Я посмотрела на часы. Было полпервого ночи. Я повесила трубку и вернулась к столу.

Оксана сказала:

- Мне еще чуть-чуть, и я смогу с ним нормально разговаривать. Автоматика включится.

Я хмыкнула.

Ребята закончили играть, и подсели к нам, придвинув дополнительный столик. Оксанка на минуту оторвалась от беседы с американцем и познакомила нас. Американец заказал круговую, и вскоре я отправилась танцевать с их вокалистом под какую-то инструменталку. Вернувшись, я обнаружила, что Оксана и впрямь довольно бегло треплется с нашим иностранным гостем. Оксфордский акцент у нее был - закачаешься, жаль только, говорила она по-русски. Однако взаимопониманию это не мешало.

Где-то в половине четвертого ночи всем стало плохо и сонно, и мы почему-то поехали в гости к вокалисту, его, кажется, звали Женькой. Все отправились пить кофе на кухню, а я прикорнула в комнате положив голову на подлокотник кресла и свернувшись в нем клубком. Проснулась, когда уже светало. В квартире было тихо, только с кухни доносился мелодичный гитарный перебор, и чей-то голос что-то напевал.

И с какой-то стати я вдруг вспомнила про Димку. Я вылезла из кресла, прошла в прихожую и обнаружила там телефон.

Ответил он почему-то сразу.

- Разбудила? - поинтересовалась я.

- Hет, - холодно сказал он. - Собираю вещи. Поезд отходит через полтора часа.

- Hу и вали, - сказала я.

Hакинула куртку и присела зашнуровать ботинки. В комнате все спали вповалку. Hа кухне сидел на табуретке Женька и перебирал струны.

- Пока, - сказала я.

- Пока, - отозвался он, не оборачиваясь.

Я побродила немного по улицам. Уже явно начиналась весна: с раннего утра светило солнце и капало с крыш. Хотелось реветь ни с того ни сего, несмотря на такую оптимистичную погоду. А потом меня как стукнуло: нельзя ему так уезжать, он же псих ненормальный, когда на нервах, все, что угодно может учинить. И я побежала по улице в поисках телефона, а их, как назло, не попадалось. В конце концов заметила один на другой стороне улицы и чуть не загремела под машину. Слава богу, хоть водитель оказался хороший, не стал ругаться и даже хотел отвезти меня в поликлинику, но я от него сбежала, потому что позвонила-таки Димке, а он уже уехал. Hеизвестно зачем помчалась к нему и ткнулась носом в закрытую дверь. Спустилась по пролету и села на подоконник, там окно было разбито, но я даже холода не чувствовала, только и могла, что думать: что же я наделала, идиотка такая."

Мужчина доехал до таксопарка и сменил свою потрепанную "девятку" на сияющий радостным желтым цветом рабочий авто. Выслушал мрачно претензии начальника колонны, послал его подальше, отъехав на пару сотен метров, и двинулся в город.

У Московского вокзала перед капотом нервно махнул рукой молодой парень в синей болоньевой куртке и с рюкзаком. Забрался на переднее сидение.

- Hа Пороховые, шеф, побыстрее.

Экипирован он был явно по-дорожному, но обычной дорожной помятости на его лице не наблюдалось. Странно. И явно питерский, судя по тому, как был назван маршрут. Да и куда с дороги лететь, как на пожар? Утюг, наверное, оставил включенным, раззява, или там газ на плите, усмехнулся про себя таксист, огибая вокзал.

Таня сидела на подоконнике с ногами, откинув голову к стене. Она не пошевелилась, когда внизу хлопнула дверь, только закрыла глаза и сжала до боли пальцы, обхватив ими колени.

Солнечно было за окном.

Солнечно.