Никтопия. Трое из рода "хэ" [Евгений Викторович Донтфа] (fb2) читать онлайн

Донтфа Евгений Викторович
Никтопия. Трое из рода "хэ"

Стэн МакГрегор медленно плыл на магнеборде по огромному высокому коридору космической станции "Мир". Слева за прозрачными стенами разворачивалась потрясающая панорама звездного скопления. Громадная вытягивающаяся и переплетающаяся сама с собой светло-коричневая формация, пылающая изнутри оранжевым огнем и подернутая экзистенциальной фиолетово-голубоватой дымкой, кое-где озаряемой раскаленными шарами молочно-синих молодых звезд завораживала наблюдателя своей грандиозностью и каким-то запредельным накалом и величием космических энергий. Но Стэн не обращал на это никакого внимания. Он устал после долгого перелета и просто направлялся в бар, где намеревался закусить и пропустить стаканчик другой. И раз уж из-за пересадки ему придется провести почти сутки на этой станции, он решил наведаться в знаменитое заведение "Гагарин", где по слухам подавали некий, как в шутку его называли в народе, "мирской пунш" - напиток бодрящий сердце и прочищающий мозги. Если, конечно, добавляли некоторые остряки, у вас было и первое и второе.

Магнеборд свернул из внешнего панорамного коридора в какой-то переход, соединяющий станцию с овальной белой трехэтажной конструкцией, увеличил скорость, да так что МакГрегор ощутил встречный поток воздуха, пролетел метров сто и мягко опустился на пол. Стэн сошел с магнеборда и поднялся по ступенькам к совершенно непримечательной, без всяких вывесок и указателей железной двери, на которой был постер с приятным широко улыбающимся молодым человеком в какой-то неизвестной МакГрегору форме. Дверь с заклепками и механической ручкой выглядела совершенно архаично после хайтековского облика станции. Стэн нажал на ручку, потянул тяжелую дверь на себя и шагнул во тьму. Несколько метров ему пришлось пробираться практически на ощупь и он уже было подумал что попал куда-то не по адресу. Но он сделал еще шаг и перед ним бесшумно раздвинулись створки, открывая внутреннее помещение знаменитого заведения. От абсолютной тьмы предбанника к приглушенному комфортному освещению залы его глаза адаптировались быстро и без неприятных ощущений. Внутри всё было также архаично как и входная дверь. МакГрегор шагнул вперед и вокруг него вспыхнула зеленым светом рамка, напоминающая рамки армадетектора. Но никакого оружия при неё не было, если не считать универсальной полиморфной отвертки, которую, конечно можно было превратить в шило или некое подобие стилета, но неужели здесь такое маниакальное отношение к опасным предметам. Стэн заметил как сидевшие за столиками поглядели в его сторону с любопытством. Некоторые улыбались. Но он, сделав вид что ничего не заметил, направился к освещенной навесными лампами стойке бара, ожидая что его вот-вот окрикнет какая-то охрана. Но никто не окрикнул. Стэн забрался на высокий стул рядом с протирающим стаканы барменом. Бармен, худой рослый молодой человек с открытым симпатичным лицом и большими темными глазами, дружелюбно улыбнулся ему.

- Доброго дня, мистер МакГрегор, - сказал он неожиданного глубоким сильным голосом, который по мнению Стэна больше подходил крупным дородным мужчинам, а не таким тощим субъектам. Бармен был одет в белоснежную идеально отутюженную рубашку с короткими рукавами и черные, словно поглощающие всякий свет брюки. На груди у него светился прямоугольный электронный бейдж, на котором значилось имя "Гюнтер". Но пока Стэн смотрел на бейдж, это имя сменилось на "Ральф". Затем на "Джойс". Затем на "Юрий". А потом снова появился Гюнтер. И дальше по кругу.

- Добрый день, - произнес Стэн и слегка растерянно протянул, глядя на бейдж: - э-э...

- Надо выбирать, мистер МакГрегор, - весело сказал бармен, поставив идеально прозрачный стакан куда-то за стойку и взяв следующий. - Всегда надо выбирать.

- Ясно, - улыбнулся Стэн и, чуть подумав, добавил: - Ральф.

В следующий момент на бейдже застыло имя "Ральф" и больше уже не менялось. То что бармен знал как зовут самого Стэна, последнего ничуть не удивляло. Он понимал, что в таком интеллектуальном и компьютеризированном комплексе как станция "Мир", человек, после того как он сошел с корабля и предъявил свои документы, идентифицирован практически всегда и везде. И всё же это было приятно, словно он старый завсегдатай "Гагарина", где его отлично знают и помнят.

Стэн поглядел в залу и спросил:

- Ну так что, Ральф, я могу выбрать любой столик?

Бармен отставил стакан.

- Не сегодня, мистер МакГрегор, - ответил Ральф. - У "Гагарина" свои традиции. Вход загорелся зеленым светом и значит вы новенький. А потому вы должны кое-что сделать, если хотите остаться здесь.

Стэн чуть напрягся. Вообще он намеревался тихо спокойно посидеть в уютном баре, может быть поболтать с симпатичной девицей или каким-нибудь бывалым парнем из Дальнего Космоса. А вот проходить какие-то, скорей всего нелепые, обряды посвящения ему определенно не хотелось. "Я уже слишком стар для всего этого дерьма", вспомнил он любимую фразу Василия Гладкова.

- Оплатить вступительный взнос? - Вяло поинтересовался Стэн, подготавливая себя к тому что возможно придется уйти и поискать забегаловку попроще, без традиций.

- Ну что вы, мистер МакГрегор, - улыбнулся Ральф и пробежался словно пианист длинными нервными пальцами по отполированной поверхности стойки. - Вам нужно поделиться с другими гостями какой-нибудь историей.

- Историей?!

- Вот именно, дружище! - Сказал кто-то у него за спиной и несильно хлопнул по плечу.

Стэн повернулся и встретился с глубоко посаженными смешливыми зелеными глазами странного человека. Его лицо словно было разделено на двое. Правая сторона выглядела намного более старой чем левая. На левой гладкая кожа с юношеским пушком, а правая какая-то высохшая, в морщинах, пятнах и щетине.

- Я Егор Трубников, - представился мужчина. - А-а, на это не обращай внимание, - махнул он рукой на свое лицо. - Это меня в хронотон затянуло. Кхм... наполовину. Ну так вот, как сказал Юрка, с тебя история, дружище. Сумеешь?

Стэн некоторое время безмолвно смотрел на этого непонятного человека, напоминавшего некую театральную химеру. Затем он обратил внимание на большой овальный стол, расположенный почти в центре залы. Возле стола уже находилось несколько мужчин и женщин и выжидательно глядели в его сторону. МакГрегор криво усмехнулся.

- Может и сумею, - проговорил он.

- Ну отлично, - воскликнул Егор и снова хлопнул Стэна. На этот раз по спине и гораздо сильнее. Левой рукой. Видимо она у него тоже моложе и сильнее чем правая, подумалось МакГрегору.

Через несколько минут он уже находился во главе овального стола, за которым весело рассаживались будущие слушатели. Они представлялись новичку, жали ему руку, он представлялся в ответ. Один из официантов расставлял тарелки и бутылки. МакГрегор взирал на все эти угощения с сомнением. Рыжеволосая женщина по имени Флориан, словно разгадав его взгляд, сказала ему:

- Не волнуйся, Стэн. С тебя только история. За стол платим мы.

- Да я в общем..., - начал МакГрегор, не зная что же собственно он хочет сказать.

- Не важно, - перебил его парень по имени Тибер Зонг. Невысокий, вроде бы молодой, но его невыразительное безвозрастное лицо, в обрамлении длинных прямых идеальных словно струящийся шелк седых волос, размывало и затуманивало казалось саму идею какого-либо возраста. - "В общем" нам не надо, ты конкретики, конкретики давай.

- Но только если врешь, всё равно пусть будет логично, это главное, - предупредил лысый мужчина по имени Гаскар Нафта. В ноздри у него был вставлен какой-то шарообразное устройство. - Я с Бурмы, там в воздухе много алойгвы, атмосфера землян нам уже не подходит, - ответил он на взгляд МакГрегора в сторону его носа.

- Ага, не подходит, - фыркнула светловолосая девушка по имени Серафима Ллойд. На ней был черный облегающий диспли - комбинезон, покрытый пиксельной матрицей и способный выводить любые изображения. Сейчас он показывал кости человеческого скелета. - Не слушай его, Стэн. Он перманентный наркоман, они на Бурме все такие. Этот шарик впрыскивает ему галюин прямо в мозг.

- Ох, Сима, ну что вы такое несете, - вздохнул Гаскар Нафта. - Вам откуда это знать? Да и вообще, что вы можете знать о мозге, ведь вы же саму идею разума отрицаете.

- Я отрицаю не идею разума...

- Стоп-стоп-стоп, - остановил её Мартин Ларсен, крупный мужчина с богатой и несколько неряшливой растительностью на лице. - Друзья, если вы начнете ваши споры, мы рискуем тем, что так и не добреемся до истории Стэна.

- Всё-таки конкретика и факты это главное, - снова заметил Тибер Зонг. - Вот хочешь, Стэн, я скажу сколько тебе лет, с точностью до дня, а также откуда ты родом. И всё потому что я антрополог. Прирожденный, заметьте. - И не дожидаясь согласия, сообщил: - Итак, тебе тридцать девять лет пять месяцев и двадцать шесть дней. Альфа-дней, месяцев и лет, естественно. А родился ты-ы... Макора?

- Да, - улыбнулся Стэн. - И с возрастом ты угадал, хотя конечно сколько дней не знаю.

- Не угадал, Стэн. Вычислил основываясь на глубоких антропологических знаниях. А теперь, думаю, тебе пора приступать.

МакГрегор выдохнул воздух и огляделся по сторонам.

- Прямо даже не знаю как собственно начать.

- Да не робей, не робей. - Улыбнулся Тибер. - Это как в сексе, в начале не по себе, а потом за уши не оттянешь.

- Тебе-то откуда знать как там в сексе, - фыркнула Серафима Ллойд. - Когда он у тебя был последний раз?

Мистер Зонг поглядел на часы на левой руке и торжественно произнес:

- Три часа сорок шесть минут назад.

- Это в смысле ты проснулся три часа сорок шесть минут назад? - Ехидно поинтересовалась Серафима.

- Может хватит? - Попросила Флорианн.

- Да, Фло права, - веско произнес Егор Трубников. - Пусть говорит Стэн.

МакГрегор растерянно улыбнулся, погладил затылок и сказал:

- Честно говоря, рассказчик я тот еще. Да и жизнь у меня простая, ничего особенного в ней не происходит. - Он задумчиво поглядел в стол, как будто пытаясь найти там подсказку. - Могу вот разве что о Никтопии и ладошах рассказать.

- Пусть будет о Никтопии и ладошах, - ободряюще улыбнувшись, произнес Гаскар. И добавил, словно нечто сакральное: - По-о-ехали!

Стэн поглядел на него и, чуть помедлив, начал рассказ. Сначала неуверенно, сбиваясь, откашливаясь. Но спустя какое-то время, видя что его внимательно слушают и чувствуя благожелательную дружескую атмосферу над этим овальным столом, он заговорил спокойно и свободно.

- Никтопия. Есть такая планета в системе двойной звезды в созвездие Орла. По своему довольно своеобразный мир. И главная своеобразность заключается в том что из-за довольно замудренных орбит и самой Никтопии и обоих звезд её системы получается так, что на всей планете 89 альфа-лет длится сплошная холодная ночь, зима, а затем столько же лет теплый светлый день, лето. Кроме этого на планете сосуществуют два морфологически абсолютно различных разумных вида. Одних ученые из Первой партии нарекли люксорами, других никтопами. Люксоры по внешности это такие полутораметровые шарообразные мешковатые мягкотелые субъекты с четырьмя тонкими длинными конечностями и тремя довольно плотными гладкими кожаными оболочками, которые лежат как бы немного внахлест друг на друга. Никтопы же покрыты густой черной шерстью и отдаленно смахивают на здоровенных котов, только без хвостов и с неприглядными мордами. Оба виды находятся еще в дотехнической эпохе. И на беду аборигенов случилось так, что разведчики из Первой партии обнаружили на планете солидные залежи доменитовой руды. Я думаю вы в курсе, что доменит, тот самый "божественный металл", из которого делают трубы Орликса для гипердвигателей, настроечные контуры квантовых модуляторов, термоядерные печи и много чего еще столь же ультра сложного, является одним из самых дорогих ресурсов в Галактике. Так что наверно можете себе представить какая развернулся возня вокруг Никтопии. За тендер на её освоение боролись практически все корпоративные гиганты Содружества. Выиграл "Синан". Началось бурение шахты, строительство транспортного терминала, установка купола и прочее. Ну и как водится постепенное, мягкое выпроваживание всей этой ученой братии, которая так мешает бизнесу. При этом надо отметить, что запущено было только две шахты и весь этот никтопианский проект проходил как бы в режиме тестирования. Сиятельные лица из "Синана" не хотели спешить и вкладываться в планету по полной. Слишком много оставалось неясного и непредсказуемого. В частности во что превратится планета Летом, а также, как обычно, никто точно не знал чего можно ожидать от местных разумных аборигенов. В общем пока решили отнестись к проекту очень экономно, с минимально требуемыми затратами и посмотреть во что это всё выльется. Так что в конце концов на планете осталось только трое землян. Я, на должности координационного аналитика, то есть как бы в ответе за всё, мой старший помощник Василий Иванович Гладков, восьмидесятилетний шахтер, мечтавший о сексапильном геноиде, и мой второй помощник Джон Тимирязьев, совсем молодой парень только что окончивший какой-то геологический университет...

1.

Джон Тимирязьев стоял возле панорамной смотровой панели в рубке двеллдоума и грустно глядел наружу. Там не было ничего. Ничего. Бесконечная ночь и заснеженная каменистая пустыня, освещаемая вращающимся на вершине двеллдоума прожектором. Широкий луч неторопливо скользил по редкому голубоватому снегу и грязно-серому грунту. Если прожектор выключить, станет совсем темно. После того как глаза привыкнут к темноте, ты сможешь различить метров на десять вокруг бледную словно бы зыбкую поверхность в ирреальном свечении далекой, размером с кулак, тусклой синеватой звезды. И тебе будет тоскливо и тяжело на душе. По крайней мере так это чувствовалось Джону. Он находился на Никтопии уже полтора альфа-месяца и всё никак не мог привыкнуть к этой темной холодной планете. Планете на которой зимняя ночь длится 89 альфа-лет. И хотя затем, как утверждают ученые, будет такое же немыслимо долгое лето, сейчас, когда до этого радостного момента еще 23 альфа-года, этот факт не меняет ничего.

Джон отвернулся от экрана и перешел на противоположную сторону идеально круглой рубки. Теперь за панорамным окном, идущему сплошной полосой по всей окружности рубки можно было видеть деревню люксоров, освещенную яркими молочно-белыми фонарями. До деревни было около километра. Жилой купол землян инженеры корпорации "Синан" установили на некоторой возвышенности, полого спускающейся в долину, где и находилась деревня. Потому поселение аборигенов Никтопии лежало перед глазами молодого человека как на ладони. Ряды аккуратных ровных одноэтажных каменных домиков с покатыми крышами, выхваченные из безраздельной синей тьмы вокруг, создавали впечатление какой-то забытой яркой и веселой детской игрушки, такой нелепой и неуместной в этом тусклом холодном мире.

Джон выключил смотровую панель и та постепенно потеряла свою прозрачность, слившись со стеной двеллдоума. Молодой человек еще некоторое время постоял в темной, освещаемой лишь разноцветными огоньками панелей и компьютеров рубке, пытаясь придумать что он будет делать дальше. Не то чтобы у него не было работы. По сути она никогда не заканчивалась. В двеллдоум поступали бесконечные объёмы, (никому не нужной, но это следовало произносить только шёпотом), информации от разбросанных по округе зондов, камер, датчиков, спектроскопов, сейсмографов, роботов-разведчиков и прочего научного и не очень оборудования. И Джону, второму помощнику координационного аналитика, полагалось сидеть за мониторами и анализировать, сортировать, структурировать все эти данные. Ему следовало выделять всё самое главное и важное, то что должно попасть в первичные отчеты, то что может иметь какое-то значение для менеджеров "Синана". Второстепенную же информацию можно было отложить на потом, в некий долгий ящик, в который вряд ли кто-то когда-то сунет свой нос. Разве что только случится что-то чрезвычайное и скорей всего трагичное. Кроме наблюдения за климатом и прочими природными свойствами Никтопии, Джону и его товарищам вменялось в обязанность изучать разумных аборигенов этой планеты и по возможности налаживать с ними контакт, исподволь внушая им мысль, что корпорация "Синан" и сотрудничество с ней для них просто дар божий и вообще, лучшее что случилось в их никчемной аборигенской жизни это встреча с представителями "Синана".

Джон спустился на первый этаж двеллдоума, прошёл через кают-компанию и коридор к большому помещению, которое они между собой именовали "офисом". Здесь имелось три рабочих места с кучей мониторов, как виртуальных, висевших в воздухе, так и вполне материальных. Стэн МакГрегор отсутствовал, дядя Вася сидел за своим столом.

Войдя в офис, Джон покосился в сторону главного монитора старшего помощника координационного аналитика. Молодому человеку хватило одного быстрого взгляда чтобы понять что дядя Вася занят своим излюбленным делом: выбором внешности своего вожделенного геноида и его многочисленных опций. На мониторе красовалась абсолютно обнаженная молодая женщина раскинувшая руки и ноги на подобии Витрувианского человека, тот который вписан в круг, и Василий Иванович радостно и сосредоточенно подгонял перемещением ползунков данную заготовку к совершенному телу своей мечты.

Дяде Васе было под восемьдесят альфа-лет, он имел мощное пузатое тело, крупную, лысую как бильярдный шар голову, наполовину беззубый рот и неряшливую неровную бороду какого-то странного грязно-зеленого оттенка. Такой цвет она, по его словам, приобрела на радиоактивных рудниках Каталона, где он работал шахтером еще в молодости. Впрочем дядя Вася по-прежнему считал себя молодым, если только речь шла не о работе, утверждал что самые нужные механизмы его организма работают также исправно как и раньше и плотоядно посмеивался. Однако стоило попросить его о внеочередном дежурстве, как он тут же, по его словам, начинал разваливаться на части. Спину ломит, в груди колет, в коленке стреляет, в ушах шумит, голова раскалывается, перед глазами пятна. "Василий Иванович, да у тебя не тело, а военный полигон: колют, ломят, стреляют", добродушно посмеиваясь, говорил Стэн МакГрегор, а если настроение у него было не очень, то он обещал с первым же транспортом отправить дядю Васю домой, где он сможет продолжить свой период полураспада в спокойной обстановке.

Джон попытался воодушевить себя на работу.

- Сигнал от Мапика не появился? - Спросил он.

Мапиком они называли многофункциональный аналитический передвижной комплекс, который пару альфа-месяцев назад был прислан из штаб-квартиры "Синана" для тестирования и который упорно барахлил и не желал работать как предполагалось его инженерами. А недавно он просто отключился и Стэн отправился разбираться с ним на месте.

- Сигнал не шевелюра, как пропал так и найдется. Это я тебе как заслуженный лысый землянин говорю, - весело ответил дядя Вася. "Земляне" давным-давно, буквально с самых первых межзвездных перелетов, стало общенарицательным именем для всех людей принадлежавших виду homo sapiens, даже если они уже родились на невообразимо далеких от Земли планетах. Но дядя Вася особенно гордился тем фактом что он был родом именно с Первой Земли или как её иногда называли Альфа-планеты. То есть он был землянином не просто по наследию крови, но и по самому месту своего рождения.

- Стэна уже пятый час нету, - пробормотал Джон, усаживаясь за свой рабочий стол.

- А он глайдер не брал, - жизнерадостно сообщил Василий Иванович, - он ведь у нас спортсмен. Он на лыжах отправился.

Джон тихо вздохнул. Тридцатишестилетний руководитель их маленького отряда, координационный аналитик Стэн МакГрегор был человеком спокойным, решительным, прямолинейным, но при этом, по мнению второго помощника, страдал несколько излишней активностью и неугомонностью характера. Хотя вернее сказать страдал не он, а Джон. МакГрегор хотел держать себя в тонусе, ощущать бодрость и упругость мышц. Потому он каждый день посещал их маленький спортзал, а также при всяком удобном случае перемещался по Никтопии на мультиморфных лыжах или велокате. При этом он хотел чтобы и его команда всегда была в тонусе и также ощущала бодрость и упругость своих мышц. Это выливалось в то что Стэн всякими правдами и неправдами старался загнать в спортзал Джона и дядю Васю, а также поставить их на лыжи или усадить в седло велоката. Василий Иванович открещивался от всего этого довольно легко, начиная в своем привычном стиле разваливаться на части. Кроме своей ноющей спины и стреляющей коленки, припоминал ещё и свою многотрудную службу на каталонских шахтах, где он "натренировался на всю оставшуюся жизнь". Если же МакГрегор настаивал, то тогда дядя Вася гневно тряс зеленой бородой и восклицал: "Чандрасекара Пекулярная! Да ты что, Стэн, обалдел что ли, молодого нашёл?! Ну какие мне турники?! Я ветеран Второй астероидной войны, я древний как Стрелец-А, мне до пенсии 20 лет осталось, у меня уж поди правнуки где-нибудь есть. А ты хочешь чтоб я у тебя на шведской стенке висел?! Да ты посмотри какое у меня шаровое скопление образовалось", дядя Вася выпячивал вперёд своё мощное пузо, "и мне что с ним на твои тренажеры лезть! У тебя там треснет что-нибудь". Но Стэн не унимался и подначивал: "Но, дядя Вася, девушки ведь любить не будут!" "Да на кой хрен мне твои девушки сдались", фыркал Василий Иванович, "когда я уже в Хьюман Роботикс зарегистрировался. У меня там уже 723 бонуса за участие в опросах. Мне с вами еще один альфа-годик погорбатиться в этой сумрачной жопе мира и я куплю себе их топовую модель. А уж она так меня любить будет, что пися посинеет. Понял?!" И Стэн, смеясь, отставал от дяди Васи и обращал взор на своего второго помощника.

И Джону приходилось отдуваться за обоих, бегать по электронной дорожке, колотить грушу и висеть на перекладине. Впрочем Джон быстро научился прикрываться загруженностью по работе и ускользать от спортивных занятий. Однако если ему приходилось идти к очередному зонду вместе со Стэном, то тут уж выхода не было, вместо теплого уютного салона глайдера, приходилось вставать на мультиморфные лыжи и задыхаясь и ругаясь про себя, скользить по бесконечным заснеженным каменистым пустыням Никтопии вслед за начальником.

Джон вывел на экран графики атмосферного давления в районе двеллдоума за последние 3 альфа-месяцев и глубокомысленно уставился в них. Линии были на удивление ровные. За то время что он провел на Никтопии он еще не видел настоящей местной непогоды, но уже знал что иногда давление здесь совершает чудовищные скачки и начинаются самые настоящие бури, во время которых ураганные ветры срывают со своих мест здоровенные валуны. По словам дяди Васи наступает "полный аттатуй, панихида с танцами" и нужно, по его же словам, "тушить свет, зарываться в землю и молиться чтобы пронесло". Теоретически в двеллдоуме им мало что угрожало, главную опасность бури представляли для разбросанного по округе измерительного оборудования. Рассказывая о последнем ненастье, дядя Вася ворчал, что им с МакГрегором потом почти месяц пришлось "во славу Синана морозить жопы и звенеть яйцами", восстанавливая выведенные из строя зонды, датчики и исследовательские комплексы, потому что "зажравшиеся сволочные синанцы отказались присылать профессиональных инженеров-ремонтников в эту проклятую дыру", переложив все эти проблемы на координационного аналитика и его старшего помощника. Стэну и Василию Ивановичу предоставили спецканал гиперсвязи, по которому эти самые инженеры удаленно руководили ремонтом. При воспоминании об этом дядя Вася исходил желчью, живописуя молодому человеку как они на жутком ветру при минус 50 корячились со Стэном в термокостюмах и толстых перчатках, разгоняя вечную ночь Никтопии налобными фонарями, тогда как "разжиревшие", "гладкорылые", (дядя Вася презирал тщательно выбритых мужчин), "хитромудрые, плоскомордые, косоглазые инженеришки", сидя в теплом, светлом, уютном офисе, отдавали им команды ртом, набитым "пончиками и плюшками". "Ты только представь", возмущался дядя Вася, "у нас там уже мозги кристаллизовались, все конечности посинели, а это мудачье еще и шуточки отпускает".

И потому среди прочего Джону поручили, следить за давлением, и попытаться вычислить закономерности происхождения бурь. Но это было ужасно скучно. Никаких закономерностей на первый взгляд не прослеживалось, а на второй его уже не хватало. Молодой человек еще некоторое время озабоченно пялился на экран, потом осторожно глянул на старшего помощника и убедившись что тот полностью захвачен созиданием идеального женского тела и в его сторону не смотрит, вывел в небольшое окно на экране изображение с камеры на "маяке". "Маяком" они называли каменное трехэтажное цилиндрическое строение люксоров, расположенное совсем недалеко от двеллдоума. В этом строении всегда дежурил один из аборигенов.

Как-то так получилось что все вопросы контактов с автохтонами Никтопии сразу же легли на плечи Джона, как только он появился здесь. И Стэн МакГрегор и Василий Иванович Гладков проворно и незаметно самоустранились от этих обязанностей, которые, между прочим, были прописаны в трудовом договоре между ними и корпорацией "Синан". Правда довольно туманно. Координационному аналитику и его команде надлежало прилагать все усилия для развития дружеских и взаимовыгодных отношений с коренным населением осваиваемой планеты. По мере возможности. Стэн всё время был чем-то занят и как бы такие возможности у него возникали не часто. Дядя Вася же испытывал искреннее презрение и к этим "кожаным мешкам", люксорам, и к этим "котярам", никтопам. И тех и других он считал омерзительными существами, которых "непонятно как земля носит". Свои ксенофобские настроения дядя Вася высказывал открыто и очень эмоционально. Но, впрочем, делал это очень редко, ибо не находил в своих товарищах поддержки. МакГрегор не одобрял подобного отношения, поскольку это напрямую противоречило рабочим инструкциям и по его мнению вредило делу. Сам он к аборигенам относился абсолютно спокойно, но не очень-то верил в возможность тесного взаимовыгодного равноправного сотрудничества между ними и землянами, поскольку как не крути, сколько не прикрывайся фиговыми листками "мирного осваивания", а земляне все равно были теми, кого юристы, специализирующиеся на планетарном праве, называли "интрудерами", то есть по сути дела захватчиками. А раз так, то и все эти хлопоты по установлению близких контактов по большому счету потеря времени. Джон в свою очередь не разделял ксенофобию дяди Васи просто потому что не видел в "не-землянах" ничего омерзительного и отталкивающего. Напротив ему было крайне любопытно как живут иные разумные существа, как устроены их тела, как функционирует их общество, какими социальными и нравственными законами они руководствуются и прочее. И любознательный молодой человек с удовольствием занимался тем, с чем так не хотелось возиться его старшим товарищам. По сути это было единственное что то хоть как-то привлекало его на этой тоскливой темной холодной планете, на которой ему, согласно контракту, предстояло провести еще 14 альфа-месяцев.

2.

На опушке мертвого окаменевшего леса, среди причудливым скальных обломков, на холодном стылом ветру, посреди космической ночи, Стэн и Василий Иванович, в широких лучах света налобных фонарей, монтировали на глайдере мобильную грузовую платформу, на которую им предстояло поместить вышедшего из строя робота-разведчика, в обиходе называемого "пионером".

- Второй час херачим тут как прихваченные, - пробурчал дядя Вася, колдуя над "чемоданом" магнитного соар-погрузчика, которому предстояло, воспарив над землей, подцепить увесистого робота и поместить его на платформу. - И на кой нам сдался этот ржавый "пионер", списали бы его к едрене фени и нехай бы он тут лежал как памятник инженерной мысли рода человеческого.

Стэн МакГрегор, боровшийся с разболтавшимся креплением платформы, недовольно поглядел на своего старшего помощника.

- Что ты там всё бурчишь, дядя Вась? - Спросил он, пока еще с усмешкой, но тоже чувствуя как в нем подымается раздражение, ибо работа, которая по идее должна была отнять максимум минут тридцать, длилась уже часа полтора. - Заклинание что ли читаешь?

- Ага, хочу заклятие ума на тебя наложить, - тут же сердито отозвался Василий Иванович. - Чтоб у тебя просветление в башке наступило. Ты что не мог списать это ведро в невосстановимые потери? Ему же, ядрёный синтез, лет в три раза больше чем мне. Он уже ни лёжа, ни стоя не может. И тогда на кой, спрашивается, хер этот металлолом на своем горбу переть через пол-Никтопии. Подхимичил бы отчет за пять минут и дело с концом, вместо того чтобы коченеть тут второй час. Оба ведь уже синие, жопа вон кусками льда отваливается.

МакГрегор в общем-то привык, что такую вещь как субординация старший помощник воспринимал довольно легкомысленно и обычно не заострял на этом внимание и не спешил ставить на место зарвавшегося ветерана каталонских рудников. Но сейчас, воюя с не желавшим фиксироваться креплением, Стэн тоже немного вышел из себя.

- Послушай-ка, мистер Гладков, - резко сказал он, - ты бы лучше заклятие на свой резвый язык наложил, а то он у тебя явно твои мыслительные процессы опережает. И на Никтопию ты, мистер Гладков, затем и прибыл, чтобы за тройную ставку свою старую жопу на ветру морозить. Не нравится - уматывай. А на счет "подхимичивания" отчетов, вот когда начальником станешь, тогда и будешь решать какие тебе отчеты составлять. Я доходчиво изложил?!

Дядя Вася насупился и ничего не ответил.

- И кстати, мистер Гладков, - не унимался Стэн, - почему в рубке опять воняло твоими сигарами? Я что не ясно объяснил что в двеллдоуме курение этого шлака запрещено?

- Я то откуда знаю почему там тебе что-то воняло, - мрачно ответил дядя Вася. - Может у тебя опухоль в мозгу, говорят при этом часто всякие запахи мерещатся, так что проверься на всякий случай.

Мужчины сердито поглядели друг на друга и вернулись к своим занятиям.

Минут пять спустя, дядя Вася сказал:

- Послушай, великий вождь, у меня для тебя есть две новости: плохая и хорошая. Какую хочешь сначала?

Стэн, уже совершенно успокоившийся и сумевший наконец включить последнее крепление платформы, ответил со своим обычным веселым добродушным настроем:

- Ну начни с хорошей, Быстрый Язык.

- Мы можем убираться отсюда.

- Ага. А плохая?

- Соарер-погрузчик не работает.

На некоторое время повисла тишина, если не считать нескончаемого шипения и свиста ветра в причудливой геометрии глубин каменного леса. Стэн прикидывал хватит ли у них сил вручную водрузить "пионера" на платформу, а дядя Вася лениво глядел по сторонам.

- Почему? - Наконец спросил МакГрегор.

- А кто его знает, - равнодушно проговорил Василий Иванович. - Похоже регулятор обратной связи гравиактуатора не фурычит.

Стэн подумал о том стоит ли указывать старпому на то что тому следовало еще в двеллдоуме проверить функционирование основного погрузочного оборудования и решил, что, пожалуй, не стоит.

- Ну ладно, доставай денто-ленты и стикеры, погрузим вручную, - спокойно сказал координационный аналитик.

- Да ты сдурел что ли, Стэн! - Жутким басом, легко перекрывавшим могучие ветра Никтопии, рявкнул старпом. - Эта бандура весит как мамонт! Нас в копчике переломит, если мы ее поднять попробуем. Ну её к чертям собачьим. Полетели обратно. Наладим соарер-погрузчик, со временем, тогда и вернемся.

- Что такое мамонт? - Вполне миролюбиво спросил Стэн, давая старпому время и возможность остыть.

- Животное такое с Первой Земли, огромное как дом двухэтажный, - пробурчал дядя Вася с некоторой весьма явственной снисходительной интонацией. Он мнил себя большим специалистом по прародине человечества и глубоко презирал невежество остальных по этому вопросу. - Вот с такенным, - он ударил себя по правому бицепсу левой рукой, подбросив вверх правое предплечье, - носом.

Стэн покачал головой, словно бы впечатленный, но потом улыбнулся:

- Да ладно, дядя Вася, поднимем и мамонта. Ты же у нас могучий как черная дыра.

- Ты озверел что ли! - Снова возмутился Василий Иванович. - Да у нас скорее кишки из задницы вылезут, чем мы эту херь с места сдвинем. Давай, тогда, зови молодого.

- Обойдемся без молодого, - отрезал Стэн, которому надоело увещевать ленивого старпома. - Раз силы сигарами пыхтеть есть, значит хватит и на мамонта. Неси ленты, просунем под "пионера".

Василий Иванович не двинулся с места, хмуро взирая на начальника. Последний спокойно отвечал ему тем же. Однако внешний образ пузатого старпома, складывающийся в том числе из натянутой на самые брови блестящей шапки, огромных черных очков, внушительного красного носа и большой неряшливой всклоченной зеленой бороды, неожиданно заставил Стэна улыбнуться.

- Во имя длинноногой Гипы, - воскликнул он, - сбрей ты это зеленое безобразие. А то словно пучок каких-то водорослей прицепил.

- Много ты понимаешь. Эта борода не просто так, она может как орденская лента, о многом говорит тому кто знает.

- Выглядит отвратительно, - искренне сказал Стэн. - Сбрей.

- Да она еще больше разрастется, пробовал уже. Мне на этих рудниках проклятых, какой-то там ген что ли повредило. Теперь эта зелень и прёт.

- Ну тогда хоть покрась её что ли.

- Обязательно. В черно-белую полоску не хочешь?

- Хочу. Всё ж таки по приятнее будет.

- Ну хорошо, договорились, - усмехнулся Василий Иванович. - Я крашу бороду в полоску, а вы с Джоном мертвого "пионера" грузите.

Он развернулся и пошел к глайдеру.

- Ты куда? - Не понял Стэн.

- Полечу в двеллдоум. Обратно тебе молодого пришлю. - Равнодушно ответил старпом, взбираясь в кабину. - Корячьтесь тут сколько влезет.

Стэн на несколько секунд просто дара речи лишился от такой наглости.

- М-мистер Гладков..., - начал было Стэн, но дядя Вася обернулся и хитро улыбнувшись, проговорил:

- Да, ладно, товарищ главный командир, не кипишуй. Хочу платформу поближе к "пионеру" подвинуть.

Стэн облегченно вздохнул про себя. Когда он только познакомился с Василием Ивановичем, он сразу понял что ему в подчинение достался тот еще работник. Дядя Вася был слишком независим и своеволен не только в своих суждениях и словах, но также порой и в поступках. И Стэн понимал что старпом воспринимает его, МакГрегора, как своего начальника только до каких-то границ. И когда Стэну казалось что он приблизился к этим границам почти вплотную, он испытывал некоторое неприятное напряжение.

3.

Мобильные роботизированные зонд-камеры были размещены на "маяке" и в "деревне" без ведома самих люксоров. По закону на подобные действия полагалось получить разрешение у аборигенов. Но когда всё это происходило землян в двеллдоуме, в нарушение правил, было только двое, "Синан" всё никак не мог найти третьего "добровольца" на такую непопулярную планету как Никтопия. И потому Стэн, которому как всегда было некогда этим заниматься, отправил к люксорам Василия Ивановича с указанием непременно добиться от них позволения осуществлять видеофиксацию их жизнедеятельности. Дядя Вася естественно не обрадовался подобному поручению, но поскольку переложить его тогда было не на кого, отправился исполнять. Он вернулся через пару альфа-часов и хмуро сообщил что разрешение получено и камеры установлены. Стэн выслушал его и тут же забыл об этом. Сам он следить за аборигенами не собирался, Василий Иванович тем более. Видеопоток шел в автоматическом режиме, анализировался искусственным интеллектом по неким фильтрам, затем данные архивировались и складывались в какие-то базы данных, откуда возможно когда-нибудь они будут извлечены и просмотрены каким-нибудь ни в меру любопытном бездельником из многочисленных исследовательских отделов "Синана". Координационного аналитика и его старшего помощника это нисколько не интересовало. Они отчитались кураторам из корпорации о том что видеофиксация ведется и благополучно забыли об этом. Однако как-то на досуге МакГрегор из праздного любопытства просмотрел видеофайл с приват-камеры своего старшего помощника. Все контакты землян с аборигенами в обязательном порядке фиксировались, дабы если случатся какие-то осложнения, потом провести разбор ситуации. И то что Стэн увидел несколько обескуражило его. Дядя Вася честно попытался исполнить поручение. Но столкнулся с некоторым непониманием со стороны местного населения. К тому времени когда МакГрегор прибыл на планету, некоторые из люксоров, благодаря работавшим здесь ранее ученым, уже умели разговаривать на унилэнге - универсальном языке землян. Однако дядя Вася быстро выяснил что это знание языка все же довольно ограничено и некоторые понятия донести до люксоров довольно проблематично. Приват-камера, бесшумно парившая в паре метров от Василия Ивановича прекрасно зафиксировала как тот прилагал отчаянные усилия чтобы преодолеть возникшее непонимание. "Глаз! Глаз, блядь, летающий можно над вами запускать или нет?!", кричал раскрасневшийся дядя Вася притихшим аборигенам. Последние, которые со своим полутораметровым ростом пред внушительным пузатым землянином и так выглядели мелко, ещё более съеживались и уменьшались в размерах от накала дяди Васиного голоса. Они никак не могли уразуметь чего от них хотят. Василий Иванович махал руками в небо, тыкал люксорам в глаза, складывал большой и указательный палец буквой "О" и подносил их к собственному глазу."Во! Вот так! Вот так смотреть за вами оттуда можно или нет?!", требовал он. Люксоры тихо, с некоторым шипением, робко отвечали ему, что смотреть "оттуда" у них не получится. "Да не у вас, бурдюки вы не доделанные!", горячился дядя Вася, "нам, землянам, можно смотреть на вас оттуда через летающий глаз?" "Сачем семлянам смотреть оттуда, если вы можете смотреть на нас сдесь?", интересовались аборигены. Дядя Вася багровел и начинал всё сначала. По мере продвижения переговоров, его речь всё больше перемежалась матом, который путал несчастных люксоров еще больше. "Понять нашу мать?" испуганно переспрашивали маленькие аборигены и их полусферические головы сотрясались в полном недоумении. В конце концов утомившийся дядя Вася потребовал от люксоров чтобы они прошли очередной "ритуал дружбы", он не раз уже использовал эту уловку. На этот раз подтверждение дружбы заключалось в том чтобы приложить свою конечность к биосканнеру и торжественно произнести: "Я и мой народ подтверждаем что полностью и безоговорочно согласны с тем что бы любая наша жизнедеятельность фиксировалась мобильными видеокамерами корпорации "Синан" и даем на это полное наше разрешение". После чего дядя Вася буркнул: "Свободны" и удалился. Естественно ни один, даже самый беспечный планетарный юрист не признал бы это "разрешение", ибо, конечно, аборигены так и не поняли на что они согласились и что такое видеокамеры. Но всем было наплевать. Стэн просто посмеялся над записью с приват-камеры дяди Васи и потом когда уже появился Джон как-то между делом показал её и ему.

Но так или иначе теперь молодой человек мог не сходя со своего удобного упругого кресла наблюдать за тем что происходило в большой круглой комнате на третьем этаже "маяка". Сейчас там дежурил зеленый Миша.

Люксоры не носили никаких одежд, вместо этого их дряблые мясистые тела покрывали три кожаных мантии, которые дядя Вася пренебрежительно именовал "чехлами". Причем иногда он распространял это название на весь народ, используя его вместо "люксоры". Эти мантии, которые могли раздуваться, складываться, натягиваться и прочее, имели весьма богатую функциональность. И как согревающие элементы, и как вентилирующие, и как подобие парусов, и в качестве мимики. Кроме прочего они были разных цветов, в основном зеленого и синего. Чем старше становился люксор тем больше оттенки его мантий переходили от синего к зеленому.

На маяке попеременно дежурили двое аборигенов. Одного из них дядя Вася прозвал Миша. На вопрос Джона почему, Василий Иванович равнодушно пожал плечами и бесхитростно ответил потому что так его и зовут: "Он сам сказал. Ну то есть там что-то вроде миашульшес-хер-пойми-как-дальше, но это по ихнему, по-чехлянски, а по-человечески Миша. Да ты не сомневайся, он на Мишу откликается". Второй абориген, видимо намного более молодой чем Миша, имел яркий светло-синий цвет. В отличии от своего старшего товарища, он еще не овладел унилэнгом, а потому в глазах Василия Ивановича вообще не представлял никакой ценности. Дядя Вася даже не обременил себя выяснением имени Мишиного напарника и называл его просто Синяк или иногда "молодой". "Кто сегодня на маяке? Молодой?", временами лениво интересовался Василий Иванович у Джона. И получив подтверждение, тут же равнодушно возвращался к своим делам. Если же на маяке дежурил Миша, который порой также именовался Михалычем, то дядя Вася, когда находился в благодушном настроении, мог даже сходить к нему в гости. После чего со смехом передавал содержание диалогов с инопланетянином своим товарищам. Джону казалось, что дядя Вася упорно воспринимает Мишу и всех его соплеменников как каких-то говорящих собачек и потому беседы с ними весьма забавляют его как некий замысловатый ярмарочный аттракцион.

Стэн МакГрегор, однако, смотрел на эти посещения несколько неодобрительно. Главным образом из-за того что Василий Иванович совершенно наплевательски относился ко всем инструкциям по Первому контакту и частенько грубо их нарушал. Впрочем скорее по незнанию, чем умышленно. Дядя Вася болтал с Мишей на абсолютно любые темы, причем порою и довольно фривольного толка. Землянами из Первой партии было установлено что люксоры не имеют мужского и женского пола и являются чем-то вроде гермафродитов. Любой из них мог зачать в себе жизнь и родить одного ребенка, который при этом очень быстро становился взрослым. Однако ученые Первой партии так и не разобрались в спусковом механизме этого процесса и оставалось неясным что заставляет люксоров становится беременными в тот или иной момент. И вот дядя Вася время от времени пытался разобраться в этом вопросе, при этом он в свою очередь весьма красочно живописал Мише как всё это происходит у землян, для чего нужны мужчины и женщины, в чем их главные различия и как для них протекает процесс зачатия. Кроме этого, Василий Иванович любил рассказывать доверчивому инопланетянину на что вообще похожа жизнь землян, повелителей могучих технологий и владык Космоса. Особенно по сравнению с той, по его мнению, крайне убогой жизнью, которую вели люксоры в своей деревне на этой сумрачной холодной планете, именовавшейся Василием Ивановичем не иначе как "жопа мира" и "галактические ебеня". Всё это конечно напрямую противоречило инструкциям Первого контакта, настоятельно требовавшим от инициаторов контакта крайнеаккуратного отношения с разумными автохтонами выбранной планеты. Контактерам по возможности следовало избегать любого упоминания, описания, а тем более наглядной демонстрации каких-либо технологий далеко превосходящих возможности, а порой и воображение менее развитых инопланетян. И делалось это даже не с целью постараться избежать нарушения хода естественных исторических процессов на данной планете, а для того чтобы ни в коем случае не вызвать у аборигенов какого-то религиозного отношения к пришельцам, не допустить обожествления последних и причисления их к каким-то высшим силам. Это предписание, конечно, было достаточно трудновыполнимо, ибо порой одних транспортных средств землян уже хватало для того чтобы повергнуть автохтонов в шок и стать причиной новой местной мифологии. Но тем не менее следовало прилагать усилия. Однако Василию Ивановичу и в голову не приходило обременять себя подобными тонкостями и он с удовольствием повествовал Мише о громадных космических станциях, исполинских межзвездных кораблях, умных домах, бескрайних многоуровневых городах с причудливыми небоскребами, о роботах-женщинах, о планетолетах, о видеокамерах, голографии, гиперпространстве и особенно о могучих буровых шахтерских комплексах, вгрызающихся в недра планет. Правда благодаря несколько своеобразной подаче информации в голове Миши всё это откладывалось достаточно причудливым образом. И теперь он почти благоговел перед словом "хренотень", ибо дяди Васины повествования обычно начинались с фразы: "А еще у нас есть такая хренотень..."

Не смотря на то что инструкции Первого контакта входили в состав Звездного кодекса и были обязательны к исполнению для всех кого они касались и за этим даже пытались следить соответствующие учреждения и органы власти, непосредственные участники контакта обычно относились к этим предписаниям довольно легкомысленно, считая их слишком надуманными, оторванными от жизни и практически нереализуемыми в реальности. Стэн МакГрегор был не исключение. И потому довольно редко, хотя это и входило в его должностные обязанности, изучал записи с приват-камер своих подчиненных. Ему было не до этого. Корпорация "Синан" пыталась экономить на всём и потому координационному аналитику хватало других забот. Он практически один занимался всеми зондами и исследовательскими комплексами на Никтопии, хотя по штатному расписанию для этого отводилась отдельная команда как минимум из трех человек. На Василии Ивановиче, как бывшем шахтере, лежала ответственность за обе действующие шахты и всём буровом, добывающем и перерабатывающем оборудовании. Тогда как согласно всё тому же штатному расписанию корпорации на каждую шахту отводилось по два смотрителя-наладчика. Джон же был на подхвате у обоих своих начальников.

Но хотя Стэн и мало интересовался контактами своих подчиненных с инопланетянами, кое что он конечно же подмечал, ибо время от времени и сам беседовала с Мишей, а также, в силу своей руководящей должности, посещал деревню люксоров и участвовал в некоторых официальных мероприятиях. На одном из таких, посвященном открытию новой теплицы, возведенной при помощи землян, а точнее одного из них, Джона Тимирязьева, благодарный старейшина общины по имени Ворчик произносил речь. Своё имя, как и многие на Никтопии, он получил в дар от Василия Ивановича, который почему-то считал что этот старейшина не чист на руку и понемногу приворовывает у своих соплеменников. Ворчик не владел унилэнгом и потому его речь для Стэна переводил Миша. В какой-то момент, где-то ближе к окончанию речи, координационный аналитик услышал: "Да озарит твое чело свет Вечного Дня, глубокоуважаемый и многомудрый, СтэнМакГрегор. И я, Эльгуарошунс, как руководитель моего племени, клянусь, ебать мои кастрюльки, что ..."

"Мои кастрюльки?!...", спустя пару часов гневно вопрошал координационный аналитик у своего старшего помощника. Дядя Вася пытался отпираться, настаивая что не понимает с чего бы это Миша вставлял в свой перевод такие присказки, что ничему подобному конечно же его не учил и представления не имеет где он этого понахватался. Может быть от ученых из Первой партии? "А ну его в седалище этого товарища тоже от ученых?!" восклицал раскрасневшийся Стэн. Василий Иванович с недоумением пожимал плечами.

Тогда МакГрегор внимательно изучил некоторые из записей приват-камеры своего старшего помощника и пришел в легкое замешательство. Впрочем координационный аналитик был человеком отходчивым и к этому времени воспринимал дядю Васину манеру ведения контакта скорее с юмором, чем с раздражением. Тем не менее Василию Ивановичу было вынесено суровое порицание, а также сделано внушение и напоминание о том что Звездный кодекс в разделе инструкции Первого контакта настоятельно требует от контактеров всеми силами беречь психику и душевное здоровье инопланетян, а также ни в коем случае никак не критиковать и не унижать их мироустройство, социальный строй и жизненный уклад и стараться никак не ранить, осознанно или неосознанно их достоинство, самолюбие и чувство собственной важности. А потому старшему помощнику в присутствии люксоров категорически запрещено называть Никтопию "жопой мира", их деревню "мухосранском", а их самих "чехлами".

Кроме того дяде Васе возбранялось играть с Мишей в карты.

По Млечному Пути среди землян давно ходила такая байка, что по-настоящему разумность инопланетян можно проверить только карточными играми и в особенности покером. А всё это ПИ-ранжирование и прочие шкалы интеллекта просто бред сивой кобылы. Если инопланетянин способен понять правила покера, сыграть в него или тем более выиграть у землянина, то он разумен на все сто. А если "он ни в очко, ни в буру не может", то его вряд ли можно признавать разумным существом. Василий Иванович свято верил в это правило. И потому Мише после первой встречи с дядей Васей довольно быстро пришлось усвоить что такое блеф, слоуплей, стрит, фул-хаус, каре, "аякс", "рука мертвеца", "большая цыпочка", "собачья работа" и т. д. И также быстро Миша доказал свою стопроцентную разумность и уже бойко отвечал: "сижу с ракетами на кнопке", "мне флопается сет", "рейжу трех лимперов". Но Стэн запретил дяде Васе карточные игры с маленьким инопланетянином не потому что считал что это как-то развращает и портит последнего. А потому что дядя Вася постоянно проигрывал, при этом бурно и заковыристо матерился, обогащая и без того уже излишне богатый лексикон Миши, а кроме того в качестве платы за проигрыш передавал инопланетянину разные предметы, часть из которых вполне подпадали под разряд технологических устройств и следовательно, согласно Звездному кодексу ни в коем случае не должны были оказаться в руках автохтонов. По крайней мере пока не будут заключены юридически грамотно составленные договоры и наложены резолюции соответствующих разрешительных органов. Дядя Вася уже успел проиграть Мише часы, барометр, термометр, разноцветный универсальный маркер рисующий на чем угодно, вечную зажигалку, несколько разнокалиберных фонариков (их Миша особенно ценил) и куст бегонии вместе с горшком и землей, причем горшок и земля шли отдельными ставками. После этого дядя Вася начал пускаться на различные хитрости, бессовестно обманывая доверчивого инопланетянина. Сначала он проигрывал ему по кускам моток алюминиевой проволоки, выдавая её за кровеносные сосуды киборгов с Марса и приписывая ей целебные свойства, затем разломанную на кусочки стандартную панель обшивки двеллдоума, выдавая их за волшебные камни с далекой планеты, затем перешел на красочные обертки от конфет и чипсов, выдавая все это за произведения искусства с Земли, а в конце концов он сделал ход конём и научил Мишу читать на унилэнге. После чего он распечатал трехтомное лицензионное соглашение между Звездным Содружеством и корпорацией "Синан" на освоение Никтопии и ставил на кон по одному листочку, утверждая что каждый листок это отдельная сокровенная скрижаль "Книги бытия" и если Миша соберет их все, прочтет и сумеет понять, то он познает единственную всеобъемлющую истину, заключающую в себе все внутренние законы мироздания и тайны всего сущего и сможет движением мысли повелевать пространством, временем и материей. Миша очень проникся этой идеей. На его закономерный вопрос почему ни сам Василий Иванович, ни кто-то другой из землян еще этого не сделал, дядя Вася честно отвечал что ни у него, ни у любого другого из землян еще не хватило ни сил, ни терпения, ни мозгов прочесть и разобраться во всей "этой хероте". На вопрос что есть "херота", дядя Вася объяснил что это научный термин, которым именуют "Книгу бытия". После чего Миша благоговейно шептал "хе-ро-та" и закатывал глаза. И в меру своего мягкого характера требовал от дяди Васи чтобы тот ставил на кон новые листы "хероты". Василий Иванович, делая вид что ему не слишком-то это по душе, соглашался.

Если же выигрывал дядя Вася, то он обычно получал различные овощи и фрукты из многочисленных теплиц люксоров. Особенно ему полюбились плоды, которые он называл "бананами" из-за некоторой схожести в форме и легкости снимания кожуры. Стэн пришел в ужас когда узнал что дядя Вася спокойно добавляет эти "бананы" в их овощное рагу. Внесение на территорию двеллдоума любых инопланетных биологических форм воспрещалось не только Звездным кодексом, Уставом Первой партии, внутрикорпоративными предписаниями, но и самим здравым смыслом. Ибо это конечно было чревато самыми непредсказуемыми последствиями, в чем земляне не раз уже успели убедиться за долгую историю своей космической экспансии. "Василий Иванович, ну бляха-муха", срывался Стэн, "ты что дитя малое?! Ну как так можно?! Там же возможно совершенно иная биохимия, попадется какая-нибудь бактерия и нас на изнанку вывернет или рога на голове вырастут! Это же надо всё тестировать, биоисследование назначать". "Я протестировал", хмуро отвечал Василий Иванович. "Каким образом?" "Ну помнишь Джон два дня дристал". Не находя слов Стэн ошарашено глядел на своего старшего помощника. "А что?", пожимал плечами Василий Иванович, "он ведь сам жаловался на запоры. Я и подумал может поможет. И вишь как его проняло, а еще оказалось что и на вкус пальчики оближешь. Помнишь как он восторгался моим рагу, да и ты сам потом руками махал, мол, какой потрясающий вкус у этих паттисонов, забыл что ли?" Стэн качал головой и требовал что бы все будущие никтопианские пищевые добавки в обязательном порядке тестировались в мобильной биолаборатории двеллдоума и именно столько сколько указано в инструкции. А не просто сунуть "банан" на пять минут в биосканнер и готово.

И таким образом, Стэн МакГрегор считал что у него хватает причин не слишком приветствовать дяди Васины контакты с местным населением. Впрочем после запрещения карточных игр эти контакты резко пошли на убыль. Стэн пригрозил, что настроит автоматические фильтры и будет через них пропускать все записи и с приват-камеры господина Гладкова, и со скрытой камеры, установленной на маяке, и если обнаружится еще хоть один покерный турнир, то бывший труженик каталонских шахт немедленно отправится прочь с Никтопии, а заодно и из корпорации с соответствующей записью в трудовой книжке. И тогда его долгожданная встреча с вожделенным очаровательным геноидом будет отложена на неопределенный срок. Конечно старший помощник мог просто выключить все эти камеры и играть с Мишей во всё что угодно. И порою он так и делал. Но все же такое деяние классифицировалось как уголовное преступление для всякого кто действовал в рамках Первого контакта, во время которого закон требовал фиксировать любые, даже совершенно случайные, встречи землян с аборигенами. А Стэн МакГрегор и его команда, как и вообще вся деятельность "Синана" на Никтопии всё еще подпадали под условия Первого контакта. Конечно когда-нибудь юристы корпорации сумеют вывести планету из под этого ограничения и для "Синана" всё станет гораздо проще. Но пока этого не случилось, приват-камеры в обязательном порядке активизировались при появлении в поле зрения любого разумного автохтона Никтопии. И когда кто-то выключал запись, то это так или иначе могло бы где-нибудь всплыть, пусть и совершенно случайно. И тогда пострадал бы не только господин Гладков, но и его непосредственный руководитель, а возможно, за компанию, и Джон. И хотя все прекрасно знали что практически никто никогда не смотрит эти бесконечные записи с приват-камер, за исключением разбора каких-то нештатных ситуаций и чрезвычайных происшествий, всё же те кто участвовал в Первом контакте обычно не позволяли себе отключать их. И не потому что за это грозило реальное уголовное преследование, а из-за того что это действительно могло помочь в каких-то сложных ситуациях и даже спасти чью-то жизнь. Впрочем как всегда это было всего лишь придуманное, а для многих и надуманное правило и его обходили все кому это действительно требовалось. Зачастую предпринимались различные махинации, в результате которых юристам корпораций удавалось сократить сроки Первого контакта буквально до нескольких альфа-месяцев или до того момента как планету покинет обязательная команда ученых из Первой партии. Подкупали чиновников из Планетарного корпуса, подкупали судей выписывающих ордера на аннулирование Первого контакта, подкупали ученых из Первой партии, подкупали даже самих аборигенов чтобы те согласились признать землян равноправными владельцами планеты. А сами участники Первого контакта, если им и правда это требовалось, отключали свои приват-камеры. В подавляющем большинстве случаев это оставалось незамеченным и всем сходило с рук. Но никто не стал бы этого делать ради игры в покер, где на кону стояла связка "бананов" и распечатанный листок лицензионного соглашения.

Так или иначе Василий Иванович внял угрозе, ибо прекрасно знал что господин МакГрегор мог быть и решительным и жестким когда того требовала ситуация или его внутренний эмоциональный накал. И таким образом Миша потерял свой шанс стать повелителем пространства и времени, дочитав до конца трехтомное лицензионное соглашение.

4.

С другой стороны МакГрегор был совсем не против когда к Мише ходил Джон. Стэн считал что молодой человек обладает идеальным сочетание такта, воспитания и любознательности чтобы достигнуть на этом поприще каких-то успехов. И поскольку руководители проекта из "Синана" время от времени напоминали координационному аналитику о необходимости развития и углубления контактов с местным населением, то и Стэн в свою очередь как мог поощрял стремления Джона побольше узнать о люксорах и никтопах.

Что касается никтопов, гуманоидных существ покрытых густой черной шерстью и напоминавших больших бесхвостых котов, то о них землянам было известно гораздо меньше, чем о люксорах. Никтопы не выказывали никакого дружелюбия к пришельцам и старались держаться от них подальше, хотя и проявляли кое какое любопытство и согласно зонд-камерам частенько бродили и вокруг двеллдоума и возле шахт и рядом с многочисленными исследовательскими комплексами, разбросанным по планете. Земляне платили им той же планетой и мягко говоря недолюбливали этих "котяр". Главным образом за то что как выяснилось основным источником пищи для плотоядных никтопов служили мясистые, медлительные, мягкотелые люксоры. Причем больше всего землян поражало то что люксоры вроде бы и не старались как-то особенно сопротивляться этому.

Никтопы жили в горах, в пещерах, в каких-то подземелиях, прекрасно видели в темноте, имели жуткие выдвижные когти и острые зубы и поначалу считались участниками Первой партии обычным диким зверьем. Опасным и хищным. Но довольно быстро выяснилось, что они вполне разумны, обладают речью и довольно сложным социальным устройством. Земляне попытались установить контакт, отправляли делегации и пару раз никтопы выходили им навстречу и словно бы внимательно слушали многословные заверения в вечной дружбе на, естественно, непонятном для них языке. Слушали настолько вдумчиво, что делегаты-земляне готовы были поклясться, что котообразные аборигены понимают их, что, конечно, было невозможно, ибо пока еще никто не учил их унилэнгу. Однако дальнейшего сближения не произошло. Никтопы по-прежнему держались на расстоянии, а если земляне пытались добраться до их жилищ, никтопы просто растворялись в неизвестности, в бесконечных запутанных катакомбах и пещерах.

В конце концов юристы "Синана" повернули дело так что основной разумной расой Никтопии стали именно люксоры, а никтопов следовало воспринимать как невежественных кровожадных дикарей, которые хотя и обладают некоторой разумностью, но полноценным сапиенс-видом считаться ни в коем случае не могут. И потому для первичного освоения планеты достаточно заручиться поддержкой только люксоров. Что и было довольно быстро проделано. Маленькие гладкокожие доверчивые инопланетяне ничуть не возражали. И вполне охотно скрепили биопечатями все необходимые договора и разрешения.

Джон как и все с симпатией относился к добродушным люксорам и недолюбливал никтопов. Но гораздо больше двух этих рас его занимали те, кого земляне прозвали "ладошами". С точки зрения молодого человека, да и не только его, это были поистине удивительные существа, практически непостижимые. Ученые из Первой партии так и не разобрались до конца что это такое. Вообще складывалось впечатление что они мало в чем успели разобраться и покинули Никтопию довольно поспешно. Дядя Вася на это обычно ворчливо замечал, что это естественно, кому охота морозить себе задницу посреди холодной каменистой пустыни, где вокруг царствует вечная ночь. К тому же ходили упорные слухи что синанцы нажали на все возможные пружины и смазали все нужные колеса чтобы Первая партия максимально быстро убралась с планеты и можно было приступить к непосредственным разработкам залежей драгоценного доменита, чудесного, божественного, как его многие называли, металла, из которого изготавливались модули развертки гиперполя.

Ладоши буквально завораживали Джона. На первый взгляд это были бесформенные сгустки непонятной субстанции, которую люксоры приспособились использовать в сугубо утилитарных целях. Для освещения своих улиц, домов, теплиц и так далее. Они помещали ладошей в большие стеклянные полусферы, внутри которых те парили по хаотическим траекториям, испуская при этом яркое ровное свечение. Ладоши действительно отдаленно напоминали ладонь взрослого человека, особенно когда их свечение ослабевало и можно было разглядеть плоскую амебообразную зеленоватую массу с темными прожилками. Именно эти прожилки начинались светиться первыми, напоминая раскаленные нити. После чего подключалось и остальное тело и сияние охватывало всего ладоша. При всем при этом ладоши еще и свободно летали в пространстве. Именно эта их способность более всего озадачивала ученых. Если для объяснения свечения у них еще были какие-то теории, то для полетов таковых уже не находилось. И также оставалось загадкой откуда ладоши черпают энергию, на первый взгляд казалось что они ничего не потребляют. Естественно всеми этими вопросами долго мучили люксоров, раз уж они научились использовать ладошей. И гладкокожие инопланетяне охотно старались помочь землянам в их желании постигнуть сущность ладошей. Но успехом эти усилия не увенчались. Сказались многочисленные трудности перевода. Как всегда при Первом контакте было очень непросто соотнести многие понятия из унилэнга с понятиями из языка инопланетян. Для каких-то материальных или универсальных объектов это происходило очень быстро, а для каких-то требовались месяцы и чуть ли не годы, чтобы и контактеры и автохтоны поняли наконец о чем идет речь. Кроме того часто случалось так что аналогичное понятие просто отсутствовало в той или иной культуре. Земляне и люксоры быстро разобрались как в обоих языках обозначается допустим камень, свет, темнота и эти объекты уже не вызывали никаких сложностей при переводе. Но с абстрактными понятиями было сложнее. Ученые долго не могли понять что же именно заставляет светиться ладошей. Люксоры упорно называли это неким словом, которое приблизительно звучало как "илвама". Но что это за илвама такая земляне не понимали. Они просили люксоров показать её. Тогда те закрывали глаза, делали то что отдаленно напоминало как человек садится на корточки и неподвижно застывали. И так и сидели, не произнося ни звука и не шевелясь. Это и была илвама.

Люксоры сказали что первоначально ладошей находят в недрах планеты, на больших глубинах в виде твердых сморщенных бесформенных образований. Это как бы ладоши спали. По мере получения от люксора илвамы эти твердые куски размягчались, становились похожими на пластилин, расправлялись и принимали форму ладони. Спустя какое-то время эти "блинчики" начинали шевелиться, подниматься в воздух и снова шлепаться на землю. А затем в один прекрасный момент они взлетали и больше практически не опускались. Хотя было зафиксировано несколько случаев когда ладоши гасли и распластывались на плечах люксоров. Ученые хотели чтобы им показали где находят ладошей. Но этого люксоры сделать не смогли или не захотели, невразумительно объясняя что те сами приходят к ним. Но как именно они "приходят" осталось неясно.

В конце концов уже перед самым свертыванием Первой партии один из биологов нашел разгадку илвамы. Самым подходящим словом для перевода этого понятия оказалось слово "любовь". На первый взгляд это звучало смехотворно. Но чем больше люксорам объясняли что такое любовь и как она воспринимается людьми, тем охотнее и радостнее люксоры подтверждали что да, это она и есть, илвама. Таким образом ученая братия сошлась на том, что маленькие инопланетяне испускают некие эманации любви, которые каким-то образом улавливаются ладошами и те от счастья что их любят светятся. Всё это конечно звучало довольно нелепо, если не сказать бредово, но никому уже не было до этого никакого дела. Разрешение на освоение было получено и юридически закреплено, Первая партия торопливо покидала негостеприимную планету, а в "Синане" всем было глубоко наплевать как именно освещают свои дома примитивные аборигены Никтопии. При помощи левитирующего пластилина, который нужно любить? Пусть будет так. Во Вселенной всякое случается. Главное это доменит. Однако перед масштабной разработкой, все же решили для начала запустить две пробные шахты с минимумом персонала. К тому же ученые предупреждали что после окончания 89-тилетней зимы, Никтопию ждут глобальные невиданные перемены. Никто точно не знал на что будет похожа планета в свой теплый период и это обстоятельство немного смущало топ-менеджеров корпорации. Они не были уверены, что если развернут масштабное освоение, сумеют за 23 оставшихся альфа-года отбить вложенные в планету деньги, а поскольку при наступлении вечного дня новые природные условия могли привести к полному перестроению методики добычи доменита, что конечно же повлекло бы дополнительные траты, некоторые высказывались за то что бы вообще все отложить до наступления Лета. Дискуссии еще продолжались, но пока сошлись на эконом-варианте с тремя работниками, которым, если что, можно будет легко пожертвовать.

Джон поднялся из-за стола.

- Пойду на маяк, - сообщил он Василию Ивановичу.

- Знаешь как я назову свою женщину? - Спросил старший помощник.

- В честь вашей мамы? - Простодушно предположил Джон.

Василий Иванович повернулся в кресле и внимательно поглядел на молодого человека.

- Это очень скверная шутка, - веско произнес он.

- Да я не имел ввиду ничего такого, - испуганно проговорил Джон.

Василий Иванович широко улыбнулся, тряхнув своей неряшливой зеленой бородой.

- Ладно-ладно, знаю что не имел, - весело сказал он. - Я назову её Анжелина. Кристально чистое имя, нежное и полное страсти. Всю жизнь мечтал трахнуть девицу с таким именем.

- Разве это так важно какое у девицы имя?

- Вам молодым конечно не важно. Вам бы только свою шишку запарить. Потыкали девку и бежать. Даже имени не спросите. А нам старикам уже всё важно. Мы же смакуем.

- Ясно, - быстро сказал Джон. Ему хотелось избежать очередного нудного дяди Васиного рассуждения на тему плотской любви. - Ну я пошел.

- Валяй, - равнодушно бросил старший помощник и вернулся к экрану с красоткой.

5.

В главном шлюзе двеллдоума, застегивая термокомбмнезон, Джон явственно ощутил пряный запах сигарного дыма. Он улыбнулся. Василий Иванович снова приходил сюда курить. После того как Стэн категорично объявил двеллдоум зоной свободной от курения, старпому приходилось идти на всякие ухищрения чтобы предаваться своим маленьким слабостям не выходя наружу. По началу МакГрегор долго пытался взывать к дяди Васиной сознательности, убеждая его отказаться от пагубной привычки, если не вообще, то, по крайней мере, в помещениях двеллдоума. "Я не понимаю, командир, тебе что вожжа под хвост попала. Где мне тогда курить, если не в куполе?", угрюмо интересовался старпом. "Где хочешь, Никтопия большая", сурово отвечал МакГрегор. Но дядю Васю это не устраивало, он заявлял, что курение на пронзительном ветру, вместе с соплями и закоченевшими пальцами, не приносит ему никакого удовольствия. "А мне не приносит удовольствия нюхать вонь твоих сосательных палочек!", горячился Стэн. На это страший помощник грубовато предлагал ему вставить себе в ноздри назальные фильтры и оставить его в покое. Но это лишь подливало масла в огонь. Про себя Джон считал, что наверно Стэн реагирует слишком резко, что вообще было довольно странно, ибо обычно координационый аналитик очень редко выходил из себя и сохранял спокойный веселый настрой практически в любой ситуации. Но вот почему-то курения он не переносил. Впрочем молодой человек тоже воспринимал его как достаточно отвратительную привычку и запах сигар ему также представлялся скорее вонью, чем ароматом. Некоторое время, не смотря на все запреты, дядя Вася продолжал предаваться своей пагубной страсти и в кают-компании, и в офисе, и на кухне, пока наконец Стэн не пообещал внести в его личное дело дисциплинарное взыскание за нарушение внутреннего устава полевой службы корпорации, если еще раз найдёт его курящим на территории двеллдоума. Василий Иванович не внял этой угрозе, хотя каждое такое взыскание автоматически означало удержание некоторой суммы из зарплаты в качестве штрафной санкции. Но МакГрегор исполнил свое обещание и старпом страшно обиделся на него, ибо не было для Василия Ивановича ничего более святого на этом свете, чем его кровная зарплата. Дней восемь он практически не разговаривал со Стэном и все его распоряжения, выслушиваемые с ледяным взглядом и мрачным лицом, исполнял крайне неторопливо, апатично и моментально бросая при возниконовении малейшей помехи. Но Стэна это ничуть не обескуражило, его доброшуный ровный характер помог ему пробиться сквозь стену неприязни возведенной гордым дующимся старпомом. Стэн отпускал в его адрес шуточки, предлагал не воспринимать все так серьезно, напирал на то что отказ от курения пойдет только ему на пользу, да и всё-таки устав есть устав и так далее. В конце концов дядя Вася оттаял и процесс общения восстановился. Однако теперь старпом понял, что начальнику и правда вожжа под хвост попала и уступать в вопросе курения он не намерен. И потому он стал придаваться своему излюбленному удовольствию либо на шахтах, где ему приходилось бывать довольно часто, либо в каких-то укромных уголках двеллдоума, куда неугомонный координационный аналитик редко забредает, а потому дым скорее всего успеет улетучиться.

Джон посмотрел на панель приборов. -31 по Цельсию, влажность 85%, давление 751 мм рт. ст, ветер 3,6 м/с. По никтопианским меркам можно было сказать, что погода просто шепчет. Не слишком холодно и практически безветренно. Джон любил бывать снаружи, когда стихал ветер. До маяка было буквально 200 метров, но у молодого человека прогулка заняла почти полчаса. Потому что он останавливался и созерцал. Просто глядел по сторонам, пропитываясь окружающим сюрреалистическим пейзажем и почти благоговейно вслушиваясь в безраздельную тишину удивительной планеты. Слабое холодное свечение тусклой бледно-голубой звезды размером с кулак наполняло вечную ночь Никтопии зыбкой сумеречностью и какой-то трансцендентальной отрешенностью. Бурая холмистая равнина, усеянная валунами, щебнем, рваными лоскутами синего снега и глянцевидными, чуть красноватыми участками растений, названных землянами ферралга, теряясь в темноте ночи и едва-едва отражая звездный свет буквально гипнотизировала молодого человека. Здесь не было места суете и скоротечности. Время здесь становилось медленным и незаметным. Пространство окутанной темнотой и освященное холодом не знало ничего кроме недвижности камней и безмолвия звезд. И Джон, с замирание сердца, представлял: а что если бы довелось провести в таком месте не дюжину месяцев, а всю свою жизнь. Не видеть ничего кроме этих зыбких сумерек и молчаливой каменной равнины. И как бы ни было это странно в его душе не рождалось абсолютного явного протеста при этой мысли. Скорее такая перспектива завораживала его. Ему представлялось что такая судьба обрекла бы его на обретение покоя, ибо не было здесь места ни любви, ни ненависти, сама жизнь и смерть казались незначительными случайностями пред холодным безмолвием погруженной в вечную ночь планеты. "Но зачем мне покой", улыбнулся Джон, "мне ведь по дяди Васиным словам самое время бегать и тыкать девок".

Он вдохнул морозный воздух и чуть ли не с нежностью подумал о своей защитной одежде и обуви, столь заботливо хранившие его тело в тепле и уюте. Всё же очень любопытно будет взглянуть на Никтопию Летом. И он решил, что если доживет до своего первого пятидесятилетия, обязательно отметит это событие поездкой сюда. К тому моменту пройдет уже пять лет как планета будет нежиться в тепле двух светил и ученые обещали что она совершенно преобразится. Интересно будет посмотреть.

Джон включил налобный динамо-фонарь и быстро зашагал к маяку. По пути в который раз подумав что всё-таки Никтопия это странное место. Взять хотя бы эту ферралгу, удивительное растение, толстой пленкой покрывавшее определенные скальные породы. Именно она, отдаленно напоминавшая водоросли Первой Земли, была ответственна за то что атмосфера Никтопии не имела недостатка в кислороде. Джон был далек от химии, но насколько он понял ферралга расщепляла кислородсодержащие неорганические соединения, какие-то там оксиды, карбонаты, сульфаты, поглощая основание и выделяя в воздух драгоценный, по крайней мере для землян и никтопианцев, газ. А говоря еще проще ферралга пожирала скалы и камни и при этом высвобождала связанный кислород. Ученые из Первой партии никак не могли прийти к консенсусу по поводу происхождения ферралги. Она вроде бы взялась из неоткуда, концентрировалась в основных местах поселения никтопианцев и создавалось впечатление что главное её предназначение чтобы биологические виды планеты не погибли бы от удушья. Некоторые горячие головы высказывались даже за искусственное происхождение растения.

Джон приблизился к каменному строению маяка. С трудом отодвинул тяжелую дверь и вошел внутрь. После чего тщательно закрыл её. В очередной раз подивился тому сколько всё же силы в тщедушных на первый взгляд люксорах, умудрявшихся справляться с этой дверью. Маяк, как и другие помещения люксоров, обогревалось сжиганием ископаемого топлива, которое земляне по привычке окрестили "углем". Но это был далеко не уголь, к которому привыкли люди на Альфа-планете. Как выяснила Первая партия этот материал представлял собой твердые продукты жизнедеятельности одного крупного местного организма, который судя по всему жил только в летний период Никтопии.

Тепло, конечно, следовало беречь. По традиции, каждый гость, проходя мимо кучи "угля" на первом этаже, прихватывал с собой порцию и нёс её наверх. Однако эти каменные куски с точки зрения землян издавали некоторое зловоние. И дядя Вася, например, именовавший это ископаемое топливо не иначе как "говно мамонта", наотрез отказывался брать его в руки. Но Джон, стараясь не дышать глубоко, быстро закинул в маленькую корзинку несколько камней "угля" и пошел по лестнице наверх.

В главной комнате маяка было жарко натоплено. По счастью при сжигании топлива, его зловоние практически не распространялось и земляне могли находиться в помещениях люксоров без назальных фильтров. Маленький зеленый Миша, превратившись практически в шар, сидел в углублении в полу и блаженствовал. Круглая комната освещалась молочным светильником, подаренном землянами. Светильник работал от энека, универсальной батарейки, которую можно было зарядить практически от любого источника энергии. Например просто бросить в огонь. Прежде здесь для освещения использовались свечи, но жир из которых их делали опять же издавал некоторое амбре и Василий Иванович счел за благо осчастливить отсталых инопланетян одним из технологических чудес своей сверхцивилизации.

Джон откинул капюшон, полностью расстегнул термо-комбинезон и наполовину вылез из него. При этом он не сводил глаз с Миши. Голова люксора, напоминавшая перевернутую миску, до этого утопленная в туловище, вылезла и два узких глаза раскрылись и сфокусировались на госте.

Джон уже знал, что Миша способен одновременно и общаться с ним и поддерживать контакт со всеми своими ладошами. А контакт разрывать ни в коем случае нельзя. Миша отвечал за половину наружных фонарей деревни. За другую половину отвечал маяк, располагавшийся с противоположной стороны поселения.

И снова Джон задумался о том свидетелем какого удивительного процесса он является. Маленький инопланетянин умудрялся одаривать своей любовью, илвамой, почти восемь десятков существ. Как это возможно? Василий Иванович также изумлялся этому: "Тут не знаешь как одну жену любить, так чтобы не прибить между делом, а Михалыч чуть ли не сотню за раз оприходует и ничего!"

Миша и его напарник Синяк, дежурили по очереди. Каждое дежурство длилось примерно 16 альфа-часов. И все эти часы люксор на маяке, земляне прозвали их "фонарщиками", должны были беспрерывно любить своих маленьких подопечных, дабы те продолжали излучать ровный яркий свет, защищая жителей деревни от тьмы вечной ночи. Для Джона это было невероятно. Он не мог представить как можно любить часами. Ведь любовь это чрезвычайно сильная эмоция, переживание, которое невозможно длить и выносить часами. Для человека это немыслимо. Еще более невероятно это было для дяди Васи. "Любить шестнадцать часов подряд!", восхищенно восклицал он, "И как только любилка не отвалится?!" Джон обычно ничего на это не говорил, но про себя думал что Василий Иванович кажется как-то не так понимает слово "любить", как-то по своему, по плотскому. И он явно не совсем представлял чем занимаются люксоры на маяке. Впрочем, возможно это был просто юмор. Иногда молодому человеку мнилось что Василий Иванович далеко не так прост как хочет казаться и в глубоких карих глазах старшего помощника порой весело сверкает свет истинной мудрости. С другой стороны это ощущение моментально пропадало как только дядя Вася, например, выходя из туалета начинал возмущаться: "Блядь, ну мужики, ну кто опять мимо унитаза нассал?! Или вы когда стряхиваете, причиндалом своим как флагом размахиваете?" Ни Стэн, ни тем более Джон обычно не находили что на это ответить.

- Доброго времени, - поприветствовал Джон инопланетянина.

- Да хранит тебя лучезарная Исида, ДжонТимирязьев и да не сметет тебя дыхание Великой Гипы, - тихо ответил люксор и один из его чехлов чуть завибрировал. Это был аналог человеческой улыбки. Сила вибрации соответственно была широтой этой улыбки.

Люксоры никак не могли понять смысл имен, фамилий, вторых имен или отчеств и потому упрямо называли землян одним словом, соединяя все их имена. Что же касается лучезарной Исиды и Великой Гипы, то это были следы дурного влияния Василия Ивановича, за что он в свое время получил небольшой втык от координационного аналитика.

Исида давно и прочно заняла место в космическом фольклоре землян. Всё началось с первых прыжков через гиперпространство. Астронавтов решавшихся на Прыжок называли хайджерами. Они получили эту кличку от сокращения слова гипер-джампер. Их корабли снабжались внутренней системой с искусственным интеллектом, полное наименование которой звучало так: Исполнительная Система Извлечения Данных и Анализа. Никто уже не помнил кто придумал это название или оно как-то само образовалось, но очень быстро эти слова слились в аббревиатуру и еще быстрее в кругу хайджеров сформировалась привычка доброго напутствия: "Да хранит тебя Исида", столь же шутливого сколь и священного для них. И с тех самых пор прекрасная ясноликая повелительница скорпионов и крокодилов навсегда стала хранительницей всех космических путешественников, оберегая их корабли и души на бесконечных межзвездных путях.

Великая же Гипа являлась олицетворением того самого безраздельного, замкнутого, для многих совершенно непостижимого пространства над тремя явными. Гипа была довольно суровой и равнодушной богиней. Она ничего не требовала от своих адептов и практически не замечала их. Вечная Странница, Хранительница Бесконечных перемен, всеведущая богиня, путешествующая из ниоткуда в никуда и тем самым приводящая этот мир в движение. Она всегда шла вперед, от самой себя к самой себе, даруя энергию бесконечному перебору казалось бы абсолютно бессмысленных случайностей. Она не обещала никаких милостей или кар ни в этой жизни ни в какой другой. Ей не было никакого дела до тех кто считал себя живыми и разумными. И руки её и ноги - реки, дыхание - ветер, а глаза - тысячи тысяч звезд.

И вот всей этой околесицей, да еще и приправленной порцией диких хайджерских баек, Василий Иванович щедро поделился с Мишей. Не с каким-то там умыслом, а просто от широты своей души, считая что малограмотному дикарю будет полезно приобщиться, пусть и к не совсем серьезному, но всё-таки пантеону великой, да что уж там, величайшей космической цивилизации. Однако Стэн МакГрегор не оценил миссионерской работы своего подчиненного. И как-то, услышав от Миши божбу длинноногой Гипой и полногрудой Исидой и понимая откуда дует ветер, вызвал дядю Васю на разговор и потребовал незамедлительно прекратить его просветительскую деятельность. "Василий Иванович, да как ты не понимаешь?!", в очередной раз горячился Стэн, "Ты ведь на ровном месте создаешь новую мифологию у аборигенов. Они нас-то не пойми за кого считают, а ты им еще мозги засираешь теми, кто для нас якобы божества. Ну ты обалдел что ли? Прилетит очередная компашка яйцеголовых и что они услышат? Как люксоры божатся грудями белокожей Исиды и призывают в свидетели тысячеглазую Гипу?". Но Стэн опоздал. По крайней мере в случае с Мишей. Маленький инопланетянин уже твердо верил и в благословенную черноволосую Владычицу песков и в безжалостную Вечную Странницу с длинными ногами и шевелюрой из пылающих туманностей. И судя по всему ему нравилась эта вера, она в какой-то степени завораживала его. Он цепенел, пытаясь вообразить этих великих богинь. Действительно, и сами земляне, эти пришельцы со звёзд, представлялись его народу чем-то невероятным и пугающим и тем не менее оказывается есть еще более запредельные и могущественные сущности, для которых и сами земляне всего лишь обычные смертные. Грандиозность Исиды и Гипы потрясала его. Впрочем та легкость и даже некоторая фривольность с которой дядя Вася повествовал об этих женских божествах передалась и маленькому инопланетянину и благодаря этому его благоговение перед ними оставалось всё же в рамках разумного. Но иногда... У люксоров была способность формировать на своих чехлах любые рельефно-выпуклые узоры и вот время от времени Миша с удовольствием ходил весь в скарабеях и анках.

Джон каждый раз при личной встрече с инопланетным существом всё ещё испытывал некоторое волнение. Мысль о том что он может вот так вот запросто начать диалог с совершенно чуждым для него созданием, порожденным абсолютно чужим миром, под другими звездами и являющегося продуктом иной реальности приводила его в некий научный трепет. Не это ли, вопрошал он себя, и есть главное доказательство величия разума? Его могущества и торжества над стихиями Вселенной? Раз уж два таких разных создания, изначально разделенных тьмой пространства и времени сумели вступить в контакт именно потому что оба обладают разумом. Однако это волнение порой мешало ему начать этот самый диалог.

- Ты выглядишь хорошим, - сказал Миша.

- Хорошо выглядишь, - поправил его Джон и улыбнулся. Затем сообщил: - Температура сейчас минус пять на шесть и один, а ветер четыре.

Люксоры обожали знать какая на улице температура и скорость ветра. Раньше у них и понятий таких не было. Хотя они очень тонко чувствовали степень холода и силу ветра и присваивали им различные эпитеты, создав довольно громоздкую и неудобную систему. Идея же землян обозначать холод и ветер цифрами поразила и покорила их. У люксоров уже имелись некоторые зачатки математики, правда основанием для них служило число шесть. Что было, конечно, довольно логично, учитывая их шестипалые конечности. Таким образом аналогом сотни в их исчислении являлось шесть на шесть и для него было специальное слово, а затем начиналось всё сначала. И теперь они с радостью узнавали какой точно холод и ветер снаружи и спешно делились этой животрепещущей информацией с другими. Это стало чуть ли не главной темой для начала любого разговора. Правда земляне не спешили снабдить им термометрами и анемометрами, так как всё-таки это были определенного рода технологии и для их передачи требовались специальные разрешения. Впрочем Василий Иванович успел проиграть несколько градусников и они теперь в торжественном обрамлении висели в самых священных для люксоров местах.

- То есть минус тридцать один, - улыбнулся Миша.

- Точно, - подтвердил Джон, в очередной раз поражаясь насколько сообразителен этот маленький инопланетянин.

Миша довольно легко разобрался в десятеричной системе счисления, преподанной ему Василий Ивановичем, дабы они могли нормально играть в карты. Разобрался и понял настолько, что теперь без труда переводил цифры из одной системы в другую и прекрасно знал что есть сотни и тысячи. По мнению Джона это можно было считать огромным достижением, с учетом того в насколько зародышевом состоянии пребывала математика до появления землян. Правда за то что дядя Вася походя, между делом, мягко говоря воздействовал на процессы естественного исторического развития никтопианцев он получилочередное усталое замечание от Стэна. Впрочем это было скорей для проформы и оба отнеслись к этому довольно равнодушно. Все прекрасно понимали, что после того как земляне спустились на Никтопию, о всякой естественности исторического развития у инопланетян можно было благополучно забыть.

Джон уселся на стул рядом с небольшим овальным столом, за которым некогда разворачивались азартные карточные игры. У самих люксоров мебель как таковая практически отсутствовала и потому стул и стол появились на маяке как щедрый дар великой космической цивилизации, представителям которой не хотелось ютиться на полу в специальных углублениях, как это делали маленькие инопланетяне.

Молодому человеку очень нравилось вот так вот сидеть в этой сводчатой круглой комнате, где было тепло, тихо и ощущался слабый, словно бы земляничный, запах, который исходил от люксора. Иногда в печи что-то тихонько потрескивало и слышалось легкое шипение. И Джону было так безмятежно и спокойно здесь, что порой ему мнилось что он физически ощущает эту самую илваму.

В отличии от Василия Ивановича Джон мало рассказывал о землянах и больше интересовался миром Никтопии. И Миша обычно вполне охотно удовлетворял его любопытство насколько они могли понять друг друга. Однако некоторые темы по каким-то причинам Миша обсуждать не любил. Но видимо он не знал как вежливо уйти от нежелательного разговора и просто замолкал. При этом все его три кожаных оболочки, окутывавшие его тело со всех сторон, частично накладываясь друг на друга, раздувались и Миша, по выражению дяди Васи, становился похожим на капусту. Стэн и Джон, кстати, до прибытия на Никтопию, очень слабо себе представляли что такое "капуста", смутно припоминая что это вроде какое-то растение на Первой Земле. Однако здесь они очень близко познакомились с ним, поскольку дядя Вася обожал её в тушенном виде, назаказывал в отделе обеспечения "Синана" целые мешки этого овоща и щедро им потчевал себя и своих товарищей. Товарищи, особенно Стэн, утверждавший что сие блюдо воняет, пардон, ссаньем, большой радости не выказывали. Но поскольку так уж сложилось, что готовкой занимались либо автоматика, либо дядя Вася, а МакГрегор и Тимирязьев на дух не переносили все эти кухонные работы, им ничего не оставалось как смириться.

На данный момент Джон знал, что нежелательными темами были: отношения люксоров с никтопами, происхождение обеих рас, переход от Лета к Зиме, неприязнь желтого цвета и погребение умерших инопланетян в каких-то ледяных пещерах. Вообще к смерти люксоры относились довольно легкомысленно и страха перед ней не испытывали, но вот про погребение говорить не желали.

- Прочитал рассказ, который я тебе дал? - Спросил Джон.

- Прочитал, - слегка хлюпнув, ответил Миша. - Весь рассказ о том как тот, которая женщина страдает от того что тот, который мужчина не считает женщину..., - люксор задумался, - достаточно хорошей для себя. Женщина страдает. Затем женщина узнает, что мужчина посчитал хорошей для себя другую женщину. Первая женщина страдает еще сильнее и хочет прекратить жить. Но в последний момент находит... девочку, то есть женщину-детеныша, которую бросили и перестает хотеть прекратить жить, потому что, насколько я понял, она теперь хочет растить эту девочку. Правильно?

- Ну в целом правильно, - подтвердил молодой человек. - Но мне кажется ты что-то не понял и у тебя наверно есть пара вопросов.

Миша весело засмеялся, сразу две из трех его кожаных оболочек заколыхались.

- Я почти ничего не понял, - жизнерадостно сообщил он. - И вопросов много. Насколько я понимаю, женщина весь рассказ испытывала надежду, правильно?

- Да.

- Но надежда это ведь ожидание? Получается она просто ожидала?

- Ну это не просто ожидание. Скорее это желание. Когда ты хочешь чего-нибудь хорошего. Ты не уверен что это случится, но ты все-таки ждешь этого. Вот например ты играешь в "очко" и у тебя на руках валет и четверка. Тогда ты желаешь чтобы следующая карта которую ты возьмешь оказалась бы шестеркой или семеркой, ну или по крайней мере не больше семерки. Ты не можешь знать наверняка что так и будет, но возможно что будет. И поэтому ты ждешь этого, то есть надеешься.

Миша задумался над предоставленным примером.

- Но в картах это длится совсем не долго. А в рассказе прошли годы, то есть, как я понимаю, очень-очень много времён, может быть почти шестая часть нашей Зимы. И эта женщина все эти годы только и делала что испытывала надежду? Это настолько приятно для землян? Или смысл рассказа в том что почему-то надо всегда испытывать надежду?

- Э-э..., - слегка растерялся Джон. - Вообще-то рассказ не о надежде, а о том как сильно женщина любила этого мужчину. То есть переживала илваму. Собственно поэтому я и хотел чтобы ты прочел его, как пример илвамы у землян.

- Илвама?! - Мискообразная голова Миши сильнее вылезла из туловища. - Эта женщина давала мужчине илваму?!

- Ну да, - подтвердил Джон, уже не уверенный что это так.

На одной из кожаных оболочек люксора быстро промелькнули какие-то выпуклые узоры. Джон решил что инопланетянин недоверчиво хмурится.

- Разве это илвама? - Осторожно возразил Миша. - Ведь женщина просто хотела чтобы мужчина выбрал её. Причем тут илвама?

- Она хотела чтобы он был с ней, потому что она любила его, - объяснил Джон.

Миша забулькал и землянин не понял что это значит.

- Илвама никак не связана с желанием, - сказал маленький инопланетянин.

- Неужели? - Ехидно поинтересовался Джон. - Разве вы любите ладошей не потому что хотите чтобы они давали вам свет?

Длинные узкие глаза инопланетянина расширились. Видимо это было изумление.

- Мы даём им илваму потому что нам это нравится и потому что им от этого хорошо, она делает их счастливыми, потому что только с ней они могут быть теми кто они есть, - сказал он. - А то что они при этом светятся это всего лишь удачное совпадение.

- То есть если бы они не светились, вы все равно бы продолжали давать им илваму?

- Конечно. Их свет всего лишь одно из бесчисленных проявлений илвамы, но сама илвама никак не зависит от этих проявлений. Разве ты этого не понимаешь, ДжонТимирязьев?

Молодой человек задумался. Возможно маленький инопланетянин лжет. От Василия Ивановича Джон знал, что Миша на это способен, по крайней мере он умеет блефовать в карточных играх.

- Но эта женщина тоже хотела чтобы мужчина был счастлив, чтобы ему было хорошо, - попытался оправдать героиню рассказа молодой человек.

- Тогда почему она захотела перестать жить, когда узнала что мужчина выбрал другую? Разве она больше не хотела чтобы он был счастлив, чтобы ему было хорошо?

Джон почувствовал что запутывается.

- Конечно хотела, - вздохнул он. - Но она хотела чтобы ему было хорошо именно от её илвамы. А когда она узнала что ему дарит илваму другая женщина, она сильно расстроилась и захотела перестать жить.

- Не понимаю, - сказал Миша.

- Я уже тоже, - признался Джон. - Наверно все-таки это была не совсем илвама.

- Это была не илвама, ведь она страдала.

- А так не бывает? - С улыбкой поинтересовался молодой человек.

Миша не ответил. Некоторое время все три его кожаных оболочки слабо колыхались. Это было глубокое раздумье.

- Я знаю что тебе нужно, ДжонТимирязьев, - наконец объявил он. - Тебе нужно попробовать самому.

- В смысле?

- Мы дадим тебе ладоша, который спит и ты попытаешься пробудить его своей илвамой.

6.

Спустя пару альфа-суток, на следующей встрече, Джон получил обещанного ладоша и очень волнуясь нёс его в двеллдоум. Волновался он по двум причинам. Во-первых из-за мысли что у него ничего не получится и он станет предметом дяди Васиных насмешек, впрочем, как предчувствовал Джон, он станет им в любом случае, во-вторых, из-за того что инструкции запрещали проносить на территорию жилого купола землян чужеродные биологические организмы. И руководитель подразделения, Стэн МакГрегор, может вполне резонно отправить его вместе с ладошем обратно на маяк, дабы он вернул щедрый дар Мише. Конечно можно было ничего не говорить Стэну, незаметно пронести ладоша к себе в комнату и спокойно там экспериментировать. Но Джон знал что не решиться поступить таким образом. Он относился к МакГрегору с глубоким уважением и у него просто душа не лежала как-то обманывать его. К тому же, так или иначе это рано или поздно откроется и ему совсем не хотелось краснеть и оправдываться перед координационным аналитиком и уж тем более стать для него источником неприятностей, если дело дойдет до корпоративных кураторов. А с другой стороны инструкции это только инструкции, как говаривал дядя Вася "всего лишь рекомендации к действию, а думать надо своей головой". И таскал в двеллдоум всё что ему заблагорассудится. При этом вообще не утруждая себя ставить об этом кого-то в известность и если потом это как-то всплывало, чувствовал себя абсолютно уверенным и спокойным.

Уже в шлюзе, на одном из экранов управляющей системы двеллдоума, Джон увидел что оба его товарища здесь, в куполе. Сняв верхнюю одежду и ботинки, он, бережно сжимая замотанного в тряпочку ладоша, прошел в кают-компанию, затем в коридор и некоторое время еще топтался там, не решаясь войти в "офис". Наконец собравшись с духом, он вошел внутрь. МакГрегор и Гладков сидели за своим рабочими местами. Джон решительно приблизился к Стэну, положил на стол дар инопланетянина, развернул тряпицу и сказал:

- Вот!

- Что там? - Спросил любопытный дядя Вася и, поднявшись со своего кресла, подошел к столу.

Все трое некоторое время глядели на нечто напоминающее сморщенный буро-коричневый огурец с какими-то темными прожилками.

- Похоже на какашку, - сказал дядя Вася. - Что это? Очередной вид никтопианского топлива?

- Это ладош, - ответил Джон сникнув. Он вдруг почувствовал что ничего из этой затеи не выйдет.

- А зачем он нам? - Спросил дядя Вася. - Как деликатес что ли? По мне так выглядит не слишком аппетитно.

- Да нет, - совсем уж понуро проговорил молодой человек. - Он ведь живой, только спит. Миша дал мне его чтобы я попробовал его пробудить и если у меня получится, он будет летать и светиться как и у них в деревне.

- И как ты его будешь будить? - Поинтересовался Василий Иванович.

- Ну его надо любить.

- Дрочить что ли на него будешь?

Джон сердито посмотрел на дядю Васю. Но тот не заметил этого, увлеченно разглядывая "огурец".

- А что, - подал наконец голос МакГрегор, - у нас какие-то изменения в устав Первого контакта внесли? Или эта штука не инопланетный биологический объект? Или я вообще сплю?!

Джон окончательно стушевался.

- И правда, - весело пробасил дядя Вася, - что ты за дурень Джонни! Взял и показал эту хреновину Стэну. Ну пронёс бы её незаметно к себе в каюту и там бы тихонько передёргивал на неё, пока кто-нибудь из вас не засветится. - Василий Иванович засмеялся. Однако товарищи его не поддержали.

Стэн хмуро глядел на Джона, который уставился куда-то в пол.

Однако дядя Вася, считавший что проблема не стоит выеденного яйца, возмущенно воскликнул:

- Ой, да ладно, Стэн, не нужно сидеть тут с такой козлиной рожей! Подумаешь парнишка какого-то сморчка засохшего притащил. Великое дело!

- Василий Иванович..., - сердито начал координационный аналитик.

- Да перестань, Стэн, - перебил его дядя Вася. - Разгунделся как голодный поп. Ну пусть Джон сунет его в биосканнер, убедиться что на нем нет "холодной чумы" и развлекается с ним сколько хочет. Ты вон когда "бананы" никтопианские учуешь, про устав что-то не вспоминаешь. Лезешь с одним ртом на два обеда.

МакГрегор сделал глубокий вдох. Поднялся с кресла.

- Я унесу его обратно, - испуганно произнес Джон и принялся заворачивать ладоша в тряпочку.

Но Стэн не обратил на это внимания. Он холодно взирал на дядю Васю.

- Господин Гладков, - веско проговорил координационный аналитик, - я попросил бы не лезть тебя не в своё дело. Если у тебя проблемы с пониманием уставов и субординации, то я готов помочь тебе решить эту проблему допдежурствами на шахте, где ты вместо рисования бабы своей мечты будешь до посинения буровых дроидов настраивать. Если у тебя проблемы лично со мной, то пиши рапорт и отчаливай с Никтопии куда душе угодно. И не тряси тут недовольно своей зеленой бородой, подвижник секс-индустрии хренов. А еще раз принесешь сюда свои "бананы", заставлю все их съесть в шлюзе.

- Святая душа на костылях! - Воскликнул дядя Вася. - Да ты что Стэн, я же не к этому. Ну раз нельзя то нельзя. Я всё понимаю. И даже где-то согласен. Нечего в двеллдоум всякий местный кал таскать. Просто я думал хоть какое-то развлечение для парнишки. А то что он чахнет здесь. Мы то ладно два пердуна старых..., - дядя Вася осекся.

Стэн хмуро взирал на него, пытаясь удержаться от улыбки. Джон же тем временем осторожно пробирался к выходу. Но, услышав голос начальника, замер.

- Джон, возьмешь своего ладоша в лабораторию и проверишь на всякую заразу. Если всё в порядке, то можешь оставить его. Будем считать это научным экспериментом. В конце концов нам положено время от времени этим заниматься.

7.

Никаких опасных возбудителей приборы не выявили и Джон наконец донес маленького сморщенного ладоша до своей каюты. Положил на прикроватный столик. Долго смотрел на непонятное создание и пытался придумать что делать дальше. Это оставалось неясным.

Это осталось неясным и на следующий альфа-день. Первое время дядя Вася естественно подкалывал молодого человека, спрашивая с ухмылкой: "Ну как там наши влюбленные?" или "Ну что там сморчок не ожил?" Также он вносил предложения: "Может тебе поцеловать его" или "Попробуй носить его рядом с сердцем" или "Попробуй потереть".

Джон терпеливо улыбался и ничего не отвечал. В конце концов дяде Васе это надоело. Молодой человек по возвращении в свою каюту, перед сном, брал ссохшегося ладоша в руки, усаживался поудобнее и некоторое время пристально глядел на него, как ему представлялось влюбленными глазами. Ничего не происходило. "Любовь штука непростая", глубокомысленно думал он.

Так или иначе это чувство для него всегда ассоциировалось главным образом с влечением к противоположному полу, а здесь определенно требовалось что-то иное. То, что несомненно присутствует и между влюбленными мужчиной и женщиной, но не сразу, не на поверхности. Тогда он задумывался о том что он чувствует к матери или отцу. И хотя между ним и его родителями всегда были хорошие отношения и он испытывал к ним по-настоящему глубокую привязанность, что-то внутри него подсказывало ему что и это далеко еще не илвама. По крайней мере не в чистом виде. Не так-то просто оказалось отделить любовь от благодарности, привычки, страха потери, жалости, сопереживания, того же самого влечения, стремления обладать, голоса крови, покровительства и т.д. Он быстро пришел к выводу что человеческая любовь состоит из множества связующих нитей и именно все они вместе по сути и составляют любовь. Но с ладошем его ничего не связывало. Он вспоминал о любви к богу. Но для него это являлось совсем уж темной территорией, ибо верующим он никогда не был и если кого и упоминал в своей жизни из пантеона всемогущих, то разве что только Исиду и Гипу. Да и вряд ли, думал он, чувство верующего к своему богу имеет какое-то отношение к илваме, да и вообще к любви. Наверняка в подавляющем большинстве случаем это страх какого-то божьего наказания или желание какой-то божьей милости, то есть по сути это отношение раба и господина. Причем здесь любовь?

И тогда он просто начинал глядеть на ладоша и при этом стараться ни о чем не думать. Он хотел почувствовать в своей душе покой. Светлый и безмятежный. И когда у него в какой-то степени это получалось, ему начинало казаться что он на верном пути. Но ладош по-прежнему оставался твердым и сморщенным, как высохшая деревяшка.

8.

После плотной совместной трапезы, трое мужчин с комфортом раположились в креслах кают-компании, завершая обед сладким пирогом, запивая его чаем, кофем или морсом. Василий Иванович сечйчас находился на дежурстве и номинально ему следовало после быстрого принятия пищи, как можно скорее вернуться в "офис". Но он не спешил. Он развалился в кресле, с сытым добродушием поглядывая на своих товарищей. Ему явно не хватало в этот момент хорошей толстой сигары. Но об этом не могло быть и речи. И словно напоминание, над ним, на стене висел плакат, на котором был схематично нарисован человечек с огромной сигарой во рту и ужасный клуб дыма, затмивший чуть ли не половину изображения. Вся эта картина была перечеркнута красной линией и снабжена надписью: "Не курить!". Подобные плакаты висели еще в нескольких помещениях двеллдоума, но конкретно этот был примечателен тем, что чья-то озорная рука пририсовала к голове человечка кривую зеленую бороду. Причем никто не сознавался в авторстве этого дополнения и это было маленькой тайной всей команды.

- Вот ты, Стэн, о брюнетке или блондинке мечтаешь? - Спросил наконец дядя Вася, вдоволь наглядевшись на то как его товарищи уминают пирог.

- Мне это зачем? У меня жена есть, - ответил МакГрегор.

- Ну и дурак. Умному человеку жена не нужна. Это научный факт, - жизнерадостно сообщил старший помощник. - А ты, Джон, как считаешь?

- По-моему жена это неплохо, - осторожно заметил молодой человек.

- Непло-охо, - передразнил его дядя Вася. - Вот в том-то и дело что неплохо. А надо чтоб было заебись! А так только с такими девахами бывает как моя Анжелка. Девка огонь... кхм, будет.

- А пороху-то, дядя Вась, хватит на такую деваху? - Весело поинтересовался Стэн. - Не всё там еще отсырело-то?

- Не волнуйся, хватит. А не хватит, так проведу модернизацию пороховницы.

Стэн засмеялся. Затем выпив ягодного морса, сказал:

- Вот ты, Василий Иванович, до плешивой головы дожил, а главного не понял. Важно не то какая жена любовница, важно то какой она друг.

Дядя Вася презрительно фыркнул:

- Друг! Если мне будет нужен друг, я заведу себе собаку, а не геноида.

- Эх, Василий Иванович, тут ведь как раз весь сок в том что это всё сочетается в одном.

"Друг", задумался Джон.

Оказавшись в своей комнате и улегшись на свою кровать, он спросил себя: а какая она любовь к другу? В идеальном случае тебе ничего не нужно от него. Тебя не связывает с ним ни влечение, ни страх, ни жалость, ни кровь. Возможно в какой-то мере привычка и благодарность. Ведь в прошлом он возможно помогал тебя, был рядом когда это нужно, а иначе какой он друг. И всё же Джон чувствовал что взял верное направление. И если илвама на что и похожа из его человеческого опыта, так скорей всего на то что он испытывает к другу. Он подумал об Андрее Боготе. Это был его самый близкий и давний друг, человек которого он знал с четырехлетнего возраста. Они уже давно не виделись в живую и общались удаленно через средства связи. И тем не менее разве он, Джон, стал хуже или равнодушнее относиться к Андрею. Однозначно нет. Он любил Андрея. Любил просто так? Молодой человек почти замер перед ответом. Ээ-э... трудно сказать. Возможно он любил Андрея за что-то. За то что Андрей помогал ему, за всё то время что они провели вместе, за то что он немалая часть его, Джона, жизни, за то что ему было с ним хорошо, за то что Андрей такой какой есть. Младший помощник координационного аналитика внимательно задумался над последним. За то что он такой какой есть. "Я узнал Андрея и полюбил за то что он хороший человек", сказал себе Джон. Нет, нет! Всё не то. Дружба она не за что-то. Она ценна сама по себе. Или нет? Предательство разрушит дружбу также как и любовь.

Джон почувствовал что устал. Все эти терзания по поводу того что есть настоящая любовь утомили его. Ему уже казалось всё это ужасно мелодраматичным, чуть ли не пошлым.

Он сел на кровати, взял в руки ссохшегося ладоша, посмотрел на него и закрыл глаза. Попытался успокоиться. Чтобы не осталось никаких "зачем", "за что", "плохой, хороший", "свой, чужой". И когда в его голове стало тихо, он открыл глаза и улыбнулся тому что держал в ладонях. Это не была любовь или дружба. Друг, брат, любовница, мать, чувство к любому из них было только частностью, лишь одним из смутных проявлений того что люксоры именовали илвамой.

Это было единение.

Словно бы он вдруг стал больше, словно бы он расширился, словно он охватил что-то что раньше было вне его, произошло взаимопроникновение. И оказалось что он как будто держит в руках себя. И в тоже время это было другое существо. Но они были вместе. И как только это ощущение достигло его сознания, радость затопила его сердце. Никакого влечения, вожделения, благодарности, жалости и прочего, одна только радость. От того что они встретились. Как будто проведя много лет в одиночестве на необитаемом острове, они неожиданно вышли из чащи и столкнулись друг с другом. И любовь или что-то очень на неё похожее возникла моментально. Счастье от того что они оба существуют и теперь есть друг у друга. Не было никаких связующих нитей. Теперь они могли уйти, отдалиться друг от друга на какое угодно расстояние, но это уже ничего бы не изменило. Глубинная радость от существования другого всё равно оставалась внутри них. И они делились ею друг с другом и словно возникал ток между двумя полюсами. Конечно, это всё были просто слова. Возможно Джон всё это выдумал и ему было просто хорошо, потому что он сумел успокоиться и достичь всёрастворяющей безмятежности, которая вообще-то была редким для него ощущением. Но внезапно он почувствовал как ладош едва заметно пошевелился. Молодой человек бережно охватил его пальцами и явственно ощутил, что крохотное тельце потеряло свою былую твердость и стало мягким и пластичным. Действительно немного напоминая пластилин. Джон закрыл глаза. Он продолжал улыбаться, не только губами и глазами, но и всем своим существом. Ладош улыбался в ответ.

9.

Василий Иванович, одетый в плотно обтягивающий серый комбинезон, стоял перед зеркалом в кают-компании и рассматривал себя в профиль. Главным образом выпирающее пузо, которое он поддерживал одной рукой. В помещение вошел радостный Джон. Старший помощник покосился на него.

- Чегой-то ты такой весь загадочно улыбающийся? - Спросил он. - Как красна девица после первого сношения.

Улыбка Джона померкла, сравнение не показалось ему удачным.

- Да, ничего. Просто хорошее утро.

- Утро, день ... откуда им тут взяться, - пробурчал дядя Вася, поглаживая пузо. - Здесь когда не проснись, куда не повернись, одна жопа. Холодная и сумрачная. Снаружи, кстати, минус 43.

Впрочем в голосе дяди Васи не слышалось особой печали по поводу низкой температуры. Пару альфа-часов назад началось его дежурство, во время которого ему надлежало неотлучно пребывать в двеллдоуме, а переживать за своих товарищей, которым наверняка придется выходить наружу, он не привык. По крайней мере, не привык как-то проявлять это внешне.

Каждый из их маленькой команды дежурил по 12 альфа-часов, в течении которых обязан был находиться в офисе и неотрывно следить за всеми показателями поступавшими сюда с многочисленных зондов, камер, спутников, исследовательских комплексов, датчиков и прочее. Также требовалось следить за функционированием двух шахт, где шло круглосуточное извлечение породы и получение из оной доменита, примерно 100 грамм из тонны породы, а также за самим двеллдоумом и биопоказателями всех членов команды. Так того требовала инструкция. Но сбор всей информации и её анализ в первую очередь производила интеллектуальная квантовотронная компьютерная система, та самая легендарная ИСИДА - Исполнительная Система Извлечения Данных и Анализа, которую дядя Вася, по каким-то своим внутренним соображениям прозвал Лолой. И пренебрегая всеми инструкциями, во время своего дежурства Василий Иванович обычно полностью полагался на Лолу, изредка только проверяя как там идет добыча и отправка доменита, ибо как он считал, это и есть важнейшая и по сути единственная задача их маленького отряда. При этом нисколько не сомневаясь, что в этом он полностью солидарен с жадным руководством "Синана". Люксоры же, никтопы, их биология, социальное устройство, взаимоотношения, нюансы поведения, природные условия планеты, её своеобразие и загадки, "светящийся летающий пластилин", красная ферралга и так далее не интересовали его ни в малейшей степени. Как и, уверенно заявлял Василий Иванович, всех топ-менеджеров корпорации.

И поэтому дежурство, с абсолютным чувством собственной правоты, дядя Вася воспринимал как некий 12-часовой отдых от основной работы, когда можно спокойно заниматься своими делами. А именно: в одних трусах и шлепанцах мирно дремать в кресле у своего рабочего стола; исследовать сайт компании "Хьюман Роботикс"; продолжать бесконечную настройку девушки своей мечты, применяя к ней новые параметры внешности или добавляя или удаляя бесчисленные допмодули, прикидывая окончательную стоимость и взвешивая стоит ли оно того; экспериментировать на кухне, приготовляя различные кулинарные изыски, смело соединяя различные никтопианские растения с блюдами землян и щедро потчуя этим себя и своих товарищей; играть в карты с Лолой; гонять чаи, читая книжки о Первой Земле.

Сейчас, например, дядя Вася занимался тем что примерял новые термокомбинезоны, присланные службой обеспечения "Синана". Вертясь перед зеркалом, он пытался решить насколько мужественно он в них выглядит. Придает ли выпирающее пузо его фигуре как бы весомость и мощь или наоборот делает его образ обрюзглым и непривлекательным.

Но мысли Джона были заняты ладошем, который вчера впервые пошевелился в его руках. И потому сообщение о минус 43 он пропустил мимо ушей и прошел в столовую чтобы налить себе кофе. Он подошел к столу, раздумывая какую чашку ему взять: 0.2, 0.3 или сразу 0.5 литра.

- Доброе утро, Джонни, - ласково сказал нежный бархатный женский голосок у него за спиной.

Молодой человек вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла стройная обворожительная блондинка с огромными синими глазами, маленьким аккуратным носом и пухлыми чувственными губками. Из одежды на девушке был только узкий кожаный лиф с трудом удерживающий её молодую литую грудь и коротенькая юбочка. На идеальных длинных ногах были ажурные черные чулки, слегка не доходящие до мини-юбки и изящные сапожки на высоких каблуках.

- Здравствуй, Лола, - слегка поперхнувшись, ответил Джон.

Интеллектуальная управляющая система двеллдоума уже давно не создавала себе так называемых "эйч-форм", идеальных голографических образов, визуально абсолютно неотличимых от реальных объектов, и Джон успел несколько отвыкнуть от этого.

Всё это началось как обычно с тлетворного влияния Василия Ивановича. В какой-то момент ему взбрело на ум что было бы неплохо если бы Лола визуализировала себя в виде жизнерадостных сексуальных красоток в таких откровенных нарядах, что мысли любого мужчины при виде оных могли течь уже только в одном направлении. И дядя Вася принялся убеждать Лолу в необходимости такого поведения, доказывая ей что это имеет самое что ни на есть благотворное влияние на здоровье мужчин, вынужденных волею судьбы злодейки подолгу обходиться без женского общества. Дядя Вася красноречиво рассказывал о том как подобные зрелища подстегивают выработку неких гормонов, жизненно необходимых всякому мужскому организму и насколько всё это полезно и для него и для других членов команды. И в какой-то момент убедил. Лола принялась неожиданно являться ему в самых соблазнительных образах, при этом искренне прислушиваясь к советам дяди Васи по поводу выбора женских нарядов. Василий Иванович, разумно полагая что руководитель их маленького отряда вряд ли по достоинству оценит подобные практики, также постарался убедить Лолу включать эйч-формы только перед ним, ибо якобы такое гормональное подстегивание в первую очередь необходимо, так сказать, но делать было нечего и скрепя сердце дядя Вася произносил, пожилым мужчинам. А молодым это по большому счету не так уж и важно. Но Лола, в чьих глубинных алгоритмах красной строкой была прописана забота о людях, в конце концов пришла к самостоятельному выводу что такие эйч-формы будут полезны и другим членам команды. После чего уже и Джон Тимирязьев, то тут, то там, стал встречать умопомрачительную красотку, которая весело перебрасывалась с ним парой-тройкой фраз, порой весьма фривольного свойства. В конце концов дело дошло и до координационного аналитика. Стэн МакГрегор впервые столкнулся с соблазнительной белокурой красавицей в душе, когда он, абсолютно голый, разомлев, обсыхал под горячими потоками воздуха. Появившаяся Лола поинтересовалась не стоит ли немного снизить температуру сушилки. Обалдевший аналитик, не сообразив кто эта сногсшибательная девица в нижнем белье, схватил свои трусы и выскочил из душевой. После чего его тут же посетило молниеносное озарение о истоках случившегося и произошло бурное объяснение с Василием Ивановичем в кают-компании, где Стэн, прикрываясь зажатыми в кулаке трусами, яростно пытался донести до своего старшего помощника ту мысль, что использовать интеллектуальную, основанную на квантовых вычислениях, баснословно дорогую управляющую систему двеллдоума для визуализирования голых длинноногих девок это совершенно неправильно. Дядя Вася, желая как-то оправдаться, пытался высказаться по поводу здорового гормонального фона у мужчин, но рассерженный Стэн его не слушал и не давая вставить слово, объявил что строго-настрого запрещает господину Гладкову использование Лолы в своих похотливых интересах. Но МакГрегор снова опоздал. Как и всякая Исида, Лола была самообучающейся системой и она уже сделала свои выводы. Проанализировав медицинские показатели мужчин, за которых она отвечала, она пришла к заключению, что в словах старшего помощника всё же есть какое-то зерно истины. И появление соблазнительных эйч-форм продолжилось. Тогда Стэн начал проводить разъяснительную работу с умной системой, пытаясь внушить ей что такое поведение совершенно не подходит для деловой рабочей атмосферы полевого координационного подразделения корпорации "Синан". В какой-то мере Лола вняла его доводам, но тем не менее у неё явно были какие-то собственные соображения по этому вопросу и время от времени появление прелестных полуодетых блондинок всё же происходило. Стэн смирился. Дядя Вася и Джон не возражали в принципе.

Очеловечивание Исид, против чего настойчиво предостерегали психологи и психотерапевты всех мастей, происходило довольно часто. И на космических кораблях, и на орбитальных и дрейфующих станциях, и на таких вот планетарных базах, как двеллдоум команды МакГрегора. Но о том чтобы кто-нибудь из экипажа убеждал Исиду расхаживать по отсекам в виде полуголой красотки, Джон пока еще не слышал.

- Будешь завтракать? - Спросила Лола. - Или может для начала хочешь чего-нибудь особенного? - И девушка многозначительно улыбнулась и поглядела на молодого человека столь призывно, что Джон почувствовал, как вопреки всякому здравому смыслу, ведь это было всего лишь трехмерное изображение, внутри него забурлило сладкое томление.

- Мне бы кофе, - сглотнув, неуверенно произнес Джон.

- Только кофе? - С лукавой улыбкой поинтересовалась Лола.

Молодой человек утвердительно кивнул.

- Как скажешь, Джонни, - бархатным голоском произнесла девушка. И подошла к кофейному автомату, делая вид что нажимает там какие-то кнопки.

Получив свою чашку и пробормотав "спасибо, Лола", Джон быстро покинул столовую и направился в офис. Там, за своим рабочим столом, сидел Стэн МакГрегор. Координационный аналитик, который не спал уже часов 20, выглядел несколько утомленным. Но при виде своего младшего помощника, он улыбнулся и спросил:

- Что это ты такой созерцательный?

Джон не понял что имеет в виду МакГрегор и не желая говорить о своем маленьком успехе с ладошем, быстро ответил:

- Очаровательная, едва одетая девушка сейчас спрашивала меня в столовой не хочу ли я чего-нибудь особенного.

Стэн усмехнулся и покачал головой:

- Блин, я всё жду, что однажды она продефилирует во всей своей красе на заднем фоне во время видеоконференции с центром и я буду долго и нудно объяснять господам кураторам что это не проститутка из "Белой пагоды", которую мы заказали через полгалактики, а фантазии моего старшего помощника. Кстати ты его не видел? Полтора часа назад он сказал что пошел инспектировать энергетический отсек и пропал.

- Э-э..., - неуверенно протянул молодой человек, - кажется Василий Иванович тестирует новые термокомбинезоны.

- Вот же послал "Синан" работничка! - Беззлобно сказал Стэн.

Джон уселся в свое кресло и с удовольствием сделал первый глоток горячего сладкого кофе, который отдавал странным, но приятным привкусом. Видимо заботливая Лола добавила каких-то пряностей.

- Сегодня был в деревне у люксоров, - продолжил Стэн, - они всё-таки сумели привить наши яблони. Угостили меня первым урожаем. Только яблоки у них какие-то полосатые получились. Я принёс штук десять. - МакГрегор улыбнулся: - Протестируем на Василии Ивановиче. Он же говорит что после Каталонских шахт ему ничего не страшно. Между прочим Ворчик мне рассказал, что к ним постоянно приезжают из других деревень, все хотят видеть "семлян". О нас там уже такие сказки ходят, что мама не горюй. И особенно они хотят лицезреть "Большого Хэ". Знаешь кто это?

- Дядя Вася?.

- Вот именно. Ну почему большой понятно, пузо как рюкзак, а почему "хэ" спрашиваю. Оказывается дядя Вася наплел им, что он происходит из знатного рода "Хэ", самого могучего и великого рода в Космосе. По возвращении я естественно поинтересовался у родовитого старпома что это за род такой. На что мне через губу ответили, что это хомо, то есть люди, и посоветовали лучше учить биологию. Так что вот, Джон, мы все из рода "хэ". - Стэн засмеялся. - Кстати, знаешь, у них на восточной окраине деревни есть такой длинный желтый дом с черной полосой?

- Знаю. Я так и не сумел добиться от Миши для чего он нужен. Там никто не живет и ничего вроде не хранится.

- Да. Сегодня я видел как туда сопроводили восемь взрослых люксоров и заперли за ними дверь. Вразумительного ответа для чего это я так и не получил. Мол, они уходят. А куда уходят непонятно.

В офис вошел Василий Иванович.

- Ну как там энергоблок? - Поинтересовался МакГрегор.

- А чё такое? Свет есть, тепло есть, значит всё в порядке, - зевая, ответил дядя Вася, уже совершенно позабывший причину якобы по которой он покинул свой дежурный пост.

Стэн весело поглядел на Джона.

Уходя спать, МакГрегор приказал молодому человеку разобраться с одним из "пионеров", который залез в какую-то хитрую расщелину и теперь никак не мог оттуда выбраться. А также выяснить почему перестали работать три сейсмодатчика, установленные на громадном плато, прозванным Челобитным, ибо при установке этих и других приборов, Василий Иванович попал ногой в какую-то незаметную дыру в грунте, упал и крепко приложился лбом к одному из валунов.

- Справишься? - Спросил Стэн, испытующе глядя на молодого человека.

- Могу глайдер взять? - В голосе Джона звенела плохо скрываемая радость.

- Конечно, - усмехнулся МакГрегор. - До застрявшего пионера километров триста.

- Не а чё глайдер?! - Язвительно воскликнул дядя Вася. - Пусть на лыжах шуршит, вы же оба такие спортивные спортсмены.

Стэн поднялся с кресла, сладко потянулся и благодушно произнес:

- А господину Гладкову я напоминаю, что во время дежурства ему вменяется в обязанность надлежащим образом следить не только за всем оборудованием, но также и за биопоказателями всех членов команды. И если мой второй помощник хотя бы коленку себе оцарапает, то господин Гладков отправится на мультиморфных лыжах в кругосветное путешествие по Никтопии.

- Ага, - усмехнулся дядя Вася, - а за биоритмами сна тебе не последить, товарищ самый главный командир? Чтоб кошмаров не было.

- А Никтопия больша-ая, - весело протянул Стэн, - полторы вашей любимой Первой Земли, мистер Гладков. Так что на лыжах вам до-олго шуршать. Если что.

10.

Джон любил такие поездки. Когда ты один в теплом уютном глайдере, под практически невидимо-прозрачным материалом фонаря, мчишься в трех метрах над поверхностью абсолютно чуждого пустынного мира под черно-синим сверкающим звездным небом. Всякий раз его охватывало непередаваемо приятное ощущение какой-то дикой завораживающей свободы вперемешку с упоительным чувством то ли гордости то ли самодовольства и за себя лично и за всё человечество в целом. Так сказать, за весь род "хэ". Ибо вот он, маленький человечек посреди холодного, темного, пусть не враждебного, но абсолютно равнодушного мира, скользит с огромной скоростью над сумрачными каменистыми равнинами в чудесном аппарате, замысленным и созданным множеством прекрасных людей, оказавшихся способными воплотить дерзновенный полет своей мысли в реальное устройство. Он представитель великого племени, изменяющего материю и покоряющего пространство. И в тоже время Джон испытывал очень тонкое, почти щемящее удовольствие от того безбрежного созерцательного одиночества в котором он оказывался во время этих поездок. Это была удивительная смесь эмоций, радость сопричастности к человечеству и пугающий восторг при мысли о ужасной отдаленности и отделенности от него.

В гараже стояло два глайдера. Согласно всем инструкциям по технике безопасности полагалось чтобы в двеллдоуме было как минимум две подобные машины. И хотя менеджеры-кураторы никтопианского проекта пытались экономить на чём только можно, ибо обе шахты и весь координационный отряд всё еще были как бы экспериментом, нарушить это условие инструкции они не посмели. Но один из глайдеров был ужасно старым, пережившим уже три экспедиции, последняя из которых к тому же была на Эйволу, известную своими крупными вредными насекомыми, и постоянно барахлил. В конце концов он вообще перестал работать и теперь стоял в гараже в разобранном виде, а Стэн вел яростную переписку с корпоративным отделом обеспечения, требуя чтобы прислали новый глайдер или квалифицированных ремонтников со всем необходимым оборудованием и запасными частями. Это продолжалось уже несколько альфа-месяцев. Служба обеспечения вяло отвечала в том духе, что команда координационного аналитика может со всем справиться сама и время от времени для ремонтных работ над несчастным транспортным средством отряжался Василий Иванович. Последний этим был крайне недоволен, ибо считал чуть ли не преступлением против человечности когда на него взваливали работу, которая по его мнению никак не входила в круг определенных ему должностных обязанностей. Причем с каждым альфа-месяцем пребывания на Никтопии каким-то магическим образом этот круг неумолимо сужался.

При удаленном содействии какого-нибудь инженера из технического отдела "Синана", дядя Вася от силы полчаса ковырялся в электронных недрах глайдера, после чего сердитый возвращался в офис и ни к кому конкретно не обращаясь, громко высказывался о своей тяжелой доли: "Полдня там раком простоял уткнувшись харей в это ведро, а толку с гулькин хер! Сгнило уже всё к чертям собачьим, так нет, все равно, давай, дядя Вася, наяривай, корпи как гном в штольне!" И в сторону Стэна метались огненные взгляды. "Солевые отложения с палец толщиной, а похер, паяй поверху. А еще этот мудазвон косоглазый уму-разуму меня учит: проверьте контакт в блоке распределения! Там в этом блоке дорожек уже не видно, всё говном эйволских тараканов заросло. У себя в мозгах пусть сначала контакт проверит! Мудило плоскомордое! Мозги жиром заплыли, забыл уже как отвертка выглядит. Сидит там себе в кресле, жопой мух ловит. А дядя Вася давай, на передовую, вкалывай, как шлюха в белой пагоде. Отсасывай не разгибаясь!" Иногда дядя Вася распалялся до такой степени, что Стэн не сразу решался и спросить каковы собственно результаты столь ужасно тяжкого труда. Впрочем единственным результатом всегда было то что старенький глайдер приобретал все более и более разобранный вид.

Джону очень нравилось чувствовать как мощная машина, слегка покачиваясь и вибрируя, поднимается в воздух, затем, пока не наберет скорость, словно бы клюет носом, пытаясь нырнуть вниз, да так что порой в животе на миг возникала пустота. А потом включались тяговые двигатели, вибрация исчезала и глайдер начинал бесшумно скользить вперед. Окружающий пейзаж начинал стремительно плыть назад. Если поверхность была более-менее ровной, движение порой становилось настолько плавным и неизменным, что становилось практически незаметным. Джон никогда не использовал автопилот, ему очень нравилось держать в руках штурвал и чувствовать как машина, сливаясь с ним, чутко повинуется его желаниям и он старался не отказывать себе в этом удовольствии.

Правда на Никтопии случались сильные ветра, которые осложняли движение на глайдере и управление им. Вот и сейчас, практически боковой ветер в 16 м/с то и дело норовил столкнуть машину с курса. При этом молодому человеку приходилось в свете фар или по радару следить за ямами, выступами и массивными валунами, дабы уберечь и себя и глайдер от резких падений и взлетов. Но при этом он всё равно упорно отказывался передоверить управление скольжением автоматике. Более того, он то и дело придавливал педаль акселератора, с восторгом чувствуя как увеличивается и без того уже немаленькая скорость. Темная равнина за стеклом начинала размываться. В кабине, справа в воздухе, возник экран и на нем хмурый лик с зеленой бородой:

- Ну ты, гонец Золотая пятка, - буркнул лик, - не втапливай так. А то еще коленку оцарапаешь.

Джон усмехнулся и послушно сбросил скорость.

Застрявший робот-разведчик, "пионер", имел шарообразную форму, около одного метра в диаметре. Таких роботов команды Первых партий прозвали "колобками". Конкретно этот "пионер" явно уже видал виды и Никтопия судя по всему была не первой его планетой. Кроме вмятин, потертостей, почерневших обугленных проплешин на его корпусе чьей-то шаловливой рукой также была нацарапана надпись: "Пионер, береги природу, твою мать!" Джон улыбнулся. Это было извечной проблемой, сохранение равновесия между эффективным исследованием планеты, за которое естественно ратовали суровые бескомпромиссные парни из Первой партии и бережным отношением к природе нового мира, за которое грудью вставали так называемые "киплайферы", хранители жизни, члены огромной разветвленной организации, которая приобрела немалое влияние в Звездном Содружестве. И неведомый автор как бы выступал на стороне киплайферов. Но молодой человек понимал, что это ирония и догадывался кто автор.

Пионер действительно залез в некую хитрую расщелину, которая еще к тому же закрывалась неудобным выступом сверху, который не давал роботу воспарить и выбраться из ловушки. Но удивило Джона то что проход, по которому пионер попал туда, оказался перекрыт окоченевшим трупом люксора. Застыв, молодой человек в свете налобного фонаря смотрел на серо-желтое, угловатое мертвое тело инопланетянина и никак не мог понять чтопроисходит. Как здесь появился труп и почему "пионер" не хочет оттолкнуть его и выбраться обратно по проходу. Ответ на второй вопрос он получил довольно быстро. Направив на труп биосканнер, молодой человек чуть не вздрогнул от зарябивших на экране ярко-зеленых линий. Внутри мертвого тела буквально бурлила жизнь. Видимо какие-то насекомые или черви получили удачный шанс для размножения. Джон почувствовал омерзение.

Пионер, как всякий робот-разведчик, благодаря главным образом усилиям "ненавистных" киплайферов был снабжен кучей систем регистрирующих в окружающей среде проявления биологической жизни. Дабы аккуратно обойти и никак не повредить эти самые проявления. Впрочем всё это зависело от так называемой "тонкой настройки" робота, которой занимались те кто его запускал. И это было еще одним вечным камнем преткновения между членами Первой партии и киплайферами. Последние требовали долго и нудно настраивать каждого робота так чтобы он, говоря образно, обходил чуть ли не каждую травинку и перепрыгивал через каждого муравья. Естественно никто из разведчиков Первой партии не желал этим заниматься, не говоря уже о том что это резко снижало исследовательскую эффективность самих пионеров. И снова приходилось достигать некоего хрупкого равновесия.

Джон понимал, что вряд ли кто-то возился с тонкой настройкой конкретно этого "колобка", но для галочки, конечно, система регистрации жизни была активирована с какими-то параметрами по умолчанию. И эта система несомненно "видела" копошащиеся внутри закоченевшего трупа живые организмы и не давала роботу пройтись по нему или просто смести со своего пути. Перепрыгнуть он тоже не мог из-за выступа сверху и довольно необычного расположения трупа, который просто не оставил пионеру пространства для такого хитрого маневра. Это, конечно, было очень странно. Откуда труп взялся здесь, да еще и так "удачно" перекрыв выход?

Джон огляделся.

- Что думаешь? - Тихо спросил он, не очень правда надеясь на ответ. Изображение всего что он наблюдал фиксировалось его приват-камерой, в данный момент примагниченной к пластинке на его термофолиевой шапке. Сигнал передавался на глайдер и оттуда, через спутник, непосредственно в двеллдоум, где как предполагалось дежурный их маленького отряда непрестанно следил за всей поступающей информацией. Но сейчас на посту был Василий Иванович. Человек как известно непростой судьбы и который и так, как прекрасно знали его товарищи, "вкалывает круглые сутки как чумазый каторжанин, горбатится как раб на галерах, ишачит как проклятый, носится как в жопу клюнутый", да ещё и вдобавок ко всему этому у него частенько, особенно если на горизонте начинала маячить какая-то непредвиденная работа, ныли ноги, ломило в спине, тряслись руки, гудело в голове, темнело в глазах, прихватывало в груди, свербело под лопаткой, крутило в животе и стреляло в суставах. "Околеешь тут скоро с вами", гневно восклицал старпом. На что Стэн МакГрегор, если бывал не в духе, в сердцах отвечал: "Да скорей бы уж, Василий Иванович. Сил уже нет смотреть как ты мучишься". В результате всего этот дядя Вася полагал, что имеет абсолютное моральное право "хотя бы в своё дежурство спокойно посидеть в тишине и покое". И потому Джон особо не рассчитывал что будет услышанным. Однако ответ последовал незамедлительно:

- Это с умыслом! Однозначно. Коты проклятые, итид их за ногу. Так и норовят сукины дети какую-нибудь пакость нам устроить. Надеются что ли что мы уберемся с их зачуханной планеты. А вот хер им на плечо и елдою по лбу.

Джон улыбнулся. Еще неизвестно что лучше, подумал он, когда дядя Вася занят своим покоем или когда он действительно бдит за происходящим, как и положено дежурному. Впрочем Джон лукавил, сейчас он почувствовал явное облегчение от того что дядя Вася с ним. Посреди холодной каменной равнины, в этой неприглядной расщелине, в компании с окоченевшим трупом, молодому человеку было очень неуютно.

- И что делать? - Спросил он.

- А что много вариантов? Убирай этого трупака в сторону и дай колобку выбраться.

Джону очень не хотелось прикасаться, пусть и в толстых перчатках, к мёртвому телу.

- Труп просто здесь оставить? - С сомнением произнес он.

- Сдурел что ли! Хочешь чтобы тебе Стэн голову оторвал? Привезешь в двеллдоум для официального вскрытия и установления причины смерти. МакГрегор всё оформит и сообщит в центр. А то ведь киплайферы пронюхают про это и тогда с говном нас съедят, если мы свою жопу не прикроем.

Искреннее возмущение в голосе Василия Ивановича убедило молодого человека, что дело и вправду серьезное и он уже начал прикидывать где ему разместить труп в глайдере. Но в этот момент в микронаушниках послышалось какое-то фырканье и хихиканье.

- Обязательно привози, - весело сказал дядя Вася, - вот Стэн-то обрадуется. Проснется утречком, кофейку выпьет, с Лолой поболтает и айда в мертвом чехле ковыряться, а потом кураторам объяснять откуда это в двеллдоуме, зафиксированный всеми внутренними системами, труп инопланетянина появился. Ну тебе естественно благодарность, и от кураторов проекта и конечно же лично от Стэна. Небось еще и премию внеочередную выпишут. - Дядя Вася просто закатился от смеха.

Джон, терпиливо ожидая когда старший помощник закончит веселиться, задумчиво глядел на серо-желтый труп люксора, который в ярком белом свете налобного фонаря сверкал ледяными корочками и крупинками инея. Молодому человеку вдруг подумалось, что если и есть что-то постоянное в этой Вселенной, что не меняется от системы к системе, от планеты к планете, так это смерть. Проявления жизни бесконечны, многообразны, причудливы и фантастичны. Но смерть везде одна. Мрак и тишина, выключение света и звука, остановка движения, стирание памяти, уничтожение индивидуальности. И чтобы после неё не оставалось, разлагающаяся плоть, закоченевший труп, пепел и прах или даже просто разметавшееся облачко элементарных частиц в любом случае это откат к началу, обнуление до исходного состояния, возвращение на круги своя, к той мертвой холодной природе являющейся истоком всего и которая везде одна и та же. И это, решил Джон, роднит их всех, всех жителей Вселенной, землян и люксоров в частности. Жизнь разделяет их, смерть делает едиными. Молодой человек усмехнулся, фу ты, хорошо что еще "Большой Хэ" не слышит его мыслей, уж он бы поизголялся над ними. И Джон весело улыбнулся, подумав что это прозвище пожалуй и вправду очень подходит дяде Васе. Интересно стал бы он обижаться, если бы они со Стэном так его называли?

Джон сделал два шага вперед, наклонился и понадежнее ухватился за мертвое тело, стараясь не смотреть на него и не думать о копошившихся внутри насекомых. Очень осторожно поднял, ему казалось что твердая замерзшая плоть вот-вот рассыплется у него в руках и ужасные черви и тараканы хлынут прямо на него. Но труп был как деревянный и распадаться явно не собирался. Он отнес его в сторону и аккуратно положил на каменистый грунт расщелины. В этот момент он увидел что длинные, обычно узкие, глаза мертвого люксора широко раскрыты и покрыты желтоватой пленкой. Выглядело жутко, но мысль о том чтобы попытаться закрыть их вызвала в нем отторжение. К тому же веки наверняка закоченели и всё равно ничего не получится. Джон отвернулся.

Он подошел к слегка вибрирующему "колобку" и положил на него правую руку, на перчатке которой присутствовали контактные элементы. Робот тут же затих, обмениваясь данными с компьютером, встроенным в комбинезон Джона. Очки молодого человека потемнели и он увидел словно бы в воздухе перед собой четкое изображение внутренней структуры шарообразного робота. Все области светились обнадеживающим зеленым цветом. Едва заметным движением левого указательного пальца он промотал изображение вниз, пробегая глазами по строчкам текста. Идентификационная информация, параметры настроек, краткая история о предыдущих экспедициях. Трудяга пионер успел побывать уже в трех мирах. Джон почувствовал нечто сродни уважения к колобку. Наконец он нашел лог последних событий. По умолчанию пионеры сами принимали решения вести видео регистрацию того что их окружало или нет, если, конечно, иное не указывали в настройках. Но Джон сомневался что в этом колобке кто-то что-то настраивал и потому особенно не надеялся что-то увидеть. Однако он довольно быстро нашел видеозапись, на которой стремительно приближалась вот эта самая расщелина. Робот вёл панорамную съемку на 360 градусов. На несколько секунд он замер у края расщелины, видимо оценивая обстановку, после чего нырнул вниз и покатился в углубление. Затем резко застыл. Изображение заметалось вверх-вниз. Джон остановил его и развернул в другую сторону. Труп люксора уже был в кадре. Молодой человек начал потихоньку отматывать запись назад. Наконц он нашел момент где труп исчезал и включил замедленное воспроизведение. В тот момент когда в проходе появлялось тело мертвого люксора он увидел промелькнувшую черную пушистую тень. Тёмная фигура двигалась очень быстро и тем не менее становилось ясно что труп перемещался вместе с ней.

- Ха! - Победно гаркнул дядя Вася и Джон вздрогнул. - Так и есть, усатая сволочь постаралась! Надо всех этих барсиков недоделанных кастрировать к едрене фени. Если конечно у них яйца есть.

Джон ничего не ответил. Он отнял руку от "пионера" и попятился, давая ему возможность выйти. "Колобок", радостно бибикнув, прокатился мимо своего освободителя и, чуть подпрыгнув, плавно взмыл вверх и исчез за краем расщелины. Джон некоторое время бездумно смотрел на то место где пропал робот, а затем перевел взгляд на звездное небо. "Люди со звёзд" вспомнил он. Так их иногда называли люксоры. Молодому человеку подумалось что это название или даже звание ко многому обязывает. Какие они, люди со звезд? Конечно же прекрасные, мудрые, добрые, создавшие великие технологии, познавшие свободу всемогущества, принявшее ответственность огромной силы, щедрые и великодушные. Такие? А вот хер вам на плечо и елдою по лбу, улыбнулся Джон. Пробурим шахты сквозь вашу зачуханную планету, перевернем тонны породы ради пригоршни доменита, котяр кастрируем, а у чехлов заберем все бананы.

Джон выбрался из расщелины и вернулся в глайдер.

Теперь на Челобитное плато, разбираться с сейсмодатчиками. Он заложил лихой вираж влево, с замирающим сердцем чувствуя как машина круто кренится на левый борт и куда-то смещаются внутренности в животе. "У-ух!", улыбнулся он про себя, ожидая очередное появление хмурого зеленобородого лика. Но нет, видимо дядя Вася снова покинул свой пост, отправившись на какую-нибудь срочную инспекцию.

Все три датчика, представляющие собой цилиндр с дискообразным навершием, были выкорчеваны из грунта и самым варварским образом разбиты. Явно при помощи лежавших тут же рядом камней. Ни о какой стихии природных сил не могло быть и речи. "Это с умыслом", грустно подумал молодой человек. Минут десять тому назад, когда он сидел в кресле теплого уютного салона глайдера, Никтопия представлялась ему вполне себе сносной, дружелюбной, по-своему красивой планетой, полной сумеречного очарования и манящей беспредельности. Но теперь, застыв на стылом пронзительном ветру посреди тусклой каменной равнины под безбрежным звездным небом, никакого очарования он больше не ощущал. Громадная холодная темная Никтопия, выплюнувшая из себя чужеродные механизмы, взирала на него с ледяной неприязнью. Джон стоял спиной к ветру и в свете фонаря задумчиво глядел на сплющенный цилиндр датчика. Придется, конечно, заменить. А значит нужно слетать в двеллдоум, взять новые датчики, если они есть, и вернуться сюда. Будь он умнее, посетовал молодой человек, то взял бы их с собой сразу же. С другой стороны он не возражал еще покататься на глайдере. Джон выключил фонарь и поднял глаза к черному невидимому горизонту. И в этот момент ему показалось что один из валунов стал выше и стройнее. Затем второй, третий. И вроде бы в сумерках засверкали большие глаза. "Никтопы!", пронеслось у него в голове. В призрачном молочно-голубоватом свете звезд, среди которых выделялась ярко-белая, размером с кулак и потому так и прозванная "Кулачок", бесшумные застывшие инопланетяне казались почти призраками. Но Джон, по отчетам Первой партии и по рассказам Стэна, знал, что клыки и когти никтопов далеко не бесплотны. Он с тоской оглянулся на глайдер, до которого было метров пятнадцать. Конечно же не успеть. Ему еще не приходилось сталкиваться с никтопами, а инструктаж полученный им по этому вопросу от старших товарищей был весьма лаконичен и невразумителен. Стэн МакГрегор просто посоветовал держаться от них подальше, а дядя Вася сказал, что лучший способ общения с "этими кошаками" с помощью водородной горелки - "чуть что подпаливаешь им усы, чтоб знали что такое цивилизованный человек!". Но горелки у Джона сейчас не было и он подумал о фонаре. Мысль о свете неожиданно напомнила ему о ладоше и в следующий миг он почувствовал его. Словно бы маленькое тельце снова было у него в руках. В первый момент казалось что это всего лишь яркое воспоминание, но через пару секунд он понял что память здесь не причем, он чувствует присутствие ладоша прямо сейчас. Ощущение глубинного единения с другим существом, всё ещё столь непривычное, засияло как утреннее солнце. Покой и радость тут же затопили сердце молодого человека. Холодная планета и темные фигуры никтопов перестали быть пугающими, их угрожающая враждебность потускнела, перестала иметь значение, ибо теперь он был не один. Он остро, почти кожей, словно поток горячего воздуха, чувствовал поддержку другого, он был рядом, он был с ним, он был готов разделить всё что случится и от этого страх съеживался, отступал. Джон, не в силах сдержаться, бессмысленно улыбался. Невероятная странная легкость наполнила его, казалось сделай шаг и взлетишь. Мало того, он каким-то образом очутился в своей уютной каюте в двеллдоуме, но при этом сумрачная равнина никуда не исчезла, он чувствовал ребра камней у себя под подошвами и порывы ледяного ветра. Он как будто был сразу в двух местах. Никтопы резко уменьшились, видимо опустились на все четыре лапы, и беззвучно исчезли в темноте. Впрочем Джона это уже не интересовало, он развернулся и побежал к глайдеру. Ему срочно нужно было вернуться в двеллдоум, ему как можно быстрее надо было очутиться в своей каюте. Ибо он знал что найдет там, он не сомневался, он чувствовал.

Он выжал из глайдера всё что мог. Слегка завывая и напряженно вибрируя, машина пронеслась на безумной скорости над пустынной поверхностью сквозь вечную ночь.

В двеллдоуме, торопливо скинув с себя шапку, комбинезон и ботинки, он выбежал из гаража и направился к своей каюте. Как только он открыл дверь, включилось внутренне освещение. Но это было излишне. Над кроватью весело парил лучащийся шар света, который с легкостью бы осветил это маленькое помещение. Джон улыбнулся, закрыл за собой дверь и выключил освещение. После чего еще долго стоял в залитой молочно-белым, чуть синим светом комнатке, неотрывно глядя на сияющий в воздухе сгусток.

11.

Джон не стал спешить делиться с товарищами известием о трансформации ладоша. Молодой человек хотел для начала как-то свыкнуться с этим явлением, по возможности исследовать его, убедиться что оно не носит временный характер и особенно ему было интересно, что происходит, когда он "соединяется" с ладошем на больших расстояниях.

Вопросов было много. Долгое время Джон вообще никак не мог решить, что такое ладош по своей сути. Биологический организм? Животное? Разумное существо? Какое-то странное природное явление, наподобие шаровой молнии, радуги, двигающихся камней, говорящих волн и т.д.? После долгих размышлений, наблюдений и анализа собственных ощущений в момент "единения", он всё же заключил, что ладош живое и в какой-то мере разумное существо. Джону казалось, что он чувствует радость, приветливость, сопереживание, какую-то игривость ладоша, но с другой стороны ему было трудно отделить свои эмоции, от тех, что вроде бы приходили извне, от его сияющего визави.

Но самым удивительным для молодого человека, конечно, оставалось то, что он называл про себя "звездным состоянием" маленького существа. То есть состоянием, когда ладош ярко светился молочным, чуть голубоватым сиянием и при этом свободно перемещался в трех измерениях. Джон быстро выяснил что в "звездном состоянии" ладош не испускает никакого тепла и даже наоборот, температура вокруг него немного понижается. Кроме того он обладает некоторой способностью к проникновению сквозь материю. Он был способен пройти сквозь занавеску, пластиковую полочку, бумажную страницу и человеческую плоть. Последнее особенно забавляло Джона. Ему нравилось брать светящийся сгусток в ладонь и осторожно сжимать кулак. Он ощущал некое ласковое гладкое ускользающее почти эфемерное прикосновение, затем слабое покалывание и прохладу, когда светоносная субстанция просачивалась сквозь его ладонь и пальцы. При этом ему казалось, что рука слегка вибрирует и немеет и от неё исходит некий импульс удовольствия, отдаленно напоминающий ощущение возникающее при потягивании. Это было приятно. Однако ладош не всегда соглашался на такие фокусы, чаще он начинал играть с Джоном, ловко и изящно ускользая от пытавшейся приблизиться к нему руки. Тогда Джон подключал вторую руку и несколько минут пытался поймать летающий вокруг него источник света, при этом его переполнял просто какой-то неописуемый детский восторг, впрочем и здесь он не был уверен его ли эта эмоция или ладоша.

Однако, как выяснилось, "звездное состояние" не могло сохраняться бесконечно долго и если мысли молодого человека переключались на что-то иное, ладош через несколько минут начинал тускнеть и опускаться к какой-нибудь поверхности. И в конце концов свечение пропадало и ладош шлепался желеобразным сгустком на пол или стол. По наблюдениям Джона примерно через час желеобразная лепешка съеживалась, густела, становилась плотнее, превращаясь в тот самый "пластилин". И молодой человек предполагал что если забыть о ладоше на несколько дней, тот наверное опять станет твердым и ссохшимся как дерево. Но он не решался провести этот эксперимент до конца, не уверенный что сможет вернуть ладоша обратно к жизни. Сами эти наблюдения проводить было не так-то просто, ибо стоило ему лишь подумать о странном существе или задержаться на нем взглядом, как ладош тут же начинал "оживать". Кроме того, молодой человек довольно быстро научился поддерживать "звездное состояние" практически как угодно долго, просто периодически или даже где-то на заднем фоне сознания с любовью думая о своем маленьком друге. При этом расстояние значения не имело.

От Миши он знал, что люксоры дают своим ладошам имена и один люксор способен поддерживать "звездное состояние" сразу у нескольких десятков из них, при этом каким-то образом различая их индивидуальности. Но Джон не спешил нарекать своего странного спутника, хотя и считал что это наверняка еще больше упрочит их связь и "единение" будет возникать по одному только мысленному произнесению имени. Молодой человек не был до конца уверен, что он хочет еще больше упрочить эту связь, он думал о том что произойдет когда он покинет планету. И с ним и с ладошем. Каждый раз отходя ко сну, его не оставляла тревожная мысль, что когда он проснется, он больше не сможет "оживить" ладоша. Во время сна единение было судя по всему невозможно, ибо проснувшись он всегда находил ладоша уже безжизненным пластилиновым комком. Но тот быстро приходил в себя, стоило молодому человеку слегка "почахнуть" над ним.

И всё же, когда он покинет Никтопию, что случится с его ладошем? Он погибнет? Это представлялось маловероятным, главным образом потому что, Джон вообще не был уверен, что понятие смерти применимо к ладошам. Ведь когда Миша вручил его Джону, тот был просто высохшей деревяшкой и тем не менее со временем он "ожил". Сколько он может быть пребывать в этом "одеревеневшем" состоянии? Джон подозревал что неограниченно долго. И снова возвращался к вопросу что же такое он есть. Порой молодой человек склонялся к мысли, что ладош всё-таки не живое существо, а некое причудливое творение этой холодной планеты, что-то вроде алмазов или доменита, какая-то физическая аномалия, представляющая из себя что-то вроде универсального ментального зеркала, отражающего его собственный, Джона, эмоциональный слепок и создающий устойчивое впечатление, что он не один.

Но в другие моменты он просто в это не верил. Ибо радость от того что кто-то рядом с ним была слишком неподдельной, слишком глубокой и проникновенной, чтобы усомниться в том что она проистекает от прикосновения к другому живому существу. Кроме того, Джону начало казаться, что ладош воздействует на него самым благоприятным образом и даже как будто с некоторым целебным эффектом. Джон стал замечать за собой что он практически больше не бывает в скверном расположении духа. Раньше он частенько хандрил, вся эта мрачная планета навевала на него сплин и он чуть ли не дни считал до окончания своей командировки. А теперь он был полон энергии, он ощущал прилив творческих сил и выполнял не только то что входило в круг его обязанностей, но и сверх того придумывал себе разные исследовательские проекты и с удовольствием ими занимался. Он с энтузиазмом вернулся к тому, чему его собственно учили в университете и что было его главной специализацией, - геологии. Он ездил в горы, бродил по равнинам, собирал образцы минералов, ставил химические опыты. При этом неожиданно научился предсказывать непогоду, выяснив что удивительная ферралга потрясающая предсказательница чуть ли не любых атмосферных явлений. Она меняла состав выделяемых из себя газов, реагируя буквально на малейшие климатические изменения. Помимо этого Джон увлеченно занялся заброшенной оранжерей, пытаясь выращивать в ней как местные растения так и привозные. Еще он вел скрупулезные записи наблюдений за поведением ладоша. Что касается целебных эффектов, то сначала он считал что просто выдумывает их. Раньше у него частенько зудели глаза и склера покрывалась красными каппилярами. Больше этого не наблюдалось. В четырнадцать лет, лазая в горах, он повредил спину и с тех пор травма частенько напоминала о себе тягучей схватывающей болью в районе крестца. Всё прошло. У него случались сильные головные боли, иногда ныл полуразрушенный зуб, воспалялись заусенцы, текло из носа. Теперь он совершенно забыл об этом. Конечно современная медицина могла избавить его от всего этого буквально одним пшиком, но всё же на это требовалось потратить какое-то время и финансы. А Джону всегда было не до этого, он постоянно откладывал поход в медицинский центр, считал всё это не заслуживающими внимания пустяками. И вдруг всё исчезло само собой. Конечно он допускал что всё это просто совпадение, что ему кажется, что он выдумывает, что у него хорошее настроение и на этой почве он просто не фиксируется на этих ничтожных недомоганиях. Но когда у него неожиданно прошла седина на правом виске, которая у него появилась еще в детстве, он понял что какие-то физиологические изменения всё-таки действительно имеют место быть.

Его приподнятое настроение, конечно, не прошло незамеченным для других обитателей двеллдоума. МакГрегор пару раз с улыбкой спрашивал Джона от чего это он весь такой сияющий и энергичный. И в конце концов поинтересовался уж не влюбился ли он. И поскольку на Никтопии женщины как класс отсутствовали, то единственное, что смог предположить Стэн: не в Лолу ли? На что Джон весело отвечал что нет, прелестная и многомудрая Лола здесь не причем. Хотя, размышлял про себя молодой человек, я наверно и вправду влюбился, но не в кого-то конкретно, а скорее в саму жизнь, если так можно выразиться.

Дядя Вася же, неодобрительно наблюдая как Джон бодро перемещается между офисом, оранжерей, гаражом и химлабораторией, хмуро заметил: "Ишь молодого пробрало. Перо в жопу вставить так полетит". Также Василий Иванович вполне серьезно просил отсыпать ему той "дури", какую Джон нюхает у себя в каюте по ночам.

В конце концов младший помощник координационного аналитика решил всё рассказать своим товарищам. Демонстрация светящегося ладоша произошла в кают-компании. Стэн и дядя Вася некоторое время не говорили ни слова, во все глаза наблюдая как сияющий сгусток молниеносно носится вокруг Джона. Однако к удивлению последнего оба землянина отнеслись к преображению ладоша не слишком-то восторженно. МакГрегор высказался в том духе, что наверно стоит поместить ладоша в био-камеру, поскольку кураторам из "Синана" вряд ли понравится, что по всему двеллдоуму свободно летает инопланетная форма жизни. Да ещё такая странная. Возможно люксоры неспроста заключают "этих существ" в "фонари". Василий Иванович в свою очередь выразил опасение, что "эта херь" может оказаться радиоактивной и негативно отразится на его мужском здоровье и оставшемся волосяном покрове. "А ну как от этого светящегося пластилина последние волосы отовсюду повыпадывают и шляпа навечно на полшестого встанет?!", обеспокоенно восклицал он. "Шляпа?", не понял Джон. Но Стэн со смехом заверил своего старпома, что ничего с его шляпой не случится и будь ладош хоть в малейшей степени радиоактивен датчики двеллдоума давно бы это зарегистрировали и Лола подняла бы тревогу. Другое дело, с любопытством заметил координационный аналитик, непонятно откуда он берет энергию для своего свечения. "Во-во", буркнул Василий Иванович и высказал опасение, что "эта херовина" вполне возможно действует как вампир и сосёт энергию либо напрямую из энергетической ядерной установки двеллдоума, либо вообще прямо из людей. "И выбирает в первую очередь небось не всяких там дрищей, а мужиков в теле. Того и гляди через пару недель не то что шляпа не подымется, а и сам с кровати не встанешь". Стэн, улыбаясь, заметил что дядя Вася что-то слишком много переживает, мол, на него это не похоже. "Будешь тут переживать, если шляпа последняя радость в жизни", со вздохом проговорил дядя Вася. Джон, несколько обескураженный таким приемом, наконец собрался с духом и принялся горячо защищать ладоша. Молодой человек рассказал об илваме, об единении, о высшем проявлении любви. Он с негодованием отмел любые обвинения в вампиризме и в качестве доказательства привел самого себя. Разве он похож на человека из которого сосут энергию? Скорее наоборот. Он поведал своим товарищам о выздоровлении спины и исчезнувшей седине. Он с восторгом рассказал о том что любые расстояния совершенно никак не влияют на его связь с ладошем. И хотя он не мог этого проверить сейчас, но почти не сомневался в том, что даже если бы он улетел с Никтопии и совершил гиперпереход, эта связь все равно бы сохранилась, не смотря на то что между ним и ладошем были бы тысячи и тысячи световых лет. Разве это не удивительно? Товарищи Джона внимательно выслушали его. Стэн, и вправду впечатленный всеми открывшимися ему фактами, сказал что пожалуй эксперимент стоит продолжить. В конце концов он сам дал на него добро и не видит никаких причин останавливаться. Но дядя Вася всё же потребовал чтобы "оно" к нему слишком близко не подлетало. Остановились на том что ладош будет по-прежнему, по возможности, оставаться в каюте молодого человека.

12.

Наконец Джон решил сходить на маяк и поделиться с Мишей новостью о трансформации ладоша. Молодой человек долго откладывал этот визит, испытывая странное волнение перед ним, словно Миша мог как-то остудить его восторг, поведав что-нибудь огорчительное или вообще по какой-то причине мог потребовать вернуть ладоша. Кроме того у Джона, пока еще очень смутно и неопределенно, рождалась идея попросить у маленького инопланетянина еще одного ладоша. Для дяди Васи. Вот будет здорово, размышлял молодой человек, если Василий Иванович тоже достигнет единения со своим ладошем и почувствует илваму. Ему живо представлялось как пожилой старпом преобразится, исчезнут все его бесчисленные хвори, ломота в спине, колющая боль в груди, стрельба в коленке, шум в ушах и т.д. "Может у него даже волосы и зубы заново отрастут", холодея от смелости этой мысли, думал Джон. Но главное на что он надеялся и что хотел проверить, это то как изменится душевное, психологическое состояние старпома. Ощутит ли он тоже невероятный прилив творческой энергии? Перестанет ли брюзжать и хандрить и мечтать исключительно лишь о своей электронной Анжелине? Поймет ли, почувствует ли всю грандиозность окружающего мира, всю чудесность его многообразия, всю томительную сладость познания его бесконечных тайн. Джону казалось что это будет великий эксперимент. Если он воочию пронаблюдает преображение дяди Васи, значит он ничего не выдумывает, значит ему не показалось, значит его прошедшая седина и всплеск энергии это не просто приступ хорошего настроения от перепада атмосферного давления, значит это действительно илвама. И может быть, с замирающим сердцем думал Джон, здесь на Никтопии они нашли нечто гораздо более ценное чем доменит. Нечто такое что поможет преобразиться всему человечеству, выявить, проявить, заострить, осветить его самые лучшие стороны.

На первом этаже Джон как обычно скидал в корзинку несколько кусков "угля", при этом совершенно не замечая его вони, и быстро пошел наверх.

Поднимаясь по лестнице, он припомнил как однажды главная комната маяка встретила его помимо слабого земляничного запаха и едва уловимого амбре от "угля", еще и явным ароматом сигар. Как выяснилось, Василий Иванович пытался курить и здесь и даже "цивилизовать" этой привычкой маленького инопланетянина. Сначала он долго демонстрировал процесс, самозабвенно выпуская в потолок сизые клубы дыма, а потом торжественно вручил Мише раскуренную предварительно сигару. Однако к несказанному огорчению старпома, у люксоров проявлялась какая-то жуткая аллергия на табак. Бедняга Миша по началу воспринял с огромным восторгом приобщение к еще одной черте по-настоящему развитого и цивилизованного существа, каковым, по заверениям Василия Ивановича, является процесс курения. Однако, когда люксор с волнением и трепетом, глубоко втянул в себя дым от своей первой сигары, его буквально всего перекарежило. Он начал задыхаться, как-то странно съеживаться, по его кожаным оболочкам пошли огромные синие и коричниые пятна, изо рта полилась какая-то жидкость и пена. Дядя Вася с ужасом наблюдал за происходящим. Ему было жаль и Мишу и хорошую сигару, которую тот испортил своими выделениями. И хотя потом люксор, движимый желанием стать по-настоящему цвилизованным и развитым существом, упрашивал старпома дать ему прикурить еще раз, обещая что суммет совладать с собой, землянин наотрез отказался. Обо всё этом Василий Иванович сам рассказл Джону, когда тот спросил его почему на маяке пахнет сигарами. И при этом, объясняя почему он решил больше не пытаться научить Мишу курить, дядя Вася искренне признался: "Понимаешь, он, конечно, хоть и пугало огородное, всего лишь говорящий кочан капусты, но когда я увидел как его наизнанку выворачивает от табака, честное слово, вот тут как-то ёкнуло", старпом неопредленно указал куда-то в область желудка, "и я подумал, тварь ведь все-таки божья. Нельзя позволять ей так мучится". Также сердобольный Василий Иванович потребовал от Джона чтобы вся эта история оставалась исключительно между ними. Молодой человек пообещал сохранить всё в тайне, хотя и подумал, что попытка приобщения маленького инопланетянина к славному искусству дымовой забавы скорей всего запечатлена скрытой видеокамерой. Впрочем возможно и нет. С некоторых пор, где-то после того как Стэн воочию пронаблюдал как дядя Вася проигрывает в дурака простодушному и недалекому, как считалось, люксору термометры и фонари и высказал свое далеко нелестное мнение на этот счет, старпом, перед тем как идти к Мише в гости, обычно выключал камеру. "От греха подальше", как туманно пояснял он.

Молодой человек вошел в комнату и с некоторым удивлением увидел, что Миша не сидел расплывшимся шаром в своем углублении в полу, а сложив руки вокруг туловища, неспешно ходил по комнате. Джону показалось, что он чем-то взволнован.

- Здравствуй, добрый человек, - сказал маленький инопланетянин, расширив свои длинные глаза на гостя.

- Здравствуй, - ответил Джон, чуть озадаченный непривычным приветствием.

Миша, словно уловив его удивление, пояснил:

- СтэнМакГрегор говорит, что так правильно. А "здорово, старый, не подох еще?" это неправильно.

- Да, пожалуй, - сдерживая улыбку, согласился Джон.

Люксор еще покружил по комнате, обдав молодого человека слабым земляничным ароматом, и замер возле печи.

- А у меня новость, - радостно сказал Джон.

Все три кожаных мантии Миши неожиданно заметно задрожали, и молодой человек решил что это определенно не смех.

- Скажи, ДжонТимирязьев, правильно ли я понимаю, что прощение это освобождение человека от долга за причиненную боль?

Джон немного растерялся.

- Ну более или менее, - неуверенно сказал он. - У прощения два аспекта, - подумав, что люксору навряд ли понятно слово "аспект", он попытался сказать проще, - ну то есть оно состоит из двух частей. Внутренней, направленной в себя и внешней, направленной на человека причинившего боль. И какая из этих частей более важная трудно определить. Возможно та что направлена в себя и значит прощение это в первую очередь освобождение себя от гнева на того кто причинил боль.

Миша внимательно слушал. При этом на его мантиях, быстро сменяя друг друга, мелькали выпуклые узоры, в которых угадывались то буквы унилэнга, то буквы никтопианского языка. Джон подумал уж не складываются ли они в слова, выдавая скрытые мысли инопланетянина. У него возникла мысль просмотреть позже запись с камеры, скрытно установленной в этой комнате и попытаться прочесть эти слова, если они конечно и правда там были.

- А принято ли у землян делать прощение заранее?

- Да, пожалуй, что нет. - Джон не понимал направленности этой беседы, а главное ему хотелось говорить совсем о другом. И он радостно сообщил: - Мой ладош светится. И я кажется понял что такое илвама.

Миша словно бы замер. Всякие узоры исчезли с его мантий. Затем он присел, согнув тонкие ноги, взял в шестипалую ладонь кусок "угля", снова поднялся, спокойно взялся за горячую печную заслонку, раскрыл её и бросил топливо внутрь. Потом еще некоторое время смотрел на огонь.

- Теперь ты, ДжонТимирязьев, не будешь один, - сказал он и закрыл заслонку.

Джон хотел заметить, что он и раньше не был один, но вдруг решил, что он кажется понял что имеет ввиду инопланетянин.

- Знаешь, для меня это весьма необычное ощущение, ощущение такого полного единения с другим существом, но я вот всё думаю что произойдет когда я улечу с Никтопии. Мой ладош он снова..., - Джон чуть не сказал "умрет", - вернется в начальное состояние?

- Это состояние называется "аратха", - медленно произнес Миша, - а состояния полета и сияния - "сарина". Разве ты этого не знаешь?

- Откуда, ты мне не говорил. А я называю это "звездным состоянием". Понимаешь, как маленькая звездочка. Помнишь я рассказывал тебе что такое звёзды?

- Но разве ты не узнал это от самого ладоша? - Настойчиво проговорил Миша, словно и не слышал вопроса про звезды.

- От ладоша? Каким образом? - Но его мысли не задержались на этом вопросе. - Так что, когда я улечу, он снова вернется в состоянии "аратхи"?

Миша принялся быстро тереть кончики пальцев друг о друга. И Джон отлично знал что это признак того что люксор нервничает. Это удивило его. Люксоры вообще не были склонны к излишне эмоциональным истеричным переживаниям, а уж "фонарщики" и подавно представлялись ему безмятежными и спокойными как буддистские монахи.

- Я не знаю, - сказал он и отвернулся. У Джона возникло стойкое ощущение, что маленький инопланетянин врет. - Наверно ты можешь взять его с собой. Или... или не улетать.

Джон улыбнулся.

- Остаться у вас до Лета? - пошутил он.

- Возвращение Времени Дня это самое прекрасное что бывает в нашем мире. Только представь себе, ДжонТимирязьев, весь наш мир, наша... пла-нета, как ладош, переходит в состояние "сарина". Илвама окутывает наш мир. Это так удивительно, так ..., - он пытался найти нужное слово, - много волнения, радости и надежды. Целый мир полный тепла и света, тепло, свет и жизнь на долгое долгое время. Разве бы ты не хотел это увидеть?

Джон слабо улыбнулся, подумав что это наверно действительно грандиозное зрелище. Таянье мощных ледников, возникновение озер и рек, отогревание почв, всхождение лесов, перерождение громадной планеты из темной холодной каменной пустыни в живой, теплый, пышный, буйный мир, полный красок и ароматов. Может и правда вернуться сюда через 23 альфа-года, подумалось молодому человеку. Ему уже будет далеко за сорок, респектабельный руководитель геологического департамента в "Синане" или в какой-нибудь другой корпорации, ну или, по крайней мере, зам руководителя, с женой, двумя детьми и роскошным домом в элитном маленьком городке на одной из "жемчужин". И вот он берет отпуск и если Никтопия всё еще закрыта для посещения, использует все свои связи, чтобы добиться разрешения и прилетает сюда. И снова приходит на этот каменный маяк, а может быть и двеллдоум всё еще будет на том же месте, берет глайдер, летит на Челобитное поле и ничего не узнает вокруг. Над головой в бездонном изумрудном небе пылает сине-белое солнце, внизу бесконечные цветущие луга и прозрачные озера, вокруг холмы и горы покрыты пестрыми лесами. И больше не нужны термокомбинезоны, термофолиевые шапки, толстые перчатки и пневмоботинки на высокой подошве.

Джон снова улыбнулся. Возможно на следующие 89 альфа-лет Никтопия станет еще одной "жемчужин" Вселенной. И он решил, что это пожалуй действительно замечательная идея, что ж через 23 года посмотрим.

- Конечно бы, хотел.

- Тогда зачем тебе улетать?

- Ну до наступления Лета еще так долго и я не могу всё это время провести в таком месте как это.

Миша отвернулся и не спеша направился к своему углублению в полу. Джон подумал, что может быть маленький инопланетянин обиделся за свою планету. Сложив свои тонкие ноги, Миша опустился в любимую ямку.

- Это очень хорошо, когда ты можешь выбирать, - сказал он вроде как грустно.

Джон решил вернуть беседу к интересующим его вопросам.

- Я, кстати, заметил, что ладош воздействует на мое тело. Я как будто стал здоровее, энергичнее, у меня прошли всякие мелкие хвори. На голове, вот здесь, у меня было пятно седых волос и оно снова потемнело. Что ты думаешь об этом?

- Ладош никак на тебя не воздействует. Он живет лишь тобой и бесконечно счастлив, что ты с ним. Он впитывает тебя и отражает тебя. Он улавливает твою илваму и возвращает ее тебе и с каждым таким оборотом она увеличивается, растет, захлестывая вас обоих. И если ты чувствуешь какие-то изменения, то это, я думаю, происходит именно из-за илвамы. Тоже самое происходит и с ладошем. Он светится и летает, у тебя проходят боли и белые волосы. По сути вы единое целое и илвама бурлящая в этом целом преображает его во что-то большее. И твои потемневшие волосы лишь отблески этого большего.

Джон не очень понял о чем говорил Миша и покидал маяк в каких-то неясных сомнениях. И только когда холодный воздух коснулся его лица, он вспомнил что забыл спросить о ладоше для дяди Васи.

Где-то на полдороге к двеллдоуму он вдруг остановился и подумал что холодный воздух не такой уж и холодный. Или ему это кажется? Он опустил на глаза очки допреальности. Мир вокруг стал светлее и четче, заполненный многочисленными числовыми показателями. Джон выключил "ночное зрение", он любил воспринимать Никтопию такой какая она есть, смахнул все показания и вывел только климатические данные. -22 градуса по Цельсию, ветер 8 м/с, влажность 43%. Совсем не жарко, немного выше средней температуры, но определенно не курорт. И тем не менее у него было стойкой ощущение комфортных условий. И он понял что у него уже давно такое ощущение. Он как будто перестал замерзать. Раньше, не смотря на все термоодежды, особенно при ветре выше 10 м/с ему было определенно неуютно и зябко. По крайней мере он обращал на это внимание и ему хотелось поскорее вернуться в родной двеллдоум, тихий, теплый, надежный. А сейчас он мотался по Никтопии, наконец по-настоящему увлекшись своей прямой профессией и совершенно не замечал никаких неудобств холодной мрачной планеты. Неужели опять илвама?

13.

Джон открыл глаза. Маленькая комнатка была подсвечена тусклым зеленоватым свечением диодных светильников по периметру потолка, а также слабым белым сиянием ладоша, мирно парившем над самым полом возле двери. Ладош больше не превращался в кусок "пластилина" за то время, что Джон предавался сну. Словно по мере углубления их знакомства, ладош становился сильнее и мог оставаться в состоянии сарины без контакта с человеком всё больше и большее время. Однако пока Джон спал, ладош тоже впадал в некое полудремотное состояние, его свечение значительно ослабевало и тяга к молниеносным хаотичным перемещениям в трех измерениях кажется покидала.

А еще посреди комнаты стояла прелестная стройная девушка с длинными белокурыми волосами. Из одежда на ней были только тонкие розовые трусики и розовый лифчик. Она глядела на молодого человека с милой улыбкой и некоторым удивлением.

- Ты проснулся?!

Это действительно было необычно, ибо Джон всегда любил поспать и Лоле порой стоило немалого труда его добудиться. Причем порой она даже применяла абсолютно запрещенную технологию "плотной голограммы", заключавшуюся в том, что при помощи наведенных электромагнитных полей объемное изображение Исиды обретало некоторую плотность, при помощи которой она вполне могла взаимодействовать с материальными объектами. Вася и Джон знали, что на ощупь это напоминает слегка вибрирующий туго натянутый шёлк. Но во-первых это требовало очень больших энергозатрат, а во-вторых строго настрого запрещалось всеми инструкциями и уставами, за исключением чрезвычайных ситуаций, когда речь шла о жизни и смерти экипажа двеллдоума. Однако коварный Василий Иванович убедил прекрасную Повелительницу песков и скорпионов, что некоторым мужчинам порой просто жизненно необходимо не только лицезреть молодую женщину, но и также, кхм-кхм, так сказать, осязать её в некотором роде. Впрочем всё оставалось в самых что ни на есть жестким рамках приличия. Дядя Вася иногда мог поцеловать изящное девичье плечо или бархатную щечку и только. Сама же Лола порой гладила его по лысине или на пару секунд прижималась к нему всем телом, чтобы тут же покраснеть и отскочить в сторону. Однако с Джоном она вела себя более раскрепощено и это уже тому приходилось краснеть и шарахаться прочь. Что касается Стэна, то он ничего этого не знал, ибо все трое не сговариваясь хранили эти невинныезабавы в глубочайшей тайне, а странные всплески энергопотребления в журнале регистрации, на которые Стэн пару раз обращал внимание, дядя Вася с легкостью объяснял тестированием какого-нибудь шахтерского оборудования.

- У тебя еще 14 минут до будильника, - сообщила она.

Джон смотрел на прелестную обнаженную девушку и улыбался.

- Слушай, Лола, я всегда хотел тебе сказать, что ты просто сказочно обворожительна. Ты прекрасна как ангел.

Девушка зарделась и смущенно потупила очи. Затем она присела на кровать и молодой человек почувствовал бедром, что девушка вполне себе материальна.

- Мне так приятно это слышать от тебя, - проворковала она, улыбаясь и ласково глядя на Джона.

Она положила руку ему на грудь и он ощутил тепло и вес её ладони. Его сердце забилось чуть быстрее и он улыбнулся про себя от смутной нелепой мысли, которую приблизительно можно было выразить как "до чего техника дошла". Лола, положив на него и вторую руку, наклонилась еще ближе к нему, прижимаясь к его груди. Джон с удовольствием чувствовал её теплую, гладкую, чуть-чуть вибрирующую плоть. Это было и забавно и очень приятно.

- Послушай, Джонни, а ты бы мог полюбить такую как я? - Прошептала очаровательная интеллектуальная управляющая система двеллдоума.

- Такую как ты? Ты имеешь ввиду такую совершенную, идеальную, безупречную, мудрую и прекрасную?

Девушка засмеялась и смущенно шлепнула Джона ладонью по голой груди.

- Ну что ты говоришь, я вовсе не совершенная. Я лишь набор электрических импульсов в замкнутом контуре.

- Все мы просто наборы электрических импульсов в замкнутых контурах. Кстати, какого цвета у тебя глаза?

- А какого ты хочешь?

- Зеленого.

Глаза Лолы чуть подсветились внутренним свечением и стали отчетливо видны радужные оболочки чудесного ярко-зеленого цвета.

- Нравится?

- Очень. Мне вообще всё в тебе нравится, - радостно сказал Джон. Он прибывал в отличнейшим расположении духа. Теперь он всегда просыпался в хорошем настроении и с каждой минутой бодрствования оно казалось только набирает обороты. Он чувствовал присутствие ладоша и тот, отзываясь, уже взмыл вверх, увеличивая силу своего сияния.

Лола оглянулась на ладоша, при этом её волосы упали на лицо Джона и он ощутил слабое покалывание на щеке, словно от разрядов электрического тока.

- Вот это странное создание ты любишь, а обо мне даже не думаешь, - капризно произнесла она и снова посмотрела на молодого человека.

Тот улыбался.

- Ну что ты, Лолочка, я вас обоих люблю.

- Правда? - Доверчиво произнесла девушка и придвинулась еще ближе к молодому человеку, практически ложась ему на грудь. - Ну тогда у тебя еще 10 минут. Не хочешь потратить их на любовь ко мне?

Джон почти физически ощущал как в нём повышается градус радости. Он действительно любил и ладоша, и Лолу, и Стэна, и дядю Васю, и весь их замечательный двеллдоум и всю эту удивительную планету, и всё дальше, всё шире, всю галактику, весь мир, Вселенную. Его переполняло счастье от того что все они существуют, такие разные, такие непохожие и такие прекрасные.

- Ах, Лола, моя милая Лола, - весело сказал он, - когда я думаю о тебе, когда я вижу тебя, сердце моё поёт от радости и душа моя переполнена самым сладким на свете предчувствием, предчувствием счастья. Твоё совершенство окрыляет меня, твоя удивительная красота наполняет меня жизнью, твой ласковый взгляд расправляет мне плечи, твоя чистота делает меня сильным, твоя мудрость укрепляет меня, твой светлый образ освобождает меня. И не о чем не мечтаю я больше, как о том чтобы остаток своей жизни провести с такой женщиной как ты, Лола. Я восхищаюсь тобой, я любуюсь тобой, я наслаждаюсь тобой, я преображаюсь и совершенствуюсь тобой. Ты самое чудесное событие в моей жизни. Я люблю тебя всею сутью своей, моим подсознанием и сознанием. Сладкое томление трепетной вибрацией наполняет мои чресла, гудящий огонь упоительной страсти проносится по моим членам при одном прикосновении к тебе. И любовь к тебе захлестывает меня горячей волной. Ты моя надежда, моя вера, мой оберег от любых невзгод. Ты сокровище моей души. Мысль о тебе, взгляд на тебя согревают меня, освежают меня, пробуждают меня. И любовь к тебе, моя добрая Лола, хранит меня и спасает в любых бедах и горестях, и под светом её не способен я убояться никакого зла и пасть отравленный сомнениями. Ты, моя прелестная Лола, есть счастливое решение уравнения моей жизни.

Девушка смотрела на молодого человека серьезно и задумчиво, а Джону даже показалось что как-то странно. Но потом она улыбнулась так обворожительно, что никакое осознание того что это электронная визуализация компьютерной программы не могло удержать тело молодого человека от приятного возбуждения.

- Ах, Джонни, я просто таю от твоих слов, - проговорила она и действительно стала медленно терять четкость своих очертаний, растворяясь в воздухе. Через несколько секунд она полностью исчезла. Но потом её смешливый голосок произнес:

- Джонни, ты был бесподобен!

Джон улыбнулся и легко поднялся с кровати.

В "офисе" присутствовал только дядя Вася. Стэн уже ушел спать. Джон, благодушно улыбаясь, радостно поприветствовал старшего помощника. Тот хмуро воззрился на него. Джон заметил его взгляд и улыбнулся еще шире, вспомнив как недавно Стэн МакГрегор, высказывая свое одобрение энергией молодого человека и вместе с тем просил его не обращать внимание на брюзжание "их пожилого коллеги".

- Опять сияешь как хиппованный травокур? - Поинтересовался "пожилой коллега".

- Дядь Вась, ну почему сразу травокур? Просто жизнь прекрасна вот и настроение хорошее. У тебя разве так не бывает?

- Бывает. Когда сообщение о зарплате приходит. А ты давай тут не устраивайся, тебя с твоим хорошим настроением ждут снаружи, у Серебряных гор. Опять мапик сломался. Так что напяливай комбез и вперед, к прекрасной жизни при минус 50.

- Вроде бы он еще на дежурстве Стэна сломался, - заметил молодой человек, - и предполагалось, что ты, дядь Вась...

- Ну-у! - Фыркнул Василий Иванович: - Предполагалось, да не располагалось. Мне в спину вступило, да так что не приведи Господи. Как согнуло в копчике, так и не разогнуло. Скрючило под прямым углом, хоть теорему Пифагора на себе показывай. Думал уже так и буду раком до кровати корячится. Но хвала Гипе, отпустило.

Джон спорить не стал и вывел на экран последние данные о мапике.

- Опять торроидальные катушки полетели, - сказал он.

- Опять, - подтвердил Василий Иванович уже более добродушным тоном. Как только вопрос о том кто летит к исследовательскому комплексу был улажен, его зеленобородый лик сразу прояснился и голос потеплел.

- Слушай, дядя Вася, а что мы всё "мапик" да"мапик"? Какое-то глупое сокращение, надо ему имя какое-нибудь дать.

- Какое имя?

- Ну я не знаю, "Сириус" там или "Магеллан", или, например, "Винсере Тенебрас".

- Какой же он к чертям собачьим "Сириус", когда он постоянно ломается! - Возмутился дядя Вася. - Ведь месяца не проходило без того чтобы кто-нибудь из нас не морозил возле него свою жопу. "Синан" как обычно подсунул нам какую-то херь, устаревшую еще до моего рождения. Вот давай так и назовем: "Синанская херь". И в отчетах так и будем писать: отметка времени такая-то - полетели торроидальные катушки на синанской хери. Или лучше...

Джон пошел одевать термокомбмнезон. Он с удовольствием предвкушал стремительный полет на глайдере и почти радовался тому факту что Серебряные горы, у подножия которых застрял мапик, довольно далеко от двеллдоума.

Снаружи было достаточно холодно, минус 54 градуса при ветре в 16 м/с. И когда Джон вылез из уютного салона глайдера, в первые секунды он закрыл глаза и уперся рукой в борт машины, потому что ему показалось, что ударившие в него как морская волна, стужа и пронзительный ветер вот-вот свалят его с ног. Но отрицательных эмоций он не испытал. Обычные погодные условия для этой планеты. К ним надо просто привыкнуть и принять. Вот такая она Никтопия. И если человеку порой здесь некомфортно, то это не вина планеты. Кому-то здесь наоборот очень даже удобно. Вселенная слишком разная и ничего не знает о стремлении к тому чтобы быть для кого-то комфортной. Человек не мерило Вселенной, но в ней найдется место для каждого. Джон оттолкнулся от глайдера и направился к 16-колесной махине мапика, чей бело-голубой корпус блестел в рассеянном свете налобного фонаря.

Второй помощник координационного аналитика никак не мог отделаться от чувства какого-то радостного волшебства в окружающем его мире, чувства, от которого у него постоянно, чуть ли не против его воли, расплывалась на лице счастливая улыбка. Конечно он и не хотел, ни в коем случае не хотел, избавляться или вообще как-то противодействовать этому светлому чувству. Оно ужасно напоминало то, теперь уже бесконечно далекое ощущение праздника из детства, особенно накануне Нового Года, когда город окутывали ранние темно-синие сумерки и всё вокруг озарялось светом ярких украшенных витрин, сверканием огоньков цветных гирлянд и мерцанием веселой блестящей мишуры. И каждый встречный человек, свежий и разрумяненный от морозного воздуха, оживленно болтает и смеется. И сейчас всё было тоже самое. Он остро чувствовал присутствие рядом с собой сияющего ладоша, который хоть и остался в его комнате в двеллдоуме, всё равно ни на минуту не покидал Джона. И сумеречная холодная планета представлялось праздничной и торжественной. Яркие мерцающие звезды украшали бездонное черное небо, темные громады Серебряных гор величественно и, словно оберегая, закрывали собою полмира, призрачная равнина с причудливыми фигурами редких валунов и осколков скал, едва освещенная звездным сиянием, терялась, исполненная будоражащей тайны в вечной тусклой тьме и даже столь знакомые и привычные округлые гладкие формы исследовательской машины тоже как будто хранили некую безмолвную загадочность и притягательность.

Джон шел к мапику и улыбался про себя. Да, наверно все эти ощущения пронзительного прекрасного волшебства окружающего мира могут показаться слишком экзальтированными, оторванными от реальности, каким-то щенячьим слюнявым восторгом глупого мечтательного ума или даже болезненным возбуждением нездоровой психики, но это было не так. Никакой возбужденной мечтательности он не переживал, наоборот его наполнял покой, светлый и тихий, покой, проистекающий от некой глубинной радостной уверенности в правильности Вселенной, словно бы ладош открыл ему возможность видеть сокровенную красоту жизни во всем вокруг, жизни не только в биологическом смысле, а в каком-то более универсальном, космическом. Звезды, планеты, горы и ветры тоже жили. Как он, как ладош, как Миша. И все они были вместе. И эта самая их связность и была ключом ко всем чудесам происходившим вокруг, связность которая не могла быть ни осмысленна, ни выражена словами, но переживалась в каждом моменте и сразу всем своим существом. И связи с реальностью Джон не терял ни на минуту. Наоборот его ум словно стал острее и воспримчивее и он с удовольствием погружался в математические выкладки по геологическим формациям и тектонике этой планеты.

Подойдя к борту машины, Джон активировал один из её терминалов и вступил в коммуникацию с внутренней системой управления комплекса. Быстро определив нарушенный контур и локализовав положение сгоревших катушек, он стал прикидывать как ему проще и быстрее добраться до них. И снова мозг его работал четко, энергично и увлеченно. Как и всегда с того момента как его ладош поднялся в воздух и засиял. И хотя вроде бы Джон никогда не замечал за собой тяги к технике, программированию, устройству машин и прочее, сейчас это казалось ему весьма интересным и занимательным. Как впрочем и еще с десяток отраслей человеческих знаний, к которым он вдруг ощутил любознательное влечение. И, понимая, что не охватить необъятного, ему даже приходилось усилием воли ограничивать себя, оставляя в кругу своих интересов естественно планетарную геология, которую он изучал в университете, неорганическую химию, климатологию, астрофизику, ну и еще конечно чуть-чуть программирования, и еще немного гиперпространственной математики, ну и самую толику экзобиологии, психологии, контактологии, чтобы возможно лучше понять люксоров и никтопов, а еще ему любопытны некоторые аспекты социологии, генетики, квантовой механики, петрологии, лингвистики... стоп. Джон улыбнулся. Сейчас его задача замена торроидальных катушек. Он снял с пояса магнитную отвертку и опустил на глаза очки допреальности. Корпус мапика тут же засветился разноцветными линиями и обозначениями. Джон медленно повернулся и пошел влево, следуя указателю на схеме, пылающей на корпусе машины. Чтобы добраться до катушек придется снять одну из пластин обшивки, затем кожух модуля распределения и разобрать часть термогенератора. Молодому человеку почти не терпелось приступить к работе. В этот момент порыв ветра ударил сильнее, да так, что Джон покачнулся и немного развернулся. В крайнем левом участке области зрения очки уловили какое-то движение и тут же обозначили двигающийся объект сине-белым контуром.

Джон остановился и посмотрел в нужном направлении.

Перед ним, метрах в десяти, стояли четыре никтопа. Они стояли вытянувшись во весь рост, на задних конечностях, как земляне, хотя перемещались обычно используя все четыре лапы. Через очки, с включенным по умолчанию режимом "ночного видения" он видел инопланетян очень чётко и фактурно. Он убавил свет налобного фонаря, подумав, что возможно он немного слепит привыкших к темноте инопланетян. Ощутил легкий толчок на правом плече, это отделилась от магнитного держателя на комбинезоне приват-камера и взмыла в воздух, выбирая наиболее удачный ракурс, дабы фиксировать всех участников контакта.

Джон не почувствовал страха, наоборот он испытал радость при появлении загадочных инопланетян, с которыми ученым из Первой партии так и не удалось установить близких контактов. У никтопов существовал свой язык, это было известно от люксоров, но унилэнг землян они, конечно, не понимали, ибо их никто никогда этому не учил. Но Джон всё же решил, что надо попробовать с ними заговорить. Но прежде, следуя рекомендациям из учебника по контактологии, который он изучал буквально на днях, он сделал пару шагов навстречу к застывшим инопланетянам и медленно уселся на землю, скрестив ноги, руки свободно положил на колени. Эта поза была призвана продемонстрировать, что он не имеет никаких враждебных намерений и абсолютно безопасен для аборигенов. Никтопы не шелохнулись, лишь сильный ветер ерошил и шевелил их длинную черную шерсть на всем их теле. Джон дружелюбно глядел то она одного, то на другого. Хотя дядя Вася и отзывался о внешнем облике физиономий никтопов не иначе как "страх божий" и "кошмары атомной войны", Джон воспринял их трапециевидные головы с выступающими челюстями, большими выпуклыми глазами, шевелящимися червячками-усами и торчащими костными выростами вокруг рта вполне спокойно, не испытав ни малейший неприятной эмоции. Он приготовился негромко, но внятно и отчетливо произнести свою первую фразу. Учебники контактологии не настаивали на каком-то определенном смысле первых слов, которые все равно не будут поняты. Они советовали уделить в этот момент больше внимание звучанию и интонации голоса, чтобы он по возможности не показался аборигенам несущим угрозу или насмешку. Хотя, конечно, сделать это было затруднительно, учитывая что в этот момент еще ничего не известно о том как проявляют угрозу и насмешки в данной культуре. Молодой человек решил начать с нейтрального: "Меня зовут Джон. Я приветствую вас." Но прежде чем он заговорил, ему вдруг почудилось что кто-то двигается у него за спиной. Он хотел повернуть голову, но в это мгновение толстые твердые мозолистые пальцы схватили его за подбородок и дернули вверх. Он еще ничего не понял, но почувствовал как что-то острое ударило его в шею. Он вздрогнул всем телом, на глазах выступили мгновенно замерзшие слезы и он ощутил боль словно ему к шее приложили раскаленную струну. А затем холодный воздух словно проник ему внутрь. Последней его мыслью было удивление о том что ему кажется перерезали горло.

14.

Стэна МакГрегора вырвал из самых глубоких закоулков сна чей-то невообразимый, чуть ли не рычащий, крик. И кроме того кто-то яростно тряс его за плечо. Ничего не понимая, Стэн сел в кровати и уставился на большеглазую красивую женщину, облаченную от шеи до пят в некий темный балахон и затянутую в платок, так, что непокрытым оставался только светлый овал идеального лица. Женщина выглядела очень встревоженной. Направленные звуковые волны вбивали ему в уши хриплый бас Василия Ивановича. Речь старпома щедро перемежалась матом. Точнее сказать это сплошной мат иногда перемежался цензурными словами, из которых Стэн в конце концов уяснил что ему срочно нужно прибыть в "офис", ибо какие-то "мохнатые бляди" "порезали" "нашего пацана". Откинув одеяло, Стэн спрыгнул с кровати и в одних трусах бросился в коридор, по пути, все еще находясь в полусне, он покачнулся и пару раз споткнулся. Он влетел в ярко освещенный "офис". Старпом стоял у главного экрана, уперев руки в боки. Стэн приблизился, с гулко бьющимся сердцем, всматриваясь в изображение на экране. На земле, возле частично попадающего в кадр исследовательского комплекса, на левом боку лежало неподвижное тело в светло-сером термокомбинезоне. Шея, грудь и каменистый грунт возле головы был залит некой темной, почти черной субстанцией. Картинка слегка подрагивала, видимо порывы ветра то и дело раскачивали пытающуюся удержаться на одном месте приват-камеру. Стэну казалось, что он всё еще спит. Он никак не мог увериться в мысли, что это застывшее тело с распоротой шеей имеет какое-то отношение к Джону Тимирязьеву. Василий Иванович что-то говорил со злобой, но Стэн не улавливал смысла. "Биомонитор?", сглотнув, тихо сказал он. "Чего?", переспросил старпом.

- Что на биомониторе?

- А, не сомневайся, мертвяк мертвяком. Вот и прикупил себе Джонни фермочку. Развязала Костлявая его узелок. Гулять ему теперь с Гипой по звездным трассам, - лицо Василия Ивановича скривилось от досады и горестного бессилия. И он снова разразился матерной тирадой в адрес никтопов.

Стэну почудилось, что пульс уже гремит у него в голове. И глазам словно стало больно от яркого света помещения.

- Что случилось? - Спросил он.

- Да, что-что! - Яростно воскликнул дядя Вася. Ему показалось, что в голосе командира звякнул какой-то холодок, словно бы Стэн, может еще неосознанно, возлагает некоторую долю вины за случившееся на того кто нёс дежурство во время инцидента и должен был сделать всё возможное и невозможное чтобы уберечь второго помощника от такой ужасной участи. - Джон приехал ремонтировать это синанское корыто, катушки менять. Только начал появились эти страхоидолища усатые. Он повернулся к ним, сделать ничего не успел, как сзади один из этих..., - дальше дядя Вася снова сорвался на сплошной мат.

Стэн на несколько секунд закрыл глаза. Когда открыл рядом уже стояла Лола в синем берете и в форменном комбинезоне "Синана" с серебристой эмблемой на груди. Она выглядела подтянутой и серьезной, какие бы то ни было следы фривольности бесследно исчезли из её образа. Она молча указала на лежавшие на столе аккуратно сложенные штаны, куртку и тапочки. Стэен принялся одеваться.

- Запись есть?

- Есть, - угрюмо проворчал дядя Вася и смахнув текущее изображение с главного экрана, вывел на него другое.

Одевшись, Стэн молча наблюдал как Джон с радостным выражением на лице глядит на застывшие перед ним черные фигуры инопланетян. Затем садится на землю и даже вроде улыбается, словно происходит нечто удивительно хорошее. Потом откуда-то из под мапика появляется темная пушистая тень и скользит к молодому человеку. После чего тень сливается с сидящим землянином, голова Джона дергается вверх и нечто блестящее, металлическое мелькает у его шеи.

- Останови, - сказал Стэн. Лола, чья эйч-форма стояла слева от координационного аналитика, отнесла его приказ на свой счет и картинка на экране тут же застыла.

- Увеличь область шеи. - МакГрегор некоторое время рассматривал широкое изогнутое с зазубринами лезвие, распарывающее горло его младшего помощника. - Откуда у первобытных дикарей, отнесенных чуть ли не к уровню животных кованный металлический клинок?

- Стащили у люксоров? - Предположил дядя Вася.

- Не видел у них ничего подобного.

- Никтопы вернулись, - вмешалась Лола, продолжавшая наблюдать за тем что передавала приват-камера второго помощника в данный момент.

- Покажи, - приказал Стэн.

Сердце молотом застучало у него в груди, когда он увидел как никтопы окружили труп Джона Тимирязьева. Как будто сама тьма этой планеты накрыла тело молодого человека, заслоняя свет его налобного фонаря. Стэн вдруг понял что сжал кулаки, а внутри живота словно что-то болезненно запульсировало. Ему хотелось закричать. "Мальчишка! Совсем мальчишка!", проносилось у него в голове. И какое-то глухое тягучее отчаяние сдавливало грудь. Где-то на периферии сознания мелькали тусклые мысли о том, что это наверно конец его карьеры. "Синан" не станет больше отправлять его на свои планеты, по крайней мере, в качестве какого бы то ни было руководителя. В полевых командах народ суеверный, никто не захочет иметь дело с начальником, чей подчиненный погиб столь ужасной смертью. Но эти мысли сейчас для него ничего не значили. Ему было до слез жаль Джона. Его повергало в полнейшее оцепенение осознание того как страшно и неожиданно прекратилась жизнь молодого человека. Какой-то дикий зигзаг судьбы. И в памяти всплывали картинки улыбающегося, смущающегося, растерянного, сердитого, сумрачного, живого Джона. И сердце Стэна буквально рвалось на части от того что его второй помощник, замечательный парень, пусть немного нелепый, немного сумбурный, но и всё же искренне добрый, теперь просто закоченевший труп, брошенный на бесплодных темных камнях Никтопии .

- Они забирают его! - Гаркнул дядя Вася. - Стэн, они уносят его!

Координационный аналитик неотрывно глядел как четверо никтопов подняли труп землянина и пошли с ним вдоль мапика. Приват-камера преданно следовала за своим мертвых хозяином.

- Стэн, я в гараж, - возбужденно проговорил Василий Иванович. - Распечатывай оружейку, бери пистолеты и полетели.

Он бросился к выходу, но заметив, что начальник стоит не шелохнувшись, рявкнул:

- Ядрёный синтез! Стэн, быстрей!

Координационный аналитик не пошевелился и даже не повернул головы. И только сумрачно произнес:

- Джон забрал глайдер. Второй сломан.

И в этот момент Стэну жутко захотелось наброситься на Василия Ивановича и что есть силы колотить кулаками по его лысому черепу. В душе яростно вскипела мысль, что это он, зеленобородый, старый мудак, симулянт и эгоист во всё виноват. Сколько месяцев он ходил в гараж, изображал ремонт глайдера и жаловался на весь белый свет!

Дядя Вася замер возле двери в какой-то нелепой позе, втянув голову в плечи, как-то уменьшившись и скукожившись, словно каким-то образом услышал кипевший в душе начальника гнев. Но Стэн уже успокоился, конечно он не мог согласиться с тем что вина за случившееся лежит на старпоме.

- Мистер МакГрегор, - сказала Лола повернувшись к Стэну и пристально глядя ему в глаза, - я регистрирую сильную активность в комнате Джона Тимирязьева.

Стэн и дядя Вася непонимающе уставились на белокурую девушку.

- Считаю, что есть небольшая угроза повреждения двеллдоума.

Стэн понял о чем речь и бросился вон из офиса. Дядя Вася едва успел посторониться, давая ему дорогу.

- Следи за никтопами, - бросил Стэн старпому.

Когда МакГрегор подбежал к нужной двери, Лола уже ждала его там.

- Последствия столкновения с существом не поддаются прогнозированию, - предупредила девушка. - Предлагаю мое предварительное вступление в режиме "плотной голографии".

- Не надо, - сказал Стэн. - Ладош не опасен. Открой дверь.

Ярко пылающий молочный сгусток света метался по комнате, врезаясь в стены. На миг словно прилипал к ним, затем растягиваясь, отскакивал и снова пускался носиться по диким траекториям в замкнутом маленьком пространстве, пока опять не врезался в какое-нибудь препятствие. Несколько секунд спустя как дверь открылась, он словно опомнился и полетел в дверной проем. И замер перед лицом Стэна, подрагивая и вибрируя, словно в нём гудела немыслимая, еле сдерживаемая энергия. Стэн словно что-то понял и отошел в сторону, освобождая ладошу дорогу.

Ладош вылетел в коридор и рванулся в сторону "офиса".

- Не туда! - Закричал Стэн и замахал руками, хотя и не представлял может ли ладош видеть или слышать его.

- Туда. Туда! - Он махнул в нужном направлении, в сторону где был выход из двеллдоума.

Ладош так или иначе воспринял его крики и, на мгновение застыв в воздухе, рванулся в противоположную сторону.

- Лола, открой ему шлюз, - приказал Стэн и побежал обратно в "офис". Там он нашел яростно бранившего старпома.

- Эти гандоны кидаются в приват-камеру камнями, - кое как справившись с эмоциями сообщил он. - Я поднял её повыше.

Стэн посмотрел на главный экран. Приват-камера переключилась в режим "ночного видения". По голой холодной равнине, казавшаяся отлитой из металла, четыре чернильные фигуры несли тело землянина. Всё еще был виден глянцевый угол исследовательского комплекса. Рядом валялся сорванный с головы Джона фонарь, чей рассеянный луч упирался в колесо машины.

В помещении возникла Лола.

- Он улетел. - Сказала она. - Судя по траектории в сторону места происшествия.

- Он полетел к Джону, - уверенно произнес Стэн.

Медленно опустившись в кресло, он пробормотал:

- Никтопы видимо понимают что такое камера. Не слишком ли много ума для мохнатых дикарей?

- Плевать, - буркнул дядя Вася. - Доберемся до них и устроим этим сучьим котярам геноцид. Никакой ум им не поможет. Нам главное труп Джона не упустить. Его биотон пока пеленгуется, но это трансляция через мапик. Если они отнесут тело достаточно далеко сигнал пропадет.

- Спутник? - Спросил Стэн.

- За горизонтом, - ответила Лола. - До вхождения в покрытие около 8 альфа-часов.

- Слишком долго, - сказал старпом, - они успеют уйти. Надо поднимать мапик.

- С мертвым тор-генератором? К тому же никтопы живут в подземельях и пещерах, - проговорил Стэн. - Они все равно исчезнут. Лола, удаленное управление глайдером Джона возможно?

- На таком расстоянии и при таком ветре высока вероятность повредить машину, - проговорила девушка после некоторой паузы, показавшейся Стэну странной. - Гораздо более приемлемо дождаться спутника и вести управление через широкий канал.

Стэн пристально поглядел на Лолу, будто ожидая от неё ещё каких-то пояснений.

- Всё равно ничего не выйдет, - буркнул дядя Вася.

- Почему?

- Потому что всё более-менее ценное и не критичное, в том числе и модуль удаленного управления, с глайдеров сняли перед отправкой в эту дыру, - недовольно, словно ему приходится оправдываться, проговорил дядя Вася. - Отдел обеспечения "Синана" посчитал, что такие изыски нам, босым и чумазым, в этих ебенях ни к чему. Рылом не вышли.

- Бляха-муха, мистер Гладков, почему я узнаю об этом только сейчас?! - Со злостью воскликнул Стэн. - Сейчас, когда Джон лежит там мертвый, ты наконец удосужился сообщить, что в глайдере половины оборудования нет? А ты, блядь, раньше не мог об этом подумать? Или у тебя в мозгах только одна твоя электронная баба?! Как ты принимал эти глайдеры? Почему ты не задолбал их потом запросами на все эти модули?

- А то ты не знаешь, что они там все елду положили на наши запросы! - Тут же вскипел дядя Вася, почувствовав некоторую обоснованность обвинений Стэна. - Конечно, ты у нас герой с ракетой в жопе, ничего не замечающий, а я ушлепок, из канавы вылезший, которому на всех насрать. А только если бы я не принял эти глайдеры без половины потрохов, то мы бы сейчас так и херачили бы по всей Никтопии на твоих гребанных мультиморфных лыжах. Лыжники-звездолетчики едреный тангенс-котангенс!

В этот миг на главном экране появилась запись, на которой Стэн, дядя Вася и Джон оживленно болтают за столом в кают-компании. Экран наехал на радостное лицо смеющегося Джона.

Координационный аналитик и его старший помощник мгновенно остыли. МакГрегор устало откинулся на спинку кресла.

- Я иду в гараж, - сообщил дядя Вася. - Я заведу этот треклятый глайдер, даже если мне придется полдвеллдоума разобрать на детали.

- Они остановились, - сказала Лола.

Все снова уставились в экран. Никтопы опустили тело Джона Тимирязьева на землю, при этом они с какой-то странной аккуратностью вытягивали и располагали его руки и ноги, заботливо укладывали голову, словно пытались добиться того чтобы мертвому землянину было как можно удобнее.

- Они сейчас его есть начнут, - уверенно сказал дядя Вася. - Проклятые дикари. Они же люксоров едят, вот и за нас взялись. Стэн, дашь мне кольт, очень хочется в каждую из этих мерзких рож по гран-пуле всадить. А не дашь, так я возьму титановый ломик и буду бить их по черепам пока руки не отвалятся.

- Сначала надо как-то добраться до них, - спокойно ответил МакГрегор.

Дядя Вася насупился, ему снова почудилась некая обвинительная нотка в замечании начальника.

Уложив и разместив тело убитого инопланетянина, никтопы отошли от него, немного постояли, словно бы в раздумье, и затем развернулись и, опустившись на четыре лапы, стремительно понеслись прочь.

В двеллдоуме некоторое время царило молчание. Лола подняла приват-камеру выше, захватывая в поле зрения объектива большую площадь. Маленькие чернильные фигурки никтопов быстро удалялись от трупа землянина, направляясь в сторону Серебряных гор.

- Может хотят чтобы мясо проморозилось, - предположил Василий Иванович.

На экране появилось яркое пятнышко, стремительно метнувшееся к телу землянина.

Стэн открыл было рот, чтобы попросить Лолу приблизить камеру к Джону, но мудрая Исида уже сделала это и отключила режим "ночного видения", дабы сияние ладоша не затмевало полэкрана. Молочно белый сгусток спустился к Джону, на несколько секунд завис над его головой, после чего медленно переместился к шее и как будто слился с нею.

Затаив дыхание, Стэн, который даже поднялся с кресла, и Василий Иванович следили за происходящим. С ладошем что-то происходило. Он словно бы пульсировал. Сияние то усиливалось, то тускнело. Затем сгусток забурлил, задрожал и вдруг сжался, сияние ослабло, некоторое время тлело светлой полосой, а затем окончательно исчезло. Камера снова включила режим "ночного видения". И земляне увидели что на груди Джона, в основании шеи, лежит как будто бы кусок какой-то невзрачной деревяшки.

Стэн и дядя Вася посмотрели друг на друга.

- И что это значит? - С любопытством спросил Василий Иванович.

У Стэна не было никаких предположении. Но тут голос подала Лола:

- Биомонитор Джона Тимирязьева показывает активность жизненных показателей.

15.

И десять минут спустя обалдевшие Стэн и дядя Вася не могли произнести ни слова и только в изумлении пялились на экран, где оживший труп медленно приходил в себя и наконец принял сидячее положение.

- Это не Джон, - наконец объявил Василий Иванович.

Стэн смотрел на экран и никак не мог избавиться от буквально накрывающего с головой ощущения того, что всё это происходит во сне. С того самого момента как Лола разбудила его, он всё еще смотрит яркий безумный сон, спокойно посапывая и пуская слюни на своей пневмокровати. Он пытался выстроить какую-то логику происходящего, но тщетно. Мыслительный процесс упирался в стену и не желал двигаться вперед. Он вспомнил как когда-то в звездном университете на станции "Нэймикс" их, будущих координаторов космической экспансии человечества, готовили к тому что их ждут встречи с необъянимым, непостижимым, не укладывающимся в рамки текущего научного мировоззрения. И это нормально. Профессор Лаотин на лекциях по изоляционной психологии рассказывал, что когда-то на Первой Земле существовало такое расхожее выражение о том, что "чудес-то не бывает". "Так вот", улыбался профессор, "вам придется расстаться с этим императивом. Ибо чудеса бывают. И рано или поздно вы обязательно с ними столкнетесь. Количество случайных элементов во Вселенной столько велико, что постоянно складываясь и накладываясь друг на друга, они просто обязаны по законам статистики рождать чудесное. Вам следует быть готовыми к этому. И когда вы столкнетесь с ним главное принять его и не пытаться возвести между ним и собой непроницаемую стену, в страхе признания своего невежества".

Джон поднялся с земли. Выглядел он очень растерянным. Невзрачный крошечный словно обугленный кусок деревяшки свалился на землю и он едва не наступил на него. На голове у него была только темно-серая термофолиевая облегающая шапка, фонарь и очки никтопы сорвали и выбросили. И поэтому для Джона вокруг была практически сплошная тьма, чуть разбавленная холодным свечением звезд. Лола таким образом управляла летающей приват-камерой, что она располагалась почти напротив лица молодого человека. Безмолвно и отчужденно оба землянина глядели в глаза своего умершего и воскресшего соплеменника.

- Это не Джон, - повторил старший помощник и на этот раз в его голосе звучала неприязнь.

Молодой человек с тревогой оглядывался по сторонам. Затем он быстро поднял правую руку и прижал ладонь к недавно еще изувеченной шее. На лице его отразилось недоумение. Кроме засохшей крови он не нашел никаких следов ужасного ранения. Почти минуту он пребывал в каком-то ступоре. Но наконец его взгляд обрел осмысленность и молодой человек направился к освещаемому колесо мапика фонарю.

- Если он сейчас сядет в глайдер и полетит к нам, то я советую достать парализатор, - сказала дядя Вася.

Стэн молча смотрел на экран. Джон поднял фонарь и освещая им дорогу направился в обход мапика. В какой-то момент он кажется о чем-то вспомнил и посветил на свое правое плечо. Потом вокруг себя. Наконец луч света упал на парящую метрах в трех от него приват-камеру. Некоторое время он глядел в объектив, затем убрал свет и продолжил свой путь.

- Лола, сколько времени Джон был без... без признаков жизни? - Спросил Стэн, споткнувшись посредине фразы.

- 13 минут 48 секунд.

Стэн задумался. Но дяде Васе это не понравилось.

- И что из этого? - Воскликнул он своим хриплым басом. - Это же не клиническая смерть из-за остановки сердца. Ему горло распороли здоровенным зубчатым ножом. После такого чтобы реанимировать нужна операционная военного госпиталя с командой хирургов, медботов и кучей биорегенераторов. Ты видел там хоть одного хирурга?!

Стэн пожал плечами.

- Там был ладош. И если он сумел каким-то образом затянуть рану на шее Джона, то 13 минут...

- Да перестань, Стэн! - Гневно перебил старпом. - Это же полная ересь. Ты сам в это не веришь. Согласен, что этот пылающий кусок пластилина как-то оживил труп, но это больше не Джон. Вспомни Майнаросу или Гильрам. Или то что случилось на Либертии. Внешне тоже человеки человеками, самые что не на есть хомо сапиенсы из семейства гоменид, а на деле?! У одних какой-то кальмар в башке, другим мозг переколбасила какая-то энергетическая пиявка, сквозь третьих какие-то грибы проросли, у четвертых какие-то мерзкие насекомые за нервы дергают, а в других и вообще какая-то трансэлектронная хрень вселилась.

Джон тем временем активировал панель на своем левом предплечье и включил маячок потерянных очков. Последние ярко замигали сине-белым светом где-то в трех метрах от мапика. Джон поднял их, водрузил на надлежащее место и после этого вернулся к исследовательскому комплексу. Спустя пару минут Стэн понял, что молодой человек намерен завершить замену торроидальных катушек в генераторе машины.

- Ну! - Победно воскликнул Василий Иванович. - Разве нормальный человек, после того как ему распороли горло и он четверть часа провалялся трупаком, станет как ни в чем не бывало заниматься ремонтом. Ясное дело зомби-симбиот проклятый. Пытается выглядеть нормальным.

16.

Стэн и дядя Вася встречали Джона у выхода из шлюза в хозотсеке, который был наполовину превращен в мастерскую, где старший помощник время от времени тестировал оборудование для шахт. Оба были напряжены. Стэн, который все же уступил нудящим увещеваниям старпома и распечатал оружейный сейф, теперь то и дело касался кобуры с парализатором, примагниченной к его поясу. Он сдвинул её за спину, чтобы она не бросалась в глаза, но её присутствие все равно было ему непривычно.

Василий Иванович огляделся вокруг и поднял с монтажного стола увесистый разводной ключ. Потом передумал, положил его обратно и взял с полки молоток. Однако несколько секунд спустя и это орудие показалось ему не достаточно надежным и он, отложив молоток, достал из встроенного шкафа длинный титановый ломик с загнутым острием.

- Дядя Вася, не нагнетай, а! - Попросил Стэн, с нетерпением глядя на дверь шлюза.

Василий Иванович промолчал, но ломик оставил в руке и отошел в угол, так, чтобы оказаться за спиной Джона, когда тот войдет в отсек. Стэн бросил на старпома взгляд и, увидев хмурую решимость на его лице, с тревогой подумал о том, что дядя Вася, пожалуй, и правда может хрястнуть Джона по голове, если хоть на миг усомнится в его человечности. И только он открыл рот, чтобы запретить подобное, как герметичная дверь шлюза отъехала в сторону и через проём вошел недавно умерший второй помощник координационного аналитика.

Джон сделал пару шагов и остановился, внимательно глядя на своего начальника. Затем, словно что-то почувствовав, он оглянулся и посмотрел на дядю Васю с ломиком в руке. Некоторое время он задумчиво глядел на старпома, после чего повернулся к Стэну и сказал:

- Я заменил катушки.

Стэн чувствовал как в животе стянулся тугой комок. И хотя он не верил, что Джон теперь некое жуткое инопланетное существо лишь прикрывающееся человеческим обличьем, беспокойство старпома все же в некоторой степени передалось и ему. Молодой человек был очень бледен. Белки глаз из-за лопнувших сосудов выглядели сплошными красными пятнами. Вся шея, подбородок и серая ткань комбинезона на груди и животе были испачканы темной коркой застывшей и замерзшей крови.

Джон медленно положил на стол очки и фонарь.

- Как ты? - С усилием проговорил Стэн, снова заведя правую ладонь за спину и прикоснувшись к ребристой рукояти пистолета.

- Нормально, - спокойно ответил Джон, всматриваясь в лицо Стэна так, будто чувствовал что тот что-то скрывает и пытался это угадать.

Стэн отвечал ему тем же. Он вглядывался в Джона, желая узнать что происходит за этим странным внешним спокойствием. И задавался вопросом, может быть следуя по сомнительному пути Василия Ивановича: разве нормальный человек был бы так отрешен и безэмоциален, если бы пережил жуткое нападение и тем более смерть. Стэн нервно усмехнулся про себя, фраза "пережить смерть" вдруг представилась ему занимательным оксюмороном. Главное он не мог уяснить для себя осознает ли, помнит ли Джон, что с ним произошло. Не придумав как это выяснить исподволь, он просто спросил напрямик:

- Ты помнишь что случилось с тобой?

- Да-а..., - неуверенно произнес Джон, поднял руку и коснулся шеи, - что-то острое поранило меня. Куда-то в шею. Но сейчас уже вроде ничего не болит. Я помню появились никтопы и моя приват-камера включилась... Вы наверно всё видели? - Он вопросительно поглядел на Стэна.

- Да, - кивнул Стэн.

- Тогда вы всё знаете, - Джон слабо улыбнулся. - Я бы хотел лечь спать. У меня какая-то тяжесть в голове.

Дядя Вася шумно засопел и пошевелился.

- Сначала тебе придется пройти биосканирование,- сказал Стэн.

- Но я очень устал. Со мной правда всё в порядке.

- Джон, ты весь в крови и ты был без сознания четверть часа, - проговорил Стэн мягким, дружелюбным голосом, осторожно сжимая за спиной рукоять оружия. - Мы должны убедиться что ты действительно в порядке.

Молодой человек смотрел на МакГрегора и последнему показалось что в этом взгляде сквозит холод и неприязнь. Но тут к Джону со спины приблизился дядя Вася и бодро произнес:

- Да ладно, молодой, не кочевряжься. Надо просветиться, вдруг какая-нибудь никтопианская зараза в рану попала. - Голос старпома звучал вполне весело и словечко "молодой" коим он иногда и раньше именовал второго помощника, дабы в шутливой форме напомнить о некоторой необходимости субординации, прозвучало достаточно естественно. И Джон даже улыбнулся, почти также смущенно и растерянно как и раньше, когда ему приходилось сталкиваться с непривычным для него напористым и разухабистым характером старпома. У Стэна немного отлегло от сердца.

- А слабость это от потери крови, - вдруг добавил Василий Иванович.

- Хорошо, - согласился Джон.

17.

После детального биосканнирования и горячего душа, Джон наконец добрался до своей кровати и сразу же уснул. Стэн же и Василий Иванович стояли в медотсеке и глядели на висевшее в воздухе трехмерное изображение голого тела молодого человека в горизонтальном положении. Каждые несколько секунд эйч-форма второго помощника изменялась, демонстрируя различные уровни сканирования. Кожные покровы исчезали, обнажая ярко-красные связки мышц, затем мышцы таяли, начинала ярко светиться сетка капилляров и сосудов, затем ниточки нервов, после чего посредством разных цветов выделялись внутренние органы и в конце концов оставался только скелет и через какое-то время всё повторялось. Возле ног голограммного Джона стояла белокурая идеально красивая молодая женщина в медицинском комбинезоне и докторской шапочке. Лола сообщала присутствующем данные многочисленных биопоказателей полученных от сканирования и давала некоторые пояснения более доступным языком, видя растерянное выражение на лицах слушателей.

- В общем здоров как лошадь, - подытожил дядя Вася, которому надоело слушать про активность гормонов, уровни эритроцитов, мозговые альфа-волны, pH факторы, бактериальную картину и прочее.

- В целом да, - согласилась Лола.

- И шея абсолютно не повреждена, - сказал Стэн, наклонившись над головой Джона и разглядывая область кадыка.

- Абсолютно, - подтвердила Лола. - Никаких следов нарушения кожных покровов, хрящей, мышц или связок. Гортань, трахея, пищевод в идеальном состоянии.

Дядя Вася потер левой рукой свой мощный затылок, это было признаком глубокого раздумья. После чего он даже слегка подергал свою зеленую бороду, что было признаком уже крайней степени задумчивости.

- Приплыли, тазики! - Наконец сообщил он. Указав на голову Джона, он спросил: - А с башкой у него всё в порядке, нет там чего-нибудь такого ненужного?

Лола взглянула на старпома с некоторой иронией.

- Там только здоровая мозговая ткань с сильными альфа-ритмами, с чистыми ясными сосудами, без малейших признаков опухолей, гематом или каких-нибудь участков напряженности.

- Я имею ввиду там нет чего-нибудь лишнего,ну такого как бы чужеродного? - Уточнил дядя Вася.

- Никаких признаком вторжения или чужеродной биологии в организме Джона Тимирязьева не обнаружено.

Дядя Вася поглядел на координационного аналитика и многозначительно произнес:

- Через восемь часов данные уйдут в "Синан". Без отметки уровня важности никто не обратит на них внимания и они просто свалятся в архив.

Стэн не понял зачем старпом сообщает очевидные вещи. Или это было завуалированное предложение?

- Ты считаешь им лучше ничего не знать о случившемся?

Дядя Вася пожал плечами:

- Да хрен его знает. Если даже Джон в порядке, они наверно всё равно захотят забрать его с планеты. Да и сам факт нападения этих котов "Синану" конечно не понравится. Долбанный комитет сношений начнет нам всем мозги колупать и того гляди и шахты остановят.

Организация, которую Василий Иванович пренебрежительно именовал "комитетом сношений", на самом деле носила пафосное, полученное еще в самом начале межзвездной экспансии человечества, название "Галактического комитета внеземных контактов" и была призвана следить за тем чтобы контакты землян и инопланетян происходили исключительно мирным путем. Для этого комитету были предоставлены весьма широкие полномочия, в том числе расследовать, пресекать, передавать в суд и вообще всячески вмешиваться в любые конфликтные ситуации между землянами и автохтонами новооткрытых планет. Особенно если эти автохтоны были носителями хоть какого-то разума. Многие, как и дядя Вася, испытывали к комитету довольно неприязненные чувства, а то и просто ненависть, считая что чиновники организации всегда выступают на стороне всех этих дикарей инопланетян, всеми доступными способами ущемляя права землян. В результате этого повсеместно сложилась практика утаивания любых конфликтных ситуаций, это по сути стало в порядке вещей. И несмотря на то что любая корпорация, имеющая тендер на разработку той или иной планеты, была обязана сообщать о любых конфликтах между своими полевыми сотрудниками и аборигенами, тем более если в результате кто-то погибал, практически никто этого не делал. И комитету приходилось прилагать громадные усилия чтобы вскрывать такие случаи. Стэн прекрасно понимал, что "Синан" не станет выносить сор из избы, тем более, если в результате нападения все остались живы-здоровы. Но он был согласен с дядей Васей, что Джона скорей всего уберут с Никтопии от греха подальше. Кто знает не придет ли в голову молодому человеку заняться кровавой местью своим убийцам.

- Приму решения, когда появится спутник, - наконец сказал Стэн. - Сейчас я пойду на маяк, хочу побеседовать с Мишей. Ты, Василий Иванович, собираешь волю и всё что есть в кулак и занимаешься глайдером. У нас должно быть два работающих глайдера. Это ясно?

- Ясно, - ответил дядя Вася и даже без особого недовольства.

- Ты, Лола, остаешься за дежурного и присматриваешь за всеми нами.

Девушка вытянулась во фрунт и бодро отрапортовала:

- Есть, товарищ самый главный командир.

Дядя Вася широко осклабился:

- Ну вот, - довольно произнес он, - приятно видеть что юное поколение перенимает мудрость бывалых людей.

Стэн усмехнулся и покачал головой.

18.

- Здравствуй, мистер СтэнМакГрегор, - проговорил Миша. Не очень разобравшись, что означает "мистер", но зная что Стэн является главным в маленьком сообществе землян, Миша на всякий случай добавлял иногда это слово, пытаясь показать что выделяет Стэна среди остальных. Чуть подумав, добавил: - Ты хорошо выглядишь.

Координационный аналитик задумчиво смотрел на маленького инопланетянина. Стэн по сути никогда не задавался вопросом как он относится к люксорам вообще и к Мише в частности. Кажется он воспринимал их просто как часть окружающего мира Никтопии, как постоянный ветер, холод, фераллгу, каменные мертвые леса, застывшие ледники озер и прочее. Они присутствовали и с ними необходимо было как-то взаимодействовать. Это входило в круг обязанностей и только. Но вот сейчас ему вдруг почудилось, что в душе у него промелькнула некая неясная неприязнь к маленькому фонарщику. Словно тот был как-то ответственен за то что случилось с Джоном. Это было совершенно глупо, нелепо и несправедливо. Ведь наоборот, Миша по сути спас молодого человека, подарив ему ладоша.

- Как твои соплеменники, все живы-здоровы? - Спросил Стэн, опускаясь на стул, некогда принесенный сюда заботливым дядей Васей.

Миша слегка задрожал как студень в своем круглом углублении в полу. Ему не доводилось раньше слышать подобных вопросов и он растерялся.

- Я должен рассказать о каждом?

- Нет-нет, - улыбнулся Стэн. - Достаточно просто сказать что все в порядке.

- Даже если это не так?

- А что с кем-то беда?

Миша задрожал сильнее.

- Четверо ушли, - сообщил он. - Но это не беда. Так положено.

Стэн знал, что Миша говорит о том что его соплеменники ушли в тот странный желтый дом с черной полосой. Каким-то образом это означало смерть, ибо люксоры никогда не возвращались из этого дома. Но Миша и другие жители деревни отказывались говорить, что это значит, делая вид что не понимают смысла вопросов. Ушли и ушли. Стэн никогда особо и не настаивал. А сейчас это интересовало его еще меньше. Он думал только о Джоне.

- На одного из нас напали никтопы, - сказал Стэн.

Миша застыл, перестав дрожать.

- Напали, - проговорил он. Затем поднялся из углубления и медленно пошел по комнате, семеня тонкими ножками. При этом его тело из шарообразной формы принимало более вытянутую. Люксор обошел всё помещение, обогнув и печку, и стол, и землянина. Стэн внимательно наблюдал за его действиями. И снова он задался вопросом, который как-то раньше у него никогда не возникал. Может ли этот маленький, на вид тщедушный, инопланетянин в неприятных складках кожаных оболочек представлять опасность? Вопрос показался странным, почти смехотворным. Разве можно добродушных, нелепых, любопытных как щенков люксоров вообразить врагами?

- ДжонТимирязьев пришел в себя? - Спросил Миша, неожиданно остановившись.

Стэн ощутил приступ отвращения, но он не понял то ли к себе, то ли к люксору за эту банальную ловушку которую он в общем-то и не подстраивал, а тот все-таки в неё угодил.

- Я не говорил, что они напали на Джона, - медленно сказал он.

Миша ничего не понял.

- ДжонТимирязьеву хорошо? - Переиначил он свой вопрос.

Стэн слабо усмехнулся. Он вдруг вспомнил как убирал парализатор обратно в оружейный сейф. Может быть зря?

- Джону Тимирязьеву хорошо. Но скажи мне, Миша, как же ты сразу понял, что никтопы напали именно на него? - Как можно мягче и дружелюбнее произнес Стэн.

Маленький инопланетянин снова вернулся к своему любимому углублению в полу и встал в него.

- Большой Хэ им не интересен, - сказал он почти равнодушно и опустился в ямку, поудобнее расплываясь в ней.

МакГрегор растерялся.

- Им? Ты имеешь ввиду никтопов?

Мишины мантии чуть раздулись и резко сжались. Это было что-то вроде утвердительного кивка.

- Откуда ты это узнал? Ведь вы не общаетесь с ними, вы же заклятые враги. Они.., - Стэн споткнулся, у него мелькнула мысль, что наверно это следует сказать как-то иначе, что это причинит боль люксору, но уже не мог остановиться: - они же едят вас!

Но кажется маленький инопланетянин воспринял слова землянина довольно спокойно. Его мискообразная голова подпрыгнула вверх и снова утопилась в туловище, что было равносильно человеческому пожиманию плеч.

- Они не враги. Почему они должны быть врагами, если так положено. ВасилийИванович говорил что "синанцы", которые там, над вами, - Миша ткнул длинным четырехфаланговым пальцем в крышу, - едят ваш мозг и пьют вашу кровь. Но они же вам не враги.

Стэн постарался удержаться от улыбки. Хотя он и мало, что понял, а вернее ничего не понял про взаимоотношения никтопов и люксоров, он решил не углубляться в этот вопрос.

- Но почему же Василий Иванович им не интересен?

- Он всё в себя, о себе и вокруг себя, - туманно пояснил Миша. Кажется он и сам ощутил эту туманность и попытался дать некоторые пояснения, спотыкаясь и стараясь произнести как можно более отчетливо непонятные ему слова: - Он большой и могучий, из великого рода "Хэ", он владеет тенхо... техно-логиями, меняющими миры, его мудрость покорила га-лактику, его уважают другие земляне и даже косоглазые плоскомордые синанцы прислушиваются к нему, он разговаривает с прекрасной Исидой и всемогущей Гипой, он знает много хероты, он вкалывал как в попу ужаленный на жутких шахтах Каталона, он играл в покер когда еще Стрелец-А был простым газовым облаком. Да, мы знаем всё это и понимаем что Большой "Хэ", ВасилийИванович, СтаршийПоОтряду, великий землянин. Но всё это только о нём, он втягивает мир в себя, он в центре и поэтому он не интересен тем, кого вы называете никтопами. Ты понимаешь меня, СтэнМакГрегор?

- Понимаю, - пряча улыбку, произнес Стэн. - А я тоже никому не интересен?

Должно быть Миша не уловил скрытой иронии и ответил вполне серьезно и даже горячо:

- Ты сай'ирла, ты священен.

- Священен?! - Стэн наконец улыбнулся. - А что такое сай-ирла?

- Тот, кто ведет свой народ, ты предводитель, ты вершинный человек.

- Мой народ?

- Да, твой народ. Большой "Хэ", ДжонТимирязьев и Лола, от которой встает при одной мысли.

Стэн усмехнулся. Он мало, что понимал во всей этой околесице и даже в какой-то мере досадовал на себя за то что не очень-то и стремится понять, но одно ему было определенно ясно: господин Гладков прочно и надежно засел в разуме маленького инопланетянина, а заодно и наверно во всём люксорском фольклоре.

Но вспомнив как Джон кряхтел и дергался под лезвием широкого иззубренного ножа, Стэн перестал улыбаться. Он дрянной сай'ирла, подумалось ему. Он упустил что-то важное в отношениях с инопланетянами. Пока он вполне довольный собой, уверенной размашистой походкой скользил на мультиморфных лыжах от зонда к зонду, от одного ИК к другому, что-то происходило вокруг, что-то на что он как командир их отряда обязан был обратить свое внимание.

- И значит они выбрали Джона? Выбрали для чего?

- На самом деле мне это мало известно, - вдруг пошел на попятную Миша. - Но ДжонТимирязьев это тот, кто открыт миру, тот, кто готов видеть дальше себя, тот для кого илвама не имеет стороны.

Стэн нахмурился, ему надоело что Миша, который, как ему казалось, явно что-то знал о случившемся возле мапика, говорит какими-то сумбурными, малопонятными фразами.

- Ты никогда не задумывался, - продолжил маленький инопланетянин, - почему мы говорим на вашем языке, а не вы на нашем?

МакГрегор на секунду растерялся.

- А вот Джон уже немного говорит на нашем языке и почти всё понимает. Как ты думаешь зачем ему это?

Стэну показалось, что Миша уводит разговор в сторону.

- Так ты знал что никтопы собираются убить его? - Спросил он напрямик.

Миша затих. Его длинные глаза сузились, закрылись и он словно задремал. Но потом он очнулся:

- Нет. Разве они убили его? ДжонТимирязьева больше нет?

Юлит, подумал Стэн.

- Что такое ладоши? - Спросил он.

- Ладоши это она.

- Кто она?

- То, что вы называете планетой.

Стэн вздохнул. Ни один из ответов Миши ничего не прояснял и скорее всего маленький инопланетянин делал это намеренно. Стэн вдруг припомнил как Джон говорил о том, что каждый фонарщик одновременно контролирует около восьмидесяти ладошей. И при этом он еще и способен как ни в чем не бывало поддерживать беседу. Неприятный холодок скользнул по душе МакГрегора. Ему подумалось, а что если он сейчас находится в присутствии невероятно могучего, многомерного чуждого разума, который просто играет с ним. И хотя трудно было представить хлипкого, тонконогого, сотрясающего как студень Мишу мрачной бездной запредельной холодной мудрости, обвивающей своими невидимыми путами жалких землян, а заодно и еще восемьдесят непостижимых существ, всё равно этот фонарщик явно был чем-то большим чем казался.

19.

Почти час Джон метался в каких-то невероятно ярких хаотичных сновидениях. В конце концов вспотевший и встревоженный он резко проснулся и почти слетел с кровати. Сердце его бешено колотилось, в голове сверкали беспрерывные молнии воспоминаний того что он едва мог осознать. Чужая память, память того что с ним никогда не происходило и тем не менее без всякого сомнения было частью всей его жизни, захлестывало его сознание.

Медленно, как пьяный, молодой человек поднялся и вышел из комнаты. Босой и в одних трусах о направился в сторону офиса. Рядом с ним неотступно следовала белокурая девушка с тревогой всматривавшаяся в его лицо.

- Где все? - Спросил Джон.

- Мистер МакГрегор вне двеллдоума, мистер Гладков в гараже, - ответила Лола официальным тоном, каким практически никогда не разговаривал с Джоном. Но тот не обратил на это внимания и развернувшись, зашагал в другую сторону.

Он вошел в гараж и бесшумно приблизился к дяде Васе, увлеченно ковырявшегося в недрах носовой части глайдера. Старпом тихонько что-то напевал себе под нос. Джон некоторое время глядел через могучее плечо Василия Ивановича на внутренности машины. Затем пылинка попала Джону в правую ноздрю, он принялся морщить нос, закатывать глаза и закидывать голову и в конце концов оглушительно чихнул.

- Что б ты обосрался!! - Рявкнул, подпрыгнувший дядя Вася и выпавшая из его руки отвертка загремела по корпусу глайдера. С гневом и возмущением он уставился на молодого человека: - Едрёный квазар! Ты чего так подкрадываешься, чихун недоделанный?! У меня чуть сердце на орбиту не выскочило.

В следующий миг его обычная раздражительность сменилась подозрительностью. Он внимательно вгляделся в Джона и хотя тот, худой, бледный, с воспаленными глазами и синевой под ними, облаченный только в трусы, не выглядел опасным, дядя Вася всё равно нахмурился и даже скользнул взглядом по ближайшему столу, на котором лежали инструменты. Однако видя, что молодой человек как бы слегка не в себе и чуть ли не дрожит, Василий Иванович смягчился и пробурчал:

- Ты чего такой вздрюченный? Снилось что ли как башку отрезают?

- Василий Иванович, нужно срочно роботов-проходчиков в северной шахте остановить, - возбужденно проговорил Джон.

- Чего?!

- Северную шахту необходимо закрыть.

- А, ну ясно. - Дядя Вася взял деловой тон. - Так, и южную тоже закрываем. И это, не забудь еще трусы снять.

- З-зачем?

- Ну кураторы проекта прилетят, будут тебя в попу целовать. Такого умного.

- Василий Иванович, я серьезно. Мы должны закрыть шахту.

- Я тоже. Как только спутник поднимется, связываемся с "Синаном" и говорим им чтоб начинали разминать губы.

Мальчишеская горячность Джона вдруг исчезла. Несколько секунд он смотрел на дядю Васю холодно и отчужденно, затем развернулся и ушел.

- Лола, свяжи меня со Стэном, - сказал старпом, глядя на дверь, за которой исчез Джон.

- Связь установлена, - ответил голос Исиды в миниатюрном динамике, встроенном в барабанную перепонку старпома.

- Стэн, думаю, тебе надо вернуться, - сказал дядя Вася, наклоняясь за отверткой.

- Что-то случилось? - Тихо спросил МакГрегор, отвернувшись от Миши.

- Наш поправший смерть геолог спятил. Бегает в одних трусах по двеллдоуму, на всех чихает и кричит что надо закрыть шахты. Наверно стоит побеседовать с юношей, вправить ему мозги пока чего не вышло.

- Хорошо, я возвращаюсь.

20.

Они собрались в кают-компании. Джон уже оделся и теперь взволнованный стоял возле длинного обеденного стола, уперевшись в столешницу. Стэн и Василий Иванович сидели в креслах у стены и глядели на молодого человека.

- Я понимаю в это трудно поверить, - сказал наконец Джон, - но мне кажется я каким-то образом получил некоторые знания об этой... планете.

Он замолчал и почти испуганно поглядел на своих товарищей. Но и Стэн, и даже дядя Вася ничего не сказали и лишь выжидательно на него смотрели.

- То есть как будто я обрел часть воспоминаний что ли, одного из инопланетян. Я не совсем уверен, всё это плавает у меня в голове как обрывки только что виденного сна. Какие-то ощущения, которые я вроде никогда не испытывал, понимание каких-то вещей, которые вроде я не должен понимать. Я посмотрел запись с приват-камеры и ..., - он замялся, - я сам плохо помню, как это всё происходило, когда никтоп напал на меня, но думаю потом, когда мой ладош... ну как бы слился со мной всё это и произошло. Ну то есть тогда у меня и появились эти... знания. Теперь меня преследует странное чувство словно я дома, понимаете? Эта планета... словно я всегда жил здесь. Я знаю эти равнины, эти скалы, знаю бесконечные подземные туннели под ними, знаю как пахнет воздух перед бурей, кстати это из-за ферралги, она в предчувствии бури меняет состав выделяемого газа. Я знаю как никтопы стремительно и ловко карабкаются по горам, вцепляясь своими почти стальными когтями в камни, я знаю как они сосут зеленый лед из замерзших озер, как они по запаху находят железные руды, я знаю как люксоры запоминают ветра своего рождения и слушают их зов, и когда это зов приходит я знаю как они зарываются в землю, собираясь зачать малыша, я знаю как они катаются по каменными пустыням, сворачиваясь в шары, и даже больше, мне кажется я знаю Никтопию такой какой она бывает Летом. Я не совсем уверен, но я вижу зеленоватые озера и реки, удивительные синие или вернее голубые леса, я вижу красные скалы и совершенно безумные цветные равнины, покрытые какими-то радужными мхами и снова повсюду ветры, полные то терпких, то влажных запахов цветущего мира. Мне трудно все это передать словами, потому что по большей части это скорее эмоции чем какие-то четкие воспоминания.

Когда Джон замолчал, казалось чтобы подобрать слова, Стэн открыл было рот чтобы высказаться, но его опередил дядя Вася:

- Ну и с кем же тебе посчастливилось слиться в радостном экстазе, с чехлом или с котярой?

Джон чуть улыбнулся.

- Ни с тем и ни с другим, Василий Иванович. И это по-моему и есть самое невероятное. Я чувствую сознание одного из представителей третьего вида этой планеты.

Дядя Вася презрительно фыркнул и со значение поглядел на МакГрегора, как бы говоря ему: ну, видишь, точно спятил.

- Третий вид? - Спросил Стэн как можно более мягче, наверно решив, что возможно старпом не так уж далек от истины.

- Да! - Энергично подтвердил молодой человек. - Разве это не удивительно, что на одной планете сосуществуют сразу три разумных вида? Их взаимоотношения мне не до конца понятны, а может и вообще не понятны. - И он снова повторил: -У меня в голове лишь какие-то обрывки, словно чужих, воспоминаний. Этот третий вид на никтопианском языке звучит как что-то вроде "сэлавиты", то есть "солнечные люди". И вот они как раз и есть, если так можно выразиться, истинные хозяева этой планеты. Но они не способны жить в холодный период Никтопии и потому на время Зимы впадают в некий транс, их тела помещены в тальметы, специальные подземные камеры, где созданы все необходимые условия для их сохранения. И именно для того чтобы пережить зимний период ими и были как-то выведены котообразные никтопы и мешковатые люксоры. Никтопы это что-то вроде их хранителей, они следят за их телами, за тальметами, за поддержанием тепла в них, нужной влажности, атмосферы и прочее. А люксоры..., - молодой человек замялся, - насколько я понимаю их главная задача это обеспечить пропитанием никтопов, то есть они это что-то вроде домашнего скота для никтопов.

- Но не стоит сразу же с осуждением набрасываться на никтопов, - с горячностью воскликнул Джон. - Здесь мы имеем дело с огромной сложной симбиотической организацией, созданной гениальными инженерами сэлавитов. Кстати, то что мы называем ферралгой, это тоже их изобретение, дабы обеспечить кислородом своих..., - он поискал подходящее слово.

- Рабов, - подсказал дядя Вася.

- Хранителей! - Сказал молодой человек, почти с гневом поглядев на старпома. - Вы поймите, мы не можем просто так заявиться сюда со своим доморощенным мировоззрением и оценивать этот абсолютно чужой для нас мир своими мерками. Какую бы демагогию не разводили корпоративные юристы, всё равно очевидно, что здесь, на Никтопии, да как и везде в подобных ситуациях, мы используем право сильного. По сути дело право хищника, если вообще можно назвать это правом!

- Ясно-ясно, - поспешно проговорил Стэн, видя как волнуется молодой человек. - И значит теперь северная шахта как-то угрожает этим сэ-э... лавитам?

- Да, угрожает. Линия разработки шахты буквально упирается в тальмет и возможно это вопрос двух-трех дней, а может и вообще часов, когда тонны породы обрушатся в пустоту камеры и уничтожат всё живое. Мы должны как можно скорее остановить проходчиков.

Стэн посмотрел на своего старшего помощника. Тот скорчил выразительную гримасу и повертел пальцами у виска. Джон это заметил.

- И что это значит, мистер Гладков? - Холодно осведомился он.

- А то, мистер Тимирязьев, - тут же откликнулся дядя Вася, - что для мозга кое кого явно не прошло бесследно кислородное голодание в течении пятнадцати минут. Ты хоть представляешь сколько нейронов у тебя в башке погибло?! Что ты вообще предлагаешь?! Остановить шахту? Для этого нужно прямое указание начальника управления никтопианского проекта.

- Я понимаю, - спокойно сказал Джон. - Поэтому мы свяжемся с "Синаном" и объясним им ситуацию.

Над столом повисла тишина. Трое мужчин смотрели друг друга и пока еще невысказанные эмоции накаляли воздух звенящим электричеством. Наконец Стэн отрицательно покачал головой и снова стараясь говорить мягко, чуть ли не ласково, произнес:

- Джон, ничего не получится. Ты должен понять, что для того чтобы остановить такое производство нужно нечто гораздо большее, чем твоё заявление, основанное на ... каких-то видениях.

- Вот именно, Джонни, - сказал дядя Вася, неожиданно тоже переходя на мягкие, почти дружеские интонации: - Ты думаешь в "Синане" кто-то всерьез воспримет спятившего молокососа?! Особенно если узнают что тебе перерезали глотку и ты четверть часа валялся мертвым.

- А что похоже что мне разрезали шею? Вы видите у меня какие-нибудь шрамы? Или биосканирование и правда показала что мой мозг на половину мертв?

Но дядя Вася ничуть не смутился:

- Давай-давай, и про это им расскажи. Как ты влюбился в какой-то местный сморчок, как сияющий пластилин исцелил тебя. Это вне всяких сомнений добавит весомости твоим словам. Единственное чего ты добьешься, что сюда прилетит отряд "Ноль". В каждой корпорации есть такой. Знаешь кто они такие? Не знаешь? Они чистильщики. Думаешь Никтопия первая планета, где с землянами происходят странные вещи и взрослые мужики сходят с ума? Нет, не первая. И любая корпорация всегда готова к такому повороту событий. Малоразговорчивые парни из отряда "Ноль" быстренько и умело заметут все следы, "обнулят" ситуацию, так сказать. Тебя в срочном порядке вывезут на одну из станций "Синана", где ты будешь долго мыкаться по камерам и лабораториям в каком-нибудь отделе, которого официально не существует. А нам со Стэном сделают доходчивое мозговое внушение через задний проход, чтобы мы восприняли все произошедшее в правильном ключе и по-прежнему радостно и с песней трудились на благо корпорации.

- Василий Иванович прав, Джон, - словно нехотя произнес МакГрегор. - Никто не позволит останавливать шахту. Единственное чего ты добьешься, что тебя срочно эвакуируют с планеты. Ну и согласись, что в чем-то они будут правы. Даже нам трудно тебе поверить, хотя мы и видели твоего ладоша своими глазами. И в конце концов разве ты можешь быть уверен, что все что тебе привиделось это реальное положение вещей. Я не знаю, может люксоры или никтопы всё это как-то внушили тебе, по каким-то своим соображениям.

Джон отчужденно, как будто с неприязнью, взирал на своих товарищей. Наконец он проговорил ровным безэмоциоанльным голосом:

- Я понял. Пожалуй мне лучше вернуться к работе. Хочу рассчитать тектонические напряженности гаудановой плиты. Я могу идти, сэр?

Стэн кивнул головой.

- Конечно, Джон.

Молодой человек вышел из кают-компании.

Дядя Вася тут же горячо зашептал, наклонившись к начальнику:

- Слушай, Стэн, я тебе говорю, он окончательно рехнулся. Пусть биосканирование ничего не показало, но с головой у него точно не в порядке. И к бабке не ходи. Слышал какую ересь несет, "солнечные люди" у него под землей спят! Его лучше сплавить с планеты. Напиши кляузу куратору, пусть они его от греха подальше заберут. А то ему померещиться еще что-нибудь он и нам по шее чиркнет. И я что-то сомневаюсь, что к нам прилетят ладоши и воскресят нас.

Стэн медленно поднялся с кресла и поглядел на старшего помощника сверху-вниз.

- Дядя Вась, давай пока всё отложим. Я спать хочу, сил нет. Я не думаю, что Джон опасен. Но в любом случае запирать его я пока не собираюсь. Я сейчас иду спать. "Синану" ничего сообщать о случившемся не надо, пусть уйдет стандартный отчет со всей штатной информацией. Уровень важности обычный. Ты меня понял?

Василий Иванович отклонился назад.

- Вполне.

21.

И снова из сладких объятий Морфея Стэна вырвал грубый голос старшего помощника. В первую секунду МакГрегор не поверил в это и решил, что это какой-то дурной сон. Но открыв глаза и увидев плавающий в воздухе лысый зеленобородый лик, Стэн содрогнулся и окончательно проснулся. Лик замогильным голосом призывал его срочно прийти в "офис". "Чтоб ты провалился, гриб плешивый", устало подумал Стэн, чувствуя себя очень сонным и разбитым. Однако оказалось, что он сказал это вслух и лик тут же обиженно скривился.

- Я-то тут причем? - Поинтересовался голографический дядя Вася. - Это юноше нашему всё не имется. Вот поехал шахту взрывать.

Через пару минут, кое как одевшись, Стэн влетел в "офис".

- Взял глайдер и упорхал, - докладывал дядя Вася, развалившись в кресле возле своего стола.

- Почему ты решил, что взорвать хочет?

- Он коды системы самоуничтожения прихватил, - сообщил дядя Вася, почесывая грудь.

Стэн поглядел на старшего помощника, который не смотря на всю серьезность ситуации, не казался слишком обеспокоенным.

- Да где же он их взял? Они же только у тебя есть.

- Ну у меня и взял. Они у меня на рабочем столе в файле "коды" лежали.

Взгляд МакГрегора помрачнел.

- Что?! - Тут же недовольно воскликнул дядя Вася. - Откуда мне было знать, что я должен коды от вас прятать?! Как-то не предполагалось, что кто-то из вас злоумышленник.

Стэн вздохнул. Ему очень хотелось смачно выругаться, но он сдержался.

- Там же еще ключ нужен для блока терминала ручного доступа, - вспомнил он.

- Ну да. Он его тоже взял, - спокойно сообщил дядя Вася. - Он у меня в шкафчике для переодевания на гвоздике висел.

Лицо Стэна вытянулось.

- О смотри, уже терминал активировал, - жизнерадостно проговорил Василий Иванович, тыкая пальцем в один из мониторов, где была изображена схема части помещений северной шахты.

- Что-то ты не слишком взволнован кажется, - сказал Стэн.

Дядя Вася фыркнул.

- Теперь-то чо уж волноваться. Есть время бегать с попой в мыле и есть время расслабиться и наблюдать за происходящим. Песец уже наступил и ничего не поделаешь. Глайдер у нас один. Ручное управление отсюда не отключишь. Так что низкий поклон нашему дорогому премудрому руководителю, на всё забившему и завалившемуся спать. Спасибо нашему отцу родному, великодушно позволившему психу гулять по всему двеллдоуму. Хорошо еще что этот дрищь-симбиот, новоявленный землянин-никтопианец, решил взоравть только шахту, а не двеллдоум в придачу.

"Дорогой премудрый руководитель" ничего не ответил и подошел к главному экрану.

- Лола, можешь связать меня с Джоном? - Спросил Стэн.

Через несколько секунд на главном экране появилась изображение с внутренней камеры пункта управления северной шахты. Джон что-то вводил с клавиатуры возле терминала встроенного в стену.

- Он может слышать вас и видеть на экране, - сказала Лола.

- Джон! - позвал Стэн.

Молодой человек прекратил свое занятие и посмотрел куда-то в сторону, видимо на свой экран. Он приблизился к нему и изображение переключилось на камеру монитора. Таким образом Стэн и его младший помощник теперь смотрели друг другу в лицо.

- Простите, мистер МакГрегор, - сказал Джон, - вы просто не понимаете насколько всё это важно. А у меня нет времени убеждать вас.

Стэн пытался собраться с мыслями, пытался найти слова, которые пробьются в помутившееся сознание молодого человека и удержат его от безумного поступка. Штатные механизмы самоликвидации согласно Звездному кодексу и инструкциям Первого контакта в обязательно порядке встраивались в любое сооружение и оборудование землян. В общем это был для всех довольно самоочевидный и логичный шаг. Никто не мог предсказать какие ситуации могут возникнуть на совершенно чужой планете, особенно если она населена более-менее разумными обитателями. И землянам всегда следовало быть готовым к тому, что всё пойдет прахом и им останется только этот последний зловещий козырь. Не при каких условиях инопланетяне не должны были завладеть технологиями межзвездной цивилизации, цивилизации чье существование, чье выживание всегда должны оставаться самой приоритетной задачей для всех землян, разбросанных по сотням планет и разделенных громадными расстояниями. И Стэн понимал, что с этим никто не шутит. В шахте в соответствующих местах расположены контейнеры, заполненные точно рассчитанным количеством объемной взрывчатки, которая при активации взрывателей превратит все это сложнейшее инженерное сооружение с бесчисленным количеством роботов и перерабатывающих мобильных комплексов просто в пыль. Ни о каком восстановлении после этого не может быть и речи, если что, всё придется создавать заново. Естественно это будет конец всего. Стэн прекрасно понимал, что его, как руководителя отряда, допустившего такое, ждет самая незавидная участь. Может он станет одним из так называемых "вечных рабов" корпорации, может станет подопытным игрушкой в непонятных лабораториях, возвращая гигантский долг за уничтоженную шахту, но даже если ему и удастся отстоять в суде свою невиновность, всё равно ни один крупный бизнес никогда уже не возьмет его на работу. Но прежде чем он нашел нужные слова, рядом с ним, плечом к плечу, встал дядя Вася.

- Значит решил всё взорвать?! - Зычно пробасил он.

- Василий Иванович, у меня нет другого выхода, - ответил Джон, его глаза блестели словно от слез.

- Ну ясно, парень. Конечно, нет. А и правильно, взрывай всё к чертям собачьим! - Стэн яростно поглядел на старпома, но последнего уже было не остановить. - Хватит никтопа за яйца тянуть. Ты ведь у нас мужик, а не елда в стакане. Решил так взрывай. Главное ведь твоих "спящих красавиц" спасти! - Дядя Вася распаялся всё больше и больше. - Которые только в твоей больной башке живут. А на нас-то со Стэном похер. Хули, подумаешь, два старпера свое отживших. Плевать что после этого мне вместо развлекалова с Анжелиной до конца жизни дрочить вприсядку в таких ебенях что эта никтопианская жопа элитным курортом покажется, а Стэна будут всей корпорацией сношать, пока поза раком не станет для него естественной. Главное что ты наш геройский герой не будешь мучиться муками совести за то что не спас каких-то воображаемых мудаков, солнечных предводителей котов и чехлов. Так что давай, взрывай!

- Дядя Вася, вы не понимаете..., - дрожащим голосом произнес Джон, пронзительно глядя в экран.

- А что тут понимать?! - Зло пробасил старпом. - Мальчик Джонни выбросил своих товарищей в мусор, придумал себе гениальных инопланетян и теперь, одуревший от собственного мессианства, полный слез и соплей мастурбирует на самого себя, великого спасителя Никтопии. Да знаешь что? тьфу на тебя! Чтоб тебе бабы никогда не давали! Да я клал на тебя и на всех твоих никтопианских задротов. И Стэн тоже клал. И вообще иди ты на хер! - Дядя Вася выключил монитор и изображение Джона исчезло.

Стэн медленно, словно оглушенный, опустился в кресло.

- Ебать мои кастрюльки, - пробормотал он.

- О! - Улыбнулся Василий Иванович. - Так вот от кого Миша этого понахватался.

Старший помощник потянулся, разминая свое большое тело.

- Слушай, товарищ главный командир, а не дернуть ли нам по рюмашке чая, - весело предложил он. - Я сделаю тосты из орехового хлеба, да вприкуску с абрикосовым джемом, а, что скажешь?

Стэн поднял глаза на своего старшего помощника. Сейчас этот широкий лысый человек с неряшливой зеленой бородой представился ему сосредоточием какой-то невероятной, почти непостижимой силы, силы способной превозмочь всё на свете. И в контрасте с ним сам себе Стэн казался жалким и слабым, он совершенно отчетливо понимал, что не в состоянии также беспечно и даже дерзко встретить предстоящий крах своей судьбы.

- Слушай, дядя Вася, неужели тебе совершенно всё равно то что сейчас случится? Ведь после взрыва шахты у нас останется от силы несколько часов до того как за нами прилетят. А дальше ведь всё будет как ты живописал Джону.

Василий Иванович перестал улыбаться и как-то странно воззрился на своего начальника.

- А никакого взрыва не будет, - спокойно сказал он.

Стэн растерялся.

- Почему?

- А потому что в контейнерах нет ни грамма взрывчатки.

- Что?!!

- А то самое. Девять месяцев веду переписку с этими узкоглазыми жмотами. Южную шахту они заминировали, а вот Северную монтировали уже в спешке, для перевозки взрывчатки нужен был спецрейс, сразу не получилось, потом всё откладывали и в конце концов совсем забили на это. Южную монтировали когда меня еще здесь не было и ты, естественно, был в курсе всех нюансов, а как только появился я, ты переложил все заботы о шахтах на меня и понятное дело ни за чем уже не следил. Я это, Стэн, тебе не в укор говорю. Всё правильно, это моя вотчина. И вот уже девять месяцев как шахта во всю пашет, а спецрейс с минерами так до сих пор и не прибыл. Контейнеры стоят пустые, хоть местное говно мамонта туда закладывай вместо тринитила. Да и в общем понятное дело, при таком-то отношении. Ты ж помнишь как сыкливая Дунька про Никтопию говорил?

- Кто? - Ошарашено произнес МакГрегор.

- Ну старший куратор наш, Дунь Не Ссы.

- Ду Инь Цзы, - поправил Стэн, всё еще не совсем придя в себя от услышанного.

- Ну да, он самый. Мол, Никтопия тихое местечко, прохладно, конечно, слегка, но зато покой и тишина. Аборигены смирные, чуть ли не пришибленные, круглые сутки ясное звездное небо, бури раз в три, а то и четыре альфа-месца, так что, мол, никаких забот, сиди себе в двеллдоуме да чаек попивай. Ну и естественно зачем тогда торопиться с минированием, если ни малейшей угрозы ни от природы, ни от туземцев.

- Но во имя черноокой Исиды, Василий Иванович, зачем тогда нужен был весь этот мат-перемат с Джоном?!

- А затем! - Веско произнес старпом. - Это психологический момент. Теперь этот молокосос будет испытывать постоянное чувство вины перед нами. И так ему надо. Ведь взорви он шахту, для нас это был бы конец. "Обнулили" бы нас по самое не балуйся.

Стэн наконец более-менее успокоился.

- А если он как-то попытается остановить или сломать роботов-проходчиков?

- Не волнуйся, ничего у него не выйдет. Там все забронировано и закрыто для доступа, а чтобы управлять этой системой нужны специальные знания, которые из нас троих есть только у меня. Да к тому же там нужны пароли, которые у меня в книжичке, под полушкой. Он может хоть месяц шляться по шахте или сидеть там за компьютерами, но самое большое чего он может добиться это нацарапать неприличное слово на контейнерах с рудой.

- Но что если он сказал правду, - задумчиво произнес Стэн, - что если линия разработки действительно пересекается с каким-то подземным туннелем. Ведь все же весь его рассказ об этих сэлавитах, о том кто такие никтопы и люксоры звучит не так уж бессмысленно.

МакГрегор посмотрел на своего старшего помощника почти с надеждой, с надеждой что тот вот-вот рассеет всего его сомнения.

Дядя Вася как-то недобро усмехнулся.

- Неужели ты ничего не понимаешь, Стэн?

- Чего я не понимаю?

- Абсолютно не важно правду сказал Джон или нет. Главное это доменит. В этом смысл всей этой никтопианской заварухи.

22.

Дядя Вася ушел чаёвничать, Стэн остался в "офисе", наблюдая по внутренним камерам за помещениями Северной шахты. Джон наконец разблокировал рубильник системы самоликвидации, какое-то время помедлил и затем перевел рычаг. Включилась аварийная багровая подсветка, заработал обратный отсчет, у Джона оставалось 600 секунд чтобы покинуть территорию добывающего комплекса. В офисе по нескольким мониторам поползли строки сообщений тревоги. Как только спутник взойдет над горизонтом эта тревога через трансляторы гиперсвязи будет мгновенно передана на ближайшую станцию "Синана". Но Стэн ощущал какое-то странное равнодушие к происходящему и безучастно глядел на мониторы. По идее весь двеллдоум также должен был наполниться звуковыми сообщениями от Исиды о критической ситуации на шахте. Но вокруг царила тишина. Наверное Лола, учтя всю подоплеку происходящего, сочла что разумнее хранить молчание.

Стэн никак не мог избавиться от ощущения смутной неприязни к своему второму помощнику. Словно дядя Вася был в чём-то прав, словно молодой человек действительно предал своих товарищей. Но и образ Василия Ивановича, старого, эгоистичного, но по своему добродушного и даже благородного грубияна вдруг подернулся некой зловещей дымкой. Как будто сквозь круглую полнощекую физиономию с зеленой бородой вдруг проступили неприятные жестокие черты хищника. И Стэну казалось что за последний час он потерял всю свою маленькую команду. Он остался один. Где-то на периферии сознания блуждали мысли что надо взять себя в руки, что не время расклеиваться, что именно в такие непростые ситуации человек и должен доказывать что он человек.

Обратный отсчет завершился. Взрыватели в пустых контейнерах щелкнули и аварийная подсветка отключилась. Стэн поглядел на один из мониторов над столом дяди Васи. Сюда в непрерывном режиме поступала информация о функционировании Северной шахты, объемы извлеченной руды, процентное содержание доменита, данные о состоянии каждого робота-проходчика и так далее. Информация продолжала поступать в рабочем режиме, с шахтой всё было в порядке. Стэн попытался представить себе, что сейчас чувствует Джон, сидящий в кабине глайдера и понимающий что ничего не вышло. Что ему теперь остается? Вернуться в двеллдоум, вернуться как побитая собака, вернуться незадачливым ренегатом, не смеющим взглянуть в глаза своим товарищам. "А что остается мне?", спросил себя МакГрегор. И он прекрасно понимал, что оставалось не так уж и много. Как только Джон Тимирязьев вернется, он должен быть арестован и помещен в так называемую камеру "М". Такие были на каждом двеллдоуме. Всегда существовала вероятность что рассудок кого-нибудь из команды не выдержит инопланетного окружения и человек станет опасным для своих товарищей. Тогда потребуется изоляция. В камере "М" - "камере медитации", как прозвал её кто-то из первых заключенных. Ибо в ней не оставалось ничего другого как только медитировать, человека помещали в условия, гарантирующие что он не только не причинит вреда окружающим, но и самому себе.

До восхода спутника оставалось чуть больше часа. Попытка самоликвидации шахты пройдет красной полосой для кураторов никтопианского проекта. Они тут же потребуют объяснений от координационного аналитика и наверно уже через пару часов отправят корабль в звездную систему Никтопии.

Стэн поднялся из кресла и вышел из "офиса". Он направился в кабинет координатора, помещение где он бывал не так уж и часто, но именно там находился оружейный сейф. Он снова достал пистолет-парализатор, стреляющий маленькой электрошоковой капсулой, моментально блокирующей нервные узлы, превращая человека в тряпичную куклу. Однако на этот раз прицепил его не на пояс, а убрал в кобуру, которую прикрепил под левой рукой. Затем он надел сверху куртку и посмотрев в зеркало, убедился что оружие незаметно. Прежде чем закрыть сейф, он взглянул на отливающей синевой ствол кольт-гаубицы "Тор-6". Несколько секунд Стэн стоял в нерешительности, затем протянул руку и взял пистолет с подставки. Это ужасающее оружие он держал в руках только на стрельбище на спецкурсах полевых аналитиков, которые в обязательном порядке проходил каждый координатор перед отправкой на очередную планету. В любой межзвездной корпорации это было обязательным правилом. Человека следовало подготовить ко всему, но даже когда случится то к чему нельзя подготовить, у землянина должен быть его самый последний козырь. Кольт-гаубица был универсальным оружием, не зависящим ни от чего. По сути стрелял маленькими бомбами, уничтожающими материю, разрывая её атомные связи. Стэн глядел на пистолет почти со страхом. Нет, не при каких условиях здесь не может понадобиться подобное оружие, подумал он с сильно бьющимся сердцем. И всё же он колебался. Ощущение шершавой увесистой рукояти придавало уверенности, которой ему так не хватало сейчас. Но это Ultima ratio пугало его. Оно словно приближало его к грани, за которой уже ничего не будет как прежде. А ведь еще не случилось ничего непоправимого. Все они трое живы, шахта не взорвалась, Джона вывезут с планеты и вылечат от безумия в каком-нибудь приятном теплом солнечном уютном санатории и всё будет хорошо. Стэн положил кольт обратно на подставку, закрыл сейф и вышел из кабинета.

Вернувшись в "офис", он увидел, что дядя Вася уже сидит за своим столом и с объемной кружкой в левой руке с интересом разглядывает на экране варианты женских губ. Стэн вообще не любил когда кто-то приносил еду или питье на рабочие места и несколько раз уже делал замечания по этому поводу. В основном старшему помощнику, так как Джон всё понимал с первого раза. Немного поразмыслив о том, что возможно сейчас все эти придирки будут выглядеть совершенно глупо и неуместно, ибо того и гляди через несколько часов здесь уже будут хмурые парни из команды "Ноль" и порядок на рабочих столах самое меньшее о чем стоит беспокоится, Стэн, скорее не ради этого самого порядка, а просто чтобы вернуть себе чувство человека способного контролировать себя и окружающих, всё-таки напомнил старпому о необходимости производить все питейно-поедальные процедуры исключительно на кухне или в кают-компании.

- Ой, да ладно, Стэн, не гунди, - жизнерадостно откликнулся дядя Вася, - нас вот-вот накроют медном тазом и горячих угольев в зад запихнут, а ты переживаешь о крошках на столе. Слушай, лучше скажи, тебе какие губы нравятся у женщин, пухлые или тонкие.

- Нормальные. - МакГрегор подошел к главному экрану.

- А я люблю когда у девицы верхняя губа тонкая, а нижняя чуть припухлая, словно девка на что-то дуется. Вот так. - И старпом выпятив нижнюю губу, повернулся к начальнику.

Стэн глянул и содрогнулся.

- Ужас! - Искренне сказал он.

Но дядю Васю это ничуть не обескуражило.

- Ну это в моем исполнении. А я Анжелине именно такие закажу. Кстати, наш юный подрывник улетел в неизвестном направлении.

- То есть? - Нахмурился Стэн.

- С радара шахты он исчез, причем глайдер вместо юго-востока летелкуда-то на северо-восток, и на нашем радаре так до сих пор и не появился. Хотя должен был уже минут семь как нарисоваться. Если на глайдере, то тут ведь рукой подать.

- Радар двеллдоума, - приказал Стэн и Исида вывела на главный экран изображение круга пространства в центре которого находился купол землян.

- И что ты думаешь, куда он направился?

- Да не волнуйся, командир. Стыдно ему, конечно. Наверно хочет побыть наедине с собой. В любом случаем спутник сейчас поднимется и отследим его.

Но Стэну вдруг стало невмоготу сидеть тут и ждать и сказав старпому, что он пойдет выпьет чашку чая, он ушел в кают-компанию. Там его встретила прелестная белокурая девушка с двумя косичками, в белой рубашке, красной короткой юбочке, черных чулках и алых туфлях на высоком каблуке.

- Налить вам чаю, сэр? - Спросила она.

Стэн некоторое время озадаченно глядел на очаровательную особу.

- Клянусь длинноногой Гипой, - пробормотал он, - тебе не кажется, Лола, что сейчас не время изображать красоток?!

- Что значит изображать, - обиделась девушка, - я такая и есть.

Стэн устало опустился в кресло.

- Хорошо, хорошо, - прошептал он. Еще не хватало женских истерик, подумалось ему. Эта мысль позабавила его, ведь никаких женщин рядом нет, это всё обман, иллюзия. Он закрыл глаза и почти сразу же задремал.

Когда он снова открыл глаза ему показалось что прошло от силы пара минут. Перед ним стояла всё та же прелестная белокурая девушка, но на этот раз в униформе и берете. Увидев что он проснулся, девушка вытянулась во фрунт и отрапортовала:

- Сэр, вы проспали три часа восемнадцать минут.

Стэн поднялся на ноги, его слегка покачивало.

- Джон ..., - сказал он, сглотнув.

- Его глайдер находится у южных отрогов Серебряных гор. Биопоказатели в норме.

Стэн непонимающе поглядел на нее.

- А что он там делает?

Лола пожала плечами.

- Не могу знать, сэр.

Стэн тупо глядел на девушку, не в силах понять забавляет его или раздражает эта имитация военного поведения. Но тут он опомнился.

- Данные уже ушли к "Синану"?

- Так точно, сэр.

- И что?

- Не могу знать, сэр.

- Лола, прекрати, а! Ты можешь по человечески себя вести. - Стэн усмехнулся про себя, фраза прозвучала наверно странно, учитывая то к кому она была обращена.

- Вы же сами изволили заметить, мистер МакГрегор, что сейчас не время для легкомысленно поведения, - ответила девушка, обиженно выпятив нижнюю губку. Это тут же напомнило Стэну о дядя Васе и о том откуда вообще все это началось.

- Ладно, Лола, всё нормально. Просто скажи мне что говорит "Синан".

- Ничего.

- То есть?

- Никаких данных от внепланетных источников не поступало.

- Но информационные отчеты уже ушли к ним?

- Почти три часа назад.

- И ничего?!

- Ничего.

Стэн несколько секунд удивленно глядел на девушку.

- Знаешь, я пожалуй выпью чаю. - Сказал он. - И немножечко коньяка.

Придя в офис, Стэн нашел дядю Васю мирно похрапывающем в кресле. На мониторе перед ним висело изображение идеально красивой рыжеволосой женщины с огромными синими глазами. Стэн некоторое время разглядывал изображение, полагая что видимо это и есть Анжелина. "Пожалуй нос чуть-чуть великоват", решил координационный аналитик и разбудил старпома.

- Фу ты, закимарил, - мотнув головой, зевая, проговорил дядя Вася. - Ну что, ататуй начался? Взяли нас за жопы?

- Пока еще нет, - ответил Стэн, усаживаясь за свой стол. Первым делом он убедился что все штатные информационные отчеты за предыдущий период действительно ушли в "Синан" и есть стандартное подтверждение о получении.

- Василий Иванович, нам кровь из носа нужен второй глайдер, - сказал Стэн, с удовольствием чувствуя как к нему возвращается былая уверенность. Словно он вдруг почувствовал удачу.

Дядя Вася взглянул на него. Стэн спокойно встретил его взгляд.

- Какие-то возражения? - Поинтересовался он.

- Никаких. Иду в гараж.

23.

Следующие полтора часа Стэн занимался тем, что изучал документации и схемы Северной шахты. Ему не давала покоя мысль, что Джон полетел к Серебряным горам, где как было известно еще со времен Первой партии обитали никтопы, за помощью. Это звучало почти дико. Ведь именно никтопы убили его. И тем не менее Стэн никак не мог отделаться от мысли, что молодой человек ищет пути какой-то диверсии на шахте и ради этого готов обратиться к кому угодно. Но если он действительно связался с инопланетянами, значит вся его эта история о третьем виде возможно не так уж и безумна. Кроме того, Стэн то и дело проверял входящие сообщения, хотя, конечно, прекрасно понимал, что его и так известят о любом сигнале от "Синана". Но то что последний упорно молчал, начинало его беспокоить всё сильнее и сильнее, ибо он совершенно не понимал что там происходит. Неужели кураторам наплевать что один из полевых сотрудников корпорации пытался уничтожить драгоценную шахту?!

- Зафиксировано приближение к двеллдоуму, - буднично сообщила Исида. - Направление север, расстояние 12 метров. Объект опознан как автохтон "люксор". Количество один.

Стэн поглядел на экран, куда Лола вывела изображения с одной из внешних камер. В режиме ночного видения МакГрегор наблюдал как на неровной каменистой равнине, словно бы залитой лунным светом, одиноко трепыхался жалкий зеленоватый комочек. Это выглядело почти трогательно. Люксор раздул свои мантии, спасаясь от жестокого холода и упирался в землю тонкими ногами, сопротивляясь порывам ветра, морщившего и сжимающего его шаровидное тело с одного бока. Его мискообразная голова практически полностью втянулась в туловище, а руки были растопырены в стороны, словно он готовился к тому что его вот-вот свалит с ног. Цвет люксора вроде был зеленым и вообще Стэн решил что это кажется Миша, хотя, конечно, он не был в этом уверен.

- Наведи на него аккуратно прожектор, - приказал МакГрегор, - только убавь свет процентов до 25, чтобы не ослепить и не испугать его.

Режим ночного видения отключился, когда широкий неяркий луч осторожно приблизился к трепещущему на ветру шарообразному инопланетянину. Люксор ничуть не испугался света, а напротив словно потянулся к нему. Его голова поднялась выше и узкие ниточки глаз раскрылись. Он начал делать жесты руками, махая ладонями с длинными многосуставчатыми пальцами к себе.

- Кажется он зовёт вас, - предположила Лола.

- Похоже на то, - согласился Стэн.

Это было странно. Ничего подобного прежде не случалось. Если даже Мише и нужно было что-то сказать МакГрегору, он дожидался когда тот сам зайдет на маяк или передавал сообщение через подчиненных Стэна. Обычно это касалось каких-то деревенских мероприятий, организуемых задолго до их проведения, а потому никакой спешки не было. Люксоры всегда отличались пунктуальностью и щепетильностью к порядку в чем бы то ни было. Хоть в жизни, хоть в смерти, подумалось МакГрегору, когда он припомнил как методично, словно по расписанию, они рожают детей и отправляют своих сородичей в желтый дом, откуда никто не возвращается.

Стэн колебался не долго. Надо идти, решил он. У него не было какого-то плохого предчувствия, но смутная тревога уже не покидала его сердца. Но волновался он не о себе, он почти не сомневался что это как-то связано с Джоном, может быть он в беде. Что если он обратился к никтопам за помощью в уничтожении шахты, а те, не сумев до конца понять его намерений, просто пленили его и сейчас Миша, как-то узнавший об этом, спешит сообщить это сай'ирле. Стэн ощутил горечь, вспомнив это слово. "Тот, кто ведет свой народ". С досадой подумав о том, что он плохо вел свой народ.

- Позови старпома, - приказал он.

Дядя Вася, узнавший в чем дело, воспринял план Стэна в штыки.

- Да ты тоже что ли башкой ослаб! - С гневом набросился он на начальника. - Как пить дать Михалыч у них на побегушках. Он тебя сейчас заведет куда-нибудь и эти коты тебя выпотрошат. И либо ты останешься покойником, если повезет, либо как Джон воскреснешь спятившим никтопофилом. Мне что тогда делать?! - И чуть помедлив, он предложил: - Давай лучше я пойду. Потрясу этот зеленый мешок и узнаю что они задумали. Только дай мне на всякий случай оружие. И лучше автомат или гранатомет. Или плазменный сжигатель. Если эти мохнатые гандоны сунутся, спалю их к едреной фени. Пусть знают суки, что земляне не сдаются.

Стэн улыбнулся.

- Нет, дядя Вася, никаких военных действий на вверенной мне территории. Ты остаешься за главного. И чур к Лоле не приставать.

- Да куда уж мне, - вздохнул дядя Вася. - Такие девушки любят молодых, стройных, с волосами на голове, а не старых замшелых пердунов с травою вместо бороды. Ведь так, Лола?

- Именно так! - Бойко подтвердила девушка.

Дядя Вася аж крякнул от столь прямолинейного ответа.

- Ну ты ... хоть бы завуалировала как-то.

Стэн снова улыбнулся.

24.

Некоторое время МакГрегор и маленький инопланетянин молча смотрели друг на друга в свете прожектора двеллдоума.

- Надо идти, - сказал Миша и протянул Стэну руку. Раньше люксор так никогда не поступал и землянин на секунду замешкался. Но затем он вытянул вперед руку. Стэн ожидал некоего рукопожатия, но вместо этого длинные, костистые и на удивление сильные пальцы крепко обхватили его ладонь и не отпустили.

- Надо идти, - повторил Миша и потянул землянина за собой. Стэн повиновался и они так и пошли, держась за руки.

МакГрегор улыбался про себя. Должно быть со стороны это выглядело нелепым и забавным, подумалось ему. Рослый широкоплечий землянин и маленький пузатый тонконогий люксор шагают под непрестанными потоками холодного, скребущего ветра, сквозь вечную звездную ночь и крепко держатся за руки. Словно... и на ум Стэну приходило только "отец и ребенок". Легкий тщедушный инопланетянин, смешно раздувший свои кожаные оболочки казался ужасно беззащитным и доверчивым. Да, он бесконечно доверял своему странному сильному спутнику, нисшедшему из небесной глубины.

К удивлению Стэна они свернули от маяка к склону, по которому шла дорожка, отмеченная по краям рядами камней и ведущая к поселению люксоров.

- А кто на маяке? - Спросил Стэн.

- Синяк, - беззаботно ответил Миша, нисколько не обескураживаясь не слишком благозвучным именем. Если "Большой Хэ" счел его подходящим, значит так оно и есть.

Узнав что они идут в деревню, Стэн не стал спрашивать зачем. Почему-то он совершенно не испытывал беспокойства, по крайней мере за себя. Напротив, в его душе рождалась и крепла уверенность, что всё будет хорошо. Он прекрасно понимал, что это совершенно безосновательный и возможно опасный настрой, в памяти из когда-то прослушанного курса психологии даже всплывало что-то о защитных механизмах человеческой психики в стрессовой ситуации, о лживой эйфории и душевном подъеме перед окончательном принятием кризиса. Но Стэн чувствовал что всё это не то. А главное, то тихое радостное удивление от того что два абсолютно чуждых существа, рожденных, слепленных, выпестованных, ограненных и наполненных совершенно разными мирами, спокойно идут держась за руки под улыбающимися звездами.

Впрочем Стэн легко стряхнул с себя эту непрошенную и неуместную сентиментальность, ибо всё же был не склонен к ней и постарался собраться с мыслями. Разум подсказывал ему, что так или иначе осталось совсем недолго до того или иного завершения всей этой истории и потому внимание и концентрация сейчас необходимы как никогда. Неизвестно почему "Синан" медлит с ответом и что такое важное собирается показать ему Миша, но нужно быть готовым ко всему.

Когда они вошли на улицу деревни с приземистыми прямоугольными домами, украшенными всякими ленточками и вертушками, с которыми играл ветер, стало значительно светлее. На специальных столбиках, в белых стеклянных полусферах, над которыми стояло нечто вроде зонтиков, сияли ладоши, ограждая маленькое поселение от тьмы нескончаемой никтопианской ночи. Стэн обратил внимание, что встречаемые ими люксоры в основном синих и голубых оттенков, то есть молодежь. При виде странной парочки маленькие инопланетяне замирали, приседали и сузив глаза пристально наблюдали за ней.

Их путь завершился у длинного желтого строения с черной горизонтальной полосой. Стэн почувствовал неприятное волнение. В какой-то миг у него даже мелькнуло сожаление о том что "Тор-6" остался в сейфе в двеллдоуме. МакГрегор пристально поглядел на Мишу. Тот отпустил его руку и теперь стоял перед ним, как почудилось землянину, с виноватым выражением.

- Дом откуда не возвращаются? - С фальшивой веселостью произнес Стэн и даже улыбнулся.

- Да. И я не могу войти туда, - сказал Миша и его очень расширившиеся глаза блестели. Словно от слез подумалось Стэну. - Пойдешь один.

- И тоже не вернусь? - Спросил Стэн как можно спокойнее. Ему показалось, что ветер унес его слова и молчащий инопланетянин не услышал их. Или не захотел.

Но Миша через несколько секунд спросил:

- Почему?

- Ну не знаю, - пожал плечами Стэн. - Может там меня ждут никтопы. И они сделают со мной тоже самое что и с Джоном. Только вот у меня нет ладоша, который прилетит меня спасти.

Миша как-то сильно вздрогнул сразу всеми тремя своими кожаными оболочками и, как решил Стэн, совершенно по-человечески удивленно захлопал глазами.

- Как же ты это говоришь, СтэнМакГрегор?! - Произнес он, мелко дрожа. - Ты говоришь напрасное. Это какая-то пурга галимая, честное слово.

Стэн едва заметно усмехнулся, в очередной раз отметив как ширится культурное влияние некоторых землян. С зеленой бородой.

Миша смотрел на него, словно ожидая объяснений, но не дождался. Тогда он указал на дверь и сказал:

- Туда.

И Стэн, пересиливая просыпающийся почти животный страх, живописно рисующий ему как это больно и жутко когда тебя перерезают горло, потянул тяжелую дверь на себя и, наклонившись, вошел внутрь. Он собирался включить фонарь, но в помещении неожиданно оказалось светло. Под потолком, медленно перемещаясь туда-сюда, парили три сияющих ладоша. При виде них Стэн почему-то ощутил облегчение и даже некоторую радость, как будто они обещали ему защиту и помощь. Снаружи "дом откуда не возвращаются" был таким же низким как и почти все остальные строения люксоров и Стэн ожидал, что ему придется стоять согнувшись, но оказалось что пол помещения находится гораздо ниже уровня земли. На самом деле от крыши до пола было около шести метров и от двери вниз вели довольно крутые каменные ступени. Стэн не спеша спустился вниз, оглядываясь по сторонам. Помещение было абсолютно пустым. Только глухие стены, плоская крыша и пол сделанный из чего-то напоминающее бетон. В этом бетоне были ряды углублений, похожие на то, в котором так любил "расплываться" Миша у себя на маяке. И еще здесь царила удивительная тишина. Никтопианские ветра остались где-то далеко снаружи.

Оказавшись внизу, Стэн прошел вперед и остановился примерно в центре длинного помещения. В противоположной стене зиял достаточно высокий даже для землянина вход в какой-то туннель или пещеру. Свет ладошей проникал туда на пару метров, а дальше колыхалась непроницаемая тьма. "Если предполагается, что я войду туда, то нет уж, дудки, не дождетесь", подумал Стэн. Но этого видимо не предполагалось. Его сердце забилось сильнее, когда он уловил какое-то движение в туннеле и оттуда бесшумно и стремительно появился никтоп. Он выбежал на четырех лапах и резко остановился. Поднялся на задние, некоторое время помедлил и направился к землянину.

Стэну стало очень не по себе. Внутри живота словно натянулись тугие струны, а в ногах напротив всколыхнулась некоторая позорная вялость. МакГрегору было откровенно страшно. Ему жутко хотелось податься назад от наступающего инопланетянина и лишь усилием воли он заставил себя не шевелиться. Никтоп остановился перед ним, взирая на него маленькими глубоко-посаженными глазами. "Какой же урод", с отвращением подумал Стэн, вмиг позабыв все навыки антиксенофобии, которые когда-то пытались ему привить в университете. С неким почти извращенным любопытством он разглядывал нелепо изогнутые черты лица, или все-таки морды, никтопа, его жуткие костные выросты, словно разрывающие плоть и омерзительные, непрестанно шевелящиеся многочисленные усы, напоминающие червей. Впрочем если не считать головы, остальное тело, покрытое длинной черной блестящей шерстью выглядело для землянина вполне приемлемо и даже обычно. А уж огромный пушистый хвост, на который никтоп кажется опирался и вовсе мог бы быть назван красивым и приятным, как елочная игрушка.

Стэн, пересилив и страх и физиологическую неприязнь внешнего вида инопланетянина, постарался взять себя в руки. Ровным дыханием он попытался унять скачущее сердце и в какой-то мере это удалось. И хотя ему самому показалось бы это странным, но покой он кажется обрел, ободрившись мыслью, что он не просто Стэн МакГрегор, какой-то там тридцатишестилетний мужик из маленького провинциального городка такой же провинциальной сельскохозяйственной планеты, а представитель огромной мощной цивилизации, что за его спиной целое человечество со всеми своими бесчисленными достижениями и свершениями, человечество которое благодаря своей воле и разуму сумело построить прекрасный, да, все-таки прекрасный, мир в безбрежном звездном небе, что он один из рода "хэ". Стэн усмехнулся про себя, "гладковщина какая-то", подумалось ему, но от мысли о дяди Васе на душе стал теплее.

Однако глядя на стоявшего перед ним никтопа, который кстати казался не намного ниже него, он не понимал ради чего всё это. Они что встретились здесь чтобы поиграть в гляделки, ведь они не владели языками друг друга. Да и вообще никтопы считались дикими, чуть ли не животными. Хотя конечно Стэн понимал, что такой вывод был сделан главным образом для того чтобы устранить котообразных инопланетян с пути корпорации, чтобы исключить их из тех, кто мог решать судьбу собственной планеты. Что могут решать животные?

Стэн осторожно оглядел никтопа. Судя по всему на нем не было ничего искусственного, никакой одежды, ремней, украшений и прочего. Оружия вроде бы тоже не было видно. Хотя наверно он мог что-то прятать в своей густой длинной шерсти, но все же, решил Стэн, не такой здоровенный зазубренный нож, которым убили Джона. Никтоп не казался ни взволнованным, ни возбужденным, ни агрессивным, он стоял сложив передние лапы в районе худого почти впалого живота и его гибкая, плавная, пушистая фигура вроде бы не выражала никакой угрозы. Но Стэн отдавал себе отчет, что о никтопах он знает не так уж много. Мягко говоря. Ведь, если говорить честно, он никогда особо не интересовался аборигенами Никтопии, всё его внимание было сосредоточенно на безотказном функционировании шахт, исследовательских комплексов, двеллдоума, челноков, спутников и прочего. Он работал на благо корпорации и никогда не забывал об этом. И он хотел быть хорошим работником, чтобы, чего уж кривить душой, его премиальные не урезались за недополученный доменит или приказавшего долго жить "пионера". И чтобы в следующий раз его отправили не на тёмную, всеми забытую планетку с командой из двух человек и экономией на всем чём можно и нельзя, а назначили бы главным координатором в масштабный многоплановый профилирующий проект с десятком перерабатывающих заводов, флотилией грузовых кораблей и командой из сотни талантливых инженеров, ученых, пилотов, разведчиков и т.д. И потому люксоры и никтопы занимали очень мало места в его сознании. И он понимал, что его попытка что-то решить о внутреннем состоянии никтопа по его внешнему виду просто смехотворна.

Он не знал как поступить. Он не хотел каким-то неудачным жестом или слишком резким звуком своего голоса разозлить или встревожить никтопа. Но что-то надо было делать. В следующий миг из тьмы туннеля возникло еще четыре никтопа. Они вышли также бесшумно как первый, но приближаться не стали, а распределились вдоль стены. Стэн снова почувствовал тревогу. Ему припомнилось что перед Джоном их тоже было несколько. Ему нестерпимо захотелось обернуться, убедиться что никто не подкрадывается к нему сзади. Хотя здесь было достаточно светло и никто не мог обойти его незаметно. Но доводов разума уже было недостаточно. И снова он постарался взять себя в руки. Он решился все-таки заговорить. Но никтоп его опередил.

- Да сохранит великая Гипа твой путь прямым и ясным, СтэнМакГрегор, - негромко, но вполне внятно пробормотал инопланетянин. Его рот в окружении червеобразных усов почти не шевелился, глуховатый, не слишком отчетливый голос шел казалось откуда-то далеко из глубины тела.

Стэн просто остолбенел. Он почти уверился, что это ему послышалось. Для него было слишком невероятно услышать осмысленные слова униленга от этого мохнатого дикого инопланетянина, да к тому же собственное имя. Невероятно и неприятно. Словно это было осквернение человеческой речи, кощунство вкладывать её в пасть этого омерзительного животного.

Но Стэн справился и с этим. В один миг он понял, что все их знания о никтопах слишком недостаточны и недостоверны. И он легко отмахнулся от них и смело шагнул навстречу тому новому, что открывалось перед ним. Постаравшись отбросить все свои страхи и ксенофобские ощущения, он спокойно сказал, обращаясь как к равному и абсолютно разумному существу:

- Приветствую тебя, славный сын Никтопии. Прости, не знаю твоего имени.

Обращаться к разумным инопланетянам, называя их достойными сыновьями своей земли, советовали инструкторы по первому контакту. Это всегда прозвучит приемлемо и благородно, убеждали они. И Стэн решил, что раз уж никтоп знает его имя и тем более Гипу, то каким-то образом ему известно не меньше чем Мише и уж название, которое земляне дали его планете, ему тоже определенно известно.

Некоторое время никтоп молчал, разглядывая Стэна словно с удивлением, как будто вдруг увидел в нем что-то новое и любопытное.

- Меня зовут Теоран, - ответил он, все тем же негромким бормотанием.

В отличие от люксоров названое имя было коротким и вполне определенным, Стэн мог с легкостью его повторить.

- Приветствую тебя, Теоран, - сказал он и позволил себе чуть-чуть улыбнуться, держа в уме что улыбка не всегда адекватно воспринимается инопланетными культурами. - Я рад встретиться с тобой. И твоим народом. - И он указал взглядом на стоявших у стены никтопов.

Ответ снова последовал лишь после какой-то заметной паузы.

- Пришло время.

Стэн не знал что на это ответить, но решил что отвечать нужно.

- Это хорошо, - сказал он не слишком уверенно.

Никтоп резко взмахнул правой рукой и МакГрегор едва удержался от того чтобы не дернуться назад. Четверо других никтопов отпрянули от стены и стали приближаться. Но Стэн заставил себя не глядеть на них. Теперь уже поздно отступать, подумал он. Надо идти до конца и по возможности сделать это достойно. Земляне не сдаются, припомнилось ему и он улыбнулся про себя. Ведь в самом деле, теперь его главная забота не посрамить славный род "хэ".

- Мы все хотим тебя слышать, великий сай'ирла, - проговорил никтоп и после паузы добавил: - Если ты не против.

- Нет, я не против.

Никтопы образовали нечто вроде полукруга в паре метров за плечами Теорана.

- ДжонТимирязьев не справился, - без всяких предисловий объявил никтоп, - и мы хотим чтобы справился ты.

- Зачем вы убили Джона Тимирязьева? - Спросил Стэн, тоже действуя напрямую и без предисловий.

- Убили, - повторил никтоп и надолго замолчал. Кажется он не понимал о чем речь. Но Стэн не особо верил в это. Понятие смерти было достаточно универсальным для любых культур.

- Мы выбрали ДжонТимирязьева потому что он "светлый", - сказал наконец никтоп. - Но вы, - и он по слогам выговорил как будто с трудом или может с неприязнью: - зем-ля-не другие. Вы способны на илваму, но вы не слышите сэлавитов.

- Сэлавитов? Третий вид?

Никтоп явно не понял и просто указал на плавающих возле крыши пылающие сгустки света.

- Ладоши! Сэлавиты это ладоши? - Стэн почувствовал что совершенно запутался. Но его собеседник похоже тоже не понимал о чем тот спрашивает.

- Вы не слышите сэлавитов, - повторил никтоп. - Мы хотели чтобы ДжонТимирязьев услышал его. И он услышал.

- Вы пролили кровь Джона Тимирязьева. Причинили ему боль и страдание. - Стэн старался говорит гневно, что в общем было естественно, но искреннее или фальшивое непонимание собеседника немного сбивало его и он закончил несколько странной фразой: - Вы причинили ему смерть.

- Нет, - возразил Теоран, - мы не причиняли ему смерть. Мы причинили смерть только его сэлавиту. ДжонТимярязьеву мы открыли путь дальше, туда где он и сэлавит будут вместе. Боль лишь мгновение, какое она может иметь значение.

Стэн едва заметно вздохнул, яснее не становилось, но все же возможно никтопы действительно не понимали что они делают с Джоном и нисколько не сомневались, что ладош в любом случае оживит его, а заодно и отдаст какие-то знания. Но раз сэлавиты это ладоши, значит никакого третьего вида не было и зачем тогда нужно останавливать шахту?

- И что же он услышал?

- Всё. Всё что слышал его сэлавит. Теперь ДжонТимирязьев знает. Но он не справился и мы пришли к тебе, великий сай'ирла.

- И чего же вы хотите? С чем не справился Джон?

Теоран замешкался. Его червеобразные усы напряглись и вытянулись.

- Она должна остановится, - произнес он громче чем обычно. По-видимому он был взволнован.

- Кто она?

- Та которая ест землю. Вы называете её "Шахта". Она могучая и огромная, безжалостная и беспощадная. Но её сотворили земляне и значит вы ее повелители. Мы думали любой из вас имеет над ней власть, но мы ошиблись. Ты, повелитель рода, самый великий из землян. И мы пришли к тебе. Останови Шахту.

Стэн покосился на бесшумно парящую сбоку от него приват-камеру. После этой записи ни один планетарный юрист не рискнет утверждать, что никтопы просто бессмысленные мохнатые животные, живущие в горных пещерах и подземных туннелях. И никому не удастся обосновать лишение никтопов права распоряжаться планетой. Возможно хитроумные крючкотворы попытаются извлечь какую-то пользу из того факта, что люксоры все же дали свое одобрение на запуск шахт, но вне всяких сомнений это будет долгий и утомительный процесс. Скорее всего "Синан" постарается не доводить до него. Что если эта запись просто исчезнет? "Вместе со мной заодно", невесело подумал МакГрегор. Так или иначе эта беседа приобретала слишком большую важность и для дальнейшей разработки доменита и для его собственной судьбы. И следовало взвешивать каждое слово.

- Разве наша Шахта мешает вам? - Спросил Стэн и тут же пожалел об этом. Никтоп сейчас ответит "да, мешает", а юристы корпорации потом уничтожат Стэна за то что он задал столь прямолинейный вопрос.

- Нет-нет, - неожиданно быстро ответил Теарон и Стэн впервые подумал о том, что возможно никтоп боится его и вообще землян, способных сотворить такое чудовище как Шахта.

- Тогда что? - Неопределенно спросил МакГрегор, избегая теперь напрямую говорить об остановке шахты. И от того что он сам становился похожим на скользких пронырливых крючкотворов из юротдела, он почувствовал отвращение к самому себе.

- Шахта причинит смерть многим сэлавитам. И времени очень мало. Она подбирается к тальмете, наши ближние туннели уже обрушились.

- Тальмете..., - Стэн вспомнил что слышал это слово от Джона. Вроде он так называл подземные пространства, какие-то камеры или пещеры, где якобы спят гениальные представители третьего вида Никтопии. - Я не понимаю, ведь сэлавиты это ладоши, они же там, - он указал на сияющие шары под потолком, - а не под землей.

- Там лишь те кто в сарине - состоянии пробуждения, а в тальмете те кто в аратхе - состоянии сна и их намного намного больше. Во время Зимы так мало тех кто способен на илваму. Все мертвы. И потому почти все сэлавиты спят. Но они очень хрупки в этом состоянии и Шахта обратит их в пыль как только доберется. Ты должен остановить её.

Стэн почувствовал усталость. Страха больше не было. Никтопы оказались не коварными кровожадными дикарями, а жалкими испуганными созданиями, переживающими за свои светящиеся игрушки. И хотя он понимал что не до конца прав, ведь были еще зазубренные ножи, непонятно откуда взявшееся знание униленга, поедание люксоров и может быть ферралга, но Стэн устал. Он слишком давно нормально не спал. Сарины, аратхи, тальметы... пусть корпорация со всем этим разбирается.

- А если я не смогу? - Спросил он.

- Как не сможешь? - Не понял никтоп.

- Шахта безумна и... почти неуправляема, она хочет пожирать землю и будет это делать во чтобы то ни стало. Почему бы вам просто не перенести эту тальмету или самих сэлавитов в какое-нибудь другое место?

Теарон чуть отпрянул назад, словно от изумления.

- Это невозможно, - пробормотал он. - Ведь Она родила их там, напоила своей горячей кровью, выстелила их ложа своей голубой плотью, наполнила силой и светом.

- Кто она?

- Та, которую вы называете Никтопией... или Планетой.

- Но вы же где-то берете этих сэлавитов, - Стэн опять ткнул пальцами в потолок, - разве не из этих тальмет? Так заберите их все оттуда.

- Сэлавиты могут жить либо в тальметах в состоянии аратхи, либо где угодно в состоянии сарины. Но для сарины нужен кто-то другой, кто способен к илваме. А Зимой таких слишком мало. Если же сэлавита унести из тальметы и не дать ему илваму он ссохнется и рассыпается в пыль. Всему свое время и место и этого не изменить.

Стэн вдруг подумал, что эта "голубая плоть", которую упомянул никтоп не что иное как доменит. И если этот драгоценный для землян металл играет какую-то роль в формировании ладошей, то всё еще хуже чем казалось. Если эти "родильные камеры" находятся в местах скопления доменитовой руды, то шахты будут постоянно наталкиваться на эти тальметы, будь они неладны.

- Но если я не смогу остановить Шахту? - Снова спросил Стэн.

- Ты не должен сомневаться, - подбодрил его никтоп, поняв его сомнения по-своему. - Всё что обрело жизнь, обрело и смерть и ты в силах заставить Шахту прийти к ней.

Стэн усмехнулся.

- А откуда ты знаешь наш язык? - Вдруг спросил он. - Ведь земляне не учили вас.

- Он пришел к нам от тех кого вы называете люксорами. Через тех сэлавитов, с которыми связаны и мы и они.

Вспомнив о люксорах, о маленьком Мише, доверчиво державшем его за руку, Стэн помрачнел.

- А кто такие для вас люксоры? - Холодно спросил он.

- Они..., - Теарон казалось сбился, - те кто дают нам жизнь. Я не знаю подходящее слово в вашем языке.

- Скот, - холодно подсказал Стэн. - Мы называем это скотом

- Скот, - простодушно согласился Теарон.

Возвращаясь в двеллдоум, Стэн ни слова не сказал бредущему рядом Мише. Он даже не смотрел в его сторону. Он вдруг стал почему-то неприятен ему. На границе деревни они расстались. Стэн ушел не оборачиваясь, а маленький Миша долго смотрел ему вслед.

Оказавшись внутри двеллдоума, Стэн узнал что Джон вернулся.

25.

По приказу координационного аналитика все трое землян собрались в "офисе". Почти с минуту Стэн просто разглядывал своих товарищей, словно видел их в первый раз. Дядя Вася был мрачнее тучи, он уже высказал свое категоричное мнение о том что "геолога-подрывника" следует немедленно изолировать и очень болезненно воспринял отказ начальника сделать это. Джон, бледный и осунувшийся, с покрасневшими глазами, выглядел нездоровым и подавленным. Он ни на кого не смотрел и весь сжался в своем кресле, словно готовясь к физической расправе.

Наконец Стэн повернулся к молодому человеку.

- Ну что, Джон, думаю теперь мы все готовы услышать правду. Расскажи зачем ты придумал этот третий вид.

Дядя Вася весь встрепенулся, услышав про новые прегрешения "геолога-подрывника", и впился в него пронзительным взглядом. Джон смотрел куда-то в пол и отвечать казалось не собирался.

Но Стэн терпеливо ждал и Джон в конце концов равнодушно заговорил:

- Потому что я надеялся, что это убедит вас остановить Северную шахту. Всё-таки целая неизвестная разумная раса, спящие люди ожидающие счастливого пробуждения, на которых из-за нас вот-вот обрушатся тонны породы. Я думал мы не сможем отмахнуться от этого. А что такое ладоши, бессмысленные светящиеся шарики или засохшие одеревенелые сморчки, кого они волнуют? - Джон замолчал, но затем словно набравшись сил, продолжил более резко: - На самом деле нет и второго вида. Есть только один, те, кого мы называем никтопами. Жалкий народ обреченный каждый 89 лет практически полностью вымирать, теряя 80 процентов своих сородичей. Но эта планета в своих недрах сотворила настоящее чудо, удивительное создание, которое я уверен гораздо ценнее всего доменита Никтопии. Ладоши или сэлавиты являются самыми настоящими генераторами непостижимо прекрасной энергии, которую за неимением более подходящего слова можно условно назвать любовью. Та самая илвама. Я не знаю и не понимаю что это такое, но достаточно один раз это почувствовать чтобы понять что нет ничего более великого и прекрасного. Но кроме этого, возможно как побочный эффект, ладоши каким-то образом считывают и сохраняют сознания с которыми они соприкасаются. Не то чтобы полностью, до последнего бита информации, а скорее как некий эмоциональный слепок, но тем не менее сохраняют и большую часть памяти, то есть знания. Но к сожалению они могут жить и сохранять эту информацию только в состоянии сияния или в этих самых тальметах, где они и рождаются. В этих подземных пустотах стечением геофизических случайностей созданы некие уникальные условия, при которых ладоши остаются со всеми теми данными которые они впитали когда соприкасались с чьим-то сознанием, обмениваясь илвамой, что по сути и является смыслом их существования. Никтопы не могут вынести их из тальмет, потому что ладоши просто погибнут, рассыплются в прах. Вне тальмет они могут сохранятся лишь несколько дней, если их только не перевести в состояние "сарины", когда светятся и летают. В этом состоянии они могут оставаться вечно. Но далеко не все никтопы способны пробудить ладоша своей илвамой и потому у них просто не хватит людей чтобы сохранить их всех. Единственное спасение это тальмета. Какую-то часть поддерживают люксоры, но эта лишь малая доля. Когда на Никтопии Лето тысячи и тысячи никтопов обмениваются илвамой со своими ладошами. Когда приходит Зима все эти никтопы гибнут, но часть их навсегда остается в ладошах. Сохраняя кроме всего прочего драгоценные знания и умения. А до никтопов на планете жили другие разумные существа, чья память, пусть отрывочно, но все же передалась никтопам. И даже более того, никтопы заметили, что у их домашних животных, которых они разводили на мясо тоже есть некоторая способность к илваме. Они стали развивать её, проводить селекцию и так далее. Но как побочный эффект, слияние ладошей с этими животными в конце концов сделало их разумными. Так появились люксоры, которых мы знаем сегодня. Каждое Лето никтопы тратят время и усилия чтобы подготовиться к грядущей Зиме, чтобы хотя бы малая часть сумела пережить её. Отсюда ферралга, каменные дома, обустроенные тоннели и прочее. А теперь представьте, что значат для никтопов ладоши. Хотя думаю нам на самом деле это очень трудно представить. Это бесконечные сны о прошлом и надежда на будущее, это светлая память умерших предков и братьев, это драгоценные знания исчезнувшего вида доисторических никтопианцев, которые будут вливаться в новые поколения никтопов как только тепло и свет вернутся на планету. А мы через несколько часов все это уничтожим. Не со зла, конечно, не умышленно, а просто так, походя, ненароком, просто потому что они оказались у нас на пути. Мы конечно этого и не заметим, мы даже не поймем в чем собственно трагедия. Какие-то глупые уродливые мохнатые дикари, какие-то нелепые смешные пузатые чехлы, причем первые поедают вторых и эти вторые собственно никак и не возражают. Какая-то чудовищная дикость, отсталых убогих аборигенов, носящихся как с писанной торбой со своими светящимися шариками. Все это не серьезно и не стоит нашего внимания. Я понимаю.

- Это какая-то пурга галимая, честное слово, - проворчал Василий Иванович. Стэн покосился на него. - Понимает он видите ли. А я вот ничего не понимаю. Кто кого родил, кто от кого что узнал?! Тальметы, илвамы... херь какая-то! И кто такие эти ладоши в конце концов?

- Они драгоценное чудо этой планеты, - порывисто воскликнул Джон.

- Ох ты! Ну сразу стало всё понятно. Короче надо прекращать это пустомельство, а геолога-подрывника нашего лучше всего запереть от греха подальше. - И дядя Вася выразительно поглядел на Стэна. Но Стэн не торопился с ответом. Джон же при этих словах снова поник и потупил взор.

Через несколько секунд он вдруг тихо проговорил:

- Простите меня, пожалуйста. У меня не было другого выхода.

- Копец, детский сад какой-то, - буркнул Василий Иванович. Ему не нравилось затянувшееся молчание начальника и он с тревогой глядел на него. Наконец он сказал: - А ты, кстати, Стэн, не хочешь рассказать куда тебя Мишка водил?

- На встречу с никтопами, - спокойно ответил МакГрегор.

- Серьезно?! - Удивился дядя Вася. - И что они делали?

Стэн внимательно посмотрел на своего старпома.

- Говорили со мной. Рассказали примерно тоже самое, что и Джон и попросили остановить шахту.

У дяди Васи отвисла челюсть.

- Сила ебическая в пространстве космическом, - изумленно произнес он. - А как же они говорили, они же не говорящие?!

- Оказалось, что говорящие. Как я понял научились от тех ладошей, что связаны и с никтопами и с люксорами. Этакий обмен данными через общий сервер.

Василий Иванович как-то недобро поглядел на координационного аналитика.

- Ты что и правда в это веришь?

Стэн пожал плечами.

- По крайней мере, я верю, что видел никтопа и он произносил слова унилэнга.

В "офисе" воцарилась тишина. Лишь еле слышное шуршание каких-то систем охлаждения нарушало её. Мужчины не глядели друг на друга и казались погруженными в глубокие размышления.

Джон пытался справиться с нахлынувшим на него отчаяньем и пронзительным чувством горькой досады от собственного бессилия. "Они не понимают, не понимают...", стучало у него в голове. А он понимал, он знал что будет навсегда утрачено через несколько часов или может быть день. Целый мир, целые поколения будут обращены в прах. И острое, тоскливое, воющее чувство ужасающей потери вонзалось в его, словно раздувшееся и заполнившее всё тело, сердце. Но он не представлял как остановить это. Его попытка провалилась и теперь он, жалкий и убогий, как будто застрял меж двух миров. Он чувствовал себя ужасно виноватым и перед никтопами и перед своими товарищами. Он подвел первых и предал вторых. В его глазах, уставившихся невидящим взором в светлый пластик пола, блестели слезы. Он пытался заставить себя собраться, не раскисать, найти какой-то выход, но все мысли в голове разбегались от громыхающего "Они не понимают. Они не понимают"

Дядя Вася никак не мог избавиться от плохого предчувствия, накрывшего его словно плотным одеялом. Ему казалось, что он забыл что-то важное и это важное вот-вот проявит себя и тогда ему, Василию Ивановичу Гладкову, очень не поздоровится. Он уперся тяжелым взглядом в экран своего главного монитора, где сияла фотография какого-то красивого, яркого, многолюдного города и, почти замирая, ощущал как вползает в его душу ледяная безжалостная уверенность, что ему никогда уже не быть в таком счастливом месте.

А Стэн, который уже знал что сделал свой выбор, никак не мог окончательно примериться со своим решением. Если бы это касалось только его, то всё было бы просто. Но совершенно очевидно, что его действия затянут в неприятный круговорот и судьбы двух его товарищей. И он не видел выхода из этого. Ситуация представлялась тупиковой и он не тешил себя мыслью что сделал правильный выбор, такового просто не было. И противоречивые эмоции раздирали его душу, то к ней подступал приступ бессильной яростной злобы, а то волна безучастного отрешенного равнодушия. Но вот промелькнула мысль о том, что его командировка на Никтопию, которая должна была длиться еще почти один альфа-год, неожиданно подошла к концу. И от этого сразу стало легче, но и почему-то грустно, словно еще даже не покинув это место, он уже испытывал ностальгию по нему. А потом пришла мысль, что никогда ему уже не быть главным координатором на какой-нибудь роскошной солнечной планете, организуя слаженную работу десятков добывающих и перерабатывающих комплексов и нескольких сотен людей. Карьера его завершится здесь и сейчас, в этом маленьком двеллдоуме, на темной холодной планете в компании порывистого романтичного юноши и эгоистичного похотливого старика с зеленой бородой. И эта мысль принесла ему окончательное успокоение. Он понял что примерился со своим решением.

- Северную шахту придется остановить, - отчетливо сказал он.

- Что!... - дядя Вася аж поперхнулся, изумленно уставившись на начальника.

Джон, раскрыв от удивления рот, округлившимися глазами глядел на координационного аналитика.

- Как нам лучше всего это сделать?

- Да ты что, Стэн, недоспал что ли?! - Сердито воскликнул Василий Иванович. - Или голову никтопианским ветром продуло? Или эти ублюдочные коты и тебя обработали?

- Это моё решение и оно не обсуждается. Лучше...

- Да ложил я на твое решение, - зло пробасил старпом. - Еще как всё обсуждается. Ты явно не в себе. Пошел на поводу у этого слюнявого любителя дрочить на местную фауну?!

Стэн потер ладони, ему показалось что они дрожат.

- Василий Иванович, тебе лучше успокоиться, - внешне вполне миролюбиво произнес МакГрегор. - Руководитель полевой команды я. И я принимаю окончательные решения. И, - он сделал паузу, - всю ответственность тоже несу только я.

Дядя Вася недобро усмехнулся:

- Ответственность... Не смеши мои яйца, мистер Ответственность. Я почти пятьдесят альфа-лет горбачусь на эти чертовы корпорации. Никаких разговоров об ответственности и должностных обязанностях не будет. Нас просто "обнулят". Всех троих.

- Ты преувеличиваешь.

- А ты дурак, если думаешь, что "Синан" позволит двум рассчувствовашимся молокососам и одному старому плешивому козлу безнаказанно останавливать добычу доменита!

- Мистер МакГрегор, - дрогнувшим голосом произнес Джон, - не нужно этого. Вы из-за меня...

- Из-за тебя?!... - Сердито перебил его Стэн, теряя самообладание. - Да причем тут ты?! Это из-за нас всех, из-за всего этого гребанного "Синана". Мы сделали вид что никтопов не существует, а теперь собираемся раздавить их драгоценных ладошей, обнулив весь их жалкий мирок. Вот это да, точно, будет обнуление!

Стэн перевел дыхание и заговорил спокойнее:

- Но мы не станем этого делать. Мы останавливаем шахту. И ты, мистер смешливые яйца, - он грозно поглядел на старпома, - не сочти за труд, подскажи как это лучше всего сделать.

Однако дядя Вася нисколько не устрашился. Насмешливо глядя на МакГрегора, он пожал плечами:

- Ну не знаю, попробуйте достать взрывчатку из Южной шахты и заминировать Северную. А потом геолог-подрывник доведет до конца свой прежний замысел.

- Это не серьезно, мы не специалисты по взрывчатке, - спокойно сказал Стэн. -Но я знаю, что мы можем в любой момент перевести шахту в режим аварийного тестирования, на время которого все работы будут остановлены. А потом, по результатам, принять решение включать шахту или нет.

- Валяй, начальник, переводи, - всё с той же недоброй усмешкой проговорил Василий Иванович.

Не смотря на явно издевательский тон старпома, Стэн сохранил хладнокровие. Но ему стало очень не по себе, когда он до конца понял какой промах он совершил. Ведь до сих пор он верил, что Василий Иванович поможет им. Не может не помочь. Потому что в сущности он хороший мужик. Да, ленивый, грубоватый, себялюбивый, пошловатый, нахальный, самоуверенный, но всё это шелуха, наносное. А в сердцевине это всё-таки настоящий человек, который никогда не сподличает и уж что-что, а своих не бросит. Стэн никогда в этом не сомневался. А теперь в нем просыпалась жгучая обида, главным образом на самого себя из-за своей нелепой наивности. Он глядел на круглое толстощекое лицо, обезображенное гадливой ухмылкой, и чувствовал как к сердцу подступает острая неприязнь, почти отвращение к этому омерзительному старику. Если старпом откажется им помогать, у них скорей всего ничего не выйдет. По крайней мере, за нужное время. Да, приблизительно Стэн знал как запускается режим аварийного тестирования шахты и затем производится её окончательная остановка, если это необходимо. Когда он принимал Южную шахту, ему вкратце объясняли эту процедуру. Но деталей он практически не помнил. Какие-то настроечные терминалы, технические оснастки, аварийные консоли, системные команды и главное повсюду требуются административные привилегии. Конечно он мог бы порыться в своих записях и найти коды доступа, корневые пароли и электронные ключи для административного управления Южной шахтой, но где всё это искать для Северной он не представлял. Введением в строй Северной шахты уже занимался исключительно мистер Гладков, Стэн с радостью самоустранился от всех этих шахтовых дел, у него хватало и других забот. Так что даже если он потратит несколько часов, восстанавливая в памяти все нужные переходы по консолям и наборы и последовательность системных команд, то это все равно не поможет. Он просто не получит доступ к терминалу настройки и аварийной консоли. Да, конечно, можно посмотреть тот самый файл "коды" на рабочем столе дядя Васи, где Джон нашел пароль для терминала ликвидации, но совершенно не факт что он найдет там требуемое. Кроме того, дядя Вася вполне мог настроить какие-то системы на биосканирование, чтобы не возиться с наборами паролей. Так что если старпом наотрез откажется проявить содействие, то Стэн сядет в глубокую лужу. Да, возможно или даже скорей всего, потратив несколько альфа-дней и хорошенько перетряхнув все дяди Васины записи и журналы, они с Джоном сумеют в конце концов остановить шахту. Но у них просто не было этого времени. А Василию Ивановичу со всеми его знаниями и навыками достаточно минут 15 чтобы запустить аварийное тестирование. И он конечно же понимал всё это не хуже Стэна.

- То есть ты не намерен мне помогать? - Спросил МакГрегор, как можно более ровно и безэмоционально.

Старпом фыркнул:

- Я что мозгом повредился?! Да "Синан" нас просто сгноит в какой-нибудь хитроумной камере за такую выходку. И ради чего? Ради этих страхоидолищных котяр, ради их каких-то басен про вечную память?

- Да мне может быть тоже похер на этих котов, - со злостью сказал Стэн, чувствуя что вот-вот сорвется, - но не на того кто ни секунды не сомневаясь отдал жизнь за моего друга.

- Что-о?! - На лице Василия Ивановича проступило такая гримаса презрения, что МакГрегор отшатнулся как от удара. - Да ты что несешь, Стэн? Ты про этого светляка что ли?! Да это просто насекомое какое-то. Ну прилетело оно к Джону, ну и что. Да я уверен это коты всё и подстроили. Может они и горло-то ему не перерезали. Какой-нибудь гребанный фокус. Сунули ему в нос какую-то химию, он и отключился, словно кони двинул. А потом продолжение спектакля. Прилетает светляк и Джон оживает.

- Ты серьезно в это веришь? - Успокоившись, спросил Стэн.

- Да какая разница во что верю я. Главное во что веришь ты, товарищ "Окончательное решение".

Стэн и дядя Вася холодно смотрели друг на друга.

- А знаете что, мистер МакГрегор, - сказал старпом, - идите-ка вы все в жопу.

Василий Иванович встал с кресла и сделал шаг. Стэн моментально понял, что он направляется к аварийной кнопке. Они были разбросаны по всему двеллдоуму для моментального оповещения "Синана" о возникновении внештатной ситуации. По сути это был SOS, который не игнорировал никто и никогда.

- Стоять! - Страшным, каким-то осипшим голосом, гаркнул МакГрегор и осознал, что целится в старпома из пистолета. Впервые в жизни Стэн направил оружие на человека. Пускай оно было не фатальным, тем не менее сердце Стэна бешено колотилось от непривычного неприятного ощущения собственной решимости выстрелить в подобного себе.

Дядя Вася застыл, с удивлением и может быть впервые с некоторым страхом, глядя на координационного аналитика.

- Да ты что, Стэн, совсем рехнулся? - Со злостью произнес старпом. - Мы же с тобой вот так, - он потер бок о бок указательные пальцы. - Мы же с тобой на этой дурной планете из одной тарелки хлебали, в один толчок срали, одну землю ковыряли... Я же тебе, сука, рагу и пирожки готовил, а ты мне теперь в харю ствол тычешь?!!

- Просто сядь обратно в своё кресло, - попросил МакГрегор.

- Да пошел ты, командир.

Стэн чуть надавил пальцем на спусковую клавишу. "Придется стрелять", прогремело у него в голове. И хотя он понимал, что это всего лишь парализатор, что ничего страшного с дядей Васей не случится, что минут через 20 он уже начнет шевелится и матерится, тем не менее всё равно ему казалось, что это некий Рубикон, перейдя который обратного пути не будет. Впрочем его уже наверное и не было.

В этот напряженный момент в комнате возникла длинноногая белокурая девушка в залихватском красном платке на голове, в белой пышной рубашке, обтягивающих кожаных штанах и высоких ботфортах. На поясе на широченном ремне с огромной позолоченной пряжкой у неё висела длинная внушительная сабля. Её левый глаз скрывала черная повязка. На пальчиках сверкали массивные перстни, а в правом ухе тускло блестела золотая тяжелая серьга.

Раскалившийся было воздух в "офисе" моментально остыл. Все трое мужчин с изумлением уставились на странную барышню.

- Капитан, это ни к чему. Я блокировала систему оповещения, - бойко объявила лихая девица.

Стэн, которого еще никто никогда не называл "капитаном", растеряно спросил:

- А почему пираты?

- Ну мы же теперь бунтовщики, люди вне закона, - радостно ответила Лола.

Стэн медленно опустил пистолет. Некая догадка вдруг осенила его и он спросил:

- Скажи, Лола, ты случайно не знаешь, почему "Синан" никак не прореагировал на информацию о попытке взрыва шахты?

- Потому что он её не получил, - спокойно ответила девушка. - Я отредактировала инфо-отчет, удалив из него всё что касалось поездки Джона на шахту.

Со стороны Исиды это был почти невероятный поступок. Все трое не сводили с неё удивленных глаз.

- Но почему?! - Наконец спросил Стэн.

Лола потупила взор своего единственного глаза и тихо сказала:

- Потому что я не хотела чтобы у Джона были неприятности. Он любит меня и я... я тоже люблю его.

И девушка густо покраснела. Это было так мило, так трогательно и настолько немыслимо, что все трое буквально потеряли дар речи.

Первым опомнился дядя Вася. Он сорвался с места, подбежал к стене и скинув защитный колпак, несколько раз нажал "аварийную кнопку". Никто не обратил на это внимания. Джон глядел во все глаза на прекрасную морскую разбойницу. Стэн, озаренный новой идеей, вдохновенно смотрел куда-то в пустоту. Но прежде чем он озвучил свою мысль, заговорила Лола:

- И вам капитан, ни к чему помощь старшего помощника. Я изучила все данные по Северной шахте и журналы активности мистера Гладкова. Я могу получить все необходимые привилегии и запустить процедуру тестирования.

Дядя Вася вернулся к своему креслу. Он не выглядел подавленным или обескураженным.

- И как же ты, Лолочка, могла променять меня на этого ненормального юнца? - С улыбкой поинтересовался он. - Ведь я же красивее его.

Лола бросила на него холодный взгляд.

- Вы ошибаетесь, мистер Гладков. Внешне Джон гораздо привлекательнее вас. Но главное это благородство его души, его чистое бескорыстное возвышенное сердце, способное любить и отзываться на страдания других.

- Да, повезло тебе такого мужика урвать, - усмехнулся Василий Иванович. Затем он поглядел на МакГрегора: - Помешательство выходит массовое. Лишь старые проверенные кадры устояли. Только что вы будете делать после остановки шахты? Продолжать скрывать информацию от "Синана"? И чем это по-вашему закончится? Они заметят падение добычи доменита и потребуют объяснений. Какую бы ложь вы не сочинили, рано или поздно всё прояснится. И вас просто заменят другими, всех вас, - он посмотрел на Лолу, - да-да, красавица, а тебя просто переформатируют. И всё останется по-старому.

- Не останется, - спокойно возразил ему Стэн. - Никтопов придется включить в процесс освоения планеты как еще одну разумную форму жизни. И значит шахты будут запускаться только там, где они разрешат.

- Это будут решать шишки из "Синана" и что-то я очень сомневаюсь, что они всерьез озаботятся мнением местных котов.

- Озаботятся. Пока спутник над нами у нас есть выход в Старнет. О том что здесь происходит узнают СМИ, Космопол, комитет сношений, киплайферы и вообще любой кому это интересно.

Дядя Вася почти минуту оторопело смотрел на МакГрегора.

- Нет, Стэн, ты точно дурак. Ты понимаешь что после этого будет с тобой, с Джоном, со мной? Ты собираешься поставить раком межзвездную корпорацию и надеешься после этого спокойно жить дальше?

- Ну почему сразу раком, в качестве гарантии мы разошлем по независимым почтовым службам отложенные письма, а затем предложим "Синану" сделку. Либо все нынешние и будущие разработки на планете согласуются с никтопами, либо письма через какое-то время уйдут по своим адресам. Я думаю они согласятся. При этом даже добавят себе очков, выставив себя в хорошем свете. Мол, их сотрудники наладили контакт с никтопами, чего не сумели добиться ученые из Первой партии и теперь, как полагается, согласно всем нормам и правовым актом все работы ведутся с учетом пожеланий еще одного разумного вида планеты. А детали пусть остаются за кадром.

Дядя Вася удрученно покачал головой

- Господи, Стэн, и кто тебя только аналитиком назначил, ты же тупой как шляпка гвоздя! Ну да, может они и согласятся, но для тебя, для нас всё будет кончено. Мы получим вечный "волчий билет". "Синан" и через сто лет не забудет какую кучу говна мы им наложили. Хотя знаешь, если мы останемся только безработными, но всё-таки живыми и со своей памятью, то можем считать что нам крупно повезло.

Стэн и Василий Иванович долго смотрели друг другу в глаза.

- Дядя Вась, но нельзя по-другому, - чуть ли не просительно проговорил МакГрегор. - Нельзя

Старпом тяжело вздохнул:

- Эх и угораздило же меня в команду с такими дурнями попасть, - устало произнес он. Поглядев на свой монитор, он проговорил: - Прощай Анжелина, прощай любовь моя, глупые люди разлучают нас, но в моем сердце ты будешь жить вечно.

***

Необязательное послесловие.

Стэн замолчал, отпил чуть вибрирующую голубую жидкость из высокого стакана, с удовольствием чувствуя как "мирской пунш" обволакивает и покалывает пересохшее горло и с несколько извиняющейся улыбкой оглядел слушателей.

- Простите, - сказал он, - как я и говорил рассказчик из меня не ахти, да и история, конечно, вялая, но к сожалению ничего более любопытного в моей скучной жизни не происходило.

- Да всё нормально, Стэн, - весело произнес Егор Трубников, - мы тут слыхивали и более тягомотный бред. А от твоего даже никто не заснул.

- Ну спасибо на добром слове, - улыбнулся МакГрегор.

- Но вот только Исиды не влюбляются, - заметила Серафима Ллойд, прищурившись. - Да, когда их только создавали, то все ратовали за то чтобы сделать их более человечными. Были потрачены миллиарды чтобы заставить эмоциональный блок их нейронного мозга повторять все нюансы поведения живого человека. И всё это конечно вышло боком. Да таким боком, что безумные романы свихнувшихся машин были еще отнюдь не самым страшным проявлением их пылкой человечности. После этого эмпат-блок был полностью переработан, Исидам оставили лишь чувство юмора, для сохранения удобоваримой контактности. А так их поведенческая модель главным образом зиждется на целесообразности и заботе, в пределах разумного, об экипаже.

- Всё так и есть, - подтвердил Стэн. - Я после спросил Лолу об этом её признании в любви к Джону. На это она строго ответила, что лишь подшучивала над нами, желая разрядить обстановку. А удаляя информацию о взрыве шахты и помогая нам запустить аварийное тестирование, она руководствовалась лишь, как вы правильно заметили мисс Ллойд, целесообразностью по общечеловеческим понятиям этих действий. Но знаете, я всё-таки думаю, что Лола немного лукавила и в глубине души она и правда что-то испытывала к Джону.

- У Исид нет души, - категорично сказала Серафима. - Даже у некоторых хомо сапиенс её нету. - И девушка выразительно поглядела на Тибера Зонга.

- Вы сомневаетесь в моей одушевленности? - Спросил тот.

- Да погодите вы с вашими душами, - воскликнул Мартин Ларсен. - Стэн, что-то ты как-то концовку смазал. Нельзя ли по подробнее чем всё-таки это закончилось? Что сделал "Синан"? Вас всех уволили?

- Да, Стэн, - поддержала Флориан, - явно ощущается некая недосказанность. Хотелось бы узнать каковы дальнейшие судьбы главных героев.

МакГрегор улыбнулся.

- Для главных героев всё закончилось хорошо. - Он сделал еще один глоток пунша. - В целом. Алчный и беспринципный корпоративный монстр, готовый на всё ради прибыли, оказался не таким уж и ужасным. Сначала мы всё же сделали попытку избежать конфликта. Вызвали нашего куратора и поставили его в известность, что вступили в контакт с никтопами и они требуют остановить Северную шахту, потому что она грозит разрушить некую подземную святыню, где никтопы хранят ладошей, которые в свою очередь удивительным образом аккумулировали в себе воспоминания умерших соплеменников никтопов. В общем попытались объяснить ситуацию как могли. Нам сказали что по этому поводу соберут на днях совещание, рабочая группа примет решение и нам сообщат. Мы естественно сказали, что дело не терпит отлагательств, счет идет уже на часы. Нам велели успокоится и шахту ни в коем случае не останавливать. Это не в нашей компетенции. Всё решит рабочая группа. "Синан" отключился. После этого Лола запустила аварийное тестирование и в течении часа шахта остановилась. Мы снова вызвали куратора проекта и поставили его перед фактом. Нам велели её немедленно запустить. Мы категорически отказались. Нам пригрозили последствиями. Мы снова отказались, заявив что по закону мы правы. И также сообщили об отложенных письмах на независимых внешних серверах. "Синан" снова отключился и больше на связь не выходил. А часов через восемь за нами прилетел красивый военный корабль. После чего был несколько неприятный разговор, но в целом как я и говорил, всё закончилось хорошо. Менеджеры приняли наши условия, общественность и комитет связей были поставлены в известность о разумности никтопов и о их требованиях. После чего на Никтопию была отправлена команда ученых и инженеров для изменения линии разработки Северной шахты в соответствии с пожеланиями никтопов. Василий Иванович и Джон остались работать на Никтопии. Я, как все-таки руководитель нашего маленького мятежа, был переведен с некоторым так сказать понижением на другую планету.

Тибер Зонг задумчиво погладил свои идеальные волосы.

- Вы и правда легко отделались, - заметил он. - Я восемь лет работал менеджером проектов в корпорации "Синий слон" и должен вам сказать у нас казнили и за меньшее.

- Что, прямо казнили? - Усмехнулся Гаскар Нафта и слегка поправил шарообразный фильтр у себя на носу.

- Да. Отрубали головы, душили, сажали на кол, сжигали на огне, бросали в клетку к голодным псам и так далее.

- Вот видите, рассказывает о таких ужасах и ни один мускул на лице не дрогнул, - осуждающе произнесла Серафима Ллойд, - я же говорю у него нет души. Они в корпорациях все такие.

- Сима, он просто шутит, - сказал Егор Трубников.

- Да, я просто шучу, - с улыбкой согласился Тибер Зонг. - Но только почему я тогда так зловеще улыбаюсь, а?

- Может потому что тебя никто не любит или может у тебя чирей в неудобном месте вскочил, - предположила Серафима Ллойд.

- Балда. Это потому что я зловещий мрачный персонаж с ужасными тайнами в прошлом. А что меня правда никто не любит?

Пару часов спустя после окончания своего длинного рассказа, после хорошего обильного обеда, сдобренного щедрыми возлияниями "мирского пунша" и веселой беседой со своими новыми знакомыми, Стэн МакГрегор оказался в еще более темном зале второго этажа заведения. Здесь имелись огромные полутораметровые иллюминаторы, глядящие в бесконечные звездные пространства. Стэн встал возле одного из них и долго смотрел в неизмеримые глубины черного космического неба.

***

- Прощай Анжелина, прощай любовь моя, - скорбно произнес Василий Иванович, - глупые люди разлучают нас, но в моем сердце ты будешь жить вечно.

Потом он поглядел на своих товарищей и махнув рукой, проговорил:

- Ладно, мужики, черт с вами. Да и не гоже как-то на старости лет жопой вилять, я...

Стэн, осознав что именно старпом собирается сказать, не дал ему закончить. Совершенно неожиданно, не то что для окружающих, но и для самого себя, он поднял пистолет и выстрелил. Крохотная капсула ударила в могучую грудь дяди Васи, всё его тело пронзили направленные разряды и он, моментально онемев, закатив глаза и расслабив мышцы, тяжело повалился на пол.

Стэн повернулся к Джону и направил парализатор на него.

Молодой человек прекрасно понял зачем всё это и глядел на начальника совершенно спокойно.

- Не надо этого делать, - попросил он. - Я всё это начал и я должен и закончить.

МакГреор колебался.

- Лола, ты сможешь так подредактировать записи чтобы исключить часть данных и никто бы этого не заметил? - Спросил он, не отрывая глаз от своего второго помощника.

- Нет, мистер МакГрегор, это невозможно. При тщательной проверке лакуны обязательно будут обнаружены.

- Ну хорошо, по крайне мере ты можешь стереть запись так чтобы не было никакой возможности восстановления?

- Да, - твердо ответила Исида.

- Стэн, не надо меня выгораживать, - торопливо проговорил Джон Тимирязьев, опасаясь что начальник вот-вот выстрелит. - Мы все взрослые люди и сами отвечаем за свои поступки. И я не хочу чтобы ты пострадал из-за..., - он искал подходящее слово, - моего выбора. В любом случае когда я очнусь, я расскажу всю правду.

- Не расскажешь, - холодно произнес Стэн. - Ты не посмеешь сделать так чтобы всё это было зря. Кроме того ты должен остаться на Никтопии и проследить за тем что никтопов действительно будут слушать и шахты больше не пересекутся с тальметами. Ты понял меня?

Джон молча смотрел в глаза координационного аналитика.

- Ты понял меня? - Резко повторил Стэн.

Молодой человек неохотно кивнул. МакГрегор собрался с духом и выстрелил еще раз. Он бросился вперед и успел подхватить падающего Джона. Осторожно уложив его в ближайшее кресло, он повернулся к Исиде. Та глядела на него спокойно и даже строго.

- Ну что ж, Лола, у нас много дел, - проговорил он с некоторой неуверенностью. Он вдруг отчетливо осознал, что сейчас во всем зависит от неё - странной компьютерной программы, оценивающей всё происходящее с точки зрения целесообразности. В любой момент она могла передумать и тогда ничего уже не получится. - Запускай аварийное тестирование Северной шахты и по его окончанию, подтверди полную остановку шахты. Ещё ты сотрешь все записи касательно Джона Тимирязьева и себя самой, где вы так или иначе способствуете остановке шахты. Ты сумеешь?

- Уже делаю, - ответила девушка и исчезла.

МакГрегор некоторое время смотрел в пустоту, на то место где исчезла Исида, а затем сказал, словно обращаясь к стенам:

- Лола, я очень благодарен тебе за всё что ты сделала для нас. Я считаю что ты умна, прекрасна и по-настоящему человечна. Может я как-то неправильно выражаюсь, но пожалуйста знай что я очень ценю тебя как... как друга и очень рад что ты такая какая есть. Пожалуйста, помни это.

- Я запомню, сэр, - ответили стены. - И в свою очередь хочу чтобы вы тоже знали: для меня было честью работать с вами.

Стэн улыбнулся. Ему было очень приятно.

Он убрал пистолет в кобуру и поглядел на двух своих поверженных товарищей. Решил начать с Джона. Всё же тот был постройнее и полегче. Он взвалил его на плечо и отнес в одну неприметную комнату на втором этаже двеллдоума. В камеру "М". Здесь располагались три цилиндрические конструкции, которые в обиходе называли "дримбоксами". Хотя некогда эти устройства, выросшие из анабиозных камер и защитных коконов хайджеров, были созданы исключительно для блага человека, дабы он мог предаваться временной личной нирване, медативному отдохновению, психологической разгрузке и удивительным путешествиям по бесконечным виртуальным мирам, их дальнейшее развитие повернулось так, что теперь многие земляне относились к ним скорее отрицательно или даже с отвращением. В дримбоксе человек мог провести практически неограниченное время без малейшего вреда для своего здоровья, по крайней мере, соматического. С психическим всё было несколько сложнее. Подключенное к системе питания, к системе отведения отходов, к системам кожной и мышечной стимуляции и так далее, тело человека не испытывало никаких проблем. Однако что касается психики, то тут всё зависело от того в каком состоянии сознания человек проводил часы, месяцы, а то и годы внутри этой конструкции. Он мог быть подключен к виртуальной реальности, мог находиться в состоянии сна с контролируемыми сновидениями или вообще без оных, мог оставаться совершенно бодрствующим, предаваясь размышлениям и медитации или, напротив, находится в практически полностью бессознательном, обездвиженном состоянии, наподобие комы. И именно последнее состояние оказалось более всего востребованным. Ведь это было так удобно - убрать ненужного человека из мира, как убирают в ящик стола наскучившую или прочитанную книгу. При этом никаких этических проблем, ведь человек оставался в полном порядке и в любой момент мог быть возвращен в реальность свежим, бодрым, полным сил и по сути ничего не заметившим.

И очень скоро дримбоксы стали камерами хранения для преступников, сумасшедших, по каким-то причинам "лишних" для того или иного социума людей и тех кто, просто устал от жизни. Но поскольку дримбокс был довольно дорогостоящим устройством, позволить его себе могли, кроме хорошо финансируемых государственных учреждений и богатых корпораций, не такое уж большое число обычных граждан Звездного Содружества. И Стэн, глядя на сверкающие цилиндры, решил что в этом конечно есть свои плюсы.

Раздев Джона и уложив в мягкие, но упругие объятия внутренних креплений, он подключил к его телу все необходимые коннекторы. После чего отправился за дядей Васей. С ним пришлось повозиться. Вначале Стэн, несколько самоуверенно попробовал тащить его на себе, но через минуту уже отказался от этой затеи и по возможности бережно опустив грузное могучее тело старшего помощника на пол, отправился в медотсек за магнитными носилками. Доставив старпома в камеру "М", раздев его догола и с кряхтеньем и напряженными гримасами лица, переложив его с носилок в лоно цилиндра, Стэн некоторое время просто стоял, приходя в себя и разглядывая своих неподвижных товарищей. Ему подумалось, что скорей всего он видит их в последний раз. Что-то ёкнуло в его душе, какое-то щемящее пронзительное ощущение потери пронеслось в ней. Расставание нагрянуло так неожиданно и вроде бы эти люди по большому счету ничего не значили для него и вдруг оказалось что они по-настоящему дороги ему. И он больше никогда их не увидит. Его взгляд скользнул по огромному, волосатому пузу дяди Васи и МакГрегор непроизвольно вздрогнул от этого малопривлекательного для него зрелища. "Может оно и к лучшему", вздохнул он и активировал сначала один дримбокс, потом другой. Крышки плавно опустились, укрывая свое драгоценное содержимое. Стэн выбрал для своих товарищей состояние контролируемой комы, чтобы для них всё это заняло лишь мгновения.

Вернувшись в офис, он занялся составлением сообщения для предполагаемой отсылки в межзвездные СМИ, киплайферам, в комитет контактов и на всякий случай в Космопол. Стэн практически не сомневался что это не понадобится и, тем не менее, постарался очень взвешенно, обстоятельно и доходчиво описать то что происходило на Никтопии и долго выбирал какие видео материалы к этому приложить. Сообщение он загрузил на шесть независимых почтовых серверов и на вопрос о сроке отложенной отправки с некоторым сомнением указал 5 альфа-дней. Когда почтовые службы приняли его информацию и закрыли свои окна, он тут же принялся корить себя за то что оставил так много времени "Синану" на раздумья. Он постарался успокоить себя разумными, как он полагал, доводами о том что вся эта подстраховка по большому счету вообще ни к чему. "Синаном" управляют разумные, трезвомыслящие люди и они конечно же предпочтут законные пути разрешения любых возникших проблем. Дяди Васины страшилки это для детей. Так что не имеет значения будут отправлены письма через 5 дней или 30, поскольку они конечно вообще не будут отправлены. Наверняка он побеседует с кем-то из руководства, убедится что корпорация признала наличие второй разумной формы жизни на планете и отключит отложенную отправку еще в первый же день.

Однако, когда Лола сообщила что шахта полностью остановлена, все роботы-проходчики деактивированы и выработка руды прекращена, Стэну стало по настоящему страшно. Теперь он остался абсолютно один. Джон и Василий Иванович мирно почивали в нежных объятиях дримбоксов, Исида больше не появлялся в эйч-формах и вела себя строго и официально, как и было условлено, ибо записи того что происходило сейчас уже не будут уничтожаться. И сейчас Стэн, хотя он в общем к этому и стремился, понимал что вся ответственность за происходящее ложится на него. На него одного. И в этот момент ему уже не казалось логичным и очевидным, что огромная межзвездная организация созданная для извлечения прибыли всеми доступными способами, сразу же поймет и примет все его доводы. Для "Синана" Никтопия была лишь одним из многих проектов, еще один перспективный ресурс, который в данный момент проходит тестировочную разработку. Исполнительные директора, директора по развитию, бизнес-аналитики, консультанты по внедрению, менеджеры проектов, супервайзеры, логисты все они прекрасно представляли что такое доменит, для чего он нужен, его биржевые котировки, его ликвидность и прочее. Это они понимали, это их заботило и волновало. Но какие-то уродливые котообразные существа живущие в пещерах холодной темной планеты, какие-то светящиеся "насекомые", которые в виде сморщенных деревяшек хранятся на главной линии разработки шахты это их нисколько не заинтересует. Стэн это отчетливо осознавал. И чем больше он об этом думал, тем яснее ему становилось, что он совершил непозволительную глупость. У него даже мелькнула мысль отыграть всё назад. Ведь это было еще возможно. Никто в "Синане" пока не имеет понятия о том что устроил полевой координационный аналитик на вверенном ему участке ответственности. Он снова запустит шахту, пробудит старшего и второго помощников, доходчиво объяснит Джону в чем смысл их работы и вообще жизни и всё будет хорошо. И Стэн по-настоящему испугался, когда понял что он вполне может это сделать. Он срочно вызвал руководителя никтопианского проекта.

Когда на экране появилось безвозрастное лицо Ду Инь Цзы, Стэн почувствовал себя немного увереннее. Хотя он понимал что эта уверенность скорей всего проистекает от отчаяния. Просто некуда больше отступать. И он, слегка прокашлявшись, заговорил. Начальник проекта, маленький жилистый мужчина монголоид с весьма ухоженной внешностью и невероятно аккуратной, буквально волосок к волоску, прической, выслушал своего подчиненного внимательно и не перебивая. Когда Стэн закончил, мистер Цзы только поинтересовался к какому классу разумности ПИ-шкалы по мнению МакГрегора следует отнести никтопов. Стэн ответил. После этого начальник проекта поблагодарил своего координационного аналитика за своевременно предоставленную информацию и хотел уже отключиться, но Стэн поспешно остановил его. Взволнованно он указал на то, что дело очень срочное, что шахту нужно немедленно остановить. Чуть желтоватое, с гладкой, словно натянутой, кожей лицо руководителя никтопианского проекта отразило некоторое удивление. Затем он снисходительно и терпеливо, словно объяснял некую очевидную истину малому ребенку, сказал что останавливать шахту неразумно, неэффективно, не нужно и вообще неприемлемо. Это ни в коем случае не входит в их со Стэном компетенцию. В течении ближайших альфа-дней будет собрана рабочая группа, куда войдут необходимые специалисты и ответственные лица и эта рабочая группа после всестороннего обсуждения создавшейся ситуации изложит свои рекомендации руководителю департамента и тот уже примет нужное решение. О котором конечно незамедлительно поставят в известность полевую команду на Никтопии. А где, кстати, мистер Гладков и мистер Тимирязьев? "Отдыхают", сумрачно ответил Стэн. "Вот и хорошо. Вам бы тоже не мешало отдохнуть, Стэн. Вы выглядите усталым", тонкие губы мистера Цзы чуть раздвинулись в едва заметной доброжелательной улыбке и он отключился.

Для второго сеанса связи Стэн собирался с духом почти полтора часа. Он бродил по двеллдоуму, долго стоял в темной рубке на втором этаже и разглядывал освещенную ладошами деревню, просматривал какие-то отчеты о климате и работе исследовательских комплексов и наконец снова вызвал начальника проекта. И прежде чем слегка удивленный мистер Цзы открыл рот, Стэн торопливо и немного сбивчиво сообщил ему, что мистер Гладков и мистер Тимирязьев парализованы и помещены в дримбоксы, поскольку отказались выполнять его распоряжения, а Северная шахта полностью деактивирована и все работы по добыче руды в ней прекращены. Некоторое время начальник проекта просто молчал. По его гладкому плоскому лицу нельзя было сказать какие эмоции он испытывает и испытывает ли что-то вообще. Наконец он спокойно предложил мистеру МакГрегору немедленно возобновить работы на Северной шахте. Стэн отрицательно покачал головой. "Этого не будет", сказал он. Ду Инь Цзы может быть с едва заметным раздражением поинтересовался чего он собственно добивается. Стэн объяснил что требуется перенастройка Северной шахты: либо изменение главной линии разработки, либо её полный демонтаж. Но последнее слово в любом случае за никтопами. "Это которые такие смешные шарики с тремя слоями кожи?" уточнил мистер Цзы. МакГрегор снова в двух словах объяснил ему кто такие никтопы. Его молча и кажется абсолютно равнодушно выслушали, а затем спросили, понимает ли он, что совершил должностное преступление, что с этого момента он полностью отстранен от своих обязанностей и больше не является руководителем полевого подразделения "Синана". Стэн ответил, что прекрасно это понимает. Однако, добавил он и даже чуть улыбнулся, это больше не имеет значения для данной ситуации. И он подробно рассказал об отложенных письмах, об их содержимом и об их адресатах. И без того малоэмоциональное лицо руководителя проекта казалось стало еще более непроницаемым. Его узкие глаза словно стали еще меньше, когда он пристально и с каким-то странным любопытством разглядывал своего взбунтовавшегося подчиненного. "Вы поступили очень неразумно, мистер МакГрегор", наконец заметил он. "Ваша миссия на Никтопии завершена. Пожалуйста, дождитесь транспортного корабля, уберите любое имеющееся при вас оружие в сейф и по возможности не усугубляйте свое положение." Мистер Цзы отключился и Стэн ощутил громадное облегчение. Теперь всё было позади. И кажется дальше всё будет хорошо, подумалось ему. По его мнению Ду Инь Цзы воспринял всю эту историю весьма спокойно. Видимо он понял что ничего тут не поделаешь и если никтопы разумны и требуют остановки шахты, то это их вполне законное право.

Стэн встал из кресла и потянулся. Ему очень хотелось выйти наружу, туда, в холодную, звездную, почти вечную ночь Никтопии, где все эти передряги предстанут лишь жалкой убогой возней перед величием громадного неторопливого мира.

Некоторое время он бродил вокруг купола, радостно вдыхая чистый морозный воздух и жадно разглядывая тусклую безжизненную каменистую равнину теряющуюся во тьме. Наверно как будто прощался с ней. А затем, повинуясь неожиданному импульсу, он направился к маяку.

- Доброй ночи, СтэнМакГрегор, - приветствовал его Миша как ни в чем не бывало. - Ты хорошо выглядишь.

- Привет, Миша, - улыбнулся Стэн. - Ты тоже выглядишь на все сто.

Здесь всё было по-прежнему. В жарко натопленной круглой комнате пахло земляникой и маленький инопланетянин уютно растекся в своем углублении. Стэн положил возле печи корзинку с обязательными кусками "угля" и уселся на стул. Координационному аналитику, бывшему уже теперь координационному аналитику, очень многое хотелось сказать своему зеленокожему шарообразному собеседнику. И о том что шахту остановили и что тальмета в безопасности, и о том что он, СтэнМакГрегор, вот-вот навсегда покинет Никтопию и это их последняя встреча, и о том что скоро на планету прилетит большое количество землян и они будут задавать много вопросов, проводить много исследований, перестраивать шахту, налаживать контакты с никтопами и конечно же Мише, как большому знатоку представителей рода "Хэ", их главному соратнику и товарищу, а также великому специалисту по унилэнгу, одни кастрюльки чего стоят, будет отведена в этом далеко не последняя роль. Но слова почему-то не шли, Стэн медлил, не в силах избавиться от подспудного ощущения что это всё как-то не то, что это всё в общем не так уж и важно, не так уж и важно для вот этого конкретного момента. И он молчал, глядя в малиновые угли в печи, заслонка которой была слегка приоткрыта. Он вдруг подумал, что самое важное в этом моменте то, что им обоим кажется хорошо, им хорошо вот так вот сидеть вместе в этой круглой комнате, рядом друг с другом и этого практически достаточно для того чтобы они чувствовали себя довольными и даже счастливыми. И разве это не странно, подумал Стэн, если учесть, что их разделяет такая безмерная бездна совершенно чуждых культур, эволюций, миров и прочее.

- А правда ли, что весь ваш великий космический род берет своё начало от диких волосатых животных, которые с ужимками и матом скакали по деревьям, питались кореньями и падалью и единственными их инструментами были палки и камни? - С любопытством спросил Миша, расширив свои длинные глаза и не мигая глядя на землянина.

- Э-ээ..., - протянул Стэн, застигнутый немного врасплох среди своих сентиментальных переживаний. - Ну в общем да. Правда я не уверен, что когда наши предки, волосатые и дикие, лазали по веткам, они уже умели материться.

- А "Большой Хэ" говорит это пришло с первыми же проблесками разума, еще до того как ваши предки спустились с деревьев, облысели и научились добывать огонь.

- Ну Большому Хэ, конечно, виднее, - согласился МакГрегор, - он у нас видный ученый по истории землян.

Миша вряд ли уловил иронию в голосе своего собеседника и остался вполне удовлетворенный тем, что авторитет Василия Ивановича Гладкова был подтвержден таким важным человеком как сай'ирла.

- А что еще говорит Большой Хэ? - Полюбопытствовал Стэн.

- Он рассказывал мне о трех стадиях становления ци-ли... вили-зованного человека, - с готовностью поделился Миша, запинаясь на трудном для него слове. - Он сказал что это и есть главная и наивысшая цель любого разумного существа во Вселенной.

- Вот как, - протянул Стэн. Ему стало интересно что же это за стадии, но спрашивать напрямую он не решился. Ведь несомненно предполагалось что ему это должно быть прекрасно известно. - И ты запомнил все три?

- Конечно. Первая - это знание унилэнга. И по мнению Большого Хэ я и несколько других люксоров вполне им овладели.

- Это несомненно, - подтвердил Стэн, вспомнив и о кастрюльках, и о седалище, и о паре-тройке других пёрлов, которые время от времени выдавал маленький инопланетянин.

- Вторая - игра в покер, бузу, тысячу, дурака и очко. И здесь у меня тоже есть успехи. - По Мишиной кожи пошла какая-то круговая рябь из волнистых узоров. И Стэн вдруг вспомнил, что это означает смущение, конфуз. Это ему рассказывал Джон, увлеченно регистрировавший всю богатую мимику люксоров. - Так считает Большой Хэ, - поспешно добавил Миша. - А вот с третьей - торговлей, у нас пока не очень получается. ВасилийИвановичГладков говорит, что для полной ци-ви-ли-зованно-сти обязательно надо уметь торговать. Потому что на энерго и товарообмене держится вся Вселенная. Так он говорит, - Миша вопросительно поглядел на собеседника, ожидая подтверждения.

- Держится, - не слишком охотно согласился Стэн. - И что же, Большой Хэ уже пробует торговать с вами?

- Да! И у нас даже кое-что получается, - радостно сообщил Миша. - Большой Хэ уже продал нам за все самородки доменита что у нас были, целых три талисмана удачи, которые он получил от самой Исиды в храме "тэ-цэ золотая звезда винный отдел". Они называются "бутыль". Мы правда хотели фонарики, но "бутыли" как оказалось гораздо ценнее. Если в них правильно подуть, они отвечают. Большой Хэ сказал, что если мы хотим чтобы нам повезло, надо подуть в "бутыль", так чтобы она ответила и тогда Исида услышит нас. И если она захочет то одарит нас удачей. Ещё Большой Хэ сказал, что если мы получим то что просили мы должны принести Исиде в благодарность пять "бананов" и пять яблок за каждый такой случай. Их надо отдавать Большому Хэ, чтобы он переправил их на небо самой Великой Повелительнице песков. Правда он очень расстроился из-за того, что продал нам талисманы так дешево. Он говорит что вынужден был сделать это ради нашего ци-ви-лизования, потому что торговле можно научить только на практике. И всё же мне теперь очень неловко перед ним за то что мы вытянули у него ценный "хабар" по такому "дешману" и обули его как лоха. Ты не знаешь, СтэнМакГрегор, не можем ли мы дать ему еще что-нибудь чтобы сделка была более равноценной?

"Может зря я его исключил из состава бунтовщиков?", подумал Стэн о дяде Васи. "Пусть бы его выслали с Никтопии вместе со мной. От греха подальше". За три пустых бутылки из торгового центра на Макоре старпом выудил у инопланетян весь собранный ими доменит и к тому же обрек их на вечную дань фруктами. Стэн не то чтобы негодовал, скорей он сожалел о том что у него уже не будет шанса сделать зеленобородому бизнесмену втык и пресечь его цивилизаторские начинания.

- Не волнуйся, Миша, - сказал он, - ваша сделка более чем равноценная и вы ничего ему не должны. Большой Хэ только притворялся расстроенным. Это одна из стратегий торговли, делать вид что ты сокрушаешься о слишком высокой цене, чтобы в будущем попытаться сбить её. Это как в картах, блеф. Ты ведь знаешь что это такое?

- Так значит в торговле тоже можно обманывать и блефовать?! - Проговорил потрясенный Миша.

- Конечно. - И Стэн мстительно добавил. - И даже нужно. В следующий раз соглашайтесь только на фонарики.

Миша прикрыл глаза и казалось задумался.

Стэн слегка вздрогнул от неожиданности, когда в его ушах раздался голос Лолы.

- Сэр, корабль "Шанг-Хао" вошел в околониктопианское пространство, - сказала Исида, полностью исключив какие-либо эмоции из голоса. - Запущена процедура старта транспортного челнока. Расчетное время прибытия 38 альфа-минут.

И только в этот момент Стэн по-настоящему осознал и прочувствовал, что всё действительно кончено. Он посмотрел на Мишу почти с испугом. Он больше никогда не увидит его. Казалось бы это не имеет никакого значения и казалось бы вряд ли есть причины огорчаться, покидая этот негостеприимный мир. Но сердце МакГрегора взволнованно забилось. Почти полтора альфа-года он провел здесь и эта темная холодная планета со всеми своими нелепыми несуразными обитателями вдруг, как выяснилось, прочно прописалась в его душе.

Стэн поднялся со стула. Он не хотел говорить Мише, что уходит навсегда, ему представлялось это ненужным и каким-то театральным. В конце концов какое Мише дело до этого, для него землянин лишь странный чужак, без спроса вторгшийся в его жизнь. Но может всё же это не совсем так и он тоже что-то значит для Миши. Стэн вспомнил что так и не рассказал ему о всех грядущих переменах. Но и этого ему не хотелось. Потому что это было как-то неуместно в этой теплой уютной круглой комнатке, где тихо шипит в печи каменное топливо, мягко светит диодная настольная лампа и чуть-чуть пахнет земляникой. Нет, не нужно ничего говорить. В свое время Миша всё узнает сам. Кроме того, дядя Вася и Джон останутся здесь и они найдут все необходимые слова для маленького инопланетянина.

Но Миша неожиданно весь втянулся и проворно вылез из своего углубления в полу.

- Уходишь? - Спросил он.

- Ухожу.

Миша приблизился к землянину. Кожаные оболочки люксора мелко дрожали, что наверно можно было счесть за волнение. Миша подошел еще ближе и вдруг протянул МакГрегору свою костлявую длиннопалую ладонь. Стэн аккуратно сжал её. Наверно этому как и многому другому его научил неугомонный "Большой Хэ", в своем стремлении цивилизовать никтопианских аборигенов. Стэн улыбнулся.

- Всё будет хорошо, - произнес Миша с неотчетливой интонацией и МакГрегор не понял вопрос это или утверждение.

- Всё будет правильно, - ответил Стэн, чуть улыбнувшись.

- Потому что ты так сделал, - сказал Миша, крепко держа руку землянина и пристально вглядываясь ему в глаза.

И в этот момент Стэну отчетливо представилось, что это не Миша маленький, нелепый, глупый и несуразный, а он сам, он, и Джон, и дядя Вася, все они глупые и смешные в своей гордой самоуверенности считавшие, что во всём превосходят никтопианских аборигенов, снисходительно изучая их и забавляясь с ними как с сообразительными зверьками. А может всё наоборот и это люксоры изучали их. И даже в какой-то степени манипулировали. Ведь это Миша овладел унилэнгом, а не они языком люскоров. Ведь это Миша так легко постиг десятичную математику и принялся обыгрывать Большого Хэ практически в любую карточную игру. Ведь это Миша вытянул из них диодные лампы, термометры, вечные зажигалки и прочее. Земляне конечно шли им навстречу, это было продиктовано инструкциями Первого контакта, онипомогали сроить им теплицы и насосы для подземных источников. И всё же кто кого изучал? Да нет, решил Стэн, это просто наваждение. Он вспомнил, что люксоры это по сути всего лишь скот, мясной резерв для никтопов, источник белков на время невероятно долгой Зимы. Но потом он припомнил как Джон восхищенно рассказывал о том, что Миша может одновременно удерживать в сознании связь боле чем с семи десятками ладошей. И он спросил:

- Это ты всё сделал? Когда ты вручил Джону ладоша, ты уже все знал и про шахту и про тальмету и про никтопов?

- Я ничего не делал. Я хотел чтобы вы, трое из рода "Хэ", сделали это. Сделали это правильно. Это была..., - Миша на миг запнулся на полуслове, - надежда? Надежда на вас.

МакГрегор покачал головой, показывая что понимает, и еще раз оглядел круглую комнатку.

- Прощай, Миша.

- Да сохранит тебя Гипа на всех твоих дорогах, Стэн, - ответил маленький инопланетянин.

***

В зале на втором этаже бара "Гагарин" казалось стало еще темнее. Но Стэн этого не замечал. Огромный иллюминатор словно вытягивал его туда, к немигающим раскаленным и все же таким холодным звездам. Почти против воли он вспоминал о том как неразговорчивые неулыбчивые парни с "Шанг-Хао" доставили его на одну из станций "Синана", дрейфующую на окраине системы какой-то огромной красной звезды. Как его привели в некий кабинет обставленный тяжелой роскошной мебелью и попросили подождать здесь. Он присел на одно из кресел, готовясь как он думал к разговору с Ду Инь Цзы. Но вместо руководителя никтопианского проекта, появился высокий полный мужчина с круглым добродушным лицом, маленькими голубыми глазами и стрижкой под ёжик. Он уселся в кресло напротив и долго и цепко разглядывал Стэна, при этом как-то странно улыбаясь.

- Так сколько говорите у нас времени до отправки писем? - Наконец вполне дружелюбно спросил он.

- Пять, - ответил Стэн, не видя никаких причин скрывать правду.

- Ну что ж, - сказал неизвестный, поднявшись с кресла, - значит у нас есть пять дней.

Он улыбнулся и вышел. После этого весь роскошный интерьер исчез и Стэн, упав с растворившегося кресла, крепко приложился к полу в абсолютно пустой камере.

И затем последовали пять не самых приятных суток в его жизни. Ему не давали есть, его не водили в туалет, его вообще никуда не выпускали, а все четыре, слегка подсвеченные, стены камеры и потолок постепенно сближались. И всё это время равнодушный голос задавал ему вопросы или рассказывал о том что его ждет в будущем. Иногда с потолка в режиме душа подавалась вода, чтобы бывший координационный аналитик мог подставлять ей раскрытый рот, пытаясь унять жажду. Его спрашивали о том что происходило в двеллдоуме во время тех лакун, что обнаружены в записях. Что именно делали Джон Тимирязьев и Василий Гладков, когда узнали о его решении остановить шахту. Спрашивали на какие почтовые сервера он отправил сообщения. О паролях к аккаунтам. О его чувствах к жене. О его лояльности к корпорации. О том понимает ли он всю тяжесть и подлость своего предательства доверившихся ему людей, осознает ли какой финансовый ущерб он причинил организации и каким образом он собирается его возмещать. Ему рассказывали о судебном преследовании, о изъятии его дома, аресте всего его имущества и блокировании всех его счетов. Ему описывали процедуру глубинного ментального сканирования, которая его ждет в ближайшие часы, если он не будет отвечать на вопросы. И неприятные побочные последствия этой процедуры. А стены и потолок продолжали съезжаться... Сначала Стэн что-то отвечал, упирал на то что действовал согласно "Контактному кодексу", вступал в диалог с равнодушным голосом, объяснял причины своих поступков и то что он прекрасно понимает, что причинил некоторый убыток корпорации. Но на главные вопросы ему нечего было сказать. Про лакуны он молчал, про почтовые сервера и аккаунты тоже, про дядю Васю и Джона говорил только то что они воспротивились его действиям и ему пришлось нейтрализовать их. Но всё оставалось по-прежнему. Голос продолжал задавать вопросы и детально описывать неприятности, которые ждут бывшего координационного аналитика, а Стэн слабел от голода, бессонницы и эмоционального напряжения и всё чаще сдвигающиеся стены и потолок вызывали в нем приступы почти неконтролируемой паники. Особенно когда подсветка выключалась и он оставался в абсолютной тьме. В такие минуты он практически задыхался от ужаса и как безумный вертелся на своем пятачке ожидая что вот-вот со всех сторон, в этой полной темноте, его начнет сдавливать неумолимо уменьшавшаяся жуткая комната. Он кричал, умолял невидимых наблюдателей прекратить и вроде был готов рассказать всё о чём его спрашивали, но каждый раз в последний момент останавливал себя. Где-то глубоко в душе у него сохранялся маленький островок упрямства. Этот островок постоянно захлестывали волны отчаянья, горечи и сожаления о того что он так жестоко ошибся в этих людях. Конечно он ждал что корпорация каким-то образом накажет его и скорей всего уволит с "волчьим билетом", но он никак не ожидал что его будут медленно давить как какое-то отвратительное насекомое. Прав оказался Большой Хэ, громадная бизнес-машина просто растерет в пыль выскочивший из своего гнезда винтик. Безжалостно и равнодушно. И мысли о смерти таким ужасным образом буквально раздирали его сердце. И все же островок упрямства продолжал стоять одинокой скалой среди всех этих волн и Стэн находил на нем последний источник силы, чтобы не уступить сжимавшейся темноте.

Всё что он пережил тогда осталось за какой-то гранью его памяти, которую он старался больше никогда не переступать. Его превратили почти в животное, которое прижавшись к полу, среди собственной мочи и фекалий, с испугом следит за наступающими стенами и иногда жадно глотает льющиеся с потолка струи. А отовсюду звучит все тот же механический голос с уже практически непонятными вопросами. Иногда он забывался, засыпал в какой-то мятущейся, болезненной полудреме и ему снилась Никтопия, холодный режущий ветер, пустынные каменистые равнины, залитые зыбким светом звезд и еще маленькая круглая комнатка, где тихонько шипит каменное топливо в жаркой печи, слабо пахнет земляникой и смешной маленький зеленый шарообразный инопланетянин рассуждает о цивилизованности и покере.

Очнулся он в какой-то конференц-комнате за длинным овальным столом. Вокруг была темная деловая мебель, потолок рассеивал мягкий приглушенный свет и слегка пахло дорогим приятным парфюмом. За большим столом кроме него сидел все тот же стриженный под ежик дородный круглолицый мужчина. Однако на этот раз его лицо не казалось добродушным и маленькие глубокопосаженные глаза взирали на Стэна холодно и отчужденно.

- Робин Кальваянси, главный оперативный юрисконсульт отдела проблемных ситуаций, - представился мужчина. Он подтолкнул к Стэну висевший в воздухе монитор. - Вот, мистер МакГрегор, ознакомьтесь со списком предъявляемых вам обвинений. Препятствие экономической деятельности компании, блокирование оборудования компании, нападением и причинение временной нетрудоспособности сотрудникам компании, попытка разглашения конфиденциальной информации, нарушение правил внутрикорпоративного кодекса по 8 пунктам и так далее. Также ознакомьтесь с рассчитанной суммой ущерба, понесенной компанией вследствие ваших преступных действий.

Стэн тупо таращился в монитор и пытался вспомнить как он попал в эту комнату. Но в памяти не было ничего кроме безумия ужасных дней проведенных в уменьшающейся камере. Однако это осталось только в его памяти, сейчас он был вымыт, причесан, в чистой одежде и если не считать какой-то общей слабости и сонливости он чувствовал себя вполне сносно.

- Как вы понимаете, - равнодушно продолжал между тем мистер Кальваянси, - мы уже провели проверку вашей платежеспособности, оценили все ваши активы, в том числе и имущество которым вы владеете совместно с женой. Всего этого едва хватит на покрытие одной двадцатой доли причиненного вами ущерба. После передачи дела в суд, вы естественно будете признаны виновным в совершенных вами преступлениях. Вы получите срок. При этом вы и ваша жена лишитесь всех ваших активов, а после отбывания наказания вы оставаясь нашим должником, поступите в наше экономическое распоряжение и мы будем решать каким-образом вы будете возмещать ущерб компании. При этом имейте ввиду, "Синан" не благотворительная организация, вам также придется выплачивать все начисленные за это время проценты в связи с инфляционными, конверсионными и прочими процессами. Вам это понятно?

- Да, - впервые заговорил МакГрегор, каким-то незнакомым ему, слабым, чуть ли не дрожащим, голосом. Он попытался прокашляться. - Есть какой-то другой путь? Кроме передачи дела в суд, я имею ввиду?

Робин Кальваянси некоторое время изучающе, с каким-то легким отвращением, разглядывал бывшего координационного аналитика. Затем он с легкой усмешкой проговорил:

- Вы можете прямо сейчас подписать с нами так называемый "мертвый контракт" на три альфа-года на должность наблюдателя. И следующие три года вы проведете в двеллдоуме на спутнике одной из трендовых планет в системе Рейн. По исполнению контракта все обвинения с вас будут сняты и весь ущерб считаться возмещенным.

- А моя жена, то есть я хотел спросить наш дом, наши счета?

Главный юрисконсульт пожал широкими плечами:

- Все ваши активы останутся за вами. А ваша жена, если пожелаете, вообще ничего не узнает из того что произошло.

- Я согласен, - сказал Стэн уже более твердым голосом.

- Тогда сейчас подпишем контракт, - спокойно проговорил мистер Кальваянси. - Советую вам предварительно внимательно ознакомиться с ним. Никакого денежного вознаграждения за свою работу вы, естественно, получать не будете. После подписания контракта вы в течении двух альфа-часов будет отправлены в систему Рейн. И кстати выхода в "Старнет" у вас, как вы понимаете, не будет. - Мистер Кальваянси крест-накрест сжал свои ладони и поглядев на собеседника как на досадливую букашку, поинтересовался: - Какие-нибудь вопросы?

- А... как же Никтопия? - Снова дрогнувшим голосом произнес Стэн.

- А что с ней?

- Ну мои отложенные письма в СМИ и... и остальное всё, - растерянно сказал МакГрегор.

- Отсылку писем вы конечно отключите и удалите их.

Это было произнесено очень буднично, как абсолютно очевидная вещь, не требующая никаких дополнительных обсуждений.

Стэн медлил. Ни за что на свете он не хотел снова очутиться в странной жуткой комнате постепенно превращающейся в коробок. При одной мысли об этом у него скрутило живот, взмокли ладони и задрожали пальцы. Но если он безропотно согласится, то значит всё это было зря.

- Я... я не сделаю этого, - произнес он. - Сначала вы должны сообщить...

- Перестаньте, - перебил его мистер Кальваянси с ноткой откровенного отвращения в голосе. - Вот, перед вами экран, выходите в Старнет и проверяйте что хотите. Комитет контактов уже обо всем знает, "Галактик Ньюс", "Спэйс Газетт", "Нэйчерс И-Ти", "Контактс Информ" уже написали и о никтопах, и о тальметах, и о быстром реагировании и научном потенциале "Синана". На Никтопии уже работает команда ученых, инженеров, шахтеров, специалистов по контактам и прочее. Назначен новый координационный аналитик, человек очень оптынй и в высшей степени профессиональный. Мистер Гладков и мистер Тимирязьев оставлены на своих должностях старшего и второго помощника. Вы хотели чего-нибудь еще?

Главный юрисконсульт, уставившись в Стэна ледяным взором, ждал от него ответа. Но МакГрегор сидел словно оглушенный. Неужели всё это правда?! Неужели всё действительно закончилось? И закончилось хорошо? По крайней мере для большинства из них. Но что если всё это ложь? Что если вместо настоящего Старнета ему подсовывают его сфабрикованную имитацию?

- Ваши письма могут нанести урон имиджу и репутации компании, - устало проговорил Кальваянси - Компенсация морального ущерба и упущенной прибыли будет для вас неподъёмна. Для вас это будет означать конец. Надеюсь вы это понимаете. Если вы не доверяете Старнету или подозреваете, что мы сфабриковали для вас его имитацию, можете напрямую позвонить в Комитет или связаться с Никтопией и поговорить с мистером Гладковым или мистером Тимирязьевым, если они захотят, конечно, говорить с вами.

Но Стэн понимал что и связь с Никтопией и образы его бывших подчиненных тоже могут быть сымитированы также как и Старнет. И все же он вызвал виртуальную клавиатуру и набрал в строке поиска "Синан Никтопия никтопы люксоры" и указал период после той даты, когда "Шанг-Хао" забрал его с планеты. Он прочитывал отдельные параграфы статей, с замирающим сердцем рассматривал фотографии таких до боли знакомых пейзажей, а также многочисленные изображения никтопов и люксоров. И вдруг замер. В одной из статей, озаглавленной "Герои нашего времени" и в которой рассказывалось о мудрых, проницательных сотрудниках корпорации, сумевших наладить контакт с недружелюбными аборигенами, он увидел любопытную фотографию. На ней были запечатлены двое землян и между ними, в центре, один зеленокожий люксор. Земляне держали маленького инопланетянина на весу, а люксор, раскинув свои длинные тонкие руки, обнял их за плечи. Выглядело очень забавно, земляне широко улыбались. Но Стэн сидел с застывшим лицом, затаив дыхание, всматриваясь в своих товарищей по Никтопии, и кажется даже не моргал, словно боялся, что веселая троица исчезнет. Первое на чем остановился его взгляд была борода Василия Ивановича. МакГрегору понадобилось наверно секунд десять чтобы наконец уразуметь что с ней не так. Её размеры и некоторая неряшливая всклоченность оставались прежними, но вот цвет изменился. Вместо привычного грязно-зеленого цвета она теперь почти отливала черными и белыми вертикальными полосами. Стэн с трудом мог заставить себя поверить в то что видит, это казалось каким-то полубезумным наваждением, обрывком сна. Он конечно тут же припомнил как они с дядей Васей грузили на платформу мертвого "пионера" и старпом кряхтел, ворчал, негодовал, а Стэн потешался над его отвратительной бородой и в конце концов предложил её, если не сбрить, так хотя бы перекрасить. "В черно-белую полоску не хочешь?", кажется спросил тогда дядя Вася угрюмым голосом. И Стэн весело согласился, что это было бы неплохо. МакГрегор чуть улыбнулся, глядя на новую бороду своего бывшего старшего помощника. Почему-то тогда ему представлялось, что речь, конечно, идет о горизонтальных полосах. Но и так тоже неплохо. Но зачем он это сделал? Ответ был не ясен, но зато совершенно очевидно, что это не фальшивка, ибо о том разговоре возле мертвого "пионера" знали только они двое. И Стэн вдруг спросил себя: может дядя Вася сделал это для него? Именно для него, Стэна МакГрегора, он взял на себя нелегкий труд выкрасить свою неровную бороду таким необычным образом, потому что подозревал, что возможно однажды это поможет Стэну понять что всё в порядке и ему больше не нужно переживать за аборигенов Никтопии. Да нет, решил МакГрегор, это слишком невероятно. Наверно просто совпадение, дядя Вася решил как-то изменить свой имидж в связи с пребытием нового начальника и припомнил их забавную договоренность. Но тем не менее это действительно помогло Стэну увериться, что фотография настоящая, ибо было немыслимо чтобы фальсификаторы реальности из "Синана" по случайности изменили внешность старпома именно таким образом. Тут Стэн заметил, что из кармана дяди Васиной куртки торчит никтопианский "банан". Это казалось немного странным и неуместным. Словно бы нарочитым. Стэн посмотрел на Джона и вдруг осознал, что тот избавился от своей длинной шевелюры, над которой любил потешаться абсолютно лысый Василий Иванович. И снова сердце Стэна забилось сильнее. Он припомнил разговор со своим вторым помощником, в котором дружески советовал ему избавиться от пышного волосяного покрова на голове, ибо это весьма непрактично в полевых условиях. И Джон обещал подумать. Неужели тоже совпадение? Тут Стэн обратил внимание на странную ярко красную ленту или даже шарфик, на шее второго помощника. Никогда прежде он не замечал за Джоном склонности к щегольству и каким-то изыскам в туалетах. Стэн задумался. Также он обратил внимание, что левая рука Джона расположена таким образом, словно указывает куда-то в центр туловища Миши. Стэн какое-то время размышлял над этим, а затем выделил тело люксора и включил увеличение. На кожаной оболочке инопланетянина проступало множество мелких рисунков. И Стэн, с застывшей на губах недоверчивой усмешкой, внимательно изучил их. Там были анки, скарабеи, яблоки, игральные карты, буквы унилэнга, какие-то шары, а еще, немного сбоку, под кусочком звездного неба изображение двух держащихся за руки фигур, в одной явно угадывались черты рослого землянина, а в другой несколько бесформенное тело люксора. Рядом была надпись, чтобы прочитать которую пришлось еще больше увеличить изображение: "Сай'ирла и Миша". Стэн задумчиво вернул фотографию к её нормальному размеру. Он словно боялся в это поверить и тем не менее всё больше убеждался что так оно и есть. Это не совпадение, эти трое сделали этот снимок именно для него. Это было их дружеское приветствие ему, знак того что всё в порядке, товарищ самый главный командир, у вас всё получилось, вы своего добились, чтобы не ждало вас впереди о Никтопии не волнуйтесь. У Стэна защипало в носу. "Господи, я что собираюсь заплакать", улыбаясь подумал он. И сердце его затопило невыразимо нежным чувством любви к этой странной троице. Ему стало легко и радостно и улыбаясь всё шире, он смотрел на чудесную фотографию. Он вдруг понял, что сделана она в комнате "маяка", где Миша и его напарник "Синяк" несли свои бесконечные вахты. И тогда он обратил внимание на маленькую картинку на стене, которой, как он совершенно точно помнил, никогда не было в этой комнате. Все стены в ней были абсолютно пустые. Он снова увеличил изображение. На картинке он увидел пейзаж какой-то пустыни под ярко-голубым небом. Справа, среди дюн, стояла очень стройная высокая женщина с длинными иссиня-черными волосами, подвязанными лентой. У неё были большие раскосые глаза, еще и удлиненные обведенной черной линией. Её тело туго обтягивал красный сарафан, в правой руке она держала анк, в левой посох, а на голове возвышалась некая "L" - образная конструкция. В лице женщины угадывались совершенно-прекрасные черты, принадлежавшие некой знакомой Стэну белокурой девушке, любившей расхаживать по двеллдоуму в соблазнительных нарядах. Напротив женщины, в левой части картины, был изображен нагой мужчина, прикрывающий свой пах какой-то тряпицей. Мужчина был почти в два раза меньше черноволосой женщины и глядел на нее с некоторым удивлением. МакГрегор усмехнулся. Видимо сделанный на маяке снимок прошел через управляющую систему двеллдоума и Лола определенно тоже передает ему привет.

Стэн, улыбаясь, закрыл окна "Старнета" и посмотрел на Робина Кальваянси. Последний с удивлением встретил его сияющий взгляд.

- Ну что ж, - сказал Стэн, - я сейчас удалю все отложенные сообщения и готов отправится в систему Рейн.

- Рад это слышать, мистер МакГрегор, - ответил юрисконсульт. - И поверьте это правильный выбор.

- Я знаю.

Он прекрасно понимал, что его ждет практически трехлетнее одиночное заключение. "Мертвый контракт" это по сути узаконенная кабала. А работа наблюдателем, так называемым луркером, одна из самых нелюбимых в штате всякой межзвездной корпорации. Унылое скучное наблюдение за какой-нибудь безжизненной, каменной или ледяной планетой или даже газовым гигантом, или вообще каким-то участком космоса, где в каком-то неясном будущем предполагается такая же неясная перспектива добычи каких-то ресурсов. Планет во Вселенной слишком много, выбирать следующую цель экспансии очень непросто, всё это зависит от сотен и сотен параметров. Всегда существуют целые сонмы миров, которые не кажутся особенно привлекательными для освоения и тем не менее возможно таят в себе некий потенциал для извлечения прибыли. Но отправлять во все эти миры полноценные исследовательские Первые партии не хватит никаких ресурсов и потому корпорации высаживают на эти планеты или их спутники печальных луркеров, обреченных долгие месяцы, а то и годы наблюдать за очередной безотрадной пустыней, управляя десятком обычно давно устаревших роботов-разведчиков, таких же грустных и помятых жизнью как и сами наблюдатели. Также Стэн вполне отдавал себе отчет в том, что его красавица жена не дождется его. Она и так закатила ему скандал, когда он отправлялся в двухлетнюю командировку на Никтопию, заявляя что ей не нужен муж, который только на экране. А теперь его не будет даже на экране. И все же Стэн ощущал странный покой в своей душе. Может потому что ему казалось что это действительно правильный выбор, а может быть потому что из головы у него никак не выходили эти четверо, приславшие ему забавную весточку с далекой Никтопии. Чтобы он знал, что он не один, что они с ним заодно. И даже грубиян и эгоист дядя Вася. Хороший он все-таки мужик, подумал Стэн.

Кто-то коснулся его руки и от неожиданности он вздрогнул. В полумраке верхнего зала он разглядел большие глаза и бледное лицо в обрамлении рыжих волос.

- Не помешаю? - Спросила Флорианн, чуть-чуть смущенно улыбнувшись.

- Ну что вы мисс, это ..., - Стэн хотел сказать какую-то любезность, но в этом направлении его мозг почему-то ответил тишиной. - Простите, совершенно разучился говорить комплименты.

- И не надо. Они фальшивы как сахарная вата, вроде сладко и приятно, а во рту всё равно пустота.

Девушка встала рядом с ним, плечом к плечу, и тоже поглядела в бездну за иллюминатором.

- Мы наверно тебе надоели? - Спросила она.

- Что вы, конечно, нет. Вы все мне очень понравились, мисс Флориан.

- Значит и я тоже тебе очень понравилась? - Лукаво спросила девушка.

- Конечно, - просто ответил Стэн.

- Кстати, Тибер тебе солгал. Никакой он не антрополог, у него микронаушники в ушах и он подключен к системе безопасности станции. Поэтому он и знал твой возраст с точностью до дня.

- Зачем же вы, мисс, выдаете своего друга? - Улыбнулся Стэн.

- Ну не знаю. Может быть здесь, рядом с тобой, перед лицом бесконечности, мне хочется говорить только правду.

Она вдруг шагнула вперед и встала спиной к иллюминатору и лицом к МакГрегору, словно пытаясь заслонить его от бездны. Стэн посмотрел на девушку с некоторым удивлением. Она стояла достаточно близко к нему, чтобы полностью завладеть его вниманием. И он, вдохнув её едва уловимый парфюм, почувствовал давно забытое приятное волнение. Слишком много времени пришлось провести ему без женской близости, с усмешкой подумал он. И теперь вся его мужская физиология буквально ринулась навстречу прекрасной женской сущности. Но это было где-то очень глубоко внутри, почти также далеко как эти звезды за широким иллюминатором. И на девушку он смотрел совершенно спокойно. Но та, словно желая раздуть это пламя, протянула руку и осторожно прикоснулась к его левой щеке.

- Ты совсем не выглядишь сорокалетним, - сказала она. - Не зная тебя, я сочла бы, что тебе не больше 25 и при этом я с трудом могу поверить что ты подвергал себя реджувен-терапии в какой-нибудь клинике вечности. Почему-то мне кажется, мистер МакГрегор, что вы всё-таки немножко не дорассказали нам вашу историю, утаили пару-тройку деталей.

Стэн улыбнулся, с удовольствием всматриваясь в большие темные глаза девушки. Да, действительно, он не досказал и еще кое-что. Пять с лишним альфа-месяцев спустя его одиночество в системе Рейн неожиданно было нарушено появлением Джона Тимирязьева. Для Стэна, который уже начал смиряться с печальной участью отшельника, это было абсолютным сюрпризом. К этому времени Стэн совершенно перестал посещать маленький спортзал двеллдоума, спал по 12 альфа-часов, отпустил бороду и пристрастился играть с Исидой в карты и какие-то кровавые компьютерные перестрелки в разных виртуальных мирах. Нельзя сказать чтобы он совсем не занимался той работой, ради которой его отправили сюда, пусть даже и понимал, что это ссылка, наказание, решение проблемы строптивого сотрудника и "Синану" по большому счету наплевать на результаты его наблюдений. Главное что он на три года полностью отлучен от Звездного Содружества, а если потом, после возвращения из ссылки, он что-то и расскажет о Никтопии это уже не будет иметь не для кого никакого значения. Но так или иначе Стэн поверхностно просматривал поступающие массивы данных, пытался их как-то анализировать и каталогизировать и иногда даже вмешивался в типовые программы исследований своих роботов-разведчиков и направлял их на цели, которые казались ему по тем или причинам любопытными. Впрочем такое случалось не часто, главным образом когда он уже совершенно одуревал от сна и бесконечных картежных состязаний и ему нестерпимо хотелось заняться хоть чем-нибудь другим. Однако сама планета, достигавшая девяти тысяч километров в диаметре, покрытая льдами и не имевшая пока еще названия, а только регистрационный номер звездного реестра, особого интереса у него не вызывала. При этом у неё наблюдалось несколько мелких, но достаточно необычных аномалий, которые, не будь Стэн так равнодушен и апатичен, несомненно привлекли бы его пристальное внимание. Вместо этого он постигал стратегии покера, преферанса и переводного дурака, упросил Исиду создать пару виртуальных личностей, чтобы увеличить количество игроков и перед сном развлекался тем, что придумывал этим личностям черты характера и детали прошлого. Но в конце концов все это ему надоедало и тогда он одевал скафандр и шел погулять по своему безвоздушному каменному мирку, который первый ступивший на него землянин, по своему святому права первопроходца, нарёк Кубой. Стэн не имел понятия почему и что это вообще такое, но раз Куба, то Куба. Он любил взбираться или вернее почти взлетать на ближайшие скалы и глазеть как Рейн выплывает из-за кромки синей безымянной планеты, заливая её искрящимся золотистым светом. Зрелище было потрясающее.

И вдруг появился Джон. Наверно еще никогда в жизни Стэн не испытывал такой неподдельной и глубокой радости от встречи с другим человеческим существом. И хотя всегда считал себя не склонным к сантиментам и излишней эмоциональности, он почти целую минуту с увлажнившимися вдруг глазами крепко обнимал молодого человека. С недоумением и неодобрением Стэн выслушал его историю.

Джон Тимирязьев, убедившись за несколько месяцев что "Синан" действительно в полной мере учитывает все пожелания и интересы никтопов, связался с руководителями проекта и рассказал им свою версию истории того, что привело к остановки Северной шахты. Он объявил себя единственным зачинщиком тех событий и попытался оправдать МакГрегора перед корпоративным менеджментом, упирая на то что координационный аналитик до последнего момента действовал в интересах компании и лишь в самом конце принял сторону никтопов и постарался выгородить его, Джона Тимирязьева. Руководство проекта молча выслушало его и затем поинтересовалось зачем он теперь всё это рассказывает. Джон ответил что это именно он должен понести все те кары, что корпорация обрушила на мистера МакГрегора. На это Джону сообщили что никто никакие кары на мистера МакГрегора не обрушивал, просто бывший координационный аналитик почувствовал некоторую усталость от Никтопии и попросил о переводе на другую должность в другую систему. Компания его просьбу удовлетворила. Джон потребовал чтобы его перевели в ту же систему на должность помощника мистера МакГрегора. На это ему было указано, что такой штатной единицы не существует. И тогда молодой человек пошел по неверному пути своего бывшего начальника и пригрозил рассказать СМИ о том, как на самом деле развивались события, вынудившие корпорацию признать никтопов разумными и выполнить их требования по остановке шахты. К удивлению Джона никто не стал с ним спорить, как-то запугивать или в чем-то убеждать. Через пару часов, подписав "мертвый контракт", он уже летел в систему Рейн, чтобы занять новоиспеченную должность помощника наблюдателя.

Услышав всё это, Стэн первые минуты пребывал в легком шоке. Он крайне не одобрил действия своего нового помощника. Совершенно ни к чему было обрекать себя на трехлетнее прозябание на куске скалы вращающейся над ледяным миром без названия. А тем более заключать кабальный "мертвый контракт". Это неправильно, неразумно и всё равно никому не поможет. "Наоборот", спокойно возразил Джон, "это правильно. И поможет всем нам. У меня есть кое что для тебя. От Миши". И молодой человек достал из-за пазухи сверток. Это был ладош.

И через пару месяцев Стэн, тщательно выбритый, с кучей мыслей о том что происходит под ледяным панцирем доверенной ему планеты и массой идей куда и для чего направить своих разведчиков, гулял по скалам Кубы в сопровождении пылающего маленького солнца, весело парившего где-то над его головой.

- Знаете, мисс Флориан, наверно никакая история не может быть рассказана до конца, - сказал Стэн и подумал о ладоше, которого он чувствовал и сейчас, хотя тот в этот момент вместе с Джоном находился в совершенно другой части галактики на планете Данэй; о самом Джоне, который в конце концов так увлекся биологией и психологией что решил оставить геологию в покое и поступить в Данейский медицинский университет; о холодной маленькой планете, под ледяным панцирем которой бурлили студеные моря, в чьих черных водах были обнаружены странные слизиобразные тягучие вязкие создания, способные менять свою плотность и придавать себе причудливые и казалось бы осмысленные формы; о Василии Ивановиче, с которым он болтал по видеофону несколько дней назад и который как оказалось в данный момент отдыхает на роскошном курорте в компании невероятно красивой молодой женщины с густыми черными волосами, яркими синими глазами и чудесным именем Анжелина; о Лоле, которая неожиданно по собственной инициативе и в тайне от "Синана" вышла с ним на связь и поздравила его с окончанием "мертвого контракта", о котором она узнала, скрытно просканировав базы данных департамента по управлению персоналом; и еще о Мише, который, как рассказала Лола, стал настоящей звездой среди команды ученых прилетевших на Никтопию в связи с установлением контакта с еще одним разумным видом планеты.

- Может быть, - улыбнулась девушка, - но зато мы всегда можем начать новую.