Темный менестрель (СИ) [Марина Хеллсинг] (fb2) читать онлайн

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

====== Часть первая — мир Арды. Пролог. Прощай, Жестокий Мир! (Охота на Гарри) ======

— Хэй мужики! Вон он! Да стреляйте быстрей, дубины, а то опять по всему лесу этого урода искать будем! Человек в изодраной хламиде, в которой с некоторым трудом узнавалась некогда богатая мантия, развернулся на крик. Увидев очередной вооруженный, чем-то огнестрельным, отряд, мужчина ругнулся, схватившись за многострадальный израненый бок — последствие предыдущих встреч с отрядом, и юркнул за дерево. Хлопок, донесшийся людям из-за дерева, совпал со звуками выстрелов оное дерево изрешетивших. — Уебал сука! Ну вы и мазилы мужики, в который раз уже... — один из людей опустил оружие и стал осматривать окрестности. Остальные замерли в боевой готовности, прислушиваясь к звукам леса. Хлопок... Еще хлопок, но уже дальше. — Влево! Не тормозите парни! Еще чуток в таком духе и он никуда от нас не денется! — человек снова вскинул оружие и побежал в сторону раздавшегося в отдалении резкого хлопка, или треска — звука пространственного перемещения, остальные люди побежали следом. Человек знал, что эти ненормальные, в большинстве своем, могли перемещаться едва-ли не на расстояние прямой видимости, если их хорошенько напугать, а умелые и вовсе осознанно перемещались туда, где уже были раньше. Но этот преследуемый, бил все рекорды. Его выслеживали уже пару месяцев, сей индивид умудрялся перемещаться в разные города. ГОРОДА! Находящиеся, чуть-ли не в разных точкак острова. Но больше всего, командира отряда, волновал радиус перемещения — их Цель не покидала определенного участка или скорее избегала определенного... а еще, лидера отряда напрягала хламида, которую носил преследуемый... чего-то командир им не сказал.

Когда командиру сообщили о появлении электро-магнитного всплеска в отдаленном жилом поселке, вырубившей всю электронику в радиусе двух десятков километров, то первой мыслью была поломка генератора энергопитания, которые и обеспечивали электричество в нынешние послевоенные времена. Через некоторое время ему донесли, что электроника не просто была обесточена, а полностью выгорела и более не подлежит восстановлению, и больше ничего кроме радиуса поражения и предположения об эпицентре — какая-то подворотня. Тогда, пришла мысль о диверсии с использованием электро-магнитной бомбы, с целью обесточивания защитных систем, вроде видеокамер, электрических заборов, охранных турелей, не говоря уже об инфраструктуре ибо спалило ВСЕ. Но зачем? В смысле, в поселке не было ничего такого, ради чего приходилось устраивать подобное, по крайней мере он не в курсе. Просто теракт с целью деморализации и вызова паники? Проще было использовать обычную бомбу... Но он ошибся и все оказалось гораздо хуже. Будучи бывалым солдатом и повидавшим всякого за минувшую войну, он был изрядно удивлен пришедшей информацией Сверху. В информации сообщалось о людях-аномалиях в общем и об одном индивиде в частности, коим оказался средних лет мужчина, буквально недавно появившемся в том самом поселке, и умные люди заприметили совпадение времени прибытия мужчины и всплеска излучения. Сам он конечно, слышал слухи об этих аномалиях, будь то люди, животные и так далее, а аномалиями прозвали из-за нарушений ими буквально всех известных законов мироздания от физики до простой логики. Самое интересное то, что открылись миру эти уроды природы абсолютно случайно, в начале войны, в каком-то лесу на севере Шотландии прогремел взрыв — сбившаяся с курса и врезавшаяся в какой-то исторический памятник, из-за непонятного излучения, ракета; после чего по всем островам Британии стали появляться непонятные люди и убивать направо и налево, и мгновенно исчезавшие. Так играться им удавалось недолго, на фоне гремящей войны, появление противника с непонятными возможностями заставило шевелиться всех. Через некоторое время ученые умы, сумели настроить детекторы на какие-то там частицы и находить места ранее неизведанные с не менее неизведанными обитателями... самое интересное — они были буквально по всему миру. Умники конечно пытались поймать, изучить и классифицировать кого могли, но последние отчаянно сопротивлялись и показывали ТАКОЕ, от чего у представителей Правительства, волосы вставали дыбом на голове и не только. О попытках договориться речи не шло, ибо у каждой страны были свои представители сей аномалии, а те отнюдь не желали выступать на стороне маглов, что делало их спящей угрозой в военное время, способной в один момент похерить очень даже многое своим вмешательством. Маглы — так эти ненормальные, пренебрежительно называли человечество или не-магов, в то время как сами составляли соотношение одного... “мага” на две с половиной тысячи человек или меньше, в зависимости от общего населения страны, и это нас они считали ошибкой мироздания? Последующий вердикт лидеров стран — об устранении аномалий, основывался не только на угрозе наличия неизвестного врага, но и на пользе в разных сферах вроде формацевтики. Однако командир поселка, пусть еще сам лично не встречавшего аномалию, думал что всем представителям страны банально захотелось их силы или хотя бы просто долголетия, так как говорилось, что люди-аномалии жили в полтора, а то и три раза дольше человека, а некоторые представители фауны и вовсе существовали полу-тысячелетиями. Военный потенциал самих аномалий, должен был быть наверняка невероятен, вот что бы им стоило захватить верхушки власти государств или найти и беспрепятственно проникнуть на охраняемый объект? Тут малое количество роли не играет, видать то же самое, подумали и люди Сверху и предпочли задавить угрозу в зародыше, а то что останется использовать в целях изучения. Аномалии, поговаривали, хорошо сопротивлялись, но их так сказать “политика” изоляционизма, сыграла свою роль и их истребление стало только делом времени. Молодое поколение этих ненормальных, конечно тоже показывало зубки и было адаптивнее, но быстро находилось датчиками и вскоре и их представители перестали встречаться. Кое где, изредка, появлялись дети-аномалии, причем в абсолютно нормальных семьях, и на них срабатывали датчики и ученые как не ломали головы так и не смогли понять причины. Эти аномалии говорят, по сравнению со “старшими” времен войны, были откровенными хиляками и ничего не могли совершить осознанно, даже с помощью изъятых обучающих книг и артефактов. Впрочем угроза от них была минимальной и ничего страшнее забарахлившего телевизора или зажегшейся спички, сделать не могли. Позже стало сообщаться, что стали беспричинно умирать аномальные животные в закрытых зоопарках, и растения в лабораториях, искали болезни и даже “проклятия” — мол может выжившие “старшие” постарались? Ответ оказался банален — то излучение, по которым искали аномалий, стало ослабевать и это послужило смертью остальным, а люди-аномалии сами по себе стали слабее. Не-то чтобы это кого-то сильно взволновало, на фоне заканчивающейся войны, кроме разве что ученых и политиков, жаждавших получить нечто уникальное в свое распоряжение. Последствия самой войны, волновало куда больше: тут тебе и радиационные очаги и истребленные биооружием скот и посевы, и разрушенные города с историческими памятниками или почившим многомиллионным населением, какое там дело до неведомо-чего, недолго просуществовавшего для людей и то, только особо осведомленных? И вот, на тебе, в поселке, с примерными координатами — “Посреди Нигде” спутники, с которых еще не демонтировали поисковые датчики, сообщают о появлении аномалии, и в это время в “определенном” поселке отказывает электричество. Поступившая Сверху общая информация от том, с чем мы имеем дело, кратко, Очень Кратко, сообщала об открытии людей-аномалий, включала сухие выписки об общей культуре и истории, и более-менее подробные описания их возможностей, из чего, к сожалению всего-лишь можно было сделать вывод, что эти уроды весьма опасны, непредсказуемы и толком не изучены. Лучшая стратегия — внезапность. Конкретно о причине сего бедлама на его территории, информации тоже нашлось немного. Фотографии, прилагающиеся к документам, показывали мужчину лет тридцати, ростом примерно с метр семьдесят пять, не слишком худого телосложения. Выделялся черными волосами, длиной до лопаток и светлой кожей. Привлекали внимание европейские, причем аристократические черты лица: прямой нос, высокие скулы, привлекающие внимание зеленые или скорее, изумрудные глаза. Был также шрам, вертикальным зигзагом расположенный на лбу над правой бровью. Одет он был в какую-то, не то хламиду, не-то халат, а то и вовсе платье, как потом сказали остальные очевидцы. И вот это, больше всего пугало, не в смысле одевание мужчины в платье, а в смысле того что в хламиде, командиром узнавалась мантия, описанная в предыдущих документах, как часть культуры “старших”. Темная или скорее иссиня черная с золотистыми узорами или надписями по краям рукава и подолу, и серебристая по вороту и на поясе. Вертикальный разрез спереди от подола до пояса, показывал коричневые штаны заправленные в сапоги из неизвестного на глаз материала, такого-же из которого изготовлена внутренняя часть подола — материала неизвестного по той простой причине, что рептилия из чьей шкуры создано сие изделие, должна быть размером с три железнодорожных вагона. Бояться подобного имиджа причина была, и даже если первые появившиеся опасения не оправдаются, все равно одежда-то, уцелевшая в “чистках аномалий”, откуда-то же взялась? Командир, оторвав взгляд от фотографий, принялся за текст, коего тоже было мало, но первых строк хватило на то, чтобы еще теплившаяся надежда, погасла окончательно. Этому “мужчине лет тридцати” британской национальности, было уже далеко за сотню, а вполне нормальное имя, не соответствовавшее анахроизмам прочих ненормальных, перекрывалось целым набором не-то просто фамилий, не-то названий Родов. Указано, что полное имя, узнали через найденную Родовую Книгу, ориентируясь на обнаруженное “Гарри Джеймс Поттер” в детских документах, но информацию еще не подтвердили. Человек взглотнув и отведя взгляд от документов, вновь взглянул на фотографии. Обратив внимание на руки он пересчитал перстни и проведя несложное вычисление (в итоге получив заранее ожидаемый результат), не придумал ничего лучшего, чем ругнуться. Действительно Лорд! И судя по перстням — глава не одного Рода. Как описывалось в документах, у этих “аристократов” главой Рода, является силинейший в семье, желательно кровный наследник, а глава нескольких Родов становится лишь сильнее, но почему-то несколько Родов мог потянуть не каждый и до сих пор не известно, чем это обосновывается. Ну вот откуда он вылез? В то что он пережил эти “чистки” уже как-то проще верилось, у аномалий такие дома-крепости, особенно у “старших”, что не каждое бомбоубежище конкурировать может, но почему до этого, его за сотню лет не обнаружили? Он всю войну у себя пересидел? Закончив осмотр документов, командир прочитал приказ, в котором все сводилось к краткому: Найти и Уничтожить. Силами местных разумеется... Ругнувшись еще раз, человек пошел трубить общий сбор.

Лидер охранного отряда на выделенном ему участке, уже в который раз проклял командира и того урода, которого они преследовали. Сначала все шло гладко: приказ получен — извольте выполнять. Цель — пристрелить со снайперки аномала и проконтролировать ситуацию, если сдохнет не сразу. Предупредили все оряды — держаться на расстоянии и насчет возможных имульсов ЭМИ. И вот она цель — мужик в черном балахоне, как монах на трауре, вышагивает по улице в направлении главных ворот, с намерением выхода за пределы огороженного, населенного пункта. Сначала, за ним велась просто слежка, пытались понять куда он идет и поняв, что тот намерен покинуть поселок, устроили засаду. Лидер осмотрел местность, гражданских нет — хорошо, хотя время уже позднее, что им тут у ворот делать? Цель идет плавной походкой матерого хищника, столь же бесшумной и выглядящей естественно и даже красиво, что и привлекает внимание у Знающих людей. Аномал одним этим фактом в глазах лидера, увеличил свою опасность, а хламида беззвучно! развевающаяся с каждым шагом только подтверждала подозрение о том, что они имеют дело с кем-то, прошедшим боевую подготовку, не-то чтобы сейчас редкость, но все же... Снайпер на позиции, еще парочка ждут своего часа на случай “если что-то пойдет не так”, а он с братками подстрахует, главное — дождаться безопасной дистанции, с которой кроме как попасть еще и подбежать и добить можно было. Итак... Огонь!

Выстрел. Хлопок.

— БляБАХ! — начавшаяся ругань снайпера отряда, совпала с звуком взорвавшегося оптического прицела, имевшего как оказалось, что-то сложно-технологичное в своей конструкции.

— Какого черта?! Я же сказал никакой электроники, высока вероятность ЭМИ! Или вы дегенераты, решили дружно забыть как я объяснял вам это?! — Лидер отряда волчьим взглядом смотрел на ближайшего подчиненного, который не обращал на разъяренный взгляд начальства никакого внимания, ибо был занят выуживанием из уха дымящейся и шипящей гарнитуры.

— Придурки. — Лидер махнул рукой на очевидно оглохшего подчиненного и посмотрел на крышу, где залегал снайпер, что вроде как попал по цели. “Вроде как попал” — из-за того, что стрелок целясь в сердце или на худой конец в голову, добился лишь того, что убойная пуля, оставляющая после себя десяти сантиметровое сквозное отверстие, лишь по касательной задела правый бок цели. После чего аномал, схватившись за пострадавший участок тела, завернул вокрук себя пространство трубочкой и благополучно исчез, оставив напоследок звонкий хлопок и импульс ЭМИ (если это вообще оно), попортившим всю технику, в числе которых было: три оптических прицела, двое наручных часов, десять наборов гарнитуры и один (О, Господи!) раритетный mp3 плеер. Урон нанесенный отряду был весьма ощутим, ибо все вышеперечисленное взорвалось, оплавилось и в лучшем случае просто задымилось, в опасной близости от органов чувств. Как и ожидал лидер, втык от начальства получил он, так как остальным потребовалась медицинская помощь, особенно трем ныне одноглазым снайперам, командир, посетовав на упадок интеллекта в его рядах, выдал новые координаты цели и отправил на задание. Лидеру, пришлось лично прокотролировать сборы новых подчиненных, дабы ничего электрического или просто высокотехнологичного с ними не было. Отчего ситуация, напоминала подготовку к охоте, ибо пришлось задействовать ныне раритетные простые ружья, используемые сейчас именно что для спортивной стрельбы, разбавленные пистолетами и винтовками. Навигация за счет техники будет недоступна, отчего пришлось заняться распечаткой карт. Но радовало одно — их цель ранена и если не умудрилась излечиться, а говорят они такое могут, то нагнать ее будет легче.

Два месяца. Два Месяца! Именно столько они гоняют этого выродка и никак не могут его добить, в ход шло все: от пули до гранаты, а те каким-то неведомым оразом меняли свою траекторию: пули свистели мимо, гранаты если и взрывались, то осколки попадали во все, кроме цели. Дымовые гранаты повстречали на пути невидимую преграду, что и послужило ответом на вопрос “Почему всегда мимо?”. От светошумовой, вроде какой-то толк был, но это казалось не помешало пространственному перемещению, а ведь говорили для этого нужна сосредоточенность. При использовании газовых ловушек, получили тот же результат, что и при дымовой. Видать, та первая, снайперская пуля, была просто неожиданной по своей убойности для аномала и во второй раз с ним это не прокатило. Вот и сейчас, сделав кое-какие выводы и подсчеты, решили стрелять практически в упор, чтобы пуля не успела вильнуть, а если пуль будет много, то это повысит шансы. Однако, был огромный риск попасть на глаза цели. В одной из атак, гренадер не успел скрыться и заметивший его аномал, махнул рукой. Это короткое простое действие разорвало на куски куст, дерево, перепахало пять метров земли и перемололо гренадера до состояния фарша; закончичилось все детонацией гранат и патронов несчастного, на фоне которой звук перемещения цели, просто потерялся. Это партизанщина, а не охота, как думал сначала лидер. Их командир, сообщил догатку аналитиков, что по поведению, их цель видимо что-то ищет, но избегает определенного участка, однако ушедшие туда люди, ничего примечательного не обнаружили, ни датчиками, ни визуально. И вот сейчас, кой-чего обмозговав, командир выдал, что их цель не обыскивает окрестности, а ждет чего-то и чтобы не пропустить, того что будет происходить рядом, не уходит далеко и не сильно огрызается так как проще сбежать, сэкономив силы. Казалось-бы — домыслы, но командир уверен, что если эта гнида, раньше никому на глаза не попадалась, то этому есть причина и пусть в их документах нет ничего такого, то сама специфика их цели, именующая себя волшебником, подразумевает существование для себя каких-нибудь обязательных к исполнению обрядов, циклов или просто аномальных явлений. Из собраной по крупицам информации, в этом некогда огромном лесу — избегаемом ранее Целью участке, по древним поверьям собирались друиды или фэйри или еще какая лабуда, когда, зачем, где именно, насколько часто — неизвестно, но сам факт имел место быть, а еще по слухам там, по ночам, исчезали люди. Теперь вопрос — что аномал собирается там делать и чем это аукнется для нас, если его не обезвредить до часа Икс? *** Как бы пригодились сейчас датчики, причем без разницы какие, хоть термочувствительные, хоть звукоулавливающие, да даже прибору ночного видения мы были бы рады. Или собаку поисковую выделите. Этот аномал, абсолютно бесшумно и бесследно передвигается по лесу и если случайно не наткнешься или хлопок не услышишь, фиг найдешь его. Рана на теле аномала, видимо уже не кровоточит, если вовсе не исчезла, нет ну надо же такое — мы попали и снова в бок, почему не в голову, а? И ведь целили так кучно, взорвавшаяся рядом световая, видимо отвлекла аномала, отчего невидимый щит просел, а результата, как не было и так и нет. Лидер вздохнул и осмотрел взмыленные от беготни рожи подчиненных. Вздохнув еще раз, устало утер рукавом собственное лицо и посмотрел на небо. Не имея при себе — во избежание, даже часов, или просто не найдя механические, пришлось ему и его отряду изучать ориентирование по небесным светилам, будь то солнце, звезды или луна... Не отрывая взгляда от чистого неба, человек задумался, какая-же это редкость беспрепятственно видеть небеса. Во время войны, все было покрыто смогом, от черного до бурого, а порой и вовсе зеленого, отчего увидеть что-либо ночью было невозможно, а тут тебе раз, и все звезды как на ладони и тени между деревьями различаются и луна огромная серебристая. Красота. Стоп. Луна? На задворках сознания, поскреблись мысли о всяких мистических вещах, связанных с луной, но кроме сказок про вервольфов ничего не было. Кстати забавный факт из документов — оборотни существовали, недолго правда, но не важно... Во время войны, небо постоянно было задымлено и отличить день от ночи было сложно, вот и солдотня в лесах, тогда еще не назвавшихся аномальными, отстреливала волков-мутантов, потом конечно им сказали что это, вроде как, люди, но ведь солдаты получается, абсолютно бесстрашно валили заразных монстров из страшилок, самыми обычными пулями. Хотя вроде и пули выстреливаемые из ТАКИХ орудий, обычными назвать нельзя, головы волков едва ли не взрывались... Эх, последний раз полюбовавшись прекрасным пейзажем, лидер приказал продолжить путь. Через полтора часа блужданий, лидер вновь посмотрел наверх, предположительно скоро полночь, отчего-то от этой мысли по спине пробежали мурашки. Вот зачем надо было думать о мистике? Обстановка конечно располагает, но это же не повод портки пачкать. Из глубине леса раздался протяжный вой, застонали деревья, невидимый ветер пронесясь мимо отряда поднял листву. — Откуда вой? Здесь же не то, что волков, собак нет. — Лидер произнес это максимально тихо, и приказав отряду продвигаться в сторону свободного от деревьев пространства, именно с той стороны донесся вой... ветра наверное, или голодного аномала. Лидер именно так скоро и завоет от всего этого дурдома и в который раз пропущенного ужина. Хлопок. — На сей раз не уйдешь скотина. — Лидер весь подобрался и жестом приказал отряду рассредоточиться. Звук был близко и у них есть возможность окружить противника. На поляне стоял, столь усердно разыскиваемый мужчина, лидер достал нож — на крайний случай, если сильно повезет, можно будет подобраться вплотную, ну или хотя бы метнуть его. Он не верил, что сработает, если уж пули косячат... но ведь холодное оружие они еще не использовали. Аномал водил взглядом по траве, покрытой листвой, сама поляна была чашеобразной и на удивление свободной от высокой растительности, только трава и редкие стебли отцвевших цветов. На мгновенье взглянув но небо, он вновь уткнулся в траву и сделав пару шагов, стал водить носком сапога по земле, отбрасывая листья. Видимо ничего этим не добившись, он повторил процедуру еще пару раз, но уже быстрее. Он определенно что-то ищет, а ждет видимо полнолуния, значит командир был в чем-то прав. Что ж, пора прекратить этот цирк, не думаю что цель покинет этот участок, что повышает наши шансы. Снова раздался вой и последовавший ветер. Листву буквально закружило вихрем на поляне, не затрагивая участка в середине, где рядом рылся аномал. Последний резво устремился в центр. Глаз бури — так это можно было бы назвать, если бы термин не относился к ветрам более опасным, чем это завихрение. Лидер быстро прицелился из ружья и выстрелил, не особо надеясь на результат. И действительно, картечь разлетелась как капли дождя о зонтик, сбив крутящиеся в вихре листья, но не причинив вреда мужчине. Печально, что все их предыдущие старания, стоившие боеприпасов, нервов и жизней, закончились в общем-то лишь испорченной хламидой, и как многие хотя бы на это надеялись, усталостью цели. Прозвучавшая канонада выстрелов, была остановлена отбрасывающим взмахом рук аномала, пули взрыхлившие окружающую его землю, ожидаемо не нанесли вреда, а вот разнесшеяся волна, чего-то невидимого, вырвав из вихря листья, понеслась на стрелков. Всех кто не сумел скрыться буквально сдуло, сильно ударив о землю или стволы деревьев. Лидер, в очередной раз подивившись собственной скорости реакции, выглянул из-за дерева, нож был готов к использованию, но вот желания приближаться к вихрю не было никакого. Взглянув на небо он уверился, что вот оно: Началось, а вот что теперь делать не ясно, ну раз уж так... Отцепив от себя пару гранат — одна дымовая и толку от нее немного, другая свето-шумовая, на нее надежд побольше. По всей логике, сейчас будет проводиться какой-то ритуал, как бы не хотелось объяснить это по научному, но здравый смысл буксует, следовательно аномалу нужно будет сосредоточиться на его проведении и этому нужно помешать, авось ритуал сорвется. Обе гранаты полетели к цели, после грохота серый дым завихрился, скрыв собою аномала, появившаяся вспышка и вовсе залила светом всю поляну, лишив зрения и слуха не предупрежденных людей. Лидер практически наугад со всей силы метнул нож... Вихрь прекратился через пару минут, к этому времени некоторые в отряде оклемались и поспешили проверить пострадавших, лидер же задержал взгляд на опустевшей поляне. Подойдя ближе к некогда глазу бури он увидел камень, отбросив носком ботинка листву, он понял ранние действия аномала, тот видимо и искал этот самый камень, или скорее плиту метр на метр с каким-то вдавленным рисунком. Аномал наверно опять сбежал, от всей этой шумихи немудрено пропустить хлопок. Немного растерев ботинком свежую кровь на камне, лидер осмотрел окрестности на наличие ножа, не найдя оного он довольно ухмыльнулся. Попал. А если ножа нет значит воткнулся и исчез вместе с уродом. Хоть какое-то утешение. От приятных мыслей отвлекло то, что вокруг стало темнее, причем столь быстро что стало заметно. Посмотрев на небо он удивился — луны нет. Вот только что была и нет, а теперь и звезды гаснут или это тучи? Только не видно ни одной. Смог? Но так быстро. Раздался вой, близко... но ветра нет, деревья стоят неподвижно, ни травинка не колыхнулась. Еще один вой, но уже с другой стороны. И еще и еще. Рычание. — Что за чертовщина? Неуж-то у этого урода получилось? — Лидер приблизился к остальным или скорее это они приблизились к нему, за не имением лучшей идеи они заняли круговую оборону прямо на поляне. — Эм, а что у него должно было получиться?.. Сэр. — Один из людей спросил главного, но по лицу последнего, было понятно, что все происходящее за пределами его понимания. — Так, если это волки или там, одичавшие собаки, то боятся нам нечего. А если это результат ранее произошедшего, то я не знаю что нам делать... Посмотрим по ситуации. Готовьсь! — Лидер рявкнул последнее слово заметив в окружающей темноте приземистый силуэт, и не один. — Собаки. Стреляйте! — Лидер сам взял в руки оружие. Пара выстрелов и просвистевшая картечь БЕЗПРЕПЯТСТВЕННО прошла сквозь псов, вспоров землю за ними. Псы выглядели как недельные трупы: местами отсутствовавшая шерсть, бельмастые глаза слегка светящиеся во мраке зеленым, слюнявые оскаленые пасти, надорванные уши, торчащие позвонки и ребра, и тощие когтистые лапы. Но больше всего удивляло то, что они были полупрозрачными и казалось слегка парили в воздухе так как при шаге не касались земли. Вскоре, свет исчез вовсе и люди, не имевшие при себе какого-нибуть фонарика, с ужасом смотрели на появляющиеся во тьме новые, светящиеся глаза. Приближение этих ужасных огоньков, сопровождалось воем и рычанием. Люди начали стрелять, что казалось, заставило огоньки приближаться к ним быстрее и замкнув людей в кольцо, они набросились. Лидер никак не мог вспомнить что это за твари, вроде призраки, но те не способны отрвать человеку руку, подобное вряд ли кто-нибудь мог повстречать и уйти целым, тварям плевать на пули и взмахи кулаков. Но все чего-нибудь боятся и эти твари не исключение. Думай черт возьми! Еще когда показалась луна, мы слышали вой, но псов не было, когда появился вихрь, вой раздался снова, они были рядом, но не набросились, они ждали... Чего? Конца ритуала? Это возможно... Но мы второй день, носимся по лесу за тем уродом и ничего, ни шороху или аномал их позвал? Так опять же, почему же не набросились раньше? Лидер увернулся от челюстей пса, это было близко, черт темно, ничего не видно... Лидер в шоке вытаращил глаза. Вот оно! Сейчас очень темно, но две ночи подряд еще была видимость в свете луны, пусть и не такой яркой ка сегодня, сначала аномал действительно избегал этого леса, ближе к полнолунию, он стал появляться уже на границе, но не входил вглубь, а эти два дня, смело носился по открытым участкам не забредая в чащу. Если подумать, то все говорят что у всех “заколдованных” мест должна быть охрана: чудище, проклятие или и вовсе место хорошо спрятано. Рык, уйти перекатом. Уф! Вот и причина тех слухов о людях, исчезающих ночами. Темными. Почему днем не ходили к плите не ясно, может найти в некогда, просто огромном лесу, глыбу что и сейчас наверняка не выдает никакого излучения, до наступления темноты довольно сложно. Кто знает? Аномал носился рядом и наверняка не хотел пропустить момент чего-то, что указало бы ему на камень. Мы бы все равно не почувствовали. Сейчас уже не важно. Зато вспомнилось название монстров. Баргесты. Призрачные Псы — корото и ясно. Боятся они только света... А ведь никто даже зажигалки не взял, не знали что урод в лесу засядет, а если бы ушли, долго бы того вновь выслеживали. Хотели загнать в ловушку его, а получается это он загнал в лувушку в нас... Какая ирония, но почему так резко стемнело? Разве это последняя ночь полнолуния? Столь яркая луна, за пять минут не должна была исчезнуть. Снова рык, что-то вцепилось в ногу, крики растерзываемых людей, перемежались с яростным рычанием. Это конец. Последней мыслью лидера, до того как ему вцепились в гороло, было то, что во всем виноват чертов аномал...

Командир просмотрел отчет еще раз: специально настроенные на того “старшего” датчики, в около полуночное время засекли импульс излучения и причиной не был разыскиваемый мужчина. Лес, некогда огромный, ныне являющийся клочком былого величия, ранее считавшегося непроходимым и... аномальным. Скорее не столько сам лес, сколько сеть пещер под ним. С общим упадком и вымиранием аномалий, основываясь на показатели датчиков, лес снова стал обычным и откровенно говоря никому не интересным. И вот — пожалуйста. Нарезающий круги вокруг леса человек-аномалия, импульс не пойми чего в полнолуние и пропавший отряд, от которого остались только следы от ботинок, стреляные гильзы и застрявшие в коре деревьев пули. Ни крови, ни обрывков одежды, ни-че-го. Аномал и раньше показывал “чудеса” и весьма кровавые, но оставались следы, а тут что? Или избавившись от отряда, он решил за собой прибраться? В документах сказывалось что они это могут, но как-то не особо верится... Место постороннего импульса, точно локализовать не удалось, но ученые наверняка пройдутся по лесу мелким гребнем, еще бы им про пещеры напомнить. Ладно, будем искать дальше... Что тут у нас? Донесение о подозрительных звуках близ поселка. И что за звуки, интересно? Хм. Рычание и вой, никак собаки дикие объвились, придется отстреливать. Человек потянувшись, встал со стула и подошел к окну, выглянув на улицу. Темно, из-за каких-то туч солнца не видно уже второй день подряд, остается надеется, что к полудню проясниться, а то в такой темноте стрелять — только патроны зря тратить.

В отдалении раздался жуткий вой.

====== Глава 1. Перед Началом приходит Конец. (Постапокалипсис Магического Мира) ======

Они предали. Испугались. Я даже сделать ничего не успел, как меня скрутили. Видимо новость о том, что “Мальчик-Который-Победил” стал бессмертным, нашла свое подтверждение. Наверно рана полученная при очередном покушении на меня, на сей раз была смертельной. Видимо, пролежал я достаточно долго, чтобы целители успели повозиться с трупом и мое возвращение в бренное тело, стало для них сюрпризом... ОНИ допрашивали, пытали... Поили зельями, но ничего не добились. Выжившие в войне с Воландемортом мои соратники, испугались угроз им и их семьям и рассказали что смогли. Сказку про Дары Смерти, про крестраж Темного Лорда, его ритуал возрождения с помощью моей крови, парселтанг, про кровное родство с самими Певереллами... все что казалось им подозрительным. Угрожали дементорами, что бы я передал полномочия Хозяина Смерти кому-нибудь другому. Я бы с радостью, но разве похоже чтобы я знал, как? Камень потерян в Запретном Лесу, палочка и вовсе сломана, а обломки выброшены в ущелье; мантия Ими уже конфискована. Вроде говорилось, что нужно объединить три Дара, но как я это сделал? Разве что помню, я умудрился попользоваться всеми тремя поочередно, но Дамблдор наверное тоже в входит в эту категорию. Или виновата моя кровь и артефакты узнали во мне Певерелла? В таком случае, дорогие мои, Вам точно ничего не светит. Кажется они поняли, и судя по взглядам, им не хочется оставлять в живых разозленного сильного мага за своей спиной. Вот только, образовалась одна проблема — Меня не убить. После многих, довольно творческих попыток казней, включая яды, костры, заклинания, расчлененку, поцелуй дементора (тот просто от меня отвернулся, неуж-то я такой страшный?) который не закончился ничем, кроме плохого настроения у меня и хорошего у дементора, они решили бросить меня в Арку. Ту самую, в которой сгинул Сириус, я уже было стал надеятся на счастливое воссоединение с родственниками на Том Свете, как преспокойно проскользнул через Вуаль. Обычно все кто проходит через Арку Смерти, назад не возвращаются, некоторые как и я, видят в арке Вуаль, что тихо шепчет не понятно о чем. Я прошел через Вуаль, ощущение — будто сквозь тебя пролетает привидение, также холодно, неприятно и... безобидно, ну максимум повышается риск простудиться. Мои палачи в шоке, я тоже. Дементоры, как единственное средство коим можно меня пронять, стали моими молчаливыми охранниками. Азкабан — тюрьма для магов, впрочем оказалось что не так страшен черт как его малюют, или это только мне здесь вполне терпимо? Камера, решетка на двери, дверь запечатана, доступа к магии нет — наручники и ошейник это гарантируют, единственный источник света — вечный факел в конце коридора за дверью. Нижние уровни Азкабана с повышеной концентрацией дементоров, каменные мешки смерти, здесь именно убивают, долго и мучительно вытягивая память, жизнь и душу. Еду доставляют сами дементоры, люди сюда не заходят, а дементоры не хотят чтобы их добыча умерла от голода за пару дней вот и кормят. Не смотря на антисанитарию есть отверстие в полу, чтобы справить нужду и чуть дальше выемка, куда капает с потолка вода, видимо выполняет функцию раковины. Есть куча тряпья, что должна послужить мне постелью, насколько помню остальным всегда дают солому — боятся что сообразят задушиться, но мне смерть от такого не грозит. Сколько я уже здесь, не знаю, сначала пытался отслеживать время по сеансам кормежки. Не дементоров, меня. Первые вообще пролетают мимо когда приспичит. Забавно то, что плохая память всплывала вверх будто сон наяву или скорее кошмар, а с уходом дементоров, все возвращается на круги своя, разве что жутко холодно бывает и настроение отвратительное, но никаких там глубоких депрессий или чего-то подобного. Прилетел, в душу плюнул, улетел, ВСЕ. Обычно новенькие за пару лет сошедшие с ума, бросаются на решетки и чуть-ли не распахнув объятия целуют дементора “взасос”, тут при мне пару раз такое было. В иных случаях жертва уже становится овощем и умирает от истощения, а порой и от болезни (тут все же весьма сыро и холодно). Тела потом забирают маги — вообще их визит явление крайне редкое, они вычищают камеры от трупов только когда приводят нового заключенного. Надежда на помощь со стороны друзей у меня даже не появлялась, они точно обозначили свое ко мне отношение еще на допросах. Я конечно понимаю что угрозы себе и семье никому не понравятся, но в моих глазах это их не искупляет. Могли бы просто предупредить, я бы сумел сбежать и спрятаться, всем миром бы искали не нашли...

Ты так любишь эту жизнь.

Розовые сны, веришь отражению.

Я ищу глоток весны,

Мне страшнее жить, чем Смерти приближение.

Да, я черств и не живой

Мертв и погребен, верен только страху.

Почему мне не смешно?

Чувство радости ушло, вечная готовность к краху...

Это страхи этой жизни с головой!

Это бесы все кружаться на до мной!

Мое сердце бьется чаще и сильней,

Все пытаясь достучаться до людей!

Жизнь — красавица моя,

Изуродована злом, боится отражения.

Я пытаюсь втихаря,

Не думать перед сном, не совершать движения.

Тех, кто страх переборол, кто слишком много знал...

Я жду их возвращения.

Жаль, но думаю о том, что больше за бортом

Добрых без везения.

Это страхи этой жизни с головой!

Это бесы все кружаться на до мной!

Мое сердце бьется чаще и сильней,

Все пытаясь достучаться до людей!

...Я прекратил напев. Сегодня что-то изменилось. Но вот что? Решетка на двери на месте, сама дверь на месте, я на месте, психи за стеной на месте, дементоры судя по ощущениям и их асматическим вздохам — тоже на месте, факел... факел потух. М-да, как-то не заметил что тут темно стало, у меня и до Азкабана зрение было не очень хорошее, а при таком тусклом освещении даже оставшаяся близорукость ухудшилась. Я ослеп? Нет, но близко, иначе бы не разглядел решетки на двери. Ну вот, теперь сидеть мне почти при полной темноте, единственный свет теперь от молнии, вспыхивающей из-за дальних переходов. Чары на факеле обновят не скоро, дементорам все равно, а магов придется ждать, а с их посещаемостью этих мест, ждать придется долго. О, а вот и моя еда! Ну идиже, ну или лети ко мне, красавец ты мой! Громко зазвенев цепями я приблизился к решетке и выжидательно просовываю руку. Дементор держит в своих руках (больше на загребалки утопленника похожи) чашу с... в общем баландой. Процедура передачи выполнена, я быстренько все съел и просунул через решетку чашу обратно дементору. — Ну! Давай, лети прочь уже, чего уставился? — Хм, интересно, дементоры могут получить культурный шок? Судя по всему этот может. Настолько удивлен тем, что я разговаривать не разучился? Нет, наверное этот асматик просто питается моим хорошим настроением пока оно есть. Повисев рядом с камерой еще некоторое время этот “черный плащ” наконец убрался во свояси. Я уже сошел с ума? Наверно все же нет. Психи разговаривают сами с собой или с неодушевленными предметами. Интересно, а в какой категории дементор? Одушевленное или неодушевленное? Мда-с, эта глупая мысль займет меня на какое-то время, хорошо! БАБАХ! — Ааа! Я оглох! Что это вашу Моргану было?! — А что? Вполне закономерная реакция для того, кто привык к тишине. На Нижние уровни звук грома не проникает, отчего единственные источники звука здесь, это сами заключенные, дементоры и капающая вода. Поэтому мой сенсорный шок весьма понятен. БУБУХ! Закрыв ладонями уши, я прижался к решетке пытаясь увидеть хоть что-то. Мимо меня на околозвуковой скорости пролетел дементор, а за ним еще один, и еще... Ну и куда это они? *** Я не могу поверить. Кому-то хватило ума вторгнуться в Азкабан... или на оборот, ума НЕ хватило. Сомнительно что здравомыслящие люди будут штурмовать тюрьму для магов-уголовников, охраняемую почти неуязвимыми пожирающими души тварями... Нет, Воландеморт здравомыслящим не был, но он сумел забрать только своих слуг и дементоры его по всей Британии, за нарушеный фуршет, преследовать не стали. Но тут происходит буквально массовый побег! Дементоры может были бы и рады доставке еды на дом, но... они бомбят Азкабан! Говорили сия тюрьма не приступна и сбежать из нее не возможно, но Сириус Блэк и Воландеморт доказали обратное, но это не были столь массовые побеги! Я, как и большинство — думал, что такое невозможно, хотя бы потому что никому такое не выгодно, ведь с разъяренными дементорами шутки плохи. Но Вот! Дурак не знал и сделал! В качестве дураков выступили маглы. Потеребив цепь, соединяющую ошейник с наручниками, я отправился на выход. Провал в осыпавшейся стене весьма к этому располагал. Бояться мне нечего, дементоры игнорируют, маглам тоже до меня нет дела, они заняты собственной паникой. Еще бы, дементров они не видят, но это не мешает оным убивать. А вот и выход. Ну как выход, поднялся с Нижних уровней, дошел до очередного новообразованного нестандартного архитектурного решения, дырой от бомбы именуемого и любуйся пейзажем. Башня скоро рухнет и все освободившиеся заключенные бегут к скалам, наверно надеясь в случае чего, прыгнуть в ледяную воду и вплавь покинуть остров. Сириусу удалось может и у них получится? Но кажется у Сириуса тогда не было тяжелых заколдованных кандалов, так как обернувшись собакой они с него просто свалились. Еще раз потеребив цепь, я уселся игнорируя окружающий меня кошмар, и принялся бить камнем звенья. Магически не снимаемые не значит нерушимые. Сколько времени я ее долбил не знаю, но кажется одно звено поддалось, отлично, уже как-то свободнее, по край ней мере движения уже не сковывает. Что буду делать с ошейником и “браслетами” придумаю позже. Оглянувшись назад, я увидел кучи живых, но обездушенных тел, принадлежавших магловским военным. Как они нашли это место? О точном местонахождении Азкабана, знают очень немногие, а попасть на остров можно только вплавь или умея летать. Аппарация и портключи не работают, камина нет, а при иных способах передвижения — дементоры догонят. Как сюда прибыли маглы? Осмотрев внимательно повреждения башни, пришел к выводу, что использовалась бомбардировка с самолета, десант наверное спустили так же. Стоп. Это что, лопасть? Приглядевшись к куску железа опознал в нем винт магловской летающей машины, от какой именно, я точно не знал, но концепция схожа с самолетом. Значит эта машина пролетела слишком близко или ее настигли дементроны, после чего электричество в ней повстречалось с магией, что привело к закономерному результату — поломке, если не взрыву. Видимо остальная часть машины уже утонула. Ну... дементоры теперь свободны, аки птицы. Развернувшись к морю, я набрал полные легкие воздуха и прыгнул в ледяную воду. Утону — не страшно, к берегу прибъет, лишь бы не съели морские чудища, было бы... неприятно. Помнится когда меня разорвали на части, конечности отрасли из наибольшего куска, а когда сожгли, я стал призраком, но за неделю материализовался. Жаль что тогда сбежать не удалось, чары в минестерстве были против дементров и видимо распространялись и на привидений, но народу я тогда попугал много. Проверять что будет, если меня съедят, еще и целиком, не хотелось (на ум приходил самый очевидный способ покидания желудка).

Нынешняя картина мира мне не понравилась. Ибо Мира нет как такового. Маглы воюют с маглами — это нормально и привычно, но теперь они еще и истребляют магов и магический существ, причем весьма успешно. Если раньше нас могли бомбить случайно, то теперь делают это целенаправленно. Чары, визуально скрывающие магические сооружения не спасают от сброшенной наугад бомбы. Я еще мог бы чем-нибудь помочь, но уже слишком поздно, маги сами засадили меня за решетку, да и честно признаться желания помогать им особого нет. Жалко, это да. Даже когда все закончится, нанесенный ущерб уже не исправить. Силовые Лей-Линии Земли ушли вглубь, если не иссякли, Источники взорваны, уцелевшие существа и растения увезены из своих родных мест, Лордов Магии практически нет. Я рассеянно потер перстни на пальцах. Их появление, после того как я снял кандалы вызвало у меня шок... Снять их было невозможно, скрыть тоже, зато мне уже не нужна палочка, что несколько радует, нет, кольца не стали проводниками моей магии, а просто расширили мои возможности и увеличили общий объем магии. Огорчало же то, что некоторые кольца я узнал — как ни как, это были мои магические родственники, некоторые — весьма дальние. Найдя в особняке Блэков (да, да эта халупа уцелела) книгу Родов, сия толстенная книженция есть в каждом Роду. Эта мокулатура поведала мне... обо мне. В общем практически все мои ближайшие родственныеБлагородные Рода вымерли, а многое вернулись к своим Родам-истокам и уже позже перешли ко мне. И слава Мерлину, иначе мне бы не хватило пальцев не только на руках. Нормальный маг с таким количеством титулов уже бы загнулся, его бы попросту разорвало этой энергией, так как нагрузка на носителя колоссальная. Мне тоже поначалу было плохо, нет не так, МНЕ БЫЛО ЧЕРТОВСКИ ХРЕНОВО И БОЛЬНО!!! Потом организм привык и я уже не обращал на это внимания. Обычно, Магия сама не позволяет получить в свое распоряжение больше магии одного Рода, разве что, назначить регентом и дать попользоваться на время, пока не подрастет законный наследник. Став главой двух Родов, Лорд обязан по быстрому организовать кровного наследника в один из Родов и как правило первенец наследует более Сильный и Древний Род. Усидеть на обоих стульях не выйдет, Магия может сама выбрать достойного носителя и уйти из Рода, сделав его обычным, а не скажем Благородным. Если носителя не наблюдается Магия может и убить или точнее Лорд сам скороспостижно скончается, ибо организмом не предусмотрено наличие в теле двух или более отличающихся энергий собравшихся в ядре. Тогда спасает Поглощение Родов, где один более слабый Род поглощается другим, более сильным, отчего появляются новые таланты и способности, принадлежавшие уничтоженному Роду, но далеко не все. Часто такое происходит у Ветвей, они просто возвращаются в Исток. Так же происходит Пререрождение — когда оба Рода уничтожают друг друга, например из-за равных сил или из-за слишком противоположной направленности, образуя новый, но более сильный Род (что происходит реже, Магия такое старается не допускать). Мой случай уникален, не удивительно что некоторые родовые перстни мне не известны, этих Родов никогда ранше и небыло, они результат Перерождения, но это касалось не особо сильных Родов, а вот целыми, но усиленными (продукт Поглощения) остались Блэки, Слизерины, Гриффиндоры и Певереллы. Поттеры вернулись в Исток — к Певереллам. Эти перстни расположились на правой руке начиная с мизинца. Остальным Родам досталась левая, итого я стал главой восьми Родов, четырех Древнейших и Благороднейших и еще четырех простых Магических. Хм-м, судя по цветам камней, я собрал рудугу... Вспомнилась какая-то магловская реклама про конфеты. Разве что кольцо Певереллов было антрацитово черным (едва не получил инфаркт подумав, что это Воскрешающий Камень). И это я — жалкий полукровка, ха-ха три раза... Я глянул в зеркало, в очередной раз скривившись. Изменения в магическом плане сказались и на теле, я приобрел более аристократичные черты, от аккуратных пальцев, до высоких скул. Росту тоже прибавилось, но не сильно. У меня наконец исправилось зрение. Чудесно! Правда все это терялось на фоне моего плачевного состояния после Азкабана, тут и слабость мышц, и худоба, и мешки под глазами, и нездоровая бледная кожа. Устрашающего вида растительность на лице и колтун на голове, завершали картину подворотного бомжа, отчего яркие богатые перстни на пальцах, выглядели просто нелепо.

В форму я возвращался долго, от физических упражнений я отвлекался чтением, заняться все равно больше было нечем. Тишину особняка ничто не прерывало, да и нечему было. Вместо улицы Гриммо — лунный ландшафт, в смысле все в пыли и кратерах, кажется так теперь выглядит весь Лондон. Особняк уцелел только благодаря пространственным чарам. Портрет Вальпурги молчит... и не двигается — из картины исчезла магия. Когда я прибыл сюда, наконец сломав оковы, Дом буд-то встрепенулся как старый подыхающий от голода пес, радостно вскочивший и приветствующий долгожданного хозяина, выпрашивая еды и ласки. По крайней мере у меня сложилось такое ощущение, видимо я не совсем опоздал, так как чары Фиделиус еще не рухнули пусть и сильно истощились, а ведь они одни из наиболее устйчивых. После моего входа внутрь дома чары стали жадно пить из меня магию, постепенно восстанавливая свою целостность. Однако неисправимый ущерб дому уже был нанесен, картины превратились в обычные, чары консервации на кухне тоже рухнули, благо запах исчез за годы моего отсутствия. Кричер умер, его тельце я нашел возле Родового Гобелена и, как он некогда того желал, насадил его голову на пику, рядом с остальными почившими домовикими Блэков. Одно хорошо, вино в подвале стало лишь крепче... Да и еду незаметно от маглов раздобыть проблемой не оказалось, я разворошил местный заваленый склад. Особняк теперь был моим единственным домом. У простых Родов, отныне принадлежащих мне не было хорошо скрытых или укрепленных построек, которые бы имели возможность пережить пашню бомбами. Род Слизеринов давно обнищал, и если давно проданная постройка и цела, то на порог чары меня все равно не пустят, да и не знаю я где он. Замок Гриффиндоров — Хогвартс. Уничтожен ракетой вместе с учащимися и профессорами. Певереллы... если у них и был свой дом, то ни в одном историческом источнике о нем не упоминается. Дом Поттеров в Годриковой Лощине окончательно сровнялся с землей, остальные возможные места жительства если и вызывали у меня интерес, то его не оправдывали — разрушено или не представляет ценности как жилище. Однако книги я изъял. Теперь вот просвещаюсь...

Кто мог пережить бомбежку? Конечно гоблины! Их жилища и хранилища, находятся на огромной глубине, а комплексу защитных чар позавидовал бы Хогвартс. Осененный столь прекрасной идеей, я побыстрому оделся и выскочил на улицу. Спрыгнув со ступеней, я наблюдал как Дом Гриммо 12 буквально исчезает в воздухе. Хмыкнув, я развернулся на пятках и хлопком исчез, оставив после себя следы на пепле и небольшой пылевой ураганчик. Разведка в поисках гоблинов закончилась весьма информативно, нет я их не нашел, но понял куда и КАК они ушли. Точнее имею общее представление. Гоблинская раса на Земле не родная, они прибыли порталом и осели здесь. Подробностей об их мире никто не знает, может они были колонистами, может первооткрывателями (слабо верится) застрявшими на Земле, может их мир был уничтожен или они бежали от войны (еще более слабо верится), многие думают, что гоблины пришли завоевывать. И последнее подтверждается Гоблинскими Восстаниями. Можно было последовать за гоблинами, что я и решил пытаться осуществить. Все шло хорошо, пока в ходе литературных поисков мною не было обнаружено громкое НО. Для каждой расы свой ритуал — у них уникальная магия не подходящая другим. Иными словами, если в тебе нет крови магических существ путь в их миры тебе закрыт. То есть маглорожденным магам отсюда никуда не деться. С чистокровными все намного проще и сложнее одновременно, за время скрещивания в их жилах скопилось чуть ли не от каждой волшебной твари по паре. Однако эта кровь спит и маг выглядит как человек, да и в нынешние времена крови волшебных существ в волшебнике буквально капли. И их можно пробудить, но умельцев и в лучшие времена было мало, а с законами Министерства о запрете Магии Крови, те и вовсе стали редкими. Искать сейчас кого-то — только время зря тратить. Для проведения анализа собственной крови у меня больше нет ингридиентов и узнать что во мне понамешано кроме подавляющего “Человек”, можно только с помощью семейных книг. Но одно гарантированно точно, все маги Британии так или иначе во времена Авалона сталкивались с Фэйри. Или Феями, как их назвали маглы. Фэйри несколько не соответствовали представлениям маглов о себе. Да и маги, хотя скорее это друиды и колдуны, часто с ними вздорили по поводу и без. Сами фэйри это довольно-таки склочные и высокомерные бессмертные существа великолепной внешности, с собственной, ни на что не похожей магией, способностью летать, за что порой им приписывали наличие крыльев (правда это или нет — неизвестно). Именно магия тех времен и привлекала волшебников... Куда потом делся остров Авалон непонятно, вроде затонул как Атлантида, но вот последствия того что маги стали куда более могущественны в своих силах было заметно всем. Кажется это и напугало маглов отчего маги с существами, решили скрыться и наложить заклятие Отрицания. Оно заставило маглов относиться к магии как к сказке, а к историческим фактам как к мифам и легендам. Кровь фэйри с той или иной степенью вероятности течет в жилах чистокровных, ведущих свой род на Британских островах со времен Мерлина. Слизерин и Гриффиндор уж точно отпадают, они вели род именно от самого Мерлина, а оный весьма конфликтовал с фэйри, в прочем в будущем эти рода могли приобрести эту кровь, но не от самих фэйри, а от полукровок. А вот Певереллы вызывают вопросы, Род вроде появился даже раньше Мерлина, но отметившиеся в истории три брата могли совпасть с временами Основателей. Поэтому все вполне возможно. Нужно рискнуть, пришлось перерыть кучу фолиантов, чтобы найти ритуальный камень подходящий для проведения ритуала “пробуждения крови”, причем на территории Британии. Я все решил. Я хочу уйти из этого умирающего мира. Но без крови хоть како-го нибудь не местного существа, мне дорога закрыта. Для подобного ритуала нужна энергия природы, даже интересно стало: в мире сохранился хоть какой-нибудь волшебный лес? Запретный вроде бы огромен, но ритуальный круг камней находился близ Хогвартса, и уже разрушен. Стоунхэндж — национальное достояние, тоже обратился воронкой... В наше время, природные ритуальные камни давно доступны и известны магам. Но теперь о них узнали маглы и уничтожили... А если искать труднодоступные? Мало ли было проклятых лесов? В фолианте есть упоминания о лесах проклятых Сидхе (или Сейдхе если на ихнем). Мда, Сиды — почти то же самое что и фейри, только возведенное в квадрат. Обожают охотиться на разумных, убивая для развлечения и угоняя в рабство. Невообразимо высокомерные, считающие себя высшей расой, а на других смотрящие как на животных, прекрасные и холодные, как айсберги. Крайне редко смешиваются с другими расами, полукровок не любят. Отчего их потомков в нашем мире нет. Развлечения у них тоже весьма специфические с точки зрения человека. Например Дикая Охота. Призрачные аватары Сидов в костяных доспехах, скачащие на летающих скелетных лошадях, сопровождаемые сворой Призрачных Гончих, ничто не могло найти на них управы, и ни люди, ни маги ничего не могли им сделать, пока те, сами не прекратят Охоту. Они убивали, мучили и забирали в рабство именно этими рейдами, сами же как правило, не задерживаясь в нашем мире и их редко видели в истинном обличии, отчего их внешность сводилась только к описанию холоднои и опасной красоты. Магов всегда они вгоняли в дрожь, даже после того как окончательно исчезли. Порой они оставляли после себя некоторые артефакты, редко когда приятные, ну или могли наложить на местность заковыристое проклятие, это в их духе, а однажды оставили парочку своих Гончих. Гоблины как-то умудрились загнать их в пещеры и хорошенько заколдовать. Но выяснилось, что эти неживые твари могли размножаться, благо гоблинская магия заставила их бояться света. На ужасных Призрачных Гончих эти твари походили немногим, разве что стали еще больше походить на трупы собак и обмельчали. Гоблины назвали их Баргестами — Призрачными Псами. Судя по информации из фолианта, мне придется наведаться именно в этот самый лес, в пещеры которого и заточили баргестов. А ведь соваться в этот лес было категорически запрещено. Были слухи о том, что Сиды любят оставлять отсроченные, сложносоставные проклятия, гарантирующие какой-нибудь локальный Армагедец. Разрушители проклятий у гоблинов, половину жизни решали подобные иномирные головоломки и их вердикт в качестве: лучше вообще это место не трогать; заставляет всерьез задуматься, а стоит ли мне самому туда лезть? Впрочем, хуже все равно уже будет. В фолианте не указывалось точное местонахождение ритуального камня, сказано только, что на третью ночь полнолуния, выпавшего на Самайн он сам себя покажет. Оч-чень расплывчатая информация. Прикинув мысленно лунный календарь, я понял что придется ждать еще долго... Значит я успею хорошенько подготовиться!

Пара месяцев до полнолуния, необходимо разведать окрестности леса, если лес еще есть конечно... Но скрытый пространственными чарами ритуальный камень, пострадать не должен был, особенно если он последний раз появлялся шестьдесят лет назад и то на три минуты. Пора! Аппарэйт!

Хлопок.

Кхм. Кажется в такой ситуации принято говорить “Упс”? Интересный поселок... неловко получилось: все время находясь в особняке или же безпрепятственно шастая по руинам Лондона, я подзабыл о своей возросшей мощи и не уследил за всплеском магии. Громкий хлопок возвестивший о моем появлении вызвал у меня досаду. Раньше я аппарировал безшумно, сейчас же я сам себе напоминал ребенка только-только получившем разрешение в Министерстве Магии. И ведь как обидно-то. Невербальной магии научился, в артефакторике и ритуалистике подтянулся, теорию магии едвали не наизусть выучил, арсенал боевой магии пополнил, а о простой скрытности забыл. Не могу поверить что я настолько зациклился на магических проблемах, что забыл про маглов с их датчиками. Если над Лондоном их убрали, с целью экономии ресурсов (там все равно больше ничего нет и вряд ли что-то в ближайшее время появится), то над населенными пунктами они вполне могли остаться. Надеюсь меня не засекли, все же это не крупный город, а скорее огороженный крупный лагерь. В котором теперь нет света и... что там у них еще на эллектричестве работает? В общем теперь оно не работает. Я не то чтобы боялся, но на всякий случай решил наложить на себя защитные чары и покрепче, от маскировки пришлось отказаться, слишко тонкая работа для моей полохо, как оказалось, контролируемой магии. Гламур поглощает мало сил, но требует концентрации при наложении, и отмерить нужное количество магии для поддержания хрупкого плетения, не развалив его, у меня не вышло. Надо было вникать в эту проблему раньше, сейчас уже поздно. Да и если у них при себе датчики, то вся маскировка пойдет дракону под хвост. Ладно буду показывать маглам представителя магической аристократии семнадцатого века. Хотя, не думаю что в моей боевой мантии Блэков они эту самую мантию опознают. Зато эта уникальная вещь может саморемонтироваться и будет покрепче бронежилета, пусть и рассчитана на защиту от магических атак. Шкура Венгерской Хвостороги она такая! Так, осмотрим пока окрестности... Где тут выход?

Это больно! Мне снова прострелили бок и это сделал тот же отряд! На выкрик людей я обернулся. Мордред! Они близко! Быстро прячусь за дерево и аппарирую, стараясь переместиться не слишком далеко и гася в себе магию, что бы стать как можно незаметнее. Скрывался я не от приставучих маглов, я просто не хотел засорить своей магией окружающий фон, иначе велик риск пропустить раскрытие пространственного кармана с ритуальным камнем, впрочем рану залечить можно. Я специально сделал небо почище, что бы баргесты не явились за мной раньше времени, но Призрачные Псы, оказались не единственной проблемой этого леса... Раздался вой. Вот оно! На грани восприятия! Я переместился поближе к источнику и оказался на чашеобразной поляне, которой уверен, тут раньше не было. Сверившись с позицией луны я стал искать камень, но оказалось, что этого от меня не требовалось. Снова раздался вой. И появивщийся поток магической энергии пролетел мимо меня. Увидев магический вихрь я устремился в центр и встал но плиту, начиная ритуал пробуждения крови, какой бы она у меня ни была. Выстрел. И последовавшая за ним очередь. К сожалению избавляться от людей сейчас нельзя (хотя уже очень хочется), все-таки проклятый лес реагирует на эманации смерти и буквально чувствует кровь, есть риск что проклятие Сидхе может пробудиться... незнаю что тогда будет. Какое именно проклятие фолиант не описывал, но чары древние и абсолютно непонятные, завязка идет на кровь и смерть, на этом все. А мне нельзя прерывать ритуал. Мысленно прочитывая текст, я не особо уделяя внимания отправил в противников массовое отталкивающее заклинание. Такое не убьет, только покалечит. Почти закончил, но вот силы стремительно утекают — их пьют чары Сидхе, такого не должно быть! Я лишь внезапно осознаю что мой щит рухнул, а рядом что-то взорвалось, и меня ослепило. Пытаясь одновременно закрыть руками глаза и уши, согнувшись от гудящего звона в голове, я ощутил как что-то глубоко впиявилось мне под лопатку... и судя по ощущениям это меня убило. Холод. Какое знакомое ощущение. Неужто все провалилось? А ведь я так хотел... Уйти... Ничего, когда я приду в себя, Вы люди пожалеете о своем вмешательстве, надеюсь баргесты будут убивать вас медленно!

====== Глава 2. Мечты Сбываются. (Немного об Арде) ======

Темнота. Или скорее Тьма. Столь уютная и прекрасная на первый взгляд. Спокойная и тихая, где Ты понимаешь, что все уже закончилось, где никто Тебя не тронет и не причинит зла. На первое мгновенье. Но стоит пробыть в ней чуть дольше и Ты понимаешь, что вокруг Пустота, холодная и безжизненная, в которой нет ничего, даже Тебя. И когда Ты осознаешь это, Тебя уже нет... И лишь в последний миг появляется Свет и вырывает Тебя из объятий Бездны...

Жизнь и Смерть во мне...

Объявили мне:

Жизнь игра у тебя нет масти,

Смерть к тебе не питает страсти,

Жизнь тебя проиграла стуже...

И Смерти ты не нужен.

Жизнь и Смерть во мне...

Объявили мне:

Будешь жить не кидая тени,

Обладая горячим телом,

Обжигая холодным взглядом...

Станешь ядом.

Я так не могу жить — тени дарить.

Понять не успеваю...

“Я — Жизнь, Я — Смерть?

Там-то все уже знают.”

Жизнь и Смерть во мне...

Объявили мне:

Так и будешь ходить по краю,

Между Адом земным и Раем,

Между теми, кто жил, кто снится...

Путать лица.

Мда. С возвращением. Никогда к подобному не привыкну — это до жути Страшно. Так, и где это я? Тепло, светло, уютно. Передо мной появляется лицо... Эм-м, ну будем считать это девушкой, впрочем это явно не человек, слишком красивая... и не маг... и не... Да не знаю я кто это. В общем это лицо зависло на до мной и смотрит, я же смотрю в ответ... пялимся, не моргаем... Кажется у меня дернулось веко, чего она хочет? Лицо девушки слегка нахмурилось, впрочем это тоже выглядело красиво. Потом что-то ударило меня по попе... Серьезно?! Я стал пытаться оглядеться по сторонам, неосознанно уже вникая в ситуацию и даже не пытаясь задавить подступающую панику. Гдя я? Почему я плачу? Я кричу?! Почему тело не слушается? Девушка же приветливо мне улыбнулась, явно довольная результатомт и стала что-то говорить. Язык мне не известный, но приятный на слух, как пение. Я стал успокаиваться. Пытаюсь вслушаться, не понимаю слов, но понимаю суть сказанного... Кажется меня поздравили С Днем Рождения... ЗА-Е-БИСЬ. Кажется это мне удалось проагукать вслух, на что девушка мне улыбнулась, как же хорошо, что мы друг друга не понимаем...

Эх, бойтесь своих желаний, они имеют плохую привычку сбываться, причем всегда не вовремя и не так как ты того хочешь. Итак, попробуем еще раз! — Калибри... Нет, Келембри... Нет. Опять не так. Келебля... Тьфу-ты... КелЕ-брим-бОр. Во! Келебримбор! — Наконец я произнес это слово, которое вскоре, должно будет обозначать мое имя на Синдарине. По мне, так это скорее непечатное ругательство, а не имя, и не только в сложности произношения (последнее дело привычки), а в его обозначении. “Серебряная Рука” или точнее рука, сжатая в кулак (не для удара, а держа инструмент). Моментально перед глазами всплывает картина руки Питера Петигрю, которую ему наколдовает Воландеморт, ну и сам процесс и все ему предшествовавшее. В общем, когда меня окликают, на эту “Руку”, я мысленно передергиваюсь, поминая недобрым словом Червехвоста. Впрочем эта зубодробилка еще ничего, по сравнению с моим именем на используемом здесь языке, считающемся мне родным. Тьелперинкваро. Даже не буду пока пытаться это из себя исторгнуть, пусть оно и нолдорское, и именно на нем ко мне и обращаются. И почему мне досталось такое длинное имя? А? У других же моих кровных родственников, они более короткие на Синдарине... и легко произносимые. На местном языке правда, тоже лабуда получается, но не настолько же. Сразу начинаешь вспоминать такие милые сердцу имена как Альбус, Люциус, Квиринус, Ксенофилиус, просто Филиус, Северус, Корнелиус и прочие -ус. Хотя меня по такой логике должны были наречь “Гарриус”... Бр-р-р! Ладно, с этим придется смириться. Я вновь обратил взгляд на зеркало, перед которым и тренировался в произношении, попеременно корча самому себе рожи. Первое что бросается в глаза — я не человек. Так же и не волшебник в понятном мне смысле. Вообще никакая знакомая мне раса не подходит под описание мне известных, за исключением тех расплывчатых намеков на Фэйри или Сейдхе. Но это вроде не они, повадки не совсем соответствуют. Накосячив в Ритуале, я похоже все равно получил желаемое: сменил расу, покинул мир, а умудрившись сдохнуть, еще и переродился. Я теперь, если можно так выразится, неполовозрелая особь самца Квенди или точнее Эльдар (Звездный народ), ну или просто эльфа (долго пытался задавить в себе мысли о домовиках). Или если проще — эльфлинг. Вот вырасту стану эллоном — эльфом-мужчиной. Эллет, это кстати, женщины. Но мысленно я все равно буду думать более удобными мне понятиями родного Земного мира. Так что я сейчас просто мелкий шкет. Итак, первое отличие от людей — уши. Вполне себе человеческого размера, но ушная раковина не округлая, а заостряющаяся, в итоге ухо по контуру напоминает древесный листик. Чувствительные, могут даже считаться эрогенной зоной. Мысль о ношении серьги, сразу же приравнивается мною к интимному пирсингу... Следом идет Красота. И это я не нахваливаю себя, эльфы действительно красивые. Правда в большинстве своем мужчины... более, Эм... женоподобны? Хм-м, нет. Скорее андрогинны, что конечно в целом сути не меняет и такого эльфа со спины (а порой даже и спереди), можно по невнимательности принять за женщину. Правда думается мне, что сила последующего удара по роже сама по себе ответит на ваш вопрос “Вы женщина?” Мне в этом плане больше повезло — сразу видно, что я мальчик. Правда обеспечено это кое-чем другим, но об этом позже! Дальнейшее отличие — Свет. Почему? Потому что эльфы слегка излучают оный Свет. Белый — через кожу, и уникального цвета через глаза. В разной степени, интенсивности, взависимости от эмоций. Это не просто источник освещения, а еще и магия, эдакая сила души. У эльфов душа с телом связаны очень сильно, отчего они бессмертны, ибо теоретически душа сама по себе умереть не может, вот и тело старается соответствовать. В такой ситуации есть как плюс, так и минус. Как себя чувствуешь, так и выглядишь. Груз Горя может убить — угаснет внутренний свет и ослабеет связь души и тела. А в безумной ярости можно тело и сжечь вовсе. Однако лишившись тела, душа отправляется в Чертоги Мандоса — местное загробное царство, притом находящееся рядом и вполне реальное, в отличии от Грани Мира и Бездны. В Чертоги даже пешком прогуляться можно. Но место это, вроде предназначено только для эльфов, но туда попадают и гномы — наугрим (сначала думал о садовых гномах, но тут это скорее дворфы или цверги). В Чертогах правят пара местных Богов (Валар, именуемых), Повелители духов — Феантури — братья, широко известны под именами Мандос и Лориен. Однако в действительности так называются места их обитания, а настоящие имена братьев — Намо и Ирмо, они могут исцелить душу и после того как душа исцелится, вновь создают тело эльфу и возрождают его в Лориене — Лесу. Что там происходит с гномами, не ясно, вроде Чертогов Мандоса те больше не покидают. Мне в Чертогах Мандоса разумеется делать нечего. Я туда не попаду сам: во первых если я умру, то все равно останусь рядом со своими останками или просто буду парить над местом гибели, пока тело не материализуется само. Во вторых там Боги — исполняющие роль Смерти. Убить не могут, но заставить бродить по прекрасным и бесконечным Садам Ирмо, то есть Лориену, вполне. Ну или в вечный сон погрузить, а оно мне надо? В местную Обитель Богов — Валимар меня тоже не пустят. Почему не пустят к Богам? Они сами зовут кого надо. А я туда не сунусь. Потому что Валар не слепые и если проявят интерес, то сразу же распознают Кто я... Рассчитывать на то, что Они мне ничего не сделают, я не буду. Пусть Валар Валинора — это Западная территория общего континента Средиземье; и добры у Всемогущих своя логика... а эти, не безгрешны, очень уж они на людей похожи и я не про внешность — им свойственна жестокость, как и многим магловским Богам моего мира. Есть тут один индивид из ихнего же рода, котоый катаклизмы устраивал... К тому же, кто бы я ни был сейчас, если я сумею выпустить на свободу свою магию (у меня кстати из-за Света Души, наполняющего все тело, не получается добраться до Магического Ядра и это настораживает), по законам этой же связи души и тела, я изменюсь. Как внешне, так и внутренне, в итоге (я очень надеюсь хотя бы на это), может получиться какой-нибудь полумаг-полуэльф со способностями к Земной и Эльфийской магии, а не какая-нибудь крокозябра. Из-за вообще наличия Ядра, на которое завязано мое человеческое самоосознание, я уже выгляжу немного как несовсем-эльф, у меня более широкие и грубые для эльфов черты лица и широкие ладони, когда повзрослею возможно еще что нибудь найдется. Пока же все списывают на мою наследственность. Поэтому Богов мне следует избегать. Насчет магии. Тут она у эльфов другая и работает тоже по другому принципу, больше завязанная на этот самый Свет Души, а не Магическое ядро. Так же тут существует языковая привязка. Подобно знакомой мне Латыни — как первейшему языку заклинаний Британских Островов, или парселтангу — языку змеиному. И если заклятие наложеное на Латыни, еще можно снять, каким нибудь Немецким, то снять проклятие на Древнегипетском ими же, уже будет сложнее, так как Древнегипетский язык старше Латыни и Немецкого. А вот снять заклятие на языке Змей, человеческим языком вряд ли выйдет. Тут уже влияет не столько старшинство речи, сколько разница видов и принцип мышления, общаться на нем довольно сложно, ибо многие понятия просто взаимно отсутствуют как в человеческом разуме, так и в змеином. Эльфийский язык, некогда единый, разделится после того как часть эльфов осталась в Средиземье. В Валиноре заседают Боги и мы отгорожены от остальной части континента лесами, горами и холодным морем. Эльфы родившиеся на Средиземье пришли на Валинор в след за Богами, что позвали их за собой. Квенья — Высокое наречие, язык Высших эльфов и появился на Валиноре, и Синдарин — основной язык Синдар и оставшихся в Средиземье эльфов. Языка два и колдуют на них вполне успешно. Правда это не идет ни в какой сравнение с языком Эру Илуватара — Создателя. Он песней создал этот мир, и только песни и стихи работают в этом Мире как заклинания, приходится пропеть с душой и эмоциями именно процесс, чтобы получить результат. В то время как Мой мир создавался просто словами, отчего нужно искать правильное слово или их связку, более всего подходящих для описания конечного результата или действия, которые ты хочешь получить. Например заклинание снятия иллюзии может звучать как: — Мал ты... Иль велик... Покажи свой лик... — петь можно любую, вариацию, любыми словами, или мелодией главное полностью донести идею. Неудивительно, что эльфийский язык такой певучий. А вот на Латыни, это же снятие иллюзии может обозначаться как: — Ревелио. — Покажись, если дословно. Или: — Фините. — Конец. Это просто прервет многие чары и не только иллюзии. Сравнивать по силе эти две магии бесполезно, но попробую. По простому старшинству речи, Квенья и Синдарин сильнее Земных языков. Но многофункциональность и арсенал у Земных выше. Сила чар в плане создания артефактов сильнее будет у эльфов, а бытовые и боевые заклинания будут полезней у магов. На эльфийском можно легко снять сложное проклятие и избавиться от яда, а на Земном моментально, выправить кость, заодно зафиксировав ее и срастив, затем остановить кровь и залечить рану. Особый местный полностью магический язык — Айнуриндаре (Речь Богов) или Музыка Айнур — язык Создателя, Старшая Речь, им владеют его дети — Валар (или Айнур), однажды просто взяв и спев на нем они вместе и создали Мир Арда — этот мир. Нашим эльфам удалось создать алфавит этих слов, но спеть на нем... Песни на этом языке меняют ландшафт, управляют природными явлениями или создают жизнь. Но у Валар владение этим языком нынче ограничено, что уж про нас говорить? Эти Боги теперь разделены на свои Сферы Влияния, только одному досталось всего понемногу, но я не буду пока описывать всех Валар, им все равно нет особого дела до меня, и они вполне успешно правят на Валиноре, не покидая своей Обители. Скажу лишь, что Богов Валар семь, и Богинь Валиер — также семь. Тела этих детей Илуватара, служат лишь оболочкой их внутреннего Огня, энергии куда более сильной чем Свет Души. Пламя Айнур — Энергия Души Валар, священная и Чрезвычайно разрушительная. Чтобы удержать ее, требуется чрезвычайно прочное тело. У Валар именно такое, вот и выходит что эти Боги сильны, бессмертны и неуязвимы. Но опять же, они ограничены в своем влиянии Законами созданными Илуватаром, которые они не вправе нарушить. Пусть Илуватар и бесследно исчез, его Законы — это эквивалент Всеобщих Законов Мироздания и нарушив их, можно разрушить Арду. Тут это Дагор Дагоратом кличут. Последней битвой, когда умершие вернутся и примут последний бой вместе с живыми. На Земле подобное называли: Конец Света, Апокалипсис, Армагеддон, Рагнарек и т.д. Причины разрушения разные, но суть одна — мы все умрем. Кхем! Ну, не будем о плохом. В местном Божественном Пантеоне есть младшие боги/духи — Майар, помощники Валар (эдакие Рожденственские эльфы у местных Богов-Санта-Клаусов), они служат Валар и являются последователями их учения взависимости от сферы деятельности этого Валар, по своему — мастера, пусть до самих Богов им еще очень далеко, но они не ограниченны в своем выборе деятельности, в отличии от последних. По моему мнению они самое близкое, что есть в Арде, похожее на привычных мне магов. Как я слышал: некоторые из них, могут использовать в себе частичку Пламени Айнур, это само по себе говорит об их силе. Валар и майар Айнурами потому и называют, для песен Пламя Айнур нужно. Я со своей раздвоившейся магией, разобраться не могу, а такие Майар аперируют как своей силой схожей с эльфийской, так как использует Свет Души, так и энергией Валар, пусть и совсем немного. Однако мне простительно, моя магия абсолютно чужая для этого мира, да и по возрасту по местным меркам, я еще личинка. Разберусь еще, главное не привлекать к себе внимание местных Богов и их помощников, то есть сидеть тихо и не отсвечивать (тут даже в буквальном смысле). Закончим о магии и продолжим обо мне. Эльфы имеют преимущество в физической силе, ловкости и скорости реакции, в восприятии они тоже превосходят людей: слух, зрение, осязание, даже магическая чувствительность. Выносливость просто удивительна, эльфы мало устают, мало едят, и не нуждаются во сне... Да, они не спят. Они... медитируют, буквально замирают и таращатся в пространство остекленевшим взглядом. Я когда такое увидел сначала испугался, пока мне не обяснили что это. У эльфов АБСОЛЮТНАЯ память, они запоминают ВСЕ, а с их восприятием нагрузка на разум должна быть огромна, но ничего подобного. Иногда правда, бывают трудности быстро что-нибудь вспомнить, для этого и приходится медитировать, погружаясь в собственное сознание. Там, не отвлекаясь на внешние раздражители, можно быстро найти искомое и практически прожить интересующий момент жизни заново. Как ни странно, эльфы в подобном состоянии неплохо осведомлены об окружающей обстановке, и если что, они моментально приходят в себя. Моя первая медитация напугала эльфов в ответ. Для них наоборот странным было спать с закрытыми глазами. Неподвижный эльф с закрытыми глазами, вызывает у них опасения, что он... умер. Забавно, да? Я тогда еще порадовался, что сумел заснуть по эльфийски, а то ведь мог заснуть по человечески, помнится я какой-то период жизни еще и храпел громко... Как у меня глаза не высохли? Тогда подумали что мне не здоровилось, с тех пор сплю только по эльфийски, это оказалось очень полезно: я сумел заново прожить свою человеческую жизнь и много чего нового открыть. Мое раннее взросление в плане сообразительности никого не удивило. Эльфлинги развивают разум очень быстро, а вот их тело развивается позже. Меня это до сих пор бесит: я уже умею бегать, читать про себя, писать, даже немного убираться в комнате, Ладно! но только Сейчас Заговорил! И это учитывая, что мне исполнилось уже двадцать лет, а выгляжу я как семилетний ребенок. Но тут свой нюанс — долгоживущие расы как правило, очень терпеливы и никуда не торопятся, обо мне такого не скажешь. Я вновь взглянул на свое отражение: насупившийся черноволосый эльфлинг, с синими глазами, в данный момент, слегка отсвечивающими голубым. Отлипнув от зеркала, я подошел к комоду и осмотрел местный гардероб. Впервые по настоящему озознав в какой ситуации оказался, я ощутил себя маглом. Тем самым, который из двадцать первого века попал в магический мир, застрявший в веке эдак семнадцатом, со своими диковинными народами и настоящим волшебством. Я же, знакомый с веком волшебным семнадцатым и технолотичным двадцать вторым, попал во времена мечей, стрел и копий. И эти “древние времена” длятся здесь уже которое тысячелетие и видимо никто развиваться дальше не намерен. И все это помножено на новую непонятную мне магию и расы. Признаться я был в растерянности от осознания иронии. Среди одежды предоставленной мне, были в основном туники (подвязываемые поясом длинные рубахи), штаны — леггинсы (сначала думал что это колготки или какие-то лосины), чулки (то-ли носки, то-ли гольфы), сапожки (эльфы зачастую и вовсе обувью пренебрегают), о нижнем белье решил не думать (исподнее, это увы отнюдь не привычные трусы). Все разных цветов, но подавляющее большинство было разных оттенков синего. И нет, это не подборка к цвету моих глаз, это цвета Дома — моей семьи. Вздохнув, я надел все более менее понравившееся и выбежал из комнаты. — Тьелпэ! Ну где ты там застрял? Идем гулять уже! Эх, вовремя я. Выше упомянутое обращение, есть ничто иное как сокращение моего имени Тьелперинкваро. Обычно имена не сокращают, ибо для эльфа это оскорбление, но мы дети — нам можно!

Финве — Эльфийский Король. Один из Трех кстати. И я его правнук, круто да? Первенец короля — Феанаро Куруфинве или просто Феанор, принцем в стандартном понятии не считается, так как эльфы бессмертны, отчего преемственность власти отсутствует. Но Дом Феанора — или просто его семья, имеют огромную власть и уважение, можно сказать это уже правящий Род. Есть собственное Знамя — Восьмилучевая серебряная звезда, на синем фоне. Детей у эльфов обычно немного, один-два ребенка, на семью. Но первенец Короля отличился. У него семь... Семь сыновей! Неслыханно! Семейство Уизли какое-то, у тех тоже семеро детей было, шесть сыночков и лапочка дочка. Что интересно, самые младшие — близнецы (Рыжие! Братья Уизли это вы?), тоже явление редкое у эльфов. Я сын пятого — Куруфинве Атаринкэ, или Куруфина. Имя простое не правда ли? Кратко перечислю членов Дома Феанора: Феанаро Куруфинве — Феанор. (Дух Огня) Глава Дома. Темноволос. Великолепный кузнец и артефактор. Нельяфинве Майтимо — Маэдрос. Первенец. Крепкий, здоровенный детина с едвали не красными волосами. Воин. Канафинве Макалаурэ — Маглор. Второй сын и не намного младше Маэдроса. Темные коричневые волосы. Прозвали Песнопевцем, у него Талант скажу я вам, его пение буквально цепляет за душу, я уверен — это Магия! Он даже никогда не расстается со своей арфой (или это лира? В общем что-то струнное). Туркафинве Тьелкормо — Келегорм. Родился много позже первых двух. Единственный светловолосый (по мне, так золотой блонд). И его слушаются звери! Не знаю, похожа ли его речь на парселтанг, но если меня за общением со змеями когда-нибудь застукают, все можно будет списать на наследственность (чую это будет моим частым оправданием). Морифинве Карнистир — Карантир. Темноволосый. Родился вслед за Келегормом. Доволно сообразительный и организованный, если не мудрый эльф. Куруфинве Атаринкэ — Куруфин. “Куру” означает “мастерство”. Он мой отец. Получил название Куруфинве как и сам Феанор. Тоже темноволос. Прозвали Искусник, так как унаследовал талант Феанора к кузнечному ремеслу. Питьяфинве Амбарусса — Амрод. Старший из близнецов. Телуфинве Амбарусса — Амрас. Младший из близнецов. Оба рыжие озорники и славные охотники.

Все эти “-финве” в конце первых имен укызывают на близкое родство с собственно, королем Финве. А слог “-Ве” в имени короля, означает лидер.

Есть еще родственники, так как у Короля Финве бало три сына: Феанор умелый, Фингольфин сильный и Финарфин мудрый. Матерью Феанора была Мириэль Серинде из Нолдор, а матерью Фингольфина и Финарфина — Индис, родом из Ваньяр.

Сыновьями Фингольфина были Фингон и Тургон и дочь Аредель Белая.

У Финарфина было четверо сыновей — Финрод Верный, Ородрет, Ангрод и Аэгнор. Была у них сестра, Артанис — Галадриэль, прекраснейшая дева в роду Финве.

Большая семья, разве не об этом я всегда мечтал? Мои Родовые перстни, сейчас не доступны, но если есть маг-ядро, они тоже никуда не делись и еще появятся. Каждый подвластный мне Род, подразумевает наличие наследников, по одному на каждый. А колец восемь, а значит... М-да. Или Дом Феанора будет самым многочисленным на Арде, или я образую свой собственный. Стоит отметить, что не настолько мы тут такие крутые. В Валиноре живут только Три народа эльфов, хотя их на самом деле куда больше. Члены Дома Феанора под покровительством короля Финве являются лидерами народа Нолдор, что означает “мудрость” это в основном эльфы-ремесленники и неплохие воины. Но кроме нолдоров есть и другие два народа с возглавляемые своими королями. Зовут их Ингве и Ольве. Король Ингве правит народом Ваньяр — белокурые эльфы. Они едва ли не Золотом светятся. Безвылазно сидят на территории Валинора вместе с нами. Воины и офигенные маги Света. Хотя о слове Война, в этом мире никто не знает. Вопрос: идея создавать оружие, сама в голову эльфов пришла или подсказал кто? Что-то меч для охоты не годится... Король Ольве и его народ Телери — эльфы любящие море, поселились на огромных берегах Валинора, прекрасные кораблестроители. Они очень неспешны и терпеливы. Из жемчуга были выстроены палаты Ольве в Альквалонде — Лебединая Гавань, освещенная бесчисленным множеством светильников. Альквалонде был их городом и гаванью для кораблей, которые также напоминали с виду огромных лебедей — с золотыми клювами и оправленными в золото глазами из черного янтаря. Вратами гавани служила естественная каменная арка. Брат этого короля ни разу не был в Валиноре — Эльве Синголло (Серый Плащ), он повелевает народом Синдар — Серые эльфы или Эльфы Сумерек. Изначально они были общим народом Телери. Но не все из Телери отправились на Валинор, в то время как туда уплыло подавляющее большинство Нолдор и абсолютно ВСЕХ Ваньяр, то многие Телери остались в Средиземье и стали подчиняться Эльве именуемом ими как Элу Тингол. В общем Ваньяр, Нолдоры и Телери очень уважаемы и со своими особенностями, точка. *** Особое внимание следует обратить на местные светила. До зарождения эльфов это были два Светильника на столбах! Один на севере Средиземья — Иллюин, другой на юге — Ормаль, ясное дело о смене дня и ночи речи не шло, там ВСЕГДА было светло. Фонарики правда, потом сломала одна личность, с соответствующим катаклизмом (ага, Жахнуть Звезды об землю. Как континент Средиземье еще уцел-то и Валинор не затопило?), но история перлов местных Богов-эллектриков еще не закончилась. Валар удалось исправить ситуацию с отсутствием света, умудрившись ненамеренно вырастить на Валиноре два СВЕТЯЩИХСЯ ДЕРЕВА! Тельперион (серебряный ствол, зеленая листва) и Лаурелин (золотая листва источала тепло), что из них тут Солнце и Луна догадайтесь сами. После этого и начался в мире отсчет времен, Деревья зацвели с двенадцатичасовым разрывом и наконец Валар смогли определить Ночь и День. После этого Валар на время забросили Средиземье, сосредоточив в основном свое внимание на Валиноре. В общем эти два дерева светят и сейчас, и я с другими детьми бегу к зеленому холму Эзеллохара, чтобы полюбоваться ими поближе. Этот Свет Дерев — магия, иначе бы нас ко всем чертям уже спалило, вот мне и хочется их изучить. Звезды на небе — это кристализованная роса с этих Дерев, мне сложно переварить такое до сих пор. Сам я их не видел (из-за постоянного освещения неба деревьями), слишком далеко топать придется, а я еще маленький. В моем понимании этот астрономический финт Вырды — Богини Звездного Неба — порвал мне все установленные шаблоны, привычную теорию о Космосе или знания почерпнутые в умных книжках по Астрономии пришлось, если не забыть, то хотябы заново пересмотреть. Я уже говорил, что местная магия меня удивляет? А с деревьями все действительно оказалось не так просто. Все, кто хотя бы мельком увидел свет этих Деревьев (обычно это поселившиеся близ Дерев), изменяли свой Свет Души, значительно его усиливая. Все живущие на Валиноре называются Калаквенди — Дети Света, но часть эльфов, в основном из Телери осела где-то на краях берегов Валинора и свет Дерев еще не видели или не хотят видеть. Их пока нарекли Уманьяр — недошедшие. В полной темноте они конечно не сидят, звезды на что? Но мне кажется если они не поторопятся, свой момент они упустят. Некоторые эльфы вообще предпочли остаться на освещаемых звездами просторах Средиземья, а не плыть или идти в Валинор, и что у них там с магией не ясно, но думаю они на порядок слабее. Авари — Не Пожелавшие, именно так их всех и прозвали. Не известно, где те же Синдар в Средиземье поселились, их давно никто не видел. Уманьяр с Авари называют общим Мориквенди — Эльфами Тьмы — все те кто не видел Свет Дерев. Думаю это не совсем правильно, у них там постоянная звездная ночь, а не кромешная Тьма. Если скупо обобщить, то я зовусь — Тьелперинкваро сын Куруфинве Атаринкэ из Дома Феанора Финвиона, народа Нолдор Первого Дома, Калаквенди и благороднейших из Эльдар. Мысленно приплюсовываю свои магические титулы и подавляю желание побиться головой о стену. Валар! За что мне это?

====== Глава 3. Хотели как лучше, а получилось как всегда. (Создание Сильмарилей и ПерваяБратоубийственная резня) ======

А это интересно. Феанор решил сохранить Свет Дерев, заточив его в нерушимые камни. Я бы тоже так сделал, а то дерево — это вещь хрупкая, ему и завянуть вздумается или ураганом снесет. И вряд ли Валар, не смотря на все свое могущество сумеют повторить свой случайный подвиг. Такое можно создать лишь однажды. А Свет Дерев потомкам еще пригодится, дармовая сила лишней не бывает. Ну посмотрим что у него выйдет. А вышло произведение искусства. Ну да, кто бы сомневался. Феанор видимо призвал на помощь все свои знания и мастерство, и им были созданы сильмарили. По форме они напоминали три больших кристалла, внешне они походили на хрустальные или бриллиантовые, гладкие, но при этом были тверже адамантина, так что вряд ли что в Арде сможет уничтожить их или даже нанести им какой-либо ущерб. Мощно. Мне захотелось рассмотреть поближе, но меня не пустили. Но уверен — они светились и это был не Свет, а Пламя! Он что, смешал Свет Двух Дерев воедино? Зачем?! Кстати как Феанора не испарило? Уверен он работал один и Валар ему не помогали. Как у него вышло Пламя Айнур? Оно же живое! И камни тоже теперь живые... Камни!.. По местным законам мироздания это уже мини-Валар, и у их существования должна быть цель или он думает, что такая мощь просто лучиться светом будет? Пламя есть? Нерушимая оболочка есть?.. Не важно, у меня еще будет возможность разобраться, может я зря очкую. Всем Богам Амана понравились творения Феанора. Варда — Богиня Звездного неба, благословила сильмарили: Мол ни смертная плоть, ни нечистые руки, погрязшие во зле не могли их коснуться без того, чтобы не получить страшных ожогов. Проще было бы наложить чары разряда “Положь Где Взял Или Убьет Нахрен”. В будущем пригодилось бы... Эх. Феанор души не чаял в творениях своих собственных рук. Запихнул их в корону и носил по праздникам, или оставлял дома. На севере Валинора Феаноринги когда-то возвели себе добротный дом на холмах, с хорошо защищенной сокровищницей. Я в этом доме живу по сей день. Здесь, в Форменосе, хранилось великое множество драгоценностей и оружия, а также сильмарили, надежно запертые в обшитом железом хранилище. Сюда же, недавно порсле ссоры в Валар, пришел жить и король Финве, поскольку он очень любил своего сына, во Дворце Тирионе же стал править Фингольфин. Как оказалось лучше бы Феанор эти камни таскал с собой или у Валар оставил. *** Дверь распахнулась, разбудив меня, и я сел на кровати, потирая глаза и удивленно глядя на отца, почти вбежавшего в комнату. Пытаясь понять, что не так. И вдруг понял, что за окном, которое занимало треть стены — темно. Ни серебряного, ни золотого света, никакого. Такого на моей памяти здесь не было ни разу. Куруфинве прошел по комнате, тоже выглянул в открытое окно, откуда доносились испуганные голоса и обернулся ко мне.

— Оставайся здесь. Никуда не выходи, пока я не вернусь. Ты меня понял?

— Что происходит? Почему так темно? — я должен был понять что происходит.

— Никуда не выходи, понятно?! — и зачем так орать? Впрочем меня это не остановит, как говорили в моем мире “Гриффиндор — это диагноз”. Да и думать тут особо нечего, уже понятно что кто-то напал на деревья. Да и этот кто-то, скорее всего Мелькор — Валар, которого на днях выперли из Валинора, за то что он пытался поссорить Нолдоров со всеми остальными эльфами и в особенности Богами. Он рассказал эльфам, что на Средиземье скоро пробудятся люди. Причем сказал так, что лучше бы не говорил. Это стало для эльфов неожиданностью, еще бы — новая раса. Смертная, как гномы (которые считаются ошибкой одного из Валар, оставленные жить лишь из жалости) и похожая внешне на эльфов раса! Это была единственная сказанная Мелькором правда, что там он еще нагородил я не знаю, но как итог: эльфы заподозрили Валар в намерении лишить их наследия Илуватара в пользу людей... Эльфы были недовольны и разозлились на Валар, однако те быстро смекнули откуда ветер дует и изгнали обидчика. А вот Феанора устроившего бучу во дворце Финве, Валар наказали и запретили появляться там впредь, Финве сказал им, что пока запрет не снимут, он отказывается быть королем своего народа и не желает его больше видеть.

— Да. — Кивнул я уже закрывающейся двери: Куруфинве не стал дожидаться ответа. Я посидел немного, прислушиваясь к невнятным выкрикам, понял, что на месте не усижу и пошел одеваться. Во дворе еще покричали, потом по плитам рассыпался звон копыт — галопом. Но когда я подошел к окну, подвязывая пояс, снаружи уже все стихло. Поодаль сквозь едва видимые кроны Меллорнов (аналогия Двух Дерев серебряные стволы, золотая листва) замелькал какой-то свет. Кто-то продолжал суетиться. И по-прежнему было темно. Зато над головой проступило множество огоньков. Яркие и не очень, они в беспорядке рассыпались по всему небу, как искры слюды в авантюрине. Это Звезды! Восточней, ближе к побережью, звезды можно было обычно разглядеть, но здесь их ВСЕГДА затмевал свет Деревьев, а к побережью я никогда не ездил. И сейчас буквально впервые их увидел. ХРЯСЬ!!! Я отпрыгнул от окна на всякий случай и через мгновенье неподалеку что-то с треском рухнуло, я вздрогнул. Это явно дерево упало, но судя по грохоту, не одно из Тех, о которох успел подумать. Я вновь выглянул в окно. Мне показалось или я действительно увидел силуэт гигантского черного паука? Было тихо, только один раз двор торопливо пересекли несколько эльдар, беспокойно переговариваясь, но они скрылись за галереей раньше, чем я успел кого-то узнать. И вдруг стало еще темней. Теперь и звезды исчезли, а деревья в саду слились в одну черную массу, теряя очертания. И вместе с темнотой пришел ужас. Дикий, всепоглощающий, как будто кроме него в мире ничего нет и не может быть. И никуда не деться. Я передернул плечами и фыркнул. Я слишком часто сталкивался с Пустотой, чтобы меня напугало ее исчадие. Унголиант — живая тьма, способная выглядеть как угодно, издалека видно пришла: Арда неизведанной считается лишь потому, что на границах изведанных территорий стоят Черные Барьеры — Грань Мира, подобные туману. За ними Тьма. Или же там Пустота — Бездна (что основывается на ощущениях моего прибытия в этот мир), или же там просто владения других Богов и нам туда дороги нет. Создатель мог и такое устроить, мало ли что там теперь живет. Никто не рискнул узнать. Несколько оглушающих мгновений спустя снаружи закричали, опять поднялся шум, где-то что-то с грохотом рухнуло, где-то что-то бряцало, потом за дальней крышей вдруг поднялось зарево, как от большого костра. В доме тоже забегали, шум приближался. Звон оружия и крики— тоже. Я узнал голос короля, отдающий короткие приказы. Король. А почему он не во дворце? На моей памяти Финве не посещал Дом Феанора, это мы к нему приходили. Зачем он здесь? Ах, да. Он же оставил престол и больше не живет в Тирионе! Деревья горят на улице, а бряцающий латами отряд наоборот заходит внутрь дома... Я понимаю, что чего-то не понимаю. Значит надо разобраться! Я выбежал в коридор и побежал в сторону голосов, затем резко затормозил. Так. Я же слабый ребенок. Не, я конечно крут, но кажется сначала надо раздобыть оружие... Я развернулся на пяткаи и припустил в противоположную сторону. С первого этажа уже доносился топот, выкрики, но наверху мне никто не встретился, и в оружейной тоже было пусто. Приступим-с! Видно было по беспорядку, что сюда забегали, хватали в спешке разное, что-то роняли… Но сейчас уже все ушли вниз. Большую часть оружия разобрали, а доспехов и вовсе осталось всего два: один с застежками на спине, другой слишком велик. Так что я ограничился мечом. Мечом я хотя бы пробовал фехтовать, это развлечение было популярно в последнее время… Никто не думал, что умения придется применять на практике. А вот я, предпочитаю быть готовым ко всему и ничему не удивляться. О! Надо запомнить сие жизненное кредо, я сделаю его Девизом если создам свой Род. Пока я возился со слишком длинным чужим поясом, все вдруг стихло. Ни беготни, ни звона оружия. Снаружи за стенами еще слышались крики, но не внутри. Зато откуда-то потянуло дымом. Что-то мне это не нравится... Ближе всего был парадный вход, куда я и направился, рассчитав, что все, наверное, уже вышли, и отец тоже. Я успел только дойти до конца коридора и спуститься на один пролет, когда заметил впереди движение и остановился, испуганно схватившись за меч и судорожно пытаясь решить: доставать его из ножен или лучше не шуметь раньше времени? Прежде чем я решился выглянуть, из кабинета Феанора кто-то вышел, и сомнения решились сами собой: я предпочел окончательно врости в стену. Хотя казалось бы ничего особенного в незнакомце не было. Подумаешь, ну эльф, и что? С длинными гладкими волосами, немного бледным лицом. В одной руке — запятнанный чем-то меч, в другой… сильмарили. Свет лежал на ладони, сочился между пальцев, и они казались полупрозрачными и алыми по контуру. Кажется пальцы дымились от света камней... Но это не эльф. Валар. Мелькор. Свет камней на мгновение озарил зал и пятна крови на полу. Мелькор на них не смотрел. Он не останавливаясь, вышел, и снова стало тихо. Я судорожно втянул воздух, вдруг вспомнив, что иногда нужно дышать. Даже не знаю что напугало меня больше: встреча с Валар, особенно с Мелькором (Местным Люцифером), или осознания того ЧТО такое сильмарили. Мелькор... у него есть основания быть злым. Когда-то он увел большинство пробудившихся Квенди — первых эльфов, за собой в Черные земли Средиземья — Утумно, где жили демоны Валараукар — Балроги. Валар это не понравилось. Они нагрянули в Твердыню и обрушили ее. Эльфов, что не исказились до неузнаваемости и получивших умения в Темной магии, привязали к белой скале и отдали на растерзание Орлам, то что осталось от них, съели валинорские псы. Это была Казнь, мучительная и повредившая рассудок Мелькору. Эльфлингам тех Квенди, Валар стерли память, искаженных же просто убили, а Мелькор был наказан и надолго заточен... с тех пор он не может покинуть физического воплощения в виде высокого, темноволосого эльфа, а на его руках кандалы: нынче разорванные, но все еще лишающие его большей части сил. Эту информацию я откопал абсолютно случайно, опробовав однажды легиллименцию на каком-то эльфе, что должен был учить меня Осанве. Это такая мысле-связь, которой владеет множество эльфов Валинора. Я тогда наткнулся на блок в разуме старого эльфа и увидел Казнь... Учитывая риски, осанве я больше не пользовался и постоянно защищал свой разум. Стать закуской для орлов или потерять память мне не хочется. Ладно! Все размышления оставлю на потом. Я постоял немного, продолжая сжимать меч, так и оставшийся в ножнах, и глядя в сторону. Смотреть в зал не хотелось, но... Кто там лежит?.. Откуда-то опять потянуло дымом, перебивая металлический запах крови. Финве, король. Выкованный его старшим сыном венец слетел с черных волос и теперь валялся в луже крови, натекшей из глубокой раны между шеей и плечом. Мертвый эльф был похож на себя живого, и не похож одновременно. Как будто неумело сделанный портрет. Отца не было. Хорошо. Мне больше ничего не нужно. Я развернулся и вышел. На лестнице, на первом этаже, у входа тоже были следы драки, но не такие выразительные: оборванные портьеры, разбитая ваза, сломанный столик, сбитый горбом ковер… Двери на улицу были распахнуты настежь. Соседний дом горел, из конюшни доносилось испуганное ржание, за углом кто-то истошно кричал. Все это я едва замечал, шагая куда-то сначала вдоль дома, потом дальше, через сквер, мимо фонтана, свернул в переулок и остановился наконец, подпирая очередную стену и безсмысленно глядя под ноги. В траве светлели кленовые крылатки, едва заметные в густой темноте. Мимо пробежали трое в шлемах. Знакомые, но отца не было и среди них. За стеной по мощенной камнем улице процокали копыта, в противоположную сторону. Шум вроде бы стихал. Или отдалился слишком сильно. Снова где-то заплакал ребенок, он видимо был еще младше меня. Пожар все разгорался, теперь уже в трех местах, бросая на крыши и деревья оранжевые всполохи. К небу взлетали искры, кружились там и гасли, а за ними вдруг снова стали видны звезды. Пока ветер не плеснул в них дымом — и тут же снова пригнул его к земле. — Тьелперинкваро! От неожиданности я дернулся так резко, что поворачивая за угол едва не налетел носом на стену. Удивительно, сколько эмоций можно уместить в одно слово. Напряжение, усталость, растерянность, гнев и страх. Я увидел невдалеке отца, бегущего ко мне и уже собрался ответить, но слова застряли в горле. Видимо я надышался дымом. Конечно, Куруфинве и так понял уже, что я в порядке, но видимо успокоился ненамного. Страха на его лице меньше, злости больше. Он был в доспехах, с алой звездой на нагруднике, в плаще, у пояса рукоять меча. Заметив меня, он бросился и обнял меня, ни слова не говоря. От отца пахло дымом, лошадиным потом, металлом. *** Я взбирался на некогда зеленый холм Эзеллохар, ныне почерневший и лишенный растительности. Деревья Света усохли и даже находящаяся тут среди остальных присутствующих Валар, Йаванна повелевающая растительностью и создавшая когда-то эти Деревья еще не оживила их. Такой сбор Валар редкость и именуется Кольцом Судеб. Но сбор обычно происходит в Огромном Зале Валимар на горе Таникветиль, где Боги приняв свои истиные размеры сидят на тронах. Но тут они просто стоят кольцом на поляне и сейчас видимо будут судить Феанора, он как раз и стоял в центре. Мы с отцом поспешили к нему, Куруфину необходимо было сообщить об убийстве Короля и краже сильмарилей. Приблизившись я услышал: — Но если бы у меня была хоть частица того света, я могла бы попробовать возродить Деревья к жизни, если только их корни окончательно не усохли. И нанесенный Мелькором вред был бы исправлен. — Так сказала Валар Йаванна, вот только для освобождения заключенного в камнях света их требовалось уничтожить. Феанор знал это и сказал то, что подтвердило мои догадки о природе камней: — Также, как и Вы о Великие, нижестоящие способны создать некоторые вещи лишь однажды. И сердце их будет заключено в этих творениях. Я могу выпустить заключенный в моих кристаллах свет, но создать подобные им, мне во второй раз не удастся, и если мне придется уничтожить сильмарили, это разобьет мое сердце и убьет меня, и я стану первым из Эльдар, по настоящему умершим в Амане. — Не первым, — заметил Мандос, но никто не понял, кого он имел в виду, а Феанор продолжил: — Я не расстанусь с сильмарилями по своей воле. Но если Валар попытаются принудить меня отдать их, то я буду знать наверняка, что они той же породы, что и Мелькор. — Ты сказал свое слово, — констатировал Мандос и увидев Куруфина, жестом подозвал его. И отец рассказал, как на север пришла непроглядная Тьма, и в центре ее двигалась некая неведомая сила, не имевшая названия, именно она источала эту Тьму. А еще с этой Тьмой к дому Феанора пришел Мелькор, убивший короля Нолдор Финве. Услыхав это, Феанор встал перед Манве и, воздев руку, проклял Мелькора, дав ему новое имя — Моргот, Темный Враг Мира. Еще Феанор проклял приглашение Манве и тот час, когда он пришел к ним к горе Таникветиль, объятый безумной яростью и горем, он полагал, что, если бы остался в Форменосе, то смог бы избежать уготованной ему Мелькором участи и помочь отцу. И тут Валар сказали что Душа Финве не обнаружилась в Мандосе. Мятежному Валар удалось ее уничтожить... Феанор выбежал из Кольца Судеб и помчался прочь, потому что даже я знал, что отец был ему дороже всего Света Валинора и несравненных творений его собственных рук вместе взятых, и неудивительно — был ли у кого-то из эльфов или людей такой же великий и почтенный отец? Форменос еще догорал, когда венец перешел к Феанору, и весе нолдоры отправились обратно в столицу, где многие не бывали с самого изгнания, с тех пор как обманутый Мелькором Король прогнал всех кроме Дома Феанора. Мелькору удалось прессорить между собой нолдоров. Всему виной стала зависть и гордыня. Город-Дворец Тирион в свете факелов выглядел совсем не так, как мне запомнилось в детстве. Тьма скрадывала белые стены домов, и от этого казалось, что толпа собралась не на городской площади, а посреди безграничной пустоши с неведомо как попавшим сюда фонтаном. С бортика которого Феанор говорил о чести, об обмане, о мести за мертвых, о похищенных камнях и о землях за морем: — Почему, ответь мне, нолдорский народ, — вскричал он; меня всегда удивляла манера речи эльфов, это наверое местная общая черта — пафосно излагать свои мысли, у Валар переняли не иначе, — почему мы должны и впредь служить завистливым Валар, которые не в состоянии уберечь от Врага ни нас, ни даже своего собственного царства? Да, сейчас мною движет возмездие, но я бы в любом случае не захотел и дальше жить в одной стране с родней убийцы моего отца и похитителя моих сокровищ. Я, впрочем, не думаю, что я единственный из нолдорев обладаю смелостью и отвагой. Разве не потеряли вы все своего Короля? А что еще вам терять, если все ваши владения заключены лишь в этой узкой полоске земли между горами и морем? Здесь некогда был свет, в котором Валар отказали Средиземью, но теперь тьма уравняла все. Станем ли мы продолжать вести свою скорбную и бездеятельную жизнь здесь, словно народ-тень, охотящийся за призраками в тумане, роняя бесполезные слезы в темные воды равнодушного моря? Или же вернемся на нашу родину? Как сладко журчали воды Куивьенен под безоблачными звездными небесами, и как была широка и безгранична простирающаяся вокруг земля, так и ждущая прихода свободных народов. И эта земля ждет именно нас, безрассудно покинувших ее некогда. Так уйдемте же отсюда! Пускай этот город остается трусам!

— Да, путь будет долог и труден, — говорил Феанор, — но наши тяготы и лишения окупятся сполна! Скажите же рабству “нет”! С ленивыми попрощайтесь! Попрощайтесь со слабаками! Оставьте свои сокровища — у нас их будет еще немало. Путешествовать будем налегке, но оружие все же возьмите. Мы пойдем дальше Ороме и будем выносливее Тулкаса, ибо мы никогда не отступимся от своей цели. Преследовать Моргота хоть до самого края Земли! Впереди нас ждет война и неугасимое пламя ненависти. Но когда мы одержим верх и вернем сильмарили, тогда мы, и только мы одни станем властелинами чистого Света, повелителями прекрасной и безграничной Арды. И ни одна другая раса не сможет вытеснить нас оттуда! Даже Валар!

И Феанор принес ужасную клятву. Семеро его сыновей встали рядом с ним и тут же последовали его примеру; их обнаженные мечи сияли в свете факелов кровавым багрянцем. Ни нарушить, ни отказаться от этой клятвы было невозможно даже по велению самого Илуватара, ибо карой за это был бы Вечный Мрак. Призвав Манве, Варду и священную гору Таникветиль в свидетели, они присягнули преследовать со всей силой своей ненависти и жажды мщения, хоть до самых границ Мира, любого из Валар, демонов, эльфов, пока не рожденных людей и всех прочих созданий, которые осмелились бы завладеть сильмарилями. И казалось, эта ночь уже никогда не кончится. Тот последний день Деревьев назвали Затмением Валинора. А нолдоры решились сбежать из Валинора и вернуться в Средиземье. Одновременно с прозвучавшим к отходу сигналом рожка и торжественным выходом Феанора за врата Тириона, прибыл, наконец, майар Эонве — вестник от Манве (лидера Валар) и передал его слова: — Взываю лишь к безрассудству Феанора — остановись! Ибо недобрый настал час, и избранный вами путь ведет к таким несчастьям, о каких вы и помыслить не можете. Валар не станут оказывать вам помощь на этом пути, но и препятствий чинить также не станут, ибо вам должно быть известно: вы пришли сюда по доброй воле и свободны уйти, когда заблагорассудится. Но ты, Феанор, сын Финве, данной тобой клятвой отправляешься в изгнание. Ты должен будешь путем страданий и лишений осознать всю лживость слов Мелькора. Ты говоришь, что он — один из Валар. Так не значит ли это, что ты дал свою клятву напрасно? Ибо ты никогда не сможешь одержать верх над кем-то из Валар, разве что Илуватар наделит тебя намного большей силой, нежели та, который ты сейчас обладаешь. Сей единственный голос разума услышал только я, а Феанор лишь рассмеялся в ответ, а затем он обернулся к посланнику и заявил: — Передай же Манве Сулимо, Верховному Правителю Арды, мои слова: если даже Феанору не удастся одержать верх над Морготом, то он хотя бы попытается это сделать, вместо того, чтобы предаваться тщетной скорби. А может статься и так, что Эру наделил меня Пламенем более сильным, чем вы предполагаете, и я смогу нанести Врагу Валар такой урон, что Великие в своем Кольце Судеб изумятся, когда услышат рассказы об этом. И в конце концов, им рано или поздно придется последовать моему примеру. А теперь прощайте! Вот дурак... Нет, я не был согласен с Валар, мне они откровенно говоря не нравятся. Я признаю, что они для меня опасны. Но и воевать я с ними не собираюсь, попытка приведет к моей гибели или Дагор Дагорату, если я все же найду в себе силы им противостоять. Но Феанор ничего не сможет сделать Валар, лишь погубит себя. Феанор был создан величайшим из Детей Илуватара — телом и духом, храбростью и выносливостью, красотой и умом, мастерством, силой и хитростью, и пылало в нем жаркое пламя. Один лишь Манве способен представить, какие чудесные и изумительные произведения искусства он мог бы сотворить, случись все по-иному. Но на его рациональность надеятся не стоит, вина в том Моргота (его слова или магия, не имеет значения), Горечь утраты отца или просто создание непроизвольного крестража повредило ему разум, но этот эльф обречен. Даже если разбудит в себе Пламя Айнур, клятва его убьет. И с собою в пропасть он ведет своих детей и народ... Мерзко. Ты захотел настоящей свободы? Ее цена всегда была высока, Адам и Ева в историях моего мира это нагдядно демонстрируют. Оттолкнувшись от пирил, я поспешил забрать вещи: раз уж обазовался повод уйти из-под влияния Валар, то грех будет упускать его. Надеюсь Средиземье похоже на мой родной мир, раз уж там скоро будут маглы...

Феанор вскоре осознал, что такая огромная толпа народа ни за что не сможет преодолеть долгого пути на север и пересечь море без помощи кораблей. Однако для постройки флота потребовалось бы слишком много времени и усилий, даже если среди нолдоров отыщутся искусные кораблестроители. Поэтому Феанор видимо, принял решение попытаться убедить Телери, давних друзей Нолдор, отправиться в Средиземье вместе с ними. И он погнал нолдоров к Альквалонде. Первая Братоубийственная Резня — так это назвали они. Маразм — так это назвал я... Пламенная речь Феанора о необходимости в кораблях сердца Телери не вдохновила. А Король Ольве еще и на больную мозоль наступил: Мол эти корабли для них — все равно, что драгоценные камни для нолдорев — неповторимые творения, владеющие ихними сердцами, воссоздать которые заново невозможно. Ну блин! Нашла коса на камень... Все эльфы такие двинутые, или это случайно встретилось два одиночества. Чую щас че-то будет... В общем Феанору пришлось удалиться ни с чем; погрузившись в мрачные раздумья, он засел под стенами Альквалонде, где расположилось его воинство. Наконец, видимо решив, что у него достаточно для этого вооруженных сил, он повел своих людей в Лебединую Гавань, где попытался силой захватить стоявшие там на якоре корабли. Однако Телери оказали отчаянное сопротивление, побросав многих нолдоров в море. Тогда были вынуты из ножен мечи, и на палубах белых кораблей, а также на причалах и пирсах Гавани, завязалась жестокая схватка. Трижды войска Феанора были отброшены назад, и обе стороны несли тяжелые потери. Но передовому отряду нолдоров пришел на помощь Фингон, приведший за собой большую часть отрядов Фингольфина; последний же, не раздумывая, присоединился к избиению собственных собратьев, не понимая даже до конца причин возникновения бойни. Некоторые искренне посчитали, что Телери намеревались помешать нолдорам нарушить волю Валар. Маразм крепчал. Долго ли, коротко ли — Телери потерпели поражение; значительная часть обитателей Альквалонде оказалась безжалостно перебита — ибо нолдоры в своем отчаянии совсем обезумели, а Телери были малочисленны и вооружены, по большей части, лишь легкими луками. Нолдоры взялись за весла и кое-как повели корабли Телери прочь из гавани, направляясь вдоль побережья на север. Ольве воззвал к Оссе — Валар повелевающему морями, но тот не откликнулся, потому что ему было запрещено вмешиваться в дела мятежных нолдорев и принуждать их к чему-либо силой. Богиня Уинен же пролила немало слез, оплакивая погибших моряков Телери; и тогда морские воды заволновались, обратив свой гнев против убийц, и многие корабли вместе с их пассажирами затонули. Пепелище на глади воды, Резня на другом берегу. Превратности этой судьбы. И эльфы во льдах и снегу. Волны холодной воды, Крики тех чаек вдали, Неправильность этой судьбы. Зачем ты пожег корабли? Зачем ты оставил во льдах, Того, кто пошел за тобой. Оттого ли соль на глазах? Оттого ли я чувствую боль? Огонь в твоем сердце горит. Огонь — отражение в глазах. И что-то в груди вновь болит. Теряется дым в облаках. Отец, зачем же ты так? Жестоко, не ведал скорбей. Они не враги, а он — брат. Каюты горят кораблей. Пепелище на глади воды, Резня на другом берегу. Превратности этой судьбы. И эльфы во льдах и снегу. Волны холодной воды, Крики тех чаек вдали, Неправильность этой судьбы. Зачем ты пожег корабли? И все же большей части нолдоров удалось выжить, и когда затих шторм, они продолжили следовать избранным курсом — кто-то на кораблях, кто-то по суше; но путь был долог и становился чем дальше, тем трудней. Пройдя в царящих вокруг потемках значительное расстояние, они достигли, наконец, северных границ Защищенного Царства — безжизненных каменистых просторов холодного Арамана. И здесь они внезапно увидели на прибрежной скале чей-то темный силуэт. Некоторые утверждали, что то был сам Мандос, или, по меньшей мере, вестник Манве. Я ощутил просто Смерть. Голос его был громким, торжественным и вселяющим страх; и нолдоры застыли на месте, чтобы услышать слова проклятия и предсказания, которое впоследствии стали называть “Пророчеством Севера” или “Роком Нолдор”. В нем звучало много темных предостережений, смысл которых нолдоры полностью осознали лишь тогда, когда предсказанные беды настигли их; но все хорошо слышали и поняли проклятие, предназначенное тем, кто не повернет назад и не вверит себя милости Валар. — Немало будет пролито вами слез, Валар закроют от вас Валинор и не допустят в него более, и даже эхо ваших причитаний не сможет долететь до них через горные пики. Дом Феанора навлек на себя гнев Валар, от которого тому не скрыться ни на Западе, ни на Востоке, и это касается также тех, кто решится последовать за ним. Их поведет вперед данная ими Клятва, но она же предаст их, навсегда сделав недостижимыми те самые сокровища, которые они поклялись себе вернуть. Все их начинания будут обращаться во зло; брат ополчится против брата, и страх перед предательством посеет недоверие и вражду. И навсегда останутся они Изгоями.

Пиздец. Мы в Жопе. Столь воодушевляющая мысль заставила меня натянуто улыбнуться и взглянуть на отца. Интересно, он понял что нас только что прокляли? Феанорионы прокляли себя сами, а теперь Валар прокляли и всех нас, сделав Изгоями в глазах эльдар. Гнев Валар — это их невмешательство, и теперь сама Смерть заявила на нолдоров свои права, а Валар позволили ей это, и отныне когда мы попадем в Мандос, то останемся там навсегда, или нас просто отправит в Бездну к Смерти. Ну всех кроме меня... я оттуда вернусь.

====== Глава 4. И слышится во след, — Назад дороги нет. (Проклятие Феанора) ======

К тому времени, как Валар узнали о том, что нолдорам все-таки удалось покинуть берега Амана и вернуться в Средиземье, они уже принялись исполнять задуманные ими меры по исправлению нанесенного Мелькором вреда. Манве предложил Йаванне с Ниенной собрать все свои живительные и целительные силы и попытаться вернуть Деревья к жизни. Но слезы Ниенны не смогли залечить их смертельных ран; Йаванна же долгое время пела в одиночестве на покрытом тенями холме. Но уже когда песнь ее стихла и все надежды потухли, на лишенной листвы ветви Тельпериона зацвел один-единственный серебряный цветок, а на ветви Лаурелин — золотой плод. Йаванна сорвала их, и Деревья умерли окончательно; их безжизненные стволы до сих пор стоят в Валиноре скорбными памятниками былой славы. Цветок же и плод, благословленные Манве, Йаванна отдала Ауле. Ауле со своими помощниками смастерил для них сосуды, позволявшие удерживать их внутри и пропускать наружу свет. Это я услышал в Нарсилион — Песни о Солнце и Луне. Уже гораздо позже. Сосуды эти Валар передали Варде, чтобы она сотворила из них небесные светила, что расположатся намного ближе к Арде и будут затмевать древние звезды. Варда наделила их силой передвигаться в ближних областях Ильмена и отправила их мчаться по установленным маршрутам над центральным поясом Земель — с Запада на Восток и обратно. Все это Валар проделали, помня о лежащей над землями Арды тьме; они решили осветить Средиземье и с помощью света помешать Мелькору творить свои темные дела. Не забывали они и об Авари, оставшихся у вод своего пробуждения, и не хотели совсем уж оставлять нолдоров на произвол судьбы; к тому же, Манве знал и о том, что близится час появления людей.

Валар усилили защиту своих земель, подняв вершины гор Пелори на еще большую, ужасающую высоту и на востоке, и на севере, и на юге. Внешние склоны гор они сделали темными и гладкими, без единого уступа и трещинки, у подножья их разверзлись глубокие пропасти, а их вершины были коронованы белым льдом. В горах была поставлена бдительная стража, и ни одной тропы не вело через них на другую сторону, если не считать ущелья Калакирья. Его Валар перекрывать не стали, поскольку в Валиноре все еще обитали преданные им Эльдар, а в Тирионе, высившемся на зеленом холме в глубине этой расщелины, Финарфин по-прежнему правил остатками народа Нолдор. Ибо все эльфы, не исключая Ваньяр и их повелителя Ингве, время от времени должны были дышать воздухом, что несли морские ветры с их родины; к тому же, Валар не желали окончательно отрезать Телери от остальных. Тем не менее, в Калакирье были возведены мощные оборонительные башни и сторожевые посты, а на выходе из ущелья, на равнинах перед городом Вальмар, встало лагерем войско. Таким образом, ни птица, ни зверь, ни эльф, ни человек, ни любое другое живое существо не могли проникнуть сквозь это мощное заграждение со стороны Средиземья. В то же самое время, которые в песнях называют Нуртале Валинорева — Сокрытие Валинора, появились Зачарованные острова, и моря вокруг них наполнились сбивающими с толку чарами и тенями. Острова эти раскинулись на поверхности Сумрачных морей сетью, протянувшейся с севера на юг и отгораживавшей собой Тол Эрессеа, Одинокий остров, не позволяя плывущим на запад достигнуть его. Меж Зачарованными островами не мог бы пройти никакой корабль, ибо в угрожающем шуме волн его поджидали, коварно прикрытые морскими туманами, острые черные скалы. Колдовские же сумерки заставляли мореходов чувствовать невероятное утомление и отвращение к морю; но даже если кому-то удавалось ступить на берега этих островов, они тут же оказывались под воздействием чар и засыпали, чтобы не проснуться до самого Дагор Дагората. Отныне, как и пообещалось нолдорам в Арамане, Благословенное Царство было закрыто для них, и ни один из отправлявшихся в последующие годы на Запад посланцев не достиг Валинора — за исключением лишь одного, чье мореходное мастерство будет воспето во многих песнях.

Феанор и его сыновья первыми из Изгнанников ступили на берега Средиземья, высадившись близ пустынной местности как на них напали.

Орки... Мудрецы эльфов полагают, что изначальные эльфы — Квенди, попавшие в крепость Мелькора в Утумно, были сломлены, брошены в темницы и либо подкуплены, либо порабощены долгим и жестоким воздействием темных искусств. Именно таким образом Мелькор вывел зловещую расу орков, словно из зависти или в насмешку над эльфами, чьими лютыми врагами они стали впоследствии. Орки жили и размножались точно также, как все Дети Илуватара, ибо сам Мелькор, как утверждают мудрецы, не мог создавать ни жизни, ни даже ее подобия (интересно, как они объяснят Балрогов и Урулоки?). И глубоко в своих сердцах орки ненавидели своего Господина, и служили ему лишь из страха, ведь это по его вине они стали такими ничтожными. Именно сие деяние считается одним из злейших свершений Мелькора, наиболее ненавистным Илуватару.

О последующих событиях я услышал только мельком, ибо в последующем бою от меня толку не было бы, и я предпочел спрятаться. И как оказалось, я действительно ничего не смог бы изменить... Застигнутые врасплох превосходящими силами противника нолдоры смогли, тем не менее, одержать быструю победу; ведь свет Амана еще не померк в их глазах — они были сильны, энергичны и смертельно опасны в гневе, а мечи их были длинны и убийственны. Орки позорно бежали, нолдоры преследовали и уничтожали от самого подножья Мглистых гор до равнин Ард-Галена, лежавших севернее Дортониона. Битва длилась десять дней, и ото всего многотысячного воинства орков, отправленного на атаку, осталось лишь несколько дюжин. Назвали это сражение “Битва под Звездами” ведь произошло оно до первого восхода Луны. И все же у Моргота был немалый повод для радости, хотя он тогда еще ничего о нем не знал. Ибо Феанор, пылая праведным гневом на Врага, не пожелал на этом остановиться и погнался за остатками орочьего войска, считая, что так сможет добраться до самого Моргота. Он громко смеялся и потрясал мечом, опьяненный тем, как ловко ему удалось бросить вызов Валар и трудностям пути, и получить теперь прекрасную возможность отомстить. Однако он ничего не знал об Ангбанде и мощи его укреплений, что поспешно подготовил Моргот. Хотя я уверен, что если бы и знал, то и тогда, пожалуй, не остановился бы. Ведь он не боялся смерти, а пламя гнева полностью охватило его изнутри. Как я и думал — он был обречен еще до выхода за врата Тириона. В боевом азарте он намного опередил передовые отряды своего воинства. Заметив это, прислужники Моргота воодушевились и развернулись, чтобы принять бой, а из Ангбанда на подмогу к ним уже мчались балроги.

Самыми чудовищными из прислужников Мелькора были Валараукар — пламенные бичи Средиземья, иначе называвшиеся балрогами — демонами ужаса. Их сердца, объяты пламенем, но укрыты тьмой, они распространяют вокруг себя ореол страха, оружием им служили огненные плети.

Здесь, на границах Дор Дайделот, страны Моргота, Феанор с несколькими своими товарищами оказался в окружении. Долго бился он, не ведая страха, хотя был со всех сторон тесним пламенем и получил множество ран, в конце концов его поверг на землю Готмог — главный среди балрогов. Там бы Феанору и погибнуть, кабы на помощь ему не подоспело его воинство, балроги отступили и вернулись в Ангбанд. Сыновья подняли отца с земли и понесли его обратно к лагерю. Но ближе к Эйтель Сирион, где им пришлось подниматься в горы, чтобы перейти на другую сторону, Феанор приказал им остановиться. Раны его были смертельны, и он прекрасно понимал, что час его близок. Бросив последний взгляд со склонов Эред Ветрина, он заметил вдалеке пики Тангородрима — неприступнейшей из твердынь Средиземья — Крепость Моргота, и осознал в прозрении смерти, что никаким армиям нолдоров не дано низвергнуть их. Тогда он трижды проклял имя Моргота и возложил на своих сыновей обязанность исполнить данную ими клятву и отомстить за отца. Затем Феанор умер, но нет у него ни могилы, ни надгробного камня, ибо таким пламенным был его дух, что едва он отлетел как его тело рассыпалось золой и развеялось как дым. Подобных ему более никогда не появлялось в Арде, а дух Феанора навсегда остался в чертогах Мандоса. Так закончил свою жизнь величайший из Нолдор, чьи деяния принесли ему великую славу и гибельнейшую беду.

И вот я здесь. Нарготронд наша крепость. В ней я отрекся от отца и принял синдарское имя. С трудом вспоминаю те кошмарные известия, что приносили гонцы... В глазах Синдар Феаноринги почти на равне с орками. О Телери и говорить нечего, они за орков нас и принимают. Когда я, присоединился в пути к роду Финарфина на попечение Финрода, никто особо не удивился. Не в бой же мне сопляку было идти в самом деле? Зато оказалось, что Финрод владеет мастерством иллюзий. Как раз то, чего мне не хватало в прошлом мире. И я просил его научить меня этому искусству. В общем жизнь налаживалась, если не обращать внимания на общую картину. Но нужно сказать как все произошло...

Нам тогда пришло в голову заключить первое соглашение с гномами. Нам потребовались услуги на постройку жилища масштабом соответствующим Чувству Собственной Важности Нолдоров:

Гостил однажды Финрод со своей сестрой Галадриэль в Дориате (городе Тысячи Пещер Синдаров) у родственника — короля Тингола. Финрод был несказанно впечатлен великолепием и мощностью укреплений Менегрота, его сокровищницами, арсеналами и каменными колоннадами и пришла ему мысль выстроить крепость наподобие этой где-нибудь в укромном, потайном местечке глубоко под холмами. Он поделился с Тинголом своим замыслом и тогда Тингол открыл ему местонахождение глубокого ущелья, по которому протекал Нарог — бурная река, и пещерах под Верхним Фаротом в его западных склонах. Под конец он снабдил его подробными инструкциями, как туда добраться, поскольку о местонахождении этого местечка знали очень немногие. Так Финрод пришел в Пещеры реки Нарога и стал обустраивать здесь свои подземные палаты да оружейные склады по принципу Менегрота (Дориата), твердыня эта получила название Нарготронд. Финроду помогали в строительстве гномы Синих гор; и они получили хорошее вознаграждение, ведь изо всех нолдорских лордов Финрод принес с собой в Средиземье наибольшее количество сокровищ из Дворца Тириона. Именно в тот период гномы создали для него ожерелье Наугламир — знаменитейшее из их творений Поздних Дней. То было искусное сплетение золотых нитей, в которые были вправлены бесчисленные драгоценные камни из Валинора, но заключенная в ожерелье сила заставляла его казаться легким, словно льняное кружево, и на любой шее смотреться изящно и очаровательно. Ну для эльфов очаровательно, ну может еще для гномов и... драконов. Финрод вместе со многими своими эльфами переселился в Нарготронд, и на языке гномов его стали называть Фелагунд — Высекатель Пещер, это имя носил он до самой своей смерти. Но в пещерах близ Нарога Финрод-Фелагунд поселился не первым. Сестра его Галадриэль отказалась перебраться в Нарготронд, поскольку в Дориате проживал Келеборн, родич Тингола, и они с Галадриэль пылко любили друг друга. Она осталась в Сокрытом Королевстве, и научилась многим наукам и премудростям Средиземья.

Фингольфин Светлый рыцарь в серебряном шлеме с лазурным щитом. Гнев и ярость, мешаясь с отчаяньем, застят глаза. Конь споткнулся — неважно! Неважно, что будет потом, Лишь свидетель — священный Орел высоко в небесах. Черный замок так близок, так звонок серебряный рог... Нет преград на пути — белый всадник летит, как стрела, Чтоб ударить меча рукоятью в железо ворот, Вызывая на бой повелителя Мрака и Зла. В льдистом сумраке Севера всадник — алмазной звездой, Ясный голос — ударом клинка о серебряный щит: — Повелитель рабов, я тебя вызываю на бой! Раб Великих, пусть Эру проклятьем тебя поразит! ...Он-то знает, что Враг не подобен огромной горе, Что железо наручников вечно запястья жжет. Тот, кто помнит о Них — распятых на белой скале, Но, не зная сомнений и страха, идет вперед. ...Повелитель Тьмы в обители скорбной своей: Камни Памяти светят, как звезды, в Железном Венце. Боль навеки оставила след на бледном лице — Боль ожогов жестока, но раны души страшней. Ни брони, ни щита, и не можешь поднять меча — Слишком тяжек и больно обожженным ладоням... Одежды намокли кровью из ран. Рассмеется, пьянея от крови, сын палача, И впервые — страшно и яростно — вскрикнет Враг. Отшатнувшись в ужасе, рухнет навзничь король. Черный воин поставит ногу ему на грудь, Но в глазах его, светлых, как звезды, лишь скорбь и боль. “Мы выбрали путь...” И этот выбрал — свой путь. ...Только перед глазами в сверкающей белой пыли — Капли крови — а кровь на белом, как ночь, черна. Те, что слышали Песнь Миров, навеки ушли, И никто не посмеет вспомнить Их имена... В низком голосе Валар скрытая горечь звучит, Слова — тяжелее свинца, холоднее, чем лед: — Я тебя не убью, палач... — он не договорит: До меча дотянувшись, король удар нанесет. И скрипнет зубами от боли Властитель Зла, Но смолчит, и в сторону светлый клинок отшвырнет. Только — эта кровь, как капли металла, жжет. Только боль разрывает тело, как когти орла... — Что ж, покойся, король, на вершине бесснежных гор. Ты ведь мертв — и тело твое не покроет позор. Или думал — я брошу тебя на поживу волкам, Как тогда Их тела — на корм валинорским псам? Я за мертвых не мщу, — усмехнется криво. Но тут Орел, как огромная тень, рванется к земле, И острые когти лицо Врага рассекут, Словно он — один из Тех распятых на белой скале... ...Эта битва страшна, и баллад не слагают о ней, Лишь легенда живет — а легендам привычно лгать. Так Финголфин пал — прекраснейший из королей. А Враг... Но что нам за дело до боли Врага?.. Вот так Фингольфин, принявший титул Короля Нолдор (он уже третий для нас) погиб в схватке с Самим Морготом, объятый горем Фингон принял бразды правления домом Фингольфина и стал королем нолдоров. А своего младшего сына Эрейниона (впоследствии названного Гил-галадом) он отправил в Серые Гавани к остаткам Телери, решивших не бежать от феанорингов, а собраться на Берегах Средиземья. Ими правит Кирдан Корабел (кораблестроитель). Остальные Телери, с некоторыми нолдорами — ушли в горы, и построили там неприступную скрытую крепость. Гондолин. Меж Дортонионом и Мглистыми горами лежала узкая долина, покатые склоны которой густо заросли соснами; сама же она была покрыта травянистым ковром, ибо через долину эту бежал Сирион, неся свои воды в Белерианд. Ущелье Сириона удерживал Финрод, на островке Тол Сирион посреди реки он возвел мощную сторожевую башню, названную Минас Тирит. Однако после постройки Нарготронда он вверил сию башню заботам своего брата, Ородрета. Но вот однажды, уже после гибели Фингольфина, ксторожевому посту Ородрета у Тол Сириона пришел Саурон — величайший и самый ужасающий из прислужников Моргота, которого на синдарине называли Гортхауром. Это единственный майар, согласившийся служить и учиться у Темного Валар. Ранее он был прислужником Ауле, Валар что правит твердью земною, металлами, самоцветами и покровительствует кузнецам. Саурон был выращен Мелькором во Зле и обучен Темным искусствам, майар воспринимал Мелькора как отца и учителя и был предан почти до фанатичности. Все мы бессмертные такие, особенно если вспомнить сынов Феанора... К тому времени как верят синдары, Гортхаур стал колдуном невероятной силы, повелителем призраков и теней, обладавшим извращенной логикой и жестокостью, он уродовал и осквернял все, к чему бы не прикасался, и жутко деформировал все, над чем имел власть. Помимо прочего, был он повелителем волков-оборотней, и власть его несла лишь боль и мучения. Но испуганным свойственно преувеличивать. Саурон взял Минас Тирит приступом, когда всех его защитников накрыло темное облако Страха, Ородрет был отброшен прочь и вынужден был бежать в Нарготронд. Саурон же превратил Минас Тирит в сторожевую башню Моргота, твердыню зла и постоянный источник угрозы, прекрасный остров Тол Сирион попал под проклятие, и впоследствии его называли не иначе, как Тол-ин-Гаурот, или остров Оборотней. Ни одно живое существо не могло прошмыгнуть незамеченным через долину, за которой бдительно следил с башни Саурон.

Я жил с Финродом в Нарготронде, мост через реку был всегда поднят, ибо даже я боялся, что Феаноринги захотят использовать крепость в своих целях. И они действительно пришли, но Келегорм и мой отец Куруфин поклялись в верности Финроду. Шли годы, я весело и полезно проводил время с отцом, продолжал учиться у него кузнечному делу, и постигал мастерство иллюзий, когда произошло это: — Я Берен, сын Барахира, друга Фелагунда. Отведите меня к королю! Человек стоял перед караульной башней и махал перстнем Финрода, Лишь поэтому охотники его пока не пристрелили, а вместо этого взяли в кольцо и приказали остановиться. Однако, едва разглядев кольцо получше, они склонились перед Береном, несмотря на то, что тот был с ног до головы покрыт дорожной грязью и выглядел хуже некуда. Затем его повели на северо-запад, путешествуя по ночам в тех случаях, когда требовалось соблюдать особую осторожность. Как я и говорил в те времена через поток Нарога перед вратами Нарготронда не было ни моста, ни переправы, лишь чуть дальше к северу, где в реку впадал Гинглит, она была не так глубока, и на ту сторону можно было перейти вброд. Затем эльфы, сопровождавшие Берена, свернули на юг и при свете луны привели его, наконец, к вратам своего скрытого дворца. Так Берен предстал перед королем Финродом Фелагундом, тому даже не потребовалось осматривать кольцо, чтобы признать в нем родича Беора и Барахира. Его давних знакомых, которым он обещал помочь в час нужды. Они устроились за закрытыми дверями, и Берен поведал королю о смерти Барахира от рук Саурона и обо всем, что приключилось с ним самим в Дориате; при воспоминании о Лютиен (его прекрасной Тинувиэль) и пережитом ими счастье на глаза его навернулись слезы. Я естественно грел ушки рядом. Пусть я и не ребенок больше, но являюсь относительно молодым и любопытным эльфом и привык развлекать себя в перерывах между уроками кузнечества, теорией магии и... слежкой. М-да. Ну и ситуевина, человек влюбился в эльфийку, та полюбила его в ответ, а папаша против, ведь она станет человеком и умрет от старости. Ведь если после смерти эльфы и люди идут разными дорогами и никогда не пересекаются . Учитывая что Тингол правит Дориатом, то его возможности... И вот человека просят принести сильмарил из короны Моргота... Мужик, ты не к тем эльфам пришел по этому вопросу, прости, но тебе хана... Фелагунд слушал рассказ с изумлением и беспокойством, он понял, что принесенная им клятва вернулась, чтобы принести ему смерть. И тогда он с тяжелым сердцем сказал Берену: — Совершенно ясно, что Тингол желает твоей смерти, однако сдается мне, что твой рок не подвластен его замыслам, и что клятва Феанора вновь принялась за свое разрушительное дело. Сильмарили прокляты клятвой ненависти, и даже тот, кто осмелится всего лишь высказать желание обладать ими, пробуждает ото сна великие силы. Сыновья Феанора скорее сравняют с землей все эльфийские королевства, нежели позволят кому-либо другому обладать сильмарилем, ибо их ведет данная ими клятва. Келегорм с Куруфином ныне обитают в моих чертогах и несмотря на то что король здесь я, сын Финарфина, они все же обладают в моем царстве немалой властью и привели сюда множество своих подданных. До сих пор они честно доказывали свою лояльность мне, но боюсь, что к тебе они отнесутся безо всякого снисхождения, если прознают о цели твоего путешествия. Меня же держит моя собственная клятва; таким образом, мы все попались в эти сети. А! Я понял... Мда-с, это что ж, он уже на смерть, всех повести собрался? Вероятно. Король обратился к своему народу, напомнив о подвигах Барахира и о своей клятве, после чего провозгласил, что его первейшая обязанность — помочь сыну Барахира в час нужды, и обратился за помощью к своим военачальникам. Тогда из толпы поднялась голова Келегорма, который выхватил меч со словами: — Будь он другом или врагом, демоном Моргота, эльфом или человеческим сыном, или любым другим существом Арды — никакой закон, привязанность, легионы ада, воинства Валар или колдовские силы не защитят его от ненависти сынов Феанора, ежели он осмелится добыть сильмарил и оставить его у себя. Ибо сильмарили принадлежат лишь нам, и быть посему до скончания времен! И многое еще он сказал тогда, не ведая устали и нехватки слов, как прежде говорил его отец в Тирионе, разжигая в сердцах нолдоров мятежный пожар. А после Келегорма заговорил мой отец, не так громко, но с не меньшей силой убеждения, вызывая в умах эльфов видения войны и разрушения Нарготронда. И такой великий страх посеял он в их сердцах, что до самого пришествия Турина ни один нарготрондец не решался вступить в открытый бой. Вместо этого они подкрадывались или нападали на странников из засады, пользуясь колдовством и отравленными наконечниками стрел и дротиков, и забывая при этом даже о кровном родстве. Теперь же в толпе слышались перешептывания, смысл которого сводился к тому, что Финрод сын Финарфина — не Валар, чтобы командовать ими, и они отвернулись от него. Не собираясь идти и выполнять клятву, данную какому-то уже умершему человеку. Однако проклятье Мандоса настигло братьев, и завладели ими темные мысли послать Фелагунда одного на верную смерть а затем, возможно, узурпировать его власть в Нарготронде. Ведь они, как-никак, происходили из старейшего рода правителей Нолдор. Фелагунд, видя, что его все предали, сорвал с головы серебряный венец повелителя Нарготронда и бросил его наземь со словами: — Вы можете нарушить свои клятвы верности мне, но свою я непременно исполню. Однако если есть среди присутствующих те, на кого еще не пала тень нашего проклятия, пускай за мной последуют хотя бы они, чтобы мне не пришлось покидать двор, словно изгнаннику, которого вышвырнули за двери. Десять эльфов встали на его сторону, главный из них, чье имя было Эдрахиль, наклонился и поднял венец, после чего спросил, кого король желает назначить наместником на время своего отсутствия: — Ибо ты по-прежнему наш король, и их тоже, — сказал он. — Что бы ни случилось. Тогда Фелагунд отдал корону Нарготронда своему брату Ородрету, чтобы тот правил вместо него. Келегорм с Куруфином ничего на это не сказали, однако я заметил что из королевских палат они вышли, усмехаясь.

На закате осени Финрод Фелагунд с Береном выехали из Нарготронда, сопровождаемые своими десятью компаньонами, и двинулись вдоль Нарога к его истоку у водопадов Иврин. У подножья Мглистых гор они наткнулись на отряд орков и ночью перебили их всех до единого. Благодаря искусству Фелагунда они приняли облик орков, надели трофейные доспехи и вооружились орочьими мечами. Замаскировавшись таким образом, спутники двинулись дальше на север, и, пройдя через западный перевал, оказались меж горами Эред Ветрин и взгорьями Таур-ну-Фуин. И все же Саурон со своей башни заметил их приближение и почуял неладное, ведь шли они в спешке и не изволили доложить о своих свершениях, как было приказано всем прислужникам Моргота, проходившим этой дорогой. Поэтому Саурон отправил отряд перехватить их и привести к нему. Так и случилась схватка Саурона с Финродом Фелагундом, о которой сложено немало песен. Ибо Фелагунд сражался с ним песнями силы, в чем был весьма искусен; однако на стороне Саурона было мастерство. Вот как поется об этом в балладе о Лейтиан: И песнь колдовскую запел Саурон, О боли и сварах, коварстве сторон, О том, как предатель переметнулся; И Фелагунд, пошатнувшись, очнулся. Запел он о верности, доблести, чести О славных победах, одержанных вместе, О тайнах хранимых, о воле, свободе Доверии, святости, вере в народе; О переменах, о зыбких границах, О сорванных цепях, разбитых темницах; Умело используя песенный дар, Он стойко вражины удары держал. И вскоре в заклятье напевы вплелись О светлых просторах эльфийской земли, Во мраке послышалось пение птиц Аж с нарготрондских далеких границ, Привиделось море, что где-то вдали, На западе дальнем, где каждый отлив Жемчужный песок небесам открывает, Что берег эльфийской страны устилает. Но вот над Аманом сгущается тьма, Беда постучалась в Телери дома — Убиты мечами собратьев Нолдор, Что пролили кровь, запятнав Валинор. Их стаю угнав кораблей-лебедей, На север поплыли под скрипы снастей; Заходятся волки, вороны кричат Сшибается лед, рыщут-свищут ветра; Вот пленных в Ангбанде послышался стон, Все ревет и пылает… и Финрод сражен. Тогда Саурон сорвал с них обличья орков, оставив их обнаженными и дрожащими от страха. Но несмотря на то, что маскировке их пришел конец, Саурону не удалось узнать их настоящие имена и дознаться о целях путешествия. Он бросил их в глубокое подземелье, где было темно и до жути тихо, и угрожал им жестокой смертью в случае, если никто не решится рассказать ему правды. Время от времени пленники видели в темноте подземелья чьи-то светящиеся глаза, и тогда волк-оборотень пожирал кого-то из их спутников. И все равно ни один не предал своего повелителя. Во всем виноваты женщины, подумал я увидев ту, в которую втюрился человек. Как оказалось, тот был не единственным сраженным красотой Лютиен — полумайар дочь Тингола и Мелиан. Келегорм Светловолосый, феаноринг. Не смог утоять перед ее красотой, а узнав о заточении Берена и Финрода, наоборот обрадовался. Он побыстрому скрутил девицу и привел ее сюда, в крепость. Вот только Говорящий со Зверями, не ожидал, что его предаст верный друг. Огромный Пес Хуан. Чрезвычайно умный представитель породы собачьих, подареный самим Валар Ороме, способный умереть в бою лишь с Великим Волком Моргота. И Хуан разработал целый план, как помочь Лютиен, однажды ночью я наблюдал как он принес девушке ее плащ и пес впервые заговорил!, посвящая ее в свои намерения. Затем он тайными тропами вывел Лютиен из Нарготронда, и они вместе бежали на север. Хуан даже согласился, проглотив свою собачью гордость, подвезти Лютиен на спине — так иногда орки ездили на огромных волках. Скорость их таким образом значительно возросла, поскольку Хуан бежал быстро и не испытывал усталости. В яме полной волков король Финрод Фелагунд принял смерть, вместо Берена, подставившись под оскаленую пасть и рассыпавшись пеплом. Подоспевшие Хуан и Лютиен разрушили пением чары и прорвальсь на мост перед башней. Саурон, как и все прочие окрестные жители, прекрасно знал, какая судьба предначертана гончему псу Валинора, и решил, что должен лично помочь исполниться предначертаному. Поэтому он принял форму сильнейшего из когда-либо бродивших по свету волков и отправился отвоевывать мост. И такой ужас вызывал он одним своим видом, что Хуан в страхе отпрыгнул с дороги. Тогда Саурон бросился к Лютиен, и та рухнула в обморок перед лицом напасти с глазами падшего духа и непереносимо зловонным дыханием, вырывавшимся из пасти. Но прежде она успела взмахнуть полой своего плаща у него перед мордой, Саурон пошатнулся, ибо его на несколько секунд одолела сонливость (плащ оказался заколдован). Вот тут-то Хуан и воспользовался представившейся возможностью. Далее последовала жестокая схватка между Хуаном и Сауроном в облике волка, огласившая окрестности жутким воем и лаем. Звуки эти достигли даже сторожевых постов на Эред Ветрин, немало напугав их защитников. Но ни колдовство и чары, ни клыки и яд, ни дьявольские навыки и звериная сила не могли помочь Саурону избавиться от мертвой хватки Хуана, не покидая волчье тело. Однако прежде, чем падший дух успел оставить темную оболочку, подбежала Лютиен и пригрозила отправить Морготу лишь его жалкий призрак, сказав: — И будешь там вечно терпеть его издевки, и взгляд его будет пронзать тебя насквозь; если, конечно, не уступишь мне башню. Тогда Саурон признал поражение, и Лютиен стала хозяйкой острова и всего, что на нем было, только тогда отпустил его Хуан. Саурон тут же принял облик летучей мыши, огромной, словно пробегающая по лику луны туча, и позорно бежал, капая на землю кровью из разодранного горла на деревья. Добравшись до гор Таур-ну-Фуин, он поселился там, сея в округе ужас и страх. Хуан с Лютиен принялись обыскивать весь остров, в конце концов, Берен был обнаружен скорбящим над телом Фелагунда. И так велико было его горе, что он даже не пошевелился, когда раздались поблизости ее шаги, даже не услышал их. Лютиен, посчитав его погибшим, заключила Берена в объятья и погрузилась в забытье. Но когда Берен вынырнул из глубин отчаяния и тоски, они посмотрели друг на друга; и в этот момент над темными холмами заиграла заря нового дня. Тело Фелагунда они похоронили на вершине его собственного острова (острова Оборотней), очистившегося от зла. И зеленая могила Финрода, сына Финарфина, прекраснейшего из эльфийских принцев, оставалась в неприкосновенности до тех самых пор, пока очертания земель не изменились и море не пришло поглотить их.

В Нарготронде царило смятение. Сюда вернулись многие из тех пленников, которых держали в заключении на острове Саурона. Они и поведали мне о произошедшем, я оплакивал своего учителя, так же как и оплакал отца в тот день, когда мы сожгли корабли из Альквалонде. И пусть Куруфин еще жив, отцом я перестал его считать после предательства Финрода. Поднявшийся в городе ропот не могли усмирить никакие слова и речи Келегорма. Эльфы горько оплакивали гибель своего короля Фелагунда, они говорили, что девушка сумела совершить то, на что не осмелились сыновья Феанора. При этом многие понимали, что Келегормом с Куруфином руководило скорее предательство, нежели страх. И сердца нарготрондцев отвратились от них и вновь обратились к роду Финарфина, впоследствии они повиновались лишь Ородрету. Последний не позволил им убить братьев, как предлагали некоторые, поскольку пролить кровь родственников — значит приблизить проклятье, и без того нависающее над их головами. Однако Келегорму с Куруфином было отказано в пище и крове в пределах королевства, и Ородрет предупредил, что отныне и впредь сыновьям Феанора не стоит искать любви и поддержки в Нарготронде. — Да будет так! — ответил Келегорм, зловеще сверкнув глазами, Куруфин лишь улыбнулся. Оседлав коней, они ураганом понеслись прочь, на восток, чтобы попытаться найти кого-то из своих родственников. Сопровождать их не поехал никто, даже эльфы их собственного народа, ибо все понимали, что проклятье крепко вцепилось в братьев своими когтями, и зло следовало за ними по пятам. Даже я отныне и вовек Келебримбор, сын Куруфина, отрекся от отца и остался в Нарготронде. Хотя чего вы ожидали от существа, чье первое слово с момента рождения было отнюдь не “мама”? И только верный Хуан последовал за лошадью своего хозяина Келегорма. Семи братьям и их вассалам здесь больше не рады. Надеюсь я болше никогда их не увижу...

Братья поскакали на север, намереваясь поспешно миновать Димбар и воспользоваться самым коротким путем до Химринга, где обитал их брат Маэдрос — вдоль северных границ Дориата. Они надеялись, что им удастся миновать эти опасные земли благодаря скорости, держась вблизи Завесы, отсекающей от скрытого царства Нан Дунгортеб и далекие угрожающие пики гор Ужаса. Вотчину Моргота. Но в пути столкнулсь с Береном и Лютиен. Я их всех больше никогда не видел, знаю лишь то, что пес тогда вновь предал своего хозяина. Но человек и пулумайар не решились убить эльфов. Поэтому Берен только снял с моего отца все доспехи и оружие. В том числе и висевший без ножен на поясе кинжал, Ангрист (Рассекающий Железо) способный резать железо с той же легкостью, что молодой древесный побег. Кинжал, изготовленный Тельхаром из Ногрода (Гномьего Царства). Прочней его только Галворн. Сей прочнейший черный металл был обнаружен в Средиземье, метеоритной руды было мало и ее хватило лишь на два меча. Меч Англашель (Смертельное Железо) был подарен Синдарам, и сейчас должен принадлежать королю Тинголу из Дориата. Другой же меч, кузнец оставил себе, никому не сказав его имени и многие сейчас думают, что второго меча никогда и не было. Кузнецом тем был Эол, Мориквенди — Темный Эльф.

Сказать что я был зол, это не сказать ничего. Моя ярость к Берену останавливалась только тем, что тот не ведал что приобрел, но я пообещал себе, что создам не менее грозное оружие себе сам! И никто не будет им владеть кроме меня. Гоблинский клинок “Меч Гриффиндора” доказал, что такое возможно, жаль что он был заколдован служить лишь защитникам Хогвартса и появлялся только в час угрозы тому. С разрушением школы он был утерян, а может гоблины забрали — это они же его создали.

Лютиен и Берен. Они раздобыли сильмарил. Сокрытые колдовством майар, в волчьих шкурах, наложив сильнейшие сонные чары на охрану, они добрались до трона, на котором восседал Моргот. Тот быстро раскусил замысел вторженцев и обрушил свой гнев на волка-Берена. Но Лютиен оказалась быстрее. Она набросила на глаза Морготу свой плащ, погрузив его в сон темнее Пустоты, где он некогда бродил в гордом одиночестве. И Моргот упал, скатившись со своего трона подобно черной лавине, и замер неподвижно на полу созданного им самим ада. Железная корона с лязгом упала с его головы, и все затихло. Затем Берен достал Ангрист и с его помощью сковырнул с короны Моргота один сильмарил. При попытке сковырнуть втрой, Ангрист соскользнул, и острое лезвие царапнуло Моргота по щеке. Он застонал и пошевелился, и вся темная рать Ангбанда начала пробуждаться ото сна. Ужас охватил Берена с Лютиен, и они помчались прочь не разбирая дороги и даже не пытаясь вернуться к маскировке. В схватке с чудовищем, охранявшим ворота — Кархаротом огромным волком, Берен получил ужасную рану — зверь откусил запястье. И заглотил сильмарил, последний начал жечь его изнутри и в итоге ополоумевший от боли Зверь бросился прочь, не разбирая дороги. Берен, потерял сознания успев лишь схватился за руку, от попавшего в нее яда рана буквально на глазах нагноилась и выглядела отвратительно. Так бы и завершился сокрушительным провалом поход за сильмарилем, кабы в долину вовремя не прилетели три мощные птицы, чьи сильные крылья несли их на север быстрее ветра. Валар вновь решились вмешаться в судьбу Средиземья. Высоко над царством Моргота парили Торондор и его подданные — Великие Орлы, созданные Манве Валар Неба и Воздуха, союзники павшего короля Фингольфина, а теперь Тургона повелителя Гондолина. Лютиен исцелила Берена, но теперь его называли называли Эрхамион, что означало “однорукий”. А Безумный Зверь Кархарот с каждым днем подходил все ближе к Дориату, и обитатели его стали готовиться к Охоте на Волка и по сей день эта охота считается самой опасной изо всех, что когда-либо проводились. Участвовал в загоне и гончий пес Валинора Хуан, и Маблунг Тяжелая Рука, и Белег Крепкий Лук, и Берен Эрхамион, и сам Тингол, король Дориата. На него и бросился зверь, но Хуану удалось победить Кархарота, однако и его собственная, давно предсказанная судьба исполнилась в сей час, в зеленых лесах Дориата — пес был смертельно ранен, и яд Моргота уже проник в его кровь. Маблунг и Белег бросились помогать королю, но увидев, что помощь не нужна побросали оружие и зарыдали от облегчения. Затем Маблунг взял нож и вспорол им живот убитого волка, почти все внутренности его оказались сожжены дотла, лишь рука Берена, державшая сильмарил, оставалась нетронутой пламенем. Но когда Маблунг потянулся к камню, рука его стала рассыпаться в прах, и сильмарил остался лежать, ничем не прикрытый, наполняя своим сиянием лесные тени по всей прогалине. Маблунг поспешно обмотал руку плащем и быстро азял и с сунул камень в оставшуюся руку Берена; и Берен ожил при прикосновении камня, и высоко поднял его над головой, протягивая Тинголу. — Теперь мое задание выполнено, — сказал он, — и предначертание полностью исполнено. Больше он не промолвил ни слова. Ибо умирал. Его лишь смогли донести до Дориата. Однако Лютиен смерть лбюимого не остановила. Лютиен, объятая тьмой, вскоре покинула свою оболочку, и тело ее осталось лежать на траве, словно срезанный цветок, что еще некоторое время не увядает и радует своей красотой взоры. Она превосходила всех Валар и силой своей красоты, и скорби; и опустилась она на колени пред самим Мандосом, и запела ему. Песнь эта была самой прекрасной из тех, что когда-либо облекались в слова, и самой печальной из тех, что когда-либо слышал или еще услышит этот мир. Неизменная, неувядаемая, она до сих пор поется в Валиноре, вне пределов слышимости остального мира, и слушающих ее Валар охватывает невыразимая тоска. Ибо Лютиен сплела воедино две мелодии мира — о печали Эльдар и о человеческой скорби, о Двух Расах, что были созданы Илуватаром и поселены в Арде, Царстве Земли среди бесчисленного множества звезд. И слезы коленопреклоненной у ног Мандоса Лютиен орошали его ботинки, словно барабанящие по камням капли дождя и Мандос, никогда прежде и никогда впоследствии не бывавший настолько тронут, проявил к ней сострадание. Он призвал к себе Берена, и здесь, на далеких западных берегах, они с Лютиен встретились вновь, как и предсказала она в час смерти Берена. Однако Мандос не обладал властью удерживать духи умерших людей в пределах мира, особенно по истечении сроков их ожидания в его чертогах; не мог он и менять по своему разумению судьбы Детей Илюватара. Поэтому он отправился к повелителю Валар, Манве, правившему миром волею Илуватара. Манве стал искать ответа в глубинах своих мыслей, где ему и раньше открывались замыслы и воля Илюватара, и в конце концов, предложил ей следующий выбор. В первом случае, за все перенесенные ею печали и невзгоды Мандос мог отпустить ее, и ей предполагалось отправиться жить в Валимар, среди Валар, до самого конца времен, позабыв обо всех несчастьях той жизни, что она прожила до этого. Туда Берену путь был заказан, ибо Валар не обладали властью отнять у него Смерть — дар Илуватара людям. (Я же сего Дара лишен. Порой говорят смерть — благословение и свобода). Во втором случае она могла вернуться вместе с Береном в Средиземье и вновь поселиться там, но при этом потерять свое бессмертие и не знать, счастье или горе принесет ей завтрашний день. Став смертной, ей рано или поздно пришлось бы умереть, также, как и Берену, но еще задолго до этого предстояло ей потерять свою красоту, что осталась бы жить лишь в песнях. И Лютиен выбрала вторую судьбу, отказываясь от Благословенного Царства и всех претензий на родство с его обитателями. Таким образом судьбы Берена и Лютиен оставались связаны друг с другом, и вели их обоих прочь за пределы этого мира, какие бы испытания и несчастья не довелось им испытать на этом пути. Вот так Лютиен, единственная из Эльдалие, обрела истинную смертность и давно уже покинула этот мир. Однако ее выбор сплотил Две Расы, и пример ее стал образцом для многих, в ком Эльдар, несмотря на то, что мир до неузнаваемости изменился, до сих пор видят подобие прекрасной и любимой всеми Лютиен, потерянной ими навеки.

Розже была написана баллада “О Берене и Лютиен”:

Был зелен плющ, и вился хмель,

Лилась листвы полночной тень,

Кружилась звездная метель

В тиши полян, в плетении трав.

Там танцевала Лютиен,

Ей пела тихая свирель,

Укрывшись в сумрачную тень

Безмолвно дремлющих дубрав.

Шел Берен от холодных гор,

Исполнен скорби, одинок,

Он устремлял печальный взор,

Во тьму, ища угасший день.

Его укрыл лесной чертог,

И вспыхнул золотой узор

Цветов, пронзающих поток

Волос летящих Лютиен.

Он поспешил на этот свет,

Плывущий меж густой листвы,

Он звал, но слышался в ответ

Лишь шорох в бездне тишины.

И на соцветиях травы

Дрожал под ветром светлый след

На бликах темной синевы,

В лучах бледнеющей луны.

При свете утренней звезды

Он снова шел и снова звал,

В ответ лишь шорох темноты,

Ручьев подземных смех и плач.

Но хмель поник, и терн увял,

Безмолвно умерли цветы,

И землю медленно объял

Сухой листвы шуршащий плащ.

Шел Берен через мертвый лес,

В тоске бродил среди холмов,

Его манил полет небес

И дальний отблеск зимних грез.

В случайном танце облаков

Он видел облик, что исчез,

В извивах пляшущих ветров

Он видел шелк ее волос.

Она предстала перед ним

В наряде солнечных огней,

Под небом нежно-голубым

В цветах оттаявшей земли.

Так пробуждается ручей,

Дотоле холодом томим,

Так льется чище и нежней

Мотив, что птицы принесли.

Она пришла — и в тот же миг

Исчезла вновь, но он воззвал:

—Тинувиэль! — И скорбный крик

Звучал в лесах и облаках.

И светлый рок на землю пал,

И светлый рок ее настиг,

И нежный свет ее мерцал,

Дрожа у Берена в руках.

Он заглянул в ее глаза —

В них отражался путь светил,

В них билась вешняя гроза,

И в этот час, и в этот день.

Несла рождение новых сил

Ее бессмертная краса.

Свершилось то, что рок сулил

Для Берена и Лютиен.

В глуши лесов, где гаснет взор,

В холодном царстве серых скал,

В извивах черных рудных нор

Их стерегли моря разлук.

Но миг свидания вновь настал,

Как рок сулил, и с этих пор

На том пути, что их призвал,

Они не разнимали рук.

====== Глава 5. Гори, Гори ясно, чтобы не погасло. (Урулоки Глаурунг Золотой — Отец Драконов) ======

Мой новый дом разрушен огнем дракона. Урулоки Глаурунг пришел по приказу Моргота. Мы проиграли. Бескрылый Ящер был умен, его шкура крепка, а взгляд лишал воли. Увидев его глаза я подумал о василисках, хотя никогда не встречался с ними прямым взглядом. Ящер пытался воздействовать на меня своей Волей, но я сумел прервать кронтакт. Заклятие Империус действует куда аккуратнее и его можно не заметить если не увидьшь направленную на тебя палочку, здесь же, задействована просто голая невообразимая Мощь и грубая Сила. Я и остальные решили сбежать, выступать против Глаурунга силой безсмысленно, и что единственный способ победить его — это воспользоваться хитростью, да понадеяться на удачу. А Дракон, потеряв к нам всякий интерес, развернулся и принялся поливать жарким пламенем все вокруг. Орков же, что еще продолжали рыскать по дворцу, он выгнал вон, отобрав всю награбленную добычу и не оставив бедолагам даже самой захудалой вещички. После этого он обрушил мост в пенный поток Нарога, обезопасив себя таким образом, Глаурунг собрал всю орочью добычу в кучу и отнес ее в самую глубокую из пещер, после чего разлегся на ней малость передохнуть. Вести о падении Нарготронда пришли, наконец, в Дориат, принесли их сюда те, кто сумел скрыться от разграбления и разрушения крепости, и пережить Темную Зиму, затаившись в дикой местности. Теперь они пришли к Тинголу в поисках убежища, и пограничники отконвоировали их прямиком пред очи короля. Некоторые из них утверждали, что армии Моргота уже ушли на север, а другие — что Глаурунг до сих пор обитает в палатах Фелагунда. Кое-кто рассказывал, будто их гость-человек и воспитанник короля Тингола — Мормегиль погиб, а кто-то — что он оказался под воздействием чар дракона и до сих пор стоит там, подобный каменному изваянию. Однако все, как один, утверждали, что задолго до падения Нарготронда большинство знало о том, что Мормегиль — это ни кто иной, как Турин, сын Хурина из Дор-ломина. Друга Тургона короля Гондолина. Элитный отряд воинов Тингола отправился в не сулившую ничего хорошего поездку. Однако Глаурунг был предупрежден об их приближении и вышел навстречу, пылая гневом. Дракон вошел в реку, и вода зашипела, испаряясь вонючим дымом и облаком окутывая Маблунга с его бойцами. Они были ослеплены и полностью потеряли ориентацию, а Глаурунг тем временем вышел на противоположный берег Нарога. Заметив приближающегося дракона, пограничники решили, что пора мчаться во весь опор на восток. Но ветер дул в их сторону, неся с собой черные ядовитые испарения, и лошади, почуяв дракона, обезумели и рванули прочь, не разбирая дороги, некоторые всадники от ударов о деревья погибали на месте, другие оказались унесены незнамо куда. Но человеческая женщина Ниенор, выброшенная из седла, не получила никаких повреждений. Она вернулась к возвышенности Амон Этир, намереваясь дождаться здесь Маблунга, да еще выбраться из стелившегося у земли зловонного дыма. Взобравшись на холм, она посмотрела на запад… и взгляд ее встретился со взглядом Глаурунга, чья голова лежала на верхушке холма. Воля ее еще некоторое время боролась против драконьих чар, но Глаурунг усилил давление, и, узнав о том, кто она такая, заставил не отрываясь смотреть в свои глаза. Затем он наложил на нее заклятье полного забвения, чтобы она не помнила ничего из своей прошлой жизни — ни собственного имени, ни названий окружающий предметов и явлений и еще много дней Ниенор ничего не слышала и не видела, и даже двигаться по своей воле не могла. Затем Глаурунг оставил ее стоящей в одиночестве на вершине Амон Этир и вернулся в Нарготронд, через год его покинув. Позже я узнал, что некто Турамбар по приказу Маблунга из Дориата, пошел на дракона и вонзил в брюхо спящему на дне ущелья Ящеру меч, тем самым убив его. Как? Никакая сталь не могла пробиться даже через веки Урулоки. А тут удалось вонзить меч по самую рукоять! Правда несчастного смертного, облило кровью подобной яду, а встретившись взглядом с умирающим Глаурунгом он рухнул в беспамятстве, накрыв собою меч.

Все стало еще трагичней, когда открылось что Турамбара на самом деле его зовут Турин, сын Хурина — тот самый Мормегиль, потерявший память после встречи взглядом с драконом и обрюхатившим по незнанию собстенную единоутробную сестру Ниенор, что из-за дракона тоже потеряла память. К той после гибели дракона вернулась память и не выдержала правды, она бросилась вниз со скалы в огненную яму, находящуюся рядом с логовом Ящера. Впоследствии никто и никогда не смотрел с этого утеса — ни человек, ни зверь или птица, и деревья здесь тоже не росли. Утес же получил название Кабед Найрамарт — Прыжок к Ужасной Смерти.

Но мне не были интересны семейные драммы людей (Феаноров никто уже не переплюнет), я заинтересовался мечом, и по описаниям выходило что это Англашель! Как Смертельное Железо попал в руки человеку я не узнал. В последний раз его видели в руках Белена (не Берен), тот выпросил меч в награду у Тингола из Дориата. Однако Турамбар называл меч Гуртанг, видимо не зная его настоящего имени. Значит он получил меч не в дар, а возможно украл его, или это был тот самый безымянный меч-близнец Англашеля. Маблунг сказал, что Турамбар, которого сначала сочли мертвым очнулся от Морока дракона, но узнав о самоубийстве возлюбленной, проклял Дориат и воткнул меч рукояткой в землю. Затем бросился на лезвие Гуртанга и черный клинок забрал его жизнь. Обернувшиеся Маблунг и его спутники взглянули на неподвижную тушу Глаурунга, а затем перевели взгляды на тело Турина, и осознали что он мертв. Затем тело Турина подняли с земли, оказалось, что лезвие Гуртанга переломилось надвое. ...Насмешник о камни разбил лицо, Но — полно жалеть о нем! Я не из числа королевских псов, Не стану вилять хвостом, Не буду молить о прощенье, как раб: Я — сам себе господин. На Севере — Враг, а Запад слаб — Ну что ж, я останусь один. Я знаю лишь имя отца моего, Не помню лица сестры... Пускай я один против северных свор, Но стрелы мои быстры, И прям мой путь, как древко копья — Претит мне льстивая речь. Да будет покорна судьба моя Руке, сжимающей меч. ...Бредут года, как в цепях рабы, Бьет крыльями воронье... Запятнанный Кровью, сын Злой Судьбы Отныне имя мое. Пусть смерти моей не оплачет мать — Лишь волки в ночи отпоют, Но воин не должен сомнения знать В последнем победном бою. Мой клич во мраке мертвых долин Как голос смерти звучал, Я кровью досыта напоил Звенящую сталь меча, Я черную тень судьбы победил, Мне месть — единый закон... И вот — победитель — стою один, Самим собой побежден.

Маблунг сказал, что эльфы и люди вместе собрали огромное количество дров и сложили большой костер, пламя которого полностью поглотило тело дракона. А над Турином насыпали высокий курган, и осколки Гуртанга похоронили вместе с ним. И когда с погребением было закончено, эльфы спели жалобный плач о Детях Хурина, и возложили на вершину кургана серый камень, на котором рунами Дориата выбили слова:

“ТУРИН ТУРАМБАР ДАГНИР ГЛАУРУНГА”

После разрушения моего любимого Нарготронда и гибели в огне Рода Финдорфина, Тургон из славного рода Фингольфина стал по настоящему полноправным королем всех Нолдор. Он еще не знал об этом, но знал Враг. Находясь в скрытом в горах городе Гондолине, эльф правил народом, посылая гонцов верхом на Орлах по всему Средиземью. Дориат скрытая крепость Синдар — сильнейшая уцелевшая твердыня не предоставляла пока для Моргота интереса, ибо с нолдорами дел те больше не имели и не представляли угрозы. Еще с Валинора сильнее всех прочих родичей Фингольфина Моргот страшился Тургона, ибо давным-давно, когда глаз его упал на этого эльфа, он не подходил к нему ближе. Дух его омрачала тень предчувствия, что в грядущие времена именно со стороны Тургона придет его погибель. Теперь же узнав о царствовании своей Немезиды и ее полной недосягаемости, Моргот разозлился и решил отыграться на чувствах Короля Нолдоров. Поэтому по приказу орки напали. И к Морготу привели Хурина Талиона (Стойкого) отца Турина Турамбара (того Убийцы дракона)— единственного человека, о чьей дружбе с королем Гондолина тому было прекрасно известно, но Хурин лишь насмехался над ним и категорически отказывался сотрудничать. Тогда Моргот проклял Хурина и его жену Морвен, а также его сына и дочь, призывая на их головы проклятье тьмы и скорби, затем он забрал Хурина из тюремной камеры и поместил его на каменный стул, стоявший высоко на уступах Тангородрима. К этому стулу Моргот приковал его своей силой, и, нависнув над Хурином, вновь проклял его, после чего сказал: — Сиди и смотри, смотри на земли, откуда зло и разрушительный хаос придут к тем, кого ты так любишь. Ты осмелился насмехаться надо мной, сомневаться в могуществе Мелькора, истинного хозяина судеб Арды. Посему ты отныне будешь смотреть моими глазами, и слышать моими ушами, и не удастся тебе покинуть это место, пока все не приблизится к своему трагическому концу. Так была решена участь Хурина, однако нет никаких сведений о том, что тот когда-либо просил у Моргота снисхождения или смерти — для себя или для кого-то из родственников. По приказу Моргота орки старательно собрали тела всех погибших в великой битве, а также все их доспехи и вооружение, а затем сложили их в огромную кучу посреди равнины Анфауглит, издалека было видать эту зловещую пародию на холм. Эльфы назвали ее Хауд-эн-Нденгин, “Курганом Павших”, или Хауд-эн-Нирнаэт, “Курганом Слез”. Но и на склонах этого холма проросла трава, став со временем густой и высокой, и зеленый холм одиноко возвышался над выжженной Морготом пустыней и ни одно из созданий Моргота не приближалось к этой насыпи, под которой ржавели мечи Эльдар и Эдайн. Несладко приходилось Хурину, которому Моргот во всех подробностях рассказывал об исполнении своих коварных планов, но то, что узнавал от него Хурин, было тесно переплетенной с правдою ложью, а все хорошее скрывалось и замалчивалось. И когда Моргот посчитал, что плод обмана дозрел, он отпустил Хурина на все четыре стороны, сделав вид, что пожалел окончательного сломленного пленника. Разумеется, то была ложь, ибо настоящей его целью было использовать Хурина для дальнейшего разжигания ненависти меж эльфами и людьми. Хурин словам Моргота верил мало и понимал, что жалости в том и с наперсток не наберется, но свободу принял, и в тоске и печали отправился восвояси, прокручивая в голове все сказанное Темным Лордом. К тому моменту со дня самоубийства его сына Турина прошел год. Двадцать восемь лет Хурин провел в Ангбанде пленником, и смотреть на него теперь было жалко. Волосы и появившаяся борода его стали длинными и седыми, однако шел он не горбясь, только опираясь на длинный черный посох, на поясе же у него висел меч. Стоит ли говорить, свобода лишь принесла в сердце Хурина еще больше горечи; он покинул Хитлум и направился к возвышавшимся на его границах горам. Заметив вдали окутанные облаками пики Криссайгрим, он вспомнил Тургона, и пожелал перед смертью вновь побывать в сокрытом царстве Гондолин. Его желание мне было понятно, но для всех он уже был мертв. В такие опасные времена он надеялся, что его впустят? Всех попавших в плен Морготу считают погибшими или проклятыми, способными в любой момент обезуметь и перерезать горло даже семье. Орлиные наблюдательные посты у гор Гондолина, были в последнее время удвоены, и птицы прекрасно видели далеко внизу одинокую фигурку Хурина, сам орел Торондор, посчитав эту новость достаточно важной, отправился отнести ее Тургону лично. Но Тургон не поверил: — Не мог Моргот его проморгать. Ты, должно быть, ошибся. — Это не так, — возразил Торондор. — Кабы орлы Манве когда-либо так ошибались, лорд, то тайна местонахождения твоего давно была бы раскрыта. — В таком случае это дурная весть, — опечалился Тургон, — ибо может означать лишь одно: даже Хурин Талион не сумел противостоять воле Моргота. Сердце мое отныне закрыто для него. Хурин же долго простоял в отчаянии у молчаливых утесов Экхориата в ожидании Орлов, но те летали высоео в небесах и не спускались, хоте не могли его не признать даже в столь отвратительно виде. Лучи заходящего солнца, пробившись сквозь облака, окрасили его белую шевелюру багрянцем. Тогда он заорал, не заботясь о том, что кто-нибудь мог его услышать, проклиная не ведающую жалости страну, затем встал на высокий скальный уступ, и, устремив взгляд в направлении Гондолина, громко прокричал: — Тургон, Тургон, неуж-то ты позабыл Серехскую Топь! Тургон, ужель ты не слышишь меня в своих тайных чертогах? — Но в ответ ему лишь ветер зашелестел сухой травой. — Так же трава шелестела и в Топях на закате, — уже тихо произнес он. К этому моменту солнце скрылось за Тенистыми горами, и на землю опустились сумерки. Ветер утих, и на безжизненных просторах вокруг него не слышно стало ни звука. Однако чьи-то внимательные уши не пропустили ни слова из сказанного Хурином, и вскоре об этом было доложено владыке на Черном Троне севера. Моргот заулыбался, ибо теперь ему было наверняка известно, где искать обитель Тургона, хотя шпионам его по-прежнему за горы Экхориат было не пробраться — ведь в горах этих неусыпно бдели орлы. Тем не менее, освобождение Хурина уже принесло свои первые плоды.

Хурин очнулся от своего оцепенения, в нем всколыхнулась ярость, затмевавшая голос рассудка, и единственным его желанием стала месть за все причиненные ему и его роду страдания. Виновных же в своем ослепленном гневом рассудке он счел всех тех, с кем их сводила в жизни судьба. Будь то нолдоры, синдары или люди. Хурин поднялся на ноги и принялся рыть для жены могилу с западной стороны памятного камня; а на самом камне он приписал такие слова: “Здесь же покоится Морвен Элендвен.” Хурин направился по древней дороге, ведущей к Нарготронду, на юг. Далеко на востоке виднелся одинокий холм Амон Руд, и Хурину было в мельчайших подробностях известно о том, что там произошло. Наконец, он пришел к берегам Нарога и пересек дикую речку тем же путем, что и пытавшийся нам прийти тогда на помощь Маблунг из Дориата — по обрушенным в воду камням моста. И вот он уже стоит у разбитых Врат Фелагунда, тяжело опираясь о свой посох. Нельзя не сказать что не я один был в ярости когда узнал, что после ухода Глаурунга какой-то мелкий гном Мом пробрался в выжженные пещеры Нарготронда и теперь бродил туда-сюда по разрушенным и разграбленным залам, считая себя полноправным его хозяином. Он перебирал и пересчитывал драгоценности и золото, пропускал их сквозь пальцы и всячески наслаждался этими ощущениями, поскольку никто не мог ему в этом помешать — из страха перед Глаурунгом, даже перед одним только воспоминанием о нем, сюда никто не осмеливался совать носа. И вот теперь на пороге его владений объявился некий бродяга! Мом вышел ему навстречу и потребовал назвать цели его прихода. Но Хурин на это отвечал: — Кто ты такой, чтобы запретить мне войти в дом Финрода Фелагунда? Гном с достоинством отвечал: — Звать меня Мом; задолго до того, как высокомерные пришли из-за Моря, гномы начали разрабатывать пещеры Нулуккиздон. Я лишь вернулся взять то, что принадлежит мне по праву, ибо я последний представитель моего народа. — В таком случае недолго тебе осталосьнаслаждаться наследством, — угрожающе процедил Хурин. — Ибо я Хурин, сын Гальдора, вернувшийся из Ангбанда, а Турин Турамбар, чье имя тебе должно быть хорошо известно, был моим сыном. Именно он убил дракона Глаурунга, разорившего пещеры, в которых ты теперь находишься... Перепугавшись до дрожи в коленях, Мом принялся умолять Хурина взять все, что душа пожелает, только сохранить ему жизнь. Но Хурин не стал его слушать, и безжалостно убил на пороге Нарготронда. Затем он вошел внутрь и провел некоторое время в его пещерах, где во тьме и беспорядке были разбросаны по полу привезенные еще из Валинора сокровища и произведения искусства. Рассказывают, что когда Хурин, наконец, покинул Нарготронд, с собой из всего этого богатства он взял лишь одну вещицу. Которую я в своем будущем вновь найду в сокровищнице, но уже другого дракона... Хурин направился на восток, добравшись спустя некоторое время до Сумеречных Прудов — в честь которых и был назван народ Синдар. Здесь его задержали охранявшие западное пограничье Дориата эльфы, и привели к королю Тинголу в Тысячу Пещер. Взглянув на него, Тингол исполнился изумления и печали, поскольку узнал в мрачном старике Хурина Талиона, бывшего пленника Моргота. Но он вежливо поприветствовал его и обращался с почтением, Хурин же ничего королю не ответил, лишь достал из-под плаща то, что принес с собой из Нарготронда. А взял он оттуда ни что иное, как Наугламир — ожерелье гномов, что давным-давно было создано для Финрода Фелагунда мастерами Ногрода и Белегоста. Это величайшее творение гномов Прежних Дней Финрод ценил при жизни превыше всех прочих сокровищ Нарготронда. Хурин небрежно бросил его под ноги Тинголу. — Получи же свою плату, — с горечью воскликнул он, — за то, что так “прекрасно” сберег моих жену и детей! Ожерелье это зовется Наугламир, и имя это известно большинству эльфов и людей, я принес его тебе из темных пещер Нарготронда, где твой родич Финрод оставил его, отправившись с человеком Береном сыном Барахира исполнять поручение некоего Тингола из Дориата. Что привело его к смерти от волков Саурона! Тингол узнал великое сокровище, и прекрасно понял намерение Хурина, но жалость возобладала над гневом, и он молча проглотил оскорбление Хурина. Наконец, воцарившееся молчание нарушила его жена майар Мелиан: — Хурин Талион, разум твой затуманен чарами Моргота, ибо тот, кто смотрит глазами Моргота — сознательно или против воли, видит все в искаженном свете. Долгое время твой сын Турин провел в Тысяче Пещер и был словно родным нам, и все здесь относились к нему с любовью и уважением. И не наша вина или воля в том, что он никогда более не возвратился в Дориат. Выслушав Мелиан, Хурин застыл без движения, и долго смотрел в глаза королевы. И здесь, в защищенном Завесой от козней Врага Менегроте, он, наконец, узнал правду о том, как все было на самом деле, и постиг всю полноту горя, что было отмерено ему Морготом Бауглиром. Больше он о прошлом речи не заводил, вместо этого он шагнул вперед и, подняв лежавшее у ног Тингола ожерелье, протянул королю со словами: — Прими же, повелитель, сие ожерелье гномов в дар от того, кто больше ничего за душой не имеет, на память о Хурине из Дор-ломина. Ибо я выполнил свое предназначение, осуществив замысел Моргота, но отныне я больше не раб его. Затем он развернулся и покинул Менегрот, и все, кто видел его лицо, непроизвольно отшатывались. Никто не попытался остановить Хурина и не догадался спросить, куда он направляется. Однако рассказывают, что Хурин недолго жил после этого, лишившись всех целей и желаний, и в конце концов утопился в западном море. Так окончил свое существование величайший из смертных воинов.

После ухода Хурина Тингол долго сидел, в молчании разглядывая великое сокровище, лежавшее на его коленях. Ему пришло в голову, что Наугламир можно переделать, вправив в него сильмарил. Ибо по мере того, как уходили годы, мысли Тургона все чаще обращались к камню Феанора, он привязался к нему так, что опасался за сохранность сильмариля даже несмотря на то, что тот хранился за крепкими дверьми самой надежной из его сокровищниц. Теперь же он намеревался постоянно иметь камень при себе — и во время сна, и во время бодрствования.

====== Глава 6. Жадность фраера сгубила. (Падение Дориата и Вторая Братоубийственная резня). ======

На днях в Дориат прибыли ремесленники из Ногрода, и король, призвав их к себе, объявил о своем пожелании переделать Наугламир и вставить в него сильмарил. Гномы, взглянув на произведение своих предков, с изумлением уставились на сияющий камень Феанора, и вспыхнуло в их сердцах пламенное желание обладать этими сокровищами, унести их далеко-далеко, в свои горные обители. Однако им удалось скрыть эти намерения и сосредоточиться на поставленной перед ними задаче. Долго трудились гномы. Тингол частенько спускался в одиночку в глубокие подземные кузницы, и заворожено наблюдал за их работой. Наконец, пожелание его было выполнено, и два величайших творения эльфов и гномов были соединены в одно целое. Невероятную красоту обрело усеянное бесчисленными драгоценностями ожерелье, когда в самом центре его засиял сильмарил, заставляя остальные камни блистать и переливаться отраженным светом. Тингол, вновь находившийся среди гномов в одиночестве, взял Наугламир и попытался застегнуть его у себя на шее, но тут гномы вырвали ожерелье у него из рук и потребовали передать его им, мотивируя это так: — По какому праву эльфийский король претендует на Наугламир, созданный нашими предками для Финрода Фелагунда, ныне покойного? Ведь ты получил его из рук Хурина, человека из Дор-ломина, что забрал его, подобно вору, из тьмы Нарготронда. Но Тингол, ясно видевший их тайное намерение завладеть сильмарилем, понимал, что Наугламир — лишь предлог. Объятый гневом и гордыней, он не оценил степень угрожавшей ему опасности и презрительно сказал: — Как смеете вы, представители низшей расы, требовать что-либо от меня, Элу Тингола, повелителя Белерианда, кто начал свою жизнь у вод Куивьенен задолго до пробуждения ваших низкорослых предков? Высоко вскинув голову, он с оскорбительной надменностью пристыдил их и стал требовать, чтобы они немедленно покинули Дориат и на вознаграждение за работу не рассчитывали. И тогда к алчности гномов добавилась ярость, вызванная словами короля, гномы плотно обступили Тингола и, набросившись на него, разорвали на месте. Так, в глубоких подземных залах Менегрота, бесславно закончил свою жизнь Эльве Синголло, король Дориата, единственный из Детей Илюватара связавший свою судьбу с одной из майар. Гномы, бежав из Менегрота с ожерельем, направились к востоку через равнины. Однако новости путешествовали в лесах быстро, и немногие из их отряда сумели перебраться через реку Арос, поскольку за ними была поспешно выслана погоня. Наугламир у гномов отобрали и с великой скорбью вернули овдовевшей королеве Мелиан. Лишь двое из убийц Тингола сумели избежать погони на восточных пограничьях и вернулись в свой пещерный град в Синих горах. Здесь они поведали своим соплеменникам определенную часть того, что с ними приключилось. Однако в их устах это звучало так, будто гномы из их отряда были убиты в Дориате по приказу эльфийского короля, пожелавшего таким образом уклониться от оплаты их услуг. Велик был гнев гномов Норгода, скорбевших о своих соплеменниках, среди которых были замечательные мастера и ремесленники, они рвали на себе бороды и громко причитали, а затем долго и тщательно планировали свою месть. Говорят, что они просили помощи у Белегоста, однако тамошние гномы не только отказали им в ней, но и попытались отговорить от затеянного. К совету их не прислушались, и вскоре из Ногрода выступило огромное воинство, которое, переправившись через Гелион, направилось на запад Белерианда обитель Синдар.

Впоследствии утраты, Мелиан не заговаривала больше ни с кем, кроме Маблунга. Его она попросила позаботиться о сильмариле и, не мешкая, отослать гонцов с вестями в Оссирианд — известить Берена и свою дочь Лютиен, правящих сильванами (эльфами Семиречья или Лесными). Затем она исчезла из Средиземья, вернувшись туда, откуда пришла — в лежавшие за морем земли Валар, чтобы оплакивать в садах Лориен свою потерю. Сила ее схлынула из лесов Нельдорет и Рэгион, и зачарованная река Эсгальдуин зажурчала другим голосом. Так Дориат лишился своей защиты, перестав быть сокрытым царством. Так и получилось, что переправившееся через Арос войско Наугрим не встретило никаких препятствий на своем пути и вошло в леса Дориата. Никто не осмелился преградить им дорогу, поскольку гномов было слишком много, и были они свирепыми воинами. Полководцы Серых эльфов погрузились в бездну сомнений и отчаяния, бросая свои отряды туда и обратно безо всякой стратегии. Гномы же не сворачивали с пути, и вскоре, перейдя мост, пришли в Менегрот, и здесь свершилось самое горестное и достойное сожаления деяние Прежних Дней. В Тысяче Пещер произошла яростная битва, во время которой погибло немало эльфов и гномов, и она надолго сохранилась в памяти и тех, и других. Гномы одержали победу, и залы дворца Тингола были разрушены и разграблены. Пал, защищая двери сокровищницы, и мой друг Маблунг Тяжелая Рука, и хранившийся в ней сильмарил был захвачен. Слухи о падении Тысячи Пещер, дошли до Берена с Лютиен, и вскоре после этого к ним прибыл гонец из Дориата, рассказавший о том, что там на самом деле произошло. Тогда Берен и Диор — наследник Тингола, возглавили погоню и с ними отправились многие из Зеленых эльфов Оссирианда. Вот и вышло так, что возвращавшееся из Менегрота гномье войско, изрядно поредевшее, на переправе Сарн Атрад было неожиданно атаковано невидимыми противниками. Ведь когда они взбирались на берег Гелиона, утомленные битвой в Дориате, окружающие их леса внезапно наполнились звуками эльфийских рожков, и отовсюду на них посыпались ливнем стрелы. Многие из гномов погибли в первые же минуты нападения; но некоторым, избежавшим этой участи, удалось сгруппироваться и бежать на восток, к горам. Но когда они уже карабкались по пологим склонам у подножья горы Долмед, навстречу им вышли Древесные Пастыри и загнали их в заколдованные тенистые леса Эред Линдона. Рассказывают, что ни один из гномов не сумел выбраться оттуда и вернуться по горным тропам домой. Впоследствии Берен с изумлением разглядывал тот самый камень Феанора, что он лично сковырнул с железной короны Моргота, и что теперь сиял среди золота и драгоценных камней прекрасного произведения искусства гномов. Он очистил ожерелье от крови, сполоснув его в реке. А Диор, наследник Тингола, попрощался с Береном и Лютиен и покинул их земли вместе со своей женой Нимлот. Они пришли в более глубокие пещеры Менегрота и поселились там вместе с их юными сыновьями Элуредом и Элурином и дочерью Эльвинг. Синдар радостно приветствовали их, воспрянув от окутавший их после смерти короля Тингола и ухода Мелиан скорби. А Диор Элухиль поставил перед собой задачу возродить королевство Дориат, вернув ему прежнее величие.

Через десятилетия, поздним осенним вечером некто забарабанил в ворота Менегрота, требуя встречи с королем. То оказался лорд из числа Зеленых эльфов, в большой спешке прибывший сюда из Оссирианда, и стражи немедленно отвели его к сидевшему в одиночестве в своих покоях Диору. Передав королю металлическую коробку, посланец молча удалился. А в коробке той лежало ожерелье гномов, в которое был вправлен сильмарил, взглянув на него, Диор понял, что Берен Эрхамион и Лютиен Тинувиэль оставили этот мир, отправившись туда, куда ведет судьба смертных за его пределами. Поднявшись с трона, Диор надел Наугламир, и с тех пор казался всем прекраснейшим из детей мира, будь то Эдайн, Эльдар или даже Майар из Благословенного Царства. Но теперь среди рассеянных по Белерианду эльфов стали гулять слухи о том, что наследник Тингола Диор носит ожерелье гномов.

— Вновь засиял в лесах Дориата сильмарил Феанора, — говорили там и сям, и данная сыновьями Феанора клятва снова пробудилась ото сна. Пока Наугламир носила Лютиен, никакой эльф не осмелился бы приблизиться к нему ибо они боялись ее. Ту, что не побоялась противостоять Морготу, но теперь, прознав о восстановлении Дориата и гордыне Диора, семеро братьев собрались вместе и отправили к нему гонца с требованием вернуть принадлежащее им по праву.

Келегорм принялся подначивать братьев готовиться к штурму Дориата. Те прислушались, и уже зимой их войско нежданно-негаданно объявилось у стен Менегрота; в Тысяче Пещер вновь зазвенели мечи и забряцали доспехи.

Так свершилась вторая резня эльфов эльфами. Или Вторая Братоубийственная Резня.

В ней от руки Диора пал Келегорм Светловолосый, здесь же были убиты и мой отец Куруфин с темноволосым Карантиром его младшим братом. Однако и сам Диор погиб, и жена его Нимлот, а малолетних их сыновей жестокие вояки Келегорма выгнали в лес, умирать голодной смертью. Одного лишь Маэдроса — первенца Феанора, ужаснуло такое зверство, и он еще долго разыскивал в лесах Дориата двоих мальчиков. Однако поиски его успехом не увенчались, и о судьбах Элуреда и Элурина до сих пор ничего не известно. Я думаю что они просто сгинули в Лесах. Так пал Дориат — столица Синдар, чтобы никогда уже не восстать из руин. Однако сыновьям Феанора не досталось желаемое, ибо остатки жителей Дориата бежали, и среди них была единственная дочь Диора Эльвинг. Сильмарил они унесли с собой, и спустя какое-то время пришли вместе с ним к устьям Сириона.

====== Глава 7. А не Гондолин ли это? (Падение Гондолина и Третья Братоубийственная резня) ======

Проклятие народа нолдор, продолжало сеять смуту в рядах эльфов и вести их к гибели. Но все это происходило там... на полях и равнинах, лесах и берегах далеко от этих мест. Много воды утекло с тех пор и Тургон успел почувствовать себя непобедимым, а Гондолин стал прекрасен, как его воспоминания об эльфийском Дворце Тирионе, да и в прочности стен своего города он нисколечко не сомневался, пусть даже морской Валар считал иначе. Помимо этого, после одного из сражений, обитатели Гондолина зареклись вмешиваться в дела живущих вне стен Экхориата эльфов и людей, и возвращаться опасными и пугающими путями на Запад в Валинор не желали. Даже несмотря на предупреждение пришедшего однажды через скрытые пещеры смертного, Туора сына Хурина, устами которого говорил Повелитель Вод, о том что им необходимо бросить город и уйти к морю. Укрытые неприступной цепью гор и зачарованными холмами, они не пропускали в свои земли никого, пусть то был даже преследуемый беглец, ускользнувший от Моргота, вести из внешних земель доходили до них редко и с опозданием, и они не придавали им особого значения. Безуспешно шпионы и разведчики Ангбанда старались отыскать пути в Гондолин, ведь единственной их зацепкой были недостоверные слухи, и в тайну его местонахождения никто так и не проник. В конце концов Тургон решил не следовать совету Валар Ульмо и отказался уходить из Гондолина. Однако вновь и вновь звучало в его сознании предупреждение, давным-давно полученное нолдорами от Неизвестного на побережье Арамана, и в сердце Тургона вновь пробудился страх перед предательством. Именно поэтому он приказал перекрыть все проходы, ведущие в Гондолин через Опоясывающие горы, и пока город стоял, никто больше не выходил из него — ни по мирным, ни по военным надобностям. Торондор, повелитель орлов, принес однажды в Гондолин вести о падении Нарготронда, а чуть погодя — об убийстве Тингола, а затем и его наследника Диора, и падении Дориата, но Тургон не желал ничего слышать о бедах своего народа во внешнем мире, и поклялся никогда больше не вступать под знамена никого из сыновей Феанора. А жителям Гондолина он строго-настрого запретил покидать территорию города. Туор остался жить в Гондолине, ибо безмятежное существование и красота города, а также мудрость его обитателей держали его крепче любых оков. Здесь он возмужал и телом, и духом, и освоил многие из наук эльфов-отщепенцев. И сердце Идриль — дочери Тургона, потянулось к нему, и Туор отвечал ей взаимностью. Оттого тайная ненависть к нему Маэглина — племянника Короля и сына Эола, многократно возросла, ибо ничего не желал он также сильно, как обладать ею, единственной наследницей короля Гондолина. Однако король так благоволил Туору, что по прошествии семи лет его проживания в Гондолине не отказал даже в руке своей дочери, ибо несмотря на то, что Тургон не послушался советов Валар Ульмо, он все же подозревал, что судьбы Нолдор тесно переплетены с судьбой посланника Повелителя Вод. На пышном свадебном пиру гулял и веселился весь город, ибо Туор завоевал все сердца его обитателей, за исключением лишь Маэглина и согласных с ним. Так свершился второй брачный союз меж эльфами и людьми. Весной следующего года родился на свет Эарендиль Полуэльф, сын Туора и Идриль Келебриндаль, случилось это спустя пятьсот три года после пришествия Нолдор в Средиземье. Неописуемой красотой был наделен Эарендиль, ибо на челе его сиял небесный свет, а мудрость и красота Эльдар гармонично сочетались в нем с силой и выносливостью людей, живших в старину, призывный шепот моря навсегда поселился в его сердце, и в этом он походил на своего отца. Идриль Келебриндаль была мудрой и предусмотрительной женщиной, и потому, когда в сердце ее закрались дурные предчувствия, она принялась незамедлительно действовать. По ее приказу был подготовлен секретный проход, ведущий из Гондолина, он пролегал под землей и выходил далеко за стены города, к северу. Отдавая этот приказ, она особо подчеркнула, что о работах этих должно знать как можно меньше народа, а до ушей Маэглина и вовсе не должно долететь ни звука. Так как она видела его ревность и опасалась его. Однажды, когда Эарендиль был еще совсем юн, Маэглин потерялся. Он любил горное дело, и поиск руды предпочитал всем прочим ремеслам, к тому же, он возглавлял всех работавших на удаленных от города горных разработках, занимавшихся поиском металлов для гондолинских кузниц — как для мирных, так и для военных нужд. Нередко Маэглин забредал с несколькими своими помощниками далеко за цепь окружавших Гондолин холмов, и королю было неведомо о том, что он продолжал этим заниматься вопреки его запретам. Вот и вышло так, что по воле проведения Маэглин оказался захвачен орками и уведен в Ангбанд. Не подумайте! Я не считал его ни трусом, ни слабаком, однако те жестокие пытки, которым он был подвергнут, сломили его дух, и в конце концов он купил себе жизнь и свободу, раскрыв Морготу местонахождение Гондолина и удобные для нападения подступы к нему. Невозможно было передать словами охватившее Моргота злобное торжество, на радостях в издевку он пообещал Маэглину титул правителя Гондолина в качестве его вассала, и Идриль Келебриндаль в придачу... если целы окажутся. И мысли об Идриль, а также ненависть к Туору, позволили Маэглину легче перенести факт своего предательства, самого Позорного за всю историю Прежних Дней. Моргот отправил его обратно в Гондолин, чтобы там никто ничего не заподозрил, обнаружив его исчезновение. Маэглину было приказано содействовать захвату города изнутри, когда придет час и тот вернулся в королевский дворец, сияя натянутой фальшивой улыбкой на лице и нося в сердце черную змею предательства, в то время как мрачные предчувствия все сильнее охватывали Идриль. И в год, когда Эарендилю исполнилось семь лет, Моргот посчитал время благоприятным и бросил на Гондолин полчища своих балрогов, орков и волков, вместе с ними пришел и целый выводок детенышей Глаурунга, одним своим видом наводивших страх. Воинство Моргота пришло с северных круч, где горы были наиболее высокими, а стража — наименее многочисленной и случилось это прямо во время празднества, называемого Вратами Лета, когда весь народ Гондолина, собравшийся у стен города, ожидал восхода солнца и в предвкушении пел радостные песни.

Немало спето об отчаянных подвигах глав благородных родов и их доблестных воинов сразившихся с балрогами. Туор помчался на поиски Идриль, однако Маэглин первым успел наложить руки и на нее, и на Эарендиля, Туор сразился с ним на городских стенах, и одержал верх. Тело Маэглина рухнуло вниз, кувыркаясь по каменистым склонам холма Амон Гварет, после чего замерло в охватившем подножье холма пламени. Затем Туор с Идриль повели остатки гондолинцев, которых сумели найти и собрать вместе в суматохе горящего города, и повели к приготовленному Идриль тайному выходу.

На горном перевале их обнаружили и на этой узкой дороге, где каждый неверный шаг мог стать роковым, на них напали орки, ибо Моргот расставил дозоры по всей длине опоясывавших долину гор, да и еще балрог был с ними. Положение казалось безвыходным, и сомнительно, чтобы беспримерная отвага златовласого Глорфинделя, главы дома Золотого Цветка Гондолина — нолдора с кровью ваньяр в жилах, помогла им выбраться отсюда живыми, кабы не вовремя подоспевший на помощь орел Торондор. Немало песен было сложено впоследствии о дуэли Глорфинделя с балрогом на остром выступе скалы, оба рухнули с него в пропасть, чтобы найти там свою смерть.

Спустя десятилетия Туор, почувствовав приближение старости, стал все отчаяннее стремиться к морю, и оно с каждым днем все сильнее завладевало его сердцем. Поэтому он построил большой корабль, и назвал его Эарраме, что означает “Морское Крыло”. Вместе с Идриль Келебриндаль он поднял на нем паруса и отправился навстречу закату, больше о нем предания и песни тех лет мне ничего поведать не могут. Однако впоследствии в песнях можно встретить упоминания о том, что Туор, единственный из смертных, удостоился чести быть наравне причисленным к старшей расе, и присоединился к полюбившимся ему Нолдор. И дальнейшая судьба его была отличной от судеб людей.

Их сын Эаэрендиль остался в поселении в Гаванях Сириона — Смешанного союза из дориатцев, гондолинцев и эльфов Кирдана Корабела, а Эрейнион Гил-галад, сын Фингона, был провозглашен верховным королем Нолдор в Средиземье. Сиятельный Эарендиль стал повелителем народа, обитавшего у устий Сириона, и женился на прекрасной Эльвинг, которая родила ему Элронда и Эльроса, прозванных Полуэльфами. Эарендиль давно уж сдружился с Кирданом Кораблестроителем, поселившимся на острове Балар с теми из своих эльфов, что сумели пережить нападение и разграбление гаваней и бежать.

Тем временем до Маэдроса дошли вести о том, что Эльвинг жива и обитает близ устий Сириона в Гаванях, и сильмарил находится у нее. Однако на сердце его было тяжело после свершенного в Дориате, и он, горько раскаиваясь в учиненной резне, решил ничего не предпринимать по этому поводу. И все же по прошествии некоторого времени неисполненная клятва вернулась, чтобы терзать его и его братьев; им пришлось оставить свои занятия и вновь собраться вместе. Затем они отправили в Гавани посланца с уверениями в дружбе, но одновременно с твердым требованием вернуть сильмарил. Ни Эльвинг, ни остальные эльфы не пожелали отдать им драгоценность, что с таким трудом добыл Берен и носила прекрасная Лютиен, и из-за которой был убит Диор. И меньше всего на свете им хотелось принимать такое решение, пока их повелитель Эарендиль находился в плавании, поскольку им казалось, что сильмарил обладает целебным свойствами, и приносит благословение на их дома и корабли. Это и стало причиной последнего и самого жестокого из избиений эльфов эльфами; так свершилось третье из худших зол, принесенных проклятой клятвой. И свершилась Третья Братоубийственная резня. Оставшиеся в живых сыновья Феанора внезапно обрушились на изгнанников Гондолина и остатки народа Дориата, и перебили всех. Но в битве той часть их воинов участвовать отказались, а некоторые и вовсе перешли на другую сторону и были убиты, защищая Эльвинг от их собственных лордов. И все же Маэдросу с Маглором удалось одержать победу, хотя они и остались последними из сыновей Феанора, Амрод с Амрасом в тот день были убиты. Корабли Кирдана и верховного короля Гил-галада, спешившие на помощь эльфам Сириона, пришли слишком поздно, ни Эльвинг, ни ее сыновей обнаружить не смогли. Тогда те единицы, что сумели пережить резню, присоединились к Гил-галаду, отправившись с ним на Балар. Они и поведали, что Эльроса с Элрондом захватили в качестве пленников, а Эльвинг с сильмарилем на груди бросилась в море. Таким образом, Маэдросу и Маглору камень не достался, однако он не был утерян. Ульмо, подняв Эльвинг на поверхность, превратил ее большую белую птицу, на груди которой сиял, словно звезда, сильмарил, и она полетела искать своего возлюбленного Эарендиля. Ночной порой стоявший у руля Эарендиль заметил, как она летела к его кораблю, подобная стремительному белому облачку на фоне луны; ему она показалась странно движущейся звездой над морскими волнами, бледным мерцающим огоньком на крыльях ветров. В песнях рассказывается, что Эльвинг в спешке рухнула на палубу корабля с такой силой, что от удара едва не умерла, Эарендиль бережно поднял ее и отнес к себе в каюту. Но каково же было его удивление, когда наутро он обнаружил вместо птицы спящую рядом жену, чьи волосы разметались и по подушке, и по его лицу.

====== Глава 8. Как тяжело быть Звездой. (Война Гнева и Поражение Моргота) ======

Эльросу и Эльронду ничего не грозило, Маглор Песнопевец проявил сострадание и хорошо о них заботился, и, как бы неправдоподобно это ни звучало, между ними вскоре завязалась дружба. Ведь к тому времени Маглор давно уж был по горло сыт своей ужасной клятвой, и с радостью отрекся бы от ее исполнения. На радители близнецов, не ведали этого и тогда Эарендиль рахвернул свой корабль на Запад и за счет своего мастерства мумел пройти через заколдованные воды, мимо острых скал и непроглядные туманы, наконец ностигнув своей цели. Он прибыл в Валинор взяв с собой сильмарил. Он вошел во Дворец Тирион, но улицы его были пустынны. Тяжело стало у него на сердце при мысли о том, что зло сумело проникнуть даже в Благословенное Царство. Он стал кричать и звать кого-нибудь на всех известных ему эльфийских и человеческих языках, но ответа не было. Поэтому он, скрепя сердце, решил покинуть Тирион и вернуться к морю. Однако едва он встал на ведущую к побережью дорогу, как некто появился на склоне холма и громко его окликнул: — Приветствую тебя, Эарендиль, величайший из мореходов, пришедший нежданно туда, где его прихода долго ждали, но уже почти отчаялись дождаться. Приветствую тебя, Эарендиль, несущий в руке своей свет, предшествовавший Солнцу и Луне! Привет тебе, гордость Детей Земли, звезда во тьме, мерцающая на закате и блистающая в свете утра! Эарендиль последовал за вестником, во дворцы Валимара, чтобы никогда уже не вернуться в земли людей... Валар собрались вместе, призвав даже Ульмо из морских глубин, и Эарендиль, встав перед ними, передал им послание Двух Рас. Он просил снисхождения к нолдорам, предлагая принять во внимание все перенесенные ими беды и просил помощи эльфам и людям в час крайней нужды... И мольбам его вняли. Эарендиль отсутствовал долго, и Эльвинг стало одиноко и страшно на берегу; она побрела вдоль моря и вскоре оказалась близ Альквалонде, где на волнах покачивались корабли Телери. Встретив и тепло поприветствовав ее, Телери с любопытством и сочувствием выслушали ее рассказы о Дориате, Гондолине и бедах, постигших Белерианд. Здесь, в Лебединой Гавани, и обнаружил ее возвратившийся Эарендиль. Однако вскоре их обоих призвали в Валимар, где поведали о решении, что принял относительно их Повелитель Валар. — Выбирай ты, — попросил Эарендиль жену, — лично я уже порядком устал от жизни. И она сделала выбор, выпросив прощения ради Превых детей Илуватара — эльфов. И просила их помочь в войне, но высокой ценой. По велению Валар вестник отправился к берегу Амана, где до сих пор стояли на якоре спутники Эарендиля, ожидавшие от него вестей. Эонве взял лодку и усадил в нее троих моряков, после чего Валар вызвали ветра, быстро понесшие моряков к востоку. Корабль Эарендиля Вингилот, был освящен и перенесен через весь Валинор к самому дальнему берегу мира, здесь он прошел сквозь Врата Ночи и поднялся прямиком на волны океанов небес. Прекрасен и изумительно искусно сработан был этот корабль, несущей мерцающее, чистое и яркое пламя у руля его стоял Эарендиль Моряк, все еще блиставший от пыли эльфийских алмазов, и сильмарил сверкал у него во лбу. Далеко заплывал он на своем корабле, даже в беззвездные пустоты, но чаще всего его можно было увидеть по утрам и вечерам, сверкающим на рассветах и закатах по возвращении в Валинор из своего плавания за пределами мира. И когда корабль Вингилот впервые поднял паруса на просторах небес, яркий и мерцающий, его появления никто не ожидал. Народы Средиземья с изумлением смотрели на новую звезду, посчитав ее знамением, они дали ей имя Гил-Эстель, Звезда Надежды. Заметив ее однажды вечером на небе, Маэдрос спросил у Маглора: — Не сильмарил ли это нынче сияет на Западе? — Ежели это действительно тот сильмарил, что на наших глазах скрылся в морской пучине, то он был поднят оттуда властью Валар; так давай же порадуемся этому. Ибо теперь его великолепие озаряет всех, и в то же время он надежно защищен от зла. Пока была светла луна и зажжена его звезда, за много лет он много раз — небесный страж вселенских тайн — над Средиземьем пролетал… Эльфов, поднимавших взгляды к небесам, стало оставлять отчаяние. Моргот же преисполнился дурных предчувствий. И все же считается, что Моргот не ожидал нападения с Запада, так велика стала его гордыня, что он решил, будто никто впредь не осмелится вступить против него в открытый бой. Более того, он считал, что навсегда лишил Нолдор поддержки Повелителей Запада, и что те, пребывая в своем не ведающем забот царстве, оставят в покое его владения во внешнем мире. Ибо для Моргота жалость и сочувствие — настолько чуждые понятия, что он не в состоянии даже заподозрить их в ком-то другом. Но тем временем воинство Валар готовилось к битве. Под их белоснежными знаменами шагали Ваньяр, народ Ингве, и те из Нолдор, кто не покинул берегов Амана, ими правил Финарфин, сын Финве. Мало кто из Телери выказал желание идти воевать, ибо они хорошо помнили учиненную Нолдор резню в Лебединой Гавани и угон их кораблей. Однако они все же прислушались к словам Эльвинг (чей отец, Диор Элухиль, был их родичем) и выделили достаточное количество кораблей и моряков, чтобы перевезти армию Валинора через море на восток. И все же Телери по прибытии остались на своих кораблях, и никто из них не ступил вновь на берег Средиземья.

Встречу армий Запада (эльфы Валинора и Средиземья) и Севера (Моргот и его слуги) назвали впоследствии Великой Битвой и Войной Гнева. На поле боя высыпали все вооруженные силы Моргота, а было их бесчисленное множество, не помещавшееся даже на равнине Анфауглит и весь Север был охвачен пожаром войны. Но у Моргота не было шансов. Балроги, за исключением тех, что успели попрятаться в недоступных пещерах в глубинах земли, были уничтожены, несметные легионы орков таяли, словно солома, охваченная яростным пламенем, или гонимые ураганным ветром листья. Выжило их совсем немного, так что в последующие годы они мало беспокоили обитателей Средиземья. Жалкие остатки трех дружественных эльфам человеческих родов сражались на стороне Валар, сполна отомстив за смерть Барагунда и Барахира, Гальдора и Гундора, Хуора, Хурина и еще многих других своих правителей. Однако значительная часть людей, недавно пришедших с востока под предводительством Ульдора и других вождей восточников, встала на сторону Врага, и эльфы никогда об этом не забывали. Видя, как погибает цвет его воинства, Моргот затрепетал, но не осмелился вступить в бой лично. Вместо этого он пустил в ход свои последние резервы: из пещер Ангбанда на свет выползли Рамалоки — крылатые драконы, каких никто доселе не видывал. Их атака была такой неожиданной и яростной, что войска Валар были отброшены назад, ибо выход драконов сопровождался громом и молниями, не говоря уже о бушевавшем, словно в преисподней, огне. И в этот час с небес спустился корабль Вингилот, сиявший ровным белым светом, а вокруг него собралось огромное множество небесных птиц, возглавлял которых орел Торондор. В воздухе произошла великая битва, длившаяся весь день и всю долгую, исполненную тревог ночь. Незадолго до рассвета Эарендиль сразил Анкалагона Черного — самого свирепого из драконьей армии, и тот рухнул с небес на пики Тангородрима, попутно обрушив их. И когда взошло солнце, воинство Валар восторжествовало, ибо почти все драконы оказались повержены, укрепления Моргота были разрушены, и силы Валар спустились в глубокие подземелья, чтобы добить всех, кто там еще мог скрываться. Моргот оказался в ловушке, но достойно принять поражение не пожелал. Он бежал в глубочайшую из своих нор и оттуда принялся умолять о мире и просить прощения, но его сбили с ног, повалили на землю лицом вниз и заковали в те самые цепи Ангайнор, в которых ему прежде уже довелось побывать. А железный венец его приспособили под ошейник, тяжесть которого потянула голову Моргота вниз, словно камень на шее. Однако предварительно из венца вынули два оставшихся сильмариля, ясным светом засиявших под открытым небом, камни поручили заботам вестника Валар — Эонве. Эонве, от лица Повелителя Валар, призвал всех эльфов Белерианда покинуть Средиземье и вернуться в Аман. Однако Маэдросу с Маглором это предложение не пришлось по душе, и они стали готовиться, пусть и с большой неохотой, к отчаянной попытке исполнить свою пресловутую клятву. Ибо за сильмарили они готовы были драться даже против победоносного воинства Валинора, даже если это означало — вдвоем против всего мира. В общем, они послали Эонве требование немедленно вернуть сильмарили, что в давние времена были созданы их отцом, а затем украдены Морготом. На это Эонве отвечал, что право обладания творениями их отца они утратили из-за множества непростительных деяний, совершенных ими в ослеплении клятвы, и в первую очередь — из-за убийства Диора и нападения на Гавани Сириона. Свету же сильмарилей предстояло отправиться на Запад, откуда он и был взят изначально, и Маэдрос с Маглором также должны были вернуться в Валинор и ждать решения своей участи, ибо лишь Валар, Эонве отдаст священные камни. Братья отступили на время. Маглор пытался уговорить старшего брата передумать, но тот решил рискнуть и забрать камни силой. И вот переодевшись и замаскировавшись, они пришли ночью в лагерь Эонве и пробрались туда, где хранились камни. Убив охранников, они забрали сильмарили, но тут весь лагерь поднялся на ноги, и братьев окружили. Они приготовились подороже продать свои жизни, но Эонве запретил своим воинам убивать сыновей Феанора, никем не остановленные, они бежали прочь, унося с собой сильмарили. Каждый из них взял себе по камню, решив так: — Раз один из сильмарилей утерян для нас, а осталось два, как и нас самих, то совершенно очевидно, что наследство придется разделить поровну. Но сильмарил нестерпимой болью жег руку Маэдроса и тот осознал правдивость заявления Эонве о том, что они потеряли право на обладание сильмарилями, и что клятва их была тщеславна и напрасна. Исполнившись безысходности и сожалений, он бросился в ближайшую расщелину, в глубинах которой жарко пылал подземный огонь, он погиб, а сильмарил, что был у него с собой, провалился в самые недра Земли. Рассказывают, что и Маглор недолго терпел причиняемую сильмарилем боль в конце концов он бросил его в Море, и впоследствии долго блуждал по его берегам, напевая волнам песни, исполненные скорби и раскаяния. Ведь Маглор был одним из величайших певцов старины, уступая лишь Дайрону из Дориата, а к эльфийским народам он никогда более не возвращался. Не звезды в волосах — кристаллы соли, Жестокий свет ладони сжег до боли — Ты плачешь и поешь, Безумный Маглор, И песне этой вторит ветер с моря. Ты плачешь и поешь — и в этих песнях Печальных чаек стон и ветра вести О том, что не вернутся корабли Из Валимара — былое не воскреснет, — О том, что не вернется никогда... А губы жжет соленая вода, И не найти в ней утоленья жажды, И канут в Вечность каплями года. И не найти ответ, куда идешь — Твой след с песка смывает сонный дождь, Но песни звезд звучат в твоих балладах, И — знаешь ли ты сам, о чем поешь? Но песни звезд вплетаются в баллады, В молчаньи люди опускают взгляды... Безумный менестрель поет у моря: Хлеб и вино — вот вся твоя награда, Безумный менестрель... не пыль дороги — Шелка стелили Маглору под ноги, Был золотом расшит твой белый плащ, В молчании тебе внимали боги. Был золотом звенящим твой напев Во славу Королевы Королев... — Теперь безумцу бедная рыбачка Внимает, на песок у ног присев. Теперь безумцу — дальняя дорога: День или два — и снова от порога По белому песку брести без цели, И снова в кровь сбивать босые ноги. По белому песку — следы скитальца У моря, там, где край земли печальной: Звенящей лютни золотые струны Не тронут окровавленные пальцы. Нет у тебя ни славы, ни короны И нет меча — но кто безумца тронет? Есть только бесконечная дорога И песня — там, где край земли, у моря, И песне этой вторит ветер с моря, И плачет, и поет Безумный Маглор... Так сильмарили заняли назначенные им места: один в небесах, другой в огненном сердце мира, а третий — в морских пучинах.

В те дни началось активное строительство кораблей у берегов Западного Моря, оттуда многочисленный флот Эльдар отправился под парусами на Запад, чтобы никогда уже не вернуться в земли скорби и войны. Ваньяр с триумфом возвращались в Валинор под белыми знаменами, радость их победы омрачала лишь потеря сильмарилей из венца Моргота, ведь они прекрасно понимали, что драгоценности эти никому не удастся вновь найти и собрать вместе, для этого пришлось бы разобрать весь мир по кирпичикам. В жилах Эльроса и Элронда текла кровь не только трех родов Эдайн, но еще — по материнской линии — Эльдар и Майар, ведь их прародительницами были Идриль из Гондолина и Лютиен, дочь Мелиан. Валар действительно не могли забрать у людей дар смерти, которым наделил их сам Илуватар, однако сыновьям Эарендиля был предоставлен выбор, к которой из рас им принадлежать. Элронд решил избрать судьбу Перворожденного и получил бессмертие, присущее эльфам. Но Эльрос предпочел стать правителем людей, однако и он прожил на свете намного дольше, чем любой из обитателей Средиземья. И все потомки его королевского дома унаследовали долголетие, необычное даже среди нуменорцев. Сам Эльрос прожил пятьсот лет, из которых правил нуменорцами четыреста десять.

Я же стоял на берегу и провожал взглядом исчезающие за горизонтом корабли. Последний из Дома Феанора, наконец увидевший воочию силу и одновременно беспомощность Валар. И осознал, что нет им никаких дел до бед Средиземья, и до меня... тоже не будет. И узнал, что существование гибридов возможно и я могу стать похожим на них не боясь потерять свои сил. И Валар отнять их не смогут ибо им не подвластна смерть, а я не подвластен смерти...

====== Глава 9. Мы строили, строили и наконец построили. Ура! (Эрегион и Мория) ======

Великая Битва и падение Тангородрима нанесли серьезные повреждения Средиземью, и сильнее всего пострадал Белерианд — земли эльфов, ныне лежавший в руинах и еще многие северо-западные территории оказались накрыты волнами Великого Моря. Иными словами, если раньше был континент аналогичный Евразии, то после катаклизма осталась одна Европпа. Правда площадь самой Арды многократно превышала площадь материков Земли...и не была ограничена в расширении за счет сила Валар, что могли поднимать земли со дна морей. На востоке, в Оссирианде, обрушились стены Эред Люин, в южной их части образовалась огромная брешь, сквозь которую на землю хлынули морские воды. В новообразовавшийся залив впадала сменившая русло река Ллун, поэтому и сам он носил аналогичное название. Территории эти Нолдор называли в старину Линдоном, и название сие сохранилось, здесь по-прежнему обитали многие из Эльдар, не желавшие покидать земли, где так долго жили и воевали. Повелителем этих эльфов теперь был Гил-галад, сын Фингона, в свите его был и Элронд Полуэльф, сын Эарендиля Морехода и брат Эльроса, первого короля Нуменора. На берегах залива Ллун эльфы построили свои гавани, получившие название Митлонд (Серые), здесь стояло на рейде множество кораблей, поскольку залив оказался на редкость удобной и безопасной естественной гаванью. Время от времени корабли Эльдар покидали Серые Гавани в надежде бежать от тьмы, опустившейся на землю; ведь милостью Валар Перворожденным по-прежнему было дозволено пользоваться Прямым Путем на запад. Таким образом, они при желании могли присоединиться к своим сородичам, обитавшим на Тол Эрессеа и в Валиноре, что лежали за гранью окружающих морей. Валинор снова был открыт эльфам... Прочие же эльфы наоборот отправились вглубь Средиземья, по большей части то были Телери, пережившие падение Дориата и разрушение Оссирианда. В лежащих далеко от моря лесах и горах Сильванских эльфов они основали свои королевства, хотя море по-прежнему жило в их сердцах. Лишь нолдоры, и я в их числе приблизились к подножью великих гор поближе к гномьим пещерам Хазад-дум, которые эльфы называли Хадходрондом, а впоследствии — Мория. Строительство шло весьма быстро, гномы еще помнящие пользу, которую им принесли нолдоры (драгоценные камни мы им принесли, а не пользу!) согласились помочь и из быстро обосновавшегося эльфийского города была проложена дорога к западным вратам Мории. Дружба эта принесла немало выгоды обеим сторонам. Гномы добывали нам руду и драгоценные камни, а мы делились изготовленными изделиями. Гномы сами по себе великолепные кузнецы и ювелиры... были. Гномы смертны, знания и навыки накопленные ими могли в любой момент бесследно исчезнуть. Ремесленники Гвайт-и-Мирдайн (фирма однако, я в шутку предлагал назваться Феанор и сыновья, но нолдоры не оценили), наши мастера, сохранившие и накопившие свои умения со времен Валинора, превзошли даже предыдущих мастеров нашего народа, кроме Феанора (ну это они так думают). Народ ювелиров, так нас прозвали и величайшим среди них по праву считаюсь Я: Келебримбор, Сын Куруфина. По праву со своими соратниками использующий восьмилучевую Звезду Феанора, как клеймо подтверждающее качество работы и печать. Эрегион — земли лежащие у подножья гор, люди изредка прибывающие сюда назвалиих Холин. Каменистая пустынная местность, стала заростать садовыми плодоносящими деревьями, семена которых люди привозили сюда в качастве оплаты, так как не каждое из многочисленных королевств людей могло оплатить нашу работу монетой, будь то меч, доспех, подкова или Врата. Так как каждая вещь ваходящая из наших рук, несла в себе магию и была надежней и прекрасней всего, что видели до этого люди. Фактически за счет работы кузниц и живет наш город, отчего уважение ко мне среди сородичей весьма высоко и я даже вполне могу считаться их лидером, пусть и имею звание Лорда, лишь номинально, так как власти после отречения от отца я не имею, иначе я вполне мог претендовать на звание Короля Нолдоров как и Гил-Галад. Все же он из Второго дома, а я из Первого. НО, моих советов прислушиваются и я этим доволен. Насчет эльфийских чар я смог разобраться. И мне были отныне подвластны иллюзии, или точнее ношение личины, и то в пределах разумных пределов, я должен оставаться гуманоидом, и тогда чары будут обманывать все пять органов чувств. Фигово правда у меня получается их поддерживать. Так же мне стали доступны разнообразные зачарования, но это и так понятно — артефактор же. Но вот создать какой-нибудь огненный шар уже не выйдет... на эльфийской магии. Но вот зажарить орка Светом Души я сумею, что и старался вплести в свои клинки. Правда был один отвратительный на мой взгляд побочный эффект, от которого я не могу избавиться — при наличии рядом живого носителя Черной Крови клинок... начинал светиться. Голубым. Мои глаза испускают голубое сияние, особенно во время испытания сильных эмоций. Как мне сказали собратья — я пропитан Светом Дерев поэтому я сильнее в этом плане и скрыть такое сложно, а почему такой цвет, так он у каждого свой. Задумывается, что светиться должна рунная вязь, а не весь меч. Так как именно свет — я использую как оружие, клинки его и вырабатывают. Сначала я пропитываю заготовку, просто держа ее в руках, а затем выковывая клинок, руны задают направленность, то есть что этот свет должен делать. Весь этот процесс сопровождается с моей стороны, таким световым шоу при каждом ударе молота, что те ослепляющие гранаты, которые в меня бросали маглы, кажутся огоньками Люмоса. От чего, ко мне редко кто рискует заходить когда я занят — есть нешуточный риск на полчасика ослепнуть, а кую я обычно безостановочно по несколько дней подряд, отчего дым из трубы застилает небо... Меня терпели долго, но видимо даже мое грозное лицо, с глазами из которых свет стелется туманом, недовольное тем что меня прервали, не остановило их от претензий. И неба им ни днем, ни ночью не видно, воняет ужасно, и цветы на клумбах вянут... И что вы думаете я сделал? Прекратил работать? Нет! Я отлил металлическую трубу, понавырезал на ней руны и обложил ее (едва-ли не матом) камнем. Вся эта конструкция заменила дымную трубу моей кузни. В общем все стали довольны: дым невидим и не пахнет. Впрочем довольны не все: какую-то птицу закоптило прямо в воздухе — температура-то никуда не делась. В общем нужда — двигатель прогресса, мои соплеменники заказали такие же трубы и теперь Ост-ин-Эдхиль промышленный и экологический чистый город! (А что? Первый эльф астронавт уже есть). На эти трубы у гномов сразу потекли слюньки, хоть тазик подставляй. В Хазад-думе конечно очень хитроумная система вентиляции, но она ни в какое сравнение не идет с очистителями. Этот масштабный проект нас (меня) озолотил, и поселение наконец приобрело завершенный вид. Ост-ин-Эдхиль — Крепость Эльдар, наконец оправдывает свое название, став великим городом-крепостью. А я приобрел личную кузницу — одновременно мой дом и приемная заказов, с лавкой и изделиями на продажу. Согласитесь — для начала не плохо. Мои мечи заколдованы нести врагу урон и делаются как и остальные эльфийские. А вот дальше я схитрил. Эльфы этого не знают, но вид урона и его степень, и кому конкретно он должен вредить, зависит от имени клинка. Я часто уже встречал оружие соответствующее своему именни, но они такими создавались, а имя подтверждало эффект. Я же делал все клинки зачарованными на урон, а вот какой уже зависит от названия, на эльфийском разумеется, заложив в каждый клинок Базу Слов и их Соответствующих эффектов, после чего чары закрепляются и их изменить уже нельзя. Умный меч не иначе. Но все равно мне не нравится, что они приобретают эту чертову иллюминацию! Защитные чары которые я освоил (ну там, прочность, система свой/чужой, сокрытие...) и мои изделия, когда я работаю всей ватагой эльфов, приобретают нормальное свойство — руны светят, когда от них это требуется. А вот с оружием не везет, требуется доработка. Но мечи приобретают, не гномы разумеется, а люди и иногда эльфы. Товар у меня редкий и штучный. Все мои клинки весьма известны. Но с заказами ко мне на заколдованное оружие все же обращаются редко, как никак цена баснословная. Подвал. У каждого домовитого эльфа есть погребок с вином или если он очень богат — сокровищницей. У меня же тайная мастерская, найти сюда вход сложно, а войти невозможно, он заколдован мною и не пустит никого кроме меня. Здесь я пытаюсь использовать эльфийскую магию по принципу земной. И кое-что получается. И отталкивающие чары, и самоочищающиеся и т. п. Было бы куда сподручней использовать маг-ядро но... Я НЕ МОГУ ДО НЕГО ДОБРАТЬСЯ!!! Ядро магии закрылось от меня, оно сжавшись в плотный клубок, как будто пряталось от Света, что насыщает мое тело. Я знаю что у него цвет Черный с Изумрудными всполохами. От него исходят эманации превосходства и власти, уверенности и беспощадности... Тьмы наконец. И моя природа как существа светлого противится этому... Мда-с. Я как-то подзабыл, что Блэки вообще-то темный Род. Певереллы же вообще повязаны со смертью, что опять таки неестественно для вечноживущего огонька эльфийской души, что даже понятия такого не знает. Слизерины те еще химерологи — создавали новых существ, что эльфам кажется извращением и надругательством над природой, так как создать жизнь с нуля они не могут, в отличии от Валар и Илуватара... Гриффиндор, тут вообще не ясно, вроде боевые маги... все должно быть в порядке. Остальные четыре Рода нейтральны, но общий уклон у меня выходит на темную сторону. Вероятно, что если я докопаюсь до ядра, моя сила будет казаться эльфам ересью, как темные искусства Моргота и меня наверняка попытаются поймать и торжественно сжечь/скормить орлам/псам. А Свет Души, при неправильном достижении ядра, имеет риск исчезнуть... Пиздец, приплыли.

Я работаю с полоской металла, толщиною с палец. Металл податливый, восхитительно уступчивый и повинуется моему малейшему касанию. Но я знаю, что он может быть и чрезвычайно прочен — все зависит от метода ковки. Металл имеет ощущение чистоты и легкости, ибо он не несет налета тяжелой силы Моргота. Прежде всего металл дорогой, постоянно уменьшающийся в своем количестве в Эред Люин. Мифрил, именно я дал название этому диковинному серебру, обнаруженному гномами в Мглистых горах. Металл оказался чрезвычайно редок и труднодоступен, его добыча почти невозможна. Мне сказали, что его больше мне поступать не будет — гномы осознали ценность серебра из их гор. Это последний слиток мифрила в моем распоряжении. И я создаю себе венец... я заслужил его. Готово. Я вытянул перед собой клещи с остывающим изделием, и повернувшись к чаше с водой, погрузил в нее венец. С шипением из чаши повалил пар. Подождав некоторое время, я вытащил получившийся головной обруч и положил его на поднос. Придирчиво осмотрев изделие, я остался доволен. Корона Светлого Лорда, так я в тайне назвал венец. На днях мне поступило предложение от самого Гил-галада занять должность Господина Эрегиона и войти в Совет, что было несколько неожиданно, так как я уже смирился с тем что с репутацией семьи, могу рассчитывать максимум на звание одного из Лордов города Ост-ин-Эдхиль. Вот не думал что однажды, стану королем одного из эльфийских царств. Предложение было обосновано моими личностными качествами (Не верю!) и возрастом в эпохи. А так же тем, что я подаю пример нолдорам своим нежеланием возвращаться в Аман к остальным уплывшим. И даже родившись на Валиноре в эпоху цветения Двух Дерев, предпочитаю оставаться в Средиземье. Что королю всех эльфов очень импонирует. Еще бы, если хотя бы ремесленники из нолдоров уйдут — это будет плохо. Так что это такой продуманный политический ход. Вот только думается мне, что когда синдары, телери и сильваны узнают, о том под Чьим знаменем оказывается стоит их главный поставщик артефактного оружия — Эрегиону придется туго. А родич братоубийц в Совете заставит предыдущих жертв оных, шипеть и плеваться в мою сторону. Отвлекшись от размышлений и стянув рукавицы, я поднял еще теплый обруч и потянулся за тряпкой. Очистив венец от копоти я удостоверился что править ничего не нужно и занялся полировкой. И вновь задумался о короле. Это упоминание о моем возрасте мне было понятно, но это обоснование придумал явно не Гил-галад. Скорее кто-то из его советников. Король по меркам Эльдар довольно молод (~350 лет), но пусть Совет и имеет довольно большое влияние на короля, достаточно мудрых среди них, чтобы к ним прислушивался Гил-галад, мало. В Совет входят представители всех народов эльфов и нолдоров среди них ничтожное число, а я еще имею и более близкое с королем родство, чем большинство. За исключением Галадриэль из Лотлориэна, но она отстаивает в первую очередь интересы Золотого леса. Я часто слышал, что склонность короля к плаванию на корабле в одиночку, вызывает у советников нервный припадок: Как же, король ведь может и погибнуть, а у него даже наследника нет! А вдруг он однажды не удержится и на Валинор уплывет?.. Эх, как они тогда правы. Только верность Верховному королю удерживает эльфийские народы, мирно сосуществовать рядом с теми, кто убил их близких и если с королем что-нибудь случится — хрупкий мир развалится. Так что я уверен, что вся эта канитель с предложением титула вполне обоснована, но не думаю что мне дадут особо разгуляться, я фактически никто на политическом поприще. Просто на редкость породистый эльф. Полюбовавшись сиянием получившегося у меня атрибута власти, я подошел к закрытому куском толстой кожи, зеркалу. Увидев замусоленную черную рожу я вздохнул и отложив обруч, пошел по быстрому приводить себя в порядок. Я много часов трудился в кузнице и приноровился за тылячелетия к интенсивной жаре, но сейчас я чувствую, что холодная ванна не может быть ничего лучше за сегодняшнее... Серьезно? Уже утро? Я с любопытством отодвинул штору и взлянул в окно, тем самым утвердившись в своих миро-ощущениях. Мда, я действительно проработал всю ночь и не заметил. Как я и говорил — со мной такое иногда бывает. Задвинув штору на место я направился в купальню. Переодевшись и вернувшись в кузню я вновь взял обруч и подошел к зеркалу. Оттуда на меня смотрел эльф с внешностью, эквивалентной человеческим годам тридцати, и это в то время как подавляющее большинство эльдар выглядит не старше двадцати, за исключением Элронда Полуэльфа (у него кровь не только людей и эльфов, но еще и майар. Какой забавный венигретик), но тому сейчас больше двадцати пяти не дашь. Кожа загоревшая, после работы в кузнице не удивительно. Заметная челюсть, высокие скулы, лицо немного... овальное. Тонкие черные брови с изящным изгибом. Прямой нос, чуть широковатый рот, тонкие губы. Длинные мокрые волосы, угольно черного цвета. Синие с голубым отсветом, глаза. Отойдя чуть назад я окинул взглядом свое тело через зеркало. Приличный рост, выдающиеся плечи и сильные бицепсы — наработанные за тысячелетия, проведенные у наковальни. Взяв венец в обе руки я аккуратно возложил его себе на голову. Немножко поправил и пристально вгляделся в отражение, изобразив “Карающий Взгляд” — так назвали его согильдийцы которым не повезло однажды отвлечь меня от дел. Лицо в отражении как будто закаменело, желваки напряглись, крылья носа хищно затрепетали. Из-под чуть опустившихся бровей на меня как две стрелы взирали пристальные, не моргающие чуть прищуренные глаза, испускающие искрящийся голубым, эфирный туман. Венец сидел как влитой и выглядел весьма гармонично, полностью соответствуя образу “Кровожадного Внука Феанора”. Не выдержав я расслабился и улыбнулся. Лицо в отражении разгладилось, а в темной кузнице кажется даже немножко посветлело. Я не использовал иллюзии, оно само. Честно!

— М-м-м, Хр-р. Мням.

Узкая полоска солнечного света просачивающаяся между шторами, таки доползла до моих глаз, тем самым разбудив меня. Тупая боль порхает через сознание. И я вспоминаю со всей неизбежной грустью, то количество вина, которое я употребил вчера вечером. Учитывая количество, неудивительно что я забылся человеческим сном. Встав с кровати я осознал, что не раздевался и на мне надет полный набор парадных одежд, включая нагрудник из эльфийского серебра и мифриловый обруч. Проведя рукой по спутанным волосам я начал медленно вспоминать причины моего нынешнего состояния... И осознал что краснею. После аудиенции и принятия привелегий, меня начали поздравлять жители Эрегиона. Устроили праздник, открыли бочки с вином, заиграла музыка. В общем культурный отдых. Пока не пришли гномы. И к открытым винным бочкам присоединились пивные. Потом понеслось... Песни нолдоров гномам не понравились, ибо оказались слишком нудными. И меня попросили чего-нибудь спеть. Сей наглый запрос обосновывался гномами моим родством с Маглором Песнопевцем. На что я, находящийся уже слегка в неадеквате, признался, что никогда не пел публично. Меня начали уговаривать. Причем все. И гномы и эльфы. Причем гномы просили спеть что-нибудь веселое и желательно похабное. А эльфы что нибудь вроде любовной баллады “О Берене и Лютиен”. И когда меня таки уговорили я решил им жестоко отомстить. Объединив и исполнив обе просьбы в одной песне. Как итог: меня все слушали, вначале раскрыв рты, недонеся до них кружек и бокалов; к середине уже брызгая через нос выпивкой и икая, а к концу все просто лежали и ржали... И я их понимаю, мой развеселый затуманеный разум выдал ЭТО: Вдали от всех мирских забот, В долине росной Шизофрень, Растет цветок Разбейбашку, Похожий на дубовый пень. Но это, правда, не о нем Пойдет у нас сейчас рассказ; О деве юной Плачьвесьдень Поведаю я вам сейчас. С утра до вечера она, Надев на голову венок, Все танцевала в Шизофрень, Как теплый летний ветерок. В костюме “ню” она была Подобна розе без шипов; И тень легчайшая, дрожа, Ложилась на ковер цветов... Однажды Бревен, бывший вор, Из зоны вышедший недавно, Ступил в долину Шизофрень Подобный выпившему фавну. По Шизофрени он бродил, Хотел быстрее протрезветь; Вдыхал цветочный аромат, Икал и плакал, как медведь. И тут ему среди цветов Явилась дева Плачьвесьдень, Что танцевала нагишом, Прекрасная, как майский день. В секунду Бревен протрезвел И за березой притаился: “Ну е-мое, что за краса! Я б обязательно женился!” А Плачьвесьдень без панталон Такие позы принимала, Что Бревен в ватнике сопрел; И тут его любовь объяла! Он сбросил ватник на траву И к деве с тыла подступил, И руки протянул к тому Что очень в женщинах ценил... Я прервал дальнейшие воспоминания, ибо дальше нецензурно, а мне стыдно. Помотав головой из стороны в сторону, я наконец выгнал туман из головы. Надеюсь эльфы меня за это не четвертуют. А вот гномы, помню, были от меня в щенячьем восторге и даже пригласили в Хазад-дум — обсудить взаимный обмен знаниями и умениями. Как оказалось им импонировало мое знание их языка Кхуздул, коим и не каждый нолдор-то владеет, до этого у нас все разговоры велись на Всеобщем — Вестрон, распространенный человеческий язык, адаптированный для всех рас. Поспешно приведя себя в божеский вид, я вышел из своей спальни и спустившись по лестнице на первый этаж, отправился в столовую. Найдя лембас — эльфийский хлеб, маленького кусочка которого достаточно чтобы насытиться на весь день, я уселся за стол. Хотя можно было не заморачиваться и просто отщипнуть кусочек, да съесть его по дороге. Я опаздывал на встречу. В скором времени в зале совещаний уже соберется очередь из бумагомарателей, а кандидатов в свой личный Совет я еще не набирал. И бумажными работами по делам государства мне пока придется заниматься единолично.

— Это что?.. — Мое замешательство вполне оправдано. В зале совещаний, в котором обычно собираются представители семей нолдор, лучшие мастера и так далее в зависимости от цели собрания, стоял огромный прямоугольный стол, обставленный стульями по кругу. Но меня ввел в кратковременный ступор, появившийся во главе стола... трон наверное? Или это такое кресло? Назвать это просто очень большим стулом язык не поворачивается. Сложная эмблема из скрещенных молотков, с окружающими их семью звездами, явно созданными из кристаллов; была вставлена в высокую изогнутую спинку трона. Эта эмблема переливалась солнечными бликами, бросая на стены зала разноцветные полосы. — Подарок от ваших подданных, господин, — ответил мне вошедший следом за мной эльф в темно синем одеянии и прижимающий к груди кучу макулатуры, хотя я не просил у него ответа, — Его доставили вчера вечером, но успели перенести сюда только к утру. — Надеюсь больше таких... неожиданных подарков не будет? — Я с сомнением еще раз окинул взглядом трон. Наконец решившись подойти и примерится к нему. Сел. Хм-м. А ничего так, только вряд ли я смогу пододвинуть его чуток поближе к столу, пусть он и деревянный, но даже на вид тяжелый. — И кстати, что это за эмблема? — Нет господин. А эмблема — это знак, выбранный жителями, для семи лучших ремесленников Гвайт-и-Мирдайн. Кстати, гномы оставили список заказов, и они сообщили что это важно, но подробнее вы узнаете уже в Хазад-думе. — Ответил мне эльф, выуживая из стопочки бумаг, документ с печатью Королевского Дома Мории. Взяв его в руки я быстренько пробежал по нему взглядом по диагонали. Как итог: стало ясно, что ничего не ясно, скорее пасмурно: какая-то просьба с зачаровкой. Но такой заказ можно было обсудить и здесь, впрочем раз есть королевская печать, значит говорить по этому вопросу я буду именно с королем. — Когда начнем? — Спросил я, бросая взгляд на массивные парадные двери в другом конце зала. — Когда прикажете, но лучше не откладывать. Сегодня много дел, требующих вашего рассмотрения. — Тогда запускай. Кстати, как звать тебя? Я так понимаю что ты теперь у меня в услужении. — Я окинул взглядом нолдора. Темноволос, сероглаз, невысок. Молод, сотен семь лет примерно и учитывая отсутствие выдающейся мускулатуры, если и ремесленник, то ювелир какой-нибудь. — Я Мэглин, господин, — сухо ответило мне это чудо, явно недовольное не пойми чем. Хотя если задуматься... Мда-с, ну и имечко: созвучно с Маэглином Предателем, а ведь того эльфа на Квенья звали Ломион. Маэглин это синдарское имя, а имя Мэглин нолдорское, и значения у них разные. — Я Ваш секретарь с этого дня. — Эльф переложил в одну руку всю стопку и выудил из-за пазухи чернильницу с пером. — Стенографист значит. — Хмуро буркнул я, пытаясь понять где именно он прятал канцелярские принадлежности. Не ювелир а крючкотвор значит... Хм. — Что? — В смысле писарь. Ну записываешь все происходящее. — Пояснил я непонявшему термин эльфу. А! Так у него подсумок, под этим балахоном имеется. Креативно. А если там нож? — Да, но не только, еще во время перерыва я разливаю напитки и... — Я понял, — пришлось прервать его, так как уже догадался, что новый секретарь Лорда всея Эрегиона, занимается многим... очень многим. Теперь угроза не столько от ножа, сколько от яда... Позже уточню его возможности и намерения. И узнаю о нем поподробнее. Сам. И кто и почему его мне назначил, тоже! — Открывай двери и запускай их. Начнем собрание. Мэглин кивнул и положив стопочку бумаг на стол по правую руку от меня, поспешил исполнять указ. Эх. Понеслась! Откинувшись на спинку трона, я принял невозмутимо-равнодушный вид и в любой момент готовый бросить “Карающий Взгляд”.

Я готовился к поездке в Хазад-дум. Сборы не заняли много времени, я, в отличии от большинства нынешних эльфов, в излишнем комфорте не нуждаюсь. Разве что рассческу взять могу и запас воды с хлебом лембас. Моя, закованная в эльфийское серебро бронированная туша, вскочила на гнедого коня. Верхом мне доводилось ездить не часто, но навык со времен побега из Нарготронда не исчез. Мне в сопровождение выделили два десятка воинов и, какового же было мое удивление, когда мой секретарь Мэглин, резво вскочил на соловую лошадь, груженую как баржу и... поднял Знамя с изображением той самой эмблемы Семи Мастеров, серебряной на синем полотне. Вот Жук! Этот эльф после назначения моих личных советников, выцарапал себе зубами и ногтями должность моей личной обслуги. А ведь конкуренты были, вернее конкурентки... в общем не знаю как (шантажом вестимо), но эту должность занял Мэглин. И он теперь единственный имеет полное право беспокоить меня дома во время моих “Художественных загулов”, от чего я естественно не в восторге... Но походу всем на это пофиг. Мой волчий взляд, заставил несчастного секретаря стушеваться и стать как можно менее заметным... и это знаменосец! Мальчик, отдай ты эту палку с тряпкой кому покрепче — тебя же ветром с кобылы сдует. Когда остальные оседлали лошадей, Мэглин поравнявшись со мной, остановился и невозмутимо начал слепо вглядываться в пространство, явно стараясь не замечать мой сверлящий взгляд. — Мы можем отправляться Господин? — спросило это чудо природы у... воздуха наверное. Я осмотрел собравшихся всадников и кивнул. Прозвучал рог и Врата Ост-ин-Эдхиль стали неспешно отворяться. Мы отправились в путь.

Переходы, переходы, а я маленький такой... Мда. Эти гномы те еще затейники. Только стоило мне и моим людям разместиться в подготовленных комнатах, как меня сразу же повели в гномью мастерскую. А как же отдых после многочасовой скачки верхом? Проходя под высоченными сводами рукотворных пещер, я задумался о наличии какого-нибудь комплекса неполноценности у гномов. Гигантизм — первое что приходит на ум, или же противоестественная смесь агрофобии с клаустрофобией (боязнь открытых пространств и замкнутых, соответственно). Странно, не ожидал что аудиенция у короля будет проводиться у каменщиков. И что теперь? Меня привели к двум огромным каменным глыбам, я конечно не совсем геолог, но по моему это необычайно прочная порода. Как-то раз на такое уже натыкались наши шахтеры, еле прорезались. Сей камень столь прочен из-за пусть и минимальной, но примеси мифриловых частиц и соответственно где есть такой камень есть и мифриловая руда. Изъять даже эти вкрапления в камне очень сложная работа. Гном из свиты короля протянул мне пергамент, но тут, чуть ли не из воздуха появился Мэглин и ловко перехватил его из рук гнома. Я же это живое приложение к перу и бумаге оставил в комнатах! Его обязанностью было подготовить все к моему отдыху. Правда в его понимании это скорее попытки проверить еду на наличие ядов; комнаты на наличие скрытых ниш и тайных ходов; кровать на наличие прячущихся под ней недоброжелателей и шпионов, и прочее. В общем я оставил его обнюхивать мои покои, по правилу “Первой в дом пускают кошку”. Поверхностно ознакомившись с содержимым пергамента, эльф наконец соизволил передать его мне. Это был чертеж на первый взгляд для тех двух плит, но пусть я и не фортификатор, однако каменные врата я узнал. — Что требуется от меня? — Задал я вопрос влоб. Это гномы, с ними можно, а то еще изобразят недопонимание, а ты виноват останешся. — Слыхали мы о мастерстве твоем, мол камень и железо заговорить ты можешь. Ворота из железа богатые нам ни кчему, а каменные врата сокрытые нам пригодились бы, такие что даже если бы враг узнал о них, не пускали бы они его. Поэтому прошу Тебя Владыка Эрегиона, а не мастеров твоих, помочь в создании врат этих. — Ответил мне Дурин — бессмертный гномий король. Что-то мне это словоблудие не нравится. Это что же, я бесплатно все сделать должен? По дружбе народов так сказать? Я вновь взглянул на чертеж и задумался. Нет, мне в принципе не сложно и я так понимаю, где эти врата будут, мне не скажут. Тайный ход? Пожалуй соглашусь. — Эти камни — с мифрилом, что хорошо, но если вы сокрыть врата хотите, то знайте: при звездном и лунном свете, проявится на них мой заговор и их могут обнаружить. — Знаем мы Владыка, о свете в чарах твоих, не волнуйся за это. — Тогда я согласен и с радостью приступлю к работе, как только отдохну. — Я передал пергамент обратно королю и вновь окинул взглядом глыбы. Если это будущие ворота, то проход будет сравнительно метра четыре на три. Король передал чертеж другому гному, и повел нас из мастерской. Став активно жестикулируя, расписывать нам как тут где и что в Хазад-думе. Вернувшись в свои комнаты я уловил вопросительный взгляд Мэглина: — Вижу ты хочеш задать вопрос, так спрашивай. — Господин, почему вы так быстро согласились? Я правильно понимаю, что вы ничего от гномов в уплату не возьмете? — Да. И если тебе столь интересно, то я поясню. По самой культуре гномов, им работа едвали не ценнее семьи. А место работы равно что дом родной. Мастерские это их гордость и пустив нас — Эльдар в мастерскую, они оказывают нам большой жест доверия, а оказывая помощь в укреплении их дома, мы подтверждаем это доверие. Гномы... жадны до золота и драгоценных камней. И отдаватая их нам в уплату они рассматривают нас как наемников. Но гномам понадобился союз или скорее дружественное отношение с нашей стороны. В войне, не дай Валар конечно, они нам не помогут ни оружием, ни воинами; но вот укрыть наших беззащитных они уже согласятся. Мы же, должны будем сделать так же. Кроме того, нам дают возможность понаблюдать за их работой, пусть и за каменщиками, но ведь любое свое умение гномы оберегают даже пуще драгоценностей. — Ясно. А если бы мы потребовали плату? — Смотря какую. Если серебром, золотом, и прочее, то стали бы мы для них просто торговцами. Если гномьими артефактами, то тоже самое, но обзавелись бы не очень хорошей репутацией. Мифриловой рудой? Ха! Я не такой дурак чтобы спрашивать. Если секетами, то нам бы отказали и попросили удалиться... хорошо если вежливо. Мэглин на секунду задумался и кивнул, выудив из подсумка свиток он стал что-то записывать. Ну да, документация вещь скучная, но полезная. Закончив строчить, эльф поклонился мне и удалился восвояси. Эх, как же гномы похожи на гоблинов моего мира!

— Господин, а это не излише? Достаточно ведь просто нанести руны из итильдина. — Мэглин с интересом разглядывал дизайн врат, только-что нарисованный мной. — Что ты имеешь в виду? — Ну... Вашу звезду Дома Феанора по центру я понимаю, и корону Дурина тоже, но остальной рисунок... Это ведь утраченые светила: Деревья Тельперион и Лаурелин? — Ты прав. — Это же часть истории Эльдар, зачем она гномам? — А низачем. Красиво просто. Но если серьезно... Понимаешь, гномы смертны. И то что не высечено на камне, для них в любой момент может быть потеряно. Эти Врата будут доказательством дружбы между гномами Мории и нолдорами. Чтобы не забывали ни мы, ни они. А Деревья — это знак высших эльфов. — Хм. А почему такая формулировка “Это двери Дурина, молви друг и входи”. Это ведь прямой ответ на вопрос. Любой войти сможет если думать умеет! — Хе. А много ли ты мой друг знаешь тех, кто сейчас распознают письменность Квенья? А тех что на нем еще и говорят? Да и как я упоминал — у гномов может случиться и пароль позабыть, хоть какая-то подсказка им останется... если конечно и язык наш не забудут, но если дружбу сохранят — вспомнят.

За неделю управились, гномий король сказал нам свое “Спасибо” и позволил нам покинуть его чертоги. Вернувшись в домой, я с превеликой радостью рухнул на постель лицом вниз, растянувшись аки морская звезда, и не подавая более признаков жизни. — Господин, вы здесь? Владыка вы уже спите? — Донесся до меня голос моего секретаря с которым я распрощался буквально с час назад. — Лорд Келебримбор! Это важно, впустите меня. Недовольно мяукнув, я стек с кровати и направился вниз по лестнице. Вырулив к дверям, я глубоко вздохнул и открыл створки. — Ты. — Не то спрашивая, не то утверждая буркнул я. Мэглин проникся и сделал маленький шажок назад. “Карающий Взгляд” — он такой... — Кхм. Господин, прошу простите меня, но я только сейчас обнаружил донесение из Линдона, из двора Верховного Короля Гил-галада. В нем говорится что уже через неделю собирается ежегодный совет эльфов Союза. Требуется присутствие вас или вашего посла, Господин. Хм. Послов у меня для таких дел нет. Да и присутствие мое, фактически обязательно, особенно в первый раз. Ладно. — Скребстись в мои двери как голодный кот, по этому поводу было вовсе не обязательно, Мэглин. — Оу! Он еще и краснеть умеет. Ну-ну. — Ладно, успокойся. Все в порядке. Да, мы немного сейчас опаздываем, но поверь не мы одни. Еще нагоним, если завтра начнем сборы и урежем время привалов. Все, иди уже. — Я взял у секретаря письмо и быстро прочитал его, подтверждая сказанное Мэглином. Тот поклонился и исчез в ночи. Нетопырь... Совет Эльфийского Союза значит...

====== Глава 10. Бойся Римлян дары приносящих. (Заманчивое предложение) ======

Он странный. Такова была моя мысль, как только я увидел одинокого молодого синдара, стоящего у ворот дворца Верховного Короля. А синдара ли? Вот в чем вопрос... Я, Мэглин (куда ж он без меня), Нер (член моего личного Совета и один из Семи Мастеров) и охрана, наконец достигли Линдона. Однако времени на отдых или малейшую остановку у нас не было, только установили Знамя рядом с остальными (и осознали что мы последние прибывшие). До дворца мы едва ли не бежали и вот, наткнулись на этого странного эльфа топтавшегося на пороге. Наброшенный на голову капюшон, запахнутый темно-серый плащ, светлые, почти белые волосы. Почти никакого признака рождения на Валиноре (нет более интенсивного свечения), пара колец на руке, никакого оружия. И темные, почти черные глаза... у синдар таких не бывает. Они подсвечены желто-оранжевым огоньком, отчего кажутся мерцающими ореховыми, но я-то вижу. Пройдя мимо странного эльфа, мы поспешили войти в Залы Совета.

Так вот ты какой (нет не олень) Верховный Эльфийский Король Гил-галад (очередной король нолдоров, почетный номер шесть), в простанородии называемый Эрейнион Мореход и воспитанник Кирдана Кораблестроителя. Молодой высокий эльф с темными волосами заплетенными в косу, богатая одежда и мифриловый обруч, или скорее корона, украшенная россыпью драгоценных камней. Одна из моих работ. Здесь присутствуют все входящие в Совет... ну почти все: король Орофер отправил своего представителя, а не явился лично. Я перевел взгляд на Кирдана, лидера Серых Гаваней. Телери. Серо-серебряные волосы и... борода. Нет серьезно, я впервые вижу эльфа с бородой. Он настолько устал душой, что считает себя стариком и в теле? Галадриэль... Почему она, а не Келеборн? Впрочем это и не важно. Эта мадам развила в себе дар предсказания, разве что вместо хрустального шара у нее птичья ванночка. Кто там у нас еще, А! Элронд Полуэльф глашатай Гил-Галада и его личный советник. Далее Арферион — капитан гвардии Гил-Галада... Ух-ты! Впервые вижу представителя Авари. Эльдары считают этих эльфов дикарями, я же предпочитаю думать об этих аналогах индейцев как о друидах. Ни Валар, ни Света Дерев эти Мориквенди никогда не видели и развивались полностью самостоятельно. Вид у этой дамы весьма не стандартный. Оливкового цвета кожа, бусины в волосах, ожерелье из не пойми-чего и кольца... в ушах (что я там вякал про интимный пирсинг?). Остальные эльфы мне показались не интересными. — Итак, я созвал вас, Многоуважаемый Совет, чтобы пересмотреть закон о налогообложении... У-у-у... Это надолго. Я скосил глаза влево и увидел как Мэглин что-то строчит. Ну хоть кто-то ведет записи...

Прошло несколько часов. Я уже почти заснул... как там тот странный синдар? До сих пор небось торчит на улице, он наверное из свиты Орофера, а может и Келеборна... — Господин, что на Арде такое “глет”? — тихим шепотом спросил у меня Мэглин. Зря. Я заметил, впрочем как и мой секретарь, что чуть ли не половина Совета обратила на нас свое внимание. Бедный нолдор замер, как кролик перед голодными волками. И кажется перестал дышать. — Это свинцовая краска используемая для стекла и керамики. — Спокойным голосом ответил я, отчего часть наблюдателей вытаращилась на меня, как на заговорившую табуретку. Галадриэль улыбнулась, ей похоже весело. — Спасибо, Господин. — Отойдя от кратковременного ступора, Мэглин вновь занялся бумагомарательством. Разве что еще скукожился весь... — На этом Собрание Совета объявляется законченым. — Проговорил Элронд, дождавшись подтверждающего кивка своего Короля. В этот момент, двери Зала Совета открылись и к нам направился тот самый синдар, что видимо все это время, действительно проторчал у входа. Эльф откинул капюшон и снял с себя плащ, явив нам белоснежное одеяние. Волосы его были длиною до талии и сияли теплым солнечным светом, а темные глаза мерцали огоньком свечи. Не эльф, понял я. Майар в эльфийском обличии. Я весь подобрался, а Нер сидящий справа от меня, схватился за меч. — Скажи Майар, как зовут тебя и зачем ты явился сюда? — Похоже не я один сообразил, кто это. Может местные и молодое поколение, не встречало Валар и их подмастерьев, но Валинорцы подобные мне всегда распознают их. Вот и Галадриэль сообразила, но вообще-то можно было быть и чуточку повежливее к нему. Лучащийся светом майар охватил взлядом Совет и остановил внимание на Леди Галадриэль. Незнакомец плавно поклонился и гордо выпрямился, намек на улыбку появился на его губах. Спокойно и с уважением в голосе он ответил: — Аулендил нарекли меня в Благославенных Землях Валинора, о Лорды и Леди. Я удивленно вскинул брови “Слуга Ауле”? Валар природных ресурсов в частности металлов и камней и повелитель кузнецов и гномов (они называют его Махал). Помнится наш народ был благославлен именно этим Валар, это он научил нас тем ремеслам, коими мы владеем и по сей день. Элронда это имя тоже заинтересовало: — Это благородное имя, скажи, означает ли это, что ты родом из Благославленных Залов Ауле? — Это так. По залу прошли шепотки. Нер с сомнением разглядывал ученика Валар, как впрочем и остальные нолдоры из здесь присутствующих. Видимо уловив это, майар улыбнулся шире и сказал с насмешкой: — Если имя мое не угодно Лордам и Леди, вы можете звать меня Аннатар. Поскребясь по задворкам памяти я перевел это имя примерно как “Щедрый Даритель” или “Хозяин Даров”. Хотя как мне кажется, ему бы больше подошло имя-аналогия — “Дары Приносящий”, уж больно подозрительным мне показалось это существо. Нер презрительно фыркнул: — Имена, которыми ты себя называешь, становятся все более дерзкими майар! — Тихо Нер! — рявкнул я задействовав “Карающий Взгляд”. Не пойму, чего это мой советник взбесился, пусть этот воплощенный Дух как хочет, так себя и называет. Злить майар опасно, как бы безобидно он не выглядел. Чертова ярость вассалов Феанорионов. — Пусть он выскажется, если конечно мой Повелитель не против? — Произнес я, адресовав вопрос к Гил-Галаду. На что тот лишь качнул головой в согласии. — Спасибо, мой Господин. — Произнес непонятно кому из нас Аннатар, и благодарно поклонился. Сняв с пальцев одно из колец, он на наших глазах обратил его неограненным сверкающим алмазом, едва умещающимся в его ладони. — Ни одно из этих имен не несет лжи обо мне, я действительно могу многим одарить вас. — И все же ответь на вопрос, почему ты пришел сюда Аннатар, — стал буравить взглядом майара Арферион, — По какой причине ты предстал перед нами, да еще и в таком обличии?

— Эпохи прошли, в тяжелых трудах для тех, кто пожелал остаться на этих землях. И бесчисленные годы мой Учитель, и другие из моих братьев и сестер не благославляли вас своими дарами и учением. Валар поняли свою ошибку и дабы многое не было утеряно, они решили исправить ее. Вы любите Средиземье не меньше моего. В таком случае, почему бы нам не начать совместно трудиться над восстановлением и излечением этих земель, что разорились и пропитались проклятой силой? Чтобы в конце концов привести все здешние эльфийские народы к тем знаниям и могуществу, какими обладают живущие за морем?

Долгая созерцательная тишина опустилась на зал. Совет обдумывал такие чудесные слова, и Аннатар терпеливо ожидал их ответа. — Ты не до конца ответил, — прервал мой голос тишину, и Аннатар заинтересованно взглянул на меня, как и все в Совете, — Почему ты явился именно в Таком облике? — Я желаю дружбы и мне показалось, что если я, намерен дружить с эльфийским народом, я сперва должен понять его. Из Залов моего Учителя я пришел свободно и вам я предлагаю свою помощь. Все чем могу помочь это Знания и Навыки, коими я обладаю и они могут быть предметом зависти даже самых прекраснейших ваших фантазий. — Правильно ли я понимаю, что ты хочешь научить эльфов своему ремеслу? — Нер спросил сощурив глаза, — Ты не Ауле, ты его ученик, но многие из нашего благославленного народа тоже были его учениками. Не смей умалять наше мастерство. Может статься так, что твои произведения не ровня созданным нашими братьями.

— Может быть, мой Господин, — тихо проговорил Аннатар, — но я уверен, что могу превзойти их.

— Ты говоришь опасные вещи майар. — С шипением произнес мой советник.

— Нер! — гаркнул я, хватая за предплечье, потянувшегося за оружием Кузнечных дел мастера. Почему Совет молчит? Хотя, скорее всего, он наблюдает за нами и оценивает поведение как майар так и наше: мы оба новички в этих Залах.

Ропот начал бегать по Залу от стола к столу, вызывая амбиции и сомнения. Я же наконец убедившись, что Нер не собирается делать глупостей, отпустил его. Я смотрел как Аннатар ждал решения. С легкостью, опасно граничащей с дерзостью он играл с кольцами на пальцах, пока голос не подала Леди Галадриэль: — Ты говоришь честно, Аннатар, — прошептала она, — но за твоим красноречием я чувствую лукавство. — Это не так, моя Леди, — изобразил оскорбленную невинность майар, — я искренне ответил на ваши вопросы. — Змей может показаться красивым, но искрящаяся на свету чешуя скрывает яд, что таится в нем. — Подала голос Гилфариэль из Авари, — Ты плетешь свои слова как паутину, майар и всеже мед капает с твоих зубов. Кого ты пытаешься заманить в свою пасть? — Никого, моя Госпожа, — сбросив с себя наигранную надменность, ответил Аннатар, и с ледяным спокойствием ответил, — За исключением тех, кто летает неосторожно или осмеливается испытывать терпение паука. Щека Авари дернулась, но эльфийка сохранила каменное выражение лица и промолчала. — Он очень вспыльчив, Милорд, — тихо пробормотал Элронд Гил-Галаду. — А его слова могут нести двойной смысл, что мы можем не понимать, или его слова не несут смысла вообще. — Я думаю, — произнес Гил-Галад, тем самым объявляя решение и Свое и Совета, — что те, кто живет в Средиземье и сами могут позаботится о нем. В эти мирные времена у нас достаточно времени, а умения, можно получить должным усердием. Нам более не обязательно полагаться на помощь извне. — Верховный король Гил-галад, вы почтенны и сильны, и во многих вещах мудры, но отказываться от предложенной помощи не разумно... — Я все сказал. Совет отказывается принимать твою помощь, передай Ауле, что мы благодарны ему, но эльфы Средиземья сами избрали свой путь и не желают полагаться на подданных Валинора. — Собрание Совета окончено. — Вновь объявил Элронд, после отмашки короля. Все начали вставать со своих мест и направляться к выходу, бросая косые взгляды на стоящего посреди зала майар. Я, в сопровождении Мэглина и Нера, тоже прошел мимо него. Что-то мне подсказывало, что этого духа, отказ Совета не остановит. Да и подозрительно то, что майар так искусно говорит на современном Синдарине, а ведь в Валиноре в ходу старая версия Квенья... в прочем, он же выбрал эльфийский облик синдара, может он наблюдал за ними?

Прошло два года — миг для эльфов, но для меня бесценное время, которое нельзя упускать. И я старался потратить его плодотворно как для себя, так и для жителей Эрегиона. Рунные ритуальные камни. Причиной моего появления в этом мире были именно Они. Природные, Родовые, Жертвенные... Нет, не думайте что я вновь собираюсь рисковать собой и покинуть Арду. Я просто хочу добраться до своей магии... хоть как-нибудь, не задействуя Свет Души. И проведение ритуалов через кровь, может в этом помочь. К тому же, если моя задумка удасться, то и местность рядом с камнем получит его защиту. Пусть жители и не будут знать этого. Для создания и напитывания камня кровью, потребуются годы. Ибо литры крови будут течь из меня, в то время как обычно достаточно принести в жертву население какой-нибудь деревеньки. Но благодаря моей крови, камень будет лучше слушаться лично меня и станет Родовым, а не простым Жертвенным. Обычно кровь жертвуют понемногу целые Поколения из одного Рода, но у меня получится эдакий жертвенный алтарь сугубо моему величию, хе-хе. Чувство Собственной Важности у феанорингов всегда зашкаливало и я не стал исключением. Алтарем я решил заниматься в свое свободное время, коего обычно только на сон и оставалось. Естественно в тайном подвале. Исписаный рунами из итильдина камень, или точнее именно алтарь, представлял собой кусок гномьего камня (вот и пригодилось наблюдение за гномьими каменщиками), того самого: с мифриловыми вкраплениями. Выполнен он был в виде широкой прямоугольной колонны высотой мне по пояс, с вырезанным в ней полусферическим углублением сверху — чашей в три литра вместительностью. По бортикам стояли свечи... загоревшиеся зеленым огнем, после первой же жертвы крови. И так два года подряд, я каждые три дня наполнял до краев чашу, едва-ли не постоянно находясь в... скажем так, не очень хорошем состоянии. Благо исцелялся я очень быстро и то, что убило бы кого-нибудь другого, мне всего-лишь доставляло неприятный дискомфорт. С дементорами было хуже. И вот наконец я решил прекратить это самоистязание, так как зеленопламенные свечи алтаря, стали буквально вечными — они горят не плавя воск и не пожирая фитиль; теперь работая на магии камня. Фактически я выводил свою магию из ядра, через кровь в алтарь. У меня теперь два источника с моей магией и если я, когда-нибудь буду критически истощен, то камень восполнит мои потери... теоретически. И то, только после жертвы крови.

Я обмотал тряпкой, израненную руку. Воздух подвала за годы приобрел явственный, удушающий железный запах, пролитой здесь крови. Зеленое пламя от свечейбросало на темные стены и другие многочисленные предметы, свой жуткий свет. Помню, гостинная факультета Слизерин в Хогвартсе, выглядела не менее пугающе из-за факелов с изумрудным пламенем, освещающих подземелья с общим Слизеринским антуражем в виде змей. Положив на бортик чаши, ставший уже ритуальным нож, я занялся возведением защиты подвала, создавая пространственный карман и охранные чары. Сложная, долгая но стоящая того, работа. После кучи произнесенных, заранее составленных и многократно рассчитанных слов, руны — ранее ничем не привлекающие внимание, начали вспыхивать зеленым и содержимое чаши стало гореть. Мне это напомнило эффект от дымолетного порошка каминной сети моего мира. После того как кровь в чаше закончилась, я проверил результат, выйдя из подвала. Закрыв за собой тайную дверь, облепеленную до немогу эльфийскими рунами, я развернулся и понял, что вход в подвал... исчез. Просто гладкий каменный пол. Присев и прислонив к нему ладонь, я пожелал чтобы вход появился. Что-то кольнуло ее, пустив кровь и мне предстала сцена, как малозаметный люк, раздвигает каменный пол. Идеально. Я постелил сверху ковер, на всякий случай. Ранше подобным заморачиваться надобности не было. Ну! Теперь смело можно идти отсыпаться.

Протерев уставшие глаза, я с хрутом в позвонках потянулся и наконец отложил в сторону последний из документов. Бумаги, бумаги, бумаги... Достало! Недовольно зыркнув в сторону стопки пергаментов, я наконец встал из-за стола. Буквально из воздуха соткался Мэглин с подносом, заставленным всякой снедью, но я отрицательно мотнул головой: — В таверну пойду. С народом пообщаюсь, а то скоро совсем тут одичаю. — Хорошо, Господин. Кстати, хотел сказать, но не решился вас прерывать: прибыла делегация гномов из Хазад-дум. Они сейчас отдыхают с дороги, а аудиенция назначена на завтрашний день. — Мда? Хорошо, может встретимся с ними. — Угу, не решился прервать он. Как в мой дом скребстись, коли я кую, так все в порядке, а как за документы засяду, так он вздохнуть в мою строну боится... Расправив на себе тканый жилет и одернув рукава рубахи, я направился на выход из... Дворца наверное? Это огромное здание выросло за два года моего правления и стало местом работы наравне с кузницей, находящейся на вершине башни. Столь нестандартное архитектурное решение было создано по моим увещеваниям, насчет достопримечательностей и прочее. На самом деле, мне просто было лень далеко уходить, а во время работы над металлами, я лучше думаю, да и вид хороший открывается. Пользовался я правда, ею редко и только чтобы расслабиться после нудной работы с бумагами. Там даже купальня была, что бы по быстрому привести себя в порядок. Найдя взглядом на оживленной улице самую богатую таверну (по эльфийским стандартам это таверна, а по по мне, так это дорогой ресторан-гостинница) я направился к ней. Следом за мной тенью следовали секрктарь и пара гвардейцев. Раскрыв богато украшенные резные двери я обшарил взглядом помещение и нашел самый оживленный уголок. Причиной небольшого столпотворения были гномы и обступившие их эльфы. Не найдя ничего угрожающего в их позах, я расслабился и направился к ним. Гном с огненно рыжей бородой и проплешиной на глове, весело качнул в мою сторону железной кружкой: — Сереброрукий! Рад видеть тебя. Неуж-то решил лично поприветствовать меня в своем дивном граде? — А как иначе Игни? — Сказал я гномьему послу — Игни Огненнобородому. Я с интересом осмотрел низкорослых спутников гнома, и с удивлением обнаружил среди них гнома без бороды. Что значит ему нет и семидесяти лет. Теперь мне стало понятно любопытство эльфов, такое не каждый день встретишь. — А! Вижу ты заинтересовался моим племянником! Знакомься, это Одри сын Корбина Седобрового. — Гном потрепал по плечу юношу и продолжил уже обращаясь к нему: — Одри, это Его Величество Келебримбор, Король Эрегиона и искуснейший из кузнецов, что я знаю среди его дивного народа! Молодой гном приветственно мне поклонился и стал с интересом разглядывать. Особо от остальных местных нолдоров я не отличался, разве что, выглядел более зрело, ну и разумеется был венценосцем. Сам же гном, имел серый оттенок волос, что не слишком странно для гномов и темно зеленые глаза. — Разочаровывает только одно, Сереброрукий! — И что же тебя разочаровывает? — Твои йельфы, отказываются со мною пить! — Сказал мне этот пенек с глазами и рукой, в которой была кружка, обвел обступивших нас любопытных посетителей, едва не расплескав содержимое. — Хах! А чего ты ожидал? Ты и твои друзья умудрились довести до похабных песен их короля, в первый же день его правления. Посетители рассмеялись, видно вспомнив тот день, я же подавил в себе желание вновь покраснеть. — Баллада о Бревене и Плачьвесьдень у нас теперь, едва-ли не самая популярная в Хазад-думе! Хоть одна нормальная песня без скучного чириканья. Слушай, а давай ты нам еще чего-нибудь на Всеобщем споешь? — И этот ирод хитро взглянул на меня пододвигая мне еще одну, заполненную непойми-чем кружку, товарками которых был уставлен почти весь стол. На эту фразу... нет, мне наверное показалось и я не видел, как эльфы заинтересованно дернули ушами! — Пить не буду. У меня сегодня весь день расписан, я только поздороваться с тобой и поесть зашел. — Открестился я. — Дык, разве же я прошу тебя пить? — Хитрый гном пододвинул кружку обратно себе. — Я прошу чтобы ты спел! А то ваша йельфлячья нудятина совсем на человечий язык не ложится, не говоря уже про наш кхуздул. Ну же! Порадуй старика. — Если ты старик, то кто тогда я? Ладно... Песню так песню, но всего одну! И нормальную, а то тут все же ребенок присутствует. Музыки нет, так что не огорчайся. — Я задумался пытаясь припомнить, что-нибудь адекватное... Что-о? Я с удивлением посмотрел на нескольких эльфов (...и ты Мэглин?) и одного гнома приготовивших перо и пергамент. Ну знаете-ли! — Я думаю подойдет песня про моего деда. Согласны? — Я вопрошающе посмотрел на гнома, проигнорировав нервно дернувшихся эльфов. Да, такой историей народа гордится сложно.

— Это про Феанора что-ль? — Игни удивленно воззрился на меня, — Ну... давай. Пусть племяш мой, историю про твоего родича послушает.

Я вздохнул и окинув взглядом насторожившихся эльфов, запел: Ты, возненавидел край, Что для любого рай. В твоей душе есть свет, Но ей покоя нет! Ты верил, что Мелькор Так любит Валинор Ты слышал только ложь – Она как в спину нож! Кровавым был исход. Природа слезы льет, Но нолдоров челны Вперед устремлены. Огонь в твоих речах, Тебе неведом страх, Проклятие Богов Тебя смешит — Таков твой дух! Одно из двух: Или умереть — Землю новую узреть, Или медленно истлеть! И прекрасный нолдор Край покинул гордо, У Богов поддержки не прося. И ступил на землю Первым — Средиземья Он, в себе проклятье унеся. Меч твой сверкает, Как Сильмарил во тьме. Враг отступает, И слышен всем твой смех. Меч твой сверкает, Как пламенный твой взор Смерть подступает, Но бьется Феанор! Но бьется Феанор! Враг украл твою мечту, Что ты ковал в поту — Ведь свет своей души В те камни ты вложил. Возмездием объят, Твой путь лежит в Ангбанд, В горах ища разлом, Где камни дышат злом. Ты вырвался вперед, А войско отстает, И балроги вокруг Свой замыкают круг. Зачем же так спешить — Эльф может вечно жить. Вокруг кольцо врагов, Ты на ногах — Таков твой дух Одно из двух: Или умереть — Землю новую узреть, Или медленно истлеть! И прекрасный нолдор Край покинул гордо, У Богов поддержки не прося. И ступил на землю Первым — Средиземья Он, в себе проклятье унеся. Меч твой сверкает, Как Сильмарил во тьме. Враг отступает, И слышен всем твой смех. Меч твой сверкает, Как пламенный твой взор Смерть подступает, Но бьется Феанор! Но бьется Феанор! Таков твой дух Одно из двух: Или умереть — Землю новую узреть, Или медленно истлеть! И прекрасный нолдор Край покинул гордо, У Богов поддержки не прося. И ступил на землю Первым — Средиземья Он, в себе проклятье унеся. Меч твой сверкает, Как Сильмарил во тьме. Враг отступает, И слышен всем твой смех. Меч твой сверкает, Как пламенный твой взор Смерть подступает, Но бьется Феанор! Но бьется Феанор! Зачем тебе корона, Коль нету в ней Камней, Как дерево без кроны, Как город без людей. Обыден мир без эльфов, Их не хватает тут — Они живут лишь в песнях, Что барды нам поют! Что барды нам поют! Закончив я потянулся за кубком с водой, любезно протянутым мне Мэглином. Эльфы удивлены и воодушевлены. Что? Не ожидали? История сама по себе не бывает полохая или хорошая, она просто есть, а остальное зависит от точки зрения. С одной стороны безрассудная глупость и слепая ярость, а с другой великая храбрость и свободолюбие. — Это было прекрасно! — Гаркнул гном и если бы дотянулся, то хлопнул бы меня по спине, а не ниже... Я спокойно отреагировал, он-то пьян ему простительно. — Слушай, а ты еще песни придумаешь? Будем к тебе ходить и с песнями твоими на устах к себе домой возвращаться! Хоть какое-то развлечение народу будет. — Гном выжидательно взглянул на меня. — Игни, мой талант крайне далек от дяди Маглора. И фантазия моя не столь велика, чтобы к каждому твоему приходу по песне сочинять. — А мне песни того Песнопевца и ни к чему! Да я имел ввиду по праздникам петь. Да не знаешь что-ль, что песни мы лучше запомним, чем книжки ваши? На слух и запоминается легче. Вот останется нашим деткам искусство ваше, а о подвигах былых ничегошеньки они рассказать не смогут. — Ну ты и заговорил... это же человеческая речь, а... — А что? Думаешь против кто будет? Хэй народ?! Кто против послушать песни своего Короля? — Гном резво встал, едва не опрокинув стол и продолжил вопрошать у посетителей таверны. Коих число, к моему удивлению, увеличилось чуть-ли не втрое. — Неуж-то его голос так плох? Или вам не нравятся слова, сказанные йельфом на человечьем? Нет? — Гном усмехнувшись, развернулся и посмотрел на меня, — Ну вот, видишь всем понравилось, никто не против. Я глубоко вздохнул, ну Игни, одним словом... гном! Везде устроит хаос. — Махал, с тобой Игни, ладно. Согласен! Замолчи только. — Во-о! Другое дело! Будем с предвкушением ждать. Вай! А это кто? Какой белесый, из твоих что-ль? — Гном махнул опустевшей кружкой в сторону входа. Я оглянулся и отицательно качнул головой: — Нет, ЭТОТ, точно не из моих. В таверну вошел Аннатар, пусть на белоснежные одежды и был наброшен плащ, не узнать этого духа было невозможно. Мэглин рядом со мной напрягся, и уловив это, гвардейцы вопросительно взглянули на меня. Я слегка дернув запястьем, отдал приказ быть наготове. — Хех, я слышал об этих лесных феях! Это синдер, да? — Гном вопросительно глянул на меня. — Лесные феи? Я даже боюсь узнать как еще вы назаваете нас, кроме общего — Дивных. Но нет, это не Синдар и вообще не эльф, хотя очень хорошо прячется под его личиной. — Прячется? — Игни и все греющие уши посетители, вытаращились на меня, — Неуж-то, чего дурного задумал, но кто это и как прячется-то? Он же светит, а так только Дивные умеют! — Не только, как ты говоришь Дивные, испускают Свет. Есть еще ваш Махал... Валар. Но это майар — Дух, чародей в услужении Богов. Как они выглядят на самом деле мало кому известно, скорее всего это большие огоньки. Но вот перед нами, как он утверждает: подмастерье Махал... или Ауле, если на нашем. — О как?! А скажи, чего это он сюда пришел? Коли ты его уже знаешь. — Точно зачем — не знаю, но догадываюсь. И ты, прости конечно, но это дела эльфов. Но если ничего-такого не будет, я обязательно расскажу. Гном понимающе кивнул и вновь наполнил кружку, заведя разговор со своими соплеменниками на Кхуздуле; впрочем не отводя любопытного взгляда, от богато украшенных колец на пальцах Аннатара. Одно слово... гном. Я напрвился в сторону майар, что успел занять один из пустующих столов. Уловив изменение в обстановке: собравшаяся за время моего пения толпа, уступала мне дорогу; майар осторожно бросил взгляд в нашу строну. Видимо узнав меня, он встал из-за стола и немного отойдя от него; поклонился мне: — Владыка Келебримбор, я не ожидал встретить Вас здесь, но тем не менее очень рад. — Не нужно подобострастия, тем более, что я не Валар, а всего-лишь король и лишь один из многих; причем собирающийся покушать в таверне. Ты не против если я присоединюсь к тебе? — Спросил я, обдумывая как узнать у него цель визита, хотя догадаться не сложно. Завтра состоится Собрание Совета Эрегиона. — Нисколько. — Качнул головой майар и тепло улыбнулся, вновь садясь на свое место. Я сделал тоже самое, а Мэглин пошел брать стандартный мой заказ, за время нашего знакомства, он неплохо изучил мои вкусы. Гвардейцы же, каменными изваяниями застыли позади меня. — По каким же делам тебя привела дорога в Ост-ин-Эдхиль? — Я осмеливаюсь выступить завтра перед Советом Эрегиона. Вы помните мою речь во Дворце Верховного Короля Гил-Галада? — Вопросительно посмотрел на меня майар. — Помню разумеется, пусть и прошло два года. — Я не стал ничего уточнять, присутствие гномов, какими бы союзниками и друзъями они ни были, не повод трепаться перед ними о делах касающихся только эльфов. — Я правильно понимаю, что ты желаешь повторить ее? — Если Вы того позволите. — Аннатар согласно кивнул и вопросительно бросил на меня взгляд. — Я не откажу тебе в твоем праве выступить. Но не могу обещать, что мой народ прислушается к тебе. Аннатар улыбнулся и в этот момент, появилась обслуга с едой во главе с Мэглином. Я и майар, неспешно приступили к трапезе. Закончив первым, Аннатар материализовал в ладони большой изумруд. Кто-то удивленно крякнул... кажется это были гномы. Майар уже собирался отдать камнь обслуге в качестве платы, как рядом появился Игни со своей свитой. Вот не знал что эти карлики способны так быстро передвигаться! — Вы позволите? — Спросил гном, буквально прикипев взглядом к изумруду. Аннатар насмешливо склонив голову вбок, передал камень гному. Игни начал сначала его на свету осматривать, любуясь искрящимися острыми гранями, затем достав из сумочки какой-то гномий инструмент начал проверять твердость. — Настоящий. — Как-то удивленно, что-ли, проговорил гном, положив камень на поверхность нашего стола. — Разумеется, мой Повелитель обладает властью над рождеными землей металлами и камнями. Хм. Я взял камень в руку и подбросил его, тот через мгновенье, сверкая гранями вновь упал в мою ладонь. Я сжал кулак, направив в него свой Свет. В этот момент мои слегка прикрытые глаза, ярко засветились голубым. Прекратив поток энергии и раскрыв ладонь я увидел, что свет внутри камня играл еще какое-то мгновенье. — Э-э-э, и чего это такое было, а Дивный? — Гном в рассеянности смотрел на потухающий огонек внутри изумруда. — Всего-лишь подтверждение истиной ценности камня. Будь он простой крашеной стекляшкой, он бы потерял все цвета. Моя магия их бы выжгла. — А если бы это был алмаз? — Аннатар выудил из воздуха два маленьких прозрачных камешека. На что я усмехнувшись взял камни в одну руку и проделал ту же самую процедуру, но на сей раз не сжимая ладони в кулак. Камни на ладони вспыхнул сначала белым, потом глубым, а потом снова белым; так продолжалось некоторое время, пока один из камней... не стал испаряться в воздухе, а другой светиться еще ярче и быстрее менять цвета, пока наконец полностью не сменил цвет на голубой. Стекляшка не выдержала испытания, а алмаз остался цел. Огонь в моих глазах потух, но оставшийся камень продолжил светиться. Я положил его на стол и убрал руку... камень продолжал источать голубой свет. Усмехнувшись, я взглянул на гнома, тот таращился на камушек, и видимо что-то для себя прикинув, он тронул его пальцем и отдернул будто ошпарившись. Ингни удивленно посмотрел на след от ожога: — Будто раскаленного металла коснулся. — И превел взгляд на деревянную поверхность стола, абсолютно целую между прочим. Я выжидательно уставился на майара, тот встретившись со мной взлядом, тоже решил прикоснуться к камню: — Холодный. — Произнес тот и осмелев, полностью взял в руку светящийся камешек. Приподнял, осмотрел со всех сторон и удивленно проговорил: — Это не алмаз... уже. Гномы, как впрочем и эльфы удивленно воззрились сначала на него, а потом на меня. Я улыбнулся и сказал: — Вы знаете, что можно плавить стекло, и знаете что можно его закалять... А можно ли расплавить и закалить алмаз, при том не сожжа его? — Это... красиво. — Проговорил Мэглин, зачарованно смотря на камушек. — Да, красиво. Но красота его еще и в том, что теперь этот камень тверже алмаза. — Аннатар уверенно сказал, положив камень обратно на стол. — Сильмарил, — Начались шепотки и я решил быстро их прекратить. — Нет. Это не сильмарил! Просто я сумел понять принцип создания их оболочки, но мне не достичь прочности настоящих камней моего деда, способных удерживать едва-ли не силу Богов. Этот камешек, всего навсего удерживает Мою силу. — И он стал прочнее многих известных мне материалов... — Задумчиво проговорил майар. — Угу, еще Тьму небось, разгонять сможет. Слушай-те, а подарите-ка вы его мне, ну точнее не мне, а Хазад-думу. А себе, коли вам надо, вы еще сделать сумеете. — Этот ушлый гном своего не упустит, понял я и вопросительно взглянул на майар. Тот некоторое время еще поразглядывал камень и кивнув чему-то, положил его на столешницу: — Пусть забирает, безделушка пусть и обжигает тех в ком нет Света, но убивает и гонит прочь тех в ком есть Тьма. Я согласно кивнул. Игни достал из мешка одного из своих собратьев шкатулку и моментально смел в нее камень, обдув позже пальцы, на коже которых, стали медленно образовываться волдыри. И оперативно посеменил прочь из таверны, небось опасаясь, что мы передумаем. Его свита, едва за ним угналась, и лишь Одри, в дверях таверны развернулся и поклонившись нам, поблагодарил и попрощался. Я, встав из-за стола, направился к выходу: — Увидимся в Зале Совета Аннатар. — Конечно, мой Господин. — Донесся до меня ответ майар. Я направился обратно во Дворец, и уже разделившись с гвардейцами перевел взгляд на Мэглина, что все время пути, пытался ненавязчиво обратить на себя мое внииание: — Ну спрашивай? — Почему вы отдали камень? — А тебе мало звезд на небе и ты захотел добавить к ним еще одного Эарендиля? — Вовсе нет, но этот камень... — Просто камень. Хотя нет, не просто... Это светящийся камень. Также светящийся и обжигающий, как и все мои чары, и очень прочный камень. Но все равно... Камень. — ...Я понял, Господин. — Вот и отлично.

====== Глава 11. Темный менестрель. (Аннатар Аулендил) ======

— Уважаемый Совет. Следует заметить что Его Величество — Верховный Король Гил-галад, не был поспешен в своем решении и вам тоже следует тщательно все обдумать. Но лично я не вижу вреда в предоставлении Аннатару жилья в моем царстве. Если действительно его обещания верны, то у меня нет никаких оснований, ему отказать. Вам следует помнить, что наша цель — процветание народа нолдор и преумножение наших знаний. — Я произнес свою речь и отдал свой голос в пользу Аннатара. Совет обдумывал решение: принимать ли помощь майар или отказать ему так же, как это сделал Верховный Совет... и многие другие: как оказалось Золотой Лес и Линдон тоже не приняли помощь майар. — Верховный Король отказал твоей просьбе, не мог бы ты объяснить почему? — Спросил Искандар, один из моих приближенных. — Верховный Король уповал на самостоятельность эльфийских народов, но поверьте мне, до умений проживающих в Амане, вам — находящимся на порченной падшим Валар земле, еще долго не возвысится до них. Желание же мое и моего Учителя заключается в уравновешивании навыков эльфов Средиземья и Валинора. — Аннатар предлагает нам подарок, от которого бы глупо было отказываться. — Произнес Эннемир один из мастеров Гвайт-и-Мирдайн. — И так, что решил Совет? — Хм. Три “За” и три “Против”, как интересно, а ведь мой голос был седьмой и самый решающий, итого: четыре “За”. Значит ему повезло. — Что же, как Господин Эрегиона я приветствую тебя, Аннтар Аулендил благородный майар из Благославенных Залов Ауле, на своих землях. Здесь ты отныне под моей защитой и тебя будут приветствовать как гостя! И если ты действительно пожелаешь даровать нам свою мудрость, мы с благодарностью примем ее. От тебя я лишь требую соблюдать законы этих земель и искать учеников только среди наших ремесленников. — Дождавшись согласного кивка майар, я обратился к гвардейцу, — Аэтир, проводи нашего гостя до свободного дома близ мастерских. Завтра я сам навещу его. Дождавшись ухода майар, я вновь обратился к Совету: — Ну? У кого какие вопросы? — Господин, не слишком ли все это просто? Недаром ведь Леди Галадриэль и Гилфариэль упоминали его возможный обман. — Искандар, не помедлил спросить. — Как говорится у людей “Бесплатный сыр — лишь для мышей и он порой всегда пропитан ядом”. Но причин не доверять ему у нас нет. К тому же он еще в таверне доказал, что обладает даром Ауле и мой Свет его не обжег, впрочем это совсем не гарантия... Я за свои годы давно перестал верить в простую благодарность и великое “Добро”. Особенно от Валар по отношению к моей семье. Но уверен и вы, имея дело с гномами, научились во многом искать подвох. Какой здесь, я пока не знаю, но склоняюсь к тому, что мы просто будем использовать друг друга. Он предлагает свои Знания, кои сами по себе не вредят, но их использование... — Моя речь немного успокоила недовольных. Вскоре я отпустил Совет и подозвав Мэглина, предупредил, что пойду в Башенную Кузню для “хорошенько подумать”. *** — Вижу ты неплохо тут устроился. — Я обозрел взглядом спартанскую обстановку небольшого домика, выделенного майар для проживания. Четыре стены, крыша над головой, камин, койко-место, два стола, три стула, шкаф, прикроватная тумбочка, окно... не густо. — Это так, мой Господин. — Аннатар встал и поклонился мне. — Позвольте узнать где я смогу работать? — В мастерской лучших из Гвайт-и-Мирдайн, под моим наблюдением. Как я понял в физическом обличьи ты нуждаешься в еде и комфорте? — Это так, Господин, но много мне не нужно... — В здоровом теле — здоровый дух. Советую запомнить — в нашем случае это непреложная истина. Так что кормить тебя будут. Да и кое чего нового из мебели, тут тоже бы не помешало. Кстати, хочу спросить, на чем конкретно ты специализируешся? — Что, простите? — Оп-па, мда-мс, а он-то таких слов и не знает. Мои эльфы давно привыкли, что я порой выражаюсь непонятными им словами и лишь догадываются о смысле, но редко решаются переспросить. — Чем ты владеешь лучше всего и чему собираешься учить моих ремесленников, ибо не все они владеют одновременно многими умениями как я. Например создание оружия, брони, щитов, украшений, или более полезных в мирной жизни предметов навроде лошадиных подков, да гвоздей. — С улыбкой закончил я свой монолог. — Я ювелир, мой Господин, пусть я и владею многими умениями, это более близко моему сердцу. — Хорошо. Тогда если ты не занят, то прошу пройти со мной до таверны. Те гномы: Игни, Одри и другие, сегодня отбывают, и я думаю им было бы интересно взглянуть на тебя напоследок. Майар кивнул и мы направились к выходу... *** — О, Вашество! Неужто вспомнили про старого Игни? И чародей с тобой? — Тебя забудешь, что бы ты знал: твоя огненная борода, вспоминается мне каждый раз как страшнейший кошмар, когда моя рука тянется к вину. — Я позволил гному приветственно хлопнуть себя по руке, выше он все равно не достает. А традиционный способ гномьего приветствия, (это тот, при котором сталкиваются лбами как горные бараны), нам не подходит. Во первых из-за разницы роста, во вторых из-за риска проломить череп (никто не знает, но поранюсь не столько я, сколько гном: обруч у меня мифриловый, да с зачаровкой). — Хе-хе, а еще говорят, что я на всех плохо влияю! Ты так вовсе одну воду, да чай хлебать будешь. — Гном улыбнулся и вновь пригубил пиво. Эти взаимные подколки, никогда не переходят на откровенную грубость, на моей стороне опыт и терпение, на стороне гнома настырность и твердолобость... как-то справляемся. — Одри тут спрашивает, насчет клинков твоих. Хороши уж больно! Да только великоваты они бывают, видать на заказ делать надо. Но не думаю, что наши молоты, да секиры хуже. Да вот прицепился, не отстает. Ты объясни ему, что легкий меч в руках у гнома не так хорош, как увесистая гномская секирка. — Ну, нет. Не собираюсь я заводить вечный диалог на тему, чья палка больше — в умелых руках и ложка опасна. — Во-о-от. Ты понимаешь... А мне племянника этому еще учить и учить. Эх! — Сказал гном, и залпом осушил кружку. — Ну, приветствую тебя чародей. Я Игни Огненнобородый, посол Короля Дурина из Хазад-дума. — Гном, утерев платком усы и бороду, обратился к майар. — Зовите меня Аннатар, господин Игни. Приятно с вами познакомится, вчера мы этого сделать не успели. — Не страшно, так ты теперь что, жить тут будешь? — Гном с интересом посмотрел на майара. — С позволения Его Величества, да. — Посмотрел в мою сторону дух. Я подтверждающе кивнул, все равно гном об этом скоро сам узнает, если уже не узнал. — А чего это вы уважаемые стоите? Вы же небось сюда поесть пришли. Я-то знаю, что вы клюете как птички, но на кузнечное дело сил много надо! — Гном приглашающе махнул на стоящий рядом стол. Я и майар переглянулись и сели. Мэглин унесся за заказом, а гвардейцы, коих теперь было четыре, обступили нас по периметру. — Вот однажды, мой сынуля орка встретил, да не из мелочи кокой, а тот кого вы Дивные, Уруками кличете. Огромный весь, будто тролль. Орка того стрелами забросали, но сынок перепугался и спрашивает меня: как же с таким в бою ближнем биться? — Гном с интересом взглянул на меня. Я усмехнулся. Есть у нас среди эльфов шутка одна, сейчас попробую ему рассказать. — Если стрел и копий нет, берешь топор, между ног ему рубишь, ждешь пока он от боли согнется, и срубаешь ему голову. Все просто. У вас гномов, очень удобный рост, а если пнуть вас успеет, так вы ребята крепкие, коли вам в шахтах и шлемы не всегда нужны. — Ха-ха! Уел Дивный. Молодец! Так и выскажу ему, все равно нечто подобное сказать собрался. От дальнейших разговоров нас отвлекло прибытие Мэглина и мы занялись другой причиной нашего прихода сюда. Закончив, мы уже собирались расходится, как гном спросил: — Господин Сереброрукий, а камешек тот, он долго так светится будет? Я просто про изумруд вспомнил, он же погас, может и тут... — Будет светить пока цел. Камень заколдован безо всяких рун, и Свет живет внутри него. В изумруде том, свет бы не остался, иначе как было со стеклом — камень разрушился бы. Гном кивнул и распрощавшись с нами, направился к выходу. Мы тоже встали и оплатив еду, вышли из таверны. Я повел майар к мастерским...

— И как тебе? — Спросил я майара, после окончания ознакомительной экскурсии, по мастерским Гвайт-и-Мирдайн. — Весьма интересно. — Согласен, не впечатляет. Я осознаю то, что кузницы Эрегиона одни из самых больших, но они не идут ни в какое сравнение с Валинорскими. Эти огромные горны, ничто иное как игрушки, по сравнению с теми что находятся в чревах огненных гор, используемых Ауле и Мелькором. Но масштабность работ, заменена качеством и уникальностью. Ост-ин-Эдхиль как город в целом, совершил много уступок со стороны красоты и комфорта, в строну надежности и полезности. Не каждый рискнет селиться на пересеченной и практически пустынной местности. Весь Эрегион живет за счет торговли металлами и драгоценными камнями, но редко изделиями из них. Благо торговый маршрут с Севера, по реке и суше, в итоге проходит через нас. Поэтому называться городом-кузницей это слишком громкое заявление. Форт или крепость, нам подходит больше. А ведь мы считаемся самым богатым эльфийским королевством, чепуха я думаю, железкой сыт не будешь. Ладно, у меня еще есть работа здесь. Если надумаешь чем занятся, дашь знать гвардейцам, они отведут тебя к одному из мастеров. Дождавшись кивка, я отправился в свою личную мастерскую. Мэглин принес мне заказ на копье для Гил-Галада. Хочу кое-что испытать...

— Ррах! — Я нанес удар копьем по манекену. Над этим оружием пришлось потрудится, как ни как, цельнометаллическое, но за счет моих чар значительно облегченное. Иначе трудно представить как молодой эльф, которого я видел в Зале Совета, будет махать этим дрыном... Хм-м. Кажется работает. Айглос проморозил цель, и когда я выдернул копье, заметил изморозь. Будь это существо из плоти и крови, его могло и вовсе разбить на куски. Грозное вышло оружие, при блокировании удара щитом, Айглос может разрушить металл, заморозив его, сделав хрупким и уязвимым для следующего удара. Еще немного повращав копье, я поставил его на стойку, позже вернусь и приведу его, и себя заодно, в более товарный вид. Еще один пунктик к созданию личного идеального оружия выполнен — более сильная зачаровка на элементы возможна, а значит можно привязать и заклинание... если уж осуществим аналог заклятия Гласиос (заморозка). — Прости, если отвлекаю Сереброрукий... Я повернулся ко входу в мастерскую и увидел Игни в сопровождении гвардейцев и еще одного гнома, который помогал мне создавать скрытые Ворота для Хазад-дума. Рядом нервно топтался Мэглин: — Прошу простите, Господин, но Уважаемый гном, был очень настойчив и... — Не важно, — Сказал я и подошел для ритуала “рукопожатия”, — Тем более, что я уже закончил. А ты, Игни? Ты же вроде уже собирался уходить? — Собирался, да только за ворота града твоего вышли, как глядим: еще наши идут. — Гном кивнул на своего низкорослого спутника, — Это Нарви, каменщик. Ему король Дурин приказал прибыть сюда, чтобы мастера твои научили его камень по эльфийски обрабатывать. Ну чтоб, красиво было! Статуи там всякие, фонтанчики, а то ты не видел как у нас там все мрачно и пусто. Да и еще, не думай что все бесплатно! Король Дурин Бессмертный, велел мифриловой рудой делиться, чай мы теперь друг другу помогаем. Ну ничего себе! Вот это наглость. Гном! Знает зараза, что я за мифрил и не на такое согласен буду. Я посмотрел на этого самого Нарви — коричневая борода до кушака, маленькие серенькие глазки, да рост: метр в кепке в прыжке с табуретки. Каменщик значит... зная гномов, не только каменщик, гномий народ весьма разносторонне развит в плане ремесел. Впрочем, волноваться о том, что гномы узнают нечто такое секретное, я не стал. Повторить чары накладываемые Светом Души, они не смогут. — Лално, посмотрим. Я вынесу этот вопрос на обсуждение Совета. Но уже сейчас могу сказать, что особо против никто не будет. — Вот и ладушки! Ну, я пошел, бывайте! Нарви, я тебе сейчас таверну одну покажу, в ней сам Король Эрегиона поет. — Игни весело хлопнул в ладоши и повел Нарви прочь, тот только и успел что поклониться мне. Гвардейцы последовали за ними, а Мэглин подошел ко мне заняв выжидательную позицию. — Ну, чего опять молчишь? Есть вопросы — задавай. — Вам не показалось странным столь своевременное прибытие этого гнома? — Не показалось. Скажи, с каких пор над Эрегионом, в частности над Ост-ин-Эдхиль кружат вороны? — Эм-м. Действительно, раньше их никогда не летало. — Что бы ты знал, ворон — это не только падальщик, но еще и чрезвычайно умная птица. Не чета Великим Орлам, конечно, но все же: продолжительность жизни в три сотни лет и умение говорить у них есть. Заколдованные вороны — кребайн, уже давно служат гномам вестниками, предупреждая об опасности и передавая разговоры. — Вы хотите сказать, что за нами следят? — Не следят, а внимательно наблюдают. Уверен — Игни отправил ворона к королю Дурину с информацией о нашем госте, Он ведь из майар Ауле вернее их бога — Махал. Вот и отправил своего гнома к нам, пусть и за мифрил, но учитывая произошедшее в таверне... с их точки зрения, оно того стоит. Кстати, можешь слать гонца — копье для его Верховного Величества готово. — Я кивнул на стойку с оружием. — Как прикажете, Господин.

Через несколько сотен лет... Аннатар.

... Идея пришла в голову неожиданно, как всегда бывало, когда после долгих бесплодных раздумий вдруг рождалась хорошая мысль, ответ на вопрос, разгадка тайны. Может, дело было в том, что сегодня с самого утра было пасмурно. Обычно щедрое на тепло Солнце уже второй день не являло этим землям свой огненный лик; временами шел мелкий дождь, морось.

Аннатар снова и снова рассматривал одно из новых колец — простых золотых ободков, невзрачных на вид — и прислушивался к тому, что происходит в Незримом. Нити жизни сходились со всех сторон к маленькому ободку, и оттого в Незримом оно казалось отнюдь не кольцом, а чем-то куда более крупным — чем-то вроде огненного обода. И сейчас этот огненный обод был куда ярче, чем вчера... Догадка была простой, и он сразу понял, что догадка верна. Солнечный Свет. Ну конечно же. Вот что не дает его замыслу завершиться. Можно биться хоть еще сотню лет — пока вокруг валинорский свет, талисман не сможет накапливать Его силу... но есть место, где света нет вовсе — там царит Вековечная Тьма... В дверь осторожно постучали. Не потому, что было заперто — здесь, в Эрегионе, не от кого было запираться... Просто у Келебримбора была такая привычка. Мало ли кто чем занят и врываться не принято даже у короля. — Входи! — Келебримбора он почувствовал бы, если б и не был майар сам. Король в очередной раз сумел сбежать из-под опеки Мэглина. — Я тебя как раз ждал. Тот вошел, — улыбнулся, осторожно притворил за собою дверь. Говорили, что он похож — даже и внешне — не столько на отца — Куруфина, сколько на деда, да и по таланту тоже... Впрочем, дедова неистовства за ним никто не замечал. Пока.

— Здравствуй, Аннатар, — он достал большую оплетенную бутыль вина, поставил на стол. — Вот, проходил мимо, решил заглянуть. Смотри, что мне привез Игни.

— А, — майар заулыбался, — это их особенное, такое крепкое, что людей, говорят, с ног валит? Они же его редко-редко когда чужакам продают. — А у них сегодня торжественный день, — Келебримбор уселся рядом. — У его племянника Одри, свадьба. Поэтому давай-ка тоже выпьем. За их здоровье и счастье. — А кто невеста? Нет, я понимаю, что тоже из их рода, но как ее имя? Интересно, кто-нибудь, кроме самих гномов, когда-нибудь видел их женщин?.. Кубки он принес из соседней комнаты — недавно закончил работать над ними: были они из серебра и цветного стекла: прозрачно-серебристые цветы, казавшиеся живыми, на серебряных ножках-стеблях, в оправе серебряных листьев. — Считай что рождение для новых кубков, когда из них впервые вино пьют, — пояснил он Кеелбримбору, — Ну, наливай. Взгляд Келебримбора осветился, в прямом смысле, у него чрезвычайно часто такое бывает. Огромная сила. Аннатар часто замечал в этих глазах какую-то... безуминку? Для члена семьи Феанора это простительно, наследственность никто не отменял, но сие безумие еще никак не проявлялось. Наполнил кубки, сейчас было пасмурно, а то бы темная влага заиграла отсветами... — Невесту мы не видали, — серьезно сказал он. — Они говорят: не положено. — Ладно, — кивнул Аннатар, — обычаи нужно уважать. Что ж, давай выпьем за Одри, за его невесту, за то, чтобы жизнь их была долгой и счастливой. Чтобы были у них дети, и ничто не омрачало их судьбу... — он поднял бокал. Бокалы соприкоснулись. Келебримбор пригубил, смешно поморщился: — Крепкое, точно. Как и сами гномы. — А мне понравилось, — заметил Аннатар. — Мне уже доводилось такое пробовать. Самим, вам что ли, такое же начать делать? — Спросу не будет, — Келебримбор аккуратно поставил бокал на стол. — У нас более легкие вина в чести. Ты же знаешь, пробовал. А Игни еще и хитро-завуалированно, водой их обозвал. Аннатар засмеялся. Келебримбор со вздохом посмотрел на почти полный бокал. Король посмотрел на жидкость: — А что, если разбавить? Только надо придумать, чем. — Я сейчас сделаю, — кивнул Аннатар. — Умею. Погоди, притащу... Вернулся он спустя пару минут; ловко перелил крепкое вино в отдельный кувшин, смешал с прозрачным виноградным соком, добавил немного воды и снова наполнил кубок нолдора. Провел над ним рукой — кубок запотел, охлаждаясь. — Попробуй вот так. Келебримбор с интересом наблюдал за ним, потом попробова, и зажмурился от удовольствия. — Да, хорошо получилось... особенно когда прохладное. Жаль, эльдар не научиться вот так быстро вино охлаждать... — Это как раз легко, если использовать силу стихий... воздух, вода. — В том-то и дело, что “если”. А как? Мы же не Айнур, мы не властны над стихиями. Мои чары — это едвали не целый обряд, руны пропитанные светом, годятся лишь для нанесения на нечто твердое и использовать тот-же Айглос для охлаждения вина как-то чересчур, а вот махнуть рукой... — Способы есть... — Аннатар отпил из своего кубка. — Смысл довольно прост: если уж ты так хорош в зачаровании, то можно создать предметы, с помощью которых ты сможешь услышать стихии — и, если нужно, попросить их о помощи. — Предметы, говоришь, — Келебримбор задумчиво повертел кубок в руках. — Предметы создавать — это просто, а вот как завязать их на стихии? Точнее, не так: что услышат Стихии Мира? Чей зов? Это же чуть ли не то же самое, что взывать к Валар. Но к тем я обращаться ни за что не стану. — Это надо показывать на практике... Способность слышать и воспринимать Стихии у вас эльдар есть — это главное. Я делал такие попытки... Келебримбор осушил кубок до дна: — Позже, все позже! Игни скоро прибудет, Нарви уже занял столик в таверне, а Мэглин расоряжается заказом. Пойдешь со мной и точка. — Снова петь будешь? — Майар, насмешливо посмотрел на короля. — Ага. Это традиция уже. Мог бы и привыкнуть. — Привыкнуть... К твоим песням привыкнуть невозможно, как там про Зеленолесье было: Вот мой дом Зеленолесье, Орков по лесу гоняют здесь с песней. Мы поднимаем зеленое знамя, Кто хочет выпить смело за нами. Лес на дороге зеленый и хмурый, На ветках развешаны орочьи шкуры. Зря ты нагнулся — в жопе стрела, К синдарам дорожка тебя завела. А где-то под елкой сидит безутешен, Бедный обиженый эльфами леший. Эльфы жестокие лешку схватили, Срезали хвост и на кол посадили... — ГРРР! Не надо! — Келебримбор отчаянно замахал руками и глубоко вздохнув успокоился, — Это была не моя вина: Нарви мне тогда весь мозг прополоскал, насчет синдар-скупердяев и умудрился меня напоить, значит это было наше общее творчество. К тому же, после той песни серьезно смотреть на меня ты уже не мог и наконец заговорил без официоза. — Я тогда вообще забыл как говорить. Поющий пьяный Эльфийский Король... — Знаю. Но у гномов такое видимо нормально, а у меня теперь издержки от чрезмерно близкого общения с ними. Так с первого дня моего правления повелось. Идем. До дверей таверны было не слишком далеко, — Келебримбор шагал быстро, на ходу здоровался со встречавшимися. Путь был открыт, и никто не удивлялся тому, что король Эрегиона с Аннатаром туда направились, все уже знали про приезд гномов. На западе мирно заходило солнце. — Ба! Какие лица! Возрадуйся Сереброрукий, моя семья стала еще больше! — Игни в своем репертуаре: пивная кружка и залитая пивом борода. — Говорят, Владыка Ауле создал семь Праотцов гномов, а я думаю, что семь пар праотцов. А как иначе вы так быстро размножились и основательно заселили Арду?.. — Пхах! — Гном подавился только-что сделанным глотком — Келебримбор видимо специально ждал, — Ну и остер у тебя язык Сереброрукий. Итак, я хочу подарок! — Подарок? — Спросил Аннатар. — Да-да! Я хочу услышать песню про гномов! — И гном требовательно воззрился на Короля Эрегиона. Тот погрузился в пучины своей памяти, в этот момент огонь в его глазах стал слабее. Потом он неожиданно вскинул голову и произнес: — Раз уж так повелось, я спою тебе об одном непоседливом храбром гноме. Тогда была одна из атак Моргота и того гнома давно уже нет, но возможно ты его узнаешь... Устраивает? — Конечно! А как же иначе? Посетители из рядов как гномов, так и эльфов обратились в слух. Келебримбор задорно усмехнулся и запел на человеческом языке: Я был тогда до черта пьян И в бой идти не мог. Я привалился под кустом И спал без задних ног. И тут мне, значит, снится сон, Что слышу чей-то стон. И эдаким кошмаром Я Был тут же пробужден. Но все двоится у меня В глазах и вкривь и вкось. Из фляги пива не глотнув, Помер бы я, небось. А кто-то все-таки кричит, Иль снова тот же сон? И я на помощь поспешил, Ведь я недаром гном. У-у, солнце, дрянь, печет — кошмар! Дымится борода. Зачем вчера я столько пил? А впрочем, как всегда... Черт, что за лес передо мной? Не заплутать бы в нем. Потом меня в такой глуши Не сыщешь днем с огнем. А впереди опять орут, Там, видно, бой идет. Кричит надрывисто: “Стена!” Какой-то идиот. А впереди кого-то бьют, Кричат: “Баррук Хазад!” Возможно, пиво подвезли, Не поверну назад. Тут дело принципа уже, И я, схватив топор, На орчий холм стрелой взлетел, Чтоб дать врагу отпор. Смотрю и вижу — что за черт! Картина хороша! Там Моргот наших гномов жжет! Надменно, не спеша. Вперед, надвинув грозно шлем, Выходит гномий царь. Блестит чешуйчатый доспех, Он говорит, как встарь: “Ты, Моргот, лучше уходи, Пока еще здоров. А то изловим подлеца, Швырнем в Морийский ров!” Закончить Царь наш не успел, Мифрил сверкнул в огне, И только клочья бороды Остались на угле. Пока сия разборка шла, Хлебнул еще пивка. И вот на ручку булавы Легла моя рука. А подлый Моргот не один — Теперь их ровно два. И орков резко стало вдруг Чуть больше, чем сперва. А что мне Моргот, что мне два? Мне десять нипочем! Ведь я старейшина Морфанг, А не овражный гном. Хотелось что-нибудь сказать, Но кончились слова. Я думал орков порубать, Как старые дрова. Но Моргот все-таки не вошь, Он не блоха, не клоп. Теперь доспех мой стал похож На обожженный гроб. И в хааратнике своем Спешу в мертвятник я, Чтоб призракам других сказать, Как Моргот сжег Меня. Келебримбор умолк. Мэглин как и некоторые эльфы опять строчат на пергаменте, а вот гномы начали хлопать и улюлюкать, Игни же сказал: — Мда. Твои песни почему-то порой бывают на диво страшны... правдивостью своей. Это очень хорошо! Барды вечно любят все преувеличивать или наоборот преуменьшать. Я помню Морфанга — пьянь был редкостная, но за оружие браться умел. И ведь не скажешь, что погиб зазря — тогда много кого полегло и король действительно, как-то глупо умер... Зато появился повод пробудиться Дурину! Кстати, тебя у нас еще и Темным менестрелем прозвали. — С чего это вдруг так? — Владыка Эрегиона был искренне удивлен. — А песни у тебя, вроде как правдивые, да о временах ты поешь Темных. Вот и получилось как-то так. — Гном развел руками, — Хотя я думаю это из-за твоей семьи... или просто чувства юмора и цвета волос? Кажется это не слишком порадовало Келебримбора. От грустных мыслей его отвлек Мэглин, посчитав что нужно вмешаться и подал кубок с вином. Пригубив его, Владыка задумчиво произнес: — Темный менестрель... Смешно и...Интересно... Я ведь, ни одним музыкальным инструментом-то не владею... Вот, что — дам я тебе в подарок гном, еще одну песню... — Владыка тихо пробормотал, — про меня она получается значит... Надеюсь, это не так. Таверна вновь погрузилась в тишину, а Келебримбор прикрыл засиявшие глаза, видимо, он мысленно ушел в себя и запел: Шаг за шагом не виден след, По лесам, да по тропам сокрытым, Заслоняя собою свет, Ночь идет по теням размытым. То не ворон крылом машет, То не филин вздохнул в чаще, То не бес среди звезд пляшет, Только сердце бьется все чаще. Свет луны молодой в небе, А под небом дорог реки, А по ним все идут, все на север, Тени тех, кто ушел на веки. То не волк на холме плачет, То не воин свой меч точит, То поет над землей спящей, Менестрель, что темнее ночи. О великий творец света, Всемогущий славный Эру, Почему заклеймен неумелым, Тот, кто сам по себе выбрал веру. В том вина ли, что знал он правду Или правда удел Валар, А у остальных одно право — Быть покорным слепым стадом. В том вина ли, что был он дерзок, В том, что не признавал правил, В том, что был в своих песнях резок, К тем, кто родом его всегда правил. В том, что шел не туда, куда звали В том, что был он как волк одиночка, От того ли его прозвали, Менестрель, что темнее ночи. Сам себе выбирал тропы, Песни пел, лишь о том, что видел, Не хотел быть не чьим холопом, Ложь во благо и лесть ненавидел. Как по лезвию бритвы — годы, Пальцы в кровь по звенящим струнам, Помнишь город, как шел он гордо, Шел в огонь по багровым рунам. Пусть как червь, время точит камни И затупится меч и стрелы, Но звучит, как осколок правды, Голос темного менестреля. — Откуда эта песня? — Не удержавшись спросил Аннатар. Чересчур мрачная репутация у Темного менестреля выходит, не то что бы его это сильно волновало. — Дядя Маглор спел когда-то про себя, — Келебримбор задумчиво провел пальцами по ободку наполовину заполненного кубка, — Не ожидал, что название Темного именно мне, а не ему достанется. Его же Безумцем прозвали. — Брр. Так! — Игни звонко хлопнул в ладоши, — Я сюда веселиться пришел, а не хоронить кого-нибудь, и так погодка не ахти. Давайте музыку! И принесите же мне уже мое пиво! Погуляли на славу, все позабыли о грустной песне и к концу празднества едва стояли на ногах. Оставив гнома отсыпаться в таверне, Аннатар попрощался со всеми и Келебримбор, в сопровождении гвардейцев, да Мэглина, отправился восвояси. Майар требовалось серьезно подумать. Этот эльдар не перестает его удивлять. Сидя ночью на кровати, он наблюдал за вспышками света, появляющимися с вершины высокой башни здания Совета. Видимо, сегодня ночью занят раздумьями не он один... *** Утро следующего дня... Мастерские. Келебримбор. Я смотрел на полоски разномастных металлов. Их попросил принести Аннатар, наверное опять хочет понаделать колец-проводников — я так понял его задумку. Чего именно и каким образом он пытается добиться я не понимаю. Вчера он заговорил о стихиях, неуж-то попытается научить пользоваться местной магией подобной ему? Это возможно? Впрочем о чем это я, ничему нельзя удивляться. Кольца это же не волшебные палочки — в носу ковырялочки. От размышлений и преребора железок меня атвлек вопрос майар: — А почему ты остался? На Средиземье. Ты никогда не говорил об этом... Злые языки говорят — из гордыни, ты же теперь искуснейший кузнец из эльдар по эту строну моря. Но мне что-то не верится, что дело в этом. — Гордыня... — Я усмехнулся, но в усмешке была горечь. — Пусть говорят, как хотят, мне все равно. — Причины, наверное, у нас схожи... Я ведь тоже здесь, а не там. — Они сказали, что прощают нас, — сумрачно проговорил я. — Я не виновен ни в чем: ни в Резне, ни в преступлениях своего отца. За что им меня прощать? А что же касается того, где жить, то я выбираю эти земли. Горькая тоска по Заморью — это без меня. — Прощать должны телери, — заметил Аннатар подходя к столу с пробами металлов. — А я ушел оттуда потому, что... Одним словом — скучно было. — Причины... Я не знаю, как бы я жил в Амане. Я помню, — да, там красиво... Но жить там я бы не смог. Я люблю Благословенный Край, но — издали, как дети любят и уважают родной дом, из которого уходят, чтобы построить свой собственный. Ни один птенец, почуяв крылья, не возвращается в родное гнездо... Вот как-то так. — Ну, как видишь, большинство “птенцов” таки вернулось, — заметил Аннатар. — Мало кто из нолдор остался в Средиземье. А в войне, заметим, не участвовали...

— Каждому свое, — сказал я и закончил разговор на скользкую для меня тему. — Так что ты там хотел мне объяснить?..

====== Глава 12. Мы едем, едем, едем, в далекие края. (Кольца Власти) ======

Это забавно... Аннатар предложил создать аналог колец Лордов Магии моего мира, идея интересная, — фактически он предлагает эльфам стать магами, вот только... Любой, носящий кольцо, получает возможность использовать хоть какую-то местную магию и при его утрате эту силу теряет. Способ обрести могущество до крайности грубый и примитивный, однако чрезвычайно заманчивый. Для нормального уровня владения магии, придеься долго учиться, причем в слепую, если не будет помогать майар. Моим же желанием больше является развитие магического ядра, но по местным законам мироздания, такое может стать и невозможным. Хотя у меня есть источник моей магии в виде Родового камня и он прекрасно работает... И вот я решил, что попробовать создать кольца все же стоит. Хотябы просто чтобы почувствовать отличия видов магии более полно. А вот и первое препятствие. Ни один из металлов, предложенных майар на пробу, не подошли для наших замыслов. Цинк, титан, молибден, вольфрам, медь и неизвестные мне по другому миру металлы, все не подошли — их структуру просто уничтожало. Аннатар сказал, что при должной обработке крепчайших из них, все у нас получится, но... Мое световое представление, банально гробило металл и разрушало хрупкую вязь заклинаний. Я на пару с чародеем, долго думали над этим вопросом и выяснили аж целых два решения: или мы находим/создаем более крепкий металл чем доступные нам, или дать мне возможность не расплескивать свою Силу. Как итог: Аннатар подарил мне адамантиновый молот, этот Жук — Аннатар в смысле, управляет металлами! Это орудие теоретически должно удерживать Свет в себе, выпуская его, только при ударе в саму заготовку, что значительно повысит точность и силу зачарования, и позволит мне закалять металл магией. Я дал молоту назване Великолепный Дар. Металл для колец было решено изготовить из укрепленных таким образом металлов (как тот алмаз в таверне, но здесь голыми руками с металлом, такое не получится), причем самых разных, на случай бесполезности какого-нибудь одного вида. После наверное двух десятков лет, нам при помощи других мастеров, в частности ювелиров подбиравших камни, наконец удалось создать всего лишь шестнадцать Колец Власти, после более чем сотен предыдущих неработавших или чрезвычайно слабых. Аннатар вновь куда-то пропал. За последние десять лет, это у него вошло в привычку. Пытаться найти его — напрасная трата времени как оказалось. Это конечно же настораживает. От нечего делать, я решил изготовить еще колец, правда без помощи майар, это будет в несколько раз сложнее. Я прошел в мастерскую, где лежали другие кольца, над ними уже корпели ювелиры Гвайт-и-Мирдайн, внимательно осматривая и изучая: все еще искали изъяны. Взяв полоски мифрила — новая поставка из Хазад-дума, я начал подбирать камни. Из целой горсти самоцветов я выбрал приглянувшиеся рубин, бриллиант и сапфир. Моей задумкой являлось привитие камню в кольце, помимо прочего, еще и куда большего контроля над одним из стихийных элементов. Сил это правда потребует немеряных. Я примерился к молоту — Ну чтож приступим-с. У меня получилось! Бриллиантовое Кольцо Воды — Ненья и сапфировое Кольцо Воздуха — Вилья, исчерпали мои силы на сегодня и приступить к рубиновому у меня попросту не хватит сил. Однако опробовать кольца это мне не помешает! С водой у меня на роду были чертовски плохие отношения, что в этом мире (сколько нолдоров затонуло в ледяном море на пути из Альквалонде?), что в том (плавать впервые научился, только отрастив жабры). Так что как к нему подступиться, я не имею ни малейшего понятия. Зато с воздухом все отлично! Вряд ли конечно Вилья даст мне способность к полету, но не попробуешь не узнаешь... Хм-м. Не то чего я ожидал, но тоже неплохо. Погрузившись в себя, я буквально вижу все... Точнее конкретно сейчас я наблюдаю Ост-ин-Эдхиль с высоты птичьего полета. Кажется я сдул с крыши ворона-кребайн, а ну и поделом ему! А если заглянуть чуть подальше? Прекрасно. Еще дальше, еще... Ого! Перед моими глазами проносились Мглистые горы, Зеленые леса, и реки... Значит скорость виденья равна скорости ветра и есть определенный предел в ней, но на дальность это не влияет. Превосходно! Я всегда хотел узнать откуда приходят Авари: их местность просто непроходима, и земли являются для эльдар неизведанными. Учитывая разрушенный и большей частью затопленый Белерианд, комфортно селиться эльфам, в скором времени будет просто негде, а тут такие богатые на лес и реки бесхозные земли. Ну не считать же хозяевами местных дикарей-мориквенди? Сейчас меня интересовало горное плато близ леса, с протекающей небольшой речкой. “Облетев” плато со всех сторон, присмотрел выходящие наружу жилы. Значит, полезные ископаемые теперь для Эрегиона не проблема, — я точно знаю где найти еще. Вот только как попасть в эту “Жопу Мира”? Топать туда за рудой безсмысленно, разве что основать там шахтерский поселок и наладить поставки в Эрегион. Как вариант очень даже ничего, все дело во времени, а его у эльдар мно-о-о-го. Поделившись открытием с Советом, мы решили пока повременить с экспедицией: неизвестно как отреагируют соседи-гномы. Те узнав о нахождении мной богатых земель, сразуже на правах друзей пойдут с нами, выделят рабочих и инструменты, даже поделятся грузовым транспортом и в итоге: потребуют долю. Нет не так, — ДОЛЮ. В общем, пока займем выжидательную позицию и будем молчать в тряпочку: “чувствуешь взгляд — это вороны бдят”, жизненное кредо жителей. Вернув кольцо Вилья в мастерскую: пусть остальные учатся пользоваться, я отправился домой. В подвал — в очередной раз жертвовать кровь алтарю. Кольца Власти это конечно хорошо, зато теперь я понял с какой стороны подобраться к своему ядру. Ответ у меня буквально все это время был перед глазами: Перстни Лордов Магии. Проявив их, буквально можно подчинить своей магией местную — ее законы поддадуться моей. А пробудить их можно ритуалом “Испытание Главы Рода” который проходят все наследующие роду маги. Тогда все эти колечки мне достались просто так, а сейчас их нужно заслужить. Жалко что это дошло до меня буквально только через тысячи лет. Испытание проведет сама Магия, мне же нужно только согласиться на ритуал и начать его, благо за столько лет, моя абсолютная эльфийская память, нисколько не притупилась. Итак начнем... Огонь, кишки, кровь, расчлененка... Теперь представьте физические ощущения после ЭТОГО. А ведь есть еще и эмоциональное: я оказался в кругу людей. Именно людей, причем знакомых мне, а некоторых являющихся моей семьей из первой жизни. Я понял тогда — Магия говорила со мной устами мертвых. Говорили они много всего... Мне снится сон, ужасный сон — мой приговор произнесен, И у позорного столба меня поставила судьба. И град камней летит в меня, Толпа ревет: “Огня! Огня!” А я с поникшей головой Стою над бешеной толпой.

Похоже инфополе магии моего мира живет вместе со мной, учитывая что я и алтарь — единственные ее источники. Вот те крайне неприятные ощущения и есть наказание магии за пренебрежение ею и за мой идиотизм. Но вроде как испытание я прошел, однако перстень на руке появился всего один... и я его не помню. Во первых: он черный, но не просто цветом камня, он еще и ободком черен. Камень в форме трехгранной пирамиды, черный, полупрозрачный, содержал в себе искорку изумрудного огня, отчего казалось он вспыхивает изнутри. Это мой Личный Родовой перстень. Похоже все камни прошли Перерождение, не знаю радоваться мне или огорчаться. Внезапно вспомнив физические изменения, после появления тех разноцветных перстней, я ломанулся к зеркалу... Но ничего нового не узрел в своем облике. Вздохнув я попробовал трансфигурировать свой рабочий стол в мышь...

Увы, но закон сохранения массы при превращениях первого уровня никто не отменял (о чем я на радостях позабыл), так что скоро за мной гонялась мегамышь размером с упитанного поросенка. А так как колдовать я видимо разучился, то и превращение получилось неидеальным. Ладно бы еще стол был деревянный, так нет же — Господин Эрегиона любит все крепкое и прочное, дабы можно было смело закинуть на столешницу ноги не снимая бронированых сапог, поэтому мышь была с изрядной долей металла в организме... Избавление от грызуна стоило мне разодранных леггинсов, поцарапанной задницы, прокушенного латного сапога и пятиминутного нарезания кругов по тайному подвалу, до встречи с оружейной стойкой. Приводя комнату в порядок, я наткнулся на разбитое зеркало... В моем мире говорят, что это сулит семь лет несчастий. Столкнувшись с отражением своих глаз в осколке, я увидел медленно угасающую в них зелень... Приплыли... В ходе эксперементов было доказано, что “глаза — зеркало души”. Переходя на свою магию, я давлю в себе Свет Души. Пользуясь Светом — давлю магию. Теперь у меня меняющие цвет глаза и противостояние энергий в теле. Однако как ни странно, это не мешает мне пользоваться обеими силами, хотя уверен, это только потому что я неумирающий. Перепады и постоянные разрушения энергетических потоков в теле это не шутка. Я уверен: подобное бы уже убило тело эльфа, отправив его изодранную душу Мандосу, и сделало бы свихнувшимся сквибом, сильного мага; а слабого бы убило еще и телом. Эх... Так, надо радоваться. УРРРА!!! Я маг!!! Бойтесь Законы Мироздания!.. Кхем. Все, я Спокоен. Если подумать: я единственный маг и похоже теперь глава Рода, притом бызымянного, с отсутствием кодекса или на худой конец, девиза. Наследника тоже нет, но есть... вассалы?, — проживающие на территории крепости, находящейся под защитой родового камня. Они защищены моим Родом и Магией — это если кратко. А это... Это же просто прекрасно! Имея доступ к родовому камню, волшебники моего мира, могли скрывать свои земли, правда для Ост-ин-Эдхиль это абсолютно бесполезно — торговый город все же. Могли ставить защитные чары — что гораздо лучше, особенно во времена стрел и копий. И наконец преносить в пространстве... Обалдеть! Можно взять и умыкнуть целый город, плевать куда: в пространственный карман или на новую территорию (последнее экономнее), главное знать координаты и не забросить по ошибке в воздух или под воду, хотя... Атлантида вроде затонула, да? А Авалон? Да, даже корабль Дурмстранга? Защитный купол ведь никто не отменял. Имя, имя, имя, название рода... ГРРР! Ничего в голову не приходит, названия из моего мира здесь не поймут, а на местном слишком широк и многозначителен выбор... Название новообразованного Рода обычно связано с его основателем, а я... что во мне такого примечательного? Ну эльф, так их тут полно, ну нолдор и так далее, Высший и что? Имя у меня дурацкое, хоть вроде и подходящее. Однако... Есть то, что отличает меня от остальных. Я Правитель — эльфийский Лорд, а нынче эльфийский Король. Я сразу вспомнил свое старое имя — Гарри. Вроде бы у маглов это сокращение от “Гарольд”, тоже — “Правитель”, тогда никто не стал разбираться в документах — как зовут меня на самом деле. В Родовую Книгу записали “Гарри”, а остальное не важно, может меня на самом деле звали Гарольдом? Сейчас меня и Тьелперинкваро не называют, — после отречения от Куруфина. Келебримбор и точка. Как на синдарине “правитель”? “Таур” — это “король”, близко, но не то... “Анарен” — но я не “принц”... “Маркаунон”? А что, самое близкое, что сумел припомнить. Келебримбор — Глава магического Рода Маркаунон, наследник Первого Дома и Дома Феанора... Неплохо. Одну фразу, я когда-то обещал использовать как Девиз. Вот и не будем заморачиваться, итого: “Будь готов ко Всему и Ничему не удивляйся”. Это лучше того же Блэковского — “Всегда Чист”. Блэк — “черный”, и всегда чист?.. Эх, еще герб создавать придется, проще спросить у Магии. Каким он будет я не знаю, в магической геральдике я не силен: вероятно Два Дерева или Звезда Феанора будут... Подойдя к алтарю, я произнес заклинание проявления Герба и вновь пролил кровь. Из изумрудного огня соткался Черный стяг с сияющей Серебряной восьмилучевой звездой поцентру и трех Изумрудных змеев, окружающих эту звезду единым кольцом, и пожирающих друг-друга за хвост. Головы же образуют “пирамиду” с вершиной вверху. Чем-то это мне напомнило “Уроборос” — символ бесконечности... Ну и ладно. Змеи, так змеи, парселтанг же у меня есть? Есть. Ладно... Но почему их три?.. Вокруг змеев значилась серебряная руническая надпись на Квенья, причем из личного алфавита Феаноров, тоже замыкающаяся кольцом, — мой Девиз. Я почесал оголенный зад через дыру в штанах и направился приводить себя в подобающий Королю вид, не дай Валар кто увидит, у меня и так весьма неоднозначная репутация. Надо еще заняться во “Сне” просмотром воспоминаний смертной жизни, дабы вернуть позабытые навыки. В приподнятом настроении, я покинул подвал...

Я пришел в мастерскую утром. Некоторые обратили внимание на мой перстень, видимо посчитав его еще одним Кольцом Всасти. Даже догадываюсь о каком элементе они подумали. Я подошел к своему рабочему столу, никто ничего не трогал, вот за что я люблю своих эльфов — без спросу нелезут. Нарья — рубиновое Кольцо Огня, сегодня займусь именно им... Закончив, я только успел примерить кольцо на палец как: — Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul, — услышал черную речь. Я сорвал с пальца кольцо и бросил его на стол, однако перед этим я “увидел” произносящего черное заклинание — Аннатар, он тоже увидел меня... Эльфы, носившие до этого кольца, болезненно вскрикнули и я приказал снять с них артефакты. Оч-чаровательно! Через нашу мысле-связь, я успел понять, что майар зол. Зол тем, что я создал еще кольца. И он собирается придти сюда, что же... — Созывайте Совет! Я приказываю, передайте всем в жителям Эрегиона — немедленно явиться за защиту стен Ост-ин-Эдхиль! К нам идет враг, у него наверняка есть армия. — Я прокричал приказ и помчался к зданию Совета прямо в кузнечном фартуке, неся в руках шкатулку с девятнадцатью Кольцами Власти...

— Уважаемый Совет! Пришло время платы за Знание, полученное у майар. Он идет за кольцами, — Я махнул в сторону шестнадцати колец на серебряном подносе, накрытых синим платком “во избежание”, — эти шестнадцать колец прокляты Аннатаром еще при их создании, через них он может читать мысли владельцев и управлять ими самими и тем, что было сделано с их помощью. — Как ему это удалось? — Спросил Нер, так и не одевшийся толком и присутствующий здесь, чуть ли не “в пижаме”. — Я узнал, что Он создал еще одно кольцо, цель которого привязать и подчинить остальные. — А что насчет этих трех? — ювелир Эннемир обратил внимание Совета на другой поднос, кольца на котором лежали не скрытыми. — Эти, — я подешел к подносу, — эти кольца я создал Сам, единолично, отчего они не связаны с Единым кольцом — в них нет магии Аннатара. Однако, в создании колец я участвовал наравне с Аннатаром и видимо, когда тот воспользовался Единым, это почуствовал и я... А он почуствовал меня и увидел три моих кольца. Этим я его видимо разозлил. — И что нам теперь делать? Отдать ему кольца? — спросил Искандар. — Эти три кольца не подвластны Аннатару, так? Почему бы не воспользоваться ими. — Едва не подскочил на месте один из Совета. — А мы умеем ими пользоваться? — с сомнением произнес я, — причем достаточно умело, чтобы противостоять майар и его возможной армии? — И что же вы предлагаете, Господин? — спросил Эннемир. Я вздохнул. Проклятые Кольца, майар найдет где угодно, а вот что делать с тремя... Возможно майар успел уловить магическую подпись Трех, и сможет их узнать, кто знает как для духа Арды ощущается использование колец? Это же вмешательство в его сферу деятельности. Значит пользоваться ими, по крайней мере открыто, нельзя... Отдать? Очень грозная это сила, пусть создание стало вообще возможно лишь с помощью майар, так просто отдавать свою работу ему, мне не хочется... учитывая что майар разозлился на нас Очень Сильно. — Почему бы их все не уничтожить? — Спросил Мэглин. Его откровенно нервировала эта обстановка и он уже изгрыз, подрагивающее в руке перо. — Уничтожить закаленный мифрил Трех, мало чем уступающий адамантину? Если и Проклятые нам уничтожить будет трудно? — Эннемир с сомнением взглянул на моего секретаря. — Я предлагаю спрятать Три моих, не здесь конечно же, а к примеру, тайно их вывезти куда-нибудь, где потом будет возможность подумать как их уничтожить. — Сказал я, оглядывая своих советников, машинально пытаясь вытереть ладони о фартук. — Господин, неужели вы думаете, что майар это остановит и он не придет дознаваться об их местонахождении? А остальные кольца, что насчет их? — Конечно не остановит. Слушайте, у меня есть способ перенести весь Ост-ин-Эдхиль в другое место. Я не шучу. Совет воззрился на меня и некоторые даже взглянули на мой перстень. — Понимаю о чем вы подумали, но вы ошибаетесь. Рассказывать долго и бессмысленно, просто знайте: я Очень хороший зачарователь и от одного моего здесь присутствия, я обладаю огромной властью над землями близ Ост-ин-Эдхиль. Отчего мне по силам перенести весь город и их жителей в безопасное место. — Где же это “Безопасное место”? — спросил Нер, вся эта ситуация ему очевидно, не нравилась. Он изначально был против майар в городе. — Помните те неизведанные земли, о которых я говорил? Лица советников просветлели, однако Мэглин приметил: — Господин, а чем это помешает майар продолжить поиски? И прав ли я, если скажу, что те кто понесет Три кольца, вынуждены будут остаться здесь, так как не знают дороги к новому местонахождению города, и путь будет крайне сложен, недаром земли те труднопроходимы. — Ты прав, Мэглин. Однако искать вас не станут, во первых: никак кроме как на крыльях, туда не попасть, во вторых, я сам выйду к майар и скажу ему что колец у вас нет... — Вы останетесь?! — Мэглин был крайне удивлен. — А если он вас убъет?! — Я, единственный кто кроме него, действительно умеет делать Кольца Власти. Для него это даже хуже, чем существование Трех. Пока майар не получит меня, он не прекратит поиски, ведь что мне помешает создать еще колец? — А если так и сделать? Ну в смысле спрятаться и... — Не будет времени. Да и бессмысленно... Через свое Единое Кольцо, Аннатар сумел увидеть меня, когда я носил кольцо, уверен, создавай я новые, он сделает тоже самое и найдет нас! — я всричал и сорвал с себя тяжелый кожаный фартук, — Это мой голос в Совете был решающим, несмотря на то, что голосовал первым! Я заранее ожидал, что майар нас как-нибудь обманет и нам придется заплатить за те великие знания, что мы получили. Моя жизнь — достойная цена за них. Может проклятие феанорингов наконец настигло меня. Помнится нам говорили, что все созданное нами обернется против нас. И вот! — я махнул рукой в сторону колец. Совет затих, тщательно все обдумывая. Через несколько мгновений все согласно кивнули и поднялись со своих мест. — Мы исполним вашу волю, Господин и соберем наш народ за стенами Ост-ин-Эдхиль. — Берите все полезное, что можете доставить за стены: саженцы там, куры, кони, плуги, шахтерские принадлежности... Время еще есть, но его с каждым мгновеньем все меньше. И выберите гонцов, желательно из тех кого я научил иллюзиям, вы должны донести весть о нашем исчезновении и предательстве майар. Передайте кольца мудрейшим, вы знаете о ком я. Но помните, ни слова о переносе города: для всех он просто исчез, пусть думают что хотят, не раскрывайте своих истинных имен и лиц, этот майар меняет обличья как перчатки. У него еще могут быть тайные союзники. Пойти желательно добровольцам, ибо они могут надолго если не навсегда потерять свой дом. Если я выживу, я постараюсь найти вас и привести домой. — Господин, что делать с гномом? Нарви, — Мэглин прекратил записывать изгрызеным пером мой приказ, — Вы ведь упоминали, что о диких землях гномы не должны знать и брать его с собой... — Мы воспользуемся дружбой гномов и проведем гонцов с тайным грузом, по их чертогам, чтобы без риска попасть на другую сторону гор. Зеленый и Золотой лес — самые безопасные места, кроме Серых Гаваней. Для Нарви это будет повод повидаться с семьей, Аннатара здесь нет и ему тут по приказу Дурина, делать нечего. Поэтому сперва отправляйте гонцов и уже потом объясняйте народу причины нашей тревоги. Мэглин кивнул и внови спросил: — А что насчет следящих воронов? — После того как упросите гнома проводить гонцов, просто убейте их.

Совет мрачно кивнул.

— Сереброрукий! Чего это все твои йельфы за стены бегут, будто за ними волки орочьи гонятся?! — Нарви стал меня допрашивать, сразу как только увидел выходящего меня из Зала Совета, ждал видимо. Времени с ним разговаривать у меня не было, но раз уж так вышло что поделать. — Враг на нас идет. Часовые весть послали, поэтому всех и собираем в городе. Кто это, сколько их и когда прибудут сюда — не ясно, но вроде опять орки, а может и люди. Кстати, ты можешь помочь нам! — Э-э? Чем это? Я же не воин. — Проводи моих гонцов, до Хазад-дума, а если сможешь, проводи их и через пещеры Мории, до той стороны гор, — надо остальные эльфийские народы предупредить. — А с детьми и женами вашими, что делать будете? Может поможем чем? — Времени не хватит, да и что за враги, тоже не ясно, может это волчьи всадники или мыши летучие? Тогда никуда уходить нельзя, только в обороне ждать, вам я советую свои ворота тоже закрыть наглухо. — Ага, я понял. Буду собираться и ждать гонцов у этого Зала, и это, может я не о том думаю, но ведь традиция... Быть может последний раз видимся, ты это... — гном замялся и уткнулся взглядом в мои замызганные сапоги. — Ну же говори. — Подбодрил я его, хотя уже догадался о какой традиции он говорит. — Спой мне. Ну, перед моим уходом. — Перед уходом некогда, но спою сейчас: В тумане растаяли дальние горы, Молчанье во мраке пещеры хранят. Гулы подземные небу знакомы, Звон колокольный и дробь молотков. Злато ковали без устали гномы, На клад наложили заклятье веков. Древние тайны, и эти владенья Были открыты эльфом постым. Эльфы искусно гранили каменья И наполняли их светом дневным. Звезды ночные сияли в коронах, В подгорном огне закалялись мечи. Скользили сквозь кольца в кольчугах сплетенных, Лунные тени и Солнца лучи... — Спасибо. Жаль коротко, но все равно спасибо. — Гном поклонился мне, а я более не отвлекаясь ни на что, побежал в дом, подготавливать ритуалу.

Я стоял по ту сторону закрытых врат Ост-ин-Эдхиль. Эльфы смотрели на меня с высоты стен и башен, они ждали. Паники среди них не было, старшее поколение еще помнило войну и знало, что пустые вопли и метания не помогут спасти жизнь. Мне доложили, что Нарви повел гонцов, кто они и как они выглядят, я не знал. Воронов перебили, ни одного не уцелело, даже гнезда уничтожили... Я стал отходить к границе чар. Достаточно места чтобы захватить с собою еще и часть садов. Окраинных домов было крайне мало — нолдоры не глупы и предпочитали селиться за высокими стенами, а не на цветочной поляне. Развернувшись лицом к городу, я стал произносить заклинание. Время для жителей застыло, они стали похожи на статуи, я даже заметил как замерла в полете пчела, неподвижно зависнув в воздухе в паре шагов от меня. После этого, резко исчезло множество звуков, обычно сопровождающих любое жилое место, а тут: ни топота ног, ни шуршания одежд, ни бормочущих голосов, ни лязга брони, ничего. Лишь ветер и шуршание травы позади меня. Я приступил ко второй части заклинания — непосредственно к переносу. Застывший город стал как-будто истаивать, так исчезает утром туман, незаметно, подобно миражу, пока станет невидим окончательно. Большой котлован, вот что теперь было передо мной. Я продолжил читать заклинание и чувствовал через родовой камень как в огромном расстоянии от меня перестраивается земля в горном плато, чтобы принять мою землю. Через некоторое время я почувствовал, что перенос закончен, земля что была на плато была потеряна где-то в подространстве, обычно туда отправляется все, что было удалено магически это безвозвратно. Что же, окончим ритуал. Где-то далеко, время возобновило свой бег, а я ощутил, что падаю на колени. Но я еще не закончил. Собрав волю в кулак, я начал новое заклинание. Котлован местами закрылся и из подземного камня, стали появляться пародии на разрушенные строения, немного огненных заклинаний и картина уничтоженного города готова. Еще одно заклинание — и над руинами стал появляться образ города, на сей раз уже настоящий мираж. Никто пока не должен знать, что город исчез еще до прихода врага. А там, пусть считают, что Аннатар сумел стереть Ост-ин-Эдхиль с лица земли. Я сел на камень, и притянул к себе мешок с запасом провизии на несколько дней, кто знает сколько мне ждать? Я поскреб грудную пластину, вообще-то я хотел почесать грудь но забыл, что одет в броню. Нащупав в мешке шкатулку, я вытащил ее, но не открыл — в ней кольца. Убьет меня Аннатар или сначала будет пытать, стараясь узнать у кого Три кольца, а потом убьет или же сохранит жизнь? Я не знал. Однако кто же Аннатар на самом деле. Валараукар? Но на балрога он не похож, впрочем все дело в умении правильно маскироваться. Знаю что он — темный майар, наверняка командующий орками... Я не говорил жителям, что почуял в майар тьму. Если они не догадались об этом сами, то к чему вызывать лишнюю панику? Ну чародей — слуга Богов. Он же говорил что пришел сам помочь нам. И ведь действительно помог, а кольца... всего лишь плата за услуги. Он же с нас до этого ничего не брал, честно по моему. Но вот за Тремя, пусть он гоняется сам. Эти кольца создавались мной для эльфов и ими же должны быть уничтожены. Пусть ищет, мне какое дело? Я потянулся за вином...

====== Глава 13.Часть силы той, что без числа, Творит добро, всему желая зла. (Гортхаур Жестокий — Саурон) ======

Восходящее солнце скрылось за тучами, начался дождь, пришлось бежать с вещами под крышу одного из заброшенных, окраинных домов. Закрыв за собою дверь, я сел на остов кровати прямо в промокшей броне. Сняв обруч, я занялся разплетением косичек, что держали волосы у висков. Я конечно не метеоролог, но подобная быстрая смена погоды неестественна. Напоминает прибытие дементоров, да и если прислушаться — никакая местная живность не издант и звука. Прячется. Значит враг уже скоро прибудет сюда. Просушив заклинанием волосы и одежду, я подошел к окну. Через мозаичное прозрачное стекло я увидел на горизонте, со стороны противоположной горам, подступающие черные тучи. Как приближающаяся беззвездная ночь, напоминает тот смог над магловскими землями моего мира, разве что тут явно замешана магия. Орки не любят свет, логично предположить, что именно они и идут сюда, укрытые от любого света магией. Я подтянул к себе ножны с мечом. Этот меч, одна из моих попыток создать идеальное для себя оружие, однако попытка провальная. Я еще не успел создать оружие с помощью своей магии. Этот же клинок просто более сильный чем прочие созданные мною с помощью Света Души. Хроарист — разящий тело, оружие это смертоносное, пусть я и недоволен им. Он буквально срубает конечности и не ограничивается существами из плоти и крови — балрогу, каменному великану и гворну (разумное дерево-людоед) под его лезвие попадаться не стоит.

Я очнулся ото “Сна” по причине какого-то гула, прислушавшись, я понял что это топот сотен копыт. Я быстро выбежал из заброшенного дома, прихватив с собою, засветившийся синим меч и шкатулку с кольцами. Затормозив в дверях, я развернулся обратно и по быстрому нашел в мешке адамантиновый молот — подарок Аннатара, и подвесил его себе на пояс. Повернувшись, я сгреб со стола обруч, и уже подбегая к городу-иллюзии, я напялил его себе на голову. Стоя у главных ворот я вглядывался в даль: шло войско. Смешанное — из волчьих всадников и людей на лошадях. Шли неспешно, но темпа не теряли. Впереди армии шагало нечто, больше всего напоминающее анимированный Хогвартский доспех, коих в каждом коридоре стояло по десятку. Правда эта броня была значительно больше: на глаз — метра два с половиной росту. Я вообще не уверен, что внутри брони есть человек, она выглядит на диво громоздко, вся из острых сегментов темного железа, с шипастыми наплечниками, и шлемом. Который свиду смахивает на гротескный череп, слитый с лезвиями, образующими вокруг головы корону. Эта фигура плавно двигалась и не испытывала усталости, ни разу не сбившись с шага, несмотря на тяжелый вес брони. За спиной реял обрывок черного плаща. Оружием была шестилейзвенная булава, чья тяжелая “голова” не опускалась до земли, а держалась в руке параллельно земле и за время пути, эта рука ни разу устало, не опустила булаву. Еще мне привиделся какой-то золотой блеск на пальце...

“Ash nazg…”

Я спешно перевел взгляд на штандарт, что несли орки. Человеческого знамени видно не было, значит это объединенное, под одним лидером войско. Алая тряпка, со схематично нарисованным на ней золотым глазом, с вертикальным зрачком; реяла на палке в руках у массивного урука, гулко топающего за “железным големом”. От которого кстати веяло поражающей силы “аурой ужаса”, что подобно черным дымным крыльям, распростерлась за его спиной и взметала дорожную пыль. Кажется я понял кто это... Подобным трюком, однажды удалось препугать не один хорошо защищенный город. Попавшие под ваздействие ауры, подобно безголовым курам носились по крепостям и, если могли, поспешно покидали пределы стен и бежали прочь, куда угодно — лишь бы оказаться подальше. Этим трюком пользовался Гортхаур Жестокий — едва-ли не правая рука Моргота. В простонародии именованный как Саурон. Его настоящего имени я не знаю. Этот темный майар был оборотнем и мог превращаться чуть-ли не во что угодно, от волка, до летучей мыши. После жеста Гортхаура, армия остановила свой ход, ощетиновшись в ответ разномастным оружием: от ятаганов и мечей, до луков и... глазам не верю — арбалетов. Меня и Саурона разделяло всего две сотни шагов. Отделившись от армии, он направился ко мне и в пятидесяти шагах от меня, фигура “железного голема” вспыхнула пламенем, оставив на ее месте Аннатара. — Ты знаешь зачем я здесь, — утверждающе проговорил он, — однако я удивлен тем, что тебе удалось скрыть от меня целую крепость. — Он кивнул на иллюзию города позади меня. Ну, я впрочем и не рассчитывал таким образом обмануть существо, кторое старше меня на... когда там Арда создавалась? А ведь майар и ее старше. После моего взмаха рукой, иллюзия исчезла, открывая черные оплавленные руины на месте Ост-ин-Эдхиль. Армия Саурона испуганно зашепталась. Аннатар взглянул на мои глаза. Ах, да — их смена цвета на зеленый... — Это великий подвиг, Тьелперинкваро. Или мне нужно называть тебя Гарри? — ...?! — Нет слов, одни эмоции. Похоже в тот момент “мысле-связи”, майар увидел куда больше чем я. Благо, хоть контакт был едва-ли не секундный и многого увидеть он бы не смог. — Предпочитаю имя Келебримбор. — Быстро восстановил я, свое душевное равновесие, — Если тебе известно мое имя, значит и известно на что я способен, раз не удивлен пропажей города. — Это так. Однако в первую очередь я пришел забрать свое, а не любоваться странным эльфом-майар. Где кольца? Я молча вытянул перед собой руку со шкатулкой и открыл ее. — Шестнадцать. — констатировал Саурон. — Где еще три, что были созданы тобой без моего на то разрешения. — Не знаю. Тебе нужно, ты их и ищи. Сказал бы ты заранее, что этого нельзя делать, и я бы не создал их. Так что это твой недосмотр. — Я пожал плечами. — Где. Они? — майар угрожающе спросил меня, и я увидел как на мгновенье, его глаза обратились расходящимся от черного вертикального зрачка пламенем. Вот и смысл его знамени... — Я же сказал не знаю. Моим последним приказом было: доставить их тем, кому хватит силы и знаний их уничтожить. Кто их несет, кому, сколько их, мне не ведомо. — Эти кольца мои! Без моих знаний, у тебя бы ничего не вышло! — Аннатар обратился пламенем и вновь обернулся “железным големом”, что глухо зарычал, — Ты не имел права отдавать их другим! — Это уже не моя забота. Считай, что я их потерял — это ведь отчасти правда. Считай это расплатой за обман. Фигура голема, стала угрожающе надвигаться на меня, но остановилась в двух шагах, нависая надо мной и задевая “аурой”. Ощущение, будто оказался в Азкабане и стоишь против сильного ветра. Я не дрогнул. И медленно вытянул из ножен Хроарист. Невидимые глаза сокрытые за глухим шлемом, приковали свой взгляд к светящемуся мечу... или скорее к перстню, что в этот момент яростно горел зеленым, на указательном пальце, сжимающей рукоять меча руки. Саурон взмахнул рукой в железной перчатке, и кольца из шкатулки поднялись в воздух и полетели к нему. Схватив их все левой рукой, они вспыхнули огнем и куда-то исчезли. Я же бросил пустую шкатулку на землю. Саурон вновь вернулся к образу Аннатара. — Я хочу тебя убить. Но знаю, что это бесполезно... Ты, как и майар, можешь вернуться, на сей раз затаив обиду. Мне не нужен такой враг. — Аннатар перевел взгляд с меня на руины. — Я еще не считаю тебя врагом. — медленно произнес я, — ты взял плату нашими изделиями за свои знания. Никто не пострадал. Убив меня, ты действительно ничего не получишь, даже моей смерти и ярости. Майар начал идти. Пройдя мимо меня, он взошел на руины и проведя пальцем по закопченным камням, посмотрел на перепачканные золой пальцы. — Ты знаешь, что я не отпущу тебя, с этим знанием. — он повернулся в мою сторону. — Ты можешь создать еще кольца. Даже более сильные, чем те три. — Я знаю. Поэтому не бегу, — я опустил меч, попутно заметив, как армия за моей спиной, бряцает оружием от нетерпения, — Я даже согласен быть твоим пленником. Только взамен прошу: не ищи Ост-ин-Эдхиль. Он все равно далеко и не представляет для тебя угрозы. У нолдоров нет желания вновь ввязываться в войну. Аннатар внимательно осмотрел меня с головы до ног, задержав взгляд на молоте. — Мне бы пригодился подобный тебе слуга... — Я согласен ковать тебе оружие, но даже не думай, что я соглашусь убивать эльфов по твоему приказу! Объявишь эльфам войну и я объявлю ее тебе и твоим слугам! — Именно услуг кузнеца я от тебя и потребую... — майар чему-то улыбнулся. — Эльфы мне ни к чему, если трогать меня не станут... значит воевать против людей ты согласен? Я закаменел лицом и проявил “Карающий Взгляд”: — Люди никогда не вызывали у меня восхищения. Да, среди них есть и достойные, однако в целом... Они жадные до богатств, короткоживущие, завистливые, жаждущие легкой наживы и чужой силы, существа. Верность им или не ведома вовсе, или же ведома лишь как фанатичность, граничащая с упрямством и жестокостью к “неверным”. Тайно или явно, не любят тех, кто не похож на них. Я знаю их вероятное будущее, и мне не нравится, чем оно грозит остальным. Однако развязывать с ними конфликт я не намерен. Людей всегда было и будет больше. И они всегда опасней орков, ведь Свет им не вредит, они умны и хитры, а еще размножаются люди на диво быстро... развязывать с ними войны без повода, я не хочу. — Я понял тебя. Это они, однажды смогли тебя убить? Он и это увидел. Обалдеть просто. — Я зол на них за свою смерть, да, но это в итоге обернулось к лучшему. Меня злит, то что они сделали с тем миром в целом. Руины Белерианда — просто земли Валинора, по сравнению с озерами полными разъедающими плоть вод, ядовитыми туманами и портящим даже металлы воздухом и извечным мраком. — Хорошо... Занай: отныне, ты, теперь пойдешь со мной и будешь служить мне. — Майар вновь стал бронированным великаном, и направился обратно к армии. — Владыка мы даже не съедим его? — спросил какой-то урук, изучающий меня голодным взглядом. В ответ, я махнул рукой и придурка перемололо в фарш вместе с доспехом. Волк, на котором восседал урук, абсолютно невозмутимо принялся за поедание своего всадника, нисколько не смущаясь наличию железных осколков в черном мясе. Саурон на подобную картину никак не отреагировал и продолжил путь, а вот уруки шарахнулись от меня, образовав пустое пространство. Образовавшийся живой коридор, начинался Гортхауром и заканчивался мной. Когда мы дошли до другого конца армии, все войко развернулось. Саурон на моих глазах обернулся волком, больше смахивающим на чероного лохматого пса с огненными глазами. Я осмотрелся: ну да, все верхом. Вот почему они так быстро прибыли в Эрегион. А я теперь что? — Скажи, нет ли у вас свободных лошадей. Я так понимаю, что двигаться мы будем быстро. А я пеший. — Обратился на Всеобщем я, к какому-то человеческому всаднику. Тот сначала шарахнулся, но потом кивнул и двинулся прочь, через некоторое время, вернувшись с белой в серое яблоко кобылой. Я благодарно качнул головой и вскочил в седло. — Простите что спрашиваю, Господин. Просто мне доселе не доводилось видеть эльфов. Это правда, что вы способны жить вечно? — Человек приведший ко мне лошадь с интересом меня разглядывал. — Пока не убьют да. Но мы можем и вернуться, только вряд ли станем. В моем случае, правда, я никуда и не исчезну. Просто стану очень злым и жестоко покараю своего убийцу. — Хмуро проговорил я. — А почему вы... светитесь? — Человека не смутило мое не слишком хорошее настроение. Учитывая близость с уруками и отсутствие в черной речи, вообще любых добрых слов, этот человек видимо стал просто непрошибаем для неявных угроз. Пока я не подниму на него руку, он видимо не отстанет. Ладно, дорога видимо будет долгая, куда мы скачем я не знаю, а поговорить не с кем. — Это магия такая. Ею в большинстве своем, только эльфы и владеют. Я могу светиться еще ярче, только это уруков заживо сожжет, — я с удовлетворением отметил, как услыхавшие это чернокровые, увеличили дистанцию от меня, — однако на такое сейчас способно очень мало эльфов. Я считаюсь Высшим эльфом, если кратко объяснить — это значит, что я родом из-за моря, точнее с Валинора и я родился чуть раньше начала Первой эпохи. Человек воззрился на меня в священном трепете, но быстро справился с собой: — А мне всего шестьдесят семь. Я удивленно посмотрел на средних лет человеческого мужчину. Сколько-сколько? — Я думал, люди в этом возрасте становятся ни на что не способными стариками, — с сомнениеп проговорил я, смотря на в общем-то молодое, слегка обветренное лицо собеседника. — Так я же нуменорец! Здесь на этих землях нас Дунедайн называют. Однако люди Востока, как я, именуютсячерными нуменорцами, так как верим в Бога Мелькора. Мы потомки короля Эльроса, ставшего смертным полуэльфа... — И являвшегося братом Элронда Полуэльфа, я понял. — Утвердительно качнул я головой. — Сколько в среднем вы живете и много-ли вас, я имею в виду нуменорце вообще. — Хм-м. Ну сотен пять лет до старости наберется, но и тогда наши старики мечом без устали махают, можно прожить еще дольше, а число наше... не знаю точно. Если Вы помните западные земли, принадлежавшие королю Эльросу, то знайте — теперь они заселены нами, в частности теперь заселен остров Нуменор, отчего и название народа. Мы же “черные”, ушли на восток, ближе к Мордору. Туда мы кстати и едем. Мда, заселить за полтора тысячелетия столько земли, это впечатляет. Хотя чего я ожидал от пятисотлетнего магла, остающегося чуть ли не всегда молодым? Хотя мне сказали, что детей у них немного. Надеюсь у них еще и многоженство не практикуется? А то еще пара тысячелетий и эльфам с гномами, да и с уруками тоже, жить негде будет, придется в руины Блерианда или неизведанные земли переезжать, если на Валинор не возвращаться. — Простите, что отвлекаю вас от раздумий, но мне, да и остальным, — человек махнул рукой на подтянувшихся к нам других всадников, — интересно, на каком языке наш Повелитель с Вами говорил. Это не язык Мордора и не принятый здесь общий человеческий. — Это был Синдарин, язык живущих в Средиземье эльфов. Есть еще Квенья, но на нем мало кто, кроме нолдоров, общается. — Нолдоров? — Разновидность народа эльфов. Нолдоры, незадолго после моего рождения, прибыли из Валинора обратно в Средиземье. Мы и говорим на Квенья. Есть еще другие эльфы, но в Средиземье, большинство являются урожденными здесь, а их лидеры называются Синдары, отсюда и название языка. Нолдоры испускают свечение более яркое, чем большинство других эльфов Средиземья, обычно этим и отличаются для глаз людей. — Значит Вы, Нолдор? Скажите, что это были за руины, появившиеся на месте огромной крепости? — Моя магия. Ваш Повелитель пришел рушить мой город, а я решил подарить ему руины, которые он так желал увидеть. А сам город и его жителей я спрятал. Согласившись быть в рядах Саурона, я обезопасил мой народ от него. — Так вы были королем? — молодой нуменорец с интересом стал рассматривать мой венец и броню. — Да. Был и остаюсь им. Пусть мое царство теперь далеко. — Сказав это, я пришпорил кобылу, тем самым вырвавшись вперед и скача следом, за тяжелобронированным уруком-знаменосцем восседавшим на огромном белом волке.

После многочасовой скачки, вечером, Сауроном было приказано разбить лагерь. До наступления следующей ночи, всадники и их транспорт должны успеть отдохнуть. Как я узнал, майар гнал всадников несколько дней бесперерывно, дабы успеть вторгнуться в Эрегион, до того как мы спрячем кольца. Я, облюбовав поросший мхом камень, привалился к нему спиной и вытянул ноги. Впав в состояние транса, я пытался настроится на родовой камень. Получилось. Прочувствовав чары и ощутив состояние невесомости, я вспомнил ощущение “полета” с помощью Вилья. Какого-же было мое удивление, когда я увидел знакомую обстановку моего подвала. Каким-то до сих пор, неведомым мне образом, я проявился призраком у алтаря. Я внимательно осмотрел свои полупрозрачные руки, в которых четко просвечивались кости. От моей зависшей в воздухе фигуры, до сих пор одетой в броню, исходило эфирное пламя или испарение, зеленоватого цвета. Спешно проскользнув через потолок подвала, я оказался на первом этаже своего дома, однако заметил, что чем дальше я от алтаря, тем труднее мне поддерживать состояние транса. Только из-за этого состояния я проявился в Ост-ин-Эдхиле. Воодушевленный, я вылетел на улицу... Поначалу, меня приняли за неупокоенную душу. Вроде: майар меня убил, проклял, отчего моя душа не попала к Мандосу, а проявилась в моем доме, став приведением. Благо кричали мало и быстро успокоились. Я, приказав собраться совету в моем доме, просочился сквозь стену обратно в дом. Совет прибыл во всеоружии, готовый ко всему. Я же, зависнув над своим местом у стола на кухне, стал оъяснять мое здесь присутсвие. Я жив, здоров, просто могу проявлять свой образ здесь, во время сна тела, как бы далеко оно ни было, но мой образ не мог покидать дома. Я даже объяснил свое соглашение с Сауроном, пообещав, что при угрозе Ост-ин-Эдхиль, покину его. Совет, переваривал ситуацию недолго и стал отчитываться передо мной о проделанной за это время работе. Как оказалось: аборигенов поблизости нет, в реке имеется рыба, горы действительно богаты на ресурсы, правда к разработке рудника еще не приступали. Я же был рад. Удивлен, но рад. Думал, что обзовут предателем, погонят прочь, но как оказалось, майар Аннатар, показал себя весьма разумным, логичным, хоть и не до конца понятным существом. А наличие шпиона в стане потенциального врага, лишь уверило их в правильности моих действий. Пусть Саурон воюет себе с кем хочет, лишь бы нас не трогал. А люди. А что люди? Эльфам до них дела нет. Они одни беды приносили, в Войне Гнева и вовсе, кроме трех полувырезанных семей, весь род человечий выступал на стороне Моргота. Закончив столь оригинальную домашнюю аудиенцию я исчез, придя в себя уже в своем теле. Интересно, если во время смерти я успею впасть в транс и бросить свои останки, я проявлюсь призраком уже в Ост-ин-Эдхиле? Или же вновь приду в себя уже в излеченном теле, или подле места его гибели, вновь материализовавшись из приведения?

Окончательно “проснувшись”, я взобрался на камень, спиной к которому, привалился ранее. Обзор близлежащих окрестностей, показал несколько больших костров и четыре больших и один десяток малых шатров. Рядом с самым большим из них был установлен штандарт, тот самый с “глазом”. — Вновь приветствую Вас, — обратился ко мне знакомый человек. — я бы обратился к вам раньше, но вы кажется спали. Мои люди было подумали, что Вы мертвы, пока наш Владыка не рассказал нам про эльфийский сон. Я пришел к Вам с предложением присоединится к нашей трапезе. Мы знаем, что в отличии от орков Вам нужна нормальная еда, а не сырое мясо или коренья. — Я принимаю ваше предложение. И прошу, обращайся ко мне по имени. Если ты не знаешь, то зовут меня Келебримбор. Знаю, труднопроизносимо с непривычки, но тебе и Только Тебе, я позволю звать себя Сереброрукий, как величают меня гномы. — Благодарю покорнейше Сереброрукий, прошу, следуйте за мной, — и человек, чьего имени я неудосужился спросить (оно мне надо?), повел меня к малому шатру, где уже спали у костра его приятели. Наше прибытие их разбудило и они стали доставать запасы провианта, взятого с собой в дорогу. Человек вновь завел разговор: — Гномы. Мы слышали про этих карликов. Подгорный народ, ведь так? У нас их не видели, впрочем как и эльфов. Говорят они рождаются из дыр в земле и после смерти обращаются камнем. Трудно поверить, но может это правда? — Это распространенное заблуждение, — сказал я, беря в руки какую-то булку, — даже среди эльфов такое можно услышать о наугрим — так на самом деле зовутся гномы. Они рождаются как и люди, и эльфы, и орки, от матери с отцом. Женщин гномов мало, их берегут и прячут от чужих глаз. Насколько я знаю, женщины к тому же очень похожи на гномов мужчин и носят бороду. Нас же эльфов, часто путают с эльфийками, как раз из-за гладкой кожи, красивых лиц и отсутствия бороды, — я прервался, пережевывая черствую булку, испеченную руками человека, — О гномах много лжи ходит, но большая часть и на правде основана. Например про их жадность — это увы правда, однако семьи они свои любят все же больше золота и драгоценных камней. Я кстати одну песню о гномах когда-то пел, как раз с одним мифом о них связанную. — Вы поете? — с удивлением спросил один из друзей всадника. — Все эльфы обладают музыкальным слухом и красивым голосом, однако не многим нравится петь, хотя послушать никогда не отказываются. Я же славен тем, что пою на Всеобщем, что крайняя редкость для эльфов. Темным менестрелем, прозвали меня гномы, не знаю почему. — Нам интересно было бы послушать, Господин. Мы ни разу не слышали как поют эльфы, да еще и на человеческой речи. Не хотелось бы упускать шанс. — Люди приподнялись на лежанках и с интересом стали взирать на меня. — Хорошо. Слушайте, в песне конечно не правда, но гномам Хазад-дума, тогда понравилось: В ущелье горном есть темный грот, Там золото гном по ночам кует. Утес — наковальня сверкает огнем, И песню злорадно гнусавит гном: От солнца, неба, деревьев и рек Загнал нас в ущелье и мглу человек, Но мщеньем наши сердца горят, Мы людям готовим смертельный яд. Мы золото в горных пещерах куем, Блестящей приманкой под скалы кладем, Чтоб род человеческий в дебрях скал Себе на погибель его искал. Чудесным жаром внушая страсть, Оно над людьми простирает власть. Весь мир, покорный ему одному, Стремительно падает в пропасть и тьму. Герой роняет свой меч из рук, И друга в беде покидает друг, Любовь именам теряет счет, А вор и в божьем храме крадет. Растоптана девы невинной мечта, Душа ее холодна и пуста, И юноше в сердце лед проник, Иссяк его радости чистый родник. Так плавься, металл мой, в сиянье огней! Карающий молот, греми и бей! Погибнут люди, недолго ждать — И нашей станет Поверхность опять! Раздались хлопки — люди хлопали, причем не только находящиеся рядом с нашим костром. Я кивнул и потянулся за кувшином с водой, как: — Укушшу! — Я отдернул руку и резко встал, внимательно вглядываясь в темноту кустов. На пространство освещенное костром, выползла черная змея, свившаяся кольцами и раскрыв алую пасть, обнажая ядовитые клыки. — Господин, осторожнее! Это Вересковая гадюка, ее яд чрезвычайно опасен! — Всадник, стал лихорадочно выуживать из брошенных наземь ножен, свой ятаган. Остальные стали повторять его действия ища в темноте свое оружие. — Не нужно паники, — спокойно сказал я, наблюдая за отблесками пламени на чешуе змеи, — ее привлекло тепло костра, если вы ее не тронете — она не тронет вас. Она отогреется и уползет восвояси. — Не проще ли ее убить? Она же ядовитая! Кто знает, что взбредет этой гадине в голову, вдруг, когда мы уснем, она всех нас пережалит? — Всадник все же обнажил оружие и направился к змее, но я остановил его рукой. — Взбредет, не взбредет, сейчас сам у нее спрошу. А вы, не трогай те ее! А то ее выводок, действительно отомстить вздумает. Люди отошли от змеи как можно дальше, начав наблюдать как я присел на корточки рядом со змеей, и налил в выбоину на камне немного воды. — Приветссствую тебя, красссивая. — Обратился я к змее. Та, закрыв раззявленую пасть, с интересом стала пробовать черным язычком воздух. — Ты говоришшь? — гадюка, подползла к камню, но остановилась подле него, — я не ссссзнала шшшто двуногие умеют шшшептать, как мы. Ты ссстранный, ты сссветишшшь. Как сссолнечный сссвет, но мало... греешшшь. — Двуногие похошшжие на меня, сссветят, но не шшепчут как ссскользяшшщие. Я один такой, красссивая, прошшу не куссай молчшшаливых, не сссветяшшщих двуногих, я сссказал им не тревошшжить тебя. Мошшжешшь гретьссся, не бойссся, — я отошел подальше от нагретого теплом костра, камня. Змея, вновь попробовав языком воздух, заползла на камень и свилась кольцами, и почувствовав воду, она стала пить ее из выбоины в камне. Люди застыли в ужасе, и не понятно, чего они испугались больше: близости ядовитой змеи, шипящем подобно змею эльфу, или состоявшемуся разговору гадины и эльфа. Вообще-то, шипеть вслух мне было не обязательно, это просто инерционное мышление, но так как в мою голову давно было вбито, что на языках говорят, а не думают, я и передаю змеям мысленные сообщения, повторяя их вслух. “Слышимость” сообщения зависит от нахождения в прямой зоне видимости моего собеседника, и громкость моего шипения никакой роли не играет. Просто привычка. Кстати, на парселтанге можно отдавать приказы: можно буквально заставить змею подчиниться, отправив сообщение своим волевым усилием. Если ты сильнее — змея подчинится и даже не будет против, в ее первобытном разуме, кто сильнее — тот и прав. Правда усилие зависит от возраста и разумности змеи, будь это тысячелетний василиск, он с полной уверенностью может тебя послать, далеко и надолго (с большой долей вероятности — в свой желудок), сколь угодно не будь ты силен — он ведь тоже умный. Я оглядел змею, сантиметров шестьдесят угольно-черной чешуи — недурно, еще и шкуру недавно сбросила. Но не до конца — у головы еще видно несколько чешуек с присосавшимися клещами. Надо ей помочь от них избавиться. Пообщаюсь-ка я с ней мысленно... и полюбуюсь на рожи этих, хе-хе, двуногих. Всадник помотал головой из-стороны в сторону, как будто прогоняя видение, но нет: я все так же сидел рядом с камнем у костра, а в буквальных сантиметрах от меня, на этом самом камне, пила воду ядовитая змея. Глаза человека расширились едва-ли не до диаметра чайных блюдец, когда напившаяся воды змея, поскользила с камня в мою сторону. Послышались задыхающиеся, дрожащие вздохи, когда я подставил змее свою руку. Гадюка раззявила пасть обнажив клыки и... закончив зевок, преползла на мою руку, обмотав ее парой колец. Я начал гладить ее по голове, счищая старые чешуйки и мелких паразитов, прицепившихся к ней. Закончив приводить в порядок рептилию, я вновь протянул руку к камню. Змея плавно соскользнула на камень, вновь свившись кольцами. Люди отмерли, и стали едва-ли дыша, занимать свои прежние места, попутно косясь то на змею, то на меня. — И все эльфы такое могут? — Всадник, наконец отвел взгляд от змеи, внезапно вспомнив о мясе, запекающемся на камнях. — Один из моих родственников, дядя Келегорм сын Феанора, мог говорить со зверями и птицами, я же видимо, ограничиваюсь только змеями. С ящерицами или, не дай Валар, драконами, мне говорить не доводилось. Не знаю, ухал ли мой дядя, говоря с совами, но я начинаю шипеть при разговоре со змеями. Эльфы, по природе своей, склонны понимать зверей, но говорящих с ними, я кроме своего дяди увы, не встречал. Некоторые эльфы, якобы говорят с животными и даже деревьями, но это не так — они используют магию, так и реку убедить течь в обратном направлении можно, правда эльфам это просто не по силам. Всадник кивнул и проследил взглядом за уползающей в кусты змеей, которая видимо достаточно согрелась, что бы вернуться в нору. Это позволило людям немного расслабиться, но осознание находящейся поблизости гадюки, до сих пор вгоняло их в ужас. Бравые воины, трепещущие при виде полуметрового кожаного ремня, смешно. Впрочем они скорее боятся ее яда... — Господин Сереброрукий, мясо готово, — воин кивнул на приготовившуюся еду. — Благодарю, — сказал я и взял себе кусочек, вгрызаясь хорошо прожаренную крольчатину, я подумал, что уже пару лет не ел мяса. — А говорили эльфы мяса не едят, — пробормотал один из всадников, — хотя, вы же на людей похожи многим, да и гномы те же, говорят: пива выпить любят. — А вы ожидали, что я травку щипать начну, как барашек? — я насмешливо произнес, — может другие эльфы и не едят, у них хлеб особый есть — только кусочек съешь и на весь день сыт. А у меня такой привелегии нет, да и нолдорам печь тот хлеб, на просторах Эрегиона было не из чего. Если лембас и имелся, то редко когда. Гномы же, спиртное любят и я думаю, что чем напиток крепче, тем им больше нравится. А у эльфов в ходу вино, правда для человека, оно сильно дурманящим голову будет, но представьте, что тогда сделает с человеком выпивка гнома? Мы проговорили о расах Средиземья, в частности гномах и эльфах-нолдорах. О Нуменоре я узнал не многое, но и этого мне оказалось достаточно, чтобы заволноваться. Это были те самые люди, сражавшиеся за Валар, вот не знал, что среди них, были дети того смертного полуэльфа. Валар подготовили долгожителям и их союзникам, в то время называвшихся просто Эдайн, земли на западе, близ земель Валинора. Заселившись, людей стали звать Дунедайн — нуменорцы, благороднейшие из людей, так как были они высоки — выше любых сынов Средиземья, и свет их глаз был подобен сиянию ярчайших звезд. Вот такие потомки у полуэльфа, самые настоящие великаны. Город-порт Нуменора располагался посреди его западного побережья и назывался Андуние, так как смотрел на закат. В центре же острова возвышалась высокая и крутая гора, Менельтарма, или Столп Небес. На ее вершине имелось святилище Эру Илуватара, и во всем Нуменоре не было других святилищ и храмов. У подножья горы строились усыпальницы королей, а неподалеку на холме возвышался Арменелос — прекраснейший из городов с башней-крепостью, возведенной Эльросом, сыном Эарендиля, которого Валар назначили первым из королей Дунедайн. Народ этот не забывал своего языка и пользовался им, но их короли и лорды знали и могли разговаривать на эльфийском, который выучили еще в дни прежнего сотрудничества. Поэтому они свободно общались с обитавшими и на Валиноре, и на западном побережье Средиземья эльфами. Мудрецы Нуменора даже Квенья знают! Хуже другое, повсему выходило, что Дунедайн являются искусными ремесленниками, и если бы захотели, то с легкостью превзошли бы мощью своего вооружения все что могут предложить расы Средиземья. Время от времени, из гаваней Валинора приплывают в Нуменор Перворожденные эльфы на своих безвесельных суднах, напоминающих стаю летящих от заката птиц. Они привозили нуменорцам множество даров: певчих птичек и благоухающие цветы, и обладавшие целебными свойствами травы; а однажды они привезли с собой росток Келеборна, Белого Дерева, что росло в сердце Валинора. Оно, в свою очередь, было отростком Галатилиона, Древа Туны — того подобия Тельпериона, что подарила Йаванна эльфам Благословенного Царства, после нашего ухода. И подаренный росток, названный Нимлотом, был посажен во дворе короля в Арменелосе, где цвел по вечерам буйным цветом, наполняя ночные сумерки своим волшебным ароматом. В общем человеческая раса Дунедайн, находится под покровительством Валар. Ни к чему хорошему это не приведет. И я не столько за себя волнуюсь, сколько за людей. Это сейчас, долгожители сидят смирно, но что им помешает напасть на своих короткоживущих собратьев, в недалеком будущем? О! Пора собираться — привал окончен.

====== Глава 14. Все дороги приводят в Рим. (Мордор) ======

И где моя кобылка?... Вернувшись к облюбованному мною мшистому камню, я увидел лишь отпечатки копыт и пятно крови... Тааак... — Где. Моя. Лошадь?! — я с рыком и “Карающим Взглядом” обернулся к кучке уруков, ошивающихся рядом. Те в ответ что-то заворчали на своем языке и начали какое-то столпотворение. В итоге мне под ноги выпихнули мелкого орка в рванине, служащей ему одеждой, орк стал что-то лепетать и в итоге буркнул, что мол съели ее. — ...? — я вскинул бровь в удивлении и погасил пламя в глазах, когда успели? Я же даже ее ржания не услышал. Я улыбнулся орку улыбкой крокодила, встречающего антилопу на водопое. — И на чем, позволь спросить тебя — внебрачное дитя двух нетопырей мужского полу, я поеду? А?! Орк, молча сопит и смотрит мне под ноги, знает зараза, как гнева чужого избегать — в глаза не смотрит. Его дружки, тоже сопят в две дырки, и стараются бочком-бочком отойти на второй план сей идиотской картины. Я взглянул на малый шатер, у которого проводил время с людьми, увы, но знакомых мне всадников не наблюдалось и спросить у них насчет лошади не выйдет. Я вздохнул и разочарованно махнул рукой, к моему удивлению орки от этого жеста шарахнулись и сбивая друг друга с ног, бросились прочь. Ну и фиг с ними. Я развернулся к камню. Так, ладно. Маг я или не маг? Я произнес заклинание трансфигурации, благо такого фиаско, как с железной мышью у меня уже не будет. Так, камень приобрел очертания лошади, но массы и объема камня оказалось несколько больше чем я рассчитывал и тут я чихнул! сбившись с заклинания. В итоге у меня вышел пепельно-серый конь с желто-зеленой мшистой гривой, с красными глазами, и вполовину крупнее коня-тяжеловоза, при этом имея данные арабского скакуна. Это нечто несуразное и грозное, посмотрело в мою сторону и... зашипело. Так как я ничего не понял — это был не парселтанг. Эх. Трансфигурация никогда не была моей сильной стороной, и видимо за тысячелетия художественной практики, в этом плане у меня ничего не изменилось. Прикоснувшись к шкуре коня, я ощутил твердость и шершавость. Горгулья, а не конь! Назову это исчадие криворукого трансфигуратора Сарн — камень, есть камень. Наколдовав из воздуха седло, уздечку, да тяжелую лошадиную броню под цвет моей, и озаботившись амортизирующими чарами, я вскочил на коня. В моем мире такая трансфигурация — подвиг, я же просто решил фраернуться, дабы потешить раненое самолюбие после очередного фиаско. Чары мои, продержатся долго, а из-за ошибки в чарах, конь разве что станет простой статуей, а не вернется к виду бесформенной глыбы. Теперь я как истиный “рыцарь в сияющих доспехах” направился во главу армии. Мда, судя по лицам, мне удалось шокировать публику. Пусть конь не настоящий, ведет он себя как вполне живой и видимо сам не знает о своей искусственности: и фыркает, и гривой трясет, и копытом бьет, и ушами шевелит. Интересно, а питаться ему надо? А если надо, он кирпичами гадить будет?.. Я отвлекся от дурацких мыслей, так как нагнал урука-знаменосца.

Идем дорогой длинною — дорогой не прямой. Это про нас — по предгорьям по прямой не спустишься. Вроде и верхом, но добирались мы до Модора долго. И нет, до него мы до сих пор не дошли: у нас привал, но дым Ородруина уже видно. Это активный вулкан, который по какой-то причине еще не залил магмой всю территорию Мордора, вплоть до Черных Врат. Магия не иначе. С нашего месторасположения хорошо видны Эфель Дуат, горы Тени, окружающие Мордор. Территория Мордора располагается на покрытом черным пеплом плато — Горгороте. Как я узнал там есть черная цитадель Барад-дур, вот туда-то нам и надо. — Удручающий пейзаж, не правда-ли? Бля! Я чуть летать не научился — едва со скалы вниз не полетел, пять секунд полета мне было бы обеспечено. Как вы думаете, кто сумел подкрасться к эльфу? — Пейзаж как пейзаж, по мне так просто огромная кузница. — Сказал я Аннатару, перебираясь с насиженного места вниз — от греха подальше. Стать олицетворением анекдота мне не хотелось: “Поющий, но не птица, летит и матерится” смешно блин. — Отчасти это она и есть. — майар в своем презентабельном обличии синдара, окинул взором свои владения, — здесь собраны остатки сил Мелькора. Люди Востока, обитают несколько дальше от Ородруина, иначе есть риск отравиться испарениями. А при прерыве поставок, есть возможность им остаться голодными. Поэтому были выделены и защищены земли Ханатты на юге, там они живут, растят своих детей, и выращивают зерно и скот. Дымом Ородруина, орки защищены от света и им нет необходимости прятаться по норам, однако большая часть гор Теней изнутри заселена ими. Майар взглянул на Сарна, этот конь увлеченно грыз камень. С мерзким звуком, медленно его пережевывая. Вы когда-нибудь бросали щебень в стиральную машину? Не знаю, есть ли от этого Сарну какая-то польза, но и ожидаемых, выходящих с другой стороны кирпичных блоков, я не увидел. — Что это? — с явным интересом энтомолога увидевшего мерзкое, но доселе неизвестное насекомое, спросил майар. — Это конь. А может кобыла, не уверен. Зовут Сарн, это оживший камень. Я конечно не Валар, чтобы гнома из камня создать, но и это не плохо. Вообще-то он должен выглядеть иначе, но что получилось, то получилось. Главную функцию он выполняет и ладно. — Такую же фразу сказал мне Мелькор, когда я спросил его об орках. — Пропел мне Саурон, я же подавился воздухом. — Мелькор хотел создать для себя идеальных воинов, послушных и неустрашимых, и вроде бы сделал все, как всеведающий Отец Мира... Он предполагал, что они будут подобны эльфам — красивыми, могучими, но в то же время иными — яростными, жестокими, коварными... Не вышло. Орки получились уродливыми, что, в общем-то, не самый большой промах, но хуже того — беспросветно тупыми. Зато они уважают... нет, боятся силу. Ты уже показал им, что силен, я рад. И ты не пытаешься убить их по любому поводу, это радует меня еще больше. — Дай угадаю, это по твоей инициативе съели мою лошадь? — Я проницательно посмотрел на майар. Тот лукаво усмехнулся, сверкнув огненными очами и произнес: — Лошадь съел я. И ушел. Я же остался сидеть в прострации, под звук собирающихся возобновить шествие всадников и перемалывающихся камней.

И будет страшный бой, С мятежною душой. Ведь слово Мордор на устах, В сердца вселяет страх. Никто и никогда, Путей не знал туда. Там среди призрачных вершин, Горит Ородруин. Его недра дышат огнем, Словно пасти драконов, Сжигая безмолвную высь. И не подняться по склонам, Назло всем законам, Лишь только за воздух держись...

...Пропел я, увидев на полях Дагорлаг, очертания Черных Врат. Они Огромны! Не уверен, что на них хватит одной Алохоморы. Черные железные ворота, пресекали единственное свободное от гор и идеально ровное пространство Дагорлага. Горы были возведены магией, а само поле Дагорлаг, тоже было создано искусственно?.. Мы приближались.

Дозорные увидев нас, поспешили открыть ворота, и те со страшным скрипом стали отворятся. Через несколько минут нас повели в черные земли Горгорота. А вот и Барад-дур. Черная крепость действительно черная и огромная. Точнее, монументальность ей придает именно башня. Являющаяся, как наблюдательным пунктом, так и местом жительства командиров войск, и в первую очередь самого Гортхаура. Какой-то урук, вежливо! обратился ко мне на Всеобщем и повел в башню, взяв Сарна под узцы и передав его местному конюшему. А внутри весьма уютно, правда мрачновато и дело не в цвете стен и освещении — тут на диво с этим все в порядке, а в ощущении. Не Азкабан конечно, но “аура ужаса” тут тоже, буквально впиталась в камень. Оказалось, что Гортхаур выделил мне целый Верхний Этаж, а в условиях размеров башни... Это много. Настроение портило только наличие соседа сверху — самого Саурона. Это, мякго говоря напрягает. Но если он не будет топать Там, в своем боевом облике, то я это преживу. Осмотрев весь этаж, я остался доволен. Тут есть спальня, кухня или ее подобие, рабочая зона — а как иначе понять кучу верстаков и манекены? Уборная (офигеть), купальня (на вулканической земле-то?), и гостинная для встреч с начальством и подчиненными (догадался по монструозному трону). Итого: шесть разноразмерных помещений, расположенных по кругу и связанных между собой переходами, из которых гостинная ведет к лестнице в центре башни, расширяющейся вниз по спирали. Вершина лестницы наверняка выходит под крышу башни в смотровую, отчего выходит, что у Саурона имеется и такой незамысловатый чердак. Местная прислуга — человеческие женщины, что в некоторой степени радует. Урука я бы, при попытке коснуться моих вещей, убил бы на чистом рефлексе. Про еду я вообще молчу...

И так, что это у нас... Я с интересом рассматрива белую летучую мышь, висящую вниз головой и цепляющуюся за факелодержатель, благо самого факела в нем не было. К мыши была привязана какая-то записка. Я моргнул. Привет из прошлого: помнится у маглов была когда-то голубиная почта, у магов совиная, а тут нетопыриная получается...

Я протянул руку к мыши и та имела наглость меня укусить! Однако, лакнув из пореза всего-лишь одну каплю крови, она раскрыла крылышки, как бы позволяя забрать ношу, привязанную с двух сторон: к ее шее и хвосту. Это такой способ установления личности получателя? Занятно. Ну, и что тут у нас? Угу. Знак “глаза”, который здесь просто именуют Оком Повелителя, но мне влом это говорить, поэтому глаз, остается глазом. Сей знак, многозначительно намекает на того, кто мне эту записку отправил. В принципе, понятна цель такой корреспонденции, гонять подчиненных на вершину башни, ради пары слов, порой безсмысленно. А тут всего-то “Иди в Ородруин”, что я в том пекле забыл? Это он меня так послал? От эльфа к эльфу, это обычно именно так и звучит... Мне хотят устроить ритуальное жертвоприношение, бросив меня какому-нибудь Богу Огня, живущему на дне вулкана? Ладно, пойду.

Наброси на себя чары воздушного пузыря и охлаждающие, не забыв про отталкивающие всякий мусор (в данном случае капли раскаленной магмы); я вошел в проход, к которому меня сопроводил урук. Красно, горячо, шумно. Аннатар спокойно стоял на каменном выступе, и осматривал текущий ниже раскаленный поток. На выступе были кузнечные принадлежности. Почувствовав мое приближение, майар развернулся и осмотрел меня. — Ты взял с собой молот — это хорошо. В записке я забыл это упомянуть. — И зачем ты позвал меня в эту дыру? — Находиться здесь было крайне не комфортно, не огненная же я саламандра, что без огня жить не может! В качестве ответа, майар протянул мне, тыльной стороной ладони вверх, правую руку. Мое внимание привлекло кольцо. Простое, золотое, безо всяких рисунков и камней. Вот только, блестело оно как на солнце, что в нынешних условиях просто невозможно. — Оно не закончено. Я не могу нанести рунную вязь на него. ТЫ, участвовал в создании колец наравне со мной и увы, это влияет на результат. Если ты нанесешь руны, власть этого кольца над остальными, значительно возрастет. — Так это Единое. — Сказал я присматриваясь к желтому ободку. У кольца явно гипнотический эффект, что-то мне один амулетик припоминается... да и дневничок чей-то. — Вы его так назвали? Да. — И ты хочешь, что бы я его зачаровал? У меня нет желания его даже трогать. — Эта штука... Признаться честно, я ее побаиваюсь. Она до жути напоминает крестраж, вот только в нем не осколок души, а чужая Воля и прорва дармовой силы. — Тогда я прикажу. Прости, но без тебя, мой замысел невозможен. И не пытайся меня обмануть, это кольцо жаждут получить все, без исключения. — Аннатар сжал руку в кулак, слегка выдвинув вперед костяшку указательного пальца, того самого, на котором находилось Единое. Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul, — пронеслось в моей голове. Ах ты! Гул в голове все нарастал, и я не знал как его заглушить. Одна и та же фраза повторялась вновь и вновь, безостановочно. Я с возмущением взглянул на майар, но мой взгляд приковал золотой блеск и я не смог оторвать от него глаз. Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul — снова эта фраза. Онако я понял, что она, обрывалась на середине предложения. Я оглох... Я ничего не слышу! Только этот голос... Оборванная фраза... Мне стало интересно чем же она заканчивается, но ответа не услышал. Тогда я стал пытаться найти в потоке чужой Воли и этого громкого голоса, продолжение фразы, хоть какие-то отличающиеся слова, но это “Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul”, было единственным, что я слышал даже громче собственных мыслей. И я подумал, может это именно они, мешают мне услышать? Я замолчал... прислушиваясь.

Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul,

Ash nazg thrakatul’k…

— ...ag Burzum-ishi krimpatul. — Закончил фразу я со счастливой улыбкой. Наконец в моих мыслях царили покой и тишина, а я понял смысл фразы, и чего Оно от меня хочет:

Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул,

Аш назг тракатулук, аг Бурзум-иши кримпатул.

Чтобы всех отыскать, воедино созвать

И единою черною волей сковать

В Мордоре, где вековечная тьма.

Так здумывался смысл создания кольца? Что же, я помогу ему осуществиться. Что это? Эта надпись на наковальне — письмена красивые, языка я такого не знаю, но уверен, это и есть та самая фраза. Кто-то положил в центр круга из надписей кольцо и отразившиеся на нем полыхающие надписи, наконец обрели смысл! Они должны быть на кольце, а не на какой-то железке! Кто-то подал мне мой молот и дал в руки долото, вовремя! Я начал работу, не жалея сил и стараний, я тщательно вырезал руны, что бы ни в коем случае, не допустить ошибки. Готово. Оно горит, полыхает внутренним огнем и это проявляется в рунах, но снаружи оно холодное и будет таким всегда. Кто-то взял кольцо и любуется его красотой вместе со мной, от его пламенного взгляда, руны вновь вспыхивают на металле. Что?.. Я помотал головой из стороны в сторону, прогоняя гипнотический эффект и медленно поднимая “Карающий Взгляд”, на сей раз... Зеленый. Кровь твоя... холодна! Холод ее, лишь лютей, Реки промерзшей до дна. Я не ненавижу людей! Аннатар, видимо почувствовавший, нешуточную угрозу своему существованию, надел на палец кольцо и исчез... Грохот и яростный крик, больше напоминающий рев дракона, совпал с огромным взрывом, едва не подорвавшим вулкан. Причиной взрыва оказалась разница температур — что-то покрыло часть вулкана льдом, причем изнутри.

Я сидел в своих чертогах в башне. Фраза “Ад замерз” тут теперь вполне актуальна, ибо я, в ярости своей, сумел ненадолго заморозить Ородруин. Аннатар где-то рядом, но прячется, зараза. Ощутил на собственной шкуре на что я способен. Холод Вечной Пустоты, еще называемый “Белым Хладом”, является аналогом “Адеско Файра” — всепожирающего огня. Но, так как на Огонь, я не особо надеялся, то использовал Белый Хлад. Стены Ородруина проморозило насквозь и не остановись я, Холод продолжил бы распространение, и Ледниковый Период на Арде, начался бы с Мордора. Это заклинание придумали Сейдхе, что не мешало пользоваться им другим магам и попадал в категорию запретных, темных, заклинаний массового поражения. Зато я пополнил запасы воды для жителей Мордора. Сам я сейчас, попивал вино со льдом, лежа в горячей купальне и успокаивал расшатанные нервы. Просмотр воспоминаний показал, что менталист из меня фиговый. Если грубое вторжение я еще могу отразить в обратную сторону или прочно поставить глухой блок, то столь нехитрой тактике “Бей-Беги” я противостоять был не в силах, что и заключалось в зацикливаннии той фразы и ее внезапном прекращении. А ведь была еще и скрытая атака, воздействующая на желания. Уж очень мне надоело то зацикливание и я стал искать другую часть фразы, даже забыв думать о возможности отразить атаку, например “мусором” из воспоминаний повседневной жизни, у эльфа-долгожителя этого хлама навалом. Воля этой вещи, оказалась сильнее и хитрее. Теперь буду держать глухой зеркальный блок, особо прочно настроенный на Единое. Не уверен что поможет, правда.

Саурон не появлялся в крепости долгими годами, как оказалось, он, меняя обличия, одаривал людей Кольцами Власти. В частности их королей, не отказавшихся получить магическую силу. Он отдал людям девять колец и назвал их Улайри. Где остальные семь, я так и не узнал. Я понял, что Саурон захотел возглавить людские войска, что бы хоть как-то в будущем противостоять Нуменору. Не думаю, что этого достаточно. Однако, как оказалось, дело не столько в контроле над армиями, сколько в уменьшении продолжительности жизни нуменорцев. Не знаю как, я думаю, что эльфийская кровь просто вырождается и Тень Мрака Саурона тут не при чем. У Нуменора на данный момент, уже который Верховный Король сменился. И естественно люди винят богов... А ведь они им и остров подарили, и долголетие, и железное здоровье, и знание... Неблагодарные.

Однажды к Черным вратам подъехал Раб Кольца: Какой-то ворох тряпок на коне. Хочу на дачу это пугало, Пускай ворон пугает мне. Какой покрой! Какая ткань! Давай отловим эту дрянь! Саурон сказал, что это назгул. Причем такой, который за счет своей силы воли, сохранил разумность. Я удивлен тому что лошадь еще от страха не издохла. Нормальные звери боятся назгулов. Я пригляделся к черному коню. Да это же К’яард! Это прекрасное, хоть и пугающее животное часто называют “родственником змеи”, и очевидно неспроста — по крайней мере многие черты этих существ принадлежат явно не лошадиной породе. По сложению к’яард равен средней или высокой лошади, его черты изящны, но сильны. Черная масть, алые или зеленые светящиеся глаза, а порой и клыки. По преданиям моего мира — К’яард это сын Фасфера. Фасфер это демонический конь, который стал жертвой человеческой жестокости. Его поймали и сковали в цепи, очень сильно затянули и завязали узду чтобы заржавленный трензель раздирал рот. Воткнули в спину цепь так чтобы она выходила из живота. После всех перенеснных мучений он озлобился на людей. И убивает каждого кто встретится на его пути. Нифига себе лошадка у назгула. Я решил больше узнать о всаднике этого коня. Как оказалось: этот человек и при жизни не был обделен талантом в колдовстве, но после получения кольца, стал и вовсе сильнейшим. Сам зовется Хэлкаром, или Королем-Чародеем Ангмара... Железная корона. Север дрожал от его гнева, этому безымянному типу, удалось при жизни объединить под своим знаменем дикарей и состряпать из них грозное войско. Ангмар. Знамя белого меча. А сейчас — безвольный раб Гортхаура и Король-назгул. И мне приказано это вооружить... Назгулы имеют тело, но привыкнув под воздействием колец, скрываться от людских глаз и частично перемещаться в мир духов, они забыли как воплощаться вновь, да и имена им больше ни к чему — личности-то нет, — вот и забыли. Видеть их может только носящий Единое, даже для меня эти духи невидимы, что считалось невозможным. Их воля — это Воля Саурона и лишь Король-чародей сумел частично, путем ненависти и уважения остаться при своем мнении. Правда от рабства это не спасло. Вообще-то, броня назгулам не очень-то и нужна — призраки все-же, но нуменорцы и эльфы Запада умеют создавать весьма грозные мечи, способные призраков и убить. Да и презентабельный вид никто не отменял. Обычно, эльфийская магия вредит темным существам, но из-за части моих сил в кольцах, мой Свет в чарах назгулам безвреден, что несколько удручает... Трудно составить мерки по невидимому существу, но я справился. Не эльфийское серебро конечно, но какую-то пародию на его темный аналог, из местного “говна и палок”, мне создать удалось. Броня действительно могла связываться с силой кольца и становиться невидимой. Ну и естесственно, шлем с шипами, больше напоминыющий железную маску, оправдывающий название “Железная Корона”. Ангмарец мне благодарно что-то провизжал. Я не упоминал, что они толком не разговаривают? Даже Хэлкар, и тот шипит, хрипит, да визжит постоянно. Визг назгула — это настоящее психологическое оружие. Лишь немногим не дотягивающее до смертельно опасного крика мандрагоры или банши. Кроме самого факта чрезвычайной громкости, есть и эффект леденящего душу ужаса. По мне назгул — это помесь фанатично-преданного Пожирателя Смерти и голодного дементора, который еще и визжать умеет. А, нет. Хэлкар разговаривает. Это просто звуки из призрачного мира до живого с трудом доходят и приходится прилагать усилия, что бы быть услышанным. Друг с другом и Сауроном, они общаются мысленно — за счет связи колец и силы самого Гортхаура. Вот и поговорить повода нет, разве что приказы войскам отдавать, а на культурный диалог с живыми, рассчитывать не приходится. Вот Хэлкар и стал со мной разговаривать. Кто я, что я здесь делаю и так далее. Потом поведал мне свою историю и сказал, что терпеть не может Западных нуменорцев, от того и проще согласился служить Саурону, и лишь потом взял кольцо. Правда он не ожидал, что станет безвольным призраком и собственноручно будет вести свой народ на смерть. Мда. Еще Хэлкар попросил сделать ему меч из черной стали с огненной зачаровкой. Я и сделал — простой полуторник с вязью рун на гарде. Назгул тоже чего-то своего добавил и не стал говорить мне названия оружия. Просто меч Короля-чародея.

Когда он отбыл, я пошел к местной харчевне “Черных нуменорцев”. Ну не мог я безвылазно сидеть в башне, аки Рапунцель. Мне для собственного здравомыслия требуется живое общение. И пусть я довольно часто, навещаю во “снах” Ост-ин-Эдхиль, я хочу и простого разговора. Люди Востока с радостью приветствовали меня и стали распрашивать кто на сей раз к нам пожаловал. На мой ответ на вопрос, что это Назгул — они испуганно вздрогнули. Пришлось поведать им историю Хэлкара, а то единственный адекватный призрак, а его боятся до потери сознания.

Имя мне — Хэлкар, Назгул-король,

Гнев Саурона, Меч Саурона;

Имя мне — ненависть, имя мне — боль,

Память мне стала железной короной.

Проклят народом и королем,

Предано имя навеки забвенью...

Я — чернокнижник древних времен,

Ужас и смерть несущий в сраженьи.

Темная кровь на черных ступенях.

“...Инакомыслящий — значит враг!

Если не хочешь встать на колени,

Будешь убит — и да будет так!”

Память — как корни сгоревшей травы,

Станут от крови красными реки.

“Ангмар не хочет склонить головы

— Будь же он проклят — да сгинет навеки!”

...Мне никогда не забыть ни о чем:

В храме погасло древнее пламя,

Черное знамя со светлым мечом

Пало и втоптано в грязь сапогами;

Мертвые струны не зазвенят

— Лишь над пожарищем каркает ворон... — Что ж вы стоите? Убейте меня.

Или — боитесь, псы Нуменора?

— Назгул! — и страх по рядам, как ветер. — Я ведь один — так что же вы встали?

Верно, я — Назгул, и все же — смертен:

Ваши мечи же — из заклятой стали!

Сдвинуться с места никто не посмел:

Горькие мысли хлещут, как плети,

Ранят больнее мечей и стрел...

— Мой властелин! Я молю о смерти.

Знаю, ты скажешь — не вышел срок.

Память — каленым железом — не стынет;

Я не прощу — пускай я жесток,

Ненависть — имя мое отныне.

Мордорский воин, несущий Смерть,

Гнев Саурона, Меч Саурона,

Всадник-Отчаянье — имя мне месть.

Память мне стала железной короной.

Харчевня затихла, осмысливая сказанное, я же — сел за столик и попросил себе вина, да тарелку картошки. Лица этих людей я помню, правда Всадник уже не молод, зато является искусным бойцом-кавалеристом. Его сабли рубят головы врагам, стоит ему пронестись верхом на коне между противниками. Эх, скоро его не станет. Эльфы поэтому и не дружат со смертными, не понимаю: как с их хрупкой душевной организацией, Западные эльфы могут тесно общаться с людьми? Они же умирают постоянно, а ведь их считают близкими друзьями и успевают привязаться. Благо у синдаров с сильванами, да и моими нолдорами, контактов с людьми нет и мы процветаем, даже не смотря на кипиш устроенный Гортхауром. Дни бегства или Черные годы — так назвали это время. Эльфы бегут, бегут от страха в Митлонд — Серые Гавани под крылышко Гил-Галада, а оттуда уже и кораблями на Валинор. Еще немного и Эльфийский Союз распадется, ничего толком не сумев сделать, — не их же атакуют, а людей по ближайшимокрестностям (хотя нет, с эльфами стычки были, но мелкие). Даже Нуменор не трогаем, нам в их водах, тем более рядом с Валар — делать нечего, так — по немногу от посещаемых ими берегов Средиземья отщипываем. Все равно их поселений тут нет, одни только полудикие люди. Только чую я, Саурон скоро все-таки нарвется, если не на эльфов, то на нуменорцев. И что тогда?

====== Глава 15. Узрите же гнев Божий, жалкие смертные! (Падение Нуменора) ======

Накаркал, блин. Нуменорцы приплыли к Восточным берегам близ Мордора... Началось все в мирные дни на Нуменоре, дни правления Тар-Кирьятана Корабела, и сына его Тар-Атанамира; оба оказались людьми гордыми и алчными, и вместо того, чтобы безвозмездно помогать жителям Средиземья как прочие, желали поскорее обложить их данью. Именно с Тар-Атанамира все и началось: то был тринадцатый король, и при нем королевство Нуменора достигло своего наибольшего могущества за последние тысячелетия, придя к расцвету своего благосостояния, если не сил. Атанамир отказывался умирать до тех пор, пока не стал совсем беспомощным и не впал в маразм; и корону сыну во цвете зрелости не передал, как это было принято. Ведь правители Нуменора, чьи жизни были достаточно долгими, королевскую власть передавали своим сыновьям по достижении ими полной зрелости тела и духа. И только когда Атанамир помер, королем стал его сын Тар-Анкалимон, смотревший на мир примерно так же, как отец; во времена его правления народ Нуменора оказался расколот на два лагеря. Большая часть нуменорцев называла себя людьми короля, и в своей гордыне они отреклись от Эльдар и Валар. Другая и меньшая часть называлась Элендили — друзьями эльфов (кому конкретно они друзья?), ибо несмотря на то, что они оставались преданными королю и дому Эльроса, они желали сохранить и дружбу с Эльдар, и прислушивались к словам Валар — Повелителей Запада. Но даже они, сами себя называвшие Верными, не сумели полностью избежать дурного влияния, вследствие чего мысли о смерти серьезно беспокоили и угнетали их. Так благоденствие Западной Страны оказалось под угрозой, хотя могущество и великолепие ее продолжали возрастать. Нуменорцы и их короли по-прежнему сохраняли свою мудрость, и если даже они не любили Валар, то, по крайней мере, остерегались. Но страх перед смертью становился все плотней и материальнее, и нуменорцы старались откладывать ее до последнего. Именно в те времена начали строиться пышные усыпальницы, а ученые стали искать средство возвращения усопших к жизни, или хотя бы продления ее. Единственным результатом, однако, стало открытие способа сохранить тело мертвеца нетленным, и нуменорцы вскоре наполнили землю молчаливыми склепами, во тьме которых был заключен их навязчивый страх смерти. Я думаю, они скоро и до некромантии додумаются. Неудивительно, что смертные, так быстро стали слугами Саурона, эти кольца дают своего рода бессмертие, “Главное условие бессмертия — Смерть”, ха-ха. Бедный Хэлкар —единственный не жаждущий бессмертия человек... был. Ну, Моргомир и Кхамул, тоже ничего оказались. Когда девятнадцатый по счету король, принял скипетр своих отцов, он сошел с трона и поименовал себя Адунахор, Повелитель Запада, не пожелав брать себе имя на любом из эльфийских языков и запретив своему народу пользоваться ими в его присутствии. Тем не менее, в Списке Королей он был записан на высшем эльфийском, как Херунумен, поскольку так велела давняя традиция, нарушить которую короли не осмелились в страхе перед возмездием. Однако худшее было еще впереди. Ибо Ар-Гимильзор, двадцать второй король Нуменора, оказался ярым противником Элендили — друзей эльфов. В дни его правления Белое Древо лишилось должной заботы и начало потихоньку увядать; к тому же, король окончательно запретил пользоваться эльфийскими языками и сурово наказывал тех, кто выходил встречать корабли из Валинорской гавани, что по-прежнему тайно причаливали к западным берегам Нуменора. Основное поселение Верных вскоре оказалось у гавани Роменна; отсюда они продолжали плавать к северу Средиземья и общаться с обитавшими там Эльдар, подданными Гил-галада. Королям Нуменора было об этом известно, но чинить препятствий они не стали, поскольку им было только на руку, если Элендили покинут их земли и решат не возвращаться обратно. Командир Фаразон оказался человеком еще более беспокойным и жадным до власти и богатства. Он часто покидал Нуменор, сражаясь во главе армий нуменорцев на берегах Средиземья в попытках расширить их владычество над тамошними людьми, за это Ангмар его люто возненавидел; и Фаразон снискал славу бравого предводителя как на море, так и на суше. Так и вышло, что по возвращении в Нуменор он узнал о смерти своего отца и обрел сочувствие и поддержку людей; немалую роль в этом сыграло и то, что он привез с собой много награбленного в Средиземье добра, которое до поры до времени раздавал налево и направо. Последний наследный король к тому времени совсем зачах от тоски и вскоре умер. Сыновей у него не было, только дочь; именно к ней по законам нуменорцев должен был перейти скипетр. Однако Фаразон насильно взял ее в жены, совершив тем самым двойное зло, ибо по законам нуменорцев браки разрешались лишь при родстве не ближе троюродного. А когда они поженились, он отобрал у Мириэль скипетр и провозгласил себя королем, став называться Ар-Фаразоном. Ар-Фаразон Золотой стал самым могущественным и амбициозным изо всех королей, державших Скипетр Морских Повелителей со времен основания Нуменора, а правили им уже двадцать три короля и королевы, ныне покоившихся у подножья Менельтармы на своих золотых ложах. И видимо, однажды, сидя на своем резном троне в граде Арменелос, во всем блеске и великолепии, он мрачно задумался о войне, ибо в Средиземье он узнал о могуществе власти Саурона и его ненависти к Западной Стране. Нуменорцев Саурон люто ненавидел за деяния их предков и древний союз с эльфами и Валар. Теперь же, прознав о том, что Нуменор находится в зените своего могущества и благосостояния, Саурон возненавидел их еще больше. К тому же, он опасался того, что нуменорцы вторгнутся в его земли и лишат его владычества над Востоком. У меня эти люди, тоже не вызывали восторга, неблагодарные жадные твари.

Вот Ар-Фаразон и отдал приказ ковать мечи и строить военные корабли, в чем сам принимал непосредственное участие. И когда все было готово, он лично поднял паруса на флагмане своей армии и направил флот на Восток. К нам в Умбар.

Завидев окрашенные в алое на фоне заката и мерцающие золотом паруса, люди с побережья испугались и бежали далеко от своих поселений. Но вскоре флот причалил в местности, называемой Умбар, где располагалась мощная природная гавань нуменорцев, какую не смогли бы создать даже самые искусные строители. Пустыми и безжизненными были просторы Средиземья, и войска Повелителя Моря беспрепятственно шли вглубь страны. Семь дней шагали они под своими знаменами и под звуки труб, и наконец пришли к холму, на котором Ар-Фаразон установил свою штабную палатку с троном. Холм этот возвышался надо всем его лагерем, и с него хорошо были видны разбросанные вокруг голубые, золотые и белые палатки, напоминавшие цветы на лугу. Затем король выслал вперед своих герольдов с ультиматумом Саурону, в котором приказывал тому предстать перед ним и принести вассальную присягу. Вот это наглость! Я в восхищении, орки в восхищении и Саурон, тоже в восхищении!

Я смотрел через окно смотровой площадки на вражеский лагерь. Аннатар, сидел в кресле и думал, рисуя на карте и делая какие-то записи. — Ты оказался прав. Люди не знают никаких разумных границ. — Майар оторвался от карты и взглянул на меня. — Они определенно потеряли страх и забыли, что есть те, кто заведомо сильнее их. — Сильнее, — задумчиво сказал я, — их армия больше нашей и без магической поддержки, нас разобьют. Это просто будет долгая осада. — Так почему же ты не убьешь их, к примеру, своим Холодом? — Во первых, несмотря на свою ненависть к людям, я не собираюсь навлекать на себя гнев Валар. А стирание с лица земли многотысячного войска любимцев Богов, обратит их внимание на меня или точнее на мой народ. Пусть нас вроде как и простили, обиду они помнят. — ...Ты прав. Значит нужно сделать так, что бы Валар от них отвернулись. Ты возможно не знаешь, но единственным ограничением данным людям, был Запрет ступать на землю Валинора. И они близки к его нарушению. Там обитают бессмертные существа, а эти люди боятся смерти и полны заблуждений, уверенные в том... что ступив на Благославенные земли они обретят бессмертие подобно Эарендилю. — Аннатар улыбнулся и подошел к окну, окинув пламенным взором лагерь. У верен, он поселил меня на вершине башни, еще и по причине моего эльфийского зрения. Эдакий часовой, я ведь правда люблю смотреть на горизонт. — Но ведь это бред! Не земли Валар делают его народы бессмертными, это Бессмертные, обитающие там, делают эти земли священными. А люди бы, лишь постарели и зачахли там скорее, словно мотыльки, слетевшиеся на слишком жаркий огонь. Энергия тех земель губительна! Ели мой Свет Души, частица которого была заключена в азмаз, обжег гнома, то что Свет Валинора и самих Валар, сделает с человеком?! Эарендиль же был причислен к Перворожденным, что не ведают смерти, но и принят он был с условием, никогда более не возвращаться в земли людей. Еще неизвестно, что будет с Элрондом и его детьми... — Но нуменорцы-то этого не знают. — Ты... хочешь поспособствовать поездке смертных в Аман? — Я недоверчиво взглянул на майар и задумался. — Ты снова хочешь втереться в доверие... Но это ведь значит, что ты примешь присягу... а твоя армия... — Останется здесь и никуда не денется, фактически она будет принадлежать этому корольку и я все равно останусь во главе. Однако, Гнев Валар — будет достойной платой за мое, кратковременное унижение. Да и эльфы, чуть подуспокоятся, когда я буду на поводке у человека. У Мордора появится время стать сильнее. Аннатар вспыхнул огнем и явил мне свое новое обличие: вылитый эльф-нолдор. Рост высокий. Телосложение атлетическое. Черты лица тонкие, прямые. Глаза серые, но из тех, что меняют цвет в зависимости от эмоций. Волосы черные, гладкие, длиной до середины спины. Цветовая гамма стеганой кожаной одежды, была красно-черной. К поясу был подвязан меч. Он положил на столик смотровой башни кольцо и велел его охранять. Знает зараза, что я его не трону! Наколдовав сверху плащ, майар направился к лестнице. Мог бы и в облике “железногоголема” выйти, чего мелочиться-то? Впрочем, такой антураж доверия бы не вызвал. И Саурон предстал пред нуменорцами. От самого Барад-дура пешком пришел, не предпринимая никаких попыток к нападению... Ар-Фаразон же решил, что для полной гарантии исполнения клятв верности, Саурона следует забрать с собой в качестве заложника, и тогда все его прислужники в Средиземье, Нуменор беспокоить не будут. Саурон с показной неохотой подчинился, хотя про себя ликовал — ибо таково и было его тайное намерение.

Саурона нет уже десятки лет. Назначенные на подобный случай Командиры из числа Назгулов, будучи продолжением воли Гортхаура, наращивали мощь. Я тоже не сидел без дела, хотя в Мордоре скажут, что я весь день сплю и бездельничаю. А чем еще занятся, если кузни погасили? Но я действительно сплю, но одновременно и правлю Ост-ин-Эдхиль, который сумел немало разростись. Под руководством Совета и моими приказами, начались разработки в плане вооружения и коммуникации, даже фортификации. Впрочем и об удобствах не забывали. Ну, канализация, водонагреватели, паровозы работающие на угле с очистителями на дымоходе, сплошные чудеса техники, но ни в коем случае я не желал им уподобления маглам. Никакого пороха, атомов — сплошной примитив и чистота производства. Мне не давала покоя возможность в виде духа, влиять на материальный мир. Понаблюдав за назгулами, я через годы сумел входить в подобное состояние. И теперь моя призрачная аватара, могла касаться предметов и даже больно бить, не теряя нематериальности и сохраняя способность пролетать сквозь стены. Но вот покидать алтаря, я все еще не мог. Иными словами: я был привязан к местам, где есть моя магия, а значит алтарем дело не ограничится. Дикая Охота — это самый близкий аналог моего призрачного состояния. Идея захватила меня. Смысла летать в бою призраком лично для себя, я не видел, но если научить подобному моих воинов, то я смогу призывать к себе их астральные проекции. И город в безопасности и воины тоже! Я подал идею на рассмотрение Совета и через неделю! раздумий, они высказали свое согласие. Мое дело теперь это осуществить, наверняка на работу уйдет уйма времени, что для эльфа не препятствие. От назгулов я наконец узнал, что король Ар-Фаразон обратился к служению Тьме и Мелькору, как ее Повелителю, Саурон видимо знатно ему мозги прополоскал; поначалу король делал это втайне от своего народа, но вскоре перестал скрываться, и многие из нуменорцев последовали его примеру. Однако, в Нуменоре до сих пор обитала горстка Верных, близ Роменны и в окрестностях, да еще несколько человек тут и там по стране. Предводителями их, к кому они обращались за советами и утешением в те черные дни, были Амандиль, советник короля, да его сын Элендиль. У последнего было двое сыновей — Исильдур и Анарион, бывшие по меркам Нуменора еще очень молодыми. Амандиль и Элендиль были прославленными морскими капитанами; к тому же, они принадлежали к династии Эльроса, хотя и не к правящему дому, что наследовал корону и скипетр. Саурон не осмеливался осквернить Святилище Илуватара на вершине горы, а король не допускал туда никого под страхом смерти, тем более тех из Верных, кто продолжал тайно поклоняться Илуватару. А еще Саурон подговаривал короля срубить Белое Древо, Нимлот Прекрасный, что рос в его саду и напоминал об Эльдар и свете Валинора людям. Поначалу король категорически отказывался делать это, веря в то, что судьбы его рода связаны с этим деревом, как предрекал старый король Тар-Палантир. Так погрязший в ненависти к Эльдар и Валар король продолжал понапрасну цепляться за тень прежней лояльности к ним Нуменора. Недолго правда. В итоге король согласился с доводами Саурона и срубил Белое Дерево, бесповоротно обратившись спиной к заветам своих предков. Саурон же приказал построить на холме в центре Арменелоса Золотого, столицы Нуменора, огромный храм. После этого дым валил, не переставая; власть Саурона день ото для росла, и в том храме, проливая кровь и предавая мучительной смерти своих собратьев, обезумевшие люди начали приносить жертвы Мелькору, дабы тот освободил их от бремени Смерти. Чаще всего на алтарь попадали Верные; однако в непоклонении Мелькору их открыто не обвиняли, вместо этого называя мятежниками и заговорщиками против короля, сеявшими ложь и распространявшими отраву. Обвинения эти по большей части были ложными; однако ненависть порождает ненависть, особенно в такие темные времена. Смерть, несмотря на все старания, не покинула их земли, а даже напротив, стала приходить все скорее, да еще под множеством новых и ужасающих личин. Если в прежние времена люди постепенно старели и, устав от жизни, тихо и безболезненно уходили во сне, то теперь все чаще помирали в маразме и от всевозможных хворей. Но все равно нуменорцы продолжали бояться смерти и ухода во тьму, где правил избранный ими повелитель; и в своей агонии они проклинали за то самих себя. В те дни все имели при себе оружие и убивали по малейшему поводу, а то и вовсе без — такими стали нервными и вспыльчивыми. Саурон же с шайкой своих новых прихлебателей колесил по стране и разжигал в людях ненависть и зависть. Вскоре люди стали роптать против своего короля и лордов, а также против всего, чего не могли получить сами, а стоявшие у власти жестоко за это мстили. И тем не менее, нуменорцам еще долгое время казалось, что страна процветает; и пускай им самим живется невесело, зато Нуменор становится все могущественнее и богаче. Следуя советам и указаниям Саурона, богачам и впрямь удалось умножить свое благосостояние. Они соорудили двигатели и построили корабли еще быстрее прежних, и всей этой мощью обрушились на Средиземье, не утруждаясь более притворяться благодетелями иль повелителями, как встарь. Вместо этого они захватывали богатства жителей Средиземья, а самих их увозили в рабство, где многие бедолаги оказывались в конце концов на их алтарях. Люди стали бояться нуменорцев, и память о добрых повелителях прежних времен угасла, сменившись ужасом и ненавистью к поработителям. Так Ар-Фаразон, король Земли Звезды, стал величайшим из тиранов со времен правления Моргота, хотя на самом деле из-за спинки нуменорского трона правил Саурон. Шли годы, и стареющий король почувствовал неумолимое приближение смерти, что пугало его и приводило в ярость. Близился час, над которым так долго работал и который так терпеливо ожидали Саурон и я. Наконец, майар стал заговаривать с королем о том, что могущество его нынче так велико, что не грех рискнуть взять все в свои руки и не подчиняться более никаким заповедям и запретам. И вот на волнах покачивались корабли Ар-Фаразона, которые тот собирал в западных гаванях.

Саурон... годы спустя, Остров Нуменор. В прежние времена погода всегда благоприятствовала нуждам и предпочтениям людей: дожди шли в положенный сезон и в меру; солнце грело то жарче, то прохладней, а с моря дули ласковые ветра. И когда ветра дули с запада, многим казалось, что они несли с собой почти неуловимый, сладкий аромат, от которого щемило в сердце — быть может, запахи цветов с вечнозеленых лугов бессмертного царства, у которых нет названий на языках смертных. Теперь все было иначе. Даже небо потемнело, и на землю непрерывно лил дождь, сопровождавшийся грозами и ураганными ветрами; время от времени большие нуменорские корабли уходили в неспокойное море, чтобы уже никогда не вернуться обратно в гавани, хотя прежде, со времен восшествия Звезды, такого ни разу не случалось. А по вечерам с запада иногда надвигалось огромное облако, смутно напоминавшее очертаниями орла с широко распахнутыми крыльями; оно медленно расползалось, скрывая собой закат, и посреди ночи полностью накрывало небо над Нуменором. А некоторые из этих “орлов” приносили под своими крыльями гром и молнии, свирепствовавшие над морем. — Это орлы Повелителей Запада! — в страхе кричали люди. — Орлы Манве летят в Нуменор! — и падали наземь, прикрываясь от неба руками. Затем некоторые на время начинали раскаиваться в своих грехах, в то время как остальные, напротив, утверждались в своих заблуждениях и принимались потрясать кулаками, грозясь небу. — Повелители Запада первыми нанесли удар. Но мы им еще покажем! — вопили они. И сам король произносил нечто подобное, но его устами говорил Саурон. Молнии становились все яростнее, убивая людей то на холмах, то на полях, а иногда и прямо на улицах города; один из особо мощных разрядов попал прямо в купол Храма и расколол его надвое. Однако сам Храм выстоял, и Саурон, стоя на его вершине, без страха смотрел в лицо разбушевавшейся стихии. Молнии не тронули его, и люди, посчитав его богом, готовы были с тех пор исполнять малейшее его требование. И когда случилось последнее знамение, они не обратили на него должного внимания. Земля задрожала под ногами, и рев из-под земли смешивался с шумом охваченного штормом моря; а затем из вершины горы Менельтармы стали вырываться клубы дыма. Но Ар-Фаразон лишь приказал ускорить темпы сборов. Флот нуменорцев тем временем черным роем клубился у западного побережья страны, и был подобен архипелагу из тысячи островов; мачты их казались лесом, а паруса — набрякшими грозовыми тучами; знамена же были черными с золотым. И вся эта мощь ожидала лишь слова Ар-Фаразона; Саурон тем временем скрылся в недрах Храма, приказав нести назначенных в жертву. Свершилось. Он добился своего. Корабли уже в пути.

И тут на закате появились орлы Повелителей Запада, летевшие боевым клином, охватить который взглядом не представлялось возможным, по мере их приближения стало казаться, что крылья их затмевают собой все небо. За ними пылал закат, и оттого создавалось впечатление, что сами орлы светятся, объятые пламенем гнева. Нуменор словно оказался освещен заревом пожара, и глядя в лицо друг другу, обитатели его видели багровые, как будто покрасневшие от злости, физиономии. Почувствовав в сердце решимость, Ар-Фаразон взошел на свой могучий корабль Алькарондас — Морскую Крепость. Много весел было у этого судна и множество мачт, золотых и угольно-черных, а на палубе восседал на своем троне Ар-Фаразон, в броне и при короне. Он подал знак поднимать штандарт, затем скомандовал поднимать якоря и в тот же миг рев труб Нуменора заглушил раскаты грома. Так боевой флот нуменорцев двинулся против угрозы Запада, ветра почти не было, так что множество весел и рабской силы пришлось им очень кстати. Солнце село, и наступили тишина и тьма, море было спокойно, и мир словно замер в ожидании — что будет? Флот медленно исчезал из поля зрения наблюдателей в гаванях, и вскоре полностью растворился в ночи. Нарушив Запрет Валар, нуменорцы вошли в заповедные воды, твердо намереваясь силой вырвать у Бессмертных дар вечной жизни в пределах этого мира. И вот флот Ар-Фаразона пришел с далеких морских просторов и окружил Авалонне и весь остров с эльфийской гаванью Эрессеа. Эльдар с тоской смотрели на эти несметные полчища, затмившие от них свет заходящего солнца. Ар-Фаразон на этом не остановился и последовал дальше, в Аман, и вскоре объявился у берегов Валинора, но и здесь все было тихо и покойно. Король почувствовал себя так, словно судьба его висит на волоске, и едва не повернул обратно, громада горы Танкветиль на безмолвных берегах была белее снега и холоднее смерти. Молчаливая и неизменная, она казалась ему ужасающей, словно тень света Илуватара. Но Ар-Фаразона вела всепоглощающая гордыня, и он в конце концов, осмелился покинуть борт корабля и ступить на берег, громко объявляя эти земли своими, ежели никто не выйдет к нему оспорить это заявление. Затем воинство Нуменора разбило осадный лагерь вокруг опустевшего холма Туны, откуда сбежали все Эльдар, только увидев их. И в это время на мольбы Валар, откликнулся издалека сам Илуватар и громадная бездна разверзлась посреди моря меж Нуменором и Бессмертными Землями, и вода хлынула в нее с таким шумом и брызгами, что достигли даже небес. Мир содрогнулся, а флот нуменорцев оказался затянут в бездну, навеки погребенный в морских пучинах. Но король Ар-Фаразон и его смертные воины, что ступили на землю Амана, оказались погребены под обрушившимися скалами, говорят, что они поныне заключены в Пещерах Забытых, и будут пребывать там до Последней Битвы, до самого Судного Дня, до Дагор Дагората. Земли Амана вместе с островом Эльдар Эрессеа были навсегда помещены Илуватаром вне пределов досягаемости людей. Андор же, Дарованная Земля, Эленна, Земля Звезды, страна королей остров Нуменор — был полностью уничтожен. Ибо созданная Илуватаром трещина в морском дне пролегала так близко к острову, что основание его оказалось расколото, и Нуменор погрузился в бездну и тьму, чтобы никогда уже не восстать оттуда. К тому времени не осталось на земле такого обитаемого места, где сохранились бы воспоминания о днях, предшествовавших тому, как там поселилось зло. По велению Илуватара великие моря накрыли западные берега Средиземья, а также пустые земли к востоку от них; взамен же он создал новые земли и новые моря. Так лик мира изменился, и он стал меньше, ибо Валинор с Эрессеа переместились в царство незримого и достичь их без дозволения Валар более невозможно. Сам Нуменор рок настиг неожиданно, на тридцать девятый день после ухода флота. И тогда гора Менельтарма начала извергать огонь, земля задрожала, а с моря налетели ураганные ветра; на небесах забесновалась круговерть стихий, а прибрежные скалы начали обрушиваться в море. Так затонул Нуменор вместе со всеми детьми, женами, девами и гордыми леди, все его сады и дворцы, башни, усыпальницы и богатства, драгоценности и ткани, картины и резные украшения, и все накопленные за долгие века знания — все навеки скрылось под водой. Никому не ведомо, каким образом, однако милостью Валар Элендиль и его сыновья избежали в тот день гибели. Элендиль оставался в Роменне, не откликнувшись на призыв короля, бежав от солдат Саурона, пришедших схватить его и утащить на алтарь Храма, он взошел на свой корабль и отошел на нем от берега, где стал ожидать знака. Суша защитила его корабль от разбушевавшегося моря, тащившего все в новообразованную бездну, и яростный шторм не настиг его.

Сам Саурон пришел в ужас, столкнувшись лицом к лицу с гневом Валар и изменениями, вызванными Илуватаром в лике земли и вод. Все это намного превосходило его ожидания, ибо он рассчитывал лишь на гибель нуменорцев и поражение их тщеславного короля. Или на худой конец, простого наплевательства Богов, на их смерть от рук его слуг, но никак не новый катаклизм! Когда Саурон, сидя в своем черном кресле посреди Храма, заслышал звуки труб войска Ар-Фаразона, он лишь рассмеялся; второй раз засмеялся он при звуках начинающейся грозы. Однако в третий раз, когда он довольно хихикал при мыслях о том, что теперь сможет вытворять в мире, навсегда избавленном от Эдайн, земля внезапно дрогнула, оборвав его смех, и Храм с громким грохотом и треском провалился в бездну — вместе с креслом и самим Сауроном. Но Саурон не был смертным; и несмотря на то, что та прекрасная оболочка, в которой он явился пред очи людей и свершил свое великое зло, была им потеряна навсегда, дух его восстал из глубин моря и тенью на крыльях черного ветра пересек море, возвращаясь в Средиземье и Мордор, свою вотчину. Здесь, в Барад-дуре, он вновь надел великое Кольцо и на время затаился, обретая новый облик — воплощение своей злобы и ненависти. Мало кто впоследствии мог выдержать взгляд Ока Саурона Ужасного. Я же, постоянно называл его прожектором, пока он возвращал себе физическую оболочку. Если бестелесные светлые майар — огоньки, то темные — сгустки мрака или “тучки”, как я это обозвал. Но Саурон является воплощением обеих сил, к томуже он — самый сильный из майар. А я узнал, что его зовут Артано. Ну или так его называл Моргот. Однако есть еще имя Майрон, но его так звали в прошлом, в Залах Ауле.

Идут войска. Впереди король. Ведет их в бой. В бой. Открываются черные врата. Выходит Майар злой-злой. И на колени перед ним. Встает-встает он. Но никто не знает точно, Что замыслил Саурон. Идут года. Сидит король. А Саурон — подле. Не знает боле как править он, Здесь нет его воли нигде В жертву приносят Верных людей Топят и сжигают. Капает яд с языка, Король ему внимает. Слушает он Саурона И корабли собирает. И вот плывет на запад он Великий Ар-Фаразон. Объявил войну Валар, О, Боже, какой позор. Смеется про себя Саурон, — Всех я здесь обвел. Все вы отныне теперь мои Тем более Ваш король. И вот ступил Ар-Фаразон. Одной ногой на Валинор. Другой ногой он затопил Свой Бедный Нуменор. Бедные люди. Жалкие люди. Теперь все под водой. До колик хохочет Саурон — Зря вы шли за мной. Вот так вот люди, не стоит верить. Тому, кто был пленен. Тем более если он носит имя... — ...Гортхаур Саурон. — Толпа людей и орков радостно проревела имя своего Влыадыки. Не могу поверить, что Аннатар сумел уговорить меня спеть его слугам! Через усиливающее голос, заклинание Сонорус! С башни Барад-дура!!! Я уверен — во всем снова виновато, проклятое умбарское вино! Все! Я больше не буду пить то, в составе чего не уверен! Отпраздновали, блин, возвращение “Государя всея Преисподняя” в телесное обличие. Я знаю — это его месть за “прожектор”! Правда как оказалось никакое иное обличье кроме “прожектора, тучки и железного голема”, Саурон принимать больше не мог, но его это не расстраивало. Однако я осознал, что майар можно убить... по настоящему. Мандос не сможет исцелить душу майар, а ведь некоторые раны тела передаются и душе. Однако и на Тайные пути смертных (перерождение) душа не пойдет, она попадет в Бездну к самой Смерти. Оттуда никому нет возврата... кроме меня. Души эльфов, майар и Валар умрут вместе с Ардой. А вот души смертных, пусть и теряют воспоминания, но останутся существовать где-то еще. Забавно. Самые смертные существа на самом деле бессмертны. А ведь я прямое этому доказательство! Просто я, переродившись, сохранил воспоминания, а вот выживу ли я, когда свершится Дагор Дагорат, я уже не уверен.

====== Глава 16. В очередь, сукины дети! В очередь!... (Битва Дагорлаг и Поражение Саурона) ======

Я узнал от Саурона, куда делись остальные семь колец, а то я задавался вопросом, почему о них ничего не слышно? Он отдал их гномам, не самая удачная идея как оказалось. Гномы всегда были крепкими ребятами и приручить их оказалось крайне сложно: они не признавали над собой ничьей власти, а тайные их мысли, почти не поддавались пониманию. К тому же, превратить их в рабов колец также оказалось невозможным. Гномы пользовались кольцами в основном для обогащения, и именно благодаря этому Саурону все же удалось превратить естественную любовь гномов к золоту в не ведающую запретов, всепоглощающую страсть. У них там небось сокровищницы по швам трещат! За столько лет-то, под правлением бессмертных из-за колец гномов. По возвращении на свои земли Саурон обнаружил, что власть Гил-галада за годы его отсутствия значительно возросла, и теперь простиралась далеко на север и запад, за Мглистые горы и великую реку, достигая даже пограничья Великого Зеленого Леса, откуда было рукой подать до его твердынь, ранее казавшихся неприступными. Тогда Саурон затаился на время в своей цитадели в Черных Землях и стал планировать войну с эльфами. Ну-ну. Пришлось напомнить ему, что лично воевать с эльфами я не буду. И при его нападении на их земли, я запихаю его в Бездну, чего бы мне этого не стоило. При угрозе, в сторону Ост-ин-Эдхиль, я просто проморожу и сожгу, для надежности, все его земли, никого не жалея.

В те времена, те из нуменорцев, что спаслись от затопления своей родины, бежали на восток. Возглавлял этих изгнанников Элендиль Высокий и его сыновья — Исильдур с Анарионом. Они были родственниками короля и потомками Эльроса, но в отличие от прочих нуменорцев, отказались прислушиваться к речам Саурона и идти войной на Валар — Повелителей Запада. На их корабли взошли все остававшиеся в Нуменоре Верные, и сумели избежать катастрофы, отплыв на восток. Корабли их были большими и быстрыми, да и сами они были людьми крепкими; однако стихии разбушевались не на шутку, и на берег Средиземья их выбросило, словно потрепанных штормом пташек. Элендиля с его людьми волны выбросили на побережье Линдона, где его тепло встретил давний товарищ Гил-галад. Оттуда он направился вверх по течению реки Ллун, и за грядой Эред Люин основал Северное Королевство — Арнор. Люди его расселились по территории Эриадора вдоль берегов Ллун и Барандуина. Столицей же стал Аннуминас, возведенный у вод озера Ненуиаль. Нуменорцы поселились также в Форносте на северных низинах, в Кардолане и на холмах Рудаур, они построили свои башни на Эмин Берайд и Амон Сул. Там и поныне сохранилось немало могильных курганов и руин, и лишь башни Эмин Берайд по-прежнему смотрят в сторону моря. Сказать что это взбесило Хэлкара, это ничего не сказать. Ведь остатки нуменорцев поселились буквально на пороге Ангмара. Король-чародей рвал и метал и просил Саурона, пройтись железными сапогами по Арнору. Исильдура с Анарионом отнесло южнее, и они повели свои корабли вверх по течению великой реки Андуин, что несет свои воды с Рованьона в западное море, залив Белфалас. Здесь они основали свое королевство, впоследствии ставшее называться Гондором. Задолго до этого, еще в дни расцвета Нуменора, нуменорские моряки основали у устий реки Андуина гавань и мощные укрепления, несмотря на то, что чуть дальше к востоку уже начинались владения Саурона. Позднее в эту гавань стали заходить лишь корабли Верных, и поэтому здесь обитали в основном друзья эльфов и люди Элендиля, тепло приветствовавшие его сыновей. Столицей этого южного царства был Осгилиат, который пересекала по центру Великая река, нуменорцы построили через нее огромный мост, с удивительными каменными башнями и домами. К причалам города свободно проходили под этим мостом корабли с моря. На восточном берегу этой реки была возведена Минас Итиль — Башня Восходящей Луны, стоявшая на склонах гор Тени и защищавшая от возможной угрозы из Мордора; и на западном — Минас Анор, Башня Заходящего Солнца, стоявшая у подножья горы Миндоллюин и служившая защитой от окрестных варваров. В Минас Итиль поселился Исильдур, а Минас Анор стал домом Анариона. Королевством Гондор они управляли вместе, и троны их стояли в Тронном Зале Осгилиата рядом. Множество сокровищ и фамильных ценностей большой стоимости и мощи принесли с собой из Нуменора изгнанники; величайшими же из них по праву считаются Семь Видящих Камней и Белое Дерево. Дерево то выросло из сорванного со стоявшего во дворе короля в Арменелосе Нимлота Прекрасного, сожженного Сауроном в Нуменоре. Дерево, напоминавшее об Эльдарах и свете Валинора, было посажено в Минас Итиль перед домом Исильдура, ведь это именно он спас плод от уничтожения; Камни же были поделены между Элендилем и его сыновьями. Сыновьям досталось по два, Элендилю — три; свои камни он установил в башнях на Эмин Берайд и Амон Сул, а также в граде Аннуминас. Исильдур с Анарионом поместили свои в Минас Итиль и Минас Анор, а также в Ортханке и Осгилиате. Камни эти обладали свойством позволять тем, кто ими пользуется, видеть удаленное от них — как в пространстве, так и во времени. По большей части они показывали то, что находится вблизи таких же Камней, ибо каждый Камень был связан с другими; однако обладавшие сильной волей и магическим даром могли научиться видеть все, чего бы только не пожелали. Именно таким способом нуменорцы узнавали обо всем том, что противники предпочли бы от них скрыть, и мало что могло укрыться от их бдительных взоров во времена расцвета их королевства. Камни эти были подарены Эльдарами Амандилю, отцу Элендиля, за то, что тот поддерживал Верных Нуменора в те черные дни, когда Эльдар более не могли посещать эти земли, на которые пала тень Саурона. Камни назывались Палантиры — “видящие издалека”. Они были созданы Феанором на Валиноре и я знал как ими пользоваться.

Саурон стал готовиться к войне с Эльдар и людьми Западной Страны, и вновь пробудились огни пламенной горы. Погасшие во время его ухода на Нуменор (тогда была необходимо не привлекать к себе внимания). Заметив издалека поваливший из Ородруина дым и догадавшись по этому признаку, что Саурон вернулся, нуменорцы забили тревогу. Харадрим, так назвали тех жрецов из “черных нуменорцев”, что присоединились к Саурону во время его путешествия на Нуменор, от остальных “черных” Умбара, они отличались тем, что были насильно подчинены его воле, но даже по сей день охотно служили ему. Однако благодаря власти короля Гил-галада отступники эти, пусть и могущественные лорды на службе зла, по большей части селились на дальнем юге, лишь два из них — Херумор и Фуйнур, пользовавшиеся особым влиянием среди Харадрим и бывшие людьми особой злобы и жестокости, обитали в диких землях на Востоке и к Югу от Мордора, близ устий Андуина. Они в основном кораблестроители. На самом Юге есть страна Ханната, ее главной силой были мумаки — гигантские слоны с четырьмя бивнями, служащие как давяще-таранящей силой, так и осадной башней для стрелков. И вот, когда Саурон счел момент подходящим, он с большими силами выступил против новообразованного королевства Гондор направив войска в Минас Итиль — башню у гор Тени и дом Исильдура...

Третий день шагает войско

Чародея Короля.

Третий день в седле я жестком

И конечности болят.

Пораскинул я мозгами,

Надвигая капюшон,

Заслоняет обозренье

На глаза сползает он. — Раздавался мой усиленный заклинанием голос, над смешанным войском, под предводительством Хэлкара. Саурону удалось уговорить меня на участие в осаде башни Исильдура.

Я — Эльфийский Чернокнижник

В Гондор воевать иду,

Пару тысяч идиотов

На Минас Итиль веду.

Саурон меня, зараза,

Очень круто обломал.

На войну, где страх и ужас

Он меня, козел, послал.

У меня эмоций много,

Там ведь могут и прибить,

А так хочется спокойно

Пару тысяч лет пожить.

Темной ночью прочь из башни

Я попробовал слинять,

Но меня поймали орки,

Привели туда опять.

Там Владыка очень долго

Мне морали говорил,

А потом Багровым Оком

Три часа меня сверлил.

Я ответил:

“Фиг с тобою, раздери тебя Моргот

Ладно, вынесу я Гондор”

И отправился в поход!

По моему заржал даже Король-назгул... или это была его лошадь? Нет ну, а что? И попробуйте сказать, что это не правда. Моей задачей является разнос на куски главных ворот и последующее сравнивание башни с землей, после того как из нее вынесут все ценное. На меня набросили капюшон, что бы успевшие удрать нуменорцы, не донесли Гил-галаду обо мне. Я сам на это подписался, но подставлять его нолдоров, своей сомнительной репутацией не хотелось. Можно было бы и наложить иллюзию, но пока рано, да и в боевых условиях мои иллюзии ничерта не держатся. О, а они уже готовы нас встретить. Так-с. А ну-ка, Сезам Откройся!

— Бомбарда Максима!

БУБУХ!!!

Ворота, вместе со здоровенным куском стены, разметало над войсками. Учитывая направление взрыва — все глыбы и мелкие осколки полетели в гондорцев. Орочья армия, черной волной хлынула в образовавшийся проход. Харадримские стрелки заняли оборонительную позицию вокруг, пытаясь не подпустить к реке беженцев. Я и назгул, остались стоять в сторонке, и бить заклинаниями особо ретивых противников уцелевших на стенах. Дождавшись когда знамя Гондора — белое дерево на синем полотне, заменят красной тряпкой; мы вошли с харадримами внутрь башни. Бой был очень коротким, противник рассчитывал держать нас за стенами, а самим дождаться подкрепления. Не вышло. Вот и нефиг селиться у черта на рогах! Так, сбор трофеев закончен, нашелся даже Видящий камень, однако Белому Древу Исильдура не доставало отростка, а зная с какой заботой гондорцы относятся к этому дереву, вывод напрашивается сам собой. Исиьльдур вновь спас ветвь Живого Символа нуменорцев от загребущих рученок Саурона. Учитывая, что тело Исильдура мы так и не нашли, впрочем как и его семьи, моя теория имеет шансы оказаться правдой. Так, пора провести зачистку. А то вдруг есть тайные помещения и остались выжившие? Тот же Исильдур? Что на вряд ли конечно. Войска выведены? Прекрасно. — Адеско Файр! В моих руках заполыхал свечной огонек. Он стал медленно расти и через мгновенье обратился зевающим спросонья котенком. Я подошел с огненным котенком в руках, к стенам Минас Итиль. Котенок зашипев, бросился с моих рук уже рычащим львом, постепенно руша стену и увеличиваясь в размере. Еще мгновенье — и хвост льва становится змеей, отделившейся от тела льва, и ползущей в сторону башни, начиная обвивать ее по спирали и становясь размером с василиска. У льва образуется вторая голова, которая вытянувшись стала волчьей. Вспыхнуло пламя и из львиной гривы выскочил цербер, жадно начавший пожирать подземелья башни. Так продолжалось не долго. Ревущие огненные химеры в числе которых были и огненные птицы, быстро обратили башню в пепел. Пора заканчивать. Я стал гасить всепожирающее пламя, пока на кучке пепла не осталось ни искры. Все, закончили. Теперь топаем обратно. И я вскочил на Сарна, одетого по случаю вторжения в черную броню. Как я узнал уже в Мордоре — другая атака Саурона провалилась и Анариону, долго удавалось удерживать Осгилиат, и на сей раз даже отбросить своего Врага обратно в горы.

Плохая новость: папашка этих двух гондорцев (Исильдура и Анариона) нажаловался Гил-галаду. Посовещавшись, Элендиль с Гил-галадом решили, что Саурон такими темпами может нарастить слишком серьезные силы и уничтожить своих противников одного за другим, и что во избежание такого развития событий им следует объединиться. Тогда ими и был создан союз людей, эльфов и даже гномов. Я и Саурон были впечатлены — эта армия, была лучшей и наиболее хорошо вооруженной изо всех, что когда-либо топтали сапогами Средиземье, со времен похода Валар на Север, против сил Могота, никому не удавалось собрать такую многочисленную рать. Саурон знал, что у него нет шансов. Я — не стану накладывать массовые заклинания из-за эльфов, а точечная атака, ничем не поможет. Мы проиграли, но Саурон еще решил побороться. Все равно, убить его окончательно нельзя. Может этому недоделанному владыке мира, в другой раз повезет, пусть не расстраивается. Итак, к бою готовсь! Я облачился в свою эльфийскую броню и сел на Сарна, обнажив меч. Моя цель — убить людей и уберечь часть эльфов от ярости Саурона, при этом не трогать его войска, хотя те и обречены. Взаимоисключающие цели, да? Какой я противоречивый! Покинув Имладрис (Элронд себе летнюю резиденцию основал — Ривенделл, если на человеческом); войско перевалило через Мглистые горы и направилось вдоль течения Андуина к Дагорладу — Полю Битвы в Черных Землях, где его поджидали силы Саурона. Представители всех биологических видов — даже звери и птицы — разделились в тот день на два лагеря и сражались кто за Врага, кто против него. Не относилось это лишь к эльфам, которые единственными оказались не разделены и все поголовно стояли под знаменами Гил-галада. (Ну, один эльф, все же не совсем за Гил-галада); Гномов на обеих сторонах сражалось немного — охотно выступили против Саурона лишь потомки Дурина из Мории.

Лошадь захромала — командир убит, Конница разбита — армия бежит. Армия Саурона, ожидающая на Дагорлаге была разбита быстро. Ее просто смело. Пришлось вновь открывать Черные Врата, чтобы выпустить резервные войска. Я в их числе... Ого, я знал, что у синдар с головой не все в порядке, но угробить в болотах две трети своей армии, это кем же надо быть? А тут на нас, явно без приказа Гил-галада, несутся остатки лесных эльфов! Дорогие! Ворота закроются, раньше чем вы успеете проскочить! Или вы думаете, чтотам больше никого нет? Ну, что за тактика камикадзе, эх! КТО?!! Кто этот идиот, что их сюда направил?! Ну, бля. Орофер. С ума сойти. Нет, он конечно потрясающий воин, но как командир... Я направил коня навстречу, являя собой слепящую звезду в том черном войске, что следует за мной. Авось, сумею спасти этого Блаженного, который в свою уязвимость не верит. Однако, видимо у Саурона, на этот счет было другое мнение. И он решил хорошенько зажечь на последок. Он выпустил драконов. Я не знал, что у него есть драконы... Причем Рамалоки!!! Эти крылатые ящеры стали покрывать огнем весь Дагорлаг, не щадя ни врага, ни союзника. Вот, одна крылатая ящерица на бреющем полете летит прямо на меня и Орофера. Ну все. Блюдо, под названием — “эльф запеченный в собственном доспехе”, скоро будет готово. Приятного аппетита, скотина! Уже даже не надеясь на то, что мои защитные чары помогут, я решил спрыгнув с коня, спасти, хотя бы одного эльфа. Сбив своей бронированной тушей какого-то высокого синдара, я наколдовал защитный купол. Сарн, будучи хорошо обученым боевым конем, встал над нами — защищая. И вот, я увидел Крылатую Смерть и несущееся на меня и вслед за ней, ревущее пламя. А дальше... дальше Боль! Вспомнив наказание Магии в виде аутодафе (публичная казнь), я перенес сжигание несколько легче, но все равно почуствовал, что мифриловый венец вплавился мне в плоть... Тьма... как же долго я тебя не видел... это моя первая смерть в виде эльфа... какая она будет?

Гил-галад с Элендилем одержали победу, поскольку мощь эльфийских армий была в те дни по-прежнему велика, а нуменорцы были народом сильным и высоким, и дрались они, как берсерки. Ничто не могло противостоять Айглос — копью Гил-галада, меч же Элендиля вселял просто животный ужас в сердца орков и людей, ибо сиял словно солнце и луна одновременно, имя тому мечу было Нарсиль. Затем Гил-галад с Элендилем вошли в Мордор и окружили твердыню Саурона, оцепление держали семь лет, понеся немало потерь от огня и метательных снарядов Врага, не говоря уж о бесчисленных молниеносных нападениях, которые им довелось отразить. Здесь, на Горгороте, погиб сын Элендиля Анарион и множество других воинов. Но в конце концов осада принесла результат, и сам Саурон вышел из своей крепости, он сразился с Гил-галадом и Элендилем, одолев обоих и сломав попутно меч павшего Элендиля. Но и самому Саурону не удалось закрепить успех, ибо Исильдур подобрал рукоять отцовского меча с обломанным лезвием и с его помощью отсек Кольцо Всевластья с руки Саурона. Кольцо Исильдур взял себе, а Саурон был повержен и оставил свое тело, развоплощенным духом улетев прочь и скрывшись где-то на просторах Средиземья.

====== Глава 17. Огонь тебе к лицу, танцуй ведьма, танцуй... (Пробуждение и Трандуил) ======

Бездна. Пустота. Как хотите, так ее и называйте... Я снова здесь. Я не удивлен... Обычно здесь холодно. А сейчас жарко, хотя скорее горячо. Почему? О. Свет. Наконец-то... Мне туда...

Когда я проснулся была глубокая ночь. Обычно, смена дня и ночи близ Мордора неразличима, а тут... луна, звезды светят. Где я? Мягкое пламя от свечей давало окружающей меня обстановке нереальный вид. Элегантная архитектура имела, яркие контрастные тени и хитро закрученные формы. Странные узоры, но красивые и изящные — люди такого не сделают. То что я не в Мордоре, я понял. Мда. “Дороти, ты больше не в Канзасе” — кажется так было в сказке про водшебную страну Оз? Я повернул голову, и это удалось мне с привеликим трудом. Что-то плохо видно, кто это? В резном деревянном кресле сидел эльф. И спал. На вид вроде нолдор, а вроде телери — не разберешь, такого со мной еще не было, видимо эльфийские народы между собой часто скрещивались. Осмотрев комнату, — заприметил большой с фиолетовой отделкой диван, небольшой столик перед ним, и настенное зеркало. Я вновь взглянул на эльфа. Разбудить его?.. Ладно, пусть спит, а я пока разберусь с собой. Первая мысль которая меня посетила, заключалась в том, что что-то не так. Онемение по всему телу я еще могу понять, бывало и не раз. Но ведь настораживает совсем не это... Я медленно встал, быстрее все равно не мог. Вторая моя мысль, заключалась в том, что по левую сторону мне ничего не видно. Я закрыл правый глаз... Как будто в Пустоту снова смотрю. Я ослеп? На один глаз точно. Я медленно, покачаваясь направился к зеркалу, по дороге едва не задев столик. Вроде голыми ступнями я что-то начал чувствовать... однако конечности едва двигаются. Ох, странное чувство. Как будто натянуло кожу на левом буку, как на барабане. Остановившись, я провел по боку, едва чувствующими прикосновение ткани, пальцами. Марля? Я медленно перевел плывущий взгляд от своей цели — зеркала, на свое тело. Везде перевязки, на руках, на туловище, а одет я в какую-то, расстегнутую рубаху, длиною до колен. Зачем? Разве я ранен? Когда я просыпаюсь после смерти, обычно все повреждения исчезают. Может просто не успели снять? Все же ночь... Я стал вспоминать причины своей смерти и моя память с трудом вывела мыслеобраз: ДРАКОН. И лавину ощущений, от зажаривания живьем, до хрустящей корочки... Прощайте мои прекрасные волосы. Я сделал глубокий вздох, и когда выдыхал, почуствовал как поток воздуха выходит не только через нос и приоткрытый рот, но и через левую щеку. Я нахмурившись, продолжил путь к зеркалу. ... — Выражение моего лица было абсолютно пустым, лишено всех мыслей и эмоций. Я светился, как обычно, но... лишь некоторыми местами. Треть моего тела, по левую сторону, сокрытая бинтами, не выдавала абсолютно никаких признаков света. А должна, — будь там даже оголенное мясо. О том, что я изуродован, догадаться не сложно. Видимо пламя Рамалока, нанесло урон и эльфийской стороне моей души, отчего я не исцелился до конца. Я не рискнул разматывать бинты, вероятно они присохли, и я лишь наврежу себе. Мой мифриловый обруч, весело сверкал из-под куска марли, обматывающего мою голову и большую часть лица, кроме правого глаза, уха и рта. Если его не сняли, значит он вплавился мне в череп, а разрезать мифрил, что само по себе трудная задача; притом не повредив моей голове, что в условиях средневековья — не представляется возможным. Впрочем, я всегда считал, что уже сросся с ним. Однако меня заинтересовало то, что видимый глаз, был светящегося зеленого цвета. Видимо, голубой цвет к нему не вернется, как и Свет Души — пока не исцелюсь от яда драконьего пламени. Итересно все же, где я? Очевидно меня подобрали с поля битвы. Почему? Все же видели, что я двигался со строны Черных Врат, да еще и во главе вражеской армии. Во мне опознали Келебримбора? По обручу это было бы не трудно, и чем мне это грозит? Я почуствовал как к моему горлу приставили лезвие. Кто-то бесшумно подошел ко мне со спины. Это тот эльф проснулся? Я не обернулся — не зачем. В отражении зеркала, за своим плечом, со слепой для меня строны стоял тот нолдор-телери. — Ответь мне. Как называл Господин Эрегиона своего секретаря? — донесся до меня вкрадчивый голос эльфа. Я улыбнулся, в отражении это выглядело жуткой гримасой. — Тебе все названия перечислить? Я могу. Крючкотвор, бумагомаратель, приложение к перу и бумаге, голодный кот, репей, нетопырь, личная головная боль... Стенографист. Нож для открытия писем, убрали от моей яремной вены. Видимо, мое последнее слово убедило Мэглина в том, что я — это я. — Так вот где ты укрылся, ну и как тебя теперь зовут? — Я с интересом стал разглядывать новый облик своего секретаря и друга. Лишь немного подправлены черты лица, да оттенек волос по телери. Свечение тоже немного угасло. — Меня встретил в Митлонде сам Кирдан Корабел, он раскусил мою маскировку, но обещал молчать. Он представил меня как своего знакомого. Сироту. Это объясняет данное мне имя — Эрестор. — “Не названный”. — Кирдан в своем репертуаре, подумал я, то собака это “Собака”, то большая собака это “Большая Собака”, то лошадь это... “Очень Болшая Собака”, — про кольца спрашивать не буду и как ты стал тайным гонцом тоже. Но кто ты теперь? — Советник Владыки Элронда в Имладрисе. Я присвистнул. Мда. Ситуевина. — Я понимаю, что предавать Элронда ты не станешь, поэтому говори все, что можешь сказать. — Пока я занимаю должность Советника, я действительно не желаю совершать предательства, подобно моему почти тезке. — Что бы ты был спокоен, скажу: Ост-ин-Эдхиль в безопасности и ты сможешь туда вернуться, но путь будет не близким и если есть еще гонцы, нам нужно будет собраться вместе и я сумею отвести вас... Если вы конечно, того пожелаете. Мэглин... нет, Эрестор, задумался. Потеребив край рукава, он медленно поднял на меня взгляд: — Владыка Элронд, намерен покинуть Средиземье вместе с Келебриан, когда вырастут их дети — близнецы Элладан и Элрохир, они еще совсем крохи. Лишь тогда я буду рад вернуться, но не раньше. Я был единственным гонцом Эрегиона. Я понимающе кивнул. Значит это место успело стать домом Эрестору и видимо он очень привязался к чете Владыки Имладриса. Эрестор начал объяснять мне, что я был найден под осколками каменной лошади. Я лежал на синдаре, оказавшимся Трандуилом (Цветущая Весна) — сыном Орофера, и наследным принцем Зеленолесья. Мы оба получили ужаснейшие ожоги, но оказались живы. Лишь потому, что я спас принца, теперь уже короля, меня не оставили на поле боя. А решили выходить и разобраться, почему я возглавлял войска Мордора. Однако, Кирдан Кораблестроитель, обнаружив меня первым и опознав по венцу, кто я, решил скрыть сильнейшей иллюзией истиный вид обруча. Мое лицо, к тому времени, походило на кусок плохо прожаренного мяса и в сокрытии не нуждалось. Он решил предоставить мою судьбу Мэглину. Учитывая всю ситуацию, пришли к выводу, что меня послали на убой. Когда налетели рамалоки, все в этом убедились, а моя самоотверженная попытка спасти правителя, лишь подтверждала то, что я по чужой воле выступил во главе войска. Мол, Саурон хотел сломить боевой дух эльфов, явив им предателя из собственного рода. После чего, публично зажарить огнем. За уши притянутая теория, но может сработать. — Что с броней? — Кусок расплавленного эльфийского серебра, а не броня, Господин. — Эрестор развел руками, — Меч уцелел, он у кузнецов, его опознали как работу мастеров Эрегиона, так что думайте, как вас теперь называть. Впрочем вы можете и признаться кто вы на самом деле. — Скажи, — мне пришла в голову дурацкая мысль, но она может и сработать, — Многие знают, что Темный менестрель и Король Эрегиона, одно и то же лицо? — Я понял вас. Нет — не многие. Гномы и эльфы, по вашей просьбе не афишировали этого вне стен своих домов. Однако, как Темный менестрель, вы обретете крайне сомнительную славу. Насколько я слышал, вы пели и в Мордоре? — Да, пел. Однако это сыграет мне на руку. Все верят, что Ост-ин-Эдхиль стерт с лица земли, так пусть считают, что я пленник. Или предатель, если им так легче думается. Эрестор кивнул: — Ваш сменившийся цвет глаз и... шрамы, помогут скрыть вашу личность. Но лишний раз, попадаться на глаза бывшим представителям Эльфийского Союза не стоит. — Почему именно бывшим? Они же не меняются или все старые умерли? — Просто Союза больше нет. Как вы и предвидели, смерть Верховного Короля — разрушила Союз Эльфов. И Король Трандуил, когда придет в себя, наверняка поспешно уведет войска в Зеленолесье и закроется там. Особенно учитывая потери в его рядах из-за неумелого командования. Правда, зная характер синдар, ошибки своего отца он не признает и винить по привычке будет нолдоров и гномов. — Сколько я уже здесь. И где Элронд? Лучше ему меня не видеть, этот полуэльф на диво проницателен. — По последним донесениям, он скоро должен вернуться. Вы здесь уже седьмой год. — Ничего себе, понятно почему такая слабость. Неужели осада Барад-дура длилась так долго? — Да. Но Саурон, в итоге появился на поле боя и убил короля Гондора и Верховного Короля Эльфов. В его свержении помогали Кирдан Корабел и Элронд, последний удар нанес Исильдур, осколком Нарсиля. Сечас они добили остатки войск и уже на пути домой. — Пятеро на одного. Саурон был польщен, — я натянуто улыбнулся, мимика почти не слушалась. — Почему вы служили Врагу? — Дабы он не искал Ост-ин-Эдхиль. Мне удалось поддерживать с городом связь и я доставлял им сведения о Враге. Хочу уверить тебя — от моей руки не пострадал ни один эльф, если тебя это успокоит. — А люди? — Было дело. — Не стал я отпираться, он знает о моей нелюбви к короткоживущим и знает причины. А Война Гнева и Нуменор показали, что это не беспочвенно. Эрестор кивнул и вышел из комнаты, я услышал как он зовет целителей. Ну что ж, продолжим развивать актерское мастерство. Сумел же я тысячи лет, изображать эльфа?

Глорфиндель устроил мне допрос с пристрастием. А я думал, что он умер. Как оказалось, да. Умер. Но решил вернуться с берегов Валинора. Уникальный случай кстати, обычно не возвращаются. Так вот, в мои полуправдивые бредни о Высшем нолдоре, поющем на человеческом языке, вроде поверили. Особенно после песни, которую уверен, эльфийская цензура петь бы запретила: Он был эльфийским королем И арфы плач ведут о нем, Гил-галад значит звездный свет И рыцаря прекрасней нет, И благородней короля Еще не видела земля. Он бился рядом с королем, Он был прославленным вождем, Ведь Элронд свой высокий род, От светлой Лютиен ведет, В нем отблеск славы давних дней, Кровь майар, эльдар и людей. А третий был король людей И среди смертных королей, Он всех могущественней был, Владыка Верных Элендил И грозный меч в его руках, Вселял в серца неверных страх. Четвертый был неустрашим, Кто мог в бою сравниться с ним. Исильдур яростный душой, В сраженьях бешеных герой, Безжалостна его рука И нет Врагу страшней врага. А пятый мудрый Корабел, Что бранной славы не хотел, Тому кто любит шум волны, Сраженья звуки не нужны, Hо долг зовет карать врагов И к бою Кирдан был готов. И бился против всех Один, Проклятый Черный Властелин, Бой впятером на Одного, Стал поединком для Hего, Он знал, что безнадежен бой, Зачем же спорил он с судьбой? Что ж вихрем он не улетел, Он не сумел иль не хотел И вот распятый на мечах, Он мертвый пал на мертвый прах И не спасло Кольцо Его, Бессильно было колдовство. Hо полно говорить он Hем, Он был Врагом и сдох Врагом, Мы лучше славу воздадим, Героям что сражались с ним, Тем рыцарям что впятером, С одним расправились Врагом. Единственное, что меня тогда спасло от гнева сенешаля, это то, что калек бить нельзя. Имя мое, как Темный менестрель, так и закрепилось. Просто эльфы Имладрис, не посчитали должным, обращаться ко мне по “благородному имени Эльдар”, которого я явно не заслуживаю, даже будь оно у меня (придется если спросят, зваться Маркаунон, вот и стану воистину недостойным). Так и звали Темным Менестелем — на человеческом. Или просто Темным, как будто я, мориквенди какой-то. Впрочем, учитывая проблемы с “освещением”, я понял их намек. Однако силы моей это не отменяло. Раны излечатся, когда выведется яд. А вот магия моя неизменна, но им об этом знать не стоит.

Обедал я в своей комнате. Процесс поглощения еды был чрезвычайно неудобным. Из дыры, коей являлась моя левая щека, все проливалось и вываливалось. После применения магии дела пошли лучше, главное не забывать жевать, только на правую щеку. Левую часть рта составляла, только чудом уцелевшая жила, иначе бы у меня была “улыбка до ушей”. На месте левого глаза было безвекое бельмо. Глаз, хотя бы синхронно со вторым двигался и то, радует. Волосы только-только начали отрастать, отчего у меня на голове появился черный пушок. Что в сочетании с острыми ушами смотрится дико. Одно ухо еще и будто кто-то погрыз. Мой венец навечно врос мне в голову. Узорчатая передняя часть, неподвижно впечаталась мне в лоб. Даже лысыми бровями было трудно двигать, отчего я теперь всегда выгляжу хмурым. С затылком и прочим не лучше — обруч накалился и там. Волосы на голове теперь растут вокруг этого препятствия, не предусмотренного природой. Я увидел свою ключицу. И четыре ребра ниже грудной мышцы. И кусочек тазовой кости. Через зеркало увидел и лопатку. Рука пострадала от запястья и ниже, казалось кожи на пальцах и вовсе не было. Перчаток я тогда не носил, вот и аукнулось. Чувствительности нет, и подвижность хромает. Но моему кузнечному делу, ощутимой преградой это не станет. Главное особо тонкой работой и ювелирными изделиями, ближайшее время не заниматься. При всем при этом, моя верхняя левая часть тела, была покрыта бледно розовыми и белыми разводами опаленной плоти. Раньше они были насыщено красными, но воспаление спало. В местах ожогов Свет не проявлялся, и мой “Карающий Взгляд”, отныне был зеленым и одноглазым, что по моему, усиливало устрашающий эффект. Так, теперь “Сон”, ох и напугаю же я своих подданных... ... Ну вот, что я говорил?

Дверь в мою комнату тихонько отворилась. Мэглин-Эрестор, кто же еще? Видимо раны вызывают отвращение у эльфов, правда мне на это наплевать. А вот ему хоть бы хны. Впрочем, все нолдоры, ребята психически крепкие. Эрестор вновь окинул взглядом мое лицо: — Воспаление сошло на нет. Хорошо. Вижу вы, не хотите использовать иллюзию? — Я очень плох в их наложении, точнее поддержании. Да и не нужно мне это. Супругу я пока искать не намерен, а отталкивающее лицо, мне только на пользу. Лишний раз пялится не станут, а значит меньше риск опознать во мне Владыку Эрегиона. — Не болит? Я отрицательно покачал головой: — Только онемение. Да и я, часто жегся в кузнице и научился обезболивать собственные раны. А что? Должно болеть? — Эльфы, из тех кто выжил в огне, кроме вас и короля, скончались от болевого шока. Я не целитель, но помоему дело не совсем в ожогах. Может им и повредило нервные окончания, но раны их хроа — тела, были не настолько велики как ваши или Трандуила. Думаю дело в драконьем яде, он повреждает феа — душу. Те эльфы в большинстве своем были сильванами и молодыми синдарами. Свет их оказался слишком слаб, чтобы противостоять отравлению. — А что там с новым королем Зеленолесья? — Лицо пострадало, тоже левая часть, как и шея, да и глаза тоже. Однако не столь сильно, просто ослепило, а левому повредило роговицу — зрение в обоих глазах восстановится, со временем. Самое забавное — волосы у него лишь немного оплавились, да брови одной нет. Сказали, что он на днях придет в себя, это вы, на удивление быстро восстановились. — Семь лет, это по твоему быстро? — Учитывая, что сравнивать мне можно, только с королем Зеленолесья, да его подданными? И то, что жертвы огня Глаурунга скончались все до единого? Я понимающе кивнул. Эрестор подешел к моей постели и стал заправлять ее. Я сидя на том фиолетовом диванчике, даже не пытался его отговорить это делать — бесполезно. — По моему, то что ты нянчишься со мной злит сенешаля Имладрис. Ты же советник. — Мне плевать, что его злит, а что нет. По моему этого эльфа в Залах Мандоса немного недолечили. Или он сам сбежал оттуда. Никак иначе не могу объяснить его паранойю. Стража на него постоянно жалуется, причем мне, а не Элронду. Так как я единственный кому хватает храбрости послать его в зад. — Советник презрительно фыркнул, стеля покрывало, — То что он старше почти всех в Имладрисе, еще не позволяет ему давить всех своим авторитетом, но статус Высшего делает его идолом для поклонения юных эльдар, особенно учитывая, что он вернулся из Амана. Я думаю, что его оттуда просто выгнали. — Ну надо же, нашелся тот, кто сумел вывести тебя из душевного равновесия. Впрочем, Глорфиндель и мне настроение портит, одним только своим появлением. В дверь постучали. Эрестор поспешил открывать, увидев вошедшего, он уважительно поклонился. — Владыка Элронд. — Я начал вставать с насиженного места, однако, господин Ривенделла успокаивающе махнул рукой. На пальце которой я заметил знакомое мне кольцо. Вилья — кольцо воздуха, то самое, которым я научился кое-как пользоваться. Я не показал на лице признаков узнавания артефакта. Что с моей ущербной мимикой удалось довольно просто. У Трех есть носители? Я же просил уничтожить кольца. Они не смогли?.. Или не захотели? — Вижу раны Вас не беспокоят. Однако я должен убедится. — Ну вот, режим “Мадам Помфри”, он же целитель, теперь начнет допрос по поводу моего самочувствия... Я беспрекословно позволил Владыке Имладрис начать осмотр. Нет, не болит. Да, я теперь много ем. Нет, неудобств не испытываю, кроме очевидных. И так далее. — Вот и прекрасно. Раны от драконьего огня заживают долго и Вы должны быть к этому готовы. Вы владеете искусством иллюзий? — Да, однако мне обычно не хватает концентрации на ее поддержание. Уж лучше ходить так, чем потом внезапно напугать кого-то. Лучше пусть окружающие постепенно привыкают, проблем меньше будет. Элронд понимающе кивнул и присел рядышком на диван. — Как Вас зовут? — Ну вот, теперь начался допрос. Уверен, сенешаль ему уже все рассказал. Видимо хочет подтверждения. Стоп. Знакомое ощущение. На веритасерум похоже, меня тогда этой сывороткой правды в Минестерстве накачали, едвали не до ушей. Это его собственная способность или Вилья помогает? Ха! Я знаю как недоговаривать под сывороткой. Лгать нельзя, это да. Но вот сказать частичную правду, недоговорить или ответить на другом языке можно! Я тогда выбесил все Министерство Магии своим змеиным шипением. — Темный менестрель. Так назвали меня гномы Мории. — Ну да, гномы и назвали. — Неужели иного имени у тебя нет? Это ведь всего лишь прозвище. Тебя ведь раньше так не звали. — Есть конечно, но я им давно не пользуюсь. — Угу, имя “Тьелперинкваро” едва-ли мною не забыто как страшный сон. — Почему же ты не используешь эльфийское имя? — Говорят, что недостоин. — Правда между прочим. Это мне эльфы в Имладрисе сказали, правда вообще, про любое эльфийское имя. — И каково же твое имя? Я сам могу для себя решить, достоин ли ты его. — Ладно, мое имя на эльфийском языке означает “Правитель”. — Родовое имя, вообще-то. Ну и не говорить же, что Высшего нолдора назвали на Синдарине, кой на Валиноре был не в почете, и язык сей нам поведали прибывающие на кораблях телери? Ого. Чего это мой бывший секретарь на меня вытаращился? Да. У меня много тайн, не все же ему знать. — Ясно. А как ты предпочитаешь звать себя сам? — Это ему мое имя Рода не понравилось? Тоже мне вежливость. Просто скажи, что не хочешь обращаться ко мне как к Правителю — считай королю. Я же в твоих глазах никто. — Темный менестрель, это мне инпонирует. Да и версия моего имени на синдарине, звучит не столь броско. Маркаунон, если вы не знаете более точного слова.

Элронд кивнул, и преставил ноги поудобнее, расслабленно привальвшись к спинке дивана.

— Откуда же ты? Ты ведь нолдор, еще и из Высших. — Откуда и все — из Амана. Я был с Первым Домом, когда те покинули берега Валинора. — Правда я, был тогда совсем сопляком. Но пусть считает меня даже старше чем я есть, обратное все равно не докажешь. Я сам не знаю сколько именно мне лет — в Мордоре пару раз сбивался на десятки. — Ты видел там столицу Телери? — Альквалонде видел. — Буркнул я. Элронд кивнул своим мыслям. Это подтверждает его мысли о моем возрасте, и что я действительно видел Свет Дерев и Резню. — Ты ведь жил в Эрегионе? — Да. В Ост-ин-Эдхиль, как и все нолдор-изгои. — Что же там произошло? — Саурон пришел войной. Город буквально исчез. Руины, думаю, вы видели — дымящиеся обгорелые камни на месте крепости. Саурон, как оказалось, хорошо владеет огнем и плавит голыми руками даже металлы. — А вот это было сложнее, столько разных не взаимосвязанных предложений, и все для ответа на один вопрос. Правда, и вопрос крайне не точный оказался. — Почему не вывели безоружных в Хазад-дум? — Владыка Келебримбор сказал, что враг не известен, и есть ли у него волки и летучие мыши тоже. Могли и нагнать в дороге, все же путь не близкий. Как оказалось — волки были и всадники на лошадях тоже. — Говорить о себе в третьем лице очень непривычно. — Почему же ты единственный уцелевший? — Я пленник. Я не только менестрель, но и один из мастеров Гвайт-и-Мирдайн, народа ювелиров. Ему понадобились мои услуги. — Тоже правда. Я мастер, но Саурон забрал меня, не совсем по этой причине. — Ты скакал со стороны Черных Врат. Причем впереди орочьей армии. С какой целью? — Что бы спасти как можно больше эльфов, пока не поздно. Не успел правда. Только одного синдара прикрыл. Саурон приказал мне возглавить войско, но видимо, только что бы деморализовать и подманить побольше врагов, а потом выпустить на всех драконов. Этого я не знал. — Да, спасти эльфов и перебить всех “человеков” в зоне видимости. А идиотизм Орофера и налетевшие рамалоки все мне похерили. Элронд устало качнул головой в согласии, или он просто кивнул своим мыслям? Оу! Это его магия так истощила? Уже круги под глазами появились. Видимо это колдовство черпает немало сил и скорее всего психических. — Этот синдар — наследный принц Великого Зеленого Леса. Трандуил Ороферион. — Я не знал. Мне ваш советник поведал это мне, только по пробуждении. Элронд устало улыбнулся и встал с дивана, уже выходя через двери, он спросил: — На твоей голове венец, откуда он? — Сам выковал. И зачаровал тоже. Надел — чтобы лицо прикрывало, он заколдован действовать как шлем, но обзору не мешает, правда на пламя драконье он рассчитан не был. — В бою эльфы действительно могли носить заколдованные обручи, а вот в мирное время его носили лишь Лорды, да главы знатных семей. Забавно. Я в глазах Элронда, наверно очень иронично смотрюсь. “Правитель”, Высший, и даже с венцом из мифрила, да только за душой ничего нет. Ни подданых, ни статуса, ни земель, ни денег, ни дома, ни коня. Одежды и еды и той нет. Меч один, да груда расплавленного серебра, еще перстень Родовой, который при всем своем желании не снимешь. (Молот адамантиновый, я перед боем, еще в Барад-дуре оставил). Еще и калека, что полуслеп и лицом безобразен. — Что ж, выздоравливай. Целители будут регулярно приходить и делать перевязки. — Все, он ушел. Допрос окончен. — Я... Не могу поверить... — Эрестор, смотрел на меня с восхищением, — Еще никому не удавалось солгать... — Что? Я сказал чистую правду! Не моя вина в том, что кому-то всегда не хватало, лишь капельки ума и воображения. Я всегда говорил: Что такое “правда”, всегда зависит от точки зрения. Обычно грубая ложь — это отрицание, она простая и не умелая, ее легко проверить. Но самая страшная, это та, что основана на правде, страшна тем, что она вызывает сомнения в том, что считаешь “правдой” ты, такой лжи всегда больше веришь. Я же отвечал на неточные вопросы, неточным ответом. Вот и все. Эрестор посидел со мной еще некоторое время и мы обсудили, как мне теперь быть? Ривенделл бы принял меня, не все конечно были бы рады. Глорфиндель, точно против. Однако я боялся раскрытия. Да, Элронд бы порадовался мастеру-кузнецу, способному создавать такие уникальные артефакты, но мне это не нужно. Я думал. Советник думал. Пока тому не надоело и он не ушел, разочарованный моим упрямством. Но я точно решил покинуть долину Имладрис — параноидальный сенешаль и Владыка “детектор лжи”, самим своим фактом своего местонахождения, на одном гектаре со мной, угрожают моему душевному равновесию. Видимо Эрестор волнуется, что покинув его, мне придется путешествовать по тавернам и петь за еду. Но, я маг? Или не маг? Не пропаду. Надоест скитаться — домой в Ост-ин-Эдхиль отправлюсь.

— Темный менестрель? — Сей вопрос мне задал незнакомый эльф, что вошел в мои покои. Сильван — значит из свиты Трандуила. — Да. Вы что-то хотели? — Владыка Трандуил, пришел в себя этой ночью и спрашивал о Вас. Однако нам запретили беспокоить Вас, до наступления полудня. Я пришел просить Вас, наведаться в покои выделенные Владыкой Имладрис, к моему Королю. Он, как я говорил ранее, желает Вас видеть. Если вы можете последовать за мной, конечно. — Сильванец многозначительно посмотрел на мои перевязки. — Хорошо, я согласен встретиться с Королем Зеленолесья. Ведите. Я встал и последовал за светло-русым эльфом в кожаной, чешуйчатой кирасе. Меня вели длинными коридорами, и мы даже перешли в другое крыло здания. А Имладрис красив. Много мостов, арок, повсюду водопады, ухоженые деревья. Пристань небольшая. Только это мирное поселение. Ни одного форта, башни или крепкой стены не вижу. Только если тот каменный мост разрушить, чтобы враг не прошел. А потом что? Грести на лодках и как можно дальше? О. Лесные эльфы-стражники. Значит мы уже близко, видимо это крыло для зеленолесцев. Так, а это похоже гвардейцы — единственные лесные эльфы, в металлических доспехах и с щитами. Обычно все обряжены в кожаные кирасы и вооружены луками, да короткими клинками, но никак не копьями и алебардами. Гвардейцы расступились, за их закрытыми глухими шлемами и кольчужной тряпкой (паранжа?), лица не видно, однако по глазам заметил, что они отвели взгляд от моих ран. Дубовые тяжелые двери отворились и мы прошли в просторное помещение, с большой кроватью и окном. У стены тоже был диван, а на стене зеркало... было по крайней мере. Теперь это одни осколки. Похоже у кого-то реакция, на увиденные раны, была более бурной чем у меня. Я перевел взгляд на кресло, стоящее у окна, повернутое к оному, кажется в нем кто-то сидел. Мой провожатый остановился на пороге и произнес: — Владыка Трандуил, Темный менестрель по вашему приказу прибыл. — Доложил он как в магловской армии. Кому он там, что приказал? Меня же “желали”, а не “хотели” видеть. — Свободен. — Произнес холодный голос со стороны, сидящего в кресле. Мой провожатый кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собою двери. Странно. Учитывая всю эту охрану, оставлять наследника престола наедине с, пусть и калекой, крайне не разумно. Если конечно на дереве, за окном не сидит лучник. Это было бы в стиле сильванов. Эльф встал из кресла и повернулся ко мне. Полуденное солнце светившее из окна, не сильно мешало рассмотреть короля. Синдар. Действительно высокий, мне тогда не показалось. Эдет в зелено-золотые одежды. Волосы, слегка неровные после стрижки опаленых, достигали пояса. Золотые, а в свете солнца и вовсе создавали сияющий ореол. Свечение Души, довольно тусклое, по моим меркам, особенно для синдар, но это видимо из-за ран. Кстати о них. Того дупла в щеке, как у меня нет. Просто пламя слизало кожу и немного жира, не особо повредив мышцы, но все равно похоже на сырое розовое мясо. Глаза — зеленые и слегка мутноватые, подслеповато щурятся. Роговицу немного оплавило, да? Шея действительно, до ключицы обгоревшая. Ну. В целом он неплохо выглядит. С меня-то, еще даже перевязки не снимали — рано. — Голодх. — Констатация факта. Рассмотрел меня таки? Ну и как тебе? Зато, будешь смотреться в зеркало и не думать о своей внешности слишком категорично: “Есть рожи страшнее и они не принажлежат оркам”. — Да, я действительно Нолдор. Или Голодх, если на синдарине. — Почему? — О как. Почему что? Почему спас? — Вы первый, кто попался мне под руку. Я даже не знал кто Вы. На Вашем месте, мог оказаться любой из Вашего Войска. — И тогда, я бы вероятнее всего, погиб. Благодарю. — Не стоит. — Что голодх делал во главе армии Врага? — Вай! Взгляд-то какой страшный. Но я страшнее могу, особенно сейчас. — Был пленником и кузнецом. Являлся средством ослабления боевого духа. И приманкой. — На это король кивнул. — Темный менестрель. Это не имя, а прозвище. Как тебя зовут? — Маркаунон, если на синдарине. Однако, имя мне не соответствует, как говорят, поэтому я откликаюсь на псевдоним. — Мне тоже претит звать тебя Правителем. Поэтому, действительно, пусть будет менестрель. Ты ведь певчий? — На человеческом пою. Гномам, посещавших Эрегион, эльфийские песни не пришлись по вкусу, а на гномий язык я не рискнул посягать. — Так ты из Эрегиона? — Да. Я мастер-ремесленник из Гвайт-и-Мирдайн, лучших кузнецов нолдор. Вы нас прозвали народом ювелиров. Мы копили и преумножали свои знания и умения еще со времен проживания на Благославенных Землях. — Так ты последний из них. — Король задумался. Что-то мне это не нравится, неуж-то ему тоже кузнец редкой породы понадобился? Хотя, в принципе я не против. В Зеленолесье я не был, и меня, как Келебримбора, там не знали. Я с синдарами только в Дориате встречался, но они почти все вымерли уже. Ну и те, кто в Совете был, однако на нолдоров они внимания никогда не обращали. — Я так понимаю, что у тебя, более нет дома? — Нет. — До меня уже дошли слухи, что тебе в долине Имладрис, не особо рады. — Король направился к столику, прищурившись пытаясь разглядеть что на нем. — Сенешаль Глорфиндель, опасается тех, кто побывал в лапах Тьмы. Однако, смею заметить, что Гортхаур Жестокий отнюдь не Моргот. Да и требовалось от меня, только умение стоять за наковальней, а не махать мечом. И если Вас интересует — Ост-ин-Эдхиль я не предавал. Король налил себе из кувшина в кубок вина. Пролил немного, но я даже не пытался помочь. Синдары гордые, а их король, тем более. — Если ты того желаешь, можешь жить в моем дворце. Под наблюдением конечно же. — Трандуил задумчиво пригубил вино, смотря куда-то мимо меня. — Я удивлен Вашим предложением. Ведь я — нолдор. И у нас в целом, с Вашим народом не очень хорошая история. — Ты был в Дориате? — Слегка напрягшись произнес король. Ясно, попытается развить тему до Резни. — Был, но в качестве гостя, а не врага. Я был под знаменами Фелагунда из Нарготронда. И в братоубийстве, что было в Гаванях Сириона, я тоже не участвовал. — В таком случае я не имею причин тебе отказать, тем более, что ты спас мне жизнь. — Король вновь расслабился и поставил кубок на поверхность стола. Вернее попытался — кубок соскользнув, упал на пол, разлив содержимое по ковру. Никто из нас не обратил на это внимания. Даже если я мог поймать его, я этого не сделал. Во превых: я не верю, что можно так! промахнуться, будь ты даже абсолютно слеп. У эльфа Абсолютная память, не надеясь на зрение он мог, просто по памяти поставить кубок на место. А с координацией у него все в порядке, в отличии от меня. Во вторых, я ему не слуга. И пока он не попросит помощи, по своей инициативе я вмешиваться не стану. Уверен, осколки зеркала, до сих пор не убрали по его приказу, иначе здесь бы уже давно висело новое. — Присаживайся. Ты изранен и имеешь право сидеть перед королем. — Трандуил махнул рукой, украшеной тяжелыми перстнями, в сторону простого деревянного стула у двери. Это уже жест доверия, насколько я помню, у синдар, этикет чуть-ли не строже чем во дворце Гил-Галада в Линдоне. — Почему же тебя прозвали Темным менестрелем? Ты не мориквенди и я не верю, что дело в цвете волос. — Вы возможно не знаете, впрочем я и сам не уверен, но все дело в моих песнях. Они обычно веселые, но в них порой сокрыта жестокая правда. Правда о Темных временах. Я даже в Мордоре пел, за это меня еще больше не любят, а одной своей песней я разозлил сенешаля Глорфинделя. — Что же. Я желаю что бы ты и мне спел. Я сам буду судить, позволить тебе потом, это делать в Зеленолесье или нет. — О чем вы хотите что бы я спел? О Дориате, о Короле Тинголе? — Еще будет время. Нет. Я хочу услышать о голодхах. Феанорингах. Зачем они вообще пришли в Средиземье, неужто все дело было в каких-то светящихся камнях? — Так Вы не знаете... Хорошо, но повторяю вам может не понравится:

...И вот — пришла великая пора.

Уводит нас во Тьму святая месть.

Нам не дано взаправду умирать

— Ну что ж, мы славно поиграем в смерть.

Игрушки Валар, в жизнь играли мы

— Враг, будь он проклят, оказался прав.

Мы вырвались из золотой тюрьмы,

Но за прозренье нам заплатит Враг!

Пусть кровью захлебнется Альквалонде,

Пусть в Лосгаре догорают корабли

— Мы за Тремя Огнями во Тьму уходим,

Изгнанники Благой Земли!

Веди же нас на битву, Феанор!

Любой, кто против нас отныне — враг.

За все грехи — единый приговор.

Не все ль равно тогда, за что и как?

Заране Валар мы осуждены

— Не все ль равно, чем мы оплатим цель?

Вся кровь земли не возместит цены

Трех Звезд в железном Вражеском венце!

Пусть кровь не остывает на клинках

— Она всегда была богам по нраву.

Пусть даже Эндоре падет во прах

— Все будет Илуватар во славу!

Мы — проклятые рыцари богов.

Нет Проклятым ни близких, ни друзей

И крови нет родной — есть просто кровь,

Что пролита во славу Трех Камней.

И мы уходим за своей судьбой,

Оставив Светлый Аман за спиною

— Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,

Под стягом со Звездою Феанора!

Мы Свет несем на остриях мечей,

Мы кровью вражьей Три Звезды омоем,

И вот тогда во славе и мощи своей

Вернемся... — Я прекратил петь, увидев изказившееся в ярости лицо короля:

— Камни, проклятые Морготом, камни! Вся эта кровь эльдар, действительно из-за них! — Я почему-то не удивлен, что вы так думаете. Однако, нолдоры об этом конечно не распространяются, но мы всего-лишь хотели свободы от Валар, отчего и пошли за Феанором и его Домом, который вела именно Клятва. Однако, способы обретения этой свободы в итоге, стоили немало пролитых рек эльфийской крови. Ибо мы служили Феанорингам вассалами. — Пой. Что хочешь пой! Лишь бы понять. Понять и не забыть, пусть все учатся! Дабы не совершить подобных ошибок! Пусть, весь Имладрис слышит! — Как прикажете, — Я спокойно кивнул, на начавшуюся истерику короля. Давно пора, а то я догадываюсь, что он похоже не давал волю эмоциям после пробуждения. А ведь для него, умирающие войска — сильное потрясение, да и рана эта неприятная. Я усилил горло Сонорусом, и мой голос стал слышен во всех уголках Ривенделла.

Цена свободы высока,

Возможно, даже слишком.

Цена свободы — это жизнь,

И уж никак не ниже.

О, видит небо, я плачУ!

О нет, ты только начал.

Не знаю сам, чего хочу!

А я давно не плАчу.

Из-за тебя, исчадье Тьмы,

Мы уязвимы стали,

Болезни, смерть узнали мы!

Чего ж вы ожидали?

Я вам блаженства не сулил.

Ты миражом нас соблазнил!

Нам мужество не помогло!

Терпенье вам поможет.

Проклятие на нас легло!

Ну что ж, я проклят тоже.

Да, ненавидь и проклинай,

Но я предвижу ясно:

Полюбите вы этот край,

Суровый, но прекрасный.

Знай, однажды я тебя убью,

Где ты — там зло и горе!

Цени чужую жизнь, цени свою,

Забудь о Валиноре.

О Валинор!

Надменная обитель,

Ты глух и недоступен к состраданью.

Ну что ж, живи, в своем величье и незнанье,

Тебя я не увижу, Валинор!

Тебя я не увижу.

О Валинор,

О, светлая обитель!

Закрыт нам путь обратный с этих пор.

Зачем, глаза, на что-то вы еще глядите?

Я больше не увижу Валинор.

Тебя я не увижу!

О Валинор…

Безжалостный мучитель!

Навис ты надо мною, как топор.

Что ж, вот он я!

Берите и судите!

Тебя я проклинаю, Валинор!

Тебя я не увижу!

О Валинор, безжалостный мучитель!

Навис ты надо мною, как топор.

Что ж, вот он я! Берите и судите!

О Валинор!

Закрыт нам путь обратный с этих пор.

Зачем, глаза, на что-то вы еще глядите?

Я больше не увижу, Валинор!

Я больше не увижу…

Я больше не увижу…

Валинор!

— Ну у тебя и глотка. — Король потрясенно на меня таращился, растеряв всю свою надменность и забыв про истерику, он там не оглох? Вроде нет. Стража двери не ломает — вот это уже странно. Или они еще не опомнились? — Ты в Эрегионе глашатаем случайно не был? — Кхем. Нет. Не был. Просто это чары такие, в кузницах Мордора, ни до кого докричаться было невозможно, если ты не назгул, вот и научился усиливать звук своего голоса. В дверь аккуратно постучали, и приоткрыв одну створку дверей, не дожидаясь разрешения, просунулась голова гвардейца в шлеме, что-то одному ему понятное увидев, он так же спокойно и тихо, убрал голову и закрыл створку обратно. И тишина... — ... И что это было? — Тихо пробормотал я, пребывая в ступоре. Трандуил начал тихо хихикать. Хихиканье постепенно переросло в звонкий веселый смех. Я фыркнул под нос. Король умолкнув, но все еще подрагивая от сдерживаемого смеха, махнул рукой на дверь, с вполне понятным жестом, мол: “давай, иди уже отсюда”.

Я поклонился и вышел за двери, найдя взглядом моего провожатого, я направился к нему.

— Вам удалось развеселить Его Величество. Не думал, что такое будет возможно в ближайшее время. — Его, развеселил не столько я, сколько взволнованный гвардеец. — И все же я рад. Хорошее настроение пойдет Его Величеству на пользу, ускорив этим Его выздоровление. — Я не целитель, но имел дело с ожогами раньше и знаю, что они жутко чешутся. Стоит этим озаботиться, если этого еще не успели сделать. Мне-то все равно — я ничего не чувствую — слишком глубокие повреждения и мне пришлось подсознательно, применять чары. Но у Вашего Короля все иначе. Я заметил, как он дергает щекой и тянет руку к шее, но постоянно одергивает себя. Сильванец задумчиво кивнул и в дальнейшем молчании, проводил меня до моих комнат. Я кивнул ему на прощание и закрыл за собой дверь. О. Обед принесли! Не думал, что когда заболею буду так часто хотеть есть, обычно как раз наоборот. Значит — выздоравливаю.

— Темный менестрель? Владыка Элронд, велел передать Вам ваше имущество. — Сказал какой-то телери, держа в одной руке меч с оплавленными ножнами, а в другой объемный, угловатый мешок с завязками. Скорее всего там остатки брони. Я кивнул и попросил положить мои пожитки на стол. Телери, сделав требуемое тихо удалился. Я же, молча подошел к столу. Ну и что тут у нас? Хроарист, покрыт копотью, но так же ярко блестит, сверкает острым лезвием и светит синими рунами, если пропустить по нему немного Света. Рукоять, обмотанную кожей, придется обматывать новой. Ножны правда, в хлам: одни металлические части остались более-менее целыми, а вот кожаный ремень и чехол, едва-ли не прахом осыпаются. Я развязал мешок и стал вынимать детали брони. Печатный рисунок смазался, левый двойной наплечних деформирован. Грудная пластина, как будто в потеках и ряби, про левый наруч и вовсе молчу, я его опозналтолько по объему металла и длине. Часть спины вроде не слишком повредилась. Видимо пламя забралось мне за шиворот и обожгло лопатку. Как итог: самая целая часть — поножи с сапогами, правый наплечник, защита живота и поясницы, и пластина правого бедра, и наколенники, с правым налокотником. И это серебряные части. А ведь есть еще сплавленная и деформированная стальная кольчуга, и внутренняя защита из кожи и прочных тканей, что обе теперь безвозвратно утеряны. Не говоря обо всяких ремнях и шнуровках — тех просто нет. Ко мне вновь постучались. — Входите! Дверь отворил знакомый мне сильванец-провожатый. Я его уже неделю не видел, как там Его Величество? Хм. А вот и оно, само явилось. Трандуил вошел в мои скромные чертоги, состоявшие из купальни/уборной и этой комнаты. Его гвардейцы остались сторожить дверь снаружи. Король махнул сильванцу, что бы тот вышел, что оный не замедлил исполнить. Взгляд Короля сначала пал на меня, но не увидев ничего нового, перевел взгляд на перепачканные копотью доспехи. Вопросительно взглянув на меня и протянув руку к столику, спросил: — Позволишь посмотреть? — И потрогать. — Невесело усмехнувшись кивнул я и пошел пододвигать кресло к столу. Кивнув на него, я намекнул для кого оно. Сам же уже давно потеряв интерес к броне, сидел на кровати, приторив к ней меч в потрепаных остатках ножен. Трандуил взял в руки увесистый наплечник, тот — который целый, и сев в предложеное кресло, стал его осматривать со всех сторон, не заботясь о грязи. — Эльфийское серебро. Он не был заколдован. — Король Зеленолесья взглянул на меня, продолжая вертеть в руках кусок брони. — Не было необходимости, мало что могло его пробить или просто помять. Но вот, драконье дыхание, это отнюдь не обычное пламя. Я не удивлен, что броня испорчена, она выполнила свою главную задачу — спасла жизнь. А будь так, что уцелела бы броня но изжарился я, это было бы смешно. — Незачем ему знать, что я вообще умер, а моя броня спасла именно Трандуила, когда я погреб его под собой. — Ты знаешь многое о драконьем пламени, откуда? Хотя, в Войне Гнева крылатые ящеры впервые и показались, только меня тогда не было еще. — Я повстречал огнедышащего ящера, задолго до появления рамалоков. Я упоминал, что ходил под знаменами Фелагунда? Я жил в Нарготронде, даже когда там правил Ородрет — его брат. Урулоки — Глаурунг Золотой, тот город и сжег, а ведь город был спланирован как Дориат, сплошь из пещер. Кто успел — бежали, я с ними. Пред этим, удалось встретиться с драконом взглядом — весьма подавляюще, могу сказать. Воля у дракона очень сильна, он может заставить смотрящего ему в глаза застыть на месте или вовсе забыть кто он. Урулоки владел какой-то извращенной и грубой формой осанве — мысленной связи, ею владеют многи прибывшие с Валинора, можно смотреть чужие воспоминания, разговаривать без слов, смотреть чужими глазами. Теперь это редко практикуют, у нас в памяти слишком много ужасных картин, а увидев ведь — уже не забудешь. Насчет рамалоков не знаю, но Анталагон Черный, был сильнейшим и огромнейшим из всех, возможно, он этим взглядом тоже владел. Те рамалоки — Змеи Севера, которых выпустил Саурон, не идут ни в какое сравнение с Глаурунгом и Анталагоном. Попади мы под Их пламя, нас бы ничто не спасло. Трандуил мрачно кивнул и потянувшись положил наплечник обратно на стол, и взяв со стола тряпку, начал очищать пальцы от копоти. — Перекуешь? Металл ценный, да и некоторые части почти целы. — Король кивнул на груду металлолома. Понятно что ценный, особенно для Зеленолесья, что отнюдь не славится своими рудниками. — Отчего бы и не перековать? Так и сделаю, только кузница нужна, да и здоровье слегка поправить надо. А то руки, до сих пор плохо слушаются, пара лет наверняка уйдет на бездействие. — Я показал замотанную в марлю руку. — Подай-ка мне свой меч, я еще не видел клинков Высших, откованых во Времена Мира. — Король брасил взгляд на мой меч, опирающийся на бортик кровати. Я молча передал ножны с мечом, пусть посмотрит, все равно даже этот недоработанный меч, будет верно служить лишь мне. Схватившись рукой за облезшую рукоять, синдар вытянул меч из ножен. Осмотрев его со всех сторон и полюбовавшись игрой света на клинке, король взвесил его в руке и даже махнул им пару раз, рубя воздух. — Он не слушается меня. Как будто намеренно, становится тяжелее при замахе. Верный меч, теперь понимаю. Какие на нем чары и как он зовется? — Король передал оружие обратно мне в руки. Я пропустил Свет через меч, отчего руны на нем засияли. — Хроарист, из названия понятно, что он калечит тело. Он проходит через материальную плоть, как раскаленный нож через масло. Гворнов и каменных великанов тоже разит с подобным эффектом, ну и балрогов тоже, но те могут принимать и нематеиальную форму, все же их не зря называют Тьмой и Пламенем Глубин. Задвинув меч обратно в ножны, я вновь поставил его у изголовья кровати. — Я видел свой доспех — жалкое зрелище. Насчет него, могу сказать и без помощи кузнеца — его уже не исправить, все истлело, только пуговицы считай и остались. — Король разочарованно покачал головой и машинально начал крутить одно из колец на пальце. Снова стук в дверь. После отмашки короля, вошел сильванец и сообщил, что пришли целители делать мне перевязку. Король вопросительно взглянул на меня. Ну да, разговор-то не окончен. — Вы не против? Это быстро. — Уведомил я короля. — Пусть входят. — Сообщил Трандуил сильванцу. Два вардейца у прохода, раздвинули скрещенные пики, тем самым давая разрешение пройти моим лекарям. Один эльф, несущий поднос с миской на нем, наполненной отваром, в котором будут отмокать новые повязки. И две эльфийки с мотками марли и бутылями настоек в руках. Процесс перевязки начали с головы, конкретнее с лица, Трандуил с исследовательским интересом, наблюдающий за процессом, скривился. Но взгляда не оторвал. Ну а чего он хотел? — Подобные раны, мне доводилось видеть лишь на мертвецах, и не из числа эльдар. — Трандуил подивился моей живучести. Да я круче таракана — я бессмертный таракан. Я улыбнулся. Эльфийка несколько потеряла в здоровом цвете лица, видимо мой широкий белозубый оскал, ее напугал. — Замрите. — Сказал мне эльф, начиная промачивать мне мокрой марлей с горьким пахучим настоем щеку. Он как будто намеренно задевал через дыру, зубы и десну. Отчего варево, попадало мне за щеку, а следовательно и на язык. Буээ! Я скривился. На этом целитель прекратил пытать мои вкусовые рецепторы и стал ковырять кожу вокруг обруча. Щекотно. Эльфийки же занялись остальным. Одна, стала смешивать настойки, а другая, позволив мне снять верхнюю одежду, начала разматывать руку. Весь процесс перевязки Трандуил не отрывал от ожогов глаз. Да, радуйся. Тоже самое могло произойти и с тобой. — Прекрасно, господин менестрель, раны больше не кровят, но перевязки вам следует продолжать делать еще пару недель, дважды в день. Потом, можно реже, но придется принимать ванны из отваров. — Вынес целитель мне свой вердикт и стал собирать старые повязки в кучу. Заполнив поднос всем не нужным он с эльфийками гордо удалился. Однако эльфийки оставили на моем столе готовые настои, порядок принятия которых мне объяснили уже давно. — Выходит, ты уже не нуждаешься в опеке целителей? — Вы сами все слышали — настои, отвары, и перевязки. Все это я могу сделать и сам, нужно только брать у целителей необходимое. Список я знаю. — Прекрасно, значит скоро можно будет отправляться в путь. Необходимо вернуть выздоровевших эльфов в Зеленолесье. Да и народу необходимо удостоверится в выживании их нового Короля. А мне еще предстоит коронация. Трандуил встал и удалился из моих комнат. Я снова бросил взгляд на кучу железа, сваленную эльфийками обратно в мешок, чтобы освободить стол для подноса целителя. Интересно, как там в Великом Зеленом Лесу? Нам же еще через горы топать. Эх.

====== Глава 18. Дети лесов и колючих кустов. (Великий Зеленый Лес. Эрин Гален — Зеленолесье) ======

Стражники, воины и все кто уже мог ехать верхом, собрались на площади Имладриса. Король в простой прочной, кожаной кирасе, восседал на белом коне. На лице иллюзия — видимо специально у нолдор разучил, только шею поврежденную из-за ворота видно. Рядом с ним, на гнедом коне, был знакомый мне сильванец — доверенное лицо короля. Мне тоже дали лошадь, из тех двуцветных в больших пятнах, черно-белую и с черной гривой. Жаль, Сарна больше нет, его не только расплавило, но и разбило. В седельную сумку, я набрал как можно больше еды и воды. Путь не близкий. Я взглянул на свой меч, что висел у меня на поясе, с новой обмоткой рукояти и в новых ножнах — подарок местных кузнецов, в дань уважения моему труду. Кирасы на мне не было, только туника и куртка из плотной ткани. Я накинул капюшон куртки на голову, пусть из-за марли моего лика не видно, но лишний раз всех пугать в дороге, не стоит. Вот дойдем до безопасного места, для привала, тогда и скину его. С королем вежливо попращались и мы поехали. В горах решили надолго не задерживаться, особенно когда наступила ночь, так как тут, обитали гоблины — не имеющие никакого отношения к известным мне казначеям моего мира, существа, являющиеся каким-то подвидом уруков как орки, то есть еще меньше и тупее, чем их сородичи. Однако они всегда берут врага своим количеством. Я на всякий случай достал меч, если эти скрытные и трусливые твари рядом, эта треклятая иллюминация Хроариста сработает (как же она меня раздражала в Мордоре).

Мы почти успели за четыре дня добраться до подножия Мглистых гор, по их восточную сторону, как раздалось рычание. — Варги! — Закричали воины и потянулись за стрелами, гвардейцы обнажили клинки и выставили копья. Я же с недоумением смотрел на свой меч. “Детектор чернокровых” никак себя не проявлял. — Сомневаюсь что это тварь Моргота. Может просто дикий зверь? — Спросил я, настороженно вглядываясь во тьму. — “Дикие звери” в этих горах, уже давно съедены, — не замедлил просветить меня Король, — Всем занять круговую оборону! И следите за скалами — не хватало, еще чтобы нас забросали камнями или завалило камнепадом. Рычание сопроводилось ревом, причем знакомым. Медведь. И как только я об этом подумал, из темноты на меня набросилаль клыкасто-зубастая мохнатая туша. Я взмахнул мечом и голова исполинского медведя пролетела мимо меня. Медвежья туша, по инерции продолжила движение и свалила лошадь, я едва сумел вытащить ноги из стремен и отпрыгнуть, уйдя перекатом. Меня слегка задело лапой, радует что не нанизало на когти. Больно, я явно еще не готов к акробатическим трюкам. Обернувшись увидел испуганно ржащую и дергающую ногами, придавленную телом медведя, лошадь. К моему величайшему удивлению, медвежье тело, которое было раза в полтора крупнее обычного гризли, стало уменьшаться, обретая гуманоидные черты. Человек, но необычный — даже выше перворожденных нуменорцев. Волосатый и голый. Я нашел полуслепым взглядом, укатившуюся в расщелину, голову этого великана. Действительно человек, только весь обросший и со звериными чертами. — Оборотень? Медведь-оборотень? — Я спросил в слух, сам себе не веря. С вервольфами я знаком из моего мира, они зависили от фазы луны, и теряли человеий разум во время превращения. Местные вервольфы же, скорее изначально волки, которых обратили людьми, они умны всегда и, если я правильно помню, становились волками по своему желанию. А вот медведей я доселе не встречал. — Скорее человек, превращающийся в медведя. Учитывая, что после смерти — чары спадают и возвращают существу, истиное обличье. Я не могу определить, к какому народу он раньше относился, но вероятнее всего, это один из дикарей Севера. Истерлинг, кажется. — Трандуил задумчиво проговорил, пока я ждал, чтобы солдаты столкнули тело с лошади. — Дальше она не поскачет. — Выдал мне свой вердикт, воин, после осмотра ребер, лежащей лошади. — Ребра треснули, да? Эх, не везет мне с лошадьми. Дойти сама обратно, сможет? Она ведь из Имладриса, они вроде умные. — Я с жалостью посмотрел на молодую кобылку. Воин снова посмотрел на травмированный участок и попросил остальных попробовать поставить лошадь на ноги. Не вышло. — Сама умрет, или съедят ее. Проще добить. — Воин погладил хрипящую лошадь по шее. В губах ее появилась кровавая пена, все ясно — легкие прокололо, считай медленная смерть. — Ладно. Мясо нам нужно? — Спросил я, подходя к лошади с мечом наперевес. — Нужно закончить спуск, там разобъем лагерь, а потом через Лес. — Трандуил что-то прикинул в уме, — Свежая конина, нам на привале не помешает — нам идти еще долго. Кажется у некоторых воинов это вызвало шок. Хм? Неуж-то Король, раскрыл на войне, доселе неизвестные его народу черты? Но ведь монарх, должен быть прагматичен, рассчетлив, добр к своему народу и безжалостен к врагу. Они же сильванцы! Как орка освежованного ими же, за ноги на сук повесить — так это они запросто, а как лошадку, подыхающую добить и на мясо пустить — так им жалко? Не понимаю. И что? Стрелу бедняге в сердце никто не пустит? Ладно. Я простым взмахом меча, обезглавил надсадно дышащую лошадь. Полилась фонтаном кровь, смешавшись на камнях с медвежьей. Приступим-с, мой клинок давно зарекомендовал себя, несмотря на свою массивность, как прекрасный прибор для разделки. Взяв столько, сколько мы с гарантией съедим, прежде чем мясо испортится, меня усадили позади одного из всадников. Ну, в путь! Король дал отмашку и мы начали медленно спускаться вниз. Ну где, сынок, ты видишь гоблинов? А! Те пять штук на ветке вряд? Ну точно! Эльфы поработали, Они давно уж так висят. А эльфы вешают на сук, Лишь Саурона верных слуг, Будь ты хоть гоблин, хоть урук. На лошадь вот — опустят лук, Вот так-то, друг. — Весело пробормотал я, смотря вниз на подножье Мглистых гор. Ой! Кажется эльфы, скачущие впереди, знают человеческую речь и они меня услышали. Вон — Король хихикает... Ну и слушайте — мне не жалко.

После привала, на котором мы зажарили конину и дали отдых лошадям, мы двинулись к лесу. А вот лес, огромен. Чем-то напоминает Запретный, у Хогвартса. Большая каменная арка, приветливо встретила нас, а утопающая, до почти незаметности, каменная плитка, видимо когда-то служила тропой. Скорее всего, в глубине леса она давно погрузилась в почву или поросла мхом. — Что-бы продолжить путь дальше, нам придется завязать тебе глаза. Эрин Гален — так мы называем этот лес, заколдован запутывать вторгшихся, но все равно, запомнить дорогу ко дворцу, я не могу тебе позволить. — Трандуил остановил коня и обернулся в мою сторону. — Я и так полуслепой, да и лошадью не правлю, — я выразительно посмотрел в спину, сидящему передо мной стражнику, — поэтому можете и завязать мне глаза. Почему нет? Трандуил кивнул своему слуге и тот спешившись, подошел ко мне. Я нагнулся и мне поверх марли, плотно повязали на глаза, кусок холщевой ткани... И спросили разрешения завязать руки за спиной. Вот это меня напрягло, если понять довод о том, чтобы я не снял повязку, я еще могу принять, но учитывая, что это Дикий Лес, я буду абсолютно уязвим для нападающих. Но пришлось свести руки за спиной, сказал “А”, говори “Б”. Эх. Мы двинулись в путь. Надеюсь низких веток не будет. Вслушиваясь в окружающие нас звуки леса, я покачивался в седле. Запахи были весьма приятны и чувствовалось великое многообразие видов растительности. Я слышал треск и стоны деревьев, действительно, лес заколдован, но надеюсь не как Фангорнский. Тот сошел с ума из-за тьмы и деревья, пробужденные ото сна, или прооще говоря оживленные сильванами, обратились: кто Гворнами — сухими полумертвыми деревьями-людоедами, а кто Энтами — более разумными, но не менее жестокими их собратьями. Этот же лес, вполне мог запутать путешественника: деревья поворачивались (плохо тем, кто по привычке, на мох или отметины ориентируется) или вообще могли сойти с места, а могли вполне и ударить ветвями. С содроганием вспоминаю Дракучую Иву. Но ясно одно — деревья говорят с этими эльфами. Птички, зверьки, насекомые и прочие радости дикой природы, судя по звуку, тут еще и олени бегают, а может это вепри. Не удивлюсь если еще и единорога повстречаю когда-нибудь. Лес волшебный есть? Значит и зверье волшебное должно быть. Река журчит. Где-то не в далеке. Только запах странный у нее. Или это скорее ощущение колдовства, на зелье “Глоток Живой Смерти” смахивает, только ослабленное. Сонная река? Интересно как ее так заколдовали, или это оно само так? Я решил поинтересоваться. — Я слышу звук. Журчание воды. Здесь поблизости есть река или ручей? — В ответ мне донеслось шуршание и взволнованное бормотание. Я что, основной их ориентир заприметил? Я услышал впереди голос Трандуила: — Это заколдованная река, коснувшись водной глади, ты уснешь беспробудным сном на три дня. Сам понимаешь, за это время можно утонуть или быть съеденым, а некоторые невезучие, что заплутали в лесу и искали воды, могут и умереть во сне от неутоленной жажды. Испив воды, можно потерять часть памяти, а на проживших короткую жизнь — находит полное забвение. — Река Забвения значит. Лета. — Вспомнил я, об одной из пяти мистических рек, греческой и римской мифологии. — Лета? Это что? — Я услышал явный интерес к незнакомому слову, в голосе Короля. — Я как-то раз слышал о людях, что верили в Бога Подземного Царства. В его залы, подобно Чертогам Мандоса, шли души погибших смертных людей. В Царстве Аида, или Плутона, как еще называли этого Бога, текло пять рек, что дарили душам смертных покой или же наоборот страдания, но пройдя через реки, эти души имели право родиться заново. После смерти, души входили в первую реку и начинали свое путешествие по течению, взависимости от пережитых страданий или свершенных при жизни злых деяний, они вливались в другие реки... А хорошие люди и великие герои, имели право попасть в аналог Валинора — Элизиум или Елисейские поля. Или же наоборот, не заслужить прощения и остаться в Подземном царстве навсегда... Подумайте о боли. Глубокой, физической мучительной боли. Невыносимой боли, которая убивает — это река Стикс. Подумайте о печали. Мучительной душевной боли от потери. Когда снаружи никто не замечает, но внутри вы уже ничего не чувствуете. Боль, которая вызывает мысли о самоубийстве — это река Ахерон. Подумайте о плаче. Потере контроля над своими эмоциями. Чувстве бесполезности. Бессилии. Печали, что может длиться всю жизнь — это река Коситус. Теперь подумайте о пожаре. Смертоносном и прекрасном, который стремится уничтожить все, чего коснется. Все боится огня. Огонь убивает. Но он так же, может и излечить. Огонь сжигает физические и душевные страдания — это Флегетон. И наконец, подумайте о забвении. Отсутствие чего-либо. Ничего не помнишь. Ничего не существует — это река Лета. — Пройдя через Лету, душа смертного получается, ничего не помнит? — Спросил Король, через несколько мгновений тишины. — Люди находили в этом смысл, ведь тогда и самый гнусный человек, забыв о себе, мог родится вновь, став невинным дитем и начать новую жизнь. Я слышал такое выражение: “Кануть в Лету”. Иначе говоря, быть забытым, если не всеми, то многими. — Нуменору подходит, однако если забыть плохие или ошибочные деяния, можно по незнанию, совершить их вновь. Но это — короткоживущие, они так или иначе, не особо заботятся о своем прошлом и предпочитают гордится своими предками, по поводу и без, если вообще помнят о них. — Проговорил Лесной Царь, — Останавливайтесь. Привал сделаем здесь. И можете уже снять менестрелю повязку с глаз и развязать руки. Ох, как хорошо. Я потер затекшие руки и помассировал следы от веревок. Местная обстановка завораживает, в глубине леса деревья были просто исполинскими. А еще тут были мотыльки и бабочки. Много. Я слышал, что в Зеленолесье много шелкопрядов и недостатка в дорогих, шелковых тканях, лесные эльфы не испытавают. Охотно верю. Мох, разных видов, деревья: от ливственных, до хвойных; кусты, цветы, грибы... Еще мрачно и высокая влажность. М-да. Я попытался разглядеть солнце — не вышло. Исполинские деревья себе все забрали — солнечный свет почти не достигал земли, отчего здесь днем царит вечный сумрак. Вот и молодых ростков этих деревьев, я в окрестностях не увидел, им видимо света мало. Земля вся в извивающихся, как гигантские змеи корнях, да и самой земли особо не видно, из-за опавших листьев, да иголок. Еще москиты. Но эльфам на это плевать — они нас по какой-то загадочной причине не трогают. Уверен — после ночи в этом лесу, человек получит анемию (малокровие), по вине местных комаров и клещей. Как и в любом лесу, есть риск получить хворь от животных и паразитов. Человеку сюда, действительно лучше не соваться. Костер разжигать не стали, чай не дураки, не дай Валар, весь подлесок вспыхнет. Да и влажно тут, ни одной сухой ветки не приметил. Поев, я пододвинул марлевую повязку, что внезапно съехала мне, на здоровый глаз, и едва не пропустил появление светлячков. Сейчас же день. Счего вдруг? Ну, в принципе сдесь достаточно темно. — У вас часто происходит такое явление? — Спросил я, указывая взглядом на светящегося жука, сидящего на ветке перед моим лицом. — Отнюдь. — Король с любопытством смотрел на летающие зеленые огоньки, — Обычно их можно увидеть у реки, и лишь тогда, когда наступает темная ночь. Думаю, лес рад нашему возвращению. Хм. По моему деревья шумят как обычно, но что я — нолдор, понимаю в лесе сильванов? Ой. Это что, топот? Вроде копыта, но шаг легкий, значит не вепрь или лошадь. Похоже не я один это услышал, вон, эльфы короля оружие приготовили. Я тоже. Из кустов впереди, появилась огромная, рогатая голова оленя. И какого! Я как-то видел в магловском музее, скелет Большерогого оленя. Вроде он еще Степным назывался? У скелета того, помимо огромного размера тела, рога были не ветвистыми, а похожими на лосиные. И просто огромными. Поэтому меня несколько смущало то, что я вижу сейчас преред собой зверя, точь в точь как скелет оленя, стоявшего в музее, причем в одном ряду с саблезубыми тиграми и мамонтами. Иначе говоря вымершими. А тут, такое вот, стоит. Жует что-то. А еще он белый и пушистый, серьезно. Еще глаза голубые. Олень вышел из кустов вперед. Я ошибся в его размере. Это он в кустах, голову опустил — он оказался еще больше. Как он с такими рогами-то, в лесу беспрепятственно ходит? Ничего не цепляет? Олень подошел к Трандуилу и опустился на передние ноги, наклонив вниз шею и опустив голову. Воинам пришлось, сделать шаг назад, чтобы их не задело рогами. Трандуил аккуратно протянул руку и погладил оленя по лбу. Умное однако животное, вон глаза какие. — Он говорит, что хочет служить мне. Это дар Леса. — С мягкой улыбкой сказал король, — Это Арсул, король оленей в своем праве. Вышеупомянутый Арсул, дождался когда Лесной Царь, заберется на его спину. Отсутствие седла или уздечки, для эльдар, никогда не является препятствием, просто от лишних удобств, редко кто отказывается. Слуга-сильванец, пересел на белого королевского коня, а я сел на освободившегося гнедого. Без всяких указаний, олень начал шаг, постепенно ускоряясь, и ветви, попадающиеся ему на пути, сами раздвигались в стороны, а корни уползали прочь. После чего, все вновь возвращалось в исходное положение за нами. Вау! Крутой фамилиар. — Эрин Гален признал нового Короля. — Пояснил мне, скачащий рядом со мною воин.

Мы достигли чертогов Короля к вечеру. Здесь, у гор, которые рассекали Эрин Гален с запада на восток, деревья немного расступились, и сумрачная непроглядная чащоба поделилась землями с высокими елями и соснами. Теперь было видно меркнущее небо, где одна за одной загорались бледные звезды. Все дорогу Трандуил ехал впереди, а мы держались следом. Здесь всюду был лес. Если бы не огни и костры, я бы и не понял бы, что это — зеленый город у подножия гор, надежно сокрытый сумерками Великой Пущи. Лес взбирался по скалам, укрывая их густой тенью, и лесные эльфы почти не расчищали его и строили жилища прямо среди стволов, а то и на них. Я еще издалека заметил несколько домов, что покоились прямо в широких ладонях густых крон вековых дубов и буков с легкими лесенками вкруг стволов. Ели и сосны были слишком тонки и слабы для таких построек, но на их ветвях умещались смотровые площадки, а у корней раскинулись зеленые шатры и простецкие времянки из ветвей. Жители Эрин Гален, стали подходить к нам. Здесь, среди живых тропинок и звонких ручейков, лесной народ здесь, прощался с долгим миром, являясь к своему старому королю, чтобы сообщить ему: мы здесь, и пойдем за тобой во тьму. Орофер жил в этих горах, выстроив королевские покои в огромном гроте, надежно защищенном со всех сторон скалами и лесом. Мы спешились, лесной эльф, подошедший к нам вместе с остальными, лишь мгновенье смущенно пялился на оленя, но тот просто не двигался. Когда наших лошадей повели в конюшню, олень без чьего-либо указа, последовал за ними. Молодому сильванцу, только и осталось, что последовать за ним. Стражники и воины, после отмашки короля, разбежались по своим делам. Трандуил, приказал мне следовать за собой и мы, по малозаметной тропе, спустились вдоль отвесной скалы и оказались у сокрытых в густых зарослях невысоких врат, опутанных хмелем и шиповником. К вратам вел каменный мостик, а под ним, внизу, в ущелье, протекала река. Река Забвения. Пройдя по мосту, мы посмотрели на стражников, те же, опознав Трандуила, молча расступились. Ворота отворились сами-собой. Я почувствовал магию в них. Какое-то местное запирающее заклятие. Королевское жилище раскинулось великим гротом, напоминавшим высокую чашу. Здесь не было потолка, и сквозь округлый кратер внутрь проникал звездный свет, а через острую выемку струился звонкий серебряный водопад. Вода летела вниз и падала в глубокий маленький пруд с дном из тускло мерцающего кристальчатого минерала, переливалась через его края и рассекала на две равные половины пол пещеры, а потом терялась где-то в черной расщелине у другого ее края. Три уровня тремя высокими ступенями опоясывали грот, и на каждом возвышались резные деревянные постройки или выбитые прямо в скале огромные полости, служившие залами и комнатами для Владыки и его приближенных. Наверху я увидел двери, опутанные зеленью и изрезанные узорами, и переступив через порог Врат в сумрачное тепло, я почувствовал запахи — очага, вина, разогретого дерева, пыльного дорожного плаща, резкой горькой травы, едва слышного цветка крохотной лесной фиалки. Тут живут или жили, именно синдары. На большом каменном выступе возвышался трон, он скорее был живым деревом, лишенным кроны и на его стволе, были вырезаны ступени. Остатки кроны, лишенные листвы, больше напоминали ветвистые рога. Само сидение, было вырезано чуть ниже кроны, через резные подлокотники был перекинут алый, шелковый плащ. Штора-шторой подумал я, прикидывая примерный вес этого куска материи. Рядом с выступом, горел огонь, усмиренный коваными прутьями большого очага. Окинув мрачным взглядом трон, король повернулся ко мне. — Твои комнаты будут находится во дворце. Покинуть дворец ты не сможешь, без моего на то разрешения. Буквально. Магия в этих стенах, отныне подвластна мне и ворота не отворятся, если я не прикажу иначе. — Я понятливо кивнул. Подошел слуга и Трандуил велел определить меня в комнату, для постоянного проживания. Селить меня в гостевых, богато украшеных комнатах, действительно не имело смысла. Благодарно поклонившись королю, я последовал за слугой. Мои новые чертоги, располагались довольно недалеко от тронного зала. Гостинная с очагом, купальня с доступом к проточной воде, маленькая спальня со шкафом и нечто, вроде рабочего кабинета. Прекрасно. — Вам что-нибудь требуется? — Слуга не знал точно, какую позицию я занимаю при дворе Трандуила, поэтому обращался ко мне вежливо. И даже старался не коситься на мой, замотанный марлей по сымые ушки, потрепанный внешний вид. Да, вот такая вот я одноглазая мумия. — Мне потребуется вот это, и чистая марля. Побольше. — Я протянул сильвану список лекарств, составленный мною перед отъездом из Имладриса, под бдительными очами целителя, разумеется. — Воду в купальне, я наберу и разогрею сам. Нужна еще простая, чистая, сменная одежда, обувь и постельное белье. Слуга пробежав глазами по списку, кивнул и сообщил, что требуемое принесут в скором времени. Закрыв за ним дверь, обратил внимание на отсутствие любого вида замка или щеколды. Я понимающе вздохнул и стал стягивать с себя, кожаную куртку и сапоги. Подумав, отстегнул и ремень с мечом, положив его на полку резного шкафа. Разведя заклинанием огонь в очаге, я пошел в купальню. Акваменти — и каменная чаша до краев полна воды. Еще заклинание, и над поверхностью заклубился пар. Потрогав воду, я вернулся в гостинную и стал ждать: пока вернется слуга или немного подостынет горячая вода. Слуга, знакомый мне, привел своих соплеменников и мне на полки шкафа, сгрузили потребованные мною вещи. Поблагодарив слуг, я принялся за самораспаковку. Сбросив на землю марлевые повязки и прихватив с собой травы для отвара, пошел в купальню. Будем варить супчик — вода еще очнь горячая и погружаться в нее еще рано, зато отвар окрепнет. Запах мне уже привычен, я еще в Имладрисе им насквозь пропитался. Ну, заныриваем! Каааайф.

Спустя три дня обживания комнат и экскурсии до кузницы, кухни и темниц (это такой тонкий намек?), а так же до зала празднований, меня позвали на коронацию. Трандуил был мрачнее тучи, ну да, если у народа было семь лет, чтобы свыкнуться с гибелью Орофера, то Трандуил буквально недавно лишился отца. А его теперь на отцовский трон сажают. Золотые одежды, множество колец, посох с изумрудным камнем, алая шелковая накидка. На голову ему, уже водрузили древесную корону. Я узнал в ней ростки дерева Дориата, они не имеют корневой системы, и питаются влагой из воздуха и светом. Даже ягоды съедобные появляются. Ствол у этих деревьев бело-серебристый, а листва меняет цвет от зеленого, до оранжевого; ягоды от красных до сине-фиолетовых, взависимости от сезона. Листва у них, почти не опадает, дерево растет крайне медленно. Обычно, я эти деревья видел на скалах Дориата, а здесь их еще не встречал. Не уцелели? Интересно, эту корону будут подстригать? Ее разведут на саженцы?.. А теперь начали праздник. У синдар всегда было много своих праздников, а сильваны еще и своих добавили. Теперь празднуются: и встреча времен года, и соцветия, и сбор разнообразных урожаев, и астрологические события, и праздники в честь героев, в общем, много чего еще празднуют. Дорвинионское вино, которое так любили синдары, многократно крепче всего, что я пробовал доселе. Помятуя о своих поступках, совершенных по пьяни, я решил его больше не трогать, строго ограничившись соком. Болею я — нельзя мне, и точка. Играла музыка, пели песни, а новоиспеченный король Эрин Гален, сидя на троне опустошал очередной бокал вина. Если это все было дорвинионским вином, то я не понимаю как он еще не вырубился. Подле трона сидел в кресле, молодой эльф, скорее эльфлинг. Синдарец и явно пошел лицом в деда. Однаго некоторые черты, принадлежали сильванам, в том числе и скромный рост, да легкое телосложение. Это анарен — принц. Зовут Леголас Зеленолист, сын Трандуила. Очевидно его мать несла в себе сильванскую кровь или просто была сильванкой. Трудно поверить в столь неравный брак между серым эльфом и лесной эльфийкой. Значит невесту принцу, придется выбирать из благородных синдар — чтобы кровь не вырождалась. Любовь конечно, штука сильная и своенравная, но со временем, можно привыкнуть и полюбить, почти что угодно. Цвет волос у юноши был дедов — золотисто-белый, глаза зелено-голубые, черты лица дедовы, а вот рост — явно от матери. Что Орофер, что Трандуил, были отнюдь не карликами даже для своего народа. На голове тонкий золотой обруч, с серебряной листвой — очень тонкая работа, вынужден отдать должное работе кузнецов, что его создали. Богато украшеная туника зеленого цвета, с рисунком деревьев и листвы. Но видно что как и сильванцы, принц любит простоту — никаких колец и амулетов я не увидел. Да и одежда остальная тоже была не слишком броской, выдержанная в оттенках зеленого. Как я узнал, мать Леголаса уже давно в Благославенных Землях, умерла она или просто уплыла, я так и не узнал. Гости давно пустились в пляс и принц исчез в хороводе танцующих эльфов. Трандуил проводил его равнодушным взглядом, как я узнал, сын с отцом несколько расходятся в точке зрения о должном поведении Благородных Господ. Непослушный эльфлинг — думал Король, Гриффиндорец — думал я. Ничего, если я мозг отрастил, то вечноживущий эльф и подавно это сумеет. Поймав взгляд короля, он подозвал меня к подножью трона. Я, на этом празднике жизни, смотрелся как свежевыползшее из нуменорского склепа умертвие. Богатых одежд у меня нет — не заработал, а наколдовать — лишь привлечь ненужное внимание. Марлевые повязки не спрячешь, да и смысла набрасывать капюшон я не вижу. И вот я весь такой из себя чумной плебей, ступаю к подножью трона. Трезвые эльфы косили в мою сторону любопытным взглядом, мол что это такое и зачем король, притащил Это во дворец. Те же ко опознал во мне нолдора, лишь неприязненно поджали губы. — У меня противоречивые эмоции. Я рад, что народ не лишился Короля, Леголас еще слишком юн, чтобы взойти на трон. И мне грустно, что погиб мой отец и подданнные мне эльфы. — Король перевел взгляд с меня, на кубок, — Они веселятся и я не могу позволить себе грустить. Но и оплакать отца я должен, однако... почему-то не могу. Слез просто нет... и радости тоже. Я задумался. Это у него явно спутанность мыслей и эмоций. Вино позволило ему расслабиться, вот он и заговорил о своих проблемах с фактически, посторонним существом. Ближайщее время он будет искать “истину в вине”, как говорят маглы. Он сам возвел себе эмоциональные блоки, чтобы прояснить разум. Логичное решение, ведь был риск угаснуть от Горя. Ему придется долго “размораживаться”. — Спой мне. — Прервал мои размышления Трандуил, поставив кубок на подлокотник трона. И развалившись на троне, положив ногу на ногу, — Спой, все равно, мало кто поймет человеческий язык, да и через пляску эту — услышу тебя только я. Я кивнул и немного подумав, тихо запел:

Среди березовых колоколен

Славу ветер поет осенний.

Лес над ним распахнул знамена

Идет владыка лесов Средиземья,

Рос опалы пали в ладони.

Король смеется, король колдует.

Гранатовой горечью осень наполнит

Пряную чашу пламенных утрень

Он чашу поднимет во имя леса,

Во имя безумной осенней пляски.

Во имя предсмертной осенней песни

Король колдует, король плачет,

Пьет он чашу своей нареченной,

Владычицы ночи — луны осенней.

Король златокудрый с глазами зелеными,

Он сегодня венчается с нею —

С пряною полночью осеннего ветра,

С серебряной полночью полнолунья.

В пламени леса предлунного света

Король смеется, король колдует,

Очи его — словно пламень зеленый,

А в волосах — жемчуга туманов,

Золото клена — его корона,

Губы его — как открытая рана.

Свет луны отражается в кубке,

Горше вина, горячей поцелуя,

Лунный свет обжигает губы,

Король смеется, король колдует,

Он бредет по лесам осенним,

А в глазах его — вешняя зелень

Золото клена — его корона,

Рубины рябины — в его ладони,

Король смеется, король плачет.

Я замолчал и посмотрел на короля, действительно — плачет. Эмоций на лице нет, а слезы текут. Я постоял у подножия трона еще некоторое время. Пляски не прекращались, почему король меня еще не отпустил? Снова посмотрев вверх, я понял почему — Король кажется устал и уснул, прямо на троне. Ну, после всего им выпитого, я не удивлен. Да и мне уже пора. Протиснувшись сквозь толпу, я вышел из зала и потопал в свои комнаты.

Сегодня в Ост-ин-Эдхиле произойдет торжественное именование наших земель. Я обязан участвовать. Магия из Камня рода, слегка изменила эльфов и мне пришлось объяснять кто же я или точнее, объяснять им природу своих сил. (О том что я был смертным из другого мира им точно знать не следует). Некоторые было подумали что это “Искажение” — печать темных сил, но... это скорее “Изменение”, а “Искажение” — это злоба и ненависть в душах. Впрочем, преимущества маг-ядра были слишком велики, что бы от них отказываться. Плевать им на мою родословную, как испокон веков у нас было: “ты король, пока мы тебе верим. Так что хочешь быть королем — докажи, что ты лучше прочих”. Я доказал. Да, нолдор Эрегиона ныне оторванны от мира. Но. Свобода. Этого желали нолдор уходя из Валинора. Получив в свое распоряжение слабую, но магию — это изменило их души. Если они погибнут, их не кинет в Чертоги — они остануться бессмертными душами на Средиземье и смогут выбирать дальнейший путь. Уйти на перерождение или же обрести тело вновь, ведь куда лучше, чем проклятие даное Валар нолдор-феанорингам: Вечное Заточение в Чертогах Мандоса или последующая Бездна, в гости к Смерти и в компанию к Мелькору и Финве. И пусть Валар говорят, что они всех простили, у Смерти жертву так просто не отберешь, а Боги ведь даже Клятву Феанора снять не смогли. Ясно, что именно выбрали мои эльдары. А я узнал точно — Дагор Дагорат нам теперь не страшен, свое существование мы не прекратим после гибели Арды. Остается надеятся, что при перерождении некоторые сумеют сохранить воспоминания подобно мне... Хотя, бывают такие кошмары, что их лучше забыть... Имя для наших земель, мы выбрали довольно простое. Земли Свободных Эльфов или Лотланн Эндор. А назвались мы в честь первых эльфов, которые после пробуждения еще не встретились с Валар и не знали о них — Эллери. Их давно нет, отказавших узреть свет и наоборот пойти за Валар эльдар прозвали кведи. Оставшихся во тьме — мориквенди. Увидевших свет Три народа — калаквенди. Но мы уже не они, отчего эллери — имеющие право выбора, подходит нам лучше. Теперь вместо воли Валар, мы поступаем по собственной Совести и разумению... Правда, почему-то мне вспоминаются Сейдхе и Гермиона с ее Г.А.В.Н.Э. и правами домовиков.

Прошел год. Мелкая моторика наконец, ко мне вернулась и я вознамерился оккупировать местную кузницу. Как только Трандуил об этом узнал, он дал добро на перековку моей брони. Так же он попросил своих кузнецов, дать мне сырье для изготовления брони уже ему. Заказ был на кирасу, многосоставные наплечники, перчатки-наручи, сапоги-поножи и какую-то хитрую, похожую на перья или листья — внешнюю защиту для лопаток. Они должны удерживать плащ. Еще потребовал зачаровать ему обруч, по типу моего, что бы выполнял функции шлема. Ладно. Сделаем. А вот парные клинки, это вы уже без меня делайте. Странно, что король потребовал сверкающую броню, обычно в лесу, все серкающе-блестящее крайне неудобно для маскировки. Однако, я сначала занялся Своим доспехом. Прогнал любопытных сильванцев “Карающим Взглядом” — не хватало им еще от моего светопредставления ослепнуть или углядеть чего не надо, и стал снимать со своей руки повязки — воспламениться у меня особого желания нет. Сняв марлю еще и с лица, я повязал себе кожаный фартук... На перекованом, вышедшим из-под моей руки, серебряном нагруднике, отныне красовался мой Родовой Герб. От звезды, до змей и текста — все выгравировано. На все вопросы буду отвечать, что это мой художественный заскок. Благо Зеленолесцы не слишком знакомы с понятиями наследных гербов и знамен. Восьмиконечная звезда Феанора? Так я же нолдор! Змеи? Так я же с ними разговариваю. Непонятная надпись на Квенья? Я же Высший! И все — вопросов нет. Закончив с броней, я ее для надежности, заколдовал не только эльфийской магией, но и своей личной. Уверен, теперь она пламя дракона точно выдержит. Свой меч, решил заколдовать на невозможность потерять его или украсть. Он будет перемещаться вслед за мной, если не прикажу иначе. Ремешки, шнурочки, подвязочки и прочая лабуда и вот! Доспех готов. Еще бы кольчугу где хорошую взять. Или мне свою сплести? Из чего? Материал-то не мой. Ладно, все потом... Теперь примемся за заказ Трандуила. Мерки мне дали...

Да я богат! Нет. Денег мне не дали. Монеты из металлов в Зеленолесье вообще, только в королевской казне лежат — как мелочь разменная, для торговли с людьми и гномами. Тут в основном, идет обмен услугами и материалами. В горах Эрин Гален, есть залежи драгоценных камней, но все они уходят на украшения, а часть — опять же уходит в казну. Что могут дать мне? Конечно металлы для моей работы. Я по мелочи, вооружал командиров Королевской армии. Вещи надежные и уникальные, каждая несет мое клеймо. Я без труда сплел себе кольчугу, да и прчатками латными из серебра обзавелся. Еда, питье, всем что необходимо для проживания, меня обеспечивали. Но! Я за полторы тысячи лет, Ни Разу! Не покидал дворца! Тюремный срок, самый настоящий. Король со свитой куда-то иногда уходил, как выяснилось — обновлять торговые отношения. Дейл — недавно появившийся город людей, находящийся поблизости от Эребора или Одинокой Горы. Подгорного королевства гномов. Люди как-то связаны с Эсгаротом, это вроде они же с Орофером договор подписывали о торговле. Одинокая гора, располагается выше большого озера, на северо-востоке от Зеленого Леса. Гномы, продают людям металлы, те — снабжают их едой и животными, люди как посредники, передают металлы эльфам, в обмен на дерево и ткани, ну иногда и вина. Самое смешное то, что кроме грязной истории между гномоми и синдарами, имеется полное незнание языка. Гномы не знают эльфийский Синдарин. Эльфы не знают языка гномов Кхуздул, и не особо владеют человеческим. Люди — не знают языка обоих рас. И при этом, недолюбливающие друг друга две расы, посредничают друг с другом через людей. Мда. Король видимо, после нескольких редких визитов в этот человеческий город, внезапно вспомнил о существовании такого замечательного меня. Торговые соглашения ведь, если подпишешь, считай — Королевское Слово дал. А если ты договор банально прочитать не можешь, что тогда? Я на распросы короля признался, что кроме человеческого Всеобщего и эльфийских Квенья и Синдарина, владею еще и человеческим Харадским, гномьим Кхуздул, мордорской Черной речью, и змеиным Парселтангом. Трандуил, после некоторых раздумий, решил взять меня с собой на следующий сбор в Дейле. Там будут и наугриим Эребора, для перезаключения договора с людьми и эльфами. И чтобы казну Зеленолесья не пустили по ветру, потребуется мой контроль как понимающего качество и цену металла, так и переводчика. Я согласился. Еще бы! Дворец конечно хорош, но мне он уже, осточертел хуже Мордора.

====== Глава19. За пазухой топор не держи сеньор, а поведай мне о жизни. (Дейл) ======

Я стал готовится к поездке. Для начала конечно, надо привести себя в порядок, а то не вылезая из кузницы я себя слегка подзапустил. Пришлось сооружать ножницы и просить помощи Галиона, со стрижкой. Галион кстати, тот эльф-дворецкий, который впервые и показал мне мои комнаты во дворце Трандуила. Он передал от Короля, что поедем мы в броне и особо наряжаться не стоит. Я его в какой-то мере понимаю, он явно не хотел себе участи Тингола, которого гномы просто на куски разорвали. И оказаться без подобающей, вооруженной охраны, он не хотел. Гномы обычно, всегда ходят вооруженными, им секира как мать родная. “Топор и жену — не дам никому” вот это точно про них. Поэтому поеду я в своих доспехах. Что с моей зверской рожей делать, пока не решил. На этот счет, никаких указаний не поступало. Я уже давно не ношу повязок и радую дворцовых дам, своим доброжелательным оскалом. Раны будут затягиваться еще лет четыреста, уж крайне медленно выводится этот яд. Окружающие привыкли, а дворца я прежде и не покидал. Леголас правда, от меня, первое время шугался, но потом попривык и сечас внимания не обращает. Попросив Галиона помочь закрепить броню, я стал пристегивать к поясу ножны с Хроаристом. Посмотрел в зеркало — ветеран войны, эдакий “Шизоглаз” Аластор Хмури, местного разлива. Только все конечности на месте. Зеленый глаз исправно подсвечивался в сумраке комнаты, когда я, потушив очаг, вновь прошел мимо зеркала к двери. Пройдя по коридору в тронный зал, ведущий к Вратам, я стал ждать. Сначала собрались гвардейцы (два десятка), потом секретари (два эльфа), потом еще шестеро лучников... и Леголас среди них. Он же вроде, отца в политических поездках никогда не сопровождал. Чья это инициатива? Я тихонько спросил по этому поводу у Галиона. Тот и ответил, что поведение сына, Королю надоело и тот отправил его набираться мозгов в армию. Нет, конечно он сказал это совсем иначе, но понял я все именно так. Мы стали осматривать свои мешки с поклажей, конечно с нами будут повозки со всем необходимым, но на всякий случай, у нас были и резервные запасы еды в виде сухофруктов, орехов и лембаса. Трандуил появился в сопровождении двух воинов, мечники-лучники, при том, один из них женщина... Рыжая и зеленоглазая, лесная эльфийка. Мило, это она нам для контрастности? Я ее раньше не видел, но от Галиона я слышал многое. Кажется ее зовут Тауриэль, она сирота, а теперь воспитанница Трандуила. Не то чтобы я не верил в боевые способности женщин, моя смертная мать, наглядно доказала свою силу и самоотверженность, но не слишком ли она молода для воинской службы? Мы конечно, не на войну собираемся, но ведь ей взбредет и дисциплину нарушить, а поход-то у нас политический. Или это ей в целях обучения, как Леголасу? Трандуил в броне и обруче, да при клинках. В повозках, наверняка будет комплект парадной одежды, а то появляться Королю при оружии на мирных переговорах как-то не комильфо. Вот и надежда у него на охрану как всегда и остается, и если стражу с воинами придется оставить за дверью, то насчет нас (секретари, и я), совсем другое дело. Мы начали выстраиваться в боевом порядке. Король по центру колонны, я с секретарями за ним, за нами же лучники. Гвардейцы позади и впереди нас, а командиры, коими к моему удивлению оказались — Леголас, Тауриэль и взрослый сильванец, пришедший вместе с королем, распределились между гвардейцами. В таком порядке мы начали выходить через Врата. Нас поджидали скакуны и повозки, что присоединятся за нами, построение не изменят; разве что, часть гвардейцев, следующая за нами, перестроится в хвост. Олень Арсул, обзавелся седлом и расписной уздечкой. Моим скакуном стал, весьма крупный вороной конь, на глаз — метр восемдесят в холке, я увидел на его крупе розовые шрамы, кто-то намеренно, хочет подчеркнуть мою мрачность? Или его выбрали из-за своей живучести? Этот конь наиболее всего напоминал тяжеловеса Шайра моей родной Англии, просто этот не мохноног. Если учесть что Шайры — это потомки средневековых нормандских боевых коней, то передо мной именно этот прародитель. “Большая английская лошадь”, коей по сути является сей конь, легко может выдержать две сотни килограмм веса на спине. Я в своей броне вешу куда меньше. Да и конь красивый, их в Англии позже из рыцарских на хозяйственные нужды перевели. Конюх поведал, что этот конь, раньше принадлежал человеку и имя у него тоже на человеческом. Черный Вереск. Его хозяина растерзал варг, так тут именуют подвид волков Моргота. Однако конь расколол копытами череп хищнику, отделавшись шрамами от когтей и зубов. Так же, сильванец поведал мне, что в крови коня довольно много от Меарас — разумных лошадей, детей коня Седогрива — любимца Валар Ороме — Бога охоты, (валинорские говорящие псы, тоже его создания). Отчего конь очень своенравный, постоянно козлится и лягается, а порой и норовит укусить наездника. Странно, обычно у Шайров характер уравновешенный и стабильный. Я посмотрел в глаза коню. Не то что бы я владел особо близкой связью с живой природой как сильванцы, но кое-какие основы знаю. Смотрел я ему в глаза долго, не моргал. Он мне чем-то, гиппогрифа напомнил, тоже гордый. Однако, кто этот конь мне, чтобы я ему кланялся? Я включил “Карающий Взгляд”. О! Вызов принят. Конь обнажил зубы и взбрыкнул, я уздечку держал крепко, не вырвется. Конь всхрапнул и попробовал меня укусить за ту руку, что держала уздечку. В ответ на это, конь получил от меня щелбан, латной перчаткой в нос. Конь в шоке замер и моргнул. Попробовал встать на дыбы, но я не дал, потянув его голову вниз. Тот стал мотать головой, но мне уже надоело это ребячество. Я просто резво вскочил в седло, конь попытался меня сбросить, и вскоре, площадь превратилась в поле для родео. Я прочно держался в седле — для того, кто летал на метлах, это не проблема, а прилипающие чары, гарантируют, что и седло и я вместе с ним, со спины коня никуда не денутся. Конь через некоторое время понял тщетность своих усилий, или же просто устал, но успокоился. Я весело похлопал коня по шее. Теперь понял, кто тут главный? Конь недовольно зафырчал и надулся. Я ногами почуствовал, как бока его вздулись и застыли, но ремни седла крепкие, не лопнут и не растянутся. Какой своенравный — губу верхнюю заворачивает. Придется, если мне этого коня оставят, ему “железо” в рот вставлять, тензель в частности. Меарасы, вроде живут долго, есть время приручить. И наверно применить правило мушкетера Атоса — “В бой седлай коня сам”. Все иначе делать надо, для Шайров в основном аллюр подходит, чтобы привести лошадь в галоп необходимо достаточно усилий, равно как и остановить ее после этого, а этот конь еще и иноходец, я рад безмерно! Эта лошадь тонну весит! Пределывать придется и проверять каждый ремешок, каждую пряжку и каждый миллиметр вальтрапа. Путлища самому подгонять — так, чтобы скакать, встав на стременах и коленях, выдвинув корпус в густую гриву Вереска, но все же не утратить баланс до совершенно жокейской посадки. Не удивительно, что сильванские эльфы с ним несладили. У него дикая, свободолюбивая кровь и уздечки он инстинктивно ненавидит. Вроде конь Глорфинделя — Асфалот, чистый Меарас. Однако хозяина слушается и сбрую носит, значит и для Вереска не все потеряно. Иноходь — это особый аллюр — бег лошадей. Он свойственен не многим скакунам, но заслуживает особого внимания и признания. Благородные и прекрасные животные — лошади-иноходцы. Обычно кони переставляют ноги при ходьбе на рыси по диагонали. То есть сначала вперед выносится правая задняя нога, а затем левая передняя, после чего — левая задняя идет вперед, а за ней правая передняя. А при иноходи кони переставляют ноги иначе — сперва вперед выбрасываются две ноги на правой стороне, а затем на левой. Иноходцам удобнее всего бежать по прямой, не сворачивая; в сутки животное, бегущее таким образом, может пробежать расстояние в 120 км; ходьба иноходца очень красива и сопровождается характерным чеканным стуком копыт; средняя скорость иноходца — 3 метра в секунду, но учитывая размеры Вереска, можно покрыть и большее расстояние. Иноходцы обычно при ходьбе мягко покачиваются, плавно тряся всадника. За эту особенность их считают самыми удобными скакунами для верховой езды. Наиболее высоко ценятся лошади с врожденной иноходью. В основном животных обучают такому способу ходьбы, но иногда конь сознательно переходит на нее без подсказок всадника. Обучит неурожденного коня иноходи, можно с помощью сдерживающих шаг ремней, но это не гуманно — конь может травмироваться, а утяжелять подковы не слишком удобно по той же причине. — Вижу вы поладили. — Сказал Король мне, восседая на своем белом олене, — Я сразу, как его увидел, вспомнил того огромного каменного коня, на котором ты скакал от Черных Врат. Этого же жеребца, после варга, даже выхаживать не пришлось — раны сами закрылись. В этом вы с ним похожи. До сих пор удивляюсь, как тому человеку удалось его приручить. — Он его и не приручил. Просто вырастил из украденного жеребенка. Вот конь ему верным спутником и был, но за хозяина не признавал. — Сказал я королю то, что мне сообщил мысле-образами Вереск. Он еще и так умеет? — Что ж. Конь теперь твой, преобучать его тоже будешь сам, он еще молод, по меркам Меарас, выучишь его под себя. В конюшне за ним присмотрят. — И Трандуил, двинулся вперед на олене. Затрубил рог, караван выстроился и мы начали путь до человеческого города. — А вороной, вороной, вороной. Копытом бьет подо мной, подо мной. — Тихо пропел я, сдавив ногами бока Вереска, чтобы не взбрыкивал. Конь свесил голову, и, нога за ногу, побрел на тропу, встраиваться в караван. Я расслабился — жеребец чуть ли не спал на ходу. Устал бедняга, но в этом, дорогой друг, увы не моя вина.

— Дивные удуть! Чаво делать-то? Струлять? — Я те щас стрельну! Кто именно идет-то? — Да не знаю я! Они же все на баб похожи! — Шо ж ты кипишуешь так?! Отворяй ворота. Это король ихний приехал, лося шоль не видишь? Вот таким диалогом встретили нас часовые Дейла. Сказать, что я был в ступоре, это сильно преуменьшить. Я перевел офонаревший взгляд на спину Короля. Он что, каждый раз с таким дело имеет? Понятно, что человеческий язык эльфы в большинстве своем не понимают, но мы ведь дипломаты! У людей, что здравого смысла нет? У эльфов же слух чуткий или они этого просто не ведают? Хотя, учитывая среднюю продолжительность жизни человека, они могут каждый раз, терять из истории даже такие подробности. Впрочем это ведь часовые, они люди простые... судя по интеллекту. Ворота открылись и наш караван, двинулся по площади. Ну что я могу сказать? Человеческая версия Ост-ин-Эдхиль. Каменная крепость, с жилыми домами и множеством башен для лучников. Я заприметил на некоторых башнях большие арбалеты, почти баллисты. Здесь их вроде самострелами называют. Это от гигантских летучих мышей или от кого покрупнее? Орла точно завалит, а вот насчет дракона не уверен, там стрелы крепкие нужны. Правда, если в глаз попасть, толк и будет, но ведь с рамалоком лучше взглядом не встречаться. Нас стали сопровождать местные стражники, броня у них — металлическая кольчуга, да латы чешуйчатые. Из вооружения, колчан с луком, меч полуторный, и пика. Вполне себе — со стен врага забить можно. Хм, вижу гномы уже прибыли. Ик повозка, запряженная лохматыми козлами, уже стоит у ворот массивной ратуши, со стягом Дейла — золотой, ненатянутый лук со стрелой, на синем фоне. Приземистые воины наугрим, были в тяжелых массивных доспехах и отделкой боевой юбки из красной плотной ткани. Из вооружения: секиры, молоты, булавы. Их стяг тоже был у ратуши — Черный ворон с золотыми перьями; мы спешились и наш знаменосец добавил свой. Нас встретил посыльный от Короля Дейла, человек поклонился и уведомил Трандуила, что его обычные покои уже готовы и еду скоро доставят. Трандуил величаво кивнул человеку, и приказал своим стражникам пройти вперед. Вернувшись с разведки, они сообщили королю о безопасности помещений. Оказывается в ратуше, эльфийской делегации выделили, аж целое левое крыло. Довольно много жилых помещений первого этажа, и зал со стрельчатыми окнами на втором, видимо какая-то зона отдыха или тренажорный зал — я так и не понял. Гвардейцев поставили у всех входов-выходов и у повозок. Лучников разместили у окон второго этажа. Остатки охраны, должны будут сменять караул, или курсировать за Королем, если ему захочется прогуляться по городу. Я вышел в холл и стал с интересом осматривать гнома, что опревшись секирой о землю, стал сверлить взглядом меня. При этом глухой шлем, и густая борода, абсолютно не мешали ему выражать эмоции. Ясное дело, что спрева появилось легкое удивление от моего перед ним появления; затем неприязнь к моей расе, но и интерес к доспеху; когдаже взгляд дополз до моего изуродованного лица — появился шок и кажется, даже трепет, а вот увидев обруч — жадность, зависть и... злорадство. Мдяяя, как все запущено. Это явно не Хазад-думские гномы, это именно эльфоненавистники которым плевать, нолдор ты или синдар. Как Трандуил, с его-то характером, с ними вообще дела имеет? Я молча развернулся и потопал в выделенные мне покои — буду разделять одну комнату с советниками-секретарями. — Заносчивый эльфийский говнюк. — Тихо пробормотал в бороду гном на Кхуздуле. Я предпочел сделать вид, что не понял и не услышал. Сюрприз потом будет. Я начал понимать Трандуила — когда делаешь вид, что ничего не понимаешь, узнаешь о себе много нового. Пока мы как следует расположились, секретари ввели меня в курс дела, касательно договоров — Трандуил хотел выбить себе многое, связанное с металлами и самоцветами, с моей помощью разумеется. Гномы привезли образцы и я должен буду провести экспертизу. Типо с этой целью, для глаз гномов, меня и взяли. Потом, постараться уточнить правильность договора. Секретари мне в помощь, хотя я на этом поприще — по поводу торговых отношений с гномами, собаку съел — было вкусно. Но вот Трандуил, этого не знает и считает меня обычным кузнецом, ладно — не обычным, но все равно, ничего не сведущим в делах королевских. Ну, мне пора. Я встал с кровати, сел тогда на нее не снимая брони, так она жалобно затрещала и по моему в ней что-то сломалось. Поравнявшись с секретарями, я вошел в зал переговоров. Царь Зеленолесья, гном в богатых одеждах, очевидно — Трор — Король Эребора. И человек, не помню его имени, да меня впринципе, имя магла и не интересует. Все трое расположились на троноподобных креслах, вокруг большого круглого стола. Наше внезапное появление, оторвало Владык, от какого-то спора. — Пусть мой кузнец осмотрит ваши образцы, я не поверю наугрим на слово. — Король взмахнул в направлении слитков, расположенных на столе, и шкатулки самоцветов. Рядом со столом со стороны гномов, стоял массивный сундук. Судя по всему, там тоже образцы. Гномы увидев меня зашущукались на своем языке, однако слова касались моей внешности, а не ремесла. Потеряв к шепоткам интерес, я взял первый слиток. Серебро, мой излюбленный металл, неплохая очистка, интересно сколько за него потребуют? Далее, железо, назвать это сталью язык не поворачвается. Золото — слишком много примесей, низкая проба. Медь, ну надо же — не пожадничали, проводимость хорошая. А это что? Металлы обманки все ясно. Эх. Некоторые образцы выглядят привлекательно, но на самом деле весьма низкосортны. Я стал надиктовывать на синдарине, подробные описания образцов, их примерную стоимость и полезность — секретарям. Король слушал, потом сам примет решение и договорится о цене. Царь Эльфов, попросил показать драгоценные камни и редкие ювелирные изделия. А вот тут интереснее, обычной проверкой на твердость , я могу повредить образец, а ведь он денег стоит. — Прошу у Его Величества разрешения использовать магию — для определения истинности камней. — Сказал я на Всеобщем, обращаясь к Трору. — А каменьям, колдовство твое не навредит? — Через несколько минут, разговора с соплеменниками, спросил наугрим. — Нет. Однако хочу предупредить — некоторые камни начнут светиться, но погаснут через несколько минут. — Тогда колдуй. Я кивнул и начал поочередно брать камешьки в руку, иногда даже пригоршнями — для экономии времени. Так: есть редкие сколы, фальшифых камней правда нет, а вот чистота даже на просвет заметна, особенно эльфу. Это я тоже надиктовал секретарям и те все записали. Так-с, дальше кольца, диадемы и цепочки. Амулет всего один, но какой! Я абсолютно спокойно проверил и их. Все в порядке. Я стал проговаривать описание изделий и выдержав паузу, упомянул амулет моей работы, некогда подареный одному гному, на нем иллюзия обычной гномской, золотой безделушки. Однако на самом деле, работа велась на заказ, лично для гнома. Внутрь амулета был вставлен чистейший алмаз, подзавязку напитанный Светом Души, сила выведенадо невообразимой мощи. Если нападет отряд чернокровых — можно раскрыть амулет и он, станет изливать сжигающий Тьму Свет. Это конечно убъет и гнома, но порой наугрим, предпочитают забрать врага с собой. Амулет-же, многократного использования. Как амулет попал из Хазад-дума в Эребор? Я уже знаю, что Игни Огненнобородый давно умер, но я думал, что амулет он передаст, если не сыну, то своему племяннику Одри. Неуж-то все наследники мертвы? Или просто продали/подарили амулет, кому-то еще? Кажется, амулет работы Гвайт-и-Мирдайн, заинтересовал Трандуила. Интересно, он осознает, что открой я амулет в этой комнате, то в живых остались бы только эльфы? И то, насчет сильванцев до конца не уверен, этой штуковиной балрога гонять можно. — Я закончил. — Уведомил я всех и отошел от стола. Начали обсуждать цены. Король, опираясь о только-что сделанные записи начал “тянуть одеяло” на свою сторону. Гномы упирались, жалкий человек, решил даже не вмешиваться в диспут. Благо два короля не переходили на грубости. Кое-как, договор все же был составлен. Меня подозвали уточнить кое-какие наугримские термины и сделав пару зачеркиваний и своих поправок, Трандуил, положил договор обратно на стол. Человек осмотрев его, особо ничего не понял, а вот Трор — я готов поклясться, едва не стер в порошок собственные зубы. Еще бы, хотел провернуть оферу, насчет чистоты золота и серебра и даже весе слитка. Итак: Договор наконец подписан и все стороны с ним согласны. Ура! Гномы свирепо сверлят взглядом Трандуила. Меня же, прожигал своими очами сам Король Трор. Все. Расходимся, завтра продолжим, но я, буду уже только в качестве переводчика. Прежде чем я успел выйти, меня окликнул один гном из свиты Трора. — Ты понимаешь Кхуздул? — О! Он понял. Еще бы, я ведь чуть ли не дословно Трандуилу текст договора, пред ними зачитывал. — Да. Понимаю. Еще умею на нем читать и писать, а так же знаю гномьи руны, для зачарования. — Ответил я им на языке наугрим. — Где же ты его выучил? — Гном был явно удивлен. Трор со свитой, буквально в своем проходе остановился. Обернулись. Смотрят. Я взглянул на Трандуила, тот еще из кресла не вставал. Говорить? Не говорить? Тот подумав мгновение, кивнул. — Я эльф-нолдор. Когда-то я жил в Эрегионе. Там и научился языку, а руны узнал от Нарви — гнома, что гостил в Ост-ин-Эдхиле. — Нарви учил только мастеров из народа ювелиров. Ты из них? — Ого, кто-то хорошо это запомнил. Впрочем, этот старый седовласый гном, мог и знать об этом. На вид — он одет как советник, а не воин. — Я один из Семи Мастеров. — Старый гном задохнулся. На вопрошающий взгляд своего короля, быстро ответил, кто это такие и сколько им может быть лет. — Скажи же. Как звать тебя, кузнец-волшебник? — Старый гном видимо позже попытается узнать, кто именно я из семи. — Имя мое нынче — Темный менестрель. А о прошлом своем, я не желаю говорить. — Так ты, тот славный певчий? — Да. — Я коротко ответил и предпочел больше не отвечать на вопросы. Дождавшись Эльфийского Короля, мы покинули Зал. Ге думаю что гномы сумеют найти настоящие имена Семи мастеров. Наугрим, не озаботились их запоминанием, предпочтя по привычке дать нам прозвища. Так повелось еще с Финрода, которому гномы дали прозвище Фелагунд — Высекатель Пещер. Меня же, все поголовно звали Сереброруким, и только Игни с Нарви порой, величали публично, Темным менестрелем. Почему-то я начал ненавидеть гномов... Это все влияние Трандуила, уверен!

Еще одно отличие человеческого города от эльфийского, я заметил уже к вечеру. Собаки. Огромное количество хозяйских или беспризорных псов, мало что имеющих с псами Валинора. Самые обычные, заливающиеся на луну псины. Трандуила, да впрочем и остальных эльфов с чутким слухом, этот ночной лай, неимоверно раздражал. Нет, спать он нам не мешал, да мы и не собирались, просто сам факт этой какофонии выводил из себя, и мешал раздумьям. Если к шуму кузниц, нолдоры уже давно привыкли, то сильванцы предпочитали тихие звуки леса. Вздохнув, я вышел к парадной лестнице, ведущей в ратушу. Пробежав взглядом по повозкам обоих рас, я стал посвистывать. Буквально со всех сторон к площади побежали дворовые псы, и я стал бросать им объедки, омтавшиеся после ужина. — Ну что же, вы блохастые мои, никому спать не даете? Петь не умете? Так я научу:

Ясный голос старой псины

Горло давит в тишине,

Ночь густа, как мед пчелиный,

Все во мраке и во тьме.

А собака воет слезно,

Голос плачущий дрожит.

Может быть, еще не поздно,

Может, кто еще не спит.

Запущу краюху хлеба

Я луною в небеса.

Горстью слезы брошу в небо,

Станут пусть созвездьем пса.

Разорву аккордом вклочья

Душу и раздам друзьям,

Налетайте, дети Волчьи,

Разбирайте по кускам!...

А округом молча дышат

Тишь да гладь, да благодать...

Да ужель меня не слышат,

да хотят еще поспать?!

Отворите окна-двери,

Прогоните упокой,

Выходите, люди-звери,

Будет пляска под луной.

надевайте шкуры песьи,

Шерсть разгладьте на боках,

Запевай многоголосье,

да так, что б эхо в небеса.

Нам нельзя сегодня молча,

нам нельзя сегодня так,

Запевай, потомки волчьи,

Сверху смотрит наш Вожак!

Но нигде не скрипнут двери,

Не откинется засов,

Позабыли правду звери,

Позабыли жизнь отцов.

В сундуках, побиты молью,

Шкуры пыльные лежат,

Смотрит Пес — родитель с болью

На давно слепых щенят...

Что хотят, давай поплачем,

ты да я, да и струна,

И в моем зрачке собачьем

Отражается луна.

Филин кружит над поляной,

Желтый свет лучит из глаз,

Я кружусь как будто пьяный,

Начиная дикий пляс!...

Псы, закончив подвывать мне в такт, сытые наконец, умолкли. Не найдя у меня больше ничего вкусного, они счастливо виляя хвостами, убежали прочь. Я собирался уже войти обратно в ратушу, как едва не столкнулся в дверях с Трандуилом, при кортеже из четырех гвардейцев и Тауриэль. — О ком эта песня? О людях-псах, мне еще не доводилось слышать. — Король жестом пригласил меня прогуляться с ним по ночному городу. — Знал я одного смертного, что в черного пса обращаться умел. Я его всего пару лет знал, да и то видел редко. Однако жизнь он вел поистине собачью, даже имя у него было в честь звезды из Созвездия Большого Пса, кое нашли на небе люди. Все время лохматый, голодный и с жалобными серыми глазами. Эти же глаза и на собачьей морде были. Он предпочитал собачий облик по моему, даже больше человеческого. Животному проще на жизнь смотреть, “дают — бери, бьют — беги”, вот и вся жизнь у него была такая же. — Интересно было бы становится животным. Бежать по лесам наравне с Арсулом или парить в небесах. — Задумчиво проговорил Король. — Оно того не стоит. Помните того человеко-медведя? Можно потерять себя. Он и на человека-то похож не был. Подобные ему сами, по доброй воле, пробудили в себе животное начало, собственноручно расписавшись в своей слабости, как люди. А имитировать звериный облик можно любой иллюзией, только толку от этого будет мало. Бежать быстрее дозволенного тебе изначально, все равно не выйдет и силы звериной, тоже не появится. Как впрочем и слух, обоняние и зрение. Летать на крыльях, тоже нельзя. — Ты и это знаешь? — Знаю конечно, я же у Гортхаура был, а он оборотень известный. Недаром, его звериные обличия просто чудовищны, у простых зверей такой силы быть не может. Да и с человеком-псом я неплохо знаком был, он мне основы и объяснил, только это я уже, не захотел зверем становится. Облик свой звериный от души зависит, а не от собственного выбора обличия — мы же не майар. И я презираю зверолюдей, искавших силы в хищных животных формах. Они проиграли звериной ипостаси в собственном разуме. Разумные, должны властвовать над зверьми, а не уподобляться им; даже человеку подвластны силы, куда более могучие, чем клыки и когти. Те, кто делает выбор в пользу примитивных возможностей безмозглых тварей, по своей воле скатываются ниже, чем самые никчемные существа Моргота. Не звери, не люди, поэтому и имя им, я дам одно — жалкое подобие. А разговаривать с ними о чести — все равно, что с урожденным слепым о цветах радуги. Король понимающе кивнул, и мы продолжили свой путь в тишине. — Господин Темный менестрель, а узнать кто какой зверь, вы можете? — Прервал тишину голос Тауриэль. Король бросил на нее недовольный взгляд, но потом уже с интересом посмотрел на меня. — Могу, причем быстро. Я могу превратить существо в его образ звериной ипостаси, по сути, самого зверя не пробуждая, а потом обратно превратить. — Я припомнил лже-Аластора с его “Удивительным Прыгающим Хорьком” которым после его заклинания стал Драко Малфой. Именно оно и было заклинанием, для выявления звериной ипостаси, простой Фините его бы не сняли. Благо профессор трансфигурации, сама обращалась кошкой и сумела Малфоя правильно расколдовать. В условиях местного магического фона, анимагом становиться категорически нельзя, только человеко-зверь и выйдет в итоге. — Сильное колдовство, обращать в зверя, пусть и не до конца. Помнится, Лютиен подобной магией владела. — Согласен. Мои чары сильные. Только для боя — бесполезные, можно против гоблина например, после их применения, с каким-нибудь, Волком Моргота уже столкнуться — никогда не знаешь, что в итоге получится. — Вернемся в Эрин Гален, покажешь нам свое колдовство. Просто из любопытства посмотрю, кем же будет Тауриэль. — Король с насмешливой улыбкой посмотрел на командиршу. Та, выдала затравленный взгляд на меня и умоляющий короля. Да милочка, инициатива наказуема. Взгляд Трандуила, выразил полное равнодушие, к безмолвным мольбам эльфийки. Будешь ты теперь, подопытной для криворукого трансфигуратора. Хотя по мне, из нее только лисица и получится. Посмотрим потом, прав ли я. — О, таверна. И до сих пор открыта. Мой Король, вы позволите? — Я почувствовал запах съестного. Король некоторое время изучал меня взглядом, потом перевел взгляд на не самый богатый трактир. Видимо припомнив, что я теперь довольно часто голоден, он кивнул. — Благодарю. — Я поклонился и уже ступил на порог, как заметил, что король идет следом, пропуская вперед пару гвардейцев. Неужто он решился зайти со мной в эту забегаловку? Мда. Наше появление, произвело неизгладимое впечатление, на местных клиентов. Мы все такие чистенькие сияюще-сверкающие и богато разодетые, и местный сброд. Чернь. Так вроде называется. Моя рожа, вообще потерю аппетита у некоторых вызвала, вон — миски отодвигают. — Хэй! Кто тут корчмарь?! Мой нос, явно почуял нечто, наверняка вкусное! Что же это? — Я задорно спросил у посетителей. Народ отмер, услышав нормальную по их меркам речь, а из какого-то помещения в глубине зала, выбежал потрепанный мужичок, в поеденом молью, костюме. — Я корчмарь, Дивный, а почуяли вы блюдо наше. На кухне только-только рагу мясное приготовили. Не желаете ли, отведать? — Желаю, отчего нет? Плату, монетами из серебра, примешь? Я еще, выпивки вашей лучшей возьму, на пробу. — Конечно возьму, вам кружкой нести? Или кубком? У нас в наличии. — Хоть бутылью или бочонком неси, к рагу, не все ли равно? — Я насмешливо улыбнулся, сомневаясь, что кроме качественной пенной браги у них найдется что-то, по моему вкусу, достойное розлива по кубкам. Разве что вина. — А вам Господа? — Трактирщик обратился к королю с охраной. Трандуил окинул равнодушным взглядом местный сброд, спросил: — Вина у вас есть? Или... как там... Сок плодовый, выдержанный? — Трандуил, пытался вспомнить названия, человеческих напитков. — Есть-есть. И вина, и сидр яблоневый, и морсы ягодные, да плодовые. — Как китайский болванчик закивал корчмарь. — Неси то, что Дивных по твоему вкусу достойно. — Король приглядел пустующий, относительно чистый стол, видимо прикидывая, на какой из покосившихся табуретов, ему сесть и при этом, не испачкать одежд. Тауриэль быстро принесла, самый чистый табурет, откуда-то из глубины зала, и Трандуил умостился на нем. Корчмарь исчез, побежал выполнять заказ благородных господ. Я же с сомнением посмотрел на табурет. Выдержит ли? Подо мною кровать треснула, а табурет тогда и вовсе развалиться должен... Выцепив взглядом в зале стул, я направиля к его владельцу, оный стул сейчас занимающим. Человек в “зю-зю” пьян и видимо спит, а значит — проблем с изъятием элемента интерьера, возникнуть не должно. Подойдя к человеку сзади, я похлопал того по плечу. Отклика нет — прекрасно. Взяв, латной перчаткой, пьянь за шиворот, я приподнял его со стула, другой рукой оный стул отодвинув. И слегка раскорячившись, пододвинул ногой под его зад, стоящую рядом табуретку. Человека, так и непроснувшегося после этого, я опустил на табурет, завалится — не моя проблема. Трофейный стул, я поставил за столик, близкий к выбранному Королем. Что бы я делал, будь тут лавки, я даже не знаю. — Ловко. — Пробасил какой-то человек, начавший за соседним столов, черпать деревянной ложкой, какую-то похлебку, — А ты силен, Дивный, борова-то этого, одной рукой за шкварник поднять. — Так кузнец же я. И воин хороший. — Я пожал плечами. Да и эльфы, всегда были сильнее физически. — Он еще и менестрелем у меня, при дворе служит. Поет только на человеческом, правда. — Трандуил нагло, выдал мое увлечение, изучая взглядом пятно, весьма загадочного происхождения на столешнице. — Придется мне по вкусу вино, принесенное хозяином таверны, попрошу ему спеть и вам, что-нибудь. Посетители таверны с интересом переглянулись, а собиравшиеся уходить, сели обратно за столы. Тааак. Это его такая маленькая месть, за то, что я его сюда привел? Мог бы и не заходить сюда, раз не нравится. Корчмарь вернулся с заказом, попробовав, я довольный и брагой и рагу, передал ему плату, и принялся за еду. Трактирщик, вновь по быстрому куда-то сбегал, и вернулся с подносом. Бутыли и кубки, мда. Когда корчмарь, их открыл, я медленно встал из-за стола и подошел к Королю. Аккуратно взяв в руку одну из открытых бутылей, я понюхал содержимое и поставил ее на место. Невербальные чары, не выявили наличия вредных для эльдар веществ. Король сообразив что я делаю, расслабился. Что? Сам не подумал? Это же замшелый трактир, здесь и отравить могут, намеренно или просто, по не знанию. Ну вот, что я говорил? Одну бутылку пришлось заткнуть пробкой, дав понять, что пить содержимое, вредно. Трактирщик весь побледнел, явно, правильно поняв мое действие и я решил его успокоить. — Вино, было изготовлено неправильно, и вашей вины в этом нет. Однако, если у вас есть подобные бутыли из той же бочки, они могут быть вредны. У вас никто, на ухудшение зрения и внезапную потерю сознания, после употребления вина, не жаловался? — Никак нет, Господин! Я это вино, открыл вот только-что. У меня всего, пять бутылей из шести, в ящике и осталось. А ящик тот, я и не трогал, до сего дня. — Возможно, у кого-то еще целая бочка имеется, с вином порченым. Опасно вино это. Если не зрение, то жизнь потерять можно, даже один кубок испивши. Определить трудно, возможно на слово и не поверишь, но смертоносность и на собаке проверить можно, эффект сразу появится. И я абсолютно серьезен. Вино дорогое, его только, богатые господы позволить себе могут. Не дай Валар, в погребах Короля Дейла, оно есть. — Я передам, по возвращении в ратушу, Королю Ригару о порченом вине, пусть он ищет его и наказывает виновных. Яд на празднике в кубке, никого не обрадует. — Трандуил спокойно пригубил морс и чему-то улыбнулся. Я же, спокойно сел обратно за свой столик, и принялся вновь налегать на еду. Бедный магл умчался от нас прочь, преисполненный стыда и страха. Даже не заикнувшись об оплате, за в общем-то хорошие напитки. Ведь Эльфийский Царь, доложит о произошедшем Королю Дейла, а вина за все (разумная по мне — товар проверять надо), ляжет именно на трактирщика, в глазах короля Ригара. Это ведь именно в забегаловке трактирщика, едва не отравился Лесной Царь. Вот пусть людской царь, людей и наказывает. — Бедный Рокир, зря он тогда это вино приобрел за бесценок, — Проговорил мне человек, что был удивлен моей силой, у него на удивление правильно поставлена речь, — Теперь вот, головы ему не сносить. Надеюсь, хоть корчму не закроют, а то еда тут уж больно хороша. — Может просто владельца сменят, а может и обойдется, он штраф заплатит и все? — Спросил я, отодвигая пустую миску. Интересно, как этот счеловек сидя, слева от меня и наблюдая, за пережевывающейся едой, через дыру в моей щеке; еще не потерял аппетита? Крепкие же у него нервы. — Не думаю. Может тюрьма, может эшафот, иначе — никак. Вы же не просто гости, а Дивные, при том с вами — Владыка Лесной. — Хм. Ну это ваши законы, я в ваши дела не лезу. Хотя... я мог бы и не говорить про вино-то. Сказал бы просто, что Владыка такое не любит... — А в один прекрасный день, в таверне лежал бы чей-то, хладный труп. И картина была бы, та же — Рокир виноват, что вино плохое взял. А мог бы труп появиться на троне, если твои догадки о бочке в дворцовом погребе, окажутся правдивы... Нет. Хорошо что сказал. А Рокир, пусть за свою глупость отвечает. Я, отодвинувшись на спинку стула, взлянул на Трандуила. Он увлеченно что-то искал на дне кубка. Опять. Я перевел взгляд обратно на человека и кивнул ему, указывая на короля. — Все говорят, что пить нельзя — а он говорит, что буду... Всегда поражался, как он может столько выпить и не захмелеть. — Трандуил, конечно же, меня услышал и поставил кубок на стол. — Мне понравилось — весьма неплохо, особенно для человеческой расы. У ваших вин, весьма своеобразный вкус. Что ж. Спой им Темный менестрель. Спой им о Лесном дворце — Дориате. Ты когда-то обещал мне это. — Трандуил обратился во слух. Я кивнул ему и встал лицом к залу. Прикрыв, засветившийся зеленым, глаз, я начал петь:

В года, сокрытые во мгле,

король на древней был земле:

и дол, и лог, и корни скал

он под рукой своей держал.

Вокруг высокого чела

листва короною легла;

его плащ зелен, светел меч,

отточен копий ряд для сеч;

в щите дробился звездный свет

до-солнечных, до-лунных лет.

Когда чрез океан и льды,

могущественны и горды,

оставив Валинор вдали,

вернулись эльфов корабли,

и, стягам плещущим сродни,

взвились сигнальные огни,

и Эльдамара короли

войну жестокую вели —

все так же плыли в небеса

труб серебристых голоса

над скрытой Тингола страной

под юным солнцем и луной.

В Белерианде, в дни утрат

его землей был Дориат.

Над троном Тингола взмывал

многоколонный скальный зал.

Опал, берилл и сердолик,

блестящий ряд секир и пик,

металл чешуйчатой брони,

его чертог скрывал в тени,

храня клинок, доспех и шлем.

Король же, обладая всем,

всецело дорожил одним,

и власти не имел над ним

зеркальный блеск щитов и лат:

дороже золотых палат,

и пышности дворцовых стен,

он дочь лелеял, Лютиэн.

Столь легких ног и гибких рук

не встретит вновь зеленый луг;

не вспомнят прелести такой

ни луч зари, ни вал морской.

Как небо, синь ее убор,

но серых глаз задумчив взор.

Цветами лилий вышит плащ,

но мгла волос — как сумрак чащ.

Вольна, как ласточка весной;

смех девы — как родник лесной.

Склоненной ивы тонкий стан,

душистые цветы полян,

листва, где солнца луч затих —

превыше всех, превыше их

ее пленительная стать,

и красота, и благодать.

В земле легенд жила она,

где и досель была сильна

власть чар, род эльфов не исчез,

где Дориата древний лес

сень простирал на много лиг:

никто без ведома Владык

не смел листвы нарушить сон,

войти под своды чутких крон.

На Север — гиблые пути

Дунгортин, в каменной кости

холмов, во мраке ледяном;

за ней твердыни Тьмы, кольцом

Таур-ну-Фуин стеснены,

где солнце и луна бледны.

На Юг — простор безвестных стран;

на Запад — древний океан,

безбрежен и неукротим;

и на Восток, над голубым

безмолвьем — пики гор седых

на рубеже земель иных.

Так правил Тингол государь

средь Тысячи Пещер, как встарь.

Но смертный путник не ступал

средь Менегрота гулких зал:

ведь рядом с королем тех стран,

их королева, Мелиан,

мудра, бессмертна и светла

завесу волшебства плела

над Дориатом. И она

была незрима, но сильна:

хранила Тингола престол

и каждый камень, лист и ствол.

То был король дубрав и скал,

чей шлем высок, чей меч блистал.

Когда был звонок птичий свист,

и зелен вяз, и долог лист,

средь солнцем залитых долин,

в зеленой мгле лесных лощин,

из всех эльфийских дев одна

столь светлой прелести полна,

кружилась в танце Лютиэн

в траве, касавшейся колен.

Когда же звездный полог стыл,

и таял день, и сумрак плыл,

из магии искусных рук

рождался серебристый звук:

то флейты, трепетен и тих,

пел голос в небесах ночных,

и Дайрон ткал мелодий дым

для Лютиэн, любимой им.

Там голос радостью звучал,

и под луной мерцал опал,

упавший в узкую ладонь,

и золота алел огонь,

и стыло серебро во мгле

на тонких пальцах и челе.

Я закончил петь. Обернувшись, я увидел короля прикрывшего глаза. Услышав окончание песни, глаза его распахнулись и златоволосый синдар, направился к выходу. И его эльфы, сопровождаемые полной тишиной, вышли из таверны. Я в дверях оглянулся на зал, люди, опустив веки, до сих пор рисовали в голове прекрасные картины былых времен; и нашего ухода, просто не заметили. Я лишь покачал головой и последовал за Королем обратно в ратушу. Помнится похожий эффект производили песни дяди Маглора и Дайрона из Дориата. Магия что ли?

Итогом нашего путешествия в человеческий город, стало наконец, подписание этого, забытого балрогом, договора. Я стоял за спиной Трандуила на протяжении нескольких часов. О-о-о. Как они ругались. Как они ругались! Это я о гномах, заслушаться просто, а еще меня поэтом называют. Я столько нового о себе узнал! Уверен, в Эреборе мое имя, как ругательство будет использоваться, или воплощение всеобщего облома. Интересно, они и Орофера, так же за нос водили? Или это лично Трандуилу, так повезло? Меня наконец отпустили и позволили прогуляться. В одиночку. Я разумеется не придумал ничего лучше, чем после навещания Вереска, пойти в таверну. Зря. Как оказалось, молва успела пролететь через весь город, причем всего за одну ночь. Темный менестрель в Дейле. Бля, да я знаменит даже больше, чем сам Трандуил. Впрочем, он по замшелым кабакам, да трактирам не ходит. Ну, я поел, пару песен о маглах спел, какие из своего мира запомнил, и ушел. В ратуше столкнулся с гномами. Стоим. Не двигаемся. Места в дверном проходе, друг другу не уступаем. Ну и кто кого? Один я или пятеро их? Накаляющуюся обстановку, заметила человеческая стража. Попытка вмешаться... закончилась мордобоем. Я искренне удивлен тем, что никто из нас, кроме маглов, не вспомнил об оружии... Самым интересным оказалось то, что и остальные гномы, и эльфы, подоспевшие на шум драки, предпочли не вмешиваться. Статегия, у безоружных гномов, оказалась весьма примитивна “главное завалить, а там запинаем”, но со мной, этот номер не прошел. Я в своем доспехе, умудрялся ужом изворачиваться от их рук, пропуская удары мимо себя, зато мои волшебные пендали, попадали куда надо (в прямом смысле, заклинание Депульсо — и гном летит как футбольный мяч, до ближайшей стены). А удар кулака, в латной перчатке и прямо по шлемастому кумполу, лишал противника сознания (невербальный Ступефай). Как итог: все лежат, я один стою, руками о колени упраюсь. Хорошая получилась драка, мне умудрились под здоровым глазом, фингал нарисовать и губу разбить, благо все исчезнет через пару часов. Даже не знаю, во что превратилось бы мое лицо, не будь у меня заколдованного обруча. Все же хорошо, что о Хроаристе не вспомнил, а то, был бы прямо на пороге ратуши, гуляш из гномов. — Силен как бык, и изворотлив как змей. — С уважением в голосе, протянул гном в богатом доспехе. — Концерт мне понравился, но продолжения не нужно. — Трандуил уже в броне, появился как всегда неожиданно. Осмотрев занятый телами проход, он легко прошел... я не верю... по головам поверженных мною гномов. Кортеж безсовестно последовал его примеру. Я пожал плечами... и повторил маршрут. Кони нас уже ждали.

Ехали молча. Добравшись до дворца Эрин Гален, я сам отвел коня на коновязь, решив немедленно снять мерки с Вереска. Эта бестия, не оставляла попыток меня сбросить. Конь, додумался попробовать перекусить поводья,вовремя я этот его “финт ушами” заметил и успел одернуть Вереска. Будет ему безпощадный набор снаряжения для коней магловского мира. Зато он у меня танцевать научится, испанский шаг и поклоны делать, да через перекладины скакать, в общем Высшая школа его ждет. Броню так и быть, надеветь не стану, это не Сарн, а живое существо... Через неделю Король, вспомнил о моем обещании показать животную форму Тауриэль. Я попросил его, выбрать просторное место, желательно с источником воды рядом. На его вопрос, он получил от меня ответ, что можно стать не только животным, но еще птицей, насекомым, гадом и... рыбой. Как ни странно, но на поляне с озером, явился не только Трандуил и Тауриэль, но и Леголас, Галион и еще пара эльфов из гвардии, что сопровождали нас той ночью. — А я голой не останусь? В смысле оборотни же одежду теряют. — Тауриэль этот вопрос видимо сильно волновал. — Это скорее похоже на иллюзию, а не полноценное превращение. Не волнуйся, одежда и даже оружие, никуда не денутся. — Приступай. — Велел Король. И все присутствующие стали разглядывать меня и эльфийку. Я пожал плечами, и направил руку в сторону Таурэль. Ее вигура стала быстро уменьшатся и терять гуманоидные очертания. — ...Кхем. Такого я не ожидал. — Я смотрел на Тауриэль в некотором недоумении. Со стороны эльфов донеслись тихие смешки. Король улыбался, и смотрел на одного из своиз командиров. — Бурундук. — Весело констатировал он очевидное, подтвердив что мне, это не померещилось и на месте эльфийки сидит полосатый грызун. — А я думал она лисой будет, ну или белкой. — Сказал Леголас осматривая зверька. — Из-за цвета волос? Так окраска, не играет никакой роли в превращении. Может только, на животном что-то от изначального облика появится. Видите, вон, у нее на загривке рыжая полоса есть. Это вот, как раз ее рыжие волосы, так и проявились. — Хорошо, превращай ее обратно. — Король осмотрев зверька, отдал мне приказ. Я с легкостью снял чары. — Ну и кто я? — Спросила эльфийка, встав снова на две ноги. Она ничего не помнит? Значит магия природы в этом мире действительно очень сильна, я был прав, что не стал пытаться выучиться здесь на анимага. — Бурундучок. Большой кстати. — Леголас с улыбкой поведал сильванке, на что та, возмущенно фыркнула. — Все оборотни, крупнее обычных животных. И у них есть ряд черт присущих их истиному обличию, обычно это окрас шерсти или глаз. — Давай меня. Арсул говорил, что я похож на него. — Король с любопытством стал ждать, кем же он будет. Я повторил заклинание. — Действительно олень, правда обычный, а не как Арсул. Только рога золотом отдают и размер их побольше будет. — Я с интересом осматривал чуть ли не копию моего Патронуса, и по совместительству аниформы моего смертного отца. Рога ветвистые и как будто золотые. Из-за окраски волос видимо. Я отменил заклинание. — Ну и кто я? — Трандуил встал с четверенек на ноги. — Олень отец. С бурой шерстью и рогами, похожими на золотые ветви. — Леголас ответил отцу. — Еще кто-нибудь хочет? — Спросил я эльфов, подозревая, что явились они сюда именно за этим. — Мне тоже интересно. — Леголас решил не упускать возможности. Я навел чары. — Хм. Вроде это сойка, нет? — Я смотрел на пеструю птицу, с пронзительно голубыми глазами и ярко синей полоской на крыльях. Птица что-то не-то каркнула, не-то прошипела. Особых отличительных черт в птице, помимо размера не оказалось. — Лесная сойка. Ты прав. Превращай его обратно. — Трандуил вновь дал приказ, после чего, поведал сыну кто же он. — Галион, не желаешь? — Спросил Король у дворецкого. Тот просто молча, вышел вперед. Я повторил заклинание. — Жук-олень, забавный. — Действительно, у Галиона-жука, оказались яркие глазки, обычно у всех черные, а тут голубые. Превратившийся обратно Галион, был удивлен своим другим обликом. Ха, олень и его слуга тоже олень. — А вы господа? Гвардейцы кивнули. Ладно, приступим. Ого! Один — кот манул, с ярко зелеными глазами, другой — рысь, с голубыми. Эльфы и оба хищники, причем из кошачьих. Вот они — явно довольны, своими обликами. — А ты сам? — Король заинтересованно спросил меня. — Нет. Если я превращусь, то кто меня расколдовывать будет? — Жаль. Но это ведь, тебе и не нужно. — Вы правы, я рад быть тем, кто я есть. Зависть это вообще плохая черта, а завидовать каким-то зверям, не стоит. Учитывая, как я обычно стучу молотом по наковальне, из меня вышел бы только дятел. И обязательно с зелеными глазами... глазом. — Я улыбнулся, а эльфы рассмеялись. Вообще-то, у меня по рассчетам выходила косатка, но это было в другом мире.

====== Глава 20. Где было жилище — теперь пепелище: Не ведал пощады свирепый дракон. (Падение Дейла и Эребора) ======

— Темный менестрель, Владыка просит вас посетить его, он в тронной зале. — Галион прервал мой “сон” в Ост-ин-Эдхиле. Я кивнул дворецкому и быстро оделся.

В тронной зале, точнее: по тронной зале, метался, ходя от одной стены к другой, ожидающий меня Эльфийский Царь. Заметив мое появление, он резко остановился. Подойдя к нему поближе, я стал ожидать. На колено, в отличии от остальных, я не становлюсь, этот вопрос мы выяснили еще в Имладрисе. — Король Эребора приглашает меня к себе. Точнее, он приглашает меня к себе на поклон и пожелал, что бы я посетил его тронный зал. — С чего бы это? Наугрим же нас недолюбливают. — Вот и я не знаю. Я бы отказал, однако он упомянул, что были найдены камни. Камни из Дориата, видимо кто-то из их паршивого народа, успел запустить руку в сокровищницу. Гномы особо восторгались одним ожерельем, их работы, но с Валинорскими камнями, уверен это Наугламир. — Это невозможно, — сказал я, — ожерелье Фелагунда, было утеряно вместе с сильмарилом в Гаванях Сириона. И в итоге, находится сейчас у Эарендиля на небесном корабле, а может у его супруги — в башне на Валиноре. — Нет, синдары тогда успели их разделить по приказу Диора, после первого прихода феанорингов, но до начала Резни. Наугламир был оставлен в Дориате, когда все бежали. Это ожерелье, принадлежит Лесному Царству. — Твердо сказал Трандуил, холодно на меня посмотрев. Вообще-то по сути, Наугламир, принадлежит нолдорам из Нарготронда, с другой — сделали его гномы, но в дар Фелагунду; после смерти Фелагунда и его брата, в руинах Нарготронда, ожерелье нашел человек — отец драконоубийцы и подарил его Тинголу — Королю Дориата... Однако ожерелье успело побывать сперва в лапах дракона, а потом и побыло приложением к сильмарилу... — Если это оно, то наверняка оно проклято — Дракон Глаурунг и сильмарил, у них сильная магия. Однако если взгляну поближе, узнаю точно — Наугламир ли это, и лежит ли на ожерелье проклятие. Я раньше и сильмарил, и дракона, и ожерелье видел и как зачарователь, уже научился распознавать магию. — Поэтому я хотел взять тебя с собой, а не просто поговорить. — Трандуил кивнул и приказал собираться. Так как мы идем буквально, в чужой дом, Трандуилу придется идти совсем безоружным. Вся надежда на охрану. Мне же, разрешено взять броню и меч. Везет. Я его наконец нормально зачаровал, теперь он и призраков в Бездну отправить может, если постараться. Насчет майар не уверен, они по моему вообще неубиваемые их в энергетической форме не уловишь, если только их запертых в физической оболочке не убить. Ведь, куда-то же Моргот делся, а он ведь Валар был, да и Саурон после Нуменора пострадал сильно. Названия меча решил не менять — смысла нет, имя эльфийское, только на магию Света Души и действует. А вот чары изгнания духов, уже мои из маг-ядра. Недавно я выковал себе еще и пару кинжалов, тоже с невозможностью их кражи или потери, в остальном без зачарования, даже эльфийского.

Дейл мы решили не посещать — обошли стороной человеческий город, и направились к подножию горы, к большим каменным воротам. Перед воротами ров и каменный мост. У массивного прохода, вырезанного в камне, располагалисб статуи. Огромные каменные гномы в броне, вооруженные секирами и как-бы, сливающиеся со скалой. Из них выходит их и вырезали. Оттенок камня, кстати, зеленоватый. Это был вулкан? Очень на то похоже, наверняка здесь есть богатые месторождения. Нас встретили... не слишком приятно, но это ожидаемо. Ворота из камня были открыты, а вот внутренние из дерева, пришлось отворять. Наконец ворота открыты, нам сообщили куда идти (судя по тону, нас отправили далеко и надолго) и... и все. А где сопровождение, где почетный караул, провожатый где? Мы с Трандуилом переглянулись и пошли вперед... куда послали. Одна колонна, вторая колонна... Мост каменный, узкий и без пирил. Хазад-дум чем-то напоминает, правда там красивее. Так, мы уже близко, иначе зачем тут столько охраны? Еще одни двери. И снова мост. На той стороне моста, я увидел трон, а на троне восседал гном в короне, в золоте и при перстнях. Одно кольцо мне знакомо... Во блин. Одно из Семи, здесь? Я его раньше у Трора не видел. Я перевел взгляд выше... Ну епт! Это тут откуда?!.. Хотя... Маэдрос-сильмарил-огненное-ущелье-лава-вулкан-Эребор... Я мысленно начал материться на всех известных языках, коих я знаю достаточно много. Уверен, будь у меня левое веко, оно бы у меня задергалось. На каменой колонне, служащей спинкой трону, сиял подозрительно знакомый, светящийся камень. Будь это мой дар Хазад-думу из алмаза, я был бы спокоен. Но этот камень... Аркенстоун (Королевский Камень), как Трандуилу сейчас сказали гномы, был одним из трех сильмарилей Феанора. Какой-то гном, по велению Трора, взял в руки деревянный сундук и открыл его перед нами. Я от восхищения от увиденного аж вперед подался. Трандуил, бросив взгляд на Трора, подошел вперед, внимательно рассматривая содержимое сундука. Камни, все прозрачны как слеза. Сияют чуть ли не внутренним светом. Это они — камни Валинора, подареные Фелагундом Тинголу. Камни синдар из Дориата. Поверх них, как насмешка, лежало ожерелье. Сомнений быть не может, это оно — Наугламир, ожерелье Финрода Фелагунда. Даже не знаю что сказать... Трору удалось собрать, все самые большие “бяки” Арды и одновременно, величайшие творения лучших ювелиров. Кольцо, откованое мной и Аннатаром/Сауроном. Сильмарил, созданный Феанором и омытый кровью эльфов. Наугламир, созданный гномами и тоже, омытый кровью эльфов (ну и гномов). Говорили, от сильмарилей зависит судьба Арды? Охотно верю. Потому что Таких, случайностей, просто не бывает. Тут прямо напрашивается новая война, между эльфами и гномами. Вон, крышку перед Трандуилом захлопнули, когда он захотел ожерелье потрогать. Чуть пальцы ему не прищемили! Можно было просто сказать: “выставочный экспонат — руками не трогать”, и все. К чему оскорбления? Так, Трандуил понял, что обстановку накалять нельзя и предпочел молча уйти. Я и стража, последовали за ним.

— Какая наглость! Как эти подземные твари, смеют так обращаться с Эльдар?! — Король терпел всю дорогу до дворца. Эмоций, что у него, что у меня, было много. — Силой ничего решать нельзя. Вы сами видели Аркенстоун, и наверняка поняли что Это, такое. Уверен, проклятие камня, вновь попытается стравить гномов и эльфов. — И что ты повелишь мне сделать?! Думаешь я сам этого не понял?! — Король попытался нависнуть надо мной, однако я не гном, пусть и ниже его. Я твердо принял его взгляд. — Ничего не делайте. Ни-че-го. Проклятие сработает и накличет на Эребор беду. Так или иначе. Может придет Безумный Маглор сын Феанора, в прошлом Песнопевец и лично прирежет Трора. Может еще что и пострадает уже весь Эребор. Но эльфам к гномам, лезть нельзя. — Я замолчал и подумал о том, что можно сделать и что нельзя. — Сказать о природе камня тоже нельзя. Только хуже будет, гномам на это плевать, они нашли — они и хозяева, а проклятие, воспримут как эльфийский бред, с целью украсть “игрушку”. А узнай об этом эльфы Средиземья, так сбегут все в Благославенные Земли, от греха подальше, из твоего народа, в том числе. — Ты предлагаешь отдать ожерелье гномам? — Уже куда спокойнее спросил Трандуил. — Гномы жадны, и просто так его не отдадут. Можно, наверное оказать им услугу и взамен ротребовать Наугламир... — Никаких услуг я оказывать им не стану! Если злой рок, действительно, падет на гномов, я заберу сокровища Дориата, с их хладных тел! — Король развернулся и пошел в сторону трона. Усевшись, он посмотрел на меня сверху вниз. — Эльфы могут ждать вечно, они — нет. Разговор окончен. Я вздохнул и пошел в свои комнаты, “отосплюсь”, успокоюсь. Может не все так плохо?.. Мда, что-то я сам в это не верю...

Истари. Когда я впервые о них услышал, подумал что это нормальные маги, просто древние, отчего на образ Мерлина похожи. Ошибся. Старик в хламиде и с посохом, казалось бы, чем не маг? А вот, дело в том, что это совсем не старики и к людям, никакого отношения не имеют. Майар в физическом обличии, но не такие как Аннатар. Слабее, но не только как майар. Их физические оболочки имеют обличие стариков, но они даже сильнее нуменорцев. Этот облик, внушает доверие своей показной мудростью, такое рассчитывалось для людей. Эльфа этим не обмануть. Посох же, самый настоящий проводник магической энергии, но одновременно и ограничитель силы майар. Сломай Истари посох, и он будет безоружен и уязвим, но стоит истари убить и ничто не гарантирует, что он не вернется во всеоружии. Прекрасные наблюдатели и стражи Валар, посланные на Средиземье с неизвестной мне миссией. “Наносить добро и причинять справедлиаость” скорее всего. Правда радует одно: их всего пять. Имена настоящие никто не знает. Есть личные псевдонимы и названия, данные им народами в разных уголках Средиземья. Различают их между собой, только по цвету хламиды. Белый, Серый, Бурый, и два Синих (почему?). Белый — Саруман, обосновался в башне Ортханк, что в Изенгарде. Башня теперь выполняет функции библиотеки, неудивительно, что истари там. Там же один из Видящих камней — Палантиров. Правда они, в одиночку едва работают... Но вроде у Гондора есть другой. Серый — Гендальф, путешествует по всему Средиземью, пару раз, даже у нас побывал. Его на Синдарине, Митрандиром прозвали. Я в это время, предпочитал в кузнице торчать и лишний раз, со ставленником Валар не связываться. В друзьях с Великими Орлами, значит ли это, что он подмастерье Манве? Бурый — Радагаст, поселился где-то в глуши Зеленолесья. По моему он немного “того” — умом тронулся. Местный Хагрид — с его-то любовью к животным. Ставленник Йаванны — Валар природы, уверен. С Синими не понятно, они и вовсе разошлись по углам Средиземья. Один вроде на Севере, где второй неизвестно, может они вместе ушли. Не просто так Валар их сюда послали, да и сильмарил нашелся тоже не просто так. Когда Саурон царил в Мордоре, их не было, что же изменилось? Валар надоело невмешательство? Отчего же больше истари не отправили? Не сумели, или им не нужно?..

Наконец-то — Леголас достиг возраста половозрелого эльфа! Молодой он еще, но невестку уже можно подбирать. Король объявил праздник. Эльфы ликовали, принц смущался, король смеялся, дамы краснели. Королевич, просто не знал куда деваться. Ведь я пел, в кои-то веки на синдарине. И даже это, я сумел сделать по своему. Мой голос усиленый через Сонорус, слышали не только во дворце:

Весел мой лес зеленый,

Листва веселей изумруда

На зелени ярче солнца,

На зелени звонче птицы.

Красавицы, двери закройте,

Замкните на три засова —

Король молодой со свитой

С веселой охоты мчится.

Красавицы, двери закройте,

Замкните на три засова,

Чтоб пенья рогов не слышать,

Не слышать собачьего лая.

Прервите свои напевы

И спрячьте свои улыбки —

Король молодой со свитой

У ваших дверей проезжает.

Их кони ступают гордо,

Звеня золотою сбруей.

Их поступь подобна ветру,

Что гладит листву над ними.

Красавицы, двери закройте,

Заприте на три засова,

Коль честь дорога девичья,

Коль дорого доброе имя.

А конь короля всех выше,

Подобно крылатой ночи.

Звенят бубенцы, как капли

В таинственном подземелье.

Он сам, как король средь прочих,

Гордится прекрасной ношей.

Другие ступают следом,

К нему подойти не смея.

Красавицы, двери закройте,

Заклятьем связав надежным,

Вуаль опустив на лица

И в сердце уняв тревогу.

Король запевает песню —

Не слушайте этот голос,

Противясь чудесной силе,

Что манит вас на дорогу.

А в песне — вино печали

И луч неземного света.

Весь лес королю внимает

И стих, зачарован, ветер.

Красавицы, двери закройте,

Вовеки бы вам не ведать,

Как сладки его поцелуи

И взор его дивно светел.

Весел мой лес зеленый

Под солнцем и небом звездным.

Лишь в небе закат угаснет,

Костры над рекой взовьются.

Окончится день охоты,

Начнется веселый праздник —

Попробует голос флейта

И вина рекой польются.

Шелка, и парча, и бархат,

Звон лютни и блеск каменьев —

Веселый народ собрался

На праздник макушки лета.

Там песен немало спето

И сердце вином согрето.

Но юный король вернется

Лишь с первым лучом рассвета.

Эх, бедный он несчастный, сбежал все-таки. Девки, бегите догоняйте, вы же гордые синдар, неужто счастье свое упустите? Ой? Я что, это вслух сказал? Правда? Тааак, этому столику больше не наливать. Я смотрел на хохочущего Короля. С ним редко такое бывает, обычно, кроме холодного надменного, взгляда ничего нет. Принца жалко. Отец заботится о нем, но публично чувств не проявляет. А тот и расстраивается. Материнской заботы тоже нет, вот Король и хочет найти принцу, невестку пораньше, что бы та отвлекла его от бед и подарила семейное тепло. Так. Хватит ржать надо мной! Ну все! Сам напросился... Слушайте Ваше Величество, наверняка намек поймете:

Осенью, в дождливый серый день

Проскакал по Рохану олень.

Он летел над гулкой мостовой

Рыжим лесом пущеной стрелой

Вернись, лесной олень, по моему хотенью,

Умчи меня, олень, в свою страну оленью,

Где сосны рвутся в небо,

Где быль живет и небыль,

Умчи меня туда, лесной олень!

Он бежал, и сильные рога

Задевали тучи-облака.

И казалось, будто бы над ним

Становилось небо голубым.

Вернись, лесной олень, по моему хотенью,

Умчи меня, олень, в свою страну оленью,

Где сосны рвутся в небо,

Где быль живет и небыль,

Умчи меня туда, лесной олень!

Говорят, чудес на свете нет,

И дождями смыт оленя след.

Только знаю — он ко мне придет,

Если верить — сказка оживет!

Со мной лесной олень по моему хотенью!

И мчит меня олень в свою страну оленью,

Где сосны рвутся в небо,

Где быль живет и небыль,

Умчит меня туда, лесной олень!

У-у-у. Какой взгляд. Были бы рога — забодал бы. Галион стоит в углу, смеется. Жук, что еще сказать? Да и те два гвардейца тоже хихикают. Так. А Тауриэль где? Неуж-то снова в дозор умчалась?

— На Эребор летит дракон. — Сказал мне Трандуил, войдя прямо в кузницу и отрвав меня от работы. Я моргнул пару раз и на всякий случай, поковырялся пальцем в ухе. Что? — Беда случилась. Как ты и говорил — Аркенстоун навлек беду на Эребор. Похоже Трор, окончательно двинулся умом и стал непомерно жаден до богатств. Золото в его сокровищнице, привлекло дракона. Причем одного из Змеев Севера. Дозорные успели хорошенько его рассмотреть. Рамалок, огромный, красный и огнедышащий. Наш лес, он не тронул, его интересует только золото Одинокой Гоы. — И? Что ты будешь делать? Понимаю, это дракон. Но люди Дейла, наверняка пострадают. Ты и я, мы оба знаем на что способно их пламя, да, у нас нет оружия, что бы его одолеть. Просто предупреди их... Впрочем, он наверно уже там. Тогда, хоть тем, кто выживет помоги, если не хочешь ввязываться в бой с драконом. — Я быстро все это проговорил, зная, что каждая минута промедления, это чья-то жизнь. — Странно слышать в твоих словах, жалость к людям. — Не к людям, а к детям. Жители Дейла, показали себя достойными существами и хотя бы их дети, заслужили право на жизнь. — Я услышал тебя. — Трандуил ушел. А вот я не сумел вернуться к работе. Сорвав с себя фартук, я бросился из кузницы прочь. Нужно побыстрее найти доспех и присоединиться к отряду. Впрочем, зная опасения Трандуила, по поводу драконов, он соберет, едва ли не армию...

Я оказался прав. Целая армия. Пешая. Я оседлал Вереска и направился во главу армии. Арсул стоял на месте, позволяя Трандуилу забраться в седло. Увидев меня, король не удивился. — Ты в броне? А я вот, не успел. Не все как ты — хранят доспехи в собственном бельевом шкафу. — Скорее это Вы, Ваше Величество, не смогли найти доспеха, среди той кучи шмотья, что вы называете парадными одеяниями. Король весело рассмеялся, сбрасывая напряжение и дал команду начать марш, все равно мы уже безбожно опоздали. Выехав на холм, нам с обрыва открылась, весьма печальная картина. Пепелище на месте города и Пустошь вокруг. Вот и все. Спасать буквально некого, Дейл сгорел подчистую. Возможно те, кто успел уйти раньше, еще образуют поселение на окраине леса, но сюда, уже вряд ли кто вернется — дракон этого не позволит. А вот и гномы. Их много, дракону было явно не до них раз столько уцелело. — Хэй! Сюда! Помогите нам! — О, какой-то гном нас заметил. И чем же тебе помочь? Он машет в сторону Эребора. Одолеть дракона? А вы? Почему бежите, а не сражаетесь? Трандуил ничего не сказал и развернул армию, направив войска домой. Я остался на обрыве. Подумав, я начал спускаться вдоль края, достигнув подножия холма. Я направил Вереска на пепелище Дейла. Гномы провожали меня мрачным взглядом. Мне нет до них дела. Кое что, для жителей Дейла я, еще могу сделать. Вот он, каменный и обугленный остов крепости. Запах паленой плоти и жженого волоса. Но мерхко не это. Я был прав. В месте массовой гибели людей, наполненном огонией и страданием, заживо сожженных, я почувствовал энергию некроса. Злую силу. Неупокоенные и обиженые жители, будут мстить выжившим из зависти. Пока они слабы, но это пока! Однако, их собственные же дети не должны страдать. Почему они не злятся на виновника? Боятся его? Почему вина всегда ложится на невиновных? Уходите! Я как неподвластный Смерти, Прикызываю Вам! Уходите Прочь!!! И лишь шепот в ответ. Не уйдут... Ничего, есть еще средство. Я запел, на сей раз, наполняя мой голос волшебством. Я лишь недавно понял, что слово — действительно может убить. И моя Песнь как лезвие, наточено, что бы нести Смерть. Не убить, а действительно показать ее. Что бы все поняли ее суть. Ведь убить — лишить жизни, это так просто, для некоторых это не преграда... а вот подарить вечный покой... или лишить его!

Спите, дети сгоревшего города,

Как в глубине бездонного омута.

Вам суждены бессмертья оковы,

Вам предназначено белое золото,

Травы разлуки и травы забвения:

Белые маки, покой исцеления.

К темной воде склоняются ивы...

Спите, не знавшие звездного имени,

В свете забвения от боли хранимые,

Спите дети сгоревшего города!..

Вам не испить из чаши расколотой

Воспоминаний вино полыневое...

Слезы и горе, страх и тревоги,

Память о доме, память дороги,

Кто вы, откуда и кем вы не станете —

Так исчезают слова на пергаменте.

Что потеряли и кем вы не будете —

Все позабудете... всех позабудете...

Тени и блики в заклятье вплетаю,

Тихими травами я заклинаю:

Спите! И сон ваш, да будет светел!

Вам не услышать, как плачет ветер...

Я, на свое несчастье, бессмеретен...

И не забвенен...нет сна...мне нет Смерти.

Они не проснутся. Души, опаленные пламенем дракона, даже после моего Приказа не захотели уходить за грань... или не смогли, уже не осознавая себя, от пережитых мучений и драконьего яда, калечащего душу. Тогда, пусть спят вечно и не помнят, кем были прежде. Я развернул коня и пустился вскачь, обратно в лес, провожаемый ненавистными взглядами и проклятиями наугрим. Безсмысленно. Я уже давно проклят, и вполне доволен этим.

Минуло десятилетие, гномы приходили к Трандуилу за помощью. Голодные, бездомные. Но Лесной царь отвернулся от них, веря, что гномы сами виноваты в своих бедах. И гномы ушли... затаив обиду. Кто ушел в другие гномьи крепости, кто решил не уходить далеко, поселившись в людских городах и зарабатывая себе на жизнь, своими умениями.

Не было счастья под нашей горой,

под нашей горой, под нашей горой.

не было счастья под нашей горой,

ни тебе, ни мне, ни ему.

Вот и пошли мы счастья искать,

счастья искать, счастья искать.

Вот и пошли мы счастья искать

и из-под горы ушли потому.

Все мне казалось, что в дальних краях,

в дальних краях, дальних краях.

Все мне казалось, что в дальних краях

счастье увижу я.

А оказалось, что в дальних краях,

в дальних краях, в дальних краях

как, впрочем, и в самых ближних краях,

счастья нету вообще.

Кто-то на запад, а кто на восток,

на дальних восток, на ближний восток,

едет — не едет, плюнет, переедет,

счастья себе наживать.

Но не было счастья под нашей горой,

под нашей горой, под нашей горой.

Не было счастья под нашей горой

ни тебе, ни мне, ни ему.

У гномов шансов выжить, было куда больше, чем у людей Дейла. Кучка дровосеков, да рыбаков, что в момент налета дракона, просто находились вне крепости; да дети с вельможами, что успели сбежать из горящего города — это все, что осталось от некогда процветающего города. Рыбаки и дровосеки построили деревню близ озера, что бы легче было искать пропитания, со временем, деревня стала небольшим городком Лайктауном или Озерным Городом. Трандуил, помня данное мне обещание, дал людям животных и растения на рассаду; и город начал потихоньку процветать. Однако этого все равно было мало. Единственная торговля у людей, велась с эльфами, но людям было нечего им дать. Металлов и драгоценных камней у них больше не было, голодные люди пытались вести охоту в Эрин Гален, но едва не поплатились жизнями, и вовсе не по вине эльфов. Деревья не полюбили людей, если они не путали охотников, то просто убивали. Сами или наводя на свирепого зверя. Лишь древесину, позволял брать людям Трандуил, отдавая ее практически за безценок. Смауг — так оказалось звали дракона, засел в Эреборе. Гномья крепость оказалась запечатана и входа в нее не было. Надежда на то, что дракона можно убить во сне как Глаурунга, по этой причине и была оставлена. Незаметно попасть в крепость, способа не было и навлекать на эльфов гнев дракона, из-за неудачной попытки убийства, слишком большой риск. Король не мог себе этого позволить. Чем питался рамалок не известно, вероятно поэтому дракон и впал в спячку, и до сих пор не проснулся. Сколько он будет спать — неизвестно, но он обязательно проснется. Люди может и лелеяли надежду на то, что все обойдется, но эльфы знали лучше. Я ковал и зачаровывал стрелы, поразительной пробивной силы, для этого дела, даже сам обзавелся луком. Эльфы прекрасные лучники, а с моими луками и стрелами, они стали крайне опасны даже для крупных целей. Пробьет ли моя стрела чешую дракона, точно не известно, но пару вражеских воинов в тяжелой броне навылет — гарантировано. Беда пришла откуда не ждали. В глубине леса, ближе к северу, стали темнеть и сходить с ума деревья. На них была найдена паутина, причем огромная, тот кто ее сплел, наверняка был родственен акромантулам — исполинским паукам моего мира. Эльфы как-то подстрелили парочку и выяснилось, что эти твари унголианты — детеныши той самой твари из Бездны, что сожрала Два Дерева Валинора. Оружием против них, естесственно оказался Свет. Бегать с факелом по лесу, не самая лучшая идея, вот и пришлось просить у Трандуила из казны алмазы, дабы я напитал их соим Светом. Моя эльфийская душа, как раз стала приходить в норму для свершения подобного. Мне дали ювелирные украшения и даже неограненные камни, все они стали грозным оружием, но как искоренить заразу я не знал. Сколько гнезд не уничтожали, всегда появлялись новые пауки. Источником Тьмы, предположительно была старая крепость Дол-Гулдур, кому именно она принадлежала — неизвестно, но предположительно — там обретался один из назгулов, крепость была на севере Леса, однако она уже давно разрушена и необитаема. Видимо источник Тьмы, когда-то привлек унголиантов и они в нем расплодились, однако только сейчас, решили искать себе пропитания, высасывая силы из леса и убивая все живое, сея Тьму и плетя паутину, везде где сумеют пройти. И ходить по этим местам, стало опасно даже эльфу.

====== Глава 21. Безмерно опасен, безумно прекрасен. (Поражение Смауга) ======

Сколько лет прошло? Сорок? Больше? Лишь мгновение в жизни эльфа, а вот для смертных, это большая часть жизни. Лайктаун окреп, пусть и был не слишком богат. Золото наконец завелось в их казне и торговля немного наладилась, вино, шкуры, дичь — все это в обмен на золото, добытое людьми в других местах помимо Одинокой Горы. Они сумели добывать золотые песчинки из горных ручьев, из этих песчинок в своих кузницах, они выплавляли себе незатейливые украшения. Я осмотрел в зеркале собственное лицо. Наконец у слепого белого глаза, появились веки, да и ребристая кожа у виска разгладилась и ухо заросло. Оголенные ребра, тазовая кость и лопатка, наконец закрылсь плотью. Кисть левой руки, выглядит все еще неважно, да и дупло в щеке, не спешит затягиваться. Возвращаться в Ост-ин-Эдхиль я не спешил, зачем? Я могу править и в виде призрака. А быть в курсе событий Средиземья, может быть очень полезно, одно появление Истари чего стоит. По быстрому одевшись, я уже направился в кузницу, как меня окликнул Галион, попросив осмотреть трофейные мечи. — Откуда они у вас? Люди Дейла опять забрели или уруки? — Спросил я подходя к кузнице, туда и принесли оружие мне на оценку. Потом его, скорее всего направят на переплавку или в арсенал, если окажется хорошим. — Хуже. К нам забрели гномы. Причем вооружены они были эльфийскими клинками, выкованными древними мастерами. — Это я-то древний? — Спросил я насмешливо. — Без сомнений. — Язвительно ответил сильванец, отворяя передо мной двери кузницы. Там были лесные рейнджеры — специальный отряд, созданный для борьбы с пауками. Все воины были оснащены моими “фонариками”, скрытыми под одеждой. В помещении присутствовал и казначей с начальником арсенала. Ну, посмотрим, что тут у нас? — Хах! Ничего себе. Где гномы взяли эти мечи? — Спросил я, осматривая изогнутый клинок из качественной стали. — Гномы сказали, что им его подарили. — Ответил рейнджер. — Это меч созданный мастерами Гондолина, не думаю, что остался кто-то, кто мог бы подарить его просто так. Тем более эльф. Казначей и начальник арсенала, стали делать мерки с клинка. Попробуют потом, воссоздать способ ковки и обработки весьма недорогого металла. Я стал пояснять некоторые моменты: — У клинка имя — Рубящий гоблинов, или Оркрист. Рунная вязь слабая, зачарования сильного нет, разве что раны нанесенные урукам, исцеляться не будут, как это у них обычно бывает. Но он легкий, и весьма удобно лежит в руке. Ножны тоже в целости. Меч хороший, кроме того — это реликвия. Если потребуется могу зачаровать, а пока отправьте его в арсенал — не дело такому мечу пылиться в сокровищнице. Остальное оружие тоже оказалось эльфийским, только уже мастеров Эрегиона. Скорее всего, это те работы, что мы продавали людям. Тоже своего рода реликты. В Ост-ин-Эдхиль правда, давно уже усовершенствовали методы обработки и способы ковки. В то время, как гномы и нолдоры Запада, теряли все то, чему их обучили Валар, нолдоры Ост-ин-Эдхиль, эти знания только преумножали. Налаженная типография, а в Средиземье с книгами всегда было туго, гарантировало запечатление всей информации и ее сохранение и широкое распространение. Все на языке Квенья — мало ли кто найдет потом, книгу с секретами? — Такое им подарить не могли. Украсть у эльфов... навряд ли. А вот найти у орков, к примеру, или старой темной крепости, вполне. Галион кивнул и пошел на доклад Трандуилу. — А что за гномы-то? — Спросил я у рейнджера. — Сброд какой-то. Из них воинов, только четверо толковых. Они все к унголиантам в паутину угодили, мы на них случайно наткнулись. Всего их тринадцать и имена забавные. — Забавные? — Ага, все как на подбор, даже рифма получается. Фили, Кили, Оин, Глоин, Двалин, Балин, Бифур, Бофур, Бомбур, Дори, Нори, Ори и их предводитель, Торин Дубощит. Я прыснул со смеху. Однако имя Торин, мне что-то напомнило. Ах, да. Это тот гном, что просил Трандуила, приютить его народ в его царстве. Торин сын Траина, и внук Трора — короля Эребора. Что-то мне это не нравится. Наследник престола, идущий напролом через лес, на другой стороне которого только горы. Или он хотел попасть к озеру, к Одинокой горе? Отряд маленький, тайное проникновение? Но мне сказали, что это сброд. И куда проникать, к Трандуилу? Или... к дракону? А что, вполне себе идея. Тайные ходы наверняка предусмотрены и наследник должен был о них узнать. Возможность этого, доказывают Тайные Врата Хазад-дума. Но почему он решил идти, спустя столько лет? Эх. Одни догадки. Придется у короля спрашивать, это его стража допросы ведет. Я потеряв интерес к работе и заинтересовавшись нашими “гостями”, направился в тронную залу. Правда уже в коридоре, ведущем туда, услышал голоса: — Некоторые воображают, что твоя цель, благородна. — Услышал я голос Трандуила издалека. — Попытка вернуть родину и убить дракона. Значит мои догадки были верны. Это он сейчас, с гномами разговаривает? Я поспешил вперед. — Я подозреваю, что твои мотивы куда прозаичнее, — Это о чем он? — обычное ограбление, или что-то подобное. Так, а вот об этом я как-то не подумал. Эльфы-то знают, что украсть у дракона невозможно, эти твари каждую монетку в своем кладе помечают и почувствуют удаление предмета, за пределы логова. А вот гномы, не зная этого, решили ограбить дракона. Но у них ничего не выйдет, покуда Смауг жив. — Ты нашел путь внутрь горы, ты ищешь то, что даст тебе право взойти на престол. — Блин! Аркенстоун! Этот сильмарил стал символом власти для гномов! Реликвия, не хуже Наугламира и Валинорских камней для синдар. — Королевский Камень — Аркенстоун. Его ценность для тебя безмерна... Я тебя понимаю. Я вошел в зал, остановившись за плечом гвардейца. Тот скосил на меня глаза и поправил щит. Он не против, что я за ним прячусь? Вот и отлично. Хм. Торин. Точно, тот самый гном. Все так же Могуч, Вонюч и Волосат. Видимо годы на нем не слишком плохо сказались, даже успел заматереть и одет неплохо, несмотря на то, что все ценное уже стражники отобрали. — Там есть камни, которыми и я хочу обладать. — Что-то Владыка задумал, определенно. Решил наконец-таки оказать гномам услугу? Сомневаюсь что получится. — Самоцветы, белее света звезд. Я предлагаю тебе свою помощь. Король Эльфов, даже поклонился в наигранном смирении. Угу, помощь. Позволить гномам разбудить и выманить дракона наружу, а пока тот будет гоняться за гномами, подстрелить его моими стрелами. Охренеть какой план. — Хм. Я слушаю. — Я слышу усмешку в голосе этого гнома? Ну, я бы тоже не поверил. — Я отпущу вас. Но вы вернете мне мои камни. — Эх. Трандуил Ты же сам знаешь, что он этого не сделает. И не ты ли клялся при мне, что соберешь камни с холодных тел гномов? — Услуга за услугу? — Гном отвернулся от короля и стал осматривать своды пещеры. Меня не заметил, впрочем, гном явно о чем-то задумался. — Даю Слово. Как Король, Королю. — Ого! Не ожидал. Правда, услугу эту, гномы оказать не смогут, просто не сумеют. И ты в итоге им ничего должен не будешь. Да и Торин, Король лишь номинально. Он как я — ничего за душой не имеет, кроме происхождения. Так какое тут “Король Королю”? — Я не поверю что... Трандуил, Великий Король! Сдержит свое слово, даже если завтра, наступит Конец Света! — Прокричал гном на весь дворец и обернувшись к синдар, указал на него пальцем, — Ты! Не знаешь, что такое честь! Я видел как ты поступаешь с друзьями... мы приходили к тебе однажды, голодные, бездомные и просили твоей помощи. — Трандуил изменился в лице, а гном начал подходить все ближе к Владыке Леса. Гвардеец рядом со мной напрягся. Я решил выйти из-за его спины и начал тихо приближаться к скале с троном, на которой начал уже разгораться спор. — Но ты отвернулся от нас. Ты! Повернулся спиной, к страданиям моего народа и пламени, что изгнало нас! — Да, мы опоздали, но дракона заметили слишком поздно. И, во всяком случае, выбирая между помощью Дейлу и Эребору, мы бы выбрали людей. — Имрит-Амрат Урсул! — А вот это было зря. Я Трандуила, по его просьбе, Кхуздул научил. Трандуил отреагировал закономерно, учитывая что его послали. Буквально подлетев к гному и нависнув над ним, он вперил в карлика тяжелый взгляд. — Не рассказывай мне... о пламени дракона. — Трандуил на мгновение снял с себя иллюзию, показывая опаленную плоть. Ему уже лучше, довольно подумал я. — Я видел его гнев и силу. Я сражался с Великими Змеями Севера! Трандуил наконец отлип от гнома. Тот в шоке, понимаю. Я встал позади гнома. Тот заметил меня, узнал, но на сей раз, более внимательно осматривал шрамы и подмечая сходство. Я слегка улыбнулся и качнул головой, как бы намекая. — Я предупреждал твоего деда, — Трандуил начал забираться на трон, не обратив на нашу пантониму никакого внимания, — к чему приведет его алчность. Но он меня не послушал. Ты такой же... как он. — Трандуил махнул рукой гвардейцам, и те быстро подбежали, схватив гнома под руки. — Оставайся здесь, пока не сгниешь! Сотня лет, всего лишь мгновение в жизни эльфа. Я терпелив... И я подожду. Проводив взглядом стражу, волокущую гнома, я обратился к королю: — У них был ключ? — Вроде бы нет... Точно, нет. Думаешь у них есть ключ от какой-нибудь двери? Тайной? — Может быть. Или записка с паролем, или сообщение о том, как найти дверь. — Нет. Ничего не было... — Король задумался. — Может... Позволить им сбежать? — И проследить за ними? Можно, наверно. — Я прослежу за сменой охраны, пусть уменшат втрое и предупредят. У одного из гномов, был набор отмычек, вор видимо. Если подбросить ему, ту же булавку, он сумеет освободить их. Я сниму чары, что бы они пропустили гномов, но предупредили меня, когда они начнут покидать дворец. Рейнджеры, справятся со слежкой. — Главное, успеть подготовиться До пробуждения Смауга. — Успеем. — Король повелительно махнул мне рукой, что бы я его оставил наедине с мыслями. Я поклонился и пошел на кухню.

Это было забавно... Утром следующего дня я заметил, что кто-то крадет на кухне, мою еду... Эльфы подобного не делают — им не хватает наглости (или боятся “Карающего Взгляда”). Еда, специально оставляется для меня на кухне, так как я, могу сутки напролет работать в кузнице. Да, крысы здесь, пусть и на диво культурные, но еду не режут ножом. Решив изловить загадочного похитителя, я наложил на местность сигнальные чары. Сработали они, только ближе к ночи. Однако я никого не увидел, хотя чары точно указывали мне на колонну. Медленно обойдя ее по кругу, я почувствовал передвижение чего-то невидимого. Оглядевшись по сторонам на наличие свидетелей, я наложил на это “нечто”, Петрификус Тоталус. Чье-то тело с глухим звуком упало на пол, значит этот кто-то, вполне материальный, раз на него подействовали чары паралича. Подойдя к месту падения, я начал ощупывать тело. Хм, по росту похоже на гнома. Призрак? Откуда? На мой Зов не откликается и я его не вижу, значит вероятно это гном-назгул. Может даже и сам Трор или Траин. Однако, бороды у гнома не оказалось. Когда я снимал мерки для Короля-Чародея, я четко ощущал элементы изначальной одежды и волосы на его голове. Вряд ли гном стал бы сбривать бороду, может это женщина наугрим? Бред. Так, кажется я нащупал ножны с оружием. Я отстегнул на ощупь ремень и в моих руках появился эльфийский клинок. Причем он был из сделанных моей рукой мечей. Неназванный меч, созданный на заказ и с треклятой иллюминацией. Это явно из набора “гномьих находок”, значит это существо действительно с ними. И как же тебя зовут, меч? Обнаженный короткий меч, вспыхнул в моих руках, когда я пропустил по нему Свет. Стинг — Жало, чары еще не успели окрепнуть, но уже ясно что имя получено недавно. Оружие против унголиантов, Паукобор, неплохо, достойная цель и меч уже успел испить кровь врага. Я вставил меч обратно в ножны и тложил в сторону. Так кто же ты такой? Может и впрямь кольцо? Я стал нащупывать пальцы на кисти. Ага. Как только я снял кольцо, передо мной появилось тело странного существа. Нет. Оно не было уродливо. Скорее... Если бы у профессора Филиуса Флитвика в этом мире были аналоги, то им бы было это существо. Маленький человек, но с непропорционально большими и волосатыми стопами. Уши же, больше напоминали размером гномьи, но с “по эльфийски” заостренным краем. Человечек, в бордовом пиджачке и зеленых штанишках, с телом застывшем в позе “руки по швам”, беспомощно хлопал в мою сторону глазами. Он боится. И моей внешности, и того что его поймали, и того КАК его поймали. Трусливое существо, явно не воин. Вор. Видимо крал еду для своих друзей гномов. Я превел внимание на кольцо в моей руке. Простое, золотое, безо всяких узоров и камней. Учитывая как оно работает, пришел лишь к одному выводу. Я пропустил по кольцу Свет. Появилась синяя рунная надпись на Черном наречии. Надпись которую когда-то давно, я сам нанес на это кольцо в жерле Ородруина в Мордоре:

Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul,

Ash nazg thrakatul’k ag Burzum-ishi krimpatul.

Я как-то не принял к сведению тот факт, что Исильдур, взявший кольцо как трофей, умрет и Единое будет потеряно... и в итоге кем-то найдено.Почти две тысячи лет кольцо ищет хозяина. Ими являемся мы с Гортхауром, но в первую очередь, владелец все же Саурон. Кольцо позволяет собой пользоваться, но лишь с целью вернуться к Саурону. Мои сигнальные чары, не должны были сработать на носителе Единого, кольцо выдало мне это существо, правильно посчитав, что я у меня больше шансов вернуть его владельцу. Знать бы только где он. Подумав, я надел кольцо на указательный палец, левой руки. Хм. Пока ничего. Ни погружения на призрачный уровень, ни Голоса. Камень, в моем Родовом перстне, вспыхнул зеленым. М-м? А, понятно. Он блокирует связь Единого с моим разумом и ограничивает его тлетворное воздействие. Приятно знать, что о тебе заботятся. Я снял кольцо и положил его в карман пиджачка, этого странного существа. Раз уж кольцо стремится мне навредить, то пусть само возвращается к хозяину. Я обратился к существу, больше всего, напоминающему гибрид эльфа с гномом: — Это кольцо, которое ты нашел, имеет владельца и я его знаю. Я помогал ему создавать его. Этот светящийся рисунок, который ты видел, нанес на кольцо именно я. Однако, — Я насмешливо посмотрел на человечка, прекрасно читая его эмоции по глазам, — оно проклято. Так и быть, в благодарность за информацию о его обнаружении, я верну его тебе и не убью тебя. — О. Как у него глаза расширились, а побледнел-то как! — Даже верну Стинг. Он кстати, тоже мною сделан. Лежит боится. Прекрасно. Это существо... Перианнат, я слышал о них, они обитают на северозападе. Откуда он кольцо, вообще взял? Ладно, взгляну в глаза и узнаю. Легиллименс. Мдя, ну и тварь, не думаю что Оно всегда таким было. Раз Стинг на него не сработал, значит не из рода чернокровых. Оно мужчина? Прелесть? Ага, просто “прелесть” какая гадость. Видно, давно этой твари, кольцо на мозги капало. Однако, заметив другое существо, что не собирается торчать в Мглистых горах всю жизнь, кольцо покинуло этого... Голлума. А теперь предало хоббита, встретив меня. Кольцо не знает куда идти? Похоже на то, видимо Гортхаур еще слишком слаб, чтобы призвать его. Ладно. Объявится, укажу на владельца вещицы. Что-то не хочется допустить уничтожения цивилизаций Востока и Юга. Пускай они и Темные, но как говорится:

Те, кто делят мир на черное и белое,

любят считать что они бьются за дело света.

На самом деле и мир вокруг нас,

и мир внутри нас — намного сложнее.

Я — прямое тому доказательство. Колдун ужасающей разрушительной силы, без колебаний способный массово убивать, и даже лишить посмертного покоя. Но при этом — светлое существо, заботящееся о своем народе и даже расе, создающее удивительные и полезные вещи и являющееся, хорошим другом. Куча противоречий, но ведь живу как-то. Обливейт... Мда-с. Хорошо что память ему подчистил, этот Бильбо Бэггинс, вообще в поход поперся, по указке Гендальфа. И гномов в поход, тоже Истари позвал. Ключ от тайной двери, именно у него и оказался. Истари хочет убить дракона? А силенок-то хватит? Или он на гномов надеется? Впрочем, Валар могли и натолкнуть его на мысли, что мы ждем не дождемся, когда Ящер из-под горы вылезет, что бы его заклятыми стрелами напичкать. Они вроде Все и обо Всех знают, в какой-то степени. Иначе я не могу понять причины, почему Истари бросил гномов на границе леса. Знал наверное, что мы гномов не убьем просто так, пока всю информацию из них не вытрясем, а потом еще и используем их. Так, хоббит придет в себя на кухне и подумает, что встретив меня, от вида моей рожи в обморок рухнул. От разрыва шаблона не иначе, он же вроде нами восхищается, как и большинство смертных, а тут ТАКИЕ Раны. Сойдет. Чую я, что подбрасывать отмычку гномам смысла не имеет, но оповещать Трандуила не стану, все равно все пройдет по плану Короля.

Я стоял у подножия трона Трандуила. Тот попросил меня в очередной раз спеть. Причем спеть громко, что бы даже гномы в казематах услышали. Недолго думая, я использовав Сонорус запел:

Волшебники-гномы! В минувшие дни

Искусно металлы ковали они;

Сапфиры, алмазы, рубины, топазы

Хранили они и гранили они.

На эльфа-соседа, царя, богача

Трудились они, молотками стуча;

И солнечным бликом в усердье великом

Украсить могли рукоятку меча.

На звонкие цепи, не толще струны,

Нанизывать звезды могли с вышины;

В свои ожерелья в порыве веселья

Вплетали лучи бледноликой луны.

Шумели деревья на склоне крутом,

И ветры стонали во мраке ночном;

Багровое пламя взвилось над горами —

И вспыхнули сосны смолистым огнем.

Тогда колокольный послышался звон,

Разверзлась земля, почернел небосклон.

Где было жилище — теперь пепелище:

Не ведал пощады свирепый дракон.

И гномы, боясь наказанья с небес,

Уже не надеясь на силу чудес,

Укрылись в богатых подземных палатах —

И след их сокровищ навеки исчез.

Трандуил довольно захлопал мне и усмехнулся: — Порадовал, как впрочем и всегда. — Мне больше в кузнице работать нравится. — В самом деле, зачем приглашать меня спеть, да еще и с целью, позлорадствовать над гномами? Для должной мотивации? Что бы они, стали усерднее заниматься, собственным побегом? — Может быть. Но имя менестреля ты должен оправдывать, да и спеть я прошу тебя нечасто. — Внезапно король застыл, как будто к чему-то прислушиваясь и его губы начали медленно растягиваться в холодной усмешке. — Уже? — Спросил я, догадываясь о причине смены эмоций на лице Трандуила. — Бысто они. Я думал может и месяц пройти... Что это? — Король вновь к чему-то прислушался и вдруг, его зеленые глаза широко распахнулись. — Орки! Со стороны реки! Они там же, где сейчас гномы. Эти твари пришли вслед за ними! — Король встал с трона, и спустившись по ступеням куда-то побежал. Кажется в арсенал — вооружаться и встречать “гостей”. Я направился в свои комнаты с той же целью. Так. Броня, Хроарист, лук Урфаэль (Луч Света — напитывает стрелу светом, при спуске тетивы), два возвратно-призывных кинжала. Колчан с двумя типами стрел: “бронебойными” — их всего двадцать в колчане, и обычные “временного призыва” — наколдовать их можно сколько угодно, в колчане они не закончатся, но через двадцать минут они испарятся, как раз — чтобы убить и не оставить после себя улики в виде нолдорской стрелы. Все, теперь пора идти карать вторженцев.

Фьють!

И голова орка, покатилась по каменной плитке у восточных ворот. Меняю меч на лук и целюсь из Урфаэля. Миг. И стрела пробивает голову прямо через глаз. Ау! А ну отпусти мои волосы! Лови кинжал, и ты образина, тоже лови. Придурки, прическу испортили, теперь голову чистящими чарами, от их грязных лап мыть. Вытягиваю руку и кинжалы появляются в моей ладони. Засовываю их обратно в нагрудные ножны. Еще одна стрела, выпущенная из Урфаэля, на сей раз бронебойная — делает шашлык из уродов, столпившихся на стене, над речной решеткой. Это что? Гномы? В бочках?!... Оригинально. Решетка поднята и гномы уплывают вниз по бурному течению. За ними следом направилась Тауриэль... Это было запланированно? Впрочем, она же рейнджер. О. А вот и следящий отряд — четыре эльфа в накидках, Король махнул им рукой и те кивнув, последовали за гномами вдоль берега. Кажется Леголас гонит какого-то орка. Да это же полноценный урук! Какой здоровенный! Ладно, не буду мешать ему охотиться, тварь все равно за гномами пошла. Что им гномы сделали-то? Кажется, одного орка Король живьем поймал. “Языком” значит будет. Мда. Информация весьма интересная. Тот урук, за которым погнался Леголас, оказался Больгом, сыном Азога Осквернителя — белого урука из Гундабада. Торин ему руку по локоть оттяпал и Азог теперь, ведет за гномом охоту. Отряд волчьих всадников во главе с самим Азогом, где-то в лесу. А Больг полез прямо к нашим Восточным воротам и теперь направляется вниз по реке следом за гномами. Торин и его товарищи попадут прямо в озеро, близ Лайктауна. Что там могут устроить орки, страшно представить, однако рейнджеры могут и избавиться от “помехи”, которая может помешать их целям, достигнуть Эребора. Король взмахом клинка, освободил орка... от головы. И обернулся к ожидающим его приказов командирам: — Собрать отряд лучников и вооружить их стрелами менестреля, — Король обернулся ко мне, — ты тоже пойдешь.

Я кивнул.

— Поедете верхом и будете ждать у города, что зовется Озерным. — Корль резко развернулся к лучникам-командирам и продолжил, — Следопыты должны будут доложить о результате похода гномов, и если дракон пробудится, дождитесь когда он взлетит и стреляйте! Но старайтесь остаться незамеченными как можно дольше, нелзя допустить чтобы дракон, увидев вас, остался жив! Есть так же риск, что дракон направится прямо в Озерный город, пробужденные от спячки обычно голодны, поэтому часть лучников и менестрель, останутся там. И не позволяйте ему направиться в строну Эрин Гален. Мы направились к конюшням. Выискав стойло Черного Вереска, я стал готовить коня к бою — правило Атоса в действии. Мой конь, имеет самую уникальную сбрую (еще бы, после стольких чар) — магловсие приспособления для спотивной езды, вполне неплохо сгодились для Вереска. Коню нравились охоты и любые виды погонь, а железные удила во рту, я немного смягчил магией, чтобы они не навредили ему. Лучники готовы? Прекрасно. Тогда в Лайктаун! Я пришпорил Вереска и конь, встав на дыбы, помчался по тропе к Восточным вратам, перескакивая через препятствия, будь то кусты или поваленые деревья, оставляя далеко в хвосте других всадников. Их оказалось всего четырнадцать.

Расскажи мне прекрасную сказку Из далекой, волшебной страны, Где герои храбры, а принцессы прекрасны, И драконы не так уже страшны... Когда наш объединенный ортяд, прибыл к Лайктауну, мы обнаружили следы недавнего боя. Спешившись, командир отряда остановив первого же, попавшегося жителя, начал того распрашивать. Из лепета несчастного, выяснилось, что орочий отряд Больга действительно решился напасть на Озерный город. Однако отака была встречена Леголасом и Тауриэль. Следопыты, отбыли раньше чем началась атака и не смогли оказать им помощи, что означает — гномы успешно добрались до Эребора. Тауриэль осталась ухаживать зо раненым гномом. Тот получил отравленную стрелу в ногу от орка. Командира не порадовало то, что принц в одиночку направился за уруком Больгом. — Тауриэль, раз уж решилась нарушить приказ и последовала за гномами, должна была обеспечить анарену безопасность. А она вместо помощи принцу, выхаживает какого-то гнома! — Поделился со мной возмущением Галиэр, командир лучников и второго отряда по совместительству. Первым командует Элдеран, он-то и ведет допрос человека. — Где гном и эльфийка?! — Похоже и у Элдерана здали нервы от безбашенности молодых эльфов. Понятное дело, одна за гномами зачем-то пошла, а второй — вообще принц, но попер рискуя жизнью вслед за врагом, не зная сколько у того может оказаться подручных. — Они в доме Барда! Я покажу! Только отпустите... п-пожалуйста. — Человек в мертвой хватке эльфа, трясся от страха. Элдеран его отпустил. — Мы разделяемся? — Спросил Галиэр у Элдерана. — Таков был приказ Владыки Трандуила. — Подтверждающе ответил тот. Через мгновение какой-то грохот, донесшийся со стороны Одинокой горы, сотряс воду, землю и даже воздух. Деревянные опоры, на которых строились стоящие на воде дома, слегка заскрипели. — Что это было? — Спросил кто-то из лучников. Наши лошади дико заржали и стали рваться с привязи. — Похоже Смауг пробудился. — Мрачно ответил я. — Считайте, что сигнал следопытов мы получили, однако разделяться теперь смысла не имеет. Командиры согласно кивнули. Последующим приказом было, занять самые удобные для обстрела позиции, однако не открытые, рисковать обнаружением еще рано (неизвестно — пробьют ли мои стрелы шкуру дракона или нет). Разместившись на верхнем этаже какой-то башни, я с интересом оглядел город внизу. Мда, каким-то образом людям удалось запустить процесс деградации. Все похерили короче. Если Лайктаун еще лет десять назад, медленно, но уверенно процветал, то сейчас все резко скатилось вниз. Дерьмовый видимо у них правитель. А это не он случаем? Я посмотрел на большую статую толстого человека в чрезмерно богатых вещах — это не одежда, это просто дорогой хлам. Мда. Как люди эту зиму пережить смогут, если город все-таки сгорит? Тут же скотины толком нет. Снова рыба? В небесах раздался рев. А вот и наша птичка. Вот это она чирикнула! Струя пламени прямо с неба, за раз подожгла лодки и причал. Я прицелился. Моя стрела попала, впрочем я не единственный. Шкуру-то проткнуло, но ни во что жизненно важное, мы видимо не попали. Смауг, внезапно обнаружив в себе инородные объекты, разозлился еще больше. — Проклятые лучники и их черные стрелы!!! — О чем рычит эта ящерица? Так, похоже дракон заходит на вторую атаку. Я решил прицелиться ему в голову... Ой! Чертова блескучая серебряная броня! Янтарный глаз с вертикальным зрачком прищурился, очевидно заметив меня, дракон резко изменил направление полета. Я выпрыгнул из окна башни на крышу здания, стоящего ниже, как его соломенная крыша, вообще мой вес в броне выдержала? Эльф эльфом, но это уже за гранью фантастики. Башню позади меня смело драконьей тушей. Затормозив в воде, дракон медленно развернулся, перебирая передними руко-крыльями по дну и помогая хвостом. Хищно, на манер змеи, дракон изогнул шею и стал пронзать меня взглядом: — Эльф? Не знал, что ваш трусливый народец, когда-нибудь соберет достаточно храбрости что бы бросить МНЕ Вызов!!! — Драконьи глаза осветились внутренним огнем, грубая попытка гипноза? Слабова-то выходит, — О. Что я вижу. Кто-то уже познакомил тебя, с огнем нашего сердца. И как тебе? — Дракон едва ли не замурлыкал. Он меня бесит, я потянулся за стрелой. — Достаешь оружие? Неужели ты думаешь, что сможешь одолеть им меня? — Глаза дракона вспыхнули еще ярче. Я застыл, не в силах пошевелиться. Как же он красив... Багровая шкура... Золотые монеты и самоцветы в ней, блестят от его пламени. — Я знаю чего хочет ваш король... — Дракон стал медленно подкрадываться ко мне. — Я видел их. Камни, что сияют как берега за морем. Ты и твои собратья получите их... просто... опустите оружие. — Моя рука, потянувшаяся к колчану, медленно опустилась, а лук едва не выпал из сомкнутой на нем ладони. Драконья пасть растянулась в зубастой улыбке, а ее нутро, подобно пробуждающемуся вулкану, налилось огнем. — Видите... это ведь так просто. Поклонитесь мне... и я пощажу ваш лес. — Дракон открыл, заполыхавшую проклятым пламенем пасть. Родовой перстень, на моем пальце под перчаткой, вспыхнул и обожег меня. Перед глазами на мгновения появился Уроборос. Я пришел в себя от внезапной боли... Зато, драконьи чары рухнули с меня. Умная оказаласься ящерица и хитрая — увидев “зеркало” в моем разуме, Смауг просто наложил на меня приворот, причем указав целью восхищения — себя. Так. Надо освобождать остальных, вот только я не знаю где они... Ладно. Колдовские песни на Арде хорошо работают, а пою я громко — услышат во всем городе. Я усилил голос Сонорусом и заговорил на Синдарине: Зуб за зуб, хвост за хвост. Но между костью и злостью, я выбираю злость. Из твоей игры может выйти толк, Но прошу учесть один факт Я не пес — Я волк. День перетек в закат И звезды заступят на пост. Поверь, я буду рад Отрубить тебе хвост. Победитель в драке за жизнь, Всего лишь последним умрет. Если боишься летать, То заройся в землю, как крот. И это не принцип, И даже не месть. Но волки, видя добычу, Забывают про слово — честь. И тот лес — мой дом, пусть и не родной, И тебе, придется считаться со мной Ну что же ты встал — ползи Это будет нечестный бой!

— Стихи? Что ты... АРРР!!! — Начавшаяся речь дракона, прервал залп из бронебойных стрел, причем прямо по глазам. Правильно, забудьте о честном бою с этим гадом! Ух. Вовремя вы. Теперь, ноги в руки и бежать. Хах. А если бы он на меня, дыхнуть огнем успел? Не то что бы я не был уверен в своем доспехе, но...

— Жалкие букашки! Как вы смеете! — Дракон, ослепший на оба глаза, стал беспорядочно плеваться огнем, город вспыхнул как стог сена. Жители и до этого, начавшие панику при виде дракона, сейчас и вовсе метались повсюду, как умалишеные. Я вытянул из колчана стрелу. Магия шкуру дракона в свободной форме плохо берет, так даже в моем мире было, никто не мог убить дракона даже Авадой, а вот заколдованное оружие работало весьма неплохо. Тетива Урфаэля натянута до упора, а стрела уже не выдерживает той силы Света, что я в нее направил. Можно стрелять. — РРРАР-кхр! Кхр! — Дракон, получив заклятую стрелу в горло, начал хрипеть и подавился собственным пламенем. Пора менять позицию, стрелы почти бесполезны. Перескакивая по горящим крышам, я пытался подобраться к дракону и умудриться не попасть под его хвост и крылья. Дракон волчком крутился и пытался взглотнуть, но стрела засела глубоко, даже синего оперения не видно. Это ему конечно, все равно что заноза, но заноза в горле, да еще и жгущая его как кислота — вещь крайне неприятная. Эльфы продолжали обстрел, отвлекая слепого дракона, что и позволило мне запрыгнуть на его крыло и соскользнуть по перепонке на спину. Вытащив из ножен Хроарист, я безпощадно начал кромсать дракону позвоночник у основания шеи. Для моего клинка, никакая плоть не проблема и шкура дракона не выдерживала моих атак. Крепкие некогда чешуйки, разлетелись, явив мне плоть и я вонзил меч по самую рукоять. — Кхарр! Убррью! — Дракон сейчас был по всей морде утыкан стрелами. Я увернулся от когтистого крыла, оставив меч вонзенным в спину дракона, попрыгав так еще несколько раз, но уже спасаясь от его хвоста, я снова достиг Хроариста. Шея рамалока изогнулась в попытке достать меня головой и ухватить челюстями, однако я, вынув и схватив покрепче меч, вонзал его вновь и вновь, в место между шипами. --- Ракх!...хараа. — Дракон содрогнулся от боли, струи жидкого огня стекали из его пасти, подобно крови. Я продолжал бить между шипами, и кажется все-таки повредил спинной мозг, между позвонками. Тело дракона, зашлось в бесконтрольной судороге и мне пришлось, спешно покидать спину Смауга. Он подобно змею извивался, круша все вокруг и захлебываясь огнем. Дергались крылья, завивался кольцами хвост, голова с шипением пара, погрузилась под воду... Огонь, светивший из груди дракона меж чешуек, тихо угасал... Кажется он наконец издох. Я сел на выпирающую балку какого-то горящего строения. Кажется у меня руки трясутся... Надо отвлечься, подумать о чем-нибудь. Итак: стрелы не нанесли ощутимого урона — череп рамалока, был слишком прочен для них, а глазной канал видимо был изогнут. Бросаться с мечом столь близко к зубам и огню я не захотел. Добираться до сердца? А где оно у него? Бить в брюхо мечом, как Глаурунга? Так раздавит и не заметит. А вот спина у слепого дракона оказалась уязвима. Хоть не додумался перевернуться, впрочем с такими длинными крыльями, это совсем непросто. И что в нем было красивого? Обычная змея, только огнедашащая и с крыльями, похожими на сложеный помятый зонтик. Тьфу! Даже та гадюка, красивей была, она и разговаривать вежливо умела. А то что часть сокровищ, к брюху Смауга поналипла, красавцем его это не сделало. Мне, если подумать, драконы вообще не нравятся. От них беды одни: что Норберт Хагридовский, что Хвосторога Венгерская, которая меня по небу над Хогвартсом гоняла, что тот слепой Белый из банка Гринготс. А тут вообще: Глаурунг чуть не сжег, а Змеи Севера на Дагорлаге изувечили... Я осмотрел город. Мда. Все полыхает, всюду клубится черный дым, слышатся крики... Лайктаун горит. Внезапно затрубил рог и я поспешил на этот звук. Трубил Элдеран. Я посмотрел на лучников. Все живы как ни странно. Некоторые, разве что, мокрые только и в золе перемазаны. Ну понятно, в воду с крыш, от огня попрыгали, что вполне разумно. Интересно, а как бы я в своем серебряном гробу поплыл? Впрочем, чары воздушного пузыря на то и придуманы. — Прекрасно, дракон мертв! Змей Севера, сдох от руки эльфа! — Элдеран весело воскликнул. Воины радостно заорали, проклиная мертвого дракона и счастливо смеясь не веря своей удаче. Выжить столкнувшись с рамалоком это действительно или героический подвиг, или слепая удача. — Кхм. Наши дальнейшие действия? Волю Владыки мы ведь выполнили. — Галиэр закончив выжимать промокшие волосы, решил прекратить этот балаган. — Думаю, наведаться в Эребор и найти следопытов было бы разумно. Так или иначе, нам следует отправить гонца с донесением во дворец. — Лошадей бы найти. — Сказал кто-то из лучников, осматривая место где раньше были наши кони — черное пятно на месте коновязи, что до сих пор горит. Одни ремни уздечек на бревне. Я подошел поближе и взял один из ремешков. — Они пререкусили поводья, думаю это Вереск постарался. Целы наши кони, разбежались просто. Потом в Эрин Гален вернутся. — Решил я порадовать лучников. — Хэх. Меарас, что еще сказать. Тогда пойдем пешком. — Элдеран бросил взгляд на горизонт. — Утро наступит еще нескоро, как раз к рассвету успеем. — Подождите, дайте мне кое-что попробовать. — Я решил позвать коня через осанве. Не связь фамилиара конечно, но хоть какое-то средство связи. И Вереск ответил. Эльфы услышали лошадиное ржание и поседланные эльфийские скакуны с оборванными поводьями, появились из темноты, возглавляемые вороным конем. — Слава Валар. Хоть пешком не идти в такую даль. — Галиэр похлопал свою коюбылу по серому боку. — Теперь насчет гонца. Кто пойдет? — Я. — Вперед вышел прихрамывающий эльф. — Я прыгнув в воду, какую-то доску на дне задел. Только верхом ехать и могу. — Хорошо. Доложишь Его Величеству что дракон пал, но Озерный город сожжен. Мы все живы и направились к Одинокой горе. И сообщи, что Тауриэль направилась на Север к Пустошам. — На Север? Я чего-то не знаю? Увидев мой интерес, Галиэр пояснил нам: — В момент атаки дракона, она уплывала на лодке вместе с людьми и гномом. Я ее увидел. Возможно ей известно, куда именно направился принц Леголас. Мы поробуем ее найти. Сами или же с помощью следопытов. Эльф кивнул и забрался на лошадь. Махнув нам на прощание, он направился в сторону леса. Нас осталось четырнадцать, включая меня. Элдеран и Галиэр, приказали седлать коней и обойти озеро вдоль берега.

Добравшись до Пустоши, мы заметили караван из людей, видимо это те, кто сумел сбежать от огня дракона. Многих мы видели на берегу, они пытались спасти свои пожитки, а эти видимо прознав о гибели дракона направились к руинам Дейла. Ну и пусть идут. Все же каменные стены и дома остались, правда как они выживут без еды, я не знаю. В пустошах дерево в дефиците одна трава. Но вот-вот выпадет снег и наступит холод. Большинство людей просто не выживет. Мы проехали мимо них к Эребору. Хм. Гномы каким-то образом завалили вход. Каменные ворота разворотил дракон, а гномы сложили из осколков баррикаду и мост в ров обрушили. Ну да, их всего-то тринадцать и хоббит было, а сейчас может быть и меньше — дракона-то они пробудили, кто знает сколько их выжило после этого? — Что-то следопытов не видно. Я опасаюсь худшего. — Галиэр осмотрел окресности и спешился. — Они могли нас просто не заметить. — Элдеран отвязал от пояса сигнальный рог и затрубил. Пронзительный гул разнесся по пустоши и его наверняка услышали не только следопыты, но и гномы с людьми. — Вон они! — Лучник указал пальцем на четыре тени спускающиеся с исполинской статуи у Врат. Эльфы в маскировочных плащах быстро подбежали к нам. — Я Линтар, глава этого оряда, я правильно понимаю что Смауг убит? — Быстро представился и спросил эльф со светлыми волосами. Полу-синдар? — Да. Правда удалось нам это сделать, отнюдь не стрелами. Мы его ими, только отвлекали и сумели ослепить, у нас колчаны почти пустые. — Галиэр кивнул себе за спину, в колчане у него действительно осталось всего семь бронебойных стрел из двадцати. Выдирать остальные из туши дракона никто не стал, помня о его ядовитой крови. Мои почерневшие пятна на броне до сих пор не оттерлись, а ведь это заклятое серебро, что уж говорить про меч? — Темному менестрелю, удалось поразить зачарованым мечом позвоночник дракона. Это того и убило. — Меня радует эта весть, — произнес Линтар заметно расслабившись как и его подчиненные, — никто не пострадал? Я имею ввиду из эльдар, полыхающий город нам отсюда было хорошо видно и об участи людей мы догадываемся. — Алнар повредил ногу, неудачно нырнув. Я отправил его с донесением в Эрин Гален. — Элдеран посмотрел в сторону Эребора: — Сколько их там? — Семь гномов и один... полурослик — хоббит. — Линтар постарался вспомнить название того забавного человечка. — Аркенстоун судя по всему, ими еще не найден вот и закрылись. Не думаю, что они всерьез попытаются уберечь горы золота от людей в одиночку. Они же за камнем пришли и пока не найдут — не уйдут. — Что ж. Нам остается только ждать ответа от Короля Леса. Есть идеи где разбить лагерь, не привлекая внимания гномов, но и не упуская возможности наблюдать за гномами? — Почему бы не рядом с руинами Дейла? — Хм-м. Не думаю, что люди будут против. Кстати, вы узнали как наугрим вообще в Эребор попали? — Тайная дверь, зачарованая гномами Былых Времен. Дверь находится за спиной второй статуи у прохода. — Линтар кивнул за спину, — так же, нам удалось подслушать их: Встань у серого камня, Когда прострекочет дрозд. И последний луч в День Дурина Укажет на замочную скважину. — Так гласило их указание на тайный ход. Луч луны осветил замочную скважину, а ключ от двери был у Торина Дубощита. Видимо при обыске, ключ и подсказка находились у полурослика. Его ведь так и не обнаружили и видимо именно он, выпустил гномов из казематов, как-то пробравшись во дворец. Полурослик на удивление безшумно ходит, впрочем учитывая что он босой, это неудивительно. — Ясно. Поспешим обустроиться до прихода людей. У нас есть запасы еды и питья. Сможем даже разжеть костер если потребуется. А то мы промокли в Озерном городе во время боя с драконом. — Галиэр многозначительно потрепал командирскую накидку, что тяжелой тряпкой повисла на плечах. Нет. Риска заболеть не было, но комфорт всегда предпочтительнее. Следопыты согласно кивнули и ведя лошадей, эльфы пешком направились к каменным стенам Дейла.

Мы развели костер в одной из охранных башен Дейла за его стенами. Как ни странно, люди похоже ни разу не посещали города и в нем уцелело все то, что не могло сгореть. Арсенал и золото Дейла, до которого не добрался дракон, были абсолютно целы. Впрочем людское имущество нас не интересовало. Я отвлекся от наблюдения за Вратами Эребора, услышав карканье. Прямо передо мной, на каменный парапет сел большой ворон. — Элдеран, взгляни. — Я указал кивком на птицу. — Ну, это ворон. Значит звери и птицы узнали об уходе опасности из этих мест. Вот и хорошо. — Элдеран не мог понять моего хмурого выражения лица, что с моим шрамом порой выглядит жутко. — Ничего хорошего. Это кребайн — чересчур разумный и заколдованный ворон. Да будет тебе известно, такой ворон для гномов, как Великий Орел для Гондолина — шпион и разведчик. Не даром на знамени Эребора изображена эта птица. Теперь гномы узнают о гибели Смауга и о нашем присутствии. Так же гномы смогут позвать своих союзников и закрепиться в Эреборе. Тогда не видать Трандуилу камней. — Тогда Королю нужно поспешить — пока помощь гномам не явилась. — Увы, мы ничего не можем сделать. Мы бы с легкостью могли пробраться в Эребор и одолеть гномов. Но без приказа Владыки этого делать нельзя, может он сумеет договориться миром? Повторение конфликта как в Дориате, нам не нужно. Советую просто избегать этих птиц и не говорить при них ничего важного. У нас в Эрегионе даже шутка была: “чувствуешь взгляд — это вороны бдят” — кребайн Хазад-дума за нами в Ост-ин-Эдхиле наблюдали. — Я предупрежу остальных. — Сказал Элдеран, бросив мрачный взгляд на птицу, поспешил покинуть башню. Я начал сверлить птицу “Карающим Взглядом”, на что ворон лишь хрипло каркнул и начал чистить перья. Ну это уже наглость! Я ехидно улыбнулся и пропел: Я потом Из темной чащи слышал, Как они бежали второпях, И свивали полевые мыши Гнезда В их безглазых черепах. Тот же месяц Плыл над синим бором, И закат горел, Как ярый воск. И у всех у них Я, старый ворон, Из костей Клевал соленый мозг! Птица на мою издевку возмущенно каркнула и взмахнув крыльями слетела с насиженного места, очевидно с целью выклевать мне глаза. На правду обиделся? Ну-ну. Бросок кинжала сбил птицу прямо на подлете. Призвав оружие назад, я брезгливо взяв мертвую птицу за кончик крыла, зашвырнул ее с башни за стену Дейла. Не нужен мне тут шпион, а эта птица итак многое услышала. Вороны еще с Эрегиона меня достали. Нет бы, как все его нормальные собратья — падаль клевать, так нет — им надобно за эльфами подглядывать!

====== Глава 22. Все что нужно нам — алмазы и золото, А остальное ерунда. (Пустошь Смауга) ======

Отдав пост Галиэру, я направился на изучение окрестностей. У нашего отряда был недостаток стрел, но возможно в арсенале Дейла уцелело что-то полезное нам. И если арсенал стражи мы осмотрели, то лавку охотника мои соплеменники просто не знали где искать. Скоро придут люди и нам надо успеть до них. Однако я не чаял надежду найти что-нибудь не обветшалое, что несомненно могло произойти с древком и оперением стрел. Воспроизведя по памяти маршрут, я довольно быстро нашел лавку. Пройдя через проем, я заметил под слоем пыли погреб. Или там вина и припасы, или там мастерская охотника. Я спустился, замок не поддавался пришлось открывать Алохоморой. М-да. Мастерская — мне повезло, вот только как я и ожидал — все сгнило. Одни металлические проржавевшие наконечники и остались. О, а это что? Массивная черная железная стрела, причем не одна. Припомнив яростный рев дракона, я понял что они для самострелов, что некогда стояли на башнях Дейла. Однако почему стрелы у охотника, а не в арсенале или сторожевых башнях? Я осмотрел стрелу внимательнее, определенно гномья работа, причем былых времен, сейчас такие не делают — не умеют. Я задумался: запустить такое с лука, не каждый сможет, а мои бронебойные стрелы, оказались эффективны там, где наугримский артефакт оказался бесполезен. Я разочаровано вздохнул. Ладно, передам стрелы людям, что придут сюда. Возвращаясь к башне, я прислушался к звукам природы, жизнь действительно возвращается в эти края. Я послал Зов, призраки спят, хорошо, значит людей они беспокоить не будут. Эх, если у эльдар Нарготронда была возможность, сгорев в огне Глаурунга попасть в Чертоги и возможно там исцелиться, то у смертных такой возможности не оказалось, да и душои они слабее. Правда, феанорингов из Чертогов теперь не отпустят, но и умирать душой в агонии, они не будут. Или вечный сон, или Бездна. Все же, только в Смерти можно обрести покой. Интересно, сколько не-нолдор в Чертогах, оказавшись в мучениях молили Мандоса о смерти, а он не в силах был им ее дать? Смерть — дар Илуватара людям, не спорю, но разумнее душе самой решать, хочет ли та умереть. В моем мире был образ вокзала Кингс-Кросс, там я и решил не умирать, но кто же знал, что это решение лишит меня смерти насовсем? Не то, что бы я жаловался, но не будь у меня столь гибкого, закаленного всякими странностями, сознания, я бы давно уже сошел с ума. Может это одна из причин моего становления Хозяином Смерти, а может и нет. Я этой “старухи с косой” никогда не видел, только образ Дамблдора и то не уверен, что это был не глюк. Я достал из за пазухи кусок хлеба и наравился к месту, где я оставил Вереска. Черный конь, раздув ноздри и поведя ушами, повернул голову в мою сторону и закатал верхнюю губу, обнажая зубы. Ну, будем считать это не актом агресии, а доброжелательно улыбкой. У Вереска они как правило означают одно и то же. Погладив коня по гриве, я протянул коню кусок хлеба в латной перчатке, иначе есть нешуточный риск лишиться пальцев. Этот конь вместо того, что бы аккуратно взять хлеб губами, хватает его зубами, чуть ли не с лязгом. Меарас, что еще сказать, прирожденный охотник от Ороме, правда это детище Седогрива, должно было Валинорским псом родиться, а не лошадью судя по характеру. Я нахмурился, увидев в гриве коня серебристые нити седины, их было не много, но они все же были. Этот конь смертен, так как является едва ли полукровкой. Он стареет и вскоре умрет. Я похлопал коня по шее, привлекая его внимание и связываясь с ним через осанве: — Стареешь друг, ты ведь знаешь, что вскоре... лет через десять, умрешь? — Конь равнодушно продолжил жевание, однако в его мысле-образах, я уловил картину его сражения и последующей гибели от зубов варгов и еще каких-то тварей. — Хочешь умереть не от старости, а в бою? Понимаю. — Конь фыркнул и я увидел в его разуме, образ белоснежного коня и табуна не менее прекрасных лошадей, а потом Вереска в образе старой клячи. — Седогрив и Меарас... да? Хочешь быть как они. Хм. Как думаешь, мне стоит предлагать тебе связь фамилиара? — Конь прекратил жевание и покосил глазом в мою сторону. В его разуме читался вопрос. — Ах да. Подожди, я сейчас объясню. — Я стал показывать коню картины, невиданных в этом мире зверей, что под влиянием магии или ритуалов, приобретали абсолютно удивительные свойства и умения. А фамилиары — питомцы-спутники магов, имели с хозяевами сильную связь и жили столько, сколько и сам хозяин, а порой, взависимости от силы мага, становились волшебными животными. Моей полярной сове Хэдвиг, увы не повезло, она отдала свою жизнь за меня, перехватив проклятие. Да, сил у меня тогда было немного, но уверен, от старости бы эта птица не умерла, она к тому же была гораздо умнее обычной почтовой совы. — Только тут нужно доверие и понимание, впрочем, если ты, до сих пор не расколотил мне копытом череп, шансы у нас есть. Однако, если ты будешь вечно, пытаться меня сбосить и попробовать съесть мои волосы, я могу и передумать. — Я насмешливо потрепал коня по гриве. Конь пронзительно заржал и затанцевал на копытах, едва не отдавив мне ногу. В его разуме я увидел ту же картину его гибели, но в этот раз конь побеждал и нес на спине всадника, но в итоге тоже умер и я вместе с ним. — А вот насчет этого я не знаю. Я бессмертен. И не только как эльф. — Я показал Вереску образ себя, как материализующегося призрака. У коня ступор. Понимаю. — Не знаю, как это повлияет на тебя, но если связь будет крепка, я вытащу тебя вместе со мной с того света, обещаю. Подумай. — Я похлопал коня по шрамированному крупу и направился к стоянке эльфов, в дозорную башню. — Вижу люди уже у стен. — Проговорил я вслух, подойдя к Галиэру. Рядом с командиром лучников был и следопыт Линтар, что приветственно качнул мне головой. — Да, уже заходят в город, нужно их поприветствовать что бы недоразумений не было. Да и остальных эльдар собрать. — Галиэр достал свой сигнальный рог и затрубил. Хм, звук действительно немного отличался от звука рога Элдерана. Люди услышали звук, а некоторые и определили его источник. Галиэр приветственно махнул им рукой и обернувшись к нам, приказал спускаться и ждать остальных в отряде. Эльфы прибыли быстро и мы все отправились к главным воротам — встречать погорельцев Лайктауна. — Приветствую вас бессмертные. Я Бард из Озерного города. — Мужчина лет сорока и достаточно приятной внешности первым поприветствовал нас. Брюнет с бородкой и сединой в волосах. Его лицо мне кого-то напоминает... — Я Элдеран, глава отряда лучников из Зеленолесья. — Эльф преветственно склонил голову человеку и начал представлять нас. — Это Галиэр, тоже командир лучников, но сейчас в подчинении у меня. А это Линтар, лидер наших следопытов. — Линтар склонил голову первым и за ним последовали другие следопыты. — А этот эльф, именуется Темным менестрелем, именно его рука сразила дракона. — Я улыбнулся и тоже приветственно склонил голову, Бард закаменел лицом, увидев мои шрамы. — Я, да и все жители благодарны вам за убийство Смауга... — Очнувшись от кратковременного ступора, смертный начал было рассыпаться в благодарностях. — Не стоит, — прервал я человека, — Да, дракон убит, но эльфы сделали это с целью уберечь Эрин Гален от его гнева. Да и Озерный город сгорел, не думаю, что в этом была польза жителям. — Возможно... — Медленно проговорил Бард, — но дракона все же убили вы, и не ваша вина в том, что Смауг напал на город и проводить бой пришлось в Лайк-тауне. А не будь вас, жертв было бы куда больше. Я питал надежды сразить дракона черной стрелой, что осталась у меня, но они еще в прошлом, показали свою бесполезность. Стрела моего отца, лишь чешуйку с брюха ему отбила. Ваши же стрелы — пробивали драконью броню, а меч и вовсе не встречал преград, разя и кость. — Бард, скажи, нужны ли тебе они. — Я передал человеку найденые черные стрелы. — Без стреломета их не запустишь, но как память и образцы они могут и пригодиться. Может в будущем мы новые стрелометы построим. — Смертный взял в руки тяжелые стрелы, да, такие в колчане за спиной не потаскаешь. — Твое лицо напоминает мне лик Ригара — Короля Дейла. Ты имеешь с ним какое-то родство? — Я стал внимательнее вглядываться в лицо человека. — Он был моим дедом. Он и мой отец погибли в пламени дракона, да и не смотря на королевскую кровь, я был лишь ребенком. Какой я король в деревне? — Бард тяжело вздохнул. — Люди выбрали лидера из вельмож, кто хоть как-то вести людей за собой умел. А вот последний наш бургомистр, оказался не лучшим человеком, к нам из-за него вновь вернулся голод. Зачем нам нужно было золото, если пустой живот еды просит? Благо он утонул, однако затонул вместе с золотом Лайктауна. Нам теперь, вашему Королю вновь предложить нечего... — Бард перевел взгляд на своих... очевидно детей. — Вот-вот снег пойдет, а у нас снова еды нет. — В Дейле, нами были найдены некоторые золотые монеты и арсенал, жадности и пламени дракона они как-то избежали. Их мало и оружие порчено, но возможно вам удасться договориться с Королем Леса... — Я задумчиво посмотрел на эльфов. Те в ответ пожали плечами. Ну да, это я с Трандуилом близко знаком, а не они. — Не знаю... Холод будет силен, возможно вы сможете договориться с гномами и пережить зиму в стенах Эребора. У них есть плавильни, работающие на ядовитых, горящих газах в недрах Одинокой горы. Там тепло. — С гномами можно. — На мой заинтересованный взгляд, Бард пояснил: — Они останавливались у нас. И обещали бургомистру часть сокровищ, что бы мы пропустили их к Одинокой горе. Это их вина, что Смауг пробудился, а я ведь предупреждал и их, и бургомистра... Они нам должны, и за сгоревший город тоже. Теперь однако, многие из нас с радостью обменяют сокровища на теплый очаг и припасы от Короля эльфов. Уверен, гномам в Эреборе тоже есть нечего — столько лет прошло, один тлен в кладовых и остался. — Мы ждем вестей от нашего Владыки. — Элдеран внимательно посмотрел на жителей Лайктауна. — Он пришлет гонца и мы уйдем в Эрин Гален, но передадим вашу просьбу Королю. Однако смею заметить, у эльфов с гномами не лучшие отношения, но есть надежда, что за еду гномы откроют свои двери. Они тоже... должны Королю. Если у вас будут какие-то вопросы, то вы найдете кого-нибудь из нас в обзорной башне, что смотрит на Эребор. Элдеран повелел нам возвращаться на пост, но на мгновение остановился и громко сказал, обращаясь к людям: — Я не ведаю многое о гномах, но их предводитель — Торин Дубощит, показал себя жадным глупцом. Возможно договориться с ним миром не выйдет, поэтому советую вам озаботиться оружием. В небе парят их шпоны — вороны, будьте осторожны в том, что говорте при них. Гномы обязательно попробуют обмануть вас или просто нарушить слово, будьте готовы... И не тревожьте наших лошадей. — Оружием? Зачем? Неужели вы думаете, что он нападет на нас? Но их же немного. — Бард спросил в спину уходящим эльфам. Я обернулся: — Через воронов, гномы могут позвать войска. Получив Королевский Камень, Торин Дубощит станет законным королем. И если ему не понравятся ваши вопросы про долг и оказание помощи, ему ничего не стоит выгнать вас обратно на пепелище Лайктауна. Возможно я сгущаю краски и все не так плохо, но:

Так придумано людьми:

Хочешь мира — жди войны!

Я насмешливо посмотрел на Барда: — Как я сказал, подготовиться не помешает. Война порой начинается с сущего пустяка: один знатный оскорбляет другого, а в итоге: страдает весь народ. Торин с Королем Трандуилом уже успели оскорбить друг друга, причем во дворце последнего и публично. Надеюсь конечно, что у Торина хватит благоразумия не раздувать конфликт, до вооруженного столкновения еще и с людьми. Это мы — эльфы, из-за кровавого прошлого между нашими двумя народами, всегда общаясь с гномами, рисковали начать войну. А сейчас ситуация стала и того хуже. Однако, люди всегда уравновешивали наши отношения и мир между нами длился долго. Не думаю, что гномы позволят Торину напасть на вас в случае чего, но об эльфах речи не идет. Торин должен вернуть Трандуилу драгоценные камни Первой Эпохи, найденные гномами в руинах бывшего дворца лесных эльфов. Король Трор этого тогда не сделал, да еще и оскорбил Короля Эльфов при своих подданных. Владыка Эрин Гален, желал договориться с гномами позже... но налетел дракон и было не до этого. А недавно, Трандуил предлагал Торину сделку: камни в обмен на помощь... не вышло. Только обидели друг друга. А дракона-то убили именно его эльфы, за одно это — Торин должен нам по гроб жизни. Я оставил Барда в тяжелых раздумьях и направился к башне. Бросив взгляд на Эребор, я разочарованно проводил взглядом ворона-кребайн, улетающего в сторону Железных Холмов. Там была крепость гномов и заседал в ней, родственник Торина — Даин Железностоп. Название дано ему и его войску из-за ношения тяжелой железной брони. Когда эти гномы маршируют, на всю округу доносится тяжелый, глухой, металлический лязг и даже земля дрожит от их тяжелого шага. Торин тоже видимо, ожидает худшего, вот и зовет на помощь собратьев.

— Прибыли эльдар! — Услышал я голос лучника, занимавшего сейчас пост на башне. — Это Владыка Эрин Гален! Я глазам своим не верю. Он привел армию! Мы с Элдераном переглянулись и поспешили подняться на башню. Я даже оперся о парапет, вглядываясь в даль. — Действительно. Армия. Но он же не знает о воронах и возможном прибытии армии гномов. — Элдеран смотрел на приближающееся войско. — Может он догадался? Или так, или это акт устрашения. — Галиэр хотел было протрубить в рог, но передумал. Войска сами идут в Дейл, причем абсолютно бесшумно — армия пешая. Видимо хотят прибыть тайно, поэтому идут ночью без факелов, и скрыв знамена. — Или же он намерен брать штурмом Эребор и занять его самому. О. Явижу крытые повозки. Значит Лагерь тут обустроят, и не сразу к воротам гномов идти будут. — Я прищурился и разглядел в далеке Арсула, Король был верхом на нем и в броне. Мы дожидались следопытов — те ходили на охоту, но кроме пары мелких птиц никого не подбили. У людей вопрос стоял менее категорично, я сам видел как Бард, сбивал из лука воронов с неба. Ну, в принципе ворон тоже еда, если суметь его хорошо приготовить. Да и польза — от шпионов избавляется. Собравшись все вместе, итого: тринадцать лучников, четыре следопыта и я; мы отправились к воротам. Люди недавно их собрали, раньше это просто был каменный проем в стене. Ночь темная, люди спят... даже дозорные. Эльфийская армия тихо и безпрепятственно прошла в Дейл. К утру, зашло все войско и лишь к приходу самого Владыки Эрин Гален, люди стали выскакивать из домов в полном недоумении от присутствия здесь чужой армии. Я с отрядом вышел вперед. Король увидел нас и приподнял уголки губ: — Менестрель... Наконец-то ты приобрел имя, достойное твоих воинских талантов. Тебя уже нарекли Дагниром Смауга. — Я скривился, еще одна кличка, сколько у меня их за всю жизнь было? — Вижу ты не рад? — Убивай я дракона один, у меня не было бы сомнений в принятии такого имени. Но нас же пятнадцать эльфов было! — Кто нанес решающий удар, тот и герой. Исильдур яркий тому пример. — Король широко улыбнулся заметив как меня перекосило еще больше. Да уж, сравнение. Бард из Озерного города, выскочил прямо под ноги лошадям, запряженным в повозки. Трандуила он заметил только после моего оклика. Развернувшись, человек в шоке уставился на оленя, а переведя взгляд выше узрел и всадника. Спешно поклонившись, Бард начал говорить: — Я Бард из Лайктауна, прошу Вас принять благодарность от жителей Озерного города, за победу ваших воинов над драконом. — Я прнимаю твою благодарность Бард. — По взмаху руки короля, эльфы сняли покрывала с повозок. Показывая, что они под завязку загружены едой и питьем. Бард в шоке и сомнении посмотрел на Короля. Трандуил усмехнулся: — Когда-то эльфы Эрин Гален, по просьбе Темного менестреля, уже оказывали помощь жителям Дейла. Сейчас, я решил повторить это деяние. — Я благодарен вам за это. Но что же Вы желаете получить взамен? — Хо, а он умен. Правильно понял слова Короля. Тогда была моя просьба — и я с людей ничего не потребовал. Лишь дальнейшая помощь, оказывалась Лайктауну тогда еще деревне, за плату золотом. А сейчас благотворительностью занялся уже Король... — Всего лишь разрешения встать моей армии за стенами Дейла. Мы не станем занимать много построек, мы установим шатры и выставим дозорных на башни и стены. — Я не в праве Вам отказать. Но зачем вам... все это. — Человек выразительно махнул рукой на войска. — Это мы обсудим уже в моем шатре. Когда войска разместятся, тебя призовут. — Трандуил отвернулся от человека, давая понять что разговор окончен. Бард хотел было что-то сказать, но замолчал и глубоко вздохнул. Встрепенувшись как мокрая птица, он стал подзывать жителей, что бы те разгружали повозки. — Элдеран, Галиэр, Линтар. — Трандуил спешившись подошел к нам. — Поведайте мне о ситуации с Эребором. Почему ворота завалены? Эльфы начали доклад, больше всех естесственно говорил лидер следопытов. Король слушал внимательно и услышав мои соображения насчет кребайн, направленного в сторону Железных Холмов, закаменел лицом. Видно, вооруженного конфликта с гномами он не желал и как теперь отреагируют гномы увидев в Дейле вооруженных эльфов, он догадался. Король отпустил командиров и повернулся ко мне и обратился на “ты”: — Твои соображения? — Хочет неофициального разговора? Хорошо. Опишу ему ситуацию. — Соображения по поводу чего? Занимать Эребор я вижу, желания ты не имеешь. Армия для запугивания? Это гномы... точнее это Торин. Его таким не запугаешь. Сделка насчет пропитания, может сработать, так как гномы в этом будут принимать решение уже за себя. Торин же скорее с голоду сдохнет, чем даст эльфам хоть монетку. Однако есть проблема с жителями Дейла. — Трандуил непонимающе посмотрел на меня, я пояснил: — Еда — это хорошо. Но здесь же голые стены, продуваемые всеми ветрами. Люди — смертные не только потому, что продолжительность жизни у них короткая — они умирают от холодов, сырости и болезней. Тогда после атаки дракона, у жителей была фора в полугодие. Они успели отстроить себе дома и засушить рыбы и орехов. Сейчас же у них ничего нет, они просто не успеют. Снег выпадет со дня на день, а им даже костер развести не из чего и укрыться от ветра нечем — холодные стены тепла не хранят. Вся надежда на газовые печи гномов — это воспламеняющиеся испарения Одинокой горы. Да и воздух города под землей, отнюдь не сырой, он согрет лавовыми потоками вулкана — жидким огнем текущим в глубине. Да и ветра там тоже нет. — Мне пришлось пояснять недоумевающему синдар, некоторые мои слова. Я порой забываю о том, что терминов моего мира, тут не понимают. Со мной постоянно такое происходит, никак не отвыкну думать и изъясняться удобными мне понятиями. — Да. Людям будет сложно... Но пусть они сами договариваются обо всем с наугрим. Я более не стану вмешиваться в их дела. Я пришел за камнями и точка. Нужно успеть получить их до прихода Железностопа. Я позже призову тебя в шатер, его поставят ближе к полудню. — Король видимо тщательно все взвесив, решил не взваливать на себя человеческие проблемы. Я кивнул Трандуилу в знак принятия его решения. Тут... я был с ним согласен. Тогда было проще, да и детей знакомых нам людей, было откровенно жалко. Сейчас же передо моной лишь горстка необразованной деревенщины, что не стоит прилагаемых усилий. Как я говорил — король должен быть рационален и прагматичен. Эти люди, даже не союзники и тем более не вассалы, да и Трандуил, отнюдь не король людей, что бы заботиться о них. Так, была когда-то торговля и все. Маглы Дейла были полезны, позже им помогли, так как это было довольно просто сделать, а сейчас... Ни кола, ни двора. Да и людей мы этих по сути не знаем, тогда хоть кто чей сын, догадывались, лично с родителями их были знакомы... Едой сейчас Трандуил оплатил размещение своего войска в крепости и больше помогать он им не намерен. Я вздохнул, провожая взглядом, уходящего Трандуила. Может Бард о чем-то еще сумеет с эльфом договориться, он человек сообразительный. — Леголас! — Я обернулся, внезапно услышав голос Короля. И действительно, Трандуил направился к группе людей, среди которых я приметил двух эльдар и... гнома? Леголас и Тауриэль, а вот гном видимо, тот самый что получил отравление. Они все это время здесь были? И не встретились с нами? Едва ли не каждый житель знал об эльфах занявших башню, они что, прятались от нас? Или пришли только что? — Объяснись немедленно! Почему ты в одиночку погнался за орком?! — Трандуил потерял все свое хладнокровие. — Орк которого я преследовал, знаком мне, это... — Я уже знаю кто это! Больг сын Азога. Из Гундабада! Ты понимаешь чем рисковал, преследуя наездников на варгах?! — Отец я... — А ты?! Тауриэль? Почему не образумила его, раз уж нарушила приказ и помчалась за гномами?! Почему принц Эрин Гален, рисковал жизнью, в то время как ты отсиживалась у людей?! — Трандуил был не на шутку разозлен и... напуган. — Владыка поймите я... — Я не желыю выслушивать твои жалкие оправдания! Я знал, что Леголас влюблен в тебя, я уведомлял тебя что не потерплю неравного брака! Ты— Имела на него влияние. Ты— Не образумила его! Не знаю назло мне или по глупости своей, но это был неоправданный риск! Раз уж тебе так важен наугрим, то и веди свою судьбу с ним отныне! — Король сделал дрожащий вздох успокаиваясь. Прикрыв глаза он постоял так некоторое время. Тишина опустилась на площадь и никто не смел ее прервать. Пусть люди и не понимали эльфийской речи, картина говорила сама за себя. Владыка Зеленого леса или точнее сейчас он заслуживал называться Королем Лихолесья, холодно взглянул на эльфийку и загворил, чеканя каждое слово: — Я изгоняю тебя из Эрин Гален, отныне... деревья не пустят тебя под свои кроны и будут воспринимать как нарушителя границ. Ты сама виновата в этом. Я же виноват, что доверил тебе важный пост. Подвергнув сознательно, жизнь моего сына угрозе, ты совершила акт предательства. Сделав это ради гнома, ты совершила предательство вдвойне! По законам Первой Эпохи я имею право казнить тебя! — Король вновь прикрыл глаза. — Но я не феаноринг, да и ты по сути своей — неразумное дитя. — Отец! — Нет Леголас! Пойми, же наконец! Я понимаю твою любовь к Тауриэль, но разве ты не видишь, что она избрала другого?! — Если в Эрин Гален нет места для Тауриэль, то в нем нет места для меня. — Леголас грустно посмотрел на отца. — Как... хочешь. Вижу мои слова для тебя бессмысленны. Ты как упрямый эльфлинг, не желаешь слушать полезных советов и доводов разума. Что ж. Не хочешь возвращаться домой, не возвращайся. Однако когда ты, поймешь свою глупость, Лес с радостью примет тебя... Если надумаешь куда-нибудь уйти... Иди к нуменорским гробницам. Там на Севере, есть люди — Дунедайн, их считают изгоями, но они достойнейшие сыны людей. Жизнь их тяжела, но с ними ты научишься многому тому. Чему очевидно не научился дома. — Трандуил отвернулся от сына и ушел, скрывшись в рядах своих воинов. — Я тправлюсь в Гундабад! Я знаю что Больг и Азог там! И они там не просто так! — Если тебе так хочется идти на Север Мглистых гор, в крепость Короля-Чародея, то советую хорошенько подумать о возможности своего выживания! — Донесся из рядов воинов, удаляющийся голос Короля. — Мне не интересно, что они там делают. Орки гнались за гномами и до эльфов им дела нет. Леголас некоторое время вглядывался в ряды воинов и упрямо сдвинув брови, ушел за угол, утянув с собой Тауриэль. Ничего не понимающий безбородый гном, лишь некоторое время потоптался под чужими взглядами и подумав, быстро последовал за “влюбленной парочкой”.

— Они украли мою лошадь. — Разочарованно поведал мне Элдеран, когда я вновь поднялся на башню. Трандуил не был против нашего в ней пребывания. — Кто украл? Жители? Ты же вроде их предупреждал. — Нет. Принц и Тауриэль. Твой Вереск поднял тревогу и стражники бросились к привязи. Но принц просто перерубил поводья моей кобыле и вскочил в седло, вместе с эльфийкой. Король уже обо всем знает. Но велел не преследовать их, мол: раз уж они решили незаметно к крепости подобраться, то погоней выдавать их не стоит. — А тот гном? — Его Фили зовут. Он со своими друзьями в Эребор ушел. Да и смысла им брать его с собой я тоже не видел. Кстати. Теперь все тринадцать гномов в крепости Одинокой горы. Король решил их не использовать в качестве шантажа и отпустил. Он велел передать тебе, через пару часов подойти к его шатру. — Я лучше сейчас подойду. Подожду рядом если потребуется. — Элдеран кивнул мне, а я начал спускаться по каменным ступеням. Подойдя к шатру, я увидел ошивающегося рядом Барда. Тот увидев меня приосанился и сделал уверенный вид. — Приветствую тебя Бард из Озерного города. — Я приветственно кивнул человеку. Тот поклонился мне: — Я тоже рад видеть вас Дагнир Смауга. — Я слегка поморщился. — Уж лучше менестрель. Бард улыбнулся и кивнул в знак согласия. — Вы тоже приглашены на аудиенцию? — Да. Просто видимо как и вы — решил подождать здесь. И будьте уверены, Корль нас сейчас слышит. — А он там? — Бард удивленно посмотрел на шатер. — Разумеется. Бард осмотрел взглядом гвардейца и чему-то кивнул. Постояли. Помолчали. Терпение у человека закончилось первым: — А почему менестрель? Я знаю, что на эльфийском имена имеют самые разные значения, но ваше имя произносится на Всеобщем. — Потому что пою на человеческом. Вот и менестрель из меня человеческий и получился. — Как-то вы... не сочтите за грубость... на менестреля не очень-то похожи. — Бард махнул рукой на мое телосложение и явно, выделяющуюся на общем фоне броню. Да и раны те же... — А менестрелем я и не являюсь. Это прозвище. Я просто иногда пою по просьбе короля или взависимости от настроения. А так я кузнец-волшебник. Те смертоносные стрелы и меч, что сразили дракона — моя работа. — Уж в это гораздо больше верится. Скажите пожалуйста... а почему вы... ну, так сильно отличаетесь от остальных эльфов. Я имею в виду цвет волос, черты лица и другие мелочи. И вы еще как бы... светитесь. Буквально. Да и король с принцем тоже. — Барду явно было трудно подобрать слова. — Потому что воины которых ты сейчас видишь — сильваны, Лесные эльфы и коренные жители Зеленолесья. Король — синдар или Серый эльф, это несколько иное, более благородная кровь я бы сказал. Синдары и сильваны общих предков имели, они телери назывались, таких эльфов только в Серых Гаванях и можно встретить. Очень море любят. Принц тоже синдар, но он и с сильванами общие черты имеет, из-за крови матери. — Объяснил я. Бард задумчиво кивнул и вновь посмотрел на меня. — А вы? Телери? — А вы заметили что я, ни на синдар, ни на сильван не похож? — Я усмехнулся. Бард смутился, но постарался этого не показать. — Нет. Я не Телери. Я не коренной житель Средиземья вовсе. Мой народ еще в начале Первой Эпохи прибыл на эти берега. Я нолдор, нас назвали Мудрыми эльфами... правда это не подтвердилось. Мы скорее умелые ремесленники — голодхи, как назвали нас лесные собратья. Светимся мы действительно очень ярко, и едва ли не поголовно все являемся ремесленниками, причем по делам кузнечества и ювелирных работ. Нолдор можно встретить в долине Имладрис, он же Ривенделл и в Золотом лесу Лотлориэн — это южная часть Великого Зеленого Леса, в Серых Гаванях мы тоже встречаемся. — Не знал, что эльфы как люди и гномы разделены на народы. — Бард задумчиво пробормотал, а я пожал плечами. От дальнейшей беседы нас отвлек ехидный голос из шатра: — Если уж вы отвлекли меня от дел, то входите. — Это был Трандуил. Бард втянул голову в плечи, я же лишь усмехнулся и откунул полог. — О чем вы хотели с нами поговорить. — Спросил Бард, осматривая внутреннее убранство шатра. Круглый стол, троноподобное кресло, стойка с броней и оружием. Снедь какая-то, да карта на столе. — Я хочу забрать камни у гномов. Однако наша просьба может обернуться боем. Вмешивать в это людей я не намерен. Поэтому я хочу спросить, что собираешься делать ты. — Трандуил сидел в кресле и покачивал в руке кубок. — Я попробую мирно договориться с гномами. Если ваше приближение могут рассматривать как нападение, то одинокий человек, будет хотя бы принят как посланник. Я могу передать и ваше требование. — Ты действительно хочешь урезонить гнома? — Трандуил насмешливо взглянул на Барда и пригубил вино. — Советую напомнить им о недостатке еды и нуждах вашего народа. Сослаться на обещание. Может, если не Торин, то другие прислушаются к тебе. — Я высказал свое слово. — Об эльфах лучше не упоминай вовсе. В этом вопросе наши мнения разнятся. — Хорошо. Я буду говорить только за свой народ. Однако, что если гномы потребуют помощи от нас? С целью прогнать вас? Мы с Трандуилом переглянулись и холодно мосмотрели на Барда. Тот напрягся. Трандуил прикрыл глаза и произнес: — Ты. Именно ты, практически король своего народа. Я король своего. Торин... еще не известно. Но ты должен рассматривать свои поступки с политической точки зрения. Помогая гномам защитить Эребор, и нападая на нас... мы будем иметь право считать вас врагами. До тех пор, пока гномы не выдадут мне требуемое. Подобное ты должен решать сам или со своими людьми... Но никак ни перед Королем другого царства. Бард побледнел, но понятливо кивнул: — Тогда я возьму с вашего разрешения лошадь... белую и направлюсь в Эребор. — Удачи. — Король меланхолично проводил, выскочившего из шатра человека. — У НЕГО, ничего не выйдет. Для смертного он достаточно сообразителен, но он не знает об упрямстве гномов. — Согласен с этим. Однако люди всегда умели давить на жалость. Может друзей Дубощита проймет, раз угроз они не понимают. — Как думаешь, сколько у нас времени до прихода Железностопа? — День-два не больше. Договориться миром практически невозможно. А штурм крепости, пусть и не займет много времени, но камни нужно еще найти. Не думаю, что дракон распределял свои богатства по полкам. Однако Наугламир я смогу найти просто по магии, но нужно находится в сокровищнице. — Тогда придется пробиваться малыми силами для экономии времени и сохранения возможности обороняться. Небольшого отрядда на семерых гномов и одного полурослика вполне хватит. Если бы гномы нашли Аркенстоун, все было бы несколько иначе. Нашли бы и с чистой совестью ушли бы, здав нам крепость, понимая последующие жертвы, и Торин гномам был бы не указ. Теперь же они будут обороняться до последнего. Они практически обрели себе дом, дракона больше нет, да и с сокровищами они более не желают расставаться. — Сокровища могут быть прокляты, опять же камнем и драконом. Поэтому они так не разумно себя ведут. — Меня это не интересует. — Трандуил поставил опустевший кубок на стол и разлегся в кресле. — Будем ждать Барда с вестями, хотя я уже знаю, что ему скажут гномы...

— Ха! Быстро он! — Я смотрел со стены на возвращающегося всадника. Бард явно был раздражен и гнал лошадь куда яростнее чем требовалось. — Переговоры не удались, как я и думал. — Трандуил стоял рядом со мной и наблюдал картину издалека. Мы сошли по лестнице, Трандуил не желал больше ждать и поехав встречать барда, приказал нам собирать отряд и атаковать на рассвете. Армия же должна была готовиться к быстрому отходу. Столкновения с Железностопом никто не хотел. Я готовил Вереска — теперь моего коня-фамилиара, к утренней атаке и тут увидел как Бард, ведет людей в арсенал. Я окликнул его: — Бард! — Он обернулся и направился ко мне, — Ты вооружаешь своих людей? — А что мне еще остается? Торин не слушал ни мольб ни угроз! Придется брать крепость штурмом! — Скажу тебе по секрету Бард из Озерного города, вся эта армия эльфов которую ты видишь, вскоре уйдет. Я с отрядом проберусь в Эребор и верну Королю камни. Остальное сокровище нас не интересует. Если ты не понял, скажу: эльфы не будут вам помогать, ты это понимаешь? Армия уходит, потому что Торин — непризнанный гномий король. Пока непризнанный. За его спиной может стоять армия, а эльфы не хотят войны, если можно просто украсть не проливая крови. Моему отряду нельзя будет никого убивать, нам хватит умений пробраться внутрь горы незаметно. Вы же, можете рискнуть начать войну между собой и гномами Железных Холмов. Они союзники Дубощита. Бард задумался и осмотрел эльфийские войска, кторые собирались, но отнюдь не на войну. Бард опустил взгляд в землю: — Так вот что вы имели ввиду, говоря о нежелании вмешивать в это людей и разнице во мнениях. Что ж. Картина не изменилась. Нам все еше нужно золото или крепость. Ваш Король с самого начала говорил только за свой народ. А я теперь... говорю за свой. Мы атакуем Эребор! — Бард взглянул на меня темными глазами и пошел обратно в арсенал.

На рассвете я с Элдераном и Галиэром созывали лучников для вторжения в Эребор. Наш отряд неплохо зарекомендовал себя в глазах Трандуила, поэтому кроме меня выбрали и их. Я сменил обычным человеческим стрелам наконечники. Пришлось корпеть всю ночь и заколдовывать стрелы на оглушающий эффект. Был плюс их в том, что броня магии не преграда, возможно гномы даже синяка ни единого не получат. А там дальше по правилам “тихо стырил и ушел — называется нашел”, гномы ничего не докажут. Главное даже не незаметность, а просто эффективность. Главное если даже нас увидят, никого не убить, возьмем мы в сокровищнице только то, что считается нашим. От размышлений и продумывания стратегии меня отвлек топот копыт. Я обернулся и поджал губы. Митрандир. Гендальф Серый собственной, потрепанной более чем обычно, персоной. Он-то что тут забыл? Спешившись маг зычным голосом вопросил: — Кто здесь главный?! — Я. — Ответил Бард, тоже привлеченный вниманием мага. — Это если вы обращались к людям. — А кто руководит эльфами? — Истари смерил взглядом человека. — Владыка Трандуил. Кто вы? — Бард, с той же степенью интереса рассматривал волшебника. — Отведите меня к нему. У меня важные новости. — Бард кивнул и покосился на рядом стоящего воина сильвана, тот согласно кивнул. Бард нахмурился и повел мага в шатер. Я посмотрел на командиров. — Изменение планов. Митрандир хочет что-то сказать нашему Владыке. Не знаю важна ли весть, но думаю пока, не получив приказа к выступлению, нам нельзя уходить из Дейла. — Мы подождем. Действиельно лучше удостовериться, чем совершить ошибку. — Элдеран сказал своим лучникам продолжить сборы, но никуда не уходить. В раз, наверное в пятый, я проверил Урфаэль и оглушающие стрелы. Наконечник этих стрел напоминал металлический шарик, что пагубно влияло на аэродинамику стрелы. Стрелять только с близкого расстояния и можно. Кланг! Стрела попала по мишени — Ведре на бревне, наконец-то, хоть примерную дальность наметил. Правда все равно, придется по навесной стрелять. — Лучше бы я наклепал шариков и настрогал рогаток, тот же результат был бы. — Я недовольно проворчал. Эльфы засмеялись. — Скажи, а чары подействуют, если гнома этой стрелой по шлему огреть? — Галиэр хихикнул, осматривая свою стрелу. Я взвесил свою в руке, пытаясь найти баланс, хотя знал, что его не было: — Учитывая вес наконечника, достаточно ею как следует замахнуться и ударить. Гном от нее безо всяких чар сознание потеряет! Эльфы не сдерживаясь начали хохотать и я вместе с ними. — Темный менестрель. Владыка Трандуил зовет Вас к себе. — Сказал мне гвардеец, что обычно караулил у шатра Трануила. Я переглянувшись с лучниками, пошел следом за гвардейцем. Что-то мне это не нравится, хотя может это просто я параноик? Может Трандуил приказ отправляться мне отдать хочет?

====== Глава 23. Концерт окончен. Маски сброшены. (Митрандир — Гендальф Серый) ======

— Зачем Врагу, нападать сейчас? — Услышал я голос Трандуила, доносившийся из шатра. Я остановился. Враг? Какой враг? — Мы вынудили его. — Так, а это похоже Гендальф. — Когда отряд Торина Дубощита отправился возвращать себе свой дом. Гномы не должны были достичь Эребора, Азогу Осквернителю приказали убить их. Гендальф вышел из шатра, но обернулся к Королю Эльфов и Барду, так и не заметив меня, стоящего у него сейчас за спиной. — Его хозяин желает завладеть этой горой, — маг качнул головой в сторону Эребора, — не ради ее сокровищ. А из-за ее стратегического месторасположения. Это его врата в земли Ангмара на Севере. Если это проклятое королевство восстанет из руин — Ривенделл, Лориэн... Шир и даже Гондор — все они падут! — Неужели. — Четко поставленным голосом, проговорил я из-за спины мага. Гендальф обернулся и встретился со мною взглядом. Он попытался что-то нащупать на поясе. Но видимо его оружие, как и посох — остались в палатке Трандуила. — Ты... кто ты? — Митрандир, осознав бесполезность поисков, стал внимательно осматривать меня взглядом. Внезапно, его взгляд остановился на впаянном в мой лоб обруче. Венце, которому из-за иллюзии Кирдана Корабела недоставало центральной части в виде трех “пик”. Отчего венец казался незамкнутым обручем. Видимо Гендальф заметил иллюзию. Я стал внимательнее осматривать мага, он внезапно стал для меня угрозой. Пояс для ножен есть, меча нет, посоха тоже. Я осмотрел его руки... Нарья, кольцо огня. Одно их Трех колец, созданных лично мною. Видимо, мой пристальный взгляд на кольцо, насторожил мага. И... по лицу Истари промелькнула догадка. Вперив свой взгляд в мой нагрудник, на котором располагался мой Родовой герб, он стал изучать звезду Феанора. Шумно взглотнув, маг стал медленно поднимать свой взгляд к моему изуродованному лицу и пришел ко вполне очевидному умозаключению. — Ты... Келебримбор. Эльфийский Король Эрегиона. Однако... глаза твои зелены и корона сокрыта чарами. — Гендальф произнес слегка дрогнувшим голосом. Трандуил удивленно расширил глаза. Бард же ничего не понял и решился спросить: — Так он выходит... тоже Король? И его не менестрелем зовут? Гендальф не рискнул отводить от меня взгляда и ответил не поворачивая головы: — Если ты имеешь в виду Темный менестрель, то это прозвище данное гномами Хазад-дума, королю эльфов за то, что он не чурался петь им свои песни. Для понимания всеми, в таверне Ост-ин-Эдхиль, песни пелись на человеческом языке. Уходящих из города гномов, всегда провожали одной из песен, спетых Королем лично. — Я сам просил гномов Хазад-дума не распрстраняться о том, что я опускаюсь до пьяных песен в обычной таверне. Мне по статусу не полагалось делать такое. — Ответил я, тем самым подтверждая слова мага. Трандуил втянул носом воздух, а Бард в недоумении разевал рот. Гендальф не видя всего этого продолжил: — Этот эльф перед вами, одно из древнейших существ, что когда-либо ходило по земле Средиземья. Представься им наконец. Раз уж мне удалось тебя разоблачить. — Гендальф переборол страх и требовательно воззрился на меня. — Что же. Когда-нибудь этот момент все равно бы настал. Хорошо. Я Тьелперинкваро Куруфинвион. Единственный внук Феанора. Один из рода Верховного Короля Финве. На этих Землях, взявший себе синдарское имя Келебримбор. Гномы назвали меня Сереброруким. Я Король Эрегиона. — Ты Аран Этъанголдиан, Король нолдор-изгннаников. Ты последний из королевского рода... И теперь — глава Первого Дома и можешь по праву считаться Королем эльфов Нолдор. Твой возраст равен Трем Эпохам. — Гендальф счел разумным хотя бы поклониться мне. — А мастерство твое, сравнимо с умениями самого Феанора. — Не последний... сестра Финрода Фелагунда — Артанис — Леди Галадриэль, старше меня. Я не знаю чего ты добиваешься своими речами, но знай — объединять под собой эльфов в Союзе, как Гил-Галад, я не желаю. — Ты лгал. — Трандуил, нарушил опустившуюся на нас тишину и мрачно посмотрел на меня. — Нет. Не лгал. Я говорил тебе, что я нолдор из Высших. Кузнец из мастеров Гвайт-ин-Мирдайн. Пленник Саурона и менестрель... — Значит просто недоговаривал. Пусть мне и льстит, что пел мне песни и ковал моим воинам оружие сам Король нолдор, но я не потерплю ложь. Сними чары! — Я прикрыл глаза и разрушил иллюзию. Вместо обруча в мое чело теперь была вплавлена корона Эрегиона. — Твои глаза все еще горят зеленым, почему? — Гендальф пытался нащупать магию, я даже не стал скрывать свое ядро — бесполезно, все равно найдет. — Таков их истинйы цвет. После пламени дракона, мой свет померк и цвет моей души — Светло-синий, сменился на мою личную магию — Зеленый. Как только раны заживут, голубое свечение вернется. — Ты колдун. Но не майар... сильнее Саурона. — Гендальф удивленно произнес. Трандуил настороженно замер, а Бард решил прикинуться ветошью. — Понятно почему Саурон в облике Аннатара пришел к тебе за помощью. В итоге ему удалось обмануть тебя и уничтожить город. Ты был в силах ему помешать, но ты попал ему в плен... — Ост-ин-Эдхиль и его жители в порядке. Я перенес город в безопасное место. Я правлю нолдор до сих пор, являясь им в виде призрака. Я сдался в плен Саурону, что бы он не стал искать город, пока тот был слаб. Я даже не держу зла на Гортхаура, за то что он забрал кольца. Мы получили от него куда большее, как он и обещал. Мы знали, что он обманет, мы никогда не верили Валар и их вестникам, просто мы не знали, что имеем дело с Гортхауром. Я здался в плен, но выдвинул Саурону ряд условий. Я не трогаю его, он не трогает эльфов, причем не только из моих нолдор. Я единственная причина, почему Саурон не лез к эльфам, хотя, что бы ему стоило спустить рамалоков на Лориэн или Имладрис? Он довольствовался Востоком и Югом. Из дикарей Севера, его подчиненному удалось создать единый народ и королевство — Ангмар. Ему удалось избавить Средиземье от угрозы Нуменора. Эти люди были угрозой не только Валинору. И ладно бы один король, одна овца, что умудрилась испортить все стадо! Нет! Это были все, ВСЕ, кроме Верных, которых оказалась лишь жалкая горстка. — Я вздохнул, — Однако, Саурон спустил на полях Дагорлага драконов. Это была его последняя решающая атака, основанная на злости. Он заранее знал что бой проигран и знал, что меня невозможно убить, вот и не побоялся спустить драконов. Не думаю что он ожидал, что войско Зеленолесья бросится на Черные Врата в этот момент. От пламени драконов многие эльфы погибли. Но увы, на войне как на войне. Я с этим согласен и все еще не считаю Саурона своим врагом. — Ты не понимаешь он Враг всему! Ему ничего не стоило напасть на эльфов позже. То что собрался Союз Всех Рас Средиземья было большой удачей и это разгромило его попытки захватить все Средиземье. — Если бы он хотел захватить, он бы это сделал. Да, раздавил бы всех поодиночке! Но ему нет дела до эльфов. Вернее не было, пока друзья-эльфы потомков нуменорцев не кинулись на защиту людей... но в Войне последнего Союза он обоим отомстил сполна. — Ты...твои речи. Твоя душа. Она искажена! — Гендальф, да и эльфы приняли боеготовность. Я нахмурился: — Это не Искажение! Я родился с этим. На Валиноре. Здравый Смысл называется! То что ты заметил укрытое светом, это просто Изменение, снятие контроля Валар над моей душой! Моя фэа стала подобна душе смертного, Боги не вправе предначертать мою судьбу. Что вы вообще знаете об Искажении? Это ярость, ненависть и злоба, ощущение несвободы! Искажение существует независимо от Моргота, от феанорингов, от орков, от кого бы то ни было. Души эльфов изначально созданы для любви и гармонии, а не для злобы и хаоса. Не было бы Моргота, кто другой начал бы убивать и разрушать — он впустил бы искажение в себя. И когда Мелькор убил Древа — он впустил его в себя. И когда Феанаро зарубил Олве... Каждый раз, когда мы выбираем ненависть и злобу вместо понимания и добра, мы впускаем в себя Искажение. И когда нам удается понять друг друга — Искажение уходит побежденным. — Но кто же тогда его создал? – тихо спросили меня из толпы эльфов. — Кто? Я задумчиво прикоснулся ладонью к своей раненой щеке: — Я думаю, мы сами создаем его всякий раз заново. Ведь Искажение может жить только в душах, разве нет? И проявляться вовне оно может только через нас самих. Я свободен в своем выборе, я как могу уничтожать, так могу и создовать! Я и мой народ — Эллери, слушаем только свою Совесть и Разум, опираясь на опыт наших предков. Нас не касаются беды Средиземья, как не касаются они и Валинора. Но вот он — Я... Нахожусь здесь, помогаю чем могу в разумных пределах. Искажение это часть жизни на Арде, оно помогает определить себя. — Нет, но как же! Ведь Искажение родилось в Великой Музыке, когда Мелькор поднял свой голос против всех! Раньше его не было! — Этого эльфа видимо крайне сильно волновал этот вопрос. — Нет — оно было. Существо никогда не может быть полноценным без свободы выбора. Эта так называемая Тьма, всего лишь каардинально другой путь — элементарная возможность выбора. Это такая же часть замысла Илуватара как и люди. Они отнюдь не самые безгрешные существа. Орки существа тьмы, они созданы быть злыми и слушать своего повелителя из чувства страха, а без повелителя они просто дикие звери. Орки антипода эльфов, те тоже без веления Валар мало что могли, но их же это устраивало? Они уважали Валар, а не боялись их. Но и так нельзя — нельзя впадать в зависимость от кого-либо... Потеряв опору, даже эльфам можно, сойти сума как оркам. А вот люди... Валар над ними не властны, они сами в праве выбирать. Но большинство пошло за Морготом, ибо так было легче, чем решать что-то самому: Свет, может выдержать не каждый, а принять в сердце Тьму всегда проще. Однако ни Свет, ни Тьма, не определяют как жить. Зло и добро есть по обе стороны меча. И Тьма не есть Зло, а Свет не есть Добро. И никогда не было... Орки это звери. Звери разъяренные и голодные. Но под рукой Моргота и Саурона, они становились организованной силой со своей иерархией. Единым обществом, а не стаей бешеных зверей. Хэлкар — назгул Король-Чародей, сделал тоже самое и с дикарями Севера, основав Ангмар... — Войска Саурона, идут сейчас завоевывать Эребор из-за того, что он близок к Ангмару, что ты на это скажешь? — Гендальф хмуро смотрел на меня. — Орочья армия во главе с Азогом — бледным орком, придет сюда и никого не пощадит. Нужно объединить войска! Эльфы, люди и гномы! Кто может обещать, что орочья армия не нападет на Лихолесье? — Никто не может. Но эльфы не готовы! Это пустошь, а не привычный им лес! Гномы же, просто не станут сражаться бок о бок с эльфом! Люди? Где ты среди них видишь воинов?! — Я посмотрел на Эребор. — Это сугубо война гномов. С них все началось... — Я согласен с... Менестрелем. Мне нет нужды проливать кровь своих собратьев. Лучше подготовиться к бою в будущем, если он настанет. — Не получится! Враг копил силы все эти годы после своего поражения. Нужно вступить в бой сейчас, пока он ушел на Восток в Мордор и ослаб, иначе... Есть перед нами два пути: Со злом сразиться — может смерть найти, Или бесславно отступить, Но как мы сможем с этим жить? Я пропел и посмотрел на Гендальфа: — Так что ли? Мы — эллери, отступили и нормально сейчас живем. Пока мы не идем к Его землям, чтобы завоевать их, как было в Первую эпоху — никто из нас не будет в опасности, а склонять Врага к желанию нас уничтожить — это уже безумие. Превращаться в расслабленных беспомощных существ, после мнимой победы, за две тысячи лет вы не должны были. Я думаю, вам следует объединить силы, научиться владеть Кольцами в полной мере, раз инго пути вы не ищете, но не для того, чтобы пойти с ними на темную страну, а чтобы окрепнуть здесь, чтобы Гортхаур был вынужден с вами считаться, как он теперь считается с нами. Он не любит губить своих понапрасну: если есть риск обломать зубы, он всегда ищет другие пути. Вот вам и нужно стать таким орешком, который Саурону будет не разгрызть, что бы ни взбрело ему в голову. Но на это увы, нужно время. Он не Моргот, он умнее. Да, я верю, что по слову Моргота он пойдет убивать кого угодно. И вижу, что без него он присмирел, как овца, потерявшая пастуха — мы видели, как он сидел у нас в Эрегионе, тише воды, ниже травы, и не было видно ничего подобного захвату Тол Сириона, когда он своей Аурой Страха Минас Тирит опустошил и создал Остров Оборотней... Он потерял цель существования и теперь просто решил не добивать созданное Морготом. Все же Гортхаур любит создавать, но и разрушать он научился. Он как огонь, то маленький и теплый, об него можно погреться, но если подбросить дров... он разверзнется пламенем дракона, что жжет и убивает беспощадно. Он не является Злом сам по себе... — Не является Злом? Имя — Гортхаур Жестокий, говорит само за себя. — Я прекрасно знаю — да, он — Жестокий. И когда перед вратами его страны окажется армия и вы с Кольцами, как в прошлый раз — он вспомнит об этом. Он просто обезумел от учения Моргота. И мне страшно даже представить, какое побоище может случиться там, перед темными землями во второй раз. Боюсь, что если мы спровоцируем его на эту битву — мало кто из вас уйдет оттуда живым. И потому, я не стану способствовать этому. — Ты остановишь меня? — Гендальф посмотрел на меня тяжелым взглядом и начал проявлять свой Свет. Свет Солнца, да? Ой, боюсь-боюсь. Мой “Карающий Взгляд” и небольшой всплеск магии наэллетризовал волосы в бороде и на голове Истари, и загасил Свет Анора, как щелчок выключателя. — Остановлю? Зачем? Сражайся с кем хочешь. Без войны в этом мире никак. Если уж врагом ты избрал Саурона, то что ж. Иди. Только смотри, что бы в той бойне, что начнется, не пострадали невинные. А они, насколько я знаю, всегда страдают первыми. — Я отвернулся от мага и обратился к Королю Эльфов: — Мне начинать вторжение в Эребор? Впрочем... тебе Трандуил за дружбу и что бы у Гендальфа не было для тебя искушений, я сделаю подарок. Трандуил был удивлен моей внезапной фамильярностью. Я вытянул руку в сторону Эребора: — Акцио ожерелье Наугламир и Валинорские камни! Пока ничего не происходило. Я тупо стоял в позе с вытянутой рукой. Трандуил хотел что-то сказать, как в мою сторону со сверхзвуковой скоростью, подобно первому снегу, летела переливающаяся в лучах солнца, туча. Это были Валинорские камни. Я притормозил полет сокровищ Дориата и заставил их зависнуть в воздухе, медленно движущимся облаком. По моему мысленному приказу из облака вылетело ожерелье Фелагунда. Трандуил шумно вздохнул и протянул было руку, но: — Постой. На камнях, да и на ожерелье тоже — драконьи чары, позволь мне их снять. Не дожидаясь ответа, я начал выжигать инородные нити чар используя Свет. От этого все камни разом засветились голубым светом и потухли. — Шкатулка есть? Ну или мешок какой-нибудь? — Я флегматично спросил у одеревеневших эльдар. Не дождавшись ответа, я трансфигурировал из воздуха хрустальный ларец и ссыпал в него камни, положив сверху ожерелье. Наложив на ларец чары неразрушимости и защиту от кражи, я взял ларец из воздуха в свои руки, и протянул его Трандуилу. Он отмер и аккуратно взял ларец в руки, он оказался тяжелым, но король удержал и не уронил ларец. Как-то невыразительно кивнув мне, Трандуил поспешил в шатер, призвав гвардейцев на охрану сокровища. — Это подкуп. — Гендальф сурово взглянул на меня. — А ты используешь шантаж. Дела гномов эльфа не волнуют. Трандуил изначально пришел сюда за камнями, он их получил и волен уйти не проливая ничьей крови, а ведь изначально задумывалось их выкрасть у гномов, если не убить последних. Благо, я его отговорил от этой идеи. Даже с Сауроном можно договориться... методом кулака в латной перчатке и ножа у горла. Так я в Мордоре и жил. Пришлось даже Ородруин на пару дней заморозить, что бы майар не забывал с кем имеет дело. Зато люди Востока впервые увидели снег в Мордоре. — Сказал я с легкой улыбкой, игнорируя Истари. Митрандир смотрел на меня... или точнее сквозь меня. — Ты не эльф. Не Истари. Не майар. Твоя магия совсем... другая. — Я эльф, но не просто эльф. Я глава Магического Рода Маркаунон, что ныне существует в Ост-ин-Эдхиле. — Я похлопал перчаткой по гербу на нагруднике. — Это мой герб. — Три змеи пожирающие друг друга... Цикл. Повторяющийся вновь и вновь. Что это значит? — Я многогранен как личность. Я мудр и хитер как змей. Недаром гады подвластны мне. Я чародей и глава Магического Рода; Я Правитель и Король Эллери; Я простой кузнец, что иногда поет. При всем при этом, я никому ни разу не сказал лжи. И я бессмертен, но не как майар или эльф и конечно, не как Валар, я просто другой. — Твоя сила... она чужда этому миру. — Отнюдь. Будь это так, меня бы не призвало в этот мир. Родом я из другого. Но то творение Илуватар, умирало... медленно и в агонии. Во всем были виноваты люди. Точно такие же как и здесь. Я до сих пор их ненавижу. Всю расу, а не отдельных личностей. — Как это произошло? — Маг внимательно посмотрел на меня. — Та же картина, что и в Нуменоре. Только оружие у них было страшнее и опаснее. Белерианд — его разрушение, затопление Нуменора — вот примерная сила их оружия. Никто не выжил. А они теперь умирают от последствий. Я тогда был беспомощен и когда сумел вмешаться... было поздно. И я решил уйти, куда мне позволят и пустят. И вот — я родился на Валиноре и всю Первую и часть Второй эпохи, пытался понять как правильно пользоваться своими силами на Арде, не причиняя вреда ни себе, ни ей. А коков мой мир... Я попробую выразить мысли... Я запел, нет я ЗАПЕЛ: Знал ли Создатель в шестой день творения Что уготовано миру людей? Братоубийство, порок, разрушение И миллионы жестоких, нелепых, безумных идей Не получить вам бессмертия К жизни любви не заметил я Золота блеск ярче Солнца для вас Выбор души заменяет приказ Скоро наступит последний рассвет Кто виноват — не узнать нам ответ Ни ветра, ни звука, ни плеска воды Гарь и удушливый дым Мрака вуаль застилает все небо Липкая грязь покрывает пейзаж Но никому дела нет до планеты Краски бледнеют, останется пыль и пустынный мираж Не получить вам бессмертия К жизни любви не заметил я Золота блеск ярче Солнца для вас Выбор души заменяет приказ Скоро наступит последний рассвет Кто виноват — не узнать нам ответ Ни ветра, ни звука, ни плеска воды Гарь и удушливый дым Есть время уйти от беды Есть время уйти... — Твой мир... Ужасен. — Гендальф уловил мои мысле-образы и эмоции. Конечно его точки зрения это не изменит. Но он хотя бы начнет относиться ко мне серьезнее. — Его все равно больше нет. Там одини руины. А этот мир мне стал родным. Три эпохи против полутора сотен лет, тут и сравнивать нечего. — Мы уходим. — Трандуил прервал наш разговор. Взглянув на застывшего Барда, он произнес: — Советую или заниматься обороной, или как настаивает Митрандир, объеденить усилия людей и гномов. Нам же здесь больше делать нечего. — Трандуил повернулся ко мне, — А ты... Ты пока считаешься моим подданным, ведь так? Я кивнул: — Да, пока я проживаю на территории Эрин Гален, я твой подданный, однако я еще и Король Эллери, поэтому не проси помощи и у моего царства и меня как Короля Эллери. Можешь изгнать меня за обман, я не обижусь. Я... позже расскажу тебе многое, но далеко не все. — Меня устраивает. Однако, кто-то должен остаться здесь, на случай возвращения моего сына. Он пошел на разведку в Гундабад и вскоре должен вернуться... Ты... Я прошу тебя обеспечить безопасность моего сына. Если все еще считаешь меня своим другом, то используй свои... умения ради его защиты. — Трандуил встряхнул головой и сказал мне уже приказным тоном: — Принеси мне голову Больга, это за ним мой сын пошел рисковать своей жизнью. Я задумался и кивнул в согласии: — Я останусь и даже буду ждать во время боя. Но ведь Леголас может и не вернуться... — Не вернется, значит не вернется. Но тогда начни его поиски. Узнайте жив он или мертв и лишь тогда возвращайтесь. — Как прикажете. — Я поклонился в кои-то веки. Убить орка мне никогда не было трудно, да и от поисков я не откажусь. Король пошел одевать броню. Армия уже собрана и готова к уходу, ждут только Короля. — Одумайся Трандуил! — Гендальф поспешил за Трандуилом в шатер, но по велению Короля гвардейцы преградили магу вход. Истари поняв тщетность своих усилий подошел к Барду. Я решил не любоваться концертом, у меня есть приказ и я спешу его выполнить.

Я, находясь на стене, смотрел во след уходящему войску эльфов. Люди провожали их взглядом лишенным надежды. Трандуил оставил мне двух лошадей. Зачем? Для Тауриэль и Леголаса? Я недолго размышляя отвел скакунов в башню, там я наведу мощнейшие защитные чары. Входить в нее можно только по моему разрешению. А то жители украдут и сбегут, да и орки не съедят. Мне главное найти и вытянуть Леголаса из боя, а дальше пусть катится на все четыре стороны...

====== Глава 24. Тот, кто сердца и души лишен — не испытывает боль. (Битва за Эребор) ======

— Стойте! Не стреляйте. Это мой друг — Бильбо Бэггинс! — Услышали мы выкрик Истари. Я с интересом перевесился через парапет. Посреди площади внезапно кто-то появился и сделал он это Настолько Внезапно, что напугал дозорных. Я решил разузнать зачем полурослик сюда пришел аж из Эребора. Дойдя до домика,облюбованного лидером людей я спросил у старжника можно ли мне войти. Тот молча отошел в сторону. Гендальф, Бард и полурослик стояли в комнате с голыми каменными стенами. Из медели здесь были ящики, служившие столом и стульями. На ящике олицетворяющем стол лежала тряпица с чем-то внутри. Хоббит начал ее спешно разворачивать. И на свет нам явился Аркенстоун. — Это Сердце Горы. — Объяснил хоббит магу и человеку. — Это проклятый камень, созданный моим дедом. Один из трех камней омытых кровью народа эльфов и моей семьи. С какой целью ты принес Аркенстоун сюда? — От моего голоса вздрогнул даже маг. — Прошу простить его, но он просто не знает природы камня. — Гендальф медленно вышел вперед, отвлекая меня от полурослика. — Если хочешь взять его — бери. Мы не претендуем на право владеть им. — Хах! Думаешь я впаду в бешенство как остальная моя семья? Не волнуйся Митрандир, Клятва и Проклятие Феанора не властны надо мной. Для меня это всего лишь светящийся камень, коих я могу понаделать великое множество, попади в мои руки алмазы. Этот камень, просто напросто источник всех бед на Арде. Зашвырнуть бы его обратно в лаву, так найдется еще где-нибудь. Я бы на твоем месте поволновался насчет Маглора, этот обезумевший менестрель еще бродит по Средиземью, не дай Валар услышит об Аркенстоуне. Маг расслабился, но на всякий случай, завернул камень обратно в тряпку. Я вновь вперил свой зеленый глаз в полурослика. Вот же талант находить всякую гадость: то Единое, то Сильмарил. — Так ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты его сюда приволок? И как? Гномы по сути, должны были тебя убить за это. — Это моя четырнадцатая часть сокровища. Я решил отдать его вам. — Дрогнувшим голосом произнес Бильбо. — Твоя часть? То есть награда? Этот камень в глазах гномов стоит как весь Эребор. Его бы тебе не отдали. Просто признайся — ты его украл? — Ну я его первым нашел и... — Бильбо начал что-то лепетать. — Ясно. — Хмуро посмотрел я на этого клептомана. — А зачем? Зачем ты его нам отдаешь? Ты никому ничего не должен. Если боишься нас, можешь уходить. Тебя никто не тронет. — Я не для себя. Я ради гномов. Понимаете, гномы бывают упрямы, бывают уперты и... бывают просто невозможными. Они подозрительные, скрытные, а манеры у них вообще хуже некуда... Но они так же храбрые и добрые... и весьма преданные. — Бильбо прекратил на мгновение свою речь. — Я очень полюбил их и буду рад спасти их если смогу. Я знаю, что Торин ценит этот камень превыше всего. Я думаю в обмен на него... — Он ничего не отдаст, а тебя сочтет предателем. Людям Дейла нужна еда и крыша над головой с теплой постелью. Этот камень ценен только гномам и тем кто не знает его опасности. Если ты еще не знаешь — эльфы ушли, получив что хотели, лишь я остался дожидаться здесь принца эльфов. Гномы остались наедине с голодными рыбаками. Еды в Эреборе нет, а этот камень Владыка Трандуил даже в руки брать не станет. Не то что обменяет его на что-нибудь полезное. Стены Эребора теплы, там сохранилась мебель и минимальные удобства. За золото эльфы с радостью поделятся с людьми едой и прочим для выживания. Однако... сюда идут орки. Вот, что представляет для Эребора настоящую угрозу. Впрочем, люди могут обменять на камень Союз, хотя бы временный, с гномами — на время боя или же до конца зимы. — Я перевел выжидательный взгляд на Барда. — Можно попробовать. Хуже уже не будет. А тебе хоббит, следует вернуться прежде чем в Эреборе заметят твое отсутствие. А лучше уходи прочь. В бою ты просто не выживешь, а гномы если узнают о похищении камня, как сказал менестрель — просто убьют тебя. — Бард напутственно сказал Бильбо, тот быстро переглянувшись с Гендальфом помчался прочь. Гендальф вздохнул и пошел за полуросликом. — Я удовлетворил свое любопытство. Теперь я возвращаюсь в башню... — Я сказал Барду уже идя к выходу. — Подожди. Я понял что ты могущественный чародей. — Бард остановил меня, протянув руку, но не коснувшись меня. — Неужели ты ничего не можешь сделать для моего народа? — Я не имею права вмешиваться и вступать в бой за вас, за эльфов можно, но за людей — нет. Гортхаур назвал людей своей вотчиной, а на гномов мне откровенно плевать. И если Враг узнает, что я сражаюсь за вас, он пойдет войной, но не на меня, а на Зеленый Лес — просто в отместку. Могу лишь поставить чары на помещения с детьми, дабы ни одна тварь их не нашла, и внутрь не прошла. Но не более. При неблагоприятном исходе боя, я обещаю забрать детей и увести их... к примеру в Рохан. Уж прости, но Гондор я не люблю. — Я буду благодарен тебе и за это! Пойдем, я покажу где мы скроем детей. — Бард быстро заторопился на выход. Что ж, займусь наложением Скрывающих чар... Не повезло людям. Из огня, да в полымя. Думаю Гортхаур не предусмотрел наличие жителей Озерного города в Дейле. Иначе бы уже уговорил их сдаться, но... Поздно. Орков уже не развернешь, да и не думаю я, что Саурон сделает это ради кучки оборванцев, у него таких целый Ангмар снова будет.

Я проснулся утром с хорошим настроением. Скоро этот бедлам, начатый Гендальфом, наконец-то закончится. От нечего делать я тихо замурлыкал песню себе под нос. Потом подумал что людей разбудить надо. У них бой скоро, а они все еще дрыхнут. Я пожал плечами и использовал Сонорус. Кажется первыми же строчками на Всеобщем, я воронов в небе дезориентировал.

Поле битвы —

Собран урожай.

Солнце закрыла тень,

В ночь превращая день.

Души павших

Над землей кружат.

Дом их теперь не здесь,

А в глубине небес!

Так придумано людьми:

Хочешь мира — жди войны!

Время смеется над нами,

Смотрит на мир свысока.

А мы жизнь измеряем боями,

Ради них создавая врага.

Снова бессмысленность бойни,

Пламя раздуют ветра,

И помчатся безумные кони

По агонии выжженных трав...

Годы молча

Свой продолжат путь,

Не подобрав знамен

И не узнав имен.

Чистый воздух

Мертвым не вдохнуть.

Тянется вверх полынь

Сквозь черный прах и пыль.

Так придумано людьми:

Хочешь мира — жди войны!

Время смеется над нами,

Смотрит на мир свысока.

А мы жизнь измеряем боями,

Ради них создавая врага.

Снова бессмысленность бойни,

Пламя раздуют ветра,

И помчатся безумные кони

По агонии выжженных трав...

Что это за недовольные стоны? Не понравилось? Ну и что, зато проснулись все! Сегодня будет бой и я уже заранее знаю чем он закончится... вот и порадовал их на последок.

Я перевесился через парапет увидев всадника, движущегося по мосту от стен Дейла в сторону Эребора. Это Бард. Поскакал видимо, договариваться о союзе в обмен на Аркенстоун. О! За ним и Гендальф последовал. Надеюсь зачинщику этого глупого похода, удасться образумить Дубощита. Бард показал гномам на баррикаде светящийся камень. У гномов началось какое-то шебуршение в итоге кого-то в рядах гномов, едва не сбросили со стены. Гендальф вышел вперед и спустя некоторое время, этого “кого-то” вернули обратно на баррикаду. Потом какая-то тень, стала спускаться по веревке вниз. Судя по одежке, это вчерашний полурослик. Видимо, те раскрыли его обман и он решил от гномов сбежать. Его там похоже едва не убили. А Бард же предлагал ему Пустошь и вовсе покинуть. Эх, видимо хоббит упертости у гномов набрался. Гриффиндор головного мозга, видимо передается воздушно-капельным путем. Как бы его бедного и сейчас не подстрелили. Это все Гендальф виноват.

В поход, беспечный пешеход,

Уйду, избыв печаль,

Спешит дорога от ворот

В заманчивую даль,

Свивая тысячи путей

В один, бурливый, как река,

Хотя, куда мне плыть по ней,

Не знаю я пока!

Полурослик же просто глупый, они же не многим дольше людей живут, а этот совсем молодой еще. Приключений ему видите ли захотелось. Он опасностей вообще не ведает. Не подозревал, что гномы за этот камушек его и убить могут. Бильбо видимо до сих пор брони не приобрел. А ведь гномья бы ему подошла, может он на скрытность больше надеется? Но с Единым у него и в броне, с этим проблем не будет. К ним кребайн летят. Причем со стороны холмов. За ними уже вотчина Даина — Железные Холмы. Он кузен Торина и по сравнению с ним, даже Торин более здравомыслящий, хоть в это трудно и поверить. Я стал вглядываться в сторону холмов, но там был виден лишь какой-то солнечный отблеск. Похоже армия наугрим уже здесь. Это не снег на холмах сверкает, это солнечные блики на броне и щитах. Тут в сторону Дейла полетели черные птицы и один из гномьих воронов направился прямо к моей башне, но пересечь границы чар не смог, он будто наткнулся на невидимую преграду. Ворон начал кружить над нашей башней, хрипло каркая: — Лесные Феи. Прочь! Прочь! Я молча взял в руки лук и наложил стрелу на тетиву. Кребайн попытался улететь прочь, но не успел. Свист. И пронзенное стрелой тельце, теряя черные перья упало на белый снег. Вороны, начавшие летать над Дейлом, моментально ринулись в разные стороны. Об эльфе в башне скоро узнают гномы. Я нахмурился, провожая взглядом черную стаю. Со стороны холмов послышался гул. Тяжелый топот с лязгом. Железностоп. Это гномы Железных Холмов. И с ними Даин верхом на... это кабан? В броне?! Я усомнился в собственном зрении. Имея всего один зрячий глаз, мне можно и засомневаться. А я думал у них козлы, да бараны в ходу. Ну может еще пони... Я с сомнением посмотрел на предводителя гномьей армии. Гендальф начал разговор с Даином, чье войско подошло к воротам Эребора. Внезапно до нас донесся ужасающий грохот. Еще один дракон? Я пытался найти источник внезапного землетрясения. Не дракон. Орки. Я посмотрел на начавшийся обвал со стороны каменных образований с права от Дейла. Они как-то договорились с Пожирателями Земли. Эти черви-оборотни горы насквозь прогрызают, они видимо для армии Азога туннель под землеей прорыли. Интересно орки могут так и под лесами и реками проходы себе рыть? Наверно могут. Вот я и говорю: захотел бы Саурон эльфов завоевать, то завоевал бы. Он не Моргот, он знает стратегию и ценит жизни своих воинов. Этим он и опасен. Послышался звук рога. Это не эльфы, не люди, не гномы. Люди и гномы стали смотреть на высокую скалу на севере. Воронья Высота — малая крепость, скорее башня. Она была буквально рядом, слева от Дейла. Там была установлена какая-то странная конструкция. Где-то я такое уже видел... Там Азог! Это какое-то знамя, оно подает сигналы войскам, складываясь в нужном значении. Я мрачно посмотрел на скалу. Мда. Через туннели пещерные тролли идут и у них катапульты на спине. Хорошо что чары, что детей скрывают, выдержат их попадание... Однако. Я хочу кое-что сделать. Я попробую отправить сообщение Азогу. Пусть знает, что я здесь и если от руки его и его собратьев, падет хоть один эльф, я уничтожу его войско не считая с потерями людей и гномов. Я направил руку в сторону Вороньей Высты. — Экспекто Патронум! Из моей ладони в перчатке начала выходить струйка серебристого, светящегося дыма. Вспышка света. И перед нами в воздухе завис светящийся олень. Чьи ветвистые рога испускали свет, подобно Двум Деревьям Валинора. Я обратился к Патронусу: — Сохатый, передай сообщение Азогу Осквернителю... — Дальнейшую речь я вел уже на Черном наречии, само ощущение эти слова произносить и слушать, крайне неприятное, особенно для эльфа. Магический язык Темных, как никак. Закончив сообщение с предупреждением, я отпустил Патронуса и тот помчался по воздуху в сторону Скалы со знаменем орков. Прислушавшись к ощущениям, я понял что урук получил мое предупреждение, но послушается ли он его, я не знаю. Мое дело предупредить. Хм. Тролли проломили стены и орочья армия вторглась в Дейл. Тех кто подбирался к башне, останавливали чары. Используя Урфаэль, я уменьшал поголовье вражеской армии. А вот и принц Леголас, надо же он в Дейле! Я заприметил лошадь Элдерана и двух всадников на ней — с ним Тауриэль Что же. Приказом Трандуила было: обеспечить принцу безопасность, хочет тот того или нет. Я начал быстро спускаться вниз и отвязывать Вереска. Добравшись до площади, попутно убивая все, что посмеет на меня набросится, я увидел принца и эльфийку. Они были в компании полурослика и Митрандира. Они уже пришли с поля боя? Я услышал начало разговора: — Гендальф! На подходе вторая армия. — Леголас спешился и направился к магу, — Больг возглавил орков Гундабада. Они совсем рядом. — Гундабад. — Маг тяжело вздохнул. — Они давно это спланировали. Азог сначала отвлекает войска, а затем Больг наносит нам удар с Севера. — Что? Удар с Севера? — Бильбо начал оглядываться по сторонам, нервно дергая руками. — А где у нас Север? — Воронья Высота. Это крепость близ Одинокой горы. Рядом с ней единственный проход в Ангмар. — Объявил я о своем присутствии, обновременно отвечая на вопрос полурослика. Бильбо что-то пискнув застыл как кролик перед удавом, смотря на меня. Я подошел ближе на коне и обратился к принцу. — Принц Леголас, мне приказано обеспечивать вашу безопасность на время боя. Армия Трандуила ушла. Я заколдовал одну башню и ни одна душа, живая или мертвая, не проникнет в нее. Я настоятельно рекомендую пойти за мной туда и переждать... — Я не собираюсь отсиживаться в Вашей башне, пока убийцы моей матери и Королевы Леса, ведут войну! — Леголас начал яростно сверлить меня взглядом. Я нахмурился... Месть, вот значит, как. Хах, на нем даже кожаной кирасы нет, одна туника. Как он воевать собрался? — Воронья высота! Там сейчас Торин и Фили, и Кили, и Двалин, они все там! — Бильбо переборол свой страх передо мной. Я услышав знакомое имя безбородого гнома, с интересом взглянул на Тауриэль, что держала под уздцы лошадь Элдерана. Кажется известие о гноме ее взволновало. — Они пошли убивать Азога! — Менестрель, раз уж мой отец приказал тебе охранять меня, так просто сопровождай меня в бою! Я не буду сидеть взаперти и дожидаться исхода боя! Я хочу помочь этим людям, а не просто убить орка из Гундабада. — Келебримбор, послушай. Я знаю что ты не любишь людей и равнодушен к судьбе этих гномов. Но в прошлом ведь, ты пожалел жителей Дейла и вел дружбу с Морией. Так помоги им сейчас! Как эльф, а не Колдун, это не противоречит твоему договору. Я не прошу тебя уничтожить армию, я прошу тебя обезглавить мечом дракона, что сейчас убивает этих людей. Помоги Торину одолеть Азога! Помоги Леголасу, приказа Трандуила таким образом ты не нарушишь... Спеши на Воронью Высоту, иначе гномов просто сметут! — Не смей требовать от меня чего-то Истари! — Я сурово взглянул на мага и перевел взгляд на принца. — Но... Мне приказано доставить Королю, голову Больга... — Я вновь замолчал, думая как следует поступить. В идеале — просто обездвижить принца и приволочь его в башню, а самому заняться охотой на орка. Но тогда отношения между нами испортятся надолго, если не навсегда. — Хорошо. Я буду сопровождать принца, но я буду один, а Тауриэль останется в башне. — Я посмотрел на эльфийку и торжественно произнес, связываясь с чарами башни. — Я даю ей разрешение на вход. — Закончив налаживание чар, я вперил взгляд в мага. — Знай Митрандир, что убийство командира обычно решает исход битвы... но не в этом случае. Твой поход так или иначе, закончится смертью гномов. — Ты не можешь этого знать! — Гендальф возмущенно стукнул посохом о землю. — Бой еще не проигран, я должен хотя бы попытаться, решить его исход. — Леголас вскочил на лошадь, да и Тауриэль не спешила уходить в безопасное место. — Я тоже пойду туда! — Бильбо крикнул. Я же смерил его тушку сомневающимся взглядом. — Пешком пойдешь? А не боишься, что твои драгоценные гномы, только увидев тебя, сразу попытаются убить? — Моя насмешка, заставила Бильбо отвести взгляд и ответить куда-то в пространство: — Это вряд ли. Они не заметят меня. — Нет Бильбо. Келебримбор прав, — Гендальф положил хоббиту ладонь на плечо и когда Бильбо хотел что-то возразить, он добавил, — ты должен уйти. И это не обсуждается. Я не разрешаю... — Я не спрашиваю твоего разрешения Гендальф. — Бильбо смерив нас всех грустным взглядом, убежал прочь. Гендальф направился за ним. — Ты знаешь, куда он пойдет. — Я сказал я магу на последок и подстегнул Вереска, направив его в сторону ближайшего провала в стене, что вел как раз к мосту Дейла. Однако мой путь преградила Тауриэль. — Я не позволю тебе... Не позволю эльфам вновь бросить гномов, перед лицом опасности. — Выдала мне эта эльфийка сжимая в руках лук и стрелу. Против меня? Впрочем, ни она, ни Леголас не знают с Кем имеют дело. — Уйди с дороги. — Сурово произнес я. Леголас рядом со мной напрягся. Не бойся, не убью я ее. — На той скале... без помощи от нас... Все гномы погибнут там! — Тауриэль пристально смотрела на меня. — Да. Они умрут. — Я подтвердил очевидное, насмешливо склонив голову на бок. Ну и зачем же тебе лук, девочка? Убьешь меня и никому ты этим не поможешь, только клеймо братоубийцы получишь. Мой щит останавливает пули и осколочные гранаты, стрела для меня пустое. — Они умрут. Сегодня... Завтра. Год спустя или через сотню лет... — Я стал медленно приближаться к эльфийке, мысленно приказывая Вереску, делать неспешные шаги. Эльфийка замерла от моих слов. — Какая разница — они смертные. Тауриэль нацелила стрелу мне в лицо. О. Я почему-то не удивлен. По моему приказу, все стрелы из ее колчана взлетев в воздух, нацелились на нее же. Эльфийка дрогнула, но продолжила держать тетиву натянутой. Леголас рядом пораженно охнул — думает, что я ее убивать ими буду? — Ты думаешь жизнь эльфа ценнее их жизней? Ты как и все они, живете без любви. В вас... нет ни капли... любви. — Так ты правда любишь того гнома? — Мои глаз вспыхнул зеленым. Лук Тауриэль и все ее стрелы с треском сломались, разлетевшиеся шепки и стальные наконечники оцарапали ее одежду, но не задели лица. — Но ты ничего не знаешь о любви эльфов! Ничего! Не смей очернять весь эльфийский народ, своими неразумными словами! Не будь любви — у эльфов не рождалось бы детей! Только так наш народ и может жить. Любовь — нет силы страшнее и могущественнее ее на Свете. Не было бы любви — не было бы эльфов! Я тоже люблю! Люблю свой народ! Мне не довелось еще встретить той, с кем я проведу рядом вечность. Но если найду, то буду любить ее всем сердцем. Люби своего гнома, Король... благославил тебя. Только спасай его сама, раз его так любишь! Но не рискуй другими! За это тебя и изгнали! Вот только... твои чувства к этому гному может и настоящие, но я не вижу нежности, я не вижу понимания. Обоюдности. Будь его чувства искренни, ты бы уже потеряла Свет Души и бессмертие. Только так вы могли бы любить друг-друга, только оба являясь равными. — Я молниеносно обнажил Хроарист и приставил его к горлу эльфийки. — За любовь умирают. Не жалеют себя, будь объектом любви человек, родной край, вещь и так далее. А ты готова умереть? Лишиться вечной жизни? Почему я вижу страх в твоих глазах и сомнение? У истинно любящих такого не бывает, они никогда не боятся за себя, они боятся только за... Мой меч отвел Оркрист Леголаса, он взял его себе? Ну, для охоты на орка в самый раз. — Не трогай ее. Иначе придется убить меня. — А вот ты уже начинаешь ее любить... — Задумчиво пробормотал я и убрал меч в ножны. Леголас сел обратно на лошадь и помог Тауриэль сесть позади. — Жертвенность. Только любовь может отнять у эльфа бессмертие. Добровольно заставит отдать жизнь за любимых... Но и жить без любви мы не можем... Мы приближались к мосту Дейла. В небе на севере мы услышали визги — в нашу сторону летели огромные летучие мыши. Орки разводят этих бестий для войны. Как посланники они не годятся — слишком тупые. Для транспорта тоже — слишком маленькие. Но преимущество в небе зачастую решает исход сражения на земле. — Бестии. Как я и говорил, бой уже заранее проигран. — А ты как будто этому рад. — Леголас недовольно покосился в мою сторону. — Конечно рад. Но не этому. Я рад, что эльфы в этом не участвуют. С башен мышей отстреляют, а вот нам что делать, пока не знаю. Хотя... — Я возвел над нами купол, он слегка искрил и любое чернокровое существо, касаясь купола уничтожалось, просто обращаясь в пепел. — Я буду держать щит до прихода на скалу, опасайтесь стрел. Эльфы с опаской посмотрели на купол и кивнули, я же погнал Вереска вперед. Щит долго держать не выйдет, тут концентрация нужна, а запустить сквозь щит стрелу оркам ничего не помешает. Поставить мой непробиваемый щит на кого-то еще я не могу, для этого источник магии нужен, артефакт какой-нибудь. Чем больше площадь покрытия, тем больше энергии тратится, не говоря уже о невозможности двигаться — все силы уходят на поддержание концентрации. Вот на башю чары удалось наложить, она точно никуда не сдвинется, а энергии я вбухал на целый магловский авианалет. Подобными щитами Ост-ин-Эдхиль прикрыла моя магия из алтаря, но там из-за запаса в Родовом камне он столетия держаться будет без потпитки в виде Жертвы Крови. Сейчас щит над городом опущен, но если что... Добрались мы без проблем. Стрелы в нас запускать не спешили, вот и хорошо. — Там Дубощит! — Крикнула эльфийка, как только мешающий обзору купол исчез. Я на пару с Леголасом посмотрели туда, куда указывала эльфийка. И действительно: Дубощит. Он сражается с самим Азогом в старой крепости. Тауриэль спрыгнула с лошади и помчалась туда. — Стой! — Леголас уже собирался пойти за ней, как я его окликнул, показывая в другую сторону: — Воины Гундабада. Я уже вижу их, там Больг и он идет сюда. — Больг никуда не денется, а Торину и Тауриэль нужна помощь против Азога. — Леголас поспешил в крепость. Я взял под уздцы лошадь Элдерана и верхом на Вереске последовал за принцем. Ориентируясь на звуки боя, я обнаружил сражающегося на льду Дубощита и орков во главе с Азогом. Леголас, забравшись на какую-то возвышенность, по одному отстреливал орков из лука. А Тауриэль где? Я привязал белую лошадь к седлу Вереска и не слезая с коня, убивал из Урфаэля приближающихся к принцу орков и летящие в того стрелы. Я улышал тяжелые шаги, кажется лед трескаться начал. Тролль. Очаровательно. Я взял бронебойную стрелу и прицелился твари в голову. А головы-то почти не видно, на фоне тела-то. Мозгов в ней тоже видимо совсем немного. Ну. После моей стрелы их там уже точно нет. — Тауриэль! — Леголас видимо ее все же нашел. Я посмотрел туда же куда и он. Мда. Мадам с Больгом встретилась, вон, лежит бездыханная на краю ущелья. Я свистнул принцу и указал на лошадь, предлагая двинуться в обход ущелья верхом. — Слишком долго! Она вот-вот упадет! — Леголас взглянул на ущелье и прикинул его ширину. — Нужно быстрее попасть на другую сторону. — Могу помочь. — Я стал собирать ближайшую груду обломков и трансфигурировать из них каменный мост. На созданный мною мост ступил Больг. А он-то откуда вылез? Ну ничего, я-то тебя как раз и ждал. Поделись со мною своей головой, она же тебе не нужна? Леголас хотел было наброситься на орка... Но голова Больга отделенная от тела уже летела в мою сторону. — Не надо возмущаться. Лучше Тауриэль помоги, пока она не упала. — Леголас лишь кивнул и помчался по мосту к эльфийке. Внезапно что-то сверху начало падать. Лед? Мы посмотрели наверх. Какая-то ледяная глыба, почти стена. Замерзший водопад? Тогда вода должна по идее падать в ущелье. На краю замерзшего водопада лежал Торин... Безоружный и не мог толком подняться. Над ним нависал какой-то орк. Я начал готовить стрелу, но Леголас взглянув на Оркрист примерился и метнул меч, пронзив им орка. Торину хватило ума воспользоваться предложенным оружием и добить врага. — Тауриэль? — Леголас посмотрел на опустевший край ущелья, где только что лежало тело эльфийки. По выражению лица, я понял, что он подумал самое худшее — Тауриэль свалилась в пропасть. — Она не упала. Видишь следы на снегу? Она пошла обратно в крепость. — Леголас расслабился и снова начал здраво размышлять. Мы услышали орлиный крик и подняли взгляд на небо. Со стороны заходящего солнца к полю битвы летели Гигантские Орлы. Вот уж не ожидал. Это Гендальф их призвал? Проводив их взлядом, мы пошли по следам на снегу. Тауриэль обнаружилась быстро. Она сидела рядом с телом безбородого гнома. Судя по цвету его лица, Фили мертв. Леголаст застыл на месте. Я подвел лошадей и посмотрел как эльфийка начала плакать. — Она получила серьезный удар по сердцу... но не смертельный. Она будет жить, она не угаснет. Но ей потребуется исцеление. Твой отец получил рану куда более серьезную, когда умерла твоя мать. Но он продолжил жить, ради тебя. Но когда умер Орофер и огромное число его воинов — ему стало хуже. Он закрыл свое сердце от мира и стал холоден. Но все раны заживают, рано или поздно. И рана Тауриэль тоже исцелиться. Но захочет ли она, как твой отец остаться в Средиземье? Для нее здесь почти никого не осталось, а ведь это всего лишь сиюминутная влюбленность. Потерю настоящей любви эльфы могут и не перенести... Иди поговори с ней. Может ради тебя она не уйдет. — Нет. Пусть она сама решает. Я... не буду ее тревожить. — Мы с Леголасом вернулись в крепость и стали осматривать ее на наличие врагов. Однако похоже, что все орки ушли на Пустошь. — Я... Не могу вернуться в Эрин Гален. — Знаю. Король сказал куда тебе следует пойти. У дунедайн ты принесешь больше пользы Средиземью, чем ища врагов в иных местах. И мы будем знать где искать тебя, если что. — Кто эти дунедайн? Я слышал о людях долгожителях Гондора, но не знал, что они есть на Севере. — В Гондоре их больше нет. Почему? Ты это у дунедайн сам спросишь. По нуменорским гробницам порой гуляет нежить, с которой обычному человеку не справиться. Они так же не пускают в Шир орков. Они дозорные Средиземья, а их считают Бродягами. История их предков ужасна и прекрасна одновременно... но сейчас они ничто. Просто очень сильные воины, живущие от силы три столетия. — Я пропел песню, о них. Пусть Леголас потом этих недо-нуменорцев порадует по прибытии.

В ночи глухо шепчутся ели

Роса холодна словно лед

Из топей, из темных ущелий

Бесформенный страх восстает

На улицы мирных селений

Неся с собой холод и жуть

Ползут безымянные тени

Но мы преграждаем им путь

Охрана поселков беспечных

Судьбою назначена нам

И мили дорог бесконечных

Наш дом, что открыт всем ветрам

То снегом швыряется вьюга

То ветер горячий пылит

Мы редко встречаем друг друга

Бродя по дорогам земли

Ведь нас в Средиземье немного

При встрече оброним: “Привет...”

И вновь разведет нас дорога

Ветра заровняют наш след

Посмотрит на нас, как на нищих

Привратник у крепких ворот

Презрительно хмыкнет трактирщик:

“Бродяги... Беспутный народ...”

Усмешку мы горькую прячем

Не знает никто на земле

Что живы в народе бродячем

Потомки былых королей

Но если пророчествам древним

Реальностью стать суждено

На знамени Белое Древо

Взметнется над битвою вновь

Поднимется ратная сила

От грохота вздрогнет земля

И вспыхнет Звезда Элендиля

Опять на челе Короля

Охрана поселков беспечных

Судьбою назначена нам

И мили дорог бесконечных

Наш дом, что открыт всем ветрам

— Красиво. Я запомню. А скажи мне Менестрель. Кто же ты? Я только что воочию видел на что ты способен. И твой обруч тоже изменил форму, став настоящей короной. — Леголас с интересом посмотрел на меня. — Я Король Эрегиона. И не бывший, а действующий. Просто мой народ теперь сокрыт на землях Средиземья. Зовут меня Келебримбор. Меня можно называть волшебником, но я не такой как Митрандир и прочие. — Понятно. Отец я так понимаю знает и Гендальф тоже. — Узнали недавно. И пока больше никто. Но не думаю что это надолго. — Я передал поводья белой лошади Леголасу. — Бой окончен. Пусть орлы и прибыли, орки уже заняли Эребор. Я вернусь в Дейл и уведу детей. Если еще люди уцелели, я провожу их в Рохан. Думаю Трандуил согласится на это и пропустит нас через свой лес. — Что же. Ты был прав. Мои действия ничего не изменили. — Леголас кивнул мне и вскочил в седло. — Тогда я поеду на Север, к дунедайн. — Тауриэль если захочет этого, может пойти со мной. Я выведу ее с Пустоши. — Я сказал принцу и тот благодарно поклонился мне, прислонив ладонь к груди и поспешил ускакать прочь.

====== Глава 25. Поле битвы — Собран урожай. (Исход Битвы) ======

Я подошел к Тауриэль, она заметила мое приближение. И не отрывая взгляда от мертвого тела гнома, произнесла: — Я хочу похоронить его. Я могу это сделать? — Да. Я подожду. — Если любовь такая... Я не хочу любить. Избавь меня от нее. — Эльфийка подняла заплаканное лицо и посмотрела на меня. — Пожалуйста. — Эльфийка закрыла глаза и приижала руку к сердцу. — Почему... Почему мне так больно? — Потому что... твоя любовь настоящая. И сейчас, глядя на тебя я... вижу это. Эльфы любят на всю жизнь и не умногих найдутся силы полюбить вновь, пережив утрату. Ты недостаточно долго знала этого гнома, иначе... Тебе было бы еще больнее... От этого тебя и хотели уберечь, поэтому эльфы и выбирают равных себе. Боль утраты слишком сильна. — Я оставил Тауриэль наедине с телом. И стал ходить по руинам ища врагов. Остановив Вереска, я спешился и подошел к замерзшему водопаду. Бильбо и Гендальф сидели на каменных ступенях, курили трубку. Мда. Мертвое тело Дубощита лежало рядом с ними. Его руки были сложены на груди держа Оркрист. На льду невдалеке, на самом краю водопада был мертвай орк. Азог. Я прошел мимо сидящей парочки к телу орка. Свист меча и голова орка отсоединена от тела. Ее я тоже положу в мешок и привяжу к седлу Вереска. Будет висеть как раз рядом с головой Больга. — Гендальф! Бой проигран! Надо уходить отсюда. Даин уводит остатки воинов обратно в Железные Холмы! Что за крики? Я обернулся и увидел гномов. Хм. Значит кроме Дубощита, Фили и еще одного гнома, все из компании Бильбо выжили. Гномы увидев тело Дубощита, стали преклонять перед ним колено и что-то бормотать. А. Это погребальная речь. Еще не доводилось такое слышать. Я продолжил привязывать мешок с законсервированной, головой Азога. — Вы тот эльф! Я помню Вас. Менестрель. Вы были с Королем эльфов в Эреборе, еще при короле Троре. — Я с интересом посмотрел на седовласого гнома. Хм. Он на удивление вежлив, приятно... — С кем имею честь? — Я спросил. Гномы стали, кто с опаской, кто с ненавистью, а кто с надеждой смотреть на меня. — Я Балин. — Коротко представился гном. — В Дейле, мы виделии башню, орки не могли к ней подойти. Вороны сказали что в той башне был эльф. Это какие-то чары? — Да. И те чары мои, в башне я оставил пару лошадей. Детей жителей Дейла я тоже защитил и спрятал. — Вы намерены вернуться за детьми? — Да. — Он от меня отстанет наконец? — Но как? — Балин был явно в недоумении. — Из присутствующих здесь, Гендальф Серый не единственный, кто обладает магией. Я просто пройду в Дейл и заберу их. Если кто из жителей останется жив, их я тоже выведу. — Если ты так силен, то почему ты не помог нам, эльф?! — Закричал на меня какой-то гном, причем на Кхуздуле. — Потому что у меня с предводителем орочьей армии, есть личный договор. По сути которого, я не вмешиваюсь в сражения не касающиеся эльфов. — Я тветил им на гномьем, чем немало удивил их. — А жизнь других тебя не волнует?! — Не волнует. Пусть за них другой маг волнуется, у Гендальфа например, это неплохо получается. Никогда нельзя спасти всех. А сегодня я спас эльфов. Коих итак рождается мало, даром что мы живем вечно. Пройдет столетие для людей и полутысячелетие для гномов, и о нас никто не вспомнит. — Такое мы никогда не забудем! И не забудем тебя! И то, как поступили ты и твой Король, тоже! — Я буду искренне рад за вас. А то уже все Средиземье забыло меня. Не то что бы меня было легко узнать с ожогами-то. Но я в прошлом, оставил гномам Эребора достаточно подсказок о себе. — Темный менестрель. Высший эльф из народа Нолдор. Один из Семи Мастеров Гвайт-и-Мирдайн Эрегиона. Было семь мастеров, но кто из них ты? — Балин удивил меня своими познаниями. Он случаем не родич советника Трора? — В Хазад-думе меня прозвали Сереброруким. — Балин отшатнулся и переборов себя, объяснил ничего не понимающим собратьям свое удивление: — Это эльфийский Король Эрегиона. Эльфы Эрегиона были хорошими друзьями гномов Хазад-дума. Но тех эльфов давно уничтожили и памяти о них почти не осталось. А после того как Хазад-дум пал и вовсе никто уже не верит, что такой союз когда-то был. — Хазад-дум пал? Как? И когда? — Я был искренне удивлен этой новостью. Это на моей памяти, были единственные вменяемые гномы и их гибель меня несколько огорчала. Балин грустно взглянул на меня: — Орки. Их мы встретили когда пытались с королем Траином и Торином отбить Хазад-дум. Не получилось. Азог убил Траина, а Торин отрубил орку руку. Мы отступили. — Азог не убил тогда Траина. — Вмешался в наш разговор Митрандир. — Я нашел его в крепости Дол-Гулдур, что на Севере Зеленого леса. Именно из-за тьмы башни, окрестности с почерневшими деревьями назвали Лихолесьем. Траин был жив, но почти сошел с ума. Азог пощадил его, потому что узнал на нем метку своего хозяина. У Траина было кольцо. Одно из шестнадцати колец откованых тобой и украденых Сауроном. Одно из Семи колец, что Враг проклял и отдал гномам. Саурон собрал семь гномьих колец и использовал их силу, высасывая жизнь из Траина и Леса. Девять колец, отданых людям, были при нем. Вместе с их носителями — назгулами. — Гендальф пыхнул трубкой и задумался. — Силы девятнадцати колец ему все равно оказалось мало для воплощения. Я, Леди Галадриэль, Владыка Элронд и Саруман Белый изгнали его из Дол-Гулдура, а крепость разрушили. Однако Траин погиб, это он давным давно передал мне ключ от тайной двери Эребора и после известия о его смерти, я стал искать Торина. Враг слаб. После потери Единого кольца, он видимо не может вновь обрести тело и былую силу. Саруман говорит, что он почти мертв и не представляет угрозы, но... если он найдет Единое, он может вернуться. — Что за кольца Гендальф? — Бильбо спросил мага, засунув руку в карман пиджачка. Неужто уже сам догодался о подозрительной природе своей находки и признается в этом магу? В качестве ответа, Митрандир рассказал стишок, который сам Гортхаур открыл мне когда-то:

Три — эльфийским владыкам в подзвездный предел;

Семь — для гномов, царящих в подгорном просторе;

Девять — смертным, чей выведен срок и удел;

И Одно — Властелину на черном престоле.

Одно:

Чтобы всех отыскать, воедино созвать

И единою черною волей сковать

В Мордоре, где вековечная тьма.

— Наш многоуважаемый эльф, — Гендальф указал трубкой на меня, — создал эти кольца, а Саурон проклял их и забрал себе. Все кроме трех, которые получили эльфы. Город эльфов-кузнецов исчез, все думали что Саурон уничтожил его, но Король Эрегиона просто перенес город с его жителями неведомо куда и заключил договор с Сауроном. Безопасность эльфов Средиземья в обмен на услуги кузнеца-волшебника и ненападение самого Короля Эльфов на Мордор. Учитывая какой силой обладают кольца, мне страшно представить, какие вещи он создавал для Саурона. — Ничего особо опасного, я в основном ковал броню назгулам, думаю ты видел ее у них? Она теперь всегда с ними. Нашим основным соглашением было то, что бы я больше Колец Власти не создавал. И что бы гарантировать это, Саурон держал меня у себя на виду. — Ты был только кузнецом ему? Не участвовал в сражениях? — Балин недоверчиво посмотрел на меня. — Магию я использовал всего в двух случаях, когда Саурон несколько обнаглел — я заморозил на пару дней Ородруин — огнедышащую гору в Мордоре. И еще я сжег Минас Итиль — башню Гондора на горах Тени. Правда, людей я не сжигал их орки до меня перебили, я же просто уничтожил строение. — Там остался только пепел. — Истари подавился дымом. — Горстка праха и никакого намека на каменный дом Исильдура. Так это ты был? — Да. Не люблю людей, особенно нуменорцев, вот и не отказался поучаствовать в уничтожении их опустевшей крепости. — Я пожал плечами. Гендальф только разочарованно качнул головой. Я же посмотрел на Бильбо и заговорил: — Саурон создал себе Единое Кольцо, что подчинило себе другие Кольца Власти. Сами кольца продлевают жизнь, но... назгулы стали призраками, своего рода бессмертие, но своей Воли у них больше нет. На гномов же сила распространилась как-то странно, влиять на них своей Волей, Саурон мог весьма ограниченно, он зачем-то усилил в гномах жажду золота и насколько я понимаю все носители колец в итоге погибают, но лишь люди стали назгулами. Видимо Махал бережет гномов, в то время как за людей-нуменорцев Валар не имеют права заступиться. Что будет с эльфами я не знаю, Три эльфийских кольца еще не подвластны Саурону, но это вопрос времени. Я просил эльфов уничтожить кольца, так как они крайне сильны и в них я заключил стихии. Огонь, Воду и Воздух. Этими кольцами при должном умении можно менять обличие Арды. Менять направление ветров, разворачивать реки и пробуждать огненные горы. Иными словами управлять природой. Но раз такая сила становится искушением для многих, то лучше кольца уничтожить! — Я зло посмотрел на мага. Гендальф прикрыл рукавом ладонь с Нарья, кольцом Огня. — В руках эльфов такая мощь?! — Гномы с ужасом посмотрели на меня. — Да. Только пользоваться ими они не умеют, да и велик риск, что кольца попадут под влияние Саурона, поэтому ими толком и не пользуются. Я даже не знаю у кого они сейчас, да и кольца сделанные мною я уничтожить не могу, магия моя на них не влияет, вот и отдал их эльфам, надеялся что они сумеют уничтожить их, или хотя бы закопать поглубже. Так... Что-то мы заболтались. Вы Торина и того другого, светлобородого, хоронить будете? Тауриэль телом Фили занялась. — Я уже похоронил Кили. — Ответил мне гном с лысой головой и татуировками на ней. — Вот и нет больше потомков Дурина. — С грустью в голосе произнес Балин. Гномы принялись складывать камни вокруг тела, создавая импрвизированную могилу. Когда гномы закончили я подошел к могиле. — Пусть я и равнодушен к гномам, но... негоже королю гнить на воздухе без гробницы. — Я провел рукой над каменной насыпью, трансфигурируя камень в прочное стекло, заколдовав его на неразбиваемость и консервируя чарами тело Дубощита. — Теперь время над ним не властно. — Спасибо. — Сказал Балин сглатывая слезы. — А с племянниками его... так же можешь? — Могу. Идем, здесь опасно оставаться. — Я подозвал Вереска и пошел в компании гномов, хоббита и мага к могилам племянников Дубощита.

— Тауриэль так и не нашли? — Я спросил, закончив трансигурировать камень на могиле Кили. — Никак нет Господин эльф. — Развел руками Балин. Я не обнаружил Тауриэль рядом с могилой Фили и попросил гномов ее поискать в окрестностях. — Что же, значит она сама выберется с Вороньей Высоты. Вы сюда верхом прибыли? — Мы нет. Но тут еще ездовые козлы Двалина, Торина, Фили и Кили бродят. Еще лошадь Гендальфа тут. — Возьмите их. Они понадобятся вам. Ты знаешь что в башне есть лошади, разделите их с детьми и мы сможем все вместе покинуть Дейл верхом. — Балин кивнул и ушел. Гномы вернулись с козлами, а Гендальф вел под уздцы свою лошадь. Бильбо бросил в последний раз взгляд в сторону крепости и подошел к Гендальфу. — А как мы пройдем через орков в Дейл? — Спросил полурослик шепотом. Это он намеренно так или просто забыл про чуткий слух у эльфов? — В этом мой дорогой друг, я рассчитываю на помощь Келебримбора. Если он смог заморозить, самую большую огнедышащую гору Средиземья и убить дракона мечом, то и в город полный орков сможет пройти. — Ага. Да. Я понял. — Бильбо активно закивал головой. — Держитесь рядом и не покидайте пределов барьера. — Я проговорил, закончив возводить защитный купол. — Щит нам понадобится на первое время, летящие стрелы я буду уничтожать, потом попробую поговорить с орками. Если не выйдет, поставлю более силиный щит, что защитит нас от любого урона. Подобный я наложил на башню. Но в таком случае я буду неподвижен и покажусь вам спящим с открытыми глазами, вам тогда придется направлять моего коня. Однако вы не знаете где дети, поэтому придется пока рассчитывать на этот щит, он от самих орков. — Гномы кивнули и схватились за оружие. Мы стали спускаться со скалы. Над полем битвы Орлов уже не было. Солнце село и уже Зато казалось бы вся Пустошь завалена телами.

На вересковом поле,

На поле боевом,

Лежал живой на мертвом

И мертвый — на живом…

Я пропел осматривая кровавый пейзаж и ведя нашу разномастную компанию к Дейлу. Вереск шел спокойно, переступая через орочьи трупы. Смердело от мертвых орков даже хуже чем от живых. Со стороны дейла послышался звук рога. Орочьего. Следом рев толпы. Видимо они трубят победу. — Дейл захвачен. — Пояснил я своим спутникам. Мы прошли через мост и провал в стене, рядом с воротами, на которых лежала мертвая туша тролля. Из какого-то закоулка на нас побежали орки. Гномы выставили оружие, но оно не потребовалось, орков просто испарило, когда они врезались в купол. Я продолжил путь к башне. Вокруг нее лежали орочьи тела. — Чем это их убило? — Магией моей убило. Просто я заколдовал башню так, что чернокровых убивает, а людей и прочих просто не пускает. — За нами наблюдают. — Гендальф указал посохом на баррикады, за которыми прятались орки и злобно на нас смотрели. Я хмыкнул и обратился к ним на Черной речи: — Слушайте меня черное племя Азога и Больга! Я Темный менестрель и эльф-чернокнижник из Мордора! Я пришел забрать выживших! — А ты докажи, что ты тот самый чернокнижник! — Из-за барикады донесся рычащий голос орка. — Как же мне вам это доказать? Убить вас? Вам как, покрасивее или пострашнее? — Я свирепо усмехнулся. — Эльфийский чернокнижник был силен. Не нужно нам тут его гнева. Мы и сейчас видим как ты сжигаешь наших воинов. Это твой голос доносился из уст светящегося оленя. Азог сказал нам не слушать тебя. Говорил, что менестрель умер от огня драконов. Мы видим на тебе следы их дыхания, значит ты можешь быть тем эльфом... Но нужно еще доказательство! Песни Темного менестреля нам нравились. Они были злые и смешные. Жаль на человечьем. Никто из эльфов и людейтак о своих петь не будет. Спой нам! — Спеть вам? Не много ли вы требуете?! Петь простым оркам?.. Но ладно. Вас устроит песня о Гондолине? — О сожженном городе эльфов в горах? Да! — Орк закричал. А его собратья начали скандировать: — Спой! Спой! Я усилил горло чарами и запел:

Скажи мне, гордый человек, где город Гондолин?

Нет-нет, про пытки и побег потом поговорим!

Иною жизнь оставил я и дал обет идти,

Идти в далекие края (да уж) и спрашивать пути:

А не Гондолин ли это,

А не Гондолин ли это,

А не Гондолин ли это?

Нет, не Гондолин!

Хочу иметь я этот мир, весь от земли до звезд:

Улыбку Варды я сотру, разрушу звездный мост!

Я как-то в Форменос вошел — и Финве умертвил,

И руки нафиг все пожег о дивный Сильмарил!

А не Сильмарил ли это,

А не Сильмарил ли это,

А не Сильмарил ли это?

Горячий, зараза, значит — Сильмарил!

Я мог бы много рассказать о гибельных местах,

Где только страх меня спасал — презренных нолдор страх!

Им не найти ночлег и кров, огня не раздобыть,

Страшней меня им нет врагов,

Им некого спросить:

А не Гондолин ли это,

А не Сильмарил ли это,

А не Лютиен ли это?

Ой, НЕ, не Лютиен!

Но как мне не любить весь мир, весь от земли до звезд?

Ведь темный эльф мне даст ответ на вечный мой вопрос,

С улыбкой гнусной скажет мне предатель Маэглин:

“Разуй глаза — перед тобой твой дивный Гондолин!”

А не Гондолин ли это,

А не Гондолин ли это,

А не Гондолин ли это:

Опа — Гондолин!

Иди же, глупый человек, в свой “тайный” Гондолин,

Где ночью двери отопрет предатель нам один,

И знаешь, что произойдет? (ну, дайте рифму, блин!…)

Короче, скоро в прах падет твой дивный Гондолин!

А не Гондолин ли это,

А не Гондолин ли это,

А не Гондолин ли это:

В прошлом — Гондолин!

А ныне че по развалинам-то ходить?

Орки рассмеялись. И их лидер сказал мне: — Ты правда менестрель! Забирай своих выживших! Только вот нету их! Мы всех убили... — Орк вышел вперед, остановившись на границе чар и принюхался. — А почему с тобой гномы и старик? Мы не всех нашли что ли? Отдай их нам! — Город людей и город гномов ваш, а выживших я забираю себе. Ты сам сказал, что мне можно! Детей из города я тоже заберу! — Нет здесь никаких детей! — Есть. Просто вы их не нашли. Как и гномов со стариком! Я первый их найду, значит они будут моими! — Так не честно! Мы первые сюда пришли, мы хотим съестьих! — Честно? Что это за слово такое? Посмотри сколько вокруг мертвечины. Ешь сколько влезет, чего все воронам оставлять? В Мордоре вообще оркам есть иногда нечего. Друг друга жрут постоянно. А у вас тут пир! — Я обвел рукой окружающее пространство, указывая на горы трупов. — Ха-ха! И то верно! Забирай детей, если они тут есть. У нас все равно еще много мяса! Я смотрел на башню, мысленно снимая с нее чары. Закончив, я обратился к гномам: — Теперь смело проходите — чар на башне больше нет. Выводите лошадей и опустите наконец оружие! Не провоцируйте орков! Мне еще детей забрать надо, я их в другом месте оставил. Гномы понятливо кивнули и вошли. Наугрим стали выводить лошадей, а я осматривать окрестности. Орки оставались на своих местах. Хорошо. Пересчитав лошадей, я начал вести нашу группу к зданию вход в которое казался обычной стеной. Камни раздвинулись, явив мне перепуганных детей. Они плакали. Трое детей Барда вышли вперед и старшая дочь заговорила: — Папа умер я знаю. Все умерли... Мы слышали. Вы пришли, что бы забрать нас в Рохан? — Да. Путь не близкий и мне придется вести вас через Зеленый Лес. — Не нужно. Просто отведи нас к ближайшей деревне... — Я обещал вашему отцу хорошее поселение и не изменю своего решения. В простой деревне столько голодных ртов, просто не примут. А земли коневодов сейчас процветают. — Я возьму их с собой в Железные Холмы. — Подал голос Балин. — Так всяко идти ближе, а Трандуил может и отказаться пустить в лес людей, пусть и детей. — Пусть девочка сама решает, она старшая из них. Не так ли Сигрид? — Гендальф огладил бороду. Сигрид кивнула и задумалась, глядя на детей. — Рохан далеко. Дети не выдержат дороги, а Железные Холмы ближе. — Сказала девочка в итоге. — Хорошо, мне же проблем меньше. Кстати о проблемах... Где Аркенстоун? — Гномы переглянулись, а Гендальф нахмурился. Я вздохнул. — Так понятно. Значит он остался у Барда. Эх. Даже не знаю, сработает ли, но... Акцио Аркенстоун — Сильмарильский камень Феанора! — Я как можно четче представил образ камня, если на ожерелье сработало, это не значит что и на артефакте Феанора у меня получится. Я что-то почувствовал. Камень где-то далеко почуял знакомую кровь и Свет Дерев. Он откликнулся и позволил себя призвать. Гномы, да и не только — весь наш отряд и орки, все смотрели как в нашу сторону летит звезда. Камень Королей светился ярче чем обычно. Он замедлил свое движение и плавно завис в воздухе передо мной. — Эта... вещь меня узнала. Вернее она узнала Кровь Рода, что создал ее. Иначе бы у меня не получилось ее призвать. Да и Свет у нас похож. Я не хочу трогать эту штуку. Если не обожжет, то проклянет точно. Признаться... Я боюсь этого камня, вернее того, что он способен сделать... с чужой судьбой. — Ты боишься Аркенстоуна? Почему? — Менестрель тогда сказал что камень проклят. И что любой, знающий природу камня, не возьмет его в руки. — Бильбо ответил гномам, а Гендальф кивнул. — Быть не может! — Гномы разумеется не поверили. — Можете забрать камень себе. Он же у вас вроде как Символ Власти. Торин, как я узнал, вообще на поход согласился только ради камня. — Я отвернулся от левитирующего сильмарила. Разумеется гномы его себе забрали. Небось отдадут Даину Железностопу. Мы начали движение, детей посадили на скакунов, а гномов пришлось к ним подсаживать — лошади были слишком высоки для них. — Ты когда камень к себе звал, сказал кроме Аркенстоуна еще и про какой-то Сильмарильский камень. Это тот самый? Из той песни о Гондолине? — Балин внимательно посмотрел на меня. — Да. Это он. Когда-то камни создал мой дед, потом пришел Злой Темный Валар Мелькор, которого после убийства моего прадеда — Короля Эльфов, назвали Морготом. Этот Валар создал орков и драконов. Моргот украл камни, но сжег себе ладони. Он носил камни в своей короне. Аркенстоун это буквально — камень из короны Моргота. Он был был брошен в огненное ущелье, а спустя тысячелетия, его нашли гномы в Одинокой Горе. Огненная река принесла сильмарил к вам, сделав его Сердцем горы. — А что с остальными камнями? — Спросил Балин, провожая взглядом какого-то орка, что скрывался в тени здания. — Один на небе стал звездой. Его отправили туда другие Валар. Это звезда Эарендиля, самая яркая на небе. Другой же угодил в пучину морскую. Что теперь с ним, мне не известно. — А проклят он, из-за того что в короне Злого Бога побывал? — Не знаю. По моему он с самого начала проклятым получился, не знаю каким вообще образом мой дед Феанор, его сделал. Его даже уничтожить невозможно, пробовали. Он даже купание в огне пережил. — А как это проклятие вообще работает? — Балин видимо серьезно заинтересовался этим вопросом. — Сначала жадность вызывает. Эти камни любили абсолютно все. И Валар, и эльфы, и гномы. Людям вроде все равно было. Потом из-за камней, от того что их не поделили, войны начинались. Война между гномами и эльфами Зеленого Леса, началась как раз из-за того, что гномы и Король Эльфов тогда такой же камень не поделили. Король хотел вставить сильмарил в ожерелье из валинорских камней, (то самое, что Владыка Трандуил требовал), поэтому и позвал гномьих мастеров. Те как камень тот увидели, сразу себе его захотели. Ожерелье стало единым с камнем и гномы потребовали его себе. Ожерелье ведь то, было создано мастерами гномов. И гномы заявили свои права и на ожерелье, и на камень. Короля это возмутило, начались взаимные оскорбления, в общем... Первого Эльфийского Короля Леса — Тингола, гномы-ювелиры разорвали голыми руками прямо в его сокровищнице. Эльфов это обозлило и за гномами отправили погоню... Таким образом вражда эльфов и гномов началась из-за звезды Эарендиля. — Так вот почему Владыка Леса так на Трора тогда обиделся... — Эльфы живут вечно и никогда ничего не забывают, а обиды тем более. — Торин от сокровищ Эребора разума лишился, а Траин — его отец никогда такого не показывал. — Балин задумчиво почесал макушку. И посмотрел на приближающиеся стены Дейла. — Не знаю. Сокровище или нет. Но проклятие дракона тоже сильно. Камень заставляет любить только себя, насчет остальных богатств я не уверен. Свет камня — это слияние света предшественников Солнца и Луны воедино. Он просто не может кому-то, хотя бы чуть-чуть не нравиться. Чернокровые это исключение, они свет ненавидят, а унголианты были бы не прочь его сожрать, если бы им хватило сил выдержать этот свет. Что там в нем еще, кроме неразрушимой оболочки я не знаю. Но в камне есть живой огонь, и этот камень каким-то образом думает. Он узнал меня. Но я не доверяю тому, что думает не пойми чем, тем более какой-то камень! А если учесть его кровавую историю, то мое опасение вполне понятно...

Город мы покинули безпрепятственно. Честно, не ожидал, что получится. Орки видимо сочли меня слишком опасным, после того как попробовали на зуб мои чары. Я развернул коня и посмотрел на захваченный Дейл. Подумав, решил устроить оркам прощальный подарок. — Просыпайтесь дети сгоревшего города. — Я послал Зов и неупокоенные, обозленные души жителей Дейла, откликнулись. Я улыбнулся и поравнялся с нашим караваном. — Что ты сделал? — О. Кажется Митрандир что-то почуствовал. Вон как на меня вытаращился. — Я вернул жителям их город. — Весьма расплывчато выразился я. Скоро это место станет не приветливее нуменорского могильника. Эти разъяренные духи убьют все живое, находящееся на их территории. Правда стен города они покинуть не в силах, но оркам и этого хватит. Пусть Саурон довольствуется Эребором. Достигнув границы Пустоши мы разделились. Гномы с детьми, направились к Железным Холмам, а Гендальф вместе с Бильбо и мною, отправились в сторону Леса. Эрин Гален ждет нас. Эх. Мне еще перед Трандуилом объясняться.

— Так значит ты пошел в услужение Врагу, что бы уберечь своих людей? — Трандуил сверлил меня взглядом. Я только что вернулся и стража сразу же повела меня в темницу. Я не сопротивлялся, да и разве остановит меня кто, пожелай я уйти? Я больше не слаб, мне теперь хватит сил разнести дворец Трандуила или же просто выйти незаметно... но зачем? Разве я в ссоре с Эрин Гален? Король просто обижен, понимаю. Я поступил как Саурон, что изображал Аннатара. Может сумею договориться? — Да. Но и с целью защитить остальных эльфов. Вот только эльфы сами объявили ему войну, вступившись за потомков нуменорцев. — Митрандир сказал, что Враг вернулся... но не до конца. — Трандуил пристально вгляделся в мое лицо через решетку. — Ты придешь к нему если он тебя позовет? — Это будет зависеть от того, что он от меня попросит. Если продолжит править Югом и Востоком, то соглашусь помочь. Если попробует захватить земли эльфов, то нападу... и на сей раз не один. Народ Эллери готов к бою и Саурон вспомнит, за что его учитель боялся Нолдор. — А если он захочет расширить свои территории за счет людских земель? Захватит или уничтожит Рохан и Гондор, как он уничтожил Арнор? А Шир, что с полуросликами? — Трандуил подошел ближе к решетке. Вся эта ситуация фарс и он и я это знаем, отчего Король даже не пытается выглядеть угрожающе. У меня вон, даже оружия не отобрали... — Дела смертных, бессмертных не интересуют. Сам я нападать из-за людей не буду, вставать на их защиту тоже. Рохан мне ничего не сделал, как и Шир — они мне не враги. Но Гондор — это увы враг и меня и Саурона. Они же первые на Гортхаура и набросятся, да и я уничтожил Минас Итиль. — Я пожал плечами. Я не герой у меня есть свои личные мотивы так поступать. Подло. Сам знаю. Но защищать я выбрал одну расу, это и так слишком много для меня. У людей свои защитники есть, не даром Истари здесь. Тот же Саруман Белый с Роханом союз заключил, а Гендальф в Шире часто бывает. А Гондор государство граничащее с Мордором, созданное с целью нападения и обороны от сил Востока и Юга. Возвращать им былую славу смысла не имеет, потомков нуменорцев люди уже не помнят, а нафига мне маглы с такой силой? Разрозненные маленькие города вроде государства Рохана, меня устраивают — они мирные деревни, а вот вооруженные, объединенные королевства вроде Арнора, могут вырасти в новый Нуменор. — Имладрис и возможно... Лотлориен вступятся за смертных, что тогда? Не то что бы мне были важны голодхи. Но в Серых Гаванях есть Телери — наши близкие родичи... — Эти эльфы просто уйдут, как только узнают о том, что их Враг жив. Останутся лишь те, кто считает Средиземье своим домом и сразятся за него. Если Саурон захочет напасть на них... Я сказал — мой народ вступит в бой против захватчиков, орки это будут или люди мне все равно. Элронд... я не понимаю его мотива защитить тех, кто позже даже не вспомнит о его жертве. Он слишком всепрощающ, он забыл угрозу Нуменора, забыл что они в первую очередь были простыми смертными и лишь потом стали колдунами и чудовищами. Такое не на пустом месте появилось и не по науськиванию Гортхаура, это само в природе людей было. Появится потом на троне очередной Ар-Фаразон и что? Валар больше не вмешаются, Валинор недостижим. И как тогда нам жить с людьми бок о бок? Войны ждать? — Ты боишься их... Я понимаю тебя в какой-то степени, но твоего союза с Врагом принять не могу. Не примут и другие... Белый Совет особенно. Элронд, Галадриэль, Гендальф, Саруман, Кирдан... Я не желаю настраивать их против себя. — Трандуил тяжело вздохнул. — Я изгоняю тебя из Эрин Гален. Лес больше не пропустит тебя. — Хорошо. Как я и обещал, я не буду держать зла на тебя и твой народ. И помогу ему в час нужды. Но, позволь мне на прощание, создать для тебя одну вещь, что позволит тебе позвать меня... *** Зеркало... Металлический серебряный щит, богато украшенный моим Родовым гербом по центру и золотой листвой и по краям. С гладкой зеркальной поверхностью. Сквозное зеркало, теперь висящее в комнатах Трандуила. Стекло было слишком хрупко и ненадежно, но вот металл... да и с железом я дружу лучше. Я объяснил Королю Эльфов что это, и как оно работает. У меня вторая часть артефакта, мой щит я решил скрыть в заколдованный безразмерный мешок, носить его с собой чересчур муторно для меня. Вернусь в Ост-ин-Эдхиль и повешу его на стене своего дома, над камином. Мы с Трандуилом сможем видеть друг друга через отражающую поверхность и разговаривать. Главное, назвать имя... Из отныне неприветливого леса, мне с Вереском пришлось выбираться долго. Благо лес я действительно неплохо изучил. Дом, милый Дом. Наконец я увижу тебя своими глазами, а не в обличии призрака...

====== Глава 26. Гнездо параноиков. (Ост-ин-Эдхиль) ======

Выйдя за границы Зеленого Леса, я попытался нащупать в пространстве точное направление в Ост-ин-Эдхиль. После десяти минут медитации я сумел выяснить направление. Увы попытки аппарировать всегда заканчивались провалом. Перемещение города мне удалось совершить используя защиту родового камня, при этом мне пришлось остановить течение времени. Попытаться переместить себя подобным образом, я конечно не сумею. Моя магия при перемещении постоянно сталкивалась с местными потоками, эдакие помехи. Зато я непроизвольно сумел полетать в виде маленькой “тучки”, на манер Воландеморта и его прихлебателей, ой, Пожирателей. Полетал и едва сумел собраться по частицам, наткнувшись на очередную магическую помеху. Да ну нафиг. У меня Вереск есть, на нем и поеду.

Убегает дорога вперед и вперед,

По камням, под деревьями, в горы,

По пещерам, которым неведом восход,

Вдоль потоков, не знающих моря.

По едва проходимым глубоким снегам,

По веселым лужайкам и степям,

Меж цветов по траве, и опять по камням,

То при солнце, то ночью безлунной…

В небо тучи уходят, сияет звезда,

И несут нас усталые ноги

Наконец-то домой, возвращаясь туда,

Где конец и начало дороги.

Скакал я долго, благо о еде и питье заботиться не надо. Развести костер, наколдовать воду и призвать мелкую зверушку на ужин, и можно продолжать путь. Вот только добравшись за зиму до Неизведанных Земель я наткнулся на горы. Если через лес еще можно попытать счастья пробиться, то в эти горы так просто не залезешь. Я развел костер и начал думать. Пешком идти влом, да еще Вереска за собой тянуть. Нет можно конечно его уменьшить и с собой тащить, но... Стоп. А почему бы и нет? Превращение разумного в животное здесь становится оборотничеством, или сменой шкуры, как это сдесь называют. Но ведь можно и химеру сделать, то есть частичное превращение. Это не иллюзия которую я накладывал на эльфов. Это именно химерология, создание гибридов или чего-то нового. Для этого не только знание трансфигурации нужны, но и основы анатомии, знание повадок зверей и так далее. Кентары, гиппогрифы, мантикоры, сфинксы — все это разновидности химер. Я обратился к Вереску с предложением. Он мысле-образами указал куда мне следует пойти. Да, не часто меня посылают в зад, тем более лошадиный. Но я настырный. Показал ему картину Клювокрыла и меня в небе над Хогвартсом. Вереска впечатлило, на что мне в ответ появилось... изображение пегаса, с Вереском в главной роли. Хм. Крылатая лошадь. Я стал отправлять Вереску изображения Фестралов, Леберов, Гуррий и Шармбатонских коней. Первые — существа полунематериальные, эдакие кони-призраки отчего их видит только тот — кто видел Смерть, законы физики на них не распространяются. Леберы являются гибридами лебедя, а Гуррии — дракона. Шармбатонские кони же просто огромны, они как самолеты, их размах крыльев позволяет подняться в небо, это существа с огнем в жилах. Эти варианты Вереску не пришлись по душе. Ни становиться призраком или гибридом, ни увеличиваться в размерах он не хотел. И это он еще про “особую диету” этих существ не знает. Конь уперся именно в образ пегаса. Вот только даже в магическом мире эти существа были крайне редки. Они только в Греции и водились, я их никогда не видел и их особенностей не знаю, это же тоже не просто лошадь с крыльями. Пришлось мне настаивать на гиппогрифе. Конь был против облика полуорла. Дескать он создание Ороме, а не Манве. Я показал ему картинку гиппокампа — морской лошади, келпи и ноггла — речной лошади убийцы и Амистра с Кошмаром (Найтмар — Ночная кобыла) — жуткого огнегривого коня. По моему Вереск обиделся. Я вздохнул и подозвал коня, будем пробовать вылепить из него пегаса. Мда. Для поднятия коня в воздух, размах крыльев понадобился ого-го какой. А ведь они тяжелые, вороньи крылья-то. Решил я именно их форму крыльев выбрать, раз уж коню орлы не нравятся, пусть спасибо скажет, что не колибри какая-нибудь. Чары облегчения веса крыльев и конь их как будто не замечает. Складываются нормально. Только вот в полет с “боковым” лошадиным зрением? Пришлось менять глаза. Вблизи незаметно что зрачок не горизонтальный и прямоугольный как у всех лошадей, а у Вереска они темные. Полет возможен только с разбега, пока без седока и с моей страховкой... Учился конь парить долго, а вот летать еще дольше. Садиться научился наконец, без спотыкания, благо конь мой к прыжкам через препятствия привычный. Вот только будь он обычным конем, а не фамилиаром, откуда бы он энергию черпал? Смена диеты существ от этого и зависит, нельзя просто изменить существо присобачив ему крылья, последствия будут куда глубже. На Вереске все изменения прикрепились через нашу с ним связь, он теперь магическое существо, восприимчивое к моей магии. На простом коне это сказалось бы... никак. Крылья бы были и все — никакого желания летать. Был бы эдакий урод природы, чары с которого слетели бы со временем, даже попадись мне Меарас. Химер же намеренно выводили как породу новых существ, или же они появлялись сами в насыщеных магией местах, приспосабливаясь к обстановке. Вот и колдовство свое на Вереске я закрепил, используя его бытие фамилиаром. Помнится Воландеморту удалось своего фамилиара-змею, в старушку превратить. Жуть. Так Нагини сама превратиться обратно сумела, хрен бы у обычной змеи такое вышло. Из-за вороньих черт, Вереск возможно приобретет от этих птиц что-нибудь, не даром я основы зачарования с гиппогрифа брал. Даже интересно что это будет, не обязательно ведь любовь к падали... Итак, урок первого полета с седоком. Разбег, прыжок и активное махание крыльев, даже без чар облегчения веса управились.Прекрасно. А ведь я-то тяжелый, даром что эльф. Направляя коня я устремился через горы.

На потоках восходящих,

Словно горный уголь черен,

Черен, словно ночь незрячих,

Видел я, как кружит ворон —

В небесах из синего стекла

Надо мной чернеют два крыла.

Конь заржал, наконец преодолев горные вершины и поймав воздушный поток. Хоть крылья у него отдохнут, рад за него. Я посмотрел вниз. Весна, всю зиму шли сюда, а ведь могли и раньше лететь. Ничего, бывает. Так, горы закончились и я приметил полянку, туда и спустимся, все же в горах холодно, а поддержание согревающих чар на нас обоих, несколько выматывает, да и Вереск устал. Конь приземлился и я спешился. Таких гор в дроге будет еще достаточно, далековато то горное плато было, что я для города выбрал. Хах, а вот и изменение поведения! Мой конь чистит перья, причем делает это так естественно, будто он всегда этим занимался. Даже не смущает отсутствие клюва, а ведь и отсутствие страха перед высотой это тоже птичье. Я решил посмотреть, будет ли конь есть орехи и мясо. Мда. Конь у меня теперь всеядный. Я смотрел как Вереск абсолютно непринужденно жует предложенную ему крольчатину... сырую. Интересно, ему удобно лошадиными-то зубами? А потом начинает щипать траву. Угум-с. Он каркать потом не научится?

Мда. Встречали меня радостно, правда сперва чуть не подстрелили. Но с кем не бывает правда? Еще бы, крылатая лошадь, да жуткая при этом. А город разросся и я не имею ввиду новые постройки. Тут дети. Эльфлинги! Видимо чувствуя себя в безопасности или под влиянием магии, Тьма Средиземья, которую оставил после себя Моргот уже не влияет на жителей. Тут настоящий Беби-бум! И я заметил у всех малышей огоньки магии в фэа. Едва хватит на чувствование магии и использование рун, но это прогоресс! Магия привычная мне наконец развивается, пусть вся она теперь берет пример с источника, но начало положено. У города было восемь дозорных башень вокруг Ост-ин-Эдхиль, символично однако. Стены тоже были, да и купол чар всегда готов подняться. Три паровоза. Все грузовые. Один в лес для доставки древесины, другие два для шахт. Видимо использования этих шумных машин в качестве пассажирского транспорта эльфам не понравилось. Ну и ладно. На то они и эльфы, что как-то пешочком или на лошадке... Судя на то как они смотрят на Вереска, некоторым и небо понравится. Придется создавать авиацию. Мне трудно представить воина в доспехах на метле, значит придется выводить химер. Я бы не прочь заколдовать корабль для полета, это было бы полезнее, но кораблей у нас нет и строить их просто незачем, да и на лавры Эарендиля я не претендую. Вереска отправили в конюшню, пришлось предупреждать о диете коня и его нелюбви к замкнутым пространствам. Я ходил по городу и изучал его заново, пусть я его часто посещал в виде призрака, но своего дома покидать почти не мог, а крепость-то большая. Кузницы не изменились, разве что насосы паровые теперь стоят и канализацию приделали, а вот жилые дома изменились, да их и больше стало. Прирост населения все же. На рынке осмотрел товары, у нас теперь торговля только между собой правда не за монеты, нам ими обменяться не с кем. Тут как в Зеленолесье, идет обмен услугами, для некоторых они полностью бесплатны — дети разумеется и получившие травмы рабочие. Закончив осмотр города, я вышел с гвардейцами к окрестностям. Бродил долго, однако видимо селиться жители все равно предпочитали за стенами, умно. Даже пастухи возле полянок и загонов с животными, домов старались не строить. Как им не лень переться в такую даль каждый день? Патрули верхом на лошадях регулярно осматривали окрестности, мало ли? Тут могут и Авари жить и еще черт-знает что, дракон тот-же или дикарь человеческий. Вернувшись в дом и бросив взгляд на щит-зеркало, я потопал в подвал, жертвовать кровь алтарю и наводить новый комплекс чар. Митрандир всем растреплет о моей природе, и придется ждать в гости Орлов с донесением от Белого Совета. Чары подобные Хогвартсу подойдут — никто кроме жителей — обладателя ядра наши земли не увидит и не найдет. Будет Свободная Земля находится в Незримом, подобно Валинору. Ни палантиром, ни Зеркалом Галадриэль нас не найдут и никакое Багровое Око тоже не поможет. Алтарь был доволен, впрочем иного я и не ожидал, столько лет-то не подптывать чары. Нужно переодется. Надо же. Кто-то прибирался в доме в мое отсутствие, как-то не обращал раньше внимания. Где же мои наряды? А. Вот они. Надо бы потом заказать стяг с Родовым Гербом и знамена. Да и одежду в родовых цветах сделать. Не то что бы мне не нравился синий и серебряный в звездочку, но и о Своем Магическом происхождении заявить надо. Так-с, я посмотрел в зеркало. Неплохо. Такаяже морда полутрупа как и всегда, интересно, почему детвора меня не испугалась? Теперь пора на Совет, мне есть что им сказать...

Мда. Совет был индиферентен к моим приключениям в роли Темного менестреля. С Сауроном Совет решил не ухудшать отношений, а если есть возможность, то и стребовать чего полезного. От города тот ничего не получит, а вот от меня... Совет решил, что мои услуги будут зависеть от цены, шантажем он ничерта не получит. У нас теперь зубки есть и какие! Астральные проекции гвардейцев. Дикая Охота Моргот раздери! Воины всегда на посту, у них есть созданные мною артефакты переноса. При звуке тревоги — особый сигнальный рог, точно указывающий место и переносящий туда сознание и проекцию дозорных. Рог можно услышать где угодно на Арде. Воины будут знать где трубили, и те сумеют перенестись туда. Рога расположили в восьми башнях по одному на каждую, обычным командирам, в башню Ост-ин-Эдхиль, и здание Совета. Так же один рог у меня с собой, так как я один буду покидать Свободные Земли воплоти. Странным мне показалось то, что я, будучи проекцией был зеленоватого оттенка, а воины получились белыми. В остальном все то же самое: и просвечивание костей, и испускание тумана, и способность полета и нематериальности. В бою правда чары на оружии не действовали, это все же аватара воина. Источником моей магии для обеспечения присутствия аватар, служила магия пропитавшая город, сигнальные рога в башнях и я. Мне дозволено поддерживать аватары всех дозорных, а это сотня “Призраков”, такое только в городе произойти может. В башне же один рог может поддержать присутствие лишь десятка стражей. Дело дозорных — находиться во всеоружии у сигнальных камней, и когда забъет тревога в казарме — коснуться их, сосредоточившись. Удобно, черт возьми. У Саурона всего девять назгулов, у меня же их сто. Буду я наемником для Саурона, если о цене договоримся и командиром карающего отряда, если мы НЕ договоримся. Мне даже рог не обязательно понадобится, я и так позвать смогу. В Стражников взяли только эллери с подходящим ядром и способностью к концентрации. Аватару можно изгнать специальным оружием против призраков, но вреда стражнику это не причинит, просто собьет концентрацию или в худшем случае лишит сознания. Арнорские мечи, Гондорские, особые мечи дунедайн, и эльфийские зачарованные — вот главная угроза сбить концентрацию. А вот моргульские клинки назгулов, меч Хэлкара, встреча с волшебной дубинкой Саурона, мечи древних эльфийских мастеров — это уже лишит сознания. О встречес майар речь не идет, они для разума любого опасны, а вот против армий, Дикая Охота, самое то, ибо это не битва, это уже именно охота на дичь, чье главное дело спрятаться и убежать от моих “Призраков”. Звук у рога... весьма своеобразный. Жутко-завораживающий вой, специально делал, старался — эдакая Собака Баскервиллей, пусть страх нагоняет и заранее к зрелищу готовит тех несчастных, что посчитают себя врагами эллери. Недаром отделка рога похожа на серебряную волчью голову. Сигнал к Охоте. Знамени было два на штандарте: Волчья серебряная голова на синем фоне со звездой Феанора сверху, и знамя Семи Мастеров Гвайт-ин-Мирдайн. Пять лет я занимался выведением аналогов Вереска, ничего путного не выходило. Плюнул на все и сделал миниатюрную версию Шармбатонских коней. Ну как миниатюрную, обычно те лошади раз в пять-семь были больше обычных, а эти были всего в два. Да, все равно огромные, но летать могли, правда вино и брагу глушили, будто их в паравозные топки заливают. Зато они были красивые, все белоснежные с лебедиными крыльями и высокой грузоподъемностью, и выносливостью. Самое то, для патрулей. “Красивей стаи белоснежных лебедей, бывает только стая белокрылых лошадей”. Конюшни и пивоварня с винными погребами, были отдельно к этим конюшням пристроены. Я даже рецепт огневиски из памяти выудил, эльфам не понравилось, а вот кони огнем дышали. Выводились кони из самых обычных жеребят, а после обработки магией, они становились новыми созданиями, имеющими с лошадьми лишь несколько внешних сходств и повадок. Кони были вполне боевые и не знали страха, но были абсолютно домашние (где им вино с огневиски взять в природе?), с огненным характером, ведь они были совсем иное существо, не каждый мог к ним приноровиться, благо мои эльфы нашли с ними общий язык. Свирепые красивые животные, извергали из ноздрей дым и снопы искр, и эльфам они понравились! Нолдор-Гриффиндор чтоб вас! Теперь у эллери есть свои уникальные ездовые животные и господство в воздухе. По сравнению с этими крылатыми великанами, Сарн — мой каменный конь, всего лишь игрушечная лошадка, даже не пони. Занялся перевооружением моих солдат, мастера и сами наклепали кучу артефактов, но я занялся стрелами. Хоть чему-то полезному в Зеленолесье научился. Заколдовал всем колчаны на призывные стрелы и научил ремесленников делать Бронебойные. Аналоги лука Урфаэля, быстро разошлись по рукам дозорных. Видимо их впечатлила сила лука, правда истиная мощь обреталась только в рукау у Высших, но мало ли их у моих эллери? Наши нолдоры и так весьма могучи, а с колдовским оружием вообще смертельно опасны. Снабдил всех алмазными фонариками, теперь даже на улицах по ночам светло, захочешь на звезды полюбоваться, просто прикрой их чем-нибудь, а ведь это оружие... Паронойя это святое. Вспомнив Ауру Ужаса от Гортхаура и то, как он пугал ею воинов Ородрета, решил противостоять этому эффету, вот и пригодились фонарики, которые запихнули куда только можно и нельзя. Добавил чар Патронуса к их свету, пришлось целый комплекс чар разрабатывать, зато уверен — дементоры не пройдут! Правда их тут и нет, но крики назгулов паники в наших стенах не вызовут, да и Аура Ужаса поблекнет.

Я позволил целителям осмотреть мое лицо, видимо у них довно руки чесались избавить меня от этого уродства, да и мне признаться, уже надоело поворачивить голову, что бы посмотреть, что там слева? Мази, магия Света и мои заклинания медленно, но верно, ускоряли процесс исцеления. Суть не в ранах тела, суть в Свете Души и яде дракона. Через десятилетия зрение к левому глазу вернулось как и голубое свечение, дыра в шеке потихоньку затягивалась. С обручем ничего не вышло, за столько лет он окончательно сросся со мной. Удаление почти невозможно, он вплавился в кость и зарос местами. Охренеть. Прическа у меня своеобразная, спереди у висков косички, а позади все висит, над обручем или под ним, обычно обруча там не видно. Иначе причесать не выйдет — мешается. Шрамы в других местах остались лишь в виде цветных пятен, со временем и они исчезнут. Я Рад. Сегодня значит зайду в мою любимую таверну и порадую народ, какой-нибудь песней... Стоило мне войти в таверну как меня нагнал эльф. — Владыка Келебримбор! В вашем доме, как вы и предупреждали, появилось чужое отражение. Это Владыка Эрин Гален, Трандуил Ороферион. Он взывает к Вам по личному делу. — Интересно, — сверкнул я синими глазами. — До интересного интересно... Входя в дом, я попросил слугу уйти на второй этаж, захочет подслушает. Я знаю что его мне Совет приставил, на замену Мэглину/Эрестору. Его Родиганом зовут, правда какое-то зловещее звучание у его имени выходит. Я подошел к щиту и произнес: — Владыка Трандуил. — Я поприветствовал ожидающего на той стороне синдара. Король встрепенулся и внимательно посмотрел на меня. — Владыка Келебримбор, — качнул головой в приветствии Лесной Царь, — Шестьдесят лет прошло и я вижу Вы вернули себе свой истиный облик. — Да. Раны исцеляются быстрее в родном доме. По какому поводу Вы связались со мной? Неужели произошло нападение на эльфийские земли? — Я решил пееревести тему, эти намеки на истиный облик не имеют отношения к моей внешности. — Анарен Леголас вернулся в Эрин Гален, это хорошая новость для всех нас, однако в права принца он не спешит вступать. Но я звал Вас не по этому. Его друг, из дунедайн севера, чье имя псевдоним Странник, выследил и поймал по указанию Митрандира странное существо... что некогда обладало Единым кольцом Саурона. Существо не является тварью Моргота, его кровь красна, а Нолдорские мечи не испускают света, но камни против унголиант ему не приятны. Мне любопытно узнать, опасно ли это существо, ведь о кольце нам ничего не известно. — Как выглядит сушество, неужели его раса неизвестна? — Кажется я догадываюсь о ком это он, но кто именно из Них? — Тварь жалкая, постоянно шепчет о потере кольца: “Моя прелесть” и прочие невразумительные бормотания, я опасаюсь не его, а Врага, что может придти за ним. Пусть тварь кольцом больше и не обладает. — Известно имя существа? — Что ж. Опасения Короля вполне оправданы. — Оно называет себя Голлум. — Трандуил брезгливо произнес это слово. — Мне это увы, ни о чем не говорит. Но вы правы. Гортхаур будет его искать. Зачем существо привели именно к вам? Почему не в Имладрис или еще к кому-то из Белого Совета? — Потому что Леголас по своей дружбе и самоотверженности, согласился на просьбу Странника. Владыка Элронд не пустил бы бывшего носителя кольца на порог. Ответь, оправданы ли мои опасения? — Без сомнения. Голлум может знать где и как он потерял кольцо, если слухи о странном пленнике достигнут лазутчиков Врага, ждите в гости назгула с донесением и просьбой выдачи Голлума. — Я мрачно подтвердил то, о чем Король мог догадаться и без меня. Значит это еще не все... — В таком случае я как и с гномами Эребора, устрою ему побег. У меня нет желания испортить отношения с Врагом — не отдавая ему тварь, и с Белым Советом — все же передавая Врагу пленника. — Трандуил кивнул сам себе. Подумав еще немного он произнес: — Эрин Гален потребуется вооружение... — Я более не твой подданный и согласен буду только на торговое соглашение, но по дружбе многого не возьму. Что именно требуется Эрин Гален от Ост-ин-Эдхиль? — Я четко обозначил наши отношения. — Стрелы, пробивающие шкуру дракона и разящие тролля с одного выстрела, на две сотни колчанов. — Трандуил сказал, что-то прикинув в уме. Я присвистнул. Нет, в нашем городе ими вооружены все, но четыре тысячи стрел для первого раза весьма недурно. К войне готовимся значит? — Плату я потребую... не поверишь, но вином и тканями. До металлов нам дела нет и до древесины тоже. — Я выжидательно взглянул на Трандуила. — На лучшее я не мог и надеятся, однако, необходимо ведь доставить груз и произвести обмен. Через какое время прибудят Ваши эльдар? — Мой народ не желает подобно твоему, покидать границ своих земель. Однако все же, я прибуду с повозкой и конвоем. Неделя пути, может меньше, начиная с завтрашнего дня. — Неделя пути? Вы так близко? — Король удивленно вскинул брови. — Пути по воздуху, а не по земле. — Я улыбнулся. — Орлы? — С интересом спросил Трандуил. Ну да, самый очевидный вариант. Вот только эти пернатые в Мглистых горах живут. — Не совсем. Впрочем увидите. Где нам приземляться? — На поляне, что близ Озерного города. Как ни странно, орков там до сих пор не видели. — Я понял, что ж. Ждите нашего прибытия, о цене на месте договоримся. — Мы кивнули друг другу головами и прервали связь через зеркальную поверхность. — Родиган! Эльф спустился со второго этажа и стал ожидать указаний. Я его не разочаровал: — Пусть в арсенале возьмут четыре тысячи бронебойных стрел, кузнецы потом восполнят запас. А я пойду в поделюсь вестями с Советом. Может у нас с Эрин Гален торговля наладится, у них железо добывать негде, хоть рудой качественной поделимся... Я пошел переодеваться. Эх. Накрылся мой поход в таверну.

Повозка, запряженная четырьмя крылатыми лошадьми, была готова. Стрелы для Эрин Гален загружены, огневиски лошадям тоже, стражники готовы, а я седлал Вереска. Знамя, некогда реевшее над Эрегионом, готово было вновь показать себя окружающему миру. Раз уж я выступаю как гость, то мне и полный парад полагался, вместе со слугами. Однако я обошелся всего одним сундуком в повозке и Родиганом. Этот слуга нее имел талантов Мэглина на стезе секретаря-знаменосца, поэтому был пристегнут к сиденью внутри повозки. Хотя какая это повозка? Крытая карета, где есть два сидения и два окна, плюс место для груза, находящееся в расширенном пространстве позади сидений. Повозка специально предназначена для крылатых коней, усилено шасси, рессоры и обиты железом колеса. Магия моя опять-же не позволит упавшей с неба карете развалиться, а чары внутри не позволят ничему сломаться или переворнуться, потрясет только. Но жизнь и груз спасет. С поводьями и оглоблями было целое мучение. Нет, схему кареты Шармбатона я вспомнил, а вот научить извозчика с повозкой управляться, было сложно, особенно в ветренную погоду. Учитывая, что карета двягалась как бы, волнообразно и с креном на поворотах. Одно мучение, теперь это не извозчик, это уже плноценный пилот кобылы. Хе-хе. Обычные всадники уже ждали меня, стандартная двадцатка, при колдовских луках, бронебойных стрелах, артефактах-щитах (новая разработка, поддерживается силами в артефакте-амулете гербе Маркаунон и подзаряжается маг-ядром эльфа), с серебряно-синей броней и шлемами с синими же пышными перьями — отличительная черта летучих всадников, копья само собой были, да не простые, а на обратный призыв заколдованные. В общем крутое и убойное маленькое войско. Сев на Вереска, я ощутил себя вороной рядом с Великими Орлами, просто букашечкой. Я стоял сейчас в коробочке из всадников, но при взлете они дадут мне дорогу и мы полетим клином. Ибо я один знаю направление. Часть пути, дабы дать отдых крыльям, мы проделаем по земле. У нас неделя. В карете есть все необходимое, а у всадников в сумках неприкосновенные запасы под консервирующими чарами. Хорошо же быть магами, эллери даже ативная не нужна, все что можно уже рунами изрисовали! Я после того как давным давно, при появлении типографии, создал учебники по рунам и их значениям, был обескуражен тому, как быстро эльфы разобрались в их применении. Зачастую руны надежнее чар, вот и сейчас я смотрел как один из всадников, поправляет ремень, удерживающий его в седле. На ремне руны, на поводьях коня и седле тоже. Руны увеличивающие прочность, взамен прилипающего заклятия. Недурно. А вот плащей, я заметил, ни у кого нет, впрочем зачем нарушать аэродинамику? Знаменосец поднял стяг, я было волновался что на такой скорости и ветре, эльфу вывихнет руку, но нет. Стяг крепиился сбоку позади седла и держался крепко. Ткань-то надежна, пришлось когда-то самому возиться, иначе она бы истрепалась или ее сорвало нафиг. Теперь же опасаться нам стоит только бурь, но их пока не предвидется, иначе поскачем, а не полетим. Что ж. Начнем разбег. Вереск в три взмаха крыла взлетел в небо и обернувшись я заметил поднимающихся всадников и карету. Клин образован, карета позади меня и защищена по бокам всадниками. Держим дистанцию и летим плавно. А вот первые горы, здесь можно набрать высоту, благо окружающее воздушное пространство, хорошо успели изучить и теперь известно где можно подняться выше, а где нужно облетать препятствия и избегать встречных потоков... Наступил вечер, Вереск устал и нужно садиться, так, спускаемся. Место есть, вот и отлично. С каретой пришлось повозиться, наводя ее с земли на ровный участок и сигнализируя цветными платками. Хитро. Я их этому точно не учил, сам в этом деле ничего не понимаю. Сделали привал и принялись поить коней их фирменной огненной водой. Как там говорилось у маглов? “Заливаем в бак бензин”. Вот и с крылатыми конями так же. Мой Вереск более неприхотливый, ест все подряд. Скормил ему хлеба и сухофруктов, он любит их. Я стал расчесывать коню гриву, уникальный окрас, в ней до сих пор есть серебряные нити, но конь выглядит молодым жеребцом, копыта его покрыты ныне серебром и не нуждаются в подковах. Глаза умны и имеют щищный блеск. Охотник. Конь повел крыльями и распушил перья, что бы через мгновение спокойно и плавно сложить их. Перышко к перышку, волосок к волоску. В конюшне его лелеяли, даже к кобылкам водили. Как оказалось потомство у коника, такое же крылатое вышло, но короткоживущее — мелкая порода крылатых и вся вороная. Белые — грузовые и боевые исполины; а черные — малые верховые для следопытов и охотников. У нас в городе и обычных лошадей хватает, а ныне и летающие есть. Прямо символом города стал. Правда на лавры Рохана мы претендовать не стали, мы хоть теперь и коневоды, но все же известны миру как ремесленники... или были известны. Но ничего, мы не в обиде. Мир еще вспомнит Звезду Феанора. Вспомнит и вздрогнет! Усмехнувшись, я подошел к карете. Родиган ужинал, спокойно смотря на крылатых исполинов, мирно пьющих из выкаченых из повозки бочек. Их у нас еще мно-о-ого. — Как тебе первое путешествие по небу? — Я с интересом посмотрел на эллери. Быстро что-то проглотив не жуя, тот быстро встал и поклонился: — Все хорошо Господин, довелось полюбоваться из окна прекрасным видом. — Ничего не трясло? Это первая обкатка подобной повозки, может не доработано чего? — Чары исправны, даже согревающие руны, если в окно не смотреть, то ощущенияполета нет и вовсе. — Может это и хорошо — мы в Эрин Гален зверушек на развод приобретем, не всем из них в воздухе быть нравится. — Поужинать не желаете? — Почему бы и нет? — Я пожал плечами. Что я? Хуже других что ли? И вошел в карету — рыться в запасах съестного. Готовить еду времени все равно нет.

Так, вот и озеро, нам правее и ближе к лесу. Спускаюсь и Вереск уже скачет по земле, дальше только так. Я проследил взглядом снижающуюся карету, лошади коснулись земли и продолжиди бег, хлопая крыльями. Карета с лязгом металла и скрежетом дерева, стукнулась колесами от мелкие камни. Такое ей не навредит. Хорошо. Мы встали коробочкой и я впереди кареты, был сенова в окружении всадников. Знаменосец затрубил в рог. Звук рогов Эрегиона эти земли не слышали со второй эпохи, редко найдутся те кто узнает его. Через некоторое время послышался звук рога уже со стороны леса. Элдеран! Ну надо же. Этот лидер лучников меня встречает? Мы развернулись к лесу и направились на встречу, выходящим из-под тени крон сильванам. Гвардейцы, лучники и сам Элдеран во главе них. — Приветствую тебя Владыка Келебримбор в наших краях. — Эльф поклонился мне как королю, коим я и являюсь. Подходить к кортежу из белых исполинов, он не рискнул. Правильно, они тебя не знают, могут и затоптать. — Рад видеть тебя Элдеран. — Я приветственно кивнул. В моем облике изменилось немногое: цвет глаз вернулся к синему, раны уменьшились, да рог Охоты на поясе теперь висит. А так все. Чего не скажешь об Элдеране. Его явно повысили, что заметно по смене оммуниции. — А что с Галиэром и Линтаром? — Галиэр ведет Владыку Леса, он тоже слышал наши сигналы. — Эльф кивнул в сторону леса. — Чудные у вас кони. А не Вереск ли это? — Удивленно спросил эльф, разглядев моего скакуна. — Да, это он. В наши владения быстро не доберешься, пришлость крылья ему дать. — Я потрепал коня по гриве, Вереск встал на дыбы и пару раз взмахнул крыльями. Элдеран от неожиданности отпрыгнул назад, а конь вновь опустившись на четыре ноги, закатил верхнюю губу и заржал. — Мда. Точо Вереск. Характер совсем не изменился. — Элдеран вздохнул узнав “почерк” шалости. Вереск фыркнул и скосил взгляд в сторону леса. М? О. Арсул белеет. И действительно, на поляну ступил копытами белый олень. Король трандуил величаво восседал на нем и с удивлением разглядывал моих всадников и карету. Найдя среди белых коней единственного черного, он сосредоточил внимание. Я приветливо кивнул и дал сигнал всадникам расступиться. Четыре всадника развернули коней и встали по бокам от меня, освобождая пространство для сильван и их Короля. — Владыка Келебримбор. — Качнул головой эльф. — Приятно видеть Вас при соответствующем антураже. — Трандуил улыбнулся и перевел взгляд на крылатых коней. — Не увидь я сейчас этих коней, не поверил бы что такое возможно, воистину Вы чародей. — Мне тоже приятно увидеть Вас через столько лет, Владыка Трандуил, однако дела не ждут. Вы желали стрел, Вы их получите, но сначало договор, мои эльдар составили список необходимого, что соответствовало бы цене моего товара. — Я кивнул всадникам близ кареты спешиться и достать необходимое. Родиган, подобрав богатые одеяния, поспешил к нам. Он передал мне документ и список. Пусть эльфы Трандуила сами решают, что они сумеют из перечисленного нам дать. Договор же заключим позже и тогда произведем обмен. Трандуил, мельком оглядел список, что Родиган передал его слуге, он кивнул. Ну да, ничего невозможного там нет. Отрезы шелка и вино, с курами и кроликами, да красители разные. За одно из самых грозных оружий — довольно низкая цена. Трандуиил отдал список слуге, после того как указал некоторые пункты. Слуга умчался и я услышал стук копыт в подлеске. — Требуемое прибудет к вечеру, Вы встанете здесь лагерем? — Да, если Вы не против? — Вовсе нет, думаю с внезапной атакой мы справимся, мой лагерь в лесу не далеко. — Трандуил повернул голову в сторону леса. — Я пока оставлю Вас, мои лучники будут рядом. — Король кивнул на прощание и развернул Арсула. Я приказал ставить шатер и разнуздать лошадей, что запряжены в повозку. Всадники поспешили к повозке помогать извозчику. На нем щитов было даже больше чем на солдатах, один из главных эльдар в нашем отряде, после меня и командира. Шатер установлен, стяг реет, кони... Мда. Сильваны в легком шоке от того, ЧТО именно пьют крылатые исполины. “Кони пьяны, хлопцы запряжены” идеально подходит, так как мои эллери сейчас заканчивают выгружать и вести подсчет стрел и бочек огневиски, а некоторые сматывают поводья. Сбруя сложная и огромная, за ней следить и ухаживать надо. Я вошел в шатер и в ступоре остановился. Так. Ясно, понятно. Но как они его сюда приперли, причем незаметно для меня? Я с опасением стал наворачивать круги вокруг троноподобного сооружения. Найдя сложные руны уменьшающих чар и сразу потеряв к креслу интерес, я развернулся и осмотрел стол, сундук с моими вещами, мой канцелярский набор, стойку для брони и оружия (обойдетесь), и какую-то лежанку. Зачем? Мне и на том деревянном монстре будет удобно. Освоили чары сжатия, но не уменьшения веса, кто же этот “умелец”? Это плотник или зачарователь додумался? Как же трудно было кому-то его переть... Я сел и принялся ждать. Родиган будет в карете, ему там удобно, да и защита ого-го. Мне же с воинами бояться особо нечего, на мне щиты почти всегда, а на всадниках и извозчике они реагируют на опасность. Один Родиган уязвим, но его дело мне еду носить, да за товаром следить. Пусть сидит и не высовывается. Время подай-принеси еще не пришло. Зазвучал рог Галиэра, видимо он сопровождает груз. Я вышел из шатра, переодеваться мне лень. Я сразу приказал гвардейцам встать на охрану внутрь шатра. Я подозвал командира, он же знаменосец Раннас. И приказал идти за мной, тот кивнул, лязгнув забралом и пристроился за правым плечом. Родиган высунулся из повозки, но остался ждать в ней. Молодец. Король и следующие за ним две повозки остановились невдалеке. Мои пешие воины встали в боеготовность. Я подошел с Раннасом и Родиганом к нему. Трандуил сделад жест рукой и защитную ткань с повозок сняли. Я с Родиганом напару стал вести подсчет, сверяясь с выданным нам списком, удостоверившись, что все в порядке я дал приказ присоединиться к охране груза. Предложив Королю подписать договор, я проводил его в шатер, предварительно приказав стражникам выйти наружу. Я не стал садиться в кресло, а взялся за договор. Напару с Трандуилом мы закончили быстро. Слуга Трандуила, сообщил о надежности моего груза, и заверив печатями договор, произвели обмен. — Благодарю. — Трандуил кивнул. — Я так понимаю, что задерживаться на границе леса Вы не намерены? — Да. Угроза орков нешуточна, если мы сможем отбиться, это не значит что стоит попусту рисковать. — Воистину. Что ж. Ваше зеркало работает и я надеюсь в будущем на плодотворное сотрудничество между нашими царствами. — Трандуил улыбнулся и направился к выходу. Я вышел его провожать...

В небе раздался до боли в ушах, противный визг. — Это назгул! Трандуил, Вам следует укрыться в лесу! Раннас, занять оборону вокруг повозки, но не начинать стрелять без моего приказа! — Прокричал приказы провожая взглядом, заходящего на посатку назгула. Кокой-то недовиверн служил крылатым скакуном призраку, укутанному в черное тряпье. Мою броню для назгулов сняли? Или она сокрыта? Я взял в руки Урфаэль и мои воина сделали то же самое. Крылатый зверь взвизгнул и зашипел, складывая кожистые крылья: — Блессстяшшщие, противнххо! Какххие они уродливххые! — Это ты противнххый, ты просссто завидуешшшь, чшшто мы сссверкххаем лучшше тебя. — Я прошипел в ответ гадине. Та зарычала, но осталась на месте, лишь выгнув шею, тварь покосила на меня мутным глазом: — Сссверкххаюшшщий чшшто-то шшелесстит? Я плоххо ссслышшу... — Да она еще и издевается! Ладно, мне сейчас не до этой твари. Назгул спешился и направился в мою сторону неспешным шагом. Он остановился на расстоянии, уловив мой знак оставаться там. — Назови мне свое имя, мне сложно узнать тебя. — Я пытался по фигуре понять с кем менно имею дело. — Я меч Саурона, — Прошелестел знакомый голос на грани восприятия, — Я послан передать тебе твою вещь... в обмен на одну услугу. — Король-Чародей, — Я приветственно кивнул, — Есть лишь одна вещь, что является моей и может быть сейчас доступна твоему Повелителю. Чего он желает взамен? — Имя... Имя того, кто носит сейчас Единое! Ты знаешь его! Ты брал кольцо в руки, но отдал его! — Хэлкар сказал мне переходя на визг. От этого звука исполины распахнули крылья и угрожающе повернулись в сторону назгула. Этим коням неведом страх, они просто затопчут врага. Назгул видимо это понял и успокоился. — Почему ты не взял его себе? — Кольцо замыслило учинить мне вред и я предпочел сделать вид, что не находил его. Однако значит Гортхаур меня увидел, когда я коснулся кольца, а вот я его нет... Хорошо. Рано или поздно, кольцо бы заявило о себе. Но прежде чем я укажу на носителя, я желаю увидеть Мою вещь. Хэлкар молча выудил из своих одеяний Великолепный Дар. Адамантиновый молот, уникальный инструмент, что многократно усиливает мои эльфийские чары, наносимые на объект. Он был подарен мне Аннатаром и оставлен мною в Мордоре. — Прекрасно. Брось его на землю, я хочу проверить его на враждебную магию твоего Повелителя и яды, прежде чем возьму в руки. — Хэлкар бросил молот, как приказано. Я кивнул и внимательно посмотрел на назгула, — Может носитель и изменился за последние шестьдесят лет, но в последний раз я видел Единое кольцо в руках полурослика, хоббита из Шира. Зовут его Бильбо Бэггинс.

====== Глава 27. Путешествие начинается. (Дорога в долину Имладрис) ======

— Благодарю. — Хэлкар, провожаемый взглядами взъерошеных крылатых лошадей и под нацелеными луками Зеленолесцев, сел на недовиверна и взлетел вверх, напрвляясь в сторону Эребора. — Не расслабляйтесь. То что только что произошло, может не понравиться эльфам Эрин Гален. — Я сказал эллери и посмотрел в сторону леса. Повозки брошены, а на ветвях деревьев насторожено замерли лучники. — Бильбо Бэггинс, это тот коротышка, что украл ключи у стражи и выпустил гномов. — Трандуил вышел из-под тени деревьев. — И у него было кольцо? Удивительно просто... Что это за вещь, ради которой ты выдал назгулу носителя кольца? — Король кивнул на лежащий на земле молот. — Орудие, с помощью которого я создавал Кольца Власти, мне не разрешено было забрать его с собой, так как с ним я мог создать еще колец, но я не собираюсь этого делать. Это слишком опасные для Арды артефакты, а молот будет полезен и в других вещах. — Трандуил кивнул, наверное посчитав инструмент моим личным “Наугламиром и сильмприлом” в одном лице. Я подошел к молоту в сопровождении стражи и начал свои манипуляции. Хм. Надо же, абсолютно чист. Удивительно просто. — Белый Совет узнает об этом... — Не узнает, если пленненая дунедайн тварь сбежит. Полурослик украл кольцо именно у Голлума. Саурон догадывался про него, но не мог поймать того в Мглистых горах. Я же наткнулся на кольцо случайно, но решил оставить его полурослику. Однако Саурон почувствовал меня — моя связь с кольцами сильна как и у него, а Единое объединяет их, поэтому меня он всегда увидит. Он узнал кто последний контактировал с кольцом и пытался меня найти. Безуспешно. Видимо сегодня в Эреборе нас заметили когда мы пролетали и опознали звездный стяг. А может Сам Саурон заметил Багровым Оком меня раньше, иначе как молот из Барад-дура мог попасть в руки Короля-Чародея и быть передан мне столь своевременно? — Понятно. Что ж. Хорошо что тварь Уже сбежала. Кстати, раз ты так много знаешь о кольце, скажи... — Трандуил с интересом взглянул на меня, — что именно Голлум за существо? Это результат тлетворного влияния кольца? — Это хоббит, такой же как и Бильбо. Кольцо Исказило его до такой степени, что он ненавидит сам себя. Он любит кольцо, но ненавидит его. Оно его хозяин, не Саурон, а именно кольцо. Даже орки не столь сумасшедши, как это существо в своей ненависти к себе. Я не могу назвать его имени — я его просто не знаю. Красная кровь, это все что отличает его от орка... пока. Это существо заслужило быструю смерть, а не жалость и дальнейшее мучительное существование. Трандуил кивнул и поручил воинам помочь с загрузкой товара в карету. Я остался сидеть в шатре и смотреть на молот, лежащий на столе. Я протянул руку и взял его за рукоять. Зачаровать бы, на призыв... этим я и занялся, обдумывая дальнейшую ситуацию. Совет позволил мне “подработать наемником”и следить за ситуацией, однако в Ост-ин-Эдхиле меня не найдут и сам я ничего не узнаю, значит я должен оставаться в поблизости. Где? В человечий город пойти, или сразу в Мордор? Дилема. Подвесив молот на пояс, я вышел из шатра. Хм. Лихолесцы еще не ушли. Хотят проводить? Трандуил подошел ко мне: — Полагаю ты вернешся в свой край? — Похоже мы незаметно успели перейти на “ты”. Ну, после произошедшего это не удивительно. — А вот и нет. Как я говорил тебе ранее, я буду следить за деяниями Саурона. Находясь в дали от происходящих событий, это весьма трудно сделать. Я могу в чем-то помочь Гортхауру, в чем-то помешать ему, но так или иначе, мне придется оставаться рядом. Сейчас он бросит свои силы на поиски кольца, Белый Совет возможно узнает об этом и начнет свои поиски Единого, правда неведомо с какой целью... Ни одно из колец, почему-то не уничтожили... — Я нахмурился, — Может начаться война, а могут начаться подковерные интриги, и Белый Совет и Саурон в этом сильны. Даже не знаю что страшнее. Саурон будет воевать преимущественно орками, а вот остальные людьми. Однако меня такое вполне устраивает, лишь бы самих эльфов не втянули. — Я отправлю посланника в Имладрис — дунедайн Странник, порой останавливается там; и сообщу о сбежавшей твари. Ты прав, рано или поздно Враг бы узнал о Бильбо Бэггинсе. — Трандуил нахмурился. — Ох. Леголас обязательно влезет в это, как только узнает... — Я постараюсь его защитить. В обмен на твое гостеприимство. — Я “закинул удочку”. Трандуил настороженно посмотрел на меня: — Ты хочешь пойти вместе с Леголасом в Имладрис? — Этот вариант ничем не хуже других. По крайней мере я буду в курсе начала событий. — Я пожал плечами. — Меня остановливает лишь то, что тебя действительно волнует судьба эльфов и о Леголасе ты позаботишься. Лучше тебя все равно никто не сумеет этого сделать. Его сомнительная дружба с этим дунедайн настораживает. Все потомки нуменорцев едят из рук голодхов, прости если обидел, а Станнник к тому же якшается с Митрандиром, который только и грезит о начале войны с Врагом. — Я понял тебя. Постараюсь помочь ему и уберечь от опрометчивых решений. Эх. Я теперь похож на дорогого наемниика. Благо хоть работа эта весьма интересная будет. — Я улыбнулся сверкнув, позеленевшими глазами. — Тогда я приглашаю тебя в свой чертог. — Трандуил церемониально мне поклонился. Я сделал то же самое в ответ и пошел к своим войскам, сообщать об изменении планов...

— Странно что твой народ так легко отпустил тебя. — Трандуил провожал восхищенным взглядом крылатых коней, что неслись по небу. — Они знают что я не безоружен. Им достаточно хорошо известна моя сила, к тому же мои действия одобрили. — Я отвлекся от улетающих всадников и посмотрел на уменьшеный сундук с вещами и “консервами”, в моей ладони. Подозвав Вереска, поместил сундучок в зачарованную седельную сумку. По моему мысленному приказу, конь распахнул крылья и я встав одной ногой в стремя, сел на коня. Вереск сложил крылья обратно, тем самым прикрывая мне ноги. Я выжидательно посмотрел на Трандуила. Тот оседлав Арсула, направился в лес и я последовал за ним. Вообще-то десяток всадников хотел отправиться со мной, но после того как показал им Рог Охоты, они поумерили пыл. Желания находиться вне родных земель у эллери не было. Учитывая, что даже если меня убьют, ничего страшного ни со мной, ни с ними не произойдет — они со свободной душой отпустили меня. Разве что Родиган сунул мне в руки сундук и напихал туда кучу еды из повозки. Они с Мэглином одного поля ягоды, тот тоже чрезмерно заботливый. Позади меня поскакали Галиэр и Элдеран. Я посмотрел на Галиэра: — Приятно видеть тебя в добром здравии спустя столько лет. — Мне тоже приятно Вас видеть Владыка. Признаться, навели же Вы шороху на наш мирный лес, когда во дворце узнали от Кого они нос воротили. — Галиэр весело улыбнулся. — Простой кузнец-нолдор оказался Эльфийским Королем, пусть и феанорингом. Да и я не ожидал, что в итоге, тот кто одолел дракона, окажется венценосной особой. Вы же вроде как чародей. Почему не... заколдовали дракона? — Просто так дракона не заколдуешь, да и опасно это было для всего города, проще мечом зарубить. — Я пожал плечами. Как обычно, лес перед Арсулом расступался и смыкался вновь, за нашими спинами. По ветвям деревьев мелькали лучники, ехали мы верхом не быстро и я даже сумел их как следует разглядеть. Рейнджеры, охотники за пауками. Кстати о них: — Унголианты все еще пожирают лес? — Прекратили, они или просто вернулись во Тьму Дол Гулдура или мы большинство перебили. Мы успешно истребляем остатки гнезд, но лес будет долго исцеляться от безумия. — Хорошо что в вашем лесу деревья не пробуждены. Иначе бы тут у вас ходили бы гворны, а вот их-то стрелой не убъешь и так просто не убежишь. — После беды с Фангорном никто не рискует будить деревья, не для того они созданы, что бы убивать и по земле ходить. — Элдеран как всегда категоричен. — Энты лишь случайное везение и теперь они вынуждены удерживать гворнов во сне насильно. Тьмы в земле много сталось и деревья к ней наиболее уязвимы. — Не удивлюсь если энты сами одичают и станут гворнами, тогда придтся жечь лес. Не хотелось бы. Правда и крупного зверья там больше не водится, сожрали всех. — Галиэр мрачно посмотрел на дерево, которое услужливо поняло ветвь. — Одни мелкие зверьки, да птицы остались и то, они не устраивают гнезд на гворнах. От обычных деревьев их трудно отличить, но звери распознают и не подходят близко. — Лесу тому не позволяли разрастаться, но то было раньше, сейчас он уже достиг Изенгарда, роханцы пытались первое время рубить там лес для строительства своих домов, но люди просто пропадали в том лесу, попадаясь гворнам. Энты ни сном, ни духом об этом, или же просто считают такое правильным. — Я с интересом слушал Элдерана и удивлялся беспечности людей. Сожгли бы лес и все дела. Правда страх неведомого всегда гнал прочь людей, это в будущем маглы страх потеряли, как и нуменорцы здесь, что не испугались гнева Богов. — За Рохан отвечает Истари, а значит и Белый Совет, вот пусть они и занимаются безумными деревьями. — Трандуил прервал нашу беседу. — Только что-то за последние годы этим вопросом никто из них не озаботился. — Возможно просто дела никому до этого нет? — Я сказал самое очевидное, что приходит на ум. — Тогда зачем вообще этот Совет существует? Для борьбы с Врагом? Они же думали что он погиб, иначе бы сразу после Дагорлага трубили боеготовность и готовились к его возвращению. Но нет. Они и этого не сделали. Истари явились для защиты Средиземья? От кого? Если даже лесом безумным не озаботились и заброшеные крепости Врага не проверили. Мордор как стоял, так и стоит целехонек. Крепость во время войны разрушили и ушли довольные. Это Гондор сигнальных башен понаставил, только никто за Черные Врата больше не заходил и не знает что там сейчас. Митрандир сказал, что Враг вернулся в Мордор, значит ему есть куда возвращаться. Как же они все это пропустили? — Король в золотом и алом, презрительно скривил губы. — Ангмар восстает из пепла, Восток и Юг своих сил почти и не терял, орков всегда было много. Все начинается заново, вот только союза рас больше не будет. Как оказалось бесполезно все это и смысла не имеет. Лишь эльфы кровь зря пролили. — Порой мне кажется, что война бесмысленна и потом я всегда удостоверяюсь что Да, так оно и есть. Обычно причина во власти. Элегантная эстетика целесообразности. Завораживающая изворотливость интриги. Жгучее пламя раздора. Тонкий аромат предательства. О, сколь смертоносное оружие! Как можно отказаться от такого великолепного инструмента войны, как низьменное желание? Жажда власти... Обычно людям это свойственно больше всего, но увы, на Средиземье никто не безгрешен. Войны бессмысленны, но они будут. Их всегда стоит ждать. Но лучшая война — та которой не было. — Ты видел много боев и я не стану опровергать твои слова. Но это только твое личное мнение и во многом я не согласен. В войне часто погибают невинные, в этом ты прав, и в том что войны порой бессмысленны тоже, но ведь не всегда? — Да, не всегда. Иногда другого выхода просто нет и война слов и идей, переходит на войну мечей и стрел. Вот лучше пусть и не переходит. Что бы помешало лидерам выйти на бой между собой? Почему всегда нужно тянуть за собой народ? Потому что все хотят уровнять шансы и победить любой ценой, но лишь изредка победа стоит того. — Поэтому весь Эрегион сбежал, а ты остался? Решил если что, вступить в бой против Саурона в одиночку? — Король с интересом повернулся ко мне. — Да. Пусть мы готовились, пусть мы ожидали, но я решил не рисковать жизнями доверившихся мне эльдар. Король защищает, я и защитил, как сумел, удалось словом, а мог бы и мечом. — Воины тоже защищают. — Подал голос Галиэр. — Воины защищают именно мечом, а не словом. Что бы горстка моих воинов сделала? Поговорить бы не вышло, мы бы стали опасностью для Саурона, разговор бы не состоялся, он бы потребовал сдаться, а получив ярый отказ от гордых нолдоров, напал бы. Я был один, я еще враг, пусть и опасен в одиночку, но со мной поговорить еще можно. Мне не нужно унижаться на глазах народа и сеять в них сомнение и пламя ярости. Никто не видел моего унижения, пусть я таковым это не считал, но орки смеялись, однако быстро познали мою силу. И молчали потом... Не будь я один, началась бы бойня. — Мы подъезжаем. Владыка Келебримбор, думаю от гостевых комнат Вы не откажетесь? — Трандуил выжидательно посмотрел на меня. Ну да, я же теперь важная шишка. — Конечно же нет. — Я улыбнулся и кивнул. Действительно, на деревьях уже видны домики сильван. Вереска отвели в загон, он сильванам уже знаком и проблем не было. Дворцовые ворота закрылись за мной и ко мне приставили охрану, проводив к гостевым комнатам. Гвардейцы встали на караул, а я вошел внутрь. Богато и по сильвански уютно. Конечно никакого сравнения с Ост-ин-Эдхиль и Имладрисом. Но тоже, крайне удобно и красочно. Я положил сундучок на землю и вернул ему прежние размеры. Придется переодеваться, я более не плебей или солдафон, и нужно чтить гостеприимство. Но сначала купальни... Итак. Мантия — парадная одежда, но выраженная в стиле моего мира. Пусть синева и серебро, цвета нолдоров, но я еще и глава Рода Магов. Поэтому черного покроя ткань с отделкой из серебра со вставками из золота и изумрудами. Похожа на мантию Блэков, только шкуры дракона нет и кожа обычная. Амулет в виде герба, перстень на пальце и я готов к выходу. Отворяю двери и интересуюсь у стражи дозволено ли мне покидать чертоги. На что в ответ стражи приподняли щиты и расступились, открывая доогу. Прекрасно. Оружия я не брал, а вот молот и рог оставил, все равно в любой момент призову или проклятием шарахну, но всем так спокойнее, да и этикет, опять же. Я направился в тронную залу, гвардейцы из другого коридора, по условному сигналу, заменили моих стражей на посту. Двое приставленнык ко мне Трандуилом воинов, стали моей тенью. Хм. Короля еще нет, значит подождем. Стульев и кресл не предусмотрено, значит будем стоять. Кресло конечно можно наколдовать, но зачем народ-то пугать? — Ада? Ты здесь? — Ху-ху. Кто это у нас тут отца зовет? Через двери вошел принц Леголас. Венца не носит, видимо все еще свободно гуляет и к власти возвращаться не торопится. Одежды просты до крайности: зеленая туника и светлые леггинсы. Он заметил меня, подпирающего стену и с удивлением произнес: — Темный менестрель? — Ныне Владыка Келебримбор, но я здесь не по делам Государства, поэтому зови меня как тебе привычней. — Я улыбнулся принцу и качнул головой в приветствии. Опешивший принц взял себя в руки и прижав ладонь к груди, вежливо поклонился. — Простите мое неуважение Владыка, просто я не ожидал Вас здесь увидеть. — Принц заметив мою расслабленность, продолжил уже спокойнее: — Вы ожидаете моего отца? — Да. Мы с ним только что прибыли и видимо Владыка Трандуил еще не закончил свои дела. Мне нечего делать и развлечений я не ищу, вот и решил подождать его здесь. Ты взволнован, что-то случилось? — Да, но это происшествие касается меня и моего отца. — Если ты о непонятной твари, то я уже знаю о ее побеге. Леголас вздохнул и посмотрел на меня: — Отец рассказал Вам? — Да. Король не смог понять природу существа, оно вело себя как орк, выглядело как орк, но орком не являлась. Эта тварь стала такой, под влиянием каких-то злостных чар и нахождение существа в его чертогах, взволновало Короля Леса. Но к сожалению твари мне увидеть не довелось. А ведь это могло быть заразным проклятием вроде Черной чумы, что властвовала на Нуменорских землях и до сих пор встречается в могильниках. — Отец позвал Вас изучить Голлума? — Леголас удивленно вскинул брови. — Не совсем, я продал ему бронебойных стрел на две сотни колчанов и после сделки решил немного погостить. Я в любой момент могу отправиться домой, но время меня никуда не гонит. Может попутешествую до Имладриса, правда в Лотлориен соваться не хочу — меня Галадриэль на кусочки разорвет, я ведь ее последний родственник, а она думала, что я умер. Познать на себе гнев, как ее там люди назвали? Ведьмы Золотого Леса, я не хочу. — Я картинно содрогнулся. Леголас весело усмехнулся и посмотрев на гвардейцев, спросил: — Вы здесь один? Без охраны своих эльдар? — Да. Эллери, подобно жителям Гондолина, весьма неохотно покидают свои земли. Со временем они привыкнут, просто они слишком долго были оторваны от остального мира. Это я смело могу ходить куда угодно и не бояться чужого мнения, но вот они испытывают... стыд. Страха у них нет, да и друзья их, в большинстве своем, уже давно на Благославенных землях. Недаром нас прозвали нолдор-изгоями, мы сами, будучи феанорингами, предали своих сюзеренов, пусть это и было разумно. Клятвопреступничество едва ли не лучше братоубийства, на нас так или иначе косо смотрели, а после согласия приютить майар, которому отказал в подобном Верховный Совет Гил-Галада, у нас репутация упала еще ниже. В глазах синдар и сильван, наша дружба с гномами, накладывалась на ненависть к нолдор после резни в Гаванях Сириона. Поэтому отношения с Сауроном у меня спокойные — мы оба всегда ждем ножа в спину. Жизнь нас уже побила, а репутации хуже не станет — хуже уже просто некуда. Но при этом мы древнейшие существа на Средиземье и лучшие кузнецы. Мы заботимся о своих народах, просто каждый по своему. Прав он или нет решаю не я, я поступаю в интересах эльдар и в первую очередь эллери. — Да, не понять мне пока государственных интриг. Политика это не мое. — Леголас осмотрел мои черные одежды с рунным рисунком: — Сейчас Вы как никогда больше похожи на чернокнижника. Даже с ликом мертвеца, что оставило вам пламя, вы не выглядели так... устрашающе. — Увы, таковы цвета моего Рода. Серебро и синева сугубо цвета Феанора и нолдоров, я их слишком часто вижу в Ост-ин-Эдхиле, вот и решил разнообразить гардероб. Только выбирать парадные одежды, пришлось в соответствии с цветами семьи, а получился какой-то нуменорский траурный наряд. — Я развел руки в стороны, демонстрируя мантию во всей ее “жизнерадостности”. — Да. Не исчезни ваши шрамы, я бы счел Вас умертвием. — Леголас рассмеялся, оценив вое амплуа черного мага. — Вынужден согласиться с моим сыном, тебе бы больше подошла броня... — Или кузнечный фартук. — Я продолжил и обернулся к Трандуилу, что сумел незаметно к нам подойти. — Владыка Трандуил. — Я вновь поклонился как это принято у эльфов. Трандуил соизволил сделать тоже самое. — Отец. Я пришел просить тебя, что бы ты отправил меня с посланием к Владыке Элронду. Необходимо... — Я знаю. Можешь не продолжать, однако... — Трандуил смерил сына холодным взглядом, — В одиночку я не позволю тебе пересечь Мглистые горы... Леголас тяжело вздохнул и едва ли не закатил глаза. Сколько ему лет? Две тысячи, а ведет себя как эльфлинг. — Хорошо отец, я... — С тобой отправится Владыка Келебримбор. — Припечатал Трандуил. Леголас замер с открытым ртом на середине слова и скосил глаза на меня. Закрыв рот, принц сделал морду топором, сверля меня взглядом, я мило ему улыбнулся. — Ты снова делаешь Менестреля моим телохранителем? Он же Король и ты не... — Он согласился. — Трандуил равнодушно и невозмутимо направился к трону. — Он все равно собрался путешествовать, подобно тебе, он вновь снял с себя титул. Однако, ему конечно ничего не стоит просто вновь уйти домой, но отказываться от помощи Дагнира Смауга глупо. Леголас посмотрел во след отцу. Началась дуэль взглядов. Леголас закономерно проиграл и развернулся ко мне. — Хорошо. Я согласен... только прошу, не говори никому, что я принц. Обращайся ко мне как к обычному эльфу. — Я не собираюсь выдавать твоей тайны несведущим. Это может быть опасно. Ты можешь послужить шантажом против Короля Леса. — Я рад что Вы... ты понимаешь, но дело не только в этом, дело в... — Дело в радости простого общения. Я знаю. В Ост-ин-Эдхиле я поэтому и начал петь в таверне, даже уже не нуждаясь более в надобности, развлекать гномов. — Я пожал плечами. Принц молод по меркам эльфов, а с детьми сильван сейчас не пообщаешься, все Зеленолесье знает его как их анарена. Вот и ищет общения где-то еще, вероятно среди людей. Не думаю, что иные эльфы, не признают внешность Орофера в молодом синдаре. — Я рад что вы друг друга понимаете, однако когда вы намерены отправляться? — Трандуил налил себе кубок вина, и выжидательно воззрился на нас с высоты трона. — Нужно собрать эльдар и подготовиться к путешествию через горы. Думаю, что к завтрашнему утру мы будем готовы. — Принц посмотрел на меня. — У вас есть лошадь? — Да. Вереск в конюшне. Значит я могу ожидать вас к утру? — Да, я с отрядом буду там. — Леголас собрался уходить. Но моя последующая фраза заставила ето замереть на полушаге и обернуться. — Дай мне свой колчан. — Зачем? — Хм? Какой глупый вопрос, а сколько подозрительности во взгляде. — Заколдую что бы стрелы не кончались. Советую тебе взять с собой еще и парочку моих бронебойных. — Леголас задумчиво кивнул и стал расстегивать ремень. Я взял в руки колчан. Хм. Даже на вид старый, но надежный. Семейная реликвия? — Я буду аккуратен. Обещаю. — Что-то не сильно это синдара успокоило, но тот поклонившись нам на последок, уже ушел во двор. — Это колчан его матери, советую обойтись без резьбы рун если сможешь. — Трандуил просветил меня по поводу трепета сына к колчану. — Без рун нельзя — чары могут иссякнуть в самый неподходящий момент, а от этого может зависеть жизнь. Однако руны невооруженным глазом видно не будет, я постараюсь их скрыть. — Еще я подумал, что нужно его заколдовать на неразрушимость и невозможность кражи. Разве что принц сам его потеряет, но это навряд ли. Я направился в свои комнаты, гвардейцы за мной...

Утром я стоял у конюшни во всеоружии и запихивал сундучок, обратно в сумку седла Вереска. Конь увлеченно чистил перья, чем несколько мне мешал. Это он специально стойло перегородил, что бы я до сумки не дотянулся. Правда я просто перелез через крыло, за что поймал удар сложившимся крылом в спину, слабенький правда, а в броне вообще не ощутимый. — Менестрель? — Я здесь! В конюшне! — Я крикнул Леголасу, что подходил к воротам конюшни. — Это что? Вереск? — Леголас узнал моего коня. — С каких это пор у лошадей крылья растут? — Если пить дорвинионское вино с утра, у коней не только крылья расти будут. А если серьезно, то я же чародей и зверь у меня тоже должен быть волшебный! — Я весело потрепал коня по гриве. — Отряд готов? — Да. Сейчас, только лошадей выведем и можно отправляться, Лес нас пропустит. — Леголас с трудом оторвал взгляд от Вереска. — Прекрасно, я тоже сейчас подпруги проверю и выведу коня во двор. — Чем я и занялся. Эльфы начали выводить лошадей. Нас всего четверо? Не малова-то ли? Уловив мой вопрашающий взгляд, Леголас пояснил: — Меньшим отрядом быстрее и мы привлечом меньше внимания. — Так. Вы все лучники, а в тяжелой броне и с полуторным мечом, лишь я один... Ладно, это твой выбор. Кстати, держи колчан. — Я высказал свое “фи” и снял с плеча колчан Леголаса. — Стрелы не заканчиваются, если вытащишь стрелу из колчана, за двадцать минут нужно выстрелить иначе она все равно исчезнет. Стрелы постоянно создаются новые, абсолютно одинаковые. Они с обычным белым оперением и с виду колчан выглядит полупустым. Это место для обычных стрел, расширенное магией пространство, позволяет носить еще до восьмидесяти стрел, советую взять хоть немного бронебойных. В горах я встречался с медведем-оборотнем, а еще там живут горные тролли. — Благодарю, это будет весьма полезно. Я часто безвозвратно терял стрелы ломая их об орочью броню. — Леголас закончил застегивать ремни и пошел в арсенал. Кони гружены всем необходимым, спальные мешки, котелки для еды, небось еще и запасы провизии и лекарств. Мирувор точно, сие зелье, как горячительный напиток и исцеляющеее в одном флаконе, меня им в Имладрисе и отпаивали. Я осмотрел двух лучников, я их прежде не встречал, сильван и синдар, оба видимо из отряда самого Леголаса в его бытность командиром. Зеленые туники, серые легкие плащи для маскировки в горах, луки, короткие клинки. Рейнджеры или скорее следопыты. — Охотники за пауками? — Я спросил кивая на их оружие. — Да, некогда, мы хорошо показали себя в глазах анарена, он не в первый раз ведет нас за границы Зеленого Леса. — Синдар оказался смелее и ответил первым. Кивнув на Вереска, он спросил: — Ваш конь действительно летает? — Еще как, ему нравится это дело, но с вами я буду перемещаться по земле, ни к чему привлекать внимание. — Вереск возмущенно заржал от этой новости, пришлось его успокаивать. Мясом. Эльфы недоверчиво переглянулись. Хех, пусть им потом Элдеран расскажет, что другие мои кони вместо еды употребляют! Леголас вернулся, я увудел в его колчане кроме белоперых, еще и стрелы с зеленым оперением — зеленолесские, и десять стрел с сине-серебряным оперением — бронебойные. У меня обычные призывные стрелы с синим оперением и пятьдесят бронебойных в расширенном пространстве. Обычными стрелами я не пользуюсь принципиально. — Все готовы? Тогда отправляемся! — Леголас вскочил на белую лошадь, и мы последовали его примеру. Проходить через лес было куда легче, чем когда он пытался меня прогнать, если не убить, а принца лес определенно любил. Пройдя под знакомой мне аркой, я с удивлением заметил не в далеке чей-то дом. — Там кто-то живет? — Я спросил у Леголаса. Тот увидев дом нахмурился и ответил: — Это Беорн, человек меняющий свою шкуру на медвежью, мне не часто доводится видеть его. — Медведь-оборотень? Интересно, видимо он достаточно разумен, что бы окончательно не уподобляться зверю. Мой первый и последний лже-медведь лишился головы, не хотелось бы повторять опыт и уворачиваться от когтей и зубов. — Беорн мирный, если его избегать. С ним проживает стая обычных медведей, вот кого действительно следует опасаться. Беорн теряет разум только ночью, видимо это плата за сохранение человечности днем. Леголас погнал лошадь вперед, обходя по широкой дуге дом оборотня. Я осмотрел пасеку и пастбище, действительно на удивление цивилизованный оборотень. Из трубы на крыше дома валил дым и в окне я увидел тень огромного человека, тот настороженно провожал нас взглядом. А собаки-то у этого великана, не собаки вовсе. Оборотни Саурона... впрочем это не мое дело. А вот и горы, что ж. Хм. Тропинка протоптана весьма неплохо. Медведями. Я осмотрелся по сторонам но косолапых не увидел. Хорошо. Идем долго и медленно. В горах иначе нельзя, даже эльфу, а тем более на лошади.

Убегает дорога вперед и вперед,

Уходя от родного порога,

И уйду я по ней далеко на восход,

А оттуда — подальше немного.

Расширяется мир, разветвляется путь,

Я шагаю, шаги убыстряя,

Где придется на этом пути отдохнуть,

И куда он ведет — я не знаю.

Премся третий день, надеялись за сегодня добраться до подножия, но не успели. Темнеет, значит скоро следует ожидать гоблинов. — До темноты не успеем всего немного, думаю становиться на отдых это лишнее. — Я поделился мнением с остальными. Леголас осмотрел местность. — Ты прав, следует поторопиться, скоро гоблины вылезут из своих пещер. — Мы последовали дельному совету. Солнце скрылось и мы на всякий слчай взяли в руки луки. По Урфаэлю и его свечению рун, я понял что мы больше не одни. — Гоблины рядом, шагов тридцать не дальше, хоть в это и трудно поверить. — Я тихо пробормотал, знал что эльфы меня услышат. Я осмотрел склоны гор сверху и принюхался, иногда и такое помогает. Внезапно Вереск остановился как вкопанный. Я получил от коня мыслеобраз волчией ямы и муравейника. Ловушка под землей значит. — Под нами впереди ловушка, там наверное гоблинские туннели, вот почему самих гоблинов не видно. Внимательнее смотрите под ноги. — Пришлось предупредить эльфов. Мы спешились и аккуратно повели коней в обход, тропа оказалась кем-то перерытой при ближайшем рассмотрении. Избегая ровных поверхностей мы спустились с гор, добравшись до подножия, за крутым склоном предположительно будет узкая тропа к Ривенделлу, дорог к этой долине ведет немного, но те что ведут через горы — самые опасные, а зимой и вовсе непроходимые. Сейчас осень и у нас был самый короткий маршрут. Из Лотлориэна добираться можно по полмесяца, взависимости от погоды, по мокрым скалам даже эльфу не пройти. А местные Эвересты — горы Келебдил, Фануидол и Карадрас, вообще малодоступны в любое время кроме жаркого лета. Эти горы как раз и перекрывают путь на юго-восток в Золотой Лес и человеческие земли Рохана и Гондора. — Сделаем привал в той роще. — Леголас кивнул в сторону деревьем и спешился. Ура! Есть в дороге верхом на лошади, несколько дней подряд, это уже чересчур. Мы завели коней под ветви деревьев и начали разгружаться. Сильван быстро подстрелил куропатку, что переполошнной стайкой покинуло рощу при нашем приближении. Мда. Еда сама к нам пришла, пусть я ничего и не имею против “консервов”, но запасы следует беречь, а поесть горячего никогда не помешает. Как оказалось для эльфа я весьма прожорлив — из-за активного использования магии, в Мордоре такого не замечал, впрочем там я из Урфаэля призывными не стрелял и кучу мощных артефактов не делал. Я услужливо помог счастливчику, ощипать заклинанием птичку. Да, знаю что полезно, но если чуток изменить формулу, можно и шкуру целиком содрать, впрочем зеленолесцы ничего против подобного в отношении врагов не имеют. — Жарим или варим? — Синдар деловито потыкал кинжалом птичью тушку. Мы с принцем хотели сварить, а сильван желал зажарить на палке. — Воды я наберу. Акваменти. — И котелок стал сам по себе наполняться водой. Сильван нарвал какой-то травы, а синдар нашел грибы. Леголас остался следить за лошадьми и окружающей территорией. Я зажег на ладони огонек Инсендио и посмотрел на собранную кучку хвороста. Протянул ладонь и пламя весело затанцевало на сухих ветках. — Весьма полезно. — Синдар посмотрел на получившийся костер, над которым в котелке закипала вода. — Не спорю. — Я принюхался к запаху грибов. Кусочки мяса птицы мы начали забрасывать в котелок. Готовое незамысловатое блюдо мы ели с помощью деревянной ложки и кинжалов. Синдар ушел заменять на посту Леголаса. Когда принц к нам подошел, я готов поклясться, что услышал тихое урчание... в животе принца. Под моим смеющимся взглядом он покраснел. Точно ребенок, Трандуил на его месте уже бы чего-нибудь съязвил. Принц героически вернув невозмутимость начал есть, медленно и пафосно, тщательно прожевывая. Я тихо захихикал, ему бы еще в руки полный сервировочный набор дать, а не ложку деревянную. Вылитый Малфой бы получился, уверен! — Не смешно. — Буркнул принц полным ртом. Я отвернулся улыбнувшись, ладно, пусть спокойно поест. Скоро до долины дойдем, там отдохнет и поест нормально. А я... ну, с распростертыми объятиями меня уж точно никто встречать не станет. Интересно, Белый Совет меня искал как Саурон? В прочем о чем это я — Галадриэль через зеркало, Саруман через палантир... С высокой вероятностью — Да, искали. Интересно, а Элронд освоил с помощью Вилья способность смотреть на местность, с помощью магии Воздуха? А то возможность заставить говорить правду, больше на владение осанве похожа, он ведь отчасти майар, но это мало связано с истиными силами одного из Трех. Мы затушили костер и тщательно убрали следы нашего присутствия. Оседлав коней, которые чуть ли на ходу не спали, мы приблизились к узкой дороге. Итак, резкий поворот и мы спускаемся по склону горы к долине водопадов. Ривенделл или долина Имладрис, как всегда прекрасен. Дозорные нас заметили и позволии проехать. Отлично. Кто это нас встречает? Знакомое лицо, эльф телери с обручем на голове. Линдир вроде, из знатного дома и менестрель местный, причем я слышал, он лучший после Дайрона. Чего это он на меня так выпучился? А. У меня же лошадь крылатая, да и броня видная, чего о короне и звезде Феанора говорить. Переборов сиюминутное удивление Линдир поклонился нам: — Приятно видеть вас в долине Имладрис, принц Леголас. — Мы поклонились в ответ, а Леголас сообщил: — У меня донесение Владыке Элронду от отца. Не подскажешь ли, где нам его найти? — Он сейчас в библиотеке с Митрандиром. Я доложу ему о вашем прибытии. — Окинув меня напоследок любопытным взглядом, менестрель ушел. К нам поспешили эльфы, что бы отвести лошадей в конюшню и ясное дело, что Вереск вызвал у них кратковременный ступор. Передав уздцы какому-то мелкому нолдору, я мысленно посоветовал коню вести себя вежливо. Вереск зафырчал и взъерошил перья, но мирно последовал за конюхом. — И куда нам? — Я спросил принца. Я в Риведелле кроме лазарета толком ничего не видел. — В зал Огня, там обычно накрывают большой стол для гостей, слуги потом отведут нас в комнаты. Однако сначала я хочу увидеть Владыку Элронда. — Темный менестрель... или я должен сказать Тьелперинкваро. — Какой... неожиданно и неприятно знакомый голос я услышал. Удостоверившись в наличии прочнейших щитов, я положил ладонь на рукоять Хроариста и скосил влево, позеленевшие глаза. Мда-с. Уши меня не обманули. Пиздец котенку. — Сенешаль Глорфиндель, приятно вас видеть. — Я натянуто улыбнулся эльфу в серебряно-золотой броне. Судя по взгляду меня хотят убить, ну или сильно покалечить.

====== Глава 28. Агрессивные переговоры. (ТайныйСовет Элронда) ======

Люди в масках,

Так опасны здесь —

Но не столь как мы.

Тех кто знает,

Что скрывает ложь —

Правды не спасти.

Знаешь маски это люди — значит мы,

В этих масках правды жизни не спасти,

От игры коварной всем нам не уйти,

В масках ответов всех нам не найти.

Нам играть всю жизнь на сцене,

Обнажен как на арене.

Пугать и лицемерить и врагу поверить

В жизни как на сцене —

Взлет или паденье.

— К чему весь этот... маскарад? Зачем скрыл кто ты? — Глорфиндель был в боевой готовнасти, но начинать драку не спешил. — Отчего нет? От этого ничего бы не изменилось, про город я бы вам не сказал, просто вместо искалеченого жителя Эрегиона у вас на руках был его Король. — Я следил за его движениями, сенешаль старше меня... был когда-то, пока на тысячелетия не выпал из времени в Чертогах. Однако его боевые навыки заслуживают уважения, а магия ваньяр — опасения. — Может и так. Но ты отнял у нолдор надежду. Многие уплыли из-за потери твоего царства... — Зато они живы и не погибли на Дагорлаге. Они бы не достигли города, так или иначе, и уплыли бы просто уже после гибели Гил-Галада. Я же изгой, мой народ тоже, просто сейчас, тех кто нас осуждал больше нет, а мы получили чего хотели и это отнюдь не сильмарилы. Глорфиндель закаменел лицом, а я непроизвольно включил “Карающий Взгляд”. Мы стали медленно друг к другу приближаться и кружить на площади. Вокруг Глорфинделя начал мерцать воздух, а он сам и его латы испускать свет. Вокруг меня наэллектризовался воздух от магии и засветились синим руны на оружии, непроизвольно напитываясь моим светом. Хроарист со свистом покинул ножны, как и клинок сенешаля. Эльфы, что Ривенделла, что Зеленолесья отошли подальше. Мы не слышали их, кажется они что-то кричали. Я возвел купол что бы нам не мешали — Балрогоубийца против Драконоубийцы, мирным эльфам, между нами лучше не вставать. — Братоубиыцы, а ты к тому же еще и предатель! — Глорфиндель нанес первый рубящий удар, я ушел и ткнул Хроаристом ему в живот, эльф увернулся. Мы продолжили кружить подобно волкам, неподелившим территорию. — Свой народ я не предавал, лишь благодаря мне они живы. Братоубийцы? Ха! Кто по твоему орки, как не искаженные квенди? Все убивают себе подобных, эльфы не стали исключением, да, это тяжкий грех и наказание ему будет суровое, но не смей считать себя лучше других! — Я метнул кинжал и когда нолдор начал отмахиваться от него клинком, я вновь сделал укол Хроаристом, и когда сенешаль отпрыгнул, я метнул второй кинжал. Первая кровь моя! На землю упала окровавленная прядь золотых волос. Я отрезал височную косичку Глорфинделя с левой стороны. Сенешаль ухватился за меч покрепче и подойдя ко мне, обрушил на мой блок град ударов. От силы их мне начало отбивать руки. Подгадав момент, я пнул ногу на кторую оперся для очередного удара эльф. Депулсо! Глорфиндель спотыкнулся, полетев вперед и потеряв равновесие, пока он не пришел в себя я ударил его кулаком в латной перчатке по лицу. Не успел, эльф пригнулся и ударил локтем по нагрудной пластине, металл промялся... но не у меня. Чары доспеха не пропустят ни меча, ни пули, по сути сенешаль сейчас ударил локтем каменную стену. Эльф болезненно сжал зубы, на налокотнике была небольшая вмятина, а вот руке небось больно. — Ты служил Саурону, а ведь он погубил тысячи, тысячи эльфов! — Сенешаль взял меч в здоровую руку и стал пытаться меня подловить ложными выпадами. Я демонстративно материализовал кинжал в своей левой руке. Глорфиндель тут же увеличил дистанцию. Мы начали кружить по новой. — Не защищай эльфы потомков Нуменора, ничего бы не было. Саурон был врагом только людям. Дикарям, которых он хотел сделать подобными Югу и Востоку, у тех есть города, своя культура, и они не дикие звери. Нуменор же был полон самодовольных идиотов без страха и чувства меры! — Я стал безостановочно наносить удары двумя оружиями. Эльфу с трудом удавалось избегать косых росчерков и сотрясающих блоки ударов. — Гондор, собирая под собой разрозненные человеческие поселения, мог бы стать таким же! Исильдур! Не он ли или его потомки могли стать новыми Ар-Фаразонами? Кольцо Саурона раздувает искру темного желания в пламя безумия, но эта искра должна быть изначально! — Я пропустил по своему клинку магию, отчего при следующем блоке Глорфинделю пришлось пасть на колено, взметнув тучу пыли. — Вы все похожи — у вас всех есть искра, вы все тайно желаете власти. Колца которые я просил уничтожить, дабы у Саурона не было лишнего повода обращать внимания на нас, почему-то целы! А вы ведь ими даже не пользуетесь! Не умеете! Так зачем они вам? — Я разорвал дистанцию, Глорфиндель сумел ослепить меня вспышкой света. — Враг или как вы там называете Саурона, он даже не понадобится. Ваш страх и ненависть сами могут раздуть эту вспышку в ваших сердцах. Вы станете не лучше назгулов, а то и хуже — орками! И Единое тут будет ни при чем! И из-за кого? Из-за людей? Не верю, большинству плевать на них! Бабочки однодневки! Дело в страхе! Вы слабы! И не стремитесь стать сильнее! Пользуетесь какими-то костылями, что я создал как инстументы дабы понять как устроен этот мир! Инструмент исследования и созидания, а не оружие! — Я продолжил увороты и ответные огрызания Хроаристом. — Даже для Гортхаура его кольца были инструментом — инструментом порабощения. Три кольца были ошибкой, которая увы не может быть исправлена мной! Менять лик Арды вы не сумеете, а цепляться за них как утопающий за соломинку, когда можно просто научиться плавать я считаю Глупостью! Какой силой обладали Высшие и где она сейчас! Упадок эльфов, но это ваша вина, чего вам стоило преумножать знания, а не растрачивать их в бессмысленных боях?! И вот, победа! Гондор победил, Ура! Но стоило ли оно того? Гондор жалок, эльфов мало и всем уже нетерпится убраться подальше от земель, где властвует смерть и дурные воспоминания. Ну, уйдете вы и что? Что с Зеленолесьем, для которых эти земли родные? Что им делать? Идти на Валинор? Зачем? Им и тут неплохо, мой народ тоже останется, не зря же сюда возвращались? Это вы проиграли, еще в тот момент когда приютили людей приплывших с Затопленного Нуменора. Они могли и сами воевать, вам было недостаточно потерь при Морготе? Это Тщеславие? Решили возвысится в глазах людей? А они сейчас помнят о вас, помнят о погибших среди вас? Я прекратил гонять Глорфинделя с целью покрошить его в капусту. Я вынослив, но всему есть предел. — Не вмешивайтесь в войны которые вас не касаются и непринесут вам ничего кроме боли. Что получили эльфы в войне против Саурона? Спасибо от людей, пять десятков лет доброй памяти, неоправданное спокойсвие в душе и легенду о великой войне, случившейся для них неведомо когда! Сражаться нужно только за свой дом! Война всегда несет потери, вы забыли об этом! Не удивлен что вы пали! Надеюсь на Валиноре или в Чертогах мозги вам на место поставят, лучше бы вы здесь надолго не оставались, от вас все равно один вред коренным эльдар. — Я быстро сократив расстояние выбил оружие из рук Глорфинделя. Его рисунок боя я изучал долго, все эти пробные тычки, провокации и не зря, уж очень немногое я знал о стиле боя Гондолина, а чему учат в Имладрисе и подавно. — Убьешь меня? — Глорфиндель тяжело дышит и смотрит мне в глаза. — Я чародей, пожелай я тебя убить, уже бы вскипятил кровь в твоих жилах. Мне плевать что ты обо мне думаешь, мою точку зрения услышал и ты, и они. — Я кивнул на толпу, что собралась за прозрачной преградой. Я чувствовал как ее пытались пробить и грубой физической силой, и разнообразной магией. Я отвел Хроарист от горла сенешаля и отошел подальше. — Хочешь я покажу им чего ты боишься? Почему ты так яростно бросаешься на любые признаки Тьмы? Ты ведь стар, ты видел Искаженных. — Я указал рукой на него и произнес заклинание наложения иллюзии, одновременно снимая барьер. Раздались пораженные и испуганные вздохи, на месте Глорфинделя, перед толпой стоял орк. Статный, по-эльфийски стройный. В золото-серебряной броне. Прямой нос стал крючковатым. Резко изломанные, но по-прежнему изящные брови низко нависали над ярко-янтарными, ввалившимися глазами. На высоких скулах выступили странного вида ровные борозды, похожие на шрамы. Короткие двойные шипы, словно наконечники стрел, косо расходились двумя рядами от глазниц, теряясь в волосах, все таких же глянцево-золотистых, лишь одной височной косы уже не хватало с левой стороны. Подбородок еще сильнее выступил вперед, обозначенный острыми углами челюстных костей, перечеркнутый шрамом, будто небрежно сшитым швом, а ставшие неестественно узкими, приобретшие сероватый оттенок губы слегка отгибались кверху по-волчьи острыми, белоснежными клыками. Искаженный, обезображенный, поразительный в своей гротескной, неестественной, отталкивающей… красоте. Он стоял на коленях перед окаменевшими эльфами. Я наколдовал перед орком зеркало и янтарные глаза твари расширились в ужасе. Я убрал зеркало и снял иллюзию. — Фините. А ведь риск стать такими же действительно есть, только от страха и ненависти вы станете подобны оркам быстрее, чем если начнете поклоняться Морготу и проводить кровавые ритуалы с кровью девственниц, поеданием младенцев и так далее. Душа эльфа тесно связана с телом, мы не созданы для таких губительных эмоций, испытывайте хотя бы жалость и целесообразность, а не ненависть, проявляйте храбрость и стойкость, а не страх. Иначе Тьма проберется и на Валинор... впрочем она уже там, в ваших душах и в глубине разума. Все. Глорфиндель побежден и не мечом, а именно словом, не даром оно ранит больнее и сильнее. Испуганная толпа молча расступилась и я подошел к делегации Зеленолесья. — Это так или иначе бы произошло. — Я кивнул Леголасу на уходящего сенешаля. — Я решил разобраться сразу, не втягивая вас в мои личные проблемы, ведь отступи я и он бы прицепился уже к вам. Он напуган, но тщательно это скрывает, оттого и причина ненависти ко мне, побывавшему в плену у Саурона. Маэглин своим предательством поддточил его веру в безгрешность эльдар. Жители Гондолина прятались в горах от ужасов Средиземья, находясь подальше от феанорингов и тварей Моргота. Они не вмешивались ни в чьи дела, но это их не спасло. Хочешь мира — жди войны, они должны были быть готовы, но даже к предупреждению от посланника Валар, отмахнулись, уверовав в свою недостижимость. — А как же Ост-ин-Эдхиль? Ты постоянно упоминаешь его скрытность и что добраться до него, можно лишь на крыльях. — Да, он тоже сокрыт надежно, но и мы всегда готовы к войне и даже есть куча способов побега и сохранения бесценных знаний. Гнездо параноиков — так неофициально назвали здание Совета Ост-ин-Эдхиль и не зря. — Не нужно было предавать позору сенешаля долины Имладрис, показывая всем его страх. — Произнес сильный голос подошедшего к нам эльфа. А вот и сам воспитанник сынов Феанора и по совместительству — местный правитель. — Владыка Элронд. — Мы поклонились. Элронд смотрел на меня осуждающим взглядом, я не стал оправдываться: — Или так, или подвергнуть его ненависти принца, за дружественное отношение ко мне. Глорфиндель затаил обиду на меня в тот момент, когда узнал, что я был в Мордоре за Черными Вратами. То что я оказался создателем колец, лишь подлило масла в плямя его ненависти. Надеюсь оно теперь угаснет надолго, но не думаю что навсегда. — Твои слова жалят подобно клыкам ядовитой змеи, твой герб хорошо тебя описывает. — Взгляд серых глаз уперся в мою нагрудную пластину и изображенный на ней Родовой Герб. — В малых дозах — яд лекарство. — Ответил я на выпад Лорда. — Зачем вы здесь. — Элронд обратился к Леголасу, но не ко мне. Обиделся? Ну и ладно. — У меня донесение из Эрин Гален, плененное Странником существо сбежало. — Мы догадывались об этом. Враг внезапно начал поиски и послал назгулов. Они нагрянули в Шир. Однако они опоздали, Этого там больше нет. — Тогда где оно? У кого? — Леголас испытывал облегчение и волнение. Опять эти Сами-знаете-что, кому, куда, когда, сколько и прочие тайные сокращения любимой погремушки Саурона. По моему, одно упоминание Врага и назгула уже давно все объяснило греющим уши эльфам. — Через месяц, когда прибудят гости, коих я созвал со всех концов Средиземья; я соберу совет, на нем мы и обсудим этот вопрос. — Элронд выразительно посмотрел на меня. — Но об этом никто не должен знать. Мы кивнули. Элронд приказал слугам проводить нас до наших комнат. В зал Огня нас позовут в ближайшее время. Придется опять переодеваться, только перевязь с мечом я снимать не буду — перебьются. У них тут псих на свободе бегает. Ну что же, только трупак-фейс не хватает к моей мрачной роже. Прекрасный эльф чтоб вас, из-за вросшего обруча у меня всегда брови нахмурены, впрочем не зажмурься я тогда, ослеп бы надолго и на оба глаза. А все равно, мантия мне нравится! Какой контраст по сравнению с сияющим серебром, глаза отдыхают просто.

— Господин? — Услышал я голос. Хм. Знакомый. Кого это там нелегкая принесла? Уже стол накрыли? — Войдите! Дверь открыл Эрестор/Мэглин. Я улыбнулся своему секретарю. Советник Элронда молча разглядывал меня какое-то мгновение и весело усмехнулся: — Владыка, вы собираетесь на торжественный обед, а не на похороны. — Ты не видел меня две тысячи лет и вместо приветствия, начинаешь меня оскорблять? — Я с наигранным возмущением воззрился на него, вспыхнув синими глазами. — Простите, Господин, но ваш вкус в выборе одежд не касающихся доспехов, всегда ввергал меня в ужас. — Секретарь стушевался, но остался при своем мнении. Затем он внезапно посерьезнел: — Владыка, неужели было обязательно унижать сенешаля? Не то что бы я против того, что бы с него сбили спесь, но это пагубно повлияет на ваши этношения с долиной Имладрис. Вам будут мстить... некоторые весьма своеобразно — ответным унижением. — А поподрбнее? — Кто это там меня унижать собрался? — Близнецы, — как злое предзнаменование произнес Эрестор, — сыны Элронда весьма... изобретательны и шаловливы, в отличии от его дочери Арвен. — Очередные близнецы-озорники? Они случаем не рыжие? — Мало мне было дуэта Уизли в прошлой жизни и младшеньких сыновей Феанора, как тут еще одни на мою голову нарисовались. — Нет — не рыжие. Впрочем, на дуэт Феанорионов Амрода и Амраса, они довольно многим похожи. — Эрестор задумался и предупредил, — Глорфиндель для них любимый дядя, мстить они за него будут, причем шалостями. — Угу, знаю. Ведро с водой над дверью, ванна с красителем, навоз на пороге и в обуви... Не волнуйся, опыт по борьбе с мелкими вредителями у меня есть. — Не перегибайте палку, если им удасться вас разозлить. — Напутственно произнес советник. И мы перешли на более спокойные темы. Мы с моим секретарем начали делиться историями о том как провели эти две тысячи лет. Разумеется ни он, ни я не говорили о делах государств. Ни о Ривенделле, ни о Зеленолесье, ни об Ост-ин-Эдхиле. Во избежание. У Белого Совета есть способы вытащить правду из незащищенной головы и сил секретаря, в один прекрасный момент, может не хватить на противостояние Галадриэль и Элронду. Вдоволь наговорившись, советник ушел... у нас еще будет время пообщаться, собрание совета наступит через месяц.

Слуга Элронда постучался в мои двери. Стол накрыт, посланников Зеленолесья приглашают на пир. Оправив мантию, я направился в след за телери. Хм. Зал Огня. Открытое пространство с великолепным видом на водопады и сады. Высокие каменные, резные колонны и арки. Большие костры и длинный стол с простым деревянным троном во главе. Леголас и его товарищи уже сидят на одной стороне стола. Напротив них эльфы Элронда. Сам Элронд сидит во главе столы и по правую руку от него, расположился Митрандир и... человек? Тот о чем-то беседовал с молодой эльфийкой. Глорфинделя не видно, вот и хорошо. Эрестор приветственно мне кивнул. Я поклонился Элронду и подсел к зеленолесцам. Мы оказались по левую руку от Элронда. — Приветствую тебя Владыка Келебримбор за этим столом. — Величественно произнес Владыка долины Имладрис. Дальше он начал представлять мне всех и каждого. Человек оказался, тем самым дунедайн по кличке Странник, молодая эльфийка была дочрью Элронда и Келебриан — Арвен. Мать Арвен уплыла в Благославенные Земли, еще когда Арвен была эльфлингом. Далее был советеник Эрестор и ему подобные. Однако почему-то именно напротив меня, внезапно подсели близнецы... Элладан и Элрохир, кто из них кто, не понять, лишь известно что Элладан старший и начинает разговор первым. Хотя бы привычки заканчивать друг за другом фразы я не заметил. Местная надежда международного терроризма и величайшие знатоки по части приколов. Судя по глазам какая-то пакость сегодня точно будет, хоть они и тщательно это скрывают.. Как там было с близнецами Уизли? Первое правило при общении с ними — НИКОГДА не есть ничего из их рук, если не хочешь превратиться в канарейку или покрыться щупальцами. Второе правило — НИКОГДА не забывать первое правило. Эти же близнецы, имеют темно коричневые волосы и серые глаза. Полуэльфы, не смотря на то, что их мать — дочь Келеборна и Галадриэль. Нам принесли еду. Так-с. У меня и зеленолесцев резко помрачнело лицо. Это что? Что это за салатики? Где каши, мясо, гарниры... Одним словом, где еда? Это для появления аппетита или они тут все, в заправду, начинают пиры с вегетерианской пищи? Наш сильванец потыкал двузубой вилкой какой-то фрукт. — Что это? — Как можно тише произнес лесной эльф, когда остальные за столом принялись за еду. Леголас пожал плечами и поднес фрукт к лицу. Понюхал. — Пахнет приятно. — Леголас было собирался его укусить, как я ловко изъял фрукт из его рук. Тот удивленно вскинул брови. Я посмотрел на близнецов. Это была их идея или просто недосмотр Элронда? Я посмотрел на Владыку, который о чем-то увлеченно говорил с серым магом. — Его так... не едят. — Он ядовит? — Леголас не на шутку испугался. — Вовсе нет. Просто... он не слишком приятен на вкус. — Ты знаешь что это? — Сильван поинтересовался загадочным желтым фруктом. — Как его здесь называют я не осведомлен, но Да — знаю. Сейчас вы увидите концерт. Внимательно следите за сидящими за столом. — Я с лукавой улыбкой сказал зеленолесцам и поудобнее взял в руку... лимон. — Что ты собираешься с ним делать? — подозрительно осведомился Леголас. Он что, думает, что я его брошу в кого-нибудь? — Съем, конечно, — якобы недоуменно ответил я, специально повысив голос и привлекая внимание, сидящих напротив нас. — Что еще можно делать с едой? — В подтверждение своих слов я, насвистывая что-то бодренькое, взял ножик, очистил лимон от кожуры, начал разделять его на части... Элронд заметил, внезапно опустившуюся на зал тишину и собирался о чем-то спросить, как увидел меня и замер. Я начал морщиться, но есть фрукт. Сырым, естественно и без гарнира. Для пущей пафосности. Лица окружающих приобрели цвет под стать кожуры поедаемого цитруса. Леголас оттодвинул тарелку с другими неопределимыми фруктами подальше, заметив реакцию окружающих. Его примеру последовали и сильван с синдаром. Я прокашлялся и прохрипел: — Говорят, этот фрукт полезный. Значит он лекарство, а лекарство вкусным не бывает, — Я принялся поедать кожуру, — Вкусными бывают только яды. — Выдавил я, делая колоссальное усилие и сглатывая кусок прожеванной цедры. Элронд приобрел наконец здоровый оттенок лица и подозвал слуг, что бы те, заменили блюда. Ура, не зря мучился — нам принесли горячей еды. Да ради кабанятины я и не на такое способен! Кто-то втихаря от меня попытался притянуть к себе тарелку с жареными птичьими ножками, но наткнувшись на мой подозрительный взгляд, Элладан резко передумал. Я медленно подтянул тарелку к себе и зеленолесцам и с аппетитом взрызся в ножку, смывая изо рта кисло-горький вкус лимона. Еще бы запить чем... О! Знакомое лицо однако. К нашему столу поспешил старый полурослик в котором я узнал Бильбо Бэггинса. Да этот старый прохвост, явился не один, а с компанией молодых полуросликов. Слава богу что это не его дети, по лицам видно. Элронд улыбнулся и представил нам своих гостей из Шира, ну точнее попытался. — Для тех кто меня не знает, я Бильбо Бэггинс. Писатель и в прошлом путешественник. — Бильбо поклонился нам и кажется узнал меня и Леголаса. — О. Хе-хе, годы действительно не затрагивают эльфов! Рад видеть вас в добром здравии Господин Леголас! Хм? О. Темный менестрель, вижу ваш недуг почти исчез! Одолеть дракона в бою это настоящий подвиг, я записал его в свою летопись. — Старый прохиндей подмигнул мне. Мы с Леголасом переглянулись, он что, написал книгу о своем “маленьком” приключении? Дальше начали представляться другие хоббиты. — Меня зовут Перегрин Тук или просто Пиппин. — Представился нам молодой полурослик. — А я Мериадок Брендибак, но предпочитаю Мерри, для краткости. — Утвердительно кивнул сам себе хоббит. — Сэмуайз Гэмджи, но лучше Сэм. — Закончил за всех самый упитанный и на вид — самый спокойный из них. Так-с, если Бэггинс здесь, значит вероятно, Белому Совету известно где Единое. Интересненько. Леголас поспешил представиться полуросликам в ответ: — Рад познакомиться с вами, я Леголас Зеленолист, эльф из Эрин Гален — Великого Зеленого Леса. — Меня же зовут Темным менестрелем, но это прозвище к которому я привык. Мое настоящее имя Тьелперинкваро или Келебримбор, что одно и то же, просто на разных эльфийских языках. — Я приветственно качнул головой молодым хоббитам. — Он страшный. — Тихо пробормотал Мерри Пиппину, тот кивнул. Сэм шикнул на них, а я весело рассмеялся. Друзья Леголаса тоже представились и когда с церемониалом было покончено, хоббиты уселись рядом с нами за стол. В зале нарисовался Линдир и начал что-то бренчать на арфе. Музыка приятная для ушей и сливающаяся со звуками природы. Затем Линдир запел и конечно же на синдарине. Мерри посмотрев на Линдира, перевел взгляд на меня: — Вас назвали менестрелем, почему? — О. Какой живой интерес в глазах! — Потому что я пою. — Ответил я очевидное. — На многих языках, но прежде всего на Всеобщем. Однако у меня совсем нет таланта к музыкальным инструментам. — А Темным, почему? Это из-за одежды? — Мерри окинул взглядом мой наряд. Леголас и его товарищи, хихикнул и весело посмотрел на меня. — Нет, мои песни порой бывают грустны в той же степени, что и веселы. Бывают правдивы, а бывают выдуманны, но с тайным смыслом. Те что правдивы... оттого и грустны, что пою я о Темных временах Средиземья, ничего не утавая, не многим это нравится. — А вы можете спеть? Ну сейчас, только не грустное! — Мерри поняв, что его ругать не спешат, решил попытать счастья развлечь всех. Я усмехнулся и посмотрел на Владыку Элронда. Тот подумав, кивнул и подал знак Линдиру прекратить петь. Я прикрыл глаза и с улыбкой запел.

Говорят, что с каждым годом этот мир стареет,

Солнце прячется за тучи и слабее греет.

Говорят, что все когда-то было лучше, чем теперь.

Говорят, а ты не слушай,

Говорят, а ты не слушай,

Говорят, а ты не верь!

Разноцветный, огромный, веселый,

Неподвластный ни дням, ни годам,

Этот мир ослепительно молод,

Сколько лет ему, столько и нам.

Говорят, что поначалу было все чудесней,

Но и эльфы все исчезли с Валинором вместе

И в страну чудес и сказок навсегда закрылась дверь.

Говорят, а ты не слушай,

Говорят, а ты не слушай,

Говорят, а ты не верь!

Говорят, что Правда с Кривдой воевать устала,

Что без страха и упрека рыцарей не стало,

Что отныне все на свете ты кривою меркой мерь.

Говорят, а ты не слушай,

Говорят, а ты не слушай,

Говорят, а ты не верь!

Мир таким и был придуман юным и бесстрашным

Всемогущим чародеем, рыцарем отважным.

И для радости и счастья нам подарен этот мир,

Необъятный и чудесный,

Необъятный и чудесный,

Кто бы что ни говорил.

Я закончил и посмотрел на полуросликов, трое молодых уже набили еды за обе щеки и выражали свой восторг апплодисментами перепачканными руками. Бильбо же, кажется что-то записывал. Я усмехнулся и продолжил трапезу. Бильбо прервал меня, спросив не знаю ли я песен о себе. — Зачем. — Я настороженно спросил. — Ты персонаж моей книги! Конечно учитывая Кто ты, о тебе не может не быть сложено хотя бы одной песни! — Бильбо даже всплеснул руками. — Кхем. Песни есть... но они рассказывают обо мне как о Темном менестреле... — Сойдет! — Бильбо приготовился слушать и похоже записывать. — Боюсь ты не понимаешь... чего обо мне могут напеть... — Я взохул и бросил взгляд во главу стола, на Митрандира и Элронда. Те как ни странно, не стали мне препятствовать. Ладно, пусть потом не возмущаются, что я всем настроение испортил. Встретившись взлядом с Леголасом, я отвернулся и посмотрел на Мглистые горы: Он к нам пришел незваный — заката черный странник, С ним — мальчик-провожатый, как паж при короле. Он говорил так тихо, глаза смотрели странно, Как две звезды зеленых, сияющих во мгле. Он попросил лишь хлеба и у огня согреться, И пламя отражалось в зрачках бездонных глаз. Коснулись пальцы лютни, забилось птицей сердце... Странны Людские песни — так не поют у нас. Он не назвал нам имя — он звался менестрелем; Сказал — заплатит песней за хлеб и за приют. И в тишине полночной, печально струны зазвенели... Странны людские песни — бессмертные так не поют. Откуда эти песни — о сбитых черных птицах?.. Мы этого не помним. Но не могли забыть. Кто видел тень улыбки сквозь боль на мертвых лицах? Я верю — и не верю... Как это может быть? Откуда эти песни? В Короне Средиземья Семь звезд — мы это знаем. Откуда — та, Одна? ...Никто прервать не смеет баллады менестреля, А он умолк... Эй, слуги! Подать ему вина! Ты пьешь напиток пряный, как жгуче-горькую воду, И снова берешься за лютню, и плачет струн серебро: Какую Казнь проклинаешь? Какую славишь свободу? Чьи руки скованы цепью? Кому — сияющий трон? Ты не называешь имя, и я умоляю — не надо! Мне кажется, я догадался — я знаю, о ком ты поешь. Баллада о Черном Замке, что звали — Железным Адом... Молчи! Я не в силах слушать! Я знаю, что ты не лжешь... Откуда эти песни? Темны и горьки их строки, Я пью их, как приговоренный из чаши — медленный яд. Мне страшно тебе поверить — неужто Валар жестоки? Но знаю — истину видит, всевидящий твой взгляд. Прости, менестрель, безумца, что выхватил меч из ножен: Он не нанесет удара — пой! Я не позволю ему. Его учили — другому; он просто поверить не может, Он — гость, пришел он от Заката и ненавидит Тьму, Он тоже — Лишенный Дома, он думать привык по-другому; Ты видишь — я тебе верю: мне нечего больше сказать!.. ...Прости, если я обидел, тебя неразумным словом. Ты — слеп? Я не сразу понял — я просто смотрел в глаза. Окончена баллада. Благодарить не смею : — Ты не возьмешь награды, накинешь черный плащ И в ночь уйдешь, не прощаясь — а я позабыть не сумею Глядящие в душу очи, слепого менестреля, Песню о черных звездах и струн запредельный плач... — Как вы понимаете, песни обо мне слагают не очень воодушевляющие. Болезненную правду увы, никто не любит. — Я развел руками. — Во первых я не слеп и уж точно никогда не бродяжичал, да и пажа с лютней у меня нет. Но в целом, все правда. — Уф. Песнь нерадостная, но хорошая. Я ее подправлю чутка и запишу! — Бильбо весело мне улыбнулся, счастливо потирая руки. Кажется все обошлось, а ведь знать о Казни я не должен. Ну, и слава Валар. По взмаху руки Элронда, Линдир снова что-то замурлыкал. Завели разговор о традициях хоббитов, жизни в Шире, и о кулинарных рецептах. Хоббиты очень любили вкусно и сытно поесть, шестиразовое питание это самый минимум и куда все девается? Снова смена блюд. Подали вина и прочие напитки, хоббитам понравилось пиво, эту пенную брагу в Зеленолесье не делают, я о ней успел соскучится, хотя в Ост-ин-Эдхиль я пил его в таверне. Хм? Что это? Я настороженно посмотрел на обод кружки с брагой. С каких это пор, под пеной скрываются чернила? Я скосил глаза на близнецов... Ага. Смотрят и выжидают. Обломинго детки! Я с помощью Эванеско, удалил содержимое кружки и налил туда простой водой с помощью Акваменти и выпил. О-о-о, сколько разочарования во взгляде, Сириус бы удавился из зависти. Мстя моя будет страшна и ужасна! Я наложил заклинание на близнецов. Кажется Леголас заметил как мои глаза периодически, вспыхивают зеленым и насторожился. Над тишиной стола раздался протяжный утробный звук... Это Элладан, оторвавшись от своего кубка, зычно рыгнул. Причем так громко, что любой гном обзавидуется. От неожиданности весь стол затих... в наступившей тишине громко икнул Элрохир, да так сильно, что едва не подпрыгнул на месте. Оба эльфа покраснели до кончиков ушей, отодвунули кубки подальше и предпочли встать из-за стола, да по тихому удалиться. Ну вот и прекрасно, хоть наслажусь напитками спокойно. Я посмотрел на прищуривших в подозрении глаза, зеленолесцев и пожал плечами, по губам передав, что мне не понравились чернила в кружке. Кажется они поняли, хоть подробностей и не знают.

Встречи со мной избегали... А я думал, что Гендальф и Элронд набросятся на меня... Даже слуги меня игнорировали и не доставали распросами. Хотя в их глазах читался интерес, к примеру к моей короне или лошади. Эрестор позже мне объяснил, что некоторые хоть и узнали во мне Короля Эрегиона, но встали на сторону Глорфинделя. О том что я чародей, знали только в совете Элронда, Белом Совете и еще знал Странник. Его редко когда можно увидеть, обычно он в компании Леголаса. Как оказалось, он приемный сын Элронда у него даже ямя эльфийское есть Эстель — Надежда. Прочие подробности мне выведать не удалось... Нападки близнецов мною строго пресекались и жестоко карались. Кажется до них дошло, что со мною не все так просто, как кажется на первый взгляд. Ну да, как еще можно объяснить их патологическое невезение после встреч со мной? То лбом о столб стукнуться, то споткнуться на ровном месте, то в собственную ловушку угодить. Мне особенно понравилась засада с участием меда и перьев. Элронд потом правда поведал своим сыновьям о том, что я в гневе могу заморозить нафиг весь Имладрис и меня лучше не доводить. Благо дальше мелких пакостей, дело не заходило. Сегодня близнецы умудрились высветлить себе волосы... Вы знали, что если полить перекисью водорода брюета, он станет рыжим? Я вот только что узнал. Зато из-за того, что ведро с варевом опрокинулось на близнецов весьма внезапно, окрасились они неравномерно. Теперь их можно между собою различать. Рыжие близнецы версия 3.0 это мой злой рок, теперь я точно уверен в этом. Сейчас я стоял в конюшне и рассчесывал Вереска. Близнецы однажды было сунулись к нему, но конь забил тревогу и связался со мной. Как итог: на одного близнеца сверху на шею упал хомут, а на другого подкова, благо пострадали они не сильно, папка лекарь, поэтому быстро оправились. Я услышал звук рога. Хм-м. Не эльфы, точно. У тех звончее и не гномы — у них утробнее. Люди? Я вышел из конюшни поправив перевязь с мечом и выправив рукава мантии. Всадники въехали во двор, на знамени, щитах и накидках надетых поверх брони, было изображено белое дерево без листьев с семью звездами поверху, на синем фоне. Гондор. Все — мое настроение испорчено надолго. Я посмотрел на спешившегося воина, что нес знамя. Лицо его не было омрачнено присутствием интеллекта. Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство. Идеальный солдафон. Я потерял к нему всякий инерес, это обычный магл. Из группы воинов вышел обладатель рыжевато-русых волос и сигнального рога. Броня не слишком плоха для человека — кольчуга и кожаная кираса, одноручный меч и круглый щит. — Я Боромир, сын Денетора, наместника Гондора. — Слегка грубоватым голосом представился мне человек. Я качнул головой в приветствии: — Я Владыка Келебримбор, иначе именуемый Темным менестрелем. Что бы не вызывать ненужных заблуждений, скажу: я такой же гость в долине Имладрис как и вы. Боромир понятливо кивнул и стал ждать, когда к нему подойдут слуги. Лошадей эльфы завели в конюшню, а я согласился проводить гондорцев в Зал Огня. Боромир с интересом разглядывал местную архитектуру и пейзаж. Согласен, весьма завораживающе. Никто не может чувствовать и передовать красоту так, как эльдар. — Интересный у вас рог. — Боромир заинтересовался рогом Охоты. — Да и молот тоже. — Это мои личные атрибуты. В моем краю есть свои сигнальные роги, этот же возвещает... о начале охоты. Он как и молот имеет для меня сентиментальное значение, но они и очень полезны. Звук рога, скажем так, деморализует врага — он заколдован, а с помощью молота я создаю волшебные эльфийские артефакты. Не смотря на прозвище менестреля, я являюсь еще и кузнецом. Мое имя переводится как Серебряная рука, вероятно в угоду моему таланту. — Кузнец? — Боромир с сомнением посмотрел на мой меч, но тем не менее кивнул. Я пояснил: — Мой народ, подобно гномам, известен своим мастерством в кузнечестве и ювелирных украшениях, а так же в сильнейших чарах. Просто о нас долго никто не слышал и мы не стремимся особо афишировать свое возвращение. Я привел людей в зал. Здесь ставили еду к ужину и некоторые гости, уже присутствовали. Гондорцы поприветствовали эльфов и уселись за стол. После встречи с Элрондом им выделят комнаты. На запах еды прибежали хоббиты... мне кажется или их стало на одного больше? Уловив мой удивленный взгляд, молодой полурослик с темной кудрявой шевелюрой смущенно улыбнулся: — Я Фродо. Бильбо Бэггинс мой дядя и я... прибыл навестить его. Просто в дороге сюда мы попали в беду и меня ранило. Рана оказалась отравлена и все это время я был без сознания в лазарете. — Бывает. — Я понимающе качнул головой. — Я Темный менестрель. Ну или Келебримбор, если сумеешь выговорить. — Я улыбнулся хоббиту. Тот весело рассмеялся и сел за стол. Люди Гондора с интересом смотрели на доселе невиданную ими расу. Для них, они наверно похожи на детей, вот только хоббиты живут подольше человека. В Гондоре больше нет долгожителей, все дунедайн ушли в добровольное изгнание после правления и кончины Исильдура. — Дядя Бильбо говорит что вы убили мечом дракона Смауга. — Фродо с интересом посмотрел на меня. Боромир кажется поперхнулся вином. — Да, убил. Вот только он забыл упомянуть, что со мною было еще четырнадцать эльфийских лучников, что сумели ослепить дракона. — Я скривил лицо от воспоминаний о той гадине. — Вы Дагнир Смауга. — Боромир посмотрел на меня уже другим взглядом. Я пожал плечами. Владыка Элронд поприветствовал гостей и предлжил приступить к ужину. С людьми Гондора мне говорить не о чем и весь вечер я провел в молчании.

Я утром подошел к расписной арке. Хм. Пафос-пафос-пафос. Исильдур и Саурон... а где еще четверо рыцарей? Я обернулся и наткнулся на постамент: там на подносе, на шелковом полотне, лежали осколки меча Элендиля. Нарсиль. Опасная вещь, хоть и не чета моему Хроаристу, но сумела разорвать магическую и духовную связи, между Единым и Сауроном. Я взял осколок меча за рукоять. Хм. Узкое длинное лезвие и еще на нем свежая кровь, кто-то успел порезаться. Я начал просматривать и прощупывать магию на клинке. Не найдя ничего для себя интересного, я положил осколок на место. — Ты не первый, кто из гостей проявил любопытство к этому мечу. — Я посмотрел на Странника, следопыт, оно и видно, разве что более ухоженый, чем обычное отребье. — Однако ты лишь второй, кто осмелился взять его в руки. — Я кузнец и зачарователь, мне свойственно проявлять интерес к подобным вещам. — Я качнул головой в сторону Нарсиля. — И что скажешь? — Странника интересует мое мнение? — Прекрасная работа, особенно для человека. Сейчас такого люди создать не могут. Чары целы и меч можно перековать, магия вплетена в сам металл. — Этот меч должен принадлежать королю, а не лежать разбитым здесь. Его перекуют только тогда, когда у Гондора пявится король. — У Гондора короля нет, если конечно Денетору не начать свою династию, но прежнего статуса уже не будет. — Дунедайн... в их жилах течет кровь королей... — Кровь мало что значит, если не умеешь править и вести за собой народ, а Гондору король не нужен. Они привыкли обходиться без него. Изгнанники хорошие воины, да, но понимают ли они что-нибудь в политике? Скорее всего они станут лишь видной фигурой, а править будут советники или еще, кто-то влиятельный. Взависимости от богатств, сил или знаний на пополам с хитростью. Так на трон, можно и крестьянина посадить, да сказать что у него в предках Элендиль был, а если это еще и правдой окажется... Там наверху, в свете огней, В блеске алмазном — мир королей. Власть и богатство они обрели, Только внизу есть свои короли. Там за улыбкой кроется лесть, Там процветают коварство и месть, Маска скрывает скучающий взгляд. Трон — это плен, нет дороги назад… — Я закончил напев и посмотрел на Странника, — Вот если дунедай заранее обучить, может что и выйдет, однако есть еще любовь народа и мнение вельмож Гондора, да и не только его. — Интересное мнение. — Дунедайн скрестил руки на груди и о чем-то задумался. — Я сам Король, однако кровь Финве и Феанора, отнюдь не главный критерий. Сначала меня избрал Верховный Совет Гил-Галада, а потом сам народ и Совет Эрегиона. Находясь здесь, я уверен, что советники не захватят власть и позаботятся о моем царстве в мое отсутствие. — Я слышал ты не любишь людей. — Он склонил голову на бок. Я усмехнулся. — Да. Но людей в целом, а не отдельных личностей, они порой весьма не плохи. Ар-Фаразон это исключение, которое подтверждает правило. Я... ненавижу то, на что способны люди. Нуменор... его затопили не просто так.

Изменяется мир для небывалых дел.

Мы доплывем до звезд — и это не предел.

И в гордыне своей о Боге позабыв,

Разрушим старый храм и сложим новый миф.

— Находясь под опекой Валар и эльфов они возгордились... и решили взять силой то, чего им отказались подарить. Нуменор это просто пример, на самом деле любой человек может стать таким... и гном, и эльф. Вот только самые обделенные будут стремиться к величию им недоступному, самыми первыми и самыми ярыми. А ведь самое забавное, Нуменор должен был послужить дурным примером людям, но увы — все кроме именно людей это помнят. Для людей же, Нуменор ничто инное как миф и что удивительно, миф прекрасный, а не ужасный. Зато видя черных нуменорцев Мордора и я говорю не о черных жрецах, Гондор брызгает слюной как бешеные псы. Забывая, что они тоже великие короли, и дети Трех родов. Даже дунедайн сейчас не живут столько, сколько живут они. Кровь эльфов вырождается и очень стремительно. — Я закончил разовор и вышел во двор. И вовремя. В Имладрис прибыла делегация гномов. — Хэй! Менестрель! А я тебя узнал. — Сказал это мне, какой-то седобородый гном. Определенно один из тех тринадцати. Я покопался в памяти. — Глоин, если я не ошибаюсь? — Я наклоник голову на бок. — Да. Глоин из Железных Холмов. — Гном ударил себя кулаком в грудь. — А это мой сын Гимли. Гимли, выйди вперед, чего встал как пень, корни пускаешь? Представься как подобает. Глоин вытолкал вперед гнома с рыжевато-коричневатой бородой. Гимли смерил меня прищуреным взглядом и посмотрел на отца: — Это кто? С чего это я должен этому остроухому представляться? — Произнесено сие было на гномьем, видимо в надежде, что я ничего не пойму. — Ну, хотя бы потому что это вежливо и еще потому, что этот эльфийский чародей, может одним недовольным движением брови, обрить тебя налысо! — Глоин произнес это на Кхуздуле и изобразил суровый взгляд, я весело засмеялся. Гимли уже настороженно посмотрел на меня и поудобнее перехватил топор. Гном поклонился и произнес на Всеобщем: — Приятно... познакомиться, я Гимли, сын Глоина из Железных Холмов. — Приятно познакомиться Гимли, сын Глоина. Я Король Келебримбор, сын Куруфина из Ост-ин-Эдхиль. — На Кхуздуле проговорил я, стандартное приветствие гномов. Форм приветствия немало, но мы не столь близки, что бы биться лбами или хлопать по плечу. Гномы выпучились на меня, а Глоин весело рассмеялся. — Этот эльф немногим старше трех эпох! Неудивительно что он знает столько языков и манер. — Глоин посмотрел на меня внимательнее, изучая наряд и лицо. Хмыкнув чему-то, гном спросил: — Ты тоже гость здесь? — Да, не знаю, позовут ли меня на совет, но прибыл я сюда, вместе с делегацией из Зеленолесья. Я могу проводить вас в зал огня, там сейчас пусто, но вскоре подадут завтрак. Остальные гости тоже там будут, в частности эльфы из Зеленого Леса и люди из Гондора... еще Гендальф Серый. Он будет рад увидеть Вас Глоин, так же в Имладрисе гостит Бильбо Бэггинс с племянником и его друзьями. Однако где они я не узнавал. Глоин что-то счастливо крякнул и согласился пойти за мной на завтрак. Он не держит на меня зла за Эребор? Хотя упрекнуть меня не в чем, да и Аркенстоун я им отдал. — Кстати, твой народ вроде бы с Хазад-думом дружен был? — Глоин спросил меня внезапно. — Был, но нам пришлось спешно бежать. — Так вот, Балин, ты помнишь его — он пошел отвоевывать этот город назад. И насколько я слышал успешно! Не мог бы ты потом навестить его? — И возобновить торговый союз? Это возможно, но мы сейчас далеко, однако руда Хазад-дума никогда лишней не будет, а я сумею наладить торговлю. — я пожал плечами. Глоин довольно кивнул и я открыл двери зала. Там сидел Глорфиндель. Ну епт! Солнышко ты мое незатухающее, не мог бы ты свалить за облака и не отсвечивать? Увы, мои мольбы остались без ответа и сенешаль упорно остался дожидаться завтрака. — Почему-то мне кажется, что этот эльф хочет убить тебя взглядом. — Хриплым шепотом сказал мне Глоин, усаживаясь за стол. — Потому что он увы, не сумел убить меня мечом, вот и пытается совершить покушение на меня, с помощью взгляда. Как видишь, я еще жив. — Что же между вами произошло? — Распри не менее давние, чем между лесными эльфами и гномами. Этот эльф, мой сородич в большинстве своем, однако мы из разных королевств. Его разрушено. Он из Гондолина, города некогда сокрытого в горах. — Я помню твою песню. Предательство, да? — Глоин грустно посмотрел на сенешаля. — Именно. — Какую песню? — Гимли само воплощение вежливости. — О Гондолине. Темный менестрель спел ее когда-то. Но ее скажем так... петь невежливо. — Угу. Учитывая что пел я ее оркам и в весьма издевательской манере. — У меня и вежливая есть. Раз уж вы в гостях и развлечений вам в ближайшее время не предвидется, я согласен вам спеть. — А давай! Хоть что-то приятное послушаю. А то знаю я местныхменестрелей, начнут что-то под нос себе мурлыкать и ни слова не понятно! — Глоин был в Ривенделле раньше? Не знал если честно. Я прикрыл глаза и запел: ГОндолин, каменный колокол горной долины… В небо посмотришь — там звезды былого Выткали тонким узором забытое имя Ветер пригоршней пепла развеет забытое слово. Бьется как сердце каменный колокол Эхо столетий, Гондолин, Гондолин… В зеркале неба безлунного полночью Стынет твое отражение, Гондолин… Гондолин, горная чаша, неба осколок… Звездные льдинки со звоном на землю слетают. Раня прозрачные пальцы об острые скалы Ощупью прошлое ищет душа слепая… Бьется как сердце каменный колокол Эхо столетий, Гондолин, Гондолин… В зеркале неба безлунного полночью Стынет твое отражение, Гондолин… Гондолин, камнем застывшая времени пена, Ставшая гордыми стенами музыка света. Слово забытой оборванной песни Крикнешь. Но эхо тебе не ответит… Бьется как сердце каменный колокол Эхо столетий, Гондолин, Гондолин… В зеркале неба безлунного полночью Стынет твое отражение, Гондолин… Гондолин, каменный колокол горной долины… Гондолин, горная чаша, неба осколок… Гондолин, камнем застывшая времени пена... Гондолин, Гондолин, Гондолин, Гондолин... Глорфиндель видимо заснул и погрузился в воспоминания. Я посмотрел на гномов, те пожали плечами. — Красиво. И город красивый наверное был. Эх. Вот только вкусы у нас разные. Горы это хорошо, но нам гномам — под горами лучше! — Кто-то из гномов хлопнул в латные рукавицы. — Ну и где наша еда? — Опять наверно козлиную еду подадут, но я же не лошадь что бы сено жевать? — Мда. Глоин точно раньше был в долине Имладрис. К завтраку начали спешить остальные гости Ривенделла. Леголас сильно удивился, увидев рядом со мною гномов, но тем не менее сел по другую руку от меня. Между гномами и эльфами началась дуэль взглядов. Принесли блюда... и эльфы с гномами, на моей стороне стола, грустно вздохнули. Подивившись получившейся синхронности, эльфы и гномы принялись ковыряться в тарелках и тянуть время до смены блюд. — Может ты снова какую-нибудь гадость съешь, что бы всем аппетит испортить? — Сильванец потыкал вилкой в сторону миски с фруктами, на которой лежали и знакомые мне лимоны. — Боюсь, что на сей раз ничего не выйдет. Лучше подождать. — Я окинул синим взором эту мечту диетолога. — А что с этими... фруктами не так? — Гимли посмотрел на миску, на которую до сих пор, указывал вилкой эльф. Сильван ехидно улыбнулся и взяв лимон, передал его Гимли. — Сам попробуй. Он безвредный, его Менестрель целиком съел. — Правда у всех после этого лица сделались такими, будто это не я, а они этот фрукт ели. — Я посмотрел как гном обнюхал цитрус. Настороженно осмотрев фрукт со всех сторон, Гимли подозрительно посмотрел на сильвана. Гномы подтолкнули его руку и указали на меня, я тоже взял лимон в руку и принялся его чистить. Гимли повторил мои манипуляции. Я разделил цитрус на дольки и положил их на тарелку, рядом с кожурой. Гном повторил мои действия. — Ну что же. Начнем порчу аппетита окружающим. — Я осмотрел полный зал гостей и улыбнулся Элронду. Тот прикрыл ладонью глаза и тихо что-то прошептал Митрандиру. Маг рассмеялся, пыхтя трубкой. Я взял лимонную дольку (эх, ностальгия) и засунул ее в рот тщательно прожевывая. Жилы на моей шее напряглись, но лицо не лрогнуло. Проглотив, я посмотрел на Гимли. Гном, еще раз обнюхал дольку и забросил ее в рот... Хорошо что борода скрывает большую часть лица. Он пререборов первое удивлене, на одной силе воли, сумел не выплюнуть дольку, а проглотить ее не жуя. — Ну и как? — Спросил какой-то гном. Гимли молча передвинул ему тарелку и посмотрел как я зажевываю вторую дольку. Гимли зажмурился и отвернулся, высунув язык. — Бе! Эльфы расхохотались. Леголас с интересом взял дольку и положил ее в рот, под пристальным взглядом зала. Леголас начал жевание, которое внезапно становилось насередине движения. Его глаза сильно увлажнились и остекленели. Глыть. Леголас шмыгнул носом. Мда. Заглотил целиком как и Гимли. — Кажется я понял что ты имел в виду, говоря что у этой вещи неприятный вкус. — Леголас начал сверлить взглядом тарелку с дольками. Я спокойно забросил в рот еще дольку, тщательно пережевывая. Видимо для гномов и эльфов это стало вызовом, те взяли по одной дольке и забросили ее в рот... Последующие кривляния, плевки и разномастная ругань, развеселили остальных гостей, добило всех то, что я непринужденно начал жевать кожуру. Элронд приказал слугам менять блюда. Все схватильсь за кубки и кружки, что бы быстрее избавиться от кислого вкуса во рту. — Совет соберется сегодня вечером. — Элронд встал со своего трона и обратился к нам. — За вами пришлют слуг. Будьте готовы. Мы все кивнули и продолжили завтрак. Кажется мне удалось сгладить острые углы отношений между синдар и наугрим, по крайней мере драка не началась.

Вечером ко мне заглянул слуга и отвел меня к месту сбора совета. Хм. Круглая площадка и подготовленные стулья. Я увидел делегацию Эрин Гален. Мы с лесными эльфами сели рядом. Оказавшись по соседству с Митрандиром и... Фродо? Хм. Ладно. На некотором расстоянии, левее нас расположились гномы, напротив нас люди Гондора и Странник среди них. И наконец, эльфы Ривенделла во главе с Элрондом и Эрестором. Так же тут оказались эльфы из Серых Гаваней во главе с советником Гэлдором. Посреди открытого помещения был широкий каменный постамент. Видимо выполняющая функции стола. Речь завел Гендальф. Как стало понятно из его речи, Саруман Белый — Глава Белого Совета, предал их. И предположительно перешел на сторону врага. В подземельях Изенгарда, Саруман вывел какую-то новую породу орков, что ставят в позор дже уруков Моргота. Непонятно с какой целью выкарчевывались деревья Фангорнского леса, но как итог: получившиеся твари могли перемещаться при свете дня и были чрезвычайно выносливы. Орки именуются Урук-Хай. Знамнем их было, хотя какое там знамя? Отпечаток ладони на роже, броне и тряпке штандарта. Белая Длань Сарумана. Этот Истари собирает армию этих существ под самым носом Рохана и видимо занимается изысканиями уже довольно долгое время. Зачем? Гендальф предполагает, что с целью завоевания Рохана... Возможно, но грубо. Впрочем я о белом маге ни черта не знаю. Гендальф опасается союза армий Мордора и Изенгарда. Ясное дело, это всех не нашутку взволновало, ну как всех. Мне-то все равно. Правда похоже Элронд опасается, что армия Сарумана может в скором времени, начать стучаться тараном в двери Ривенделла. Что же магу тут понадобилось? Он в курсе о носителях Трех колец и придет за кольцом Воздуха? Свое слово взял Элронд, поднявшись с кресла: — Чужестранцы из дальних краев, старые друзья, – обратился к присутствующим Элронд. — Вас собрали здесь, чтобы ответить на угрозу Мордора. Средиземье на грани уничтожения, никому не избежать этого. Либо вы объединитесь, либо погибните. У каждого народа своя судьба, но это наш общий рок. Покажи им Кольцо, Фродо, — сказал полурослику Элронд, указав рукой на круглый каменный постамент, находившийся в центре зала. Что? Они притащили пробудившееся кольцо в Ривенделл? Фродо осматриваясь по сторонам, снял с шеи цепочку на которой висело золотое кольцо. Он снял кольцо с цепочки и положил его на каменный стол. После чего медленно сел на место. Я начал изучать кольцо, прощупывая воздух, я осторожно направил свою магию к кольцу. Хах. Действительно это оно. Видимо Гортхаур набрал достаточно сил, что бы пробудить артефакт. Единое зовет своего хозяина. Внезапно со своего места поднялся Боромир, сын наместника Гондора. Судя по всему, он догадался, что это закольцо. — Я видел сон, — произнес он, — в котором небо с Востока было затянуто мраком, — он прикоснулся рукой ко лбу. Хо! Кольцо разжигает искру, как я люблю говорить. — Однако западная часть все еще владела светом. Во сне я слышал женский голос, кричавший: “Ты не уйдешь от судьбы! Проклятие Исилдура нашлось”, — воин Гондора все ближе подходил к постаменту, словно что-то его притягивало. — “Проклятие Исильдура”... — рука его потянулась к Кольцу. Ну пиздец.

— Боромир! — крикнул, вскочив, Элронд.

Рядом со мной, везапно вдруг выпрямился Гендальф. Голос его загремел как раскаты разгневанного грома, и в нем зазвучала грубая тяжелая мощь. Черное наречие, он читает надпись на кольце. Дурак! Ты взываешь к сути и Воле кольца, ты сам зовешь Саурона в Ривенделл.

— Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул,

— Аш назг тракатулук аг Бурзум-иши кримпатул!

Гондорец в ужасе отступил назад. На несколько секунд словно черная тень затмила солнце. Все вокруг задрожало. Гимли схватился за свою секиру. Леголас вжался в кресло. Я встал со своего стула и накрыл его своими чарами. Нельзя подвергать риску, подвергнуть пирнца гневу Саурона и влиянию кольца. Эльфов Эрин Гален и меня, скрыло от взора Багрового Ока, что увидело весь совет через кольцо. Всего на миг, но этого хватило, для насылания проклятия — слабая надежда на то, что находящиеся здсь передеруться за кольцо. — Дурак! — Я подошел к Митрандиру сверкая зеленью глаз, — О чем ты думал, привлекая внимание Саурона к Ривенделлу?! Теперь он видел Вас! Видел всех Вас! Каждого из присутствующих здесь! — Я вздохнул, успокаиваясь, маг бухнулся обратно в кресло, не по своей воле, это я его в него вдавил, — Я скрыл от него эльфов Эрин Гален, но теперь кольцу оставаться здесь нельзя. Я не знаю, что вы собираетесь с ним делать, но Единое не должно находиться здесь. Не думаю, что Саурон отправит назгулоов с вежливой просьбой вернуть его вещь. Увидев эту разномастную толпу, он уже счел вас всех угрозой, вспомнив о Последнем Союзе. — Я посмотрел на Элронда. — Ждите в гости армию. Я сел обратно на свой стул, неприязненно глядя на мага. Кажется он сам в шоке от содеянного. Это он сглупил, или кольцо подсказало? — Я не буду извиняться, Владыка Келебримбор! — через некоторое время отозвался маг. — Потому что Черный Язык Мордора, вскоре можно будет услышать в любом уголке Средиземья! Это Кольцо — сущее Зло! — Гэндальф перехватил посох и пошел к своему стулу. — Мордорсую речь ты можешь услышать от меня в любой момент! Но ты, по дурости своей, прочел не какой-то дурацкий стишок, а заклинание! Я САМ наносил его на кольцо! Это его Суть, цель его существования! Произнеся эти слова, даже не понимая их смысла, ты воззвал к силе кольца. Это почувствовало Кольцо, это почувствовал Саурон... — Я направил руку в сторону кольца и скрытые руны на нем, вспыхнули синим узором, — это почуствовал Я.

Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul,

Ash nazg thrakatul’k ag Burzum-ishi krimpatul

— Это Ты... зачаровывал его? — Гендальф неверяще посмотрел на меня. — Да. Кольцо не было закончено. Для надлежащей работы ему требовалась та же магия, что создавала и другие кольца. Эта фраза... Аннатар в Ородруине, в жерле Роковой горы сумел на время подчинить меня Единым. Я сделал эту надпись по его указаниям. Этим самым молотом. — Я указал на Великолепный Дар, висящий у меня на поясе. — Чары сильны, мне не удалось снять их до самого конца работы. Кольцо именно подчиняет вашу Волю и чем ближе вы к Мордору, тем сильнее власть кольца. Недаром оно зовет всех в Мордор, там оно сильнее, там оно создано, там оно зачаровано лучшими мастерами... — Там оно может быть и уничтожено. — Владыка Элронд прервал мои словоизлияния. Я пожал плечами, развалившись в кресле. Свечение рун на кольце угасло. — Нет, это же дар! — раздался ему вслед возглас Боромира. Гендальф встревоженно вскинул голову. — Это дар Нам — врагам Мордора! Так почему же не использовать Кольцо? — воин встал. — Мой отец, Наместник в Гондоре, долго сдерживал натиск Мордора, ценой крови нашего народа! Что бы уцелели Ваши земли! Дайте Гондору Власть Врага! Позвольте использовать Его оружие против него же!

— Оно не подвластно никому из нас, — перебил его Странник. Боромир устремил на него удивленный взгляд, смешанный с раздражением. — Кольцо подчиняется только Саурону. Он — его единственный хозяин. — Странник с некоторым сомнением во взгляде, посмотрел на меня. Я в ответ, отрицательно покачал головой. Нет, кольцу я не хозяин.

— Откуда Следопыту знать об этом? — ехидно осведомился гондорец. Тут вскочил Леголас, не выносивший, когда так обращаются к его товарищам. — Он не просто Следопыт! — звонко заявил эльф. — Он Арагорн, сын Араторна. Ты должен ему подчиниться! Он наследник престола! Оп-па. Кровь Элендиля? Хах. У Элронда имеется в рукаве, наследник Гондорского престола. Недурно. Честно, не ожидал. — Арагорн? — переспросил он. — Ты наследник Исильдура? — И наследник трона Гондора, — закончил Леголас. Ну вот зачем ты это сказал? Арагорну не очень понравилось, что эльф так прямолинейно выдал его с головой. — Хватит, Леголас! — Тот послушался, правда, несколько неохотно. Дитя-дитем. Друга его обижают, понимаете ли. Ага. Прав был Трандуил — эта компания плохо на принца влияет. Он у дунедайн должен был тяжелой жизни научиться, а не друзей среди нищих престолонаследников заводить и с сынами действующих наместников ссориться. — У Гондора нет Короля. Гондору не нужен Король, — буквально прорычал Боромир и сел обратно на свое место и с презрением посмотрел на дунедайн. Ну я же говороил? Кто добровольно власть отдаст? — Но Арагорн прав, — согласился с другом Гендальф. — Нам Оно не подвластно. — Выбора у нас нет: Кольцо надо уничтожить, — заключил Элронд.

По залу прокатился вздох. Боромир сокрушенно покачал головой — он явно был раздосадован. Фродо, как я заметил, перевел взгляд на золотой ободок.

— Так чего же мы ждем? — Гимли схватил секиру, размахнулся и ударил ею по Кольцу. Сверкнула вспышка, и гнома отшвырнуло на пол. Я едва успел выставить щит, прежде чем нас всех задело осколками, разлетевшейся на куски секиры. Глоин тем временем помог сыну подняться. Но каково же было изумление Гимли, когда он увидел, что его топор разлетелся на куски, а Кольцо совершенно целое и невредимое лежит на постаменте среди железных обломков, некоторые из которых, зависли в воздухе перед лицами присутствующих. Я убрал магию и осколки со звоном осыпались о землю.

— Знал бы, что вы принесете сюда Единое, я пришел бы в броне... или не пришел бы в Ривенделл вовсе. — Я мрачно посмотрел на Элронда. Люди, эльфы и гномы с дрожащими вздохами, наконец отмерли. Элронд обратил внимание на себя: — Кольцо нельзя уничтожить, Гимли, сын Глоина, ни одним известным нам способом нельзя. Ты слышал Келебримбора, оно было зачаровано в жерле Роковой горы, там же оно и было отлито. Там оно может быть и уничтожено. — Это вполне возможно. — Произнес я, задумчиво потирая пальцем, резко засветившийся Родовой перстень. — Это — золото. Этот металл выбран потому, что содержит больше всего оставшейся силы Моргота на Средиземье. В Мордоре золото особенно тлетворно, это не моргульская сталь, это податливое для зачарования вещество. Но тем не менее... это золото, а не мифрил или адамантин. Расплавить его можно... прямо в источнике, там, откуда оно вышло. — Его надо отнести в самое сердце Мордора и бросить в огонь Ородруина, раз оттуда и произошло кольцо. Кто-то из вас сделает это. — Элронд откинулся на спинку кресла. Пешком до Мордора с целеуказателем для назгулов и Ока? Серьезно? Тишина упала на присутствующих. Собравшиеся молчали, не произнося ни слова. Потом раздался тихий голос Боромира. — Нельзя так просто взять и придти в Мордор. Его Черные Врата охраняют орки, там всегда начеку неспящее Зло. И Великое Око — видит все. Это бесплодная пустыня, разоренная огнем и покрытая золой и пеплом. Даже воздух там пропитан ядом. Соберите хоть десять тысяч воинов, вы все равно потерпите поражение. Это глупо и бесполезно! — Келебримбор был в Мордоре и жил там, я сражался там вместе с Элендилем, Гил-Галадом, Кирданом и Исильдуром, да, Мордор опасен, а плато Горгорота раскалено и воздух отравлен. Однако никто не просит вас идти штурмовать Черные Врата. Горы Тени опасны и непроходимы... для армий, но не для малого отряда. — Элронд попытался объяснить свой план. — Уже пробовали! Это глупо и бесполезно! — вскричал гондорец. — Нужно использовать кольцо! — Ты слышал, что сказал Владыка? — подскочил Леголас. — Кольцо должно быть уничтожено! — И ты возомнил, что справишься с этим? — рявкнул на него Гимли. Леголас посмотрел на гнома испепеляющим взором. — А что будет, если вас постигнет неудача? Что будет, если Саурон вновь завладеет Кольцом? — Боромир повысил голос. Что будет, что будет. Жопа Гондору будет, большая и страшная. Я не против. Проклятие Исильдура, сами ведь так назвали... и не задумываетесь, что это название означает? Эх. — Я скорее умру, чем отдам Кольцо в руки эльфам! — Гимли уже не владел собой. Едкая неприязнь между их народами давала о себе знать. Эх. Я приклеил гномов чарами к сульям... сами стулья, после некоторыз раздумий, приклеил к полу. Тут разозлились друзья Леголаса. Поднявшись вслед за своим сородичем, они наперебой начали кричать на гнома. Сам принц безуспешно пытался их остановить. Остальные тоже повскакивали со своих мест. Начались крики, вопли, перебранки и оскорбления. Элронд сидел, опустив на лицо ладонь. Гендальф со вздохом покачал головой, потом выпрямился. — Вы не понимаете! Чем больше мы ссоримся, тем сильнее становятся силы Саурона! Никто не избежит возмездия! Все будут уничтожены! — маг силился вразумить собравшихся, но ничего не получалось. — Я возьму Его!

Чей это голос? Я посмотрел на источник рядом. Фродо. Полурослик дрожащим голосом, вновь попытался перекричать толпу. Но люди, эльфы и гномы продолжали ссориться. Я усилил голос и гаркнул:

— А НУ ВСЕ ЗАТКНУЛИСЬ!!! Моему голосу вторило эхо, раскаты грома и воронье карканье. Кто не сидел резко присели, кто оставались в креслах, вжались в спинки. Я продолжил спокойным глосом: — Фродо хочет что-то сказать. — Я отнесу Кольцо в Мордор! — полурослик твердо посмотрел на толпу. — Только... — Он вдруг замялся, — я не знаю дороги. На физиономии Гимли отразилось необозримое уважение. Я снял с гномов прилипающие чары. Элронд вскинул голову. Арагорн улыбнулся. Гендальф поджал губы и произнес: — Я помогу тебе нести это бремя, Фродо Бэггинс, — и положил ему ладонь на плечо, — столько, сколько потребуется его нести. К Фродо подошел Арагорн: — Если понадобится моя жизнь, чтобы защитить тебя, я отдам ее, — и вложил руки девушки в свои. — Мой меч с тобой. Гендальф, усмехнувшись, подмигнул Элронду. Это что еще такое? Леголас? — И мой лук тоже, — присоединился Леголас. Приехали. — И моя секира, — Гимли встал возле Фродо, неодобрительно косясь на эльфа. Сам Леголас, по-видимому, тоже не особо обрадовался появлению гнома, да еще и рядом с ним. К хоббиту приблизился Боромир: — Наши судьбы в твоих руках. Если такова воля Совета, ради Гондора я исполню ее. — Он явно не рад ситуации. Чую с ним у всех будут проблемы. Он слишком сильно желает получить кольцо. — Эй! — в этот момент из кустов позади меня, выскочил Сэм и скрестил руки на груди. – Мистер Фродо никуда не пойдет без меня! — Да уж! – закатил глаза Элронд. — Тем более что ты проник на секретный Совет, куда был приглашен он, а не ты! Сэм потупился. — И мы тоже пойдем! — на площадку вылетели Мерри и Пиппин, прятавшиеся все это время за колоннами и приняли те же позы, что и Сэм. Брови Элронда взлетели на самый лоб. Еще бы! Секретный Совет, а зал все равно что проходной двор! — Домой мы вернемся, только если вы отправите нас в мешках! — крикнул бравый Мерриадок. — В любом случае, — решил поддержать друга Пиппин, — вам нужны толковые ребята для такого задания. Похода. Дела. — Это явно не про тебя, — остудил его Мерри. Пиппин, сморщившись, оглянулся на него. Элронд выжидательно посмотрел на меня, я взглянул на Эрестора. Тот подумав мгновение, бросил взгляд на отряд, а затем на меня и отрицательно покачал головой. Действительно, интересы эллери в будущей войне будут важнее. Возможно поступит интересное предложение от Гортхаура. Элронд дал понять что эльфы участвовать в войне не намерены, это Гендальф дурак, спровоцировал аггрессию, возможно я сумею отговорить Саурона от атаки на Имладрис и Серые Гавани или куплю немного времени эльфам для отплытия. — Нет. — Сказал я вслух. — Моя связь с кольцом слишком сильна, а мое присутствие рядом с ним лишь усиливает его, как и близость к Мордору. К тому же, у меня нет желания втягивать в это дело Леголаса, но я не в праве ему указывать. — Леголас благодарно кивнул мне. Прости Трандуил, но последовать за твоим сыном я не могу. — Девять хранителей, — Элронд, подняв подбородок, оглядел отряд. — Да будет так. Вы станете Братством Кольца. — Отлично! — Пиппин облизал губы. — Так куда мы идем?

====== Глава 29. Помни — ты Воин Света. Воли, снегов и ветра! (Всадники Эллери) ======

Раннее осеннее утро. Только взошло солнце, превратив небо в ярко-розовое полотно. Ривенделл, освещенный первыми лучами, еще спит, а я уже на кухне ищу чего-нибудь пожевать. Однако, как оказалось присказка “Кто первым встает, тому Бог подает” при присутствии хоббитов на одном гектаре с кухней, увы не сбывается. Все съедно до нас. Придется ждать завтрака в Зале Огня. Грустно вздохнув и подтянув перевязь с мечом, я отправился навещать Вереска. Только подойдя к конюшне, я ощутил в воздухе напряжение. Я остановился. Засада Элрондионов?.. Я огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не увидел. Медленным шагом я направился к воротам конюшни и отворил их. Кхем? Я моргнул в некотором недоумении. Не знал что лошади тоже умеют устраивать между собой дуэли взлядов. Прекрасный белый конь без упряжи и с золотой гривой, сверлил глазами моего Вереска и показывал зубы. Вереск... Вереск флегматично что-то жевал и птичьим глазом смотрел в ответ белому собрату, иногда мигая третьим веком. Жуть, если честно. Я еще раз посмотрел на белого Меараса и принялся отвязывать Вереска. Асфалот — конь Глорфиндела, скорее всего. Видимо питомцы берут пример со своих хозяев, отсюда и ненависть. — Какой дивный конь! — Услышал я чей-то голос, когда я вывел коня из конюшни. Я оглянулся, Арвен — дочь Элронда. Я улыбнулся и поклонился леди. Девочка, а по моим меркам и меркам эльдар, она едва ли молодая девушка, с нескрываемым восхищением во взгляде, смотрела на Вереска. — Дивный, да. Правда многим он покажется... пугающим. Из-за масти и стати. Он предназначен для охоты и... для боя. — Я потрепал коня по холке. Вереск переступив с ноги на ногу, поцокал серебряными копытами по каменным плитам и скосил взгляд на эллет. Решив видимо покрасоваться, он резко разправил крылья, распушив их и встал на дыбы, отчего стал казаться еще огромнее и страшнее. Я едва успел отскочить, прежде чем меня задело крылом. Конь громко заржал и взмахнул гривой. От Арвен я услышал восхищенный вздох. Когда конь опустился, эльфийка попробовала подойти, но я вышел вперед, преградив ей дорогу. И тихо сказал, стараясь не обидеть девочку: — Подходить ближе опасно. Вереск весьма переменчив в настроении. Он может позволить вам собой любоваться, но не трогать и подходить близко. Он не прогулочная лошадка, он заколдованный Меарас. Эльфийка понимающе кивнула, а я продолжил делать то, ради чего и вывел Вереска из конюшни. Прогулка, но без полета. Вскочив на спину коня, я уловил мысле-образ Вереска, насчет того, что как в броне, так и без брони, я отнюдь не пушинка. Вот засранец. Я запустил руку в гриву и конь сам направился на прогулку, я лишь слегка корректировал его маршрут, посылая мысле-образы. Я услышал бренчание. Линдир. Я посмотрел на балкон ближайшего здания. Телери свесив ноги вниз, сидел на перилах и перебирал пальцами по струнам лиры. Видимо он витал где-то далеко и даже не обратил внимания, на продефилировавшего под ним всадника на крылатом коне. Феерический пример отсутствия наличия чувства реальности. Творчерские личности — они такие... Я сам хороший пример подобного, фиг кто меня из кузницы вытянет, если вдохновение накроет. Я подумал о своей броне. Вереск прав, она тяжела. Почти все преимущества эльфийского тела, при ее ношении теряются. А ведь наш народ предпочитает в бою ловкость, а не только грубую силу. Вот и носят почти все, кроме гвардейцев, неполные латы, да кожаные кирасы. Зленолесцы кольчуг не носят, они гремят, вот плотную ткань под нагрудник, это да. Я же, сам себе напоминаю магловскую консервную банку. На сии артефакты, коими является моя броня, облегчающие чары так просто не навесишь. Я порой такие всплески через нее выдаю, что Света, что магии, и плохо закрепленные чары просто слетают. Она прочна да, но эта броня мне скорее память. Мои магические щиты, защитят меня от многого, но и держать их долго я не могу. Эльфийское серебро, да закаленное огнем дракона, вещь просто уникальная... но я знаю серебро еще более прочное. Я машинально потер ободок Короны Светлого Лорда. Я могу смешать в нужных пропорциях мифрил, и мою расплавленную броню, что бы получить более крепкий и легкий металл. Пусть не адамантин, но легкость мифрила искупает недостаток прочности. В смешении с эльфийским серебром, он не будет казаться пушинкой и доспех не будет похож на бумажный. Вес брони должен ощущаться! Да и насовсем от своего, ставшего родным и пропитавшегося под завязку светом и магией доспеха, я отказываться не намерен! Балин отвоевал Хазад-дум? Вот и проверим. На вряд ли гномы дадут мне мифрил, но кто их будет спрашивать? Я не стану красть у них слитки и руду. Я добуду мифрил сам! Пещеры Мории под Мглистыми горами не изучены до конца. Они явление как природное, так и рукотворное. Пожиратели земли, существа редкие, но следы их присутствия можно часто обнаружить в горах. В подобных туннелях часто селятся чернокровые, видать гномы на них тогда и напоролись, отчего крепость, построеная для отражения атак снаружи, была взята орками изнутри. Балин мог завалить проход, через который могли придти уруки, а там уже можно и перебить оставшихся в Хазад-думе. Ну вот и цель моего пребывания на Западе образовалась! Я улыбнулся своим мыслям, погладив коня. Может сумею набрать про запас и для Ост-ин-Эдхиль, а то быть эгоистом не хочется. Каким же образом этот уникальный вид серебра образовался? Тут конечно все волшебное, но такое построение структуры... Подобных жил не находили, есть и иные редкие металлы, но чем-то похожим они похвастаться не могли. Это серебро... Светлое, с большой буквы “С”. Моргульская сталь, к примеру, хороша для проведения потусторонней энергии. Магия Смерти, но это слишком громкое название, а вот некромантия вполне подходящее. После встречи с подобным металлом, отравление, озноб и становление призраком гарантированно и это без должной обработки заклинаниями! После них, призрак вообще материализоваться может, Хэлкар так себе слуг и делал в прошлом, убивая заклятым клинком из моргульской стали. Аналогов гоблинской стали я еще не встречал, но зато я сам укрепляю металлы, была бы проводимость. Теперь с молотом в моих руках, я сумею укрепить сплав серебра и мифрила. Это будет настоящий артефакт! От сладких грез меня оторвал, внезапно остановившийся Вереск. Мысле-образ полученый мной, сообщил о том, что за мной наблюдают. И не абы кто, а Глорфиндель, вот жеж... солнышко, солнышко жгучее. Драка будет, а я без брони! Впрочем, я и так его по Арде размажу, и во второй раз на Тот Свет отправлю. Это чудо наблюдало за мной с балкона, я не стал смотреть в его сторону и приказал Вереску взлетать. Конь начал разбег и пару раз взмахнув крыльями, поднялся в небо. Будьте благославенны прилипающие чары! Мы совершили пару кругов над Имладрисом и я решил, что хватит. Я уже проголодался. В воздухе мой конь уже успел кем-то перекусить, что это было конкретно я не понял, знаю только, что это была мелкая птица. Как он ее зубами-то ухватил? Заведя коня обратно в стойло, я заметил отсутствие Асфалота, видать хозяин пошел коня выгуливать. Взяв в руки щетку, что лежала в седельной сумке, я заметил подрезанные в несколькх местах ремни... Я закаменел лицом. Это... могло стоить мне жизни. Прикрыв глаза я начал думать, кто мог подстроить подобную пакость. Вроде у близнецов голова на месте, а после предупреждения отца, они и вовсе поумерили пыл. Глорфиндель? Еще кто-то? Я шумно выдохнул, в Ривенделле мне оставаться нельзя. Это самое настоящее покушение. Многих и раньше убивали подобным образом, свалившись с седла, вполне можно раскроить себе башку, а ведь мой конь еще и летает... Несчастный случай на конной прогулке и все, нет больше предателя. Они-то не знают, что я вернусь... и быстро. Я, как ни в чем не бывало, восстановил заклинанием Репаро, целостность ремней, и на всякий случай укрепив их чарами; принялся чесать Вереска. Конь стоял смирно и разгневанно раздувал ноздри, он уловил мое настроение.

Братство Кольца тренировалось, когда я зашел на тренировочный полигон. Завтрак скоро наступит, но от нечего делать, я решил пострелять из Урфаэля. Возле мишеней был Леголас, что пытался вытянуть из... стены?.. бронебойную стрелу. Я приветственно кивнул всем и подошел к эльфу. — Зачем стрелял? Она же дерево насквозь прошьет, не то что мишень и ты это знаешь. — Я проговорил вслух, призывая стрелу к себе. Стрела с некоторым усилием вылетела из стены и зависла передо мной. — Ей наконечник помяло и затупило. Вот что теперь делать? — Гимли уговорил меня показать в действии стрелу, пробивающую шкуру дракона. — Леголас смущенно мне улыбнулся, выхватывая из воздуха стрелу и пальцем проверяя остроту наконечника. — В следующий раз, когда захочешь покрасоваться, попроси Гимли встать на место мишени и положить себе на голову яблоко. Уверен, тогда он оценит мои стрелы по достоинству. — Я ядовито посмотрел на ошивающегося рядом гнома. — Ибо его не спасет даже шлем, буть он сделан из мифрила. Я заклинанием восстановил стрелу и посоветовал принцу заточить ее заново. Леголас предпочел скрыться с моих глаз. Почувствовал, что у меня настроение плохое. Еще бы, меня же чуть не убили. Я поправил мишень и отошел на позицию. Урфаэль наизготовности, стрела призвана из колчана и ложится на тетиву, я поднимаю лук, натягиваю тетиву, целюсь, и отпускаю стрелу в полет. Тетива со звоном струны, возвращается в исходное пложение. Все эти действия были проделаны мной едва ли не запару секунд. Мишень ударило о стену. Мощь лука, очень сильна. Металл, древесина и руны. Мощь стреломета и малый вес, при силе натяжения не многим превышающей тяжелые луки. Лориенские луки из меллорнов, обладают подобной мощью. Все же, сочетание умений нолдоров и синдар, порой приносит свои плоды. — А я-то думал, что это наш лесной эльф удивительный лучник. — Боромир присвистнул, он был явно впечатлен. Я увидел в его руках лук. Он тоже умеет? Впрочем он обязан такое уметь, будучи командиром собственного отряда. — Можешь попробовать, — Я предложил гондорцу лук. Чары на человеке не сработают, так что волноваться о том, что стрелу непроизвольно осветит и истощит стрелка, мне не нужно. Я снял охранные чары с лука, когда Боромир согласился. — Он... тяжелый! — Боромир посмотрел на металлическую конструкцию у основания рукояти. Так же металлический узор покрывал древесину... мореного дуба. Это уже чуть ли не окаменелость, зато лук надежен. Чары и примитивный механизм, единственное, что позволяет луку согнуться вообще. Металл украшен разнообразнейшими рунами, в основном на Квенья. Человек вскинул лук и наложив свою стрелу на тетиву, начал тянуть ее на себя. Сопротивление приличное, особенно для человека. Спущенная стрела со свистом сбила мишень, пусть и не попала в “яблочко”, из-за дрогнувшей от натуги руки. — Хах! Я не удивлен тем, что дракон был в ярости! Даже простая стрела, выпущенная из него, пронзит даже самый крепкий доспех! — Боромир с уважением осмотрел лук. — Тетива поет, почему? Я как будто струны арфы коснулся. — Это и есть струна. Жилованая струна для музыкальных инструментов. Кишки, если точнее. — Я улыбнулся. Эта вещь очень надежна и прослужит долгие годы. Музыка, лишь побочный эффект, который убирают заглушающие чары. Боромир осмотрел свою стрелу, вытащив ту из мишени. Древко сломалось. Недовольно цокнув языком, он осмотрел наконечник, тут все оказалось не так уж плохо, он цел и не пострадал, правда теперь он от стрелы отделен. — На такой лук не каждая стрела пойдет, можно вообще с пустым колчаном на поле боя остаться. — Я взял в руки свой лук и вытащил призывную стрелу. Больше не обращая ни на кого внимания, я продолжил упражнения. Светом не пользовался — не зачем, просто не забыать навыков нужно. У меня рука набита и осложнений нет, вот если мне в руки обычный лук дать, то может выйти казус. Я его или сломаю грубой силой, или испарю, пропустив слишком много Света. Наши тренировки прервали прибежавшие хоббиты, что сообщили о накрытии стола. Ну, да. Эти-то небось, на кухне караулили. Гости Элронда собирались в Зале. Я по привычке подсел к зеленолесцам, пусть Леголас сейчас и сидел рядом с остальным Братством. Через месяц все они отправятся в путь. Дозорным Имладриса нужно зачистить окрестности от возможных шпионов и врагов. По какому маршруту они пойдут я не знаю, но через горы точно. Выбор маршрута зависит от погоды, но успеют ли они перебраться через горы до начала зимы? Сильно сомневаюсь, если они конечно не полетят на орлах. Правда учитывая их заметность и крылатых назгулов, это отнюдь не безопасно, да и ветер в тех горах ближе к зиме просто убийственный. Эльфам-то ничего, мои и не на таких высотах летают, а вот смертные моментально окачурятся. Ко мне обратился сильван, потыкав в тарелку с фруктами: — Тех отвратительных желтых фруктов больше нет, или они закончились, или нам запретили их подавать. — На столе всегда можно найти то, с помощью чего можно испортиь аппетит. — Я кивнул на луковицу. Зеленолесцы рассмеялись. Мы терпеливо дождались смены блюд и принялись за завтрак. Линдир и его товарищи играли фоновую музыку. А я задумался о своем маршруте в Хазад-дум, лететь жерез горы мне придется, до наступления холодов. Значит через пару дней я покину Имладрис. Зеленолесцы могли бы перезимовать тут, если бы не угроза атаки со стороны Изенгарда. — Вы собираетесь остаться тут? — Я посмотрел на эльфов. Синдар и сильван коротко переглянулись и посмотрели на Элронда. — Нам... не имеет смысла оставаться здесь. Эльфы уйдут в Серые Гавани, нам там делать нечего. — Синдар ответил, немного замявшись и посмотрев на своего принца. — Я отправляюсь через пару дней, в путь через Мглистые горы. Могу сопроводить вас. — Я пожал плечами. Пеший путь в такую погоду куда безопасней, а по другую сторону гор и полетать будет можно. — Мы были бы рады. Дорга втроем куда безопаснее, чем вдвоем. — Сильван благодарно кивнул мне. — Надо уведомить принца и начать сборы. Мы немного истощили наши запасы продовольствия по пути сюда. Я кивнул. Что ж, решено. Я провожу их... Кто стащил мою пироженку?

Сегодняшним вечером я наблюдал из своего окна, душещипательную картину. Арагорн и Арвен. Смертный и бессмертная. Элронд в курсе? Учитывая скованность Арагорна — да. Он задумывается о том, что они фактически брат и сестра? Нет, совсем уж близкородственных браков у эльфов нет, но и не готовили же Арагорна и Арвен с детства к венчанию. Арагорну лет семьдесят, а Арвен почти семьсот, так что вопрос о том, кто кого в пеленках видел, тут не стоит. Но она же наблюдала как он растет, и умом и телом! Я ее не понимаю, для меня это... неестественно, уж слишком близкое знакомство получается. Семейное, да даже Элронд — брат-близнец родоначальника дунедайн. Через осанве супруги видят друг друга насквозь, но... наблюдать за, по сути, развитием с пеленок... Впрочем любовь зла, полюбишь и козла. Это я не об Арагорне, если что. Отойдя от окна, я запел как бы невзначай:

Пусть мы не рядом, мы с вами не рядом,

Пусть обменяться лишь словом мы можем.

Если любовь есть с первого взгляда,

С первого слова должна быть тоже.

Любви, как пожару лесному,

Достаточно искры одной.

Вдруг вспыхнет от первого слова

И солнце затмит над тобой.

Ворвется, нагрянет, накатит,

И сколько потом ни перечь —

Ей хватит, одной интонации хватит,

Чтоб пламя до неба разжечь.

Не знает любовь запретов и рамок,

Сердце любое она растревожит.

Если по письмам выходят замуж,

По слову должны бы тоже.

Что будет дальше — решайте вы сами.

Пусть все на шутку немного похоже,

Но если даже мы шутим с вами,

Шутка началом быть может тоже.

Голубки меня услышали и разбежались. Впрочем, я надеюсь что вся их ситуация, действительно шутка. Берен и Лютиен, дубль два. Только похоже вместо сильмарила, Арагорну предстоит трон Гондора возвращать, что бы женихом видным в глазах Элронда и всего Ривенделла стать. Арвен, по сути — принцесса долины Имладрис. К тому же она внучка Келеборна и Галадриэль, куда не посмотри, в роду всюду монархи. Да и пусть сама долина, и небольшая, но она имеет правящую структуру и кое-какое военное формирование. Эльфы Имладрис уходят с берегов Средиземья и, думается мне, что Элронд не оставит свою дочь в предстоящей мясорубке. Или она поплывет с ними или останется под защитой своих братьев где-то еще. У Арагорна даже приюта, кроме Имладриса никакого нет. Я тихо вздохнул и начал перебирать вещи в сундуке. Эрестор сегодня сказал мне, что не прочь уже покинуть Имладрис. Его помощь более здесь не потребуется. Интересно, он рассказал о себе Элронду? Мне придется звать карету крылатых лошадей, для его доставки, а это займет время. Мне придется побыть призрачным навигатором, в виде Духа Охоты, направляя Раннаса и его всадников сюда. Не то что бы, они не знали где долина, но я маршрут знаю точно. Выехать на второй день значит не получится. Ладно. Невелика потря, заодно лучников на обратном пути к Лему забросят. Лошадей им правда придется здесь оставить. Вот обрадую их завтра! Я меняю решения — как ветер направления. Я погрузился в медтацию, закончив инвентаризацию своего имущества.

Я неделю переиодически появлялся в обличии духа своим воинам, благо рог Охоты Раннаса, безпрепятственно обеспечивал мне возможность своего присутствия. Когда я подошел к Элронду с вопросом о принятии на время моих воинов, он был удивлен. По моему он не был уверен в том, что жители Эрегиона действительно живы и мои рассказы не являются ложью. Эрестор явился следующим днем на завтрак в амплуа Мэглина. Как его не убил Глорфиндель, я не знаю. Наверное его остановило присутствие в зале Владыки. Тот конечно был расстроен ложью, но Мэглин перевел все стрелки с себя на Кирдана Корабела. Мда. Боюсь без помощи кораблестроителя, ни я, ни Мэглин, не смогли бы скрыть свою суть. Ох и ждет же его долгий разговор, когда Элронд прибудет в Серые Гавани. Братство узнало о приезде нолдоров-эллери, а узнав что мои воины будут добираься по воздуху, они начали с нетерпением ждать их прибытия. Я прервал медитацию, увидев своими призрачными глазами Ривенделл. Кивнув летящему на коне Раннасу, я вернулся в тело. Встав с постели я поспешил на площадь. Над долиной раздался звук рога нолдоров. Эльфы, узнавшие о прибытии гостей, поспешили выйти из домов. Я вышел по ступеням вперед, смотря как из-за гор, с неба спускается клин белокрылых лошадей, перестраиваясь для посадки. Кареты, запряжнная четверкой коней, стала поворачивать и крениться, для захода на посадку. Сейчас посмотрим как справятся мои воины с вертикальной посадкой. Я недавно с ними разрабатывал подобный способ. Четырнадцать всадников уже приземлилось. Игнорируя удивленные и восхищенные вздохи, я следил за тем, как четверо из шести всадников, оставшихся в небе поравнялись с каретой. С помощью копий и цепей, они ловким движением прямо в воздухе, зацепили крюки на усиленой крыше повозки. Цепи были частью сбруи лошадей. Извозчик дождавшись сигнала, что-то сделал и несущая карету четверка, была отцеплена. Коней, выдвижными крюками на копьях (горпуны скорее), за уздцы подхватили оставшиеся два всадника и стали заводить на посадку. В это время, кони четырех всадников, активно хлопали крыльями и плавно опускали карету на площадь. Когда колеса коснулись земли, извозчик начал расстегивать на себе ремни, крепившие его к повозке. Эллери, закончив дела, стояли все, не издавая ни звука и, замерев, словно статуи. Все были высокими, бледными, с утонченными чертами лица, но они не двигались без приказа своего командира. Ни одной эмоции не промелькнуло... словно они и не живые вовсе. Я начал хлопать, подошедшему ко мне Раннасу: — Прекрасно справились, жаль что проблему со взлетом так просто не решить. — Владыка Келебримбор, — Раннас и еще шестеро воинов поклонилось мне, остальные были заняты охраной кареты и отводов к ней лошадей. — Как вы любите говорить — нет в мире совершенства. — Я рад приветствовать в своих владениях воинов Эрегиона. — К нам подошел Элронд. Мэглин подойдя к нам, улыбнулся эллери и встал за моим правым плечом. Кажется он близко знал кого-то из всадников. — Владыка Элронд. — Раннас поклонился Полуэльфу. — Мы подготовили место для размещения ваших коней, однако... я не ожидал, что они будут столь огромны. — Элронд думал, что боевые кони не будут отличимы от Вереска? Он не поверил моим словам насчет того, что Белые кони в два раза превышают тяжеловозов? — Им подойдет и открытое пространство, о пропитании и уходе за конями мы позаботимся сами. — Раннас проинформировал Элронда. — Мы надолго не задержимся, лошадям хватит ночи на отдых и мы отправимся в обратный путь. — Раннас улыбнулся Мэглину. Я посмотрел на Элронда: — Вы не против если мои воины проведут ночь в ваших чертогах? — Вовсе нет, я заранее приказал подготовить комнаты для ваших воинов. — Элронд начал рассматривать броню всадников и перевел взгляд на знаменосца, что стоял рядом с каретой. — Я уже и не надеялся повстречать нолдоров Эрегиона на этих землях. Будьте моими гостями. Раннас вежливо поклонился, лязгнув перчаткой, когда та коснулась груди и, встретив мой взгляд, начал отдавать приказы. Итого: два всадника на охрану кареты, один на охрану извозчика, трое на охрану лошадей, один Мэглину, а Раннас поставил себя на роль уже моего телохранителя. Остальные пойдут отдыхать и позже сменят караульных. Элронд повел нас, кроме шестерых всадников из двадцати, в Зал Огня. Мои воины как раз поспели к завтраку.

На сей раз я сидел иначе. Не на стуле, а в резном кресле, что Элронд приказал здесь установить. Раннас сел слева от меня, Мэглин справа, а его охранник рядом с ним, лучники Эрин Гален сели еще дальше. Слева от меня, за Раннасомникого не было, кроме эллери, мы заняли всю сторону стола. Внесли еще один стол, на котором расселись знать Имладриса и менее важные из гостей Элронда. Гэлдор, советник из Серых Гаваней, с интересом разглядывал нолдоров и в отличии от Глорфинделя, не поджимал неприязненно губы. А ведь это Телери должны на нас обижаться, а не собратья нолдор. К зелени на столе мои воины отнеслись настороженно, но идентифицировав среди них знакомые плоды и салаты, с удовольствием принялсь за еду. Не смотря на то что они устали и голодны, у них манер было намного больше, чем у тех же зеленолесцев. Естественно, церемониала первыми не выдержали гномы и хобиты. Уловив возмущение за столом, Элронд подозвал слуг. МЯСО! — сие читалось во взгляде моих воинов. Нет, все опять же было культурно, просто даже хоббиты боялись тянуть руки к их тарелкам. Воины сидели в броне в серебре и стали. С синими плюмажами на шлемах с забралами, которые они поставили себе на колени. С выгравированными рунами и Звездой Феанора. Их здесь четырнадцать, отчего Зал Огня сейчас больше напоминал казармы, а не обеденную залу для гостей. Подали вина и легкие закуски, народ расслабился. Я потягивал из кубка вино и наблюдал как хоббиты, будучи самыми безбашенными существами за этим столом, пытальсь разговорить мою охрану... Не вышло, толку было бы больше, пытайся они разговорить стену. У нас тут преимушественно, операция с целью эвакуации Мэглина и союзников, а не светский раут. Я знаю, что всадники проявляют любопытство к этой расе, но долг превыше всего. Гномы... тут все несколько интереснее, они изучали броню и оружие всадников. Те на своем горбу таскали целый арсенал. Куча рун на один квадратный сантиметр, давала броне интересный ветиеватый узор. Подобный, я на “железном големе” Саурона видел. Пусть гостям и было интересно, но поняв что собеседники на контакт не идут, они преключились на иные темы и отстали от нас. Возможно это сочтут грубостью, но... извиняться я не стану. В этих чертогах меня не уважают, а неизвестные лица, еще и убить пытались. Леголас обратился ко мне с вопросом, пользуясь положением моего друга и статусом принца, пусть большинство смертных гостей, об этом не знает: — Владыка Келебримбор, прошу, не сочтите за наглость, но не могли бы Вы... снарядить Братство своими изделиями? — Хах! Именно наглостью это и было. Раннас начал сверлить взглядом это самое Братство, что дружной кучкой сидело на краю второго стола. Ну да. Понимаю его. Смертные. Мои изделия служат веками, давать артефакты, что после их смерти попадут в руки их семьям и народам, будет удивительной глупостью. Леголас стоически выдержал мой пристальный взгляд, еще не “Карающий”, но близкий к этому. — Их — я снаряжать не стану, но Вас... Леголас... — Я изучающе посмотрел на него, думая, чего можно ему дать полезного, но не опасного в чужих руках, для моего народа. У него и так есть смертоносные стрелы. Я обратился к Раннасу: — В карете есть резервные амулеты с зарядом магии? Раннас кивнул и даже выудил из подсумка один такой амулет. Мой Родовой Герб, изящная работа. Я на всякий случай немного его подзарядил и только потом передал Леголасу. — Он теплый. Пока он излучает тепло — он будет держать невидимый купол. Подобный есть у меня. Он защитит тебя от стрел, или удара. Пять шагов от омулета, на таком расстоянии стоит щит. Он сам появится в момент опасности. Поэтому если хочешь кого-то защитить, они должны находится рядом с тобой. От града стрел и камнепада, это лучшее средство. Но от меча он защитит лишь тебя. Он подпускает к себе только эльдар, в руках смертного эта вещь будет гореть. Нужна ли она тебе? — Это полезная вещь. Я с радостью приму ее. Потребуется ли ее возвращение Вам, после конца похода? — Хо. Он понял ценность артефакта. — Лучше передашь ее отцу, а если потеряешь, то невелика потеря, если амулет охладеет, он не сможет держать щит и станет простым украшением и лишь в руках эллери, он вновь станет оберегом. Леголас кивнул и поразглядывав вещицу, надел цепочку на шею и спрятал амулет под одеждой. Так он почуствует остывание металла и не будет заодно, светить всюду моим гербом. Не то что бы его мог кто-то распознать, но амулет сделан из драгоценных металлов и в пору может считаться родовой реликвией. Еще и раньше считалось, что передача вещей с клеймом или гербом, это огромный жест доверия. В моем мире подобные вещи открывали многие двери, да и в этом перстень Фелагунда позволил Берену войти в Нарготронд. Если Леголас столкнется с Сауроном попав в плен, есть шанс, что его не убьют. А то я не знаю, что некоторых ретивых эльдар он убивал втайне от меня. Такое редко когда было и то, во время разрушения Арнора. Но этот синдар под моей защитой. Вот Белый Маг, это уже другое дело. Что у них там с Сауроном, мне абсолютно не понятно. О потере амулета я не беспокоился, на каждом изделии Гвайт-ин-Мирдайн, отныне установлены следящие чары, и если кому-то удасться убить моего воина, его вещи можно будет найти и вернуть. Нужно просто будет подать запрос мастерам на начало проведения ритуала поиска. В зал вошел Бильбо, этот Божий одуванчик, даже не знал куда примоститься. Сэм слез со своего стула и помог старику на него забраться. Старый полурослик решил поделиться со мной своим восторгом, оказывается он из окна своей опочевальни, наблюдал за поением крылатых коней. — Ваши скакуны просто прекрасны! Когда они пили ту огненную воду они подобно драконам выдыхали пламя! Это поразительно! — В этт момент он наиболее всего, напоминал мне профессора Флитвика. — Любой кто выпьет огневиски, сможет выдохнуть пламя, это волшебное варево дает энергию лошадям. Иначе никаких запасов крепчайших вин и браги, на них бы не хватило. — Я усмехнулся. — Вы хотите сказать, что эти кони... пьют? — Гимли выпучился на меня. — Именно в том смысле в котором вы спросили. Да, они пьют, пьют эль, вино, пиво и прочие напитки, на так как огневиски — крепчайший из всех что мне удалось создать, он лучше всего подходит лошадям. Они не пьянеют, это для них естественная еда. — А... насколько этот Ваш... огневиски крепок? — Хитро прищурился Глоин, косясь на своих соплеменников. — Можно окосеть за пару кубков, причем моментально. — Я усмехнулся. Гномы хотят попробовать? Ну-ну. В отличие от всего остального, огневиски мне переварить проще, из-за магической сопротивляемости. Это на многих эллери распространяется. — А попробовать можно, это лошадиное пойло? — Спросил... я ушам не верю Глорфиндель. Мой взгляд встретился с Раннасом и тот приказал одному из воинов, принести маленький бочонок ргневиски. — Я запрещаю своим воинам это пить. Им нужна трезвая голова, дабы совершать перелеты и нести службу. Однако в тавернах это “лошадиное пойло” рользуется неплохим спросом, но в качестве растопки для печи. — Я посмотрел на гномов. — Не предумали пробовать? — Лошади и эльфы не мрут, значит и гномам сойдет! — Жизнеутверждающе произнес Глоин. Ну и сравненьице, у гномов своя логика. Стражник явился как раз тогда, когда принесли чистые кубки. Мне открыли боченок и Мэглин наполнил мне кубок. — Друзья гномы, поберегите бороды когда будете это пить. — Я весело произнес и зделал резкий глоток. Из моих острых ушей со свистом повалил пар. Хоббиты начали смеятся, а эльфы в удивлении расширили глаза. Физически не возможно? С магией можно все! Я покраснел лицом и запрокинул голову, и выдул через нос две, слившиеся воедино струи огня. Пораженные вздохи и смех. Вот что я услышал, когда прекратил утирать заслезившиеся глаза. — Вот это да! Дайте мне. — Гимли подошел к нам и поднял наполннный Мэглином кубок. Залпом сделав большой глоток, гном неудержавшись, зычно рыгнул, выпустив изо рта огненный шарик, едва не зажегший его бороду и рукав одежды Мэглина. Я успел взмахом руки потушить пламя. Борода гнома лишь слегка задымилась, но запах жженого волоса все равно был. Гномы засмеялись и стали по очереди пить из кубка гнома. Глоин выпустил пар через рот, сумев удержать пламя, не всем так повезло, все только и успевали тушить бороды и одежды. Но настроения это никому не портило. — Позвольте. — Хмуро спросил Мэглина сГлорфиндель и взял кубок из его рук. Обнюхав содержимое, нолдор сделал глоток и, видимо ориентируясь на опыт гномов, выдохнул вверх струю огня. Прокашлявшись, сенешаль просипел, — Будто снова с Балрогом повстречался, все горло обожгло. — Человека такое от простуды на раз излечит. — Я хмыкнул, делая еще глоток, вознамериваясь закончить свой кубок. Я задержал дыхание, отчего из ушей вновь повалил пар. И выдохнул вверх, пламя с ревом вырвалось изо рта и пока в моих легких не закончился воздух, пламя не кончалось. Со вздохом я поставил кубок на стол и откинулся в кресле. Я снова вздохнул, выдав через нос маленький огонек. На пятом выдохе, пламя наконец перестало появляться в моем дыхании. Я весело рассмеялся увидев, что гномы пытаются повторить мой подвиг, при этом не спалив себе бороды. Мэглин отодвинул пустой кубок от меня подальше, с явным намеком. Я кивнул и прикрыл глаза. Кончики пальцев жжет, крепкая штука, как не посмотри. Кажется гномы уже “того”. Вон, уже песни петь начали, на Кхуздуле разумеется. Я закрыл глаза, прислушиваясь, гномье пение звучит весьма гулко, но слух у гномов определенно есть, кто бы что, не говорил.

Спою я, пока голос не сник,

Спою о народе подгорных владык.

На гербе которых рисунок лежит:

Корона, топор, молот и щит.

Под толщею камня в чреве горы,

Под звон наковален куют топоры

И эхом по сводам песня летит:

Корона, топор, молот и щит.

Не сыщешь яростней в мире бойцов,

Множащих славу дедов и отцов.

Гулким набатом сердце стучит:

Корона, топор, молот и щит.

Так было и будет вовеки — веков

Славься величие подгорных дворцов.

Мифрилл и горнило, сталь и гранит:

Корона, топор, молот и щит.

Кажется на какое-то мгновение я отрубился, проснулся я от деликатного тычка Мэглина. Ну что еще? — Господин, господа гномы настойчиво просят вас... присоедениться к их развлеченю. — Мэглин немного замялся, кинув взгляд на делегацию из Железных Холмов. Я посмотрел на гномов, что-то мне спать хочется, надо взбодриться. Я посмотрел на зал, хм Линдир стоит в сторонке и не отсвичивает. И давно он так? Сколько я проспал? Я бросил взгляд на небо, уже ночь, плюс луна яркая. Я раскинувшись в кресле трансфигурировал некоторые простые инструменты по типу дудочек, бубнов и барабанов. Хоть что-то из начальных классов трансфигурации в моей голове сохранилось в подробностях. Добавив еще чар, инструменты заиграли заложенную мною мелодию. Получилось весьма завораживающе, гости Элронда приготовились слушать. Я запел: Что ни вечер, то мне, молодцу, Ненавистен княжий терем, И кручина, злее половца, Грязный пол шагами мерит. Завихрился над осиною Жгучий дым истлевшим стягом; Я тоску свою звериную Заливаю пенной брагой. Из-под стрехи в окна крысится Недозрелая луна; Все-то чудится мне, слышится: Выпей, милый, пей до дна!.. Выпей — может, выйдет толк, Обретешь свое добро, Был волчонок — станет волк, Ветер, кровь и серебро. Так уж вышло — не крестись — Когти золотом ковать, Был котенок — станет рысь, Мягко стелет, жестко спать! Не ходи ко мне, желанная, Не стремись развлечь беду — Я обманут ночью пьяною, До рассвета не дойду; Ох, встану, выйду, хлопну дверью я — Тишина вокруг села — Опадают звезды перьями На следы когтистых лап. Пряный запах темноты, Леса горькая купель, Медвежонок звался ты, Вырос — вышел лютый зверь. Выпей — может, выйдет толк, Обретешь свое добро, Был волчонок, станет волк, Ветер, кровь и серебро... Я замолчал, гномы что-то одобрительно отбивали такт кружками. — Это про меняющих шкуры? — Леголас с интересом посмотрел на меня. — Именно. Про Беорна и иных подобных ему, что делят свой разум со зверем. — Я посмотрел на луну и звездное небо, заметив и Эарендиля. — А Вы говорили, что инструментами музыкальными не владеете. — Мерри, откуда он нарисовался возле меня? Я ответил полурослику: — Я действительно не умею играть на них. Эта музыка, была моей фантазией, сыграть такое на инструменте своими руками я не в силах. Для этого не только умение, еще и талант нужен. — Я уважительно кивнул Линдиру, тот аж лицом просветлел. Подумаешь, гномы его не оценили, зато среди эльфов он знаменитость. Я осмотрел стол, Арвен и Арагорн куда-то свинтили, Боромир и его люди о чем-то своем разговаривают. Эльфы Митлонда завели диалог с Митрандиром, к ним и Элронд присоединился. Гномы что-то опять запели, ну те кто еще не заснул прямо за столом, а полурослики их слушают. Глорфинделя тоже нет. Я встал с кресла и кивнул гостям на прощание, взаимно раскланявшись с Элрондом. Раннас проводил меня до моих покоев, выставив у дверей двоих эллери. Я разделся и лег на кровать. Хорошо одно, после огневиски я буду к утру свеженький как маргаритка, чего не скажешь об остальных. Бедный-бедный Глорфиндель, он будет первым эльдар испытавшим дичайшее похмелье. У эллери к магические напитки и зелья оказывают иное воздействие — почти отсутствуют побочные эффекты и польза куда большая. Костерост, правда из местных трав стал еще более неприятным чем был, но теперь оторванную конечность в лазарете обратно вернуть можно, обычно отсутствие кости и делало эльдар калеками, а так у них весьма высокая регенерация.

Следующее утро. Мэглин. Мэглин осматривал свои пожитки. Будь его воля, он бы унес всю библиотеку Имладриса, но увы. Эти книги не его собственность, как бы его не заботила потеря редких летописей. Жаль, ведь когда жители Ривенделла будут покидать свои дома, они не сумеют унести всего. Три сундука, имущество приобретенное за два тысячелетия. Казалось бы немного, ведь тут в основном была одежда и личные записи, даже оружия не было, не то что доспеха, да и к чему он ему был здесь? В Ост-ин-Эдхиле у него есть свой большой дом, даром что его высокая должность при Короле, именуется простым “секретарь”. Его имя... одно разочарование. Да и псевдоним не лучше оказался. Благое дело, что его Владыку это ни в коей мере не заботит, а ведь получить должность было не так-то просто. Сколько дев, этих глупых куриц хотело стать еще и слугами Короля Эрегиона, не понимая, что он отнюдь не благородный рыцарь на белом коне, а в первую очередь кузнец и очень увлекающаяся личность. Вытащить его из кузницы, это в первую очередь нужно не ведать страха и одновременно проявлять учтивость. Дела государства Король вел прекрасно, а после сделки с майар, дела и вовсе пошли в гору. Но как и говорил Господин: за все в этом мире приходится платить. Благо о цене Повелитель договариваться всегда умел, с гномами же справлялся? Заточение с возможностью продолжать правление, это отнюдь не наказание. Страшнее были ожоги, Мэглин испугался тогда, что его Повелитель потеряет разум от потери своей прекрасной внешности. Он помнил истерику Короля Трандуила, его же Господин отнесся к ранам спокойно, хоть и был расстроен. А ведь была возможность, что раны не затянутся вовсе! Господин даже не постеснялся скрыть столь ужасающих ран! Многие изуродованные эльфы, угасали или искажались от ненависти к себе, но его Владыка оказался сильнее!.. Бытие Келебримбора сильным чародеем, мало кого удивило в Эрегионе. Весь дом Феанора мог похвастаться необычными талантами и, казалось бы, таланты сынов Феанора, частично воплотились во внуке. Общение со змеями — дар Келегорма, мастерское владение мечом — Маэдрос, стрельба из лука — Амрод и Амрас, волшебные песни — Маглор, рассудительность — Карантир, умение создавать поразительные артефакты — его отец Куруфин. Пусть Серый Истари говорит что хочет, пусть их Король больше похож на майар — это не удивляет. Но ни безумия нолдоров, ни проклятия Феаноров, на этом Высшем нолдоре нет. Иное их взволновало бы куда больше. Эллери.. с феанорингов отныне снято клеймо Валар, они теперь сами вольны идти куда захотят. Дети... Их не часто видели со времен войны с Морготом, а теперь... Ост-ин-Эдхиль полон детворы. О чем еще можно мечтать? Единственный, кто может претендовать на звание их Врага, это Аннатар-Саурон. Однако силы Темного Лорда не идут в сравнение с Келебримбором, да и зачем им воевать? За что? Им нечего делить. Север и Запад, или Юг и Восток? Эльдар или люди? Пфф! Это пугание Истари эльдар, только на руку Валар. Мэглин помнил рассказы о том, как Их вестник — Эонве, просил эльдар вернуться на Благославенные земли. Сейчас все бегут туда, напуганные возвращением давнего кошмара, почему-то боясь Гортхаура. А ведь он лишь майар. Мы, нолдоры от самого Моргота не бежали, разве это не позор, бежать от майар? Ост-ин-Эдхиль все это время становился сильнее, дабы никто не смел покусится на их земли и знания. Таланты Короля были весьма полезны, но он говорит, что это полностью заслуга эллери. Ведь он, будучи видением, ничего не мог сделать — лишь давал советы. Мэглин захлопнул крышку сундука. Выйдя из спальни он окинул взглядом гостинную, вроде ничего не забыл. Открыв двери, он подозвал Тарила — его телохранителя: — В моей спальне три сундука, в них мои вещи. Справишься? — Мэглин с ног до головы оглядел всадника. Крепкий высокий нолдор, на голове шлем и поднятое забрало. — Друзей позову, они как раз с постов снимаются. — Тарил свистнул караульным, высунувшись в окно гостинной. Всадники стоящие на площади обернулись. — Сообщите господину Раннасу, он сейчас в конюшне с Повелителем: господину секретарю Его Величества, необходимо доставить личные вещи в повозку. Стражи кивнули и один из них направился в конюшню с сообщением Раннасу. Мэглин и Тарил встретили четырех всадников и те за два захода погрузили вещи в повозку. Мэглин остановился у дверцы, оглядывая внутреннее убранство кареты через окно. Очень богатая отделка и мягкие сидения. Откуда взяли те бочки с “лошадиным пойлом” непонятно, впрочем у эллери появилась магия подобная их Господину. От размышлений Мэглина отвлекло лошадиное ржание. Белоснежные кони, огромные, прекрасные, белокрылые и выдыхающие раскаленный пар через ноздри. Если Асфалот был красив, а Вереск устрашающ, то эти Великаны вселяли в сердце трепет, своей красотой и мощью. Великие Орлы Манве, в той же степен прекрасны и опасны, пусть у этих коней нет острых клювов и когтей, их заменяют копья, стрелы и мечи. Копыто бодобного гиганта разможжит череп каменному великану, Орлы не способны на такое. Драконы, вот с кем могут сразится в небе на равных всадники Ост-ин-Эдхиль и никто меньший. Эти кони не боятся огня, они сами пламень внутри, в них не страха ни перед чем и они верны своим седокам. Тарил сказал что в Ост-ин-Эдхиле есть дети Вереска, они все вороные и меньшего размера, да и несмотря на то, что внешне схожи с Белокрылыми они абсолютно разные. Так отличаются пони от тяжеловозов и Меарас — иные характеры, повадки, предназначение. Мэглин посчитал, что если необходимо будет сопровождать повелителя в небе, он будет делать это на чернокрылых. Он ведь еще и знаменосец. Правда неизвестно у кого из крылатых коней характер лучше... Со стороны конюшен вышел Владыка Келебримбор. Он уже был в броне и с оружием, и вел под уздцы Вереска. Действительно этот конь подходит Королю, подарок Трандуила был грозен, черной масти и явно не прост. Приобретение крыльев и хищного взгляда лишь подчеркнуло это. Он видел однажды черных лошадей назгулов, Вереск переплюнул их в умении внушать страх и восхищение. — Мэглин, можешь садиться в повозку, я помогу застегнуть ремни. — Келебримбор передал уздцы Раннасу. Мэглин залез внутрь кареты, устроившись на сидении у окна. — Здесь, позади сидений есть расширенное пространство, инами словами сундук. который внутри гораздо больше, чем снаружи. Там есть разнообразная снедь, она всегда горячая или холодная. Когда будем делать остановку, сообразишь, что мне подать — мои вкусы ты помнишь. Мэглин с интересом заглянул в приподнятую крышку сундука. А вот и мои вещи, с удивлением заметил он каким-то неведомым образом, поместившиеся внутри ограниченного пространства, свои пожитки. Дальше располагался стелаж и шкаф. Посуда и пища соответственно находились внутри. Сундук Владыки тоже был здесь. Судя по размеру и виду сверху, в этот сундук кареты может влезть его гостинная в Имладрисе. — Эти шкафчики и мой сундук, тоже внутри больше. — Мэглин не смог удержать лица и вытаращился на Короля. Это сколько же там всего? Какие возможности это открывает! Мэглин счастливо задумался о путешествии с комфортом, шатер, кровать... Трон обязательно! — Я понял о чем ты сейчас думаешь. — Прервал его мысли Владыка, — Заменяющий тебя слуга Родиган, уже набил подзавязку сундук, что спрятан за вторым сидением, там же находится и арсенал. Мэглин расслабился, позволяя застегнуть на себе ремни. Родигана он помнил, забавный и робкий эллон, но весьма исполнительный и видимо наставления самого Мэглина помнил. Из общего штата слуг, этот нолдор был самым подходящим на роль его замены и Совет видимо прислушался к его словам. Вызывает жалость лишь то, что повелитель пожелал на время грядущей войны остаться здесь. Гортхаур и его Повелитель могут заключить выгодную им обоим сделку или поубивать друг друга. Увы, но сопровождать Повелителя не получится. Он сам был не столь умелым воином как Раннас и даже его Король с собой не взял. Радует, что для Короля “Смерть это еще не конец” как он любит говорить, он подобен майар, но... сильнее, пусть его силы похожи и Не похожи на учение Валар, одновременно. — Наслаждайся поездкой и любуйся видами. — С улыбкой произнес Король и закрыл дверцу. Мэглин откинулся на мягкую спинку и решил последовать совету Господина. По соседству с ним через некоторое время уселись эльфы из Эрин Гален. Повелитель согласился отвезти их к границе Леса, что на поляне известной Раннасу рядом с озером. Их пристегивал Тарил и повелел им ничего не трогать и не расстегивать ремней. Ничего, я прослежу — подумал Мэглин, смотря на сжавшихся под его грозным взглядом, синдара и сильвана. Как их зовут, кажется даже Повелитель не ведает, да и зачем? Это же мориквенди... а он Король нолдоров из калаквенди, а ныне эллери.

Площадь Имладриса. Келебримбор. Мечтательный взгляд моего секретаря, меня откровенно напугал. Помнится Родиган хотел запихнуть внутрь сундука ванну... Я подошел к Вереску и принял поводья у Раннаса. Подоспевших лучников усадил один из моих эллери. Всадники начали седлать коней и я вслед за ними. На главную лестницу провожать нас вышел сам Элронд. Мы раскланялись и я подал сигнал Раннасу. Вновь над долиной прозвучал звук рога Эрегиона, оповещая жителей о нашем отбытии. Извозчик стеганул коней и те расправив крылья, начали разбег. Пространства для взлета хватает и где развернуться в воздухе тоже. Я оглянулся на балкон, где собралось Братство, кивнув им на прощание и получив в ответ улыбки, взмахи руками и поклоны, я подстегнул Вереска. Встроившись в клин, я направился в сторону Мглистых гор. Пришлось активировать согревающие чары на броне всадников, иначе промерзнут и инеем покроются. Коням не страшно в их жилах разве что пламя не течет, их дыхание согревает и даже опаляет, взависимости от настроения. Вереску сложнее, но мне хватит сил продержать на нем чары весь перелет. Осень скоро уступит зиме и тогда о полетах на моем коне придется забыть. От снега защититься сложнее, как впрочем и от ливней, которых мы этой осенью сумели избежать. Когда мы пересекли вершины гор, вдалеке послышался визг. Знакомые однако децибелы, находясь впереди клина, я усилив голос прокричал: — Назгул! Всем продолжать путь, без меня! Готовьте луки, на всякий случай! Воины кивнули и подняли забрала, их кони дико заржали и забили по воздуху копытами, когда услышали устрашающий визг призрака. Я разглядел на горизонте приближающуюся к нам точку. Лиходейская тварь и ее наездник в черном тряпье. Я, подав сингал взмахом руки, предупреждая о выходе из построения, направился навстречу призраку. Препончато-крылое создание, мазнув по мне рыбьим глазом, по приказу наездника, начало спускаться на какое-то ровное пространство у подножия горы. Я направил Вереска туда же. Когда конь выбил искры, ударив серебром копыт о камень, я повернулся в сторону твари, что уцепилась когтями за вершину скалы. Назгул похоже слезать со зверюги не собирался. — Яркххий, ссслепит, убххить! Поссзволь егхо ссъесть! — Голос у твари иной, чем у той, что меня противным назвала. Тварь щелкнула зубами в моем направлении, но всадник ее одернул, натянув поводья. Тварь завизжала не хуже самого назгула, видимо больше от расстройства, а не от боли впившихся в челюсть железяк. — С кем имею честь говорить? — Я прокричал назгулу, это явно не Хэлкар. — Повелитель говорит, что раньше я был Эрионом. — Прошелестел мне призрак. У-у-у, как тут все запущено. Аж целый Нуменорский Король. Вот у этого точно, от личности ничего не осталось. Сейчас я по сути с самим Сауроном говорю, интересненько, что Гортхауру от меня понадобилось? — Чего желает от меня твой Повелитель? Я держу путь в Хазад-дум и менять свои планы я не намерен, пока не добуду того дивного серебра из Мории. — Лучше сразу предупредить, что бы потом не обижался. — Повелитель говорит, что желает обмена. Слова на слова. Правду на правду. Ты согласен? — Назгул повернул в мою сторону черноту капюшона и замер. Обмен информацией? Это можно. — Я согласен, спрашивай. — Единое, где оно? У кого оно? Я хочу узнать того, кто сейчас несет его. — От своего лица заговорил? Странно. — Где сейчас я точно не знаю. У кого? Опять у перианнат — полуросликов. — Я подумал, что если уж выдавать, так выдавать с потрохами. — Кольцо намереваются уничтожить. Многие конечно хотят обладать им, но малорослый народ северо-запада, почти не подвержен Тьме Мелькора. У них хватит сил донести кольцо до Мордора. — Уничтожить Единое?! Как?! Скажи же? — Кажется это в большей степени, все же Саурон говорит, а не Эрион. — Слова на слова. Ты сам сказал. Впрочем, если ты подумаешь, то сам догадаешься. — Я скажу. Скажу, что Мория ныне во власти смертельного ужаса. Во власти Пламени рожденного во Тьме. — Тихо и безэмоционально прошептал мне раб кольца. Какого пламени? Я поскребся в памяти, что же могут так называть, кроме лавы... Пламя Удуна? Я похолодел. В Мории есть Валараукар?! Хана Балину! Если орков убить можно, то с Балрогом им не справится. Нет, ну везет же наугрим всякие отвратные реликты Первой эпохи находить! Ладно, может если скрыться от демона не выйдет, я смогу его изрубить. Трудно будет, с таким не договоришься. Эти темные майар без Моргота совсем рассудок потеряли. Они с орками в этом похожи — без лидера звереют. — Благодарю, за предупреждение. Кольцо намерены бросить в пламя Ородруина. Я думаю, что так его действительно можно уничтожить. Кольцо ведь выплавлено твоим Повелителем в огне Роковой горы? Если не сумеете изловить носителя кольца в Средиземье, то просто хорошо охраняйте Ородруин, устройте засаду. Твой Повелитель бдителен, он должен заметить вторгшихся на плато Горгорот. Отряд их мал, не силой они намерены пройти Черные Врата, а хитростью. Полурослики могут быть незаметны, когда этого хотят, а с кольцом... — Я выразительно развел руками. Назгул возмущенно завизжал, передавая эмоции хозяина. Недовиверн взмахнул крыльями в испуге, но его попытку взлететь жестоко пресекли, вновь натянув поводья. — Повелитель благодарен за слова. Но спрашивает почему? Почему их сказал? — Назгул вновь мертвенно спокоен. Не знал бы об отсутствии личности и Воле Саурона, подумал бы, что у Эриона биполярность в плане эмоций. — Потому что неизвесто, как уничтожение кольца повлияет на меня. Ты же обманом заставил меня вплести свои силы в его суть! И неизвестно, что станет с армией орков. Дикие звери бывают куда опаснее разумных, пусть и свирепых воинов. Однако, я знаю, что будет с Югом и Востоком... и ты тоже знаешь. Потом Гондор. У престола Гондора есть кровный наследник. Род Исильдура не прерван. При твоем поражении Саурон, Нуменор вновь воскреснет на Арде! Вот только поддержки и контроля эльфов Запада у них не будет! Бесхозные люди, объединенные в могущественное государство, за пару столетий обратятся бедой! Это будут маглы! — Я предусмотрел появление церквей и инквизиции. Жрецы Света Эру из Нуменора, безпрепятственно стали Черными Жрецами, ищущими бессмертия и искореняющие то, что они считают противоестественным и противным Господу. Люди наступят на теже грабли, что и Нуменор вновь, вот только Боги на сей раз не вмешаются. Они защищают только Валинор. — Они действительно вселяют в меня страх, Саурон! Не за себя, за других! Может это моя Тьма, но в ком на этих землях ее нет? Мое личное безумие Феанора?! — Я успокоился, поняв что наэллектризовываю воздух и излучаю Свет. Недовиверн неподвижно замер в ужасе, а его всадник был все так же спокоен. — Ты — единственная управа на людей. Та, что сможет править ими с помощью железного кулака, не требуя от меня истребления рода человеческого. — Всадник молчит, но я знаю, что его хозяин меня услышал. Я шумно вздохнул и продолжил, — Ты спросил: почему, я ответил. Теперь, если желаешь, будь добр объяснить мне: почему глава Белого Совета — Саруман Белый, выводит в Изенгарде армию орков? — Он решил бороться со Злом, его же оружием, как он говорил Серому магу. Вот только в глазах остальных, он стал предателем... Искаженным. Он назвался моим союзником, но я не верю ему. Он желает получить Единое и с его помощью низвергнуть меня. Я пока пользуюсь его услугами: урук-хаи могут занять Рохан на время и Гондор не сумеет воззвать к помощи, когда мои войска нападут на Белый Город. Это разросшаяся башня Минас Анор — Башня Солнца у подножья горы Миндоллюин, теперь это Город Королей — Минас Тирит. Этот город-столица Гондора, расположен на Пеленорских полях, близ моих владений. — Минас Тирит? Люди додумались назвать свою столицу так же, как и сторожевую башню Финрода? Ту, что ты обратил Островом Оборотней? — Я сильно удивлен этим. Вот и позволяй людям использовать красивые эльфийские названия, не понимая стоящей за ними истории. Интересно... Как корабль назовешь, так он и поплывет... ведь так? Мои изделия по этому принципу и работают. — Люди не знают или не помнят этого. Это иронично. — О. Эмоции у призрака. Саурон снова на связи, хе-хе. Прямая трансляция. — Что ты намерен делать с Истари, избравшим белое? Кто он вообще? — Майар Курумо. Собиратель знаний и ученик Ауле. Мы сумели найти общий язык, его познание в самоцветах и соцветиях, пришлись мне понраву. Но он предаст — он властолюбив. Ограниченый в силах, но имеющий огромную власть над смертными, он пожелал большего могущества. Даже для себя, он прикрывает свои деяния Благородной Целью, но не думаю, что насильное скрещивание человека и урука, можно считать Благим Деянием. Использование тлетворной сути Фангорнского леса, плохо повлияло на него, но его урук-хаи стали свирепее и не подвластны проклятию Света Солнца. — Искусственные химеры-полукровки, ну просто замечательно. — Я недовольно пробормотал. Знавал я одного старого волшебника, чьим жизненным кредо было “Цель оправдывает средства”. Тьфу! А ведь Дамблдор, как оказалось, напару с Гриндевальдом Вторую Мировую затеяли... Мы с Сауроном сейчас чем-то на них похожи, но не до такой степени, в отличии от Митрандира и Сарумана. Война за Средиземье, значит? Угу. “Все Ради Всеобщего Блага”. Благо для всех, общим, не бывает и мы с Гортхауром это понимаем. Эх, как же я сейчас похож на Сейдхе, разве что рабы мне ни к чему и мучить я не люблю; ведь проще убить, раз и навсегда... — Я видел в его разуме, через палантир нечто... интересное — Заискивающие интонации в голосе назгула, мне не понравились. Что этот “прожектор” удумал? — Тебе известны последствия, вспыхивания одного странного, черного порошка. Алхимической формулы мне узнать не удалось, но Саруман — ученик Ауле. Смешать минералы ему ничего не стоит, последствие, если добавить огонь — громкий и сильный взрыв. — Этому магу удалось изобрести порох?! — Я в гневе! Получи люди эту формулу и они станут невероятно опасны! Древний Китай построил свою Империю, используя это вещество! Какие там самураи?.. Пушки или фейерверки. Не говорите, что нет разницы! Гендальф балуется салютами и петардами, но взрывов-то, он не собирается делать! Даже гномы балуются алхимией, но сила взрыва до крайности слаба, подорви ты целую телегу в пещерах — обвала не будет. — Армия урук-хаев почти готова и вскоре, она отправится в поход на разграбление Рохана. Больше мне в Белом маге нет нужды. Делай с ним, что хочешь... — Ах ты! Спихнул на меня свою головную боль! Но ведь и отказаться я не могу. Не хочу! Нельзя, что бы маг растрепал формулу смертным! — У Сарумана есть слуга. Эорлинг из правящего Рода Эорла, это правители Рохана — дом коневодов. Этот слуга вхож в Ортханк — башню Изенгарда. Колдовство Истари защищает башню и мои слуги не в силах проникнуть к магу. Но его слуга может... Грима — его имя, ты сумеешь переманить его на свою сторону. Спросишь чего он хочет, тебе с твоими умениями, даже возможно заключить с ним честную сделку. Если же не получится, я уверен — тебе по силам уничтожить башню вместе с магом. Но в башне библиотека... там могут быть полезные наработки этого мага, лучше сохранить их. Я устало вздохнул. Не смогу с Эорлингом о цене договориться, так запущу в мага Аваду, как только он в окно выглянет. Щит от нее не спасет, а на каст убивающго заклинания, желания убить у меня с лихвой хватит. Или Ипериус на Гриму наложу, что бы двери Ортханка открыл, а там изрублю истари Хроаристом. Я посмотрел на назгула: — Хорошо. Я избавлюсь от Сарумана, может даже убью его до конца, раз уж его... искажения, в Мандосе все равно не излечат. Окажу услугу всей Арде, так сказать. — Армия Сарумана будет готова к весне, ты успеешь побывать в пещерах Мории. Удачи с Балрогом. — Назгул, прекратив быть устами Гортхаура, направил недовиверна в небо. Дорогая же цена у мифрила выходит... Я проводил взглядом улетающую тварь и направил Вереска в небо, до начала нестерпимых морозов, я должен успеть достичь Хазад-дума.

====== Глава 30. Не буди лихо, пока оно тихо. (Лихо Дурина и Рохан) ======

Врата Хазад-дума на востоке гор, были открыты и никаких намеков на чернокровых тварей там не было. Но уверен, скройся солнце и окрестности уже будут кишеть орками. Я спешился и приказал Вереску быть бдительным и держаться подальше. Конь всхрапнул и улетел, понимает, что в пещерах ему делать нечего. Я наложив на себя скрывающие чары, начал пробираться внутрь. Мост Хазад-дум, как всегда узок и почти бесконечен, не будь на мне чар, чернокровые на стенах меня бы заметили. Эти твари глупы. Мордорские орки и Гундабадские, еще могут вести разговоры и понимать угрозы, а эти... Проще будет убить, если меня обнаружат, гоблины Мглистых гор и дикие орки — просто звери. Тут именно такие, они кроме ненависти ни на что не способны, они друг друга убивают без повода, что уж говорить о других? Понимаю, почему Саурон в них не заинтересован, как в боевой силе. Да и Балрог, тоже конкурент майар. Поэтому и зачистить подземный город нельзя, назгулам сил не хватит, как и оркам. Уж лучше шахты Балрогу принадлежат, чем бешеным гномам. Повсюду темнота, я вижу впереди дорогу, лишь потому, что сам свечусь. В планировке тут ничего не изменилось, лишь щели в полу и потолке новые. Тишину прерывают шепотки на Черном наречии, гоблины боятся привлечь внимание их Бога. Хах! Балрог для них стал заменой Мелькору! Не удивлен, вот ни сколечко... Я крадусь во тьме бесконечных коридоров Хазад-дума, заклинанием выискивая направление в сторону мифриловых шахт. Я уже давно потерял внутреннее направление и теперь ориентируюсь именно на заклинания. Судя по ощущениям, прошло пять дней моего блуждания. В огромных коридорах мне никто не повстречался, гоблины где-то в малых туннелях и щелях, а Балрог где-то на глубине. Эти твари перемещаются во тьме темным облаком, ему ничего не стоит материализоваться передо мной в виде огненного демона, привлеки я к себе чье-то внимание. А вот и вагонетки, даже рельсы есть. Этот уровень технологии, значительно превосходит уровень развития Эреборских гномов, не знаю как насчет Железных Холмов, но там вроде канатные дороги были. Хм. Не то, не то. Мифриловая жила оказалась в дне пути вниз по шахте. С добычей придется потрудиться. Кое чему у Аннатара я сумел научиться, смогу дозваться металла, а вот на его вытягивание из камня уйдет много сил. А ведь придется еще помнить о чувствительности Валараукар к магии майар. Я, прислонив ладони к мерцающей серебряными вкраплениями стене, начал тихо звать металл. Серебро ведь моя суть, я сроднился с этим металлом. Я серебряный рыцарь, зову кости земли, что бы те показали мне свою красоту, я не приказываю, я прошу, мыслью, словом... Разжиженый металл, подобно ртути, потек из каменной стены, образуя мерцающую жидкую лужу у моих ног. Уговаривая кости земли принять форму слитков, я позволил металлу затвердеть вновь. На цвет мифрил похож на платину, но все равно, металл остается серым. Прекрасно, это даже больше чем я надеялся, слитки отправились в расширеный магией подсумок. Теперь мне нужен отдых, я сильно устал. Как оказалось, я говорил с металлом несколько часов подряд, погрузившись в медитацию. Наведя защитный купол, я моментально уснул, прислонившись спиной к холодной стене шахты. Спал я долго, судя по ощущениям, но меня не обнаружили, слава Валар. Пересчитав слитки, я понял, что тут на три цельнометаллических комплекта брони хватит, это очень много... Ладно, значит Гвайт-и-Мирдайн больше достанется. Теперь можно и на выход... При приближении к коридору, ведущему к мосту Хазад-дума, я услышал звук барабанов. Что-то заставило гоблинов заволноваться, эти барабаны — сигнал тревоги. Балрог этим наверняка заинтересуется, а вот мне как-то не хочется к нему лезть, раз уж я смог без шума и пыли, добыть себе слитков мифрила. Кто это такой храбрый, что рискнул сюда сунуться? Гномы? Видимо не дождались вестей от Балина и решили сами зайти проведать его? Я начал мелкими перебежками направляться к мосту... Что за?! Я увидел как из соседнего коридора на встречу мне бежит Братство Кольца. Они что, Мглистые горы решили под Карадрасом через пещеры Мории пройти?! Я снял маскировку. — Менестрель! Я удивлен и рад видеть тебя, но времени нет! — Леголас уже и дыхание сбить успел, долго они так бегут уже? — Ты знаешь где выход?! — Знаю, бегите за мной. — Я направился к мосту. — Вы от кого убегаете, от гоблинов? — От Балрога! — Кажется у принца истерика. Понимаю. — Он вас видел? — Кажется нет, но он знает о нас. — Гендальф с трудом удержался на ногах при резком повороте. — Вижу ты не удивлен наличием Балрога в Мории? — Я, в отличии от некоторых, понимаю Черную речь и мне незазорно подслушать пару разговоров! Решил значит я, навестить Балина, а тут на тебе! Гоблины! Причем поклоняющиеся Пламени Удуна!!! — Я перепрыгнул расщелину и побежал вниз, по крутой лестнице. По моему магическому щиту и щиту Леголаса, забарабанили стрелы. Эти придурошные смертные умудрились каменную лестницу доломать, она ведь и так, на добром слове держалась! Хоть в пропасть из них никто не полетел, что просто удивительно! — Сюда! — Я указал на длинный узкий мост, ведущий к освещенному выходу. Мы побежали, я пропустил вперед принца, ему нужнее, не дай Валар, эти смертные еще и мост завалят, как ту лестницу. За спиной Митрандира начала клубиться тьма, приобретая очертания огромной фигуры. Вспыхнуло пламя, став огненным хребтом, глазами и пастью. Крылатый минотавр из огня и мрака, вот кого мне напомнило это существо. Увидев нас, Балрог взревел и сформировал в руке огненный ятаган, замахиваясь для удара. Опущенный меч — Гламдринг, холодный и белый, засиял в правой руке мага. Гендальф не двигался.

— Ты не пройдешь! — громко крикнул он.

Гендальф вышел вперед, вооружившись светящимся мечом и посохом. Он ударил жезлом о каменную поверхность. Я посмотрел как с моста, на котором мы все стоим, посыпались камни. Выбирая между падением в неизвестность и Балрогом, я решил попытать счастья в бою с последним. Взяв в руки Урфаэль, я начал обстрел бронебойными, напитанными светом стрелами. Стрела, впившаяся в руку сжимающую огненное оружие, дернулась от боли и разжалась. Балрог взревел и оружие огня исчезло, а я побежал к его ногам. Ух ты, у него еще и хвост длинный есть! Я рубанул мечом по голени твари. Балрог сделал шаг назад и попытался раздавить меня, я увернулся от опускоющегося на меня копыта и рубанул Хроаристом и эту ногу. Мой меч терзает плоть, так же как и тело! Балрогу трудно будет исцелить эти раны. Валараукар переключился на Гендальфа и сформировал в руке огненный бич. — Я Служитель Тайного Огня и Повелитель Светлого Пламени Анора! — маг поднял вверх посох и Гламдринг, и вокруг него образовалась сияющая сфера. — Тебе не поможет Багровая Тьма, ты Пламя Удуна! Плеть огня, бессильно распалась, наткнувшись на щит волшебника, но и сам щит исчез. Я вновь рубанул мечом по голени демона. Зверь огня и тьмы рухнул на колени, опершись лапами о мост и успешно ломая пролет. Остаток моста, лишенный опоры, дрожа, повис в воздухе. Барлог испустил жуткий вопль, огромным напряжением пытаясь удержаться на задних конечностях. Я всадил Хроарист под колено демону и стал вливать Свет в меч, Валараукар заревел, яростно дернулся и провалился вслед за обломками моста. Уф-ф! Мне жарко, как будто вновь в Ородруине побывал, я обессилено упал на спину. Еще бы — я вложил столько Света Души в этот удар... Братство застыло. Гендальф посмотрел в пропасть вслед исчезающему врагу, недовольно качнул головой и уже повернулся к своим друзьям, когда Барлог в последний раз взмахнул из глубины своим хлыстом, и хвост плети, обмотав ногу мага, дернул его вниз. Гендальф сорвался, выпустил меч и посох и судорожно вцепился руками в край моста. Я тоже лежал не в силах пошевелиться, смотря с усталостью, как Фродо пытается вырваться из рук Боромира. — Нет! Нет! Гендальф! — хоббит дергался, безуспешно пытаясь освободиться. Маг еще несколько раз перехватил пальцами шершавую поверхность моста, но потом сполз до груди. Волшебник в последний раз взглянул на друзей:

— Бегите, глупцы! — и сорвался в темную пропасть.

— Нет! — пронесся в воздухе отчаянный вопль Фродо. — Незачем так расстраиваться. — Я лежа на спине, заботливо укрытый щитами, уже не имел сил на эмоции. Я усилил голос, что бы меня услышали. — Ваш волшебник, это не просто старик. Это бессмертный дух. Если там внизу, он умрет, то он может вновь вернуться к вам... если захочет. — Владыка Келебримбор, если вы слышите меня, скоро здесь все будет кишеть гоблинами! Как вы собираетесь выбраться отсюда?! — Боромир врастерянности осматривал обломок моста. — Я призову своего крылатого коня... Во всяком случае, из Хазад-дума ведет множество выходов через пещеры, а орки для меня не проблема. Идите прочь, не волнуйтесь обо мне. И за мага своего не переживайте, его так просто не убить... — Сказав это, я потерял сознание.

Пришел в себя я от злого бормотания. Черная речь — гоблины. Я сфокусировал взгляд на ближайшей уродливой роже. Янтарные лупары с вертикальным зрачком. Я зевнул и приподнялся на локтях. Толпа чернокровых не пыталась подойти ближе, уже видимо успев познакомиться с моим щитом. Свет во мне восстановился, да и ядро в моем неподвижном состоянии, на щит не сильно истратилось. — Он очнулся! Нужно убить его! — Балда! Мы уже пробовали! Не получается! — Он резал нашего Господина! Он силен! — Да силен! Но он светит! Он убьет нас! — А НУ ЗАТКНУЛИСЬ!!! ИЛИ Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УБЬЮ ВАС ВСЕХ!!! — Я заорал на них. Черной волной, гоблины отхлынули от меня. Я прочувствовал окружающую территорию. Хм. Балрога не наблюдается, умер? Или развоплощен? Я скал искать тщательнее. Мертв, но угли тлеют, однако истари видимо сумел добить Валараукар, а они не возрождаются. — Ваш Господин мертв! Он не защитит вас от моего гнва, коли вы будете действовать мне на нервы! — Черная Речь! Светящийся говорит на языке тьмы и огня! — То самое, лупоглазое создание, наклонив голову начало меня рассматривать. Я сумел встать и отряхнуться. — Да. Я говорю на языке Мордора. — Я окинул светящимся взором чернокровых. — В Мордоре, есть подобные вам. Но они сильнее и умнее. Там говорят на этом языке. — Кто ты? — А этот лупоглазый очень любопытный. — Я эльдар. Эльф-эллери. Зовут меня Темным менестрелем. Я дружен с Темным Владыкой Мордора. Если вы ищете себе нового Бога, ищите его там. — Я сощурил светящиеся глаза, осененный внезапной идеей. — Мне нужен доступ к кузницам гномов. Тогда я вас не трону. — Докажи, что ты силен и мы отведем тебя. — Лупоглазый повернул голову в другую сторону. — Запросто. — Я посмотрел направо и вытянул руку в сторону особо огромных орков. — Сектусемпра! Брызги черной крови и ошметки мяса с броней, залили пол и окатили гоблинов с ног до головы. Вложенная сила в заклинание, пропустила через мясорубку с три десятка чернокровых. Толпа в ужасе заверещала и разорвала дистанцию между мной и собой, еще больше. — Ну? Ведите же! — Я посмотрел на лупоглазого. Тот затряс головой и прихрамывая пошел вглубь коридора, я последовал за ним. Шли долго, но кузница была цела. Правда в запыленном состоянии. Я заклинанием разжег печи и стал ждать прогрева. — Темный, скажи, где этот Мордор? Нам нельзя без Господина долго. — Лупоглазый смотрел на пламя, загипнотизированный его танцем. Нечасто видел его? Это возможно. — На юго-востоке, за черными горами. Вам туда долго добираться. Вот что, пока вы тут не одичали еще больше, я попрошу одного из слуг Темного Властелина, прислать вам лидера. Он сам решит, что ему делать с вами. Только вам придется ждать. — Мы будем ждать. — Лупоглазый вновь активно закивал. Я кивнул и достал из подсумка мифрил. Отобрав несколько слитков, я принялся снимать с себя броню. Лупоглазый смотрел с интересом, но молчал. Я оставшись в тунике, кольчуге и штанах из прочной кожи, нацепил на себя гномий кузнечный фартук. Взав в руку Великолепный Дар, я взвесил его в руке и вновь прицепил на пояс, поворачиваясь к тиглю. Что ж, начнем... Я утер тряпкой пот со лба, неприятно зацепившись ею за корону. Несколько дней подряд держать металл раскаленным, а потом наность руны, весьма муторно. Осталось зачаровать его, оказалось очень удобно совмещать магию эльдар, майар и магов, для обработки металлов. Однако это требовало от меня бешеной концентрации. Теперь пусть лежит и ждет обработки моей магией — в качестве финального штриха, я решил сделать броню призывной, подобно иным моим артефактам. По крайней мере проблем с быстрым одеванием не будет. В кузнице мне помогали. Гоблины по приказу Лупоглазого, поддерживали определенную температуру, в благодарность им я сдержу свое слово, насчет сообщения Саурону. Пускай сюда назгула пришлет, какого не жалко. В целом, броня изменила лишь оттенок серого, став светлее, да рунный скрытый узор изменился. А так, не отличить, вот только укрепленный сплав эльфийского серебра и мифрила, ныне мало чем уступает адамантину и прекрасно зачаровывается, усиливая чары и дольше храня их без подпитки. Плетение кольчуги из чистейшего мифрила, заняло не так уж много времени, будь благославенна магия! Мой доспех, теперь самый дорогой в глазах гномов, на всем Средиземье. Совершив очередной вояж в шахты и добыв огромное количество мифрила, я вернулся в кузницу и снял охранные чары. Я еще не сошел с ума, доверять такие артефакты местным жителям. Осмотрев каждую деталь брони, я начал зачаровку, связывая заклинания с рунами, выгравированными на броне. Фух! Закончил. Теперь можно заняться ремнями и креплениями, а потом окачу себя водой, а то измазался весь. Что же. Броня готова, пора примерить. Хм-м. Действительно, гораздо легче стала. Я без долгих раздумий сделал сальто назад. Попробуй я такое раньше, могло и не получиться, цетр равновесия бы сместился, а тут, все сидит как влитое и вес не мешает. Я загасил пламя в кузнице, которое держал на случай обнаружения ошибки, но все обошлось. До моста Хазад-дума я добрался без проблем, чернокровые боялись тронуть меня, ведь в ответ я изничтожал их невидимыми лезвиями целыми пачками. Я воззвал к Вереску по связи фамилиара и конь послушно влетел в проход, пролетев над поломаным мостом. Сев на коня, я поспешил убраться отсюда подальше, душу мне грел трещащий по швам подсумок, полный тремя тоннами мифрила, небывалое количество ценнейшего металла гномов. Достойная награда за пережитую встречу с демоном Мелькора. Будь тварь в своем уме, мне бы показали настоящее умение владения стихии огня, равного моему Адеско Файру. Ведь не даром Валараукар так боялись, я запел, полный пережитых ощущений, вспоминая величие обезумевшего Багрового Пламени: Покой и мир земли обетованной Нам за победу даровали Валар: Мы покидали Эндоре навсегда. Земель Забытых огненные раны В тоске морские волны омывали, А наши корабли вела — Звезда... Примет карой вечность изгнанья Тот, кто шел дорогой иною: Мы — во Тьме рожденное Пламя — Так стремились сердцем к покою, Мы — во Тьме рожденное Пламя. Прошли года — но непокой скитаний Нас, избранных богами, не оставил: Мы строили на верфях корабли, Мы мыслили себя — учителями, Но утверждали истину мечами, Когда не покорялись дикари. Королями себя считали, Поклонялись стали и силе... Мы — во Тьме рожденное Пламя — Это пламя кровью гасили. Безумья признак — неповиновенье. Мы принесем безумцам избавленье: Душа костром да будет спасена! И все же — рано праздновать победу: Ведь даже здесь не каждый верен Свету, И даже здесь смущает души Тьма. И взлетают к небу кострами Те, чьи нам непонятны речи... Мы — во Тьме рожденное Пламя — Так спешили от Тьмы отречься... ...На милость Валар тщетны упованья, И мы вкусили горький хлеб изгнанья — Дни славы нашей не вернуть назад. Мы лишены бессмертья благодати, И Проклятый Изгнанник — наш создатель, Хотя об этом Мудрые молчат. Мы отвергли все то, что знали, Слепо веруя в мудрость Света, Но — во Тьме рожденное Пламя — Мы когда-нибудь вспомним — это: Мы — во Тьме рожденное Пламя...

Я полетел над Золотым лесом Лотлориена. Со мною пытались связаться через осанве, но я был против того, что бы кто-то лез в мою голову. Может тут и принято общаться телепатически, но у меня слишком много тайн и отличающийся от эльфов принцип мышления. Голос принадлежал Леди Галадриэль, она пожелала увидеть меня в Карас Галадоне, но я прикинулся глухим. Не хочу встречаться с ней, пусть и родственница, но она в первую очередь для меня — член Белого Совета и сильная ведьма. А вот и моя цель, совершив виток, я полетел в сторону Роханских полей, так сразу в Изенгард соваться не стоит. Лучше попытаю счастья с прикормленым Эорлингом Сарумана. Деревня, деревня, еще деревня... Сплошные деревни. И лошади. О! А вот и каменное строение, городок и прочные каменные стены с частоколом из бревен снаружи. Судя по зеленому стягу с белым конем, это дом Эорла. Город Эдорас? Я пошел на спуск, возведя щиты понадежнее. Моргот знает, как эти варвары отреагируют на крылатую лошадь и эльфийского всадника. — Мир вам, жители полей и лугов Рохана! — Я проговорил на Всеобщем. Несмотря на то, что язык часто менялся, я успевал адаптироваться к нему и непонятки были редко. — И Вам мира, всадник. Кто же Вы? — Какой-то лучник спросил меня с дозорной башни. — Я Маркаунон или же — Темный менестрель, из народа бессмертных эльфов. Я прибыл сюда, так как ищу крова, прежде чем продолжить путь. Я пролетал над вашими деревнями и мой конь устал, он нуждается в уходе. — Откуда Вы держите путь и куда направляетесь? — Путь я держу из долины Имладрис, а направляюсь в Минас Тирит. — Зачем? — Боюсь это дела между Владыкой Элрондом и Наместником Денетором. Но это касается Врага и эльфов Ривенделла. — Подождите здесь. Я должен сообщить своему Господину о Вас. — Дозорный начал спускаться с башни. Я понятливо кивнул. Осмотрев стены я наткнулся взглядом на лучников, что ненавязчиво держали наизготовности луки. Гостеприимно, ничего не скажешь. Делая вид, что не заметил их, я спешился. Взяв Вереска под уздцы, я начал расчесывать пальцами его гриву. — Король Теоден, дал разрешение открыть ворота. — Услышал я голос со стены. — Его Величество просит Вас прибыть в его чертог, о Вашем коне позаботятся в конюшне. — Я рад этой новости и с радостью приму его приглашение! — Я крикнул дозорному и стал дожидаться, когда врата раскроются. Навстречу мне вышло четверо воинов в кожаных кирасах, один из них попросил меня следовать за ним. Я передал поводья Вереска подоспевшему конюшему и я с сопровождением стал подниматься по ступеням. Чертог Теодена оказался на вершине, учитывая что город был из трех ярусов. Красивые резные колонны из дерева, и всюду изображения лошадей. — Прежде чем Вам будет дозволено войти, мы вынуждены просить Вас здать оружие. — Стражник многозначительно посмотрел на мой меч. Я кивнул и передал воину Урфаэль, Хроарист и кинжалы. Ведь я в любой ммент могу призвать их к себе. После того как закончил расстегивать ремни я передал и колчан. — Прошу не пользоваться моим оружием, оно опасно для смертного и послушно только в руках эльфа. — Не беспокойтесь, за оружием проследят. — Воин кивнул страже и те открыли резные двери. Хм. Зал большой, но здесь как-то темновато. В конце зала на троне развалился чахлый старик, крайне болезненного вида. Я дернул бровью, это их король? Меня ненавязчиво подвели поближе и... видимо взглядом приказали склониться. Ладно, спина не переломится, я все же на чужой земле. — Ваше Величество, я благодарен Вам за приглашение, однако извольте спросить, отчего Вы пожелали видеть меня в Вашем доме? — Его Величеству угодно знать, что эльфы желают передать Наместнику Гондора. — Ответило мне нечто... что Королем здесь явно не являлось. Какая-то забавная помесь Питера Петтигрю и Северуса Снейпа. Я повернулся в сторону этого человека, чей вид был весьма удручающ. Болезненно бледное лицо, сальные пряди черных волос, воспаленные глаза, которые из-за своего светло-серого цвета, на фоне черной гаммы одежды, вглядят стеклянными. Чем он болел? Неуж-то кому-то, чудом удалось пережить Черную Нуменорскую чуму? Я почуял тонкие чары на человеке и смахнул их как паутину. Чары верности? Хлипкие какие-то. — С кем имею честь говорить? — Я, не меняя коленнопреклонной позы, с интересом рассматривал человека. — Я Грима, подданный Его Величества. — А голосок то у него вкрадчивый, елейный даже. Я, бросив взгляд на безучастного к происходящему Короля, обратился к Гриме. — Я не в праве разглашать сведения лицам, не связанным с народом Гондора, прошу простить меня за это. — О-о. Но мы имеем отношение к жителям Гондора. Издревле между нашими предками был подписан документ о взаимопомощи. — Человек начал обходить меня кругом, с интересом разглядывая. Эльдар что ли не видел? Впрочем о чем это я? Конечно не видел. — Боюсь, что пока я не увижу этот документ воочию, мне не дозволено будет сказать Вам ни слова. — Я извиняющеся склонил голову. — Документ покажут Вам, он хорошо сохранился. Но пока, Вы можете остаться здесь. Слуги подадут Вам еду, если Вы в этом нуждатесь. — Я буду ждать, благодарю и от еды тоже не откажусь. — Я, получив взмах запястьем от Гримы, обозначающий разрешение встать, направился к столу. Грима значит. Это и есть тот самый прислужник Белого мага? Неплохо устроился. А вот от Короля Теодена тоже веет чарами. Его разум совсем ослаб, человек практически спит наяву и спит крепко, это кто же так постарался? Я не менталист, но похоже тут частичная одержимость. Чужая Воля, если мыслить иначе. Моя магия выжжет мозг Королю, лучше его не трогать. А вот Гриме я услугу сделал, да и мне с ним договориться теперь проще будет, без чар Сарумана на нем. Молодая девушка принесла мне поднос с едой, весьма неплохо, местная кухня вполне ничего. Сытная. А вот выпивка, откровенная бурда, даже крепости нет и вкус отвратительный. И это эль? Я поморщил нос и отодвинул кружку подальше. Внезапно двери распахнулись и внутрь ворвался высокий воин, несущий на руках молодого парня, судя по крови на лице и слипшимся от нее волосам, тот сильно ранен. — Позовите лекарей! Немедленно! Иначе сын короля умрет! — Воина было слышно, наверное во всем городе. Откуда-то из глубины коридора выбежала молодая девушка, смутно похожая чертами лица на этого воина. Родственница? — Что случилось? — Спросила та, осматривая безсознательного юношу. — Орки! Мы нашли отряд Теодреда на берегу реки. Мы обнаружили Это! — Воин кивнул своему товарищу и тот отцепил от пояса грубо сделаный шлем. На шлеме был белый отпечаток ладони. — Этот знак — Белая Длань Сарумана! Маг предал нас. Его орки уже не в первый раз нападают на наши границы, но впервые кому-то удалось найти доказательство! И какова же цена! Яростные слова человека, были прерваны появлением стариков и женщин. Под их увещевания, воин понес юношу куда те ему показывали. Шепотки людей витали по залу, а Теодена похоже нисколько не взволновало ранение сына. Девушка проводив взглядом, очевидно целителей, уловила мой слегка удивленный взгляд. — Ой. Простите, а Кто вы? — Эльф. — Я предпочел вернуться к еде. Смертные умирают постоянно, мое удивление, было больше вызвано пренебрежением к происходящему самого Гримы. А это наводит на определенные мысли... — Я слышала о вас. Правда это были сказки, но... Говорят вы хорошие целители. — Обычно это так, но я в большей степени воин, а не лекарь. — Раны Теодреда глубоки, но если они окажутся смертельны, у нас не будет выбора с помощью чего излечить его. Прошу Вас, не отказывайте в помощи... — Леди Эовин, не докучайте нашему гостю, он только что прибыл и устал после долгой дороги. — Грима черной тенью всплыл из-за моей спины, не то что бы я его не заметил. Девушка неприязненно поджала губы при виде него и посмотрела на меня просящим взглядом. — Пусть ваши лекари осмотрят юношу, может все не столь плохо, как вы думаете. Девушка кивнула, видимо посчитав мои слова согласием и убежала. Грима проследил ее уход взглядом полным тоски. Мда. С его-то характером и внешностью, ему почти ничего не светит на любовном фронте. Какой-то старик подошел к Гриме и передал ему свиток. — А вот и соглашение. — Грима, дождавшись когда я сниму латную перчатку, передал мне свиток, аккуратно раскрыв его, я прочитал его по диагонали. Хм, сигнальные огни, вот как Гондор зовет на помощь Рохан. Я свернул документ обратно и передал его Гриме. С сомнением посмотрев на короля, я направился к нему и преклонил колено. Этот спектакль мне уже начинает надоедать. — Владыка Элронд прередает Наместнику Денетору известие о том, что в предстоящей войне, эльфы учавствовать не намерены, эльдар долины Имладрис, покидают берега Средиземья, однако некую помощь они в состоянии оказать. Эльфы уберегли наследника Исильдура, при благоприятном исходе, это знание позволит вновь объединить людей и даст им надежду. — Я намеренно грустно вздохнул и продолжил: — Однако я боюсь, что может быть уже слишком поздно, Гондору не нужен король, а один человек не сможет изменить исход боя, будт он даже из рода Элендиля. — Это грустные вести. И Вы правы, Гондор не нуждается в кровном наследнике престола. Пусть нас и радует то, что кровь законого короля жива и продолжает течь по венам его потомков. — Грима скорбно мне ответил. — Что же, эти вести действительно важны для Гондора и могут уронить боевой дух людей в той же степени, как и поднять его. Думаю, Его Величество, — Грима подошел к трону короля и припал на колени, коснувшись ладони короля, привлекая его внимание, — не будет против, если уважаемый посланник из Ривенделла, проведет здесь ночь? Теоден вяло кивнул, переведя на меня блуждающий взгляд. Грима медленно привстал и обратился к слугам: — Подготовьте нашему гостю комнаты. — Те кивнув, быстро скрылись с наших глаз. — Оружие Вам вернут, когда Вы будете нас покидать. — Я не против, мне незачем нападать, а защититься я сумею и без оружия. Но я не ожидаю нападения в этих стенах. — Приятно слышать. — Грима улыбнулся мне. Мда. Зубы у него желтые, но хоть все на месте и то хлеб. В нынешние времена это среди людей редкость, скажу я вам.

Когда я присел на кровать я задумался. По всему выходило, что за проклятием на Теодене стоит Саруман. Вероятно, что Грима выдал магу маршрут патрулирования сына короля, отчего отряд попал в засаду. Долго этот спектакль продолжать не выйдет, у народа сдадут нервы и Гриму вместе с королем, просто снимут с поста власти. Ядом, мечом, петлей на шее — не важно. Однако атака на Рохан вскоре начнется, неделя или две — это максимум, если надеятся на верность информации от Саурона. Там уже будет не важно, кто стоит у власти, там главное просто выжить. — Господин эльф! — В мои двери кто-то постучал. Судя по голосу, это Эовин. — Можете войти, я еще не ложился. Девушка поспешно открыла дверь и найдя меня во мраке комнаты, затараторила: — Господин эльф, пожалуйста! Вы наша последняя надежда! Целители говорят, что раны Теодреда слишком глубоки и они отравлены. Он... может не пережить этой ночи. Пожалуйста, я прошу вас. Я сделаю что угодно, я... — Девушка заалела и поджала губы, опустив взгляд. — Тихо девочка! Не смей предлагать мне такое! Пусть ты и красива лицом и телом, но в моих глазах ты лишь дитя малое. Успокойся, пойдем. Покажешь мне этого юношу. — Не выношу слез. Особенно на лице ребенка. Девушка повела меня на нижний ярус дома Эорла. В коридоре царил полумрак, а в комнате, в которую я вошел и вовсе не горело факелов. Лишь свечи на столе, освещали бледное и холодное лицо, молодого парня. Я подошел к его постели и положил руку на лоб. Лихорадки действительно нет. Плохо. Организм не борется с ядом, явно виновата кровопотеря. Я посмотрел на заплаканое лицо девушки. Помогать или нет? Впрочем, можно же и выгоду получить? Подумаешь, поживет немного, так он в бою погибнет или через полвека сам загнется, если повезет. Я вспомнил Гриму и поправился: если ему сильно повезет. — Я помогу ему, но и цена будет высока. Я не благородный рыцарь, пусть и похож на него. Я могу быть крайне жесток, подумай. И предупреждаю сразу, лично мне, ты не нужна. Совсем. Однако жизнь твоя, будет моей. — Я жестко посмотрел подсвеченным зеленым огнем глазами на девушку, дабы та поняла всю серьезность ситуации. В моем мире было понятие Долг Жизни. Вот только его будет платить эта Дева, за своего... кого? Родственника? Возлюбленного? Мне все равно. Девушка посмотрела на меня глазами полными слез. Это попытка разжалобить? Не выйдет. Тут на кону жизнь, находящегося при смерти. Просто так я лечить его не стану. Леди Эовин посмотрела на лицо почти трупа, заботливо укрытого покрывалом. — Я... я. — Леди Эовин. Не стоит. — Так-с. И Грима оказывается тоже тут. — Раз уж Эру уготовил прерваться жизни Теодреда, то не стоит вмешиваться в его замысел. Цена за вмешательство в судьбу высока, не даром господин эльф, просит в уплату вашу жизнь. Как бы хуже не вышло. — Господин Грима, прошу Вас, позвольте Леди самой думать, как ей поступить. Она сама позвала меня, пусть теперь решает, стоило ли ей делать это. — Я... Я согласна! — Дева попыталась задавить в себе слезы. — Спокойнее. Ты не замуж выходишь, а в рабство записываешься. — Я посмотрел на Эовин холодным взглядом. Лицо Гримы исказилось. — Что же, договор заключен и ни я, ни ты, не вправе его нарушить. Теодред этой ночью излечится от ран, а я... буду в праве распоряжаться твоей судьбой, как пожелаю. Я взмахнул рукой и дева потеряв сознание, повалилась на пол, Грима едва успел подхватить ее. — Что ты сделал? Стража! — Они нас не услышат. Не бойся, ничего с твоей возлюбленной не произойдет. Мне просто нужно с тобой поговорить. Однако... — Я поставил вокруг Гримы барьер, дабы тот не удрал от меня. — Сначало нужно исполнить обещаное. Я занялся лечением, под моими ладонями загорался свет, изгоняя яд, затем я начал шептать заклинания. Раны закрывались, кости срастались, температура тела возвращалась в норму... Жить будет, вот только парнишка будет слаб из-за обильной кровопотери, но увы, заклинаниями тут не помочь. Я отступил от кровати и посмотрел на Гриму. — Мне поребуется твоя помощь Грима. Белы Маг — Саруман, заигрался. Он разгневал не только людей Рохана, но и Саурона — Темного Владыку Мордора. Саурон разрешил мне изничтожить Белого мага, я мог бы и сам сравнять Изенгард с землей, сожжа до тла его пещеры и башню, но... Библиотека, увы, должна уцелеть. Поэтому, ты должен помочь мне пройти в Ортханк. — Т-ты слуга Темного Владыки? — Грима затрясся, прижимая ближе тело бессознательной девушки. — Скорее его наемник. Мы очень давно друг друга знаем, раньше дружили. Сейчас — помогаем друг другу, не бесплатно конечно, просто на сей раз так совпало, что нашим общим врагом стал Белый маг. — Но он... Саруман Белый же... Это из-за армии? — Проблема не в армии. Саурону она действительно нужна и уничтожать я ее не стану, мне нужен только маг. Мне хватит сил убить его... Поверь. Да и за службу твою... Ты можешь просить меня о желании, я исполню его. Могу дать тебе красоту, могу силу, могу богатство, власть, а могу... и эту деву, что ты так трепетно прижимаешь к себе. Договор что она заключила, никто не вправе нарушить. Это не чары, это обмен жизни, никто не посмеет разорвать эту сделку. Решай. Откажешься — просто ни о чем не вспомнишь и останешься жить, как прежде. — Я-я... — Грима судорожно вздохнул и зажмурился. — Я согласен, провести Вас в Ортханк. — Я рад это слышать. И? Чего ты желашь взамен? — Леди Эовин. — Грима отвернулся от меня лицом. От стыда ли? От страха? — Хорошо. Я смогу заставить ее полюбить тебя, так же как и заставить ее перерезать себе горло. Отныне она твоя, но полностью ты получишь ее, когда я войду в залы Ортханка. — Я направил магию в сердце девы. Ее жизнь теперь моя, а после исполнения обещания Гримы, она станет его. И даже не будет особо против. Мне же дева не нужна, даже в качестве забавной зверушки. Какая-то песня даже вспомнилась: Как бессонница в час ночной Меняет, нелюдимая, облик твой, Чьих невольница ты идей? Зачем тебе охотиться на людей? Очень жаль, что ты тогда Мне поверить не смогла, В то, что новый твой приятель Не такой, как все! Ты осталась с ним вдвоем, Не зная ничего о нем. Что для всех опасен он, Наплевать тебе! И ты попала! К настоящему колдуну, Он загубил таких, как ты, не одну! Словно куклой и в час ночной Теперь он может управлять тобой! Все происходит, как в страшном сне. И находиться здесь опасно мне! Я снял купол с людей. Девушка вскоре очнется, я, окинув предупреждающим взором человека, направился к выходу. Заглушающие чары пали, стоило мне выйти в коридор. Кажется контакт налажен, можно спокойно дожидаться утра.

Бва-хах! У Гримы, кличка Гнилоуст оказалась. Ну точно Червехвост Петтигрю с любовной историей Снейпа! Как я ржал! Мысленно конечно, но глаза мои, просто искрились весельем. Грима утром втихаря сообщил мне, что вместе с Эовин, сопроводит меня в Изенгард и проведет в Ортханк. Я согласился, значит отправимся в путь днем. Оказывается за ночь, Грима сумел поцапаться с тем воеводой, что принес раненого юношу. Эомер — брат Эовин. Этот всадник мог заметить изменения в поведении сестры, отчего Грима решил искать защиты в Ортханке, покинув Эдорас вместе с возлюбленной. Ну и ладно. Целее будут, надеюсь под ногами они мне мешаться не станут, во время боя с магом. И вот сейчас, находясь в тронной зале на завтраке, я наблюдаю картину изгнания Эомера из рядов воинов Рохана. Какая-то закорючка на документе, решает воинскую карьеру неплохого в общем-то, человека. Мда-с. Без толкового командира, люди в грядущей мясорубке, долго не продержатся. Я направился в конюшню, проверять Вереска, заодно покормлю его мясом втайне. Люди-то думают, что это обычная лошадь, просто крылатая. Ого, о лошадях эти люди действительно умеют заботится! Это я к тому, что пальцы на руке у конюха все на месте, знает значит, что к чужому коню, необходимо относится с опаской и осторожностью. О-о-о. Радостная весть! Сын короля исцелился, чудо не иначе! Об-ал-деть!.. А я и не знал! Как оказалось, ни меня, ни Эовин никто не видел тем вечером. Люди конечно догадаются, вспомнив как Эовин просила меня помочь, но тогда мало людей в зале обратило на это внимание. Переполох устроеный Эомером, всех отвлек. Да и людям, проще оказалось поверить в чудо. Жители городка решили устроить празник с гулянием в честь выздоровления сына короля. Сам Теоден не препятствовал, разумеется, а Грима решил воспользоваться отвлечением и по тихому смыться, прихватив с собой Эовин. Он будет в дороге к Изенгарду и я с легкостью сумею нагнать его в небе. Песни людей оказались какими-то... специфичными. Сплошные поля и луга... лошади. Вот например сейчас, они запели какую-то бесконечную песенку. Я подобную в Зеленолесье спел и всем мозг выел чайной ложкой, вот только она “Про Лес” была: Вот растет дерево, а за деревом дерево, а потом снова дерво, а за деревом куст, а за кустом снова дерево... и так до бесконечности. А тут похоже аналогичная Роханская песня “Про Поля”: В зеленых роханских полях В зеленых роханских полях Над белогривою рекой Туман густой, как молоко В зеленых роханских полях. В зеленых роханских полях Играет радугой роса — Как самоцветы в волосах На тонких нитях ковыля. В зеленых роханских полях Пасутся кони на заре, И рог играет на горе В зеленых роханских полях. В зеленых роханских полях Гуляет ветер молодой, Травой играя как волной В зеленых роханских полях. В зеленых роханских полях Под небом бьется гордый стяг, Кольчуги серебром блестят В зеленых роханских полях... Дождавшись полудня, я попросился покинуть Эдорас, естественно уведомив об этом короля публично, тот столь же естественно, остался безразличен. Молчание — знак согласия. Стража уже зарание была предупреждена о моем уходе сегодня, отчего мне безпрепятственно вернули оружие и коня. Разогнав Вереска я улетел... и возвращаться не собирался.

====== Глава 31. Ты Черный Маг — ты обречен, Такая плата, таков закон! (Башня Ортханк, Изенгард) ======

О-о. А вот и Грима верхом на коне скачет. Несмотря на его не самый здоровый вид, этот смертный неплохо держится в седле. Ну, это ведь Рохан. Помнится, здесь на зачатках культуры, было принято детей кровью коней вскармливать и потом, как подрастут, в знак обретения совершеннолетия ловить диких коней, едва ли не голыми руками. Так что умению, абсолютно всех роханцев, держаться в седле я не удивлен, тем более Грима и Эовин — Эорлинги. Дева скакала на красивой двухветной лошади: бело-рыжей, а вот Грима взял черного коня. Я пошел на спуск и меня заметили. Путь продолжу наравне с ними, все равно не далеко — уже Фангорнский лес виден и запах реки чувствуется. Правда он, застоявшийся какой-то. Болото напоминает. А вот дым просто столбом стоит. — Простите Господин эльф, но как... вы собираетесь пройти незаметно, вслед за мной? — Гримо многозначительно посмотрел на меня. Ну да, я же свечусь как фонарик и на орка не очень-то похож. — А вот так. — Я наложил на себя маскирующие чары и исчез с коня. Грима выпучился на меня, как и его... подруга. Не долго ей девой оставаться, благо в этих землях о грубом насилии слышно не часто, пусть и бывает. Грима же силой деву брать не будет, он дождется ее согласия. Та хоть и не будет в праве отказать, но недовольство проявить вполне способна. Я снял иллюзию. Этот комплекс чар хорошо помог мне в Морийских пещерах, тут тоже сгодится, главное концентрации не терять и ни с кем не сталкиваться. Ни тени, ни запаха, ни звука, ни визуализации. Очень многослойная иллюзия, зато дается мне куда проще долгосрочных эльфийских чар смены облика. Те слишком хрупки для меня при создании образа, а вот грубо что-то скрыть, это я всегда могу, тонкость тут не нужна. — Я бы на твоем месте, больше об Эовин волновался. Не дело леди среди орков оставаться. — Я проведу ее в свои комнаты, меня пропустят. — Грима посмотрел вдаль, — Уже ворота виднеются. — Прекрасно. — Я спешился и приказал Вереску скрыться. — Я последую за тобой, дабы ты не потерял меня, я положу руку тебе на плечо. Грима кивнул и первел коня на спокойный шаг, дабы невидимый я, поспевал за ним. Хм. А тут не только орки. На воротах стояли истерлинги — дикари гор, люди немногим отличающиеся от неандертальцев. Теперь мне понятно откуда Саруман добывал материал для опытов. Роханцы пропажу своих людей заметили бы. Мда, помнится мне описывали Изенгард как самый культурный и красивый человеческий город, что мог посоперничать в красоте с Белым Городом. Вот только ни прекрасных садов, ни акведуков тут уже не было. Какой-то магловский сталелитейный завод получился. Я такое только в Мордоре видел, но там воздух всегда сухой и горелой, да гнилой древесиной, не пахнет. Я перевел взгляд на странное строение у гор Изенгарда. Саруман построил плотину, перекрыв реку, дабы та не препятствовала переправке сруба из Фангорнского леса. Хм. Он уже успел осины на окраине вырубить, немного по моим меркам, однако Энты за каждый куст трясутся. Видимо на гворнов маг еще не натыкался, может осознает опасность, вот и не углубляется в лес, держась окраины? Грима и Эовин спешились и отдали коней дикарям. Я безшумно подошел к человеку сзади и, как договаривались, положил ладонь в латной перчатке ему на плечо. Смертный вздрогнул и поспешил к башне. А сооружение-то высокое. Ортханк — “Двойной шпиль”, башня нуменорцев. Из чего она? Камень черен и насыщен магией, в данный момент двери ее, мне чем-то напоминают охранные чары дворца Трандуила и мои запирающие для Тайных Врат Хазад-дума. Грима безпрепятственно коснулся дверного кольца и потянул створку двери на себя, я последовал за ним, как и Эовин. Убрав руку, я оставил смертных разбираться с орочьей охраной, что возмущена появлением здесь человеческой женщины. Я передал право на жизнь девы в руки Гримы. Кажется он что-то почуствовал, ну да, тут еще что-то вроде односторонней эмпатии будет, это поможет ему лучше понять Эовин. Он мужик хитрый, сумеет искуссно использовать ее слабости и добиться хорошего отношения к себе. Я начал подниматься по винтовой лестнице, обнажив Хроарист. В этот черном мраке найти Белого мага, будет задачей не менее сложной, чем поиск белоснежной личины Аннатара в темной башне Барад-дура — тот еще геморрой, хоть и кажется что просто. Интересно, а какая башня выше? Хм? Судя по знакомому мне ненавистному с детства запаху, это алхимическая лаборатория. У орков мозгов не хватит здесь что-то изготовить не подорвав башню, да и дикари тоже тут быть не могут. Я с интересом заглянул внутрь. Стены ее хранят тайны седых веков, В башне заброшенной нет даже призраков. Лишь один силуэт, но я узнал его — Тень от себя самого. Какой-то этот Белый маг... совсем не белый. Нет, с белоснежной мантией и волосами все в порядке, но... Если вспоминать облик Аннатара, так тот сиянием рассвета светился, Гендальф впрочем, тоже с освещением игрался. А в присутствии этого Истари, даже огонь свечей менее ярким становится. Хм. Я стал медленно подходить к магу, навесив на себя щитов, что разрушило мою иллюзию. Маг почувствовал меня и схватился за посох. Ух, глаза карие и сверлят меня как! Пистолетные дула, а не глаза. Мой меч столкнулся с посохом — маг успел заблокировать удар. Я запер двери заклинанием, сюда теперь никто не войдет... и не выйдет. Черты лица у мага острые, борода ровная и почти не вьется. Посох тоже интересный, черный и явно не из дерева. Четыре зубца на вершине посоха, удерживают белую сферу, которая светится и кажется испускает разряды молнии. Волшебный дрын значит? — Экспелиармус! — Магический посох выбило из рук мага. Да, неожиданно, знаю. Интересно, верна ли моя теория о такой же беззащитности Истари без своего проводника, как и у привычных мне магов? Я метнул кинжал, маг выставил ладонь и лезвие застряло, войдя по рукоять, прошив ладонь мага насквозь. Истари сжал зубы и начал вытаскивать кинжал. Я совершил новый замах мечом, собираясь обрушить Хроарист на плечо мага. Саруман присел и откатился от меня. Резвый старичок — он попытался воткнуть мой же кинжал мне в бедро, да вот беда — тот исчез из рук мага. Истари направился в сторону посоха, что валялся теперь под каким-то столом с пробирками. — Секо! — Глубокий порез появился на спине мага, окрасив белый наряд в красный цвет. Я услышал болезненный стон и на моих глазах, маг сумел призвать посох. Неплохо. Направленный на меня поток энергии и чужой Воли, должен был просто сдуть меня. Однако я сумел вовремя выставить щит, поменяв полярность. Разнообразие магических щитов от проклятий, гораздо больше превышает числом те, что останавливают физические воздействия. А иммунитет к чужой Воле мне обеспечивают ментальные щиты. Элементарное заклинание Протего, просто отражает энергию направленную на него, вот и вышло, что сдуло не меня... а мага. — Кха! — У-у-у. Сильно видать приложило его. Плашмя ударило о стену, сшибив при полете еще и стол со склянками. Многострадальная его спина, теперь наверное еще и полна осколков. Мда. В который раз уверяюсь, что я и Гортхаур — единственные боевые маги на Средиземье. На Валиноре небось таких проблем нет, впрочем, у них и Ваньяр и Тулкаса за глаза хватает. — Кх-х. Кто... ты, эльф? — Он даже встать не пытается. Время тянет? Я вновь вышиб посох из рук мага, на сей раз перехватив его рукой в полете и начиная уничтожать, попеременно напитывая то светом, то магией. Структура предсказуемо не выдержала и сила майар, заключенная в посохе, начала постепенно разрушаться. Это не смертельно, но ослабит мага сильно и это очень больно. — Я? Я Келебримбор, Король Эрегиона. Думаю это имя тебе известно. — Я стряхнул пепел с перчатки, это все что осталось от посоха Сарумана. Мда. Боя не получилось, проще было сразу парализующим ударить и голову снести, в следующий раз в бою с Истари, так и поступлю. Времени меньше потрачу. — Эльф-кузнец, что создал кольца... Да. Имя действительно мне знакомо. Ты... не будешь слушать мои слова, Раб Врага! Ну же. Убей меня. — Маг попытался дернуть рукой, но лишь от боли в спине стиснул зубы и что-то прошипел. — Всенепременно Курумо, вот только смерть твоя будет окончательна. Чертогов Мандоса ты не увидишь. — Я замахнулся мечом. — Но... Но никому не посилам!.. — Маг в ужасе расширил глаза и попытался упозти из под удара. — Мне по силам. — Я мрачно посмотрел в глаза магу, чья голова ныне была отделена от тела. Даже бороду напополам перерубило. Я почувствовал, что душа майар, разрушается, не успевая покинуть физической оболочки и сознание мага отправляется в бездну. Да. Майар действительно оказались самыми смертными существами в этом мире. Я посмотрел на стол с записями. Хм. Названия веществ мне неизвестны в большинстве своем. Однако по их описанию я понял, что маг действительно сумел создать порох. Одно описание вонючего вечества, пахнущего тухлыми яйцами и образующееся у огненных гор, я сумел понять, что имеется ввиду сера. А из описания вонючего вещества из выгребных ям и гнили — селитра и прочее, вперемешку со взрывоопасным эффектом метана. Пусть и мои познания в магловских науках ограничиваюттся начальной школой Литтл-Уиннинга, но кое-какие основы я знаю, да и зельеварение тесно связано с алхимией и магловской химией. Я начал собирать записи с упоминанием огнеопасных газов и взрывоопасных смесей. К уничтожению ингридиентов я подходил осторожнее, используя Эванеско, что безо всяких дурных последствий уничтожает предмет. Удостоверившись, что никаких веществ в лаборатории не осталось, я попросту сжег записи в руке. Вот и нет больше пороха. — Господин?.. — Когда я снял блокировку с двери, я услышал голос Гримы. Я тихо отворил дверь, пропуская смертного внутрь. Грима осмотрел устроенный мной бедлам и наткнулся на окровавленное тело мага, с головой, лежащей справа и отдельно от тела. Грима тяжело взглотнул и посмотрел на меня. — Г-господин эльф... Т-там армия... Орочья армия Сарумана! Она выстроилась на площади перед башней и ждет приказа... м-мага. — Грима вновь наткнулся взлядом на обезглавденное тело. — Армия его получит. Саурон сказал, что войско должно отправиться в поход, значит так тому и быть. — Я навел на себя образ Сарумана Белого и трансфигурировал из письменного пера посох. — Похож? — Я подправил себе голос. Грима отшатнулся, в шоке переведя взгляд с иллюзии на окровавленый оригинал и так несколько раз. — Что он там должен им сказать? Какая у Сарумана была цель? — Построить новый мир, разрушив старый. А орки просто хотят боя и он обещал утолить их жажду боя. — Мда. Даже неоригинально. Это хорошо, значит я легко справлюсь. Идем. Грима провел меня на болкон. Урук-хаи увидев меня, точнее образ своего Повелителя, затрубили в рог, двойным сигналом. Десять тысяч пеших воинов, полностью вооруженых и с оборудованием для осады. Куда именн собрался направлять эти войска Саруман? Крепостей в Рохане не так уж много, тем более каменных. Я шепотом спросил Гриму, куда именно должны идти эти войска и получил в ответ... Все города Рохана. Ладно, подбордрим смертников. Я усилил голос: — Появилась новая сила! Победа будет за ней! — Урук-хаи, услышав это радостно взревели. — В эту ночь, землю оросит кровь Роханцев! Истребите всех без пощады! — Воины забили мечами о щиты, я крикнул и поднял высоко руки: — В БОЙ!!! Армия развернулась и начала марш. Я тихо пробормотал своему единственному слушателю: — Рассвета люди не увидят... Их спасет только чудо. Я посмотрел на смертного и направился вглубь башни. Грима засеменил следом, а плащ-то у него точно как у Снейпа развивается. — Я слышал что в Ортханке есть палантир. Ну такой... круглый камень или стеклянная сфера. Ты не знаешь где он? — Знаю Господин, идите за мной. — Грима отвел меня в какой-то зал с постаментом. На поверхность была накинута шелковая ткань, закрывая круглый объект. Я стянул ткань. Хм, этот черный камень был неоднородного цвета, а если приглядеться, можно и вращение частиц внутри заметить. Скорее всего это какой-то хрусталь, залитый магией. Я положил ладонь на шар, предварительно сняв перчатку. Перед моим взором появился ряд мысле-образов и связь с Мордором наладилась. Багровое Око запылало перед моими глазами. — Значит Курумо действительно мертв, я почуствовал его смерть. Хорошо. Необходимости в Изенгарде у меня нет и если ты решишь покинуть башню, я ничего не потеряю, однако... библиотеку нужно сохранить. — Я сумею сделать это. Я заберу оригиналы, а копии передам твоим слугам. Все книги и бумаги поместятся в заколдованной сумке... Урук-хаи направились в земли Рохана и Изенгард почти беззащитен, я опасаюсь гнева гворнов и Энтов, Белый маг вырубал в нем деревья и перекрыл реку, здесь опасно оставаться. Кстати... Балрог мертв и гоблины Мории запрашивают лидера. Они согласились присягнуть тебе на верность. — Приятно слышать. Я отправлю к ним назгула... и в Ортханк тоже, он заберет записи и возьмет их в Морию... Связь прервалась и я потер переносицу. Ненавижу ментальную магию и вторжение в разум. Эта зараза, Саурон в смысле, ненавязчиво поскребся о зеркальную поверхность моих щитов. Неприятно, но вполне ожидаемо. Я обратился к Гриме, запихивая под его неверящим взглядов, палантир себе в подсумок. — Где здесь библиотека? — Спросил я, мысленно уже начиная приказывать башне, перестроить чары под мое требование, отчего из меня начало качать магию. Двери башни запечатались, теперь можно безнаказанно убивать любого встречающегося мне охранника и слугу. Грима повел меня в библиотеку — он же архив. Хм. Почти как Хогвартская, а ведь здесь каждая книга уникальна. Что же, приступим, я попросил Гриму принести мне две прочных сумки, буду накладывать на них расширяющие чары.

Библиотека в башне опустела, мы управились за ночь. За эту же ночь, сюда периодически совались охранники, теперь кучка их окоченевших трупов с дырами от кинжалов, перегородила вход в этот храм знаний. — Эовин в безопасности, я перекрыл магией этаж на котором она находится. Все двери заперты, не волнуйся. — Я бросил взгляд на человека, — Тут кстати, есть что-нибудь съедобное? А то вы оба не завтракали, да и я тоже... — Кладовая есть, только... там, охрана может быть, а я... — Провожу, не бойся. И Эовин с собой возьмем. — Я посмотрел на последнюю книгу и скопировал ее. Это магическую книгу скопировать трудно, на них защита обычно стоит, но это... просто макулатура. Я пошел вслед за Гримой к его комнатам. Эовин тут безвылазно всю ночь просидела и была рада смене обстановки, а на предложение позавтракать и вовсе чуть ли на месте не подпрыгивала. У кладовой была охрана... ключевое слово — была. Теперь ее нет, а три трупа не в счет. М-м, неплохо! Я счастливо вцепился зубами в копченый свиной окорок. — Оставаться в Ортханке опасно. Даже Саурон не желает закрепиться в Изенгарде. В Ортханк конечно уже никто не проникнет, но оставаться взаперти смысла нет. — Я выжидательно посмотрел на смертных. — Грима, я благодарен тебе за услугу и обещание выполнил, однако меня интересует, что ты... вы, будете дальше делать? — Не знаю, Господин. — Грима отвлекся от еды и посмотрел на меня. — В Рохан, если там кто-то цел, мне дороги нет... — Тебя мне посоветовал сам Саурон, может его и не сильно заботит судьба народа его врагов, но и слуг верных он чтит. Я могу переправить тебя в его земли... Не в Мордор не бойся. В Ханнат или Умбар, там у Вастаков не плохо, сам бывал там пусть и не часто. — У меня нет иного выбора Господин. — Грима вяло повел плечом и посмотрел на Эовин. Та с интересом нас слушала, а поймав наш взгляд,она спросила: — Если там могут жить люди, значит там не так все плохо... Господин эльф, а все же, кто Вы? Я не думала что когда-нибудь встречу эльфа, тем более дружного с Темным Властелином. — Я Эльфийский Король и с Сауроном я имею весьма... сомнительные отношения в глазах других эльфийских Лордов и Леди. Мой народ давно считается изгоями и это никак не связано с темными силами, однако, сейчас мы единственная боевая сила на Средиземье, что может с успехом противостоять силам Мордора... но нам это не нужно. Зачем воевать за тех, чья судьба никак на нас не скажется? — Король Эльфов?!.. — Эовин подавилась, а Грима... я не знал, что этот чахоточный, может побледнеть еще больше. Я весело постучал пальцем по своей короне. — Угу. Причем один из старейших из всех и при этом, являющийся сильным колдуном. Со мной предпочли не связываться, хоть моих действий и не одобряют. Предлагаю вам начать сборы. Я дам вам заколдованных сумок, туда вы сгрузите еду и ценности, дабы не оказаться с пустыми руками на новой земле, а я попрошу у Саурона тех крылатых тварей, думаю, что если рохиррим может справиться с диким конем, то и с Лиходейской тварью сможет. По небу полетите. — Пояснил я смертным. Те кивнули и по быстрому стали доедать, я коснулся палантира, вытащив его из сумки и связался с Сауроном. Как ни странно, с доставкой людей на недовиверах он согласился, учитывая что заплатят смертные, некоторыми артефактами из башни. Прекрасно. Люди обрадовались этой новости и они начали сборы, кидая драгоценности и оружие в безразмерные мешки. Мне парочка безделушек тоже приглянулась. Через два дня мы полностью очистили башню. Я от врагов, смертные от ценностей, как внезапно я услышал вой на грани восприятия. Я поспешил выйти на балкон, лес на горизонте двигался... некоторые деревья шли в нашу сторону. Энты. Я нашел Гриму и Эовин в кладовой, что стала для нас столовой. — Фангорнский лес пробудился. Энты заметили урон, нанесенный орками Сарумана их дому. Деревья движутся сюда, идите, сами взгляните. — Люди подскочили со своих мест и поспешили на балкон вслед за мной. Я оперся о поручень, вглядываясь в границы леса. Одиночные деревья, подобно людям, разделив ствол на две ноги, шагали к стенам Изенгарда. Исполины начали ломать стены и бросать их куски в машины орков. Они давили воинов Изенгарда, в то время как мечи и стрелы не наносили им значительного урона. Атака была стремительной, деревянных исполинов было много, очень много. Орки додумались забрасывать горящими стрелами энтов и поливать их горючим маслом, но это не особо помогало. Внезапно в нашу сторону полетел огромный кусок стены, я подорвал его в воздухе и выставил щит против мелких осколков. — Если к нам подлетят крылатые звери Мордора, их просто собьют. — Я мрачно посмотрел вниз на разъяренных Энтов. На горизонте зашевелились еще деревья, вот только в нашу сторону они пока не спешили, они направились к дамбе. — Они сейчас освободят реку и вода затопит Изенгард вместе с пещерами. Раздался грохот и пенящийся белый поток, устремился вниз с горного ущелья, нас действительно затопит. Ортханк устоит, но вот город внизу... Деревья пустили корни, что бы их не смыло потоком. Пар и брызги долетели до нас, даже с такого расстояния. Крики орков, радостные завывания деревьев. Торжество природы над жалкими потугами смертных контролировать стихию. Я посмотрель вдаль и обомлел... — О нет. — Я посмотрел как лес, Весь Лес, начал шевелиться. — Энты спустили гворнов с поводков. — Гворнов? — Эовин смотрела на дергающиеся в далеке зеленые кроны Фангорнских деревьев. — Скажем так, люди не просто так пропадали в этих лесах, а Энтов не просто так называют пастухами деревьев. Они не столько охраняют деревья от людей, сколько людей от деревьев. Гворны, это те же Энты... но жаждущие крови. Когда-то давно, эльфы пробудили деревья, дав им разум и те, научились ходить и говорить. Но однажды, Тьма проникла в эти земли и деревья сошли с ума. Эльфы бежали, но сумели заставить деревья уснуть. Энты хранили их покой и если гворн случайно просыпался, задачей Энтов было усыпить его вновь... Но сейчас. Я не понимаю, неуж-то Энты так обозлились из-за кучки осин? Энты не сумеют вновь усыпить такое количество гворнов, они просто разбегутся. Эти безумные деревья сожрут все живое... Мы смотрели как лес... с рычанием и стоном, треская ветвями и ударяя корнями о землю, подобно зеленому морю, начал расти в ширь. Эльфы... люди... орки... звери, гворнам все равно кого убить. — Эльфы начали это... — Я, ожесточив взгляд, посмотрел на обезумевший лес. Магия заискрила молниями вокруг меня и я услышал, как смертные начали медленно отходить от моей светящейся фигуры. — Эльф... это и закончит. Адеско Файр! Пламя огненной птицей взметнулось с моей ладони и направилось в сторону живого леса, а дальше развергся Ад. Под моим конторолем ревущее пламя огненными зверями, обрушивалось на деревья, моментально обращая их во прах. Энты в Изенгарде ярастно взревели и начали атаковать башню чем могли, ветвями, камнями, даже пробовали залезть на нее. Бесполезно, переделанные мною чары отталкивали их. Я небрежным взмахом запястья второй руки, разбил очередной снаряд, метивший в меня. Пламя на горизонте двинулось в сторону гор, дальше чем я мог видеть, а значит и контролировать огонь. Я развернул движение пламени, стараясь наугад обхватить кольцом, как можно большую площадь леса и стал медленно стягивать огненное кольцо внутрь. Я вытащил свободной рукой, палантир из сумки, пытаясь с его помощью разглядеть ближайшие окрестности, вроде получилось. Я стал направлять пламенных химер дальше, ориентируясь на видения из артефакта Нуменора. Фангорн горел, так стремительно, что сразу было понятно, что огонь необычен не только принимаемыми им формами, но и тем, что даже дыма не было. Температура горения до нас не доносилась, а должна ведь, но... никто не знает, горячий ли на самом деле, колдовской огонь? А вот я знаю, что температура не чувствуеся, потому, что сгорает и сам воздух, не успевая удержать тепла. Это не огонь... это чистая магия разрушения, лишь подражающая пламени, для контролируемого распространения. Эта магия, может быть и водой и воздухом, если слегка подправить заклинание, но зачем? Ведь огонь так красив?

Черней вороньего крыла,

Возникла сила разбудившая Тьму.

Лежит распятая земля,

С мольбой взирая в Пустоту!

Земля и стонет и дрожит,

Вокруг смятение и боль рождает Злость!

Тебя еще ведь не сожгли

И быть в Аду не довелось!

Власть Огня!

Багровый отблеск как знаменье.

Власть Огня!

Живых и мертвых сочтет.

Власть Огня!

Здесь брода нет, но есть последний мой удар,

Все остальное не в счет!

Огонь покорным быть устал,

Устал смирять свой гордый нрав и Дух!

Жестоким зверем он восстал,

Презревшим милость наших рук!

В нору забейся, жди конца.

Пусть рядом глотки рвут Добро и Зло!

Твердит тебе второе Я,

Скрывая истины лицо!

Власть Огня!

Багровый отблеск как знаменье.

Власть Огня!

Живых и мертвых сочтет.

Власть Огня!

Здесь брода нет, но есть последний мой удар,

Все остальное не в счет!

Война без правил, без границ.

В одном потоке жарком кровь и пот.

Хохочет Смерть сыграв на бис,

Каприз где судьбы вместо нот!

Пощады нет в моих глазах,

Ты смотришь в них и не отводишь взгляд.

Сгорает твой животный страх

Сжигая чувства на углях!

Власть Огня!

Багровый отблеск как знаменье.

Власть Огня!

Живых и мертвых сочтет.

Власть Огня!

Здесь брода нет, но есть последний мой удар,

Все остальное не в счет!

Закончив уничтожение леса, я осмотрел полученый результат... Белые поля, как будто бы покрытые снегом... Но это не снег — это прах, пепел, пыль и песок. Сжует железо, сталь сожрет и горы в порошок сотрет. Магический огонь уничтожает все, если его не контролировать, он действительно сможет уничтожить мир. Мощь огненной реки Флегетон из древнегреческой мифологии и одна из сил Смерти. У меня перед глазами все поплыло, кажется... мне все же удалось получить магическое истощение. Подумаешь, уничтожил сколько-то там акров леса, или много больше... Фангорн был просто огромен. Я закачался и палантир выскользнул из моей руки, рухнув в воду у подножия башни. Я усилием оттолкнулся от поручня и упал на спину. Все померкло.

— Господин эльф? — чей-то противный голос, вперемешку со зловонным дыханием, разнесся рядом справа от меня. Я дернулся и что-то промычал. — Ваше Величество? Я проморгался и сфокусировал взгляд на роже Гримы Гнилоуста. Какое жизнерадостное пробуждение. Я осмотрел обстановку, похоже меня втащили внутрь башни и перенесли в чью-то спальню. — Ух. Как хорошо что Вы живы! Я было подумал, что Вы умерли, но потом вспомнил слух, о том, что эльфы могут спать с открытыми глазами. То что Вы продолжали дышать, убедило меня в этом. — Грима поднес мне кубок с водой, я понюхав и машинально проверив содержимое, не почувствовал в нем лишнего и жадно припал губами к кубку. Глубоко вздохнув, я начал приподниматься с кровати, доспеха с меня снимать не стали, только перевязь с оружием и колчаном отстегнули. Свое вооружение я увидел на прикроватной тумбочке. — Сколько я проспал? — Уже утро, Вы проспали всю ночь. — Понятно. Это хорошо, мог бы и на неделю слечь. А где Эовин? — Наблюдает за потасовкой снаружи. Представляете, с деревьями оказались и два человека. Низенькие, как гномы, но без бороды и на детей похожи. — Это полурослики из Шира — хоббиты. Как они выглядят?.. Впрочем, я сам посмотрю. — Я начал медленно вставать с постели. Грима передал мне перевязи с оружием и я занялся приведением себя в порядок. Прихватив со стола в углу, поднос со снедью, Грима отправился следом за мной. Я трансфигурировал себе и смертным стулья и стол. Грима поставил поднос на него и мы, принялись завтракать на свежем вохдухе. Камни больше не летали, видимо Энты поняли тщетность своих усилий или просто испугались моего гнева. Я посмотрел вниз на высокого Энта, на чьих ветвях, с комфортом устроились два полурслика. Хм? Мерри и Пиппин. И откуда они здесь? Я услышал звук рога. Люди, но вроде не Гондор. — Это Роханские всадники Господин эльф. — Грима прислонился к парапету, щуря глаза, — Да, это они и... кажется с ними... Белый маг?! — Грима в ужасе отшатнулся и чуть ли не спрятался за спинку своего стула. — Это не Саруман, не бойся. Просто похоже, что мое освобождение Белого мага от головы, освободило должность в иерархии Магов и Гендальф Серый, стал новым Белым волшебником. Его повысили, если сказать иными словами. — Я с интересом разглядывал Истари, а он явно прибавил в силе. Ограничений на нем значительно меньше, но до образа Аннатара ему далеко, не то что до Гортхаура, что прошлого, что нынешнего — развоплощенного. Энт на котором восседали полурослики, двинулся в направлении появившихся всадников. Хм, Леголас, Гимли, Арагорн, Теодред и Эомер. Король Теоден тоже здесь, с трудом его узнал. Видимо проклятие еще и здоровье ему подрывало, делая немощным, а тут теперь передо мной воин стоит. А вот и Гендальф, прибыл аж на самом Седогриве — царе лошадей. Энт обратился к магу, его гулкий голос был слышен на всю округу. — Рад видеть тебя... Белый маг. Как видишь, Изенгард пал, но наш лес... Его больше нет. — Энт шумно вздохнул и махнул ветвью в сторону пепелища. — С завалами мы справимся, но нужно разобраться с колдуном, что заперся в башне. — Так пусть он нам покажется! — Арагорн, подвел коня к порогу башни, его нагнали и остальные всадники. — Осторожнее. Саруман опаснен, когда загнан в угол. — Гендальф предупреждающе сказал всем. — Да отрубите вы ему голову! И делу конец! — Гимли как всегда прямолинеен. — Саруман? Нет. Это не Белый маг уничтожил Фангорн, это был эльф-колдун! — Энт яростно взревел и указал на нас ветвью. Я весело помахал всадникам куриной ножкой с балкона. — Келебримбор! Ты заодно с Саруманом?! — Гендальф угрожающе воссиял аки звезда. Угу. Напугал ежика голым задом. — Нет. — Я усмехнулся ему и призвал через Акцио, голову Сарумана, швырнув ее под копыта коня Леголаса. — Радуйся Гимли, сын Глоина! Наши желания по отношению к этому магу совпали! — Голова влетев с плеском в воду, начала стремительно погружаться на дно. — Гендальф! Вижу ты успел сменить цвета? Я лучше чувствую в тебе Пламя Айнур, поздравляю с повышением. Знаешь, мне как-то не везет на Белых магов, они вечно устраивают мне неприятности, зато сами потом плохо кончают. Ты уже четвертый для меня. — Я вспомнил Дамблдора — великого светлого мага, потом Аннатара — тоже вроде светлого, теперь вот Саруман скончался — глава Белого Совета. Правда ни черта они светлыми, белыми и прочее не были! И вообще у смерти два цвета: Черный и Белый, а в моем случае еще и Зеленый.

А ланиты бледны, как терновник весной,

И, как ворон, чернеет наряд расписной.

И шагов его эхо наполнило зал,

Взор потупили лорды, и каждый молчал.

Удивился король: “Кто велел, чтобы он,

Этот мальчик прекрасный, был так облачен?

Почему, мое сердце, явился ты в зал,

Точно для похорон я придворных созвал?”

И склонился ребенок тот пред королем,

По лицу его слезы струились ручьем.

“Ты о черном спросить, о король, повелел:

Изменился цвет смерти, сегодня он бел”.

— Его не обязательно было убивать... Эх. — Гендальф проводил взглядом затонувшую голову собрата. — Ответь, зачем ты сжег лес? Я и ранее подозревал, что это была именно Твоя работа, а сейчас только уверился в этом! — А вы спросите: Зачем это тупое, прямоходящее бревно, пробудило гворнов! Эти проклятые деревья не вернулись бы назад в Фангорн, а разбежались бы по всему Средиземью, охотясь на все живое! Гендальф нахмурился и посмотрел на Энта. Тот возмущенно загудел и поднял обломок какой-то деревянной конструкции, с размаху бросив его в меня. Я выставил щит и щепки подобно дождю, осыпали всадников внизу. На сей раз щит поставил уже Гендальф. — Древень, успокойся! А ты... Эльфийский Король, ответь! Почему уничтожил абсолютно Все деревья? — Я не сильван, что бы различать Энт, передо мной, Гворн или обычное дерево! Все равно в этом лесу ничего не жило, кроме всякой мелочи. Зато на таком удобрении после дождя, нормальный лес вырастет. Тьму в земле, мой огонь тоже сжег! — Эовин! Я узнал тебя! Ответь мне сестра, почему ты сбежала с этим... предателем? — Эомер заговорил, как только увидел в нашей компании свою сестру. Эовин отвела взгляд и поспешила скрыться внутри башни. — Эовин?! Ответь колдун, какие чары ты наложил на мою сестру?! — Она сама их на себя наложила, обменяв свою свободу на жизнь сына Короля. — Я холодно ответил, взглянув на Теодена и Теодреда. — Она согласилась на такие условия... вот только, я обменял ее свободу, на услуги Гримы, дабы тот тайно провел меня в Ортханк. Все честно и Эовин теперь принадлежит Гриме. — Освободи ее! Слышишь? Немедленно! — Эомер погрозил нам копьем и Грима все же скрылся за стулом. — Я не собираюсь позволять какому-то сопляку, мне приказывать! — Я засветил синими глазами на всадников, посылая взрыв в воду у ног коня воина, поднявшиеся горячие брызги окатили всадников, — Да и не могу я — договор разорвать никто не в силах! Это был обмен, заключенный по правилам силы, не подвластной нам всем. Жизнь или Смерть, но ценой была назначена Свобода! — Успокой свой гнев Эльфийский Король. — Гендальф грозно посмотрел на всадников и те опустили вскинутое оружие. — Скажи, не ведомы ли тебе планы Врага? — Нет. Но на том месте, где вы сейчас стоите, есть видящий камень — палантир. Это древняя реликвия Нуменора, можете сами спросить Гортхаура о его планах или проследить за ним... Если не боитесь привлечь его внимание, разумеется. — Это слишком опасно! Но неужели... Ты ничего не узнал в Ортханке? Саруман оставлял записи, я хорошо знаю его. — Я сейчас вижу, насколько хорошо ты его знал, раз проморгал его опыты с орками и дикарями из гор! Неужели ты стал не в силах напрячь свой разум? Гондор, это единственные земли, что могут стать угрозой Мордору, а ведь Гортхаур на них еще и в обиде... — Я понял тебя. Ты прав... Что ты собираешься делать? Я был удивлен твоим появлением в Хазад-думе, а сейчас я вижу тебя в Изенгарде... Что дальше? — Мордор. — Просто ответил я и направился внутрь башни, Грима закрыл за нами двери.

— Он действительно сказал Мордор? — Гимли посмотрел на Леголаса. В их отряде, самый острый слух был у эльфа. Однако ответил гному Гендальф Белый: — Да. Он действительно намерен отправится в Мордор. — Я помню того эльфа, выходит, он действительно излечил моего сына. — Король Теоден отвел взгляд от башни и посмотрел на мага. — Ты назвал его Королем Эльфов, он действительно... их Владыка? — Да. Он старше Трех эпох и крайне силен. — Он намерен одолеть Саурона? — Эомер недоверчиво взглянул на Гендальфа. — Он может, но... Я не думаю, что он станет это делать. Этот эльф, затаил глубокую ненависть к человеческому роду. Люди пугают его, вернее его пугает то, чем способны стать люди... Он скорее поможет уничтожить Гондор, чем поможет их народу в битве. — Но ведь он... спас моего сына, я не понимаю. — Теоден не мог понять это существо, что сумело уничтожить лес и убить Сарумана Белого. — Спас, да. Но ценой свободы той девушки. Он не относится плохо к тем людям, чьи имена он знает и чьи лица помнит. Он просто не вмешивается в их судьбу. Однако, он ненавидит ваш народ в целом. Гондор возвели потомки Нуменора, хорошо будет, если он просто не станет участвовать в атаке, иначе город Минас Тирит, станет воистину белым. — Маг перевел взгляд на белые пустоши, где некогда был Фангорнский лес. — Этот старый эльф с нашим Врагом очень похожи, я слышал, что они даже некогда дружили. Они оба великие кузнецы и волшебники, оба знают войну и испытали тяжелую потерю, оба воспитанники жестоких существ. Оба Короли своих народов. Темный Лорд и Светлый Лорд... и так похожи. Я боюсь, что Келебримбор мог выдать наших друзей-полуросликов Врагу. Указать на их тяжелую ношу... Остается надеятся, что скрытность хоббитов им поможет... — Владыка Келебримбор может быть расстроен вмешательством эльфов Лотлориена, в битву у Хельмовой Пади, надеюсь это заставит его отказать в помощи Саурону. Иначе... я боюсь того, что он может сотворить. — Леголас с грустью осмотрел пепелище. — Темный менестрель сильно печется о своих собратьях, но и с принятыми ими решениями он не спорит. Он обещал Саурону не вмешиваться в битвы людей, но это касалось лишь его выступления на их стороне... Он вполне может в одиночку разрушить Минас Тирит, но до сих пор этого не сделал, хоть его неприязнь к их народу сильна. Его ненависть исходит из страха, в этом Гендальф прав, но его ненависть холодна, она не затуманивает разум. Он не нападает на людей первым, он предпочитает игнорировать их, но он всегда готов к войне... как и его армия. — Очаровательно. Гондор терпеть не могут два сильнейших колдуна с армиями! Я удивлен, что этот город до сих пор существует! — Гимли поерзал в седле. — Это потому, что Келебримбору нет до него дела, а Саурон был слаб после поражения. Но теперь, Враг может привлечь в войу и силу Короля Эллери, тогда Гондору не выстоять. — Гендальф спешился, начав искать что-то в воде. — Что ты делаешь? — Арагорн тоже слез с лошади. — Палантир ищу. Это действительно, наша единственная возможность узнать точные планы Врага. — Эм. А как Эльфийский Король собирается отправится в Мордор, башня ведь в осаде Энтов. — Теодред окинул взором затопленый Изенгард. — Если он захочет выйти, то ни мы, ни Энты его не остановят. Но в его распоряжении есть крылатые кони, одного из них — вороного коня, я видел не вдалеке. — Это Вереск. Этого жеребца мой отец подарил Темному менестрелю и тот вырастил коню крылья. — Леголас с тихим всплеском спрыгнул с коня в воду. — А почему вы его менестрелем называете, если он Король? — Теоден с интересом смотрел на копошение мага в мутной воде. — Это прозвище, что дали ему гномы Хазад-дума, когда были еще живы. — Гендальф начал водить посохом по дну. — Келебримбор пел им песни. Но песни эти, несли в себе налет теней, что были во временах о которых он пел. Если послушать как он поет, можно понять, как он смотрит на мир — с легкой издевкой и иронией. — Хах. Я помню одну, что он пел моему отцу в Эрин Гален. Мы тогда не особо поняли ее смысла, а Владыка Келебримбор был пьян, но помнится краснели мы все. Даже Король Трандуил. — О! Я тоже помню его песни! Теперь я уверен, что их этот эльф-колдун и пел! Песни эти, гости Хазад-дума в Эреборе пели, гномам тогда сказали, что если менестрель пьян, то песни у него особенно веселые выходят! У вас он такие же пел? — Гимли аж подпрыгивал в седле. Леголас посмотрел по сторнам и ехидно улыбнулся. — Да мистер Гимли, именно такие... веселые... он и пел. — А какие? Ну спой же нам! Я знаю, у вас эльфов память хорошая! — Гимли ехидно посмотрел на людей. Маг что-то крякнул и с еще большим усердием принялся бултыхать воду. — Пусть люди преисполнятся впечатлений от песен пьяного Эльфийского Короля! — Ладно мистер гном, леди среди нас нет, поэтому отчего бы и не спеть? Помнится эту, менестрель спел нам, когда изучил поселение нашего народа, он ведь полтора тысячелетия, ни разу не покидал дворца Трандуила и абсолютно не ориентировался в городе. — Леголас улыбнулся и запел задорным голосом: Есть улицы эльфийские, С названьями забавными, И тролльские, и гномские — Одна другой смешней! А мне милей ханнатские, Иль, может быть, умбарские. От их названий ласковых Становится хмельней! Пройдусь по *****, Сверну на *****. У ******* я постою в строю! Попью вино в ****, Съем булочку в ****, Потом еще рогалик съем На *****! Пройдусь по *****, Сверну на ***** И на ****** Я постою в тени! Присяду на ****, Проедусь по ****, Как будто прямо на ***, Ведут меня они! Гимли заржал не хуже лошади и, не удержавшись в седле, шлепнулся в воду, уйдя в нее с головой в тяжелом доспехе. Люди, краснели, бледнели и хихикали. — Ка-ха-ха. Буль. К-кажется я понял почему он просил не распрстраняться никому о том, что Король Эрегиона, является еще и Темным менестрелем! Хи-хи. Буль-буль. — Гимли, не удержавшись наплаву, погреб к ступеням башни. — Ну, когда он пьян он очень весел. Правда остальные его песни, весьма мрачны. Дайте-ка припомню... А, вот подходящая! — Леголас вновь запел: Был вечер, падал белый снег Я попросился на ночь в дом Там в черном платье менестрель Пел песни перед очагом Он пел о проклятых вождях, О том, что Свет не есть добро О позабытых королях И люди слушали его Он пел о том, что не понять Где белый, а где черный цвет И что давно пора понять Что правды в этом мире нет Он светлых проклинал богов В глазах огонь его сверкал Он не боялся страшных слов И снисхожденья не искал Он был высок, хорош собой И чистый голос ввысь летел Он звал померяться с Судьбой И песней все сказать хотел Я не забуду его глаз Глубоких, словно бездны мрак Я видел их всего лишь раз Но позабыть не смог никак В них бились блики от огня. И менестрель вдруг замолчал Он оглянулся на меня И, посмотрев в глаза, сказал: “Я знаю, ищешь счастья ты По свету, дом покинув свой Но мир не стоит суеты, И потому, пойдем со мной! Смотри — несовершенен мир Где Свет, там кровь и правды нет Илуватар — пустой кумир Ты заблуждался много лет Пусть проклинают люди нас, Но мы свободны и сильны Я знаю, наш настанет час Он вечен, Повелитель Тьмы Ответь, идешь ты или нет За мной в бессмертие и Тьму Кто знает, что такое свет?” И вот что я сказал ему: “Не осуждаю я тебя Кто знает, может ты и прав Я ж не смогу сломать себя И к свету тянется мой нрав Я шел искал свою судьбу Через невзгоды и года Все это время предо мной Сияла Запада звезда Да, я пошел бы за тобой — Ты песней ранил душу мне Но мне начертан путь иной До истеченья жизни дней Я знаю, вечен в мире свет Мой клич “Творить, не разрушать” Я не иду с тобою, нет Вот все, что я могу сказать…” И улыбнулся менестрель Сказал: “Ну что ж, да будет так У каждого есть в жизни цель Тебе — звезда, мне — ночь и мрак. Вам, светлым радость и добро Мне — скорбь и вечная печаль Нам общих не иметь дорог Я ухожу во мрак, прощай!” Надев на плечи черный плащ Он тихо вышел за порог А я, оставшись у огня, С тех пор забыть его не смог… — О ком это? Что за Черный менестрель? Нам что, Темного мало? — Гимли не совсем понял. — Келебримбор сказал, что Черный менестрель, олицетворял сомнение и Тьму, сокрытые в нем самом. — Леголас пожал плечами и продолжил поиски. Пиппин спрыгнул в воду, увидев на дне что-то светящееся. Он недалеко отошел от Энта, где, наклонившись среди обломков, достал из воды круглый черный шар. — Пиппин! — позвал полурослика Арагорн. — Тресни моя кора! — воскликнул Древень, поняв, что именно держит в руках хоббит. — Перегрин Тук! — подойдя к хоббиту, позвал Гендальф. — Дай мне это, дружок. Повертев шар в руках, Пиппин отдал его белому магу, который тут же укутал шар в белых складках своей одежды. Затем Гендальф как-то недобро посмотрел на хоббита и тот виновато опустил голову. Когда к нему подъехал Арагорн, хоббит взбобрался в седло позади него. — Не нравится мне эта штуковина. — Гимли проводил взглядом сферу. — Мой отец говорил, что Темный менестрель проявлял крайнюю осторожность к подозрительно светящимся камням. — И был абсолютно в этом прав. Ибо подобные камни погубили его семью, палантиры как и сильмарилы, все они были созданы его дедом Феанором. Этот камень сумеет показать мир глазами Врага, отчего можно запросто потерять рассудок! В Изенгарде нам больше делать нечего. — Маг вскочил на Седогрива и развернулся в сторону пепельной пустоши. Всадники окинули прощальным взглядом Ортханк и направились в след за магом. Древень хмуро посмотрел на пепельную пустыню. Может действительно, так будет лучше? Тьма и в правду исчезла, а появления нового леса, они — Энты и здесь подождать могут. Жаль что не все Энты к осаде Изенгарда подоспели. Они сгорели в лесу вместе с их дикими сородичами, даже листика, веточки или уголька не уцелело.

====== Глава 32. Что ожидает нас друг, на пороге Ада? Вечная жизнь или вечный покой? (Минас Тирит и Битва на Пеленорских Полях) ======

Я забрался на местный чердак — крышу Ортханка. Именно сюда должны приземлиться недовиверны назгулов. Ближе к ночи, я и люди услышали визг призрака. Камни, которые кидали в них Энты, попросту взрывались мною на расстоянии. Три Лиходейские твари начали кружить вокруг башни, пока одна из них, несущая всадника, не приземлилась перед нами. — Я Моргомир, Владыка приказал забрать суму с библиотекой Ортханка и переправить ее в Морию. — Ого. Уже сами представляться научились. Король Ниссимлдара значит. Ворох черного тряпья махнул на продолжающих парение тварей. — Они довезут рохирримов в Ханннату, так повелел Господин. — Прекрасно. Вот сумка, можешь сам проверить, что в ней. — Я безбоязненно подошел к крылатой твари и протянул заколдованную сумку призраку. Тот взялся за ремень сумки и опустил руку в металлической перчатке, внутрь, достав наугад какую-то книгу. Пролистав ее и опустив книгу обратно, назгул кивнул мне. Его зверь, заверещав, но не произнеся ни слова, понятного мне, рванулся ввысь. После отлета назгула, две другие твари опустильсь к башне. Грима с явным недоверием подошел к серозеленому чешуйчатому существу, но с небольшим трудом, переборов страх, он уселся в седло, и на всякий случай, обмотав стременем ногу, дабы если свалится, так не разбиться о землю. Эовин сделала примерно то же самое. Я кивнув им, произнес на парселтанге тварям: — Тхолько попробхуйте ихх ссожратьсс, сссапхоги вышшью изсс шшкур вашшихх! — Я погрозил им кулаком, поискрив позеленевшими глазами. — Мы сытысс! А чшорный чшеловексс плоххо паххнетсс, он бхолел долгосс! Тхакие кхак он не вкуссные! — Тварь недовольно ощерилась, а ее товарка разгневанно заверещала, когда Эовин профессионально потянула за поводья, что и послужило приказом взлетать. Я хихикнул, посмотрев на Гриму. Человек вроде разобрался как управиться с крылатым существом и хлестнул поводьями по шее змеекрылу, отчего тот взлетел. Твари сами прекрасно знали дорогу. Я призвал Вереска. Конь явился со стороны Роханских полей, я проверил подпругу и сел на коня, направившись вслед за чешуйчатыми тварями. Они леят в сторону Мордора и лишь потом полеят дальше в Ханнату. Мне же нужно достичь Барад-дура, я решил полюбоваться осадой Гондора из первых рядов. Эх! Дороги, пыль, да туман. Дорог собственно не наблюдается, а вот пыли с туманом, хоть отбавляй. Так-с, Долина Моргул. Ничего интересного кроме гор в далеке, там я вроде, Минас Итиль спалил. Ну а вот и Мертвые болота, брр. Сколько же здесь трупов? Две трети объединенной армии Зеленого Леса, тут затонули, в перемешку с людьми и орками. Трупы прекрасно сохранились, интересно, а Саурон осознает, что у него тут не только неупокоенные духи дорогу стерегут, но и полноценная армия для некроманта спит? Не думаю, что у Саурона хватит сил и умений поднять это воинство, но вот я... Я вообще-то думал, что тела выловили и захоронили, а их тут бросили. Не сгнили они из-за магии Тьмы, хорошо впитавшейся в землю и воду этих болот. Энергия некроса тут просто процветает, тут все трупы в некротическом маринаде. Отвратительно и жутко, но и будоражаще привлекательно для меня. Я заставил коня снизиться и лететь в метре над водами, оставлять здесь потенциальное войско, я не намерен, самому нужнее! Я пустил Зов и горстка духов ответила, но этого мало, мне нужны тела! Я запел, настраиваясь на местную магию, вроде раньше помогало: По дороге в закат Есть долина одна, Где убитые спят, И больная луна там танцует смешно Танец, дикий как бред, Тех, кто умер давно, вызывая на свет И, почти из засады, Навстречу луне Поднимаются всадники В тусклой броне. Их разбиты гербы, И не видно венцов, И скользит луч луны Над толпой мертвецов. И пронзает луну Мертвых рыцарей взгляд; Тихой смерти струну Они слышат — и спят. Ветви мертвые гнутся И стонет вода, Только им не проснуться, Увы, никогда. На пороге сна Сказка лишь одна: Что живому луна — то мертвому солнце… Что живому печаль — то мертвому радость… Что живому обман — то мертвому Вечность! И мертвая армия восстала! Там где я пролетал на Вереске, стали расходиться волны воды, а трупы, хорошо сохранившиеся в этих некротических водах, поднимались со дна болот, облепленные травой и тиной. Армия утопленников начала построение, копошась и вновь погружаясь на дно, мешая друг другу. Я мысленно приказал им следовать за мной к Черным Вратам и нагнал смертных, летящих на назгульских тварях. Я почувствовал пронзивший их Ужас, холодящий кровь. Я весело рассмеялся и с восхищением смотрел на бодро движущуюся армию кадавров, что уже не зомби, а полноценная нежить, обычные утопленники-инферналы им не чета! Чудо просто, великолепное стечение обстоятельств! Пусть души эльдар и отлетели, но их оболочки хранят в себе их умения и рефлексы, а о людях с орками и говорить нечего, у них местами и самосознание сохранилось и они стали драуграми — неупокоенными душами воинов, жаждущими продолжения боя. Я подотстал от смерных махнув им рукой на прощание. Указав коню приземляться, я стал дожидаться своей армии мертвецов. Те наконец сумели нормально построиться, лица их были искажены, глаза пусты и белы, тела слегка распухли, но в целом, прекрасно сохранились. Я мысленно, через связь начал перебирать всех воинов, коих оказалось дофига и больше. Хоу, а вот и виновник смерти этих эльфийских воинов — синдар Амдир — Король Лотлориена, командовавший войском и загнанный в болота вместе с армией Эрин Гален и Лотлориена. Души в мертвеце нет, что для эльдар естественно, вот и хорошо. Мне нужны командиры, а то мозги в этом воинстве живых мертвецов, есть только у безумных драугров, что не есть хорошо... я погладил рог Охоты. С неба послышался визг, а затем я ощутил на себе взгляд, нет, не так, ВЗГЛЯД Багрового Ока. Жжется, зараза и по щитам ментальным опять скребется. Назгул верхом на крылатой твари, спустился передо мной. Призрак повернул голову в капюшоне в мою сторону. — Я Кхамул, Тень Востока, мой Повелитель спрашивает, откуда ты взял армию нежити и зачем привел ее к Черным Вратам? — Мне некуда было вывести нежить, обнаруженую мной в Мертвых Болотах. Эта армия теперь моя, это Я сумел поднять ее. И намерен увести армию в другое место, но... Я хочу посмотреть на осаду Гондора, и пока, если можно, эта армия останется здесь. На Пеленорских полях я буду только наблюдать, но если что... лично смогу помочь, за определенную цену разумеется. Ну там, ворота снова разрушить, требушеы взорвать... — Поставить в обороне армию нежити, было бы весьма не плохо... — Это уже сам Саурон заговорил или все еще Кхамул? — Чего ты хочешь за помощь в осаде? — Продолжения обучения у Гортхаура, обмен будет взаимовыгоден, мои знания тоже весьма обширны. — Я, Кхамул, последую за тобой на Пеленорские поля. И если появится потребность вмешаться, я передам согласие Повелителя, но пока... — Я понял и согласен, что бы ты следовал за мной. Заодно и путь отсюда укажешь. — Я быстро прервал речь призрака и оглядел утопленников. — Согласись, армия Мертвых болот — прекрасные экземпляры. Да и сородичи все же... даже в смерти красивы. Стрелы с кожаными кирасами может и прогнили, но клинки еще остры, а пропитанные трупным ядом, они еще более опасны для живых. Это очень ценные воины. Я мысленно приказал войску развернуться и начать перестроение, образуя проход к Черным Вратам, нечего весь путьзагораживать. Я поскакал вперед, как заметил нечто странное, я напитывался энергией некроса, мое ядро странно реагировало на это. Я ощутил знакомое мне ощущение, сконцентрировавшись... я сумел обрести вторую свою форму. Майар — энергетические сущности и в телесной оболочке им пребывать порой неудобно, у меня же сейчас ситуация другая... Я не стал огоньком или тучкой, как ожидал, я просто перешел в форму Духа Охоты, как это назвали эллери и я. Вот только, я обратился в теле... Помнится ходили слухи, что Леди Галадриэль обладала чем-то подобным, за что смертные и прозвали ее ведьмой. Ибо она была страшна и сильна, боевая форма как никак! Я понял чего мне не хватало! Насыщения Моей родной стихией! Энергии Некрос. В сгоревшем Дейле я впервые понял — Я Пою о Смерти! Моя Душа поет о ней! Такова Песнь Арды в моей душе, как интересно и... предсказуемо. Тогда энергия призраков была слаба, я усыпил ее, не позволил пробудится. Позже я не посещал Дейла или каких-нибудь могильников. В Хазад-думе была энергия Тьмы и Огня, что задавили некрос. Магия Смерти... Я с веселой улыбкой полупрозрачной зеленоватой рукой, потрепал коня по гриве, потянув связь фамилиара и проводя с конем, те же манипуляции, что и с собой. Я посмотрел на назгула. Ха! Впервые вижу его лицо! Скажу честно, утопленники красивее, у них по крайней мере, лицо в мучительной гримасе искажено, а не в удивлении вытянуто. Я посмотрел на Вереска, хм, а он тоже зеленью клубится и кости с сухожилиями мелькают. Можно и невидимым для человеческого глаза стать... Пока стоит привыкнуть к трансформации, а потом верну все как было. В этой форме я могу использовать все свои силы, а не быть простой аватарой с минимальным физическим воздействием! Переход на энергетический уровень открывал передо мною Незримое, были доступны: Свет Души, Магия ядра, чары на оружии... Аппарация! Пространственные чары, с которыми у меня тут была извечная проблема. Но пребывать в этой форме долго не следует. Ведь можно и забыть, как быть живым, подобно назгулам. Брр. Я затрубил в рог Охоты и на его звук явились белые призраки. Ровная сотня. Аватары воинов эллери, увидав меня поприветствовали своего короля и, с некоторым недоумением, посмотрели на армию мертвецов, мирно стоящую позади меня. — Я оставляю свой рог Охоты вашему предводителю, дабы ваше пребывание здесь было осуществимо. Этой мертвой армии, нужны командиры. Мертвецы послушны и сумеют исполнить ваши приказы. Нужно, если потребуется, послужить обороной Черным Вратам, вы будете командовать мертвецами до моего возвращения. Я передал боевой сигнальный рог Ванимору — командиру Духов Охоты, тот поклонился мне и попробовал отдать ближайшему десятку кадавров, приказ о боеготовности. Мертвецы услышали от эллери, запрограмированный в них мною клич и обнажили оружие. Луков не уцелело, но клинки, мечи и копья с лязгом были выставлены для атаки. Сотня Духов Охоты равномерно распределилась перед армией, для лучшего реагирования и распространения приказов. Мой рог сумеет поддержать присутствие сотни Духов, а находясь среди армии, напитанной моей магией и некросом, они даже сильнее станут. Благо никаких побочных эффектов душам эллери от Магии Смерти не будет, самих-то их тут нет, лишь разум, формирующий образ... Я с улыбкой посмотрел на... полноценную Армию Некроманта, жаль летающих коней у них нет, в отличии от меня. Я погнал своего призрачного крылатого коня по небу. Вереску эксперименты с новыми силами понравились, ведь мы с ним пролетели сквозь деревца и скалы на огромных скоростях, не встречая препятствий, выглядели мы небось до жути страшно, но к сожалению эффект мог оценить, лишь назгул. А эта тварь уже мною пуганая, во второй раз не сработает. Я материализовал нас с конем, когда мы достигли берега реки Андуин. Скакали мы без устали, Меараса загнать почти невозможно, а получив доступ к некросу, я и конь моментально восстановили силы. Назгульская же, крылатая тварь, парила на воздушных потоках, тем самым отдыхая. Внезапно на горизонте, в горах, мы увидели зеленый столб света. Что это? Разрушение каких-то чар? Последствия ритуала? Я чувствую Магию Смерти... Стоп. В той стороне, я же башню Исильдура сжег. Минас Итиль называлась. Там вроде теперь новое строение... — Минас Моргул. Армия орков под предводительством Короля-Чародея, выдвинулась в сторону Гондора. — Объяснил мне всплеск энергии Кхамул. — Это сигнал к началу сбора. Войска харадримов и наемники, должны прибыть к Пеленорским полям. Если ты полетишь, мы как раз сможем успеть к началу осады. Я кивнул и продолжил путь уже по небу. Все же Минас Моргул — Башня Колдовства... я не был уверен раньше, что крепость построена именно на месте Минас Итиль. Значит идти им дня два до Белого Города. Само Войско Мордора, Саурон предусмотрительно оставил за Черными Вратами. Ожидает ответной атаки? Это возможно, поэтому, видимо и не кинул армию Мертвых болот в атаку на Гондор, а согласился выставить ее в оборону.

Саурон. Багровое Око. Багровое Око сузило вертикальный зрачок в узкую полоску, неподвижно застыв... И зрачок внезапно расширился, устремив свой взор на черные горы. Перед взором появилась картина. Дозорные из башни, сумели поймать двух коротышек из человеческого рода, внезапно оказавшихся хоббитами. Предупрежденные орки, внезапно осознав Кто попал им в руки, поспешили связаться с Повелителем воззвав к нему. Разлом Кирит Унгол, место обитания последней из Унголиантов. Заморыши Эрин Гален не идут ни в какое сравнение с этой старой и вечно голодной паучихой. Сначала орки обнаружили одного полурослика, оплетенного паутиной. Зная, что их должно быть больше, они быстро нашли и второго, правда саму Шелоб пришлось убить, старая зверюга пожелала полакомиться свежим мясом. Келебримбор был прав. Полуросликов трудно найти, если те затаятся, как-то ведь, они пробрались мимо Минас Моргул. Еще один бывший носитель кольца — Голлум, тоже в прошлом хоббит, напал на орков в след за Шелоб. Благо подкрепление уже было вызвано и несчастную тварь скрутили. Теперь три... полурослика, были связаны в дозорной башне... Багровое Око отправило назгула за находкой. Единое, оно должно быть у них! Хонахт верхом на черном ястребе отправился в путь и вот! Это действительно Оно! Его зов ощутим для его рабов в этих землях, наиболее явно. — Несите его мне! Сейчас же! И назгул визжа, подстегивая крылатого зверя полетел к нему, на вершину башни Барад-дура. Зверь Хонахта сгорел в пламени Его силы, одеяние и скрытая броня призрака исчезли, даже одно из Девяти начало оплавляться, но... В спышке пламени, осветившей задымленное небо Мордора, появилась фигура. Темный силуэт высокого существа, объятого пламенем не сильно отличался издали от Ока, однако... опускаясь на пол башни, пламя угасало и ложилось покровом на тело фигуры, формируя броню. Золото как чешуя дракона, складывалось в раскаленный до красна доспех. Шипастые наплечники, венценосный шлем и черный дымный плащ. Еще мгновение... и новая вспышка огня озаряет вершину башни, на месте огромного воина стоит фигура меньшего размера, но пугающая до дрожи слуг, что в этот момент смотрят наверх. На своего повелителя. Черная броня, черепообразный шлем, рванина вместо плаща... Гортхаур Жестокий, одна из личин мятежного майар, и столь привычная всем. Железный голем, забавное название данное этому облику странным колдуном из другого мира, что был заново рожден здесь в обличии эльфа. Приятно знать, что силы вернулись, пусть он и не жалел о потере своих других обличий, но их возвращение не может не радовать. Оборотничество — одно из учений, данных ему Мелькором и терять его, это опозорить память Учителя. Что же, видимо, кольцо высосало из носителей достаточно сил, что бы исцелить меня. Хоть какая-то награда за долгое ожидание. Железный воин посмотрел на левую бронированую руку, на безымянном пальце когтистой перчатки, рунной вязью горела его... Жизнь? Воля? Сила?.. Его Суть, что он переплел с другими кольцами, порабощая волю их носителей. Столь внезапное разделение тогда, едва не стоило им обоим существования... однако кольцо все же продолжило Жить. За счет него и Он не лишился сил, а лишь ослаб. Кольцо существовало вопреки всему, используя вложенные в него силы: Его и эльдар. Он случайно переплел их судьбы, когда приказал вложить его старание и Умение в чары Единого. Этот эльф... его сила велика. За всю свою долгую жизнь Саурон не смог забраться в голову лишь к Владыке Арды и… к Морготу. Эльфы, гномы, да и люди были раскрыты пред ним, как книги. Только знай себе листай. И исправляй, если нужно. Один раз, один единственный раз, ему довелось заглянуть в мысли и понять, что Он имеет дело отнюдь не с созданием Арды. Столько боли и страданий, ниодин эльф не мог бы пережить этого... Неясные образы, странные слова, не менее странное имя, силы наконец... Саурон сумел понять очень немногое, но и этого хватило, что бы ощутить Страх. Келебримбор свободно погружается за Грань и возвращается исцеленным. Он теперь майар, Айнур и ученик великой силы... его учитель Смерть, но учение приходит само. Ведь у Нее много воплощений, много возможностей, учиться можно многому. Он опасен! Для всех! С какой легкостью он убил майар Ауле, Курумо даже физической оболочки покинуть не успел!.. Однако и убить эльфа невозможно. Уже умирал... Заточить навеки? Кажется он уже был заточен и Смерть хранила его рассудок, да и трудно поверить, что здешние силы сумеют его удержать. Он сам себя убьет и уйдет за Грань... а потом вернется. Сломить его волю? Нет! Он не попадется во второй раз на подобный трюк. А если и попадется... гнев колдуна страшен. Он... тоже Владыка, он тоже понимает... эльф, но не гнушается Тьмы, остается светлым. Искажие? Нет. Не подобных ли созданий пожелал получить его Учитель, когда вел квенди в свои чертоги? Многие же были в порядке, многие, что не стали орками, были сильны и Понимали... что нет Белых и Черных. Учение Мелькора не было Злом, но почему-то его братья и сестры посчитали иначе и их... убили, растерзали. А эльфы смотрели, смотрели и запоминали... И они считают себя Светом? Все Злы и все Добры, ВСЕ! Равное партнерство? Ни-ког-да. Но ведь Келебримбору это и не нужно. Он и его земли далеко, в Незримом, как и Валинор. Средиземье... Юг и Восток Его, Север тоже, Запад... скоро эльдар там не будет. Великий Зеленый Лес... Лотлориен — проблема, эльфы взбунтуются, а Зеленолесье под защитой Келебримбора и эллери. Договориться? Трандуил повелевает сильванами, он не откажет, они не покидают леса, можно даже торговлю наладить. Но Золотой лес? Эти нолдоры и синдары уже вступали в бой у Хельмовой Пади, оправдываясь старым союзом людей и эльдар. Они враги! Но поймет ли Келебримбор? Должен, если действитльно понимает. Если галадримы не хотят договариваться, пусть уходят! Или сражаются! Обмен знаниями? Интересно. Интригует. Стать Учителями друг другу... Разделение Пламени их Учителей... Но их ведь нет — у нас нет Валар. Эльф-колдун живет не для себя, а для своего народа, у него нет Цели, знание ему дает Смерть, она подгоняет, дает толчок к развитию, показывает свои ужасы и заставляет продолжать жить ведь обратное ему не дано, заставляет становиться сильнее, не сдаваться. Он разжигает в себе Пламя Айнур, преодолевая испытания судьбы. Учение это не просто знание, это... мышление, суть, природа существования, огонь души. Оно дает цель... Мы похожи, умеем укрощать огонь, повелевать металлом, обманывать взор, говорить с мертвыми, воевать, убивать... И знаем много больше. Но... связь будет крепка. Ученичество и в прошлый раз сказалось на обоих иначе, чем ожидалось. Цель жизни заданная мне Учителем, стала заботой о его созданиях, сохранении остатков Его могущества. Не завоевание и уничтожение, а развитие и выживание. Эльф стал жесток, безразличен к жизни смертных, но по прежнему проявляет заботу к своим нолдор. Мы стали Правителями, но что за отношения у нас? Дружба? Странное слово, оно не подходит... мы не доверяем. Никому. Есть взаимопонимание. Наверное... Железная фигура создала в руке булаву и подошла к краю крыши, распахнулись черные дымные крылья, вокруг взревело пламя и окутанный огнем, воин исчез... Что бы вновь появиться, но уже внутри башни. Лишь оплавленое одно из Девяти, осталось на крыше башни, надетое на палец, едва сохраняющего свое существование духа. Едва живой, если так можно сказать о призраке, Хонахт Король Севера не испытывал боли, она давно ему неведома, однако, дух все еще испытывал страх. Страх перед Повелителем, страх перед Смертью... Однако сейчас он был рад, но радость эта, принадлежала совсем не ему...

Пеленорские поля. Келебримбор. Земля под копытами Вереска задрожала. Вроде мумаков еще не видно, что бы землетрясение началось. Очередной катаклизм? Я внезапно что-то почуял, но это не запах. Ощущение... Я обернулся в седле назад. Черное небо над Мордором озарилось красной вспышкой. Тьма, Огонь и Ужас. Что-то знакомое. Та же сигнальная фигня, что и в Минас Моргул, только Барад-дурский вариант? — Он вернулся... — Прошелестел Кхамул. — Единое вернулось к своему хозяину!!! — Рад за него, но визжать это прямо мне в ухо, было вовсе не обязательно. — Я потер бронированым плечом, ушную раковину. Носителя кольца поймали? Насколько я помню, в Изенгарде из оригинального Братства не хватало только Боромира, Сэма и Фродо. Видимо они и были пойманы. Ну, значит как и в прошлый раз, Саурон сможет воплотиться. Я, как ни в чем не бывало, продолжил скакать верхом на Вереске по камням, аки горный баран. Мы не стали подниматься в небо, могут заметить и забить тревогу. Я и Хэлкар, взобрались на горы и выбрали в качестве наблюдательного пункта выпирающую скалу, с которой открывалась чудесная картина на будущее поле боя. Змеекрыл смешно переступал лапами по скалам, помогая крыльями взбираться по почти вертикальной поверхности. Мы, пока по небу сюда добирались, заметили войска из Минас Моргул. Король-Чародей на своей лиходейской твари парил над войском в сопровождении других летунов, правда без седоков. Тьма разносившаяся по небу со стороны Минас Моргул, прикрывала от солнечных лучей орков, однако... я заметил что мгла, как и тогда, в Эрегионе, стала буквально перекрывать черным дымом небо с юга. Саурон решил помочь войскам со средством от загара? И вот он хозяин своих заклинаний И солнечный день обратить может в ночь, Но время пришло, и нет больше желаний И магия больше не в силах помочь. А сам он явится интересно? Ну там, боевой дух сломить? В ворота булавой постучаться, Аурой Ужаса обороняющихся поприветствовать? У него ведь... относительно гуманные заклинания, по сравнению с моим способом обезвреживания крепостей: или выкуривание в прямом смысле, с помощью огня или опускание температуры в городе, до образования в нем Выставки Ледяных Скульптур. А так, припугнул и без жертв обошлось. — В Минас Тирит есть истари, — проговорил назгул, — Маг тоже почувствовал моего Повелителя. Это все эльдар и истари почуствовали. Повелитель... говорит, что истари были посланы Валар для борьбы с ним. Они должны были объединить народы для борьбы с Владыкой если тот вернется... Но они сомневались в его выживании после поражения. — И вот мы думали что Валар оставили в покое Средиземье. Мда. Не думаю что их волнуют люди, а вот эльдар прибывшие из Валинора... Не думаю что Валар отправят сюда еще истари или же майар. Эльфы, стоит им сейчас переварить новость о возвращении Саурона, сразу же направятся в Серые Гавани. Валинор в Незримом, его никому из нас не достичь. Для Валар Средиземье не представляет интереса. В Амане они могут создавать свои земли и здесь им ничего не нужно. — Тогда остается только ждать, когда эльдар уйдут. Истари должны последовать за ними... или умереть! — Кхамул натянул поводья зверя, дабы тот не цапнул моего коня за голову. Правда, попробуй он это сделать, я бы прокрутил его через мясорубку Сектусемпрой. — Мой Повелитель велит передать, что нужды в обороне мертвецами больше нет. — Спасибо что предупредил, подожди, я быстро. — Я, под непонимающим взглядом Кхамула, обратился Духом Охоты и исчез... появившись уже у Черных Врат. Вереск подо мной возмущенно затанцевал. Ну да, неприятное ощущение. Я материализовался и подозвал командира Духов. — Я благодарен вам за службу, однако надобность в обороне отпала и вы вольны уйти. — Мы почувствовали возвращение Аннатара и все понимаем... однако, мы сейчас не желаем оставлять Вас вновь одного в грядущем бою. Вы наш Король и стоять на поле боя в одиночку... — Они мне ничего непоправимого сделать не смогут. Драконов у них нет, да и с драконом я бы сейчас легко справился. — Я вздохнул, откуда они вообще о грядущей битве узнали? Впрочем, чего стоит Духу стать невидимым и за Черные Врата попасть? Я посмотрел на подлетевших к нам Духов. — Ладно, если хотите, можете полюбоваться со мной полем боя. Войска под командованием Короля-Чародея, скоро подойдут к столице Гондора. — Мы рады тому, что Вы не гоните нас. — Ванимор и другие Духи поклонились и командир вернул мне мой сигнальный рог. Я задумчиво посмотрел на полупрозрачный стяг Дикой Охоты. Армия нежити безучастно стояла на своих местах... вот как же их отсюда увести, причем быстро? А если?.. Они ведь не живые, насыщены моей энергией и подвластным мне некросом... Я стал шептать заклинание. Чары стали безпрепятственно накладываться на мертвецов, естественной сопротивляемости как у живого существа, у них нет. Армия начала медленно истаивать в воздухе. Такой эффект получается у призывных... вещей. Коими это войско и являлось. Привязать армию к себе подобно мечу, почему нет? Я почувствовал привязку ведущую в... Бездну наверное? Хотя это больше на ее кусочек похоже, эдакий безразмерный мешок, но... нематериальный. Какой-то карман в пространстве, наподобие чар Фиделиус, но привязаный ко мне. Я так оружие не призываю, оно всегда находится где-то на Арде, а не в пространственном кармане Пустоты. Незримое и мои скрывающие чары на землях эллери, по подобному принципу работают, но от Арды все же не отрываются, оставаясь в том же измерении. Время в этом кармане остановлено, там холодно и темно. Идеально, значит о развеивании чар и иссякании энергии некроса беспокоится не придется. — Скройтесь от взора и следуйте за мной! — Я развернул весело заржавшего Вереска и полетел с невероятной скоростью к Пеленорским полям. Не видимая взору смертных сотня Духов Охоты, летела за мной белым облаком, оставляя холодный, туманный след. Двойное полупрозрачное знамя, даже не имея цветов, реяло над образами эльфов, угрожающе скалясь волчьей головой и сияя звездой Феанора. И как подпись эллери, рядом была эмблема Семи Мастеров Эрегиона. В отличии от тяжело бронированых и вооруженных до зубов Всадников, Духи Охоты ограничивались лишь мечами, да копьями. Кинжалы тоже были, но смысла в них никто особого не видел. Броня была стандартной гвардейской: сложные красивые латы из стали, кольчуга и открытый шлем с гребнем. На нагрудной пластине была волчья голова и звезда, то же самое и с длинными плащами. Луков нет, щитов тоже. В первом нет смысла — стрела рассеивается. Во втором... зачем щит, если он нематериален как и ты, и от удара не защитит? — А ты такой холодный, как нолдор в Хэлкараксэ — Я пропел, пролетая над рекой Андуин, попутно покрывая ее льдом. Позади, раздалось громкое покашливание Ванимора и я смутился. Да, весьма неудачная шутка. Хэлкараксэ — ледяная пустыня. Когда эльфы крупно налажали, мы не слишком вежливо выперлись из Валинора в Средиземье. Путь изгнанников лежал через Хэлкараксэ, по которой как-то раз проскакал Моргот верхом на гигантской паучихе. Там было так холодно, что треть эльфов просто замерзли насмерть, а ведь мы и в ледяных водах частью затонули... — Извините. — Я решил поумерить свое сомнительное чувство юмора, не все смотрят на жизнь, так же как я. Эльфы до сих пор вспоминают с дрожью былое, у многих во взгляде читается боль и скорбь. Я давно должен был стать безумцем, возможно для остальных эльдар, я, как и все феаноринги — и есть безумцы. Но и жить прошлым нельзя и мои нолдоры это понимают в отличии от остальных, что лелеют старые обиды и собственноручно бередят старые раны. Альквалонде, Хелкараксэ, Дориат, Тол Сирион и многие другие названия едва-ли не всего Белерианда! непременно вызывают бурю чувст и эмоций, главными среди которых являются скорбь и ненависть. Многие конечно пытаются помнить лишь все хорошее, но... это обман. Нельзя так, считаю я. Упоминание о былом должно быть без Табу, это все часть общей истории и умалчивать об этом для себя и для детей — ошибка. Ост-ин-Эдхиль записывает все, доступ в библиотеку, ограничен лишь возрастом, Мэглин же, поведал мне, что в долине Имладрис, сии знания закрыты вовсе. Архивариус без разрешения Владыки Элронда, не допускал к этим текстам никого, кто Сам, не был уже осведомлен о произошедшем. Опять попытка скрыть? Просадить нажитый дорогой ценой опыт предков? Не желают вселять сомнение и обиду в сердца нового поколения? Не желают пускать тьму в сердцах эльдар на Валинор?... Знания — тяжкий груз, да, особенно Такие. Эльфы не безгрешны, Валар тоже, да никто не без греха. Просто все, почему-то отказываются это признавать. Я заприметил знакомую скалу, на которой ждал Кхамул верхом не недовиверне. Я остановившись рядом с ним, вежливо кивнул и материализовался, однако не дав сигнала Духам проявиться, пусть они и полупрозрачны, но все еще белы и испускают свет. При таком скоплении аватар, это привлечет внимания куда больше, чем недовиверн и я, в виде огонька Люмоса в горах. — Вы пропустили засаду в Осгилиате. Кавалерия Гондора хотела занять руины... но орки Мордора заняли ее раньше. Всадники людей отступили, понеся тяжелые потери... — Вот как? Жаль. А я хотел было посмотреть на гондорцев в деле. Но видимо ума они за время отсутствия Саурона, все еще не набрались, если думали, что способны остановить многотысячное войско, засев с конямив руинах. — Я презрительно фыркнул. Раз уж они узнали об атаке, то сидели бы в обороне и не высовывались! Мы услышали в небе визг. Мда, я как-то уже успел подзабыть сигнальный приветственный клич короля назгулов. Крылатые звери Мордора вовсе не торопились в Минас Тирит. Хэлкар летел именно в нашу сторону. Интересно, чего хочет сказать мне Король-Чародей, если можно просто связаться с Кхамулом? Я вопросительно посмотрел на назгуа рядом. Призрачное лицо с черными провалами глаз, смотрело на Белый Город. — Атака вот-вот начнется, однаго Повелитель желает... добиться от города капитуляции. Наместник Денетор, вполне может согласиться на это. — Разумная мысль, но я-то тут причем? — Я с сомнением проводил взглядом, заходящего на посадку Хэлкара. Он мне как раз и ответил: — Не все слышат наш голос... Он пугает и на разговор уходит много сил с нашей стороны. Порою разговоры бессмысленны, смертные теряют уверенность, от одного нашего присутствия. Толкового разговора не выйдет и люди впадут в панику от наших голосов. — Не надо лгать. Прекрасно вы разговариваете если хотите, ты Хэлкар — в особенности. Почему ваш Повелитель сам не явится к ним? Ему будет куда проще договориться... — Он придет, но позже и с шантажом для Истари. — Полурослики, понятно. — А ведь я предупреждал мага, что в его затее пострадают невинные. Это разумно, сей маг более уперт чем Торин Дубощит. — Повелитель желает, что бы ты и твое малое воинство... убедили наместника в целесообразности сдачи Белого Города. Так или иначе, независимо от итога переговоров, город будет взят. — Ладно, лучшая Война — та которой не было. — Обратился я к Хэлкару и мы все, взлетев в небо, ледяным облаком направились к башне Белого Города. Насчитав семь ярусов, мы начали подлетать к утесу, будто бы разделяющему город на две части. Минас Анор — Башня Солнца, так называлось строение на этой скале.

Проявившиеся белые призраки, служили неплохим контрастом черным крылатым всадникам. Назгулы завизжали, приближаясь к Минас Анор. Я подумал что “тех кто в танке”, предупреждать было вовсе не обязательно, но ладно, сочтем это эллементарной вежливостью. Я подал знак Ванимору трубить и тот послушно поднес единственный сигнальный рог, что имелся у него. Не нолдорский из Эрегиона, а аналогичный моему — призрачный рог Охоты. Кажется, все кто запаниковали в городе, услыхав визг назгула, после воя нашего рога и вовсе забегали по потолку. Из дверного проема Минас Анор в сторону скалы побежал... горящий человек... Это такое приветственное жертвоприношение? Нет, я знал, что нуменорцы психи, но не знал, что их потомки тоже... Я окатил струей ледяной воды человека в подпаленой меховой одежде и парализовал его, дабы он не продолжил свой спортивный забег, с целью прыжка с утеса в каменный пол. Думаю, что получившийся всплеск, пришлось бы соскребать совковой лопатой с пола и стен. Я приземлился на площадку и огляделся. Хм, зеленая лужайка, четыре копейщика в парадных доспехах и белыми крыльями на шлемах, эти паладины охранают засохшее Белое Дерево Гондора. Я приказал Духам выстроится для атаки, получилась эдакая сплошная стена, так как аватарам ничего не стоило, стоять друг у друга на головах. Недовиверны вскричали, когда увидели живых и вкусных копейщиков, но назгулы запретили им шевелиться. Я, верхом на Вереске, будучи в виде зелоного Духа, вышел вперед и стал ждать. Придет кто-нибудь? Нет? Я с интересом осмотрел дерево. Толстый крученый белый ствол, опаленая вершина, да четыре сухие ветки. Судьба Гондора да? Плачевно выглядит, однако. Мне надоело ждать, они все испугались что ли? А стражи дерева, стоят как ни в чем не бывало... — Кажется это Наместник Денетор. — тихо прохрипел мне Хэлкар, который от нечего делать, принялся рассматривать жертву моего парализующего заклинания. Ну блин. Это что же, Белый Город без правителя сейчас? Я посмотрел на человека-факела. По моему у него болевой шок, с таким не поговоришь. Я окончательно погрузил человека в сон и снял с того паралич. Усилив голос, я прокричал на весь город: — Посланник Саурона вызывает властителей Гондора! И тишина... Ветер шумно развевает знамена Гондора, лиходейские твари переступают с лапы на лапу, у копейщика рядом со мной рука трясется, лязгая сочленениями брони... И вот, яркий солнечный свет появился в проеме Минас Анор. Тут на подобное способен только Гендальф Белый. Ну вот и он собственно. — Я не ожидал встретить тебя, Король Келебримбор, здесь... и в качестве призрака моргульского клинка. Это печальная весть. — Не понял... Это он меня жертвой клинка Хэлкара счел? Я материализовался. Хм. Гендальф предсказуемо удивлен. — Я говорил ранее, меня не убить. — Айнур... ну конечно. — Гендальф вздохнул и посмотрел на лежащее тело Наместника. — Ты... — Он жив, просто спит. Скажи, неужели Саурон и его слуги, так пугают его, что он решился покончить с собой? — Не совсем. Это... отчаяние. Его сын — Боромир, погиб от стрел урук-хаев, а недавно в руинах Осгилиата, его второй сын — Фарамир, был тяжело ранен. В горе своем, Денетор принял его за мертвеца и решил сжечь тело... и себя заодно. Мне и Пиппину удалось остановить его, но себя он успел поджечь. — Ясно, что ж. Пусть Гондор радуется, что сегодня престол не опустел. Я правильно понимаю, что ты теперь говоришь от лица Гондора? — За не имением других храбрецов, что готовы столкнуться с призраками — Да. — В таком случае не Я, должен говорить с тобой... И как по сигналу, слева от меня вспыхнуло пламя, едва не опаляя копейщиков и ветви дерева. Владыка Саурон, во всем своем ужасном великолепии, появился объятый пламенем, подобно своему образу Ока. У его ног лежали связанные хоббиты и... Голлум. Гендальф взглотнул, не то от ужаса, не то от волнения за полуросликов. — Фродо, Сэм... — дрожащий вздох, сменился хмурым взглядом и выставленым для обороны жезлом. — Отпусти их. — Забирай, они умрут... сами, лет через пятьдесят. — Глухой голос железного голема заставил копейщиков вздрогнуть. — Вижу ты взвалил на себя право командовать войсками Гондора... и никто не против? У тебя изощренный ум Маг, но ты не мудр. Ты ждешь наследника престола... Багровое Око видит все. Арагорн, сын Араторна. На его голову ты желаешь возложить венец? — Саурон взял всех троих пленников за связывающую их цепь и швырнул их, под ноги Истари. — Если Денетор не может со мной говорить, значит я буду говорить с королем Арагорном. Но не с тобой... Ты никто в этих землях, маг. Ты все еще жалкий бродяга, пусть и сдружился с Теоденом из Рохана. Я по глазам твоим вижу, что ты не сдашься... тебя ведь именно для боя со мной, Валар и прислали. Я ухожу... и начинаю атаку. Остановить ее, сможет лишь законный предводитель Гондора! Денетор, его дитя или Арагорн — не важно. Город должен объявить о своей капитуляции и присягнуть мне на верность! С этими словами, Саурон исчез в огне. Я развернулся и жестом приказал Дикой Охоте лететь на поле боя. Я подожду, призовет ли меня Саурон... впрочем, после того, что я здесь увидел, тут прекрасно справятся и без нас. Люди в ужасе от одного вида призраков и как они раньше останавливали шальные атаки из заброшеного Мордора? К вечеру армия Хэлкара подошла к стенам Минас Тирит. Катапульты встали в позиции и орки загрузили снаряды, еще миг и... отрубленные головы воинов Гондора, полетели в стены Минас Тирит. Это они их в Осгилиате набрали? Катапультам сменили снаряды и уже огненные шары врезались в верхние уровни города. Я заметил как осадные башни начали медлено подъезжать к стене города. Тролии с усилием подталкивали железный таран в сторону ворот, а их более умные горные собратья, вооруженные булавами и закованные в броню, терпеливо ждут открытия врат. Назгулы не покидали города после нашего ухода, а начали нагонять страх и ужас, попутно ломая требушеты на стенах столицы. — Мда. Интересно, город успеют взять до подхода харадримов? — Я спросил у воздуха, провожая взглядом очередной, улетающий в даль снаряд. О. Ворота сломаны и тролли весело ревя уже топчут людей внутри. Первый уровень почти захвачен, а ведь на каждом уровне, врата не менее крепкие, но железный таран туда не пройдет — слишком узко, да и развернуть его не выйдет. Как в насмешку, в нас полетел кусок белой стены, который люди решили использовать в качестве снаряда. Дикая Охота даже не шевельнулась, когда каменюка вспахивая землю, пронеслась сквозь нас. Это они специально в нас целили или случайно вышло? Ясен пень, что в темноте на подсвеченную цель навестись легче, но сделать это с требушета? Я устало вздохнул, такое оскорбление я не могу оставить без ответа. По моему взмаху руки, все видимые моему эльфийскому взору, катапульты третьего уровня разрушились, погребя под собой этих косоглазых канониров. Что это за вспышка? Я сфокусировал взгляд на лиходейской твари у башни. Хэлкар, используя откованый мною меч, умудрился на расстоянии сжечь посох Гендальфа... Так вот что имя “Меч Саурона” значит — Магия огня Гортхаура. Круто, вот только этот Айнур уже не совсем истари и потеря посоха скажется на нем не слишком плачевно. Я услышал знакомый звук. Такой же звук рога, я услышал с башни Ортханк. Это Теоден из Рохана. Я развернул Вереска, из-за гор встало Солнце, окрашивая и небо и землю в золотые цвета в местах не покрытых мраком. Я прищурился внимательно рассматривая, просто огромное количество всадников. Рохирримы, видно всех умудрились собрать. Мда, вот это финт ушами. Гондор значит уже давно зажег сигнальные костры, раз всадники успели прибыть. Гендальф не иначе. Что ж, так даже интереснее. Армия Минас Моргул пешая и большая часть сил уже засела в Белом Городе. Орков такое количество кавалерии даже не напугает. Весь горизонт заняли всадники, паровым катком намереваясь снести все, что встретится им на Пеленорских полях. Ну, удачи. Нас тут тысяч сорок, а всадников тысяч пять будет. Насколько я помню, с той же стороны харадрим с мумаками подойти должны и всадников уже с двух сторон бить-колотить будут. У орков копейщики и лучники, волноваться им особо не о чем. О. Лобовая атака всадников смела первые ряды, но завязла где-то в середине. Я улышал странный рев, последовавший за протяжным звуком харадримского рога. Так трубят слоны или точнее мумаки. А вот и, собственно, мумаки в боевой раскраске и с “кораблями” на спинах, полными лучников. Всадникам, вооруженными копьями их не достать. К моему глубочайшему недоумению, люди почти не пользуются луками в седле, в отличии от эльдар. Хотя казалось бы, чего тут сложного? В такой бойне, куда не стрельни, стрела по любому на врага наткнется. Тут у людей лучников едва ли три сотни... было изначально. Орки начали перестроение, уступая дорогу слонам и наводя харадримов на всадников. Люди... зассали. Ну да, такую шкуру фиг пробьешь, а ведь еще и раздавить может, мне особенно нравится шипастая цепь, натянутая между бивнями мумаков. Передняя пара бивней у этих существ, как раз до земли достает, эдакий комбайн на поле брани получается. Если еще можно плашмя на землю лечь, то верхом на коне сие проделать невозможно, да и конь не перепрыгнет — высоко слишком и шипы длинные. О да, очень умно. Сссамураи! На лысого мамонта вооружившись мечом скакать, это просто верх гениальности. От таких драпать надо и перестраиваться в маленькие отряды, что бы не передавило всех нафиг. А они дружной толпой и голым задом, на самоходную осадную башню поперли. Мумаков же всего тридцать, а всадников сейчас, пусть едва ли тысячи две наберется, шансы у рохирримов есть и очень не плохие, правда орки этот шанс аннулируют, зато удрать с поля боя, больше воинов сможет... правда судя по тактике, они все уже помирать собрались. Во славу чего? Гондора? Это Рохан-то? У кого-то в стрессовой обстановке отрос мозг. Мумакам начали сбивать копьями и стрелами погонщиков и оставшиеся без управления звери, просто по инерции продолжали движение, но уже ломая строй. Правда управление на себя быстро брали харадрим-лучники и зверь нагонял собратьев. Кажется до кого-то дошло, что в первую очередь следует срезать ремни, удерживающие “корабли”. Вот только на такой высоте мечом их не достать, а копьем резать не сподручно... к тому же ноги слонов весьма резво передвигаются, а лучники не дремлют. Сложный противник для всадника и ни у кого умения нет, что бы просто мумака стрелой ослепить выбив глаз. Мумаки уже на ежиков похожи, стрелы в шкуре застряли, но в глаз никто попасть не может. Так-с, у кого-то оружие заколдованное есть, сумели сухожилия мумакам перерезать. Слоны падали, неплохо. Да и погонщиков начали планомерно отстреливать из луков. Ну хоть умнее стали, только позднова-то как-то. Сколько уже их передавлено?.. Мы индеферентно отнеслись к движущимся на нас войскам, однако оставаться на земле не стоит, я переместил войско в небо и мы зависли как раз выше мачт “кораблей” мумаков. Опорный столб для башни, на эту самую корабельную мачту и походил. Рохириммы сперва таращились на нас в ужасе, но заметив что мы ничего не предпринимаем, перестали на нас отвлекаться. Ха-ха! Мы тучка, тучка, тучка, мы вовсе не Эльдар! Близ нас, рохиррим начали новое перестроение, за чем-то вновь собираясь кучкой. А! Так их Теоден созывает. Я услышал визг и бесцеремонно, сквозь меня пролетел Король-Чародей. Видимо он тоже увидел, кто здесь верховодит всадниками. — Это было крайне грубо. — Я прищурил глаза и подморозил Гласиос хвост недовиверну, вот и отмстил за “противного и урожливого”. От неожиданности тварь, раскрыв пасть, подобно ковшу эксковатора, собрала челюстями короля Теодена вместе с его лошадью. Пару раз нелепо взмахнув крыльями, тварь рухнула грудью на землю. Что-то прочавкав, в попытке вздохнуть, тварь тем самым убила короля. — Я был намерен уговорить его сдаться. — Прошелестел голос, пугая лошадей до состояния паники. — Если ты хоршенько подумаешь, то поймешь, что с его боевым настроем, он просто затыкает тебя своим арнорским мечом. Он пришел сюда умирать, хотя знал что проиграет. Он мог отступить когда увидел осаду, он мог сбежать, когда встретил харадрим, но... — Я пожал плечами. Так или иначе, король людей хотел умереть в борьбе со Злом. Магия Сарумана испугала его и оскорбила, он в тайне желал отыграться за несправедливость. И враг на которого можно свалить причины своих бед, был найден здесь. Так же он вероятно, не желал предавать клятву, даную им потомкам нуменорцев. Этим потомкам черных колдунов, удалось же раньше проклясть войско, что отступило во время боя. Те стали духами-клятвопреступниками, обреченными служить королю в поисках искупления, но у призраков хватило гордости уйти и не подчиниться. Вероятно Теоден боялся этого для своего народа... действительно, лучше уж смерть, чем вечное мучение. Мы с назгулом повернулись к реке, услышав очередной сигнальный вой. Корабли наемников, часть войск из Умбара и простые головорезы, наконец прибыли к пристани. Я принюхался, несмотря на весь смрад, этот запах не ощущался физически, некрос я сумел почувствовать. — Нежить. Они должны были прибыть? Я не знал что Саурону удалось призвать столько духов. — Он и не призывал... — Хэлкар взвизгнул, очевидно получив ответ от Саурона. — Они не должны быть здесь! — Ты знаешь кто это? — А их много, судя по ощущениям: там целая армия духов. Мда. — Это не духи с могил и не поднятая Сауроном нежить. Я не знаю кто они. Не узнаю пока не увижу! — Хэлкар подстегнул тварь и та поднялась в небо, направившись в сторону пристани. Зеленое светящееся море духов, как по команде хлынуло на поле боя, убивая орков и харадримов. Сколько же их. Это всадники! Я присмотрелся к изорваным знаменам. Клятвопреступники! Они решили именно сейчас искупить свою вину? С чего бы это? Хм, нас заметили и... воинство призраков замерло. Неподвижно, нешевелясь, как это умеют только бессмертные или мертвые. Я пригляделся к их эфирным полуразложившимся телам... неупокоеные, измученые своим бренным существованием... В мою сторону полетели некоторые призраки. Командиры? Я с Дикой Охотой двинулся им на встречу. — Хозяин... прошу. Освободи нас! Мы не верим смертному, они обманывают! Мы обманывали, нас обманывали... Я боюсь, что обманут и вновь... — Ко мне обратился венценосный призрак в некогда богатом одеянии. — Я могу это сделать, но не без просьбы Саурона... Скажи же, что заставило вас за столько лет, вновь вступить в бой за Гондор? И чьего обмана вы так страшитесь? — Сломаный меч откован! Смертный... он наследник... кровь королей, проклявших нас! Только он теперь может снять проклятие... А ты, Владыка, можешь и вовсе искупить нас, освободить нас от этой жалкой... Жизни! Умоляю! — Хорошо. Но сперва я желаю видеть того, чья рука сжимает Нарсиль. Лишь по его слову прекратится бой и я получу право вмешаться. Я отпущу вас, так или иначе. Разница лишь во времени. — Я кивнул проклятому, заверяя магией свое обещание. Призрак облегченно улыбнулся, почувствовав мою клятву. — Следуйте за мной! — Призрак развернул коня и повел нас к пристани. Мда-с. Хэлкар лишился своего скакуна, правда и призраки ему ничего не сумели сделать. А он проявил мой доспех изорвав шипами балахон, а я-то думал, куда они тогда делись? Мы прошли сквозь замерших призраков и поравнялись с Хэлкаром. Меч назгула скрестился с Нарсилем... правда руны на мече говорили, что это Андурил. Не важно. В назгула влетел топор... гномий. Безрезультатно естественно. Я осмотрел местных материальных существ, кроме орков здесь я обнаружил Леголаса, с заломаными за спину руками (амулет выдохся?) и Гимли, что до сих пор сражается с орками. Арагорн же не побоялся сразиться с назгулом. — Глупец! Твой меч может и сразил однажды Повелителя, но меня не одолеть смертному мужу, даже с Таким мечом! — и как в доказательство, назгул пропустил удар, давая клинку возможность войти ему в грудь. Это позволило, нанизавшись на лезвие, подойти к Арагорну и схватить его за руку, дробя запястие. С криком человек разжал руку, держащую меч. — Чего же вы замерли? Бейте их! — Гимли, придавленый к земле орками с отчаянием и яростью смотрел на замерших призраков. — А-а-а. Понятно. — Я материализовался и спешился. — Рад видеть вас в добром здравии господа. — Менестрель? — Леголас посмотрел на меня и моих Духов. — Ты же не вмешиваешься в бои людей? Лотлориенские лучники погибли от рук урук-хаев, тебе нет повода помогать Саурону. — Я и не помогаю... Я наблюдаю... Лориен? Я не знал, неужто Леди Галадриэль и ее супруг решились подраться напоследок?.. САУРОН!!! — Я разъяренно закричал, смотря на Хэлкара, он услышит... — Ты знал! Почему не сказал! Рядом сомной образовался огненный шар и из него вышла фигура Гортхаура. Смертные дрогнули, а орки склонились. Осмотрев картину, майар обратился ко мне: — Я не ожидал, что галадримы отправятся в Хельмову Падь на помощь людям... Это не моя вина. Она твоя и Сарумана... Это ты позволил армии выйти из Изенгарда. — Ясно все с тобой. — Я зажмурил глаза. Надо было сжечь ту аримию, но я же не знал... Ладно! Еще успею подумать о своей глупости и идиотизме лидеров Лотлориена! Я махнул рукой в сторону дунедайн, — Знакомься Саурон, это Арагорн сын Араторна, некоронованый наследник престола Гондора. Ты вроде хотел с ним поговорить? Знай, что от исхода разговора, зависит, будет ли армия проклятых продолжать бой за Гондор на стороне людей или я отпущу их за Грань уже сейчас. — Я обвел рукой армию призраков. Ясное дело, что призраки уже были на стороне Саурона в этом вопросе. Проклятые — единственная надежда Гондора и она в руках Арагорна. Чье имя на эльфийском, “Надежда” и означает. — Что же. Я, Саурон — Гортхаур Жестокий, приветствую наследника престола Гондора... пока ты не коронован, у меня нет причины убивать тебя, дунедайн Севера. Так случилось, что моя армия сильнее... Гендальф не желает отдавать город в мои руки. Там, в Минас Тирит, гибнут люди по его приказу... Иначе они не могут. Наместник и его наследник, не в состоянии принимать решения, иначе... я уверен, что они бы согласились на капитуляцию. Мне ничего не стоит обрушить гору своими силами... или попросить об услуге Короля Келебримбора. Я давал Гендальфу время, давал время подумать, посмотреть на последствия... Я ждал тебя, я ждал того, кто это остановит словом, а не мечом. — Саурон махнул рукой на Андурил, лежащий на земле. Зря. Арагорн использовал подставившуюся возможность и, увидев кольцо на пальце Саурона, схатив с земли меч здоровой рукой и сделал взмах.

Бзынь!

Рука в металлической перчатке сжала лезвие. Единое, еще ярче воспылало рунной вязью. Андурил... начал раскаляться и плавиться, обжигая здоровую руку Арагорна. С яростным ревом, майар поднял лезвие и человек беспомощно повис на рукояти меча. Плавленым металлом, клинок начал стекать на ладонь дунедайн и тот в боли, отпустил меч своего предка. — Сработало тогда, не значит что сработает сейчас! Я был учеником Ауле, я был учеником Мелькора! Какой-то кусок железа не поразит меня вновь! Мое тело тверже алмаза! Во мне горит Пламя Айнур! Тогда я был слаб... удивлен! Но не сейчас! — Саурон отшвырнул безформенный кусок железа и схватил человека за горло. Когтистая перчатка вписась в шею до крови. — Мне следует расценивать твои действия как отказ?! Мальчишка! — Саурон не менее легко отшвырнул человека в сторону плавленой железки. — Наслушался сказок от мага про ужас, что я принесу твоему народу! Но это не так! Твои предки были чудовищами не меньшими чем я! За что ты сражаешься? За что люди в Минас Тирит проливают кровь, когда могли бы жить в вассалитете у Мордора?! — Ту убьешь их! Загонишь в рабство! Ты ненавидишь Гондор! — Да, ненавижу... Келебримбор тоже ненавидит. Но он же их не трогает? Рабство... зачем мне рабы, если у меня есть орки? Харадримы не рабы... они добровольно следуют за мной. Убить? Это я могу... и сделаю! Раз все предводители этого народа не желают жить вовсе! — Нет! Прошу, не надо! Пусть люди решают сами, не вини всех их за чужую глупость! — Леголас дернулся вперед из орочьей хватки. Саурон повернул голову в сторону эльфа. — Принц Зеленолесья... ты не в праве говорить за людей... не вмешивайся в их дела. Смертные глупы и упрямы... давно надо было очистить род людской, от высокомерия и упертости Нуменора! — Не убивай! Не убивай, прошу! Только не детей!.. Келебримбор, останови его! — Леголас пытался докричаться до меня. — Юноши бледные со взором горящим... — Я пробормотал тихо, но все меня услышали, — дети запомнят гибель родителей и возненавидят Юг и Восток, еще больше чем прежде. Они станут фанатиками как и их отцы сейчас. Напуганые, но мстительные... Гортхаур, предложи капитуляцию всему городу, пусть люди бегут... — Нет. — Саурон повернулся ко мне, — Ты просил услугу за свое вмешательство... Я согласен! —...Чего ты хочешь от меня? — Я подобрался, стоя рядом с Вереском. — Убей... Убей самых ярых! Убей тех , кто кичится своей связью с Нуменором! Ты можешь сделать это! Ты в Праве отнять у них долголетие! Только ты! Лишь тогда, я оглашу им свои условия, лишь тогда я позволю им бежать, зная, что они будут слишком слабы духом, что бы напасть вновь! — Ты о многом просишь... Проклятие. Ты просишь меня наложить проклятие на весь их род! — Но и плата высока! Иначе умрут все! — Гортхаур грозно зарычал и земля под его ногами задрожала. С силой Единого и столь близко к Мордору, ему ничего не стоит пробудить вулкан на месте Минас Тирит. — Прежде чем я сделаю то, о чем ты просишь, позволь мне поговорить со всеми, они уверятся в своей глупости и опустят оружие сами. — ...Хорошо... — Саурон исчез в пламени. Я окинув взглядом плененных смертных, посмотрел на Хэлкара: — Леголас Зеленолист должен быть цел, иначе... —Я не договорил, вскочив на коня и становясь Духом. Я посмотрел на армию Проклятых и, послав Зов, произнес им: — Вы свободны. Души, как по дуновению вера, начали исчезать подобно утренему туману, лишь счастливый смех завис в воздухе, но и он затих вскоре. По моему приказу, Дикая Охота направилась к Белому Городу. Зависнув над Минас Анор я закричал всей округе: — Сдавайтель люди Гондора! Враг милостливее чем вы думаете! То, за что вы сражаетесь, лишь красочная ложь! Эта война бессмысленна, она заранее была проиграна! Ее не должно было быть вовсе, занимай престол Наместник Денетор! Слова Белого Мага лживы, вам не грозит рабства и ужасных мучений! Нет смысла продолжать бой, вас пощадят! Легко придумать справедливую цель, Великую цель, из тех, что любимы толпой. Еще мне нужен безупречный герой, Могучий герой, что всех поведет за собой! Охотно люди устремляются в бой За край ли родной, за рай неземной. Как овцы, воины идут на убой, А дальше — дело за мной! Героям — подвиг, подонкам — повод. Юнцам посулим боевую славу! Надежду — нищим, голодным — пищу! И каждый из них обретет то, что ищет... Не лжем ли мы, Гендальф, доверчивым людям? Не им, а тебе эта битва нужна! Поверь, Арагорн, здесь обмана не будет. Все то, что им нужно, то даст им война! Достанем знамена и яркие краски, Поправим портреты великих идей! Свобода и равенство, верность и братство — Прекрасные сказки для взрослых людей! И вот уже толпы с восторгом встречают Того, кто ведет их в Крестовый Поход. Так было всегда — храбрецы умирают, А где-то в сторонке стоит Кукловод! Героям — подвиг, подонкам — повод. Юнцам посулим боевую славу! Надежду — нищим, голодным — пищу! И каждый из них обретет то, что ищет... Все даст им война! Все даст им война... — Победы не будет! Сдавайтесь и ваша жизнь не изменится! Саурон предлагает вассалитет Гондору! Выдайте мне Белого Мага! — Я прекратил говорить и направил коня к Белому Древу, остановившись на лужаке во плоти. В ответ мне из башни высыпали войска, пытаясь изрубить меня, но налетев на щит. Я обнажил Хроарист: — Меня не убить, просто сдайтесь! Гондор уцелеет! Его люди останутся живы! Не слушая моих слов, солдаты продолжили бить мой магический купол. Я стоял на месте и ждал. Ждал долго, пока не услышал в небе визг назгула. У Саурона кончилось терпение и земля дрогнула вновь. По утесу Минас Тирита пошла крупная трещина. Я вновь обратился Духом и... посмотрев грустным взглядом на Белое Дерево, сжег его. Символ надежды Нуменора на свое возрождение, запылал. Копейщики яростно взревели и попытались своими плащами потушить пламя, но я затрубил в Рог Охоты. Мои эллери вступили в бой. — Не пропускайте их сюда! Убейте всех солдат что поднимут на вас оружие! — Я отдал приказ и сконцентрировался. Проклясть всех в ком течет кровь нуменорцев? Арагорн умрет, умрут и другие дунедайн, черные нуменорцы в землях Саурона тоже. Но я несу Смерть, дабы спасти много большее... — Я умру! Но не бойтесь ибо я вернусь! — Я потянулся к ядру и настроился на музыку Арды. Я запел, в своих словах неся проклятие потомкам нуменорцев и обращая, только что наступивший полдень, в темную ночь — что-то затмило солнце:

В эту ночь, бессмысленный кошмар

Бродит за мной и нет вам спасения...

Ночь страшна, но Смерть еще страшней.

Слушает меня и нет вам спасения.

Все сейчас, все в этой музыке

Терзает меня, бессмысленной иронией.

Говорю — Заплатите за все,

Что совершили.

Скованы болью, как цепью.

Я посвящаю ночь,

В вашу честь сочиняя Реквием.

Кто в силах мне помочь, одолеть самого себя?

Жизнь отдаю той симфонии,

Что приносит Смерть.

Горем я убью все стремления.

В горе убивая, что творю я?

Эй, мой враг. Внутри моей души,

В ней твой триумф.

Ну, брось же мне вызов!

Страх уйдет, но сердце ярость жжет,

Душит меня, начать бы вам все с нуля...

С нуля... с нуля.

Ночь я отдам, в ту симфонию Зла

В которой Смерть.

Горем я убью все стремления.

Мрак внутри меня

Близок, как суждено — мне в нем гореть.

Проклят я и мне нет прощенья.

Жизнь отдаю той симфонии,

Что приносит Смерть.

В горе убивая, что творю я?

Горечь утоплю в этой музыке сна...

Страх и боль убью

В сердце полном Зла...

Плачет вновь Смерть по мне.

По моей слепой мечте,

Реквием отзвучал.

Вот, мой нелепый концерт

Я пою, но все — не то.

Мой талант — он ничто...

Скуку утоплю в этой музыке сна...

Ярость, ты змеей обвиваешь меня.

Эй, мой враг. Внутри моей души,

Празднуй триумф!

Ты бросил мне вызов.

Я борюсь с ужасной яростью,

Что душит меня, начать бы вам все с нуля.

С нуля… с нуля!

Я посвящаю ночь,

В вашу честь сочиняя Реквием.

Кто в силах мне помочь одолеть самого себя?

Я посвящаю ночь в ту симфонию Зла,

В которой Смерть.

В горе я Убил.

Что сотворил Я?

С моими последними словами, ночь вновь сменилась на полдень. Мне больно. Магическое ядро иссушено, Свет Души от Тьмы и Зла гаснет, в ужасе сжимаясь в маленькую искорку. Проклятие, подобно чумному ветру, пронесется по Средиземью... Дунедайн умрут... умрут от болезней, от стремительной старости... крови эльдар, у них больше нет. Кровь потомков Нуменора мертва, теперь... это обычные смертные. Все те, чей возраст превышал лет шестьдесят или девяносто, умрут на месте, мгновенно состарившись... Арагорн... он навероне сейчас стал обычным стариком. С изломаными и обожженными руками. Никто более не будет претендовать на трон. Род Элендиля все равно что мертв. Наследие Трех родов людей мертво, а я заплаил за это жизнью... Я с веселой,болезненной улыбкой, смотрел как моя рука с перстнем рассеивается в воздухе... Мое Хроа и Фэа горит, моя ярость и ненависть к людям, именно из них и черпалась суть песни... для эльдар это слишком темное, непонятное и сильное чувство, оно просто сжигает... МЕНЯ. Я посмотрел на своего коня, его образ мутнел у меня перед глазами. Все чернеет, лишь горящее Белое дерево четко различимо... было. Меня перестало жечь и свет померк. Ну вот — я ничего не вижу... Темно... И холодно... Привет Бездна, я тут не надолго...

====== Конец первой части. Глава 33. И пройду я долиной смертной тени, и да не убоюсь зла. (Остановка — очередной апокалипсис) ======

Висю. Жду света... И тут мне говорят, что его... не будет. Ахуе-е-еть... Намо зараза! Этот чертов Валар, повелитель чертогов Мандоса, видимо решил обойти запрет на невмешательство в дела жителей Средиземья и тюкнуть меня Здесь. Нет, убить эльфа Валар не могут, но дать увесистый, направляющий пинок за Грань, это всегда пожалуйста! Я начал напрягать все свои связи с миром Арды, от алтаря, до самой захудалой, зозданной мною вещицы, так что “далеко” я не улетел. Связь с тем миром сохранилась — хорошо, однако на воплощение в нем у меня уже не осталось сил. Я стал наощупь искать выход, мне срочно нужна передышка, иначе я потеряю себя в этой Пустоте. Свет! Наконец-то! Я стал всеми силами рваться к нему, черпая силы через связь, увы, силы алтаря как я и ожидал мне не передались в нематериальной форме, да и иных масштабных источников для разделения энергии, особо не было. Хм? Это что за неучтенный фонтан магии? Ладно, как раз то, что нужно. Я начал тянуть силы на себя... что-то на той стороне отчаянно засопротивлялось... Оно живое?! Я с испугом вспомнил про эллери с их маг-ядрами и немедленно отпустил связь, боясь что черпаю силы из них. Преодоление ограничений связаных с перемещением по мирам, требуют невероятных затрат энергии и даже некоторых условий, вроде “пригласительно открытых” по ругую сторону “дверей”. Порталы, призывные круги или же естественные или кем-то ранее проделаные, проходы между мирами — тропы. Иначе бы в мой мир уже давно бы прорвались иноземцы вроде “демонов”, как их именуют маглы. Гоблины, фейри и прочие, оттого и не сумели толком вторгнуться к нам, иначе был бы если и не захват, то “мир-комуналка” точно. Есть такие существа, что одним своим присутствием могут устроить Экстреминатус, аннигилировав какой-нибудь мир. Создатели таких миров оттого и поставили завесу-барьер от конкурентов. Сиды же были профессионалами в этом деле: раз их не пускают, они создадут свои образы из местной энергии и забирают пойманных жителей, приветственно распахнув двери им, уже в свой мир. Я один и то не могу выбрать место воплощения, куда доберусь, там и осяду. Накоплю силы и начну пробираться обратно в Арду, там-то проблем с пропуском у меня не будет, главное обратно вылезти и не застрять в мире где я окажусь. Ну же! Еще чуть-чуть! Черт... прочная завеса, надеюсь там не Преисподняя какая-нибудь... так просто не прорвешься. Эх, придется опять черпнуть сил из того “фонтанчика”. Это будет не смертельно для него, но очень сильно поможет мне. Так, пошло, а энергия-то какая знакомая... моя там есть точно, однако что-то я не припомню в моих изделиях Этого!... Упс?.. Кхм. Ну в принципе я в своем праве. Да. Эта вещь с моим участием ведь создавалась? Ну подумаешь Единое, подумаешь жизнь Гортхаура... он же не умрет от этого, в самом деле? И вообще... моя смерть, отчасти его вина! Все, завеса прорвана и та сразу же восстановилась за мною. Хоть дырку себе прогрыз в этой шторе, а обратно мне сил прорваться хватит. Мда, есть все же плюсы в бытии энергетической формой жизни, иначе пришлось бы неделю ждать воплощения... Что-то с этим миром не так. Это стало понятно сразу, стоило только мне материализоваться и открыть глаза. На основании чего я сделал подобный вывод? Ну, во-первых, вокруг стояла просто мертвая тишина. Какая-то знакомая — пугающе замогильная. Под моими ногами была дорога. Вроде бы. Однако она не походила ни на камень, ни на брусчатку из жженой глины, ни на утрамбованный грунт. Скорее, на застывшую лаву. Асфальт? Это был современный индустриальный мир, наподобие моего Земного, но привычный шумовой фон, характерный для больших городов, отсутствовал. Ни постоянного раздражающего шума машин, ни впивающегося в мозг визга сработавшей автомобильной сигнализации, ни шороха сотен ног, полирующих асфальт, ни лая бродячих собак, ни воркования голубей. Ничего. Машины стояли у обочин брошенные: некоторые с открытыми передними дверцами, с трещинами на лобовом стекле, словно кто-то снова и снова бил по ним молотом или каким-то другим тяжелым предметом. Из-под капота внушительного черного джипа валил дым. Сам автомобиль сцепился в крепком объятии с деревом. А рядом на газоне в неестественной позе лежало изуродованное тело. И это была вторая причина, почему я посчитал, что с этим миром что-то не так. Ветер гонял бумаги и прочий мусор по пустынным дорогам с замершим движением. Из разбитых витрин выглядывали упавшие манекены. Прямо посреди проезжей части стояла брошенная продуктовая тележка. Светофор на перекрестке мигал красным. Под ним, привалившись к столбу, сидела женщина с рваной раной на горле. Казалось, будто она повязала вокруг шеи толстый багровый шарф. Присмотревшись, я увидел еще тела: в разбитых машинах и на обочинах, валявшиеся прямо посреди улицы и наполовину свисавшие из окон домов. Хм... век двадцать первый и мир явно не мой родной. На магию даже намека нет, мир сугубо магловский. Кхм, а вот третья причина, почему я сделал вывод, что с этим миром что-то не так, эта причина стремительно приближалась ко мне с противоположного конца улицы, на ходу запихивая вываливающиеся внутренности обратно во вспоротый живот. У этого магла отсутствовала половина черепа (сквозь окровавленные кости я видел мозг), и тем не менее он упрямо шел ко мне, пошатываясь, но довольно быстро. Причем несмотря на некрос, магия не была причиной оживления этого тела. Другие тела тоже начинали шевелиться, словно только и ждали моего появления. Трупы неуклюже вставали, словно не замечая смертельных ран, и все, как по команде, поворачивались в мою сторону. Я посмотрел на себя. Хм. Неплохо, очень не плохо. При мне весь мой арсенал, значит справлюсь. На этих инферналов даже истощеной магии и Света Души не понадобится. Главное — конечности пообрубать, а там и убежать можно. Я обнажил меч, услышав рядом с собой какой-то писк. Развернулся и уже сделал замах... — Что за?! — Я вытаращился на... ящерицу? Попутно отмахнувшись от набросившегося трупа, я стал с интересом разглядывать урулоки. Эдакий миниатюрный Глаурунг, тоже золотая чешуя и отсутствие крыльев. Но это точно дракон... дракончик, он с легкостью уместился бы у меня за пазухой. Я пнул очередное тело, перерубив ему ноги и отсеча руку. Сейчас я мог бы даже назвать его милым. Растерянно хлопая круглыми глазами, дракончик смотрел то на меня, видимо, силясь понять, что же тут происходит. Хвост нервно подрагивал. Крошечные лапки с длинными коготками сжимались и разжимались. Челюсть, полная острых, как иголки, зубов, удивленно отвисла. На долю секунды меня охватило ликование, безудержный восторг, но затем, когда я узнал пламенные глаза, я с ужасом понял, что натворил. Не думаю что я смог утянуть майар из его родного мира, он бы тут сдох просто... А вот его призрачную аватару... но это не совсем иллюзорный образ, дракончик вполне материальный... Как же тогда... Мой взор привлек золотой отблеск, но не чешуи а... кольца? И в правду: хвостом дракончик судорожно прижимал к себе Единое. Это его физическое проявление? Ничего себе. В виде иллюзии можно хоть дракона размером с гору изобразить, но вот хоть какое-то физическое воплощение это огромный труд. Да и не будь для духа прочной оболочки, он бы просто расформировался в этом лишенном магии мире и оказался бы запертым в кольце. — Гортхаур, откуда ты здесь? Я не мог сам утянуть тебя за собой! — Ну вот не верю я, что это он сам, собственной персоной передо мною стоит. — Ты и не утянул, я все еще в Арде, но и тут я тоже оказался, вернее это мое Я в кольце. Мандос решил избавится от артефакта — избавится от кольца, забросив его за Грань, в след за тобой, используя твою связь с Единым. Он надеялся если и не убить меня таким образом, то лишить сил. Но я вцепился всем своим существом в кольцо, но мое сознание разделилось, однако и Его-меня не развоплотило. Ты стал брать из кольца силы и притягивать его к себе... Притянул. Иными словами, нас теперь двое... Саурон на Арде и я... Майрон в Едином. Если я-кольцо, вновь окажусь в руках Саурона, то мы сольемся воедино. Я посмотрел на расчлененные тела маглов. Те продолжали шевелиться, но были уже не столь опасны. Часть Саурона, да? Но судя по всему: часть, очень важная, пусть сильная часть и осталась за пределами мира Арды. Крестраж своего рода. Я смотрел как дракончик Майрон, перебирая маленькими острыми когтями, отчаянно пытался собрать разрозненные нити структуры и потоки энергии, вернуть себе отнятое могущество. Ему как и мне, нужно время на восстановление. Магические паутинки путались и колыхались, дракончик, напряженно моргая и выпучивая глазенки, всматривался в запредельное пространство не-существования, почти не обращая внимания на меня и нежить. Что же, Единое мне поможет. Пусть оно за пределами Мордора и вдали от хозяина гораздо слабее, но оно будет стремиться вернуться к нему. Лишний якорь в Арде, еще одна ниточка, что укажет мне путь. — Оветь мне... Майрон. Твое воплощение дракона, оно истино? В смысле любовь к золоту, дыхание проклятым огнем, гипноз и прочее... или же это просто... образ, личина? — Возможности принадлежат детенышу урулоки, но этим я не ограничен. Нет низменных инстинктов созданий Мелькора, нет животной ярости, жадности, их непомерного голода. Мне нужны силы и время, и я сумею изменить обличие на более подходящее. — Дракончик прекратил таращится в пустоту — внутрь себя. — Я... он. Ранее не пробовал становиться драконом, пусть эта форма должна быть сильна. Я нуждаюсь в пище, будучи живым существом из плоти и крови, но и желания собирать богатства я не испытываю. Однако свои силы майар, мне придется черпать из огня и костей земли. — Значит можно относится к нему, как к дракону моего мира? Он похож чем-то на огненную саламандру, та в огне живет. Майрон что, минералы и металлы есть будет? С радостью на это посмотрю, мой конь Сарн тоже камни ел. — Что же. Я предлагаю заключить союз о взаимопомощи. Ни ты, ни я, оба не желали покидать Арду. Вместе мы быстрее сумеем найти путь домой. Наша связь поможет не потеряться в переходах между мирами, не стоит упускать такой возможности. — Я согласен. Мне... нужна помощь. Больше чем тебе... Этот мир, он глух к моему зову... он похож на твой, но, иной... Я не понимаю, этот мир создавал не Илуватар. Моя песнь здесь лишь мертвые слова и звуки, Саурон не услышит, не поможет своей силой. Никто не поможет мне, кроме тебя. Я... Я не стану отказываться от твоей помощи и помогу в ответ. — Дракончик явно в растерянности, но не отказывается от союза — хорошо. Он понимает ту ситуацию в которой оказался и... боится. Боится этого мира и меня. Не того что я его уничтожу, а того что оставлю здесь. И действительно, какой эльф захочет таскать с собой дракона, пусть даже маленького и миленького, ради того, чтобы получить незначительное послабление? Сомневаюсь что этот мир, он сумеет покинуть в одиночку. Майар — природный дух, созданый Илуватаром. В мирах иных демиургов, он может быть чрезвычайно слаб, ибо его сила зависит не столько от личных ресурсов, сколько от родной ему энергии мира. В этом мире энергии почти нет, благо хоть на стихиях его магия подпитывается и как обычный зверь он прожить может. Конечно, верить Майрону на слово было бы с моей стороны чистым безумием. Следовало немедленно заключить магический контракт на крови, обязующий обе стороны сдержать свои обещания под угрозой крайне неприятной формы смерти. Не только духа из Единого, но и самого майар в Арде. Дух кольца согласился, пусть и понимал, что смерть нам обоим не преграда, однако задуматься заставит. Мы по очереди озвучили свои обещания, затем я быстро прочитал заклинание, и мы скрепили его рукопожатием, предварительно порезав моим кинжалом ладонь и лапу. Дракончик удовлетворенно зажмурился, отчего казалось, что его глаза впали в череп. Эх, путешествие обещало быть долгим.

Мы с тобой одной крови,

Мы с тобой одной породы,

Нам не привыкать к боли,

Если имя ей — свобода.

Встретимся ли мы снова

Там, за поворотом круга?

Мы с тобой одной крови,

Отражения друг друга.

— Вот что, забираяся-ка ты мне на плечи. Не думаю что ты сможешь поспевать за мной в таком обличии. — Я протянул ящерице руку и Майрон резво вскарабкался по серебряной поверхности. Карманный дракон решил занять мое левое плечо, дабы не мешать вытягиванию стрел из колчана и снятию лука. Мы начали забег, мертвецы вылезали из разбитых машин, поднимались с тротуаров, тянули к нам жадные руки. Некоторые даже довольно быстро бежали вслед. Другие были не так проворны, но эта их медлительность лучше любых слов говорила: “Вы не уйдете, вам некуда спрятаться. Нам некуда спешить”. Солнце садилось. Тени становились все длиннее, пока не исчезли в сгустившихся сумерках. Вскоре мы ушли от погони и спрятались в одной из квартир на верхнем этаже заброшенной высотки, на всякий случай забаррикадировав дверь. Высотки... Майрон сказал, что для него эти дома походили на ульи. Дракончик поражался тесноте, захламленности и серости интерьеров, мы оба привыкли к просторам (пещер или парадных залов — не важно), и переплетения лестниц многоэтажки казались ему неправдоподобно, гротескно убогими. Ячейка, тюремная камера, которую я назвал “квартирой”, была для майар оскорблением, а не жилищем, но жаловаться никто из нас не стал. Я пощелкал рычажки на стене, но ничего не произошло. Кажется, дракончик понял, что я пытался добыть свет этим весьма странным для него способом. Но ни света, ни воды в доме не было. Майрон решительно не понимал, почему я ждал, что вода должна политься из железной трубки, торчащей из стены, после поворота вентиля, но не стал высказывать весь свой скепсис, только лишь вопросительно повернул, пучеглазую голову набок. Без долгого обсуждения было понятно, что выходить на улицу ночью не стоит, а на поиски металлов лучше отправиться утром, когда ко мне вернется сила. По крайней мере днем, будет легче заметить подкрадывающегося врага в отличии от ночи. Да и кто знает, может, днем ожившие мертвецы возвращаются обратно в свои могилы смотреть сладкие сны о чужих мозгах? Бред конечно. Судя по всему, этот зомбиапокалипсис результат биологического оружия. Ни прорыва иного мира вроде Инферно, ни проклятия здесь нет. Вряд ли это естественная болезнь, хотя черт знает, что маглы могли своей химией случайно понаделать? Как эти трупы видят? Как слышат, как вообще существуют? Это не магия, но и болезнь тела не способна поднять труп, с раскурочеными мозгами. Гнилые мышцы не способны к движению, разрушеный мозг не подает сигналов... душ в этих телах нет, что бы двигать их. Иного разума, что мог бы управлять ими, я тоже не почувствовал. Не понимаю... — Глянем, что в холодильнике... — Я пробормотал и отправился на кухню. Дракончик обвил свой хвост вокруг моей шеи, его коготки смешно бряцали о сверкающий наплечник. Ему кое-как удалось уцепиться задними лапками за ремень колчана, но вот передние конечности, упорно не желали цепляться за мое левое плечо. А вот и кухня. Из-под белого стального ящика по полу растекалась лужа. А в ящике оказалась еще и пригодная, к употреблению пища. К моему удивлению, вакумная упаковка мяса датировалась две тысячи седьмым годом и мясу всего неделя. Разумеется, Майрон отказался от этой, упакованной в прозрачную, пленку мерзости. Ну, я тоже это есть не стану, мало ли как тут эта зараза передается? Может вообще по воздуху или воде? Меня-то не убьет, да и дракона тоже, но повысить вероятность отравления нам обоим не хочется. Мда. Что-то есть расхотелось... Майрон стал заинтересованно смотреть на мой подсумок. Тонны мифрила почуял? Перебьешься, я не для того в Морийские пещеры к Балрогу тащился, чтобы все добытое, дракону скормить. Эх. Консервированая чарами еда в ящике, в седельной сумке Вереска осталась. На его призыв сюда, сил тратить не хочется, да и опасно для него здесь появляться. Я посмотрел в окно. Там, внизу, от столба к столбу короткими перебежками двигался парень, вооруженный какой-то палкой. Он не был мертвецом. Во всяком случае, я думаю пока. Ну вот, что я говорил? Какая-то суета, пара минут боя и криков, и как итог: парень уже лежит, распростертым на асфальте. Палка валяется неподалеку, а над ним, склонившись, четверо живых мертвецов выгрызают внутренности. Рука бедняги дергалась в предсмертных конвульсиях, ногти царапали землю. Мертвецы медленно разбредались, оставив то, что было несчастным парнишкой, лежать прямо под окнами. Из открытой раны на животе торчали белоснежные, обглоданные ребра. Струйка крови лилась в решетку у бордюра. Я смотрел на улицу еще долго и ждал, может, полчаса, час. Достаточно долго, чтобы увидеть, как вновь зашевелился лежащий на земле парень. Майрону же мое ожидание наскучило и он куда-то убег. — Он действительно ожил... — еле слышно прошептал я, приникая к стеклу, чуть отодвинув занавеску. — Не может быть... слюна и кровь. Действительно какая-то зараза. Если конечно сам факт смерти, не оживляет заразившегося воздухом. Но магл не был жив, или был жив ровно настолько, насколько это возможно для ходячего трупа. Человек переставлял ноги с большим трудом, но тащился, то ли ведомый куда-то голодом, то ли бесцельно, а позади по земле волочились выпавшие наполовину сожранные кишки. — Отвратительно, — заключил я, задергивая занавеску и опускаясь на пол подальше от окна. Усесться на здешние пыльные и непрочные предметы мебели я не решался, еще вздумают под моим весом сломаться. Становилось по-настоящему темно. В соседней комнате светились лишь огненные глаза Майрона, который нашел какую-то подушку и готовился вздремнуть, вытаптывая себе в ней уютное гнездышко. Я посчитал своим долгом сообщить о недавних наблюдениях:

— Нельзя позволять, чтобы они касались нас. Это... то, что происходит с ними, очевидно, заразно, — огненные глаза дракона в последний раз полыхнули в сторону меня и погасли, закрывшись. Дракончик кивнул и свернувшись щетинистым клубком и очевидно, заснул. Ну да, он же вроде как детеныш, да и драконы поспать любят. Я, наскребя в ядре чуток магии, принялся чистить магией броню и меч, заодно и себя. Ткнул пальцем в сторону дракона, воздействие чар Скорджифай того не разбудило. А ведь меня сюда не просто так забросило. Столько некроса позволит мне мгновенно восполнить маг-ядро, а в бестелесной форме мне никакой мертвяк нестрашен. Майрон же и вовсе артефакт, приложением к которому служит живое существо. Умри оно — ничего критичного не произойдет, главное само кольцо не разрушить.

Я погрузился в “Сон”. Хм. Связь есть и я в виде Духа, сумел поговорить с Советом. Они конечно удивились, но чего на свете не бывает? Мой Девиз, видимо повлиял и на Эллери. Отлично, значит и Дикую Охоту я призвать сумею, это успокоило Совет, в особенности информация об армии Мертвых Болот. Я и раньше отнюдь не с голым задом по Средиземью бегал, но тут же совсем Другой мир. Иметь армию нежити в кармане весьма удобно, да и призывные Духи помогут, про Майрона я им не говорил. Утром я смутно услышал, как в соседней комнате с характерным лязгом хрустнул раскушеный металл. Я заглянул в комнату, обнаружив отсутствие ящера на подушке. Майрон увлеченно заглатывал женскую бижутерию. Это было забавно: дракончик колупался между клыками, пытаясь дожевать золотую цепочку, найденную им, до последнего звена. Колупался, пыхтел, исторгая облачка дыма, и злобно косил огненным глазом на лежащую возле него, распахнутую шкатулку. Видимо Майрон обнаружил местный тайник с драгоценностями. Его пламя, подкрашивающее внутренним огнем брюшко, теплилось слабо, что настораживало и внушало мысли о нездоровье. — Ну и как спалось? — Я абсолютно незадумываясь поскреб вросший в лоб венец. Дракон, как макаронину, всосал в рот остаток цепи и посмотрел на меня, передней лапкой подгребая к себе из шкатулки серьги. — Это был сон. Настоящий сон. Такой, какой бывает у смертных, когда ничего не остается, кроме как погрузиться внутрь, куда все глубже и глубже засасывает пугающая чернота подсознания, наполненная смутными образами и отрывочными воспоминаниями. На секунду я испытал ни с чем не сравнимый ужас, ужас потери себя, ужас бесконечного падения в бездну, а затем на смену этому чувству пришло пугающее, умиротворяющее блаженство... — Выспался значит? Прекрасно. Я почти восстановил силы, попробую тебя покормить... да не бойся ты, не мясом. Я золото призову, оно в этом мире, как ты уже заметил, в качестве украшений тоже используется. Тут еще серебро есть, платина, медь, железо, бронза, свинец... простые металлы. Самоцветов тут тоже много. — Золото лучше всего, железо и медь — тоже сойдет. Вот серебро хуже. Прочее и вовсе ни на что не годно. Самоцветы... если только рубины, да алмазы. Но лучше золото и только золото. — Дракончик облизал пасть и выжидательно на меня уставился, нервно подергивая кончиком хвоста. Я открыл окно и высунулся наружу. Залитый солнцем город не выглядел таким враждебным, как накануне. Трупов на улице поубавилось. Некоторые, очевидно, разбрелись по своим делам. Другие же были обглоданы до того состояния, когда подняться и пойти было просто нечему, и это убедило меня, что я был прав: достаточно хорошенько расчленить тварь, и она станет безопасной, как бычий окорок. Если наморщиться, противный запах разложения, кисло-сладкий и муторный, почти не щекотал ноздри. Выходить на улицу желаниия не было. Тем более что оттуда доносились какие-то странные чавкающие звуки, будто кто-то там за углом жадно, с наслаждением ел. А если учитывать, кто именно и что именно мог там есть, идти на улицу не хотелось еще больше. — Ну чего ты застыл? — недовольно рыкнул дракон, забираясь мне на плечо и обвивая хвостом мою шею. — Я не собираюсь голодать вечность только потому, что кто-то решил полюбоваться видами! — Не паникуй. Дай сосредоточиться. Акцио золото! — Я сосредоточился на образе металла, в частности на слитках, монетах, цепочках и кольцах. Всякая декоративная мелочь вроде отделки часов, позолоты и технических деталей электроники — мне были не нужны. Хм? Тут рядом был или банк или ювелирный магазин, ломбард возможно? Иначе я не могу объяснить такого быстрого перемещения искомого, а тем более его количества. Не отойди я от окна, нас бы просто завалило бижутерией. Слитков в этой образовавшейся горе было не много, но насколько я помню, степень очистки у них очень высока. Я прекратил призыв украшений, когда дракончик уже извелся от нетерпения и почти задушил меня, колючим чешуйчатым хвостом. — Золотце! — Майрон даже не удосужился с меня сползти, дракончик просто нырнул в эту груду золота и начал его есть. И куда все девается? Видимо этого понять мне не суждено. Майрон управился за полчаса, осклабился мне и демонстративно разгрыз последнюю монетку. Дракон потребовал еще... Ладно. Мы в ответе за тех, кого приручили. Еще пять заходов Майрон набивал живот украшениями, урча под нос, что здесь настоящего золота пожалели и что металл в этом мире не поет. Но когда, видимо все полки с золотом в ближайших окрестностях опустели, дракон, сыто рыгнув облачком пара, милостиво со мной согласился:

— Этого мне хватит.

В качестве демонстрации, урулоки... отрастил на передних лапках зачатки перепончатых крылышек. Лапки удлиннились, между длинными пальцами проросла мембрана, она же и срослась подмышками и тазовой костью ящерицы. Шея дракончика тоже удлиннилась, а задние конечности видоизменились, уже напоминая птичьи. Это что за покемон? Нет, я конечно впечатлен эволюцией урулоки до рамалока... но честно, я ожидал чего-то большего, чем мятый позолоченый зонтик. — А в квенди, никак? — Я скептически приподнял бровь. В качестве ответа, Майрон тяжело подпрыгнув, задергал в воздухе лапками и зачатками крылышек — и жирной куропаткой вспорхнул мне на наплечник. — Для становления чем-то столь уязвимым, как эльдар, я не намерен тратить силы. — Рамалок по змеиному изогнул шею и сыто икнул. — Тогда почему железным големом не стал, раз нужно именно крепкое физическое воплощение? — А зачем? С кем мне тут сражаться? Я как дракон, сожгу и покорю взглядом, кого угодно, а с нежитью ты и сам прекрасно справишься. — Хм. Может ты наконец, соизволишь слезть с меня? Раз уж ты летать научился... — Я повел плечом, отчего дракончик едва не звезданулся на пол. — Я еще маленький и крылья не развиты. Мои ножки, по-твоему, такие же длинные, как твои? Ты сам разрешил мне, использовать тебя как лошадь, — и Майрон сунул мне под нос коротенькую пухлую заднюю лапку, увенчанную тремя острыми коготками. — Мы уяснили этот вопрос? — пошевелив пальчиками для пущей выразительности, дракон убрал лапку и сыто разлегся на широких плечах чешуйчатым и очень теплым воротником, прикрывая глаза и включая игнорирование действительности. — Ну ты и нагл. — Я весело хмыкнул и наконец, решил заняться делом — буду прогрызать завесу. Пытаться переместиться самым быстрым и опасным способом, я не стану. Бездна это не метрополитен, пусть там темно и остановочку найти можно. Проще на портал какой-нибудь настроиться, а оттуда и до Арды добраться сумеем. В этом мире ритуальных камней нет, значит нужно искать нечто похожее в ином мире. Причем в том, где дресс-код на видовую принадлежность, пропустит и меня и Майрона. Я начал настраиваться... Закончив медитацию, я кажется что-то нащупал, пусть местная завеса и изрядно мешала мне. Какой-то естественный межмировой маршрут и устройства транспортировки, причем не одно и явно магической природы. То что надо! Я поразительно дерзко дернул спящего Майрона за хвост и дракон, бешено завращав сонными глазами, чихнул особенно громко, после чего из его ноздри выскочила маленькая золотая бусинка, я ему улыбнулся. Все же было приятно видеть, как великого и могучего Саурона таскают за конечности, будто беззащитную дворняжку. — Я закончил. Как вариант: у нас есть на примете сеть миров, откуда вероятность попасть в Арду не умирая, гораздо выше. Один из миров, является схожим по структуре с этим. Иными словами — сугубо человеческим. Правда, там кажется еще все живы и присутствие волшебных путей там тоже есть. Точнее “разглядеть” мне не удалось, но поверь, магического голода ты испытывать не будешь, я специально убедился в наличии кое-какой магии и съедобных для тебя металлов. — Что же, это хорошая новость. Чего же мы ждем? — Дракончик певучим и слегка мурлыкающим голосом, вцепился в ремень колчана мертвой хваткой и обмотал свой хвост с кольцом, вокруг моей шеи. Я слегка улыбнулся и поправил ножны с мечом. Ну, поехали! Я начал рвать границу миров.

Бежит дорога все вперед.

Куда она зовет?

Какой готовит поворот?

Какой узор совьет?

Сольются тысячи дорог

В один великий путь.

Начало знаю; а итог —

Узнаю как-нибудь.

Конец первой части.