Всходы (ЛП) [Джэйми Торнтон] (fb2) читать онлайн

Джэйми Торнтон "Всходы"

Аннотация

ГРУППА БЕГЛЕЦОВ. УЖАСНЫЙ ВИРУС. 

Мэри знает, как выжить на улице. Ее целью становится защита детей от повседневных чудовищ. Но когда на нее нападает свихнувшийся мужчина, сжимающий в руке окровавленное сердце, она понимает - в городе появились новые монстры. 

Лишь одной капли крови хватило, чтобы Мэри тоже оказалась одной из зараженных. Если она не сможет найти способ, чтобы остановить вирус и спасти своих друзей, она станет еще одним городским чудовищем.

Над книгой работали:

Переводчик: Evie Frye

Редактор - сверщик: Нелли Шарипова

Оформитель: Evie Frye

Серия: Праздник сорняков

Книга: 1

Пост 1. Стоит ли сбегать?

"Стоит ли сбегать?"

Опубликовано 10 Августа в 17:36 на "Больше, чем выживание": Как стать ХОРОШИМ беглецом

Если вы задаетесь этим вопросом, то знайте: ответа нет. Нужно лишь выстоять. Все, через что вы пройдете на улице, будет намного опаснее.

Если вас это не волнует, и вы все равно собираетесь сбежать, то читайте дальше.

Плюсы:

»Свобода и путешествие

»Вы научитесь жить на улице

»Вы встретите множество интересных людей

Минусы:

»Если погода холодная, то вы замерзните, если дождливая, то еще хуже. Если жаркая…ну вы поняли.

»Если вы путешествуете по городам, то порой вам придется голодать несколько дней.

»Много интересных людей, которых вы встретите, попытаются, что-то украсть у вас, напасть или продать что-нибудь, что принесет вам вред.

»Если вы выглядите моложе шестнадцати лет, то вам будет действительно сложно заработать деньги и не попасть в серьезные неприятности.

»Если у вас кто-то остался дома и до сих пор переживает за вас (младшая сестра, дедушка и т.д.), то вы сильно раните их.

Если вы действительно хотите стать хорошим беглецом, то не рекомендую делать некоторые вещи:

Воровство. Если вас поймают, то посадят в тюрьму, а она куда хуже дома. Но если вы решили совершить кражу, то не думайте, что не будет последствий.

Наркоторговля. Скорее всего, вы подсядете и свихнетесь, или вас поймают, и отправитесь за решетку. Я не говорю, что дети улиц не имеют дел с наркотиками. Это легкие деньги, но рисковые. Если вас волнуют деньги, то зачем убегаете?

Проституция. Это отвратительно. Люди занимаются этим, но не я. Никогда. Но порой вы будете вынуждены торговать телом, потому что вы захотите принять горячий душ и выспаться в кровати с крышей над головой. Это нормально, но не делайте это привычкой.

Вера в монстров. Пока вы будете находиться на улице, вы услышите немало слухов о монстрах. Иногда они попадают в новости, как сейчас. Это, правда, монстры существуют, но мне не нравится, что об этом говорят в новостях. Не дайте слухам себя напугать. Достаточно найти того, кто будет прикрывать вашу спину.

Я не говорю, что я не делала ничего из вышеперечисленного. Я говорю, что жалею об этом. Все же станет лучше, если вы будете избегать этого поначалу. Я надеюсь, вам не придется пройти через то, что прошла я. Но если вы сделаете это, то не мне вас судить.

Если вы можете потерпеть немного, то лучше повременить с побегом, чтобы накопить денег и повысить шансы не попасться на воровстве, проституции и не прибегнуть к другим ужасным вещам, которые могут сильно навредить вам или заразить. Когда я сбежала, мне было тринадцать лет. Мне пришлось делать много вещей, которые я бы хотела изменить. Сейчас мне почти семнадцать, и иногда посещают мысли о том что, что я хочу провести остаток жизни не на улице.

Более того, если вы думаете, что найдете свое счастье, то вы категорически ошибаетесь. Счастье приходит изнутри.

Если вы убегаете, то все ваши демоны идут за вами. Я говорю это, потому что знаю. Но я не говорю вам не делать этого. В конце концов, я пишу это потому, что разбираюсь. Возможно, этим я смогу помочь тем, кто, как и я хочет, сбежать несмотря ни на что.

Если вам все надоело, и вы хотите свалить, то этот блог для вас.

Глава 1

Парень средних лет, одетый в повседневный деловой костюм, вероятно, возвращаясь с работы домой, протянул вонючий доллар. Между мной и Габби на горячем асфальте у всех на виду лежал сотовый телефон. За мгновение до появления мистера Повседневность я отправила два поста, запланировав их с разницей в час, чтобы не заставлять моих читателей ждать. В любом случае, если бы кто-то тогда думал о побеге, они бы не стали ждать неделю чтобы прочесть, не так ли?

- Спасибо, сэр. Большое спасибо, - сказала Габби без какого-либо сарказма в ее голосе, который, могу поспорить, она могла бы сочетать с его положением "праведнее, чем ты".

Их руки зависли в воздухе - ее были с грязью под ногтями в виде полумесяца. Она схватила зеленую купюру. Его бледная и чистая рука не расставалась с ней. Я посмотрела на него. Взгляд мужчины был направлен на что-то возле колена Габби. На телефон.

- Во что вы двое играете?

Габби скрестила руки на коленях; ее прямая спина, круглое лицо и карие глаза были непроницаемы.

Телефон был выключен, никто не мог позвонить. Мы включали его, когда были лишние деньги. Мне удавалось постить чаще с него, чем во время посещения публичных библиотек, плюс это помогало держать связь с остальной частью группы. Но он бы не понял. Никто из них никогда не понимал.

- Мы хорошие люди. Просто нам нужна помощь, - сказала я.

 - Вы украли это.

- iPhone первой модели? - сказала я, не сдержавшись. - Прошу. Я бы украла что-нибудь поновее, чем это.

Если бы вы могли увидеть, как он буквально обезумел, хотя не сказал ни слова. Он зашагал прочь, но через несколько шагов остановился. Посмотрев вниз, он начал возвращаться.

Черт.

Даже после того, как вчера мы мыли окна и попрошайничали сегодня, нам едва хватило на торт ко дню рождения Джимми, бензин для фургона и месячный абонемент в спортивный зал. Очевидно, что мы не получим никаких денег от мистера Повседневность. Чем быстрее он свалит – тем лучше. Это было хорошее место, но лишь в час пик.

К тому же мы обе боялись Нормана, ведь он в любой момент мог придти за своей долей. Ходят слухи, что кто-то или что-то странное, отвратительного вида ограбило его. Безусловно, они преувеличивают, но все же. Красный четырехдверный автомобиль проехал перекресток и скрылся в остальном потоке. Светофор переключился на желтый, и машины начали замедляться, но мистер Повседневность загородил нам обзор. Он подошел ближе, буквально вплотную. Его одеколон был настолько стойким, что мне показалось, будто он в тайне любил душить людей.

- Что вы хотите? - сказала Габби, отбросив признательный вид.

Я научила ее быть очень вежливой с людьми, которые помогают, иначе конфликта не избежать.

- Вы, двое, попрошайничаете здесь на улице. Как это мерзко. Вы думаете это такая забава - делать вид, что вам тяжело живется?

- Нам правда ТЯЖЕЛО,- сказала я, возясь с кончиком волос.

Нам давали больше денег, когда я распускала свои волосы, чтобы скрыть темные глаза и брови, но сегодня было слишком жарко для этого.

- Вы должны учиться. Я работаю в поте лица за свои деньги. А что вы делаете? Просите милостыню?

- Ну и не нужны нам ваши деньги,- сказала я, сжимая свою косу до боли.- Идите домой к жене, детям, вашему телевизору и этой ипотеке. Нам не нужна ваша помощь. Вы даже не знаете…

- Это то, чего вы хотите? Быть попрошайками?

- Мы не попрошайки, - сказала я.- Бездомный ребенок останется в приюте и никогда не изменит привычного соседства. А мы путешественники. Мы сами ушли, чтобы увидеть мир, то, что нам нравится, встретить клевых людей и даже таких мудаков, как ты.

Он перестал меня слушать и кивнул на Габби, будто что-то почувствовав, обратился к ней.

- Где твои родители? Они должны знать, что вы притворяетесь и берете у людей деньги ради забавы. Ваши родители будут разочарованы в вас. Они надеялись, что вы станете кем-то большим, нежели это.

 Он ткнул пальцем в лицо Габби.

Казалось, что она сейчас провалится под землю от стыда. Каждое слово опускало ее все ниже, пока ее лоб не оказался в нескольких сантиметрах от тротуара. Содрогающие воздух звуки наполняли мои уши.

Мои пальцы онемели, а конечности начали дрожать. Как он посмел. Как он посмел задеть ее. Я подскочила и толкнула его в грудь, оставив следы пота и грязи на его чистой светло-голубой рубашке. Его лоб покрылся пятнами пурпурно-красного цвета, а светлые волосы были зализаны так, что можно было разглядеть розовую кожу головы.

- Мы были вежливыми с тобой, не тыкали в тебя пальцем и уж точно не изводили. Ты думаешь, что знаешь ее?- я снова толкнула его, и он отступил на несколько сантиметров. - Думаешь, можешь говорить с ней так только потому, что дал нам этот вонючий доллар?

- Юная леди, вам должно быть стыдно.

- Тебе лучше заткнуться сейчас же, - я сжала кулаки, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.

Он открыл свой рот, снова закрыл, сделал шаг назад, затем еще.

- Я звоню в полицию.

 Он быстро скрылся за углом улицы.

Огни зажглись. Машины, наполненные людьми, делающими вид, словно ничего не произошло, стали исчезать в густом облаке выхлопных газов. Я пыталась успокоить рев в своих ушах, а Габби по-прежнему стояла неподвижно.

- Габби, - я убрала прядь волос со своего лица и поняла, что мои руки пахнут его одеколоном.

Я плюнула на них, растерла и попыталась вытереть запах о газету.

- Он придурок. Просто офисный планктон, работающий с 9 до 5, который ничего не знает о тебе, обо мне или о чем- то еще. Забудь его. Нужно научиться постоять за себя в следующий раз. Будет куда проще, если мы будем держаться подальше от таких придурков.

- Я в порядке, - сказала она после долгой паузы.

- Идем, - я положила руку ей на плечо. - Нам нужно идти.

Безусловно, мистер Повседневность уже звонил копам. Я решила, что было бы неплохо заставить ее улыбнуться. Видит Бог, нам обеим это было необходимо. Я собрала газеты, на которых мы сидели. Габби положила телефон в карман и закрыла его на молнию. Мы обе носили таблички с просьбой о помощи и вечно грязную одежду. Люди давали больше денег детям, которые выглядели небрежно.

Грязь, попавшая в волосы Габби, засыхала и оставалась там, на долгое время. Мои длинные темные волосы промывались легко, но со светло-русыми кудрями Габби была другая история. Газеты, по крайней мере, не давали нам сильно запачкаться. Мы позже сходим в " 24 Hour Fitness" , чтобы, наконец, умыться. Пройдя пару кварталов, мы сели у стены винного магазина, и я поставила нашу банку с табличкой.

Габби скрылась в тени от палящего солнца. Я не люблю жару, но я никогда не сгорала, лишь становилась чуть темнее корицы. Я вздохнула. Попрошайничество было моей самой хреновой работой. Мы решили спрятать телефон, когда зеленый форд седан замедлил ход. Водительское окошко постепенно опускалось, открывая нам лицо женщины со слишком яркой улыбкой, даже для лета.

- Мелочи не найдется? - сказала я, отвечая на ее улыбку.

В этом деле нужно улыбаться и выглядеть дружелюбно, независимо от того как тебе хреново, но Габби, к сожалению, этого не умела. Женщина протянула пять фунтов, и мы заметили золотой браслет, сверкающий на солнце. Габби вскочила, ее волосы все так же красиво завивались на ее плечах.

- Спасибо, - выкрикнула я, когда Габби просто смолчала. - Да благословит вас Господь.

Их пальцы соприкоснулись.

Женщина отдернула свою наманикюренную руку, словно боялась, что ее укусит животное, закрыла окно и быстро уехала. Габби снова села в позу лотоса. Я наклонилась и смахнула листок с ее плеча, затем дернула ее за волосы.

- Есть более неприятные способы заработать, - мне не стоило это говорить.

Не надо было. Нам не стоит друг другу напоминать о наших прошлых способах заработка. Но это было в прошлом. Сейчас все иначе.

- Знаешь, Джимми всегда хотел торт из темного шоколада, - сказала я, пытаясь сменить тему.  - Как-то тупо собирать деньги на торт, - сказала Габби.- Особенно зная, что мы всегда можем бесплатно получить коробку вчерашних пончиков.

- Но он очень хочет торт. Ты не можешь злиться на него из-за этого.

- Посмотри на меня, - она шмыгнула носом так, что ее усталость скрылась в глубине души, где она была еще совсем маленькой девочкой, которая не хотела быть одинокой как все остальные.

Она скорее умрет, чем признается в этом. Родители поступили с ней так. Они не бросили ее как Лиф, а стали безразличны к ней.

- Он все еще бродяга, - я улыбнулась и показала свои зубы. - Какой была не так давно ты.

- Уже прошло больше года! - я поняла, что мне так и не удалось ее рассмешить.

Я решила принять это как оскорбление.

- Быть в бегах не так уж и плохо, - я говорила глубоким и задумчивым тоном, пытаясь уподобиться той женщине, которая скиталась с нами в течение двух недель.

Она писала статью для своего колледжа о жизни детей улиц. Она спрашивала о вынужденной проституции, о том, как часто мы принимаем те или иные наркотики, как часто мы деремся, много ли смертей повидали и сколько выпиваем. Она ничего не хотела знать о том, что нас действительно заботило: насколько тесным порой был фургон, как сильно мы хотели проводить больше времени в публичных библиотеках, на какие блоги мы подписаны в Tumblr или как на прошлом концерте Лиф посадили за барабаны во время выступления группы на бис.

- Быть ребенком улиц означает быть независимым всякий раз, когда этого хочется, не иметь никакого долга или обязанности перед колледжем, - я поправила воображаемые очки у себя на носу. - Забота о еде, жилье, одежде, безопасности, гигиене, защищенности секса – это все не было такой большой проблемой. Настоящая свобода стоит того.

 Габби улыбнулась, но я хотела, чтобы она РАССМЕЯЛАСЬ.

- Это не так уж и плохо, если быть достаточно сообразительным и осторожным, держаться подальше от наркопритонов, приютов, сутенеров, территории банд, богатых людей, бедных, обеспеченных, - я наклонилась и изобразила держащий в руке блокнот и карандаш. - Теперь скажите, пожалуйста, сколько именно раз вы отсосали за еду на этой неделе.

Смех Габби зазвенел словно колокольчик.

Это был своего рода беспомощный смех, который начинался с самого живота, проходил дрожью по груди и заставлял икать в конце. Я потерлась носком об тротуар и спрятала свою улыбку. Она бы разозлилась на меня позже, раздувая свою грудь как тогда, но это того стоило. Ей было пятнадцать, мне семнадцать, но мы любили подурачиться словно дети. Я думаю, что это было, потому что мы обе не так уж и много веселились в детстве. Прошло несколько минут, но лишь одна машина проехала мимо. Какой-то старик заскочил в магазин, прежде чем я смогла попросить мелочь.

Этот переулок был безлюдным. Дверной звонок зазвенел снова. Старик вышел, держа пластиковую коробку с шестью ячейками. Он бросил несколько монет в банку, прежде чем я успела сказать хоть слово. Я кивнула и улыбнулась.

- Спасибо, сэр, - он кивнул.

- Со мной тоже было так раз или два. Удачи вам.

- Почему все не могут быть такими? - сказала Габби после того как он ушел.

Она вздохнула.

- Как ты думаешь, Спенсер сегодня найдется?

 Я прислонилась к стене и была рада, что кто-то не сравнивает нас с грязью.

- Ано говорил, что будет тусить в булочной на улице О и попытается достать что-нибудь вчерашнее. Это все о чем я сейчас думаю. И, наверное, стоит купить новые зубные щетки.

- Думаю, это не единственная причина, по которой ты ждешь возвращения Ано.

- Очень смешно, - сказала я, но мы обе знали, что она права.

Это была скорее не забота, просто он был действительно горячим и клевым, и мы оба друг к другу что-то чувствовали.

- Джимми хочет новый пленочный фотоаппарат, - Габби встряхнула банку, монеты зазвенели среди купюр.

Джимми был новеньким в нашей группе. Я до сих пор не поняла один из нас он или все же вернется к своей семье, как только надоест играть в ребенка улиц. Но мне кажется он останется. Иногда ты можешь просто знать это наверняка.

- Руки вверх, - сказала Габби.

Мужчина более грязный, чем мы, хромая, переходил улицу. Это выглядело, будто он возвращался из двухэтажного офисного центра, который судя по газетам на двери, был закрыт уже несколько дней. Вся его одежда была рваной, а рубашка порвана на воротнике.

Он был коротко подстрижен, но все равно каким-то образом выглядел взъерошенным. Никого больше не было в поле зрения. Старик уже давно ушел. Я вскочила и подумала, что нам лучше спрятаться в магазине хотя бы до тех пор, пока хозяин не сдаст нас копам за бродяжничество.

Все мои шутки и легкомыслие оборачивались против меня. В голове проскочила мысль о Нормане. Если бы он уже вернулся, то точно услышал, как мы попрошайничаем на его углу. Нас бы просто побили за вторжение на его территорию. Я уже не так сильно верю в ангелов как в детстве, а вот демоны стали для меня реальнее. Норман был одним из них в обличии бездомного.

- Это был…

- Не могу сказать, - Габби села на землю, словно ее ничего не волнует в этом мире.

 Но ее нога была слишком расслаблена, а пальцы вылезли наружу. Одинокий автомобиль промчался мимо, оставив шлейф обжигающего ветра. Мужчина следил за всем происходящим, отвлекаясь на каждое движение и шум. Машина, как и шанс на спасение от этого мужчины скрывались вдали. Молчание возобновилось. Его правая штанина была разорвана от самой лодыжки до бедра, оголив кровоточащую рану. Пот стекал вниз по моей щеке.

Я вытерла каплю. Он повернулся в нашу сторону, будто заметив мое движение. Он словно унюхал нас. Его руки содрогались в спазме, держа нечто маленькое и кровавое, казалось, что он засунул руку по локоть в ведро с кровью и достал оттуда сердце или что-то подобное.

Моя мать всегда говорила, что у меня бурная фантазия. Однажды она меня обвинила во лжи, когда я сказала, что мой отчим толкнул меня в ребро за то, что я не принесла ему пиво. Надеюсь, что в этот раз на самом деле у меня разыгралось воображение.

- Что это у него в руке?- спросила Габби. - Ничего хорошего для нас,- ответила я. Это не могло быть кровавое сердце, но даже это не делало его мистером Клевый Парень. Наконец, как только я решила спрятаться в магазине, неподалеку раздался шум подъезжающего автомобиля. Я передумала прятаться до того, как поняла, что это копы.  - Вы, должно быть, шутите, - сказала Габби.

- Лучше, чем этот хромой.

- Неужели, - офицер Хенли наклонился, демонстрируя нам свои серебряные густые волосы.

Я не особо любила копов. Они постоянно выгоняли нас из подземных переходов, докапывались до нас на углах улиц, конфисковывали наш фургон, если мы перемещали его не достаточно часто. Но офицер Хенли порой бывает нормальным. Прохладный воздух дул из открытого окна, заставляя мою кожу покрываться мурашками. Его пилотные очки отлично сочетались с его хмуростью.

- Вы не должны здесь находиться.

- Это свободная страна, - сказала Габби. Я испытала гордость за то, что она смогла за себя постоять, но шутить с полицией – плохая идея.

- Мы - то свалим, а вот настоящая проблема сейчас там, вероятно, распространяет гепатит или свиной грипп, или даже ВИЧ по всей улице. Офицер Хенли взглянул в указанном направлении и понизил свой голос почти до шепота.

Офицер Хенли никогда не говорил шепотом.

- Давно он здесь?

 Габби пожала плечами.

- Он контактировал еще с кем-то?

- Что Вы…, - попыталась спросить я.

- Он трогал или нападал на кого - нибудь?

- Не думаю...

- Вам нужно уходить отсюда. Сейчас же.

 Он взял рацию и дрожащим голосом произнес какие-то странные кодовые слова. Я поняла, что он напуган.

- Вы не можете нас выгнать, - сказала Габби. - Мы имеем право...

- Габби, - сказала я. - Нам лучше его послушать.

 Я потянула ее за рубашку, но она, сопротивляясь, сделала шаг назад.

- Девочки, убирайтесь отсюда.

Окно стало закрываться.

Габби закричала. От сильного удара мы отскочили назад, словно скейтборд выскользнул из-под ног. Хромой снова атаковал пассажирское окно автомобиля. Его руки раздавили то, что он держал и, размазывая кровь по стеклу, сползали вниз, в итоге он упал, словно потерял сознание.

"Это было не сердце", – сказала я себе, - "независимо от того, насколько это было похоже на сердце из книг Габби".

*****

В 13 лет Рикеру поставили диагноз - порок сердца, до самой старости он испытывал боль, но мы тогда не верили в это. Взгляд Офицера Хенли приобрел дикость. Он посмотрел в боковое зеркало и потянулся к ручке двери. Металлический голос гаркнул из приборной панели, отдавая приказ. Он вернул обе руки на руль, а его обручальное кольцо блеснуло на солнце.

- Вы не можете нас здесь бросить, - сказала я.

Он не решался. Хромой не вставал, и меня это пугало. Очень сильно. Что если он сейчас поползет вокруг авто на четвереньках?

- Внутрь, - произнес офицер Хенли.

Голова появилась на бампере. Хромой все же ползал. Я рывком открыла пассажирскую дверь, схватила банку с деньгами, засунула их в карман, толкнула Габби на переднее сиденье, буквально прыгнула ей на колени и захлопнула дверь.

Габби держала решетку, пока я перебиралась на заднее сиденье. Окно было открыто на пару дюймов. Хромой схватил меня за волосы своими грязными кровавыми руками. Я не могла дышать. Габби закричала.

- Сделайте что - нибудь! - сказала я, отстраняясь назад.

- Мне приказали избавиться от него, - сказал офицер Хенли. - Не дай ему себя коснуться и избегай его крови.

- Вот это история!- закричала я.

Окно поднялось достаточно, чтобы его руки застряли. Машина тронулась вперед на несколько фунтов, затем стала ехать медленно и плавно. Мой желудок сжался. Я смотрела на офицера Хенли, чтобы не сходить с ума от маниакального лица хромого.

- Просто... просто пристрелите его!

- Не могу, - сказал офицер Хенли. - Кровь брызнет.

Его лоб блестел от пота, не смотря на то, что кондиционер работал на полную мощность. Одно лишь это показывало, что он чувствовал себя не так уверенно, как выглядел. Это было похоже на выгул безумной собаки. Я осмотрелась вокруг. Улица была пуста. В час пик все люди были в офисах. Несколько автомобилей промчались мимо, даже не замедлив ход. Впереди был четырехсторонний пешеходный переход. Женщина из дома на углу вышла вынести мусор и увидела нас.

Остановилась. Уставилась. В окне другого дома мелькнуло лицо человека, который держал телефон и не сводил с нас глаз. У хромого пальцы были темно-красными, с какой - то грязью и слизью. Он хромал за автомобилем, ничего не замечая, тянул и дергался в попытках освободить свою руку.

Что-то брызнуло мне на лицо прямо в глаз, я закрыла его инстинктивно и откинулась на сиденье. Я моргнула, протерла глаза, оставив след крови на ладони, вытерла ее об штаны. В голове промелькнули мысли об ужасном исходе заражения этим наркотиком. Мне хотелось плакать.

- Что с ним? - произнесла Габби тихим голосом.

Она обняла меня за талию, словно я была ее спасательным кругом.

- Наркотики, - сказала я.

А себе сказала, что меня накрывает. Мне было хорошо. Я знала, что мне будет хорошо.

- Он обдолбан. Закинулся какими-то новыми наркотиками, верно?

Офицер Хенли выглядел так, будто хотел, что-то сказать, то, что взорвет мой мозг. Сирены были слышны отовсюду, а красно-синие огни заполняли салон автомобиля.

Пост 2

"Все мы бродяги на первый взгляд"

Опубликовано 10 августа в 18:46 на Больше, чем выживание: Как стать ХОРОШИМ беглецом

То, что со мной делал отчим, сделало меня сильнее. Люди зовут меня чудесным ребенком из-за тех вещей, что мне пришлось пережить. Люди всегда удивляются моей жизнерадостности. Каждое событие закалило меня. Он употреблял кокаин, когда мне было около 10 лет. Моя мама сменила мою фамилию, потому что они хотели быть семьей или чем-то подобным. В итоге я изменила имя, и до сих пор отзываюсь на него. Меня это бесит, потому что он бы размозжил мне голову об стену.

Я не думаю об этом. Еще вам следует знать, что проходя через это, я тоже думала, что знаю все необходимое для выживания на улице, так как я довольно долго жила дома самостоятельно. Не важно, насколько вы считаете себя смекалистым. Когда вы впервые станете уличной крысой, вы станете настоящим бродягой, а это означает, что вы новенький и глупый, ибо еще не знаете правил. Пока не докажете обратное, другие дети улиц будут именовать вас позером, считая, что вы просто сбежали из-под опеки и думаете, что это круто.

Смиритесь с этим. Лишь прожив на улице достаточно долго, вы заслужите доверие. Но ищейки никогда не оставят вас в покое. Я сбежала не ОТ семьи, а К семье. Но внимательно следите за тем, кто вам помогает. Существуют реальные психопаты, убийцы и насильники. Именно об этих монстрах стоит беспокоиться, а не тех, что в газетах. Я бы посоветовала не быть одиночкой, иначе вам не помогут. Учитесь у других, ибо детям улиц стоит держаться вместе.

Всегда найдется тот, кто покажет вам, как все устроено. Но все же вот вам несколько советов для начала, пока вы не найдете уличную семью: Оставайтесь чистыми. Это главное. Если вы будете грязным, то это выдаст вас, и кто-нибудь вызовет копов. Есть много уличных фонтанов, общественных туалетов, колледжи, библиотеки, частные дома со шлангами (остерегайтесь собак), ручьи (следите за выбросом пестицидов). Никаких оправданий. Но если вы попрошайничаете, здесь все по-другому. Очень важно показаться немного грязнулей, иначе они не станут давать вам деньги.

Все же попрошайничество – херовое занятие. Вас ненавидит каждый, кто дает вам деньги или еду. Это самый худший, но простой и безопасный способ заработать. Благотворительные магазины хороши тем, что можно обзавестись дешевой и чистой одеждой. Не тупите и делайте это. Накопите деньги на абонемент в спортзал. Собирайтесь там с друзьями, объединяйтесь в семьи. Ведь это поможет продержаться дольше.

Меньше чем за 1 доллар в день вы можете воспользоваться ванной, душем, горячей водой, сауной и поиграть круглосуточно. Это поможет держать себя в форме. Это мой лучший совет, потому что вам не нужно будет заниматься с кем- то сексом ради крыши над головой. Познакомьтесь с другим беглецом, у которого есть машина. Вы сможете припарковать машину во множестве мест, без какого либо подозрения. Плюс это отличная возможность путешествовать, не беспокоясь о расписании поездов. У вас будет возможность посетить любимые города в любимое время года. Вы сможете остановиться в каком-то месте, а однажды утром решить поехать в любимый город через всю страну.

Не носите с собой все свои деньги, алкоголь и наркотики. Я знаю, что многие не послушают меня. Не важно, что я говорю о таких как вы, которые считают, что никогда не поступят так, потому что именно так живу я и мои друзья. Просто знайте: если вы это сделаете, то попадете в ловушку, как и все рабы с 9 до 5, ведь вы можете быть лучше их. Никогда не беспокойтесь о еде. Американцы выбрасывают столько еды, будто это - какое - то зло. Если вы тратите деньги на еду, то вы делаете это впустую. Я вегетарианка, и у меня никогда не было проблем с едой в городе. Это называется контейнер любви.

Вот увидите. Если захотите подняться, или выступить в защиту своих прав, или вы застрянете в этом мире, тогда просто делайте все наоборот.

Но вам лучше держаться подальше от меня, ведь если вы меня поймаете, то мои друзья придут за вами со смайликом[1], и тогда нам станет куда лучше, чем минуту назад.

Глава 2

Тварь лежала на улице лицом к верху. Он дернулся, замер и снова дернулся. Они зажали его чем-то похожим на камень. Каждый раз, когда он дергался, клянусь, я закрывала глаза. Два человека, в чем-то вроде скафандров, замерли, записывая что-то на планшетах. Люди в форме военно-морского флота с надписью CDC возводили шатер поблизости. Мы с Габби стояли на углу дома напротив женщины и мусорного бака. Последние лучи солнца попали на крыши, окрашивая их в золотисто-коричневый цвет. Со двора какой-то семьи доносился аромат мяса на гриле, словно ничего не случилось. Желтая лента отделяла нас от зевак с их телефонами, записывающими

все происходящее. Я убрала телефон и вовсе не походила на других, неважно, как сильно мне хотелось запостить случившееся. Я хотела помогать людям, которые в этом нуждаются, а не смеяться над чужой бедой. Мы находились внутри отгороженного круга. Мне очень не хотелось там быть.

Офицер Хенли прежде был добр с нами - хоть он и разрушал наши ночлежки, гонял нас по углам и щелям, но он спас нас, хоть мы и были уличными тараканами. Теперь он приподнялся, чтобы убедиться, что мы не ушли. Я коснулась глаза и опустила руку. Если я потру его снова, то стану параноиком и смогу повредить кожу. Кто-то звонил в госуправление. Они вели себя так, словно делали все для моего блага. Они могут отправить меня домой, на ранчо или в колонию.

Станут говорить, что мне делать, когда и как - и у них достаточно сил, чтобы заставить меня подчиниться. Я знала это. Однажды меня уже забирали. Я едва не покончила жизнь самоубийством.

- Надо убираться отсюда,- сказала я.

- Обойдемся без шуток, - попросила Габби.

Я рада, что она была такой храброй, потому что сама напоминала маленького ребенка, который боялся темноты. Я бы не смогла справиться с этим. А она не могла справиться со своими родителями. У каждого из нас были травмы, и стоило уважать попытки справиться с ними. Я подумывала о том, как вернуться в наш фургон. Ано получил от меня зашифрованное сообщение, чтобы не приезжал за нами. Не было смысла впутывать их в это. Ребята были в ближайшем парке, в местечке под дубами, где мы были в безопасности в течение дня, пока находились на улице. В другом случае нашим домом был фургон, когда мы не были в библиотеке, тренажерке, торговом центре или не мечтали о собственном доме. НА телефон пришло уведомление о том, что второй мой пост вышел. Я была рада, что информация вышла. Не знаю, как объяснить происходящее, но я бы нашла способ. Мне пришлось спрятать телефон в карман Габби. Человек в скафандре подошел к офицеру Хенли и подозвал нас. Он поднял руку, когда мы сделали пару шагов.

- Этого достаточно, - раздался женский голос. Ее костюм источал запах новой резины и пластика. Вблизи это оказался прозрачный пластиковый щит с маской у рта и большими очками на глазах.

Стекла были оранжевые, и от этого ее голубые глаза словно сверкали огнем. Ее волосы прилипли ко лбу, скрепленные заколками и запачканные помадой.

- Я - доктор Феррад. Прошу, поймите, времени мало. Вы были поцарапаны, или вас покусали, или пострадали другим способом?

Я не ответила, и Габби также молчала. Офицер Хенли шагнул вперед, но она подняла руку. Она осмотрела мои ноги, обнаженные ключицы, мои руки и лицо. Ее лицо казалось из-за шлема крупнее, чем на самом деле. Сейчас она была астронавтом, а мы - иноземными видами, которые собирались изучать. То место, куда на меня попала кровь, было словно неоновая вывеска. Она должна была ее заметить. Должна изучить. А потом она захочет меня забрать и никогда уже не отпустит. Ее взгляд задержался на моих ладонях. Мои руки пестрели шрамами. Я резала на руках имена погибших на улице друзей. Самому свежему был месяц. Раны поднимались выше бледными линиями. Она не задержала взгляд на моих глазах, словно в них не было ничего необычного. Я медленно протяжно вздохнула. Доктор подняла палец, указывая на руку Габби.

- Вот. Царапина. Свежая.

- Это случилось утром, - сказала я. - Тварь этого не делала.

Габби схватилась рукой за зазубренный кусок металла. Привычно для нас.

- Забирайте их, - приказала доктор Феррад офицеру Хенли.

- Я не виновна, - запротестовала Габби. - Царапина не от него.

Габби отступила. Офицер Хенли шагнул к нам. Доктор Феррад достала планшет. Зеваки громче шумели. Раздался громкий стон, потом кто-то закричал. От палатки осталась лишь половина. Тварь сидела и загоняла ручку в ладонь медика. Доктор Феррад прокричала офицеру Хенли, чтобы он присмотрел за нами, а затем убежала. Офицер Хенли положил руку на кобуру пистолета.

- Оставайтесь на месте.

Казалось, что весь спецназ собрался в центре круга. Зеваки напирали на желтую ограждающую ленту, подняв телефоны. Вспышки от камер были очень яркими. Толпа оживала. Раздались еще крики, но в этот раз кричали в толпе. Женщина с окровавленным лицом зашла за ленту и упала на руки офицера Хенли. Люди расступились. Я потянула Габби за руку.

- Вперед, уходим. Мы побежали. Офицер Хенли выкрикивал наши имена, но мы скрылись в толпе. Люди толкались, спотыкались, кричали. Телефоны разбивались о землю. Прозвучали

выстрелы, снова и снова. Странные, приглушенные выстрелы, которые звучали так,

словно стреляли по ползучему уродцу. Мы пробежали через две клумбы. Мужчина, одетый в красную рубашку, появился словно из неоткуда. Я врезалась в него и потеряла равновесие. Он

схватил меня, его руки были испачканы чем-то красным. Металлический запах

ударил мне в нос, вызывая тошноту. Его дыхание смердело, словно внутри него

кто-то сдох. Я ударила его ребром ладони по шее. Он ухватился пальцами за мою одежду, притягивая меня ближе. На его лице застыло безумное выражение, как у

убийцы с топором из фильма. Моя потертая рубашка порвалась. Я упала на землю. Он навис надо мной словно демоническая тень. Крик застрял у меня в горле. Я поднялась,

обдирая ладони и колени. Ноготь завернулся, боль пронзила мою руку, как молния. Габби бросилась в его сторону, отпихивая уродца, но он снова нападал. Мы бежали по кварталу. Наша обувь стучала по асфальту, дыхание сбилось. Мой пульс выдавал миллион ударов в минуту. Я обернулась через плечо. Мистер Молот-убийца тоже бежал, словно погоня за нами разбудила в нем скрытый инстинкт хищника. У этого парня было вывернуто колено, как у твари, но он шел ровно, не хромая. Габби пыхтела позади меня, но мы не могли скрыться от бегущего за нами мужчины, словно были последними людьми на земле.

- Что мы будем делать? - прокричала Габби. Я не ответила, поскольку еще сама не знала, что нам делать. Габби сделает все, что я скажу. Потребуется вся ее уверенность и умение-быстро-скрыться. В группе не было никого, кому я доверяла бы больше, чем Габби, возможно только Лиф. Но у Габби никогда не было хороших идей. Она творила глупости, говорила глупости. Мне нужно быстро что-то придумать, вот моя обязанность.

- Разделимся! - крикнула я наконец. - Если он последует за тобой, то выбери самый длинный путь и следуй к фургону. Если побежит за мной, то отправляйся к Спенсеру и скажи, что здесь происходит тоже, что и на станции в Техасе.

- Что? - паника прорезалась в голосе Габби.

- Просто выполняй, - я свернула направо. - Сейчас!

Габби сделала еще шаг в мою сторону, резко развернулась и побежала в другом направлении. Я ждала, наблюдая, за кем последует Мистер Молот-убийца. НА протяжении нескольких кварталов продолжался хаос. Все выглядело как часть телевизионного шоу. Крики, выстрелы, сирены. Все охотились за этим наркоманом. Холодок прошел по спине. Наркоманы были ужасны. Самые агрессивные.

Однажды мы видели, как один парень выбил все зубы другому, во время поездки на

поезде до Среднего Запада. Прошу, пусть это будет просто наркоман. Он крутил головой с меня на Габби. Если он за кем-то последует, то пусть это буду я. Мне пришлось закричать и замахать руками, привлекая его внимание. Словно по команде он принюхался, склонив голову, и бросился за мной. Ком застрял у меня в горле. Этот парень собирался поймать меня и съесть. Я бы никогда не увиделась с ребятами и не купила бы Джимми подарок на день рождения. Я заставляла себя бежать. Мне нужно было какое-нибудь язвительное замечание Габби, чтобы двигаться быстрее. Наконец его зубы сыграли свою роль.

Тварь раскрыла рот, обнажив кровавый оскал и разбитую губу. Мысль о том, что он

хочет меня съесть, уже не казалась глупой. Я побежала к ближайшему торговому центру, обогнув пару мусорных контейнеров, в сторону ржавых ворот, которые никогда не запирали. Я пройду

через сорняки и битое стекло. Парк совсем рядом, и Габби уже должна быть с остальными. Они будут ждать меня со "смайлами". Мне просто нужно отвязаться от него... Кто-то закрыл ворота. Пот заструился по спине. Вонь кошачьей мочи ударяла мне в нос. Абсолютно новый блестящий замок соединял две провисшие створки. Он смотрелся как игрушка - не покореженный, не замаравшийся. Позади меня раздавалось хрюканье и сопение. Я хотела, чтобы рядом был Ано. И солгала. Не было никого, кому я доверяла бы больше, чем Ано. И тому стальному блеску в его глазах, когда он удерживал кого-то от причинения боли другому, или мстил кому-то за то, что тот

сделал больно другому. Никому, кроме него. Я покружилась. Мистер Молот-убийца протянул руки, как монстр из ужастика.

- Тебе бы стоило придумать что-то поновее.

Он оступился, словно мой голос затронул какой-то переключатель на человечность внутри его головы. Из его горла вырвались слова вперемежку с рыком, которые невозможно было разобрать. Да и были ли это слова. Парень явно употреблял мет. Какую-то новую формулу, над которой явно постарались. Я проигнорировала тихий голосок в голове, вопрошающий о том, кем же тогда были эти люди в скафандрах?

- Ты не должен этого делать.

Он заскрипел и защелкал зубами. Я осмотрела мусорные контейнеры, ворота, замок, разбитое стекло, крысиный помет, пару веточек, разбросанные вокруг. Был лишь один путь. Я прыгнула на забор. Он накренился к земле под моим весом. Я прижалась к решетке, которая резала мою плоть, и начала забираться наверх. Руки обхватили меня за лодыжки и потянули с забора. Я зависла в воздухе, цепляясь пальцами за сетку, чтобы не упасть. Я отбивалась, вырывалась

и наконец, тварь меня отпустила. Я ударилась о забор, дыхание сбилось. Найдя опору, я полезла наверх. Сгруппировавшись наверху, отдышалась. Я хотела кувыркнуться и спуститься на землю, оставив тварь позади. Забор дрожал так, что я едва не свалилась. Монетка выпала у меня из кармана и зазвенела. Лицо твари приближалось, он тоже лез на забор. Дерьмо. Я подобралась, как обезьянка, словно мне было двенадцать, и я показывала свое белье мальчикам из старшей школы. Приземление было жестким, боль пронзила голень. Оставшиеся монетки разлетелись в воздухе, сверкая медью и серебром и исчезая в кустах. Тварь со стуком приземлилась на землю. Дрожь прошла по телу, несмотря на жару. С этим парнем серьезно что-то не так, и это вовсе не действие мета. Я бежала по битому стеклу и кустам, перепрыгивая через бордюры, отделяющие меня от парка. Дубы скрывали открытую лужайку. Грязь была перемешана

с камнями, пожелтевшая трава скошена из-за противопожарной безопасности. Я выскочила на грунтовую дорожку, по которой в течение дня проезжали велосипедисты, пешеходы и лошади Я быстро обернулась. Я усмотрела вспышку от сигареты. Из-за деревьев вышла фигура. Темные волосы, почти черные, подстриженные и казавшиеся почти дикими. Темная джинсовая рубашка почти сливалась с его волосами. Губы кинозвезды и пронзительные глаза, скрывавшие все внутри. Ано.

Габби успела вовремя. Они были готовы. Они ждали. Ано посмотрел за меня. Его глаза округлились. Он бросился в мою сторону. Что-то ухватило меня за ногу. Моя нога подвернулась, япотеряла равновесие и шлепнулась на землю, словно муха.

Мой подбородок обожгла боль. Боль пронзила и голень. Звезды замелькали перед

глазами, но не скрыли того, как ублюдок пытался укусить мою обнаженную плоть. Я ударила тварь по носу прежде, чем успела подумать. У меня была хорошая практика. Я могла проснуться под кем-нибудь, и нужно было быстро среагировать. Я двинула по носу с такой силой,

что он хрустнул. Нос был сломан. Я шлепнула руками по его ушам. Ткнула одним пальцем ему в глаз, а второй сунула в нос и потянула так, что кожа лопнула.

Тошнота подступила к горлу, но гнев помог с ней справиться. Затем Ано подошел, раскрутив "смайлик". Секундой позже уродец лежал рядом со мной без сознания. Теперь от виска до уха у него красовалась рана. Кровь стекала по его лицу, словно клоунский макияж, но это не моя кровь - не думаю, что она моя. Мне бы не хотелось, чтобы кровь была моя. Сирены звучали громче. Полицейские машины и фургон остановились у границы парка. Что-то схватило меня за плечо. Я вскрикнула.

- Вперед, - сказал Ано, перекрикивая невероятно громкие сирены. - Давай. Давай.

- Не могу, - произнесла я. - Моя лодыжка повреждена.

- Это не большая проблема.

- Ты понятия не имеешь, большая это проблема или нет!

Ано просунул под меня руки и поднял.

- Пойдем.

Он занес меня в заросли кустарника. Мы присели в кустах за дубом. Здесь было темно и холодно. Запах крови перебил аромат сухой травы, сладковатый и пожухлый. Я прикоснулась к ноге. На ней были раны. Пальцы скользили по крови, а внутри она будто горела. В нескольких метрах от нас было открытое поле с извилистой тропой, по которой я бежала, и бессознательное тело

монстра. Сирены затихли. Трое спецназовцев выпрыгнули из фургона. Два офицера были с винтовками наготове, а третий вышел с собакой. Две лошади выскочили из-за деревьев. Всадницы смотрели на офицеров, не понимая, что рядом находился мистер Молот-убийца. Одна из лошадей испугалась, встав на дыбы. Всадница упала на землю. Лошадь припустилась прочь. Другая всадница остановила лошадь и вернулась к подруге.

- Стойте на месте! - прокричал в мегафон мужчина. - Не покидайте территорию!

Мистер Молот-убийца поднялся и посмотрел на женщину на земле. Он направился к ней. Раздался треск, словно рядом взорвалась машина. Его голова буквально рассыпалась, распыляя кровь на лицо, шею, руки и рубашку девушки. Кровавый туман рассеялся. Люди кричали. Вторая лошадь сбежала за дерево, а всадница держалась за ее гриву.

- Мы - офицеры из Калифорнийского центра контроля заболеваний. Оставайтесь на месте! Мы вам поможем.

Лошадь понеслась галопом. Раздался еще один выстрел, приглушенный. Лошадь перевернулась, взбрыкнув ногами в воздухе, и женщина исчезла под ее телом. В моих ушах стоял шум океанских волн. Они не должны были применять настоящие пули. Должно быть их обеспокоила

кровь. Спецназовцы вышли на поле. Рассветные лучи солнца окрашивали все оранжевым и розовым, отбросив на все теплое и тревожное свечение. Словно вместо крови и кишок, разбросанных вокруг, здесь собрались люди для пикника.- Мэри! - прошептал Ано мне в ухо. - Ты им не поможешь! Я словно вернулась из сна, и думала, что должно быть это все от шока. Я отпустила его запястье. Ногти впились в кожу Ано и царапали до крови. Я подогнула ноги. Ано обошел меня, поднялся на ноги и пошел впереди так, чтобы я могла держаться за него. Мы двигались по извилистой тропке еще около трехсот метров, дальше в темный лес, прячась за

высокой, пожухлой травой, которую не удосужились подстричь, потому что она была слишком далеко от парка. Трава шелестела, царапая нас, и шум был громче тех криков за спиной. Я старалась не обращать внимания на боль в ноге. Ано повернул к поваленному дереву. Мы вышли на просторную территорию. Здесь был парк, домики скотоводов и акры земли с загонами для лошадей. Место было довольно отдаленным, чтобы называться городом. Наш фургон был там, и Джимми сидел на пассажирском сиденье, махая нам. Лиф держал дверь фургона открытой. Прошли долгие пара секунд, чтобы мои глаза привыкли к полумраку, царившему внутри фургона. Все были там. Габби и Рикер были позади меня, Ано и Лиф, и Джимми.

Спенсер сидел на месте водителя. Он был таким высоким, что его русые волосы

задевали матовый потолок фургона. Люди считали, что ему уже за двадцать, хотя

на самом деле ему было только девятнадцать. Он ушел из дома в четырнадцать, не

из-за того, что дома было плохо, он просто устал от крика.

- Жги резину, - произнес Лиф. - Но будь осторожен, левая задняя шина истерлась.

Лиф мог бы стать футболистом, если бы остался в школе. Он был хорошо сложен и прекрасно смотрелся со своими широко расставленными глазами, кудрявыми растрёпанными

светло-русыми волосами, волевым подбородком. Он слегка морщил нос, когда

улыбался.

- Помню, - Спенсер завел двигатель, покачиваясь в кабине.

Я забралась на сиденье, как и другие, и медленно глубоко вдохнула. Аромат лавандового шампуня, который мы все использовали в фитнес-центре, ударил мне в нос. А также пот из-за того, что весь день провели на улице в жару. Никто из нас, кажется, не мог полностью его с себя смыть. Аромат стоял такой же, как дома. Джимми обернулся и посмотрел на меня.

- Ты в порядке?

- С днем рождения, Джимми, - сказала я, улыбаясь, но взглянув на него, поняла, что мое лицо было больше похоже на гримасу. Рикер рассмеялся. Лиф улыбался. Я не видела лицо Габби, но подозревала, что она хмурится. Спенсер тоже не улыбался. Выражение лица Ано я не могла видеть, слезы потекли из глаз. Я вытащила из кармана горсть купюр. Мелочи не осталось. Фары встречного автомобиля осветили лица моих друзей.

- Кто-нибудь хочет принять горячий душ?

- Да, прошу, - произнесла Габби.

Ано открыл аптечку, спрятанную под сиденьем. Лиф порылся в шкафчике с одеждой. На следующем светофоре Ано перебрался в фургон и посмотрел на меня. Я стиснула зубы, когда он обрабатывал мою ногу. Он придерживал мою лодыжку, словно это было хрупкое стекло, которое

может разбиться. Я хотела сказать ему, что уже слишком поздно. Я уже была разбита, и меня нельзя было склеить. Но на самом деле так мог сказать каждый из нас. Он приложил тряпку к месту укуса.

- Выливай всю бутылку, - сказала я Ано, желая применить дезинфектор и к глазу. Лиф вытащил объемную толстовку цвета лаванды и пару потертых темно-сиреневых брюк и бросил их мне.- Хех, спасибо.

Лиф проигнорировал мою насмешку.

- Что произошло после того, как вы с Габби разделились?

Я рассказала о мистере Молоте-убийце и о замке.

- Как я выгляжу? - поинтересовалась я.

- Ты жива, - сказал Ано.

- Если только я не подхватила туже заразу, что и у этого урода, - тихо проговорила я. Он оперся рукой на мое голое колено, и я утонула в темной глубине его глаз.

- С тобой все в порядке, - отозвалась Габби. Я улыбнулась, чтобы не усугублять момент. Гримаса на лице Габби лишь стала еще печальнее, поскольку она знала, что я притворяюсь ради нее. Она вовсе не глупа, просто иногда так кажется, поскольку она была слишком упряма.

- Нужно доставить ее в травмпункт, - сказал всегда практичный Рикер. Он хотел однажды убраться с улицы и, возможно, стать водителем автобуса. Думал, что сможет помогать людям

путешествовать.

- Если мы там объявимся, - заявил Спенсер. - Тогда они заберут ее. Система затянет, и она может никогда не вернуться.

Губы Рикера сжались в тонкую линию. Звук двигателя сменился и стал затихать, когда Спенсер завернул на парковку. Он знал о системе больше, чем кто-либо из нас, потому что был

единственным, кто окончил школу, потому что был в тюрьме и его заставляли. Если бы вам хотелось свести Спенсера с ума, то просто спросите его о школе.

- Что ты собираешься делать? - спросил Ано. Казалось, все ждали моего ответа. Не знаю, каким должен быть правильный ответ, но сейчас мне хотелось одного.

- Я хочу принять душ.

Фургон остановился.

- Мы на месте, - сказал Спенсер. Через лобовое стекло проникал красный свет от вывески фитнес-клуба на фоне розовеющего неба. Внутри был горячий душ, водопровод, настоящие ванные, доступные в любое время суток. Никто не мог нас выгнать, пока мы платили наши взносы. Все началось с того, что в винном магазине Спенсеру подарили дебетовую карту. Пока она была у нас, мы могли оплачивать счет наличными. Лиф вытащил конверт из шкафа с одеждой. Он протянул руку, чтобы забрать у меня доллары.

- Обычно я плачу. Он будет ждать,- сказала я.- Он будет следить за прогнозом погоды, - сказал Ано, потому что все знали, что взносы всегда платила я. Я посмотрела на свою окровавленную одежду и отдала баксы. Лиф выскочил из машины.

- Вернусь через мгновение.

Ано прикрыл дверь и поднял фиолетовую одежду.

- Снимай с себя одежду. Мы не сможем войти в таком виде, - он схватил тряпку и

молочный кувшин, в котором у нас была вода. Смочил тряпку и стал протирать мне

лицо.

- Ой, - пискнула я.

- Ты выглядишь так, словно кого-то убила, - сказал Ано.

- Знаю, - согласилась я. - И чувствую себя также.

- Откуда ты об этом знаешь? - поинтересовался Ано.

- Может, я и не знаю. Ано протер мне лоб, затем шею.

- Габби, - позвала я. - Телефон у тебя?

Она вытащила его и протянула мне. Я открыла приложение и начала печатать.

- Что ты делаешь? - тихо спросил Ано.

- Не знаю, как описать происходящее сейчас, но есть много того, о чем я хочу рассказать.

- Ты можешь отложить это. Сейчас нам нужно сосредоточиться на том, чтобы привести себя в порядок и убраться из города. Я покачала головой. Не знаю, как описать то болезненное чувство внутри меня. Оно подсказывало, что времени у меня осталось не так много. Дети с улицы очень чувствительны. У меня и прежде было это чувство, и я все еще жива. Но это было другое чувство.- Если я не сделаю этого сейчас, то чувствую, что мозг просто не сохранит этого, и я уже не вспомню произошедшее. Он покачал головой, его темные глаза исчезли в нарастающей тени.

- Ты всегда помнишь то, что имеет значение. Я остановилась, затем потянулась и взяла его за руку.

- Возможно не в этот раз.

Несмотря на жару, он зябко поежился.

- Прекрати, Мэри, - сказала Габби. - Не говори так.

- Все в порядке, Габби. Прости, - я проглотила застрявший в горле комок. - Итак... ты и я снова пойдем завтра попрошайничать, согласна? Нам нужно воспользоваться нашей полосой везения, пока она еще длится.

- Ох, заткнись, - выдохнула она, но в словах улавливалась усмешка. Если быть честной, то я чувствовала, что и сама улыбаюсь. Потому что мне сильно нравилось это - поднимать настроение людям, когда на самом деле все хреново.

- Сегодня был один чувак, - сказала я. - Он пронюхал о наших делах, когда увидел телефон, но мы поставили его на место.

- Ты едва не вытолкнула его на дорогу! - воскликнула Габби.

- Если бы не я, то ты бы сделала то же самое, - сказала я.

- Да, спасибо, но я бы не смогла.

- Смогла, если бы пристали ко мне, - возразила я.

- Но он задел Габби, - сказал Ано. - И ты остановила его.

- Она просто поднялась, - сказала Габби, демонстрируя, как все происходило. - А он был на голову выше ее и шире в плечах, но не смог справиться с нами, потому что она встала между нами. Она

даже не обратила внимания на то, как он раскраснелся и грозился вызвать полицию. Мэри толкнула его дважды, пока он не отстал, - рассмеялась Габби. - Он почти бежал от нас по кварталу.

- Видишь, - сказал Ано, поглаживая тыльную сторону моей ладони большим пальцем. - Ты помнишь, что делать, когда находишься в затруднительном положении. Адреналин пробежал по моим венам.

- Да. Думаю, так и есть.

Я закончила писать в блоге, когда Ано протер мое лицо от грязи. Я хотела сказать много чего еще, но не смогла ничего вспомнить. Сохранив пост в черновик, чтобы позже закончить его, я все же

надеялась, что Ано был прав. Надеялась, что в этот раз все будет как прежде, и я найду способ выжить. Я нажала кнопку и отдала телефон Габби. Джимми до сих пор не проронил ни слова.

- Джимми, ты в порядке?

С его стороны раздался всхлип.

- Все обойдется, Джимми, - заверила я. Спенсер отвернулся. Рикер, Ано и Габби поступили также. Никто не хотел, чтобы он неловко чувствовал себя. Все мы иногда плакали. Мы делали все возможное, чтобы скрыть это. Металлические ролики заскрипели, и дверь фургона отъехала в сторону. Лиф стоял в полумраке, неоновые вывески отбрасывали жуткие тени вокруг него. Ему было всего пятнадцать, но на улице он прожил уже два года. Однажды он просто признался матери, что он - гей, и она сказала ему убираться подальше. Парковка опустела, небо теперь казалось дурацкой пародией на свой прежний цвет. Лиф посмотрел на Спенсера, и что-то промелькнуло между ними, непонятное из нас. Иногда они оставались вместе и занимались этим.- У нас все хорошо. Пар наполнял ванную комнату, разделенную занавесками. Плиточный пол был прохладным, скользким и уютным.

Женские голоса отражались от керамических стен и создавали хаотичный шум,

который меня успокаивал. Мы с Габби шагнули к разным кабинкам, оставив

мальчиков на противоположной стороне душевой. Я открыла кран на полную и позволила лавандовому шампуню смыть с меня пот, кровь и грязь, смешанные с горячей

водой. Боль от горячих струй смешивалась с болью в ноге. Рана горела, краснела

и морщилась. Но и мой глаз тоже горел, словно от укуса каракурта, яд которого

растекался по моей коже, по мышцам, по крови, отравляя по пути мой организм.

Укус на ноге лишь подливал масла в огонь. Я пообещала себе, что если не буду

чувствовать себя лучше через пару часов, то скажу ребятам, чтобы отвезли меня в

больницу. Вода барабанила по спине, словно отбивала ритм движения поезда. Движение поезда всегда вызывало чувство адреналина. Как будто вам делают первую татуировку. Такое же яркое чувство. Как при просмотре лучшего фильма. Вы просто сидите, словно пьяные или под кайфом,

или неважно, под чем. Вы видите эти места, темные леса и иссиня-черные ночи, звезды и горы, которые иначе вы не смогли бы увидеть. Я выключила воду, со скрипом закрыв кран и наблюдая за тонкой струйкой. Я обтерлась полотенцем, натирая кожу до красноты, вдыхая аромат свежего хлопка. Кровь сочилась струйками с обеих сторон моей лодыжки. Плоть была сильно повреждена, однако, я считала, что кровотечение скоро остановится. Я повязала полоску материи вокруг раны и надела сиреневый костюм, который мне достался. Наш телефон лежал на скамейке рядом с одеждой Габби. Я присела и написала все, что думала о том, как сбежать

и не допустить ошибок, совершенных мною. Пост получился несвязным, хаотичным,

но я чувствовала себя лучше, когда все рассказала. Я решила опубликовать его прямо сейчас. На всякий случай. Полоска статуса процесса двинулась, а затем замерла. Я смотрела на нее, желая, чтобы процесс продолжился, но сигнал сети был слабым. Выскочило сообщение об ошибке, говорящее о том, что стоит повторить попытку через пять минут, пока соединение не будет достаточно хорошим. Придется подождать. Я закрыла телефон и подождала Габби, думая о том, что делать дальше. Сейчас мы все были вместе, присматривали друг за другом в течение многих лет. Мы могли полагаться друг на друга, если попадали в передряги, допускали ошибки и были в опасности. Мы планировали выход на улицу, а затем обеспечивали безопасность, чтобы никто не

смог нас задержать. Мы выберемся из города, а затем посетим какую-нибудь медицинскую клинику. Я скажу им, что меня укусил бездомный, и они бы напичкали меня антибиотиками, чтобы я смогла продержаться пару недель. Заражение остановилось бы. Закончилась бы сумасшедшая история, которую описывала несколько дней, словно она была выдуманной. В противном случае мне никто не поверил бы. Четыре женщины вошли в ванную, их голоса были резкими, громкими и с нотками насмешки. Одна из них просто посмотрела на меня. На ней были спортивные трико обтягивающая маечка, черная снизу и ярко-розовая сверху. Выражение ее лица говорило о том, что она знает, что я не должна была там находиться. Две другие женщины бросили использованные полотенца на кафельный пол и продолжили путь. Их звонкие голоса отражались от стен и доносились до моих ушей. Вспышка боли пронзила голову, и глаза

застелила красная пелена. Женщина говорила, хотя ее рот не открывался. Смотрела прямо на меня и говорила.

- Ты - шлюха, и твоя мать - шлюха. Неудивительно, что твой отчим тебя избивал. Уходи, пока у тебя еще есть шанс.

Я сжала кулаки, в горле застряло глухое рычание. Как она посмела. Я оплатила абонемент. Мы заплатили, но не вели себя так, словно это была наша собственность, не вели себя так, словно могли делать все, что пожелаем, бросать на пол полотенца, которые кто-то еще мог

использовать.

- Мэри?

Я повернулась, замахнувшись. Габби округлила глаза, подняв руки и заблокировав удар. Ее влажные волосы рассыпались по плечам, рубашка намокла. Я бы никогда не ударила ее. Разговоры смолкли. Тишина оглушала меня. Я поняла, что женщина ни слова мне не сказала. Мне все померещилось, но казалось таким реальным. Я разжала кулаки и опустила руки. Пространство наполнилось шумом воды. Габби посмотрела на женщин. Они отвернулись.

- Давай, уходим. Мы вышли из кабинок в коридор. Бок обок, словно я вовсе не нападала на нее. Женщины над чем-то смеялись, возможно, над нами.

- У тебя тоже спрашивали документы? - спросила одна из женщин, но ее слова едва долетели до нас из-за стука подошв о кафель. Мы обе замерли.

- Да, сразу после занятий. Они никого не выпускали, пока не проверили документы.

- Они не сказали, кого разыскивают? Что они могут здесь делать?

- В новостях говорят много странных вещей в эти дни. Я просто счастлива, что у меня есть моя свекровь, с которой я могу оставить детей на час. Мне не приходится сильно волноваться.

 Габби схватила меня за рукав. Я подошла к двери в ванную комнату и выглянула. Прохладный воздух от кондиционера был непривычен после теплого душа. Приехали люди в форме. Сейчас один выжидал снаружи напротив ванной. Еще двое прогуливались вокруг беговых дорожек и

скамеек, задерживаясь, чтобы посмотреть на присутствующих, а затем уходили.

- Как они узнали, что мы здесь? - спросила я.

- Разве это имеет значение? - задала резонный вопрос Габби.

Мы вжались в тени двери в ванную. Я прижалась к каменной стене и обернулась на женскую душевую, а затем на парней, что искали нас.

- Я сдаюсь, ребята.

- Мэри, - прошипела Габби. Я проскользнула в коридор, разделяющий мужскую и женскую стороны. Прохладный воздух охладил меня, как мокрое одеяло. На скамье сидел молодой парень, его волосы были завернуты в полотенце, еще одно маленькое белое полотенце было повязано вокруг его бедер. Он посмотрел на меня, изумленно выгнув бровь. Я улыбнулась и сказала.

- Прости, я просто ищу своих друзей.

- Все в порядке, - улыбнулся он в ответ.

- Спенсер! - громко крикнула я, достаточно, чтобы меня услышали парни, но не слышали снаружи. - Еда остывает!

Это было своего рода кодовым словом, говорившим о том, что пора убираться. Парни вывалились из душевой в различном виде. Но были одеты достаточно хорошо, чтобы показаться в общественном

месте. Ано выглядел стильным в свободных штанах и обнаженной грудью, на которой

хорошо выделялись загар и белые полоски шрамов. Я ничего не сказала, лишь изобразила на лице улыбку, чтобы Спенсер понял, что мы в беде. Лиф схватил вещи со скамьи и прошел мимо меня из ванной. Я повернулась, чтобы последовать за ним.

- Плохо? - спросил он.

- Не очень, - отозвалась я.

- Как нога?

- Тоже не хорошо.

Он приобнял меня за плечи. На мгновение, на один вдох, на миллисекунду внутри меня разгорелась искра, побуждающая меня ударить его, чтобы он не прикасался ко мне без спроса, и мне захотелось преподать ему урок. Чтобы он никогда ни к кому не смог больше

прикоснуться. Комок подкатил к горлу. Я отодвинулась и направилась к центру спортивной площадки, направляясь к одному из копов. Лиф был самым добрым, самым благородным. Самым заботливым братом из всех тех, кого я знала. Он бы никогда не обидел меня, лишь заботился о том, чтобы всем было удобно, и я часто прибегала к его помощи. Так что со мной не так? Желудок скрутило. Боль пронзила лодыжку. Я споткнулась, опустившись на колени на мягком полу. Посмотрела наверх и встретилась взглядом с одним из копов.

- Эй, - он протянул руку. - Оставайся там, где стоишь.

Он потянулся за телефоном и что-то сказал. Двое других повернулись, как по команде. Я чувствовала на себе их взгляд. Они разглядывали меня, раздевали меня. Я бы заставила их поплатиться за это. Я бы...

- Мэри! - зашептала Габби. Она схватила меня с одной стороны, а с другой был Ано. Он поднял меня. Сработала пожарная сигнализация. Звон перекрыл музыку в зале. Замелькали лучи сигнализации. Люди выбегали из залов, с беговых дорожек, из бассейнов. Женщины выскочили из ванной, но никто не слышал их из-за сирены. Их поведение лишь вынуждало людей сильнее волноваться. Семья из пяти беглецов направилась к дверям, две женщины следовали за нами. Хаос возрастал и стопорился на турникетах. Офицеры старались задержать поток. Пожилой мужчина, должно быть, кричал, потому что его лицо приобрело фиолетовый цвет. Наконец офицеры отступили и открыли дверь. Сигнализация продолжала завывать. Женщина средних лет прикрыла ладонями уши. Двое подростков засунули в уши наушники. Габби и Ано помогли мне преодолеть заграждение, следуя за культуристом, блестящим от масла и пота.

Полицейские не заметили нас. Темный фургон и полицейская машина с выключенными фарами и сиренами, стояли рядом с нашим фургончиком.

Двери были открыты, внутри темно. Один из копов вышел из фургона на освещенную

стоянку. Офицер Хенли. Даже в таком хаосе он разглядел нас, закричал и указал в

нашу сторону. Другие офицеры выпрыгнули из фургона.

- Сваливаем. Быстро, - произнес Ано. Казалось, что все, кто был в тренажерном зале, теперь выскочили наружу. Вокруг собралась толпа, все вынимали телефоны, спрашивали друг у друга, что происходит. Я ждала, что сейчас застонет и зарычит монстр. Все слишком походило на то, что недавно пережили мы с Габби.

Толпу ждали плохие известия. Спенсер расталкивал людей, прокладывая нам путь. Мы свернули за угол. Толпа за нами смыкалась, не давая пройти людям в форме. Сигнализация затихала. Лиф шел впереди, заставляя нас бежать за мусорными баками через проулок к черному ходу продуктового магазина, где мы по средам забирали остатки фруктов. Мы молча перешли на шаг. Лиф остановился через квартал от места происшествия рядом с торговым центром, где

люди заказывали еду на вынос по вечерам, но никогда не ели внутри. Ароматы жареной еды, доносящиеся из китайского ресторанчика, заставили мой желудок заурчать и вызвали тошноту. Я не ела с самого утра. Банкоматы закрывались на ночь, хотя внутри все еще горел свет, и вывески переливались тошнотворным зеленым светом.

- Это я сделал, - произнес Джимми. - Я включил сигнализацию. Я выполнил поручение, Спенсер. Правда, выполнил.

Его голос надрывно зазвенел. Ано отпустил меня, и я внезапно «поплыла". Здание, фонари, деревья, люди, все поплыло перед глазами.

Джимми не стоило говорить так громко. Из-за него нас могли найти. Мы были лишь

кучкой подростков, которые сбегали от неприятностей. Ему нужно заткнуться.

- Мэри, что ты делаешь? - голос Ано звучал словно издалека. Все, что я видела, юное лицо Джимми, в которое вцепилась. Раскрасневшееся от бега, горячего душа, гордости за то, что включил пожарную сигнализацию, которая помогла сдержать офицеров и не дала поймать

меня, гордость за спасение нас всех. Это его вина.

- Оставь, Мэри. Просто отстань от него! - Ано встал между мной и Джимми.

Я остановилась. Не понимая, почему. Зачем я так поступила? Почему руки зависли в воздухе, а кулаки сжались? Я стояла, пошатываясь, стараясь осознать происходящее. Это я, только я всегда вставала между семьей и неприятностями. Я, а не он. Ни кто-то еще. Почему теперь он стоял там и смотрел на меня так, словно он всегда всех вытаскивал из передряги?

Пост 3

"Как подготовиться"

Пост от 10-ого августа от 7:46 вечера.

Осмелься на большее, чем просто выживание: Как ПРОЦВЕТАТЬ Беглецам.

Попробуйте пожить самостоятельно прежде, чем сбежать. Представьте, что вы ночуете дома у друга день или два, а затем спите на улице и в лесу, питаетесь из мусорных контейнеров, а для того, чтобы помыться, пользуетесь общественным туалетом. Кроме того, оставьте хороший след в жизни и напишите записку тем, кого покинете, так или иначе, но они волнуются за вас. Я позвонила маме после того, как ушла. Она сказала, что дорожит мной, но недостаточно для того, чтобы бросить отчима. Но я позвонила, и мне даже было лучше, потому что в таком случае о вашем похищении не заявят. Пусть лучше полиция тратит время и средства на поиски тех детей, которые хотят домой. Помните, придурки никому не нравятся. Придумайте, чем занять себя в свободное время, когда сбежите. Ваши ровесники ходят в школу. Если вы употребляли наркотики, алкоголь или занимались проституцией, то не рекомендую продолжать после побега. Вы в тайне захотите себя убить, как и я по началу. У вас будет много свободного времени. Это важно, потому что однажды вместо подушки у вас под головой окажется асфальт, и, понимая это, вы начнете плакать. Не позволяйте никому видеть ваши слезы, иначе станете мишенью для насмешек. Но все же плакать вы будете. Вы с тоской станете вспоминать прежнюю жизнь и понимать, что хотели бы окончить школу или хоть один раз выбраться на школьную вечеринку, чтобы просто узнать, каково это. Именно тогда вашей настоящей целью или мечтой, или желанием станет выживание, потому что в противном случае нет смысла просыпаться на следующий день, кроме как выпить или получить новую дозу. Каждый ребенок на улице становится одиночкой. Вы все же решаете уйти? Возможно, сейчас это правильно. Вы уходите, чтобы получить дозу приключений, освободиться от ежедневных побоев отчима. Что же, вот вы ушли, и что теперь? У меня с друзьями есть план. Мы хотим накопить денег и купить землю, может, в Аризоне, где тепло и стоимость дешевле. Или в штате Джефферсон в лесу с другими людьми, которые понимают, что общество прогнило. Это была бы наша собственность. Мы разбили бы сад и варили бы собственное пиво, жили бы вместе, и никто не смог бы выгнать нас, потому, что мы были бы на своей земле.

Глава 3

- Нам надо бежать, - заявила Габби.

- Знаю, - откликнулся Спенсер.

- Нам нужно убираться отсюда. Люди могут заметить, - продолжила она.

- Знаю, - ответил Спенсер.

Я сидела на обочине, сгорбившись, готовая выплеснуть содержимое своего желудка, если б Ано не стоял рядом со мной, а с задыхающимся Джимми.

Тот был на противоположной стороне улицы рядом со Спенсером. Они говорили обо мне, словно меня там и не было.

Габби снова открыла рот.

Спенсер держал Джимми за руку.

- Габби, я знаю это. Просто держись.

Она замолчала и скрестила руки.

- Как они узнали, что мы находимся в фитнес-центре? - спросил Лиф.

- Они не знали, - откликнулся Спенсер. - Офицер Хенли знает места, где мы обычно собираемся. Им повезло, что мы оказались в одном из них.

- Что будем делать с Мэри? - спросил Рикер.

- Она в порядке, - сказала Габби.

- Она вовсе не в порядке, - ответил Рикер.

- Все хорошо, - откликнулась я.

- Нет, - огрызнулся Рикер.

- Меня преследовали, едва не арестовали, избили, - сказала я. К горлу подступила желчь, обжигая его. - Думаю, любой бы на моем месте слегка свихнулся бы. Видит бог, не мне тебе рассказывать о таких моментах, Рикер. Или мне стоит напомнить тебе об этом?

Рикер проигнорировал мою издевку.

- А что насчет тошноты? И Джимми?

- За последние три часа я пробежала больше, чем за последние три дня. Поэтому меня стошнило. Сейчас мне лучше. Я злилась, когда Джимми был рядом. Не на самого Джимми. Просто злилась, а он оказался рядом.

- Ты не злилась, - сказала Габби.

- Да, она злилась, - тихо заметил Спенсер. - На самом деле злилась.

Ано сел рядом со мной и притянул меня. Я склонилась к нему, не волнуясь о том, что все заметят нас с Ано в этот момент.

- Мэри, - в голосе Лифа сквозило предостережение.

Шесть пар глаз уставились на меня, словно меня уже обвинили в убийстве.

- Что?

- Твой рот, - начал Рикер. - На губах что-то белое. Остатки рвоты или чего-то подобного...

Я провела рукой по губам и почувствовала что-то влажное, словно пускала слюни во сне. Долгую секунду я думала лишь о том, что хочу придушить кого-нибудь. Либо себя, либо их. Их или себя. Это уже не имело значения.

- Я просто хочу уехать из города. Вот и все, - сказала я. - Вывезите меня из города и оставьте в больнице. Но не здесь. Прошу. Не здесь.

Рикер посмотрел на Спенсера и Лифа. Они были молчаливыми лидерами, особенно с тех пор, как я потеряла контроль. Фургон был огромной потерей. Наша сменная одежда, предметы первой необходимости, быстрый способ выбраться из города - теперь все было потеряно. Но это просто вещи. Такое происходило не в первый раз. Хотя, полагаю, простым штрафом теперь не обойдется.

Спенсер вопросительно выгнул бровь. Лиф согласно кивнул. Они как-то приняли решение, не проронив ни слова.

Мне стоило бы придумать решение, обычно это помогало, но я не могла ни о чем думать в этот момент. Ано опустил подбородок на мою макушку. Я решила наслаждаться этим ощущением вместо того, чтобы волноваться о том, что не смогла бы контролировать.

- Мы лишились фургона, - заметил Лиф. - Но есть же велосипеды.

- Но ты говорил, что они будут обыскивать наши ночлежки, - сказал Рикер. - Нам нужно добираться автостопом, или отправляться на автобусе, или на поезде.

- На пути к вокзалу находятся велосипеды, - заметил Спенсер. - Если мы сможем до них добраться, то быстрее выберемся из города. И, возможно, получим какую-нибудь информацию.

- А если они спалят нас? - сказал Рикер.

- Тогда мы пойдем пешком, идиот, - огрызнулся Спенсер.

Спенсер разделил нас на группы. Габби, Ано и я в одной. Спенсер с остальными - в другой. Они не позволили Джимми остаться со мной, и от этого хотелось плакать. Но они были правы. Ано и Габби могли справиться с моей худшей стороной, если потребуется. Мы часто выручали друг друга. Это была одна из тех сложных ситуаций, что происходила на улицах. Они знали, что делать.

Мы проходили по закоулкам, подворотням, пустырям, аллеям, парковкам, открытым участкам. Мы спешили на велосипедную дорожку. Этот путь был предпочтительнее для нас, чтобы добраться с одного края города до другого, когда общественный транспорт не ходил. Это было легко, удобно, красиво, и никто не кричал на нас. Мы могли бы обследовать десятки кварталов.

Прохладный воздух с реки овевал меня. Тихий, освежающий, успокаивающий мои мысли и эмоции. Здесь стоял затхлый запах, но он все же был чище, чем воздух на улицах. Солнце давно скрылось за горизонтом, все краски исчезли, оставляя лишь серые тени. Плющ опутывал дубы, стоявшие вдоль берега. Открытые места были покрыты пожухлой скошенной травой, чтобы предупредить угрозу пожара. Мы были уже рядом с веломагазином, но нам еще нужно было до него дойти, а я хромала.

Я попросила у Габби телефон и набрала еще один пост, пока мы шли. Он был коротким, потому что оставалось сказать не так много. Я привыкла писать много, а сейчас это маленькое сообщение далось мне тяжело.

- Если кто-то появится, у нас будет не так много мест для укрытия, - заметила Габби.

Ее слова отвлекли меня. Переживания этого дня вновь вернулись.

- Там кусты, - заметила я. - Деревья и трава на другой стороне. Если понадобится, мы можем прыгнуть в реку.

Мой голос сорвался на крик. В висках стучало, словно кто-то бил меня головой о стену. Прикрыв глаза, я увидела красные, яркие, огненно-пылающие огни. И вот моя голова снова словно приложилась к стене.

- Мэри? - голос Габби доносился издалека.

- Возможно, Рикер прав, - заметил Ано.

Мысли путались. Травмпункт, люди в скафандрах, нашедшие меня, когда все покинут город. Желудок скрутило. Я сплюнула на велосипедную дорожку.

Вытерев рот рукой, я поставила пост на таймер через час. Это был последний маленький акт надежды. Возможно, все будет хорошо, и я удалю его до того, как он выйдет.

Двое моих сопровождающих отступили на пару шагов, оглядываясь, словно не хотели видеть происходящее.

- Мне уже лучше, - сказала я. - Не бросайте меня.

Ано вздрогнул.

- Этого не случится, - произнесла Габби. Она забрала протянутый телефон.

Я ждала, что Ано что-то скажет. Он смотрел на дорогу, словно мог видеть за тысячу миль.

- Тебе помочь идти?

Я представила, как они прикасаются ко мне, помогают и боятся, потому что в любой момент может случиться срыв.

- Я в порядке. Правда, - сказала я. - Рвота помогла.

Я всегда была честной с ними, но сейчас лгала.

Мне потребовались все мои силы, чтобы снова двигаться. Мы остановились на подъеме, который возвышал нас над рекой. Я подумала, что если постою еще с закрытыми глазами, то голова перестанет болеть.

Но это не сработало.

Я заставляла себя делать шаг за шагом. Кто-то протянул руку и взял меня за локоть, стараясь поддержать.

- Не трогай меня, - прорычала я.

Руку убрали, словно опасаясь укуса змеи.

Я сделала еще двадцать шагов в гору и остановилась на верхушке, тяжело дыша. В этот раз мои глаза были открыты, потому что ничего хорошего в том, что они были закрыты, не было. Извилистая дорожка скрывалась за деревьями, и все было серым, мрачным. Пылающий закат, бросающий розовый отблеск на воды реки, облака, деревья, лица Габби и Ано, которые выжидающе следили за моими действиями - все скрылось.

Я хотела свернуться калачиком и разрыдаться, попросить их унять мою боль в голове и тошноту. Мне хотелось, наконец, окончить школу. Думаю, мне понравилось бы на выпускном балу. Хотя бы просто посмотреть на происходящее.

- Подожди здесь, - наконец вымолвила Габби, пиная носком ботинка гравий и нарушая строй черных муравьев. - Я возьму велосипеды.

- Нет, - сказала я, вновь обретя голос и слегка покачав головой, чтобы собраться с мыслями. Я задумалась, осталась ли еще рвота на губах, но слишком устала, чтобы проверять.- Я дойду.

Я была опасна, и они должны были оставить меня. Они ясно это понимали. Плюс было бы хорошо увидеться с Иком еще раз. Он всегда позволял нам менять проколотые шины и обычно не спорил со мной о цене и о том, чтобы брать напрокат вещи из его магазина для Ано и Габби. Мы изменяли на велосипедах все, что хотели. Это было нечто среднее между практичностью и безрассудством из Безумного Макса. Меняли, потому что тормоза и диски скоростей всегда ломались, а еще мы вешали колокольчики и ленточки, катафотики. Ведь наше положение беглецов не говорит о том, что мы потеряли чувство стиля.

Мы вошли в деревенский домик по-соседству с большим садом и двумя гаражами, а также с двумя садовой мебелью, которая стоила дороже грузовика Спенсера. Магазин находился в одном из гаражей. Выцветшая деревянная вывеска с красными буквами и каймой гласила "Велосипеды Ики". В маленьком проеме в стене были видны велосипеды, стоявшие на подставке вертикально с поднятыми колесами. У Ики также были инструменты в задней части магазина, мини-кухня и ванна, которыми он разрешал иногда нам пользоваться.

Ики был на улице, курил, словно ждал кого-то.

- Просто стой здесь, - сказала я.

Габби присела на землю, напротив секвойи. Дерево было настолько большим, что мы втроем не могли обхватить его. Кусты, росшие по краю чужих владений, были густыми и закрывали нас от магазина. Но мы могли хорошо все рассмотреть. Ано все еще стоял. Неважно, что я скажу, он все равно сделает по-своему. Нравится мне это или нет.

Я вышла на улицу.

Некто в форме военно-морского флота с яркой нашивкой эмблемы "Центра по борьбе с инфекционными заболеваниями" вышел из-за угла магазинчика Ики.

Я растерялась и опустилась за кусты. Оба мужчины спорили. Ики затушил сигарету и вошел в магазин. Военный вошел следом.

Габби втянула воздух.

- Мы не достанем сегодня велосипеды. Где Спенсер и остальные?

- Это неважно, - сказал Ано. - Если их поймали, то поймали. Если нет, то мы идем дальше и встретимся с ними.

- Но где они? - спросила Габби.

- По пути к поездам, - сказала я.

Я заставила себя встать, нужно пройтись по улице, вокруг магазина и вернуться. Но я не сдвинулась с места. Воздух вокруг горел. Габби подползла по грязи и присела рядом со мной. Жар исходил от ее тела волнами. Красноватые волны проходили сквозь меня и не давали двинуться. Ей нужно было отойти. Ей нужно было перестать создавать вокруг меня это тепло. Сейчас я была словно оружие. Неужели она не знала, что я могу постоять за себя? Я не сдамся. Просто не смогу. Я просто больше не была...

*****

Дрожь зарождалась глубоко в груди и растекалась к ногам, рукам и голове. Я просыпалась от боли. Неумолимая стучащая боль вынуждала меня почувствовать себя так, словно кто-то стучал моей головой о стену.

Я открыла глаза и увидела людей. Человеческие спины. Сидящие по парам в пледах, меховых накидках, топах и футболках. Я села. Моя голова отразилась в стекле.

Окно автобуса.

В зеркало автобуса я заметила водителя. Это была пожилая женщина за пятьдесят, полноватая, седая, с острым ястребиным взглядом и нахмуренными бровями. Она встретилась со мной взглядом, и я отвернулась, не желая, чтобы она рассматривала меня. Потому что тогда у нас может появиться еще больше проблем.

Габби сидела в проходе, зажав руку между коленями. Ано сидел рядом со мной. Тихий гуд мотора, ритмичный шелест шин, покачивание автобуса - все это умиротворяло. Я должна с ним заговорить. Должна заговорить, и тогда он поможет мне понять все происходящее. Может, тогда мы сможем быть вместе.

Я протянула руку к Ано. Он замер, словно я была атакующим монстром. Я все же схватила его за руку. Когда ничего плохого не произошло, он расслабился и сжал мою руку в ответ.

Габби пошевелилась. Словно в замедленной съемке, капля ярко-красной крови упала на металлический пол.

Я опустила руку Ано.

- Что я натворила?

Я осторожно подбирала слова, горло болело.

Габби долгое время не отвечала. Она даже не смотрела на меня.

- Ты отключилась.

- Почему ты прячешь руку?

В этот раз она посмотрела на меня, но все еще колебалась. Никогда прежде она не сомневалась. Она всегда рубила с плеча, говорила то, что думает. Как бы жестоко это не было по отношению к человеку, который, честно говоря, был туповат.

Мой желудок снова напомнил о себе.

- Мы сказали водителю, что ты пьяна, а мы провожаем тебя домой.

Я схватила ее за руку, и она дернулась.

class="book">Так же, как и Ано.

Я отпрянула, словно коснулась раскаленной печи. Сцепила пальцы на коленях. Ано смотрел вперед в проход между нами, широко раскрыв глаза.

- Покажи мне, - попросила я.

Габби покачала головой.

- Покажи ей, - сказал Ано.

Она отвела руки и размотала кусок ткани. Габби оторвала ее от полы своей рубашки.

На тыльной стороне ладони проступали следы от укуса. Большей частью это были лишь синяки, но имелись и глубокие кровавые точки.

Она снова завязала рану.

- Это не имеет значения. Мы все иногда психуем.

Гул стоял в ушах. Я сделала это с Габби. Укусила ее и даже не вспомнила, как совершила такое. А теперь Габби, бесстрашная Габби, та, кто никогда не боялся с той самой ночи во Флориде, когда я встретила ее и забрала с собой, показала, как выживать в этом мире, сидит передо мной с тем же выражением, что и в первую ночь. С тем же беспомощным выражением.

И это я так на нее повлияла.

- Ано? - спросила я.

- Это наша остановка, - произнес он, глядя в окно.

Автобус затормозил, все подались вперед. Воздух с шипением вышел из рессор, и дверь автобуса распахнулась, поднимаясь на пару дюймов над землей.

Ано помог мне подняться, однако, он не использовал левую руку. Так что я все поняла. Я причинила боль им обоим и не помнила этого.

- Все обойдется, - сказал Ано, но по его взгляду было видно, что он лжет.

Пассажиры уставились на нас, на меня, даже не пытаясь скрыть этого. Казалось, что они не смотрят. Так было и тогда, когда я впервые сбежала. Бродила одна, грязная в метро восточного побережья, не беспокоясь о том, куда иду и как далеко от дома нахожусь. Я сбегала от злобы, от насилия, и поклялась, что никогда не стану монстром, причиняющим боль людям, которые были мне дороги.

Автобус умчался во тьму. Привкус выхлопных газов, словно яд, оставался на языке. Бордюр под ногами был неустойчив. Я словно находилась в падающем лифте.

Разговоры эхом отдавались в стенах вокзала. Фрески, витражи и постройки совмещались с пластиковыми скамьями и яркими мониторами, на которых отображалось время прибытия и отбытия поездов. А затем меня захватили запахи - людей, немытых человеческих тел, духов и одеколона, дезодорантов и шампуней, лака для волос, лосьонов и зубной пасты.

Я не могла сесть в поезд. Не могла. Я была больна. Причинила боль друзьям. Я была для них опаснее, чем кто-либо.

А затем я почувствовала аромат лавандового шампуня. Унюхала их - моих друзей. Спенсера, Рикера, Лифа и Джимми.

Мое тело словно улавливало электрические волны. Каждая моя клеточка пылала огнем, желая найти их и...

Я бросилась по плиточному полу и выбежала через черный ход. Втянув воздух, уловила с улицы их знакомый аромат пота и шампуня из фитнес-центра. Я обошла здание. Где-то в моем подсознании отложились сцены о том, как Ано пытался меня удержать, как Габби вешалась на меня, о припаркованных у обочины нескольких темных фургонах, о том, как суетились на платформе, словно муравьи, люди, как засвистел поезд, сперва замедляясь, а потом, набирая скорость, пока не уподобился ракете.

Там.

Вжавшись в дальнем углу сарая, где хранились инструменты и оборудование. Мои друзья слились с тенью позади металлической стены, которая блестела от света, исходящего изнутри. Они ждали нас.

По горлу растеклось предвкушение. Рот наполнился слюной. Я побежала быстрее.

Стена, земля, поезда позади, свет должны были быть оранжевыми. Мои друзья сбились в кучу передо мной, протянув руки, словно закрывались от меня. Все стало красным.

Плечо Рикера. Рука Джимми. Ладони Спенсера и Лифа. Лодыжки Ано и его запястье.

Я упала на колени и сблевала, а затем меня вырвало снова, когда я увидела белую плоть и красные пятна.

Ниточки розовой слюны тянулись с губ, словно спагетти. Глаза наполнились слезами. Я постаралась извиниться, но лишь простонала что-то бессвязное.

Ано говорил успокаивающим тоном, такой, какой он использовал, когда боялся, словно загнанный в угол пес. Но его голос был слишком тихим, чтобы я его понимала. Он шагнул прямо ко мне.

Спенсер произнес что-то резкое.

Я подняла руку. Не приближайтесь ко мне. Держитесь подальше.

Ано сделал еще один шаг. Ручейки крови стекали вниз по его руке и капали с локтя на землю.

Сжавшись, я отползла к стене. А затем принюхалась. Новая резина, пластик, помада. Я слишком поздно смогла собраться.

Отскочив на несколько шагов, напугала Ано.

- Мэри? - произнес он с болью в голосе.

Я побежала от них.

Фургоны все еще были припаркованы на обочине, и двое в костюмах выпрыгнули из них, не замечая меня. Я заставила себя остановиться, не потерять себя снова.

Замедлив шаг, опустилась на колени. Я ждала, когда они заметят меня.

Когда они меня заметили, все изменилось. Вокруг стало шумно, все суетились. Появились люди в скафандрах, на них были пластиковые маски. У них были палки с петлями на конце. Такие же, как у ловцов бродячих собак.

Петля опустилась на мои плечи и затянулась на шее. По телу прошла дрожь. Я хотела вцепиться в их глотки и погрузить свои зубы в мягкую плоть между плечом и шеей. Боль сдерживала меня, не давая забыться.

Я сплюнула комок слизи и крови, и кто знает, каких еще частей тела моих друзей. Не знаю, смогла бы я сказать что-нибудь. Не знаю, остались ли у меня какие-нибудь слова.

- Прошу, помогите, - прохрипела я.

Удавка стянула мне шею.

"Поднимайся". Таково было требование, переданное с помощью силка.

Я встала, пошатываясь, и двинулась вперед на поводке. Белый костюм завел меня в белоснежную палатку. Полы шатра распахнулись, и я увидела лишь белый свет, словно внутри все было идеально убрано.

- Тебя зовут Мэри, верно? Привет, Мэри. Ты слышишь меня? - лицо было скрыто под шлемом, голос был неразборчивым, но смутно знакомым. Я склонила голову, от чего все вокруг накренилось. Стены шатра, лоток с медицинскими инструментами, четыре опоры и сумка, что была в моей левой руке. В шатре было двое людей в скафандрах. Они разговаривали у двери в палатку. Руки сложены по швам, ноги слегка согнуты. В комнате словно ничего не двигалось.

Я не могла вспомнить о том, как и когда очутилась там. Лишь то, что они подвели меня к креслу с помощью ошейника, а затем привязали мои лодыжки и запястья и зафиксировали шею.

- Мэри, ты меня слышишь? Кивни. Или, если это сложно для тебя, моргни дважды.

Я кивнула, хотя шея распухла и горела, а голова была опухшей. Потянула запястья, но они были скованны. Гудок паровоза раздался в воздухе. Недалеко от палатки раздавались приглушенные голоса. Красно-синие полицейские огни отбрасывали мрачные тени.

- Спасибо, Мэри. Меня зовут доктор Феррад. Ты помнишь меня, верно? Мне жаль, что это произошло с тобой, но у нас не так много времени. Ты должна рассказать нам, где твои друзья, скольких ты заразила, где была, и...

- Помогите, - вымолвила я надломлено. Звук "п" был похож на хрип, язык отяжелел. Остальные буквы едва проходили через горло.

- Мы можем тебе помочь, - она поднялась, складки костюма расправились так, словно внутри него накачали воздух. Возможно, так и было. На ее спине был прикреплен один из баллонов.

Но в ее словах было что-то такое, что я не верила им. Они не смогли помочь подонку, харкающему кровью или убийце с топором, который укусил меня. Точнее они помогли, но я не хотела такой помощи. Не для своих друзей.

Покачав головой, я сплюнула на землю. Смущение наполнило меня, тело предавало. Я должна умереть здесь. Если только люди в скафандре не убьют меня раньше.

Охранник, по крайней мере, я решила, что это он, шагнул вперед. В его руке появилась какая-то палка. Она явно не была обычной, поскольку от нее исходило электрическое потрескивание.

- Нет, сержант Беннингс, - сказала женщина. - Это лишь спровоцирует реакцию мозжечка.

- Твои способы не работают, - произнес он. Голос был приглушен фильтром, словно он говорил через подушку.

Он приблизился ко мне, раскинув руки.

- Прежде это срабатывало с другими.

- Это не срабатывало прежде. Вы разозлите ее так сильно, что всплеск адреналина в теле поможет ему освободиться из наручников!

- Она рассказала нам все, что требовалось. Слишком многое поставлено на карту доктор Феррад. Мы больше не можем выдавать это за неудавшийся научный эксперимент. Мне необходимо...

Она выставила палку в дюйме от меня, от моих пальцев. Ее костюм колыхался от движений.

Пот проступил на моем лице. Ладони стали влажными. Я размяла пальцы и провела по пластиковой ткани. Если она приблизится, то я смогу схватить ее и разорвать ткань, дотянуться до того, что было внутри и преподать ей урок, чтобы не ловила таких, как я.

- Уйди с дороги, - произнес он.

- Нет.

Раздался треск и жужжание, а затем резкий стон. Она повалилась на меня, обволакивая словно белым облаком. Часть ее костюма сдулась, а часть прижала меня к земле. Собралась в кучу, словно кто-то окатил водой злобную Бастинду.

Юноша обошел ее и подошел ко мне с палкой. Я задрожала в кресле от возбуждения. Он выпрямился и указал прямо на мой нос. От напряжения у меня поднялись волосы и провели сквозь меня потоки энергии. Неважно, что я не ела весь день. Сейчас мной овладело что-то еще, и все, что ему требовалось, это подойти ближе. Тогда я смогу схватить его за костюм.

Что-то треснуло. Он отвернулся, опустился на гору одежды, превратившуюся в сидячего человека с вытянутыми ногами. Рука в перчатке поддерживала радио - шлем.

Другой человек в скафандре открыл дверь и отдал приказ человеку с палкой. Тот ушел, словно боялся сгореть.

- Это не то, что нам нужно, - сказал новый "скафандр". - Прошу, продолжайте. Я останусь в качестве ассистента.

- Спасибо, - она поднялась с пола, смахнув грязь с безупречно чистого костюма.

- Держите, - сказал он командным голосом. – Вы ранены.

Он говорил, понизив голос, но прозвучало как приговор.

Она замерла, вытянув руки. Тело обмякло, словно зефир.

- О мой бог. Где?

- Сзади. У бедра. Порез около трех дюймов. Ткань повреждена… Там кровь.

Молчание затянулось. Я задумалась, могла ли ранить ее. Не думаю, что дотрагивалась до ее костюма. Только думала об этом. Она держалась в стороне. Должно быть это случилось, когда она упала. Именно.

- Ничего страшного, - откликнулась женщина. – Я не была рядом с объектом. Не приближалась к нему.

- Вы хотите рискнуть...?

- Я...

Она развернулась по кругу, оглядывая выход и никого не находя.

- Мы лучше позаботимся об этом. И не отступим, пока не разберемся с этим, - он протянул руку к ее рации.

Она оттолкнула его руку.

- Вы наблюдали за исследованиями и знаете, что у нас не так много времени, - произнес он.

Хотя костюм полностью скрывал ее тело, что-то в ее позе изменилось. Она сдалась. Протянула ему рацию.

- Понимаю.

Он прошел в дальний конец палатки и быстро заговорил.

Женщина стала расстегивать одежду, снимать перчатки, расстегивать шлем. У нее оказались коротко стриженные каштановые кудри. Голубые глаза под оранжевыми стеклами очков казались безжизненными, губы сложились в тонкую линию, вокруг ее рта образовались морщинки. На вид ей было далеко за тридцать. Она выглядела собранной и важной, но в тоже время словно растерянная.

- Ты должна рассказать нам, - снова произнесла она. Голос теперь не был искажен. Женщина потянулась к подносу с медицинскими инструментами, но взяла лишь шприц для инъекций. Вынув иглу из упаковки, она ввела ее в ампулу и набрала жидкость.

- Должна признать, правда не будет приятной, - произнесла она. - Мы не можем спасти тебя. Прошло слишком много времени. Но есть способ... Есть возможность помочь твоим друзьям или тем, кого ты заразила...

- Я не... стукач...

- Нам нужно сделать им укол в течение двух часов, иначе заражение распространится. Это наш шанс. Ты должна позволить нам исправить это, пока не стало слишком поздно. Скажи нам, где твои друзья, - она ввела себе вакцину и вздрогнула. Вынув иглу, доктор отбросила шприц в контейнер и потерла место укола. А затем просто стала ждать.

Мой мозг наполнялся кровавым маревом. Она просила меня сдать моих друзей. Просила разрушить их мечты, лишить их свободы, стать тем, кто вернет их в систему, от которой мы сбегали.

Затем до меня дошло, что я сделала кое-что еще хуже. Я заразила их этим вирусом. Я слишком долго тянула с побегом.

Теперь мои друзья расплачивались за все то, что еще имело для нас значение.

"Когда время на исходе"

Пост от 10 августа 20:49

Больше, чем выжить: Как процветать беглецам.

Станьте по-настоящему хорошим наблюдателем. Обратите внимание, когда на вас начинают пялиться (пора валить). Обратите внимание, если полицейский смотрит на вас снова и снова (пора валить). Замечайте отсутствие других беглецов, бездомных и проституток, которых вы привыкли видеть вокруг (пришло время валить).

Обратите внимание, когда станут хуже, чем семья, из которой вы сбежали (пришло время уходить).

Обратите внимание, когда ваш друг станет хуже семьи, из которой ушли они сами ( пришла пора тебе уйти).

Запомните, неважно насколько большая или маленькая у вас мечта о вашей жизни, вашем будущем и о тех людях, что вас окружают. Улица поглотит их все и даже крохи не оставит.

Глава четвертая.

- В сарае.

- Последний раз вы виделись в сарае?

- Да.

- В сарае на железнодорожной станции?

Я кивнула.

- И как давно?

Я покачала головой, отчего палатка покачнулась.

- Ты не знаешь. Ладно, в этом есть смысл. Вирус искажает восприятие времени. Скольких ты заразила?

Я постаралась все обдумать. Только мои друзья. Все мои друзья, все наши мечты о будущем.

- Шестерых. Всех моих друзей.

Слеза скатилась по моей щеке, но я не смогла утереть ее, поскольку рука была привязана. Она застыла там, и все могли с презрением лицезреть ее.

Доктор отсчитала ампулы и вынула их из коробки.

Другой человек в костюме вернулся, и доктор отдала ему ампулы. На мгновение он задержал руку в перчатке на ее обнаженном плече.

- Тебе нужно сделать инъекции, - сказала она.

Он вернулся к дальней стороне палатки и заговорил в рацию. Голос, отвечающий ему сквозь фоновые шумы, казался знакомым. Офицер Хенли.

Раздались причитания, а затем я поняла, что они исходят от меня, из моего горла. Заворочавшись на стуле, приподнимая бедра и выпячивая живот, пошатываясь, подобно огромной гусенице, сидящей на листе. Но ремни крепко удерживали меня. Парень в скафандре отскочил к краю палатки.

Кто-то закричал снаружи, а затем раздались шаги. Я успокоилась, моя истерика ни к чему не привела. Люди в скафандрах кричали, что все в порядке, все хорошо, оставайтесь на местах, а затем шаги стихли.

- Обещаю, что твоих друзей спасут. Они получат необходимое лечение, как и я, - сказала она. Но что-то в ее голосе задело меня. Казалось, что это лечение не намного лучше смерти.

Она пошатывалась, словно танцевала под музыку. Прижала руку ко лбу и прикрыла глаза.

- Все слишком быстро происходит, чертовски быстро.

Она открыла глаза и посмотрела на меня, стараясь прочесть, осталось ли во мне хоть что-то человеческое. Думаю, что да, но не много.

Она схватила шприц, наполнила его вакциной и ввела иглу мне в запястье, а потом сделала еще пару раз.

- Что ты делаешь? - спросил мужчина. - Мы теряем контроль над этим. И не можем растрачивать свои ресурсы.

- Возможно, это сработает, - сказала она, но отвечая не на его слова, а скорее на мой немой вопрос, застывший во взгляде. - Она не срабатывала спустя такое долгое время, но стоит попробовать...

Шприц выпал из ее рук, глаза закрылись, и она упала, словно уснула стоя. Мужчина в скафандре подхватил ее и осторожно уложил на пол, смягчая ее падение. А затем он отскочил от нее, осматривая свой костюм, словно он был покрыт красными муравьями.

Когда он не обнаружил на костюме ни дыр, ни порезов, то опустил руки. Мужчина глубоко вздохнул, но никаких звуков не было слышно, кроме шелеста одежды и низкого свиста, выпускаемого из баллона.

Я закрыла глаза и растворилась в кровавом море. Метал ударялся о метал. Послышались шаги. Зашелестел пластик палатки.

Открыв глаза, я увидела, как мужчина подошел и забрал поднос с пробирками.

Доктор приподнялась, попытавшись проползти несколько метров. Руки и ноги женщины увязали в грязи, словно к ним подвесили гири.

- Что происходит? - спросила она.

Горло саднило. Мое чертово горло. Все тело зудело, но ремни удерживали меня. В желудке разгоралось пламя, и я сильнее натянула путы.

Ремни немного ослабли.

Доктор рассеянно осмотрелась, словно не видела говорящего, а затем, лишь вскользь взглянув на меня, стала рассматривать что-то у стены. Я вытянула шею, но ничего не увидела. Мне ничего не было видно, ничего, что могло бы привлечь ее внимание. Женщина смотрела на кого-то так, словно увидела призрака.

Но этим "кем-то" была вовсе не я...

- Это не должно было случиться, - проговорила она, обращаясь к стене. - Знаю, - продолжила женщина, словно отвечая кому-то. - Понимаю, мы все понимаем. Мутация была непредвиденной. Очевидно, что никто и подумать не мог...

Женщина смущенно отвернулась.

- Это единственный шанс. Но есть вероятность того, что воспоминания не сохранятся. В какой-то миг вы будете помнить все, а иногда совсем ничего...

Она замолчала, прислушиваясь. А затем продолжила.

- Такое возможно. Но здесь есть психолог. Никаких гарантий мы не дадим. Но ты сильна. Вряд ли с психикой возникнут проблемы.

Я подвигала рукой и ослабила ремень на левой руке. Громкое жужжание наполняло комнату, словно кто-то запустил генератор. Я осмотрелась, стараясь найти источник. Уши закладывало, и это должно было оградить меня от жужжания, но тщетно. Гул становился громче.

Я осознала, что гул исходит из меня. Он внутри моей головы.

- У нас есть план, - проговорила она, едва пробиваясь сквозь гул в моей голове. - Лагерь Мендоцино. Мы отправим тебя туда, и все будет хорошо. Мы найдем настоящее лекарство.

Слезы стекали по ее лицу. Она не отводила глаз, не моргала и не утирала их. Женщина изобразила, что делает кому-то укол. Она провела ладонью в воздухе, словно ласкала кого-то, и провела пальцами, будто убирала непослушный завиток.

- Выпей немного воды, пока есть возможность, - она схватила чашку и осторожно, как будто обращалась с ребенком, пыталась напоить кого-то. - Я буду здесь. Не покину тебя. Обещаю.

Она поставила чашку на грязный пол, слезы текли по ее щекам. Женщина обхватила руками колени и стала раскачиваться взад-вперед.

Она поднялась на ноги, словно кто-то щелкнул выключателем. Дыхание женщины стало затрудненным и прерывистым. Лоб заблестел от проступившего пота.

Она сходила с ума, но я и сама чувствовала себя ненормальной, потому что жужжание в голове возрастало, становилось все настойчивее, и мне нужно было сделать хоть что-то, чтобы остановить это.

Я смотрела на все словно через фотофильтр с розовым оттенком, но все было довольно отчетливо. Никакого искажения, хотя желудок до сих пор обжигало. В голове до сих пор стоял гул, но теперь он был довольно приятным. Женщина лежала в грязи. Легкий ветер колыхал полог палатки. Голоса снаружи стали громче.

Мои веки отяжелели, будто ждали чего-то, чтобы закрыться. Словно в ожидании, что произойдет что-то важное. Слюна наполнила мой рот, и какая-то часть меня понимала, что она стекает с моего подбородка и спадает на грязный пол. Кроме меня никто этого не замечал.

Я чувствовала, что сейчас нахожусь где-то совсем в другом месте. Я была девушкой, которая смеялась со своими друзьями; девушкой, которой причиняли боль, но она по-прежнему любила. Была той, кто всегда вставала между своими друзьями и опасностью. Той, кто мечтала жить со своими друзьями в райском саду. Той, кто вечно будет злиться на себя за то, что не окончила школу и не посетила школьный выпускной. Но это желание, сожаление смешивались в жаркий туман, и я не смогла вспомнить, почему всплыли такие ощущения.

Фигуры преградили мне путь. Силуэты, тела. Шестеро из них. А седьмой был в белом скафандре. Остальные были темными, хотя свет горел.

Они были мне знакомы.

Откуда-то я их знала. Темные коробки, грохот колес поезда, смех... Воспоминания крутились на кончике языка, а затем я сглотнула. Все исчезло, и боль в горле вернулась. Смятение жалило словно пчела. Я отшатнулась, как от удара. Но не могла пошевелить руками. В голове словно роились пчелы, гул разрастался.

- Она рассказала нам о том, где вы были, - сказал мужчина в белом.

- Она не сделала бы этого, сказал один из темных силуэтов.

- Посмотри на нее. Она не хочет превратиться в это.

Тишина, лишь жужжание, чертово жужжание. Габби посмеялась бы, если бы я сказала ей, что схожу с ума. Сначала говорю сама с собой, теперь меня атакуют насекомые. Была ли здесь Габби? Я рассматривала каждого. Хмурые лица, кровавые укусы, дети моего возраста, но я не узнавала их. Знакомые, но...

Женщина на земле дернулась. Судороги прошли по ее телу. Группа отскочила назад, словно неожиданно оказалась на краю обрыва.

- Я позволил вам увидеться с ней, посмотреть, что произойдет. Это не займет много времени.

Самый высокий из них со светлыми глазами и застывшим взглядом выступил вперед. Очертания его тела были смазаны, словно его нарисовали.

- Убейте меня.

- У вас есть время, чтобы остановить процесс. Мы позаботимся о вас...

- Я понимаю. Убейте меня.

Человек в защитном костюме вытащил шприц и вакцину. Меня беспокоило то, что я забыла имена, но голоса угадывались. Габби разозлилась бы, если узнала, что я забыла такие важные вещи.

Медик вводил инъекцию каждому. Они тихо переговаривались между собой, но я не могла ничего услышать из-за жужжания. Мне хотелось закричать на них, сказать, чтобы они говорили громче, иначе им несдобровать.

Одно тело легко опустилось на пол, словно перышко. Остальные помогали друг другу сесть.

Словно по волшебству ремни ослабли, и я смогла освободить запястье. Человек в медицинском костюме не заметил этого, поскольку пристегивал запястья, шеи и ноги, пока люди падали, как подкошенные.

Я освободилась от ремней. С лодыжек тоже спали путы, словно их и не было. Я сползла со стула на землю рядом с кем-то из связанных. Раздались крики, все засуетились, тени задвигались по ткани палатки. Что-то толкнуло меня. Я развернулась, открыла рот и вонзилась в чью-то плоть. Часть меня где-то глубоко внутри кричала о том, что следует остановиться. Но это уже была не я.

Я повернулась к темному лицу, оказавшемуся передо мной. Оно было знакомым, и в то же время странным. Из-за него я чувствовала злобу и сожаление, потому что хотела узнать, кто это; хотела вспомнить. Хотела вспомнить эти чувства, но внутри была лишь пустота. Это было важно, для меня, многое значило, но я забыла. И не могла вспомнить, не могла, не могла.

Габби.

Ее глаза были широко открыты, карие зрачки - такие чистые, что я могла четко рассмотреть их. Зрачки стали огромными и черными, а белки ее глаз стали такими же, как и в ту ночь, когда мы впервые встретились. Тогда мы сидели в доме, который, вероятно, был наполнен призраками. Жизнь с родителями была для нее хуже, чем страх перед призраками. Сейчас она боялась.

- Мэри?

Я услышала свое имя, ее голос, и этого оказалось достаточно, чтобы вспомнить, как сильно я волновалась за нее. Как часто я говорила ей, что мир не был наполнен лишь злом, что в нем есть много хорошего. Я вспомнила все дни, когда заставляла ее смеяться, когда старалась вызвать у нее улыбку, а затем эти воспоминания испарились. Как только я подумала о них, кто-то словно проник в мой мозг и стер их. Я не могла восстановить их, как бы сильно не хотела. Желание вернуть их исчезло. Мне стало казаться, что мир плох, он наполнен тьмой, а люди причиняют боль друг другу, относятся к себе подобным, как к животным.

А затем, словно вспышка молнии, пришло озарение. У меня не осталось времени, потому что скоро все исчезнет: все чувства, все воспоминания.

- Убей меня, - сказала я. По крайней мере, думала, что сказала. Я надеялась на это, но сама себя не слышала. Лишь знала, что должна сказать это, потому что эта девушка знала меня, ее имя начиналось на "Г". Она невероятно широко распахнула глаза, покачала головой и сказала.

- Нет. Нет, Мэри.

Люди в костюмах бросились в палатку. Они были напуганы и, в то же время, из кожи вон лезли, чтобы не прикоснуться ко мне первыми.

- Сделай это, - прорычала я.

Она сжалась. Эта девочка отшатнулась от меня, словно я ударила ее.

Я попятилась, прикрыв рот рукой. Холодная слюна стекала по подбородку. Никогда. Я бы никогда не сделала этого. Никогда.

Я делала шаг за шагом. Кто-то кричал, хватая меня за плечи.

Его лицо. Его карие глаза. Это был Ано, и я старалась удержать в голове его имя. Я не могла забыть его, потому что он всегда находил нужные для меня слова. Он встал между мной и Джимми, когда я стала опасной. Хотелось бы мне стать такой же храброй.

Я хотела вспомнить, где видела прежде эти глаза. Должна была сказать что-то. Это было важно.

Жужжание вернулось. Могу поклясться, что в палатке появились насекомые. Они облепили мою голову, мой лоб, мои руки, забирались мне в уши, нос и рот, подбираясь к тем, что уже сидели внутри меня.

А затем разум прояснился, и я увидела их лица, вспомнила их имена и поняла, что все еще опасна для них. Злость поднялась во мне, и я захотела разрушить все вокруг. Я могла навредить им.

"Беги".

Голос раздался откуда - то издалека. Он заслуживал доверия. Ведь это был мой собственный голос.

"Беги", - мысленно повторила я.

Я подцепила ткань палатки. Снаружи было темно, не считая света от уличных фонарей, что освещали асфальт, и поездов.

Я бежала как можно дальше от палатки. Бежала к поездам, пока еще помнила их имена.

Я убегала.

Свист пронзил небо. Люди закричали. Поезд мчался вперед.

Поезд набирал скорость и поглощал ярд за ярдом, отделяя меня от него. Свисток сработал снова, и белый свет озарил ночное небо и землю. Я могла бы прыгнуть, но все еще не помнила, как это сделать. Мне стоило сесть на поезд и уехать от друзей.

Я всегда старалась спасти их, и теперь моих друзей стоило оградить от меня.

Я прыгнула.

- Запомни, Ред Плэйс.

Опубликовано 29 сентября в 18:30

Больше, чем выжить: Как ПРОЦВЕТАТЬ беглецам.

Мы не знаем, смогла ли ты сбежать. Но если тебя не поймали, возможно, ты прочтешь это и узнаешь, что мы все еще живы благодаря тебе. Мэри, ты дала нам реальный шанс. У нас есть лекарства, и хотя это не так хорошо, но лучше, чем то, через что пришлось пройти тебе. Мы хотим, чтобы ты знала: они держали нас несколько недель, заботились о нас. А когда Спенсер психанул, нас отпустили. Ано помог нам. Он попросил написать тебе, что скучает.

Я тоже скучаю по тебе - это Габби.

Кто-то еще читает сообщения. Они стараются отрицать и делать вид, что все под контролем. Но все совсем не так. Может, так было прежде, но не сейчас.

Мэри, если ты все еще жива и не заражена вирусом, мы хотели бы встретиться. Ты знаешь, где мы можем быть. Одно из красных областей. Мы будем выглядеть иначе, но все еще остаемся собой.

Оставайся собой. Не беспокойся, оставляя комментарий с вопросом о том, где оно. Мы все равно не скажем.

Об Авторе

Джэйми Торнтон живет в Северной Калифорнии со своим мужем и двумя собаками. У нее большой сад, много кур, фиалки и велосипед. Ее книга "Всходы" стабильно держится в ТОП-25 бестселлеров AMAZON в жанре Ужасы, Приключения, подростковая литература и истории о выживании. Она пишет рассказы, которые происходят на другом конце света, в апокалиптическом будущем, в параллельной вселенной. Ее книги не всегда соответствуют одному жанру, но они всегда притягивают читателей, которым нравятся мрачные приключения.

[1] Для бродяг: смайлик – это оружие, сделанное из велосипедной цепи и клейкой ленты, или цепь с замком, или бандана с замком. В общем, все, чем можно хорошенько замахнуться и ударить.