Эссе [Юнна Петровна Мориц] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Юнна Мориц Эссе
Нечто вроде предисловия
Мое эссе «Быть поэтессой в России» вышло в свет в мае 1976 года в Варшаве, в журнале «Литература на свете», в переводе на польский язык. До этого в Москве и в Петербурге, тогдашнем Ленинграде, прочли его многие, а некоторые из этих многих совершили ряд абсолютно безуспешных попыток напечатать его в толстых и в тощих журналах. С тех времен у меня сохранилась записка с перепиской двух начальников одного почтенного литиздания. Начальник поменьше — начальнику побольше: «Снять переборы в характеристиках Ахматовой и Цветаевой, вообще сделать это „полегче“… Если Вы одобрите это в принципе, в основе — мы „дожмем“». Но начальник побольше — начальнику поменьше: «Побойтесь бога. Смотри текст — куда зовет». Это были хорошие люди, они побоялись Бога и не дожали в основе. С тех пор пролетело более двадцати лет, ежегодно у меня было не менее пяти авторских вечеров, так что не менее сотни раз я читала самые, на мой взгляд, интересные фрагменты из этого эссе в Москве, Ленинграде, в других городах России и зарубежья, — не считая опубликованных интервью и печатных бесед, где было много цитат из этого текста. И мне казалось, что он уже как бы и напечатан. К счастью, на днях мое заблуждение вдруг рассеялось. Это — первая публикация на русском языке моего «крамольного эссе», содеянного в 1975 году.Быть поэтессой в России труднее, чем быть поэтом
Прав Лорка: древнее могущество капли, которая веками долбит камень, вырубая в недрах горы сталактитовую пещеру, ворота для воздуха, света, вольного эха, — сверхъестественней, чем дружная сила гигантов, которые справятся с этим заданием гораздо быстрей, веселей, триумфальней. А теперь — безо всяких преувеличений, намеков, иносказаний. Слушайте, что за дивное диво я вам расскажу… Никому не придет в голову (и это — к счастью!) сравнивать любого из современных известных русских поэтов — с Блоком, Пастернаком и тем более с Пушкиным и Лермонтовым. Будьте спокойны, нет таких сумасшедших: русские поэты наших дней чувствуют себя замечательно в лоне и в свете великих измерений нашей прежней поэзии, и не грозит им никакая опасность со стороны убийственных, быть может, сравнений. И справедливо! Русской поэзии русло иссохло бы и омертвело, если бы только одни гиганты жили там и свободно дышали, безжалостно и брезгливо вышвыривая на мертвящую сушу всех, кто слабей, и меньше, и мельче. Поэзию накрыла бы катастрофа. И сгинула бы, в никуда и в ничто испарилась бы ее столь перенаселенная, но живая, но самая жизненная, но единственно естественная среда обитания. И пусть ответят редкие гении, чародеи, драгоценные избранники муз — того ли они хотят?.. Молчание и улыбка. Они молчат, чтобы не искалечить, не изуродовать самых младших, не дай Боже, комплексами неполноценности. Они улыбаются — самым младшим, которые искренне и лукаво путают второпях (и по здравому размышлению!) свое и чужое, с наивностью дикарей сочетая порой свои клешные штаны с распахнутой блузой хрестоматийного гения. И пусть! На здоровье! Дабы только русло русской поэзии не стало безлюдной, бездушной пустыней, кладбищем, скорбно хранящим прекрасные образы, так сказать, невозвратного прошлого. Так мудро и так милосердно («А вы чтите своего ребенка, — когда вы умрете, то он будет», — Андрей Платонов) относятся к своим поэтическим братьям, сыновьям, внукам, правнукам, пра-пра-пра-правнукам великие поэты. Их оплот демократичен, дружествен, миролюбив, они никого не судят и не карают, вполне полагаясь на справедливость далекого будущего, которое — для всех безболезненно! — развеет одним легким дуновением все, что было сиюминутным, случайным, смертным в искусстве. Классики терпеливы, смотрят сквозь пальцы и не спешат хватать за руку тех, кто шныряет, роется в чужих сокровищах, кладах, вкладах в поисках там чего-нибудь своего (какая детская рассеянность! разве можно найти то, чего никто не терял?). И все же, быть может, еще и как раз поэтому сокровища русской поэзии каким-то чудесным образом по воле судьбы не скудеют, а мало-помалу без особого шума притягивают к себе драгоценности нынешней скуповатой и не самой богатой Музы. Но каждая русская поэтесса, которая родилась на сорок-пятьдесят лет позднее Анны Ахматовой и Марины Цветаевой, обречена, как спартанский младенец: сильным — жизнь, слабым — смерть. Это, кроме всего прочего, и наш произвол судьбы воспел Гомер, разглядевший — с зоркостью ясновидца в темнотах своей слепоты — Сциллу и Харибду на скалах или где там еще… И поведал, сослепу озарясь, о единстве двух беспощадностей, одна из которых заглатывает, а другая (хуже того!) — еще и выплевывает. И миновать их нельзя, можно только — меж них пролететь воздушным путем на собственной мачте, удравшей от корабля, который проглочен и переварен. Только на собственной мачте, с нею в обнимку, как тот Одиссей, когда цель — золотое руно, одиссейство, одиссействовать, одиссеянность… Две великие русские поэтессы — Анна Ахматова и Марина Цветаева, Марина Цветаева и Анна Ахматова (здесь нет вторых, обе — Первые!) — обладали, кроме божественного таланта необычайной силы (гения — если хотите!), еще и буквально сверхъестественной силой духа, да и судьба каждой из них была, собственно, сплошным, чистым и таким непреклонным — изо дня в день! — героическим испытанием (это в наши-то времена еще более редкая для нас диковина и более драгоценный повод для изумления, чем даже масштаб их талантов), — что русский читатель, от цветаевских и ахматовских, ахматовских и цветаевских времен начиная, оставляет в живых лишь тех поэтесс, которых не проглотит, не выплюнет ни Та, ни Эта. Нашу юность глотает Цветаева, нашу зрелость выплевывает Ахматова. Так — чаще всего. Неукротимое иго вечных сравнений, соизмерений, ссылок то на одну из них, то на другую, то на обеих сразу — так нас читают, так слушают, так любят или казнят. Как будто посреди колоссальной площади, где вечно присутствует вездесущая, судействующая, пристально следящая толпа, установлен некий силомер для русских поэтесс, единица силы — 1 (один) ахмацвет, он же — цветахм! И та, кто захочет выжить в русской поэзии, выжмет — должна выжать! — на этом силомере грандиозное число ахмацветов. А сколько их надо выжать, чтоб выжить?.. А столько, сколько у них обеих, и с каждым годом все больше. Благодарю за такой произвол судьбы! Поскольку с уплыванием лет, с течением времени, с каждым годом все глубже, все благодарней читают обеих. И все чище, все чутче отклик, близость, единокровное чувство их силы духа, их глубоко личной гражданской отваги в пространстве катастроф, их полной драматизма судьбы, всеми жилами сросшейся с народной историей, с суровой и плодной почвой народного эпоса и народного прекрасноречия -А. Ахматова. 1961
Постскриптум
К вопросу: «Быть или не быть?» — Вы были в Кракове? — Была. — А где вы жили? — В пустом громадном доме пана Г. — А как же вы попали в этот дом? — Достала из кармана ключ и открыла двери. — Вы шутите? — Нет. Я всегда открываю двери ключом. А если ключ, который у меня в кармане, к дверям не подходит — значит, я не туда попала. — А как же тогда быть? — Быть не там, где нельзя быть. А быть там, где нельзя не быть. …В этом месте как раз я пою «И на бизань косые паруса».Слабых, которые были сильными, бьют с особым наслаждением
Никакая лапша из «ценностей западной демократии» не способна заглушить «ангельские песни бомбежек» Альянса, который изначально поставил своей целью разгромить на Балканах не режим Милошевича, а международное право. Уничтожив международное право, НАТО объявило себя правозащитной военной силой, которая в обход мандата ООН может разбомбить дотла любую страну, не глядя с небес в глаза ее граждан, чтоб не портить себе нервы. Война в летающих памперсах с издевательским названием «гуманитарная». Нужен был прецедент, и косовская модель подходила наилучшим образом под доктрину вооруженной защиты прав человека в зоне этнических конфликтов. На земле полным-полно таких зон. Кроме того, есть толковые книги, где написано со знанием дела, как создается национальный конфликт, как и кем он используется и как прекращается, чтобы вспыхнуть в подходящий момент. Этнические конфликты — это всегда политический механизм, всегда есть куда вторгнуться. Послав на фиг международное право и мандаты ООН, военный блок стран, представляющих 7 % населения нашей планеты, вторгся в воздушное пространство суверенного государства, стирает его в порошок, прекрасно спасает людей одной национальности и еще прекрасней уничтожает людей другой национальности, а главное — узаконил свое исключительное право наводить всемирный порядок сообразно своим представлениям о прекрасном. Что в этом случае делать остальным 93 % населения нашей планеты?.. Хороший вопрос. А Пиночет был менее жесток, чем Милошевич? А военно-обиходное словечко «зачистка» (земли от людей!) менее жестоко? Зачистка Турции от курдов не взывает к защите прав человека? Но именно «Косово самым наглядным образом демонстрирует потребность в дипломатии, подкрепленной убедительной военной силой», — цитата из классика хавьеризма-соланизма. Почему именно Косово? Хороший вопрос. «Мы поможем сербам свободно выбрать себе достойное демократическое правительство под контролем НАТО», — вещает звезда альянса. Выборы под контролем НАТО — это свободные выборы?.. Альянс обещает осчастливить народы своим протекторатом. Протекторат — колониальная форма правления, результат неравноправного договора, видимость сохранения признаков государственности при полном подчинении воле государства-протектора. Интересно, кому это понравится? Кое-кому — точно. По новой доктрине НАТО, если вдруг альянсу покажется, что в какой-то стране существует «угроза демократическим ценностям Запада», эту страну будут бомбить до тех пор, пока не устроят там свободные выборы под контролем иностранных войск. Сюда же вполне логично было бы добавить еще одну доктрину: все жители стран, не входящих в альянс, используются на запчасти для жителей стран, входящих в альянс, — в порядке гумпомощи победителям! Мания преследования в виде угрозы демократическим ценностям Запада, переходящая в манию величия в виде установления нового мирового порядка с помощью войн и протекторатов на выжженных землях, — это в чистом виде паранойя. Не потому ли светлые мечты о мировом господстве Альянса и коммуно-фашистов совпадают? Хороший вопрос. Сейчас для Альянса, чей авторитет заляпан грязной войной, главное, чтобы Россия задним числом признала косовский инцидент законным, а также приняла доктрину мирового господства НАТО как реальность, в которой Россия должна найти свое место и почему-то ни в коем случае не думать о том, не послужит ли Косово моделью протекторального раздробления самой России. В этой паранойе безграничного произвола все кричат, что Россия должна найти свое место. Или стать членом карательного Альянса, или попасть в изоляцию: кто не с нами — тот нигде! Любой агитпроп натянут на болванку «третьего не дано». И то правда — ближайшие соседи России демонстрируют свою солидарность с НАТО и далее везде. А что еще можно демонстрировать от страха перед силой карателей? «Он сбросил свои бомбы с лучшими намерениями, как подобает пилоту демократической страны», — вещает другая звезда Альянса. Вам нужны его бомбы с лучшими намерениями? Тогда не доводите Альянс до бомб. А чем же можно его довести до такого? Отсутствием силы в сочетании с присутствием этнических конфликтов. Быть может, сейчас Россия поймет, что власть и элита, сидящие на кредитной игле, ловят кайф для себя и долги для нищего населения, презирают свой народ и в упор не видят свою страну, и в безумии не понимают, что без страны и народа они представляют собой только жилплощадь «типа дворец», роскошь «типа барахло», и все это вместе — олигархия олухов «типа пыль и прах», что и докажет бомбежка «типа Косово», если у НАТО возникнет «потребность в дипломатии, подкрепленной убедительной военной силой». А отчего ж не возникнуть такой потребности, когда власть и элита бегают на Запад с протянутой рукой, клянчат денег, убеждая весь мир, что страна у нас крайне слабая. Слабых бьют — с особой наглостью и наслаждением, если были они сильными и не хуже Альянса могли швырять свои «бомбы с лучшими намерениями». На все уступки и предложения сербов альянс отвечает: «Нет, этого недостаточно, поскольку наша победа будет неубедительной». Интеллектуалы Запада подливают масло в огонь Косово и требуют ввода наземных войск, чтоб чужой кровью и смертью доказать силу своих принципов и ценностей. Жестокость Милошевича и жестокость западных интеллектуалов, требующих уничтожения страны, если она не встает на колени, это два сапога — пара, и победа будет у них одна на двоих, общая с Милошевичем. Вот — настоящий позор!.. Статья из Времени MN Среда, 28 апреля 1999 г. № 73 (220) Это полный текст моего оригинала, который вышел в газете «МН» изменённым и укороченным. Вероятно, редакционная правка была вынужденной из-за отсутствия места на полосе. Но исчезло нечто существенное.Свеча горела
Михаил Гаспаров сделал для европеизации российского общества больше, чем все высокомерно-деспотические манифестации «западников». «Однажды я говорил студентам, как от изобретения второй рукояти на круглом щите родилась пешая фаланга, а от неё греческая демократия; а от изобретения стремени — тяжеловооружённая конница и от неё феодализм. Я получил записку: „И вам не стыдно предлагать такие примитивно марксистские объяснения?“ Я сказал, что это домыслы как раз буржуазных учёных, марксисты же, хоть и клялись материальной культурой и средствами производства, представляли их себе очень смутно. Кажется, мне поверили». Выдающийся русский филолог мирового значения, он полагал, что как специалист не имеет права на восторг, на нравится-не нравится, но «как человек — конечно, имею: нужно только твёрдо знать, от чьего лица ты сейчас говоришь». Безусловно, зная цену своим талантам и трудам, он писал и говорил о себе невероятные вещи, которые, казалось бы, могли угробить, чью угодно репутацию, только не его, абсолютного европейца: «обезъянничал», упаковывал чужое в свои комментарии, чего-то достиг «обходными маневрами» и даже через «материалистически чёрный ход», «помогало прямолинейное мышление — от природы и от советской школы», «я умею писать стихи, но писать мне было не о чем, поэтому я тоже стал переводчиком»… Читать это следует в той системе ценностей, в которой Овидий признаёт себя «кругом виноватым», не зная, за что именно (и никто не знает этого до сих пор!), а Вергилий берёт целые куски у Гомера, признаваясь: «Ведь легче украсть у Геркулеса палицу, чем у Гомера стих». Изумительно артистичный, мудрый, лучистый, мучительно заикающийся, крылатый и парусный, изощрённо ехидный, с тончайшим чувством юмора, трепетный и застенчивый, иногда восхитительный хулиган, всегда радостно полный невероятных знаний и энциклопедических подвохов, самоирония постоянна, ноль тщеславия, необычайная скромность при дерзости творческой мысли (теперь говорят «креативной»), — вот этот Гаспаров в книге очерков «Об античной поэзии» не упускает тактически-сладостную возможность себя уязвить (кто бы ещё это мог в эпоху истерических самореклам?): «Мне говорили, что все поэты получаются у меня похожими друг на друга: каждый — как ученик исторической школы, в поте лица одолевающий встающие перед ним задачи по поэтике. Наверное, это правда», — пишет он прямо в предисловии, ничуть не страшась оттолкнуть своего Читателя. Уроки Гаспарова не только в высочайшем уровне его 300 научных работ и неисчислимо прекрасных переводов, среди которых «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, — они также и в этом блистательно артистичном юморе: «потом иногда с удивлением приходилось слышать: „Какие у вас оригинальные мысли!“ Вероятно, они появлялись сами собой от переупаковки чужого». Этот же юмор блещет в его письмах, открытках и надписях: «Дорогая Юнна Петровна, эта книжка писана 16 лет назад; когда она, наконец, вышла, я хотел её Вам послать, но не решился: легкомысленна. Но после того, как мне её похвалили разные неожиданные люди, решаюсь: вдруг что-нибудь да будет интересно? С днём рождения! Ваш М.Г.» Об этой же книге вот что он пишет в «Записках и выписках»: «Я написал детскую книжку „Занимательная Греция“… Книжка прождала издания четырнадцать лет. Я думаю, что это самое полезное, что я сделал по части античности». Книга, в которой Гаспаров «переложил всю греческую историю в анекдоты» (не путать с историей в анекдотах эстрадных юмористов!), стала бестселлером, и должна издаваться она постоянно, а не по случаю… Эта книга, безо всякого «духовного насилия», без ломки мозгов, весело и легко вводит читателя (от 10 до 100 лет) в европейский контекст, начисто лишённый утопических представлений о западе. Книга «Записи и выписки» поражает своей цельностью и беспощадной откровенностью, хотя создана из фрагментов различных жанров. И кто бы ещё сотворил такое произведение, как не античник, который в 10-м классе точно знал, что уйдёт в «большое время» античности, чтобы не «задыхаться в малом»? Читать Гаспарова — чистая радость, он прозрачен и прост, но не настолько, чтобы угасла свеча вопроса: «А так ли это?..» И весь Гаспаров немыслим без этого лучезарного скептицизма. «Узкий специалист» в области классической филологии и теории стиха, он столь широк, зорок и откровенен в понимании-непонимании всемирной культурной истории, столь близок её ритмичной ткани, повторяемости её действительностей и недействительностей, столь изысканно прост и тонок в своём послании (невероятно разнообразных трудов), что истинное значение и масштаб этой филологии — действительность высочайшей культуры и поэтической мысли, действительность человеческого таланта и достоинства в постоянно меняющемся мире, вечно полном угроз, жестокостей и недействительностей. И, наконец, действительность волн благодарной любви современников. На этих волнах работают четыре времени: прошлое, настоящее, будущее и вечное. И я поймала на этих волнах такой вот листочек:Стихотворение М. Л. Гаспарова[1]
Я не пишу стихов: может быть, десяток за всю взрослую жизнь. Это — отход от филологического производства: тогда я переводил Светония. Я забыл о нем и вспомнил только, когда мой товарищ С. С. Аверинцев, народный депутат, сказал мне, что оно кажется ему сейчас еще жизненнее, чем тогда.М. Г КАЛИГУЛА
Донос общественному мнению письмо
18 октября одна упитанная московская газета (не скажу какая, поскольку опытным путем выяснилось, что большинство изданий жуть как боятся ее задеть) напечатала в один день три статьи о том, что выдающийся русский философ А.Лосев был отпетым антисемитом, черносотенцем и фашистом. Творцы трех статей на эту воспалительную тему дружно употребили один и тот же первоисточник, оригинал вот какого сорта: 66 лет назад гражданка Герасимова, пом. нач. ИНФО ОГПУ, в письменном виде пересказала своими словами свои мысли о мыслях А.Лосева, который как раз в то самое время был под следствием и сидел в тюрьме. Под грифом «сов. секретно» ОГПушница шлет начальству «справку об антисоветской деятельности проф. Лосева» и материал, «характеризующий его рукопись», которую эта гражданка считает «законченной философ: кой и политической платформой воинствующего черносотенства», докладывая подробно наверх о том, кого «мы имеем в лице профес-:ора Лосева А.Ф. (37 лет…)». И вот пролежавший 66 лет в архивах труд ОГПушницы публикуется в спецприложении к журналу «Родина», а в ответ немедленно из газеты раздается тройной залп по антисеми-гизму, черносотенству и коммуно-фашизму А.Лосева!..Бравые газетные бомбардиры требуют его немедленного изъятия из русской культуры!.. Мало того, что они полностью разделяют точку зрения гражданки ОГПушницы на то, кого «мы имеем в лице», — они еще и добавляют свои собственные ценные улики, которых нет в доносе Герасимовой, поскольку в то время этих улик еще не было, они возникли десятки лет спустя — исключительно потому, что Лосев не был расстрелян, не погиб в лагере, а чудом вышел на волю, жил и работал. Но каковы же те бесподобные улики и бесстыжие обвинения, которые добавлены к ОГПушно-му доносу на Лосева боевиками антифашизма, античерносотенства и «антиантисемитами» сего дня? Согласно их представлениям о том, сколько должен сидеть в тюрьме неантисемит и нечерносотенец, Лосев сидел слишком мало, всего три года. Через 12 лет он получил кафедру в МГПИ, а им бы очень хотелось, чтобы он не получил ее нигде и никогда, — их бы, видимо, чрезвычайно обрадовало, если бы А.Лосев был выслан за 101-й километр (а лучше бы — еще дальше!) и работал поломойкой на скотобойне. Тогда бы они (может быть!) не додумались до того, что А.Лосев (может быть!) спелся со Сталиным, пошел на аморальную сделку и стал марксистом. Через 20 лет после выхода из заключения, а выпустили А.Лосева из-за катастрофической утраты зрения, он стал печатать свои труды — уже после смерти вождя. Книги он стал печатать — вот что всего отвратительней сегодняшним разоблачителям! Ведь если бы труды А.Лосева вообще никогда не печатались, сама собой отпала бы необходимость выбрасывать из русской культуры такого антисемита и фашиста. Зато место А.Лосева (не в тюрьме, конечно!) можно было бы ныне приватизировать. Морально невинные, кристально чистые сыщики компромата, следопыты скандальных сенсаций напечатали на А.Лосева самый настоящий донос общественному мнению. Ведь именно общественное мнение — как раз та ин станция, которая жадно заглатывает и переваривает доносы. В особенности сейчас. «И вот общественное мненье! Пружина чести, наш кумир! И вот на чем вертится мир!» — мне почему-то кажется, что это «Евгений Онегин». Точно так же мне почему-то кажется, что Лосева выставили черносотенцем и антисемитом, чтобы под видом борьбы с фашизмом разжечь юдофобские и русофобские страсти. Покуда пылают эти фобские костры, у людей, чья основная и подчас единственная профессия — антифашизм либо антисемитизм, есть постоянный заработок, общественная трибуна, дающая чувство морального превосходства. Объявив Лосева антисемитом, они сделали царский вклад на радость истинным черносотенцам. Есть ли у нас цензура? Безусловно. Да еще какая! Лично знаю людей, которые нигде не смогли опубликовать ни слова в защиту А.Лосева от выбрасывателей его из русской культуры. Ни слова нигде, а нигде — это ни в одном демократско-либералыюм органе (везде один ответ: «Это нигде не возьмут, никто не захочет портить отношения с этой газетой»), — какое братское единодушие, чувство экипажа!.. Зато «Завтра» откликнулось мгновенно. С чем некоторых и поздравляю. А.Ф.Лосев занимался античностью, и любой человек с действительно высшим гуманитарным образованием, в том числе и я, способен написать толковую статью об отношении античности к иудаизму, но в данных обстоятельствах и в данной ситуации нахожу это неуместным. А ситуация и обстоятельства таковы, что меня абсолютно не волнует, как именно относился А.Лосев к иудаизму и к иудеям, к еврейству и к евреям — если хотите. Это — его проблемы и его дела перед Господом Богом. Можно быстро сейчас заработать хорошие деньги, издав антологию англо-германо-шве-до-итальяно-испано-американо-татаро-монголо-славяно-африкано-грузино-армяно-азербайджано-румыно-австро-венгро-русо-юдо(и далее везде!) фобских цитат, настриженных из классиков русской и мировой культуры. Уж этого навалом и мало не покажется! Но кем надо быть, чтобы сбиться в команду по вышвыриванию классиков из-за того, что у них были и будут фобии и фанаберии, катастрофическая неспособность возлюбить порой не только ближнего, но и себя самого, не говоря уж о достижении таких высот, как «несть ни эллина, ни иудея»?.. Кем надо быть, чтоб затеять такое швыряние в данный момент в России? Кем надо быть, чтобы все боялись этих швы-ряльщиков и отдали А.Ф.Лосева им на растерзание и поругание?.. Будучи хрупким существом поэтского пола, я оставляю редакции «МН» героическую возможность назвать эту газету.От редакции: речь идет о публикации в газете «Сегодня» от 18.10.96 г.
Последние комментарии
1 день 7 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад