Действо на планете Иан [Джон Браннер] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Джон Браннер Действо на планете Иан

I

В ночной темноте Кольцо Иана выгибалось серебряным луком, посылая вниз огненные стрелки метеоров. Доктор Игаль Лем устал за день; было ясно, что перетруженный мозг не даст ему заснуть. Не желая без необходимости включать преобразователь предметов обихода, он сменил официальную одежду землян на просторное, тонкое, как паутина, ианское одеяние, сунул ноги в сандалии и вышел на веранду, чтобы насладиться умиротворяющим зрелищем своего сада. Мадам де Помпадур, его домашняя чабби, путешествовавшая вместе с ним по семи планетным системам, решила, что он сейчас ляжет спать, и уже забралась в спальню. Поняв, что хозяин пошел куда-то, она коротко, жалобно пискнула и, собравшись с силами, побрела за ним. Двигалась она с трудом. Помпи, как и хозяин, постарела.

В теплом воздухе чувствовалось обещание весны, уже начали появляться самые ранние бутоны на знаменитых кустиках ай доктора Лема. Несколько лет назад он попытался выправить дефектный ген этого местного вида — из-за порочного гена растения иногда возвращались в дикое состояние, с некрасивыми цветами, похожими просто на шары с зеленым пушком. И добился заметных успехов, скорее, благодаря везению, чем умению — на этом он всегда настаивал, когда его пытались хвалить. В юности он действительно изучал физмедицину и получил диплом с отличием по специальности «восстановление хромосом», но уже десятки лет не обращался к этой области, а занимался психологией.

Сейчас его сад был окружен не имеющей себе равных по великолепию живой изгородью: даже Старейшина Кейдад снисходил до того, чтобы сорвать цветок-другой. Бутоны покачивались на высоких стрельчатых стеблях; в бледном сиянии Кольца они были похожи на полированные черепа — завтра или послезавтра раскроют челюсти и наполнят воздух изумительным благоуханием.

Поняв, что хозяин никуда больше не пойдет, Помпи улеглась и удовлетворенно заурчала, свернувшись меховым вопросительным знаком на гладких плитках веранды. Из соседних домов временами слышался то требовательный зов ребенка, то смех, то печальный свист ианской флейты — кто-то учился играть. Но было уже поздно, и помимо случайных звуков, говорящих о том, что еще не все спят, доктор Лем отчетливо слышал шум стремительного течения большой реки Смор.

Его дом стоял на вершине самого высокого холма в округе. С противоположных концов изогнутой веранды можно было видеть и поселение землян — небольшую колонию, над которой возвышались Врата нуль-транспортировки вместе с куполом информата, — и город местных жителей Прелл, прорезанный черной рекой, мчащейся между мощенными камнем улицами. Светящиеся шары качались и прыгали на форштевнях барж, пришвартованных у причала Исум, словно блестящие плоды на колеблемых ветром ветвях. При свете одного из них доктор безошибочно узнал очертания «корча», ящика, похожего на гроб, в которых ианских младенцев, родившихся сегодня или накануне, увозили от матерей вверх по течению, в Лиганиг, или на океанский берег, во Фринт. Существовали достаточно веские причины, по которым люди Иана не числились хорошими моряками… во всяком случае, в нынешнее время. Но они занимались торговлей на реке и океанском побережье.

«Надо бы узнать, чей это ребенок. Рождение ребенка — событие у ианцев», — подумал доктор.

Но не успела эта фраза окончательно сложиться у него в мозгу, как сменилась другой, довольно зловещей:

«Интересно, чье место он займет».

Он тут же рассердился на себя. Думать о шримашее было непорядочно. Разумеется, будучи психологом, он должен был обособиться, воздерживаться от человеческих оценок относительно чужих обычаев. В любом случае тот, чье место должно быть занято, не может оказаться кем-то из его знакомых; равновесие соблюдается везде — в Лиганиге, или в Фринте, или где-либо еще дальше от Прелла.

Эта мысль сменилась другой: «Какая ирония в том, что, празднуя рождение, они еще и справляют поминки, смещенные во времени — поминки по тому, кто еще не умер, кого они никогда не видели!»

Он со всей решительностью постарался отодвинуть эти мысли подальше, но напрасно. Они возвращались, тенью обволакивая его сознание. Ощущение надвинувшейся тьмы было настолько сильным, что он против воли оглянулся, словно некая беззвучная опасность, затаившаяся поблизости, угрожала ему сзади; взгляд его задержался на хрустальных Столбах, силуэтом вырисовывавшихся на нижнем уровне Кольца: это были колонны Мандалы[Мандала (др. инд.) — один из основных сакральных символов в буддийской мифологии. (Здесь и далее прим, перев.)] Мутины.

«Ианцы предпочитают отгораживаться от подобных таинственных мест холмом, а лучше — двумя, — думал доктор. — Поэтому они так охотно предоставили нам участок для строительства — от вершины моего холма до дальнего края долины. Я тогда подумал: как чудесно видеть каждое утро этот великолепный памятник исчезнувшему величию,