Заплывая за буйки [Мария Семеновна Галина] (fb2) читать постранично

Мария ГАЛИНА Заплывая за буйки

Никогда не думал, что в такой конторе будет такой стол. Обшарпанный, из ДСП. И что в коридоре будет висеть стенгазета "Навстречу съезду".

Наверное их этому специально учат, такой особой утомленности во взгляде. Им с нами скучно, они про нас все знают. Неужели и правда знает?

Фамилия его была Иванов - они все Ивановы, такая порода. А если не Ивановы, то Петровы.

- Караванов Альберт Викторович, - скучно сказал он, глядя в какие-то бумажки.

Я молча кивнул. В горле пересохло.

- Студент калининского пединститута. Исторический факультет.

- Ага.

- На данный момент в академотпуске.

- Ага.

- Посещали семинар профессора Литвинова.

(Я думаю, Литвинов виноват. Он же знал, что могут быть неприятности. И не только у него. Говорят, он просто хотел подгадить ректору, которого терпеть не мог. Вот и подгадил.)

- К нам приехали месяц назад. Проживаете у тетки по матери, Валентине Перепеличко. Временно прописаны.

- Ну, да...

Зачем это ему? Неужели знает?

- Почему не встали на учет?

- В военкомат? Я не... у меня справка.

- В районный диспансер.

- Я... встану.

Я так и думал! Значит, когда я говорил родителям, что за мной следят, что в очереди, в автобусе, на перекрестке мне попадаются одни и те же лица, что встреченные скашивают глаза, увидев меня, и поспешно отворачиваются...

"Типичный бред преследования" - сказал румяный доброжелательный врач, бывший одноклассник дяди Миши, приглашенный как бы попить чаю. И тут же увел с собой.

- Временно работаете библиотекарем...

- Да. Я...

- Районная библиотека. Приморский район.

- Да, но это...

- К вам часто заходит некто Покровский.

- К нам много кто заходит, - сказал я, и вытер ладони о штаны.

Их интересую не я. Их интересует Покровский.

- Вы же взрослый человек, Альберт Викторович, - укоризненно произнес майор Иванов, - не надо притворяться дурачком.

(Я и есть дурачок. То есть, психически больной. У меня есть выписка из истории болезни. Он сказал это нарочно. С намеком, что он-то знает...)

- Что он за человек?

- Культурный. Берет все больше классику. Книги сдает вовремя.

- Вы что в вашей библиотеке газет не читаете? Сейчас очень осложнилась международная обстановка. Я бы даже сказал, обострилась. Я ожидал от вас большей сознательности, Альберт Викторович.

Он хочет, чтобы я сказал что-то про этого Покровского. Тогда он от меня отстанет. Или не отстанет?

- Я... правда не знаю. Чего вы от меня хотите?

- Познакомьтесь с ним поближе. Подружитесь с ним. Он очень приятный, образованный человек. Любит поговорить, поделиться своими мыслями.

- И?

- Что - и? У вас появится друг. У вас же здесь нет друзей, Альберт Викторович. У вас и раньше не было друзей.

Я не понимаю, он хочет, чтобы я следил за этим Покровским? Втерся к нему в доверие? Он намекает на то, что меня все ненавидят? Говорят, если человек переезжает куда-то, даже временно, как я, за ним следует его дело, папка с завязками, а там все - с самого детства, и все, что ты сделал, и отметки, и отношения в школе, и всякие случаи, и медицинская карта, и даже то, чего ты сам не знаешь. А вдруг этот разговор о Покровским - просто отвлекающий маневр? чтобы я расслабился и потерял бдительность? Я подумал, что мне надо торопиться. Вдруг мне все же удастся перехитрить их? И я сказал - хорошо, я обязательно постараюсь познакомиться с Покровским получше.

- Я знал, что вы меня поймете, - сказал майор Иванов.

* * *

В детстве, начитавшись Кусто, я мечтал стать исследователем моря, плавать в прозрачной, пронизанной солнцем, толще воды, а потом написать про все это замечательную книгу.

Нереально. Пока нереально, во всяком случае. Да и для акваланга требуется разрешение, которого у меня нет.

Подъем с моря крутой, бетонные ступени лестницы растрескались и перекосились. Это из-за оползней - после дождя пласты глины отваливаются, словно ломти хлеба под ножом.

Икроножные мышцы ноют скорее приятно, с чувством выполненного долга. Сегодня я проплыл четыре км. От пирса до пирса двести метров, десять раз туда, десять обратно. Мимо обросших скользкой зеленью бетонных блоков, поросших острыми зубками мидий, оттолкнуться, развернуться, - вот откуда у меня столько порезов на ладонях и ступнях, - и вновь по мутной воде, в которой солнце вычерчивает огненные нули и восьмерки. Когда я засыпаю, они пляшут перед глазами.

У рынка в трамвай набиваются тяжелые тетки с кошелками, из которых торчат пучки зеленого лука.

- Уродины сходят? - деловито спрашивает женщина за моей спиной, и я с миг мучительно соображаю, на что это она намекает, но тут же понимаю, что речь идет о кинотеатре "Родина" - самом большом в городе, на целых три зала, с облупившимися колоннами, подпирающими фронтон.

- Я выхожу, - отвечаю я, и чувствую, что горячая волна заливает лоб. Может, она нарочно так сказала, чтобы посмеяться?

Уже когда