Ролербол [Уильям Гаррисон] (fb2) читать постранично, страница - 3

установленный вашим покорным слугой. Максимальное число смертных случаев — 9 — имело место в матче Рим — Чикаго, состоявшемся 4 декабря 2012 года.

Огромные световые табло, окружающие трек, фиксируют каждый наш шаг, каждый случай гибели игрока, и у нас есть миллионы болельщиков, которые никогда не смотрят, как мы играем, но тщательно изучают статистику. Что установлено статистическими исследованиями, проведенными с помощью мультивидения.

Однажды вечером в Париже перед тем, как отправиться на стадион, я решил пройтись по набережным Сены.

Французские болельщики выкрикивали мое имя, махали, заговаривали с моими телохранителями, и я почему-то вдруг увидел себя со стороны, — как я одет, как иду. Странное чувство.

Ростом я шесть футов три дюйма, а весом 255 фунтов. Объем шеи — восемнадцать с половиной дюймов. Пальцы — как у пианиста. На мне строгий, в тонкую полоску комбинезон и знаменитая с плоской тульей испанская шляпа. Мне тридцать четыре года, и когда я состарюсь, то, по-моему, буду очень похож на поэта Роберта Грейвза.^[1]

Самые могущественные люди на земном шаре — это сотрудники аппарата управления. Они заправляют экономикой, руководят гигантскими корпорациями, устанавливают цены, определяют нам жалованье. Всем известно, что они мошенники, что обладают почти неограниченной властью и огромным богатством. Я тоже сравнительно богат и наделен властью, но тем не менее чувствую, что мне этого мало.

Что же мне нужно, спрашиваю я себя. И сам же отвечаю: мне нужны знания.

Когда завершились войны между корпорациями, мир поделили между собой шесть основных отраслей: «Энергия», «Транспорт», «Пищевые продукты», «Строительство», «Сфера быта» и «Индустрия роскоши». Музыка тоже стала одной из очень доходных статей экономики, но не помню, кто ее контролирует. Исследованиями в области наркотиков, насколько мне известно, заправляют «Пищевые продукты», хотя еще недавно ими занималась «Индустрия роскоши».

Насчет знаний, по-моему, надо обратиться к мистеру Бартоломью. Он человек широких взглядов, знает цену вещам. Мои ребята занимаются ерундой, в то время как его команда покоряет Солнце и моря, превращая их в источники энергии, создает новые сплавы металлов, то есть явно приносит людям куда больше пользы.

В Мехико, куда мы приехали играть, нас ждало нововведение: шары, которыми в нас стреляют, стали овальной формы.

Клитус даже не предупредил меня, — наверное, не мог, — что теперь нам придется иметь дело с овальными шарами, у которых центр тяжести смещен, а посему они с грохотом носятся вдоль трека самым непредсказуемым образом.

Нынешняя игра сложна еще и тем, что мотогонщики противника давно распознали мою тактику. На протяжении многих лет после того, как я приобрел известность, меня пытались вывести из игры в начале матча. Но в начале матча я всегда был полон сил и осторожен, а потому охотно вступал в единоборство с мотогонщиками, даже когда на мотоциклы поставили щитки, чтобы мы не могли ухватиться за руль. Теперь же, хотя этим мерзвацам известно, что я старею, — «все еще грозен, но явно сдает», пишут обо мне спортивные газеты, — они дают мне возможность подольше растрачивать силы на роликобежцев и раннеров, а потом уж насылают на меня мотогонщиков. Выведите из строя Джонатана И, говорят им, и победа над Хьюстоном обеспечена. Совершенно справедливо, только им еще ни разу не удавалось этого сделать.

Болельщики в Мехико — в основном простые рабочие из «Пищевых продуктов» — все больше распаляются, видя, что я остаюсь хладнокровным, в то время как эбонитовый овал, вращаясь и порой подпрыгивая вверх на целых два фута, зигзагами носится по треку и постепенно выводит из игры всю команду. Наконец пойман последний раннер, которого избивают до полусмерти, и тогда все: раз нет раннеров, значит, нет и очков. Тупоголовые болельщики покидают стадион, а мы продолжаем красоваться перед камерами, добивать противника и набирать очки, которые в зачет не идут. Итак, 37:4, я чувствую себя на высоте, от скорости захватывает дух, но овал вместо шара мне явно не по душе.

Мэки исчезла, ни на вилле, ни на ранчо я больше не вижу ее беззвучных «охов», а ее место заняла высокая англичанка Дафни. Она очень любит фотографироваться, всегда готова позировать перед камерой. Иногда мы вытаскиваем коробки со снимками и любуемся собой.

— Посмотри, какая у тебя на спине мускулатура! — восхищается Дафни, разглядывая снимок, сделанный на пляже в Калифорнии, словно видит мой торс впервые.

Наглядевшись, я отправляюсь гулять и выхожу за ограду. Высокая коричневая трава на полях напоминает мне Эллу, мою жену, ее шелковистые длинные волосы, которые шатром укрывали мне лицо, когда мы целовались.

Я обучаю новобранцев, рекрутированных «Энергией», и первым делом предупреждаю их, что до тех пор, пока они не окажутся на треке лицом к лицу с противником, им ничего толком не понять.

Сегодня я объясню, как остановить