Шишка [Николай Михайлович Блохин] (fb2) читать постранично

Николай Блохин
Шишка

Ха-ха-ха! И знаете, что самое смешное в этой истории? Самое смешное, что во всём виновата моя жена! Мою драгоценную жену зовут Люся, но не это главное. А главное в том, что в этот злосчастный момент она готовила пельмени… Но ладно, по порядку – так по порядку…

…Когда я пришел от Генки, на кухне вкусно пахло рубленым мясом – готовился фарш для пельменей. А после преферанса, знаете, после пятичасовой пулечки, очень хочется есть… Кушать очень хочется. А пельмени… пельмени – это пельмени!

Я подхожу к Люсе, очень, знаете, тихо подхожу и говорю: что, мол, Люся, скоро ли ужин? Только и всего. Спокойно так спросил… А она… Вот тут и началось!.. Я и картёжник, я и свинья, я и пьяница… Здравствуйте! Я и не пил ничего у Генки, разве что две рюмки ликёра. Клубничного… Генкина жена так мастерит эту небесную жидкость!.. Простите, я, конечно, не о том. В общем, слово за слово, я тоже не выдержал, оскорбил Люсю и вместо сибирских пельменей получил скалкой по голове… Я сам, дурак, на годовщину свадьбы подарил ей эту тяжёлую скалку. С намёком, значит, на будущие пельмени. Хороши пельмени, а? Ха-ха-ха!

…Когда я очнулся, в кухне сильно пахло горелым, на макушке под мокрым полотенцем созрела громадная шишка, а Люся, бледная как молоко, смотрела на меня с состраданием.

"Лёша, прости меня, дуру, Лёш, я не хотела. Чест-ное слово, не хотела!" Я приподнялся, потрогал шишку (больно!) и сказал: "Дай хоть пельменей, убийца!" – "А сгорели, Лёшенька. Как ты упал, так я про них и забыла". – "Тьфу, не везёт мне сегодня! И в преферанс проиграл, и по балде получил, и пельмени твои сгорели…" – "А не бросай жену каждый вечер, женился бы на своих проклятых картах!" Я с опаской посмотрел на скалку, промолчал и сел есть бутерброд с сыром. В голове гудело…

А на другое утро, в понедельник, головной боли как не бывало. Прозрачность, знаете, этакая, вот как сейчас.

Люся уже встала и переодевалась перед зеркалом. У неё, знаете, такая… Да, я опять не о том, простите!..

Потрогал я рукой макушку – не болит. Но шишка здоровенная. Нажал чуть посильнее – и вдруг!.. То есть ничего страшного вдруг не произошло… Просто когда я нажал на эту проклятую шишку, то вдруг стал слышать чужие мысли! Ха-ха-ха! Не верите? Ну, задумайте, к примеру, число какое-нибудь, а я отгадаю… Задумали? Та-ак, нажимаем на макушку и слышим: сто шестьдесят один! Не угадал?.. А сколько?.. Четырнадцать?.. Странно… Я так думаю, что шишка уже зажила. Попробуйте… Нет, вот тут… Нету? Значит, всё. Втянулась. Нет, я особенно не жалею, послушайте, что было дальше.

…Так вот, нажал я на свою шишку, и в голове тотчас промелькнула мысль: "Корова – не корова, а комбинашка гэдээровская мне уже тесна. И когда этот лопух догадается мне новую купить?.." Понимаете? Мысль-то эта дурацкая не моя, а Люськина! Ха-ха-ха! Про корову я ещё мог подумать, а про новую комбинашку-то не думал! Не верите? Слушайте дальше!

За завтраком нажимаю случайно на свою шишку, и сразу в голове мысль: "Какая невкусная колбаса, надо её прожарить получше". Тут я не знаю, чья это мысль, моя или Люськина, но дальше! "В последнее время всё такое невкусное. Может, я беременна? Схожу завтра же в консультацию…" Скажите, это я подумал, а? Мог я такое подумать, про консультацию и всё такое, а? Ха-ха-ха! Но слушайте дальше! Я, понятное дело, своей новой способности ей открывать не стал, дожевал колбасу, поцеловал Люсю и отправился на работу. Работаю я в двух шагах от дома, в кафе "Спорт". Знаете? На углу Проспекта Мира и 2-й Первомайской? Вот я там буфетчиком работаю. Вина, закуски, соки, пирожки – такая ерунда…

По дороге я снова ладошкой надавил на макушку. И сразу же стал думать чужие мысли (ну, и свои тоже иногда проскальзывали). А мысли вот какие: "У кого бы занять десятку до получки?" – это, наверное, подумал вон тот худенький, с авоськой… "Ну и жара сегодня, с утра печёт, хоть бы дождь пошёл, что ли!" – это милиционер-регулировщик помыслил… "Не опоздать бы на работу, две минуты осталось", – это, кажется, уже моё. Ну, и так далее…

А на работу я опоздал. Уже очередь к буфету моему. Мужчины хмурые, небритые, меня поругивают, ну, вы знаете, хе-хе-хе… Работаю я, обслуживаю трудящихся, а сам нет-нет да и надавлю словно бы ненароком на шишку свою замечательную, и мысли клиентов читаю как свои собственные. Вот подходит очередной – двести красного и бутерброд с сардинами, яйцом и редисом. "С вас один рубль десять копеек… так… считаем… Двадцать… пятьдесят… семьдесят шесть… Почему только семьдесят шесть копеек?" Он говорит: "Лёш, я завтра принесу, выручи, Лёш, трубы горят, умираю!" Я ему строго: "У меня, гражданин, не частная лавочка, в долг товар не отпускаем". А сам шишку надавил – и такие мысли хлынули! Так мне стало жалко этого гражданина, что я без разговора налил ему стакан вина. И так целый день, представляете? К вечеру голова у меня гудела, в кассе недостача на сорок пять рублей с копейками, и левая рука от постоянного нажимания ноет. Тяжёлый день… Ну, ничего, думаю: вечером преферанс, а