Диалог с зеркалом о граде вожделенном [Владимир Германович Васильев Василид-2] (fb2) читать онлайн
- Диалог с зеркалом о граде вожделенном 131 Кб, 61с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Владимир Германович Васильев (Василид-2)
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Владимир Германович Васильев
Диалог с зеркалом о граде вожделенном
Фантазия на тему романа А. и Б. Стругацких «Град обреченный»
Действующие лица:
Автор, он же Лирический Герой, он же Путник вожделеющий, Исторический Оптимист, в обиходе ИО. Исторический Пессимист, в обиходе ИП.
«Аж за рекою стоит град злат, и в том граде сад и винограды. И как о половине дни прииде солнце среди граду, и с полудни поиде солнце из града вон, и в том саду многие птицы райския…»«Повесть о двух монахах в «Новеграде»
«И сей град Болший Китеж невидим бысть и покровен рукою божиею, иже на конец века сего многомятежна и слез достойного покры господь той град дданию своею…»«Повесть и взыскание о граде сокровенном Китеже»
«Наилучшим государственным строем должно признать такой, организация которого дает возможность всякому человеку благоденствовать и жить счастливо»Аристотель «Политика»
«И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я Иоанн увидел снятый город, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего… Храма же я не вндел в нем…»Откровение святого Иоанна Богослова
Часть I В ЗАКОЛДОВАННОМ КРУГЕ
«Ну, вот, Андрей, – произнес с некоторой торжественностью голос Наставника. – Первый круг вами пройден… Не забудьте, преисподняя вечна, возврата нет, а вы ведь еще только в первом круге…»
Автор: (всматриваясь слезящимися глазами в снежную круговерть) Господи! Когда это было?! Да и было ли?.. Кажется, тогда – в круге первом – я действительно звался Андреем… Хотя это такой же круг, как Изя Кацман китайский император. Виток это был первый внутри замкнутого объема. Бегаю, как таракан по унитазу: вверху – клеймо, внизу -дерьмо… Где эта бледная немочь, называемая солнцем? Опять вырубили… Что-то мерцает впереди… Движется мне навстречу?.. Чертов факел отсыревший больше коптит, чем светит – не разглядеть… Где же это поганое солнце?! В тот раз хоть видно было его, в зените. «А ежели в зените, – говорил Изя, – что-то будет». Как в воду глядел, жрец носатый, блудник храмовый… Человек! Он приближается. И что-то мерцает перед ним… Ну да, факел… Фу ты, господи! Какое страшилище – доходяга из Гулага… На первом витке, помнится, жара была несусветная. И пыль. Песок. Мерзость скрипучая. И этот проклятущий пистолет… Нет, больше я оружия при себе не держу… Хватит… А этот-то смотрит на меня из-за снежной пелены… И за спиной у него кто-то прячется… И еще!.. Да, с пистолетом бы поспокойней было… А вдруг!.. Надо оглянуться и проверить. Вот! Я же чувствовал – и за мной гуськом выстроились доходяги, только почему-то с головой, повернутой назад… Откуда здесь эти толпы? Я же был один! И вдруг снег кончился, словно его и не было. И включили солнце. И я ослеп… А когда глаза привыкли к этому светоизвержению, я узрел, что стою уткнутый носом в Желтую Стену, отполированную до зеркального блеска. Но!.. И за спиной моей уходила в зенит Желтая Стена… Маленькое морозное солнце, множась в зеркальных стенах, безжалостно выжигало мои зрачки… Но я узнал их мерзкие рожи…
ИП: Холодно, черт побери!.. Экспериментаторы хреновые, не могут сделать, чтобы и светило и грело. ИО: Ишь ты какой! Тебе надо, чтоб и коммунизм был, и жрать было чего., (швыряет в снег чуть попыхивающий факел, толпа оптимистов за его спиной следует его примеру. Толпа пессимистов швыряет свои факелы в ту же кучу.) АВТОР: Вот и встретились три одиночества, развели на дороге костер…(Поджигает груду своим факелом) Эх! Спустил бы кто-нибудь воду!.. Эй вы, Наставники дрисливые!.. ИП: Что это вы, милейший, расшумелись тут? Из дерьма локального захотелось в дерьмо глобальное?.. Кстати, вы и есть Наставник.. Так что, можете дергать за веревочку… АВТОР: Я?! Наставник?! ИП: Ну, не я же… Кто среди нас автор? АВТОР: Автор-то, автор, да, так сказать, не первой свежести. Не я этот мир сотворил. Все претензии, пожалуйста, братьям Стругацким. Хотя не советую: пошлют они вас, сердешных, куда подальше – к «Люденам» или в «Государство» Платона, или в его же Атлантиду – самый что ни на есть «град обреченный». Не угодно ли будет в жидкой глине на дне морском покой обрести?.. ИО: Уж лучше в Космоград Зенона под сень забот его божественного величества Эроса. АВТОР: Не рекомендовал бы. Общая жена – это совсем не то, что чужая. ИО: Серьезно, мужики, что делать-то будем? Как из этой зайцеловки выбираться? Не солнечные зайчики, поди…Что там Натанычи советуют? АВТОР: Хрена в томате они советуют, с лимончиком. Храм культуры, видишь ли, возводить они советуют! ИП: (обалдело) Где? Здесь?!.. А они нюхали то, что там – под этим растреклятым снегом? АВТОР: По-моему, так нанюхались, что и со страниц несет – не продохнешь. ИО: А что, храм культуры – это выход. Какие-никакие стены с крышей. Обсушиться, обогреться, душу отвести… ИП: Выход… Выход из мира есть выход из жизни. ИО: Но наше пребывание здесь доказывает вашу неправоту, историчнейший вы наш пессимист, шерсть на носу… Из мира реальностей всегда есть выход в мир возможностей. Беда только в том, что наш Автор пытается перебраться изодной реальности в другую, а это, действительно, дело дохлое, как жареный павиан. ИП: Но пребывание в мире возможностей – разновидность смерти, интеллектуальный кайфобадеж. ИО: Ага, опиум для народа… Да чтоб мне стать пессимистом! Мир возможностей или, иными словами, фантастическая реальность – раздвигает границы реального мира, организует осознанную взаимосвязь материальной и идеальной сферы мира. Осознание же вносит элемент активности… ИП: Лучше бы оно его не вносило… Гармония достижима только в саморегулирующейся системе, а это ваше недоношенное сознание со своим активным элементом подобно слону в посудной лавке. И слон этот называется – Утопия. ИО: Тогда уж – слониха… АВТОР: О! Если бы вы видели, что творилось в Городе, когда в него вошли слоны! ИО: А как на это отреагировал господин Президент? АВТОР: Его удушили хоботом, хотя он категорически возражал. Стеклянный Дом разлетелся вдребезги!.. ИО: А вы куда же смотрели? АВТОР: Куда бы смыться!.. Вы не представляете себе стадо бешеных слонов! ИП: Зато мы видели, что такое стадо бешеных танков на улицах города… АВТОР: Какого? ИП: Тбилиси, Вильнюс, Баку, Прага, Эль Кувейт, Москва, Белград, Багдад… АВТОР: Подождите-подождите, кто в каком мире живет? Это должен был видеть я!.. ИО: Мир един. Даже если у каждого он свой. АВТОР: Это мысль… Только как с ее помощью выбраться из этого дерьмового межзеркалья? ИО: А что было потом, после слонов? АВТОР: Как и раньше – Эксперимент… А слонов мы приручили. Правда, иногда они начинали крушить все подряд. Но мы научились прогнозировать эти. приступы и даже обращать их во благо… ИП: Во-во, похоже, что нам никогда отсюда не выбраться, потому что мы все научилась обращать во благо… Конформизм – доминанта человеческой сущности… ИО: И замечательно! Иначе человечество давно бы вымерло… Но у человека есть другая обнадеживающая черта – способность к пониманию. ИП: У отдельных хануриков, называемых гениями, может быть, и есть… Но у человечества – извините меня… АВТОР: Было сказано: мир един. Значит, если понять фантастическую реальность и найти для нее выход из заколдованного инфернального круга, то это изменит весь мир в целом! ИП: Фигня наифигнейшая! ИО: И, тем не менее, в нашей ситуации единственный шанс – понять этот мир и попытаться найти выход… Что мы будем, к примеру» делать, если грянет жара и растает этот снег? ИП: Как обычно – плавать в дерьме и прославлять мудрость Создателя… АВТОР: Почему бы и не поплавать?.. Эксперимент есть Эксперимент…
Часть 2. НА КРУГИ СВОЯ…
«Дворник должен быть метущий…»
АВТОР: Представьте .- вот он Город крупным планом: «K западу – неоглядная сине-зеленая пустота – не море, не небо даже – именно пустота синевато-зеленоватого цвета. Сине-зеленое Ничто. К востоку – неоглядная, вертикально вздымающаяся желтая твердь с узкой полоской уступа, по которому тянулся Город… Этажи громоздились над этажами, здания громоздились над зданиями, и ни одно здание не было похоже на другое. Желтая Стена. Желтая абсолютная Твердь. Бесконечная Пустота к западу и бесконечная Твердь к востоку. Понять эти две бесконечности не представлялось никакой возможности. Можно было только привыкнуть… По ночам в пропасти что-то светилось слабым зеленоватым светом, будто -там в бездне что-то тихо гнило из века в век…» ИП: Шаг вправо, шаг влево… АВТОР: Не растекайтесь, гвозди хреновые, держите мысль – на что похоже? ИО: Дай Бог памяти… АВТОР: Не тужьтесь, конфуз .получится…Я, когда вернулся, специально по книгам рыскал, как Изя,, крыса архивная… Даю адрес: Теопомп Хиосский, утопический роман "Меропия" (IV в. до н.э.). Там тоже граница страны Меропии обозначалась пропастью, называвшейся Безвозвратием. Это замечательное место, ни дна ему – ни покрышки, не знало ни мрака, ни света, и на нем лежал туман, смешанный с грязной краснотой… Иная цветовая гамма, но знакомая картинка, не правда ли? И Город с Антигородом, хотя я до него еще не добрался, тут как тут: Сражаевск и Благочестивск. Похоже, что уже в то время Эксперимент шел полным ходом… Докопаться бы – когда он начался… Изя ничего раньше IX века не обнаружил… Но продолжим знакомство с Городом. •Направление на солнце - юг. Там болота, поля, фермеры – житница, в общем. А на север – сам Город, кончающийся громадной свалкой мусора, отделяющей настоящее от прошлого. ИП: Мусорка – это хорошо… Это уже похоже на правду. ИО: Итак, этот бредовый мир называется Город. По мне хоть Город, хоть Деревня – один черт – выгребная яма, но, все-таки, почему именно Город? АВТОР: Думаю – влияние древней полисной утопической традиции: «Наилучшим пределом для государства является следующий: возможно большее количество населения в целях самодовлеющего его существования, притом легкообозримое.» (Аристотель. Политика.). У Гипподама Милетского в его Идеальном Городе этот предел -10000 граждан. Платон поскромней и пожестче: у него в «Государстве» всего 1000, граждан (но каково им там?), а в «Законах» – 5040, но там и «идеальность» поплоше. В этой «легкообозримости» и кроется разгадка проведения Эксперимента именно в Городе.. Эксперимент подразумевает тотальный контроль – то же и у Платона, и у Аристотеля, и у средневековых утопистов: Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ф. Бэкона, Д. Вераса, и у утопистов-практиков: Оуэна, Сен-Симона, Фурье, Кабэ, и у антиутопистов нашего века, например, Город под Куполом в романе "Мы" Е. Замятина, и, наконец, «Град обреченный», в который меня, как котенка в унитаз, сунули А. и Б. Стругацкие. Населения в этом «обреченном» один миллион, но тотальному контролю способствует здесь компьютерная система. По крайней мере, на бирже труда. Хотя дело не столько в контроле со стороны управляющих структур Города, сколько в контроле Наставников, а уж они, судя по антуражу, оснащены не только интеллектронной, но и фантоматической техникой. То есть Стругацкие, работавшие достаточно успешно и в «космической утопии», как я выяснил, выскочив из первого круга, в «Граде» возвращаются к основной полисной традиции утопии. Как вы думаете, почему? ИП: Да потому что именно она породила тот мир, из которого бегут в Город его жители., ИО: Бегут? ИП: Конечно! Из-под русского танка, из концлагеря, из коммунальной квартиры, из послехрущевского похолодания, из маодзедуновского «большого скачка», из скуки «государства всеобщего благоденствия» – бегут, как призывал и проповедовал старецЕвфимий: «Сам бог пророкам бегати заповеда, глаголя бежите из среды Вавилона, сиречъ мира сего». Бегут, хватаясь за соломинку надежды, как русские «бегуны», внявшие слову Евфимия, бежали в страну Беловодье, расположенную на семидесяти островах в «окияне-море», омывающем берега «Опонъского государства». Кстати, населения в Беловодье «сот до пяти тысяч или более», то есть близко к «Граду» Тут уже, видимо, русская утопическая традиция проявилась. И по степени интернационализма Город подобен Беловодью, где над входящим в «землю обетованную» достаточно было произнести заклинание: «Вы все осквернились в великих и разных ересях антихристовых, писано бо есть: изыдите из среды сих нечестивых человеки и не прикасайтесь им…» Мне кажется, это и про наших "горожан" сказано. ИО: Вынужден согласиться, коллега. Действительно, Андрей по уши увяз в ереси ленинизма-сталинизма» из нее же и бежал. Ван бежал из ереси маоизма, Дональд, Сельма – из ереси кейнсианства, Фриц, Отто, Румер – из ереси гитлеризма, Изя – из ереси наивного хрущевизма… ИП: Только для них любые заклинания, как бисер для свиней – большинство из них так и продолжают барахтаться в своих ересях… ИО: А вот детям в «Гадких лебедях» и «Туче» удалось очиститься от скверны. ИП: На то и утопия! АВТОР: Но если все это ереси, то где истинное учение? ИО: Известно где – в Новом Завете. АВТОР: Ну уж!.. ИП: Да не ереси это вовсе, а самое что ни на есть Учение… Учение делают Ученики, а не Учителя… И еще о Беловодье: самое принципиальное для нас то, что «в тамошних местах тяжбы и воровства и прочих противных закону не бывает. Светского суда не имеют; управляют народы и всех людей духовные власти», то есть этакая теократическая демократия. Именно отсутствие «светского суда» – генетическая болезнь «Беловодья» и «Града»… Боюсь – неизлечимая… АВТОР: Помнится, будучи мусорщиком Ворониным на демократической попойке я тоже говорил, что Наставники продолжают дело Сталина. На что хрущевский выкормыш Изя прогундосил, брызгая слюной, мех на ушах: «Двойка тебе по «Основам». Дело Сталина это построение коммунизма в одной отдельно взятой стране, последовательная борьба с империализмом и расширение социалистического лагеря до пределов всего мира. Что-то я не вижу, как ты можешь эти задачи осуществить здесь». Тогда я нес комсомольско-дуболомную чушь про диктатуру пролетариата, но теперь-то мне ясно, что целью всех классиков утопизма было «построение коммунизма» в отдельно взятом городе-стране. По этому параметру ленинизм-сталинизм вполне в русле классической утопии. И Наставники, поставив себе целью провести экспериментальную проверку разных утопий, а сдается мне, это и было их целью, вполне могли затратить усилия и на проверку утопии ленинизма-сталинизма в отдельно взятом полисе-государстве, коим является Город. ИП: Это тебе столько лет понадобилось, чтобы достойно ответить Изе? АВТОР: Сколько лет? Не больше, чем разница между нашими поколениями. Что же касается идеи мировой революции, то это второй этап утопии, и никто не может воспрепятствовать Наставникам перейти к нему на следующей стадии эксперимента. ИП: Да вот, незадача – первый этап никак не удается… И неужели Наставники такие лопухи, чтобы не удовлетвориться «экспериментами» в реальном мире? Неужели иммало Страны Советов, Китая, Кореи и т.д. и т.п.? ИО: Разумеется, они не лопухи вовсе – вся штука в том, что Наставникам Эксперимент и на фиг не нужен. АВТОР: Интересно – какого же хрена они все это затеяли? ИО: А для тебя, дурака. На кой сельдерей тебе прививки делают – оспу там, АКДС? АВТОР: Для иммунитета, ясное дело. ИО: Так вот, и Эксперимент – для иммунитета. Утопией надо переболеть, чтобы приобрести иммунитет. Трагедия: – когда ею болеют миллионы в реальных временах и странах, легче – когда только добровольцы и в фантастической реальности. АВТОР: А какой от них толк – от добровольцев? Во-первых, они – капля в море, во-вторых, в фантастической реальности. ИО: И Заратустра был один, и Сиддхартха, и Иисус, и Магомет… И учения их были и остаются реальностью фантастической. Тем не менее, влияние их на реальную историю человечества трудно переоценить… ИП: Не столь уж велико это влияние, если человечество постоянно суется в тупики, и вообще, движется, куда ветер дует, мало реагируя на присутствие в мире великих учений великих религий… АВТОР: И все же… И все же… Замечание ИО мне кажется плодотворным. Получается, Город – это цех по производству мессий для всех времен и народов? ИО: Мессий не мессий, а уж приобретших иммунитет к утопии - наверняка. Я бы их назвал реалистами. АВТОР: Но какой от них толк, если они пребывают в фантастической реальности? ИО: Так мы ведь уже выяснили, что мир един, а материальное и идеальное – его естественные атрибуты. То есть то, что осуществилось в сфере Идеального, неизбежно оказывает влияние на сферу материального. Литература, философия, наука – лишь различные формы существования Идеального. АВТОР: Красивая гипотеза, но мы-то с вами торчим здесь – между солнцем и дерьмом, между зеркалами прошлого и будущего. И жаждем выхода! Куда? А все в тот же мир реальности! Как туда попасть?.. ИП: Дональд понял…. АВТОР: Ну, это уж слишком!.. Да и понял он вовсе не это. Он понял, что его эксперимент провалился.. Он же социолог. Профессиональное фиаско… ИП: И Андрей Воронин случайно обнаружил, как… АВТОР: Нет! Только не это! Это ложный вывод! Надо жить!.. ИП: Столь эмоциональная реакция доказывает, что я прав. АВТОР: Тогда с чего бы я оказался здесь снова? ИП: Мир не может ни с того, ни с сего потерять одно свое измерение. Поэтому мы всегда возвращаемся сюда. АВТОР: Но какого черта он вдруг теряет измерение реальности? ИП: Теряет?.. Реальности? Неужели вы полагаете, что «фантастическая реальность» «Града» только фантастична?.. Да «реальная реальность» так и прет из его строк, а между строк только она и пребывает – реальность! Обратите внимание – насколько реален каждый герой: Андрей, Сельма, дядя Юра, Ван, Изя. Каждый достойно представляет свое время – оттого, быть может, они порой даже слишком концентрированно реальны – типизированы: Сельма – слишком шлюха, Андрей Воронин – слишком комсомолец, Изя Кацман – слишком еврей. Это добавляет "смачности" их образам и читабельности роману, но сей факт надо постоянно иметь в виду… К сожалению, смерть в утопии – тоже не выход: самая наиреальнейшая жизнь – на девяносто процентов утопия, ибо реальные люди утописты на все сто… Из этой ловушки выхода нет!.. ИО: Не о смерти речь, а о гармонии двух миров – идеального и материального в единой реальности, об излечении идеального мира от утопичности. АВТОР: Интересно, от какой дряни излечивали Наставники на первом витке мой идеальный мир?.. Если излечивали, а не сами болели… Мне казалось, что я прибыл сюда, чтобы продолжать дело Сталина в совершенно других условиях… Но вот насколько они были другие? Итак, я, недоделанный «звездный астроном» и правоверный комсомолец-сталинец, уверенный в том, что Эксперимент нацелен на создание модели коммунистического общества, засучив рукава и забыв про астрономию, «на своем месте» вывожу городской мусор на свалку. Так мне и надо, ибо я «ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный», и мне «век велел – на выгребные ямы». Но вот Дональд Купер – вполне доделанный профессор-социолог – тоже мусорщик, а журналист Кэнси Убуката – полицейский, тогда как рядовой вермахта Отто Фрижа – товарищ министра. Бардак! ИП:Очень знакомо: сегодня маршал – завтра зек… АВТОР: Но!.. Дворник Ван, как был, так и остался дворником, фермер дядя Юра, как был крестьянином, так и остался при земле; да и «шлюха божьей милостью» Сельма Нагель – лакомый плод сексуальной революции – так и осталась шлюхой! ИО: Видимо, это те профессии, без которых ни один мир существовать не может… Так сказать, три кита… АВТОР: А должности определяет «распределяющая машина» на бирже труда: «Придешь на биржу, заполнишь книжку, бросишь в приемник…» А по какому алгоритму осуществляется расстановка кадров – никому не известно. ИО: Разве только Наставникам. АВТОР: То есть существует некая Система Административного Управления совершенно отчужденная от горожан, в том смысле, что никаких механизмов влияния на нее нет – судьбами людей распоряжается Черный Ящик – некий Абсолют Административной Системы – вне личностный, вне человеческий… Единственное, что добавляет каплю меда в бочку дегтя – вроде бы перед этим Ящиком, на первый взгляд, равны все. Должны быть равны все… Собственно, как и перед властью тирана, того же Сталина… Если отвлечься от программы, заложенной в «распределительную машину» то, пожалуй, мы имеем в Городе реализацию модели «утопии равных возможностей». ИП: Сколько их- таких утопий! Несть числа… АВТОР: Верно… «Обществом равных возможностей» провозглашает себя демократическое государство, стоящее на фундаменте частной собственности и конкурентной борьбы на рынке… ИО: Капиталистическое? АВТОР: Ну, если вам нравится подобная терминология, извольте… Я теперь, после кружения по утопиям, предпочитаю осторожность в пользовании однозначными ярлыками… На мой взгляд, скорее уж, неколлективистское… Но «обществом равных возможностей» провозглашает себя и государство с тотальным проникновением в общественную, хозяйственную, частную жизнь своих граждан, с целью обеспечения этих самых «равных возможностей», и базирующееся, разумеется, на государственной собственности, на государственном планировании и управлении производством.. ИО: Социализм!.. АВТОР: Я уже высказался по вопросу ярлыков… Скорее уж коллективизм… ИП: Но первое – перечеркивает «равные возможности» неравными способностями и стартовыми условиями… ИО: Небольшое уточнение: неравные способности находятся в компетенции матушки-природы, а не государства, а равные стартовые условия могут быть обеспечены через кредитование начинающих предпринимателей. ИП: И, тем не менее, «побеждает сильнейший», и равные возможности в принципе не могут быть реализованы… Второе же – тоталитарное общество – уничтожает равные возможности специфическими «волюнтаристскими» правилами отбора и расстановки кадров – той самой программой, заложенной в «распределяющую машину». Происходит отбор, удовлетворяющий требованиям самой Системы тотального управления и распределения. Не будем углубляться в специфику этих правил, но отметим, что они реализуют кастовый принцип строения общества. АВТОР: Но в утопии «Града» реализован принцип случайной расстановки кадров, и равным возможностям не мешают уже ни неравные способности, ни волюнтаризм государственных чиновников – «сегодня ты, а завтра я»… ИП: И наш наидобрейший Автор полагает, что теперь-то уж принцип равных возможностей восторжествует? АВТОР: (пожимая плечами) Во всяком случае, ничто ему не мешает восторжествовать. ИП: Кроме того, что он полностью теряет свой смысл. Равные возможности чего?.. Обрести и потерять?.. Необязательно обрести, но обязательно потерять. Программа случайной расстановки – тоже программа, и беспрекословность выполнения ее рекомендаций – тот же тоталитаризм, но, так сказать, обезличенный… К тому, же есть и запланированные исключения из распределительной свистопляски – фермеры. Внешне это похоже на политию Аристотеля, где земледельцы и ремесленники не являются гражданами государства, то ость не принимают участия в управлении им. Но у Аристотеля они – рабы. Сейчас же фермеры – свободные хозяева своего труда и его плодов. То есть Абсолют сталинского варианта Административной системы на момент появления Андрея и дяди Юры в Городе усовершенствован освобождением крестьян – так сказать, социализм плюс фермерская вольница, что приводит к появлению социальной силы, в принципе, независимой от Города, и готовой, в случае чего, защищать свою независимость: «Мы вам, мать вашу так, ошейники себе на горло положить не дадим!» – говорит дядя Юра. АВТОР? А вот на мой 1991 год, увы, такой силы в нашем разнесчастном кроличьем государстве мы не имеем. Посему нам остается только завидовать дяде Юре, у которого «одного три коровы», который «это молоко и государству сдает, и сам ест, и свиней кормит, и на землю льет». Правда, в Городе все равно молока нет, хотя, надо думать, по отчетам там молочные реки текут вместо улиц. ИП: Отсюда практический вывод: освобождение крестьян» переход к фермерству при сохранении прежней бюрократизированной политической системы не снижает социальной напряженности в Городе, но может породить его – Города – могильщиков. Равновесие политической системы и ее экономического базиса становится неустойчивым – ведь «дяди Юры» могут быть довольны жизнью до тех пор, пока им не "потушат солнце"… И фермеры – не единственная «белая ворона». Административного Абсолюта – в Городе существует еще и рынок. Но деньги вроде бы не в ходу, процветает натуральный обмен, хотя наблюдается и мелкая частная торговлишка, вроде лавки зеленщика Гофштаттера. Только не давайте запудрить себе извилины: «жалкое зрелище частной торговлишки» – декорация, существует нормальный «черный» соцрынок - для своих, где есть все, что угодно, ибо у Гофштаттера тесные связи с фермерами. И даже Андрей Воронин с его комсомольским интеллектом, не в обиду присутствующим будь сказано, понимает: «Какой уж тут Эксперимент, если такие дела делаются…». И это еще один урок: в тоталитарных системах всегда возникают теневые структуры – людям необходимо удовлетворять свои потребности. И в то время, как разоружена полиция – каждый желающий вооружен: И Дональд, и дядя Юра, и все фермеры – на рынке есть все» Теневые структуры вовсе не антагонистичны Системе – постепенно налаживается их симбиоз. Правда, до поры полному симбиозу мешает Идея Эксперимента, поскольку существуют в Городе такие ее носители, как Андрей… Но, чу! Уже и Воронин приобщился к теневым отношениям – отоварился вместе с Отто Фрижей у Гофштаттера, хоть и нос воротил, да под самогон пошло за милую душу… «Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола…» ИО: В «Град», что ли? ИП: Не исключено… «И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камнии сии сделались хлебами…». А герой наш, комсомолец, конечно, догадываясь, что «не хлебом единым будет жить человек», а Экспериментом, понимал в то же время, что пить самогон, не закусывая – последнее дело, комсомольца недостойное, и поддался на искушение диавольское. А диавол и рад… И был это первый шаг на долгом пути грехопадения правоверного комсомольца и апостола Эксперимента Андрея Воронина… А что не власть?.. Власть адекватна гражданину – она тоже демонстрирует готовность принять в себя все, как болото. Павианы?.. А что ей павианы – зарегистрировать каждого и тем узаконить: «Хаос, безобразие сделать таким образом элементом стройного порядка, присущего правлению нашего доброго мэра!»… Так худо-бедно и существует система, функционирующая по своим законам, хотя в ней и заложены «антитела», – «теневые» следствия тех же законов. АВТОР: Да уж, извилины мне этими законами распрямили знатно: «Эксперимент есть эксперимент» Действие прежде всего…», «каждый на своем посту, каждый – все что может»… Кстати, когда вернулся в реальность, ушам своим не поверил: «Участвовать в перестройке на своем рабочем месте!». Ну, мать вашу… ИП: И вопрос еще – свое ли это место? Почему ты находишься на этом месте – по воле «распределительной машины» или до технического ее варианта – бюрократа?.. Вернее, дело даже не в этом – если равные способности, так и Бог с ним… Вопрос в том, что происходит с обществом, когда врач работает кровельщиком, астроном – мусорщиком, а сексуальный маньяк – мэром?.. То есть система случайной расстановки кадров неизбежно ведет к тотальной некомпетентности социума, и результат – каждый не на своем месте и каждый ничего на может. АВТОР: Но все-таки в том, что каждый имеет вероятность занять любую должность, испытать все, «побыть в шкуре» каждого – есть что-то от справедливости… ИП: Не больше, чем в яичнице от цыпленка!.. Похоже, настала пора защитить великих утопистов от нашей некомпетентности… Мы отыскали, что в «Граде» общего с античной полисной утопией. Теперь надо признать принципиальную разницу между ними, ибо она стала явной, как дыра в носке… Заврались мы, братцы, как генсек на трибуне очередного съезда… АВТОР: Кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду… Выдвинутый Сократом «принцип компетентности»? ИП: И не только Сократом – Пифагор, Демокрит, Гераклит и другие умные люди твердо стояли на том, что управлять жизнью должны мудрецы. Платон довел эту мысль до абсолюта, и даже до абсурда… слегка. ИО: Но Аристотель его скорректировал в своей «Политике». АВТОР: То есть вы хотите сказать, что в Городе отсутствует принцип разделения труда, который практически незыблем в греческой античной утопии. Верно, это существенное отличие – как у дерьма с котлеткой… Но вспомните китайского философа Сюй Синя из школы «нунцзя» (IV-III в. до н.э.), который говорил, что (мудрый правитель должен вместе с народом обрабатывать землю и кормиться этим, готовить себе пищу и одновременно править…» То есть были предтечи… ИО: Слава Богу, китайская философия на Сюй Сине не закончилась… ИП: Но, пожалуй, впервые лишь T. Mop как официальный родоначальник «утопического социализма» (будто существует иной социализм!) серьезно посягнул на принцип разделения труда: «У всех мужчин и женщин есть одно общее занятие – земледелие, от которого никто не избавлен…» Как у Сюй Синя… Но, окончательное категорическое отрицание разделения труда, как основы идеального общества, звучит у Энгельса в «Принципах коммунизма», да и во всей «марксистской» литературе,.. Это и есть подлинные предтечи утопии «Града», где, как и положено в антиутопии, – принцип гротескно доведен до логического конца, то есть до абсурда… АВТОР: Но в «Граде», обращаю ваше внимание, реализован и другой «оригинальный» принцип, как-то: «Действие – прежде всего… Непонимание – это непременнейшее условие Эксперимента» – принцип веры! ИО: То есть полная противоположность марксову тезису: «Идеи становятся материальной силой, когда они овладевают массами». ИО: Не совсем противоположность, ибо для овладевания массами у идей есть два пути: осознание и вера. И Маркс, и Ленин рассчитывали на осознание пролетариатом его исторической миссии, но, в конце концов, пришлось провозгласить: «Грабь награбленное!» Это осозналось быстро и овладело массами намертво, А что до коммунизма – пришлось поверить в то, «что сегодня может быть как угодно тяжело и плохо, и завтра – тоже, но послезавтра мы обязательно увидим небо в звездах и на нашей улице наступит праздник…». АВТОР: А вместо этого появились павианы! ИО: 0 да – павианы! Павианы – это щекочет нервы, так гвоздь в перине! Не совсем, правда, понятно, зачем понадобилось Наставникам напускать на Город павианов… Но впечатляет! ИП: Да причем здесь Наставники?! Павианы – родственники рыжего карлика из «Миллиарда лет…» – они порождение самой Системы Города, Системы Эксперимента, основанной на принципе тотальной некомпетентности. Случайное, но неизбежное. Случайное в проявлении – это могли быть крысы, кошки, НЛО, домовые, массовые отравления, эпидемии, аварии на атомных станциях, нефтепроводах, газопроводах, резня мирноживших народов – все, что угодно… Неизбежное в явлении – что-то обязательно должно случиться… Последний раз, как нам стало известно, были слоны. Громоздко, но вполне вероятно. АВТОР: Особенно, если учесть, что в шахматах слон и офицер – один черт… Но что примечательно: принцип непонимания, он же принцип веры, не срабатывает, как я теперь понял… Народ талдычит: Эксперимент есть Эксперимент, но и начинает иронизировать: «именно эксперимент – не экскремент, не экспонент, не перманент…» А ирония – коррозия веры… Народ – он Фома, который сказал: «если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю… Потому народ на Бога да Наставников надеется, а сам пребывает себе на уме, как дядя Юра: «Что они там со своим Экспериментом мудрят – прямо скажу, братки, не моего это ума дело, да и но так уж интересно. Но я здесь – свободный человек, и пока мою эту свободу не тронули, я тоже никого не трону. А вот если тут которые найдутся, чтобы наше нынешнее положение фермерское переменить, то тут я вам в точности обещаю: мы от вашего города камня на каше не оставим. Мы вам, мать вашу так, не павианы…» ИО: И все-таки, это не так однозначно. Принцип веры – штука сложная. Тот же дядя Юра признавался по пьянке: «Я сюда приехал, потому что поверил… А поверил потому, что больше верить было не во что… Если ни во что не веришь, ничего, кроме водки не остается…». Вера здесь – способ осмысления жизни. «Счастье для всего человечества. Ты как – з это верить?.. – спрашивает дядя Юра у Андрея. – Вот и я поверил…». А ведь это – цель лизни, а, значит, и смысл ее… Вернее, стремление к обретению смысла, потому реальный смысл могут обеспечить только реальные цели. АВТОР: А вы как оптимист считаете «счастье для всего человечества» нереальной целью?! ИО: Счастье для всего человечества – это все равно, что один кусок сахара на все в мире стаканы чая – безвкусица, бессмыслица, ибо счастье – явление сугубо индивидуальное. Это четко понимал почти два с половиной тысячелетия тому назад Аристотель, когда оценивал государственный строй по тому, как тот обеспечивал возможность «всякому человеку благоденствовать и жить счастливо», когда объяснял, полемизируя с Платоном, что «невозможно сделать все государство счастливым, если большинство его частей или хотя бы некоторые не будут наслаждаться счастьем»… Счастье человечества не может сложиться из несчастий людей… То есть целью социума может быть не «счастье для всех», но «счастье для каждого»! ИП: И наш оптимист полагает, что эта цель реальна?! ИО: Ваш оптимист полагает, что она корректно поставлена. ИП: Знаменитый лозунг коммунистического манифеста: «Свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». ИО: Быть может, это единственный принцип из всех «принципов коммунизма», которому суждено остаться в сокровищнице человеческой мысли в качестве одной из граней Идеала..» ИП: С той лишь поправкой, что это принцип либерализма. АВТОР: Какая разница?! Я думаю, что интерпретация «счастья человечества» как счастья каждого человека – слишком общее место для того, чтобы на нем так глубокомысленно останавливаться. Другое дело, что Аристотель предлагал делать заключение о счастье «за полную человеческую жизнь». ИО: Ну, это уж слишком сурово. К тому же, чревато злоупотреблениями. Оценкой жизни в целом как счастливой можно оправдать временные несчастья – это то же самое, что "сегодня может быть как угодно тяжело и плохо, и завтра – тоже, но послезавтра… Нет! Если мы говорим о каждом человеке, то надо говорить и о каждом мгновении! ИП: Утопия крепчала, и крепчала… ИО: Ничего подобного! Просто мы говорил о мировых координатах. Если. координата – счастье каждого, то невозможно не только произнести, но и поделать нечто такое, например: «Такие, как Румер, это – не люди. Это живые орудия, Андрей. Используя таких, как Румер, во имя и на благо таких, как Ван, дядя Юра… понимаешь?..» Парадокс в том, что если сегодня Румер – средство для благоденствия Вана и дяди Юры, то завтра Ван и дядя Юра могут стать средством для благоденствия какого-нибудь, например, Фрица Гейгера или того же Румера. Сие и свершилось… И так будет всегда, пока не во имя каждого, а во имя большинства, или меньшинства – это всего лишь разные термины для обозначения избранных, во имя которых все… И вот с этой ступеньки Андрею не представляет труда сделать и следующий неизбежный шаг: «Во имя общественного блага мы обязаны принять на свою ветхозаветную совесть любые тяжести, нарушить любые писаные и неписаные законы. У нас один закон: общественное благо» ИП: Которое такая жефикция, как и «всеобщее счастье». ИО: А вам не кажется, что если бы мировой координатой было «счастье каждого человека в каждое мгновение»", то и сам Эксперимент был бы невозможен?.. Все его павианы, эрозии построек, превращения воды в желчь, выключения солнца и прочие «временные трудности»? ИП: Если бы да кабы… Где вы эту координату проводить собираетесь, оптимистичнейший вы наш?! ИО: Да где еще, кроме как в душе человеческой, в идеальной реальности нашего бытия. Это ведь духовная координата… ИП: Нет, ребята! Так не пойдет! Так мы отсюда никогда не выберемся! Так и будем витать в горних высях – духовные координаты, утопии античные да китайские, капиталистические да коммунистические… Тьфу!.. А вот я вас сейчас мордой в грязь! В дерьмо! «В Ленинграде был холод, жуткий, свирепый, и замерзающие кричали в обледенелых подъездах – все тише и тише, долго, по многу часов…» Что это? Утопия? Антиутопия? ИО: Зачем передергивать? Это же реальность… ИП: А «Град», значит, утопия? ИО: По природе – утопия, по форме – антиутопия. ИП: М-да… и в этой утопии «множество неподвижных тел усеивало бульвар, некоторые дымилась и тлели… Грузовик тронулся… от него ужасно понесло паленой шерстью и горелым мясом. Ковш был загружен доверху, жуткие скрюченные силуэты проплыли на фоне слабо освещенной стены дома, из этой жуткой груды, явственно белея, торчала человеческая рука с растопыренными пальцами… скалил зубы череп, облепленный пучками волос…» Вот вам утопия! Вот зам Новый Иерусалим!.. «Говна-пирога» не хотите ли?.. ИО: Подумаешъ, испугал… Конечно, это не Новый Иерусалим, где «светило… подобно драгоценнейпему камню…" ИП: Ну да, притом, что «город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для: освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец…» А светило что же, в резерве? Вдруг Агнца волк слопает?.. ИО: Неисповедимы пути утопические… «Улицы города – чистое золото, а основания стен города украшены всякими драгоценными камнями…». «Новый Иерусалим» – это утопия-мечта, «Град» – утопия-реальность. ИП: Это что-то новенькое в теорий утопий! ИО: Ничего новенького – «царство божие на земле», которое не сразу строится… Герои «Града» пришли в утопию из реального мира и принесли этот мир с собой в себе. Оттого, извиняюсь, и дерьмо-с «навалено… до самой лампочки». ИП: Что же это за "царство божие", дерьмом заваленное? Ведь обещано было, что «не войдет в него нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни…» АВТОР: Ну, с последним-то все в порядке. Мне Наставник говорил: «Нам ведь нужны не всякие люди. Нам нужны люди особого типа…». ИП: Точно – что ни горожанин, то фашист или комсомолец, псих или шлюха, алкаш или сексуальный маньяк… ИО: А как же – «блаженны нищие духом… ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию. ИП: Но покажи мне «чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл…». В Городе вообще вода кончается!.. ИО: В Хрустальном Дворце – целый бассейн… ИП: Ну, если бассейн, тогда конечно… Да неужели вы не видите, что «Град» противоположен Новому Иерусалиму?! ИО: Так я же и говорил, что по форме – антиутопия… Конечно, противоположен, как город Войны городу Мира на щите Гефеста в «Илиаде», как Сражаевск – Благочестивску в «Меропии», как порочная Атлантида праведным Афинам у Платона, как Вавилон Новому Иерусалиму, как. «Царство божие», которое не от мира сего, – и мир сей… ИП: УФ, наконец-то врубились!.. Град обреченный – это Вавилон! А блудница сия, как известно, «держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою бдудодейства ее». Все там было, по воле Божьей: «И трупы… на улицах великого города… И многие из народов и колен и языков и племен будут смотреть на трупы их три дня с половиною и не позволят положить трупы их во гробы… Жестоки и отвратительны гнойные раны на людях» и прочие известные апокалипсические «язвы», насланные величайшим гуманистом всех времен и народов – Господом Богом и Сыном Его – на упрямых диссидентов своих, стремящихся жить не по Божьему предписанию, а по воле собственной… А многие из народов – это и еврей Изя, и русский Андрей, и немец Фриц, и шведка Сельма, и китаец Ван, и японец Кэнси и т.д., Кто-то из них смотрел на трупы, кто-то трупы делал, а кто-то в трупы превращался… На все воля Наставников… АВТОР: Так… Если Город – это Вавилон, а Вавилон – мир сей, то получается, что прививку мне делали не от утопии, а от самой что ни на есть реальной жизни?! Излечивала от мира сего?.. Ну, уж, говоруны мои, шерсть на носу, мех на ушах… договорились! Массаракш вашу наперекосяк!.. На хрена же тогда весь сыр-бор плавленный?! ИП: Жизнь наперекосяк, вот и миры перекосило… Неужели не видишь, что мир твой материальный – живая Утопия?! Кавардак из моделей Идеала – от павианьего стада до Хрустального Дворца… Так чем же и прививать от Утопии, как не вытяжкой из этой Жизни?! Чем лечить тебя, как не окунанием в твое собственное дерьмо? Откуда же возьмется Новый Иерусалим, если он из Духа твоего должен бытьсотворен, а Дух твой над мусорной свалкой витает? И кто тебя, вонючего такого, пустит в Новый Иерусалим? Он для тех, кому «даны были, каждому… одежды белые…» Никто не пустит… ИО: Однако, в том-то и задачка, чтобы Новый Иерусалим этот возник не для верных рабов, которые жизнь отдали «за веру и бога» и ныне «они не будут уже ни алкать, ни жаждать», а существовал бы для любого и каждого, для тех, кто будет алкать и жаждать, и не в ближайшее тысячелетие, а сейчас: ныне и присно, иво веки веков… ИП: Увы, неразрешимая задачка… Рабы сами не построят – не дано, а любому и каждому не позволят построить, ибо завидно… Не нужны такие, как Изя Кацман, которые докапываются до сути, не желают верить, а желают знать – личности не угодны богам. ИО: Не богам, -а их апостолам… ИП: Ну да, при таких-то апостолах задачка – самому Богу не по зубам.. АВТОР: А какие такие в Городе апостолы? Мужики как мужики… ИП: А вот ты, мин херц, и есть Главный Апостол Эксперимента, да Фриц, друг твой любезный, мурло фашистское. И вот что интересно – случайно ли восхождение по служебной лестнице Андрея Воронина: мусорщик – следователь – редактор – господин Советник? И Фрица Гейгера – до господина Президента, а с ним и Отто Фрижы и Румера?.. И случайны ли смерти Дональда, Кэнси, Денни, Пака?.. А если не случайны, то, значит, и алгоритм, заложенный в «распределяющую машину», далек от генератора случайных чисел?.. Вот Андрей Воронин, еще будучи мусорщиком, уже выбрал свой Путь, сделал пусть маленький, почти незаметный, но Первый Шаг. А для следующего, более заметного, необходимо более заметное социальное положение и «распределяющая машина»• обеспечивает его Андрею… Кто его, апостола, остановит… ИО: А как быть с Ваном? ИП: Ван – отрицание Системы! Ван – это ось, вокруг которой вращается Система! Ван – самодостаточная личность. Все б Эксперимента во имя Вана, вокруг Вана и против Вана!
Часть 3. ДЕЛО О КРАСНОМ ЗДАНИИ
«Оно стояло прочно и уверенно… И Андрей все мучительно пытался понять, что же это за игра, в которую он играет, какая цель ее, каковы правила, и зачем все это происходит…»
ИП: И-э-эх! Шерсть на носу! Из грязи да в князи - из мусорщиков в господа следователи! В стражи закона!.. А законы для тебя, комсомолец ты наш энтузиазнейший, как спиральные галактики для Вана. Законы вообще и законы Эксперимента, в частности. не говоря уж о культуре правозаконности. АВТОР: Подумаешь!.. Учился на астронома – выучусь и на следователя ИП: Ага, как выучились когда-то Рыцари нашей Революции – железные птенцы Железного Феликса… И ты, прилежный наш, учился, наблюдая, как Фриц избивает твоего подследственного Копчика. «С одной стороны, действия Фрица были омерзительны и бесчеловечны, но с другой стороны, не менее омерзителен и бесчеловечен был этот явный бандит, грабитель, нагло издевающийся над правосудием (и конкретно над тобой – Андреем Ворониным), фурункул на теле общества…» Ты понимаешь, что гестаповские методы Гейгера противозаконны, но законы – для людей, а Копчик – «фурункул». «С такой грязной падалью, как этот Копчик, все средства хороши» – это ты, видимо, принес с собой из 1951 года. И легко попал в резонанс с Фрицем Гейгером из I941-го. АВТОР: (мрачно) Фриц… он спас меня, он был мой друг… К тому же, его ставили в пример: «Посмотрите, как работает ваш приятель… Есть мнение, что пора его сделать заместителем начальника уголовного сектора…». ИП: Да? – скажем мы. – А как же «распределяющая машина»? Она что же – побоку? А то, может быть, это мнение Самой Распределяющей Машины?.. Да ни фига! Хрен они положили на эту машину с сельдерейчиком!.. Власть – она на то и власть, чтобы наесться всласть!.. АВТОР: Но Фриц учил только методам – цели передо мной ставили другие Учителя: «Вы на службе, Воронин, и никого не интересует, что вы там предпочитаете, вам поручено дело о Здании… Мы боремся с гангстерами… это хорошо, это нужно. Но опасность номер один -это не они… Антигород… Возможно нашествие… Конец Эксперименту имеет место шпионаж, имеют место попытки саботажа, диверсии, распространение панических и порочащих слухов… среди нас живут люди, прибывшие сюда не рада Эксперимента… Нигилисты, внутренние затворники… Пример: ваш хороший знакомый некий Кацман…». Это было как дома, в 51-ом… ИП: Не надо вешать своих дохлых кошек на шефа – он произносил вслух твои мысли.. И зуб дракона был брошен в плодородную почву… АВТОР: Да, процесс пошел… «Изя Кацман… Болтун. Трепло. Язык нехороший, ядовитый. Циник…». ИП: И в результате: «Румер, горилла этакая, опять перестарался…Сломал ему руку…» И это был второй шаг Андрея Воронина вверх по служебной лестнице, и вниз – по нравственной… ИО: Не так быстро, уважаемый Пессимист, не так быстро. Сначала все не было КРАСНОЕ ЗДАНИЕ. АВТОР: Я должен был разгадать его тайну – ведь пропадали люда… «Оно было действительно красное, кирпичное, четырехэтажное»… И музыка… «какая-то торжественная и мрачная мелодия…» ИП: Похоронный марш. Чего уж там – какая-то… В Ленинграде ты что, не слышал этой музыки? Уши заложило?» Стратег вел свою партию к победному эндшпилю, а ты смылся в Эксперимент – экспериментатор дрисливый… Ты так и не понял, кого хоронили? АВТОР: Теперь понял… Народ… Поколение за поколением… Но я хотел, как лучше! Я, может, и на Эксперимент согласился, чтобы научиться играть! ИП: Верно, ты грозился вернуться: «Мы камня на камне здесь не оставим, а потом вернемся туда, обратно, к себе, и все перестроим так, как перестроили здесь!» Ишь, заявочка на ПЕРЕСТРОЙКУ?.. Спеши участвовать!.. Комитет Спасения ждет тебя… АВТОР: Так что не это все-таки было – Красное Здание? Объективная реальность? Идеальная реальность второго порядка? Бред в бреду?.. Там «все было устроено так, что все надо было делать вовремя или не делать совсем»… Стратег сделал первый ход. Мне ничего не оставалось, как сделать ответный… ИП: Даже, зная, что Игры без жертв не бывает? АВТОР: Я еще не понимал всей серьезности… ИП: Но Вана, в котором для тебя персонифицировалась цель Эксперимента, ты поспешил убрать в наиболее безопасное место. АВТОР: Я думал, что партнер мой – «человек гениальной осторожности, всегда полагавший, что самое ценное – это люди…» ИП: Интересно, какие основания были у тебя так думать? Труп бабушки Евгении Романовны, положенный в штабель трупов во дворе? Или труп отца, утрамбованный асфальтовым катком в братской могиле – это пешки в Немецкой Партии Великого Стратега… Или смерть брата-офицера в Корейской Партии? АВТОР: Но то была война! ИП: Просто, он позорно продул в этой партии. С твоей помощью, гроссмейстер хренов. АВТОР: Не гони фуфло, начальник. Я пацаном тогда был. ИП: Так это в той реальности. А в этой – фигуру, способную стать альтернативой Стратегу, ты пустил под ледоруб… Все. же он был Предвоенкомом с опытом создания новой армии. АВТОР: Так что же, я должен был пожертвовать Ваном?! ИП: Нет, ты сделал свой ход ипожертвовал бабушкой, отцом, братом и еще тридцатью миллионами соотечественников. АВТОР: Чушь! Из-за этого очкарика?.. А сколько он в Гражданскую народу положил, с Танкистом вместе?! ИП: Вот-вот, ты и Танкиста к ногам Вана положил. А он, быть может, был единственный военный специалист, способный противостоять гитлеровскому Генштабу… АВТОР: И без него справились!., ИП: Какой ценой, гроссмейстер?.. АВТОР: Но я не виноват! ИП: А кто же виноват? Изя? Так он еще не родился… Ты же сам понял, что ты, «никакой не противник великого стратега!.. Его союзник, верный его помощник, вот оно – главное правило этой игры!.. Никто не проигрывает, все только выигрывают… кроме тех, конечно, кто не доживет до победы…» Ты не сомневался ни минуты, что это «Великая игра, благороднейшая из игр, игpa во имя величайших целей, которые когда-либо ставило перед собой человечество…» АВТОР: Но я же не смог продолжать!.. ИП: Ерунда! Просто небольшая дурнота от лужи крови под шахматным столом. Ты всегда предпочитал перепоручать «мокрые дела» Фрицу с Румером – им, фашистам, сподручнее, чем тебе, комсомольцу. Хотя ты прекрасно знал, что между «гестапо» и «ЧК» нет абсолютно никакой разницы. Как и между их «национал-социализмом» и твоим «пролетар-социализмом». АВТОР: Как это?! ИО: А очень просто: у тебя социализм для Вана и дяди Юры, от которого они, кстати, убежали, как черт от ладана, а у Фрица – для Отто и Румера. А с экономической точки зрения все «социализмы» -лишь экстремальные разновидности «коллективистской» экономики. АВТОР: Но я же отказался от игры, когда пожертвовал всеми уже мертвыми! ИП: Да?.. Ты дал согласие на их смерть! В Эксперименте, знаешь ли, свои странности со временем и пространством… Дональд в свою последнюю минуту думал о тебе, а ты в это время глушил самогон и кричал: «тоже же мне говна-пирога интеллигенция!». Интеллигенция – дерьмо!.. Ненавижу… Терпеть не могу этих бессильных – очкариков, болтунов, дармоедов…" А интеллигенция – это Дональд, Изя, Кэнси, Пак… И ты, господин Советник по науке, звездный астроном недоделанный, и ты в потенции – интеллигент… Так что, сначала ты убил Дональда, а потом им пожертвовал, будто бы не согрешив… Ведь если ты пожертвовал мертвыми, то откуда под шахматным столом кровь?.. Так что, тактик наш комсомольский, ты отказался не от Игры, а сумел «отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила…». Ты, как доблестный гроссмейстер, не отказался от Игры, а под торопливые реверансы своей блудливой совести: «Не хочу, не могу, не умею…» поспешил продолжить игру в другой реальности… Как настоящий партнер Стратега ты уже дал себе нужную боевую установку: «Надо освободиться от миража… Это чудовищный иллюзион, сооруженный провокаторами, которые стремятся разрушить веру в конечную победу… Распутать этот клубок. Вот мой долг… Все остальное – мираж…» В том числе и муки совести, и понимание того, что «тот, кто первым прервал партию, тот сдался; тот, кто сдался, теряет все свои фигуры…». Ты знал об этом еще когда вставал из-за стола… Знал, что Стратегу нужны все твои фигуры без остатка!!Ибо «кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня… и кто любит сына или дочь более, нежели. Меня, не достоин Меня… Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою рада Меня сбережет ее». Как же ты, «готовый в любую минуту умереть за него, готовый убивать за него…» мог что-то или кого-то пожалеть для него?! Посему и оставил вое свои фигуры – и прошлые, и настоящие, и будущие – Стратегу… Ты, хвост моржовый, согласился и на разлуку с дядей Юрой и Сельмой, и на нелепую смерть честнейшего демократа Кэнси, и на превращение в «падающие звезды» Мымры, Кехады… кого-то там еще – ты всех их отдал с потрохами! АВТОР: Но кому?! Стратег давно умер! Красное Здание исчезло! Игра окончена… ИП: Ой ли?.. Не в Красном Здании Игра началась, не в нем и закончится… Вспомни хотя бы свой неудачный ход Копчикам в дебюте… АВТОР: (вздрагивая) Но тогда я играл с «распределяющей машиной»… И ее ответный ход был страшен… «Сволочь, Копчик, изуродовал меня» ИП: Око за око… А подумай, какую шутку могла сыграть эта «машина» с Гейгером… Вотон и смахнул старые фигуры с доски… Стратег умер, да здравствует стратег! Твоими стараниями… АВТОР: Не судите, да не судимы будете… ИП: Да Бог с тобой, гроссмейстер! Какой суд?! Все закономерно… Раб есть раб… ИО: Неправда! ИП: Да?.. А что он. мог? ИО: Отказаться от игры сразу. ИП: Это как? Отказаться вступать в пионеры, в комсомол?.. Не будьте столь наивны, коллега, мы имеем то, что можем иметь, и ничего другого… Помните красноречивый жест Немого – этот мир замкнут. Из него нельзя уйти. Можно лишь перестать в нем существовать… АВТОР: Ладно, можете плевать мне в морду… Но скажите, всезнающие, что же такое Красное Здание? «Бред взбудораженной совести», как говорил Изя? ИП: Для такого бреда, как минимум, необходимо иметь совесть, а «в коллективистском обществе… там, где существует одна общая высшая цель, не остается места ни для каких этических норм или правил.» (Ф.А.Хайек «Дорога к рабству»). ИО: Я полагаю, что Красное Здание – это фантоматическая установка, образно реализующая состояние души человека на момент вхождения его в здание. Возможность объективного взгляда на себя изнутри… Отличная штука, между прочим! ИП: Фигня! Сия гипотеза не вписывается в Эксперимент, который, как любой эксперимент, есть насилие над реальностью, то есть явление тоталитарное. Ему без нужды самопознание подопытных… Скорее уж эта фантоматическая установка предназначена для гипнотического воздействия на личность… Тогда все встает на свои места. ИО: Кроме Изи… ИП: Именно… Потому что «Кацман умен… Именно потому он и опасен… Такие, как Кацман… нам не нужны…» А посему на каждого Кацмана есть свой Воронин… АВТОР: (погрузишись в воспоминания) Когда я взял его за голову и поднял над столом, он страшно ругался, сравнивал меня с половым членом одного малоуважаемого вьючного животного, брызгал слюной, грозился отбить у меня Сельму и увезти ее в Бердичев на самолете израильских ВВС… Распахнул ширинку на чужое добро, дерьмо еврейское!.. То-то заткнулся, когда Стратег глянул на него с явным интересом… А уж когда еле заметным кивком головы подозвал Фрица и Румера, а те подхватили Изю под белы рученьки, тут наш космополит запел совсем другую песенку и совсем другим голоском: «Ребята, подождите… Ребята, подождите…» А Стратег неожиданно развеселился и вернул Изю на доску… Правда, руку ему уже успели поломать… ИО: Вы что-то путаете, Создатель… Фрицу позвонила вы. АВТОР: «Имеющий уши – слышит…» ИП: Слышит, гроссмейстер, слышит! И видит, чтоэто была. ТА ЖЕ партия, что доказывает неусыпная и противоправная забота Андрея о Ване, которого «взяли» в тот самый момент, когда он «двинул навстречу свою пешку, тихого надежного Вана, который всегда хотел только одного – чтобы его оставили в покое…». Двинул, не спросив на то согласия самого Вана, не оставив его в покое, ибо лучше Вана знал, что для того лучше. Как все коммунисты от Платона и Христа до Горбачева. Ван, оказывается, нарушал «закон о праве на разнообразный труд», выбрасывая повестки с биржи труда в мусор. Это было неподчинение Эксперименту, молчаливая антитоталитаристская революция. Этот маленький человек был личностью, которая желала принадлежать себе, обрести «душевный покой, в мире с собой и со вселенной». А для этого, по его мнению, лучше всего быть там, откуда некуда падать, то есть в самом низу социальной лестницы. Он прошел через наказание и готов пройти еще раз, но не изменить своей философии. Он ощупает «величайшую ответственность» не перед Экспериментом, а перед женой и ребенком… Андрей и его Наставник настолько не понимают Вана, что не видят в Ване единственного настоящего антипода Эксперименту» а лишь юродивого, достойного жалости и забот, которые и проявляют, ни перед чем не останавливаясь. АВТОР: А что я такого сделал? Подумаешь, позвонил Отто… ИО: Вы нарушили закон, хотя могли бы этого и не делать – Ван вас ни о чем не просил. АВТОР: Меня всегда возмущала в нем сократовская готовность выпить цикуту …. ИП: Да не мог он не нарушать закон! Таковы правила Игры. Он и понятия не имел ни в одной реальности о правозаконности и правовом государстве!.. И вообще, тоталитарная власть и правозаконность – вещи несовместные… АВТОР: А что я должен был делать? Отправить Вана на болота? ИП: Ну что ты, господин гроссмейстер… Жизнь Вана в твоих руках… А рука Изи в лапах Румера… Все о'кей… Вана надо было прикрыть. Тебе же точно известно, кого и кем надо прикрыть… А этот «толстовец», пацифист, социал-демократ Кэнси, который считает, что «Вана надо было закатать на болота, если этого требует закон», он еще получит свою «цикуту», согласно закону… АВТОР: Да это все выпендреж!.. Почему же тогда законопослушный Убуката не подчинился представителю Нового Закона младшему адъютору Раймонду Цвирику? ИО: Да потому что тот представлял не Закон, а противозаконную власть… ИП: Убуката был обречен в условиях Игры, когда «выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил»… А вот наш Автор-Редактор не стал останавливать кочергу, занесенную Амалией над плечом Цвирика – ход уже сделан, фигуре – место!.. И прозвучал выстрел, убравший с «доски» Кэнси Убукату… Тогда-то наш «глашатай свободы» и получил благодарственное письмо от Фрица Гейгера… Было за что… АВТОР: Да, было! Что делать, если Фриц был единственным, кто не продался правительственной мафии, кто боролся с коррупционерами .за права трудящихся… ИП: За права одних трудящихся против прав других трудящихся…Зри в корень, Автор задрипанный! Мы уже говорили о том, что тоталитарная система неизбежно порождает свою «тень» – систему отношений, основанных на правилах, отрицающих ее законы, позволяющих игнорировать их. Вообще, есть два способа противостоять этой спидоносице – тоталитарной системе: первый – «теневой», второй – «донный», способ Вана – «лечь на дно» социума, что и делала интеллигенция «реального социализма». ИО: А диссидентство? ИП: Это экстремальная разновидность «тени», нацеленная на противостояние и свержение. Основная же, так сказать, «административная тень» нацелена на симбиоз с тоталитарной системой. АВТОР: Значит, Фриц у нас – диссидент? ИП: Да, в некотором роде. Он. как и Андрей Воронин, попал в Город, когда все места за «господским столом» были ужезаняты… И сразу заявил: «А я не желаю! Я – не насекомое..». АВТОР: Но разве это плохо? ИП: Сказал бы он это своему фюреру!.. Попав в Город, Фриц потерял власть над «низшими» народами и существами и потому сразу же ушел в «тень» частной торговлишки Гофштаттера. Затаившись до поры, собирая силы, сплачивая ряды и изучая слабые места потенциального противника, занявшего его, Фрица, место под солнцем Эксперимента…Фюрер жил, фюрер жив, фюрер будет жить! В душе и делах Фрица Гейгера… Как Сталин – в душе и делах Андрея Воронина… И вот умница Дональд объяснил Фрицу, что Наставники давным-давно потеряли свою власть и контроль над Экспериментом – еще во времена нашествия павианов. Но если тогда контроль был утерян из-за «случайных сбоев» системы, то теперь – ко времени гейгеровско-эрвистского переворота – из-за сознательного организованного противодействия «теневой» системы, которой уже стало тесно в «тени», потому что сшиблись лбами «старая тень» мэра и его команды, якобы стоявшей на страже идей Эксперимента и Наставников, и «новая тень» Фрица Гейгера и его молодцев – Румера, Цвирика и К°. ИО: Однако поначалу от этого «теневого сожительства» рождалась вполне симпатичные детки – многопартийность, плюрализм и если не свобода слова – институт цензоров о оной несовместим – то уж какая-никакая хреновенькая гласность. АВТОР: Почему это от «теневого сожительства»? Сие вполне в духе Эксперимента. ИП: Точное наблюдение, господин Редактор! Наш ИО чересчур оптимистичен, полагая, что в условиях тоталитарной системы возможно появление демократии «снизу» – благодаря развитию «тени» . Нет, коллега, демократия Эксперименту, как голодному Великий пост – только делает его неуправляемым… Другой дело – псевдодемократия, «демократия на поводке» , вводимая «сверху» . Она позволяет «выпустить пары» через иллюзию волеизъявления и гласности, выявить инакомыслящих и излишне активных с тем, чтобы кнутом или пряником нейтрализовать оных выскакунчиков. ИО: И все же демократия «сверху» никогда не возникает без давления демократии «снизу» . И вводит демократию вовсе не сама система, а ее «административная тень» , дабы ослабить давление «тени диссидентской». Но, поскольку симбиоз «административной тени» и тоталитарной системы очевиден, то «диссидентская тень» борется с «административной», якобы защищая законность и справедливость, но целится в Саму Систему, ибо не желает делить свою власть ни с кем. И если приходит к власти не демократическим, а «революционным» путем, то есть через переворот, то имеет результатом новый тоталитаризм. Но этого можно избежать… ИП: Да ни в жисть!.. Псевдодемократия отличается от истинной отсутствием сколько-нибудь действенных механизмов волеиъявления демоса, в таких условиях демократический путь изменения власти – иллюзия! И смута, а значит, и новый тоталитаризм неизбежны! АВТОР: Да заткните же вы, наконец, свои фонтаны, теоретики вонючие!.. Это что же получается – все мои друзья-товарищи, кенты-кирюхи, как один – враги Эксперимента?.. И дядя Юра, подтачивающий его своим фермерством, и Ван, отрицающий его своим дворничеством, и Фриц, борющийся с ним своим диссидентством?.. ИП: И Андрей Воронин, вступивший cо Стратегом в «Игру без правил». АВТОР: Ну, это уж слишком – чтобы я был врагом Эксперимента?! ИП: А кто, собственно, начал фашистский переворот, покончивший со старым тоталитаризмом? АВТОР: Как кто? Фриц Гейгер… ИП: Нет уж, скромник ты наш коммунистический, шиш тебе на палочке… Андрей Воронин начал! ИО: Ну уж, нельзя так категорично… Воронин был всего лишь камешком, сам того не подозревая, вызвавшим назревшую лавину. АВТОР: 0 чем это вы? ИП: А кто направился в мэрию «на рычаги нажимать»? То есть опять искать путей в обход законов Эксперимента… АВТОР: Да ерунда все это, чушь собачья!.. Ведь была, же «тьма египетская» солнце погасло на две недели. Фермеры забеспокоились, в город потянулись на повозках своих вонючих с карабинами да пулеметами, и я сразу вспомнил про Варфоломеевскую ночь…» ИО: Так, может быть, это Фриц твой ненаглядный солнце вырубил? АВТОР: Да где там, слабо ему!.. ИО: Эксперимент сковырнуть не слабо, а солнце – слабо? АВТОР: Все это домыслы… А «реальной была тьма, двенадцатый день стоявшая над Городом, реальностью были очереди перед хлебными магазинами, реальностью было… глухое металлическое позвякивание под брезентом в деревенских колымагах. Реальностью была стрельба…» Вспоминаю я сейчас эту «тьму египетскую» и уже не могу определить, где и когда это было… Сумгаит? Степанакерт? Тбилиси? Баку? Ош? Фергана? Цхинвали?.. Москва?.. Ташкент?.. 1989-й? 1990-й? 1991 -и? 199…-и?.. 200… ?.. – И то же настроение похмельное – «скорее бы все это разваливалось уже к чертовой матери, что ли… И шли бы они в глубокую задницу со своими экспериментами, наставниками, эрвистами, мэрами, фермерами», президентами, демократами, социализмами с человеческой харей и павианьим задом и прочими задрипанными «измами»… Тоже мне, перестройщики великие – элементарного порядка обеспечить не могут: «да здравствует возрождение»! Да здравствует перестройка!.. Тьфу… «А хорошо бы сейчас пойти в мэрию (кто там у них сейчас сидит), взять господина мэра за седой благородный загривок, ахнуть мордой об стол: «Где хлеб, зараза?»… Куда мясо фуганул, тварь?.. А ну, говори, где яйца, а то твои на яичницу пущу?!.. «и под жопу – ногой, ногой, ногой…» ИП: Вот ты, рыцарь резолюции наш, и совершил переворот… Народ-то, конечно, подвалил «качать права», но как точно определил дядя Юра – «народ вша. Сами не знают чего пришли…». Андрей же Воронин четко знает, что ему нужен «заместитель политконсультанта». То-то «ему казалось, что на площади все стихло, и все смотрят на него» – народу нужен лидер, стаду баранов – козел. Господин Редактор и оказался козлом-лидером… На штурм мэрии фермеры пошли не за Гейгером, а за Ворониным. Гейгер всего лишь вовремя оказался там, где надо… В конце концов, и Зимний брал матрос Железняк, а государство возглавил Ленин. Каждому – свое… Только как Железняк не случайно оказался у Зимнего, так и Андрей Воронин – у мэрии. Он туда с первого дня в Городе шел… Как «авангард пролетариата» – к гражданской войне, коллективизации, Гулагу – таковы внутренние законы развития Эксперимента и его Апостолов… АВТОР: Но что было делать?!.. «Тьма египетская» – дерьмо! Хаос – дерьмо! И павианы – дерьмо, хоть к ним и привыкли… Все, кроме Гейгера – он не простил им жидкого кала, которым они полили его первые административные потуги, он брал реванш. И этот реванш – дерьмо кровавое… Но что было делать?.. Как предупреждали древние – греки – и Платон, и Аристотель, и Полибий – после того, как демократия превращается в хаос, в охлократию, приходит Демагог и берет власть у народа в свои руки под восторженно-всенародное «А-a-a!»: «Мы очистили Город!.. Воров – на фонарь!.. Взяточников – на фонарь!..» Долой привилегии!… «Я буду беспощаден! Во имя народа! Я буду жесток! Во имя народа!.. Никаких партий, никаких национальностей! Никаких классов! Каждого, кто проповедует рознь – на фонарь!.. Плечом к плечу… Наше оружие – единство!..» Единый и неделимый!.. Перестройке нет альтернативы!.. И «вспыхнуло солнце!» ИП: Да, вспыхнуло солнце нового тоталитаризма! ИО: Но и Наставники остались… ИП: Э, нет – Наставников Фриц Гейгер отменил, как в свое время отменили «ленинскую гвардию», а потом «сталинскую гвардию», а потом «антипартийную группировку», а потом и Саму Партию Эксперимента… АВТОР: А дальше пошли пронзительно знакомые будни «реального тоталитаризма». Без всяких там «распределяющих машин», а по-нашему, по-советски: “'Гейгер сказал: надо! Город ответил: сделаем!.. Великая стройка – удар по нелюдям!». А за этими плакатами: «Отто обещал – сегодня ковры будут» ИП: Вот именно – все пошло по тому же кругу… Все та же моровско-кампанелловско-энгельсовская всеобщая трудовая повинность на «Великих стройках» с посягательством на уничтожение разделения труда и, следовательно, – некомпетентность, неэффективность, иррациональность экономической системы и все та же «тень» – « Только Румеру обяза- тельно позвони…». А через «тень» – неизбежное «теневое» социальное расслоение – законы социума нa циркуляре не объедешь, ибо объективны, черт их подери!.. «Андрей вдруг как-то очень явственно осознал, что вот он – советник, ответственный работник личной канцелярии президента, уважаемый человек, что у него жена, красивая женщина, и дом-богатый, полная чаша…». Все, как у людей – секретарша, адюльтер в кабинете под шифром – «перемена поз», решение «кадровых вопросов», исходя из личной приязни или неприязни… «А быдло есть быдло…» Сытость, довольство, пустота… От сытости всегда, пустота и тоска – сытее не будешь… АВТОР: Я только одного понять не могу – как это удалось нам с Гейгером в условиях «реального тоталитаризма» с развитой паразитической «тенью» добиться этой пресловутой сытости»? ИО: Ну, Пиночету тоже вроде бы удалось… АВТОР: Пиночет был диктатором в политике. В экономике диктовал условия рынок. А в Городе с его Великими стройками и коврами, доставаемыми через Отто Фрижу, с сельским хозяйством, совершившим скачок от фермерства к рабовладению?.. «Пригоняют мне каждый день пяток тунеядцев из лагеря, воспитываю их трудом… ежели что – сразу по зубам…»-рассказывает дядя Юра. А от такого способа хозяйствования, как известно, Вечный Рим зашатался. Как же Город стоит? ИО: Эксперимент есть Эксперимент… Наставники, знать, подсобили: повысили урожайность, производительность уменьшили аппетиты… Элементарно, если такой Город отгрохали. АВТОР: Пожалуй, только я ничего такого не помню. ИО: А сытость? АВТОР: Да, никто не голодал – это точно.. «Бунт от сытости» помню – это когда Денни Ли себя взорвал у Стеклянного Дома… Истерик. Маньяк. Сопля интеллигентская… Скучно ему, видишь ли… «воя наша работа по повышению уровня жизни – чепуха и ничего не решает… Мы не нашли настоящую цель…Мы «превратили Город в благоустроенный хлев, а граждан Города – в сытых свиней… Быть свинопасом или сытой свиньей, третьего в нашем чавкающем мире не дано…». Дурак! Да где еще он видел мир, в котором едят досыта?! Да все свои тысячелетия человечество стремилось к миру, где едят досыта… Правда, задарма… И в Городе Солнца Ямбулла, и у рахманов, и в Новом Иерусалиме, между :прочим, на недостаток продовольствия не жаловались… Нового мира, видишь ли, так не построишь!.. А как его построишь? Обвязавшись динамитом?.. Идиот… ИО: Да, проблема обозначена… ИО: Как сказал Изя, «неразрешимая проблема» невозможности счастья по разнарядке: «потому что вы отнимаете у людей заботу о хлебе насущном и ничего не даете им взамен. Людям становится тошно и скучно.». АВТОР: Ну, это уке чушь собачья! Мало того, что мы их накормили, свиней этаких, мы еще должны и дух их убогий, можно сказать, отсутствующий, ублажатъ?! Духовная эрекция у них видишь ли!.. Нет, духоборы ползучие, слишком много вы от нас хотите. Предоставили там думать за вас – вот и оставьте .духовные страдания нам, а сами жрите и срите… ИО: А ежели душа болит? АВТОР: Пожалуйста, стишки кропайте, романчики… А то цель им подавай, смысл жизни изобретай!.. Сами. сами, пожалуйста… ИП: Так самим уметь надо, а вы отучили. За что боролись, на то и напоролись… А ведь предупреждали вас, что «власти, управляющие экономической деятельностью, будут контролировать отнюдь не только материальные стороны жизни. В их ведении окажется распределение лимитированных средств, необходимых для достижения любых наших целей… контролируя средства, нельзя не контролировать и цели». (Ф.А. Хайек. Дорога к рабству). Между прочим, в 1944году предупреждали! Не услышали! АВТОР: Так нам такого не давали читать. ИО: Мог бы у Купера спросить! ИП: Не мог! Не дано ему было такие вопросы задавать… Посему вместе с Фрицем и воспитывал рабов, неспособных ставить собственные цели. Теперь, будь добр, отдувайся за них. Как говорил Изя – «вы настоящие, стопроцентные рабы этой массы!» Вот и вперед! Слабо?.. Слабо, потому что вы сами не видите ни цели, ни смысла… Вы сами свиньи, только посытее да покрупнее, – кабаны с клыками… А для чего все? А?.. Раньше-то хоть о «всеобщем благоденствии» и «общественном благе» мечтал, не жалея живота своего, а теперь – коллекция пистолетов да прочих наганов с револьверами. Раньше все во имя Вана и для Вана, а теперь «Ваноз в Городе – сотни тысяч, а советников – всего двадцать». АВТОР: Что же случилось? ИП: Да ничего особенного, просто, ты пришел туда, куда шел во имя Эксперимента, постепенно теряя и предавая его цель и смысл, просто и ясно сформулированный еще сталкером Редриком Шухартом: «Чтобы всем хорошо было!»… Впрочем, ты не виноват – предательство было заложено в самой идее «общественного блага» за счет попрания личности. Одновременно ты уничтожал и собственную личность. Как бы ни была она корява, примитивна, слепа, но она была – со своими ложными, вернее, иллюзорными идеалами и недостижимыми целями – то есть с реальным для нее смыслом собственного бытия… И вот ты обрел тот социум, к которому вела твоя Идея, ока же – Идея Эксперимента. Ты стал тем, кем должен был стать – Слугой народа, берущим за услуги слишком дорогую плату. Прямо по Энгельсу: слуга народа, превращенный природой вещей в его господина… То есть идеалы растаяли, цели остались столь же недостижимыми, как в начале пути, только уже потускнели и потеряли свою привлекательность. Зачем стремиться «осчастливливать» Вана, если «Ван обрел покой… Может быть, это и есть самый счастливый человек в Городе?..» Только ты здесь ни при чем… Предано и продано все, что было дорого, и все, кто были дороги… Умер старый мир Андрея Воронина… И посему в Красном Здании, появившемся под его окнами «…хрустела, осыпавшаяся штукатурка, скрипело битое стекло, чавкала заросшая пушистыми холмиками плесени грязь… и сладковато пахло разложением… Теперь здесь всегда так будет, думал Андрей. Что-то я сделал такое, что теперь здесь так будет всегда…» АВТОР: А что я сделал? ИО: Так и не понял?.. Гроссмейстер… Игра без правил окончилась поражением обоих партнеров – мат получили оба короля… Покончили самоубийством! Ибо, принося в жертву то, что составляет твою человеческую сущность, постепенно уничтожаешь себя… Стратег умер!… Андрей Воронин опустошен… «Одни крысы бегают… Гниль… Все. Конец…» ИП: Хрен тебе! Стратеги не умирают!..
Часть 4. ЭКСПЕДИЦИЯ
«Совершенно невозможно было покинуть все это снова, и совершенно – еще более! – невозможно было остаться среди всего этого»
ИО: И какого черта ты поперся тогда в эту «Великую экспедицию на север»? АВТОР: Бес попутал… В образе Фрица Гейгера. Антигород ему, видишь ли подавай. Сведения у него, видишь ли… Мех на ушах… ИО: С Фрицем все понятно. Как говорил Изя Кацман, этот непотопляемый и вездесущий посланник Комкона в Городе: «миллионный город, лишенный систематической идеологии, должен неизбежно обзавестись собственными мифами…» . Вот он тебя и послал… За туманом… А ты-то на кой фиг согласился? АВТОР: Да от скуки, наверное… Дураком был, дураком и остался, по русскому обычаю. Вот и поперся… Обрыдло все. И Амалия, и Сельма, и Фриц со своим Румером, морда его павианья!.. Да и не думал я об этом. Это потом Изя утешил, что «может быть, вообще вся эта затея только для того и затеяна, чтобы нашелся такой человек? Чтобы прошел он от и до?..». Ерунда все это! Пшик на ветру!.. Вы лучше спросите меня, на кой хрен я прусь на этот дерьмовый север всякий раз, как попадаю в Город? ИО: Ну, спрашиваем. С величайшим интересом. АВТОР: Да потому, сдается мне, что каждый раз надеюсь попасть в Град Вожделенный, а попадаю в Град Обреченный; хочу в Афины, а попадаю в Атлантиду, стремлюсь в Новый Иерусалим, а вляпываюсь в блудливый Вавилон, как в коровью лепешку у порога… И не пойму, отчего так? ИП: Элементарно: не бутылка делает вино, а вино – бутылку. Из своего Реального, ты попадаешь в свое же Идеальное… И вляпываешься! Потому что не коровий сюрприз у Порога, а твой собственный… АВТОР: Но где же выход?! ИП: Нет выхода! ИП: Неправда! Безвыходных ситуаций не бывает! ИП: (иронически) Ну-ка, ну-ка?.. ИО: Выход – за пределами своего Идеального! ИП: Фи! Какая баналыцина!,. Очередного Стратега подкидываете нам в партнеры, оптимистичнейший? ИО: Почему это Стратега? ИП:Ну, какая разница! Бог, Дух, Абсолют, Логос, Идеал – все это ипостаси Стратега, с которым мы вступаем в Игру. ИО: Стратег – это обозначение Воли, лишенной понимания сути Мира, но желающей по-своему переустроить его. Стратег – слон в посудной лавке мира. А Логос, если уж разбираться в терминах, – это постигаемая и непостижимая суть его, мира. Зачем же все валить в одну кучу? Конечно, «игра» неизбежна - это же тривиально, шерсть на носу! Мы живем в мире, Мир – вне нас, мы вступаем с ним в многочисленные связи, то есть в «игру». Но в «игру по правилам», которые нам предстоит познать, а не навязать Миру, как это делают Стратеги. Нельзя навязать Законы, ибо они объективны, то есть «вне и независимо…». ИП: Это материальный мир – вне, а идеальный – он только в нас и существует. ИО: Вот-вот! У каждого свой! Значит, один для другого – вне. ИП:Настолько вне, что один для: другого не существует. ИО: Чушь!.. А любовь, а ненависть, а сострадание, а взаимопонимание?! ИП: Взаимопонимание – мираж, сострадание – мазохизм, любовь – жажда неутолимая… У каждого – свой Город, свой Стратег и свой Наставник. ИО: Вот здесь-то вы, коллега, и неправы! Свой-то свой, да только почему этот свой Город напоминает то Город Солна, то Новую Атлантиду, то Меропию, то Вавилон, то Государство Платона, то Чевенгур Платонова, то ад, то Ленинград?.. Не странно ли, Ваше Пессимистей-шество? ИП: Ничего странного. Сие – тупик, в который попадаешь, сунувшись в этот самый «выход вне себя»… Чужое идеальное, лишившись живительных соков родной почвы, высыхает и из цветущего дерева превращается в уродливую корягу. Я уверен, что в Идеальном Городе Платона субъективное и объективное – было идеально подобрано друг к другу – и «золото», и «серебро», и «железо» – и потому все были счастливы, как и задумывалось. А в нашем восприятии, в нашем Идеальном Город Платона ужасает именно своей чуждостью нам… Увы, мы живем не в своем Идеальном, а в нами искореженном чужом… ИО: Но ведь и Андрей был в таком же чуждом, хотя и им созданном идеальном Городе! ИП: Наконец-то слышу умное слово!.. И значит выход мог бы быть не вне пределов своего Идеального, а именно в нем! В создании своего Идеального… Истине нельзя научить, Истину надовыстрадать… ИО: Значит, выход есть?! ИП: Увы, нет… Миллионнорукий Город не выпускает попавших в него. Живым не выпускает… ИО: Но ведь от Красного Здания со Стратегом Андрей избавился! И от Фрица избавился! ИП: Ага, чтобы самому стать Стратегом!.. Кто он – начальник Великой экспедиции на Север, как не Стратег, распоряжающийся жизнями своих подчиненных?! Со своей армией и тайной службой. Представляющий «как по его приказу сержант выстраивает солдат без оружия в одну шеренгу, и как он… с пистолетом в опущенной руке медленно идет вдоль этой шеренги… как он останавливается перед отвратной рыжей харей Хнойпека и стреляет ему в живот – раз и второй раз… Без суда и следствия. Так будет с каждым мерзавцем и трусом, который осмелится…». А идеальный мир на то и идеальный, чтобы достаточно было представить – и пожалуйста: «кореец лежал науглу, разбросав ноги. лицо у него было чудовищно вспухшее и черное… на правой стороне улицы скорчился еще один труп… на засохших нечистотах валялся Тевосян… вздутой горой громоздился сержант Фогель…» – гора трупов!.. Достаточно подумать: «Провалиться бы зам всем» – И «сверху из голубоватой белесой мглы» низвергнется трактор с остатками экспедиции, сверзившись с «потолка» яйцеобразного пространства этого мира, как и другие «падающие звезды»… Так вызревает Фриц Гейгер, Стратег, Президент… Не зря Наставник предрекал: «Вернешься из экспедиции – будет у тебя и белый», то естъ президентский телефонный аппарат… Ну как, свершилось? Робеспьер ты наш экспериментальный… АВТОР: Судьба не шлюха – от нее не отмажешься. Пришлось… После того, как слоны оставили от Гейгера мокрое место… Нельзя же оставлять Город без власти. Народ не может. Не привык. Дичает, как павиан без ошейника. ИО: А здесь-то ты тогда зачем?! АВТОР: Президентская рекогносцировка… Надо же, в конце концов, разобраться, куда народ вести! ИО: Ну, и?.. АВТОР: Сами видите (показывает на зажавшие ого с двух сторон ЖелтыеСтены) . ИО: Но ведь тебе жестом Немого был дан прозрачный символ – мир в яйце! Твой мир, которому надо созреть для того, чтобы вылупиться. Пройти в своем развитии весь путь эволюции, чтобы превратиться в полноценное живое сущес тво. ИП: Ага, если из него за это время не сделают яичницу… Итак, наш новый Стратег потерпел фиаско – погубил Экспедицию. А почему? ИО: Так получилось. Таков мир. Откуда ему было знать про его странности – дефекты времени, эффекты пространства?.. Если б не дефект времени… ИП: Ну да, если б Ева была мужчиной, а Бог – женщиной… Чушь собачья! Ложь спасительная… Которая никого не спасла… Вспомните, он прерывает партию и оставляет все свои фигуры Стратегу!.. Теперь это свершилось до конца – он отдал последних из тех, кто у него был. Кроме Изи Кацмана,. который был не у него, а у себя – резонерствующие сотрудники Комкона братьев Стругацких Воронину не по зубам… Красное Здание вымерло, но партия продолжалась в иной реальности. Здесь свой дефект времени… ИО: Это дело прошлое – свершилось то, что должно было свершиться. Но при этом происходил еще и другой, духовный процесс – это была «Великая экспедиция на север» в поисках цели жизни Андрея Воронина, а, значит, и ее смысла. ИП: Не было у этой жизни никакого смысла и быть не могло! Тупиковый вариант. Путь самоуничтожения, имевший свое вполне логичное и единственно возможное завершение.., АВТОР: Вы имеете в виду этот идиотский выстрел? ИП: Да. ИО: Выстрел – это завершение внешнего процесса, действительно отработанного, тупикового варианта бытия в первом круге… Для: нас важнее, что одновременно шел процесс самоосознания, понимания, необходимого для следующего круга духовного развития. Процесс поиска действительной цели и действительного смысла. ИП: (издевательски) Как же! Распахнул ширинку! В гробу он видал твою «действительную цель»! Он нашел то, что искал: «Права на власть имеет тот, кто имеет власть… Самозванцев нам не надо -командовать буду я…». Вот тебе! Дерьма-терема – а не «действительный смысл» он искал!», Массаракш ему в задницу!.. А эта его лекция в Пантеоне перед памятниками?! – Теоретическое становление нового Стратега!.. Мало ему мысленно выпустить обойму в живот рядовому Хнойпеку, надо еще философски обосновать его неотличимость от дерьма и свое вправо размазывать это дерьмо по дороге. Величия ему захотелось! Зудит в одном месте!.. ИО: Не брызгайте кислотной слюной, коллега!.. Обыкновенная теория аристократии духа или духовной элиты. Не он, кстати, автор-первооткрыватель. Почитайте древних греков – длиннющий ряд получится! И все имена, как на подбор. ИП: И это означает лишь одно – что наш добродетельный комсомолец дозрел до рабовладельческого мировоззрения… ИО: Дай Бог каждому из нас дозреть до этих гигантов мысли! ИИ: А я, между прочим, не в осуждение. Констатирую, факт естественного духовного процесса при движении по знаменитой ленинской спирали… Идеал, почерпнутый в прошлом, а коммунистический идеал именно оттуда, в прошлое и приводит… А так всенормально: в условиях дефицита материальных благ разделение труда неизбежно, а теория элит – лишь его обоснование. И от первобытного коммунистического сознания до этой теории путь действительно немалый и по восходящей, но… Но у древних греков не было философского презрения к рабам, всего лишь осознание их места в полисном космосе. По Аристотелю раб – член семьи… Хнойпек же с Мымрой чужды и омерзительны Андрею Воронину, пребывающему, согласно его самооценке, над «хаосом, состоящим из половых и пищеварительных органов как Хнойпеков, так и Мымр». АВТОР: А за что же мне их уважать-то, прости Господи! ИП: Уважение – категория особая, не будем о нем. Хотя уважать ты их мог бы за то лишь, что они волокут на себе немалую часть твоего груза, тянут лямку сколько сил есть… Да без Мымры твоя экспедиция и половины пути бы… Ладно… А вот на презрение ты не имел ни прав, ни оснований. Чем твоя роскошная жена Сельма, «шлюха божьей милостью», которую «валяли» все твои друзья, соседи, знакомые и незнакомые, лучше Мымры? Или Амалия, покорно «валявшаяся» по твоему кабинету?.. Чистые?.. А ты бы взял их о собой в экспедицию – думаешь, любая из них не заменила бы Мымру?.. АВТОР: Сельма не дала бы себя «валять», она сама, кого хочешь «изваляет». У нее возможностей на десяток таких экспедиций. Но выбирает она сама! Это человек «свободного мира»! ИП: А тебе в голову не приходило, что Мымра – беспомощный ребенок, нуждающийся в защите?.. В твоей защите, комсомолец Воронин, стратег Воронин… Спаситель униженных и оскорбленных… Ты уже и сам был готов ее «повалятъ». Так чем же ты лучше Хнойпека? ИО: Да тем, что был готов, а не «повалял». Не переступил черту. ИП: И Хнойпек бы не переступил, буде он господином Советником. Авторитет!.. ИО: И все же сталинский комсомолец Воронин в этой лекции о величии дорос до анализа человеческих потребностей, разглядел разницу между естественно-биологическими («пищеварительным и половым отправлениям по преимуществу») и духовными потребностями. Ведь дорос, сукин сын, орленок общипанный. Хотя и не понял, откуда она взялась, эта «третья потребность». А ведь именно она погнала его – этого «Хнойпека товарища Сталина» – в Град обреченный, не мог он уже в Ленинграде своем кастрированном яйцами древко Красного знамени – околачивать! Третья потребность не давала… «Козерога» от него требовала… «Афродиту пеннорожденную»… Ведь думать же начал, тоталитарист-элитарист этакий! Пусть не то и не так… Хотя где критерий?.. Но процесс пошел… Закрутилась машинка… Куда-нибудь вывезет… На простор, так сказать, оперативный… О чем же этому мини-диктатору еще и рассуждать, как не о величии?!.. Главное, чтобы рассуждал… ИП: Ну да, о хнойпекомымренности… ИО: Надо понимать, шерсть на носу, что он презирал эту характеристику человеческой ничтожности не только и не столько как свойство Хнойпека и Мымры, а более всего как свою собственную бывшую хнойпекомымренность, из цепких объятий которой, как ему казалось, он вырвался, став господином Советником и, затем начальникам экспедиции. Поэтому он так безжалостен… ИП: Э-э, нет, мех на ушах, торопитесь… Хнойпекомымренность по Воронину – это «хаос – он же свобода, равенство и братство»… (читай -социальная энтропия!), ибо «человек… хочет делать только то, что ему делать хочется». И посему все тираны, начиная с самого Андрея Воронина и кончая Богом, тем только и заняты, что упорядочивают этот самый хаос, правда, тщетно и ценой большой крови. И Воронин готовит себя в «творцы-организаторы, творцы-выстраиватели-в-колонны, творцы, дары вымогающие и оные же распределяющие». Значит, он презирает, нет – он ненавидит (!) хнойпекомымренносгь не как приоритет естественно-биологических потребностей, а как социальную энтропию, то бишь принципиалъную неподчиняемость человеческую его, Андрея Воронина, указующему персту… ИО: Но неподчиняемость для него – следствие неразумности Хнойпеков и Мымр, их бессилия перед инстинктами, из-за чего для них невозможна жизнь по требованию «осознанной необходимости». Несовместимость «осознанной необходимости» и хнойпекомымренности – вот камень преткновения Андрея Воронина. Впрочем, как и всех остальных социал-утопистов… Но, споткнувшись об этот камень, он прозревает иллюзорность утопических надежд на рациональное упорядочение мира, на подавление хнойпекомымренности, ибо «ничего человек не может и не умеет. Одно он может и умеет – жить для себя. Он даже скрипнул зубами от безнадежной ясности и определенности этой мысли…». ИП: Оттого и скрипнул, что «скучно это, тоскливо, сил нет…» Противно eмy жить с этим пониманием… Значит, он бессилен перед своей хнойпекомымренностью и не может отказаться от своего стремления к «величию» творца-властителя, от богоподобна своего… АВТОР: Ну и болтливыми же я вас сотворил, бракодел! Редактор меня забодай!.. Я так и не понял, хнойпекомымренность – это хорошо или плохо? ИП: Это то, что непреодолимо и тем мешает Андрею Воронину жить. А то, что мешает Андрею Воронину жить – плохо… Хотя я считаю, что вопрос нелеп – такова природа вещей, б частности, человека. АВТОР: Так что же, ее нельзя победить?! И все зря?! ИП: Нельзя! Если не брать в расчет тривиальный способ полного уничтожения носителя социальной энтропии. Кстати, судя по «Откровению Иоанна Богослова», Бог имеет в виду именно этот вариант, уничтожая Вавилон вместе со всеми его носителями хнойпекомымренности, чтобы не путались под ногами, дерьмецы этакие!.. ИО: Да не слушай ты этого пессимиста вонючего! Нет ничего непреодолимого. Иначе род человеческий давно бы вымер… Все дело в путях преодоления сшибки «осознанной необходимости» и «хнойпекомымренности»» А чтоб отыскать истинные пути нужно, массаракш-и-массаракш, понимание Истины! АВТОР: Так точно: эксперимент есть эксперимент, экономика должна быть экономной, дерьмо должно быть дерьмовым… ИО: Ну, если, ты считаешь, что дерьмо должно быть алмазным – подставляй ладони… Но тебе не отвертеться от того, что твой путь есть путь понимания,. Сначала ты понял, птенчик наш желторотый, что потерял цель жизни, потом допер до того, что единственная реальная цель – это жить для себя. И тошно стало… А почему? АВТОР: Да, почему?.. Хотя подожди, не углубляйся. Лучше объясни, сначала – какого черта эти меднолобые, гранитнозадые отвернулись от меня. ИО: А на кой сельдерей, им твои цыплячьи поиски зернышек Истины с соответствующим цыплячьим выпендрежем? Ишь, хвостик свой куцый распустил, яичница протухшая!.. Они уже все петухи… Они, так сказать, отлитая в бронзе петушиность человечества, высеченная в мраморе мания величия… Болезнь духа человеческого. А болезни лекарства требуют, мех на ушах! Им надо успокоительного чего-нибудь про их подвиги, славу и вечную память… Они и по вымершему-то Городу бегали в поисках положенного по статутупиетета… А ты им философию свою задрипанную суешь… Уних же мозгов нет – только бронза с гранитом… АВТОР: Я так и думал. Теперь давай про цели. Почему мне тошно стало? ИО: Так про это тебе Изя правильно сказал: «Тебе же навсегда вдолбали в голову, что ежели нет идеи, за которую стоит умереть, то тогда и жить не стоит вовсе… Ты ведь без поклонения не можешь, ты это с молоком матери всосал – необходимость поклонения чему-нибудь или кому-нибудь…». А ежели жить для себя, то кому поклоняться? И на кой xpeн умиратъ за себя? За себя только жить и остается… АВТОР: А зачем жить? ИО: Молоток! Шерсть на носу!.. Вопрос вопросов!.. Веха в восхождении твоего духа к истине. Веха, завершающая критическую фазу: «Глупую я прожил жизнь, Наставник. Дурацкую какую-то… Болтался все время, как дерьмо в проруби – ни вверх, ни вниз. Сначала за идеи какие-то сражался, потом за дефицитные ковры, а потом совсем уже ополоумел… людей вот погубил…». Это когда величия возжаждал… Кстати, и дефект времени отсюда – время, затраченное на поиски величия – пустое, вычеркнутое из жизни… И Наставник твой онемел по той же причине: Стратег и Совесть, даже Стратег и Самосознание – сущности несовместные. Все сжирает мания величия. АВТОР: На вопрос отвечай, оптимист поросячий, не верти хвостом… Или будешь, как взмыленный Изя, ускользать от ответа, мол, «зачем -это некорректный вопрос. У человека должна быть цель, он без цели не умеет, на то ему и разум дан. Если цели у него нет, он ее придумывает…». А на фига мне придуманная цель? Жизнь гробить- свою и чужую? Нагробился, остохерувимило!.. ИО: Так и я про то же – когда говорил о путях истинных и о понимании Истины… И Кант о том же: «Человек не средство, а цель…» и Протагор: «Человек есть мора всех вещей…» АВТОР: Человек – цель? Это опять жить для себя?.. Онанизм какой-то… На кой для себя? ИП: Отлично, философ! В самое яблочко!.. ИО: Гнилое яблочко!.. Ключ к пониманию в знаменитом афоризме древнего спартанца Хилона: «Познай себя!». Между прочим VII век до н.э., дерьмецы вы этакие!.. Познай, что есть человек и кто есть человек?! Любой, каждый: и Хнойпек; и Мымра, и Андрей Воронин. ИП: Сейчас наш ИО скажет, что, человек есть Космос. ИО: И скажу!.. Но отмечу для таких олухов, как вы, что введенный древними греками образ «человек-космос» неоднозначен: с одной стороны он подчеркивает сложность человека, уподобляя его вселенной, с другой – отмечаетего включенность в мироздание, с третьей ~ напоминает, что человек есть элемент упорядоченности, антиэнтропийности в бульоне Живой Материи, ибо космос в переводе с греческого – порядок. Но это лишь часть концепции, которая дает ключ к пониманию человека как существа многомерного. ИП: Ух ты, ах ты! Все мы космонавты!.. Все это – хрен тертый!.. Можно подумать, что откопать смысл жизни человека многомерного проще, чем обосновать существование человека одномерного! ИО: Можно подумать! Если не заниматься интеллектуальным онанизмом, а добиваться любви Вечной Мудрости и Вечной Женственности – Софии. Потому что смысл существует только у человека многомерного!.. Смысл точки в том, что она – часть тела, но в одномерном мире точки этого смысла не существует. АВТОР: И Мымра многомерная? ИО: И Мымра. АВТОР: И какие же у нее измерения – талия, грудь, бедра?.. Даже этакого я у нее Не заметил… Стерлись, видимо… ИО: А те же, что и у тебя, поводырь ты наш слепенький. Материальные измерения оставим физике, а идеальные - сами в глаза бросаются. Андрей Воронин с Мымрой – часть животного мира и, значит, имеют естественно-биологическое измерение и характеризующие его потребности, дающие о себе знать через органы чувств и инстинкты. Это то, к чему ты пытался свести хнойнекомымренность, только оная тоже многомерна… Но заметь – Андрей Воронин с Мымрой – участники одной и той же экспедиции, то есть некоего социума, и, как таковые, имеют социальное измерение и соответствующие социальные потребности, которые должны обеспечивать комфортное положение их в обществе. Каждому, естественно свое. Хотя в бытность Андрея мусорщиком, а еще более – сталинским комсомольцем, его статус мало отличался от статуса Мымры – его «валял» всякий и даже «распределительная машина». Стремление Андрея к величию и вся его «теория величия» – проявление социальной потребности власти для упорядочения хнойпекомымренности. Противоречие между «величием» и хнойпекомымренностью – есть противоречие социальных потребностей Андрея и Мымры. Приблудность Мымры к экспедиции – тоже следствие социальной потребности в защите от враждебного мира блуждающих статуй. И большая часть исканий Андрея Воронина находится в координатах первых двух измерений. До тех пор, пока он не задается вопросом: зачем? Вот в этот-то момент сие самоходное устройство по преобразованию живой материи в дерьмо и делает первый шаг в третьем – духовном измерении. Тут-то он и заявляет о себе, как о существе космическом – и в смысле вселенной, и в смысле порядка – он хочет познать порядок вселенной и найти свое место в этом порядке. А координаты этого места: цель, смысл, сущность Бытия этой самой вселенной, живой материи в ней, разумной материи, человечества и конкретного человека Андрея Воронина, которому просто позарез необходимо знать, зачем он преобразует дары природы в дерьмо. АВТОР: Ну и зачем? ИО: А затем, чтобы запаслись энергией длямногомерного бытия. АВТОР: А на кой кутем мне это ваше многомерное бытие, да и Хнойпеку с Мымрой за компанию? ИО: Это столь же некорректный вопрос, как вопрос – зачем червяку ползать или птице – летать. Устроены они так. Природа у них такая. АВТОР: Так какая у меня природа – ползать или летать? ИО: А это – смотря на каком этапе застрял зародыш твоей личности, Массаракш ее забодай!.. А вообще-то, давно оказано: «Человек рожден для счастья, как птица – для полета». Такая вот природа у человека – искать счастье и обретать его. АВТОР: Этот твой любимый «чувственный интеграл от многомерного спектра потребностей», что ли?.. Ну-ну… ИО: А к чему эта ирония? ИП: Мысль без иронии, как пища без соли. ИО: И все же. Счастье – хитрая штука. Этакий индикатор оптимальности положения человека в многомерном пространстве Бытия. АВТОР: М -да, формулировочка… Непонятно» кто из нас здесь экс-господин Советник по науке… ИО: Ты – советник у Фрица, а мы – у тебя. АВТОР: Индикатор оптимальности, значит?.. ИО: Ну да… Чем полнее удовлетворен спектр человеческих потребностей, тем счастливей человек… И духовных, заметь, потребностей – это когда он знает, зачем. То есть имеет цель жизни и смысл ее. А чем счастливей человек – тем он человечней. А из человечных человеков, знаешь ли,, образуется их Коллективный Разум – не безумие толпы, которой «овладела идея», а. разум, способный к мышлению… Тут, мне кажется, такая штука: несчастные – каждый тянет в свою сторону, у кого чего болит: у кого – душа, у кого – живот, у кого – чирей на заднице… Какое уж тут коллективное мышление… Сложная интерференция… А счастливый – имеет возможность решить проблемы с пищеварительным трактом, половыми органами и чирьями па заднице, то есть освободиться от них, подчинив своей воле, или удовлетворить, что надежней и. правильней, имеет возможность для такой роскоши, как выбор приоритетов потребностей: то ли пиво пить, то ли стихи читать, то ли с Богом общаться, если такового разыщет. Собственно – именно поэтому он и счастливый! А это уже – обретение внутреннего космоса, то бишь порядка. Пока человек не осознал своих потребностей, не научился управлять ими – он раб их… Человек со своими потребностями подобен сообщающимся сосудам: если падает уровень удовлетворения естественно-биологических, то может не оказаться и духовных – когда человек умирает от жажды, ему не до загадок вселенной. Если у него отнимают любимую работу ~ он может потерять аппетит… То есть спектр потребностей – это единое живое целое. И если не научишься или не имеешь возможности управлять им сам, то это будут делать за тебя: – Стратеги. Зажимать одни трубочки, поддавать давление в другие… Пока потребности человека удовлетворяет не сам человек, а общество, человек – раб общества!.. АВТОР: Все это понятно, мех на ушах! Все это элементарно, шерсть на носу!.. Конечно же, цель – счастье! И я, помнится, стремился к всеобщему счастью, и Фриц, мир мокрому месту его… ИО: Опять двадцать пять!.. Уже и павиан бы понял разницу между всеобщим счастьем и счастьем каждого… А ты все стремишься, сгремительный ты наш… Каждый человек – цель! То есть цель – полнота реализации каждого человека как Человека! И счастье – индикатор близости к этой цели. Ибо именно счастье показывает полноту человечности… АВТОР: Ага, понятно. Это как у Изи: все – дерьмо, и все – дерьмецы, но зато храм культуры на этом удобрении, как шампиньон, даже еще лучшерастет… То есть все потребности – дерьмо, а вот духовные – это да! Это коралл, это яспис с хризолифом и хрисопрасом… Я ему, Изекеилю сопливому, так и сказал, что не по мне, когда меня превращают в «душонку, обремененную трупом»… ИП: И правильно сказал, хрисопрас ему в глаз!.. Духовные потребности ничуть не лучше естественно-биологических или социальных, и наоборот… Этого Изя не понимал, или не хотел понимать. Строители храма ему, видишь ли, свиньи, жрут, видишь ж, наслаждаются, педерасты, пьяницы, шизофреники… Вместо того, чтобы «в одеждах белых» кирпичи в стены храма культуры класть… И не желает понимать, это дерьмо, обремененное душонкой, что кирпичи – его вонючие из наслаждения жизнью и лепятся, в страстях человеческих обжигаются-спекаются до бессмертия! И не ему, деръмоделу, считать бутылки Хемингуэя и лазить в ширинку Чайковского! Личность суверенна и неподсудна никому, кроме себя самой… А ежели ты – жрец, так и жри, что дают. А не нравится – пшел вон!.. «Когда б вы знали, из какого сора…» – в этом и задача творца – делать из дерьма конфетку. АВТОР: Просто он управлял своими потребностями согласно вашему рецепту… И хотел, чтобы строители тоже управляли. А они – фиг ему… ИО: Главное – понять, что все участки спектра потребностей равноценны и едины. Любой перекос – уродлив, лишает человека внутренней гармонии его космоса.. АВТОР: Той самой гармонии со вселенной, которую оберегал Ван? ИО: Именно, именно!.. Равно уродливо и обжорство, и знаменитое «царство мое – не от мира сего», ибо последнее есть обжорство духовное и нарушение гармонии человеческой… «Мир сей» един, как едина христианская Троица: Бог Отец – то есть идея-замысел мира, Бог Сын – то есть мир сей, и Бог Дух Святой – то есть сущность мира, его смысл и цель. Это единый вектор мира, имеющий три главных измерения. ИП: (усмехнувшись) «ти-ли-ли, ти-ли-ли!» АВТОР: (вздрогнув от неожиданности) Так это ТЫ?! ИП: Я это, я… АВТОР: Нет, это ТЫ – «кто-то третий, кто до сих пор всегда молчал, вое тридцать лет молчал – то ли спал, то ли пьяный лежал, то ли наплевать ему было – вдруг хихикнул и произнес одно бессмысленное слово: «Ти-ли-ли, ти-ли-ли!..»? ИП: Почему же бессмысленное? Ты меня понял и натянул нашего общего друга (кивает в сторону ИО) по высшей категории… Молодец, хорошо натянул, со смаком: «А ведь я кое-что понял, Наставник… господин Воронин-второй, совесть моя желтая, резиновая, пользованный ты презерватив…». ИО: Подумаешь, гадость ляпнул… У него вообще словарь на уровне городской канализации. Ассенизатор, что с него возьмешь?.. АВТОР: Так вот вы кто!.. И здесь настигли… Раздвоились, Наставнички, чтоб удобней голову морочить было, свечи вы геморройные. ИО: Ну, я же говорил!.. Лексикончик!.. С ним о Духе, а он… ИП: Правильно – а он бунтует! Ему свободу подавай. Ты его опутал своими измерениями, вот он и дергается. ИО: Неправда! Я ему показал путь к свободе – познай себя! АВТОР: Ну ладно… Хрен с вами, презервативчики отечественные… Поехали дальше к Софии вашей… Зачем все-таки счастье каждого? ИП: Да затем, что счастье обеспечивает гармонию в человеке, гармония в человеках, резонируя, образует гармонию в человечестве, то есть его Коллективный разум, который становится способным познать сущность вселенной – от микромира до макрокосмоса – и на основе этого знания обеспечить гомеостазис – равновесие, сохранение, спасение вселенной или, по крайней мере, ее Идеи, ее Разума, то есть Жизни. Счастье каждого человека – это реализация инстинкта самосохранения вселенной. Если угодно – Бога! Ибо Бог не может быть ничем иным, кроме как единством Коллективного Разума, Коллективной Души и Коллективного Духа Разумной Материи, включающей в себя и человечество. Есть счастливые люди – есть .Бог, нет – Бог умирает… Если счастье превращается в жажду удовлетворения какого-то одного участка спектра потребностей, то Бог становится безумцем, охваченным манией самоубийства – или в обжорстве: «Хлеба и зрелищ!», или – в идейном фанатизме религиозно-утопической нетерпимости к инакомыслию: «ворожеи не оставляй в живых… Приносящий жертву богам, кроме одного Господа, да будет истреблен.» («Исход»). Так что врал тебе Изя: жизнь – не «все прочее», никакие не «строительные леса у стен храма»! Нет в жизни главного и неглавного, первостепенного и второстепенного, и никакого храма, кроме жизни, кроме счастливой жизни каждого – нет! АВТОР: А храм культуры? ИО: Храм культуры – лишь пристроечка к Храму Жизни, часовенка для уединенного общения с собой и с человечеством. АВТОР: Но тогда… Что есть Храм Жизни? Из чего он? ИО: А вот тут Изя тебе точно выдал. Только не совсем о том… Что есть жизнь? – Это Поступок!.. «Сначала поступок, потом – легенда, а уже потом – все остальное», то есть культура. Посему «храм строится еще и из поступков. Если угодно (угодно, но не еще, а только из поступков, ибо любое произведение культуры – Поступок, а если не Поступок, то дерьмо), храм поступками цементируется, держится ими, стоит на них…». ИП: Распятие Xриста – тоже поступок. И уничтожение цивилизаций двух Америк - тоже поступок, и Гражданская война – поступок, и нынешняя резня в Армении, Азербайджане, Грузии, Узбекистане – тоже поступки… Шикарный храм получается, не правда ли, оптимистичнейший вы наш? ИО: Ни хрена не получается!.. Все это – антипоступки – акты разрушения. Поступок же – акт созидания. ИП: Ну да. Антигород, антипоступок, антижизнь, антилюди… Как козлищ-то от агнцев отделять будем? ИО: Да никак. Нет никаких козлищ, нет никаких агнцев – есть люди, счастливые или несчастные. И Храм Жизни то строится, то разрушается, хотя пристройки могут и оставаться в целости. И кому-то они могут нравиться больше, чем Храм – вольному воля.. АВТОР: Но какого же черта тогда Изя перся за мной с Плантации к Башне, от Башни к Павильону, от Павильона к Хрустальному Дворцу, а от него – в пустыню эту проклятущую? Сидел бы в своей часовенке и балдел до опупения – в Хрустальном Дворце были все возможности для общения с культурой… ИО: Тогда ты ничего про Изю не понял. Он же не за произведениями культуры носился по Городу и. вокруг, как павиан запаленный, а за информацией о Храме Жизни – где, кто, как жил и какие поступки совершал… ИП: А что до Хрустального Дворца – так человек никогда не уймется на достигнутом, как бы блаженно оно ни было… Если, конечно, он не совсем уж «нищий духом». Этот проклятый спектр духовных потребностей обеспечит ему шило в заднице, чтоб не засиживался во всяких там Хрустальных Дворцах, а бежал, тащился, полз за ускользающей сутью Бытия. Вечно ускользающей… И обязательно будет то умирать – от жары и жажды в пустыне, то околевать от холода и голода в снежной круговерти, то вляпываться в собственное дерьмо, то попадать под чужие помои… А счастье?.. Счастье – это интегральная иллюзия, горизонт, который, как известно, не существует… Недостижимая цель, конечно, тоже цель, но вряд ли она способна наполнить жизнь смыслом… Смертный не может быть счастлив. А бессмертие – такой не горизонт, как счастье… Так что шагать тебе, Автор ты наш задрипанный, солнцем палимому к недостижимому… Пока не упадет флажок на Твоих Часах,.. А дальше – Пустота, Ничто, Нирвана… АВТОР: Но Город-то останется?! ИП: Нет. Это ведь Твой Город… ИО: Ты его слушай, да дерьма его не кушай – делай поправку на исторический пессимизм… Это чушь собачья, что смертный не может быть счастлив. Как говорил Эпикур: «Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет». Пока строится Храм Жизни – у тебя есть все для счастья, ибо счастье, по Аристотелю, деятельность души. А деятельность твоей души, как струя Великого Потока Жизни, неуничтожима, потому что это означало бы распад, невозможность существования самого Потока… И Город твой не исчезнет – хрен ему с кисточкой, пессимисту вонючему, – хотя это, действительно, Твой Город. Но он станет одним из Городов Мира. Другое дело – захочет ли кто жить в нем? Пересечет ли его «река жизни» или наступит великая засуха – это уже зависит от тебя. Заметь, что идея Храма жизни хороша еще и тем, что за нее противопоказано не только умирать, но и жить за нее. Идея Храма Жизни требует жить для себя. «Каждый день жить, изо всех сил и на всю катушку…» Не за Идею, не ради Идеи, а ради своего счастья жить, жаждая и утоляя жажду своего многомерного спектра потребностей. Жить, сознавая, что твое счастье ~ это цель Мироздания, ибо только в твоем счастье оно достигает своей гармонии, когда родившийся Мировой Разум берет на себя управление Мировым Телом и ведет его по пути, начертанному Мировым Духом. Твое счастье и есть свидетельство того, что ЭТО свершилось, черт побери! ИП: Совсем наш ИО инфандибнулся!.. И растворится «Я» Андрея Воронина – эта незримая капелька разумного праха – в Океане Мирового Духа, и должен будет Андрей Воронин лизать задницу этому Океану за то, что тот его растворил в себе… Старо! Все это уже было. Растворялись и в «царстве божием», и в нирване, и в «идее мировой революции»,- и в идее Эксперимента – «все эти попытки кончались уничтожением Храма, чтобы не возвышался, да отрубанием торчащих над общим уровнем голов..». ИО: Никаких океанов! Херувим твою в матрицу! Никаких растворений!.. Не капля в океане, а мир во вселенной! Система самодостаточных ми ров, связанных всемирным законом тяготения тел, разумов, душ.… Растворение же – смерть Системы… Да, Храм Жизни – у каждого свой. ,L Для себя. Но он может вмешать весь мир… Когда каждый Храм Жизни вмещает в себя все остальные Храмы – тогда и наступает Мировая Гармония. Это и есть счастье… Это и есть Космос… АВТОР: (до этого внимательно вслушивавшийся в страстные монологи собеседников, но к концу поглядывавший на них со все более явной иронией) Ах, вы, Рабби мои махатменные, , Учителя-Наставнички оголтелые, двойнички-сквознячки междустенные, конспекты вы мои зачирканные, отражения вы мои перекошенные, шли бы вы, Массаракш вашу в зеркало, в Станы Желтые, да «валяли» б там Мымр своих, Сельм с Амалъями… А дерьмовый мир – мой до атома, и с рассветами моими, и с закатами. Разберусь как-нибудь с ним по-своему. А корежить его не позволю вам! Кыш!.. (Автор поднялся, растирая отсиженные у костра икры и ягодицы. Посмотрел по сторонам. Справа и слева в глубину Желтых Стен, уходили вереницы обиженных Исторических Оптимистов и Пессимистов.) АВТОР: То-то же!.. Не видите, что ли, солнце в зените… Значит, что-то будет… Расселись тут, навалили дерьма-терема слов с идеями… Действовать надо, Наставнички, действовать!.. Шаг вправо, шаг влево… Стены Желтые… Вперед-назад – все исхожено… Остается только (задирает голову на солнце) Вот именно: остается только в зенит… Э-эх, мех на ушах да вся душа во вшах, где наш не пропадала!.. Вперед и вверх, а там… ведь это наши стены – они помогут нам… (Разувается. Упираясь руками и ногами в стены, как по узкой горной расщелине, медленно поднимается вверх. Вдруг почва под костром начинает вспучиваться, и раздается резкий взрыв, от которого во все стороны летят комья грязи, горящие факелы, тлеющий мусор и слежавшийся снег со льдом. За первым взрывом следует целая канонада, и «русло» между зеркалами «вскрывается» – начинается ледоход.) АВТОР: Уходя, уходи вовремя!.. Ну и картинка!.. (упершись «враскоряку» руками и ногами в Желтые Стены наблюдает ледоход) Что это?.. Да никак мусорка, на которой я с Дональдом сидел!.. Ишь, как сердешную зажало… А это?.. Это же Красное Здание, как атомный ледокол «Ленин»,, распихивая льдины, залитые жидким павианьим калом, спешит против течения… Матушки-Батюшки! А это ж Хрустальный Дворец в дерьме до шпиля!.. А вокруг статуи, статуи… Кто «кролем», кто «брасом», а кто и, по-чапаевски, «саженками»… А это что?.. Да это же «саркофаг» четвертого блока… И еще какой-то саркофаг коричнево-красного мрамора… И кто-то стоит на трибуне, рукой машет: «Да здравствует…»…А следом пешком, «аки по суху», кто-то весь в белом с сиянием вокруг головы, будто в шлеме с подсветкой… И тоже руку воздел… А дальше: головы, руки, плечи, знамена – красные, разноцветные, черные, белые, транспаранты, портреты, хоругви, иконы»… И неумолчное «А-а-а!»… И какой-то крейсер проржавевший пушечкой «пук-пук-пук.»… (Вдруг он начинает дергаться и извиваться между стен) Ой, не могу! Ой, щекотно!.. Кто это?.. Ах, это вы вернулись?.. Кыш, говорю, массаракш вашу вдребедень!… Ой-ей-ей!.. (ИО и ИП, каждый в своем зеркале, меланхолично щекочут босые ступни и ладони Автора) Ой! Не могу! Изверги!.. Ха-ха-ха-а.. (Падает в медленно текущий под ним селевый поток) ИП: «С таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его…». Плю-ух! Буль-буль-буль… ИО: «Так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мертвых в третий день…» Глубже вдох!.. Вдох глубже!..
* * *
«Ну, вот, – устало произнес голосами братьев Стругацких дуэт Наставников. – Очередной круг вами пройден». В световом круге от торшера на письменном столе лежали исчирканные листы рукописи, журнал «Нева» с «Градом обреченным», том Аристотеля, журнал «Вопросы философии» и Новый Завет. Жена в другой комнате строчила на пишущей машинке, как дядя Юра – из пулемета по мэрии. Да телевизор сообщал кровавые известия о гражданской войне между советскими республиками. Стояла Перестройка. – Очередной? – переспросил я. – Очередной, – подтвердил дуэт. « – Папа! Поцелуй меня! – позвал отходящий ко сну сынишка… – Нет, – твердо ответил я Наставникам. – Больше кругов не будет. Мой Город здесь!.. В комнате было пусто. Лишь в зеркальной глубине ночного окна, у которого я стоял, что-то происходило. Я сунулся лицом к самому стеклу. На улице шел дождь. Ливень. Как из ведра…. По асфальту текло и булькало…
Май 1991 г. P.S. Опубликовано в журнале «Звезда Востока» №1, 1992 г.
Последние комментарии
5 минут 58 секунд назад
8 часов 57 минут назад
9 часов 32 секунд назад
2 дней 15 часов назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 21 часов назад