Город павших ангелов [Дэниел Депп] (fb2) читать постранично

Дэниел Депп Город павших ангелов

Уведомление автора:

«Они» — это не они.

«Он», «она» или «оно» — это не вы.

В данной книге любое сходство с людьми, ныне живущими или почившими, следует рассматривать как чистое совпадение и будет воспринято автором как дань его гению.

Джону

В память о летающих братьях Скараманга

Я приехал в Лос-Анджелес в тридцатые, во времена Великой депрессии, потому что здесь можно было найти работу. Лос-Анджелес — магнит для неудачников. Так было всегда. И пусть вы ничего не добились в других местах — здесь у вас есть шансы.

Роберт Митчем, актер

Можно долго мнить себя ковбоем, пока не наткнешься на человека, мнящего себя индейцем.

Кинки Фридмен, поэт и музыкант

Глава 1

Когда фургон свернул с Лорел-кэньон-драйв на Уандерленд, Поттс спросил Сквайерса:

— Ты сколько трупаков видел?

Сквайерс задумался на минуту, морщась, словно сама мысль о мертвецах причиняла ему боль. Поттс решил, что, наверное, так оно и было.

— В смысле в морге или вообще где попало? — наконец уточнил Сквайерс.

Вот такие ответы неизменно бесили Поттса. Задаешь ему простейший вопрос, а этот мудак зависает дня на три и выдает что-нибудь идиотское. Поэтому-то Поттс и не любил с ним работать.

— Господи! Ну да, вот прям так, твою мать, на полу валяются. Твоя гребаная бабуля в гробу меня не интересует.

Сквайерс снова погрузился в раздумья, помогая себе гримасами. Пока он кумекает, можно спокойно за кофе смотаться, подумал Поттс. Ему захотелось звездануть напарника чем-нибудь тяжелым. Но он сдержался, закусил губу и стал разглядывать проплывающие мимо дома.

Видавший виды фургон тащился в гору по крутой извилистой улочке, которой не было видно конца. Сквайерс сидел за рулем, как обычно, потому что любил водить, а Поттс нет. Поттс считал, что нужно быть идиотом или маньяком, чтобы получать удовольствие от вождения в Лос-Анджелесе. А Сквайерс был и тем, и другим. Поттс где-то вычитал, что в Лос-Анджелесе живут больше десяти миллионов человек. И все они буквально полжизни проводят на дорогах. Кое-где машины запруживают все двенадцать полос и несутся со скоростью восемьдесят миль в час, бампер к бамперу, разделенные всего несколькими дюймами. Люди сидят, вцепившись побелевшими пальцами в руль этих кренящихся набок махин из стекла и металла. Будешь плестись слишком медленно — въедут в зад. Будешь нестись слишком быстро — не успеешь остановиться, когда какой-нибудь старый пердун затормозит от своих старческих галлюцинаций и соберет за собой очередь из ста тачек. И выбора не остается. Приходится делать то же, что все остальные, даже если это полный идиотизм. Так что молча повторяешь за ними и стараешься не прикидывать в уме, насколько это все невероятно с математической точки зрения. Такой вот тупой бездумный оптимизм, надежда на то, что продержишься тут больше пятнадцати секунд, что тебя не убьют и не покалечат. С другой стороны, в Лос-Анджелесе каждые пятнадцать секунд кого-нибудь убивают и калечат, так что париться по этому поводу вполне нормально. Ездить по Лос-Анджелесу могут только камикадзе.

Но больше всего Поттса бесило то, что приходится делать вид, будто другие знают, что делают, когда они ни хрена не знают. Посмотришь на физиономии, которые мелькают за окном, и поймешь, что надеяться не на что. Мимо проносится сборище алкашей, перевозбужденных подростков, мамаш, орущих на детей, бизнесменов-гипертоников, орущих в мобильники, старичья, полуслепых, неудачников, которым уже и жить незачем, накачанных амфетаминами недосыпающих дальнобойщиков за рулем многотонных фур с унитазами. Рожи из фильма ужасов — жуть берет. Одно неверное движение — и всем хана. Чтобы переносить такое, приходится врать себе. И это доканывало Поттса. Оптимистом он не был. Отмотаешь пять лет в техасской тюряге — изменишь свое представление о людях. Господи, сколько же на свете психов разгуливает без привязи. Странно, что нам вообще удается просыпаться живыми, не то что по этому гребаному шоссе ездить. Но когда выкатываешься из дома утром, приходится через силу отодвигать все эти мысли в сторону, засовывать в чуланчик на задворках мозга и запирать на ключ. Заставляешь себя забыть все, что знал о жизни, что считал истиной, и делать вид, что люди — все сплошь душки, а не сборище воров, чокнутых и уродов, как на самом деле и есть. И это бесило Поттса. Этот самообман изводил его. И давил на плечи тяжелым камнем, не давая передохнуть.

Поттс взглянул на Сквайерса, который смотрел прямо перед собой, сдвинув брови и изображая умственную деятельность. Сквайерс был огромным, бледным и тупым, прямой противоположностью Поттса. И Поттс почти восхищался им. Его, конечно, раздражала компания этого типа. Мир, думал он, стал бы куда безопаснее, если бы Сквайерс