Волшебная Сила [Валерий Тимофеев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Волшебная Сила




ГЛАВА 1
ВОЛШЕБНЫЕ КАРТИНКИ



Даже если очень старательно искать, и то вряд ли найдутся на всем белом свете такие мальчишки и девчонки, которые не слышали бы сказок и не мечтали о волшебной палочке или о шапке-невидимке, о ковре-самолете или о сапогах-скороходах.

Коська даже во сне видел эти замечательные предметы, совершал с их помощью различные чу-деса: улетал в загадочную Индию или строил не-обыкновенный город, где на каждом перекрестке парки с качелями и каруселями, игровые площад-ки и тиры, детские клубы и театры. Но это было во сне. А взаправду ему оставалось только взды-хать и завидовать могущественным героям сказок.

— Что за скучная жизнь? — жаловался он самому себе. — Никаких превращений, никаких исчезнове-ний. Скоро вырасту и нечего вспомнить будет. Хоть бы какое волшебство! Ну хоть на один де-нек… хоть на один разок…

В третьем классе, где учился Коська, сказки любили все. Но никто не знал больше его всяких невероятных историй, ни у кого не было столько книжек — они лежали на столе и под столом, на стуле и под стулом, на холодильнике и под дива-ном, и даже под подушкой, если вы туда загляне-те, обязательно обнаружите какую-либо сказку. И ни у кого по стенкам детской комнаты не висело столько волшебных картинок. На них были: джи-ны, вылетающие из дымящихся кувшинов, — ка-жется, только попроси и исполнят любое твое же-лание; добрые феи в голубых и розовых платьях с цветами в руках и в волосах; злые ведьмы в ста-рушечьих капотах; бородатые серьезные старич-ки, у которых каждый волосок в бороде волшеб-ный, как волшебны звездные колпачки на головах и сучковатые палки в руках.

Коська мог часами стоять перед этими картин-ками и загадывать, что бы он попросил и как бы он поступил, явись к нему один из этих волшеб-ников. А вечерами, когда темнота выползала из всех уголков комнаты и одни за другими прогла-тывала игрушки, книги и мебель, мальчик прятал-ся под стол и, выглядывая из-за складок длинной вышитой скатерти, ждал — вдруг сказка придет?

Не везло ему.

В тот самый момент, когда, казалось, дрогнула одна из картинок и джин или фея пошевелились и приготовились сойти вниз, его то одолевал сон, то окликала мама, а то хитрый, полосатый как тель-няшка кот Пират с оторванным ухом и подбитым в котовой драке глазом обнаруживал Коську и, схватив зубами за штанину, тянул из-под стола, не забывая громко фырчать и бить длинным и тоже полосатым, как рукав у тельняшки, хвостом об пол.

При таких обстоятельствах конечно же ни одна порядочная сказка не рискнет появиться в вашем доме.

Вы, наверное, сами не раз ожидали подобно Коське и знаете, что все бесполезно — можно до старости просидеть под столом и ничего не выси-деть. Но Коська был упрям. И его упрямству можно только позавидовать. А потому нет ничего удивительного в том, что однажды, когда мама и папа ушли в театр на очередную премьеру, а Пи-рат отбывал наказание в темной кладовке и не мог никому помешать, Старичок-Боровичок оглядел-ся, прислушался — не остался ли кто еще в доме? — и поманил Коську пальцем.

Мальчик, так долго ожидавший этого, не пове-рил и остался сидеть под столом. Только глаза его округлились, рот открылся, а дыхание останови-лось.

— Ну же! — нетерпеливо шепнул Старичок-Боровичок. Он нахмурил брови и негромко топ-нул ногой.

Коська опомнился.

— Сейчас, сейчас, — сказал он и подбежал к кар-тинке. Радостный блеск его глаз не смутил Ста-ричка. Тот несколько раз кивнул головой, помор-гал длинными ресницами и опять прислушался.

Проделав эти совсем не волшебные движения, Старичок-Боровичок мелко затрясся, и Коська ус-лышал тоненький, словно звенели вдали коло-кольчики, мягкий смех.

Он решил для себя: — "Наберусь терпения и по-дожду — будь что будет. Вон сколько ждал и ниче-го, не умер." И он не спускал со Старичка-Боровичка глаз. А тот неожиданно оборвал песню колокольчиков и улыбнулся Коське.

— Ты так долго ждал, так жалобно просил и так хорошо мечтал употребить волшебную силу, если она к тебе когда-нибудь придет, что я не смог больше оставаться равнодушным. — Он опять при-слушался, огляделся и, поморгав ресницами, серь-езно продолжил. — Я решил испытать тебя и дове-рить тебе волшебную силу. Ты сможешь вос-пользоваться ей три раза. Так, как пожелаешь. Я не ставлю тебе никаких условий. Решай сам.

И волшебник замер на картинке, словно это не он минуту назад разговаривал с Коськой и обещал ему, ой, даже подумать страшно!

— А слово! Вы забыли сказать волшебное сло-во! — Коська гладил рукой по картинке, пытаясь разбудить Старичка. — Зачем же вы перестали го-ворить? Ну оживите еще раз! Прошу вас! Ну по-жалуйста!

Боровичок открыл глаза.

— Тихо, тихо, — успокоил он мальчика. — Я ниче-го не забыл, — и вновь повторил все оглядывания, прислушивания и моргания. — Я вспоминаю. Ста-ренький уже, сам понимать должен. У нас в вол-шебном деле, как бы тебе сказать, ничего нельзя перепутать, иначе натворишь такого… ну очень много бед. — Он еще немного помолчал, прежде чем спросил. — Знаешь ли ты беседку в садике за вашим домом?

— Там их две! Большую или старую?

— Старую. Ту самую, где под полом за оторван-ной доской живут семь веселых, похожих на мяг-кие пушистые комочки, щенят.

— Знаю, — признался Коська. — У меня там в тай-нике цветные стеклышки лежат.

— Не о стеклышках речь, — остановил Старичок-Боровичок. — Возле этой беседки растет старый карагач…

— А в его дупле живут два задиристых воробья! — подсказал Коська.

— Да-да, — сказал Старичок. — Но и не о воробьях речь. Воробьи, ну их… пусть себе задираются, вы-растут, поумнеют.

Он понизил голос и пригласил Коську сесть поближе.

— А сейчас слушай внимательно и запоминай. Готов?

— Готов, — прошептал Коська.

Казалось, весь мир затаился. Ни звука не доле-тало до комнаты. Вечные звонки трамваев, отда-ленный грохот завода, визг тормозов машин — все исчезло. Даже маятник на ходиках безвольно по-вис, прислушиваясь к странному разговору.

Волшебник опустился на пень, снял шляпу, обмахнулся ей как веером и заговорил:

— В тот день, а вернее, в ту ночь, когда Кукуш-ка, живущая в ваших часах прокукует двенадцать и еще один раз…

— Так не бывает! — перебил Коська.

Старичок удивленно посмотрел на мальчика и замолчал.

— Я больше не буду! Простите пожалуйста! — взмолился Коська.

— Не бывает, не хочу, не получится… Уф, — за-тряс головой Старичок. — С детства не любил та-ких слов. Кто их придумал? И зачем? Оправдать свою лень? — Он положил свою руку на плечо Коське и заглянул в глаза. — Ты мне веришь?

— Верю, конечно верю!

— Так вот, когда Кукушка прокукует двенадцать и еще один раз…

Коська прикрыл рот рукой, чтобы не сказать еще чего-нибудь обидного для Старичка-Боровичка.

— … спеши в беседку и жди. Да смотри, сиди тихо! Никто не должен ни видеть тебя, ни слы-шать, хотя искать будут очень старательно, а при-слушиваться очень внимательно! Прилетят две совы и сядут на дерево. Если ты пошевелишься, — они улетят. Если ты испугаешься — ничего не ус-лышишь. А если ты ничего не услышишь — вол-шебное слово не воробей, оно не останется сидеть на ветке и дожидаться, пока страх твой пройдет — ты никогда не сможешь совершить даже одно, са-мое маленькое чудо. Совы прилетают в эту бесед-ку один раз в сто лет. И только один раз в сто лет можно услышать волшебные слова.

— Когда это будет? — переспросил Коська.

— Двенадцать и один! Жди!

Сказав это, Старичок-Боровичок вновь помор-гал, огляделся, прислушался, одобрительно кив-нул несколько раз Коське и… исчез вместе с пнем, на котором сидел.

Исчезли зеленая полянка в россыпи ярко-голубых и красных цветов, густой темный лес, простирающийся до горизонта, и все-все, что бы-ло нарисовано на картинке. Остался висеть на стене только чистый лист бумаги.

Закачался маятник, отсчитывая секунды; в комнату прорвались звуки вечернего города; на стенах причудливыми тенями зашевелились от-блески уличных фонарей.

А Коська не знал — верить или не верить тому, что услышал и увидел он в этот вечер в полутем-ной комнате. Так все было похоже на сказку, а сказок, как учили его в школе и дома, на самом деле не бывает. Нет, они, конечно, бывают, но в книжках для маленьких, чтобы дети не плакали. Коське же очень хотелось, чтобы сказки были в жизни.

Он закрывал глаза, вспоминая, как серьезно оглядывался Старичок-Боровичок, как он при-слушивался и моргал, весело смеялся и загадочно разговаривал. И обещал ему волшебные слова.

— Двенадцать и один, — повторил Коська. — Что же это за время такое? Никогда наша Кукушка не куковала больше двенадцати раз, — вспомнил он. — У нее и завода не хватит. Взрослые всегда правы. Ничего волшебного в жизни нет, — с грустью по-думал он и погладил рукой опустевшую картинку. — Только почему Старичок-Боровичок исчез?








ГЛАВА 2
ДВЕНАДЦАТЬ И ОДИН


Сделав для себя малоутешительный вывод, что взрослые всегда правы, остаток вечера Коська провел бесцельно. Ему ничего не хотелось делать. Взял в руки книгу, но и самая интересная сказка, которую он мог читать с закрытыми глазами, се-годня казалась страшно скучной. Включил теле-визор, но скоро его выключил.

— Одни и те же мультики по сто раз показыва-ют, — проворчал он. — Писателей полным-полно. Что им трудно сочинять или не умеют? Вечно на экране этот глупый Слон с простуженным голо-сом и попугай, похожий на разукрашенное яйцо. Интересно, где Слон простудился? В Африке же всегда жарко…

Когда один дома, все из рук валится. Книжки не шли на ум — глаза видели буквы, а до сознания не доходило. Игрушки так и не дождались Кось-ки. И лишь кот Пират, выпущенный из кладовки под "честное слово", угадал настроение мальчика и великодушно позволил погладить свою мягкую "тельняшку", подергать за рваное ухо и поиграть полосатым рукавом, а сам, прикрыв единственный целый глаз, лежал на Коськиных коленях и тихо мурлыкал.

— Если тебе нра-а-вится гладить меня, пожа-а-луйста. Я не про-о-тив. Тем более, что мне самому это нра-а-вится.

Так вдвоем они коротали время, дожидаясь возвращения мамы и папы.

Когда повернулся в дверном замке ключ, Кось-ка выбежал в коридор. Он хотел было уже обнять маму, но его остановило удивленное восклицание.

— Что за чудеса? — спросила мама.

— Ты почему не спишь? — спросил папа.

Они возвращались домой, думая, что сын спит и никто не помешает им поспорить о спектакле. Ведь им так редко удается сходить в театр. А это такой праздник! И всякий раз, покидая сказочный храм искусства, они обещают друг другу прихо-дить в театр каждый месяц, два раза в месяц. Но, конечно же, никогда не выполняют обещание. А жаль. Взрослым не меньше, чем детям нужны сказки.

Коська появился перед папой и мамой, оборвал сказку родителей.

Папа посмотрел на маму, мама посмотрела на папу, оба пожали плечами, вздохнули и вернулись в такую не сказочную жизнь.

Коська, даже если бы и хотел, не смог понять, что с ними происходит. Ему уже расхотелось ко-го-нибудь обнимать и делиться своей маленькой тайной.

Никому до меня нет дела… Только и знают, что гонят. Всем я мешаю. "Иди поиграй, иди уроки учить, иди спать…" Вот возьму и насовсем уйду.

Это неправда, Коську любили и даже очень любили. Но сегодня ему нужно было нечто боль-шее — понимание. Мысли Коськи были в волшеб-ном мире сказки, мысли папы и мамы — в волшеб-ном мире театра. Как непросто им встретиться!

Коська повернулся и тихо-тихо побрел в свою комнату. Рядом с ним, касаясь ног мальчика, мяг-ко вышагивал Пират. А следом шли мама и папа.

Коська опустился на край дивана, зажал коле-нями ладони и грустно разглядывал половичок под ногами. Мама подсела к нему, нежно обняла за плечи. Папа встал у двери как часовой на посту. Он молчал, часовые всегда молчат. Пират и Кось-ка тоже молчали, хоть и не часовые. Пират, вооб-ще-то мог бы и сказать что-то, но знал всего два слова: "мяу" и "мур". А их все в семье выучили наизусть, не повторять же. А мама хотела сказать сыну какие-нибудь хорошие, добрые слова, но никак не могла выбрать — с какого начать.

Она рассеянно оглядела комнату и спросила:

— Зачем ты пустой лист на стенку повесил?

Как же он забыл, что мама всегда все замечает. Теперь надо про Боровичка рассказать. И Коська нехотя ответил:

— Он не пустой был.

— Что значит "не пустой"? — не понял задумчи-вый папа.

— Там Боровичок, и полянка, и лес были нари-сованы, — буркнул Коська.

— И куда же все это подевалось? — спросила ма-ма.

— Не знаю, — признался Коська и неожиданно засопел, готовый вот-вот расплакаться. — Исчезло куда-то.

Мама прижала к себе сына, улыбнулась и ска-зала весело.

— И из-за этого ты расстроился?

Коська кивнул.

— Ну и пусть исчезает, — попробовал пошутить папа. — А ты новую картинку повесишь, еще луч-ше этой.

Но мальчик решительно отказался.

— Пусть эта висит.

— Пустая?

— Он все равно придет! Я буду долго-долго ждать, всю жизнь! До старой старости! И дож-дусь!

Коська пристально вглядывался в лист, словно надеялся, — сейчас начнут появляться очертания леса и полянки.

Папа стоял, стоял; ему надоели эти рассусоли-вания и он сказал строго:

— Хватит сказки рассказывать. Посмотрите на часы! Спать давно пора! — И, выходя из комнаты, напомнил. — Завтра на один час раньше вставать.

Пират вспрыгнул Коське на колени, поднял вверх свой полосатый "рукав" и глянул хитрым глазом в лицо мальчика.

— Мяу, — только и сказал он, и стукнул "рука-вом" по плечу, но Коське этого вполне хватило, чтобы заподозрить в последних словах, сказанных папой, что то необычное.

— На один час раньше? — заглядывая папе в рот, переспросил он.

— Завтра начинается летнее время, — просто объ-яснила мама, словно то, что она знает, непремен-но должны знать все. — Стрелки всех часов пере-ведут на один час вперед. Было двенадцать, ста-нет один час ночи.

— Мяу, — вкрадчиво протянул Пират, как бы спрашивая: — "Ну, что ты теперь скажешь?"

Коська склонил голову на левое плечо.

— Двенадцать! — весело произнес он и быстро перевел ее на правое плечо. — Час.

Сегодня переход на летнее и зимнее время де-ло привычное. А в жизни Коськи это было в пер-вый раз, и значит, необычное. А во всем необыч-ном при желании всегда можно усмотреть вол-шебное, особенно если только и делаешь, что мечтаешь о нем. Еще и Пират подливает масла в огонь. — "Ага, рядом!" Ну как тут не поверить и не повеселеть?

Размышляя, он еще несколько раз повторил качания головой, не забывая произносить: — Две-надцать — час! — и, радостный, пожелал маме:

— Спокойной ночи!

Ему очень хотелось остаться одному. Кажется, сбывается! Сказка, наверное, уже притаилась за дверью и ждет, когда же ей позволено будет вой-ти.

Пират полностью поддерживал мальчика, уда-рял хвостом по его руке. Он раскрыл было рот, тоже сказать: — "Спокойной ночи", — но передумал и только зевнул, и, подняв свой полосатый "ру-кав", очень важно пошел рядом с мамой — прово-дил ее до двери, а когда щелкнул выключатель и в комнате Коськи стало темно, зеленый светофор-ный глаз Пирата проплыл до кресла и, сверкнув, погас.

— Мяу, — сонно произнес кот.

— Жди, — послышалось Коське.

И он принял твердое решение не сомкнуть глаз. Но решить — это одно, а не сомкнуть глаз — это другое. Особенно после уроков в школе и до-машних заданий, игр на улице и скучания в оди-ночестве. По этой простой причине, когда Кукуш-ка выглянула из своего окошечка и приготовилась отсчитывать полночь, она увидела, что мальчик самым непростительным образом спит и именно в этот волшебный час.

— Ку-ку! — начала отсчет Кукушка.

Но ее кукование не произвело на Коську ника-кого воздействия. Пират же, хоть и считал себя умным котом, во времени разбирался не очень. Зачем ему? Коты часов не носят, на работу им спешить не надо, значит и арифметикой голову забивать ни к чему. Кукует? Ну и пусть себе куку-ет, раз ничего больше делать не умеет. Дармоед-кой не назовешь — есть-пить она не просит. И ме-шать никому не мешает — привыкли.

— Ку-ку! — повторила Кукушка громче и с каж-дым разом вкладывала в голос все больше и больше силы, а одиннадцатый раз прокричала по-добно отдаленному пушечному выстрелу, кото-рый тут же подхватило эхо.

Коська даже не пошевелился.

Кукушка в раздумье притихла и почесала дере-вянным крылом деревянный затылок.

— Вот ведь проспит, а завтра плакать будет, — пожалела она и впервые за все годы, что жила в часах, покинула свое место. Оттолкнувшись от окошечка, она расправила крылья и, пролетев че-рез всю комнату, мягко опустилась на подушку возле Коськиного уха.

— Ку-ку, — уже охрипшим голосом прокуковала она в последний раз.

В темной комнате мелькнула еще более темная тень, и с криком "мяу" упала на подушку. Это Пират, следивший за Кукушкой, накрыл ее в на-дежде полакомиться. Но добыча пахла сухим де-ревом, пылью и немного машинным маслом. Кот покатал ее по подушке, разочарованно фыркнул и скинул ударом лапы с кровати.

Кукушка встряхнулась, погрозила коту и, оби-женная таким грубым обращением, вернулась в свой часовой домик.

От этой бездумной выходки Пирата Коська и проснулся.

— Ты чего, котик? — сонно спросил он, затаски-вая под одеяло обманувшегося Пирата.

— Мяу, — ответил кот и повел головой в угол, откуда по комнате рассыпалось мерное: "тик-так, тик-так, тик-так."

Стрелки на часах, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то шептались возле цифры "12". Вот они договорились. Маленькая стрелка оттолкну-лась и перепрыгнула сразу на единицу. Она огля-нулась и махнула рукой — большая стрелка кивну-ла ей и медленно поползла вдогонку.

Кукушка оповестила всех, кто мог ее слышать, о перемене во времени и скрылась в часовом до-мике. Коська проснулся, значит можно с чистой совестью отдыхать.

Мальчик, как завороженный, смотрел на ти-кающие часы.

— Двенадцать и один! — прошептал он. Весь его сон пропал в одно мгновение.

— Мяу, — согласился с ним Пират, схватил зуба-ми одеяло и потянул его с мальчика.

Коська торопливо встал, оделся потеплее и, стараясь не шуметь, прокрался к двери.

Кот не отставал от него ни на шаг.



ГЛАВА 3
В БЕСЕДКЕ


Коська шагнул из освещенного коридора в гус-тую темноту, охватившую его холодом и страхом, и остановился. Первой мыслью, мелькнувшей у мальчика, было страстное желание поскорее вер-нуться в свою комнату, укрыться с головой теп-лым одеялом и крепко-крепко уснуть. Он повер-нулся назад и протянул руку к двери. Что-то мяг-кое коснулось ноги. Коська вздрогнул. Сердце его забилось тревожно и крик, уже готовый сорваться с мгновенно пересохших губ, замер.

— Пират! — догадался он. А догадавшись, успо-коился, а может просто ему стало стыдно за свой страх, или присутствие кота придало силы, и Коська, раздвигая плотно развешенную темь, ре-шительно зашагал в ту сторону, где находилась беседка. Нет-нет, а он останавливался, раздумы-вая, что самое время повернуть назад, но в тот же миг непременно чувствовал прикосновение Пира-та, словно подталкивавшего мальчика, улыбался и уверенно шел дальше.

Днем дорога не заняла бы у него и пяти минут. Но в ночи не только расстояния имеют удиви-тельную способность удлиняться, но и время са-мым непостижимым образом из пяти минут пре-вращается, как вам кажется, в целые двадцать пять.

Коська уже много раз мог подумать, что он сбился и идет совсем в другую сторону, все равно, сколько не приглядывайся, ничего не увидишь. Но здесь невозможно было сбиться. От его дома до беседки с карагачом вела одна единственная дорожка. По краям ее тянулся маленький дере-вянный заборчик, ограждающий ровные ряды кустарника из акации, вишни и шиповника. Да и Пират не собирался двигаться в обход и непре-менно наставил бы Коську на верный путь.

Если бы в этот поздний час светила луна или хоть одно окно бросало во двор свой зовущий свет, словом, было бы чуть-чуть посветлее, Кось-ка увидел бы за каждым кустом притаившихся чудовищ, леших, кощеев и разбойников, которы-ми кишат многие сказки, но даже руки своей воз-ле самого носа не мог он разглядеть, а потому шел и шел вперед, пока не споткнулся о деревянный порог беседки.

Тихо заскулили потревоженные щенята, серди-то фыркнул Пират; и снова ни единого звука не разносилось вокруг.

Коська прополз через беседку и спрятался в углу под широкой скамьей. Над ней давно облю-бовала себе место ветка карагача. Здесь она пря-талась от жаркого солнца и пронзительного ветра, и здесь она укрывала за густой листвой в летнюю пору играющих в прятки детей. Сейчас, когда ли-стья еще не пробились из слегка набухших почек, она устало повисла и дремала.

Укрытие было надежным.

Сове, которая ночью видит лучше чем днем, не удастся заметить ни Коськи, затаившего дыхание и прижавшегося к холодной стенке беседки, ни Пирата, плотно прикрывшего светофорный глаз, но чутко навострившего и рваное и целое ухо.

Чтобы не заснуть, Коська уже десятый раз дос-читал до ста, когда услышал тяжелое хлопанье крыльев. Через мгновение ветка над ним качну-лась и дважды, с короткими промежутками в воз-духе проплыл тихий вздох.

— Уф… уф.

В ответ еще раз захлопали крылья и вторая со-ва опустилась на ветку, еще ниже наклонив ее.

— Уф-ф… уф-ф, — поприветствовали совы друг друга.

— Как долетела, сестрица Бу?

— Устала немного, сестрица Гу, а путь не бли-зок.

— В нашем возрасте не мудрено устать. Я мо-ложе тебя на сто лет, и то притомилась.

— Посидим, отдохнем, да и в дорогу. Рассвет не должен застать нас в городе.

— Сейчас бы не помешало подкрепиться хоть самой маленькой мышкой, — напоминание о доро-ге пробудило острое чувство голода.

— Разве найдешь ее в городе? Здесь на каждый даже малый куст по одной кошке приходится. И, хотя мышей ловить они давно разучились на сы-тых домашних харчах, мыши в этом до сих пор сомневаются и предпочитают жить в поле или в лесу.

— Что верно, то верно, сестрица Бу, — ответство-вала полуглухая сестра. — И я, сколько не пригля-дывалась, нигде не заметила ни мышек, ни кошек.

— Сегодня все должны спать в своих домах и норах — об этом позаботился сам король Филинов.

— Но все равно, давай-ка осмотримся еще раз внимательнее.

— Давай осмотримся, — согласилась сова. — То, что я сообщу тебе, сестрица Гу, ни одна живая душа не должна услышать. Ты проверь в той сто-роне, а я проверю в этой.

Совы облетели вокруг беседки и карагача, за-держивая взгляд на каждом подозрительном предмете, и снова опустились на ветку.

— Никого не заметила?

— Никого. А ты?

— И я никого. Вот и славно. Теперь слушай. Наша ученейшая из всех наиученых прабабушка прочитала в ненаписанной книге чудес еще одну страницу.

— Как же она прочитала в ненаписанной книге, если ее еще не написали? — спросила Гу.

— Не наше дело, — ответила Бу, она не привыкла задумываться. Сказали — прочитала, значит так и было. — У них, у шибко ученых, свои причуды. А ты слушай и не перебивай. Так вот, она передает королю Филинов волшебные слова. Они будут действовать целый год, пока прабабушка не про-чтет следующую страницу и не отыщет новое чу-до.

Сова встряхнулась, собираясь с мыслями, по-правила перышки под крылом, наконец решила произнести главное.

— Она узнала, — какое-то даже не движение, волнение воздуха насторожило ее. — Не кажется ли тебе, сестра, что здесь кто-то есть? — спросила Бу, прислушиваясь. — Слышишь? Шорохи под бесед-кой.

Коська похолодел. Но не от страха, нет. Он ис-пугался за тайну. Вдруг совы решат сменить ме-сто и тогда пропадай волшебные слова.

— Успокойся, сестра, — махнула крылом Гу. — Под беседкой живут семь щенят. Они ворочаются во сне. Но даже если они и не спят, нам нечего опасаться. Они еще совсем маленькие и глупень-кие — ничего не поймут и никому не расскажут.

— Мне трудно успокоиться, — призналась стар-шая сестра. — Великая тайна! Иди-ка, посмотри в беседке, а я пока дух переведу.

"Это конец," — подумал Коська и сжался в ко-мочек.

Гу расправила крылья и сделала круг, обозре-вая беседку. Из-под скамьи выскочил Пират и ки-нулся на сову, но промахнулся и убежал. Гу вер-нулась на место.

— У, котище блудливый, косоглазый, общипан-ный! — проворчала она. — Не будь я так занята, по-выщипала бы ему остатнюю шерстюку.

— Не поискать ли нам другое, более надежное место? — предложила Бу.

— Зачем? Здесь мы все проверили и можем при-ступить к разговору. На новом месте снова прове-рять? А у нас нет времени. И потом — эту беседку назначил сам король, а он знает, что делает. Дове-римся ему, сестра, и продолжим.

— Уф-уф… Что-то мне тревожно… предчувствие беды…

— Стара стала…

— Ну ладно, будь по-твоему. Слушай и запоми-най:


Я называю волшебное слово.

Слово для доброго, слово для злого.

Кто им владеет,

Тот силу имеет.


— Бу-бу-бу, — бубнила Гу, повторяя вслед за се-строй.

— Запомнила?

— Бу-бу-бу… Запомнила, — ответила Гу. — А ка-кую силу?

— Останавливать время.

— Время?

— И не только время, — пояснила Бу. — Все-все остановится. И река, и тучи в небе, и гроза, и са-молет.

— Даже самолет?

— Даже самолет.

— И не упадет?

— И не упадет.

— Мне бы такие слова, — мечтательно вздохнула Гу.

— Но-но, без глупостей, — предупредила Бу. — А теперь самое главное. Время остановится для всех и для всего, кроме того, кто соединит стрелки ча-сов и скажет волшебные слова:


Вы устали, — отдохните,

Я за вас побегаю.


— Бу-бу-бу… Все?

— Три раза можно остановить время. Только три раза. Но помни! Моя прабабушка уже забыла волшебные слова. Сейчас забуду и я. Ты пере-дашь их королю Филинов и тоже забудешь. Но если кто-то услышал или услышит их раньше ко-роля Филинов, он станет обладателем волшебной силы! Тогда нам не несдобровать. Смотри, не проболтайся! Лети, не раскрывая рта и не оста-навливаясь ни на мгновение! Вперед и только вперед! Одна лишь смерть может оправдать твою задержку, но, к счастью, тебе еще рано о ней ду-мать. А теперь — в путь!

— Уфф-уфф, — простились совы и, тяжело хло-пая крыльями, полетели в разные стороны.

А Коська еще долго лежал без движений.

Где-то вдалеке пробежал, отстукивая по рель-сам утреннюю песенку, трамвай; в одном, затем в другом окне вспыхнул свет и вычертил на земле неровные четырехугольники; заворочались, пред-чувствуя наступление утра, щенята. И лишь тогда мальчик покинул свое убежище, отряхнул пыль с одежды — пуговица с куртки сорвалась и запрыга-ла по доскам; Коська не стал искать — и побежал домой.

Так любитель сказок и поклонник всех вол-шебников девятилетний Коська из третьего "Г" класса и сам стал волшебником. Он считал себя наисчастливейшим человеком не только в своем классе, но и на всей земле. Ему захотелось сразу совершить такое великое волшебство, чтобы оно сделало каждого почти таким же счастливым, как и он. Заметьте — почти. Даже среди счастливых он хотел оставаться наисчастливейшим. И Коська мучительно перебирал в голове различные чудеса, которые можно совершить для всех. Но чем больше он думал, тем яснее понимал, как мало может. Хоть он и волшебник, а умеет только ос-танавливать время, да и то всего три раза. А тремя остановками стрелок не сделаешь всех счастли-выми. Да и для себя надо что-то совершить. Кому дана волшебная сила? Ему, Коське! И думать надо прежде всего о себе. Три раза на всех не разде-лишь. Никто и не заметит. Никто и спасибо не скажет. Нет! Тратить зря волшебство он не соби-рается! Это Боровичок виноват, что доверил ему так мало. Мог бы подарить волшебную палочку — взмахнул ей и раз — все готово; получай в упако-вочке. Или Джина. Это тоже как волшебная па-лочка, только не совсем удобно вечно таскать с собой кувшин или лампу. Джин это из древних времен. А волшебная палочка — чудо современной техники!

Вы не подумайте, что Коська эгоист или про-сто жадина. Нет, он хороший мальчик. Но с ним приключилась такая необычная история, что еще неизвестно, как на его месте поступили бы вы. А потому, давайте не будем делать поспешных вы-водов — они чаще всего бывают не верны, — а луч-ше подождем — что дальше будет.



ГЛАВА 4
ПАРОЛЬ



Разрезая широкими крыльями прохладный предутренний воздух, летела сова Гу над лесами и полями туда, где звезды ярче, небо темнее, а ночь гуще — на запад. Как ни старалась она перегнать стремительно приближающееся утро, как ни то-ропилась, солнце летело быстрее. Вот оно робко высветило уголок неба за ее спиной, вяло пере-ползло на высокие крыши домов недавно покину-того совой города, и уже заиграло веселыми зай-чиками в лужах и ручейках, покрывшихся за ночь тонкой узорной корочкой льда; отразилось от них как от зеркала и разлилось вокруг прозрачным голубым светом.

Лес ожил.

Птицы спросонок еще не вылетали на поиски мошек и личинок, дружно сидели на ветках де-ревьев и кустов — приветствовали солнце и делали зарядку крыльям и хвостам; белки и зайцы умы-вались пушистыми лапками, опасливо поглядывая по сторонам — не крадется ли охотник по их душу; бесцеремонно трещали сороки, рассказывая всему лесу увиденные сны и пересказывая каждая на свой лад ночные новости; лениво каркали лени-вые вороны; по кустам к своей норе пробиралась с ночной охоты рыжая лиса, оставляя на колючих ветках клочья ненужной выгоревшей шерсти.

Утро.

Ничего не поделаешь, против законов природы бессильна и сова. Надо прятаться от любопытных глаз.

Выруливая хвостом, опустилась она ближе к земле и замелькала между деревьями. Это удли-нило ее путь, но сова, задевая крыльями кусты и ветви, упорно пробивалась вперед и вперед. На-глые сороки погнались за ней, затеяли игру, — им хорошо, они выспались и отдохнули. Да и нахо-дились не на работе, потому и дразнились, потому и приставали.

— Сова — сова! Пустая голова!

— Сова — совушка! Дырявая головушка!

— Мышеедка!

— Крысоловка!

Но сова, помня приказ старшей сестры, молча выслушивала обидные окрики трещоток, а про себя думала: — "Погодите, выполню задание — раз-берусь с вами!"

Сорокам стало неинтересно — если бы сова хоть разок огрызнулась, они бы ей показали! А она ле-тит себе и летит, как заведенная игрушка. Или трусливая, или совсем глупая? Ну ее, такую скуч-ную, пусть проваливает.

Силы Гу были уже на исходе, когда наконец добралась она до заветного безжизненного леса. Здесь, среди безмолвия и мрака, среди густых бо-лотных туманов, сырости и косматых болотных кочек, отыскала она самое толстое, самое старое и самое скрипучее дерево. Дерево это, как и все его собратья вокруг, за долгую жизнь утратило снача-ла листву, затем ветки, на которых некогда зеле-нела и шелестела от малейшего дуновения ветерка эта листва. За ними наступил черед облетать тол-стой коре в частых и глубоких морщинах. И те-перь стояло оно, мрачно поблескивая высохшим стволом в уродливых сучках, лишенное всех пе-речисленных прелестей и даже своего законного названия.

Но сове не было до всех этих зеленых нежно-стей никакого дела.

Она сделала широкий круг, заходя на посадку, проверилась — нет ли за ней хвоста, — увидела только свой собственный, деловито сообщила принимавшему дежурному свой порядковый но-мер и, прицелившись, нырнула в темное дупло.

Это был тайный вход во владения Фили Перво-го — короля всех лесных филинов и больших и ма-лых сов.

— Стой! Кто идет? — остановил ее грозный часо-вой.

— Свои, — буркнула Гу.

— Пароль скажи, а? — попросил часовой.

— Чего спрашиваешь? Сам не знаешь? — рыкну-ла на него сова.

— Не знаю, — честно признался часовой. — Мне не сказали, я новенький.

— Скучно без пароля стоять?

— Ой, скучно!

— Знаю, сама такой беспарольной была.

— А сейчас парольная?

— Еще какая! — сова от важности задрала голову так высоко, что едва не опрокинулась на спину.

— Может, скажешь, а?

— Король, — сжалилась и раскрыла ему тайну Гу, и добавила уже строгим голосом. — Я с задания, давай мне почетный эскорт.

— А у меня ничего нету, — растерялся новичок, для убедительности выворачивая огромные кар-маны. — Видишь, пусто! Меня поставили на пост и велели пароль спрашивать. А давать ничего не велели.

— Идиот! — рассердилась сова. — Прикажи кара-ульным, пусть проводят меня к нашему королю! Вот скажу ему, что ты такой тупой, никогда но-вый пароль не узнаешь, никогда не станешь офи-цером!

— Смилуйся! Не выдавай! Я старательный, ис-полнительный. Просто я приехал из деревни… то есть из таежного глухого леса. Я не глупый. Я темный, в школе не учился, телевизор не смотрел, в бане только один раз мылся, когда крестили. И то чуть не утопили.

— А надо было, — смягчилась Гу.

Слуги короля — важные и молчаливые филины — помогли обессилевшей родственнице и провели ее по бесчисленным ходам, поворотам, лестницам вниз и лестницам вверх, через потайные двери в королевский кабинет.

Это была просторная зала, похожая на таинст-венную пещеру. Освещалась она трухлявыми гнилушками и захваченными в плен светлячками. На возвышении стоял трон, но не такой, какие бывают у всех королей — мягкое кресло с высокой спинкой. Этот трон имел необычную форму. Два толстых бревна и перекладина — как турник для гимнастических занятий. Над перекладиной по-лог, сплетенный из листьев камыша. Столбы ук-рашены резьбой. Здесь были сцены из насыщен-ной событиями жизни Фили Первого: король за-нят важными государственными делами; король встречается со своим народом; король работает. Но больше всего было сцен королевской охоты: король выслеживает полевых мышей; король ло-вит добычу; король стоит, увешенный добычей; король лакомится пирогами из мышиных хвости-ков и рагу из мышиных лапок.

Здесь, среди таких приятных любому филину картин, Филя Первый отдыхал и обдумывал госу-дарственные дела.

Слева от трона стоял длинный стол, завален-ный важными и не очень важными бумагами, сек-ретными картами и любимыми книгами короля. У стола стояло рабочее кресло.

Справа от трона шкафы и полки с книгами; де-ревянные фигуры предыдущих королей и совет-ников королевской династии. На стенах картины, ковры и клетки со светлячками.




ГЛАВА 5
КОРОЛЬ ФИЛИНОВ



Не успела сова доковылять до трона, прилетел сам Филя Первый — крупный, наряженный в бога-тое темно-коричневое с золотым отливом опере-ние филин.

— Мой король, — доложил оторопевший от вели-кой чести лицезреть своего повелителя слуга, — гонец прибыл и доставлен пред ваши королевские очи!

— Вижу, — перебил король и небрежным взма-хом крыла отпустил слугу.

Филя облетел кабинет, приземлился на пере-кладину. Поправил перышки, медленно поднял важную королевскую голову и вонзил в сову ма-ленькие желтые глазки.

— Я жду тебя с восхода солнца, — очень тихо, очень недовольно и потому особенно страшно произнес он.

— Дорога дальняя, — суетливо оправдывалась Гу. — По ней и налегке лететь не перелететь, а я несла вам очень тяжелую тайну. Вы не можете не заме-тить, как я старалась для вас, и как я устала из-за вас.

— Могу, — поправил король, — я все могу.

— Да-да, вы все можете, — поспешно согласилась сова, — но ведь крылья-то мои распухли, а ноги с таким трудом держат обессилевшее тело.

— Ну и что из этого?

— Ни капли воды, ни мышиного хвостика не по-бывало в моем клюве — так боялась я раскрыть его и потерять вашу тайну, — набивала она цену.

Король поднял крыло, останавливая не в меру разговорившуюся сову.

— Встретилась ли ты в беседке с посланцем на-шей ученой прабабушки? — спросил он.

— В назначенное вами время, — охотно ответила сова. — Мы приняли все меры предосторожности. Осмотрели каждый сантиметр вокруг беседки, за-глянули под каждый камень. Было тихо и темно. Никто не подслушал нас, — похвастала своей ис-полнительностью и предусмотрительностью Гу.

— Это я спрятал в тучах луну и погасил на небе звезды. Это я послал на большой город глубокий сон.

— Вы! Конечно, вы! Как же я сразу не догада-лась?! Как же я сразу не поняла, кто заботится о нас! Ах, я глупая! Ах, я старая! Столько времени зря потеряла, выискивая и высматривая всяких подозрительных личностей! Но впредь, мой ко-роль, я буду помнить, я буду знать — мой король всегда на страже! И проверять его только кого-то там гневить!

— Но-но! Не заговаривайся! Проверять всегда нужно. Есть такое слово: "Вдруг". — Филя Первый с умным видом поучал сову.

— Ага, поняла, — легко согласилась Гу. — И на старуху бывает проруха?

— На какую старуху?

— Ну… люди так говорят.

— Про меня? — нахмурил бровь король.

— Что вы! Как можно? Они про вас и слыхом не слыхивали, и видом не видывали! Слишком большая честь!

— Это для кого слишком большая честь? Для меня или для людей?

— Конечно, для вас! — не подумав, ляпнула сова.

— Ах, ты старая! Ах, ты вредная! — набросился на нее король.

— Наоборот! Наоборот! — оправдывалась сова в перерывах между тумаками. — Я все перепутала!

Филя вернулся на королевское место.

— Так вы никого не заметили? — переспросил он, отдышавшись.

— Никого, — на всякий случай ответила Гу.

Король взмахнул крыльями, нахмурился и уже раскрыл было клюв.

— Ах, да! Вспомнила! Там был общипанный блудливый кот. Такой хитрющий и полосатый. Вот! Но мы его прогнали!

— Так-так-так. И все?

— Щенята! Еще маленькие щенята! Они живут под беседкой.

— Хорошо, — кивнул сове Филя Первый, — их за-метить было труднее всего. Вы выдержали испы-тание. Теперь я спокоен и могу выслушать тебя.

— А к награде представите?

— За что?

— Просто так.

— Где это ты видела, чтобы к награде представ-ляли просто так? — удивился король.

— У людей, — ответила сова.

— Тьфу на тебя! — рассердился Филя Первый. — Если нам все делать по-людски, королевство че-рез неделю развалится. Нет, мы птички малень-кие, темненькие, мы уж как-нибудь своим кури-ным умом проживем. Выброси глупости из голо-вы и подойди ближе, — позвал он. — А вы, — обра-тился король к слугам, — отойдите подальше и за-кройте уши. Нет, нет, не глаза! Я сказал уши! Смотреть как раз надо в оба, чтобы никто не под-крался и не подслушал нас!

Любопытные филины нехотя разбрелись по самым дальним углам и заняли посты у всех окон и дверей, у камина и даже у мышиной норки. Они нехотя охватили головы крыльями и замерли.

— Говори! — проследив за исполнением, прика-зал король сове.

— Я подлетела к городу, когда часы на башне отсчитывали двенадцать и…

— Тайну! — перебил король. — Говори тайну! Об остальном расскажешь моему Ученому Секрета-рю для книги истории.

— Слушаюсь, — склонила голову Гу и перешла к главному.

Она рассказала о том, что прочитала праба-бушка в ненаписанной книге чудес и как из уст в уста велела она перекладывать волшебные слова, чтобы донести их в самом волшебном виде до его, великого короля, слуха.

— Чтобы остановить время, надо соединить стрелки часов и сказать… сказать… сказать, — за-мялась она.

— Что сказать? — нетерпеливо спросил король.

— Сказать… сказать, — шептала сова, делая неве-роятные усилия, чтобы вспомнить самые важные слова, без которых волшебная сила не значила ровным счетом ничего.

— Тебя заело, как старую пластинку! — крикнул король. — Вспоминай скорее или я рассержусь!

— Я сейчас, — испугалась королевского гнева со-ва, а от испуга память ее совсем ослабла. — Ска-зать… надо сказать…

— А-а-а! — все же рассердился король. — Тебя требуется встряхнуть?

Он подлетел к сове и сильно ударил ее крылом.

— Ой! Я вспомнила!

— Ну?

— Сказать… надо сказать, — повторяла сова и на-конец призналась. — Я забыла.

Король не сразу понял смысл ее слов.

— Ты… забыла? — переспросил он.

— Забыла.

Филя Первый всплеснул крыльями и забегал на коротких лапах вокруг поникшей совы.

— Так-то вы служите мне?! Так-то вы отвечаете на мои заботы о вас?! — возмущался он. — Уж не собираешься ли ты прикарманить мою тайну и воспользоваться ей вместо меня? — Осененный этой догадкой, он остановился перед совой и уг-рожающе произнес. — Не выйдет! Я выщиплю из тебя тайну вместе с твоими перышками! Ты ста-нешь похожей на гуся, которого раздели, а чтобы он не замерз и не посинел, посадили на раскален-ную сковороду! Этого хочешь? Ну? Говори!

— Сказать… сказать… Надо сказать… Нет, я за-была, — наконец чистосердечно призналась сова.


ГЛАВА 6
УМНЫЕ СОВЕТЫ



Король налетел на нее.

В воздухе густо закружились пух и перья. Фи-ля Первый исполнил бы свою угрозу, если бы не упал, выбившись из сил. Слуги ничего не слыша-ли. Они закрыли уши и отвернулись, а потому не могли вовремя прийти на помощь своему королю. Ему потребовалось немало времени, чтобы отды-шаться и привлечь их внимание.

— Все сюда! — крикнул он.

Увидев короля совсем не в королевском виде, — взлохмаченного и распростертого на полу, — фи-лины окружили его, подхватили и заботливо по-несли к трону.

— Хватайте ее! — приказал Филя Первый.

— Есть! — ответили слуги хором и в тот же миг король вновь очутился на полу.

— Ой, — вскрикнул он, ударившись, а филины уже держали сову и преданно заглядывали в клюв своему повелителю, ожидая новых приказаний.

— Бегите за Палачом!

И теперь уже сова растянулась на полу, а вер-ные слуги, толкаясь и мешая друг другу, столпи-лись у двери.

— Стойте, стойте! — возмутился король. — Не все сразу! Вы бегите за Палачом, вы хватайте ее, а вы несите меня! Позовите Ученого Секретаря. И пла-ху! Не забудьте плаху! Отрубим ей голову. Р-раз и готово!

В одно мгновение были исполнены все распо-ряжения: короля водрузили на трон, сову схвати-ли и связали ей морским узлом с бантиком крылья за спиной, привели Палача и позвали Ученого Секретаря, установили плаху и занесли над голо-вой совы острый топор.

Оставалось написать и подписать приказ и можно было с чистой совестью вершить жесто-кую казнь.

Сова дернулась раз, другой, но все ее попытки освободиться из крепких лап молодых филинов были напрасными.

— Это конец, — поняла она, закрыла глаза и при-готовилась к самому худшему.

— Мой великий король, — обратился Ученый Секретарь к Филе Первому. — Если позволите, один маленький совет.

— После казни, — отмахнулся король. Он не лю-бил отвлекаться от намеченной цели — оболтают, разболтают, увлекут. И уже не так сладостно ис-полнение.

— Нет, я прошу вас выслушать меня сейчас, — настаивал Ученый Секретарь, загоняя любимого короля в угол.

— Ох, пристал со своими советами, — ворчал ко-роль. — Житья оттебя нет! Все-то ты знаешь, вез-де-то ты побывал. Ну, какой у тебя сегодня совет? Хоть маленький?

— Маленький-маленький, — успокоил Ученый Секретарь.

— А умный? — продолжал допытываться король.

— Умный.

— Сам придумал? — недоверчиво покачал голо-вой король.

— Сам.

— Тогда давай.

— Почему она не сказала вам ваших волшебных слов?

Филя Первый ожидал услышать совет, а услы-шал вопрос и растерялся. Он даже забыл по при-вычке рассердиться.

— Говорит, что забыла их, — ответил он.

— А почему она их забыла? — вновь спросил Ученый Секретарь.

— Да! А почему ты их забыла? — обратился ко-роль к сове, но та не успела и клюва открыть — слово взял Ученый Секретарь.

— Если позволите, я отвечу моему королю, — по-обещал он. — Как вы помните, волшебным словам предшествует одно маленькое условие: если кто-нибудь подслушает…

— А-а, понял, понял! — обрадовался Филя Пер-вый и запрыгал по кабинету на одной лапе. Слуги поспешно уступали ему дорогу. — Их подслушали и она забыла! У них из под самого носа увели мои волшебные слова! — почти восторженно кричал он. — Разини! Вороны вы, а не совы! — сравнил король и распорядился. — Рубите ей голову!

— Приказ! — потребовал Палач. — Без приказа не положено.

— Так я же вам приказываю, а не прошу о лю-безности! — топнул ногой король.

— А где бумага с большой королевской печатью и неразборчивой королевской подписью? — не унимался Палач.

— У-у! — рассердился Филя Первый. — Развели бюрократию! Без бумаги головы с плеч снять не можете.

— Не можем, — признался Палач.

Король поворчал, но все же подписал заранее приготовленный приказ и протянул его щепе-тильному Палачу.

— Берите и исполняйте незамедлительно, — рас-порядился он. Однако никто не кинулся с ног вы-полнять высочайшее повеление.

— Сначала проверю — правильно написано или с ошибками, — невозмутимый Палач углубился в чтение приказа.

— Стойте, мой король, — вмешался Ученый Сек-ретарь, — задержите казнь!

— Зачем ее задерживать? Чтобы помиловать? Нет! Я сегодня не желаю миловать. У меня хоро-шее настроение. Хочу развлечений! Хочу казни! Пусть будут реки слез и море крови!

— Разрешите дать еще один совет, — настойчиво просил Ученый Секретарь.

— Умный?

— Очень умный.

— Сам придумал?

— Сам.

— Тогда давай, — согласился король.

— Вы отрубите ей голову…

— Не я, а Палач, — поправил Филя Первый.

— Не важно кто — вы или Палач. Отрубите ей голову и никогда не узнаете волшебных слов, — объяснил Ученый Секретарь.

— Ой, надоел своим зудением. Скажет она мои волшебные слова, не скажет она моих волшебных слов. Ну и что станется? Небо упадет? Земля раз-верзнется? Она их все равно забыла, — отмахнулся король.

— Она забыла, — согласился Ученый Секретарь, — но никто кроме нее не сможет исправить совер-шенную ошибку.

— А как это можно сделать? — короля заинтере-совали слова Ученого Секретаря.

— Очень просто, — ответил он. — Пошлите ее отыскать похитителя и вернуть вашу тайну.

— Ха, действительно просто, — воскликнул ко-роль. — А ты думаешь, она сумеет?

— Это вас меньше всего должно волновать, мой король. Пусть сама думает — вернется со словами, вы ее простите, вернется без слов, отрубите ей голову.

— Но сначала я выщиплю ей все до единого пе-рышка, — пообещал Филя Первый.

— Воля ваша.

— А чья же еще? Конечно моя!



ГЛАВА 7
ЛИПОВЫЙ ПРИКАЗ


Сова поняла — опасность миновала. Ей дарова-ли жизнь. А перья выщиплют — ерунда! Конечно, неприятно голой ходить, но лучше голой да жи-вой, чем с перьями, но без головы.

Палач закончил изучение приказа и вернул его на доработку.

— Что такое? — спросил Филя Первый.

— Липа, — бесстрастно ответил Палач.

— И ты можешь доказать?

— Как дважды два. — Он приготовился загибать пальцы на руках, то есть перья на крыльях. — Пер-вое — печать.

— Чем тебе не понравилась печать?

— Она размазана. Уже поэтому ваш приказ ни на что не годен. Второе — подпись.

— А чем тебе не нравится моя подпись? — оби-делся король.

— Она разборчива, — объяснил Палач. — Кто-нибудь прочтет, догадается, что это вы подписали приказ и обвинит вас в жестокости. Хотите про-слыть жестоким королем?

— Нет.

— Еще доказательств или достаточно? — спросил Палач.

— Достаточно, — согласился король и не без со-жаления приказал слугам. — Отпустите ее. Казнь отменяется. — Он порвал приказ, посыпал мелкими бумажками голову совы. — Вот что стало с бума-гой. Р-раз и нету. Но ты губу не раскатывай! У меня бумаги много. Захочу, сейчас сто штук на-пишу. Жаль, у тебя не сто голов. И даже не две. Я бы одну отсек, просто так, для науки, чтобы впредь неповадно было терять не свое! Иди и принеси мне то, что у тебя украли. Или… Ты все слышала?

— Все, — подтвердила сова, покорно склоняя го-лову.

— Мой король, — окликнул Ученый Секретарь.

— Что еще?

— Совет.

— Умный?

— Очень умный.

— Тогда давай.

— В городе ее сразу поймают пионеры и посадят в живом уголке в клетку. Эти маленькие человеч-ки считают, что звери и птицы могут быть счаст-ливы, как и люди, только за решеткой. Что поде-лаешь, так их воспитали.

— И правильно сделают, — одобрил король. — Глупой сове, у которой воруют мои волшебные слова, только в клетке и место.

— Но она не сможет выполнить ваше задание, — втолковывал Ученый Секретарь.

— А я отрублю ей голову.

— И не получите волшебных слов.

— Что же делать? — растерялся король.

— Превратите ее в… мышку!

— И съесть? — обрадовался Филя Первый.

— Нет-нет! Тогда лучше в кошку!

— Б-р-р, — поморщился король. — Терпеть не мо-гу кошек!

— Не вам же ее терпеть! — успокоил Ученый Секретарь. — Кошка пролезет в любую дыру, вой-дет в доверие к любому человеку, ибо только че-ловек мог похитить вашу тайну. Кошка, наконец, самая любимая игрушка детей. Они притащат ее в свой дом и переведут на легальное положение. Сама она сколько сил потратит, пока внедрится? Кошка ни у кого не вызовет подозрений и испол-нит ваше приказание.

— Так-так, — задумался Филя Первый. Он при-нялся мерить шагами расстояние от окна до две-ри, не забывая время от времени прикладывать крыло к голове и повторять: — Так-так.

— А получится? — остановился он возле Ученого Секретаря.

— Жизнь или смерть! — торжественно произнес тот.

— А, согласен, — сказал король и превратил сову Гу в облезлую кошку. Почему в облезлую? А вспомните, совсем недавно он изрядно пощипал ей перья. — Отнесите ее в город, — отдал он распо-ряжение слугам.

Палач увидел, что больше не понадобится. Он был разочарован. Много лет числится в палачах, получает за это жалование и еще ни разу никому не отрубил головы. Отменят его должность — что делать будет? Другие хоть какую-то работу вы-полняют, хоть что-то умеют. А он? Только и дела-ет, что спит да в перерывах от сна охраняет бес-полезные топор и плаху. Нет, при таком мягкоте-лом короле ему не место. Надо подавать в отстав-ку и идти учиться на какие-нибудь курсы. Ну хоть кройки и шитья. Или мясника. А что, это идея. И сам всегда с мясом, и левый заработок отличный. Они, мясники, вон как богато живут! Тюк-тюк топориком — кусок на весы, кусок для себя. И ква-лификацию палача не растеряю.

Палач собрал свой рабочий инвентарь и ушел отдыхать.

Разочарованы были и угрюмые филины. Когда казнят кого-то, особенно если не тебя, это так приятно — великолепное зрелище! Можно долго обсуждать и осуждать глупость одних и жесто-кость других.

И только Ученый Секретарь был выше житей-ской суеты. Он мыслил по-государсвенному.

— Мой король, — сказал он.

— Что еще?

— Совет.

— Умный?

— Очень.

— Сам придумал?

— Сам.

— Тогда давай.

— Прежде чем отнести сову, то есть кошку, в город, договоритесь с ней о связи.

— Это еще зачем?

— Для корректировки планов. Вдруг она потре-буется вам, или ей понадобится ваша помощь или мой умный совет. А отчет? Не вызывать же ее ка-ждый раз для отчета сюда.

— Ладно, — согласился Филя Первый, — Пусть будет по-твоему. Говори, что придумал.

— Устроим в беседке почтовый ящик. Отвечать за сохранность почты будут щенята, а за доставку корреспонденции…

— Вы, Ученый Секретарь.

— Хорошо, пусть буду я. Надо сегодня же со-общить щенятам пароль для связи и вручить им приказ, обязывающий в любое время дня и ночи оказывать этой глупой сове, то есть кошке, вся-кую помощь, а в случае необходимости предос-тавлять политическое убежище.

— Все я, опять я. Сам придумал, сам и займись делом, — обрадовался Филя Первый, как радовался всегда, когда удавалось придумать работу для других. — Снарядите курьера, заготовьте приказы и выполняйте незамедлительно. И смотрите, де-лайте на совесть! Я разгильдяйства не потерплю!



ГЛАВА 8
СЛЕД



На рассвете редкие прохожие с удивлением наблюдали необычную картину. Три филина, за-жав в клювах кошку, кружили над городом. Оты-скав уже знакомую нам беседку, они, даже не снижаясь, в один голос сообщили друг другу: — Здесь! — и кошка, извиваясь и махая в воздухе всеми четырьмя лапами и хвостом, полетела к земле. А филины, равнодушно проводив ее взгля-дом, улетели прочь.

— Мяу! — Сова упала (ибо вы уже догадались, что это была она), подпрыгнула и, задрав хвост трубой, побежала куда глаза глядят.

Не скоро опомнилась она от случившегося с ней. Высунув язык от усталости, она обдумывала свое положение.

Крутись не крутись, а вернуть ей птичий облик сможет только король филинов. Если, конечно, она исправит свою ошибку и заслужит прощение. Можно было бы махнуть на все рукой, то есть ла-пой и спокойно прожить жизнь в кошачьей шкуре — не так уж сложно отыскать умной кошке хоро-ших хозяев, у которых всегда найдется для нее мягкий половичок, блюдечко молока да куриная косточка. Но эти мысли оправданы для того, кто рожден кошкой. А сова стала ей только сего-дняшней ночью. До этого дня она летала! Разве променяет хоть одна птица радость полета на лю-бую сытую жизнь без крыльев? Никогда! А пото-му, едва сова отдышалась и обдумала свое поло-жение, она развернулась, добралась до беседки и приступила к выполнению очень сложного зада-ния.

Первым делом она разбудила щенят.

Щенята не очень-то любили кошек и сначала отнеслись к Гу враждебно — заскулили и приня-лись кусать ее, но Гу быстро расставила всех по местам.

Она допрашивала их всех вместе и каждого по отдельности, задавала хитрые вопросы и ловила на ошибках, но те только скулили жалобно и бес-престанно зевали. Кошка не добилась от них ни-каких сведений, фыркнула недовольно и поняла, что надеяться в этой жизни она может только на себя.

Сколько времени потратила она, неизвестно, но в конце концов обнаружила то место под лав-кой, где прятались в волшебную ночь Коська и Пират.

— Так-так, — почесала она лапой за ухом. — Для кого-то надежное укрытие, а для меня полезное открытие.

И с дотошностью опытного сыщика обследо-вала она место преступления. Впрочем, кошки от рождения очень похожи на опытных сыщиков. Они постоянно что-то вынюхивают и высматри-вают. И даже когда дремлют, свернувшись клу-бочком в мягком кресле или на теплом водопро-водном колодце, нет-нет, а приоткроют глаза и проверят — а все ли в порядке?

— Времени прошло немного, ветер здесь редкий гость и запахи имеют вполне приличный вид, — записывала она в протокол расследования. — Это все, чем я располагаю. Ах, пуговица! Может и она пригодится. Может, кто-то случайно обронил, а может и похитители. На всякий случай приобщим к вещдокам. Надо честно признать — не густо. Но я довольна. Если верить детективным историям, и без улик можно отправляться на поиски и доби-ваться цели. А у меня в руках, то есть в носу, очень важный след. Запомним его хорошенько, запишем химическую формулу! Рано или поздно именно он должен вывести меня на похитителя. А если мне суждено погибнуть в неравной борьбе, те, кто придет после меня, начнут уже не с пусто-го места.

Кошка еще несколько раз глубоко вдохнула пыльный воздух беседки, прикрывая глаза для лучшего восприятия запаха, оставила у щенят свой первый отчет королю филинов и вышла на посыпанную мелкими холодными камушками до-рогу.

На асфальте к знакомому запаху примешались десятки других, и она потеряла след, но встретила кота с разбойничьей мордой.

Кот потрогал ее лапой, обнюхал со всех сто-рон, недовольно морщась и фыркая, но драться не стал, — ушел по своим делам, презрительно выгнув полосатый хвост.

Гу долго смотрела ему вслед, пытаясь вспом-нить — где же она его видела? А когда вспомнила, кот бесследно исчез.

Город ожил.

Тут и там люди спешили на работу и на учебу, хлопали двери в подъездах, газовали автомобили и гремели трамваи.

Гу, не привыкшая к шуму города, насторожи-лась. Ей все казалось, что сейчас на нее устроят охоту — будут гонять, ловить, кидать камни и пал-ки. Но у людей хватало своих забот. Да и кому в голову могло прийти, что эта кошка вовсе не кошка?

И вскоре она успокоилась. Выгнув хвост, как это сделал кот, она приказала себе:

— Вперед! За помилованием!

И смело отправилась на поиски.



ГЛАВА 9
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА



Широко распахнулись двери школы и по бе-тонным ступеням в школьный двор выкатилась веселая и шумная детвора. Бег наперегонки, игра в классики, в резиночку, в догонялки; показ марок и спичечных этикеток, наклеек и вкладышей, об-мен ими; сражение на портфелях и линейках, и даже игра в футбол — всему нашлось место.

Огибая играющих и спорящих, Коська шагал домой. На лице его ярче солнца сияла довольная улыбка. Еще бы не радоваться! Посмотрите, какой день! И самые большие снежные кучи преврати-лись в ручьи, убежали, журча и перекатываясь в помутневшую от талых вод реку. А на их месте пробились первые зеленые стрелки травы, да та-кие нежные, такие долгожданные. И нет ничего удивительного в том, что какая-то девочка в паль-то нараспашку и без шапочки, наклонилась над ним, трепетно поглаживает розовыми пальчиками и нашептывает всякие ласковые слова. Коська и сам бы не прочь сделать так, и сделал бы, не будь мальчишкой и не опасайся насмешек ребят. Дев-чонкам проще, девчонкам все можно. Даже про-сто вот так сидеть на корточках и радоваться са-мой обычной травинке.

А идти по дорожке одно удовольствие. Ас-фальт сухой и чистый. Вчера субботник был. Это только называется так — субботник. Но его можно хоть каждый день проводить: хочешь — в субботу, хочешь — в среду. Сегодня грязь с ботинок отмы-вать не надо будет. И брюки не заляпаешь. Даже специально ищи лужу, замучаешься, пока най-дешь хоть одну. Их размазали по дорогам веника-ми и метлами, а солнце быстренько подобрало остатки.

Весна.

Самая настоящая.

Не по календарю, — по погоде.

И воздух пахнет совсем по-новому. Вчера еще не пах, а сегодня вышли из школы — и нате вам, получайте — пахнет! Что-то в нем такое, по чему очень — преочень соскучился.

Почки на тополях как птичьи клювики раскры-ваются. И просыпаются на землю липкие корич-невые лодочки. Ага! Горькое — это тополем пах-нет. Но и еще море всяких запахов понамешано.

Под стать весне и настроение у Коськи. В его дневнике одна опираясь на другую как этажи в доме, стоят две пятерки. Коська вообще-то при-вык к хорошим отметкам и обычно не выказывает по этому поводу радости. Но сегодня особенный день. И пятерки особенные. По его любимой ма-тематике — на одной контрольной успел решить два варианта и оба правильно. И по физкультуре. К стыду Коськи он не часто отличается на этом уроке. Да-да, такой он человек, не получается, и все тут. Старается изо всех сил, а сил как раз и маловато.

Он уже знает, сегодня папа потреплет по воло-сам и скажет:

— Молодец, сынок!

Так приятно, когда хвалит папа. И Коська не-пременно скажет:

— Эта пятерка и твоя, и моя.

Чему папа конечно же удивится и спросит:

— Почему? Ты сам ее заслужил.

Но Коське не надо объяснять, что папа специ-ально так говорит, желает подбодрить его. Ведь это папа сделал ему дома турник, сшил самую на-стоящую боксерскую грушу и заставляет трени-роваться каждый день не щадя рук и ног. Показы-вает, как надо атаковать набитый тряпками и бу-магой мешок, держать стойку и уклоняться от ударов, замечая одновременно все вокруг. И по-стоянно напоминает, что надо уметь защищаться и защищать других, но никогда не использовать силу и умение просто ради драки.

С такими мыслями шел Коська домой. Он со-всем забыл, что пора сворачивать, обходить опас-ное место стороной. Вспомнил об этом только то-гда, когда услышал истошный крик.

— Держи, держи!

— Заходи слева! Уйдет!

Коська завертел головой, но держать в этот раз собирались не его.

Возле детсадиковского забора два пятикласс-ника: рыжий худой двоечник и прогульщик Антон и его товарищ толстощекий и задиристый Ромка, гонялись за облезлой кошкой. Она увертывалась, отбегала в сторону, но никак не хотела покидать опасную зону, словно была привязана к ней неви-димой нитью. А мальчишки прыгали, поднима-лись, азартно кричали друг другу:

— Держи! Держи! — И упорно наступали на бед-ное животное.

"Горе нашего двора" — сказала о таких хулига-нах писательница, выступая в Коськиной школе. Как будто специально стояла и наблюдала за Ром-кой и Антоном. А потом взяла и написала о них стихотворение. Только в стихотворении писа-тельницы ребята стали хорошими, переросли из "горя" в "гордость нашего двора". Ромка и Антон что-то не собираются перерастать. Они никому не дают прохода. Конечно, только тем, кто слабее их двоих. Это они четко уяснили, знают на своей шкуре — попробуй тронь не того!

Коське не раз доставалось от Антона. Это из-за него учился он боксировать. От него плакал во втором классе. Да и в третьем, чего греха таить, приходилось. Но теперь — хватит! Пусть только сунется! Коська ему как задаст, как задаст! А если вдруг не совсем получится, можно остановить время волшебными словами и убежать. Вот поте-ха будет!

Коська размечтался и остановился. А лучше бы ему уйти, пока не попался на глаза пятиклассни-кам. Но разве можно уйти, когда рядом с тобой кто-то ловит кошку?

А кошка, в очередной раз выскочив из-под са-мого носа распластавшегося Ромки, отпрыгнула и вдруг, повернувшись к Коське, начала жадно втя-гивать носом густой весенний воздух. Она сдела-ла шаг в сторону мальчика. Коська присел на кор-точки, поманил ее:

— Киса, киса! Иди ко мне.

Тут и навалились на кошку — Ромка, а на Кось-ку — Антон.

— Киса, киса! — передразнил Антон и поднес к Коськиному носу грязный кулак. — А это ты ню-хал?


ГЛАВА 10
ДРАКА


"Ну вот, опять двадцать пять", — промелькнуло в голове.

Коська вывернулся, встал.

И Антон встал.

Коська сделал шаг в сторону.

И Антон сделал шаг в сторону.

Коська отступал.

Антон наступал.

— Что, мелюзга? Дорогу свою позабыл? — сплю-нул он и обернулся к товарищу. — Придется на-помнить.

— Напомни, напомни, — равнодушно позволил Ромка, запихивая упирающуюся кошку под ру-башку. — Только сначала веревку дай, я вязать бу-ду, — и он похлопал по оттопыренному боку.

— Отпустите, — попросил Коська. — Зачем вы ее мучаете?

— Цыц, малявка! — перебил Антон. — Стой и по-малкивай! И не вздумай удрать, я мигом догоню! — Он вытащил из кармана кусок бельевой веревки, кинул Ромке. — Лови! — убедился, что Ромка пой-мал, ухмыльнулся чему-то и пообещал Коське. — А теперь тобой займусь!

И замахнулся.

Коська закрыл глаза. Но только на мгновение. Сжался как пружина, открыл глаза и увидел со-всем близко от носа кулак. Не помнит, как укло-нился от удара. Дальше все происходило как в за-медленной съемке. Антон, промазав, покачнулся и полетел вдогонку за своим кулаком. А Коська, чтобы тому легче было падать, подставил ногу. Поднялся столб пыли. Антон пропахал носом землю, вскочил чумазый и злой, и ринулся в бой.

И началась потасовка.

Антон прыгал на Коську, а Коська прыгал во-круг Антона, заставляя его промахиваться и па-дать, точь-в-точь как обманывала ребят облезлая кошка, словно они брали прыгательные уроки у одного учителя обманных финтов. Антон психо-вал, обещал Коське все ребра пересчитать, но чем больше распалялся, тем чаще ошибался и никак не мог выполнить обещание.

Ромка тем временем привязал один конец ве-ревки к ржавой консервной банке и сейчас прове-рял крепость узла — дергал изо всех сил за веревку. Кошке это не очень нравилось. Она перестала вертеть головой и нюхать воздух. Фыркнув, изо-гнулась, зашипела предупреждающе, и больно царапнула Ромку за руку.

— Ай! — завопил он, выпуская пленницу.

Она упала на землю и шагнула на запах.

Консервная банка, упав следом, загремела.

Кошка отпрыгнула в сторону.

Банка за ней.

И началась погоня.

Кошка носилась по двору, высоко подкидывая ноги — так она пыталась спастись от преследова-ния. В глазах ее застыли страх и удивление.

— Во припустила! — восторгался Ромка.

Антон и Коська прекратили драку.

— Ищи свищи ее теперь!

— Хозяин может не ждать свою мурку. Она дол-го не вернется.

— Где там вернуться, — важно заметил Ромка. — Веревочка крепкая, морским узлом завязанная.

— Да ну?! — не поверил Коська. — А ты умеешь?

— Ха, умеешь! Я каким хочешь завяжу! Ввек не развяжешь. Нас в морском клубе научили.

— Покажи, — попросил Коська. Он любил учить-ся всему новому.

— Еще чего! Много хочешь, — ответил он и об-нял Антона за плечи. — Я только своим друзьям показываю.

— Только друзьям, — подтвердил Антон и, как-то нехотя, словно просил, а не угрожал, добавил. — Ты бы проваливал с нашей дороги, не то опять подеремся, побежишь ябедничать.

— Не побегу, — сказал Коська.

— Ой ли! — не поверил Антон. — С каких это пор ты такой смелый стал?

— У него, наверное, старший брат приехал, — ос-торожно предположил Ромка.

— Нет у меня никакого старшего брата. Только младший.

— А, ясно! — догадался Антон. — Ты в боксер-скую секцию записался! То-то я смотрю, финты всякие выделываешь! Без них я бы тебя мигом уложил на обе лопатки.

— И ни в какую боксерскую секцию я не запи-сывался, — отверг и это предположение Коська. Ему не хотелось, чтобы сегодняшний решитель-ный шаг приписывался какому-то несуществую-щему брату или секции.

— Чего же смелый такой?

— Просто я… — Жгучая тайна вертелась на языке — никак не удержишь. Хотел ли он удивить ребят, или добивался пусть не дружбы, но товарищеско-го отношения, — в чем-то он завидовал этим ребя-там и, казалось, мог бы с ними дружить — что его подтолкнуло, сейчас и не узнаешь, но… Коська взял и проболтался. — Просто я знаю волшебные слова. — И, только слова вылетели из него, он ис-пугался. "Зачем я сказал? Что теперь будет с моей волшебной силой? Выспрашивать начнут, потом поделиться предложат, обменять на что-нибудь. Короче, пристанут, не отвяжешься."

Но совсем другие мысли были в головах ребят.

— Ха, — в один голос усмехнулись они. — Вол-шебные слова! Никаких волшебных слов и вол-шебников нет.

— Есть, — настаивал Коська.

— Докажи!?

— И докажу! — пообещал он.

Но тут словно его кто по затылку треснул. Коська замолчал и осунулся.

"И зачем тратить ради какого-то спора вол-шебство? Ну, допустим, докажешь. И что из того? Только потеряешь часть волшебной силы. Она, может, в другом месте пригодится. А этот Антон все равно ничему не верит. Он и таблице умноже-ния не верит — проверяет ее: складывает числа столбиком, потеет, шевелит губами. А когда оши-бется и его ответ не совпадает с ответом в табли-це, радуется. Убеждает всех, что он так и знал — таблица неправильная, и все учебники неправиль-ные, и его заставляют учить то, что учить вовсе и не надо. И напрасно Коська рассказал им. Хотя, если разобраться без паники, он ничего и не рас-сказывал. Но надо, так, на всякий случай, отвести у них любые подозрения."

И Коська сказал как можно равнодушнее.

— Чего доказывать? В любой книжке со сказка-ми про это написано. Сам тысячу раз читал.

— Тьфу на тебя! — заругался развесивший уши Ромка. — Иди ты со своими сказками! Терпеть не могу читать книжек.

— И я терпеть не могу читать книжек, — поддер-жал Антон.

— Я ж говорил, выдумывает все. Мелюзга!

Они ушли, насвистывая какую-то разбойничью мелодию.

— Эх, надо было остановить время и отвязать банку у кошки, — запоздало подумал Коська. — Что бы они тогда сказали? Ой, у меня же часов нет! Как стрелки соединять?

Это открытие его немного огорчило, но всего на минутку, не больше. И вновь настроение под-нялось.

— Здорово я с Антоном дрался! Сам! Никто не помогал! Теперь сто раз подумает, прежде чем приставать начнет!

Коська так радовался этому, словно уже на са-мом деле воспользовался волшебной силой, пода-ренной ему Старичком-Боровичком. Он побежал домой, обещав себе — больше ни с кем не говорить о волшебной силе.



ГЛАВА 11
СКАЗКИ ДЛЯ КОРОЛЕЙ



— Мой король! — обратился Ученый Секретарь к Филе Первому, когда они остались одни. — По-звольте.

— Что? Опять совет?

— Да.

— Ох, как ты мне надоел! — Филя устало вздох-нул и, закрыв глаза, развалился в кресле. — Все умничаешь, умничаешь, а для чего? И сам не зна-ешь.

— Я….

— Помолчи! — недовольно перебил король. — Я не все сказал! — он поправил перья на груди и, вспомнив, продолжил. — Ну скажи, какая тебе вы-года от этих советов?

— Благо вашего королевства.

— А, перестань, — отмахнулся король. — Благо королевства! Красивые слова. Знаю я, о каком благе ты печешься! Все равно королем не ста-нешь, хоть лоб свой сто раз расшиби, хоть из перьев вылези. Место занято! И занято надолго. Так что сиди и не дергайся.

— Я не о том, — обиделся Ученый Секретарь.

— Все вы не о том, — уверенно сказал Филя. — Еще бы! Жди от вас чистосердечного признания! — он усмехнулся. — Пусть кто-нибудь посмеет ска-зать мне правду! Мой Палач, мой Бум-Бум быстро успокоит отчаянную голову. Что? Страшно?

— Не страшно, мой король, а странно, — грустно заметил Ученый Секретарь. — Ни одним словом, ни одним поступком я не давал вам повода для подозрений. А я помню вас маленьким филинен-ком. Я качал вашу зыбку. Да-да, я служил еще у вашего батюшки. И видел, как он погиб на мыши-ной охоте, храбро сражаясь с наглыми воронами, позарившимися на королевскую добычу. Я отом-стил за вашего отца. На моем теле до сих пор ос-тались рубцы, а левое крыло…

— Ну хватит! Придумай что-нибудь новенькое! Эту сказку я уже тысячу раз слышал.

— Ничего, послушаете тысячу первый раз. По-лезно. Повторение, говорят, мать учения.

— Я не хочу! — начал капризничать король. — По какому праву ты здесь распоряжаешься? Кто по-зволил?

— Ваш батюшка. Разрешите напомнить вам его последние слова.

— Не надо!

— Надо, мой король, надо. — Ученый Секретарь говорил с Филей как со школьником. — Умирая, ваш батюшка завещал мне заботиться о вас. "Мой друг, — сказал он. Заметьте, он всегда называл ме-ня так. — Мой друг, я поручаю тебе этого глупого и самоуверенного, да-да, так и сказал, — глупого и самоуверенного оболтуса!

— Оболтуса? — подскочил Филя Первый.

— …оболтуса! Хоть он и король, но ты, мой друг, — продолжал ваш батюшка, — всегда помни — он ребенок. Наставляй его на правильную дорогу, как наставлял бы своего сына. А будет задираться, или своевольничать, всыпь ему, как всыпал бы своему сыну, от души и как следует. Глядишь, и поумнеет.

— Сознайся, ты все это выдумал? — робко спро-сил Филя.

— К сожалению — нет, — покачал головой Ученый Секретарь. — Воля вашего покойного батюшки…

— И ты… посмеешь?

— Воля вашего батюшки для меня закон. Как можно ослушаться? Вы же сами меня осудите!

— Не осужу! — заверил король.

— Я предупреждал вас. — Ученый Секретарь хлопнул крыльями.

Вошел угрюмый филин и замер в ожидании приказа.

— Принеси розги. Самые свежие! — распорядил-ся Ученый Секретарь.

— Не надо! Я не хочу! — король вжался в кресло. — Я уже хороший! Я уже слушаюсь. Иди, иди от-сюда, чего уставился?! Не видишь, приказ отме-няется!

Угрюмый филин перевел взгляд на Ученого Секретаря.

— Ладно, иди, — отпустил он слугу. — Но если еще раз позову, являйся сразу с розгами.

А Филя Первый грыз свои перья и жаловался неизвестно кому.

— Король, король. Какой я король? Надо мной издеваются разные самозванцы. Мной командуют все, кому не лень.

— Советуют, — поправил Ученый Секретарь. — Для вашего блага. Как завещала родная… По-звольте продолжить?

— Еще и спрашивает. Валяй, учи, — сдался Филя. — Только проще и короче.

— Проще — обещаю, но короче, тут прошу про-щения, как получится. Наберитесь терпения и не засните.

— Смотря о чем будет разговор.

— О семерке щенят.

— Они такие маленькие, и говори о них малень-ко.

— Они сейчас маленькие и глупенькие. Но рас-тут быстро. От того, кто будет рядом с ними, за-висит, какими они вырастут: нашими надежными слугами или добрыми ко всем и опасными для нас.

— Что плохого в доброте?

— Мой король! — неожиданно крикнул Ученый Секретарь. Филя Первый вздрогнул и прикусил язык. — Я давно пытаюсь втолковать вам одну уж-жасно простую вещь. Да-да! Я ее сам придумал, можете не переспрашивать! Дайте мне много сво-боды и еще больше власти. Нет, — успокоил он пе-репуганного короля, — не над вами и вашим коро-левством. Над теми, кто не научился еще разли-чать добро и зло. Чьи маленькие сердца и головы еще не забиты чужими мыслями и чувствами. И через несколько лет вы своими глазами увидите чудо! Я буду контролировать и направлять каж-дый их шаг, каждое слово, которое коснется их слуха, каждую мысль, которая шевельнется в их мозгу, и они вырастут с твердым убеждением, что вы, мой король, самый умный и самый сильный, а все ваши деяния единственно правильные и спра-ведливые. Младенчество — это благодарное тесто, из которого можно лепить все, что вам хочется. И мы лепим, — скажете вы. Да, лепим. Но лепим от случая к случаю. Часто ленимся, часто просто не хватает времени и упорства. Вмешиваются в наше творчество посторонние силы, не нами сказанные слова, не нами придуманные мысли. И вдруг за-мечаем — получилось не то, к чему стремились. Хотели доброе возвысить над злым, а зло преоб-ладает. Растили веру, выросло безверие. Умное противопоставляли глупому, но глупость сплошь и рядом торжествует!

— Докажи, — жалобно попросил Филя.

— О, примеров податливости этого теста, кото-рое со временем становится крепче камня, сколь-ко угодно! Все родители читают детям сказки. В них Волк злой, Лиса хитрая, Медведь глупый и неповоротливый, а Заяц трусливый. И дети до старости верят в это. Но мы знаем, что это совсем не так. Волк не злее собаки, Лиса не хитрее Зайца. А попробуй, докажи? Головой кивать будут — мол, понимаем, а не согласятся. Вы, мой король, вери-те, что Волк не злой, а Лиса не хитрая?

— Не верю.

— И вам внушили в детстве. И вас ввели в за-блуждение. Что ж, не мудрено запутаться. Во всех сказках и книжках зверям и птицам заранее рас-писаны привычки и повадки. А если где-то про-скользнет маленькая правда, мы ее не заметим. В книге о Маугли Волки вскормили и воспитали че-ловеческого детеныша — у них доброе сердце! Ивану-царевичу помогал Серый Волк — у него доброе сердце! Но это исключения. И, хотя это правда, мы верим другим сказкам, тем, где волк охотится за Красной Шапочкой, тремя Поросята-ми, Козлятами да за бедными Зайцами. Вот вам наглядный пример, как желаемое выдать за дейст-вительное. Это у зверей. А у людей, у птиц сколь-ко примеров! Сто лет рассказывай, всего не пере-скажешь! Вы, мой король, выбрали в слуги моло-дых филинов, которые воспитывались в специ-альной школе по моей программе. Они мало гово-рят, еще меньше думают. Я отучил их от этого! Любое ваше и любое мое слово для них — закон! Они никогда не ослушаются и с радостью умрут у ваших ног.

— Правда?

Ученый Секретарь хотел ответить утверди-тельно и уже раскрыл клюв, но, подумав немного, промолчал.


ГЛАВА 12
САМЫЙ УЧЕНЫЙ СЕКРЕТАРЬ



Король насторожился.

— Ты не веришь им? — спросил он.

— Мой король…

— Ты не веришь им? Отвечай на вопрос!

— Верю, — неуверенно ответил Ученый Секре-тарь. — Пока верю.

— Что значит "пока верю"?

— Мой король! Филины преданы вам.

— Это я уже слышал.

— Но мы живем в окружении врагов и не знаем, откуда ждать опасности. Может случится непред-виденное.

— Не может! — закричал Филя Первый. — Ты са-мый умный Ученый Секретарь и ты должен все предвидеть!

— Поэтому я и завел этот неприятный для вас разговор. — Он нервно закружил по кабинету. — Враги, кругом враги. Они своевольны и свободо-любивы. Ладно бы любили свободу сами для себя, но нет, им этого мало. Они непременно всех же-лают сделать свободными. Всех! Какие добрень-кие. А нам расплачиваться? Дни и ночи я ломаю голову, думаю, как уберечь ваших верных слуг от вредного влияния. И чем больше думаю, тем больше беспокоюсь. Обязательно найдется умник, который попытается раскрыть моим ученикам глаза.

— И тогда? — ужаснулся Филя Первый. Он кое-что начинал понимать.

— И тогда все пропало. Наша сила, наша власть — пошатнется. Неведение — вот надежная опора любого королевства, любого самого справедливо-го, если они вообще есть справедливые, государ-ства.

— Что же ты бегаешь попусту? Спасай меня!

— Каждый день и каждый час я только и делаю, что спасаю вас.

— Опять не верю!

— По моему умному совету вы отослали в даль-ние леса всех старых филинов. Так?

— Ну отослал.

— Даже ваша ученая прабабушка живет за три-девять болот в древних развалинах. Так?

— Так.

— А почему?

— А почему?

— Вы и не знаете.

— Не знаю, — согласился Филя.

— Потому что они сами умеют думать. Им про-тивно жить по чьей-то указке, будь вы хоть триж-ды мудрый и сильный король. Каждый из них сам не прочь стать королем. А даже два короля в од-ном королевстве не уживаются. Начнутся споры, разговоры. Или еще хуже — война.

— Не пугай меня!

— А вы не пугайтесь.

— Легко сказать!

— Сделать еще труднее. Сейчас они в своих ма-леньких вотчинах живут маленькими корольками. Вроде и королями, но ма-а-аленькими, не опас-ными. А вы — над ними. Вы — главный! А чтобы они были совсем вам не опасны, вы постоянно натравливаете их друг на друга.

— Ого! Какой я умный!

— Вы помните, какой была наша газета раньше?

— Какой?

— Всякой! Кто что захотел, тот то в ней и гово-рил. Сейчас я все проверяю! Возьмите любой лис-ток — король мудрый, король справедливый! Все везде хорошо, а мы самые счастливые. Не жизнь, а малина!

— Так и продолжай.

— Так и продолжаю. Но… мой король!

— Что еще?

— Вы моложе. У вас глаза лучше видят. По-смотрите, кто сидит там в углу? — Ученый Секре-тарь показал Филе на подозрительную точку, вы-звавшую его тревогу.

— Где? Ничего не вижу.

— За портретом вашего дедушки.

— А, это Паук, — презрительно сказал король.

— Шпионит? — подозрительно спросил Ученый Секретарь.

— Ты думаешь? — заволновался король и крик-нул Пауку. — Эй, Хам! Ты что здесь ищешь? Под-слушиваешь?

— Что вы, король! Я мух ловлю!

— Смотри у меня! Если мух, то лови. А если мои секреты ловишь, если шпионишь — голову от-рублю.

— Проваливай, пока цел, — пригрозил Ученый Секретарь.

— Пожалуйста, если гоните, я провалю, — сказал Хам. — Пусть мухи вас кусают, на клочья рвут, пальцем не пошевелю. Я же для вас старался.

Паук нехотя уполз в другие комнаты.

Ученый Секретарь подождал немного и завор-чал.

— Заботишься, заботишься, а тебе мешают.

— Кто мешает? Покажи мне его! Сейчас же при-кажу голову отрубить!

— Вы мешаете, мой король!

— Но-но!

— Дайте мне свободу и власть! — закричал Уче-ный Секретарь, приближаясь к королю.

— Ох какой хитрый!

— Я не употребляю ее во вред вам. Я воспитаю для королевства целые армии таких же преданных слуг, как эти филины. По всей земле, в каждом городе, дворе, доме они будут с трепетом ждать любого вашего приказания и не задумываясь, вы-полнять его! Я начну с тех щенят, что живут в бе-седке, и со всех кошек, собак, птенцов, которые появятся на свет в городе, где у вас похитили тай-ну. Через год, два, три все они будут за нас. А по-том и за человеческих детенышей примемся.

— Ты глуп, — охладил его пыл Филя. — Я давно это заметил.

Ученый Секретарь растерялся.

— Ждать твоих опытов годы, не зная получится или нет? Ну уж дудки! Мне нужно сейчас, сию минуту! И чтобы наверняка!

— Так не бывает! Надо и о завтрашнем дне ду-мать. Искать во всем сиюминутную выгоду нель-зя! Доверие и преданность звонкой монетой не измеришь, мой король! А если и попытаешься, то ничего кроме убытков не обнаружишь. Но в том-то все и дело. Сегодняшние убытки завтра боль-шой прибылью обернутся.

— А если я послушаюсь тебя, дам тебе власть, много власти, затрачу кучу средств. А завтра кто-то придет раскроет им глаза? Что ты на это ска-жешь, умник?

— Скажу честно — все может быть.

— И ты меня не утешаешь, ты меня не уговари-ваешь, не обманываешь, наконец?

— Зачем? Лучше горькая, но правда.

— Мне страшно от твоих речей.

— Мой король! Это ради вашей славы.

— Уйди, уйди! Я боюсь тебя, — взмолился Филя. Он спрятал голову под крыло и попискивал отту-да. — Дай мне подумать, дай мне опомниться, по-советоваться с моей любимой прабабушкой.

— Каждый час дорог.

— Кто знает эту тайну?

— Вы, мой король, и я, ваш друг и слуга.

— И все?

— Честное филинское.

— А если я отрублю тебе голову?

— Ничего не изменится. Рано или поздно слуги сами догадаются. Но вы и я знаем, откуда грозит опасность, и, может быть, сумеем помешать. Двое всегда больше, чем один.

— Двое… один… Король всегда один. Одиноче-ство — удел сильных и великих. Кто сказал? Не помню. Но как точно выразился, подлец! Один… Всегда один…

— Мой король…

— Оставь меня! Прочь! Прочь с глаз моих! — Филя Первый разбушевался. — Эй, слуги! Ко мне! Все сюда! Вытолкайте его в шею! Да нет же, нет! Толкайте в шею, но пусть он вылетит в дверь! Вот так! Получай, умник. То-то же! Лезешь со своими советами. У-у! Давно бы голову отрубил, да страшно. С кем останусь? Вот и терплю. А куда денешься? Ох, не сладко королем быть. Ну нис-колько не сладко. Сбежать, что ли?




ГЛАВА 13
В АВТОБУСЕ


Двери захлопнулись перед самым Коськиным носом. Он разочарованно взмахнул рукой.

— Эх, чуть-чуть не успел.

Но водитель, заметив мальчика в зеркало, вновь открыл двери. Коська запрыгнул на заднюю площадку, перевел дух и… увидел своего одно-классника Вадика. Тот, от нечего делать, рисовал пальцем на пыльном стекле глупые рожицы.

— Ха! — обрадовался Вадик и ударил Коську по плечу. — Привет!

— Привет, — нехотя ответил Коська, пристраива-ясь рядом. — Только мы уже виделись сегодня в школе. Зачем же в один день два раза здоровать-ся?

— В школе — это одно, а на улице — совсем дру-гое. Это как будто мы с тобой целый день не ви-делись, — нравоучительно сказал Вадик и тут же спросил. — У тебя, что, язык отсохнет, если поздо-роваешься лишний раз?

— Не отсохнет, — признался Коська.

— И у меня не отсохнет. Хоть я сто раз с одним человеком поздороваюсь, хоть тысячу, — похва-стал Вадик. — А ты чего здесь делаешь?

— Еду, — ответил Коська и спрятал сумку за спи-ну.

— Это я и сам вижу, что едешь, — усмехнулся Вадик. — А сумку зачем прячешь?

— Ничего я не прячу, — тихо возразил Коська, оглядываясь по сторонам — куда бы уйти от этого надоедливого Вадика. В автобусе было полным-полно людей и все стояли, тесно прижавшись друг к другу. Хочешь не хочешь, стой и терпи пустые разговоры.

— Нет, прячешь, — нарочито громко повторил Вадик. — Я ви-и-жу!

— Не прячу, зачем мне прятать? — оправдывался Коська. — Так удобней, вот и все.

— Ну ладно, — примирительно сказал Вадик, — чего ты заводишься? Мне ведь все равно, прячешь ты или не прячешь. Это я так просто спросил, для поддержания разговора. Надо же о чем-то гово-рить. Знаешь как скучно одному ехать? Молчи да в окно смотри. А на что смотреть? Окно грязное, почти ничего и не видно.

— А ты думай, — посоветовал Коська.

— Не-е, — протянул Вадик. — Это я не люблю. Это не интересно. В школе думай, дома над уроками думай, еще и на улице думать? Так через год лы-сым станешь. Или старым стариком.

— Что по-твоему все умные обязательно старые да лысые?

— Не все. Только которые много думали. Вот они и полысели.

— А которые не полысели, они как? — спросил Коська.

— Те как я — не любят думать.

— Разве люди лысеют от этого?

— А кто его знает, от чего? Может вообще ни-кто не лысеет.

— А наш директор?

— Бреет голову по ночам, чтобы умнее казаться, — нашелся Вадик.

— Почему по ночам?

— А чтобы никто не увидел и не разоблачил его!

— Глупый ты, Вадик.

— А я знаю, — легко согласился он. — А ты куда поехал?

— Так, никуда.

И Коська повернулся боком. Ему не хотелось продолжать разговор. Он смотрел, как за мутным стеклом стремительно убегают деревья и лениво поворачиваются дома. И слушал, как охают, про-валиваясь в выбоины на дороге, колеса.

Коська сторонился Вадика. Не потому что сла-бый! Вовсе нет! Просто Вадик любит над всеми посмеиваться. И не над чем, кажется, смеяться, а он найдет и обязательно посмеется. Такой он че-ловек, этот Вадик. Лучше с ним не разговаривать, лучше молчать, а то опять зацепится и не отце-пится.

Но Вадику молчать совсем не хочется. Осо-бенно сейчас, когда рядом есть кто-то, с кем мож-но поговорить. Вот если бы он ехал в автобусе один, тут хочешь не хочешь, молчать приходится. Не будешь же разговаривать сам с собой или с незнакомыми? Еще подумают, что у него не все дома, или крыша поехала, или язык в дырявом рту не держится.

— А я в кино поехал, — похвастал он, поднял вверх большой палец и прищурил левый глаз. — Такой фильм! Закачаешься! Там мушкетеры на шпагах дерутся. Ох и здорово!

Он показал, как дерутся на шпагах, толкнул Коську и толстого сердитого дядю, за что неза-медлительно получил выговор и затих. Но совер-шенно ненадолго.

— Я знаю, куда ты едешь, — через полминуты прошептал он Коське на ухо.

— Не знаешь, — насторожился Коська. "Ну вот, начинается," — печально подумал он.

— Знаю, знаю, будь спок! — уверенно сказал Ва-дик и заговорщицки подмигнул несколько раз.

— Ну? — Коська и не хотел спрашивать, даже разговор продолжать не хотел, как-то само собой выскочило.

— Что, сказать?

— Ты все равно не знаешь, — равнодушно отвер-нулся к мутному стеклу Коська. — Лучше и нега-дай.

— А вот спорим! — предложил Вадик.

— На что? — загорелся Коська. Кто же откажется от спора, когда шансы выиграть очень высоки? Ну откуда может он знать, куда в таком большом го-роде можно ехать? А Коська как раз считал, что друг болтает по привычке, и надуть его ничего не стоит.

Вадик задумался, но только на мгновение — дольше думать он не любил.

— На пять щелбанов спорим? Только чур "горя-ченьких"! Идет?

Коська потрогал свой лоб, прикинул что-то, и согласился.

— Идет. Ну, говори.

Вадик вздохнул поглубже — еще бы! На карту поставлен его лоб — посмотрел на толстого дядьку, посмотрел в окно, посмотрел под ноги, медленно поднял на Коську глаза и не сказал, спросил жа-лобно:

— В танцевальный кружок. Да?

Последняя надежда Коськи растаяла. Он густо покраснел, опустил глаза и еще дальше спрятал свою сумку. Как желал бы он сейчас оказаться за сто километров от этого автобуса! И зачем шофер пожалел его, открыл двери? Ничего страшного, он доехал бы на следующем, спокойно, без всяких любопытных Вадиков, сующих свой длинный нос в любую дыру. Так нет, надо доброту свою пока-зать, заботливость! А о том, что заботливость бо-ком иногда выходит, об этом он подумал? Где ему! У него свои думы, шоферские. Эх, надо же, как не повезло. Завтра по всему классу растрезво-нит. Засмеют! Хоть в школу больше не ходи. Все, и девчонки, и мальчишки пальцами тыкать будут. Говорил же! Это все мама. "Занимайся, сынок! Танцы — это и красиво, и для здоровья полезно. Как спорт." Вот тебе и спорт, получай. — И вдруг Коську осенило. — Спорт! Точно!

А между тем Вадик смотрел на друга сияющи-ми глазами. Он уже праздновал победу и демон-стративно разминал пальцы — готовился отвеши-вать "горяченькие".

— Ага! — радовался он. — Я же говорил, знаю! Ну, угадал?

— С чего ты взял? — с трудом собравшись, ус-мехнулся Коська. Ему, конечно же, было непри-ятно врать, но еще неприятнее видеть ухмыляю-щегося одноклассника, который сам ни к чему в жизни не стремится, только бы ему лодыря гонять да над другими подсмеяться. И он простил себе эту ложь, и сказал как можно увереннее. — Вовсе и не угадал… даже вот ни на столечко! — и показал кончик мизинца.

— Почему? — ухмылка враз сошла с лица Вадика. Он уже представил, как прямо здесь, в автобусе, влепит по такому умному Коськиному лбу один щелбанчик и великодушно скажет: — Остальные прощаю! — Скажет громко, чтобы услышал тол-стый дядя и ему стало бы стыдно за те ругатель-ные слова, которые тот сказал нечаянно толкнув-шему его Вадику.

— А потому, — разошелся Коська. Азарт овладел им. — Не угадал и все тут. Почему надо еще объяс-нять? Кончен разговор.

— Н-не кончен! Мы же спорили!

— Ну и что?

— Когда спорят, кто-то проигрывает, кто-то вы-игрывает.

— Ты и проиграл.

— А чем докажешь?

— А ничем! Я, может, просто так еду, катаюсь, к примеру. Имею я право кататься?

— Скажешь тоже! Катается он! Это если бы я такое сказал, еще бы можно было поверить. Мне делать чего? Мне делать нечего. А ты? У тебя всяких забот полно. Учить уроки, книжки всякие читать, дома помогать. В кружок ходить. Ты даже на улицу просто так побегать редко выходишь — тебе неинтересно впустую время транжирить. И еще хочешь, чтобы я поверил тебе? Коська и про-сто так катается в автобусе! Ха-ха! Скажи кому — засмеют!

— Не засмеют, — уже в голосе Коськи проскаль-зывала снисходительность. Он поверил в победу. Щелбаны ему не достанутся. Все в классе знают, как больно получать их от Вадика. Он спец, по-стоянно тренируется на переменах на малышах. Теперь поостынет, и болтать лишнего не будет. А захочет поболтать, Коська ему напомнит: — Сколько там я тебе "горяченьких" должен? Что-то я призабыл? — И все, и притихнет, язык длинный прикусит. — Так прогнозировал ход событий Кось-ка.

— А сумка зачем? — наугад спросил Вадик.

— Сумка? — Коську застали врасплох. Этот вари-ант он не просчитал. Опять выкручиваться. Быст-рей, быстрей, не давай ему опомниться, скоро твоя остановка. — Сумка… Ну сумка. Ну и что!? - "Эх, была не была. Врать так врать". — Так надо! Как же без сумки? В ней полотенце и маска. И еще это… шапочка!

— Красная? — усмехнулся Вадик.

— Какая красная? Ты чего?

— Вы же, наверное, "Красную шапочку" тан-цуете.

— Ну даешь! — натянуто рассмеялся Коська. — Я тебе говорю — полотенце, маска и шапочка! Я в бассейн иду. Купаться. — И он затараторил. — А те-бе ничего не сказал, чтобы ты не просился. Я знаю — тоже хочешь! Хочешь, хочешь! По глазам вижу! А кино? Подумаешь, мушкетеры! Да я сто раз видел. У нас видеокассеты есть. И американ-ская версия, и французская. И с Боярским все се-рии. Целых семь! А книга в сто раз интереснее любого кино. Ты, небось, и не читал даже?

— Не читал, — сник Вадик от такого напора.

— Ну вот. Я так и знал, он даже такой книги не читал! А туда же! В танцевальный! Да я с вышки сейчас как прыгну, как прыгну! А потом на самую глубину как нырну! — Коську явно занесло, но он не мог уже остановиться. Теперь уже он, опустив на пол злополучную сумку, размахивал руками, имитируя прыжки. А толстый дядя посмотрел на него и неодобрительно покачал головой.

— Врешь, небось, — робко спросил Вадик.

— Кто? Я? — наигранно обиделся Коська, словно на него посмели возвести понапраслину. — Да я, может, в секцию плавания хожу! А ты — в танце-вальный! Больно надо с девчонками танцевать. — Он врал и удивлялся, как легко у него это получа-лось, будто он всегда только и делал, что врал на-лево и направо. Р-раз, и обвел Вадика вокруг пальца. Но, видимо, где-то он переиграл. На лице Вадика растерянность сменилась ухмылкой. Он дождался паузы в словоизлияниях Коськи и ехид-но сказал.

— Ха, в плавание! Видел я как кто-то летом воз-ле берега барахтался. Ты только топориком уме-ешь! Ну насмешил! — но смеяться Вадик не спе-шил.

— А вот и не топориком! Такого стиля в плава-нии нет.

— А какой есть?

— Всякий! — Коська вспоминал — что он недавно читал в газете? — Король есть, то есть это, кроль! Брасс есть, потом этот, на спине. И еще, ну кото-рый… когда плывешь как хочешь… самостоятель-ный… нет, вольный! Вот сколько!

— И каким же ты научился?

— Я?

— Ты, ты! Кого же мне еще спрашивать? Дядь-ку, что ли?

— Я… кролем, — выпалил Коська, но подумал, а вдруг попросит показать, как это, а он и не знает, и торопливо добавил. — Кролем я пока не научил-ся, только собираюсь. А брассом умею. Потом по-кажу, если захочешь.

— Зачем потом? Сейчас покажи!

— Сейчас не могу. Пусти, моя остановка.

Вадик прижал его в углу и уговаривал.

— Ну, Коська, ну давай на следующей выйдешь? Там столько же идти до бассейна. Даже ближе! Я точно знаю, ближе! Мы с папой один раз на фут-бол ходили, на той остановке выходили. До бас-сейна один шаг! Ну, Коська? Чего я один поеду? А? Ты мне свой брасс покажешь.

— Пусти, ну пусти, — пыхтел Коська, отталкивая с дороги Вадика, а когда сумел, наконец, протис-нуться к выходу, двери захлопнулись и автобус покатил мимо Дворца пионеров к стадиону и дальше.

До следующей остановки ехали молча.

Коська стоял возле двери и ждал. Только они распахнулись, он пулей вылетел на тротуар.

Часы на башне показывали — до начала занятий осталось десять минут.

— Успею, — обрадовался мальчик, перебросил сумку в другую руку и, не оглядываясь, помчался назад.



ГЛАВА 14
ШПИОН


Следом за ним, пропустив толстого дядю, вы-скочил Вадик. Прячась за спины прохожих, за де-ревья и скамейки, он короткими перебежками крался за Коськой. Но, сильно прячась, Вадик от-ставал, а потому решил по-прежнему прятаться, но уже не так сильно. Все равно Коська торопится и совсем не оглядывается, не проверяется — есть ли за ним хвост.

И все было бы хорошо, если бы Коська не упал. Но он упал, а вставая, заметил кравшегося за ним Вадика.

— Ах, ты так? — прошептал он. — Ну ладно! По-смотрим, кто кого перехитрит.

Он медленно поднялся, так же медленно от-ряхнул колени, подхватил сумку и, беззаботно на-свистывая, словно спешить ему совершенно неку-да, свернул к стадиону.

У высоких ворот большой плакат призывал всех заниматься в спортивных секциях, укреплять здоровье каждый день даже без выходных. На плакате поменьше приглашали посмотреть фут-больный матч ихнего "Металлурга" с неихним "Уралмашем", обещая для детей свободный вход.

Четыре тяжелые двери бассейна смотрели на мальчика чистыми стеклами.

Коська остановился перед ними.

— Вдруг не пустят? — мелькнула запоздалая мысль. — Вдруг там пропуска спрашивают? Или абонементы? Или еще фамилию тренера? А, ска-жу, что в плавательную секцию записываться пришел, — успокоил он себя и тяжело вздохнул. Какой врательный день сегодня. За целую жизнь меньше соврал, чем за какие-то полчаса с этим противным Вадиком. Вот и сейчас прямо затыл-ком чувствует его подглядывающий взгляд. Вот оглянись неожиданно и прямо перед тобой его ухмыляющаяся физиономия. И руку, наверное, разминает, готовится отвесить "горяченькие".

— Эх, остановить бы сейчас время и убежать. Вот бы у него челюсть отвисла! — Но на башню не залезешь, стрелки часов рядом не поставишь. А своих часов у Коськи пока нет. Не подарили еще.

Он вздохнул. Придется идти в бассейн. Какая дверь открывается? Не дергать же за каждую? Подождал немного — никто не входит, не выходит. А время неудержимо ползет вперед. Когда надо, с места не сдвинется, когда не надо — прямо мель-кают минуты одна за другой.

Дернул одну дверь — закрыта, другую — подда-лась.

Коська ждал, ждал. Казалось, времени прошло уже много и можно выходить. Но он все равно откладывал.

— Еще немного, еще одну минутку, — говорил себе десятый раз. И, когда решился, наконец, по-кинуть свое убежище, опять увидел Вадика.

Тот стоял, уперев руки в бока, и смеялся.

— Что? Наплавался брассом? — ехидно спросил он. — Быстро ты успел! Даже волосы не замочил. Ха-ха!

Коська едва не заплакал.

— Ты плохой, — сказал он, сдерживая слезы. — Из-за тебя я на занятия опоздал.

Вадику стало жалко друга.

— Ну и ладно, — успокаивал он. — Опоздал! По-думаешь! Даже хорошо, что опоздал, — обрадовал-ся он и неожиданно предложил. — А пойдем со мной в кино! Во, фильм!

— Пойдем, — согласился Коська. Ему было уже все равно. — А на какой сеанс?

— На четыре часа.

— На четыре? Ты что! А время?

— Сколько?

— Вон же часы, смотри сам, — и Коська показал на башню.

Вадик посмотрел на часы, на Коську, снова на часы и, подпрыгнув, побежал. Он пробежал со-всем немного, вернулся и схватил Коську за руку.

— Что стоишь истуканом? Пойдем скорее!

— Поздно.

— Не поздно! Эти часы неправильно показыва-ют.

— Правильно!

— Нет, неправильно. Я знаю. Такие уж это часы, всегда неправильно показывают. Они ничьи, вот и идут как хотят. То вперед, то назад, то вообще ос-тановятся, проверять-то их некому, — объяснял он и тянул упирающегося Коську. — Мы успеем, только бежать надо.

— Так значит я еще не опоздал? — обрадовался Коська и, вырвав руку, побежал в свой кружок.

— Стой! Куда ты? А кино? — кричал вдогонку Вадик.

Но Коська больше не оглядывался.


Они встретились в автобусе.

Коська зашел хмурый. Он ругал все на свете: и солнечный день, и руководителя, не допустивше-го мальчика на занятия, и автобус, который ждешь, ждешь, а его все нет и нет, а больше всего Вадика, чтоб ему неладно было.

А Вадик стоял на задней площадке и сердито смотрел в окно. У него были свои причины к не-довольству. В чем-то они отличались от Коськи-ных, но в главном сходились: оба мальчика счи-тали, что виноваты всё и все, кроме них самих.

Несколько остановок проехали молча, не заме-чая друг друга.

Первым не выдержал Вадик. Незаметно при-близившись, толкнул друга локтем и исподлобья глянул на Коську.

Коська отступил.

Вадик снова придвинулся, снова толкнул лок-тем.

— Чего лезешь? — возмутился Коська.

— А ты чего? — спросил Вадик и еще раз толкнул друга локтем.

— Отстань, — попросил Коська, но уже теплее был его голос. — Надо же! Вот наглец! — рассуждал он вслух. — Из-за него я опоздал и он же еще и ле-зет!

— Из-за ме-ня? — по слогам спросил Вадик, изо-бражая на лице высшую степень изумления: при-двинул вплотную к Коське вытянувшееся лицо с широко раскрытыми глазами и отвисшей челю-стью.

— Из-за кого же еще? — не испугался Коська.

— Ах, так? А зачем ты врал? Еще отличник на-зывается!

— Ничего я не врал! — оправдывался Коська.

— И про бассейн не врал? И про брасс не врал, да?

Коська молчал. А чего говорить, и так все ясно.

— Если бы не твое вранье, я бы в кино успел, а ты бы в свой кружок не опоздал.

— Я не в кружок…

— Ладно, ладно, хоть сейчас не ври!

— Чего пристал?

— Какой хитренький! Хотел обманом щелбан-чики выиграть, а я молчать должен? Лоб-то мой, не твой! Я его защищать должен.

— Не надо было слушать, — буркнул Коська, — и кино бы свое не проворонил.

— Не надо было врать, — передразнил Вадик, — и кружок бы свой не проворонил.

— Шпион ты! — по-настоящему рассердился Коська.

— Кто шпион? Я?

— Ты!

— Я, да?

— Ты, ты! — выкрикнул Коська.

— Ну и ладно, — вдруг согласился Вадик. Вот так он всегда, вдруг соглашается и выбивает почву под ногами. — Шпионом быть хорошо. Даже здо-рово!

— Почему? — спросил удивленный Коська и по-пался на Вадиков крючок. Теперь как сердиться, если сам разговор поддержал?

— Шпион он для чужих шпион, а для своих са-мый настоящий разведчик. Разведчиков все лю-бят. Кроме врагов, конечно, — хитро посмотрел на друга. — Про них книги сочиняют, фильмы снима-ют, звания героев присваивают. Я когда вырасту…

Коська с ехидцей посмотрел на Вадика и пере-бил его.

— Из тебя разведчик, как… как… из этого авто-буса танк. Вот!

— А спорим!

— Хватит, наспорились! Наша остановка.

Он решительно зашагал к дому.

— Коська, подожди, — догнал его Вадик. — Ты… это… — он поймал друга за рукав, остановил и тихо спросил: — А меня в ваш кружок запишут?

— Че-го? — не поверил своим ушам Коська.

— Я бы тоже танцевал, — торопился высказаться Вадик. — И вместе бы ездили. Вдвоем веселей. У меня получится! Я когда захочу, очень старатель-ный! Ты не смотри, что я на тройки учусь, — уго-варивал он.

— Я и не смотрю, — весело сказал Коська и вспомнил слова Вадика. — Школа это одно, а кру-жок это совсем другое.

— Правильно, — поддакнул Вадик.

— А хочешь, я с тобой буду заниматься, и ты все задачки научишься сразу решать?

— Да ну! — не поверил Вадик. — Все-все?

— Конечно, я же все сразу решаю.

— Ты отличник, тебе и надо сразу решать.

— Чудной ты. Я же их не потому решаю, что от-личник. А отличник потому, что сразу решаю. Понял?

Вадик повторил про себя Коськины слова, по-думал немного и согласился.

— Ага, понял.

— И ты отличником станешь.

— Вот здорово! Никто и не поверит!

— Главное, чтобы ты сам поверил. Так папа мой говорит.

— Я поверю, это запросто, — пообещал Вадик.

— Только придется нам с тобой математику за весь третий класс с самого сентября повторять.

— Угу.

— И много заниматься.

— Когда заниматься? Скоро каникулы!

— Еще не скоро. Еще почти месяц.

— Мало, — вздохнул Вадик.

— Испугался?

— Не, я смелый, — кисло сказал Вадик.

— Здесь не смелость нужна, целеустремлен-ность. Это потруднее, чем драться. Или в кружке танцевать. Хотя и там нелегко.

— Не легко, — повторил Вадик, но думал он о другом.

— Ты в четвертом классе учиться собираешься?

— Угу.

— А в лагерь поедешь?

— Угу.

— Ну вот, а говоришь, мало времени! Да мы с тобой сто раз успеем все выучить!

Вадик сразу повеселел.

Если бы кто увидел их через пять минут, то принял бы за старых друзей. Они смеялись. Кось-ка кружился и притопывал, показывая, как они танцуют. Вадик нес его сумку и пытался повто-рить за Коськой хитрые движения. А потом они несли сумку вместе — Коська за одну, Вадик за другую ручку.



ГЛАВА 15
БУДЬ МОЕЙ ПОДРУЖКОЙ



Облезлая кошка несла на явочную квартиру отчет о первом месяце своих поисков. Она описа-ла все, что случилось с ней. В простоте душевной разлила по отчету больше черных и серых красок, нежели розовых тонов. А короли так не любят се-рого и черного. Ученому Секретарю добавилось много работы по перекрашиванию отчета Гу в приемлемые цвета, пусть не совсем такие, какие любил Филя I, но по крайней мере хоть мог тер-пеливо сносить. Он так и заявлялся к своему ко-ролю: лапы в разноцветных красках, — следы не-давней напряженной работы верного слуги.

Гу ничего не знала об этом. Да и зачем знать о придворных интригах простой сове? На то и су-ществуют при королевской особе советники да министры, чтобы власть королевская казалась сильной и единственно справедливой. А раз власть сильная и единственно справедливая, и служить ей надобно не щадя живота своего.

Эту сказку для народа придумал Ученый Сек-ретарь. Он ревностно следил за тем, чтобы в каж-дой семье каждый год появлялась новая книжка со старой сказкой, чтобы мамы-совы каждодневно рассказывали и пересказывали ее деткам-совятам. По этой сказке ставили спектакли в школе и на работе, снимали поучительные мультфильмы и фильмы для взрослых. На сюжете этой сказки на-придумывали десятки новых, еще более сказоч-ных сказок о великом короле и лучшем в мире ко-ролевстве.

И сказки оказали свое сказочное воздействие.

Гу, как и все остальные совы и филины, пере-стала верить глазам. Она верила только тому, что говорят умеющие говорить, и кому право это да-ровано свыше.


Криволапая сосна

Шишками одета.

Слава, слава королю

Филе Первому!

За зимой идет весна,

За весною лето,

Слава, слава королю

Филе Первому!

В речке кружится блесна,

Земляничка красна,

Даль зовущая ясна —

Слава, слава королю

Филе Первому!


Бесконечная песенка, воспевая все, что случа-ется на земле, воздает благодарность за это коро-лю филинов.

Гу шла к беседке, напевая. Поводом для радо-сти служил сваленный с плеч отчет. Любая труд-ная работа, если с ней удачно справишься, радует.

Она вертела хвостом, глазела по сторонам и довертелась.

Откуда он взялся?

На тропинке, широко расставив лапы и задрав в небо милицейской дубинкой полосатый хвост, стоял кот с разбойничьей мордой. Прищурив единственный целый глаз и нервно подергивая огрызком уха, он ехидно ухмылялся. Подушечки левой лапы выжидательно постукивали по земле.

Теперь Гу не нужно было вспоминать. Она уз-нала этого кота. Дважды пересекались их пути. Первый раз, когда она, будучи совой, прилетела в эту злополучную беседку на встречу со старшей сестрой. Тот день, вернее ту ночь невозможно за-быть. Кот подслушивал в беседке, но его прогна-ли раньше, чем прозвучали волшебные слова. А подслушал все таки их другой — маленький чело-вечек. Кто он? Друг этого разбойника или совер-шенно случайный мальчишка? Второй раз они встретились утром. Кот был первым живым суще-ством, встретившимся ей в ее новом обличии, ес-ли не считать верных щенят. И опять врезался в память, хоть и виделись они не больше минуты. Он ушел — гордый из гордых. Что ему за дело до какой-то облезлой кошки? Верно, никакого. Но ей-то до него есть дело! Он попал в черный спи-сок подозреваемых. И теперь хочет Гу этого или не хочет, она должна просчитать этого кота со всех сторон — связи, знакомства, привычки, слабые места. С кем встречается, что любит… Пока не будет полной уверенности в его непричастности, списывать со счетов нельзя! Так и в отчете указа-ла: "… на месте происшествия след кота." И далее подробный словесный портрет.

"Будем бить под него клинья, — решила она, прихорашиваясь. — Зря все таки Филя подпортил мой внешний видок. Ну ничего, не шибко он кра-савец, авось не будет привередливым. Ни с его рожей!"

Заминка продолжалась одно мгновение. Кошка подошла на расстояние одного прыжка и покло-нилась.

Пират в ответ презрительно фыркнул.

"Вежливости в нем ни на мышиный хвостик", — подумала Гу.

"Новенькая, — разглядывал Пират. Он, как лю-бой кот, не оставлял без внимания ни одной смаз-ливой кошки. — Что-то шибко затюканная. Хотя сразу видно — не из блудливых."

— Ты чья? — спросил напористо.

Кошка совсем по-другому представляла себе этикет знакомства. Кот рванул с места в карьер. Его хитрющий глаз выворачивал Гу наизнанку. Ей казалось, что кот читает все ее мысли и со страху перестала думать. Как парализованная, на-пряглась и приготовилась дать стрекача. Повела головой слева направо.

Пират поднял сжатую в кулак лапу и потряс ей в воздухе.

— Это ты нюхала?

— Нет еще, — чистосердечно призналась Гу.

— Тогда стой и не дергайся. Ну-ну! Осади, го-лубушка! От меня еще никто не уходил!

Кошка пала духом.

— Что вам от меня надо? — спросила полушепо-том.

— Анкету на тебя хочу заполнить.

— Зачем она вам?

— А чтобы узнать тебя поближе, — издевался кот. — Смотри, я только с виду тихий и добрый. А чуть не по мне, от души накостыляю. Ты, я вижу, уче-ная, — кивнул он на облезлую шкуру, — понимаешь, о чем я разговоры веду?

Гу, скрипя зубами, кивнула.

— Тихий, — буркнула под нос. — Хорошо хоть, что такие тихие мне раз в месяц встречаются. Не приведи господь с ними чаще знакомиться.

— Так чья ты? — переспросил кот.

— Ничья! Сама по себе. — ответила Гу. Необъяс-нимое равнодушие наползло на нее. Не она управляет ситуацией, кот подавляет, главенствует. Так пусть будет что будет. Куда вынесет. От нее требуется одно — не раскрыться и по возможности не поссориться. А там, глядишь, что-нибудь про-яснится.

— Не обманывай честных котов, — пригрозил Пират. — Сознавайся, ты бездомная?

Кошка что-то прикинула и охотно согласилась:

— Ага! Я бездомная!

— Это плохо, — сморщил нос кот.

— Для тебя?

— Нет, для тебя, — зевнул кот.

— Ой, почему?

— Бездомных сегодня на живодерню собирают. За деньги! Придется сдать, — кот потянулся и при-лег на передние лапы. Получу за тебя гроши, мяс-ка с рыбкой куплю. Све-жень-ких! Вкус-нень-ких!

— А со мной поделишься?

— Тебе уже ничего не понадобится.

— Как это не понадобится? Я мяско люблю!

— Пока любишь. А скоро: шкура на варежки, остальное на мыло, — рисовал Пират безрадостную картину.

— Я соврала! Я домная!

— У домных хозяин есть.

— У меня тоже хозяин есть!

— Кто такой? Где живет?

— Живет… живет… во дворце живет! Вот где!

— В каком дворце? Культуры?

— Нет. Это…

— Спорта?

— Да нет же! Эта…

— Чего "эта"? Чего мямлишь? У нас больше и дворцов-то нет.

— Вспомнила! Из дворца культурного спорта! — нашлась Гу. — А хозяина моего зовут Ученый Сек-ретарь.

— Ага, — промяучил кот. — Ты, выходит, из уче-ной семьи?

— Еще из какой ученой! — подтвердила Гу. По изменившемуся тону Пирата она поняла — автори-тет ее растет.

— Мог бы догадаться и не спрашивая, — сам с собой рассуждал кот. — Не сладко, видать, в уче-ных семьях жить.

— Ты так думаешь?

— Зачем мне думать? Это на шкуре твоей яснее сказанного написано. Так лупить только культур-ные да ученые умеют.

— А неученые как лупят?

— Те ругнутся покрепче, или пендаля отвесят, с них и станется. Они быстро остывают.

— Да, лучше жить с неучеными, — согласилась Гу.

Кошка и не подозревала, как много сказала она этой фразой. В одно мгновение она стала как бы родной сестрой для Пирата. Он почувствовал к ней расположение. Может, именно такую он и ис-кал всю свою непутевую кошачью жизнь? Может, именно она успокоит его, отвадит от кошачьих драк и задиристой холостяцкой компании?

— Хочешь быть моей подружкой? — впрямую спросил кот.

— Как это быть подружкой? — напряглась Гу. Она не знала, что это такое и испугалась — вдруг не справится?

— Встречаться каждый день, ходить куда-нибудь.

— Куда?

— Куда-куда! А то не знаешь, куда! На кошачьи посиделки. Или в парк мышей ловить, парочки спугивать. Только чур — я Хозяин! Мое слово — За-кон! Иначе похлеще твоих ученых хозяев отлуп-сую! Я кот тихий! Ну, согласная?

Гу призадумалась.

Если кот как-то связан с мальчишкой, предло-жение выгодно ей. А если пустышка? Она свяжет себя по рукам и ногам обещанием, а похититель? Будет спокойно поживать и королевской тайной пользоваться? Да-а! Задачка. У кого бы совета спросить?

Кот наблюдал за кошкой. Ее молчание он рас-ценил по-своему.

— Чего кочевряжишься? Посмотри на себя, ва-режка облезлая! Кто еще на тебя глаз положит? Ни кожи, ни рожи, а туда же, строишь из себя черт знает что, — обидно прохрипел он.

— Ах, это у меня ни кожи ни рожи? — самолюбие Гу было задето. — На себя посмотри, страхиляти-на! Да тобой только котят пугать! Иди в лужу по-смотрись, после и думай, стоит ли к порядочным кошкам, из ученейшей семьи, на пушечный вы-стрел приближаться!

Пират двинулся на кошку, не скрывая своих разбойничьих намерений. Она не отступала. Ин-стинкт охотника взыграл и в ней.

Кот занес над кошкой лапу, сжатую в кулак, потянул носом воздух.

— Хм, — покрутил головой. — Слушай, мурка, что-то ты странно пахнешь, — поморщился он.

— Как надо, так и пахну, — грубо ответила Гу.

— Ты мне сказок не сказывай, я сам в этом деле мастак. Отвечай по существу вопроса! Не тебя ли я недалече у беседки встречал? Тадысь еще на за-пах внимание обратил. Не кошачий запах у тебя. Голову на отсечение готов заложить, не кошачий!

— Много ты в запахах понимаешь! — попробова-ла пошутить Гу.

— Сколь надо, столь и понимаю. — бесцеремонно оборвал ее кот. — Ты, случаем, не шпионка?

Кошку как током ударило.

— Господи! — рассмеялась натянуто. — Взбредет же такое в голову!

Но кота не так-то просто было сбить с наме-ченного пути.

— Все ясно, — уверенно покачал он головой. — Раз напужалась, знать точно угадал — ты шпионка. А ну сознавайся, варежка облезлая! За кем сле-дишь?!

— Не шпионка я! Простая хозяйская кошка! Со-гласная с тобой дружить, быть твоей подружкой!

— Ты согласная?

— Да! Да!

— Поздно, милая. Теперича я не согласный!

Джентльмен в Пирате смело уступил место разбойнику. Гу не собиралась уступать, но силы были явно не равны. Кот крепко прижал кошку к дорожке и добрался-таки до ее горла.

Первый камень пролетел мимо.

Второй угодил Пирату в бок.

Кот взвыл и отскочил в сторону.

Гу не стала дожидаться развязки, убежала в беседку, под защиту щенят.

Пират увидел руку с камнем, в очередной раз замахнувшуюся на него и дал деру.



Оглавление

  • Волшебная Сила
  • ГЛАВА 1 ВОЛШЕБНЫЕ КАРТИНКИ
  • ГЛАВА 2 ДВЕНАДЦАТЬ И ОДИН
  • ГЛАВА 3 В БЕСЕДКЕ
  • ГЛАВА 4 ПАРОЛЬ
  • ГЛАВА 5 КОРОЛЬ ФИЛИНОВ
  • ГЛАВА 6 УМНЫЕ СОВЕТЫ
  • ГЛАВА 7 ЛИПОВЫЙ ПРИКАЗ
  • ГЛАВА 8 СЛЕД
  • ГЛАВА 9 ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
  • ГЛАВА 10 ДРАКА
  • ГЛАВА 11 СКАЗКИ ДЛЯ КОРОЛЕЙ
  • ГЛАВА 12 САМЫЙ УЧЕНЫЙ СЕКРЕТАРЬ
  • ГЛАВА 13 В АВТОБУСЕ
  • ГЛАВА 14 ШПИОН
  • ГЛАВА 15 БУДЬ МОЕЙ ПОДРУЖКОЙ