Зарубежная литература XVII-XVIII веков [Владимир Иванович Новиков] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Новиков В.И.,Воробьева Н.К.,Громова Т.В. "ВСЕ ШЕДЕВРЫ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В КРАТКОМ ИЗЛОЖЕНИИ. СЮЖЕТЫ И ХАРАКТЕРЫ" "ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА XVII–XVIII ВЕКОВ" Энциклопедическое издание

К читателю

«Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры» — первый в России опыт создания свода компактных пересказов наиболее значительных произведений отечественной и зарубежной словесности.[1]

Необходимость в книжном издании такого рода назрела давно. Современная литература нуждается в систематическом и вместе с тем доходчивом описании золотого фонда мировой литературы, сложившегося к концу двадцатого века и второго тысячелетия.

Перед вами не только справочное издание, но и книга для чтения. Краткие пересказы, естественно, не могут заменить первоисточников, но могут дать целостное и живое представление о них. Именно к этому стремились все участники коллективного труда — литературоведы, переводчики, прозаики.

Том «Зарубежная литература XVII–XVIII веков» состоит из разделов, посвященных национальным литературам и размещенных в алфавитном порядке — от английской литературы до японской. Внутри каждого раздела писатели представлены по хронологии рождения, а их произведения — по хронологии написания. Автор каждого пересказа обозначен под соответствующим текстом. В конце тома помещены указатели авторов и названий произведений.

Каждый том является самостоятельной книгой, а вместе они составляют своеобразный атлас мирового литературного пространства от древнейших времен до наших дней. Основное место здесь занимают пересказы романов, повестей, драматургических произведений и эпических поэм, менее полно представлена новеллистика. За пределами данного свода осталась не поддающаяся пересказу лирическая поэзия. Такие бессюжетные жанры, как трактаты, памфлеты и мемуары, в издании в целом отражены ограниченно. Исключение сделано для представленной в данном томе западноевропейской словесности XVIII века, изобилующей сочинениями дидактического и эссеистического рода. Впрочем, и такие тексты в разной степени поддаются краткому изложению: например, мы нашли возможным предложить читателям краткий конспект «Характеров» Ж. де Лабрюйера, однако представить подобным образом «Максимы» Ф. де Ларошфуко не удалось.

Вынося в название нашего издания слово «шедевры», мы имели в виду не только высшие достижения словесного искусства, но и более обширный массив литературных произведений, сохранивших духовно-эстетическую актуальность до наших дней.

Издание адресовано самому широкому читательскому кругу — ученикам старших классов, абитуриентам и студентам, учителям и преподавателям вузов, а также тем, кто просто любит литературу, кому свод пересказов поможет в поисках увлекательного чтения и в составлении личных библиотек.

Вл. И. Новиков, д. ф. н.

АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Джон Мильтон (John Milton) [1608–1674]

Потерянный рай

(Paradise Lost)

Поэма (1658–1665, опубл. 1667)


Поэт размышляет о причине непослушания первой четы людей, которые нарушили единственный запрет Творца всего сущего и были изгнаны из Эдема. Вразумленный Духом Святым, поэт называет виновника падения Адама и Евы: это Сатана, явившийся им в облике Змия.

Задолго до сотворения Богом земли и людей Сатана в своей непомерной гордыне восстал против Царя Царей, вовлек в мятеж часть Ангелов, но был вместе с ними низринут с Небес в Преисподнюю, в область кромешной тьмы и Хаоса. Поверженный, но бессмертный, Сатана не смиряется с поражением и не раскаивается. Он предпочитает быть владыкой Ада, а не слугой Неба. Призывая Вельзевула, своего ближайшего соратника, он убеждает его продолжать борьбу с Вечным Царем и творить лишь Зло вопреки Его державной воле. Сатана рассказывает своим приспешникам, что вскоре Всемогущий создаст новый мир и населит его существами, которых возлюбит наравне с Ангелами. Если действовать хитростью, то можно захватить этот вновь созданный мир. В Пандемониуме собираются на общий Совет вожди воинства Сатаны.

Мнения вождей разделяются: одни выступают за войну, другие — против. Наконец они соглашаются с предложением Сатаны проверить истинность древнего предания, в котором говорится о создании Богом нового мира и о сотворении Человека. Согласно преданию, время создания этого нового мира уже пришло. Коль скоро Сатане и его ангелам закрыт путь на Небеса, следует попытаться захватить вновь созданный мир, изгнать или переманить на свою сторону его обитателей и так отомстить Творцу. Сатана отправляется в рискованное путешествие. Он преодолевает пучину между Адом и Небесами, а Хаос, ее древний владыка, указывает ему путь к новозданному миру.

Бог, восседающий на своем наивысшем престоле, откуда Он прозревает прошлое, настоящее и грядущее, видит Сатану, который летит к новозданному миру. Обращаясь к своему Единородному Сыну, Господь предрешает падение Человека, наделенного свободной волей и правом выбора между добром и злом. Всемогущий Творец готов помиловать Человека, однако прежде тот должен понести наказание за то, что, нарушив Его запрет, дерзнул сравниться с Богом. Отныне человек и его потомки будут обречены на смерть, от которой их может избавить лишь тот, кто пожертвует собой ради их искупления. Чтобы спасти мир. Сын Божий выражает готовность принести себя в жертву, и Бог-Отец принимает ее. Он повелевает Сыну воплотиться в смертную плоть. Ангелы небесные преклоняют главы перед Сыном и славословят Ему и Отцу.

Тем временем Сатана достигает поверхности крайней сферы Вселенной и скитается по сумрачной пустыне. Он минует Лимб, Небесные Врата и опускается на Солнце. Приняв облик юного Херувима, он выведывает у Правителя Солнца, Архангела Уриила, местонахождение Человека. Уриил указывает ему на один из бесчисленных шаров, которые движутся по своим орбитам, и Сатана спускается на Землю, на гору Нифат.

Минуя райскую ограду, Сатана в облике морского ворона опускается на вершину Древа Познания. Он видит чету первых людей и размышляет над тем, как погубить их. Подслушав беседу Адама и Евы, он узнает, что им под страхом смерти запрещено вкушать от плодов Древа Познания. У Сатаны созревает коварный план: разжечь в людях жажду знания, которая заставит их преступить запрет Творца.

Уриил, спустившись на солнечном луче к Гавриилу, охраняющему Рай, предупреждает его, что в полдень злой Дух из Преисподней направлялся в образе доброго Ангела к Раю. Гавриил выступает в ночной дозор вокруг Рая. В куще, утомленные дневными трудами и чистыми радостями священной брачной любви, спят Адам и Ева. Ангелы Итуриил и Зефон, посланные Гавриилом, обнаруживают Сатану, который под видом жабы притаился над ухом Евы, чтобы во сне подействовать на ее воображение и растравить ее душу необузданными страстями, смутными помыслами и гордыней. Ангелы приводят Сатану к Гавриилу. Мятежный Дух готов вступить с ними в борьбу, но Господь являет Сатане небесное знамение, и тот, видя, что его отступление неминуемо, уходит, но не отступается от своих намерений.

Утром Ева рассказывает Адаму свой сон: некто, подобный небожителям, соблазнилее вкусить плод с Древа Познания и она вознеслась над Землей и испытала ни с чем не сравнимое блаженство.

Бог посылает к Адаму Архангела Рафаила, чтобы тот поведал ему о свободной воле человека, а также о близости злобного Врага и его коварных замыслах. Рафаил рассказывает Адаму о Первом мятеже на небесах: Сатана, воспылавший завистью за то, что Бог-Отец возвеличил Сына и нарек Его помазанным Мессией и Царем, увлек легионы Ангелов на Север и убедил их восстать против Вседержителя. Один лишь Серафим Абдиил покинул стан мятежников.

Рафаил продолжает свой рассказ.

Бог послал Архангелов Михаила и Гавриила выступить против Сатаны. Сатана созвал Совет и вместе с сообщниками придумал дьявольские машины, с помощью которых оттеснил войско Ангелов, преданных Богу. Тогда Всемогущий послал на поле битвы своего Сына, Мессию. Сын отогнал Врага к ограждению Небес, и, когда их Хрустальная Стена разверзлась, мятежники упали в уготованную им бездну.

Адам просит Рафаила рассказать ему о сотворении этого мира. Архангел рассказывает Адаму, что Бог возжелал создать новый мир и существ для его заселения после того, как Он низверг Сатану и его приспешников в Ад. Всемогущий послал Сына своего, Всезиждущее Слово, в сопровождении Ангелов вершить дело творения.

Отвечая на вопрос Адама о движении небесных тел, Рафаил осторожно советует ему заниматься лишь такими предметами, которые доступны человеческому разумению. Адам рассказывает Рафаилу обо всем, что помнит с мига своего сотворения. Он признается Архангелу в том, что Ева обладает над ним неизъяснимой властью. Адам понимает, что, превосходя его внешней красотой, она уступает ему в духовном совершенстве, однако, невзирая на это, все ее слова и поступки кажутся ему прекрасными и голос разума умолкает перед ее женской прелестью. Архангел, не осуждая любовных наслаждений брачной четы, все же предостерегает Адама от слепой страсти и обещает ему восторги небесной любви, которая неизмеримо выше земной. Но на прямой вопрос Адама — в чем выражается любовь у небесных Духов, Рафаил отвечает неопределенно и вновь предостерегает его от размышлений над тем, что недоступно разуму человека.

Сатана под видом тумана снова проникает в Рай и вселяется в спящего Змия, самого хитрого из всех созданий. Утром Змий находит Еву и льстивыми речами склоняетее к тому, чтобы она вкусила плодов с Древа Познания. Он убеждает ее, что она не умрет, и рассказывает о том, как благодаря этим плодам сам он обрел речь и разумение.

Ева поддается уговорам Врага, вкушает запретный плод и приходит к Адаму. Потрясенный супруг из любви к Еве решается погибнуть вместе с ней и также преступает запрет Творца. Вкусив плодов, Прародители чувствуют опьянение: сознание теряет ясность, а в душе пробуждается чуждое природе безудержное сладострастие, на смену которому приходит разочарование и стыд. Адам и Ева понимают, что Змий, суливший им неизбывные восторги и неземное блаженство, обманулих, и упрекают друг друга.

Бог посылает на Землю своего Сына судить ослушников. Грех и Смерть, прежде сидевшие у Врат Ада, покидают свое прибежище, стремясь проникнуть на Землю. Идя по следам, проложенным Сатаной, Грех и Смерть воздвигают мост через Хаос между Адом и новозданным миром.

Тем временем Сатана в Пандемониуме объявляет о своей победе над человеком. Однако Бог-Отец предрекает, что Сын победит Грех и Смерть и возродит Его творение.

Ева, в отчаянии от того, что на их потомство должно пасть проклятие, предлагает Адаму немедленно отыскать Смерть и стать ее первыми и последними жертвами. Но Адам напоминает супруге про обетование, согласно которому Семя Жены сотрет главу Змия. Адам надеется умилостивить Бога молитвами и покаянием.

Сын Божий, видя искреннее раскаяние Прародителей, ходатайствует о них перед Отцом, надеясь, что Всемогущий смягчит свой суровый приговор. Господь Вседержитель посылает Херувимов во главе с Архангелом Михаилом, чтобы изгнать Адама и Еву из Рая. Перед тем как исполнить приказание Бога-Отца, Архангел возводит Адама на высокую гору и показывает ему в видении все то, что произойдет на Земле до потопа.

Архангел Михаил рассказывает Адаму о грядущих судьбах рода людского и объясняет данное Прародителям обетование о Семени Жены. Он говорит о воплощении, смерти, воскресении и вознесении Сына Божия и о том, как будет жить и бороться Церковь до Его второго Пришествия. Утешенный Адам будит спящую Еву, и Архангел Михаил выводит чету из Рая. Отныне вход в него будет охранять пылающий и непрестанно обращающийся меч Господень. Ведомые промыслом Творца, лелея в сердце надежду о грядущем избавлении рода людского, Адам и Ева покидают Рай.

В. В. Рынкевич

Самсон-борец

(Samson Agonistes)

Трагедия (1671)


Самсон, ослепленный, униженный и поруганный, томится в плену у филистимлян, в тюрьме города Газы. Рабский труд изнуряетего тело, а душевные страдания терзают душу.

Ни днем ни ночью Самсон не может забыть о том, каким славным героем был прежде, и эти воспоминания причиняют ему горькие муки. Он вспоминает о том, что Господь предвозвестил избавление Израиля от ига филистимлян: освободить свой народ суждено ему, слепому и беспомощному узнику. Самсон раскаивается в том, что раскрыл тайну своей силы Далиле, которая предала его в руки врагов. Однако он не смеет сомневаться в слове Божьем и лелеет в сердце надежду.

В день праздника, посвященного Дагону, морскому божеству филистимлян, когда никто из язычников не работает, Самсону разрешено покинуть стены своей темницы и отдохнуть. Влача тяжелые цепи, он уходит в уединенное место и предается тягостным раздумьям.

Здесь его находят пришедшие из Естаола и Цоры — родных мест Самсона — его друзья и соплеменники и пытаются по мере сил утешить несчастного собрата. Они убеждают страдальца не роптать на промысел Всевышнего и не упрекать себя, однако удивляются тому, что Самсон всегда предпочитал женщинам Израиля филистимлянок. Поверженный герой объясняет им, что к этому его побудил тайный голос Бога, повелевавшего ему бороться с врагами и использовать любую возможность, чтобы усыпить их бдительность.

Самсон винит правителей Израиля, которые не поддержали его и не выступили против филистимлян, когда он одерживал славные победы. Они даже решили выдать его врагам, чтобы спасти родину от захватчиков. Самсон позволил филистимлянам связать себя, а потом с легкостью разорвал путы и перебил всех язычников ослиной челюстью. Если бы тогда вожди Израиля решились выступить в поход против них, была бы одержана окончательная победа.

Приходит старец Маной, отец Самсона. Он удручен жалким состоянием своего сына, в котором все привыкли видеть непобедимого воителя. Но Самсон не позволяет ему роптать на Бога и винит в своих бедах лишь самого себя. Маной сообщает сыну о том, что собирается хлопотать у филистимских правителей о его выкупе.

Маной собирается отправиться к ним сегодня, когда все филистимляне празднуют день благодарения Дагону, который, как они верят, избавил их от руки Самсона. Но поверженный герой не хочет жить, вечно помня о своем позоре, и предпочитает смерть. Отец уговаривает его согласиться на выкуп и предоставить все Божьей воле и уходит.

Появляется жена Самсона, красавица Далила, и умоляет его выслушать ее: она жестоко раскаивается в том, что поддалась уговорам соплеменников и выдала им тайну его силы. Но ей двигала только любовь: она боялась, что Самсон бросит ее, как он бросил свою первую жену, иноверку из Фимнафа. Соплеменники обещали Далиле лишь захватить Самсона в плен, а потом отдать его ей. Самсон мог бы жить в ее доме, а она бы наслаждалась его любовью, не боясь соперниц.

Она обещает Самсону уговорить филистимских начальников, чтобы ей позволили забрать его домой: она станет ухаживать за ним и во всем угождать. Но Самсон не верит раскаянию Далилы и гневно отвергает ее предложение. Далила, уязвленная отказом Самсона и его презрением, отрекается от мужа и уходит.

Появляется Гарафа, исполин из филистимского города Гефа. Он сожалеет, что ему не довелось помериться силами с Самсоном, когда тот был еще зряч и свободен. Гарафа насмехается над поверженным героем и говорит ему, что Бог оставил Самсона, Самсон, у которого закованы только ноги, вызывает хвастливого Гарафу на поединок, но тот не решается приблизиться к разгневанному узнику и уходит.

Появляется служитель храма Дагона и требует, чтобы Самсон предстал на празднестве перед филистимской знатью и показал всем свою силу. Самсон с презрением отказывается и отсылает служителя.

Однако, когда тот приходит снова, Самсон, ощущая в душе тайный порыв, соглашается прийти на языческий праздник и показать свою силу в капище Дагона. Он верит, что этого хочет Бог Израиля, и предчувствует, что этот день покроет его имя или несмываемым позором, или неувядаемой славой.

С Самсона снимают оковы и обещают ему свободу, если он проявит смирение и покорность. Вверяя себя Богу, Самсон прощается со своими друзьями и соплеменниками. Он обещает им ничем не посрамить ни свой народ, ни своего Бога и отправляется вслед за служителем.

Приходит Маной и рассказывает израильтянам, что есть надежда на то, что ему удастся выкупить сына. Его речи прерывает страшный шум и чьи-то вопли. Решив, что это радуются филистимляне, потешаясь над унижением его сына, Маной продолжает свой рассказ. Но его прерывает появление вестника. Он — еврей, как и они. Придя в Газу по делам, он стал свидетелем последнего подвига Самсона. Вестник так поражен случившимся, что сначала не находит слов. Но оправившись, он рассказывает собравшимся собратьям о том, как Самсон, которого привели в театр, полный филистимской знатью, обрушил кровлю здания и вместе с врагами погиб под обломками.

В. В. Рынкевич

Джон Беньян (John Bunyan) [1628–1688]

Путешествие пилигрима

(The Pilgrim's Progress from This World, To That Which Is to Come)

Роман. (1678–1684)


Некий благочестивый человек был ввержен нечестивцами в узилище, и было ему там видение:

Посреди поля, спиною к своему жилищу в граде Гибель стоит человек, согбенный под тяжкою ношей грехов. В руках у него Книга. Из Книги этой человек. Христианин, узнал, что город будет пожжен небесным огнем и все жители его безвозвратно погибнут, если немедленно не выступят в путь, ведущий от смерти к Жизни Вечной. Но где он, этот желанный путь?

Домашние сочли Христианина умалишенным, а соседи зло насмехались, когда он покинул дом в граде Гибель, сам не зная, куда идет. Но в чистом поле встретился ему человек по имени Евангелист, который указал Христианину на высившиеся вдали Тесные врата и велел идти прямо к ним, никуда не сворачивая.

Из города вслед за Христианином пустились двое соседей: Упрямый и Сговорчивый, но первый вскоре повернул назад, не получив от спутников понятного ему ответа на вопрос, что за «наследство нетленное, непорочное» ожидает их за Тесными вратами.

Сговорчивый тоже оставил Христианина, когда увидел, как тот вступил в непролазную топь уныния — место на пути к Тесным вратам, куда стекаются нечистоты греха сомнения и страха, овладевающего пробудившимся от затмения грешником. Ни обойти стороной эту топь, ни осушить или замоститьее невозможно.

За топью Христианина поджидал Мирской Мудрец. Он соблазнил путника речами о том, что знает более простой и действенный способ избавиться от ноши грехов, нежели полное грозными опасностями странствие по ту сторону Тесных врат. Достаточно лишь свернуть в селение с красивым названием Благонравие и разыскать там человека по имени Законность, который помог уже очень многим.

Христианин послушал недоброго совета, но на окольном гибельном пути его остановил Евангелист и направил на путь истинный, ступив на который он довольно скоро добрался до Тесных врат.

«Стучите, и отворят вам», — прочитал Христианин надпись над вратами и с замиранием сердца постучался. Привратник впустил Христианина и даже слегка подтолкнул его в спину, ибо неподалеку возвышался крепкий замок Вельзевула, из которого он и присные его пускали смертоносные стрелы в мешкающих пройти Тесными вратами.

Привратник указал Христианину на множество путей, лежащих за вратами, но лишь один из всех — проложенный патриархами, пророками, Христом и Его апостолами — узок и прям. По нему, по пути истины, и должен идти дальше Христианин.

Через несколько часов Христианин пришел в некий дом, где все — и комнаты, и предметы в них — символизировало наиважнейшие истины, без знания которых пилигриму не преодолеть было препятствий, уготованных на его пути. Значение символов разъяснил Христианину хозяин этого дома. Толкователь.

Поблагодарив Толкователя и продолжив свой путь. Христианин вскоре завидел впереди холм, увенчанный Крестом. Едва он поднялся ко Кресту, как бремя грехов скатилось с его плеч и сгинуло в могиле, зиявшей у подножия холма.

Здесьже, у Креста, три ангела Господня обступили Христианина, сняли с него дорожное рубище и обрядили в праздничные одежды. Наставив на дальнейший путь, ангелы вручили ему ключ Обетования и свиток с печатью, служащий пропуском в Небесный Град.

По дороге Христианину попадались другие пилигримы, по большей части недостойные избранной ими стези. Так, встретились ему Формалист и Лицемер из страны Тщеславие, державшие путь на Сион за славою. Они стороною миновали Тесные врата, ибо в их стране принято ходить кратчайшим путем — будто бы не про них сказано: «Кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник».

Когда надо было перевалить через гору Затруднение, формалист с Лицемером избрали удобные на вид, ровные обходные дороги — одна звалась Опасность, а другая Погибель — и на них пропали.

У самой вершины горы Христианину встретились Робкий и Недоверчивый; эти пилигримы убоялись опасностей, коими чревата дорога в Небесный Град, и по малодушию решили повернуть назад.

С первой опасностью Христианин столкнулся у входа в чертог Великолепие: по сторонам тропы здесь были прикованы два грозных льва. Христианин оробел было, но тут привратник попрекнул его маловерием, и он, собравшись с духом, целым-невредимым прошел точно посредине между рыкающими тварями.

Отвага Христианина была вознаграждена радушным приемом в чертоге и долгой, затянувшейся за полночь, проникновенной беседой с обитавшими в нем девами Мудростью, Благочестием и Милосердием о величии и благости Хозяина, созиждевшего сей чертог. Наутро хозяева проводили Христианина в путь, снарядив бронею и оружием, что не стареет и не снашивается вовек.

Без этих оружия и брони несдобровать было бы Христианину в долине Унижения, где путь ему преградил ужасающего обличия ангел бездны Аполлион, ярый враг Царя, Которому служил Христианин. Пилигрим отважно вступил в поединок с супостатом и с именем Господним на устах одержал верх.

Далее путь Христианина лежал долиной Смертной Тени, где в кромешной тьме ему пришлось ступать по узкой тропе между страшной трясиной и бездонной пропастью, минуя вход во ад. Благополучно он миновал и вертеп великанов Язычество и Папство, в былые времена, пока они еще были сильны, сплошь усеявших окрестности костьми путников, попавшихся в их лапы.

За долиною Смертной Тени Христианин нагнал пилигрима по имени Верный, который, как и Христианин, прошел Тесными вратами и успелуже выдержать не одно испытание. Найдя друг в друге достойных спутников, Христианин с Верным решили продолжить путь вместе. Так они шли, пока не завидели вдали какой-то город.

Тут им навстречу вышел знакомый обоим Евангелист и сказал, что в городе этом один из них примет мученическую кончину — примет ее на благо себе: он раньше вступит в Небесный Град, а кроме того, избегнет скорбей, уготованных оставшемуся в живых.

Звался тот град Суета, и круглый год шла здесь ярмарка. Выбор товара был огромен: дома, имения, должности, титулы, царства, страсти, удовольствия, плотские утехи, богатые жены и мужья, жизнь тела и души; круглосуточно бесплатные зрелища: воровство, убийство, прелюбодеяние, клятвопреступление… Освещенаже ярмарка была зловещим багровым светом.

На зазывы продавцов пилигримы отвечали, что ничего им не нужно, кроме истины. Эти слова вызвали среди торгующих взрыв негодования. Как возмутители спокойствия Христианин с Верным были привлечены к суду, на котором против них свидетельствовали Зависть, Суеверие и Угодничество.

По неправедному приговору Верный был жестоко казнен, Христианину же удалось бежать. Но недолго пришлось ему идти в одиночестве — его нагнал Уповающий из города Суета, которого заставило пуститься в путь зрелище кончины Верного; так всегда смерть свидетеля истины воздвигает новых последователей Христа.

Завидя удобную тропу, идущую вроде бы точно вдоль их дороги, Христианин уговорил Уповающего перейти на нее, что чуть было не погубило обоих: идя удобной тропою, пилигримы очутились у замка Сомнение. Замок принадлежал великану Отчаяние, который пленил их и принялся мучить, подговаривая наложить на себя руки и тем прекратить страшные мучения.

Христианин был уже готов внять Отчаянию, но Уповающий напомнил ему заповедь «Не убий», Тут Христианин вспомнил о врученном ангелами ключе Обетование и разомкнул им запоры узилища.

Скоро пилигримы уже были в Отрадных горах, с вершин которых смутно виднелись ворота Небесного Града. Пастухи Познание, Опытный, Бдительность и Искренний дали Христианину с Уповающим подробное описание пути к ним.

Имея полученное из верных рук описание, путники всеже последовали за чернокожим человеком в сияющей одежде, посулившим проводить их к Небесному Граду, но заведшим в хитро расставленные сети. Из сетей пилигримов высвободил Ангел Божий, который пояснил, что они попались в ловушку Соблазнителя, иначе — Лжеапостола.

Далее Христианин и Уповающий шли чудной страной Сочетания, о которой говорил пророк Исаия и которую Господь называет Своею. Воздух здесь был напоен дивными ароматами и звенел от чарующего пения птиц. Все отчетливее и отчетливее взорам путников открывался вожделенный Небесный Град.

И вот они вышли к реке, которую им непременно предстояло перейти, — лишь двое, Енох и Илия, попали в Небесный Иерусалим, миновав ее.

Едва пилигримы вступили в воды реки, как Христианин стад тонуть и возопил словами Псалмопевца: «Я тону в водах глубоких, и волны накрывают меня с головой! Ужас смерти овладел мною!»

Но Иисус Христос не оставил верных Своих, и они благополучно вышли на противоположный берег. У ворот Небесного Града пилигримов встретило воинство Ангелов; небесный хор грянул песнь:

«Блаженны званные на брачную вечерю Агнца».

Пилигримы вошли в ворота и за ними вдруг преобразились и облеклись в одеяния, сверкающие словно золото. Ангелы, которых было здесь великое множество, воспели: «Свят, свят, свят Господь Саваоф!»

И было благочестивому человеку другое видение, в котором открылась ему судьба Христианы, не пожелавшей некогда последовать за мужем.

Лишь только муж перешел реку Смерти, женщина эта стала обдумывать свое прошлое и будущее;ее тяготило бремя вины — ведь не только себе, но и детям она помешала вступить в Жизнь Вечную.

Как-то во сне видела она Христианина, стоящего меж бессмертными и играющего на лире пред Господом. А наутро вее дверь постучал гость по имени Тайна и передал приглашение Хозяина Небесного Града прийти к Его трапезе.

Соседки осмеяли Христиану, когда узнали, что она отправляется в опасный путь, и только одна, звавшаяся Любовь, вызвалась идти вместе с нею.

За Тесными вратами Христиану с детьми и с Любовью приветствовал Сам Господь. Он указал путь, по которому прошел Он и который предстояло преодолеть им.

На этом пути женщин с детьми ожидали такие грозные опасности, что Толкователь счел нужным дать им в проводники своего слугу по имени Дух Мужества. Он не раз выручал путниц, ограждая их от страшных великанов и чудовищ, без числа сгубивших пилигримов, ступивших на ведущую к Небесному Граду стезю не через Тесные врата,

Повсюду, где ни проходила Христиана со спутниками, она слышала восхищенные рассказы о славных подвигах мужа и его товарища Верного. За время пути сыновья ее взяли в жены дочерей благочестивых людей и у них родились дети.

Младенцев, внуков Христианы и Христианина, пилигримы вручили на воспитание Пастырю, пасшему свои стада на Отрадных горах, а сами спустились в страну Сочетания. Здесь, среди дивных садов, осенявших берега реки Смерти, они оставались до тех пор, пока к Христиане не явился ангел с вестью, что Царь ожидаетее явления к Себе через десять дней.

В должный срок Христиана с радостью и благоговением вступила в реку; на том берегу уже ждала колесница, чтобы принять ее и отвезти в Небесный Град.

Д. А. Карельский

Даниэль Дефо (Daniel Defoe) ок. 1660–1731

Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, описанные им самим

(The Life and Strange Surprising Adventures of Robinson Crusoe of York, Mariner, Written by Himself)

Роман (1719)


Этот роман знают все. Даже не читавшие его (что трудно вообразить) помнят: молодой моряк отправляется в далекое плавание и после кораблекрушения попадает на необитаемый остров. Он проводит там около двадцати восьми лет. Вот, собственно, и все «содержание». Двести с лишним лет человечество зачитывается романом; нескончаем список его переложений, продолжений и подражаний; экономисты выстраивают по нему модели человеческого существования («робинзонады»); Ж. Ж. Руссо восторженно взял его в свою педагогическую систему. В чем притягательность этой книги? «История», или жизнь, Робинзона поможет ответить на этот вопрос.

Робинзон был третьим сыном в семье, баловнем, его не готовили ни к какому ремеслу, и с детских лет его голова была набита «всякими бреднями» — главным образом мечтами о морских путешествиях. Старший его брат погиб во Фландрии, сражаясь с испанцами, без вести пропал средний, и поэтому дома слышать не хотят о том, чтобы отпустить последнего сына в море. Отец, «человек степенный и умный», слезно умоляет его стремиться к скромному существованию, на все лады превознося «среднее состояние», уберегающее человека здравомыслящего от злых превратностей судьбы. Увещевания отца лишь на время урезонивают 18-летнего недоросля. Попытка несговорчивого сына заручиться поддержкой матери тоже не увенчивается успехом, и еще без малого год он надрывает родительские сердца, пока 1 сентября 1651 г. не отплывает из Гулля в Лондон, соблазнившись бесплатным проездом (капитан — отец его приятеля).

Уже первый день на море стад предвестьем грядущих испытаний. Разыгравшийся шторм пробуждает в душе ослушника раскаяние, впрочем, улегшееся с непогодой и окончательно развеянное попойкой («как обыкновенно у моряков»). Через неделю, на ярмутском рейде, налетает новый, куда более свирепый шторм. Опытность команды, самоотверженно спасающей корабль, не помогает: судно тонет, моряков подбирает шлюпка с соседнего суденышка. На берегу Робинзон снова испытывает мимолетное искушение внять суровому уроку и вернуться в родительский дом, но «злая судьба» удерживает его на избранном гибельном пути. В Лондоне он знакомится с капитаном корабля, готовящегося идти в Гвинею, и решает плыть с ними — благо, это ни во что ему не обойдется, он будет «сотрапезником и другом» капитана. Как же будет корить себя поздний, умудренный испытаниями Робинзон за эту свою расчетливую беспечность! Наймись он простым матросом, он научился бы обязанностям и работе моряка, а так он всего-навсего купец, делающий удачный оборот своим сорока фунтам. Но какие-то мореходные знания он приобретает: капитан охотно занимается с ним, коротая время. По возвращении в Англию капитан вскоре умирает, и Робинзон уже самостоятельно отправляется в Гвинею.

То была неудачная экспедиция: их судно захватывает турецкий корсар, и юный Робинзон, словно во исполнение мрачных пророчеств отцa, проходит тяжелую полосу испытаний, превратившись из купца в «жалкого раба» капитана разбойничьего судна. Тот использует его на домашних работах, в море не берет, и на протяжении двух лет у Робинзона нет никакой надежды вырваться на свободу. Хозяин между тем ослабляет надзор, посылает пленника с мавром и мальчиком Ксури ловить рыбу к столу, и однажды, далеко отплыв от берега, Робинзон выбрасывает за борт мавра и склоняет к побегу Ксури. Он хорошо подготовился: в лодке есть запас сухарей и пресной воды, инструменты, ружья и порох. В пути беглецы постреливают на берегу живность, даже убивают льва и леопарда, миролюбивые туземцы снабжают их водой и пищей. Наконец их подбирает встречный португальский корабль. Снисходя к бедственному положению спасенного, капитан берется бесплатно довезти Робинзона в Бразилию (они туда плывут); более того, он покупает его баркас и «верного Ксури», обещая через десять лет («если он примет христианство») вернуть мальчику свободу. «Это меняло дело», благодушно заключает Робинзон, покончив с угрызениями совести.

В Бразилии он устраивается основательно и, похоже, надолго: получает бразильское подданство, покупает землю под плантации табака и сахарного тростника, в поте лица трудится на ней, запоздало жалея, что рядом нет Ксури (как помогла бы лишняя пара рук!). Парадоксально, но он приходит именно к той «золотой середине», которой его соблазнял отец, — так зачем было, сокрушается он теперь, покидать родительский дом и забираться на край света? Соседи-плантаторы к нему расположены, охотно помогают, ему удается получить из Англии, где он оставил деньги у вдовы своего первого капитана, необходимые товары, земледельческие орудия и хозяйственную утварь. Тут бы успокоиться и продолжать свое прибыльное дело, но «страсть к скитаниям» и, главное, «желание обогатиться скорее, чем допускали обстоятельства» побуждают Робинзона резко сломать сложившийся образ жизни.

Все началось с того, что на плантациях требовались рабочие руки, а невольничий труд обходился дорого, поскольку доставка негров из Африки была сопряжена с опасностями морского перехода и еще затруднена юридическими препонами (например, английский парламент разрешит торговлю рабами частным лицам только в 1698 г.). Наслушавшись рассказов Робинзона о его поездках к берегам Гвинеи, соседи-плантаторы решают снарядить корабль и тайно привезти в Бразилию невольников, поделив их здесь между собой. Робинзону предлагается участвовать в качестве судового приказчика, ответственного за покупку негров в Гвинее, причем сам он не вложит в экспедицию никаких денег, а невольников получит наравне со всеми, да еще в его отсутствие компаньоны будут надзирать за его плантациями и блюсти его интересы. Конечно, он соблазняется выгодными условиями, привычно (и не очень убедительно) кляня «бродяжнические наклонности». Какие «наклонности», если он обстоятельно и толково, соблюдая все канительные формальности, распоряжается оставляемым имуществом!

Никогда прежде судьба не предостерегала его столь внятно: он отплывает первого сентября 1659 г., то есть день в день спустя восемь лет после побега из родительского дома. На второй неделе плавания налетел жестокий шквал, и двенадцать дней их трепала «ярость стихий». Корабль дал течь, нуждался в починке, команда потеряла троих матросов (всего на судне семнадцать человек), и было уже не до Африки — скорее бы добраться до суши. Разыгрывается второй шторм, их относит далеко от торговых путей, и тут в виду земли корабль садится на мель, и на единственной оставшейся шлюпке команда «отдается на волю бушующих волн». Даже если они не перетонут, гребя к берегу, у суши прибой разнесет их лодку на куски, и приближающаяся земля кажется им «страшнее самого моря». Огромный вал «величиной с гору» опрокидывает лодку, и обессилевший, чудом не добитый настигающими волнами Робинзон выбирается на сушу.

Увы, он один спасся, свидетельством чему выброшенные на берег три шляпы, фуражка и два непарных башмака. На смену исступленной радости приходят скорбь по погибшим товарищам, муки голода и холода и страх перед дикими зверями. Первую ночь он проводит на дереве. К утру прилив пригнал их корабль близко к берегу, и Робинзон вплавь добирается до него. Из запасных мачт он сооружает плот и грузит на него «все необходимое для жизни»: съестные припасы, одежду, плотницкие инструменты, ружья и пистолеты, дробь и порох, сабли, пилы, топор и молоток. С неимоверным трудом, каждую минуту рискуя опрокинуться, он приводит плот в спокойный заливчик и отправляется подыскать себе жилье. С вершины холма Робинзону уясняется его «горькая участь»: это остров, и, по всем признакам, — необитаемый. Оградившись со всех сторон сундуками и ящиками, он проводит на острове вторую ночь, а утром снова вплавь отправляется на корабль, торопясь взять что можно, пока первая же буря не разобьет его в щепки. В эту поездку Робинзон забрал с корабля множество полезных вещей — опять ружья и порох, одежду, парус, тюфяки и подушки, железные ломы, гвозди, отвертку и точило. На берегу он сооружает палатку, переносит в нее от солнца и дождя съестные припасы и порох, устраивает себе постель. Всего он двенадцать раз наведался на корабль, всегда разживаясь чем-нибудь ценным — парусиной, снастями, сухарями, ромом, мукой, «железными частями» (их он, к великому огорчению, почти целиком утопил). В свой последний заезд он набрел на шифоньерку с деньгами (это один из знаменитых эпизодов романа) и философски рассудил, что в его положении вся эта «куча золота» не стоит любого из ножей, лежавших в соседнем ящике, однако, поразмыслив, «решил взять их с собой». В туже ночь разыгралась буря, и наутро от корабля ничего не осталось.

Первейшей заботой Робинзона становится устройство надежного, безопасного жилья — и главное, в виду моря, откуда только и можно ожидать спасения. На скате холма он находит ровную полянку и на ней, против небольшого углубления в скале, решает разбить палатку, оградив ее частоколом вбитых в землю крепких стволов. Войти в «крепость» можно было только по приставной лестнице. Углубление в скале он расширил — получилась пещера, он использует ее как погреб. На эти работы ушло много дней. Он быстро набирается опыта. В самый разгар строительных работ хлынул дождь, сверкнула молния, и первая мысль Робинзона: порох! Не страх смерти напугал его, а возможность одним разом потерять порох, и он две недели пересыпает его в мешочки и ящички и прячет в разные места (не менее сотни). Заодно он знает теперь, сколько у него пороха: двести сорок фунтов. Без цифр (деньги, товары, груз) Робинзон уже не Робинзон.

Очень важно это «заодно»: осваиваясь в новой жизни, Робинзон, делая что-го «одно», будет всегда примечать идущее на пользу «другое» и «третье». Перед знаменитыми героями Дефо, Роксаной и Молль Флендерс, стояла та же задача: выжить! Но для этого им требовалось освоить пусть нелегкую, но одну «профессию» — куртизанки и соответственно воровки. Они жили с людьми, умело пользовались их сочувствием, паразитировали на их слабостях, им помогали толковые «наставники». А Робинзон одинок, ему противостоит мир, глубоко безразличный к нему, просто не ведающий о его существовании, — море, ветры, дожди, этот остров с его дикой флорой и фауной. И чтобы выжить, ему предстоит освоить даже не «профессию» (или множество их, что, впрочем, он сделает), но законы, «нравы» окружающего мира и взаимодействовать, считаясь с ними. В его случае «жить» значит все примечать — и учиться. Так, он не сразу догадывается, что козы не умеют смотреть вверх, зато потом будет легко добывать мясо, стреляя со скалы или холма. Его выручает не одна природная смекалка: из цивилизованного мира он принес представления и навыки, позволившие ему «в полной безмолвия печальнейшей жизни» ускоренно пройти основные этапы становления общественного человека — иначе говоря, сохраниться в этом качестве, не одичать, подобно многим прототипам. Тех же коз он научится одомашнивать, добавит к мясному столу молочный (он будет лакомиться сыром). А сэкономленный порох еще как пригодится! Помимо скотоводства, Робинзон наладит земледелие, когда прорастут вытряхнутые с трухой из мешка зерна ячменя и риса. Поначалу он увидит в этом «чудо», сотворенное милостивым Провидением, но вскоре вспомнит про мешок и, полагаясь на одного себя, в свой срок уже будет засевать немалое поле, успешно борясь с пернатыми и четвероногими грабителями.

Приобщенный исторической памяти, возрастая от опыта поколений и уповая на будущее, Робинзон хоть и одинок, но не затерян во времени, отчего первейшей заботой этого жизнестроителя становится сооружение календаря — это большой столб, на котором он каждый день делает зарубку. Первая дата там — тридцатое сентября 1659 г. Отныне каждый его день назван и учтен, и для читателя, прежде всего тогдашнего, на труды и дни Робинзона падает отсвет большой истории. За время его отсутствия в Англии была восстановлена монархия, и возвращение Робинзона «подгадает» к «Славной революции» 1688 г., приведшей на трон Вильгельма Оранского, доброжелательного патрона Дефо; в эти же годы в Лондоне случится «Великий пожар» (1666 г.), и воспрянувшее градостроительство неузнаваемо изменит облик столицы; за это время умрут Мильтон и Спиноза; Карл II издаст «Хабеас корпус акт» — закон о неприкосновенности личности. А в России, которой, как выяснится, тоже будет небезразлична судьба Робинзона, в это время сжигают Аввакума, казнят Разина, Софья становится регентшей при Иване V и Петре I. Эти дальние зарницы мерцают над человеком, обжигающим глиняный горшок.

Среди «не особо ценных» вещей, прихваченных с корабля (вспомним «кучу золота»), были чернила, перья, бумага, «три очень хороших Библии», астрономические приборы, подзорные трубы. Теперь, когда быт его налаживается (с ним, кстати, живут три кошки и собака, тоже корабельные, потом прибавится в меру разговорчивый попугай), самое время осмыслить происходящее, и, покуда не кончились чернила и бумага, Робинзон ведет дневник, чтобы «хоть сколько-нибудь облегчить свою душу». Это своеобразный гроссбух «зла» и «добра»: в левой колонке — он выброшен на необитаемый остров без надежды на избавление; в правой — он жив, а все его товарищи утонули. В дневнике он подробно описывает свои занятия, производит наблюдения — и примечательные (относительно ростков ячменя и риса), и повседневные («Шел дождь». «Опять весь день дождь»).

Случившееся землетрясение вынуждает Робинзона задуматься о новом месте для жилья — под горой небезопасно. Между тем к острову прибивает потерпевший крушение корабль, и Робинзон берет с него строительный материал, инструменты. В эти же дни его сваливает лихорадка, и в горячечном сне ему является «объятый пламенем» человек, грозя смертью за то, что он «не раскаялся». Сокрушаясь о своих роковых заблуждениях, Робинзон впервые «за много лет» творит покаянную молитву, читает Библию — и по мере сил лечится. На ноги его поднимет ром, настоянный на табаке, после которого он проспал две ночи. Соответственно из его календаря выпал один день. Поправившись, Робинзон наконец обследует остров, где прожил уже больше десятимесяцев. В его равнинной части среди неведомых растений он встречает знакомцев — дыню и виноград; последний его особенно радует, он будет сушить его на солнце, и в межсезонье изюм подкрепит его силы. И живностью богат остров — зайцы (очень невкусные), лисицы, черепахи (эти, наоборот, приятно разнообразят его стол) и даже вызывающие недоумение в этих широтах пингвины. На эти райские красоты он смотрит хозяйским глазом — делить их ему не с кем. Он решает поставить здесь шалаш, хорошо укрепить его и жить по нескольку дней на «даче» (это его слово), основное время проводя «на старом пепелище» вблизи моря, откуда может прийти освобождение.

Непрерывно трудясь, Робинзон и второй, и третий год не дает себе послабления. Вот его день: «На первом плане религиозные обязанности и чтение Священного Писания (…) Вторым из ежедневных дел была охота (…) Третьим была сортировка, сушка и приготовление убитой или пойманной дичи». Прибавьте к этому уход за посевами, а там и сбор урожая; прибавьте уход за скотом; прибавьте работы по хозяйству (сделать лопату, повесить в погребе полку), забирающие много времени и сил из-за недостатка инструментов и по неопытности. Робинзон имеет право погордиться собой: «Терпением и трудом я довел до конца все работы, к которым был вынужден обстоятельствами». Шутка сказать, он будет испекать хлеб, обходясь без соли, дрожжей и подходящей печи!

Заветной его мечтой остается построить лодку и добраться до материка. Он даже не задумывается над тем, кого и что он там встретит, главное — вырваться из неволи. Подгоняемый нетерпением, не обдумав, как доставить лодку от леса к воде, Робинзон валит огромное дерево и несколько месяцев вытесывает из него пирогу. Когда же она наконец готова, ему так и не удастся спустить ее на воду. Он стоически переносит неудачу: Робинзон стал мудрее и выдержаннее, он научился уравновешивать «зло» и «добро». Образовавшийся досуг он благоразумно употребляет на обновление износившегося гардероба: «строит» себе меховой костюм (брюки и куртку), шьет шапку и даже мастерит зонтик. В каждодневных трудах проходит еще пять лет, отмеченных тем, что он-таки построил лодку, спустил ее на воду и оснастил парусом. К далекой земле на ней не добраться, зато можно объехать вокруг острова. Течение уносит его в открытое море, он с огромным трудом возвращается на берег недалеко от «дачи». Натерпевшись страху, он надолго утратит охоту к морским прогулкам. В этот год Робинзон совершенствуется в гончарном деле и плетении корзин (растут запасы), а главное, делает себе царский подарок — трубку! На острове пропасть табаку.

Его размеренное существование, наполненное трудами и полезными досугами, вдруг лопается как мыльный пузырь. В одну из своих прогулок Робинзон видит на песке след босой ноги. Напуганный до смерти, он возвращается в «крепость» и три дня отсиживается там, ломая голову над непостижимой загадкой: чей след? Вероятнее всего, это дикари с материка. В его душе поселяется страх: вдруг его обнаружат? Дикари могут его съесть (он слышал про такое), могут разорить посевы и разогнать стадо. Начав понемногу выходить, он принимает меры безопасности: укрепляет «крепость», устраивает новый (дальний) загон для коз. Среди этих хлопот он опять набредает на человеческие следы, а затем видит и остатки каннибальского пира. Похоже, на острове опять побывали гости. Ужас владеет им все два года, что он безвылазно остается на своей части острова (где «крепость» и «дача»), живя «всегда настороже». Но постепенно жизнь возвращается в «прежнее покойное русло», хотя он продолжает строить кровожадные планы, как отвадить дикарей от острова. Его пыл охлаждают два соображения: 1) это племенные распри, лично ему дикари не сделали ничего плохого; 2) чем они хуже испанцев, заливших кровью Южную Америку? Этим примирительным мыслям не дает укрепиться новое посещение дикарей (идет двадцать третья годовщина его пребывания на острове), высадившихся на сей раз на «его» стороне острова. Справив свою страшную тризну, дикари уплывают, а Робинзон еще долго боится смотреть в сторону моря.

И то же море манит его надеждой на освобождение. Грозовой ночью он слышит пушечный выстрел — какой-то корабль подает сигнал бедствия. Всю ночь он палит огромный костер, а утром видит вдалеке остов разбившегося о рифы корабля. Истосковавшись в одиночестве, Робинзон молит небо, чтобы «хоть один» из команды спасся, но «злой рок», словно в издевку, выбрасывает на берег труп юнги.

И на корабле он не найдет ни единой живой души. Примечательно, что небогатая «добыча» с корабля не очень его огорчает: он крепко стоит на ногах, вполне себя обеспечивает, и радуют его только порох, рубахи, полотно — и, по старой памяти, деньги. Им неотвязно владеет мысль о бегстве на материк, и поскольку в одиночку это неисполнимо, на подмогу Робинзон мечтает спасти предназначенного «на убой» дикаря, рассуждая в привычных категориях: «приобрести слугу, а может быть, товарища или помощника». Он полтора года строит хитроумнейшие планы, но в жизни, как водится, все выходит просто: приезжают каннибалы, пленник сбегает, одного преследователя Робинзон сваливает прикладом ружья, другого застреливает насмерть.

Жизнь Робинзона наполняется новыми — и приятными — заботами. Пятница, как он назвал спасенного, оказался способным учеником, верным и добрым товарищем. В основу его образования Робинзон закладывает три слова: «господин» (имея в виду себя), «да» и «нет». Он искореняет скверные дикарские привычки, приучая Пятницу есть бульон и носить одежду, а также «познавать истинного бога» (до этого Пятница поклонялся «старику по имени Бунамуки, который живет высоко»). Овладевая английским языком. Пятница рассказывает, что на материке у его соплеменников живут семнадцать спасшихся с погибшего корабля испанцев. Робинзон решает построить новую пирогу и вместе с Пятницей вызволить пленников. Новый приезд дикарей нарушает их планы. На этот раз каннибалы привозят испанца и старика, оказавшегося отцом Пятницы. Робинзон и Пятница, уже не хуже своего господина управляющийся с ружьем, освобождают их. Мысль собраться всем на острове, построить надежное судно и попытать счастья в море приходится по душе испанцу. А пока засеивается новая делянка, отлавливаются козы — пополнение ожидается немалое. Взяв с испанца клятвенное обещание не сдавать его инквизиции, Робинзон отправляет его с отцом Пятницы на материк. А на восьмой день на остров жалуют новые гости. Взбунтовавшаяся команда с английского корабля привозит на расправу капитана, помощника и пассажира. Робинзон не может упустить такой шанс. Пользуясь тем, что он тут знает каждую тропку, он освобождает капитана и его товарищей по несчастью, и впятером они разделываются с негодяями. Единственное условие, которое ставит Робинзон, — доставить его с Пятницей в Англию. Бунт усмирен, двое отъявленных негодяев висят на рее, еще троих оставляют на острове, гуманно снабдив всем необходимым; но ценнее провизии, инструментов и оружия — сам опыт выживания, которым Робинзон делится с новыми поселенцами, всего их будет пятеро — еще двое сбегут с корабля, не очень доверяя прощению капитана.

Двадцативосьмилетняя одиссея Робинзона завершилась: 11 июня 1686 года он вернулся в Англию. Его родители давно умерли, но еще жива добрая приятельница, вдова его первого капитана. В Лисабоне он узнает, что все эти годы его бразильской плантацией управлял чиновник от казны, и, поскольку теперь выясняется, что он жив, ему возвращаются все доходы за этот срок. Состоятельный человек, он берет на свое попечение двух племянников, причем второго готовит в моряки. Наконец Робинзон женится (ему шестьдесят один год) «небезвыгодно и вполне удачно во всех отношениях». У него два сына и дочь.

В. А. Харитонов

Дальнейшие приключения Робинзона Крузо

(Farther Adventures of Robinson Crusoe)

Роман (1719)


Покой не для Робинзона, он с трудом высиживает в Англии несколько лет: мысли об острове преследуют его днем и ночью. Возраст и благоразумные речи жены до поры до времени удерживают его. Он даже покупает ферму, намерен заняться сельским трудом, к которому он так привычен. Смерть жены ломает эти планы. Больше его ничто не держит в Англии. В январе 1694 г. он отплывает на корабле своего племянника-капитана. С ним верный Пятница, два плотника, кузнец, некий «мастер на всякие механические работы» и портной. Груз, который он берет на остров, трудно даже перечислить, предусмотрено, кажется, все, вплоть до «скобок, петель, крючков» и т. п. На острове он предполагает встретить испанцев, с которыми разминулся.

Забегая вперед, он рассказывает о жизни на острове все, что узнает потом от испанцев. Колонисты живут недружно. Те трое отпетых, что были оставлены на острове, не образумились — лодырничают, посевами и стадом не занимаются. Если с испанцами они еще держат себя в рамках приличия, то двух своих соотечественников нещадно эксплуатируют. Дело доходит до вандализма — вытоптанные посевы, порушенные хижины. Наконец и у испанцев лопается терпение и эта троица изгоняется на другую часть острова. Не забывают про остров и дикари: проведав о том, что остров обитаем, они наезжают большими группами. Происходят кровавые побоища. Между тем неугомонная тройка выпрашивает у испанцев лодку и навешает ближайшие острова, вернувшись с группой туземцев, в которой пятеро женщин и трое мужчин. Женщин англичане берут в жены (испанцам не позволяет религия). Общая опасность (самый большой злодей, Аткинс, отлично показывает себя в схватке с дикарями) и, возможно, благотворное женское влияние совершенно преображают одиозных англичан (их осталось двое, третий погиб в схватке), так что к приезду Робинзона на острове устанавливаются мир и согласие.

Словно монарх (это его сравнение), он щедро одаряет колонистов инвентарем, провиантом, платьем, улаживает последние разногласия. Вообще говоря, он действует как губернатор, кем он вполне мог быть, если бы не спешный отъезд из Англии, помешавший взять патент. Не меньше, чем благосостоянием колонии, Робинзон озабочен наведением «духовного» порядка. С ним французский миссионер, католик, однако отношения между ними выдержаны в просветительском духе веротерпимости. Для начала они венчают супружеские пары, живущие «в грехе». Потом крестят самих туземных жен. Всего Робинзон пробыл на своем острове двадцать пять дней. В море они встречают флотилию пирог, набитых туземцами. Разгорается кровопролитнейшая сеча, погибает Пятница. В этой второй части книги вообще много проливается крови. На Мадагаскаре, мстя за гибель матроса-насильника, его товарищи выжгут и вырежут целое селение. Возмущение Робинзона настраивает против него головорезов, требующих высадить его на берег (они уже в Бенгальском заливе). Племянник-капитан вынужден уступить им, оставив с Робинзоном двух слуг.

Робинзон сходится с английским купцом, соблазняющим его перспективами торговли с Китаем. В дальнейшем Робинзон путешествует посуху, утоляя природную любознательность диковинными нравами и видами. Для русского читателя эта часть его приключений интересна тем, что в Европу он возвращается через Сибирь. В Тобольске он знакомится с ссыльными «государственными преступниками» и «не без приятности» проводит с ними долгие зимние вечера. Потом будут Архангельск, Гамбург, Гаага, и, наконец, в январе 1705 г., пространствовав десять лет и девять месяцев, Робинзон прибывает в Лондон.

В. А. Харитонов

Радости и горести знаменитой молль Флендерс

(The Fortunes and Misfortunes of the Famous Moll Flanders)

Роман (1722)


В обиходе это произведение Дефо называют кратко: «Молль Флендерс», а с подзаголовком название еще длиннее: «(…), которая была двенадцать лет содержанкой, пять раз замужем, двенадцать лет воровкой, восемь лет ссыльной в Виргинии, но под конец жизни разбогатела».

Основываясь на том, что история ее жизни «написана» героиней в 1683 г. (как всегда, повествование у Дефо ведется от первого лица, а сам он скрывается за маской «издателя») и что самой ей в ту пору должно быть семьдесят или семьдесят один год, определяем дату ее рождения: около 1613 г. Молль родилась в тюрьме, в Ныогете; беременная ею воровка добилась смягчения приговора и после рождения дочери была сослана в колонию, а шестимесячную девочку отдали на попечение «какой-то родственнице». Каков был этот надзор, можно догадаться: уже в три года она скитается «с цыганами», отстает от них, и городские власти Колчестера определяют ее к женщине, некогда знавшей лучшие времена. Та обучает сирот чтению и шитью, прививает им хорошие манеры. Трудолюбивая и смышленая девочка рано (ей восемь лет) сознает унизительность уготованной ей участи прислуги у чужих людей и объявляет о своем желании стать «госпожой». Неглупый ребенок понимает это так: быть самой себе хозяйкой — «собственным трудом зарабатывать на хлеб». На необычную «госпожу» приходят посмотреть жена мэра с дочерьми и прочие расчувствовавшиеся горожанки. Ей дают работу, дарят деньги; она гостит в хорошем доме.

Умирает престарелая воспитательница, наследница-дочь выставляет девочку на улицу, прикарманив ее деньги (потом она их вернет), и четырнадцатилетнюю Молль берет к себе «добрая настоящая госпожа», у которой она гостила. Здесь она прожила до семнадцати лет. Положение ее не совсем понятно, обязанности по дому не определены — скорее всего, она подружка дочерей, названая сестра, «воспитанница». Способная, переимчивая девушка скоро не уступает барышням в танцах и игре на клавикордах и спинете, бойко говорит по-французски, а поет даже лучше их. Природа не обошла ее своими дарами — она красива и хорошо сложена. Последнее сыграет роковую роль в жизни «мисс Бетти» (Элизабет? — мы так и не узнаем ее настоящего имени), как зовут ее в доме, поскольку в семье, помимо девочек, растут двое сыновей. Старший, «большой весельчак» и уже опытный дамский угодник, неумеренными похвалами ее красоте кружит голову девушке, льстит ее тщеславию, превознося перед сестрами ее достоинства. Уязвленные «барышни» настраиваются против нее. Между тем старший брат (он так и останется безымянным) обещаниями жениться и щедрыми подарками добивается «так называемой высшей благосклонности». Разумеется, женитьбу он сулит, «лишь только вступит во владение своим имуществом», и, может быть, искренне полюбившая его героиня еще долго довольствовалась бы ожиданием (хотя более эти обещания не повторялись), не влюбись в нее младший брат, Робин. Этот бесхитростен и прост пугая мать и сестер, он не скрывает своих чувств, а у «мисс Бетти» честно просит руки и сердца — его не смущает, что она бесприданница, Считая себя женой его старшего брата, та отказывает Робину и в отчаянии (счастливый шанс упущен) призывает к решительному объяснению своего любовника-вмужа». А тот вроде бы и не отказывается от своих обещаний, но, трезво оценивая реальность («мой отец здоров и крепок»), советует ей принять предложение брата, внести мир в семью. Потрясенная вероломством любимого, девушка заболевает горячкой, с трудом поправляется и в конце концов соглашается на брак с Робином. Старший брат, с легким сердцем осудив «безрассудство молодости», откупается от любимой пятьюстами фунтами. Явные черты будущего психологического романа проступают в описании обстоятельств этого замужества: лежа с мужем, она всегда представляла себя в объятьях его брата, между тем Робин — славный человек и совсем не заслужил смерти пять лет спустя по воле автора; увы, по поводу его кончины вдова не проливала слез.

Двоих детей от этого брака новоиспеченная вдовушка оставляет у свекрови, живет безбедно, имеет поклонников, но «блюдет» себя, поставив целью «только брак, и притом выгодный». Она успела оценить, что значит быть «госпожой» в расхожем смысле этого слова, ее претензии возросли: «если уж купец, то пусть будет похож на господина». И такой находится. Бездельник и мот, он меньше чем за год спускаетих невеликое состояние, терпит банкротство и бежит во Францию, предоставив жене скрываться от кредиторов. Родившийся у них ребенок умер. Соломенная вдова перебирается в Минт (лондонский квартал, где укрывались от полиции несостоятельные должники). Она берет другое имя и с этого времени называется «миссис Флендерс». Положение ее незавидно: без друзей, без единого родственника, с небольшим, стремительно тающим состоянием. Впрочем, друга она скоро находит, хитроумной интригой пособив одной горемыке заполучить в мужья чересчур разборчивого капитана. Бдагодарная товарка распускает слухи о богатой «кузине», и скоро Молль из кучи набежавших поклонников выбирает полюбившегося. Она честно предупреждает соискателя ее руки о своем незначительном приданом; тот, полагая, что испытывается искренность его чувств, объявляет (в стихах!), что «деньги — тщета».

Он и в самом деле любит ее и потому достаточно легко переносит крушение своих расчетов. Молодожены плывут в Америку — у мужа там плантации, самое время по-хозяйски вникнуть в дела. Там же, в Виргинии живет его мать. Из разговоров с нею Молль узнает, что та приехала в Америку не своей волей. На родине она попала в «дурное общество», и от смертного приговора ее спасла беременность: с рождением ребенка наказание ей смягчили, сослав в колонию. Здесь она раскаялась, исправилась, вышла замуж за хозяина-вдовца, родила ему дочь и сына — теперешнего мужа Молль. Некоторые подробности ее истории, а главное — имя, каким она звалась в Англии, приводят Молль к ужасной догадке: ее свекровь не кто иная, как ее собственная мать. Естественно, отношения с мужем-братом чем дальше, тем больше разлаживаются. У них, кстати, двое детей, и третьим она беременна. Не в силах таить страшное открытие, она все рассказывает свекрови (матери), а потом и самому мужу (брату). Она не чает вернуться в Англию, чему он теперь не может препятствовать. Бедняга тяжело переживает случившееся, близок к помешательству, дважды покушается на самоубийство.

Молль возвращается в Англию (всего она пробыла в Америке восемь лет). Груз табака, на который она возлагала надежды встать на ноги и хорошо выйти замуж, в дороге пропал, денег у нее мало, тем не менее она часто наезжает в курортный Бат, живет не по средствам в ожидании «счастливого случая». Таковой представляется в лице «настоящего господина», приезжающего сюда отдохнуть от тяжелой домашней обстановки: у него душевнобольная жена. Между «батским господином» и Молль складываются дружеские отношения. Приключившаяся с ним горячка, когда Молль выходила его, еще больше сближает их, хотя отношения остаются неправдоподобно целомудренными целых два года. Потом она станет его содержанкой, у них родится трое детей (в живых останется только первый мальчик), они переедут в Лондон. Их налаженная, по существу супружеская, жизнь продолжалась шесть лет. Новая болезнь сожителя кладет конец этому почти идиллическому эпизоду в жизни Молль. На пороге смерти «в нем заговорила совесть», он раскаялся «в беспутной и ветреной жизни» и отослал Молль прощальное письмо с назиданием также «исправиться».

Снова она «вольная птица» (ее собственные слова), а точнее — дичь для охотника за приданым, поскольку она не мешает окружающим считать себя дамой состоятельной, со средствами. Но жизнь в столице дорога, и Молль склоняется на уговоры соседки, женщины «из северных графств», пожить под Ливерпулем. Предварительно она пытается как-то обезопасить уходящие деньги, однако банковский клерк, намаявшись с неверной женой, вместо деловых разговоров заводит матримониальные и уже предлагает по всей форме составить договор «с обязательством выйти за него замуж, как только он добьется развода». Отложив пока этот сюжет, Молль уезжает в Ланкашир. Спутница знакомит ее с братом — ирландским лордом;

ослепленная его благородными манерами и «сказочным великолепием» приемов, Молль влюбляется и выходит замуж (это ее четвертый муж). В недолгом времени выясняется, что «ланкаширский муж» мошенник: сводничавшая ему «сестра» оказалась его бывшей любовницей, за приличную мзду подыскавшей «богатую» невесту. Обманутые, а точнее — обманувшиеся молодожены кипят благородным негодованием (если эти слова уместны в таком контексте), но дела уже не поправить. По доброте душевной Молль даже оправдывает незадачливого супруга: «это был джентльмен (…), знавший лучшие времена». Не имея средств устроить с нею более или менее сносную жизнь, весь в долгах, Джемми решает оставить Молль, но расстаться сразу не выходит: впервые после горькой любви к старшему колчестерскому брату, с которой начались ее несчастья, Молль любит беззаветно. Она трогательно пытается уговорить мужа поехать в Виргинию, где, честно трудясь, можно прожить и с малыми деньгами. Отчасти увлеченный ее планами, Джемми (Джеймс) советует прежде попытать счастья в Ирландии (хотя там у него ни кола ни двора). Под этим благовидным предлогом он таки уезжает.

Молль возвращается в Лондон, грустит по мужу, тешится сладостными воспоминаниями, покуда не обнаруживает, что беременна. Родившийся в пансионе «для одиноких женщин» младенец уже заведенным порядком определяется на попечение к крестьянке из Хартфорда — и недорого, что не без удовольствия отмечает избавившаяся от «тяжелой заботы» мать.

Она испытывает тем большее облегчение, что не прерываемая все это время переписка с банковским клерком приносит добрую весть: он добился развода, поздно хватившаяся жена покончила с собой. Поломавшись приличное время (все героини Дефо отменные артистки), Молль в пятый раз выходит замуж. Одно происшествие в провинциальной гостинице, где совершилось это предусмотрительно припасенное событие, пугает Молль «до смерти»: из окна она видит въехавших во двор всадников, один из них несомненно Джемми. Те вскоре уезжают, но слухи о разбойниках, в тот же день ограбивших неподалеку две кареты, укрепляют Молль в подозрении относительно промысла, каким занимается ее недавний благоверный.

Счастливый брак с клерком длился пять лет. Молль денно и нощно благословляет небеса за ниспосланные милости, сокрушается о прежней неправедной жизни, страшась расплаты за нее. И расплата наступает: банкир не смог перенести утраты крупной суммы, «погрузился в апатию и умер». В этом браке родилось двое детей — и любопытная вещь: не только читателю трудно перечесть всех ее детей, но путается и сама Молль (или Дефо?) — потом окажется, что от «последнего мужа» у нее один сын, которого она, естественно, определяет в чужие руки. Для Молль настали тяжелые времена. Ей уже сорок восемь, красота поблекла, и, что хуже всего для этой деятельной натуры, умевшей в трудную минуту собраться с силами и явить невероятную жизнестойкость, она «потеряла всякую веру в себя». Все чаще посещают ее призраки голода и нищеты, пока наконец «дьявол» не гонит ее на улицу и она не совершает свою первую кражу.

Вся вторая часть книги — это хроника неуклонного падения героини, ставшей удачливой, легендарной воровкой. На сцене появляется «повитуха», восемь лет назад удачно освободившая ее от сына, рожденного в законном (!) браке с Джемми, и появляется затем, чтобы в качестве «пестуньи» остаться до конца. (В скобках заметим, что число восемь играет почти мистическую роль в этом романе, отмечая главные рубежи в жизни героини.) Когда после нескольких краж у Молль накапливается «товар», который она не знает, как сбыть, она вспоминает о сметливой повитухе со средствами и связями. Она даже не представляет, какое это верное решение: восприемница нежеланных детей стала теперь процентщицей, дает деньги под заклад вещей. Потом-то выяснится, что называется это иначе: наводчица и сбытчица краденого. Целый отряд несчастных работает на нее. Один за другим попадают они в Ньюгейт, а там либо на виселицу, либо — если повезет — в американскую ссылку. Молль неправдоподобно долго сопутствует удача— главным образом потому, что она действует в одиночку, полагаясь только на себя, трезво рассчитывая меру опасности и риска. Талантливая лицедейка, она умеет расположить к себе людей, не гнушаясь обмануть детское доверие. Она меняет внешность, приноравливаясь к среде, и некоторое время «работает» даже в мужском костюме. Как прежде в брачных контрактах или при определении содержания оговаривался каждый пенс, так сейчас Молль ведет подробнейшую бухгалтерию своим неправедным накоплениям (серьги, часики, кружева, серебряные ложки…). В преступном промысле она выказывает быстро приобретенную хватку «деловой женщины». Все реже тревожат ее укоры совести, все продуманнее, изощреннее ее аферы. Молль становится подлинным профессионалом в своем деле. Она, например, не прочь щегольнуть «мастерством», когда крадет совершенно не нужную ей в городе лошадь. У нее уже немалое состояние, и вполне можно бросить постыдное ремесло, однако эта мысль навещает ее только вслед за миновавшей опасностью. Потом она об этом и не вспомнит, но и не забудет упомянуть о покаянной минуте в дотошливом реестре всего, что говорит в ее пользу.

Как и следует ожидать, удача однажды изменяет ей, и, к злобной радости томящихся в Ньюгейте товарок, она составляет им компанию. Конечно, она горько раскаивается и в том, что некогда поддалась искушению «дьявола», и в том, что не имела сил одолеть наваждение, когда голодная смерть ей уже не грозила, но все-таки горше всего мысль, что она «попалась», и поэтому искренность и глубина ее раскаяния сомнительны. Зато ей верит священник, стараниями «пестуньи» («убитая горем», та на почве раскаяния даже заболевает), ходатайствующей о замене смертной казни ссылкой. Судьи удовлетворяют ее ходатайство, тем паче что Молль официально проходит как впервые судимая. В тюрьме она встречает своего «ланкаширского мужа» Джемми, чему не очень и поражается, зная его род занятий. Однако свидетели его разбоев не спешат объявиться, суд откладывается, и Молль удается убедить Джемми добровольно отправиться с нею в ссылку (не ожидая вполне вероятной виселицы).

В Виргинии Молль встречается со своим уже взрослым сыном Гемфри (брат-муж ослеп, сын ведет все дела), входит в обладание состоянием, завещанным давно умершей матерью. Она толково ведет плантаторское хозяйство, снисходительно терпит «барские» замашки мужа (тот предпочитает работе охоту), и в положенный срок, разбогатевшие, они оба возвращаются в Англию «провести остаток наших дней в искреннем раскаянии, сокрушаясь о дурной нашей жизни».

Хроника жизни Молль флендерс кончается словами: «Написано в 1683 г.». Удивительно иногда сходятся даты: в том же, 1683 г., словно на смену «сошедшей со сцены» Молль, в Англию привозят из Франции десятилетнюю Роксану.

В. А. Харитонов

Роксана

(Roxana)

Роман (1724)


Счастливая куртизанка, или история жизни и всевозможных превратностей судьбы мадемуазель де Бело, впоследствии именуемой графиней де Винпельсгейм Германской, она же особа, известная во времена Карла II под именем леди Роксаны (The fortunate mistress; or, a history of the life and vast variety of fortunes of mademoiselle de Beleau, afterwards call'd the countess de Wintselsheim in Germany. Being the person known by the name of the lady Roxana, in the time of king Charles II)

Роман (1724)


Героиня, столь пышно представленная на титуле, на самом деле звалась Сьюзен, что выяснится к концу книги, в случайной оговорке («дочь моя была наречена моим именем»). Однако в своей переменчивой жизни она столько раз меняла «роли», что закрепилось имя Роксана — по «роли», сыгранной ею в свой звездный час. Но правы и те ученые, кто, недоглядевее подлинное имя, объявляютее анонимной и делают заключение о типажности героини: она и впрямь продукт своего времени, социальный тип.

Вообще говоря, Роксана — француженка. Она родилась в городе Пуатье, в семье гугенотов. В 1683 г., когда девочке было около десяти лет, родители, спасаясь от религиозных преследований, перебрались с нею в Англию. Стало быть, годее рождения — 1673-й. В пятнадцать лет отец выдал ее замуж за лондонского пивовара, тот, никудышный хозяин, за восемь лет брака промотал женино приданое, продал пивоварню и однажды утром «вышел со двора с двумя слугами» и навсегда уехал, оставив жену с детьми мал мала меньше (всего их пятеро). Злосчастное замужество дает случай «скорой на язык» и неглупой героине провести классификацию «дураков», из которых ее муж совмещал сразу несколько разновидностей, и предостеречь читательниц от опрометчивого решения связать судьбу с одним из таких.

Положениеее плачевно. Родственники сбежавшего мужа отказывают в помощи, с ней остается только преданная служанка Эми. Ей и двум сердобольным старухам (одна из них вдовая тетка мужа) приходит в голову отвести четверых детей (самого младшего взял под свое попечительство приход) к дому их дяди и тетки и, буквально втолкнув их через порог, бежать прочь. Этот план осуществляется, пристыженные совестливым дядей родственники решают сообща заботиться о малютках.

Между тем Роксана продолжает оставаться в доме, и более того: хозяин не спрашивает платы, сочувствуя ее жалкому положению, оказывает всяческое вспомоществование. Смышленая Эми смекает, что такое участие едва ли бескорыстно и ее госпоже предстоит известным образом расплатиться. Так оно и случается. После в шутку затеянного «свадебного ужина», убежденная доводами Эми в справедливости домоганий своего благодетеля, Роксана уступает ему, сопровождая жертву многоречивым самооправданием («Нищета — вот что меня погубило, ужасающая нищета»). Уже не в шутку, а всерьез составляется и «договор», где подробно и точно оговоренные деньги и вещи гарантируют героине материальную обеспеченность.

Не сказать, что она легко переживает свое падение, хотя надо учитывать корректирующие оценки задним числом, которые выносит «поздняя» Роксана, погрязшая в пороке и, похоже, полная искреннего раскаяния. Симптомом наступающей нравственной глухоты становится совращение ею «верной Эми», которую она укладывает в постель к своему сожителю. Когда выясняется, что Эми забеременела, Роксана, чувствуя свою вину, решает «взять этого ребенка и заботиться как о собственном». О собственных ее детях, мы знаем, заботятся другие, так что и эту девочку сплавят кормилице, и более о ней ничего не будет сказано. У самой Роксаны только на третьем году рождается девочка (она умрет шести недель от роду), а еще через год родится мальчик.

Среди занятий ее сожителя («мужа», как настаивает он сам и кем по сути является) — перепродажа ювелирных изделий (отчего в веренице удостоенных ее милостей он будет значиться как «ювелир»). Дела требуют его отъезда в Париж, Роксана едет с ним. Однажды он собирается в Версаль к принцу ***скому. Роксану охватывает недоброе предчувствие, она пытается его удержать, но связанный словом ювелир уезжает, и на пути в Версаль среди бела дня его убивают трое грабителей. Законных прав наследницы у Роксаны нет, но при ней камни, векселя — словом, ее положение не сравнить с тем ничтожеством, из которого ее поднял погибший благодетель. Да и Роксана теперь другая — трезвая деловая женщина, она с редким самообладанием (при этом вполне искренне скорбя о ювелире) устраивает свои дела. Например, подоспевшему лондонскому управляющему она представляется француженкой, вдовой его хозяина, не ведавшей о существовании другой, английской жены, и грамотно требует «вдовьей доли». Тем временем предупрежденная Эми продает в Лондоне обстановку, серебро, заколачивает дом.

Принц, не дождавшийся в тот злополучный день ювелира, выказывает Роксане сочувствие, сначала прислав своего камердинера, а потом и заявившись самолично. Результатом визита стали ежегодная пенсия на все время ее пребывания в Париже и с необыкновенной быстротой крепнущие отношения с принцем («графом де Клераком»). Естественно, она делается его любовницей, по какому случаю выводится уже обязательная мораль в назидание «несчастным женщинам». Их связь продлится восемь лет, Роксана родит принцу двоих детей. Преданная Эми, ее верное зеркало, дает соблазнить себя камердинеру принца, добавляя хозяйке запоздалые раскаяния в первоначальном совращении девушки.

Размеренная жизнь гироини неожиданно дает сбой: в Медонском дворце дофина, куда Роксана наезжает со своим принцем, она видит среди гвардейцев своего пропавшего мужа-пивовара. Страшась разоблачения, она подсылает к нему Эми, та сочиняет жалостливую историю о впавшей в крайнюю нищету и сгинувшей в неизвестности госпоже (впрочем, и вполне правдиво поведав первоначальные горести оставленной с малыми детьми «соломенной вдовы»). По-прежнему ничтожество и бездельник, пивовар пытается вытянуть из Эми довольно большую сумму — якобы на покупку офицерского патента, но удовлетворяется одним-единственным пистолетом «взаймы», после чего старательно избегает ее. Застраховывая себя от дальнейших нежелательных встреч, Роксана нанимает сыщика — «наблюдать за всеми его перемещениями». И до срока она теряет его вторично, на сей раз с неимоверным облегчением.

Между тем принц получает от короля поручение ехать в Италию. По обыкновению благородно поломавшись (якобы не желая создавать ему дополнительные трудности), Роксана сопровождает его. Эми остается в Париже стеречь имущество («я была богата, очень богата»). Путешествие длилось без малого два года. В Венеции она родила принцу второго мальчика, но тот вскоре умер. По возвращении в Париж, еще примерно через год, она родила третьего сына. Их связь прерывается, следуя переменчивой логике ее непутевой жизни: опасно занемогла жена принца («превосходная, великодушная и поистине добрая жена») и на смертном одре просила супруга сохранять верность своей преемнице («на кого бы ни пал его выбор»). Сраженный ее великодушием, принц впадает в меланхолию, замыкается в одиночестве и оставляет Роксану, взяв на себя расходы по воспитаниюих сыновей.

Решив вернуться в Англию («я все же почитала себя англичанкой») и не зная, как распорядиться своим имуществом, Роксана находит некоего голландского купца, «славящегося своим богатством и честностью». Тот дает дельные советы и даже берется продать ее драгоценности знакомому ростовщику-еврею. Ростовщик сразу узнает камни убитого восемь лет назад ювелира, объявленные тогда украденными, и, естественно, подозревает в Роксане сообщницу скрывшихся убийц. Угроза ростовщика «расследовать это дело» пугает ее не на шутку. К счастью, он посвящает в свои планы голландского негоцианта, а тот уже дрогнул перед чарами Роксаны и сплавляет ее в Роттердам, устраивая между тем ее имущественные дела и водя за нос ростовщика.

На море разыгрывается шторм, перед его свирепостью Эми горько кается в своей беспутной жизни, Роксана молча вторит ей, давая обещания совсем перемениться. Судно относит к Англии, и на суше их раскаяние скоро забывается. В Голландию Роксана отправляется одна. Роттердамский купец, которого ей рекомендовал голландский негоциант, благополучно устраивает ее дела, в том числе и с опасными камнями. В этих хлопотах проходит полгода. Из писем Эми она узнает, что муж-пивовар, как узнал приятель Эми, камердинер принца, погиб в какой-то потасовке. Потом выяснится, что Эми выдумала это из лучших чувств, желая своей госпоже нового замужества. Муж-«дурак» таки погибнет, но много позже. Пишет ей из Парижа и благодетель — голландский купец, претерпевший много неприятностей от ростовщика. Раскапывая биографию Роксаны, он опасно подбирается к принцу, но тут его останавливают: на Новом мосту в Париже двое неизвестных отрезают ему уши и грозят дальнейшими неприятностями, если он не уймется. Со своей стороны, ограждая собственное спокойствие, честный купец заводит ябеду и усаживает ростовщика в тюрьму, а потом, от греха подальше, и сам уезжает из Парижа в Роттердам, к Роксане.

Они сближаются. Честный купец предлагает брак (его парижская жена умерла), Роксана отказывает ему («вступивши в брак, я теряю все свое имущество, которое перейдет в руки мужа»). Но объясняет она свой отказ отвращением к браку после злоключений, на какие ее обрекла смерть мужа-ювелира. Негоциант, впрочем, догадывается об истинной причине и обещает ей полную материальную независимость в браке — он не тронет ни пистоля из ее состояния. Роксане приходится измышлять другую причину, а именно — желание духовной свободы. В своих речах она выказывает себя изощреннейшей софисткой, впрочем, и на попятный ей поздно идти из страха быть уличенной в корыстолюбии (даже при том, что она ждет от него ребенка). Раздосадованный купец возвращается в Париж, Роксана едет «попытать счастья» (мысли ее, конечно, о содержании, а не о браке) в Лондон. Она поселяется в фешенебельном районе, Пел-Мел, рядом с дворцовым парком, «под именем знатной француженки». Строго говоря, безымянная до сих пор, она всегда безродна. Живет она на широкую ногу, молва еще больше умножает ее богатство, ее осаждают «охотники за приданым». В управлении ее состоянием ей толково помогает сэр Роберт Клейтон (это реальное лицо, крупнейший финансист того времени). Попутно Дефо подсказывает «английским дворянам», как те могли бы умножить свое состояние, «подобно тому, как купцы увеличивают свое».

Героиня переворачивает новую страницу своей биографии: двери ее дома открываются для «высокопоставленных вельмож», она устраивает вечера с карточными играми и балы-маскарады, на один из них инкогнито, в маске, является сам король. Героиня предстает перед собранием в турецком костюме (не умея думать иначе, она, конечно, не забывает сказать, за сколько пистолей он ей достался) и исполняет турецкий же танец, повергая всех в изумление. Тогда-то некто и воскликнул — «Да ведь это сама Роксана!» — тем дав наконец героине имя. Этот период — вершина ее карьеры: последующие три года она проводит в обществе короля — «вдали от света», как объявляет она с кокетливо-самодовольной скромностью. Возвращается она в общество баснословно богатой, слегка поблекшей, но еще способной покорять сердца. И скоро находится «джентльмен знатного рода», поведший атаку. Он, правда, глупо начал, рассуждая «о любви, предмете, столь для меня смехотворном, когда он не соединен с главным, то есть с деньгами». Но потом чудак исправил положение, предложив содержание.

В образе Роксаны встретились два времени, две эпохи — Реставрация (Карл II и Яков I), с ее угарным весельем и беспринципностью, и последовавшее за нею пуританское отрезвление, наступившее с воцарением Вильгельма III и далее крепнувшее при Анне и Георгах. Дефо был современником всех этих монархов. Развратная жизнь, которой Роксана предается, вернувшись из Парижа в Лондон, есть само воплощение Реставрации. Напротив, крохоборническое исчисление всех выгод, доставляемых этой жизнью, — это уже далеко от аристократизма, это типично буржуазная складка, сродни купеческому гроссбуху.

В Лондоне история Роксаны завязывает подлинно драматические узлы, аукаясь с ее прошлым. Она наконец заинтересовалась судьбой своих пятерых детей, оставленных пятнадцать лет назад на милость родственников. Старший сын и младшая дочь уже умерли, остались младший сын (приютский) и две его сестры, старшая и средняя, ушедшие от нелюбезной тетки (золовки Роксаны) и определившиеся «в люди». В расчеты Роксаны не входит открываться детям и вообще родственникам и близким, и все необходимые розыски проводит Эми. Сын, «славный, смышленый и обходительный малый», подмастерье, выполнял тяжелую работу. Представившись бывшей горничной несчастной матери этих детей, Эми устраивает судьбу мальчика: выкупает у хозяина и определяет в ученье, готовя к купеческому поприщу. Эти благодеяния имеют неожиданный итог; одна из служанок Роксаны возвращается из города в слезах, и из расспросов Эми заключает, что это старшая дочь Роксаны, удрученная везением братца! Придравшись по пустяковому поводу, Эми рассчитывает девушку. По большому счету удаление дочери устраивает Роксану, однако сердце ее отныне неспокойно — в нем, оказывается, «еще оставалось немало материнского чувства». Эми и здесь ненавязчиво облегчает положение несчастной девушки.

С появлением дочери в жизни героини обозначается перелом. Ей «омерзел» милорд***, у которого она уже восьмой год на содержании, они расстаются. Роксана начинает «по справедливости судить о своем прошлом». В числе виновников ее падения, помимо нужды, объявляется еще один — Дьявол, стращавший-де ее призраком нужды уже в благополучных обстоятельствах. И жадность к деньгам, и тщеславие — все это его козни. Она уже переехала с Пел-Мел в Кенсингтон, потихоньку прерывает старые знакомства, примериваясь покончить с «мерзостным и гнусным» ремеслом. Ее последний лондонский адрес — подворье возле Минериз, на окраине города, в доме квакера, уехавшего в Новую Англию. Немалую роль в смене адреса играет желание застраховаться от визита дочери, Сьюзен, — у той уже короткие отношения с Эми. Роксана даже меняет внешность, обряжаясь в скромный квакерский наряд. И разумеется, выезжает она сюда под чужим именем. Образ хозяйки, «доброй квакерши», выписан с теплой симпатией — у Дефо были причины хорошо относиться к представителям этой секты. Столь желаемая Роксаной покойная, правильная жизнь тем не менее не приносит мира в ее душу — теперь она горько сожалеет о разлуке с «голландским купцом». Эми отправляется на разведку в Париж. Тем временем заторопившаяся судьба предъявляет купца Роксане прямо в Лондоне: оказывается, он тут давно живет. Похоже, на этот раз неостывшие матримониальные намерения купца увенчаются успехом, тем более что у них растет сын, оба болезненно переживают его безродность и, наконец, Роксана не может забыть, как много сделал для нее этот человек (щепетильная честность в делах ей не чужда).

Новое осложнение: в очередном «рапорте» из Франции Эми докладывает, что Роксану разыскивает принц, намереваясь даровать ей титул графини и жениться на ней. Тщеславие бывшей королевской любовницы разгорается с небывалой силой. С купцом ведется охлаждающая игра. К счастью для героини, она не успевает вторично (и окончательно) оттолкнуть его от себя, ибо дальнейшие сообщения Эми лишают ее надежды когда-нибудь зваться «вашим высочеством». Словно догадавшись о ее честолюбивых притязаниях, купец сулит ей, в случае замужества, титул баронессы в Англии (можно купить) либо в Голландии — графини (тоже можно купить — у обедневшего племянника). В конечном счете она получит оба титула. Вариант с Голландией устраивает ее больше: оставаясь в Англии, она рискует, что ее прошлое может стать известным купцу. К тому же Сьюзен, девица смышленая, приходит к мысли, что если не Эми, то сама леди Роксана ее мать, и свои соображения она выкладывает Эми. УЭми, все передающей Роксане, в сердцах вырывается пожелание убить «девку». Потрясенная Роксана некоторое время не пускает ее к себе на глаза, но слово сказано. События торопят отъезд супругов в Голландию, где, полагает Роксана, ни дочь, нечаянно ставшая ее первым врагом, ее не достанет, ни другие призраки прошлого не покусятся на ее теперь респектабельную жизнь. Роковая случайность, каких много в этом романе, настигает ее в минуту предотьездных хлопот жена капитана корабля, с которым ведутся переговоры, оказывается подругой Сьюзен, и та заявляется на борт, до смерти перепугав Роксану. И хотя дочь не узнает ее (служа судомойкой, она только раз видела «леди Роксану», и то в турецком костюме, который играет здесь роль разоблачительного «скелета в шкафу») и, естественно, не связывает с постоялицей в доме квакерши, поездка в Голландию откладывается.

Сьюзен осаждает дом квакерши, домогаясь встречи с Эми иее госпожой, в которой уверенно предполагает свою мать. Уже не исстрадавшаяся дочерняя любовь движет ею, но охотничий азарт и разоблачительный пафос. Роксана съезжает с квартиры, прячется по курортным городкам, держа связь только с Эми и квакершей, которая начинает подозревать недоброе, рассказывая заявляющейся в дом Сьюзен всякие небылицы о своей постоялице и чувствуя себя в ситуации сговора. Между тем напуганная не меньше своей госпожи происходящим, Эми случайно встречает в городе Сьюзен, едет с ней в Гринвич (тогда довольно глухое место), они бурно объясняются, и девушка вовремя прекращает прогулку, не дав увлечь себя в лес. Намерения Эми по-прежнему приводят в ярость Роксану, она прогоняетее, лишившись верного друга в столь тяжкую минуту жизни.

Финал этой истории окутан мрачными тонами: ничего не слышно об Эми и ничего не слышно о девушке, а ведь последний раз, по слухам, их видели вместе. Памятуя о маниакальном стремлении Эми «обезопасить» Сьюзен, можно предполагать самое худшее.

Заочно осыпав благодеяниями своих менее настойчивых детей, Роксана отплывает в Голландию, живет там «со всем великолепием и пышностью». В свой срок туда же последует за ней и Эми, однако их встреча — за пределами книги, как и покаравший их «гнев небесный». Их злоключениям было посвящено подложное продолжение, изданное в 1745 г., то есть спустя четырнадцать лет после смерти Дефо. Там рассказывается, как Эми удалось заточить Сьюзен в долговую тюрьму, выйдя из которой та является в Голландию и разоблачает обеих. Честнейший муж, у которого наконец открылись глаза, изгоняет Роксану из дома, лишает всяких наследственных прав, хорошо выдает Сьюзен замуж. В «продолжении» Роксана нищей умирает в тюрьме, и Эми, заразившись дурной болезнью, также умирает в бедности.

В. А. Харитонов

Джон Арбетнот (John Arbuthnot) [1667–1735]

История Джона Буля

(History of John Bull)

Роман (1712)


Лорда Стратта, богатого аристократа, семья которого издавна владела огромными богатствами, приходский священник и хитрец стряпчий убеждают завещать все его имение двоюродному брату, Филиппу Бабуну. К жестокому разочарованию другого кузена, эсквайра Саута, титул и имение после смерти лорда Стратта переходят к молодому Филиппу Бабуну.

К юному лорду являются постоянные поставщики покойного Стратта, торговец сукном Джон Буль и торговец льняным товаром Николаc Фрог. Несмотря на многочисленные долги покойного лорда Стратта, им крайне невыгодно упускать такого богатого клиента, как Филипп Бабун, и они надеются, что станут получать у него заказы на свой товар. Юный лорд обещает им не прибегать к услугам других торговцев. Однако у Буля и Фрога возникает подозрение, что дед юного лорда, ловкач и мошенник Луи Бабун, который также занимается торговлей и не брезгует никакими махинациями ради получения выгодных заказов, приберет к рукам все дела своего внука. Опасаясь разорения из-за козней злонамеренного Луи Бабуна, бесчестного мошенника и драчуна, Буль и Фрог пишут Филиппу Бабуну письмо, в котором извещают его, что если он намерен получать товар у своего деда, то они, Буль и Фрог, подадут на юного лорда в суд для взыскания с него старого долга суммой двадцать тысяч фунтов стерлингов, в результате чего на имущество покойного Стратта будет наложен арест.

Молодой Бабун испуган таким поворотом событий. Поскольку у него нет наличных денег для уплаты долга, он клятвенно обещает Булю и Фрогу покупать товар только у них. Однако торговцы уже не сомневаются в том, что старый пройдоха Луи Бабун непременно облапошит своего внука. Будь и Фрог обращаются в суд с иском. Стряпчий Хамфри Хокус составляет исковое заявление, защищающее по праву давности интересы Буля и Фрога и оспаривающее право Луи Бабуна на торговлю, поскольку последний «вовсе не купец, а буян и шаромыжник, кочующий по сельским ярмаркам, где подбивает честной народ драться на кулачках или дубинках ради приза».

Проходит десять лет, а дело все еще тянется. Юному лорду Стратту не удается получить ни одного решения в свою пользу. Однако и Буль ничего не выигрывает, напротив, все его наличные деньги постепенно оседают в карманах судейских чиновников. Джон Буль — честный и добродушный малый, хлебосол и весельчак, но его страстная и упрямая натура побуждает его продолжать тяжбу, которая грозит окончательно разорить его. Видя, как тяжба постепенно съедает все его капиталы, он неожиданно для всех решает сам стать юристом, коль скоро это такое прибыльное дело. Он забрасывает все дела, поручает вести свои торговые операции Фрогу и ревностно изучает юриспруденцию.

Николае Фрог — полная противоположность Булю. Хитрый и расчетливый Фрог внимательно следит за ходом тяжбы, но отнюдь не в ущерб интересам своей торговли.

Буль, с головой ушедший в изучение тонкостей судейской науки, неожиданно узнает о связи стряпчего Хокуса, который выкачивает из Буля огромные суммы денег, со своей женой. Буль возмущен поведением супруги, которая открыто изменяет ему, но она заявляет, что считает себя свободной от каких бы то ни было обязательств перед мужем и впредь собирается вести себя так, как сочтет нужным. Между ними вспыхивает ссора, переходящая в потасовку: жена получает серьезное увечье, от которого через полгода умирает.

В бумагах покойной супруги Буль обнаруживает трактат, посвященный вопросам «защиты всенепременной обязанности жены наставлять мужу рога в случаеего тирании, неверности или недееспособности». В этом трактате она резко осуждает женское целомудрие и оправдывает измены, ссылаясь на законы природы и на пример «мудрейших жен всех веков и народов» каковые, пользуясь означенным средством, спасли род мужа от гибели и забвения из-за отсутствия потомства». Оказывается, что это пагубное учение уже распространилось среди женщин, несмотря на безоговорочное осуждение их мужей. Женщины создают две партии, взгляды которых на вопросы целомудрия и супружеской верности диаметрально противоположны, однако на деле поведение тех и других мало чем отличается.

Буль женится на серьезной и степенной деревенской женщине, и та благоразумно советует ему взяться за ум и проверить счета, вместо того чтобы заниматься юридическими науками, которые подрывают его здоровье и грозят пустить семью по миру. Он следует ее совету и обнаруживает, что стряпчий Хокус без зазрения совести присваивает себе его деньги, а Фрог участвует вих общих расходах лишь на словах, тогда как на деле все затраты по ведению тяжбы ложатся на плечи Буля. Возмущенный Буль отказывается от услуг Хокуса и нанимает другого стряпчего.

Фрог посылает Булю письмо, в котором уверяет его в своей честности и преданности общему делу. Он сетует на то, что терпит притеснения от наглого Луи Бабуна, и жалуется, что потерял гораздо больше денег, чем Буль. Фрог просит Буля и впредь доверять ему, Фрогу, свои торговые дела и обещает фантастические прибыли.

Буль встречается в таверне с Фрогом, эсквайром Саутом и Луи Бабуном. Буль подозревает, что Луи Бабун и Фрог могут сговориться между собой и обмануть его. Буль требует от Фрога полного отчета в том, как тот тратил те деньги, которые Буль доверил ему. Фрог пытается обсчитать Буля, но тот уличает его.

Фрог начинает интриговать против бывшего компаньона и приятеля: он внушает слугам и домочадцам Буля, что их хозяин сошел с ума и продал жену и детей Луи Бабуну, что спорить с ним по малейшему поводу небезопасно, так как Буль постоянно имеет при себе яд и кинжал. Однако Буль догадывается о том, кто распускает эти нелепые слухи.

Луи Бабун, который испытывает постоянные финансовые затруднения из-за того, что все торговцы, которых он когда-либо обманывал, объединились против него, является с визитом к Булю. Луи Бабун поносит жадного Фрога, с которым он пытался иметь дело, и просит Буля взять его, Бабуна, под свое покровительство и располагать им и его капиталами, как Булю будет угодно. Буль согласен помочь старому Луи, но лишь при условии полного доверия к нему. Буль требует от старого мошенника, твердых гарантий и настаивает на том, чтобы тот передал в его полную собственность замок Экклесдаун вместе с близлежащими землями. Луи Бабун соглашается.

Фрог, который сам не прочь завладеть замком, вступает в тайный сговор с эсквайром Саутом. Он подговаривает эсквайра подкупить судейских чиновников и лишить Буля всех прав на поместье. Однако Буль, которому удается подслушать их разговор, разоблачает преступные замыслы Фрога и вопреки всему становится полновластным хозяином замка Экклесдаун.

В. В. Рынкевич

Джонатан Свифт (Jonathan Swift) [1667–1745]

Сказка бочки

(A Tale of a Tub)

Памфлет. (1696–1697. опубл. 1704)


«Сказка бочки» — один из первых памфлетов, написанных Джонатаном Свифтом, однако, в отличие от создававшейся примерно в тот же период «Битвы книг», где речь шла по преимуществу о предметах литературного свойства, «Сказка бочки», при своем сравнительно небольшом объеме, вмещает в себя, как кажется, практически все мыслимые аспекты и проявления жизни человеческой. Хотя конечно же основная его направленность — антирелигиозная, точнее — антицерковная. Недаром книга, изданная семь лет спустя после ее создания (и изданная анонимно!), была включена папой римским в Index prohibitorum. Досталось Свифту, впрочем, и от служителей англиканской церкви (и заслуженно, надо признать, — их его язвительное перо также не пощадило).

Пересказывать «сюжет» книги, принадлежащей к памфлетному жанру, — дело заведомо неблагодарное и бессмысленное. Примечательно, впрочем, что, при полном отсутствии «сюжета» в обычном понимании этого слова, при отсутствии действия, героев, интриги, книга Свифта читается как захватывающий детективный роман или как увлекательное авантюрное повествование. И происходит это потому и только потому, что, принадлежа формально к жанру публицистики, как скажут сегодня, non-fiction, — то есть опять-таки формально, выходя за рамки литературы художественной, памфлет Свифта — это в полном смысле художественное произведение. И пусть в нем не происходит присущих художественному произведению событий — в нем есть единственное, все прочее заменяющее: движение авторской мысли — гневной, парадоксальной, саркастической, подчас доходящей до откровенной мизантропии, но потрясающе убедительной, ибо сокрыто за нею истинное знание природы человеческой, законов, которые управляют обществом, законов, согласно которым от века выстраиваются взаимоотношения между людьми.

Построение памфлета на первый взгляд может показаться достаточно хаотичным, запутанным, автор сознательно как бы сбивает своего читателя с толку (отсюда отчасти и само название: выражение «сказка бочки» по-английски значит — болтовня, мешанина, путаница). Структура памфлета распадается на две кажущиеся между собой логически никак не связанными части: собственно «Сказку бочки» — историю трех братьев: Петра, Джека и Мартина — и ряд отступлений, каждое из которых имеет свою тему и своего адресата. Так, одно из них носит название «отступление касательно критиков», другое — «отступление в похвалу отступлений», еще одно — «отступление касательно происхождения, пользы и успехов безумия в человеческом обществе» и т. д. Уже из самих названий «отступлений» понятны их смысл и направленность. Свифту вообще были отвратительны всякого рода проявления низости и порочности человеческой натуры, двуличность, неискренность, но превыше всего — человеческая глупость и человеческое тщеславие. И именно против них и направлен его злой, саркастический, едкий язык. Он умеет все подметить и всему воздать по заслугам.

Так, в разделе первом, названном им «Введение», адресатами его сарказма становятся судьи и ораторы, актеры и зрители, словом, все те, кто либо что-то возглашает (с трибуны или, если угодно, с бочки), а также и прочие, им внимающие, раскрыв рот от восхищения. Во многих разделах своего памфлета Свифт создает убийственную пародию на современное ему наукообразие, на псевдоученость (когда воистину «словечка в простоте не скажут»), сам при этом мастерски владея даром извращенного словоблудия (разумеется, пародийного свойства, однако в совершенстве воспроизводя стиль тех многочисленных «ученых трактатов», что в изобилии выходили из-под пера ученых мужей — его современников). Блистательно при этом умеет он показать, что за этим нанизыванием слов скрываются пустота и скудость мысли — мотив, современный во все времена, как и все прочие мысли и мотивы памфлета Свифта, отнюдь не превратившегося за те четыре столетия, что отделяют нас от момента создания, в «музейный экспонат». Нет, памфлет Свифта жив — поскольку живы все те людские слабости и пороки, против которых он направлен.

Примечательно, что памфлет, публиковавшийся анонимно, написан от лица якобы стольже бесстыже-малограмотного ученого-краснобая, каких столь люто презирал Свифт, однако голос его, его собственный голос, вполне ощутим сквозь эту маску, более того, возможность спрятаться за ней придает памфлету еще большую остроту и пряность. Такая двоякость-двуликость, прием «перевертышей» вообще очень присущи авторской манере Свифта-памфлетиста, в ней особенно остро проявляется необычная парадоксальность его ума, со всей желчностью, злостью, едкостью и сарказмом. Это отповедь писателям-«шестипенсовикам», писателям-однодневкам, пишущим откровенно «на продажу», претендующим на звание и положение летописцев своего времени, но являющихся на самом деле всего лишь создателями бесчисленных собственных автопортретов. Именно о подобных «спасителях нации» и носителях высшей истины пишет Свифт: «В разных собраниях, где выступают эти ораторы, сама природа научила слушателей стоять с открытыми и направленными параллельно горизонту ртами, так что они пересекаются перпендикулярной линией, опущенной из зенита к центру земли. При таком положении слушателей, если они стоят густой толпой, каждый уносит домой некоторую долю, и ничего или почти ничего не пропадает».

Но, разумеется, основным адресатом сатиры Свифта становится церковь, историю которой он и излагает в аллегорически-иносказательном виде в основном повествовании, составляющем памфлет и называемом собственно «Сказка бочки». Он излагает историю разделения христианской церкви на католическую, англиканскую и протестантскую как историю трех братьев: Петра (католики), Джека (кальвинисты и другие крайние течения) и Мартина (лютеранство, англиканская церковь), отец которых, умирая, оставил им завещание.

Под «завещанием» Свифт подразумевает Новый завет — отсюда и уже до конца памфлета начинается его ни с чем не сравнимое и не имеющее аналогов беспрецедентное богохульство. «Дележка», которая происходит между «братьями», совсем лишена «божественного ореола», она вполне примитивна и сводится к разделу сфер влияния, говоря современным языком, а также — и это главное — к выяснению, кто из «братьев» (то есть из трех основных направлений, выделившихся в рамках христианской веры) есть истинный последователь «отца», то есть ближе других к основам и устоям христианской религии. «Перекрой» оставленного «завещания» описывается Свифтом иносказательно и сводится к вопросам чисто практическим (что также, несомненно намеренно, ведет к занижению столь высоких духовных проблем). Объектом спора, яблоком раздора становится… кафтан. Отклонения Петра (то есть католической церкви) от основ христианского вероучения сводятся к несусветному украшательству «кафтана» путем всяческих галунов, аксельбантов и прочей мишуры — весьма прозрачный намек на пышность католического ритуала и обрядов. При этом Петр в какой-то момент лишает братьев возможности видеть завещание, он прячет его от них, становясь (точнее, сам себя провозглашая) единственным истинным наследником. Но «кафтанный мотив» возникает у Свифта не случайно: «Разве религия не плащ, честность не пара сапог, изношенных в грязи, самолюбие не сюртук, тщеславие не рубашка и совесть не пара штанов, которые хотя и прикрывают похоть и срамоту, однако легко спускаются к услугам той и другой?»

Одежда — как воплощение сущности человека, не только его сословной и профессиональной принадлежности, но и его тщеславия, глупости, самодовольства, лицемерия, стремления к лицедейству — и здесь смыкаются для Свифта служители церкви — и актеры, правительственные чиновники — и посетители публичных домов. В словах Свифта словно оживает русская народная мудрость: «по одежке встречают…» — настолько, поего мнению, важную роль играет «облачение», определяющее многое, если не все, в том, кто его носит.

Полностью «разделавшись» с Петром (то есть, повторяю, с католической церковью), Свифт принимается за Джека (под которым выведен Джон Кальвин). В отличие от Петра, украсившего «кафтан» множеством всяческой мишуры, Джек, дабы максимально отстраниться от старшего брата, решил полностью лишить «кафтан» всей этой внешней позолоты — одна беда: украшения так срослись с тканью(то есть. с основой), что, яростно отрывая их «с мясом», он превратил «кафтан» в сплошные дыры: таким образом, экстремизм и фанатизм брата Джека (то есть Кальвина и иже с ним) мало чем отличались от фанатизма последователей Петра (то есть католиков-папистов): «…это губило все его планы обособиться от Петра и так усиливало родственные черты братьев, что даже ученики и последователи часто их смешивали…»

Заполучив наконец в свое личное пользование текст «завещания», Джек превратил его в постоянное «руководство к действию», шагу не делая, пока не сверится с «каноническим текстом»: «Преисполняясь восторга, он решил пользоваться завещанием как в важнейших, так и в ничтожнейших обстоятельствах жизни». И даже находясь в чужом доме, ему необходимо было «припомнить точный текст завещания, чтобы спросить дорогу в нужник…». Надо ли прибавлять что-либо еще для характеристики свифтовского богохульства, рядом с которым антирелигиозные высказывания Вольтера и иных знаменитых вольнодумцев кажутся просто святочными рассказами добрых дедушек?!

Виртуозность Свифта — в его бесконечной мимикрии: памфлет представляет собой не только потрясающий обличительный документ, но и является блистательной литературной игрой, где многоликость рассказчика, сочетающаяся с многочисленными и многослойными мистификациями, создает сплав поистине удивительный. В тексте встречается множество имен, названий, конкретных людей, событий и сюжетов, в связи и по поводу которых писалась та или иная его часть. Однако, для того чтобы в полной мере оценить этот несомненный литературный шедевр, вовсе не обязательно вникать во все эти тонкости и подробности. Конкретика ушла, унеся в небытие этих людей, вместе сих канувшими в Аету учеными трактатами и прочими литературными и иными изысканиями, а книга Свифта осталась — ибо представляет собой отнюдь не только памфлет, написанный «на злобу дня», но воистину энциклопедию нравов. При этом, в отличие от многословных и тягучих романов современников Свифта — писателей эпохи Просвещения, абсолютно лишенную элемента назидательности (и это при абсолютно четко в нем прочитывающейся авторской позиции, его взглядах на все проблемы, которые он затрагивает). Легкость гения — одно из важнейших ощущений, которое производит книга Свифта — памфлет «на все времена».

Ю. Г. Фридштейн

Путешествия Гулливера

Роман (1726)


Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей (Travels into Several Remote rations of the World in Аour Parts by Lemuel Gulliver, First a Surgeon, and then a Captain of Several Ships)

Роман (1726)


«Путешествия Гулливера» — произведение, написанное на стыке жанров: это и увлекательное, чисто романное повествование, роман-путешествие (отнюдь, впрочем, не «сентиментальное», которое в 1768 г. опишет Лоренс Стерн); это роман-памфлет и одновременно роман, носящий отчетливые черты антиутопии — жанра, который мы привыкли полагать принадлежащим исключительно литературе XX столетия; это роман со стольже отчетливо выраженными элементами фантастики, и буйство свифтовского воображения воистину не знает пределов. Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. И наконец, несомненно, следует обратить внимание на самое главное — это роман пророческий, ибо, читая и перечитывая его сегодня, прекрасно отдавая себе отчет в несомненной конкретности адресатов свифтовской беспощадной, едкой, убийственной сатиры, об этой конкретике задумываешься в последнюю очередь. Потому что все то, с чем сталкивается в процессе своих странствий его герой, его своеобразный Одиссей, все проявления человеческих, скажем так, странностей — тех, что вырастают в «странности», носящие характер и национальный, и наднациональный тоже, характер глобальный, — все это не только не умерло вместе с теми, против кого Свифт адресовал свой памфлет, не ушло в небытие, но, увы, поражает своей актуальностью. А стадо быть — поразительным пророческим даром автора, его умением уловить и воссоздать то, что принадлежит человеческой природе, а потому носит характер, так сказать, непреходящий.

В книге Свифта четыре части: его герой совершает четыре путешествия, общая длительность которых во времени составляет шестнадцать лет и семь месяцев. Выезжая, точнее, отплывая, всякий раз из вполне конкретного, реально существующего на любой карте портового города, он неожиданно попадает в какие-то диковинные страны, знакомясь с теми нравами, образом жизни, житейским укладом, законами и традициями, что в ходу там, и рассказывая о своей стране, об Англии. И первой такой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия. Но сначала — два слова о самом герое. В Гулливере слились воедино и некоторые черты его создателя, его мысли, его представления, некий «автопортрет», однако мудрость свифтовского героя (или, точнее, его здравомыслие в том фантастически абсурдном мире, что описывает он всякий раз с неподражаемо серьезно-невозмутимой миной) сочетается с «простодушием» вольтеровского Гурона. Именно это простодушие, эта странная наивность и позволяет Гулливеру столь обостренно (то есть столь пытливо, столь точно) схватывать всякий раз, оказываясь в дикой и чужой стране, самое главное. В то же время и некоторая отстраненность всегда ощущается в самой интонации его повествования, спокойная, неспешная, несуетная ироничность. Словно он не о собственных «хождениях по мукам» рассказывает, а взирает на все происходящее как бы с временной дистанции, причем достаточно немалой. Одним словом, иной раз возникает такое чувство, будто это наш современник, некий неведомый нам гениальный писатель ведет свой рассказ. Смеясь над нами, над собой, над человеческой природой и человеческими нравами, каковые видятся ему неизменными. Свифт еще и потому является современным писателем, что написанный им роман кажется принадлежащим к литературе, которую именно в XX столетии, причем во второй его половине, назвали «литературой абсурда», а на самом деле ее истинные корни, ее начало — вот здесь, у Свифта, и подчас в этом смысле писатель, живший два с половиной века тому назад, может дать сто очков вперед современным классикам — именно как писатель, изощренно владеющий всеми приемами абсурдистского письма.

Итак, первой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия, где живут очень маленькие люди. Уже в этой, первой части романа, равно как и во всех последующих, поражает умение автора передать, с психологической точки зрения абсолютно точно и достоверно, ощущение человека, находящегося среди людей (или существ), не похожих на него, передать его ощущение одиночества, заброшенности и внутренней несвободы, скованность именно тем, что вокруг — все другие и все другое.

В том подробном, неспешном тоне, с каким Гулливер повествует обо всех нелепостях, несуразностях, с какими он сталкивается, попав в страну Лилипутию, сказывается удивительный, изысканно-потаенный юмор.

Поначалу эти странные, невероятно маленькие по размеру люди (соответственно столь же миниатюрно и все, что их окружает) встречают Человека Гору (так называют они Гулливера) достаточно приветливо: ему предоставляют жилье, принимаются специальные законы, которые как-то упорядочивают его общение с местными жителями, с тем чтобы оно протекало равно гармонично и безопасно для обеих сторон, обеспечивают его питанием, что непросто, ибо рацион незваного гостя в сравнении с их собственным грандиозен (он равен рациону 1728 лилипутов!). С ним приветливо беседует сам император, после оказанной Гулливером ему и всему его государству помощи (тот пешком выходит в пролив, отделяющий Лилипутию от соседнего и враждебного государства Блефуску, и приволакивает на веревке весь блефусканский флот), ему жалуют титул нардака, самый высокий титул в государстве. Гулливера знакомят с обычаями страны: чего, к примеру, стоят упражнения канатных плясунов, служащие способом получить освободившуюся должность при дворе (уж не отсюда ли позаимствовал изобретательнейший Том Стоппард идею своей пьесы «Прыгуны», или, иначе, «Акробаты»?). Описание «церемониального марша»… между ног Гулливера (еще одно «развлечение»), обряд присяги, которую он приносит на верность государству Лилипутия; ее текст, в котором особое внимание обращает на себя первая часть, где перечисляются титулы «могущественнейшего императора, отрады и ужаса вселенной», — все это неподражаемо! Особенно если учесть несоразмерность этого лилипута — и всех тех эпитетов, которые сопровождают его имя.

Далее Гулливера посвящают в политическую систему страны: оказывается, в Лилипутии существуют две «враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов», отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами… низких каблуков, а другой — высоких, причем между ними происходят на этой, несомненно весьма значимой, почве «жесточайшие раздоры»: «утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с… древним государственным укладом» Лилипутии, однако император «постановил, чтобы в правительственных учреждениях… употреблялись только низкие каблуки…». Ну чем не реформы Петра Великого, споры относительно воздействия которых на дальнейший «русский путь» не стихают и по сей день! Еще более существенные обстоятельства вызвали к жизни «ожесточеннейшую войну», которую ведут между собой «две великие империи» — Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца — с тупого конца или же совсем наоборот, с острого. Ну, разумеется, Свифт ведет речь о современной ему Англии, разделенной на сторонников тори и вигов — но их противостояние кануло в Лету, став принадлежностью истории, а вот замечательная аллегория-иносказание, придуманная Свифтом, жива. Ибо дело не в вигах и тори: как бы ни назывались конкретные партии в конкретной стране в конкретную историческую эпоху — свифтовская аллегория оказывается «на все времена». И дело не в аллюзиях — писателем угадан принцип, на котором от века все строилось, строится и строиться будет.

Хотя, впрочем, свифтовские аллегории конечно же относились к той стране и той эпохе, в какие он жил и политическую изнанку которых имел возможность познать на собственном опыте «из первых рук». И потому за Лилипутией и Блефуску, которую император Лилипутии после совершенного Гулливером увода кораблей блефусканцев «задумал… обратить в собственную провинцию и управлять ею через своего наместника», без большого труда прочитываются отношения Англии и Ирландии, также отнюдь не отошедшие в область преданий, по сей день мучительные и губительные для обеих стран.

Надо сказать, что не только описанные Свифтом ситуации, человеческие слабости и государственные устои поражают своим сегодняшним звучанием, но даже и многие чисто текстуальные пассажи. Цитироватьих можно бесконечно. Ну, к примеру: «Язык блефусканцев настолько же отличается от языка лилипутов, насколько разнятся между собою языки двух европейских народов. При этом каждая из наций гордится древностью, красотой и выразительностью своего языка. И наш император, пользуясь преимуществами своего положения, созданного захватом неприятельского флота, обязал посольство [блефусканцев] представить верительные грамоты и вести переговоры на лилипутском языке». Ассоциации — Свифтом явно незапланированные (впрочем, как знать?) — возникают сами собой…

Хотя там, где Гулливер переходит к изложению основ законодательства Лилипутии, мы слышим уже голос Свифта — утописта и идеалиста; эти лилипутские законы, ставящие нравственность превыше умственных достоинств; законы, полагающие доносительство и мошенничество преступлениями много более тяжелыми, нежели воровство, и многие иные явно милы автору романа. Равно как и закон, полагающий неблагодарность уголовным преступлением; в этом последнем особенно сказались утопичные мечтания Свифта, хорошо знавшего цену неблагодарности — и в личном, и в государственном масштабе.

Однако не все советники императора разделяют его восторги относительно Человека Горы, многим возвышение (в смысле переносном и буквальном) совсем не по нраву. Обвинительный акт, который эти люди организуют, обращает все оказанные Гулливером благодеяния в преступления. «Враги» требуют смерти, причем способы предлагаются один страшнее другого. И лишь главный секретарь по тайным делам Рельдресель, известный как «истинный друг» Гулливера, оказывается истинно гуманным: его предложение сводится к тому, что достаточно Гулливеру выколоть оба глаза; «такая мера, удовлетворив в некоторой степени правосудие, в то же время приведет в восхищение весь мир, который будет приветствовать столько же кротость монарха, сколько благородство и великодушие лиц, имеющих честь быть его советниками». В действительности же (государственные интересы как-никак превыше всего!) «потеря глаз не нанесет никакого ущерба физической силе [Гулливера], благодаря которой [он] еще сможет быть полезен его величеству». Сарказм Свифта неподражаем — но гипербола, преувеличение, иносказание абсолютно при этом соотносятся с реальностью. Такой «фантастический реализм» начала XVIII века…

Или вот еще образчик свифтовских провидений: «У лилипутов существует обычай, заведенный нынешним императором и его министрами (очень непохожий… на то, что практиковалось в прежние времена): если в угоду мстительности монарха или злобе фаворита суд приговаривает кого-либо к жестокому наказанию, то император произносит в заседании государственного совета речь, изображающую его великое милосердие и доброту как качества всем известные и всеми признанные. Речь немедленно оглашается по всей империи; и ничто так не устрашает народ, как эти панегирики императорскому милосердию; ибо установлено, что чем они пространнее и велеречивее, тем бесчеловечнее было наказание и невиннее жертва». Все верно, только при чем тут Лилипутия? — спросит любой читатель. И в самом деле — при чем?..

После бегства в Блефуску (где история повторяется с удручающей одинаковостью, то есть все рады Человеку Горе, но и не менее рады от него поскорее избавиться) Гулливер на выстроенной им лодке отплывает и… случайно встретив английское купеческое судно, благополучно возвращается в родные пенаты. С собой он привозит миниатюрных овечек, каковые через несколько лет расплодились настолько, что, как говорит Гулливер, «я надеюсь, что они принесут значительную пользу суконной промышленности» (несомненная «отсылка» Свифта к собственным «Письмам суконщика» — его памфлету, вышедшему в свет в 17 Л г.).

Вторым странным государством, куда попадает неугомонный Гулливер, оказывается Бробдингнег — государство великанов, где уже Гулливер оказывается своеобразным лилипутом. Всякий раз свифтовский герой словно попадает в иную реальность, словно в некое «зазеркалье», причем переход этот происходит в считанные дни и часы: реальность и ирреальность расположены совсем рядом, надо только захотеть…

Гулливер и местное население, в сравнении с предыдущим сюжетом, словно меняются ролями, и обращение местных жителей с Гулливером на этот раз в точности соответствует тому, как вел себя сам Гулливер с лилипутами, во всех подробностях и деталях, которые так мастерски, можно сказать, любовно описывает, даже выписывает Свифт. На примере своего героя он демонстрирует потрясающее свойство человеческой натуры: умение приспособиться (в лучшем, «робинзоновском» смысле слова) к любым обстоятельствам, к любой жизненной ситуации, самой фантастической, самой невероятной — свойство, какового лишены все те мифологические, выдуманные существа, гостем которых оказывается Гулливер.

И еще одно постигает Гулливер, познавая свой фантастический мир: относительность всех наших представлений о нем. Для свифтовского героя характерно умение принимать «предлагаемые обстоятельства», та самая «терпимость», за которую ратовал несколькими десятилетиями раньше другой великий просветитель — Вольтер.

В этой стране, где Гулливер оказывается даже больше (или, точнее, меньше) чем просто карлик, он претерпевает множество приключений, попадая в итоге снова к королевскому двору, становясь любимым собеседником самого короля. В одной из бесед с его величеством Гулливер рассказывает ему о своей стране — эти рассказы будут повторяться не раз на страницах романа, и всякий раз собеседники Гулливера снова и снова будут поражаться тому, о чем он будет им повествовать, представляя законы и нравы собственной страны как нечто вполне привычное и нормальное. А для неискушенных его собеседников (Свифт блистательно изображает эту их «простодушную наивность непонимания»!) все рассказы Гулливера покажутся беспредельным абсурдом, бредом, подчас — просто выдумкой, враньем. В конце разговора Гулливер (или Свифт) подвел некоторую черту: «Мой краткий исторический очерк нашей страны за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия». Блеск!

Еще больший сарказм звучит в словах самого Гулливера: «…мне пришлось спокойно и терпеливо выслушивать это оскорбительное третирование моего благородного и горячо любимого отечества… Но нельзя быть слишком требовательным к королю, который совершенно отрезан от остального мира и вследствие этого находится в полном неведении нравов и обычаев других народов. Такое неведение всегда порождает известную узость мысли и множество предрассудков, которых мы, подобно другим просвещенным европейцам, совершенно чужды». И в самом деле — чужды, совершенно чужды! Издевка Свифта настолько очевидна, иносказание настолько прозрачно, а наши сегодняшние по этому поводу естественно возникающие мысли настолько понятны, что тут не стоит даже труда их комментировать.

Столь же замечательно «наивное» суждение короля по поводу политики: бедный король, оказывается, не знал ее основного и основополагающего принципа: «все дозволено» — вследствие своей «чрезмерной ненужной щепетильности». Плохой политик!

И все же Гулливер, находясь в обществе столь просвещенного монарха, не мог не ощущать всей унизительности своего положения — лилипута среди великанов — и своей, в конечном итоге, несвободы. И он вновь рвется домой, к своим родным, в свою, столь несправедливо и несовершенно устроенную страну. А попав домой, долго не может адаптироваться: вое кажется… слишком маленьким. Привык!

В части третьей книги Гулливер попадает сначала на летающий остров Лапуту. И вновь все, что наблюдает и описывает он, — верх абсурда, при этом авторская интонация Гулливера — Свифта по-прежнему невозмутимо-многозначительная, исполнена неприкрытой иронии и сарказма. И вновь все узнаваемо: как мелочи чисто житейского свойства, типа присущего лапутянам «пристрастия к новостям и политике», так и вечно живущий в их умах страх, вследствие которого «лалутяне постоянно находятся в такой тревоге, что не могут ни спокойно спать в своих кроватях, ни наслаждаться обыкновенными удовольствиями и радостями жизни». Зримое воплощение абсурда как основы жизни на острове — хлопальщики, назначение которых — заставить слушателей (собеседников) сосредоточить свое внимание на том, о чем им в данный момент повествуют. Но и иносказания более масштабного свойства присутствуют в этой части книги Свифта: касающиеся правителей и власти, и того, как воздействовать на «непокорных подданных», и многого другого. А когда Гулливер с острова спустится на «континент» и попадет в его столицу город Лагадо, он будет потрясен сочетанием беспредельного разорения и нищеты, которые бросятся в глаза повсюду, и своеобразных оазисов порядка и процветания: оказывается, оазисы эти — все, что осталось от прошлой, нормальной жизни. А потом появились некие «прожектеры», которые, побывав на острове (то есть, по-нашему, за границей) и «возвратившись на землю… прониклись презрением ко всем… учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад». Сначала Академия прожектеров возникла в столице, а затем и во всех сколько-нибудь значительных городах страны. Описание визита Гулливера в Академию, его бесед с учеными мужами не знает себе равных по степени сарказма, сочетающегося с презрением, — презрением в первую очередь в отношении тех, кто так позволяет себя дурачить и водить за нос… А лингвистические усовершенствования! А школа политических прожектеров!

Утомившись от всех этих чудес, Гулливер решил отплыть в Англию, однако на его пути домой оказался почему-то сначала остров Глаббдобдриб, а затем королевство Лаггнегг. Надо сказать, что по мере продвижения Гулливера из одной диковинной страны в другую фантазия Свифта становится все более бурной, а его презрительная ядовитость — все более беспощадной. Именно так описывает он нравы при дворе короля Лаггнегга.

А в четвертой, заключительной части романа Гулливер попадает в страну гуигнгнмов. Гуигнгнмы — это кони, но именно в них наконец находит Гулливер вполне человеческие черты — то есть те черты, каковые хотелось бы, наверное, Свифту наблюдать у людей. А в услужении у гуигнгнмов живут злобные и мерзкие существа — еху, как две капли воды похожие на человека, только лишенные покрова цивильности (и в переносном, и в прямом смысле), а потому представляющиеся отвратительными созданиями, настоящими дикарями рядом с благовоспитанными, высоконравственными, добропорядочными конями-гуигнгнмами, где живы и честь, и благородство, и достоинство, и скромность, и привычка к воздержанию…

В очередной раз рассказывает Гулливер о своей стране, обее обычаях, нравах, политическом устройстве, традициях — ив очередной раз, точнее, более чем когда бы то ни было рассказ его встречает со стороны его слушателя-собеседника сначала недоверие, потом — недоумение, потом — возмущение: как можно жить столь несообразно законам природы? Столь противоестественно человеческой природе — вот пафос непонимания со стороны коня-гуигнгнма. Устройствоих сообщества — это тот вариант утопии, какой позволил себе в финале своего романа-памфлета Свифт: старый, изверившийся в человеческой природе писатель с неожиданной наивностью чуть ли не воспевает примитивные радости, возврат к природе — что-то весьма напоминающее вольтеровского «Простодушного». Но Свифт не был «простодушным», и оттого его утопия выглядит утопично даже и для него самого. И это проявляется прежде всего в том, что именно эти симпатичные и добропорядочные гуигнгнмы изгоняют из своего «стада» затесавшегося в него «чужака» — Гулливера. Ибо он слишком похож на еху, и им дела нет до того, что сходство у Гулливера с этими существами только в строении тела и ни в чем более. Нет, решают они, коль скоро он — еху, то и жить ему должно рядомс еху, а не среди «приличных людей», то бишь коней. утопия не получилась, и Гулливер напрасно мечтал остаток дней своих провести среди этих симпатичных ему добрых зверей. Идея терпимости оказывается чуждой даже и им. И потому генеральное собрание гуигнгнмов, в описании Свифта напоминающее ученостью своей ну чуть ли ни платоновскую Академию, принимает «увещание» — изгнать Гулливера, как принадлежащего к породе еху. И герой наш завершает свои странствия, в очередной раз возвратясь домой, «удаляясь в свой садик в Редрифе наслаждаться размышлениями, осуществлять на практике превосходные уроки добродетели…».

Ю. Г. Фридштейн

Уильям Контрив (William Congreve) [1670–1729]

Так поступают в свете

(The Way of the World)

Комедия (1700, опубл. 1710)


«Так поступают в свете» — последняя из четырех комедий, написанных уильямом Конгривом, самым знаменитым из плеяды английских драматургов эпохи Реставрации. И хотя несравнимо большую известность (как при жизни автора, так и впоследствии), равно как и значительно больший сценический успех и более богатую сценическую историю, имела другая его пьеса — «Любовь за любовь», написанная пятью годами раньше, именно «Так поступают в свете» представляется наиболее совершенным из всего наследия Конгрива. Нетолько в ее названии, но и в самой пьесе, в ее характерах присутствует та общезначимость, та непривязанность ко времени ее создания, к конкретным обстоятельствам жизни Лондона конца XVII в. (одного из многочисленных в череде fin de siecle, до удивления схожих во многих существенных приметах, главное — в человеческих проявлениях, им присущих), что и придает этой пьесе характер подлинной классики.

Именно эта черта столь естественно вызывает при чтении пьесы Конгрива самые неожиданные (а точнее — имеющие самых неожиданных адресатов) параллели и ассоциации. Пьеса «Так поступают в свете» — это прежде всего «комедия нравов», нравов светского общества, известных Конгриву не понаслышке. Он и сам тоже был вполне светским человеком, l'hотте du monde, более того, одним из наиболее влиятельных членов «Кит-Кзт» клуба, где собирались самые блестящие и самые знаменитые люди того времени: политические деятели, литераторы, философы. Однако отнюдь не они стали героями последней комедии Конгрива (как, впрочем, и трех предыдущих: «Старый холостяк», «Двойная игра» и уже упоминавшаяся «Любовь за любовь»), во всех них Контрив вывел на сцену кавалеров и дам — завсегдатаев светских салонов, щеголей-пустозвонов и злых сплетниц, умеющих в момент сплести интригу, чтобы вволю посмеяться над чьим-то искренним чувством или обесчестить в глазах «света» тех, чей успех, или талант, иди красота выделяются из общей массы, становясь предметом зависти и ревности. Все это разовьет ровно семьдесят семь лет спустя Ричард Шеридан в классической уже ныне «Школе злословия», а еще двумя столетиями позже — Оскар Уайльд в своих «аморальных моралите»: «Веер леди Уиндермир», «Идеальный муж» и других. Да и «русская версия» при всей своей «русской специфике» — бессмертное «Горе от ума» — неожиданно окажется «обязанной» Конгриву. Впрочем — Конгриву ли? Просто все дело в том, что «так поступают в свете», и этим все сказано. Поступают — вне зависимости от времени и места действия, от развития конкретного сюжета. «Ты светом осужден? Но что такое свет? / Толпа людей, то злых, то благосклонных, / Собрание похвал незаслуженных / И стольких же насмешливых клевет», — писал семнадцатилетний Лермонтов в стихотворении памяти отца. И характеристика, которую дает в «Маскараде», написанном темже Лермонтовым четырьмя годами позже, князю Звездичу баронесса Штраль: «Ты! бесхарактерный, безнравственный, безбожный, / Самолюбивый, злой, но слабый человек; / В тебе одном весь отразился век, / Век нынешний, блестящий, но ничтожный», и вся интрига, сплетенная вокруг Арбенина и Нины, «невинная шутка», оборачивающаяся трагедией, — все это тоже вполне подходит под формулу «так поступают в свете». И оклеветанный Чацкий — что, как не жертва «света»? И недаром, приняв достаточно благосклонно первую из появившихся на сцене комедий Конгрива, отношение к последующим, по мере их появления, становилось все более неприязненным, критика — все более язвительной. В «Посвящении» к «Так поступают в свете» Контрив писал: «Пьеса эта имела успех у зрителей вопреки моим ожиданиям; ибо она лишь в малой степени была назначена удовлетворять вкусам, которые, по всему судя, господствуют нынче в зале». А вот суждение, произнесенное Джоном Драйденом, драматургом старшего в сравнении с Конгривом поколения, тепло относившегося к собрату по цеху: «Дамы полагают, что драматург изобразил их шлюхами; джентльмены обижены на него за то, что он показал все их пороки, их низость: под покровом дружбы они соблазняют жен своих друзей…» Речь в письме идет о пьесе «Двойная игра», но в данном случае это, ей-богу, несущественно. Те же слова можно было бы произнести и по поводу любой иной комедии У. Конгрива. А между тем Контрив всего лишь выставил зеркало, в котором и в самом деле «отразился вею», и отражение это, оказавшись точным, оказалось тем самым весьма неприятным…

В комедии Конгрива не так много действующих лиц. Мирабелл и миссис Милламент (Контрив называет «миссис» всех своих героинь, равно замужних дам и девиц) — наши герои; мистер и миссис Фейнелл; Уитвуд и Петьюлент — светские хлыщи и острословы; леди Уишфорт — мать миссис Фейнелл; миссис Марвуд — главная «пружина интриги», в каком-то смысле прообраз уайльдовской миссис Чивли из «Идеального мужа»; служанка леди Уишфорт Фойбл и камердинер Мирабелла Уейтвелл — им также предстоит сыграть в действии немаловажную роль; сводный брат Уитвуда сэр Уилфут — неотесанный провинциал с чудовищными манерами, вносящий, однако, свою существенную лепту в финальный «хэппи-энд». Пересказывать комедию, сюжет которой изобилует самыми неожиданными поворотами и ходами, — дело заведомо неблагодарное, потому наметим лишь основные линии.

Мирабелл — известный на весь Лондон ветреник и неотразимый ловелас, имеющий ошеломительный успех в дамском обществе, успел (еще за пределами пьесы) вскружить голову как престарелой (пятьдесят пять лет!) леди Уишфорт, так и коварной миссис Марвуд, Сейчас он страстно влюблен в красавицу Милламент, которая явно отвечает ему взаимностью. Но вышеупомянутые дамы, отвергнутые Мирабеллом, делают все возможное, чтобы воспрепятствовать его счастью с удачливой соперницей. Мирабелл очень напоминает лорда Горинга из «Идеального мужа»: по натуре человек в высшей степени порядочный, имеющий вполне четкие представления о нравственности и морали, он тем не менее стремится в светской беседе цинизмом и острословием не отстать от общего тона (чтобы не прослыть скучным или смешным святошей) и весьма в этом преуспевает, поскольку его остроты и парадоксы не в пример ярче, эффектнее и парадоксальнее, нежели достаточно тяжеловесные потуги неразлучных Уитвуда и Петьюлента, представляющих собой комическую пару, наподобие гоголевских Добчинского и Бобчинского (как говорит Уитвуд, «…мы… звучим в аккорде, как дискант и бас… Перебрасываемся словами, как два игрока в волан…»). Петьюлент, впрочем, отличается от своего приятеля склонностью к злобной сплетне, и тут уже на помощь приходит характеристика, что выдается в «Горе от ума» Загорецкому: «Человек он светский, / Отъявленный мошенник, плут…»

Начало пьесы — это нескончаемый каскад острот, шуток, каламбуров, причем каждый стремится «перекаламбурить» другого. Впрочем, в этой «салонной беседе», под личиной улыбчивого дружелюбия, говорятся в лицо неприкрытые гадости, а за ними — закулисные интриги, недоброжелательность, злоба…

Милламенг — настоящая героиня: умна, изысканна, на сто голов выше остальных, пленительна и своенравна. В ней есть что-то и от шекспировской Катарины, и от мольеровской Селимены из «Мизантропа»: она находит особое удовольствие в том, чтобы мучить Мирабелла, постоянно вышучивая и высмеивая его и, надо сказать, делая это весьма успешно. И когда тот пытается быть с нею искренен и серьезен, на миг сняв шутовскую маску, Милламент становится откровенно скучно. Она во всем решительно с ним согласна, но поучатьее, читать ей мораль — нет уж, воля ваша, увольте!

Однако для достижения своей цели Мирабелл затевает весьма хитроумную интригу, «исполнителями» которой становятся слуги: Фойбл и Уейтвелл. Но его план, при всем своем хитроумии и изобретательности, натыкается на сопротивление мистера фейнедла, каковой в отличие от нашего героя хотя и слывет скромником, но в действительности являет собой воплощение коварства и бесстыдства, причем коварства, порожденного вполне земными причинами — жадностью и корыстью. В интригу втянута и леди Уишфорт — вот где автор отводит душу, давая выход своему сарказму: в описании ослепленной уверенностью в своей неотразимости престарелой кокетки, ослепленной до такой степени, что ее женское тщеславие перевешивает все доводы разума, мешая ей разглядеть вполне очевидный и невооруженному глазу обман.

Вообще, ставя рядом знатных дам иих горничных, драматург явно дает понять, что по части морали нравы у тех и у других одинаковы, — точнее, горничные стараются ни в чем не отстать от своих хозяек.

Центральным моментом пьесы становится сцена объяснения Мирабелла и Милламент. В тех «условиях», что выдвигают они друг другу перед вступлением в брак, при всем каждому присущем стремлении сохранить свою независимость, в одном они удивительно схожи: в нежелании быть похожими на те многочисленные супружеские пары, что представляют собой их знакомые: нагляделись такого «семейного счастья» и для себя хотят совсем другого.

Хитроумная интрига Мирабелла терпит фиаско рядом с коварством его «приятеля» Фейнелла («так поступают в свете» — это его слова, которыми он хладнокровно объясняет — не оправдывает, отнюдь! — свои действия). Однако добродетель в финале торжествует, порок наказан. Некоторая тяжеловесность этого «хэппи-энда» очевидна — как и всякого иного, впрочем, ибо почти любой «хэппи-энд» чуть-чуть отдает сказкой, всегда в большей или меньшей степени, но расходящейся с логикой реальности.

Итог всему подводят слова, которые произносит Мирабелл: «Вот и урок тем людям безрассудным, / Что брак сквернят обманом обоюдным: / Пусть честность обе стороны блюдут, / Иль сыщется на плута дважды плут».

Ю. Г. Фридштейн

Джордж Вильям Фаркер (George William Farquhar) [1677–1707]

Офицер-вербовщик

(The Recruiting Officer)

Комедия (1707)


Сержант Кайт на рыночной площади города Шрюсбери призывает всех, кто недоволен своей жизнью, завербоваться в гренадеры и обещает чины и деньги. Он предлагает желающим примерить гренадерскую шапку, но люди слушают его с опаской и не спешат записаться в армию; зато когда Кайт приглашает всех в гости, охотников выпить за чужой счет оказывается множество. Появляется капитан Плюм. Кайт докладывает ему об успехах: за прошедшую неделю он завербовал пятерых, в том числе стряпчего и пастора. Плюм приказывает немедленно отпустить стряпчего: грамотеи в армии не нужны, чего доброго, начнет еще строчить жалобы. А вот пастор, который здорово играет на скрипке, очень даже пригодится. Кайт рассказывает, что у Молли из Касда, которую Плюм «завербовал» в прошлый раз, родился ребенок. Плюм требует, чтобы Кайт усыновил ребенка. Кайт возражает: тогда ему придется взять ее в жены, а у него и так много жен. Кайт достаетих список. Плюм предлагает записать Молли в список Кайта, а новорожденного мальчика Плюм внесет в свой список рекрутов: ребенок будет значиться в списке гренадеров под именем Фрэнсиса Кайта, отпущенного на побывку к матери.

Плюм встречает старого приятеля — Уорти. Уорти рассказывает, что влюблен в Мелинду и хотел взять ее на содержание, как вдруг девушка получила двадцать тысяч фунтов в наследство от тетки — леди Капитал. Теперь Мелинда смотрит на Уорти свысока и не соглашается не только на роль любовницы, но и на роль жены. В отличие от Уорти Плюм — убежденный холостяк. Его подруга Сильвия, считавшая, что надо прежде обвенчаться, а потом вступать в близкие отношения, так ничего и не добилась. Плюм любит Сильвию и восхищается ее открытым благородным характером, но свобода для него дороже всего.

Сильвия приезжает к своей кузине Мелинде. Томная капризная Мелинда является полной противоположностью деятельной веселой Сильвии. Узнав о возвращении капитана Плюма, Сильвия решает любой ценой стать его женой. Мединду поражает ее самонадеянность: неужели Сильвия воображает, что молодой обеспеченный офицер свяжет свою жизнь с барышней из медвежьего угла, дочкой какого-то судьи? Мелинда считает Плюма распутником и бездельником, и дружба с Плюмом только вредит Уорти в ее глазах. Сильвия напоминает Мелинде, что она еще недавно готова была пойти к Уорти на содержание. Слово за слово девушки ссорятся, и Сильвия уходит, сказав кузине, чтобы та не трудилась возвращать ей визит. Мелинда хочет помешать планам Сильвии и пишет письмо судье Бэлансу.

Бэланс получает известие о смерти сына, теперь Сильвия — его единственная наследница. Бэланс объявляет дочери, что ее состояние значительно увеличилось, и теперь у нее должны появиться новые привязанности и новые виды на будущее. «Знай себе цену и выкинь из головы капитана Плюма», — говорит Бэланс. Пока у Сильвии было полторы тысячи фунтов приданого, Бэланс был готов отдать ее за Плюма, но тысяча двести фунтов в год погубят Плюма, сведут его с ума. Бэланс получает письмо от Мелинды, где она предостерегает его против Плюма: ей стадо известно, что у капитана бесчестные намерения относительно ее кузины, и она советует Бэлансу немедленно отослать Сильвию в деревню. Бэланс следует ее совету, предварительно взяв с Сильвии слово, что она никому не отдаст свою руку без его ведома, и обещав со своей стороны не принуждать ее к замужеству. Узнав о письме Мелинды, Уорти говорит Бэлансу, что она поссорилась с Сильвией и написала неправду. Бэланс радуется, что Плюм, к которому он благоволит, — не обманщик, но все же доволен, что дочь далеко.

Кайт обманом пытается завербовать Томаса и Костара: под видом портретов королевы он дарит им золотые монеты. Подоспевший Плюм обьясняет им, что, коль скоро у них королевские деньги, значит, они рекруты. Томас и Костар возмущаются и обвиняют Кайта в мошенничестве. Плюм делает вид, что вступается за них. Прогнав Кайта, он расхваливает солдатское житье и хвастает, что совсем недолго таскал на плече мушкет, а теперь уже командует ротой. Расположив к себе доверчивых парней, он уговаривает их записаться добровольцами.

Плюму и Уорти одинаково не везет: пока их возлюбленные были бедны, все было хорошо, но как только Мелинда и Сильвия разбогатели, сразу задрали нос и знать их не хотят. Уорти надеется перехитрить Мелинду. Плюм хочет перехитрить Сильвию на свой лад: он перестанет о ней думать. Его восхищали великодушие и благородство Сильвии, а чванливая и высокомерная Сильвия ему не нужна со всеми ее деньгами. Увидев смазливую деревенскую девушку Рози, Плюм заигрывает с ней, а Кайт тем временем пытается втереться в доверие к ее брату Буллоку. Рози возвращается от Плюма с подарками. На вопрос Баланса о том, за что получены подарки, она отвечает, что Плюм заберет в солдаты ее брата и двух-трех ее ухажеров. «Ну, если все будут так вербовать солдат, то скоро каждый капитан станет отцом родным своей роте», — замечает Баланс.

Уорти жалуется Бэлансу, что у него появился соперник — капитан Брейзен, который ухаживает за Мелиндой. Мелинда назначила Брейзену свидание у реки, Уорти идет вслед за ним, чтобы убедиться в этом. Гуляя по берегу Северна, Мелинда жалуется своей служанке Люси, что ей уже два дня никто не объясняется в любви. Увидев капитана Брейзена, она удивляется, что у этого безмозглого болтуна хватает наглости за ней ухаживать. Люси боится, как бы Брейзен не обмолвился о том, что Мелинда назначила ему свидание: ведь на самом деле свидание ему назначила Люси. Появляется Уорти, и Мелинда, чтобы насолить ему, уходит об руку с Брейзеном. Когда они возвращаются, к ним подходит Плюм и пытается отбить Мелинду у Брейзена. Брейзен вызывает Плюма на дуэль: кто победит, тому и достанется Мелинда. Оказавшись предметом спора между дураком и гулякой, девушка просит защиты у Уорти и убегает вместе с ним. Появляется Сильвия в мужском платье. Назвавшись Джеком Уилфулом, она говорит, что хочет завербоваться и пойдет к тому, кто больше предложит. Плюм и Брейзен наперебой сулят золотые горы. «Уилфул» слышал много хорошего о капитане Плюме. Плюм радуется и говорит, что это он и есть, но Брейзен заявляет: «Нет, это я — капитан Плюм». Плюм покорно соглашается именоваться Брейзеном, но все-таки хочет, чтобы «Уилфул» завербовался у него. Плюм и Брейзен скрещивают шпаги, а тем временем Кайт уносит Сильвию.

Обнаружив, что рекрут исчез, капитаны мирятся и расстаются друзьями.

«Уилфул» и Плюм стараются понравиться Рози. Бойкая крестьянка никак не может решить, кто ей милее, и спрашивает, кто ей что даст. «Уилфул» обещает ей безупречную репутацию: у нее будет роскошная карета и лакеи на запятках, а этого довольно, чтобы всякий устыдился своей добродетели и позавидовал чужому пороку. Плюм сулит подарить ей шарф с блестками и билет в театр. Рози уже готова выбрать билет в театр, но тут «Уилфул» ставит Плюма перед выбором: или он отказывается от Рози, или «Уилфул» завербуется у Брейзена. «Бери ее. Я всегда предпочту женщине мужчину», — уступает Плюм. «Уилфул» спрашивает, что его ждет, когда он завербуется. Плюм намеревается оставить юношу при себе. «Только помни: провинишься в малом, я тебя прошу, а если в большом — выгоню», — предупреждает он. «Уилфул» согласен на такие условия, ибо чувствует, что самым тяжким для него наказанием будет, если Плюм его выгонит, и «Уилфулу» легче пойти с ним в самое пекло, чем отпустить Плюма одного.

Мелинда жалуется Люси на холодность Уорти. Случайно встретив его, Мелинда так обходится с бедным влюбленным, что Уорти проклинает Плюма, посоветовавшего ему держаться с Мелиндой холодно и отчужденно.

Кайт, выдавая себя за предсказателя, принимает посетителей. Он предсказывает кузнецу, что через два года тот станет капитаном всех кузниц огромного артиллерийского обоза и будет получать десять шиллингов в день. Мяснику Кайт обещает должность главного хирурга всей армии и жалованье пятьсот фунтов в год. Когда к нему приходят Мелинда и Люси, он предсказывает Мелинде, что на следующее утро к ней придет джентльмен, чтобы проститься перед отъездом в дальние края. Его судьба связана с судьбой Мелинды, и если он уедет, то его и ее жизнь будет разбита. Как только Мелинда уходит, появляется Брейзен. Он собрался жениться и хочет знать, произойдет ли это через сутки. Он показывает любовные письма, и Уорти признает руку Люси. А Плюм узнает, что Бэланс отослал Сильвию в деревню из-за письма Мелинды. Друзья радуются: Мелинда верна Уорти, а Сильвия — Плюму.

Констебль арестовывает Сильвию, Буллока и Рози и приводит их к судье Бэлансу. Сильвию, которая на этот раз называет себя капитаном Набекрень, обвиняют в совращении Рози. Но капитан Набекрень объясняет, что они с Рози сыграли свадьбу по военному уставу: положили шпагу на землю, перепрыгнули через нее и под барабанный бой пошли в спальню. Бэланс спрашивает, что привело капитана в их края, и Сильвия отвечает, что провинциалам не хватает ума, а ему, столичному джентльмену, денег… Услышав столь наглые речи, Баланс приказывает отвести Сильвию в арестантскую и держать там до особого распоряжения.

Придя в десять утра к Мелинде, Уорти встречает ласковый прием, и влюбленные мирятся.

Брейзен собирается за город на свидание с дамой своего сердца. Чтобы ее не узнали друзья Уорти, она приедет в маске и снимет ее только после венчания. Уорти спешит на берег реки и, застав Брейзена с дамой в маске, вызывает его на дуэль. Дама снимает маску. Увидев, что это Люси, Уорти отступает: он ничего не имеет против женитьбы Брейзена. Но Брейзен вовсе не хочет жениться на Люси, он-то думал, что с ним Мелинда, ведь Люси написала письмо от ее имени.

В зале суда Бэланс, Скейд и Скрупл сидят за судейской кафедрой. Вводят заключенных. Первому из них не предъявлено никакого обвинения, но после недолгих препирательств его уводит Кайт. Следующий заключенный — шахтер — обвиняется в том, что он честнейший малый. Плюм мечтает иметь для разнообразия в своей роте хотя бы одного честного малого, в результате Кайт забирает его вместе с женой. Когда доходит очередь до Сильвии, она держится так вызывающе, что судьи в один голос решают сдать ее в солдаты. Бэланс просит капитана Плюма ни под каким предлогом не отпускать наглого мальчишку с военной службы.

Управляющий сообщает Балансу, что Сильвия сбежала, переодевшись в мужской костюм. Бэланс понимает, что его провели: дочь обещала не распоряжаться своей судьбой без его согласия и подстроила так, что он сам отдал ее капитану Плюму, добровольно и при свидетелях. Удостоверившись, что Плюм не подозревает о проделках Сильвии, Бэланс просит его уволить дерзкого мальчишку из армии. Судья говорит, что отец этого юнца — его близкий Друг. Плюм подписывает приказ об увольнении «Уилфула». Узнав, что все открылось, Сильвия падает в ноги отцу. Судья Бэланс вверяет ее Плюму и советует супружеской властью наложить на нее дисциплинарное взыскание. Плюм поражен: он только сейчас узнал, что перед ним — Сильвия. Ради любви к ней он готов уйти в отставку. Плюм отдает весь свой набор капитану Брейзену — вместо двадцати тысяч приданого, о котором тот мечтал, он получит двадцать дюжих рекрутов. А Плюм отныне будет служить королеве и отечеству у себя дома, вербовка — дело хлопотное, и он оставляет его без сожаления.

О. Э. Гринберг

Джон Гей (John Gay) [1685–1732]

Опера нищего

(The Beggar's Opera)

Пьеса (1728)


Во вступлении автор — Нищий — говорит о том, что если бедность — патент на поэзию, то никто не усомнится в том, что он поэт. Он состоит в труппе нищих и участвует в представлениях, которые эта труппа еженедельно дает в одном из беднейших кварталов Лондона — Сент-Джайлз. Актер напоминает о том, что музы, в отличие от всех остальных женщин, никого не встречают по платью и не считают броский наряд признаком ума, а скромную одежду — приметой глупости. Нищий рассказывает, что первоначально его пьеса предназначалась для исполнения на свадьбе двух превосходных певцов — Джеймса Чантера и Молл Лей. Он ввел в нее сравнения, встречающиеся в самых знаменитых операх, — с ласточкой, мотыльком, пчелкой, кораблем, цветком и так далее. Он написал волнующую сцену в тюрьме, отказался от пролога и эпилога, так что его пьеса — опера по всем статьям, и он рад, что после нескольких представлений в большой зале в Сент-Джайлз она наконец будет показана на настоящей сцене. Все арии в ней исполняются на мелодии популярных уличных песенок или баллад.

Пичем — скупщик краденого — поет арию о том, что напрасно люди осуждают чужие занятия: несмотря на все различия, у них много общего. Пичем рассуждает о том, что его ремесло схоже с ремеслом адвоката: и тот и другой живут благодаря мошенникам и часто подвизаются в двойном качестве — то поощряют преступников, то выдают их правосудию. Подручный Пичема Филч сообщает, что в полдень должен состояться суд над Черной Молл. Пичем постарается все уладить, но в крайнем случае она может попросить, чтобы приговор отсрочили по беременности — будучи предприимчивой особой, она заблаговременно обеспечила себе этот выход. А вот Тома Кляпа, которому грозит виселица, Пичем спасать не собирается — Том неловок и слишком часто попадается, выгоднее получить за его выдачу сорок фунтов. Что же до Бетти Хитрюги, то Пичем избавит ее от ссылки в колонии — в Англии он заработает на ней больше. «На смерти женщин ничего не выиграешь — разве что это твоя жена», — замечает Пичем. Филч исполняет арию о продажности женщин.

Филч отправляется в тюрьму Ньюгет порадовать друзей добрыми вестями, а Пичем обдумывает, кого следует отправить на виселицу во время следующей судебной сессии. Миссис Пичем считает, что в облике осужденных на смерть есть нечто привлекательное: «Пускай Венера пояс свой / Наденет на уродку, / И тотчас из мужчин любой / увидит в ней красотку. / Петля — совсем как пояс тот, / И вор, который гордо / В телеге мчит на эшафот, / Для женщин краше лорда». Миссис Пичем расспрашивает мужа о капитане Макхите: капитан так весел и любезен, на большой дороге нет джентльмена, равного ему! По мнению Пичема, Макхит вращается в слишком хорошем обществе: игорные дома и кофейни разоряют его, поэтому он никогда не разбогатеет. Миссис Пичем сокрушается: «Ну зачем ему водить компанию со всякими там лордами и джентльменами? Пусть себе грабят друг друга сами». Узнав от жены, что Макхит ухаживает за их дочерью полли и Полли к нему неравнодушна, Пичем начинает беспокоиться, как бы дочка не выскочила замуж, — ведь тогда они попадут в зависимость от зятя. Можно позволить девушке все: флирт, интрижку, но никак не замужество. Миссис Пичем советует мужу быть с дочерью поласковее и не обижать ее: она любит подражать знатным дамам и, быть может, позволяет капитану вольности лишь из соображений выгоды. Сама миссис Пичем считает, что замужняя женщина вовсе не должна любить одного лишь мужа: «Со слитком девушка сходна: / Число гиней в нем неизвестно, / Пока их из него казна / Не начеканит полновесно. / Жена ж — гинея, что идет / С клеймом супруга в обращенье: / Берет и снова отдает / Ее любой без спасенья». Причем предупреждает Полли, что если она будет валять дурака и стремиться замуж, то ей несдобровать. Полли уверяет его, что умеет уступать в мелочах, чтобы отказать в главном.

Узнав, что Полли все-таки вышла замуж, родители приходят в негодование. «Неужели ты думаешь, негодяйка, что мы с твоей матерью прожили бы так долго в мире и согласии, если б были женаты?» — возмущается Пичем. В ответ на заявление Полли о том, что она вышла за Макхита не по расчету, а по любви, миссис Пичем бранит ее за безрассудство и невоспитанность. Интрижка была бы простительна, но замужество — это позор, считает она. Пичем хочет извлечь из этого брака выгоду: если он отправит Макхита на виселицу, Полли унаследует его деньги. Но миссис Пичем предупреждает мужа, что у капитана может оказаться еще несколько жен, которые оспорят вдовью часть Полли. Пичем спрашивает дочь, на какие средства она предполагает жить. Полли отвечает, что намеревается, как все женщины, жить на плоды трудов своего мужа. Миссис Пичем поражаетсяее простодушию: жена бандита, как и жена солдата, видит от него деньги не чаще, чем его самого. Пичем советует дочери поступить так, как поступают знатные дамы: переписать имущество на себя, а потом стать вдовой. Родители требуют, чтобы Полли донесла на Макхита — это единственное средство заслужить их прощение. «Исполни свой долг и отправь мужа на виселицу!» — восклицает миссис Пичем. Полли не соглашается: «Коль друг голубки умирает, / Подбит стрелком, / Она, печальная, стенает / Над голубком / И наземь камнем упадает, / С ним в смерти и в любви вдвоем». Полли рассказывает Макхиту, что ее родители хотят его смерти. Макхит должен скрыться. Когда он будет в безопасности, он даст знать Полли. Перед разлукой влюбленные, стоя в разных углах сцены и не сводя друг с друга глаз, исполняют дуэт, пародируя оперный штамп того времени.

Воры из шайки Макхита сидят в таверне близ Ньюгета, курят табак и пьют вино и бренди. Мэт Кистень рассуждает о том, что подлинные грабители человечества — скряги, а воры только избавляют людей от излишеств, ведь что дурного в том, чтобы отобрать у ближнего то, чем он не умеет воспользоваться? Появляется Макхит. Он говорит, что поссорился с Пичемом, и просит друзей сказать Пичему, что он бросил шайку, а через недельку они с Пичемом помирятся и все встанет на свои места. А пока Макхит приглашает к себе своих давних подружек-проституток: он очень любит женщин и никогда не отличался постоянством и верностью. Но проститутки предают Макхита Дженни Козни и Сьюки Сопли обнимают его и подают знак Пичему и констеблям, которые врываются и хватают его. В Ньюгете Аокит встречает Макхита как старого знакомого и предлагает ему кандалы на выбор: самые легкие стоят десять гиней, более тяжелые — дешевле, Макхит сокрушается: в тюрьме так много поборов и они так велики, что немногие могут позволить себе благополучно выпутаться или хоть умереть, как подобает джентльмену. Когда Макхит остается в камере один, к нему тайком приходит дочь Локита Люси, которая упрекает его в неверности: Макхит обещал на ней жениться, а сам, по слухам, женился на Полли. Макхит уверяет Люси, что не любит Полли и в мыслях не имел на ней жениться. Люси идет искать священника, чтобы он обвенчал ее с Макхитом.

Локит и Пичем производят расчеты. Мзду за Макхита они решают поделить поровну. Пичем сетует на то, что правительство медлит с уплатой и тем ставит их в трудное положение: ведь им надо аккуратно расплачиваться со своими осведомителями. Каждый из них считает себя честным человеком, а другого — бесчестным, что едва не приводит к ссоре, но они вовремя спохватываются: ведь отправив друг друга на виселицу, они ничего не выиграют.

Люси приходит в камеру к Макхиту. Она не нашла священника, но обещает приложить все силы для спасения возлюбленного. Появляется Полли. Она удивляется, что Макхит так холоден со своей женой. Чтобы не лишиться помощи Люси, Макхит отрекается от Полли, но Люси ему не верит. Обе женщины чувствуют себя обманутыми и исполняют дуэт на мотив ирландского трота. Врывается Пичем, он оттаскивает Полли от Макхита и уводит ее. Макхит пытается оправдаться перед Люси. Люси признается, что ей легче увидеть его на виселице, чем в объятиях соперницы. Она помогает Макхиту бежать и хочет бежать вместе с ним, но он уговаривает ее остаться и присоединиться к нему позже. Узнав о побеге Макхита, Локит сразу понимает, что дело не обошлось без Люси. Люси отпирается. Локит не верит дочери и спрашивает, заплатил ли ей Макхит: если она вошла с Макхитом в более выгодную сделку, чем сам Локит, он готов простить ее. Люси жалуется, что Макхит поступил с ней как последний негодяй: воспользовалсяее помощью, а сам улизнул к Полли, теперь Полли выманит у него денежки, а потом Пичем повесит его и обжулит Локита и Люси. Локит возмущен: Пичем вознамерился перехитрить его. Пичем — его компаньон и друг, он поступает согласно обычаям света и может сослаться на тысячи примеров в оправдание своей попытки надуть Локита. Так не стоит ли Локиту воспользоваться правами друга и отплатить ему тойже монетой?

Локит просит Люси прислать к нему кого-нибудь из людей Пичема. Люси присылает к нему Филча. Филч жалуется на тяжелую работу:

из-за того, что «племенной жеребец» вышел из строя, Филчу приходится брюхатить проституток, чтобы они имели право на отсрочку приговора. Если он не найдет более легкого способа заработать на жизнь, он вряд ли дотянет до следующей судебной сессии. Узнав от Филча, что Макхит находится на складе краденого в «Поддельном векселе», Локит отправляется туда. Они с Пичемом проверяют конторские книги и производят расчеты. В перечне фигурируют «двадцать семь женских карманов, срезанных со всем содержимым», «шлейф от дорогого парчового платья» и т. п. К ним приходит их постоянная клиентка — миссис Диана Хапп. Она жалуется на трудные времена: Акт о закрытии Монетного двора, где укрывались несостоятельные должники, нанес ей большой удар, а с Актом об отмене ареста за мелкие долги жить стало еще тяжелее: теперь дама может взять у нее взаймы красивую юбку или платье и не возвращать, а миссис Хапп негде искать на нее управу. Два часа назад миссис Хапп содрала с миссис Сплетни свое платье и оставила ее в одной рубашке. Она надеется, что любовник миссис Сплетни — щедрый капитан Макхит — заплатит ее долг. Услышав о капитане Макхите, Аокит и Пичем обещают миссис Хапп уплатить долг за миссис Сплетни, если она поможет увидеться с ним: у них есть к капитану одно дельце.

Люси поет арию о несправедливой судьбе, которая посылает ей мучения, меж тем как Полли она дарует одни наслаждения. Люси хочет отомстить и отравить Полли. Когда Филч докладывает о приходе Полли, Люси встречает ее ласково, просит прощения за свое необдуманное поведение и предлагает в знак примирения выпить по стаканчику. Полли отказывается. Она говорит, что заслуживает жалости, ибо капитан совсем не любит ее. Люси утешает ее: «Ах, Полли, Полли! Несчастная жена — это я, вас же он любит так, словно вы лишь его любовница». В конце концов они приходят к выводу, что находятся в одинаковом положении, ибо обе были слишком влюблены. Полли, подозревая подвох, отказывается пить вино, несмотря на все уговоры Люси. Локит и Пичем вводят Макхита в кандалах. Пичем прогоняет полли и Люси: «Вон отсюда, негодяйки! Сейчас женам не время досаждать мужу». Люси и Полли исполняют дуэт о своих чувствах к Макхиту. Капитана ведут на суд. Люси и Полли слышат веселую музыку: это веселятся арестанты, чьи дела отложены до будущей сессии. Арестанты в кандалах пляшут, а Полли и Люси уходят, чтобы предаться печали. Макхит в камере смертников пьет вино и поет песни. Бен Пройдоха и Мэт Кистень приходят попрощаться с ним. Макхит просит друзей отомстить за него. Пичем и Локит — бессовестные негодяи, и последнее желание Макхита — чтобы Бен и Мэт отправили их на виселицу прежде, чем сами на нее попадут. Полли и Люси также приходят проститься с Макхитом. Когда тюремщик докладывает о появлении еще четырех женщин, каждая из которых пришла с ребенком, Макхит восклицает: «Что? Еще четыре жены? Это уж слишком! Эй, скажите людям шерифа, что я готов».

Актер спрашивает у Нищего, действительно ли тот собирается казнить Макхита. Нищий отвечает, что для совершенства пьесы поэт должен быть так же неумолим, как судья, и Макхит всенепременно будет повешен. Актер не согласен с таким финалом: получается беспросветная трагедия. У оперы должен быть счастливый конец. Нищий решает поправить дело. Это несложно, ведь в произведениях такого рода совершенно не важно, логично или нелогично развиваются события. Чтобы угодить вкусу зрителей, надо под крики «Помилование!» с триумфом отпустить осужденного обратно к женам.

Очутившись на свободе, Макхит понимает, что ему все-таки придется обзавестись женой. Он приглашает всех веселиться и танцевать в этот радостный день и объявляет о своей женитьбе на Полли.

О. Э. Гринберг

Александр Поуп (Alexandre Pope) [1688–1744]

Похищение локона

(The Rape of the Lock)

Поэма (1712, доп. вариант 1714)


Произведению предпослано авторское вступление, которое представляет собой посвящение некоей Арабелле Фермор. Поуп предостерегает Арабеллу от того, чтобы она чересчур серьезно отнеслась к его творению, поясняя, что оно преследует «единственную цель: развлечь немногих молодых леди», наделенных достаточным здравым смыслом и чувством юмора. Автор предупреждает, что в его поэме все невероятно, кроме единственного реального факта — «утраты вашего локона», — и образ главной героини не уподобляется Арабелле Фермор ничем, «кроме красоты». Я знаю, как неуместны умные слова в присутствии леди, пишет далее автор, но поэту так свойственно стремиться к пониманию. Поэтому он предваряет текст еще несколькими пояснениями. Четыре стихии, в пространстве которых развернется действие поэмы, населены духами: сильфами, гномами, нимфами и саламандрами. Гномы — или демоны земли — существа злокозненные и охочие на проказы, зато обитатели воздуха сильфы — существа нежные и благожелательные. «По словам розенкрейцеров, все смертные могут наслаждаться интимнейшей близостью с этими нежнейшими духами, пока выдерживается условие… соблюдение непоколебимого целомудрия».

Так, изящно обозначив правила литературной игры, Поуп вводит читателя в многослойный фантастический мир своей поэмы, где забавное житейское происшествие — пылкий поклонник на великосветском рауте отрезал локон у неприступной красавицы — обретает вселенский масштаб.

Поэма состоит из пяти песен. В первой песне предводитель сильфов Ариэль стережет сон прекрасной Белинды. Во сне он нашептывает ей слова о том, как священна ее непорочность, дающая право на постоянную охрану добрых духов. Ведь светская жизнь полна соблазнов, к которым склоняют прелестниц злонамеренные гномы. «Так приучают гномы чаровниц кокетливо смотреть из-под ресниц, румяниться, смущаться напоказ, повес прельщать игрой сердец и глаз». Под конец своей речи Ариэль в тревоге предупреждает Белинду, что нынешний день будет отмечен для нее бедой и она должна быть вдвойне бдительна и остерегаться своего заклятого врага — Мужчины.

Белинда пробуждается. Она пробегает глазом очередное любовное послание. Затем смотрится в зеркало и начинает священнодействовать перед ним, как перед алтарем, придавая своей красоте еще более ослепительный блеск. Нежные сильфы незримо присутствуют при этой волнующей процедуре утреннего туалета.

Песнь вторая начинается с гимна цветущей красоте Белинды, которая своим блеском превосходит даже сияние разгорающегося летнего дня. Красавица отправляется на прогулку вдоль Темзы, приковывая взоры всех встречных. В ней все — само совершенство, но венцом прелести являются два темных локона, украшающие мрамор шеи. Поклонник Белинды барон воспылал желанием отнять именно эти роскошные пряди — как любовный трофей. В то утро на заре он сжег перчатки и подвязки былых возлюбленных и у этого жертвенного костра просил небо лишь об одном сокровище — локоне Белинды.

Верный Ариэль, предчувствуя опасность, собрал всю подвластную ему рать добрых духов и обратился к ним с призывом охранять и беречь красавицу. Он напоминает сильфам, сильфидам, эльфам и феям, как важен и ответственен их труд и как много опасностей таит каждый миг. «Коснется ли невинности позор, окажется ли с трещинкой фарфор, честь пострадает илиже парча, вдруг нимфа потеряет сгоряча браслет или сердечко на балу…» Ариэль вверяет каждому духу заботу об одном предмете туалета Белинды — серьгах, веере, часах, кудрях. Сам он обязуется следить за песиком красавицы по имени Шок. К юбке — этому «серебряному рубежу» непорочности — приставляются сразу пятьдесят сильфов. Под конец речи Ариэль грозит, что дух, уличенный в небреженье, будет заточен во флаконе и пронзен булавками. Воздушная невидимая свита преданно смыкается вокруг Белинды и в страхе ждет превратностей судьбы.

В третьей песне наступает кульминация — Белинда лишается заветного локона. Это происходит во дворце, где придворные роятся вокруг королевы Анны, снисходительно внимающей советам и вкушающей чай. Белинда своя в этом великосветском кругу. Вот она присаживается к ломберному столу и виртуозно обыгрывает двух партнеров, один из которых — влюбленный в нее барон. После этого проигравший вельможа жаждет реванша. Во время кофейного ритуала, когда Белинда склоняется над фарфоровой чашечкой, барон подкрадывается к ней — и… Нет, ему не сразу удается выполнить свой кощунственный замысел. Бдительные эльфы трижды, дернув за сережки, заставляют Белинду оглянуться, однако в четвертый раз они упускают миг. Теряется и верный Ариэль — «смотрел он в сердце нимфы сквозь букет, вдруг в сердце обнаружился секрет; увидел сильф предмет любви земной и перед этой тайною виной отчаялся, застигнутый врасплох, и скрылся, испустив глубокий вздох…» Итак, именно этот момент — когда Ариэль покинул охраняемую им Белинду, узревв ее душе любовь (уж не к тому ли самому барону?), — стал роковым. «Сомкнула молча ножницы вражда, и локон отделился навсегда». Барон переживает триумф, Белинда — досаду и злость. Эта центральная песнь поэмы — пик, накал напряженного противоборства: словно продолжая только что законченную ломберную партию, где масти шли войной друг против друга, а короли, тузы, дамы и другие карты вели сложные скрытые маневры, — под сводами дворца закипают человеческие страсти. Белинда и барон обозначают теперь два враждебных и непримиримых полюса — мужской и женский.

В четвертой песне в действие вступают злые духи, решающие воспользоваться моментом. Скорбь Белинды по похищенному локону столь глубока и велика, что у злонамеренного гнома Умбриэля возникает надежда: заразитьее унынием весь мир. Вот этот мрачный дух отправляется — «на закопченных крыльях» — в подземные миры, где в пещере прячется отвратительная Хандра. Уее изголовья ютится не менее угрюмая Мигрень. Поприветствовав владычицу и вежливо напомнив о ее заслугах («владеешь каждой женщиною ты, внушая то капризы, то мечты; ты вызываешь в дамах интерес то к медицине, то к писанью пьес; гордячек заставляешь ты блажить, благочестивых учишь ты ханжить…»), гном призвал хозяйку пещеры посеять смертную тоску в душе Белинды — «тогда полмира поразит хандра»!

Хандра достает мешок всхлипов и причитаний, а также флакон скорбей, печалей и слез. Гном радостно уносит это с собой, чтобы немедленно распространить среди людей. В результате Белиндой овладевает все большее и большее отчаянье. Потеря локона влечет за собой цепь неутешных переживаний и горьких безответных вопросов. В самом деле, посудите, «зачем щипцы, заколки, гребешок? Зачем в неволе волосы держать, железом раскаленным поражать?.. Зачем нам папильотки, наконец?..». Эта мизантропия заканчивается признанием в равнодушии к судьбе всей вселенной — от комнатных собачек до людей. Попытки вернуть локон назад ни к чему не приводят. Барон любуется трофеем, ласкает его, хвастает им в обществе и намеревается вечно хранить добычу. «Мой враг жестокий! — в сердцах восклицает Белинда по его адресу, — лучше бы в тот миг ты мне другие волосы остриг!»

В последней, пятой части поэмы накаленные страсти ведут к открытой войне полов. Напрасно некоторые трезвые голоса пытаются воззвать к женскому разуму, резонно уверяя, что потеря локона еще не конец мира, а также что «помнить надлежит средь суеты, что добродетель выше красоты». Говорится и о том, что локоны рано или поздно седеют и вообще красота не вечна, а также что презирать мужчин опасно, так как можно в подобном случае помереть девицей. Наконец, не надо никогда падать духом. Однако оскорбленное самолюбие Белинды иее наперсниц объявляет подобные резоны ханжеством. Дамы кричат: «К оружию!» И вот уже разгорается схватка, раздаются вопли героев и героинь и трещит китовый ус корсетов. Зловредный гном Умбриэль, сидя на канделябре, «на битву с наслаждением глядел».

Белинда атаковала барона, однако его не страшило это. «Его влекла единственная страсть — у ней в объятьях смертью храбрых пасть…» Он предпочел бы заживо сгореть в купидоновом огне. В пылкой драке вновь обнаружилась истина, что мужчины и женщины необходимы друг другу и созданы друг для друга. И им лучше прислушиваться к голосу собственных чувств, чем к шепоту духов.

Ну а локон? увы, он тем временем сгинул, исчез, незаметно для всех, очевидно, по велению небес, решивших, чтовладеть этим сокровищем недостойны простые смертные. По всей вероятности, убежден автор поэмы, локон достиг лунной сферы, где находится скопище потерянных предметов, коллекция нарушенных обетов и т. п. Локон воспарил, чтобы быть предметом поклонения и воспевания поэта. Он стад звездой и будет сиять и посылать свой свет на землю.

Пусть человеческая жизнь красавицы ограниченна и скоротечна и всемее прелестям и локонам суждено пасть в прах — этот, единственный, похищенный локон всегда останется цел.

«Он Музою воспет, и вписана Белинда в звездный свет».

В. А. Сагалова

Сэмюэл Ричардсон (Samuel Richardson) [1689–1761]

Памела, илиВознагражденная добродетель

(Pamela, or Virtue Rewarded)

Роман в письмах (1740)


Памела, едва достигшая пятнадцати дет, дочь бедной, но добродетельной супружеской четы Эндрюс, сообщает в письме к родителям, что благородная дама, в услужении у которой она провела последние несколько лет своей жизни, скончалась от тяжелой болезни. Ее благородство и доброе отношение к Памеле выразилось не только в том, что она научила девушку читать и считать, но и не забыла о ее будущем на смертном одре, вверив заботу о Памеле своему сыну. Молодой господин так участливо отнесся к девушке, что одарил ее значительной для крестьянской дочери суммой — четырьмя золотыми гинеями и серебром, — которую она отдает теперь своим родителям, чтобы они могли расплатиться хотя бы с частью долгов. К тому же он соблаговолил прочесть ее письмо, чтобы удостовериться в отсутствии ошибок (в дальнейшем хозяин начал «охоту» за письмами, так как не хотел, чтобы наивную девушку просветили, истолковав истинный смысл его знаков внимания). А так как при этом молодой эсквайр держал Памелу за руку и предложил в дальнейшем пользоваться библиотекой своей покойной матери, наивная девушка уверилась в его бесконечной доброте.

Из ответа родителей следовало, что любезность и щедрость молодого господина их чрезвычайно насторожили, и они призывают Памелу следовать только по пути добродетели. Супруги Эндрюс, посоветовавшись с одной весьма достойной дамой о поведении молодого хозяина, просят дочь помнить о том, что двери их дома всегда открыты для нее, если она сочтет, что ее чести грозит малейшая опасность. В последующих письмах девушка говорит о добром отношении к себе всех живущих в доме. Так, приехавшая в гости сестра хозяина — леди Дэверс, заметив красоту Памелы, дает ей добрый совет — держать мужчин на расстоянии. Добрая леди, помимо этого, пообещала взять юную красавицу в свой дом. Такие же мысли, по наущению своего хозяина, внушали Памеле и другие обитатели дома. Только потом стало ясно, что, якобы заботясь о благонравии девушки, мистер Б. думает только о своих интересах, далеких от сохранения девичьей чести. Девушка не упускает ни одной подробности из своих взаимоотношений с хозяином и другими слугами в доме. Родители узнают о подарках мистера Б. — платьях, белье, носовых платках (редкость в быту даже состоятельных людей тех времен) и даже передниках из голландского полотна. Восхищение молодой служанки своим хозяином сменилось настороженностью, а потом и страхом, после того как мистер Б. перестал скрывать свои намерения. Памела вспомнила о предложении леди Дэверс и хотела было переехать в ее дом, но хозяин, восхищение которым окончательно прошло, категорически воспротивился, при этом лживость его доводов была очевидна. Самые горькие опасения родителей подтвердились. Молодой хозяин уже давно, еще при жизни своей матери, обратил внимание на прелестную служанку и решил сделать ее своей любовницей. Письма Памелы стали исчезать, а хозяин и его слуги пытались убедить Памелу в том, что ей не следует переписываться с родителями, под смехотворным предлогом, что она причиняет вред семье мистера Б., сообщая своим близким о происходящем. Поэтому многие подробности случившегося с ней запечатлены не в письмах, а в дневнике.

Памела была готова уехать немедленно. Экономка миссис Джарвис, не сумев уговорить девушку остаться, вызвалась сопровождать ее, как только сможет найти время. Девушка отложила свой отъезд. Со временем ей стало казаться, что ее благочестие и стыдливость смягчили жестокое сердце мистера Б., так как он не только согласился отпустить ее, но и предоставил в ее распоряжение дорожную карету и кучера для сопровождения к тому месту, где Памелу должен был встретить отец. Девушка собрала все вещи, когда-либо подаренные ей покойной хозяйкой и молодым господином, с тем чтобы экономка проверила содержимое ее узелков. Сама же переоделась в то самое простое крестьянское платье, в котором некогда прибыла в Бедфордшир. Мистер Б., подслушавший разговор обеих женщин, воспользовался ситуацией, обвинив впоследствии девушку в воровстве, надеясь тем самым удержать Памелу при себе. Позднее девушка узнает и о других бесчестных поступках эсквайра, например о судьбе мисс Салли Годфри, соблазненной мистером Б.

Дневник Памелы позволяет узнать все подробности того, как она оказалась в руках бывшей трактирщицы — миссис Джукс, домоправительницы мистера Б. в его Линкольнширском поместье. По дороге из Бедфордшира (именно там началась история Памелы) к месту встречи со своим отцом девушка была вынуждена остановиться в трактире, где ее приезда уже ждала злобная женщина. Она не скрывала, что следует инструкциям своего хозяина мистера Б. Тщетно ищет Памела защиты у соседей и всех тех, кто, казалось, оценил по достоинству ее набожность и скромность. Никто не захотел выступить в ее защиту, опасаясь мести богатого и потому всесильного эсквайра. Те же, кто отважился поддержать ее, как, например, молодой пастор — мистер уильямс, подверглись гонениям и преследованиям. Он вел с Памелой переписку и был готов помочь девушке любой ценой. Джукс сообщала хозяину о всех планах Памелы и пастора. Священник сначала подвергся жестокому нападению, а затем был арестован по ложному обвинению за неуплату долга. Чтобы предотвратить возможный побег Памелы, жестокосердная Джукс отняла у девушки все деньги, на день отнимала у нее башмаки, а ночью укладывала спать между собой и служанкой. Можно только вообразить горе отца, не нашедшего дочери в условленном месте. Позднее мистер Б. писал родителям девушки и, не скрывая своих намерений, предлагал отцу и матери деньги за дочь.

О душевном состоянии Джона Эндрюса, отца Памелы, мы узнаем из авторских рассуждений, предваряющих дневник девушки. Находясь взаперти, Памеле остается уповать только на Божью помощь, и она не перестает молиться. Но ее ожидает новое несчастье — возвращаясь из поездки в Швейцарию, в Линкольншире появляется молодой хозяин и прямо предлагает девушке стать его любовницей, считая, что деньги и материальное благополучиеее семьи заставят юное создание уступить его домогательствам.

Памела остается непреклонной, и никакие соблазны не могут отвратить ее с истинного пути и свойственного ей благочестия. Коварный соблазнитель, сраженный ее благородством, предлагает Памеле стать ее мужем. Даже угрозы сестры (леди Дэверс) прервать с ним всякие отношения, если он женится на простолюдинке, не пугают молодого дворянина, вставшего на достойный путь. Он старается исправить причиненный им вред, и брачную церемонию поручает провести священнику Уильямсу — единственному, кто отважился защитить невинную девушку. Первая часть романа заключается очередным авторским рассуждением о пользе благочестия и верности моральному долгу.

Во второй, третьей и четвертой частях романа Памела по-прежнему ведет обширную переписку, но уже в качестве миссис Б. Отцу героиня подробно рассказывает о всех, даже незначительных событиях своей жизни, размолвках и примирениях с мужем, радостях, визитах. Она подробно описывает характеры, привычки и туалеты всех тех, с кем приходится встречаться. Более всего ей хочется поделиться своими наблюдениями о том, как меняется в лучшую сторону ее муж. Родители дают ей наставления, касающиеся долга и обязанностей замужней женщины. Сестра мужа восхищена слогом и рассуждениями Памелы, постоянно просит молодую женщину подробнее описать различные эпизоды ее жизни в доме матери. Она не может скрыть удивления и восхищения тем, что Памела сумела простить своих обидчиков, прежде всего миссис Джукс (которая даже присутствовала на свадьбе девушки и теперь тоже пишет ей). Миссис Б. поведала своей золовке, что христианский долг не позволяет ей отказывать в помощи никому, кто встал на путь исправления. Долг заставляет ее сделать все, чтобы предостеречь заблудшую душу от уныния и помешать вернуться к прежней порочной жизни. Позднее они обмениваются мнением по поводу воспитания детей, посланных друг другу подарков, советуются в различных повседневных делах.

Роман заканчивается авторским (во всех отступлениях Ричардсон называет себя издателем) заключением о тех обстоятельствах жизни героев, которые не вошли в переписку или дневник. Чета Эндрюс (родители героини) прожили двенадцать лет на своей ферме в довольстве и покое и умерли почти одновременно.

Леди Дэверс после смерти своего мужа поселилась в Линкольншире, рядом со счастливой семьей своего брата и прожила еще очень долго.

Мистер Б. стал одним из самых уважаемых людей в стране, пробыл некоторое время на государственной службе, затем удалился от дел, поселившись со своей семьей, и встретил старость, окруженный всеобщим уважением за свою всегдашнюю доброту и участливость.

Памела стада матерью семерых детей, которые росли, окруженные любовью и нежностью своих родителей.

Р. М Кирсанова

Кларисса, или История молодой леди

(Clarissa, or the History of a Young Lady)

Роман в письмах (1747)


Анна Хоу пишет своей подруге Клариссе Гарлоу о том, что в свете много говорят о стычке между Джеймсом Гарлоу и сэром Робертом Ловеласом, закончившейся ранением старшего брата Клариссы. Анна просит рассказать о случившемся, а от имени своей матери просит прислать копию той части завещания деда Клариссы, в которой сообщаются причины, побудившие пожилого джентльмена отказать свое имущество Клариссе, а не сыновьям или другим внукам.

Кларисса в ответ подробно описывает случившееся, начиная свой рассказ с того, как Ловелас попал в их дом (его представил лорд М. — дядя молодого эсквайра). Все произошло в отсутствие героини, и о первых визитах Ловеласа она узнала от своей старшей сестры Арабеллы, которая решила, что утонченный аристократ имеет на нее серьезные виды. Она без стеснения рассказывала Клариссе о своих планах, пока не поняла наконец, что сдержанность и молчаливая учтивость молодого человека свидетельствуют о его холодности и отсутствии какого-либо интереса к Арабелле. Восторги сменились открытой неприязнью, которую охотно поддержал брат. Оказывается, он всегда ненавидел Ловеласа, завидуя (как безошибочно рассудила Кларисса) его аристократической утонченности и непринужденности в общении, которая дается происхождением, а не деньгами. Джеймс начал ссору, а Ловелас лишь защищался. Отношение семьи Гарлоу к Ловеласу резко изменилось, и ему отказали от дома.

Из обещанной копии, приложенной к письму Клариссы, читатель узнает, что семья Гарлоу весьма состоятельна. Все три сына покойного, в том числе и отец Клариссы, располагают значительными средствами — рудниками, торговыми капиталами и т. д. Брат Клариссы обеспечен своей крестной матерью. Кларисса же, с самого детства заботившаяся о старом джентльмене и тем самым продлившая его дни, объявляется единственной наследницей. Из последующих писем можно узнать о других пунктах этого завещания. В частности, по достижении восемнадцатилетнего возраста Кларисса сможет распоряжаться унаследованным имуществом по своему усмотрению.

Семейство Гарлоу негодует. Один из братьев отца — Энтони — даже говорит своей племяннице (в своем ответе на ее письмо), что права на землю Клариссы у всех Гарлоу появились раньше, чем она родилась. Ее мать, исполняя волю мужа, пригрозила, что девушка не сможет воспользоваться своим имуществом. Все угрозы должны были принудить Клариссу отказаться от наследства и выйти замуж за Роджера Солмса. Все Гарлоу прекрасно знают о скупости, алчности и жестокости Солмса, так как ни для кого не секрет, что он отказал в помощи своей родной сестре на том основании, что она вышла замуж без его согласия. Так же жестоко он поступил и со своим дядей.

Поскольку семья Ловеласа обладает значительным влиянием, то Гарлоу не сразу порывают с ним, чтобы не испортить отношений с лордом М. Во всяком случае, переписка Клариссы с Ловеласом началась по просьбе семьи (отправляя одного своего родственника за границу, Гарлоу нуждались в советах опытного путешественника). Молодой человек не мог не влюбиться в прелестную шестнадцатилетнюю девушку, обладавшую прекрасным слогом и отличавшуюся верностью суждений (так рассудили все члены семейства Гарлоу, и так некоторое время казалось самой Кдариссе). Позднее, из писем Ловеласа к своему другу и наперснику Джону Белфорду, читатель узнает об истинных чувствах молодого джентльмена и о том, как они менялись под влиянием моральных качеств юной девушки.

Девушка упорствует в своем намерении отказаться от брака с Солмсом и отрицает все обвинения в том, что увлечена Ловеласом. Семья очень жестоко пытается подавить строптивость Клариссы — ее комнату обыскивают, чтобы найти письма, уличающиеее, а доверенную служанку прогоняют. Ее попытки найти помощь хотя бы у одного из многочисленных родственников ни к чему не приводят. Семейство Клариссы с легкостью решалось на любое притворство, чтобы лишить непокорную дочь поддержки окружающих. В присутствии священника демонстрировали семейный мир и согласие, с тем чтобы потом обходиться с девушкой еще жестче. Как потом Ловелас напишет своему приятелю, Гарлоу все сделали для того, чтобы девушка откликнулась на его ухаживания. С этой целью он поселился неподалеку от поместья Гарлоу под чужим именем. В доме Гарлоу обзавелся соглядатаем, который сообщал ему все подробности происходившего там, чем он позднее поражал Клариссу. Естественно, что девушка не подозревала об истинных намерениях Ловеласа, избравшего ее орудием мести ненавистным Гарлоу. Судьба девушки его мало интересовала, хотя некоторые его суждения и поступки позволяют согласиться с первоначальным отношением к нему Клариссы, старавшейся судить о нем справедливо и не поддававшуюся всевозможным слухам и предвзятому к нему отношению.

На постоялом дворе, где обосновался молодой джентльмен, жила молоденьая девушка, восхитившая Ловеласа своей юностью и наивностью. Он заметил, что она влюблена в соседского юношу, но надежд на брак молодых людей нет, так как ему обещана значительная сумма, если он женится по выбору своей семьи. Прелестная бесприданница, воспитывающаяся у своей бабушки, не может ни на что рассчитывать. Обо всем этом Ловелас пишет своему приятелю и просит его по приезде с уважением относиться к бедняжке.

Анна Хоу, узнав о том, что Ловелас живет под одной крышей с молодой особой, предупреждает Клариссу и просит не увлекаться беззастенчивым волокитой. Кларисса, однако, хочет удостовериться в правдивости слухов и обращается к Анне с просьбой поговорить с предполагаемой возлюбленной. В восторге Анна сообщает Клариссе, что слухи лживы, что Ловелас не только не совратил невинной души, но и, переговорив с ее семьей, снабдил девушку приданым в размере тех же ста гиней, которые были обещаны ее жениху.

Родственники, видя, что никакие уговоры и притеснения не действуют, заявляют Клариссе, что отправляют ее к дяде и единственным ее посетителем будет Солмс. Это означает, что Кларисса обречена. Девушка сообщает об этом Ловеласу, и он предлагает ей бежать. Кларисса убеждена, что ей не следует поступать таким образом, но, растроганная одним из писем Ловеласа, решает сказать ему об этом при встрече. С большим трудом добравшись до условленного места, так как за ее прогулками по саду следили все члены семейства, она встречает своего преданного (как ей кажется) друга. Он же пытается преодолеть ее сопротивление и увлекает за собой к приготовленной заранее карете. Ему удается выполнить задуманное, так как девушка не сомневается, что их преследуют. Она слышит шум за садовой калиткой, она видит бегущего преследователя и инстинктивно поддается настойчивости своего «спасителя» — Ловелас продолжает твердить, чтоее отъезд означает брак с Солмсом. Только из письма Ловеласа своему сообщнику читатель узнает, что мнимый преследователь начал выламывать замок по условленному сигналу Ловеласа и гнаться за скрывающимися молодыми людьми так, чтобы несчастная девушка не узнала его и не смогла заподозрить сговора.

Кларисса не сразу поняла, что произошло похищение, так как некоторые детали происходящего соответствовали тому, о чем писал Ловелас, предлагая побег. Их ожидали две знатные родственницы джентльмена, которые на самом деле были его переодетыми сообщницами, которые помогали ему держать девушку взаперти в ужасном притоне. Более того, одна из девиц, утомленная поручениями (им приходилось переписывать письма Клариссы, чтобы он знал о намерениях девушки и о ее к нему отношении), советует Ловеласу поступить с пленницей так же, как когда-то он поступил с ними, что со временем и произошло.

Но первое время аристократ продолжал притворяться, то делая девушке предложение, то забывая о нем, заставляя находиться, как она однажды выразилась, между надеждой и сомнением, уйдя из родительского дома, Кларисса оказалась во власти молодого джентльмена, так как общественное мнение было на его стороне. Так как Ловелас считал, что последнее обстоятельство очевидно для девушки, то она полностью в его власти, и он не сразу понял свою ошибку.

В дальнейшем Кларисса и Ловелас описывают одни и те же события, но по-разному их истолковывая, и только читатель понимает, как заблуждаются герои относительно истинных чувств и намерений друг друга.

Сам же Ловелас в письмах Белфорду подробно описывает реакцию Клариссы на свои слова и поступки. Он много рассуждает о взаимоотношениях мужчин и женщин. Он уверяет приятеля, что, дескать, в своем падении виноваты девять женщин из десяти и в том, что, подчинив себе женщину однажды, можно ожидать от нее покорности и в дальнейшем. Его письма изобилуют историческими примерами и неожиданными сравнениями. Упорство Клариссы его раздражает, никакие уловки не действуют на девушку — она остается безучастной ко всем соблазнам. Все советуют Клариссе принять предложение Ловеласа и стать его женой. Девушка не уверена в искренности и серьезности чувств Ловеласа и пребывает в сомнении. Тогда Ловелас решается на насилие, предварительно опоив Клариссу усыпляющим зельем.

Случившееся лишает Клариссу каких-либо иллюзий, однако она сохраняет былую твердость и отвергает все попытки Ловеласа искупить содеянное. Ее попытка бежать из притона не удалась — полиция оказалась на стороне Ловеласа и негодяйки Синклер — владелицы притона, помогавшей ему. Ловелас наконец прозревает и ужасается содеянному. Но исправить он уже ничего не может.

Кларисса предпочитает смерть браку с бесчестным человеком. Она продает немногое, что у нее есть из одежды, чтобы купить себе гроб. Пишет прощальные письма, составляет завещание и тихо угасает.

Завещание, трогательно обшитое черным шелком, свидетельствует о том, что Кларисса простила всех причинивших ей зло. Она начинает с того, что всегда хотела быть похороненной рядом со своим любимым дедом, в ногах, но, коль скоро судьба распорядилась иначе, дает распоряжение похоронитьее в том приходе, где она умерла. Она не забыла ни одного из членов своей семьи и тех, кто был к ней добр. Она также просит не преследовать Ловеласа.

В отчаянии раскаявшийся молодой человек покидает Англию. Из письма, присланного его другу Белфорду одним французским дворянином, становится известно, что молодой джентльмен встретился с уильямом Морденом. Состоялась дуэль, и смертельно раненный Ловелас умер в мучениях со словами об искуплении.

Р. М Кирсанова

История сэра Чарльза Грандисона

(The History of Sir Charles Grandison)

Роман в письмах (1754)


Произведению предпослано предисловие издателя (так именует себя Ричардсон), напоминающего о героях ранее опубликованных романов. «Памела» — свидетельство о пользе добродетели; «Кларисса» — наставление тем родителям, кто неразумным принуждением порождает зло. Наконец, «Грандисон» — «деяния изящной души», неукоснительно следующей твердым нравственным правилам во всех жизненных ситуациях.

Прелестная, рано осиротевшая молодая девушка из хорошей семьи, мисс Хэрриет Байрон, пишет своей родственнице Люси Селби подробнейшие письма о своем пребывании в Лондоне в семье своего кузена Арчибальда Ривза. Письма не лишены кокетства, так как девушка описывает характеры, привычки, манеры всех своих воздыхателей. Достоинства мисс Хэрриет Байрон, ее внешность, изящество, образованность (позднее выяснится, что она бегло читает по-итальянски), привлекают к ней множество поклонников. Но ни знатность, ни богатство, ни привлекательная внешность не являются достаточным поводом для замужества. Хэрриет пишет, что свобода, предоставленная ей родственниками, слишком дорога, чтобы лишиться ее в браке. На самом деде очевидно, что сердце девушки еще не проснулось для любви. Мисс Байрон не отказывается от визитов, балов и других развлечений, так как они ее забавляют. Единственное, что ее огорчило в последнее время, — это неудачный маскарадный костюм (который впоследствии чуть было не погубил ее репутацию своей нелепостью), описанный ею в письме к своей подруге.

В переписку вступает Арчибальд Ривз. Он сообщает своим родственникам Селби о страшном несчастье. Хэрриет Байрон похищена, когда возвращалась с маскарада. Подозрение падает на Джона Гревила, отвергнутого претендента на руку мисс Байрон. Он обещал уехать из Лондона после того, как получил отказ, но тайно остался в городе, переехав на другую квартиру. Позднее выявляются другие участники похищения. Только несколько дней спустя проясняются истинные обстоятельства происшествия. Семейство Ривз получило письмо, подписанное Шарлоттой Грандисон, в котором сообщается, что девушка находится вих доме и столь слаба, что даже не в состоянии писать собственноручно. Всех гнетет мысль о том, что прелестная девушка могла стать жертвой насилия. К счастью, обстоятельства сложились благоприятно и честь девушки не пострадала,

Кузен Ривз немедленно отправляется в дом Грандисонов и узнает обстоятельства похищения от человека, спасшего Хэрриет Байрон, — сэра Чарльза Грандисона. Истинным виновником похищения оказался баронет, сэр Харгрэйв Полкофен. Он тоже делал предложение мисс Байрон и, в отличие от Джона Гревила, ничем не выразил своего неудовольствия, оказавшись отвергнутым.

Сэр Чарльз Грандисон рассказывает об обстоятельствах, при которых он встретил Хэрриет Байрон. Возвращаясь из Лондона, он увидел мчащуюся карету и, решив избежать столкновения, приказал своему кучеру свернуть в сторону. Но невольно преградил путь приближающемуся экипажу. Когда тот остановился, сэр Чарльз услышал женский крик и увидел в окне кареты женщину, закутанную в плащ. Заметив на дверцах экипажа герб, сэр Чарльз решил выяснить, в чем дело. Владелец кареты довольно грубо отвечал, что везет свою жену, нарушившую супружеский долг, в свое поместье. Женщина пыталась вырваться из его рук и просила о помощи. Так как молодая особа утверждала, что не является женой этого господина, а похищена им, то сэр Чарльз решил вмешаться и освободить даму из рук грубого господина. Он умолчал о подробностях этого освобождения и был весьма сдержан в рассказе.

Позднее, из письма Хэрриет Байрон к своей подруге, Люси Седби, становится ясным, что сэр Чарльз вел себя геройски. История ее похищения была такова. После маскарада слуги, нанятые лакеем уилсоном (оказавшимся сообщником похитителя), отнесли портшез (носилки) не к дому Ривза, а в другой район Лондона, к дому некоей вдовы. Там несчастную мисс Хэрриет поджидал негодяй Полксфен. Девушка молила похитителя отпустить ее домой, но он напомнил ей о том, как были отвергнуты его мольбы о браке. Теперь, заявил неудавшийся жених, он сочетается браком вопреки воле девушки. Но сделает это как благородный человек — в присутствии священника.

Появились подкупленные Полксфеном священники, не желавшие слушать объяснений девушки. Только присутствие вдовы, введенной в заблуждение сообщником похитителя уилсоном (обещавшим жениться на одной из дочерей вдовы), спасло мисс Байрон от принуждения. Когда священники ушли, девушка попыталась выскочить вслед за Полкофеном, который в ярости так хлопнул дверью, что сильно поранил мисс Байрон. Он побоялся оставить истекающую кровью девушку в Лондоне и решил отвезти свою жертву к себе в поместье. По дороге туда и произошла встреча с благородным сэром Чарльзом, который в своем рассказе умолчал о той опасности, которой подверглась его собственная жизнь. Разъяренный похититель сначала пытался зажать девушке рот, чтобы ее крики не услышал сэр Чарльз, а потом обнажил шпагу против благородного джентльмена. Сэр Грандисон сумел остановить похитителя, свалив его единственным ударом. И только после того как сообщил спутникам Полксфена свое имя, почтительно усадил мисс Байрон в свою карету. Хотя Хэрриет детально описывает в письмах подробности своего похищения, решено скрыть как от знакомых, так и от властей все случившееся. Всем, кто интересовался мисс Байрон, сообщали о ее недомогании, потребовавшем отъезда из Лондона на несколько дней.

В последующих письмах Хэрриет признается своей подруге, что в ее письмах уже не может быть прежней шаловливости и остается только удивляться своему собственному легкомыслию, с которым она описывала своих воздыхателей. Хэрриет подробно сообщает о семействе Грандисонов — очаровательной Шарлотте и ее брате, сэре Чарльзе, его изящной фигуре, тонких чертах лица, изысканных манерах, но при этом явной силе и мужественности, без малейшего налета щеголеватости или изнеженности. Сразу видно, что сэр Чарльз не пытался уклониться от непогоды или других превратностей, подстерегающих путешественников в дороге. Доброта и сострадание Грандисона ко всему живому так велики, что он запрещает подрезать хвосты лошадям, чтобы животные могли отмахиваться от надоедливых насекомых.

Хэрриет рассказывает и о родителях Чарльза и Шарлотты Грандисонов. Их отец не был идеальным мужем, часто отлучался в Лондон и подолгу отсутствовал. Однажды его привезли тяжело раненным после поединка. Его жена была так глубоко потрясена, что, выходив мужа, сама вскоре скончалась. Умирая, несчастная женщина просила своего сына не участвовать в поединках. Позднее читатель узнает, что сэр Чарльз вел достойную жизнь и не унаследовал слабостей своего отца, но для защиты слабых всегда без колебаний обнажал шпагу.

Мисс Байрон узнает о том, чтоее похититель не только не чувствует угрызений совести, но осмеливается вызвать на поединок сэра Чарльза. Отчаяние охватывает Хэрриет до такой степени, что она готова принести себя в жертву, лишь бы жизни сэра Чарльза ничего не угрожало. Ее кузен Арчибальд и Люси Селби давно заметили, что девушка неравнодушна к своему спасителю. К счастью, все закончилось очень хорошо и состоявшаяся дуэль еще раз подтвердила невероятное благородство сэра Чарльза.

Грандисон не уклонился от вызова на поединок и, придя на встречу с Полксфеном, попытался убедить его в том, что никто не имеет права принуждать женщину к браку, тем более силой. Внешне спокойный, негодяй пригласил Грандисона в сад, якобы для того, чтобы сказать несколько слов наедине. Когда молодые люди оказались в саду, Полксфен неожиданно попытался подло атаковать сэра Чарльза сзади, но потерпел неудачу. Грандисон с легкостью поверг незадачливого противника на землю. Полксфену пришлось признать свое поражение. После встречи с мисс Байрон он поклялся уехать из Англии.

Но развитию отношений между Чарльзом Грандисоном и Хэрриет Байрон мешала сердечная тайна, ключ к которой следует искать в путешествиях сэра Чарльза по Италии. Со временем мисс Байрон узнала все обстоятельства этой истории.

Живя в Риме, сэр Чарльз познакомился с отпрыском знатного семейства, который вел довольно легкомысленный образ жизни. Грандисон пытался отвлечь Иеронима делла Поретта от легкомысленных поступков, но потерпел неудачу. Юный маркиз страстно влюбился в даму, чья красота была единственной добродетелью, и уехал следом за ней из Рима. Через некоторое время сэр Чарльз решил отправиться далее, но по дороге в Кремону стад свидетелем ужасного происшествия. Уже поверженный молодой человек с трудом оборонялся от нескольких нападавших. Благородный сэр Чарльз не мог остаться равнодушным и бросился на защиту несчастного. Естественно, что он справился с негодяями и только после этого обнаружил, что жертвой был Иероним делла Поретта. Оказывается, поклонники дамы подстерегли соперника вместе с наемными убийцами.

Доставив смертельно раненного молодого человека в Кремону, Грандисон сообщил о случившемся его семье. Все семейство маркизов делла Поретта прибыло из Болоньи, и едва живой Иероним рассказал своим родственникам о том, как сэр Чарльз пытался удержать его от необдуманных поступков, как храбро кинулся защищать его от нападающих, с какой осторожностью доставил его в город. Восхищенные родители стали называть сэра Чарльза своим четвертым сыном, а Иероним — братом. Все это не могло не произвести впечатления на единственную дочь маркизов Поретта — Клементину. Так как сэр Чарльз не решился оставить своего друга в тяжелом состоянии, то он поселился в доме Поретта. Читал вслух, рассказывал об Англии и в конце концов окончательно покорил сердце Клементины делла Поретга. Девушка не хотела обращать внимания ни на кого, даже на графа Бельведера, искренне увлеченного знатной красавицей.

Иероним делла Поретта решил, что сэру Чарльзу следует стать истинным его братом, женившись на Клементине. Для этого следует выполнить только одно условие — стать католиком. Но именно это является непреодолимым препятствием для благородного Грандиозна. Его сердце свободно, он мог бы всем пожертвовать для девушки, но только не верой. Все семейство делла Поретта, в том числе и Иероним, чувствует себя оскорбленным, ведь Клементина принадлежит к знатнейшей и богатейшей семье Италии.

Бедная девушка не выдержала случившегося и тяжело заболела — она потеряла рассудок. То не могла проронить ни слова и сидела неподвижно, то не могла найти себе места и металась по комнате. Она писала сэру Чарльзу бесконечные письма и не замечала, что родственники их уносят. Единственное, что пробуждало ее к жизни, это разговоры с компаньонкой-англичанкой. А еще она любила рассматривать карту Англии, вспоминая благороднейшего сэра Чарльза, В минуты просветления она настаивала на пострижении. Но маркиза делла Поретта не могла допустить, чтобы единственная дочь столь высокопоставленного семейства заточила себя в монастыре.

Родители решились отпустить ее в путешествие по стране, чтобы она смогла прийти в себя. Клементина воспользовалась этим и уехала в Англию, на родину ее незабвенного Грандиозна.

Эта поездка оказалась благоприятной для ее здоровья. Она не препятствовала браку сэра Чарльза с Хэрриет. А со временем поправилась настолько, что могла согласиться на брак с графом Бельведером.

Роман завершается прекрасной свадьбой мисс Байрон и Грандисона. Они поселяются в Грандисон-холде и наслаждаются великолепной природой.

Р. М. Кирсанова

Генри Филдинг (Henry Fielding) [1707–1754]

История приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абраама Адамса

(The History of the Adventures of Joseph Andrews and His Friend Mr. Abraham Adams)

Роман-эпопея (1742)


Приступая к повествованию о приключениях своего героя, автор рассуждает о двух типах изображения действительности. «Историки», или «топографы», довольствуются тем, что занимаются «списыванием с природы». Себя же автор причисляет к «биографам» и свою задачу видит в том, чтобы описывать «не людей, а нравы, не индивидуума, а вид».

Джозефа Эндрюса в десятилетнем возрасте родители отдают в услужение сэру Томасу Буби. Пастор Абраам Адаме обращает внимание на одаренность ребенка и хочет, чтобы мальчика отдали на его попечение, ибо, по его мнению, Джозеф, получив образование, сможет занять в жизни положение более высокое, чем должность лакея. Но леди Буби не хочет расставаться с красивым и обходительным Джозефом, которого она отличает от всех остальных слуг. После переезда в Лондон умирает супруг леди Буби, и она вскоре дает понять Джозефу, которому уже минул двадцать один год, что неравнодушна к нему. В письме к своей сестре Памеле целомудренный юноша рассказывает ей о том, что его госпожа пытается соблазнить его. Он опасается, что из-за своей неуступчивости потеряет место. увы, его опасения подтверждаются: сорокалятилетняя домоправительница леди Буби, уродливая и злоязычная миссис Слипслоп, которая также тщетно добивается взаимности юноши, оговаривает его перед госпожой, и Джозеф получает расчет.

Джозеф покидает Лондон и отправляется в поместье леди Буби, где в приходе пастора Адамса живет, пользуясь его любовью и покровительством, возлюбленная юноши Фанни, В дороге на Джозефа нападают грабители. Несчастный и израненный юноша находит приют на постоялом дворе, но ухаживает за ним только горничная Бетти, тогда как хозяин гостиницы, Тау-Вауз и его жена принимают Джозефа за бродягу и едва терпят его присутствие. Здесь юношу встречает пастор Адаме, который направляется в Лондон, чтобы издать там девять томов своих проповедей. Пастор — человек честный, наивный и добродушный, он не упускает случая поспорить на философские и богословские темы, однако его страстная натура не терпит несправедливости и он готов защищать ее не только словом, но и крепким кулаком. Под влиянием пастора даже сварливая миссис Тау-Вауз проникается симпатией к Джозефу, а горничная Бетти теряет голову от страсти и откровенно добивается его любви, но юноша непоколебим и не поддается искушениям.

Адамс обнаруживает, что все девять томов своих проповедей по рассеянности оставил дома, и собирается сопровождать юношу в поместье, однако непредвиденные обстоятельства на некоторое время их разлучают. Пастор приходит на помощь девушке, которую пытается обесчестить какой-то негодяй. Расправившись с насильником, Адаме, к своему изумлению, видит, что девушка — его прихожанка Фанни. Она узнала о несчастье, постигшем ее возлюбленного, и тотчас отправилась в путь, чтобы ухаживать за Джозефом. Тем временем злоумышленник, который стараниями пастора пребывал без сознания и походил на бездыханный труп, приходит в себя и, позвав на помощь случайно оказавшихся рядом местных крестьян, коварно обвиняет Адамса и Фанни в том, что они ограбили и избили его. Их приводят к судье, но тот, не вникая в суть дела и поверив злодею, предоставляет своему секретарю выяснить степень виновности Адамса и Фанни. Злоумышленник дает показания и скрывается, а пастора и девушку выручает сквайр Буби, племянник леди Буби, который случайно оказывается в доме судьи.

Адаме и Фанни отправляются на поиски Джозефа и находят его в захудалой гостинице, где юноша пережидает грозу, застигнувшую его в пути. Влюбленные требуют от пастора, чтобы тот немедленно соединил их браком, но Адаме не намерен отступать от предписанной церковью формы — публичного оглашения. Влюбленные подчиняются и собираются покинуть гостиницу, когда выясняется, что им нечем уплатить хозяину по вине Адамса, большого любителя эля. Их неожиданно выручает бедный коробейник, и они наконец отправляются в путь.

Спасаясь от шайки овцекрадов, которых трое путешественников, заночевавших под открытым небом, принимают за разбойников, Джозеф, Адаме и Фанни находят приют в доме мистера Вильсона. Он рассказывает им историю своей жизни, полной взлетов и падений, и с горечью упоминает о том, что его старшего сына еще мальчиком украли цыгане. Но даже по прошествии многих лет Вильсон мог бы узнать сына, у которого на груди — родимое пятно в виде земляники. Покинув дом Вильсона, друзья снова отправляются в путь.

Пастор едва не становится жертвой охотничьих собак сквайра Джона Темпла, который охотился с друзьями и забавы ради пустил своих псов по следу удиравшего от них толстяка Адамса. Джозеф, который отлично владеет дубинкой, выручает друга, а сквайр Темпл, человек богатый, жестокий и коварный, приметив красоту Фанни, намеревается завладеть девушкой и, извинившись перед Адамсом за грубость своих егерей, приглашает путешественников к себе в поместье. Сквайр и его друзья поначалу выказывают притворное дружелюбие, но потом начинают откровенно издеваться над добродушным пастором, и тот вместе с Джозефом и Фанни с негодованием покидает дом Темпла. Взбешенный Темпл, который вознамерился во что бы то ни стадо овладеть Фанни, посылает за ними в погоню своих слуг под началом капитана. Капитан настигает путешественников в гостинице и после жестокого побоища захватывает девушку и увозитее с собой. Однако по дороге в поместье Темпла он встречает коляску, в которой едет дворецкий леди Буби, Питер Пенс, в сопровождении вооруженных сдут. Один из них узнает девушку, и та умоляет спасти ее от рук капитана. По приказанию Питера Пенса, который направляется в поместье леди Буби, капитана под конвоем доставляют в гостиницу, где произошла жестокая схватка. Девушка, столь счастливо избежавшая всех опасностей, снова вместе с любимым, и вскоре влюбленные вместе с Адамсом и Пенсом наконец добираются до поместья.

Леди Буби приезжает в свое поместье и узнает о том, что Джозеф и Фанни собираются пожениться, а пастор Адамс уже публично огласил предуведомление обих браке. Дама, терзаемая муками ревности и дав волю своему гневу, призывает к себе адвоката Скаута, который подсказывает ей, как с помощью судьи Фролика избавиться от Джозефа и Фанни. Их обвиняют в краже, и судья, который не решается идти против води леди Буби, приговаривает их к тюремному заключению сроком на один месяц. Однако судья Фролик, в чьем черством сердце нашлась капля жалости к юным влюбленным, собирается устроить им побег по пути в тюрьму.

В это время в поместье леди Буби приезжает ее племянник с сестрой Джозефа — Памелой, которая недавно стада женой сквайра. Мистер Буби узнает о несчастье, которое постигло брата его супруги, и спасает влюбленных от мести своей тетки. В разговоре с леди Буби он убеждаетее в том, что отныне она безо всякого урона для своей чести может смотреть на Джозефа как на члена его семьи, коль скоро сестра ее бывшего лакея стала женой ее племянника. Леди Буби чрезвычайно рада такому повороту событий и мечтает о том, чтобы сделать Джозефа своим мужем. Для осуществления этой цели она убеждает племянника в том, что Джозеф достоин лучшей партии, чем простая крестьянка. Сквайр Буби вместе с Памелой пытаются отговорить Джозефа от брака с Фанни, но тот не намерен расставаться с возлюбленной ради того, чтобы сделать карьеру.

Тем временем в поместье приходит тот самый коробейник, который недавно выручил Адамса и его юных друзей, заплатив за них хозяину гостиницы. Он рассказывает историю своей давно умершей любовницы, которая перед самой кончиной призналась ему в том, что когда-то вместе с шайкой цыган занималась кражей детей. Много лет назад она продала покойному мужу леди Буби, сэру Томасу, трехлетнюю девочку, которую она украла из семьи Энрюсов. С тех пор. эта девочка воспитывалась в поместье Буби, и зовутее Фанни. Все потрясены тем, что Джозеф и Фанни — брат и сестра. Юноша и девушка в отчаянии.

В это время в поместье приезжают родители Джозефа и сэр Вильсон, который обещал пастору посетить его приход. Вскоре выясняется, что Джозеф — сын сэра Вильсона: цыганки украли мальчика, а потом, придя в дом Эндрюсов, подложили его вместо Фанни в люльку ее матери, которая вырастила его как своего собственного ребенка. У Вильсона не остается никаких сомнений, когда он видит на груди Джозефа родимое пятно в виде земляники.

Вильсон дает согласие на брак Джозефа с Фанни. Сквайр Буби проявляет щедрость и дает девушке приданое суммой две тысячи фунтов, и молодые супруги приобретают на эти деньги небольшое поместье в одном приходе с Вильсоном. Сквайр Буби предлагает Адамсу, который отчаянно нуждается в деньгах, чтобы прокормить свою многодетную семью, хорошо оплачиваемое место, и тот соглашается. Коробейник стараниями сквайра получает место акцизного чиновника и честно исполняет свои обязанности. Леди Буби уезжает в Лондон, где проводит время в обществе молодого драгунского полковника, который помогает ей забыть Джозефа Эндрюса, к которому она питала столь сильную страсть.

В. В. Рынкевич

История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого

(The History of the Life and Death of Jonathan Wilde the Great)

Роман(1743)


Приступая к рассказу о жизни своего героя, которого автор причисляет к «великим людям», он стремится убедить читателя в том, что величие — вопреки распространенному заблуждению — несовместимо с добротой. Автор считает нелепым и абсурдным желание биографов Цезаря и Александра Македонского приписать этим выдающимся личностям такие качества, как милосердие и справедливость. Автор полагает, что, наделяя своих героев подобными качествами, их биографы "разрушают высокое совершенство, называемое цельностью характера». Совершенно неуместны многочисленные упоминания о благородстве и великодушии Цезаря, который, по словам автора, «с поразительным величием духа уничтожил вольности своей отчизны и посредством обмана и насилия поставил себя главой над равными, растлив и поработив целый народ».

Читателю должно быть ясно, что такие черты в великом человеке недостойны той цели, ради которой он рожден: творить безмерное зло. Поэтому если автор в своем повествовании и обмолвится о таком качестве, как доброта, то для него это понятие будет синонимом пошлости и несовершенства, которые, увы, все еще свойственны самым недалеким представителям рода человеческого.

Джонатан, родившийся в 1665 г., с юных лет проявляет гордость и честолюбие. Он не слишком прилежно учится, но неизменно обнаруживает поразительное мастерство в присвоении чужого. В семнадцать лет отец увозит его в Лондон, где юноша знакомится с графом Ла Рюз, известным шулером, и помогает ему бежать из-под ареста. Отдав должное ловкости рук Джонатана, который во время игры в карты обчищает карманы партнеров, граф вводит его в свет, чтобы юноша применил свои дарования в обществе людей, обладающих положением и деньгами.

В благодарность Джонатан подговаривает своего приятеля, Боба Бэгшота, ограбить графа, когда тому достается крупный выигрыш. При этом Джонатан присваивает себе львиную долю добычи, объясняя это Бобу действием основного закона человеческого общества: низкая часть человечества —рабы, которые производят все блага на потребу высшей его части. Поскольку Джонатан причисляет себя к великим, справедливость требует, чтобы ему всегда доставалось то, что добыто чужими руками. Подкрепляя свои доводы угрозами, Джонатан подчиняет себе приятеля и решает сколотить шайку, все члены которой будут работать на него. Тогда его величие сравнится с величием Цезаря и Александра, которые всегда прибирали к рукам награбленное своими солдатами.

Чтобы добыть деньги, необходимые для организации шайки, Джонатан с помощью графа обманывает купца-ювелира Томаса Хартфри, школьного товарища Джонатана.

Хартфри получает фальшивый вексель, а Джонатану достаются поддельные драгоценности, тогда как с настоящими граф скрывается, оставив сообщника в дураках. И всеже Джонатану удается собрать большую шайку, члены которой под его водительством успешно обворовывают растяп и простофиль.

Чтобы беспрепятственно овладеть женой Хартфри, которому грозит банкротство, а заодно и его имуществом, Джонатан ловко удаляет его из дома и убеждает его жену забрать все ценности и отплыть в Голландию, куда он, преданный друг ее мужа, будет ее сопровождать. Простодушная женщина соглашается.

Во время шторма Джонатан пытается ею овладеть, но капитан корабля спасаетее. Встречное французское судно берет всю команду в плен, и когда миссис Хартфри рассказывает французскому капитану о поведении Джонатана, его сажают в лодку и бросают на произвол судьбы. Однако вскоре его подбирает французский рыболовный бот, и Джонатан благополучно возвращается в Лондон.

Ордер на арест Хартфри уже утвержден, когда он узнает, что его жена, оставив дома детей, забрала весь ценный товар и вместе с Джонатаном отбыла в Голландию. Джонатан навещает Хартфри в ньюгетской тюрьме, чтобы снова обрести его доверие. Он рассказывает Хартфри, что капитан французского судна захватил в плен его жену и присвоил все ценности, и предлагает Хартфри бежать из тюрьмы. Хартфри с негодованием отказывается.

Тем временем Джонатан открывает контору, в которой каждый ограбленный его шайкой может получить назад свои вещи, уплатив за них вдвое больше их стоимости. Дела у Джонатана идут прекрасно, и он задумывает жениться на прекрасной Летиции, дочери старого друга и компаньона его отца. Он давно уже питал к ней нежные чувства, которые она, увы, отвергала в пользу многих других мужчин, в том числе разбойников из шайки Джонатана.

Но, удовлетворив свою страсть, Джонатан скоро охладевает к супруге и заключает с ней договор: отныне оба они будут пользоваться неограниченной свободой.

Хартфри начинает подозревать, что Джонатан — подлинный виновник всех его бедствий, и тот решает поскорее избавиться от честного простофили, обвинив Хартфри в том, что он, желая обойти кредиторов, услал жену со всеми ценностями за границу. Лжесвидетелем становится разбойник Файрблад, и дело передают в суд.

Один из плутов, состоящих на службе у Джонатана, мясник Блускин, отказывается отдать Джонатану украденные им золотые часы. В шайке назревает бунт, но Джонатан подавляет его: в присутствии остальных мошенников он сдает Блускина полиции, и у того находят часы. Плуты понимают, что они у Джонатана в руках, и соглашаются честно отдавать ему львиную долю добычи, как это и было у них заведено с самого начала.

Стараниями Джонатана и Файрблада суд признает Хартфри виновным. Однако вскоре начинается расследование по поводу того, что Блускин, покушаясь на жизнь Джонатана, ранил его ножом. В результате некоторые из славных деяний Джонатана получают огласку.

Известный своей неподкупностью судья добивается введения в один из парламентских актов оговорки, согласно которой тот, кто совершает кражу чужими руками, привлекается к уголовной ответственности. Деятельность Джонатана подпадает под этот варварский закон, и он попадает в ньюгетскую тюрьму, куда скоро привозят и его жену Летицию, уличенную в карманной краже.

Джонатан не унывает. Он борется за власть с неким Роджером Джонсоном, который стоит во главе всех плутов ньюгетской тюрьмы. Джонатан побеждает, и отныне все узники платят ему дань, которую он использует на свои нужды. Узнав о том, что Хартфри приговорен к смертной казни, Джонатан позорным образом предается угрызениям совести, но это болезненное состояние длится недолго: вспомнив о своем величии, он гонит прочь мысли о спасении незадачливого купца.

Перед самой казнью Хартфри к нему приезжает жена, и они узнают, что казнь отменена, поскольку Файрблад, который выступал свидетелем на слушании дела Хартфри, был уличен в преступлении и сознался судье в том, что действовал по наущению Джонатана.

Судья навещает Хартфри в тюрьме и вместе с ним слушает рассказ его жены обо всем, что ей довелось пережить в разлуке с мужем. Несмотря на всеее злоключения, она сохранила незапятнанным свое целомудрие и даже вернула драгоценности, которые обманом выудил у Хартфри граф Аа Рюз. Более того, африканский вождь подарил ей драгоценный камень, стоимость которого может с лихвой покрыть все убытки. Судья обещает Хартфри добиться его полного оправдания, и счастливая чета отправляется домой.

Джонатан, приговоренный к повешению, устраивает попойки с заключенными и, наконец, по примеру многих «великих» оканчивает свои дни на виселице.

Воздав дань памяти Джонатана и перечислив его многочисленные достоинства, автор подводит итог своей истории: «покуда величие состоит в гордости, власти, дерзости и причинении зла человечеству, — иначе говоря, покуда великий человек и великий негодяй суть синонимы, — до тех пор Уайльд будет стоять, не имея соперников, на вершине ВЕЛИЧИЯ».

В. В. Рынкевич

История Тома Джонса, найденыша

(The history of Tom Jones, a Foundling)

Роман-эпопея (1749)


В дом состоятельного сквайра Олверти, где он живет со своей сестрой Бриджет, подкидывают младенца. Сквайр, несколько лет назад потерявший жену и детей, решает воспитать ребенка как родного сына. Вскоре ему удается найти мать подкидыша, небогатую деревенскую женщину Дженни Джонс. Олверти не удается узнать от нее имя отца мальчика, но поскольку Дженни раскаивается в своем поступке, сквайр не передает дело в суд, а лишь высылает Дженни из родных мест, предварительно ссудив ей крупную сумму. Олверти продолжает поиски отца ребенка. Подозрение его падает на деревенского учителя Партриджа, у которого Дженни долгое время брала уроки латыни. По настоянию Олверти дело передают в суд. Жена учителя, которая давно ревновала его к Дженни, обвиняет мужа во всех смертных грехах, и ни у кого не остается сомнений в том, что учитель — отец мальчика. Хотя сам Партридж отрицает свою связь с Дженни, его признают виновным, и Олверти высылает его из деревни.

Сестра сквайра, Бриджет, выходит замуж за капитана Блайфила, и у них рождается сын. Том Джонс, найденыш, снискавший любовь Олверти, воспитывается вместе с юным Блайфилом, но жадный и завистливый капитан, боясь, что состояние Олверти перейдет к найденышу, ненавидит его, пытаясь любыми способами опорочить мальчика в глазах его названого отца. Через некоторое время капитан неожиданно умирает, и Бриджет становится вдовой.

С раннего возраста Том не отличается примерным поведением. Не в пример Блайфилу — не по летам сдержанному, набожному и прилежному — Том не проявляет рвения в учебе и своими проказами постоянно доставляет беспокойство Олверти и Бриджет. Несмотря на это, все в доме любят найденыша за его доброту и отзывчивость. Блайфил никогда не принимает участия в играх Тома, но осуждает его проделки и не упускает случая отчитать за неподобающее времяпрепровождение. Но Том никогда не сердится на него и искренне любит Блайфила как родного брата.

С самого детства Том дружит с Софьей, дочерью соседа Олверти — богатого сквайра Вестерна. Они много времени проводят вместе и становятся неразлучными друзьями.

Для воспитания юношей Олверти приглашает в дом богослова Твакома и философа Сквейра, которые предъявляют к своим ученикам одно требование: они должны бездумно зубрить их уроки и не иметь собственного мнения. Блайфил с первых же дней завоевывает их симпатию, поскольку старательно заучивает наизусть все их наставления. Но Тому неинтересно повторять за спесивыми и заносчивыми наставниками прописные истины, и он находит себе другие занятия.

Том проводит все свое свободное время в доме нищего сторожа, семья которого погибает от голода. Юноша по мере возможности старается помочь несчастным, отдавая им все свои карманные деньги. Узнав о том, что Том продал свою Библию и лошадь, подаренную ему Олверти, и вырученные деньги отдал семье сторожа, Блайфил и оба учителя в гневе обрушиваются на юношу, считая его поступок достойным порицания, тогда как Олверти тронут добротой своего любимца. Есть и еще одна причина, которая заставляет Тома проводить столько времени в семье сторожа: он влюблен в Молли, одну из его дочерей. Беззаботная и легкомысленная девушка сразу же принимает его ухаживания, и вскоре ее семейство узнает о том, что Молли беременна. Эта весть мгновенно разносится по всей округе. Софья Вестерн, которая давно уже любит Тома, приходит в отчаяние. Он же, привыкший видеть в ней только подругу своих детских игр, лишь теперь замечает, как она расцвела. Незаметно для себя самого Том все больше привязывается к девушке, и со временем эта привязанность перерастает в любовь. Том глубоко несчастен, поскольку понимает, что теперь обязан жениться на Молли. Однако дело принимает неожиданный оборот: Том застает Молли в объятиях своего учителя, философа Сквейра. Через некоторое время Том узнает, что Молли беременна вовсе не от него, в силу чего считает себя свободным от каких бы то ни было обязательств перед ней.

Тем временем сквайр Олверти тяжело заболевает. Чувствуя приближение конца, он отдает последние распоряжения по поводу наследства. Один лишь Том, горячо любящий своего названого отца, безутешен, тогда как все остальные, в том числе и Блайфил, обеспокоены лишь своей долей в наследстве. В дом прибывает посыльный и приносит сообщение о том, что Бриджет Олверти, которая на несколько дней отлучилась из имения, скоропостижно скончалась. К вечеру того же дня сквайру становится легче и он явно идет на поправку. Том так счастлив, что даже смерть Бриджет не может омрачить его радость. Желая отпраздновать выздоровление названого отца, он напивается допьяна, что вызывает осуждение окружающих.

Сквайр Вестерн мечтает выдать свою дочь замуж за Блайфила. Это представляется ему крайне выгодным дедом, так как Блайфил — наследник большей части состояния Олверти. Даже не интересуясь мнением дочери. Вестерн спешит получить согласие на брак у Олверти. Уже назначен день свадьбы, но Софья неожиданно для отца объявляет ему, что никогда не станет женой Блайфила. Разгневанный отец запирает ее в комнате, надеясь на то, что она одумается.

В это время у Блайфила, который с самого детства втайне ненавидел Тома, так как опасался, что большая часть наследства перейдет к найденышу, созревает коварный план. Сгущая краски, он рассказывает сквайру о недостойном поведении Тома в тот самый день, когда Олверти был на волосок от смерти. Поскольку все слуги были свидетелями буйного веселья подвыпившего Тома, Блайфилу удается убедить сквайра в том, что Том радовался его близкой кончине и тому, что скоро станет обладателем немалого состояния. Поверив Блайфилу, разгневанный сквайр выгоняет Тома из дома.

Том пишет Софье прощальное письмо, понимая, что, несмотря на его пылкую любовь к ней, теперь, когда он обречен на скитания и нищенскую жизнь, он не имеет права рассчитывать наее расположение и просить ее руки. Том покидает поместье, намереваясь податься в матросы. Софья, отчаявшись умолить отца не выдавать ее замуж за ненавистного ей Блайфила, убегает из дому.

В провинциальной гостинице Том случайно встречает Партриджа, того самого учителя, которого Олверти когда-то выслал из его деревни, считая его отцом найденыша. Партридж убеждает молодого человека в том, что пострадал безвинно, и просит разрешения сопровождать Тома в его странствиях.

По пути к городу Эптону Том спасает от рук насильника женщину, некую миссис Вотерс. В городской гостинице миссис Вотерс, которой сразу приглянулся красавец Том, с легкостью соблазняет его.

В это время Софья, которая направляется в Лондон, в надежде найти приют у старой приятельницы их семьи, также останавливается в эптонской гостинице и с радостью узнает, что Том находится в числе постояльцев. Однако, услышав о том, что он изменил ей, разгневанная девушка в знак того, что ей все известно о поведении возлюбленного, оставляет в его комнате свою муфту и в слезах покидает Эптон. По счастливой случайности в той же гостинице останавливается и кузина Софьи, миссис Фитцпатрик, убежавшая от своего мужа, негодяя и развратника. Она предлагает Софье вместе скрываться от преследователей. В самом деле, сразу после отъезда беглянок в гостиницу прибывают разъяренный отец Софьи и мистер Фитцпатрик.

Утром Том догадывается, почему Софья не захотела его видеть, и в отчаянии покидает гостиницу, надеясь догнать свою возлюбленную и получить ее прощение.

В Лондоне Софья находит леди Белластон. Та радушно принимает девушку и, услышав ее печальную историю, обещает ей свою помощь.

Том с Партриджем вскоре также прибывают в Лондон. После долгих поисков Тому удается напасть на след возлюбленной, но ее кузина и леди Белластон препятствуют тому, чтобы он встретился с Софьей. У леди Белластон есть на то и свои причины: несмотря на то что она годится в матери Тому, она страстно влюбляется в него и пытается соблазнить молодого человека. Том догадывается, чего от него добивается леди, но тем не менее он не отказывается от встреч с ней и даже принимает от нее деньги и подарки, ибо у него нет выбора: во-первых, он надеется узнать, где Софья, а во-вторых, у него нет никаких средств к существованию. Однако в отношениях с леди Белластон Тому удается сохранить дистанцию. Наконец Том случайно встречает возлюбленную, но та, выслушав уверения в вечной любви и верности, отвергает Тома, ибо не может простить ему измену. Том в отчаянии.

В доме, где Том с Партриджем снимают комнату, проживает мистер Найтингейл, с которым Том сразуже подружился. Найтингейл и Нанси — дочь их хозяйки, миссис Миллер, любят друг друга.

Том узнает от приятеля, что Нанси беременна от него. Но Найтингейл не может жениться на ней, ибо боится отца, который нашел для него богатую невесту и, желая прибрать к рукам приданое, настаивает на немедленной свадьбе. Найтингейл покоряется судьбе и тайком съезжает от миссис Миллер, оставив Нанси письмо, в котором объясняет ей причины своего исчезновения. Том узнает от миссис Миллер, что ее Нанси, которая горячо любит Найтингейла, получив его прощальное письмо, уже пыталась наложить на себя руки. Том отправляется к отцу своего легкомысленного приятеля и объявляет ему, что тот уже обвенчан с Нанси. Найтингейл-старший смиряется перед неизбежностью, а миссис Миллер и ее дочь спешно готовятся к свадьбе. Отныне Нанси и ее мать считают Тома своим спасителем.

Леди Белластон, без ума влюбленная в Тома, постоянно требует от него свиданий. Понимая, насколько он ей обязан. Том не в силах отказать ей. Но ее домогательства вскоре становятся ему невыносимы. Найтингейд предлагает приятелю хитроумный план: он должен написать ей письмо с предложением руки и сердца. Поскольку леди Белластон считается с мнением света и не решится выйти замуж за человека, который вдвое младше ее, она будет вынуждена отказать Тому, а он, воспользовавшись этим, будет вправе прекратить с ней всякие отношения. План удается, но разгневанная леди решает отомстить Тому.

За Софьей, которая по-прежнему живет в ее доме, ухаживает богатый лорд Фелламар. Он делает ей предложение, но получает отказ. Коварная леди Белластон объясняет лорду, что девушка влюблена в нищего проходимца; если лорду удастся избавиться от соперника, сердце Софьи будет свободно.

Том навещает миссис Фитцпатрик, чтобы поговорить с ней о Софье. Выходя изее дома, он сталкивается с ее мужем. Взбешенный ревнивец, который наконец напал на след беглянки и узнал, где она живет, принимает молодого человека за ее любовника и оскорбляет его. Том вынужден обнажить шпагу и принять вызов. Когда фитцпатрик падает, пронзенный шпагой Тома, их внезапно окружает группа дюжих молодцов. Они хватают Тома, сдают констеблю, и он попадает в тюрьму. Оказывается, что фелламар подослал нескольких матросов и приказал им завербовать Тома на корабль, дав им понять, что хочет избавиться от него, а они, застигнув Тома во время поединка, когда он ранил своего соперника, решили просто сдать Тома полиции.

В Лондон приезжает отец Софьи, мистер Вестерн. Он находит дочь и объявляет ей, что, до тех пор пока не приедут Олверти и Блайфил, девушка будет сидеть под домашним арестом и ждать свадьбы. Леди Белластон, решив отомстить Тому, показывает Софье его письмо с предложением руки и сердца. Вскоре девушка узнает о том, что Том обвиняется в убийстве и находится в тюрьме. Приезжает Олверти с племянником и останавливается у миссис Миллер. Олверти — ее давний благодетель, он неизменно помогал бедной женщине, когда у нее умер муж и она осталась без средств с двумя малолетними детьми на руках. Узнав о том, что Том — приемный сын сквайра, миссис Миллер рассказывает ему о благородстве молодого человека. Но Олверти по-прежнему верит клевете, и похвалы, расточаемые Тому, не трогают его.

Найтингейл, миссис Миллер и Партридж часто навещают Тома в тюрьме. Вскоре к нему приходит та самая миссис Вотерс, случайная связь с которой привела к размолвке с Софьей. После того как Том покинул Элтон, миссис Вотерс познакомилась там с Фитцпатриком, стала его любовницей и уехала вместе с ним. Узнав от Фитцпатрика о его недавнем столкновении с Томом, она поспешила навестить несчастного узника. Том с облегчением узнает, что Фитцпатрик цел и невредим. Партридж, который также пришел навестить Тома, сообщает ему, что женщина, которая называет себя миссис Вотерс, на самом деле — Дженни Джонс, родная мать Тома. Том в ужасе: он согрешил с собственной матерью. Партридж, который никогда не умел держать язык за зубами, рассказывает об этом Олверти, и тот немедля вызывает миссис Вотерс к себе. Представ перед своим бывшим хозяином и узнав от него, что Том — тот самый младенец, которого она подкинула в дом сквайра, Дженни наконец решается рассказать Олверти обо всем, что ей известно. Оказывается, что ни она, ни Партридж непричастны к рождению ребенка. Отец Тома — сын друга Олверти, который когда-то прожил в доме сквайра год и умер от оспы, а мать — не кто иная, как родная сестра сквайра, Бриджет. Боясь осуждения брата, Бриджет скрыла от него, что родила ребенка, и за крупное вознаграждение уговорила Дженни подкинуть мальчика в их дом. Старый слуга Олверти, услышав, что сквайр узнал всю правду, признается хозяину, что Бриджет на смертном одре открыла ему свою тайну и написала брату письмо, которое он вручил мистеру Блайфилу, ибо Олверти в тот момент был без сознания. Только теперь Олверти догадывается о коварстве Блайфила, который, желая прибрать к рукам состояние сквайра, скрыл от него, что они с Томом — родные братья.

Вскоре Олверти получает письмо от бывшего учителя мальчика, философа Сквейра. В нем он сообщает сквайру о том, что лежит при смерти и считает своим долгом сказать ему всю правду. Сквейр, который никогда не любил Тома, искренне раскаивается: он знал, что Блайфил оклеветал Тома, но, вместо того чтобы разоблачить Блайфила, предпочел промолчать. Олверти узнает, что один Том был безутешен, когда сквайр был между жизнью и смертью, а причиной столь неумеренной радости юноши было как раз выздоровление его названого отца.

Олверти, узнав всю правду о своем племяннике, искренне раскаивается во всем, что произошло, и проклинает неблагодарного Блайфила. Поскольку Фитцпатрик не предъявил Тому никаких обвинений, его освобождают из тюрьмы. Олверти просит прощения у Тома, но благородный Том ни в чем не винит сквайра,

Найтингейл рассказывает Софье о том, что Том и не собирался жениться на леди Белластон, поскольку это он, Найтингейл, подговорил Тома написать ей то письмо, которое она видела. Том является к Софье и вновь проситее руки. Сквайр Вестерн, узнав о намерении Олверти сделать Тома своим наследником, с радостью дает свое согласие на их брак. Влюбленные после свадьбы уезжают в деревню и счастливо живут вдали от городской суеты.

А. В. Вигилянская

Лоренс Стерн (Laurens Steme) [1713–1768]

Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена

(The life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman)

Роман (1760–1767)


В начале повествования рассказчик предупреждает читателя, что в своих заметках не будет придерживаться никаких правил создания литературного произведения, не будет соблюдать законы жанра и придерживаться хронологии.

Тристрам Шенди появился на свет пятого ноября 1718 г., но злоключения его, по собственному его утверждению, начались ровно девять месяцев назад, во время зачатия, так как матушка, знающая о необыкновенной пунктуальности отца, в самый неподходящий момент осведомилась, не забыл ли он завести часы. Герой горько сожалеет, что родился «на нашей шелудивой и злосчастной земле», а не на Луне или, скажем, на Венере. Трисграм подробно рассказывает о своей семье, утверждая, что все Шенди чудаковаты. Много страниц он посвящает своему дяде Тоби, неутомимому вояке, странностям которого положило начало ранение в пах, полученное им при осаде Намюра. Этот джентльмен четыре года не мог оправиться от своей раны. Он раздобыл карту Намюра и, не вставая с постели, разыгрывал все перипетии роковой для него битвы. Его слуга Трим, бывший капрал, предложил хозяину отправиться в деревню, где тот владел несколькими акрами земли, и на местности возвести все фортификационные сооружения, при наличии которых дядюшкино увлечение получило бы более широкие возможности.

Шенди описывает историю своего появления на свет, обращаясь при этом к брачному контракту своей матери, по условиям которого ребенок непременно должен родиться в деревне, в поместье Шендихолл, а не в Лондоне, где помощь роженице могли бы оказать опытные врачи. Это сыграло большую роль в жизни Тристрама и, в частности, отразилось на форме его носа. На всякий случай отец будущего ребенка приглашает к жене деревенского доктора Слона. Пока происходят роды, трое мужчин — отец Шенди Вильям, дядя Тоби и доктор сидят внизу у камина и рассуждают на самые различные темы. Оставляя джентльменов беседовать, рассказчик снова переходит к описанию чудачеств членов его семейства. Отец его придерживался необычайных и эксцентричных взглядов на десятки вещей. Например, испытывал пристрастие к некоторым христианским именам при полном неприятии других. Особенно ненавистным для него было имя Тристрам. Озаботившись предстоящим рождением своего отпрыска, почтенный джентльмен внимательно изучил литературу по родовспоможению и убедился в том, что при обычном способе появления на свет страдает мозжечок ребенка, а именно в нем, по его мнению, расположен «главный сенсорий или главная квартира души». Таким образом, он видит наилучший выход в кесаревом сечении, приводя в пример Юлия Цезаря, Сципиона Африканского и других выдающихся деятелей. Жена его, однако, придерживалась другого мнения.

Доктор Слоп послал слугу Обадию за медицинскими инструментами, но тот, боясь их растерять по дороге, так крепко завязал мешок, что, когда они понадобились и мешок был наконец развяан, в суматохе акушерские щипцы были наложены на руку дяди Тоби, а его брат порадовался, что первый опыт был произведен не на головке его ребенка.

Отвлекаясь от описания многотрудного своего рождения, Шенди возвращается к дядюшке Тоби и укреплениям, возведенным вместе с капралом Тримом в деревне. Гуляя со своей подружкой и показывая ей эти замечательные сооружения, Трим оступился и, потянув за собой Бригитту, всей тяжестью упал на подъемный мост, который тут же развалился на куски. Целыми днями дядюшка размышляет над конструкцией нового моста. И когда Трим вошел в комнату и сказал, что доктор Слип занят на кухне изготовлением моста, дядя Тоби вообразил, что речь идет о разрушенном военном объекте. Каковоже было горе Вильяма Шенди, когда выяснилось, что это «мост» для носа новорожденного, которому доктор своими инструментами расплющил его в лепешку. В связи с этим Шенди размышляет о размерах носов, так как догмат о преимуществе длинных носов перед короткими укоренялся в их семействе на протяжении трех поколений. Отец Шенди читает классических авторов, упоминающих о носах. Здесь же приводится переведенная им повесть Слокенбергия. В ней рассказывается о том, как в Страсбург однажды прибыл на муле незнакомец, поразивший всех размерами своего носа. Горожане спорят о том, из чего он сделан, и стремятся дотронуться до него. Незнакомец сообщает, что побывал на Мысе Носов и раздобыл там один из самых выдающихся экземпляров, какие когда-либо доставались человеку. Когда же поднявшаяся в городе суматоха закончилась и все улеглись в свои постели, царица Маб взяла нос чужеземца и разделила его на всех жителей Страсбурга, в результате чего Эльзас и стал владением Франции.

Семейство Шенди, боясь, что новорожденный отдаст Богу душу, спешит его окрестить. Отец выбирает для него имя Трисмегист. Но служанка, несущая ребенка к священнику, забывает такое трудное слово, и ребенка по ошибке нарекают Тристрамом. Отец в неописуемом горе: как известно, это имя было особенно ненавистно для него. Вместе с братом и священником он едет к некоему Дидию, авторитету в области церковного права, чтобы посоветоваться, нельзя ли изменить ситуацию. Священнослужители спорят между собой, но в конце концов приходят к выводу, что это невозможно.

Герой получает письмо о смерти своего старшего брата Бобби. Он размышляет о том, как переживали смерть своих детей разные исторические личности. Когда Марк Туллий Цицерон потерял дочь, он горько оплакивал ее, но, погружаясь в мир философии, находил, что столько прекрасных вещей можно сказать по поводу смерти, что она доставляет ему радость. Отец Шенди тоже был склонен к философии и красноречию и утешал себя этим.

Священник Йорик, друг семьи, давно служивший в этой местности, посещает отца Шенди, который жалуется, что Тристраму трудно дается исполнение религиозных обрядов. Они обсуждают вопрос об основах отношений между отцом и сыном, по которым отец приобретает право и власть над ним, и проблему дальнейшего воспитания Тристрама. Дядя Тоби рекомендует в гувернеры молодого Лефевра и рассказывает его историю. Однажды вечером дядя Тоби сидел за ужином, как вдруг в комнату вошел хозяин деревенской гостиницы.

Он попросил стакан-другой вина для одного бедного джентльмена, лейтенанта Лефевра, который занемог несколько дней назад. С Лефевром был сын лет одиннадцати-двенадцати. Дядя Тоби решил навестить джентльмена и узнал, что тот служил с ним в одном полку. Когда Лефевр умер, дядя Тоби похоронил его с воинскими почестями и взял опеку над мальчиком. Он отдал его в общественную школу, а затем, когда молодой Аефевр попросил позволения попытать счастья в войне с турками, вручил ему шпагу его отца и расстался с ним как с собственным сыном. Но молодого человека стали преследовать неудачи, он потерял и здоровье, и службу — все, кроме шпаги, и вернулся к дяде Тоби. Это случилось как раз тогда, когда Тристраму искали наставника.

Рассказчик вновь возвращается к дяде Тоби и рассказывает о том, как дядя, всю жизнь боявшийся женщин — отчасти из-за своего ранения, — влюбился во вдову миссис Водмен.

Тристрам Шенди отправляется в путешествие на континент, по пути из Дувра в Кале его мучает морская болезнь. Описывая достопримечательности Кале, он называет город «ключом двух королевств». Далее его путь следует через Булонь и Монтрей. И если в Булони ничто не привлекает внимания путешественника, то единственной достопримечательностью Монтрея оказывается дочка содержателя постоялого двора. Наконец Шенди прибывает в Париж и на портике Лувра читает надпись: «В мире нет подобного народа, ни один народ не имеет города, равного этому». Размышляя о том, где быстрее ездят — во Франции или в Англии, он не может удержаться, чтобы не рассказать анекдот о том, как аббатиса Андуейтская и юная послушница Маргарита путешествовали на воды, потеряв по дороге погонщика мулов.

Проехав несколько городов, Шенди попадает в Лион, где собирается осмотреть механизм башенных часов и посетить Большую библиотеку иезуитов, чтобы ознакомиться с тридцатитомной историей Китая, признавая при этом, что равно ничего не понимает ни в часовых механизмах, ни в китайском языке. Его внимание также привлекает гробница двух любовников, разлученных жестокими родителями. Амандус взят в плен турками и отвезен ко двору марокканского императора, где в него влюбляется принцесса и томит его двадцать лет в тюрьме за любовь к Аманде. Аманда же в это время, босая и с распущенными волосами, странствует по горам, разыскивая Амандуса. Но однажды ночью случай приводит их в одно и то же время к воротам Лиона. Они бросаются друг другу в объятия и падают мертвыми от радости. Когда же Шенди, расстроганный историей любовников, добирается до места их гробницы, дабы ороситьее слезами, оказывается, что таковой уже не существует.

Шенди, желая занести последние перипетии своего вояжа в путевые заметки, лезет за ними в карман камзола и обнаруживает, что они украдены. Громко взывая ко всем окружающим, он сравнивает себя с Санчо Пансой, возопившим по случаю потери сбруи своего осла. Наконец порванные заметки обнаруживаются на голове жены каретника в виде папильоток.

Проезжая через Аангедок, Шенди убеждается в живой непринужденности местных жителей. Танцующие крестьяне приглашают его в свою компанию. «Проплясав через Нарбонну, Каркасон и Кастельнодарн», он берет перо, чтоб снова перейти к любовным похождениям дяди Тоби. Далее следует подробное описание приемов, с помощью которых вдова Водмен покоряет наконец его сердце. Отец Шенди, пользовавшийся славой знатока женщин, пишет наставительное письмо брату о природе женского пола, а капрал Трим, в этой же связи, рассказывает хозяину о романе своего брата с вдовой еврея-колбасника. Роман кончается оживленным разговором о быке слуги Обадии, и на вопрос матери Шенди: «Что за историю они рассказывают?» Йорик отвечает: «ПРО БЕЛОГО БЫЧКА, и одну из лучших, какие мне доводилось слышать».

О. В. Ермолаева

Сентиментальное путешествие по Франции и Италии

(A Sentimental Journey through France and Italy)

Роман (1768)


Решив совершить путешествие по Франции и Италии, англичанин с шекспировским именем Йорик высаживается в Кале. Он размышляет о путешествиях и путешественниках, разделяя их на разные категории. Себя он относит к категории «чувствительных путешественников». К Йорику в гостиницу приходит монах с просьбой пожертвовать на бедный монастырь, что наталкивает героя на размышления о вреде благотворительности. Монах получает отказ. Но желая произвести благоприятное впечатление на встретившуюся ему даму, герой дарит ему черепаховую табакерку. Он предлагает этой привлекательной даме ехать вместе, так как им по пути, но, несмотря на возникшую взаимную симпатию, получает отказ.

Прибыв из Кале в Монгрей, он нанимает слугу, молодого француза по имени Ла Флер, неунывающий характер и веселый нрав которого весьма способствуют приятному путешествию. По дороге из Монтрея в Нанпон Ла Флера сбросила лошадь, и оставшуюся часть пути хозяин и слуга проехали вместе в почтовой карете. В Нанпоне им встречается паломник, горько оплакивающий смерть своего осла, При въезде в Амьен Йорик видит коляску графа Л***, в которой вместе с ним сидит его сестра, уже знакомая герою дама. Слуга приносит ему записку, в ней мадам де Л*** предлагает продолжить знакомство и приглашает на обратном пути заехать к ней в Брюссель. Но герой вспоминает некую Элизу, которой поклялся в верности в Англии, и после мучительных раздумий торжественно обещает сам себе, что в Брюссель не поедет, дабы не впасть во искушение. Ла Флер, подружившись со слугой мадам де Л***, попадает вее дом и развлекает прислугу игрой на флейте. Услышав музыку, хозяйка зовет его к себе, где он рассыпается в комплиментах, якобы от имени своего хозяина. В разговоре выясняется, что дама не получила ответа на свои письма, и Ла флер, сделав вид, что забыл его в гостинице, возвращается и уговаривает хозяина написать ей, предложив ему за образец послание, написанное капралом его полка жене барабанщика.

Приехав в Париж, герой посещает цирюльника, беседа с которым наводит его на мысли об отличительных признаках национальных характеров. Выйдя от цирюльника, он заходит в лавочку, чтобы узнать дорогу к Opera Covique, и знакомится с очаровательной гризеткой, но, почувствовав, что ее красота произвела на него слишком сильное впечатление, поспешно уходит. В театре, глядя на стоящих в партере людей, Йорик размышляет о том, почему во Франции так много карликов. Из разговора с пожилым офицером, сидящим в этой же ложе, он узнает о некоторых французских обычаях, которые его несколько шокируют. Выйдя из театра, в книжной лавке он случайно знакомится с молодой девушкой, она оказывается горничной мадам Р***, к которой он собирался с визитом, чтобы передать письмо.

Вернувшись в гостиницу, герой узнает, что им интересуется полиция. Во Францию он приехал без паспорта, а, поскольку Англия и Франция находились в это время в состоянии войны, такой документ был необходим. Хозяин гостиницы предупреждает Йорика, чтоего ожидает Бастилия. Мысль о Бастилии навевает ему воспоминания о скворце, некогда выпущенном им из клетки. Нарисовав себе мрачную картину заточения, Йорик решает просить покровительства герцога де Шуазедя, для чего отправляется в Версаль. Не дождавшись приема у герцога, он идет к графу Б***, о котором ему рассказали в книжной давке как о большом поклоннике Шекспира. После недолгой беседы, проникшись симпатией к герою и несказанно пораженный его именем, граф сам едет к герцогу и через два часа возвращается с паспортом. Продолжая разговор, граф спрашивает Йорика, что он думает о французах. В пространном монологе герой высоко отзывается о представителях этой нации, но тем не менее утверждает, что если бы англичане приобрели даже лучшие черты французского характера, то утратили бы свою самобытность, которая возникла из островного положения страны. Беседа завершается приглашением графа пообедать у него перед отъездом в Италию.

У дверей своей комнаты в гостинице Йорик застает хорошенькую горничную мадам Р***. Хозяйка прислала ее узнать, не уехал ли он из Парижа, а если уехал, то не оставил ли письма для нее. Девушка заходит в комнату и ведет себя так мило и непосредственно, что героя начинает одолевать искушение. Но ему удается преодолеть его, и, только провожая девушку до ворот гостиницы, он скромно целует ее в щеку. На улице внимание Йорика привлек странный человек, просящий милостыню. При этом он протягивал шляпу лишь тогда, когда мимо проходила женщина, и не обращался за подаянием к мужчинам. Вернувшись к себе, герой надолго задумывается над двумя вопросами: почему ни одна женщина не отказывает просящему и что за трогательную историю о себе он рассказывает каждой на ухо. Но размышлять над этим помешал хозяин гостиницы, предложивший ему съехать, так как он в течение двух часов принимал у себя женщину. В результате выясняется, что хозяин просто хочет навязать ему услуги знакомых лавочниц, у которых отбирает часть своих денег за проданный в его гостинице товар. Конфликт с хозяином улажен при посредничестве Ла Флера. Йорик вновь возвращается к загадке необычайного попрошайки; его волнует тотже вопрос: какими словами можно тронуть сердце любой женщины.

Ла Флер на данные ему хозяином четыре луидора покупает новый костюм и просит отпустить его на все воскресенье, «чтобы поухаживать за своей возлюбленной». Йорик удивлен, что слуга за такой короткий срок успел обзавестись в Париже пассией. Оказалось, что Ла Флер познакомился с горничной графа Б***, пока хозяин занимался своим паспортом. Это опять повод для размышлений о национальном французском характере. «Счастливый народ, — пишет Стерн, — может танцевать, петь и веселиться, скинув бремя горестей, которое так угнетает дух других наций».

Йорику случайно попадается лист бумаги с текстом на старофранцузском языке времен Рабле и, возможно, написанный его рукой.

Йорик целый день разбирает трудночитаемый текст и переводит его на английский язык. В нем рассказывается о некоем нотариусе, который, поссорившись с женой, пошел гулять на Новый мост, где ветром у него сдуло шляпу. Когда он, жалуясь на свою судьбу, шел по темному переулку, то услышал, как чей-то голос позвал девушку и велел ей бежать за ближайшим нотариусом. Войдя в этот дом, он увидел старого дворянина, который сказал, что он беден и не может заплатить за работу, но платой станет само завещание — в нем будет описана вся история его жизни. Это такая необыкновенная история, что с ней должно ознакомиться все человечество, и издание ее принесет нотариусу большие доходы. У Йорика был только один лист, и он не мог узнать, чтоже следует дальше. Когда вернулся Ла Флер, выяснилось, что всего было три листа, но в два из них слуга завернул букет, который преподнес горничной. Хозяин посылает его в дом графа Б***, но так случилось, что девушка подарила букет одному из лакеев, лакей — молоденькой швее, а швея — скрипачу. И хозяин, и слуга расстроены. Один — потерей рукописи, другой — легкомыслием возлюбленной.

Йорик вечером прогуливается по улицам, полагая, что из человека, боящегося темных переулков, «никогда не получится хорошего чувствительного путешественника». По дороге в гостиницу он видит двух дам, стоящих в ожидании фиакра. Тихий голос в изящных выражениях обращался к ним с просьбой подать двенадцать су. Йорика удивило, что нищий назначает размер милостыни, равно как и требуемая сумма: подавали обычно одно-два су. Женщины отказываются, говоря, что у них нет с собой денег, а когда старшая дама соглашается посмотреть, не завалялось ли у нее случайно одно су, нищий настаивает на прежней сумме, рассыпая одновременно комплименты дамам. Кончается это тем, что обе вынимают по двенадцать су и нищий удаляется. Йорик идет вслед за ним: он узнал того самого человека, загадку которого он безуспешно пытался разрешить. Теперь он знает ответ: кошельки женщин развязывала удачно поданная лесть.

Раскрыв секрет, Йорик умело им пользуется. Граф Б*** оказывает ему еще одну услугу, познакомив с несколькими знатными особами, которые в свою очередь представили его своим знакомым. С каждым из них Йорику удавалось найти общий язык, так как говорил он о том, что занимало их, стараясь вовремя ввернуть подходящий случаю комплимент. «Три недели я разделял мнение каждого, с кем встречался», — говорит Йорик и в конце концов начинает стыдиться своего поведения, понимая, что оно унизительно. Он велит Ла Флеру заказывать лошадей, чтобы ехать в Италию. Проезжая через Бурбонне, «прелестнейшую часть Франции», он любуется сбором винограда, Это зрелище вызывает у него восторженные чувства. Но одновременно он вспоминает печальную историю, рассказанную ему другом мистером Шенди, который два года назад познакомился в этих краях с помешанной девушкой Марией и ее семьей. Йорик решает навестить родителей Марии, чтобы расспросить о ней. Оказалось, что отец Марии умер месяц назад, и девушка очень тоскует о нем. Ее мать, рассказывая об этом, вызывает слезы даже на глазах неунывающего Ла Флера. Недалеко от Мулена Йорик встречает бедную девушку. Отослав кучера и Ла флера в Мулен, он присаживается рядом с ней и старается, как может, утешить больную, попеременно утирая своим платком слезы то ей, то себе. Йорик спрашивает, помнит ли она его друга Шенди, и та вспоминает, как ее козлик утащил его носовой платок, который она теперь всегда носит с собой, чтобы вернуть при встрече. Девушка рассказывает, что совершила паломничество в Рим, пройдя в одиночку и без денег Аппенины, Ломбардию и Савойю. Йорик говорит ей, что, если бы она жила в Англии, он бы приютил ее и заботился о ней. Его мокрый от слез платок Мария стирает в ручье и прячет у себя на груди. Они вместе идут в Мулен и прощаются там. Продолжая свой путь по провинции Бурбонне, герой размышляет о «милой чувствительности», благодаря которой он «чувствует благородные радости и благородные тревоги за пределами своей личности».

Из-за того что при подъеме на гору Тарар коренник упряжки потерял две подковы, карета была вынуждена остановиться. Йорик видит небольшую ферму. Семья, состоящая из старого фермера, его жены, детей и множества внуков, сидела за ужином. Йорика сердечно пригласили присоединиться к трапезе. Он чувствовал себя как дома и долго вспоминал потом вкус пшеничного каравая и молодого вина. Но еще больше по душе ему пришлась «благодарственная молитва» — каждый день после ужина старик призывал свое семейство к танцам и веселью, полагая, что «радостная и довольная душа есть лучший вид благодарности, который может принести небу неграмотный крестьянин».

Миновав гору Тарар, дорога спускается к Лиону. Это трудный участок пути с крутыми поворотами, скалами и водопадами, низвергающими с вершины огромные камни. Путешественники два часа наблюдали, как крестьяне убирали каменную глыбу между Сен-Мишелем и Моданой. Из-за непредвиденной задержки и непогоды Йорику пришлось остановиться на маленьком постоялом дворе.

Вскоре подъехала еще одна коляска, в которой путешествовала дама со своей горничной. Спальня, однако, здесь была только одна, но наличие трех кроватей давало возможность разместиться всем. Тем не менее оба чувствуют неудобство, и только поужинав и выпив бургундского, решаются заговорить о том, как лучше выйти из этого положения. В результате двухчасовых дебатов составляется некий договор, по которому Йорик обязуется спать одетым и не произнести за всю ночь ни одного слова. К несчастью, последнее условие было нарушено, и текст романа (смерть автора помешала закончить произведение) завершается пикантной ситуацией, когда Йорик, желая успокоить даму, протягивает к ней руку, но случайно хватает неожиданно подошедшую горничную.

О. В. Ермолаева

Тобайас Джордж Смоллет (Tobias George Smollett) [1721–1771]

Приключения Перигрина Пикля

(The Adventures of Peregrine Pickle)

Роман (1751)


«Приключения Перигрина пикля» — второй из трех романов, принесших славу Смоллету, — обнаруживает черты, присущие и «роману воспитания», и роману просветительскому, и сатирическому, и лаже памфлету. Отчасти можно вести речь и о влиянии «сентименталистов». Его герой проходит перед нами воистину путь от «мальчика до мужа» — как водится в классических романах, встречая на своем пути множество людей, открывая и познавая мир, в котором оказывается больше недостатков, нежели достоинств, он переживает моменты уныния и отчаяния или же, напротив, безудержного веселья, юного куража, обманывает сам, становится жертвой чужих обманов, влюбляется, изменяет, предает, но в итоге приходит к тихому семейному счастью, обретя после долгих мытарств тихую и уютную гавань, лишенную повседневных забот о хлебе насущном, а кроме того, полную душевного тепла и покоя.

Замечательно сказано в «Графе Нулине» об английском романе: «классический, старинный, отменно длинный, длинный-длинный, нравоучительный и чинный…» Как видим, уже в пушкинские времена отношение к «классическим» романам было достаточно ироничным (отметим попутно, что первый русский перевод романа вышел в 1788 г. под названием «Веселая книга, или Шалости человеческие»; в названии этом вполне сказалось понимание обеих ипостасей романа — его иронизма и его философичности) — и действительно, сегодня роман Смоллета представляется весьма «длинным, длинным, длинным», в нем ощущается некая избыточность — сюжетных поворотов, вставных новелл, действующих лиц и т. д. При этой избыточности — несомненная повторяемость всего вышеперечисленного.

Впрочем, «чинным» роман Смоллета назвать никак нельзя: в нем, при всей подчас тяжеловесности, несомненно, ощущаются чисто «фальстафовский дух» и удивительная внутренняя раскрепощенность — как автора, так и его героев, — и насмешка над ханжеством, в любом, самом неожиданном проявлении…

Однако обратимся к сюжету. Собственно, повествование начинается еще до появления его главного героя на свет, начинается со знакомства его родителей — папеньки, эсквайра Гемэлиедя пикля, проживающего «в некоем графстве Англии, которое с одной стороны омывается морем и находится на расстоянии ста миль от столицы», и маменьки, мисс Сэли Эплби. Впрочем, в дальнейшем повествовании родители героя появятся нечасто, необъяснимая ненависть, которую миссис Пикль питала к своему первенцу, сделает Перигрина изгнанником с малых лет, и все детство и всю юность он проведет в доме друга своего отца коммодора Траньона, бывшего моряка, описанного Смоллетом с невероятной колоритностью: его речь почти сплошь состоит из сугубо морской терминологии, с помощью каковой он излагает все свои суждения, как правило, к морю не имеющие никакого отношения, вдобавок весь уклад его дома, называемого «крепостью», сохраняет приметы морской жизни, чему «потворствуют» его сотоварищ лейтенант Джек Хетчуэй и его слуга, бывший боцман Том Пайпс. Именно эти люди станут на всю жизнь самыми преданными и верными друзьями нашего героя. Впрочем, вскоре Перигрин и коммодор Траньон породнятся, ибо сестра Пикля-старшего, мисс Гризль, станет женой коммодора, а маленький Пери, таким образом, окажется его племянником.

Пушкинская формула «ребенок был резов, но мил» вполне применима к маленькому (и не очень маленькому тоже) Перигрину. Детские проказы сменяются юношескими, перед нами проходят его «школьные годы», мы знакомимся с еще одним весьма колоритным типом — учителем и наставником Перигрина Джолтером. И непременные участники его забав и проказ — лейтенант Хетчуэй и Том Пайпс, которые души не чают в своем юном «господине». Затем — первая влюбленность — встреча с Эмилией Гантлит. Адресованные ей стихи Перигрина — откровенно пародийные (явственно слышна авторская интонация!), вкупе с полной серьезностью юного влюбленного это сочетание дает потрясающий эффект фарса. Эмилия окажется той самой героиней, отношения с которой продлятся у Перигрина вплоть до самого финала романа, пройдя через все «положенные» стадии: попытку ее увезти и соблазнить, оскорбления, предложение и отказ, взаимные муки и в конце благополучное соединение в «законном браке» повзрослевшего Перигрина, научившегося хоть немного отличать истинное от ложного, и великодушно простившей и все забывшей Эмилии. Впрочем, любовный сюжет тоже, разумеется, отягощен всяческими ответвлениями и усложненностями: например, у Эмилии есть брат, Годфри, а их покойный отец, Нэд Гантлит, оказывается старинным другом Траньона, его соратником по былым сражениям на поле брани. Великодушный Траньон покупает для Годфри офицерский патент, сказав юноше, что это его отец некогда ссудил ему энную сумму денег, каковую Траньон теперь таким образом ему и возвращает; резкость, прямота старого вояки вполне удачно сочетаются у него с тактом и щепетильностью. Вообще Траньон при всей своей чудаковатости (а быть может, и вследствие ее) оказывается одним из самых обаятельных персонажей романа — не похожий на других, чуждый условностей и «светской» лжи, прямой и бескорыстный, искренне любящий и столь же искренне ненавидящий, не скрывающий своих чувств и не изменяющий своим привязанностям ни при каких обстоятельствах.

Между тем у родителей Перигрина появляются и другие дети: сын, носящий тоже имя, что и его отец, Гем, и дочь Джулия. Брат оказывается отвратительным ребенком, жестоким, мстительным, коварным — и вследствие этого — любимцем матери, подобно ей, люто ненавидящим Перигрина (никогда более при жизни родителей не переступавшего порог их дома), а вот Джулия, напротив, волей случая познакомившись со старшим братом, искренне к нему привязывается, и Пери платит ей столь же преданной любовью. Он-то и спасает ее из родительского дома, когда сестра, встав на его сторону в противостоянии с матерью и младшим братом, оказывается также в родном доме то ли заложницей, то ли пленницей. Перигрин перевозитее в дом Траньона и позже вполне успешно способствуетее счастливому браку.

Для романа Смоллета характерно присутствие в нем «отсылок» к реальным персонажам и событиям той эпохи. Таковы многие «вставные новеллы», как, к примеру, рассказ «знатной леди» под названием «Мемуары» и принадлежащий, как полагают комментаторы, знатной покровительнице Смоллета леди Вэн. Участие самого Смоллета в тексте «Мемуаров» явно ограничивается лишь стилистической правкой — настолько их тон, их бесцветность и назидательность отличаются от собственно смоллетовского повествования. В первой редакции романа содержались выпады против Филдинга, а также против знаменитого актера Дэвида Гаррика, во втором издании, появившемся в 1758 г., Смоллет эти выпады снял. Однако примечательна «отсылка», присутствующая в каноническом тексте романа, к предыдущему произведению самого Смоллета — его первому знаменитому роману «Приключения Родрика Рэндома»: в одном из встреченных им людей Перигрин узнает «лицо, о котором столь почтительно упоминается в «Приключениях Родрика Рэндома». Этот элемент мистификации придает повествованию Смоллета неожиданно современную окраску, внося разнообразие в некоторую монотонность сюжетной канвы. А кроме того, тем самым писатель подчеркивает «хроникальность» повествования, объединяя свои романы в своеобразный «цикл» — некий единый сплав жизнеописаний, отдельных зарисовок, реалий эпохи.

Стольже колоритен и красочен рассказ Смоллета о поездке Перигрина в Париж, Антверпен, другие города и страны, его описание отнюдь не «сентиментального» путешествия своего героя. Описание «света», не принимающего, кстати, Перигрина в свои «сплоченные ряды», ибо, при всей развязности юноши, все же был в нем угадан чужак, «человек со стороны»; рассказывая о заключении Перигрина в Бастилию, Смоллет с наслаждением описывает дерзость и неустрашимость своего вовсе не идеального героя. И вновь — колоритные личности, встречающиеся Перигрину на его пути, в частности два его соотечественника, живописец Пелит и некий ученый доктор, его близкий приятель, чьи причуды становятся для Перигрина поводом к бесчисленным проделкам и насмешкам не всегда безобидного свойства. В своих «шутках» Перигрин проявляет и изобретательность, и насмешливый нрав, и даже определенную жестокость, умение воспользоваться человеческими слабостями (каковых и сам он, кстати, не лишен). В герое Смоллета есть несомненно что-то от плута, излюбленного персонажа пикарескных романов: плут, пройдоха, насмешник, добрый малый, себе на уме, далекий от морализаторства и всякий раз сам готовый нарушить любые «моральные устои». Таковы многочисленные любовные приключения Перигрина, в которых он замечательно водит за нос обманываемых им мужей, с удовольствием наставляя им рога (за что, впрочем, те вполне резонно заставляют его потом расплачиваться, насылая разного рода неприятности, весьма существенные).

Но при всем при том Смоллет вкладывает в уста своего героя многие мысли и наблюдения, с коими сам солидаризируется, приписывая ему собственные взгляды и убеждения. Идет ли речь о театре, в рассуждениях о котором Пикль неожиданно проявляет здравый смысл и несомненный профессионализм, или же о лицемерии священнослужителей, чуждом натуре Перигрина, с учетом всех своих слабостей и недостатков, свойственных вообще человеку, наш герой высказывает много здравых искренних, непосредственных и пылких замечаний, хотя и не чужд сам порой притворства. Ему равно чуждо всякое проявление начетничества, любая форма ограниченности — заходит ли речь о религии, научных открытиях, делах литературных или театральных. И тут уж авторская насмешка неотделима от той, каковой подвергает своих оппонентов его герой.

Завершив свое путешествие очередным любовным приключением, на этот раз имеющим место в Гааге, Перигрин возвращается в Англию. Именно в тот момент, когда его герой ступает на родную землю, автор полагает необходимым дать ему, чуть ли не впервые, «характеристику» вполне нелицеприятную: «К сожалению, труд, мною предпринятый, налагает на меня обязанность указать на… развращение чувств нашего надменного юноши, который находился теперь в расцвете молодости, был опьянен сознанием своих достоинств, окрылен фантастическими надеждами и гордился своим состоянием…» Он проводит своего героя еще через многие жизненные испытания, которые отчасти сбивают с него «пыльцу» самоуверенности, непогрешимости, приверженности к тому, что сегодня мы называем «вседозволенностью». Смоллет называет его «искателем приключений»; юный повеса, полный жизненной энергии, которую он не знает, куда применить, растрачивая ее на «любовные утехи». Ну и пусть — автор знает, это тоже пройдет — как пройдет молодость, а вместе с нею исчезнет и беззаботность, уверенность в лучезарном будущем.

А пока что Смоллет с удовольствием описывает бесчисленные любовные победы своего героя, происходящие «на водах» в Бате — без малейшего морализаторства, насмешливо, как бы сам становясь в этот момент молодым и беззаботным. В числе новых знакомых Пикля — вновь самые разнообразные, необычайно колоритные личности; один из них — старый мизантроп, циник и философ (все это — определения самого Смоллета) Крэбтри Кэдуоледер, который уже до конца романа останется другом Пикля: верным и неверным одновременно, но все же в тяжелые моменты неизменно приходящим ему на помощь. Вечно ворчащий, всегда всем недовольный (мизантроп, одним словом), но чем-то несомненно симпатичный. Чем? Очевидно, тем, что в нем есть индивидуальность — качество, чрезвычайно писателю в людях дорогое, очень многое для него в них определяющее.

Смерть своего благодетеля, старого коммодора Траньона, Пикль воспринял как тяжелую утрату, и в то же время полученное им затем наследство «отнюдь не способствовало смирению духа, но внушило ему новые мысли о величии и великолепии и вознесло упования его на высочайшие вершины». Тщеславие — порок, несомненно присущий юному герою Смоллета, — достигает в этот момент своего апогея, желание блистать и вращаться в свете, сводить знакомства со знатными особами (реальные, а еще больше мнимые), — словом, «закружилась голова» у мальчика. И немудрено. В этот момент ему мнится, что все должны пасть к его ногам, что все ему доступно и подвластно. увы…

Именно в эти минуты он наносит то ужасное оскорбление Эмилии, о котором уже говорилось выше: лишь потому, что она бедна, а он богат.

Нагромождение «романов» героя, всяческих интриг и интрижек, череда возлюбленных, их мужей и т. п. в какой-то момент становится почти невыносимым, явно пародийным, но, быть может, все это необходимо автору именно для того, чтобы постепенно наставить своего героя «на путь истинный»? Ибо все его попытки войти в светское общество, стать его полноправным членом оканчиваются не просто неудачей — он терпит чудовищное фиаско. Становится жертвой обманов, интриг, теряет в результате все свое состояние и оказывается на пороге нищеты, за долги попадая в знаменитую Флитскую тюрьму, нравы и «устройство» которой также замечательно описаны в романе. В тюрьме существуют своя «община», свои устои, свой «круг», свои правила и установки. Однако и в них Пиклю не находится места, в конце концов он превращается в нелюдимого мизантропа, сторонящегося людей, решившего, что жизнь его уже кончена. И в этот-то момент и приходит к нему удача, немножко «придуманная», немножко «сфабрикованная» автором, но все же приятная для читателя. Возникает Годфри Гантлит, только теперь узнавший о том, что истинным его благодетелем, скрытой пружиной его служебных успехов был именно Перигрин Пикль. Их встреча в тюремной камере описана с трогательной сентиментальностью и душевной болью.

Годфри извлекает друга из тюрьмы, а тут поспевает и неожиданное наследство (умирает отец Пикля, не оставив завещания, вследствие чего он, как старший сын, вступает в права наследования). И наконец, финальный аккорд — долгожданная свадьба с Эмилией. Читатель дождался «хэппи-энда», к которому так долго и таким мучительно извилистым путем вед Смоллет своего героя.

Ю. Г. Фридштейн

Путешествие Хамфри Клинкера

(The Expedition of Humphry Clinker)

Роман (1771)


«Путешествие Хамфри Клинкера» — последнее произведение английского писателя: роман вышел в свет за несколько месяцев до его кончины в Ливорно, куда Смоллет по собственной воле отправился в своеобразное «изгнание». Роман написан в эпистолярном стиле, что не было новшеством для английской литературы; в этом стиле написаны и многие романы Ричардсона. Новизна, можно сказать, новаторство Смоллета в другом: одни и теже события, увиденные глазами разных людей, с различными взглядами, относящимися к самым разным сословиям, разнящихся по уровню культуры, наконец, по возрасту, предстают на страницах этих писем поданными очень по-разному, подчас весьма полярными. И прежде всего в романе поражает именно это: удивительная разноголосица, умение Смоллета передать не только разницу стиля, языка, но и полное несходство восприятия жизни, уровня мышления. Его герои раскрываются в своих посланиях с таким человеческим своеобразием, настолько неожиданно и парадоксально, что можно с полным правом говорить об истинной виртуозности Смоллета — психолога, стилиста, философа. Письма его персонажей вполне подтверждают тезис: стиль — это человек.

У Смоллета всегда, как и подобает «классическому роману», обнаруживается несколько пластов. Сюжет зачастую изобилует всяческими ответвлениями, отходами от хронологического изложения, цель каковых для автора — во всей полноте представить картину эпохи. Роман можно в прямом смысле назвать «энциклопедией британской жизни». Будучи по жанру в первую очередь романом-странствием, герои которого пересекают всю Великобританию, он представляет собой калейдоскоп событий, вереницу судеб, картины жизни столицы, быта «на водах» в Бате, тихого существования провинциальных городков и английскую природу, всевозможные увеселения разных слоев общества, зарисовки придворных нравов и, разумеется, особенности литературно-театральной среды и многое-многое другое.

Главный герой романа — вовсе не обозначенный в заглавии Хамфри Клинкер (он возникает на страницах, когда треть повествования уже окажется позади), а Мэтью Брамбл, немолодой холостяк, подагрик и мизантроп, человек при всей своей желчности (как правило, впрочем, абсолютно оправданной) великодушный, бескорыстный и благородный, словом, истинный джентльмен; как говорит о нем его племянник Джерри Мелфорд, «по великодушию своему подлинный Дон Кихот». В этом образе, несомненно, прочитывается cuter ego Смоллета, и именно Брамбл высказывает взгляды наиболее близкие автору — на состояние умов, на развитие цивилизации, надо заметить, очень точные, меткие и, главное, совершенно не устаревшие. Так, в письме к своему постоянному адресату доктору Льюису (а следует отметить, что у каждого из персонажей свой постоянный корреспондент, на страницах романа так и не возникающий реально, только в упоминаниях) он пишет: «Есть один вопрос, который мне хотелось бы разрешить: всегда ли мир заслуживал такого презрения, какого он, на мой взгляд, заслуживает теперь?» Вопрос, что и говорить, «на все времена».

Однако при всей наблюдательности и проницательности, при всей язвительности Смоллета (традиции Свифта ощутимы в его романе, равно как и во многих иных книгах, написанных современниками) он все же пытается всему тому, что так ему ненавистно (оттого ненавистно, что слишком хорошо известно, причем не с чужих слов), противопоставить некую идиллию, некую утопию. Такой Аркадией, манящей, но явно недостижимой оказывается имение Брамбла Брамблтон-Холл, о котором мы узнаем из писем столько всяческих чудес, но куда герои повествования так и не попадают.

Однако в процессе своего путешествия они воистину познают мир, открывают для себя природу людей, своеобразие нравов. Как всегда, на пути у них встречается уйма колоритнейших личностей: «благородный разбойник» Мартин, старый вояка, весь израненный и изрубленный, лейтенант Лисмахаго. По национальности он шотландец — что и служит поводом для многочисленных дискуссий относительно Англии и Шотландии (герои в этот момент как раз по Шотландии и проезжают). В столь настойчивом возвращении к национальной тематике сказалось, несомненно, шотландское происхождение самого Смоллета, весьма для него ощутимое во время его первых шагов в Лондоне, причем последствия этого происхождения, разумеется, сказывались не лучшим образом. Однако в той трактовке Шотландии, что вложена в романе в уста Брамбла, наряду с истинными наблюдениями есть и наивность, и явная идеализация традиций, национальных устоев шотландцев, например, противопоставляется шотландской моральной чистоте общая развращенность англичан, о особенности жителей столицы — Лондона, утрата ими своих корней. Лейтенант Лисмахаго является не только участником дискуссии, но и, можно сказать, пружиной одной из сюжетных линий: именно он в итоге становится избранником и мужем сестры Брамбла Табиты, сварливой старой девы, которая на протяжении романа доставляет его участникам немало хлопот и неприятностей.

Вернемся же к герою романа, чье имя фигурирует в названии. Во время путешествия на козлах кареты, в которой восседают мистер Брамбл, его сестра мисс Табита, а также горничная Дженкинс, держащая на коленях на специальной подушечке величайшую драгоценность — любимую собачку мисс Табиты «дрянного пса» Чаудера, волей случая оказывается незнакомый молодой человек, по виду — сущий оборванец. Его-то и зовут Хамфри Клинкер. В дальнейшем выясняется, что он незаконнорожденный, подкидыш, воспитывался в приюте (парафраз филдинговского «Тома Джонса, найденыша», однако парафраз отчетливо пародийный, что сказывается и в описании внешности Хамфри, и в перечне его «умений», и во всем остальном). Великодушный Брамбл, видя, что молодой человек брошен на произвол судьбы, нанимает его к себе в услужение. Тот проявляет искреннее рвение достаточно идиотического свойства, отчего все время попадает в нелепые ситуации. Однако по прибытии в Лондон в Хамфри неожиданно обнаруживаются совсем иные дарования: он оказывается замечательным… проповедником, умеющим заворожить и простонародную аудиторию, и вполне знатных особ. Лакей, читающий проповедь герцогиням, — такого Брамбл не может стерпеть. Он готов изгнать Хамфри: «Либо вы лицемер и плут, либо одержимый, и мозги у вас повреждены!» Между тем Хамфри в большей степени «одержимый», а вернее, юродивый, со слезами признается хозяину, что на этот путь его сподобила «набожная» лицемерка леди Брискин, убедившая его в том, что на него «снизошел дух». Удостоверившись в том, что Хамфри не «плут», Брамбл оставляет его у себя в доме. «Ежели бы в такой чрезмерной набожности было притворство или ханжество, я не держал бы его в услужении, но, сколько я мог заметить, сей малый — сама простота, воспламеняемая исступлением, а благодаря своей простоте он способен быть верным и привязчивым к своим благодетелям» — так пишет Брамбл в послании все к томуже доктору Льюису.

Впрочем, чуть позже, раздраженный непроходимым идиотизмом Хамфри, Брамбл высказывает прямо противоположное суждение: «Глупость нередко бесит более, нежели плутовство, и приносит больше вреда». Однако в решительный момент, когда карета с Брамблом и его домочадцами, переезжая через бурную реку, переворачивается и все, Брамбл в том числе, оказываются в воде, именно Хамфри спасает своего хозяина. А уже ближе к финалу романа волей судьбы открывается вдруг, что отцом Хамфри Клинкера является не кто иной, как сам Брамбл — «грехи молодости». И Брамбл говорит о благообретенном сыне: «Этот плут — дикая яблонька, мною самим посаженная…» В чем же тут смысл? Простодушие Хамфри Клинкера, часто доходящее до идиотизма, до откровенного юродства (безобидного только лишь потому, что Хамфри не преследует никаких злых целей сознательно), есть продолжение донкихотства Брамбла, человека умного, тонкого, благородных чувств и устремлений, все понимающего, всему знающего цену…

Вторым счастливым браком, венчающим финал романа, становится свадьба Хамфри Клинкера (отныне Мэтью Ллойда) и горничной Уинифред Дженкинс: полюбив ее еще в свою бытность слугой, Хамфри не изменяет ей и теперь, став «барином». Похвально!

А третий счастливый союз связан с еще одной историей, упоминающейся на протяжении всего романа: историей племянницы Брамбла, сестры Джерри Мелфорда, Лидии. Еще учась в оксфордском пансионе, она встретила молодого человека по имени уилсон, которого страстно полюбила. Но — он актер, «комедиант», и потому — «не пара». Некоей тенью проходит он сквозь все повествование, чтобы в конце его оказаться никаким не актером, а дворянином, да еще сыном старинного друга Брамбла мистера Деннисона, по словам Джерри Мелфорда, «одним из совершеннейших юношей в Англии».

Так — тройной идиллией — кончается этот отнюдь не идиллический, а скорее весьма горький и очень трезвый роман. По обыкновению, Смоллет вывел в нем и множество реальных исторических личностей: актера Джеймса Куина, отношение к которому за время, прошедшее с момента создания «Приключений Перигрина Пикля», успело измениться; известных политических деятелей, описанных с нескрываемым сарказмом и издевкой; и даже — самого себя, под именем «писателя С.». Он с наслаждением описывает прием в собственном доме для разного рода «сочинителей»: желчных, отвратительных, бездарных субъектов, усердно, «из благодарности», поносящих своего благодетеля. «У них у всех одна причина — зависть», — комментирует этот феномен приятель Джерри Мелфорда Дик. Смоллет описывает то, что было знакомо ему лучше, чем что бы то ни было другое: жизнь и нравы литературной поденщины, разного рода сочинителей, пишущих грязные доносы друг на друга, хотя сами при этом ни гроша не стоят. Но вывод, к которому приходит в финале Джерри, достаточно горек, в нем также отразились знание и опыт самого Смоллета: «Я столь много места уделил сочинителям, что вы можете заподозрить, будто я собираюсь вступать в это братство; однако если бы я к этой профессии и был способен, то она самое безнадежное средство против голодной смерти, ибо ничего не позволяет отложить про запас под старость или на случай болезни». В заключение, однако, Джерри напишет о сочинителях: «чудная порода смертных, нравы которой… весьма возбуждают любопытство». И в этих словах также несомненно мы узнаем голос самого Смоллета.

Ю. Г. Фридштейн

Оливер Гольдсмит (Oliver Goldsmith) [1728–1774]

Векфильдский священник

(The Vicar of Wakefild)

Роман (1766)


Англия, XVIII в.

Семейство пастора Чарльза Примроза наслаждается безмятежным существованием «в прекрасном доме среди живописной природы». Главное сокровище четы Примрозов — шестеро замечательных детей:

«сыновья — молодцы, ловкие и полные отваги, две дочки — цветущие красавицы». Старший сын, Джордж, учился в Оксфорде, средний, Мозес, обучался дома, а двое младших, Дик и Билл, еще малыши.

Излюбленная тема проповедей пастора Примроза — брак вообще и строжайшее единобрачие священнослужителей в частности. Он даже написал несколько трактатов о единобрачии, правда, они так и остались лежать у книготорговца. Он обожает философские диспуты и невинные развлечения и ненавидит суетность, тщеславие и праздность. Имея некоторое состояние, он все, что дает ему приход, тратит «на вдов и сирот».

Но вот семью постигает несчастье: купец, ведавшийее состоянием, разоряется. Примроз с радостью принимает предложение принять небольшой приход далеко от родного Векфильда и призывает домочадцев «без сожалений отказаться от роскоши».

Во время переезда семья знакомится с мистером Берчеллом, человеком умным, щедрым и обходительным, но, по всей видимости, бедным. Он спасает жизнь Софье, упавшей с лошади в бурный поток, и, когда Примрозы водворяются на новом месте, становится частым гостем в одноэтажном домике, крытом соломой, — вместе с фермером Флембро и слепым флейтистом.

Новые прихожане пастора живут собственным хозяйством, «не зная ни нужды, ни избытка». Они сохранили патриархальную простоту, с удовольствием трудятся в будни и предаются простодушному веселью в праздники. И Примрозы тоже «встают вместе с солнцем и прекращают труды с его заходом».

Однажды в праздничный день появляется мистер Торнхилл, племянник сэра Уильяма Торнхилла, «известного своим богатством, добродетелью, щедростью и чудачествами». Дядя предоставил почти все свое состояние и поместья в распоряжение племянника. Жена пастора, Дебора, и обе дочери, прельщенные роскошным нарядом и непринужденными манерами гостя, с удовольствием принимают его комплименты и вводят нового знакомца в дом. Вскоре Дебора уже видит Оливию замужем за владельцем всех окрестных земель, хотя пастор предостерегает ее от опасностей «неравной дружбы», тем более что Торнхилл имеет весьма дурную репутацию.

Мистер Торнхилл устраивает в честь барышень Примроз деревенский бал и является туда в сопровождении двух в «высшей степени пышно разодетых особ», которых он представляет как знатных дам. Те сразу высказывают расположение к Оливии и Софье, начинают расписывать прелести столичной жизни. Последствия нового знакомства оказываются самыми пагубными, пробуждая тщеславие, угасшее за время простой сельской жизни. В ход опять идут исчезнувшие было «оборки, шлейфы да баночки с притираниями». А когда лондонские дамы заводят речь о том, чтобы взять Оливию и Софью в компаньонки, даже пастор забывает о благоразумии в предвкушении блестящего будущего, и предостережения Берчелла вызывают всеобщее негодование. Однако и сама судьба словно стремится сдержать наивно-честолюбивые устремления домочадцев пастора. Мозеса посылают на ярмарку, чтобы продать рабочего жеребца и купить верховую лошадь, на которой не зазорно выехать в люди, а он возвращается с двумя дюжинами никому не нужных зеленых очков. Их всучил ему на ярмарке какой-то мошенник. Оставшегося мерина продает сам пастор, мнящий себя «человеком большой житейской мудрости». И что же? Он также возвращается без гроша в кармане, зато с поддельным чеком, полученным от благообразного, убеленного сединами старца, ярого сторонника единобрачия. Семья заказывает портрет странствующему живописцу «в историческом жанре», и портрет выходит на славу, да вот беда, он так велик, что в доме его решительно некуда пристроить. А обе светские дамы внезапно уезжают в Лондон, якобы получив дурной отзыв об Оливии и Софье. Виновником крушения надежд оказывается не кто иной, как мистер Берчелд. Ему в самой резкой форме отказывают от дома,

Но настоящие бедствия еще впереди. Оливия убегает с человеком, по описаниям похожим на того же Берчелла. Дебора готова отречься от дочери, но пастор, сунув под мышку Библию и посох, отправляется в путь, чтобы спасти грешницу. «Весьма порядочно одетый господин» приглашает его в гости и заводит разговор о политике, а пастор произносит целую речь, из коей следует, что «он испытывает врожденное отвращение к физиономии всякого тирана», но природа человеческая такова, что тирания неизбежна, и монархия — наименьшее зло, ибо при этом «сокращается число тиранов». Назревает крупная ссора, поскольку хозяин — поборник «свободы». Но тут возвращаются настоящие хозяева дома, дядя и тетя Арабеллы уилмот, вместе с племянницей, бывшей невестой старшего сына пастора, а его собеседник оказывается всего лишь дворецким. Все вместе посещают бродячий театр, и ошеломленный пастор узнает в одном из актеров Джорджа. Пока Джордж рассказывает о своих приключениях, появляется мистер Торнхилл, который, как выясняется, сватается к Арабелле. Он не только не кажется огорченным, видя, что Арабелла по-прежнему влюблена в Джорджа, но, напротив, оказывает тому величайшую услугу: покупает ему патент лейтенанта и таким образом спроваживает соперника в Вест-Индию.

По воле случая пастор находит Оливию в деревенской гостинице. Он прижимает к груди свою «милую заблудшую овечку» и узнает, что истинный виновник ее несчастий — мистер Торнхилл. Он нанял уличных девок, изображавших знатных дам, чтобы заманить Оливию с сестрой в Лондон, а когда затея провалилась благодаря письму мистера Берчелла, склонил Оливию к побегу. Католический священник свершил тайный обряд бракосочетания, но оказалось, что таких жен у Торнхилла не то шесть, не то восемь. Оливия не могла смириться с подобным положением и ушла, бросив деньги в лицо соблазнителю.

В ту самую ночь, когда Примроз возвращается домой, возникает страшный пожар, он едва успевает спасти из огня младших сынишек. Теперь все семейство ютится в сарае, располагая лишь тем имуществом, которым поделились с ними добрые соседи, но пастор Примроз не сетует на судьбу — ведь он сохранил главное достояние — детей. Лишь Оливия пребывает в неутешной печали. Наконец появляется Торнхилл, который не только не чувствует ни малейших угрызений совести, но оскорбляет пастора предложением обвенчать Оливию с кем угодно, с тем чтобы «ее первый любовник оставался при ней», Примроз в гневе выгоняет негодяя и слышит в ответ угрозы, которые Торнхилл уже на другой день приводит в исполнение: пастора отправляют в тюрьму за долги.

В тюрьме он встречает некоего митера Дженкинсона и узнает в нем того самого седовласого старца, который так ловко облапошил его на ярмарке, только старец изрядно помолодел, потому что снял парик. Дженкинсон в общем-то незлой малый, хоть и отъявленный мошенник. Пастор обещает не свидетельствовать против него в суде, чем завоевывает его признательность и расположение. Пастор поражен тем, что не слышит в тюрьме ни воплей, ни стенаний, ни слов раскаяния — заключенные проводят время в грубом веселье. Тогда, забыв о собственных невзгодах, Примроз обращается к ним с проповедью, смысл которой состоит в том, что «выгоды в их богохульстве нет никакой, а прогадать они могут очень много», ибо в отличие от дьявола, которому они служат и который не дал им ничего, кроме голода и лишений, «Господь обещает принять каждого к себе».

А на семью Примрозов обрушиваются новые беды: Джордж, получив письмо матери, возвращается в Англию и вызывает на поединок соблазнителя сестры, но его избивают слуги Торнхилла, и он попадает в ту же тюрьму, что и отец. Дженкинсон приносит известие о том, что Оливия умерла от болезни и горя. Софью похищает неизвестный. Пастор, являя пример истинно христианской твердости духа, обращается к родным и узникам тюрьмы с проповедью смирения и надежды на небесное блаженство, особенно драгоценного для тех, кто в жизни испытывал одни страдания.

Избавление приходит в лице благородного мистера Берчелла, который оказывается знаменитым сэром уильямом Торнхиллом. Это он вырвал Софью из лап похитителя. Он призывает к ответу племянника, список злодеяний которого пополняется свидетельством Дженкинсона, выполнявшего его гнусные поручения. Это он приказал похитить Софью, это он сообщил Арабелле о мнимой измене Джорджа, чтобы жениться на ней ради приданого. В разгар разбирательства появляется Оливия, целая и невредимая, а Дженкинсон объявляет, что вместо подложных разрешения на брак и священника Дженкинсон на этот раз доставил настоящих. Торнхилл на коленях умоляет о прощении, а дядя выносит решение, что отныне молодая жена племянника будет владеть третью всего состояния. Джордж соединяется с Арабеллой, а сэр уильям, нашедший наконец девушку, которая ценила его не за богатство, а за личные достоинства, делает предложение Софье. Все несчастья пастора завершились, и теперь ему остается одно — «быть столь же благодарным в счастье, сколь смиренным он был в беде».

И. А. Москвина-Тарханова

Ричард Бринсли Шеридан (Richard Brinsley Sheridan) [1751–1816]

Дуэнья

(The Duenna)

Комическая опера (1775)


Действие происходит в Испании, где богатые отцы специально нанимают зловредных дуэний, чтобы те присматривали за юными дочерьми и строжайше блюлиих нравственность. Именно так поступил дон Херонимо, отец красавицы Луисы. Однако он крупно ошибся в своих расчетах…

Ночь. К дому дона Херонимо пришел небогатый дворянин дон Антоньо, чтобы спеть серенаду Луисе. Хозяин дома прогоняет поклонника с грубой руганью, а когда дочь пытается заступиться за молодого человека, которого она любит, достается и ей. Антоньо остается один на улице. Вскоре он видит возвращающегося из города Фернандо — своего друга и брата Луисы. Фернандо в отчаянии — он попытался проникнуть в спальню своей возлюбленной Клары, чтобы договориться с ней о плане побега, но был с позором изгнан капризной девушкой. А ведь время не ждет — отец и мачеха решили сегодняже заточить Клару в монастырь, чтобы она не претендовала на семейное богатство. Антоньо тоже сам не свой: дон Херонимо уже подыскал Луисе богатого жениха — какого-то еврея-коммерсанта из Португалии. Он просит друга помочь ему жениться на Луисе. Фернандо обещает помощь, с одной оговоркой: «похищения быть не должно», так как это повредит чести семьи. «Но ты же сам собирался похитить Клару», — напоминает удивленный Антоньо. «Это другое дело, — слышит он в ответ. — Мы не допускаем, чтобы другие поступали с нашими сестрами и женами так же, как мы — с чужими». Товарищи дают слово помогать друг другу и чтить свою дружбу. (Все герои этой комической оперы не только говорят, но и поют арии. Так, Фернандо в конце картины поет в адрес ветреной Клары:

«Все страшней и жесточе я муку терплю: чем коварней она, тем сильней я люблю».)

В это время Луиса готовится к побегу. Ей помогает дуэнья Маргарита. Вместо того чтобы чинить препятствия и неусыпно следить за каждым шагом Луисы, эта нетипичная дуэнья стала поверенной влюбленных и решила восстать против старого самодура дона Херонимо. Правда, побег удался не сразу. Застигнув Луису и Маргариту на месте преступления за сборами, дон Херонимо заходится от гнева и немедленно выгоняет дуэнью из дома с возмущенными словами:

«Вон, бесстыжая Сивилла!» Дуэнья уходит в спальню, чтобы проститься с Луисой, и вскоре гордо удаляется, накинув на лицо вуаль. Дон Херонимо продолжает возмущаться ей вслед. Когда он наконец уходит, из спальни появляется довольная Маргарита. Оказывается, она быстро поменялась с Луисой одеждой, и девушке удалось под вуалью выскользнуть из дома.

На площади Севильи встречаются две беглянки — Клара и Луиса. Подруги, узнав друг друга под маскарадными одеждами, обнимаются и обсуждают свое положение. Клара собирается пока затаиться в монастыре Святой Каталины под защитой своей родственницы-настоятельницы. Сообщив Луисе адрес монастыря для Фернандо, она удаляется. Луиса же намерена первым делом разыскать Антоньо. Увидев идущего по площади Исаака Мендосу — своего португальского жениха, — девушка решает использовать его как связного. Дело в том, что Луиса разглядела португальца в щелку, когда Мендоса приходил к ее отцу свататься, сам же он никогда не видел своей невесты. Луиса окликает его, называется доньей Кларой и умоляет помочь ей встретиться со своим возлюбленным. Польщенный ее доверием чванливый коммерсант обещает всяческое содействие и предлагает собственный дом как убежище.

Исаак Мендоса приходит официально познакомиться со своей невестой Луисой. Сначала он с удовольствием рассказывает дону Херонимо о том, что встретил убежавшую из дома донью Клару, которая ищет Антоньо. Гордый, что собственная дочь отнюдь не позволяет себе подобных дерзостей, дон Херонимо оставляет жениха одного перед спальней Луисы.

Невеста выходит. Исаак, не глядя на нее от робости, произносит несвязные любовные признания. Наконец он поднимает глаза — и застывает пораженный. Его убеждали, что Луиса красавица, а оказывается, она стара и безобразна! «О боже, до чего слепы бывают родители!» — бормочет незадачливый жених. (Мы-то помним, что роль Луисы сейчас играет изобретательная дуэнья Маргарита.) Происходит комический диалог. Мендоса решает, несмотря ни на что, жениться на «Луисе», так как его в первую очередь привлекает ее приданое. «Какое счастье, — размышляет он, — что мои чувства направлены на ее имущество, а не на ее особу!» Дуэнья берет с него слово устроить ее похищение, поскольку она якобы дала обет не принимать мужа из рук своего деспотичного отца. Мендоса обещает выполнить ее просьбу.

В кабинете отца тем временем Фернандо пытается походатайствовать за друга, расписывая его щедрость, честность и старинный род. Однако дон Херонимо непреклонен. «Знатность без состояния, милый мой, так же смешна, как золотое шитье на фризовом кафтане», — отрезает он. Входит Исаак Мендоса. Когда дон Херонимо интересуется, как прошла встреча с невестой, жених честно отвечает, что «некрасивее женщины отроду не встречал». Отец и брат не находят от возмущения слов и готовы уже схватиться за шпаги. Испугавшись их реакции, Мендоса спешит выдать свои слова за шутку. Он говорит, что полностью поладил с Луисой и теперь она покорна отцовской воле. Фернандо разочарован таким оборотом дела, дон Херонимо — удовлетворен. Он приглашает жениха отметить сговор бокалом вина.

А удивленного Антоньо между тем приводят в дом Мендосы, убеждая, что его разыскивает… донья Клара. Какова же его радость, когда он обнаруживает здесь Луису! Оставшись наедине с любимым, девушка сообщает ему, что пока скроется в монастыре Святой Каталины, откуда напишет письмо отцу с просьбой о разрешении на их брак.

Дон Херонимо пребывает в крайнем удивлении от странной прихоти дочери: она сбежала с Мендосой, то есть с тем самым чедовеком, за которого отец собиралсяее выдать замуж. «Это просто непостижимо!» В это время слуги подают ему один за другим два письма — одно от Мендосы, другое — от Луисы. В обоих содержится просьба простить за бегство и благословить на брак по любви. Дон Херонимо добродушно ворчит, продолжая удивляться, как быстро меняется настроение дочери. «Не дальше как утром она готова была скорей умереть, чем выйти за него замуж…»

Чтобы успокоить сердце бедной Луисы, он пишет ответ, выражая согласие на ее брак — при этом не уточняет, с кем именно, так как уверен, что она ведеть речь о португальце. Отослав письмо со слугой, дон Херонимо распоряжается устроить богатейший ужин в честь радостного события.

А его сын, дон Фернандо, сбившийся с ног в поисках исчезнувшей Клары, в это время сталкивается на площади с Мендосой. Он слышит, как португалец бормочет: «Теперь Антоньо может жениться на Кларе или не жениться…» Фернандо, остолбенев, наступает на коммерсанта с расспросами, и тот признается, что соединил Антоньо и «донью Клару». «Смерть и безумие» — восклицает ревнивый влюбленный, продолжая выпытывать подробности. Он грозит проткнуть Мендосу шпагой, если тот не откроет, куда отправились «эти предатели». Напуганный коммерсант называет монастырь Святой Каталины и спешит ретироваться от взбешенного Фернандо. Тот же, кипя от гнева, жаждет отомстить возлюбленной и лучшему другу за измену. Действие переносится в монастырский сад, где гуляют Луиса и Клара в монашеских одеждах. Клара признается, что уже не сердится на Фернандо и готова его простить. Когда появляется Антоньо, Клара оставляет влюбленных одних. Антоньо говорит Луисе, что ничего не ждет от ее проделки с письмом отцу. Луиса понимает его сомнения, однако предусмотрительно замечает, что в бедности нередко гибнет самое искреннее чувство. «Если мы хотим сделать любовь нашим домашним богом, мы должны постараться обеспечить ему удобное жилье».

В это время приносят ответ дона Херонимо. Луиса читает его вслух, не веря собственным глазам: «Дорогая дочь, осчастливь своего возлюбленного. Я выражаю полное согласие…» и т. д. Антоньо перечитывает письмо, уверенный, что это какая-то ошибка- А потому он торопит Луису обвенчаться с ним, чтобы ее отец не мог отступить от своего слова.

После их ухода появляется разгневанный Фернандо. Встретив Клару в рясе и вуали, он не узнаетее и лишь интересуется, где Клара и Антоньо. Девушка отвечает, что они отправились венчаться. Проклиная небо, Фернандо дает слово расстроить эту свадьбу.

К отцу Пабло одновременно обращаются с просьбой совершить обряд венчания два жениха — Антоньо и Мендоса.За срочность оба понимающе кладут ему деньги в карман. Когда во дворе собора появляется Фернандо, Мендоса, знакомый уже с его горячим нравом, поспешно убегает. Зато по очереди появляются донья Луиса и донья Клара. Они скидывают вуали, и недоразумение наконец выясняется к общей радости. Фернандо счастлив. Он просит прощения у всех за то, что был ослеплен ревностью и заподозрил друга в предательстве, а любимую в измене. Две пары следуют за святым отцом, чтобы тут же сочетаться браком. «Часто слышит Гименей пышных клятв фальшивый звон, но блаженством светлых дней награждает верных он», — поет хор.

Дон Херонимо хлопочет перед началом торжественного ужина. А вот и его новый зять Исаак Мендоса. Хозяин бросается к нему с объятиями, интресуясь, где же Луиса. Мендоса гордо отвечает, что она за дверью и жаждет благословения. «Бедное дитя, как я буду счастлив увидетьее прелестное личико», — торопится дон Херонимо встретить дочь. Однако через несколько секунд перед ним предстает отнюдь не красавица Луиса. «Да ведь это, убей меня бог, старая Маргарита!» — восклицает пораженный дон Херонимо. Следует перебранка, при которой дуэнья упорно называет бывшего хозяина дорогим папочкой. Появившиеся Луиса с Антоньо усиливают всеобщую неразбериху. Наконец дуэнья признается, что подстроила всю эту комедию в отместку за насилие надее госпожой. Теперь она сама стала законной женой Мендосы, и корыстному португальцу ничего не остается, как подчиниться судьбе. «Нет ничего презреннее и смешнее, чем жулик, который стал жертвой собственных проделок», — замечает по этому поводу Антоньо.

Дону Херониму открывается правда — Мендосу влекло лишь приданое Луисы, иначе он никогда не польстился бы на особу с внешностью старой дуэньи. Теперь отец семейства уже другими глазами смотрит на скромного Антоньо. Тем более что молодой человек заявляет, что не претендует на богатство. Тем самым он окончательно покоряет сердце старика.

Последнее явление — еще одни счастливые новобрачные, Клара и Фернандо. Дон Хоронимо признает, что сын женился на прелестной молодой особе, и к тому же богатой наследнице. Словом, повод для торжественного ужина остается. А поскольку все для этого уже готово, веселье разгорается. Дом заполняется друзьями и соседями, начинается ночь с плясками, пением и вином.

Я дорогим гостям
Урок веселья дам.
Пришла для всех
Пора утех —
Вино, и пляс, и смех,
— поет радостный дон Хоронимо, а вместе с ним и все персонажи.

В. А. Сагалова

Соперники

(The Rivals)

Комедия (1775)


Бравый капитан Джек Абсолют влюблен в очаровательную Лидию Лэнгвиш, а его друг Фокленд питает страсть к кузине Лидии Джулии. Девушки отвечают поклонникам пылкой взаимностью, и, кажется, ничто не мешает безоблачному счастью героев. Но это счастье оказалось под угрозой, так как персонажи комедии ухитрились сами себя основательно запутать.

С другой стороны, именно путаница породила множество уморительных ситуаций и помогла понять, что часто главный соперник своего счастья — сам человек…

Итак, начать надо с того, что Лидия — слишком начитанная и романтичная особа, чтобы смириться с заурядным жребием, а именно выйти замуж за богатого и знатного искателя ее руки. Поэтому Джеку Абсолюту поневоле пришлось ухаживать за ней под вымышленным именем бедного прапорщика Беверлея. Затея увенчалась успехом. Лидия отдала Беверлею свое сердце и теперь мечтает о жизни с ним в восхитительной бедности. Строгая тетушка миссис Мадапроп следит за каждым шагом племянницы, поэтому влюбленные встречаются тайно, обмениваются письмами через слуг и готовятся к побегу. Пусть в подобном случае несовершеннолетняя Лидия лишится двух третей своего состояния — для нее это ничто в сравнении с возможностью пережить собственное похищение.

Все действие комедии происходит в курортном городке Бате, куда один за другим приезжают участники событий. В их числе кузина Лидии Джулия. Она помолвлена с Фоклендом, но свадьба все откладывается. А причина — в «несчастном характере» жениха, который извел и себя, и невесту сомнениями и ревностью.

Следующий визит в дом Лидии иее тетки наносит баронет сэр Энтони Абсолют. Миссис Малапроп — она постоянно не к месту употребляет ученые слова и потому считает себя весьма умной и образованной — жалуется баронету на то, что строптивая племянница отвергает выгодных женихов. Например, она холодна к почтенному девонширскому эсквайру Акру, зато «кидается на шею» какому-то безродному прапорщику. В ходе этого разговора сэра Энтони осеняет счастливая идея — почему бы не сосватать за Лидию сына Джека! Миссис Малапроп подхватывает эту мысль и обещает в таком случае дать Акру официальный отказ.

Следующим в Бат приезжает Фокленд. Капитан Абсолют посвящает его в детали своего романа с Лидией, а когда Фокленд спрашивает, не слишком ли затянул его друг игру в Беверлея, Джек со вздохом отвечает, что боится признаться Лидии в своем богатстве. «К этой неприятности я должен ее подготовить постепенно; раньше чем открыть ей жестокую правду, я постараюсь стать ей совершенно необходимым…»

Фокленд в свою очередь пребывает в нервной меланхолии: его неотступно терзают тревоги за Джулию. «Я постоянно дрожу за ее настроение, здоровье, жизнь… Полуденная жара, вечерняя роса — все это таит опасность для ее жизни, а мне жизнь дорога, только пока жива она…» Джек заверяет друга, что Джулия в полном здравии и сейчас также находится в Бате. Как раз в это время с визитом является Акр — сосед Джулии по Девонширу, и после знакомства с Фок-лендом он радостно подтверждает, что девушка вполне бодра и весела. Тут-то дает себя знать «несчастный характер» ревнивца: теперь Фокленда мучает, что невеста была весела, несмотря на разлуку с ним. «Щебетала, пела, веселилась — и ни одной мысли обо мне… О демоны!..»

А Акр жалуется капитану на холодность Лидии, влюбленной, по слухам, в какого-то Беверлея. Эсквайр поспешил в Бат, чтоб приобрести светский лоск, приодеться и завоевать сердце своенравной красавицы. А вот и сэр Энтони. Он крайне удивлен, найдя сына в Бате, однако без лишних слов приступает к делу: категорическим тоном извещает сына, что принял решение о его женитьбе, а когда капитан стольже категорически противится родительской воле, обрушивает на Джека шумные проклятья и удаляется в гневе.

«А ведь сам женился по любви! И говорят, в молодости был отчаянный повеса и заправский кутила», — задумчиво замечает вслед ему капитан.

Между тем от служанки Лидии лакей капитана узнает, что у Беверлея появился опасный соперник — капитан Абсолют, от имени которого Лидии уже сделано предложение сэром Энтони. Тут же эта новость доходит и до самого Абсолюта — Беверлея.

Итак, брак, который настойчиво предлагал Джеку его отец, оказывается той самой партией, к которой капитан страстно стремится. Сын решает скорее исправить свою оплошность и при новой встрече с сэром Энтони принимает покаянный вид. При этом он, разумеется, притворяется, что впервые слышит имя Лидии, и лишь смиренно подчиняется родительской воле. Баронет торжествует.

Фокленд тем временем устраивает сцену бедной Джулии. Он так изводитее упреками и подозрениями в недостаточной к нему любви, что даже ангельское терпение девушки лопается. «О, вы терзаете мне сердце! Я больше не в силах выносить этого», — бросает она горе-жениху. Послеее ухода Фокленд, как обычно, начинает бичевать сам себя и исступленно проклинать свой нрав. Однако он видит в своем поведении и определенную душевную «утонченность» и изысканность чувств.

А Джек появляется в гостиной миссис Малалроп как сын сэра Энтони и жених Лидии. В этой роли он благосклонно встречен старой мегерой. Она даже делится с ним своим возмущением по поводу перехваченного письма несносного Беверлея к Лидии. Капитан вынужден комментировать собственное послание, делая вид, что впервые держит его в руках, и лицемерно проклинать наглость прапорщика. Зато после этого тетка по его просьбе удаляется, и капитан получает возможность увидеться с Лидией наедине. Он убеждает девушку, что выдал себя за Абсолюта. Лидия в восторге. Влюбленные вновь подтверждают верность друг другу и решимость бежать от света. «Любовь, одна любовь будет нашим кумиром и опорой… Гордясь своими лишениями, мы будем радоваться посрамлению богатства», — обещает счастливой Лидии Абсолют.

А чтоже честный девонширец Акр? увы, как ни старался он преуспеть в щегольстве, Лидия ответила ему отказом. Теперь в гостинице Акр жалуется слуге на каверзность светской науки. «Па туда… па сюда… па, па, а моя нога не глупа и не желает плясать под французскую дудку!» В этот самый момент к девонширцу приходит его знакомый — ирландец сэр Люциус О'Триггер, обладающий весьма задиристым нравом. Узнав, что Акр отвергнут, сэр Люциус советует ему спешно защитить свою честь в поединке со счастливым соперником Беверлеем. Трусоватый эсквайр робеет, но под нажимом ирландца сдается и пишет под диктовку письмо к незнакомому прапорщику. Сам же сэр Люциус жаждет сразиться с капитаном Абсолютом, который случайно чем-то задел его.

«Зачем ты искал меня. Боб?» — осведомляется капитан, входя к своему приятелю Акру. Тот отвечает, что пригласил Абсолюта, чтобы через него передать вызов проклятому Беверлею. Капитан, чертыхаясь про себя, заверяет Акра, что передаст письмо по назначению. «Благодарю! Вот что значит иметь друга! — радуется Акр. — А ты не согласишься быть моим секундантом, а, Джек?» На это капитан твердо говорит, что «ему не совсем удобно». Тогда Акр просит передать Беверлею, что тому предстоит драться с известным храбрецом. «Скажи ему, что я обыкновенно убиваю по человеку в неделю. Может быть, он испугается и ничего не будет». — «Обязательно скажу», — обещает капитан, озабоченный совсем другими проблемами.

Его настигает неминуемый момент признания в притворстве. Это происходит во время его встречи с Лидией в присутствии сэра Энтони. Увидев Беверлея рядом с баронетом, Лидия не скрывает изумления. Наступает общее замешательство. «Говори, мерзавец, кто ты такой», — рычит сэр Энтони. «Я не совсем ясно представляю это себе, батюшка, но постараюсь припомнить», — бормочет капитан, призывая на помощь всю свою наглость. Он открывает присутствующим свой невольный обман и просит прощения. Миссис Малапроп и сэр Энтони готовы сменить гнев на милость. Но голос Лидии становится ледяным. «Значит, никакого похищения не будет?» — сухо уточняет она. И гордо возвращает капитану его — то есть Беверлея — портрет, который до того постоянно носила за корсажем. Нет, Лидия не станет женой этого «низкого притворщика»!

Проклиная весь свет, капитан выходит от Лидии и тутже сталкивается с сэром Люциусом. После нескольких откровенно воинственных реплик ирландца разозленный Абсолют, естественно, бросает, что готов дать ему удовлетворение в любое время. Они уговариваются сойтись темже вечером на Королевской поляне — там же, где назначена дуэль с Акром. «Для шпаг будет еще достаточно света, хотя для пистолетов, пожалуй, уже темновато», — с важностью замечает ирландец.

Встретив после этого Фокленда, капитан мрачно сообщает ему о перспективе отправиться на тот свет и приглашает в секунданты.

Жаждущая утешения Лидия бросается к кузине. Она в волнении рассказывает Джулии, как стала жертвой подлого обмана. Джулия сама с трудом сдерживает слезы — очередная попытка объясниться с Фоклендом привела к окончательному разрыву. «Я слишком хорошо знаю, до чего могут довести капризы», — предостерегает она Лидию.

В этом накале амбиций здравый смысл сохраняют, кажется, только слуги. Именно они, презрев все условности, торопятся предотвратить бессмысленные поединки своих хозяев. На свою сторону они привлекают миссис Малалроп, которая вместе с ними врывается к Лидии и Джулии и кричит о грозящей «апострофе». Перед лицом реальной опасности все мгновенно объединяются и стремглав мчатся на Королевскую поляну, прихватив по дороге экспансивного сэра Энтони.

Они поспевают как раз в тот момент, когда капитан Абсолют и сэр Люциус обнажили шпаги. Акр уже отказался от дуэли, узнав только что, что его друг Джек и Беверлей — одно и то же лицо. На дуэлянтов обрушивается дружный хор восклицаний и упреков. Здесь же разъясняются все недоразумения. Влюбленные пары наконец-то кладут конец размолвкам и обидам. Акр радуется перспективе остаться холостяком, тем более что сэр Энтони предлагает отметить это событие мужской компанией. Даже миссис Малапроп захвачена общим ликованием.

Помалкивают только слуги, но, несомненно, они тоже довольны мирным исходом дела.

В. А. Сагалова

Школа злословия

(The School for Scandal)

Комедия (1777)


Пьеса открывается сценой в салоне великосветской интриганки леди Снируэл, которая обсуждает со своим наперсником Снейком последние достижения на поприще аристократических козней. Эти достижения измеряются числом погубленных репутаций, расстроенных свадеб, запущенных в обращение невероятных слухов и так далее. Салон леди Снирэл — святая святых в школе злословия, и туда допущены лишь избранные. Сама, «уязвленная в ранней молодости ядовитым жалом клеветы», хозяйка салона теперь не знает «большего наслаждения», чем порочить других.

На этот раз собеседники избрали жертвой одно весьма почтенное семейство. Сэр Питер Тизл был опекуном двух братьев Сэрфесов и в то же время воспитывал приемную дочь Марию. Младший брат, Чарлз Сэрфес, и Мария полюбили друг друга. Этот-то союз и задумала разрушить леди Снируэл, не дав довести дело до свадьбы. На вопрос Снейка она разъясняет подоплеку дела: в Марию — или ее приданое — влюблен старший Сэрфес, Джозеф, который и прибег к помощи опытной клеветницы, встретив в брате счастливого соперника. Сама же леди Снируэл питает сердечную слабость к Чарлзу и готова многим пожертвовать, чтобы завоевать его. Она дает обоим братьям трезвые характеристики. Чарлз — «гуляка» и «расточитель». Джозеф — «хитрый, себялюбивый, коварный человек», «сладкоречивый плут», в котором окружающие видят чудо нравственности, тогда как брата порицают.

Вскоре в гостиной появляется сам «сладкоречивый плут» Джозеф Сэрфес, а за ним Мария. В отличие от хозяйки Мария не терпит сплетен. Поэтому она с трудом выносит общество признанных мастеров злословия, которые приходят с визитом. Это миссис Кэндэр, сэр Бэкбайт и мистер Крэбтри. Несомненно, основное занятие этих персонажей — перемывание косточек ближним, причем они владеют и практикой и теорией этого искусства, что немедленно и демонстрируют в своей болтовне. Естественно, достается и Чарлзу Сэрфесу, финансовое положение которого, по общему мнению, совершенно плачевно.

Сэр Питер Тизл тем временем узнает от своего друга, бывшего дворецкого отца Сэрфесов Раули, что из Ост-Индии приехал дядя Джозефа и Чарлза — сэр Оливер, богатый холостяк, на наследство которого надеются оба брата.

Сам сэр Питер Тизл женился всего за полгода до излагаемых событий на юной особе из провинции. Он годится ей в отцы. Переехав в Лондон, новоиспеченная леди Тизл немедленно стала обучаться светскому искусству, в том числе исправно посещать салон леди Снируэл. Джозеф Сэрфес расточал здесь ей немало комплиментов, стремясь заручитьсяее поддержкой при своем сватовстве к Марии. Однако леди Тизл приняла молодого человека за своего пылкого поклонника. Застав Джозефа на коленях перед Марией, леди Тизл не скрывает своего удивления. Чтобы исправить оплошность, Джозеф уверяет леди Тизл, что влюблен в нее и лишь опасается подозрений сэра Питера, а в довершение разговора приглашает леди Тизл к себе домой — «взглянуть на библиотеку». Про себя Джозеф досадует, что попал «в прекурьезное положение».

Сэр Питер действительно ревнует жену — но не к Джозефу, о котором он самого лестного мнения, а к Чарлзу. Компания клеветников постаралась погубить репутацию молодого человека, так что сэр Питер не желает даже видеться с Чарлзом и запрещает встречаться с ним Марии. Женившись, он потерял покой. Леди Тизл проявляет полную самостоятельность и отнюдь не щадит кошелек мужа. Круг ее знакомых тоже его весьма огорчает. «Милая компания! — замечает он о салоне леди Снируэл. — Иной бедняга, которого вздернули на виселицу, за всю жизнь не сделал столько зла, сколько эти разносчики лжи, мастера клеветы и губители добрых имен».

Итак, почтенный джентльмен пребывает в изрядном смятении чувств, когда к нему приходит в сопровождении Раули сэр Оливер Сэрфес. Он еще никого не известил о своем прибытии в Лондон после пятнадцатилетнего отсутствия, кроме Раули и Тизла, старых друзей, и теперь спешит навести от них справки о двух племянниках, которым прежде помогал издалека.

Мнение сэра Питера Тизла твердо: за Джозефа он «ручается головой», что же касается Чарлза — то это «беспутный малый». Раули, однако, не согласен с такой оценкой. Он убеждает сэра Оливера составить собственное суждение о братьях Сэрфес и «испытать их сердца». А для этого прибегнуть к маленькой хитрости…

Итак, Раули задумал мистификацию, в курс которой он вводит сэра Питера и сэра Оливера. У братьев Сэрфес есть дальний родственник мистер Стенли, терпящий сейчас большую нужду. Когда он обратился к Чарлзу и Джозефу с письмами о помощи, то первый, хотя и сам почти разоренный, сделал для него все, что смог, тогда как второй отделался уклончивой отпиской. Теперь Раули предлагает сэру Оливеру лично прийти к Джозефу под видом мистера Стенли — благо что никто не знает его в лицо. Но это еще не все. Раули знакомит сэра Оливера с ростовщиком, который ссужает Чарлза деньгами под проценты, и советует прийти к младшему племяннику вместе с этим ростовщиком, притворившись, что по его просьбе готов выступить в роли кредитора. План принят. Правда, сэр Питер убежден, что ничего нового этот опыт не даст, — сэр Оливер лишь получит подтверждение в добродетельности Джозефа и легкомысленном мотовстве Чарлза.

Первый визит — в роди лжекредитора мистера Примиэма — сэр Оливер наносит Чарлзу. Его сразу ожидает сюрприз — оказывается, Чарлз живет в старом отцовском доме, который он… купил у Джозефа, не допустив, чтобы родное жилище пошло с молотка. Отсюда и начались его беды. Теперь в доме не осталось практически ничего, кроме фамильных портретов. Именно их он и предполагает продать через посредство ростовщика.

Чарлз Сэрфес впервые предстает нам в веселой компании друзей, которые коротают время за бутылкой вина и игрой в кости. За первой его репликой угадывается человек ироничный и лихой: «…Мы живем в эпоху вырождения. Многие наши знакомые — люди остроумные, светские; но, чертих подери, они не пьют!» Друзья охотно подхватывают эту тему. В это время и приходит ростовщик с «мистером Примиэмом». Чарлз спускается к ним и начинает убеждать в своей кредитоспособности, ссылаясь на богатого ост-индского дядюшку. Когда он уговаривает посетителей, что здоровье дядюшки совсем ослабло «от тамошнего климата», сэр Оливер приходит в тихую ярость. Еще больше его бесит готовность племянника расстаться с фамильными портретами. «Ах, расточитель!» — шепчет он в сторону. Чарлз же лишь посмеивается над ситуацией: «Когда человеку нужны деньги, то где же, к черту, ему их раздобыть, если он начнет церемониться со своими же родственниками?»

Чарлз с другом разыгрывают перед «покупателями» шуточный аукцион, набивая цену усопшим и здравствующим родственникам, портреты которых быстро идут с молотка. Однако когда дело доходит до старого портрета самого сэра Оливера, Чарлз категорически отказывается его продать. «Нет, дудки! Старик был очень мил со мной, и я буду хранить его портрет, пока у меня есть комната, где его приютить». Такое упрямство трогает сердце сэра Оливера. Он все больше узнает в племяннике черты его отца, своего покойного брата. Он убеждается, что Чарлз ветрогон, но добрый и честный по натуре. Самже Чарлз, едва получив деньги, спешит отдать распоряжение о посылке ста фунтов мистеру Стенли. С легкостью совершив это доброе дело, молодой прожигатель жизни вновь садится за кости.

В гостиной у Джозефа Сэрфеса тем временем развивается пикантная ситуация. К нему приходит сэр Питер, чтобы пожаловаться на жену и на Чарлза, которых он подозревает в романе. Само по себе это было бы нестрашно, если бы здесь же в комнате за ширмой не пряталась леди Тизл, которая пришла еще раньше и не успела вовремя уйти. Джозеф всячески пытался склонить ее «пренебречь условкостями и мнением света», однако леди Тизл разгадала его коварство. В разгар беседы с сэром Питером слуга доложил о новом визите — Чарлза Сэрфеса. Теперь наступил черед прятаться сэру Питеру. Он кинулся было за ширму, но Джозеф поспешно предложил ему чулан, нехотя объяснив, что за ширмой уже место занято некоей модисточкой. Разговор братьев таким образом происходит в присутствии спрятанных по разным углам супругов Тизл, отчего каждая реплика окрашивается дополнительными комическими оттенками. В результате подслушанного разговора сэр Питер полностью отказывается от своих подозрений по поводу Чарлза и убеждается, напротив, в его искренней любви к Марии. Каково же его изумление, когда в конце концов в поисках «модистки» Чарлз опрокидывает ширму, и за ней — о проклятие! — обнаруживается леди Тизл. После немой сцены она мужественно говорит супругу, что пришла сюда, поддавшись «коварным увещеваниям» хозяина. Самому же Джозефу остается лишь лепетать что-то в свое оправдание, призывая все доступное ему искусство лицемерия.

Вскоре интригана ждет новый удар — в расстроенных чувствах он нагло выпроваживает из дома бедного просителя мистера Стенли, а через некоторое время выясняется, что под этой маской скрывался сам сэр Оливер! Теперь он убедился, что в Джозефе нет «ни честности, ни доброты, ни благодарности». Сэр Питер дополняет его характеристику, называя Джозефа низким, вероломным и лицемерным. Последняя надежда Джозефа — на Снейка, который обещал свидетельствовать, что Чарлз клялся в любви леди Снируэл. Однако в решающий момент и эта интрига лопается. Снейк застенчиво сообщает при всех, что Джозеф и леди Снируэл «заплатили крайне щедро за эту ложь, но, к сожалению», ему затем «предложили вдвое больше за то, чтобы сказать правду». Этот «безукоризненный мошенник» исчезает, чтобы и дальше пользоваться своей сомнительной репутацией.

Чарлз становится единственным наследником сэра Оливера и получает руку Марии, весело обещая, что больше не собьется с правильного пути. Леди Тизл и сэр Питер примиряются и понимают, что вполне счастливы в браке. Леди Снируэл и Джозефу остается лишь грызться друг с другом, выясняя, кто из них проявил большую «жадность к злодейству», отчего проиграло все хорошо задуманное дело. Они удаляются под насмешливый совет сэра Оливера пожениться:

«Постное масло и уксус — ей-богу, отлично получилось бы вместе».

Что касается прочей «коллегии сплетников» в лице мистера Бэкбайта, леди Кэндэр и мистера Крэбтри, несомненно, они утешены богатой пищей для пересудов, которую подучили в результате всей истории. Уже в их пересказах сэр Питер, оказывается, застал Чарлза с леди Тизл, схватил пистолет — «и они выстрелили друг в друга… почти одновременно». Теперь сэр Питер лежит с пулей в грудной клетке и к томуже пронзен шпагой. «Но что удивительно, пуля ударила в маленького бронзового Шекспира на камине, отскочила под прямым углом, пробила окно и ранила почтальона, который как раз подходил к дверям с заказным письмом из Нортхэмптоншира»! И неважно, что сам сэр Питер, живой и здоровый, обзывает сплетников фуриями и гадюками. Они щебечут, выражая ему свое глубочайшее сочувствие, и с достоинством раскланиваются, зная, что их уроки злословия будут длиться еще очень долго.

В. Л. Сагалова

Уильям Годвин (William Godwin) [1756–1836]

Калеб Вильямc

(Things as They Are, or the Adventures of Caleb Williams)

Роман (1794)


Восемнадцатилетний Калеб Вильямc, не по годам смышленый и начитанный, после смерти родителей, бедных крестьян, живших во владениях богатого сквайра Фердинанда Фокленда, становится его секретарем.

Странное поведение Фокленда, который ведет замкнутый образ жизни и часто впадает в мрачную задумчивость, сменяющуюся вспышками гнева, наводит юношу на мысль о том, что его хозяина мучает какая-то тайна. По признанию самого Калеба, главной движущей силой, направлявшей всю его жизнь, всегда было любопытство. Пытливый ум юноши побуждает его во всем докапываться до движущих причин и скрытых мотивов, и он ищет объяснений тому, что так мучает Фокленда.

Коллинз, управляющий поместьем, по просьбе Калеба рассказывает ему трагическую историю своего хозяина.

В юности Фокленда вдохновляли честолюбивые романтические мечты о рыцарских подвигах. Путешествуя по Италии, он неоднократно доказывал свою храбрость и благородство. Вернувшись через несколько лет в Англию, он поселился в своем родовом поместье. В лице помещика Барнабы Тиррела, своего ближайшего соседа. Фок-ленд обрел смертельного врага.

Тиррел, человек недюжинной физической силы, грубый, деспотичный и неуравновешенный, привык безраздельно царить в местном обществе: никто не смел ни в чем ему перечить. С приездом Фокленда, который не только выгодно отличался от Тирреда умом и обходительностью, но, несмотря на отсутствие физической силы, не уступал ему в мужестве, положение резко изменилось: душой общества стал Фокленд. Желая положить конец бессмысленной вражде со стороны Тиррела и опасаясь трагической развязки, Фокленд делал попытки сближения с ним, но тот еще сильнее возненавидел своего соперника. Чтобы отомстить Фокленду, Тиррел решил выдать замуж свою бедную родственницу, мисс Эмили Мельвиль, которая жила в его доме, за Граймза, одного из своих прихлебателей. Но Эмили отказалась. Сердце девушки уже принадлежало Aокленду, который спас ее от неминуемой смерти во время пожара в деревне, где она гостила. Когда же Граймз, по наущению Тиррела, попытался ее обесчестить. Фок-ленд снова спас девушку, усугубив ярость своего врата. Тогда Тиррел упрятал Эмили в тюрьму по абсурдному обвинению в том, что она задолжала ему крупную сумму денег. В тюрьме несчастная девушка, Здоровье которой было подорвано нервным срывом из-за постоянных преследований своего двоюродного брата, скончалась, несмотря на все старания Фокленда вернуть ее к жизни.

После смерти Эмили все отвернулись от Тирреда, и тот, оскорбленный и униженный, но отнюдь не раскаявшийся в своих злодеяниях, явился незваным на общественное собрание и при всех жестоко избил Фокленда. Тиррела выставили за дверь, Фокленд вскоре тоже покинул собрание, а через некоторое время неподалеку нашли окровавленный труп Тиррела. Суд, перед которым Фокленд выступил с блестящей речью, безоговорочно признал его невиновным в убийстве. Ответственным за эту смерть сочли Хоукинса, бывшего арендатора Тиррела. У Хоукинса были причины ненавидеть своего бывшего хозяина, который из чистого самодурства довел его до нищеты, а сына упрятал в тюрьму. Были найдены улики, которые свидетельствовали против Хоукинса, и его повесили вместе с сыном, сбежавшим из тюрьмы перед самым убийством Тиррела.

На этом Коллинз заканчивает свой рассказ. Эти события, говорит он юному Калебу, так повлияли на Фокленда, что он резко изменился: перестал бывать в обществе, сделался суровым отшельником. Несмотря на доброту к окружающим, он всегда холоден и сдержан, а обычное для него мрачное расположение духа временами сменяется припадками ярости, и тогда он похож на безумца.

Рассказ управляющего производит столь сильное впечатление на одаренного пылким воображением юношу, что он постоянно размышляет над историей своего хозяина. Тщательно анализируя все ее детали, он приходит к выводу, что Хоукинс не мог быть убийцей Тиррела. Случайно обнаруженное Калебом письмо Хоукинса к Фок-ленду, который симпатизировал бедному арендатору и пытался спасти его от преследований Тиррела, превращает догадки в твердую уверенность. Неужели убийца — Фокленд?

Калеб начинает наблюдать за ним, подмечая его малейшие душевные движения. Разговаривая с Фоклендом на отвлеченные темы, юноша старается направить беседу в нужное ему русло в надежде на то, что фокленд выдаст себя неосторожным словом или жестом. Желание во что бы то ни стало узнать тайну своего хозяина превращается у Калеба в настоящую манию, он теряет всякую осторожность и почти в открытую ведет со своим хозяином опасную игру: тонко продуманными вопросами и якобы случайными намеками он доводит Фокленда чуть ли не до безумия.

Наконец Фокленд признается Калебу, что он, Фокленд, подлинный убийца Тиррела, стал причиной гибели невинно осужденных Хоукинсов. Но Фокленд не сломлен поражением. Он предупреждает юношу, что его ждет расплата за его ненасытное любопытство: он не прогонит его со службы, но всегда будет ненавидеть его, а если Кадеб поделится с кем-нибудь раскрытой тайной, то пусть пеняет на себя.

Юноша понимает, что фактически стал пленником Фокленда. За время своей службы у него Калеб духовно вырос и сформировался как личность, хотя и дорогой ценой. Занятый постоянной слежкой и анализом поведения Фокленда, юноша научился владеть своими чувствами и волей, ум его стал острым и проницательным, но он полностью утратил непринужденность и жизнерадостность юности. Преклоняясь перед высокими достоинствами Фокленда, характер и образ мыслей которого он досконально изучил, Калеб сознает, насколько опасен может быть человек, которого вынудили признаться в совершенном преступлении.

Калеб и Фокленд словно поменялись местами. Теперь Фокленд ревниво следит за каждым шагом Калеба, и того начинает тяготить отсутствие свободы. В поместье приезжает с визитом Валентин Форстер, старший брат Фокденда по матери. Форстер симпатизирует юноше, и Калеб намекает ему на то, что тяготится службой у своего хозяина.

Юноша просит у Форстера заступничества на случай преследований со стороны Фокленда. Но тот догадывается о том, что юноша хочет ускользнуть из-под его власти, и требует, чтобы Калеб прекратил всякое общение с Форстером. Он подкрепляет свое требование угрозами, и Калеб решается бежать. Форстер посылает ему вслед слугу с письмом, в котором убеждает его вернуться в поместье брата. Калеб возвращается, но коварный Фокленд обвиняет его в' том, что он обокрал его на крупную сумму денег. В присутствии Форстера и слуг Фокленд приводит подложные доказательства виновности Кадеба, и юношу отвозят в тюрьму. Он пытается бежать, но только вторая попытка возвращает ему свободу.

Калеб едва не гибнет от рук разбойников, но их предводитель, Раймонд, которому не чуждо благородство, спасает его и берет под свою защиту. Злобного и алчного Джайнса, который ограбил и ранил беззащитного Кадеба, Раймонд изгоняет из шайки. Юноша живет среди разбойников в густой чаще леса, в старых развалинах, где хозяйство ведет ужасная старуха, которую местные жители боятся и считают ведьмой. Она ненавидит Калеба, так как из-за него прогнали Джайнса, который пользовался ее расположением. Юноша не участвует в набегах шайки, напротив, он увещевает разбойников и их главаря бросить воровство и ступить на честный путь.

Тем временем в округе распространяют листки с описанием внешности опасного преступника Кадеба Вильямса: за его поимку назначена награда в сто гиней. Юноша догадывается, что старуха, которая уже покушалась на его жизнь, хочет выдать его властям, и покидает шайку. Он переодевается нищим и пытается отплыть в Ирландию, но его хватают двое сыщиков, по ошибке приняв за одного из мошенников, ограбивших почту, и Калеб чуть было снова не попадает в тюрьму.

Юноша отправляется в Лондон. Сначала он постоянно переодевается и тщательно изменяет свою внешность. Потом он выдает себя за бедного и увечного еврейского юношу (для этого Кадеб носит под камзолом искусственный горб) и начинает зарабатывать на жизнь литературным трудом. Однако его выслеживает Джайнс, который до вступления в разбойничью шайку был сыщиком, а после изгнания из нее вернулся к своему прежнему ремеслу. Юноша попадает в туже тюрьму, из которой бежал. В отчаянии он заявляет судьям, что он ни в чем не виновен, а его бывший хозяин, Фокленд, умышленно обвинил его в воровстве. Впервые за все время своих мытарств Кадеб объявляет о том, что Фокленд — преступник и убийца. Но судьи испуганы тем, что бедняк решается обвинить богатого джентльмена, и отказываются выслушать показания юноши. Однако, когда на слушание дела Калеба Вильямса не являются ни Фокленд, ни Форстер, юношу отпускают на свободу.

Фокленд, который с помощью нанятого им Джайнса уже давно следил за каждым шагом Калеба, предлагает ему сделку: юноша должен подписать бумагу с заверением в том, что Фокленд неповинен в убийстве Тиррела, и тогда Фокленд оставит юношу в покое. Но Калеб, доведенный до отчаяния преследованиями своего бывшего хозяина, всеже с возмущением отказывается, не желая становиться орудием несправедливости. К изумлению юноши, Фокленд не пытается снова упрятать его за решетку и даже передает ему через слугу деньги.

Калеб уезжает в уэлльс и живет в небольшом городке, где занимается починкой часов и преподаванием математики. Однако и здесь его настигает месть Фокленда: внезапно и безо всяких объяснений все друзья Калеба отворачиваются от него, и он остается без работы.

Кадеб покидает уэлльс, с тем чтобы уехать в Голландию, но Джайнс выслеживает его и сообщает, что Фокленд прибегнет к крайним мерам, если юноша попытается покинуть пределы Англии. Калеб скитается по стране, нигде не находя себе пристанища. Наконец он принимает решение: мир должен узнать о его мытарствах и страшную правду об их главном виновнике. Юноша подробно описывает историю своих злоключений и приезжает в город, где живет Фок-ленд. Он является к судье, называет себя и требует возбудить дело против своего бывшего хозяина, совершившего убийство. Судья нехотя соглашается провести частное следствие в присутствии Фокленда и нескольких джентльменов.

Калеб произносит страстную речь, в которой превозносит благородство и ум Фокленда, и корит себя за то, что вовремя не раскрыл перед ним свое сердце, фокленд — убийца, но он совершил преступление, слепо мстя за перенесенное унижение. Продолжая жить ради призрака утраченной чести, Фокленд продолжал творить добро и доказал, что заслуживает всеобщей любви и уважения, а он, Калеб, достоин лишь презрения за то, что невольно стал обвинителем такого прекрасного человека, который был вынужден преследовать своего бывшего слугу.

Фокленд потрясен. Он признает, что Калеб победил в этой неравной борьбе, проявив благородство, которое он, Фокленд, к несчастью, не распознал в нем прежде. Фокленд сокрушается, что из-за своей чрезмерной подозрительности не оценил юношу по достоинству. Фокленд признается перед присутствующими в своей виновности и через три дня умирает. Кадеб в отчаянии: разоблачение Фокленда не принесло ему желанного избавления от страданий. Юноша считает себя убийцей Фокленда и отныне будет мучиться угрызениями совести. С горечью проклиная человеческое общество, Кадеб в своих записках говорит, что оно — «заболоченная и прогнившая почва, из которой всякий благородный побег, взрастая, впитывает отраву». Калеб заканчивает свои записки апологией Фокленда, выражая надежду на то, что благодаря им история этой благородной души будет понята до конца.

В. В. Рынкевич

ИСПАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Мигель де Сервантес Сааведра (Miguel de Cervantes Saavedra) [1547–1616]

Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский

(El ingenioso hidalgo Don Quijote de la Mancha)

Роман (ч. I — 1605, ч. II — 1615)


В некоем селе Ламанчском жил-был один идальго, чье имущество заключалось в фамильном копье, древнем щите, тощей кляче да борзой собаке. Фамилия его была не то Кехана, не то Кесада, точно неизвестно, да и неважно. Лет ему было около пятидесяти, телом он был сухопар, лицом худощав и дни напролет читал рыцарские романы, отчего ум его пришел в полное расстройство, и ему вздумалось сделаться странствующим рыцарем. Он начистил принадлежавшие его предкам доспехи, приделал к шишаку картонное забрало, дал своей старой кляче звучное имя Росинант, а себя переименовал в Дон Кихота Ламанчского. Поскольку странствующий рыцарь обязательно должен быть влюблен, идальго, поразмыслив, избрал себе даму сердца: Альдонсу Лоренсо и нарек ее Дульсинеей Тобосской, ибо родом она была из Тобосо. Облачившись в свои доспехи, Дон Кихот отправился в путь, воображая себя героем рыцарского романа. Проехав целый день, он устал и направился к постоялому двору, приняв его за замок. Неказистая наружность идальго и его возвышенные речи всех рассмешили, но добродушный хозяин накормил и напоил его, хотя это было нелегко: Дон Кихот ни за что не хотел снимать шлем, мешавший ему есть и пить. Дон Кихот попросил хозяина замка, т. е. постоялого двора, посвятить его в рыцари, а перед тем решил провести ночь в бдении над оружием, положив его на водопойное корыто. Хозяин спросил, есть ли у Дон Кихота деньги, но Дон Кихот ни в одном романе не читал про деньги и не взял их с собой. Хозяин разъяснил ему, что хотя такие простые и необходимые вещи, как деньги или чистые сорочки, не упоминаются в романах, это вовсе не значит, что у рыцарей не было ни того, ни другого. Ночью один погонщик хотел напоить мулов и снял с водопойного корыта доспехи Дон Кихота, за что получил удар копьем, так что хозяин, считавший Дон Кихота сумасшедшим, решил поскорее посвятить его в рыцари, чтобы избавиться от столь неудобного постояльца. Он уверил его, что обряд посвящения состоит в подзатыльнике и ударе шпагой по спине и после отъезда Дон Кихота произнес на радостях не менее высокопарную, хотя и не столь пространную речь, чем новоиспеченный рыцарь.

Дон Кихот повернул домой, чтобы заластить деньгами и сорочками. По пути он увидел, как дюжий сельчанин колотит мальчишку-пастуха. Рыцарь вступился за пастушка, и сельчанин обещал ему не обижать мальчишку и заплатить ему все, что должен. Дон Кихот в восторге от своего благодеяния поехал дальше, а сельчанин, как только заступник обиженных скрылся из глаз, избил пастушка до полусмерти. Встречные купцы, которых Дон Кихот заставлял признать Дульсинею Тобосскую самой прекрасной дамой на свете, стали над ним насмехаться, а когда он ринулся на них с копьем, отдубасили его, так что домой он прибыл избитый и обессиленный. Священник и цирюльник, односельчане Дон Кихота, с которыми он часто спорил о рыцарских романах, решили сжечь зловредные книги, от которых он повредился в уме. Они просмотрели библиотеку Дон Кихота и почти ничего не оставили от нее, кроме «Амадиса Галльского» и еще нескольких книг. Дон Кихот предложил одному хлебопашцу — Санчо Пансе — стать его оруженосцем и столько ему наговорил и наобещал, что тот согласился. И вот однажды ночью Дон Кихот сел на Росинанта, Санчо, мечтавший стать губернатором острова, — на осла, и они тайком выехали из села. По дороге они увидели ветряные мельницы, которые Дон Кихот принял за великанов. Когда он бросился на мельницу с копьем, крыло ее повернулось и разнесло копье в щепки, а Дон Кихота сбросило на землю.

На постоялом дворе, где они остановились переночевать, служанка стала пробираться в темноте к погонщику, с которым договорилась о свидании, но по ошибке наткнулась на Дон Кихота, который решил, что это влюбленная в него дочь хозяина замка. Поднялся переполох, завязалась драка, и Дон Кихоту, а особенно ни в чем не повинному Санчо Пансе, здорово досталось. Когда Дон Кихот, а вслед за ним и Санчо отказались платить за постой, несколько случившихся там людей стащили Санчо с осла и стали подбрасывать на одеяле, как собаку во время карнавала.

Когда Дон Кихот и Санчо поехали дальше, рыцарь принял стадо баранов за вражескую рать и стал крушить врагов направо и налево, и только град камней, который пастухи обрушили на него, остановил его. Глядя на грустное лицо Дон Кихота, Санчо придумал ему прозвище: Рыцарь Печального Образа. Как-то ночью Дон Кихот и Санчо услышали зловещий стук, но когда рассвело, оказалось, что это сукновальные молоты. Рыцарь был смущен, и его жажда подвигов осталась на сей раз неутоленной. Цирюльника, который в дождь надел на голову медный таз, Дон Кихот принял за рыцаря в шлеме Мамбрина, а поскольку Дон Кихот дал клятву завладеть этим шлемом, он отобрал у цирюльника таз и очень возгордился своим подвигом. Затем он освободил каторжников, которых вели на галеры, и потребовал, чтобы они отправились к Дульсинее и передали ей привет от ее верного рыцаря, но каторжники не захотели, а когда Дон Кихот стал настаивать, побили его камнями.

В Сьерре Морене один из каторжников — Хинес де Пасамонте — похитил у Санчо осла, и Дон Кихот пообещал отдать Санчо трех из пяти ослов, которые были у него в имении. В горах они нашли чемодан, где оказалось кое-что из белья и кучка золотых монет, а также книжка со стихами. Деньги Дон Кихот отдал Санчо, а книжку взял себе. Хозяином чемодана оказался Карденьо — полубезумный юноша, который начал рассказывать Дон Кихоту историю своей несчастной любви, но недорассказал, потому что они поссорились из-за того, что Карденьо мимоходом дурно отозвался о королеве Мадасиме. Дон Кихот написал любовное письмо Дульсинее и записку своей племяннице, где просил ее выдать «подателю первого ослиного векселя» трех ослят, и, побезумствовав для приличия, то есть сняв штаны и несколько раз перекувырнувшись, послал Санчо отнести письма. Оставшись один, Дон Кихот предался покаянию. Он стал думать, чему лучше подражать: буйному помешательству Роланда или меланхолическому помешательству Амадиса. Решив, что Амадис ему ближе, он стал сочинять стихи, посвященные прекрасной Дульсинее. Санчо Панса по пути домой встретил священника и цирюльника — своих односельчан, и они попросили его показать им письмо Дон Кихота к Дульсинее, но оказалось, что рыцарь забыл дать ему письма, и Санчо стал цитировать письмо наизусть, перевирая текст так, что вместо «бесстрастная сеньора» у него получилось «безотказная сеньора» и т. п. Священник и цирюльник стали изобретать средство выманить Дон Кихота из Бедной Стремнины, где он предавался покаянию, и доставить в родную деревню, чтобы там излечить его от помешательства. Они просилиСанчо передать Дон Кихоту, что Дульсинея велела ему немедленно явиться к ней. Они уверили Санчо, что вся эта затея поможет Дон Кихоту стать если не императором, то хотя бы королем, и Санчо в ожидании милостей охотно согласился им помогать. Санчо поехал к Дон Кихоту, а священник и цирюльник остались ждать его в лесу, но вдруг услышали стихи — это был Карденьо, который поведал им свою горестную повесть с начала до конца: вероломный друг Фернандо похитил его возлюбленную Лусинду и женился на ней. Когда Карденьо закончил рассказ, послышался грустный голос и появилась прекрасная девушка, переодетая в мужское платье. Это оказалась Доротея, соблазненная Фернандо, который обещал на ней жениться, но покинул ее ради Лусинды. Доротея рассказала, что Лусинда после обручения с Фернандо собиралась покончить с собой, ибо считала себя женой Карденьо и дала согласие на брак с Фернандо только по настоянию родителей. Доротея же, узнав, что он не женился на Лусинде, возымела надежду вернуть его, но нигде не могла его найти. Карденьо открыл Доротее, что он и есть истинный супруг Лусинды, и они решили вместе добиваться возвращения «того, что им принадлежит по праву». Карденьо обещал Доротее, что, если Фернандо не вернется к ней, он вызовет его на поединок.

Санчо передал Дон Кихоту, что Дульсинея призывает его к себе, но тот ответил, что не предстанет перед ней, покуда не совершит подвигов, «милости ее достойных». Доротея вызвалась помочь выманить Дон Кихота из лесу и, назвавшись принцессой Микомиконской, сказала, что прибыла из далекой страны, до которой дошел слух о славном рыцаре Дон Кихоте, дабы просить его заступничества. Дон Кихот не мог отказать даме и отправился в Микомикону. Навстречу им попался путник на осле — это был Хинес де Пасамонте, каторжник, которого освободил Дон Кихот и который украл у Санчо осла. Санчо забрал себе осла, и все поздравили его с этой удачей. У источника они увидели мальчика — того самого пастушка, за которого недавно вступился Дон Кихот. Пастушок рассказал, что заступничество идальго ему вышло боком, и проклинал на чем свет стоит всех странствующих рыцарей, чем привел Дон Кихота в ярость и смущение.

Добравшись до того самого постоялого двора, где Санчо подбрасыпали на одеяле, путники остановились на ночлег. Ночью из чулана, где отдыхал Дон Кихот, выбежал перепуганный Санчо Панса: Дон Кихот во сне сражался с врагами и размахивал мечом во все стороны. Над его изголовьем висели бурдюки с вином, и он, приняв их за великанов, пропорол их и залил все вином, которое Санчо с перепугу принял за кровь. К постоялому двору подъехала еще одна компания:

дама в маске и несколько мужчин. Любопытный священник попытался расспросить слугу о том, кто эти люди, но слуга и сам не знал, он сказал только, что дама, судя по одежде, монахиня или собирается в монастырь, но, видно, не по своей воле, и она вздыхала и плакала всю дорогу. Оказалось, что это Аусинда, которая решила удалиться в монастырь, раз не может соединиться со своим супругом Карденьо, но Фернандо похитил ее оттуда. Увидев дона Фернандо, Доротея бросилась ему в ноги и стала умолять его вернуться к ней. Он внял ее мольбам, Лусинда же радовалась, воссоединившись с Карденьо, и лишь Санчо огорчался, ибо считал Доротею принцессой Микомиконской и надеялся, что она осыплет его господина милостями и ему тоже кое-что перепадет. Дон Кихот считал, что все уладилось благодаря тому, что он победил великана, а когда ему рассказали о продырявленном бурдюке, назвал это чарами злого волшебника. Священник и цирюльник рассказали всем о помешательстве Дон Кихота, и Доротея с Фернандо решили не бросать его, а доставить в деревню, до которой оставалось не больше двух дней пути. Доротея сказала Дон Кихоту, что счастьем своим она обязана ему, и продолжала играть начатую роль. К постоялому двору подъехали мужчина и женщина-мавританка, Мужчина оказался капитаном от инфантерии, попавшим в плен во время битвы при Лепанто. Прекрасная мавританка помогла ему бежать и хотела креститься и стать его женой. Вслед за ними появился судья с дочерью, оказавшийся родным братом капитана и несказанно обрадовавшийся, что капитан, от которого долго не было вестей, жив. Судья не был смущен его плачевным видом, ибо капитан был ограблен в пути французами. Ночью Доротея услышала песню погонщика мулов и разбудила дочь судьи Клару, чтобы девушка тоже послушала ее, но оказалось, что певец вовсе не погонщик мулов, а переодетый сын знатных и богатых родителей по имени Луис, влюбленный в Клару. Она не очень знатного происхождения, поэтому влюбленные боялись, что его отец не даст согласия на их брак. К постоялому двору подъехала новая группа всадников: это отец Луиса снарядил за сыном погоню. Луис, которого слуги отца хотели препроводить домой, отказался ехать с ними и попросил руки Клары.

На постоялый двор прибыл другой цирюльник, тот самый, у которого Дон Кихот отнял «шлем Мамбрина», и стал требовать возвращения своего таза. Началась перепалка, и священник потихоньку отдал ему за таз восемь реалов, чтобы ее прекратить. Меж тем один из случившихся на постоялом дворе стражников узнал Дон Кихота по приметам, ибо его разыскивали как преступника за то, что он освободил каторжников, и священнику стоило большого труда убедить стражников не арестовывать Дон Кихота, поскольку тот не в своем уме. Священник и цирюльник смастерили из падок нечто вроде удобной клетки и сговорились с одним человеком, который ехал мимо на волах, что он отвезет Дон Кихота в родную деревню. Но потом они выпустили Дон Кихота из клетки под честное слово, и он пытался отобрать у молящихся статую непорочной девы, считая ее знатной сеньорой, нуждающейся в защите. Наконец Дон Кихот прибыл домой, где ключница и племянница уложили его в постель и стали за ним ухаживать, а Санчо пошел к жене, которой пообещал, что в следующий раз он уж непременно вернется графом или губернатором острова, причем не какого-нибудь захудалого, а самого лучшего.

После того как ключница и племянница целый месяц выхаживали Дон Кихота, священник и цирюльник решили его навестить. Речи его были разумными, и они подумали, что помешательство его прошло, но как только разговор отдаленно коснулся рыцарства, стало ясно, что Дон Кихот неизлечимо болен. Санчо также навестил Дон Кихота и рассказал ему, что из Саламанки вернулся сыних соседа бакалавр Самсон Карраско, который сказал, что вышла в свет история Дон Кихота, написанная Сидом Ахметом Бен-инхали, где описаны все приключения его и Санчо Пансы. Дон Кихот пригласил к себе Самсона Карраско и расспросил его о книге. Бакалавр перечислил все ее достоинства и недостатки и рассказал, что ею зачитываются все от мала до велика, особенно же ее любят слуги. Дон Кихот и Санчо Панса решили отправиться в новое путешествие и через несколько дней тайком выехали из деревни. Самсон проводил их и просил Дон Кихота сообщать обо всех своих удачах и неудачах. Дон Кихот по совету Самсона направился в Сарагосу, где должен был состояться рыцарский турнир, но прежде решил заехать в Тобосо, чтобы получить благословение Дульсинеи. Прибыв в Тобосо, Дон Кихот стал спрашивать у Санчо, где дворец Дульсинеи, но Санчо не мог отыскать его в темноте. Он думал, что Дон Кихот знает это сам, но Дон Кихот объяснил ему, что никогда не видел не только дворца Дульсинеи, но и ее самое, ибо влюбился в нее по слухам. Санчо ответил, что видел ее и привез ответ на письмо Дон Кихота тоже по слухам. Чтобы обман не всплыл, Санчо постарался как можно скорее увезти своего господина из Тобосо и уговорил его подождать в лесу, пока он, Санчо, съездит в город поговорить с Дульсинеей. Он сообразил, что раз Дон Кихот никогда не видел Дульсинею, то можно выдать за нее любую женщину и, увидев трех крестьянок на ослицах, сказал Дон Кихоту, что к нему едет Дульсинея с придворными дамами. Дон Кихот и Санчо пали перед одной из крестьянок на колени, крестьянкаже грубо на них прикрикнула. Дон Кихот усмотрел во всей этой истории колдовство злого волшебника и был весьма опечален, что вместо красавицы сеньоры увидел крестьянку-дурнушку.

В лесу Дон Кихот и Санчо встретили влюбленного в Касильдею Вандальскую Рыцаря Зеркал, который хвастался, что победил самого Дон Кихота. Дон Кихот возмутился и вызвал Рыцаря Зеркал на поединок, по условиям которого побежденный должен был сдаться на милость победителя. Не успел Рыцарь Зеркал приготовиться к бою, как Дон Кихот уже напал на него и чуть не прикончил, но оруженосец Рыцаря Зеркал завопил, что его господин — не кто иной, как Самсон Карраско, который надеялся таким хитроумным способом вернуть Дон Кихота домой. Но увы, Самсон был побежден, и Дон Кихот, уверенный, что злые волшебники заменили облик Рыцаря Зеркал обликом Самсона Карраско, снова двинулся по дороге в Сарагосу. В пути его догнал Дьего де Миранда, и два идальго поехали вместе. Навстречу им ехала повозка, в которой везли львов. Дон Кихот потребовал, чтобы клетку с огромным львом открыли, и собрался изрубить его на куски. Перепуганный сторож открыл клетку, но лев не вышел из нее, бесстрашный же Дон Кихот отныне стал именовать себя Рыцарем Львов. Погостив у дона Дьего, Дон Кихот продолжал путь и прибыл в село, где праздновали свадьбу Китерии Прекрасной и Камачо Богатого. Перед венчанием к Китерии подошел Басильо Бедный, сосед Китерии, с детства влюбленный в нее, и у всех на глазах пронзил себе грудь мечом. Он соглашался исповедаться перед смертью, только если священник обвенчает его с Китерией и он умрет ее супругом. Все уговаривали Китерию сжалиться над страдальцем — ведь он вот-вот испустит дух, и Китерия, овдовев, сможет выйти замуж за Камачо. Китерия дала Басильо руку, но как только их обвенчали, Басильо вскочил на ноги живой и здоровый — он все это подстроил, чтобы жениться на любимой, и она, похоже, была с ним в сговоре. Камачо же по здравом размышлении почел за лучшее не обижаться: зачем ему жена, которая любит другого? Три дня пробыв у новобрачных, Дон Кихот и Санчо двинулись дальше.

Дон Кихот решил спуститься в пещеру Монтесиноса. Санчо и студент-проводник обвязали его веревкой, и он начал спускаться. Когда все сто брасов веревки были размотаны, они подождали с полчаса и начали тянуть веревку, что оказалось так легко, словно на ней не было груза, и лишь последние двадцать брасов тянуть было тяжело. Когда они извлекли Дон Кихота, глаза его были закрыты и им с трудом удалось растолкать его. Дон Кихот рассказал, что видел в пещере много чудес, видел героев старинных романсов Монтесиноса и Дурандарта, а также заколдованную Дульсинею, которая даже попросила у него в долг шесть реалов. На сей раз его рассказ показался неправдоподобным даже Санчо, который хорошо знал, что за волшебник заколдовал Дульсинею, но Дон Кихот твердо стоял на своем. Когда они добрались до постоялого двора, который Дон Кихот против обыкновения не счел замком, туда явился маэсе Педро с обезьяной-прорицательницей и райком. Обезьяна узнала Дон Кихота и Санчо Пансу и все о них рассказала, а когда началось представление, Дон Кихот, пожалев благородных героев, бросился с мечом на их преследователей и перебил всех кукол. Правда, потом он щедро заплатил Педро за разрушенный раек, так что тот был не в обиде. На самом деле это был Хинес де Пасамонте, скрывавшийся от властей и занявшийся ремеслом раешника — поэтому он все знал о Дон Кихоте и Санчо, обычно же, прежде чем войти в село, он расспрашивал в окрестностях про его жителей и за небольшую мзду «угадывал» прошлое.

Как-то раз, выехав на закате на зеленый луг, Дон Кихот увидел скопление народа — то была соколиная охота герцога и герцогини. Герцогиня читала книгу о Дон Кихоте и была преисполнена уважением к нему. Она и герцог пригласили его в свой замок и приняли как почетного гостя. Они и их челядь сыграли с Дон Кихотом и Санчо много шуток и не переставали дивиться рассудительности и безумию Дон Кихота, а также смекалке и простодушию Санчо, который в конце концов поверил, что Дульсинея заколдована, хотя сам же выступал в качестве колдуна и сам все это подстроил. На колеснице к Дон Кихоту прибыл волшебник Мерлин и возвестил, что, для того чтобы расколдовать Дульсинею, Санчо должен добровольно три тысячи триста раз огреть себя плетью по голым ягодицам. Санчо воспротивился, но герцог обещал ему остров, и Санчо согласился, тем более что срок бичевания не был ограничен и можно было это делать постепенно. В замок прибыла графиня Трифальди, она же Горевана, — дуэнья принцессы Метонимии. Волшебник Злосмрад обратил принцессу и ее мужа Треньбреньо в статуи, а у дуэньи Гореваны и двенадцати других дуэний начали расти бороды. Расколдовать их всех мог только доблестный рыцарь Дон Кихот. Злосмрад обещал прислать за Дон Кихотом коня, который быстро домчит его и Санчо до королевства Кандайя, где доблестный рыцарь сразится с Злосмрадом. Дон Кихот, полный решимости избавить дуэний от бород, вместе с Санчо сел с завязанными глазами на деревянного коня и думал, что они летят по воздуху, меж тем как слуги герцога обдували их воздухом из мехов. «Прилетев» обратно в сад герцога, они обнаружили послание Злосмрада, где он писал, что Дон Кихот расколдовал всех однимтем, что на это приключение отважился. Санчо не терпелось посмотреть на лица дуэний без бород, но весь отряд дуэний уже исчез. Санчо стал готовиться управлять обещанным островом, и Дон Кихот дал ему столько разумных наставлений, что поразил герцога и герцогиню — во всем, что не касалось рыцарства, он «выказывал ум ясный и обширный».

Герцог отправил Санчо с многочисленной свитой в городок, которому надлежало сойти за остров, ибо Санчо не знал, что острова бывают только в море, а не на суше. Там ему торжественно вручили ключи от города и объявили пожизненным губернатором острова Баратарии. Для начала ему предстояло разрешить тяжбу между крестьянином и портным. Крестьянин принес портному сукно и спросил, выйдет ли из него колпак. Услышав, что выйдет, он спросил, не выйдет ли два колпака, а узнав, что выйдет и два, захотел получить три, потом четыре и остановился на пяти. Когда же он пришел получать колпаки, они оказались как раз ему на палец. Он рассердился и отказался платить портному за работу и вдобавок стал требовать назад сукно или деньги за него. Санчо подумал и вынес приговор: портному за работу не платить, крестьянину сукна не возвращать, а колпачки пожертвовать заключенным. Затем к Санчо явились два старика, один из которых давным-давно взял у другого в долг десять золотых и утверждал, что вернул, меж тем как заимодавец говорил, что денег этих не получал. Санчо заставил должника поклясться, что он вернул долг, и тот, дав заимодавцу на минутку подержать свой посох, поклялся. Увидев это, Санчо догадался, что деньги спрятаны в посохе, и вернул их заимодавцу. Вслед за ними явилась женщина, таща за руку мужчину, который ее якобы изнасиловал. Санчо велел мужчине отдать женщине свой кошелек и отпустил женщину домой. Когда она вышла, Санчо велел мужчине догнать ее и отобрать кошелек, но женщина так сопротивлялась, что это ему не удалось. Санчо сразу понял, что женщина оклеветала мужчину: если бы она проявила хоть половину бесстрашия, с каким защищала кошелек, когда защищала свою честь, мужчина и то не смог бы ее одолеть. Поэтому Санчо вернул кошелек мужчине, а женщину прогнал с острова. Все подивились мудрости Санчо и справедливости его приговоров. Когда Санчо сел за уставленный яствами стол, ему ничего не удалось съесть: стоило ему протянуть руку к какому-нибудь блюду, как доктор Педро Нестерпимо де Наука приказывал убрать его, говоря, что оно вредно для здоровья. Санчо написал письмо своей жене Тересе, к которому герцогиня присовокупила письмо от себя и нитку кораллов, а паж герцога доставил письма и подарки Тересе, переполошив всю деревню. Тереса обрадовалась и написала очень разумные ответы, а также послала герцогине полмеры отборных желудей и сыр.

На Баратарию напал неприятель, и Санчо должен был с оружием в руках защищать остров. Ему принесли два щита и привязали один спереди, а другой сзади так туго, что он не мог пошевельнуться. Как только он попытался сдвинуться с места, он упал и остался лежать, зажатый между двумя щитами. Вокруг него бегали, он слышал крики, звон оружия, по его щиту яростно рубили мечом и наконец раздались крики: «Победа! Неприятель разбит!» Все стали поздравлять Санчо с победой, но он, как только его подняли, оседлал осла и поехал к Дон Кихоту, сказав, что десяти дней губернаторства с него довольно, что он не рожден ни для сражений, ни для богатства, и не хочет подчиняться ни нахальному лекарю, ни кому другому. Дон Кихот начал тяготиться праздной жизнью, которую вел у герцога, и вместе с Санчо покинул замок. На постоялом дворе, где они остановились на ночлег, им повстречались дон Хуан и дон Херонимо, читавшие анонимную вторую часть «Дон Кихота», которую Дон Кихот и Санчо Панса сочли клеветой на себя. Там говорилось, что Дон Кихот разлюбил Дульсинею, меж тем как он любил ее по-прежнему, там было перепутано имя жены Санчо и было полно других несообразностей. Узнав, что в этой книге описан турнир в Сарагосе с участием Дон Кихота, изобиловавший всякими глупостями. Дон Кихот решил ехать не в Сарагосу, а в Барселону, чтобы все видели, что Дон Кихот, изображенный в анонимной второй части, — вовсе не тот, которого описал Сид Ахмет Бен-инхали.

В Барселоне Дон Кихот сразился с рыцарем Белой Луны и потерпел поражение. Рыцарь Белой Луны, бывший не кем иным, как Самсоном Карраско, потребовал, чтобы Дон Кихот вернулся в свое село и целый год не выезжал оттуда, надеясь, что за это время к нему вернется разум. По пути домой Дон Кихоту и Санчо пришлось вновь посетить герцогский замок, ибо его владельцы также помешались на шутках и розыгрышах, как Дон Кихот — на рыцарских романах. В замке стоял катафалк с телом горничной Альтисидоры, якобы умершей от безответной любви к Дон Кихоту. Чтобыее воскресить, Санчо должен был вытерпеть двадцать четыре щелчка по носу, двенадцать щипков и шесть булавочных уколов. Санчо был очень недоволен; почему-то и для того, чтобы расколдовать Дульсинею, и для того, чтобы оживить Альтисидору, должен был страдать именно он, не имевший к ним никакого отношения. Но все так уговаривали его, что он в конце концов согласился и вытерпел пытку. Видя, как ожила Альтисидора, Дон Кихот стал торопить Санчо с самобичеванием, дабы расколдовать Дульсинею. Когда он обещал Санчо щедро заплатить за каждый удар, тот охотно стал хлестать себя плетью, но быстро сообразив, что стояла ночь и они находились в лесу, стал стегать деревья. При этом он так жалобно стонал, что Дон Кихот разрешил ему прерваться и продолжить бичевание следующей ночью. На постоялом дворе они встретили Альваро Тарфе, выведенного во второй части подложного «Дон Кихота». Альваро Тарфе признал, что никогда не видел ни Дон Кихота, ни Санчо Пансу, которые стояли перед ним, но видел другого Дон Кихота и другого Санчо Пансу, вовсе на них не похожих. Вернувшись в родное село, Дон Кихот решил на год сделаться пастухом и предложил священнику, бакалавру и Санчо Пансе последовать его примеру. Они одобрили его затею и согласились к нему присоединиться. Дон Кихот уже стал переделывать их имена на пасторальный лад, но вскоре занемог. Перед смертью разум его прояснился, и он называл себя уже не Дон Кихотом, а Алонсо Кихано. Он проклинал рыцарские романы, затуманившие его разум, и умер спокойно и по-христиански, как не умирал ни один странствующий рыцарь.

О. Э. Гринберг

Луис де Гонгора-и-Арготе (Luis de Gongora у Argote) [1561–1626]

Полифем и Галатея

(Fabula de Polifemo y Galatea)

Поэма (1612–1613)


Прекрасен изобильный остров Сицилия, «рог Вакха, сад Помоны», золотятся его плодородные нивы, как снег белеет шерсть овец, пасущихся на горных склонах. Но есть на нем наводящее ужас место, «приют для жуткой ночи», где всегда царит тьма. Это пещера циклопа Полифема, которая служит ему и «глухим чертогом», и темным домом, и просторным загоном для его овечьих стад. Полифем, сын владыки моря Нептуна, — гроза всей округи. Он ходячая гора мускулов, он так огромен, что на ходу приминает деревья как былинки, а могучая сосна служит ему пастушьим посохом. Единственное око Полифема горит как солнце посреди лба, пряди нечесаных волос «спадают грязно и вразлет», мешаясь с буйной порослью бороды, закрывающей грудь. Лишь изредка он пытается причесать бороду неуклюжими пальцами. Этот дикий великан любит нимфу Галатею, дочь Дориды, морской нимфы. Бессмертные боги щедро одарили Галатею красотой, Венера наделила ее «прелестью Граций всех». В ней слиты воедино все оттенки женственности, и сам Амур не может решить, что более впору прекраснейшей из нимф — «снег пурпурный иль пурпур снеговой». Все мужчины острова чтут Галатею как богиню.

Пахари, виноградари и пастухи приносят на берег моря дары и возлагают их на алтарь Галатеи. Но в том почитании больше страсти, нежели веры, и пылкие юноши грезят о любви прекрасной нимфы, забывая о дневных трудах. Но Галатея «снега холодней», никто не в силах пробудить в ней ответное чувство.

Однажды в разгар дневной жары Галатея засыпает в чаше на берегу ручья. В то же место приходит юный красавец Акид, утомленный палящим зноем — / «пыль в волосах, / пот на челе». / Собираясь утолить жажду прохладной водой, он склоняется над ручьем и замирает, увидев прекрасную деву, чей образ удвоен отражением в воде. Акид забывает обо всем, его губы жадно вбирают «хрусталь текучий», в то время как взор столь же жадно упивается «хрусталем застывшим».

Акид, рожденный от дивной Симетис и козлоногого сатира, столь же совершенен, сколь совершенна прекрасная Галатея. Его облик пронзает сердца как стрела Купидона, но теперь, при виде красоты Галатеи, он сам охвачен любовным томлением. / «Так сталь / пленительный магнит нашла /…»

Акид не решается разбудить спящую нимфу, но оставляет подле. нее дары: плоды миндаля, масло из овечьего молока на тростниковых листьях, мед диких пчел — и скрывается в чаще. Проснувшись, Галатея с удивлением смотрит на подношение и гадает, кем был тот неизвестный даритель: / «…нет, не циклоп, / не фавн / и не иной урод». / Ей льстят и сами дары, и то, что незнакомец чтит не только саму богиню, но и ее сон, и все же ничего, кроме любопытства, не испытывает нимфа, никогда не знавшая любви. Тогда Амур решает, что пора сломить ее холодность, и внушает ей любовь к неизвестному дарителю. Галатея хочет позвать его, но она не знает его имени, она бросается на поиски и находит в тени деревьев Акида, который притворяется спящим, дабы «скрыть желание».

Галатея рассматривает спящего. Его красота, такая же естественная, как красота дикой природы, довершает дело, начатое богом любви: в душе Галатеи разгорается любовь к прекрасному юноше. А тот, по-прежнему притворяясь спящим, сквозь сомкнутые веки наблюдает за нимфой и видит, что одержал победу. Остатки страха исчезают, Галатея позволяет счастливому Акиду подняться, с нежной улыбкой манит его под крутой утес, укрывающий влюбленных в прохладной сени.

В то время Полифем, взобравшись на высокую скалу, беззаботно наигрывает на свирели, не ведая о том, что дочь Дориды, отвергнувшая его любовь, не отвергла любви другого. Когда до слуха Галатеи доносится музыка Полифема, ее охватывает страх, ей хочется превратиться в былинку или лист, чтобы скрыться от ревности Полифема, хочется бежать, но слишком крепки / «лозы рук / хрустальные», / свитые любовью. Галатея остается в объятиях возлюбленного. Меж тем Полифем начинает петь, и горы наполняются его / «все пепелящим гласом». / Акид и Галатея в страхе бегут к морю, ища спасения, бегут «по склонам / сквозь терновник» «как заячья чета», / за которой по пятам несетсяее смерть. Но Полифем так зорок, что смог бы заметить нагого ливийца в бескрайней пустыне. Пронзительный взор его ужасного ока настигает беглецов. Ревность и ярость великана безмерны. Он / «вырывает / из кручи горной» / огромную скалу / и бросает ее в Акида. С ужасом глядя на раздавленное тело возлюбленного, Галатея взывает к бессмертным богам, моля их обратить кровь Акида в / «чистый ток / хрустальный», / и умирающий Акид присоединяетсяк ее мольбам. Милостью богов Акид обращается в прозрачный поток, бегущий к морю, где он смешивается с морской водой и где его встречает мать Галатеи, морская нимфа Дорида. Дорида скорбит об умершем зяте и нарекает его рекою.

И. А. Москвина-Тарханова

Лопе Феликс де Вега Карпьо (Lope Felix de Vega Carpio) [1562–1635]

Учитель танцев

(El maestro de danzar)

Комедия (1593)


Альдемаро, молодой дворянин из знатного, но обедневшего рода, приезжает в город Тудела со своим двоюродным братом Рикаредо на свадьбу Фелисьяны, дочери одного из самых известных и богатых горожан, и сразу же без памяти влюбляется в сестру новобрачной, Флорелу. Поразившее его неожиданно чувство столь велико, что он наотрез отказывается покинуть Туделу и вернуться в родовой замок Лерин. Несмотря на все увещевания Рикаредо, Альдемаро твердо решает, что он наймется в дом к Альбериго, отцу Фелисьяны и Флорелы, учителем танцев: юноша недавно вернулся из Неаполя, где он так выучился этому искусству, что мог соперничать с итальянцами.

Как раз в это время Фелисьяна, ее супруг Тевано, Флорела и Альбериго обсуждают только что закончившееся празднество. Оно удалось на славу: рыцарский турнир, состязания в силе и ловкости, маскарадное шествие, каждый участник которого проявил чудеса изобретательности, и множество других увеселений. Только одно огорчает молодых женщин: среди всех развлечений явно недоставало танцев, и они горько сетуют отцу на свое неумение танцевать, упрекая его, что он не обучил их этому искусству. Альбериго решает тотчас же исправить свою ошибку и нанять им учителя; тут-то и приходит Альдемаро, выдающий себя за учителя танцев. Он очень нравится всем членам семьи, особенно Флореле, которая сразуже в него влюбляется. Девушка славится своей красотой — на только что закончившемся празднестве многие, в том числе знатный и красивый дворянин Вандалино, сложили свои призы кее ногам в знак преклонения.

Вандалино давно влюблен во Флорелу, а на свадьбе ее сестры он осмелился, передавая Флореле футляр со своим призом, вложить в него любовное послание. Теперь юноша надеется получить ответ и, узнав, что Альбериго нанял для дочерей учителя танцев, обращается к нему с просьбой стать посредником между ним и Флорелой. Альдемаро соглашается, надеясь таким образом выяснить, как относится Флорела к страстному поклоннику, и оценить, есть ли у него самого надежда на успех. Выясняется, что счастье Фелисьяны не столь велико, как это могло показаться гостям на ее свадьбе: она не любит своего мужа и вышла за него, лишь повинуясь воле отца. Она явно завидует сестре, в которую влюблен Вандалино, — этот молодой изысканный дворянин очень нравится новобрачной. Узнав, что он осмелился передать Флореле вместе с призом любовное послание, Фелисьяна умоляет сестру согласиться на свидание со своим поклонником, а ночью на балкон поговорить с ним выйдет она — тот все равно не знает их голосов и с легкостью примет одну сестру за другую. Со своей стороны Альдемаро решает подглядеть за этим свиданием, чтобы узнать, отвечает ли Флорела на чувства своего поклонника. Он, так же как и Вандалино, обманывается, принимая Фелисьяну, благосклонно слушающую с балкона страстные признания стоящего внизу Вандалино, за Флорелу.

Несчастный Альдемаро не может сдержать своих переживаний и, давая на следующий день Флореле урок танцев, признается ей в любви. К счастью, он неожиданно узнает, что ему платят взаимностью. Флореле становится известно, что Альдемаро принадлежит к знатному роду и что только любовь к ней вынудила его наняться учителем танцев. Сама же она признается ему, что на балконе ночью стояла ее сестра, и объясняет, как и почему та там оказалась. Разговор молодых людей прерывает приход Фелисьяны, которая успела написать любовное послание Вандалино от имени Флорелы, вложив в него свои собственные чувства и желания. Флорела поручает Альдемаро передать это письмо адресату: теперь юноша в курсе игры, которую ведут сестры, и охотно берется выполнить это поручение.

Флорелу несколько беспокоит, что ей неизвестно содержание любовного послания, написанного отее имени, а Фелисьяна всячески уходит от прямого ответа. Однако Альдемаро сам узнает от Вандалино, что тому назначено ночью свидание в саду. Когда это становится известно Флореле, она возмущена тем, с какой легкостью сестра ставит под удар ее честь. Прочитав ответ Вандалино на записку Фелисьяны, Флорела с гневом разрывает его и подменяет другим, в котором Вандалино отказывается прийти на назначенное ему свидание, поскольку видит в предмете своей страсти будущую жену, а не любовницу, и обещает ждать ее, как и в прошлую ночь, под окном. Именно этот ответ Альдемаро и передает Федисьяне, которая в высшей степени оскорблена равнодушным тоном послания. Альдемаро же решает вместе с двумя слугами подстеречь Вандалино ночью под окном и проучить его. В свою очередь Тевано, муж Федисьяны, найдя обрывки разорванного Флорелой письма, подозревает, что оно было адресовано его жене, и тоже решает провести ночь в саду, дабы выследить незваного гостя. На свидание же в сад ночью выходит Флореда, которая открывает Вандалино правду: она ему никогда не писала, и, скорее всего, над ним подшутила какая-нибудь дуэнья. В ночной темноте Альдемаро, собиравшийся проучить пылкого поклонника Флорелы, принимает Тевано за злоумышленника и едва не ранит его.

Между тем оскорбленная Фелисьяна решает объясниться с Вандалино, который уверяет, что он никогда не писал Флореле равнодушных посланий и не отказывался от ночных свиданий. Поняв, что за этим обманом стоит Альдемаро, Фелисьяна решает отомстить: она приказывает дворецкому, который не питает особой любви к учителю танцев из-за его изысканных манер и потому будет молчать, поставить в комнате Альдемаро шкатулку с драгоценностями. Она же пишет от имени сестры послание Вандалино, в котором Флорела якобы подтверждает свое намерение прийти к нему ночью на свидание и обещает стать его женой. Фелисьяна проявляет чудеса изобретательности, передавая эту записку Вандалино прямо в присутствии Тевано, своего мужа. Оставшись одна, Фелисьяна под каким-то предлогом просит принести ее драгоценности, и тут обнаруживается их пропажа. Посланный на поиски дворецкий вскоре приносит шкатулку с драгоценностями, которая была обнаружена в комнате учителя танцев. Разгневанный хозяин дома Альбериго приказывает слугам отобрать у Альдемаро шпагу и препроводить того в тюрьму. Ловкий Белардо, слуга Альдемаро, сумел ускользнуть. Он бросается на розыски Рикаредо, который вернулся в Туделу, надеясь уговорить своего двоюродного брата вернуться под отчий кров. Прихватив еще одного слугу, Рикаредо и Белардо направляются в дом Альбериго, куда проникают незамеченными.

Тем временем Флорела, чтобы спасти возлюбленного, объясняет своему отцу, что никогда не любила Вандалино и что перехваченное письмо, в котором она назначает тому ночью свидание в саду, подложно. Боясь, что если правда выйдет наружу, то Фелисьяна будет опозорена, Альбериго умоляет Флорелу выйти замуж за Вандалино и спасти сестру и всю семью от позора. Однако находчивая Флорела и тут придумывает выход: она подсказывает отцу, как тому следует повести себя с Вандалино, и даже Альбериго поражен изобретательностью дочери. Не желая принуждать Флорелу к браку с нелюбимым человеком, он говорит Вандалино, что не мечтает ни о чем ином, как видеть того своим зятем, но безрассудная Флорела решила тайно обвенчаться с учителем танцев и под чужим именем ввести его в дом отца. Потом она передумала, и теперь ее рука свободна — Альбериго с радостью выдаст дочь за Вандалино. Услышанное сильно смущает еще недавно пылко влюбленного юношу: он не хочет позорить свой род браком с женщиной, которая могла повести себя столь недостойно, не может представить такую женщину матерью своих детей. И Вандалино без колебаний отказывается от чести стать зятем Альбериго. Пока шло это объяснение, Флорела сняла оковы с сидящего под замком Альдемаро, а проникшие в дом Рикаредо и его спутники едва не схватились на шпагах с Тевано.

Альбериго объявляет всем присутствующим, что Вандалино отказался от притязаний на руку Флорелы и что, зная о знатности рода, из коего происходит Альдемаро, он с радостью выдаст за того свою дочь. Слуга Альдемаро Белардо получает в жены Лисену, служанку Флорелы, за которой Альбериго дает щедрое приданое, а Фелисьяне не остается ничего иного, как выкинуть из сердца любовь к Вандалино.

Н. A. Maтяш

Фуэнте Овехуна

(Fuente Ovejwia)

Драма (1612–1613. опубл. 1619)


Командор ордена Калатравы, Фернан Гомес де Гусман, приезжает в Альмагро к магистру ордена, дону Родриго Тельесу Хирону. Магистр юн годами и лишь недавно унаследовал этот высокий пост от своего отца. Поэтому командор, увенчанный боевой славой, относится к нему с некоторым недоверием и надменностью, но вынужден соблюдать приличествующую случаю почтительность. Командор приехал к магистру поведать о распре, характерной для Испании XV в. После смерти кастильского короля дона Энрике на корону притязают король Альфонсо Португальский — именно его права считают бесспорными родные командора и его сторонники, — а также — через Исавеллу, свою жену, — дон Фернандо, принц Арагонский. Командор настойчиво советует магистру немедленно объявить сбор рыцарей ордена Калатравы и с боем взять Сьюдад-Реаль, который лежит на границе Андалусии и Кастилии и который король Кастилии считает своим владением. Командор предлагает магистру своих солдат: их не очень много, зато они воинственны, а в селении под названием Фуэнте Овехуна, где обосновался командор, люди способны лишь пасти скот, но никак не могут воевать. Магистр обещает немедленно собрать войско и проучить неприятеля.

В Фуэнте Овехуне крестьяне ждут не дождутся отъезда командора: он не пользуется их доверием, главным образом из-за того, что преследует девушек и красивых женщин — одних прельщают его любовные заверения, других пугают угрозы и возможная месть командора в случае их строптивости. Так, его последнее увлечение — дочь алькальда Фуэнте Овехуны, Лауренсья, и он не дает девушке прохода. Но Аауренсья любит Фрондосо, простого крестьянина, и отвергает богатые подарки командора, которые тот посылает ей со своими слугами Ортуньо и Флоресом, обычно помогающими господину добиваться благосклонности крестьянок.

Битва за Сьюдад-Реаль заканчивается сокрушительной победой магистра ордена Кадатравы: он сломил оборону города, обезглавил всех мятежников из знати, а простых людей приказал отхлестать плетьми, Магистр остается в городе, а командор со своими солдатами возвращается в Фуэнте Овехуну, где крестьяне поют здравицу в его честь, алькальд приветствует от имени всех жителей, а к дому командора подъезжают повозки, доверху нагруженные глиняной посудой, курами, солониной, овечьими шкурами. Однако командору нужно не это — ему нужны Лауренсья и ее подруга Паскуала, поэтому Фернандо с Ортуньо пытаются то хитростью, то силой заставить девушек войти в дом командора, но те не так просты.

Вскоре после возвращения из военного похода командор, отправившись на охоту, встречает в безлюдном месте у ручья Лауренсью. У девушки там свидание с Фрондосо, но, увидев командора, она умоляет юношу спрятаться в кустах. Командор же, уверенный, что они с Лауренсьей вдвоем, ведет себя очень решительно и, отложив в сторону самострел, намерен любой ценой добиться своей цели. Выскочивший из укрытия Фрондссо хватает самострел и заставляет командора отступить под угрозой оружия, а сам убегает. Командор потрясен испытанным унижением и клянется жестоко отомстить. О случившемся тут же становится известно всему селению, радостно встречающему известие о том, что командор был вынужден отступить перед простым крестьянином. Командор же является к Эстевану, алькальду и отцу Лауренсьи, с требованием прислать к нему дочь. Эстеван, поддержанный всеми крестьянами, с большим достоинством объясняет, что у простых людей тоже есть своя честь и не надоее задевать.

Тем временем к королю Кастилии дону Фернандо и к королеве донье Исавели приходят два члена городского совета Сьюдад-Реаля и, рассказав о том, какие бесчинства творили магистр и командор ордена Калатравы, умоляют короля о защите. Они же говорят королю, что в городе остался только магистр, а командор со своими людьми отправился в Фуэнте Овехуну, где обычно живет и где, по слухам, правит с небывалым произволом. Дон Фернандо тут же принимает решение направить в Сьюдад-Реаль два полка под предводительством магистра ордена Сантьяго, чтобы совладать с бунтовщиками. Поход этот заканчивается полным успехом: город осажден, и магистр ордена Калатравы нуждается в немедленной помощи. Об этом командору сообщает гонец — только его появление спасает жителей Фуэнте Овехуны от немедленной расправы и мести командора. Однако он не прочь прихватить в поход для забавы красавицу Хасинту и приказывает своим людям исполосовать вступившемуся за нее Менго спину плетьми.

Пока командор отсутствует, Лауренсья и Фрондосо решают пожениться — к радости своих родителей и всего селения, давно ожидавшего этого события. В разгар свадьбы и всеобщего веселья возвращается командор: раздраженный военной неудачей и помня о своей обиде на жителей селения, он приказывает схватить Фрондосо и отвести его в тюрьму. Берут под стражу и Лауренсью, осмелившуюся поднять голос в защиту жениха. Жители селения собираются на сход, и мнения разделяются: одни готовы хоть сейчас идти к дому командора и расправиться с жестоким правителем, другие предпочитают трусливо молчать. В разгар спора прибегает Лауренсья. Вид ее ужасен: волосы растрепанны, сама вся в кровоподтеках. Взволнованный рассказ девушки об унижениях и пытках, которым она подвергалась, о том, что Фрондосо вот-вот будет убит, производит на собравшихся сильнейшее впечатление. Последний довод Лауренсьи — если в селении нет мужчин, то женщины сумеют сами отстоять свою честь, — решает дело: все селение кидается на штурм дома командора. Тот сначала не верит, что жители Фуэнте Овехуны могли взбунтоваться, потом, осознав, что это правда, решает выпустить Фрондосо. Но это уже не может ничего изменить в судьбе командора: чаша народного терпения переполнилась. Убит, буквально растерзан толпой на куски сам командор, не поздоровилось и его верным слугам.

Лишь Флоресу удается чудом спастись, и, полуживой, он ищет защиты у дона Фернандо, короля Кастилии, представляя все случившееся бунтом крестьян против власти. При этом он, не говорит королю, что жители Фуэнте Овехуны хотят, чтобы ими владел сам король, и поэтому прибили над домом командора герб дона Фернандо. Король обещает, что расплата не замедлит последовать; об этом же его просит и магистр ордена Калатравы, приехавший к королю Кастилии с повинной головой и обещающий впредь быть ему верным вассалом. Дон Фернандо отправляет в Фуэнте Овехуну судью (покарать виновных) и капитана, которому следует обеспечить порядок.

В селении, хотя и поют здравицу в честь кастильских королей дона Фернандо и доньи Исавелы, все же понимают, что монархи будут пристально разбираться в том, что случилось в Фуэнте Овехуне. Поэтому крестьяне решают принять меры предосторожности и договариваются на все вопросы о том, кто убил командора, отвечать: «Фуэнте Овехуна». Они даже устраивают нечто вроде репетиции, после которой алькальд успокаивается: к приезду королевского судьи все готово. Судья допрашивает крестьян с большей строгостью, чем ожидалось; те, кто представляются ему зачинщиками, брошены в тюрьму; пощады нет ни женщинам, ни детям, ни старикам. Чтобы установить истину, он применяет самые жестокие пытки, включая дыбу. Но все как один на вопрос о том, кто повинен в смерти командора, отвечают: «Фуэнте Овехуна». И судья вынужден вернуться к королю с докладом: он использовал все средства, пытал триста человек, но не нашел ни одной улики. Чтобы подтвердить справедливостьего слов, жители селения сами пришли к королю. Они рассказывают ему об издевательствах и унижениях, что терпели от командора, и заверяют короля и королеву в своей преданности — Фуэнте Овехуна хочет жить, подчиняясь лишь власти королей Кастилии, их справедливому суду. Король, выслушав крестьян, выносит свой приговор: раз нет улик, людей следует простить, а село пусть останется за ним, пока не найдется другой командор, чтобы владеть Фуэнте Овехуной.

Н. А. Матяш

Дурочка

(La dama bоbа)

Комедия (1613)


Знатный дворянин Лисео, сопровождаемый слугой Турином, приезжает из провинции в Мадрид: Лисео ожидает радостное событие — свадьба. Его будущая жена Финея — дочь известного и уважаемого в столице дворянина Октавьо. У Октавьо есть и другая дочь — Ниса, которая славится в округе своим незаурядным умом и образованностью. Финея же слывет, как, к своему огорчению, узнает Лисео, разговорившись в трактире, дурочкой, чья неученость и отсутствие каких бы то ни было манер стали в Мадриде притчей во языцех. Заодно Аисео становится известно, что за Финеей дают большое приданое, доставшееся ей по наследству от чудаковатого дядюшки, необыкновенно любившего именно эту племянницу. За Нисой же нет никакого приданого. Услышанное несколько обескураживает Лисео, однако отступать он не может и спешит в Мадрид — составить собственное мнение о невесте и, если сведения окажутся верными, отправиться обратно холостым.

Тем временем в доме Октавьо уже заждались жениха. Глава семейства сетует своему другу Мисено, сколько хлопот доставляют ему обе дочери, каждая на свой манер: одна удручает отца непомерной глупостью, другая — чрезмерной ученостью, которая Октавьо, человеку старой закалки, кажется в женщине совершенно излишней. Вместе с тем богатое приданое Финеи притягивает к ней женихов, тогда как руки Нисы, несмотря на всеее таланты и красоту, никто не добивается. На самом деле в Нису пылко влюблен Лауренсьо, небогатый дворянин, увлекающийся сочинением стихов. Страсть к литературе и сблизила молодых людей: Ниса платит Лауренсьо полной взаимностью. Но если Ниса преклоняется перед Гелиодором, Вергилием, зачитывается древнегреческой поэзией, то для ее сестры Финеи даже выучить алфавит — непосильная задача. Измучившийся с ней учитель грамоты теряет терпение иотказывается учить чему-либо эту девушку, убежденный, что «не уделил творец мозгов ей ни крупицы». К Нисе приходят молодые люди, чтобы услышать ее мнение о только что сочиненном сонете, а Финея оживляется, лишь когда ее верная служанка Клара, вполне ей под стать по уму и развитию, подробно рассказывает, как окотилась их кошка.

Но хотя Лауренсьо и питает искреннее чувство к Нисе и считает ее совершенством, он, будучи человеком знатного рода, но бедным, признает необходимость руководствоваться в своем поведении разумом, а не чувством, и, оставив Нису, начинает ухаживать за Финеей.

Приняв подобное решение, он тут же переходит в наступление, но его изысканный, полный изящных сравнений слог не только не покоряет Финею, он ей непонятен, поскольку эта девушка все слова воспринимает только в буквальном смысле. Первые попытки не приносят никакого результата, что заставляет юношу пожалеть о принятом решении: Финея никогда не задумывалась над тем, что такое любовь, и, впервые услышав это слово, даже намеревается выяснить его смысл у отца. Испуганный Лауренсьо едва успевает ее остановить. Не лучше обстоят дела и у Педро, слуги Лауренсьо, решившего приударить за Кларой. Но если Финея вполне искренна в своем крайнем простодушии, то служанка себе на уме: она прекрасно видит, каковы истинные намерения Лауренсьо, почему он вдруг стал так обходителен с ее хозяйкой.

Наконец приезжает долгожданный Лисео, который, увидев обеих сестер рядом, к неудовольствию Финеи, начинает расточать похвалы красоте Нисы, Финея же при знакомстве с будущим мужем проявляет себя с худшей стороны: ее глупость, непонимание и незнание самых простых вещей столь очевидны, что даже отец испытывает за нее неловкость. Лисео же, сразу поняв, какая беда на него может обрушиться в случае женитьбы, тут же отказывается от намерения связать свою судьбу с подобной дурочкой. Нимало способствует подобному решению и красота Нисы.

Проходит месяц. Лисео живет в доме Октавьо на правах жениха Финеи, однако разговоры о свадьбе стихли. Лисео проводит время, ухаживая за Нисой и пытаясь добиться ее любви, но мало преуспевает в этом: надменная девушка холодна к нему и продолжает любить Лауренсьо. Тот же, напротив, оказался гораздо удачливее, постепенно завоевав любовь Финеи. И это чувство совершенно преобразило недавнюю дурочку: проснулись дремавший в ней разум и врожденная тонкость натуры. Порой Финея еще бывает грубовата, но назвать ее дурочкой уже никак нельзя. Ниса мучается ревностью и укоряет Лауренсьо за неверность, он же отвергает подобные обвинения и заверяет Нису в своей любви. Свидетелем их объяснения становится Лисео: застав Нису наедине с Лауренсьо, он вызывает соперника на дуэль. Но, явившись на место поединка, молодые люди предпочитают поговорить начистоту и объединяют свои усилия, составив что-то вроде заговора — Лисео желает заполучить в жены Нису, а Лауренсьо — Финею.

Снедаемая ревностью, Ниса гневно упрекает сестру, что та покушается наее Лауренсьо, и требует вернуть неверного возлюбленного, оставив себе Лисео. Однако Финея уже успела полюбить Лауренсьо и жестоко страдает, видя его рядом с сестрой. Она простодушно рассказывает о своих мучениях Лауренсьо, и тот уверяет, что помочь может только одно средство: надо при свидетелях — а они оказываются поблизости — объявить о согласии стать законной женой Лауренсьо. И в присутствии друзей молодого человека — Дуардо и Фенисо — Финея тут же радостно следует этому совету. Между тем Лисео после объяснения с Лауренсьо с еще большим усердием пытается добиться благосклонности Нисы и открыто признается ей, что он совершенно не намерен жениться на Финее. Но даже после такого признания Ниса продолжает с возмущением отвергать его притязания. Финея же меняется день ото дня. Она и сама не узнает себя и объясняет свое преображение любовью: она стала чувствовать тоньше, в ней проснулась любознательность. Перемену заметили и все окружающие: в городе только и говорят что о новой Финее. Устав безуспешно добиваться любви Нисы, Лисео решает вернуться к Финее, поскольку Ниса открыто ему призналась, что любит Лауренсьо, с которым, на ее взгляд, никто не может сравниться ни умом, ни образованностью, ни доблестью.

О решении Лисео сразу же — через слугу — становится известно Лауренсьо. Эта новость его обескураживает: он успел искренне полюбить Финею, и мысль о возможности потерять ее заставляет юношу страдать. Финея находит выход: она собирается прикинуться прежней дурочкой Финеей, над которой все насмехались, с тем чтобы Лисео снова от нее отказался. Ей это вполне удается, и она с легкостью вводит в заблуждение и Лисео, и Нису, и своего отца. Но ревнивые сомнения все-таки не покидают Нису, и она просит отца запретить Лауренсьо бывать в их доме, что тот с удовольствием и выполняет: его раздражает страсть молодого человека к сочинительству стихов. Против ожидания, Лауренсьо не обижается и выряжает полную готовность покинуть дом Октавьо, но при условии, что этот дом вместе с ним покинет и его нареченная. Он объясняет изумленному Октавьо, что уже два месяца, как они с Финеей помолвлены, и просит своих друзей это подтвердить. Взбешенный Октавьо отказывается признать эту помолвку, и тогда Финея придумывает спрятать Лауренсьо на чердаке. Октавьо же во избежание каких-либо еще неожиданностей приказывает Финее скрыться с глаз, пока в доме остается еще хотя бы один мужчина. В качестве убежища девушка выбирает чердак, на что Октавьо тут же соглашается.

Затем он самым решительным образом объясняется с Лисео, настаивая на скорейшей свадьбе с Финеей: в городе и так уже пересуды из-за того, что молодой человек третий месяц живет в доме, не будучи мужем ни одной из дочерей хозяина. Лисео отказывается жениться на Финее и просит Октавьо отдать за него Нису. Но ее рука уже обещана Дуардо, сыну Мисено, друга Октавьо, и разгневанный отец дает Лисео срок до следующего дня, чтобы решить: женится он на финее или навсегда покинет их дом. Тут же находится новый претендент на руку Финеи, и той приходится снова прикинуться дурочкой и, сославшись на волю отца, уйти на чердак.

А тем временем Селья, служанка Нисы, выслеживает на кухне Клару, собиравшую в корзину большое количество снеди, и, прокравшись за ней к чердаку, видит сквозь щель финею, Клару и двух мужчин. Октавьо бросается туда, чтобы выяснить, кто покрыл позором его дом. Лауренсьо говорит в свое оправдание, что он находился на чердаке со своей женой, а финея — что она выполняла распоряжение отца. Октавьо вынужден признать выбор «хитроумной дурехи», как он называет свою дочь, против желаний которой он идти не хочет, и отдатьее руку Лауренсьо. Воспользовавшись подходящей минутой, Лисео еще раз просит руки Нисы — и получает согласие отца. Не остаются забыты и слуги: Педро, слуга Лауренсьо, получает в жены Клару, а Турин, слуга Лисео, — Селью, Этим, ко всеобщему удовольствию, и заканчивается пьеса.

Н. А. Матяш

Собака на сене

(El perro del hortelano)

Комедия (1613–1618)


Диана, графиня де Бельфор, поздно вечером войдя в залу своего неаполитанского дворца, застает там двух закутанных в плащи мужчин, которые при ее появлении поспешно скрываются. Заинтригованная и разгневанная, Диана велит позвать дворецкого, но тот оправдывает свою неосведомленность тем, что рано лег спать. Тут возвращается один из слуг, Фабьо, которого Диана посылала вдогонку за виновниками переполоха, и сообщает, что видел одного из незваных гостей, когда тот, сбегая по лестнице, запустил в светильник шляпой. Диана подозревает, что то был один из ее отвергнутых поклонников, подкупивший прислугу, и, боясь огласки, которая, согласно нравам XVII в., навлекла бы на ее дом дурную славу, велит немедленно разбудить и прислать к ней всех женщин. После строгого допроса, учиненного камеристкам, крайне недовольным происходящим, но скрывающим свои чувства, графине удается выяснить, что таинственный посетитель — ее секретарь Теодоро, влюбленный в камеристку Марселу и приходивший к ней на свидание. Хотя Марсела и опасается гнева хозяйки, она признается, что любит Теодоро, и под нажимом графини пересказывает некоторые из комплиментов, которыми ее дарит возлюбленный. Узнав, что Марсела и Теодоро не прочь пожениться, Диана предлагает помочь молодым людям, поскольку к Марселе она очень привязана, а Теодоро вырос в доме графини и она о нем самого высокого мнения. Однако, оставшись одна, Диана вынуждена признаться самой себе, что красота, ум и обходительность Теодоро ей небезразличны и, будь он знатного рода, она бы не устояла перед достоинствами молодого человека. Диана старается подавить в себе недобрые завистливые чувства, однако мечты о Теодоро уже поселились вее сердце.

Тем временем Теодоро и его верный слуга Тристан обсуждают события прошедшей ночи. Перепуганный секретарь боится быть изгнанным из дома за свой роман с камеристкой, и Тристан подает ему мудрый совет забыть возлюбленную: делясь собственным житейским опытом, он предлагает хозяину почаще думатьо ее недостатках. Однако Теодоро решительно не видит в Марселе каких-либо изъянов. В этот момент входит Диана и обращается к Теодоро с просьбой составить черновик письма для одной ее подруги, предлагая в качестве образца несколько строк, набросанных самой графиней. Смысл послания состоит в размышлениях о том, можно ли / «зажечься страстью, / видя страсть чужую, / и ревновать, / еще не полюбив». Графиня рассказывает Теодоро историю взаимоотношений своей подруги с этим человеком, в которой легко угадываются ее отношения со своим секретарем.

Пока Теодоро сочиняет свой вариант письма, Диана старается выведать у Тристана, как проводит свободное время его хозяин, кем и насколько тот увлечен. Разговор этот прерывает приход маркиза Рикардо, давнего воздыхателя графини, тщетно добивающегося ее руки. Но и на сей раз очаровательная графиня ловко уходит от прямого ответа, сославшись на затруднительность выбора между маркизом Рикардо и графом Федерико, другим своим верным поклонником. Тем временем Теодоро сочинил любовное послание для вымышленной подруги графини, которое, на взгляд Дианы, гораздо удачнее ее собственного варианта. Сравнивая их, графиня проявляет несвойственную ей пылкось, и это наводит Теодоро на мысль, что Диана влюблена в него. Оставшись один, он некоторое время терзается сомнениями, но постепенно проникается уверенностью в том, что является предметом страсти своей хозяйки, и уже готов ответить на нее, но тут появляется Марсела, радостно сообщающая своему возлюбленному, что графиня обещала их поженить. Иллюзии Теодоро вмиг рассыпаются. Неожиданно вошедшая Диана застает Марселу и Теодоро в объятиях друг друга, но в ответ на благодарность молодого человека за великодушное решение пойти навстречу чувству двух любящих графиня раздраженно приказывает камеристке побыть взаперти, чтобы не подавать дурного примера другим служанкам. Оставшись наедине с Теодоро, Диана спрашивает своего секретаря, действительно ли он намерен жениться, и, услышав, что главное для него — угождать желаниям графини и что он вполне мог бы обойтись без Марселы, отчетливо дает понять Теодоро, что она его любит и что лишь сословные предрассудки мешают соединению их судеб.

Мечты заносят Теодоро высоко: он уже видит себя мужем графини, и любовная записка Марселы не просто оставляет его равнодушным, а вызывает раздражение. Особенно задевает молодого человека, что недавняя возлюбленная называет его «своим супругом». Это раздражение обрушивается на саму Марселу, которой удалось покинуть ее импровизированную темницу. Между недавними влюбленными происходит бурное объяснение, за которым следует полный разрыв — излишне говорить, что его инициатором становится Теодоро. В отместку уязвленная Марсела начинает заигрывать с Фабьо, всячески понося при этом Теодоро.

Тем временем граф Федерико, дальний родственник Дианы, добиваетсяее благосклонности с настойчивостью не меньшей, чем маркиз Рикардо. Встретившись у входа в храм, куда вошла Диана, оба воздыхателя решают напрямик спросить прекрасную графиню, кого из них двоих она предпочитает видеть своим мужем. Однако графиня ловко уходит от ответа, снова оставляя своих поклонников в неопределенности. Впрочем, она обращается к Теодоро за советом, кого из двоих ей следует предпочесть. На самом деле это, конечно, не более чем уловка, с помощью которой Диана, не связывая себя конкретными словами и обещаниями, хочет еще раз дать понять молодому человеку, сколь пылко он ею любим. Раздраженная почтительностью своего секретаря, не решающегося быть с ней полностью откровенным и страшащегося открыть ей свои чувства, Диана приказывает объявить, что выходит замуж за маркиза Рикардо. Теодоро, услышав об этом, тут же предпринимает попытку помириться с Марселой. Но обида девушки слишком велика, и Марсела не может простить бывшего возлюбленного, хотя продолжает любить его. Вмешательство Тристана, слуги и поверенного Теодоро, помогает преодолеть эту преграду — молодые люди мирятся. Этому немало способствует то, с какой горячностью отвергает Теодоро все ревнивые обвинения Марселю и как непочтительно отзывается он о графине Диане, которая, никем не замеченная, безмолвно присутствует при этой сцене. Возмущенная вероломством Теодоро, графиня, выйдя из своего укрытия, диктует секретарю письмо, смысл которого совершенно прозрачен: это резкий упрек простому человеку, заслужившему любовь знатной дамы и не сумевшему ее оценить. Это недвусмысленное послание снова дает Теодоро повод отказаться от любви Марселы: он на ходу выдумывает, | что графиня решила выдать свою камеристку за Фабьо. И хотя обиде Марселы нет предела, смышленая девушка понимает, что все происходящее — следствие перемен в настроениях графини, которая и сама не решается насладиться любовью Теодоро, поскольку он человек простой, а она знатная дама, и не хочет уступить его Марселе. Тем временем появляется маркиз Рикардо, счастливый тем, что скоро сможет назвать Диану своей женой, однако графиня тут же охлаждает восторги пылкого жениха, объясняя, что произошло недоразумение: слуги просто неверно истолковали ее теплые слова в адрес маркиза. И снова, в который раз, между Дианой и ее секретарем происходит полное недомолвок объяснение, во время которого графиня резко указывает своему секретарю на разделяющую их пропасть. Тогда Теодоро говорит, что обожает Марселу, за что туг же получает пощечину.

Случайным свидетелем этой сцены становится граф Федерико, который за яростью Дианы угадывает совсем другое чувство. Граф посвящает в свое открытие маркиза Рикардо, и они замысливают найти наемного убийцу, чтобы избавиться от Теодоро. Выбор их- падает на Тристана, слугу Теодоро, который за большое вознаграждение обещает избавить графа и маркиза от счастливого соперника. Узнав о подобном замысле, Теодоро решает уехать в Испанию, дабы спасти свою жизнь и вдали излечиться от любви к Диане. Графиня одобряет это решение, проклиная со слезами сословные предрассудки, которые мешают ей соединить жизнь с любимым человеком.

Выход из положения находит Тристан. Узнав, что у одного из знатных людей города, графа Лудовико, двадцать лет назад пропал сын по имени Теодоро — он был послан на Мальту, но оказался в плену у мавров, — ловкий слуга решает выдать своего хозяина за исчезнувшего сына графа Лудовико. Переодевшись греком, он проникает под видом купца в дом графа — счастью престарелого Лудовико нет предела. Он тут же бросается в дом графини Дианы, чтобы обнять Теодоро, в котором без всяких колебаний тут же признает своего сына; Диана же счастлива всем объявить о своей любви. И хотя Теодоро честно признается графине, что своим неожиданным возвышением он обязан ловкости Тристана, Диана отказывается воспользоваться благородством Теодоро и тверда в своем намерении стать его женой. Счастью графа Лудовико нет предела: он не только нашел сына, но обрел и дочь. Марсела получает хорошее приданое, ее выдают за Фабьо. Не остается забытым и Тристан: Диана обещает ему свою дружбу и покровительство, если он сохранит тайну возвышения Теодоро, сама же она больше никогда не будет собакой на сене.

Н. А. Матяш

Валенсианская вдова

(La viuda valenciana)

Комедия (1621)


Леонарда, молодая вдова, верна памяти своего покойного мужа. Целые дни она проводит в молитвах и чтении благочестивых книг, не допуская к себе никого из воздыхателей и искателей ее руки. Их немало: красота Леонарды славится по всей Валенсии не меньше, чем ее неприступность и надменность. Родственник молодой женщины, Лусенсьо, прилагает усилия к тому, чтобы уговорить Леонарду выйти вторично замуж, тем более что в достойных женихах нет недостатка. Но та с негодованием отказывается. Не убеждают ее и доводы Лусенсьо, утверждающего, что, даже если бы Леонарда решила посвятить всю оставшуюся жизнь памяти мужа, люди никогда этому не поверят и начнут говорить, что вдовушка отличает своей благосклонностью кого-нибудь из слуг.

Среди наиболее верных и настойчивых поклонников вдовы выделяются трое — Огон, Валерьо и Лисандро, каждый из которых знатен, богат и хорош собой. Они не ищут ничего, кроме любви молодой женщины, но их терзания оставляют Леонарду равнодушной. Каждый из этих молодых людей пытался сломить упорство женщины, проводя ночи подее окнами, но они решают продолжать добиваться внимания Леонарды. А Леонарда, решительно отвергающая всех поклонников, вдруг встречает в церкви незнакомого юношу, в которого сразу безумно влюбляется. Женщина тут же забывает о своих благих намерениях остаться верной памяти мужа и посылает своего слугу Урбана выяснить имя и адрес незнакомца. Выдав себя за представителя одного из религиозных братств, вербующих сторонников, Урбан без труда выполняет это поручение и тут же получает следующее: отправиться к Камило — так зовут юношу, — предварительно переодевшись в диковинный наряд и запасясь маской, дабы сказать, что по нему вздыхает знатная сеньора, которая хочет остаться неузнанной. Затем следует назначить молодому человеку свидание ночью у Королевского моста и, надев ему на голову клобук — чтобы не разглядел дороги, — привести к Леонарде, которая примет гостя в полумраке. Такая изобретательность, подсказанная любовью, вызывает изумление не только у самой Леонарды, но и у ее слуг, Урбана и преданной Марты.

Урбан отправляется выполнять щекотливое поручение. Поначалу Камило обескуражен таинственностью и сильно сомневается, принимать ли подобное приглашение. Но Урбану удается убедить молодого человека, что, несмотря на темноту — а само собой разумеется, что свидание будет проходить в полной темноте, — звук голоса таинственной незнакомки, прикосновение ее руки помогут Камило понять, насколько красива дама, чей покой он смутил. Камило сдается перед натиском и доводами Урбана и обещает прийти в назначенный час к Королевскому мосту.

Тем временем Леонарда и Марта ведут приготовления к ночному свиданию, тщательно занавешивая все окна тяжелыми занавесями, украшая комнату бархатом и коврами. Леонарда сильно беспокоится: не передумает ли в последнюю минуту Камило, ведь такой красивый мужнина должен быть избалован женской любовью, и к томуже ему может показаться унизительным, что его ведут на свидание тайком, как вора. Но в назначенный час Камило приходит к Королевскому мосту, где его уже поджидает Урбан. Надев на молодого человека клобук, слуга ведет его, как слепого, к дому своей хозяйки. По дороге им встречается Огон, добивающийся благосклонности прекрасной вдовы, но Урбан проявляет находчивость и выдает Камило за пьяного, которого надо, как ребенка, вести за руку.

Оказавшись в комнате Леонарды, Камило умоляет незнакомку зажечь свет; та поначалу неумолима, но потом сдается перед изысканностью речей Камило и велит принести огня — тут ночной гость с изумлением обнаруживает, что все присутствующие — Леонарда, Марта, Урбан — в масках. Однако теперь он может оценить изящество фигуры Леонарды, пышность ее наряда, изысканность убранства комнаты. Объяснив, что она женщина «совсем особенного склада», Леонарда умоляет своего гостя принять ее правила игры — узнав его поближе, она не будет такой скрытной. Но если изысканность манер Камило, изящество его речей производят на Леонарду большое впечатление, то Урбану этот человек решительно не нравится по той же самой причине: молодой человек кажется слуге слишком женственным и утонченным. Поскольку Камило неизвестно имя его прекрасной дамы, он придумывает ей, а заодно и всем присутствующим имена. Так Леонарда становится Дианой, Марта — Иридой, а Урбан — Меркурием. В таких разговорах время пролетает незаметно, начинает светать, и, надев на гостя клобук, Урбан провожает его до Королевского моста.

Той же ночью у дверей прекрасной вдовы снова сталкиваются закутанные в плащи Отон, Валерьо и Лисандро. Всех их гложет одна и та же мысль: если Леонарда так неприступна, тому должно быть какое-то объяснение, и, вне всяких сомнений, если вдовушка не замечена в любовных похождениях, значит, она прячет возлюбленного у себя в доме. Молодые люди решают, что таким возлюбленным может быть только Урбан, и принимают решение подстеречь того и убить.

Проходит время; свидания Камило и Леонарды продолжаются. Женщина по-прежнему скрывает от него свое подлинное имя, но, несмотря на это, несмотря даже на то, что все свидания проходят в полумраке, Камило страстно влюбляется в эту женщину. Об этом он рассказывает на загородной прогулке своему слуге Флоро. Тут невдалеке останавливается коляска, с которой сходит Леонарда. Ее сопровождает верная Марта. Камило и Флоро по достоинству оценивают красоту вдовы; Камило расточает любезности Леонарде, но признается ей, что страстно влюблен в женщину, лица которой никогда не видел, и решительно отвергает даже предположение Леонарды, что он мог бы забыть о своей любви ради кого-нибудь еще. Когда Леонарда уходит, Флоро упрекает своего хозяина, что тот остался равнодушен к прелестям женщины, но Камило весьма пренебрежительно отзывается о красоте Леонарды. В этот момент вбегает Урбан, преследуемый Валерьо, Огоном и Лисандро. Камило заступается за него и спасает слугу Леонарды, не подозревая, что это и есть его ежевечерний провожатый.

До того как Камило встретил Леонарду, он был влюблен в Селью, которая не может пережить измены и продолжает преследовать юношу своей любовью. Она подстерегает его на улице и, осыпая упреками в неблагодарности, умоляет вернуться к ней. Камило пытается отделаться от назойливой женщины, но тут невдалеке показываются Леонарда с Мартой. Наблюдая эту сцену, смысл которой понятен и без слов, вдова испытывает жгучие муки ревности. Она находит возможность заговорить с молодым человеком, когда он остается один, но тот, желая отделаться от нее, начинает расточать ей комплименты и даже говорит, что готов ради нее забыть свою Диану, лица которой он даже не видел. Леонарда потрясена предательством Камило и решает этойже ночью порвать с ним.

Тем временем Лусенсьо, чувствующий ответственность за судьбу Леонарды, хотя ее упорное нежелание выйти вторично замуж и представляется ему ханжеством, не оставляет надежды подыскать жениха для молодой вдовы. Он получает письмо из Мадрида от своего друга, в котором тот сообщает, что нашел мужа для Леонарды, живописуя возможного претендента самыми радужными красками. Письмо это привозит в Валенсию Росано, которому поручено приложить все усилия к тому, чтобы уговорить Леонарду согласиться. Вдвоем они отправляются к Леонарде, которую находят крайне раздосадованной поведением Камило. И в этом состоянии молодая вдова почти сразу дает согласие отдать свои руку и сердце мадридскому жениху: она хочет уехать из Валенсии, чтобы забыть неверного Камило. Обрадованный Росано, оставив замешкавшегося Лусенсьо, выходит из дома, чтобы поскорее сообщить эту новость в Мадрид, и сталкивается с Огоном, Валерьо и Лисандро, поджидающими Урбана. Если утром того спасло заступничество Камило, то теперь поклонники твердо решили разделаться с тем, кого считают своим счастливым соперником. Приняв Росано за Урбана, они тяжело ранят молодого человека.

А живой и невредимый Урбан, посланный к Королевскому мосту, возвращается к Леонарде с плохой вестью: по дороге они с Камило встретили альгвасила, которому были вынуждены назвать свои имена. Леонарда, поняв, что теперь, узнав слугу, Камило с легкостью узнает и его госпожу, приказывает Урбану сделать вид, что он уже год служит уее кузины. Она решительно отвергает робкие возражения слуги о том, что подобным образом они бросят тень на другую женщину, — когда речь идет о ее чести, Леонарда не остановится ни перед чем.

На следующее же утро Камило и Флоро встречают в церкви Урбана, который сопровождает старую и уродливую кузину Леонарды. Он никак не может поверить своим глазам и потрясен, что так обманулся. В запальчивости Камило тут же пишет письмо, где отказывается от своей возлюбленной, насмешливо упрекая, что она ввела его в заблуждение, пользуясь полумраком. Излишне говорить, что Урбан передает это письмо Леонарде.

Разгневанная легкостью, с которой Камило спутал ее с кузиной-старухой, вдова заставляет Марту переодеться в мужское платье и привести к ней Камило. Тот, после послания Леонарды, в котором она упрекает его за легковерие, соглашается еще на одно свидание. Но теперь Камило решает быть умней и приказывает Флоро приготовить фонарь с зажженной внутри свечой. Оказавшись у Леонарды, он освещает комнату — и узнает в своей даме сердца вдову, с которой недавно разговаривал. На шум прибегает Аусенсьо, который пришел поделиться беспокойством по поводу здоровья Росано и поэтому в столь поздний час находится в доме. Он выхватывает шпагу, но Леонарда признается, что давно любит Камило и решила связать свою судьбу с ним. Обрадованный Лусенсьо тут же объявляет новость людям, сбежавшимся на крики Урбана, и на следующийже день решено сыграть свадьбу — таков счастливый финал пьесы.

Н. А. Матяш

Тирсо де Молина (Tirso de Molina) [1571–1648]

Благочестивая Марта

(Marta la Piadosa)

Комедия (1615, опубл. 1636)


Донья Марта и донья Лусия, дочери дона Гомеса, оплакивают брата, убитого доном Фелипе. Но обе девушки втайне друг от друга влюблены в дона Фелипе и на самом деле больше тревожатся за его судьбу, чем горюют о погибшем брате. Марта догадывается о любви Лусии к Фелипе. Чтобы уличить сестру в притворстве, она говорит Лусии, что Фелипе схвачен в Севилье и будет предан суду. Лусия, которая за минуту до этого требовала смерти для убийцы брата, не может сдержать слез. Видя скорбь сестры. Марта понимает, что чутье не обмануло ее и Лусия действительно влюблена в Фелипе.

Дон Гомес получает письмо от старого друга капитана Урбина. Урбина вернулся из Вест-Индии, где нажил огромное состояние, и теперь хочет жениться на Марте. Дон Гомес размышляет: «Он сверстник мой. / Я стар и сед. / Но у него — сто тысяч песо! / А груда золотых монет / Мужчине прибавляет веса, / С него снимает бремя лет». / Урбина приглашает Гомеса с дочерьми в Ильескас, где у него есть усадьба: скоро в Ильескасе начнется празднество и состоится коррида, так что гости не будут скучать. Гомес с дочерьми собирается выехать завтра же. Он решает пока не говорить Марте о сватовстве Урбины. Марта получает записку от Фелипе, что он в Ильескасе. Девушка боится, что, оставшись там до праздника, он попадет в руки альгвасилов. Лусия поздравляет отца с тем, что убийца схвачен. Гомес, который впервые слышит об этом, радуется известию. Лусия больше не скрывает своих чувств от Марты и корит себя за то, что ревновала к ней Фелипе.

Фелипе и его друг Пастрана в Ильескасе. Пастрана уговаривает Фелипе бежать и советует ему вступить в войска адмирала фахар-до — там его никто не найдет. Но Фелипе хочет обязательно повидаться прежде с Мартой, которая вот-вот приедет в Ильескас. Фелипе знает, что и Марта, и Лусия влюблены в него. Сам он любит Марту и был бы счастлив избавиться от Лусии.

Урбина и Гомес встречаются после долгой разлуки. Поручик, племянник Урбины, с первого взгляда влюбляется в Лусию.

На площади Ильескаса Поручик сражается с быком. Среди зрителей — Марта и Лусия. Бык выбивает Поручика из седла, и, если бы не Фелипе, который закалывает быка, Поручик бы погиб. Фелипе с Поручиком — старые друзья. Поручик радуется нежданной встрече и благодарит Фелипе за спасение. Поручик рассказывает, что его дядя хочет жениться на Марте, а сам он мечтает взять в жены Лусию. Поручик приглашает Фелипе подняться на балкон, где Марта и Лусия поздравятего с победой, но Фелипе отказывается: он убил на дуэли их брата и теперь скрывается от правосудия.

Гомес осторожно заговаривает с Мартой о замужестве. Хваля Урбину, он все время упоминает о его племяннике, и Марта решает, что отец хочет выдать ее за Поручика. Поручик, поймав на себе взгляд Марты, думает, что она в него влюбилась, но его сердце принадлежит Лусии, а Марту он охотно уступает дяде. Урбина делает Марте предложение, и ее заблуждение рассеивается. Она сокрушается: «Ужель до гроба / Мы уязвимы для любовных стрел? / О, сколь печален наш людской удел!» Урбина ждет ответа от Марты. Фелипе, незаметно затесавшийся среди гостей, приближается к Марте и на мгновение откидывает плащ, скрывающий его лицо. Марта отказывает Урбине: она дала обет целомудрия и не может его нарушить. Гомес в ярости: как смеет дочь ослушаться его! Марта объясняет, что до сих пор обет не мешал ей быть покорной дочерью, и она молчала, но теперь настало время объявить о нем во всеуслышание. Фелипе в недоумении. Марта шепотом обещает все объяснить ему позже.

Капитан Урбина приезжает в Мадрид в надежде склонить Марту к замужеству. Но Гомес сообщает ему, что Марта ведет монашеский образ жизни и даже перестала наряжаться. Урбина не прочь женить племянника на Лусии, и Гомес надеется, что пример сестры благотворно подействует на Марту: «И счастья сестринского вид / Заставит Марту бросить вздоры: / Где бесполезны уговоры, / Там зависть живо отрезвит». Поручик сейчас далеко: он выступил в поход вместе с герцогом Македой. Когда он вернется, он объяснится Лусии в любви и поведет ее под венец.

Возвращается Поручик. Он подробно рассказывает о борьбе с маврами и взятии крепости Мамора. Появляется Марта в монашеском одеянии: она была в больнице и помогала страждущим. Она намерена употребить свое приданое для постройки лазарета. Гомес, бессильный отговорить ее, соглашается на все, надеясь, что вскоре она бросит свои причуды. Под именем дона Хуана Уртадо к Гомесу приходит Пастрана. Он говорит, что прибыл по поручению севильского суда, чтобы получить доверенность от Гомеса — тогда преступнику Фелипе не миновать казни, Фелипе хочет отвлечь таким образом Гомеса и, пользуясь тем, что Гомес не знает его в лицо, появиться у него в доме. Пастрана боится, что Лусия узнает его, но Марта обещает обмануть бдительность сестры. Гомес радуется, что весть об аресте фелипе подтвердилась, и охотно дает Пастране все необходимые бумаги. Гомес жаждет мести, Марта же твердит о милосердии и о необходимости прощать врагам. В дом Гомеса приходит фелипе, переодетый больным студентом. Марта жалеет беднягу и вопреки воле отца хочет оставить его в доме до тех пор, пока не будет построен лазарет. Она грозится, что если Гомес прогонит больного, то она уйдет вместе с ним. фелипе, назвавшийся лиценциатом Нибенимедо, говорит, что может давать уроки латыни, и Марта тут же хватается за эту идею: чтобы лучше понимать молитвы, ей необходимо брать уроки латыни. Когда все выходят из залы и Марта с Фелипе остаются одни, они обнимаются. Случайно входит Гомес, и Марта делает вид, что поддерживает потерявшего сознание лиценциата.

Урбина, восхищаясь благочестием Марты, жертвует восемь тысяч золотых на постройку больницы. Гомес хочет узнать, каковы успехи Марты в изучении латыни. Фелипе просит Марту просклонять слово «dura», но Марта разыгрывает обиду, и, хотя Фелипе объясняет ей, что «dura» по-латыни значит «суровая», не хочет ничего склонять. Оставшись одни, Марта и Фелипе целуются. Входит Лусия, которая до сих пор не выдавала Фелипе, надеясь, что он проник в дом ради нее. Она терзается ревностью и хочет изобличить обманщиков. Лусия говорит Марте, что ее зовет отец, а когда сестра выходит, корит Фелипе за измену. Федипе уверяет Лусию, что любит ее одну. Когда он проник в дом, чтобы с ней увидеться. Марта его узнала и хотела выдать отцу: чтобы спасти свою жизнь, он притворился влюбленным в Марту. Лусия бросается Фелипе на шею. Вошедшая Марта застает их вместе и, подслушав любовные признания Фелипе, решает, что онее обманывает. Когда Лусия уходит, дав Фелипе слово стать его женой, Марта устраивает Фелипе сцену ревности и зовет Гомеса, Поручика и Урбину, чтобы схватить негодяя. Все сбегаются на зов Марты. Гомес поражен, услышав из уст дочери слова: «Бог разрази меня». Марта, одумавшись, делает вид, что бранит лиценциата, сказавшего эту фразу и помянувшего имя Господа всуе. Она повторяет эту фразу, которую он якобы сказал и которую она не может ему простить: «Сказать «Бог разрази меня»!.. / Падите ниц иль вон из дома!» — и бьет Фелипе. Гомес укоряет Марту в излишней строгости, Урбина называет ее святой, обиженный Фелипе хочет уйти, но Марта, притворяясь обеспокоенной судьбой бедного больного, позволяет ему остаться и даже просит у него прощения. Поручик, оставшись один на один с Фелипе, спрашивает его о причине маскарада. Он догадался, что Фелипе влюблен в Марту, и готов всячески помогать ему. Фелипе же думает о том, как расположить Лусию к Поручику. Фелипе говорит Лусии по секрету, что боится ревнивого Поручика, влюбленного в нее. Чтобы сбить его со следа, он якобы сказал Поручику, что влюблен в Марту, и советует Лусии, чтобы окончательно усыпить бдительность Поручика, благосклонно принимать его ухаживания. Лусия нехотя соглашается.

Марта, видя тоску возлюбленного, предлагает устроить ужин у реки. Пастрана считает, что лучше устроить пирушку в уединенном саду близ парка Прадо. Он хочет удалить двух стариков — Гомеса и Урбину — из Мадрида, тогда влюбленные смогут обвенчаться и никто уже не сможет их разлучить. Пастрана под видом дона Хуана Уртадо является к Гомесу с сообщением, что в Севилье уже объявлен приговор убийце его сына и преступник будет обезглавлен на площади. Его имущество должно перейти в руки Гомеса. Если Гомес хочет увидеть казнь злодея, ему надо спешить в Севилью. У Урбины, оказывается, тоже есть дела в Севилье, и старые друзья решают ехать вместе. Марта, делая вид, что хочет помочь Лусии обвенчаться с Фелиле, уговаривает ее для отвода глаз дать Поручику согласие выйти за него замуж. Простодушная Лусия попадается на эту удочку и обещает Поручику свою руку.

Гомес и Урбина возвращаются в Мадрид. По пути в Севилью их догнал друг Гомеса, которому его родственник — управитель герцогского замка в Прадо, открыл все интриги Марты. Разгневанный Гомес хочет убить Фелипе, но тот уже успел обвенчаться с Мартой и вдобавок стал обладателем богатого наследства. Фелипе просит Гомеса простить его. Урбина призывает друга проявить благородство и не помышлять о мести. Сам он столь восхищен хитроумием Марты, что дает ей в приданое те восемь тысяч золотых, которые подарил на постройку больницы. Лусия понимает, что обманута, но быстро утешается и решает выйти за Поручика. На прощание Гомес дает совет отцам: «…пусть дочек / от студентов берегут. / Ведь спряженья да склоненья / Знаем мы к чему склоняют…», / а Фелипе просит зрителей быть снисходительными: «Я благочестивой Мартой / Исцелен от хромоты. / Если же кой в чем хромает / Это наше представленье, — / уж не гневайтесь на нас».

О. Э. Гринберг

Дон Хиль Зеленые штаны

(Don Gil de las Galzas Verdes)

Комедия (1615. опубл. 1635)


Донья Хуана в мужском костюме — зеленых штанах и камзоле — приезжает из родного Вальядолида в Мадрид. Кинтана, ее старый верный слуга, сопровождает ее. Он спрашивает госпожу, почему она покинула отчий дом и путешествует в мужском обличье. Хуана рассказывает, что на Пасху, в апреле, вышла погулять и встретила прекрасного незнакомца, которого полюбила с первого взгляда. Ночью ей не спалось, и, открыв дверь на балкон, она увидела внизу давешнего красавца. Дон Мартин де Гусман по ночам пел ей серенады, днем посылал письма и подарки. Не прошло и двух месяцев, как Хуана сдалась. Но когда об их любви узнал отец Мартина дон Андрес, разразился страшный скандал. Хуана происходит из знатной, но обедневшей семьи, а старик ценит только золото. Он хочет женить сына на Инес, дочери своего друга дона Педро, но боится, что Хуана подаст в суд на соблазнителя и клятвопреступника. Поэтому Андрес решил послать Мартина в Мадрид под чужим именем. Он написал Педро, что его сын связал себя с Хуаной, но он нашел для Инеc подходящего жениха — дона Хиля де Альборнос, который не только родовит и богат, но еще и молод и хорош собой. Мартин покорно отправился в Мадрид под именем дона Хиля. Проведав об этом, Хуана едет за ним вслед. Чтобы Мартин не узнал, ее, она отсылает Кинтану в Вальекас, обещая прислать ему письмецо, и нанимает себе нового слугу — Караманчеля. Караманчель сменил много хозяев: служил у врача, который прописывал всем одни и те же лекарства, у продажного адвоката, у обжоры-священника. Караманчель удивляется немужественной наружности своего нового господина и говорит, что тот похож на кастрата. Хуана называет себя доном Хилем.

Мартин является к Педро и вручает ему письмо от Андреса, где тот расхваливает «дона Хиля» на все лады. Мартин говорит, что хочет поскорее обвенчаться с Инес, потому что отец выбрал ему другую невесту: если отец узнает о желании сына взять в жены Инес, он лишит его наследства, Педро готов поторопиться со свадьбой: он полностью доверяет Андресу и не будет тратить время на проверку сведений о женихе. Педро обещает сегодня же поговорить с дочерью. Он пока не будет называть ей имя жениха, а тот вечером в Герцогском саду украдкой признается ей в любви. Мартин в восторге от собственной хитрости.

Хуан, влюбленный в Инес, умоляетее не ездить в Герцогский сад: его томит дурное предчувствие. Но Инес уже обещала кузине поехать туда с ней. Инес заверяет Хуана в своей любви и приглашает его тоже прийти в сад.

Педро заговаривает с Инес о женихе, утверждая, что Хуан ему в подметки не годится. Инес недовольна, что ей прочат в мужья человека, которого она даже не видела. Узнав, что жениха зовут дон Хиль, она восклицает: «Дон Хиль? Помилуй Боже! / Какое имя! Мой супруг — / Рождественский пастух в рогоже / Или овчине!» Узнав, что Хиль ждетее в Герцогском саду. Инес боится, как бы он не встретился там с Хуаном.

Донья Хуана в мужском костюме появляется в Герцогском саду. Подкупив слуг, она знает о каждом шаге своей соперницы. Увидев Инес, ее кузину Клару и Хуана, она заговаривает с ними и своей учтивостью и красотой пленяет дам. Хуан страдает от ревности. Услышав, что Хуана прибыла из Вальядолида, Инес расспрашивает ее о Хиле. Хуана говорит, что ее тоже зовут Хиль. Инес решает, что это и есть жених, которого прочит ей отец. Пригожий юноша ей по душе, и Инес готова отдать ему свою руку. Хуана обещает ночью прийти под окно к Инес, и Инес с нетерпением ждет встречи.

Инес заявляет отцу, что с радостью выйдет замуж за Хиля. Но увидев Мартина, которого Педро представляет ей как Хиля, понимает, что это вовсе не тот Хиль, в которого она влюблена. У ее избранника «Речь медовой речкой льется, / Ярче звезд глаза сверкают» и зеленые штаны. Мартин обещает завтра же явиться к ней в зеленых штанах.

Донья Хуана рассказывает Кинтане о своих успехах: Инес от нее без ума, а Мартин в ярости повсюду ищет соперника-двойника, чтобы проткнуть его шпагой.

Назвавшись Эльвирой, Хуана снимает дом по соседству с домом Инес. Встретившись в саду, дамы знакомятся и становятся подругами. Хуана напоминает Инес исчезнувшего возлюбленного, и Инес поверяет ей все свои горести — таким образом, Хуане известен каждый шаг Мартина. Хуана боится, как бы Мартин не заподозрил, что Хиль — вовсе не Хиль, а переодетая Хуана. Она посылает Кинтану к Мартину с известием, что после его отъезда Хуана, которая носит под сердцем плод его любви, удалилась в монастырь и там день и ночь льет слезы. Если Мартин не вернется к ней, она предпочтет смерть бесчестью. Хуана уверена, что, получив такое письмо, Мартин поверит в существование дона Хиля.

Дон Хуан страдает от ревности. Инес признается, что милый ее сердцу Хиль исчез, зато появился другой, самозваный Хиль, и отец принуждает ее выйти за него. Она просит Хуана убить соперника. Ради Инес Хуан готов сегодняже расправиться с самозванцем. Инес надеется, что, избавившись от лже-Хиля, сможет выйти замуж за Хиля Зеленые штаны.

Инес навещает свою новую подругу Эльвиру. «Эльвира» рассказывает ей, что прибыла из Кастилии. Она с детских лет любит дона Мигеля де Рибера, который отвечал ей взаимностью. Но когда она отдалась ему, он вскоре забыл все свои клятвы и покинул ее. Узнав, что Мигель поехал в Вальядолид, «Эльвира» поехала за ним. Друг Мигеля дон Хиль де Альборнос похвастался, что его ждет в Мадриде богатая и красивая невеста, и Мигель, выкрав у Хиля письмо дона Андреса, назвался Хилем, чтобы самому жениться на Инес. Судьба свела «Эльвиру» с Хилем Зеленые штаны, похожим на нее как две капли воды, и юноша в нее влюбился. Но «Эльвира» говорит, что любит только ветреника Мигеля, и всеми силами пытается вернуть его. Дамы выясняют, что Инес не любит Мигеля, а «Эльвира» не любит Хиля.

Кинтана передает Мартину записку от Хуаны, которая якобы находится в монастыре. Мартин, подозревавший, что Хуана в Мадриде и преследует его, успокаивается. Прочитав письмо Хуаны, он преисполняется к ней нежностью. Мартин уверяет Кинтану, что приехал в Мадрид лишь для того, чтобы подать королю прошение, и через несколько дней вернется к Хуане. Он хочет написать Хуане ответ и обещает на следующий день принести его Кинтане. Оставшись один, Мартин размышляет о том, что недостойно дворянина обманывать женщину, которая ждет от него ребенка, и решает вернуться домой.

Хуан вызывает Мартина на поединок. Мартин предлагает уладить дело миром: пусть Инес сама сделает выбор. Хуан говорит, что Инес не может отказать Мартину, ибо не смеет ослушаться отца, она плачет, но готова смириться и отдать свою руку Мартину. Мартину жаль упускать из рук верную добычу, и, забыв о своей любви к Хуане, онрешает жениться на Инес. Мартин не принимает вызов Хуана, считая, что глупо драться до свадьбы — вот через месяц он готов сразиться с соперником. Слуга приносит Мартину пакет от отца на имя дона Хиля де Альборнос: в нем три письма — Мартину, дону Педро и купцу Агустину Сольеру, который должен выдать деньги посланцу дона Хиля де Альборнос. Спеша к Инес, Мартин теряет письма. Их находит Караманчель, который отдает их Хуане, уверенный, что она и есть Хиль. Хуана посылает Кинтану за деньгами.

Инес заявляет отцу, что жених, которого он ей представил, вовсе не Хиль, а Мигель. Дон Педро совершенно сбит с толку. Инес рассказывает ему все, что поведала ей «Эльвира». Дон Педро возмущен наглостью самозванца. Инес обещает представить ему настоящего дона Хиля. Появляется Хуана в зеленых штанах. Она рассказывает, как Мигель обманул ее доверие и выкрал письма. Но теперь она получила новые письма от отца и может уличить самозванца во лжи. Педро читает письмо Андреса и проникается уверенностью, что Хуана и есть истинный дон Хиль. Когда появляется Мартин, Педро и Инес разоблачают его как лжеца и самозванца. Слуга, посланный к купцу Сольеру, возвращается с пустыми руками: дон Хиль уже забрал предназначенные ему деньги. Мартин в ярости: неведомый двойник разрушил все его планы.

Кинтана приносит Мартину известие о смерти Хуаны. Мартин решает, что дон Хиль — это Хуана, восставшая из гроба, чтобы покаратьего. Кинтана подхватывает эту мысль и рассказывает, что Хуана после смерти приходит в отчий дом под видом некоего Хиля и клянет Мартина, забывшего свое настоящее имя. Мартин хочет заказать пять сотен месс, чтобы дух Хуаны смирился и успокоился.

Инес спрашивает Караманчеля, где его хозяин. Караманчель отвечает, что его хозяин дон Хиль Зеленые штаны часто бывает у Эльвиры и уходит от нее на рассвете. Инес не верит, но Караманчель показывает ей любовное письмо дона Хиля к Эльвире. Инес готова отдать свою руку Хуану, если тот убьет неверного Хиля Зеленые штаны.

Хуана, узнав от Кинтаны, что Мартин так и не оставил мысли жениться на Инес, пишет своему отцу, что лежит на смертном одре, а ее убийца — Мартин скрывается под именем Хиля, чтобы избежать мести ее родных. Прочитав ее письмо, отец немедленно отправится в Мадрид, и Мартину придется туго.

Случайно встретив кузину Инес Клару, тоже влюбленную в Хиля Зеленые штаны, Хуана в мужском костюме объясняется в любви и ей. Инес, которая слышит их разговор и нелестный отзыв Хиля о себе, решает с горя выйти за Мигеля. Она призывает Мигеля проткнуть шпагой изменника Хиля, но Хуана, боясь встречи с Мигелем, говорит, что она — переодетая Эльвира: мучимая ревностью, она хотела узнать, действительно ли Инес любит Хиля, а неее Мигеля, и сама написала любовное письмо от имени Хиля к Эльвире. Мужской костюм Эльвира якобы одолжила у Хиля, который любит только Инес.

Караманчелю ведено передать письмо Эльвире. Увидев ее, он поражается ее сходству с его хозяином: «Чур, чур меня! Дон Хиль в мантилье! / Я вроде трезв и не в бреду… / Обоим место им в аду — / И Хилю этому и Хилье!» Эльвира обещает Караманчелю, что через час он увидит вместе и ее, и своего хозяина. Но Караманчель не верит и считает, что Эльвира — переодетый Хиль.

Дон Хуан ищет своих соперников, носящих одно и то же имя Хиль. «Их двое, и к ее окну / Явиться оба соизволят: / Так пусть они меня заколют / Иль их обоих я проткну». Он спешит под окно к Инес. Инес в темноте принимает его за своего возлюбленного — Хиля Зеленые штаны. Хуан не разубеждает ее. Вскоре появляется Мартин, который также надел зеленые штаны. Увидев Хуана, беседующего с Инес, он решает, что это и есть его неуловимый двойник, но мысль, что это может оказаться призрак покойной Хуаны, вселяет в него страх. Дон Хуан признает в Мартине лже-Хиля, которого Инес ненавидит. Хуан вызывает его на поединок. Инес, видя двух молодых людей в зеленых штанах, не может понять, в чем дело. «Эльвира» выглядывает из своего окна и говорит Инес, что сюда явился изменник Мигель. Мартин, принимающий Хуана за дух доньи Хуаны, в страхе исчезает. Появляется Клара в мужском костюме. Она пришла проверить, не встречается ли Хиль тайком с Инес. Выдавая себя за Хиля, она говорит Инес нежные слова. Наблюдающий всю сцену со стороны Караманчель восклицает: «Не то я стоя вижу сны, / Не то здесь ливень был из Хилей». Хуан грозится убить Клару. Хуана переодевается в мужское платье, спускается вниз и также подходит к окну Инес. Хуана, Хуан и Клара спорят, кто из них настоящий Хиль. Хуан бросается на Хуану со шпагой. Вместо нее с ним дерется Кинтана. Хуан ранен.

Отец Хуаны дон Дьего, получив письмо от дочери, приезжает в Мадрид, чтоб отомстить ее убийце Мартину. Мартин клянется, что не убивал Хуану, призывая в свидетели Кинтану, но тот утверждает, что Мартин зарезал Хуану. Альгвасил берет Мартина под стражу. Появляются Хуана, Хуан, Инес, Клара и дон Педро. Хуана рассказывает всю правду, раскрывает все хитрости, на которые она пустилась ради того, чтобы вернуть Мартина, Мартин счастлив, что избежал опасности. Он просит прощения у Хуаны и ее руки у дона Педро. Инес дает согласие дону Хуану, а Клара готова стать женой своего давнего поклонника дона Антоньо.

О. Э. Гринберг

Севильский озорник, или Каменный гость

(El Burlador de Sevilla у Convivado de Piedra)

Драма (предположительно 1616, опубл. 1930)


Дворец короля Неаполитанского. Ночь. Дон Хуан выходит от герцогини Изабелы, которая принимает его за своего возлюбленного герцога Октавьо. Она хочет зажечь свечу, но дон Хуан останавливаетее. Изабела вдруг понимает, что с ней был не Октавьо, и зовет на помощь. На шум приходит Король Неаполитанский и приказывает страже схватить дона Хуана и Изабелу. Он поручает испанскому послу дону Педро Тенорьо разобраться в том, что произошло, и уходит. Дон Педро приказывает увести Изабелу. Когда дон Педро и дон Хуан остаются с глазу на глаз, дон Хуан рассказывает, как хитростью пробрался к Изабеле и овладел ею. Дон Хуан — племянник дона Педро, и дяде волей-неволей приходится покрывать его проделки. Опасаясь монаршего гнева, он отсылает дона Хуана в Милан и обещает сообщить племяннику о последствиях его обмана. Дон Педро докладывает Королю Неаполитанскому, что мужчина, которого схватила стража, прыгнул с балкона и бежал, а дама, которая оказалась герцогиней Изабелой, утверждает, что ночью к ней явился герцог Октавьо и коварно овладел ею. Король приказывает бросить Изабелу в темницу, а Октавьо схватить и насильно женить на Изабеле. Дон Педро и стражники приходят в дом Октавьо. Дон Педро именем короля обвиняет его в том, что он обесчестил Изабелу, поверившую его посулам. Октавьо, узнав о неверности возлюбленной, приходит в отчаяние и решает тайно бежать в Испанию. Дон Хуан, вместо того чтобы отправиться в Милан, тоже плывет в Испанию.

Юная рыбачка Тисбея сидит на берегу моря близ Таррагоны и удит рыбу. Все ее подруги влюблены, ей же неведомы муки любви, и она радуется, что ни страсть, ни ревность не отравляют ее жизнь. Вдруг раздается крик: «Спасите! Тону!», и вскоре на сушу выбираются двое мужчин: это дон Хуан и его слуга Катадинон. Дон Хуан спас тонувшего слугу, но, выйдя на сушу, рухнул без сознания. Тисбея посылает Каталинона за рыбаками, а сама кладет голову дона Хуана к себе на колени. Дон Хуан приходит в чувство и, видя красоту девушки, объясняется ей в любви. Рыбаки отводят дона Хуана в дом Тисбеи. Дон Хуан приказывает Катадинону раздобыть лошадей, чтобы незаметно ускользнуть перед рассветом. Каталинон пытается усовестить хозяина: «Бросить девушку и скрыться — / Это ль за радушье плата?», но дон Хуан вспоминает Энея, который бросил Дидону. Дон Хуан клянется Тисбее в любви и обещает взятьее в жены, но, после того как доверчивая девушка отдается ему, он на одолженных ею же конях сбегает вместе с Катадиноном. Тисбея оплакивает свою погубленную честь.

Король Альфонс Кастильский беседует с доном Гонсало де Ульоа, вернувшимся из Лиссабона. Гонсадо рассказывает о красоте Лиссабона, называя его восьмым чудом света. Король, чтобы вознаградить Гонсало за верную службу, обещает сам найти достойного жениха для его красавицы дочери. Он намерен выдать ее за дона Хуана Тенорьо. Гонсало по душе будущий зять — ведь он происходит из знатного севильского рода.

Отец дона Хуана дон Дьего получает письмо от своего брата дона Педро, где тот рассказывает, как дон Хуан был застигнут ночью с герцогиней Изабелой. Король Альфонс Кастильский, узнав об этом, спрашивает, где сейчас дон Хуан. Выясняется, что он этой ночью приехал в Севилью. Король собирается обо всем сообщить в Неаполь, женить дона Хуана на Изабеле и избавить от незаслуженной кары герцога Октавьо. А пока из уважения к заслугам отца он отправляет дона Хуана в изгнание в Аебриху. Король сожалеет о том, что слишком поспешно просватал дочь дона Гонсадо за дона Хуана, и, чтобы не обидеть дона Гонсало, решает назначить его гофмаршалом. Слуга докладывает Королю, что приехал герцог Октавьо и просит принять его. Король и дон Дьего думают, что Октавьо все знает и будет просить позволения вызвать дона Хуана на поединок. Дон Дьего, тревожась за жизнь сына, просит Короля предотвратить дуэль. Король ласково принимает Октавьо. Он обещает написать Королю Неаполитанскому, чтобы тот снял с него опалу, и предлагает ему взять в жены дочь дона Гонсало де Ульоа. Дон Дьего приглашает Октавьо в свой дом. Встретившись случайно с доном Хуаном, Октавьо, не знающий, что дон Хуан — виновник всех его страданий, обменивается с ним заверениями в дружбе. Друг дона Хуана маркиз де ла Мота пеняет дону Хуану на то, что тот его совсем забыл. Они часто озорничали вместе, и дон Хуан расспрашивает Моту о знакомых красотках. Мота поверяет дону Хуану свою сердечную тайну: он влюблен в свою кузину донью Анну, и она тоже любит его, но, на беду. Король уже просватал ее за другого. Мота написал донье Анне и сейчас ждет от нее ответа. Он торопится по делам, и дон Хуан предлагает подождать письма вместо него. Когда Мота уходит, служанка доньи Анны передает дону Хуану записку для Моты. Дон Хуан радуется: «Мне служить сама удача / Почтальоном подрядилась. / Ясно, что письмо от дамы, / Чью красу маркиз нескромный / Превознес. Вот повезло мне! / Славлюсь я не зря, как самый / Беспардонный озорник: / Я действительно мастак / Девушек бесчестить так, / Чтобы не было улик». Дон Хуан распечатывает письмо. Донья Анна пишет, что для нее «трех смертей страшней втройне» жить с нелюбимым супругом, и если Мота хочет связать с ней свою судьбу, пусть придет к ней в одиннадцать часов, надев цветной плащ, чтобы его было легче узнать. Дон Хуан передает маркизу де ла Мота, что его избранница ждет его в полночь в своей спальне и просит надеть цветной плащ, чтобы дуэньи его узнали. Мота вне себя от счастья. Дон Хуан радуется предстоящему приключению.

Дон Дьего бранит сына за то, что тот порочитих славный род, и передает ему приказ Короля немедленно покинуть Севилью и отправиться в Лебриху.

Дон Хуан ночью встречает Моту, который ждет не дождется свидания с доньей Анной. Поскольку до полуночи еще целый час, а дон Хуан ищет развлечений. Мота показывает ему, где живет Беатриса, и одалживает свой цветной плащ, чтобы красавица приняла дона Хуана за Моту и была с ним ласкова. Дон Хуан в плаще Моты отправляется не к Беатрисе, а к донье Анне, но ему не удается обмануть девушку, и она прогоняет наглеца. На крик дочери прибегает дон Гонсало с обнаженной шпагой. Он не дает дону Хуану убежать, и, чтобы спастись, тот закалывает дона Гонсало.

Выскочив из дома дона Гонсало, дон Хуан сталкивается с Мотой, который торопливо забирает свой плащ, ибо вот-вот наступит полночь. Дон Хуан успевает сказать ему, что его шалость плохо кончилась, и Мота готовится расхлебывать упреки Беатрисы. Дон Хуан скрывается. Мота слышит крики и хочет выяснить, в чем дело, но тут его хватает стража. Дон Дьего приводит Моту к королю Альфонсу Кастильскому, который приказывает судить и завтра же казнить злодея. Мота не может понять, в чем дело, но никто ничего ему не объясняет. Король велит похоронить славного Командора — дона Гонсало — со всеми почестями.

В поле близ деревни Дос Эрманас крестьяне празднуют свадьбу Патрисьо и Аминты. Пастухи поют песни. Неожиданно появляется Каталинон, который сообщает, что вскоре прибудет новый гость — дон Хуан Тенорьо. Гасено, отец невесты, радуется приезду знатного сеньора, Патрисьо же совсем не рад незваному гостю. Когда дон Хуан подходит к праздничному столу, Гасено просит гостей потесниться, но дон Хуан, которому приглянулась Аминта, садится прямо рядом с ней. После свадебного пира дон Хуан заявляет Патрисьо, что Аминта — его давняя любовница и сама пригласила его повидаться в последний раз перед тем, как с горя выйдет замуж за другого. Услышав такое о невесте, Патрисьо без сожалений уступает ее дону Хуану. Дон Хуан, попросив у Гасено руку Аминты и приказав Каталинону оседлать коней и подать их к деннице, отправляется к Аминте в спальню. Аминта хочет прогнать его, но дон Хуан говорит, что Патрисьо забыл ее и отныне он, дон Хуан, — ее муж. Сладкие речи обманщика, который говорит, что готов на ней жениться даже вопреки отцовской воле, смягчают сердце девушки, и она отдается дону Хуану.

Изабела по пути в Севилью, где ее ждет свадьба с доном Хуаном, встречает Тисбею, которая поверяет ей свое горе: дон Хуан соблазнил ее и бросил. Тисбея хочет отомстить обманщику и пожаловаться на него Королю. Изабела берет ее себе в спутницы.

Дон Хуан в часовне разговаривает с Каталиноном. Слуга рассказывает, что Октавьо дознался, кто виновник всех его бед, и маркиз де да Мота также доказал свою непричастность к убийству дона Гонсало, Заметив гробницу Командора, дон Хуан читает надпись на ней: «Кавальеро здесь зарыт. / Ждет он, что десница Божья / Душегубу отомстит». Дон Хуан дергает статую Командора за бороду, потом приглашает каменное изваяние к себе на ужин. Вечером, когда дон Хуан с Каталиноном садятся за стол, раздается стук в дверь. Слуга, посланный открыть дверь, не может от страха вымолвить ни слова; трусливый Катадинон, которому дон Хуан велит впустить гостя, словно язык проглотил от ужаса. Дон Хуан берет свечу и подходит к двери сам. Входит дон Гонсало в том виде, в каком он изваян над своей гробницей. Он медленно приближается к дону Хуану, который в смятении отступает. Дон Хуан приглашает каменного гостя за стол. После ужина Командор делает знак дону Хуану отослать слуг. Оставшись с ним один на один. Командор берет с дона Хуана слово завтра в десять прийти к нему на ужин в часовню в сопровождении слуги. Статуя уходит. Дон Хуан храбрится, пытаясь побороть ужас.

Изабела приезжает в Севилью. Мысль о позоре не дает ей покоя, и она чахнет с горя. Дон Дьего просит Короля снять опалу с дона Хуана, коль скоро он собирается женить его на герцогине Изабеле. Король обещает не только снять опалу, но и пожаловать дону Хуану титул графа, чтобы не страдала гордость Изабелы, ведь Октавьо, с которым она прежде была обручена, — герцог. Королева просила Короля простить маркиза де да Мота, и Король приказывает освободить маркиза и женить его на донье Анне. Октавьо просит у Короля позволения вызвать дона Хуана на поединок, но Король отказывает ему.

Аминта с отцом разыскивают дона Хуана. Встретив Октавьо, они спрашивают, где им его найти. Октавьо, выяснив, зачем он им нужен, советует Гасено купить дочери наряд, похожий на придворный, и обещает сам отвести ее к Королю.

Ночью должна состояться свадьба дона Хуана и Изабелы, но перед этим дон Хуан собирается сдержать слово и навестить статую Командора. Когда они с Каталиноном приходят в часовню, где погребен дон Гонсало, Командор приглашает их разделить с ним трапезу. Он велит дону Хуану поднять надгробную плиту — под ней стоит черный стол, накрытый для ужина. Два призрака в черном приносят стулья. На столе — скорпионы, жабы, змеи, из питья — желчь и уксус. После ужина Командор протягивает руку дону Хуану. Дон Хуан подает ему свою. Сжав руку дона Хуана, статуя говорит" «Неисповедим Господь / В праведных своих решеньях. / Хочет он, чтоб был наказан / Ты за все свои злодейства / Этой мертвою рукою. / Вышний приговор гласит: / «По поступкам и возмездье». Дон Хуан говорит, что донья Анна чиста: он не успел обесчестить ее. Он просит привести священника, чтобы тот отпустил ему грехи. Но дон Гонсало неумолим. Дон Хуан умирает. Раздается грохот, гробница вместе с доном Хуаном и доном Гонсало проваливается, а Каталинон падает на пол.

Патрисьо и Гасено приходят к Королю с жалобой на дона Хуана, обманом отнявшего у Патрисьо Аминту. К ним присоединяется Тисбея, которую дон Хуан обесчестил. За ней приходит маркиз де ла Мота. Он нашел свидетелей, готовых подтвердить, что преступление, за которое его заключили в темницу, совершил не он, а дон Хуан. Король приказывает схватить и казнить злодея. Дон Дьего также просит осудить дона Хуана на смерть. Появляется Каталинон. Он рассказывает, что произошло в часовне. Услышав о справедливой каре, постигшей негодяя. Король предлагает поскорее справить три свадьбы:

Октавьо с овдовевшей Изабелой, Моты с доньей Анной и Патрисьо с Аминтой.

О. Э. Гринберг

Франсиско де Кеведо (Francisco de Quevedo) [1580–1645]

История жизни пройдохи по имени дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников

(La vida del buscon, Llamado don Pablos)

Плутовской роман. (1603–1604)


Согласно законам жанра плутовской роман начинается с описания детских лет героя. Родители Паблоса — мать-ведьма, отец-вор — постоянно спорят, чья профессия лучше. «Воровство, сынок, это не простое ремесло, а изящное искусство», — уверяет отец. Но мальчик уже с детских лет лелеет благородные мечты, отвергает предложения родителей овладеть их «искусством» и только благодаря своей настойчивости идет учиться. В школе Паблос знакомится с доном Дьего Коронелем, сыном благородных идальго, он искренне любит своего нового друга и с удовольствием обучает его различным играм. Но пребывание нашего героя в школе было непродолжительным, так как с ним приключилось следующее. Во время карнавала тощая кляча, на которой восседал Паблос, схватила с овощного лотка кочан капусты и тут же его проглотила. Торговки подняли крик, стали забрасывать Паблоса и его школьных товарищей брюквой, баклажанами и другими овощами; школьники же, не растерявшись, запаслись камнями, и началась настоящая битва. Слуги правосудия прервали бой, но все же не обошлось без потерь. У дона Дьего была пробита голова, и его родители решили больше не отпускать сына в школу.

Родители Паблоса тоже были в ярости, обвиняя во всем своего нерадивого сына. Паблос принимает решение уйти из отчего дома, бросить обучение в школе и остаться у дона Дьего в качестве слуги. Мальчиков отправляют в пансион, но вскоре выясняется, что лисенсиат Кабра, занимающийся воспитанием дворянских детей, из-за жадности морит воспитанников голодом. Единственный выход для детей — воровать, и Паблос становится профессионалом в воровском деле, поняв, что в этом его призвание. Когда один из воспитанников умирает от голода, отец дона Дьего забирает сына и Паблоса из пансиона и направляет их в университет в Алькала, где дон Дьего должен изучать грамматические науки. Паблос вскоре становится известным «героем» благодаря своей хитрости и изворотливости, в то время как его хозяин остается, живя среди плутов-студентов, гораздых на различные козни и проказы, благочестивым и честным юношей. С Паблосом же происходит множество забавнейших историй. Так, однажды он пообещал дону Дьего и всем своим приятелям украсть шпаги у ночного дозора. Осуществил он это следующим образом: поведав дозору историю о шести несуществующих убийцах и грабителях, которые якобы в данный момент находятся в публичном доме, он просит стражей порядка действовать согласно его указаниям. Паблос объясняет им, что преступники вооружены и, как только увидят шпаги, которые бывают лишь у стражников, примутся стрелять, поэтому дозору надо оставить шпаги в траве на лугу у самого дома. Естественно, завладеть оружием не составило труда. Обнаружив пропажу, дозорные обошли все дворы, всматриваясь в лица, наконец, они добрались и до дома Паблоса, который, чтобы его не узнали, прикинулся покойником, поставив вместо духовника одного из своих товарищей. Несчастная стража удалилась в полном отчаянии, не обнаружив следов воровства. В Алькала долго удивлялись этой проделке Паблоса, хотя уже были наслышаны о том, что он обложил данью все окрестные огороды и виноградники, а городской рынок превратил в место «столь небезопасное для торговцев, словно это был густой лес». Все эти «подвиги» стяжали нашему герою славу самого ловкого и пронырливого пройдохи. Причем многие кабальеро стремились переманить Паблоса к себе на службу, но он оставался верен дону Дьего. И все же судьбе было угодно разлучить хозяина со слугой.

Дон Паблос получает письмо от своего дяди-палача, который сообщает печальные новости. Батюшка его повешен за воровство, и дядя, приводивший приговор в исполнение, гордится родственником, так как тот «висел столь степенно, что лучшего нельзя было и требовать». Матушка же приговорена инквизицией к четыремстам смертоносным ударам плетью за колдовство. Дядя просит Паблоса приехать за наследством в размере 400 дукатов и советует ему подумать о професии палача, так как с его знанием латыни и риторики он будет непревзойденным в этом искусстве. Дон Дьего был опечален разлукой, Паблос сокрушался еще больше, но, расставаясь со своим господином, он сказал: «Другим я стал, сеньор… Целю я повыше, ибо если батюшка мой попал на лобное место, то я хочу попытаться выше лба прыгнуть».

На следующий день Паблос отправляется в Сеговию к дяде и получает те деньги, которыеего родственник еще не успел пропить. Дядя ведет глупейшие разговоры, постоянно прикладываясь к бутылке, и племянник решает поскорее удрать из его дома.

Наутро Паблос нанимает у погонщика осла и начинает долгожданное путешествие в столицу, Мадрид, так как уверен, что сможет там прожить благодаря своей изворотливости и ловкости. В дороге завязывается неожиданное знакомство. Дон Торибио, бедный идальго, лишившийся отцовского имущества из-за того, что оно не было выкуплено в срок, посвящает Паблоса в законы столичной жизни. Дон Торибио — один из членов шайки удивительного рода мошенников: вся их жизнь — обман, нацеленный на то, чтобыих принимали не за тех, кем они являются на самом деле. Так, по ночам они собирают на улицах бараньи и птичьи кости, кожуру от фруктов, старые винные мехи и разбрасывают все это в своих комнатах. Если утром кто-нибудь приходит с визитом, то тут же произносится заготовленная фраза: «Извините за беспорядок, ваша милость, здесь был званый обед, а эти слуги…», хотя, конечно, никаких слуг нет и в помине. Одураченный посетитель принимает весь этот хлам за остатки званого обеда и верит, что перед ним состоятельные идальго. Каждое утро начинается с тщательного изучения собственной одежды, так как пускать людям пыль в глаза не как-то просто: брюки очень быстро изнашиваются, поэтому изобретаются различные способы сидеть и стоять против света, каждая вещь имеет свою долгую историю, и, например, куртка может быть внучкой накидки и правнучкой большого плаща — ухищрениям несть числа.

Также существует миллион способов пообедать в чужом доме. Предположим, поговорив с кем-нибудь две минуты, пройдохи узнают, где живет незнакомец, и идут туда как бы с визитом, но непременно в обеденное время, при этом никогда не отказываясь от приглашения присоединиться к трапезе. Эти молодые люди не могут позволить себе влюбляться бескорыстно, и происходит это лишь по необходимости. Они волочатся за трактирщицами — ради обеда, за хозяйкой дома — ради помещения, словом, дворянин их пошиба, если умеет изворачиваться, — «сам себе король, хоть мало чем и владеет». Паблос приходит в восторг от такого необычайного способа существования и заявляет дону Торибио о своем решении вступить в их братство. По прибытии в Мадрид Паблос живет у одного из друзей дона Торибиб, к которому он нанимается слугой. Складывается парадоксальная ситуация: во-первых, плут кормит своего господина, во-вторых, плут не уходит от бедного идальго. Это подтверждает истинную доброту Паблоса, и он вызывает у нас симпатию, хотя мы понимаем, что восхищаться, собственно, нечем. Паблос проводит месяц в компании рыцарей легкой наживы, изучая все их воровские уловки. Но однажды, попавшись на продаже краденого платья, вся «жульническая коллегия» отправляется в тюрьму. Но у Паблоса есть преимущество — он новичок в этой компании, поэтому, дав взятку, выходит на свободу. А между тем все остальные члены шайки высылаются из Мадрида на шесть лет.

Паблос селится в гостинице и начинает ухаживать за хозяйской дочерью, представившись сеньором доном Рамиро де Гусманом. В один прекрасный день Паблос, закутавшись в плащ и изменив голос, изображает управляющего дона Рамиро и просит девушку сообщить сеньору о его будущих крупных доходах. Этот случай совершенно сразил девицу, мечтающую о богатом муже, и она соглашается на предложенное Паблосом ночное свидание. Но когда наш герой забрался на крышу, чтобы через окно проникнуть в комнату, он поскользнулся, полетел и «грохнулся на крышу соседнего дома с такой силой, что перебил всю черепицу». От шума проснулся весь дом, слуги, приняв Паблоса за вора, как следует поколотили его палками на глазах у дамы сердца. Таким образом, став предметом насмешек и оскорблений, пройдоха, не заплатив за еду и проживание, удирает из гостиницы.

Теперь Паблос представляется доном Фелипе Тристаном и, полагаясь на свою предприимчивость и продолжая изображать из себя богатого жениха, старается познакомиться со знатной дамой. Вскоре невеста найдена, но, на беду Паблоса, ее кузеном оказывается дон Дьего Коронель, который узнает в доне фелипе Тристане своего бывшего слугу и приказывает своим нынешним слугам как следует рассчитаться с подлым обманщиком и плутом. В результате лицо Паблоса рассечено шпагой, он весь изранен и стонет от боли. Эта неожиданная расправа выбила его из колеи, и некоторое время Паблос был обречен на вынужденное бездействие. Потом какой-то бедняк обучил его необходимому жалобному тону и причитаниям нищего, и наш герой целую неделю бродит по улицам, прося милостыню. Вскоре, однако, судьба его снова круто изменилась. Один из самых великих мошенников, «которых когда-либо создавал Господь бор», предлагает ему работать на пару, открывая свой величайший секрет в высшем искусстве нищенства. В день они крадут троих-четверых детей, а потом за большое вознаграждение сами же возвращают их благодарным родителям. Неплохо на этом нажившись, Паблос уезжает из столицы и направляется в Толедо, город, где он никого не знает и о нем никто не ведает.

На постоялом дворе наш герой встречает труппу странствующих комедиантов, которые тоже держат путь в Толедо. Его принимают в труппу, он оказывается прирожденным актером и с упоением играет на сцене. Вскоре он приобретает известность и уже сам занимается сочинением комедий, подумывая о том, чтобы стать директором труппы. Но все его планы рушатся в один миг. Директор, не уплатив какой-то долг, попадает в тюрьму, труппа распадается, и каждый идет своей дорогой. Его друзья-актеры предлагают ему работу в других труппах, но Паблос отказывается, поскольку временно не нуждается в деньгах, к работе охладел и хочет просто поразвлекаться. Какое-то время он посещает богослужения при женском монастыре и влюбляет в себя одну из монахинь. Обобрав наивную девушку, Паблос исчезает из Толедо.

Теперь путь его лежит в Севилью. Здесь он в короткий срок овладевает основами шулерской игры в карты и становится асом среди других мошенников. Неожиданно в городской гостинице Паблос встречает одного из своих сотоварищей по Алькала по имени Маторраль, профессионального убийцу. Попав однажды случайно в кровавую схватку с ночным дозором, Паблос вместе с ним вынужден скрываться от правосудия.

Чтобы узнать, не улучшится ли с переменой места и материка его жребий, Паблос перебирается в Вест-Индию. «Обернулось, однако, все это к худшему, ибо никогда не исправит своей участи тот, кто меняет место и не меняет своего образа жизни и своих привычек».

Н. Б. Виноградова

Педро Кальдерой де ла Барка Энао де ла Баррера-и-Рианьо (Pedro Calderon de la Barca) [1600–1681]

Стойкий принц

(El principe constante)

Драма (1628–1629)


В основе пьесы лежат подлинные исторические события — неудачный поход в Африку португальских войск под командованием инфантов Фернандо и Энрике, тщетно пытавшихся взять штурмом город Танжер в 1437 г.

Король Феца хочет отбить у португальцев город Сеуту. Принц Тарудант обещает послать ему на помощь десять тысяч верховых, если король отдаст за него свою дочь Феникс. Принцесса не смеет перечить отцу, но в душе она против брака с Тарудантом, ибо любит мавританского полководца Мулея. Отец вручает ей портрет принца. В это время появляется Мулей, который по приказу короля плавал на разведку к Сеуте. В море он заметил флот из Лиссабона, который направлялся к Танжеру под командованием братьев португальского короля принцев Энрике и Фернандо. Дон Энрике является магистром ордена Ависа, а дон Фернандо — ордена Христа (религиозно-рыцарские ордена, созданные для борьбы с «неверными»). Мулей призывает короля готовиться к обороне Танжера и покарать врагов «страшной плетью Магомета», чтобы сбылось предсказание прорицателей о том, что «короне португальской будет Африка могилой». Король Феца собирает войска, а Мулею приказывает взять конницу и атаковать врага.

Мулей перед боем упрекает Феникс за то, что у нее оказался портрет Таруданта. Он считает, что принцесса ему изменила. Феникс отвечает, что ни в чем не виновата, ей пришлось подчиниться воле отца. Он требует отдать портрет.

Дон Фернандо и дон Энрике с войсками высаживаются на берег вблизи Танжера. Они хотят захватить город и утвердить в Африке христианскую веру. Однако дону Энрике во всем видятся недобрые знаки, «беды зловещая печать» — то солнечное затмение, то «флот рассеял по морю циклон», то он сам споткнулся, ступив на землю Африки. Ему чудится «в крови весь небосклон, над головою днем ночные птицы, а над землей… — кругом гроба». Дон Фернандо, напротив, во всем видит добрые предзнаменования, однако, что бы ни случилось, он за все готов благодарить Бога, ибо Божий суд всегда справедлив.

Начинается бой, во время которого дон Фернандо берет в плен Мулея, упавшего с лошади. Дон Фернандо замечает, что мавр страшно опечален, но не тем, что попал в плен. Принц спрашивает его о причине скорби. Мулей поражен благородством противника и его участием к чужому горю. Он рассказывает о своей несчастной любви, и принц отпускает его к невесте. Мулей клянется, что не забудет о таком благодеянии.

Мавры окружают португальцев, и дон Фернандо призывает именем Христа сражаться или умереть.

Брито, шут из свиты принца Фернандо, пытаясь спасти свою жизнь на поле боя, притворяется мертвым.

Фернандо и его свита сдаются в плен, король Феца готов сохранить жизнь пленнику и отпустить его на свободу, если португальцы отдадут Сеуту. Принц Энрике отправляется в Лиссабон к королю.

На опустевшем поле боя два мавра видят лежащего Брито и хотят утопить его тело, чтобы оно не стало рассадником чумы. Брито вскакивает, и мавры в ужасе убегают.

феникс рассказывает Мулею, что с ней приключилось во время охоты: у ручья в лесу ей то ли встретилась, то ли привиделась старуха, «привидение, призрак, бред, смуглый, высохший скелет». Беззубый рот ее прошептал таинственные слова, полные значения, но пока непонятные — «платой быть тебе обменной, выкупом за мертвеца». феникс боится, что над ней тяготеет рок, чтоее ждет страшная участь «быть разменною ценой чьей-то гибели земной». Мулей по-своему истолковывает этот сон, думая, что речь идет о его смерти как единственном спасении от страданий и невзгод.

Фернандо на прогулке встречает невольников-христиан и ободряет их, призывает стойко сносить удары судьбы, ибо в этом заключается христианская мудрость: раз этот жребий послан свыше, «есть в нем доброты черта. Не находится судьба вечно в том же положенье. Новости и измененья и царя ждут и раба».

Появляется король Феца, и вместе с принцем Фернандо они видят, как к берегу подплывает португальская галера, затянутая черной тканью. На берег сходит дон Энрике в траурном одеянии и сообщает печальную весть о том, что король, узнав о пленении Фернандо, умер от горя. В завещании он приказал в обмен за принца отдать маврам Сеуту. Новый король Альфонс утвердил это решение. Однако принц Фернандо в негодовании отказывается от такого предложения и говорит, что «невообразимо, чтобы государь христианский маврам сдал без боя город». Сеута — «средоточье благочестья, цитадель католицизма», и ее нельзя отдавать на поругание «неверным», ибо они превратят «часовни в стойла, в алтарях устроят ясли», в храмах сделают мечети. Это будет позор для всех христиан, потомки станут говорить, что «Бога выгнали христиане», чтоб очистить помещение злобным демонам в угоду. Жители Сеуты, чтобы сохранить богатство, изменят вере и примут мусульманство. Жизнь одного человека, даже принца, говорит Фернандо, не стоит таких жертв. Он готов остаться в рабстве, чтобы не приносить в жертву столько неповинных людей. Принц разрывает письмо короля и готов жить в тюрьме вместе с невольниками. А за то, чтобы в Сеуте осветили храм во имя непорочного зачатья Богородицы пречистой, до последней капли крови принц отдать готов свою жизнь.

Король Феца приходит в ярость от такого ответа принца и угрожает ему всеми ужасами рабства: «Ты сейчас при всем народе на глазах у брата будешь на земле передо мною рабски лобызать мне ноги». Фернандо готов с радостью все перенести как Божью волю. Король заявляет, что раб должен все отдать господину и во всем ему повиноваться, а значит, дон Фернандо должен отдать королю Сеуту. Однако принц отвечает, что, во-первых, Сеута не его, а «божья», а во-вторых, что «небо учит послушанью только в справедливом деле». Если же господин желает, чтобы невольник «зло содеял», то тогда раб «властен не послушаться приказа». Король приказывает надеть оковы на ноги и шею принца и содержать его на черном хлебе и морской воде и отправить его на конюшню чистить королевских лошадей. Дон Энрике клянется вернуться с войсками для освобождения принца от позора.

Во время каторжных работ невольники из свиты принца Фернандо пытаются окружить его заботой и помочь ему, но он отказывается от этого и говорит, что в рабстве и унижении все равны.

Феникс на прогулке встречает принца Фернандо и с удивлением спрашивает, почему он в таких лохмотьях. Тот отвечает, что таковы законы, которые велят рабам жить в нищете. Феникс возражает ему — ведь утром принц и король были друзьями и дон Фернандо жил в плену по-царски. Принц отвечает, что «таков земли порядок»:

утром розы цветут, а к вечеру их лепестки «нашли могилу в колыбели», так и человеческая жизнь — переменчива и недолговечна. Он предлагает принцессе букет цветов, но она отказывается от них — по цветам, как по звездам, можно прочесть будущее, а оно страшит Феникс, ибо каждый подвластен «смерти и судьбе» — «наши судьбы — зданья без опор». От звезд зависит «наша жизнь и рост».

Мулей предлагает принцу устроить побег, ибо помнит, что Фернандо подарил ему свободу на поле боя. Для подкупа стражи он дает Фернандо деньги и говорит, что в условленном месте пленников будет ждать корабль. Король Феца издали замечает принца и Мулея вместе и начинает подозревать их в сговоре. Он приказывает Мулею день и ночь охранять пленника, чтобы таким образом следить за обоими. Мулей не знает, что делать — предать короля или остаться неблагодарным по отношению к принцу. Фернандо отвечает ему, что честь и долг выше дружбы и любви, он сам готов себя стеречь, чтобы не подвергать опасности друга, и если кто-то другой предложит ему бежать, то Фернандо откажется. Он считает, что, видно, «так угодно Богу, чтобы в рабстве и плену» он остался «стойким принцем».

Мулей приходит с докладом к королю о том, как живет принц-раб: жизнь его стала адом, вид его жалок, от узника смердит так, что при встрече с ним люди разбегаются; он сидит у дороги на куче навоза, как нищий, его спутники просят милостыню, так как тюремная пища слишком скудна. «Принц одной ногой в могиле, песнь Фернандо недолга», — заявляет Мулей. Принцесса Феникс просит отца о милосердии к принцу. Но король отвечает, что Фернандо сам избрал себе такую участь, его никто не заставлял жить в подземелье, и только в его власти сдать в виде выкупа Сеуту — тогда судьба принца тут же изменится.

К королю Феца прибывают посланник от португальского короля Альфонса и марокканский принц Тарудант. Они приближаются к трону и одновременно начинают каждый свою речь. Потом начинают спорить, кому говорить первому. Король предоставляет такое право гостю, и португальский посланец предлагает за Фернандо столько золота, сколько могут стоить два города. Если же король откажется, то португальские войска придут на землю мавров с огнем и мечом. Тарудант в посланнике узнает самого португальского короля Альфонса и готов к поединку с ним. Король феца запрещает поединок, ибо оба находятся у него в гостях, а португальскому королю отвечает то же, что и раньше: он отдаст принца в обмен на Сеуту.

Тарудант хочет увести с собой свою невесту Феникс, король не возражает, ибо хочет укрепить с принцем военный союз против португальцев. Король поручает Мулею с солдатами охранять Феникс и доставить ее к жениху, который отправляется к войскам.

Невольники выносят принца Фернандо из темницы, он видит над собой солнце и голубое небо и удивляется, как велик мир, он радуется тому, что над ним свет Христов, он во всех тяготах судьбы видит Божью благодать. Мимо проходит король Феца и, обращаясь к принцу, спрашивает, что движет им — скромность или гордыня? Фернандо отвечает, что душу свою и тело он предлагает в жертву Богу, он хочет умереть за веру, сколько бы он ни голодал, сколько бы ни терпел муки, какие бы лохмотья ни носил, какие бы кучи грязи ему ни служили жилищем, в вере он своей не сломлен. Король может восторжествовать над принцем, но не над его верой.

Фернандо чувствует приближение смерти и просит одеть его в мантию монаха и похоронить, а потом когда-нибудь гроб перевезут на родину и над могилой Фернандо построят часовню, ибо он это заслужил.

На морском берегу вдали от Феца высаживается король Альфонс с войсками, он собирается неожиданно напасть в горном ущелье на Таруданта, который сопровождает свою невесту Феникс в Марокко. Дон Энрике отговаривает его, потому что солнцесело и наступила ночь. Однако король решает напасть во мраке. Появляется тень Фернандо в орденской мантии, с факелом и призывает короля к бою за торжество христианской веры.

Король Феца узнает о смерти принца Фернандо и над его гробом заявляет, что он получил справедливое наказание за то, что не хотел отдать Сеуту, смерть не избавит его от суровой кары, ибо король запрещает хоронить принца — «пусть стоит непогребенный он — прохожим для острастки».

У крепостной стены, на которую взошел король Феца, появляется тень дона Фернандо с горящим факелом, а за ней идут король Альфонс и португальские солдаты, ведущие Таруданта, Феникс и Мулея, захваченных в плен. Тень Фернандо приказывает Альфонсу у стен Феца вести переговоры об освобождении принца.

Альфонс показывает королю Феца пленников и предлагает обменять их на принца. Король в отчаянии, он не может выполнить условие португальского короля, так как принц Фернандо уже умер. Однако Альфонс говорит, что мертвый Фернандо значит ничуть не меньше, чем живой, и он готов отдать «за труп бездушный писаной красы картину» — Феникс. Так сбывается предсказание гадалки. В память дружбы между Мулеем и принцем Фернандо король Альфонс просит отдать феникс в супруги Мулею. Гроб с телом Фернандо под звуки труб уносят на корабль.

А. П. Шишкин

Дама-невидимка

(La Dama duende)

Комедия (1629)


Действие происходит в XVII в. в Мадриде. Приехавшие в город дон Мануэль и его слуга Косме ищут дом дона Хуана. Дон Мануэль и дон Хуан вместе учились и вместе воевали, они старые друзья. На улице появляются две дамы, лица которых закрыты вуалями. За ними кто-то гонится, и они просят дона Мануэля о защите. Тот готов оказать защиту дамам «от позора и несчастья». Они исчезают, а следом за ними появляется дон Луис со своим слугой Родриго. Дон Луис хочет узнать имя прекрасной незнакомки, лицо которой он успел едва заметить. Чтоб задержать его, Косме подходит к нему и просит прочитать адрес на письме. Дон Луис грубо отталкивает его. Тогда за своего слугу вступается дон Мануэль и говорит, что должен преподать урок вежливости грубияну. Они дерутся на шпагах.

На улице появляются дон Хуан со слугами и донья Беатрис со своей служанкой Кларой. Дон Хуан хочет помочь своему брату дону Луису, а донья Беатрис удерживает его. Дон Хуан узнает в противнике брата дона Мануэля и пытается помирить обоих. Дон Мануэль ранен в кисть руки, и ему нужна помощь. Дон Хуан великодушно приглашает его в свой дом. Донья Беатрис, услышав о ране, думает, что ранен дон Хуан. Неравнодушный к ней дон Луис замечает ее волнение и сожалеет, что не он является причиной ее беспокойства.

Дона Луиса очень беспокоит, что его брат поселил в доме своего друга, холостого кавальеро, так как он может случайно встретиться с их сестрой доньей Анхелой, носящей траур по мужу. Однако слуга Родриго успокаивает его — вход на половину гостя замаскирован шкафом с посудой, и никто не догадается, что там есть дверь.

Донья Анхела жалуется на свою вдовью судьбу служанке Исавель. Она носит траур, и братья держат ее взаперти, ибо для семьи считается позором, если вдова будет встречаться с мужчинами и ходить в театр. Служанка отвечает ей, что многие вдовы при дворе короля внешне набожны и добродетельны, а под вуалью скрывают грех и «под звуки дудочки любой, как мяч, готовы прыгать в танце». Она вспоминает о том кавальеро, с которым они встретились на улице и попросили зашиты, когда спасались бегством от дона Луиса, скрыв лица под вуалями. Донья Анхела тайком от братьев ходила гулять, а дон Луис принял ее за прекрасную незнакомку и хотел узнать ее имя.

Дон Луис рассказывает сестре о своем приключении, неподозревая, что этоее он видел и из-за нее ввязался в ссору с незнакомцем кавальеро. Теперь этот кавальеро поселился у них в доме.

Донья Анхела мечтает увидеть того кавальеро, который ради нее стал драться на шпагах, а теперь гостит за стеной в доме ее братьев. Исавель берется легко устроить встречу — там, где дверь ведет в покои гостя, дон Хуан сделал шкаф, который можно легко отодвинуть. Донья Анхела хочет тайком заботиться о том, кто пролил за нее кровь.

Дон Луис, которому тяготит душу его проступок и рана дона Мануэля, отдает ему свою шпагу в знак покаяния и в залог дружбы. Тот с радостью принимает ее.

Косме, оставшись один в комнате, разбирает свои вещи, вынимает кошелек и с удовольствием пересчитывает деньги. Потом он уходит, а из двери, замаскированной шкафом, выходят донья Анхела и Исавель. Донья Анхела за то, что ради нее дон Мануэль рисковал жизнью, хочет «отплатить ему… хоть каким-нибудь подарком». Она открывает его баул и рассматривает бумаги и вещи. Исавель обыскивает сундук слуги и вместо денег кладет в кошелек угольки. Донья Анхела пишет записку и кладетее на кровать, потом они уходят.

Возвращается Косме и видит, что вещи разбросаны по комнате, а в кошельке вместо денег угли. Он зовет хозяина и говорит ему, что в комнате хозяйничал домовой и деньги превратились в угли. Дон Мануэль отвечает, что Косме пьян, а дон Хуан советует лакею выбирать другие шутки, не такие дерзкие. Косме же клянется, что в комнате кто-то был. Дон Мануэль находит на своей постели письмо, читает его и понимает, что его написала та дама, из-за которой он дрался с доном Луисом: «…любая дверь и дверца ей доступны в час любой. В дом любовника нетрудно ей проникнуть». Но Косме не может понять, как все-таки записка очутилась на кровати его господина и почему разбросаны вещи, ведь все окна заперты, а в дом никто не входил. Дон Мануэль решает написать ответ, а потом проследить, кто уносит и приносит записки. Он не верит ни в домовых, ни в духов, ни в колдунов, ибо ему не приходилось до сих пор встречаться с нечистой силой. Косме же продолжает считать, что «тут пошаливают черти».

Донья Анхела показывает донье Беатрис ответ дона Мануэля, который написан так любезно и шутливо, так удачно подражает «стилю рыцарских романов». Донья Анхела хочет продолжить свою шутку. Из письма дона Мануэля она узнает, что он считает ее дамой сердца дона Луиса, и думает, что у нее есть ключ от его дома. Однако подстеречь ее дону Мануэлю очень трудно, ибо донья Анхела всегда точно знает, ушел ли гость, или он дома. Донья Анхела признается, что испытывает ревность, ибо в вещах гостя нашла портрет какой-то дамы и хочет украсть его.

Дон Мануэль готовится к отъезду на несколько дней, чтобы отвезти свои бумаги королю в Эскориал, и просит Косме собрать вещи. Но Косме боится оставаться один в комнате, так как уже стемнело. Дон Мануэль называет его трусом и уходит проститься с доном Хуаном. В это время в комнате дона Мануэля Исавель выходит из-за шкафа с закрытой корзиной в руках. Входит со свечой Косме, Исавель крадется за ним, стараясь, чтобы он ее не заметил. Косме слышит шорох и дрожит от страха, Исавель ударяет его и тушит свечу, чтобы в темноте скрыться, но в эту минуту входит дон Мануэль и спрашивает, почему Косме не зажег свечу. Тот отвечает, что дух ударил его и задул огонь. Дон Мануэль ругает его, в этот момент Исавель в темноте натыкается на дона Мануэля, тот хватает корзинку и кричит, что поймал духа. Пока Косме бегал за огнем, Исавель нащупала дверь и ушла, а в руках дона Мануэля остается корзинка. Косме приносит огонь, и хозяин со слугой видят вместо духа корзинку и начинают гадать, кто и как мог проникнуть в комнату. Хозяин говорит, что это была та дама, которая пишет ему письма, а Косме считает, что корзинка попала прямо из ада, от чертей. В корзинке лежит тонкое белье и записка, где сказано, что дама не может быть возлюбленной дона Луиса.

Донья Анхела решает устроить свидание с гостем — завязать ему глаза и провести к себе в комнату. Донья Беатрис считает, что когда он увидит перед собой прелестную молодую богатую даму, то может сойти с ума. Она тоже хочет тайком присутствовать при этом свидании и уверяет подругу, что не помешает встрече. В это время входит дон Луис и, спрятавшись за драпировкой, подслушивает их разговор. Ему кажется, что речь идет о встрече его брата Хуана с Беатрис. Дон Луис испытывает муки ревности и решает во что бы то ни стадо помешать свиданию.

Дон Хуан сообщает дамам, что дон Мануэль покидает их дом, но скоро вернется. Донья Анхела заявляет, что судьба на время избавляет всех от «докучного присутствия гостя». Дон Хуан не понимает, что плохого сделал сестре его гость.

Дон Мануэль и Косме возвращаются в дом, так как забыли важные бумаги для короля. Чтобы не будить хозяев, они не зажигают огня. В это время донья Анхела и Исавель выходят из-за шкафа. Донья Анхела зажигает фонарь и хочет прочитать бумаги, которые лежат на столе. Косме и дон Мануэль замечают свет, и им становится не по себе. Донья Анхела вынимает свечу из фонаря, ставит ее в подсвечник на столе и садится в кресло спиной к обоим. Дон Мануэль видит ее и приходит в восторг от ее красоты, Косме же чудится, что у стола сидит дьявол, чьи глаза горят, как адские костры, а на ногах вместо пальцев копыта — «если б видели вы ногу… Нога всегда их выдает». Дон Мануэль приближается к донье Анхеле и хватает ее за руку. Она же умоляет его отпустить ее, так как она лишь призрак, встреча их еще впереди, еще не пришла пора раскрыть тайну: «Когда ее, хотя случайно, нарушишь ты, — не жди добра!» Косме поражен красноречием нечистой силы: «Как говорит! Оратор прямо та дьяволическая дама!» Дон Мануэль считает, что перед ним не призрак, не наваждение, а живой человек: «Ты плоть и кровь, не дьявол, нет, ты — женщина!» Но Косме считает, что «это ведь одно и то же!». Донья Анхела уже готова все рассказать, но просит сначала запереть двери в комнату. Дон Мануэль и Косме уходят выполнить ее просьбу, в это время Исавель открывает шкаф и донья Анхела исчезает вместе с ней.

Дон Мануэль и Косме возвращаются и не могут понять, куда делась дама, они осматривают все углы, Косме продолжает настаивать, что это была не женщина, а дьявол в виде женщины, ибо в этом нет ничего удивительного, — «если женщина нередко круглый год бывает чертом, черт хоть раз, чтоб поквитаться, может женщиною стать».

Комната доньи Анхелы. Исавель в темноте приводит за руку дона Мануэля и просит его подождать. Он получил письмо, в котором ему назначена встреча, и вот слуги привели его в какой-то дом. Открывается дверь, входят девушки, неся сладости, а позади них появляются роскошно одетая донья Анхела и донья Беатрис, которая изображает служанку. Дон Мануэль поражен и сравнивает ночное появление прекрасной дамы с появлением богини утренней зари Авроры, которая «красой румяною сияя, уже рассвет сменить спешит». Донья Анхела отвечает, что судьба велит ей, напротив, скрываться во тьме, а не блистать. Она просит ни о чемее не спрашивать, если дон Мануэль хочет встречаться с ней тайком, со временем она все ему расскажет. В это время слышится голос дона Хуана, который просит открыть ему двери. Все в панике, Исаведь уводит дона Мануэля, донья Беатрис прячется в спальне Анхелы.

Дон Хуан спрашивает, почему его сестра ночью в таком роскошном наряде — она отвечает, что ей надоел вечный траур, «символ скорби и печали», и она надела шикарное платье, чтобы утешиться немного. Брат замечает, что, хоть «женскую печаль утешают побрякушки, облегчают туалеты, но такое поведение непохвально, неуместно». Дон Хуан спрашивает, где донья Беатрис, сестра отвечает, что та уехала домой. Тогда он собирается идти к ней под балкон на свидание.

Исавель приводит дона Мануэля в его комнату, хотя он об этом не подозревает, и оставляет ждать ее возвращения. В это время в комнату входит Косме и натыкается на хозяина в темноте. Дон Мануэль догадывается, что перед ним какой-то слуга, и спрашивает, куда он попал и кто хозяин слуги. Косме отвечает, что в доме водится чертовщина, которую ему приходится терпеть, а его хозяин дурак и зовут его дон Мануэль. Дон Мануэль узнает Косме и спрашивает, где они находятся. Тот отвечает, что в своей комнате. Дон Мануэль идет проверить его слова. Из-за шкафа Выходит Исавель, берет за руку Косме, думая, что это дон Мануэль, и уводит его за шкаф. Возвращается хозяин и не находит своего слуги, натыкаясь лишь на голые стены. Он решает спрятаться в алькове и дождаться дамы-невидимки.

В комнату доньи Анхелы входит Исавель, таща за руку Косме, еле живого от страха. Донья Анхела с ужасом замечает, что произошла ошибка, о чем теперь узнает весь дом. Косме рассуждает о проделках дьявола, который вырядился в юбку и корсет. В дверь стучит дон Луис. Исавель и Косме торопливо уходят. Донья Беатрис прячется за портьеру. Входит дон Луис и говорит, что у дверей дома видел носилки доньи Беатрис и подумал, что она здесь встречается с доном Хуаном. Он поднимает портьеру и видит донью Беатрис. За шкафом слышится шум, и дон Луис бросается за свечой, чтобы узнать, кто там находится.

В комнату дона Мануэля входят Исавель и Косме, а затем со свечой появляется дон Луис, он ясно видел мужчину и обнаружил, что кто-то сдвинул шкаф. Косме прячется под стол. Дон Ауис замечает дона Мануэля и обвиняет его в том, что он бесчестит дом своего друга, что он обольститель. Дон Мануэль очень удивлен появлением дона Луиса и не может понять, в чем его обвиняют. Дон Луис утверждает, что он входил в комнату к его сестре через потайную дверь, а дон Мануэль отвечает, что не имеет понятия ни о какой потайной двери. Судьба должна решить их спор — они станут драться на шпагах. Во время дуэли у дона Луиса ломается шпага, и дон Мануэль великодушно предлагает ему сходить за другой. Косме предлагает хозяину бежать, но тут вдруг замечает появившуюся донью Анхелу. Та говорит, что, спасаясь от гнева дона Луиса, она вышла из дома и на крыльце встретила дона Хуана. Он вернул ее в дом и теперь ищет незнакомого мужчину во всех комнатах. Донья Анхела признается дону Мануэлю, что любит его и потому искала с ним встреч, она просит его о защите. Он готов быть ее защитником. Появляется дон Луис, и дон Мануэль просит у него руки его сестры. Входит дон Хуан, который все слышал и очень рад, что наступила такая развязка, невидимка нашлась и можно вести речь о свадьбе.

А. П. Шишкин

Врач своей чести

(El medico de su honra)

Драма (1633–1635)


Действие происходит в Испании во времена короля дона Педро Справедливого или Жестокого (1350–1369 гг.). Во время охоты брат короля инфант дон Энрике падает с лошади, и его в бессознательном состоянии вносят в дом дона Гутьерре Альфонсо де Солиса. Их встречает жена дона Гутьерре донья Менсия, в которой придворные из свиты инфанта дон Ариас и дон Диего узнают его прежнюю возлюбленную. Донья Менсия оказывается в сложном положении, ведь ее мужу неизвестно, что в нее все еще влюблен дон Энрике, знавший ее раньше. Инфант приходит в себя и видит рядом донью Менсию, которая сообщает ему, что она теперь жена хозяина дома. Она дает понять принцу, что ему теперь не на что надеяться. Дон Энрике хочет тут же уехать, но появившийся дон Гутьерре уговаривает его остаться. Принц отвечает, что в сердце столь им любимом «стал хозяином другой», и он должен ехать. Дон Гутьерре дарит ему свою лошадь и в придачу к ней лакея Кокина, шутника, который называет себя «при кобыле экономом». На прощание дон Энрике намекает донье Менсии на скорую встречу, говоря, что даме нужно дать «возможность оправдаться».

Дон Гутьерре хочет проводить принца, но донья Менсия говорит ему, что на самом деле он хочет встретиться с Леонорой, которую любил раньше и не забыл до сих пор. Муж клянется, что это не так. Оставшись вдвоем со служанкой Хасинтой, донья Менсия признается ей, что когда увидела вновь Энрике, то «теперь любовь и честь в бой вступили меж собой».

Король дон Педро принимает просителей и одаривает каждого как может: солдата назначает командовать взводом, бедному старику дает кольцо с алмазом. К королю обращается донья Леонора с жалобой на дона Гутьерре, который обещал на ней жениться, а потом отказался. Теперь он женат на другой, а ее честь посрамлена, и донья Леонора хочет, чтобы он внес за нее «достойный вклад» и дал бы ей возможность уйти в обитель. Король обещает решить дело, но после того, как выслушает и дона Гутьерре.

Появляется дон Гутьерре, и король просит его объяснить причину отказа жениться на донье Леоноре. Тот признает, что любил донью Леонору, но, «будучи не связан словом», взял себе жену другую. Король хочет знать, в чем причина такой перемены, и дон Гутьерре рассказывает, что однажды в доме доньи Леоноры застал мужчину, который спрыгнул с балкона и скрылся. Леонора хочет тут же рассказать, что произошло на самом деле, но стоящий рядом дон Ариас вступает в разговор и признает, что это он тогда был в доме Леоноры. Он тогда ухаживал за дамой, которая ночью пришла к донье Лео-норе в гости, а он, «влюбленный без ума», вслед за ней неучтиво «в дом пробрался», и хозяйка не смогла «воспрепятствовать» ему. Вдруг появился дон Гутьерре, и дон Ариас, спасая честь Леоноры, скрылся, но был замечен. Теперь же он готов в поединке дать ответ дону Гутьерре. Они хватаются за шпаги, но король в гневе приказывает арестовать обоих, ибо без воли короля никто не смеет обнажать оружие в его присутствии.

Дон Энрике, видя, что муж доньи Менсии арестован, решает пробраться к ней в дом для свидания. Он подкупает служанку Хасинту, и она проводит его в дом. Во время разговора с доньей Менсией возвращается дон Гутьерре, дон Энрике прячется. Дон Гутьерре рассказывает жене, что его на ночь отпустил из тюрьмы его друг алькальд, начальник стражи. Чтобы вывести дона Энрике из дома, донья Менсия поднимает ложную тревогу, крича, что видела кого-то в плаще в своей спальне. Муж выхватывает шпагу и бросается туда, донья Менсия умышленно опрокидывает светильник, и в темноте Хасинта выводит из дома дона Энрике. Однако тот теряет свой кинжал, который находит дон Гутьерре, и в его душе рождается страшное подозрение, что жена обманула его.

Король по просьбе дона Энрике выпускает из тюрьмы дона Ариаса и дона Гутьерре. Увидев шпагу принца, дон Гутьерре сравнивает ее с найденным кинжалом, потом говорит дону Энрике, что он не хотел бы встретиться с таким бойцом, как принц, даже под покровом ночи, не узнав его. Дон Энрике понимает намек, но отмалчивается, что дает повод дону Гутьерре для подозрений. Он готов любой ценой узнать тайну, от которой зависит его честь. Он размышляет, чей он нашел кинжал в своем доме и случайно ли опрокинула донья Менсия светильник. Он решает тайно пробраться в свой дом под видом любовника доньи Менсии и, закрыв лицо плащом, разыграть сцену свидания с ней, чтобы проверить, верна ли ему жена.

Дон Гутьерре тайком возвращается в свой дом, не предупредив жену, что король выпустил его на свободу. Он пробирается в спальню к донье Менсии и, изменив голос, обращается к ней. Менсия думает, что к ней пришел принц, и называет его «Ваше Высочество», дон Гутьерре догадывается, что речь идет о принце. Затем он уходит, а потом делает вид, что вошел через садовую калитку, и громко требует слуг. Донья Менсия с радостью встречает его, а ему кажется, что она лжет и притворяется.

Дон Гутьерре рассказывает королю о похождениях его брата дона Энрике и показывает кинжал принца. Он говорит, что должен спасти свою честь, омывее в крови, но не в крови принца, на которого он не смеет покуситься.

Король встречается с братом и требует от него, чтобы он отказался от своей преступной страсти к донье Менсии, показывает ему кинжал. Дон Энрике хватает кинжал и от волнения нечаянно ранит короля в руку. Король обвиняет принца, что тот покушается на его жизнь, дон Энрике покидает дворец короля, чтобы удалиться в изгнание

Дон Гутьерре решает предать смерти свою жену, ибо она опозорила его честь, но сделать это, как считает он в соответствии с неписаными законами чести, надо тайно, ибо и оскорбление тоже нанесено тайно, чтобы не догадались люди, как скончалась донья Менсия. Не в силах перенести смерть жены, он просит небо послать ему смерть.

К донье Менсии приходит посланный принцем Кокин с известием, тго дон Энрике в опале из-за нее и должен покинуть королевство. На чужбине принц зачахнет от горя и разлуки с доньей Менсией. Отъезд принца навлечет позор на донью Менсию, ибо все начнут гадать, в чем причина бегства принца, и наконец узнают, в чем дело. Хасинта предлагает госпоже написать принцу письмо, чтобы он не уезжал и не позорил ее имя. Донья Менсия садится писать письмо. В это время появляется дон Гутьерре, Хасинта бросается предупредить госпожу, однако хозяин велит ей уйти. Он приотворяет дверь в комнату и видит донью Менсию, которая пишет письмо, подходит к ней и вырывает у нее листок. Донья Менсия лишается чувств, ее муж читает письмо и решает, отослав прислугу, убить супругу. Он пишет какие-то слова на том же листке и уходит. Донья Менсия приходит в себя и читает на листке свой приговор; «Любовь тебя боготворит, тесть — ненавидит; одна несет тебе смерть, другая — приуготовляет к ней. Жить тебе осталось два часа. Ты — христианка: спасай душу, ибо тела уже не спасти».

Дон Гутьерре приглашает хирурга Людовико, чтобы тот пустил его жене кровь и ждал бы, пока вся она не вытечет и не наступит смерть. В случае отказа дон Гутьерре угрожает врачу смертью. Он хочет потом всех уверить, что «из-за внезапной хвори кровь пришлось пустить Менсии и что та неосторожно сдвинула бинты. Кто в этом преступление усмотрит?». А врача он собирается отвести подальше от дома и на улице прикончить. «Тот, кто честь свою врачует, не колеблясь, кровь отворит… ибо все недуги лечат кровью», — говорит дон Гутьерре.

По улице в Севилье дон Гутьерре ведет Людовико, у которого завязаны глаза. Навстречу им идут король и дон Диего. Дон Гутьерре убегает. Король снимает повязку с лица Людовико, и тот рассказывает, как умерла женщина, лица которой он не видел, зато слышал ее слова о том, что она умирает безвинно. Людовико испачкал руки кровью и оставил след на двери дома,

Король направляется к дому дона Гутьерре, ибо он догадывается, о чьей смерти идет речь. Появляется Кокин и тоже рассказывает королю, как дон Гутьерре запер дома жену и отослал прочь всех слуг. У дома король встречает донью Леонору, он помнит, что обещал спасти ее от позора, и говорит, что сделает это при первой возможности. Из дома с воплем выбегает дон Гутьерре и рассказывает королю, как умерла его жена от потери крови после того, как сдвинула бинты с порезов во сне. Король понимает, что дон Гутьерре обманывает его, однако в том, что случилось, он усматривает возможность выполнить свое обещание, данное донье Леоноре. Король предлагает дону Гутьерре взять в жены донью Леонору. Тот возражает, говоря, что она может изменить ему. Король отвечает, что тогда надо пустить ей кровь, давая тем самым понять дону Гутьерре, что ему все известно и он оправдывает содеянное. Донья Леонора согласна стать женой дона Гутьерре и, если нужно, «лечиться» его лекарством.

А. П. Шишкин

Жизнь — это сон

(La vida es sueno)

Пьеса (1636)


В безлюдной горной местности, неподалеку от двора польского короля, заблудились Росаура, знатная дама, переодетая в мужское платье, и ее слуга Кларнет. Близится ночь, а вокруг ни огонька. Вдруг путники различают в полумраке какую-то башню, из-за стен которой им слышатся жалобы и стенания: это проклинает свою судьбу закованный в цепи Сехизмундо. Он сетует на то, что лишен свободы и тех радостей бытия, что даны каждому родившемуся на свет. Найдя дверь башни незпертой, Росаура и Кларнет входят в башню и вступают в разговор с Сехизмундо, который поражен их появлением: за всю свою жизнь юноша видел только одного человека — своего тюремщика Клотадьдо. На звук их голосов прибегает уснувший Клотальдо и зовет стражников — они все в масках, что сильно поражает путников. Он грозит смертью незваным гостям, но Сехизмундо решительно вступается за них, угрожая положить конец своей жизни, если тот их тронет. Солдаты уводят Сехизмундо, а Клотальдо решает, отобрав у путников оружие и завязав им глаза, проводить их подальше от этого страшного места. Но когда ему в руки попадает шпага Росауры, что-то в ней поражает старика, Росаура поясняет, что человек, давший ей эту шпагу (имени его она не называет), приказал отправиться в Польшу и показать ее самым знатным людям королевства, у которых она найдет поддержку, — в этом причина появления Росауры, которую Клотадьдо, как и все окружающие, принимает за мужчину.

Оставшись один, Клотальдо вспоминает, как он отдал эту шпагу когда-то Вьоланте, сказав, что всегда окажет помощь тому, кто принесет ее обратно. Старик подозревает, что таинственный незнакомец — его сын, и решает обратиться за советом к королю в надежде на его правый суд.

За тем же обращаются к Басилио, королю Польши, инфанта Эстрелья и принц Московии Астольфо. Басилио приходится им дядей; у него самого нет наследников, поэтому после его смерти престол Польши должен отойти одному из племянников — Эстрелье, дочери его старшей сестры Клорине, или Астольфо, сыну его младшей сестры Ресизмунды, которая вышла замуж в далекой Московии. Оба претендуют на эту корону: Эстрелья потому, что ее мать была старшей сестрой Басилио, Астольфо — потому, что он мужчина. Кроме того, Астольфо влюблен в Эстрелью и предлагает ей пожениться и объединить обе империи. Эстрелья неравнодушна к красивому принцу, но ее смущает, что на груди он носит портрет какой-то дамы, который никому не показывает. Когда они обращаются к Басилио с просьбой рассудить их, он открывает им тщательно скрываемую тайну: у него есть сын, законный наследник престола. Басилио всю жизнь увлекался астрологией и, перед тем как жена его должна была разрешиться от бремени, вычислил по звездам, что сыну уготована страшная судьба; он принесет смерть матери и всю жизнь будет сеять вокруг себя смерть и раздор и даже поднимет руку на своего отца. Одно из предсказаний сбылось сразу же: появление мальчика на свет стоило жене Басилио жизни. Поэтому король польский решил не ставить под угрозу престол, отечество и свою жизнь и лишил наследника всех прав, заключив его в темницу, где он — Сехизмундо — и вырос под бдительной охраной и наблюдением Клотальдо. Но теперь Басилио хочет резко изменить судьбу наследного принца: тот окажется на троне и получит возможность править. Если им будут руководить добрые намерения и справедливость, он останется на троне, а Эстрелья, Астольфо и все подданные королевства принесут ему присягу на верность.

Тем временем Клотальдо приводит к королю Росауру, которая, тронутая участием монарха, рассказывает, что она — женщина и оказалась в Польше в поисках Астольфо, связанного с ней узами любви — именноее портрет носит принц Московии на груди. Клотальдо оказывает молодой женщине всяческую поддержку, и она остается при дворе, в свите инфанты Эстрельи под именем Астреа. Клотальдо по приказу Басилио дает Сехизмундо усыпляющий напиток, и, сонного, его перевозят во дворец короля. Здесь он просыпается и, осознав себя владыкой, начинает творить бесчинства, словно вырвавшийся на волю зверь: со всеми, включая короля, груб и резок, сбрасывает с балкона в море осмелившегося ему перечить слугу, пытается убить Клотальдо. Терпению Басилио приходит конец, и он решает отправить Сехизмундо обратно в темницу. «Проснешься ты, где просыпался прежде» — такова воля польскою короля, которую слуги незамедлительно приводят в исполнение, снова опоив наследного принца сонным напитком.

Смятение Сехизмундо, когда он просыпается в кандалах и звериных шкурах, не поддается описанию. Клотальдо объясняет ему, что все, что тот видел, было сном, как и вся жизнь, но, говорит он назидательно, «и в сновиденьи / добро остается добром». Это объяснение производит неизгладимое впечатление на Сехизмундо, который теперь под этим углом зрения смотрит на мир.

Басилио решает передать свою корону Астольфо, который не оставляет притязаний на руку Эстрельи. Инфанта просит свою новую подругу Астреа раздобыть для нее портрет, который принц Московии носит на груди. Астольфо узнает ее, и между ними происходит объяснение, в ходе которого Росаура поначалу отрицает, что она — это она. Все же правдами и неправдами ей удается вырвать у Астольфо свой портрет — она не хочет, чтобы его видела другая женщина. Ее обиде и боли нет предела, и она резко упрекает Астольфо в измене.

Узнав о решении Басилио отдать корону Польши принцу Московии, народ поднимает восстание и освобождает Сехизмундо из темницы. Люди не хотят видеть чужестранца, на престоле, а молва о том, где спрятан наследный принц, уже облетела пределы королевства; Сехизмундо возглавляет народный бунт. Войска под его предводительством побеждают сторонников Басилио, и король уже приготовился к смерти, отдав себя на милость Сехизмундо. Но принц переменился:

он многое передумал, и благородство его натуры взяло верх над жестокостью и грубостью. Сехизмундо сам припадает к стопам Басилио как верный подданный и послушный сын. Сехизмундо делает еще одно усилие и переступает через свою любовь к Росауре ради чувства, которое женщина питает к Астольфо. Принц Московии пытается сослаться на разницу в их происхождении, но тут в разговор вступает благородный Клотальдо: он говорит, что Росаура — его дочь, он узнал ее по шпаге, когда-то подаренной им ее матери. Таким образом, Росаура и Астольфо равны по своему положению и между ними больше нет преград, и справедливость торжествует — Астольфо называет Росауру своей женой. Рука Эстрельи достается Сехизмундо. Со всеми Сехизмундо приветлив и справедлив, объясняя свое превращение тем, что боится снова проснуться в темнице и хочет пользоваться счастьем, словно сном.

Н. А. Матяш

Саламейский алькальд

(El alcalde de Zaiamea)

Драма (1636)


В селение Саламея входит на постой полк солдат под предводительством капитана. Они очень измучены долгим, изнурительным переходом и мечтают об отдыхе. На сей раз счастье им улыбается: вместо короткого привала их ожидают несколько дней спокойной жизни — полк остается в Саламее до тех пор, пока не подойдет со своими частями дон Лопе де Фигероа. Сержант, помощник капитана, распределяющий офицеров на постой, выбрал для капитана дом Педро Креспо, зажиточного крестьянина, славящегося тем, что его дочь Исавель — первая красавица в округе. Среди ее воздыхателей — нищий дворянин дон Мендо, проводящий часы под окнами девушки. Однако он настолько оборван и жалок, что и сама девушка и ее отец относятся к нему не более чем с презрением: Исавель не знает, как отвадить назойливого ухажера, а отец, внешне почтительный — как и подобает вести себя простому человеку с дворянином, — на самом деле провожает того насмешливыми взглядами. Исавель — не единственная дочь Педро Кресло. У нее есть сестра Инее и брат Хуан. Последний доставляет немало огорчений своему отцу. Педро — трудолюбивый человек, богатый не только содержимым своих закромов, но и житейским разумом и смекалкой, Хуан же бездумно проводит целые дни за играми, проматывая отцовские деньги.

Узнав, что к ним в дом определен на постой капитан, Педро начинает поспешные приготовления, словно он ожидает самого дорогого гостя. Педро достаточно богат, чтобы купить себе дворянскую грамоту, а вместе с ней и все положенные привилегии, в том числе освобождение от постоя, но он — человек, обладающий чувством собственного достоинства, и гордится тем, что получил при рождении — своим добрым именем. Зная, какое впечатление производит на людей красота его дочери Исавель, он отправляет ее вместе с сестрой в верхние покои, отделенные от основной части дома, и приказывает им оставаться там, пока солдаты не покинут селение. Однако капитан уже знает от сержанта, что у Педро Креспо есть красавица дочь, и именно это обстоятельство заставляет его торопиться на постой. Педро оказывает ему самый радушный прием, но капитан нигде не видит девушки. Вездесущий сержант узнает от слуг, где та прячется. Чтобы проникнуть в верхние покои, капитан придумывает следующее: договорившись предварительно с одним из солдат, Револьедо, он делает вид, что преследует разгневавшего его вояку, пока тот, якобы спасаясь от шпаги капитана, бежит по лестнице и врывается в комнату, где прячутся девушки. Теперь, когда убежище их открыто, Хуан встает на защиту сестры, и дело едва не доходит до поединка, но в этот момент неожиданно появляется дон Лопе де Фигероа — он-то и спасает положение.

Дон Лопе — прославленный полководец, приближенный короля Филиппа II. Он быстро всех усмиряет и сам остается на постой в доме Педро Креспо, предложив капитану найти другое помещение. За то недолгое время, что дон Лопе проводит у Педро Кресло, они успевают почти подружиться, несмотря на разделяющее их социальное неравенство. Дону Лопе приходятся по душе спокойное достоинство старого крестьянина, его благоразумие и мудрость, его представления о чести простого человека.

Тем временем капитан, задетый за живое неприступностью Исавели, никак не может примириться с мыслью, что и крестьянка бывает гордой. Находчивый сержант и тут придумывает выход — ночью выманить песнями и музыкой девушку на балкон и, добившись таким образом свидания, получить свое. Но в тот момент, когда по приказу капитана под балконом Исавели начинает звучать музыка, появляется со своим слугой Нуньо ее неудачливый поклонник дон Мендо, готовый вступиться за честь дамы сердца. Но совсем не их вмешательство решает дело: дон Лопе и Педро Кресло, вооружившись шпагами и щитами, прогоняют всех из-под окон, в том числе и дона Мендо. Рассерженный дон Лопе приказывает капитану вместе с его ротой покинуть селение.

Капитан повинуется лишь внешне — на самом деле он решает тайно вернуться в Саламею и, сговорившись со служанкой Исавели, поговорить с девушкой. Он еще более утверждается в своей решимости осуществить этот план, когда узнает, что дон Лопе покидает селение и направляется навстречу королю. Действительно, дон Лопе принял такое решение; вместе с ним уезжает в качестве его слуги и Хуан Креспо. Как ни тяжело отцу прощаться с ним, старый крестьянин понимает, что это самый верный способ вывести в люди нерадивого сына, научить его самому добывать себе хлеб. На прощание он дает сыну наставления — образец житейской мудрости, честности и достоинства. Проводив сына, Педро Креспо загрустил и вышел с дочерьми посидеть у порога дома. В этот момент неожиданно налетают капитан со своими солдатами и прямо на глазах отца похищают Исавель.

Схватив шпагу, Педро Креспо бросается в погоню за обидчиками. Он готов пожертвовать жизнью, лишь бы спасти дочь, но солдаты привязывают его к дереву, пока капитан скрывается со своей добычей в лесной чаще, откуда до отца доносятся — все глуше и глуше — крики Исавели. Через некоторое время, вся в слезах, девушка возвращается. Она вне себя от горя и стыда: капитан грубо надругался над ней и бросил одну в лесу. Сквозь деревья Исавель видела своего брата Хуана, который, почуяв недоброе, возвращался домой с полпути. Между Хуаном Креспо и капитаном завязался бой, в ходе которого брат Исавели тяжело ранил ее обидчика, но, увидев, сколько солдат того окружают, бросился бежать в лесную чащу. Стыд помешал Исавели окликнуть Хуана. Все это девушка рассказывает отцу, освобождая его от пут. Горю Педро Креспо и его дочери нет предела, но обычное благоразумие быстро возвращается к старому кресьянину, и он, опасаясь за жизнь Хуана, решает как можно скорее вернуться домой.

По дороге он встречает одного из односельчан, который говорит, что местный совет только что на своем заседании выбрал его, Педро Креспо, алькальдом Саламеи. Педро радуется этому известию — прежде всего потому, что высокая должность поможет ему совершить правый суд. Рана, полученная капитаном, оказывается достаточно серьезной, и он, не в силах продолжать путь, возвращается в Саламею, в дом, где совсем недавно стоял на постое. Туда и является Педро Креспо с жезлом алькальда и приказывает арестовать капитана, невзирая на его возмущение и гневные протесты, что он подсуден лишь равным себе по положению. Но перед тем как отдать приказ об аресте, Педро, оставшись наедине с капитаном, забыв о своей гордости, умоляет того жениться на Исавели — в ответ он слышит лишь презрительные насмешки. Вслед за капитаном Педро Кресло отправляет под стражу и своего сына Хуана, опасаясь, что овладевшая тем неуемная жажда мести погубит молодого человека.

Неожиданно возвращается дон Лопе: он получил донесение, что какой-то непокорный алькальд посмел арестовать капитана. Узнав, что этот бунтовщик — Педро Кресло, дон Аопе приказывает тому немедленно освободить арестованного, но наталкивается на упорное нежелание старого крестьянина сделать это. В разгар их бурного объяснения в селение въезжает король, крайне недовольный тем, что ему не было оказано подобающего приема. Выслушав рассказ дона Аопе о случившемся и оправдания Педро Креспо, король высказывает свое суждение: капитан безусловно виновен, но судить его должен другой, не крестьянский суд. Поскольку Педро Креспо не верит королевскому правосудию, он поторопился расправиться с обидчиком — за открывшейся дверью взорам короля и всех присутствующих предстает мертвый капитан. Педро Креспо оправдывает свой поступок только что высказанным мнением короля о виновности капитана, и тому ничего не остается, как признать казнь законной. Филипп II также назначает Педро Креспо несменяемым алькальдом Саламеи, а дон Лопе, приказав освободить из-под стражи Хуана Креспо, увозит его с собой в качестве слуги. Исавель кончит свои дни в монастыре.

Н. А. Матяш

Спрятанный кабальеро

(El escondido у la tapada)

Комедия (1636)


В мадридском Каса-де-Кампо, любимом парке горожан, дожидаются сумерек дон Карлос и его слуга Москито. Они не могут появиться в городе днем: два месяца назад дон Карлос убил на поединке знатного кабальеро Алонсо, сына дона Диего и брата Лисарды, в которую дон Карлос был безответно влюблен. Это чувство не мешало ему одновремено ухаживать за другой знатной дамой — Сельей, что и послужило причиной поединка: Алонсо был влюблен в Селью. Опасаясь наказания властей и мести родственников Алонсо, дон Карлос был вынужден поспешно бежать в Португалию, куда Селья прислала ему письмо, уговаривая вернуться и найти прибежище в ее доме, где никому не придет в голову искать дона Карлоса, пока тот приводит в порядок дела, брошенные из-за поспешного отъезда. Но у дона Карлоса есть и другой повод стремиться в Мадрид: он мечтает по ночам бродить под окнами Лисарды, которую не может забыть, хотя теперь на ее благосклонность вряд ли может рассчитывать. Судьба улыбается дону Карлосу: пока кабальеро дожидается в Каса-де-Кампо темноты, неподалеку неожиданно опрокидывается карета Аисарды, и только вмешательство дона Карлоса спасает жизнь женщины. Закрыв лицо плащом, он упорно отказывается назвать благодарной Лисарде свое имя, но в конце концов отступает перед ее настойчивостью. Лисарда потрясена и возмущена дерзостью дона Карлоса, но берет себя в руки и, сказав своему спасителю, что сегодня ее благодарность вытеснила мысль о мести, но что утром следующего дня дон Карлос уже не может быть спокоен за свою жизнь, покидает его.

Тем временем в Мадрид из военного похода неожиданно возвращается брат Сельи, Феликс: он получил письмо, в котором сообщалось, что назначившая свидание одному из своих поклонников Селья стала причиной поединка между доном Карлосом и доном Алонсо, самой же ей, по счастью, удалось ускользнуть неузнанной. И Феликс возвращается охранять честь сестры и намерен принять для этого самые суровые меры, несмотря на возмущение Сельи и ее решительные протесты. Спор брата и сестры прерывает приход дона Хуана, который помолвлен с Лисардой и считает себя обязанным отомстить за смерть брата своей будущей жены. Дон Хуан рассказывает Феликсу, что встретил человека, очень похожего на убийцу Алонсо, и выследил, где остановился подозрительный незнакомец. Он просит своего друга Феликса пойти вместе с ним и помочь опознать этого человека, поскольку полной уверенности, что это дон Карлос, у дона Хуана нет.

Как только они уходят, появляется дон Карлос с верным Москито. Узнав о неожиданном приезде Феликса, он хочет тут же покинуть дом Сельи, но девушке удается уговорить его остаться: она объясняет, что их квартира соединяется потайной лестницей с нижним этажом, о чем известно только ей, и что, узнав о приезде брата, она приказала замуровать нижнюю дверь, оставив только один выход — в ее собственную гардеробную. Дон Карлос тронут мужеством девушки и предусмотрительностью, с которой Селья обо всем позаботилась, но все же не решается воспользоваться подобным гостеприимством и склонен уйти, но тут неожиданно возвращаются дон Хуан и Феликс. Карлосу и Москито не остается иного выхода, как быстро спрятаться за потайной дверью. Брат Сельи насмерть перепуган тем, что ввязался в поединок и, ошибочно приняв какого-то человека за дона Карлоса, убил его. Скрыться неузнанным не удалось: Феликс отчетливо слышал, как кто-то из прибежавших на звон шпаг солдат назвал его имя. Теперь он сам оказался в положении дона Карлоса: ему необходимо как можно скорее скрыться, чтобы избежать наказания за убийство. Но поскольку, связанный необходимостью оберегать честь сестры, Феликс не может совсем уехать из Мадрида, он принимает решение немедленно поменять квартиру. По его приказанию слуги поспешно выносят все вещи, и очень скоро дом пустеет: в нем не остается никого, а входные двери тщательно запираются — дон Карлос и Москито неожиданно остаются в западне. Они осознают это не сразу, решив поначалу, что все спят, однако вскоре убеждаются, что их предположение неверно. Едва они успевают понять, что заперты без еды в пустом доме, где все окна, включая чердачное, забраны решетками, как приходит владелец дома — его вызвала полиция, разыскивающая Феликса. Убедившись, что его тут нет, и поверив словам владельца, что Феликс покинул Мадрид несколько месяцев назад, полиция оставляет дом, куда вскоре заходит дон Диего, отец Лисарды, которому очень нравится оставленная квартира. Он тут же решает снять ее для Лисарды и дона Хуана, и через несколько часов в доме уже воцаряются новые жильцы. Лисарда, так же как Селья, отводит комнату с потайной дверью, о которой ей конечно же ничего не известно, под свою гардеробную. Сюда слуга дона Хуана приносит подарки своего хозяина для невесты и ее служанки.

Когда все уходят и наступает тишина, дон Карлос и Москито выбираются из своего укрытия и решают, что Москито переоденется в женское платье и выйдет незамеченным из дома, чтобы потом с помощью родных и друзей дона Карлоса помочь выбраться и тому. Переполох, вызванный пропажей платья, которое Москито выбрал из груды подарков, поднимает всех уснувших обитателей дома, даже дона Диего. Неожиданно появляется закутанная в плащ Селья — она умоляет дона Диего помочь ей укрыться от преследующего ее человека. Дон Диего, как истинный кабальеро, бросается к дверям, не требуя никаких объяснений, чтобы задержать вымышленных преследователей Сельи. В это время из-за потайной двери выходит переодетый в женское платье Москито, которого вернувшийся дон Диего, в полумраке приняв за Селью, галантно провожает до выхода. За это время Селья успевает все объяснить вышедшему из тайника дону Карлосу и передать ему ключ от входной двери. Однако сама она уйти не успевает: в комнату входят дон Хуан и пришедший к нему Феликс. Спрятавшись за занавеской, Селья слышит, что брат, обнаружив ее исчезновение и решив, что она отправилась на свидание к дону Карлосу, полон решимости найти и убить обидчика; дон Хуан с готовностью вызывается ему помочь.

В их отсутствие Лисарда в потемках наталкивается на Селью и мучится ревностью, пытается заглянуть той в лицо, но Селье удается скрыться. А вернувшийся в это время дон Хуан сталкивается с доном Карлосом, но, не узнав его из-за полутьмы, принимает за поклонника Лисарды. Пока Лисарда и дон Хуан осыпают друг друга ревнивыми упреками в неверности, дон Карлос и Селья скрываются за потайной дверью, где, не выдержав всех переживаний, Селья падает без чувств. Дон Карлос оказывается перед мучительной задачей: кому довериться, к кому обратиться за помощью. Он останавливает свой выбор на сострадательной Беатрисе, служанке Лисарды, но вместо нее в одной из комнат неожиданно видит Лисарду. Девушка возмущена, но, боясь быть скомпрометированной, вынуждена спрятать дона Карлоса в комнате Беатрисы.

Тем временем на улице у дверей дома дон Хуан увидел Москито и, схватив его, пытается дознаться, где прячется его хозяин. А поскольку тот отказывается отвечать, главным образом из страха, что дон Карлос находится за потайной дверью и может его услышать, Москито запирают в комнате — пока он не надумает стать разговорчивее, Оставшись один, Москито хочет укрыться за потайной дверью и обнаруживает там снедаемую горем Селью: девушка услышала любовные признания дона Карлоса, обращенные к Лисарде, и полна решимости открыть сопернице истинную причину появления дона Карлоса в этом доме, но тут слышатся шаги и голоса дона Хуана и Феликса, и Москито поспешно скрывается в тайнике, а Селья сделать этого не успевает. Дон Хуан рассказывает Феликсу, что пойман слуга дона Карлоса, и Феликс просит оставить их наедине: он надеется выведать у слуги местонахождение дона Карлоса, а заодно и своей сестры, Но вместо Москито друзья находят в комнате закутанную в плащ женщину. Отведя ее в сторону, дон Хуан пытается выяснить, кто она такая, и перед его настойчивостью Селья вынуждена отступить — девушка откидывает закрывавший ее лицо край плаща. Видя из другого конца комнаты волнение друга, заинтригованный Феликс тоже хочет узнать имя таинственной незнакомки, и дон Хуан оказывается в щекотливом положении: оба — и брат и сестра — доверились ему, и ни одного из них он не может предать. К счастью, в этот момент за дверью слышится голос дона Диего, которому стало известно об исчезновении из запертой комнаты слуги дона Карлоса и который требует, чтобы его впустили. Боясь дать Лисарде новый повод для ревности, дон Хуан прячет Селью в своей комнате.

Исполненный желания найти слугу, дон Диего приказывает обыскать весь дом, сам же решительно направляется в комнату дона Хуана, но тутна ее пороге появляется закутанная в плащ Селья. Возмущению дона Диего и Лисарды нет предела: оба обвиняют дона Хуана в измене — и тут слуги приводят дона Карлоса, который в ответ на требование хозяина дома назвать себя категорически отказывается, прося разрешения покинуть неузнанным этот дом, но только вместе с Сельей. Дон Диего обещает странному гостю безопасность — и дон Карлос откидывает плащ с лица. Он объясняет ошеломленному дону Диего, что убил Алонсо в честном поединке, а в этот дом пришел за Сельей, с которой помолвлен, — пьеса заканчивается всеобщим примирением.

Н. А. Матяш

Бальтасар Грасиан и Моралес (Baltasar Gracian) [1601–1658]

Карманный оракул, или Наука благоразумия

(Oraculo manual у arte de prudenda)

Афоризмы (1647)


Автор, в строгой последовательности, озаглавив каждый из своих афоризмов, пишет следующее:

В нынешнее время личность достигла зрелости. Все достоинства нанизаны на два стержня — натуру и культуру.

Для достижения успеха нужно «действовать скрытно» и неожиданно.

В основе величия лежат «мудрость и доблесть». Разум и сила — глаза и руки личности.

Для преуспеяния в жизни нужно поддерживать в окружающих нужду в себе и достигнуть зрелости путем работы над собой.

Опасно и неразумно достигать «победы над вышестоящими», советовать им должно в форме напоминания.

Кратчайший путь к доброй славе о себе заключается в умении владеть своими страстями и преодолении недостатков, присущих твоим соотечественникам.

Если счастье непостоянно, то слава неизменна, и достичь ее можно только школой знаний, общением с тем, у кого можно научиться, которые образуют своеобразную «академию благих и изысканных нравов».

Обучаясь, человек постоянно борется с кознями людей. Поэтому ум проницательный должен учиться «предвидеть происки и отражать все умыслы недоброжелателей».

Во всех делах важно соблюдать любезность, она смягчает даже отказ. Грубость вредит всему.

Поступки надо совершать, опираясь на мнение людей мудрых, которыми следует окружить себя, либо пользуясь властью, либо дружбой. Только благая цель поступков может привестико многим успехам.

Успех дела определяется разнообразием способов действия, которые нужно менять в зависимости от обстоятельств, а также прилежания и одаренности. Слава покупается ценой труда. Что легко дается, невысоко ценится.

Начиная дело, не выкладывай всю предполагаемую выгоду, пусть «действительность превзойдет ожидания».

Не каждый человек соответствует времени, в котором он живет, но только мудрому дано понимать это и принадлежать к вечности.

Только благоразумный может быть счастлив в своей добродетели и усердии.

Искусство свободной и поучительной беседы важнее, чем назидательность.

одним из признаков совершенства является умение преодолеть или скрыть свой недостаток, обратив его в преимущество.

«Управляй своим воображением», умей оставаться проницательным и различай природные склонности людей для того, чтобы использовать их для своей пользы.

Суть величия не количество, а качество, лишь глубина дает истинное превосходство. Не стремись к общедоступности, толпа глупа, мыслить трезво дано лишь немногим.

Праведным следует считать лишь такого человека, который всегда на стороне справедливости, ни толпа, ни тиран не вынудятего изменить ей.

В поведении избегай чудачеств и других «неуважительных занятий», слывя человеком, склонным делать добро.

«Ограничивай себя даже в друзьях» и не требуй от них большего, чем они могут дать. «Излишество всегда дурно», особенно в общении с людьми.

Не насилуй свою натуру, развивай лучшую из своих способностей, а потом остальные. Обо всем составляй свое суждение, не полагайся на чужие.

Умение вовремя отступить также важно, как вовремя наступить. Непрерывного везения не бывает.

Снискать любовь народа трудно, одних достоинств мало, нужно творить благодеяния. Не восторгаться сверх меры, только прирожденная властность приводит к власти.

Для достижения власти необходимо быть «в речах с большинством, а в мыслях с меньшинством», но не злоупотреблять с расчетом и не показывать антипатии.

«Одно из первейших правил благоразумия» — избегать обязательств и сдерживать внешнее проявление чувств. Внутри должно быть больше, чем снаружи, и не обстоятельства должны управлять тобой, а ты ими.

Для внутреннего равновесия «никогда не теряй уважения к себе», т. е. бойся суда внутреннего больше, чем внешнего.

Другое важное правило благоразумия — не раздражаться, сочетая решительность с рассудительностью. Торопись не спеша, а в отваге будь благоразумен.

Для успеха в делах хорошо быть быстрым в решениях, но уметь ждать удобного случая.

Будь разборчив в помощниках, старайся быть первым и избегай огорчений. Неприятных вестей не сообщай, а паче того не слушай. Лучше пусть другой огорчится теперь, чем ты потом.

Правило разумных — идти против правил, когда иначе не завершить начатое.

Не поддавайся прихотям и умей отказывать, но не сразу, пусть остается надежда.

Нужно быть решительным в делах, но избегать самодурства, ускользать из запутанных ситуаций, например прикинуться непонимающим.

Для успеха в деле необходимо предвидение и размышления, при ведении дела следует «быть остроумным, но не слишком часто пускать в ход этот прием», чтобы не прослыть пустым человеком. Нужно сохранять меру во всем, хотя иногда небольшой огрех — лучшая рекомендация достоинства.

«Лесть опасней ненависти». Разумному больше пользы от недругов, чем глупцу от друзей.

«Человек рождается дикарем» и только воспитанием создает личность, целостную в повседневном. Только познав себя, сможешь властвовать над своими чувствами и жить достойно и долго.

«Непроницаемость в познании себя другими» помогает успеху. Когда не знают и сомневаются, почитают больше, чем когда знают.

О вещах судят «не поих сути, а по виду», в людях чаще довольствуются наружностью.

В любых ситуациях держись как король, будь велик в деяниях, возвышен в мыслях. «Подлинная царственность в высоте души».

Для гармонического развития необходимо «испробовать различные занятия» и ни в одном из них не быть надоедливым.

Не корчи важную персону, «хочешь покрасоваться — хвались достоинством».

Чтобы стать личностью, выбирай друзей по противоположности, во взаимодействии крайностей устанавливается разумная середина.

Благоразумно удалиться от дел раньше, чем дела. удалятсяот тебя. Имей в запасе друзей и должников и избегай соперничества.

В делах имей дело с людьми порядочными, «с подлостью не договоришься». О себе не говори и заслужишь репутацию учтивого, с которым считаются все.

Избегай вражды, она точит душу, хочешь жить мирно, держись смирно, но не в делах нравственных.

В тайне держи свои слабости. Ошибаются все, а «доброе имя зависит от молчания, нежели от поведения. Не жалуйся».

Непринужденность — важнейшая природная способность, она украшает все.

Не принимай быстрых решений, оттягивай время, это всегда на пользу, при любом исходе. Избегать неурядиц, это давать делам идти своим чередом, особенно в отношениях с людьми.

Умей распознавать «дни неудач» и мириться с ними как с неизбежным злом, судьба неизменна.

Упрямство против очевидного в делах — зло. Внешность обманчива, ведь зло всегда сверху, поэтому имей наперсника, который трезво судит и умеет советовать.

В искусстве выживания важно иметь «козла отпущения», которому поношения будут платой за честолюбие.

Чтобы придать цену товару, никогда не объявляй его общедоступным. Все падки на необычное.

Чтобы преуспеть, общайся с «выдающимися», когда преуспел — со средними. Чтобы только сравняться с предшественниками, надо иметь «достоинств вдвое».

Даже в приступах безумия сохраняй рассудок. Терпение — залог бесценного покоя. Если не можешь терпеть — «укройся наедине с собой».

Благоразумно не сострадать неудачнику, предварительно выяснять желания тех, от кого хочешь что-то добиться. В людском мнении твои удачи не замечаются, а неудачу подметит каждый. Поэтому действуй только наверняка. В этом смысле «половина больше целого».

Иметь важных друзей и уметь их сберечь — важнее, чем иметь деньги.

Человек порядочный в драку не спешит — ему есть что терять, он наслаждается не слеша, стремится к основательности, избегает фамильярности, одержан в общении.

Не говори всю правду, не всякую правду можно сказать, об одной умолчи ради себя, о другой — ради другого.

За высокое место судьба мстит ничтожеством души. Должность придает достоинство внешнее, коему лишь иногда сопутствует достоинство внутреннее.

В делах нельзя «ограничиваться одной попыткой», еслиона неудачна, то должна научить сделать следующую.

Лучшая «отмычка» в любом деле — чужая беда, умей дожидаться.

«Хочешь жить сам, давай жить другим». Если родина — мачеха, не бойся для достижения успеха покинуть ее.

Усердие совершает невозможное. «Великие начинания даже не нужно обдумывать».

Никогда не «защищай себя пером», оно оставит след и сопернику скорее принесет славу, нежели кару.

Лучший прием узнать что-либо — притворное недоверие. Нарочитым пренебрежением выманивают самые заветные тайны.

Не доверяйся долговечности ни в дружбе, ни во вражде.

Будь с виду простодушен, но не простоват, проницателен, но не хитер.

Вовремя уступить — победить, не хватает силы — действуй умом.

«Язык — дикий зверь», одерживай речь, властвуй собой, не выделяйся «странностями».

Не блещи остроумием на чужой счет — тебя ждет месть.

«Не показывай незаконченное деле», гармония только в целом.

Не обольщайся тайной, переданной тебе вышестоящим. Забудьее, ибо осведомленных не любят.

Умей так просить, чтобы это выглядело услугой. То, что понятно, не ценится.

«Беда не приходит одна», поэтому пренебрегать нельзя даже малой бедой.

Чтобы потерять друга — достаточно неоплатной услуги. Не в силах отдать долг, должник становится недругом. «Худшие враги — из бывших друзей». Не жди полной преданности ни от кого.

«Что все говорят, то либо есть, либо должно быть».

Обновляй свой характер по природе, а не по должности. Иначе «в 20 лет — павлин, в 30 — лев, в 40 — верблюд, в 50 — змея, в 60 — собака, в 70 — обезьяна, в 80 — ничто».

Поступай всегда так, как будто на тебя смотрят и ты не сделаешь ошибки.

«В 20 лет царит чувство, в 30 — талант, в 40 — разум».

В последнем, 300-м афоризме, Грасиан пишет:

«Добродетель — центр всех совершенств, средоточие всех радостей». «Ничего нет любезней добродетели, ничего отвратительней порока».

Р. М Кирсанова

Критикон

(El criticon)

Роман-аллегория (1653)


В обращении к читателю автор говорит о том, что при создании своего труда ориентировался на то, что более всего ему нравилось в произведениях Плутарха, Апулея, Эзопа, Гомера или Баркли. Пытаясь сочетать столь различные свойства в одном тексте, Грасиан начинает свой роман, состоящий из глав-«кризисов» так.

На морском пути из Старого Света в Новый, вблизи острова Святой Елены, отчаянно борется за жизнь, уцепившись за доску, испанец Критило. Ему помогает выбраться на берег статный юноша, который, как выяснилось при попытке заговорить, не понимает ни одного из известных Критило языков и вообще не владеет никаким языком. В процессе общения Критило постепенно обучает его испанскому языку и дает имя — Андренио. Критило, по словам Андренио, первый увиденный им человек, и что, будучи воспитан самкой дикого зверя, он не знает, откуда появился, и однажды почувствовал себя совершенно чужим среди зверей, хотя звери с ним всегда были ласковы.

Критило рассказывает Андренио об устройстве мира. Верховном Творце и месте всего сущего — солнца, луны, звезд. Однажды они видят приближающиеся корабли и Критило умоляет Андренио не рассказывать людям своей истории, так как это принесет ему несчастье. Они сказались моряками, отставшими от своей эскадры, и отплывают в Испанию. На корабле Критило рассказывает Андренио, что родился он на корабле, в открытом море, у богатых родителей-испанцев. Молодость его была беспутной, чем он очень огорчал родителей и что ускорило их кончину. Критило влюбляется в богатую девушку Фелисинду, в борьбе за руку которой он убивает соперника. В результате этого он лишается богатого наследства и Фелисинды, которую родители увозят в Испанию. Критило изучает науки и искусства и вскоре морем отправляется искать свою возлюбленную. Однако капитан корабля, по наущению врагов Критило, сталкивает его в море — так он оказывается на острове.

Сойдя на берег и отправившись в глубь страны, друзья подвергаются нападению коварной предводительницы разбойников, у которой они были отбиты другой женщиной-главарем. В пути им встречается кентавр Хирон, который приводит друзей в селение, где прогуливаются тысячи зверей. Изумленные Критило и Андренио видят много поразительного: особы, прогуливающиеся на руках и задом наперед; верхом на лисице; слепые, которые ведут зрячих, и многое другое. Далее, усевшись в неожиданно появившуюся карету с чудовищем, они становятся свидетелями еще больших чудес: источника, испив из которого людей выворачивает наизнанку; шарлатана, кормящего людей мерзостью, и множество других фантастических видений.

Андренио, прельстившись чудесами, домогается чинов при дворе местного повелителя, а Критило бежит из дворца во владения королевы Артемии. Представ перед Артемией, он просит освободить от власти Фальшемира свое второе «я» — Андренио. Королева отправляет главного министра вызволить Андренио, найдя которого министр, раскрыв ему окружающий обман, убеждает покинуть лживое царство. В царстве Артемии друзья наслаждаются беседой с королевой, в то время как Фальшемир насылает на их владения Лесть, Злобу и Зависть. Взбунтовавшаяся чернь осаждает дворец, который Артемия спасает заклятиями. Артемия решает переселиться в Толедо, а друзья прощаются с ней и продолжают путь в Мадрид.

В Мадриде Андренио неожиданно вручают записку якобы от его кузины Фадьсирены, которая приветствует его прибытие в Мадрид и приглашает к себе. Андренио, не сказав Критило, отправляется к Фальсирене, которая рассказывает ему о матери, являющейся, по ее словам, возлюбленной Критило. Критило, занятый поисками утраченной возлюбленной, отправляется на прогулку по городу, оказывается у закрытой двери жилища «кузины». На его расспросы соседи описывают жилище как дом отвратительной обманщицы Цирцеи. Так как Критило ничего не может понять и отыскать Андренио, он решает отправиться к Артемии.

В пути он встречает Эхенио, человека, одаренного шестым чувством — Нуждой, который соглашается помочь ему. Возвратившись в столицу, они долго не могут отыскать Андренио и только на месте дома, где тот потерялся, обнаруживают дверь в подземелье, где отыскивают его сильно изменившимся. Погасив волшебное пламя, им удается пробудить Андренио к жизни и двинуться дальше на Торжище. Продавцами лавок оказываются известные люди: Фалес Милетский, Гораций, сиятельные князья и бароны.

Критило и Андренио направляются в Арагон, а по пути встречают многоглазого человека — Аргуса, который объясняет им назначение каждого глаза. В пути они проходят через «Таможню Возрастов», под влиянием увиденого там у них меняется «мировоззрение и укрепляется здоровье». Встреченный в дороге слуга передает привет от своего господина Саластано, собирателя чудес, и просит у Аргуса один из его глаз для коллекции Саластано. Критило и Андренио решают осмотреть коллекцию и отправляются вместе со слугой. Там они видят много необычного: великолепные сады редких растений и насекомых, бутылочку с хохотом шутника, снадобья и противоядия, кинжалы Брута и многое другое. Увлеченные рассказом о прелестях Франции, друзья решаютее посетить; преодолевают высокие вершины Пиренеев и оказываются во дворце.

Осматривая богатое убранство дворца, они с удивлением обнаруживают хозяина в темной, бедной комнате без света, в ветхой одежде скупца. С трудом отделавшись от любезностей хозяина, друзья безуспешно пытаются покинуть дворец, наполненный всевозможными ловушками: ямами, петлями, сетями. Только случайная встреча с человеком, у которого вместо рук растут крылья, помогает им избежать плена или гибели. Продолжая двигаться во Францию, друзья встречают новое чудище со свитой. Этот получеловек-полузмея быстро исчезает, а вместе с ним и Андренио, увлеченный любопытством. Критило вместе с Крылатым устремляются вслед за Андренио к сияющему вдалеке дворцу.

Дворец оказывается выстроен из соли, которую с удовольствием лижут окружающие его люди. В первом зале дворца они видят прекрасную женщину-музыканта, играющую попеременно на цитре из чистого золота и других необычно украшенных инструментах. В другом зале дворца восседает нимфа, половина лица которой старая, половина — молодая, окруженная писателями и поэтами. В следующем зале располагалась нимфа Антиквария, окруженная сокровищами. И так продолжается до тех пор, пока Критило не охватывает желание увидеть саму Софисбеллу — владычицу всего дворца.

Что касается Андренио, то он оказывается на огромной площади ремесленников: пирожников, котельщиков, горшечников, сапожников, заполненной такой безобразной по внешности толпой, что Андренио бросается сломя голову прочь.

Критило в сопровождении спутников: придворного, студента и солдата, взбирается на гору и на самойее вершине неожиданно встречает пропавшего Андренио. Обрадовавшись встрече, они рассказывают свои истории и двигаются дальше. По пути у них происходит встреча с Софисбеллой-Фортуной, владычицей смертных, которая имеет странный вид: вместо туфель — колесики, половина платья траурная, половина — нарядная. По окончании беседы она раздает дары, и друзьям достается Зеркало Прозрения. Тем временем начинается бешеная давка, в которой они остаются живы только потому, что дочь фортуны — Удача успевает схватить их за волосы и переправить на другую вершину. Она указывает им путь ко дворцу Виртелии — королевы Блаженства.

Встреченный Критило и Андренио отшельник приводит их в здание, похожее на монастырь, в котором Отшельник рассказывает о способах обретения Счастья и показывает дорогу к дворцу Виртелии. По пути они попадают в дом, где знакомятся с оружием всех известных истории героев и вооружаются мечами истины, шлемами благоразумия и щитами терпения. Друзьям приходится вступить в битву с тремя сотнями чудовищ и одолеть их. Очутившись у входа в великолепный дворец, они встречают Сатира, показывающего им множество чудищ, которые вознамериваются их пленить.

Преодолев множество трудностей, друзья достигают дворца, где видят приветливую и прекрасную царицу, дающую аудиенцию многим желающим. Все получают мудрые советы Виртелии, а друзья спрашивают дорогу к Фелисинде. Призвав четырех подруг: Справедливость, Мудрость, Храбрость и Умеренность, она велит им помочь путникам найти желаемое. Критило и Андренио подхыватывает ветер, и они оказываются на дороге, ведущей к помощнице Виртелии — Гоногии. Путь их оказывается тяжелым и долгим, у подножия Альп голова Андренио начинает белеть, а «лебяжий пух Критило редеть». Если Пиренеи они проходили потея, то в Альпах — кашляя. «Сколько в юности попотеешь, столько в старости покашляешь».

Медленно передвигаясь, друзья оказываются у наполовину рухнувшего, ветхого здания. Сопровождающий их Янус — человек с двумя лицами, представил его как дворец Старости. У входов в здание привратник снимает латы и знаки достоинства со многих героев: Альбы, Цезаря, Антонио де Лейва (изобретателя мушкета) и многих других, и пускает одних в дверь почестей, а других — в дверь печалей. Критило попадает в первую и достигает высшего почета среди своих спутников, где не было черни. Андренио же, попавший во вторую дверь, подвергается мучениям и, достигнув трона Старости, видит Критило по другую сторону трона. Секретарь Старости зачитывает протокол о правах того и другого.

После этих приключений друзья оказываются во дворце Веселья, наполненном веселящимися людьми. Андренио засыпает мертвым сном, а Критило осматривает дворец, где обнаруживает массу мерзостей, связанных с пьянством и развратом. Вернувшись к Андренио с новым спутником — Угадчиком, они отправляются в Италию. Много чудес видят они в пути, смысл жизни и смерти все более раскрывается им. Встреченные ими Дешифровщик, Шарлатан и Обманщик каждый дают свое объяснение смысла всего сущего, основной вывод из которых сводится к тому, что «Обольщение стоит при входе в мир, а Прозрение при выходе».

Андренио, прельстившись в пути дворцом Невидимых, исчезает из поля зрения своих спутников, и те далее идут одни. Новый спутник Критило — Ясновидец успокаивает его и обещает отыскать Андренио. Действительно, у одной из развилок дороги появляется Андренио, а исчезающий Ясновидец внушает идти в «Столицу венценосного Знания», что лежит в Италии.

Многое испытали они по дороге в Рим, приближаясь к желанной Фелисинде. Разняв двух дерущихся, Кичливого и Ленивого, друзья двигаются сначала за Кичливым, а потом за Ленивым. Наконец они оказываются в цветущей местности, среди веселящихся итальянцев на пороге пещеры Ничто, куда провалились все, кто осмеливался перешагнутьее порог. Ленивый пытается столкнуть Андренио в пещеру, а Честолюбивый — увлечь Критило к дворцу Суетности. Друзья, схватившись за руки, устояли против этого зла. и с помощью пилигримов пришли во дворец испанского посла.

Из дворца, огорченные известием о смерти Фелисинды, они отправляются осматривать Рим и останавливаются ночевать в гостинице. Ночью к ним проникает Постоялец и, предупредив о ловушке, которая им уготована, открывает тайный лаз, приведший их в страшные пещеры. В пещерах они видят призраков из свиты Смерти, которая на их глазах правит суд. Из пещеры их выводит Пилигрим — никогда не стареющий человек, и призывает посетить Остров Бессмертия. На Острове Бессмертия друзья оказываются перед бронзовыми воротами, где Заслуга — страж ворот спрашивает у входящих грамоту, «проверенную Мужеством и подтвержденную Молвой». Увидев подписи Философии, Разума, Бдительности, Самосознания, Твердости, Осторожности, Зоркости и так далее, страж пропускает Андренио и Критило в обитель Вечности.

Р. М. Кирсанова

ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Пьетро Метатазио (Pietro Metastasio) [1698–1782]

Демофонт

(Demofoonte)

Драма (1733)


Дирцея умоляет своего отца Матусия не восставать против закона, который требует ежегодного принесения в жертву Аполлону юной девы из знатного рода. Имя жертвы определяет жребий. Лишь царские дочери избавлены от страшной обязанности, да и то потому, что отосланы отцом за пределы страны. Но Матусий считает, что он, подданный, в отцовстве своем равен царю, и по справедливости царь должен либо вернуть своих дочерей на родину и тем показать пример строгого соблюдения священных законов, либо освободить от их исполнения всех остальных. Дирцея считает, что властители — превыше законов, Матусий не соглашается с ней, он не желает дрожать от страха за дочь — или пусть Демофонт дрожит так же, как другие!

Демофонт призывает во дворец своего сына Тиманта. Тот покидает военный лагерь и спешит на зов. Тимант состоит в тайном браке с Дирцеей. Если их тайна откроется, Дирцею ждет смерть за то, что она посмела сочетаться браком с наследником трона. Тимант радуется встрече с Дирцеей и расспрашивает ее об их сыне Олинте. Дирцея говорит, что мальчик как две капли воды похож на отца. Между тем приближается срок ежегодного жертвоприношения. Скоро станет известно, кто из юных дев обречен на заклание. Царь не раз спрашивал оракула, когда Аполлон смилостивится и перестанет требовать человеческих жертв, но ответ был краток и темен: «Гнев богов утихнет, когда невинный узурпатор узнает о себе правду». Дирцея боится предстоящего жребия. Ее страшит не смерть, но Аполлон требует крови невинной девы, и если Дирцея безмолвно пойдет на заклание, то прогневит бога, а если откроет тайну, то прогневит царя. Тимант и Дирцея решают признаться во всем Демофонту: ведь царь издал закон, царь может и отменить его.

Демофонт объявляет Тиманту, что намерен женить его на фригийской царевне Креусе. Он послал за ней своего младшего сына Керинта, и корабль должен скоро прибыть. Демофонт долго не мог найти достойную Тиманта невесту. Ради этого он забыл давнюю вражду фракийских и фригийских царей. Тимант выражает недоумение: отчего его жена непременно должна быть царской крови? Демофонт настаивает на необходимости чтить заветы предков. Он отправляет Тиманта навстречу невесте. Оставшись один, Тимант просит великих богов защитить Дирцею и охранить их брак.

Фригийская царевна прибывает во Фракию. Керинт за время пути успел полюбить Креусу. Оставшись наедине с Креусой, Тимант уговариваетее отказаться от брака с ним. Креуса оскорблена. Она просит Керинта отомстить за нее и убить Тиманта. В награду она обещает ему свое сердце, руку и корону. Видя, что Керинт бледнеет, Креуса называет его трусом, она презирает влюбленного, который говорит о любви, но не способен постоять за честь любимой с оружием в руках. В гневе Креуса кажется Керинту еще прекраснее.

Матусий решает увезти Дирцею из Фракии. Дирцея предполагает, что отец узнал о ее браке с Тимантом. Она не в силах покинуть мужа и сына. Тимант заявляет Матусию, что не отпустит Дирцею, и тут | выясняется, что Матусий не ведает об их браке и потому не может взять в толк, по какому праву Тимант вмешивается в их дела. Матусий рассказывает, что Демофонт разгневался на него за то, что он, подданный, посмел сравнивать себя с царем, и в наказание за строптивость повелел принести в жертву Дирцею, не дожидаясь жребия. Тимант уговаривает Матусия не тревожиться: царь отходчив, после первой вспышки гнева он непременно остынет и отменит свой приказ. Начальник стражи Адраст хватает Дирцею. Тимант молит богов придать ему мужества и обещает Матусию спасти Дирцею.

Креуса просит Демофонта отпустить ее домой, во Фригию. Демофонт думает, что Тимант отпугнул Креусу своей грубостью и неучтивостью, ведь он вырос среди воинов и не приучен к нежности. Но Креуса говорит, что ей не пристало выслушивать отказ. Демофонт, полагая, что всему виной мнительность царевны, обещает ей, что Тимант сегодня же станет ее супругом. Креуса решает: пусть Тимант подчинится воле отца и предложит ей свою руку, а она потешит свое самолюбие и откажет ему. Креуса напоминает Демофонту: он отец и парь, значит, он знает, что такое воля отца и кара царя.

Тимант умоляет Демофонта пощадить дочь несчастного Матусия, но Демофонт ничего не хочет слушать: он занят приготовлениями к свадьбе. Тимант говорит, что испытывает непреодолимое отвращение к Креусе. Он вновь умоляет отца пощадить Дирцею и признается, что любит ее. Демофонт обещает сохранить Дирцее жизнь, если Тимант подчинится его воле и женится на Креусе. Тимант отвечает, что не может этого сделать. Демофонт говорит: «Царевич, до сих пор я говорил с вами как отец, не вынуждайте меня напоминать вам, что я царь». Тимант равно уважает волю отца и волю царя, но не может ее исполнить. Он понимает, что виноват и заслуживает наказания.

Демофонт сетует на то, что все его оскорбляют: гордая царевна, строптивый подданный, дерзкий сын. Понимая, что Тимант не подчинится ему, пока Дирцея жива, он отдает приказ немедленно вести Дирцею на заклание. Общее благо важнее жизни отдельного человека: так садовник срезает бесполезную ветку, чтобы дерево лучше росло. Если бы он сохранил ее, дерево могло бы погибнуть.

Тимант рассказывает Матусию, что Демофонт остался глух к его мольбам. Теперь единственная надежда на спасение — бегство. Матусий должен снарядить корабль, а Тимант тем временем обманет стражей и похитит Дирцею. Матусий восхищается благородством Тиманта и дивится его несходству с отцом.

Тимант тверд в своей решимости бежать: жена и сын для него дороже, чем корона и богатство. Но вот он видит, как Дирцею в белом платье и цветочном венце ведут на заклание. Дирцея убеждает Тиманта не пытатьсяее спасти: он все равно ей не поможет и только погубит себя. Тимант приходит в ярость. Теперь он ни перед кем и ни перед чем не остановится, он готов предать огню и мечу дворец, храм, жрецов.

Дирцея молит богов сохранить жизнь Тиманту. Она обращается к Креусе с просьбой о заступничестве. Дирцея рассказывает, что безвинно осуждена на смерть, но она просит не за себя, а за Тиманта, которому грозит гибель из-за нее. Креуса изумлена: на пороге смерти Дирцея думает не о себе, но о Тиманте. Дирцея просит ни о чем не спрашивать ее: когда бы она могла поведать Креусе все свои несчастья, сердце царевны разорвалось бы от жалости. Креуса восхищается красотой Дирцеи. Если уж дочь Матусия смогла растрогать даже ее, то нет ничего странного в том, что Тимант ее любит. Креуса с трудом сдерживает слезы. Ей больно думать, что она — причина страданий влюбленных. Она просит Керинта смирить гаев Тиманта и удержать его от безрассудных поступков, а сама идет к Демофонту просить за Дирцею. Керинт восхищается великодушием Креусы и вновь говорит ей о своей любви. В его сердце пробуждается надежда на взаимность. Креусе очень трудно притворяться суровой, ей мил Керинт, но она знает, что должна стать женой наследника трона. Она сожалеет, что суетная гордыня делаетее рабой и заставляет подавлять свои чувства.

Тимант и его друзья захватывают храм Аполлона, опрокидывают алтари, гасят жертвенный огонь. Появляется Демофонт, Тимант не подпускает его к Дирцее. Демофонт приказывает страже не трогать Тиманта, он хочет посмотреть, до чего может дойти сыновняя дерзость. Демофонт бросает оружие. Тимант может убить его и предложить своей недостойной возлюбленной руку, еще дымящуюся от крови отца. Тимант падает в ноги Демофонту и отдаст ему свой меч. Его преступление велико, и ему нет прощения. Демофонт чувствует, чтоего сердце дрогнуло, но овладевает собой и приказывает стражам заковать Тиманта в цепи. Тимант покорно подставляет руки. Демофонт велит заклать Дирцею прямо сейчас, в его присутствии. Тимант не может спасти любимую, но просит отца смилостивиться над ней. Он открывает Демофонту, что Дирцея не может быть принесена в жертву Аполлону, ибо бог требует крови невинной девы, а Дирцея жена и мать. Жертвоприношение откладывается: надо найти другую жертву. Дирцея и Тимант пытаются спасти друг друга, каждый готов взять всю вину на себя. Демофонт приказывает разлучить супругов, но они просят позволения быть вместе в последний час. Демофонт обещает, что они умрут вместе. Супруги прощаются.

Начальник стражи Адраст передает Тиманту последнюю просьбу Дирцеи: она хочет, чтобы после ее смерти Тимант женился на Креусе. Тимант с гневом отказывается: он не станет жить без Дирцеи. Появляется Керинт. Он приносит радостную весть: Демофонт смягчился, он возвращает Тиманту свою отцовскую любовь, жену, сына, свободу, жизнь, и все это произошло благодаря заступничеству Креусы! Керинт рассказывает, как он привел к Демофонту Дирцею и Олинта и царь со слезами на глазах обнял мальчика. Тимант советует Керинту предложить руку Креусе, тогда Демофонту не придется краснеть за то, что он нарушил слово, данное фригийскому царю. Керинт отвечает, что любит Креусу, но не надеется стать ее мужем, ибо она отдаст свою руку только наследнику престола. Тимант отрекается от своих прав наследника. Он обязан Керинту жизнью и, уступая ему трон, отдает лишь часть того, что должен.

В это время Матусий узнает, что Дирцея — не его дочь, а сестра Тиманта. Жена Матусия перед смертью вручила мужу письмо и заставила поклясться, что он прочтет его только в том случае, если Дирцее будет грозить опасность. Когда Матусий готовился к бегству, он вспомнил о письме и прочел его. Оно было написано рукой покойной царицы, которая удостоверяла, что Дирцея — царская дочь. Царица писала, что в дворцовом храме, в том месте, куда нет доступа никому, кроме царя, спрятано еще одно письмо: в нем разъясняется причина, по которой Дирцея оказалась в доме Матусия. Матусий ожидает, что Тимант обрадуется, и не понимает, отчего тот бледнеет и трепещет… Оставшись один, Тимант предается отчаянию: выходит, он женился на собственной сестре. Теперь ему ясно, что навлекло на него гнев богов. Он жалеет, что Креуса спасла его от смерти.

Демофонт приходит обнять Тиманта. Тот отстраняется, стыдясь поднять глаза на отца. Тимант-не желает видеть Олинта, прогоняет Дирцею. Он хочет удалиться в пустыню и просит всех забыть о нем. Демофонт в тревоге, он боится, не повредился ли сын в уме.

Керинт убеждает Тиманта, что тот ни в чем не виновен, ведь его преступление — невольное. Тимант говорит, что хочет умереть. Появляется Матусий и объявляет Тиманту, что он его отец. Дирцея сообщает, что она не сестра ему. Тимант думает, что, желая утешить, они обманывают его. Демофонт рассказывает, что когда у царицы родилась дочь, а у жены Матусия — сын, матери обменялись детьми, чтобы у трона был наследник. Когдаже родился Керинт, царица поняла, что лишила трона собственного сына. Видя, как Демофонт любит Тиманта, она не решилась открыть ему тайну, но перед смертью написала два письма, одно отдала своей наперснице — жене Матусия, а другое спрятала в храме. Демофонт говорит Креусе, что обещал ей в мужья своего сына и наследника престола и ныне счастлив, что может сдержать слово, не прибегая к жестокости: Керинт — его сын и наследник престола. Креуса принимает предложение Керинта. Керинт спрашивает царевну, любит ли она его. Креуса просит считатьее согласие ответом. Тут только Тимант понимает, что он и есть тот невинный узурпатор, о котором вещал оракул. Наконец фракийцы избавлены от ежегодного жертвоприношения. Тимант падает царю в ноги. Демофонт говорит, что по-прежнему любит его. До сих пор они любили друг друга по долгу, отныне же будут любить друг друга по выбору, а эта любовь еще крепче.

Хор поет о том, что радость сильнее, когда приходит в сердце, удрученное несчастьем. Но совершенен ли мир, где для того, чтобы насладиться ею сполна, необходимо пройти через страдание?

О. Э. Гринберг

Карло Гольдони (Carlo Goldoni) [1707–1793]

Семья антиквария, или Свекровь и невестка

(La famiglia delTantiquario, о sia la suocera e la nuota)

Комедия (1749)


Дела графа Ансельмо Террациани более или менее поправились, когда он, пренебрегнув сословной спесью, женил единственного своего сына Джачинто на Дорадиче, дочери богатого венецианского купца Панта-лоне деи Бизоньози, который дал за нею двадцать тысяч скудо приданого. Эта сумма могла бы составить основу благосостояния графского дома, когда бы львиная ее доля не была растрачена Ансельмо на любимое его развлечение — коллекционирование древностей; он становился буквально невменяем при виде римских медалей, окаменелостей и прочих штучек в таком роде. При этом Анседьмо ничего не смыслил в любезных его сердцу древностях, чем пользовались всякие проходимцы, сбывая ему за большие деньги разнообраный никому не нужный хлам.

С головой погруженный в свои занятия, Ансельмо только отмахивался от докучных проблем повседневной жизни, а их было достаточно. Помимо постоянной нехватки денег, день изо дня портившей кровь всем домочадцам, случилось так, что с самого начала свекровь и невестка люто невзлюбили друг друга. Графиня Изабелла не могла оракула, когда Аполлон смилостивится и перестанет требовать человеческих жертв, но ответ был краток и темен: «Гнев богов утихнет, когда невинный узурпатор узнает о себе правду». Дирцея боится предстоящего жребия. Ее страшит не смерть, но Аполлон требует крови невинной девы, и если Дирцея безмолвно пойдет на заклание, то прогневит бога, а если откроет тайну, то прогневит царя. Тимант и Дирцея решают признаться во всем Демофонту: ведь царь издал закон, царь может и отменить его.

Демофонт объявляет Тиманту, что намерен женить его на фригийской царевне Креусе. Он послал за ней своего младшего сына Керинта, и корабль должен скоро прибыть. Демофонт долго не мог найти достойную Тиманта невесту. Ради этого он забыл давнюю вражду фракийских и фригийских царей. Тимант выражает недоумение: отчего его жена непременно должна быть царской крови? Демофонт настаивает на необходимости чтить заветы предков. Он отправляет Тиманта навстречу невесте. Оставшись один, Тимант просит великих богов защитить Дирцею и охранить их брак.

Фригийская царевна прибывает во Фракию. Керинт за время пути успел полюбить Креусу. Оставшись наедине с Креусой, Тимант уговариваетее отказаться от брака с ним. Креуса оскорблена. Она просит Керинта отомстить за нее и убить Тиманта. В награду она обещает ему свое сердце, руку и корону. Видя, что Керинт бледнеет, Креуса называет его трусом, она презирает влюбленного, который говорит о любви, но не способен постоять за честь любимой с оружием в руках. В гневе Креуса кажется Керинту еще прекраснее.

Матусий решает увезти Дирцею из Фракии. Дирцея предполагает, что отец узнал о ее браке с Тимантом. Она не в силах покинуть мужа и сына. Тимант заявляет Матусию, что не отпустит Дирцею, и тут | выясняется, что Матусий не ведает об их браке и потому не может взять в толк, по какому праву Тимант вмешивается в их дела. Матусий рассказывает, что Демофонт разгневался на него за то, что он, подданный, посмел сравнивать себя с царем, и в наказание за строптивость повелел принести в жертву Дирцею, не дожидаясь жребия. Тимант уговаривает Матусия не тревожиться: царь отходчив, после первой вспышки гнева он непременно остынет и отменит свой приказ. Начальник стражи Адраст хватает Дирцею. Тимант молит богов придать ему мужества и обещает Матусию спасти Дирцею.

Креуса просит Демофонта отпустить ее домой, во Фригию. Демофонт думает, что Тимант отпугнул Креусу своей грубостью и неучтивостью, ведь он вырос среди воинов и не приучен к нежности. Но Креуса говорит, что ей не пристало выслушивать отказ. Демофонт, полагая, что всему виной мнительность царевны, обещает ей, что Тимант сегодня же станет ее супругом. Креуса решает: пусть Тимант подчинится воле отца и предложит ей свою руку, а она потешит свое самолюбие и откажет ему. Креуса напоминает Демофонту: он отец и парь, значит, он знает, что такое воля отца и кара царя.

Тимант умоляет Демофонта пощадить дочь несчастного Матусия, но Демофонт ничего не хочет слушать: он занят приготовлениями к свадьбе. Тимант говорит, что испытывает непреодолимое отвращение к Креусе. Он вновь умоляет отца пощадить Дирцею и признается, что любит ее. Демофонт обещает сохранить Дирцее жизнь, если Тимант подчинится его воле и женится на Креусе. Тимант отвечает, что не может этого сделать. Демофонт говорит: «Царевич, до сих пор я говорил с вами как отец, не вынуждайте меня напоминать вам, что я царь». Тимант равно уважает волю отца и волю царя, но не может ее исполнить. Он понимает, что виноват и заслуживает наказания.

Демофонт сетует на то, что все его оскорбляют: гордая царевна, строптивый подданный, дерзкий сын. Понимая, что Тимант не подчинится ему, пока Дирцея жива, он отдает приказ немедленно вести Дирцею на заклание. Общее благо важнее жизни отдельного человека: так садовник срезает бесполезную ветку, чтобы дерево лучше росло. Если бы он сохранил ее, дерево могло бы погибнуть.

Тимант рассказывает Матусию, что Демофонт остался глух к его мольбам. Теперь единственная надежда на спасение — бегство. Матусий должен снарядить корабль, а Тимант тем временем обманет стражей и похитит Дирцею. Матусий восхищается благородством Тиманта и дивится его несходству с отцом.

Тимант тверд в своей решимости бежать: жена и сын для него дороже, чем корона и богатство. Но вот он видит, как Дирцею в белом платье и цветочном венце ведут на заклание. Дирцея убеждает Тиманта не пытатьсяее спасти: он все равно ей не поможет и только погубит себя. Тимант приходит в ярость. Теперь он ни перед кем и ни перед чем не остановится, он готов предать огню и мечу дворец, храм, жрецов.

Дирцея молит богов сохранить жизнь Тиманту. Она обращается к Креусе с просьбой о заступничестве. Дирцея рассказывает, что безвинно осуждена на смерть, но она просит не за себя, а за Тиманта, которому грозит гибель из-за нее. Креуса изумлена: на пороге смерти Дирцея думает не о себе, но о Тиманте. Дирцея просит ни о чем не спрашивать ее: когда бы она могла поведать Креусе все свои несчастья, сердце царевны разорвалось бы от жалости. Креуса восхищается красотой Дирцеи. Если уж дочь Матусия смогла растрогать даже ее, то нет ничего странного в том, что Тимант ее любит. Креуса с трудом сдерживает слезы. Ей больно думать, что она — причина страданий влюбленных. Она просит Керинта смирить гаев Тиманта и удержать его от безрассудных поступков, а сама идет к Демофонту просить за Дирцею. Керинт восхищается великодушием Креусы и вновь говорит ей о своей любви. В его сердце пробуждается надежда на взаимность. Креусе очень трудно притворяться суровой, ей мил Керинт, но она знает, что должна стать женой наследника трона. Она сожалеет, что суетная гордыня делаетее рабой и заставляет подавлять свои чувства.

Тимант и его друзья захватывают храм Аполлона, опрокидывают алтари, гасят жертвенный огонь. Появляется Демофонт, Тимант не подпускает его к Дирцее. Демофонт приказывает страже не трогать Тиманта, он хочет посмотреть, до чего может дойти сыновняя дерзость. Демофонт бросает оружие. Тимант может убить его и предложить своей недостойной возлюбленной руку, еще дымящуюся от крови отца. Тимант падает в ноги Демофонту и отдаст ему свой меч. Его преступление велико, и ему нет прощения. Демофонт чувствует, чтоего сердце дрогнуло, но овладевает собой и приказывает стражам заковать Тиманта в цепи. Тимант покорно подставляет руки. Демофонт велит заклать Дирцею прямо сейчас, в его присутствии. Тимант не может спасти любимую, но просит отца смилостивиться над ней. Он открывает Демофонту, что Дирцея не может быть принесена в жертву Аполлону, ибо бог требует крови невинной девы, а Дирцея жена и мать. Жертвоприношение откладывается: надо найти другую жертву. Дирцея и Тимант пытаются спасти друг друга, каждый готов взять всю вину на себя. Демофонт приказывает разлучить супругов,но они просят позволения быть вместе в последний час. Демофонт обещает, что они умрут вместе. Супруги прощаются.

Начальник стражи Адраст передает Тиманту последнюю просьбу Дирцеи: она хочет, чтобы после ее смерти Тимант женился на Креусе. Тимант с гневом отказывается: он не станет жить без Дирцеи. Появляется Керинт. Он приносит радостную весть: Демофонт смягчился, он возвращает Тиманту свою отцовскую любовь, жену, сына, свободу, жизнь, и все это произошло благодаря заступничеству Креусы! Керинт рассказывает, как он привел к Демофонту Дирцею и Олинта и царь со слезами на глазах обнял мальчика. Тимант советует Керинту предложить руку Креусе, тогда Демофонту не придется краснеть за то, что он нарушил слово, данное фригийскому царю. Керинт отвечает, что любит Креусу, но не надеется стать ее мужем, ибо она отдаст свою руку только наследнику престола. Тимант отрекается от своих прав наследника. Он обязан Керинту жизнью и, уступая ему трон, отдает лишь часть того, что должен.

В это время Матусий узнает, что Дирцея — не его дочь, а сестра Тиманта. Жена Матусия перед смертью вручила мужу письмо и заставила поклясться, что он прочтет его только в том случае, если Дирцее будет грозить опасность. Когда Матусий готовился к бегству, он вспомнил о письме и прочел его. Оно было написано рукой покойной царицы, которая удостоверяла, что Дирцея — царская дочь. Царица писала, что в дворцовом храме, в том месте, куда нет доступа никому, кроме царя, спрятано еще одно письмо: в нем разъясняется причина, по которой Дирцея оказалась в доме Матусия. Матусий ожидает, что Тимант обрадуется, и не понимает, отчего тот бледнеет и трепещет… Оставшись один, Тимант предается отчаянию: выходит, он женился на собственной сестре. Теперь ему ясно, что навлекло на него гнев богов. Он жалеет, что Креуса спасла его от смерти.

Демофонт приходит обнять Тиманта. Тот отстраняется, стыдясь поднять глаза на отца. Тимант-не желает видеть Олинта, прогоняет Дирцею. Он хочет удалиться в пустыню и просит всех забыть о нем. Демофонт в тревоге, он боится, не повредился ли сын в уме.

Керинт убеждает Тиманта, что тот ни в чем не виновен, ведь его преступление — невольное. Тимант говорит, что хочет умереть. Появляется Матусий и объявляет Тиманту, что он его отец. Дирцея сообщает, что она не сестра ему. Тимант думает, что, желая утешить, они обманывают его. Демофонт рассказывает, что когда у царицы родилась дочь, а у жены Матусия — сын, матери обменялись детьми, чтобы у трона был наследник. Когдаже родился Керинт, царица поняла, что лишила трона собственного сына. Видя, как Демофонт любит Тиманта, она не решилась открыть ему тайну, но перед смертью написала два письма, одно отдала своей наперснице — жене Матусия, а другое спрятала в храме. Демофонт говорит Креусе, что обещал ей в мужья своего сына и наследника престола и ныне счастлив, что может сдержать слово, не прибегая к жестокости: Керинт — его сын и наследник престола. Креуса принимает предложение Керинта. Керинт спрашивает царевну, любит ли она его. Креуса просит считатьее согласие ответом. Тут только Тимант понимает, что он и есть тот невинный узурпатор, о котором вещал оракул. Наконец фракийцы избавлены от ежегодного жертвоприношения. Тимант падает царю в ноги. Демофонт говорит, что по-прежнему любит его. До сих пор они любили друг друга по долгу, отныне же будут любить друг друга по выбору, а эта любовь еще крепче.

Хор поет о том, что радость сильнее, когда приходит в сердце, удрученное несчастьем. Но совершенен ли мир, где для того, чтобы насладиться ею сполна, необходимо пройти через страдание?

О. Э. Гринберг


Еще одно краткое содержание

Дела графа Ансельмо Террациани более или менее поправились, когда он, пренебрегнув сословной спесью, женил единственного своего сына Джачинто на Дорадиче, дочери богатого венецианского купца Панта-лоне деи Бизоньози, который дал за нею двадцать тысяч скудо приданого. Эта сумма могла бы составить основу благосостояния графского дома, когда бы львиная ее доля не была растрачена Ансельмо на любимое его развлечение — коллекционирование древностей; он становился буквально невменяем при виде римских медалей, окаменелостей и прочих штучек в таком роде. При этом Анседьмо ничего не смыслил в любезных его сердцу древностях, чем пользовались всякие проходимцы, сбывая ему за большие деньги разнообраный никому не нужный хлам.

С головой погруженный в свои занятия, Ансельмо только отмахивался от докучных проблем повседневной жизни, а их было достаточно. Помимо постоянной нехватки денег, день изо дня портившей кровь всем домочадцам, случилось так, что с самого начала свекровь и невестка люто невзлюбили друг друга. Графиня Изабелла не могла смириться с тем, чтоее благородный отпрыск ради жалких двадцати тысяч взял в жены простолюдинку, купчиху; впрочем, когда зашла речь о выкупе из залогаее драгоценностей, графиня таки не побрезговала воспользоваться купчихиными деньгами.

Дораличе со своей стороны возмущалась, что изо всего приданого на нее саму не истрачено ни скудо, так что теперь ей не в чем даже выйти из дому — не может же она показываться на люди в платье, как у служанки. Мужа, молодого графа Джачинто, она напрасно просила как-то повлиять на свекра со свекровью — он очень любил ее, но был слишком мягок и почтителен, чтобы суметь навязать родителям свою волю. Джачинто робко пытался примирить жену с матерью, но без всякого успеха.

Бешеному властному нраву графини Дораличе противопоставляла убийственное ледяное хладнокровие, свекровь непрестанно тыкала невестке в глаза своим благородством, а та ей — приданым. Вражду между Изабеллой и Дорадиче к тому же подогревала служанка Коломбина. Она обозлилась на молодую госпожу за пощечину, которую получила от нее, отказавшись величать синьорой — мол, они ровня, обе из купеческого сословия, и неважно, что ее отец торговал вразнос, а папаша Дораличе — в лавке. За сплетни о невестке Коломбине иногда перепадали подарки от графини, и, чтобы расщедрить Изабеллу, она сама частенько выдумывала гадости о ней, сказанные якобы Дораличе.

Масла в огонь подливали также чичисбеи графини — кавалеры, из чистой преданности оказывающие услуги замужней даме. Один из них, старый доктор, стоически сносил капризы Изабеллы и потакал ей абсолютно во всем, в том числе и в озлобленности на невестку. Второй, кавалер дель Боско, впрочем, вскоре сделал ставку на более молодую и привлекательную Дорадиче и переметнулся к ней.

Бригелла, сдута Ансельмо, быстро смекнул, что на причуде хозяина можно хорошо нажиться. Своего друга и земляка Арлекина он вырядил армянином, и вместе они всучили графу некий предмет, выданный ими за неугасимую лампаду из гробницы в египетской пирамиде. Почтенный Панталоне мигом опознал в ней обыкновеннейший кухонный светильник, но коллекционер наотрез отказался верить ему.

У Панталоне сердце кровью обливалось — он все готов был сделать, чтобы его любимой единственной доченьке хорошо жилось в новой семье. Он умолял Дорадиче быть мягче, добрее со свекровью и, дабы хоть временно прекратить стычки на почве денег, подарил ей кошелек с полусотней скудо.

В результате общих дипломатических усилий, казалось, было достигнуто перемирие между свекровью и невесткой, и последняя даже согласилась первой поприветствовать Изабеллу, но и тут осталась верной себе: раскланявшись с нею, она объяснила сей жест доброй воли долгом молодой девушки по отношению к старухе.

Обзаведясь деньгами, Дораличе решила приобрести себе союзницу в лице Коломбины, что было нетрудно — стоило предложить ей платить вдвое против жалованья, которое она получала у графини Изабеллы. Коломбина тут же с удовольствием принялась поливать грязью старую синьору, при этом, правда, не желая упускать дополнительного дохода, она и Изабелле продолжала говорить гадости о Дораличе. Кавалер дель Боско хотя и безвозмездно, но тоже горячо предлагал Дораличе свои услуги и беззастенчиво льстил ей, что девушке было не столько полезно, сколько просто приятно.

Бригелла тем временем вошел во вкус и задумал надуть Ансельмо по-крупному: он рассказал хозяину о том, что разорился известный антикварий капитан Саракка, который поэтому вынужден за бесценок продать коллекцию, собранную за двадцать лет. Бригелла обещал Ансельмо заполучитьее за каких-то три тысячи скудо, и тот с восторгом выдал слуге задаток и отправил к продавцу.

Во все время разговора с Бригеллой Ансельмо благоговейно держал в руках бесценный фолиант — книгу мирных договоров Афин со Спартой, писанную самим Демосфеном. Случившийся тут же Панталоне, в отличие от графа, знал греческий и попытался объяснить ему, что это всего лишь сборник песенок, которые поет молодежь на Корфу, но его объяснения убедили антиквария только в том, что греческого Панталоне не знал.

Впрочем, Панталоне пришел к графу не для ученых разговоров, а для того, чтобы с его участием устроить семейное примирение — он уже уговорил обеих женщин встретиться в гостиной. Ансельмо нехотя согласился присутствовать, а затем удалился к своим древностям. Когда Панталоне остался один, случай помог ему изобличить мошенников, надувавших графа: Арлекин решил, чтобы не делиться с Бригеллой, действовать на свой страх и риск и принес на продажу старый башмак. Панталоне, назвавшемуся другом Ансельмо и таким же, как и тот, любителем старины, он попытался всучить его под видом той самой туфли, которой Нерон пнул Поппею, спихиваяее с трона. Пойманный с поличным. Арлекин все рассказал о проделках Бригеллы и обещал повторить свои слова в присутствии Ансельмо.

Наконец-то свекровь с невесткою удалось свести в одном помещении, но обе они, как и следовало ожидать, явились в гостиную в сопровождении кавалеров. Без всякого злого умысла, а лишь по бестолковости и желая быть приятными своим дамам, доктор и кавалер дель Боско усердно подзуживали женщин, которые и без того беспрестанно отпускали в адрес друг друга разнообразные колкости и грубости. Никто из них так и не внял красноречию, расточаемому Панталоне и взявшемуся помогать ему Джачинто.

Ансельмо, как бы и не он был отцом семейства, сидел с отсутствующим видом, так как думать мог только о плывущем ему в руки собрании капитана Саракка. Когда Бригелла наконец вернулся, он опрометью бросился смотреть принесенные им богатства, не дожидаясь, чем окончится семейный совет. Панталоне тут уже не мог больше терпеть, плюнул и тоже удалился.

Граф Ансельмо пребывал в полнейшем восторге, рассматривая добро, достойное украсить собрание любого монарха и доставшееся ему всего за три тысячи. Панталоне, как всегда, вознамерился положить конец антикварным восторгам графа, но только на сей раз с ним явился Панкрацио, признанный знаток древностей, которому Ансельмо полностью доверял. Этот самый Панкрацио и раскрыл ему глаза на подлинную ценность новоприобретенных сокровищ: раковины, найденные, по словам Бригеллы, высоко в горах, оказались простыми ракушками устриц, выброшенными морем; окаменелые рыбы — камнями, по которым слегка прошлись резцом, чтобы потом дурачить легковерных; собрание адеппских мумий представляло собой не что иное, как коробки с потрошеными и высушенными трупиками котят и щенят. Словом, Ансельмо выбросил все свои денежки на ветер. Он поначалу не хотел верить, что виноват в этом Бригелла, но Панталоне привел свидетеля — Арлекино — и графу ничего не оставалось, как признать слугу негодяем и мошенником.

С осмотром коллекции было покончено, и Панталоне предложил Ансельмо подумать наконец о семейных делах. Граф с готовностью обещал всячески способствовать умиротворению, но для начала ему совершенно необходимо было занять у Панталоне десять цехинов. Тот дал, думая, что на дело, тогда как Ансельмо эти деньги требовались для приобретения подлинных прижизненных портретов Петрарки и мадонны Лауры.

Кавалеры тем временем предприняли еще одну попытку примирить свекровь с невесткой — как и следовало ожидать, бестолковую и неудачную; Коломбина, кормившаяся враждой двух женщин, делала при этом все, чтобы исключить малейшую возможность примирения. Панталоне вдоволь понаблюдал за этим сумасшедшим домом и решил, что пора все брать в свои руки. Он направился к Анседьмо и предложил безвозмездно взять на себя роль управляющего графским имуществом и поправить его дела. Ансельмо тут же согласился, тем более что после мошенничества Бригеллы, сбежавшего с деньгами из Палермо, он стоял на грани полного разорения. Для того чтобы заполучить Панталоне в управляющие, граф должен был подписать одну бумагу, что не моргнув глазом и сделал.

В очередной раз собрав вместе всех домочадцев и друзей дома, Панталоне торжественно зачитал подписанный графом Ансельмо документ. Суть его сводилась к следующему: отныне все графские доходы поступают в полное распоряжение Панталоне деи Бизоньози;

Панталоне обязуется в равной мере снабжать всех членов семьи графа припасами и платьем; Ансельмо выделяется сто скудо в год на пополнение собрания древностей. На управляющего возлагалась также забота о поддержании мира в семье, в интересах какового та синьора, которая захочет иметь постоянного кавалера для услуг, должна будет поселиться в деревне; невестка и свекровь обязуются жить на разных этажах дома; Коломбина увольняется.

Присутствующим отрадно было отметить, что Изабелла и Дорали-че дружно согласились с двумя последними пунктами и даже без ссоры решили, кому жить на первом этаже, кому — на втором. Впрочем, даже за кольцо с бриллиантами, предложенное Панталоне той, что первой обнимет и поцелует другую, ни свекровь, ни невестка не согласились поступиться гордостью.

Но в общем Панталоне был доволен: дочери его больше не грозила нищета, да и худой мир, в конце концов, лучше доброй ссоры.

Л А. Карельский

Слуга двух господ

(Servitore di due padroni)

Комедия (1749)


Счастливая помолвка Сильвио, сына доктора Ломбарди, с юной Кла-риче смогла состояться только благодаря обстоятельству, самому по себе весьма несчастливому — гибели на дуэли синьора Федериго Рас-пони, которому Клариче давно была обещана в жены отцом, Панга-лоне деи Бизоньози.

Едва, однако, отцы торжественно вручили молодых людей друг другу в присутствии служанки Паеталоне Смеральдины и Бригеллы, владельца гостиницы, как откуда ни возьмись объявился шустрый малый, ко всеобщему изумлению, назвавшийся Труфальдино из Бергамо, слугой туринца Федериго Распони. Сначала ему не поверили — настолько верные источники сообщали о гибели Федериго, а дружные заверения в том, что его хозяин умер, даже заставили Труфадьдино сбегать на улицу удостовериться, жив ли тот. Но когда появился сам Федериго и продемонстрировал Панталоне адресованные ему письма общих знакомых, сомнения развеялись. Помолвка Сидьвио и Клариче разрывалась, влюбленные были в отчаянии.

Один только Бригелла, до того как перебраться в Венецию несколько лет проживший в Турине, сразу опознал в незнакомце переодетую в мужское платье сестру Федериго — Беатриче Распони. Но та умоляла его до времени не раскрывать ее тайны, в подкрепление просьбы посулив Бригелле десять дублонов за молчание. Чуть позже, улучив момент, Беатриче рассказала ему, что брат ее действительно погиб на дуэли от руки Флориндо Аретузи; Беатриче и Флориндо давно любили друг друга, но Федериго почему-то был решительно против их брака. После поединка Флориндо вынужден был бежать из Турина, Беатриче же последовала за ним в надежде разыскать и помочь деньгами — Панталоне как раз остался должен ее покойному брату круглую сумму.

Труфальдино размышлял, как бы поскорее и пообильнее пообедать, когда ему вдруг подвернулся случай услужить только что прибывшему в Венецию Флориндо Аретузи. Тому понравился расторопный малый, и он спросил, не желает ли Труфальдино стать его слугой. Рассудив, что два жалованья лучше, чем одно, Труфальдино согласился. Он занес хозяйские вещи в гостиницу Бригеллы, а потом пошел на почту посмотреть, нет ли там писем для Флориндо.

Беатриче остановилась в той же гостинице и также первым делом отправила Труфальдино за письмами на имя Федериго или Беатриче Распони. Не успел он отойти от гостиницы, как его остановил мучимый ревностью Сильвио и потребовал позвать хозяина. Труфальдино, понятно, не стал уточнять, какого именно, и позвал первого попавшегося — Флориндо. Они с Сильвио друг друга не знали, но из завязавшегося разговора Флориндо открылась смутившая его новость:

Федериго Распони жив и находится в Венеции.

На почте Труфальдино вручили три письма, и не все они предназначались Флориндо. Поэтому он, не умея читать, придумал историю о приятеле по имени Паскуале, тоже слуге, попросившем забрать письма и для его хозяина, имя которого он, Труфальдино, запамятовал. Одно из писем было послано Беатриче из Турина ее старым верным слугой — распечатав его, Флориндо узнал, что его возлюбленная, переодетая мужчиной, отправилась за ним в Венецию. До крайности взволнованный, он отдал Труфальдино письмо и велел во что бы то ни стало разыскать этого самого Паскуале.

Беатриче была весьма недовольна, получив важное письмо распечатанным, но Труфальдино сумел заговорить ей зубы, снова сославшись на пресловутого Паскуале. Панталоне тем временем сгорал от желания поскорее выдать за нее, то есть за федериго, Клариче, хотя дочь и умоляла его не быть таким жестоким. Беатриче пожалела девушку: оставшись с нею с глазу на глаз, она открыла Клариче, что никакая она не Федериго, но при этом взяла клятву молчать. Обрадованный тем, что после свидания наедине дочь его выглядела исключительно довольной, Панталоне решил назначить свадьбу прямо назавтра.

Доктор Ломбарди пытался убедить Панталоне в действительности помолвки Сильвио и Клариче путем строгих логических доводов, по-латыни приводя основополагающие принципы права, но все понапрасну. Сильвио в беседе с несостоявшимся тестем был более решителен, даже резок и в конце концов схватился за шпагу. Плохо бы пришлось тут Панталоне, не случись поблизости Беатриче, которая со шпагою в руке вступилась за него. После непродолжительной схватки она повергла Сильвио наземь и уже приставила клинок к его груди, когда между нею и Сильвио бросилась Клариче.

Сильвио, однако, тут же заявил возлюбленной, что видеть ее он не желает после того, как она так долго пробыла наедине с другим. Как ни старалась Клариче убедить его в том, что она по-прежнему верна ему, уста ее были скованы клятвой молчания. В отчаянии она схватила шпагу, желая заколоть себя, но Сильвио счелее порыв пустой комедией, и только вмешательство Смеральдины спасло девушке жизнь.

Беатриче между тем велела Труфальдино заказать большой обед для нее и Панталоне, а перед этим припрятать в сундук вексель на четыре тысячи скудо. Указаний насчет обеда Труфальдино уже давно ждал от обоих своих хозяев и вот наконец дождался хотя бы от одного: он живо обсудил с Бригеллой меню, вопрос же сервировки оказался сложней и тоньше, посему потребовалось наглядно изобразить расположение блюд на столе — тут пригодился вексель, который был разорван на кусочки, изображавшие то или иное кушанье.

Благо вексель был от Панталоне — он тутже согласился переписать его. Труфальдино лупить не стали, а велели вместо этого неразворотливей прислуживать за обедом. Тут на его голову явился Флориндо и велел накрыть себе в комнате, соседней с той, где обедали Беатриче и Панталоне. Труфальдино пришлось попотеть, прислуживая сразу за двумя столами, но он не унывал, утешаясь мыслью, что, отработав за двоих, покушает он уж за четверых.

С господами все прошло спокойно, и Труфальдино уселся за заслуженную обильную трапезу, от которой его оторвала Смеральдина, принесшая для Беатриче записку от Клариче. Труфадьдино давно уже положил глаз на симпатичную служаночку, но до того у него не выдавалось случая вдоволь полюбезничать с нею. Тут они от души наговорились и как-то между делом вскрыли записку Клариче, прочитать которую они все равно не умели.

Получив уже второе письмо распечатанным, Беатриче не на шутку разозлилась и хорошенько отделала Труфальдино палкою. увидав из окна эту экзекуцию, Флориндо захотел разобраться, кто это смеет лупить его слугу. Когда он вышел на улицу, Беатриче уже удалилась, а Труфальдино придумал случившемуся такое неудачное объяснение, что Флориндо прибил его тою же палкой — за трусость.

Утешая себя тем соображением, что двойной обед все же вполне искупает двойную взбучку, Труфальдино вытащил на балкон оба хозяйских сундука, с тем чтобы проветрить и почистить платье, — сундуки были похожи как две капли воды, так что он тут же забыл где чей. Когда Флориндо велел подать черный камзол, Труфальдино вытащил его из сундука Беатриче. Каково же было изумление молодого человека, обнаружившего в кармане свой собственный портрет, который он когда-то подарил возлюбленной. В ответ на недоуменные расспросы Флориндо Труфальдино соврал, что портрет достался ему от прежнего его хозяина, умершего неделю назад. Флориндо был в отчаянии — ведь этим хозяином могла быть только переодетая мужчиной Беатриче.

Потом в сопровождении Панталоне пришла Беатриче и, желая проверить какие-то счета, спросила в Труфальдино свою памятную книгу; тот притащил книгу из сундука Флориндо. Происхождение этой книги он объяснил проверенным способом: мол, был у него хозяин по имени Флориндо Аретузи, который на прошлой неделе скончался… Беатриче его слова сразили наповал: она горько запричитала, уже нимало не заботясь о сохранении тайны.

Ее горестный монолог убедил Панталоне в том, что Федериго Рас-пони на самом деле мертв, а перед ним — его переодетая сестра, и он немедля побежал сообщить эту радостную весть безутешному Сильвио. Едва Панталоне удалился, Флориндо и Беатриче каждый из своей комнаты вышли в залу с кинжалами в руках и с явным намерением лишить себя постылой жизни. Это намерение было бы исполнено, не заметь они внезапно друг друга — тут же им оставалось только бросить кинжалы и устремиться в желанные объятия.

Когда первые восторги миновали, влюбленные захотели как следует наказать мошенников-слуг, своею болтовней чуть не доведших их до самоубийства. Труфальдино и на сей раз вывернулся, наболтав Флориндо о своем непутевом приятеле Паскуале, состоящем в услужении у синьоры Беатриче, а Беатриче — о бестолковом Паскуале, слуге синьора Флориндо; обоих он умолял отнестись к провинности Паскуале со снисхождением.

Между тем Панталоне, доктору Ломбарди и Смеральдине больших трудов стоило примирить разобидевшихся друг на друга Сильвио и Клариче, но в конце концов труды их увенчались успехом — молодые люди обнялись и поцеловались.

Все вроде бы уладилось, дело шло к двум свадьбам, но тут по вине слуг образовалось еще одно, последнее, недоразумение: Смеральдина попросила Клариче посватать ее за слугу синьоры Беатриче; Труфальдино об этом не знал и со своей стороны уговорил Флориндо просить у Панталоне Смеральдину ему в жены. Речь шла как бы о двух разных претендентах на руку одной служанки. Желание соединить судьбу со Смеральдиной все же заставило Труфальдино сознаться в том, что он служил сразу двум хозяевам, что никакого такого Паскуале не существовало и он один, таким образом, был во всем виноват. Но вопреки опасениям Труфадьдино ему на радостях все простили и палками наказывать не стали.

Д. А. Карельский

Трактирщица

(La locandiera)

Комедия (1752)


Граф Альбафьорита и маркиз Форлипополи прожили в одной флорентийской гостинице без малого три месяца и все это время выясняли отношения, споря, что важнее, громкое имя или полный кошелек: маркиз попрекал графа тем, что графство его купленное, граф же парировал нападки маркиза, напоминая, что графство он купил приблизительно тогда же, когда маркиз вынужден был продать свой маркизат. Скорее всего, столь недостойные аристократов споры и не велись бы, когда бы не хозяйка той гостиницы, обворожительная Мирандолина, в которую оба они были влюблены. Граф пытался завоевать сердце Мирандодины богатыми подарками, маркизже все козырял покровительством, коего она якобы могла от него ожидать. Мирандолина не отдавала предпочтения ни тому, ни другому, демонстрируя глубокое равнодушие к обоим, гостиничная же прислуга явно больше ценила графа, проживавшего по цехину в день, нежели маркиза, тратившего от силы по три паоло.

Как-то раз снова затеяв спор о сравнительных достоинствах знатности и богатства, граф с маркизом призвали в судьи третьего постояльца — кавалера Рипафратта. Кавалер признал, что, как бы славно ни было имя, всегда хорошо иметь деньги на удовлетворение всяческих прихотей, но повод, из-за которого разгорелся спор, вызвал у него приступ презрительного смеха: тоже, придумали, из-за чего повздорить — из-за бабы! Сам кавалер Рипафратта никогда этих самых баб не любил и ровно ни во что не ставил. Пораженные столь необычным отношением к прекрасному полу, граф с маркизом принялись расписывать кавалеру прелести хозяйки, но тот упрямо утверждал, что и Мирандолина — баба как баба, и ничего в ней нет такого, что отличало бы ее от прочих.

За такими разговорами застала постояльцев хозяйка, которой граф тут же преподнес очередной дар любви — бриллиантовые серьги;

Мирандолина для приличия поотнекивалась, но затем приняла подарок для того только, по ее словам, чтобы не обижать синьора графа.

Мирандолине, после смерти отца вынужденной самостоятельно содержать гостиницу, в общем-то надоело постоянное волокитство постояльцев, но речи кавалера все же не на шутку задели ее самолюбие — подумать только, так пренебрежительно отзываться о ее прелестях! Про себя Мирандолина решила употребить все свое искусство и победить глупую и противоестественную неприязнь кавалера Рипафратта к женщинам.

Когда кавалер потребовал заменитьему постельное белье, она» вместо того чтобы послать к нему в комнату слугу, пошла туда сама, Этим она в который раз вызвала недовольство слуги, Фабрицио, которого отец, умирая, прочил ей в мужья. На робкие упреки влюбленного Фабрицио Мирандолина отвечала, что о завете отца подумает тогда, когда соберется замуж, а пока ее флирт с постояльцами очень на руку заведению. Вот и придя к кавалеру, она была нарочито смиренна и услужлива, сумела завязать с ним разговор и в конце концов, прибегнув к тонким уловкам вперемежку с грубой лестью, даже расположила его к себе.

Тем временем в гостиницу прибыли две новые постоялицы, актрисы Деянира и Ортензия, которых Фабрицио, введенный в заблуждениеих нарядами, принял за благородных дам и стал величать «сиятельствами». Девушек посмешила ошибка слуги, и они, решив позабавиться, представились одна корсиканской баронессой, другая — графиней из Рима. Мирандолина сразу же раскусила их невинную ложь, но из любви к веселым розыгрышам обещала не разоблачать актрис.

В присутствии новоприбывших дам маркиз с превеликими церемониями как величайшую драгоценность преподнес Мирандолине носовой платок редчайшей, по его словам, английской работы. Позарившись скорее не на богатство дарителя, а на его титул, Деянира с Ортензией тут же позвали маркиза отобедать с ними, но, когда появился граф и на их глазах подарил хозяйке бриллиантовое ожерелье, девушки, мигом трезво оценив ситуацию, решили обедать с графом как с мужчиной несомненно более достойным и перспективным.

Кавалеру Рипафратта в этот день обед был подан раньше, чем всем прочим. Мало того, к обычным блюдам Мирандолина присовокупила на сей раз собственноручно приготовленный соус, а потом еще и сама принесла в комнату кавалера неземного вкуса рагу. К рагу подали вина. Заявив, что она без ума от бургундского, Мирандолина выпила бокальчик, затем, как бы между прочим, села к столу и стала кушать и выпивать вместе с кавалером — маркиз и граф лопнули бы от зависти при виде этой сцены, так как и тот и другой не раз умоляли ее разделить трапезу, но всегда встречали решительный отказ. Скоро кавалер выставил из комнаты слугу, а с Мирандолиной заговорил с любезностью, которой сам от себя прежде никогда не ожидал.

Их уединение нарушил назойливый маркиз. Делать нечего, ему налили бургундского и положили рагу. Насытившись, маркиз достал из кармана миниатюрную бутылочку изысканнейшего, как он утверждал, кипрского вина, принесенного им с целью доставить наслаждение дорогой хозяйке. Налил он это вино в рюмки размером с наперсток, а затем, расщедрившись, послал такие же рюмочки графу и его дамам. Остаток кипрского — гнусного пойла на вкус кавалера и Мирандолины — он тщательно закупорил и спрятал обратно в карман; туда же он перед уходом отправил и присланную в ответ графом полноценную бутылку канарского. Мирандолина покинула кавалера вскоре после маркиза, но к этому моменту он уже был совсем готов признаться ей в любви.

За веселым обедом граф с актрисами вдоволь посмеялись над нищим и жадным маркизом. Актрисы обещали графу, когда приедет всяих труппа, уморительнейшим образом вывести этого типа на сцене, на что граф отвечал, что также очень забавно было бы представить в какой-нибудь пьесе и непреклонного женоненавистника кавалера. Не веря, что такие бывают, девушки ради потехи взялись прямо сейчас вскружить кавалеру голову, но у них это не больно-то вышло. Кавалер с большой неохотой согласился заговорить с ними и более или менее разговорился, только когда Деянира с Ортензией признались, что никакие они не знатные дамы, а простые актрисы. Впрочем, поболтав немного, он в конце концов все равно обругал актрис и прогнал вон.

Кавалеру было не до пустой болтовни, потому как он с недоуменным страхом сознавал, что попался в сети Мирандолины и что, если до вечера не уедет, эта прелестница сразит его окончательно. Собрав в кулак волю, он объявил о своем немедленном отъезде, и Мирандолина подала ему счет. На лице ее при этом была написана отчаянная грусть, потом она пустила слезу, а немного погодя и вовсе грохнулась в обморок. Когда кавалер подал девушке графин воды, он уже называл ее не иначе, как дорогой и ненаглядной, а явившегося со шпагой и дорожной шляпой слугу послал к черту. Пришедшим на шум графу с маркизом он посоветовал убираться туда же и для убедительности запустил в них графином.

Мирандолина праздновала победу. Теперь ей требовалось лишь одно — чтобы все узнали о ее торжестве, долженствующем послужить посрамлению мужнин и славе женского пола.

Мирандолина гладила, а Фабрицио послушно подносил ей разогретые утюги, хотя и пребывал в расстроенных чувствах — его приводила в отчаяние ветреность возлюбленной, ее бесспорное пристрастие к знатным и богатым господам. Может, Мирандолина и хотела бы утешить несчастного юношу, но не делала этого, поскольку полагала, что еще не время. Порадовать Фабрицио она смогла лишь тем, что отослала обратно кавалеру переданный тем драгоценный золотой флакончик с целебной мелиссовой водой.

Но от кавалера было не так легко отделаться — обиженный, он собственноручно преподнес Мирандолине флакончик и принялся настойчиво навязывать его ей в подарок. Мирандолина наотрез отказывалась принять этот дар, и вообще ее как подменили: держалась она теперь с кавалером холодно, отвечала ему чрезвычайно резко и нелюбезно, а обморок свой объясняла насильно якобы влитым ей в рот бургундским. При этом она подчеркнуто нежно обращалась к Фабрицио, а в довершение всего, приняв-таки от кавалера флакончик, небрежно бросила его в корзину с бельем. Тут доведенный до крайности кавалер разразился горячими любовными признаниями, но в ответ получил только злые насмешки — Мираядолина жестоко торжествовала над поверженным противником, которому невдомек было, что в ее глазах он всегда был лишь противником и более никем.

Предоставленный самому себе, кавалер долго не мог прийти в себя после неожиданного удара, пока его немного не отвлек от печальных мыслей маркиз, явившийся требовать удовлетворения — но не за поруганную дворянскую честь, а материального, за забрызганный кафтан. Кавалер, как и следовало ожидать, снова послал его к черту, но тут на глаза маркизу попался брошенный Мирандолиной флакончик, и он попробовал вывести пятна его содержимым. Сам флакончик, сочтя его бронзовым, он под видом золотого презентовал Деянире. Каков же был его ужас, когда за тем же флакончиком пришел слуга и засвидетельствовал, что он и вправду золотой и что плачено за него целых двенадцать цехинов: честь маркиза висела на волоске, ведь отобрать подарок у графини нельзя, то есть надо было заплатить за него Мирандолине, а денег ни гроша…

Мрачные размышления маркиза прервал граф. Злой как черт, он заявил, что, коль скоро кавалер удостоился бесспорной благосклонности Мирандолины, ему, графу Альбафьорита, здесь делать нечего, он уезжает. Желая наказать неблагодарную хозяйку, он подговорил съехать от нее также актрис и маркиза, соблазнив последнего обещанием бесплатно поселить у своего знакомого.

Напуганная неистовством кавалера и не зная, чего от него еще можно ожидать, Мирандолина тем временем заперлась у себя и, сидя взаперти, укрепилась в мысли, что пора ей поскорее выходить за Фабрицио — брак с ним станет надежной зашитой ей и ее имени, свободе же, в сущности, не нанесет никакого ущерба. Кавалер оправдал опасения Мирандолины — стал что есть силы ломиться к ней в дверь. Прибежавшие на шум граф и маркиз насилу оттащили кавалера от двери, после чего граф заявил ему, что своими поступками он со всею очевидностью доказал, что безумно влюблен в Мирандолину и, стало быть, не может более называться женоненавистником. Взбешенный кавалер в ответ обвинил графа в клевете, и быть бы тут кровавому поединку, но в последний момент оказалось, что одолженная кавалером у маркиза шпага представляет собой обломок железки с рукояткой.

Фабрицио с Мирандолиной растащили незадачливых дуэлянтов. Припертый к стенке, кавалер наконец вынужден был во всеуслышание признать, что Мирандолина покорила его. Этого признания Мирандолина только и ждала — выслушав его, она объявила, что выходит замуж за того, кого прочил ей в мужья отец, — за Фабрицио.

Кавалера Рипафратта вся эта история убедила в том, что мало презирать женщин, надо еще и бежать от них, дабы ненароком не подпасть под их непреодолимую власть. Когда он спешно покинул гостиницу, Мирандолина всеже испытала угрызения совести. Графа с маркизом она вежливо, но настойчиво попросила последовать за кавалером — теперь, когда у нее появился жених, Мирандолине без надобности были их подарки и тем более покровительство.

Д. А. Карельский

Феодал

(II feudatario)

Комедия (1752)


Общинный совет Монтефоско в лице трех депутатов общины — Нардо, Чекко и Менгоне, а также двух старост — Паскуалотто и Марконе собрался по весьма важному поводу: умер старый маркиз Ридольфо Монтефоско, и теперь в их края ехал вступать в права собственности его сын, маркиз Флориндо, сопровождаемый матушкой, вдовой маркизой Беатриче. Почтенным членам совета предстояло решить, как получше встретить и поприветствовать новых господ.

Сами депутаты были не горазды на язык, их дочери и жены тоже, в общем-то, не блистали образованностью и воспитанием, так что сначала всем показалось естественным поручить встречу маркиза с маркизой синьору Панталоне деи Бизоньози, венецианскому купцу, давно жившему в Монтефоско откупщиком доходов маркизата, и воспитанной у него в доме юной синьоре Розуаре. Но по здравом рассуждении обе кандидатуры были отклонены: синьора Панталоне — как чужака, богатевшего на поте и крови монтефоскских крестьян, а синьоры Розауры — как особы заносчивой, строившей из себя — с полным, впрочем, и никем из деревенских не оспариваемым правом — благородную.

Эта самая синьора Розаура в действительности являлась законной, но обойденной судьбою наследницей как титула, так и владений маркизов Монтефоско. Дело в том, что маркизат был владением майоратным, и отец Розауры при наличии прямых наследников не имел права продавать его. Но в момент совершения сделки он не подозревал, что его жена ждет ребенка, да к тому же и умер старый маркиз за шесть месяцев до рождения Розауры. Покупатель Монтефоско, покойный маркиз Ридольфо, поступил с девочкой по чести — он выдал Панталоне внушительную сумму на ее воспитание, образование и даже на небольшое приданое, так что жаловаться Розауре было особо не на что. Но когда она подросла, мысль о том, что кто-то другой пользуется ее титулом, властью и деньгами, стала не давать ей покоя. Розаура могла бы затеять процесс, но на это требовались большие деньги, да и старый Панталоне уговаривал девушку не портить жизнь людям, благородно с нею обошедшимся.

Поскольку замок пребывал в запущенном состоянии, новые господа должны были остановиться в доме Панталоне. Маркиза Беатриче оказалась дамой благородной и благоразумной, сын же ее, юный Флориндо мог думать лишь об одном — о женщинах, и само вступление во владение Монтефоско радовало его исключительно потому, что среди новых подданных, как он полагал, непременно должно оказаться изрядное число красоток. Так что когда к Флориндо явились делегаты общины, он едва позволил произнести им пару слов, зато оказавшись наедине с Розаурой, сразу ожил и, не тратя даром времени, настоятельно посоветовал девушке не быть идиоткой и поскорее предаться с ним восторгам любви.

Своею несговорчивостью Розаура неприятно поразила маркиза, но он не оставлял грубых исканий до тех пор, пока им не положило конец появление синьоры Беатриче. Она выставила вон сына, а с Розаурои завела серьезный разговор о том, как бы ко всеобщему удовольствию уладить досадный имущественный конфликт. Розаура обещала в разумной мере помогать всем ее начинаниям, так как видела в маркизе достойную особу, помимо родного сына любящую также правду и справедливость.

Потерпев фиаско с Розаурой, Флориндо, впрочем, быстро утешился: в соседней комнате, куда его выставила мать, аудиенции у маркизы дожидалась делегация женщин Монтефоско. Джаннине, Оливетте и Гитте пришелся весьма по вкусу молодой маркиз, красавчик и весельчак, каждая из них с готовностью дала ему свой адресок. Флориндо они все тоже очень понравились, чего нельзя сказать о его матери, которая была несколько разочарована тем, что ее встречают не слишком отесанные девушки из низших слоев. Определение «из низших слоев» делегатки, позабавив этим синьору Беатриче, неожиданно восприняли как комплимент — еще бы, дескать, конечно они из долины, а не какие-нибудь дикарки с гор.

С маркизой Беатриче девушки в меру способности вели изысканную по их понятиям беседу, но когда к обществу присоединилась Розаура, встретили ее подчеркнуто хамски. Маркиза пожалела сироту, при всем благородном происхождении вынужденную жить в таком ужасном окружении, и у нее возник план: чтобы позволить Розауре вести достойную ее жизнь, прекратить безумства Флориндо и уладить спор вокруг прав на Монтефоско, необходимо женить молодого маркиза на Розауре.

Флориндо отнесся к замыслу матери прохладно, но обещал подумать; старый, умудренный опытом Панталоне горячо поддержал ее. Когда же синьора Беатриче изложила свои планы Розауре, та гневно заявила, что для нее абсолютно невозможен брак с молодцом, вместе с деревенскими девками распевающим малопристойные песенки о ней, Розауре.

Дело в том, что, отделавшись от материнских наставлений, Флориндо тут же побежал в деревню и теперь недурно проводил время с Джанниной и Оливеттой. Беатриче послала к нему Панталоне с приказанием немедленно возвратиться из деревни. Флориндо и слушать не стал занудного старика, хотя тот, помимо материнского гнева, сулил ему и побои со стороны оскорбленных деревенских мужчин.

По пути от Джаннины с Оливеттой к красотке Гитте Флориндо чуть было не нарвался даже на нечто худшее, нежели палочные побои. Случилось так, что дорогу к ее дому он спросил у ее мужа Чекко, охотника, никогда не расстававшегося с ружьем. Это последнее и послужило весомым аргументом, заставившим маркиза, пусть хотя бы на словах, согласиться с тем, что жены и дочери подданных не входят в число причитающихся ему доходов с вотчины.

Чекко не ограничился тем, что не пустил Флориндо к жене: убедившись, что тот убрался восвояси, он направился в совет общины, где как раз обсуждался вопрос о том, как лучше вечером развлечь новых господ. Доложив о недостойных наклонностях Флориндо, Чекко заявил, что общине надо что-то предпринять для сохранения спокойствия и благочестия. Первым поступило предложение молодого маркиза застрелить, но было отклонено как больно кровавое; не прошли также предложения о поджоге дома и об оскоплении ретивого аристократа. Наконец Нардо высказал мысль, встретившую общее одобрение: надобно действовать дипломатично, то есть закинуть удочки к маркизе-матери.

Когда деревенские дипломаты явились к синьоре Беатриче, та уже успела заключить прочный союз с Розаурой: маркиза обещала девушке, что та станет наследницей по праву причитающихся ей вотчины и титулов, если выйдет замуж за Флориндо; Розаура, со своей стороны, во всем доверялась маркизе и отказывалась от мысли о судебном процессе. Речи представителей общины убедили синьору Беатриче в том, что дружба Розауры на самом деле ей с сыном даже нужнее, чем она полагала: Нардо, Чекко и Менгоне в весьма решительных выражениях объяснили, что, во-первых, они ни перед чем не остановятся, дабы прекратить покушения маркиза на их женщин, и что, во-вторых, только Розауру они считают и всегда будут считать своей законной госпожой.

Пока шли эти переговоры, Флориндо, переодевшись пастухом и взяв себе в проводники Арлекина — парня недалекого, как и все уроженцы Бергамо, — снова отправился на поиски прекрасной Гитты. Гитту он разыскал, но часовой из Арлекина был никакой, так что в самый разгар интересной беседы парочку накрыл Чекко. К ружью Чекко и в этот раз прибегать не стал, зато от всей души отмолотил Флориндо дубинкою.

Едва живым от побоев и зарекшимся впредь даже смотреть в сторону деревенских женщин маркиза и нашли синьора Беатриче с Панталоне. Как ни обливалось кровью материнское сердце, маркиза не могла не признать, что сынок ее все же получил по своим заслугам.

Представители общины, узнав об учиненных Чекко побоях, всерьез испугались мести молодого маркиза и, дабы предотвратить ее, решили объявить Розауру своей госпожой, а потом, собрав совсего Монтефоско денег, ехать в Неаполь и отстаивать ее права в королевском суде. Маркиза Беатриче возмутилась наглостью подданных, а когда Розаура попыталась объяснить ей, что крестьяне имеют все основания к недовольству Флориндо, не пожелала слушать девушку и назвала ее соучастницей бунтовщиков. Назревал крупный скандал, но тут как раз доложили о судебном комиссаре и нотариусе, прибывших для официального введения Флориндо в права собственности.

Комиссар с нотариусом уже приступили было к оформлению необходимых бумаг, когда Нардо от имени Розауры сделал заявление о том, что только она является законной наследницей Монтефоско. Сообразив, что противоречия сторон сулят ему дополнительный заработок, комиссар велел нотариусу официальным порядком засвидетельствовать это заявление. Но тут слово взяла Розаура, которой, как маркизе и владелице здешних земель, не требовались посредники, и ошеломила всех присутствующих, продиктовав чиновнику отречение от своих прав в пользу маркиза Флориндо. До глубины души тронутая синьора Беатриче в ответ приказала нотариусу записать, что маркиз Флориндо обязуется вступить в брак с синьорой Розаурой. Розаура пожелала, чтобы в бумагах было зафиксировано и ее согласие на этот брак.

Писанина, к вящему удовольствию нотариуса с комиссаром, получающим отдельную плату с каждого акта, могла бы продолжаться до утра — далее следовало официальное нижайшее извинение членов общины за нанесенное маркизу оскорбление, столь же официальное прощение со стороны владельцев и т. п., — если бы синьора Беатриче не попросила комиссара отложить составление документов и пойти вместе со всеми погулять на свадьбе.

Д. А. Карельский

Кьоджинские перепалки

(La baruffe chizzoto)

Комедия (1762)


На кьоджинской улице сидели женщины — совсем молодые и постарше — и за вязанием коротали время до возвращения рыбаков. У донны Паскуа и донны Либеры в море ушли мужья, у Лучетты и Орсетты — женихи. Лодочник Тоффоло проходил мимо, и ему захотелось поболтать с красавицами; перво-наперво он обратился к юной Кекке, младшей сестре донны Либеры и Орсетты, но та в ответ намекнула, что неплохо бы Тоффоло топать своей дорогой. Тогда обиженный Тоффоло подсел к Лучетте и стал с нею любезничать, а когда рядом случился продавец печеной тыквы, угостил ее этим немудреным лакомством. Посидев немного, Тоффоло поднялся и ушел, а между женщинами началась свара: Кекка попеняла Лучетте за излишнее легкомыслие, та возразила, что Кекке просто завидно — на нее-то никто из парней внимания не обращает, потому что она бедная из из себя не ахти. За Лучетту вступилась донна Паскуа, жена ее брата, падрона Тони, а за Кекку — ее две сестры, Орсетта и донна Либера. В ход пошли обидные клички — Кекка-твороженица, Лучетта-балаболка, Паскуа-треска — и весьма злобные взаимные обвинения.

Так они ругались, кричали, только что не дрались, когда торговец рыбой Виченцо сообщил, что в гавань возвратилась тартана падрона Тони. Тут женщины дружно стали просить Виченцо ради всего святого не говорить мужчинам об их ссоре — больно уж они этого не любят. Впрочем, едва встретив рыбаков, они сами обо всем проговорились.

Вышло так, что брат падрона Тони, Беппо, привез своей невесте Орсетте красивое колечко, а сестру, Лучетту, оставил без гостинца, Лучетта обиделась и принялась чернить Орсетту в глазах Беппо: уж и ругается она как последняя базарная торговка, и с лодочником Тоффоло бессовестно кокетничала, Беппо ответил, что с Орсеттой он разберется, а негодяю Тоффоло всыплет по первое число.

Тем временем Орсетта с Кеккой повстречали Тита-Нане и не пожалели красок, расписывая, как его невеста-вертихвостка Лучетта непристойно сидела рядышком с Тоффоло, болтала с ним и даже приняла от него кусок печеной тыквы. Сестры добились своего: взбешенный Тита-Нане заявил, что Лучетта ему больше не невеста, а презренного Тоффоло он, дайте срок, изловит и изрубит на куски, как акулу.

Первым на Тоффоло близ дома падрона Тони наткнулся Беппо. Он бросился на лодочника с ножом, тот принялся было швырять в противника камнями, но скоро, на его беду, на шум драки прибежали сам падрон Тони и Тита-Нане, оба вооруженные кинжалами. Тоффоло оставалось только спасаться бегством; отбежав на безопасное расстояние, он прокричал, что пусть на сей раз их взяла, но он этого так не оставит и непременно сегодня же подаст на обидчиков в суд.

Тоффоло сдержал обещание и с места драки прямиком направился в суд. Судья был временно в отъезде, поэтому жалобщика принял его помощник, Исидоро, которому и пришлось выслушать сумбурную историю невинно пострадавшего лодочника. Своих обидчиков — Беппо, Тита-Нане и падрона Тони — Тоффоло самым серьезным образом требовал приговорить к галерам. Возиться со всей этой шумной компанией помощнику судьи, по правде говоря, не очень-то хотелось, но коли жалоба подана — делать нечего, надо назначать разбирательство. Свидетелями Тоффоло назвал падрона Фортунато, его жену Либеру и золовок Орсетту с Кеккой, а также донну Паскуа и Лучетту. Он даже вызвался показать судебному приставу, где они все живут, и пообещал поставить выпивку, если тот поторопится.

Донна Паскуа и Лучетта тем временем сидели и сокрушались о том, какие неприятности, и уже не в первый раз, приносит их бабья болтливость, а Тита-Нане как раз разыскивал их, чтобы объявить о своем отказе от Лучетты. Собравшись с духом, он решительно сказал, что отныне ветреница Лучетга может считать себя свободной от всех обещаний, в ответ на что девушка вернула ему все до единого подарки. Тита-Нане был смущен, Лучетга расплакалась: молодые люди конечно же любили друг друга, но гордость не позволяла им сразу пойти на попятный.

Объяснение Тита-Нане с Лучеттой прервал пристав, потребовавший, чтобы донна Паскуа с золовкой немедленно шли в суд. Донна Паскуа, услыхав про суд, принялась горько убиваться, дескать, теперь все пропало, они разорены. Тита-Нане, оборов наконец замешательство, стал снова вовсю винить легкомыслие Лучетты.

Пока Тоффоло с приставом собирали свидетелей, Виченцо пришел к Исидоро разузнать, нельзя ли как-нибудь покончить дело миром. Помощник судьи объяснил, что да, можно, но только при условии, что обиженная сторона согласится пойти на мировую. Сам Исидоро обещал всячески поспособствовать примирению, за что Виченцо посулил ему хорошую корзину свежей рыбки.

Наконец явились свидетели: падрон Фортунато и с ним пятеро женщин. Все они были крайне взволнованны и принялись все разом излагать представителю закона каждая свою версию столкновения у дома падрона Тони. Исидоро, насилу перекричав общий гвалт, велел всем покинуть его кабинет и заходить строго по очереди.

Первой он вызвал Кекку, и та довольно складно рассказала ему о драке. Потом Исидоро заговорил с девушкой на не относящуюся к делу тему и спросил, много ли у нее ухажеров. Кекка отвечала, что ухажеров у нее нет ни одного, так как она очень бедна. Исидоро обещал ей помочь с приданым, а затем поинтересовался, кого Кекка хотела бы иметь своим ухажером. Девушка назвала Тита-Нане — ведь он все равно отказался от Лучетты.

Второй Исидоро вызвал на допрос Орсетту. Она была постарше и поискушенней Кекки, так что разговор с нею дался помощнику судьи нелегко, но в конце концов он добился от нее подтверждения рассказа младшей сестры и с тем отпустил. Следующей в кабинет пошла донна Либера, но из беседы с нею никакого проку не вышло, поскольку она притворилась глухой — главным образом потому, что не желала отвечать на вопрос о том, сколько ей лет. Падрон Фортунато от природы был косноязычен, да еще изъяснялся на таком диком кьоджинском наречии, что венецианец Исидоро не в силах был понять ни слова и уже после пары фраз, поблагодарив за помощь, выставил этого свидетеля прочь. С него было довольно; выслушивать донну Паскуа и Лучетту он отказался наотрез, чем очень обеих обидел.

Беппо надоело скрываться от правосудия: он решил пойти нахлестать Орсетте по щекам, обкорнать Тоффоло уши, а там можно и в тюрьму садиться. Но Орсетту он встретил не одну, а в компании сестер, которые объединенными усилиями охладили его пыл, внушив, что на самом деле Тоффоло крутил не с Орсеттой, а с Лучеттой и Кеккой. С другой стороны, добавили сестры, Беппо надо бежать, так как Лучетта с донной Паскуа явно хотят его погубить — ведь недаром они битый час болтали с помощником судьи. Но тут к ним подошел падрон Тони и успокоил, мол, все в порядке, Исидоро велел не волноваться. Явившийся вслед за ним Виченцо опроверг падрона: Тоффоло не хочет идти на мировую, посему Беппо надо бежать. Тита-Нане в свою очередь стал опровергать слова Виченцо: сам Исидоро сказал ему, что драчунам бояться нечего. Последнее слово, казалось бы, осталось за приставом, который велел всем немедленно идти в суд, но там Исидоро уверил всех, что, раз он обещал уладить дело миром, все будет улажено.

При выходе из суда женщины неожиданно снова сцепились, приняв близко к сердцу то, что Тита-Нане с Кеккою попрощался любезно, а с Лучеттой не очень. На этот раз их разнимал падрон Фортунато. В кабинете судьи в этом самое время Тита-Нане огорошил Исидоро, заявив, что Кекка ему не по нраву, а любит он Лучетту, и если с утра говорил обратное — так это со зла,

Тоффоло тоже не оправдывал ожиданий помощника судьи: он решительно не желал идти на мировую, утверждая, что Тита-Нане, Беппо и падрон Тони обязательно его убьют. Тита-Нане обещал не трогать лодочника, если тот оставит в покое Лучетту, и тут постепенно выяснилось, что Лучетта Тоффоло вовсе не нужна была и что любезничал он с нею только назло Кекке. На этом Тоффоло с Тита-Нане помирились, обнялись и собрались уже на радостях выпить, как вдруг прибежал Беппо и сообщил, что женщины снова поцапались — дерутся и кроют друг друга на чем свет стоит, вплоть до «дерьма собачьего». Мужчины хотели было их разнять, но сами завелись и начали махать кулаками.

Исидоро все это надоело сверх всякой меры. Без долгих разговоров он посватал для Тоффоло Кекку. Донна Либера и падрон Фортунато поначалу отказывались принимать в семью не больно-то состоятельного лодочника, но потом все же уступили уговорам и доводам Исидоро. Кекка, предварительно удостоверившись у Исидоро, что на Тита-Нане ей надеяться нечего, с готовностью согласилась стать женой Тоффоло.

Известие о женитьбе Кекки озадачило Орсетту: как же так, младшая сестра выходит замуж раньшеи старшей. Не по-людски получается — видно, пора ей мириться с Беппо. Примирение оказалось легким, поскольку все уже поняли, что ссора вышла из-за пустяка и недоразумения. Тут на дыбы встала Лучетта: пока она живет в доме брата, второй невестке там не бывать. Но выход из положения напрашивался сам собой: коль скоро Кекка выходит за Тоффоло, Лучетта больше не ревнует к ней Тита-Нане и может стать его женой. Донна Паскуа думала было воспротивиться, но падрону Тони стоило только показать ей увесистую палку, чтобы пресечь все возражения. Дело было за Тита-Нане, но общими усилиями и его живо уговорили.

Начались приготовления сразу к трем свадьбам, обещавшим быть веселыми и пьяными. Счастливые невесты от души благодарили великодушного Исидоро, но при этом еще и убедительно просили не распускать у себя в Венеции слухов о том, что кьоджинки якобы склочны и любят поцапаться.

Д. А. Карельский

Карло Гоцци (Carlo Gozzi) [1720–1806]

Любовь к трем Апельсинам

(L'amore delle tre Melarance)

Драматическое представление (1760)


Сильвио, король Треф, необычайно взволнован и чрезвычайно удручен болезнью своего единственного сына, принца Тартальи. Лучшие врачи определили недуг наследного принца как результат глубочайшей ипохондрии и дружно отступились от несчастного. Оставалось лишь одно последнее средство не дать Тарталье во цвете лет сойти в гроб — заставить его рассмеяться.

Преданный слуга и друг короля, Панталоне, предлагает Сильвио план спасения больного: во-первых, надо устроить при дворе веселые игры, маскарад и вакханалии; во-вторых, допустить к принцу недавно объявившегося в городе Труффальдино, человека заслуженного в искусстве смеха. Вняв совету Панталоне, король призывает валета Треф Леандро, своего первого министра, и поручает ему устройство празднества. Леандро пытается было возражать в том смысле, что лишняя суматоха только повредит Тарталье, но король настаивает на своем.

Леандро неспроста возражал королю. Ведь он состоит в сговоре с принцессой Клариче, племянницей Сильвио. Негодяи хотят сгубить принца, пожениться и после смерти Сильвио совместно править страной. Леандро и Клариче в их замыслах покровительствует фея Моргана, которая потеряла кучу денег, ставя на портрет короля, и отчасти отыгралась, делая ставку на карту с изображением Леандро. Она обещает быть на празднестве и своими заклятьями не допустить исцеления Тартальи.

Забавник Труффальдино — а он прислан во дворец магом Челио, любившим короля и не терпевшим Леандро по той же причине, какая определяла симпатии и антипатии Морганы, — как ни старается, не может вызвать на лице Тартальи даже тени улыбки. Начинается празднество, но и тут принц все плачет и просится обратно в теплую постель.

Верная своему обещанию, средь маскарадной толпы в образе уродливой старушонки появляется фея Моргана. Труффальдино налетает на нее и, осыпав градом оскорблений, валит с ног. Та, уморительно задрав кверху ноги, летит на землю, и, о чудо! — Тарталья заливается звонким смехом и разом излечивается от всех недугов. Едва поднявшись на ноги, Моргана в гневе обрушивает на принца ужасное заклятье — внушает ему неизбывную страстную любовь к трем Апельсинам.

Одержимый неистовой манией Тарталья требует, чтобы Труффальдино немедленно снаряжался в путь вместе с ним искать три Апельсина, которые, как рассказывается в детской сказке, находятся в двух тысячах милях от их города, во власти волшебницы-великанши Креонты. Делать нечего, и Труффальдино вслед за принцем облачается в доспехи, вооружается мечом и надевает железные башмаки. Король Сильвио прилагает все усилия, дабы удержать сына от безумной затеи, но видя, что все напрасно, падает в обморок. Тарталья с Труффальдино покидают дворец к превеликой радости Клариче, Леандро и их подручного Бригеллы, которые, почитая принца уже покойником, начинают заводить во дворце свои порядки.

Отважные путники необычайно быстро добираются до владений Креонты, ибо все две тысячи миль им сопутствует дьявол с мехами, непрестанно поддувая ветром в спину. Дьявол с мехами исчезает, ветер прекращается, и Тарталья с Труффальдино понимают, что они у цели.

Но тут на их пути встает маг Челио. Он безуспешно пытается отговорить принца и его оруженосца от дерзкого замысла, но в конце концов объясняет, как им избежать смерти от рук волшебных слуг великанши, и снабжает всем для этого необходимым.

Тарталья с Труффальдино у ворот замка Креонты. Путь им преграждают Ворота с железной решеткой, но они смазывают их волшебной мазью, и Ворота отворяются. На них с лаем бросается страшный Пес, но они бросают ему кусок хлеба, и тот успокаивается. Пока Труффальдино, следуя наставлениям мага Челио, вытаскивает из колодца и раскладывает на солнце Веревку, а потом вручает Пекарке вересковый веник, Тарталья успевает сходить в замок и возвратиться оттуда с тремя огромными Апельсинами.

Вдруг меркнет свет и раздается ужасающий голос великанши Креонты: она приказывает своим слугам убить похитителей Апельсинов. Но те отказываются повиноваться жестокой хозяйке, по милости которой долгие годы Пекарка терзала белые груди, подметая ими печь, Веревка гнила в колодце, Пес беспросветно голодал, а Ворота скорбно ржавели. С какой, скажите, стати им теперь губить своих благодетелей?

Тарталья с Труффальдино благополучно спасаются бегством, а великанша Креонта в отчаянии призывает на свою голову громы и молнии. Ее мольбы услышаны: с неба падает молния и испепеляет великаншу.

Фея Моргана узнает о том, что с помощью мага Челио Тарталья с Труффальдино похитили Апельсины и, подгоняемые дьяволом с мехами, целые-невредимые приближаются к королевскому замку, но считает, что для Леандро и Клариче еще не все потеряно — ведь у нее в запасе еще есть козни.

Труффальдино, слегка обогнав принца, садится отдохнуть и подождать хозяина, как вдруг его одолевает нечеловеческая жажда. Не без труда преодолев угрызения совести, он разрезает один из Апельсинов. О чудо! Из Апельсина выходит девушка, заявляет, что она умирает от жажды, и действительно валится на землю. Чтобы спасти несчастную, Труффальдино разрезает второй Апельсин, из которого появляется вторая девушка и делает в точности то же, что и первая. Девушки испускают дух.

Третью от печальной участи сестер избавляет только появление Тартальи. Он тоже разрезает Апельсин, и оттуда тоже выходит девушка и молит дать ей воды. В отличие от Труффальдино принц замечает, что все дело происходит на берегу озера. Презрев условности, он подносит девушке воды в своем железном башмаке, и та, утолив смертельную жажду, сообщает принцу, что зовут ее Нинеттой и что по злой воле Креонты она была заключена в кожуру Апельсина вместе с двумя ее сестрами, дочерьми короля Антиподов.

Тарталья немедленно влюбляется в Нинетту и хочет вести ее во дворец как свою невесту, но та стесняется являться при дворе не одетой, как подобает принцессе. Тогда Тарталья оставляет ее на берегу озера с обещанием скоро вернуться с богатыми одеждами и в сопровождении двора.

Тут к ни о чем не подозревающей Нинетте подходит арапка Смеральдина. От Морганы Смеральдина получила две шпильки: одну она должна была воткнуть в волосы Нинетты и тем самым обратить ее в птичку; затем ей надлежало притвориться девушкой из Апельсина, стать женой Тартальи и в первую же ночь, воткнув в голову супруга вторую шпильку, превратить его в дикого зверя. Так престол освободился бы для Леандро и Клариче. Первая часть плана Морганы удалась — Нинетта обратилась Голубкой и улетела, а Смеральдина уселась на ее место.

Из дворца появляется процессия во главе с Тартальей и Сильвио. Принц несколько обескуражен произошедшей с невестой переменой, но делать нечего, начинаются приготовления к свадьбе.

Труффальдино, получивший от принца прощение своих грехов и звание королевского повара, занят приготовлением жаркого для свадебного пира. Жаркое у него сгорает, так как в кухню влетает Голубка и насылает на Труффальдино сон. Так повторяется несколько раз, пока наконец не появляется разгневанный Панталоне. Вместе они ловят Голубку, вынимают у нее из головки шпильку, и Голубка снова становится Нинеттой.

К этому времени чаша терпения пирующих, которые давно уже съели закуски и суп, переполняется, и все они во главе с королем врываются на кухню. Нинетта рассказывает, что с нею проделала Смеральдина, и король, не тратя времени даром, приговаривает арапку к сожжению. Но это еще не все. Появившийся невесть откуда маг Челио разоблачает вину Клариче, Леандро и Бригеллы, и король тут же приговаривает всех троих к жестокому изгнанию.

А потом, как и положено, играют свадьбу Тартальи и Нинетты. Гости развлекаются вовсю: подсыпают друг другу в питье табак, бреют крыс и пускают их по столу…

Д. А. Карельский

Ворон

(II Corvo)

Трагикомическая сказка (1761)


В гавань, что неподалеку от стольного града Фраттомброзы, входит изрядно потрепанная бурей галера под командой доблестного венецианца Панталоне. На ней принц Дженнаро везет невесту своему брату, королю Миллону. Но не по своей воле оказалась здесь Армилла, дочь Дамасского царя: переодетый купцом Дженнаро обманом заманил ее на галеру, обещая показать всяческие заморские диковинки.

До сих пор Армилла считала своего похитителя гнусным пиратом, но теперь Дженнаро может рассказать ей оправдывающую его поступок и леденящую душу историю.

Раньше король Миллон был бодр и жизнерадостен, главным же его времяпрепровождением была охота. Как-то раз он подстрелил черного Ворона, тот упал на мраморную гробницу, обагрив ее кровью. В тот же миг перед Миллоном предстал Людоед, которому Ворон был посвящен, и проклял убийцу страшным проклятием: если Миллон не найдет красавицу, которая была бы бела, как мрамор, ала, как воронова кровь, и черна, как крыло убитой птицы, его ждет страшная смерть от тоски и терзаний. С того самого дня король стал на глазах чахнуть, и Дженнаро, движимый братской любовью и состраданием, отправился на поиски. После долгих странствий он наконец нашел ее, Армиллу.

Тронутая рассказом принцесса прощает похитителя. Она готова стать женой Миллона, но вот только опасается мести отца, всемогущего чародея Норандо. И не напрасно.

Пока Дженнаро беседует с принцессой, Панталоне покупает у какого-то охотника коня и сокола — столь прекрасных, что принц тотчас предназначает их в подарок брату.

Когда Дженнаро удаляется в шатер отдохнуть от утренних треволнений, над его головой устраиваются две Голубки, и из их беседы принц узнает страшное: сокол, попав в руки Миллону, выклюет ему глаза, конь, едва король вскочит в седло, убьет седока, а если тот все-таки возьмет в жены Армиллу, в первую ночь в королевские покои явится дракон и пожрет несчастного супруга; Дженнаро же, коли он не вручит обещанного Миллону или раскроет известную ему тайну, суждено обратиться в мраморное изваяние.

Дженнаро в ужасе вскакивает с ложа, и тут же к нему из морской пучины выходит Норандо. Чародей подтверждает сказанное Голубками: один из братьев — либо король, либо принц — жизнью заплатит за похищение Армиллы. Злосчастный Дженнаро в смятении не может найти себе места, пока ему в голову не приходит спасительная вроде бы мысль.

Узнав о прибытии брата, король со всем двором спешит в гавань. Его поражает лучезарная краса Армиллы, и, о чудо! от тяжких недугов не остается и следа. Армилле приходится по душе красота и обходительность Миллона, так что она вполне по доброй воле готова стать его супругой.

Дженнаро огромных трудов стоит не проговориться об адской мести Норандо, когда же речь заходит о свадьбе, он просит Миллона повременить, но, увы, не может внятно объяснить, чем вызвана такая странная просьба. Брату это не очень нравится.

Подходит время вручить королю коня и сокола, при виде которых он, как страстный охотник, испытывает подлинный восторг. Но едва лишь птица оказывается в руках Миллона, как Дженнаро обезглавливает ее ударом ножа. Когда к изумленному монарху подводят коня, принц столь же молниеносно мечом подрубает передние ноги благородного животного. Оба диких поступка Дженнаро пытается оправдать мгновенным слепым порывом. Миллону же в голову приходит другое объяснение — безумная слепая страсть брата к Армилле.

Король опечален и встревожен тем, что его дорогой брат пылает любовью к будущей королеве. Он делится своей печалью с Армиллой, и та совершенно искренне пытается обелить Дженнаро, утверждает, что совесть и чувства принца чисты, но, к сожалению, ничем не может подкрепить свои слова. Тогда Миллон просит Армиллу ради их общего спокойствия поговорить с Дженнаро как бы наедине, а сам прячется за портьерой.

Армилла прямо спрашивает принца, что заставляет его настаивать на промедлении со свадьбой. Но тот не дает ответа и лишь умоляет принцессу не становиться женой Миллона. Поведение брата укрепляет подозрение короля; ко всем заверениям Дженнаро в чистоте его помыслов Миллон остается глух.

Не видя Дженнаро среди присутствующих на свадебном обряде в храме, Миллон решает, что брат готовит мятеж, и велит арестовать его. Королевские слуги повсюду ишут принца, но не находят. Дженнаро понимает, что не в его силах предотвратить женитьбу, однако, полагает он, еще можно в последний раз попытаться спасти брата и самому при этом остаться в живых.

Миллон пред алтарем называет Армиллу своею женой. Из храма и молодые и гости выходят не радостными, но, напротив, напуганными и опечаленными, ибо церемония сопровождалась всеми недобрыми предзнаменованиями, какие только можно себе представить.

Ночью по подземному ходу Дженнаро с мечом в руках пробирается к брачному покою короля и становится на стражу, исполненный решимости спасти брата от страшной смерти в пасти дракона. Чудовище не заставляет себя ждать, и принц вступает с ним в смертный бой. Но, увы! С ног до хвоста дракон покрыт алмазной и порфирной чешуей, против которой бессилен меч.

Все свои силы принц вкладывает в последний отчаянный удар. Чудовище растворяется в воздухе, а меч Дженнаро рассекает дверь, за которой спят молодые. На пороге появляется Миллон и обрушивает на брата страшные обвинения, тому же нечем оправдываться, так как дракона и след простыл. Но и тут из страха обратиться в камень Дженнаро не решается раскрыть брату тайну проклятия Норандо.

Дженнаро заточают в темницу, а некоторое время спустя он узнает, что королевский совет приговорил его к смерти и что уже готов соответствующий указ, подписанный его родным братом. Верный Панталоне предлагает Дженнаро бежать. Принц отвергает его помощь и просит лишь во что бы то ни стало уговорить короля прийти к нему в темницу.

Миллон, который отнюдь не с легким сердцем обрек брата на смерть, спускается к нему в подземелье. Дженнаро снова пытается убедить короля в своей невиновности, но тот и слушать не хочет. Тогда принц решает, что все равно ему не жить на этом свете, и рассказывает Миллону о страшном проклятии чародея.

Едва произнеся последние слова, Дженнаро превращается в статую. Миллон в полном отчаянии велит перенести нерукотворное изваяние в королевские палаты. Он хочет окончить жизнь, изойдя слезами у ног того, кто еще так недавно был его горячо любимым братом.

Королевский дворец теперь являет собой самое мрачное и печальное место на свете. Слуги, которым жизнь здесь не обещает более былых удовольствий и наживы, бегут, как крысы с корабля, в надежде подыскать местечко повеселее.

Миллон рыдает у ног окаменевшего Дженнаро, проклиная себя за подозрительность и жестокость, а пуще того кляня безжалостного Норандо. Но тут, услышав стенания и проклятия короля, чародей предстает ему и говорит, что безжалостен не он, Норандо, а судьба, которая предначертала убийство Ворона и проклятие Людоеда, похищение Армиллы и месть за него. Сам Норандо — лишь орудие судьбы, не властное вмешиваться в ее предначертания.

Будучи не в силах ничего изменить, Норандо тем не менее открывает Миллону единственный страшный способ оживить Дженнаро: чтобы изваяние снова стало человеком, Армилла должна умереть от кинжала. С этими словами черодей вонзает кинжал у ног статуи и исчезает.

Миллон проговаривается Армилле, что есть способ оживить Дженнаро; уступая ее настойчивым просьбам, он наконец сообщает, какой именно. Едва король выходит из залы со статуей, как Армилла хватает кинжал и пронзает им свою грудь.

Только лишь первые капли ее крови проливаются на изваяние, как оно оживает и сходит с пьедестала. Дженнаро жив, но прекрасная Армилла испускает дух. Миллон в отчаянии пытается заколоть себя тем же кинжалом, и лишь с большим трудом брат удерживает его.

Вдруг взорам безутешных братьев, как всегда непонятно откуда, является Норандо. На этот раз он несет радостную весть: с кончиной Армиллы, искупившей убийство Ворона, завершился страшный и таинственный круг предначертаний судьбы. Теперь он, Норандо, уже не слепое орудие и может по собственной воле использовать свои могучие чары. Первым делом он конечно же воскрешает дочь.

Можно представить, какая тут всеми овладела радость: Дженнаро, Миллон и Армилла обнимались и заливались слезами счастья. А кончилось дело, как водится, веселой и шумной свадьбой.

Д. А. Карельский

Король-Олень

(II Re Cervo)

Трагикомическая сказка (1762)


Как-то в город Серендипп пришел великий маг и волшебник Дурандарте. Король этого города, Дерамо, принял гостя с небывалой роскошью и любезностью, за что благодарный волшебник оставил ему в подарок две удивительные магические тайны.

Как ни могуществен был Дурандарте, по приговору бога фей Демогоргона ему пришлось обратиться в Попугая, и верный слуга Чиголотти отнес его в расположенный неподалеку от Серендиппа Рончислапский лес. Однако в должный момент Дурандарте обещал явиться, дабы наказать предательство, вызванное одним из его чудесных подарков.

Король Дерамо не женат. В свое время он допросил в потайном кабинете две тысячи семьсот сорок восемь принцесс и благородных девиц, но ни одну из них не пожелал видеть своей королевой. Теперь хитрый первый министр Тарталья напел ему, что, мол, народ недоволен отсутствием наследника престола, возможны волнения… Король согласился устроить новое испытание, к которому на сей раз были допущены девушки всех сословий.

Тарталья доволен, что Дерамо внял его доводам, ибо рассчитывает, что королевой станет его дочь Клариче. По жребию ей выпало первой идти в потайной кабинет, но Клариче отнюдь не рада и просит отца избавить ее от испытания — она любит Леандро, сына второго министра Панталоне, и, кроме того, ей не хочется перебегать дорогу своей лучшей подруге, сестре Леандро Анджеле, без ума влюбленной в короля. Тарталья, угрожая дочери ядом, все-таки заставляет ее пойти в потайной кабинет. Бешенство его вызвано не только непокорностью Клариче, но и известием о любви к Дерамо Анджелы — сам министр давно уже мятется желанием заполучить девушку себе в жены.

Анджела тоже не хочет проходить испытание в потайном кабинете, но у нее на то свои причины. Она уверена, что король отвергнет ее и ее любовь, а такого позора и унижения ей не пережить. Отец, Панталоне, и рад бы избавить Анджелу от тяжкой для нее процедуры, но это, увы, не в его силах.

Еще одну претендентку на руку и сердце являет собой сестра дворецкого, Смеральдина. Эта особа не блещет красотою и тонкостью обхождения, но зато всецело уверена в успехе — в самом деле, ну кто сможет устоять против ее роскошного наряда в восточном вкусе и к месту ввернутых стихов Tacco и Ариосто? Смеральдине столь чужды сомнения в победе, что она решительно и бесповоротно отвергает своего старого возлюбленного — королевского ловчего Труффальдино.

Многие пытались понять, в чем же смысл испытания, но тщетно, ибо никто, кроме Дерамо, не знал о спрятанном в кабинете чудесном подарке мага Дурандарте — волшебном изваянии, безошибочно разоблачающем ложь и лицемерие женщин.

Обращенные к Дерамо речи Клариче изваяние признает искренним до тех пор, пока в ответ на вопрос короля, не отдано ли уже ее сердце кому-то другому, она не отвечает нет. Тут оно начинает строить гримасы, и Дерамо понимает, что девушка лжет.

Когда в кабинет входит Смеральдина, уже первые ее слова заставляют статую корчиться от смеха Самоуверенная особа даже грохается в обморок от якобы переполняющих ее чувств; ее выносят.

Каково же оказывается изумление короля, когда на протяжении всей его долгой беседы с Анджелой изваяние не движет ни мускулом.

Тронутый искренностью ее слов о любви к нему, Дерамо созывает придворных и торжественно объявляет Анджелу своей невестой. Дабы всем стало понятно, каким образом он избрал ее из сотен других, король рассказывает придворным о чудесном даре Дурандарте, а затем, во избежание соблазнов, собственноручно разбивает изваяние.

Панталоне преисполнен благодарности к повелителю за оказанную его дочери честь. Тарталья же, хоть и строит довольную мину, ощущает в сердце адскую ярость и чувствует себя готовым на любые злодеяния.

Тарталья на чем свет бранит Клариче за то, что она открыла королю свою любовь к Леандро и тем самым не позволила отцу стать королевским тестем и одновременно разрушила его, Тартальи, мечты о женитьбе на Анджеле. Но все же хитрый министр надеется, что еще не все для него потеряно, и потому в ответ на просьбы Анджелы и Леандро благословить их союз уговаривает молодых людей слегка повременить.

Едва выйдя из храма, где он сочетался браком с Анджелой, Дерамо устраивает веселую королевскую охоту в Рончислапском лесу. И вот они оказываются в уединенном месте вдвоем с Тартальей, который задумал недоброе: убить короля, захватить город и силой взять в жены Анджелу. Лишь случайность мешает ему застрелить Дерамо в спину.

Будучи человеком проницательным, Дерамо замечает, что на душе у его министра творится что-то не то, и прямо спрашивает Тарталью, чем тот недоволен. В ответ хитрый царедворец принимается сетовать, что, несмотря на тридцать лет верной службы, король не считает его достойным полного своего доверия — к примеру хотя бы не поведал о чудесных дарах Дурандарте.

Добросердечный Дерамо, желая утешить Тарталью, рассказывает ему о втором из подарков мага — адском заклятии. Тот, кто прочтет это заклятие над телом мертвого зверя или человека, умрет, а дух его переселится в безжизненное тело; те же волшебные слова позволяют человеку вернуться в прежнюю свою оболочку. На словах Тарталья безумно благодарен королю, а на самом деле в голове его уже созрел дьявольский план.

Когда Дерамо с Тартальей случается убить двух оленей, министр уговаривает короля продемонстрировать действие заклятия. Дерамо произносит его, переселяется в тело оленя и убегает в лес. Тарталья повторяет заклятье над бездыханным телом короля — и вот он уже не первый министр, а монарх.

Собственный труп Тарталья обезглавливает и закидывает в кусты, а за Королем-Оленем снаряжает погоню. Встреченный им старик крестьянин, к своему несчастью, не видел никакого оленя, за что получает от свирепого Тартальи пулю и на месте умирает. Придворные поражены переменой, произошедшей с их благородным господином, его злобностью и грубостью речей, но конечно же не могут заподозрить подлога.

До слез поражена переменой в супруге и Анджела, к которой Тарталья, едва вернувшись с охоты, подступает со своей любовью. Отверженный самозванец несколько обескуражен, но уверен, что со временем все утрясется.

Труффальдино тем временем находит в лесу обезглавленное тело Тартальи и приносит во дворец весть об убийстве первого министра. Тарталья использует случай дать волю своему бешеному нраву и велит бросить в темницу всех, кто принимал участие в охоте.

В лесу Труффальдино попался не только труп Тартальи, но и говорящий Попугай. Маг Дурандарте — а это был именно он — сам пошел в руки ловчему и, кроме того, посоветовал ему отнести себя во дворец к королеве — та, мол, щедро наградит Труффальдино за такую редкую дичь.

Дерамо, уйдя от погони, натыкается на тело убитого Тартальей старика и решает, что уж лучше ему жить хотя бы и в непрезентабельном, но все же человеческом обличье, нежели в теле оленя. Он произносит заклятие и обращается в старика крестьянина.

Труффальдино приносит Попугая королеве, но, вопреки ожиданиям ловчего, Анджела не отваливает ему за птицу груду золота. На сердце у Анджелы смятение и тоска, поэтому она просит Труффальдино удалиться, а когда тот начинает упорствовать, даже — что так не похоже на нее — грозится выкинуть его с балкона. Пока они препираются, появляется стражник и во исполнение приказа Тартальи хватает Труффальдино и тащит в темницу.

Дерамо в образе старика все-таки проникает в свой дворец и, улучив момент, заговаривает с Анджелой. Та сначала приходит в ужас, смешанный, однако, со смущением, — ведь как ни уродлив старик, разговаривает он голосом ее супруга. Дерамо пытается убедить Анджелу в том, что он — это он. В речах старика королева постепенно распознает возвышенность мысли и чувства, всегда бывшую свойственной королю; окончательно ее сомнения развеиваются, когда Дерамо напоминает об утреннем нежном разговоре между ними. Теперь, когда Анджела признала в уродливом старике короля, они вместе придумывают, как вернуть Дерамо его прежнее обличье и наказать подлого первого министра.

Некоторое время спустя встретив Тарталью, Анджела притворяется, что она вот-вот готова переменить свое к нему отношение и ответить взаимностью — для этого не хватает малого. Тарталья готов исполнить все, чего она ни попросит: приказывает выпустить из темницы невинно заточенных туда Панталоне и Бригеллу, благословляет брак Клариче и Леандро… Третью же просьбу Анджелы — показать действие заклинания Дурандарте и вселиться в мертвого оленя — Тарталья обещает уважить только после того, как королева осчастливит его своими ласками. Это не входит в планы Анджело с Дерамо; девушка упирается, Тарталья силой тащит ее в задние покои.

Не в силах вынести такого зрелища, Дерамо выходит из укрытия и бросается на Тарталью. Тот уже поднимает на короля меч, как вдруг слышится гул землетрясения — это маг Дурандарте сбрасывает птичьи перья и предстает в своем настоящем обличье.

Прикосновением жезла волшебник возвращает Дерамо его прежний вид, а Тарталью, обличив его подлость и предательство, превращает в уродливое рогатое чудище. В ярости и отчаянии Тарталья молит, чтобы его пристрелили на месте, но по воле Дурандарте ему предстоит умереть не от пули, а от мук стыда и позора.

Не сразу проходит остолбенение, поразившее всех видевших чудеса Дурандарте. Но теперь, когда предательство наказано и справедливость восторжествовала, пора начинать приготовления к веселому свадебному пиру.

Д. А. Карельский

Турандот

(Turandot)

Китайская трагикомическая сказка (1762)


Астраханского царя Тимура, его семейство и державу постигло страшное несчастье: свирепый султан Хорезма разбил войско астраханцев и, ворвавшись в беззащитный город, повелел схватить и казнить Тимура, его супругу Эльмазу и сына Калафа. Тем под видом простолюдинов удалось бежать в сопредельные земли, но и там их преследовала мстительность победителя. Долго скиталось царское семейство по азиатским просторам, терпя невыносимые лишения; принц Калаф, дабы прокормить престарелых родителей, брался За любую черную работу.

Эту печальную историю Калаф рассказывает своему бывшему воспитателю Бараху, которого случайно встречает у ворот Пекина. Барах живет в Пекине под именем персиянина Хассана. Он женат на доброй вдове по имени Скирина; его падчерица Зелима — одна из невольниц принцессы Турандот.

Принц Калаф прибыл в Пекин с намерением поступить на службу к императору Альтоуму. Но сперва он хочет посмотреть на празднество, приготовления к которому, похоже, идут в городе.

Однако это готовится не празднество, а казнь очередного потерпевшего неудачу претендента на руку принцессы Турандот — царевича Самаркандского. Дело в том, что тщеславная жестокосердная принцесса вынудила отца издать такой указ: всякий принц может свататься к Турандот, но с тем, что в заседании Дивана мудрецов она загадает ему три загадки; разгадавший их станет ее мужем, неразгадавший — будет обезглавлен. С тех пор головы многих славных принцев украсили стены Пекина.

Из городских ворот выходит убитый горем воспитатель только что казненного царевича. Он швыряет на землю и топчет злосчастный портрет Турандот, одного лишь взгляда на который хватило его воспитаннику, чтобы без памяти влюбиться в бессердечную гордячку и тем самым обречь себя на погибель.

Как ни удерживает Барах Калафа, тот, уверенный в собственном здравомыслии, подбирает портрет. увы! Куда девались его здравомыслии и бесстрастие? Горя любовью, Калаф устремляется в город навстречу счастью или смерти.

Император Альтоум и его министры Тарталья и Панталоне всей душой скорбят о жестокости принцессы, слезно оплакивая несчастных, павших жертвой ее нечеловеческого тщеславия и неземной красоты. При известии о появлении нового искателя руки Турандот они приносят богатые жертвы великому Берджингудзину, дабы тот помог влюбленному принцу остаться в живых.

Представ перед императором, Калаф не называет себя; он обещает раскрыть свое имя, только если разгадает загадки принцессы. Добродушный Альтоум с министрами умоляют Калафа быть благоразумным и отступиться, но на все уговоры принц упорно отвечает: «Я жажду смерти — или Турандот».

Делать нечего. Торжественно открывается заседание Дивана, на котором Калафу предстоит потягаться мудростью с принцессой. Та является в сопровождении двух невольниц — Зелимы и Адельмы, некогда татарской принцессы. И Турандот, и Зелиме Калаф сразу кажется достойнее предыдущих претендентов, ибо он превосходит всех их благородством облика, обхождения и речей. Адельма же узнает Калафа — но не как принца, а как служителя во дворце ее отца, царя Хорасана; уже тогда он покорил ее сердце, а теперь она решает во что бы то ни стало не допустить его женитьбы на Турандот и самой завладеть любовью принца. Поэтому Адельма старается ожесточить сердце принцессы, напоминая ей о гордости и славе, тогда как Зелима, напротив, молит ее быть милосерднее.

К радости императора, министров и Зелимы, Калаф разгадывает все три загадки Турандот. Однако принцесса наотрез отказывается идти к алтарю и требует, чтобы ей было позволено на следующий день загадать Калафу три новые загадки. Альтоум противится такому нарушению указа, беспрекословно исполнявшегося, когда надо было казнить неудачливых искателей, но благородный влюбленный Калаф идет навстречу Турандот: он сам предлагает ей отгадать, что это за отец и сын, которые имели все и все потеряли; если принцесса назавтра отгадает их имена, он готов умереть, если же нет — быть свадьбе.

Турандот убеждена, что, если ей не удастся отгадать имена отца и сына, она будет навек опозорена. Убеждение это вкрадчивыми речами подогревает в ней Адельма. Своим острым умом принцесса поняла, что под сыном таинственный принц имеет в виду себя самого. Но как же разузнать его имя? Она просит совета у своих невольниц, и Зелима подсказывает заведомо безнадежный способ — обратиться к гадателям и каббалистам. Адельма же напоминает Турандот слова принца о том, что в Пекине есть один человек, знающий его, и предлагает не пожалеть золота и алмазов, дабы за ночь, перевернув верх дном весь город, разыскать этого человека.

Зелима, в чьей душе чувство долго боролось с долгом, наконец скрепя сердце говорит госпоже, что, по словам ее матери Скирины, отчим ее, Хассан, знаком с принцем. Обрадованная Турандот тут же посылает евнухов во главе с Труффальдино разыскать и схватить Хассана.

Вместе с Хассаном-Барахом евнухи хватают егочрезмерно болтливую жену и какого-то старца; всех троих они отводят в сераль. Им невдомек, что несчастный оборванный старик — не кто иной, как Астраханский царь Тимур, отец Калафа. Похоронив на чужбине супругу, он пришел в Пекин разыскать сына или найти смерть. К счастью, Барах успевает шепнуть господину, чтобы тот ни под каким видом не называл своего имени.

Калафа тем временем препровождают в специальные апартаменты, охраняемые императорскими пажами и их начальником Бригеллой.

Сераль Турандот. Здесь принцесса допрашивает привязанных к колоннам Бараха и Тимура, угрожая им пытками и жестокой смертью в случае, если они не назовут имя загадочного принца и его отца. Но обоим Калаф дороже собственной жизни. Единственное, о чем невольно проговаривается Тимур, это то, что он — царь и отец принца.

Турандот уже дает евнухам знак начать расправу над Барахом, как вдруг в серале появляется Адельма с вестью, что сюда направляется Альтоум; узников спешно уводят в подземелье сераля. Адельма просит принцессу больше не мучить их и обещает, если ей позволят действовать по своему усмотрению, за ночь разузнать имена принца и царя. Турандот полностью доверяется приближенной невольнице.

Тем временем к Альтоуму прибывает гонец из Астрахани. Б привезенном им тайном послании говорится, что султан Хорезма умер и что астраханцы зовут Тимура занять принадлежащий ему по праву престол. По описанным в послании подробным приметам Альтоум понимает, кто такой этот неизвестный принц. Желая защитить честь дочери, которой, он убежден, нипочем не отгадать искомые имена, а также сохранить жизнь Калафу, император предлагает ей раскрыть тайну — но с условием, что, блеснув в Диване мудрецов, она затем согласится стать женой принца. Гордость, однако, не позволяет Турандот принять предложение отца; кроме того, она надеется, что Адельма исполнит свое обещание.

Бригелла, стерегущий покои Калафа, предупреждает принца, что, мол, поскольку стражники — люди подневольные, да к тому же всем хочется отложить деньжат на старость, ночью ему могут явиться привидения.

Первое привидение не заставляет себя долго ждать. Это — подосланная Адельмой Скирина. Она сообщает Калафу о кончине матушки и о том, что его отец теперь в Пекине. Скирина просит принца черкнуть несколько слов старику отцу, но тот разгадывает уловку и отказывается.

Едва Скирина ни с чем удаляется, как в покоях принца оказывается Зелима. Она пробует другой подход: на самом деле, говорит невольница, Турандот не ненавидит принца, а тайно любит. Посему она просит его раскрыть имена, с тем чтобы наутро ей не посрамиться перед Диваном, и обещает там же в Диване отдать ему свою руку. Проницательный Калаф не верит и Зелиме.

Третьей является сама Адельма. Она открывается Калафу в своей любви и умоляет вместе бежать, поскольку, по ее словам, коварная Турандот все равно повелела на заре убить его, не дожидаясь заседания Дивана. Бежать Калаф решительно отказывается, но, поверженный в отчаяние жестокостью возлюбленной, в полубреду произносит свое и отцовское имя.

За такими разговорами проходит ночь. Наутро Калафа препровождают в Диван.

Диван уже в сборе, недостает только Турандот и ее свиты. Альтоум, уверенный, что принцессе так и не удалось узнать имени отца и сына, искренне радуется и велит здесь же, в зале заседаний, устроить храм.

Уже установлен алтарь, когда в Диване наконец появляется Турандот. Вид у принцессы и свиты траурный. Но, как выясняется, это лишь жестокая мстительная шутка. Она знает имена и, торжествуя, возглашает их. Император и министры убиты горем; Калаф готовится к смерти.

Но тут, ко всеобщей радости и изумлению, Турандот преображается — любовь к Калафу, в которой она не смела сознаться даже самой себе, берет верх над жестокостью, тщеславием и мужененавистничеством. Во всеуслышание она объявляет, что Калаф не только не будет казнен, но и станет ее супругом.

Не рада только Адельма. В слезах она бросает Турандот горький упрек в том, что, ранее отобрав свободу, теперь она отнимает у нее любовь. Но тут вступает Альтоум: любовь не в его власти, но, дабы утешить Адельму, он возвращает ей свободу и Хорасанское царство ее отца.

Наконец заканчиваются жестокости и несправедливость. Все довольны. Турандот от всей души просит небо простить ее упорное отвращение к мужчинам. Грядущая свадьба обещает быть весьма и весьма радостной.

А А. Карельский

Зеленая Птичка

(L'Augellìno bel verde)

Философическая сказка (1765)


Со времени известных событий, сопутствовавших женитьбе Тартальи на явившейся из апельсина дочери короля Антиподов Нинетте, прошло много лет. Много чего за эти годы произошло в Монтеротондо.

Сожженные когда-то арапка Смеральдина и Бригелла воскресли из пепла: он — поэтом и прорицателем, она — побелев душой и телом. На Смеральдине женился Труффальдино, который наворовал на королевской кухне столько, что смог оставить службу и открыть колбасную лавку.

Король Тарталья вот уже почти девятнадцать лет не показывался в столице, воюя с мятежниками где-то на окраинах королевства. В его отсутствие всем заправляла его мать, престарелая королева Тартальона. Старуха невзлюбила Нинетту и, когда та родила Тарталье прелестных близнецов, мальчика и девочку, приказала убить их, а королю написала, что, мол, жена его принесла пару щенят. В сердцах Тарталья позволил Тартальоне по своему усмотрению наказать жену, и старая королева заживо погребла бедняжку в склепе под отверстием сточной ямы.

К счастью, Панталоне не исполнил приказания Тартальоны: он не зарезал младенцев, а, надежно завернув в клеенку, бросил их в реку. Из реки близнецов вытащила Смеральдина. Она дала им имена Ренцо и Барбарина и растила как собственных детей.

Лишние едоки в доме мозолили глаза жадному и сварливому Труффальдино, и вот в один прекрасный день он решает выгнать подкидышей.

Весть о том, что они не родные дети и теперь должны убираться прочь, Ренцо с Барбариной воспринимают хладнокровно, ибо дух их укреплен чтением современных философов, любовь, человеческие привязанности и добрые поступки объясняющих низким себялюбием. Свободные, как они считают, от себялюбия, близнецы отправляются в глушь, где им не станут досаждать люди глупые и назойливые.

На пустынном берегу брату с сестрой предстает говорящая античная статуя. Это царь изваяний Кальмон, некогда бывший философом и обратившийся в камень в тот момент, когда ему наконец удалось изжить в своей душе последние остатки любви к себе. Кальмон пытается убедить Ренцо и Барбарину в том, что себялюбие отнюдь не постыдно, что в себе и в других следует любить запечатленный образ Творца.

Молодые люди не внемлют словам мудрой статуи. Кальмон, однако, велит им идти в город и бросить у стен дворца камень — это мгновенно сделает их богачами. Он обещает близнецам помощь в будущем и сообщает также, что тайна их рождения раскроется благодаря Зеленой Птичке, влюбленной в Барбарину.

Эта Птичка уже восемнадцать лет прилетает в склеп к Нинетте, кормит и поит ее. Прилетев на этот раз, она предрекает скорый конец страданий королевы, говорит, что дети ее живы, а сама Птичка — вовсе не птичка, а заколдованный принц.

Наконец-то король Тарталья возвращается с войны. Но ничто ему не мило без невинно загубленной Нинетты. Ее гибели он не может простить ни себе, ни матери. Между старой королевой и Тартальей происходит шумная ссора.

Тартальона вдохновляется на нее не столько уверенностью в собственной правоте и обидой на неблагодарного сына, сколько пророчествами и льстивыми речами Бригеллы. Бригелла использует любой случай для излияний о их — его самого и Тартальоны — блестящем будущем на монтеротондском престоле; при этом хитрец до небес превозносит давным-давно увядшие прелести старухи, которой якобы безраздельно принадлежит сердце бедного поэта. Тартальона уже на все готова: и соединить судьбу с Бригеллой, и избавиться от сына, только вот завещание в пользу суженого считает неуместным, коль скоро ей еще много лет предстоит цвести и блистать.

Ренцо с Барбариной, следуя совету Кальмона, приходят к королевскому дворцу, но в последний момент их одолевает сомнение: пристало ли философам богатство? Посовещавшись, они все же бросают камень, и перед ними на глазах вырастает роскошный дворец.

Ренцо и Барбарина живут богачами в чудесном дворце, и занимают их теперь отнюдь не философские размышления. Барбарина уверена, что она прекрасней всех на свете, и, дабы красота ее сияла еще ярче, без счета тратит деньги на изысканнейшие наряды и украшения. Ренцо же влюблен; но влюблен не в какую-нибудь женщину, а в изваяние. Изваяние это — не создание скульптора, а девушка по имени Помпея, которую много лет назад обратило в камень собственное безграничное тщеславие. Вне себя от страсти он клянется не пожалеть ничего, лишь бы Помпея ожила.

Движимая любовью к приемной дочери, во дворце близнецов появляется Смеральдина. Барбарина, для которой любовь — пустой звук, сначала гонит ее, потом пытается откупиться кошельком золота, но в конце концов дозволяет остаться служанкой при своей персоне. Труффальдино тоже желает жить во дворце подкидышей, но любовь тут ни при чем: ему хочется вкусно есть, вволю пить и мягко спать, дела же в колбасной лавке идут из рук вон плохо. Не сразу, но Ренцо соглашается взять бывшего папашу к себе в услужение.

Обитатели королевского дворца удивлены новым соседством. Бригелла — а он как-никак прорицатель — видит в Ренцо с Барбариной угрозу своим честолюбивым планам и поэтому научает Тартальону, как погубить близнецов.

Король же, выйдя на балкон и завидя в окне напротив красавицу Барбарину, безумно влюбляется в нее. Он уже готов забыть несчастную Нинетту и снова жениться, но, увы, Барбарину ничуть не трогают знаки высочайшего внимания. Тут Тартальона улучает момент и говорит ей, что прекраснейшей в мире Барбарина станет, только когда у нее будет поющее Яблоко и Золотая вода, которая звучит и пляшет. Как известно, оба эти чуда хранятся в саду феи Серпентины, где многие храбрецы сложили головы.

Барбарина, которая быстро привыкла, чтобы все ее желания мгновенно исполнялись, сначала требует, а потом слезно молит доставить ей Яблоко и Воду. Ренцо внимает ее мольбам и в сопровождении Труффальдино отправляется в путь.

В саду Серпентины герои едва не гибнут, но Ренцо вовремя вспоминает о Кальмоне и зовет его на помощь. Кальмон же в свою очередь вызывает статую с сосцами, источающими воду, и несколько дюжих изваяний. Из своих сосцов статуя поит бешеных от жажды стражей-зверей, и те позволяют Ренцо сорвать Яблоко. Увесистые изваяния, навалясь на ворота, ведущие к источнику Серпентины, не дают им захлопнуться; Труффальдино не без трепета идет и набирает склянку звучащей и пляшущей Воды.

Когда дело сделано, Кальмон сообщает Ренцо, что тайна оживления возлюбленной им статуи, как и тайна происхождения близнецов, в руках Зеленой Птички. Напоследок царь изваяний просит Ренцо велеть починить ему некогда попорченный мальчишками нос.

Возвратясь домой, Ренцо узнает, что король просил Барбарину стать его женой, и та согласилась было, но потом по наущению Бригеллы и Тартальоны потребовала в приданое Зеленую Птичку. Ренцо хотелось бы видеть сестру королевой, а кроме того, его одолевает страстное желание оживить Помпею и раскрыть тайну своего происхождения. Поэтому он берет Труффальдино и отправляется в новое, еще более опасное путешествие — к холму Людоеда за Зеленой Птичкой.

По дороге отважным путникам поддувает в спину знакомый уже Труффальдино дьявол с мехами, так что до места они добираются очень скоро. Но там они оказываются в некотором замешательстве: как одолеть чары Людоеда, неизвестно, а единственного, кто мог бы помочь, — Кальмона — Ренцо звать не может, так как он не исполнил пустячную просьбу царя изваяний: не исправил ему нос. Решившись, господин со слугой подходят к дереву, на котором сидит Птичка, и тут же оба окаменевают.

Тем временем Барбарина, в чьем очерствевшем сердце все же проснулась тревога за брата, в компании Смеральдины также отправляется во владения Людоеда и находит Ренцо и Труффальдино превращенными в статуи. Печальное это зрелище заставляет ее в слезах раскаяться в чрезмерном высокомерии и рабском потакании собственным желаниям. Едва произнесены покаянные слова, как перед Барбариной и Смеральдиной предстает Кальмон. Он раскрывает способ завладеть Зеленой Птичкой, предупреждая при этом, что малейшая ошибка повлечет неминуемую смерть. Барбарина, движимая любовью к брату, преодолевает страх и, сделав все так, как сказал Кальмон, берет Птичку. Потом, вынув у нее из хвоста перышко, дотрагивается им до окаменевших Ренцо и Труффальдино, и те оживают.

Тарталья горит от нетерпения, желая назвать Барбарину своей женой. Этому, казалось бы, теперь ничто не мешает. Ведь не мешает же Ренцо сочетаться с оживленной птичьим пером Помпеей даже то, что та в недавнем прошлом была статуей. Однако прежде всего, настаивает Барбарина, следует выслушать, что имеют сказать Вода, Яблоко и Зеленая Птичка.

Волшебные предметы и Птичка рассказывают всю историю злодеяний Тартальоны и ее приспешника Бригеллы. Король, обретший детей и чудом избежавший кровосмесительного брака, буквально вне себя от радости. Когда же на свет Божий из зловонного склепа является Нинетта, он и вовсе лишается чувств.

Зеленая Птичка произносит заклятье, и Тартальона с Бригеллой у всех на глазах, к общей радости, превращаются в бессловесных тварей: старуха — в черепаху, а ее притворщик возлюбленный — в осла. Затем Птичка сбрасывает перья и становится юношей, царем Террадомбры. Он величает Барбарину своей супругой, а всех присутствующих на сцене и в зале призывает быть истинными философами, то есть, сознавая собственные ошибки, становиться лучше.

Д. А. Карельский

Джованни Джакомо Казанова (Giovanni Giacomo Casanova) [1725–1798]

История моей жизни

(Histoire de ma vie)

Мемуары (1789–1798, полн. опубл. I960—1963)


Прославленный венецианский авантюрист, чье имя стало нарицательным, был блестящим рассказчиком; постепенно он принялся записывать свои рассказы; записи эти переросли в мемуары.

Как всякий истинный искатель приключений, Казакова проводит жизнь в разъездах. Прибыв однажды в Константинополь, он знакомится с почтенным философом Юсуфом и богатым турком Исмаилом. Восхищенный суждениями Казановы, Юсуф предлагает ему перейти в мусульманство, жениться на его единственной дочери и стать его полноправным наследником. Исмаил и сам выказывает гостю свою любовь, отчего тот чуть было совсем не порывает с гостеприимным турком. Пережив еще ряд приключений, Казанова отбывает обратно в Европу, с заходом на остров Корфу, где успевает влюбиться и завести интрижку.

По дороге в Париж Казанова задерживается в Турине; там он находит «все равно прекрасным — город, двор, театр» и женщин, начиная с герцогинь Савойских. Но, несмотря на это, ни одна из местных дам не удостаивается любви великого сердцееда, кроме случайной прачки в гостинице, а посему вскоре он продолжает свой путь. Остановившись в Лионе, Казанова становится «вольным каменщиком, учеником», а два месяца спустя, в Париже, он поднимается на вторую ступень, а затем и на третью, то есть получает звание «мастера». «Эта ступень высшая», ибо прочие титулы имеют лишь символический смысл и «ничего к званию мастера не добавляют».

В Париже Казанова смотрит, наблюдает, встречается с литературными знаменитостями. Кребийон дает высокую оценку мастерству Казановы-рассказчика, однако замечает, что его французская речь, хотя и вполне понятная, звучит «словно бы итальянскими фразами». Кребийон готов давать уроки талантливому итальянцу, и Казанова целый год изучает под его руководством французский язык. Любознательный путешественник посещает Оперу, итальянцев, Французскую комедию, а также «Отель дю Руль» — веселое заведение, возглавляемое мадам Париж. Тамошние девочки производят на итальянца столь сильное впечатление, что он регулярно посещает его до самого своего переезда в Фонтенбло.

В Фонтенбло каждый год охотится Людовик XV, и на те полтора месяца, которые король проводит на охоте, весь двор, вместе с актерами и актрисами из Оперы перебираются в Фонтенбло. Там Казанова знакомится с августейшим семейством, а также с мадам де Помпадур, искренне влюбленной в своего красавца короля. Вращаясь среди очаровательных придворных дам, Казанова не забывает и о красавицах горожанках. Дочь его квартирной хозяйки становится виновницей его столкновения с французским правосудием. Заметив, что девушка влюблена в него, авантюрист не может не утешить красотку, и вскоре обнаруживается, что у той будет ребенок. Мать девицы обращается в суд, однако судья, выслушав хитроумные ответы обвиняемого, отпускает его с миром, приговорив лишь к оплате судебных издержек. Впрочем, растроганный слезами девицы, Казанова дает ей деньги на роды. Впоследствии он встречает ее на ярмарке — она стала актрисой в комической опере. Актрисой становится и девица Везиан, юная итальянка, приехавшая в Париж, чтобы разжалобить министра и что-нибудь получить за погибшего отца, офицера французской армии. Казанова помогает юной соотечественнице устроиться фигуранткой в Оперу, где та быстро находит себе богатого покровителя. Казанова устраивает судьбу и случайно встреченной им в балагане тринадцатилетней замарашки. Разглядев острым взором под грязью поразительное совершенство форм девушки, Казанова собственноручно отмывает ее и отправляет к художнику — рисовать ее портрет. Портрет этот попадает на глаза королю, который тотчас приказывает доставить к нему оригинал. Так девица, прозванная Казоновой О-Морфи («Красавица»), на два года поселяется в Оленьем Парке. Расставшись с ней, король выдает ее замуж за одного из своих офицеров. Сын своего времени, Казанова обладает самыми разнообразными познаниями, включая каббалистические знания. С их помощью он вылечивает герцогиню Шартрскую от прыщей, что немало способствует его успеху в обществе.

В Париже, Дрездене, Венеции — везде, где бы Казанова ни находился, он сводит знакомства как с обитательницами веселых домов, так и со всеми хорошенькими женщинами, каких только можно встретить окрест. И женщины, удостоившиеся внимания блистательного авантюриста, ради его любви готовы на все. А болезненная венецианская девица, познав любовь Казановы, даже излечивается от своего недуга; девица эта настолько околдовывает великого авантюриста, что тот готов даже жениться на ней. Но тут случается непредвиденное: венецианский трибунал инквизиции арестовывает Казанову как нарушителя общественного спокойствия, заговорщика и «изрядного негодяя». Помимо доносов, написанных ревнивцами и ревнивицами, в доме у Казановы обнаруживают книги заклинаний и наставления по влиянию планет, что дает основание обвинить его еще и в чернокнижии.

Казанову сажают в Пьомби, Свинцовую тюрьму. От тоски и благочестивых книг, которые подсовывают ему тюремщики, Казанова заболевает. Вызванный надзирателем врач приказывает узнику одолеть тоску. Казанова решает, рискуя жизнью, добыть себе свободу: «Либо я буду убит, либо доведу дело до конца». Однако от замысла до осуществления его проходит немало времени. Едва Казанова ухитряется изготовить острый стилет и проковырять в полу дыру, как его переводят в другую камеру. Надзиратель обнаруживает следы его трудов, однако изобретательному авантюристу удается запугать тюремщика, пригрозив выставить его перед начальством своим сообщником. Желая задобрить узника, надзиратель разрешает ему меняться книгами с другими заключенными. Пряча послания в книжных переплетах, Казанова завязывает переписку с падре Бальи, сидящим в тюрьме за распутный образ жизни. Монах оказывается натурой деятельной, а так как Казанове необходим помощник, то он заручается его поддержкой. Проделав отверстия в потолках своих камер, а затем в свинцовой крыше, Казанова и Бальби бегут из тюрьмы. Оказавшись на свободе, они стремятся как можно скорей покинуть пределы Венецианской республики. Казанове приходится расстаться со своим товарищем по несчастью, ставшим для него обузой, и, ничем и ни с кем не связанный, он устремляется к границе.

И вот Казанова снова в Париже; перед ним стоит важная задача — пополнить кошелек, изрядно отощавший за время пребывания в тюрьме. Он предлагает заинтересованным лицам устроить лотерею. А так как «нет на свете другого места, где было бы так просто морочить людей», то ему удается получить от этого предприятия все возможные выгоды. Не забывает он и о продажных красавицах и знатных поклонницах своих разнообразных талантов. Неожиданно заболевает его новый друг Ла Тур д'Овернь; Казанова, заявив, что в него вселился влажный дух, берется излечить его, наложив печать Соломона, и чертит у него на бедре пятиконечную звезду. Через шесть дней Ла Тур д'Овернь снова на ногах. Он знакомит Казанову с почтенной маркизой д'Юрфе, страстно увлекающейся оккультными науками. У маркизы имеется прекрасное собрание рукописей великих алхимиков, у себя в доме она устроила настоящую лабораторию, где постоянно что-то выпаривается и перегоняется. У госпожи д'Юрфе часто обедает «славный авантюрист» граф де Сен-Жермен — блистательный рассказчик, ученый, «отменный музыкант, отменный химик, хорош собой». Вместе с маркизой Казанова наносит визит Жан Жаку Руссо; впрочем, знаменитый философ не производит на них ожидаемого впечатления: «ни внешность его, ни ум не поражали своеобычностью».

Желая обрести постоянный доход, Казанова по предложению некоего прожектёра открывает мануфактуру. Но она приносит ему одни убытки: увлекшись юными работницами, Казанова каждые три дня берет себе новую девицу, щедро награждая ее предшественницу. Бросив убыточное предприятие, Казанова уезжает в Швейцарию, где, по обыкновению, чередует возвышенное общение с лучшими умами эпохи с любовными приключениями. В Женеве Казанова несколько раз беседует с великим Вольтером. Далее путь его лежит в Марсель. Там его настигает госпожа д'Юрфе, жаждущая совершить магический обряд перерождения, исполнить который может только Казанова. А так как обряд сей состоит главным образом в том, что Казанова должен заняться любовью с престарелой маркизой, он, чтобы достойно выйти из положения, берет в помощницы некую юную красотку. Изрядно потрудившись и свершив обряд, Казанова покидает Марсель.

Путешествие продолжается. Из Лондона, где Казанове не понравилось, он направляется в германские княжества. В Вольфенбюттеле он все время проводит в библиотеке, в Брауншвейге не отказывает себе в амурных удовольствиях, в Берлине удостаивается аудиенции у короля Фридриха. Затем путь его лежит в Россию — через Ригу в Санкт-Петербург. Всюду Казанова с интересом знакомится с непривычными для него обычаями и нравами. В Петербурге он наблюдает крещение младенцев в ледяной воде, ходит в баню, посещает дворцовые балы и даже покупает себе крепостную девку, оказавшуюся необычайно ревнивой. Из северной столицы Казанова едет в Москву, ибо, по его словам, «кто не видал Москвы, не видал России». В Москве он осматривает все: «фабрики, церкви, памятники старины, собрания редкостей, библиотеки». Возвратившись в Петербург, Казанова вращается при дворе, встречается с императрицей Екатериной II, которая находит суждения итальянского путешественника весьма занимательными. Перед отъездом из России Казанова устраивает для своих русских друзей празднество с фейерверком. Казанову снова влечет Париж, путь его пролегает через Варшаву… и все продолжается — интриги, аферы, любовные авантюры…

Е. В. Морозова

Витторио Алъфьери (Vittorio Alfieri) [1749–1803]

Саул (Saul)

Трагедия (1782)


Давид приходит ночью в стан израильтян в Гелвуе. Он вынужден скрываться от царя Саула, к которому питает сыновние чувства. Раньше и Саул любил его, он сам избрал Давида в супруги для любимой дочери Мелхолы. «Но выкуп / Зловещий — сотню вражеских голов — / Ты требовал, и я двойную жатву / Снял для тебя…» Нынче Саул не в себе: он преследует Давида. Давид мечтает принять участие в битве с филистимлянами и делом доказать свою преданность Саулу. Сын Саула Ионафан, услышав, как Давид разговаривает сам с собой, подходит к нему. Ионафан радуется встрече: он любит Давида как брата. Он опасается за жизнь Давида, зная, как ненавидит его Саул. Давид ничего не боится: «Я здесь, чтоб умереть: но только в битве, / Как сильный — за отечество и за / Того неблагодарного Саула, / Что молится о гибели моей». Ионафан рассказывает, что злой и завистливый Авенир, родственник Саула и начальник его войска, все время настраивает Саула против Давида. Мелхола, жена Давида, верна мужу и каждый день со слезами умоляет Саула вернуть ей Давида. Ионафан говорит, что без Давида израильтяне утратили былую храбрость: «С тобой ушли / Мир, слава и уверенность в бою». Ионафан вспоминает, как пророк Самуил перед смертью принял Давида и помазал его елеем. Он советует Давиду ждать в горах сигнала к битве и лишь тогда выйти из укрытия. Давид сокрушается: «О, неужели смелые поступки / Скрывать, как козни?» Он хочет пойти к Саулу и, несмотря на то что не знает за собой никакой вины, попросить у него прощения. Самуил некогда любил Саула как сына, но Саул своей неблагодарностью навлек на себя гнев Господень. Пророк Самуил завещал Давиду любовь и верность царю, и Давид никогда не ослушается его. Ионафан клянется, пока жив, защищать Давида от гнева Саула. Давид хочет увидеться с Мелхолой. Обычно Мелхола еще до зари приходит плакать о Давиде и вместе с Ионафаном молится за отца. Давид прячется, а Ионафан осторожно подготавливает сестру к встрече с мужем. Мелхола видит Давида без пурпурной епанчи, которую она ему выткала, в грубом плаще он похож не на царского зятя, а на простого пехотинца. Ионафан и Мелхола решают выяснить, в каком расположении духа находится Саул, и если оно покажется им благоприятным, то исподволь подготовить отца к встрече с Давидом. Чтобы никто не опознал Давида и Авенир не подослал убийцу, Ионафан просит его опустить забрало и смешаться с толпой воинов. Но Мелхола считает, что по взгляду и по умению носить меч Давида легко узнать. Она показывает ему пещеру в лесной чаще, где он может укрыться. Давид уходит.

Саул вспоминает, каким неустрашимым воином он был. Теперь он стар и силы его уже не те, что прежде. Но он утратил не одну лишь юность: «Была со мною / Еще неодолимая десница / Всевышнего!.. И был, по крайней мере, / Со мной Давид, мой витязь». Авенир внушает Саулу, что Давид — главная причина всех его бед. Но Саул понимает, что дело в нем самом: «Нетерпеливый, мрачный, / Жестокий, злобный — вот я стал каков, / Всегда себе не мил, не мил другим, / При мире жажду войн, при войнах — мира». Авенир убеждает Саула, что пророк Самуил, который первым сказал, что Саул отвержен Богом, — дерзкий, лживый и хитрый старик, он сам хотел стать царем, но народ избрал Саула, и Самуил из зависти объявил, что Бог отверг Саула. Авенир говорит о том, что Давид всегда был ближе к Самуилу, чем к Саулу, и больше расположен к алтарю, чем к полю битвы. Авенир одной крови с Саулом: «Я рода твоего, и блеск царя / Есть слава Авенира, а Давид / Не вознесется, не поправ Саула». Саул часто видит во сне, как Самуил срывает с его головы царский венец и хочет возложить на голову Давида, но Давид падает ниц и со слезами просит пророка вернуть венец Саулу. Авенир восклицает: «Погибнет пусть Давид: исчезнут с ним / Все страхи, и несчастья, и виденья».

Саул больше не хочет оттягивать сражение с филистимлянами. Ионафан не сомневается в победе. Мелхола надеется, что после битвы Саул обретет отдых и покой и вернет ей любимого мужа. Саул считает, что израильтяне обречены на поражение. Мелхола вспоминает, как Давид своим пением ублажал Саула и отвлекал от мрачных мыслей. Ионафан напоминает Саулу о воинской доблести Давида. Появляется Давид: «Мой царь! Давно хотел / Ты головы моей. Так вот — бери, / Секи ее». Саул встречает его ласково: «В тебе вещает Бог; тебя привел / Ко мне Господь…» Давид просит Саула позволить ему сражаться в рядах израильтян или встать во главе войска — как тому будет угодно, — а потом готов принять казнь. Саул обвиняет Давида в гордыне, в желании затмить царя. Давид знает, что ни в чем не виноват, это все — наветы Авенира, который ему завидует. Авенир утверждает, что Давид скрывался в Филистии, среди врагов, сеял смуту среди народа Израиля и не раз покушался на жизнь Саула. В оправдание Давид показывает лоскут от царской мантии Саула. Однажды Саул, искавший Давида, чтобы убить, заснул в пещере, где скрывался Давид. Давид мог убить его и сбежать, ибо Авенир, который должен был охранять Саула, был далеко. Но Давид не воспользовался тем, что царь оказался в его власти, для мести и лишь отрезал мечом лоскут от мантии Саула. Услышав речь Давида, Саул возвращает ему свое расположение и назначает его военачальником.

Давид призывает к себе Авенира для важного разговора. Он говорит, что Авенир должен служить не ему, Давиду, а оба они должны служить государю, народу и Богу. Авенир предлагает план битвы, который Давид полностью одобряет. Он назначает Авенира начальником главных сил. Давид хочет начать наступление в четыре часа пополудни: солнце, ветер и густая пыль помогут им в сражении. Мелхола рассказывает Давиду, что Авенир уже успел что-то нашептать Саулу, и настроение царя переменилось. Саул снова обвиняет Давида в гордыне. Давид отвечает: «На поле битвы — воин, при дворе — / Твой зять, а перед Богом я — ничто». Саул замечает меч Давида. Этот священный меч Давиду вручил священник Ахимелех. Услышав, что Ахимелех отдал священный меч, висевший в Номве над алтарем, Давиду, Саул приходит в ярость. Он обвиняет детей в том, что они только и ждут его смерти, чтобы завладеть царским венцом. Ионафан просит Давида спеть, надеясь развеять гнев отца. Давид поет о ратных подвигах Саула, о покое после битвы, но, услышав слово «меч», Саул снова приходит в ярость. Ионафан и Мелхола держат Саула, готового заколоть Давида, чтобы тот мог уйти. Саул посылает Мелхолу за Давидом. Ионафан тем временем пытается усмирить гаев отца, умоляет его не ожесточаться против истины и Бога, чей избранник — Давид. Авенир также ищет Давида: до битвы осталось меньше часа. В стане израильтян появляется Ахимелех. Он упрекает Саула в том, что тот сошел со стези господней, Саул же называет Ахимелеха изменником, давшим изгнаннику Давиду не только кров и пишу, но и священное оружие. Саул не сомневается, что Ахимелех пришел, чтобы предать его, но священник пришел, чтобы молиться о даровании Саулу победы. Саул бранит всех священников, он вспоминает, как Самуил сам убил царя амаликитян, захваченного Саулом в плен и пощаженного за воинскую доблесть. Ахимелех призывает Саула вернуться к Богу: «Царь земной, но перед Богом / Кто царь? Саул, опомнись! Ты не больше, / Чем венценосная пылинка». Ахимелех грозит Саулу гневом Господним и обличает злобного и коварного Авенира. Саул приказывает Авениру убить Ахимелеха, отменить приказ Давида и перенести наступление на завтра, видя в желании Давида начать сражение перед заходом солнца намек на свою слабеющую старческую руку. Саул приказывает Авениру привести Давида, чтобы тот сам перерезал себе вены. Ахимелех перед смертью предсказывает, что Саул и Авенир умрут жалкой смертью от меча, но не от вражеского и не в бою. Ионафан пытается воззвать к разуму отца, но безуспешно. Саул прогоняет детей: Ионафана отправляет в войско, а Мелхолу посылает искать Давида. «Один я остаюсь с самим собой, / И только самого себя страшусь».

Мелхола уговаривает Давида бежать под покровом ночи, но Давид не хочет покидать израильтян накануне сражения. Мелхола рассказывает о казни Ахимелеха и о том, что Саул дал Авениру приказ убить Давида, если тот встретит его во время боя. Давид слышит вещий голос, он предсказывает, что грядущий день будет страшным для царя и для всего народа Но здесь пролилась чистая кровь служителя Господня, и Давид не может сражаться на земле, которая осквернена. Скрепя сердце он соглашается бежать, но, тревожась за Мелхолу, не хочет брать ее с собой: «оставайся / С отцом, покуда к мужу не вернет / Тебя Господь». Давид скрывается. Мелхола слышит из отцовского шатра вопли и видит Саула, бегущего от тени, которая преследует его. Мелхола тщетно пытается убедить отца, что за ним никто не гонится. Саул видит занесенный над ним огненный карающий меч и просит Господа отвратить свой меч от его детей, сам он виноват, но дети ни в чем не повинны. Ему чудится голос пророка Самуила, вступающегося за Давида. Он хочет послать за Давидом, неволил. Евриклея убеждена, что Мирра не любит Перея: если бы Мирре кто-то понравился, она бы заметила. Кроме того, не бывает любви без надежды, меж тем как скорбь Мирры безысходна, и девушка жаждет смерти. Евриклея хотела бы умереть, чтобы не видеть на старости лет страдания своей любимицы. Кенхреида уже почти год пытается понять причину терзаний дочери, но безуспешно. уж не Венера ли, усмотрев дерзкий вызов в безумном материнском счастье Кенхреиды, возненавидела Мирру за красоту и решила покарать царицу, отняв у нее единственную дочь?

Царь Кинир, допросив Евриклею, решает отменить венчанье: «На что мне жизнь, владенья, честь на что, / Когда безоговорочно счастливой / Единственную дочь не вижу я?» Кинир хочет стать другом царю Эпира, ему нравится Перей, но важнее всего для него дочь: «Меня отцом / Природа сделала, царем же — случай», интересы государства для него — ничто в сравнении с единым вздохом Мирры. Он может быть счастлив, только если счастлива она. Кинир решает поговорить с Переем. Он говорит юноше, что был бы счастлив назвать его зятем. Если бы он выбирал мужа для дочери, то выбрал бы Перея, а когда его же выбрала Мирра, Перей стал ему мил вдвойне. Кинир считает, что главное в Перее — его личные достоинства, а не царская кровь и не отцовские владения. Кинир осторожно спрашивает у Перея, взаимна ли его любовь к Мирре. Юноша говорит, что Мирра вроде бы и рада ответить на его любовь, но что-то ей мешает. Ему кажется странным, что Мирра в его присутствии бледнеет, не поднимает на него глаз и говорит с ним холодным тоном. Она то словно бы рвется замуж, то страшится свадьбы, то назначит день венчанья, то отложит свадьбу. Перей не мыслит себе жизни без Мирры, но хочет освободить ее от слова, видя, как она страдает. Перей готов умереть, если от этого зависит счастье Мирры. Кинир посылает за Миррой и оставляет ее с Переем. Перей смотрит на свадебный убор невесты, но грусть в ее глазах говорит ему, что она несчастна. Он говорит ей, что готов освободить ее от слова и уехать. Мирра объясняет ему, что грусть бывает врожденной и вопросы о ее причинах только усугубляют ее. Девушка просто горюет о предстоящем расставании с родителями. Она клянется, что хочет быть женой Перея и не будет больше откладывать свадьбу. Сегодня они обвенчаются, а завтра отплывут в Эпир. Перей ничего не понимает: то она говорит, что ей тяжело расставаться с родителями, то торопит с отъездом. Мирра говорит, что хочет навсегда покинуть родителей и умереть с горя.

Мирра говорит Евриклее, что жаждет только смерти и только ее и заслуживает. Евриклея уверена, что единственно любовь может так терзать юную душу. Она молилась Венере у алтаря, но богиня смотрела на нее грозно, и Евриклея ушла из храма, еле волоча ноги. Мирра говорит, что поздно просить за нее богов, и просит Евриклею убить ее. Девушка знает, что все равно живой не попадет в Эпир. Евриклея хочет пойти к царю и царице и умолить их расстроить свадьбу, но Мирра просит ее ничего не говорить родителям и не придавать значения словам, которые случайно вырвались у нее. Она поплакала, излила душу, и теперь ей гораздо легче.

Мирра идет к матери и застает у нее Кинира. Видя, что его присутствие смушает дочь, царь спешит ее успокоить: никто ни к чему ее не принуждает, она может открыть или не открывать причину своих страданий. Зная ее нрав и благородство чувств, родители вполне доверяют ей. Мирра может поступать так, как считает нужным, они просто хотят знать, что она решила. Мать и отец на все согласны, лишь бы видеть дочь счастливой. Мирра говорит, что чувствует близость смерти, это единственное ее лекарство, однако природа никак не дает ей умереть. Мирра то жалеет себя, то ненавидит. Ей казалось, что брак с Переем хотя отчасти развеет ее грусть, но чем ближе был день свадьбы, тем ей становилось грустнее, поэтому она трижды откладывала венчанье. Родители уговаривают Мирру не выходить за Перея, раз он ей не мил, но Мирра настаивает: пусть она и не любит юношу так сильно, как он ее, но никто другой не станет ее мужем, или она выйдет за Перея, или умрет. Мирра обещает пересилить свою боль, разговор с родителями придал ей сил и решимости. Она надеется, что новые впечатления помогут ей быстрее избавиться от тоски, и хочет сразу после свадьбы покинуть отчий кров. Мирра приедет на Кипр, когда Перей станет царем Эпира. Она оставит у родителей одного из своих сыновей, чтобы он был им опорой в старости. Мирра умоляет родителей позволить ей уехать сразу после венчанья. Родители скрепя сердце отпускают дочь: им легче не видеть ее, чем видеть такой несчастной. Мирра удаляется к себе, чтобы приготовиться к свадьбе и выйти к жениху со светлым челом.

Кинир делится с женой своими подозрениями: «Слова, глаза и даже вздохи мне / Внушают опасение, что ею / Нечеловеческая движет власть, / Неведомая нам». Кенхреида думает, что Венера покарала Мирру за материнскую дерзость: Кенхреида не воскурила фимиам Венере и в порыве материнской гордости посмела сказать, что божественную красоту Мирры в Греции и на Востоке нынче чтут выше, чем чтили Венеру на Кипре с незапамятных времен. Увидев, что творится с Миррой, Кенхреида пыталась задобрить богиню, но ни молитвы, ни фимиам, ни слезы не помогают. Кинир надеется, что гнев богини не станет преследовать Мирру, когда она покинет Кипр. Быть может, предчувствуя это, Мирра так торопится уехать. Появляется Перей. Он боится, что, став мужем Мирры, станет ее убийцей. Он жалеет, что не покончил с собой до того, как приплыл на Кипр, и собирается сделать это теперь. Кинир и Кенхреида стараются его утешить. Они советуют ему не напоминать Мирре о скорби — тогда эта скорбь пройдет.

Готовясь к свадьбе, Мирра говорит Евриклее, что мысль о скором отъезде дает ей покой и радость. Евриклея просит Мирру взять ее с собой, но Мирра решила никого с собой не брать. Перей сообщает ей, что на заре их будет ждать судно, готовое к отплытию. Мирра отвечает: «С тобой вдвоем / Скорей остаться и вокруг не видеть / Всего того, что видело мои / Так долго слезы и, быть может, было / Причиной их; по новым плыть морям, / Причаливая к новым царствам; воздух / Неведомый вдыхать, и день и ночь / Делить с таким супругом…» Перей очень любит Мирру и готов на все: быть ей мужем, другом, братом, возлюбленным или рабом. Мирра называет его целителем своих страданий и спасителем. Начинается обряд венчанья. Хор поет свадебные песни. Мирра изменяется в лице, дрожит и едва стоит на ногах. В груди ее теснятся Фурии и Эриннии с ядовитыми бичами. Слыша такие речи, Перей проникается уверенностью, что он противен Мирре. Свадебный обряд прерывается. Перей уходит, обещая, что Мирра его больше никогда не увидит. Кинир перестает жалеть дочь: ее неслыханная выходка ожесточила его. Она сама настаивала на венчании, а потом опозорила себя и родителей. И он, и Кенхреида были слишком мягкими, пора проявить строгость. Мирра просит отца убить ее, иначе она покончит с собой. Кинир испуган. Мирра лишается чувств. Кенхреида упрекает Кинира в жестокости. Придя в себя, Мирра просит Кенхреиду убить ее. Кенхреида хочет обнять дочь, но та отталкивает ее, говоря, что мать только усугубляет ее скорбь. Мирра снова и снова просит мать убить ее.

Кинир оплакивает Перея, покончившего с собой. Он представляет себе скорбь отца, потерявшего любимого сына. Но Кинир не счастливее, чем царь Эпира. Он посылает за Миррой. В ее поступках кроется какая-то чудовищная тайна, и он хочет узнать ее. Мирра никогда не видела отца в гневе. Он решает не показывать ей своей любви, но попытаться угрозами вырвать у нее признание. Кинир сообщает дочери о самоубийстве Перея. Кинир догадывается, что Мирру терзают не Фурии, а любовь, и сколько дочь ни отпирается, настаивает на своем. Он уговаривает Мирру открыться ему. Он сам любил и сумеет ее понять. Мирра признается, что действительно влюблена, но не хочет назвать имя любимого. Даже предмет ее любви не подозревает о ее чувствах, она скрывает их даже от себя самой. Кинир успокаивает дочь: «Пойми, твоя любовь, твоя рука / И мой престол любого возвеличат. / Как низко ни стоял бы человек, / Он недостойным быть тебя не может, / Когда он по сердцу тебе». Кинир хочет обнять Мирру, но она его отталкивает. Мирра говорит, что страсть ее преступна, и называет имя любимого: Кинир. Отец не сразу понимает ее и думает, что она над ним смеется. Осознав, что Мирра не шутит, Кинир приходит в ужас. Видя гнев отца, Мирра бросается на его меч и вонзает его в себя. Она одновременно мстит Киниру за то, что он силой вырвал из ее сердца чудовищную тайну, и караетсебя за преступную страсть. Кинир плачет, он видит в Мирре разом нечестивицу и умирающую дочь. Мирра молит его никогда не рассказывать о ее любви Кенхреиде. Услышав громкий плач, прибегают Кенхреида и Евриклея. Кинир заслоняет умирающую Мирру от Кенхреиды и просит жену уйти. Кенхреида растеряна: неужели Кинир готов оставить умирающую дочь? Кинир открывает Кенхреиде тайну Мирры. Он силой уводит жену: «Не здесь же нам от горя / И от позора умирать. Идем». Рядом с Миррой остается одна Евриклея. Перед смертью девушка упрекает ее: «Когда… / Я меч… просила… ты бы, Евриклея… / Послушалась… И я бы умерла… / Невинною… чем умирать… порочной…»

О. Э. Гринберг

Брут Второй

(Bruto Secondo)

Трагедия (1787)


В Риме в храме Согласия Цезарь произносит речь. Он много воевал и наконец вернулся в Рим. Рим могуч, он внушает страх всем народам. Для вящей славы Рима осталось только покорить парфян и отомстить им за победу над Крассом. Поражение в битве с парфянами легло позорным пятном на Рим, и Цезарь готов либо пасть на поле брани, либо доставить в Рим пленного парфянского царя. Цезарь недаром собрал цвет Рима в храме Согласия. Он ждет от римлян согласия и готовности выступить в поход против парфян.Кимвр возражает: сейчас не до парфян; гражданская резня, начавшаяся при Гракхах, не утихает, Римская империя залита кровью: «сначала нужно дома / Порядок навести и мстить за Рим / Не раньше, чем он прежним Римом станет». Антоний поддерживает Цезаря: не было случая, чтобы римляне не отомстили за гибель римского полководца. Если не отомстить парфянам, многие покоренные народы решат, что Рим дрогнул, и не захотят терпеть его господство. Поход на парфян необходим, остается только решить, кто поведет войска, но кто при Цезаре посмеет назвать себя вождем? «Рим» и «Цезарь» означают ныне одно и то же, и тот, кто сегодня хочет подчинить общее величие личным интересам, — изменник. Слово берет Кассий. Он противник военного похода, его волнует судьба отчизны: «Да будет консул консулом, сенат — / Сенатом и трибунами — трибуны, / И да заполнит истинный народ, / Как прежде, форум». Цицерон говорит о том, что он по-прежнему верен мечте об общем благе, мире и свободе. В Римской республике давно уже перестали чтить законы. Когда в Риме восторжествует порядок, то не понадобится оружие, «чтоб врагов / Постигла участь туч, гонимых ветром». Брут начинает свою речь с того, что он не любит Цезаря, потому что, по его мнению, Цезарь не любит Рим. Брут не завидует Цезарю, ибо не считает его выше себя, и не испытывает к нему ненависти, ибо Цезарь ему не страшен. Брут напоминает Цезарю, как услужливый консул хотел надеть на него царский венец, но Цезарь сам оттолкнул его руку, потому что понял, что народ — не такая бездумная масса, как ему хотелось бы, народ может какое-то время терпеть тирана, но не самодержца. В душе Цезарь не гражданин, он мечтает о царском венце. Брут призывает Цезаря стать не угнетателем, а освободителем Рима. Он, Брут, — гражданин и хочет пробудить в душе Цезаря гражданские чувства. Антоний осуждает Брута за дерзкие речи. Цезарь хочет, чтобы вопрос о походе на парфян был решен здесь, в храме Согласия, а для решения остальных вопросов предлагает собраться завтра утром в курии Помпея.

Цицерон и Кимвр ждут своих единомышленников — Кассия и Брута. Они понимают, что родине грозит опасность и медлить нельзя. Цицерон видит, что Цезарь, убедившись, что всеобщий страх для него надежнее, чем любовь продажной черни, делает ставку на армию. Ведя римских воинов в бой с парфянами, он наносит Риму последний удар. Цицерон жалеет, что он уже старик и не может биться за родину с мечом в руках. Подоспевший Кассий с горечью говорит, что у Цицерона уже не осталось достойных слушателей, но Цицерон возражает: народ всегда народ. Сколь бы человек ни был ничтожен наедине с собой, на людях он неизменно преображается. Цицерон хочет произнести речь перед народом. Диктатор опирается на силу, Цицерон же опирается на истину и потому не боится силы: «Повержен будет Цезарь, / Как только будет он разоблачен». Кимвр уверен, что Цицерон не сможет взойти на форум, ибо путь туда закрыт, а если бы и смог, то его голос потонул бы в криках подкупленных людишек. Единственное средство — меч. Кассий поддерживает Кимвра: не надо ждать, пока трусливый народ объявит Цезаря тираном, надо первыми вынести ему приговор и привести его в исполнение. Лучшее средство — быстрейшее. Чтобы покончить с рабством в Риме, достаточно одного меча и одного римлянина, зачем же заседать и тратить время на колебания? Появляется Брут. Он опоздал, потому что говорил с Антонием. Цезарь послал Антония к Бруту, чтобы договориться о встрече. Брут согласился встретиться с Цезарем здесь же, в храме, ибо считает, что Цезарь-враг страшнее, чем Цезарь-друг. Кассий говорит, что он, Кимвр и Цицерон единодушны в ненависти к Цезарю, в любви к отчизне и в готовности погибнуть за Рим. «Но планов получилось три: / В гражданскую войну отчизну ввергнуть, / Иль, ложью ложь назвав, разоружить / Народ, иль Цезаря прикончить в Риме». Он спрашивает мнения Брута. Брут хочет попытаться переубедить Цезаря. Он полагает, что жажда чести Цезарю дороже, чем жажда царства. Брут видит в Цезаре не злодея, а честолюбца. Во время Фарсальской битвы Брут попал к Цезарю в плен. Цезарь сохранил ему жизнь, и Брут не хочет отвечать на добро неблагодарностью. Брут считает, что один лишь Цезарь может вернуть сегодня Риму свободу, могущество и жизнь, если вновь станет гражданином. Брут верит, что у Цезаря благородная душа и он станет защитником законов, а не их нарушителем. Если же Цезарь останется глух к его доводам, Брут готов заколоть его кинжалом. Цицерон, Кимвр и Кассий уверены, что Брут слишком высокого мнения о Цезаре и план его несбыточен.

Антоний докладывает Цезарю, что Брут согласен встретиться с ним. Он ненавидит Брута и не понимает, почему Цезарь терпит его. Цезарь говорит, что из его недругов Брут — единственный, кто его достоин. Цезарь предпочитает побеждать не оружием, а милостью: простить достойного врага и заручиться его дружбой лучше, чем уничтожить его. Так в свое время Цезарь поступил с Брутом, так намерен поступать и впредь. Он хочет во что бы то ни стало сделать Брута своим другом. Когда приходит Брут, Антоний оставляет их вдвоем. Брут взывает к разуму Цезаря. Он заклинает его снова стать гражданином и вернуть Риму свободу, славу и мир. Но Цезарь непременно хочет покорить парфян. Он столько воевал, что хочет встретить смерть на поле брани. Цезарь говорит, что любит Брута, как отец. Брут же испытывает к Цезарю все чувства поочередно, кроме зависти: когда Цезарь проявляет себя как тиран, Брут его ненавидит, когда в Цезаре говорит человек и гражданин, Брут испытывает к нему любовь и восхищение. Цезарь открывает Бруту, что он его отец. В доказательство он показывает Бруту письмо его матери Сервилии, подтверждающее, что Брут — ее сын от Цезаря. Брут ошеломлен, но это известие не изменяет его убеждений. Он жаждет спасти родину или погибнуть. Цезарь надеется, что Брут одумается и завтра поддержит его в сенате, иначе он встретит в Цезаре не отца, а господина. Брут призывает Цезаря доказать свою отцовскую любовь и дать ему возможность гордиться своим отцом, иначе ему придется считать, что настоящий его отец — тот Брут, который дал Риму жизнь и свободу ценой жизни собственных детей. Оставшись один, Цезарь восклицает: «Возможно ль, чтоб единственный мой сын / Отказывался мне повиноваться / Теперь, когда весь мир покорен мне?»

Цицерон вместе с другими сенаторами уезжает из Рима: он старик, и в нем уже нет былого бесстрашия. Кимвр и Кассий расспрашивают Брута о его беседе с Цезарем. Брут рассказывает им о том, что он сын Цезаря. «Чтоб кровь от этого пятна очистить / Ужасного, до капли должен я / За Рим ее пролить». Бруту не удалось переубедить Цезаря. Кимвр и Кассий считают, что Цезаря надо убить. Брут идет за советом к своей жене Порции — дочери великого Катона. Порция, чтобы доказать свое мужество, отсекла себе мечом грудь и стойко переносила боль, так что ее муж даже не знал об этом. И только после этого испытания она осмелилась попросить Брута доверить ей свои тайны. Кимвр и Кассий восхищаются мужеством Порции.

Антоний приходит к Бруту. Цезарь передает ему, что надеется на голос крови, который повелит Бруту любить и уважать человека, давшего ему жизнь. Брут спрашивает, готов ли Цезарь отказаться от диктаторства, возродить законы и подчиняться им. Брут просит Антония передать Цезарю, что завтра в сенате надеется услышать от него перечень действенных мер по спасению отечества. Брут в такой же мере жаждет спасти Рим для блага римлян, как и спасти Цезаря ради Рима. После ухода Антония заговорщики решают привлечь на свою сторону еще несколько достойных римских граждан.

В курии Помпея собираются сенаторы. С улицы доносятся крики толпы. Кассий говорит Бруту, что по его знаку заговорщики с мечами набросятся на Цезаря. Появляется Цезарь. Он спрашивает, почему многие сенаторы не пришли на собрание. Брут отвечает: «Те, что сидят в сенате, / Пришли из страха; тех, кого здесь нет, / Рассеял страх». Брут произносит речь, где превозносит достоинства Цезаря, одержавшего верх над собой и над чужой завистью. Он поздравляет Цезаря, желающего стать гражданином, равным среди равных, как прежде. Брут объясняет собравшимся, что говорит от имени Цезаря, поскольку он и Цезарь теперь одно, ведь он — сын Цезаря. Цезарь потрясен вдохновенной дерзостью Брута. Он говорит, что хочет сделать его своим преемником. Цезарь не отступил от своего решения отправиться в поход на парфян. Брута он хочет взять с собой, а после победы над врагами Рима он готов отдать себя в руки своих врагов: пусть Рим решает, кем он хочет видеть Цезаря: диктатором, гражданином или вовсе никем. Брут в последний раз взывает к Цезарю, но Цезарь объявляет, что тот, кто не подчинится ему, — враг Рима, бунтовщик и предатель. Брут обнажает кинжал и потрясает им над головой. Заговорщики бросаются к Цезарю и разят его мечами. Брут стоит в стороне. Израненный Цезарь ползет к статуе Помпея и испускает дух у ее подножия со словами: «И ты… мой мальчик?..» На крики сенаторов сбегается народ. Брут объясняет народу, что Цезарь убит, и он, Брут, хотя его кинжал не обагрен кровью, вместе с другими убил тирана. Народ хочет покарать убийц, но они скрываются, в руках народа лишь Брут. Брут готов к смерти, но напоминает народу о свободе и призывает тех, кому она дорога, возликовать: Цезарь, который мнил себя царем, спит вечным сном. Слыша вдохновенные речи Брута, народ проникается к нему доверием, а услышав, что Брут сын Цезаря, оценивает все его благородство. Брут оплакивает Цезаря, ибо чтит его достоинства, равных которым не сыскать. Он готов к смерти, но просит дать ему отсрочку. Исполнив свой долг освободителя и гражданина, он покончит счеты с жизнью над гробом убитого отца. Народ готов идти за Брутом. Размахивая мечом, Брут ведет за собой народ на Капитолий, чтобы изгнать изменников со священного холма. Народ вслед за Брутом повторяет: «Свобода или смерть!», «Смерть или свобода!»

О. Э. Гринберг

Уго Фосколо (Ugo Foscolo) [1778–1827]

Последние письма Якопо Ортиса

(Ultime lettere di Jacopo Ortis)

Роман в письмах (1798)


Действие начинается в октябре 1789 г., завершается в марте 1799 г. и разворачивается в основном на севере Италии, в окрестностях Венеции. Повествование представляет собой письма главного героя, Якопо Ортиса, своему другу Лоренцо, а также воспоминания Лоренцо о Якопо.

В октябре 1797 г. был подписан договор между наполеоновской Францией и Австрией, по которому Бонапарт уступал австрийцам Венецию, а получал Бельгию и Ионические острова. Этот договор перечеркнул надежды венецианцев на освобождение их родины от австрийского владычества, надежды, связывавшиеся первоначально с императором Франции, воплощавшим в глазах итальянцев Великую французскую революцию. Многие молодые венецианцы, боровшиеся за свободу, оказались внесенными австрийскими властями в проскрипционные списки и обречены на изгнание. Вынужден был покинуть родной город и Якопо Ортис, оставивший в Венеции мать и уехавший в скромное семейное поместье в Эвганейских горах. В письмах другу, Лоренцо Альдерани, он оплакивает трагическую судьбу своей родины и молодого поколения итальянцев, для которых в родной стране нет будущего.

Уединение юноши разделял лишь его верный слуга Микеле. Но вскоре одиночество Якопо было нарушено визитом соседа, синьора Т., проживавшего в своем поместье вместе с дочерьми — белокурой красавицей Терезой и четырехлетней крошкой Изабеллой. Измученный душой Якопо нашел утешение в беседах с умным, образованным соседом, в играх с малышкой, в нежной дружбе с Терезой. Очень скоро молодой человек понял, что беззаветно любит Терезу. Познакомился Якопо и с другом семьи, Одоардо, серьезным, положительным, начитанным, но совершенно чуждым тонких душевных переживаний и не разделяющим возвышенные политические идеалы Якопо. Во время прогулки в Аркуа, к дому Петрарки, взволнованная Тереза неожиданно доверила Якопо свою тайну — отец выдает ее замуж за Одоардо. Девушка не любит его, но они разорены; из-за своих политических взглядов отец скомпрометирован в глазах властей; брак с состоятельным, разумным, благонадежным человеком, по мнению отца, обеспечит будущее дочери и укрепит положение семьи Т. Мать Терезы, пожалевшая дочь и посмевшая возразить мужу, была вынуждена после жестокой ссоры уехать в Падую.

Исповедь Терезы потрясла Якопо, заставила его жестоко страдать и лишила того призрачного покоя, который он обрел вдали от Венеции. Он поддался уговорам своей матери и уехал в Падую, где намеревался продолжить свое образование в университете. Но университетская наука показалась ему сухой и бесполезной; он разочаровался в книгах и велел Лоренцо продать свою огромную библиотеку, оставшуюся в Венеции. Светское общество Падуи отвергло Якопо: он высмеивал пустую болтовню салонов, открыто называл негодяев негодяями и не поддавался чарам холодных красавиц.

В январе Ортис вернулся в Эвганейские горы. Одоардо уехал по делам, и Якопо продолжал посещать семейство Т. Лишь видя Терезу, он чувствовал, что жизнь пока не покинула его. Он искал встреч с нею и одновременно боялся их. Как-то, читая Стерна, Якопо поразился сходству истории, рассказанной в романе, с судьбой юной Лауретты, которую когда-то знали оба друга, — после смерти возлюбленного она потеряла разум. Соединив перевод части романа с истинной историей Лауретты, Якопо хотел дать прочесть это Терезе, дабы она поняла, как тягостна неразделенная любовь, но не осмелился смущать душу девушки. А вскоре Лоренцо сообщил другу, что Лауретта умерла в страданиях. Лауретта стала для Якопо символом истинной любви.

Но юноше довелось увидеть и другое — у синьора Т. он встретил девушку, которую когда-то любил один его ныне покойный друг. Ее выдали замуж по расчету за благонамеренного аристократа. Теперь она поразила Якопо своей пустой болтовней о шляпках и откровенным бессердечием.

Однажды на прогулке Якопо не выдержал и поцеловал Терезу. Потрясенная девушка убежала, а молодой человек ощутил себя на вершине блаженства. Однако приближалось неминуемое возвращение Одоардо, а от Терезы Якопо услышал роковые слова: «Я никогда не буду вашей».

Одоардо вернулся, и Якопо совершенно утратил душевное равно* весие, исхудал, побледнел. Словно обезумев, он бродил по полям, терзался и беспричинно рыдал. Встреча с Одоардо закончилась бурной ссорой, поводом для которой послужили проавстрийские взгляды Одоардо. Синьор Т., любивший и понимавший Якопо, стал догадываться о его чувствах к Терезе. Тревожась из-за болезни юноши, он тем не менее сказал Терезе, что любовь Ортиса может толкнуть семью Т. в пропасть. Уже начались приготовления к свадьбе, а Якопо слег в приступе жестокой лихорадки.

Ортис считал себя виновным в том, что разрушил душевное спокойствие Терезы. Едва поднявшись на ноги, он отправился в путешествие по Италии. Он побывал в Ферраре, Болонье, Флоренции, где, глядя на памятники великого прошлого Италии, с горечью размышлял о ее настоящем и будущем, сравнивая великих предков и жалких потомков.

Важным этапом в путешествии Якопо стал Милан, где он встретился с Джузеппе Парини, известным итальянским поэтом. Ортис излил старому поэту душу и нашел в нем единомышленника, также не принимавшего конформизма и мелочности итальянского общества. Парини пророчески предсказал Ортису трагический жребий.

Якопо намеревался продолжить скитания во Франции, однако остановился в городке в Лигурийских Альпах, где столкнулся с молодым итальянцем, бывшим лейтенантом наполеоновских войск, когда-то с оружием в руках боровшимся против австрийцев. Теперь он оказался в изгнании, в нищете, не в силах прокормить жену и дочь. Якопо отдал ему все деньги; горестная судьба лейтенанта, обреченного на унижения, вновь напомнила ему о тщете существования и о неизбежности крушения надежд.

Добравшись до Ниццы, Ортис решил вернуться в Италию: кто-то сообщил ему новость, о которой предпочел умолчать Лоренцо, — Тереза уже обвенчана с Одоардо. «В прошлом — раскаяние, в настоящем — тоска, в будущем — страх» — так теперь представлялась жизнь Ортису. Перед возвращением в Эвганейские горы он заехал в Равенну поклониться могиле Данте.

Вернувшись в поместье, Якопо лишь мельком увидел Терезу в сопровождении мужа и отца. Глубокое душевное страдание толкало Якопо на безумные поступки. Он носился ночью верхом по полям и однажды случайно сбил конем насмерть крестьянина. Юноша сделал все, чтобы семья несчастного ни в чем не нуждалась.

У Якопо хватило сил нанести еще один визит семейству Т. Он говорил о предстоящем путешествии и сказал, что они долго не увидятся. Отец и Тереза почувствовали, что это не просто прощание перед отъездом.

Рассказ о последней неделе жизни Якопо Ортиса по крупицам собрал Лоренцо Альдерани, включив туда и фрагменты записей, найденные в комнате Якопо после его смерти. Якопо признавался в бесцельности собственного существования, в душевной пустоте и в глубоком отчаянии. По словам слуги Микеле, большую часть написанного накануне смерти его хозяин сжег. Собрав последние силы, юноша отправился в Венецию, где встретился с Лоренцо и с матерью, которую убедил, что возвращается в Падую, а затем продолжит путешествие. В родном городе Якопо посетил могилу Лауретты. Проведя в Падуе лишь один день, он вернулся в поместье.

Лоренцо заехал к другу, надеясь уговорить его отправиться путешествовать вместе, но увидел, что Ортис ему не рад. Якопо как раз собирался к синьору Т. Лоренцо не решился оставить друга одного и пошел с ним. Они увиделись с Терезой, однако встреча прошла в тяжелом молчании, только маленькая Изабелла неожиданно разрыдалась и ее никто не мог успокоить. Потом Лоренцо узнал, что к этому времени Якопо уже приготовил прощальные письма: одно — другу, другое — Терезе.

Микеле, спавшему в соседней комнате, ночью показалось, что из спальни хозяина доносятся стоны. Однако в последнее время Ортиса часто мучили кошмары, и слуга не зашел к Якопо. Утром дверь пришлось взломать — Якопо лежал на постели, залитый кровью. Он вонзил себе в грудь кинжал, пытаясь попасть в сердце. У несчастного хватило сил вытащить оружие, и кровь рекой текла из обширной раны. Юноша умирал, но еще дышал.

Врача не оказалось дома, и Микеле бросился к синьору Т. Тереза, узнав о несчастье, потеряв сознание, упала на землю. Ее отец кинулся в дом Ортиса, где успел принять последний вздох Якопо, которого всегда любил как сына. На листе бумаги, брошенном на столе, можно было прочесть «дорогая мама…», а на другом — «Тереза ни в чем не виновата…»

Из Падуи вызвали Лоренцо, Якопо в прощальном письме просил друга заняться похоронами. Тереза все эти дни провела в полном молчании, погруженная в глубокий траур. Похоронили Якопо Ортиса в скромной могиле у подножия холма в Эвганейских горах.

И. И. Челышева

КИТАЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов И. С. Смирнов

Ли Юй [1610–1679]

Двенадцать башен

Повести (1632)


БАШНЯ СОЕДИНЕННОГО ОТРАЖЕНИЯ

Некогда жили в дружбе два ученых — Ту и Гуань. И женились они на сестрах. Правда, сильно отличались характерами: Гуань был самых строгих правил, а Ту легкомысленным, даже необузданным. И жен своих они воспитали сообразно с собственными взглядами. Поначалу обе семьи жили вместе, а потом рассорились. Разделили усадьбу высоченной стеной, даже поперек пруда дамбу возвели.

Еще до ссоры в семье Ту родился сын, названный Чжэньшэном, Драгоценно-рожденным, а в семье Гуаня девочка по имени Юйцзю-ань — Прекрасная Яшма. Дети были похожи между собой — не отличить. Матери-то их доводились друг другу сестрами.

Подрастали дети уже разлученными, но из разговоров старших знали друг о друге и мечтали повидаться. Юноша даже решился навестить тетушку, но сестрицу ему не показали — нравы у Гуаня были строгими. Увидаться они никак не могли, пока не догадались посмотреть на отражения в пруду. Увидали и сразу полюбили друг друга.

Юноша, тот был посмелее, домогался встречи. Девица из скромности противилась. Друг семьи Ту, некий Ли, попытался сосватать влюбленных, но получил решительный отказ. Родители сочувствовали сыну, пытались найти ему другую невесту. Вспомнили, что у самого Ли была приемная дочь. Сравнили гороскопы молодых людей — они совпали с необыкновенной точностью. Устроили помолвку. Девица Ли была счастлива, зато девица Гуань, прознав про будущую свадьбу своего возлюбленного, стала чахнуть день от дня.

Юноша по своему легкомыслию никак не мог определиться и мечтал о каждой из девиц. Тогда у Ли возник план тройной женитьбы. Он посвятил в него своего друга Ту, а согласия Гуаня добился обманом. Назначили день церемонии. Ничего не подозревавший Гуань увидал, что рядом с дочерью нет жениха, но боялся нарушить церемониал. Когда все разъяснилось, он разгневался, но его убедили, что во всем виновата излишняя строгость, в которой он держал дочь, да его дурной характер, приведший к ссоре с семьей Ту. Пришлось ему смириться.

Молодые зажили втроем. Специально для них на пруду соорудили павильон, названный «Башней Соединенного отражения», а стену, само собой, срыли.


БАШНЯ ЗАВОЕВАННОЙ НАГРАДЫ

При династии Мин жил некий Цянь Сяоцзин, промышлявший рыбным делом. С женой, урожденной Бянь, у него согласия не было. Верно, за это небо и не давало им потомства. Но когда супругам сравнялось сорок, у них с разницей всего в один час родились дочери. Выросли девицы настоящими красавицами, даром что простолюдинки.

Пора было их замуж выдавать. Привыкшие во всем друг другу перечить родители задумали сделать каждый по-своему. Жена принимала сватов в тайне от мужа, а тот сам вел брачные переговоры. Дошло до того, что в один день у ворот их дома встретились две брачные процессии. Едва удалось приличия соблюсти. Правда, когда мужнины женихи явились спустя время за невестами, госпожа Бянь учинила настоящее побоище. Муж уговорил будущую родню подать в суд, а сам вызвался быть свидетелем.

В то время всеми делами ведал молодой инспектор по уголовным делам. Выслушал он обе стороны, но решить, кто же прав, никак не мог. Призвал девиц, чтобы спросить их мнения, но те только смущенно краснели. Тогда позвал женихов и был сокрушен их уродством. Понял, что такие мужланы не могут быть по сердцу красавицам.

И задумал он вот что: устроить среди молодых людей округи состязания, нечто вроде экзаменов. Кто отличится, получит, если холост, жену, а коли уже женат — оленя в награду. А девиц поместить покуда в башню, названную «Башней Завоеванной награды». Вывесили объявления, и со всех сторон стали стекаться претенденты. Наконец объявили победителей. Двое были женаты, двое холосты. Правда, один из холостяков совсем невестами не интересовался, а второй вовсе отсутствовал.

Инспектор призвал победителя и объявил о своем решении. Потом поинтересовался, где второй победитель. Выяснилось, что победители побратимы, и один сдал экзамены и за себя, и за названого брата. Сознавшийся в этом по имени Юань Шицзюнь жениться наотрез отказывался, уверял, что приносит просватанным за него девицам одни несчастья, а потому собрался в монахи. Но инспектор не отступился. Он велел привести девушек и объявил, что Юань как победитель получает сразу двух невест.

Юань подчинился воле правителя. Жил он счастливо и достиг высоких постов. Преуспел и молодой правитель. Верно говорят: «Героя способен распознать только герой».


БАШНЯ ТРЕХ СОГЛАСИЙ

При династии Мин жил в области Чэнду богач по фамилии Тан. Он только и делал, что скупал новые земли — на другое тратить деньги почитал глупым: еду гости съедят, постройки пожар уничтожит, платье кто-нибудь непременно поносить попросит. Был у него сын, такой же скареда, как отец. Чурался излишеств. Только хотел построить большой красивый дом, да жадность мешала.

Решил посоветоваться с отцом. Тот в угоду сыну придумал вот что. В том же переулке заприметил он сад, хозяин которого строил дом. Отец был уверен, что, достроив дом, тот захочет его продать, ибо к тому времени наделает кучу долгов, и его одолеют кредиторы.

А строил дом некий Юй Хао, человек добропорядочной, не гнавшийся за славой, посвятивший досуг стихам и вину. Через несколько лет, как и предвидел Тан, Юй совсем обнищал — строительство съедало много денег. Пришлось ему новый дом продавать. Отец и сын Таны делали вид, что покупкой не интересуются, ругали постройки и сад, чтобы сбить цену. Предложили за дом пятую часть его истинной стоимости. Юй Хао скрепя сердце согласился, но поставил одно условие: за собой он оставляет высокую башню, огораживает ее стеной с отдельным входом. Младший Тан пытался спорить, однако отец убедил его уступить. Он понимал, что рано или поздно Юй продаст и башню.

Башня была прекрасна. На каждом из трех этажей хозяин устроил все по своему вкусу. Дом новые владельцы вскоре изуродовали перестройками, а башня по-прежнему поражала своим совершенством. Тогда богачи замыслили отнять ее во что бы то ни стало. Уговорить Юя не сумели. Затеяли тяжбу. Но, по счастью, судья быстро понял их подлый замысел, отчитал Танов и прогнал их прочь.

В далеких краях у Юя был друг-побратим, человек столь же богатый, сколь и щедрый и равнодушный к деньгам. Он приехал в гости и весьма огорчился продаже дома и сада и соседским каверзам. Предложил деньги, чтобы выкупить имение, но Юй отказался. Друг собрался уезжать и перед отъездом поведал Юю, что во сне ему привиделась белая мышь — верный знак клада. Заклинал того не продавать башню.

А Таны теперь дожидались смерти соседа, но тот, вопреки их ожиданиям, был крепок и даже в шестьдесят лет родил сына-наследника. Загоревали богачи. Однако через время к ним явился посредник. Оказалось, Юй с рождением сына сильно поиздержался и готов продать башню. Приятели его отговаривали, но он настоял на своем, а сам поселился в крохотном домишке под соломенной крышей.

Вскоре Юй отошел в иной мир, оставив вдову с малолетним сыном. Те жили только на деньги, оставшиеся от продажи башни. В семнадцать лет сын Юя сдал экзамены и достиг высоких постов, но внезапно подал прошение об отставке и отправился домой. По дороге какая-то женщина подала ему челобитную. Выяснилось, что она родственница Танов, семью которых давно уже преследуют несчастья. Старшие умерли, потомки разорились, а недавно по навету арестовали ее мужа: кто-то написал донос, что в башне они укрывают краденые богатства. Сделали обыск, нашли слитки серебра. Женщина предполагала, что, поскольку некогда поместье принадлежало семейству Юй, серебро могло принадлежать им. Однако молодому человеку, помнившему всегдашнюю бедность, такое предположение показалось нелепым. Но поговорить с уездным начальником он пообещал.

Дома старуха мать, узнав о происшествии, поведала ему о сне, который привиделся некогда другу-побратиму покойного отца. Сыну это все показалось сказкой. Вскоре к нему пожаловал начальник уезда. Старуха и ему пересказала давнюю историю. Выяснилось, что друг-побратим еще жив и в свое время очень горевал, узнав о продаже башни. Начальник сразу все понял.

В это время слуга доложил о госте. Это оказался тот самый друг, теперь глубокий старик. Он полностью подтвердил догадки начальника уезда: серебро в тайне оставил в башне он, даже номера слитков сохранились в его памяти.

Начальник порешил отпустить Тана на свободу, отдал ему деньги и забрал купчую на поместье и башню. Так пришло воздаяние за добрые дела Юя и за дурные поступки отца и сына Тан.


БАШНЯ ЛЕТНЕЙ УСЛАДЫ

Во времена династии Юань жил на покое чиновник по имени Чжань. Двое его сыновей пошли по стопам отца и служили в столице, а он пил вино и сочинял стихи. А в поздние годы родилась у него дочь, названная Сяньсянь — Прелестница. Была она и правда хороша собой, но не кокетка, не вертихвостка.

Отец все равно волновался, как бы в душе ее раньше времени не проснулись весенние желания, и придумал ей занятие. Среди челядинцев отобрал десять девушек и велел дочери их обучать. Та с усердием взялась за дело.

Стояло жаркое лето. Спасаясь от зноя, Сяньсянь переселилась на берег пруда в «Беседку Летней услады». Однажды днем, утомившись, она задремала, а ее ученицы решили искупаться. Одна из них предложила купаться голыми. Все весело согласились. Когда, проснувшись, хозяйка узрела такое безобразие, она страшно разгневалась и наказала зачинщицу. Досталось и остальным. Отцу понравилась строгость дочери.

Между тем в дом Чжаня пожаловали сваты, предложившие в женихи юношу из семьи Цюй. Тот послал богатые дары и просил господина Чжаня взять его в ученики. На это старик согласился, но о женитьбе отвечал уклончиво. Юноша не намерен был отступать.

Его решительность дошла до Сяньсянь и не могла ей не понравиться. А тут еще она узнала, что тот преуспел на экзаменах. Стала думать о нем постоянно. Но Цюй никак не возвращался в родные края. Девушка даже забеспокоилась: не отпугнула ли его отцова уклончивость? От беспокойства занемогла, с лица спала.

Вскоре юноша воротился домой и сразу прислал сваху, узнать о здоровье Сяньсянь, хотя девушка никому не говорила о своем недуге. Сваха уверила ее, что юноше обо всем всегда известно, и в подтверждение пересказала историю со злополучным купанием. Девушка ушам своим не поверила. Ей еще сильнее захотелось выйти замуж за Цюя.

Всеведение же его было связано с тем, что как-то у старьевщика купил он волшебную вещь, приближавшую к глазам самые далекие предметы. В это Всевидящее Око и разглядел он и сцену купания, и унылый вид самой Сяньсянь. Однажды он даже увидал, что за стихи она пишет, и послал со свахой продолжение. Девушка была потрясена. Уверовала, что Цюй небожитель, и с той поры и помыслить о муже — простом смертном не могла,

Отец между тем ответа все не давал, ждал результатов столичных испытаний. Цюй и там преуспел, занял второе место, поспешил заслать сватов к братьям Сяньсян. Но те тоже не дали решительного ответа, объяснив, что еще двое их земляков, успешно выдержавших экзамены, раньше сватались к сестре. Цюю пришлось вернуться домой ни с чем. Братья же написали отцу письму, советуя прибегнуть к гаданию.

Старик послушался совета. Хотя девица была уверена, что Цюй всемогущ, гадание оказалось не в его пользу. Сяньсянь пыталась сама уговорить отца, ссылалась на мнение покойной матушки, которая, явившись ей во сне, велела выйти за Цюя. Все бесполезно. Тогда Цюй придумал план и сообщил его Сяньсянь. Та опять отправилась к отцу и заявила, что может до слова повторить текст сожженного им заклинания, обращенного к матушке. И произнесла его без запинки от начала до конца. Старик задрожал от страха. Поверил, что брак дочери и Цюя предрешен на небесах. Тут же призвал сваху и велел сладить свадьбу.

А дело было в том, что Цюй сумел с помощью Всевидящего Ока прочитать и запомнить текст заклинания, который и передал Сяньсянь. После свадьбы он во всем сознался жене, но та не была разочарована. Всевидящее Око поместили в «Башне Летней услады», и супруги часто прибегали к нему за советом. Жили они в любви и согласии, хотя Цюй порой позволял себе тайком от жены поразвлечься с ее бывшими ученицами.


БАШНЯ ВОЗВРАЩЕНИЯ К ИСТИНЕ

Во времена династии Мин жил удивительный мошенник. Никто не знал его настоящего имени и откуда он родом. Мало кто его видел. Зато слава о нем шла, как говорится, по всему свету. Там кого-то обокрал, здесь — одурачил; сегодня орудует на юге, завтра — на севере. Власти с ног сбились, а поймать его не могли. Случалось, хватали его, только улик против него не было. Все потому, что мошенник на редкость ловко менял обличья: обманутым никогда не удавалось его признать. Так продолжалось почти три десятка лет, а потом он сам по доброй воле осел на одном месте, явил свой истинный облик и нередко в назидание рассказывал о прошлой жизни — так: некоторые забавные истории дошли до наших дней.

Звали мошенника Бэй Цюйчжун. Отец его промышлял грабежами, но сын решил пойти по другой колее: он хитрость предпочел грубому разбою. Отец сомневался в способностях сына. Раз, стоя на крыше, потребовал, чтобы тот заставил его спуститься на землю, тогда, мол, он поверит в его способности. Сын заявил, что такое ему не под силу, а вот уговорить отца подняться на крышу, сможет. Отец согласился и слез с крыши — сын превзошел его в хитрости. Родители высоко оценили ловкость своего отпрыска. Решили испытать его в более серьезном деле.

Он вышел за ворота и уже через три часа вернулся. Носильщики внесли за ним короба с едой и столовой утварью, получили несколько монет и удалились. Выяснилось, что хитрец принял участие в чужой свадебной церемонии. Все разнюхал, понял, что вскоре пир переместится из дома невесты в дом жениха, выдал себя за слугу жениха и вызвался сопровождать еду и утварь. Потом под каким-то предлогом отослал носильщиков, нанял новых, которым и велел нести все в родительский дом. Никто так и не понял, куда подевались свадебная еда и посуда.

Прошло несколько лет. Молодой мошенник прославился. Не было человека, которого он бы не смог надуть. уж на что опытный меняла держал лавку в городе Ханчжоу, так и тот попался: купил у незнакомца слиток золота, через время другой неизвестный заявил, что слиток фальшивый, и вызвался вместе с купцом разоблачить мошенника, но стоило купцу поднять шум, как доброхот исчез. Выяснилось, что он-то — а это, конечно, был сам мошенник Бэй — и подменил настоящий слиток фальшивым.

В другой раз Бэй вместе с дружками увидал на реке флотилию лодок. Местные чиновники встречали нового правителя из столицы. Поскольку никто не знал правителя в лицо, Бэй легко выдал себя за него, обманом выманил у чиновников кучу денег и был таков. Подобных подвигов числилось за ним множество.

Зато среди певичек он славился щедростью. Однажды они даже наняли дюжих молодцев, чтобы те изловили Бэя и доставили к ним в гости. Так и случилось, но мошенник успел изменить свою внешность, и певички решили, что им попался просто похожий человек. Особенно огорчилась одна девушка, которую звали Су Инъян. Она мечтала с помощью Бэя бросить недостойное ремесло и уйти в монахини. Ее слезы растрогали неузнанного мошеннника, и он решил помочь несчастной. Выкупил ее из веселого дома, подыскал строение, годное для молельни, с двумя дворами: в одной половине дома поселил девушку, в другой решил поселиться сам.

В саду он припрятал награбленные богатства, как раз у подножия трех башен. Одну из них украшала доска с надписью: «Башня Возвращения и остановки», но внезапно случилось чудо: надпись сама собой изменилась, и теперь на башне было написано: «Башня Возвращения к истине». С той поры Бэй бросил мошенничать и, подобно Су Инъян, отринул мирскую суету.

Правда, для молитвы ему требовалось двухэтажное строение, потому он решил в последний раз прибегнуть к своему ремеслу. Он исчез на полгода вместе с подручными, предсказав, что обязательно появятся доброхоты, которые пожелают построить молельню. И правда, к Су Инъян через время явились чиновник и купец, выразившие готовность оплатить постройку такого дома. А вскоре и Бэй вернулся.

Когда Су подивилась его прозорливости, он ей открыл мошеннические трюки, с помощью которых он заставил раскошелиться чиновника и купца. Но это был последний раз, когда Бэй прибег к недостойному своему ремеслу.


БАШНЯ СОБРАНИЯ ИЗЫСКАННОСТЕЙ

При династии Мин жили два друга Цзинь Чжунъюй и Лю Миньшу. Пытались они стать учеными, но особого рвения не проявили и решили заняться торговлей. Был у них и третий друг, Цюань Жусю, необыкновенно пригожий лицом. Купили они три лавки, соединили их в одну и принялись торговать книгами, благовониями, цветами и древностями. Позади их лавки высилась «Башня Собрания изысканностей».

Торговлю свою друзья вели честно, в предметах знали толк: читали редкие книги, возжигали дивные благовония, умели играть на музыкальных инструментах, разбирались в картинах. Дела шли замечательно, лавка пользовалась успехом у знатоков.

Двое старших друзей были женаты, а младший жениться не успел и жил при лавке.

В ту пору придворным академиком был некий Янь Шифэнь, сын первого министра Янь Суна, Прослышал он про лавку друзей, но больше древностей или благовоний заинтересовал его прекрасный юноша, ибо был вельможа не чужд известному пороку. Отправился он в лавку, но друзья, прознав про его склонность, решили спрятать юного Цюаня. Янь набрал вещей на тысячу золотых и вернулся во дворец. За покупки он пообещал расплатиться позднее.

Сколько друзья ни наведывались за деньгами, все впустую. Наконец управляющий Яня открыл им глаза: вельможа не вернет деньги, пока не увидит Цюаня. Пришлось юноше идти во дворец. Правда, надежды Яня не оправдались: несмотря на молодость, Цюань проявил необыкновенную твердость и не уступил его домогательствам.

В ту пору служил при дворе коварный евнух Ша Юйчэн. Как-то Янь Шифань пришел к нему в гости и увидал, что тот бранит слуг за нерадивость. Решил порекомендовать тому юного Цюаня. И родился у двух злодеев план: заманить юношу к евнуху и оскопить. Евнух знал, что болен и смерть не за горами. После его кончины юноша должен перейти в руки Яня.

Евнух Ша послал за Цюанем. Будто бы купленные некогда у него в лавке карликовые деревца нуждаются в подрезке. Юноша явился. Евнух опоил его сонным зельем и оскопил. Пришлось несчастному расстаться с друзьями-побратимами и поселиться в доме евнуха. Вскоре, порасспросив кое-кого, он догадался, что в его беде повинен Янь Шифань, и решил отомстить. Через время евнух умер, и Цюань поступил в услужение к своему злейшему врагу.

День за днем записывал он злобные слова, которые произносили вельможа и его отец против императора, запоминал все их проступки. Не одному ему эта семья причинила зло. Многие подавали государю разоблачительные доклады. Наконец Яней сослали.

Через одну придворную даму император узнал о несчастье Цюаня Жусю. Призвал к себе юношу и с пристрастием допросил. Тут и другие чиновники подлили масла в огонь. Злодея доставили в столицу и отрубили голову. Цюаню удалось раздобыть его череп и приспособить его под сосуд для мочи. Такая вот месть за поругание.


БАШНЯ РАЗВЕЯННЫХ ОБЛАКОВ

Во времена династии Мин жил в Линьани некий молодой муж по имени Пэй Цзидао. Собою он был хорош, талантлив и на редкость умен. Просватали за него девицу Вэй, но потом родители предпочли дочь богача Фэна, редкостную уродину, да и характера гнусного. Пэй никогда не появлялся на людях с нею вместе, боялся насмешек приятелей.

Однажды во время летнего праздника на озере Сиху налетел страшный вихрь. Испуганные женщины попрыгали из лодок, вода и дождь смыли с их лиц пудру и румяна. Собравшиеся на праздник молодые люди решили воспользоваться случаем и выяснить, кто из жительниц города красотка, а кто уродина. Среди молодежи был и Пэй. Когда в толпе женщин появилась его жена, ее уродство вызвало всеобщие насмешки. Зато две красотки поразили всех своей прелестью. В одной из них Пэй узнал свою первую нареченную, девицу Вэй. Вторая была ее служанкой Нэнхун.

Вскоре жена Пэя умерла, и он опять стал женихом. Вновь заслали сватов в семью Вэй, но те гневно отвергли предложение. Очень уж обидно предпочел когда-то Пэй богатую невесту. Молодой человек от горя себе места не находил.

Поблизости от дома Вэев жила некая мамаша Юй, прослывшая наставницей по всякому женскому ремеслу. У нее учились рукоделию и девица Вэй со служанкой. К ее помощи и решил прибегнуть Пзй. Одарил ее богатыми подарками, поведал о своих горестях. Но и мамаша Юй, хотя и поговорила с самой девицей Вэй, тоже не преуспела. В сердце девушки не угасла обида.

Тогда Пэй упал перед матушкой Юй на колени и принялся умолять ее устроить ему свадьбу хотя бы со служанкой Нэнхун. Сцену эту с вершины Башни Развеянных облаков как раз эта самая служанка и наблюдала. Только думала, что Пэй о ее хозяйке молит. Когда узнала от матушки Юй, о чем шла речь, смягчилась и пообещала, коли ее в жены возьмут, и хозяйку свою уговорить.

План служанки был сложным и требовал терпения. Сначала она уговорила родителей девицы Вэй обратиться к гадателю. Конечно же Пэй должен был этого гадателя предварительно умаслить как следует. Явившись в дом, тот убедил родителей невесты, что будущий жених должен быть из числа вдовцов, а кроме того, непременно нужно, чтобы он и вторую жену себе взял. Тут уж не составило труда намекнуть на Пэя как на возможного кандидата в мужья. Родители решили подсунуть гадателю в числе прочих и его гороскоп. Разумеется, ворожей его-то и выбрал.

Видя, что дело почти сладилось, хитрая Нэнхун потребовала от Пэя бумагу, подтверждающую его намерения и на ней жениться. Тот подписал.

Вскоре сыграли свадьбу. Нэнхун вместе с хозяйкой переехали в новый дом. В первую брачную ночь Пэй сделал вид, что ему приснился ужасный сон, который все тот же ворожей истолковал как намек на необходимость взять вторую жену. Вэй, боясь, что не уживется с новой женой, сама уговорила свою служанку выйти замуж за Пэя. Сыграли и вторую свадьбу. Спустя положенное число лун обе жены разрешились сыновьями. Других женщин Пэй никогда в дом не брал.


БАШНЯ ДЕСЯТИ СВАДЕБНЫХ КУБКОВ

Во времена династии Мин жил в области Вэньчжоу некий земледелец по прозванию Винный Дурень, человек неученый, даже глуповатый. Правда, умел он во хмелю изумительно писать иероглифы. Говорили, что его кистью водят бессмертные боги, и местные жители часто наведывались к Дурню узнать свое будущее. И всегда его письменные предсказания оправдывались.

В те же времена жил некий юноша по имени Яо Цзянь, прославившийся недюжинными талантами. Отец надеялся женить его на какой-нибудь знатной красавице. Подыскал ему девицу из семьи Ту. Дело быстро сладилось, и для молодоженов соорудили башню. Тогда-то и позвали Винного Дурня, чтобы тот начертал благовещую надпись — название для башни. Тот осушил десяток чарок вина, схватил кисть и мигом написал; «Башня Десяти кубков». Хозяева и гости никак не могли понять смысла надписи, даже решили, что пьяный каллиграф ошибся.

Между тем настал день свадьбы. Молодой муж после торжественного пира мечтал воссоединиться с женой, но в постели обнаружился у нее некий изъян — как, говорится, «среди скал не оказалось для путника врат». Молодой человек загрустил, а наутро поведал обо всем родителям. Решили возвратить несчастную домой, а вместо нее потребовать ее младшую сестру.

Втайнепроизвели обмен. Но Яо Цзюню и тут не повезло: младшая оказалась уродиной да еще недержанием мочи страдала. Что ни утро, молодой муле просыпался в мокрой постели среди ужасной вони.

Тогда решили попробовать третью сестру из дома Ту. Эта, казалось, всем была хороша — ни изъяна старшей, ни уродства младшей. Муж был в восторге. Правда, вскоре выяснилось, что красотка еще до свадьбы спозналась с каким-то мужчиной и понесла. Пришлось греховодницу прочь гнать.

Такой или какой другой неудачей кончались и все следующие попытки несчастного Яо обрести пару: то зловредная попадалась, то строптивая, то бестолковая. За три года наш герой девять раз побывал женихом. Один старый родственник по имени Го Тушу догадался, в чем дело. Известно, что кистью Винного Дурня, когда тот писал название для «Башни Десяти свадебных кубков», водил святой небожитель. Молодой Яо еще не исполнил предсказания, испил только из девяти кубков, остался еще один. Тогда родители попросили Го подыскать где-нибудь на чужбине невесту для сына. Ждали долго. Наконец от Го пришло известие, что невеста найдена. Ее привезли и совершили брачные обряды. Когда муж совлек с нее кисейное покрывало, выяснилось, что перед ним — его первая жена

Что было делать? День за днем мучились супруги, но вдруг случилось неожиданное. В том самом месте, где у жены отсутствовал «пионовый бутон», возник нарыв. Через несколько дней он лопнул, образовалась рана. Боялись, что рана затянется, но все обошлось. Теперь красавица оказалась, что называется, без изъяна. Поистине супруги были вне себя от радости. Недаром говорится, что счастья надо добиваться, а не получать его с легкостью.


БАШНЯ ВОЗВРАТИВШЕГОСЯ ЖУРАВЛЯ

Во времена династии Сун жил в Бяньцзине некий Дуань Пу — отпрыск старинного рода. В девять лет он приобщился к наукам, но не спешил сдать экзамены, хотел набраться опыта. Не торопился он и с женитьбой. Был он сиротой, заботиться ни о ком не требовалось, так что жил он свободно и в свое удовольствие.

Дружил он с неким Юй Цзычаном, тоже талантливым и схожим с ним нравом юношей. Юй тоже не стремился к карьере, зато о женитьбе подумывал всерьез. Однако достойную жену сыскать оказалось очень трудно.

Тем временем император издал указ. Все ученые люди обязаны были прибыть во дворец для испытаний. Поехали и Дуань с Юем. Хотя они вовсе не мечтали об успехе и даже сочинения написали спустя рукава, удача им сопутствовала, и они заняли высокие места.

В столичном городе жил почтенный человек по имени Гуань, в доме которого подрастали две красавицы — его дочь Вэйчжу, Жемчужина в оправе, и племянница Жаоцюй — Лазурная. Лазурная красотой даже превосходила Жемчужину. Когда подоспел государев указ об отборе красавиц для дворцового гарема, придворный евнух только этих двух и смог выбрать, хотя и оказал предпочтение Жаоцюй. Она-то и должна была стать государевой наложницей. Впрочем, вскоре государь отказался от своего намерения. Время было неспокойное, следовало приближать к себе мудрецов, а не предаваться любострастию.

Тогда-то Гуань и прослышал о двух юношах, преуспевших на испытаниях. За таких можно и дочь с племянницей отдать.

Юя новость обрадовала. Зато Дуань посчитал женитьбу досадной помехой. Правда, спорить с высоким сановником не пристало, и Дуань смирился. Сыграли свадьбы. Юй женился на Жемчужине, Дуань взял в жены Лазурную. Юй жил счастливо, не мог нарадоваться на красавицу супругу и даже пообещал не брать в дом наложниц. Дуань тоже полюбил свою жену, но порой его охватывала тоска: он понимал, что такая жена — что редкая драгоценность, значит, жди беды.

Вскоре друзья получили назначения на высокие должности. Казалось, все складывается как нельзя лучше. Однако радость длилась недолго. Государь переменил прежнее решение и снова приказал забирать красавиц в гарем. Узнав, что две прекраснейшие девы достались жалким студентам, он страшно прогневался и повелел сослать двух друзей в отдаленные провинции. Услужливые чиновники тут же присоветовали отправить их с данью в государство Цзинь. Посланники обычно оттуда не возвращались.

Юй Цзычан любил свою жену, и расставание казалось ему сушей мукой. Дуань, напротив, честно сказал жене, что вернуться скорее всего не удастся, и велел зря не терзать свое сердце. Молодую женщину потрясла его холодность, она сильно разгневалась. К тому же на их доме он укрепил табличку с надписью: «Башня Возвратившегося журавля», намекая на вечную разлуку — он, мол, возвратится сюда разве что после своей смерти в облике журавля.

Путешествие выдалось трудным. Еще тяжелее оказалась жизнь в Цзинь. Цзиньские чиновники требовали взяток. Дуань сразу отказался платить, с ним обращались жестоко, заковали в колодки и били плетьми. Но он был тверд. Зато Юй, торопившийся возвратиться к жене, сорил направо и налево деньгами, которые присылал ему тесть, к нему хорошо относились и вскоре отпустили на родину.

Он уже в мыслях обнимал жену, и она, зная о его приезде, не могла дождаться встречи. Но государь, выслушав доклад Юй Цзычана, тут же назначил его инспектором по снабжению войск провиантом. Дело военное, нельзя было терять ни минуты. Конечно, император продолжал мстить человеку, перехватившему у него красавицу! И опять для Юя и его жены радость встречи сменилась болью разлуки. Только и успел, что передать от Дуаня письмо его жене. Та прочитала стихи и поняла, что муж вовсе не изменился — вместо сердца у него камень. И решила она не терзаться попусту, заняться рукоделием, заработать денег, а потом щедро их тратить. Словом, перестала чахнуть.

Жизнь Юй Цзычана проходила в походных тяготах. Он целые дни напролет не слезал с седла, его сек ветер, поливал дождь. Так миновали не год и не два. Наконец была одержана победа. Но тут как раз пришло время снова платить дань государству Цзинь. Некий чиновник при дворе, помнивший, что государь не жалует Юя, предложил именно его отправить послом. Государь тотчас произвел назначение. Юй был в отчаянии. Даже хотел на себя руки наложить. Спасло его письмо от Дуаня, который, сам терпя лишения и невзгоды, нашел возможность удержать друга от опрометчивого поступка.

Цзиньцы обрадовались приезду Юя. Они ждали от него щедрых подношений. Но на этот раз тесть не торопился присылать деньги, и Юй не мог ублажать алчных цзиньцев. Тут-то и обрушились на него страшные испытания. От Дуаня они в конце концов отступились, даже готовы были отпустить его домой. Только тот не спешил. Через два года непрерывных мучений и на Юя махнули рукой — ясно стало, что денег от него не добиться.

За эти годы друзья сблизились еще больше. Во всем помогали друг другу, делили горести и печали. Дуань пытался объяснить свою суровость к жене, но Юй никак не мог поверить в его правоту.

Прошло восемь лет. Провинция Цзинь пошла походом на Сун, захватила столицу. Государь попал в плен. Здесь он повстречался со своими подданными, которым испортил жизнь. Теперь он горько раскаивался. Даже повелел им вернуться на родину.

И вот после бесконечной разлуки приближались злополучные странники к родным местам. Время не пощадило Юя. Он стал совсем седым. Не решаясь в таком виде показаться жене, он даже вычернил особой краской волосы и бороду. Но когда вошел в дом, узнал, что жена от горя умерла.

Зато Жаоцуй, жена Дуаня, похоже, даже похорошела. Муж обрадовался, решил, что она правильно восприняла его давний совет. Но жена затаила на него обиду. Тогда он напомнил ей о тайном знаке, который содержался в письме, переданном восемь лет назад через Юя. Женщина возразила, что то было обычное его письмо со словами, разрушающими любовь. Но оказалось, что это было письмо-перевертыш. Жена прочла его по-новому, и лицо ее осветила радостная улыбка. На этот раз она поняла, сколь мудр и прозорлив был ее муж.


БАШНЯ ПОДНОШЕНИЯ ПРЕДКАМ

Во время правления династии Мин — уже в период ее упадка — под Нанкином жил ученый Шу. Род его был весьма многочислен, но у предков в семи поколениях рождался всего один ребенок. В жены он взял девицу из именитой семьи. Скоро она стала опорой в доме. Супруги очень любили друг друга. Детей у них долго не было, наконец родился мальчик. Родители и родственники буквально молились на ребенка. Правда, соседи удивлялись смелости людей, родивших сына. уж больно неспокойные были времена, повсюду бесчинствовали банды разбойников, и женщины с детьми казались особенно беззащитными. Вскоре и в семье Шу осознали опасность.

Сам Шу решил во что бы то ни стало уберечь сына — драгоценный дар судьбы. Поэтому он возмечтал взять с жены слово, что она, даже ценою собственного бесчестья, постарается уберечь мальчика. Жене такое решение далось нелегко, она пыталась объясниться с мужем, но тот стоял на своем. К тому же и родственники требовали непременно сохранить жизнь продолжателя их рода. Обратились к гаданию. Ответ был все тот же.

Вскоре в их края нагрянули разбойники. Ученый скрылся. Женщина осталась с ребенком одна. Как и все окрестные женщины, она не избежала надругательства. Однажды разбойник ворвался в дом и уже занес меч, но женщина предложила ему свою жизнь в обмен на жизнь сына. Тот не стал никого убивать, а забрал мать с ребенком с собой. С той поры они повсюду за ним следовали.

Наконец воцарился мир. Ученый продал дом и всю утварь, отправился выкупать из плена жену с сыном. Только отыскать их нигде не мог. К тому же по дороге на него напали грабители, и он лишился всех денег. Пришлось попрошайничать. Раз ему швырнули кусок мяса, он впился в него зубами, но ощутил необычный вкус. Оказалось — это говядина, которую в их роду никогда не ели. Потому что был то своеобразный обет, который позволял в каждом поколении иметь хотя бы одного наследника, и Шу решил лучше умереть, чем нарушить древний запрет.

Он уже почти принял смерть, когда внезапно явились духи и, пораженные его стойкостью, вернули ученого к жизни. Они объяснили Шу, что тот соблюдает «половинный пост», запрет на употребление говядины и собачины, а значит, способен любую беду обратить себе во благо.

Прошло еще несколько месяцев. Бедняга исходил тысячи дорог, претерпел немало мытарств. Как-то солдаты заставили его тащить судно по реке. Днем за бурлаками строго следила стража, на ночь их запирали в каком-нибудь храме. Ночами Шу не смыкал глаз, лил слезы и жаловался на судьбу. Как-то его стенания услыхала знатная госпожа, плывшая навстречу мужу. Приказала привести его к себе. Расспросила. А потом велела заковать его в железо, чтобы не мешал ей спать. Сказала, что его судьбу отдает в руки своего мужа, военачальника, который должен вот-вот появиться.

Прибыл военачальник. Несчастный предстал перед ним. Ясно было, что никакого злого умысла у него не было. Он объяснил, почему так горько плакал по ночам, назвал имя жены и сына Тут-то и выяснилось, что жена военачальника и есть бывшая жена ученого. Шу взмолился, чтобы ему вернули ребенка, продолжателя рода. Военачальник не возражал. Жена отказалась вернуться — она-то честь потеряла.

Военачальник дал Шу денег на дорогу и лодку. Вскоре душу ученого начали грызть сомнения, ему захотелось и жену вернуть. Тут и показался всадник, который привез приказ от военачальника немедленно возвращаться. Ученый терялся в мрачных догадках. Оказалось, что после отъезда мужа и сына несчастная женщина решила принять смерть. Ее нашли висящей под перекладиной каюты. Военачальник приказал влить ей в рот целебный настой и вложить пилюлю, продлевающую жизнь. Женщина ожила.

Теперь она исполнила клятву — попыталась умереть. Можно было вернуться к мужу. Военачальник велел Шу говорить всем, что жена его умерла и он женился вторично. Оделил их деньгами, одеждой, утварью. С древнейших времен такие благородные деяния — большая редкость!


БАШНЯ ОБРЕТЕННОЙ ЖИЗНИ

В последние годы правления династии Сун жил в области Юньян богач по имени Инь. Он отличался великой бережливостью, жена ему в том помогала. Ничем не кичились, жили тихо. Жилище свое не украшали. Правда, Инь решил подле святилища предков соорудить небольшую башню, дабы силы Ян были к нему благосклонны. В этой башне супруги устроили спальню.

Вскорости жена Иня понесла, а в положенный срок родила мальчика, которого нарекли Лоушэном, Родившимся в башне. Всем был ребенок хорош, правда, было у него только одно яичко. Родители души в нем не чаяли.

Как-то пошел он гулять с ребятишками и исчез. Решили, что его тигр унес. Супруги были в отчаянии. Сколько с той поры ни пытались еще ребенка родить, преследовали их одни неудачи. Но Инь твердо отказывался взять наложницу. К пятидесяти годам они решили взять приемного сына. Только боялись, что могут польститься на их богатство, могут обобрать стариков. Потому решил Инь отправиться в дальние края. Там никто не знал, что он богат, и приемного сына легче было выбрать. Жена одобрила намерение мужа и собрала его в дорогу.

Инь надел платье простолюдина и отправился в путь. Чтобы побыстрее достичь своей цели, он даже специальную бумагу написал: «Я стар и бездетен, хочу пойти в приемные отцы. Прошу всего десять лянов. Желающие могут совершить сделку немедленно и не раскаются». Но все только смеялись над стариком. Иной раз пинали, давали затрещины по голове.

Однажды сквозь толпу протиснулся юноша приятной наружности и с почтительным поклоном подошел к Иню. Над ним все смеялись, но тот любезно пригласил старика в питейное заведение, угостил. Так они познакомились поближе. Выяснилось, что юноша еще в детстве лишился родителей, до сих пор не женат, занимается торговлей и даже кое-что сумел прикопить. Давно мечтал пойти в приемные сыновья, но боялся, что все решат, будто он на чужое богатство зарится. Теперь приемные отец и сын зажили душа в душу.

В это время прошел слух, что приближаются вражеские войска, а на дорогах бесчинствуют разбойники. Старый Инь посоветовал сыну раздать товар торговцам, а самим отправиться налегке домой. Сын согласился, но обеспокоился, не придется ли старику голодать в дороге. Тут-то Инь и объявил, что он богат.

По дороге Инь узнал, что юноша влюблен в дочь своего бывшего хозяина и хотел бы ее навестить. Договорились, что старик поедет вперед, а юноша останется ее проведать. Когда лодка со стариком уже отплыла, тот понял, что не сказал приемному сыну своего имени, и решил на каждой пристани оставлять объявление.

Тем временем юноша выяснил, что селение, где жил его хозяин, разграбили разбойники и всех женщин увели в плен. В страшном горе поплыл Яо дальше и наткнулся на базар, где торговали пленницами. Только разбойники не позволяли разглядывать женщин. Купил Яо наудачу одну — оказалась старуха. Но почтительный юноша не изругал ее, а предложил быть ему матерью.

Женщина в благодарность сообщила ему, что назавтра разбойники собираются торговать молодыми и красивыми, и объяснила, как по примете найти лучшую из девушек. Яо сделал, как она велела, купил не торгуясь женщину, снял с нее покрывала — оказалась его возлюбленная Цао. Приметой же служил яшмовый аршин, который он сам ей когда-то подарил.

Надо ли говорить, как счастливы были молодые, как благодарили старуху. Двинулись дальше. Подплыли к какому-то селению. С берега их окликнули. Сын признал приемного отца, но и старуха — своего мужа. Когда тот покинул родные места, ее схватили разбойники. В плену она и встретилась с девицей Цао.

Обрадованные Инь с женой привели молодых в башню, дабы совершить церемонию. Но юноша, оглядевшись, вдруг сказал, что узнает постель, игрушки, утварь. Порасспросили, оказалось — перед ними сын, похищенный в детстве. Тут отец вспомнил о примете своего ребенка, отвел юношу в сторонку, глянул и уж наверное признал в нем собственного сына.

Чудесная история сразу стала известна всей округе. У молодых родилось много детей, и род Инь еще долго процветал.


БАШНЯ, ГДЕ ВНЕМЛЮТ СОВЕТАМ

Во времена правления династии Мин жил один почтенный человек, и звался он Инь. Занимал пост толкователя текстов при особе государя, и все звали его историографом Инь. Был у него двоюродный братец по прозванию Дайсоу, Старец Тугодум, — человек весьма скромный, похожий на отшельника.

Когда Дайсоу исполнилось тридцать лет, в бороде у него появились седые волосы. Он сжег все свои стихи и сочинения, уничтожил кисти, роздал знакомым принадлежности для рисования. Себе оставил лишь несколько книг по земледелию. Интересующимся он объяснил, что невозможно жить отшельником в горах и заниматься каллиграфией.

Историограф Инь ценил Тугодума: тот не льстил, всегда говорил правду. Так что чиновник не ленился его навещать, хотя Дайсоу жил далеко. Но Тугодума тщета не занимала. Он мечтал только о чистоте бытия, об отрешенности от мирской суеты. Мечтал покинуть город и поселиться в уединении. Купил несколько му чахлой земли и построил хижину, чтобы прожить здесь до старости. Простился с друзьями и через несколько дней вместе с семьей отправился в горы. Тогда-то Инь решил назвать башню, в которой они некогда вели беседы, «Башней, где внемлют советам».

Гу Тугодум наслаждался жизнью отшельника. Инь прислал ему письмо, умоляя вернуться, но тот ответил отказом. Однажды из уездной управы явился посыльный с требованием ехать в город, ибо за Гу обнаружилась недоимка. Тот страшно огорчился. Потом решил умаслить посыльного. Ловкач взял сотню монет.

А тут еще и разбойники в округе появились. Раз пришли к Гу и ограбили его до нитки, да еще оставили какие-то вещи, взятые у других несчастных. Жизнь день ото дня становилась все хуже. Друзья присылали ему письма с сочувственными словами, но никто не помог деньгами. Прошло еще полгода. Гу привык к бедности. Но судьба его не щадила.

Явились стражники с приказом об аресте. Разбойников арестовали, и они признались, что оставили часть добычи в доме некоего Гу. Понял Гу, что за какие-то прегрешения небеса не позволяют ему жить отшельником. Кликнул жену, велел собирать вещи и двинулся в город. У городских ворот его встретили друзья. Они уговорили его не беседовать с начальником, мол, он все испортит, а брали переговоры на себя. Выдвинули одно условие: с этого дня Гу остается жить в предместье. Даже дом для него подыскали.

Когда друзья разошлись, остался один историограф Инь, который поведал, как ему не хватало советов друга. Они проговорили всю ночь, а утром Гу, осмотревшись, никак не мог взять в толк, почему хозяин покинул такой прекрасный дом.

Тут пожаловал посыльный из управы. Сначала Гу встревожился, но тот, оказывается, явился, чтобы возвратить деньги, которые Гу дал ему для умасливания чиновников. Потом появились грабители и с извинениями вернули Гу награбленные у него веши. Потом прибыл начальник уезда собственной персоной. Он выразил радость по поводу решения Гу поселиться вблизи города.

Вечером явились гости с вином и яствами. Гу рассказал им о честном чиновнике, благородных грабителях и почтительном начальнике уезда. Гости переглядывались и смеялись. Потом историограф Инь выложил все начистоту. Оказалось, все беды Гу были подстроены его друзьями, чтобы принудить его отказаться от жизни отшельника. До рассвета длилось веселье, лилось вино. Гу поселился на новом месте, и к нему все приходили за советом. А историограф Инь попросту поселился рядом в крестьянском домике, названном «Башней, где внемлют советам».

Внимательный читатель уже понял, что это история скорее про Иня, чем про Гу Тугодума. В мире мало таких, кто способен отринуть суету и жить отшельником, но еще меньше — особенно среди знати — сознающих собственные несовершенства и готовых слушать чужое мнение.

Пу Сун-лин [1640–1715]

Рассказы Ляо Чжая о необычайном

Новеллы (опубл. 1766)


СМЕШЛИВАЯ ИННИН

Ван Цзыфу из Лодяня рано лишился отца. Мать с него глаз не спускала. Просватала ему барышню из семьи Сяо, только та еще до свадьбы умерла. Как-то в праздник фонарей зашел к Вану двоюродный брат и увлек его за собой посмотреть на гуляние. Вскоре брат вернулся домой по срочному делу, а Ван в возбужденном упоении пошел себе гулять один.

И тут он увидел барышню с веткой цветущей сливы в руке. Лицо такой красоты, что в мире и не бывает. Студент глаз отвести не мог. Барышня расхохоталась, уронила ветку и удалилась. Студент подобрал цветок, отправился опечаленный домой, где спрятал цветок под подушку, поник головой и затем уснул. Наутро оказалось, что он перестал есть и разговаривать. Мать встревожилась, заказала молебен с заклятием от наваждения, но больному стало еще хуже.

Мать упросила братца У расспросить Вана. Тот во всем сознался. Братец У посмеялся над его бедой и обещал помочь. Принялся искать девицу. Но нигде ни следа ее сыскать не мог. А Ван тем временем повеселел. Пришлось соврать, что барышня нашлась, оказалась дальней родственницей — это, конечно, затруднит сватовство, но в конце концов все образуется. Обнадеженный студент начал вовсю поправляться. Только У все не появлялся. И опять студент занедужил. Мать ему других невест предлагала, но Ван и слушать не желал. Наконец решил он сам отправиться на поиски красавицы.

Шел, шел, пока не оказался в Южных горах. Там среди чаш и цветочных полян притаилась деревушка. В ней-то и встретил студент свою пропавшую барышню. Та опять держала в руке цветок и опять хохотала. Студент не знал, как с ней познакомиться. Ждал до самого вечера, когда из дому вышла старуха и стала расспрашивать, кто он и зачем пожаловал. Объяснил, что ищет родственницу. Слово за слово выяснилось, что они и впрямь в родстве. Повели студента в дом, познакомили с барышней, а та знай смеялась без удержу, хотя старуха и пыталась на нее прикрикнуть.

Через несколько дней мать послала за сыном гонцов. А тот уговорил старуху отпустить с ним Иннин, чтобы та познакомилась с новой родней. Мать, узнав о родственниках, очень удивилась. Она-то знала, что брат У попросту обманул сына. Но принялись выяснять — и вправду родственники. Некогда один их родич спознался с лисой, заболел сухоткой и умер, а лиса родила девочку по имени Иннин. Решил тогда У все проверить и отправился в ту деревню, но ничего, кроме цветущих зарослей, там не нашел. Вернулся, а барышня только хохочет.

Мать Вана, решив, что девица — бесовка, рассказала ей все, что узнала о ней. Только та вовсе не смутилась, хихикала да хихикала. Уже и собралась мать Вана обженить барышню с сыном, но боялась с бесовкой породниться. Все-таки они поженились.

Однажды Иннин увидал сосед и стал ее к блуду склонять. А та только хохочет. Он и решил, что она согласна. Ночью явился в назначенное место, а барышня его поджидает. Только он к ней приник, как в тайном месте укол ощутил. Глянул — он к сухому дереву прижимался, в дупле которого огромный скорпион притаился. Помучился любодей и умер. Мать поняла, что дело — в неуемной веселости невестки. Умолила ее перестать смеяться, та обещала, И в самом деле больше не хохотала без удержу, но веселой осталась по-прежнему.

Как-то призналась Иннин мужу, что горюет о том, что мать ее до сих пор не похоронена, тело несчастной осталось лежать в горах. Призналась потому, что студент и его мать, хоть и знали о ее лисьей природе, не чурались своей родни.

Отправились с гробом в горы, нашли тело и захоронили с подобающими церемониями в могиле отца Иннин. Через год Иннин родила необыкновенно умного ребенка.

Значит, глупый смех — вовсе не повод, чтобы отказывать человеку в наличии сердца и ума. Глядите, как отомстила блудодею! А как мать почитала и жалела — даром что бесовской породы. Может быть, вообще Иннин — эта странная женщина, на самом деле отшельник, скрывавшийся от всех, затаившийся в смехе?


ФЕЯ ЛОТОСА

Цзун Сянжо из Хучжоу где-то служил. Однажды в осеннем поле застиг он парочку. Мужчина подхватился и убежал. Глянул Цзун, а девица-то собой хороша, тело пышное и гладкое, как помада. Он и уговорил ее навестить поздним вечером уединенный кабинет в его доме. Дева согласилась, и ночью полил, так сказать, изнемогающий дождь из набухших туч — меж ними установилась самая полная любовная близость. Месяц за месяцем все сохранялось в тайне.

Как-то увидал Цзуна буддийский монах. Понял, что того мучит бесовское наваждение. Цзун и в самом деле день ото дня слабел. Стал подозревать деву. Монах велел слуге Цзуна заманить деву-лисицу — а это была именно лисица! — в кувшин, залепить горловину особым талисманом, поставить на огонь и кипятить в котле.

Ночью дева, как обычно, пришла к Цзуну, принесла больному чудесных апельсинов. Слуга ловко проделал все, как велел монах, но только собрался водрузить кувшин в чан с кипятком, как Цзун, глянув на апельсины, вспомнил доброту своей возлюбленной, пожалел ее и приказал слуге выпустить деву-лису из кувшина. Та пообещала отблагодарить его за милосердие и исчезла.

Сначала какая-то незнакомка передала слуге лекарство, и Цзун стал быстро поправляться. Понял он, что это благодарность лисицы, и опять возмечтал увидать подругу. Ночью она явилась к нему. Объяснила, что подыскала ему вместо себя невесту. Следует лишь отправиться на озеро и найти красавицу в креповой накидке, а коли ее след потеряется, искать лотос с коротким стеблем.

Цзун так и сделал. Сразу увидал деву в накидке, та исчезла, а когда он сорвал лотос, вновь появилась перед ним. Потом — раз! — и превратилась в камень. Цзун его с заботой на стол водрузил и возжег курения. А ночью обнаружил деву в своей постели. Полюбил он ее крепко. Как она ни противилась, как ни уверяла, что ее природа лисья, Цзун никуда еене отпустил, и зажили они вместе. Только очень молчалива была.

Дева ждала ребенка и сама у себя роды приняла, а наутро уже стала опять здоровехонька. Через шесть-семь лет заявила вдруг мужу, что грехи свои искупила, и пришло время проститься. умолял он ее остаться, но напрасно. На глазах изумленного Цзуна взмыла к небесам, он только успел туфельку с ее ноги сорвать. Тотчас превратилась туфелька в каменную красную ласточку. А в сундуке отыскалась креповая накидка Когда хотел увидеть деву, брал накидку в руки и звал ее. Тотчас возникала перед ним красавица — точное ее подобие, только немая.


ЗЛАЯ ЖЕНА ЦЗЯНЧЭН

Студент Гао Фань с детства отличался сообразительностью, обладал красивым лицом и приятными манерами. Родители мечтали удачно его женить, но он капризничал, отказываясь от самых богатых невест, а отец не решался перечить единственному сыну.

Зато он влюбился в дочь бедного ученого Фаня. Как матушка его ни отговаривала, он от своего не отступил: сыграли свадьбу. Супруги были замечательной парой, очень подходили друг другу, только молодая жена (а звали ее Цзянчэн) время от времени принималась сердиться на мужа, отворачиваясь от него, словно от незнакомого. Как-то ее крики услыхали родители Гао, сделали сыну выговор, мол, зачем жену распустил. Тот попытался усовестить Цзянчэн, но та еще пуще рассвирепела, поколотила мужа, выгнала его за дверь, а дверь захлопнула.

Дальше все еще хуже пошло, жена совсем укороту не знала, гневалась беспрестанно. Старики Гао потребовали, чтобы сын дал жене развод.

Через год отец Цзянчэн, старый Фань, повстречав студента, умолил его навестить их дом. Вышла нарядная Цзянчэн, супруги растрогались, а тем временем уже стол накрыли, принялись зятя вином потчевать. Студент и остался ночевать. А от своих родителей все скрыл. Вскоре Фань пришел к старому Гао уговаривать принять невестку назад в дом. Тот противился, но, с крайним изумлением узнает, что сын проводит у жены ночи, смирился и дал согласие.

Месяц прошел тихо, но вскоре Цзянчэн взялась за старое — родители стали замечать на лице сына следы ее ногтей, а потом увидали, как она колотит мужа палкой. Тогда старики велели сыну жить одному и только посылали ему пищу. Позвали Фаня, чтобы тот дочь утихомирил, но та отца и выслушать не захотела, осыпала его оскорбительными, скверными словами. Тот от гнева умер, а вслед за ним умерла и старуха.

Студент затосковал, в одиночестве, и сваха иногда стала приводить к нему молодых девиц поразвлечься. Раз жена выследила сваху, угрозами вызнала у нее подробности ночных визитов и под видом очередной гостьи сама проникла в спальню к мужу. Когда все открылось, несчастный так перепугался, что с той поры и в редкие минуты супружеской благосклонности оказывался ни на что не способным. Жена совсем его запрезирала.

Выходить студент имел право только к мужу жениной сестры, с которым иногда выпивал. Но Цзянчэн и тут свой норов проявила: сестру избила до полусмерти, ее мужа со двора прогнала. Гао совершенно высох, забросил занятия, провалил экзамен. Ни с кем и словом не мог перемолвиться. Раз с собственной служанкой заговорил, так жена схватила винный жбан и давай им колотить мужа, потом связала его и служанку, вырезала у каждого по куску мяса на животе и пересадила от одного к другому.

Мать Гао очень горевала. Однажды во сне явился ей старец, который объяснил, что в прошлом рождении Цзянчэн была мышью, а сын — ученым. Как-то в храме он случайно раздавил мышь, и теперь испытывает на себе ее месть. Поэтому остается только молиться. Старики принялись усердно возносить молитвы божественной Гуаньинь.

Через время явился бродячий монах. Начал проповедовать о воздаяниях за дела прежней жизни. Собрался народ. Цзянчэн тоже пришла. Вдруг монах брызнул на нее чистой водой, крикнул: «Не злись!» — и, ни единого гневного слова ему не сказав, побрела женщина домой.

Ночью она покаялась перед мужем, все его шрамы и синяки, оставшиеся после ее побоев, огладила, рыдала беспрестанно, корила себя последними словами. А утром они вернулись в дом к старикам, Цзянчэн и перед ними повинилась, в ногах валялась, моля о прощении.

С той поры сделалась Цзянчэн послушной женой и почтительной невесткой. Семья разбогатела. А студент в науках преуспел.

Так что, читатель, человек в своей жизни плод деяний своих непременно получит: он пьет или ест — обязательно будет по делам его воздаяние.


МИНИСТР ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

Ван Пинцзы приехал в столицу сдавать экзамены на чиновника и поселился в храме. Там уже жил некий студент, не пожелавший даже и познакомиться с Ваном.

Однажды в храм зашел облаченный в белое молодой человек. Ван с ним быстро сдружился. Тот был родом из Дэнчжоу и носил фамилию Сун. Появился студент, тотчас показавший свое высокомерие. Он попытался обидеть Суна, но сам оказался всеобщим посмешищем. Тогда наглец предложил состязаться в умении сочинять на заданную тему. И опять Сун превзошел его.

Потом Ван повел его к себе, чтобы ознакомить со своими трудами. Сун и похвалил, и покритиковал. Ван почувствовал к нему великое доверие, словно к учителю. угостил его пельменями. С тех пор они встречались часто: Сун учил друга сочинять, а тот кормил его пельменями. Со временем и студент, поубавивший свое высокомерие, попросил оценить свои труды, уже высоко превознесенные друзьями. Сун их не одобрил, а студент затаил обиду.

Однажды Ван и Сун повстречали слепого лекаря-хэшана. Сун сразу понял, что хэшан великий знаток литературного стиля. Посоветовал Вану принести хэшану свои сочинения. Ван послушался, собрал дома свои работы и отправился к слепцу. По дороге повстречал студента, который тоже увязался с ним вместе. Хэшан заявил, что слушать сочинения ему недосуг, и велел сжигать их одно за другим — он сумеет все понять по запаху. Так и сделали. Отзывы хэшана оказались необыкновенно проницательны. Только студент им не слишком поверил. Сжег для опыта сочинения древних авторов — хэшан прямо в восторг пришел, а когда студент собственный труд спалил, слепец вмиг уловил подмену и отозвался о его таланте с полным пренебрежением.

Однако на экзаменах студент преуспел, а Ван провалился. Пошли они к хэшану. Тот заметил, что судил о стиле, а не о судьбе. Предложил студенту сжечь восемь любых сочинений, а он, хэшан, угадает, кто из авторов — его учитель. Принялся жечь. Хэшан принюхивался, пока его вдруг не вырвало — студент как раз жег труд своего наставника. Студент рассвирепел и ушел, а потом и вовсе из храма куда-то перебрался.

А Ван решил упорно готовиться к экзаменам на будущий год. Сун ему помогал. К тому же в доме, где он жил, обнаружился клад, принадлежавший некогда его деду. Пришло время экзаменов, но Вана опять постигла неудача — он нарушил какие-то раз и навсегда заведенные правила. Сун был безутешен, и Вану пришлось его успокаивать. Тот признался, что вовсе не человек, а блуждающая душа, и, видно, тяготеющее над ним заклятье распространяется и на его друзей.

Вскоре выяснилось, что Владыка Ада повелел Суну ведать литературными делами в обители мрака. На прощание посоветовал Сун Вану упорно трудиться, а потом сказал, что вся еда, какую он съел за все время в доме Вана, лежит на заднем дворе и уже проросла волшебными грибами — всякий ребенок, их поевший, враз поумнеет. Так они расстались.

Ван поехал на родину, стал заниматься с еще большим усердием и сосредоточенностью. Во сне к нему явился Сун и сообщил, что грехи прошлых рождений помешают ему занять важный пост. И в самом деле: Ван сдал экзамены, но служить не стал. Родились у него двое сыновей. Один оказался туповат. Отец покормил его грибами, и тот тотчас поумнел. Все предсказания Суна сбылись.


ВОЛШЕБНИК ГУН

Даос Гун не имел ни имени, ни прозвания. Раз хотел повидать Луского князя, но привратники не стали и докладывать. Тогда даос пристал с тем же к чиновнику, вышедшему из дворца. Тот велел гнать прочь оборванца. Даос пустился бежать. Оказавшись на пустыре, рассмеялся, достал золото и попросил передать чиновнику. Он-де вовсе не к князю просился, а просто хотел погулять в великолепном дворцовом саду.

Чиновник, увидав золото, подобрел и повел даоса по саду. Потом они поднялись на башню. Даос толкнул чиновника, тот и полетел вниз. Оказалось, что он подвешен на тонкой веревке, а даос исчез. Беднягу с трудом спасли. Князь велел отыскать даоса. Того вскоре доставили во дворец.

После богатого угощения даос продемонстрировал князю свои умения: он извлекал из рукава певиц, которые пели для князя, фей и небожительниц, а небесная ткачиха даже поднесла князю волшебное платье. Восхищенный князь предложил гостю поселиться во дворце, ко тот отказался, продолжая жить у студента Шана, хотя иногда оставался ночевать у князя и устраивал всяческие чудеса.

Студент один незадолго перед тем подружился и сблизился с певичкой Хуэй Гэ, а князь призвал ее во дворец. Студент попросил даоса о помощи. Тот посадил Шана в рукав и пошел играть с князем в шахматы. Увидал Хуэй Гэ и незаметно для окружающих смахнул ее в рукав. Там влюбленные и встретились. Так виделись они еще трижды, а потом певичка понесла. Во дворце ребенка не утаишь, и студент опять припал к стопам даоса. Тот согласился помочь. Однажды принес домой младенца, которого умная жена Шана безропотно приняла, а свои халат, испачканный родильной кровью, отдал студенту, сказав, что даже клочок его будет помогать при трудных родах.

Через какое-то время даос заявил, что скоро умрет. Князь не хотел верить, но тот вскоре и вправду умер. Похоронили его с почетом. А студент стал помогать при тяжелых родах. Однажды никак не могла разрешиться любимая наложница князя. Он и ей помог. Князь хотел его щедро одарить, но студент пожелал одного — соединиться со своей возлюбленной Хуэй Гэ. Князь согласился. Их сыну уже одиннадцать лет сравнялось. Он помнил своего благодетеля-даоса, навещал его могилу.

Как-то в далеком краю один местный торговец встретил даоса, который попросил передать князю некий сверток. Князь признал свою вещь, но, ничего не понимая, повелел разрыть могилу даоса. Гроб оказался пустым.

Как было бы замечательно, если такое случилось бы на самом деле — «небо и земля в рукаве»! Далее умереть в подобном рукаве — стоило бы!


ПРОКАЗЫ СЯОЦУЙ

Еще в детстве с министром Ваном, когда он лежал на постели, случилось вот что: грянул внезапно сильный гром, кругом потемнело, и кто-то, размером больше кошки, прильнул к нему, а едва сумрак рассеялся и все прояснилось — непонятное существо исчезло. Брат объяснил, что это была лиса, укрывшаяся от Грома Громового, а появление ее сулит высокую карьеру. Так и случилось — Ван преуспел в жизни. Вот только единственный сын его уродился глупым, и никак не удавалось женить его.

Но однажды в ворота усадьбы Ванов вошла женщина с девушкой необыкновенной красоты и предложила дочь дурачку Юаньфэну в жены. Родители обрадовались. Вскоре женщина исчезла, а девица Сяоцуй стала жить в доме.

Была она сметлива необыкновенно, но все время веселилась и проказничала да над мужем подшучивала. Свекровь примется ее бранить, а она знай молчит, улыбается.

На той же улице жил цензор, тоже носивший фамилию Ван. Он мечтал нашему Вану насолить. А Сяоцуй, вырядившись как-то первым министром, дала повод цензору заподозрить свекра в тайных против него происках. Через год настоящий министр умер, цензор явился в дом Вана и случайно столкнулся с его сыном, обряженным в царское платье. Отобрал у дурачка одежды и шапку и отправился доносить государю.

Между тем Ван с женой отправились наказать невестку за глупые забавы. Та только смеялась.

Государь рассмотрел принесенные одежды и понял, что это просто забава, разгневался на ложный донос и велел отдать цензора под суд. Тот попытался доказать, что в доме Вана живет нечистая сила, но слуги и соседи все опровергли. Цензора сослали на дальний юг.

С тех пор в семье полюбили невестку. Правда, беспокоились, что у молодых детей нет.

Однажды жена в шутку накрыла мужа одеялом. Глядь, а он уже и не дышит. Только набросились на невестку с руганью, как барич пришел в себя и нормальным сделался, словно и не был дурачком. Теперь молодые зажили наконец по-людски.

Как-то молодая уронила и разбила дорогую старинную вазу. Ее принялись корить. Тогда она объявила, что вовсе не человек, а жила в доме только в благодарность за доброе отношение к своей матери-лисице. Теперь же она уйдет. И исчезла.

Муж стал сохнуть от тоски. Спустя два года он как-то услыхал из-за ограды голос и понял, что это его жена, Сяоцуй. Ван умолял ее снова поселиться у них в доме, даже мать для уговоров призвал. Но Сяоцуй согласилась жить с ним лишь в уединении, в загородном доме.

Спустя какое-то время она стала стареть. Детей у них не было, и она уговорила мужа взять молодую наложницу. Он отказывался, но потом решился. Новая жена оказалась вылитой Сяоцуй в молодости. А та тем временем исчезла. Понял муж, что она нарочно состарила свое лицо, дабы он легче смирился с ее исчезновением.


ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА ЦЗЯОНО

Студент Кун Сюэли был потомком Совершенного, то есть Кунцзы, Конфуция. Будучи образованным, начитанным, он хорошо писал стихи. Раз поехал к ученому другу, а тот умер. Пришлось временно поселиться в храме.

Шел как-то мимо опустевшего дома господина Даня, а из ворот вдруг выходит красивый юноша. Принялся уговаривать студента переехать в дом и учить, наставлять его, юношу. Вскоре приехал Старший Господин. Благодарил студента, что не отказался учить его туповатого сына. Одарил щедро. Студент продолжал наставлять, просвещать юношу, а вечерами они пили вино и развлекались.

Наступила жара. И тут у студента появилась опухоль. Юноша призвал сестренку Цзяоно лечить учителя. Та пришла. Быстро справилась с болезнью, а когда выплюнула изо рта красный шарик, студент враз почувствовал себя здоровым. Потом снова положила шарик в рот и проглотила.

С той поры студент потерял покой — все о красавице Цзяоно думал. Только та еще слишком годами мала была. Тогда юноша предложил ему жениться на милой Сун, дочери своей тетки. Та постарше. Студент как глянул, тотчас влюбился. Устроили свадьбу. Вскоре юноша с отцом собрались уезжать. А Куну посоветовали вернуться с женой на родину. Старик подарил им сто слитков золота. Юноша взял молодых за руки, велел зажмуриться, и они вмиг вспорхнули, одолели простор. Прилетели домой. А юноши как не бывало.

Зажили с матушкой Куна. Родился сын по имени Сяохуань. Кун продвигался по службе, но внезапно был отстранен от должности.

Однажды, охотясь, снова встретил юношу. Тот пригласил к себе в какое-то село. Кун приехал с женой и ребенком. Пришла и Цзяоно. Она была уже замужем за неким господином у. Зажили вместе. Как-то юноша сказал Куну, что надвигается страшная беда и спасти их может только он, Кун. Тот согласился. Юноша признался, что в их семье все не люди, а лисицы, но Кун не отступился.

Началась страшная гроза. Во мраке возник некто, похожий на беса с острым клювом, и схватил Цзяоно. Кун ударил его мечом. Бес рухнул наземь, но и Кун упал замертво.

Цзяоно, увидав погибшего из-за нее студента, велела подержать ему голову, разнять зубы, а сама пропустила ему в рот красный шарик. Прильнула к губам и стала дуть, а шарик так и заклокотал в горле. Вкоре Кун очнулся и ожил.

Оказалось, что в грозу погибла вся семья мужа Цзяоно. Пришлось ей с юношей вместе с Куном и его женой ехать к ним на родину. Так и зажили вместе. Сын Куна подрос, сделался красавцем. Но в лице его проглядывало что-то лисье. Все в округе знали, что это лисий детеныш.


ВЕРНАЯ СВАХА ЦИНМЭЙ

Однажды у студента Чэна прямо из одежды выпорхнула какая-то дева редкой красоты. Призналась, правда, что она лисица. Студент не испугался и стал с ней жить. Она родила ему девочку, которую нарекли Цинмэй — Слива.

Только об одном просила студента: не жениться. Обещала через положенное время родить ему мальчика. Но из-за насмешек родных и знакомых тот не выдержал и сосватал девицу Ван. Лисица рассердилась и ушла.

Цинмэй выросла умной, миловидной. Попала в служанки в дом некоего Вана, к его дочери А Си, четырнадцати лет. Они прониклись взаимной симпатией.

В том жегороде жил студент Чжан, бедный, но честный и преданный наукам, ничего не делавший кое-как. Цинмэй зашла однажды к нему в дом. Видит: сам Чжан похлебку из отрубей ест, а для стариков родителей свиные ножки припас; за отцом, словно за малым дитем, ходит. Принялась уговаривать Си выйти за него замуж. Та страшилась бедности, но согласилась попробовать уговорить родителей. Дело не сладилось.

Тогда сама Цинмэй предложила себя студенту. Тот хотел взять ее честь по чести, но боялся, что у него не хватит денег. Тут как раз отцу А Си, Вану, была предложена должность начальника уезда. Перед отъездом он согласился отдать свою служанку в наложницы Чжану. Деньги частью сама Цинмэй прикопила, частью Чжановамать насобирала.

Цинмэй повела все хозяйство в доме, зарабатывала вышиванием, заботилась о стариках. Чжан весь отдавался ученым занятиям. Тем временем в дальнем западном уезде умерла жена Вана, потом сам он попал под суд и разорился. Слуги разбежались. Вскоре и сам хозяин умер. А Си осталась сиротой, горевала, что даже похоронить родителей достойно не может. Хотела выйти замуж за того, кто похороны устроит. Согласилась было даже в наложницы пойти, но жена господина ее прогнала. Пришлось поселиться при храме. Только лихие молодцы донимали ее приставаниями. Она даже подумывала, не наложить ли на себя руки.

В один из дней в храме укрылась от грозы богатая госпожа со слугами. Оказалось — это Цинмэй. Они с Си узнали друг друга, обнялись со слезами. Чжан, как выяснилось, преуспел, стал начальником судебной палаты. Цинмэй тут же принялась уговаривать А Си исполнить предначертание судьбы, выйти замуж за Чжана. Та противилась, но Цинмэй настояла. Сама она стала, как и прежде, верно служить госпоже. Ни разу не поленилась, не понебрежничала.

Позднее Чжан сделался товарищем министра. Император своим указом пожаловал обеим женщинам титул «госпожи», от обеих у Чжана были дети.

Вот, читатель, какими причудливыми, кривыми дорожками, кружными путями шла дева, которой Небо поручило устройство этого брака!


КРАСНАЯ ЯШМА

У старика Фэна из Гуанпина был единственный сын, Сянжу. И жена, и невестка умерли, со всем в доме отец и сын управлялись сами.

Как-то вечером Сянжу увидал соседскую деву по имени Хунъюй, красная Яшма. У них сладилась тайная любовь. Через полгода о том прознал отец, разгневался ужасно. Дева решила бросить юношу, но на прощание уговорила его посвататься к девице из семьи Вэй, что жила в деревне неподалеку. Даже серебра ему на такое дело дала.

Отец девицы польстился на серебро, и брачный договор был заключен. Молодые зажили в мире и согласии, у них родидся мальчик, нареченный Фуэр. Живший по соседству местный магнат Сун увидал как-то молодую женщину и стал ее домогаться. Та ему отказала. Тогда его слуги ворвались в дом Фэнов, избили старика и Сянжу, а женщину силой увели с собой.

Старик не вынес унижения и вскоре умер. Сын остался с мальчиком на руках. Пробовал жаловаться, но правды не добился. Потом дошло до него, что и жена его, не вынеся оскорблений, скончалась. Подумывал даже зарезать обидчика, но того охраняли, да и ребенка не на кого было оставить.

Как-то к нему явился незнакомец с траурным визитом. Принялся уговаривать отомстить Суну, обещал самолично исполнить задуманное. Испуганный студент взял сына на руки и убежал из дому. А ночью кто-то зарезал Суна, обоих его сыновей и одну из жен. Обвинили студента. Сняли с него облачение ученого, специальный костюм и ну пытать. Он отпирался.

Правитель, вершивший неправый суд, проснулся ночью оттого, что в его кровать с небывалой силой вонзился кинжал. Со страху он снял со студента обвинение.

Студент вернулся домой. Теперь был он совсем один. Где ребенок, неизвестно, его ведь отняли у несчастного. Однажды кто-то постучался в ворота. Поглядел — женщина с ребенком. Признал Красную Яшму со своим сыном. Стал расспрашивать. Та призналась, что вовсе не соседская дочь, а лиса. Как-то ночью наткнулась в лощине на плачущего ребенка, взяла его на воспитание.

Студент взмолился, чтобы она его не оставляла. Зажили вместе. Красная Яшма ловко управлялась по хозяйству, купила ткацкий станок, взяла в аренду землю. Пришла пора экзаменов. Студент пригорюнился: у него ведь отобрали костюм, облачение ученого. Но женщина, оказалось, давно послала деньги, чтобы его имя восстановили в списках. Так он и экзамены успешно сдал. А жена его все трудилась, изнуряла себя работой, но все равно оставалась нежной и прекрасной, словно в двадцать лет.


ВАН ЧЭН И ПЕРЕПЕЛ

Ван Чэн происходил из древнего рода, был по природе своей чрезвычайно ленив, так что имение его с каждым днем все сильнее приходило в упадок. Лежали с женой и знай друг с другом ругались.

Стояло жаркое лето. Деревенские жители — и Ван среди прочих — повадились ночевать в заброшенном саду. Все спавшие вставали рано, только Ван поднимался, когда красное солнце уже, как говорится, на три бамбуковые жердины поднялось. Раз нашел в траве драгоценную золотую булавку. Тут какая-то старуха вдруг появилась и принялась булавку искать. Ван, хоть ленивый, но честный, отдал ей находку. Оказалось, булавка — память о ее покойном муже. Спросил его имя и понял: это его дед.

Старуха тоже была поражена. Призналась, что она — фея-лиса. Ван пригласил старуху в гости. На пороге появилась жена, растрепанная, с лицом — что увядший овощ, вся черная. Хозяйство в запустении. Старуха предложила Вану заняться делом. Сказала, что скопила, еще живя с его дедом, немного денег. Нужно их взять, купить холста и в городе продать. Купил Ван холст и в город отправился.

В дороге застит его дождь. Одежда и обувь промокли насквозь. Пережидал он, пережидал да заявился в город, когда цены на холст упали. Опять Ван стал ждать, но пришлось продать себе в убыток. Собрался возвращаться домой, глянул, а деньги-то исчезли.

В городе рассмотрел Ван, что устроители перепелиных боев имеют огромный барыш. Наскреб остаток денег и купил клетку с перепелами. Тут опять дождь хлынул. День за днем лил не переставая. Смотрит Ван, а в клетке единственный перепел остался, остальные подохли. Оказалось, что это птица-силач и в бою равных ей не было во всем городе. Через полгода у Вана скопилось уже порядочно денег.

Как всегда, в первый день нового года местный князь, слывший любителем перепелов, стал скликать перепелятников к себе во дворец. Пошел туда и Ван. Его перепел побил самых лучших княжеских птиц, и князь вознамерился его купить. Ван долго отказывался, но наконец сторговал птицу задорого. Вернулся домой с деньгами.

Дома старуха велела ему прикупить земли. Потом возвели новый дом, обставили его. Зажили, как родовитая знать. Старуха следила, чтобы Ван с женой не ленились. Через три года она внезапно исчезла.

Вот, случается, значит, что богатство не одним усердием добывается. Знать, дело в том, чтобы душу в чистоте сохранить, тогда небо и смилостивится.

Юань Мэй [1716–1797]

Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций

Новеллы (XVIII в.)


ДВОРЕЦ НА КРАЮ ЗЕМЛИ

Ли Чан-мин, военный чиновник, скоропостижно скончался, но тело его три дня не остывало, и хоронить его боялись. Внезапно живот покойника вздулся, полилась моча, и Ли воскрес.

Оказалось, пребывал он среди сыпучих песков, на берегу реки. Там увидал дворец под желтой черепицей и стражников. Те попытались его схватить, началась драка. Из дворца пришел приказ прекратить свару и ждать повеления. Мерзли ночь напролет. Утром велели гостю отправляться домой. Стражники передали его каким-то пастухам, те вдруг накинулись на него с кулаками. Ли упал в реку, наглотался воды, так что живот раздулся, обмочился и ожил.

Через десять дней Ли взаправду умер.

До этого ночью к его соседу явились великаны в черных одеждах, потребовали проводить их к дому Ли. Там у дверей их поджидали двое еще более свирепого вида. Ворвались в дом, проломив стену. Вскоре оттуда донесся плач. История эта известна от некоего Чжао, приятеля покойного Ли.


ЧУДЕСА С БАБОЧКОЙ

Некий Е отправился поздравить своего друга Вана с шестидесятилетием. Какой-то детина, представившись братом Вана, вызвался ехать вместе с ним. Скоро стемнело. Началась гроза.

Оглянулся Е и видит: детина висит на лошади головой вниз, а ноги его, словно по небу идут, и при каждом шаге ударяет гром, а изо рта пыхает паром. Е страшно перепугался, но скрыл испуг.

Ван вышел им навстречу. Приветствовал и братца, который оказался серебряных дел мастером. Е успокоился. Сели праздновать. Когда стали укладываться на ночлег, Е ни за что не хотел спать в одной комнате с детиной. Тот настаивал. Пришлось уложить третьим старого слугу.

Наступила ночь. Светильник погас. Детина уселся на постели, обнюхал полог, высунул длиннюший язык, а потом набросился на старого слугу и принялся его пожирать. В ужасе воззвал Е к государю Гуань-ди, ниспровергателю бесов. Тот спрыгнул с потолочной балки под гром барабана и огромным мечом ударил детину. Тот обернулся бабочкой величиной с колесо от телеги и крыльями отражал удары. Е потерял сознание.

Очнулся — рядом ни слуги, ни детины. Только кровь на полу. Послали человека узнать про братца. Оказалось, тот работал в своей мастерской и поздравлять Вана не ездил.


ТРУП ПРИХОДИТ ЖАЛОВАТЬСЯ НА ОБИДУ

Однажды некий Гу попросился на ночлег в старый монастырь. Впуствиший его монах сообщил, что вечером совершается похоронная служба, и попросил приглядеть за храмом. Гу заперся в храме, погасил светильник и лег.

Среди ночи кто-то застучал в дверь. Назвался старинным другом Гу, умершим более десяти лет назад. Гу отказался открыть.

Стучавший пригрозил позвать на помощь бесов. Пришлось отворить. Послышался звук падающего тела, и голос сообщил, что он никакой не друг, а недавний покойник, которого отравила злодейка жена. Голос умолял сообщить всем о преступлении.

Тут раздались голоса. Вернулись перепуганные монахи. Оказалось, во время службы исчез покойник. Гу рассказал им о происшествии. Осветили факелами труп и увидали, что из всех отверстий течет кровь. Наутро о злодеянии сообщили властям.


БЕС, ПРИСВОИВ ЧУЖОЕ ИМЯ, ТРЕБУЕТ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЙ

Некий государев телохранитель погнался за зайцем, случайно столкнул в колодец старика и в испуге умчался прочь. Этой же ночью старик ворвался в его дом и учинил бесчинства. Семья молила его о прощении, но тот потребовал написать поминальную табличку и приносить ему каждый день жертвы, словно предку. Сделали, как он велел, и бесчинства прекратились.

С тех пор телохранитель всегда объезжал злополучный колодец стороной, но однажды, сопровождая государя, не смог этого сделать. У колодца он увидал знакомого старика, который, ухватив его за полу халата, принялся ругать молодца за давний проступок и колотить. Телохранитель, взмолившись, сказал, что приносит жертвы, чтобы загладить вину. Старик еще пуще возмутился: какие такие жертвы, если он, к счастью, не утонул тогда в колодце, а спасся?!

Телохранитель повел старика к себе и показал табличку. На ней оказалось совсем другое имя. Старик в гневе сбросил табличку на пол. В воздухе послышался смех и сразу затих.


ДАОС ОТБИРАЕТ ТЫКВУ-ГОРЛЯНКУ

Однажды в ворота достопочтенного Чжу постучал даос и заявил, что должен повидаться со своим другом, который находится в хозяйском кабинете. Удивленный Чжу проводил его в свой кабинет. Даос указал на свиток с изображением бессмертного Люя и сказал, что это и есть его друг, который некогда украл у него тыкву-горлянку.

С этими словами даос сделал жест рукой, тыква исчезла с картины и оказалась у него. Потрясенный Чжу поинтересовался, зачем монаху тыква. Тот сообщил, что грядет страшный голод, и, дабы сохранить людские жизни, необходимо в тыкве плавить пилюли бессмертия. И даос показал Чжу несколько пилюль, пообещав снова прийти в праздник Середины осени, когда будет яркая луна.

Взволнованный хозяин преподнес монаху взамен десяти пилюль тысячу золотых. Даос принял кошель, повесил его на пояс, словно пушинку, и исчез.

Летом никакого голода не случилось. В праздник Середины осени лил дождь, луны не было видно, а даос так и никогда больше и не появился.


ТРИ УЛОВКИ, ИМЕВШИЕСЯ У БЕСА, ИСТОЩИЛИСЬ

Говорят, у беса есть три уловки: одна — завлечь, вторая — препятствовать, третья — запугивать.

Некий Люй увидал однажды вечером женщину, напудренную, с насурмленными бровями, бежавшую с веревкой в руках. Заметив его, она спряталась за дерево, а веревку уронила. Люй поднял веревку. От нее шел странный запах, и Люй сообразил, что встреченная им женщина — висельница. Положил веревку за пазуху и пошел прочь.

Женщина преградила Люю дорогу. Он влево, она туда же, он вправо, она тоже. Понял: перед ним «бесовская стена». Тогда Люй двинулся прямо на нее, а женщина, высунув длинный язык и растрепав волосы, с которых капала кровь, с воплями начала прыгать на него.

Но Люй не испугался, а значит, три бесовские уловки — завлечь, препятствовать и напугать — не удались. Бесовка приняла свой первоначальный облик, упала на колени и призналась, что некогда, поссорившись с мужем, повесилась, а теперь пошла искать себе замену, но Люй спутал ее планы. Спасти ее может только молитва настоятеля буддийского храма.

Им-то как раз и оказался наш Люй. Он громко пропел молитву, и женщина, словно внезапно прозрев, убежала. С тех пор, как говорили местные жители, в этих местах всякая нечисть повывелась.


ДУШИ МЕРТВЫХ ЧАСТО ПРЕВРАЩАЮТСЯ В МУХ

Дай Ю-ци вместе с приятелем пил вино, любуясь луной. За городом возле моста увидал он человека в синей одежде, который шел, держа в руке зонт, азаметив Дая, заколебался, не решаясь идти вперед.

Подумав, что это грабитель, Дай схватил незнакомца. Тот попытался его обмануть, но в конце концов признался во всем. Оказался он бесом, которого чиновник Царства мертвых послал в город арестовать людей согласно списку.

Дай просмотрел список и увидал фамилию собственного брата. Впрочем, россказням незнакомца он не поверил, а потому ничего не предпринял и остался сидеть на мосту.

Через время снова показался человек в синем. На вопрос Дая он ответил, что сумел всех арестовать и теперь несет их на своем зонте в Царство мертвых. Глянул Дай, а на зонтике жужжат пять связанных ниткой мух. Захохотав, Дай отпустил мух, а гонец в ужасе бросился за ними в погоню.

На рассвете Дай возвратился в город и отправился проведать брата. Домашние поведали, что брат давно болел и нынче ночью умер. Потом внезапно ожил, а на рассвете снова отошел в иной мир. Понял Дай, что незнакомец его не обманывал и зря он ему не поверил.


ДОСТОПОЧТЕННЫЙ ЧЭНЬ КЭ-ЦИНЬ ДУЕТ, ЧТОБЫ ПРОГНАТЬ ДУХА

Чэнь дружил со своим односельчанином, бедным ученым Ли Фу. Как-то осенью они собрались поболтать и выпить, но оказалось, что в доме Ли кончилось вино, и он отправился за ним в лавку.

Чэнь стал читать свиток со стихами. Вдруг дверь приоткрылась и показалась женщина с растрепанными волосами. Увидав Чэня, она попятилась назад. Тот решил, что это кто-то из домашних испугался незнакомца, и отвернулся, чтобы ее не смущать. Женщина быстро спрятала какую-то вещь и ушла в женские покои. Чэнь глянул и обнаружил окровавленную веревку, издающую вонь. Понял: то был дух висельницы. Взял веревку и спрятал себе в туфлю.

Через время женщина явилась за веревкой, а не найдя ее, набросилась на Чэня, стала пускать на него струи ледяного воздуха, так что несчастный почти околел. Тогда из последних сил Чэнь сам дунул на женщину. Сначала исчезла голова, потом грудь, а через мгновение только легкий дымок напоминал о висельнице.

Вскоре вернулся Ли Фу и обнаружил, что его жена повесилась прямо у постели. Но Чэнь-то знал: истинного вреда себе она причинить не могла, веревку он хранил у себя. И в самом деле, жену без труда удалось оживить. Она рассказала, что больше не в силах была сносить бедность. Муж все деньги тратил на гостей. А тут еще неизвестная с растрепанными волосами, назвавшаяся соседкой, нашептала, что муж взял последнюю шпильку и отправился в игорный дом. Потом предложила принести «шнур Будды»! пообещав, что и сама женщина превратится в Будду. Пошла за шнуром и не вернулась. Сама жена пребывала точно во сне, пока муж ей не помог.

Расспросили соседей. Выяснилось, что несколько месяцев назад одна женщина из деревни повесилась.


МОЕТ В РЕКЕ ЗАРОДЫШИ

Некий Дин Куй был послан с депешей и в дороге наткнулся на каменную стелу с надписью «Граница миров инь и ян». Он подошел поближе и незаметно для себя оказался за пределами мира ян, мира живых. Хотел вернуться, но потерял дорогу. Пришлось идти куда нога несут. В заброшенном храме отер пыль с изображения духа с коровьей головой. Потом услыхал журчание воды. Пригляделся: какая-то женщина мыла в реке овощи. Приблизился и узнал свою покойную жену. Та тоже узнала мужа и страшно перепугалась, ведь загробный мир не место для живых.

Рассказала, что после смерти ее определили в жены к прислужнику здешнего государя, духу с коровьей головой, а ее обязанность — мыть зародыши. Как помоешь, такой человек и родится.

Повела бывшего мужа к себе домой и до прихода мужа нынешнего спрятала. Явился дух с коровьей головой. Сразу принюхался — пахло живым. Пришлось во всем признаться и умолять спасти несчастного. Дух согласился, объяснив, что делает это не только ради жены, а потому что тот сам совершил добрый поступок, очистив его, духа, изображение в храме. Нужно только выяснить в канцелярии, сколько мужу жить осталось.

Наутро дух все разузнал. Жить мужу предстояло долго. Дух должен был как раз с поручением навестить мир людей и мог вывести заблудившегося из мира мертвых. Дал он ему и кусок вонючего мяса. Оказалось, что государь подземного мира наказал некоего богача, приказав вбить ему в спину, крюк. Тот сумел вырвать крюк с мясом, но с тех пор на спине у него — гниющая рана. Если истолочь кусок мяса и присыпать рану, все сразу заживет.

Вернувшись домой, Дин так и поступил. Богач дал ему в награду пятьсот золотых.


ДАОС ЛЮЙ ИЗГОНЯЕТ ДРАКОНА

Даосу Люю было более ста лет, он мог дышать с громоподобным шумом, десять дней мог не принимать пиши, а потом съесть пятьсот кур за раз; дохнет на человека — того словно огнем опалит; положит в шутку себе на спину сырой пирожок — мигом испечется. Зимой и летом ходил в одном холщовом халате.

В те времена Ван Чао-энь возводил каменную плотину. Казалось, строительству не будет конца. Люй понял: действуют злые драконьи чары. Этот дракон уже однажды обрушил прежнюю плотину, и нынче только Люй мог, спустившись под воду, сразиться с драконом. Однако необходимо, чтобы Ван, как начальник, издал указ насчет этого строительства, который в промасленной бумаге будет привязан к спине даоса.

Сделали, как он сказал. Опираясь на меч, Люй вошел в воду, и битва закипела. Только назавтра в полночь израненный даос появился на берегу. Сообщил, что у дракона отрублена лапа и он сбежал в Восточное море. Со своими ранами даос справился сам.

Назавтра стройка закипела. Вскоре плотина была возведена. Даос прославился, а потом приобрел известность еще и как лекарь. Многих излечил от серьезных недугов. Ученик его рассказывал, что Люй каждое утро на рассвете заглатывает солнечные лучи, обретая великую силу.

НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Ганс Якоб Кристоф Гриммельсгаузен (Hans Jakob Christoffel von Grimmeishansen) [1621/22-1676]

Затейливый Симплициус Симплициссимус.

То есть: пространное, невымышленное и весьма приснопамятное жизнеописание некоего простосовестного, диковинного и редкостного бродяги или ваганта по имени Мельхиор Штернфельс фон Фуксхейм (Der Abenteuerliche Simplicissimus Teutsch. Das ist: die Beschreibung des Lebens eines seltsamen Vaganten, genannt Melchior Sternfels von Fuchshaim)

Роман (1669)


Действие происходит в Европе в годы Тридцатилетней войны. Повествование ведется от лица главного героя.

В одной деревне, в Шпессерте, в крестьянской семье в полном невежестве живет мальчик. Однажды на их дом нападают солдаты, которые разоряют хозяйство, отбирают деньги, насилуют женщин, пытают отца. Мальчик от страха убегает в лес и поселяется там у отшельника. Отшельник за его наивность дает ему имя Симплициус. Он обучает его чтению, письму и слову Божию. После смерти отшельника, который прежде был дворянином и офицером, Симплициус покидает их убогое жилище и попадает в крепость Ганау. Здесь мальчик становится пажом губернатора, которому местный священник открывает тайну, что Симплициус — сын его умершей сестры. Но простота и наивность вынуждают героя играть роль дурака при дворе. В конце концов Симплициуса переодевают в платье из телячьей шкуры, а на голову надевают шутовской колпак. По приказу губернатора его обучают игре на лютне. Несмотря ни на что, под дурацким колпаком юноша сохраняет свой природный ум и сообразительность.

Однажды, когда он играет перед крепостью на лютне, на него нападают кроаты, и после ряда перипетий Симплициус попадает в лагерь германских солдат под Магдебургом. За его музыкальную одаренность полковник берет его к себе пажом, а в наставники назначает ему Херцбрудера. С сыном наставника, Ульрихом, Симплициус заключает дружественный союз. Наставник, угадывая под шутовским нарядом юноши здравый ум, обещает помочь ему вскоре скинуть это платье. В это время в лагере оговаривают Ульриха, обвиняя его в краже золотого кубка, ему грозит наказание. Тогда он откупается у капитана и уезжает, чтобы потом поступить на службу к шведам. Вскоре старика Херцбрудера закалывает один из лейтенантов полка. Симплициус остается опять один, при случае он меняет свое платье на женскую одежду, и так как внешность его была весьма привлекательна, то ему приходится пережить в своем новом обличье ряд щекотливых моментов. Но обман раскрывается, Симплициуса ждет пытка, так как в нем подозревают вражеского шпиона. Случай спасает героя — на лагерь нападают шведы, среди которых Ульрих Херцбрудер, он освобождает друга и отправляет вместе со своим слугой в безопасное место. Но судьба распоряжается иначе — Симплициус попадает к хозяину, который посылает его сторожить монастырь. Здесь юноша живет в свое удовольствие: ест, отдыхает, занимается верховой ездой и фехтованием, много читает. Когда хозяин Симплициуса умирает, то ему передают все добро покойного с условием, что он запишется в солдаты вместо умершего, так юноша становится бравым солдатом.

Симплициус забывает постепенно наказы отшельника, он грабит, убивает, предается эпикурейству. Он получает прозвище «егерь из Зуста», и благодаря своей храбрости, военной хитрости и смекалке ему удается прославиться.

Однажды Симплициус находит клад, который тут же отвозит в Кельн и оставляет на хранение богатому купцу под расписку. На обратном пути бравый солдат попадает в шведский плен, где проводит шесть месяцев, предаваясь усладам жизни, так как, признав в нем егеря из Зуста, шведский полковник дает ему полную свободу в пределах крепости. Симплициус флиртует с девицами, волочится за дочерью самого полковника, который застает его ночью в ее спальне и заставляет жениться на ней. Для обзаведения собственным домом и хозяйством Симплициус отправляется в Кельн за получением своего клада, но купец обанкротился, дело затягивается, и герой пока сопровождает двух дворянских сынков в Париж.

Здесь благодаря своему искусству игры на лютне и умению петь он вызывает всеобщее восхищение. Ему предлагают выступать в Лувре в театре, и он с успехом участвует в ряде балетных и оперных постановок. Богатые дамы тайно приглашают его в свои будуары, Симплициус становится модным любовником. Наконец ему все надоедает, и так как хозяин не отпускает его, то он бежит из Парижа.

По дороге Симплициус заболевает оспой. Его лицо из красивого превращается в уродливое, все изрытое оспинами, а прекрасные кудри вылезают, и теперь ему приходится носить парик, голос у него тоже пропадает. В довершение ко всему его обкрадывают. После болезни он пытается возвратиться в Германию. Близ Филипсбурга он попадает в плен к немцам и становится снова простым солдатом. Голодный, ободранный Симплициус неожиданно встречает Херцбрудера, который успел сделать военную карьеру, но не забыл старого друга. Он помогает ему освободиться.

Однако Симплициус не сумел воспользоваться помощью Ульриха, он снова связывается с мародерами, затем попадает к разбойникам, среди которых встречает своего еще одного старого знакомого, Оливье. На время он присоединяется к нему и продолжает жизнь грабителя и убийцы, но после того как карательный отряд внезапно нападает на Симплициуса и Оливье и зверски убивает последнего, молодой человек решает все же вернуться к своей жене. Неожиданно он вновь встречает Херцбрудера, который тяжело болен. С ним он совершает паломничество в Швейцарию, в Эйнзидлен, здесь герой принимает католическую веру, и они вместе отправляются для излечения Ульриха сначала в Баден на воды, а затем в Вену. Херцбрудер покупает Симплициусу должность капитана. В первом же бою Херцбрудера ранят, и друзья отправляются для его излечения в Грисбах. По пути на воды Симплициус узнает о смерти своей жены и тестя, а также что сына его отныне воспитывает сестра жены. Тем временем Херцбрудер умирает от яда, которым в полку его отравили завистники.

Узнав, что он снова холост, несмотря на потерю верного друга, Симплициус пускается в любовные приключения. Сначала на водах с одной симпатичной, но ветреной дамой, потом с крестьянкой, на которой женится. Вскоре оказывается, что жена его не только изменяет своему мужу, но и любит выпить. Однажды она так напивается, что у нее происходит отравление и она умирает.

Прогуливаясь в окрестностях деревни, Симплициус встречает своего отца. От него герой узнает, что его родным отцом был дворянин — Штернфельс фон Фуксгейм, который потом стал отшельником. Самого же его крестили и записали в церковные книги как Мельхиора Штернфельса фон Фуксгейма.

Симплициус поселяется вместе со своими приемными родителями, которые умело и рачительно ведут его крестьянское хозяйство. Узнав от местных жителей о существовании в горах загадочного бездонного Муммельзее, он отправляется к нему и там попадает с помощью волшебного камня, позволяющего дышать под водой, в царство сильфов. Познакомившись с подводным миром, его царем, он возвращается на землю с подарком, камнем переливчатого цвета, тот, оказывается, обладает удивительным свойством: где его на земле положишь, там забьет целебный источник минеральной воды. С помощью этого камня Симплициус надеется разбогатеть.

Деревню, в которой живет герой, захватывают шведы, в его доме поселяется полковник, который, узнав о благородном происхождении хозяина, предлагает вновь поступить ему на военную службу, обещает ему полк и богатство. С ним Симплициус доходит до Москвы, где по приказу царя строит пороховые мельницы и изготовляет порох. Полковник его бросает, не выполнив своих обещаний. Царь же держит Симплициуса под охраной. Его отправляют по Волге в Астрахань, чтобы он и там наладил производство пороха, но по дороге он попадает в плен к татарам. Татары дарят его королю Кореи. Оттуда он попадает через Японию в Макао к португальцам. Затем турецкие пираты доставляют его в Константинополь. Здесь его продают в гребцы на галеры. Их корабль захватывают венецианцы и освобождают Симплициуса. Герой, чтобы возблагодарить Бога за свое избавление, совершает паломничество в Рим и затем наконец через Лоретто возвращается в Швейцарию, в родной Шварцвальд.

Три года он странствовал по всему миру. Оглядываясь на свою прошедшую жизнь, Симплициус решает удалиться от мирских дел и стать отшельником. Он так и поступает.

И вот, когда он однажды около своей хижины прилег отдохнуть, пригрезилось ему, что он попадает в ад и видит самого Люцифера. Вместе с юношами Юлием и Аваром он совершает необычное путешествие, которое заканчивается смертью обоих молодых людей. Проснувшись, Симплициус решает вновь совершить паломничество в Эйнзидлен. Оттуда он отправляется в Иерусалим, но в Египте на него нападают разбойники, берут в плен и показывают за деньги, выдавая за первобытного человека, который, дескать, был найден далеко от всякого человеческого жилья. В одном из городов европейские купцы освобождают Симплициуса и отправляют на корабле в Португалию.

Внезапно на корабль налетает буря, он разбивается о камни, удается спастись только Симплициусу и корабельному плотнику. Они попадают на необитаемый остров. Здесь ведут жизнь, подобно знаменитому Робинзону. Плотник же учится делать пальмовое вино и так увлекается этим занятием, что в конце концов у него воспаляются легкие и печень, и он умирает. Похоронив товарища, Симплициус остается на острове один. Он описывает свою жизнь на пальмовых листьях. Однажды на острове делает вынужденную высадку команда голландского корабля. Симплициус передает капитану судна в подарок свою необычную книгу, а сам решает навсегда остаться на острове.

Б. А. Коркмазова

Фридрих Готлиб Клопшток (Fridrich Gotlib Klopstock) [1724–1803]

Мессиада (Messiada)

Эпическая поэма (1748–1751)


В то время как утомленный молитвою Иисус спит тихим сном на горе Елеонской, Вседержитель «среди мириадов миров лучезарных» беседует с Архангелами. Архангел Элоа возвещает о том, что Мессия призван даровать всем мирам священную радость и спасение. Гавриил несет эту весть «хранителям царств и народов земных», пастырям бессмертных душ, потом он несется мимо сияющих звезд к «лучистому храму», где обитают бессмертные души и вместе с ними души Прародителей — Адама и Евы. Серафим беседует с Адамом «о благе людей, о том, что готовит грядущая жизнь им», а их взоры стремятся на мрачную землю, к горе Елеонской.

Мессия идет к гробницам и целительным взором вырывает душу одержимого Зама из рук Сатаны. Не в силах противостоять Иисусу, злобный дух несется через «великую цепь беспредельных миров», созданных Творцом, коим некогда был создан и он сам, достигает «отдаленной области мрачных миров», окутанной вечной тьмой, где Вседержитель поместил ад, место проклятия и вечных мучений. К трону владыки ада стекаются жители бездны: Адрамелех, мечтающий уже тысячи столетий занять место властителя ада; свирепый Молох; Могог, обитатель водных пучин; мрачный Белиил; тоскующий по светлым дням Творения и близости к Богу печальный Аббадон. Следом за ними тянутся легионы подвластных им духов. Сатана объявляет свое решение, которое должно навеки посрамить имя Иеговы (Бога). Он убеждает своих приспешников, что Иисус не Сын Божий, а «смертный мечтатель, создание праха», и клянется погубить его.

В душе Иуды Искариотского пробуждается тайная злоба к Спасителю и зависть к Иоанну, любимому ученику Иисуса. Итуриил, небесный хранитель Иуды, с великой печалью видит, как от Иуды летит Сатана. Иуда видит посланный Сатаной сон, в котором его покойный отец внушает ему, что Учитель ненавидит его, что Он отдаст другим Апостолам «все богатые, чудные царства». Душа Иуды, жаждущего земных богатств, стремится к мести, а дух зла, торжествуя, летит ко дворцу Каиафы.

Каиафа созывает собрание священников и старейшин и требует предать смерти «презренного мужа», пока тот не истребил «веками освященный закон, священную заповедь Бога». Лютый враг Иисуса неистовый Филон тоже жаждет гибели Пророка, но после речи мудрого Никодима, угрожающего всем повинным в смерти Иисуса Божиим мщением на Страшном суде, собрание «застывает, потупивши взоры». Тогда является презренный Иуда. Предательство Ученика Каиафа выставляет как доказательство виновности Учителя.

Итуриил неслышным для ушей смертных языком рассказывает Иисусу о предательстве Иуды. С глубокой печалью вспоминает Серафим, какие думы лелеял он когда-то об участи Иуды, которому суждено было умереть праведной смертью мученика, а потом занять свое место рядом с Победителем смерти, Мессией. А Иисус после своей последней трапезы с Учениками молит Господа уберечь их от греха, сохранить от «духа погибели».

Иегова в Божественной славе своей поднимается с предвечного трона и шествует «путем лучезарным, склоненным к земле», чтобы совершить свой Суд над Богом Мессиею. С высокой вершины Фавора обозревает Он землю, над которой лежит ужасный покров греха и смерти. Иисус, услыхав звуки трубы Архангела Элоа, скрывается в пустыне. Он лежит во прахе перед лицом Отца Своего, долго длятся святые Его страдания, и, когда свершается непреложный суд, весь мир земной три раза содрогается. Сын Божий встает из праха земного «Победителем, полным величия», и все небо поет Ему хвалу.

С неистовой злобой приближается толпа к месту молитвы. Предательский поцелуй Иуды, и вот Иисус у руках у стражников. Исцеляя рану, нанесенную Петром одному из стражников, Иисус говорит, что, если бы Он попросил защиты у Отца своего, на зов явились бы легионы, но тогда не могло бы свершиться Искупление. Мессия предстает перед судилищем, теперь людской суд вершится над тем, кто испытал тяжесть грозного суда Божьего, и Ему же предстоит прийти на землю со славою и вершить последний суд над миром. В то время, когда Мессию судит Пилат Понтийский, в душе Иуды просыпается невыносимый страх. Он бросает к ногам жрецов «предательства цену» и бежит из Иерусалима в пустыню, чтобы лишить себя презренной жизни. Ангел смерти поднимает свой пламенный меч к небесам и возвещает: «Пусть падет грешника кровь на него же!» Иуда душит себя, и душа отлетает от него. Ангел смерти оглашает последний приговор: предателя ожидают «неисчислимые вечные муки».

Святая Дева, в отчаянии разыскивающая сына, встречает римлянку Порцию, которую уже давно неизвестная сила влечет к истинному Богу, хотя имени его она не ведает. Порция посылает служанку к Пилату с известием о том, что Иисус невиновен, а Мария открывает ей, что Бог один, и имя его — Иегова, и говорит о великой миссии Сына своего: «Он должен людей от греха искупить» своей смертью.

Толпа, подстрекаемая Филоном, требует у Пилата: «Распни! Распни же ты его на кресте!», и Пилат, не верящий в Его виновность, желая снять с себя вину за Его смерть, перед лицом народа умывает руки серебристой струей воды.

Искупитель медленным шагом всходит на Голгофу, неся грехи всего мира. Элоа посвящает Голгофу, вблизи нее на светлых облаках собираются небесные силы, души праотцов, нежившие души. Когда наступает миг распятия, прекращается вращение миров, «замирает в оцепенении вся цепь мироздания». Истекающий кровью Иисус с состраданием обращает взор к народу и просит «Прости им, Отец мой, Ты их заблуждения, не знают и сами они, что творят!"

Ужасны страдания Искупителя, и в час этих страданий Он молит Отца своего сжалиться над теми, «кто верует в Вечного Сына и Бога». Когда взор умирающего на кресте Господа падает на мертвое море, где скрываются Сатана и Адрамелех, духи зла испытывают невыносимые муки, и вместе с ними все, некогда восставшие против Творца, чувствуют тяжесть гнева Его. Мессия поднимает потухающий взор к небу, взывая: «Отец мой, я в руки твои предаю Мой дух!» «Свершилось!» — произносит Он в миг смерти.

Души отживших праотцов летят к своим гробницам, чтобы «вкусить блаженство восстания из мертвых», а те, кто любили Спасителя, стоят, безмолвно глядя на поникнувшее тело. Иосиф из Аримафеи идет к Пилату и получает разрешение снять тело Иисуса и похоронить его в гробнице у Голгофы. Над гробницей воцаряется ночь, но бессмертные — небесные силы и воскресшие, обновленные люди — видят в этом сумраке «мерцание зари воскресения из мертвых». В убогой хижине собираются Мария, Апостолы и все избранные Иисусом. Нет предела их скорби. Стеная, они призывают смерть, чтобы соединиться с возлюбленным Учителем. Бессмертные собираются у гробницы и поют славу Сыну Божию: «Святейшую жертву Господь совершил за все прегрешения рода людского». Они видят облако, несущееся от трона Иеговы, в горах раздается громовое эхо — это Элоа является в собрание воскресших и возвещает, что настал «священнейший час воскресенья». Трепещет земля, Архангел отодвигает камень, закрывающий отверстие гробницы, и бессмертные созерцают воскресшего Сына, «сияющего великой победой над вечною смертью». Римская стража в ужасе падает ниц. Начальник стражи рассказывает собранию первосвященников, что земля вдруг затряслась, камень, закрывающий гробницу, был отброшен вихрем, и теперь гробница пуста. Все замирают, а Филон выхватывает у начальника стражи меч и втыкает себе в грудь. Он умирает с возгласом: «О, Назарянин!» Ангел мщения и смерти несет его душу в «темную пропасти глубь».

Святые жены идут к гробнице, чтобы умастить тело Иисуса бальзамом. Им является Гавриил в образе юноши и возвещает, что их Учитель воскрес. Сам Иисус является Марии Магдалине, которая сначала не узнает его. Ее рассказу поначалу верит только мать Иисуса. Петр в глубоком раздумье преклоняет колена на склоне Голгофы и видит вдруг подле креста Иисуса. Не видевшие воскресшего печалятся и молят Всевышнего сжалиться над ними и наполнить их сердца тем же святым восторгом, что наполняет души собратьев, которым Он являлся. И вот в скромную хижину, где собираются все друзья Иисуса, слетаются воскресшие души и Ангелы неба, а потом входит туда Спаситель. Все падают ниц, Мария обнимает ноги Спасителя. Христос стоит среди избранных, провидя, что все они будут страдать за Него, и благословляет их.

Христос восседает на священном троне на вершине Фавора в сиянии величия и славы. Ангел ведет к трону сонмы душ умерших на первый суд Божий. Христос назначает каждой душе посмертный путь. Одни из этих путей ведут в «светлую небесную обитель», другие — в «подземную темную пропасть». Милосерден, но справедлив суд Его. Горе воителю, клеветнику, горе тому, кто «ждет награждения в будущей жизни за деяния, в которых мало лишений». Много раз встает солнце, а непреложный суд Спасителя мира все продолжается.

Тихо сходит Искупитель в подземную пропасть. Быстрее мысли Ангела свершается падение царства мрака: рушится трон владыки ада, рассыпается храм Адрамелеха, слышатся дикие вопли и стоны, но и сама смерть не являет сострадания к навеки погибшим изгнанникам неба, и нет конца их страшным мучениям.

На Фаворе собираются все ученики Иисуса, все убогие, которых Он исцелял Своею силою, все смиренные духом. Лазарь призывает их «сносить с терпением жестокие муки, насмешки и злобную ненависть не знающих Бога», ибо им уже готовится свыше блаженство пролить свою кровь за Него. Пришедшие видеть Спасителя мира просят Его укрепить их на пути к высокой цели. Мария возносит к небу молитву: «Хвала Тебе вечная там в небесах, хвала Тебе вечная здесь на земле, Тебе, искупившему род человека». Христос спускается с вершины Фавора и обращается к людям. Он говорит, что придет за каждым в час его смерти, и кто исполнит повеления Его, того поведет Он к «блаженству той жизни загробной и вечной». Он молит Отца Всеблагого за избранных, за тех, кому открыта святая тайна Искупления.

В сопровождении Апостолов Христос поднимается на вершину Масличной горы. Он стоит в «дивном величьи» в окружении избранников Божьих, воскресших душ и Ангелов. Он повелевает Апостолам не оставлять Иерусалим и обещает, что Дух Божий снизойдет на них. «Пусть взор обратит на вас Сам Милосердный, и мир ниспошлет Он душам вашим вечный!» Спускается светлое облако, и на нем Спаситель поднимается к небу.

Господь Воплощенный возносится «путем лучезарным к предвечному трону» в окружении воскресших душ и небесного воинства. Серафимы и Ангелы славят Его святым пением. Шествие приближается к трону Иеговы, «сияющему божественным блеском», и все жители неба бросают пальмовые ветви к ногам Мессии. Он восходит на вершину небесного трона и садится одесную Бога-Отца.

И. А. Москвина-Тарханова

Смерть Адама

(Der God Adams)

Трагедия (1790)


Долина, окруженная горами, в ней шалаши и алтарь Авелев (гробница Авеля, убитого братом его, Каином). Адам молится у алтаря, а сын его, Сиф, и одна из правнучек, Зелима, говорят между собой. Зелима счастлива — ведь сегодня Адам должен «ввести ее в сень брачную», она выходит за мудрого Гемана, которого сама избрала мужем своим. Но Сиф не может радоваться вместе с нею, потому что он видел недавно, что отец его, Адам, печален, что лицо его покрыто смертной бледностью, а «ноги едва переступают».

Адам восклицает: «Мрачный день! Ужасный». Он отсылает Зелиму к матери и, оставшись наедине с Сифом, рассказывает, что было ему видение. Явился ему Ангел Смерти и рек, что вскоре Адам снова узрит его. Мысль о близкой смерти, о том, что он должен умереть, и все дети его — весь род человеческий — тоже смертны, терзает Адама, наполняет его душу невыносимым ужасом и тоскою. Ведь он был создан для бессмертия, а смертность — это наказание за великий грех, который совершил он, ослушавшись Господа, и вина за тот грех лежит на всех его потомках. Он просит Сифа вымолить у Творца хотя бы еще один день жизни, но на долину спускается мрак, появляется Ангел смерти и объявляет Адаму, что по велению Всемогущего он умрет «до захождения солнца», в тот миг, когда Ангел взойдет на скалу и ниспровергнет ее. Адам смиренно принимает эту весть, но душа его полна скорби. Он не хочет, чтобы жена его, Ева, и потомки видели его умирающим. Возвращается Зелима. Она в смятении, потому что незнакомый человек, «грозный, свирепый, с быстрыми глазами и бледным лицом», ищет Адама. Она видит отрытую рядом с алтарем могилу, узнает, что Адам готовится к смерти, и молит его не умирать. В это время появляется Каин, который обвиняет Адама во всех несчастьях своих, а когда тот просит его замолчать, пожалеть хотя бы юную Зелиму, «эту невинность плачущую», с горечью произносит: «Но где существует невинность, с тех пор как родились дети Адамовы?» Он хочет отомстить отцу за то, что убил он брата своего, Авеля, за то, что нигде не может обрести покоя. Задумал он ужасное мщение — проклясть отца в день смерти его. Адам заклинает его не делать этого ради спасения, которое еще возможно для Каина, но тот в неистовстве восклицает перед алтарем убитого им брата: «Да начнется проклятие твое в день смерти твоей, да истребится род твой!» Но вдруг он — словно человек, которого покинуло безумие, — ужасается тому, что творит. Каину мнится, что он пролил кровь отца своего, и он устремляется прочь, охваченный отчаянием. Велика вина Каина перед отцом, и тяжек грех, им совершенный, но Адам посылает к нему Сифа и велит облегчить его терзания и передать, что прощает его. Каин в экстатическом порыве взывает к Господу и просит простить Адама, как тот простил своего грешного сына. Измученный страданиями, Адам засыпает у гробницы.

Появляется Ева. Она полна счастья оттого, что нашелся младший ее сын, Зуния, который недавно заблудился. Когда Сиф сообщает ей, что Адам должен умереть, она в безмерной печали бросается к мужу и молит его взять ее с собой.Проснувшийся Адам утешает ее словами, полными бесконечной любви. В это время приходят молодые матери, чьих детей должен благословить праотец, и Зуний. Адам, глаза которого уже застлала смертная пелена, слышит голос младшего сына среди голосов плачущих сородичей, но в этом мире для Адама уже не может быть радости. Сиф с ужасом видит, что верхушки кедров уже закрывают солнце, и просит Адама благословить их всех. Но Адам отвечает, что не может этого сделать, ибо на нем лежит проклятие. Страх смерти, мысль о том, что он навлек проклятие на детей своих и тем обрек их на страдания, мучают его еще сильнее. «Где буду я?» — в отчаянии вопрошает он. Завеса с глаз Адама спадает, он видит лица родных и «плачевное жилище смерти» — готовую гробницу. Но внезапно, когда ужас умирающего достигает апогея, на него снисходит умиротворение, словно кто-то посылает ему благую весть, и все с изумлением и великой радостью видят, как лицо его озаряется ангельской улыбкой. Страх смерти покидает Адама, ибо он теперь знает, что Бог простил его и что за смертью грядет спасение и вечная жизнь.

Адам подзывает к себе детей, внуков и правнуков. Вместе с Евой, которая скоро соединится с Адамом в иной жизни, он благословляет своих потомков и сообщает им о том, что прощен, а вместе с ним прощен весь род человеческий. «Вы умрете, но умрете для бессмертия», — наставляет он чад своих. Он наказывает им быть мудрыми, благородными, любить друг друга и благодарить сотворившего их в час жизни и в час смерти.

Вдали слышен шум, скалы низвергаются.

Адам умирает со словами: «Великий судия! Я иду к Тебе!»

И. А. Москвина-Тарханова

Готхолъд Эфраим Лессинг (Gotthold Ephraim Lessing) [1729–1781]

Минна фон Барнхельм, или Солдатское счастье

(Minna von Barnhelm oder das Soldatenglück)

Комедия (1772)


Майор в отставке фон Телльхейм живет в берлинской гостинице со своим верным слугой Юстом, не имея средств к существованию. Хозяин гостиницы переселяет его из приличной комнаты в убогую комнатенку. Последние два месяца Телльхейм не оплачивал счетов, а комната нужна «приезжей особе», молодой и красивой даме со служанкой. Юст, обожающий своего майора, с возмущением замечает хозяину гостиницы, что во время войны «трактирщики» лебезили перед офицерами и солдатами, а в мирное время уже задирают носы. Фон Телльхейм — прусский офицер, участник междоусобной Семилетней войны Пруссии против Саксонии. Телльхейм воевал не по призванию, а по необходимости. Он страдает от раздробленности страны, не терпит произвола по отношению к проигравшей Саксонии. Получив во время войны приказ взыскать с жителей Тюрингии (части Саксонии) высокую контрибуцию, Телльхейм уменьшил сумму контрибуции и часть денег для ее уплаты дал тюрингцам взаймы из собственных средств. По окончании войны военное руководство обвиняет Телльхейма во взяточничестве и увольняет в отставку с угрозой суда, потери чести и состояния.

К Телльхейму обращается вдова его бывшего офицера и друга, погибшего на войне. Она исполняет последнюю волю мужа — вернуть долг майору и приносит деньги, оставшиеся от продажи вещей. Телльхейм не берет денег и обещает вдове помочь, когда сможет. У щедрого майора всегда было много должников, но он, привыкший давать, а не брать, не хочет о них помнить.

Телльхейм предлагает слуге, которому задолжал жалованье, составить счет и расстаться с нищим хозяином. Он рекомендует Юста одному состоятельному знакомому, а сам привыкнет обходиться без слуги. Хитроумный Юст составляет такой счет, по которому он же и оказывается в неоплатном долгу перед майором, не раз выручавшим его на протяжении всей войны. Слуга уверен, что без него, с одной раненой рукой, майор и одеться не сможет. Юст готов просить милостыню и воровать для своего барина, но это как раз нисколько не радует майора. Оба ворчливо препираются, но остаются неразлучными.

Телльхейм велит Юсту заложить за деньги единственную сохранившуюся у него драгоценность — перстень с вензелем любимой девушки, Минны фон Барнхельм. Молодые люди обручились во время войны и обменялись кольцами. Юст относит перстень хозяину гостиницы, чтобы расплатиться с ним.

Телльхейма разыскивает его бывший вахмистр Вернер, близкий друг, дважды спасший ему жизнь. Вернер знает о бедственном положении майора и привозит ему деньги. Зная щепетильность Телльхейма, он предлагает их ему под тем предлогом, что у него они сохранятся лучше, чем у самого Вернера, картежника. Узнав, что деньги появились от продажи родового имения, Телльхейм не принимает помощи от друга и хочет удержать его от похода в Персию на войну с турками, куда тот добровольно собирается, — солдатом следует быть только ради блага своей родины.

Приезжая особа со служанкой, которая занимает бывшую комнату Телльхейма, оказывается его невестой, Минной фон Барнхельм, приехавшей в поисках любимого человека. Ее беспокоит, что после заключения мира Телльхейм написал ей всего лишь один раз. Минна разговаривает со своей служанкой Франциской только о Телльхейме, обладающем, по ее мнению, всеми возможными добродетелями. Обе девушки родом из Тюрингии, они знают, как благодарны ее жители за благородство, проявленное Телльхеймом в деле с контрибуцией.

Хозяин гостиницы, желая дорого пристроить перстень майора, показывает его Минне, и девушка узнает свой перстень и вензель, ведь точно такой же перстень носит она — с вензелем Телльхейма. Радости Минны нет предела, ее избранник где-то рядом. Минна с щедростью выкупает перстень у хозяина и готовится к встрече с Телльхеймом.

Неожиданно для себя увидев Минну, Телльхейм бросается к ней, но сразу же останавливается и переходит на официальный тон. Этого Минна не может понять, шаловливая и веселая девушка пытается обратить все в шутку. Но практичная Франциска смекает, что дела майора плохи, счастливым он отнюдь не выглядит.

Телльхейм уклоняется от объятий Минны и с горечью говорит, что он недостоин ее любви, поэтому и «сам любить не смеет». Разум и необходимость приказали ему забыть Минну фон Барнхельм, так как он уже не тот Телльхейм, которого она знала; не тот процветающий, сильный духом и телом офицер, которому она отдала свое сердце. Отдаст ли она его теперь другому Телльхейму, уволенному в отставку, лишенному чести, калеке и нищему? Минна отдает — она берет его руку и кладет ее себе на грудь, все еще не принимая слова Телльхейма всерьез. Но Телльхейм, в отчаянии от ее не заслуженной им доброты, вырывается и уходит.

Минна читает письмо Телльхейма, в котором он отказывается от нее, объясняя свою ситуацию. Минне не нравится его непомерная гордость — не желать быть обузой любимой девушке, богатой и благородной. Она решает сыграть шутку с этим «слепцом», разыграть роль обедневшей и несчастной Минны. Девушка уверена, что только в этом случае Телльхейм станет «сражаться за нее со всем миром». Кроме того, она затевает комическую комбинацию с перстнями, заменив на своей руке перстень Телльхейма своим.

В это время Минна узнает, что приезжает ее дядя, граф фон Бухваль, который лично не знает майора, но жаждет познакомиться с избранником своей единственной наследницы. Минна сообщает об этом Телльхейму и предупреждает, что дядя слышал о нем много хорошего, дядя едет как опекун и как отец, чтобы «вручить» Минну майору. Вдобавок граф везет ту сумму денег, которую Телльхейм одолжил тюрингцам. Телльхейм чувствует положительную перемену в своем деле, военный казначей только что передал ему, что король снимает обвинение с Телльхейма. Но майор не принимает это известие как полное восстановление своей чести, поэтому считает, что все еще недостоин Минны. Минна заслуживает ничем «не запятнанного мужа».

Теперь Минна вынуждена выступить в иной роли. Она снимает с пальца перстень и возвращает его Телльхейму, освобождая от верности ей, и уходит в слезах. Телльхейм не замечает, что Минна возвращает ему перстень не с его вензелем, а со своим, залогом любви и верности, выкупленным ею у хозяина гостиницы. Телльхейм порывается идти за Минной, но его удерживает Франциска, посвящая в «тайну» своей госпожи. Минна якобы сбежала от дяди, лишившись его наследства за то, что она не соглашалась выйти замуж по его желанию. Все покинули Минну, осуждают ее. Франциска советует Телльхейму сделать то же самое, тем более что он принял свой перстень из руки Минны.

И тут-то Телльхеймом овладевает жажда решительных действий. Он берет взаймы у довольного Вернера большую сумму для выкупа заложенного у хозяина перстня Минны, чтобы затем сразу же жениться на ней. Телльхейм чувствует, как несчастье любимой девушки окрыляет его, ведь он способен сделать ее счастливой. Телльхейм бросается к Минне, а она проявляет напускную холодность и не принимает обратно «его» кольцо.

В это время появляется фельдъегерь с письмом от прусского короля, который полностью оправдывает Телльхейма и любезно приглашает вернуться его на военную службу. Удовлетворенный Телльхейм призывает Минну разделить с ним его радость и строит перед ней план свадьбы и счастливой совместной жизни, в которой нет места службе у короля. Но он наталкивается на искусно разыгранное сопротивление девушки: несчастная Барнхельм не станет женой счастливого Телльхейма, только «равенство — твердая основа любви».

Телльхейм снова в отчаянии и замешательстве, понимая, что Минна повторяет его же прежние доводы против их брака. Минна видит, что слишком далеко заходит со своей шуткой, и ей приходится разъяснить «легковерному рыцарю» смысл всей интриги.

Прибывающий весьма кстати в этот момент граф фон Бухваль, опекун Минны, рад видеть молодую пару вместе. Граф выражает свое глубокое уважение Телльхейму и желание иметь его своим другом и сыном.

А. В. Дъяконова

Эмилия Галотти

(Emilia Galotti)

Трагедия (1772)


Принц Гонзага, правитель итальянской провинции Гвастеллы, рассматривает портрет графини Орсина, женщины, которую он любил еще совсем недавно. Ему всегда было с ней легко, радостно и весело. Теперь он чувствует себя иначе. Принц смотрит на портрет и надеется снова найти в нем то, чего уже не замечает в оригинале. Принцу кажется, что художник Конти, выполнивший его давний заказ, слишком польстил графине.

Конти размышляет о законах искусства, он доволен своим произведением, но раздосадован, что принц судит о нем уже не «глазами любви». Художник показывает принцу другой портрет, говоря, что нет оригинала, более достойного восхищения, чем этот. Принц видит на холсте Эмилию Галотти, ту, о которой беспрестанно думает последние недели. Он с деланной небрежностью замечает художнику, что немного знает эту девушку, однажды он встретил ее с матерью в одном обществе и беседовал с ней. С отцом Эмилии, старым воином, честным и принципиальным человеком, принц в плохих отношениях. Конти оставляет принцу портрет Эмилии, и принц изливает перед холстом свои чувства.

Камергер Маринелли сообщает о приезде в город графини Орсина. У принца лежит только что полученное письмо графини, которое ему не хочется читать. Маринелли выражает сочувствие женщине, «вздумавшей» серьезно полюбить принца. Близится бракосочетание принца с принцессой Массанской, но не это тревожит графиню, которая согласна и на роль фаворитки. Проницательная Орсина боится, что у принца появилась новая возлюбленная. Графиня ищет утешения в книгах, и Маринелли допускает, что они ее «совсем доконают». Принц рассудительно замечает, что если графиня сходит с ума от любви, то рано или поздно это случилось бы с ней и без любви.

Маринелли сообщает принцу о предстоящем в этот день венчании графа Аппиани, до сих пор планы графа хранились в строжайшей тайне. Знатный граф женится на девушке без состояния и положения. Для Маринелли такая женитьба — «злая шутка» в судьбе графа, но принц завидует тому, кто способен целиком отдаться «обаянию невинности и красоты». Когда же принц узнает, что избранница графа — Эмилия Галотти, он приходит в отчаяние и признается камергеру, что любит Эмилию, «молится на нее». Принц ищет сочувствия и помощи у Маринелли. Тот цинично успокаивает принца, ему будет проще добиться любви Эмилии, когда та станет графиней Аппиани, то есть «товаром», приобретаемым из вторых рук. Но затем Маринелли вспоминает, что Аппиани не намерен искать счастья при дворе, он хочет удалиться с женой в свои пьемонтские владения в Альпах. Маринелли согласен помочь принцу при условии предоставления ему полной свободы действий, на что принц сразу же соглашается. Маринелли предлагает принцу в этот же день спешно отправить графа посланником к герцогу Массанскому, отцу невесты принца, тем самым свадьбу графа придется отменить.

В доме Галотти родители Эмилии ждут дочь из церкви. Ее отец Одоардо беспокоится, что из-за него, кого принц ненавидит за несговорчивость, у графа окончательно испортятся отношения с принцем. Клаудия спокойна, ведь на вечере у канцлера принц проявил благосклонность к их дочери и был, видимо, очарован ее веселостью и остроумием. Одоардо встревожен, он называет принца «сластолюбцем» и укоряет жену в тщеславии. Одоардо уезжает, не дождавшись дочери, в свое родовое поместье, где вскоре должно состояться скромное венчание.

Из церкви прибегает взволнованная Эмилия и в смятении рассказывает матери, что в храме к ней подошел принц и стал объясняться в любви, а она с трудом убежала от него. Мать советует Эмилии забыть обо всем и скрыть это от графа.

Приезжает граф Аппиани, и Эмилия замечает, шутливо и нежно, что в день свадьбы он выглядит еще серьезнее, чем обычно. Граф признается, что сердится на друзей, которые настоятельно требуют от него сообщить принцу о женитьбе прежде, чем, она совершится. Граф собирается ехать к принцу. Эмилия наряжается к свадьбе и весело болтает о своих снах, в которых она трижды видела жемчуг, а жемчуг означает слезы. Граф задумчиво повторяет слова невесты о слезах.

В доме появляется Маринелли и от имени принца передает графу поручение без промедления ехать к герцогу Массанскому. Граф заявляет, что вынужден отказаться от такой чести — он женится. Маринелли с иронией говорит о простом происхождении невесты, о сговорчивости ее родителей. Граф, в гневе от гнусных намеков Маринелли, называет его обезьяной и предлагает драться на дуэли, но Маринелли с угрозами уходит.

По указанию Маринелли принц прибывает на свою виллу, мимо которой проходит дорога в поместье Галотти. Маринелли излагает ему содержание разговора с графом в своей интерпретации. В этот момент слышатся выстрелы и крики. Это двое преступников, нанятых Маринелли, напали на карету графа на пути к венчанию, чтобы похитить невесту. Защищая Эмилию, граф убил одного из них, но сам смертельно ранен. Слуги принца ведут девушку на виллу, а Маринелли дет принцу наставления, как вести себя с Эмилией: не забывать о своем искусстве нравиться женщинам, обольщать и убеждать их.

Эмилия испугана и обеспокоена, она не знает, в каком состоянии остались ее мать и граф. Принц уводит дрожащую девушку, утешая ее и заверяя в чистоте своих помыслов. Вскоре появляется мать Эмилии, только что пережившая смерть графа, успевшего произнести имя своего истинного убийцы — Маринелли. Клаудию принимает сам Маринелли, и она обрушивает проклятия на голову убийцы и «сводника».

За спиной Эмилии и Клаудии принц узнает от Маринелли о смерти графа и делает вид, что это не входило в его планы. Но у камергера уже все просчитано заранее, он уверен в себе. Внезапно докладывают о приходе графини Орсина, и принц поспешно скрывается. Маринелли дает понять графине, что принц не хочет ее видеть. Узнав, что у принца находятся мать и дочь Галотти, графиня, уже осведомленная об убийстве графа Аппиани, догадывается, что оно произошло по сговору между принцем и Маринелли. Влюбленная женщина подсылала «шпионов» к принцу, и они выследили его длительную беседу с Эмилией в церкви.

Одоардо разыскивает дочь, услышав о страшном происшествии. Графиня жалеет старика и рассказывает ему о встрече принца с Эмилией в храме незадолго до кровавых событий. Она предполагает, что Эмилия могла сговориться с принцем об убийстве графа. Орсина с горечью говорит старику, что теперь его дочь ожидает прекрасная и привольная жизнь в роли фаворитки принца. Одоардо приходит в бешенство и ищет оружие в карманах своего камзола. Орсина дает ему принесенный ею кинжал — отомстить принцу.

Выходит Клаудия и увещевает мужа, что дочь «держит принца на расстоянии». Одоардо отправляет измученную жену домой в карете графини и идет в покои принца. Он упрекает себя, что поверил помешавшейся от ревности графине, и хочет забрать дочь с собой. Одоардо говорит принцу, что Эмилии остается лишь уйти в монастырь. Принц растерян, такой поворот событий нарушит его планы в отношении девушки. Но Маринелли приходит на помощь принцу и пускает в ход явную клевету. Он говорит, что, по слухам, на графа напали не разбойники, а человек, пользующийся благосклонностью Эмилии, чтобы устранить соперника. Маринелли грозится вызвать стражу и обвинить Эмилию в сговоре с целью убийства графа. Он требует допроса девушки и судебного процесса. Одоардо чувствует, что теряет рассудок, и не знает, кому верить.

К отцу выбегает Эмилия, и после первых же слов дочери старик убеждается в ее невиновности. Они остаются вдвоем, и Эмилия возмущается совершенным насилием и произволом. Но она признается отцу, что больше, чем насилия, боится соблазна. Насилию можно дать отпор, а соблазн страшнее, девушка боится слабости своей души перед соблазном богатства, знатности и обольщающих речей принца. Велико горе Эмилии от потери жениха, Одоардо понимает это, он и сам любил графа как сына.

Эмилия принимает решение и просит отца дать ей кинжал. Получив его, Эмилия хочет заколоть себя, но отец вырывает кинжал — он не для слабой женской руки. Вынимая еще уцелевшую свадебную розу из своих волос и обрывая ее лепестки, Эмилия умоляет отца убить ее, чтобы спасти от позора. Одоардо закалывает дочь. Эмилия умирает на руках отца со словами: «Сорвали розу, прежде чем буря унесла ее лепестки…»

А. В. Дьяконова

Натан Мудрый

(Nathan der Weise)

Драматическая поэма (1779)


Во время крестовых походов в конце XII в. крестоносцы терпят поражение в своем третьем походе и вынуждены заключить перемирие с арабским султаном Саладином, правящим Иерусалимом. В город доставили двадцать пленных рыцарей, и все, за исключением одного, казнены по приказу Саладина. Оставшийся в живых молодой рыцарь-храмовник свободно гуляет по городу в белом плаще. Во время пожара, случившегося в доме богатого еврея Натана, юноша с риском для собственной жизни спасает его дочь Рэху.

Натан возвращается из делового путешествия и привозит из Вавилона на двадцати верблюдах богатый груз. Единоверцы чтят его, «словно князя», и прозвали «Натаном-мудрецом», не «Натаном-богачом», как замечают многие. Натана встречает подруга его дочери, христианка Дайя, которая давно живет в доме. Она рассказывает хозяину о случившемся, и он сразу же хочет видеть благородного юношу-спасителя, чтобы щедро вознаградить его. Дайя объясняет, что храмовник не желает общаться с ним и на сделанное ею приглашение посетить их дом отвечает горькими насмешками.

Скромная Рэха считает, что бог «сотворил чудо» и послал ей во спасение «настоящего ангела» с белыми крыльями. Натан поучает дочь, что набожно мечтать гораздо легче, нежели поступать по совести и долгу, преданность богу следует выражать делами. Их общая задача — найти храмовника и помочь христианину, одинокому, без друзей и денег в чужом городе. Натан считает чудом, что дочь осталась жива благодаря человеку, который сам спасся «немалым чудом». Никогда прежде Саладин не проявлял пощады к пленным рыцарям. Ходят слухи, что в этом храмовнике султан находит большое сходство с любимым братом, умершим двадцать лет тому назад.

За время отсутствия Натана его друг и партнер по шахматам дервиш Аль-Гафи становится казначеем султана. Это очень удивляет Натана, знающего своего друга как «дервиша сердцем». Аль-Гафи сообщает Натану, что казна Саладина оскудела, перемирие из-за крестоносцев подходит к концу, и султану нужно много денег для войны. Если Натан «откроет свой сундук» для Саладина, то этим он поможет выполнить служебный долг Аль-Гафи. Натан готов дать деньги Аль-Гафи как своему другу, но отнюдь не как казначею султана. Аль-Гафи признает, что Натан добр так же, как и умен, он хочет уступить Натану свою должность казначея, чтобы снова стать свободным дервишем.

К гуляющему вблизи султанского дворца храмовнику подходит послушник из монастыря, посланный патриархом, который хочет выведать причину милости Саладина. Храмовник не знает ничего, кроме слухов, и послушник передает ему мнение патриарха: всевышний, должно быть, сохранил храмовника для «великих дел». Храмовник с иронией замечает, что спасение из огня еврейки, безусловно, одно из таких дел. Однако у патриарха имеется важное поручение для него — передать в лагерь противника султана — крестоносцам военные расчеты Саладина. Юноша отказывается, ведь он обязан жизнью Саладину, а его долг храмовника ордена — сражаться, а не служить «в лазутчиках». Послушник одобряет решение храмовника не становиться «неблагодарным негодяем».

Саладин играет в шахматы с сестрой Зиттой. Оба понимают, что война, которой они не хотят, неизбежна. Зитта возмущается христианами, которые превозносят свою христианскую гордость вместо того, чтобы почитать и следовать общим человеческим добродетелям. Саладин защищает христиан, он полагает, что все зло — в ордене храмовников, то есть в организации, а не в вере. В интересах рыцарства они превратили себя в «тупых монахов» и в слепом расчете на удачу срывают перемирие.

Приходит Аль-Гафи, и Саладин напоминает ему о деньгах. Он предлагает казначею обратиться к другу Натану, о котором слышал, что тот мудр и богат. Но Аль-Гафи лукавит и уверяет, что Натан никого и ни разу деньгами не ссудил, а подает, как и сам Саладин, только нищим, будь то еврей, христианин или мусульманин. В денежных делах Натан ведет себя как «обыкновенный жид». Позже Аль-Гафи объясняет Натану свою ложь сочувствием другу, нежеланием видеть его казначеем у султана, который «снимет с него последнюю рубашку».

Даия уговаривает Натана самому обратиться к храмовнику, который первым «не пойдет к еврею». Натан так и поступает и наталкивается на презрительное нежелание говорить «с жидом», даже с богатым. Но настойчивость и искреннее желание Натана выразить благодарность за дочь действуют на храмовника, и он вступает в разговор. Слова Натана о том, что еврей и христианин должны прежде всего проявить себя как люди и только потом — как представители своей веры, находят отклик в его сердце. Храмовник хочет стать другом Натана и познакомиться с Рэхой. Натан приглашает его в свой дом и узнает имя юноши — оно немецкого происхождения. Натан вспоминает, что в здешних краях побывали многие представители этого рода и кости многих из них гниют здесь в земле. Храмовник подтверждает это, и они расстаются. Натан думает о необыкновенном сходстве юноши с его давним умершим другом, это наводит его на некоторые подозрения.

Натана вызывают к Саладину, а храмовник, не зная об этом, приходит в дом к нему. Рэха хочет броситься к ногам своего спасителя, но храмовник удерживает ее и любуется прекрасной девушкой. Почти сразу же он, в смущении, убегает за Натаном. Рэха признается Дайе, что по неизвестной ей причине «находит свое спокойствие» в «беспокойстве» рыцаря, которое бросилось ей в глаза. Сердце девушки «стало биться ровно».

К удивлению Натана, ожидавшего от султана вопроса о деньгах, тот нетерпеливо требует от мудрого еврея прямого и откровенного ответа на совсем иной вопрос — какая вера лучше. Один из них — еврей, другой — мусульманин, храмовник — христианин. Саладин утверждает, что лишь одна вера может быть истинной. В ответ Натан рассказывает сказку о трех кольцах. Один отец, у которого по наследству было кольцо, обладавшее чудесной силой, имел трех сыновей, которых одинаково любил. Он заказал еще два кольца, совершенно подобных первому, и перед смертью подарил каждому сыну по кольцу. Потом никто из них не смог доказать, что именно его кольцо — чудесное и делает обладателя им главой рода. Так же кaк невозможно было узнать, у кого настоящее кольцо, так же нельзя отдавать предпочтение одной вере перед другой.

Саладин признает правоту Натана, восхищается его мудростью и просит стать другом. Он не говорит о своих денежных затруднениях. Натан сам предлагает ему свою помощь.

Храмовник подстерегает Натана, возвращающегося от Саладина в хорошем настроении, и просит у него руки Рэхи. Во время пожара он не рассмотрел девушку, а теперь влюбился с первого взгляда. Юноша не сомневается в согласии отца Рэхи. Но Натану нужно разобраться в родословной храмовника, он не дает ему ответа, чем, сам того не желая, обижает юношу.

От Дайи храмовник узнает, что Рэха — приемная дочь Натана, она христианка. Храмовник разыскивает патриарха и, не называя имен, спрашивает, имеет ли право еврей воспитывать христианку в еврейской вере. Патриарх сурово осуждает «жида» — он должен быть сожжен. Патриарх не верит, что вопрос храмовника носит отвлеченный характер, и велит послушнику найти реального «преступника».

Храмовник доверчиво приходит к Саладину и рассказывает обо всем. Он уже сожалеет о своем поступке и боится за Натана. Саладин успокаивает горячего характером юношу и приглашает жить у него во дворце — как христианин или кaк мусульманин, все равно. Храмовник с радостью принимает приглашение.

Натан узнает от послушника, что именно тот восемнадцать лет назад передал ему девочку-младенца, оставшуюся без родителей. Ее отец был другом Натана, не раз спасал его от меча Незадолго до этого в тех местах, где жил Натан, христиане перебили всех евреев, при этом Натан лишился жены и сыновей. Послушник дает Натану молитвенник, в котором рукой владельца — отца девочки записана родословная ребенка и всех родных.

Теперь Натану известно и происхождение храмовника, который раскаивается перед ним в своем невольном доносе патриарху. Натан, под покровительством Саладина, не боится патриарха. Храмовник снова просит у Натана руки Рэхи, но никак не может получить ответ.

Во дворце султана Рэха, узнав, что она приемная дочь Натана, на коленях умоляет Саладина не разлучать ее с отцом. У Саладина нет этого и в мыслях, он шутливо предлагает ей себя как «третьего отца». В это время приходят Натан и храмовник.

Натан объявляет, что храмовник — брат Рэхи; их отец, друг Натана, не был немцем, но был женат на немке и некоторое время жил в Германии. Отец Рэхи и храмовника не был европейцем и всем языкам предпочитал персидский. Тут Саладин догадывается, что речь идет о его любимом брате. Это подтверждает запись на молитвеннике, сделанная его рукой. Саладин и Зитта с восторгом принимают в объятия своих племянников, а растроганный Натан надеется, что храмовник, как брат его приемной дочери, не. откажется стать его сыном.

А. В. Дьяконова

Кристоф Мартин Виланд (Christoph Martin Wieland) [1733–1813]

Агатон, или Картина философическая нравов и обычаев греческих

(Geschichte des Agathon. Aus einer alten griechischen Handschrift)

Роман (1766)


Действие происходит в Древней Греции. Мы встречаемся с главным героем в сложный момент его жизни: изгнанный из родного города — Афин, Агатон направляется на Ближний Восток. Заплутав в горах Фракии, он случайно попадает на праздник Вакха, который отмечают знатные жительницы этой области. Киликийские пираты внезапно нападают на участников торжества и уводят их в рабство. Среди пленников оказывается и Агатон. На корабле он встречается с девушкой Псише, в которую был влюблен, когда еще жил в Дельфах, и с которой его насильно разлучили. Она успевает рассказать ему, как ее отправили на Сицилию. Там, узнав что Агатон в Афинах, переодевшись в мужское платье, она бежит, но по дороге попадает в руки пиратов, которые теперь ее так же, как и Агатона, продадут в рабство.

На рынке рабов в Смирне красивого образованного юношу покупает богатый софист Гиппиас, который собирается из него сделать своего ученика и философского последователя. Каллиас, так называет он Агатона, является приверженцем философского учения Платона. Ему чуждо стремление к рафинированным удовольствиям, он чувствует себя неуютно в доме Гиппиаса с его надуманной моралью. В длинных диалогах и монологах пытается Гиппиас убедить юношу, что главное в жизни — это удовлетворение своих потребностей. Искусство быть богатым строится на умении подчинить себе собственность других людей, причем так, чтобы это выглядело как добровольный акт со стороны этих людей.

Все усилия Гиппиаса ни к чему не приводят, тогда он знакомит своего упрямого раба с очаровательной гетерой Данаей, рассчитывая, что она сумеет склонить Агатона своей любовью на его сторону. Сначала прекрасная гетера только разыгрывает из себя добродетельную и отзывчивую любовницу, но постепенно искренность юноши, его преданность рождают и в ней настоящее ответное чувство.

Данае Агатон рассказывает историю своей жизни. Он вырос в Дельфах при храме Аполлона, ему была уготована судьба жреца. Он искренне верил своему наставнику Феогитону, но тот обманул его. Однажды он разыграл Агатона, представ перед ним в гроте Нимф в образе Аполлона, когда же ученик раскрыл мошенничество, то стал объяснять, что «все глаголенное о богах было хитрых голов изобретение». Страшное разочарование постигает Агатона, но ему удается не потерять окончательную веру в «высочайший дух». Его собственные рассуждения на философские темы дают ему силы. Так он достигает восемнадцатилетнего возраста, когда в него влюбляется уже немолодая верховная жрица Пифия. Она домогается его любви, Агатон же сначала по своей наивности не понимает ее намерений. Одной из рабынь жрицы была Псише, девушка, которая в шестилетнем возрасте была похищена из Коринфа разбойниками и продана в рабство в Дельфы. Агатон влюбляется в Псише, их родственные души тянутся друг к другу, они начинают тайно встречаться по ночам близ города в роще Дианы. Но ревнивая хозяйка девушки узнает о склонности молодых людей друг к другу, она приходит на свидание вместо Псише. Юноша отвергает любовь Пифии, и тогда униженная жрица отсылает рабыню на Сицилию.

Агатон бежит из Дельф в поисках Псише. В Коринфе он встречает своего отца, который узнает юношу на улице города по чертам сходства с его умершей матерью. Стратоник, так зовут отца Агатона, оказывается одним из знатнейших жителей Афин. Так как Агатон, как и позднее его младшая сестра, были рождены вне законного брака, то он отправил его в Дельфы, чтобы при храме Аполлона тот смог получить достойное воспитание и образование. Где сейчас его младшая сестра, он не знает.

Вместе с отцом Агатон поселяется в Афинах и становится законным гражданином республики. Отец вскоре умирает, оставляя сына единственным законным наследником. Агатон учится в философской школе Платона. Он заступается за своего несправедливо обвиняемого друга, чем навлекает недовольство некоторых богатых афинян. Юноша стремится уничтожить в республике различия между богатыми и бедными, выступая за возвращение «золотого века». Постепенно своей деятельностью он наживает себе врагов, которые объявляют Агатона государственным преступником и изгоняют из Греции. Так он в конце концов оказывается в доме Гиппиаса.

Любовь Данаи и Агатона не входит в планы расчетливого софиста, и он разрушает идиллию, рассказывая Каллиасу о сомнительном прошлом Данаи. В отчаянии Агатон бежит из Смирны, он направляется в Сиракузы, где, по слухам, молодой тиран Дионисий стал восторженным учеником Платона, Юноша надеется найти там применение своим силам.

После подробного описания отношений при дворе в Сиракузах автор возвращается к истории своего героя. Агатон встречает в городе философа из Кирены, Аристиппа. Его мировоззрение сочетает веселость нрава со спокойствием души. Этот мудрый человек представляет Агатона при дворе Дионисия. Вскоре образованный юноша становится первым советником тирана. Два года Агатон смягчает всеми доступными ему способами гнет Дионисия на народ. Он потворствует незначительным слабостям тирана, чтобы преодолевать его гораздо более серьезные недостатки. Народ Сиракуз почитает Агатона как своего заступника, но, с другой стороны, он наживает себе врагов среди придворных. Его ненавидят отстраненный от дел прежний министр Филистус и прежний фаворит Тимократ. Кроме того, Агатон оказывается вовлеченным в придворную интригу умной, красивой и властолюбивой жены Филистуса Клеониссы, любовь которой он отвергает, в то время как Дионисий ее домогается. Предвидя роковой исход, Аристипп советует Агатону уехать, но водоворот событий захватывает страстного молодого человека. Он становится участником заговора изгнанного шурина Дионисия, Диона. Филистус раскрывает заговор, и Агатона арестовывают.

В тюрьме подвергаются тяжелому испытанию философские взгляды героя, из поборника добродетели и народного заступника он готов превратиться в озлобленного человеконенавистника. Неожиданный приезд Гиппиаса в Сиракузы отрезвляет Агатона. Он вновь отказывается принять предложение софиста стать его последователем в Смирне и окончательно решает всегда желать людям только добра и делать только добро. Знаменитый государственный деятель, философ и полководец Архит Тарентский освобождает Агатона.

В Таренте герой обретает свой новый дом. Архит, хорошо знавший Стратоника, заменяет ему отца. Здесь же Агатон находит свою возлюбленную Псише, которая стала супругой сына Архита, Критолауса, и узнает, что она на самом деле является его родной сестрой.

Агатон в Таренте углубляется в изучение наук, особенно естественных. Однажды во время охоты он попадает в уединенный сельский дом, где встречает Данаю, которая называет себя Хариклеей. Рассказом-исповедью о своей жизни она приобретает верного друга в лице Агатона. Псише становится ее подругой.

Архит своей жизненной мудростью как бы венчает духовное становление главного героя романа Политические успехи практической философии тарентского деятеля производят сильное впечатление на Агатона. За время тридцатилетнего правления Архита жители Тарента настолько привыкли к мудрым законам своего правителя, что не воспринимают их иначе, как нечто естественное и обычное.

После путешествия по свету с целью узнать как можно больше о жизни других народов Агатон посвящает себя в Таренте общественной деятельности. Смысл своей жизни теперь он видит в том, чтобы добиться процветания этого маленького государства с его благонравными жителями.

Е. А. Коркмазова

История абдеритов

(Die Ameriten)

Роман (1774)


Действие происходит в древнегреческом городе Абдера. Этот город, расположенный во Фракии, прославился в истории человечества глупостью своих жителей, так же как немецкий город Шильда или швейцарский город Лаленбург.

Единственным здравомыслящим человеком в Абдере является философ Демокрит. Он родом из этого города. Отец его умер, когда Демокриту было двадцать лет. Он оставил ему приличное наследство, которое сын употребил на путешествия по всему свету. Возвратившись в родной город после двадцатилетнего отсутствия, Демокрит, к великому сожалению жителей Абдеры, уединяется, вместо того чтобы поведать им о своих странствиях. Ему чужды замысловатые рассуждения о происхождении мира, философ пытается сначала узнать причину и строение простых вещей, которые окружают человека в повседневной жизни.

Демокрит в своем уединенном жилище занимается естественнонаучными опытами, которые жителями Абдеры воспринимаются как колдовство. Желая посмеяться над соотечественниками, Демокрит «признается», что может испытать верность жены мужу. Для этого нужно положить женщине на левую грудь во время сна язык живой лягушки, тогда она расскажет о своих прелюбодеяниях. Все абдеритские мужья принимаются ловить земноводных, чтобы проверить честность своих жен. И даже когда оказывается, что все без исключения абдеритские жены верны своим мужьям, никому не приходит в голову, как ловко сыграл на их наивности Демокрит.

Воспользовавшись тем, что взгляды философа не находят понимания у окружающих, один из его родственников хочет доказать, что Демокрит безумен. Это даст ему право взять над больным человеком опеку и завладеть его наследством. Сначала обвинение родственника строится на том, что в городе, где лягушки пользуются особым почитанием, философ ловит их и проводит над ними свои опыты. Главным обвинителем против Демокрита выступает архижрец богини Латоны. Узнав об этом, ответчик посылает верховному жрецу к ужину в подарок павлина, начиненного золотыми монетами. Жадный служитель культа снимает подозрение с Демокрита, но родственник не успокаивается. Наконец дело доходит до того, что суд вызывает для медицинской экспертизы в Абдеру Гиппократа, Великий врач прибывает в город, он встречается с Демокритом и объявляет, что тот — единственный человек в Абдере, которого можно считать вполне здоровым.

Одно из основных увлечений абдеритов — это театр. Однако пьесы, которые ставятся на сцене театра, музыкальное сопровождение и игра актеров доказывают абсолютное отсутствие вкуса у абдеритов. Для них все пьесы хороши, а игра актеров тем искуснее, чем она менее естественна.

Однажды в театре Абдеры давали «Андромеду" Еврипида под музыкальное сопровождение композитора Грилла. На представлении среди зрителей случайно оказался Еврипид, который по пути в столицу Македонии Пеллу решил посетить республику, «столь известную остроумием своих граждан». Все были крайне удивлены, когда иностранцу не понравилась пьеса, а в особенности музыка, которая, по его мнению, абсолютно не соответствует замыслу поэта. Еврипида обвиняют, что он на себя много берет, тогда ему приходится сознаться, что он и есть автор трагедии. Ему не верят и даже сравнивают с бюстом поэта, который установлен над входом в абдеритский национальный театр, но в конце концов принимают как дорогого гостя, показывают город и уговаривают дать представление на сцене их театра. Еврипид ставит вместе со своей труппой «Андромеду», музыку к которой он тоже сочинил сам. Сначала абдериты были разочарованы: вместо привычных искусственных страданий героев и громких воплей на сцене все происходило, как в обычной жизни, музыка была спокойной и гармонировала с текстом. Представление настолько сильно подействовало на воображение зрителей, что на следующий день вся Абдера заговорила ямбами из трагедии.

В четвертой книге «Истории..» описывается судебный процесс о тени осла. Зубодер по имени Струтион, у которого ожеребилась ослица, нанимает осла, чтобы поехать в другой город. Погонщик осла сопровождает его в дороге. По дороге зубодеру становится жарко, а так как крутом не было ни деревца, он слезает с осла и садится в его тень. Хозяин осла требует с Струтиона дополнительную плату за тень животного, тот же считает, что «он будет трижды ослом, если это сделает». Погонщик возвращается в Абдеру и подает на зубодера в суд. Начинается длительная тяжба. Постепенно весь город втягивается в судебное разбирательство и разделяется на две партии: партию «теней», поддерживающих зубодера, и партию «ослов», поддерживающих погонщика.

На заседании Большого совета, в который входит четыреста человек, присутствуют почти все жители Абдеры. Выступают представители обеих сторон. Наконец, когда страсти достигают предела и уже никто не понимает, почему столь простое дело стало неразрешимым, на улице города появляется осел. До этого он все время стоял в городской конюшне. Народ, увидя причину ставшего всеобщим несчастья, бросается на бедное животное и разрывает его на тысячу кусков. Обе стороны соглашаются с тем, что дело исчерпано. Ослу же решено поставить памятник, который должен служить напоминанием всем, «как легко может погибнуть цветущая республика из-за тени осла».

После знаменитого судебного процесса в жизни Абдеры сначала архижрец Ясона Агатирс, а за ним и все граждане республики начинают усиленно разводить лягушек, которые считаются в городе священными животными. Вскоре Абдера вместе с прилегающими к ней областями превращается в сплошной лягушачий пруд. Когда это чрезмерное количество лягушек было наконец замечено, то сенат города принимает решение уменьшить их число. Однако никто не знает, как это сделать, способ же, предложенный Академией Абдеры — употреблять лягушек в пишу, — у многих вызывает возражения. Пока дело находилось в обсуждении, город наводнили огромные полчища крыс и мышей. Жители покидают родные места, унося с собой священное золотое руно из храма Ясона. На этом заканчивается история знаменитой республики. Жители ее переселились в соседнюю Македонию и там ассимилировались с местным населением.

В заключительной главе книги, которая носит название «Ключ к истории абдеритов», автор еще раз подчеркивает сатирико-дидактический характер своего произведения: «Все человеческие расы изменяются от переселения, и две различные расы, смешиваясь, создают третью. Но в абдеритах, куда бы их ни переселяли и как бы они ни смешивались с другими народами, не заметно было ни малейшей существенной перемены. Они повсюду все те же самые дураки, какими были и две тысячи лет тому назад в Абдере».

Е. А. Коркмазова

Готфрид Август Бюргер (Gottfried August Bürger) [1747–1794]

Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона фон Мюнхаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей

(Wunderbare Reisen zu Wasser und Lande, Feldzüge und lustige Abenteuer des Freyherrn von Münchausen, wie er dieselben bey der Flasche im Zirkel seiner Freunde selbst zu erzählen pflegt)

Проза (1786/1788)


Время действия приключений, описанных в книге барона Мюнхаузена, — конец XVIII в., в ходе сюжета главный герой оказывается в разных странах, где с ним происходят самые невероятные истории. Все повествование состоит из трех частей: собственное повествование барона, морские приключения Мюнхаузена и путешествия по свету и другие достопримечательныеприключения героя.

Начинаются невероятные приключения самого правдивого человека на свете, барона Мююсаузена, по пути в Россию. По дороге он попадает в страшную снежную бурю, останавливается в чистом поле, привязывает своего коня к столбику, а когда просыпается, то оказывается в деревне, а его бедная лошадь бьется на куполе церковной колокольни, откуда он ее снимает метким выстрелом в уздечку. В другой раз, когда он проезжает на санях через лес, волк, набросившийся на всем ходу на его лошадь в упряжке, настолько вгрызается в тело коня, что, съев его, сам оказывается запряженным в сани, на которых Мюнхаузен и добирается благополучно до Санкт-Петербурга.

Поселившись в России, барон часто ходит на охоту, где с ним происходят удивительные веши, но находчивость и храбрость всегда подсказывают ему выход из затруднительного положения. Так, однажды ему приходится вместо ружейного кремня, забытого дома, использовать для произведения выстрела искры, которые посыпались у него при ударе из глаз. В другой раз на кусочек сала, нанизанный на длинную веревку, ему удается поймать такое количество уток, что они благополучно смогли донести его на своих крыльях до дома, где он, поочередно сворачивая им шеи, совершает мягкую посадку.

Гуляя по лесу, Мюнхаузен замечает великолепную лису, чтобы не портить ее шкуру, он решает поймать ее, прибив за хвост к дереву. Бедная лиса, не дожидаясь решения охотника, сама покидает свою шкуру и убегает в лес, так барон получает ее великолепную шубу. Без принуждения приходит на кухню Мюнхаузена и слепая веприца. Когда барон своим метким выстрелом попадает в хвостик поросенка-поводыря, за который держалась мать, поросенок убегает, а свинья, держась за остаток хвостика, послушно идет вслед за охотником.

Большая часть необычных происшествий на охоте обусловлена тем, что у Мюнхаузена кончаются патроны. Вишневой косточкой вместо патрона стреляет барон в голову оленя, у которого затем между рогов вырастает вишневое дерево. С помощью двух ружейных кремней взрывает Мюнхаузен чудовищною медведя, напавшего на него в лесу. Волка же барон выворачивает наизнанку, засунув ему через раскрытую пасть в брюхо руку.

Как у всякого заядлого охотника, любимые домашние животные Мюнхаузена — это борзые собаки и лошади. Его любимая борзая не захотела бросить барона даже тогда, когда пришло ей время обзавестись потомством, поэтому и ощенилась она во время погони за зайцем. Каково же было удивление Мюнхаузена, когда он увидел, что не только за сукой его мчится ее потомство, но и зайчиху преследуют ее зайчата, которых та родила также во время погони.

В Литве Мюнхаузен укрощает ретивого коня и получает его в подарок. Во время штурма турок в Очакове лошадь теряет свою заднюю часть, которую барон потом находит на лугу в окружении молоденьких кобыл. Мюнхаузен нисколько не удивляется этому, он берет и сшивает круп коня молодыми ростками лавра. В результате не только лошадь срастается, но и ростки лавра дают корни.

Во время русско-турецкой войны, в которой наш доблестный герой не мог не принять участие, с ним происходит еще несколько забавных случаев. Так, он совершает путешествие в лагерь турок на пушечном ядре и таким же образом возвращается обратно. Во время же одного из переходов Мюнхаузен вместе со своим конем чуть было не тонет в болоте, но, собрав последние силы, сам вытаскивает себя за волосы из трясины.

Не менее увлекательны приключения знаменитого рассказчика и на море. Во время своегопервого путешествия Мюнхаузен посещает остров Цейлон, где на охоте он попадает, казалось бы, в безысходную ситуацию между львом и разинутой пастью крокодила. Не теряя ни минуты, барон охотничьим ножом отсекает голову льву и запихивает его в пасть крокодила до тех пор, пока тот не перестает дышать. Второе морское путешествие Мюнхаузен совершает в Северную Америку. Третье — забрасывает барона в воды Средиземного моря, где он попадает в желудок огромной рыбы. Танцуя в ее брюхе зажигательный шотландский танец, барон заставляет бедное животное так биться в воде, что его замечают итальянские рыбаки. Сраженная гарпуном рыба попадает на судно, так путешественник освобождается из своего заточения.

Во время своего пятого вояжа по морю из Турции в Каир Мюнхаузен обзаводится отличными слугами, которые помогают ему выиграть спор с турецким султаном. Суть же спора сводится к следующему: барон обязуется за час доставить из Вены ко двору султана бутылку хорошего токайского вина, за что султан ему разрешит взять столько золота из своей казны, сколько сможет унести слуга Мюнхаузена. С помощью своих новых слуг — скорохода, слухача и меткого стрелка путешественник выполняет условие пари. Силач же с легкостью за один раз выносит всю казну султана и погружает ее на корабль, который поспешно покидает Турцию.

После помощи англичанам во время их осады Гибралтара барон отправляется в свое северное морское путешествие. Находчивость и бесстрашие и здесь выручают великого путешественника. Оказавшись в окружении свирепых белых медведей, Мюнхаузен, убив одного из них и спрятавшись в его шкуре, истребляет и всех остальных. Он спасается сам, добывает великолепные медвежьи шкуры и вкуснейшее мясо, которым угощает своих друзей.

Список приключений барона, наверное, был бы неполным, если бы он не посетил Луну, куда его корабль забросили волны урагана.

Там он знакомится с удивительными жителями «сверкающего острова», у которых «живот — чемодан», а голова — это часть тела, которая может существовать вполне самостоятельно. Рождаются лунатики из орехов, причем из одной скорлупы вылупляется воин, а из другой — философ. Во всем этом барон предлагает самим убедиться своим слушателям, отправившись тотчас же на Луну.

Следующее удивительное путешествие барона начинается с исследования вулкана Этны. Мюнхаузен прыгает в огнедышащий кратер и оказывается в гостях у бога огня Вулкана и его циклопов. Затем через центр Земли великий путешественник попадает в Южное море, где вместе с командой голландского корабля он открывает сырный остров. Люди на этом острове с тремя ногами и одной рукой. Питаются они исключительно сыром, запивая его молоком из протекающих по острову рек. Все здесь счастливы, поскольку на этой земле нет голодных. Покинув замечательный остров, корабль, на котором был Мюнхаузен, попадает в брюхо огромного кита. Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба нашего путешественника и услышали бы мы о его приключениях, если бы команде корабля не удалось вырваться вместе с судном из плена. Вставив мачты корабля в рот животного вместо распорок, им удалось выскользнуть. Так заканчиваются странствия барона Мюнхаузена.

Е. А. Коркмазова

Иоганн Вольфганг Гете (Johann Wolfgang von Goethe) [1749–1832]

Гец фон Берлихинген с железною рукою

(Götz von Berlichingen mit der eisernen Hand)

Трагедия (1773)


Действие драмы происходит в Германии в двадцатые годы XVI в., когда страна была раздроблена на множество независимых феодальных княжеств, находившихся в постоянной вражде друг с другом, номинально же все они входили в состав так называемой Священной Римской империи. Это было время бурных крестьянских волнений, ознаменовавших начало эпохи Реформации.

Геи фон Берлихинген, смелый независимый рыцарь, не ладит с епископом Бамбергским. В трактире на дороге он устроил вместе со своими людьми засаду и поджидает Адельберта Вейслингена, приближенного епископа, с ним он хочет расплатиться за то, что его оруженосца держат в плену в Бамберге. Захватив Адельберта, он едет в свой родовой замок в Якстгаузен, где его ждут жена Елизавета, сестра Мария и маленький сын Карл.

В прежние времена Вейслинген был лучшим другом Геца. Вместе они служили пажами при дворе маркграфа, вместе участвовали в военных походах. Когда Берлихинген в бою потерял свою правую руку, вместо которой теперь у него железная, тот ухаживал за ним.

Но жизненные пути их разошлись. Адальберта засосала жизнь с ее сплетнями и интригами, он принял сторону врагов Геца, которые стремятся опорочить его в глазах императора.

В Якстгаузене Берлихинген пытается привлечь Вейслингена на свою сторону, внушая ему, что он принижает себя до уровня вассала при каком-то «своенравном и завистливом попе». Адальберт вроде бы соглашается с благородным рыцарем, этому способствует и вспыхнувшая у него любовь к кроткой, набожной сестре Геца Марии. Вейслинген обручается с ней, и под честное слово, что он не будет оказывать помощи его врагам, Берлихинген отпускает его. Адельберт отправляется в свои имения, чтобы навести в них порядок, прежде чем ввести в дом молодую жену.

При дворе епископа Бамбергского с нетерпением ждут Вейслингена, который уже давно должен был вернуться из резиденции императора в Аугсбурге, но оруженосец его Франц привозит известие, что он у себя в имении, в Швабии, и не намерен появляться в Бамберге. Зная неравнодушие Вейслингена к женскому полу, епископ посылает к нему Либетраута с известием, что при дворе его ждет недавно овдовевшая красавица Адельгейда фон Вальдорф. Вейслинген приезжает в Бамберг и попадает в любовные сети коварной и бездушной вдовы. Он нарушает слово, данное Гецу, остается в резиденции епископа и женится на Адельгейде.

В доме Берлихингена гостит его союзник Франц фон Зикинген. Он влюблен в Марию и пытается уговорить ее, тяжело переживающую измену Адельберта, выйти за него замуж, в конце концов сестра Геца соглашается.

К Якстгаузену приближается карательный отряд, посланный императором, чтобы взять в плен Геца. В Аугсбург поступила жалоба от нюрнбергских купцов, что их людей, возвращавшихся с франкфуртской ярмарки, ограбили солдаты Берлихингена и Ганса фон Зельбица. Император решил призвать рыцаря к порядку. Зикинген предлагает Гецу помощь своих рейтеров, но хозяин Якстгаузена считает, что разумнее, если он до времени будет придерживаться нейтралитета, тогда он сможет выкупить его в случае чего из тюрьмы.

Солдаты императора атакуют замок, Гец с трудом со своим небольшим отрядом обороняется. Его выручает внезапно подоспевший Ганс фон Зельбиц, которого самого ранят в ходе боя. Рейтеры императора, потерявшие много людей, отходят за подкреплением.

Во время передышки Гец настаивает, чтобы Зикинген с Марией обвенчались и покинули Якстгаузен. Как только молодая чета уезжает, Берлихинген приказывает закрыть ворота и завалить их камнями и бревнами. Начинается изнурительная осада замка. Небольшой отряд, отсутствие запасов вооружения и продовольствия вынуждают Геца пойти на переговоры с рейтерами императора. Он посылает своего человека, чтобы он договорился об условиях сдачи крепости. Парламентер привозит известие, что людям обещана свобода, если они добровольно сложат оружие и покинут замок. Гец соглашается, но, как только он с отрядом выезжает из ворот, его хватают и доставляют в Гельброн, где он предстанет перед имперскими советниками.

Несмотря ни на что, благородный рыцарь продолжает держаться смело. Он отказывается подписать договор о мире с императором, предложенный ему советниками, потому что считает, что в нем несправедливо он назван нарушителем законов империи. В это время его зять Зикинген подходит к Гейльброну, занимает город и освобождает Геца. Чтобы доказать императору свою честность и преданность, Берлихинген сам приговаривает себя к рыцарскому заточению, отныне он будет безвыездно оставаться в своем замке.

В стране начинаются крестьянские волнения. Один из отрядов крестьян принуждает Геца стать во главе них, но тот соглашается лишь на определенных условиях. Крестьяне должны отказаться от бессмысленных грабежей и поджогов и действительно бороться за свободу и свои попранные права. Если в течение четырех недель они нарушат договор, то Берлихинген покинет их. Императорские войска, во главе которых стоит комиссар Вейслинген, преследуют отряд Геца. Часть крестьян все же не способна удержаться от мародерства, они нападают на рыцарский замок в Мильтенберге, поджигают его. Берлихинген уже готов покинуть их, но поздно, он ранен, остается один и попадает в плен.

Судьба вновь пересекает пути Вейслингена и Геца. В руках Адельберта жизнь Берлихингена. К нему в замок с просьбой помиловать брата отправляется Мария. Она находит Вейслингена на смертном одре. Его отравил оруженосец Франц. Адельгейда соблазнила его, обещав свою любовь, если он даст яд своему хозяину. Сам Франц, не выдержав вида страданий Адальберта, выбрасывается из окна замка в Майн. Вейслинген разрывает на глазах Марии смертный приговор Геца и умирает. Судьи тайного судилища приговаривают Адельгейду к смерти за прелюбодеяния и убийство мужа,

В темнице Гейльброна находится Берлихинген. С ним его верная жена Елизавета Раны Геца почти зажили, но его душа изнемогает от ударов судьбы, обрушившихся на него. Он потерял всех своих верных людей, погиб и его молодой оруженосец Георг. Доброе имя Берлихингена запятнано связью с бандитами и разбойниками, он лишен всего своего имущества.

Приезжает Мария, она сообщает, что жизнь Геца вне опасности, но ее муж осажден в своем замке и князья одолевают его. Теряющему силы Берлихингену разрешают прогуляться по саду при тюрьме. Вид неба, солнца, деревьев радует его. В последний раз он наслаждается всем этим и с мыслью о свободе умирает. Словами Елизаветы: «Горе потомству, если оно тебя не оценит!» заканчивается драма об идеальном рыцаре.

Е. А. Коркмазова

Страдания молодого Вертера

(Die Leiden des jungen Werthers)

Роман (1774)


Именно этот жанр, характерный для литературы XVIII в., выбирает Гете для своего произведения, действие же происходит в одном из небольших немецких городков в конце XVIII в. Роман состоит из двух частей — это письма самого Вертера и дополнения к ним под заголовком «От издателя к читателю». Письма Вертера адресованы его другу Вильгельму, в них автор стремится не столько описать события жизни, сколько передать свои чувства, которые вызывает у него окружающий мир.

Вертер, молодой человек из небогатой семьи, образованный, склонный к живописи и поэзии, поселяется в небольшом городке, чтобы побыть в одиночестве. Он наслаждается природой, общается с простыми людьми, читает своего любимого Гомера, рисует. На загородном бале молодежи он знакомится с Шарлоттой С. и влюбляется в нее без памяти. Лотта, так зовут девушку близкие знакомые, — старшая дочь княжеского амтсмана, всего в их семье девять детей. Мать у них умерла, и Шарлотта, несмотря на свою молодость, сумела заменить ее своим братьям и сестрам. Она не только внешне привлекательна, но и обладает самостоятельностью суждений. Уже в первый день знакомства у Вертера с Лоттой обнаруживается совпадение вкусов, они легко понимают друг друга.

С этого времени молодой человек ежедневно проводит большую часть времени в доме амтсмана, который находится в часе ходьбы от города. Вместе с Лоттой он посещает больного пастора, ездит ухаживать за больной дамой в городе. Каждая минута, проведенная вблизи нее, доставляет Вертеру наслаждение. Но любовь юноши с самого начала обречена на страдания, потому что у Лотты есть жених, Альберт, который поехал устраиваться на солидную должность.

Приезжает Альберт, и, хотя он относится к Вертеру приветливо и деликатно скрывает проявления своего чувства к Лотте, влюбленный юноша ревнует ее к нему. Альберт сдержан, разумен, он считает Вертера человеком незаурядным и прощает ему его беспокойный нрав. Вертеру же тяжело присутствие третьего лица при свиданиях с Шарлоттой, он впадает то в безудержное веселье, то в мрачные настроения.

Однажды, чтобы немного отвлечься, Вертер собирается верхом в горы и просит у Альберта одолжить ему в дорогу пистолеты. Альберт соглашается, но предупреждает, что они не заряжены. Вертер берет один пистолет и прикладывает ко лбу. Эта безобидная шутка переходит в серьезный спор между молодыми людьми о человеке, его страстях и разуме. Вертер рассказывает историю о девушке, покинутой возлюбленным и бросившейся в реку, так как без него жизнь для нее потеряла всякий смысл. Альберт считает этот поступок «глупым», он осуждает человека, который, увлекаемый страстями, теряет способность рассуждать. Вертеру, напротив, претит излишняя разумность.

На день рождения Вертер получает в подарок от Альберта сверток: в нем бант с платья Лотты, в котором он увидел ее впервые. Молодой человек страдает, он понимает, что ему необходимо заняться делом, уехать, но все время откладывает момент расставания. Накануне отъезда он приходит к Лотте. Они идут в их любимую беседку в саду. Вертер ничего не говорит о предстоящей разлуке, но девушка, словно предчувствуя ее, заводит разговор о смерти и о том, что последует за этим. Она вспоминает свою мать, последние минуты перед расставанием с ней. Взволнованный ее рассказом Вертер тем не менее находит в себе силы покинуть Лотту.

Молодой человек уезжает в другой город, он становится чиновником при посланнике. Посланник придирчив, педантичен и глуп, но Вертер подружился с графом фон К. и старается в беседах с ним скрасить свое одиночество. В этом городке, как оказывается, очень сильны сословные предрассудки, и молодому человеку то и дело указывают на его происхождение.

Вертер знакомится с девицей Б., которая ему отдаленно напоминает несравненную Шарлотту. С ней он часто беседует о своей прежней жизни, в том числе рассказывает ей и о Лотте. Окружающее общество досаждает Вертеру, и его отношения с посланником делаются все хуже. Дело кончается тем, что посланник жалуется на него министру, тот же, как человек деликатный, пишет юноше письмо, в котором выговаривает ему за чрезмерную обидчивость и пытается направить его сумасбродные идеи в то русло, где они найдут себе верное применение.

Вертер на время примиряется со своим положением, но тут происходит «неприятность», которая заставляет его покинуть службу и город. Он был с визитом у графа фон К., засиделся, в это время начали съезжаться гости. Б городке же этом не принято было, чтобы в дворянском обществе появлялся человек низкого сословия. Вертер не сразу сообразил, что происходит, к тому же, увидев знакомую девицу Б., он разговорился с ней, и только когда все стали коситься на него, а его собеседница с трудом могла поддержать беседу, молодой человек поспешно удалился. На следующий же день по всему городу пошли сплетни, что граф фон К. выгнал Вертера из своего дома. Не желая ждать, когда его попросят покинуть службу, юноша подает прошение об отставке и уезжает.

Сначала Вертер едет в родные места и предается сладостным воспоминаниям детства, потом принимает приглашение князя и едет в его владения, но здесь он чувствует себя не на месте. Наконец, не в силах более переносить разлуку, он возвращается в город, где живет Шарлотта. За это время она стала женой Альберта. Молодые люди счастливы. Появление Вертера вносит разлад в их семейную жизнь. Лотта сочувствует влюбленному юноше, но и она не в силах видеть его муки. Вертер же мечется, он часто мечтает заснуть и уже больше не просыпаться, или ему хочется совершить грех, а потом искупить его.

Однажды, гуляя по окрестностям городка, Вертер встречает сумасшедшего Генриха, собирающего букет цветов для любимой. Позднее он узнает, что Генрих был писцом у отца Лотты, влюбился в девушку, и любовь свела его с ума. Вертер чувствует, что образ Лотты преследует его и у него не хватает сил положить коней страданиям. На этом письма молодого человека обрываются, и о его дальнейшей судьбе мы узнаем уже от издателя.

Любовь к Лотте делает Вертера невыносимым для окружающих. С другой стороны, постепенно в душе молодого человека все более укрепляется решение покинуть мир, ибо просто уйти от возлюбленной он не в силах. Однажды он застает Лотту, перебирающую подарки родным накануне Рождества. Она обращается к нему с просьбой прийти к ним в следующий раз не раньше сочельника. Для Вертера это означает, что его лишают последней радости в жизни. Тем не менее на следующий день он все же отправляется к Шарлотте, вместе они читают отрывок из перевода Вертера песен Оссиана. В порыве неясных чувств юноша теряет контроль над собой и приближается к Лотте, за что та просит его покинуть ее.

Вернувшись домой, Вертер приводит в порядок свои дела, пишет прощальное письмо своей возлюбленной, отсылает слугу с запиской к Альберту за пистолетами. Ровно в полночь в комнате Вертера раздается выстрел. Утром слуга находит молодого человека, еще дышащего, на полу, приходит лекарь, но уже поздно. Альберт и Лотта тяжело переживают смерть Вертера. Хоронят его недалеко от города, на том месте, которое он выбрал для себя сам.

Е. А. Коркмазова

Эгмонт (Egmont)

Трагедия (1775–1787)


Действие трагедии происходит в Нидерландах, в Брюсселе, в 1567–1568 гг., хотя в пьесе события этих лет разворачиваются в течение нескольких недель.

На городской площади горожане состязаются в стрельбе из лука, к ним присоединяется солдат из войска Эгмонта, он легко обыгрывает всех и угощает за свой счет вином. Из разговора горожан и солдата мы узнаем, что Нидерландами правит Маргарита Пармская, которая принимает решения с постоянной оглядкой на своего брата, короля Испании Филиппа. Народ же Фландрии любит и поддерживает своего наместника графа Эгмонта, славного полководца, не раз одерживавшего победы. К тому же он намного терпимее относится к проповедникам новой религии, которая проникает в страну из соседней Германии. Несмотря на все старания Маргариты Пармской, новая вера находит много сторонников среди простого населения, уставшего от гнета и поборов католических священников, от постоянных войн.

Во дворце Маргарита Пармская вместе со своим секретарем, Макиавелли, составляет отчет Филиппу о волнениях, происходящих во Фландрии, главным образом на религиозной почве. Чтобы принять решение о дальнейших действиях, она созвала совет, на который должны прибыть наместники нидерландских провинций.

В этом же городе, в скромном бюргерском доме живет девушка Клара со своей матерью. Время от времени к ним заходит сосед Бракенбург. Он явно влюблен в Клару, но та уже давно привыкла к его привязанности и воспринимает его, скорее, как брата. Недавно в ее жизни случились большие перемены, в их дом стал наведываться сам граф Эгмонт. Он заметил Клару, когда проезжал по их улице в сопровождении своих солдат и все приветствовали его. Когда Эгмонт неожиданно появился у них, девушка окончательно потеряла из-за него голову. Мать так надеялась, что ее Клэрхен выйдет замуж за добропорядочного Бракенбурга и будет счастлива, но теперь понимает, что не уберегла дочь, которая только и ждет, когда наступит вечер и появится ее герой, в котором теперь весь смысл ее жизни.

Граф Эгмонт занят вместе со своим секретарем разбором своей корреспонденции. Здесь и письма простых солдат с просьбой выплатить жалованье, и жалобы солдатских вдов на то, что им нечем кормить детей. Есть и жалобы на солдат, которые надругались над простой девушкой, дочерью трактирщика. Во всех случаях Эгмонт предлагает простое и справедливое решение. Из Испании пришло письмо графа Оливы. Достойный старец советует быть Эгмонту осторожнее. Его открытость и опрометчивые поступки не доведут до добра. Но для смелого полководца свобода и справедливость превыше всего, а потому ему трудно соблюдать осторожность.

Приходит принц Оранский, он сообщает, что из Испании во Фландрию направляется герцог Альба, известный своей «кровожадностью». Принц советует Эгмонту удалиться в свою провинцию и там укрепиться, сам он поступит именно так. Он также предупреждает графа, что в Брюсселе ему грозит гибель, но тот не верит ему. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Эгмонт отправляется к своей любимой Клэрхен. Сегодня по просьбе девушки он пришел к ней в наряде рыцаря Золотого руна. Клэрхен счастлива, она искренне любит Эгмонта, и он отвечает ей тем же.

Тем временем Маргарита Пармская, узнавшая также о прибытии герцога Альбы, отрекается от престола и покидает страну. В Брюссель прибывает с войсками испанского короля Альба. Теперь, по его указу, запрещено горожанам собираться на улицах. Даже если двух людей заметят вместе, то сразу бросают в тюрьму за подстрекательство. Наместнику испанского короля повсюду мерещится заговор. Но главные его противники — это принц Оранский и граф Эгмонт. Он пригласил их в Куленбургский дворец, где приготовил им ловушку. После свидания с ним их арестуют его офицеры. Среди приближенных Альбы и его внебрачный сын Фердинанд. Молодой человек очарован Эгмонтом, его благородством и простотой в общении, его героизмом и смелостью, но он не в силах перечить планам своего отца. Незадолго до начала аудиенции гонец из Антверпена привозит письмо от принца Оранского, который под благовидным предлогом отказывается прибыть в Брюссель.

Появляется Эгмонт, он спокоен. На все претензии Альбы по поводу волнений в Нидерландах он отвечает с учтивостью, но в то же время его суждения о происходящих событиях достаточно независимы. Граф заботится о благе своего народа, его независимости. Он предупреждает Альбу, что король идет по неверному пути, стремясь «втоптать в землю» людей, которые преданы ему, они же рассчитывают на его поддержку и защиту. Герцог не способен понять Эгмонта, он предъявляет ему приказ короля арестовать его, отбирает личное оружие графа, и стражники уводят его в тюрьму.

Узнав о судьбе своего любимого, Клэрхен не в силах оставаться дома. Она бросается на улицу и призывает горожан взять в руки оружие и освободить графа Эгмонта. Горожане лишь сочувственно смотрят на нее и в страхе расходятся. Бракенбург увлекает Клэрхен домой.

Граф Эгмонт, впервые в жизни утративший свободу, тяжело переживает свой арест. С одной стороны, вспоминая предостережения друзей, он чувствует, что смерть где-то совсем рядом, и он, безоружный, не в силах защитить себя. С другой стороны, в глубине души он надеется, что Оранский все же придет ему на выручку или народ сделает попытку освободить его.

Суд короля единогласно выносит Эгмонту приговор — смертная казнь. Узнает об этом и Клэрхен. Ее мучит мысль, что она не в силах помочь своему могущественному возлюбленному. Пришедший из города Бракенбург сообщает, что все улицы заполонили солдаты короля, а на рыночной площади возводят эшафот. Понимая, что Эгмонт неминуемо будет убит, Клэрхен выкрадывает у Бракенбурга яд, выпивает его, ложится в постель и умирает. Ее последняя просьба — это позаботиться о стареющей матери.

О решении королевского суда сообщает Эгмонту офицер Альбы. Графа обезглавят на рассвете. Вместе с офицером попрощаться с Эгмонтом пришел сын Альбы — Фердинанд. Оставшись с графом наедине, молодой человек признается, что всю свою жизнь он считал Эгмонта своим героем. И теперь ему горько осознавать, что он ничем не может помочь своему кумиру: отец все предусмотрел, не оставив никакой возможности для освобождения Эгмонта. Тогда граф просит Фердинанда позаботиться о Клэрхен.

узник остается один, он засыпает, и во сне ему является Клэрхен, которая венчает его лавровым венком победителя. Проснувшись, граф ощупывает свою голову, но на ней ничего нет. Брезжит рассвет, раздаются звуки победной музыки, и Эгмонт направляется навстречу стражникам, пришедшим вести его на казнь.

Е. А. Коркмазова

Рейнеке-лис

(Reineke Fuchs)

Поэма (1793)


Действие происходит во Фландрии. Сюжет общеизвестен и не раз уже подвергался до Гете поэтической обработке. Обобщения, содержащиеся в тексте, дают возможность приложить фабулу ко многим временам.

На праздник, Троицын день, звериный король Нобель собирает подданных. Не явился ко двору только Рейнеке-лис, он плут и избегает лишний раз появляться на глаза монарху. Опять все звери жалуются на него. У Изегрима-волка он обесчестил жену, а детей покалечил, у песика Вакерлоса отнял последний кусочек колбасы, чуть не убил зайца Лямпе. За родного дядю заступается барсук. Он рассказывает всем, как несправедливо поступил с Рейнеке волк, когда тот, хитростью забравшись на подводу крестьянина, потихоньку стал скидывать рыбу с воза, чтобы вместе с Изегримом затем утолить голод. Но волк съел все сам, а лису оставил лишь объедочки. Так же поступил Изегрим и при разделе туши свиньи, которую Рейнеке, рискуя собственной жизнью, выбросил ему через окно крестьянского дома.

В тот момент, когда все звери уже готовы были согласиться с барсуком, внесли на носилках обезглавленную курочку, ее кровь пролил Рейнеке-лис Он нарушил рескрипт короля о нерушимом мире между животными. Пробравшись в дом петуха, сначала он перетаскал деток, а затем убил и курочку.

Разгневанный Нобель посылает за лисом медведя Брауна, чтобы он привел его на королевский суд. Медведь разыскал без труда дом Рейнеке, но тот сказал, что хочет угостить гонца медом в сотах. Он повел Брауна во двор к плотнику, показал колоду, в которую крестьянин вогнал колья, и предложил ему достать оттуда мед. Когда любитель полакомиться с головой залез в колоду, Рейнеке незаметно вытащил колья, а морда и лапы медведя застряли в колоде. От боли Браун стал орать, тогда из дома выбежал плотник, увидел косолапого, созвал односельчан, и они стали избивать непрошеного гостя. С трудом вырвавшись из колоды, ободрав морду и лапы, еле живой Браун вернулся ко двору короля ни с чем.

Нобель послал за лисом кота Гинце, но и тот попался на хитрость Рейнеке. Плут рассказал, что неподалеку, в амбаре одного попа, водятся прежирные мыши, и Гинце решил закусить перед обратной дорогой. На самом деле около лаза в амбар сын попа натянул петлю, чтобы в нее попался вор, который крадет у них кур. Кот, почувствовав на себе веревку, зашумел, забился. Сбежалась семья попа, кота избили, выкололи ему глаз. В конце концов Гинце перегрыз веревку и убежал, в таком весьма плачевном состоянии предстал он перед королем.

В третий раз к Рейнеке вызвался идти его племянник, барсук. Он уговорил лиса явиться ко двору. По дороге Рейнеке исповедуется в своих многочисленных грехах родственнику, чтобы облегчить свою душу перед тем, как предстать перед судом.

Суд, приняв во внимание многочисленные жалобы на лиса, выносит решение о казни через повешение. И вот, когда виновного уже повели на казнь, он просит отсрочки, чтобы поведать всем до конца о своих «преступлениях".

Отец Рейнеке нашел в недавнем прошлом клад Эммериха Могучего и задумал организовать заговор, чтобы посадить на престол нового короля — медведя Брауна. Своих сторонников, а ими были волк Изегрим, кот Гинце и другие ныне выступившие на суде против Рейнеке звери, он подкупил обещанием денег. Тогда верный Нобелю Рейнеке выследил собственного отца, где он хранил клад, и перепрятал его. Когда старый лис обнаружил пропажу, то с горя удавился. Так, очернив отца и врагов своих, хитрый лис втирается в доверие к Нобелю, а за обещание открыть королю и королеве местонахождение клада он получает помилование.

Рейнеке сообщает, что клад зарыт в пустыне во Фландрии, но, к сожалению, сам он не может указать место, потому что его долг сейчас — это отправиться в Рим и получить отпущение грехов у папы. По приказу короля лису сшили котомку из куска шкуры медведя Брауна и выдали запасные две пары сапог, содрав кожу с лап Изегрима и его жены. И пускается Рейнеке в путь. В дороге его сопровождают заяц Лямпе и баран Бэллин. Сначала лис-пилигрим заходит к себе домой, чтобы обрадовать семью, что он жив и здоров. Оставив барана во дворе и заманив зайца в дом, Рейнеке с женой и детками съедает Лямпе. Голову его он кладет в котомку и отправляет вместе с Бэллином королю, обманув бедное животное, что там находится его послание, которое надо немедленно доставить ко двору.

Король, поняв, что Рейнеке снова обманул его, решает выступить против него всей звериной силой. Но сначала он задает пир в честь пострадавших по вине лиса Брауна, Изегрима и его жены. На королевское застолье собираются снова обиженные Рейнеке звери: кролик с оторванным ухом, еле унесший от лиса свои ноги, ворон, у которого плут съел жену.

Племянник-барсук решает опередить войско короля и предупредить Рейнеке о надвигающейся опасности, чтобы тот успел с семьей скрыться. Но лис не испугался, он отправляется вновь ко двору, чтобы защитить себя от несправедливых обвинений.

Всю вину за убитого Лямпе Рейнеке сваливает на барана, который к тому же, по его словам, не передал королю и королеве от него великолепные подарки — бесценный перстень и гребень с необыкновенным зеркальцем. Но Нобель не верит словам хитрого лиса, тогда за него заступается обезьяна, сказав, что, не будь Рейнеке чист, разве явился бы он ко двору? К тому же мартышка напоминает королю, что лис всегда помогал ему своим мудрым советом. Разве не он решил запутанную тяжбу человека со змеей.

Созвав совет, король разрешает лису попробовать вновь оправдаться. Рейнеке прикидывается сам обманутым зайцем Лямпе и бараном Бэллином. Они выкрали все его богатства, и теперь он не знает, где искать их. «Так слово за словом придумывал Рейнеке басни. Все и развесили уши…»

Поняв, что словами лиса не перехитришь, Изегрим вызывает его на поединок. Но и здесь Рейнеке оказывается умнее. Он натирает свое тело перед боем жиром, а во время схватки то и дело выпускает свою едкую жидкость и сыплет волку хвостом в глаза песок. С трудом, но лис побеждает Изегрима. Король, убедившись в правоте Рейнеке, назначает его канцлером государства и вручает государственную печать.

Е. А. Коркмазова

Герман и Доротея

(Hermann und Dorothea)

Поэма (1797)


Действие происходит в провинциальном немецком городке в период французской буржуазной революции. Поэма состоит из девяти песен, каждая из которых носит имя одной из греческих муз — покровительниц разных видов искусств. Имена муз определяют и содержание каждой песни.

По дорогам, идущим от Рейна, тянутся обозы с беженцами. Несчастные люди спасаются с уцелевшим добром от хаоса, возникшего в приграничных областях Германии и Франции в результате французской революции.

Небогатая чета из близлежащего городка посылает своего сына Германа передать людям, попавшим в беду, кое-что из одежды и съестного. Молодой человек встречает на дороге отставшую от основной массы беженцев фуру (повозку, запряженную волами). Впереди идет девушка, которая обращается к нему с просьбой помочь им. В повозке молодая женщина только что родила ребенка, а его даже не во что завернуть. С радостью отдает ей Герман все, что собрала ему мать, и возвращается домой.

Родители уже давно мечтают женить Германа. Напротив их дома живет богатый купец, у которого на выданье три дочери. Он богат и со временем все его добро перейдет к наследницам. Отец Германа, который мечтает о невестке с достатком, советует сыну посвататься к младшей дочери купца, но тот не хочет знаться с чопорными и кокетливыми девицами, часто насмехающимися над его простыми манерами. Действительно, Герман всегда неохотно учился в школе, был равнодушен к наукам, зато добр, «отменный хозяин и славный работник».

Заметив перемену настроения сына после встречи с беженцами, мать Германа, женщина простая и решительная, выведывает у него, что он познакомился там с девушкой, которая тронула его сердце. Боясь потерять ее в этой всеобщей сутолоке, он хочет теперь же ее объявить своей невестой. Мать и сын просят отца дать разрешение на брак Германа с незнакомкой. За молодого человека заступаются и пастырь с аптекарем, которые как раз зашли к отцу в гости.

Втроем, пастырь, аптекарь и сам Герман, едут в деревню, где, как им известно, остановились беженцы на ночлег. Они хотят увидеть избранницу молодого человека и расспросить у спутников о ней. От судьи, с которым познакомился пастырь в деревне, он узнает, что незнакомка обладает решительным характером. У нее на руках остались малолетние дети. Когда на их дом напали мародеры, она выхватила у одного из них саблю и зарубила его, а остальных четверых ранила, тем самым защитив свою жизнь и жизнь детей.

Пастырь с аптекарем возвращаются в дом родителей Германа, а молодой человек остается, он хочет сам откровенно поговорить с девушкой и признаться ей в своих чувствах. Он встречает Доротею, так зовут незнакомку, около деревни, у колодца. Герман честно признается ей, что вернулся сюда за ней, так как ему понравились ее приветливость и расторопность, а его матушке нужна хорошая помощница в доме. Доротея, думая, что молодой человек зовет ее в работницы, соглашается. Она относит воду своим спутникам, прощается с ними, хотя они очень неохотно расстаются с ней, и, взяв свой узелок, идет с Германом.

Родители приветливо встречают их, молодой же человек, улучив момент, просит пастыря разъяснить Доротее, что не как служанку он привел ее в дом, а как будущую хозяйку. Тем временем отец Германа, неловко пошутив насчет удачного выбора сына, вызывает смущение у Доротеи. Тут и пастырь пристает к ней с расспросами о том, как она отнесется к тому, что ее молодой хозяин собирается жениться. Расстроенная девушка уже собирается уйти. Как оказалось, Герман тоже сразу приглянулся ей, и в глубине души она рассчитывала, что со временем ей удастся завоевать его сердце. Не в силах больше молчать, юноша открывается Доротее в своей любви и просит прощения за свою застенчивость, которая помешала ему это сделать раньше.

Молодые люди счастливы, что нашли друг друга. Сняв с родителей Германа их обручальные кольца, пастырь обручает ими и благословляет «новый союз, столь похожий на старый», но, оказывается, на пальце Доротеи уже есть обручальное кольцо. Девушка рассказывает о своем женихе, который, вдохновленный любовью к свободе, узнав о революции, поспешил в Париж и там погиб. В благородном Германе рассказ Доротеи только укрепляет решимость связать "свою жизнь навсегда с ней и защищать ее в это тяжелое время «с доблестью мужа».

Е. А. Коркмазова

Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер (Johann Christoph Friedrich Schiller) [1759–1805]

Разбойники (Die Räuber) (1781)

Действие происходит в современной автору пьесы Германии. Сюжет разворачивается в течение двух лет. Драме предпослан эпиграф Гиппократа, который в русском переводе звучит так: «Чего не исцеляют лекарства, исцеляет железо; чего не исцеляет железо, исцеляет огонь».

В основе сюжета лежит семейная трагедия. В родовом замке баронов фон Моор живут отец, младший сын — Франц и воспитанница графа, невеста старшего сына, Амалия фон Эдельрейх. Завязкой служит письмо, полученное якобы Францем от «лейпцигского корреспондента», в котором повествуется о беспутной жизни находящегося в университете в Лейпциге Карла фон Моора, старшего сына графа. Опечаленный плохими новостями старик фон Моор позволяет Францу написать письмо Карлу и сообщить ему, что разгневанный поведением своего старшего сына граф лишает его наследства и своего родительского благословения.

В это время в Лейпциге, в корчме, где собираются обычно студенты Лейпцигского университета, Карл фон Моор ждет ответа на свое письмо к отцу, в котором он чистосердечно раскаивается в своей распутной жизни и обещает впредь заниматься делом. Приходит письмо??? гемских лесах, отбирать у богатых путников деньги и пускать их в оборот. Бедным студентам эта мысль кажется заманчивой, но им нужен атаман, и, хотя сам Шпигельберг рассчитывал на эту должность, все единогласно выбирают Карла фон Моора. Надеясь, что «кровь и смерть» заставят его позабыть прежнюю жизнь, отца, невесту, Карл дает клятву верности своим разбойникам, а те в свою очередь присягают ему.

Теперь, когда Францу фон Моору удалось изгнать своего старшего брата из любящего сердца отца, он пытается очернить его и в глазах его невесты, Амалии. В частности, он сообщает ей, что бриллиантовый перстень, подаренный ею Карлу перед разлукой в залог верности, тот отдал развратнице, когда ему уже нечем было заплатить за свои любовные утехи. Он рисует перед Амалией портрет болезненного нищего в лохмотьях, изо рта которого разит «смертоносной дурнотой» — таков ее любимый Карл теперь. Но не так-то просто убедить любящее сердце, Амалия отказывается верить Францу и прогоняет его прочь.

Но в голове Франца фон Моора уже созрел новый план, который наконец поможет ему осуществить свою мечту, стать обладателем наследства графов фон Моор. Для этого он подговаривает побочного сына одного местного дворянина, Германа, переодеться и, явившись к старику Моору, сообщить, что он был свидетелем смерти Карла, который принимал участие в сражении под Прагой. Сердце больного графа вряд ли выдержит это ужасное известие. За это Франц обещает Герману вернуть ему Амалию фон Эдельрейх, которую некогда у него отбил Карл фон Моор.

Так все и происходит. Старик Моор вспоминает с Амалией своего старшего сына. В это время является переодетый Герман. Он рассказывает о Карле, оставленном без всяких средств к существованию, а потому решившем принять участие в прусско-австрийской кампании. Война забросила его в Богемию, где он геройски погиб. Умирая, он просил передать свою шпагу отцу, а портрет Амалии вернуть ей вместе с ее клятвой верности. Граф фон Моор винит себя в смерти сына, он откидывается на подушки, и его сердце, кажется, останавливается. Франц радуется долгожданной смерти отца.

Тем временем в Богемских лесах разбойничает Карл фон Моор. Он смел и часто играет со смертью, так как утратил интерес к жизни. Свою долю добычи атаман отдает сиротам. Он карает богатых, грабящих простых людей, следует принципу: «Мое ремесло — возмездие, месть — мой промысел».

А в родовом замке фон Мооров правит Франц. Он достиг своей цели, но удовлетворения не чувствует: Амалия по-прежнему отказывается стать его женой. Герман, понявший, что Франц обманул его, открывает фрейлин фон Эдельрейх «страшную тайну» — Карл фон Моор жив и старик фон Моор тоже.

Карл со своей шайкой попадает в окружение богемских драгун, но им удается вырваться из него ценой гибели всего одного бойца, богемские же солдаты потеряли около 300 человек. В отряд фон Моора просится чешский дворянин, потерявший все свое состояние, а также возлюбленную, которую зовут Амалия. История молодого человека всколыхнула в душе Карла прежние воспоминания, и он решает вести свою шайку во Франконию со словами: «Я должен ее видеть!»

Под именем графа фон Бранда из Мекленбурга Карл проникает в свой родовой замок. Он встречает свою Амалию и убеждается, что она верна «погибшему Карлу». В галерее среди портретов предков он останавливается у портрета отца и украдкой смахивает слезу. Никто не узнает старшего сына графа, лишь всевидящий и вечно всех подозревающий Франц угадывает в госте своего старшего брата, но никому не говорит о своих догадках. Младший фон Моор заставляет своего старого дворецкого Даниэля дать клятву, что тот убьет приезжего графа. По шраму на руке дворецкий узнает в графе фон Бранде Карла, тот не в силах лгать старому слуге, воспитавшему его, но теперь он должен торопиться навсегда покинуть замок. Перед исчезновением он решает все же повидать Амалию, которая испытывает к графу чувства, которые у нее прежде были связаны только с одним человеком — Карлом фон Моором. Неузнанный гость прощается с фрейлин.

Карл возвращается к своим разбойникам, утром они покинут эти места, а пока он бродит по лесу, в темноте он слышит голос и видит башню. Это Герман пришел украдкой, чтобы накормить узника, запертого здесь. Карл срывает замки с башни и освобождает старика, иссохшего, как скелет. узником оказывается старик фон Моор, который, к своему несчастью, не умер тогда от вести, принесенной Германом, но когда он пришел в себя в гробу, то сын его Франц тайно от людей заточил его в эту башню, обрекая на холод, голод и одиночество. Карл, выслушав историю своего отца, не в силах больше терпеть и, несмотря на родственные узы, которые связывают его с Францем, приказывает своим разбойникам ворваться в замок, схватить брата и доставить сюда живьем.

Ночь. Старый камердинер Даниэль прощается с замком, где он провел всю свою жизнь. Вбегает Франц фон Моор в халате со свечой в руке. Он не может успокоиться, ему приснился сон о Страшном суде, на котором его за грехи отправляют в преисподнюю. Он умоляет Даниэля послать за пастором. Всю свою жизнь Франц был безбожником, и даже теперь с пришедшим пастором он не может примириться и пытается вести диспут на религиозные темы. В этот раз ему не удается с обычной легкостью посмеяться над тезисом о бессмертии души. Получив от пастора подтверждение, что самыми тяжкими грехами человека являются братоубийство и отцеубийство, Франц пугается и понимает, что душе его не избежать ада.

На замок нападают разбойники, посланные Карлом, они поджигают замок, но схватить Франца им не удается. В страхе он сам удавливается шнурком от шляпы.

Исполнившие приказ члены шайки возвращаются в лес близ замка, где их ждет Карл, так и не узнанный своим отцом. С ними приходит Амалия, которая бросается к разбойнику Моору, обнимает его и называет своим женихом. Тогда в ужасе старик Моор узнает в предводителе этих бандитов, воров и убийц своего любимого старшего сына Карла и умирает. Но Амалия готова простить своего возлюбленного и начать с ним новую жизнь. Но их любви мешает клятва верности, данная Моором своим разбойникам. Поняв, что счастье невозможно, Амалия молит только об одном — о смерти. Карл закалывает ее.

Разбойник Моор испил свою чашу до конца, он понял, что свет злодеяниями не исправишь, его жизнь кончена, он решает сдаться в руки правосудия. Еще по дороге в замок Мооров он разговаривал с бедняком, у которого большая семья, теперь Карл идет к нему, чтобы тот, сдав «знаменитого разбойника» властям, получил за его голову тысячу луидоров.

Е. А. Коркмазова

Заговор Фиеско в Генуе

(Die Verschwörung des Fiesko zu Genua)

Республиканская трагедия (1783)


Место и время событий автор точно указывает в конце перечня действующих лиц — Генуя, 1547 г. Пьесе предпослан эпиграф римского историка Саллюстия о Каталине: «Сие злодейство почитаю из ряда вон выходящим по необычности и опасности преступления».

Молодая жена графа Фиеско ди Лаванья, предводителя республиканцев в Генуе, — Леонора ревнует своего мужа к Джулии, сестре правителя Генуи. Граф действительно ухаживает за этой кокетливой вдовствующей графиней, и она просит у Фиеско в залог любви подарить ей медальон с портретом Леоноры, ему же отдает свой.

Племянник Дории, правителя Генуи, Джанеттино подозревает, что в Генуе республиканцы готовят заговор против его дяди. Чтобы избежать переворота, он нанимает мавра убить главу республиканцев Фиеско. Но вероломный мавр выдает план Джанеттино графу ди Лаванья и переходит к нему на службу.

В доме республиканца Веррины большое горе, его единственная дочь Берта изнасилована. Преступник был в маске, но по описанию дочери несчастный отец догадывается, что это дело рук племянника Дории. Пришедший к Веррине просить руки Берты Бургоньино становится свидетелем страшного проклятия отца; тот запирает свою дочь в подземелье собственною дома, пока кровь Джанеттино не смоет позор с его рода.

К Фиеско приходят дворяне Генуи, они рассказывают ему о скандале в синьории, произошедшем при выборах прокуратора. Джанеттино сорвал выборы, он проткнул при голосовании шпагой шар дворянина Цибо со словами: «Шар недействителен! Он с дырой!» В обществе недовольство правлением Дории явно достигло предела. Это понимает Фиеско. Он хочет воспользоваться настроением генуэзцев и осуществить государственный переворот. Граф просит мавра разыграть сцену покушения на него. Как ди Лаванья и предполагал, народ арестовывает «преступника», тот «сознается», что подослан племянником Дории. Народ возмущен, его симпатии на стороне Фиеско.

К Джанеттино является его доверенный Ломеллино. Он предупреждает племянника Дории об опасности, нависшей над ним в связи с предательством мавра. Но Джанеттино спокоен, он уже давно запасся письмом с подписью императора Карла и его печатью. В нем сказано, что двенадцать сенаторов Генуи должны быть казнены, а молодой Дория станет монархом.

В дом Фиеско приходят генуэзские патриции-республиканцы. Их цель — склонить графа взять на себя руководство заговором против герцога. Но ди Лаванья опередил их предложение, он показывает им письма, в которых сообщается о прибытии в Геную для «избавления от тирании» солдат из Пармы, «золота из Франции», «четырех галер папы римского». Дворяне не ожидали такой расторопности от Фиеско, они договариваются о сигнале к выступлению и расходятся.

По дороге Веррина вверяет своему будущему зятю Бургоньино тайну, что он убьет Фиеско, как только тиран Дория будет свергнут, ибо прозорливый старый республиканец подозревает, что цель графа — не установление республики в Генуе. Ди Лаванья сам хочет занять место герцога.

Мавр, посланный Фиеско в город с целью узнать настроение генуэзцев, возвращается с сообщением о намерении Джанеттино казнить двенадцать сенаторов, в том числе и графа. Он принес также порошок, который графиня Империали просила его подсыпать в чашку с шоколадом Леоноре. Фиеско срочно созывает заговорщиков и сообщает им о письме императора у племянника Дории. Восстание должно начаться этой же ночью.

Поздним вечером в доме Фиеско собираются генуэзские дворяне якобы на представление комедиантов. Граф произносит пламенную речь, в которой призывает их свергнуть тиранов Генуи, и раздает оружие. Последним в дом врывается Кальканьо, который только что из дворца герцога. Там он видел мавра, он предал их. Все в смятении. Стремясь овладеть ситуацией, Фиеско говорит, что сам послал туда своего слугу. Появляются немецкие солдаты, охраняющие герцога Дорию. Они вводят мавра, с ним записка, в которой тиран Генуи сообщает графу, что он оповещен о заговоре и нынче ночью нарочно отошлет своих телохранителей. Благородство и честь не позволяют Фиеско в такой ситуации напасть на Дорию. Республиканцы же непреклонны, они требуют вести их на штурм герцогского дворца.

На представление мнимых комедиантов в дом графа приглашена и Джулия. На глазах у своей жены Леоноры Фиеско разыгрывает сцену, добиваясь от графини Империали признания в любви. Вопреки ожиданию, граф ди Лаванья отвергает пламенную любовь коварной кокетки, он зовет находящихся в доме дворян, возвращает Джулии при свидетелях порошок, которым она хотела отравить его жену, и «шутовскую побрякушку» — медальон с ее портретом, саму же графиню приказывает арестовать. Честь Леоноры восстановлена.

Оставшись наедине со своей женой, Фиеско признается ей в любви и обещает, что скоро она станет герцогиней. Леонора страшится власти, ей милее уединенная жизнь в любви и согласии, к этому идеалу она пытается склонить и своего мужа. Граф ди Лаванья, однако, уже не в силах переиначить ход событий, звучит пушечный выстрел — сигнал к началу восстания.

Фиеско бросается к дворцу герцога, изменив голос, он советует Андреа Дории бежать, конь ждет его у дворца. Тот сначала не соглашается. Но, услышав шум на улице, Андреа под прикрытием охраны бежит из дворца. Тем временем Бургоньино убивает племянника Дории и спешит к дому Веррины сообщить Берте, что она отомщена и может покинуть свою темницу. Берта соглашается стать женой своего защитника. Они бегут в гавань и на корабле покидают город.

В Генуе царит хаос. Фиеско встречает на улице человека в пурпурном плаще, он думает, что это Джанеттино, и закалывает племянника герцога. Откинув плащ убитого, ди Лаванья узнает, что заколол свою жену. Леонора не смогла усидеть дома, она бросилась в битву, чтобы быть рядом со своим супругом. Фиеско убит горем.

Герцог Андреа Дория не в силах покинуть Геную. Он возвращается в город, предпочитая смерть вечному скитанию.

Придя в себя после смерти Леоноры, Фиеско облачается в пурпурный плащ, символ герцогской власти в Генуе. В таком виде его застает Веррина. Республиканец предлагает графу сбросить одежду тирана, но тот не соглашается, тогда Веррина увлекает ди Лаванья в гавань, где при восхождении по трапу на галеру сбрасывает Фиеско в море. Запутавшись в плаще, граф тонет. Спешащие на помощь заговорщики сообщают Веррине, что Андреа Дория вернулся во дворец и половина Генуи перешла на его сторону. Веррина тоже возвращается в город, чтобы поддержать правящего герцога.

Е. А. Коркмазова

Дон Карлос инфант испанский

(Don Karlos Infant von Spanien)

Драматическая поэма (1783–1787)


Действие происходит в Испании в 1568 г., на тринадцатом году царствования короля Филиппа II. Основу сюжета составляет история взаимоотношений Филиппа II, его сына дона Карлоса, наследника испанского престола, и жены — королевы Елизаветы.

В Аранжусе, резиденции испанского короля близ Мадрида, находится весь испанский двор. Здесь и сын короля — дон Карлос. Король холоден к нему, он занят государственными делами и своей молодой женой, которая прежде была невестой дона Карлоса. К сыну же Филипп II приставил своих слуг, чтобы они шпионили за ним.

В Аранжус приезжает из Фландрии маркиз Поза, друг детства принца, с которым у него связаны трогательные воспоминания. Инфант открывается ему в преступной любви к своей мачехе, и маркиз устраивает дону Карлосу свидание с Елизаветой наедине. В ответ на пылкие любовные признания принца она просит его направить свою любовь на несчастное испанское королевство и передает ему несколько писем со «слезами Нидерландов».

Прочтя эти письма, дон Карлос решает просить отца назначить его наместником в Нидерланды, вместо предполагаемого на эту должность жестокого герцога Альбы. Это намерение одобряет и маркиз Поза.

Двор короля переезжает в королевский дворец в Мадриде. С трудом дон Карлос добивается аудиенции у Филиппа. Он просит послать его во Фландрию, где он обещает усмирить бунт в Брабанте. Король отказывает, он считает, что место принца при дворе, во Фландрию же отправится герцог Альба.

Дон Карлос разочарован, в это время паж королевы передает ему тайно любовную записку с просьбой прийти на свидание на половину Елизаветы. Принц уверен, что записка от королевы, он приходит в указанное место и встречает там фрейлину Елизаветы, принцессу Эболи. Инфант в недоумении. Эболи объясняется ему в любви, она ищет у него защиты от посягательств на собственную невинность и в доказательство дает принцу письмо. Дон Карлос с трудом начинает понимать свою трагическую ошибку, принцесса же, видя равнодушие к ней, догадывается, что знаки внимания инфанта, которые она принимала на свой счет, на самом деле относились к королеве. Эболи гонит принца, но перед этим просит вернуть ей ключ, который передал дону Карлосу паж, и любовное письмо к ней короля, которое она только что сама дала принцу. Дон Карлос поражен известием об отношении Филиппа к принцессе Эболи, он уходит, но письмо уносит с собой.

Между тем при дворе короля у принца есть враги, которым не нравится неуравновешенный нрав наследника престола. Духовник короля Доминго и герцог Альба считают, что такой монарх будет очень неудобен на испанском троне. Единственное средство убрать дона Карлоса — это заставить поверить короля в любовь королевы к сыну, в этом деле, как сообщает Доминго, у них есть союзница — принцесса Эболи, в которую влюблен Филипп.

Узнав об отказе короля послать во Фландрию принца, Поза огорчается. Дон Карлос показывает другу письмо короля к принцессе Эболи. Маркиз предостерегает инфанта от интриг оскорбленной принцессы, но в то же время стыдит его за желание воспользоваться похищенным письмом. Поза разрывает его и в ответ на страдания несчастного инфанта обещает вновь устроить его свидание с королевой.

От герцога Альбы, Доминго и принцессы Эболи Филипп II узнает об «измене» Елизаветы, он теряет покой и сон, ему везде мерещатся заговоры. В поисках честного человека, который помог бы ему установить истину, взгляд короля останавливается на маркизе Поза.

Разговор Филиппа с маркизом больше всего напоминает разговор слепого с глухим. Поза считает своим долгом прежде всего замолвить слово за свою страдающую Фландрию, где душат свободу людей. Старик же монарх печется лишь о личном благополучии. Филипп просит маркиза «войти в доверие к сыну», «испытать и сердце королевы» и доказать свою преданность престолу. уходя, благородный гранд все же надеется, что ему удастся добиться свободы для своей родины.

В качестве посланника Филиппа Поза получает свидание наедине с королевой. Он просит Елизавету уговорить дона Карлоса отправиться в Нидерланды без благословения короля. Он уверен, что королевскому сыну удастся собрать под свои знамена «бунтовщиков», и тогда отец, увидев усмиренную Фландрию, сам назначит ею наместником в эту провинцию. Королева сочувствует патриотическим планам маркиза Позы и назначает доку Карлосу свидание.

Маркиз Поза передает королю личные письма дона Карлоса. Среди них монарх по почерку узнает записку принцессы Эболи, которая, желая доказать измену Елизаветы мужу, взломала шкатулку королевы и выкрала письма дона Карлоса, написанные Елизавете, как оказалось, еще до ее замужества. Поза просит у короля бумагу с его подписью, которая позволила бы ему в крайнем случае арестовать неуравновешенного принца. Филипп дает такой документ.

При дворе поведение маркиза Позы вызывает недоумение, которое достигает предела, когда гранд приказывает арестовать дона Карлоса на основании письма короля. В это время появляется директор почты дон Раймонд де Таксис, он приносит письмо Позы, которое адресовано принцу Оранскому, находящемуся в Брюсселе. Оно должно всем все разъяснить.

Принцесса Эболи сообщает Елизавете об аресте инфанта и, терзаемая муками совести, сознается в своем злодействе против королевы, та приказывает сослать ее в монастырь святой Марии.

После свидания с королевой, на котором он просит Елизавету напомнить принцу об их юношеской клятве, маркиз Поза отправляется в тюрьму к своему другу дону Карлосу. Зная, что эта их встреча последняя, он раскрывает инфанту свой план. Чтобы спасти Карлоса, он написал письмо принцу Оранскому о своей мнимой любви к королеве и о том, что инфант дон Карлос был выдан им Филиппу лишь для отвода глаз. Поза уверен, что его письмо попадет в руки монарха. Принц потрясен, он готов бежать к отцу-королю просить прощения для себя и маркиза, но поздно: раздается выстрел, маркиз Поза падает и умирает.

В тюрьму, чтобы освободить сына, приходит Филипп с грандами. Но вместо благодарного и покорного дона Карлоса он находит там убитого горем человека, который обвиняет короля в смерти друга. Вокруг тюрьмы нарастает шум, это в Мадриде начинается мятеж народа, который требует освобождения принца.

В это время в руки к шпионам герцога Альбы попадает монах-картезианец. При нем были письма маркиза Позы во Фландрию, в которых речь идет о побеге наследного принца в Нидерланды, где он возглавит восстание за независимость этой страны. Письма герцог Альба незамедлительно передает испанскому королю.

Король Филипп призывает к себе Великого инквизитора. Его мучит мысль, что детоубийство является тяжким грехом, в то время как он решил избавиться от своего сына. Чтобы умиротворить свою совесть, старый монарх хочет заручиться в своем преступлении поддержкой церкви. Великий инквизитор говорит, что церковь способна простить сыноубийство и приводит аргумент: «Во имя справедливости извечной сын божий был распят*. Он готов принять на себя ответственность за смерть инфанта, только бы на троне не оказался поборник свободы.

Наступает ночь, дон Карлос приходит на свидание с Елизаветой. Он отправляется во Фландрию, полный решимости во имя дружбы совершить то, о чем они мечтали с маркизом. Королева благословляет его. Появляется король с Великим инквизитором. Королева падает в обморок и умирает, Филипп без тени сомнения передает своего сына в руки Великого инквизитора.

Е. А. Коркмазова

Коварство и любовь

(Kabale und Liebe)

Мещанская трагедия (1784)


Действие разворачивается в Германии XVIII в., при дворе одного из немецких герцогов.

Сын президента фон Вальтера влюблен в дочь простого музыканта Луизу Миллер. Ее отец относится к этому с недоверием, так как брак аристократа с мешанкой невозможен. На руку Луизы претендует и секретарь президента — Вурм, он уже давно посещает дом Миллеров, но девушка не испытывает к нему никаких чувств. Сам музыкант понимает, что Вурм более подходящая партия для Луизы, хотя он Миллеру и не по сердцу, но последнее слово здесь за самой дочерью, отец не собирается принуждать ее ни за кого выходить замуж,

Вурм сообщает президенту об увлечении его сына дочерью мещанина Миллера. Фон Вальтер не воспринимает это всерьез. Мимолетное чувство, возможно, даже появление на свет здорового побочного внука — все это не новость в дворянском мире. Для своего сына г-н президент уготовил другую судьбу. Он хочет женить его на леди Мильфорд, фаворитке герцога, чтобы иметь возможность через нее овладеть доверием герцога. Известие секретаря заставляет фон Вальтера ускорить ход событий: о своей предстоящей женитьбе сын должен узнать немедленно.

Возвращается домой Фердинанд. Отец пытается поговорить с ним о его будущем. Сейчас ему двадцать лет, а он уже в чине майора. Если и дальше он будет слушаться отца, то ему уготовано место в соседстве с троном. Сейчас сын должен жениться на леди Мильфорд, что окончательно упрочит его положение при дворе. Майор фон Вальтер отказывается от предложения отца взять в жены «привилегированную прелестницу», ему противны делишки президента и то, как он их «обделывает* при дворе герцога. Место возле трона его не прельщает. Тогда президент предлагает Фердинанду жениться на графине Остгейм, которая из их круга, но в то же время не опорочила себя дурной репутацией. Молодой человек опять не согласен, оказывается, он не любит графиню. Пытаясь сломить упрямство сына, фон Вальтер приказывает ему посетить леди Мильфорд, известие о его предстоящем браке с которой уже разнесено по всему городу.

Фердинанд врывается в дом леди Мильфорд. Он обвиняет ее, что она хочет своим замужеством с ним обесчестить его. Тогда Эмилия, которая тайно влюблена в майора, рассказывает ему историю своей жизни. Потомственная герцогиня Норфольк, она вынуждена была бежать из Англии, оставив там все свое состояние. Родных у нее не осталось. Герцог воспользовался ее молодостью и неопытностью и превратил в свою дорогую игрушку. Фердинанд раскаивается в своей грубости, но сообщает ей, что не в силах жениться на ней, так как любит дочь музыканта Луизу Миллер. Рушатся все планы Эмилии на личное счастье. «Вы губите себя, меня и еще третье лицо», — говорит она майору. Леди Мильфорд не может отказаться от брака с Фердинандом, так как ей «не смыть позора», если подданный герцога отвергнет ее, поэтому вся тяжесть борьбы ложится на плечи майора.

Президент фон Вальтер является в дом музыканта. Он пытается унизить Луизу, называя ее продажной девкой, которая ловко завлекла в свои сети сына дворянина. Однако, справившись с первым волнением, музыкант и его дочь держатся с достоинством, они не стыдятся своего происхождения. Миллер в ответ на запугивания фон Вальтера даже указывает ему на дверь. Тогда президент хочет арестовать Луизу и ее мать и приковать их к позорному столбу, а самого музыканта бросить в острог. Подоспевший вовремя Фердинанд шпагой защищает свою возлюбленную, он ранит полицейских, но это не помогает. Ему ничего не остается, как прибегнуть к «дьявольскому средству», он шепчет на ухо отцу, что расскажет всей столице, как он убрал своего предшественника. Президент в ужасе покидает дом Миллера.

Выход из сложившейся ситуации ему подсказывает коварный секретарь Вурм. Он предлагает сыграть на чувстве ревности Фердинанда, подбросив ему записку, написанную Луизой к вымышленному возлюбленному. Это должно склонить сына к женитьбе на леди Мильфорд. Подставным возлюбленным Луизы президент уговорил стать гофмаршала фон Кальба, который вместе с ним составлял фальшивые письма и отчеты, чтобы убрать с поста его предшественника.

Вурм отправляется к Луизе. Он сообщает ей, что ее отец в остроге и ему грозит криминальный процесс, а мать в работном доме. Послушная дочь может освободить их, если напишет под диктовку Вурма письмо, а также примет присягу признавать это письмо добровольным. Луиза соглашается. Письмо, «потерянное» фон Кальбом, попадает в руки к Фердинанду, тот вызывает гофмаршала на дуэль. Трусливый фон Кальб пытается все объяснить майору, но страсть мешает тому услышать откровенное признание.

Тем временем леди Мильфорд устраивает в своем доме встречу с Луизой. Она хотела унизить девушку, предложив ей у себя место камеристки. Но дочь музыканта проявляет такое благородство по отношению к сопернице, что униженная Эмилия покидает город. Она бежит в Англию, раздав все свое имущество слугам.

Пережившая так много за последние дни Луиза хочет покончить с жизнью, но домой возвращается ее старик отец. Слезами ему удается отговорить дочь от страшного поступка, появляется Фердинанд. Он показывает Луизе письмо. Дочь Миллера не отрицает, что оно написано ее рукой. Майор вне себя, он просит Луизу принести ему лимонаду, музыканта же посылает к президенту фон Вальтеру с просьбой передать от него письмо и сказать, что он не придет к ужину. Оставшись наедине со своей возлюбленной, Фердинанд незаметно добавляет в лимонад яд, пьет сам и дает страшное зелье Луизе. Предстоящая смерть снимает печать клятвы с уст Луизы, и она сознается, что написала записку по приказу президента, чтобы спасти своего отца от тюрьмы. Фердинанд в ужасе, Луиза умирает.

В комнату вбегают фон Вальтер и старик Миллер. Фердинанд обвиняет своего отца в смерти невинной девушки, тот указывает на Вурма. Появляется полиция, Вурма арестовывают, но он не намерен всю вину брать на себя. Фердинанд умирает, перед смертью он прощает отца.

Е. А. Коркмазова

Валленштейн (Wallenstein)

Драматическая поэма (1796–1799)


Поэма начинается с пролога, в котором от имени автора дается краткая характеристика Германии в эпоху Тридцатилетней войны (1618–1648), описывается главное действующее лицо — генералиссимус имперских войск Валленштейн, а также точно указывается время происходящего — 1634 г.

Действие пьесы «Лагерь Валленштейна» разворачивается близ одного из крупнейших городов Богемии, Пильзена. Здесь расположились войска императора под предводительством герцога Фридландского. Сюжета в этой части трилогии нет, это сцены из жизни простых солдат. Вот маркитантка с сыном, которая уже давно кочует с армией. Вот наемные солдаты из разных мест, они уже не раз сменили своих хозяев в поисках более надежного заработка. Они всегда рады обменять награбленное добро, проиграть его в карты, выпить стаканчик вина за своего удачливого герцога Фридландского. Среди них и капуцин, который пытается наставить солдат на путь праведной жизни. В лагерь забредают и крестьяне близлежащих разоренных войной деревень с целью чем-нибудь поживиться здесь. Одного из них, игравшего в фальшивые кости, солдаты ловят, но потом отпускают.

По лагерю ходит слух, что большую часть армии император собирается направить в Нидерланды, но солдаты не хотят подчиняться приказу императора, Валленштейн им «родной отец», это он объединил множество различных полков в единую армию, он платит им жалованье из собственного кармана, их желание — это остаться с ним. Солдаты решают, чтобы каждый полк написал рапорт с просьбой остаться со своим генералом, а Макс Пикколомини, командир кирасирского полка, пусть передаст их императору.

Во второй части трилогии место действия переносится в Пильзен. В ратуше города собираются командиры тридцати полков, стоящих у стен Пильзена. Здесь же министр императора фон Квестенберг с приказами монарха. По слухам, он прислан, чтобы сместить Валленштейна. В разговорах между собой командиры полков Илло, Бутлер, Изолани поддерживают герцога Фридландского. Фон Квестенберг беседует с другом герцога, Октавио Пикколомини, который в душе на стороне императора, ему не нравится стремление Валленштейна к самостоятельности.

В ратушу прибывают жена и дочь герцога Фридландского, которых в дороге из Австрии сопровождал Макс Пикколомини. Валленштейн беседует со своей женой, его интересует прежде всего их визит в Вену. Герцогиня с горечью сообщает мужу, что отношение при дворе к ним переменилось, из милости и доверия все переросло в «церемонный этикет». Из писем, полученных из Вены, генералиссимус узнает, что ему найден преемник, сын императора, юный Фердинанд. Валленштейну необходимо принять решение о своих дальнейших действиях, но он медлит.

В замке герцога собираются командиры полков. Министр Квестенберг передает им приказ императора очистить от войск Богемию и направить их на освобождение от лютеран Регенсбурга. Восемь же полков отправятся в Милан для сопровождения кардинала-инфанта по пути в Нидерланды. Большинство командиров выступают против приказа. Свояк же Валленштейна, граф Терцки, и фельдмаршал Илло разрабатывают план, как им окончательно переманить полки на сторону герцога и заставить не подчиниться приказу императора Они составляют текст присяги на верность Валленштейну, которую должны будут подписать командиры полков.

Графиня Терцки, сестра герцога, посвященная в сердечные дела своей племянницы Теклы, пытается внушить ей, что, как дочь достойного родителя, она должна покориться воле отца, который ей сам выберет жениха. Текла же любит Макса Пикколомини и уверена, что сможет отстоять свое чувство в глазах отца, У графини же Терцки другое на уме, она надеется, что любовь Макса к дочери Валленштейна свяжет руки его отцу, и Октавио останется на стороне герцога.

В доме Терцки застолье, на которое приглашены все командиры полков. В конце, когда выпито уже достаточно вина, Илло и граф просят командиров подписать клятву верности Валленштейну, в которой якобы нет ничего противоречащего их присяге императору. Все подписывают, и даже Октавио, лишь Макс Пикколомини под предлогом того, что все дела он всегда делает на свежую голову, уклоняется.

Дома между отцом и сыном Пикколомини происходит откровенный разговор, в котором Октавио сообщает, что герцог Фридландский собирается отнять у императора войска и передать их врагу — шведам. Для этого на вечеринке у Терцки их и заставили подписать клятву, т. е. присягнуть Валленштейну. Макс не верит, что это идея самого герцога, скорее всего это интриги его окружения. В это время прибывает курьер от командира полка Галлеса, который отказался со своими солдатами прибыть в Пильзен. Он сообщает, что людьми Галлеса был захвачен посыльный герцога с его письмами к шведам. На них печать с гербом Терцки, и сейчас они на пути в Вену. Октавио показывает сыну имперский указ, по которому, в случае неопровержимых доказательств измены Валленштейна, он на короткий срок должен возглавить войска герцога до прибытия Фердинанда. Максу Пикколомини трудно разобраться в этих «хитросплетениях», он бросается в замок к герцогу, чтобы самого его спросить о правде. Его последние слова: «И прежде чем достигнет день конца, утрачу друга я — или отца».

Действие последней части драматической поэмы начинается в Пильзене. Астролог предсказал Валленштейну по состоянию планет, что для него наступил благоприятный момент. Приходит граф Терцки, письма к шведам перехвачены, значит, их замысел известен врагу. Теперь надо действовать, но герцог Фридландский по-прежнему медлит.

К Валленштейну прибыл полковник Врангель от шведов. У него письмо от канцлера, в котором тот предлагает герцогу богемскую корону в обмен на две крепости Эгру и Прагу. Предчувствие не обмануло Валленштейна, шведы ему не доверяют. Герцог пытается объяснить Врангелю, что сдача Праги будет означать для него потерю поддержки в войсках, ведь это столица Богемии. Хитрый шведский полковник, уже знающий о судьбе посланца Валленштейна к шведам, понимает, что герцог загнан в угол, обратной дороги в стан императора ему нет, поэтому он готов отказаться от замысла получить Прагу. Все ждут окончательного решения генералиссимуса.

По-прежнему доверяющий Октавио Пикколомини Валленштейн отправляет его во Фрауенберг, где стоят изменившие ему испанские полки. Встав во главе их, Октавио должен будет стоять на месте и соблюдать нейтралитет. Сына же Пикколомини на всякий случай он оставляет в Пильзене.

В ставке герцога появляется молодой Пикколомини, который видит шведского полковника и понимает, что отец его был прав. Он бросается к герцогу, чтобы убедить его не связываться со шведами, иначе имя ему «предатель». Валленштейн пытается оправдаться, но молодой герой непреклонен, нельзя изменить своей присяге.

Тем временем Октавио собирается в дорогу, но прежде с помощью имперского указа он пытается убедить отдельных командиров полков, стоящих у Пильзена, уйти с ним. Он переманивает Изолани и Бутлера. Бутлер решает даже взять на себя роль лазутчика во вражеском стане и остаться с герцогом, чтобы до конца выполнить свой долг перед императором. Возвращается домой после встречи с Валленштейном Макс. Он явно не в себе, все надежды его рухнули, но и с отцом он ехать отказывается.

Текла, узнав об измене отца императору, понимает, что счастье ее с Максом невозможно. К тому же графиня Терцки сообщила Валленштейну о любви дочери к молодому Пикколомини, и тот резко отрицательно отнесся к выбору Теклы. Он желает дочери «венценосного» мужа.

Входят граф Терцки и Илло, Октавио увел из Пильзена часть войск, кроме того, возвратился гонец из Праги, стража схватила его и отняла письмо, адресованное генералиссимусу. Многие города Богемии, в том числе и столица, присягнули императору. Валленштейн теряет союзников. В апартаменты герцога просятся десять паппенгеймских кирасир. Они хотят услышать от него лично ответ на обвинение в измене императору. Валленштейн объясняет, что во имя мира в Германии он заключил временный союз с ненавистными ему шведами, но вскоре он их прогонит. В это время Бутлер сообщает, что полк графа Терцки на своем знамени вместо герба императора водрузил герб герцога Фридландского. Кирасиры поспешно уходят. В полку паппенгеймцев начинается бунт, они требуют от Валленштейна выдать им их командира Макса Пикколомини, которого, по их сведениям, герцог силой удерживает в замке.

Макс действительно находится в замке герцога, он пришел к Текле, чтобы от нее услышать, примет ли она его любовь, если он изменит своему долгу и императору. Дочь Валленштейна призывает его остаться верным себе, даже если судьбе угодно разлучить их.

Паппенгеймцы тем временем захватили двое городских ворот, они отказываются подчиниться приказу Валленштейна отступить и уже направляют пушки в сторону замка. Герцог Фридландский отпускает Пикколомини и приказывает готовить верные ему полки к походу, он с ними направляется в крепость Эгру.

В Эгре Валленштейн с пятью оставшимися ему верными полками ждет подхода шведов, чтобы затем, оставив здесь жену, сестру и дочь, двинуться дальше. Бутлер, по приказу императора, должен взять в плен Валленштейна и не дать ему соединиться со шведскими войсками. Комендант крепости, с одной стороны, верен императору, с другой стороны, он знал герцога еще двадцатилетним юношей, когда они вместе с ним были пажами при одном немецком дворе.

В крепость прибывает гонец от шведов. Он рассказывает, что на стоявшие в Нейштадте шведские войска напал Макс Пикколомини со своим полком, превосходящие силы шведов уничтожили всех паппенгеймцев. Сам Макс, под которым от удара копья пал конь, был растоптан собственной же конницей. Тело Пикколомини будет находиться в монастыре св. Екатерины, пока туда не прибудет отец. Текла вместе со своей фрейлиной и шталмейстером бежит ночью из крепости, чтобы проститься с телом возлюбленного.

Понимая, что шведы совсем рядом и Валленштейн может ускользнуть у него из рук, Бутлер принимает решение убить герцога. Сначала вместе со своими офицерами он отправляется в покои графа Терцки, где тот пирует вместе с Илло, и убивает графа и фельдмаршала Илло. Герцог Фридландский собирается ложиться спать, в это время в комнату врывается его астролог и предупреждает, что звезды предвещают Валленштейну беду. Оказавшийся поблизости комендант крепости поддерживает предложение астролога не идти на сговор со шведами, но генералиссимус отправляется отдыхать. Появляется Бутлер с офицерами, они направляются в покои герцога. В это время комендант крепости видит, что крепость занимают войска императора, он кричит Бутлеру, но поздно — Валленштейн зарезан.

В зале появляется Октавио, он обвиняет Бутлера в убийстве герцога. Графиня Терцки тоже умирает, отравив себя. В Эгру прибывает гонец от императора, Октавио дарован титул князя.

Е. А. Коркмазова

Мария Стюарт (Maria Stuart)

Трагедия (1801)


Действие происходит в Англии, в конце 1586 — начале 1587 г. В замке Фотрингей заточена по приказу английской королевы Елизаветы ее сводная сестра Мария Стюарт, претендующая на английский престол. С ней ее кормилица Анна Кеннеди. Несмотря на строгости содержания под стражей и многие лишения, Мария продолжает оставаться непреклонной. Ей не раз уже удавалось подкупать охрану и организовывать заговоры против Елизаветы.

Ее последний страж, Полет, чрезвычайно строг к ней. Но недавно в Фотрингее появился его племянник Мортимер, вернувшийся из странствий по Франции и Италии, где он принял католичество. Там же он стал сторонником Марии и теперь прибыл в Англию, чтобы освободить ее. На его стороне и двенадцать надежных воинов, которые согласны помочь. Мортимер сообщает, что в Лондоне состоялся суд над Марией и ей вынесен смертный приговор. Королева предупреждает молодого человека, что в случае провала побега его ждет смерть. Мортимер непреклонен в своем желании освободить леди Стюарт. Уступая ему, Мария пишет письмо графу Лейстеру в Лондон, она надеется, что тот поможет Мортимеру и ей.

В Вестминстерском дворце при дворе королевы обсуждают предстоящее бракосочетание Елизаветы с герцогом Анжуйским. Сама королева неохотно согласилась на этот брак. Она вынуждена думать о желании своих подданных иметь законного наследника престола. Но сейчас мысли Елизаветы заняты другим — ей предстоит утвердить решение суда над своей сводной сестрой Марией. Большинство дворян из окружения английской королевы во главе с лордом Берли поддерживает приговор суда. За леди Стюарт вступается лишь старый граф Шрусбери, робко поддерживает его и граф Лейстер.

Во дворце появляются Полет с племянником. Полет передает Елизавете письмо узницы с просьбой о личной встрече. На глазах королевы при чтении письма появляются слезы, окружающие уже готовы понять их как знак милосердия к сестре. На самом же деле английская королева просит Мортимера тайно убить свою соперницу, но так, чтобы никто не догадался, что удар был нанесен королевской рукой. Племянник Полета соглашается, так как понимает, что только обманом он сможет отвести беду от леди Стюарт.

Оставшись наедине с графом Лейстером, Мортимер отдает ему письмо Марии. Оказывается, граф уже десять лет является фаворитом королевы Елизаветы, теперь же ее брак с молодым, красивым французским герцогом окончательно лишает его надежды не только на ее руку, но и на сердце. Письмо леди Стюарт вновь окрыляет его надеждой на королевский престол. Если он поможет ей освободиться, то она обещает ему свою руку. Но Лейстер хитер и очень осторожен, он просит Мортимера никогда не упоминать его имя в разговорах даже со своими единомышленниками.

Граф предлагает устроить встречу Елизаветы с Марией, тогда, он уверен, казнь будет отменена, а о дальнейшем можно будет поговорить потом. Молодого человека такая осмотрительность не устраивает, он просит Лейстера заманить английскую королеву в один из замков и держать там взаперти, пока она не прикажет освободить Марию. Граф на это не способен.

Лейстер осуществляет свой план. На свидании с Елизаветой ему удается уговорить ее во время охоты свернуть к замку-тюрьме Марии и встретиться с той неожиданно, во время ее прогулки в парке. Королева соглашается на «сумасбродное» предложение своего возлюбленного.

Ничего не подозревающая Мария радуется разрешению прогуляться по парку, но Полет сообщает ей, что здесь ее ждет встреча с Елизаветой. В первые минуты свидания прекрасная узница бросается к ногам своей венценосной сестры с просьбой отменить казнь и освободить ее, но Елизавета пытается унизить леди Стюарт, напоминая той о ее неудавшейся личной жизни. Не в силах пересилить свою безумную гордыню и потеряв контроль над собой, Мария напоминает сестре, что та внебрачный ребенок, а не законная наследница. Разгневанная Елизавета поспешно удаляется.

Мария понимает, что она своими руками погубила надежду на спасение, но пришедший Мортимер сообщает, что нынешней ночью он со своими людьми силой захватит Фотрингей и освободит ее. За свою смелость молодой человек рассчитывает получить вознаграждение — любовь Марии, но она отказывает ему.

Парк вокруг замка наполняется вооруженными людьми. Друг Мортимера приносит весть, что один из их сторонников, тулонский монах, совершил покушение на жизнь Елизаветы, но его кинжал пронзил лишь мантию. Заговор раскрыт, солдаты английской королевы уже здесь и надо срочно бежать, но Мортимер ослеплен своей страстью к Марии, он остается, чтобы либо освободить ее, либо погибнуть вместе с нею.

После неудачного покушения на жизнь Елизаветы, так как убийца оказался французским подданным, французского посла срочно изгоняют из Англии, одновременно разрывается соглашение о браке. Берли обвиняет Лейстера в злом умысле, ведь это он заманил Елизавету на встречу с леди Стюарт. Ко двору приезжает Мортимер, он сообщает Лейстеру, что при обыске у Марии были найдены черновики ее письма к графу. Хитрый лорд велит арестовать Мортимера, понимая, что, если он сообщит о раскрытии им заговора против Елизаветы, ему зачтется это при ответе за письмо к нему Марии. Но молодой человек не дается в руки офицерам и в конце концов закалывает себя сам.

На аудиенции у Елизаветы Берли показывает письмо Марии Стюарт к графу Лейстеру. Униженная королева уже готова утвердить смертный приговор развратной женщине, но в ее покои силой врывается Лейстер. Он сообщает, что схваченный после покушения монах — это лишь звено в цепи заговора, целью которого было освобождение леди Стюарт и возведение ее на трон. Действительно, он переписывался с узницей, но это была с его стороны лишь игра, чтобы быть в курсе происходящего и вовремя защитить свою монархиню. Только что им был схвачен инициатор заговора — сэр Мортимер, но тому удалось себя заколоть. Великодушная Елизавета готова поверить своему возлюбленному, если он сам приведет в исполнение смертный приговор Марии.

Возмущенный народ под окнами королевского дворца требует смертной казни для леди Стюарт. После раздумий Елизавета все же подписывает решение суда о казни и вручает его своему секретарю. В бумаге сказано, что шотландская королева уже на рассвете должна быть казнена Секретарь колеблется, отдавать ли этот документ для немедленного приведения приговора в исполнение, но оказавшийся в приемной королевы лорд Берли вырывает бумагу из его рук.

Во дворе замка Фотрингей строят эшафот, а в самом замке Мария прощается с близкими ей людьми. Леди Стюарт спокойна, лишь наедине со своим дворецким Мельвилем она признается, что ее сокровенным желанием было бы общение с католическим духовником. Старик открывается ей, что он принял духовный сан и теперь готов отпустить ей все ее грехи. Последняя просьба Марии — это чтобы после ее смерти все было в точности исполнено по ее завещанию. Свое сердце она просит отправить во Францию и там похоронить. Появляется граф Лейстер, он пришел исполнить приказ Елизаветы — сопроводить Марию к месту казни.

В это время в королевском замке Елизавета ждет известий из Фотрингея. К ней приходит старый граф Шрусбери, который сообщает, что писцы Марии, которые в суде показывали на виновность своей госпожи в покушении на английский престол, отказались от своих слов и сознались в клевете на леди Стюарт. Елизавета притворно изображает свое раскаяние в поставленной ею подписи под решением суда и сваливает всю вину на своего нерасторопного секретаря. Входит лорд Берли. Мария Стюарт казнена. Елизавета обвиняет его в поспешности приведения приговора в исполнение. Лорд Шрусбери сообщает о своем решении удалиться от двора. Граф Лейстер отбывает сразу послеказни Марии во Францию.

Е. А. Коркмазова

Вильгельм Телль (Wilhelm Teil)

Драма (1804, незаконч.)


Действие пьесы происходит в трех «лесных кантонах» — Швиц, Ури и Унтервальден, которые, объединившись в 1291 г., составили основу Швейцарского Союза в борьбе против австрийского владычества Габсбургов.

Тяжело приходится простым людям, страдающим от самоуправства наместников австрийского императора — фохтов. У поселянина из Унтервальдена, Баумгартена, комендант крепости чуть не обесчестил жену. Баумгзртен убил его, и ему пришлось бежать от солдат ландсфохта. В бурю с риском для жизни ему помогает переправиться через озеро смельчак Вильгельм Телль. Тем самым он избегает преследования.

В кантоне Швиц горюет крестьянин Вернер Штауффахер. Ему угрожает наместник края. Он обещает лишить его жилья и хозяйства только за то, что ему не понравилось, в каком достатке тот живет. Жена Вернера советует ему отправиться в Ури, там тоже найдутся люди, недовольные властью фохтов-чужеземцев. Хоть она и женщина, но понимает, что в борьбе против общего врага надо объединяться.

В доме уважаемого человека в Ури Вернера Фюрста скрывается от фохта Ланденберга Арнольд Мельхталь из Унтервальдена. У него по приказу наместника хотели отобрать пару волов, сопротивляясь, он перебил автрийскому солдату палец и вынужден был, как преступник, бежать из родного дома. Тогда его отцу за провинность сына выкололи глаза, все отняли, дали посох и пустили скитаться под окнами людей.

Но терпение народа кончилось. В доме Вернера Фюрста договариваются Мельхталь, Штауффахер и сам хозяин о начале совместных действий. Каждый из них отправится к своим поселянам и обсудит с ними положение дел, а потом по десять надежных мужей от каждого кантона соберутся для выработки совместного решения в горах, на поляне Рютли, где сходятся границы трех кантонов.

Не поддерживает власть ландсфохтов и владетельный барон здешних мест Аттингаузен. Он отговаривает своего племянника Руденца поступать на австрийскую службу. Старый барон догадывается, что является истинной причиной, побудившей племянника принять такое постыдное решение, — это любовь к богатой австрийской наследнице Берте фон Брунек, но это не является серьезной причиной для мужчины, чтобы изменить своей родине. Смущенный прозорливостью дяди Руденц не находит ответа, но все же покидает замок.

На поляне Рютли собираются поселяне Швица, Унтервальдена и Ури. Они заключают союз. Все понимают, что мирными средствами им не договориться с австрийскими наместниками, поэтому необходимо разработать точный план военных действий. Сначала надо захватить замки Росберг и Сарнен. В Сарнен легко будет проникнуть в Рождество, когда по традиции фохту принято от поселян дарить подарки. В крепость Росберг укажет дорогу Мельхталь. Там у него знакомая служанка. Когда два замка будут захвачены, огни появятся на вершинах гор — это послужит сигналом для выступления народного ополчения. Увидев, что народ вооружен, фохты вынуждены будут покинуть Швейцарию. Крестьяне дают клятву верности в борьбе за свободу и расходятся.

Вильгельм Телль, дом которого находится в горах, по-прежнему в стороне от основных событий, происходящих в деревнях. Он занимается домашними делами. Починив ворота, он собирается вместе с одним из сыновей к тестю, Вальтеру Фюрсту, в Альторф. Не нравится это его жене Гедвиге. Там Геслер, наместник императора, а он их не любит. К тому же Телль недавно повстречал Геслера случайно одного на охоте и стал свидетелем того, как тот его испугался, «позора тот вовек не позабудет».

Дорога Телля приводит его на площадь в Альторф, где стоит шляпа на шесте, которой по приказу ландсфохта Геслера все проходящие должны кланяться. Не замечая ее, альпийский стрелок с сыном проходят мимо, но солдаты, стоящие на страже, задерживают его и за то, что он не оказал честь шляпе, хотят отвести в тюрьму. Поселяне вступаются за Телля, но тут появляется Геслер со свитой. Узнав, в чем дело, он предлагает альпийскому стрелку сшибить стрелой с головы сына яблоко или ему и сыну грозит смерть. Поселяне и подошедший Вальтер Фюрст уговаривают Геслера изменить свое решение — ландсфохт непреклонен. Тогда сын Телля — Вальтер — сам становится, кладет яблоко себе на голову. Вильгельм Телль стреляет и сбивает яблоко. Все растроганы, но Геслер спрашивает у стрелка, зачем он вынул две стрелы перед тем, как прицелиться. Вильгельм чистосердечно признается, что если бы первый выстрел убил сына, то вторая стрела пронзила бы Геслера. Ландфохт приказывает арестовать Телля.

На лодке ландфохт вместе с солдатами отправляется через озеро, чтобы доставить Вильгельма Телля в кантон Кюснахт. Начинается буря, солдаты фохта бросают весла, тогда Геслер предлагает стрелку управлять лодкой. Его развязывают, он же подводит лодку поближе к берегу и выпрыгивает на камни. Теперь через горы Телль собирается идти в Кюснахт.

В своем замке умирает барон Аттингаузен, вокруг него поселяне из трех горных кантонов. Они любят своего господина, он всегда был им надежной опорой. Старик же говорит, что покидает этот мир с печалью в сердце, потому что его крестьяне остаются «сиротами» без него, некому будет защитить их от иноземцев. Тогда простые люди открывают ему тайну, что они заключили союз трех кантонов на Рютли и будут вместе бороться против имперской тирании. Барон радуется, что его родина будет свободной, лишь равнодушие дворян к происходящему омрачает его, но он умирает с надеждой, что и рыцари дадут присягу на верность Швейцарии. Вбегает племянник барона, Руденц, он опоздал к постели умирающего, но над телом покойного он клянется в верности своему народу. Руденц сообщает, что ему известно о решении, принятом на Рютли, но час выступления надо ускорить. Телль стал первой жертвой промедления, а у него похитили его невесту, Берту фон Брунек. Он обращается с просьбой к крестьянам помочь ему ее найти и освободить.

Телль в засаде на горной тропе, ведущей в Кюснахт, поджидает Геслера. Кроме него здесь еще крестьяне, которые надеются получить у фохта ответ на свои прошения. Появляется Геслер, женщина бросается к нему, моля об освобождении мужа из тюрьмы, но тут стрела Телля настигает его, ландфохт умирает со словами: «Это выстрел Телля». Все радуются смерти тирана.

На вершинах гор зажигаются сигнальные огни, народ Ури вооружается и бросается рушить крепость Иго Ури в Альтдорфе — символ власти австрийских ландфохтов. На улице появляется Вальтер Фюрст и Мельхталь, который рассказывает, что ночью внезапной атакой ульрих Руденц захватил замок Сарген. Он же со своим отрядом, как и было намечено, пробрался в Росберг, захватил его и поджег. Тут оказалось, что в одной из комнат замка находится Берта фон Брунек. Подоспевший Руденц бросился в огонь, и только он вынес свою невесту из замка, как стропила рухнули. Сам Мельхталь настиг своего обидчика Ланденберга, люди которого ослепили отца, он хотел убить ею, но отец умолил отпустить преступника. Сейчас он уже далеко отсюда.

Народ празднует победу, шляпа на шесте становится символом свободы. Появляется гонец с грамотой вдовы императора Альбрехта, Елизаветы. Император убит, его убийцам удалось скрыться. Елизавета обращается с просьбой выдать преступников, главным из которых является родной племянник императора, швабский герцог Иоанн. Но никто не знает, где он.

В доме Телля просит приюта странствующий монах. Узнав в Телле стрелка, который убил императорского ландфохта, монах скидывает рясу. Он племянник императора, это он убил императора Альбрехта. Но вопреки ожиданиям Иоанна, Вильгельм готов прогнать его из своего дома, потому что «корыстное убийство» за престол не может сравниться с «самозащитою отца». Однако добрый Телль не в силах оттолкнуть безутешного человека, а потому в ответ на все просьбы Иоанна о помощи он указывает ему путь через горы в Италию, к папе римскому, который один может помочь преступнику найти путь к утешению.

Пьеса заканчивается народным праздником. Поселяне трех кантонов радуются свободе и благодарят Телля за избавление от ландфохта. Берта объявляет Руденцу о своем согласии выйти за него замуж, тот же по случаю всеобщего праздника дает свободу всем своим крепостным.

Е. А. Коркмазова

Фридрих Гёльдерлин (Friedrich Hölderlin) [1770–1843]

Гиперион, или Отшельник в Греции

(Hyperion oder Der Eremit in Griechenland)

Роман (1797–1799)


Лирический роман — крупнейшее произведение писателя — написан в эпистолярной форме. Имя главного героя — Гиперион — отсылает к образу титана, отца бога солнца Гелиоса, чье мифологическое имя означает Высокоидущий. Создается впечатление, что действие романа, представляющего собой своего рода «духовную одиссею» героя, развертывается вне времени, хотя арена происходящих событий — Греция второй половины XVIII в., находящаяся под турецким игом (на это указывают упоминания о восстании в Морее и Чесменской битве в 1770 г.).

После выпавших на его долю испытаний Гиперион отходит от участия в борьбе за независимость Греции, он утратил надежды на близкое освобождение родины, сознает свое бессилие в современной жизни. Отныне он избрал для себя путь отшельничества. Получив возможность снова вернуться в Грецию, Гиперион поселяется на Коринфском перешейке, откуда пишет письма другу Беллармину, живущему в Германии.

Казалось бы, Гиперион достиг желаемого, но созерцательное отшельничество также не приносит удовлетворения, природа больше не раскрывает ему своих объятий, он, всегда жаждущий слияния с ней, вдруг ощущает себя чужим, не понимает ее. Похоже, ему не суждено найти гармонии ни внутри себя, ни вовне.

В ответ на просьбы Беллармина Гиперион пишет ему о своем детстве, проведенном на острове Тинос, мечтах и надеждах той поры. Он раскрывает внутренний мир богато одаренного подростка, необычайно чувствительного к красоте и поэзии.

Огромное влияние на формирование взглядов юноши оказывает его учитель Адамас. Гиперион живет в дни горького упадка и национального порабощения своей страны. Адамас прививает воспитаннику чувство преклонения перед античной эпохой, посещает с ним величественные руины былой славы, рассказывает о доблести и мудрости великих предков. Гиперион тяжело переживает предстоящее расставание с любимым наставником.

Полный духовных сил и высоких порывов, Гиперион уезжает в Смирну изучать военное дело и мореходство. Он настроен возвышенно, жаждет красоты и справедливости, он постоянно сталкивается с людским двоедушием и приходит в отчаяние. Настоящей удачей становится встреча с Алабандой, в котором он обретает близкого друга. Юноши упиваются молодостью, надеждой на будущее, их объединяет высокая идея освобождения родины, ведь они живут в поруганной стране а не могут смириться с этим. Их взгляды и интересы во многом близки, они не намерены уподобляться рабам, которые привычно предаются сладкой дреме, их обуревает жажда действовать. Тут-то и обнаруживается расхождение. Алабанда — человек практического действия и героических порывов — постоянно проводит мысль о необходимости «взрывать гнилые пни». Гиперион же твердит о том, что нужно воспитывать людей под знаком «теократии красоты». Алабанда называет подобные рассуждения пустыми фантазиями, друзья ссорятся и расстаются.

Гиперион переживает очередной кризис, он возвращается домой, но мир вокруг обесцвечен, он уезжает в Калаврию, где общение с красотами средиземноморской природы вновь пробуждает его к жизни.

Друг Нотара приводит его в один дом, где он встречает свою любовь. Диомита кажется ему божественно-прекрасной, он видит в ней необычайно гармоническую натуру. Любовь соединяет их души. Девушка убеждена в высоком призвании своего избранника — быть «воспитателем народа» и возглавить борьбу патриотов. И все же Диомита против насилия, пусть даже и для создания свободного государства. А Гиперион наслаждается пришедшим к нему счастьем, обретенным душевным равновесием, но предчувствует трагическую развязку идиллии.

Он получает письмо от Алабанды с сообщением о готовящемся выступлении греческих патриотов. Простившись с возлюбленной, Гиперион спешит встать в ряды борцов за освобождение Греции. Он полон надежд на победу, но терпит поражение. Причина не только в бессилии перед воинской мощью турков, но и в разладе с окружающим, столкновении идеала с повседневной действительностью: Гиперион ощущает невозможность насаждать рай с помощью шайки разбойников — солдаты освободительной армии учиняют грабежи и резню, и ничем их нельзя сдержать.

Решив, что у него с соотечественниками нет больше ничего общего, Гиперион поступает на службу в русский флот. Отныне его ожидает участь изгнанника, даже родной отец проклял его. Разочарованный, морально сокрушенный, он ищет гибели в Чесменском морском сражении, но остается жив.

Выйдя в отставку, он намеревается наконец-то спокойно зажить с Диомитой где-нибудь в долине Альп или Пиренеев, но получает весть о ее смерти и остается безутешным.

После многих скитаний Гиперион попадает в Германию, где живет довольно долго. Но царящие там реакция и отсталость кажутся ему удушающими, в письме к другу он язвительно отзывается о фальши мертвящего общественного порядка, отсутствии у немцев гражданских чувств, мелочности желаний, примиренности с действительностью.

Когда-то учитель Адамас предрекал Гипериону, что такие натуры, как он, обречены на одиночество, скитания, на вечное недовольство собой.

И вот Греция повержена. Диомита умерла. Живет Гиперион в шалаше на острове Саламине, перебирает воспоминания о былом, скорбит о потерях, о неосуществимости идеалов, пытается преодолеть внутренний разлад, испытывает горькое чувство меланхолии. Ему кажется, что он отплатил черной неблагодарностью матери-земле, с пренебрежением отнесясь и к своей жизни, и ко всем дарам любви, которую она расточала.

Его удел — созерцание и мудрствование, как и прежде он остается верен пантеистической идее родства человека и природы.

Л. М. Бурмистрова

Смерть Эмпедокла

(Der Tod des Empedokles)

Трагедия (1798–1799)


В центре неоконченной пьесы — образ древнегреческого мыслителя, государственного деятеля, поэта, врачевателя Эмпедокла, жившего в 483–423 гг. до н. э. Действие происходит на родине философа — в городке Агригенте на Сицилии.

Весталка Пантея тайком приводит к дому Эмпедокла свою гостью Рею, чтобы та смогла хоть издали взглянуть на замечательного человека, ощущающего себя богом среди стихий и слагающего божественные песнопения. Именно ему обязана Пантея исцелением от тяжелой болезни. Она с восторгом рассказывает о мудреце, которому ведомы все тайны природы и человеческой жизни, с какой отзывчивостью приходит он на помощь страждущим, сколь много сделал он для блага своих сограждан. Рея догадывается, что подруга влюблена в Эмпедокла, да та и не скрывает своих чувств. Пантею тревожит, что в последнее время Эмпедокл мрачен и подавлен, она предчувствует, что дни его сочтены.

Заметив приближение отца Пантеи — архонта Крития и главного жреца Гермократа, девушки исчезают.

Мужчины со злорадством рассуждают: сдал Эмпедокл, и поделом ему. Слишком много возомнил о себе, открыл черни божественные тайны, которым надлежало оставаться достоянием одних жрецов. Вредным было его влияние на народ — все эти дерзкие речи о новой жизни, которая должна заменить старый, привычный быт, призывы не покоряться исконным обычаям и традиционным верованиям. Человек не должен нарушать положенные ему пределы, бунтарство обернулось для Эмпедокла поражением. Поскольку он удалился от всех, прошла молва, что боги взяли его живым на небо. Народ привык считать Эмпедокла пророком, чародеем, полубогом, необходимо низвергнуть его с пьедестала, изгнать из города. Пусть сограждане увидят его сломленным духом, утратившим былое красноречие и необыкновенные способности, тогда ничего не будет стоить восстановить их против Эмпедокла.

Эмпедокл терзается — похоже, гордыня сгубила его, бессмертные не простили ему попытки стать с ними наравне, отвернулись от него. Он чувствует себя бессильным и опустошенным — он подчинил себе природу, овладев ее тайнами, но после этого видимый мир лишился в его глазах красоты и обаяния, все в нем кажется теперь мелочным и недостойным внимания. К тому же он так и остается непонятым соотечественниками, хоть те ему и поклоняются. Ему так и не удалось поднять их на высоту своей мысли.

Ученик Павсаний пытается ободрить Эмпедокла — тот просто устал, о каком жизненном поражении может идти речь, ведь именно он вдохнул в государство смысл и разум. Но Эмпедокл безутешен.

Гермократ и Критий приводят жителей Агригента взглянуть на поверженного кумира и его страдания. Философ вступает в спор с Гермократом, обвиняя его и всю жреческую братию в лицемерии и фальши. Народу непонятны многоумные речи, агригентяне все более склоняются к тому, что у Эмпедокла помутился разум. А тут еще Гермократ твердит о ниспосланном на дерзкого мятежника проклятии богов и опасности дальнейшего общения с тем, кого отвергли бессмертные. Эмпедокла обрекают на изгнание из родного города. На прощание философ беседует с Критием, он советует архонту переехать жить в другое место, если ему дорога дочь, — она божественно прекрасна, само совершенство и зачахнет в Агригенте.

Покидая отчий кров, Эмпедокл отпускает на волю рабов, наказывая им прихватить то, что им приглянется в доме, и постараться больше не попадать в неволю. Возмущенная чудовищной несправедливостью сограждан по отношению к Эмпедоклу, Пантея приходит проститься с философом, но уже не застает его.

Эмпедокл и Павсаний, преодолев горные тропы, просятся на ночлег в крестьянскую хижину, но хозяин настороженно встречает путников, а узнав, кто они, с проклятиями прогоняет прочь. Павсаний удручен, а Эмпедокл утешает юношу. Он уже решил для себя: выход из завладевшего им духовного кризиса заключается в том, чтобы возвратиться к «отцу-эфиру» и раствориться в природе.

Раскаявшиеся агригентяне, догнав изгнанника, тщетно предлагают Эмпедоклу почет и царский престол. Философ непреклонен: после выпавших на его долю насмешек и гонений он отринул общество людей и не намерен приносить им в жертву свою душу и убеждения. Гнев народа обращается на главного жреца, лишившего их покровительства посланника богов, а все оттого, что он не желал сносить чужого превосходства. Эмпедокл умоляет прекратить споры и брань. Он призывает сограждан к светлому содружеству на поприще труда и познания мира, к созиданию новых форм общественного устройства. Ему же суждено вернуться в лоно природы и смертью своей утвердить начало нового рождения.

Эмпедокл прощается с Павсанием, он гордится тем, что воспитал достойного ученика, в котором видит своего преемника. Оставшись один, он бросается в огнедышащий кратер Этны, чтобы сгореть в его пламени.

Узнав от Павсания о случившемся, Пантея потрясена: бесстрашен и поистине величествен человек, собственной волей избравший для себя подобный конец.

А. М. Бурмистрова

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Шарль Сорель (Charles Sorel) [1602–1674]

Правдивое комическое жизнеописание Франсиона

(La vraie histoire comique de Francien)

Плутовской роман (1623)


Добиваясь милостей Лореты, молоденькой жены управителя замка, старикашки Валентина, Франсион, проникнув в замок под видом паломника, играет с Валентином злую шутку. В ту ночь благодаря Франсиону в замке происходят невероятные события: Лорета неплохо проводит время с вором, приняв его за Франсиона, другой вор всю ночь висит на веревочной лестнице, одураченный муж привязан к дереву, служанка Катрин оказывается мужчиной, а сам Франсион разбивает голову и едва не тонет в бадье с водой. После этого приключения, остановившись на ночь в деревенской харчевне, Франсион встречается со старой сводней Агатой, с которой он, как выясняется, хорошо знаком, и бургундским дворянином. Агата рассказывает о похождениях Лореты, а заодно и о своих собственных, не менее занимательных. Франсион принимает приглашение учтивого дворянина и, прибыв в его богатый замок, по просьбе хозяина, проникшегося к нему великой симпатией, рассказывает свою историю.

Франсион — сын дворянина из Бретани, знатного и благородного рода, верой и правдой послужившего своему государю на поле брани, но не получившего ни наград, ни почестей. Немалую часть его и без того небольшого состояния повытрясли крючкотворы-судейские в затянувшейся тяжбе о наследстве. Франсион рос, как крестьянский мальчишка, но уже в детстве в нем проявилось «презрение к низким поступкам и глупым речам». Наслушавшись про университеты и школы, он мечтал туда попасть, чтобы «насладиться приятным обществом», и отец отдал его в парижскую школу. Никакого приятного общества он там не нашел, вдобавок наставники прикарманивали большую часть денег за содержание, а школяров кормили «не иначе как вприглядку». Юный Франсион не слишком обременял себя занятиями, но всегда был «одним из ученейших в классе», да еще перечитал кучу рыцарских романов. Да и как было не предпочесть чтение той чепухе, которой пичкали школяров невежественные воспитатели, за всю жизнь не прочитавшие ничего, кроме комментариев к классическим авторам. А самые ученые из них, вроде классного наставника Франсиона Гортензиуса (переделавшего свое имя на латинский лад), были еще хуже. Гортензиус, который считал себя одним из самых выдающихся умов, не имел ни единой собственной мысли, ни единой фразы не мог произнести хорошим французским языком и даже в любви объяснялся с помощью набора нелепых цитат, специально выученных к случаю.

Когда Франсион закончил основной курс в школе философии, отец забрал его домой в Бретань и чуть было не определил по юридической части, забыв свою ненависть к судейским. Но после смерти отца Франсион получил разрешение вернуться в Париж и «обучаться благородным занятиям». Поселившись в университетском квартале, он стал брать уроки у «лютниста, фехтмейстера и танцовщика», а все свободное время посвящал чтению и в короткое время добился немалой учености. Величайшим его несчастьем была бедность, одевался он так плохо, что в нем никто не признавал дворянина, поэтому он даже шпаги носить не смел и ежедневно терпел множество оскорблений. Даже те, кто знал о его происхождении, гнушались поддерживать с ним знакомство. Окончательно утратив надежды на жизнь, которая некогда рисовалась ему в мечтах, Франсион впал бы в бездну отчаяния, если бы не занялся поэзией, хотя первые его стихи «отдавали школярским духом и не блистали ни лоском, ни здравомыслием». Через книготорговца он познакомился с парижскими поэтами и их писаниями и нашел, что среди них нет ни одного крупного таланта. Все они были бедны, потому что ремесло поэта денег не приносит, а богатый человек за перо не возьмется, и все отличались вздорностью, непостоянством и невыносимым самомнением. Франсион, обладая от природы острым умом, быстро научился правилам стихосложения и даже попытался пробиться в придворные поэты или заручиться покровительством большого вельможи, но ничего из этого не вышло. И тут фортуна повернулась к Франсиону лицом: мать прислала ему немалую сумму денег. Он сразу же оделся, как придворный, и смог наконец представиться красавице Диане, в которую был давно влюблен. Впрочем, Диана предпочла ему пустого щеголя, лютниста Мелибея, и любовь Франсиона угасла. После нее он любил еще многих и гонялся за всеми красотками подряд, но не мог отдать сердце какой-нибудь одной, потому что не находил женщины, «достойной совершенной любви».

Заведя роскошное платье, Франсион завел и много знакомств среди молодых людей и основал компанию «врагов глупости и невежества» под названием «Удалые и щедрые». Они устраивали проказы, о которых говорил весь Париж, и «разили порок не только острием языков», но с течением времени молодые люди остепенились, братство распалось, а Франсион обратился к философским размышлениям о природе человеческой и снова стал подумывать о том, чтобы найти кого-нибудь, кто упрочил бы его положение. Но судьба послала ему не чванливого покровителя, а, скорее, друга в лице богатого вельможи Клеранта, наслышанного об острословии Франсиона и давно мечтавшего с ним познакомиться. Клерант предложил ему «пристойное вознаграждение», и Франсион смог наконец-то красоваться в роскошных нарядах на великолепном коне. Он отомстил тем, кто прежде выказывал к нему презрение, а его палка учила выскочек, что для того, чтобы называться дворянином, надо «не допускать ничего низменного в своих поступках». Франсион стал поверенным во всех делах Клеранта, который, попав в фавор, представил ко двору и Франсиона. Франсион заслужил благоволение короля и принца Протогена. И вот новое увлечение — Лореттой — привело его в Бургундию.

На этом Франсион завершает свой рассказ, и тут выясняется, что его хозяин — тот самый Ремон, который когда-то похитил у него деньги и о котором Франсион весьма нелестно отозвался. Ремон выходит, в гневе хлопнув дверью. Через два дня дворецкий сообщает Франсиону, что по приказу Ремона он должен умереть. Его облачают в античные одежды и ведут судить за оскорбление, нанесенное Ремону. Суд постановляет предать Франсиона в руки суровейшей из дам, дверь открывается, и появляются Лорета и Ремон, который обнимает Франсиона и заверяет его в вечной дружбе. После этого начинается вакханалия, которая длится целую неделю, при этом Лорету едва не застает на месте преступления еще раз одураченный муж.

А Франсион собирается в путь, чтобы найти женщину, чей портрет поразил его воображение. От ее родственника, Дорини, одного из приятелей Ремона, Франсион узнает, что Наис итальянка, вдова, предпочитает итальянцам французов и влюблена в портрет молодого французского вельможи, Флориандра, а он только что скончался от тяжелой болезни.

По дороге Франсион, подобно странствующему рыцарю, совершает добрые дела и наконец находит прекрасную Наис в деревушке, известной своими целебными водами. Несмотря на то что он не Флориандр, ему удается завоевать расположение красавицы и заслужить ненависть ее пылких поклонников-итальянцев, Валерия и Эргаста. Все четверо в сопровождении пышных свит едут в Италию, и Эргаст и Валерий, объединив усилия против общего врага, заманивают Франсиона в ловушку: он оказывается в подземной тюрьме крепости, и коменданту ведено умертвить его. Эргаст пишет Наис подложное письмо от имени Франсиона, и та, потеряв Франсиона, понимает, как сильно она его любила.

Но комендант крепости отпускает Франсиона на свободу. В крестьянском платье, без слуг и без денег Франсион нанимается пасти баранов в итальянской деревушке. Он играет на лютне, пишет стихи, наслаждается истинной свободой и чувствует себя счастливым, как никогда прежде. Полному блаженству мешают только «приступы любовной лихорадки» и желание видеть возлюбленную, что, однако, не мешает Франсиону наслаждаться деревенскими девушками. Крестьяне считают его кудесником, который знается с демонами, потому что он исцеляет больных и бормочет стихи. Франсион вершит суд и разбирает запутанные дела, являя мудрость сродни соломоновой, он даже торгует собственноручно приготовленными снадобьями. Наконец, его находит камердинер Петроний, и вот Франсион уже в Риме, снова одет, как вельможа, и рассказывает также приехавшим в Рим Ремону и Дорини освоих новых похождениях. В Риме оказывается и Гортензиус, который ничуть не поумнел с тех пор, как был Франсионовым наставником. Все в Риме только и говорят о Франсионе и завидуют Наис. Свадьба — уже дело решенное, но тут снова вмешиваются соперники, Валерий и Эргаст. Их стараниями Франсиона обвиняют одновременно в подделке денег и нарушении обещания жениться на некоей Эмилии, с которой Франсион познакомился по приезде в Рим и, по правде говоря, легкомысленно имел на нее виды, не переставая ухаживать за Наис. Наис оскорблена изменой, она отказывает Франсиону, но его друзья раскрывают заговор, Эргаст и Валерий во всем признаются, суд оправдывает Франсиона, а Наис прощает. Франсион, памятуя о неприятностях, приключившихся с ним из-за Эмилии, решает впредь любить только одну Наис. Женитьба превращает его в человека «степенного и спокойного нрава», однако он не раскаивается в проделках, которые совершал в дни юности «с целью покарать людские пороки».

И. А. Москвина-Тарханова

Пьер Корнель (Pierre Cornelle) [1606–1684]

Сид (Le Cid)

Трагедия (1637)


Воспитательница Эльвира приносит донье Химене приятную весть: из двух влюбленных в нее юных дворян — дона Родриго и дона Санчо — отец Химены граф Гормас желает иметь зятем первого; а именно дону Родриго отданы чувства и помыслы девушки.

В того же Родриго давно пылко влюблена подруга Химены, дочь Кастильского короля донья Уррака. Но она невольница своего высокого положения: долг велит ей сделать своим избранником только равного по рождению — короля или принца крови. Дабы прекратить страдания, каковые причиняет ей заведомо неутолимая страсть, инфанта делала все, чтобы пламенная любовь связала Родриго и Химену. Старания ее возымели успех, и теперь донья Уррака ждет не дождется дня свадьбы, после которого в сердце ее должны угаснуть последние искры надежды, и она сможет воскреснуть духом.

Отцы Родриго и Химены — дон Диего и граф Гормас — славные гранды и верные слуги короля. Но если граф и поныне являет собой надежнейшую опору кастильского престола, время великих подвигов дона Диего уже позади — в свои годы он больше не может как прежде водить христианские полки в походы против неверных.

Когда перед королем Фердинандом встал вопрос о выборе наставника для сына, он отдал предпочтение умудренному опытом дону Диего, чем невольно подверг испытанию дружбу двух вельмож. Граф Гормас счел выбор государя несправедливым, дон Диего, напротив, вознес хвалу мудрости монарха, безошибочно отмечающего человека наиболее достойного.

Слово за слово, и рассуждения о достоинствах одного и другого гранда переходят в спор, а затем и в ссору. Сыплются взаимные оскорбления, и в конце концов граф дает дону Диего пощечину; тот выхватывает шпагу. Противник без труда выбивает ее из ослабевших рук дона Диего, однако не продолжает схватки, ибо для него, славного графа Гормаса, было бы величайшим позором заколоть дряхлого беззащитного старика.

Смертельное оскорбление, нанесенное дону Диего, может быть смыто только кровью обидчика. Посему он велит своему сыну вызвать графа на смертный бой.

Родриго в смятении — ведь ему предстоит поднять руку на отца возлюбленной. Любовь и сыновний долг отчаянно борются в его душе, но так или иначе, решает Родриго, даже жизнь с любимой женою будет для него нескончаемым позором, коли отец останется неотомщенным.

Король Фердинанд прогневан недостойным поступком графа Гормаса; он велит ему принести извинение дону Диего, но надменный вельможа, для которого честь превыше всего на свете, отказывается повиноваться государю. Графа Гормаса не страшат никакие угрозы, ибо он уверен, что без его непобедимого меча королю Кастилии не удержать свой скипетр.

Опечаленная донья Химена горько сетует инфанте на проклятое тщеславие отцов, грозящее разрушить их с Родриго счастье, которое обоим казалось столь близким. Как бы дальше ни развивались события, ни один из возможных исходов не сулит ей добра: если в поединке погибнет Родриго, вместе с ним погибнет ее счастье; если юноша возьмет верх, союз с убийцей отца станет для нее невозможным; ну а коли поединок не состоится, Родриго будет опозорен и утратит право зваться кастильским дворянином.

Донья Уррака в утешение Химене может предложить только одно: она прикажет Родриго состоять при своей персоне, а там, того и гляди, отцы при посредстве короля сами все уладят. Но инфанта опоздала — граф Гормас и дон Родриго уже отправились на место, избранное ими для поединка.

Препятствие, возникшее на пути влюбленных, заставляет инфанту скорбеть, но в то же время и вызывает в ее душе тайную радость. В сердце доньи Урраки снова поселяются надежда и сладостная тоска, она уже видит Родриго покорившим многие королевства и тем самым ставшим ей равным, а значит — по праву открытым ее любви.

Тем временем король, возмущенный непокорностью графа Гормаса, велит взять его под стражу. Но повеление его не может быть исполнено, ибо граф только что пал от руки юного дона Родриго. Едва весть об этом достигает дворца, как перед доном Фердинандом предстает рыдающая Химена и на коленях молит его о воздаянии убийце; таким воздаянием может быть только смерть. Дон Диего возражает, что победу в поединке чести никак нельзя приравнивать к убийству. Король благосклонно выслушивает обоих и провозглашает свое решение: Родриго будет судим.

Родриго приходит в дом убитого им графа Гормаса, готовый предстать перед неумолимым судьей — Хименой. Встретившая его воспитательница Химены Эльвира напугана: ведь Химена может возвратиться домой не одна, и, если спутники увидят его у нее дома, на честь девушки падет тень. Вняв словам Эльвиры, Родриго прячется.

Действительно, Химена приходит в сопровождении влюбленного в нее дона Санчо, который предлагает себя в качестве орудия возмездия убийце. Химена не соглашается с его предложением, всецело полагаясь на праведный королевский суд.

Оставшись наедине с воспитательницей, Химена признается, что по-прежнему любит Родриго, не мыслит жизни без него; и, коль скоро долг ее — обречь убийцу отца на казнь, она намерена, отомстив, сойти во гроб вслед за любимым. Родриго слышит эти слова и выходит из укрытия. Он протягивает Химене меч, которым был убит граф Гормас, и молит ее своей рукой свершить над ним суд. Но Химена гонит Родриго прочь, обещая, что непременно сделает все, дабы убийца поплатился за содеянное жизнью, хотя в душе надеется, что ничего у нее не получится.

Дон Диего несказанно рад, что его сын, достойный наследник прославленных отвагой предков, смыл с него пятно позора. Что же до Химены, говорит он Родриго, то это только честь одна — возлюбленных же меняют. Но для Родриго равно невозможно ни изменить любви к Химене, ни соединить судьбу с возлюбленной; остается только призывать смерть.

В ответ на такие речи дон Диего предлагает сыну вместо того, чтобы понапрасну искать погибели, возглавить отряд смельчаков и отразить войско мавров, тайно под покровом ночи на кораблях подошедшее к Севилье.

Вылазка отряда под предводительством Родриго приносит кастильцам блестящую победу — неверные бегут, двое мавританских царей пленены рукой юного военачальника. Все в столице превозносят Родриго, одна лишь Химена по-прежнему настаивает на том, что ее траурный убор обличает в Родриго, каким бы отважным воином он ни был, злодея и вопиет о мщении.

Инфанта, в чьей душе не гаснет, но, напротив, все сильнее разгорается любовь к Родриго, уговаривает Химену отказаться от мести. Пусть она не может пойти с ним под венец, Родриго, оплот и щит Кастилии, должен и дальше служить своему государю. Но несмотря на то, что он чтим народом и любим ею, Химена должна исполнить свой долг — убийца умрет.

Однако напрасно Химена надеется на королевский суд — Фердинанд безмерно восхищен подвигом Родриго. Даже королевской власти недостаточно, чтобы достойно отблагодарить храбреца, и Фердинанд решает воспользоваться подсказкой, которую дали ему плененные цари мавров: в разговорах с королем они величали Родриго Сидом — господином, повелителем. Отныне Родриго будет зваться этим именем, и уже одно только его имя станет приводить в трепет Гранаду и Толедо.

Несмотря на оказанные Родриго почести, Химена припадает к ногам государя и молит об отмщении. Фердинанд, подозревая, что девушка любит того, о чьей смерти просит, хочет проверить ее чувства: с печальным видом он сообщает Химене, что Родриго скончался от ран. Химена смертельно бледнеет, но, как только узнает, что на самом деле Родриго жив-здоров, оправдывает свою слабость тем, что, мол, если бы убийца ее отца погиб от рук мавров, это не смыло бы с нее позора; якобы она испугалась того, что теперь лишена возможности мстить.

Коль скоро король простил Родриго, Химена объявляет, что тот, кто в поединке одолеет убийцу графа, станет ее мужем. Дон Санчо, влюбленный в Химену, тут же вызывается сразиться с Родриго. Королю не слишком по душе, что жизнь вернейшего защитника престола подвергается опасности не на поле брани, однако он дозволяет поединок, ставя при этом условие, что, кто бы ни вышел победителем, ему достанется рука Химены.

Родриго является к Химене проститься. Та недоумевает, неужто дон Санчо настолько силен, чтобы одолеть Родриго. Юноша отвечает, что он отправляется не на бой, но на казнь, дабы своей кровью смыть пятно позора с чести Химены; он не дал себя убить в бою с маврами, так как сражался тогда за отечество и государя, теперь же — совсем иной случай.

Не желая смерти Родриго, Химена прибегает сначала к надуманному доводу — ему нельзя пасть от руки дона Санчо, поскольку это повредит его славе, тогда как ей, Химене, отраднее сознавать, что отец ее был убит одним из славнейших рыцарей Кастилии, — но в конце концов просит Родриго победить ради того, чтобы ей не идти замуж за нелюбимого.

В душе Химены все растет смятение: ей страшно подумать, что Родриго погибнет, а самой ей придется стать женой дона Санчо, но и мысль о том, что будет, если поле боя останется за Родриго, не приносит ей облегчения.

Размышления Химены прерывает дон Санчо, который предстает пред ней с обнаженным мечом и заводит речь о только что завершившемся поединке. Но Химена не дает ему сказать и двух слов, полагая, что дон Санчо сейчас начнет бахвалиться своей победой. Поспешив к королю, она просит его смилостивиться и не вынуждать ее идти к венцу с доном Санчо — пусть лучше победитель возьмет все ее добро, а сама она уйдет в монастырь.

Напрасно Химена не дослушала дона Санчо; теперь она узнаёт, что, едва поединок начался, Родриго выбил меч из рук противника, но не пожелал убивать того, кто готов был на смерть ради Химены. Король провозглашает, что поединок, пусть краткий и не кровавый, смыл с нее пятно позора, и торжественно вручает Химене руку Родриго.

Химена больше не скрывает своей любви к Родриго, но все же и теперь не может стать женой убийцы своего отца. Тогда мудрый король Фердинанд, не желая чинить насилия над чувствами девушки, предлагает положиться на целебное свойство времени — он назначает свадьбу через год. За это время затянется рана на душе Химены, Родриго же совершит немало подвигов во славу Кастилии и ее короля.

Д. А. Карельский

Гораций (Horace)

Трагедия (1640)


Давние союзники Рим и Альба вступили в войну друг с другом. До сих пор между вражескими армиями происходили лишь мелкие стычки, но теперь, кода войско альбанцев стоит у стен Рима, должно разыграться решающее сражение.

Сердце Сабины, супруги благородного римлянина Горация, исполнено смятения и скорби: ныне в жестокой битве будет разбита либо ее родная Альба, либо ставший ее второй родиной Рим. Мало того, что мысль о поражении любой из сторон равно печальна для Сабины, по злой воле рока в этой битве должны обнажить друг против друга мечи самые дорогие ей люди — ее муж Гораций и три ее брата, альбанцы Куриации.

Сестра Горация, Камилла, тоже клянет злой рок, сведший в смертельной вражде два дружеских города, и не считает свое положение более легким, нежели положение Сабины, хотя об этом ей и твердит их с Сабиной подруга-наперсница Юлия. Юлия уверена, что Камилле пристало всей душой болеть за Рим, поскольку только с ним связывают ее рождение и родственные узы, клятва же верности, которой Камилла обменялась со своим женихом альбанцем Куриацием, — ничто, когда на другую чашу весов положены честь и процветание родины.

Истомившись волнением о судьбе родного города и жениха, Камилла обратилась к греку-прорицателю, и тот предсказал ей, что спор между Альбою и Римом уже назавтра окончится миром, а она соединится с Куриацием, чтобы больше никогда не разлучаться. Сон, приснившийся Камилле той же ночью, развеял сладостный обман предсказания: во сне ей привиделись жестокая резня и груды мертвых тел.

Когда вдруг перед Камиллой предстает живой невредимый Куриации, девушка решает было, что ради любви к ней благородный альбанец поступился долгом перед родиной, и ни в коей мере не осуждает влюбленного.

Но оказывается, все не так: когда рати сошлись для сражения, вождь альбанцев обратился к римскому царю Туллу со словами о том, что надо избежать братоубийства, — ведь римляне и альбанцы принадлежат к одному народу и связаны между собой многочисленными родственными узами; он предложил решить спор поединком трех бойцов от каждого войска с условием, что тот город, чьи воины потерпят поражение, станет подданным города-победителя. Римляне с радостью приняли предложение альбанского вождя.

По выбору римлян за честь родного города предстоит биться трем братьям Горациям. Куриаций и завидует великой участи Горациев — возвеличить родину или сложить за нее головы, — и сожалеет о том, что при любом исходе поединка ему придется оплакивать либо униженную Альбу, либо погибших друзей. Горацию, воплощению римских добродетелей, непонятно, как можно горевать о том, кто принял кончину во славу родной страны.

За такими речами друзей застает альбанский воин, принесший весть, что Альба избрала своими защитниками троих братьев Куриациев. Куриаций горд, что именно на него и его братьев пал выбор соотечественников, но в то же время в душе ему хотелось бы избежать этого нового удара судьбы — необходимости драться с мужем своей сестры и братом невесты. Гораций, напротив, горячо приветствует выбор альбанцев, предназначивший ему еще более возвышенный жребий: велика честь биться за отечество, но при этом еще преодолеть узы крови и человеческих привязанностей — мало кому довелось стяжать столь совершенную славу.

Камилла всеми силами стремится отговорить Куриация вступать в братоубийственный поединок, заклинает его именем их любви и едва не добивается успеха, но благородный альбанец все женаходит в себе силы не изменить ради любви долгу.

Сабина, в отличие от родственницы, не думает отговаривать брата и мужа от поединка, но лишь хочет, чтобы поединок этот не стал братоубийственным, — для этого она должна умереть, и со смертью ее прервутся родственные узы, связующие Горациев и Куриациев.

Появление старого Горация прекращает разговоры героев с женщинами. Заслуженный патриций повелевает сыну и зятю, положившись на суд богов, поспешить к исполнению высокого долга.

Сабина пытается преобороть душевную скорбь, убеждая себя в том, что, кто бы ни пал в схватке, главное — не кто принес ему смерть, а во имя чего; она внушает себе, что непременно останется верной сестрой, если брат убьет ее супруга, или любящей женой — если муж поразит брата. Но все тщетно: снова и снова сознается Сабина, что в победителе она прежде всего будет видеть убийцу дорогого ей человека.

Горестные размышления Сабины прерывает Юлия, принесшая ей известия с поля боя: едва шестеро бойцов вышли навстречу друг другу, по обеим ратям пронесся ропот: и римляне и альбанцы были возмущены решением своих вождей, обрекших Горациев с Куриациями на преступный братоубийственный поединок. Царь Тулл внял гласу народа и объявил, что следует принести жертвы, дабы по внутренностям животных узнать, угоден ли богам, или нет, выбор бойцов.

В сердцах Сабины и Камиллы вновь поселяется надежда, но не надолго — старый Гораций сообщает им, что по воле богов их братья вступили в бой между собой. Видя, в какое горе повергло женщин это известие, и желая укрепить их сердца, отец героев заводит речь о величии жребия своих сыновей, вершащих подвиги во славу Рима; римлянки — Камилла по рождению, Сабина в силу брачных уз — обе они в этот момент должны думать лишь о торжестве отчизны…

Снова представ перед подругами, Юлия рассказывает им, что два сына старого Горация пали от мечей альбанцев, третий же, супруг Сабины, спасается бегством; исхода поединка Юлия дожидаться не стала, ибо он очевиден.

Рассказ Юлии поражает старого Горация в самое сердце. Воздав должное двоим славно погибшим защитникам Рима, он клянется, что третий сын, чья трусость несмываемым позором покрыла честное дотоле имя Горациев, умрет от его собственой руки. Как ни просят его Сабина с Камиллой умерить гнев, старый патриций неумолим.

К старому Горацию посланцем от царя приходит Валерий, благородный юноша, любовь которого отвергла Камилла. Он заводит речь об оставшемся в живых Горации и, к своему удивлению, слышит от старика ужасные проклятия в адрес того, кто спас Рим от позора. Лишь с трудом прервав горькие излияния патриция, Валерий рассказывает о том, чего, преждевременно покинув городскую стену, не видела Юлия: бегство Горация было не проявлением трусости, но военной уловкой — убегая от израненных и усталых Куриациев, Гораций таким образом разъединял их и бился с каждым по очереди, один на один, пока все трое не пали от его меча.

Старый Гораций торжествует, он преисполнен гордости за своих сыновей — как оставшегося в живых, так и сложивших головы на поле брани. Камиллу, пораженную известием о гибели возлюбленного, отец утешает, взывая к рассудку и силе духа, всегда украшавшим римлянок.

Но Камилла, безутешна. И мало того, что счастье ее принесено в жертву величию гордого Рима, этот самый Рим требует от нее скрывать скорбь и вместе со всеми ликовать одержанной ценою преступления победе. Нет, не бывать этому, решает Камилла, и, когда перед ней предстает Гораций, ожидая от сестры похвалы своему подвигу, обрушивает на него поток проклятий за убийство жениха. Гораций не мог себе представить, что в час торжества отчизны можно убиваться по кончине ее врага; когда же Камилла начинает последними словами поносить Рим и призывать на родной город страшные проклятия, его терпению приходит конец — мечом, которым незадолго до того был убит ее жених, он закалывает сестру.

Гораций уверен, что поступил правильно — Камилла перестала быть сестрой ему и дочерью своему отцу в миг, когда прокляла родину. Сабина просит мужа заколоть и ее, ибо она тоже, вопреки долгу, скорбит о погибших братьях, завидуя участи Камиллы, которую смерть избавила от безысходной скорби и соединила с любимым. Горацию большого труда стоит не исполнить просьбу супруги.

Старый Гораций не осуждает сына за убийство сестры — душою изменив Риму, она заслужила смерть; но в то же время казнью Камиллы Гораций безвозвратно сгубил свою честь и славу. Сын соглашается с отцом и просит его вынести приговор — каким бы он ни был, Гораций с ним заранее согласен.

Дабы самолично почтить отца героев, в дом Горациев прибывает царь Тулл. Он славит доблесть старого Горация, дух которого не был сломлен смертью троих детей, и с сожалением говорит о злодействе, омрачившем подвиг последнего из оставшихся в живых его сыновей. Однако о том, что злодейство это должно быть наказано, речи не заходит, пока слово не берет Валерий.

Взывая к царскому правосудию, Валерий говорит о невиновности Камиллы, поддавшейся естественному порыву отчаяния и гнева, о том, что Гораций не просто беспричинно убил кровную родственницу, что само по себе ужасно, но и надругался над волей богов, святотатственно осквернив дарованную ими славу.

Гораций и не думает защищаться или оправдываться — он просит у царя дозволения пронзить себя собственным мечом, но не во искупление смерти сестры, ибо та заслужила ее, но во имя спасения свой чести и славы спасителя Рима.

Мудрый Тулл выслушивает и Сабину. Она просит казнить ее, что будет означать и казнь Горация, поскольку муж и жена — одно; ее смерть — которой Сабина ищет, как избавления, не в силах будучи ни беззаветно любить убийцу братьев, ни отвергнуть любимого — утолит гнев богов, супруг же ее сможет и дальше приносить славу отечеству.

Когда все, имевшие что-то сказать, высказались, Тулл вынес свой приговор: хотя Гораций и совершил злодеяние, обыкновенно караемое смертью, он — один из тех немногих героев, что в решительные дни служат надежным оплотом своим государям; герои эти неподвластны общему закону, и потому Гораций будет жить, и далее ревнуя о славе Рима.

Д. А. Карельский

Цинна (Cinna)

Трагедия (1640)


Эмилией владеет страстное желание отомстить Августу за смерть отца, Кая Торания, воспитателя будущего императора, казненного им во времена триумвирата В роли свершителя мести она видит своего возлюбленного, Цинну; как ни больно Эмилии сознавать, что, поднимая руку на всемогущего Августа, Цинна подвергает опасности свою, бесценную для нее жизнь, все же долг — превыше всего. уклониться от зова долга — величайший позор, тот же, кто долг свой исполнит, достоин высшей чести. Посему, даже горячо любя Цинну, Эмилия готова отдать ему руку, лишь когда им будет убит ненавистный тиран.

Наперсница Эмилии, Фульвия, пытается отговорить подругу от опасного замысла, напоминает, какими почестями и уважением окружил Эмилию Август, искупая тем самым старую вину. Но Эмилия стоит на своем: преступление Цезаря может искупить только смерть. Тогда Фульвия заводит речь об опасности, ожидающей Цинну на стезе мщения, и о том, что и без Цинны среди римлян у Августа не счесть врагов, жаждущих смерти императора; так не лучше ли предоставить расправу с тираном одному из них? Но нет, Эмилия посчитает долг мщения неисполненным, если Август будет убит кем-то другим.

Цинною же составлен целый заговор против императора В тесном кругу заговорщиков все как один пылают ненавистью к тирану, трупами вымостившему себе дорогу к римскому престолу, все как один жаждут смерти человека, ради собственного возвышения погрузившего страну в пучину братоубийственной резни, предательства, измен и доносов. Завтра — решающий день, в который тираноборцы порешили либо избавить Рим от Августа, либо самим сложить головы.

Едва Цинна успевает рассказать Эмилии о планах заговорщиков, к нему является вольноотпущенник Эвандр с известием, что Август требует к себе его, Цинну, и второго вождя заговора — Максима. Цинна смущен приглашением императора, которое, впрочем, еще не означает, что заговор раскрыт, — как его самого, так и Максима Август числит среди ближайших своих друзей и нередко приглашает для совета.

Когда Цинна с Максимом являются к Августу, император просит всех прочих удалиться, а к двум друзьям обращается с неожиданной речью: он тяготится властью, восхождением к которой некогда упивался, но теперь несущей ему лишь тяжкое бремя забот, всеобщую ненависть и постоянный страх насильственной смерти. Август предлагает Цинне и Максиму принять из его рук правление Римом и самим решать, быть ли их родной стране республикой или империей.

Друзья по-разному встречают предложение императора. Цинна убеждает Августа, что императорская власть досталась ему по праву доблести и силы, что при нем Рим достиг невиданного доселе расцвета; окажись власть в руках народа, бессмысленной толпы, и страна вновь погрязнет в усобицах, величию Рима неминуемо настанет конец. Он уверен, что единственное правильное решение для Августа — сохранить за собой престол. Что же до смерти от руки убийц, то уж лучше умереть владыкой мира, нежели влачить существование заурядного подданного или гражданина.

Максим, в свою очередь, всей душой приветствовал бы отречение Августа и установление республики: римляне издревле славятся вольнолюбием, и, какой бы законной ни была власть императора, они всегда даже в самом мудром правителе будут видеть прежде всего тирана.

Выслушав обоих, Август, которому благо Рима несравненно дороже собственного покоя, принимает доводы Цинны и не слагает с себя императорской короны. Максима он назначает наместником на Сицилии, Цинну же оставляет при себе и отдает ему в жены Эмилию.

Максим в недоумении, отчего вдруг вождь заговорщиков стал другом тирании, но Цинна объясняет ему, зачем он убеждал Августа не оставлять престол: во-первых, свобода не есть свобода, когда ее принимают из рук тирана, а во-вторых, императору нельзя позволить так просто удалиться на покой — он смертью должен искупить свои злодеяния. Цинна не предал дела заговорщиков — он отомстит во что бы то ни стало.

Максим сетует своему вольноотпущеннику Эвфорбу на то, что Рим не получил вольности лишь по прихоти влюбленного в Эмилию Цинны; теперь Максиму придется идти на преступление во благо счастливого соперника — он, оказывается, давно любит Эмилию, но та не отвечает ему взаимностью. Хитрый Эвфорб предлагает Максиму вернейшее, на его взгляд, средство и не обагрять рук в крови Августа, и заполучить Эмилию — нужно донести императору о заговоре, все участники которого, кроме Цинны, якобы раскаялись и молят о прощении.

Тем временем Цинна, тронутый величием души Августа, теряет былую решимость — он сознает, что перед ним стоит выбор: предать государя или возлюбленную; убьет он Августа или нет — в обоих случаях совершит предательство. Цинна еще лелеет надежду, что Эмилия разрешит его от клятвы, но девушка непреклонна — коль скоро она поклялась отомстить Августу, она добьется его смерти любой ценой, пусть даже ценою собственной жизни, которая ей отныне не мила, раз она не может соединить ее с возлюбленным-клятвопреступником. Что же до того, что Август великодушно вручил ее Цинне, то принимать такие дары означает раболепствовать перед тиранией.

Речи Эмилии заставляют Цинну сделать выбор — как ни тяжко это ему, он сдержит обещание и покончит с Августом.

Вольноотпущенник Эвфорб представил Августу все дело так, что, мол, Максим искренне раскаялся в злом умысле против особы императора, а Цинна, напротив, упорствует сам и препятствует прочим заговорщикам признать свою вину. Мера же раскаяния Максима столь велика, что в отчаянии он бросился к Тибру и, как полагает Эвфорб, окончил свои дни в его бурных водах.

Август до глубины души поражен предательством Цинны и горит жаждой мести, но, с другой стороны, сколько можно лить кровь? Сотни убийств до сих пор не обезопасили императора, и новые казни навряд ли обеспечат ему спокойное правление в стране, где никогда не переведутся противники тирании. Так не благороднее ли покорно встретить смерть от руки заговорщиков, нежели продолжать царствовать под дамокловым мечом?

За такими размышлениями Августа застает любящая супруга Ливия. Она просит его внять ее женскому совету: не лить на этот раз кровь заговорщиков, а помиловать их, ибо милость к поверженным врагам — доблесть для правителя не меньшая, чем умение решительно расправиться с ними. Слова Ливии тронули душу Августа, понемногу он склоняется к тому, чтобы оставить Цинну в живых.

Уже схвачены вольноотпущенники Эвандр и Эвфорб, Цинну же Август срочно вызывает к себе на совет. Эмилия понимает — все это значит, что заговор раскрыт, а над ней и над Цинной нависла смертельная опасность. Но тут к Эмилии является Максим и заводит неуместный разговор о своей страсти, предлагая бежать на корабле с ним, Максимом, коль скоро Цинна уже в руках Августа и ему ничем не поможешь. Мало того, что Эмилия совершенно равнодушна к Максиму, — то, насколько тщательно подготовлен побег, наводит ее на подозрение, что именно Максим выдал заговорщиков тирану.

Предательский замысел Максима рухнул. Теперь он страшными словами клянет Эвфорба и себя, не понимая, как он, благородный римлянин, мог пойти на низкие преступления по совету вольноотпущенника, навсегда сохранившего, несмотря на дарованную ему свободу, самую что ни на есть рабскую душу.

Август призывает к себе Цинну и, велев не перебивать, напоминает неудавшемуся заговорщику о всех тех благодеяниях и почестях, какими император окружил неблагодарного потомка Помпея, а затем в подробностях излагает ему план заговора, рассказывает, кто где должен был стоять, когда нанести удар… Август обращается не только к чувствам Цинны, но и к его разуму, объясняет, что даже при удаче заговорщиков римляне не захотели бы иметь Цинну императором, ибо в городе есть много мужей, с которыми ему никак нельзя равняться ни славой предков, ни личной доблестью.

Цинна ничего не отрицает, он готов понести кару, но в ответных речах его нет и тени раскаяния. Раскаяния не слышится и в словах Эмилии, когда она, представ перед Августом, называет себя подлинной главой и вдохновительницей заговора. Цинна возражает, что это не Эмилия соблазнила его к злому умыслу, но сам он вынашивал планы мести еще задолго до того, как узнал ее.

Август и Эмилию увещевает оставить злобу, просит вспомнить, как возвысил он ее, дабы искупить убийство отца, в котором виновен не столько он, сколько рок, чьей игрушкой часто являются цари. Но Цинна с Эмилией неумолимы и полны решимости вместе встретить смертный час.

В отличие от них Максим до глубины души раскаивается в тройном предательстве — он предал государя, друзей-заговорщиков, хотел разрушить союз Цинны и Эмилии — и просит предать его и Эвфорба смерти.

Но Август на сей раз не торопится отправлять врагов на казнь; он превосходит все мыслимые пределы великодушия — всех прощает, благословляет брак Цинны и Эмилии, дарует Цинне консульскую власть. Мудрым великодушием император смягчает ожесточившиеся против него сердца и обретает в лице бывших заговорщиков вернейших друзей и сподвижников.

Д. А. Карельский

Родогуна (Rodogune)

Трагедия (1644)


Предисловием к авторскому тексту служит фрагмент из книги греческого историка Аппиана Александрийского (II в.) «Сирийские войны». Описываемые в пьесе события относятся к середине II в. до н. э., когда царство Селевкидов подверглось нападению со стороны парфян. Предыстория династического конфликта излагается в разговоре Тимагена (воспитателя царевичей-близнецов Антиоха и Селевка) с сестрой Лаоникой (наперсницей царицы Клеопатры). Тимаген знает о событиях в Сирии понаслышке, поскольку царица-мать приказала ему укрыть обоих сыновей в Мемфисе сразу после предполагаемой гибели своего мужа Деметрия и мятежа, поднятого узурпатором Трифоном. Лаоника же осталась в Селевкии и была свидетелем того, как недовольный правлением женщины народ потребовал, чтобы царица вступила в новый брак. Клеопатра вышла замуж за своего деверя Антиоха, и вдвоем они одолели Трифона. Затем Антиох, желая отомстить за брата, обрушился на парфян, но вскоре пал в бою. Одновременно стало известно, что Деметрий жив и находится в плену. Уязвленный изменой Клеопатры, он замыслил жениться на сестре парфянского царя Фраата Родогуне и силой вернуть себе сирийский престол. Клеопатра сумела дать отпор врагам: Деметрий был убит — по слухам, самой царицей, а Родогуна оказалась в темнице. Фраат бросил на Сирию несметное войско, однако, страшась за жизнь сестры, согласился заключить мир при условии, что Клеопатра уступит трон старшему из сыновей, который должен будет жениться на Родогуне. Оба брата с первого взгляда влюбились в плененную парфянскую царевну. Один из них получит царский титут и руку Родогуны — это знаменательное событие положит конец долгим смутам.

Беседа прерывается с появлением царевича Антиоха. Он надеется на свою счастливую звезду и вместе с тем не хочет обездолить Селевка. Сделав выбор в пользу любви, Антиох просит Тимагена переговорить с братом: пусть тот царствует, отказавшись от Родогуны. Выясняется, что и Селевк желает уступить престол в обмен на царевну. Близнецы клянутся друг другу в вечной дружбе — между ними не будет ненависти. Они приняли слишком поспешное решение: Родогуне подобает царствовать вместе со старшим братом, имя которого назовет мать.

Встревоженная Родогуна делится сомнениями с Лаоникой: царица Клеопатра никогда не откажется от трона, равно как и от мести. День венчания таит в себе еще одну угрозу — Родогуна страшится брачного союза с нелюбимым. Ей дорог лишь один из царевичей — живой портрет своего отца. Она не разрешает Лаонике назвать имя: страсть может выдать себя румянцем, а особам царского рода надлежит скрывать свои чувства. Кого бы небо ни выбрало ей в мужья, она будет верна долгу.

Опасения Родогуны не напрасны — Клеопатра пышет злобой. Царица не желает отказываться от власти, которая досталась ей слишком дорогой ценой, к тому же ей предстоит увенчать короной ненавистную соперницу, похитившую у нее Деметрия. Она откровенно делится своими замыслами с верной Лаоникой: трон получит тот из сыновей, кто отомстит за мать. Клеопатра рассказывает Антиоху и Селевку о горькой судьбе их отца, погубленного злодейкой Родогуной. Право первородства нужно заслужить — старшего укажет смерть парфянской царевны.

Ошеломленные братья понимают, что мать предлагает им обрести венец ценой преступления. Антиох все же надеется пробудить добрые чувства в Клеопатре, но Селевк в это не верит: мать любит только себя — в ее сердце нет места для сыновей. Он предлагает обратиться к Родогуне — пусть царем станет ее избранник. Парфянская царевна, предупрежденная Лаоникой, рассказывает близнецам о горькой судьбе их отца, убитого злодейкой Клеопатрой. Любовь необходимо завоевать — мужем ее станет тот, кто отомстит за Деметрия. Удрученный Селевк говорит брату, что отказывается от престола и Родогуны — кровожадные женщины отбили у него желание как царствовать, так и любить. Но Антиох по-прежнему убежден, что мать и возлюбленная не смогут устоять перед слезными мольбами.

Явившись к Родогуне, Антиох предает себя в ее руки — если царевна пылает жаждой мести, пусть убьет его и осчастливит брата. Родогуна не может более скрывать свою тайну — сердце ее принадлежит Антиоху. Теперь она не требует убить Клеопатру, но договор остается нерушимым: невзирая на любовь к Антиоху, она выйдет замуж за старшего — за царя.

Окрыленный успехом, Антиох спешит к матери. Клеопатра встречает его сурово — пока он медлил и колебался, Селевк успел отомстить. Антиох признается, что оба они влюблены в Родогуну и не способны поднять на нее руку: если мать считает его изменником, пусть прикажет ему покончить с собой — он покорится ей без колебаний. Клеопатра сломлена слезами сына: боги благосклонны к Антиоху — ему суждено получить державу и царевну. Безмерно счастливый Антиох уходит, а Клеопатра велит Лаонике позвать Селевка, Лишь оставшись одна, царица дает волю гневу: она по-прежнему жаждет мести и насмехается над сыном, который так легко проглотил лицемерную приманку.

Клеопатра говорит Селевку, что он старший и ему по праву принадлежит престол, которым хотят завладеть Антиох и Родогуна. Селевк отказывается мстить: в этом ужасном мире ничто его больше не прельщает — пусть другие будут счастливы, а ему остается лишь ожидать смерти. Клеопатра сознает, что потеряла обоих сыновей — проклятая Родогуна околдовала их, как прежде Деметрия. Пусть они последуют за своим отцом, но Селевк умрет первым, иначе ее ждет неминуемое разоблачение.

Наступает долгожданный миг свадебного торжества. Кресло Клеопатры стоит ниже трона, что означает ее переход в подчиненное положение. Царица поздравляет своих «милых детей», и Антиох с Родогуной искренне благодарят ее. В руках у Клеопатры кубок с отравленным вином, из которого должны пригубить жених и невеста. В тот момент, когда Антиох подносит кубок к губам, в зал врывается Тимаген со страшным известием: Селевк найден на аллее парка с кровавой раной в груди. Клеопатра высказывает предположение, что несчастный покончил с собой, но Тимаген это опровергает: перед смертью царевич успел передать брату, что удар нанесен «дорогой рукой, родной рукой». Клеопатра немедленно обвиняет в убийстве Селевка Родогуну, а та — Клеопатру. Антиох пребывает в тягостном раздумье: «дорогая рука» указывает на возлюбленную, «родная рука» — на мать. Подобно Селевку, царь переживает миг безысходного отчаяния — решив отдаться на волю судьбы, он вновь подносит к губам кубок, но Родогуна требует опробовать на слуге вино, поднесенное Клеопатрой. Царица негодующе заявляет, что докажет полную свою невиновность. Сделав глоток, она передает кубок сыну, однако яд действует слишком быстро. Родогуна с торжеством указывает Антиоху, как побледнела и зашаталась его мать. Умирающая Клеопатра проклинает молодых супругов: пусть их союз будет исполнен отвращения, ревности и ссор — да подарят им боги таких же почтительных и покорных сыновей, как Антиох. Затем царица просит Лаоника увести ее и избавить тем самым от последнего унижения — она не желает упасть к ногам Родогуны. Антиох исполнен глубокой скорби: жизнь и смерть матери равно пугают его — будущее чревато ужасными бедами. Брачное торжество завершилось, и теперь нужно приступить к похоронному чину. Быть может, небеса все же окажутся благосклонными к несчастному царству.

Е. Д. Мурашкинцева

Никомед (Nicomede)

Трагедия (1651)


Ко двору царя Вифинии Прусия прибывают два его сына. Никомед, сын от первого брака, оставил войско, во главе которого он одержал многочисленные победы, положив к ногам отца не одно царство; его обманом завлекла в столицу мачеха, Арсиноя. Сын Прусия и Арсинои, Аттал, возвратился на родину из Рима, где он с четырехлетнего возраста жил заложником; хлопотами римского посла Фламиния Аттала отпустили к родителям за то, что те согласились выдать республике злейшего ее врага — Ганнибала, однако римляне так и не насладились зрелищем плененного карфагенянина, ибо он предпочел принять яд.

Царица, как это часто бывает со вторыми женами, всецело подчинила своему влиянию престарелого Прусия. Это по ее воле Прусий в угоду Риму лишил своего покровительства Ганнибала, теперь же она плетет интриги, желая сделать наследником престола вместо Никомеда своего сына Аттала, а также расстроить брак пасынка с армянской царицей Лаодикой.

Арсиною в ее интригах поддерживает Фламиний, ибо в интересах Рима, с одной стороны, возвести на вифинский престол получившего римское воспитание и римское гражданство Аттала, а не гордого и независимого, прославленного в походах Никомеда, а с другой — воспрепятствовать усилению Вифинии за счет династического союза с Арменией.

До сих пор сводные братья не были знакомы друг с другом и впервые встречаются в присутствии Лаодики, в которую оба они влюблены, однако только Никомеду она отвечает взаимностью. Эта первая встреча чуть было не окончилась ссорой.

Арсиное трения между братьями только на руку, ведь в соответствии с ее планами один из них должен быть сокрушен, другой, напротив, возвышен. Царица уверена, что с помощью римлян Аттал легко займет отцовский престол; что до женитьбы на Лаодике, то это труднее, но все же она видит способ погубить Никомеда и вынудить армянскую царицу вступить в нежеланный ей брак.

Царь Прусий в последнее время не на шутку встревожен беспримерным возвышением Никомеда: победитель Понта, Каппадокии и страны галатов пользуется властью, славой и народной любовью большими, нежели те, что когда-либо доставались на долю его отца. Как подсказывают Прусию уроки истории, подобным героям часто прискучивает звание подданного, и тогда, возжелав царского сана, они не жалеют государей. Начальник телохранителей Прусия, Арасп, убеждает царя, что опасения его были бы оправданы, когда бы речь шла о ком-нибудь другом, честь же и благородство Никомеда не подлежат сомнению. Доводы Араспа не рассеивают полностью тревоги Прусия, и он решает попытаться, действуя с искючительной осторожностью, отправить Никомеда в почетное изгнание.

Когда Никомед является к отцу, дабы поведать о своих победах, Прусий встречает его весьма холодно и попрекает тем, что тот оставил вверенное ему войско. На почтительную просьбу Никомеда позволить ему сопровождать отбывающую на родину Лаодику царь отвечает отказом.

Беседу отца с сыном прерывает появление римского посла Фламиния, который от имени республики требует, чтобы Прусий назначил своим наследником Аттала. Дать ответ послу Прусий велит Никомеду, и тот решительно отвергает его требование, разоблачая планы Рима ослабить Вифинию, которая при таком царе, как Аттал, вместе с вновь приобретенными землями утратит все свое величие.

Договориться между собой Фламинию и Никомеду мешает, кроме разницы устремлений, еще и разделяющая их вражда: отец Фламиния в битве у Тразименского озера пал от руки Ганнибала, учителя Никомеда, высоко им чтимого. Фламиний тем не менее идет на уступку: Никомед станет править Вифинией, но с условием, что Аттал возьмет в жены Лаодику и взойдет на армянский трон. Никомед и на сей раз отвечает Фламинию решительным отказом.

Прусию не чуждо благородство, и, хотя Лаодика находится в его власти, он не считает возможным чинить насилие над царственной особой. Посему, коль скоро Риму угодна женитьба Аттала и Лаодики, пусть Фламиний отправится к армянской принцессе и от имени республики предложит ей в мужья сына Арсинои.??? любленного из плена, даже если для этого понадобится сокрушить стены Вечного города.

Замыслу Фламиния не суждено было сбыться — по пути к галере Никомед бежал с помощью неизвестного друга. Царевич выходит к толпе, и бунтующий народ тут же успокаивается. В сознании собственной силы он предстает перед испуганными домочадцами и римским послом, но и не помышляет о мести — все, кто хотел ему зла, могут быть оправданы: мачехой руководила слепая любовь к сыну, отцом — страсть к Арсиное, Фламинием — стремление соблюсти интересы родной страны. Никомед всех прощает, а для Аттала обещает завоевать любое из соседних царств, какое приглянется Арсиное.

Никомед тронул сердце мачехи, и та искренне обещает отныне любить его, как родного сына. Тут же, кстати, выясняется, что другом, помогшим Никомеду бежать, был Аттал.

Прусию ничего не остается, как распорядиться о жертвоприношениях, дабы просить богов даровать Вифинии прочный мир с Римом.

Л А. Карельский

Поль Скаррон (Paul Scarron) [1610–1660]

Жодле, или Хозяин-слуга

(Jodelet ou le Maître valet)

Комедия (1645)


Действие пьесы происходит в Мадриде. Дон Хуан Альварадо прилетел в столицу из родного Бургоса на свидание с невестой. Молодого дворянина не остановило даже семейное несчастье: по возвращении из Фландрии дон Хуан узнал, что его старший брат был коварно убит, а обесчещенная сестра Лукреция скрылась неведомо куда. Все помыслы о мести были оставлены, едва дон Хуан увидел портрет своей нареченной — прелестной Изабеллы де Рохас. Страсть вспыхнула мгновенно: юноша приказал слуге Жодле послать в Мадрид собственное изображение, а сам отправился следом. На месте выясняется неприятное обстоятельство: Жодле, воспользовавшись случаем, также решил запечатлеть свою физиономию, затем начал сравнивать оба произведения, и в результате прекрасная Изабелла получила портрет не хозяина, а слуги. Дон Хуан потрясен: что скажет девушка, увидав подобное свиное рыло? Но неунывающий Жодле утешает своего господина: когда красотка его увидит, он ей понравится вдвое больше по контрасту, а рассказ о ротозействе глупого слуги, конечно, вызовет у нее улыбку.

У дома Фернана де Рохаса дон Хуан замечает какую-то тень и обнажает шпагу. Дон Луис, спустившись по веревочной лестнице с балкона, быстро растворяется в темноте, чтобы не затевать дуэль под окнами Изабеллы. Дон Хуан натыкается на верного Жодле: тот со страха падает навзничь и начинает брыкаться, обороняясь ногами от разъяренного кабальеро. Все кончается благополучно, но в душе дона Хуана зарождается подозрение: улизнувший молодчик не был похож на вора — скорее, речь идет о возлюбленном. Пример сестры, воспитанной в понятиях чести и не устоявшей перед соблазнителем, взывает к осторожности, поэтому дон Хуан предлагает Жодле поменяться ролями — слуга вполне может выдать себя за господина благодаря путанице с портретом. Жодле, поломавшись для вида, соглашается и с наслаждением предвкушает, как будет лакомиться барскими блюдами и наставлять рога придворным франтам.

Утром Изабелла с пристрастием допрашивает горничную о том, кто забрался ночью на балкон. Сначала Беатриса клянется в полной своей невинности, но затем признается, что ее хитростью обошел дон Луис, красивый племянник дона Фернана. Молодой вертопрах со слезами на глазах молил хоть на секунду впустить его к сеньоре, пытался подкупить и разжалобить бдительную Беатрису, да только ничего у него не вышло, и пришлось голубчику прыгать вниз, где его уже поджидали — недаром люди говорят, будто дон Хуан Альварадо прискакал в Мадрид. Изабелла преисполнена отвращения к жениху — более омерзительной физиономии ей не доводилось встречать. Девушка пытается убедить в этом и отца, однако дон Фернан не желает идти на попятный: если верить портрету, будущий зятек на редкость неказист, но зато он высоко стоит во мнении двора.

Дон Фернан отсылает дочь при виде дамы под вуалью. Лукреция, опозоренная сестра дона Хуана, явилась просить защиты у давнего друга своего отца. Вины своей она не скрывает — жизнь ее спалил огонь любовной страсти. Два года назад на турнире в Бургосе всех рыцарей затмил приезжий юноша, который пронзил и сердце Лукреции. Порыв был обоюдным: коварный обольститель если и не любил, то искусно делал вид. Затем случилось страшное: старший брат погиб, отец угас от горя, а любовник исчез бесследно. Но Лукреция увидела его из окна — теперь у нее появилась надежда отыскать злодея.

Дон Фернан обещает гостье полную поддержку. Затем к нему обращается за советом племянник. Два года назад дон Луис по приглашению лучшего своего друга приехал на турнир в Бургос и безумно влюбился в прекрасную девушку, которая также отдала ему сердце.

Однажды в спальню ворвался вооруженный человек, в темноте началась схватка, оба противника наносили удары наугад, и дон Луис поразил врага насмерть. Велико же было его отчаяние, когда он узнал в убитом друга — возлюбленная оказалась его родной сестрой. Дону Луису удалось благополучно скрыться, но теперь обстоятельства изменились: по слухам, в Мадрид едет младший брат убитого им дворянина — этот отважный юноша пылает жаждой мести. Долг чести велит дону Луису принять вызов, однако убить не позволяет совесть.

Раздается громкий стук в дверь, и Беатриса сообщает, что в дом ломится жених — весь в буклях и кудрях, разряженный и надушенный, в каменьях и золоте, словно китайский богдыхан. Дон Луис неприятно поражен: как мог дядя просватать дочь, не поставив в известность родню? Дон Фернан озабочен совсем другим: в доме начнется резня, если дон Хуан узнает, кто его обидчик. Появляются Жодле в костюме дона Хуана и дон Хуан в облике Жодле. Юноша поражен красотой Изабеллы, а та глядит на суженого с ненавистью. Мнимый кабальеро грубо толкает будущего тестя, одаривает пошлым комплиментом невесту и тут же требует побыстрее закруглить дельце с приданым. Дон Луис, безумно влюбленный в Изабеллу, втихомолку радуется — теперь он уверен, что кузина не устоит перед его напором. Беатриса красочно расписывает ему, как дон Хуан с жадностью накинулся на еду. Закапав соусом весь камзол, зятек улегся в кладовой прямо на пол и стал храпеть так, что посуда на полках задребезжала. Дон Фернан уже закатил дочке пощечину, хотя сам мечтает лишь об одном — как бы повернуть назад оглобли.

Изабелла вновь наседает на отца с уговорами, но дон Фернан твердит, что не может нарушить слово. К тому же на семье висит большой грех перед доном Хуаном — дон Луис обесчестил его сестру и убил брата. Оставшись одна, Изабелла предается горестным размышлениям: будущий муж ей гадок, страсть кузена вызывает омерзение, а сама она внезапно пленилась тем, кого любить не имеет права — честь не позволяет ей даже имени этого произнести! Появляется дон Луис с пылкими излияниями. Изабелла быстро их пресекает: пусть он дает пустые обещания и совершает гнусные злодейства в Бургосе. Беатриса предупреждает госпожу, что на шум спускаются отец с женихом, а выход закрыт: у двери околачивается слуга дона Хуана — и вид у этого красавчика совсем не безобидный. Дон Луис поспешно скрывается в спальне, Изабелла же начинает честить Беатрису, которая будто бы назвала дона Хуана уродливой и глупой скотиной. Взбешенный Жодле осыпает Беатрису площадной бранью, и дон Фернан поспешно ретируется наверх.

Жених и его «слуга» остаются наедине с невестой. Жодле чистосердечно заявляет, что ему всегда были по душе такие сдобные красотки. Изабелла отвечает, что с появлением дона Хуана ее жизнь преобразилась: прежде мужчины вызывали у нее почти отвращение, зато теперь она страстно любит то, что постоянно находится при женихе. Жодле понимает из этого только одно — девчонка втюрилась! Решив попытать счастья, он отсылает «слугу» и предлагает невесте пойти подышать воздухом на балкон. Кончается эта затея трепкой: дон Хуан безжалостно колотит Жодле, но, когда входит Изабелла, роли меняются — Жодле принимается охаживать своего господина якобы за нелестный отзыв об Изабелле. Дону Хуану приходится терпеть, поскольку сметливый слуга поставил его в безвыходное положение. Маскарад необходимо продолжать ради выяснения истины: Изабелла невыразимо прекрасна, но, судя по всему, неверна.

Наконец Беатриса выпускает дона Луиса из спальни, и в этот момент входит Лукреция, чрезвычайно изумленная поведением дона Фернана, который обещал защитить ее, однако не показывается на глаза. Дон Луис, принимая Лукрецию за Изабеллу, пытается объясниться: в Бургосе он просто приволокнулся за одной девицей, но та в подметки не годится прелестной кузине. Лукреция, откинув вуаль, осыпает дона Луиса упреками и громко призывает на помощь. Появляется дон Хуан — Лукреция, мгновенно узнав брата, невольно бросается под защиту дона Луиса. Дон Хуан обнажает шпагу с намерением защищать честь своего «господина». Дон Луис вынужден вступить в схватку с лакеем, но тут в комнату врывается дон Фернан. Дон Хуан шепотом приказывает Лукреции хранить тайну, а вслух объявляет, что исполнял свой долг: дон Луис находился в спальне Изабеллы — следовательно, дону Хуану нанесено явное оскорбление. Дон Фернан признает правоту «Жодле», а дон Луис дает слово, что сразится либо с доном Хуаном, либо с его слугой.

Растроганная добротой Изабеллы Лукреция намекает, что дон Хуан — вовсе не тот, кем кажется. Жодле выходит на сцену, с наслаждением ковыряя в зубах и громко рыгая после сытного завтрака с мясцом и чесноком. При виде Беатрисы он уже готов распустить руки, но дело портит появление негодующей Изабеллы. Жодле со вздохом поминает мудрый завет Аристотеля: женщин следует вразумлять палкой. Дон Фернан сообщает «зятю» радостную новость: дон Хуан может наконец скрестить шпагу с доном Луисом, обидчиком его сестры. Жодле категорически отказывается от дуэли: во-первых, ему плевать на любое оскорбление, потому что собственная шкура дороже, во-вторых, племяннику будущего тестя он готов все простить, в-третьих, у него есть зарок — никогда не лезть в драку из-за бабенок. Возмущенный до глубины души дон Фернан заявляет, что не намерен выдавать дочь за труса, а Жодле тут же сообщает своему господину, что Лукрецию обесчестил дон Луис. Дон Хуан просит слугу еще немного потерпеть. Ему хочется верить, что Изабелла невиновна, ведь ее кузен мог просто подкупить служанку. Предстоит схватка, и Жодле умоляет дона Хуана не обознаться.

Беатриса, обиженная очередным любовником, оплакивает горькую девичью долю. Изабелла с тоской ждет свадьбы, а Лукреция уверяет подругу, что во всей Кастилии нет более достойного рыцаря, чем ее брат. Жодле приводит дона Луиса в комнату, где уже спрятался дон Хуан. Слуга явно трусит, и дон Луис осыпает его насмешками. Затем Жодле тушит свечу: дон Хуан сменяет его и наносит противнику легкую рану в руку. Ситуация разъясняется лишь с появлением дона Фернана: дон Хуан признается, что проник в дом под личиной слуги из-за того, что ревновал Изабеллу к дону Луису, который одновременно оказался соблазнителем сестры. Дон Луис клянется, что на балкон и в комнату его провела Беатриса без ведома своей госпожи. Он глубоко раскаивается в том, что нечаянно убил лучшего друга, и готов жениться на Лукреции. Дон Фернан взывает к благоразумию: племянник и зять должны помириться, и тогда дом станет местом веселого свадебного пиршества. Дон Хуан и дон Луис обнимаются, Лукреция и Изабелла следуют их примеру. Но последнее слово остается за Жодле: слуга просит бывшую «невесту» отдать портрет: это будет его подарком Беатрисе — пусть заслуженным счастьем насладятся три пары.

Е. Д. Мурашкинцева

Комический роман

(Roman Comique) (1651)


Действие происходит в современной автору Франции, главным образом в Мансе — городе, что расположен в двухстах километрах от Парижа.

«Комический роман» задуман как пародия на модные романы «высокого стиля» — вместо странствующих рыцарей его героями являются бродячие комедианты, бесчисленные драки заменяют поединки, а обязательные в авантюрных романах сцены похищения необычайно забавны. Каждая глава представляет собой отдельный комический эпизод, нанизанный на стержень нехитрого сюжета. Роман отличается прихотливой композицией, он изобилует вставными эпизодами — как правило, это новеллы, рассказанные кем-то из персонажей, или воспоминания героев. Сюжеты новелл взяты в основном из жизни благородных мавров и испанцев. Особо хочется сказать о новелле «Свой собственный судья» — истории испанской кавалерист-девицы: юная София вынуждена скрываться в мужском платье. Оказавшись в военном лагере императора Карла V, она проявляет такое мужество и военный талант, что получает под командование кавалерийский полк, а затем и назначение вице-королем своей родной Валенсии, но, выйдя замуж, уступает все титулы супругу.

Скаррон успел завершить две части романа. Третью после его смерти написал Оффрэ, наскоро закончивший сюжет.

На рынке Манса появляются трое причудливо одетых людей — немолодая женщина, старик и статный юноша. Это бродячая труппа. Комедианты вызвали гнев губернатора Тура и во время бегства растеряли товарищей. Но они и втроем готовы дать спектакль в верхней комнате трактира. Местный судья, г-н Раппиньер, приказывает трактирщице ссудить актерам на время спектакля оставленную ей на сохранение одежду молодых людей, играющих в мяч. Красавец комедиант Дестен поражает всех своим мастерством, но являются игроки в мяч, видят на актерах свое платье и принимаются бить судью, распорядившегося им без ведома хозяев. Драка становится всеобщей, и Дестену суждено еще раз восхитить жителей Манса: он нещадно лупит людей, помешавших спектаклю. При выходе из трактира на Раппиньера со шпагами нападают друзья избитых. Жизнь судье спасает опять-таки Дестен, он и шпагой владеет весьма искусно, рубя ею нападающих по ушам. Благодарный Раппиньер зовет комедиантов в свой дом. Ночью он поднимает жуткий переполох, решив, что г-жа Раппиньер отправилась в комнату юного комедианта. На самом деле это бродит по дому коза, выкармливающая своим молоком осиротевших щенят.

Наутро судья расспрашивает о Дестене второго актера, язвительного Ранкюна. По его словам, Дестен в труппе совсем недавно, а мастерством он обязан Ранкюну, да и жизнью тоже. Ведь Ранкюн спас его в Париже, когда молодой человек подвергся нападению грабителей, отнявших у него некую драгоценность. Узнав, когда произошло нападение, судья и его слуга Доген страшно смущаются. В тот же день Догена смертельно ранит один из избитых им в трактире юношей. Перед смертью он зовет Дестена. Раппиньеру актер говорит, что умирающий просто бредил. Собираются остальные актеры: дочь старой актрисы, шестнадцатилетняя Анжелика, ученик Дестена Леандр, еще несколько человек. Нет только Этуаль — сестры Дестена: она вывихнула ногу, и за ней посылают конные носилки. Какие-то вооруженные всадники насильно осматривают все носилки на дороге. Они ищут девушку с поврежденной ногой, но похищают направляющегося к врачу священника. Этуаль же благополучно прибывает в Манс. Анжелика и ее мать, Каверн, просят молодых людей в знак дружбы рассказать им свою историю.

Дестен соглашается. Он сын деревенского богача, человека анекдотической скупости. Родители его не любили, все их внимание поглощал отданный им на воспитание отпрыск некоего шотландского графа. Дестена забирает к себе его великодушный крестник. Мальчик прекрасно учится, компанию ему составляют дети барона д'Арк — грубый Сен-Фар и благородный Вервиль. Закончив образование, молодые люди отправляются в Италию на военную службу. В Риме Дестен знакомится сдамой-француженкой и ее рожденной в тайном браке дочерью Леонорой. Он спасает их от нахальства какого-то путешествующего француза и, конечно, влюбляется в дочь. Леонора тоже неравнодушна к нему, но Сен-Фар говорит ее матери, что Дестен всего лишь слуга, и бедную девушку увозят, не дав сказать о своих чувствах. Дестена заманивает в засаду и тяжело ранит проученный им при знакомстве с Леонорой нахал. Выздоровев, Дестен ищет смерти на полях сражений, но вместо этого находит славу отчаянного рубаки. По окончании похода молодые люди возвращаются во Францию. Вервиль влюбляется в свою соседку, мадемуазель Салдань. Ее родители умерли, а самодур брат хочет отправить ее и вторую сестру в монастырь, чтобы не тратиться на приданое. Дестен сопровождает друга на тайное свидание. Неожиданно появляется Салдань — это, оказывается, римский недруг нашего героя. Начинается драка, Салдань легко ранен. Поправившись, он вызывает Вервиля на дуэль. По обычаю того времени секундант Вервиля Дестен вынужден драться с секундантом Салданя. увы, это старший сын его благодетеля Сен-Фар. Юноша сначала щадит противника, но тот подло злоупотребляет этим. Чтобы не погибнуть, Дестен ранит его. Вервиль обезоруживает Салданя. Дело улаживается двойной свадьбой — Вервиль женится на своей возлюбленной, Сен-Фар — на ее сестре. Оскорбленный Дестен, несмотря на уговоры друга, покидает дом барона д'Арк. Он вновь направляется в Италию и в дороге встречает свою любимую и ее мать. Они разыскивают отца Леоноры, однако поиски их безуспешны, к тому же у них украли все деньги. Дестен решает сопровождать их.

Во время розысков мать Леоноры умирает. Грабители похищают у Дестена украшенный бриллиантами портрет отца его любимой — доказательство ее происхождения. К тому же на их след нападает Салдань. Необходимость скрываться и нужда заставляют молодых людей выдать себя за брата и сестру и под вымышленными именами примкнуть к труппе комедиантов. В Туре их опять встречает Салдань, он пытается похитить Леонору-Этуаль. Рассказ занимает несколько вечеров. Тем временем с комедиантами сводит знакомство заезжий лекарь, его жена-испанка, знающая несметное число увлекательных историй, а также некий вдовый адвокат Раготен. Этот маленький человек нахален, глуп и плохо воспитан, но обладает своеобразным талантом вечно попадать в смешные переделки, подробно описываемые в романе. Он решает, что влюблен в Этуаль. Ранкюн соглашается помочь адвокату добиться ее благосклонности, а пока ест и пьет за его счет. Труппу приглашают за город — там празднуют свадьбу. Комедианты приезжают, но представлению не суждено состояться — похищена Анжелика. Каверн уверена, что похититель — Леандр, это ясно из найденных ею любовных писем. Дестен бросается в погоню. В гостинице одной из деревень он находит израненного Леандра и выслушивает его историю. Леандр поступил в труппу только из любви к Анжелике. Он дворянин, и его ждет большое наследство, но отец не соглашается на брак сына с комедианткой. Он гнался за похитителями, вступил с ними в драку — негодяи избили его и полумертвого бросили на дороге.

Через некоторое время в гостинице появляется и сама Анжелика — ее увезли по ошибке. Это выяснилось, когда по дороге похитители встретили Этуаль. Ее пытался с помощью подкупленного слуги заманить в свои сети Раппиньер. Слугу избили, Анжелику бросили в лесу, а Этуаль увезли неизвестно куда. Нет сомнения, что это проделки Салданя. Однако с помощью вовремя появившегося Вервиля Дестен выручает возлюбленную, это тем более легко, что под Салданем упала лошадь и он страшно расшибся. Удается вывести на чистую воду Раппиньера, судья вынужден вернуть портрет отца Леоноры: это ведь он и его покойный слуга ограбили Дестена в Париже. Комедианты перебираются из Манса в Алансон. Раготен, чтобы не расставаться с предметом своей любви и блеснуть дарованиями, вступает в труппу. Зато Леандр покидает товарищей — пришло известие, что его отец при смерти и желает проститься с сыном. Первый же спектакль на новом месте мог плохо закончиться — неугомонный Салдань оправился от травмы и вновь попытался похитить Этуаль. Но поклонники театра из числа местных дворян становятся на сторону комедиантов. Салдань погибает в перестрелке, которую сам же и спровоцировал. Леандр наследует от отца баронский титул и состояние, но не собирается расставаться с театром и остается в составе труппы. Две свадьбы решено сыграть одновременно. Накануне радостного дня Каверн встречает брата, тоже комедианта, с которым они были разлучены еще детьми. Итак, все счастливы, кроме Раготена. Он пытается разыграть самоубийство, а потом тонет в реке, пытаясь напоить лошадь. Злой шутник Ранкюн тоже покидает труппу — его место займет брат Каверн.

И. А. Быстрова

Савиньен де Сирано де Бержерак (Savinien de Cyrano de Bergerac) [1619–1655]

Иной свет, или Государства и империи Луны

(L'autre monde ou les Etats et Empires de la Lune)

Философско-утопический роман (1647–1650, опубл. 1659)


В девять вечера автор и четверо его друзей возвращались из одного дома в окрестностях Парижа. На Небе светила полная луна, притягивая взоры гуляк и возбуждая остроумие, уже отточенное о камни мостовой. Один предположил, что это небесное слуховое окно, откуда просвечивает сияние блаженных. Другой уверял, будто Вакх держит на небесах таверну и подвесил луну, как свою вывеску. Третий воскликнул, что это гладильная доска, на которой Диана разглаживает воротнички Аполлона. Четвертый же заявил, что это просто солнце в домашнем халате, без одеяния из лучей. Но самую оригинальную версию высказал автор: несомненно, луна — такой же мир, как и земля, которая, в свою очередь, является для нее луной. Спутники встретили эти слова громким хохотом, хотя автор опирался на авторитет Пифагора, Эпикура, Демокрита, Коперника и Кеплера. Но провидение или судьба помогли автору утвердиться на своем пути: вернувшись домой, он обнаружил у себя на столе книгу, которую туда не клал и где как раз говорилось о жителях луны. Итак, явным внушением свыше автору было приказано разъяснить людям, что луна есть обитаемый мир.

Чтобы подняться на небеса, автор обвязал себя склянками, наполненными росой. Солнечные лучи притягивали их к себе, и вскоре изобретатель оказался над самыми высокими облаками. Тут он принялся разбивать склянки одну за другой и плавно опустился на землю, где увидел совершенно голых людей, в страхе разбежавшихся при его появлении. Затем показался отряд солдат, от которых автор узнал, что находится в Новой Франции. Вице-король встретил его весьма любезно: это был человек, способный к возвышенным мыслям и полностью разделявший воззрения Гассенди относительно ложности системы Птолемея. Философские беседы доставляли автору большое удовольствие, однако он не оставил мысли подняться на луну и соорудил специальную машину с шестью рядами ракет, наполненных горючим составом. Попытка взлететь со скалы окончилась печально: автор так сильно расшибся при падении, что ему пришлось с ног до головы натереться мозгом из бычьих костей. Однако луна на ущербе имеет обыкновение высасывать мозг из костей животных, поэтому она притянула к себе автора. Пролетев три четверти пути, он стал снижаться ногами вверх, а затем рухнул на ветви древа жизни и очутился в библейском раю. При виде красот этого священного места он ощутил такое же приятное и болезненное чувство, какое испытывает эмбрион в ту минуту, когда вливается в него душа. Путешественник сразу помолодел на четырнадцать лет: старые волосы выпали, сменившись новыми, густыми и мягкими, в жилах загорелась кровь, естественная теплота гармонично пронизала все его существо.

Прогуливаясь в чудесном саду, автор встретил необычайно красивого юношу. Это был пророк Илия, который поднялся в рай на железной колеснице, при помощи постоянно подбрасываемого вверх магнита. Вкусив от плодов древа жизни, святой старец обрел вечную молодость. От него автор узнал о прежних обитателях рая. Изгнанные Богом Адам и Ева, перелетев на землю, поселились в местности между Месопотамией и Аравией — язычники, знавшие первого человека под именем Прометея, сложили о нем басню, будто он похитил огонь с неба. Несколько веков спустя Господь внушил Еноху мысль покинуть мерзкое племя людей. Этот святой муж, наполнив два больших сосуда дымом от жертвенного костра, герметически их закупорил и привязал себе под мышки, в результате чего пар поднял его на луну. Когда на земле случился потоп, воды поднялись на такую страшную высоту, что ковчег плыл по небу на одном уровне с луной. Одна из дочерей Ноя, спустив в море лодку, также оказалась в райском саду — за ней последовали и самые смелые из животных. Вскоре девушка встретила Еноха: они стали жить вместе и породили большое потомство, но затем безбожный нрав детей и гордость жены вынудили праведника уйти в лес, чтобы целиком посвятить себя молитвам. Отдыхая от трудов, он расчесывает льняную кудель — вот почему осенью в воздухе носится белая паутина, которую крестьяне называют «нитками богородицы».

Когда речь зашла о вознесении на луну евангелиста Иоанна, дьявол внушил автору неуместную шутку. Пророк Илия, вне себя от негодования, обозвал его атеистом и выгнал прочь. Терзаемый голодом автор надкусил яблоко с древа знаний, и тут же густой мрак окутал его душу — он не лишился разума лишь потому, что живительный сок мякоти несколько ослабил зловредное действие кожицы. Очнулся автор в совершенно незнакомой местности. Вскоре его окружило множество больших и сильных зверей — лицом и сложением они напоминали человека, но передвигались на четырех лапах. Впоследствии выяснилось, что эти гиганты приняли автора за самку маленького животного королевы. Сначала он был отдан на хранение фокуснику — тот научил его кувыркаться и строить гримасы на потеху толпе.

Никто не желал признавать разумным существо, которое передвигается на двух ногах, но однажды среди зрителей оказался человек, побывавший на земле. Он долго жил в Греции, где его называли Демоном Сократа. В Риме он примкнул к партии младшего Катона и Брута, а после смерти этих великих мужей стал отшельником. Жителей луны на земле именовали оракулами, нимфами, гениями, феями, пенатами, вампирами, домовыми, призраками и привидениями. Ныне земной народ настолько огрубел и поглупел, что у лунных мудрецов пропало желание обучать его. Впрочем, настоящие философы иногда еще встречаются — так, Демон Сократа с удовольствием навестил француза Гассенди. Но луна имеет куда больше преимуществ: здесь любят истину и превыше всего ставят разум, а безумцами считаются только софисты и ораторы. Родившийся на солнце Демон принял видимый образ, вселившись в тело, которое уже состарилось, поэтому сейчас он вдувает жизнь в недавно умершего юношу.

Посещения Демона скрасили горькую долю автора, принужденного служить фокуснику, а затем омолодившийся Демон забрал его с намерением представить ко двору. В гостинице автор ближе познакомился с некоторыми обычаями обитателей луны. Его уложили спать на постель из цветочных лепестков, накормили вкусными запахами и раздели перед едой донага, чтобы тело лучше впитывало испарения. Демон расплатился с хозяином за постой стихами, получившими оценку в Монетном дворе, и объяснил, что в этой стране умирают с голоду только дураки, а люди умные никогда не бедствуют.

Во дворце автора ждали с нетерпением, поскольку хотели случить с маленьким животным королевы. Эта загадка разрешилась, когда среди толпы обезьян, одетых в панталоны, автор разглядел европейца. Тот был родом из Кастилии и сумел взлететь на луну с помощью птиц. На родине испанец едва не угодил в тюрьму инквизиции, ибо утверждал в лицо педантам, что существует пустота и что ни одно вещество на свете не весит более другого вещества. Автору понравились рассуждения товарища по несчастью, но вести философские беседы приходилось только по ночам, поскольку днем не было спасения от любопытных. Научившись понимать издаваемые ими звуки, автор стал с грехом пополам изъясняться на чужом языке, что привело к большим волнениям в городе, который разделился на две партии: одни находили у автора проблески разума, другие приписывали все его осмысленные поступки инстинкту. В конце концов этот религиозный спор был вынесен на рассмотрение суда. Во время третьего заседания какой-то человек упал к ногам короля и долго лежал на спине — такую позу жители луны принимают, когда хотят говорить публично. Незнакомец произнес прекрасную защитительную речь, и автора признали человеком, однако приговорили к общественному покаянию: он должен был отречься от еретического утверждения, будто его луна — это настоящий мир, тогда как здешний мир — не более чем луна.

В ловком адвокате автор узнал своего милого Демона. Тот поздравил его с освобождением и отвел в дом, принадлежавший одному почтенному старцу. Демон поселился здесь с целью воздействовать на хозяйского сына, который мог бы стать вторым Сократом, если бы умел пользоваться своими знаниями и не прикидывался безбожником из пустого тщеславия. Автор с удивлением увидел, как приглашенные на ужин седые профессора подобострастно кланяются этому молодому человеку. Демон объяснил, что причиной тому возраст: на луне старики выказывают всяческое уважение юным, а родители должны повиноваться детям. Автор в очередной раз подивился разумности местных обычаев: на земле панический страх и безумную боязнь действовать принимают за здравый смысл, тогда как на луне выжившая из ума дряхлость оценивается по достоинству.

Хозяйский сын целиком разделял воззрения Демона. Когда отец вздумал ему перечить, он лягнул старика ногой и велел принести его чучело, которое принялся сечь. Не удовлетворившись этим, он для пущего позора приказал несчастному весь день ходить на двух ногах.

Автора чрезвычайно развеселила подобная педагогика. Боясь расхохотаться, он завел с юношей философский разговор о вечности вселенной и о сотворении мира. Как и предупреждал Демон, молодой человек оказался мерзким атеистом. Пытаясь совратить автора, он дерзновенно отрицал бессмертие души и даже само существование Бога. Внезапно автор увидел в лице этого красивого юноши нечто страшное: глаза у него были маленькие и сидели очень глубоко, цвет лица смуглый, рот огромный, подбородок волосатый, а ногти черные — так мог выглядеть только антихрист. В разгар спора появился зфиоп гигантского роста и, ухватив богохульника поперек тела, полез с ним в печную трубу. Автор все же успел привязаться к несчастному, а потому ухватился за его ноги, чтобы вырвать из когтей великана. Но эфиоп был так силен, что поднялся за облака с двойным грузом, и теперь автор крепко держался за своего товарища не из человеколюбия, а из страха упасть. Полет продолжался бесконечно долго, затем появились очертания земли, и при виде Италии стало ясно, что дьявол несет хозяйского сына прямиком в ад. Автор в ужасе возопил «Иисус, Мария!» и в то же мгновение очутился на склоне поросшего вереском холма. Добрые крестьяне помогли ему добраться до деревни, где его едва не растерзали почуявшие лунный запах собаки — как известно, эти животные привыкли лаять на луну за ту боль, которую она им издали причиняет. Пришлось автору просидеть три или четыре часа голым на солнце, пока не выветрилась вонь — после этого собаки оставили его в покое, и он отправился в порт, чтобы сесть на корабль, плывущий во Францию. В пути автор много размышлял о жителях луны: вероятно, Господь сознательно удалил этих неверующих по природе людей в такое место, где у них нет возможности развращать других — в наказание за самодовольство и гордость они были предоставлены самим себе. Из милосердия никто не был послан к ним с проповедью Евангелия, ведь они наверняка употребили бы Священное писание во зло, усугубив тем самым кару, которая неизбежно ожидает их на том свете.

Е. Д. Мурашкинцева

Антуан Фюретьер (Antoine Furetière) [1619–1688]

Мещанский роман. Комическое сочинение

(Le Roman bourgeois. Ouvrage comique)

Роман(1666)


Книгоиздатель предупреждает читателя, что книга эта написана не столько для развлечения, сколько с назидательной целью.

Автор обещает рассказать без затей несколько любовных историй, происшедших с людьми, которых нельзя назвать героями, ибо они не командуют армиями, не разрушают государств, а являются всего лишь обыкновенными парижскими мещанами, идущими не торопясь по своему жизненному пути.

В один из больших праздников пожертвования в церкви на площади Мобер собирала юная Жавотта. Сбор пожертвований — пробный камень, безошибочно определяющий красоту девицы и силу любви ее поклонников. Тот, кто жертвовал больше всех, считался наиболее влюбленным, а девица, собравшая наибольшую сумму, — самой красивой. Никодем с первого взгляда влюбился в Жавотту. Хотя она была дочерью поверенного, а Никодем адвокатом, он стал ухаживать за ней так, как принято в светском обществе. Прилежный читатель «Кира» и «Клелии», Никодем старался быть похожим на их героев. Но когда он попросил Жавотгу оказать ему честь и позволить стать ее слугой, девушка ответила, что обходится без слуг и умеет все делать сама. На изысканные комплименты Никодема она отвечала с таким простодушием, что поставила кавалера в тупик. Чтобы лучше узнать Жавотгу, Никодем подружился с ее отцом Волишоном, но от этого было мало проку: скромница Жавотта при его появлении либо удалялась в другую комнату, либо хранила молчание, скованная присутствием матери, которая не отходила от нее ни на шаг. Чтобы получить возможность свободно говорить с девушкой, Никодему пришлось объявить о своем желании жениться. Изучив опись движимого и недвижимого имущества Никодема, Волишон согласился заключить контракт и сделал оглашение в церкви.

Многие читатели придут в негодование: роман какой-то куцый, совсем без интриги, автор начинает прямо со свадьбы, меж тем как она должна быть сыграна только в конце десятого тома. Но если у читателей есть хоть капля терпения, путь подождут, ибо, «как говорится, многое может произойти по дороге от стакана ко рту». Автору ничего не стоило бы сделать так, чтобы в этом месте героиню романа похитили и в дальнейшем ее похищали столько раз, сколько автору заблагорассудится написать томов, но поскольку автор обещал не парадное представление, а правдивую историю, то он прямо признается в том, что браку этому помешал официальный протест, заявленный от имени некой особы по имени Лукреция, утверждавшей, что у нее имеется письменное обещание Никодема вступить с ней в брак.

История молодой горожанки Лукреции. Дочь докладчика судебной коллегии, она рано осиротела и осталась на попечении тетки, жены адвоката средней руки. Тетка Лукреции была завзятой картежницей, и в доме каждый день собирались гости, приходившие не столько ради карточной игры, сколько ради красивой девушки. Приданое Лукреции было вложено в какие-то сомнительные дела, но она тем не менее отказывала стряпчим и желала выйти по крайней мере за аудитора Счетной палаты или государственного казначея, полагая, что именно такой муж соответствует размерам ее приданого согласно брачному тарифу. Автор уведомляет читателя, что современный брак — это соединение одной суммы денег с другой, и даже приводит таблицу подходящих партий в помощь лицам, вступающим в брак. Однажды в церкви Лукрецию увидел молодой маркиз. Она очаровала его с первого взгляда, и он стал искать случая свести с ней знакомство. Ему повезло: проезжая в карете по улице, где жила Лукреция, он увидел ее на пороге дома: она поджидала запаздывавших гостей. Маркиз приоткрыл дверцу и высунулся из кареты, чтобы поклониться и попытаться завязать разговор, но тут по улице промчался верховой, обдав грязью и маркиза, и Лукрецию. Девушка пригласила маркиза в дом, чтобы почиститься или подождать, пока ему принесут свежее белье и одежду. Мещанки из числа гостей стали насмехаться над маркизом, приняв его за незадачливого провинциала, но он отвечал им столь остроумно, что пробудил интерес Лукреции. Она позволила ему бывать в их доме, и он явился на следующий же день. К сожалению, у Лукреции не было наперсницы, а у маркиза — оруженосца: обычно именно им герои романов пересказывают свои секретные разговоры. Но влюбленные всегда говорят одно и то же, и, если читатели откроют «Амадиса», «Кира» или «Астрею», они сразу найдут там все, что нужно. Маркиз пленил Лукрецию не только приятной наружностью и светским обхождением, но и богатством. Однако она уступила его домогательствам лишь после того, как он дал формальное обещание вступить с ней в брак. Поскольку связь с маркизом была тайной, поклонники продолжали осаждать Лукрецию. В числе поклонников был и Никодем. Однажды (это случилось незадолго до знакомства с Жавоттой) Никодем сгоряча также дал Лукреции письменное обещание вступить с ней в брак. Лукреция не собиралась замуж за Никодема, но все же сохранила документ. При случае она похвасталась им соседу — поверенному по казенным делам Вильфлаттэну. Поэтому, когда Волишон сообщил Вильфлаттэну, что выдает дочь за Никодема, тот без ведома Лукреции заявил от ее имени протест. К этому времени маркиз уже успел бросить Лукрецию, похитив перед этим свое брачное обязательство. Лукреция ждала ребенка от маркиза, и ей необходимо было выйти замуж раньше, чем ее положение станет заметно. Она рассудила, что если выиграет дело, то получит мужа, а если проиграет, то сможет заявить, что не одобряла судебного процесса, начатого Вильфлаттэном без ее ведома.

Узнав о протесте Лукреции, Никодем решил откупиться от нее и предложил ей две тысячи экю, чтобы дело было немедленно прекращено. Дядя Лукреции, бывший ее опекуном, подписал соглашение, даже не поставив племянницу в известность. Никодем поспешил к Жавотте, но после уличения в распутстве ее родители уже раздумали выдавать ее за Никодема и успели приискать ей более богатого и надежного жениха — скучного и скупого Жана Беду. Кузина Беду — Лоране — представила Беду Жавотте, и девушка так понравилась старому холостяку, что тот написал ей напыщенное любовное послание, которое простодушная Жавотта не распечатывая отдала отцу. Лоране ввела Жавотту в один из модных кружков Парижа. Хозяйка дома, где собиралось общество, была особой весьма образованной, но скрывала свои познания как нечто постыдное. Ее родственница была полной ее противоположностью и старалась выставить напоказ свою ученость. Писатель Шаросель (анаграмма Шарля Сореля) жаловался на то, что книгоиздатели упорно не желают печатать его произведения, не помогает даже то, что он держит карету, по которой сразу видно хорошего писателя. Филалет читал свою «Сказку о заблудшем Амуре». Панкрас с первого взгляда влюбился в Жавотту, и, когда она сказала, что хотела бы научиться так же складно говорить, как другие барышни, прислал ей пять томов «Астреи», прочитав которые Жавотта почувствовала пламенную любовь к Панкрасу. Она решительно отказала Никодему, чем очень порадовала родителей, но когда дело дошло до подписания брачного контракта с Жаном Беду, вышла из дочернего повиновения и наотрез отказалась взять в руки перо. Разгневанные родители отправили строптивую дочь в монастырь, а Жан Беду скоро утешился и возблагодарил Бога за то, что он избавил его от рогов, неминуемо грозивших ему в случае женитьбы на Жавотте. Благодаря щедрым пожертвованиям Панкрас каждый день навешал возлюбленную в монастыре, все остальное время она посвящала чтению романов. Перечитав все любовные романы, Жавотта заскучала. Поскольку родители готовы были забрать ее из монастыря только если она согласится выйти замуж за Беду (они не знали, что он уже раздумал жениться), Жавотта приняла предложение Панкраса увезти ее.

Лукреция стала очень набожной и удалилась в монастырь, где познакомилась и подружилась с Жавоттой. Когда ей пришло время рожать, она оповестила друзей, что нуждается в уединении и просит ее не тревожить, а сама, покинув монастырь и разрешившись от бремени, перебралась в другой монастырь, известный строгостью устава. Там она познакомилась с Лоранс, навещавшей подругу-монахиню. Лоране решила, что Лукреция будет хорошей женой ее кузену, и Беду, который после неудачи с ветреной Жавоттой решил жениться на девушке, взятой прямо из монастыря, женился на Лукреции. Читатели узнают о том, счастливо или несчастливо они жили в браке, если придет мода описывать жизнь замужних женщин.

В начале второй книги, в обращении к читателю автор предупреждает, что эта книга не является продолжением первой и между ними нет связи. Это ряд мелких приключений и происшествий, что же до связи между ними, то заботу о ней автор предоставляет переплетчику. Читателю следует забыть, что перед ним роман, и читать книгу как отдельные рассказы о всяких житейских происшествиях.

История Шароселя, Колантины и Белатра. Шаросель не желал называться сочинителем и хотел, чтобы его считали дворянином и только, хотя его отец был просто адвокатом. Злоязычный и завистливый, Шаросель не терпел чужой славы, и каждое новое произведение, созданное другими, причиняло ему боль, так что жизнь во Франции, где много светлых умов, была для него пыткой. В молодые годы на его долю выпал кое-какой успех, но стоило ему перейти к более серьезным сочинениям, как книги его перестали продаваться и, кроме корректора, никто их не читал. Если бы автор писал роман по всем правилам, ему трудно было бы придумать приключения для своего героя, который никогда не знал любви и посвятил всю свою жизнь ненависти. Самым длительным оказался его роман с девицей, имевшей такой же злобный нрав, как у него. Это была дочь судебного пристава по имени Колантина. Познакомились они в суде, где Колантина вела одновременно несколько тяжб. Явившись к Колантине с визитом, Шаросель пытался прочитать ей что-нибудь из своих произведений, но она без умолку рассказывала о своих тяжбах, не давая ему вставить ни слова. Они расстались очень довольные тем, что порядком досадили друг другу. Упрямый Шаросель решил во что бы то ни стало заставить Колантину выслушать хоть какое-нибудь из его сочинений и регулярно навещал ее.

Однажды Шаросель с Колантиной подрались, потому что Колантина никак не хотела считать его дворянином. Колантине досталось меньше, но кричала она громче и, натерев за отсутствием увечий руки графитом и налепив несколько пластырей, добилась денежной компенсации и приказа об аресте Шароселя. Испуганный Шаросель укрылся в загородном доме одного из своих приятелей, где стал писать сатиру на Колантину и на весь женский пол. Шаросель свел знакомство с неким поверенным из Шатле, который возбудил дело против Колантины и добился отмены прежнего постановления суда. Удачный для Шароселя исход дела не только не восстановил Колантину против него, но даже возвысил его в ее глазах, ибо она решила выйти замуж лишь за того, кто одолеет ее в судебном поединке, подобно тому как Атланта решила отдать свою любовь тому, кто победит ее в беге. Итак, после процесса дружба Шароселя и Колантины стала еще теснее, но тут у Шароселя появился соперник — третий крючкотвор, невежда Белатр, с которым Колантина вела бесконечную тяжбу. Признаваясь Колантине в любви, Белатр говорил, что исполняет евангельский закон, который велит человеку возлюбить своих врагов. Он грозился возбудить уголовное преследование против глаз Колантины, погубивших его и похитивших его сердце, и обещал добиться обвинительного приговора для них с личным арестом и возмещением проторей и убытков. Речи Белатра были гораздо приятнее Колантине, чем разглагольствования Шароселя.

Окрыленный успехом, Белатр послал Колантине любовное письмо, изобиловавшее юридическими терминами. Уважение ее к Белатру возросло, и она сочла его достойным еще более ожесточенного преследования. Во время одной из их перепалок вошел секретарь Белатра, принесший ему на подпись опись имущества покойного Мифофилакта (под этим именем Фюретьер вывел самого себя). Все заинтересовались описью, и секретарь Волатеран стал читать. После перечисления жалкой мебели и распоряжений завещателя следовал каталог книг Мифофилакта, среди которых был «Всеобщий французский глуповник», «Поэтический словарь» и «Энциклопедия посвящений» в четырех томах, оглавление которой, а также расценку различных видов восхвалений секретарь прочитал вслух. Белатр сделал Колантине предложение, но необходимость прекратить с ним тяжбу стала препятствием для заключения брака. Шаросель также попросил руки Колантины и получил согласие. Трудно сказать, что подвигло его на этот шаг вероятно, он женился назло самому себе. Молодые только и делали что бранились: даже во время свадебного пиршества произошло несколько сцен, живо напомнивших битву кентавров с лапифами. Колантина потребовала развода и затеяла с Шароселем тяжбу. «Они все время судились, судятся сейчас и будут судиться столько лет, сколько Господу Богу угодно будет отпустить им жизни».

О. Э. Гринберг

Жедеон Таллеман де Рео (Gédéon Tallémant des Réaux) [1619–1690]

Занимательные истории

(Historiettes)

Мемуары (1657, опубл. 1834)


Автор собрал воедино устные свидетельства, собственные наблюдения и исторические сочинения своего времени и на их основании воссоздал жизнь французского общества конца XVI — первой половины XVII в., представив ее в виде калейдоскопа коротких историй, героями которых стали 376 персонажей, включая коронованых особ.

Генрих IV, царствуй он в мирное время, никогда бы так не прославился, ибо «погряз бы в сластолюбивых утехах». Он был не слишком щедр, не всегда умел быть благодарным, никогда никого не хвалил, «зато не упомнить государя более милостивого, который бы больше любил свой народ». Вот что рассказывают о нем: однажды некий представитель третьего сословия, желая обратиться к королю с речью, опускается на колени и натыкается на острый камень, причинивший ему такую боль, что он не выдерживает и вскрикивает: «Ядрена вошь!» «Отменно!» — восклицает Генрих и просит не продолжать, дабы не испортить славное начало речи. В другой раз Генрих, проезжая через деревню, где ему приходится остановиться пообедать, просит позвать к нему какого-нибудь местного острослова.

К нему приводят крестьянина по прозвищу Забавник. Король сажает его напротив себя, по другую сторону стола, и спрашивает: «Далеко ли от бабника до забавника?» «Да между ними, государь, только стол стоит», — отвечает крестьянин. Генрих был очень доволен ответом. Когда Генрих назначает де Сюлли суперинтендантом финансов, бахвал Сюлли вручает ему опись своего имущества и клянется, что намерен жить исключительно на жалованье. Однако вскоре Сюлли начинает делать многочисленные приобретения. Однажды, приветствуя короля, Сюлли спотыкается, а Генрих заявляет окружающим его придворным, что его больше удивляет, как это Сюлли не растянулся во весь рост, ибо от получаемых им магарычей у него должна изрядно кружиться голова. Сам Генрих по натуре своей был вороват и брал все, что попадалось ему под руку; впрочем, взятое возвращал, говоря, что не будь он королем, «его бы повесили».

Королева Марго в молодости отличалась красотой, хотя у нее и были «слегка отвисшие щеки и несколько длинное лицо». Не было на свете более любвеобильной женщины; для любовных записок у нее даже была специальная бумага, края которой украшали «эмблемы побед на поприще любви». «Она носила большие фижмы со множеством карманчиков, в каждом из коих находилась коробочка с сердцем усопшего любовника; ибо когда кто-то из них умирал, она тотчас же заботилась о том, чтобы набальзамировать его сердце». Маргарита быстро растолстела и очень рано облысела, поэтому носила шиньон, а в кармане — дополнительные волосы, чтобы всегда были под рукой. Рассказывают, что, когда она была молода, в нее безумно влюбился гасконский дворянин Салиньяк, она же не отвечала на его чувство. И вот однажды, когда он корит ее за черствость, она спрашивает, согласен ли он принять яду, дабы доказать свою любовь. Гасконец соглашается, и Маргарита собственноручно дает ему сильнейшее слабительное. Он проглатывает снадобье, а королева запирает его в комнате, поклявшись, что вернется прежде, чем подействует яд. Салиньяк просидел в комнате два часа, а так как лекарство подействовало, то, когда дверь отперли, рядом с гасконцем «невозможно было долго стоять».

Кардинал де Ришелье во все времена стремился выдвинуться. Он отправился в Рим, чтобы получить сан епископа. Посвящая его, папа спрашивает, достиг ли он положенного возраста, и юноша отвечает утвердительно. Но после церемонии он идет к папе и просит у него прощения за то, что солгал ему, «сказав, будто достиг положенных лет, хотя оных еще не достиг». Тогда папа заявил, что в будущем этот мальчик станет «большим плутом». Кардинал ненавидел брата короля и, опасаясь, как бы ему не досталась корона, ибо король был слабого здоровья, решил заручиться благорасположением королевы Анны и помочь ей в рождении наследника. Для начала он сеет раздор между ней и Людовиком, а потом через посредников предлагает ей позволить ему «занять подле нее место короля». Он уверяет королеву, что, пока она бездетна, все будут пренебрегать ею, а так как король явно долго не проживет, ее отправят обратно в Испанию. Если же у нее будет сын от Ришелье, то кардинал поможет ей управлять государством. Королева «решительно отвергла это предложение», но окончательно оттолкнуть кардинала не отважилась, поэтому Ришелье еще неоднократно предпринимал попытки оказаться в одной постели с королевой. Потерпев же неудачу, кардинал стал преследовать ее и даже написал пьесу «Мирам», где кардинал (Ришелье) побивает палками главного героя (Бэкингема). О том, как все боялись кардинала, рассказывают такую историю. Некий полковник, человек вполне почтенный, едет по улице Тиктон и вдруг чувствует, что его «подпирает». Он бросается в ворота первого попавшегося дома и облегчается прямо на дорожке. Выбежавший домовладелец поднимает шум. Тут слуга полковника заявляет, что хозяин его служит кардиналу. Горожанин смиряется: «Коли вы служите у Его Высокопреосвященства, вы можете… где вам угодно». Как видно, очень многие недолюбливали кардинала. Так, королева-мать (Мария Медичи, жена Генриха IV), верившая в предсказания, «чуть с ума не сошла от злости, когда ее уверили, что кардинал проживет в добром здравии еще очень долго». Говорили, что Ришелье очень любил женщин, но «боялся короля, у которого был злой язык». Знаменитая куртизанка Марион Делорм утверждала, что он дважды побывал у нее, но заплатил всего сто пистолей, и она швырнула их ему обратно. Однажды кардинал попытался соблазнить принцессу Марию и принял ее, лежа в постели, но она встала и ушла. Кардинала часто видели с мушками на лице: «одной ему было мало».

Желая развлечь короля, Ришелье подсунул ему Сен-Мара, сына маршала д'Эффиа. Король никогда никого не любил так горячо, как Сен-Мара; он называл его «любезным другом». При осаде Арраса Сен-Map дважды в день писал королю. В его присутствии Людовик говорил обо всем, поэтому он был в курсе всех дел. Кардинал предупредил короля, что подобная беспечность может плохо кончиться: Сен-Map еще слишком молод, чтобы быть посвященным во все государственные тайны. Сен-Map страшно разозлился на Ришелье. Но еще больше разозлился на кардинала некий Фонтрай, над чьим уродством Ришелье осмелился посмеяться. Фонтрай участвовал в заговоре, чуть не стоившем жизни Ришелье. Когда же стало ясно, что заговор раскрыт, Фонтрай предупредил Сен-Мара, но тот не захотел бежать. Он верил, что король будет снисходителен к его молодости, и во всем признался. Однако Людовик не пощадил ни его, ни его друга де Ту: оба сложили голову на эшафоте. Это и неудивительно, ведь король любил то, что ненавидел Сен-Map, а Сен-Map ненавидел все, что любил король; сходились они лишь в одном — в ненависти к кардиналу.

Известно, что король, указав на Тревиля, сказал: «Вот человек, который избавит меня от кардинала, как только я этого захочу». Тревиль командовал конными мушкетерами, которые сопровождали короля повсюду, и сам подбирал их. Родом Тревиль был из Беарна, он выслужился из младших чинов. Говорят, что кардинал подкупил кухарку Тревиля: платил ей четыреста ливров пенсии, чтобы она шпионила за своим хозяином. Ришелье очень не хотел, чтобы при короле был человек, которому тот полностью доверял. Поэтому он подослал к Людовику господина де Шавиньи, чтобы тот уговорил короля прогнать Тревиля. Но Тревиль хорошо мне служит и предан мне, отвечал Людовик. Но и кардинал вам хорошо служит и предан вам, да вдобавок он еще необходим государству, возражал Шавиньи. Тем не менее посланец кардинала ничего не добился. Кардинал возмутился и вновь отправил Шавиньи к королю, приказав ему сказать так: «Государь, это необходимо сделать». Король необычайно боялся ответственности, равно как и самого кардинала, так как последний, занимая почти все важные посты, мог сыграть с ним дурную шутку. «Словом, Тревиля пришлось прогнать».

В любви король Людовик начал со своего кучера, потом почувствовал «склонность к псарю», но особой страстью пылал он к де Люиню. Кардинал опасался, как бы короля не прозвали Людовиком-Заикой, и он «пришел в восторг, когда подвернулся случай назвать его Людовиком Справедливым». Людовик иногда рассуждал довольно умно и даже «одерживал верх» над кардиналом. Но скорей всего, тот просто доставлял ему это маленькое удовольствие. Некоторое время король был влюблен в фрейлину королевы госпожу д'Отфор, что, впрочем, не помешало ему воспользоваться каминными щипцами, чтобы достать записку из-за корсажа этой дамы, так как он боялся дотронуться рукой до ее груди. Любовные увлечения короля вообще «были престранными», ибо из всех чувств ему более всего была присуща ревность. Он страшно ревновал госпожу д'Отфор к д'Эгийон-Вассе, хотя та и уверяла его, что он ее родственник. И только когда знаток генеалогии д'Озье, зная в чем дело, подтвердил слова придворной красавицы, король поверил ей. С госпожой д'Отфор Людовик часто беседовал «о лошадях, собаках, птицах и других подобных предметах». А надо сказать, что король очень любил охоту. Помимо же охоты он «умел делать кожаные штанины, силки, сети, аркебузы, чеканить монету», выращивал ранний зеленый горошек, изготовлял оконные рамы, отлично брил, а также был неплохим кондитером и садовником.

Е. В. Морозова

Жан де Лафонтен (Jean de La Fontaine) [1621–1695]

Крестьянин и Смерть

(La Mort et le Bûcheron)

Басня (1668–1694)


Холодной зимой старик крестьянин набирает валежника и, кряхтя, несет его в свою дымную лачужку. Остановившись на пути передохнуть, он опускает с плеч вязанку дров, садится на нее и принимается жаловаться на судьбу.

В обращенной к самому себе речи старик вспоминает о том, какую он терпит нужду, о том, как измучили его «подушное, боярщина, оброк», о том, что за всю жизнь у него не было ни единого радостного дня, и в унынии призывает свою Смерть.

В этот же миг та появляется и вопрошает: «Зачем ты звал меня, старик?»

Испугавшись ее сурового вида, крестьянин быстро отвечает, что-де всего лишь затем, чтобы она помогла ему поднять его вязанку.

Из этой истории ясно видно: как жизнь ни плоха, умирать еще хуже.

Дуб и Тростинка

(Le Chêne et le Roseau)

Басня (1668–1694)


Однажды Дуб в разговоре с Тростинкой сочувствует ей: она ведь такая тонкая, слабенькая; она клонится под маленьким воробьем, и даже легкий ветер ее шатает. Вот он — он смеется над вихрями и грозами, в любую непогоду стоит прямо и твердо, а своими ветвями может защитить тех, кто растет внизу. Однако Тростинка не принимает его жалости. Она заявляет, что ветер хотя и гнет ее, но не ломает; Дубу же бури доселе не вредили, это правда, «но — подождем конца!»

И не успевает она это вымолвить, как с севера прилетает свирепый аквилон. Тростиночка припадает к земле и тем спасается. Дуб же держится, держится… однако ветер удваивает силы и, взревев, вырывает его с корнем.

Голубь и Муравей

(La Colombe et la Fourmi)

Басня (1668–1694)


Как-то молодой Голубь в полуденную жару слетает к ручью напиться и видит в воде Муравья, сорвавшегося со стебелька. Бедняжка барахтается из последних сил и вот-вот утонет. Добрый Голубок срывает побег травы и бросает его Муравью; тот влезает на травинку и благодаря этому спасается. Не проходит и минуты, как на берегу ручья появляется босой бродяга с ружьем. Он видит Голубя и, прельстившись такой добычей, целится в него. Но Муравей приходит на выручку другу — он кусает бродягу за пятку, и тот, вскрикнув от боли, опускает ружье. А Голубок, заметив опасность, благополучно улетает.

Кошка, превращенная в женщину

(La Chatte métamorphosée en femme)

Басня (1668–1694)


Давным-давно жил-был некий чудак, страстно любивший свою кошку. Он не может без нее жить: кладет спать в свою постель, ест с ней из одной тарелки; наконец, решает на ней жениться и молит Судьбу, чтобы она превратила его кошку в человека. Вдруг чудо свершается — на месте киски появляется прекрасная девушка! Чудак без ума от радости. Он не устает обнимать, целовать и ласкать свою возлюбленную. Та тоже влюблена в него и на предложение руки и сердца отвечает согласием (в конце концов, жених не стар, хорош собой и богат — никакого сравнения с котом!). Они спешат под венец.

Вот свадьба кончается, гости расходятся, и молодые остаются одни. Но как только счастливый супруг, горя желанием, начинает раздевать свою жену, она вырывается и бросается… куда же? под кровать — там пробежала мышь.

Природной склонности ничем истребить нельзя.

Члены тела и Желудок

(Les Membres et l'Estomac)

Басня (1668–1694)


В этой басне автор говорит о величии королей и их связи с подданными, пользуясь для этого сравнением с желудком — все тело чувствует, доволен желудок или нет.

Как-то раз Члены тела, устав трудиться для Желудка, решают пожить лишь для собственного удовольствия, без горя, без волнений. Ноги, Спина, Руки и прочие объявляют, что больше не будут ему служить, и, действительно, перестают работать. Однако и пустой Желудок уже не обновляет кровь. Все тело поражается болезнью. Тут-то Члены узнают, что тот, кого они считали бездельником, пекся об их благе больше ихсамих.

Так и с королями: лишь благодаря королю и его законам каждый человек может спокойно зарабатывать себе на хлеб.

Некогда люди возроптали на то, что сенату достаются почести, а им — только подати и налоги, и начали бунтовать. Но Меневий Агриппа рассказал им эту басню; все признали справедливость его слов, и народное волнение успокоилось.

Откупщик и Сапожник

(Le Savetier et le Financier)

Басня (1668–1694)


Богатый Откупщик живет в пышных хоромах, ест сладко, пьет вкусно. Сокровища его неисчислимы, он всякий день дает банкеты и пиры. Словом, жить бы ему да радоваться, но вот беда — Откупщику никак не удается всласть поспать. Ночью он не может заснуть не то из-за страха перед разорением, не то в тяжких думах о Божьем суде, а вздремнуть на заре тоже не получается из-за пения соседа. Дело в том, что в стоящей рядом с хоромами хижине живет бедняк-сапожник, такой веселый, что с утра до ночи поет без умолку. Что тут делать Откупщику? Велеть соседу замолчать не в его власти; просил — просьба не действует.

Наконец он придумывает и тотчас посылает за соседом. Тот приходит. Откупщик ласково расспрашивает его о житье-бьггье. Бедняк не жалуется: работы хватает, жена добра и молода. Откупщик спрашивает, а не желает ли Сапожник стать богаче? И, получив ответ, что ни одному человеку богатство не помешает, вручает бедняку мешок с деньгами: «ты мне за правду полюбился». Сапожник, схватив мешок, бежит домой и той же ночью зарывает подарок в погребе. Но с тех пор и у него начинается бессонница. Ночью Сапожника тревожит всякий шум — все кажется, что идет вор. Тут уж песни на ум не идут!

В конце концов бедняк возвращает мешок с деньгами Откупщику, присовокупив:

«…Живи ты при своем богатстве, А мне за песни и за сон Не надобен и миллион».

Похороны Львицы

(Les obsèques de la Lionne)

Басня (1668–1694)


У Льва скончалась жена. Звери, чтобы выразить ему свое сочувствие, собираются отовсюду. Царь зверей плачет и стонет на всю свою пещеру, и, вторя властелину, на тысячи ладов ревет придворный штат (так бывает при всех дворах: люди — лишь отражение настроений и прихотей царя).

Один Олень не плачет по Львице — та в свое время погубила его жену и сына. Придворные льстецы немедленно доносят Льву, что Олень не изъявляет должного горя и смеется над всеобщей скорбью. Разъяренный Лев велит волкам убить изменника. Но тот заявляет, что ему-де явилась почившая царица, вся лучезарная, и приказала не рыдать по ней: она вкусила в раю тысячи наслаждений, познала радости блаженного чертога и счастлива. Услышав такое, весь двор единогласно сходится на том, что Оленю было откровение. Лев с дарами отпускает его домой.

Владык всегда надо тешить сказочными снами. Даже если они разгневаны на вас — польстите им, и они назовут вас своим другом.

Пастух и Король (Le Berger et le Roi)

Басня (1668–1694)


Всей нашей жизнью владеют два демона, которым подчинены слабые человеческие сердца. Один из них зовется Любовью, а второй — Честолюбием. Владения второго шире — в них порой включается и Любовь. Этому можно найти много примеров, но в басне речь пойдет о другом.

В былые времена некий разумный Король, увидев, как благодаря заботам Пастуха стада последнего год от года умножаются и приносят изрядный доход, призывает его к себе, говорит: «Ты пастырем людей достоин быть» и дарует ему звание верховного судьи. Хотя Пастух необразован, он обладает здравым смыслом, и потому судит справедливо.

Как-то раз бывшего пастуха навещает Отшельник. Он советует приятелю не вверяться монаршей милости — она ласкает, грозя опалой. Судья лишь беззаботно смеется, и тогда Отшельник рассказывает ему притчу о слепце, который, потеряв свой бич, нашел на дороге замерзшую Змею и взял ее в руки вместо кнута. Напрасно прохожий убеждал его бросить Змею — тот, уверенный, что его заставляют расстаться с хорошим кнутом из зависти, отказался. И что же? Змея, отогревшись, ужалила упрямца в руку.

Отшельник оказывается прав. Вскоре к Королю приходят клеветники: они уверяют, что судья думает только о том, как бы разбогатеть. Проверив эти слухи, Король обнаруживает, что бывший пастух живет просто, без роскоши и пышности. Однако клеветники не унимаются и твердят, что судья наверняка хранит свои сокровища в сундуке за семью печатями. В присутствии всех сановников Король велит открыть сундук судьи — но там находят только старую, заношенную пастушескую одежду, сумку и свирель. Все смущены…

А Пастух, надев эту не возбуждающую зависти и обид одежду, навсегда уходит из судейских палат. Он доволен: он знал час своего могущества и час падения; теперь честолюбивый сон рассеялся, но «у кого ж из нас нет честолюбия, хотя бы на крупицу?».

К А. Строева

Мольер (Molière) [1622–1673]

Школа мужей

(L'école des maris)

Комедия (1661)


Тексту пьесы предшествует авторское посвящение герцогу Орлеанскому, единственному брату короля.

Братья Сганарель и Арист безуспешно пытаются убедить друг друга в необходимости измениться. Сганарель, всегда угрюмый и нелюдимый, осуждающий причуды моды, попрекает своего старшего брата за легкомыслие и щегольство: «Вот истинный старик: он ловко нас морочит / И черным париком прикрыть седины хочет!» Появляются сестры Леонора и Изабелла в сопровождении служанки Лизетты. Они продолжают обсуждать братьев, не замечая их присутствия. Леонора заверяет Изабеллу, что будет ее поддерживать и защищать от придирок Сганареля. Братья вступают в разговор — Сганарель требует, чтобы Изабелла вернулась домой, а Леонора и Арист пытаются уговорить его не мешать девушкам наслаждаться прогулкой. Сганарель возражает, он напоминает о том, что отец девушек перед смертью вверил их попечению братьев, «Предоставляя нам себе их в жены взять / Иль по-иному их судьбой располагать». Поэтому, считает Сганарель, каждый из братьев имеет право поступать с девушкой, оказавшейся на его попечении, в соответствии со своими представлениями о жизни. Арист может баловать Леонору и поощрять ее страсть к нарядам и развлечениям, он же, Сганарель, требует от Изабеллы затворничества, считая достаточным развлечением для нее починку белья и вязание чулок.

В разговор вмешивается служанка Лизетта, возмущенная тем, что Сганарель собирается держать Изабеллу взаперти, как это принято в Турции, и предостерегает неразумного опекуна, что «Грозят опасности тому, кто нам перечит». Арист призывает младшего брата одуматься и поразмышлять над тем, что «школа светская, хороший тон внушая, / Не меньше учит нас, чем книга пребольшая» и что следует быть мужем, но не тираном. Сганарель упорствует и приказывает Изабелле удалиться. Все уходят следом, оставляя Сганареля одного.

В это время появляются Валер, влюбленный в Изабеллу, и его слуга Эргаст. Заметив Сганареля, которого Валер называет «аргус мой ужасный, / Жестокий опекун и страж моей прекрасной», они намереваются вступить с ним в беседу, но это не сразу удается. Сумев обратить на себя внимание Сганареля, Валер не смог добиться желаемого результата сблизиться с соседом, преследуя единственную цель — иметь возможность видеться с Изабеллой. Оставшись наедине со своим слугой, Валер не скрывает огорчения, ведь он ничего не знает о чувствах Изабеллы к нему. Эргаст утешает его, справедливо полагая, что «Супругов и отцов ревнивые печали / Дела любовников обычно облегчали». Валер сетует, что уже пять месяцев не может приблизиться к своей возлюбленной, так как Изабелла не только взаперти, но и в одиночестве, а это значит, что нет и служанки, которая за щедрую награду могла бы быть посредником между влюбленным молодым человеком и объектом его страсти.

Появляются Сганарель и Изабелла, и по их репликам ясно, что они продолжают давно начатый разговор, причем очевидно, что хитрость Изабеллы удалась — она сумела убедить Сганареля в необходимости поговорить с Валером, имя которого девушка, якобы совершенно случайно, где-то слышала. Сганарель, оставшись один, горит желанием немедленно поквитаться с Валером, так как принял слова Изабеллы за чистую монету. Он до такой степени поглощен своими мыслями, что не замечает своей ошибки — стучит в собственную дверь, считая, что подошел к дому Валера. Молодой человек начинает оправдываться за свое присутствие в доме Сганареля, но вскоре понимает, что произошло недоразумение. Не замечая, что находится в своем собственном доме, Сганарель, отказавшись от предложенного стула, спешит поговорить с Валером. Он сообщает о том, что намерен жениться на Изабелле, и посему желает, «чтоб ваш нескромный взгляд ее не волновал». Валер удивлен и хочет узнать, откуда Сганарель узнал о его чувствах к Изабелле, ведь ему не удалось приблизиться к ней в течение многих месяцев. Молодой человек удивляется еще больше, когда Сганарель сообщает, что узнал обо всем от самой Изабеллы, которая не могла скрыть от любимого человека неучтивость Валера, Удивление Валера убеждает Сганареля в том, что речи Изабеллы правдивы. Валер же, сопровождаемый Эргастом, спешит уйти, чтобы Сганарель не понял, что находится в своем собственном доме. Появляется Изабелла, и опекун рассказывает ей о том, как проходила беседа с Валером, как молодой человек пытался все отрицать, но смущенно притих, узнав, что Сганарель действует по поручению Изабеллы.

Девушка хочет быть уверена в том, что Валер вполне понял ее намерения, поэтому прибегает к новой уловке. Она сообщает опекуну, что слуга Валера бросил ей в окно ларец с письмом, она же хочет немедленно вернуть его назад. При этом Сганарель должен дать понять Валеру, что Изабелла даже не пожелала вскрыть письмо и не знает его содержания. Одураченный Сганарель пребывает в восторге от добродетелей своей воспитанницы, готов в точности исполнить ее поручение и отправляется к Валеру, не переставая восхищаться и превозносить Изабеллу.

Молодой человек, вскрыв письмо, уже не сомневается в расположении к нему юной красавицы, готовой соединиться с ним как можно скорее, иначе ненавистный опекун Сганарель сам успеет жениться на ней.

Появляется Сганарель, и Валер со смирением признается, что понял бесплодность своих мечтаний о счастье с Изабеллой и сохранит свою безответную любовь до гробовой доски. Уверенный в своем торжестве, Сганарель в подробностях пересказывает своей воспитаннице разговор с молодым человеком, сам не ведая того, передает Изабелле ответ возлюбленного. Этот рассказ побуждает девушку действовать дальше, и она уговаривает опекуна не доверять словам Валера, который, по ее словам, намеревается похитить невесту Сганареля. Вновь одураченный опекун отправляется к Валеру и сообщает, что Изабелла открыла ему черные замыслы неучтивого соседа, замыслившего похитить чужую невесту. Валер все отрицает, но Сганарель, действуя по указанию своей воспитанницы, готов отвести молодого человека к Изабелле и дать ему возможность убедиться в правдивости своих слов.

Изабелла искусно изображает негодование, едва завидев Валера. Сганарель убеждает ее, что оставался лишь один способ избавиться от назойливых ухаживаний — дать возможность Валеру выслушать приговор из уст предмета своей страсти. Девушка не упускает возможности описать свое положение и выразить пожелания: «Я жду, что милый мне, не медля меры примет / И у немилого надежды все отнимет». Валер убеждается, что девушка им увлечена и готова стать его женой, а незадачливый опекун так ничего и не понимает.

Изабелла продолжает плести свои сети и убеждает Сганареля, что в Валера влюблена ее сестра Леонора. Теперь, когда Валер посрамлен из-за добродетелей Изабеллы и должен уехать, Леонора мечтает о свидании с ним и просит помощи у сестры. Ей хочется, притворясь Изабеллой, встретиться с Валером. Опекун делает вид, что огорчен за своего брата, запирает дом и идет за Изабеллой, считая, что преследует Леонору. Убедившись, что мнимая Леонора вошла к Валеру, он бежит за комиссаром и нотариусом. Он убеждает их, что девушка из хорошей семьи обольщена Валером и сейчас есть возможность сочетать их честным браком. Сам же спешит за братом Аристом, который уверен, что Леонора на балу. Сганарель злорадствует и сообщает, что этот бал в доме Валера, куда на самом деле отправилась Леонора. Оба брата присоединяются к комиссару и нотариусу, при этом выясняется, что Валер уже подписал необходимые документы и необходимо вписать лишь имя дамы. Оба брата подписью подтверждают свое согласие на брак с Валером своей воспитанницы, при этом Арист считает, что речь идет об Изабелле, а Сганарель же — что о Леоноре.

Появляется Леонора, и Арист пеняет ей, что она не рассказала ему о своих чувствах к Валеру, так как ее опекун никогда не стеснял ее свободы. Леонора признается, что мечтает лишь о браке с Аристом и не понимает причин его огорчения. В это время из дома Валера появляются молодожены и представители власти. Изабелла просит у сестры прощения за то, что воспользовалась ее именем, чтобы добиться исполнения своих желаний. Валер благодарит Сганареля за то, что получил жену из его рук. Арист советует младшему брату с кротостью воспринять случившееся, ведь «причиною всего — одни поступки ваши; / И в вашей участи всего печальней то, / Что не жалеет вас в такой беде никто».

Р. М. Кирсанова

Школа жен

(L'école des femmes)

Комедия (1662)


Пьесу предваряет посвящение Генриетте Английской, супруге брата короля, официального покровителя труппы.

Авторское предисловие извещает читателей о том, что ответы осудившим пьесу содержатся в «Критике» (имеется в виду комедия в одном действии «Критика «Школы жен»», 1663 г.).

Два старинных приятеля — Кризальд и Арнольф — обсуждают намерение последнего жениться. Кризальд напоминает, что Арнольф всегда смеялся над незадачливыми мужьями, уверяя, что рога — удел всякого мужа: «…никто, велик он или мал, / От вашей критики спасения не знал». Поэтому любой намек на верность будущей жены Арнольфа вызовет град насмешек. Арнольф уверяет друга, что ему «известно, как рога сажают нам бабенки» и потому «заблаговременно я все расчел, мой друг». Наслаждаясь собственным красноречием и проницательностью, Арнольф произносит страстную речь, характеризуя непригодность к браку женщин слишком умных, глупых или неумеренных щеголих. Чтобы избежать ошибок других мужчин, он не только выбрал в жены девушку «чтобы ни в знатности породы, ни в именье / Нельзя ей было взять над мужем предпочтенье», но и воспитал ее с самого детства в монастыре, забрав «обузу» у бедной крестьянки. Строгость принесла свои плоды, и его воспитанница столь невинна, что однажды спросила, «точно ли детей родят из уха?» Кризальд слушал так внимательно, что не заметил, как назвал своего давнего знакомца привычным именем — Арнольф, хотя и был предупрежден, что тот принял новое — Ла Суш — по своему поместью (игра слов — la Souche — пень, дуралей). Заверив Арнольфа, что впредь не допустит ошибки, Кризальд уходит. Каждый из собеседников уверен, что другой ведет себя несомненно странно, если не безумно.

Арнольф с большим трудом попал в свой дом, так как слуги — Жоржетта и Ален — долго не отпирали, поддались только на угрозы и не слишком почтительно разговаривали с господином, весьма туманно объяснив причину своей медлительности. Приходит Агнеса с работой в руках. Ее вид умиляет Арнольфа, так как «любить меня, молиться, прясть и шить» — и есть тот идеал жены, о котором он рассказывал другу. Он обещает Агнесе поговорить через часок о важных вещах и отправляет ее домой.

Оставшись один, он продолжает восхищаться своим удачным выбором и превосходством невинности над всеми другими женскими добродетелями. Его размышления прерывает молодой человек по имени Орас, сын его давнишнего друга Оранта. Юноша сообщает, что в ближайшее время из Америки приедет Энрик, который вместе с отцом Ораса намеревается осуществить важный план, о котором пока ничего не известно. Орас решается одолжить у старого друга семьи денег, так как он увлекся девушкой, живущей поблизости, и хотел бы «до конца довесть скорее приключенье». При этом он, к ужасу Арнольфа, показал на домик, в котором живет Агнеса, оберегая которую от дурного влияния, новоявленный Ла Суш поселил отдельно. Орас без утайки рассказал другу семьи о своих чувствах, вполне взаимных, к прелестной и скромной красавице Агнесе, находящейся на попечении богатого и недалекого человека с нелепой фамилией.

Арнольф спешит домой, решив про себя, что ни за что не уступит девушку молодому щеголю и сумеет воспользоваться тем, что Орас не знает его нового имени и потому с легкостью доверяет свою сердечную тайну человеку, с которым уже давно не виделся. Поведение слуг становится Арнольфу понятным, и он заставляет Алена и Жоржетту рассказать правду о том, что происходило в доме в его отсутствие. Арнольф в ожидании Агнесы старается взять себя в руки и умерить гнев, вспоминая античных мудрецов. Появившаяся Агнеса не сразу понимает, что же хочет узнать ее опекун, и подробно описывает все свои занятия за последние десять дней: «Я сшила шесть рубах и колпаки сполна». Арнольф решается спросить прямо — бывал ли без него мужчина в доме и вела ли девушка с ним разговоры? Признание девушки поразило Арнольфа, но он утешил себя тем, что чистосердечие Агнесы свидетельствует о ее невинности. И рассказ девушки подтвердил его простоту. Оказывается, занимаясь шитьем на балконе, юная красавица заметила молодого господина, любезно ей поклонившегося. Ей пришлось вежливо ответить на учтивость, молодой человек поклонился еще раз и так, кланяясь друг другу все ниже, они провели время до самой темноты.

На следующий день к Агнесе явилась какая-то старушка с известием о том, что юная прелестница причинила страшное зло — нанесла глубокую сердечную рану тому молодому человеку, с которым вчера раскланивалась. Девушке пришлось принять молодого кавалера, так как оставить его без помощи она не решилась. Арнольфу хочется узнать все поподробнее, и он просит девушку продолжить рассказ, хотя внутренне содрогается от страха услышать что-нибудь ужасное. Агнеса признается в том, что юноша шептал ей признания в любви, без устали целовал ее руки и даже (тут Арнольф едва не обезумел) взял у нее ленточку. Агнеса призналась, что «что-то сладкое щекочет, задевает, / Сама не знаю что, но сердце так и тает». Арнольф убеждает наивную девушку, что все происшедшее — страшный грех. Есть лишь один способ исправить случившееся: «Одним замужеством снимается вина». Агнеса счастлива, так как полагает, что речь идет о свадьбе с Орасом. Арнольф же имеет в виду себя в качестве мужа и поэтому заверяет Агнесу, что брак будет заключен «в сей же день». Недоразумение все-таки выясняется, так как Арнольф запрещает Агнесе видеться с Орасом и велит не впускать в дом ни при каких обстоятельствах. Более того, он напоминает, что вправе требовать от девушки полного послушания. Далее он предлагает бедняжке ознакомиться с «Правилами супружества, или обязанностями замужней женщины вместе с ее каждодневными упражнениями», так как для «счастья нашего придется вам, мой друг, / И волю обуздать и сократить досуг». Он заставляет девушку читать правила вслух, но на одиннадцатом правиле сам не выдерживает монотонности мелочных запретов и отсылает Агнесу изучать их самостоятельно.

Появляется Орас, и Арнольф решает выведать у него дальнейшие подробности едва начавшегося приключения. Молодой человек опечален неожиданными осложнениями. Оказывается, сообщает он Арнольфу, вернулся опекун, каким-то таинственным образом узнавший о пылкой любви своей подопечной и Ораса. Слуги, которые прежде помогали в их любви, вдруг повели себя грубо и закрыли перед носом обескураженного воздыхателя дверь. Девушка тоже повела себя сурово, поэтому несчастный юноша понял, что за всем стоит опекун и руководит поступками слуг и, главное, Агнесы. Арнольф с удовольствием слушал Ораса, но оказалось, что невинная девушка проявила себя весьма изобретательной. Она действительно швырнула с балкона камень в своего поклонника, но вместе с камнем и письмо, которое ревнивец Арнольф, наблюдая за девушкой, просто не заметил. Но ему приходится принужденно смеяться вместе с Орасом. Еще хуже пришлось ему, когда Орас начинает читать письмо Агнесы и становится ясно, что девушка вполне осознала свое неведение, бесконечно верит возлюбленному и расставание для нее будет ужасным. Арнольф потрясен до глубины души, узнав, что все его «труды и доброта забыты».

Все же он не желает уступить прелестную девушку молодому сопернику и приглашает нотариуса. Однако его расстроенные чувства не позволяют толком договориться об условиях брачного договора. Он предпочитает еще раз поговорить со слугами, чтобы уберечь себя от неожиданного визита Ораса. Но Арнольфу снова не повезло. Появляется юноша и рассказывает о том, что вновь встретился с Агнесой в ее комнате, и о том, как ему пришлось спрятаться в шкафу, потому что к Агнесе явился ее опекун (Арнольф). Орас опять не смог увидеть соперника, а лишь слышал его голос, поэтому продолжает считать Арнольфа своим наперсником. Едва молодой человек ушел, появляется Кризальд и вновь пытается убедить своего друга в неразумном отношении к браку. Ведь ревность может помешать Арнольфу трезво оценить семейные отношения — иначе «рога уже почти надеты / На тех, кто истово клянется их не знать».

Арнольф идет в свой дом и вновь предупреждает слуг получше стеречь Агнесу и не допускать к ней Ораса. Но происходит непредвиденное: слуги так старались исполнить приказание, что убили молодого человека и теперь он лежит бездыханный. Арнольф в ужасе от того, что придется объясняться с отцом юноши и своим близким другом Оронтом. Но, снедаемый горькими чувствами, он неожиданно замечает Ораса, который рассказал ему следующее. Он договорился о встрече с Агнесой, но слуги набросились на него и, повалив на землю, начали избивать так, что он лишился чувств. Слуги приняли его за мертвеца и стали причитать, а Агнеса, услышав крики, мгновенно бросилась к своему возлюбленному. Теперь Орасу необходимо оставить девушку на время в безопасном месте, и он просит Арнольфа принять Агнесу на свое попечение, пока не удастся уговорить отца юноши согласиться с выбором сына. Обрадованный Арнольф спешит отвести девушку в свой дом, а Орас невольно ему помогает, уговаривая свою прекрасную подругу следовать за другом своей семьи во избежание огласки.

Оставшись наедине с Арнольфом, Агнеса узнает своего опекуна, но держится твердо, признавшись не только в любви к Орасу, но и в том, что «я не дитя давно, и для меня — позор, / Что я простушкою слыла до этих пор». Арнольф тщетно пытается убедить Агнесу в своем праве на нее — девушка остается неумолимой, и, пригрозив отправить ее в монастырь, опекун уходит. Он вновь встречается с Орасом, который делится с ним неприятным известием: Энрик, вернувшись из Америки с большим состоянием, хочет выдать свою дочь за сына своего друга Оронта. Орас надеется, что Арнольф уговорит отца отказаться от свадьбы и тем самым поможет Орасу соединиться с Агнесой. К ним присоединяются Кризальд, Энрик и Оронт. К удивлению Ораса, Арнольф не только не выполняет его просьбу, но советует Оронту поскорее женить сына, не считаясь с его желаниями. Орант рад, что Арнольф поддерживает его намерения, но Кризальд обращает внимание на то, что Арнольфа следует называть именем Ла Суш. Только теперь Орас понимает, что его «наперсником» был соперник. Арнольф приказывает слугам привести Агнесу. Дело принимает неожиданный оборот.

Кризальд узнает в девушке дочь своей покойной сестры Анжелики от тайного брака с Энриком. Чтобы скрыть рождение девочки, ее отдали на воспитание в деревню простой крестьянке. Энрик, вынужденный искать счастья на чужбине, уехал. А крестьянка, лишившись помощи, отдала девочку на воспитание Арнольфу. Несчастный опекун, не в состоянии произнести ни слова, уходит.

Орас обещает объяснить всем причину своего отказа жениться на дочери Энрика, и, забыв об Арнольфе, старинные приятели и молодые люди входят в дом и «там обсудим все подробно».

Р. A. Кирсанова

Тартюф, или Обманщик

(Le Tartuffe, ou L'Imposteur)

Комедия (1664–1669)


В доме почтенного Оргона по приглашению хозяина обосновался некий г-н Тартюф. Оргон души в нем не чаял, почитая несравненным образцом праведности и мудрости: речи Тартюфа были исключительно возвышенны, поучения — благодаря которым Оргон усвоил, что мир являет собой большую помойную яму, и теперь и глазом не моргнул бы, схоронив жену, детей и прочих близких — в высшей мере полезны, набожность вызывала восхищение; а как самозабвенно Тартюф блюл нравственность семейства Оргона…

Из всех домочадцев восхищение Оргона новоявленным праведником разделяла, впрочем, лишь его матушка г-жа Пернель. Эльмира, жена Оргона, ее брат Клеант, дети Оргона Дамис и Мариана и даже слуги видели в Тартюфе того, кем он и был на самом деле — лицемерного святошу, ловко пользующегося заблуждением Оргона в своих немудреных земных интересах: вкусно есть и мягко спать, иметь надежную крышу над головой и еще кой-какие блага.

Домашним Оргона донельзя опостылели нравоучения Тартюфа, своими заботами о благопристойности он отвадил от дома почти всех друзей. Но стоило только кому-нибудь плохо отозваться об этом ревнителе благочестия, г-жа Пернель устраивала бурные сцены, а Оргон, тот просто оставался глух к любым речам, не проникнутым, восхищением перед Тартюфом.

Когда Оргон возвратился из недолгой отлучки и потребовал от служанки Дорины отчета о домашних новостях, весть о недомогании супруги оставила его совершенно равнодушным, тогда как рассказ о том, как Тартюфу случилось объесться за ужином, после чего продрыхнуть до полудня, а за завтраком перебрать вина, преисполнила Оргона состраданием к бедняге.

Дочь Оргона, Мариана, была влюблена в благородного юношу по имени Валер, а ее брат Дамис — в сестру Валера. На брак Марианы и Валера Оргон вроде бы уже дал согласие, но почему-то все откладывал свадьбу. Дамис, обеспокоенный собственной судьбой, — его женитьба на сестре Валера должна была последовать за свадьбой Марианы — попросил Клеанта разузнать у Оргона, в чем причина промедления. На расспросы Оргон отвечал так уклончиво и невразумительно, что Клеант заподозрил, не решил ли тот как-то иначе распорядиться будущим дочери.

Каким именно видит Оргон будущее Марианы, стало ясно, когда он сообщил дочери, что совершенства Тартюфа нуждаются в вознаграждении, и таким вознаграждением станет его брак с ней, Марианой. Девушка была ошеломлена, но не смела перечить отцу. За нее пришлось вступиться Дорине: служанка пыталась втолковать Оргону, что выдать Мариану за Тартюфа — нищего, низкого душой урода — значило бы стать предметом насмешек всего города, а кроме того — толкнуть дочь на путь греха, ибо сколь бы добродетельна ни была девушка, не наставлять рога такому муженьку, как Тартюф, просто невозможно. Дорина говорила очень горячо и убедительно, но, несмотря на это, Оргон остался непреклонен в решимости породниться с Тартюфом.

Мариана была готова покориться воле отца — так ей велел дочерний долг. Покорность, диктуемую природной робостью и почтением к отцу, пыталась преобороть в ней Дорина, и ей почти удалось это сделать, развернув перед Марианой яркие картины уготованного им с Тартюфом супружеского счастья.

Но когда Валер спросил Мариану, собирается ли она подчиниться воле Оргона, девушка ответила, что не знает. В порыве отчаяния Валер посоветовал ей поступать так, как велит отец, тогда как сам он найдет себе невесту, которая не станет изменять данному слову; Мариана отвечала, что будет этому только рада, и в результате влюбленные чуть было не расстались навеки, но тут вовремя подоспела Дорина. Она убедила молодых людей в необходимости бороться за свое счастье. Но только действовать им надо не напрямик, а окольными путями, тянуть время, а там уж что-нибудь непременно устроится, ведь все — и Эльмира, и Клеант, и Дамис — против абсурдного замысла Оргона,

Дамис, настроенный даже чересчур решительно, собирался как следует приструнить Тартюфа, чтобы тот и думать забыл о женитьбе на Мариане. Дорина пыталась остудить его пыл, внушить, что хитростью можно добиться большего, нежели угрозами, но до конца убедить его в этом ей не удалось.

Подозревая, что Тартюф неравнодушен к жене Оргона, Дорина попросила Эльмиру поговорить с ним и узнать, что он сам думает о браке с Марианой. Когда Дорина сказала Тартюфу, что госпожа хочет побеседовать с ним с глазу на глаз, святоша оживился. Поначалу, рассыпаясь перед Эльмирой в тяжеловесных комплиментах, он не давал ей и рта раскрыть, когда же та наконец задала вопрос о Мариане, Тартюф стал заверять ее, что сердце его пленено другою. На недоумение Эльмиры — как же так, человек святой жизни и вдруг охвачен плотской страстью? — ее обожатель с горячностью отвечал, что да, он набожен, но в то же время ведь и мужчина, что мол сердце — не кремень… Тут же без обиняков Тартюф предложил Эльмире предаться восторгам любви. В ответ Эльмира поинтересовалась, как, по мнению Тартюфа, поведет себя ее муж, когда услышит о его гнусных домогательствах. Перепуганный кавалер умолял Эльмиру не губить его, и тогда она предложила сделку: Оргон ничего не узнает, Тартюф же, со своей стороны, постарается, чтобы Мариана как можно скорее пошла под венец с Валером.

Все испортил Дамис. Он подслушал разговор и, возмущенный, бросился к отцу. Но, как и следовало ожидать, Оргон поверил не сыну, а Тартюфу, на сей раз превзошедшему самого себя в лицемерном самоуничижении. В гневе он велел Дамису убираться с глаз долой и объявил, что сегодня же Тартюф возьмет в жены Мариану. В приданое Оргон отдавал будущему зятю все свое состояние.

Клеант в последний раз попытался по-человечески поговорить с Тартюфом и убедить его примириться с Дамисом, отказаться от неправедно приобретенного имущества и от Марианы — ведь не подобает христианину для собственного обогащения использовать ссору отца с сыном, а тем паче обрекать девушку на пожизненное мучение. Но у Тартюфа, знатного ритора, на все имелось оправдание.

Мариана умоляла отца не отдавать ее Тартюфу — пусть он забирает приданое, а она уж лучше пойдет в монастырь. Но Оргон, кое-чему научившийся у своего любимца, глазом не моргнув, убеждал бедняжку в душеспасительности жизни с мужем, который вызывает лишь омерзение — как-никак, умерщвление плоти только полезно.

Наконец не стерпела Эльмира — коль скоро ее муж не верит словам близких, ему стоит воочию удостовериться в низости Тартюфа. Убежденный, что удостовериться ему предстоит как раз в противном — в высоконравственности праведника, — Оргон согласился залезть под стол и оттуда подслушать беседу, которую будут наедине вести Эльмира и Тартюф.

Тартюф сразу клюнул на притворные речи Эльмиры о том, что она якобы испытывает к нему сильное чувство, но при этом проявил и известную расчетливость: прежде чем отказаться от женитьбы на Мариане, он хотел получить от ее мачехи, так сказать, осязаемый залог нежных чувств. Что до нарушения заповеди, с которым будет сопряжено вручение этого залога, то, как заверял Эльмиру Тартюф, у него имеются свои способы столковаться с небесами.

Услышанного Оргоном из-под стола было достаточно, чтобы наконец-то рухнула его слепая вера в святость Тартюфа. Он велел подлецу немедленно убираться прочь, тот пытался было оправдываться, но теперь это было бесполезно. Тогда Тартюф переменил тон и, перед тем как гордо удалиться, пообещал жестоко поквитаться с Оргоном.

Угроза Тартюфа была небезосновательной: во-первых, Оргон уже успел выправить дарственную на свой дом, который с сегодняшнего дня принадлежал Тартюфу; во-вторых, он доверил подлому злодею ларец с бумагами, изобличавшими его родного брата, по политическим причинам вынужденного покинуть страну.

Надо было срочно искать какой-то выход. Дамис вызвался поколотить Тартюфа и отбить у него желание вредить, но Клеант остановил юношу — умом, утверждал он, можно добиться большего, чем кулаками. Домашние Оргона так еще ничего не придумали, когда на пороге дома объявился судебный пристав г-н Лояль. Он принес предписание к завтрашнему утру освободить дом г-на Тартюфа. Тут руки зачесались уже не только у Дамиса, но и у Дорины и даже самого Оргона.

Как выяснилось, Тартюф не преминул использовать и вторую имевшуюся у него возможность испортить жизнь своему недавнему благодетелю: Валер принес известие о том, что негодяй передал королю ларец с бумагами, и теперь Оргону грозит арест за пособничество мятежнику-брату. Оргон решил бежать пока не поздно, но стражники опередили его: вошедший офицер объявил, что он арестован.

Вместе с королевским офицером в дом Оргона пришел и Тартюф. Домашние, в том числе и наконец прозревшая г-жа Пернель, принялись дружно стыдить лицемерного злодея, перечисляя все его грехи. Тому это скоро надоело, и он обратился к офицеру с просьбой оградить его персону от гнусных нападок, но в ответ, к великому своему — и всеобщему — изумлению, услышал, что арестован.

Как объяснил офицер, на самом деле он явился не за Оргоном, а для того, чтобы увидеть, как Тартюф доходит до конца в своем бесстыдстве. Мудрый король, враг лжи и оплот справедливости, с самого начала возымел подозрения относительно личности доносчика и оказался как всегда прав — под именем Тартюфа скрывался негодяй и мошенник, на чьем счету великое множество темных дел. Своею властью государь расторг дарственную на дом и простил Оргона за косвенное пособничество мятежному брату.

Тартюф был с позором препровожден в тюрьму, Оргону же ничего не оставалось, кроме как вознести хвалу мудрости и великодушию монарха, а затем благословить союз Валера и Марианы.

А А. Карельский

Дон Жуан, или Каменный гость

(Don Juan, ou le Festin de Pierre)

Комедия (1665)


Покинув молодую жену, донью Эльвиру, Дон Жуан устремился в погоню за очередной пленившей его красавицей. Его нимало не смущало, что в том городе, куда он прибыл по ее следам и где намеревался похитить ее, за полгода до того им был убит командор — а чего беспокоиться, если Дон Жуан убил его в честном поединке и был полностью оправдан правосудием. Смущало это обстоятельство его слугу Сганареля, и не только потому, что у покойного здесь оставались родственники и друзья — как-то нехорошо возвращаться туда, где тобою если не человеческий, то уж божеский закон точно был попран. Впрочем, Дон Жуану никакого дела не было до закона — будь то небесного или земного.

Сганарель служил своему господину не за совесть, а за страх, в глубине души считая его мерзейшим из безбожников, ведущим жизнь, подобающую скорее скоту, какой-нибудь эпикурейской свинье, нежели доброму христианину. Уже одно то, как скверно он поступал с женщинами, достойно было высшей кары. Взять хотя бы ту же донью Эльвиру, которую он похитил из стен обители, заставил нарушить монашеские обеты, и вскоре бросил, опозоренную. Она звалась его женой, но это не значило для Дон Жуана ровным счетом ничего, потому как женился он чуть не раз в месяц — каждый раз нагло насмехаясь над священным таинством.

Временами Сганарель находил в себе смелость попрекнуть господина за неподобающий образ жизни, напомнить о том, что с небом шутки плохи, но на такой случай в запасе у Дон Жуана имелось множество складных тирад о многообразии красоты и решительной невозможности навсегда связать себя с одним каким-то ее проявлением, о сладостности стремления к цели и тоске спокойного обладания достигнутым. Когда же Дон Жуан не бывал расположен распинаться перед слугой, в ответ на упреки и предостережения он просто грозился прибить его.

Донья Эльвира плохо знала своего вероломного мужа и потому поехала вслед за ним, а когда разыскала, потребовала объяснений. Объяснять он ничего ей не стал, а лишь посоветовал возвращаться обратно в монастырь. Донья Эльвира не упрекала и не проклинала Дон Жуана, но на прощание предрекла ему неминуемую кару свыше.

Красавицу, за которой он устремился в этот раз, Дон Жуан намеревался похитить во время морской прогулки, но планам его помешал неожиданно налетевший шквал, который опрокинул их со Сганарелем лодку. Хозяина и слугу вытащили из воды крестьяне, проводившие время на берегу.

К пережитой смертельной опасности Дон Жуан отнесся так же легко, как легко относился ко всему в этом мире: едва успев обсохнуть, он уже обхаживал молоденькую крестьяночку. Потом ему на глаза попалась другая, подружка того самого Пьеро, который спас ему жизнь, и он принялся за нее, осыпая немудреными комплиментами, заверяя в честности и серьезности своих намерений, обещая непременно жениться. Даже когда обе пассии оказались перед ним одновременно, Дон Жуан сумел повести дело так, что и та и другая остались довольны. Сганарель пытался улучить момент и открыть простушкам всю правду о своем хозяине, но правда их, похоже, не слишком интересовала.

За таким времяпрепровождением и застал нашего героя знакомый разбойник, который предупредил его, что двенадцать всадников рыщут по округе в поисках Дон Жуана. Силы были слишком неравные и Дон Жуан решил пойти на хитрость: предложил Сганарелю поменяться платьем, чем отнюдь не вызвал у слуги восторга.

Дон Жуан со Сганарелем все-таки переоделись, но не так, как сначала предложил господин: он сам теперь был одет крестьянином, а слуга — доктором. Новый наряд дал Сганарелю повод поразглагольствовать о достоинствах различных докторов и прописываемых ими снадобий, а потом исподволь перейти к вопросам веры. Тут Дон Жуан лаконично сформулировал свое кредо, поразив даже видавшего сиды Сганареля: единственное, во что можно верить, изрек он, это то, что дважды два — четыре, а дважды четыре — восемь.

В лесу хозяину со слугой попался нищий, обещавший всю жизнь молить за них Бога, если они подадут ему хоть медный грош. Дон Жуан предложил ему золотой луидор, но при условии, что нищий изменит своим правилам и побогохульствует. Нищий наотрез отказался. Несмотря на это Дон Жуан дал ему монету и тут же со шпагой наголо бросился выручать незнакомца, на которого напали трое разбойников.

Вдвоем они быстро расправились с нападавшими. Из завязавшейся беседы Дон Жуан узнал, что перед ним брат доньи Эльвиры, дон Карлос. В лесу он отстал от своего брата, дона Алонсо, вместе с которым они повсюду разыскивали Дон Жуана, чтобы отомстить ему за поруганную честь сестры. Дон Карлос Дон Жуана в лицо не знал, но зато его облик был хорошо знаком дону Алонсо. Дон Алонсо скоро подъехал со своей небольшой свитой и хотел было сразу покончить с обидчиком, но дон Карлос испросил у брата отсрочки расправы — в качестве благодарности за спасение от разбойников.

Продолжив свой путь по лесной дороге, господин со слугой вдруг завидели великолепное мраморное здание, при ближайшем рассмотрении оказавшееся гробницей убитого Дон Жуаном командора. Гробницу украшала статуя поразительной работы. В насмешку над памятью покойного Дон Жуан велел Сганарелю спросить статую командора, не желает ли тот отужинать сегодня у него в гостях. Пересилив робость, Сганарель задал этот дерзкий вопрос, и статуя утвердительно кивнула в ответ. Дон Жуан не верил в чудеса, но, когда он сам повторил приглашение, статуя кивнула и ему.

Вечер этого дня Дон Жуан проводил у себя в апартаментах. Сганарель пребывал под сильным впечатлением от общения с каменным изваянием и все пытался втолковать хозяину, что это чудо наверняка явлено в предостережение ему, что пора бы и одуматься… Дон Жуан попросил слугу заткнуться.

Весь вечер Дон Жуана донимали разные посетители, которые будто бы сговорились не дать ему спокойно поужинать. Сначала заявился поставщик (ему Дон Жуан много задолжал), но, прибегнув к грубой лести, он сделал так, что торговец скоро удалился — несолоно хлебавши, однако чрезвычайно довольный тем, что такой важный господин принимал его, как друга.

Следующим был старый дон Луис, отец Дон Жуана, доведенный до крайности отчаяния беспутством сына. Он снова, в который должно быть раз, повел речь о славе предков, пятнаемой недостойными поступками потомка, о дворянских добродетелях, чем только нагнал на Дон Жуана скуку и укрепил в убежденности, что отцам хорошо бы помирать пораньше, вместо того чтобы всю жизнь досаждать сыновьям.

Едва затворилась дверь за доном Луисом, как слуги доложили, что Дон Жуана желает видеть какая-то дама под вуалью. Это была донья Эльвира. Она твердо решила удалиться от мира и в последний раз пришла к нему, движимая любовью, чтобы умолять ради всего святого переменить свою жизнь, ибо ей было открыто, что грехи Дон Жуана истощили запас небесного милосердия, что, быть может, у него остался всего только один день на то, чтобы раскаяться и отвратить от себя ужасную кару. Слова доньи Эльвиры заставили Сганареля расплакаться, у Дон Жуана же она благодаря непривычному обличью вызвала лишь вполне конкретное желание.

Когда Дон Жуан и Сганарель уселись наконец за ужин, явился тот единственный гость, который был сегодня зван, — статуя командора. Хозяин не сробел и спокойно отужинал с каменным гостем. уходя, командор пригласил Дон Жуана назавтра нанести ответный визит. Тот принял приглашение.

На следующий день старый дон Луис был счастлив как никогда: сначала до него дошло известие, что его сын решил исправиться и порвать с порочным прошлым, а затем он встретил самого Дон Жуана, и тот подтвердил, что да, он раскаялся и отныне начинает новую жизнь.

Слова хозяина бальзамом пролились на душу Сганареля, но, едва только старик удалился, Дон Жуан объяснил слуге, что все его раскаяние и исправление — не более чем уловка. Лицемерие и притворство — модный порок, легко сходящий за добродетель, и потому грех ему не предаться.

В том, насколько лицемерие полезно в жизни, Сганарель убедился очень скоро — когда им с хозяином встретился дон Карлос и грозно спросил, намерен ли Дон Жуан прилюдно назвать донью Эльвиру своею женой. Ссылаясь на волю неба, открывшуюся ему теперь, когда он встал на путь праведности, притворщик утверждал, что ради спасения своей и ее души им не следует возобновлять брачный союз. Дон Карлос выслушал его и даже отпустил с миром, оставив, впрочем, за собой право как-нибудь в честном поединке добиться окончательнойясности в этом вопросе.

Недолго, однако, пришлось Дон Жуану безнаказанно богохульствовать, ссылаясь на якобы бывший ему глас свыше. Небо действительно явило ему знамение — призрака в образе женщины под вуалью, который грозно изрек, что Дон Жуану осталось одно мгновение на то, чтобы воззвать к небесному милосердию. Дон Жуан и на сей раз не убоялся и заносчиво заявил, что он не привык к такому обращению. Тут призрак преобразился в фигуру Времени с косою в руке, а затем пропал.

Когда перед Дон Жуаном предстала статуя командора и протянула ему руку для пожатия, он смело протянул свою. Ощутив пожатье каменной десницы и услышав от статуи слова о страшной смерти, ожидающей того, кто отверг небесное милосердие, Дон Жуан почувствовал, что его сжигает незримый пламень. Земля разверзлась и поглотила его, а из того места, где он исчез, вырвались языки пламени.

Смерть Дон Жуана очень многим была на руку, кроме, пожалуй, многострадального Сганареля — кто ему теперь заплатит его жалованье?

Д. А. Карельский

Мизантроп

(Le Misanthrope)

Комедия (1666)


Своим нравом, убеждениями и поступками Альцест не переставал удивлять близких ему людей, и вот теперь даже старого своего друга Филинта он отказывался считать другом — за то, что тот чересчур радушно беседовал с человеком, имя которого мог потом лишь с большим трудом припомнить. С точки зрения Альцеста, тем самым его бывший друг продемонстрировал низкое лицемерие, несовместимое с подлинным душевным достоинством. В ответ на возражение Филинта, что, мол, живя в обществе, человек несвободен от требуемых нравами и обычаем приличий, Альцест решительно заклеймил богопротивную гнусность светской лжи и притворства. Нет, настаивал Альцест, всегда и при любых обстоятельствах следует говорить людям правду в лицо, никогда не опускаясь до лести.

Верность своим убеждениям Альцест не только вслух декларировал, но и доказывал на деле. Так он, к примеру, наотрез отказался улещивать судью, от которого зависел исход важной для него тяжбы, а в дом своей возлюбленной Селимены, где его и застал Филинт, Альцест пришел именно с тем, чтобы вдохновленными любовью нелицеприятными речами очистить ее душу от накипи греха — свойственных духу времени легкомыслия, кокетства и привычки позлословить; и пусть такие речи будут неприятны Селимене…

Разговор друзей был прерван молодым человеком по имени Оронт. Он тоже, как и Альцест, питал нежные чувства к очаровательной кокетке и теперь желал представить на суд Альцеста с Филинтом новый посвященный ей сонет. Выслушав произведение, Филинт наградил его изящными, ни к чему не обязывающими похвалами, чем необычайно потрафил сочинителю. Альцест же говорил искренне, то есть в пух и прах разнес плод поэтического вдохновения Оронта, и искренностью своею, как и следовало ожидать, нажил себе смертельного врага.

Селимена не привыкла к тому, чтобы воздыхатели — а у нее их имелось немало — добивались свидания лишь для того, чтобы ворчать и ругаться. А как раз так повел себя Альцест. Наиболее горячо обличал он ветреность Селимены, то, что в той или иной мере она дарит благосклонностью всех вьющихся вокруг нее кавалеров. Девушка возражала, что не в ее силах перестать привлекать поклонников — она и так для этого ничего не делает, все происходит само собой. С другой стороны, не гнать же их всех с порога, тем более что принимать знаки внимания приятно, а иной раз — когда они исходят от людей, имеющих вес и влияние — и полезно. Только Альцест, говорила Селимена, любим ею по-настоящему, и для него гораздо лучше, что она равно приветлива со всеми прочими, а не выделяет из их числа кого-то одного и не дает этим оснований для ревности. Но и такой довод не убедил Альцеста в преимуществах невинной ветрености.

Когда Селимене доложили о двух визитерах — придворных щеголях маркизе Акаете и маркизе Клитандре, — Альцесту стало противно и он ушел; вернее, преодолев себя, остался. Беседа Селимены с маркизами развивалась ровно так, как того ожидал Альцест — хозяйка и гости со вкусом перемывали косточки светским знакомым, причем в каждом находили что-нибудь достойное осмеяния: один глуп, другой хвастлив и тщеславен, с третьим никто не стал бы поддерживать знакомства, кабы не редкостные таланты его повара.

Острый язычок Селимены заслужил бурные похвалы маркизов, и это переполнило чашу терпения Альцеста, до той поры не раскрывавшего рта Он от души заклеймил и злословие собеседников, и вредную лесть, с помощью которой поклонники потакали слабостям девушки.

Альцест решил было не оставлять Селимену наедине с Акастом и Клитандром, но исполнить это намерение ему помешал жандарм, явившийся с предписанием немедленно доставить Альцеста в управление. Филинт уговорил его подчиниться — он полагал, что все дело в ссоре между Альцестом и Оронтом из-за сонета. Наверное, в жандармском управлении задумали их примирить.

Блестящие придворные кавалеры Акает и Клитандр привыкли к легким успехам в сердечных делах. Среди поклонников Селимены они решительно не находили никого, кто мог бы составить им хоть какую-то конкуренцию, и посему заключили между собой такое соглашение: кто из двоих представит более веское доказательство благосклонности красавицы, за тем и останется поле боя; другой не станет ему мешать.

Тем временем с визитом к Селимене заявилась Арсиноя, считавшаяся, в принципе, ее подругой. Селимена была убеждена, что скромность и добродетель Арсиноя проповедовала лишь поневоле — постольку, поскольку собственные ее жалкие прелести не могли никого подвигнуть на нарушение границ этих самых скромности и добродетели. Впрочем, встретила гостью Селимена вполне любезно.

Арсиноя не успела войти, как тут же — сославшись на то, что говорить об этом велит ей долг дружбы — завела речь о молве, окружающей имя Селимены. Сама она, ну разумеется, ни секунды не верила досужим домыслам, но тем не менее настоятельно советовала Селимене изменить привычки, дающие таковым почву. В ответ Селимена — коль скоро подруги непременно должны говорить в глаза любую правду — сообщила Арсиное, что болтают о ней самой: набожная в церкви, Арсиноя бьет слуг и не платит им денег; стремится завесить наготу на холсте, но норовит, представился бы случай, поманить своею. И совет для Арсинои у Селимены был готов: следить сначала за собой, а уж потом за ближними. Слово за слово, спор подруг уже почти перерос в перебранку, когда, как нельзя более кстати, возвратился Альцест.

Селимена удалилась, оставив Альцеста наедине с Арсиноей, давно уже втайне неравнодушной к нему. Желая быть приятной собеседнику, Арсиноя заговорила о том, как легко Альцест располагает к себе людей; пользуясь этим счастливым даром, полагала она, он мог бы преуспеть при дворе. Крайне недовольный, Альцест отвечал, что придворная карьера хороша для кого угодно, но только не для него — человека с мятежной душой, смелого и питающего отвращение к лицемерию и притворству.

Арсиноя спешно сменила тему и принялась порочить в глазах Альцеста Селимену, якобы подло изменяющую ему, но тот не хотел верить голословным обвинениям. Тогда Арсиноя пообещала, что Альцест вскоре получит верное доказательство коварства возлюбленной.

В чем Арсиноя действительно была права, это в том, что Альцест, несмотря на свои странности, обладал даром располагать к себе людей. Так, глубокую душевную склонность к нему питала кузина Селимены, Элианта, которую в Альцесте подкупало редкое в прочих прямодушие и благородное геройство. Она даже призналась Филинту, что с радостью стала бы женою Альцеста, когда бы тот не был горячо влюблен в другую.

Филинт между тем искренне недоумевал, как его друг мог воспылать чувством к вертихвостке Селимене и не предпочесть ей образец всяческих достоинств — Элианту. Союз Альцеста с Элиантой порадовал бы Филинта, но если бы Альцест все же сочетался браком с Селименой, он сам с огромным удовольствием предложил бы Элианте свое сердце и руку.

Признание в любви не дал довершить Филинту Альцест, ворвавшийся в комнату, весь пылая гневом и возмущением. Ему только что попало в руки письмо Селимены, полностью изобличавшее ее неверность и коварство. Адресовано письмо было, по словам передавшего его Альцесту лица, рифмоплету Оронту, с которым он едва только успел примириться при посредничестве властей. Альцест решил навсегда порвать с Селименой, а вдобавок еще и весьма неожиданным образом отомстить ей — взять в жены Элианту. Пусть коварная видит, какого счастья лишила себя!

Элианта советовала Альцесту попытаться примириться с возлюбленной, но тот, завидя Селимену, обрушил на нее град горьких попреков и обидных обвинений. Селимена не считала письмо предосудительным, так как, по ее словам, адресатом была женщина, но когда девушке надоело заверять Альцеста в своей любви и слышать в ответ только грубости, она объявила, что, если ему так угодно, писала она и вправду к Оронту, очаровавшему ее своими бесчисленными достоинствами.

Бурному объяснению положило конец появление перепуганного слуги Альцеста, Дюбуа. То и дело сбиваясь от волнения, Дюбуа рассказал, что судья — тот самый, которого его хозяин не захотел улещивать, полагаясь на неподкупность правосудия, — вынес крайне неблагоприятное решение по тяжбе Альцеста, и поэтому теперь им обоим, во избежание крупных неприятностей, надо как можно скорее покинуть город.

Как ни уговаривал его Филинт, Альцест наотрез отказался подавать жалобу и оспаривать заведомо несправедливый приговор, который, на его взгляд, только лишний раз подтвердил, что в обществе безраздельно царят бесчестие, ложь и разврат. От этого общества он удалится, а за свои обманом отобранные деньги получит неоспоримое право на всех углах кричать о злой неправде, правящей на земле.

Теперь у Альцеста оставалось только одно дело: подождать Селимену, чтобы сообщить о скорой перемене в своей судьбе; если девушка по-настоящему его любит, она согласится разделить ее с ним, если же нет — скатертью дорога.

Но окончательного решения требовал у Селимены не один Альцест — этим же донимал ее Оронт. В душе она уже сделала выбор, однако ей претили публичные признания, обыкновенно чреватые громкими обидами. Положение девушки еще более усугубляли Акает с Клитандром, которые также желали получить от нее некоторые разъяснения. У них в руках было письмо Селимены к Арсиное — письмом, как прежде Альцеста, снабдила маркизов сама ревнивая адресатка, — содержавшее остроумные и весьма злые портреты искателей ее сердца.

За прочтением вслух этого письма последовала шумная сцена, после которой Акает, Клитандр, Оронт и Арсиноя, обиженные и уязвленные, спешно раскланялись. Оставшийся Альцест в последний раз обратил на Селимену все свое красноречие, призывая вместе с ним отправиться куда-нибудь в глушь, прочь от пороков света. Но такая самоотверженность была не по силам юному созданию, избалованному всеобщим поклонением — одиночество ведь так страшно в двадцать лет.

Пожелав Филинту с Элиантой большого счастья и любви, Альцест распрощался с ними, ибо ему теперь предстояло идти искать по свету уголок, где ничто не мешало бы человеку быть всегда до конца честным.

Д. А. Карельский

Скупой (L'Avare)

Комедия (1668)


Элиза, дочь Гарпагона, и юноша Валер полюбили друг друга уже давно, и произошло это при весьма романтических обстоятельствах — Валер спас девушку из бурных морских волн, когда корабль, на котором оба они плыли, потерпел крушение. Чувство Валера было так сильно, что он поселился в Париже и поступил дворецким к отцу Элизы. Молодые люди мечтали пожениться, но на пути к осуществлению их мечты стояло почти непреодолимое препятствие — невероятная скаредность отца Элизы, который едва ли согласился бы отдать дочь за Валера, не имевшего за душой ни гроша. Валер, однако, не падал духом и делал все, чтобы завоевать расположение Гарпагона, хотя для этого ему и приходилось изо дня в день ломать комедию, потворствуя слабостям и неприятным причудам скупца.

Брата Элизы, Клеанта, заботила та же проблема, что и ее: он был без ума влюблен в поселившуюся недавно по соседству девушку по имени Мариана, но поскольку она была бедна, Клеант опасался, что Гарпагон никогда не позволит ему взять Мариану в жены.

Деньги являлись для Гарпагона самым главным в жизни, причем безграничная скупость его сочеталась еще и со столь же безграничной подозрительностью — всех на свете, от слуг до собственных детей, он подозревал в стремлении ограбить его, лишить любезных сердцу сокровищ. В тот день, когда разворачивались описываемые нами события, Гарпагон был более мнителен, чем когда-либо: еще бы, ведь накануне ему вернули долг в десять тысяч экю. Не доверяя сундукам, он сложил все эти деньги в шкатулку, которую потом закопал в саду, и теперь дрожал, как бы кто не пронюхал о его кладе.

Собравшись с духом, Элиза с Клеантом все же завели с отцом разговор о браке, и тот, к их удивлению, с готовностью поддержал его; более того, Гарпагон принялся расхваливать Мариану: всем-то она хороша, разве что вот бесприданница, но это ничего… Короче, он решил жениться на ней. Эти слова совершенно ошарашили брата с сестрой. Клеанту так просто стало дурно.

Но это еще было не все: Элизу Гарпагон вознамерился выдать замуж за степенного, благоразумного и состоятельного г-на Ансельма; лет ему было от силы пятьдесят, да к тому же он согласился взять в жены Элизу — подумать только! — совсем без приданого. Элиза оказалась покрепче брата и решительно заявила отцу, что она скорее руки на себя наложит, чем пойдет за старика.

Клеант постоянно нуждался в деньгах — того, что давал ему скупердяй отец, не хватало даже на приличное платье — и в один прекрасный день решился прибегнуть к услугам ростовщика. Маклер Симон нашел для него заимодавца, имя которого держалось в секрете. Тот, правда, ссужал деньги не под принятые пять процентов, а под грабительские двадцать пять, да к тому же из требуемых пятнадцати тысяч франков только двенадцать готов был дать наличными, в счет остальных навязывая какой-то ненужный скарб, но выбирать Клеанту не приходилось, и он пошел на такие условия.

Заимодавцем выступал родной папаша Клеанта. Гарпагон охотно согласился иметь дело с неизвестным ему молодым повесой, так как, по словам Симона, тот в самое ближайшее время ожидал кончины своего богатого отца. Когда наконец Гарпагон с Клеантом сошлись в качестве деловых партнеров, возмущению как одного, так и другого не было предела: отец гневно клеймил сына за то, что тот постыдно залезает в долги, а сын отца — за не менее постыдное и предосудительное ростовщичество.

Прогнав с глаз долой Клеанта, Гарпагон был готов принять дожидавшуюся его Фрозину, посредницу в сердечных делах, или, попросту говоря, сваху. С порога Фрозина принялась рассыпаться в комплиментах пожилому жениху: в свои шестьдесят Гарпагон и выглядит лучше иных двадцатилетних, и проживет он до ста лет, и еще похоронит детей и внуков (последняя мысль пришлась ему особенно по сердцу). Не обошла она похвалами и невесту: красавица Мариана хоть и бесприданница, но так скромна и непритязательна, что содержать ее — только деньги экономить; и к юношам ее не потянет, так как она терпеть их не может — ей подавай не моложе шестидесяти, да так чтоб в очках и при бороде.

Гарпагон был чрезвычайно доволен, но, как ни старалась Фрозина, ей — как и предсказывал слуга Клеанта, Лафлеш, — не удалось выманить у него ни гроша. Впрочем, сваха не отчаивалась: не с этого, так с другого конца она свои денежки получит.

В доме Гарпагона готовилось нечто прежде невиданное — званый ужин; на него были приглашены жених Элизы г-н Ансельм и Мариана. Гарпагон и тут сохранил верность себе, строго велев слугам не дай Бог не ввести его в расходы, а повару (кучеру по совместительству) Жаку приготовить ужин повкуснее да подешевле. Всем указаниям хозяина относительно экономии усердно вторил дворецкий Валер, таким образом пытавшийся снискать расположение отца возлюбленной. Искренне преданному Жаку было противно слушать, как бессовестно Валер подлизывался к Гарпагону. Дав волю языку, Жак честно рассказал хозяину, как весь город прохаживается насчет его невероятной скаредности, за что был побит сначала Гарпагоном, а потом и усердствующим дворецким. Побои от хозяина он принял безропотно, Валеру же обещал как-нибудь отплатить.

Как было договорено, Мариана в сопровождении Фрозины нанесла Гарпагону и его семейству дневной визит. Девушка была в ужасе от женитьбы, на которую ее толкала мать; Фрозина пыталась утешить ее тем, что в отличие от молодых людей Гарпагон богат, да и в ближайшие три месяца непременно помрет. Только в доме Гарпагона Мариана узнала, что Клеант, на чьи чувства она отвечала взаимностью, — сын ее старого уродливого жениха. Но и в присутствии Гарпагона, не отличавшегося большой сообразительностью, молодые люди ухитрились побеседовать как бы наедине — Клеант делал вид, что говорит от имени отца, а Мариана отвечала своему возлюбленному, тогда как Гарпагон пребывал в уверенности, что слова ее обращены к нему самому. Увидав, что уловка удалась, и от этого осмелев, Клеант, опять же от имени Гарпагона, подарил Мариане перстень с бриллиантом, сняв его прямо с папашиной руки. Тот был вне себя от ужаса, но потребовать подарок обратно не посмел.

Когда Гарпагон ненадолго удалился по спешному (денежному) делу, Клеант, Мариана и Элиза повели беседу о своих сердечных делах. Присутствовавшая тут же Фрозина поняла, в каком нелегком положении оказались молодые люди, и от души пожалела их. Убедив молодежь не отчаиваться и не уступать прихотям Гарпагона, она пообещала что-нибудь придумать.

Скоро возвратясь, Гарпагон застал сына целующим руку будущей мачехи и забеспокоился, нет ли тут какого подвоха. Он принялся расспрашивать Клеанта, как тому пришлась будущая мачеха, и Клеант, желая рассеять подозрения отца, отвечал, что при ближайшем рассмотрении она оказалась не столь хороша, как на первый взгляд: наружность, мол, у нее посредственная, обращение жеманное, ум самый заурядный. Здесь настал черед Гарпагона прибегнуть к хитрости: жаль, сказал он, что Мариана не приглянулась Клеанту — ведь он только что передумал жениться и решил уступить свою невесту сыну. Клеант попался на отцовскую уловку и раскрыл ему, что на самом деле давно влюблен в Мариану; это-то и надо было знать Гарпагону.

Между отцом и сыном началась ожесточенная перепалка, не закончившаяся рукоприкладством только благодаря вмешательству верного Жака. Он выступил посредником между отцом и сыном, превратно передавая одному слова другого, и так добился примирения, впрочем недолгого, так как, едва стоило ему уйти, соперники разобрались что к чему. Новая вспышка ссоры привела к тому, что Гарпагон отрекся от сына, лишил его наследства, проклял и велел убираться прочь.

Пока Клеант не слишком успешно боролся за свое счастье, его слуга Лафлеш не терял даром времени — он нашел в саду шкатулку с деньгами Гарпагона и выкрал ее. Обнаружив пропажу, скупец едва не лишился рассудка; в чудовищной краже он подозревал всех без исключения, чуть ли даже не самого себя.

Гарпагон так и заявил полицейскому комиссару: кражу мог совершить любой из его домашних, любой из жителей города, любой человек вообще, так что допрашивать надо всех подряд. Первым под руку следствию подвернулся Жак, которому тем самым неожиданно представился случай отомстить подхалиму-дворецкому за побои: он показал, что видел у Валера в руках заветную Гарпагонову шкатулку.

Когда Валера приперли к стенке обвинением в похищении самого дорогого, что было у Гарпагона, он, полагая, что речь, без сомнения, идет об Элизе, признал свою вину. Но при этом Валер горячо настаивал на том, что поступок его простителен, так как совершил он его из самых честных побуждений. Потрясенный наглостью молодого человека, утверждавшего, что деньги, видите ли, можно украсть из честных побуждений, Гарпагон тем не менее упорно продолжал считать, что Валер сознался именно в краже денег — его нимало не смущали слова о непоколебимой добродетельности шкатулки, о любви к ней Валера… Пелена спала с его глаз, только когда Валер сказал, что накануне они с Элизой подписали брачный контракт.

Гарпагон еще продолжал бушевать, когда к нему в дом явился приглашенный на ужин г-н Ансельм. Лишь несколько реплик потребовалось для того, чтобы вдруг открылось, что Валер и Мариана — брат и сестра, дети знатного неаполитанца дона Томазо, ныне проживающего в Париже под именем г-на Ансельма, Дело в том, что шестнадцатью годами ранее дон Томазо вынужден был с семьей бежать из родного города; их корабль попал в бурю и утонул. Отец, сын, мать с дочерью — все жили долгие годы с уверенностью, что прочие члены семьи погибли в море: г-н Ансельм на старости лет даже решил обзавестись новой семьей. Но теперь все встало на свои места.

Гарпагон позволил наконец Элизе выйти за Валера, а Клеанту взять в жену Мариану, при условии, что ему возвратят драгоценную шкатулку, а г-н Ансельм возьмет на себя расходы по обеим свадьбам, справит Гарпагону новое платье и заплатит комиссару за составление оказавшегося ненужным протокола.

Д. А. Карельский

Мещанин во дворянстве

(Le Bourgeois Gentilhomme)

Комедия (1670)


Казалось бы, чего еще нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье — все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонму портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей — танцев и музыки — вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они веселым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.

Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат — такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать — и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.

Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку — в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счел ее пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.

К грядущему приему учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он в общем-то понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек — ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришелся Журдену совсем по душе.

Окрыленные успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканнейшему из танцев — менуэту.

Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук — умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освященными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово — и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.

Когда пришел учитель философии, Журден обрадовался — кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерег противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первейшей из наук… Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.

Потрепанный, но все же избежавший увечий учитель философии в конце концов смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой — слова там уж больно заковыристые, — так и этикой — к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдется, ничто его не остановит, — ученый муж стал посвящать его в тайны правописания.

Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребенок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблен в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков — в прозе, в стихах ли… Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий — оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст его, подумать только, исходила чистейшая проза!

Впрочем, и в области словесности Журден был все ж таки не лыком шит — как ни старался учитель философии, ему не удалось улучшить сочиненный Журденом текст: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви».

Философу пришлось удалиться, когда Журдену доложили о портном. Тот принес новый костюм, сшитый, естественно, по последней придворной моде. Подмастерья портного, танцуя, внесли обнову и, не прерывая танца, облачили в нее Журдена. При этом весьма пострадал его кошелек: подмастерья не скупились на лестные «ваша милость», «ваше сиятельство» и даже «светлость», а чрезвычайно тронутый Журден — на чаевые.

В новом костюме Журден вознамерился прогуляться по улицам Парижа, но супруга решительно воспротивилась этому его намерению — и без того над Журденом смеется полгорода Вообще, по ее мнению, ему пора уже было одуматься и оставить свои придурковатые причуды: к чему, спрашивается, Журдену фехтование, если он не намерен никого убивать? зачем учиться танцам, когда ноги и без того вот-вот откажут?

Возражая бессмысленным доводам женщины, Журден попытался впечатлить ее со служанкой плодами своей учености, но без особого успеха: Николь преспокойно произносила звук «у», даже не подозревая, что при этом она вытягивает губы и сближает верхнюю челюсть с нижней, а рапирой она запросто нанесла Журдену несколько уколов, которые он не отразил, поскольку непросвещенная служанка колола не по правилам.

Во всех глупостях, которым предавался ее муж, г-жа Журден винила знатных господ, с недавних пор начавших водить с ним дружбу. Для придворных франтов Журден был обычной дойной коровой, он же, в свою очередь, пребывал в уверенности, что дружба с ними дает ему значительные — как их там — пре-ро-га-тивы.

Одним из таких великосветских друзей Журдена был граф До-рант. Едва войдя в гостиную, этот аристократ уделил несколько изысканных комплиментов новому костюму, а затем бегло упомянул о том, что нынче утром он говорил о Журдене в королевской опочивальне. Подготовив таким манером почву, граф напомнил, что он должен своему другу пятнадцать тысяч восемьсот ливров, так что тому прямой резон одолжить ему еще две тысячи двести — для ровного счета. В благодарность за этот и последующие заемы Дорант взял на себя роль посредника в сердечных делах между Журденом и предметом его поклонения — маркизой Дорименой, ради которой и затевался обед с представлением.

Г-жа Журден, чтобы не мешалась, в этот день была отправлена на обед к своей сестре. О замысле супруга она ничего не знала, сама же была озабочена устройством судьбы своей дочери: Люсиль вроде бы отвечала взаимностью на нежные чувства юноши по имени Клеонт, который в качестве зятя весьма подходил г-же Журден. По ее просьбе Николь, заинтересованная в женитьбе молодой госпожи, так как сама она собиралась замуж за слугу Клеонта, Ковьеля, привела юношу. Г-жа Журден тут же отправила его к мужу просить руки дочери.

Однако первому и, по сути, единственному требованию Журдена к соискателю руки Люсиль Клеонт не отвечал — он не был дворянином, тогда как отец желал сделать дочь в худшем случае маркизой, а то и герцогиней. Получив решительный отказ, Клеонт приуныл, но Ковьель полагал, что еще не все потеряно. Верный слуга задумал сыграть с Журденом одну шутку, благо у него имелись друзья-актеры, и соответствующие костюмы были под рукой.

Тем временем доложили о прибытии графа Доранта и маркизы Доримены. Граф привел даму на обед отнюдь не из желания сделать приятное хозяину дома: он сам давно ухаживал за вдовой маркизой, но не имел возможности видеться с нею ни у нее, ни у себя — это могло бы скомпрометировать Доримену. К тому же все безумные траты Журдена на подарки и разнообразные развлечения для нее он ловко приписывал себе, чем в коне концов покорил-таки женское сердце.

Изрядно позабавив благородных гостей вычурным неуклюжим поклоном и такой же приветственной речью, Журден пригласил их за роскошный стол.

Маркиза не без удовольствия поглощала изысканные яства под аккомпанемент экзотических комплиментов чудаковатого буржуа, когда все благолепие неожиданно было нарушено появлением разгневанной г-жи Журден. Теперь она поняла, зачем ее хотели спровадить на обед к сестре — чтобы муженек мог спокойно спускать денежки с посторонними женщинами. Журден с Дорантом принялись заверять ее, — что обед в честь маркизы дает граф и он же за все платит, но заверения их ни в коей мере не умерили пыл оскорбленной супруги. После мужа г-жа Журден взялась за гостью, которой должно было бы быть стыдно вносить разлад в честное семейство. Смущенная и обиженная маркиза встала из-за стола и покинула хозяев; следом за ней удалился Дорант.

Только знатные господа ушли, как было доложено о новом посетителе. Им оказался переодетый Ковьель, представившийся другом отца г-на Журдена, Покойный батюшка хозяина дома был, по его словам, не купцом, как то все кругом твердили, а самым что ни на есть настоящим дворянином. Расчет Ковьеля оправдался: после такого заявления он мог рассказывать все что угодно, не опасаясь, что Журден усомнится в правдивости его речей.

Козьель поведал Журдену, что в Париж прибыл его хороший приятель, сын турецкого султана, без ума влюбленный в его, Журдена, дочь. Сын султана хочет просить руки Люсиль, а чтобы тесть был достоин новой родни, он решил посвятить его в мамамуши, по-нашему — паладины. Журден был в восторге.

Сына турецкого султана представлял переодетый Клеонт. Он изъяснялся на жуткой тарабарщине, которую Ковьель якобы переводил на французский. С главным турком прибыли положенные муфтии и дервиши, от души повеселившиеся во время церемонии посвящения: ока вышла очень колоритной, с турецкими музыкой, песнями и плясками, а также с ритуальным избиением посвящаемого палками.

Доранту, посвященному в замысел Ковьеля, удалось наконец уговорить Дорименту вернуться, соблазнив возможностью насладиться забавным зрелищем, а потом еще и отменным балетом. Граф и маркиза с самым серьезным видом поздравили Журдена с присвоением ему высокого титула, тому же не терпелось поскорее вручить свою дочь сыну турецкого султана.

Люсиль сначала ни в какую не желала идти за шута-турка, но, как только признала в нем переодетого Клеонта, сразу согласилась, делая вид, что покорно исполняет дочерний долг. Г-жа Журден, в свою очередь, сурово заявила, что турецкому пугалу не видать ее дочери, как собственных ушей. Но стоило Ковьелю шепнуть ей на ухо пару слов, и мамаша сменила гнев на милость.

Журден торжественно соединил руки юноши и девушки, давая родительское благословение на их брак, а затем послали за нотариусом. Услугами этого же нотариуса решила воспользоваться и другая пара — Дорант с Дорименой. В ожидании представителя закона все присутствующие славно провели время, наслаждаясь балетом, поставленным учителем танцев.

Д. А. Карельский

Плутни Скапена

(Les Fourberies de Scapin)

Комедия (1671)


По опыту собственной своей молодости хорошо зная, что за сыновьями нужен глаз да глаз, Аргант и Жеронт, когда покидали Неаполь по торговым делам, поручили попечение о чадах слугам: Октав, сын Арганта, был оставлен под присмотром Сильвестра, а отпрыск Жеронта Леандр — пройдохи Скапена. Однако в роли наставников и надсмотрщиков слуги не больно усердствовали, так что молодые люди были вольны использовать время родительской отлучки всецело по своему усмотрению.

Леандр тут же завел роман с хорошенькой цыганкой Зербинеттой, с которой и проводил все дни. Как-то раз Октав провожал Леандра, и по дороге к тому месту, где жила цыганка, друзья услышали, что из одного дома раздаются плач и стенания. Ради любопытства они заглянули вовнутрь и увидели умершую старушку, над которой проливала слезы молоденькая девушка. Леандр счел, что она весьма недурна собой, Октав же влюбился в нее без памяти. С того дня он только и думал что о Гиацинте — так звали девушку — и всеми силами добивался от нее взаимности, но та была скромна, да к тому же, как говорили, происходила из благородной семьи. Так что в его распоряжении оставалось единственное средство назвать Гиацинту своею — жениться на ней. Так он и поступил.

После женитьбы прошло только три дня, когда из письма родственника Октав узнал страшную для него весть: Аргант с Жеронтом не сегодня завтра возвращаются, причем отец имеет твердое намерение женить Октава на дочери Жеронта, которую никто в глаза не видел, поскольку до сих пор она жила с матерью в Таренте. Октав отнюдь не хотел расставаться с молодой женой, да и Гиацинта умоляла его не покидать ее. Пообещав ей все уладить с отцом, Октав тем не менее понятия не имел, как это сделать. Одна мысль о гневе, который обрушит на него отец при встрече, повергала его в ужас.

Но недаром слуга Леандра Скапен слыл редкостным пройдохой и плутом. Он охотно взялся помочь горю Октава — для него это было проще простого. Когда Аргант набросился на Сильвестра с бранью за то, что по его недосмотру Октав женился незнамо на ком и без отцовского ведома, Скапен, встряв в разговор, спас слугу от господского гнева, а потом выдал Арганту историю о том, как родственники Гиацинты застали с ней его бедного сына и насильно женили. Аргант хотел уже было бежать к нотариусу расторгать брак, но Скапен остановил его: во-первых, ради спасения своей и отцовой чести, Октав не должен признавать, что женился не по доброй воле; во-вторых, он и не станет признавать этого, так как вполне счастлив в браке.

Аргант был вне себя. Он пожалел, что Октав единственный его отпрыск — не лишись он много лет назад малютки-дочери, она могла бы унаследовать все отцовское состояние. Но и не лишенному пока наследства Октаву решительно не хватало денег, его преследовали кредиторы. Скапен обещал помочь ему и в этом затруднении, и вытрясти из Арганта пару сотен пистолей.

Жеронт, когда узнал о женитьбе Октава, обиделся на Арганта за то, что тот не сдержал слова женить сына на его дочери. Он стал попрекать Арганта плохим воспитанием Октава, Аргант же в полемическом запале взял да заявил, что Леандр мог сделать нечто похуже того, что сотворил Октав; при этом он сослался на Скапена, Понятно, что встреча Жеронта с сыном после этого оказалась малоприятной для Леандра.

Леандр, хотя отец и не обвинил его ни в чем конкретном, пожелал рассчитаться с предателем Скапеном. Под страхом жестоких побоев Скапен в чем только не сознался: и бочонок хозяйского вина распил с приятелем, свалив потом на служанку, и часики, посланные Леандром в подарок Зербинетте, прикарманил, и самого хозяина побил как-то ночью, прикинувшись оборотнем, чтобы тому неповадно было гонять слуг ночами по пустячным поручениям. Но доносительства за ним никогда не числилось.

От продолжения расправы Скапена спас человек, сообщивший Леандру, что цыгане уезжают из города и увозят с собой Зербинетту — если Леандр через два часа не внесет за нее пятьсот экю выкупа, он никогда ее больше не увидит. Таких денег у молодого человека не было, и он обратился за помощью все к тому же Скапену. Слуга для приличия поотпирался, но потом согласился помочь, тем более что извлечь деньги из недалекого Жеронта было даже легче, чем из не уступавшего ему в скупости Арганта.

Для Арганта Скапен подготовил целое представление. Он рассказал ему, что побывал у брата Гиацинты — отъявленного головореза и лихого рубаки — и уломал за определенную сумму согласиться на расторжение брака. Аргант оживился, но, когда Скапен сказал, что нужно-то всего-навсего двести пистолей, заявил, что уж лучше станет добиваться развода через суд. Тогда Скапен пустился в описание прелестей судебной волокиты, которая, между прочим, тоже стоит тяжущемуся денег; Аргант стоял на своем.

Но тут появился переодетый головорезом Сильвестр и, рассыпая страшные проклятия, потребовал у Скапена показать ему подлеца и негодяя Арганта, который хочет подать на него в суд, чтобы добиться развода Октава с его сестрой. Он бросился было со шпагой на Арганта, но Скапен убедил мнимого головореза, что это — не Аргант, а его злейший враг. Сильвестр тем не менее продолжал яростно размахивать шпагой, демонстрируя, как он расправится с отцом Октава. Аргант, глядя на него, решил наконец, что дешевле будет расстаться с двумя сотнями пистолей.

Чтобы выманить деньги у Жеронта, Скапен придумал такую историю: в гавани турецкий купец заманил Леандра на свою галеру — якобы желая показать тому разные диковины, — а потом отчалил и потребовал за юношу выкуп в пятьсот экю; в противном случае он намеревался продать Леандра в рабство алжирцам. Поверить-то Жеронт сразу поверил, но уж больно ему жалко было денег. Сначала он сказал, что заявит в полицию — и это на турка в море! — потом предложил Скапену пойти в заложники вместо Леандра, но в конце концов все-таки расстался с кошельком.

Октав с Леандром были на верху счастья, получив от Скапена родительские деньги, на которые один мог выкупить у цыган возлюбленную, а другой — по-человечески зажить с молодою женой. Скапен же еще был намерен посчитаться с Жеронтом, оговорившим его перед Леандром.

Леандр с Октавом порешили, что, пока все не уладится, Зербинетте и Гиацинте лучше находиться вместе под присмотром верных слуг. Девушки сразу сдружились, только вот не сошлись в том, чье положение труднее: Гиацинты, у которой хотели отобрать любимого мужа, или Зербинетты, которая, в отличие от подруги, не могла надеяться когда-либо узнать, кто были ее родители. Чтобы девушки не слишком унывали, Скапен развлек их рассказом о том, как он обманом отобрал деньги у отцов Октава и Леандра. Подруг рассказ Скапена повеселил, ему же самому едва было потом не вышел боком.

Между тем Скапен улучил время отомстить Жеронту за клевету. Он до смерти напугал Жеронта рассказом о брате Гиацинты, который поклялся расправиться с ним за то, что он якобы намерен через суд добиться развода Октава, а потом женить юношу на своей дочери; солдаты из роты этого самого брата, по словам Скапена, уже перекрыли все подступы к дому Жеронта. Убедившись, что рассказ оказал на Жеронта ожидаемое воздействие, Скапен предложил свою помощь — он засунет хозяина в мешок и так пронесет его мимо засады. Жеронт живо согласился.

Стоило ему залезть в мешок, как Скапен, разговаривая на два голоса, разыграл диалог с солдатом-гасконцем, горящим ненавистью к Жеронту; слуга защищал господина, за что был якобы жестоко побит — на самом деле он только причитал, а сам от души молотил палкой мешок. Когда мнимая опасность миновала и побитый Жеронт высунулся наружу, Скапен принялся жаловаться, что большая часть ударов пришлась все ж таки на его бедную спину.

Тот же номер Скапен выкинул, когда к ним с Жеронтом будто бы подошел другой солдат, но на третий — Скапен как раз принялся разыгрывать появление целого отряда — Жеронт чуть-чуть высунулся из мешка и все понял. Скапен насилу спасся, а тут как назло по улице шла Зербинетта, которая никак не могла успокоиться — такую смешную историю рассказал ей Скапен. В лицо она Жеронта не знала и охотно поделилась с ним историей о том, как молодец-слуга надул двух жадных стариков.

Аргант с Жеронтом жаловались друг другу на Скапена, когда вдруг Жеронта окликнула какая-то женщина — это оказалась старая кормилица его дочери. Она рассказала Жеронту, что его вторая жена — существование которой он скрывал — уже давно перебралась с дочерью из Таренто в Неаполь и здесь умерла. Оставшись без всяких средств и не зная, как разыскать Жеронта, кормилица выдала Гиацинту замуж за юношу Октава, за что теперь просила прощения.

Сразу вслед за Гиацинтой отца обрела и Зербинетта: цыгане, которым Леандр относил за нее выкуп, рассказали, что похитили ее четырехлетней у благородных родителей; они также дали юноше браслет, с помощью которого родные могли опознать Зербинетту. Одного взгляда на этот браслет было достаточно Арганту, чтобы увериться в том, что Зербинетта — его дочь. Все были несказанно рады, и только плута-Скапена ожидала жестокая расправа.

Но тут прибежал приятель Скапена с вестью о несчастном случае: бедняга Скапен шел мимо стройки и ему на голову упал молоток, пробив насквозь череп. Когда перевязанного Скапена внесли, он усердно корчил из себя умирающего и молил Арганта с Жеронтом перед смертью простить все причиненное им зло. Его, разумеется, простили. Однако едва всех позвали к столу, Скапен передумал помирать и присоединился к праздничной трапезе.

А А. Карельский

Мнимый больной

(Le Malade Imaginaire)

Комедия (1673)


После долгих подсчетов и проверок записей Арган понял наконец, отчего в последнее время так ухудшилось его самочувствие: как выяснилось, в этом месяце он принял восемь видов лекарств и сделал двенадцать промывательных впрыскиваний, тогда как в прошлом месяце было целых двенадцать видов лекарств и двадцать клистиров. Это обстоятельство он решил непременно поставить на вид пользовавшему его доктору Пургону. Так ведь и умереть недолго.

Домашние Аргана по-разному относились к его одержимости собственным здоровьем: вторая жена, Белина, во всем потакала докторам в убеждении, что их снадобья скорее всяких болезней сведут муженька в могилу; дочь,Анжелика, может быть, и не одобряла отцовской мании, но, как то предписывал ей дочерний долг и почтение к родителю, скромно помалкивала; зато служанка Туанета вконец распоясалась — поносила докторов и нахально отказывалась изучать содержимое хозяйского ночного горшка на предмет изошедшей под действием лекарств желчи.

Та же Туанета была единственной, кому Анжелика открылась в охватившем ее чувстве к юноше Клеанту. С ним она виделась всего один раз — в театре, но и за это краткое свидание молодой человек успел очаровать девушку. Мало того, что Клеант был весьма хорош собой, он еще и оградил Анжелику, не будучи тогда знакомым с нею, от грубости непочтительного кавалера.

Каково же было изумление Анжелики, когда отец заговорил с ней о женитьбе — с первых его слов она решила, что к ней посватался Клеант. Но Арган скоро разочаровал дочь: он имел в виду отнюдь не Клеанта, а гораздо более подходящего, с его точки зрения, жениха — племянника доктора Пургона и сына его шурина, доктора Диафуаруса, Тому Диафуаруса, который сам был без пяти минут доктор. В Диафуарусе-младшем как в зяте он видел кучу достоинств: во-первых, в семье будет свой врач, что избавит от расходов на докторов; во-вторых, Тома — единственный наследник и своего отца, и дяди Пургона.

Анжелика, хоть и была в ужасе, из скромности не произнесла ни слова, зато все, что следует, Арган выслушал от Туанеты. Но служанка только понапрасну сотрясала воздух — Арган твердо стоял на своем.

Неугоден брак Анжелики был и Белине, но на то у нее имелись свои соображения: она не желала делиться наследством Аргана с падчерицей и потому всеми силами старалась спровадить ее в монастырь. Так что свою судьбу Анжелика полностью доверила Туанете, которая с готовностью согласилась помогать девушке. Первым делом ей предстояло известить Клеанта о том, что Анжелику сватают за другого. Посланцем она избрала давно и безнадежно влюбленного в нее старого ростовщика Полишинеля.

Шествие опьяненного любовью Полишинеля по улице, приведшее к забавному инциденту с полицией, составило содержание первой интермедии с песнями и танцами.

Клеант не заставил себя ждать и скоро явился в дом Аргана, но не как влюбленный юноша, желающий просить руки Анжелики, а в роли временного учителя пения — настоящий учитель Анжелики, друг Клеанта, будто бы вынужден был срочно уехать в деревню. Арган согласился на замену, но настоял, чтобы занятия проходили только в его присутствии.

Не успел, однако, начаться урок, как Аргану доложили о приходе Диафуаруса-отца и Диафуаруса-сына, Будущий зять произвел большое впечатление на хозяина дома многоученой приветственной речью. Затем, правда, он принял Анжелику за супругу Аргана и заговорил с нею как с будущей тещей, но, когда недоразумение прояснилось, Тома Диафуарус сделал ей предложение в выражениях, восхитивших благодарных слушателей — здесь была и статуя Мемнона с ее гармоническими звуками, и гелиотропы, и алтарь прелестей… В подарок невесте Тома преподнес свой трактат против последователей вредной теории кровообращения, а в качестве первого совместного развлечения пригласил Анжелику на днях посетить вскрытие женского трупа.

Вполне удовлетворенный достоинствами жениха, Арган пожелал, чтобы и дочь его показала себя. Присутствие учителя пения пришлось тут как нельзя более кстати, и отец велел Анжелике спеть что-нибудь для развлечения общества. Клеант протянул ей ноты и сказал, что у него как раз есть набросок новой оперы — так, пустячная импровизация. Обращаясь как бы ко всем, а на самом деле только к возлюбленной, он в буколическом ключе — подменив себя пастушком, а ее пастушкой и поместив обоих в соответствующий антураж — пересказал краткую историю их с Анжеликой любви, якобы служившую сюжетом сочинения. Оканчивался этот рассказ появлением пастушка в доме пастушки, где он заставал недостойного соперника, которому благоволил ее отец; теперь или никогда, несмотря на присутствие отца, влюбленные должны были объясниться. Клеант и Анжелика запели и в трогательных импровизированных куплетах признались друг другу в любви и поклялись в верности до гроба.

Влюбленные пели дуэтом, пока Арган не почувствовал, что происходит что-то неприличное, хотя, что именно, он и не понял. Велев им остановиться, он сразу перешел к делу — предложил Анжелике подать руку Томе Диафуарусу и назвать его своим мужем, однако Анжелика, до того не смевшая перечить отцу, отказалась наотрез. Почтенные Диафуарусы ни с чем удалились, попытавшись и при плохой игре сохранить хорошую профессиональную мину.

Арган и без того был вне себя, а тут еще Белина застала в комнате Анжелики Клеанта, который при виде ее обратился в бегство. Так что, когда к нему явился его брат Беральд и завел разговор о том, что у него на примете есть хороший жених для дочки, Арган ни о чем таком и слышать не хотел. Но Беральд припас для брата лекарство от чрезмерной мрачности — представление труппы цыган, которое должно было подействовать уж не хуже Пургоновых клистиров.

Пляски цыган и их песни о любви, молодости, весне и радости жизни явили собой вторую интермедию, развлекающую зрителей в перерыве между действиями.

В беседе с Арганом Беральд пытался апеллировать к разуму брата, но безуспешно: тот был тверд в уверенности, что зятем его должен стать только врач, и никто кроме, а за кого хочет замуж Анжелика — дело десятое. Но неужели, недоумевал Беральд, Арган при своем железном здоровье всю жизнь собирается возиться с докторами и аптекарями? В отменной крепости здоровья Аргана сомнений, по мнению Беральда, быть не могло хотя бы потому, что все море принимаемых им снадобий до сих пор не уморило его.

Разговор постепенно перешел на тему медицины, как таковой, и самого ее права на существование. Беральд утверждал, что все врачи — хотя они в большинстве своем люди хорошо образованные в области гуманитарных наук, владеющие латынью и греческим — либо шарлатаны, ловко опустошающие кошельки доверчивых больных, либо ремесленники, наивно верящие в заклинания шарлатанов, но тоже извлекающие из этого выгоду. Устройство человеческого организма столь тонко, сложно и полно тайн, свято охраняемых природой, что проникнуть в него невозможно. Только сама природа способна победить болезнь, при условии, конечно, что ей не помешают доктора.

Как ни бился Беральд, брат его насмерть стоял на своем. Последним известным Беральду средством одолеть слепую веру в докторов было как-нибудь сводить Аргана на одну из комедий Мольера, в которых так здорово достается представителям медицинской лженауки. Но Арган о Мольере слышать не хотел и предрекал ему, брошенному врачами на произвол судьбы, страшную кончину.

Сия высоконаучная полемика была прервана появлением аптекаря Флерана с клистиром, собственноручно и с любовью приготовленным доктором Пургоном по всем правилам науки. Несмотря на протесты Аргана, аптекарь был изгнан Беральдом прочь. уходя, он обещал пожаловаться самому Пургону и обещание свое сдержал — спустя немного времени после его ухода к Аргану ворвался оскорбленный до глубины души доктор Пургон. Многое он повидал в этой жизни, но чтобы так цинично отвергали его клистир… Пургон объявил, что не желает отныне иметь никаких дел с Арганом, который без его попечения, несомненно, через несколько дней придет в состояние полной неизлечимости, а еще через несколько — отдаст концы от брадипепсии, апепсии, диспепсии, лиентерии и т. д.

Стоило, однако, одному доктору навсегда распрощаться с Арганом, как у его порога объявился другой, правда подозрительно похожий на служанку Туанету. Он с ходу отрекомендовался непревзойденным странствующим лекарем, которого отнюдь не интересуют банальные случаи, — ему подавай хорошую водяночку, плевритик с воспалением легких, на худой конец чуму. Такой знаменитый больной, как Арган, просто не мог не привлечь его внимания. Новый доктор мигом признал Пургона шарлатаном, сделал прямо противоположные Пургоновым предписания и с тем удалился.

На этом медицинская тема была исчерпана, и между братьями возобновился разговор о замужестве Анжелики. За доктора или в монастырь — третьего не дано, настаивал Арган. Мысль об определении дочери в монастырь, совершенно очевидно с недобрым умыслом, навязывала мужу Белина, но Арган отказывался верить в то, что у нее, самого близкого ему человека, может появиться какой-то недобрый умысел. Тогда Туанета предложила устроить небольшой розыгрыш, который должен был выявить истинное лицо Белины. Арган согласился и притворился мертвым.

Белина неприлично обрадовалась кончине мужа — теперь-то наконец она могла распоряжаться всеми его деньгами! Анжелика же, а вслед а ней и Клеант, увидав Аргана мертвым, искренне убивались и даже хотели отказаться от мысли о женитьбе. Воскреснув — к ужасу Белины и радости Анжелики с Клеантом, — Арган дал согласие на брак дочери… но с условием, что Клеант выучится на доктора.

Беральд, однако, высказал более здравую идею: почему бы на доктора не выучиться самому Аргану. А что до того, что в его возрасте знания навряд ли полезут в голову — это пустяки, никаких знаний и не требуется. Стоит надеть докторскую мантию и шапочку, как запросто начнешь рассуждать о болезнях, и притом — по-латыни.

По счастливой случайности поблизости оказались знакомые Беральду актеры, которые и исполнили последнюю интермедию — шутовскую, сдобренную танцами и музыкой, церемонию посвящения в доктора.

Д. А. Карельский

Блез Паскаль (Biaise Pascal) [1623–1662]

Письма к провинциалу

(Les Provinciales)

Памфлет (1656–1657)


Настоящие письма являют собой полемику автора с иезуитами, яростными гонителями сторонников учения голландского теолога Янсения, противопоставлявшего истинно верующих остальной массе формально приемлющих церковное учение. Во Франции оплотом янсенизма стало парижское аббатство Пор-Рояль, в стенах которого Паскаль провел несколько лет.

Полемизируя с иезуитами, автор прежде всего исходит из здравого смысла. Первой темой дискуссии становится учение о благодати, вернее, трактовка этого учения отцами-иезуитами, представляющими официальную точку зрения, и сторонниками Янсения. Иезуиты признают, что все люди наделены довлеющей благодатью, но, чтобы иметь возможность действовать, им необходима благодать действенная, которую Бог посылает не всем. Янсенисты же считают, что всякая довлеющая благодать сама по себе действенна, но обладают ею не все. Так в чем же разница? — спрашивает автор, и тут же отвечает: «И получается, что расхождение с янсенистами у них (иезуитов) исключительно на уровне терминологии». Тем не менее он отправляется к теологу, ярому противнику янсенистов, задает ему тот же вопрос, и получает вот какой ответ: не в том дело, дана благодать всем или не всем, а в том, что янсенисты не признают, что «праведники имеют способность исполнять заповеди Божий именно так, как мы это понимаем». Где тут до заботы о логике или хотя бы о здравом смысле!

Столь же непоследовательны отцы-иезуиты и в рассуждении о деяниях греховных. Ведь если действующая благодать — откровение от Бога, через которое он выражает нам свою волю и побуждает нас к желанию ее исполнить, то в чем же расхождение с янсенистами, которые также усматривают в благодати дар Божий? А в том, что, согласно иезуитам, Бог ниспосылает действующую благодать всем людям при каждом искушении; «если бы у нас при всяком искушении не было действующей благодати, чтобы удержать нас от греха, то, какой бы грех мы ни совершили, он не может быть вменен нам». Янсенисты же утверждают, что грехи, совершенные без действующей благодати, не становятся от этого менее греховными. Иными словами, иезуиты неведением оправдывают все! Однако давно известно, что неведение отнюдь не освобождает совершившего проступок от ответственности. И автор принимается размышлять, отчего же отцы-иезуиты прибегают к столь изощренной казуистике. Оказывается, ответ прост: у иезуитов «настолько хорошее о себе мнение, что они считают полезным и как бы необходимым для блага религии, чтобы их влияние распространилось повсюду». Для этого они избирают из своей среды казуистов, готовых всему найти пристойное объяснение. Так, если к ним приходит человек, пожелавший вернуть неправедно приобретенное имущество, они похвалят его и укрепят в сем богоугодном деле; но если к ним придет другой человек, который ничего не хочет возвращать, но желает получить отпущение, они равно найдут резоны дать отпущение и ему. И вот, «посредством такого руководства, услужливого и приноравливающегося», иезуиты «простирают свои руки на весь мир. Для оправдания своего лицемерия они выдвинули доктрину вероятных мнений, состоящую в том, что на основании должных рассуждений ученый человек может прийти как к одному выводу, так и к другому, а познающий волен следовать тому мнению, которое ему больше понравится. «Благодаря вашим вероятным мнениям у нас полная свобода совести», — насмешливо замечает автор. А как казуисты отвечают на заданные им вопросы? «Мы отвечаем то, что нам приятно, или, вернее, что приятно тем, кто нас спрашивает».

Разумеется, при таком подходе иезуитам приходится изобретать всяческие уловки, чтобы уклониться от авторитета Евангелия. Например, в Писании сказано: «От избытка вашего давайте милостыню». Но казуисты нашли способ освободить богатых людей от обязанности давать милостыню, по-своему объяснив слово «избыток»: «То, что светские люди откладывают для того, чтобы возвысить свое положение и положение своих родственников, не называется избытком. Поэтому едва ли когда-нибудь окажется избыток у людей светских и даже у королей». Столь же лицемерны иезуиты и в составлении правил «для людей всякого рода», то есть для духовенства, дворянства и третьего сословия. Так, например, они допускают служение обедни священником, впавшим в грех беспутства, исключительно на основании того, что, если нынче со всей строгостью «отлучать священников от алтаря», служить обедни будет буквально некому. «А между тем большое число обеден служит к большей славе Бога и к большей пользе для души». Не менее гибки и правила для слуг. Если, к примеру, слуга выполняет «безнравственное поручение» своего господина, но делает это «только ради временной выгоды своей», таковой слуга с легкостью получает отпущение. Оправдываются также и кражи имущества хозяев, «если другие слуги того же разряда получают больше в другом месте». При этом автор насмешливо замечает, что в суде подобная аргументация почему-то не действует.

А вот как отцы-иезуиты «соединили правила Евангелия с законами света». «Не воздавайте никому злом за зло», — гласит Писание. «Из этого явствует, что человек военный может тотчас же начать преследовать того, кто его ранил, правда, не с целью воздать злом за зло, но для того, чтобы сохранить свою честь». Подобным образом они оправдывают и убийства — главное, чтобы не было намерения причинить зла противнику, а только желание поступить себе во благо: «следует убивать лишь когда это уместно и имеется хорошее вероятное мнение». «Откуда только берутся подобные откровения!» — в растерянности восклицает автор. И мгновенно получает ответ: от «совсем особенных озарений».

Столь же своеобразно оправдывается и воровство: «Если встретишь вора, решившегося обокрасть бедного человека, для того, чтобы отклонить его от этого, можно указать ему какую-нибудь богатую особу, которую он может обокрасть вместо того». Подобные рассуждения содержатся в труде под названием «Практика любви к ближнему» одного из авторитетнейших иезуитов. «Любовь эта, действительно, необычна, — замечает автор, — спасать от потери одного в ущерб другому». Не менее любопытны рассуждения иезуитов о людях, занимающихся ворожбой: должны ли они возвращать деньги своим клиентам или нет? «Да», если «гадатель несведущ в чернокнижии», «нет», если он «искусный колдун и сделал все, что мог, чтобы узнать правду». «Таким способом можно заставить колдунов сделаться сведущими и опытными в их искусстве», — заключает автор. Его же оппонент искренне вопрошает: «Разве не полезно знать наши правила?»

Следом автор приводит не менее любопытные рассуждения из книги отца-иезуита «Сумма грехов»: «Зависть к духовному благу ближнего есть смертный грех, но зависть к благу временному только простительный грех», ибо вещи временные ничтожны для Господа и его ангелов. Здесь же помещено оправдание соблазнителя: «девица владеет своей девственностью так же, как своим телом», и «может располагать ими по усмотрению».

Поразительное новшество являет собой и учение о «мысленных оговорках», позволяющих лжесвидетельствовать и давать ложные клятвы. Оказывается, достаточно после того, как скажешь вслух: «Клянусь, что не делал этого», прибавить тихо «сегодня» или же нечто подобное, «словом, придать речам своим оборот, который придал бы им человек умелый».

Не менее резво справляются иезуиты и с церковными таинствами, требующими от прихожанина душевных и иных усилий. Например, можно иметь двоих духовников — для грехов обычных и для греха убийства; не отвечать на вопрос, «привычен ли грех», в котором каешься. Духовнику же достаточно спросить, ненавидит ли кающийся грех в душе, и, получив в ответ «да», поверить на слово и дать отпущение. Следует избегать греха, но если обстоятельства влекут вас к нему, то прегрешение извинительно. И, совершеннейше переворачивая с ног на голову все представления о порядочности, иезуиты исключают из числа отвратительнейших грехов клевету. «Клеветать и приписывать мнимые преступления для того, чтобы подорвать доверие к тем, кто дурно говорит о нас, — это только простительный грех», — пишут они. Учение это столь, широко распространилось среди членов ордена, отмечает автор, что всякого, кто рискнет оспорить его, они называют «невеждой и дерзким». И сколько истинно благочестивых людей стало жертвой клеветы этих недостойных учителей!

«Не беритесь же больше изображать наставников; нет у вас для этого ни нравственных, ни умственных способностей», «оставьте церковь в покое», — призывает своих оппонентов автор. Те же в ответ обрушиваются на него с обвинениями в ереси. Но какие доказательства приводят возмущенные отцы-иезуиты? А вот какие: автор «из членов Пор-Рояля», аббатство Пор-Рояль «объявлено еретическим», значит, автор тоже еретик. «Следовательно, — заключает автор, — вся тяжесть этого обвинения падает не на меня, а на Пор-Рояль». И он вновь яростно бросается в бой в защиту веры, возвышающей дух человеческий: «Бог изменяет сердце человека, изливая в душу его небесную сладость, которая, превозмогая плотские наслаждения, производит то, что человек, чувствуя, с одной стороны, свою смертность и свое ничтожество и созерцая, с другой стороны, величие и вечность Бога, получает отвращение к соблазнам греха, которые отлучают его от нетленного блага. Обретая высшую свою радость в Боге, который привлекает его к себе, он неуклонно влечется к нему сам, чувством вполне свободным, вполне добровольным».

Е. В. Морозова

Мысли (Les Pensées)

Фрагменты (1658–1659, опубл. 1669)


«Пусть же человек знает, чего он стоит. Пусть любит себя, ибо он способен к добру», «пусть презирает себя, ибо способность к добру остается в нем втуне»…

«Ум сугубо математический будет правильно работать, только если ему заранее известны все определения и начала, в противном случае он сбивается с толку и становится невыносимым». «Ум, познающий непосредственно, не способен терпеливо доискиваться первичных начал, лежащих в основе чисто спекулятивных, отвлеченных понятий, с которыми он не сталкивается в обыденной жизни и ему-непривычных». «Бывает тaк, что человек, здраво рассуждающий о явлениях определенного порядка, несет вздор, когда вопрос касается явлений другого порядка». «Кто привык судить и оценивать по подсказке чувств, тот ничего не смыслит в логических умозаключениях, потому что стремится проникнуть в предмет исследования с первого взгляда и не желает исследовать начала, на которых он зиждется. Напротив, кто привык изучать начала, тот ничего не смыслит в доводах чувства, потому что ищет, на чем же они основываются, и не способен охватить предмет единым взглядом». «Чувство так же легко развратить, как ум». «Чем умнее человек, тем больше своеобычности он находит во всяком, с кем сообщается. Для человека заурядного все люди на одно лицо».

«Красноречие — это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и с удовольствием». «Надо сохранять простоту и естественность, не преувеличивать мелочей, не преуменьшать значительного». «Форма должна быть изящна», «соответствовать содержанию и заключать в себе все необходимое». «Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе расставленные мысли производят другое впечатление».

«Отвлекать ум от начатого труда следует, только чтобы дать ему отдых, да и то не когда вздумается, а когда нужно»: «отдых не вовремя утомляет, а утомление отвлекает от труда».

«Когда читаешь произведение, написанное простым, натуральным слогом, невольно радуешься».

«Хорошо, когда кого-нибудь называют» «просто порядочным человеком».

«Мы не способны ни к всеобъемлющему познанию, ни к полному неведению». «Середина, данная нам в удел, одинаково удалена от обеих крайностей, так имеет ли значение — знает человек немного больше или меньше?»

«Воображение» — «людская способность, вводящая в обман, сеющая ошибки и заблуждения». «Поставьте мудрейшего философа на широкую доску над пропастью; сколько бы разум ни твердил ему, что он в безопасности, все равно воображение возьмет верх». «Воображение распоряжается всем — красотой, справедливостью, счастьем, всем, что ценится в этом мире».

«Когда человек здоров, ему непонятно, как это живут больные люди, а когда расхварывается», «у него другие страсти и желания». «По самой своей натуре мы несчастны всегда и при всех обстоятельствах». «Человек до того несчастен, что томится тоской даже без всякой причины, просто в силу особого своего положения в мире». «Состояние человека: непостоянство, тоска, тревога». «Суть человеческого естества — в движении. Полный покой означает смерть». «Нас утешает любой пустяк, потому что любой пустяк приводит нас в уныние». «Мы поймем смысл всех людских занятий, если вникнем в суть развлечения».

«Из всех положений» «положение монарха наизавиднейшее». «Он ублаготворен во всех своих желаниях, но попробуйте лишить его развлечений, предоставить думам и размышлениям о том, что он такое», — «и это счастье рухнет», «он невольно погрузится в мысли об угрозах судьбы, о возможных мятежах», «о смерти и неизбежных недугах». «И окажется, что лишенный развлечений монарх» «несчастнее, чем самый жалкий его подданный, который предается играм и другим развлечениям». «Вот почему люди так ценят игры и болтовню с женщинами, так стремятся попасть на войну или занять высокую должность. Не в том дело, что они рассчитывают найти в этом счастье»: «мы ищем» «треволнений, развлекающих нас и уводящих прочь от мучительных раздумий». «Преимущество монарха в том и состоит, что его наперебой стараются развлечь и доставить ему все существующие на свете удовольствия».

«Развлечение — единственная наша утеха в горе». «Человека с самого детства» «обременяют занятиями, изучением языков, телесными упражнениями, неустанно внушая, что не быть ему счастливым, если он» не сумеет сохранить «здоровье, доброе имя, имущество», и «малейшая нужда в чем-нибудь сделает его несчастным». «И на него обрушивается столько дел и обязанностей, что от зари до зари он в суете и заботах». «Отнимите у него эти заботы, и он качнет думать, что он такое, откуда пришел, куда идет, — вот почему его необходимо с головой окунуть в дела, отвратив от мыслей».

«Как пусто человеческое сердце и сколько нечистот в этой пустыне!»

«Люди живут в таком полном непонимании суетности всей человеческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им говорят о бессмысленности погони за почестями. Ну, не поразительно ли это!»

«Мы так жалки, что сперва радуемся удаче», а потом «терзаемся, когда она изменяет нам». «Кто научился бы радоваться удаче и не горевать из-за неудачи, тот сделал бы удивительное открытие, — все равно что изобрел бы вечный двигатель».

«Мы беспечно устремляемся к пропасти, заслонив глаза чем попало, чтобы не видеть, куда бежим». Но даже осознавая «всю горестность нашего бытия, несущего нам беды», мы «все-таки не утрачиваем некоего инстинкта, неистребимого и нас возвышающего».

«Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чем не знать нужды».

«Человек не ангел и не животное», несчастье же его в том, «что чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное». «Человек так устроен, что не может всегда идти вперед, — он то идет, то возвращается». «Величие человека — в его способности мыслить». «Человек — всего лишь тростник, слабейший из творений природы, но он — тростник мыслящий».

«Сила разума в том, что он признает существование множества явлений». «Ничто так не согласно с разумом, как его недоверие к себе». «Мы должны повиноваться разуму беспрекословней, чем любому владыке, ибо кто перечит разуму, тот несчастен, а кто перечит владыке — только глуп». «Разум всегда и во всем прибегает к помощи памяти». «Душа не удерживается на высотах, которых в едином порыве порой достигает разум: она поднимается туда не как на престол, не навечно, а лишь на короткое мгновение».

«Мы постигаем существование и природу конечного, ибо сами конечны и протяженны, как оно. Мы постигаем существование бесконечного, но не ведаем его природы, ибо оно протяженно, как мы, но не имеет границ. Но мы не постигаем ни существования, ни природы Бога, ибо он не имеет ни протяженности, ни границ. Только вера открывает нам его существование, только благодать — его природу». «Вера говорит иное, чем наши чувства, но никогда не противоречит их свидетельствам. Она выше чувств, но не противостоит им».

«Справедливо подчиняться справедливости, нельзя не подчиняться силе. Справедливость, не поддержанная силой, немощна, сила, не поддержанная справедливостью, тиранична. Бессильной справедливости всегда будут противоборствовать, потому что дурные люди не переводятся, несправедливой силой всегда будут возмущаться. Значит, надо объединить силу со справедливостью». Однако «понятие справедливости так же подвержено моде, как женские украшения».

«Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право? Нет, потому что сильно». «Почему следуют стародавним законам и взглядам? Потому что они здравы? Нет, потому что общеприняты и не дают прорасти семенам раздора». «Умеющие изобретать новое малочисленны, а большинство хочет следовать лишь общепринятому». «Не хвалитесь же своей способностью к нововведениям, довольствуйтесь сознанием, что она у вас есть».

«Кто не любит истину, тот отворачивается от нее под предлогом, что она оспорима, что большинство ее отрицает. Значит, его заблуждение сознательное, оно проистекает из нелюбви к истине и добру, и этому человеку нет прощения».

«Людям не наскучивает каждый день есть и спать, потому что желание есть и спать каждый день возобновляется, а не будь этого, без сомнения, наскучило бы. Поэтому тяготится духовной пищей тот, кто не испытывает голода, Алкание правды: высшее блаженство».

«Я утруждаю себя ради него» — в этом суть уважения к другому человеку, и это «глубоко справедливо».

«Человеческая слабость — источник многих прекрасных вещей».

«Величие человека так несомненно, что подтверждается даже его ничтожеством. Ибо ничтожеством мы именуем в человеке то, что в животных считается естеством, тем самым подтверждая, что если теперь его натура мало чем отличается от животной, то некогда, пока он не спал, она была непорочна».

«Своекорыстие и сила — источник всех наших поступков: своекорыстие — источник поступков сознательных, сила — бессознательных». «Человек велик даже в своем своекорыстии, ибо это свойство научило его соблюдать образцовый порядок в делах».

«Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество. Дерево своего ничтожества не сознает».

«Люди безумны, и это столь общее правило, что не быть безумцем было бы тоже своего рода безумием».

«Могущество мух: они выигрывают сражения, отупляют наши души, терзают тела».

E. В. Морозова

Габриэль-Жозеф Гийераг (Gabriel-Joseph Guillerague) [1628–1685]

Португальские письма

(Les Lettres portugaises)

Повесть (1669)


Лирическая трагедия неразделенной любви: пять писем несчастной португальской монахини Марианы, адресованные бросившему ее французскому офицеру.

Мариана берется за перо, когда острая боль от разлуки с возлюбленным стихает и она постепенно свыкается с мыслью, что он далеко и надежды, коими тешил он ее сердце, оказались «предательскими», так что вряд ли она вообще теперь дождется от него ответа на это письмо. Впрочем, она уже писала ему, и он даже ответил ей, но это было тогда, когда один лишь вид листа бумаги, побывавшего у него в руках, вызывал в ней сильнейшее волнение: «я была настолько потрясена», «что лишилась всех чувств более чем на три часа». Ведь только недавно она поняла, что обещания его были лживы: он никогда не приедет к ней, она больше никогда его не увидит. Но любовь Марианы жива. Лишенная поддержки, не имея возможности вести нежный диалог с объектом страсти своей, она становится единственным чувством, заполняющим сердце девушки. Мариана «решилась обожать» неверного возлюбленного всю жизнь и больше «никогда ни с кем не видеться». Разумеется, ей кажется, что ее изменник также «хорошо поступит», если никого больше не полюбит, ибо она уверена, что если он сумеет найти «возлюбленную более прекрасную», то пылкой страсти, подобной ее любви, он не встретит никогда. А разве пристало ему довольствоваться меньшим, нежели он имел подле нее? И за их разлуку Мариана корит не возлюбленного, а жестокую судьбу. Ничто не может уничтожить ее любовь, ибо теперь это чувство равно для нее самой жизни. Поэтому она пишет: «Любите меня всегда и заставьте меня выстрадать еще больше мук». Страдание — хлеб любви, и для Марианы теперь это единственная пища. Ей кажется, что она совершает «величайшую в мире несправедливость» по отношению к собственному сердцу, пытаясь в письмах изъяснить свои чувства, тогда как возлюбленный ее должен был бы судить о ней по силе его собственной страсти. Однако она не может положиться на него, ведь он уехал, покинул ее, зная наверняка, что она любит его и «достойна большей верности». Поэтому теперь ему придется потерпеть ее жалобы на несчастья, которые она предвидела. Впрочем, она была бы столь же несчастной, если бы возлюбленный питал к ней лишь любовь-благодарность — за то, что она любит его. «Я желала бы быть обязанной всем единственно вашей склонности», — пишет она. Мог ли он отречься от своего будущего, от своей страны и остаться навсегда подле нее в Португалии? — спрашивает она самое себя, прекрасно понимая, каков будет ответ.

Чувством отчаяния дышит каждая строка Марианы, но, делая выбор между страданием и забвением, она предпочитает первое. «Я не могу упрекнуть себя в том, чтобы я хоть на одно мгновение пожелала не любить вас более; вы более достойны сожаления, чем я, и лучше переносить все те страдания, на которые я обречена, нежели наслаждаться убогими радостями, которые даруют вам ваши французские любовницы», — гордо заявляет она. Но муки ее от этого не становятся меньше. Она завидует двум маленьким португальским лакеям, которые смогли последовать за ее возлюбленным, «три часа сряду» она беседует о нем с французским офицером. Так как Франция и Португалия теперь пребывают в мире, не может ли он навестить ее и увезти во Францию? — спрашивает она возлюбленного и тут же берет свою просьбу обратно: «Но я не заслуживаю этого, поступайте, как вам будет угодно, моя любовь более не зависит от вашего обращения со мной». Этими словами девушка пытается обмануть себя, ибо в конце второго письма мы узнаем, что «бедная Мариана лишается чувств, заканчивая это письмо».

Начиная следующее письмо, Мариана терзается сомнениями. Она в одиночестве переносит свое несчастье, ибо надежды, что возлюбленный станет писать ей с каждой своей стоянки, рухнули. Воспоминания о том, сколь легковесны были предлоги, на основании которых возлюбленный покинул ее, и сколь холоден он был при расставании, наводят ее на мысль, что он никогда не был «чрезмерно чувствителен» к радостям их любви. Она же любила и по-прежнему безумно любит его, и от этого не в силах пожелать и ему страдать так же, как страдает она: если бы его жизнь была полна «подобными же волнениями», она бы умерла от горя. Мариане не нужно сострадание возлюбленного: она подарила ему свою любовь, не думая ни о гневе родных, ни о суровости законов, направленных против преступивших устав монахинь. И в дар такому чувству, как ее, можно принести либо любовь, либо смерть. Поэтому она просит возлюбленного обойтись с ней как можно суровее, умоляет его приказать ей умереть, ибо тогда она сможет превозмочь «слабость своего пола» и расстаться с жизнью, которая без любви к нему утратит для нее всякий смысл. Она робко надеется, что, если она умрет, возлюбленный сохранит ее образ в своем сердце. А как было бы хорошо, если бы она никогда не видела его! Но тут же она сама уличает себя во лжи: «Я сознаю, между тем как вам пишу, что я предпочитаю быть несчастной, любя вас, чем никогда не видеть вас». Укоряя себя за то, что письма ее слишком длинны, она тем не менее уверена, что ей нужно высказать ему еще столько вещей! Ведь несмотря на все муки, в глубине души она благодарит его за отчаяние, охватившее ее, ибо ей ненавистен покой, в котором она жила, пока не узнала его.

И все же она упрекает его в том, что, оказавшись в Португалии, он обратил свой взор именно на нее, а не на иную, более красивую женщину, которая стала бы ему преданной любовницей, но быстро утешилась бы после его отъезда, а он покинул бы ее «без лукавства и без жестокости». «Со мной же вы вели себя, как тиран, думающий о том, как подавлять, а не как любовник, стремящийся лишь к тому, чтобы нравиться», — упрекает она возлюбленного. Ведь сама Мариана испытывает «нечто вроде укоров совести», если не посвящает ему каждое мгновение своей жизни. Ей стали ненавистны все — родные, друзья, монастырь. Даже монахини тронуты ее любовью, они жалеют ее и пытаются утешить. Почтенная дона Бритеш уговаривает ее прогуляться по балкону, откуда открывается прекрасный вид на город Мертолу. Но именно с этого балкона девушка впервые увидела своего возлюбленного, поэтому, настигнутая жестоким воспоминанием, она возвращается к себе в келью и рыдает там до глубокой ночи. увы, она понимает, что слезы ее не сделают возлюбленного верным. Впрочем, она готова довольствоваться малым: видеться с ним «от времени до времени», сознавая при этом, что они находятся «в одном и том лее месте». Однако тут же она припоминает, как пять или шесть месяцев тому назад возлюбленный с «чрезмерной откровенностью» поведал ей, что у себя в стране любил «одну даму».

Возможно, теперь именно эта дама и препятствует его возвращению, поэтому Мариана просит возлюбленного прислать ей портрет дамы и написать, какие слова говорит она ему: быть может, она найдет в этом «какие-либо причины для того, чтобы утешиться или скорбеть еще более». Еще девушке хочется получить портреты брата и невестки возлюбленного, ибо все, что «сколько-нибудь прикосновенно» к нему, ей необычайно дорого. Она готова пойти к нему в служанки, лишь бы иметь возможность видеть его. Понимая, что письма ее, исполненные ревности, могут вызвать у него раздражение, она уверяет возлюбленного, что следующее послание ее он сможет вскрыть без всякого душевного волнения: она не станет более твердить ему о своей страсти. Не писать же ему совсем не в ее власти: когда из-под пера ее выходят обращенные к нему строки, ей мнится, что она говорит с ним, и он «несколько приближается к ней». Тут офицер, обещавший взять письмо и вручить его адресату, в четвертый раз напоминает Мариане о том, что он спешит, и девушка с болью в сердце завершает изливать на бумаге свои чувства.

Пятое письмо Марианы — завершение драмы несчастной любви. В этом безнадежном и страстном послании героиня прощается с возлюбленным, отсылает назад его немногочисленные подарки, наслаждаясь той мукой, которую причиняет ей расставание с ними. «Я почувствовала, что вы были мне менее дороги, чем моя страсть, и мне было мучительно трудно побороть ее, даже после того, как ваше недостойное поведение сделало вас самих ненавистным мне», — пишет она Несчастная содрогается от «смехотворной любезности» последнего письма возлюбленного, где тот признается, что получил все ее письма, но они не вызвали в его сердце «никакого волнения». Заливаясь слезами, она умоляет его больше не писать ей, ибо она не ведает, как ей излечиться от своей безмерной страсти. «Почему слепое влечение и жестокая судьба стремятся как бы намеренно заставить нас избирать тех, которые были бы способны полюбить лишь другую?» — задает она вопрос, заведомо остающийся без ответа. Сознавая, что она сама навлекла на себя несчастье, именуемое безответной любовью, она тем не менее пеняет возлюбленному, что он первый решил заманить ее в сети своей любви, но лишь для того, чтобы исполнить свой замысел: заставить ее полюбить себя. Едва же цель была достигнута, она утратила для него всякий интерес. И все же, поглощенная своими укорами и неверностью возлюбленного, Мариана тем не менее обещает себе обрести внутренний мир или же решиться на «самый отчаянный поступок». «Но разве я обязана давать вам точный отчет во всех своих изменчивых чувствах?» — завершает она свое последнее письмо.

Е. Е. Морозова

Шарль Перро (Charles Perrault) [1628–1703]

Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями

(Contes de ma mère l'Oye, ou Histoires et contes du temps passé avec des moralités)

Стихотворные сказки и прозаические истории (1697)


ОСЛИНАЯ ШКУРА

Стихотворная сказка начинается с описания счастливой жизни блистательного короля, его прекрасной и верной жены и их прелестной малютки-дочери. Жили они в великолепном дворце, в богатой и цветущей стране. В королевской конюшне рядом с резвыми скакунами «откормленный осел развесил мирно уши». «Господь ему утробу так наладил, что если он порой и гадил, так золотом и серебром».

Но вот «в расцвете пышных лет недугом жена властителя внезапно сражена». Умирая, она просит мужа «идти вторично под венец лишь с той избранницей, что будет, наконец, меня прекрасней и достойней». Муж «поклялся ей сквозь реку слез безумных во всем, чего она ждала… Среди вдовцов он был из самых шумных! Так плакал, так рыдал…» Однако же «не минул год, как речь о сватовстве бесстыжая идет». Но покойницу превосходит красотой лишь ее собственная дочь, и отец, воспылав преступной страстью, решает жениться на принцессе. Та в отчаянии едет к своей крестной — доброй фее, что живет «в глуши лесов, в пещерной мгле, меж раковин, кораллов, перламутра». Чтобы расстроить ужасную свадьбу, крестная советует девушке потребовать у отца подвенечный наряд оттенка ясных дней. «Задача хитрая — никак не выполнима». Но король «портняжных кликнул мастеров и приказал с высоких тронных кресел, чтоб к завтрашнему дню подарок был готов, — иначе как бы он их, часом, не повесил!» И утром несут «портные дар чудесный». Тогда фея советует крестнице потребовать шелк «лунный, необычный — его не сможет он достать». Король зовет золотошвеек — и через четыре дня платье готово. Принцесса от восторга едва не покоряется отцу, но, «понуждаемая крестной», просит наряд «чудесных солнечных цветов». Король грозит ювелиру страшными пытками — и меньше чем за неделю тот создает «порфиру из порфир». — Какая невидаль — обновки! — презрительно шепчет фея и велит потребовать у государя шкуру драгоценного осла. Но страсть короля сильнее скупости — и принцессе тотчас приносят шкуру.

Тут «крестная суровая нашла, что на путях добра брезгливость неуместна», и по совету феи принцесса обещает королю выйти за него замуж, а сама, накинув на плечи мерзкую шкуру и вымазав лицо сажей, бежит из дворца. Чудесные платья девушка кладет в шкатулку. Фея дает крестнице волшебный прутик: «Покуда он у вас в руке, шкатулка поползет за вами вдалеке, как крот скрываясь под землею».

Королевские гонцы напрасно ищут беглянку по всей стране. Придворные в отчаянии: «ни свадьбы, значит, ни пиров, ни тортов, значит, ни пирожных… Капеллан всех больше огорчался: перекусить он утром не успел и с брачным угощеньем распрощался».

А принцесса, одетая нищенкой, бредет по дороге, ища «хоть места птичницы, хоть свинопаски даже. Но сами нищие неряхе вслед плюют». Наконец несчастную берет в прислуги фермерша — «свиные стойла убирать да тряпки сальные стирать. Теперь в чуланчике за кухней — двор принцессы». Нахалы сельские и «мужичье противно тормошат ее», да еще и насмехаются над бедняжкой. Только и радости у нее, что, запершись в воскресенье в своей каморке, вымыться, нарядиться то в одно, то в другое дивное платье и повертеться перед зеркальцем. «Ах, лунный свет слегка ее бледнит, а солнечный немножечко полнит… Всех лучше платье голубое!»

А в этих краях «держал блестящий птичий двор король роскошный и всесильный». В сей парк часто наведывался принц с толпой придворных. «Принцесса издали в него уже влюбилась». Ах, если б он любил девиц в ослиной коже! — вздыхала красавица.

А принц — «геройский вид, ухватка боевая» — как-то набрел на заре на бедную хижину и разглядел в щелку прекрасную принцессу в дивном наряде. Сраженный ее благородной наружностью, юноша не решился войти в лачугу, но, вернувшись во дворец, «не ел, не пил, не танцевал; к охоте, опере, забавам и подругам он охладел» — и думал лишь о таинственной красавице. Ему сказали, что в убогой хижине живет грязная нищенка Ослиная Шкура. Принц не верит. «Он горько плачет, он рыдает» — и требует, чтобы Ослиная Шкура испекла ему пирог. Любящая королева-мать не перечит сыну, а принцесса, «слыша эти вести», торопится замесить тесто. «Говорят: трудясь необычайно, она… совсем-совсем случайно! — в опару уронила перстенек». Но «мнение мое — тут был расчет ее».Ведь она же видела, как принц смотрел на нее в щелку!

Получив пирог, больной «пожирал его с такою страстью жадной, что, право, кажется удачею изрядной, что он кольца не проглотил». Поскольку же юноша в те дни «худел ужасно… решили медики единогласно: принц умирает от любви». Все умоляют его жениться — но он согласен взять в жены лишь ту, которая сможет надеть на палец крошечный перстенек с изумрудом. Все девицы и вдовы принимаются истончать свои пальцы.

Однако ни знатным дворянкам, ни милым гризеткам, ни кухаркам и батрачкам кольцо не подошло. Но вот «из-под ослиной кожи явился кулачок, на лилию похожий». Смех смолкает. Все потрясены. Принцесса отправляется переодеться — и через час появляется во дворце, блистая ослепительной красотой и роскошным нарядом. Король и королева довольны, принц счастлив. На свадьбу созывают владык со всего света. Образумившийся отец принцессы, увидев дочь, плачет от радости. Принц в восторге: «какой удачный случай, что тестем у него — властитель столь могучий». «Внезапный гром… Царица фей, несчастий прошлого свидетель, нисходит крестницы своей навек прославить добродетель…»

Мораль: «лучше вынести ужасное страданье, чем долгу чести изменить». Ведь «коркой хлеба и водой способна юность утолиться, в то время как у ней хранится наряд в шкатулке золотой».


СИНЯЯ БОРОДА

Жил когда-то один очень богатый человек, у которого была синяя борода. Она так уродовала его, что, завидя этого человека, все женщины в страхе разбегались.

У соседки его, знатной дамы, были две дочери дивной красоты. Он попросил выдать за него замуж любую из этих девиц. Но ни одна из них не хотела иметь супруга с синей бородой. Не нравилось им и то, что человек этот уже несколько раз был женат и никто не знал, какая судьба постигла его жен.

Синяя Борода пригласил девушек, их мать, друзей и подруг в один из своих роскошных загородных домов, где они весело развлекались целую неделю. И вот младшей дочери стало казаться, что борода у хозяина дома не такая уж и синяя, а сам он — человек весьма почтенный. Вскоре свадьба была решена.

Через месяц Синяя Борода сказал своей жене, что уезжает по делам недель на шесть. Он просил ее не скучать, развлекаться, позвать подруг, дал ей ключи от всех покоев, кладовых, ларцов и сундуков — и запретил входить лишь в одну маленькую комнату.

Жена пообещала слушаться его, и он уехал. Тут же, не дожидаясь гонцов, прибежали подружки. Им не терпелось увидеть все богатства Синей Бороды, но при нем они приходить боялись. Теперь же, любуясь домом, полным бесценных сокровищ, гостьи с завистью превозносили счастье новобрачной, но та могла думать лишь о маленькой комнатке…

Наконец женщина бросила гостей и стремглав помчалась вниз по потайной лесенке, едва не свернув себе шею. Любопытство победило страх — и красавица с трепетом отперла дверь… В темной комнате пол был покрыт запекшейся кровью, а на стенах висели тела прежних жен Синей Бороды, которых он убил. От ужаса новобрачная уронила ключ. Подняв его, она заперла дверь и, дрожа, кинулась к себе в комнату. Там женщина заметила, что ключ запачкан кровью. Несчастная долго отчищала пятно, но ключ был волшебный, и кровь, оттертая с одной стороны, проступала с другой…

В тот же вечер вернулся Синяя Борода. Жена встретила его с показным восторгом. На другой день он потребовал у бедняжки ключи. У нее так дрожали руки, что он сразу обо всем догадался и спросил: «А где ключ от маленькой комнаты?» После разных отговорок пришлось принести запачканный ключ. «Почему он в крови? — осведомился Синяя Борода. — Вы входили в маленькую комнату? Что ж, сударыня, там вы теперь и останетесь».

Женщина, рыдая, бросилась мужу в ноги. Прекрасная и печальная, она разжалобила бы даже камень, но у Синей Бороды сердце было тверже камня. «Разрешите мне хоть помолиться перед смертью, — попросила бедняжка». «Даю тебе семь минут!» — ответил злодей.

Оставшись одна, женщина позвала сестру и сказала ей: «Сестрица Анна, посмотри, не едут ли мои братья? Они обещали сегодня навестить меня». Девушка поднялась на башню и время от времени говорила несчастной: «Ничего не видать, только солнце палит да трава на солнце блестит». А Синяя Борода, сжимая в руке большой нож, кричал: «Иди сюда!» — «Еще минуточку!» — отвечала бедняжка и все спрашивала сестрицу Анну, не видно ли братьев? Девушка заметила вдалеке клубы пыли — но это было стадо баранов. Наконец она разглядела на горизонте двоих всадников…

Тут Синяя Борода заревел на весь дом. Трепещущая жена вышла к нему, и он, схватив ее за волосы, уже хотел отрезать ей голову, но в этот миг в дом ворвались драгун и мушкетер. Выхватив шпаги, бросились они на негодяя. Тот пытался бежать, но братья красавицы пронзили его стальными клинками.

Жена унаследовала все богатства Синей Бороды. Она дала приданое сестрице Анне, когда та выходила замуж за молодого дворянина, давно любившего ее; каждому из братьев юная вдова помогла добиться капитанского чина, а потом сама обвенчалась с хорошим человеком, который помог ей забыть об ужасах первого брака.

Мораль: «Да, любопытство — бич. Смущает всех оно, на горе смертным рождено».


РИКЕ С ХОХОЛКОМ

У одной королевы родился такой уродливый сын, что придворные долгое время сомневались — человек ли он. Но добрая фея уверяла, что он будет очень умен и сможет наделить своим умом ту особу, которую полюбит. Действительно, едва научившись лепетать, ребенок стал говорить премилые вещи. На голове у него был маленький хохолок, поэтому принца и прозвали: Рике с хохолком.

Лет через семь королева соседней страны родила двух дочерей; увидев первую — прекрасную, как день, — мать так обрадовалась, что ей едва не стало худо, вторая же девочка оказалась чрезвычайно некрасивой. Но та же фея предрекла, что дурнушка будет очень умна, а красавица — глупа и неловка, зато сможет наделить красотой того, кто ей понравится.

Девочки выросли — и красавица всегда имела куда меньший успех, чем ее умная сестра И вот однажды в лесу, куда глупышка отправилась оплакивать свою горькую долю, несчастная встретилась с уродцем Рике. Влюбившись в нее по портретам, он приехал в соседнее королевство… Девушка поведала Рике о своей беде, и тот сказал, что если принцесса решится через год выйти за него замуж, то сразу поумнеет. Красавица сдуру согласилась — и сразу заговорила столь остроумно и изящно, что Рике подумал, не дал ли он ей больше ума, чем оставил себе самому?..

Девушка вернулась во дворец, поразила всех своим умом и скоро стала главной советчицей отца; от ее дурнушки-сестры отвернулись все поклонники, и слава о прекрасной и мудрой принцессе загремела по всему свету. К красавице сваталось множество принцев, но она всех их вышучивала, пока наконец не появился один богатый, пригожий и умный королевич…

Гуляя по лесу и размышляя о выборе жениха, девушка вдруг услышала глухой шум под ногами. В тот же миг земля разверзлась, и принцесса увидела людей, готовящих роскошный пир. «Это — для Рике, завтра его свадьба», — объяснили они красавице. И тут потрясенная принцесса вспомнила, что прошел ровно год со дня ее встречи с уродцем.

А вскоре появился и сам Рике в великолепном свадебном наряде. Однако поумневшая принцесса наотрез отказалась выходить замуж за столь безобразного мужчину. И тогда Рике открыл ей, что она может наделить своего избранника красотой. Принцесса от души пожелала, чтобы Рике стал самым прекрасным и любезным принцем на свете — и чудо свершилось!

Правда, иные утверждают, что дело тут не в волшебстве, а в любви. Принцесса, восхищенная умом и верностью своего поклонника, перестала замечать его безобразие. Горб стал придавать осанке принца особую важность, ужасная хромота превратилась в манеру склоняться чуть набок, косые глаза обрели пленительную томность, а большой красный нос казался загадочным и даже героическим.

Король с удовольствием согласился выдать дочь за столь мудрого принца, и на другой день сыграли свадьбу, к которой у умного Рике уже все было готово.

Е. В. Максимова

Дени Верас (Denis Veiras) около [1630–1700]

История севарамбов

(Histoire des Sévarambes)

Утопический роман (1675–1679)


В предисловии к «Истории севарамбов» автор замечает, что книга эта — не плод богатой фантазии, а правдивые записки капитана Силена. Подтверждением тому служит не только свидетельство врача, которому капитан, находясь при смерти, передал главный труд своей жизни, но и рассказы тех, кто так или иначе был связан с таинственным кораблем под названием «Золотой дракон»…

В 1655 г. капитан Сиден отправляется на «Золотом драконе» в Восточную Индию, наконец-то сумев реализовать свою давнюю мечту о путешествиях. Вначале погода благоприятствует плаванию, но на полпути к Батавии на судно обрушивается ужасный шторм. Лишь благодаря мастерству команды «Золотой дракон» избежал неминуемой гибели. Однако достигнуть Индии не удается: сильнейший ветер относит корабль к неизвестному материку, у берегов которого судно садится на мель.

Людям, находящимся на корабле, удается выбраться на сушу. И хотя надежда на то, что рано или поздно можно будет добраться до обитаемых земель, невелика («Золотой дракон» получил серьезные повреждения), никто не отчаивается. Еды хватает, есть пресная вода, а климат кажется необычайно хорошим.

Необходимость жить в совершенно новых условиях вынуждает потерпевших кораблекрушение в первую очередь выбрать особую военную форму правления. Генералом избирают Сидена, уже сумевшего проявить свою храбость и умение руководить. Под началом капитана оказывается около трехсот мужчин и семидесяти женщин.

Постепенно жизнь небольшого поселка, названного Сиденбергом, начинает налаживаться. Люди строят жилища, заготавливают припасы, благо в лесах в изобилии водится дичь, а в реках — рыба. Но внезапное исчезновение разведывательного бота под командованием Мориса, одного из самых опытных матросов, нарушает установившееся было спокойствие.

Через некоторое время пропавший отряд возвращается, но в сопровождении двух странных кораблей. Испуганные жители Сиденберга начинают готовиться к обороне. Страх их, однако, оказывается напрасным: корабли прибыли с предложением мира от имени губернатора города Спорумб. Как объясняет Морис, земли к юго-востоку от Сиденберга населены людьми, не уступающими в развитии жителям Европы. Отряд Мориса был ими принят очень хорошо, и вскоре, согласно местным обычаям, чужестранцев должны были представить правителю Севарамба, страны, которой подчиняется Спорумб. Тогда Морис рассказал о существовании Сиденберга, и губернатор отправил с ним своего посланника, дабы тот предложил и остальным людям Сидена воспользоваться их гостеприимством.

Спорумб поражает воображение Сидена: красивые улицы, большие квадратные здания, великолепно возделанные поля, а главное — высокий уровень культуры местного населения. Многие споруи (жители Спорумба) знают европейские языки, что позволяет капитану и его людям свободно общаться с ними. Хотя к Сидену относятся с большим уважением, ему и всем остальным приходится следовать местным обычаям. Это, впрочем, не вызывает протеста, ибо законы Спорумба кажутся им справедливыми. Так, улаживается недоразумение, возникшее из-за того, что у многих женщин из Сиденберга было несколько мужей: споруи, очень щепетильные в вопросах добродетели, предложили мужчинам выбрать себе жен (многоженство отнюдь не порицалось) из числа жительниц Спорумба

Практически сразу после прибытия капитан Сиден попадает в храм Солнца, которому поклоняются местные жители, на празднование одного из самых больших торжеств страны — дня, когда множество юношей и девушек вступают в законный брак, чтобы быть вместе всю жизнь. Во время праздника капитан замечает, что большинство горожан, в том числе и сам губернатор, имеют тот или иной физический недостаток. Оказывается, в Спорумб отправляют всех неполноценных людей из других городов.

Губернатор, принявший Сидена очень хорошо, объявляет, что все чужестранцы должны предстать перед правителем Севарамба, для чего необходимо выехать немедленно. На следующий день капитан и его люди отправляются в путешествие по реке. В первом же городе, где они останавливаются на отдых, перед ними предстает поразительное зрелище: публичное наказание прелюбодеев — преступников, нарушивших законы порядочности и целомудрия, которые считаются основой жизни общества.

Постепенно все новые и новые чудеса этой страны открываются перед взором капитана Сидена. Так, в одном из городов его приглашают принять участие в охоте на диковинных зверей и в рыбной ловле, служащей жителям немалым развлечением.

Вскоре речной путь кончается, и путешественники попадают в узкую долину, лежащую меж высоких скал. Сермодас, проводник, замечает, что столица — настоящий земной рай, но путь туда лежит через ад. И когда дорога переходит в узкий тоннель, высеченный в скале, женщин охватывает паника: они решают, что действительно попали в преисподнюю. С трудом удается их успокоить, и Сермодас, огорченный тем, что его шутка была так воспринята, заявляет, что сначала он проведет только десять человек. Ошибка женщин тем не менее позволила Сидену погостить у губернатора Севарагоундо, «ворот Севарамба».

Подъем «на небо» последовал вскоре после спуска «в ад»: переправившись через гору, капитан Сиден со своими людьми оказывается совсем близко от столицы. Здесь Сермодас показывает им регулярную армию Севарамба. Войска, состоящие не только из мужчин, но и из женщин, вооружены самым современным оружием. Как объясняет Сермодас, многие жители страны бывали и в Европе, и в Азии, заимствуя все полезные новшества и тщательно оберегая тайну своей родины, чтобы к ним не проникли пороки обитателей других материков.

Севаринд — лучший город страны. Его улицы необычайно красивы, квадратные дома — осмазии — богато украшены, а храм Солнца кажется Сидену самым прекрасным зданием в мире. Вице-король принимает путешественников, как желанных гостей, и, предоставив им все необходимое для того, чтобы устроиться на новом месте, просит лишь одного: безоговорочно подчиняться законам страны.

Жизнь в Севарамбе протекает легко и спокойно: необходимый труд на пользу общества не обременяет Сидена, и он приступает к изучению языка и истории севарамбов, начиная от их первого правителя Севариаса.

Перс Севариас был потомком парси, поклоняющихся Солнцу и огню. Получив прекрасное воспитание, он еще в очень юном возрасте показал себя человеком мудрым и справедливым. Преследования врагов заставили Севариаса покинуть родину, и после многих злоключений он вместе с другими парси попал на неведомый материк. Его жители, престарамбы, как и парси, почитали Солнце как бога. Узнав об этом, Севариас объявил, что он прислан великим светилом покарать их врагов, чем снискал к себе необычайное уважение. Враги, струкарамбы, были разбиты, и Севариаса избрали вождем всех престарамбов. Остальные народы, в том числе и струкарамбы, поспешили подчиниться «посланнику Солнца».

Получив власть над большой частью обитаемых земель континента, Севариас приступил к изучению нравов местных жителей, которые жили семьями-общинами, сообща владея всем имуществом. Кроме того, Севариас построил храм Солнца, где и был вскоре объявлен вице-королем страны, ибо, по его словам, только светило — единственный правитель земли, а он, Севариас, — лишь его наместник. Все были убеждены, что он действительно избранник бога, и посему очень его почитали и подчинялись во всем.

В дальнейшем Севариас (окончание «ас» струкарамбы прибавляли к именам лиц высокого звания) показал себя справедливым и мудрым правителем страны, названной в его честь Севарамбом. Севариас решил сохранить отсутствие частной собственности и классового деления общества. Кроме того, он ввел обязанность трудиться, уничтожив праздность, — источник многих пороков. Таким образом были устранены причины раздоров, войн и других бед, омрачающих жизнь людей.

Почти сорок лет царствовал Севариас, после чего передал свою власть другому, выбранному жребием: в передаче власти по наследству мудрый правитель видел зло для общества. С тех пор все вице-короли Севарамба делали все для того, чтобы увеличить благосостояние государства, и народ беспрекословно подчинялся им, избранным самим провидением.

Законы, по которым жили и живут севарамбы, позволяют им довольствоваться всеми возможными благами. Каждый человек, не имея частной собственности, владеет тем не менее всеми богатствами страны. Все, что им необходимо, севарамбы получают с государственных складов, и им и в голову не приходит наживаться нечестным путем. Поскольку весь народ делится лишь на частных и общественных лиц, всякий может достигнуть высшей власти добрыми и разумными делами.

Население занимается в основном строительством и земледелием, но тем, у кого есть способности к искусствам, предоставляются все возможности для занятия любимым делом с самого детства. С семи лет севарамбов начинает воспитывать государство. Детям прививают желание трудиться, почтение к старшим, послушание, добродетельность. По достижении определенного возраста севарамбы вступают в законный брак, считая своим долгом воспитать «нескольких детей родине» и провести жизнь добродетельно и с пользой для общества.

Описанием нравов севарамбов заканчиваются записки капитана Сидена, прожившего шестнадцать лет в этой удивительной стране, законы и обычаи которой могут, по мнению автора, служить достойным образцом для подражания.

В. В. Смирнова

Мари Мадлен Лафайет (Marie-Madeleine de La Fayette) [1634–1693]

Принцесса Клевская

(La Princesse de Clèves)

Роман(1678)


Действие романа происходит в середине XVI в. Мадам де Шартр, долгие годы после смерти мужа жившая вдали от двора, и ее дочь приезжают в Париж. Мадемуазель де Шартр отправляется к ювелиру, чтобы выбрать украшения. Там ее случайно встречает принц Клевский, второй сын герцога Неверского, и влюбляется в нее с первого взгляда. Он очень хочет узнать, кто эта юная особа, и сестра короля Генриха II благодаря дружбе одной из своих фрейлин с мадам де Шартр на следующий же день представляет его юной красавице, впервые появившейся при дворе и вызвавшей общее восхищение. Выяснив, что знатность возлюбленной не уступает ее красоте, принц Клевский мечтает на ней жениться, но боится, что гордая мадам де Шартр сочтет его недостойным своей дочери оттого, что он не старший сын герцога. Герцог Неверский не желает, чтобы его сын женился на мадемуазель де Шартр, что уязвляет мадам де Шартр, считающую свою дочь завидной партией. Семья другого претендента на руку юной особы — шевалье де Гиза — также не хочет породниться с нею, и мадам де Шартр пытается найти для дочери партию, «которая возвысила бы ее над теми, кто считал себя выше ее». Она останавливает свой выбор на старшем сыне герцога де Монпансье, но из-за интриг давней любовницы короля герцогини де Валантинуа ее планы терпят крушение. Герцог Неверский внезапно умирает, и принц Клевский вскоре просит руки мадемуазель де Шартр. Мадам де Шартр, спросив мнение дочери и услышав, что она не питает особой склонности к принцу Клевскому, но уважает его достоинства и вышла бы за него с меньшей неохотой, чем за кого-либо другого, принимает предложение принца, и вскоре мадемуазель де Шартр становится принцессой Клевской. Воспитанная в строгих правилах, она ведет себя безукоризненно, и добродетель обеспечивает ей покой и всеобщее уважение. Принц Клевский обожает жену, но чувствует, что она не отвечает на его страстную любовь. Это омрачает его счастье.

Генрих II посылает графа де Рандана в Англию к королеве Елизавете, чтобы поздравить ее с вступлением на престол. Елизавета Английская, наслышанная о славе герцога Немурского, расспрашивает о нем графа с таким пылом, что король после его доклада советует герцогу Немурскому просить руки королевы Англии. Герцог посылает своего приближенного Линьероля в Англию, чтобы выяснить настроение королевы, и, ободренный полученными от Линьероля сведениями, готовится предстать перед Елизаветой. Прибыв ко двору Генриха II, чтобы присутствовать на свадьбе герцога Лотарингского, герцог Немурский на балу знакомится с принцессой Клевской и проникается к ней любовью. Она замечает его чувство и по возвращении домой рассказывает матери о герцоге с таким воодушевлением, что мадам де Шартр сразу понимает, что ее дочь влюблена, хотя сама не осознает этого. Оберегая дочь, мадам де Шартр говорит ей, что герцог Немурский, по слухам, влюблен в жену дофина, Марию Стюарт, и советует пореже бывать у королевы-дофины, чтобы не оказаться замешанной в любовные интриги. Принцесса Клевская стыдится своей склонности к герцогу Немурскому: ей подобает испытывать чувство к достойному супругу, а не к человеку, который хочет воспользоваться ею, чтобы скрыть свои отношения с королевой-дофиной. Мадам де Шартр серьезно заболевает. Утратив надежду на выздоровление, она дает дочери наказы: удалиться от двора и свято хранить верность мужу. Она уверяет, что вести добродетельную жизнь не так трудно, как кажется, — гораздо труднее перенести несчастья, которые влечет за собой любовное приключение. Мадам де Шартр умирает. Принцесса Клевская оплакивает ее и принимает решение избегать общества герцога Немурского. Муж увозит ее в деревню. Герцог приезжает проведать принца Клевского в надежде увидеться и с принцессой, но она не принимает его.

Принцесса Клевская возвращается в Париж. Ей кажется, что ее чувство к герцогу Немурскому угасло. Королева-дофина сообщает ей, что герцог Немурский отказался от своих планов просить руки английской королевы. Все считают, что только любовь к другой женщине могла подвигнуть его на это. Когда принцесса Клевская высказывает предположение, что герцог влюблен в королеву-дофину, та отвечает: герцог никогда не проявлял к ней никаких чувств, кроме светской почтительности. Судя по всему, избранница герцога не отвечает ему взаимностью, ибо его ближайший друг видам де Шартр — дядя принцессы Клевской — не замечает никаких признаков тайной связи. Принцесса Клевская догадывается, что поведение его продиктовано любовью к ней, и сердце ее преисполняется признательностью и нежностью к герцогу, пренебрегшему из любви к ней надеждами на английскую корону. Слова, как бы случайно оброненные герцогом в беседе, подтверждают ее догадку.

Чтобы не выдать своих чувств, принцесса Клевская старательно избегает герцога. Траур дает ей основание вести уединенный образ жизни, печаль ее также никого не удивляет: всем известно, как сильно она была привязана к мадам де Шартр.

Герцог Немурский крадет миниатюрный портрет принцессы Клевской. Принцесса видит это и не знает, как поступить: если потребовать во всеуслышание вернуть портрет, то все узнают о его страсти, а если сделать это с глазу на глаз, то он может объясниться ей в любви. Принцесса решает промолчать и сделать вид, будто она ничего не заметила.

В руки королевы-дофины попадает письмо, якобы потерянное герцогом Немурским. Она отдает его принцессе Клевской, чтобы та прочла его и попыталась определить по почерку, кто его написал. В письме неизвестная дама упрекает возлюбленного в неверности. Принцесса Клевская терзается ревностью. Но произошла ошибка: на самом деле письмо потерял не герцог Немурский, а видам де Шартр. Боясь утратить расположение царствующей королевы Марии Медичи, которая требует от него полного самоотречения, видам де Шартр просит герцога Немурского, чтобы тот признал себя адресатом любовного письма. Чтобы не навлечь на герцога Немурского упреков его возлюбленной, видам отдает ему сопроводительную записку, из которой видно, кем написано послание и кому оно предназначено. Герцог Немурский соглашается выручить видама де Шартра, но идет к принцу Клевскому, чтобы посоветоваться с ним, как это лучше сделать. Когда король срочно призывает к себе принца, герцог остается наедине с принцессой Клевской и показывает ей записку, свидетельствующую о его непричастности к потерянному любовному письму.

Принцесса Клевская уезжает в замок Коломье. Герцог, не находя себе места от тоски, отправляется к своей сестре герцогине де Меркёр, чье имение расположено по соседству с Коломье. Во время прогулки он забредает в Коломье и случайно подслушивает разговор принцессы с мужем. Принцесса признается принцу, что влюблена, и просит позволения жить вдали от света. Она не совершила ничего предосудительного, но не хочет подвергаться искушению. Принц вспоминает о пропаже портрета принцессы и предполагает, что она его подарила. Она объясняет, что вовсе не дарила его, но была свидетельницей кражи и промолчала, чтобы не вызвать объяснения в любви. Она не называет имя человека, пробудившего в ней столь сильное чувство, но герцог понимает, что речь идет о нем. Он чувствует себя безмерно счастливым и одновременно безмерно несчастным.

Принц Клевский жаждет узнать, кто владеет думами его жены. Хитростью ему удается выведать, что она любит герцога Немурского.

Изумленный поступком принцессы, герцог Немурский рассказывает о нем видаму де Шартру, не называя имен. Видам догадывается, что герцог имеет отношение к этой истории. Сам он в свою очередь рассказывает своей любовнице мадам де Мартиг «о необычайном поступке некоей особы, признавшейся своему мужу в страсти, которую она испытывала к другому» и уверяет ее, что предмет этой пылкой страсти — герцог Немурский. Мадам де Мартиг пересказывает эту историю королеве-дофине, а та — принцессе Клевской, которая начинает подозревать своего мужа в том, что он доверил ее тайну кому-то из друзей. Она обвиняет принца в том, что он разгласил ее тайну, и теперь она известна всем, включая герцога. Принц клянется, что свято хранил тайну, и супруги не могут понять, как их разговор стал известен.

При дворе празднуют сразу две свадьбы: дочери короля принцессы Елизаветы с королем Испанским и сестры короля Маргариты Французской — с герцогом Савойским. Король устраивает по этому случаю турнир. Под вечер, когда турнир почти закончен и все собираются расходиться, Генрих II вызывает на поединок графа Монтгомери. Во время поединка осколок копья графа Монтгомери попадает королю в глаз. Рана оказывается настолько серьезной, что король вскоре умирает.

Коронация Франциска II должна состояться в Реймсе, и весь двор отправляется туда. Узнав, что принцесса Клевская не последует за двором, герцог Немурский идет к ней, чтобы повидать ее перед отъездом. В дверях он сталкивается с герцогиней Неверской и мадам де Мартиг, выходящими от принцессы. Он просит принцессу принять его, но она передает через служанку, что почувствовала себя плохо и не может его принять. Принцу Клевскому становится известно, что герцог Немурский приходил к его жене. Он просит ее перечислить всех, кто навестил ее в этот день, и, не услышав имени герцога Немурского, задает ей прямой вопрос. Принцесса объясняет, что не виделась с герцогом. Принц страдает от ревности и говорит, что она сделала его самым несчастным человеком на свете. На следующий день он уезжает, не повидавшись с женой, но все же присылает ей письмо, полное скорби, нежности и благородства. Она отвечает ему уверениями в том, что ее поведение было и будет безупречным.

Принцесса Клевская уезжает в Коломье. Герцог Немурский, под каким-то предлогом попросив у короля отпуск для поездки в Париж, отправляется в Коломье. Принц Клевский догадывается о планах герцога и посылает молодого дворянина из своей свиты следить за ним. Пробравшись в сад и подойдя к окну павильона, герцог видит, как принцесса завязывает банты на трости, которая раньше принадлежала ему. Потом она любуется картиной, где он изображен в числе других военных, принимавших участие в осаде Меца. Герцог делает несколько шагов, но задевает за оконную раму. Принцесса оборачивается на шум и, заметив его, сразу исчезает. На следующую ночь герцог снова приходит под окно павильона, но она не появляется. Он навещает свою сестру мадам де Меркёр, живущую по соседству, и ловко подводит разговор к тому, что сестра сама предлагает ему сопровождать ее к принцессе Клевской. Принцесса прилагает все усилия, чтобы ни минуты не оставаться наедине с герцогом.

Герцог возвращается в Шамбор, где находится король и двор. Посланец принца прибывает в Шамбор даже раньше его и докладывает принцу, что герцог две ночи подряд провел в саду, а потом был в Коломье вместе с мадам де Меркёр. Принц не в силах вынести обрушившегося на него несчастья, у него начинается горячка. Узнав об этом, принцесса спешит к мужу. Он встречает ее упреками, ведь он думает, что она провела две ночи с герцогом. Принцесса клянется ему, что у нее и в мыслях не было изменить ему. Принц рад, что его жена достойна того уважения, которое он к ней испытывал, но не может оправиться от удара и через несколько дней умирает. Осознав, что она является виновницей смерти мужа, принцесса Клевская чувствует к самой себе и к герцогу Немурскому жгучую ненависть. Она горько оплакивает мужа и весь остаток жизни намерена поступать только так, как было бы приятно ему, если бы он был жив. Памятуя о том, что он высказывал опасение, как бы она после его смерти не вышла замуж за герцога Немурского, она твердо решает никогда этого не делать.

Герцог Немурский открывает видаму де Шартру свои чувства к его племяннице и просит помочь ему увидеться с ней. Видам охотно соглашается, ибо герцог кажется ему самым достойным претендентом на руку принцессы Клевской. Герцог объясняется принцессе в любви и рассказывает, как узнал о ее чувствах к нему, оказавшись свидетелем ее разговора с принцем. Принцесса Клевская не скрывает, что любит герцога, но решительно отказывается выйти за него замуж. Она считает герцога повинным в смерти своего мужа и твердо убеждена, что супружество с ним противно ее долгу.

Принцесса Клевская уезжает в свои дальние владения, где тяжко хворает. Оправившись от болезни, она переселяется в святую обитель, и ни королеве, ни видаму не удается убедить ее вернуться ко двору. Герцог Немурский отправляется к ней сам, но принцесса отказывается принять его. Часть года она живет в обители, остальное время — в своих владениях, где предается занятиям еще более благочестивым, чем в самых строгих монастырях. «И ее недолгая жизнь останется примером неповторимой добродетели».

О. Э. Гринберг

Жан Расин (Jean Racine) [1639–1699]

Андромаха (Andromaque)

Трагедия (1667)


Источником для этой пьесы послужил рассказ Энея из третьей книги «Энеиды» Вергилия. Действие происходит в античные времена в Эпире, области на северо-западе Греции. После падения Трои вдова убитого Гектора Андромаха становится пленницей Пирра, сына Ахилла, Пирр является царем Эпира, он сохраняет жизнь Андромахе и ее сыну, против чего выступают другие греческие цари — Менелай, Одиссей, Агамемнон. Кроме того, Пирр обещал жениться на дочери Менелая Гермионе, однако тянет со свадьбой и оказывает знаки внимания Андромахе. Цари направляют к Пирру посла, сына Агамемнона Ореста, с просьбой выполнить свои обещания — казнить Андромаху и ее сына и взять в жены Гермиону. Орест же влюблен в Гермиону и втайне надеется, что Пирр откажется от своего обещания. Встретившись с Пирром, он говорит ему, что если сын Гектора останется в живых, то в будущем начнет мстить грекам за отца. Пирр же отвечает, что не надо загадывать так далеко вперед, что мальчик — это его трофей, и лишь ему решать судьбу потомка Гектора, Пирр упрекает царей в непоследовательности и жестокости: уж если они так боятся этого ребенка, то почему же не убили его сразу, во время разграбления Трои, когда шла война и рубили всех подряд. Но во время мира «жестокости нелепы», и Пирр отказывается обагрить руки кровью. Что же касается Гермионы, то Пирр втайне надеется, что Орест убедит ее вернуться к отцу, и тогда он вздохнет свободнее, ибо его влечет к Андромахе.

Появляется Андромаха, и Пирр говорит ей, что греки требуют смерти ее сына, но он готов отказать им и даже начать войну из-за ребенка, если Андромаха вступит с ним в брак. Однако та отвечает отказом — после смерти Гектора ей не нужны ни блеск, ни слава царицы, и уж раз нельзя спасти сына, то она готова умереть вместе с ним.

Тем временем оскорбленная Гермиона говорит своей служанке, что ненавидит Пирра и хочет разрушить его союз с Андромахой, что их горести — «ей лучшая награда», но она еще колеблется и не знает, что делать — то ли отдать предпочтение Оресту, то ли надеяться на любовь Пирра.

Появляется Орест и говорит Гермионе о своей неугасимой и безнадежной любви к ней. Гермиона ведет двойную игру и отвечает Оресту, что всегда помнит о нем и порой вздыхает. Она требует, чтобы Орест узнал, что решил Пирр — отослать ее к отцу или взять в жены. Орест надеется, что Пирр откажется от Гермионы.

Пирр также ведет двойную игру и при встрече с Орестом заявляет, что передумал и готов отдать сына Гектора грекам и взять в жены Гермиону. Он поручает Оресту известить ее об этом. Тот не знает, что и думать. Пирр же говорит своему воспитателю Фениксу, что слишком долго добивался благосклонности Андромахи и слишком многим рисковал ради нее и все тщетно — в ответ одни упреки. Он не может решить окончательно, что ему делать.

Орест между тем в отчаянии — он хочет похитить Гермиону и не слушает разумных доводов своего друга Пилада, который советует ему бежать из Эпира. Орест не желает страдать один — пусть с ним страдает и Гермиона, лишившись Пирра и трона. Гермиона же, забыв об Оресте, расхваливает достоинства Пирра и уже видит себя его супругой.

К ней приходит Андромаха с просьбой уговорить Пирра отпустить ее с сыном на пустынный остров укрыться от людей. Гермиона отвечает, что от нее ничего не зависит — Андромахе самой нужно просить Пирра, ибо ей он не откажет.

Андромаха приходит к Пирру и на коленях умоляет его не отдавать сына, но тот отвечает, что во всем виновата она сама, так как не ценит его любовь и покровительство. В последний момент Пирр предлагает Андромахе выбирать: корона или смерть сына. Церемония бракосочетания уже назначена.

Подруга Андромахи Сефиза говорит ей, что материнский долг превыше всего и надо уступить. Андромаха колеблется — ведь Пирр разрушил ее город Трою, она решает спросить совета у тени Гектора.

Позже Андромаха раскрывает свой план Сефизе. Узнав волю Гектора, она решает согласиться стать Пирровой женой, но только до тех пор, пока не кончится свадебный обряд. Как только жрец закончит обряд и Пирр перед алтарем даст клятву стать отцом ее ребенку, Андромаха заколется кинжалом. Так она останется верна своему долгу перед погибшим мужем и сохранит жизнь сыну, ибо Пирр уже не сможет отказаться от своей клятвы в храме. Сефиза же должна будет напоминать Пирру, что он поклялся любить пасынка и воспитывать его.

Гермиона, узнав, что Пирр переменил свое решение и женится на троянке, требует, чтобы Орест отомстил за ее позор и убил Пирра во время церемонии в храме. Этим он заслужит ее любовь. Орест колеблется: он не может решиться на убийство царя, всадив ему нож в спину, ибо такой поступок в Греции никто не похвалит. Орест готов сразиться «в войне прямой и честной». Гермиона же требует, чтобы Пирр был убит в храме еще до бракосочетания — тогда не будет разглашен ее позор всему народу. Если же Орест откажется, то она сама пойдет в храм и убьет кинжалом Пирра, а потом и себя — ей лучше погибнуть с ним, чем оставаться живой с трусливым Орестом. Услышав это, Орест соглашается и направляется в храм совершить убийство.

Гермиона встречается с Пирром и выслушивает его оправдания: он говорит, что заслужил ее укор, но не может противиться страсти — «безвольный и влюбленный», он жаждет, рассудку вопреки, назвать женой ту, которая его не только не любит, а просто ненавидит. В этом и состоит основная мысль пьесы Расина — «препятствовать страстям напрасно, как грозе». Герои «Андромахи», как и многих пьес драматурга, не могут поступать согласно разуму и долгу не потому, что не хотят. Они знают, в чем их долг, но не свободны в своих поступках, так как не могут побороть охватившие их страсти.

Гермиона отвечает Пирру, что он пришел красоваться перед ней своей нечестностью, что он «чтит лишь произвол» и не держит своего слова. Она напоминает Пирру, как он в Трое убил старого царя Приама и «удушил» его дочь Поликсену — вот какими геройствами он «прославился».

Пирр замечает в ответ, что раньше ошибался, считая, что Гермиона любит его. Но теперь, после таких слов понимает, что она хотела стать его женой лишь по долгу, а не по любви. Тем легче ей будет перенести его отказ.

Услышав это, Гермиона приходит в ярость — разве она не любила Пирра? Как смеет он так говорить! Ведь она приплыла к нему «с другого края света», где не один герой искал ее руки, и долго ждала, когда же Пирр объявит ей свое решение. Теперь же она грозит ему расплатой: боги отомстят ему за то, что он нарушает свои обещания.

Оставшись одна, Гермиона пытается разобраться в своих чувствах. Она разрывается между любовью и ненавистью и все же решает, что Пирр должен умереть, раз уж он не достался ей, ибо она слишком многим пожертвовала ради него. Если же Орест не решится на убийство, то она сама совершит его, а потом заколет и себя. Ей уже все равно, кто умрет — Орест или Пирр, лишь бы как-то излить свой гнев.

Появляется Орест и рассказывает Гермионе о том, как его отряд вошел в храм и после совершения обряда зарубил Пирра. Она, слыша это, приходит в ярость и проклинает Ореста. Вместо того чтобы возликовать, она обвиняет его в гнусном убийстве героя. Орест напоминает ей, что все сделал по ее приказу. Она же отвечает ему, что он поверил словам влюбленной женщины, у которой помрачился рассудок, что она совсем не того хотела, о чем говорила, что у нее «сердце и уста между собой в разладе». Орест должен был дать ей одуматься и не спешить с подлым мщением Пирру.

Орест в одиночестве размышляет о том, как смог он, забыв доводы рассудка, совершить подлое убийство и — для кого же? — для той, кто, навязав ему гнусную роль убийцы, за все отплатила неблагодарностью! Орест сам себя презирает после всего происшедшего. Появляется его друг Пилад и призывает Ореста бежать из Эпира, ибо толпа врагов хочет убить их. Гермиона же, оказывается, покончила с собой над трупом Пирра. При этих словах Орест понимает, что боги решили его наказать, что он рожден на свет несчастным и теперь ему остается утонуть в крови Пирра, Гермионы и своей собственной. Он бредит — ему кажется, что это Пирр, а не Пилад стоит перед ним и его целует Гермиона. Потом ему мерещатся эринии, головы которых увиты змеями. Это богини мщения, преследующие Ореста за убийство матери, Клитемнестры. Согласно мифу, Орест отомстил матери за убийство отца, Агамемнона. С тех пор его всю жизнь преследуют эринии. В конце пьесы Орест просит эриний уступить место Гермионе — пусть она мучает его.

А. П. Шишкин

Британнк (Britannicus)

Трагедия (1669)


Действие происходит в Древнем Риме во дворце императора Нерона. Он взошел на трон незаконно, благодаря своей матери Агриппине. Императором должен был стать Британик, сын второго мужа Агриппины Клавдия, но она сумела подкупить армию и сенат и возвела на трон своего сына. Нерон, вопреки влиянию своих высоконравственных наставников воина Бурра и драматурга Сенеки, которого отправляют в ссылку, уже начинает показывать свой гнусный характер и выказывает неуважение к матери, которой обязан всем. Он не скрывает своей вражды к Британику, видя в нем соперника.

Агриппина предчувствует, что Нерон будет жестоким тираном, что он лжив и двуличен. Он похищает возлюбленную Британика Юнию, из рода императора Августа, и держит у себя во дворце. Нерон сторонится матери и не слушает ее советов, как управлять Римом. Она хотела бы вернуть то время, когда юный Нерон еще не был опьянен своим могуществом, не знал, как угодить Риму и перекладывал на плечи матери все бремя власти. Тогда «незримая» Агриппина, скрытая за занавесом, могла слышать все, что говорили цезарю сенаторы, приглашенные во дворец, и она знала, как управлять государством, и указывала сыну, что делать. Теперь же Агриппина обвиняет Бурра в том, что он возводит преграды между ней и цезарем, чтобы вместе с ним править. Бурр возражает ей: он воспитывал императора, а не покорного слугу, который во всем будет слушаться матери. Агриппина уязвлена тем, то сын правит самостоятельно, и считает, что Нерон препятствует браку Юнии и Британика, которого добивается она, и тем самым дает матери понять, что ее мнение уже ничего не значит.

Британик рассказывает Агриппине, что Юнию ночью легионеры насильно привели во дворец. Агриппина готова помочь Британику. Он сомневается в ее искренности, однако его наставник Нарцисс уверяет его, что Нерон обидел свою мать и она будет действовать с Британиком заодно. Главное, советует он, — быть твердым и не жаловаться на судьбу, ибо во дворце чтят силу, а к жалобам безучастны. Британик в ответ сетует, что друзья отца от него отвернулись и Нерону известен каждый его шаг.

В своих покоях Нерон с Бурром и Нарциссом обсуждают поведение Агриппины. Император многое прощает своей матери, которая настраивает против него Британика. Нерон признается Нарциссу, что влюблен в Юнию, а тот сообщает, что у цезаря есть счастливый соперник — Британик. Нерон хочет развестись со своей женой Октавией под предлогом, что от нее не имеет наследника трона. Но он боится матери, которая поднимет шум, если сын восстанет на «святость Гименея» и захочет разорвать узы, благословленные ею. Нарцисс обещает передать цезарю все, о чем узнает он от Британика.

Нерон собирается расстроить брак Юнии и Британика. Встретив Юнию во дворце, он восхищается ее красотой. Юния говорит, что сочетать ее браком с Британиком — воля отца Британика, покойного императора Клавдия, и Агриппины. Нерон возражает ей, что желание Агриппины ничего не значит. Он сам выберет мужа Юнии. Она напоминает цезарю, что не может вступать в брак с неравным себе по крови, ведь она из императорского рода. Нерон объявляет ей, что он сам будет ее супругом, ибо во всей империи лишь он один достоин такого сокровища. Небеса отвергли его союз с Октавией, и Юния по праву займет ее место. Юния поражена. Неронтребует, чтобы Юния выказала холодность Британику, в противном случае того ждет кара. Нерон будет наблюдать за их встречей.

При встрече с Британиком Юния умоляет его быть осторожным, ибо у стен есть уши. Британик не понимает, почему она так пуглива, ему кажется, что Юния забыла его и пленилась Нероном.

Подслушав их разговор, Нерон убеждается, что Британик и Юния любят друг друга. Он решает помучить соперника и приказывает Нарциссу разжечь в Британике сомнения и ревность. Нарцисс готов сделать для императора все, что угодно.

Бурр советует Нерону не ссориться с матерью, которая имеет влияние в Риме, а чтобы не раздражать Агриппину, он должен перестать встречаться с Юнией и оставить мысли о разводе с Октавией. Нерон не желает слушать своего наставника и заявляет, что не дело воина судить о любви — пусть Бурр советует ему, как поступать в бою. Оставшись один, Бурр размышляет о том, насколько своенравен Нерон, не слушает никаких советов, хочет, чтобы все совершалось по его воле. Это опасно. Бурр решает посоветоваться с Агриппиной.

Агриппина обвиняет Бурра, что он не смог держать в узде молодого императора, который отстранил от трона мать, а теперь еще и хочет развестись с Октавией. Агриппина замышляет с помощью войск и Британика восстановить свою власть. Бурр не советует ей так поступать, ибо Агриппину никто не послушает, а Нерон только придет в ярость. Императора можно уговорить лишь «кротостью речей».

Британик сообщает Агриппине, что у него в сенате есть сообщники, готовые выступить против императора. Но Агриппина не хочет помощи сената и собирается угрозами заставить Нерона отказаться от Юнии, а если это не поможет, то оповестить Рим о замыслах цезаря.

Британик обвиняет Юнию в том, что она забыла его ради Нерона. Юния умоляет верить ей и ждать «лучших дней», она предупреждает Британика, что он в опасности, ибо Нерон подслушал их разговор и требовал, чтобы Юния отвергла Британика, угрожая ему расправой. Появляется Нерон и требует, чтобы Британик ему повиновался. Тот с негодованием отвечает, что у цезаря нет права на глумление, насилие и развод с женой, что римский народ не одобрит поступки императора. Нерон же считает, что народ молчит, а это главное. Юния умоляет Нерона пощадить Британика, ведь это его брат (отец Британика усыновил Нерона), и ради их примирения готова стать весталкой. Император приходит в ярость и велит взять Британика под стражу. Он винит во всем Агриппину и приказывает приставить к ней охрану.

Агриппина и Нерон встречаются, и Агриппина произносит свой знаменитый монолог о том, сколько злодейств совершила она ради того, чтобы Нерон стал императором. Она подкупила сенат, который разрешил ее брак с ее дядей, императором Клавдием. Потом она упросила Клавдия усыновить Нерона, затем по ее наговорам Клавдий отдалил от себя всех тех, кто мог бы помочь его сыну Британику унаследовать престол. Когда же Клавдий умер, то она скрыла от Рима это, а Бурр уговорил войска присягнуть Нерону, а не Британику. Потом двойная весть была сразу объявлена народу: Клавдий мертв, а цезарем стал Нерон. Сын же вместо благодарности отдалился от матери и окружил себя беспутными юнцами.

Нерон в ответ заявляет матери, что она привела его на трон наверное уж не для того, чтобы управлять им и державой. Ведь Риму нужен владыка, а не владычица, Нерон обвиняет мать в заговоре против него. Агриппина отвечает, что он сошел с ума, что всю жизнь свою она посвятила лишь ему. Она готова умереть, но предупреждает цезаря, что римский народ этого не простит Нерону. Агриппина требует, чтобы Нерон отпустил Британика и не ссорился с ним. Тот на словах обещает все исполнить.

При встрече с Бурром Нерон говорит ему, что пора покончить с Британиком, а потом легко будет укротить и его мать. Бурр в ужасе, а Нерон заявляет, что не собирается считаться с мнением народа и кровь ему нипочем. Бурр призывает цезаря не вставать на путь зла, ибо это кровавый путь — друзья Британика поднимут голову и станут мстить, разгорится страшная вражда, и в каждом подданном цезарю будет чудиться враг. Гораздо благороднее творить добро. Бурр на коленях умоляет Нерона помириться с Британиком. Тот уступает.

К Нерону приходит Нарцисс и говорит, что достал у известной в Риме отравительницы Локусты быстродействующий яд, чтобы отравить Британика. Нерон колеблется, однако Нарцисс пугает его тем, что Британик может узнать о яде и начнет мстить. Нерон отвечает что не хочет прослыть братоубийцей. Нарцисс же призывает цезаря быть выше добра и зла и ни от кого не зависеть — делать лишь то, что тот считает нужным. Доброта лишь свидетельствует о слабости правителя, перед злом же все склоняются. Если Нерон отравит брата и разведется с женой, то никто в Риме ему слова не скажет. Нерон должен заткнуть рты своим наставникам Бурру и Сенеке и править сам.

Тем временем Британик сообщает Юнии, что Нерон помирился с ним и созывает в честь этого пир. Британик рад, что теперь нет преград между ним и Юнией. Но Юния встревожена, она предчувствует беду. Нерону нельзя верить, он страшный лицемер, как и его окружение. Она считает, что этот пир всего лишь западня.

Появляется Агриппина и говорит, что Британика уже все ждут, а цезарь хочет поднять кубок за их дружбу. Агриппина уверяет Юнию, что она добилась от Нерона всего, чего хотела, что у него больше нет от матери тайн и что он не способен на злое дело.

Вбегает Бурр и сообщает, что Британик при смерти, что Нерон искусно скрыл от всех свой замысел и на пиру дал Британику чашу с вином, в которое Нарцисс положил яд. Британик выпил за дружбу с Нероном и упал бездыханный. Окружение Нерона спокойно смотрело на императора, а взор того не омрачился. Нарцисс же не мог скрыть своей радости. Бурр покинул зал.

Агриппина заявляет Нерону, что знает, кто отравил Британика. Тот с показным удивлением спрашивает, о ком она говорит. Агриппина отвечает — это он, Нерон, совершил убийство. Появившийся Нарцисс выдает цезаря и заявляет, что тому нет нужды скрывать свои дела. Агриппина горько упрекает Нерона в том, что цезарь избрал себе достойных пособников и столь же достойно начал с отравления брата. Теперь очередь, видимо, за ней. Но смерть матери ему даром не пройдет — совесть не даст покоя, пойдут новые убийства и в конце концов Нерон падет жертвой собственных злодейств.

Оставшись вдвоем, Агриппина и Бурр говорят, что их ждет смерть и они к ней готовы — цезарь на все способен. Появляется подруга Агриппины Альбина и сообщает, что Юния, узнав о смерти Британика, бросилась на площадь к статуе Августа и при народе молила его позволить ей стать весталкой и не быть опозоренной Нероном. Народ повел ее в храм. Нерон не посмел вмешаться, но угодливый Нарцисс попытался воспрепятствовать Юнии и был убит толпой. Увидев это, Нерон в бессильной ярости вернулся во дворец и бродит там. Он что-то замышляет. Агриппина и Бурр решают еще раз воззвать к совести и благоразумию императора ради предотвращения зла.

А. П. Шишкин

Береника (Bérénice)

Трагедия (1670)


Источником трагедии послужило жизнеописание императора Тита в книге римского историка Гая Светония Транквилла «Жизнь двенадцати цезарей». Император Тит хочет жениться на палестинской царице Беренике, однако римские законы запрещают брак с неримлянкой, и народ может не одобрить решение цезаря. Действие происходит во дворце Тита.

В Беренику влюблен Антиох, царь Комагены, области в Сирии, присоединенной к Римской империи, который верно служит Титу и сохраняет свой царский титул. Он давно уже ждет случая поговорить с Береникой и узнать, каково ее решение: если она готова стать женой Тита, то Антиох покинет Рим. Антиох при встрече с ней признается, что все пять лет, с тех пор, как ее встретил, любит ее, однако Береника отвечает ему, что всегда любила только Тита и любовь ей дороже власти и венца императора.

Береника беседует со своей наперсницей Фойникой, и та предполагает, что Титу будет трудно обойти закон. Но Береника верит в Тита и его любовь и ждет, когда ее приветствовать придет «сенат надменный».

Тем временем Тит выспрашивает своего наперсника Паулина о том, что думают в Риме о нем и Беренике. Императора интересует не мнение раболепного двора и вельмож — они всегда готовы терпеть любую прихоть цезаря, как терпели и одобряли «все низости Нерона». Тита интересует мнение народа, и Паулин отвечает ему, что хоть красотой Береника достойна венца, но никто в столице «назвать бы не хотел ее императрицей». Никто из предшественников Тита не нарушал закон о браке. И даже Юлий Цезарь, любивший Клеопатру, «назвать своей женой египтянку не смог». И жестокий Калигула, и «мерзостный» Нерон, «поправшие все то, что люди чтят от века», уважали закон и «брака гнусного при них не видел свет». А бывший раб Феликс, ставший прокуратором Иудеи, был женат на одной из сестер Береники, и никому в Риме не понравится, что на трон взойдет та, чья сестра взяла в мужья вчерашнего раба. Тит признается, что он долго боролся с любовью к Беренике, и теперь, когда умер его отец, а на его плечи лег тяжелый груз власти, Тит должен отказаться от самого себя. За ним следит народ, и император не может начать свое правление с нарушения закона, Тит решает обо всем сказать Беренике, его страшит этот разговор.

Береника беспокоится о своей судьбе — траур Тита по отцу кончился, но император молчит. Она верит, что Тит любит ее. Тит страдает и никак не осмеливается сказать Беренике, что должен отказаться от нее. Береника не может понять, в чем она провинилась. Может быть, он боится нарушить закон? Но он сам говорил ей, что никакой закон не сможет разлучить их. Может быть, Тит узнал о ее встрече с Антиохом, и в нем заговорила ревность?

Тит узнает, что Антиох собирается уехать из Рима, и очень удивлен и раздосадован — ему нужен его старый друг, с которым они вместе воевали. Тит сообщает Антиоху, что должен расстаться с Береникой: он — цезарь, который решает судьбы мира, но не властен отдать свое сердце той, которую любит. Рим согласится признать его супругой только римлянку — «любую, жалкую — но лишь его кровей», и если император не простится с «дочерью Востока», то «на глазах у ней разгневанный народ ее изгнания потребовать придет». Тит просит Антиоха сообщить ей его решение. Он хочет, чтобы его друг вместе с Береникой уехали на Восток и оставались бы добрыми соседями в своих царствах.

Антиох не знает, что делать — плакать или смеяться. Он надеется, что по пути в Иудею ему удастся уговорить Беренику на брак с ним после того, как ее отверг цезарь. Аршак, его друг, поддерживает Антиоха — ведь он будет рядом с Береникой, а Тит далеко.

Антиох пытается поговорить с Береникой, но не решается прямо сказать, что ее ждет. Чувствуя неладное, Береника требует откровенности, и Антиох сообщает ей о решении Тита. Она не хочет верить и желает все сама узнать от императора. Антиоху же отныне запрещает приближаться к ней.

Тит перед встречей с Береникой думает, как ему поступить. Он всего семь дней на троне после смерти отца, а все его мысли не о государственных делах, а о любви. Однако император понимает, что он не принадлежит себе, он ответствен перед народом.

Появляется Береника и спрашивает его, правду ли ей сказали? Цезарь отвечает, что, как ни тяжело для него такое решение, но им придется расстаться. Береника упрекает его — он должен был сказать о римских законах тогда, когда они только встретились. Ей легче было бы вынести отказ. Тит отвечает Беренике, что не знал, как сложится его судьба, и не думал, что станет императором. Теперь же он не живет — жизнь кончилась, теперь он царствует. Береника спрашивает, чего страшится цезарь — восстания в городе, в стране? Тит отвечает, что если «обычаев отцовских оскорбление» вызовет волнения, то ему придется силой утвердить свой выбор, «а за молчание народное платить», и неизвестно, какой ценой. Береника предлагает изменить «неправедный закон». Но Тит дал клятву Риму «закон его блюсти», это его долг, «иного нет пути, и надо по нему идти неколебимо». Надо держать слово, как держали его предшественники. Береника в отчаянии упрекает цезаря в том, что он считает высшим долгом «вырыть ей могилу». Она не хочет оставаться в Риме «потехой римлянам враждебным и злорадным». Она решает покончить с собой. Тит приказывает слугам следить за Береникой и не дать ей совершить задуманное.

Весть о разрыве цезаря с царицей разносится по городу — «ликует Рим, открыт народу каждый храм». Антиох в волнении — он видит, что Береника мечется «в горести безмерной» и требует кинжал и яд.

Тит вновь встречается с Береникой, и она объявляет ему, что уезжает. Она не хочет слушать, как народ злорадствует. Тит же отвечает ей, что не может с ней расстаться, но не может и отказаться от трона, бросить римский народ. Если бы он так поступил и уехал с Береникой, то тогда она сама стала бы стыдиться «воителя без полков и цезаря без венца». Власть и брак с царицей несовместимы, но и душа императора не может больше выносить такой муки — он готов к смерти, если Береника не даст ему клятву, что не наложит на себя руки.

Появляется Антиох — он долго скрывал от цезаря свою любовь к царице, но не может скрывать больше. Видя, как они страдают, он готов ради цезаря и Береники отдать свою жизнь в жертву богам, чтобы они смилостивились, Береника, «повергнутая в стыд» величием душ обоих, видя такую готовность к самопожертвованию Тита и Антиоха, умоляет их не страдать так из-за нее, она этого недостойна. Царица согласна жить в разлуке и просит Тита забыть о ней. Антиоха же она призывает забыть о любви. Память о всех троих останется в летописях как пример любви самой нежной, пламенной и безнадежной.

А. П. Шишкин

Ифигения (Ifigénie)

Трагедия (1674)


Действие происходит в Авлиде, в лагере Агамемнона Тоскующий царь будит верного слугу Аркаса. Тот чрезвычайно удивлен удрученным видом своего господина: потомку богов Агамемнону во всем благоволит удача — недаром на его дочери хочет жениться бестрепетный воитель Ахилл, главнейший из греческих героев. Ифигения скоро прибудет вместе с матерью в Авлиду, где должен совершиться брачный обряд. Царь плачет, и Аркас испуганно спрашивает, не случилось ли какого несчастья с его детьми или супругой. Агамемнон в ответ восклицает, что не допустит смерти дочери. увы, он совершил ужасную ошибку, но твердо намерен ее исправить. Когда небывалый штиль сковал греческие корабли в гавани, братья Атриды обратились к жрецу Калхасу, и тот возгласил волю богов: греки должны принести в жертву юную деву, в чьих жилах течет кровь Елены — путь на Трою будет закрыт, пока Ифигения не взойдет на алтарь Дианы. Потрясенный Агамемнон готов был вступить в борьбу с коварной судьбой и отказаться от похода, но хитроумный улисс сумел переубедить его. Гордость и тщеславие пересилили родительскую жалость: царь дал согласие на страшную жертву и, чтобы заманить Ифигению с Клитемнестрой в Авлиду, прибегнул к обману — написал письмо от имени Ахилла, который в то время выступил в поход против врагов своего отца. Герой уже вернулся, однако пугает царя не гнев его, а то, что Ифигения в счастливом неведении летит навстречу своей любви — к своей гибели. Лишь преданный Аркас может предотвратить беду: нужно перехватить женщин в пути и сказать им, будто Ахилл желает отложить свадьбу и что виной тому Эрифила — пленница, вывезенная с Лесбоса. Истинную подоплеку никто не должен узнать, иначе ахейцы взбунтуются против малодушного царя, а Клитемнестра никогда не простит замысла отдать на заклание дочь.

В шатер Агамемнона являются Ахилл и улисс. Юный герой, не подозревая об уловке с письмом, жаждет пойти под венец с любимой — кроме того, ему не терпится покарать надменный Илион. Агамемнон напоминает ему о неизбежной гибели под стенами Трои, но Ахилл не желает ничего слушать: парки возвестили матери Фетиде, что ее сына ждет либо долгая жизнь в безвестности, либо ранняя гибель и вечная слава — он выбирает второй жребий. улисс с удовлетворением слушает эти пылкие речи: напрасно Агамемнон боялся, что Ахилл воспрепятствует жертвоприношению, без которого не состоится долгожданный поход. Угадывая смятение царя, улисс укоряет его за отступничество: в свое время именно Агамемнон заставил женихов Елены поклясться в том, что они станут ее верными защитниками — ахейцы оставили дома, любимых жен и детей только ради поруганной чести Менелая. Царь гневно отвечает, что о величии души легко рассуждать, когда льется чужая кровь — вряд ли улисс проявил бы подобную непоколебимость в отношении собственного сына Телемака. Тем не менее слово будет сдержано, если Ифигения прибудет в Авлиду. Быть может, боги не хотят ее гибели: она могла задержаться в пути или же мать приказала ей остаться в Аргосе. Царь осекается на полуслове, увидев своего слугу Эврибата Тот сообщает, что царица прибыла, хотя свадебный поезд сбился с дороги и долго плутал в темном лесу. С Клитемнестрой и Ифигенией едет юная пленница Эри-фила, которая желает вопросить жреца Калхаса о своей судьбе. Греческое войско ликует, приветствуя семью любимого царя. Агамемнон в ужасе — теперь дочь обречена. улисс, догадавшись об уловке царя, пытается утешить его: такова воля богов, и смертным нельзя роптать на них. Зато впереди ждет блистательная победа: Елена будет возвращена Менелаю, а Троя повержена во прах — и все это благодаря мужеству Агамемнона!

Пленница Эрифила раскрывает душу наперснице Дорине. Судьба преследует ее с младенчества: она не знает своих родителей, и было предсказано, что тайна рождения откроется ей лишь в смертный час. Но самое тяжкое испытание ждет ее впереди — это свадьба Ифигении и Ахилла. Эрифила признается изумленной Дорине, что влюбилась в героя, который отнял у нее свободу и девичью честь — этот кровавый злодей покорил ее сердце, и только ради него она отправилась в Авлиду. Завидев Агамемнона с дочерью, Эрифила отходит в сторону. Ифигения ластится к отцу, пытаясь понять причину его явного смущения и холодности. Царь спешит уйти, и Ифигения делится своими тревогами с Эрифилой: отец печален, а жених не показывается на глаза — быть может, он теперь думает только о войне. Входит взбешенная Клитемнестра с письмом в руке. Намерения Ахилла изменились: он предлагает отсрочить свадьбу — такое поведение недостойно героя. Царской дочери не пристало ждать от него милости, поэтому обе они должны немедленно покинуть лагерь. Эрифила не может скрыть своей радости, и Ифигения внезапно догадывается, отчего пленница так стремилась в Авлиду — причиной тому вовсе не Калхас, а любовь к Ахиллу. Теперь все стало понятно — и удрученный вид отца, и отсутствие жениха. В этот момент появляется сам Ахилл, и Ифигения гордо объявляет ему о своем немедленном отъезде. Изумленный Ахилл обращается за разъяснениями к Эрифиле: он тaк спешил увидеться с невестой, хотя Агамемнон и твердил, что дочь не приедет — отчего же Ифигения избегает его и что означают туманные речи Улисса? Если кто-то вздумал над ним подшутить, он воздаст обидчику сполна. Эрифила поражена в самое сердце: Ахилл любит Ифигению! Но еще не все потеряно: царь явно боится за дочь, царевну в чем-то обманывают, от Ахилла что-то скрывают — возможно, еще удастся насладиться мщением.

Клитемнестра изливает свои обиды Агамемнону: они с дочерью уже готовы были уехать, но тут явился встревоженный Ахилл и умолил их остаться — он поклялся отомстить презренным клеветникам, обвинившим его в измене Ифигении. Агамемнон с готовностью признает, что напрасно доверился ложному слуху. Он лично отведет дочь к алтарю, но царице не следует показываться в лагере, где все дышит предчувствием кровопролития. Клитемнестра ошеломлена — лишь матери подобает передать дочь в руки жениха. Агамемнон непоколебим: если царица не хочет прислушаться к просьбе, пусть подчинится приказу. Как только царь уходит, появляются счастливые Ахилл и Ифигения. Царевна просит жениха даровать свободу Эрифиле в этот радостный для них обоих час, и Ахилл с готовностью обещает.

Верному Аркасу поручено отвести Ифигению к алтарю. Слуга дал зарок молчать, но не выдерживает и сообщает о том, какая судьба уготована царевне. Клитемнестра падает к ногам Ахилла, умоляя спасти дочь. Герой, потрясенный унижением царицы, клянется поразить любого, кто посмеет поднять руку на Ифигению — царю же придется ответить за свой обман. Ифигения умоляет жениха смирить свой гнев: никогда она не осудит горячо любимого отца и во всем покорится его воле — конечно, он спас бы ее, если бы это было в его силах. Ахилл не может скрыть обиды: неужели отец, обрекающий ее на смерть, ей дороже того, кто выступил на ее защиту? Ифигения кротко возражает, что любимый ей дороже жизни: она бестрепетно встретила весть о скорой смерти, но едва не лишилась чувств, услышав ложный слух о его измене. Наверное, своей безмерной любовью к нему она и разгневала небеса. Эрифила, оставшись наедине с Дориной, клокочет от ярости. Как испугался за Ифигению бестрепетный Ахилл! Этого она сопернице никогда не простит, и тут все средства хороши: Агамемнон, судя по всему, не потерял надежды спасти дочь и хочет ослушаться богов — об этом кощунственном замысле нужно оповестить греков. Тем самым она не только отомстит за свою поруганную любовь, но и спасет Трою — Ахилл никогда больше не встанет под знамена царя.

Клитемнестра язвительно приветствует мужа — теперь ей известно, какую судьбу он уготовил дочери. Агамемнон понимает, что Аркас не сдержал слова. Ифигения нежно утешает отца: она не посрамит своего рода и без страха подставит грудь под жертвенный клинок — ей страшно только за любимых, за мать и за жениха, которые не хотят смириться с подобной жертвой. Клитемнестра объявляет, что не отдаст дочь и будет сражаться за нее, как львица за свое дитя. Если Менелай жаждет обнять неверную жену, пусть платит собственной кровью: у него тоже есть дочь — Гермиона. Мать уводит Ифигению, а в царский шатер врывается Ахилл. Он требует объяснений: до его ушей донесся странный, позорный слух — будто бы Агамемнон решился умертвить собственную дочь. Царь надменно отвечает, что не обязан Ахиллу отчетом и волен распоряжаться судьбою дочери. За эту жертву Ахилл может винить и самого себя — разве не он больше всех рвался к стенам Трои? Юный герой в ярости восклицает, что не желает и слышать о Трое, которая не сделала ему никакого зла — он дал обет верности Ифигении, а вовсе не Менелаю! Раздраженный Агамемнон уже готов обречь дочь на заклание — иначе люди могут подумать, будто он испугался Ахилла. Однако жалость берет верх над тщеславием: царь велит жене и дочери в строжайшей тайне покинуть Авлиду. Эрифила на мгновение колеблется, но ревность оказывается сильнее, и пленница принимает решение все рассказать Калхасу.

Ифигения вновь в греческом лагере. Все пути для бегства закрыты. Отец запретил ей даже думать о женихе, но она мечтает увидеться с ним в последний раз. Является полный решимости Ахилл: он приказывает невесте следовать за ним — отныне она должна подчиняться мужу, а не отцу. Ифигения отказывается: гибель страшит ее меньше, чем бесчестье. Она клянется поразить себя собственной рукой — царская дочь не будет покорно ждать удара. Обезумевшая от горя Клитемнестра проклинает предавшую их Эрифилу — сама ночь не изрыгала более страшного чудовища! Ифигению уводят, и вскоре Клитемнестра слышит громовые раскаты — это Калхас проливает на алтаре кровь богов! Аркас прибегает с известием, что Ахилл прорвался к жертвеннику со своими людьми и выставил вокруг Ифигении охрану — теперь жрецу к ней не подступиться. Агамемнон, не в силах смотреть на гибель дочери, закрыл лицо плащом. В любую секунду может начаться братоубийственная резня.

Входит улисс, и Клитемнестра вскрикивает от ужаса — Ифигения мертва! улисс отвечает, что кровь на алтаре пролилась, но дочь ее жива. Когда все греческое войско уже готово было броситься на Ахилла, жрец Калхас вдруг возгласил о новом знамении: на сей раз боги точно указали жертву — ту Ифигению, что была рождена Еленой от Тесея. Гонимая своей страшной судьбой, девушка прибыла в Авлиду под чужим именем — как рабыня и пленница Ахилла. Тогда воины опустили мечи: хоть многим было жаль царевну Эрифилу, все согласились с приговором. Но Калхас не сумел поразить дочь Елены: кинув на него презрительный взгляд, она сама пронзила свою грудь мечом. В тот же миг на алтаре показалась бессмертная Диана — явный знак того, что мольбы ахейцев достигли небес. Выслушав этот рассказ, Клитемнестра возносит горячую благодарность Ахиллу.

Е. Д. Мурашкинцева

Федра (Phèdre)

Трагедия (1676)


Ипполит, сын афинского царя Тесея, отправляется на поиски отца, который где-то странствует уже полгода. Ипполит — сын амазонки. Новая жена Тесея Федра невзлюбила его, как все считают, и он хочет уехать из Афин. Федра же больна непонятной болезнью и «жаждет умереть». Она говорит о своих страданиях, которые ей послали боги, о том, что вокруг нее заговор и ее «решили извести». Судьба и гнев богов возбудили в ней какое-то греховное чувство, которое ужасает ее саму и о котором она боится сказать открыто. Она прилагает все усилия, чтобы превозмочь темную страсть, но тщетно. Федра думает о смерти и ждет ее, не желая никому открыть свою тайну.

Кормилица Энона опасается, что у царицы мутится разум, ибо Федра сама не знает, что говорит. Энона упрекает ее в том, что Федра хочет оскорбить богов, прервав своей «жизни нить», и призывает царицу подумать о будущем собственных детей, о том, что у них быстро отнимет власть рожденный амазонкой «надменный Ипполит». В ответ Федра заявляет, что ее «греховная жизнь и так уж слишком длится, однако ее грех не в поступках, во всем виновато сердце — в нем причина муки. Однако в чем ее грех, Федра сказать отказывается и хочет унести свою тайну в могилу. Но не выдерживает и признается Эноне, что любит Ипполита. Та в ужасе. Едва Федра стала женой Тесея и увидела Ипполита, как «то пламень, то озноб» ее терзают тело. Это «огонь всевластный Афродиты», богини любви. Федра пыталась умилостивить богиню — «ей воздвигла храм, украсила его», приносила жертвы, но тщетно, не помогли ни фимиам, ни кровь. Тогда Федра стала избегать Ипполита и разыгрывать роль злобной мачехи, заставив сына покинуть дом отца. Но все тщетно.

Служанка Панопа сообщает, что получено известие, будто супруг Федры Тесей умер. Поэтому Афины волнуются — кому быть царем: сыну Федры или сыну Тесея Ипполиту, рожденному пленной амазонкой? Энона напоминает Федре, что на нее теперь ложится бремя власти и она не имеет права умирать, так как тогда ее сын погибнет.

Арикия, царевна из афинского царского рода Паллантов, которых Тесей лишил власти, узнает о его смерти. Она обеспокоена своей судьбой. Тесей держал ее пленницей во дворце в городе Трезене. Ипполит избран правителем Трезена и Йемена, наперсница Арикии полагает, что он освободит царевну, так как Ипполит к ней неравнодушен. Арикию же пленило в Ипполите душевное благородство. Храня с прославленным отцом «в высоком сходство, не унаследовал он низких черт отца». Тесей же печально прославился тем, что соблазнял многих женщин.

Ипполит приходит к Арикии и объявляет ей, что отменяет указ отца о ее пленении и дает ей свободу. Афинам нужен царь и народ выдвигает трех кандидатов: Ипполита, Арикию и сына Федры. Однако Ипполит, согласно древнему закону, если он не рожден эллинкой, не может владеть афинским троном. Арикия же принадлежит к древнему афинскому роду и имеет все права на власть. А сын Федры будет царем Крита — так решает Ипполит, оставаясь правителем Трезена. Он решает ехать в Афины, чтобы убедить народ в праве Арикии на трон. Арикия не может поверить, что сын ее врага отдает ей трон. Ипполит отвечает, что никогда раньше не знал, что такое любовь, но когда увидел ее, то «смирился и надел любовные оковы». Он все время думает о царевне.

Федра, встретясь с Ипполитом, говорит, что боится его: теперь, когда Тесея нет, он может обрушить свой гнев на нее и ее сына, мстя за то, что его изгнали из Афин. Ипполит возмущен — так низко поступить он бы не смог. Кроме того, слух о смерти Тесея может быть ложным. Федра, не в силах совладать со своим чувством, говорит, что если бы Ипполит был старше, когда Тесей приехал на Крит, то он тоже мог бы совершить такие же подвиги — убить Минотавра и стать героем, а она, как Ариадна, дала бы ему нить, чтобы не заблудиться в Лабиринте, и связала бы свою судьбу с ним. Ипполит в недоумении, ему кажется, что Федра грезит наяву, принимая его за Тесея. Федра переиначивает его слова и говорит, что любит не старого Тесея, а молодого, как Ипполит, любит его, Ипполита, но не видит в том своей вины, так как не властна над собой. Она жертва божественного гнева, это боги послали ей любовь, которая ее мучает. Федра просит Ипполита покарать ее за преступную страсть и достать меч из ножен. Ипполит в ужасе бежит, о страшной тайне не должен знать никто, даже его наставник Терамен.

Из Афин является посланец, чтобы вручить Федре бразды правления. Но царица не хочет власти, почести ей не нужны. Она не может управлять страной, когда ее собственный ум ей не подвластен, когда она не властна над своими чувствами. Она уже раскрыла свою тайну Ипполиту, и в ней пробудилась надежда на ответное чувство. Ипполит по матери скиф, говорит Энона, дикарство у него в крови — «отверг он женский пол, не хочет с ним и знаться». Однако Федра хочет в «диком, как лес» Ипполите разбудить любовь, ему еще никто не говорил о нежности. Федра просит Энону сказать Ипполиту, что она передает ему всю власть и готова отдать свою любовь.

Энона возвращается с известием, что Тесей жив и скоро будет во дворце. Федру охватывает ужас, ибо она боится, что Ипполит выдаст ее тайну и разоблачит ее обман перед отцом, скажет, что мачеха бесчестит царский трон. Она думает о смерти как о спасении, но боится за судьбу детей. Энона предлагает защитить Федру от бесчестья и оклеветать Ипполита перед отцом, сказав, что он возжелал Федру. Она берется все устроить сама, чтобы спасти честь госпожи «совести наперекор своей», ибо «чтоб честь была… без пятнышка для всех, и добродетелью пожертвовать не грех».

Федра встречается с Тесеем и заявляет ему, что он оскорблен, что она не стоит его любви и нежности. Тот в недоумении спрашивает Ипполита, но сын отвечает, что тайну открыть ему может его жена. А он сам хочет уехать, чтобы совершить такие же подвиги, как и его отец. Тесей удивлен и разгневан — вернувшись к себе домой, он застает родных в смятении и тревоге. Он чувствует, что от него скрывают что-то страшное.

Энона оклеветала Ипполита, а Тесей поверил, вспомнив, как был бледен, смущен и уклончив сын в разговоре с ним. Он прогоняет Ипполита и просит бога моря Посейдона, который обещал ему исполнить его первую волю, наказать сына, Ипполит настолько поражен тем, что Федра винит его в преступной страсти, что не находит слов для оправдания — у него «окостенел язык». Хотя он и признается, что любит Арикию, отец ему не верит.

Федра пытается уговорить Тесея не причинять вреда сыну. Когда же он сообщает ей, что Ипполит будто бы влюблен в Арикию, то Федра потрясена и оскорблена тем, что у нее оказалась соперница. Она не предполагала, что кто-то еще сможет пробудить любовь в Ипполите. Царица видит единственный выход для себя — умереть. Она проклинает Энону за то, что та очернила Ипполита.

Тем временем Ипполит и Арикия решают бежать из страны вместе.

Тесей пытается уверить Арикию, что Ипполит — лжец и она напрасно послушала его. Арикия отвечает ему, что царь снес головы многим чудовищам, но «судьба спасла от грозного Тесея одно чудовище» — это прямой намек на Федру и ее страсть к Ипполиту. Тесей намека не понимает, но начинает сомневаться, все ли он узнал. Он хочет еще раз допросить Энону, но узнает, что царица прогнала ее и та бросилась в море. Сама же Федра мечется в безумии. Тесей приказывает позвать сына и молит Посейдона, чтобы тот не исполнял его желание.

Однако уже поздно — Терамен приносит страшную весть о том, что Ипполит погиб. Он ехал на колеснице по берегу, как вдруг из моря появилось невиданное чудовище, «зверь с мордою быка, лобастой и рогатой, и с телом, чешуей покрытым желтоватой». Все бросились бежать, а Ипполит метнул в чудовище копье и пробил чешую. Дракон упал под ноги коням, и те от страха понесли. Ипполит не смог их удержать, они мчались без дорога, по скалам. Вдруг сломалась ось колесницы, царевич запутался в вожжах, и кони поволокли его по земле, усеянной камнями. Тело его превратилось в сплошную рану, и он умер на руках Терамена. Перед смертью Ипполит сказал, что отец напрасно возвел на него обвинение.

Тесей в ужасе, он винит Федру в смерти сына. Та признает, что Ипполит был невинен, что это она была «по воле высших сил… зажжена кровосмесительной неодолимой страстью». Энона, спасая ее честь, оклеветала Ипполита Эноны теперь нет, а Федра, сняв с невинного подозрения, кончает свои земные мучения, приняв яд.

А. П. Шишкин

Гофолия (Athalie)

Трагедия (1690)


Действие происходит в царстве Иудейском, в храме Иерусалимском. Иорам, седьмой царь иудейский из династии Давида, вступил в брак с Гофолией, дочерью Ахава и Иезавели, правивших царством Израильским. Гофолия, как и ее родители, идолопоклонница, склонившая своего мужа построить в Иерусалиме храм Ваалу. Иорам скоро умер от страшной болезни. Замыслив истребить весь род Давида, Гофолия предала палачам всех внуков Иорама (дети его к тому времени уже погибли). Однако дочь Иорама от другой жены, Иосавеф, спасла последнего внука и единственного наследника царства Давидова Иоаса и спрятала в храме у своего мужа первосвященника Иодая. Мальчик не знает, что он и есть царь иудейский, а Иодай (или Иегуда) готовит его к вступлению на царство, воспитывая в строгости и уважении к законам. Иодай ждет момента, чтобы явить народу нового царя, хотя союзников у него мало, ибо все боятся гнева Гофолии, требующей всеобщего поклонения Ваалу. Однако Иодай надеется на милость Божью, он верит, что в любом случае Господь защитит царя Иудейского, даже если вокруг будут толпы идолопоклонников с оружием в руках. Первосвященник верит в чудо и пытается убедить в своей вере всех остальных — военачальника Авенира, левитов, народ, которые пока еще не знают, что в храме скрывается наследник Давидова престола, под именем Элиакима.

Однажды во время службы в храм неожиданно вошла Гофолия и увидела Элиакима, который в белых одеждах прислуживал Иодаю вместе с сыном Иодая Захарией. Появление идолопоклонницы считается осквернением, и Иодай потребовал, чтобы она покинула храм. Однако Гофолия заметила мальчика и теперь хочет знать, кто он такой, ибо она видела сон, в котором ее мать предсказывала ей смерть, а потом явился отрок в белых одеждах левитов с кинжалом, и в Элиакиме она вдруг узнает того отрока. Священник-вероотступник Матфан, ставший жрецом Ваала, говорит, что мальчика надо убить, раз он опасен, ибо сон — это небесный знак, «кто заподозрен, тот виновен до суда».

Гофолия хочет поближе посмотреть на мальчика, так как ребенок не может лицемерить и скажет ей, кто он, какого рода. Когда приводят Иоаса, то он отвечает, что он сирота и о нем печется Царь небесный, что родители бросили его. Правдивость и обаяние ребенка тронули Гофолию. Она предлагает ему жить в ее дворце и верить в своего Бога, а не в Ваала. У нее нет наследников, мальчик будет ей, как сын родной.

Позже Гофолия посылает к Иосавеф Матфана, чтобы сказать, что за право молиться своему Богу в храме Иодай и левиты должны отдать ей подкидыша Элиакима. Если же они откажутся, то тем самым подтвердят подозрения и слухи о том, что ребенок из родовитой семьи и его растят для скрытой цели.

Иосавеф передает слова Матфана Иодаю и предлагает бежать с ребенком в пустыню. Однако первосвященник обвиняет ее в трусости и решает, что пора действовать и нельзя больше скрывать Элиакима — он должен явиться в царственном уборе и венце. Хор дев поет славу Господу. Этот хор и левиты — единственная зашита наследника трона Давида, больше никого в храме нет, но Иодай верит, что Господь даст такую силу этому воинству, что никто не сломит их.

В храме готовится церемония возведения на царство, Иосавеф примеряет на Иоаса (Элиакима) царский венец. Тот не понимает пока, в чем дело, и считает, что он будет лишь помогать совершать обряд Иодаю, которого чтит, как отца. Иодай спрашивает, готов ли мальчик следовать в жизни примеру Давида, и тот отвечает, что готов. Тогда Иодай становится перед ним на колени и провозглашает, что воздает честь своему новому царю. Другие священники тоже приносят ему клятву на верность.

Появляется левит и сообщает, что храм окружен войсками. Иодай расставляет людей для зашиты храма и обращается к хору дев, чтобы они воззвали к Творцу.

Захария, сын Иодая, рассказывает своей сестре Суламите, как расставлены отряды левитов для обороны храма. Священники молили его отца спрятать хотя бы ковчег завета, но он ответил им, что эта трусость им не к лицу, ибо ковчег всегда помогал повергать врага.

Появляется военачальник Авенир, которого Гофолия отпустила из темницы сказать, что священники будут пощажены, если отдадут ей Элиакима и тот клад, который когда-то был дан Давидом на сохранение в храм. Авенир советует отдать Гофолии все ценности и таким образом спасти храм. Сам же он готов пойти на казнь вместо Элиакима, если это принесет мир и покой. Судьба же мальчика в руках Господа, и никто не знает, как поведет себя царица — не вселил ли уже Бог жалость в ее сердце? Авенир просит Иодая попробовать «удар уступками оттянуть», а он сам тем временем примет меры для спасения храма и священников. Иодай открывает Авениру тайну Элиакима, Он готов отдать царице сокровища и сказать ей, какого рода мальчик, когда она войдет в храм без своих солдат — сделать это ее должен уговорить Авенир. Иодай дает указание левиту закрыть ворота храма, как только царица окажется внутри, чтобы отрезать ей дорогу назад, а все остальные священники созовут народ на выручку. Вооруженные же левиты и царь будут пока спрятаны за завесами.

Появляется Гофолия и, называя Иодая бунтовщиком, говорит, что могла бы уничтожить его и храм, но по уговору готова забрать лишь клад и мальчика. Иодай готов показать ей их. Завесы раздвигаются, и Иодай призывает царя иудейского появиться. Выходят Иоас и вооруженные левиты. Гофолия в ужасе, а Иодай говорит ей, что сам Господь отрезал ей пути к отступлению. Входит начальник над священниками Исмаил и сообщает, что наемные солдаты Гофолии бегут — Господь вселил в их сердца страх, народ ликует, узнав, что явился новый царь занять трон. Ваал повергнут в прах, и жрец Матфан убит. Гофолия узнает Иоаса по шраму от удара ее ножа, когда он был еще младенцем. Гофолия готова к смерти, но напоследок она предсказывает, что настанет час, когда Иоас, как и она, отвернется от своего Бога и, осквернив его алтарь, отомстит за нее. Иоас в ужасе и говорит, что лучше ему умереть, чем стать вероотступником. Иодай напоминает царю иудейскому, что в небесах есть Бог — судья земным царям и «сиротам родитель».

Л. П. Шишкин

Жан де Лабрюйер (Jean de La Bruyère) [1645–1696]

Характеры, или Нравы нынешнего века

(Les Caractères)

Сатирические афоризмы (1688)


В предисловии к своим «Характерам» автор признается, что целью книги является попытка обратить внимание на недостатки общества, «сделанные с натуры», с целью их исправления.

В каждой из 16 глаз он в строгой последовательности излагает свои «характеры», где пишет следующее:

«Все давно сказано». Убедить других в непогрешимости своих вкусов крайне трудно, чаще всего получается собрание «благоглупостей».

«Более всего невыносима посредственность в «поэзии, музыке, живописи и ораторском искусстве».

«Пока еще не существует великих произведений, сочиненных коллективно.»

«Чаще всего люди руководствуются «не вкусом, а пристрастием».

«Не упустите случая высказать похвальное мнение о достоинствах рукописи, и не стройте его только на чужом мнении.»

«Автор должен спокойно воспринимать «злобную критику», и тем более не вычеркивать раскритикованных мест.»

«Высокий стиль газетчика — это болтовня о политике».

«Напрасно сочинитель хочет стяжать восхищенные похвалы своему труду. Глупцы восхищаются. Умные одобряют сдержанно.»

«Высокий стиль раскрывает ту или иную истину при условии, что тема выдержана в благородном тоне.»

«Критика — это порою не столько наука, сколько ремесло, требующее скорей выносливости, чем ума».

«Неблагодарно создавать громкое имя, жизнь подходит к концу, а работа едва начата».

«Внешняя простота — чудесный убор для выдающихся людей.»

«Хорошо быть человеком, «о котором никто не спрашивает, знатен ли он?»

«В каждом поступке человека сказывается характер.»

«Ложное величие надменно, но сознает свою слабость и показывает себя чуть-чуть.»

«Мнение мужчины о женщинах редко совпадает с мнением женщин.»

«Женщин надо разглядывать, «не обращая внимания на их прическу и башмаки».

«Нет зрелища прекраснее, «чем прекрасное лицо, и нет музыки слаще звука любимого голоса».

«Женское вероломство полезно тем, «что излечивает мужчин от ревности».

«Если две женщины, твои приятельницы, рассорились, «то приходится выбирать между ними, или терять обеих».

«Женщины умеют любить сильнее мужчин, «но мужчины более способны к дружбе».

«Мужчина соблюдает чужую тайну, женщина же свою».

«Сердце воспаляется внезапно, дружба требует времени.»

«Мы любим тех, кому делаем добро, и ненавидим тех, кого обидим.»

«Нет излишества прекраснее, чем излишество благодарности».

«Нет ничего бесцветнее характера бесцветного человека».

«Умный человек не бывает назойлив.»

«Быть в восторге от самого себя и своего ума — несчастье.»

«Талантом собеседника отличается «не тот, кто говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие».

«Не отвергай похвалу — прослывешь грубым».

«Тесть не любит зятя, свекор любит невестку; теща любит зятя, свекровь не любит невестку: все в мире уравновешивается».

«Легче и полезнее приладиться к чужому нраву, чем приладить чужой нрав к своему».

«Склонность к осмеиванию говорит о скудости ума».

«Друзья взаимно укрепляют друг друга во взглядах и прощают друг другу мелкие недостатки.»

«Не подавай советов в светском обществе,только себе навредишь.»

«Догматический тон всегда является следствием глубокого невежества».

«Не старайтесь выставить богатого глупца на осмеяние — все насмешки на его стороне».

«Богатство иных людей приобретено ценой покоя, здоровья, чести, совести — не завидуй им.»

«В любом деле можно разбогатеть, притворяясь честным.»

«Тот, кого возвысила удача в игре, «не желает знаться с равными себе и льнет только к вельможам».

«Не удивительно, что существует много игорных домов, удивительно, как много людей, которые дают этим домам средства к существованию.»

«Порядочному человеку непростительно играть, рисковать большим проигрышем — слишком опасное мальчишество».

«Упадок людей судейских и военного звания состоит в том, что свои расходы они соразмеряют не с доходами, а со своим положением».

«Столичное общество делится на кружки, «подобные маленьким государствам: у них свои законы, обычаи, жаргон. Но век этих кружков недолог — от силы два года».

«Тщеславие столичных жительниц противнее грубости простолюдинок.»

«Вы нашли преданного друга, если, возвысившись, он не раззнакомился с вами».

«Высокую и трудную должность легче занять, чем сохранить.»

«Давать обещания при дворе столь же опасно, сколь трудно их не давать».

«Наглость — свойство характера, врожденный порок.»

«К высокому положению ведут два пути: протоптанная прямая дорога и окольная тропа в обход, которая гораздо короче»,

«Не ждите искренности, справедливости, помощи и постоянства от человека, который явился ко двору с тайным намерением возвыситься. «У нового министра за одну ночь появляется множество друзей и родственников».

«Придворная жизнь — это серьезная, холодная и напряженная игра. И выигрывает ее самый удачливый.»

«Раб зависит только от своего господина, честолюбец — от всех, кто способен помочь его возвышению».

«Хороший острослов — дурной человек».

«От хитрости до плутовства — один шаг, стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.»

«Вельможи признают совершенство только за собой, однако единственное, что у них не отнимешь, это большие владения и длинный ряд предков. Они не желают ничему учиться — не только управлению государством, но и управлению своим домом».

«Швейцар, камердинер, лакей судят о себе по знатности и богатству тех, кому служат.»

«Участвовать в сомнительной затее опасно, еще опасней оказаться при этом с вельможей. Он выпутается за твой счет.»

«Храбрость — это особый настрой ума и сердца, который передается от предков к потомкам.»

«Не уповай на вельмож, они редко пользуются возможностью сделать нам добро. «Они руководствуются только велениями чувства, поддаваясь первому впечатлению».

«О сильных мира сего лучше всего молчать. Говорить хорошо — почти всегда значит льстить, говорить дурно — опасно, пока они живы, и подло, когда они мертвы».

«Самое разумное — примириться с тем образом правления, при котором ты родился.»

«У подданных деспота нет родины. Мысль о ней вытеснена корыстью, честолюбием, раболепством.»

«Министр или посол — это хамелеон. Он прячет свой истинный нрав и одевает нужную в данный момент личину. Все его замыслы, нравственные правила, политические хитрости служат одной задаче — не даться в обман самому и обмануть других».

«Монарху не хватает лишь одного — радостей частной жизни.»

«Фаворит всегда одинок, у него нет ни привязанностей, ни друзей.»

«Все процветает в стране, где никто не делает различия между интересами государства и государя».

«В одном отношении люди постоянны: они злы, порочны, равнодушны к добродетели.»

«Стоицизм — пустая игра ума, выдумка». Человек в действительности выходит из себя, отчаивается, надсаживается криком.»

«Плуты склонны думать, что все остальные подобны им; они не вдаются в обман, но и сами не обманывают других подолгу».

«Гербовая бумага — позор человечества: она изобретена, дабы напоминать людям, что они дали обещания, и уличать их, когда они отрицают это».

«Жизнь — это то, что люди больше всего стремятся сохранить и меньше всего берегут».

«Нет такого изъяна или телесного несовершенства, которого не подметили бы дети, стоит им его обнаружить, как они берут верх над взрослыми и перестают с ними считаться.»

«Люди живут слишком недолго, чтобы извлечь урок из собственных ошибок».

«Предвзятость низводит самого великого человека до уровня самого ограниченного простолюдина».

«Здоровье и богатство, избавляя человека от горького опыта, делают его равнодушным; люди же, сами удрученные горестями, гораздо сострадательнее к ближнему.»

«Человек посредственного ума словно вырублен из одного куска: он постоянно серьезен, не умеет шутить».

«Высокие должности делают людей великих еще более великими, ничтожных — еще более ничтожными.»

«Влюбленный старик — одно из величайших уродств в природе».

«Найти тщеславного человека, считающего себя счастливым, так же трудно, как найти человека скромного, который считал бы себя чересчур несчастным».

«Манерность жестов, речи и поведения нередко бывает следствием праздности или равнодушия; большое чувство и серьезное дело возвращают человеку его естественный облик».

«Великое удивляет нас, ничтожное отталкивает, а привычка «примиряет и с теми и с другими».

«Звание комедианта считалось позорным у римлян и почетным у греков. Каково положение актеров у нас? Мы смотрим на них, как римляне, а обходимся с ними, как греки».

«Языки — это всего лишь ключ, открывающий доступ к науке, но презрение к ним бросает тень и на нее».

«Не следует судить о человеке по лицу — оно позволяет лишь строить предположения».

«Человек, чей ум и способности всеми признаны, не кажется безобразным, даже если он уродлив — его уродства никто не замечает».

«Человек самовлюбленный — это тот, в ком глупцы усматривают бездну достоинств. Это нечто среднее между глупцом и нахалом, в нем есть кое-что от того и от другого».

«Словоохотливость — один из признаков ограниченности».

«Чем больше наши ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся.»

«Льстец равно невысокого мнения и о себе, и о других».

«Свобода — это не праздность, а возможность свободно располагать своим временем и выбирать себе род занятий». Кто не умеет с толком употребить свое время, тот первый жалуется на его нехватку.

«Любителю редкостей дорого не то, что добротно или прекрасно, а то, что необычно и диковинно и есть у него одного.»

«Женщина, вошедшая в моду, похожа на тот безымянный синий цветок, который растет на нивах, глушит колосья, губит урожай и занимает место полезных злаков».

«Разумный человек носит то, что советует ему портной; презирать моду так же неразумно, как слишком следовать ей».

«Даже прекрасное перестает быть прекрасным, когда оно неуместно».

«За бракосочетание с прихожан берут больше, чем за крестины, а крестины стоят дороже, чем исповедь; таким образом, с таинств взимается налог, который как бы определяет их относительное достоинство».

«Пытка — это удивительное изобретение, которое безотказно губит невиновного, если он слаб здоровьем, и спасает преступника, если он крепок и вынослив».

«К распоряжениям, сделанным умирающими в завещаниях, люди относятся как к словам оракулов: каждый понимает и толкует их по-своему, согласно собственным желаниям и выгоде».

«Люди никогда не доверяли врачам, и всегда пользовались их услугами». Пока люди не перестанут умирать, врачей будут осыпать насмешками и деньгами.»

«Шарлатаны обманывают тех, кто хочет быть обманут.»

«Христианская проповедь превратилась ныне в спектакль», никто не вдумывается в смысл слова божьего, «ибо проповедь стала прежде всего забавой, азартной игрой, где одни состязаются, а другие держат пари».

«Ораторы в одном отношении похожи на военных: они идут на больший риск, чем люди других профессий, зато быстрее возвышаются».

«Как велико преимущество живого слова перед писаным.»

«Наслаждаясь здоровьем, люди сомневаются в существовании бога, равно как не видят греха в близости с особой легких нравов; стоит им заболеть, как они бросают наложницу и начинают верить в творца.»

«Невозможность доказать, что бога нет, убеждает меня в том, что он есть».

«Если исчезнет нужда в чем-либо, исчезнут искусства, науки, изобретения, механика».

Заканчивает книгу Лабрюйер словами: «Если читатель не одобрит эти «Характеры», я буду удивлен; если одобрит, я все равно буду удивляться».

Р. М. Кирсанова

Антуан Гамильтон (Antoine Hamilton) [1646–172]

Мемуары графа де Грамона

(Mémoires de la vie du comte de Gramont)

Роман (1715)


В романизированной биографии своего родственника, шевалье де Грамона, автор рисует современные ему нравы французского дворянства и английского двора эпохи Реставрации.

Читатель знакомится с героем во время военных действий в Пьемонте, где он благодаря живому уму, чувству юмора и твердости духа сразу завоевывает всеобщую симпатию. «Он искал веселья и дарил его всем». Его другом становится некий Матта, «образец искренности и честности», и они вместе задают отменные обеды, на которые собираются все офицеры полка. Однако деньги вскоре кончаются, и приятели ломают головы, как бы им пополнить свои средства. Внезапно Грамон вспоминает о заядлом игроке, богатом графе Камеране. Друзья приглашают графа на ужин, а потом Грамон садится с ним играть. Граф проигрывает огромную сумму в долг, но на следующий день исправно платит, и к друзьям возвращается «утраченное благополучие». Теперь до самого конца кампании к ним благоволит фортуна, и Грамон даже занимается благотворительностью: жертвует деньги на солдат, искалеченных в сражениях.

Стяжав славу на поле брани, шевалье де Грамон и Матта отправляются в Турин, обуреваемые желанием стяжать лавры на любовном поприще. Друзья молоды, остроумны, сорят деньгами, и посему их весьма любезно принимают при дворе герцогини Савойской. И хотя Матта галантность туринского двора кажется чрезмерной, он во всем полагается на друга. Шевалье выбирает себе юную брюнетку мадемуазель де Сен-Жермен, а приятелю предлагает поухаживать за очаровательной блондинкой маркизой де Сенант. Муж маркизы столь груб и отвратителен, что «его грешно было не обманывать». Объявив о своей любви, оба искателя приключений тут же облачаются в цвета своих дам: Грамон в зеленый, а Матта в голубой. Матта, плохо знакомый с ритуалом ухаживания, излишне крепко сжимает ручку очаровательной маркизы, чем вызывает гнев прелестницы. Впрочем, Матта этого не замечает и в приятной компании отправляется ужинать. На следующий день при дворе, куда Матта явился сразу после охоты, то есть без цветов своей дамы, происходит объяснение: дама упрекает его за дерзость — он чуть не оторвал ей руку! Маркизе вторит Грамон: как он осмелился явиться не в голубом! К этому времени шевалье замечает, что госпояса де Сенант «весьма благосклонно» относится и к нему самому, и решает на всякий случай не упускать и эту возможность, если вдруг потерпит неудачу с Сен-Жермен.

Маркизу де Сенант вполне устраивает нетерпеливый Матта, и в душе она уже давно согласна исполнить все его желания, однако тот никак не желает «усыпить дракона», то есть ее мужа: слишком тот ему противен. Поняв, что Матта не намерен поступаться своими принципами, госпожа де Сенант перестает им интересоваться. В это же время шевалье де Грамон расстается со своей возлюбленной, ибо та наотрез отказалась преступать черту дозволенного, предпочитая прежде выйти замуж, а уж потом вкушать радости с другом сердца. Де Грамон и маркиза де Сенант составляют заговор, имеющий целью обмануть и мужа, и друга, дабы самим спокойно насладиться любовью. Для этого шевалье де Грамон, давно уже состоящий в приятельских отношениях с маркизом де Сенантом, ловко знакомит его с Матта. Де Сенант приглашает друзей на ужин, однако шевалье выговаривает себе дозволение опоздать, и, пока Матта, в изобилии поглощая яства, пытается отвечать на заумные вопросы Сенанта, Грамон спешит к маркизе. Однако проведавшая об этом мадемуазель де Сен-Жермен, желая позлить отвернувшегося от нее поклонника, также является к маркизе и в результате уводит ее из дому, так что разочарованному Грамону ничего не остается как отправиться ужинать к Сенанту. Однако шевалье не оставляет своего замысла, только теперь для осуществления его он разыгрывает целый спектакль. Убедив всех, что Сенант и Матта поссорились, он, якобы желая предотвратить дуэль, уговаривает обоих приятелей провести день дома (маркиза просьба эта застала в его загородном поместье), а сам мчится к нежной госпоже де Сенант, которая принимает его так, «что он в полной мере познал ее благодарность».

Вернувшись во Францию, шевалье де Грамон блистательно подтверждает свою репутацию: он ловок в игре, деятелен и неутомим в любви, опасный соперник в сердечных делах, неистощим на выдумки, невозмутим в победах и поражениях. Будучи человеком неглупым, де Грамон попадает за карточный стол к кардиналу Мазарини и быстро замечает, что его преосвященство жульничает. Используя «отпущенные ему природой таланты», шевалье начинает не только защищаться, но и нападать. Так что в тех случаях, когда кардинал и шевалье стараются перехитрить друг друга, преимущество остается на стороне шевалье. Де Грамон прекрасно справляется с разнообразными поручениями. Однажды маршал Тюренн, разгромив испанцев и сняв осаду с Арраса, направляет де Грамона гонцом к королевскому двору. Ловкий и отважный шевалье обходит всех прочих курьеров, стремящихся первыми доставить радостную весть, и получает награду: поцелуй королевы. Король также ласково обходится с посланцем. И только кардинал смотрит кисло: его недруг, принц Конде, на чью гибель в сражении он весьма надеялся, жив и здоров. Выйдя из кабинета, шевалье в присутствии многочисленных придворных отпускает едкую шутку в адрес Мазарини. Разумеется, осведомители доносят об этом кардиналу. Но «не самый мстительный из министров» перчатку не принимает, а, напротив, в тот же вечер приглашает шевалье на ужин и на игру, заверив, что «ставки за них сделает королева».

Вскоре молодой Людовик женится, и в королевстве все меняется. «Французы боготворят своего короля». Король же, занимаясь делами государства, не забывает и о любовных увлечениях. Достаточно его величеству бросить взор на придворную красавицу, как он тут же находит отклик в ее сердце, а воздыхатели смиренно покидают счастливицу. Шевалье де Грамон, восхищенный усердием государя в делах правления, тем не менее дерзает посягнуть на одну из фрейлин, некую мадемуазель Ламотт-Уданкур, имеющую счастье понравиться королю. Фрейлина, предпочитая любовь короля, жалуется Людовику на назойливость де Грамона. Тотчас шевалье закрывают доступ ко двору, и тот, понимая, что во Франции ему в ближайшее время делать нечего, отбывает в Англию.

Англия в эту пору ликует по случаю восстановления монархии. Карл II, чьи юные годы прошли в изгнании, преисполнен благородства, равно как и его немногочисленные приверженцы из числа тех, кто разделил с ним его участь. Двор его, блистательный и изысканный, поражает даже Грамона, привыкшего к великолепию французского двора. Нет при английском дворе и недостатка в очаровательных дамах, однако всем им далеко до истинных жемчужин — мадемуазель Гамильтон и мадемуазель Стьюарт. Шевалье де Грамон быстро делается всеобщим любимцем: в отличие от многих французов, он не отказывается от местных кушаний и легко перенимает английские манеры. Пришедшись по душе Карлу, он допускается к королевским развлечениям. Играет шевалье редко, но по-крупному, хотя, несмотря на уговоры друзей, не старается преумножить игрой свое состояние. Не забывает шевалье и о любовных приключениях, ухаживая за несколькими красавицами сразу. Но стоит ему познакомиться с мадемуазель Гамильтон, как он тотчас забывает прочие свои увлечения. Некоторое время де Грамон даже пребывает в растерянности: в случае с мадемуазель Гамильтон не помогают ни обычные подарки, ни привычные для него приемы завоевания сердец придворных кокеток; эта девушка заслуживает только искренней и серьезной привязанности. В ней совершенно все: красота, ум, манеры. Чувства ее отличаются необычайным благородством, и чем больше шевалье убеждается в ее достоинствах, тем больше стремится ей понравиться.

Тем временем на придворном небосклоне восходит звезда мадемуазель Стьюарт. Она постепенно вытесняет из сердца короля капризную и чувственную графиню Каслмейн, которая, будучи совершенно уверенной, что власть ее над королем безгранична, заботится прежде всего об удовлетворении собственных прихотей. Леди Каслмейн начинает посещать представления знаменитого канатоходца Джекоба Холла, чей талант и сила восхищают публику, и особенно женскую ее часть. Проносится слух, что канатоходец не обманул ожиданий графини. Пока же злые языки судачат о Каслмейн, король все больше привязывается к Стьюарт. Впоследствии графиня Каслмейн вышла замуж за лорда Ричмонда.

Шевалье де Грамон не пропускает ни одного увеселения, где бывает мадемуазель Гамильтон. Однажды, желая блеснуть на королевском балу, он приказывает своему камердинеру доставить ему из Парижа самый модный камзол. Камердинер, изрядно потрепанный, возвращается накануне бала с пустыми руками и утверждает, что костюм утонул в зыбучих песках английского побережья. Шевалье является на бал в старом камзоле и в оправдание рассказывает эту историю. Король хохочет до упаду. Впоследствии обман камердинера раскрывается: крепко выпив, он продал костюм хозяина за баснословную цену какому-то провинциалу-англичанину.

Роман шевалье с мадемуазель де Грамон складывается удачно. Нельзя сказать, что у него нет соперников, однако, зная цену их достоинствам и одновременно уму мадемуазель Гамильтон, он беспокоится только о том, как бы понравиться своей возлюбленной. Друзья остерегают шевалье: мадемуазель Гамильтон не из тех, кого можно соблазнить, значит, речь пойдет о браке. Но положение шевалье, равно как и его состояние, весьма скромно. Девушка же уже отвергла немало блестящих партий, да и семейство ее весьма придирчиво. Но шевалье уверен в себе: он женится на избраннице своего сердца, помирится с королем, тот сделает его жену статс-дамой, а «с божьей помощью» он увеличит и свое состояние. «И держу пари, все будет так, как я сказал». Сразу скажем, что он оказался прав.

Е. В. Морозова

Франсуа Салиньяк де Ла Мот-Фенелон (François de Salignac de la Mothe Fénelon) [1651–1715]

Приключения Телемака

(Les aventures de Télémaque, filsd'Ulysse)

Роман (1699)


Воспитатель наследника престола герцога Бургундского, внука короля Людовика XIV, Фенелон написал для своего малолетнего ученика философско-утопический роман «Приключения Телемака» о том, каким должен быть настоящий государь и как надо управлять народом и государством.

Действие романа происходит в античные времена. Телемак отправляется на поиски своего отца Улисса (Одиссея), не вернувшегося домой после победы греков над троянцами. Во время своих странствий Телемак и его наставник Ментор выброшены бурей на остров нимфы Калипсо, у которой когда-то гостил улисс. Та предлагает Телемаку остаться у нее и обрести бессмертие. Он отказывается. Чтобы задержать его, Калипсо просит рассказать о его странствиях. Телемак начинает рассказ о том, как он побывал в разных странах и видел разные царства и царей, и о том, каким должен быть мудрый государь, чтобы умно править народом и не употреблять власть во зло себе и другим.

Телемак рассказывает о Египте, где царствует Сезострис, мудрый государь, который любит народ, как детей своих. Все рады повиноваться ему, отдать за него жизнь, у всех одна мысль — «не освободиться от его власти, но быть вечно под его властью». Сезострис ежедневно принимает жалобы подданных и вершит суд, но делает это с терпением, разумом и правотой. Такой царь не боится своих подданных. Однако даже самые мудрые государи подвержены опасностям, ибо «коварство и алчность всегда у подножия трона». Злые и хитрые царедворцы готовы угождать государю ради своей выгоды, и горе царю, если он становится «игралищем злого коварства», если не гонит «от себя лести и не любит тех, кто смелым голосом говорит ему правду». По наговору одного из таких царедворцев Телемака посылают вместе с рабами пасти стада коров.

После смерти Сезостриса Телемак на финикийском корабле приплывает в Финикию, где царствует Пигмалион. Это жадный и завистливый правитель, от которого нет пользы ни народу, ни государству. От скупости он недоверчив, подозрителен и кровожаден, гонит богатых, бедных боится, все его ненавидят. Насильственная смерть грозит ему и в его «непроникаемых чертогах», и посреди всех его телохранителей. «Добрый Сезострис, напротив того, — рассуждает Телемак, — посреди бесчисленного народа был в безопасности, как отец в доме в кругу любезного семейства».

После многих приключений Телемак оказывается на острове Крит и узнает от своего наставника Ментора, какие законы установил там царь Минос. Дети приучаются к образу жизни простой и деятельной. Три порока — неблагодарность, притворство и сребролюбие, — в иных местах терпимые, на Крите наказываются. Пышность и роскошь неизвестны, все трудятся, но никто «не алчет обогащения». Запрещены «драгоценные утвари, великолепные одеяния, позлащенные дома, роскошные пиршества». Великолепное зодчество не изгнано, но «предоставлено для храмов, Богам посвящаемых». Люди же не смеют сооружать себе дома, подобные жилищам бессмертных.

Царь имеет здесь полную власть над подданными, но и сам «под законом». Власть его неограничена во всем, что направлено на благо народа, но руки связаны, когда на зло обращаются. Законы требуют, чтобы государева мудрость и кротость способствовали благоденствию многих, а не наоборот — чтобы тысячи «питали гордость и роскошь одного, сами пресмыкаясь в бедности и рабстве». Царь первый обязан «предшествовать собственным примером в строгой умеренности, в презрении роскоши, пышности, тщеславия. Отличаться он должен не блеском богатства и не прохладами неги, а мудростью, доблестью, славой. Извне он обязан быть защитником царства, предводителем рати; внутри — судьей народа и утверждать его счастье, просвещать умы, направлять нравы. Боги вручают ему жезл правления не для него, а для народа: народу принадлежит все его время, все труды, вся любовь его сердца, и он достоин державы только по мере забвения самого себя, по мере жертвы собою общему благу».

Критяне выбирают царя из самых умных и достойных, и Телемак становится одним из претендентов на трон. Мудрецы задают ему вопрос: кто несчастнее всех? Он отвечает, что несчастнее всех государь, усыпленный в мнимом благополучии, между тем как народ стонет под его игом. «В ослеплении он сугубо несчастлив: не зная болезни, не может и излечиться… Истина не доходит до него сквозь толпу ласкателей». Телемака выбирают царем, но он отказывается и говорит: «Надлежит вам избрать в цари не того, кто судит лучше других о законах, но того, кто исполняет их… Изберите себе мужа, у которого законы были бы начертаны в сердце, которого вся жизнь была бы исполнением закона».

Телемаку и его наставнику удается бежать от нимфы Калипсо. Они встречаются в море с финикийцами. И узнают от них об удивительной стране Бетике. Считается, что там «остались еще все приятности золотого века»: климат теплый, золота и серебра вдоволь, урожай собирают два раза в год. Денег у того народа нет, они ни с кем не торгуют. Из золота и серебра делают плуги и другие орудия труда. Нет дворцов и всякой роскоши, ибо это, как там считается, мешает жить. У жителей Бетики нет собственности — «не деля между собой земли, они живут совокупно», нет у них ни воровства, ни зависти. Все имущество общее и всего вдоволь. Главное — возделывать землю, ибо она приносит «неложное богатство, верную пищу». Они считают неразумием искать в поте лица под землей в рудниках золото и серебро, так как это «не может ни составить счастья, ни удовлетворить никакой истинной нужды».

Начальник финикийского корабля обещает высадить Телемака на его родной Итаке, но кормчий сбивается с пути, и корабль заходит в город Салент, где правит царь Идоменей. Он совершил много ошибок во время своего правления — не заботясь о народе, строил роскошные дворцы. На его примере Ментор поучает Телемака, как нужно править страной, и говорит, что долговременный и прочный мир, а также «земледелие и установление мудрых законов» должны быть первым долгом правителя. А властолюбие и тщеславие могут привести царя на край бездны. «Власть — жестокое испытание» для дарований, говорит Ментор, «она обнажает все слабости в полной их мере», ведь «верховный сан подобен стеклу, увеличивающему предметы. Пороки в глазах наших возрастают на той высокой ступени, где и малые дела влекут за собой важные последствия». Нет государей без недостатков, поэтому надлежит «извинять государей и сожалеть о их доле». Однако слабости царей теряются во множестве великих добродетелей, если они есть у правителей.

По совету Ментора Идоменей разделяет всех свободных людей на семь «состояний» и каждому присваивает соответствующую одежду и недорогие знаки отличия. Таким образом искореняется пагубная страсть к роскоши. Соответственно и пища учреждена умеренная, ибо позорно предаваться чревоугодию. Рабы же ходят в одинаковой серой одежде. Также запрещена «томная и любострастная музыка» и буйные празднества в честь Вакха, которые «затмевают рассудок не хуже вина, заключаются бесстыдством и исступлением». Музыка разрешена только для прославления Богов и героев, ваяние же и живопись, в которых не должно быть ничего низкого, служат прославлению памяти великих мужей и деяний.

Кроме того, Ментор учит Идоменея тому, что «вино никогда не должно быть обыкновенным, общим напитком», что надо «истребить виноградные лозы, когда они слишком размножатся», ибо вино — источник многих зол. Оно должно сохраняться как лекарство или «как редкость для торжественных дней и жертвоприношений».

Телемак между тем после многих приключений и подвигов, в которых ему помогала богиня Минерва, заключает по сновидениям, что отец его скончался. Телемак сходит в царство мертвых Тартар. Там он видит многих грешников: жестоких царей, жен, убивших мужей, предателей, лжецов, «ласкателей, возносивших хвалу пороку, злостных клеветников, поносивших добродетель». Все они предстают перед царем Миносом, который после смерти стал судьей в царстве теней. Он определяет им наказание. Так, например, цари, осужденные за злоупотребление властью, смотрят в зеркало, где видят все ужасы своих пороков. Многие цари страдают не за содеянное зло, а за упущенное добро, за доверие людям злым и коварным, за зло, их именем содеянное.

Потом Телемак проходит по Елисейским полям, где добрые цари и герои наслаждаются блаженством. Там он встречает своего прадеда Арцезия, который сообщает Телемаку, что улисс жив и скоро вернется в Итаку. Арцезий напоминает Телемаку, что жизнь быстротечна и надо думать о будущем — готовить для себя место «в счастливой стране покоя», следуя по пути добродетели. Арцезий показывает Телемаку мудрых царей, от них легким облаком отделены герои, так как они «прияли меньшую славу»: награда за мужество и ратные подвиги все же не может сравниться с воздаянием «за мудрое, правосудное и благотворное царствование».

Среди царей Телемак видит Цекропса, египтянина, первого царя в Афинах — городе, посвященном богине мудрости и названном ее именем. Из Египта, откуда в Грецию пришли науки, Цекропс принес в Аттику полезные законы, укротил нравы, был человеколюбив, оставил «народ в изобилии, а семейство свое в скудости и не хотел передать детям власти, считая других того достойными».

Триптолем, другой греческий царь, удостоенный блаженства за то, что научил греков искусству возделывать землю, пахать ее и удобрять, укрепив свое царство. Так же должен поступать и Телемак, по мнению Арцезия, когда он будет царствовать, — обращать народ к земледелию, не терпеть людей праздных.

Телемак покидает царство Плутона и после новых приключений встречает на неизвестном острове своего отца Улисса, но не узнает его. Телемаку является богиня Минерва и говорит, что он теперь достоин идти по стопам своего отца и мудро управлять царством. Она дает Телемаку наставления: «Когда будешь на престоле, стремись к той только славе, чтобы восстановить золотой век в своем царстве… Люби народ свой и ничего не щади, чтобы быть взаимно любимым… Не забывай, что царь на престоле не для своей собственной славы, а для блага народа… Бойся Богов, Телемак! Страх Божий — величайшее сокровище сердца человеческого. Придет к тебе с ним и справедливость, и мир душевный, и радость, и удовольствия чистые, и счастливый избыток, и непомрачимая слава».

Телемак возвращается в Итаку и находит там отца.

А. П. Шишкин

Жан Мелье (Jean Meslier) [1664–1729]

Завещание (Le Testament)

Трактат (1729, полностью опубл. 1864)


В предисловии автор сообщает, что при жизни не мог открыто высказать свои мысли о способах управления людьми и об их религиях, поскольку это было бы сопряжено с очень опасными и прискорбными последствиями. Цель настоящего труда — разоблачить те нелепые заблуждения, среди которых все имели несчастье родиться и жить — самому же автору приходилось поддерживать их. Эта неприятная обязанность не доставляла ему никакого удовольствия — как могли заметить его друзья, он исполнял ее с великим отвращением и довольно небрежно.

С юного возраста автор видел заблуждения и злоупотребления, от которых идет все зло на свете, а с годами еще больше убедился в слепоте и злобе людей, в бессмысленности их суеверий, в несправедливости их способа управления. Проникнув в тайны хитрой политики честолюбцев, стремящихся к власти и почету, автор легко разгадал источник и происхождение суеверий и дурного управления — кроме того, ему стало понятно, отчего люди, считающиеся умными и образованными, не возражают против подобного возмутительного порядка вещей.

Источник всех зол и всех обманов — в тонкой политике тех, кто стремится властвовать над своими ближними или желает приобрести суетную славу святости. Эти люди не только искусно пользуются насилием, но и прибегают ко всякого рода хитростям, чтобы одурманить народ. Злоупотребляя слабостью и легковерием темной и беспомощной народной массы, они без труда заставляют ее верить в то, что выгодно им самим, а затем благоговейно принимать тиранические законы. Хотя на первый взгляд религия и политика противоположны и противоречивы по своим принципам, они неплохо уживаются друг с другом, как только заключат между собой союз и дружбу: их можно сравнить с двумя ворами-карманниками, работающими на пару. Религия поддерживает даже самое дурное правительство, а правительство в свою очередь поддерживает даже самую глупую религию.

Всякий культ и поклонение богам есть заблуждение, злоупотребление, иллюзия, обман и шарлатанство. Все декреты и постановления, издаваемые именем и властью бога или богов, являются измышлением человека — точно так же, как великолепные празднества, жертвоприношения и прочие действия религиозного характера, совершаемые в честь идолов или богов. Все это было выдумано хитрыми и тонкими политиками, использовано и умножено лжепророками и шарлатанами, слепо принято на веру глупцами и невеждами, закреплено законами государей и сильных мира сего. Истинность всего вышесказанного будет доказана с помощью ясных и вразумительных доводов на основании восьми доказательств тщетности и ложности всех религий.

Доказательство первое основано на том, что все религии являются измышлением человека. Невозможно допустить их божественное происхождение, ибо все они противоречат одна другой и сами друг друга осуждают. Следовательно, эти различные религии не могут быть истинными и проистекать из якобы божественного начала истины. Именно поэтому римско-католические приверженцы Христа убеждены, что имеется лишь одна истинная религия — их собственная. Они считают основным положением своего учения и своей веры следующее: существуют только один господь, одна вера, одно крещение, одна церковь, а именно апостольская римско-католическая церковь, вне которой, как они утверждают, нет спасения. Отсюда с очевидностью можно вывести заключение, что все прочие религии сотворены человеком. Говорят, что первым выдумал этих мнимых богов некий Нин, сын первого царя ассириян, и случилось это примерно ко времени рождения Исаака или, по летосчислению евреев, в 2001 г. от сотворения мира. Говорят, что после смерти своего отца Нин поставил ему кумир (получивший вскоре после этого имя Юпитера), и потребовал, чтобы все поклонялись этому идолу, как богу — таким образом и произошли все виды идолопоклонства, распространившиеся затем на земле.

Доказательство второе исходит из того, что в основе всех религий лежит слепая вера — источник заблуждений, иллюзий и обмана. Никто из христопоклонников не может доказать с помощью ясных, надежных и убедительных доводов, что его религия действительно богом установленная религия. Вот почему они уже много веков спорят между собой по этому вопросу и даже преследуют друг друга огнем и мечом, защищая каждый свои верования. Разоблачение лживой христианской религии будет одновременно приговором и всем прочим вздорным религиям. Истинные христиане считают, что вера есть начало и основа спасения. Однако эта безумная вера всегда слепа и является пагубным источником смут и вечных расколов среди людей. Каждый стоит за свою религию и ее священные тайны не по соображениям разума, а из упорства — нет такого зверства, к которому не прибегали бы люди под прекрасным и благовидным предлогом защиты воображаемой истины своей религии. Но нельзя поверить, чтобы всемогущий, всеблагий и премудрый бог, которого христопоклонники сами называют богом любви, мира, милосердия, утешения и прочее, пожелал основать религию на столь роковом и пагубном источнике смут и вечных распрей — слепая вера в тысячу и тысячу раз пагубнее, чем брошенное богиней раздора на свадьбе Пелея и Фетиды золотое яблоко, которое стало затем причиной гибели града и царства Трои.

Доказательство третье выводится из ложности видений и божественных откровений. Если бы в нынешние времена человек вздумал похвалиться чем-нибудь подобным, его сочли бы за полоумного фанатика. Где видимость божества в этих аляповатых сновидениях и пустых обманах воображения? Представьте себе такой пример: несколько иностранцев, например немцев или швейцарцев, придут во Францию и, повидав самые прекрасные провинции королевства, объявят, что бог явился им в их стране, велел им отправиться во Францию и обещал отдать им и их потомкам все прекрасные земли и вотчины от Роны и Рейна до океана, обещал им заключить вечный союз с ними и их потомками, благословить в них все народы земли, а в знак своего союза с ними велел им обрезать себя и всех младенцев мужского пола, родившихся у них и у их потомства. Найдется ли человек, который не станет смеяться над этим вздором и не сочтет этих иностранцев помешанными? Но россказни якобы святых патриархов Авраама, Исаака, и Иакова заслуживают не более серьезного отношения, чем эти вышеупомянутые бредни. И если бы три почтенных патриарха поведали о своих видениях в наши дни, то превратились бы во всеобщее посмешище. Впрочем, эти мнимые откровения изобличают сами себя, ибо даны только в пользу отдельных лиц и одного народа. Нельзя поверить, чтобы бог, предполагаемый бесконечно благим, совершенным и справедливым, совершил столь возмутительную несправедливость по отношению к другим лицам и народам. Лживые заветы изобличают себя и в трех других отношениях:

1) пошлым, позорным и смешным знаком мнимого союза бога с людьми;

2) жестоким обычаем кровавых закланий невинных животных и варварским повелением бога Аврааму принести ему в жертву своего собственного сына;

3) явным неисполнением прекрасных и щедрых обещаний, которые бог, по словам Моисея, надавал трем названным патриархам. Ибо еврейский народ никогда не был многочисленным — напротив, заметно уступал по численности другим народам. А остатки этой жалкой нации в настоящее время считаются самым ничтожным и презренным народом в мире, не имеющим нигде своей территории и своего государства. Не владеют евреи даже той страной, которая, как они утверждают, обещана и дана им богом на вечные времена. Все это с очевидностью доказывает, что так называемые священные книги не были внушены богом.

Доказательство четвертое вытекает из ложности мнимых обетовании и пророчеств. Христопоклонники утверждают, что только бог может с достоверностью предвидеть и предсказывать будущее задолго до его наступления. Они уверяют также, что будущее было возвещено пророками. Что же представляли собой эти божьи человеки, говорившие якобы по наитию святого духа? То были либо подверженные галлюцинациям фанатики, либо обманщики, которые прикидывались пророками, чтобы легче водить за нос темных и простых людей. Есть подлинная примета для распознания лжепророков: каждый пророк, предсказания которого не сбываются, а, напротив, оказываются ложными, не является настоящим пророком. Например, знаменитый Моисей обещал и пророчествовал своему народу от имени бога, что он будет особо избранным от бога, что бог освятит и благословит его превыше всех народов земли и даст ему в вечное владение страну ханаанскую и соседние области — все эти прекрасные и заманчивые обещания оказались ложными. То же самое можно сказать о велеречивых пророчествах царя Давида, Исайи, Иеремии, Иезекииля, Даниила, Амоса, Захарии и всех прочих.

Доказательство пятое: религия, которая допускает, одобряет и даже разрешает в своем учении и морали заблуждения, не может быть божественным установлением. Христианская же религия и в особенности римская ее секта допускает, одобряет и разрешает пять заблуждений:

1) она учит, что существует только один бог, и одновременно обязывает верить, что существуют три божественных лица, из которых каждое есть истинный бог, причем этот тройственный и единый бог не имеет ни тела, ни формы, ни какого бы то ни было образа;

2) она приписывает божественность Иисусу Христу — смертному человеку, который даже в изображении евангелистов и учеников был всего лишь жалким фанатиком, бесноватым соблазнителем и злополучным висельником;

3) она приказывает почитать в качестве бога и спасителя миниатюрные идолы из теста, которые выпекаются между двух железных листов, освящаются и вкушаются повседневно;

4) она провозглашает, что бог создал Адама и Еву в состоянии телесного и душевного совершенства, но затем изгнал обоих из рая и обрек всем жизненным невзгодам, а также вечному проклятию со всем их потомством;

5) наконец, она под страхом вечного проклятия обязывает верить, что бог сжалился над людьми и послал им спасителя, который добровольно принял постыдную смерть на кресте, дабы искупить их грехи и пролитием крови своей дать удовлетворение правосудию бога-отца, глубоко оскорбленного непослушанием первого человека.

Доказательство шестое: религия, которая терпит и одобряет злоупотребления, противные справедливости и хорошему управлению, поощряя даже тиранию сильных мира во вред народу, не может быть истинной и действительно богоустановленной, ибо божественные законы и установления должны быть справедливыми и беспристрастными. Христианская религия терпит и поощряет не менее пяти или шести подобных злоупотреблений:

1) она освящает огромное неравенство между различными состояниями и положением людей, когда одни рождаются лишь для того, чтобы деспотически властвовать и вечно пользоваться всеми удовольствиями жизни, а другие обречены быть нищими, несчастными и презренными рабами;

2) она допускает существование целых категорий людей, которые не приносят действительной пользы миру и служат только в тягость народу — эта бесчисленная армия епископов, аббатов, капелланов и монахов наживает огромные богатства, вырывая из рук честных тружеников заработанное ими в поте лица;

3) она мирится с неправедным присвоением в частную собственность благ и богатств земли, которыми все люди должны были бы владеть сообща и пользоваться на одинаковом положении;

4) она оправдывает неосновательные, возмутительные и оскорбительные различия между семьями — в результате люди с более высоким положением желают использовать это преимущество и воображают, что имеют большую цену, чем все прочие;

5) она устанавливает нерасторжимость брака до смерти одного из супругов, отчего получается бесконечное множество неудачных браков, в которых мужья чувствуют себя несчастными мучениками с дурными женами или же жены чувствуют себя несчастными мученицами с дурными мужьями;

6) наконец, христианская религия освящает и поддерживает самое страшное заблуждение, которое делает большинство людей окончательно несчастными на всю жизнь — речь идет о почти повсеместной тирании великих мира сего. Государи и их первые министры поставили себе главным правилом доводить народы до истощения, делать их нищими и жалкими, чтобы привести к большей покорности и отнять у них всякую возможность предпринимать что-нибудь против власти. В особо тяжком положении находится народ Франции, ибо последние ее короли зашли дальше всех прочих в утверждении своей абсолютной власти и довели подданных до самой крайней степени бедности. Никто не пролил столько крови, не был виновником убийства стольких людей, не заставлял вдов и сирот пролить столько слез, не разорил и не опустошил столько городов и провинций, как покойный король Людовик XIV, прозванный Великим не за какие-либо похвальные или достославные деяния, которых он никогда не совершал, а за великие несправедливости, захваты, хищения, опустошения, разорение и избиение людей, происходившие по его вине повсюду — как на суше, так и на море.

Доказательство седьмое исходит из ложности самого представления людей о мнимом существовании бога. Из положений современной метафизики, физики и морали с полной очевидностью явствует, что нет никакого верховного существа, поэтому людисовершенно неправильно и ложно пользуются именем и авторитетом бога для установления и защиты заблуждений своей религии, равно как и для поддержания тиранического господства своих царей. Совершенно ясно, откуда проистекает первоначальная вера в богов. В истории о мнимом сотворении мира определенно указывается, что бог евреев и христиан разговаривал, рассуждал, ходил и прогуливался по саду ни дать ни взять как самый обыкновенный человек — там же сказано, что бог создал Адама по образу и подобию своему. Стало быть, весьма вероятно, что мнимый бог был хитрецом, которому захотелось посмеяться над простодушием и неотесанностью своего товарища — Адам же, судя по всему, был редким разиней и дураком, поэтому так легко поддался уговорам своей жены и лукавым обольщениям змея. В отличие от мнимого бога, материя бесспорно существует, ибо она встречается повсюду, находится во всем, каждый может видеть и ощущать ее. В чем же тогда непостижимая тайна творения? Чем больше вдумываешься в различные свойства, какими приходится наделять предполагаемое высшее существо, тем более запутываешься в лабиринте явных противоречий. Совсем иначе обстоит дело с системой естественного образования вещей из самой материи, поэтому гораздо проще признать ее самое первопричиной всего, что существует. Нет такой силы, которая создавала бы нечто из ничего — это означает, что время, место, пространство, протяжение и даже сама материя не могли быть сотворены мнимым богом.

Доказательство восьмое вытекает из ложности представлений о бессмертии души. Если бы душа, как утверждают христопоклонники, была чисто духовной, у нее не было бы ни тела, ни частей, ни формы, ни облика, ни протяжения — следовательно, она не представляла бы собой ничего реального, ничего субстанционального. Однако душа, одушевляя тело, сообщает ему силу и движение, поэтому она должна иметь тело и протяжение, ибо суть бытия в этом и заключается. Если же спросить, что становится с этой подвижной и тонкой материей в момент смерти, можно без колебаний сказать, что она моментально рассеивается и растворяется в воздухе, как легкий пар и легкий выдох — приблизительно так же, как пламя свечи угасает само собой за истощением того горючего материала, которым оно питается. Есть и еще одно весьма осязательное доказательство материальности и смертности человеческой души: она крепнет и слабеет по мере того, как крепнет и слабеет тело человека — если бы она была бессмертной субстанцией, ее сила и мощь не зависели бы от строения и состояния тела.

Девятым и последним своим доказательством автор считает согласованность восьми предыдущих: по его словам, ни один довод и ни одно рассуждение не уничтожают и не опровергают друг друга — напротив, поддерживают и подтверждают друг друга. Это верный признак, что все они опираются на твердое и прочное основание самой истины, так как заблуждение в таком вопросе не могло бы находить себе подтверждения в полном согласии столь сильных и неотразимых доводов.

Обращаясь в заключение ко всем народам земли, автор призывает людей забыть распри, объединиться и восстать против общих врагов — тирании и суеверий. Даже в одной из мнимо святых книг сказано, что бог свергнет гордых князей с трона и посадит смиренных на их место. Если лишить спесивых тунеядцев обильного питательного сока, доставляемого трудами и усилиями народа, они иссохнут, как засыхают травы и растения, корни которых лишены возможности впитывать соки земли. Равным образом, нужно избавиться от пустых обрядов ложных религий. Есть лишь одна-единсгвенная истинная религия — это религия мудрости и чистоты нравов, честности и благопристойности, сердечной искренности и благородства души, решимости окончательно уничтожить тиранию и суеверный культ богов, стремления поддерживать повсюду справедливость и охранять народную свободу, добросовестного труда и благоустроенной жизни всех сообща, взаимной любви друг к другу и нерушимого сохранения мира. Люди обретут счастье, следуя правилам, основам и заповедям этой религии. Они останутся жалкими и несчастными рабами до тех пор, пока будут терпеть господство тиранов и злоупотребления от заблуждений.

Е. Д. Мурашкинцева

Ален Рене Лесаж (Alain René Lesage) [1668–1747]

Хромой бес

(Le Diable boiteux)

Роман (1707)


«Вам известно, что вы спите со вчерашнего утра?» — входя в комнату к студенту дону Клеофасу, спросил один из его приятелей.

Клеофас открыл глаза, и первой его мыслью было, что поразительные приключения, которые он пережил прошедшей ночью, не более чем сон. Однако очень скоро он убедился, что случившееся с ним — реальность, и он действительно провел несколько самых необыкновенных в своей жизни часов в компании Хромого беса.

Знакомство же их произошло следующим образом. Во время свидания с подружкой дон Клеофас оказался застигнутым четырьмя головорезами. Они грозились убить его, если он не женится на даме, с которой его застали. Однако у студента не было ни малейшего намерения вступать в брак с данной красоткой, и он лишь проводил с ней время к взаимному удовольствию. Он храбро защищался, однако, когда у него выбили из рук шпагу, вынужден был бежать прямо по крышам домов. В темноте он заметил свет, направился туда и, проскользнув в слуховое окошко, спрятался в чьей-то комнатушке на чердаке. Когда он огляделся, то обнаружил, что скорее всего находится в лаборатории какого-то астролога, — об этом говорила висящая медная лампа, книга и бумаги на столе, а также компас, глобус, колбы и квадранты.

В эту минуту студент услышал протяжный вздох, вскоре повторившийся. Выяснилось, что в одной из колб заключен некий дух, точнее бес, как тот сам разъяснил изумленному Клеофасу. Бес рассказал, что ученый чародей силой своей магии уже полгода держит его взаперти, и попросил о помощи. На вопрос Клеофаса, к какой категории чертей он принадлежит, последовал гордый ответ: «Я устраиваю забавные браки — соединяю старикашек с несовершеннолетними, господ — со служанками, бесприданниц — с нежными любовниками, у которых нет ни гроша за душой. Это я ввел в мир роскошь, распутство, азартные игры и химию. Я изобретатель каруселей, танцев, музыки, комедии и всех новейших французских мод. Словом, я Асмодей, по прозванию Хромой бес».

Храбрый юноша, пораженный подобной встречей, отнесся к новому знакомому со всей почтительностью и вскоре выпустил его из склянки. Перед ним предстал хромой уродец в тюрбане с перьями и в одежде из белого атласа. Плащ его был расписан многочисленными фривольными сценами, воспроизводя то, что делается на свете по внушению Асмодея.

Благодарный своему спасителю, бес увлек его за собой из тесной комнаты, и вскоре они оказались на вершине башни, откуда открывался вид на весь Мадрид. Асмодей пояснил своему спутнику, что намерен показать ему, что делается в городе, и что силою дьявольского могущества он поднимет все крыши. Действительно, одним движением руки бес словно снес крыши со всех домов, и, несмотря на ночную мглу, студенту предстало все, что происходило внутри домов и дворцов. Бессчетное количество картин жизни открылось ему, а его проводник пояснял детали или обращал его внимание на наиболее удивительные примеры человеческих историй. Ослепительная по своей пестроте картина нравов и страстей, которую наблюдал студент этой ночью, сделала его мудрее и опытнее на тысячу лет. Ему открылись сокровенные пружины, которыми определялись повороты судеб, тайные пороки, запретные влечения, скрытые побуждения. Самые интимные подробности, самые потаенные мысли предстали перед Клеофасом как на ладони с помощью его гида. Насмешливый, скептичный и в то же время снисходительный к человеческим слабостям, бес оказался прекрасным комментатором к сценам огромной человеческой комедии, которую он показывал юноше в эту ночь.

А начал он с того, что отомстил той самой донье, у которой студент был так внезапно настигнут бандитами. Асмодей заверил Клеофаса, что красавица сама подстроила это нападение, так как задумала женить студента на себе. Клеофас увидел, что теперь плутовка сидит за столом вместе с теми самыми типами, которые гнались за ним и которых она сама припрятала в своем доме, и поедает вместе с ними присланное им богатое угощение. Возмущению его не было предела, однако вскоре его ярость сменилась смехом. Асмодей внушил пирующим отвращение друг к другу, между ними завязалась кровавая потасовка, соседи вызвали полицию, и вот уже двое уцелевших драчунов вместе с хозяйкой дома оказались за решеткой…

Это один из многих примеров того, как за мнимой благопристойностью обнажалась в ту ночь отталкивающая житейская правда, как слетал покров лицемерия с людских поступков, а трагедии оборачивались комедиями. Бес терпеливо объяснял Клеофасу, что у красавицы, которая его восхищает, накладные волосы и вставные зубы. Что трое молодых людей, со скорбным видом сидящие у постели умирающего, — племянники, которые не дождутся смерти состоятельного дяди. Что вельможа, который перед сном перечитывает записку от возлюбленной, не ведает о том, что эта особа разорила его. Что другой знатный господин, который волнуется по поводу родов своей драгоценной супруги, не подозревает, что обязан этим событием своему слуге. Двум наблюдателям открылись ночные тревоги беспокойной совести, тайные свидания влюбленных, преступления, ловушки и обманы. Пороки, которые обычно маскируются и уходят в тень, словно ожили перед глазами завороженного Клеофаса, и он поразился, как властны над людскими судьбами ревность и спесь, корысть и азарт, скупость и тщеславие.

По сути весь роман — это ночной разговор студента и Асмодея, по ходу которого нам рассказывается масса историй, то незамысловатых, то причудливо-невероятных. Часто это истории влюбленных, которым не дают соединиться то жестокость и подозрительность родителей, то неравенство происхождения. Одна из таких историй, к счастью, заканчивается счастливой свадьбой, но многие другие печальны.

В первом случае граф влюбился в дочь простого дворянина и, не намереваясь на ней жениться, поставил целью сделать девушку своей любовницей. С помощью лжи и хитроумнейших уловок он убедил девушку в своей любви, добился ее благосклонности и стал по шелковой лестнице проникать в ее спальню. В этом помогала подкупленная им дуэнья, которую отец специально приставил к дочери, чтобы следить за ее нравственностью. Однажды тайный роман был обнаружен отцом. Тот хотел убить графа, а дочь определить в монастырь. Однако, как уже было сказано, развязка истории оказалась счастливой. Граф проникся горем оскорбленной им девушки, сделал ей предложение и восстановил семейную честь. Мало того, он отдал в жены брату своей невесты собственную сестру, решив, что любовь важнее титулов.

Но подобная гармония сердец — редкость. Совсем не всегда порок оказывается посрамлен, а добродетель награждена. Трагически завершилась, например, история прекрасной доньи Теодоры — а ведь как раз в этом случае отношения трех героев явили образец великодушия, благородства и способности к самопожертвованию во имя дружбы! Донью Теодору одинаково страстно любили двое преданных друзей. Она же ответила взаимностью одному из них. Сначала ее избранник хотел удалиться, чтобы не быть соперником товарищу, затем друг уговорил его не отказываться от счастья. Донья Теодора, однако, к тому времени оказалась похищена третьим человеком, который сам вскоре был убит в схватке с разбойниками. После головокружительных приключений, плена, побега, погони и счастливого спасения влюбленные, наконец, соединились и поженились. Счастью их не было границ. Однако среди этого блаженства явил себя роковой случай: во время охоты дон Хуан упал с коня, тяжело поранил голову и умер. «Донья Теодора и есть та дама, которая, как видите, в отчаянии бьется на руках двух женщин: вероятно, скоро и она последует за своим супругом», — невозмутимо заключил бес.

Какова же она, человеческая природа? Чего в ней больше — мелочности или величия, низости или благородства? Пытаясь разобраться в этом, любознательный студент неутомимо следовал за своим проворным проводником. Они заглядывали в тюремные камеры, разглядывали колонны возвращающихся домой пленных, проникали в тайны сновидений, и даже своды гробниц не служили им препятствием. Они обсуждали причины безумия тех, кто заключен в дома умалишенных, а также тех чудаков, которые одержимы маниями, хотя и ведут обычный с виду образ жизни. Кто из них был рабом своей скупости, кто зависти, кто чванства, кто привычки к мотовству. «Куда ни посмотришь, везде видишь людей с поврежденными мозгами», — справедливо заметил бес, продолжив, что на свет словно «появляются все одни и те же люди, только в разных обличьях». Иначе говоря, человеческие типы и пороки необыкновенно живучи.

Во время их путешествия по крышам они заметили страшный пожар, бушевавший в одном из дворцов. Перед ним убивался и рыдал хозяин, знатный горожанин, — не потому, что горело его добро, а потому, что в доме осталась его единственная дочь. Клеофас единственный раз за ночь отдал бесу приказ, на который имел право как избавитель: он потребовал спасти девушку. Подумав мгновение, Асмодей принял облик Клеофаса, ринулся в огонь и под восхищенные крики толпы вынес бесчувственную девушку. Вскоре она открыла глаза и была заключена в объятия счастливого отца. Ее избавитель же незаметно исчез.

Среди историй, нанизанных на единую нить рассказа, отметим еще лишь две. Вот первая. Сын деревенского сапожника стал финансистом и очень разбогател. Через двадцать лет он вернулся к родителям, дал отцу денег и потребовал, чтобы тот бросил работу. Прошло еще три месяца. Сын был удивлен, когда однажды у себя в городе увидел отца, который взмолился: «Я умираю от безделья! Разреши мне опять жить своим трудом»… Второй случай такой. Один нечестный человек в лесу видел, как мужчина закапывал под деревом клад. Когда хозяин клада ушел, мошенник выкопал деньги и присвоил их себе. Жизнь его пошла весьма успешно. Но как-то он узнал, что хозяин клада терпит лишения и нужду. И вот первый почувствовал необоримую потребность помогать ему. А под конец и пришел с покаянием, признавшись, что жил за его счет много лет…

Да, человек грешен, слаб, жалок, он раб своих страстей и привычек. Но в то же время он наделен свободой творить свою судьбу, неведомой представителю нечистой силы. И эта свобода являет себя даже в прихотливой, непредсказуемой форме самого романа «Хромой бес». А сам бес недолго наслаждался на воле — вскоре чародей обнаружил его бегство и снова вернул назад. Напоследок Асмодей дал Клеофасу совет жениться на спасенной из огня прекрасной Серафине.

Пробудившись через сутки, студент поспешил к дому знатного горожанина и действительно увидел на его месте пепелище. Он узнал также, что хозяин повсюду ищет спасителя дочери и хочет в знак благодарности благословить его брак с Серафиной. Клеофас пришел в эту семью и был с восторгом встречен. Он с первого взгляда влюбился в Серафину, а она в него. Но после этого он пришел к ее отцу и, потупившись, объяснил, что Серафину спас не он, а черт. Старик, однако, сказал: «Ваше признание укрепляет меня в намерении отдать вам мою дочь: вы ее истинный спаситель. Если бы вы не просили Хромого беса избавить ее от угрожающей ей смерти, он не воспротивился бы ее гибели».

Эти слова рассеяли все сомнения. И через несколько дней свадьба была отпразднована со всей подобающей случаю пышностью.

В. Л. Сагалова

Тюркаре (Turkaret)

Комедия (1709)


Молодая баронесса оказалась после смерти мужа в весьма стесненных обстоятельствах. А потому она вынуждена поощрять ухаживания малосимпатичного и далекого от ее круга дельца Тюркаре, который влюблен в нее и обещает жениться. Не совсем ясно, сколь далеко зашли их отношения, однако факт, что баронесса стала практически содержанкой Тюркаре: он оплачивает ее счета, делает дорогие подарки и постоянно появляется у нее дома Кстати, все действие комедии происходит в будуаре баронессы. Сама же красавица питает страсть к юному аристократу шевалье, без зазрения совести проматывающему ее деньги. Горничная баронессы Марина переживает из-за расточительства хозяйки и боится, что Тюркаре, узнав правду, лишит баронессу всякой поддержки.

С этой ссоры госпожи со служанкой начинается пьеса. Баронесса признает доводы Марины правильными, обещает ей порвать с шевалье, но ее решимости хватает ненадолго. Как только в будуар вбегает лакей шевалье Фронтен со слезным письмом от хозяина, в котором сообщается об очередном крупном проигрыше в карты, баронесса ахает, тает и отдает последнее — бриллиантовое кольцо, недавно подаренное Тюркаре. «Заложи его и выручи своего хозяина», — наказывает она. Марина в отчаянии от подобного малодушия. К счастью, появляется слуга Тюркаре с новым подарком — на этот раз делец прислал вексель на десять тысяч экю, а вместе с ним неуклюжие стихи собственного сочинения. Вскоре он сам является с визитом, в ходе которого распространяется благосклонно слушающей его баронессе о своих чувствах. После его ухода в будуаре появляются шевалье с Фронтеном. Марина отпускает в их адрес несколько колких фраз, после чего баронесса не выдерживает и увольняет ее. Та возмущенно уходит из дома, заметив, что все расскажет «господину Тюркаре». Баронесса, однако, уверена, что сумеет убедить Тюркаре в чем угодно.

Она отдает шевалье вексель, чтобы он быстрее получил по нему деньги и выкупил заложенное кольцо.

Оставшись один, сообразительный лакей Фронтен философски замечает: «Вот она, жизнь! Мы обираем кокетку, кокетка тянет с откупщика, а откупщик грабит всех, кто попадется под руку. Круговое мошенничество — потеха, да и только!»

Поскольку проигрыш был лишь выдумкой и кольцо никуда не закладывалось, Фронтен быстро возвращает его баронессе. Это весьма кстати, так как в будуаре вскоре появляется рассерженный Тюркаре. Марина рассказала ему, как нагло пользуется баронесса его деньгами и подарками. Рассвирепев, откупщик разбивает вдребезги дорогой фарфор и зеркала в спальне. Однако баронесса сохраняет полное самообладание и высокомерно парирует все упреки. Она приписывает «поклеп», возведенный Мариной, тому, что ту изгнали из дома. Под конец она показывает целехонькое кольцо, которое якобы отдано шевалье, и тут Тюркаре уже полностью обезоружен. Он бормочет извинения, обещает заново обставить спальню и вновь клянется в своей страстной любви. Вдобавок баронесса берет с него слово поменять своего лакея на Фронтена — слугу шевалье. Кстати, последнего она выдает за своего кузена. Такой план был составлен заранее вместе с шевалье, чтобы сподручнее выманивать у откупщика деньги. Марину же сменяет новая хорошенькая горничная Лизетта, невеста Фронтена и, как и он, порядочная плутовка. Эта парочка уговаривается побольше угождать хозяевам и дожидаться своего часа.

Желая загладить вину, Тюркаре накупает баронессе новые сервизы и зеркала. Кроме того, он сообщает ей, что уже приобрел участок, чтобы построить для возлюбленной «чудесный особняк». «Перестрою его хоть десять раз, но добьюсь, чтобы все было по мне», — с гордостью заявляет он. В это время в салоне появляется еще один гость — молодой маркиз, приятель шевалье. Встреча эта неприятна Тюркаре — дело в том, что когда-то он служил лакеем у дедушки маркиза, а недавно бессовестно надул внука, о чем тот немедленно и рассказывает баронессе: «Предупреждаю, это настоящий живодер. Он ценит свое серебро на вес золота». Заметив кольцо на пальце баронессы, маркиз узнает в нем свой фамильный перстень, который ловко присвоил себе Тюркаре. После ухода маркиза откупщик неуклюже оправдывается, замечая, что не может же он давать деньги в долг «даром». Затем из разговора Тюркаре с помощником, который ведется прямо в будуаре баронессы — она тактично выходит для такого случая, — становится ясно, что откупщик занимается крупными спекуляциями, берет взятки и по знакомству распределяет теплые местечки. Богатство и влияние его очень велико, однако на горизонте забрезжили неприятности: обанкротился какой-то казначей, с которым Тюркаре был тесно связан. Другая неприятность, о которой сообщает помощник, — в Париже госпожа Тюркаре! А ведь баронесса считает Тюркаре вдовцом. Все это требует от Тюркаре немедленных действий, и он спешит удалиться. Правда, перед уходом пронырливый Фронтен успевает уговорить его купить баронессе собственный дорогой выезд. Как видим, новый лакей уже приступил к обязанностям вышибания из хозяина крупных сумм. И, как справедливо отмечает Лизетта по адресу Фронтена, «судя по началу, он далеко пойдет».

Два шалопая-аристократа, шевалье и маркиз, обсуждают свои сердечные победы. Маркиз рассказывает о некой графине из провинции — пусть не первой молодости и не ослепительной красоты, зато веселого нрава и охотно дарящей ему свои ласки. Заинтересованный шевалье советует другу прийти с этой дамой вечером на званый ужин к баронессе. Затем следует сцена очередного выманивания денег у Тюркаре способом, придуманным хитрым Фронтеном. Откупщика откровенно разыгрывают, о чем он даже не подозревает. Подосланный Фронтеном мелкий чиновник, выдающий себя за судебного пристава, предъявляет документ о том, что баронесса будто бы должна по обязательствам покойного мужа десять тысяч ливров. Баронесса, подыгрывая, изображает сначала замешательство, а потом отчаяние. Расстроенный Тюркаре не может не прийти к ней на помощь. Он прогоняет «пристава», пообещав взять все долги на себя. Когда Тюркаре покидает комнату, баронесса неуверенно замечает, что начинает испытывать угрызения совести. Лизетта горячо успокаивает ее: «Сначала надо разорить богача, а потом можно будет и покаяться. Хуже, если придется каяться в том, что упустили такой случай!»

Вскоре в салон приходит торговка госпожа Жакоб, рекомендованная приятельницей баронессы. Между делом она рассказывает, что доводится сестрой богачу Тюркаре, однако этот «выродок» совсем ей не помогает — как, кстати, и собственной жене, которую отослал в провинцию. «Этот старый петух всегда бегал за каждой юбкой, — продолжает торговка. — Не знаю, с кем он связался теперь, но у него всегда есть несколько дамочек, которые его обирают и надувают… А этот болван каждой обещает жениться».

Баронесса как громом поражена услышанным. Она решает порвать с Тюркаре. «Да, но не раньше, чем вы его разорите», — уточняет предусмотрительная Лизетта.

К ужину являются первые гости — это маркиз с толстой «графиней», которая на самом деле не кто иная, как госпожа Тюркаре. Простодушная графиня с важностью расписывает, какую великосветскую жизнь ока ведет у себя в провинции, не замечая убийственных насмешек, с которыми комментируют ее речи баронесса и маркиз. Даже Лизетта не отказывает себе в удовольствии вставить колкое словцо в эту болтовню, типа: «Да, это настоящее училище галантности для всей Нижней Нормандии». Разговор прерывается приходом шевалье. Он узнает в «графине» даму, что атаковала и его своими любезностями и даже присылала свой портрет. Маркиз, узнав об этом, решает проучить неблагодарную изменницу.

Он оказывается отмщен в самом скором времени. Сначала в салоне появляются торговка госпояса Жакоб, а следом за нею Тюркаре. Вся троица ближайших родственников обрушивается друг на друга с грубой бранью — к удовольствию присутствующих аристократов. В это время слуга сообщает, что Тюркаре срочно вызывают компаньоны. Появившийся затем Фронтен объявляет о катастрофе — его хозяин взят под арест, а в доме у него все конфисковано и опечатано по наводке кредиторов. Пропал и вексель на десять тысяч экю, выданный баронессе, так как шевалье поручил Фронтену отнести его к меняле, а лакей не успел этого сделать… Шевалье в отчаянье — он остался без средств и привычного источника доходов. Баронесса также в отчаянье — она не просто разорена, она еще убедилась в том, что шевалье обманывал ее: ведь он убеждал, что деньги у него и на них он выкупил кольцо… Бывшие любовники расстаются весьма холодно. Возможно, маркиз с шевалье утешатся за ужином в ресторане, куда они вместе отправляются.

В выигрыше оказывается один расторопный Фронтен. Он объясняет в финале Лизетте, как ловко всех обманул. Ведь вексель на предъявителя остался у него, и он уже разменял его. Теперь он обладает приличным капиталом, и они с Лизеттой могут пожениться. «Мы с тобой народим кучу детишек, — обещает он девушке, — и уж они-то будут честными людьми».

Однако за этой благодушной фразой следует последняя реплика комедии, весьма зловещая, которую произносит все тот же Фронтен:

«Итак, царство Тюркаре кончилось, начинается мое!»

(Лесаж сопроводил комедию диалогом Асмодея и дона Клеофаса — персонажей «Хромого беса», — в котором они обсуждают «Тюркаре», поставленную во «Французской комедии», и реакцию зрителей на это представление. Общее мнение, как язвительно говорит Асмодей, «что все действующие лица неправдоподобны и что автор слишком перестарался, рисуя нравы…».)

В. Л. Сагалова

Похождения Жиль Бласа из Сантильяны

(Histoire de Gil Blas de Santillane)

Роман (1715–1735)


«Меня поразило удивительное разнообразие приключений, отмеченное в чертах вашего лица», — скажет однажды Жиль Бласу случайный встречный — один из множества людей, с кем сводила героя судьба и чью исповедь ему довелось услышать. Да, приключений, выпавших на долю Жиль Бласа из Сантильяны, действительно с лихвой хватило бы на десяток жизней. Об этих похождениях и повествует роман — в полном соответствии со своим названием. Рассказ ведется от первого лица — сам Жиль Блас поверяет читателю свои мысли, чувства и сокровенные надежды. И мы можем изнутри проследить, как он лишается юношеских иллюзий, взрослеет, мужает в самых невероятных испытаниях, заблуждается, прозревает и раскаивается, и наконец обретает душевное равновесие, мудрость и счастье.

Жиль Блас был единственным сыном отставного военного и прислуги. Родители его поженились будучи уже не первой молодости и вскоре после рождения сына переехали из Сантильяны в столь же маленький городок Овьедо. Достаток они имели самый скромный, поэтому мальчику предстояло получить плохое образование. Однако ему помогли дядя-каноник и местный доктор. Жиль Блас оказался очень способным. Он научился отлично читать и писать, выучил латынь и греческий, приохотился к логике и полюбил затевать дискуссии даже с незнакомыми прохожими. Благодаря этому к семнадцати годам он заслужил в Овьедо репутацию ученого.

Когда ему минуло семнадцать, дядя объявил, что пора его вывести в люди. Он решил послать племянника в Саламанкский университет. Дядя дал Жиль Бласу несколько дукатов на дорогу и лошадь. Отец и мать добавили к этому наставления «жить, как должно честному человеку, не впутываться в дурные дела и, особливо, не посягать на чужое добро». И Жиль Блас отправился в странствия, с трудом скрывая свою радость.

Смышленый и сведущий в науках, юноша был еще совершенно неискушен в жизни и слишком доверчив. Понятно, что опасности и ловушки не заставили себя ждать. На первом же постоялом дворе он по совету хитрого хозяина за бесценок продал свою лошадь. Подсевшего к нему в трактире мошенника за несколько льстивых фраз по-царски угостил, растратив большую часть денег. Затем попал в повозку к жулику-погонщику, который вдруг обвинил пассажиров в краже ста пистолей. От страха те разбегаются кто куда, а Жиль Блас несется в лес быстрее других. На пути его вырастают два всадника. Бедняга рассказывает им о том, что с ним стряслось, те сочувственно внимают, посмеиваются и, наконец, произносят: «Успокойся, друг, отправляйся с нами и не бойся ничего. Мы доставим тебя в безопасное место». Жиль Блас, не ожидая ничего дурного, садится на лошадь позади одного из встречных. увы! Очень скоро он оказывается в плену у лесных разбойников, которые подыскивали помощника своей поварихе…

Так стремительно разворачиваются события с самых первых страниц и на протяжении всего огромного романа. Весь «Жиль Блас» — бесконечная цепь приключений-авантюр, выпадающих на долю героя — при том, что сам он отнюдь, кажется, не ищет их. «Мне суждено быть игрушкой фортуны», — скажет он через много лет сам о себе. Это так и не так. Потому что Жиль Блас не просто подчинялся обстоятельствам. Он всегда оставался активным, думающим, смелым, ловким, находчивым. И главное, может быть, качество — он был наделен нравственным чувством и в своих поступках — пусть порой безотчетно — руководствовался им.

Так, он со смертельным риском выбрался из разбойничьего плена — и не просто бежал сам, но еще спас прекрасную дворянку, тоже захваченную головорезами. Поначалу ему пришлось притвориться, что он в восторге от разбойничьей жизни и мечтает сам стать грабителем. Не войди он в доверие к бандитам, побег бы не удался. Зато в награду Жиль Блас получает признательность и щедрую награду от спасенной им маркизы доны Менсии. Правда, это богатство ненадолго задержалось в руках Жиль Бласа и было похищено очередными обманщиками — Амвросио и Рафаэлем. И снова он оказывается без гроша в кармане, перед лицом неизвестности — пусть и в дорогом бархатном костюме, пошитом на деньги маркизы…

В дальнейшем ему суждена бесконечная череда удач и бед, возвышений и падений, богатства и нужды. Единственное, чего никто не сможет его лишить, — это жизненный опыт, который непроизвольно накапливается и осмысливается героем, и чувство родины, по которой он колесит в своих странствиях. (Роман этот, написанный французом, весь пронизан музыкой испанских имен и географических названий.)

…Поразмыслив, Жиль Блас решает не ехать в Саламанкский университет, так как не хочет посвящать себя духовной карьере. Дальнейшие его приключения сплошь связаны со службой или поисками подходящего места. Поскольку герой хорош собой, грамотен, смышлен и проворен, он довольно легко находит работу. Но ни у одного хозяина он не задерживается подолгу — и всякий раз не по своей вине. В результате он получает возможность для разнообразных впечатлений и изучения нравов — как и положено по природе жанра плутовского романа.

Кстати, Жиль Блас действительно плут, вернее обаятельный плутишка, который может и прикинуться простачком, и подольститься, и схитрить. Постепенно он побеждает свою детскую доверчивость и не дает уже легко себя облапошить, а порой и сам пускается в сомнительные предприятия. увы, качества плута необходимы ему, разночинцу, человеку без роду и племени, чтобы выжить в большом и суровом мире. Часто его желания не распространяются дальше того, чтобы иметь теплый кров, ежедневно есть досыта да трудиться в меру сил, а не на износ.

Одна из работ, которая поначалу показалась ему верхом удачи, была у доктора Санградо. Этот самодовольный лекарь для всех болезней знал лишь два средства — пить побольше воды и пускать кровь. Недолго думая, он обучил Жиль Бласа премудростям и отправил его с визитами к больным победнее. «Кажется, никогда еще в Вальядолиде не было столько похорон», — весело оценил герой собственную практику. Лишь через много лет, уже в зрелом возрасте, Жиль Блас вспомнит этот юношеский лихой опыт и ужаснется собственному невежеству и наглости.

Другая синекура выдалась герою в Мадриде, где он устроился лакеем у светского франта, безбожно прожигавшего жизнь. Служба эта сводилась к безделью и чванству, а друзья-лакеи быстро выбили из Жиль Бласа провинциальные замашки и обучили его искусству болтать ни о чем и смотреть на окружающих свысока. «Из прежнего рассудительного и степенного юноши я превратился в шумного, легкомысленного, пошлого вертопраха», — с ужасом признал герой. Дело кончилось тем, что хозяин пал на дуэли — столь же бессмысленной, какой была вся его жизнь.

После этого Жиль Бласа приютила одна из приятельниц покойного дуэлянта — актриса. Герой окунулся в новую среду, которая сначала очаровала его богемной яркостью, а затем отпугнула пустым тщеславием и запредельным разгулом. Несмотря на безбедное праздное существование в доме веселой актрисы, Жиль Блас однажды бежал оттуда куда глаза глядят. Размышляя о своих разных хозяевах, он с грустью признал: «У одних царят зависть, злоба и скупость, другие отрешились от стыда… Довольно, не желаю жить больше среди семи смертных грехов».

Так, вовремя ускользая от искушений неправедной жизни, Жиль Блас избежал многих опасных соблазнов. Он не стал — хотя мог бы в силу обстоятельств — ни разбойником, ни шарлатаном, ни мошенником, ни бездельником. Ему удалось сохранить достоинство и развить деловые качества, так что в расцвете сил он оказался вблизи своей заветной мечты — получил место секретаря у всесильного первого министра герцога Лермы, постепенно стал его главным доверенным лицом и обрел доступ к сокровенным тайнам самого мадридского двора. Именно тут открылась перед ним нравственная бездна, в которую он почти шагнул. Именно здесь произошли в его личности самые зловещие метаморфозы…

«Прежде чем попасть ко двору, — замечает он, — я был от природы сострадателен и милосерден, но там человеческие слабости испаряются, и я стал черствее камня. Исцелился я также от сентиментальности по отношению к друзьям и перестал испытывать к ним привязанность». В это время Жиль Блас отдалился от своего старого приятеля и земляка Фабрисио, предал тех, кто помогал ему в трудные минуты, и весь отдался жажде наживы. За огромные взятки он способствовал искателям теплых мест и почетных званий, а потом делился добычей с министром. Ловкий слуга Сипион без конца находил новых просителей, готовых предложить деньги. С равным рвением и цинизмом герой занимался сводничеством для коронованных особ и устройством собственного благополучия, подыскивая невесту побогаче. Прозреть ему помогла тюрьма, в которой он в один прекрасный день оказался: как и следовало ожидать, знатные покровители предали его с той же легкостью, с какой прежде пользовались его услугами.

Чудом уцелевший после многодневной лихорадки, он в заточении заново осмыслил свою жизнь и ощутил незнакомую раньше свободу. К счастью, Сипион не бросил своего хозяина в беде, а последовал за ним в крепость и затем добился его освобождения. Господин и слуга стали ближайшими друзьями и после выхода из тюрьмы поселились в небольшом отдаленном замке, который подарил Жиль Бласу один из его давних товарищей — дон Альфонсо. Строго судя себя за прошлое, герой испытал раскаяние за долгую разлуку с родителями. Он успел посетить Овьедо накануне смерти отца и устроил ему богатые похороны. Затем он стал щедро помогать матери и дяде.

Жиль Бласу суждено еще было пережить смерть юной жены и новорожденного сына, а после этого очередную тяжелую болезнь. Отчаянье почти захлестнуло его, однако Сипиону удалось уговорить друга вернуться в Мадрид и снова послужить при дворе. Там произошла смена власти — корыстный герцог Лерма был заменен честным министром Оливаресом. Жиль Бласу, ныне равнодушному к любым дворцовым соблазнам, удалось доказать свою нужность и ощутить удовлетворение на поприще благородного служения отечеству.

Мы расстаемся с героем, когда, удалившись от дел и вторично женившись, он «ведет усладительную жизнь в кругу дорогих людей». В довершение блаженства небо соизволило наградить его двумя детьми, чье воспитание обещает стать развлечением его старости…

В. Л. Сагалова

Пьер Карл де Шамплен де Мариво (Pierre Carlet de Champlain de Marivo) [1688–1763]

Жизнь Марианны, или Приключения графини де***

(La vie de Marianne ou les Adventures de Madame de Contess de***)

Роман (1731–1741)


Марианна, удалившись от света, по совету подруги берется за перо. Правда, она боится, что ум ее непригоден для сочинительства, а слог недостаточно хорош, но поверьте, она просто кокетничает.

Трагическое событие, случившееся, когда Марианне было не более двух лет, накладывает отпечаток на всю ее жизнь. На почтовую карету нападают грабители и убивают всех ее пассажиров, кроме маленького ребенка, Марианны. Судя по одежде, девочка — дочь молодой знатной четы, но никаких более точных сведений найти не удается. Таким образом, происхождение Марианны становится тайной. Ребенка отдают в дом сельского священника, и его сестра, воспитанная, рассудительная и истинно добродетельная женщина, воспитывает Марианну, как родную дочь. Марианна всей душой привязывается к своим покровителям и считает сестру священника лучшим человеком на свете. Девочка растет грациозным, милым, послушным ребенком и обещает стать красавицей. Когда Марианне исполняется пятнадцать лет, обстоятельства вынуждают сестру священника поехать в Париж, и она берет с собой девочку. Но через некоторое время они получают известие о болезни священника, а вскоре та, что заменила бедной девочке мать, умирает. Ее наставления на всю жизнь сохранятся в памяти Марианны, и хотя в дальнейшем она будет часто проявлять неблагоразумие, но ее душа навсегда останется исполненной добродетели и честности.

Итак, пятнадцатилетняя девушка, очень хорошенькая, остается одна в Париже и на всем белом свете, без дома и без денег. Марианна в отчаянии умоляет монаха, водившего знакомство с покойной, стать ее руководителем, и тот решает обратиться к одному почтенному человеку, известному своим благочестием и добрыми делами. Господин Клималь, хорошо сохранившийся мужчина лет пятидесяти — шестидесяти, очень богатый, узнав историю Марианны, готов помочь: отдать девушку в обучение к белошвейке и платить за содержание. Марианна испытывает благодарность, но сердце у нее разрывается на части от стыда, она чувствует невыносимое унижение, будучи объектом «милосердия, которое не соблюдает душевной деликатности». Но, расставшись с монахом, ее благодетель становится куда более любезным, и, несмотря на свою неопытность, Марианна чувствует, что за этой любезностью кроется что-то нехорошее. Так и случается. Очень скоро она понимает — де Клималь влюблен в нее. Марианна считает бесчестным поощрять его ухаживания, но принимает подарки, ведь кроме добродетели и порядочности она от природы наделена и кокетством, и желанием нравиться, столь естественными для хорошенькой женщины. Ей ничего не остается, как делать вид, что она не подозревает о пылких чувствах престарелого воздыхателя.

Однажды, возвращаясь из церкви, Марианна подвертывает ногу и попадает в дом знатного молодого человека, того самого, с которым они обменялись в церкви взглядами, так много говорящими сердцу. Она не может признаться Вальвилю ни в своем жалком положении, ни в знакомстве с господином де Клималем, который оказывается родным дядюшкой Вальвиля и притворяется, что не знаком с Марианной, хотя при виде племянника у ног своей подопечной изнывает от ревности. Когда Марианна возвращается домой, к ней приходит де Клималь. Он прямо говорит о своей любви, предостерегает Марианну против увлечения «молодыми вертопрахами» и предлагает ей «небольшой договор на пятьсот ливров ренты». Во время этого объяснения в комнате неожиданно появляется Вальвиль, и теперь уже племянник видит дядю, стоящего на коленях перед все той же Марианной. Что он может о ней думать? Только одно. Когда молодой человек уходит, бросив на ни в чем не повинную девушку презрительный взгляд, она просит де Клималя пойти вместе с ней к племяннику и все ему объяснить, а тот, отбросив маску благопристойности, упрекает ее в неблагодарности, говорит, что отныне прекращает свои даяния, и исчезает, боясь скандала. А Марианне, которую оскорбленная гордость и любовь к Вальвилю лишили всякого благоразумия, думает только о том, как заставить Вальвиля пожалеть о разлуке и раскаяться в дурных мыслях. Лишь наутро она осознает всю глубину своего бедственного положения. Ока рассказывает обо всех своих горестях настоятельнице монастыря, и при этой беседе присутствует дама, которая проникается к девушке горячей симпатией. Она предлагает настоятельнице принять Марианну в монастырский пансион и собирается платить за ее содержание. Марианна в восторженном порыве орошает руку благодетельницы «самыми нежными и сладостными слезами».

Так Марианна обретает новую покровительницу и находит в ней вторую мать. Истинная доброта, естественность, великодушие, отсутствие тщеславия, ясность мысли — вот что составляет характер пятидесятилетней дамы. Она восхищается Марианной и относится к ней, как к родной дочери. Но скоро Марианна, обожающая свою благодетельницу, узнает, что та не кто иная, как мать Вальвиля, который узнал о невиновности Марианны, воспылал еще более страстной любовью и уже передал ей письмо в монастырь, переодевшись лакеем. Когда госпожа де Миран жалуется, что сын стал пренебрегать богатой и знатной невестой, увлекшись какой-то случайно встреченной молоденькой девчонкой, Марианна узнает себя в описании авантюристки и без колебаний признается во всем госпоже де Миран, в том числе и в своей любви к ее сыну. Госпожа де Миран просит помощи у Марианны, она знает, что Марианна достойна любви, как никто другой, что у нее есть все — «и красота, и добродетель, и ум, и прекрасное сердце», но общество никогда не простит молодому человеку знатного рода женитьбы на девушке неизвестного происхождения, не имеющей ни титула, ни состояния. Марианна ради любви к госпоже де Миран решает отказаться от любви Вальвиля и умоляет его забыть о ней. Но госпожа де Миран (которая слышит этот разговор), потрясенная благородством своей воспитанницы, дает согласие на брак сына с Марианной. Она готова мужественно противостоять нападкам родни и защищать счастье детей от всего света.

Брат госпожи де Миран, де Клималь, умирает. Перед смертью он, полный раскаяния, признает в присутствии сестры и племянника свою вину перед Марианной и оставляет ей небольшое состояние.

Марианна по-прежнему живет в монастырском пансионе, а госпожа де Миран представляет ее как дочь одной из своих подруг, но постепенно слухи о предстоящей свадьбе и сомнительном прошлом невесты расползаются все шире и достигают ушей многочисленной и чванливой родни госпожи де Миран. Марианну похищают и увозят в другой монастырь. Настоятельница объясняет, что это распоряжение свыше, и Марианне предоставляется на выбор: или постричься в монахини, или выйти замуж за другого человека. Тем же вечером Марианну сажают в карету и везут в дом, где она встречается с человеком, которого ейпрочат в мужья. Это молочный брат жены министра, ничем не примечательный молодой человек. Потом в кабинете министра происходит настоящее судилище над девушкой, которая не совершила ничего дурного. Единственное ее преступление — красота и прекрасные душевные качества, которые привлекли сердце молодого человека из знатного семейства. Министр объявляет Марианне, что не допустит ее брака с Вальвилем, и предлагает ей выйти замуж за «славного малого», с которым она только что беседовала в саду. Но Марианна с твердостью отчаяния заявляет, что ее чувства неизменны, и отказывается выйти замуж. В это мгновение появляются госпожа де Миран и Вальвиль. Полная благородной жертвенности речь Марианны, ее внешность, манеры и преданность покровительнице перетягивают чашу весов на ее сторону. Все присутствующие, даже родственники госпожи де Миран, восхищаются Марианной, а министр объявляет, что он не собирается больше вмешиваться в это дело, потому что никто не может помешать тому, «чтобы добродетель была любезна сердцу человеческому», и возвращает Марианну ее «матушке».

Но несчастья Марианны на этом не кончаются. В монастырь приезжает новая пансионерка, девица благородного происхождения, наполовину англичанка, мадемуазель Вартон. Случается так, что эта чувствительная девушка падает в обморок в присутствии Вальвиля, и этого оказывается достаточным, чтобы ветреный юноша увидел в ней новый идеал. Он перестает навещать больную Марианну и тайком видится с мадемуазель Вартон, которая влюбляется в него. Узнав об измене возлюбленного, Марианна приходит в отчаяние, а госпожа де Миран надеется, что ослепление ее сына когда-нибудь пройдет. Марианна понимает, что ее возлюбленный не так уж и виноват, просто он принадлежит к тому типу людей, для которых «препятствия имеют неодолимую притягательную силу», а согласие матери на его брак с Марианной все испортило, и «его любовь задремала». Марианна уже известна в свете, многие восхищаются ею, и почти одновременно она получает два предложения — от пятидесятилетнего графа, человека выдающихся достоинств, и от молодого маркиза. Самолюбие, которое Марианна считает основным движителем поступков человека, заставляет ее вести себя с Вальвилем так, словно она вовсе не страдает, и она одерживает блистательную победу: Вальвиль снова у ее ног. Но Марианна принимает решение больше не встречаться с ним, хотя все еще любит его.

На этом записки Марианны обрываются. Из отдельных фраз, например когда она упоминает о своих светских успехах или называет себя графиней, можно понять, что в ее жизни было еще немало приключений, о которых нам, увы, не суждено узнать.

И. А. Москвина-Тарханова

Шарль де Секонда Монтескье (Charles de Secondât Montesqieu) [1689–1755]

Персидские письма

(Lettres Persanes)

Роман (1721)


Действие романа охватывает 1711–1720 гг. Эпистолярная форма произведения и добавочный пикантный материал из жизни персидских гаремов, своеобразное построение с экзотическими подробностями, полные яркого остроумия и язвительной иронии описания, меткие характеристики дали возможность автору заинтересовать самую разнообразную публику до придворных кругов включительно. При жизни автора «Персидские письма» выдержали 12 изданий. В романе решаются проблемы государственного устройства, вопросы внутренней и внешней политики, вопросы религии, веротерпимости, ведется решительный и смелый обстрел самодержавного правления и, в частности, бездарного и сумасбродного царствования Людовика XIV. Стрелы попадают и в Ватикан, осмеиваются монахи, министры, все общество в целом.

Узбек и Рика, главные герои, персияне, чья любознательность заставила их покинуть родину и отправиться в путешествие, ведут регулярную переписку как со своими друзьями, так и между собой. Узбек в одном из писем к другу раскрывает истинную причину своего отъезда. Он был в юности представлен ко двору, но это не испортило его. Разоблачая порок, проповедуя истину и сохраняя искренность, он наживает себе немало врагов и решает оставить двор. Под благовидным предлогом (изучение западных наук) с согласия шаха Узбек покидает отечество. Там, в Испагани, ему принадлежал сераль (дворец) с гаремом, в котором находились самые прекрасные жен-шины Персии.

Друзья начинают свое путешествие с Эрзерума, далее их путь лежит в Токату и Смирну — земли, подвластные туркам. Турецкая империя доживает в ту пору последние годы своего величия. Паши, которые только за деньги получают свои должности, приезжают в провинции и грабят их как завоеванные страны, солдаты подчиняются исключительно их капризам. Города обезлюдели, деревни опустошены, земледелие и торговля в полном упадке. В то время как европейские народы совершенствуются с каждым днем, они коснеют в своем первобытном невежестве. На всех обширных просторах страны только Смирну можно рассматривать как город богатый и сильный, но его делают таким европейцы. Заключая описание Турции своему другу Рустану, Узбек пишет: «Эта империя, не пройдет и двух веков, станет театром триумфов какого-нибудь завоевателя».

После сорокадневного плавания наши герои попадают в Ливорно, один из цветущих городов Италии. Увиденный впервые христианский город — великое зрелище для магометанина. Разница в строениях, одежде, главных обычаях, даже в малейшей безделице находится что-нибудь необычайное. Женщины пользуются здесь большей свободой: они носят только одну вуаль (персиянки — четыре), в любой день вольны выходить на улицу в сопровождении каких-нибудь старух, их зятья, дяди, племянники могут смотреть на них, и мужья почти никогда на это не обижаются. Вскоре путешественники устремляются в Париж, столицу европейской империи. Рика после месяца столичной жизни поделится впечатлениями со своим другом Иббеном. Париж, пишет он, так же велик, как Испагань, «дома в нем так высоки, что молено поклясться, что в них живут одни только астрологи». Темп жизни в городе совсем другой; парижане бегут, летят, они упали бы в обморок от медленных повозок Азии, от мерного шага верблюдов. Восточный же человек совершенно не приспособлен для этой беготни. Французы очень любят театр, комедию — искусства, незнакомые азиатам, так как по природе своей те более серьезны. Эта серьезность жителей Востока происходит оттого, что они мало общаются между собой: они видят друг друга только тогда, когда их к этому вынуждает церемониал, им почти неведома дружба, составляющая здесь усладу жизни; они сидят по домам, так что каждая семья изолирована. Мужчины в Персии не обладают живостью французов, в них не видно духовной свободы и довольства, которые во Франции свойственны всем сословиям.

Меж тем из гарема Узбека приходят тревожные вести. Одну из жен, Заши, застали наедине с белым евнухом, который тут же, по приказу Узбека, заплатил за вероломство и неверность головою. Белые и черные евнухи (белых евнухов не разрешается допускать в комнаты гарема) — низкие рабы, слепо исполняющие все желания женшин и в то же время заставляющие их беспрекословно повиноваться законам сераля. Женщины ведут размеренный образ жизни: они не играют в карты, не проводят бессонных ночей, не пьют вина и почти никогда не выходят на воздух, так как сераль не приспособлен для удовольствий, в нем все пропитано подчинением и долгом. Узбек, рассказывая об этих обычаях знакомому французу, слышит в ответ, что азиаты принуждены жить с рабами, сердце и ум которых всегда ощущают приниженность их положения. Чего можно ожидать от человека, вся честь которого состоит в том, чтобы сторожить жен другого, и который гордится самой гнусной должностью, какая только существует у людей. Раб соглашается переносить тиранию более сильного пола, лишь бы иметь возможность доводить до отчаяния более слабый. «Это больше всего отталкивает меня в ваших нравах, освободитесь же, наконец, от предрассудков», — заключает француз. Но Узбек непоколебим и считает традиции священными. Рика, в свою очередь, наблюдая за парижанками, в одном из писем к Иббену рассуждает о женской свободе и склоняется к мысли о том, что власть женщины естественна: это власть красоты, которой ничто не может сопротивляться, и тираническая власть мужчины не во всех странах распространяется на женщин, а власть красоты универсальна. Рика заметит о себе: «Мой ум незаметно теряет то, что еще осталось в нем азиатского, и без усилий приноравливается к европейским нравам; я узнал женщин только с тех пор, как я здесь: я в один месяц изучил их больше, чем удалось бы мне в серале в течение тридцати лет». Рика, делясь с Узбеком своими впечатлениями об особенностях французов, отмечает также, что в отличие от их соотечественников, у которых все характеры однообразны, так как они вымучены («совершенно не видишь, каковы люди на самом деле, а видишь их только такими, какими их заставляют быть»), во Франции притворство — искусство неизвестное. Все разговаривают, все видятся друг с другом, все слушают друг друга, сердце открыто так же, как и лицо. Игривость — одна из черт национального характера.

Узбек рассуждает о проблемах государственного устройства, ибо, находясь в Европе, он перевидал много разных форм правления, и здесь не так, как в Азии, где политические правила повсюду одни и те же. Размышляя над тем, какое правление наиболее разумно, он приходит к выводу, что совершенным является то, которое достигает своих целей с наименьшими издержками: если при мягком правлении народ бывает столь же послушен, как при строгом, то следует предпочесть первое. Более или менее жестокие наказания, налагаемые государством, не содействуют большему повиновению законам. Последних так же боятся в тех странах, где наказания умеренны, как и в тех, где они тираничны и ужасны. Воображение само собою приспосабливается к нравам данной страны: восьмидневное тюремное заключение или небольшой штраф так же действуют на европейца, воспитанного в стране с мягким правлением, как потеря руки на азиата. Большинство европейских правительств — монархические. Это состояние насильственное, и оно вскорости перерождается либо в деспотию, либо в республику. История и происхождение республик подробно освещены в одном из писем Узбека. Большей части азиатов неведома эта форма правления. Становление республик происходило в Европе, что же касается Азии и Африки, то они всегда были угнетаемы деспотизмом, за исключением нескольких малоазиатских городов и республики Карфагена в Африке. Свобода создана, по-видимому, для европейских народов, а рабство — для азиатских.

Узбек в одном из своих последних писем не скрывает разочарования от путешествия по Франции. Он увидел народ, великодушный по природе, но постепенно развратившийся. Во всех сердцах зародилась неутолимая жажда богатства и цель разбогатеть путем не честного труда, а разорения государя, государства и сограждан. Духовенство не останавливается перед сделками, разоряющими его доверчивую паству. Итак, мы видим, что, по мере того как затягивается пребывание наших героев в Европе, нравы этой части света начинают им представляться менее удивительными и странными, а поражаются они этой удивительности и странности в большей или меньшей степени в зависимости от различия их характеров. С другой стороны, по мере того, как затягивается отсутствие Узбека в гареме, усиливается беспорядок в азиатском серале.

Узбек крайне обеспокоен происходящим в его дворце, так как начальник евнухов докладывает ему о немыслимых творящихся там вещах. Зели, отправляясь в мечеть, сбрасывает покрывало и появляется перед народом. Заши находят в постели с одной из ее рабынь — а это строго запрещено законами. Вечером в саду сераля был обнаружен юноша, более того, восемь дней жены провели в деревне, на одной из самых уединенных дач, вместе с двумя мужчинами. Вскоре Узбек узнает разгадку. Роксана, его любимая жена, пишет предсмертное письмо, в котором признается, что обманула мужа, подкупив евнухов, и, насмеявшись над ревностью Узбека, превратила отвратительный сераль в место для наслаждений и удовольствия. Ее возлюбленного, единственного человека, привязывавшего Роксану к жизни, не стало, поэтому, приняв яд, она следует за ним. Обращая свои последние в жизни слова к мужу, Роксана признается в своей ненависти к нему. Непокорная, гордая женщина пишет: «Нет, я могла жить в неволе, но всегда была свободна: я заменила твои законы законами природы, и ум мой всегда сохранял независимость». Предсмертное письмо Роксаны Узбеку в Париж завершает повествование.

Н. Б. Виноградова

О духе законов

(De l'Esprit des lois)

Трактат (1748)


В предисловии автор говорит, что принципы свои он выводит из самой природы вещей. Бесконечное разнообразие законов и нравов обусловлено отнюдь не произволом фантазии: частные случаи подчиняются общим началам, и история всякого народа вытекает из них как следствие. Бесполезно порицать установления той или иной страны, а предлагать изменения имеют право лишь те лица, которые получили от рождения гениальный дар проникать одним взглядом во всю организацию государства. Главная задача состоит в просвещении, ибо предрассудки, присущие органам управления, были первоначально предрассудками народа. Если бы автору удалось излечить людей от присущих им предрассудков, он почел бы себя счастливейшим из смертных.

Все имеет свои законы: они есть и у божества, и у мира материального, и у существ сверхчеловеческого разума, и у животных, и у человека. Величайшая нелепость — утверждать, будто явления видимого мира управляются слепой судьбой. Бог относится к миру как создатель и охранитель: он творит по тем же законам, по которым охраняет. Следовательно, дело творения лишь кажется актом произвола, ибо оно предполагает ряд правил — столь же неизбежных, как рок атеистов.

Всем законам предшествуют законы природы, вытекающие из самого устройства человеческого существа. Человек в природном состоянии чувствует свою слабость, ибо все приводит его в трепет и обращает в бегство — поэтому мир является первым естественным законом. С чувством слабости соединяется ощущение своих нужд — стремление добывать себе пишу является вторым естественным законом. Взаимное влечение, присущее всем животным одной породы, породило третий закон — просьбу, обращенную человеком к человеку. Но людей связывают такие нити, каких нет у животных, — вот почему желание жить в обществе составляет четвертый естественный закон.

Как только люди соединяются в общество, они утрачивают сознание своей слабости — равенство исчезает, и начинается война. Каждое отдельное общество начинает сознавать свою силу — отсюда состояние войны между народами. Законы, определяющие отношения между ними, образуют собой международное право. Отдельные лица в каждом обществе начинают ощущать свою силу — отсюда война между гражданами. Законы, определяющие отношения между ними, образуют собой гражданское право. Кроме международного права, относящегося ко всем обществам, каждое из них в отдельности регулируется своими законами — в совокупности они образуют политическое состояние государства. Силы отдельных людей не могут соединиться без единства их воли, которое образует гражданское состояние общества.

Закон, вообще говоря, есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли, а политические и гражданские законы каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума. Эти законы находятся в столь тесном соответствии со свойствами народа, для которого они установлены, что только в чрезвычайно редких случаях законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа. Законы должны соответствовать природе и принципам установленного правительства; физическим свойствам страны и ее климату — холодному, жаркому или умеренному; качествам почвы; образу жизни ее народов — земледельцев, охотников или пастухов; степени свободы, допускаемой устройством государства; религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям. Совокупность всех этих отношений можно назвать «духом законов».

Есть три образа правления: республиканский, монархический и деспотический. В республике верховная власть находится в руках или всего народа или части его; при монархии управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов; деспотия характеризуется тем, что все движется волей и произволом одного лица вне всяких законов и правил.

Если в республике верховная власть принадлежит всему народу, то это демократия. Когда верховная власть находится в руках части народа, такое правление называется аристократией. В демократии народ в некоторых отношениях является государем, а в некоторых отношениях — подданным. Государем он является только в силу голосований, коими изъявляет свою волю. Воля государя есть сам государь, поэтому законы, определяющие право голосования, являются основными для этого вида правления. В аристократии верховная власть находится в руках группы лиц: эти лица издают законы и заставляют исполнять их, а остальной народ является по отношению к ним тем же, чем в монархии подданные по отношению к государю. Худшая из аристократий та, где часть народа, которая повинуется, находится в гражданском рабстве у той, которая повелевает: примером может служить аристократия Польши, где крестьяне — рабы дворянства. Чрезмерная власть, предоставленная в республике одному гражданину, образует монархию и даже больше, чем монархию. В монархии законы охраняют государственное устройство или приспосабливаются к нему, поэтому принцип правления сдерживает государя — в республике гражданин, завладевший чрезвычайной властью, имеет гораздо больше возможностей злоупотреблять ею, так как не встречает противодействия со стороны законов, не предусмотревших этого обстоятельства.

В монархии источником всякой политической и гражданской власти является сам государь, но существуют также посредствующие каналы, по которым движется власть. Уничтожьте в монархии прерогативы сеньоров, духовенства, дворянства и городов, и очень скоро вы получите в результате государство либо народное, либо деспотическое. В деспотических государствах, где нет основных законов, отсутствуют также и охраняющие их учреждения. Этим объясняется та особенная сила, которую в этих странах обычно приобретает религия: она заменяет непрерывно действующее охранительное учреждение; иногда же место религии занимают обычаи, которые почитаются вместо законов.

Каждый вид правления имеет свои принципы: для республики нужна добродетель, для монархии — честь, для деспотического правительства — страх. В добродетели оно не нуждается, а честь была бы для него опасна. Когда весь народ живет по каким-то принципам, все его составные части, т. е. семейства, живут по тем же принципам. Законы воспитания — первые, которые встречает человек в своей жизни. Они различаются в соответствии с видом правления: в монархиях их предметом является честь, в республиках — добродетель, в деспотиях — страх. Ни одно правление не нуждается в такой степени в помощи воспитания, как республиканское. Страх в деспотических государствах зарождается сам собой под влиянием угроз и наказаний. Честь в монархиях находит себе опору в страстях человека и сама служит им опорой. Но политическая добродетель есть самоотверженность — вещь всегда очень трудная. Эту добродетель можно определить как любовь к законам и отечеству — любовь, требующую постоянного предпочтения общественного блага личному, лежит в основании всех частных добродетелей. Особенную силу эта любовь получает в демократиях, ибо только там управление государством вверяется каждому гражданину.

В республике добродетель есть очень простая вещь: это любовь к республике, это чувство, а не ряд сведений. Оно столь же доступно последнему человеку в государстве, как и тому, кто занимает в нем первое место. Любовь к республике в демократии есть любовь к демократии, а любовь к демократии есть любовь к равенству. Законы такого государства должны всячески поддерживать общее стремление к равенству. В монархиях и в государствах деспотических никто не стремится к равенству: даже мысль об этом никому не приходит в голову, ибо каждый там стремится к возвышению. Люди самого низкого положения желают выйти из него лишь для того, чтобы господствовать над другими людьми. Поскольку принципом монархического правления является честь, законы должны поддерживать знать, которая есть, так сказать, и создатель и создание этой чести. При деспотическом правлении не нужно иметь много законов: все держится на двух-трех идеях, а новых и не требуется. Когда Карл XII, будучи в Бендерах, встретил некоторое противодействие своей воле со стороны сената Швеции, он написал сенаторам, что пришлет командовать ими свой сапог. Этот сапог командовал бы не хуже деспотического государя.

Разложение каждого правления почти всегда начинается с разложения принципов. Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в правители. В таком случае народ отказывается признать им же самим назначенные власти и хочет все делать сам: совещаться вместо сената, управлять вместо чиновников и судить вместо судей. Тогда в республике уже нет места для добродетели. Народ хочет исполнять обязанности правителей, значит, правителей уже не уважают. Аристократия терпит ущерб, когда власть знати становится произвольной: при этом уже не может быть добродетели ни у тех, которые управляют, ни у тех, которыми управляют. Монархии погибают, когда мало-помалу отменяются прерогативы сословий и привилегии городов. В первом случае идут к деспотизму всех; во втором — к деспотизму одного. Принцип монархии разлагается также, когда высшие должности в государстве становятся последними ступенями рабства, когда сановников лишают уважения народа и обращают их в жалкое орудие произвола. Принцип деспотического государства непрерывно разлагается, потому что он порочен по самой своей природе. Если принципы правления разложились, самые лучшие законы становятся дурными и обращаются против государства; когда принципы здравы, даже дурные законы производят такие же последствия, как и хорошие, — сила принципа все себе покоряет.

Республика по природе своей требует небольшой территории, иначе она не удержится. В большой республике будет и больше богатства, а следовательно, и неумеренные желания. Монархическое государство должно быть средней величины: если бы оно было мало, то сформировалось бы как республика; а если бы было слишком обширно, то первые лица государства, сильные по самому своему положению, находясь вдали от государя и имея собственный двор, могли бы перестать ему повиноваться — их не устрашила бы угроза слишком отдаленной и замедленной кары. Обширные размеры империи — предпосылка для деспотического правления. Надо, чтобы отдаленность мест, куда рассылаются приказания правителя, уравновешивалась быстротой их исполнения; чтобы преградой, сдерживающей небрежность со стороны начальников отдаленных областей, служил страх; чтобы олицетворением закона был один человек.

Небольшие республики погибают от внешнего врага, а большие — от внутренней язвы. Республики охраняют себя, соединяясь друг с другом, а деспотические государства ради той же цели отделяются и, можно сказать, изолируются друг от друга. Жертвуя частью своей страны, они опустошают окраины и обращают их в пустыню, вследствие чего ядро государства становится недоступным. Монархия никогда не разрушает сама себя, однако государство средних размеров может подвергнуться нашествию — поэтому у монархии есть крепости для защиты границ и армии для защиты этих крепостей. Малейший клочок земли обороняется там с большим искусством, упорством и мужеством. Деспотические государства совершают друг против друга нашествия — войны ведутся только между монархиями.

В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского. Последнюю власть можно назвать судебной, а вторую — просто исполнительной властью государства. Если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно опасаться, что этот монарх или этот сенат станут создавать тиранические законы для того, чтобы так же тиранически применять их. Не будет свободы и в том случае, если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода гражданина окажутся во власти произвола, ибо судья будет законодателем. Если судебная власть соединена с исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем. Государи, стремившиеся к деспотизму, всегда начинали с того, что объединяли в своем лице все отдельные власти. У турок, где эти три власти соединены в лице султана, царствует ужасающий деспотизм. Зато англичанам удалось посредством законов установить прекрасную систему равновесия властей.

Политическое рабство зависит от природы климата. Чрезмерная жара подрывает силы и бодрость людей, а холодный климат придает уму и телу известную силу, которая делает людей способными к действиям продолжительным, трудным, великим и отважным. Это различие можно наблюдать не только при сравнении одного народа с другим, но и при сравнении различных областей одной и той же страны: народы Северного Китая мужественнее, чем народы Южного Китая; народы Южной Кореи уступают в этом отношении народам Северной Кореи. Не следует удивляться, что малодушие народов жаркого климата почти всегда приводило их к рабству, тогда как мужество народов холодного климата сохраняло за ними свободу. Нужно добавить, что островитяне более склонны к свободе, чем жители континента. Острова бывают обычно небольших размеров, и там труднее употреблять одну часть населения для угнетения другой. От больших империй они отделены морем, которое преграждает путь завоевателям и мешает оказать поддержку тираническому правлению, поэтому островитянам легче сохранить свои законы.

Большое влияние на законы оказывает торговля, ибо она исцеляет людей от тягостных предрассудков. Можно считать почти общим правилом, что везде, где нравы кротки, там есть и торговля, и везде, где есть торговля, там и нравы кротки. Благодаря торговле все народы узнали нравы других народов и смогли сравнить их. Это привело к благотворным последствиям. Но дух торговли, соединяя народы, не соединяет частных лиц. В странах, где людей воодушевляет только дух торговли, все их дела и даже моральные добродетели становятся предметом торга. Вместе с тем дух торговли порождает в людях чувство строгой справедливости: это чувство противоположно, с одной стороны, стремлению к грабежам, а с другой — тем моральным добродетелям, которые побуждают нас не только преследовать неуклонно собственные выгоды, но и поступаться ими ради других людей. Можно сказать, что законы торговли совершенствуют нравы по той же причине, по которой они их губят. Торговля развращает чистые нравы — об этом говорил еще Платон. Одновременно она шлифует и смягчает варварские нравы, ибо совершенное отсутствие торговли приводит к грабежам. Некоторые народы жертвуют торговыми интересами ради политических. Англия всегда жертвовала политическими интересами ради интересов своей торговли. Этот народ лучше всех других народов мира сумел воспользоваться тремя элементами, имеющими великое значение: религией, торговлей и свободой. Московия хотела бы отказаться от своего деспотизма — и не может. Торговля, чтобы сделаться прочной, требует вексельных операций, но вексельные операции находятся в противоречии со всеми законами этой страны. Подданные империи, подобно рабам, не имеют права без специального разрешения ни выехать за границу, ни переслать туда свое имущество — следовательно, вексельный курс, дающий возможность переводить деньги из одной страны в другую, противоречит законам Московии, а торговля по природе своей противоречит таким ограничениям.

На законы страны сильнейшее влияние оказывает религия. Даже между ложными религиями можно найти такие, которые наиболее соответствуют целям общественного блага — они хоть и не ведут человека к загробному блаженству, однако могут немало способствовать его земному счастью. Если сравнить один только характер христианской и магометанской религии, следует безоговорочно принять первую и отвергнуть вторую, потому что гораздо очевиднее, что религия должна смягчать нравы людей, чем то, какая из них является истинной. Магометанские государи беспрестанно сеют вокруг себя смерть и сами погибают насильственной смертью. Горе человечеству, когда религия дана завоевателем. Магометанская религия продолжает внушать людям тот же дух истребления, который ее создал. Напротив, христианской религии чужд чистый деспотизм: благодаря столь настойчиво предписываемой евангелием кротости она противится неукротимому гневу, побуждающему государя к самоуправству и жестокости. Только христианская религия помешала деспотизму утвердиться в Эфиопии, несмотря на обширность этой империи и ее дурной климат — таким образом внутри Африки водворились нравы и законы Европы. Когда два века назад христианскую религию постигло злополучное разделение, северные народы приняли протестантство, южные же остались католиками. Причина этому та, что у северных народов существует и всегда будет существовать дух независимости и свободы, поэтому религия без видимого главы более соответствует духу независимости этого климата, чем та, которая имеет подобного главу.

Свобода человека заключается главным образом в том, чтобы его не принуждали совершать действия, которые закон ему не предписывает. Начала государственного права требуют, чтобы всякий человек подчинялся уголовному и гражданскому праву той страны, в которой он находится. Эти начала были жестоко нарушены испанцами в Перу: инку Атауальпа можно было судить лишь на основании международного права, а они судили его на основании государственного и гражданского права. Но верхом их безрассудства было то, что они осудили его на основании государственных и гражданских законов своей страны.

Дух умеренности должен быть духом законодателя, ибо политическое благо, как и благо нравственное, всегда находится между двумя пределами. Например, для свободы необходимы судебные формальности, но число их может быть столь велико, что они станут препятствовать целям тех самых законов, которые их установили: при этом граждане потеряют свободу и безопасность, обвинитель не будет иметь возможности доказать обвинение, а обвиняемый — оправдаться. При составлении законов должно соблюдать известные правила. Слог их должен быть сжатым. Законы двенадцати таблиц служили образцом точности — дети заучивали их на память. Новеллы же Юстиниана были столь многословны, что их пришлось сократить. Слог законов должен быть простым и не допускать различных толкований. Закон Гонория наказывал смертью того, кто покупал вольноотпущенника, как раба, или же причинял ему беспокойство. Не следовало употреблять столь неопределенное выражение. Понятие причиняемого человеку беспокойства всецело зависит от степени его впечатлительности. Законы не должны вдаваться в тонкости: они предназначены для людей посредственных и содержат в себе не искусство логики, а здравые понятия простого отца семейства. Когда закон не нуждается в исключениях, ограничениях и видоизменениях, то лучше всего обходиться без них, поскольку такие подробности влекут за собой новые подробности. Ни в коем случае нельзя давать законам форму, которая противна природе вещей: так, в проскрипции принца Оранского Филипп II обещал пять тысяч экю и дворянство тому, кто совершит убийство — этот король одновременно попрал понятия чести, нравственности и религии. Наконец, законам должна быть присуща известная чистота. Предназначенные для наказания людской злобы, они должны сами обладать совершенной непорочностью.

Е. Д. Мурашкинцева

Аиссе (Aïssé) 1693 или [1694–1733]

Письма к госпоже Каландрини

(Lettres de mademoiselle Aïssé à madame Calandrini)

(опубл. 1787)


Письма Аиссе — признанный «маленький шедевр» французской прозы. Удивительна судьба их автора. Весной 1698 г. французский дипломат граф Шарль де Ферриоль купил за тысячу пятьсот ливров на стамбульском невольничьем рынке девочку-черкешенку лет четырех, взятую в плен во время одного из турецких набегов. Говорили, что она из знатного рода. Во Франции маленькую Гаиде крестили и нарекли Шарлоттой-Элизабет, но продолжали называть Гаиде или Аиде, что потом превратилось в Аиссе. Несколько лет девочка воспитывалась в доме жены младшего брата дипломата — умной, деятельной, властной Марии-Анжелики де Ферриоль, урожденной Герен де Тансен. Но затем во Францию вернулся дипломат, относившийся к юной черкешенке с отеческой нежностью и пылом любовника, и Аиссе вынуждена была остаться с Ферриолем до самой его смерти (1722), вращаясь, впрочем, в блестящем кругу знатных и талантливых людей. Обретя свободу, Аиссе до конца жизни так и не покинула ставшего ей почти родным дома госпожи де Ферриоль.

В распутном, безнравственном Париже Аиссе в 1720 г. встречает давшего обет безбрачия рыцаря Мальтийского ордена Блёза-Мари д'Эди (ок. 1692–1761). Их на всю жизнь связывает сильное и прочное чувство, которое они держат в глубокой тайне. Тайной окружено и рождение в 1721 г. их дочери Селини, ставшей позже виконтессой де Нантиа. В 1726 г. Аиссе знакомится с 58-летней женой именитого и состоятельного женевского гражданина Жюли Каландрини (ок. 1668–1754); твердые нравственные принципы этой дамы производят на «прекрасную черкешенку» глубочайшее впечатление, и последние семь лет своей жизни Аиссе состоит с госпожой Каландрини в переписке, поверяя старшей подруге все свои мысли и чувства. Скончалась Аиссе в 1733 г. от чахотки. Потрясенный шевалье д'Эди до конца жизни остался верен своей любви, воспитав в соответствующем духе и дочь. Но от забвения имя Аиссе спас не трогательный семейный культ, а 36 писем, обнаруженных после смерти госпожи Каландрини и изданных в Париже в 1787 г.

В самых изысканных выражениях Аиссе описывает свои чувства к госпоже Каландрини: «Я люблю вас самой нежной любовью — люблю, как мать свою, как сестру, дочь, словом, как любишь всякого, кому ты обязан любовью. В моем чувстве к вам заключено все — почтение, восхищение и благодарность». Аиссе счастлива, что окружающие любят ее старшую подругу за прекрасные качества души. Ведь обычно «доблести и заслуги… ценятся лишь тогда, когда человек при этом еще и богат; и однако перед истинными добродетелями всякий склоняет голову». И все же — «деньги, деньги! Сколько подавляете вы честолюбий! Каких только не смиряете гордецов! Сколько благих намерений обращаете в дым!»

Аиссе сетует на собственные финансовые затруднения, долги и полную неопределенность своего материального положения в будущем, жалуется на все ухудшающееся здоровье, весьма натуралистически описывая свои страдания («…ведь здоровье — главное наше достояние; оно помогает нам выносить тяготы жизни. Горести действуют на него пагубно… и не делают нас богаче. Впрочем, в бедности нет ничего постыдного, когда она есть следствие добродетельной жизни и превратностей судьбы. С каждым днем мне становится все яснее, что нет ничего превыше добродетели как на сей земле, так и в мире ином»),

Аиссе раздраженно рассказывает о домашних неурядицах, о вздорности и скупости госпожи де Ферриоль и о грубости ее распутной и циничной сестры, блистательной госпожи де Тансен. Впрочем, «мне стыдно становится своих жалоб, когда я вижу вокруг такое множество людей, которые стоят большего, нежели я, и куда менее несчастнее». С теплотой упоминает женщина о своих друзьях — сыновьях госпожи де Ферриоль графе де Пон-де-Веле и графе д'Аржантале, а также о прелестной дочери самой госпожи Каландрини, нежно отзывается о своей служанке — преданной Софи, которую всеми силами старается материально обеспечить.

Описывает Аиссе и парижскую жизнь, создавая яркую картину быта и нравов французской аристократии. Сплетни, скандалы, интриги, браки по расчету («Ах! В какой благодатной стране вы живете — в стране, где люди женятся, когда способны еще любить друг друга!»), постоянные супружеские измены, тяжкие болезни и безвременные смерти; полное падение нравов (например, история о сыне дворянина, подавшемся в разбойники), свары и заговоры при дворе, дикие выходки развратной знати («Г-жа Бульонская капризна, жестокосердна, необузданна и чрезвычайно распутна; вкусы ее простираются на всех — от принцев до комедиантов», — характеризует Аиссе даму, которую подозревали в отравлении актрисы Адриенны Лекуврер), беспредельное ханжество («Наши прекрасные дамы предаются благочестию, а вернее, усердно его выказывают… все как одна принялись строить из себя святош… они бросили румяниться, что отнюдь их не красит»), полное бесправие простых людей (печальная история бедного аббата, которого силой заставляют дать Лекуврер яд; а после того, как несчастный предупреждает актрису, его сажают в Бастилию, откуда он выходит благодаря хлопотам отца, но затем бесследно исчезает).

И «все, что ни случается в этом государстве, предвещает его гибель. Сколь же благоразумны все вы, что не отступаете от правил и законов, а строго их блюдете! Отсюда и чистота нравов. А я что ни день, то все больше поражаюсь множеству скверных поступков, и трудно поверить, чтобы человеческое сердце было способно на это».

Немало пишет Аиссе и об искусстве, которым живо интересуются люди ее круга, — об убранстве интерьеров, о литературе (несколько раз упоминает, например, о новинке — «Путешествия Гулливера» Дж. Свифта, приводит эпиграмму Руссо, прилагает к своему посланию стихотворную переписку маркиза де ла Ривьера и м-ль Дезульер), но главным образом рассуждает о театре: новых пьесах и спектаклях, декорациях, мастерстве актеров («Актрисе, играющей роль влюбленной, надобно выказывать скромность и сдержанность, — считает Аиссе. — Страсть должна выражаться в интонации и звуках голоса. Чрезмерно резкие жесты следует оставить мужчинам и колдунам»). Но и в театре царят дурные нравы: закулисные интриги, соперничество актрис, их скандальные романы с вельможами, злословие и сплетки…

Несколько раз Аиссе касается политики. Женщину шокирует легкомысленное отношение знати к назревающей войне; «черкешенка» посылает подруге копию письма маркиза де Сент-Олера к кардиналу де Флери. «Слава завоевателя — ничто перед славой миротворца… посредством справедливости, честности, уверенности, верности своему слову можно добиться большего, нежели с помощью хитростей и интриг прежней политики», — утверждает маркиз. А Аиссе мечтает, что Франция обретет наконец короля и первого министра, действительно пекущихся о благе своего народа.

Реальная же жизнь ввергает Аиссе, натуру цельную и чистую, в глубокую грусть. «Черкешенка» никогда не впутывается ни в какие интриги; она «так же мало расположена проповедовать добродетели, как и поддерживать пороки», восхищается людьми, обладающими «самыми главными душевными качествами», — умом и чувством собственного достоинства, печется о друзьях своих гораздо более, чем о себе самой, не хочет ни от кого зависеть и превыше всего на свете ставит исполнение собственного долга. «Ничто не заставит меня забыть все, чем я» обязана госпоже де Ферриоль, «и свой долг перед ней. Я воздам ей сторицей за все ее заботы обо мне ценою даже собственной жизни. Но… какая это большая разница — делать что-либо только из чувства долга или по велению сердца!» «Нет ничего труднее, нежели выполнять свой долг по отношению к тому, кого и не любишь, и не уважаешь».

Аиссе не желает иметь дела со «злыми и фальшивыми людьми — пусть себе копошатся в своей грязи. Я твердо держусь своего правила — честно выполнять свой долг и ни на кого не наговаривать». «У меня множество недостатков, но я привержена добродетели, я почитаю ее». Неудивительно, что распутники и интриганы побаиваются Аиссе; большинство же знакомых относится к ней с уважением и любовью. «Мой врач удивительно как ко мне внимателен; он мой друг… все вокруг так ласковы со мной и так услужливы…» «Все то время, что я находилась в опасности… все мои друзья, все слуги плакали навзрыд; а когда опасность уже миновала… все сбежались к моей постели, чтобы поздравить меня».

Поправляя здоровье в деревне и ведя идиллическую жизнь на лоне природы («…живу здесь словно на краю света — работаю на винограднике, тку пряжу, из которой буду шить себе рубашки, охочусь на птиц»), Аиссе мечтает попасть к своему другу — госпоже Каландрини в Швейцарию. «Как непохож ваш город на Париж! Там у вас царствуют здравомыслие и добрые нравы, здесь о них не имеют понятия». Что же касается обитателей Парижа, то «ничего нет в них — ни непреклонной вашей честности, ни мудрости, ни доброты, ни справедливости. Все это у людей одна видимость — личина то и дело спадает с них. Честность — не более как слово, коим они украшают себя; они толкуют о справедливости, но лишь затем, чтобы осуждать ближних своих; под сладкими речами их таятся колкости, великодушие их оборачивается расточительством, мягкосердечность — безволием». Все же, «кого довелось мне встречать в Женеве, соответствовали моим первоначальным представлениям жизненного опыта. Вот почти такой же была и я, когда входила в свет, не ведая ожесточения, горестей и печали». Теперь же «мне хотелось бы научиться быть философом, ко всему относиться безразлично, ни из-за чего не огорчаться и стараться вести себя разумно лишь ради того, чтобы удовлетворять самоё себя и вас». Аиссе с грустью признает растлевающее влияние нравов, царящих в обществе. «Она принадлежит к тем особам, испорченным светом и дурными примерами, коим не посчастливилось избегнуть сетей разврата, — пишет женщина о своей приятельнице госпоже де Парабер. — Она сердечна, великодушна, у нее доброе сердце, но она рано была ввергнута в мир страстей, и у нее были дурные наставники». И все же корень зла Аиссе видит в слабости человеческой натуры: «…вести себя достойно можно ведь и оставаясь всвете, и это даже лучше — чем труднее задача, тем большая заслуга ее выполнять». С восхищением рассказывает «черкешенка» о некоем обедневшем дворянине, который, поселившись в скромной комнате, утро проводит за чтением любимых книг, после простого, сытного обеда гуляет по набережной, ни от кого не зависит и совершенно счастлив.

Эталоном же моральных качеств является для Аиссе госпожа Каландрини. «Вы с вашей терпимостью, с вашим знанием света, к которому, однако, не питаете ненависти, с вашим умением прощать, сообразуясь с обстоятельствами, узнав о моих прегрешениях, не стали презирать меня. Я показалась вам достойной сострадания и хотя и виноватой, но не вполне разумеющей свою вину. К счастью, сама любовная страсть моя рождала во мне стремление к добродетели». «Не будь предмет моей любви исполнен теми же достоинствами, что и вы, любовь моя была бы невозможна». «Любовь моя умерла бы, не будь она основана на уважении».

Именно тема глубокой взаимной любви Аиссе и шевалье д'Эли красной нитью проходит через письма «прекрасной черкешенки». Аиссе мучают мысли о греховности этой внебрачной связи, женщина всеми силами пытается вырвать порочную страсть из своего сердца. «Не стану писать об угрызениях совести, которые терзают меня, — они рождены моим разумом; шевалье и страсть к нему их заглушают». Но «если разум оказался не властен победить мою страсть, то это потому, что обольстить мое сердце мог лишь человек добродетельный». Шевалье же любит Аиссе так, что ее спрашивают, какие чары она на него напустила. Но — «единственные мои чары — непреодолимая моя любовь к нему и желание сделать его жизнь как можно более сладостной». «Я его чувствами не злоупотребляю. Людям свойственно обращать себе на пользу слабости другого. Мне сие искусство неведомо. Я умею одно: так угождать тому, кого люблю, чтобы удерживало его подле меня одно лишь желание — не расставаться со мной». Д'Эди умоляет Аиссе выйти за него замуж. Но «как ни велико было бы счастье назваться его женой, я должна любить шевалье не ради себя, а ради него… Как отнеслись бы в свете к его женитьбе на девице без роду без племени… Нет, мне слишком дорога его репутация, и в то же время я слишком горда, чтобы позволить ему совершить эту глупость. Каким позором были бы для меня все толки, которые ходили бы по этому поводу! И разве могу я льстить себя надеждой, что он останется неизменен в своих чувствах ко мне? Он может когда-нибудь пожалеть, что поддался безрассудной страсти, а я не в силах буду жить, сознавая, что по моей вине он несчастлив и что он разлюбил меня».

Однако — «резать по живому такую горячую страсть и такую нежную привязанность, и притом столь им заслуженную! Прибавьте к этому и мое чувство благодарности к нему — нет, это ужасно! Это хуже смерти! Но вы требуете, чтобы я себя переборола, — я буду стараться; только я не уверена, что выйду из этого с честью и что останусь жива…Почему любовь моя непозволительна? Почему она греховна?» «Как бы мне хотелось, чтобы прекратилась борьба между рассудком моим и сердцем, и я могла бы свободно отдаться радости, какую дает мне одно лишь лицезрение его. Но, увы, никогда этому не бывать!» «Но любовь моя непреодолима, все оправдывает ее. Мне кажется, она рождена чувством благодарности, и я обязана поддерживать привязанность шевалье к дорогой малютке. Она — связующее звено между нами; именно это и заставляет меня иной раз видеть свой долг в любви к нему».

С огромной нежностью пишет Аиссе о своей дочери, которая воспитывается в монастыре. Девочка «рассудительна, добра, терпелива» и, не зная, кто ее мать, считает «черкешенку» своей обожаемой покровительницей. Шевалье любит дочь до безумия. И все же Аиссе постоянно тревожится о будущем малышки. Все эти переживания и жестокая внутренняя борьба вскоре окончательно подрывают хрупкое здоровье несчастной женщины. Она быстро тает, ввергая любимого в отчаяние. «Никогда еще любовь моя к нему не была столь пламенной, и могу сказать, что и с его стороны она не меньше. Он относится ко мне с такой тревогой, волнение его столь искренне и столь трогательно, что у всех, кому случается быть тому свидетелями, слезы наворачиваются на глаза».

И все же перед смертью Аиссе порывает с любимым. «Не могу выразить вам, чего стоит мне жертва, на которую я решилась; она убивает меня. Но я уповаю на Господа — он должен придать мне силы!» Шевалье смиренно соглашается с решением любимой. «Будьте счастливы, моя дорогая Аиссе, мне безразлично, каким способом вы этого достигнете — я примирюсь с любым из них, лишь бы только вы не изгнали меня из своего сердца… Пока вы позволяете видеть вас, Пока я могу льстить себя надеждой, что вы считаете меня наипреданнейшим вам в мире человеком, мне ничего более не нужно для счастья», — пишет он в письме, которое Аиссе тоже пересылает госпоже Каландрини. Сама «черкешенка» трогательно благодарит старшую подругу, приложившую столько усилий, чтобы наставить ее на путь истинный. «Мысль о скорой смерти печалит меня меньше, чем вы думаете, — признается Аиссе. — Что есть наша жизнь? Я как никто должна была быть счастливой, а счастлива не была. Мое дурное поведение сделало меня несчастной: я была игрушкой страстей, кои управляли мною по собственной прихоти. Вечные терзания совести, горести друзей, их отдаленность, почти постоянное нездоровье… Жизнь, которой я жила, была такой жалкой — знала ли я хотя бы мгновение подлинной радости? Я не могла оставаться наедине с собой: я боялась собственных мыслей. Угрызения совести не оставляли меня с той минуты, как открылись мои глаза, и я начала понимать свои заблуждения. Отчего стану я страшиться разлучения с душой своей, если уверена, что Господь ко мне милосерден и что с той минуты, как я покину сию жалкую плоть, мне откроется счастье?»

Е. Б. Максимова

Вольтер (Voltaire) [1694–1778]

Орлеанская девственница

(La Poucelle d'Orléans)

Поэма (1735, опубл. 1755)


Действие этой сатирической поэмы происходит во время Столетней войны между Францией и Англией (1337–1453). Некоторые современники Вольтера говорили, что автор, осмеяв Жанну д'Арк, обошелся с ней более жестоко, чем епископ города Бове, который сжег ее когда-то на костре. Вольтер, конечно, смеялся безжалостно, он показал Жанну обольщаемую, изобразил ее в самых двусмысленных и неприличных сценах. Но смеялся он не над Жанной д'Арк, не над той девушкой из народа, которая, искренне веря в свою патриотическую миссию, ниспосланную ей Богом, повела французов на бой с врагом и бесстрашно взошла на костер, оставив истории свое благородное имя и свой человечески прекрасный облик.

Из песни первой мы узнаем, что французский король Карл VII влюблен в красавицу Агнесу Сорель. У его советника Бонно в укромной глуши есть замок, туда-то, подальше от любопытных глаз, и отправляются любовники. В течение трех месяцев король утопает в неге любви. Тем временем британский принц, герцог Бедфорд, вторгается во Францию. Гонимый бесом честолюбия, он «всегда верхом, всегда вооружен… кровь проливает, присуждает к платам, мать с дочерью шлет на позор солдатам». В осажденном врагами Орлеане на совете воинов и мудрецов появляется таинственный пришелец с небес, святой Денис, мечтающий о спасении Франции. Он говорит «И если Карл для девки захотел утратить честь и с нею королевство, я изменить хочу его удел рукой юницы, сохранившей девство». Воины поднимают его на смех: «спасать посредством девственности крепость — да это вздор, полнейшая нелепость», и угодник в одиночку отправляется на поиски невинной девы.

Лотарингия подарила Франции Иоанну, здесь родилась она, «жива, ловка, сильна; в одежде чистой, рукою полною и мускулистой мешки таскает… смеется, трудится до огонька». Святой Денис отправляется с Иоанном в храм, где дева «в восхищенье стальное надевает облаченье… и бредит славой». Иоанна на осле верхом в сопровождении святого устремляется к королю. По пути, под Орлеаном, они оказываются в лагере спящих, пьяных британцев. Иоанна похищает у прославленного воина, Жана Шандоса, меч и широкие штаны. Прибыв ко двору, святой Денис призывает короля последовать за этой девой, будущей спасительницей Франции, которая с помощью монарха изгонит страшного и жестокого врага. Наконец-то Карл пробужден, оторван от пленительных забав и готов воевать. Вместе с Иоанной он мчится в Орлеан.

Прекрасная Агнеса, терзаемая ревностью, в сопровождении Бонно тайно следует за ними. Ночью на стоянке она похищает одежду Иоанны (штаны Шандоса и панцирь амазонки) и тут же в этом облачении попадает в плен к англичанам, «в довершение невзгод то был как раз Шандосов конный взвод». Шандос, поклявшийся отомстить врагу, укравшему его доспехи, увидев Агнесу, меняет свое решение, его охватывает страсть…

Иоанна же с многочисленным войском дает бой англичанам, терпящим поражение. Французский полководец Дюнуа, «как молния летая, нигде не ранен, рубит англичан». Иоанна и Дюнуа «упоены, они так быстро мчались, так дико с англичанами сражались, что скоро с войском остальным расстались». Заблудившись, герои оказываются в замке Гермафродита. Это колдун, которого Бог создал уродливым и похотливым. Он целует Иоанну, но в ответ получает могучую затрещину. Оскорбленный негодяй приказывает страже посадить обоих незнакомцев на кол. Неожиданно появившийся монах Грибурдон просит помиловать Иоанну, предлагая свою жизнь взамен. Его просьба принята. Оказавшись в аду, в гостях у Сатаны, Грибурдон поведал следующее. Он, пытавшийся обесчестить Иоанну, вдруг увидел осла, спустившегося с небес и подхватившего доблестного рыцаря Дюнуа, который, размахивая мечом, напал на Грибурдона, Монах превращается в прелестную девушку — и Дюнуа опускает меч. Погонщик, который был с монахом заодно и сторожил Иоанну, увидев красавицу, устремляется к ней, отпуская пленницу. Дева, оказавшись на свободе, хватает блестящий меч, забытый Дюнуа, и расправляется с монахом. «Спасала девственница честь свою, и Грибурдон, в кощунстве виноватый, сказал «прости» земному бытию». Осел, которому святой Денис внушил лететь в Ломбардию, увозит Дюнуа с собой, оставляя Иоанну в одиночестве.

Итак, куда же умчал летучий осел рыцаря Дюнуа? Он оказывается в удивительном храме Молвы, где узнает о приговоренной к сожжению Доротее и спешит ей на помощь в Милан. Палач уже готов привести в исполнение приказ инквизитора, но внезапно на городской площади появляется Дюнуа и просит девушку рассказать всем о том, в чем ее обвиняют. Доротея, не сдерживая слез, говорит в ответ: «Любовь — причина всей моей печали». Ее возлюбленный, ла Тримуйль, покидая год назад Милан и отправляясь на войну, клялся ей в любви, обещал жениться по возвращении. Доротея, уединившись, вдали от света, переносила разлуку и скрывала от любопытных глаз своего младенца, дитя любви. Однажды ее дядя, архиепископ, решил проведать племянницу и, несмотря на сан и святость родства, начал ее домогаться. На крики сопротивлявшейся Доротеи сбежалась толпа, и дядя, ударив ее по лицу, произнес: «Ее от церкви отлучаю я и с нею плод ее прелюбодейства… их проклинаю я, служитель Бога. Пусть инквизиция их судит строго». Так Доротея очутилась на месте казни. Бесстрашный Дюнуа поразил мечом воина архиепископа и быстро расправился с его помощниками. Неожиданно на площади появляется Ла Тримуйль, и прекрасная Доротея оказывается в его объятиях. Дюнуа собирается в дорогу, он спешит к Иоанне и королю, договариваясь с влюбленным о встрече во дворце через месяц. За это время Доротея хочет совершить паломничество в Лорет, а Ла Тримуйль будет сопровождать ее.

Добравшись до цели путешествия, дома Девы Марии, возлюбленные останавливаются на ночлег и знакомятся с англичанином д'Аронделем. С ним молодая любовница, во всем несхожая с Доротеей. Ла Тримуйль просит британца признать, что Доротея прекраснее его дамы. Гордый англичанин, оскорбленный этим, предлагает французу дуэль. Англичанка, Юдифь де Розамор, с интересом наблюдает за поединком, в то время как Доротея бледнеет от страха за своего избранника. Внезапно разбойник Мартингер похищает обеих красавиц и исчезает быстрее молнии. А поединок между тем идет. Наконец дуэлянты заметили отсутствие дам. Несчастье их объединяет, и два новых друга отправляются на поиски возлюбленных. Мартингер уже успел доставить пленниц в свой замок, мрачный склеп. Там он предлагает разделить с ним ложе. Доротея разрыдалась в ответ, а Юдифь выразила согласие. Бог наградил ее могучими руками, поэтому, схватив висевший над кроватью разбойника меч, она отрубила ему голову. Красавицы бегут из замка и садятся на корабль, который мчит их к скале Благоуханной, пристанищу влюбленных. Там они и встречаются со своими доблестными рыцарями. «Француз отважный и герой британский, к себе на седла милых посадив, отправились дорогой Орлеанской… но, как вы понимаете и сами, они остались добрыми друзьями, и ни красавицы, ни короли меж ними распрей вызвать не могли».

А что же наш король? Узнав, что Агнеса взята в плен, он едва не лишился рассудка, но астрологи и колдуны убедили его, что Агнеса ему верна и ей не угрожает опасность. А между тем, оказавшись в замке, принадлежащем духовнику Шандоса, она подвергается преследованиям со стороны хозяина. Юный паж Шандоса, Монроз, встает на ее защиту. Монах вступает в бой с пажом и терпит поражение. Монроз же страстно влюбляется в Агнесу. Вскоре девушка бежала в монастырь, но и там ей нет покоя. В монастыре появляется отряд британцев, которым приказано захватить Агнесу. Бритты оскверняют монастырь, и святой Денис, патрон Франции, напутствует Иоанну на спасение обители, которую одолевает зло. Иоанна «полная отваги, гневом пышет» и святым копьем разит англичан. А святой Денис обращается к святому Георгию, патрону Англии, со словами: «Зачем упорно хочешь ты войны взамен спокойствия и тишины?»

Вернулись из странствий Ла Тримуйль с Доротеей. Их счастье омрачено, так как, защищая Доротею от домогательств Шандоса, Ла Тримуйль получает тяжелое ранение. И вновь Дюнуа приходит на спасение Доротеи: он вызывает Шандоса на дуэль и убивает его. Вскоре Дюнуа предстоит сражаться с англичанами, которые, узнав о пиршестве французов в Орлеанской ратуше, перешли в общее наступление и стойко держатся в бою. «Карл, Дюнуа воинственный и Дева летят на бриттов, бледные от гнева». Британские войска, страшась атаки, спешат оставить Орлеан. В хаосе ужаса и беспорядка находят смерть д'Арондель и бесстрашная Юдифь Розамор. «Дочь смерти, беспощадная война, разбой, который мы зовем геройством!

Благодаря твоим ужасным свойствам земля в слезах, в крови, разорена».

Ла Тримуйль неожиданно сталкивается с Тирконелем, другом покойного Шандоса, который поклялся отомстить его убийце. Застав рядом с погостом, где был погребен Шандос, уединившихся любовников, Тирконель приходит в ярость. Во время поединка несчастная Доротея бросается к Ла Тримуйлю, обагренному кровью, но тот, уже ничего не различая, отвечает на удар англичанина, пронзая сердце Доротеи. Беспощадный бритт стоит оцепенев. На груди Доротеи он находит два портрета На одном изображен Ла Тримуйль, на втором же он узнает свои черты. И тотчас вспоминает, как в молодости оставил ждущую младенца Карминетту, подарив ей свой портрет. Нет сомнения, что перед ним его дочь. На крик британца сбежался народ, и «если бы они не подоспели, наверно б жизнь угасла в Тирконеле!» Он плывет в Англию и, простившись с мирской жизнью, уходит в монастырь. Иоанна призывает отомстить англичанам за смерть рыцаря и Доротеи. Но ей уготовано иное испытание. Ужасные Грибурдон и Гермафродит, пребывая в аду, придумывают план отмщения Деве. По подсказке Сатаны они подсылают к Иоанне осла, в которого вселился бес, он должен соблазнить ее, «так как известно было этой шайке грязной, что ключ хранит под юбкою своей от осаждаемого Орлеана и от судеб всей Франции Иоанна». Нежная дерзость осла смущает Деву, Дюнуа же, дремавший рядом, услышав пропитанную сладким ядом речь, желает узнать, «что за Селадон пробрался в спальню, запертую туго». Дюнуа уже давно влюблен в Иоанну, но скрывает свое чувство, дожидаясь конца войны. Пораженная Иоанна, увидев Дюнуа, овладевает собой и хватается за копье. Спасаясь, бес бежит.

По дороге он придумывает коварный план. Попав в Орлеан, он вселяется в душу жены французского президента Луве, влюбленную не без взаимности в великого английского полководца Тальбота. Бес внушил даме впустить с наступлением ночи Тальбота и его войско в Орлеан. Госпожа Луве назначает любимому свидание. Монах Лурди, подосланный Денисом к англичанам, узнает о предстоящем свидании и предупреждает о нем короля. Карл созывает всех военачальников и, конечно, Иоанну на совет. Разработан план. Сначала выходит Дюнуа, «тяжел был дальний путь, которым он пошел, и славится в истории доныне. За ним войска тянулись по равнине по направленью к городской стене». Изумленные британцы, защищаясь от мечей Иоанны и ее войска, попадают в руки Дюнуа, Тальбот тем временем наслаждался встречей со своей возлюбленной. Не сомневаясь и в другой своей победе, он выходит посмотреть на покоренный город. Что видит он? «К нему не бритты верные, а Дева несется на осле, дрожа от гнева… французы ломятся чрез тайный ход, был потрясен и задрожал Таль-бот». Тальбот геройски стоит до последнего. Англичане побеждены, ликующая Франция празднует победу.

Н. Б. Виноградова

Фанатизм, или Пророк Магомет

(Le Fanatisme, ou Mahomet la Prophète)

Трагедия (1742)


В основу сюжета этой трагедии Вольтера легли события из жизни арабских племен Аравии, связанные с распространением ислама и деятельностью религиозного реформатора Магомета. Автор писал: «Я знаю, что Магомет не совершал такого именно предательства, какое составляет сюжет моей трагедии. Цель моя не в том лишь, чтобы вывести на сцене правдивые события, но в том, чтобы правдиво изобразить нравы, передать истинные мысли людей, порожденные обстоятельствами, в коих люди эти очутились, и, наконец, показать, до какой жестокости может дойти злостный обман и какие ужасы способен творить фанатизм. Магомет у меня — не что иное, как Тартюф с оружием в руках». Действие пьесы Вольтера развертывается в Мекке около 630 г.

Шейх Мекки, Зопир, узнает о намерении Магомета, его злейшего врага, покорить город. Семья Зопира была истреблена Магометом, поэтому он очень привязан к плененной им юной Пальмире, которую Магомет считает своей рабыней и требует ее вернуть, так как она выросла в Медине, месте, уже обращенном в ислам. Там он властелин и кумир. Девушка ценит доброту и мягкость Зопира, но просит его выполнить волю Учителя и вернуть ее в Медину. Шейх отвечает отказом, объясняя, что он не желает потакать вкравшемуся в доверие Пальмиры тирану.

Сенатор Фанор докладывает Зопиру о появлении в городе Омара, военачальника Магомета, со свитой. Омар за шесть лет до этого «ушел в поход, чтоб Мекку защитить, и, оттеснив войска изменника и вора, вдруг перешел к нему, не убоясь позора». Теперь от имени Магомета он предлагает мир, клянется, что это не лукавство и в доказательство согласен дать в заложники молодого Сеида. Омар приходит на переговоры с Зопиром, и шейх напоминает посланцу, кем был десять лет назад его прославленный владыка: «простой погонщик, плут, бродяга, муж неверный, ничтожнейший болтун, обманщик беспримерный». Приговоренный судом к изгнанию за бунт, он ушел жить в пещеры и, краснобайствуя, стал совращать народ. Не отрицая таланта и ума Магомета, Зопир отмечает его злопамятность и жестокость: «тиранов мстительнее еще не знал Восток». Военачальник же, терпеливо выслушав шейха, предлагает ему назвать цену за Пальмиру и мир. Зопир с гневом отвергает это предложение, и Омар заявляет, что он в таком случае попытается склонить на сторону Пророка сенат.

Влюбленные Сеид и Пальмира безмерно счастливы, встретившись вновь. Когда шейх похитил Пальмиру, Сеид не находил себе места от горя, но теперь его любимая рядом и он надеется ее освободить. Молодые люди верят, что Магомет соединит их две судьбы в одну. А Пророк меж тем приближался к воротам древней Мекки. Омар смог убедить сенат впустить в город того, кто был неправедным судом изгнан из него. Он для одних — тиран, а для других — герой… Открывая Омару свою тайну, Магомет признается, что его призывы к миру — миф, он хочет лишь извлечь выгоду из веры людей в посланца Бога, способного остановить пламя войны. Его цель — покорить Мекку и уничтожить Зопира. Кроме того, Пальмира и Сеид, несмотря на их преданность Магомету, являются его врагами — так он заявляет Омару. Пророк любит Пальмиру а, узнав, что она предпочла ему раба, он приходит в ярость и помышляет о мести.

Встреча Зопира и Магомета состоялась. Шейх открыто обвиняет Магомета: «внедрившись подкупом, и лестью, и обманом, несчастья ты принес всем покоренным странам, и, в град святой вступив, дерзаешь ты, злодей, навязывать нам ложь религии своей!» Магомет ничуть не смущен этими речами и объясняет Зопиру, что народ готов поклоняться теперь любому, лишь бы новому идолу, поэтому настал его час, Зопир же должен не сопротивляться, а добровольно отдать власть. Лишь одно обстоятельство поколебало уверенность шейха. Магомет сообщает, что похищенные дети Зопира не погибли, они воспитывались меж слуг Пророка. Теперь их участь зависит от благоразумия отца. Если Зопир без боя сдаст город и объявит народу, что лишь Коран — единственный закон, а Магомет — пророк Бога, то он обретет и детей, и зятя. Но Зопир отвергает это предложение, не желая отдавать страну в рабство.

Беспощадный Магомет тут же решает убить непокорного шейха. Из всех слуг Омар советует ему выбрать для этого Сеида, так как он «фанатик истовый, безумный и слепой, благоговеющий в восторге пред тобой». Кроме того, Омару известна страшная тайна Магомета: Пальмира и Сеид — дети Зопира, поэтому сын отправляется злодеями на отцеубийство. Магомет вызывает к себе Сеида и внушает ему повеление, якобы исходящее от Аллаха: «Приказано свершить святую месть и нанести удар, чтоб враг был уничтожен клинком, который вам в десницу Богом вложен». Сеид приходит в ужас, но Магомет подкупает его обещанием: «Любовь Пальмиры вам наградою была б». И юноша сдается. Но уже держа в руке меч, юноша все равно не понимает, почему он должен убить беспомощного и безоружного старика. Он видит шейха, который начинает с ним проникновенную беседу, и Сеид не в силах занести над ним свое оружие. Омар, тайно наблюдавший за этой сценой, требует Сеида немедленно к Магомету. Пальмира, застав Сеида в страшном смятении, просит открыть ей всю правду, и юноша рассказывает, умоляя помочь ему разобраться в своих терзаниях: «Скажи мне слово, ты мой друг, мой добрый гений! Направь мой дух! И меч мне помоги поднять!.. Объясни, зачем кровавое закланье Пророку доброму, отцу для всех людей?» Сеид говорит, что, по решению Пророка, их с Пальмирой счастье — награда за кровь несчастного Зопира. Девушка уклоняется от совета, тем самым толкая юношу на роковой шаг.

Меж тем Герсид, один из слуг Магомета, в прошлом похитивший детей Зопира и знающий об их судьбе, назначает шейху свидание; но оно не состоялось, так как Омар, разгадав намерение Герсида открыть тайну, убивает его. Но Герсид все же успевает оставить предсмертную записку и передать ее Фанору. В это время Зопир идет молиться к алтарю и не скупится на проклятия в адрес Магомета. Сеид спешит прервать кощунственную речь, обнажает оружие и наносит удар. Появляется Фанор. Он в ужасе, что не успел предотвратить убийство, и сообщает всем роковую тайну. Сеид падает на колени с возгласом: «Верните мне мой меч! И я, себя кляня…» Пальмира удерживает руку Сеида: «Пусть не в Сеида он вонзится, а в меня! К отцеубийству я подталкивала брата!» Зопир же, смертельно раненный, обнимает детей: «В час смерти мне судьба послала дочь и сына! Сошлись вершины бед и радостей вершины». Отец с надеждой смотрит на сына: «Предатель не уйдет от казни и позора. Я буду отомщен».

Омар, увидев Сеида, приказывает слугам схватить его как убийцу Зопира. Только теперь юноша узнает о коварстве Пророка. Военачальник спешит к Магомету и докладывает об обстановке в городе. Зопир умирает, разгневанный народ, прежде во всем послушный, ропщет. Омар предлагает успокоить толпу заверениями в том, что Зопир принял смерть за отвержение ислама, а его жестокий убийца Сеид не избежит кары за содеянное. Войска Магомета скоро будут в городе — Пророк может не сомневаться в победе. Магомет интересуется, не мог ли кто-нибудь выдать Сеиду тайну его происхождения, и военачальник напоминает ему, что Герсид, единственный посвященный, мертв. Омар признается, что в вино Сеиду он влил яд, поэтому близок час и его смерти.

Магомет велит позвать к нему Пальмиру. Он советует девушке забыть о брате и сулит ей богатство и роскошь. Все ее несчастья уже позади, она свободна, и он готов сделать для нее все, если она будет ему покорна. Девушка с презрением и возмущением бросает: «Убийца, лицемер бесчестный и кровавый, ты смеешь соблазнять меня нечистой славой?» Она уверена, что лжепророк будет разоблачен и возмездие недалеко. Народ, узнав об убийстве Зопира, выходит на улицы, берет в осаду тюрьму, на борьбу поднимаются все горожане. Бунт возглавляет Сеид. Он кричит в исступлении, что в смерти его отца повинен Магомет, и стихийная ярость масс готова обрушиться на злодея. Внезапно обессилевший от действия яда Сеид на глазах толпы шатается и падает. Воспользовавшись этим, Магомет заявляет, что это Бог карает неверного, и так будет со всеми, кто посягнет на него, великого Пророка: «Любой, кто возразить осмелится приказу, — пусть даже в помыслах, — покаран будет сразу. И если день для вас сияет до сих пор, то потому, что я смягчил свой приговор». Но Пальмира разоблачает Магомета, говоря, что ее брат гибнет от яда, и проклинает негодяя. Она называет Магомета кровавым зверем, лишившим ее и отца, и матери, и брата. Нет больше ничего, что привязывало бы ее к жизни, поэтому она уходит вслед за своими близкими. Сказав это, девушка бросается на меч Сеида и погибает.

При виде умирающей Пальмиры Магомет на мгновение поддается чувству любви, но тут же подавляет в себе этот порыв человечности со словами: «Я должен Богом быть — иль власть земная рухнет». И ему удается овладеть толпой, избежать грозившего было разоблачения при помощи нового циничного обмана, лжечуда, которое опять бросает невежественную массу жителей Мекки к его ногам.

Н. Б. Виноградова

Задиг, или Судьба

(Zadig ou la destinée)

Восточная повесть (1748)


Посвящая свою повесть маркизе де Помпадур, которую Вольтер называет султаншей Шераа, сам писатель выступает под именем поэта Саади, классика восточной литературы. В произведении автор использует элементы столь популярного в XVIII в. жанра путешествий, а также фантастику персидских и арабских сказок.

Во временя царя Моабдара жил в Вавилоне молодой человек по имени Задиг. Он был благороден, мудр, богат, обладал приятной наружностью и надеялся на благосклонность судьбы. Уже был назначен день его женитьбы на Земире, считавшейся первой невестой во всем Вавилоне. Но Оркан, племянник одного из министров, влюбленный в Земиру, приказывает слугам похитить ее. Задиг спасает девушку, сам же при этом получает тяжелое ранение и, по мнению доктора, ему предстоит ослепнуть. Узнав, что Земира обвенчалась с Орканом, презрительно заявив, что она не выносит слепых, бедный юноша упал без чувств. Он долго болел, но предсказание доктора, к счастью, не сбылось. Убедившись в непостоянстве девушки, воспитанной при дворе, Задиг решает жениться на «простой гражданке». Азора — его новая избранница, которой уготовано забавное испытание. Кадор, друг Задига, сообщает Азоре, отсутствовавшей в доме несколько дней, что ее мрк внезапно умер и завещал ему большую часть своих богатств. Но Кадора мучают сильные боли, и существует единственное лекарство — приложить к больному месту нос покойного. Азора, не задумываясь, берет бритву, отправляется к гробнице своего супруга и находит его там в добром здравии. Задиг вынужден развестись с неверной.

Утешение от посланных ему судьбой несчастий Задиг ищет в философии и дружбе. Утром его библиотека открыта для всех ученых, а вечером в доме собирается избранное общество. Напротив дома юноши живет некто Аримаз, желчный и напыщенный завистник. Ему досаждал стук колесниц гостей, съезжавшихся к Задигу, а похвалы последнему раздражали еще больше. Однажды он находит в саду отрывок сочиненного Задигом стихотворения, в котором оскорбляется царь. Аримаз бежит во дворец и доносит на юношу. Царь разгневан и намерен казнить наглеца, но юноша говорит так изящно, умно и здраво, что владыка меняет гнев на милость, постепенно начинает советоваться с ним во всех своих делах, а потеряв своего первого министра, назначает на его место Задига. Его имя гремит по всему государству, граждане воспевают его справедливость и восторгаются его талантами. Незаметно молодость и изящество первого министра произвели сильное впечатление на царицу Астарту. Она красива, умна, и ее дружеское расположение, нежные речи и взоры, против воли устремлявшиеся на Задига, зажгли в его сердце пламя. Все царские рабы шпионят за своими господами и вскоре они догадались, что Астарта влюблена, а Моабдар ревнует. Завистник Аримаз заставил свою жену послать царю ее подвязку, похожую на подвязку царицы. Негодующий монарх решил ночью отравить Астарту, а на рассвете задушить Задига. Приказ об этом он отдает евнуху. В это время в комнате царя находится немой, но не лишенный слуха карлик, который очень привязан к царице. Он с ужасом услышал о задуманном убийстве и изобразил коварный план на бумаге. Рисунок попадает к царице, та предупреждает Задига и велит ему бежать. Молодой человек отправляется в Египет. Уже приближаясь к границам Египта, он видит человека, яростно избивающего какую-то женщину. Задиг заступается за беззащитную и спасает ее, раня при этом обидчика. Но неожиданно появившиеся гонцы из Вавилона увозят египтянку с собой. Наш герой теряется в догадках. Меж тем по египетским законам человек, проливший кровь ближнего, становится рабом. И Задига на публичном торге покупает арабский купец Сеток. Убедившись в недюжинных способностях своего нового раба, купец вскоре приобретает в его лице близкого друга. Как и царь вавилонский, он не может без него обходиться. А юноша счастлив, что у Сетока нет жены.

Однажды Задиг узнает об ужасном обычае, принятом в Аравии, где он оказывается вместе со своим новым хозяином. Когда умирал женатый человек, а его супруга желала стать святой, она прилюдно сжигала себя на трупе своего мужа. День этот был торжественным праздником и носил название «костер вдовства». Задиг отправился к вождям племени и уговорил их издать закон, разрешающий вдовам сжигать себя только после того, как они поговорят наедине с каким-нибудь молодым человеком. С тех пор ни одна женщина не сжигала себя. Жрецы ополчились на юношу: отменив этот закон, он лишил их прибыли, поскольку после смерти вдов все их драгоценности доставались жрецам.

Все это время Задига не покидают тревожные мысли об Астарте. От арабского разбойника Арбогада он узнает, что в Вавилоне царит смута, Моабдар убит, Астарта если жива, то, скорее всего, попала в наложницы к гирканскому князю. Юноша продолжает путешествие и встречает группу рабынь, в числе которых обнаруживает вавилонскую царицу. Радости влюбленных нет предела. Астарта рассказывает, что ей пришлось пережить. Верный Кадор в ту же ночь, когда исчез Задиг, спрятал ее в храме внутри колоссальной статуи. Царь, неожиданно услышав голос Астарты из статуи, лишился рассудка. Его безумие послужило началом смуты. Астарту разбойник Арбогад захватил в плен и продал купцам, так она оказалась в рабынях. Задиг, благодаря своей находчивости, увозит Астарту.

Царицу встретили в Вавилоне с восторгом, в стране стало спокойнее и вавилоняне объявили, что Астарта выйдет замуж за того, кого они выберут в цари, причем это будет самый храбрый и самый мудрый из кандидатов. Каждый из притязающих на престол должен будет выдержать четыре боя на копьях, а потом разгадать предложенные магами загадки. Доспехи Задига — белые, и белый царь с блеском выигрывает первый турник. Противник Задига, Итобад, ночью обманным путем завладевает его доспехами, оставляя Задигу свои, зеленые. Утром на арене облаченного в зеленые доспехи Задига осыпают оскорбительными насмешками. Юноша в смятении, он готов поверить, что миром управляет жестокий рок. Блуждая по берегу Евфрата, полный отчаяния, он встречает ангела, который вселяет в него надежду, настаивает на его возвращении в Вавилон и продолжении состязаний. Задиг легко разгадывает все загадки мудрецов и под радостный гул толпы сообщает, что Итобад похитил его доспехи. Юноша готов сейчас же продемонстрировать всем свою храбрость. И на этот раз он оказывается победителем. Задиг становится царем, супругом Астарты, и он бесконечно счастлив.

Сеток вызван из Аравии и поставлен во главе торгового ведомства Вавилона. Верный друг Кадор награжден по заслугам. Маленький немой карлик также не забыт. Земира не могла себе простить, что поверила в будущую слепоту Задига, а Азора не переставала раскаиваться в своем намерении отрезать ему нос. Государство наслаждалось миром, славой и изобилием, ибо в нем царили справедливость и любовь.

Н. Б. Виноградова

Микромегас (Micromegas)

Философская повесть (1752)


Герои повести «Микромегас» — уроженцы планет Сириуса и Сатурна, Микромегас, молодой человек, обитатель звезды Сириус, к 450 годам — на пороге отрочества — занялся анатомическими исследованиями и написал книгу. Муфтий его страны, бездельник и невежда, нашел в этом труде положения подозрительные, дерзкие, еретические и начал яростно преследовать ученого. Он объявил книгу запрещенной, а автор получил приказ не являться ко двору в течение 800 лет. Микромегас не был особенно огорчен тем, что его удалили от двора, прозябавшего в низостях и суете, и отправился путешествовать по планетам. Он изъездил весь Млечный Путь и очутился на планете Сатурн. Жители этой страны были просто карликами по сравнению с Микромегасом, рост которого составлял 120 тысяч футов. Он сблизился с сатурнийцами после того, как они перестали ему удивляться. Секретарь сатурнийской академии, человек большого ума, умело излагающий суть чужих изобретений, подружился с пришельцем, который объяснил ему, что цель его путешествия — поиск знаний, которые могли бы его просветить. — Расскажите, сколько органов чувств у людей вашей планеты, — попросил путешественник. — У нас их семьдесят два, — отвечал академик, — и мы постоянно жалуемся на то, что этого слишком мало. — Мы одарены примерно тысячей чувств и все-таки в нас всегда остается беспокойство, что мы ничтожны и есть существа, превосходящие нас, — заметил Микромегас. — Сколько вы живете? — был следующий его вопрос. — увы, мы живем очень мало, всего лишь пятнадцать тысяч лет. Наше существование не более чем точка, наш век — мгновение. Едва начинаешь познавать мир, как, еще раньше, чем приходит опыт, является смерть. — Это совсем как у нас, — вздохнул великан. — Если бы вы не были философом, — продолжал он, — я побоялся бы огорчить вас, сообщив, что наша жизнь в семьсот раз длиннее вашей; но когда наступает смерть, то прожили ли вы вечность или один день — решительно все равно. После того как они сообщили друг другу немногое из того, что знали, и многое из того, чего не знали, оба пришли к решению совершить небольшое философическое путешествие.

Пробыв на Юпитере целый год и узнав за это время множество интереснейших тайн, которые были бы опубликованы в печати, если бы не господа инквизиторы, они поравнялись с Марсом. Наши друзья продолжили свой путь и достигли Земли на северном берегу Балтийского моря пятого июля 1737 г. Они захотели познакомиться с маленькой страной, в которую попали. Сначала они направились с севера на юг. Так как иноземцы шли довольно быстро, они обошли всю землю за тридцать шесть часов. Вскоре они вернулись туда, откуда вышли, пройдя через море, почти неприметное их глазу и называемое Средиземным, и через другой маленький пруд, Великий океан. Карлику океан этот был по колено, а Микромегас лишь омочил в нем пятку. Они долго спорили, обитаема ли эта планета. И лишь когда Микромегас, разгорячившись в споре, порвал свое бриллиантовое ожерелье, сатурниец, поднеся несколько камней к глазам, обнаружил, что они являются великолепными микроскопами. С их помощью путешественники обнаружили кита, а также корабль, на борту которого находились ученые, возвращавшиеся из экспедиции. Микромегас схватил судно и ловко положил его на свой ноготь. Пассажиры и экипаж в этот момент сочли себя унесенными ураганом и выброшенными на скалу, началась паника. Микроскоп, который едва позволил различить кита и судно, оказался бессилен для обозрения столь незаметного существа, как человек. Но Микромегас наконец-то разглядел какие-то странные фигурки. Эти незнакомые существа шевелились, разговаривали. Чтобы говорить, надо мыслить, а если они мыслят, они должны обладать неким подобием души. Но приписать такого рода насекомым душу казалось Микромегасу нелепым. Меж тем они слышали, что речь этих козявок вполне разумна, и эта игра природы казалась им необъяснимой. Тогда сатурниец, у которого был более мягкий голос, с помощью рупора, сделанного из обрезка ногтя Микромегаса, вкратце разъяснил землянам, кто они такие. В свою очередь он спросил, всегда ли они находились в столь жалком состоянии, близком к небытию, что они делают на планете, хозяевами которой, по-видимому, являются киты, были ли они счастливы, имеют ли душу, и задал еще множество подобных вопросов. Тогда самый болтливый и смелый из этой компании, оскорбленный тем, что усомнились в существовании у него души, воскликнул: «Вы воображаете, сударь, что, имея от головы до пят тысячу туазов (туаз — около двух метров), вы можете…» Он не успел закончить фразу, так как изумленный сатурниец перебил его: «Тысячу туазов! Откуда вы знаете мой рост?» — «Я измерил вас и могу измерить вашего огромного спутника», — ответил ученый. Когда был правильно назван рост Микромегаса, наши путешественники буквально онемели.

Придя в себя, Микромегас заключил: «Вы, имея столь мало материи, и будучи, по-видимому, вполне духовными, должны проводить жизнь в любви и покое. Я нигде не видел настоящего счастья, но здесь оно обитает несомненно». Один из философов возражает ему: «В нас больше материи, чем нужно для того, чтобы натворить много зла. Знаете ли вы, например, что в это самое время, когда я беседую с вами, сто тысяч безумцев нашей породы, носящих на голове шляпы, убивают или сами дают себя убить ста тысячам других животных, которые покрывают головы чалмой; и что так ведется почти по всей земле с незапамятных времен». Микромегас, полный возмущения, воскликнул, что у него появилось желание тремя уларами каблука раздавить этот муравейник, населенный жалкими убийцами. «Не трудитесь, — ответили ему. — Они сами достаточно трудятся над собственным уничтожением. К тому же надо карать не всех, а бесчеловечных сидней, которые не выходят из своих кабинетов, отдают, в часы пищеварения, приказ об убийстве миллионов людей». Тогда путешественник почувствовал сострадание к маленькому роду человеческому, являвшему такие удивительные контрасты. Он обещал сочинить для землян превосходную философскую книгу, которая объяснит им смысл всех вещей. Он действительно передал им это сочинение перед своим отъездом, и том этот отправили в Париж, в Академию наук. Но когда секретарь открыл его, то ничего, кроме чистой бумаги, там не обнаружил. «Я так и думал», — сказал.

Н. Б. Виноградова

Кандид (Candide)

Повесть (1759)


Кандид, чистый и искренний юноша, воспитывается в нищем замке нищего, но тщеславного вестфальского барона вместе с его сыном и дочерью. Их домашний учитель, доктор Панглосс, доморощенный философ-метафизик, учил детей, что они живут в лучшем из миров, где все имеет причину и следствие, а события стремятся к счастливому концу.

Несчастья Кандида и его невероятные путешествия начинаются, когда его изгоняют из замка за увлечение прекрасной дочерью барона Кунегондой.

Чтобы не умереть с голоду, Кандид вербуется в болгарскую армию, где его секут до полусмерти. Он едва избегает гибели в ужасном сражении и спасается бегством в Голландию. Там он встречает своего учителя философии, умирающего от сифилиса. Его лечат из милосердия, и он передает Кандиду страшную новость об истреблении семьи барона болгарами. Кандид впервые подвергает сомнению оптимистическую философию своего учителя, настолько потрясают его пережитое и ужасное известие.

Друзья плывут в Португалию, и, едва они ступают на берег, начинается страшное землетрясение. Израненные, они попадают в руки инквизиции за проповедь о необходимости свободной воли для человека, и философа должны сжечь на костре, дабы это помогло усмирить землетрясение. Кандида хлещут розгами и бросают умирать на улице. Незнакомая старуха подбирает его, выхаживает и приглашает в роскошный дворец, где его встречает возлюбленная Кунегонда. Оказалось, что она чудом выжила и была перепродана болгарами богатому португальскому еврею, который был вынужден делить ее с самим Великим Инквизитором. Вдруг в дверях показывается еврей, хозяин Кунегонды. Кандид убивает сначала его, а затем и Великого Инквизитора. Все трое решают бежать, но по дороге какой-то монах крадет у Кунегонды драгоценности, подаренные ей Великим Инквизитором. Они с трудом добираются до порта и там садятся на корабль, плывущий в Буэнос-Айрес. Там они первым делом ищут губернатора, чтобы обвенчаться, но губернатор решает, что такая красивая девушка должна принадлежать ему самому, и делает ей предложение, которое она не прочь принять. В ту же минуту старуха видит в окно, как с подошедшего в гавань корабля сходит обокравший их монах и пытается продать украшения ювелиру, но тот узнает в них собственность Великого Инквизитора. Уже на виселице вор признается в краже и подробно описывает наших героев. Слуга Кандида Какамбо уговаривает его немедленно бежать, не без основания полагая, что женщины как-нибудь выкрутятся. Они направляются во владения иезуитов в Парагвае, которые в Европе исповедуют христианских королей, а здесь отвоевывают у них землю. В так называемом отце полковнике Кандид узнает барона,брата Кунегонды. Он также чудом остался жив после побоища в замке и капризом судьбы оказался среди иезуитов. Узнав о желании Кандида жениться на его сестре, барон пытается убить низкородного наглеца, но сам падает раненый. Кандид и Какамбо бегут и оказываются в плену у диких орейлонов, которые, думая, что друзья — слуги иезуитов, собираются их съесть. Кандид доказывает, что только что он убил отца полковника, и вновь избегает смерти. Так жизнь вновь подтвердила правоту Какамбо, считавшего, что преступление в одном мире может пойти на пользу в другом.

На пути от орейлонов Кандид и Какамбо, сбившись с дороги, попадают в легендарную землю Эльдорадо, о которой в Европе ходили чудесные небылицы, что золото там ценится не дороже песка. Эльдорадо была окружена неприступными скалами, поэтому никто не мог проникнуть туда, а сами жители никогда не покидали своей страны.

Так они сохранили изначальную нравственную чистоту и блаженство. Все жили, казалось, в довольстве и веселости; люди мирно трудились, в стране не было ни тюрем, ни преступлений. В молитвах никто не выпрашивал благ у Всевышнего, но лишь благодарил Его за то, что уже имел. Никто не действовал по принуждению: склонность к тирании отсутствовала и в государстве, и в характерах людей. При встрече с монархом страны гости обычно целовали его в обе щеки. Король уговаривает Кандида остаться в его стране, поскольку лучше жить там, где тебе по душе. Но друзьям очень хотелось показаться на родине богатыми людьми, а также соединиться с Кунегондой. Король по их просьбе дарит друзьям сто овец, груженных золотом и самоцветами. Удивительная машина переносит их через горы, и они покидают благословенный край, где на самом деле все происходит к лучшему, и о котором они всегда будут сожалеть.

Пока они движутся от границ Эльдорадо к городу Суринаму, все овцы, кроме двух, гибнут. В Суринаме они узнают, что в Буэнос-Айресе их по-прежнему разыскивают за убийство Великого Инквизитора, а Кунегонда стала любимой наложницей губернатора Решено, что выкупать красавицу туда отправится один Какамбо, а Кандид поедет в свободную республику Венецию и там будет их ждать. Почти все его сокровища крадет мошенник купец, а судья еще наказывает его штрафом. После этих происшествий низость человеческой души в очередной раз повергает в ужас Кандида. Поэтому в попутчики юноша решает выбрать самого несчастного, обиженного судьбой человека. Таковым он счел Мартина, который после пережитых бед стал глубоким пессимистом. Они вместе плывут во Францию, и по дороге Мартин убеждает Кандида, что в природе человека лгать, убивать и предавать своего ближнего, и везде люди одинаково несчастны и страдают от несправедливостей.

В Париже Кандид знакомится с местными нравами и обычаями. И то и другое весьма его разочаровывает, а Мартин только больше укрепляется в философии пессимизма. Кандида сразу окружают мошенники, лестью и обманом они вытягивают из него деньги. Все при этом пользуются невероятной доверчивостью юноши, которую он сохранил, несмотря на все несчастья. Одному проходимцу он рассказывает о любви к прекрасной Кунегонде и своем плане встретить ее в Венеции. В ответ на его милую откровенность Кандиду подстраивают ловушку, ему грозит тюрьма, но, подкупив стражей, друзья спасаются на корабле, плывущем в Англию. На английском берегу они наблюдают совершенно бессмысленную казнь ни в чем не повинного адмирала.

Из Англии Кандид попадает наконец в Венецию, помышляя лишь о встрече с ненаглядной Кунегондой. Но там он находит не ее, а новый образец человеческих горестей — служанку из его родного замка. Ее жизнь доводит до проституции, и Кандид желает помочь ей деньгами, хотя философ Мартин предсказывает, что ничего из этого не получится. В итоге они встречают ее в еще более бедственном состоянии. Сознание того, что страдания для всех неизбежны, заставляет Кандида искать человека, чуждого печали. Таковым считался один знатный венецианец. Но, посетив этого человека, Кандид убеждается, что счастье для него в критике и недовольстве окружающим, а также в отрицании любой красоты. Наконец он обнаруживает своего Какамбо в самом жалком положении. Тот рассказывает, что, заплатив огромный выкуп за Кунегонду, они подверглись нападению пиратов, и те продали Кунегонду в услужение в Константинополь. Что еще хуже, она лишилась всей своей красоты. Кандид решает, что, как человек чести, он все равно должен обрести возлюбленную, и едет в Константинополь. Но на корабле он среди рабов узнает доктора Пан-глосса и собственноручно заколотого барона. Они чудесным образом избегли смерти, и судьба сложными путями свела их рабами на корабле. Кандид немедленно их выкупает и отдает оставшиеся деньги за Кунегонду, старуху и маленькую ферму.

Хотя Кунегонда стала очень уродливой, она настояла на браке с Кандидом. Маленькому обществу ничего не оставалось как жить и работать на ферме. Жизнь была поистине мучительной. Работать никто не хотел, скука была ужасна, и только оставалось, что без конца философствовать. Они спорили, что предпочтительнее: подвергнуть себя стольким страшным испытаниям и превратностям судьбы, как те, что они пережили, или обречь себя на ужасную скуку бездеятельной жизни. Достойного ответа никто не знал. Панглосс потерял веру в оптимизм, Мартин же, напротив, убедился, что людям повсюду одинаково плохо, и переносил трудности со смирением. Но вот они встречают человека, живущего замкнутой жизнью на своей ферме и вполне довольного своей участью. Он говорит, что любое честолюбие и гордыня гибельны и греховны, и что только труд, для которого были созданы все люди, может спасти от величайшего зла: скуки, порока и нужды. Работать в своем саду, не пустословя, так Кандид принимает спасительное решение. Община упорно трудится, и земля вознаграждает их сторицей. «Нужно возделывать свои сад», — не устает напоминать им Кандид.

А. А. Фридрих

Простодушный (L'ingénu)

Повесть (1767)


Июльским вечером 1689 г. аббат де Керкабон прогуливался с сестрой по берегу моря в своем маленьком приорате в Нижней Бретани и размышлял о горькой судьбе брата и его жены, двадцать лет назад отплывших с того самого берега в Канаду и исчезнувших там навеки. В этот момент в бухту причаливает судно и высаживает на берег молодого человека в одежде индейца, который представляется Простодушным, поскольку так называли его друзья-англичане за искренность и неизменную честность. Он поражает почтенного приора учтивостью и здравомыслием, и его приглашают на ужин в дом, где Простодушного представляют местному обществу. На следующий день, желая отблагодарить своих хозяев за гостеприимство, юноша дарит им талисман: связанные на шнурке портретики неизвестных ему людей, в которых приор с волнением узнает сгинувших в Канаде брата-капитана и его жену. Простодушный не знал своих родителей, и его воспитали индейцы гуроны. Обретя в лице приора и его сестры любящих дядю и тетушку, юноша поселяется в их доме.

Первым делом добрый приор и его соседи решают окрестить Простодушного. Но сперва надобно было просветить его, так как нельзя обратить в новую религию взрослого человека без его ведома. Простодушный читает Библию, и благодаря природной понятливости, а также тому, что его детство не было обременено пустяками и нелепостями, его мозги воспринимали все предметы в неискаженном виде. Крестной матерью, согласно желанию Простодушного, была приглашена очаровательная м-ль де Сент-Ив, сестра их соседа аббата. Однако таинство неожиданно оказалось под угрозой, поскольку юноша искренне был уверен, что креститься можно только в реке по примеру персонажей Библии. Неиспорченный условностями, он отказывался признать, что мода на крещение могла измениться. С помощью прелестной Сент-Ив Простодушного все же удалось уговорить креститься в купели. В нежной беседе, последовавшей за крещением, Простодушный и м-ль де Сент-Ив признаются во взаимной любви, и юноша решает немедленно жениться. Благонравной девице пришлось объяснить, что правила требуют разрешения на брак их родственников, и Простодушный счел это очередной нелепостью: почему счастье его жизни должно зависеть от его тетушки. Но почтенный приор объявил племяннику, что по божеским и людским законам жениться на крестной матери — страшный грех. Простодушный возразил, что в Священной книге о такой глупости ничего не сказано, как и о многом другом из того, что он наблюдал в своей новой родине. Он также не мог взять в толк, почему римский папа, живущий за четыреста лье и говорящий на чужом языке, должен позволить ему жениться на любимой девушке. Он поклялся жениться на ней в тот же день, что и попробовал осуществить, вломившись в ее комнату и ссылаясь при этом на ее обещание и свое естественное право. Ему стали доказывать, что, не будь между людьми договорных отношений, естественное право обращалось бы в естественный разбой. Нужны нотариусы, священники, свидетели, договоры. Простодушный возражает, что только бесчестным людям нужны между собой такие предосторожности. Его успокаивают, сказав, что законы придумали как раз честные и просвещенные люди, и чем лучше человек, тем покорнее он должен им подчиняться, чтобы подавать пример порочным. В это время родственники Сент-Ив решают спрятать ее в монастыре, чтобы выдать замуж за нелюбимого человека, от чего Простодушный приходит в отчаяние и ярость.

В мрачном унынии Простодушный бродит по берегу, когда вдруг видит отступающий в панике отряд французов. Оказалось, что английская эскадра вероломно высадилась и собирается напасть на городок. Он доблестно бросается на англичан, ранит адмирала и воодушевляет французских солдат на победу. Городок был спасен, а Простодушный прославлен. В упоении битвой он решает взять штурмом монастырь и вызволить свою невесту. От этого его удерживают и дают совет поехать в Версаль к королю, а там получить вознаграждение за спасение провинции от англичан. После такой чести никто не сможет помешать ему жениться на м-ль де Сент-Ив.

Путь Простодушного в Версаль лежит через маленький городок протестантов, которые только что лишились всех прав после отмены Нантского эдикта и насильно обращались в католичество. Жители со слезами покидают город, и Простодушный пробует понять причину их несчастий: почему великий король идет на поводу у папы и лишает себя в угоду Ватикану шестисот тысяч верных граждан. Простодушный убежден, что виной всему козни иезуитов и недостойных советников, окруживших короля. Как бы иначе он мог потакать папе, своему открытому врагу? Простодушный обещает жителям, что, встретив короля, он откроет ему истину, а познав истину, по мнению юноши, нельзя не последовать ей. К его несчастью, за столом во время беседы присутствовал переодетый иезуит, состоявший сыщиком при духовнике короля, отце Лашез, главном гонителе бедных протестантов. Сыщик настрочил письмо, и Простодушный прибыл в Версаль почти одновременно с этим письмом.

Наивный юноша искренне полагал, что по приезде он сразу сможет увидеть короля, рассказать ему о своих заслугах, получить разрешение на брак с Сент-Ив и открыть глаза на положение гугенотов. Но с трудом удается Простодушному добиться приема у одного придворного чиновника, который говорит ему, что в лучшем случае он сможет купить чин лейтенанта. Юноша возмущен, что он еще должен платить за право рисковать жизнью и сражаться, и обещает пожаловаться на глупого чиновника королю. Чиновник же решает, что Простодушный не в своем уме, и не придает значения его словам. В этот день отец Лашез получает письма от своего сыщика и родственников м-ль Сент-Ив, где Простодушный назван опасным смутьяном, подговаривавшим жечь монастыри и красть девушек. Ночью солдаты нападают на спящего юношу и, несмотря на его сопротивление, везут в Бастилию, где бросают в темницу к заключенному философу-янсенисту.

Добрейший отец Гордон, принесший впоследствии нашему герою столько света и утешения, был заключен без суда за отказ признавать папу неограниченным владыкой Франции. У старца были большие знания, а у молодого — большая охота к приобретению знаний. Их беседы становятся все поучительнее и занимательнее, при этом наивность и здравый смысл Простодушного ставят в тупик старого философа. Он читает исторические книги, и история представляется ему сплошной цепью преступлений и несчастий. Прочитав «Поиски истины» Мальбранша, он решает, что все сущее — колесики огромного механизма, душа которого Бог. Бог был причиной как греха, так и благодати. ум молодого человека укрепляется, он овладевает математикой, физикой, геометрией и на каждом шагу высказывает сообразительность и здравый ум. Он записывает свои рассуждения, приводящие в ужас старого философа. Глядя на Простодушного, Гордону кажется, что за полвека своего образования он только укреплял предрассудки, а наивный юноша, внемля одному лишь простому голосу природы, смог намного ближе подойти к истине. Свободный от обманчивых представлений, он провозглашает свободу человека главнейшим его правом. Он осуждает секту Гордона, страдающую и гонимую из-за споров не об истине, но темных заблуждениях, потому что все важные истины Бог уже подарил людям. Гордон понимает, что обрек себя на несчастье ради каких-то бредней, и Простодушный не находит мудрыми тех, кто подвергает себя гонениям из-за пустых схоластических споров. Благодаря излияниям влюбленного юноши, суровый философ научился видеть в любви благородное и нежное чувство, способное возвысить душу и породить добродетель.

В это время прекрасная возлюбленная Простодушного решается ехать в Версаль на поиски любимого. Ее выпускают из монастыря, чтобы выдать замуж, и она ускользает прямо в день свадьбы. Оказавшись в королевской резиденции, бедная красавица в полной растерянности пытается добиться приема у разных высоких лиц, и наконец ей удается выяснить, что Простодушный заключен в Бастилию. Открывший ей это чиновник говорит с жалостью, что у него нет власти делать добро, и он не может ей помочь. Но вот помощник всесильного министра г-н де Сент-Пуанж творит и добро и зло. Одобренная Сент-Ив спешит к Сент-Пуанжу, и тот, очарованный красотой девушки, намекает, что ценой своей чести она могла бы отменить приказ об аресте Простодушного. Знакомые также толкают ее ради священного долга пожертвовать женской честью. Добродетель вынуждает ее пасть. Ценой позора она освобождает своего возлюбленного, но измученная сознанием своего греха, нежная Сент-Ив не может пережить падение, и, охваченная смертельной лихорадкой, умирает на руках Простодушного. В этот момент появляется сам Сент-Пуанж, и в порыве раскаяния клянется загладить причиненное несчастье.

Время смягчает все. Простодушный стал превосходным офицером и до конца жизни чтил память прекрасной Сент-Ив.

А. А. Фридрих

Антуан Франсуа Прево (Antoine-François Prévost) [1697–1763]

История кавалера де Грие и Манон Леско

(Histoire du Chevalier des Grieux et de Manon Lescaut)

Повесть (1731)


Действие повести происходит в эпоху Регентства (1715–1723), когда нравы французского общества отличались крайней вольностью. При жизнерадостном и легкомысленном регенте Филиппе Орлеанском во Франции сразу же началась реакция на «постный» дух, царивший при престарелом короле. Французское общество вздохнуло свободнее и дало волю жажде жизни, веселья, удовольствия. В своем произведении аббат Прево трактует тему роковой, всепоглощающей любви.

По воле писателя рассказ ведется от имени кавалера де Грие. В семнадцать лет юноша заканчивает курс философских наук в Амьене. Благодаря своему происхождению (родители принадлежат к одной из самых знатных фамилий П.), блестящим способностям и привлекательной внешности он располагает к себе людей и приобретает в семинарии настоящего преданного друга — Тибержа, который на несколько лет старше нашего героя. Происходя из бедной семьи, Тиберж вынужден принять духовный сан и остаться в Амьене для изучения богословских наук. Де Грие же, с отличием сдав экзамены, собирался возвратиться к отцу, чтобы продолжить обучение в Академии. Но судьба распорядилась иначе. Накануне расставания с городом и прощания с другом юноша встречает на улице прекрасную незнакомку и заводит с ней разговор. Оказывается, родители девушки решили отдать ее в монастырь, чтобы обуздать ее склонность к удовольствиям, поэтому она ищет способ вернуть себе свободу и будет признательна тому, кто поможет ей в этом. Де Грие побежден прелестью незнакомки и с готовностью предлагает свои услуги. После недолгих размышлений молодые люди не находят иного пути, кроме бегства. План прост: им предстоит обмануть бдительность провожатого, приставленного наблюдать за Манон Леско (так зовут незнакомку), и направиться прямо в Париж, где, по желанию обоих влюбленных, тотчас же состоится венчание. Тиберж, посвященный в тайну друга, не одобряет его намерений и пытается остановить де Грие, но уже поздно: юноша влюблен и готов к самым решительным действиям. Ранним утром он подает карету к гостинице, где остановилась Манон, и беглецы покидают город. Желание обвенчаться было забыто в Сен-Дени, где влюбленные преступили законы церкви и стали супругами, ничуть не колеблясь.

В Париже наши герои снимают меблированные комнаты, де Грие, преисполненный страсти, и думать позабыл о том, как огорчен отец его отсутствием. Но однажды, вернувшись домой раньше обычного, де Грие узнает об измене Манон. Известный откупщик, господин де Б… живший по соседству, вероятно, уже не впервые наносит девушке визит в его отсутствие. Потрясенный юноша, едва придя в себя, слышит стук в дверь, открывает и попадает в объятия лакеев своего отца, которым велено доставить блудного сына домой. В карете бедняга теряется в догадках: кто предал его, откуда отцу стало известно место его пребывания? Дома отец рассказывает ему, что г-н де Б… завязав близкое знакомство с Манон и узнав, кто ее любовник, решает отделаться от соперника и в письме к отцу доносит о распутном образе жизни юноши, давая понять, что необходимы крутые меры. Таким образом г-н Б… оказывает отцу де Грие вероломную и небескорыстную услугу. Кавалер де Грие теряет сознание от услышанного, а очнувшись, умоляет отца отпустить его в Париж к возлюбленной, так как не может быть, чтобы Манон изменила ему и отдала свое сердце другому. Но целых полгода юноше приходится провести под строгим присмотром слуг, отец же, видя сына в непрерывной тоске, снабжает его книгами, которые немного способствуют успокоению мятежной души. Все чувства влюбленного сводятся к чередованию ненависти и любви, надежды и отчаяния — в зависимости от того, в каком виде ему рисуется образ возлюбленной. Однажды Тиберж навещает друга, ловко льстит его доброму нраву и склоняет к мысли об отказе от мирских услад и принятии пострига. Друзья отправляются в Париж, и де Грие начинает изучать богословие. Он проявляет необычайное усердие, и вскоре его уже поздравляют с будущим саном. В Париже наш герой провел около года, не стараясь ничего разузнать о Манон; это трудно давалось в первое время, но постоянная поддержка Тибержа и собственные размышления способствовали победе над собой. Последние месяцы учебы протекали столь спокойно, что казалось, еще немного — и это пленительное и коварное создание будет навеки забыто. Но после экзамена в Сорбонне «покрытого славою и осыпанного поздравлениями» де Грие неожиданно посещет Манон. Девушке шел восемнадцатый год, она стала еще ослепительнее в своей красоте. Она умоляет простить ее и вернуть ей любовь, без которой жизнь лишена смысла. Трогательное раскаяние и клятвы в верности смягчили сердце де Грие, тут же позабывшего о своих жизненных планах, о желании славы, богатства — словом, обо всех благах, достойных презрения, если они не связаны с любимой.

Наш герой вновь следует за Манон, и теперь пристанищем влюбленных становится Шайо, деревушка под Парижем. За два года связи с Б… Манон удалось вытянуть из него около шестидесяти тысяч франков, на которые молодые люди намереваются безбедно прожить несколько лет. Это единственный источник их существования, так как девушка не из благородной семьи и ей ждать денег больше неоткуда, де Грие же не надеется на поддержку отца, поскольку тот не может ему простить связь с Манон. Беда приходит внезапно: сгорел дом в Шайо, и во время пожара исчез сундучок с деньгами. Нищета — меньшее из испытаний, ожидающих де Грие. На Манон нельзя рассчитывать в беде: она слишком любит роскошь и удовольствия, чтобы жертвовать ими. Поэтому, чтобы не потерять любимую, он решает скрыть от нее пропажу денег и занять их на первое время у Тибержа. Преданный друг ободряет и утешает нашего героя, настаивает на разрыве с Манон и без колебаний, хотя сам небогат, дает де Грие необходимую сумму денег.

Манон знакомит возлюбленного со своим братом, который служит в гвардии короля, и г-н Леско уговаривает де Грие попытать счастья за игорным столом, обещая, со своей стороны, научить его всем необходимым приемам и трюкам. При всем отвращении к обману жестокая необходимость заставляет юношу согласиться. Исключительная ловкость столь быстро, увеличила его состояние, что месяца через два в Париже снят меблированный дом и начинается беспечная, пышная жизнь. Тиберж, постоянно навещающий друга, пытается образумить его и предостеречь от новых напастей, так как уверен в том, что нечестно нажитое богатство вскоре бесследно исчезнет. Опасения Тибержа были не напрасны. Прислуга, от которой не скрывались доходы, воспользовалась доверчивостью хозяев и ограбила их. Разорение приводит любовников в отчаяние, но еще больший ужас внушает де Грие предложение брата Манон. Он рассказывает о г-не де Г… М… старом сластолюбце, который платит за свои удовольствия, не жалея денег, и Леско советует сестре поступить к нему на содержание. Но хитрая Манон придумывает более интересный вариант обогащения. Старый волокита приглашает девушку на ужин, на котором обещает ей вручить половину годового содержания. Прелестница спрашивает, может ли она привести на ужин своего младшего брата (имея в виду де Грие), и, получив согласие, ликует. Как только в конце вечера, уже передав деньги, старик заговорил о своем любовном нетерпении, девушку с «братом» как ветром сдуло. Г-н де Г… М… понял, что его одурачили, и добился ареста обоих мошенников.

Де Грие очутился в тюрьме Сен-Лазар, где ужасно страдает от унижения; юноша целую неделю не в состоянии думать ни о чем, кроме своего бесчестья и позора, который он навлек на всю семью. Отсутствие Манон, тревога об ее участи, боязнь никогда больше не увидеться с ней были в дальнейшем главным предметом печальных раздумий узника Когда де Грие узнает, что его возлюбленная находится в Приюте (месте заключения публичных женщин), он приходит в ярость и решается на побег из тюрьмы. При содействии г-на Леско наш герой оказывается на свободе и начинает изыскивать пути освобождения любимой. Прикинувшись иностранцем, он расспрашивает у привратника Приюта о тамошних порядках, а также просит охарактеризовать начальство. Узнав, что у начальника есть взрослый сын, де Грие встречается с ним и, надеясь на его поддержку, рассказывает напрямик всю историю своих отношений с Манон. Г-н де Т… растроган откровенностью и искренностью незнакомца, но единственное, что он пока может сделать для него, — это доставить удовольствие увидеться с девушкой; все остальное не в его власти. Радость свидания любовников, испытавших трехмесячную разлуку, их бесконечная нежность друг к другу умилили служителя Приюта, и тот пожелал помочь несчастным. Посоветовавшись с де Т. о деталях побега, де Грие на следующий же день освобождает Манон, а приютский стражник остается у него в слугах.

В эту же ночь погибает брат Манон. Он обобрал одного из своих приятелей за карточным столом, и тот попросил одолжить ему половину проигранной суммы. Возникшая по этому поводу перебранка перешла в жесточайшую ссору и впоследствии в убийство. Молодые прибывают в Шайо. Де Грие озабочен поиском выхода из безденежья, причем перед Манон он делает вид, будто не стеснен в средствах. Юноша прибывает в Париж и в очередной раз просит денег у Тибержа, И, конечно, получает их. От преданного друга де Грие направился к г-ну Т., который очень обрадовался гостю и рассказал ему продолжение истории похищения Манон. Все были поражены, узнав, что такая красавица решила бежать с приютским служителем. Но чего не сделаешь ради свободы! Так что де Грие вне подозрений и ему нечего опасаться. Г-н де Т., узнав место пребывания влюбленных, часто навещает их, и дружба с ним крепнет день ото дня.

Однажды в Шайо приезжает молодой Г. М., сын злейшего врага, того старого развратника, который заточил наших героев в тюрьму. Г-н де Т. заверил де Грие, уже было схватившегося за шпагу, что это очень милый, благородный юноша. Но впоследствии де Грие убеждается в обратном. Г. М.-младший влюбляется в Манон и предлагает ей бросить любовника и жить с ним в роскоши и довольствии. Сын превосходит щедростью отца, и, не выдержав искушения, Манон сдается и переезжает жить к Г. М. Де Т., потрясенный коварством своего приятеля, советует де Грие отомстить ему. Наш герой просит гвардейцев арестовать вечером на улице Г. М. и продержать его до утра, сам же тем временем предается утехам с Манон в освободившейся постели. Но лакей, сопровождавший Г. М., сообщает старику Г. М. о происшедшем. Тот тут же обращается в полицию, и любовники вновь оказываются в тюрьме. Отец де Грие добивается освобождения сына, а Манон ожидает или пожизненное заключение, или ссылка в Америку. Де Грие умоляет отца сделать что-нибудь для смягчения приговора, но получает решительный отказ. Юноше безразлично, где жить, лишь бы с Манон, и он отправляется вместе со ссыльными в Новый Орлеан. Жизнь в колонии убога, но наши герои лишь здесь обретают душевный покой и обращают свои помыслы к религии. Решив обвенчаться, они признаются губернатору в том, что раньше обманывали всех, представляясь супругами. На это губернатор отвечает, что девушка должна выйти замуж за его племянника, который давно в нее влюблен. Де Грие ранит соперника на дуэли и, опасаясь мести губернатора, бежит из города. Манон следует за ним. В пути девушка заболевает. Учащенное дыхание, судороги, бледность — все свидетельствовало о том, что близится конец ее страданиям. В минуту смерти она говорит о своей любви к де Грие.

Три месяца юноша был прикован к постели тяжелой болезнью, его отвращение к жизни не ослабевало, он постоянно призывал смерть. Но все же исцеление наступило. В Новом Орлеане появляется Тиберж. Преданный друг увозит де Грие во Францию, где тот узнает о смерти отца. Ожидаемая встреча с братом завершает повествование.

Н. Б. Виноградова

Клод Проспер Жолио де Кребийон-сын (Claude-Prosper-Jolyot de Crébillon-fils) [1707–1777]

Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура


(Les Egarements du coeur et de l'esprit, ou Mémoires de M. de Meilcour)

Роман (1736)


Семнадцатилетний Мелькур вступил в свет, «обладая всем, что требуется, дабы не остаться незамеченным». От отца он унаследовал прекрасное имя, со стороны матери его ожидало большое состояние. Время было мирное, и Мелькур ни о чем не помышлял, кроме удовольствий. Среди суеты и блеска юноша страдал от сердечной пустоты и мечтал изведать любовь, о которой имел лишь самое смутное представление. Наивный и неопытный, Мелькур не знал, как завязываются любовные связи в высшем кругу. С одной стороны, он был о себе достаточно высокого мнения, с другой — полагал, что успех у женщин может иметь только человек выдающийся, и не надеялся заслужить их благосклонность. Мелькур стал все больше думать о подруге своей матери маркизе де Люрсе и убедил себя, что влюблен в нее. Некогда маркиза слыла кокеткой и даже ветреницей, но впоследствии усвоила строгий и добродетельный тон, поэтому Мелькур, не знавший о ее прошлом, считал ее неприступной. Маркиза без труда догадалась о чувствах Мелькура и была готова на них ответить, но робкий и почтительный юноша вел себя так нерешительно, что она не могла этого сделать без риска уронить свое достоинство. Оставаясь с Мелькуром наедине, она бросала на него нежные взгляды и советовала ему держаться непринужденнее, но он не понимал намеков, а сделать самой первый решительный шаг маркизе мешали приличия и боязнь утратить уважение Мелькура. Так прошло больше двух месяцев. Наконец маркиза устала ждать и решила поторопить события. Она стала допытываться у Мелькура, в кого он влюблен, но юноша, не надеясь на взаимность, не желал открывать свою тайну. Маркиза упорно добивалась признания, и в конце концов Мелькур объяснился ей в любви. Маркиза боялась, что слишком легкая победа охладит пыл юноши, он же боялся своими домогательствами оскорбить ее. Так они, оба желая одного и того же, никак не могли прийти к заветной цели. Досадуя на суровость маркизы, Мелькур отправился в театр, где увидел девушку, поразившую его своей красотой. В ложу прекрасной незнакомки вошел маркиз де Жермейль — молодой человек приятной наружности, пользовавшийся всеобщим уважением, — и Мелькур почувствовал, что ревнует. После этого он два дня повсюду искал незнакомку, обошел все театры и сады, но тщетно — он нигде не встретил ни ее, ни Жермейля.

Хотя Мелькур уже три дня не видел маркизу де Люрсе, он не очень скучал по ней. Поначалу он размышлял над тем, как бы ему завоевать одну и в то же время не потерять другую, но поскольку несокрушимая добродетель маркизы делала все дальнейшие попытки безнадежными, он по здравом размышлении решил отдать свое сердце той, что нравилась ему больше. Маркиза, видя, что незадачливый поклонник не кажет носа и не возобновляет попыток завоевать ее сердце, встревожилась. Она отправилась с визитом к госпоже де Мелькур и, улучив момент, потребовала от юноши объяснений. Маркиза упрекала его в том, что он стал ее избегать и отверг ее дружбу. Мелькур пытался оправдываться. Увлекаемый обстоятельствами, он начал вновь уверять маркизу в своей любви и просил позволения надеяться, что сердце ее когда-нибудь смягчится. Маркиза, не полагаясь более на догадливость Мелькура, все яснее выказывала ему свое расположение. Юноше следовало просить о свидании, но застенчивость и неуверенность мешали ему. Тогда маркиза пришла ему на помощь и сказала, что завтра днем будет дома и может принять его. Наутро Мелькур отправился к Жермейлю в надежде узнать что-либо о незнакомке, но Жермейль уже несколько дней как уехал за город. Мелькур отправился в сад Тюильри, где случайно встретил двух дам, одной из которых оказалась давешняя прекрасная незнакомка. Мелькуру удалось подслушать разговор дам, из которого он выяснил, что его избраннице понравился в театре незнакомый молодой человек. Мелькур не верил, что это мог быть он сам, и терзался ревностью к незнакомцу.

Вечером Мелькур отправился к госпоже де Люрсе, которая напрасно прождала его весь день. Когда Мелькур увидел маркизу, угасшие чувства вспыхнули в его душе с новой силой. Маркиза почувствовала свою победу. Мелькур хотел услышать от нее признание в любви, но в доме были гости, и он не мог поговорить с ней наедине. Он возомнил, что покорил сердце, дотоле не знавшее любви, и был весьма горд собой. Позже, размышляя об этом первом своем опыте, Мелькур пришел к выводу, что для женщины важнее польстить самолюбию мужчины, чем тронуть его сердце. Гости маркизы разъехались, а Мелькур задержался, якобы ожидая запоздавшую карету. Оставшись наедине с маркизой, он почувствовал такой приступ страха, какого не испытывал за всю жизнь. Его охватило неописуемое волнение, голос дрожал, руки не слушались. Маркиза призналась ему в любви, он же в ответ упал к ее ногам и стал заверять ее в своих пылких чувствах. Он не понимал, что она готова отдаться ему, и боялся чрезмерной вольностью оттолкнуть ее от себя. Раздосадованной маркизе ничего не оставалось, как попросить его удалиться.

Когда Мелькур пришел в себя и оправился от смущения, он понял всю нелепость своего поведения, но было уже поздно. Он решил при следующем свидании быть настойчивее. На следующий день к матери Мелькура явился с визитом граф де Версак. Госпожа де Мелькур недолюбливала графа и считала его влияние вредным для сына. Мелькур восхищался Версаком и считал его образцом для подражания. Версак был дерзким повесой, он обманывал и высмеивал женщин, но его очаровательная наглость не отвращала их, а, напротив, пленяла. Он одержал множество побед и приобрел множество подражателей, но, не обладая обаянием Версака, они копировали лишь его недостатки, прибавляя их к своим собственным. Версак прямо с порога стал язвительно злословить о самых разных людях. Не пощадил он и маркизу де Люрсе, сообщив Мелькуру некоторые подробности ее прошлой жизни. Мелькур почувствовал себя обманутым. Беспорочная богиня оказалась не лучше других женщин. Он отправился к маркизе «с намерением отплатить ей самыми оскорбительными знаками презрения за нелепое понятие о ее добродетели», которое она сумела ему внушить. К большому удивлению, он увидел во дворе маркизы карету Версака. Версак и маркиза беседовали как лучшие друзья, но после его отъезда маркиза назвала его самым опасным фатом, самым скверным сплетником и самым опасным негодяем при дворе. Мелькур, не веривший больше ни одному слову маркизы, повел себя так развязно и стал домогаться ее так грубо, что она обиделась.

Пока они выясняли отношения, лакей доложил о приходе мадам и мадемуазель де Тевиль. Мелькур слышал это имя: госпожа де Тевиль была родственницей его матери, но жила в провинции, поэтому он никогда ее не видел. Каково же было удивление юноши, когда он узнал в мадемуазель де Тевиль свою прекрасную незнакомку! Мелькуру показалось, что Гортензия — так звали девушку — отнеслась к нему с безразличием и даже с пренебрежением. Эта мысль огорчала его, но не излечивала от любви. Когда лакей доложил о приходе еще одной гостьи — госпожи де Сенанж, — Мелькур почти не обратил на нее внимания, но госпожа де Сенанж очень заинтересовалась вступающим в свет юношей. Это была одна из тех философски настроенных дам, которые считают, что они выше предрассудков, меж тем как на самом деле они ниже всякой нравственности. Она была немолода, но сохранила остатки былой красоты. Она немедленно забрала себе в голову, что должна заняться воспитанием Мелькура и «сформировать» его — это модное выражение заключало в себе множество не поддающихся точному определению понятий. Мелькур же испытывал неловкость от ее развязных манер и считал ее престарелой кокеткой.

Вечером явился Версак в сопровождении маркиза де Пранзи, чье присутствие явно смутило маркизу де Люрсе — судя по всему, Пранзи некогда был ее любовником. Версак обратил внимание на Гортензию и изо всех сил старался ей понравиться, но девушка оставалась холодна. Версак делал все, чтобы настроить присутствующих друг против друга. Он шепнул маркизе, что госпожа де Сенанж хочет завладеть сердцем Мелькура, и маркиза терзалась ревностью. За ужином гости исчерпали запас новых сплетен. Когда они встали из-за стола, маркиза предложила сыграть в карты. Мелькур пообещал прислать госпоже де Сенанж понравившиеся ей сатирические куплеты, но Версак сказал, что учтивее было бы не посылать, а привезти их, и Мелькуру ничего не оставалось, как пообещать госпоже Сенанж доставить их лично. Версак явно радовался, что сумел насолить маркизе. Госпожа де Люрсе просила Мелькура заехать за ней завтра после обеда, чтобы вместе отправиться к госпоже де Тевиль. Мелькур с восторгом согласился, думая лишь о Гортензии.

Придя на следующий день к маркизе, Мелькур, окончательно разочаровавшийся в ней после того, как узнал о ее былой слабости к господину де Пранзи, держал себя с ней так равнодушно, что маркиза заподозрила его в серьезном увлечении госпожой де Сенанж. Маркиза де Люрсе осудила его выбор и попыталась образумить его. Мелькур же думал только о том, как бы ему почаще видеть Гортензию. Приехав к госпоже де Тевиль, Мелькур заговорил с девушкой и был готов поверить в ее расположение к нему, но тут пришел маркиз де Жермейль, и Мелькуру стало казаться, что Гортензия влюблена в маркиза. Мелькура охватила такая тоска, что он побледнел и изменился в лице. Маркиза приписала грустную мину Мелькура мыслям о госпоже де Сенанж и беспрестанными разговорами о ней вызвала раздражение юноши. Сухо распрощавшись с маркизой, Мелькур вышел от госпожи де Тевиль и отправился к госпоже де Сенанж. Было уже довольно поздно, и он не рассчитывал застать ее дома, что дало бы ему возможность оставить куплеты и уехать, но госпожа де Сенанж оказалась дома и очень ему обрадовалась. В наказание за поздний визит она приказала ему сопровождать ее и ее подругу госпожу де Монжен в Тюильри. Мелькур отговаривался, но госпожа де Сенанж была так настойчива, что ему пришлось уступить. Госпожа де Монжен была молода, но казалась такой пожившей и увядшей, что жалко было смотреть. Обе дамы наперебой старались завладеть вниманием Мелькура и, чувствуя себя соперницами, осыпали друг друга колкостями. В Тюильри все взоры были обращены на Мелькура и его спутниц. Госпожа де Сенанж во что бы то ни стало хотела доказать всем, что Мелькур принадлежит ей, а не госпоже де Монжен. В довершение всех бед на повороте аллеи Мелькур увидел маркизу де Люрсе, госпожу де Тевиль и Гортензию, идущих им навстречу. Ему было неприятно, что девушка видит его в обществе госпожи де Сенанж. Маркиза, хорошо владевшая собой, ответила на неловкий поклон Мелькура с милой и непринужденной улыбкой.

После ухода госпожи де Сенанж Мелькур разыскал госпожу де Люрсе и ее спутниц. Маркиза стала насмехаться над Мелькуром и описывать причуды и пороки госпожи де Сенанж. Мелькур пришел в ярость, он принялся защищать госпожу де Сенанж и превозносить ее достоинства, забыв, что его слушает не только маркиза, но и Гортензия. Убедив и ту и другую в своей любви к госпоже де Сенанж, Мелькур впал в уныние, ибо понял, что сам закрыл себе дорогу к сердцу девушки. Вернувшись домой, он всю ночь предавался мрачным и бесплодным размышлениям. Наутро ему принесли письмо от госпожи де Люрсе. Она уведомляла его, что уезжает на два дня в деревню и приглашала сопровождать ее. Мелькур, твердо решивший порвать с ней, ответил отказом: он написал, что уже связал себя обещанием, которое не может нарушить. Но оказалось, что маркиза собиралась в деревню вместе с Гортензией и ее матерью, так что Мелькур пожалел о своем отказе. Во время их отсутствия он не находил себе места и очень обрадовался, когда к нему пришел Версак. Видя меланхолическое расположение духа Мелькура, Версак приписал его разлуке с госпожой де Сенанж, которая на два дня уехала в Версаль. Версак решил просветить Мелькура и показать ему свет таким, каким его следует видеть. Он раскрыл юноше глаза на фальшь и пустоту светского общества и объяснил, что преступление против чести и разума считается более простительным, чем нарушение светских приличий, а недостаток ума — более простительным, чем его избыток. Версак считал, что не надо бояться переоценить себя и недооценить других. Напрасно полагать, что блистать в свете может лишь человек, обладающий особенными талантами. «Посмотрите, как я себя веду, когда хочу блеснуть: как я манерничаю, как рисуюсь, какой вздор несу!» — говорил Версак. Мелькур спросил его, что такое хороший тон. Версак затруднился дать четкое определение, ибо это выражение было у всех на устах, но никто толком не понимал, что оно означает. По мнению Версака, хороший тон — не что иное, как благородное происхождение и непринужденность в светских дурачествах. Версак поучал Мелькура: «Как женщине стыдно быть добродетельной, так мужчине неприлично быть ученым». Величайшее достижение хорошего тона — светская беседа, начисто лишенная мыслей. В заключение Версак посоветовал Мелькуру обратить внимание на госпожу де Сенанж, считая ее наиболее подходящей для неопытного юноши. Расставшись с ним, юноша погрузился в мысли о Гортензии. С трудом дождавшись ее возвращения из деревни, он поспешил к ней и узнал, что она и госпожа де Тевиль в Париже, но куда-то отлучились. Нетерпение его было так велико, что он помчался к маркизе де Люрсе, решив, что Гортензия, вероятно, у нее. У маркизы было много гостей, но Гортензии среди них не оказалось.

Маркиза встретила Мелькура без тени смущения и досады и заговорила с ним как: ни в чем не бывало. Ее спокойная благожелательность взбесила Мелькура, мысль о том, что маркиза его разлюбила, больно задела его самолюбие. Он заметил, что госпожа де Люрсе часто смотрит на маркиза де ***, и решил, что она уже нашла ему замену в лице маркиза. Мелькур остался после разъезда гостей и попросил маркизу уделить ему час-другой. Юноша высказал ей все свои обиды, но она так умно повела себя, что он сам почувствовал, как он смешон. Маркиза сказала, что искренне любила Мелькура и прощала ему недостатки неопытной молодости, веря, что он обладает присущими молодости чистотой и искренностью, но ошиблась в нем и теперь жестоко наказана, Мелькур почувствовал прилив любви и нежности к маркизе. Маркиза предлагала ему удовольствоваться дружбой, но Мелькур не желал останавливаться на полпути. Его былое уважение к маркизе воскресло, и победа над ее добродетелью казаласьневероятно трудной и почетной.

Самообман длился долго, и Мелькур не помышлял о неверности. Но в один прекрасный день он ощутил душевную пустоту и возвратился к мыслям о Гортензии. Он ничего не обещал Гортензии, да она его и не любила — и все же он чувствовал перед ней вину. В то же время он не мог бросить маркизу. «Укоры совести портили мне удовольствие, удовольствия заглушали мое раскаяние — я уже не принадлежал себе». Обуреваемый противоречивыми чувствами, он продолжал посещать маркизу и мечтать о Гортензии.

О. Э. Гринберг

Жан-Жак Руссо (Jean-Jacques Rousseau) [1712–1778]

Юлия, или Новая Элоиза

(Julie ou la Nouvelle Héloise)

Роман в письмах (1761)


«Я наблюдал нравы своего времени и выпустил в свет эти письма», — пишет автор в «Предисловии» к настоящему философско-лирическому роману.

Маленький швейцарский городок. Образованный и чувствительный разночинец Сен-Пре, словно Абеляр, влюбляется в свою ученицу Юлию, дочь барона д'Этанж. И хотя суровая участь средневекового философа ему не грозит, он знает, что барон никогда не согласится выдать дочь за человека неродовитого.

Юлия отвечает Сен-Пре столь же пылкой любовью. Однаковоспитанная в строгих правилах, она не мыслит себе любви без брака, а брак — без согласия родителей. «Возьми суетную власть, друг мой, мне же оставь честь. Я готова стать твоей рабой, но жить в невинности, я не хочу приобретать господство над тобой ценою своего бесчестия», — пишет Юлия возлюбленному. «Чем более я тобою очарован, тем возвышеннее становятся мои чувства», — отвечает он ей. С каждым днем, с каждым письмом Юлия все сильнее привязывается к Сен-Пре, а он «томится и сгорает», огонь, текущий по его жилам, «ничто не может ни потушить, ни утолить».

Клара, кузина Юлии, покровительствует влюбленным. В ее присутствии Сен-Пре срывает с уст Юлии восхитительный поцелуй, от которого ему «никогда не исцелиться». «О Юлия, Юлия! Ужели союз наш невозможен! Ужели наша жизнь потечет врозь и нам суждена вечная разлука?» — восклицает он.

Юлия узнает, что отец определил ей супруга — своего давнего друга, господина де Вольмара, и в отчаянии призывает к себе возлюбленного. Сен-Пре уговаривает девушку бежать с ним, но она отказывается: ее побег «вонзит кинжал в материнскую грудь» и «огорчит лучшего из отцов». Раздираемая противоречивыми чувствами, Юлия в порыве страсти становится любовницей Сен-Пре, и тут же горько сожалеет об этом. «Не понимая, что я творю, я выбрала собственную гибель. Я обо всем забыла, думала только о своей любви. Я скатилась в бездну позора, откуда для девушки нет возврата», — доверяется она Кларе. Клара утешает подругу, напоминая ей о том, что жертва ее принесена на алтарь чистой любви.

Сен-Пре страдает — от страданий Юлии. Его оскорбляет раскаяние любимой. «Значит, я достоин лишь презрения, если ты презираешь себя за то, что соединилась со мной, если радость моей жизни для тебя — мучение?» — вопрошает он. Юлия, наконец, признает, что только «любовь является краеугольным камнем всей нашей жизни». «Нет на свете уз целомудреннее, чем узы истинной любви. Только любовь, ее божественный огонь может очистить наши природные наклонности, сосредоточивая все помыслы на любимом предмете. Пламя любви облагораживает и очищает любовные ласки; благопристойность и порядочность сопровождают ее даже на лоне сладострастной неги, и лишь она умеет все это сочетать с пылкими желаниями, однако не нарушая стыдливости». Не в силах долее бороться со страстью, Юлия призывает Сен-Пре на ночное свидание.

Свидания повторяются, Сен-Пре счастлив, он упивается любовью своего «неземного ангела». Но в обществе неприступная красавица Юлия нравится многим мужчинам, и в том числе знатному английскому путешественнику Эдуарду Бомстону; милорд постоянно возносит ей хвалы. Как-то раз в мужской компании разгоряченный вином сэр Бомстон особенно пылко говорит о Юлии, что вызывает резкое неудовольствие Сен-Пре. Любовник Юлии вызывает англичанина на дуэль.

Влюбленный в Клару господин д'Орб рассказывает о случившемся даме своего сердца, а та — Юлии. Юлия умоляет возлюбленного отказаться от поединка: англичанин — опасный и грозный противник, к тому же в глазах общества Сен-Пре не имеет права выступать защитником Юлии, его поведение может бросить тень на нее и раскрыть их тайну. Юлия пишет также сэру Эдуарду: она признается ему, что Сен-Пре — ее любовник, и она «обожает его». Если он убьет Сен-Пре, он убьет сразу двоих, ибо она «и дня не проживет» после гибели возлюбленного.

Благородный сэр Эдуард при свидетелях приносит свои извинения Сен-Пре. Бомстон и Сен-Пре становятся друзьями. Англичанин с участием относится к бедам влюбленных. Встретив в обществе отца Юлии, он пытается убедить его, что брачные узы с безвестным, но талантливым и благородным Сен-Пре отнюдь не ущемляют дворянского достоинства семейства д'Этанж. Однако барон непреклонен; более того, он запрещает дочери видеться с Сен-Пре. Во избежание скандала сэр Эдуард увозит друга в путешествие, не дав ему даже попрощаться с Юлией.

Бомстон возмущен: непорочные узы любви созданы самой природой, и нельзя приносить их в жертву общественным предрассудкам. «Ради всеобщей справедливости следует искоренять такое превышение власти, — долг каждого человека противодействовать насилию, способствовать порядку. И если б от меня зависело соединить наших влюбленных, вопреки воле вздорного старика, я бы, разумеется, довершил предопределение свыше, не считаясь с мнением света», — пишет он Кларе.

Сен-Пре в отчаянии; Юлия в смятении. Она завидует Кларе: ее чувства к господину д'Орбу спокойны и ровны, и отец ее не собирается противиться выбору дочери.

Сен-Пре расстается с сэром Эдуардом и отправляется в Париж. Оттуда он посылает Юлии пространные описания нравов парижского света, отнюдь не служащие к чести последнего. Поддавшись всеобщей погоне за наслаждениями, Сен-Пре изменяет Юлии и пишет ей покаянное письмо. Юлия прощает возлюбленного, но предостерегает его: ступить на стезю разврата легко, но покинуть ее невозможно.

Неожиданно мать Юлии обнаруживает переписку дочери с любовником. Добрая госпожа д'Этанж не имеет ничего против Сен-Пре, но, зная, что отец Юлии никогда не даст своего согласия на брак дочери с «безродным бродягой», она терзается угрызениями совести, что не сумела уберечь дочь, и вскоре умирает. Юлия, считая себя виновницей смерти матери, покорно соглашается стать женой Вольмара. «Настало время отказаться от заблуждений молодости и от обманчивых надежд; я никогда не буду принадлежать вам», — сообщает она Сен-Пре. «О любовь! Разве можно мстить тебе за утрату близких!» — восклицает Сен-Пре в горестном письме к Кларе, ставшей госпожой д'Орб.

Рассудительная Клара просит Сен-Пре больше не писать Юлии: она «вышла замуж и сделает счастливым человека порядочного, пожелавшего соединить свою судьбу с ее судьбой». Более того, госпожа д'Орб считает, что, выйдя замуж, Юлия спасла обоих влюбленных — «себя от позора, а вас, лишившего ее чести, от раскаяния».

Юлия возвращается в лоно добродетели. Она вновь видит «всю мерзость греха», в ней пробуждается любовь к благоразумию, она восхваляет отца за то, что тот отдал ее под защиту достойного супруга, «наделенного кротким нравом и приятностью». «Господину де Вольмару около пятидесяти лет. Благодаря спокойной, размеренной жизни и душевной безмятежности он сохранил здоровье и свежесть — на вид ему не дашь и сорока… Наружность у него благородная и располагающая, обхождение простое и искреннее; говорит он мало, и речи его полны глубокого смысла», — описывает Юлия своего мужа. Вольмар любит жену, но страсть его «ровна и сдержанна», ибо он всегда поступает, как «подсказывает ему разум».

Сен-Пре отправляется в кругосветное плавание, и несколько лет о нем нет никаких известий. Вернувшись, он тотчас пишет Кларе, сообщая о своем желании повидаться с ней и, разумеется, с Юлией, ибо «нигде, в целом мире» он не встретил никого, «кто бы мог утешить любящее сердце»…

Чем ближе Швейцария и селение Кларан, где теперь живет Юлия, тем больше волнуется Сен-Пре. И наконец — долгожданная встреча. Юлия, примерная жена и мать, представляет Сен-Пре двух своих сыновей. Вольмар сам провожает гостя в отведенные ему апартаменты и, видя его смущение, наставляет: «Начинается наша дружба, вот милые сердцу узы ее. Обнимите Юлию. Чем задушевнее станут ваши отношения, тем лучшего мнения о вас я буду. Но, оставаясь наедине с нею, ведите себя так, словно я нахожусь с вами, или же при мне поступайте так, будто меня около вас нет. Вот и все, о чем я вас прошу». Сен-Пре начинает постигать «сладостную прелесть» невинных дружеских отношений.

Чем дольше гостит Сен-Пре в доме у Вольмаров, тем большим уважением он проникается к его хозяевам. Все в доме дышит добродетелью; семья живет зажиточно, но без роскоши, слуги почтительны и преданы своим хозяевам, работники усердны благодаря особой системе поощрений, словом, никто не «скучает от праздности и безделья» и «приятное соединяется с полезным». Хозяева принимают участие в сельских празднествах, входят во все подробности ведения хозяйства, ведут размеренный образ жизни и уделяют большое внимание здоровому питанию.

Клара, несколько лет назад потерявшая мужа, вняв просьбам подруги, переезжает к Вольмарам — Юлия давно решила заняться воспитанием ее маленькой дочери. Одновременно господин де Вольмар предлагает Сен-Пре стать наставником его сыновей — мальчиков должен воспитывать мужчина. После долгих душевных терзаний Сен-Пре соглашается — он чувствует, что сумеет оправдать оказанное ему доверие. Но прежде чем приступить к своим новым обязанностям, он едет в Италию к сэру Эдуарду. Бомстон влюбился в бывшую куртизанку и собирается жениться на ней, отказавшись тем самым от блестящих видов на будущее. Сен-Пре, исполнившийся высоких моральных принципов, спасает друга от рокового шага, убедив девушку ради любви к сэру Эдуарду отвергнуть его предложение и уйти в монастырь. Долг и добродетель торжествуют.

Вольмар одобряет поступок Сен-Пре, Юлия гордится своим бывшим возлюбленным и радуется соединяющей их дружбе «как беспримерным преображением чувств». «Дерзнем же похвалить себя за то, что у нас хватит силы не сбиться с прямого пути», — пишет она Сен-Пре.

Итак, всех героев ждет тихое и безоблачное счастье, страсти изгнаны прочь, милорд Эдуард получает приглашение поселиться в Кларане вместе с друзьями. Однако неисповедимы пути судьбы. Во время прогулки младший сын Юлии падает в реку, она бросается ему на помощь и вытаскивает его, но, простудившись, заболевает и вскоре умирает. В свой последний час она пишет Сен-Пре, что смерть ее — благодеяние неба, ибо «тем самым оно избавило нас от ужасных бедствий» — кто знает, как все могло бы измениться, если бы они с Сен-Пре вновь стали жить под одной крышей. Юлия признается, что первое чувство, ставшее для нее смыслом жизни, лишь укрылось в ее сердце: во имя долга она сделала все, что зависело от ее воли, но в сердце своем она не вольна, и если оно принадлежит Сен-Пре, то это ее мука, а не грех. «Я полагала, что боюсь за вас, но, несомненно, боялась за самое себя. Немало лет я прожила счастливо и добродетельно. Вот и достаточно. А что за радость мне жить теперь? Пусть небо отнимет у меня жизнь, мне о ней жалеть нечего, да еще и честь моя будет спасена». «Я ценою жизни покупаю право любить тебя любовью вечной, в которой нет греха, и право сказать в последний раз: «Люблю тебя».

Е. В. Морозова

Исповедь

(Les Confessions)

(1766–1770, изд. 1782–1789)


«Я рассказал правду. Если кому-нибудь известно что-нибудь противоположное рассказанному здесь, ему известны только ложь и клевета».

Первым своим несчастьем автор данных строк называет собственное появление на свет, стоившее жизни его матери. Ребенок растет, проявляя недостатки, присущие его возрасту; «я был болтун, лакомка, лгун иногда», — признается Жан-Жак. С детства разлученный с отцом, он попадает под опеку дяди, и тот отдает его в учение. От наказаний наставницы в восьмилетнем мальчике пробуждается ранняя чувственность, наложившая отпечаток на все его последующие отношения с прекрасным полом. «Всю жизнь я вожделел и безмолвствовал пред женщинами, которых больше всего любил», — пишет автор, делая «первый и самый тягостный шаг в темном и грязном лабиринте» своих признаний.

Подростка отдают в ученики к граверу; в это время у него впервые обнаруживается тяга к воровству. «В сущности, эти кражи были очень невинны, так как все, что я таскал у хозяина, употреблялось мною для работы на него же», — журит себя Жан-Жак. Одновременно с пагубными привычками в нем пробуждается страсть к чтению, и он читает все подряд. В шестнадцать лет Жан-Жак — это юноша «беспокойный, недовольный всем и собой, без расположения к своему ремеслу».

Внезапно молодой человек все бросает и отправляется странствовать. Судьба сводит его с очаровательной двадцативосьмилетней госпожой де Варанс, между ними завязываются отношения, во многом определившие жизнь Жан-Жака. Госпожа де Варанс убеждает юношу перейти из протестантства в католичество, и тот отправляется в Турин, в пристанище для новообращенных. Вырвавшись после свершения обряда на волю, он ведет беспечную жизнь, гуляет по городу и его окрестностям и влюбляется во всех хорошеньких женщин. «Никогда еще страсти не были так сильны и так чисты, как мои; никогда любовь не была более нежной, более бескорыстной», — вспоминает он. Когда у него кончаются деньги, он поступает лакеем к некой графине. На службе у нее Жан-Жак совершает проступок, о котором потом жалеет всю жизнь: взяв у хозяйки серебряную ленту, он обвиняет в этой краже юную служанку. Девушку выгоняют, репутация ее непоправимо испорчена. Желание, наконец, признаться в этом грехе является одной из причин, побудивших его написать настоящую исповедь.

Хозяйка Жан-Жака умирает; молодой человек поступает секретарем в богатое семейство. Он много и прилежно учится, и перед ним открываются пути дальнейшего продвижения по службе. Однако тяга к бродяжничеству пересиливает, и он отправляется обратно в Швейцарию. Добравшись до родных краев, он является к госпоже де Варанс. Та радостно принимает его, и он поселяется в ее доме. Госпожа де Варанс пристраивает его в певческую школу, где он основательно занимается музыкой. Но первый же концерт, который дерзает дать юный Жан-Жак, с треском проваливается. Разумеется, никто даже не подозревает, что пройдет время, и произведения сегодняшнего неудачника будут исполняться в присутствии короля, и все придворные будут вздыхать и говорить: «Ах, какая волшебная музыка!» А пока расстроенный Жан-Жак вновь пускается странствовать.

Вернувшись к «маме», как он называет госпожу де Варанс, Жан-Жак продолжает занятия музыкой. В это время происходит его окончательное сближение с госпожой де Варанс. Их близкие отношения побуждают эту немолодую уже женщину заняться светским воспитанием юноши. Но все, что она делает для него в этом направлении, по его собственным словам, «потерянный труд».

Неожиданно умирает управляющий госпожи де Варанс, и Жан-Жак безуспешно пытается исполнять его обязанности. Обуреваемый благими намерениями, он начинает утаивать деньги от госпожи де Варанс. Впрочем, к стыду его, тайники эти почти всегда находят. Наконец он решает начать работать, дабы обеспечить «маму» куском хлеба. Из всех возможных занятий он выбирает музыку, и для начала берет у госпожи де Варанс денег для поездки в Париж с целью усовершенствовать свое мастерство. Но жизнь в Париже не задается, и, вернувшись к госпоже де Варанс, Жан-Жак тяжело заболевает. После выздоровления они вместе с «мамой» уезжают в деревню. «Тут начинается краткая пора счастья в моей жизни; тут наступают для меня мирные, но быстротечные минуты, дающие мне право говорить, что и я жил», — пишет автор. Сельские работы чередуются с упорными занятиями — историей, географией, латынью. Но несмотря на обуревающую его жажду знаний, Жан-Жак вновь заболевает — теперь от оседлой жизни. По настоянию госпожи де Варанс он отправляется на лечение в Монпелье, и в дороге становится любовником своей случайной попутчицы…

Вернувшись, Жан-Жак обнаруживает, что вытеснен из сердца госпожи де Варанс «высоким бесцветным блондином» с манерами балаганного красавца. Растерянный и смущенный, Жан-Жак с болью в сердце уступает ему свое место подле госпожи де Варанс и с этой минуты смотрит на «свою дорогую маму не иначе, как глазами настоящего сына». Очень быстро новичок обустраивает жизнь в доме госпожи де Варанс на свой лад. Чувствуя себя не на месте, Жан-Жак уезжает в Лион и нанимается гувернером.

Осенью 1715 г. он приезжает в Париж «с 15 луидорами в кармане, комедией «Нарцисс» и музыкальным проектом в качестве средства к существованию». Неожиданно молодому человеку предлагают должность секретаря посольства в Венеции, он соглашается и покидает Францию. На новом месте ему нравится все — и город, и работа. Но посол, не в силах смириться с плебейским происхождением секретаря, начинает выживать его и в конце концов достигает своей цели. Вернувшись в Париж, Жан-Жак пытается добиться правосудия, но ему заявляют, что его ссора с послом — частное дело, ибо он всего лишь секретарь, да к тому же не подданный Франции.

Поняв, что справедливости ему не добиться, Руссо селится в тихой гостинице и работает над завершением оперы. В это время он обретает «единственное настоящее утешение»: знакомится с Терезой Левассер. «Сходство наших сердец, соответствие наших характеров скоро привело к обычному результату. Она решила, что нашла во мне порядочного человека, и не ошиблась. Я решил, что нашел в ней девушку сердечную, простую, без кокетства, и тоже не ошибся. Я заранее объявил ей, что никогда не брошу ее, но и не женюсь на ней. Любовь, уважение, чистосердечная прямота были создателями моего торжества», — описывает Жан-Жак свою встречу с девушкой, ставшей его верной и преданной подругой.

Тереза добра, умна, сообразительна, наделена здравым смыслом, но поразительно невежественна. Все попытки Жан-Жака развить ее ум терпят неудачу: девушка даже не научилась определять время по часам. Тем не менее ее общества Жан-Жаку вполне хватает; не отвлекаясь на суетные дела, он упорно работает, и вскоре опера готова. Но чтобы продвинуть ее на сцену, необходимо обладать талантами придворного интригана, а их-то у Жан-Жака и нет, и он вновь терпит фиаско на музыкальном поприще.

Жизнь требует своего: теперь он обязан обеспечивать пропитание не только себе, но и Терезе, а заодно и ее многочисленным родственникам во главе с жадной мамашей, привыкшей жить за счет старшей дочери. Ради заработка Жан-Жак поступает в секретари к знатному вельможе и на время покидает Париж. Вернувшись, он обнаруживает, что Тереза беременна. Из разговоров сотрапезников за табльдотом Жан-Жак узнает, что во Франции нежелательных младенцев сдают в Воспитательный дом; решив последовать обычаям этой страны, он уговаривает Терезу отдать младенца. На следующий год история повторяется, и так целых пять раз. Тереза «подчинилась, горько вздыхая». Жан-Жак же искренне считает, что «выбрал для своих детей самое лучшее или то, что считал таковым». Впрочем, автор «обещал написать исповедь, а не самооправдание».

Жан-Жак близко сходится с Дидро. Как и у Жан-Жака, у Дидро есть «своя Нанетта», разница только в том, что Тереза кротка и добра, а Нанетта сварлива и злобна.

Узнав, что Дижонская академия объявила конкурс на тему «Способствовало ли развитие наук и искусств порче или очищению нравов?», Жан-Жак увлеченно берется за перо. Готовую работу он показывает Дидро и получает его искреннее одобрение. Вскоре сочинение публикуют, вокруг него поднимается шум, Жан-Жак становится моден. Но его нежелание найти себе покровителя снискивает ему репутацию чудака. «Я был человеком, на которого стремились посмотреть, а на другой день не находили в нем ничего нового», — с горечью замечает он.

Потребность в постоянном заработке и пошатнувшееся здоровье мешают ему писать. Тем не менее он добивается постановки своей оперы «Деревенский колдун», на премьере которой присутствует двор во главе с королем. Королю опера нравится, и он, желая вознаградить автора, назначает ему аудиенцию. Но Жан-Жак, желая сохранить свою независимость, отказывается от встречи с королем и, следовательно, от королевской пенсии. Его поступок вызывает всеобщее осуждение. Даже Дидро, одобряя в принципе равнодушное отношение к королю, не считает возможным отказываться от пенсии. Взгляды Жан-Жака и Дидро расходятся все дальше.

Вскоре Дижонская академия объявляет новую тему: «О происхождении неравенства среди людей», и Жан-Жак снова страстно берется за перо. Над свободолюбивым автором начинают сгущаться политические тучи, он покидает Париж и едет в Швейцарию. Там его чествуют как поборника свободы. Он встречается с «мамой»: та обеднела и опустилась. Жан-Жак понимает, что его долг позаботиться о ней, но со стыдом признается, что новая привязанность вытеснила госпожу де Варанс из его сердца. Прибыв в Женеву, Жан-Жак возвращается в лоно протестантской церкви и вновь становится полноправным гражданином родного города.

Вернувшись в Париж, Жан-Жак продолжает зарабатывать на жизнь перепиской нот, ибо писать ради денег он не может — «слишком трудно мыслить благородно, когда мыслишь, чтобы жить». Ведь отдавая свои сочинения на суд публики, он уверен, что делает это ради общего блага. В 1756 г. Жан-Жак покидает Париж и обосновывается в Эрмитаже. «Перемены во мне начались, как только я уехал из Парижа, как только я избавился от зрелища пороков этого большого города, вызывавших мое негодование», — заявляет он.

В разгар деревенских грез Жан-Жака посещает госпожа д'Удето, и в душе его вспыхивает любовь — «первая и единственная». «На сей раз это была любовь — любовь во всей своей силе и во всем своем исступлении». Жан-Жак сопровождает госпожу д'Удето на прогулках, готов упасть в обморок от ее нежных поцелуев, но отношения их не переходят границ нежной дружбы. Госпожа д'Удето послужила прообразом Юлии из «Новой Элоизы». Роман имел оглушительный успех, и автор даже поправил свои финансовые дела.

Вынужденный покинуть Эрмитаж, Жан-Жак переезжает в Монморанси, где начинает писать «Эмиля». Также он продолжает работать над «Политическими установлениями»; результатом этого упорного труда становится знаменитый «Общественный договор». Многие аристократы начинают добиваться расположения Жан-Жака: принц де Конти, герцогиня Люксембургская… Но «я не желал, чтобы меня посылали в буфетную, и мало дорожил столом вельмож. Я предпочел бы, чтобы они оставили меня в покое, не чествуя и не унижая», — заявляет философ.

После выхода в свет «Общественного договора» Жан-Жак чувствует, как число его врагов — тайных и явных — резко увеличивается, и он уезжает в Женеву. Но и там ему нет покоя: книгу его сожгли, а ему самому грозит арест. Вся Европа обрушивает на него свои проклятья, как только его не называют: «одержимый, бесноватый, хищный зверь, волк»… Тереза добровольно разделяет судьбу вольнолюбивого изгнанника.

В конце концов Жан-Жак селится на острове Сен-Пьер, расположенном посреди Бьенского озера. «В известном смысле я прощался со светом, намереваясь затвориться на этом острове до последних своих дней», — пишет он. Жан-Жак восхищается красотой острова и окружающих его пейзажей; «о природа! о мать моя!» — в восторге восклицает он. Неожиданно он получает приказ покинуть остров. Встает вопрос: куда ехать? Сначала целью его путешествия провозглашен Берлин. Но, пишет он, «в третьей части, если у меня только хватит сил когда-нибудь написать ее, будет видно, почему, предполагая отправиться в Берлин, я на самом деле отправился в Англию»…

Е. В. Морозова.

Дени Дидро (Denis Diderot) [1713–1784]

Нескромные сокровища

(Les Bijoux indiscrets)

Роман(1746)


Действие этого произведения, насыщенного в соответствии с литературной модой эпохи псевдовосточным колоритом, происходит в Африке, в столице империи Конго — Банзе, в которой легко угадывается Париж с его нравами, причудами, а также вполне реальными обитателями.

С 1500000003200001 г. от Сотворения мира в Конго правит султан Мангогул. Когда он родился, отец его — славный Эргебзед — не стал созывать к колыбели сына фей, ибо большинство государей, воспитание которых было поручено этим женским умам, оказались глупцами. Эргебзед лишь повелел главному гаруспику Кодендо составить младенцу гороскоп. Но Кодендо, выдвинувшийся исключительно благодаря заслугам своего двоюродного деда — великолепного повара, по звездам читать не умел и судьбу ребенку предсказать не смог. Детство принца было самым заурядным: еще не научившись говорить, он изрек множество прекрасных вещей и в четыре года дал материал для целой «Мангогулиады», а к двадцати годам умел пить, есть и спать не хуже всякого властелина его возраста.

Движимый бессмысленной прихотью, свойственной великим мира сего, старый Эргебзед передал корону сыну — и тот стал блистательным монархом. Он выиграл множество сражений, увеличил империю, привел в порядок финансы, исправил законы, даже учредил академии, причем сделал все это — к изумлению ученых, — не зная ни слова по-латыни. А еще Мангогул был мягок, любезен, весел, красив и умен. Многие женщины добивались его благосклонности, но уже несколько лет сердцем султана владела прекрасная юная Мирзоза. Нежные любовники никогда ничего не таили друг от друга и были совершенно счастливы. Но порой они скучали. И однажды Мирзоза, сидя за вязанием, сказала: — Вы пресыщены, государь. Но гений Кукуфа, ваш родственник и друг, поможет вам развлечься.

А гений Кукуфа, старый ипохондрик, укрылся в уединении, чтобы всласть заняться усовершенствованием Великой Пагоды. Зашитый в мешок и обмотанный веревкой, он спит на циновке — но может показаться, будто он созерцает…

На зов султана Кукуфа прилетает, держась за ноги двух больших сов, и вручает Мангогулу серебряный перстень. Если повернуть его камень перед любой женщиной, то самая интимная часть ее тела, ее сокровище, поведает обо всех похождениях своей хозяйки. Надетый же на мизинец, перстень делает своего владельца невидимым и переносит его куда угодно.

Мангогул приходит в восторг и мечтает испытать Мирзозу, но не решается: во-первых, он ей полностью доверяет, а во-вторых, боится, узнав горькую правду, потерять любимую и умереть с горя. Мирзоза тоже умоляет не подвергать ее испытанию: красавицу глубоко оскорбляет недоверие султана, которое грозит убить их любовь.

Поклявшись Мирзозе никогда не испытывать на ней действил кольца, Мангогул отправляется в покои старшей султанши Манимонбанды и наводит перстень на одну из присутствующих там дам — очаровательную проказницу Альсину, которая мило болтает со своим супругом-эмиром, хотя они женаты уже неделю и по обычаю могут теперь даже не встречаться. До свадьбы прелестница сумела убедить влюбленного эмира, что все слухи, ходящие о ней, — лишь гнусная ложь, теперь же сокровище Альсины громко изрекает, как гордится, что хозяйка его стала важной особой, и рассказывает, на какие ухищрения пришлось ей пойти, дабы убедить пылкого эмира в своей невинности. Тут Альсина благоразумно падает в обморок, а придворные объясняют случившееся истерическим припадком, исходящим, так сказать, из нижней области.

Это происшествие наделало много шума. Речь сокровища Альсины была опубликована, исправлена, дополнена и откомментирована, Красавица «прославилась» на всю страну, что, впрочем, восприняла с абсолютным хладнокровием. А вот Мирзоза печалится: султан собирается внести смуту во все дома, раскрыть глаза мужьям, привести в отчаяние любовников, погубить женщин, обесчестить девушек… Да, Мангогул твердо намерен забавляться и дальше!

Над феноменом говорящих сокровищ бьются лучшие умы Академии наук Банзы. Сие явление ставит в тупик приверженцев обеих научных школ Конго — и вихревиков во главе с великим Олибри, и притяженцев во главе с великим Чирчино. Вихревик Персифло, выпустивший в свет трактаты о бесконечном количестве предметов, ему неизвестных, связывает болтовню сокровищ с морскими приливами, а ученый Оркотом считает, что сокровища говорили всегда, но тихо, нынче же, когда вольность речи стала таковой, что без стыда рассуждает о самых интимных вещах, сокровища заверещали во весь голос. Вскоре диспут мудрецов делается бурным: от вопроса удаляются, теряют нить, находят ее и снова теряют, ожесточаются, доходят до криков, потом до взаимных оскорблений — на чем заседание Академии и заканчивается.

Священнослужители объявляют болтовню сокровищ предметом своей компетенции. Брамины-лицемеры, чревоугодники и распутники, приписывают это чудо злому духу Кадабре; таким образом они пытаются сокрыть собственные грехи — а ради этого любой брамин-лицемер пожертвует всеми пагодами и алтарями. Праведный брамин в большой мечети провозглашает, что болтовня сокровищ — это кара, которую Брама обрушил на погрязшее в пороках общество. Услышав сие, люди проливают слезы, прибегают к молитвам и слегка даже к бичеваниям, но ничего в своей жизни не меняют.

Правда, женщины Конго трепещут: тут с языка-то вечно срываются глупости — так что же может наплести сокровище?! Впрочем, дамы считают, что болтовня сокровищ скоро войдет в обычай — не отказываться же из-за нее от галантных похождений! Тут очень кстати один из многочисленных мошенников Банзы, которых нищета сделала изобретательными, — некий господин Эолипиль, несколько лет читавший лекции по эрундистике, объявляет, что придумал кляпы для сокровищ. «Наморднички» эти немедленно входят в моду, и женщины расстаются с ними, лишь убедившись, что от них больше вреда, чем пользы.

Так, Зелида и София, две подруги-лицемерки, 15 лет скрывавшие свои интрижки с таким искусством, что все считали этих дам образцами добродетели, теперь в панике посылают за ювелиром Френиколем, после долгих торгов покупают у него самые крошечные «наморднички» — и вскоре над подругами смеется весь город, узнавший эту историю от служанки Зелиды и от самого ювелира. София решает, что, потеряв доброе имя, надо сохранить хотя бы удовольствия, и пускается во все тяжкие, Зелида же с горя уходит в монастырь. Бедняжка искренне любила мужа и изменяла ему только под влиянием дурных нравов, царящих в свете. Ведь красавицам с детства внушают, будто заниматься домом и быть при муже — значит похоронить себя заживо…

Не помог «намордничек» и красавице Зелаис. Когда султан направляет на нее свой перстень, сокровище ее начинает удавленно хрипеть, а сама она падает без чувств, и врач Оркотом, снимая с несчастной «намордник», видит зашнурованное сокровище в состоянии острого пароксизма Так выясняется, что кляп может убить — от болтовни же сокровищ еще никто не умер. Потому дамы отказываются от «намордников» и ограничиваются теперь лишь истериками. «Без любовников и истерик вообще нельзя вращаться в свете», — замечает по этому поводу один придворный.

Султан устраивает 30 проб кольца — и чего только не слышит! На интимном ужине у Мирзозы сокровище одной дамы устало перечисляет всех ее любовников, и хотя придворные убеждают разъяренного мужа не расстраиваться из-за такой ерунды, тот запирает жену в монастырь. Последовав за ней, султан наводит перстень на сокровища монашек и узнает, сколько младенцев родили эти «девственницы». Сокровище страстной картежницы Маниллы вспоминает, сколько раз оно платило карточные долги своей хозяйки и добывало ей денег на игру, обобрав старого главу браминов и разорив финансиста Тюркареса В опере султан направляет кольцо на хористок, и их сокровища начинают распевать фривольные куплеты, но вскоре спектакль кончается и сокровища актрис отправляются туда, где им предстоит заниматься отнюдь не пением.

Но больше всего султана потрясает история Фелисы — не столь красивой, сколь очаровательной двадцатипятилетней жены пятидесятилетнего эмира Самбуко, богатого и знаменитого полководца и дипломата. Пока он трудился во славу Конго, сокровище Фелисы поглотило славу, карьеру и жизнь отважного полковника Зермунзаида, который, предаваясь в походе любви с Фелисой, не заметил приближения неприятеля; тогда погибло более трех тысяч человек, Фелиса же с криком «Горе побежденным!» бросилась на постель, где всю ночь бурно переживала свое несчастье в объятиях вражеского генерала, а потом страдала в плену у молодого и пылкого императора Бенина Но муж выкупил Фелису, и ее сокровище быстро поглотило все колоссальные доходы, три пруда и два высокоствольных леса главы браминов, друга Самбуко, а потом сожрало прекрасное имение, дворец и лошадей одного министра, бросило тень на множество титулов, приобрело несметные богатства… А старый муж все знает и молчит.

Зато древнее сокровище престарелой Гарии, уже забывшее о первых приключениях своей хозяйки, рассказывает о ее втором муже, бедном гасконском дворянине Сендоре. Нищета победила его отвращение к морщинам и четырем любимым собакам Гарии. В первую брачную ночь он был жестоко покусан псами и долго потом уговаривал старуху выгнать собак из спальни. Наконец Сендор вышвырнул в окно любимую левретку жены, и Гария на всю жизнь возненавидела убийцу-мужа, которого вытащила из нищеты.

А в укромном домике сенатора Гиппоманеса, который вместо того, чтобы думать о судьбах страны, предается тайному разврату, сокровище очередной дамы этого вельможи — пышнотелой Альфаны — сетует на свою многотрудную жизнь: ведь мать Альфаны растранжирила все состояние семьи, и теперь дочери приходится зарабатывать известным способом…

Сокровище знатной дамы Эрифилы пылко призывает актера Оргольи. На свидании с красавицей тот премило ковыряет в носу — жест весьма театральный, восхищающий знатоков — и любуется исключительно собой и своими талантами.

Сокровище долговязой, белобрысой, развязной и распутной Фанни ругает прославленных предков своей хозяйки («Глупое положение титулованного сокровища!») и вспоминает, как Фанни целых полтора дня страдала из-за того, что ее никто не любит. «Но ведь любящий требует от любимой ответного чувства — и верности в придачу!» — сказал ей тогда молодой философ Амизадар и с грустью заговорил о своей умершей возлюбленной. Раскрыв сердца друг другу, познали они величайшее счастье, неведомое менее влюбленным и менее искренним смертным. Но это не для светских дам. И хоть сокровище Фанни в восторге от Амизадара, сама она решает, что он и его странные идеалы просто опасны…

Во время бала-маскарада султан выслушивает сокровища горожанок: одни хотят наслаждений, другие — денег. А после бала двое офицеров едва не убивают друг друга: Амина, любовница Алибега, подавала надежды Нассесу! Но сокровище Амины признается, что подавало надежды вовсе не Нассесу, а его статному лакею. Как же глупы мужчины! Думают, что такие мелочи, как чины и звания, могут обмануть сокровище женщины!

Офицеры в ужасе отшатываются от Амины, а султан выслушивает сокровище Киприи — высохшей особы, желающей, чтобы ее считали блондинкой. В молодости она танцевала в марокканском театре; содержатель — Мегемет Трипадхуд привез ее в Париж и бросил, но придворные прельстились марокканкой, и она заработала кучу денег. Однако великим талантам нужна большая сцена. В поте лица трудилась Киприя в Лондоне, Вене, Риме, в Испании и Индии, побывала в Константинополе — но ей не понравилась страна, где сокровища сидят под замком, хотя мусульмане и отличаются легкостью французов, пылкостью англичан, силой германцев, стойкостью испанцев и налетом итальянской утонченности. Потом Киприя славно поработала в Конго, а став ни на что не годной, подцепила знатного и богатого добряка-мужа. О своих похождениях сокровище-путешественник болтает на английском, итальянском, испанском и латыни, но автор не рекомендует переводить эти непристойности дамам.

Впрочем, иногда султан использует волшебное кольцо и во благо. Перстень помогает решить проблему пенсий, о которых хлопочут толпы вдов, потерявших мужей во время победоносных войн султана. Сокровища этих женщин докладывают, что отцы их детей — вовсе не мужья-герои, которых и прикончили-то не враги, а любовники жен, пенсии же вдовы потратят на содержание смазливых лакеев и актеров… Кольцо спасает от смертной казни через кастрацию знатного красавца Керсаэля: его любовница, молодая прекрасная Фатима, услышав, что он собирается бросить ее ради танцовщицы, из мести заявляет, будто он ее, Фатиму, изнасиловал. Узнав правду, султан торжественно сажает злодейку и ее сокровище под замок — зато вызволяет из дальнего имения прелестную Эгле, которую запер там ревнивый муж, великий кравчий Селеби, наслушавшийся лживых наветов ее врагов; да и сама она, следуя советам добрых подруг, вела себя так, словно была виновна, за что и просидела полгода в провинции — а это для придворной дамы страшнее смерти.

Испытывает султан и сокровища дам, связями с которыми похваляются придворные щеголи, — и выясняет, что среди множества любовников этих женщин не было ни одного из тех, кто громко позорит их имена.

После проб кольца султан начинает сильно сомневаться в могуществе пагод, честности мужчин и добродетели женщин. Сокровища последних рассуждают, как сокровища кобыл! И султан направляет перстень на свою голубоглазую лошадку золотистой масти, в гневе изгнав секретаря Зигзага, который осмелился думать, будто является слугой султана, а не его лошади, — и забыл, что, входя в дома великих мира сего, нужно оставлять свои убеждения за порогом. Ржание кобылки, почтительно записанное другим секретарем, ученые мужи объявляют: а) трогательным монологом из древнегреческой трагедии; б) важным фрагментом египетской теологии; в) началом надгробной речи у могилы Ганнибала; г) китайской молитвой. И лишь Гулливер, вернувшийся из страны лошадей, легко переводит пестрящую орфографическими ошибками повесть о любви старого паши и маленькой кобылки, которую до того покрывало великое множество ослов.

А Мирзоза философствует. Местом обиталища души у младенца она объявляет ноги. С возрастом душа поднимается все выше — и у многих женщин на всю жизнь остается в сокровище. Оно и определяет поведение таких особ. Но у истинно добродетельной дамы душа находится в голове и в сердце; и только к одному нежно любимому человеку влекут такую даму и зов сердца, и голос сокровища. Султан отказывается верить, что у женщин вообще есть душа Со смехом он читает Мирзозе записки изнуренных многотрудными странствиями путешественников, которых посылал на далекий остров стяжать мудрость. На острове этом жрецы, подбирая супружеские пары, тщательно следят за тем, чтобы сокровища жениха и невесты идеально совпадали по форме, размеру и температуре, а на самых темпераментных особ возлагается почетная обязанность служить всему обществу. «Ведь все на свете условно, — говорит верховный жрец острова. — Преступлением называете вы то, что мы считаем добродетелью…»

Мирзоза шокирована. Султан же замечает, что если бы любимая была поглупее и всегда бы восторженно его слушала, то это бы их очень сблизило! Вот у островитян каждый занимается своим делом. А в Конго — каждый не своим. Хотя и там и тут очень смешные моды. Ведь в области моды безумцы издают законы для умных, а куртизанки — для честных женщин…

Впрочем, если султан сумеет найти этих самых честных женщин, он готов подарить Мирзозе загородный дворец и прелестную фарфоровую обезьянку. Ведь даже милая Эгле, обиженная на мужа, уступила Альманзору… Зато Фрикамона, проведшая юность в монастыре, даже на порог не пускает мужчин, живет в окружении скромных девушек и обожает свою подругу Акарис. А другая дама, Каллипига, сетует на то, что ее возлюбленный Мироло не обращает внимания на ее сокровище, предпочитая совсем иные наслаждения. Султан восхищен добродетелью этих дам, но Мирзоза почему-то не разделяет его восторгов.

На досуге Мангогул, Мирзоза, пожилой придворный Селим и писатель Рикарик — человек эрудированный, но тем не менее умный — спорят о литературе. Рикарик превозносит древних авторов, Селим отстаивает современных сочинителей, описывающих истинные человеческие чувства. «Какое мне дело до правил поэтики? Лишь бы мне нравилась книга!» — говорит он. «Нравиться и умилять может только правда, — соглашается Мирзоза. — Но разве те напыщенные действа, которые ставят в театрах, походят на настоящую жизнь?!»

А ночью Мирзозе снятся прекрасные статуи великих писателей и мыслителей разных эпох. Мрачные догматики окуривают статуи ладаном, что немного вредит изваяниям, а пигмеи оплевывают их, что не вредит статуям совсем. Другие пигмеи отрезают у живых голов носы и уши — подправляют классиков…

Уставшему от философствований султану тоже снится сон. Мангогул на гиппогрифе возносится в парящее в мутном пространстве огромное здание, полное старых полуголых калек и уродов с важными лицами. Балансируя на острие иглы, почти нагой старик выдувает мыльные пузыри. «Это страна гипотез, — объясняет султану Платон. — А клочки ткани на телах философов — остатки одежд Сократа…» Тут султан видит слабого ребенка, который на глазах превращается в могучего великана с факелом в руке, озаряющим светом весь мир. Это Опыт, который одним ударом рушит шаткое здание гипотез.

Султанский фокусник Блокулокус по прозвищу Пустой Сон рассуждает о ночных видениях. Тут все дело в нашем восприятии… Ведь и наяву одних людей мы принимаем за умников, других за храбрецов, старые дуры считают себя красавицами, а ученые публикуют свои ночные бредни в виде научных трудов…

Пока султан ищет добродетельных дам, шестидесятилетний Селим — красивый, благородный, изящный, мудрый, бывший в молодости любимцем всех прелестниц, в старости же прославившийся на государственном поприще и снискавший всеобщее уважение, — признается, что так и не сумел постичь женщин и может лишь боготворить их. Мальчишкой он лишился невинности с юной кузиной Эмилией; та умерла родами, а Селима пожурили и отправили путешествовать. В Тунисе он лазил по веревочной лестнице к жене пирата, на пути в Европу ласкал во время шторма прелестную португалку, пока ее ревнивый муж стоял на капитанском мостике; в Мадриде Селим любил прекрасную испанку, но жизнь любил еще больше, а потому бежал от супруга красавицы. Знавал Селим легкомысленных француженок, холодных с виду, но пылких и мстительных англичанок, чопорных немок, искусных в ласках итальянок. Через четыре года Селим вполне образованным вернулся домой; поскольку же он интересовался и серьезными вещами, изучив военное дело и танцы, то получил высокий пост и стал участвовать во всех увеселениях принца Эргебзеда. В Банзе Селим узнал женщин всех возрастов, наций и сословий — и распутных светских дам, и лицемерных буржуазок, и монахинь, к которым проник, переодевшись послушницей. И везде вместо искренних чувств находил он лишь лживость и притворство. В тридцать лет Селим женился ради продолжения рода; супруги относились друг к другу как подобает — холодно и благопристойно. Но как-то Селим встретил очаровательную Сидализу — жену полковника спаги Осталука, славного человека, но жуткого урода и ревнивца. С огромным трудом, совершенно изменившись, удалось Селиму завоевать сердце добродетельной Сидализы, считавшей, что без уважения любви быть не может. Селим спрятал обожаемую женщину в своем домике, но ревнивый муж выследил беглецов и пронзил грудь жены кинжалом. Селим прикончил негодяя и долго оплакивал любимую, но потом понял, что вечного горя не бывает и вот уже пять лет связаннежными чувствами с очаровательной Фульвией. Султан спешит испытать ее сокровище — и выясняется, что сия титулованная дама в страстном стремлении обзавестись наследником десять лет отдается всем подряд. Оскорбленный Селим подумывает удалиться от двора и стать философом, но султан удерживает его в столице, где Селим продолжает пользоваться всеобщей любовью.

Он рассказывает Мирзозе о «добрых старых временах», «золотом веке Конго» — царствовании деда Мангогула, султана Каноглу (намек на Людовика XIV). Да, было много блеска — но какая нищета и какое бесправие! А ведь мерило величия государя — это счастье его подданных. Каноглу же превратил своих приближенных в марионеток, да и сам стал марионеткой, которой управляла старая дряхлая фея (намек на г-жу де Ментенон).

А султан тем временем испытывает сокровище Заиды — дамы с безупречной репутацией. И сердце, и сокровище красавицы в один голос говорят о любви к Зулейману. Правда, замужем Заида за отвратительным Кермадесом… И все же султана потрясает образ верной и прекрасной Заиды — и Мангогул сам делает ей нескромное предложение, получив же решительный отказ, возвращается к пленительной Мирзозе.

А та, поклонница высоких принципов, совершенно не подходящих ни к ее возрасту, ни к положению, ни к лицу, восхваляет чистую любовь, основанную на дружбе. Султан и Селим смеются. Без зова плоти любви нет! И Селим рассказывает историю о прекрасном юноше Гиласе. Великий идол лишил его способности удовлетворять страсть и предрек, что излечит несчастного лишь женщина, которая не разлюбит его, далее узнав о его беде. Но все женщины — даже горячие поклонницы платонической любви, старухи и непорочные весталки — отшатываются от Гиласа. Исцеляет его лишь прекрасная Ифис, на которой лежит такое же заклятие. Гилас с таким пылом выражает ей свою благодарность, что вскоре ему начинает грозить возврат болезни…

Тут приходит известие о смерти Суламека — скверного плясуна, который благодаря усилиям поклонниц стал учителем танцев султана, а потом с помощью реверансов — и великим визирем, в каковой должности и продремал пятнадцать лет. Во время блистательной надгробной речи проповедника Брррубубу Мирзоза, которую ложь всегда приводит в истерическое состояние, впадает в летаргию. Чтобы проверить, жива ли красавица, султан направляет на нее перстень, и сокровище Мирзозы заявляет, что, верное султану до гроба, оно не в силах расстаться с любимым и отправиться на тот свет. Очнувшаяся фаворитка оскорблена тем, что султан нарушил обещание, но тот в восторге клянется ей в вечной любви. Простив государя, фаворитка все же умоляет его вернуть перстень Кукуфе и не тревожить больше ни своего сердца, ни всей страны. Taк султан и поступает.

Е. В. Максимова

Монахиня (La religieuse)

Роман (1760, опубл. 1796)


Повесть написана в форме записок героини, обращенных к маркизу де Круамару, которого она просит о помощи и с этой целью рассказывает ему историю своих несчастий.

Героиню зовут Мария-Сюзанна Симонен. Отец ее — адвокат, у него большое состояние. Ее не любят в доме, хотя она превосходит сестер красотой и душевными качествами, и Сюзанна предполагает, что она — не дочь г-на Симонена. Родители предлагают Сюзанне принять монашество в монастыре св. Марии под тем предлогом, что они разорились и не смогут дать ей приданое. Сюзанна не хочет; ее уговорили пробыть два года послушницей, но по истечении срока она по-прежнему отказывается стать монахиней. Ее заточают в келье; она решает сделать вид, что согласилась, а на самом деле хочет публично заявить протест в день пострига; для этой цели она приглашает на церемонию друзей и подруг и, отвечая на вопросы священника, отказывается принести обет. Через месяц ее отвозят домой; она сидит взаперти, родители не желают ее видеть. Отец Серафим (духовник Сюзанны и ее матери) с разрешения матери сообщает Сюзанне, что она не дочь г-на Симонена, г-н Симонен догадывается об этом, так что мать не может приравнять ее к законным дочерям, и родители хотят свести к минимуму ее часть наследства, а поэтому ей ничего не остается, кроме как принять монашество. Мать соглашается встретиться с дочерью и говорит ей, что та своим существованием напоминает ей о гнусной измене со стороны настоящего отца Сюзанны, и ее ненависть к этому человеку распространяется на Сюзанну. Мать хочет, чтобы дочь искупила ее грех, поэтому копит для Сюзанны вклад в монастырь. Говорит, что после выходки в монастыре св. Марии Сюзанне нечего и думать о муже. Мать не хочет, чтобы после ее смерти Сюзанна внесла раздоры в дом, но официально лишить Сюзанну наследства она не может, так как для этого ей необходимо признаться мужу.

После этого разговора Сюзанна решает стать монахиней. Лоншанский монастырь соглашается ее взять. Сюзанну привозят в монастырь, когда там только что стала настоятельницей некая госпожа де Мони — женщина добрая, умная, хорошо знающая человеческое сердце; она и Сюзанна сразу проникаются взаимной симпатией. Между тем Сюзанна становится послушницей. Она часто впадает в уныние при мысли о том, что скоро должна стать монахиней, и тогда бежит к настоятельнице. У настоятельницы есть особый дар утешения; все монахини приходят к ней в трудные минуты. Она утешает Сюзанну. Но с приближением дня пострига Сюзанну часто охватывает такая тоска, что настоятельница не знает, что делать. Дар утешения покидает ее; она не может ничего сказать Сюзанне. Во время принятия пострига Сюзанна пребывает в глубокой прострации, совершенно не помнит потом, что было в тот день. В этом же году умирают г-н Симонен, настоятельница и мать Сюзанны. К настоятельнице в ее последние минуты возвращается дар утешения; она умирает, предчувствуя вечное блаженство. Мать перед смертью передает для Сюзанны письмо и деньги; в письме — просьба к дочери искупить материнский грех своими добрыми делами. Вместо г-жи де Мони настоятельницей становится сестра Христина — мелочная, ограниченная женщина. Она увлекается новыми религиозными течениями, заставляет монахинь участвовать в нелепых обрядах, возрождает способы покаяния, изнуряющие плоть, которые были отменены сестрой де Мони. Сюзанна при каждом удобном случае восхваляет прежнюю настоятельницу, не подчиняется обычаям, восстановленным сестрой Христиной, отвергает всякое сектантство, выучивает наизусть устав, чтобы не делать того, что в него не входит. Своими речами и действиями она увлекает и кое-кого из монахинь и приобретает репутацию бунтовщицы. Ее не могут ни в чем обвинить; тогда ее жизнь делают невыносимой: запрещают всем с ней общаться, постоянно наказывают, мешают спать, молиться, крадут вещи, портят сделанную Сюзанной работу. Сюзанна помышляет о самоубийстве, но видит, что всем этого хочется, и оставляет это намерение. Она решает расторгнуть обет. Для начала она хочет написать подробную записку и передать кому-нибудь из мирян. Сюзанна берет у настоятельницы много бумаги под предлогом того, что ей нужно написать исповедь, но у той появляются подозрения, что бумага ушла на другие записи.

Сюзанне удается во время молитвы передать бумаги сестре Урсуле, которая относится к Сюзанне по-дружески; эта монахиня все время устраняла, насколько могла, препятствия, чинимые Сюзанне другими монахинями. Сюзанну обыскивают, везде ищут эти бумаги; ее допрашивает настоятельница и ничего не может добиться. Сюзанну бросают в подземелье и на третьи сутки выпускают. Она заболевает, но скоро выздоравливает. Между тем приближается время, когда в Лоншан съезжаются послушать церковное пение; поскольку у Сюзанны очень хороший голос и музыкальные способности, то она поет в хоре и учит петь других монахинь. Среди ее учениц — Урсула. Сюзанна просит ее переправить записки какому-нибудь искусному адвокату; Урсула это делает. Сюзанна имеет большой успех у публики. Кое-кто из мирян с ней знакомится; она встречается с г-ном Манури, который взялся вести ее дело, беседует с приходящими к ней людьми, стараясь заинтересовать их в своей участи и приобрести покровителей. Когда в общине узнают о желании Сюзанны расторгнуть обет, то ее объявляют проклятой Богом; до нее нельзя даже дотрагиваться. Ее не кормят, она сама просит еду, и ей дают всякие отбросы. Над ней всячески издеваются (перебили ее посуду, вынесли из кельи мебель и другие вещи; по ночам в ее келье шумят, бьют стекла, сыплют ей под ноги битое стекло). Монахини считают, что в Сюзанну вселился бес, и сообщают об этом старшему викарию, г-ну Эберу. Он приезжает, и Сюзанне удается защититься от обвинений. Ее уравнивают в положении с остальными монахинями. Между тем дело Сюзанны в суде проигрывается. Сюзанну обязывают в течение нескольких дней носить власяницу, бичевать себя, поститься через день. Она заболевает; сестра Урсула ухаживает за ней. Жизнь Сюзанны в опасности, но она выздоравливает. Между тем тяжело заболевает и умирает сестра Урсула.

Благодаря стараниям г-на Манури Сюзанну переводят в Арпажонский монастырь св. Евтропии. У настоятельницы этого монастыря — крайне неровный, противоречивый характер. Она никогда не держит себя на должном расстоянии: или чересчур приближает, или чересчур отдаляет; то все разрешает, то становится очень суровой. Она невероятно ласково встречает Сюзанну. Сюзанну удивляет поведите одной монахини по имени Тереза; Сюзанна приходит к выводу, что та ревнует к ней настоятельницу. Настоятельница постоянно восторженно хвалит Сюзанну, ее внешность и душевные качества, засыпает Сюзанну подарками, освобождает от служб. Сестра Тереза страдает, следит за ними; Сюзанна ничего не может понять. С появлением Сюзанны сгладились все неровности характера настоятельницы; община переживает счастливое время. Но Сюзанне иногда кажется странным поведение настоятельницы: она часто осыпает Сюзанну поцелуями, обнимает ее и при этом приходит в сильное волнение; Сюзанна по своей невинности не понимает, в чем дело. Однажды настоятельница заходит к Сюзанне ночью. Ее знобит, она просит разрешения лечь к Сюзанне под одеяло, прижимается к ней, но тут раздается стук в дверь. Выясняется, что это сестра Тереза. Настоятельница очень гневается, Сюзанна просит простить сестру, и настоятельница в конце концов прощает. Наступает время исповеди. Духовник общины — отец Лемуан. Настоятельница просит Сюзанну не рассказывать ему о том, что происходило между ней и Сюзанной, но отец Лемуан сам расспрашивает Сюзанну и все узнает. Он запрещает Сюзанне допускать подобные ласки и требует избегать настоятельницы, ибо в ней — сам сатана. Настоятельница говорит, что отец Лемуан не прав, что нет ничего греховного в ее любви к Сюзанне. Но Сюзанна, хотя, будучи очень невинна, и не понимает, почему поведение настоятельницы грешно, все же решает установить сдержанность в их отношениях. Между тем по просьбе настоятельницы меняется духовник, но Сюзанна строго следует советам отца Лемуана. Поведение настоятельницы становится совсем странным: она по ночам ходит по коридорам, постоянно наблюдает за Сюзанной, следит за каждым ее шагом, страшно сокрушается и говорит, что не может жить без Сюзанны. Веселым дням в общине приходит конец; все подчиняется строжайшему порядку. Настоятельница от меланхолии переходит к благочестию, а от него — к бреду. В монастыре воцаряется хаос. Настоятельница тяжко страдает, просит за нее молиться, постится три раза в неделю, бичует себя. Монахини возненавидели Сюзанну. Она делится своими огорчениями с новым духовником, отцом Морелем; она рассказывает ему историю своей жизни, говорит о своем отвращении к монашеству. Он тоже полностью ей открывается; выясняется, что он также ненавидит свое положение. Они часто видятся, их взаимная симпатия усиливается. Между тем у настоятельницы начинается лихорадка и бред. Она видит ад, языки пламени вокруг себя, о Сюзанне говорит с безмерной любовью, боготворя ее. Она через несколько месяцев умирает; вскоре умирает и сестра Тереза.

Сюзанну обвиняют в том, что она околдовала умершую настоятельницу; ее горести возобновляются. Духовник убеждает ее бежать вместе с ним. По дороге в Париж он покушается на ее честь. В Париже Сюзанна две недели живет в каком-то притоне. Наконец она бежит оттуда, и ей удается поступить в услужение к прачке. Работа тяжелая, кормят скверно, но хозяева относятся неплохо. Похитивший ее монах уже пойман; ему грозит пожизненная тюрьма. О ее побеге тоже повсюду известно. Г-на Манури уже нет, ей не с кем посоветоваться, она живет в постоянной тревоге. Она просит маркиза де Круамара помочь; говорит, что ей просто нужно место служанки где-нибудь в глуши, в безвестности, у порядочных людей.

А. А. Фридрих

Племянник Рамо

(Le neveu de Rameau)

Повесть-диалог (1762–1779, опубл. 1823)


Произведение написано в форме диалога. Герои его — рассказчик (подразумевается сам Дидро) и племянник Жана-Филиппа Рамо — крупнейшего представителя классицизма во французской музыке времен Дидро. Рассказчик вначале дает характеристику племяннику Рамо: аттестует его как одного «из самых причудливых и странных существ в здешних краях»; он не кичится своими хорошими качествами и не стыдится дурных; он ведет беспорядочную жизнь: сегодня в лохмотьях, завтра — в роскоши. Но, по словам рассказчика, когда такой человек появляется в обществе, он заставляет людей сбросить светскую маску и обнаружить свою истинную сущность.

Племянник Рамо и рассказчик случайно встречаются в кафе и заводят беседу. Возникает тема гения; племянник Рамо считает, что гении не нужны, так как зло появляется в мире всегда через какого-нибудь гения; кроме того, гении разоблачают заблуждения, а для народов нет ничего вреднее правды. Рассказчик возражает, что если ложь и полезна на краткий срок, то с течением времени оказывается вредна, а правда — полезна, и есть два рода законов: одни — вечные, другие — преходящие, появляющиеся лишь благодаря слепоте людей; гений может стать жертвой этого закона, но бесчестие со временем падет на его судей (пример Сократа). Племянник Рамо рассуждает, что лучше быть честным торговцем и славным малым, чем гением с дурным характером, таким образом в первом случае человек может накопить большое состояние и тратить его на удовольствия свои и ближних. Рассказчик возражает, что от дурного характера гения страдают лишь люди, живущие возле него, зато в веках его произведения заставляют людей быть лучше, воспитывать в себе высокие добродетели: конечно, лучше было бы, если бы гений был столь же добродетелен, сколь и велик, но согласимся принять вещи такими, какие они есть. Племянник Рамо говорит, что хотел бы быть великим человеком, известным композитором; тогда у него были бы все жизненные блага и он наслаждался бы своей славой. Потом он рассказывает, как его покровители прогнали его, потому что он один раз в жизни попробовал говорить как здравомыслящий человек, а не как шут и сумасброд. Рассказчик советует ему вернуться к своим благодетелям и попросить прощения, но в племяннике Рамо взыгрывает гордость, и он говорит, что не может этого сделать. Рассказчик предлагает ему тогда вести жизнь нищего; племянник Рамо отвечает, что он презирает сам себя, так как мог бы жить роскошно, будучи прихлебателем у богачей, выполняя их щекотливые поручения, а он не использует свои таланты. При этом он с большим искусством разыгрывает перед своим собеседником целую сценку, самому себе отводя роль сводника.

Рассказчик, возмущенный циничностью своего собеседника, предлагает сменить тему. Но, прежде чем сделать это, Рамо успевает разыграть еще две сценки: сначала он изображает скрипача, а затем, с неменьшим успехом, — пианиста; ведь он не только племянник композитора Рамо, но еще и его ученик и неплохой музыкант. Они заговаривают о воспитании дочери рассказчика: рассказчик говорит, что танцам, пению и музыке будет учить ее по минимуму, а основное место отведет грамматике, мифологии, истории, географии, морали; будет также немного рисования. Племянник Рамо считает, что невозможно будет найти хороших учителей, ведь изучению этих предметов им пришлось бы посвятить всю свою жизнь; по его мнению, самый искусный из нынешних учителей тот, у кого больше практика; поэтому он, Рамо, приходя на урок, делает вид, что у него уроков больше, чем часов в сутках. Но сейчас, по его словам, он дает уроки неплохо, а раньше ему платили ни за что, но он не чувствовал угрызений совести, так как брал деньги не честно заработанные, а награбленные; ведь в обществе все сословия пожирают друг друга (танцовщица выманивает деньги у того, кто ее содержит, а у нее выманивают деньги модистки, булочник и пр.). И здесь не подходят общие правила морали, ведь всеобщая совесть, как и всеобщая грамматика, допускает исключения из правил, так называемые «моральные идиотизмы». Племянник Рамо говорит, что если бы разбогател, то вел бы жизнь, полную чувственных удовольствий, и заботился бы лишь о себе; при этом он замечает, что его точку зрения разделяют все состоятельные люди. Рассказчик возражает, что гораздо приятнее помочь несчастному, прочесть хорошую книгу и тому подобное; чтобы быть счастливым, нужно быть честным.

Рамо отвечает, что, на его взгляд, все так называемые добродетели не более чем суета. К чему защищать отечество — его нет больше, а есть только тираны и рабы; помогать друзьям — значит делать из них неблагодарных людей; а занимать положение в обществе стоит только для того, чтобы обогащаться. Добродетель скучна, она леденит, это очень неудобная вещь; а добродетельные люди на поверку оказываются ханжами, лелеющими тайные пороки. Лучше пусть он составит свое счастье свойственными ему пороками, чем будет коверкать себя и лицемерить, чтобы казаться добродетельным, когда это отвратит от него его покровителей. Рассказывает, как он унижался перед ними, как в угоду своим «хозяевам» он и компания других прихлебателей поносили замечательных ученых, философов, писателей, в том числе и Дидро. Он демонстрирует свое умение принимать нужные позы и говорить нужные слова. Говорит, что читает Теофраста, Лабрюйера и Мольера, и делает такой вывод: «Сохраняй свои пороки, которые тебе полезны, но избегай свойственного им тона и внешнего вида, которые могут сделать тебя смешным». Чтобы избежать такого поведения, надо его знать, а эти авторы очень хорошо описали его. Он бывает смешным лишь когда хочет; нет лучшей роли при сильных мира сего, чем роль шута. Следует быть таким, каким выгодно; если бы добродетель могла привести к богатству, он был бы добродетельным или притворялся им. Племянник Рамо злословит о своих благодетелях и говорит при этом: «Когда решаешься жить с людьми вроде нас <…>, надо ждать бесчисленных пакостей».

Однако люди, берущие к себе в дом корыстных, низких и вероломных шутов, прекрасно знают, на что идут; все это предусмотрено молчаливым соглашением. Бесполезно пытаться исправить врожденную порочность; наказывать такого рода заблуждения должен не человеческий закон, а сама природа; в доказательство Рамо рассказывает скабрезную историю. Собеседник Рамо недоумевает, почему племянник Рамо так откровенно, не стесняясь, обнаруживает свою низость. Рамо отвечает, что лучше быть большим преступником, чем мелким мерзавцем, так как первый вызывает известное уважение масштабами своего злодейства. Рассказывает историю про человека, который донес инквизиции на своего благодетеля, еврея, бесконечно доверявшего ему, и к тому же обокрал этого еврея. Рассказчик, удрученный таким разговором, снова меняет тему. Речь заходит о музыке; Рамо высказывает верные суждения о превосходстве итальянской музыки (Дуни, Перголезе) и итальянской комической оперы-буфф над французским музыкальным классицизмом (Люлли, Рамо): в итальянской опере, по его словам, музыка соответствует смысловому и эмоциональному движению речи, речь великолепно ложится на музыку; а французские арии неуклюжи, тяжелы, однообразны, неестественны. Племянник Рамо очень ловко изображает целый оперный театр (инструменты, танцоров, певцов), удачно воспроизводит оперные роли (у него вообще большие способности к пантомиме). Он высказывает суждения о недостатках французской лирической поэзии: она холодна, неподатлива, в ней отсутствует то, что могло бы служить основой для пения, порядок слов слишком жесткий, поэтому композитор не имеет возможности располагать целым и каждой его частью.

Эти суждения явно близки суждениям самого Дидро. Племянник Рамо говорит также о том, что итальянцы (Дуни) учат французов, как делать музыку выразительной, как подчинить пение ритму, правилам декламации. Рассказчик спрашивает, как он, Рамо, будучи так чувствителен к красотам музыки, так бесчувствен к красотам добродетели; Рамо говорит, что это врожденное («отцовская молекула была жесткая и грубая»). Разговор переходит на сына Рамо: рассказчик спрашивает, не хочет ли Рамо попытаться пресечь влияние этой молекулы; Рамо отвечает, что это бесполезно. Он не хочет учить сына музыке, так как это ни к чему не ведет; он внушает ребенку, что деньги — все, и хочет научить сына самым легким путям, ведущим к тому, чтобы он был уважаем, богат и влиятелен. Рассказчик про себя замечает, что Рамо не лицемерит, сознаваясь в пороках, свойственных ему и другим; он более откровенен и более последователен в своей испорченности, чем другие. Племянник Рамо говорит, что самое главное — не в том, чтобы развить в ребенке пороки, которые его обогатят, а в том, чтобы внушить ему чувство меры, искусство ускользать от позора; по мнению Рамо, все живущее ищет благополучия за счет того, от кого зависит. Но его собеседник хочет перейти от темы нравственности к музыке и спрашивает Рамо, почему при его чутье к хорошей музыке он не создал ничего значительного. Тот отвечает, что так распорядилась природа; кроме того, трудно глубоко чувствовать и возвышаться духом, когда вращаешься среди пустых людей и дешевых сплетен.

Племянник Рамо рассказывает о некоторых превратностях своей жизни и делает вывод, что нами распоряжаются «проклятые случайности». Говорит о том, что во всем королевстве ходит только монарх, остальные лишь принимают позы. Повествователь возражает, что и «король принимает позу перед своей любовницей и пред Богом», и в мире каждый, кто нуждается в помощи другого, вынужден бывает «заняться пантомимой», то есть изображать разные восторженные чувства. Не прибегает к пантомиме лишь философ, так как ему ничего не нужно (в качестве примера приводит Диогена и киников), Рамо отвечает, что ему необходимы разные жизненные блага, и пусть он лучше будет обязан ими благодетелям, чем добудет их трудом. Потом он спохватывается, что ему пора в оперу, и диалог завершается его пожеланием себе жить еще лет сорок.

А. А. Фридрих

Люк де Клапье де Вовенарг (Luc de Clapiers de Vauvenargues) [1715–1747]

Введение в познание человеческого разума

(Introduction à la Connaissanse de l'esprit Humain)

Трактат (1746)


Паскаль говорит: «Все правила достойного поведения давно известны, остановка за малым — за умением ими пользоваться».

Любой принцип противоречив, любой термин толкуется по-разному. Но, постигнув человека, можно постичь все.


Книга первая. О РАЗУМЕ ВООБЩЕ

Некоторые смешивают свойства разума со свойствами характера, например, способность говорить ясно, а мыслить путано, и думают, что разум противоречив. Но разум лишь очень многообразен.

Разум опирается на три основные начала: воображение, размышление, память.

Воображение — это способность представлять себе что-либо с помощью образов и с их же помощью выражать свои представления.

Размышление — дар, позволяющий сосредоточиваться на идеях, обдумывать и сочетать их. Это исходная точка суждения и оценки.

Память — хранительница плодов воображения и размышления. Память по мощи должна соответствовать уму, иначе это ведет либо к скудости мысли, либо к чрезмерной ее широте.

Плодовитость. Бесплодные умы не могут понять предмет в целом; умы плодовитые, но нерассудительные не могут понять себя: пылкость чувств заставляет усиленно работать их мысль, но в ложном направлении.

Сообразительность проявляется в быстроте работы разума. Она не всегда сопряжена с плодовитостью. Бывают умы сообразительные, но бесплодные — ум, живой в беседе, но угасающий за письменным столом.

Проницательность есть способность постигать явления, восходить к их причинам и предугадывать их следствия. Знания и привычки совершенствуют ее.

Ясность — украшение рассудительности, но не каждый, обладающий ясным умом, рассудителен. Рассудительность и отчетливость воображения отличается от рассудительности и отчетливости памяти, чувства, красноречия. Иногда у людей бывают несовместимые идеи, которые, однако, увязаны в памяти воспитанием или обычаями. Особенности нрава и обычаи создают различия меж людьми, но и ограничивают их свойства определенными рамками.

Здравый смысл сводится к умению видеть любой предмет в его соразмерности с нашей природой или положением в обществе; это способность воспринимать вещи с их полезной стороны и здраво оценивать. Для этого надо на все смотреть просто. Рассудок должен преобладать над чувством, опыт — над размышлением.

Глубина — вот цель всякого размышления. Глубокий ум должен удерживать мысль перед глазами, чтобы исследовать ее до конца. Сообразительность всегда приобретается ценой глубины.

Деликатность — это чувствительность, которая зависит от свободы обычаев. Тонкость — своеобразная мудрость в вопросах чувства; бывает и без деликатности.

Широта ума — способность усваивать множество идей одновременно, не путая их друг с другом. Без нее нельзя стать гением.

Наитие — мгновенный переход от одной идеи к другой, могущей сопрягаться с первой. Это неожиданные повороты ума Шутки — поверхностные порождения наития.

Хороший вкус — это способность судить о предметах, связанных с чувством. Это умение чувствовать прекрасную природу. Вкус толпы не бывает верен. Доводы ума могут изменить наше суждение, но не вкус.

О слоге и красноречии. Не всегда тот, кто хорошо мыслит, может выразить свою мысль в словах; но великолепие слога при слабости идеи — форменная чушь. Благородство изложению придают простота, точность и естественность. Одни красноречивы в беседе, другие — наедине с рукописью. Красноречие оживляет все: науки, дела, поэзию. Все ему повинуется.

Об изобретательности. Изобретать — значит не создавать материал для изобретений, но придавать ему форму, как зодчий — мрамору. Образец наших поисков — сама природа.

О таланте и разуме. Талант немыслим без деятельности, он зависит также от страстей. Талант — редкость, так как для него нужны сочетания различных достоинств ума и сердца. Талант самобытен, хотя все великие люди следовали образцам: например, Корнель — Лукану и Сенеке. Разум должен обозначать совокупность рассудительности, глубины и других качеств, но обычно разумом называют лишь одну из этих способностей — и ведут споры, какую именно.

О характере. Характер содержит в себе все, что отличает наш ум и сердце; он соткан из противоречий.

Серьезность — частная особенность характера; у нее много причин и разновидностей. Есть серьезность спокойного ума, серьезность пылкого или благородного ума, серьезность робкого человека и множество других ее разновидностей. Серьезность рассеянности сказывается в чудачествах.

Находчивость — способность пользоваться случаем в разговорах и делах. Она требует сообразительности и опыта.

О рассеянности. Бывает рассеянность, происходящая от того, что работа ума замедлена вообще, а бывает — от того, что душа сосредоточена на одном предмете.


Книга вторая. О СТРАСТЯХ

Локк учит: любая страсть берет начало в наслаждении или страдании. Так как наслаждение или страдание вызываются у разных людей разными причинами, то каждый понимает под добром и злом разные вещи. Однако источников добра и зла для нас два: чувства и размышления. Впечатления от чувств мгновенны и непознаваемы. Страсти, порожденные мыслью, основаны либо на любви к бытию, либо питаются чувством собственного несовершенства. В первом случае происходят веселость, кротость, умеренность в желаниях. Во втором появляются беспокойство и меланхолия. Страсти великих людей — сочетание того и другого.

Ларошфуко говорит, что в любви мы ищем лишь собственного наслаждения. Но нужно различать самолюбие и себялюбие. Себялюбие позволяет любить себя вне личности (в женщине, в славе и в других вещах), а самолюбие ставит нас в центр вселенной. Гордыня — следствие самолюбия.

Честолюбие — результат стремления раздвигать пределы своей личности, оно может быть и добродетелью, и пороком.

Слава заглушает наши горести лучше всего остального, но это не добродетель и не заслуга, а лишь награда за них. Поэтому не надо торопиться осуждать стремление к славе. Страсть к славе жаждет внешнего величия, а страсть к наукам — величия изнутри. Искусства живописуют природу, науки — истину. Знания разумного человека не слишком обширны, зато доскональны. Их нужно прилагать к практике: знание правил танца не принесет пользы человеку, никогда не танцевавшему. Но любой талант надо воспитывать.

Скупость — детище нелепого недоверия к обстоятельствам жизни; страсть к игре, наоборот, рождена нелепой верой в случай.

Отцовская любовь ничем не отличается от любви к самому себе, ибо ребенок во всем зависит от родителей и связан с ними. Но у детей есть самолюбие, поэтому дети любят отцов меньше, чем отцы — детей.

Домашние животные ублажают наше самолюбие: мы воображаем, что попугай любит нас, ценит нашу ласку — и любим его за этот перевес над ним.

Дружескую приязнь рождает несовершенство нашей сущности, а несовершенство самой этой приязни ведет к ее охлаждению. Мы страдаем от одиночества, но и дружба не заполняет пустоты. В юности дружат нежней, в старости — крепче. Низок душою тот, кто стыдится дружбой с запятнавшими себя людьми.

О любви. Вполне возможна и любовь, свободная от грубой чувственности, но ока нечаста. Человек влюбляется в созданный им образ, а не в реальную женщину. Вообще же в любви главное для нас — качества внутренние, душа. Не надо путать любовь с дружбой, ибо дружбой правит разум, а любовью — чувства. Нельзя о человеке судить по его лицу, куда интересней смотреть, какие лица ему нравятся более других.

Сострадание — чувство, в котором печаль смешана с приязнью. Оно бескорыстно, разум над ним не властен.

О ненависти. Ненависть — глубокое уныние, которое отвращает нас от того, чем оно вызвано — в это чувство входят и ревность, и зависть.

Человек уважает все, что любит, в том числе и себя.

Главнейшие чувства человека: желание, недовольство, надежда, сожаление, робость, насмешка, замешательство, удивление. Но все они слабее любви, честолюбия и скупости.

Человек не может в общем управлять страстями. успокоить их нельзя, да и не нужно, потому что они — основа и суть нашей души. Но бороться с дурными привычками необходимо, а победим ли мы их — на все Господня воля.


Книга третья. О ДОБРЕ И ЗЛЕ КАК НРАВСТВЕННЫХ ПОНЯТИЯХ

Добром следует считать лишь то, что благотворно для всего общества, а злом — то, что для него гибельно. Интересами отдельного человека приходится жертвовать. Цель законов — охранять права каждого.

Добродетель — это предпочтение общего интереса интересу личному; а корыстный интерес — источник любых пороков. Добродетель не приносит людям счастья потому, что они порочны, а пороки не приносят пользы.

Величие души — влечение совершать великие деяния, добрые или злые. Поэтому иные пороки не исключают великих достоинств, и наоборот.

О мужестве. Есть много разновидностей мужества: мужество в борьбе с судьбой, терпение, храбрость, твердость и другие. Но они редко встречаются все сразу.

Чистосердечие — это верность, не ведающая подозрений и уловок. Умеренность говорит о душевном равновесии. Благоразумие есть здравая предусмотрительность. Деятельность — проявление беспокойной силы, лень — спокойного бессилия. Суровость — ненависть к наслаждениям, строгость — ненависть к порокам. Мудрость — понимание сути добра и любовь к нему.

Добродетель — это добро и красота вместе; к примеру, лекарства хороши, но не красивы, и многое есть, что красиво, но не полезно.

Господин Круза говорит, что красота — это то, что наш разум воспринимает как сложное, но неразделимое целое, это многообразие в единстве.

А. В. Скобелкин

Размышления и максимы

(Réflexions et Maximes)

Афоризмы (1747)


Легче сказать новое слово, чем примирить меж собой слова, уже сказанные.

Наш разум скорее проницателен, чем последователен, и охватывает больше, чем в силах постичь.

Если мысль нельзя выразить простыми словами, значит, она ничтожна и ее надо отбросить.

Вырази ложную мысль ясно, и она сама себя опровергнет.

Неизменная скупость в похвалах — верный признак поверхностного ума.

Пылкое честолюбие изгоняет из нашей жизни всякую радость — оно хочет править единовластно.

Лучшая опора в несчастье — не разум, а мужество.

Ни мудрость, ни свобода не совместны со слабостью.

Разуму не дано исправить то, что по самой своей природе несовершенно.

Нельзя быть справедливым, не будучи человечным.

Одно дело смягчать правила добродетели во имя ее торжества, другое — уравнивать ее с пороком ради того, чтобы свести на нет.

Мы не любим, когда нас жалеют за совершенные нами ошибки.

Молодые люди плохо знают, что такое красота: им знакома только страсть.

Стоит нам почувствовать, что человеку не за что нас уважать — и мы начинаем почти что ненавидеть его.

Наслаждение учит государя чувствовать себя просто человеком.

Тот, кто требует платы за свою честность, чаше всего продает свою честь.

Глупец всегда убежден, что никто ловчей его не проведет умного человека.

Несколько болванов, усевшись за стол, объявляют: «Где нет нас, там нет и хорошего общества». И все им верят.

Умные люди были бы совсем одиноки, если бы глупцы не причисляли к ним и себя.

Нелегко ценить человека так, как ему хочется.

Пусть человек, не имеющий больших талантов, утешается той же мыслью, что и человек, не имеющий больших чинов: сердцем можно быть выше и тех и других.

Наше суждение о других не так изменчиво, как о самих себе.

Заблуждается тот, кто считает, будто бедняки всегда выше богачей.

Люди лишь до тех пор охотно оказывают услуги, пока чувствуют, что это им по силам.

Кто не способен к великим свершениям, тот презирает великие замыслы.

Великий человек берется за великие дела, потому что сознает их величие, глупец — потому что не понимает, как они трудны.

Сила легко берет верх над хитроумием.

Чрезмерная осмотрительность не менее пагубна, чем ее противоположность: мало проку от людей тому, кто вечно боится, как бы его не надули.

Дурных людей всегда потрясает открытие, что добропорядочные способны на остроумие.

Редко случается высказать здравую мысль тому, кто всегда тщится быть оригинальным.

Чужое остроумие быстро прискучивает.

Дурные советы куда влиятельнее, чем собственные наши прихоти.

Разум вводит нас в обман чаще, чем наше естество.

Великодушие не обязано давать отчет благоразумию о причинах своих действий.

Совесть умирающих клевещет на всю прожитую ими жизнь.

Мысль о смерти вероломна: захваченные ею, мы забываем жить.

Иногда думаешь: жизнь так коротка, что не стоит малейшего моего неудовольствия. Но когда приезжает докучный гость, я не способен терпеливо поскучать каких-нибудь полчаса.

Если даже предусмотрительность не может сделать нашу жизнь счастливой, то что уже говорить о беспечности.

Как знать, может быть, именно страстям обязан разум самыми блистательными своими завоеваниями.

Если бы люди меньше ценили славу, у них не хватило бы ни ума, ни доблести ее. заслужить.

Люди обычно мучают своих ближних под тем предлогом, что желают им добра.

Карать без нужды — значит бросить вызов милосердию Господню.

Никто не сострадает глупцу на том лишь основании, что он глуп, и это, пожалуй, резонно; но до чего же нелепо считать, что в своей глупости повинен он сам!

Всего отвратительнее, но и всего обычнее древняя как мир неблагодарность детей по отношению к родителям.

Порою наши слабости привязывают нас друг к другу ничуть не меньше, чем самые высокие добродетели.

Ненависть пересиливает дружбу, но пасует перед любовью.

Кто рожден покорствовать, тот и на троне будет покорным.

Обделенные силой ищут, кому бы им подчиниться, ибо нуждаются в защите.

Кто способен все претерпеть, тому дано на все дерзнуть.

Иные оскорбления лучше проглотить молча, дабы не покрыть себя бесчестием.

Нам хочется верить, что пресыщенность говорит о недостатках, о несовершенстве того, чем мы пресытились, меж тем как на деле она лишь следствие истощения наших чувств, свидетельство нашей немощи.

Человек мечтает о покое, но радость он обретает только в деятельности, только ею он и дорожит.

Ничтожный атом, именуемый человеком, способен одним взглядом охватить вселенную во всех ее нескончаемых переменах.

Кто осыпает насмешками склонность к вещам серьезным, тот серьезно привержен к пустякам.

Своеобычное дарование — своеобычный вкус. Отнюдь не всегда один автор принижает другого только из зависти.

Несправедливо, когда Депрево ставят рядом с Расином: ведь первый преуспел в комедии — низком жанре, второй же — в трагедии, высоком.

В рассуждениях примеры должны быть немногочисленными; надо не отвлекаться на побочные темы, а сразу изложить конечный вывод.

ум большинства ученых подобен человеку прожорливому, но с дурным пищеварением.

Знание поверхностное всегда бесплодно, а порою и вредно: оно понуждает тратить силы на пустяки и тешит лишь самолюбие глупцов.

Философы чернят человеческую природу; мы воображаем, будто мы сами настолько отличны от всего рода человеческого, что, клевеща на него, сами остаемся незапятнанными. Человек нынче в немилости у умствующих.

Великие люди, научив слабодушных размышлять, наставили их на путь размышлений.

Неверно, что равенство — закон природы. Подчинение и зависимость — вот ее верховный закон.

Подданные льстят государям куда как с большим пылом, чем те эту лесть выслушивают. Жажда что-то добыть всегда острее, чем наслаждение уже добытым.

Редкий человек способен, не дрогнув, стерпеть правду или сказать ее в глаза.

Пусть нас и корят за тщеславие, все равно нам порою просто необходимо услышать, как велики наши достоинства.

Люди редко примиряются с унижением: они попросту забывают о нем.

Чем скромней положение человека в свете, тем безнаказанней остаются его поступки и незаметней — заслуги.

Неизбежность облегчает даже такие беды, перед которыми бессилен разум.

Отчаяние довершает не только наши неудачи, но и нашу слабость.

Критиковать автора легко, трудно оценить.

Произведения могут нравиться, даже если кое-что в них неверно, ведь правильности нет в наших рассуждениях тоже, как и в рассуждениях автора. Вкус наш легче удовлетворить, нежели ум.

Легче захватить всю землю, чем присвоить себе наималейший талант.

Все вожди красноречивы, но вряд ли они преуспели бы в поэзии, ибо столь высокое искусство несовместно с суетой, которая необходима в политике.

Нельзя долго обманывать людей там, где идет дело о выгоде. Можно обманывать весь народ, но надо быть честным с каждым лицом в отдельности. Ложь слаба по природе — поэтому ораторы искренни, хотя бы в деталях. Поэтому сама по себе истина выше и красноречивее любого искусства.

К сожалению, талантливый человек всегда хочет принизить другие таланты. Поэтому не стоит судить о поэзии по высказываниям физика.

Хвалить человека нужно и при жизни, если он того заслуживает. Похвалить от души неопасно, опасно незаслуженно очернить.

Зависть не умеет таиться, она накидывается на самые неоспоримые достоинства. Она слепа, неуемна, безумна, груба.

В природе нет противоречий.

Предполагается, что тот, кто служит добродетели, повинуясь рассудку, способен променять ее на полезный порок. Да так оно и было бы, если бы порок мог быть полезен — на взгляд человека, умеющего рассуждать.

Если от себялюбия человека не страдают другие, оно полезно и естественно.

Мы восприимчивы к дружбе, справедливости, человечности, состраданию и разуму. Не это ли и есть добродетель?

Законы, обеспечивая народам покой, умаляют их свободу.

Никто не бывает честолюбив по велению разума и порочен по глупости.

Наши поступки менее добры и менее порочны, чем наши желания.

Люди рассуждают: «Зачем знать, где истина, когда ты знаешь, где наслаждение?»

Сила или слабость нашей веры зависит скорее от мужества, нежели от разума. Тот, кто смеется над приметами, не умнее того, кто верит им.

В чем только не убеждают человека страх и надежда!

Никакой неверующий не умрет спокойно, если подумает: «Я тысячи раз ошибался, значит, мог заблуждаться и насчет религии. А теперь у меня нет ни сил, ни времени поразмыслить над этим — я умираю…»

Вера — отрада обездоленных и бич счастливцев.

Жизнь кратка, но это не может ни отвадить нас от ее радостей, ни утешить в ее горестях.

В мире полно холодных умов, которые, не будучи в силах что-нибудь придумать сами, утешаются тем, что отвергают чужие мысли.

По слабости или по боязни навлечь на себя презрение люди скрывают самые заветные, неискоренимые и подчас добродетельные свои наклонности.

Искусство нравиться — это умение обманывать.

Мы слишком невнимательны или слишком заняты собой, чтобы изучать друг друга.

А. В. Скобелкин

Жак Казот (Jacques Cazotte) [1719–1792]

Влюбленный дьявол

(Le Diable amoureux)

Фантастическая повесть (1772)


Повествование ведется от лица молодого испанского дворянина, едва не ставшего жертвой дьявольских козней. Когда дону Альвару Маравильясу было двадцать пять лет, он служил капитаном гвардии короля Неаполитанского. Офицеры часто предавались философским беседам, и однажды разговор зашел о каббалистике: одни считали ее серьезной наукой, другие видели в ней лишь источник для плутней и обманалегковерных. Дон Альвар помалкивал и присматривался к старшему из своих сослуживцев — фламандцу Соберано. Как выяснилось, тот обладал властью над тайными силами. Альвар пожелал немедленно приобщиться к этой великой науке, а на предостережения учителя легкомысленно отвечал, что отдерет за уши самого князя тьмы.

Соберано пригласил юношу отобедать в обществе двух своих друзей. После трапезы вся компания отправилась к развалинам Портичи. В пещере со сводчатым потолком фламандец начертал тростью круг, вписал в него какие-то знаки и назвал формулу заклинания. Затем все вышли, и дон Альвар остался один. Ему было не по себе, однако он боялся прослыть пустым фанфароном и потому исполнил все предписания, трижды назвав имя Вельзевула. Внезапно под сводом распахнулось окно, хлынул поток ослепительного света и показалась отвратительная голова верблюда с огромными ушами. Разинув пасть, призрак вопросил по-итальянски: «Что ты хочешь?» Дон Альвар едва не лишился чувств при звуках страшного голоса, но сумел овладеть собой и заговорил таким повелительным тоном, что дьявол пришел в смущение. Дон Альвар приказал ему явиться в более подобающем облике — например, в виде собаки. Тогда верблюд вытянул шею до самой середины пещеры и выплюнул на пол маленького белого спаниеля с шелковистой шерстью. Это была сучка, и юноша дал ей имя Бьондетта. По приказу Альвара был накрыт богатый стол. Бьондетта сначала предстала в образе музыканта-виртуоза, а затем — прелестного пажа. Соберано и его спутники не могли скрыть изумления и испуга, однако дерзкая уверенность молодого офицера несколько успокоила их. Затем к развалинам подали роскошную карету. По дороге в Неаполь Бернадильо (так звали одного из друзей Соберано) высказал предположение, что дон Альвар заключил удивительную сделку, ибо никому и никогда не прислуживали с такой предупредительностью. Юноша промолчал, но ощутил смутную тревогу и решил как можно скорее избавиться от своего пажа. Тут Бьондетта стала взывать к чувству чести: испанский дворянин не может выгнать в столь поздний час даже презренную куртизанку, не говоря уж о девушке, которая всем для него пожертвовала. Дон Альвар уступил: отказавшись от услуг мнимого слуги, он разделся и лег, но лицо пажа мерещилось ему повсюду — даже на пологе кровати. Тщетно напоминал он себе о безобразном призраке — мерзость верблюда лишь оттеняла прелесть Бьондетты.

От этих тягостных размышлений кровать подломилась, и юноша упал на пол. Когда испуганная Бьондетта бросилась к нему, он приказал ей не бегать по комнате босиком и в одной рубашке — так недолго и простудиться. Наутро Бьондетта призналась, что полюбила Альвара за доблесть, проявленную перед лицом ужасного видения, и приняла телесную оболочку, чтобы соединиться со своим героем. Ему угрожает опасность: клеветники хотят объявить его некромантом и отдать в руки известного судилища. Им обоим нужно бежать из Неаполя, однако прежде он должен произнести магическую формулу: принять служение Бьондетты и взять ее под свое покровительство. Дон Альвар пробормотал подсказанные ему слова, и девушка воскликнула, что станет счастливейшим созданием на свете. Юноше пришлось смириться с тем, что демон взял на себя все дорожные расходы. По дороге в Венецию дон Альвар впал в какое-то оцепенение и очнулся уже в апартаментах лучшей гостиницы города. Он отправился к банкиру своей матери, и тот немедленно вручил ему двести цехинов, которые донья Менсия прислала через конюшего Мигеля Пимиентоса. Альвар вскрыл письма: мать жаловалась на здоровье и на сыновнее невнимание — о деньгах же по свойственной ей доброте ни словом не обмолвилась.

С облегчением вернув долг Бьондетте, юноша погрузился в вихрь городских развлечений — он всячески стремился быть подальше от источника своего соблазна. Страстью дона Альвара была игра, и все шло хорошо, пока счастье не изменило ему — он проигрался дотла. Бьондетта, заметив его огорчение, предложила свои услуги: скрепя сердце, он воспользовался ее познаниями и применил одну простенькую комбинацию, которая оказалась безошибочной. Теперь Альвар был всегда при деньгах, но тревожное чувство вернулось — он не был уверен, что сумеет удалить от себя опасный дух. Бьондетта постоянно стояла у него перед глазами. Чтобы отвлечься от мыслей о ней, он стал проводить время в обществе куртизанок, и самая известная из них вскоре влюбилась в него до безумия. Альвар искренне пытался ответить на это чувство, поскольку жаждал освободиться от своей тайной страсти, но все было тщетно — Олимпия быстро поняла, что у нее есть соперница. По приказу ревнивой куртизанки за домом Альвара установили наблюдение, а затем Бьондетта получила анонимное письмо с угрозами. Альвар был поражен сумасбродством своей любовницы: если бы Олимпия знала, кому угрожает смертью! По непонятной для него самого причине он никогда не мог назвать это существо подлинным именем. Между тем Бьондетта явно страдала от невнимания Альвара и изливала свои томления в музыкальных импровизациях. Подслушав ее песню, Альвар решил немедленно уехать, ибо наваждение становилось слишком опасным. Вдобавок ему показалось, будто за ним следит Бернадильо, некогда сопровождавший его в развалины Портичи. Носильщики понесли вещи Альвара в гондолу, Бьондетта шла следом, и в этот момент женщина в маске нанесла ей удар кинжалом. Второй убийца с руганью оттолкнул опешившего гондольера, и Альвар узнал голос Бернадильо.

Бьондетта истекала кровью. Вне себя от отчаяния, Альвар взывал о мщении. Появился хирург, привлеченный криками. Осмотрев раненую, он объявил, что надежды нет. Юноша словно лишился рассудка: обожаемая Бьондетта стала жертвой его нелепого предубеждения — он принимал ее за обманчивый призрак и сознательно подверг смертельной опасности. Когда измученный Альвар наконец забылся сном, ему привиделась мать: будто он идет вместе с ней к развалинам Портичи, и внезапно кто-то толкает его в пропасть — это была Бьондетта! Но тут другая рука подхватила его, и он очутился в объятиях матери. Альвар проснулся, задыхаясь от ужаса. Несомненно, этот жуткий сон был плодом расстроенного воображения: теперь уже нельзя было сомневаться, что Бьондетта — существо из плоти и крови. Альвар поклялся дать ей счастье, если она все-таки выживет.

Через три недели Бьондетта очнулась. Альвар окружил ее самой нежной заботой. Она быстро поправлялась и расцветала с каждым днем. Наконец он осмелился задать вопрос о страшном видении в развалинах Портичи. Бьондетта утверждала, что это была хитрость некромантов, замысливших унизить и поработить Альвара. Но сильфиды, саламандры и ундины, восхищенные его смелостью, решили оказать ему поддержку, и Бьондетта предстала перед ним в образе собачки. Ей было дозволено принять телесную оболочку ради союза с мудрецом — она добровольно стала женщиной и обнаружила, что у нее есть сердце, которое всецело принадлежит возлюбленному. Однако без поддержки Альвара она обречена стать самым несчастным существом на свете.

Месяц прошел в упоительном блаженстве. Но когда Альвар сказал, что для женитьбы ему нужно испросить материнское благословение, Бьондетта обрушилась на него с упреками. Удрученный юноша решил тем не менее отправиться в Эстремадуру. Бьондетта нагнала его около Турина. По ее словам, негодяй Бернадильо осмелел после отъезда Альвара и обвинил ее в том, что она — злой дух, виновный в похищении капитана квардии короля Неаполитанского. Все в ужасе отвернулись от нее, и ей с большим трудом удалось вырваться из Венеции. Альвар, преисполненный раскаяния, все же не отказался от мысли навестить мать. Казалось, все препятствовало этому намерению: карета постоянно ломалась, стихии бушевали, лошади и мулы поочередно приходили в неистовство, а Бьондетта твердила, что Альвар хочет погубить их обоих. Неподалеку от Эстремадуры юноше попалась на глаза Берта, сестра его кормилицы. Эта честная поселянка сказала ему, что донья Менсия находится при смерти, ибо не смогла перенести известий об ужасном поведении сына. Невзирая на протесты Бьондетты, Альвар приказал гнать в Маравильяс, но тут у кареты снова лопнула ось. К счастью, поблизости оказалась ферма, принадлежавшая герцогу Медине Сидонии. Арендатор Маркое приветливо встретил неожиданных гостей, пригласив их принять участие в свадебном пиршестве. Альвар вступил в беседу с двумя цыганками, которые обещали рассказать ему много интересного, но Бьондетта сделала все, чтобы помешать этому разговору. Ночью случилось неизбежное — юноша, растроганный слезами возлюбленной, не сумел высвободиться из сладостных объятий. Наутро счастливая Бьондетта попросила не называть ее больше именем, которое дьяволу не подобает — отныне признаний в любви ждет Вельзевул. Потрясенный Альвар не оказал никакого сопротивления, и враг рода человеческого опять овладел им, а затем предстал перед ним в своем подлинном виде — вместо прелестного личика на подушке появилась голова отвратительного верблюда. Чудовище с мерзким хохотом высунуло бесконечно длинный язык и страшным голосом вопросило по-итальянски: «Что ты хочешь?» Альвар, зажмурив глаза, бросился ничком на пол. Когда он очнулся, светило яркое солнце. Фермер Маркое сказал ему, что Бьондетта уже уехала, щедро расплатившись за них обоих.

Альвар сел в карету. Он был в таком смятении, что почти не мог говорить. В замке его радостно встретила мать — живая и невредимая. Несчастный юноша упал к ее ногам и в порыве раскаяния рассказал обо всем, что с ним произошло. С удивлением выслушав его, мать сказала, что Берта уже давно прикована к постели тяжким недугом. Сама донья Менсия и не думала посылать ему деньги сверх положенного содержания, а добрый конюший Пимиентос скончался восемь месяцев тому назад. Наконец, у герцога Медины Сидонии нет никаких владений в тех местах, где побывал Альвар. Несомненно, юноша стал жертвой обманчивых видений, поработивших его рассудок. Призванный тотчас священник подтвердил, что Альвар избегнул величайшей опасности, какой только может подвергнуться человек. Но в монастырь уходить не нужно, ибо враг отступился. Конечно, он попытается вновь оживить в памяти прелестное видение — преградой этому должен стать законный брак. Если избранница будет обладать небесной прелестью и талантами, Альвар никогда не почувствует искушения принять ее за дьявола.

Е. Д Мурашкинцева

Пьер Огюстен Карон де Бомарше (Pierre Augustin Caron de Beaumarchais) [1732–1799]

Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность

(Le Barbier de Seville ou La précation inutile)

Комедия (1775)


На ночной улице Севильи в костюме скромного бакалавра граф Альмавива ждет, когда в окне покажется предмет его любви. Знатный вельможа, устав от придворной распущенности, впервые желает завоевать чистую непредвзятую любовь молодой благородной девушки. Поэтому, чтобы титул не затмил человека, он скрывает свое имя.

Прекрасная Розина живет взаперти под надзором старика опекуна, доктора Бартоло. Известно, что старик влюблен в свою воспитанницу и ее деньги и собирается держать ее в заключении, пока бедняжка не выйдет за него замуж. Вдруг на той же улице появляется весело напевающий Фигаро и узнает графа, своего давнего знакомца. Обещая хранить инкогнито графа, плут Фигаро рассказывает свою историю: потеряв должность ветеринара из-за слишком громкой и сомнительной литературной славы, он пробует утвердиться в роли сочинителя. Но хотя его песни поет вся Испания, Фигаро не удается сладить с конкуренцией, и он становится бродячим цирюльником. Благодаря невероятному остроумию, а также житейской умудренности, Фигаро по-философски и с неизменной иронией воспринимает горести и очаровывает своей веселостью. Вдвоем они решают, как им вызволить из заточения Розину, ответно влюбленную в графа. Фигаро вхож в дом ревнивого до бешенства Бартоло как цирюльник и лекарь. Они задумывают, что граф явится, нарядившись пьяным солдатом с назначением на постой в доме доктора. Сам Фигаро тем временем выведет из строя прислугу Бартоло, используя нехитрые медицинские средства.

Открываются жалюзи, и в окне появляется Розина, как всегда с доктором. Якобы случайно она роняет листок с нотами и запиской для своего неизвестного поклонника, в которой его просят в пении открыть свое имя и звание. Доктор бежит поднять листок, но граф оказывается проворнее. На мотив из «Тщетной предосторожности» он поет серенаду, где называет себя безвестным бакалавром Линдором. Подозрительный Бартоло уверен, что листок с нотами был обронен и якобы унесен ветром неспроста, и должно быть, Розина состоит в заговоре с таинственным воздыхателем.

На другой день бедняжка Розина томится и скучает, заключенная у себя в комнате, и пытается придумать способ передать письмо «Линдору». Фигаро только что «полечил» домочадцев доктора: служанке пустил кровь из ноги, а слугам прописал снотворное и чихательное средства. Он берется передать письмо Розины и тем временем подслушивает разговор Бартоло с Базилем, учителем музыки Розины и главным союзником Бартоло. По словам Фигаро, это — бедствующий жулик, готовый удавиться за грош. Базиль открывает доктору, что влюбленный в Розину граф Альмавива в Севилье и уже наладил с ней переписку. Бартоло в ужасе просит устроить его свадьбу на следующий же день. Графа же Базиль предлагает облить в глазах Розины клеветой. Базиль уходит, а доктор мчится к Розине выяснять, о чем она могла разговаривать с Фигаро. В этот момент появляется граф в форме кавалериста, притворяясь, что он навеселе. Его цель — назвать себя Розине, передать ей письмо и, если получится, остаться в доме на ночь. Бартоло острым чутьем ревнивца догадывается, какая интрига кроется за этим. Между ним и мнимым солдатом происходит забавная перепалка, во время которой графу удается вручить письмо Розине. Доктор доказывает графу, что он освобожден от постоя и выгоняет его.

Граф делает еще одну попытку проникнуть в дом Бартоло. Он переодевается в костюм бакалавра и называет себя учеником Базиля, которого внезапное недомогание удерживает в постели. Граф надеется, что Бартоло тотчас предложит ему заменить Базиля и дать урок Розине, но он недооценивает подозрительности старика. Бартоло решает немедленно навестить Базиля, и, чтобы удержать его, мнимый бакалавр упоминает имя графа Альмавивы. Бартоло требует новых известий, и тогда графу приходится сообщить от имени Базиля, что обнаружена переписка Розины с графом, а ему поручено отдать доктору перехваченное письмо Розины. Граф в отчаянии, что вынужден отдать письмо, но нет иного способа заслужить доверие старика. Он даже предлагает воспользоваться этим письмом, когда настанет момент сломить сопротивление Розины и убедить ее выйти замуж за доктора. Достаточно солгать, что ученик Базиля получил его от одной женщины, и тогда смятение, стыд, досада могут довести ее до отчаянного поступка. Бартоло приходит в восторг от этого плана и немедленно верит, что графа действительно прислал мерзавец Базиль. Под видом урока пения Бартоло решает познакомить мнимого ученика с Розиной, чего и добивался граф. Но остаться наедине во время урока им не удается, поскольку Бартоло не желает упустить шанс насладиться пением воспитанницы. Розина исполняет песенку из «Тщетной предосторожности» и, слегка ее переделав, превращает песню в любовное признание Линдору. Влюбленные тянут время, чтобы дождаться прихода Фигаро, который должен будет отвлечь доктора.

Наконец тот приходит, и доктор бранит его за то, что Фигаро искалечил его домочадцев. Зачем, например, надо было ставить припарки на глаза слепому мулу? Лучше бы Фигаро вернул доктору долг с процентами, на что Фигаро клянется, что скорее предпочтет быть должником Бартоло всю жизнь, чем отказаться от этого долга хотя бы на мгновение. Бартоло в ответ божится, что не уступит в споре с нахалом. Фигаро поворачивается спиной, говоря, что он, напротив, уступает ему всегда. И вообще, он всего лишь пришел побрить доктора, а не строить козни, как тот изволит думать. Бартоло в затруднении: с одной стороны, побриться необходимо, с другой — нельзя оставлять Фигаро наедине с Розиной, не то он сможет опять передать ей письмо. Тогда доктор решается, в нарушение всех приличий, бриться в комнате с Розиной, а Фигаро отправить за прибором. Заговорщики в восторге, так как Фигаро имеет возможность снять со связки ключ от жалюзи. Вдруг слышится звон бьющейся посуды, а Бартоло с воплем выбегает из комнаты спасать свой прибор. Граф успевает назначить Розине свидание вечером, чтобы вызволить ее из неволи, но ему не хватает времени рассказать ей об отданном доктору письме. Возвращаются Бартоло с Фигаро, и в эту минуту входит дон Базиль. Влюбленные в немом ужасе, что сейчас все может открыться. Доктор расспрашивает Базиля о его болезни и говорит, что его ученик все уже передал. Базиль в недоумении, но граф незаметно сует ему в руку кошелек и просит молчать и удалиться. Веский довод графа убеждает Базиля, и тот, сославшись на нездоровье, уходит. Все с облегчением принимаются за музыку и бритье. Граф заявляет, что перед концом урока он должен дать Розине последние наставления в искусстве пения, наклоняется к ней и шепотом объясняет свое переодевание. Но Бартоло подкрадывается к влюбленным и подслушивает их разговор. Розина вскрикивает в испуге, а граф, будучи свидетелем дикой выходки доктора, сомневается, что при таких его странностях сеньора Розина захочет выйти за него замуж. Розина в гневе клянется отдать руку и сердце тому, кто освободит ее от ревнивого старика. Да, вздыхает Фигаро, присутствие молодой женщины и преклонный возраст — вот от чего у стариков заходит ум за разум.

Бартоло в ярости бежит к Базилю, чтобы тот пролил свет на всю эту путаницу. Базиль признается, что бакалавра никогда в глаза не видел, и только щедрость подарка заставила его промолчать. Доктор не понимает, зачем надо было брать кошелек. Но в тот момент Базиль был сбит с толку, а в затруднительных случаях золото всякий раз представляется доводом неопровержимым. Бартоло решает напрячь последние усилия, чтобы обладать Розиной. Однако Базиль не советует ему этого делать. В конце концов, обладание всякого рода благами — это еще не все. Получать наслаждение от обладания ими — вот в чем состоит счастье. Жениться на женщине, которая тебя не любит, — значит подвергнуть себя бесконечным тяжелым сценам. К чему учинять насилие над ее сердцем? Да к тому, отвечает Бартоло, что пусть лучше она плачет оттого, что он ее муж, чем ему умереть оттого, что она не его жена. Поэтому он собирается жениться на Розине той же ночью и просит поскорее привести нотариуса. Что касается упорства Розины, то мнимый бакалавр, сам того не желая, подсказал, как использовать ее письмо для клеветы на графа. Он дает Базилю свои ключи ото всех дверей и просит поскорее привести нотариуса. Бедняжка Розина, страшно нервничая, ждет, когда в окне покажется Линдор. Вдруг заслышались шаги опекуна, Розина хочет уйти и просит назойливого старика дать ей покой хотя бы ночью, но Бартоло умоляет его выслушать. Он показывает письмо Розины к графу, и бедняжка его узнает. Бартоло лжет, что, как только граф Альмавива получил письмо, так сейчас же начал им хвастаться. К Бартоло оно попало якобы от одной женщины, которой граф письмо преподнес. А женщина рассказала обо всем для того, чтобы избавиться от такой опасной соперницы. Розина должна была стать жертвой чудовищного заговора графа, Фигаро и молодого бакалавра, графского прихвостня.

Розина потрясена тем, что Линдор, оказывается, завоевывал ее не для себя, а для какого-то графа Альмавивы. Вне себя от унижения Розина предлагает доктору немедленно жениться на ней и предупреждает его о готовящемся похищении. Бартоло бежит за подмогой, собираясь устроить графу засаду возле дома, чтобы поймать его как грабителя. Несчастная оскорбленная Розина остается одна и решает повести игру с Линдером, чтобы убедиться, как низко может пасть человек. Открываются жалюзи, Розина в страхе убегает. Граф озабочен лишь тем, не покажется ли скромной Розине его план немедленно сочетаться браком чересчур дерзким. Фигаро советует тогда назвать ее жестокой, а женщины очень любят, когда их называют жестокими. Появляется Розина, и граф умоляет ее разделить с ним жребий бедняка. Розина с возмущением отвечает, что посчитала бы счастьем разделить его горькую судьбу, если бы не злоупотребление ее любовью, а также низость этого ужасного графа Альмавивы, которому ее собирались продать. Граф немедленно объясняет девушке суть недоразумения, и она горько раскаивается в своем легковерии. Граф обещает ей, что раз она согласна быть его женой, то он ничего не боится и проучит мерзкого старикашку.

Они слышат, как открывается входная дверь, но вместо доктора со стражей показываются Базиль с нотариусом. Тут же подписывается брачный договор, для чего Базиль получает второй кошелек. Врываются Бартоло со стражником, который сразу смущается, унав, что перед ним граф. Но Бартоло отказывается признать брак действительным, ссылаясь на права опекуна. Ему возражают, что, злоупотребив правами, он их утратил, а сопротивление столь почтенному союзу свидетельствует лишь о том, что он боится ответственности за дурное управление делами воспитанницы. Граф обещает не требовать с него ничего, кроме согласия на брак, и это сломило упорство скупого старика. Бартоло винит во всем собственное нерадение, но Фигаро склонен называть это недомыслием. Впрочем, когда юность и любовь сговорятся обмануть старика, все его усилия им помешать могут быть названы тщетной предосторожностью.

А. А. Фридрих

Безумный день, или Женитьба Фигаро

(Le Marriage de Figaro)

Комедия (1784)


Действие происходит в течение одного безумного дня в замке графа Альмавивы, чьи домочадцы за это короткое время успевают сплести головокружительную интригу со свадьбами, судами, усыновлением, ревностью и примирением. Сердце интриги — Фигаро, домоуправитель графа. Это — невероятно остроумный и мудрый человек, ближайший помощник и советник графа в обычное время, но сейчас впавший в немилость. Причина недовольства графа в том, что Фигаро решает жениться на очаровательной девушке Сюзанне, горничной графини, и свадьба должна состояться в тот же день, все идет отлично, пока Сюзанна не рассказывает о задумке графа: восстановить постыдное право сеньора на девственность невесты под угрозой расстроить свадьбу и лишить их приданого. Фигаро потрясен подобной низостью своего хозяина, который, не успев назначить его домоуправителем, уже собирается послать его в посольство в Лондон курьером, чтобы спокойно навещать Сюзанну. Фигаро клянется обвести, сластолюбивого графа вокруг пальца, завоевать Сюзанну и не потерять приданого. Как говорит невеста, интрига и деньги — его стихия.

Свадьбе Фигаро угрожают еще два врага. Старый доктор Бартоло, у которого граф с помощью хитрого Фигаро похитил невесту, нашел возможность посредством своей домоуправительницы Марселины отомстить обидчикам. Марселина собирается через суд заставить Фигаро выполнить долговое обязательство: или вернуть ее деньги, или на ней жениться. Граф, конечно, поддержит ее в стремлении помешать их свадьбе, зато ее собственная свадьба благодаря этому и устроится. Некогда влюбленный в свою жену, граф через три года после женитьбы слегка к ней охладел, но место любви заняла бешеная и слепая ревность, при этом от скуки он волочится за красотками по всей округе. Марселина по уши влюблена в Фигаро, что понятно: он не умеет сердиться, вечно в добром расположении духа, видит в настоящем одни только радости и так же мало помышляет о прошлом, как и о будущем. На самом деле, жениться на Марселине — прямой долг доктора Бартоло. Брачными узами их должен был связать ребенок, плод забытой любви, украденный младенцем цыганами.

Графиня, однако, не чувствует себя окончательно покинутой, у нее есть поклонник — паж его сиятельства Керубино. Это очаровательный маленький проказник, переживающий сложный период взросления, уже осознающий себя привлекательным юношей. Перемена в мировосприятии совсем сбила подростка с толку, он по очереди ухаживает за всеми женщинами в его поле зрения и тайно влюблен в графиню, его крестную мать. Легкомысленное поведение Керубино вызывает неудовольствие графа, и тот хочет отослать его к родителям. Мальчик в отчаянии идет жаловаться Сюзанне. Но во время разговора в комнату к Сюзанне входит граф, и Керубино в ужасе прячется за кресло. Граф уже без обиняков предлагает Сюзанне деньги в обмен на свидание перед свадьбой. Неожиданно они слышат голос Базиля, музыканта и сводника при дворе графа, он приближается к двери, граф, в страхе, что его застанут с Сюзанной, прячется за кресло, где уже сидит Керубино. Мальчик выбегает и забирается с ногами в кресло, а Сюзанна накрывает его платьем и становится перед креслом. Базиль ищет графа и заодно пользуется случаем уговорить Сюзанну на предложение его хозяина. Он намекает на благосклонность многих дам к Керубино, в том числе ее и графини. Охваченный ревностью, граф встает из-за кресла и приказывает немедленно отослать мальчика, дрожащего тем временем под своим укрытием. Он сдергивает платье и обнаруживает под ним маленького пажа. Граф уверен, что у Сюзанны было свидание с Керубино. Вне себя от ярости, что подслушали его щекотливый разговор с Сюзанной, он запрещает ей выходить за Фигаро. В эту же минуту появляется толпа нарядно одетых поселян с Фигаро во главе. Хитрец привел вассалов графа, чтобы те торжественно благодарили своего господина за отмену права сеньора на девственность невесты. Все восхваляют добродетель графа, и ему ничего не остается, как, проклиная хитрость Фигаро, подтвердить свое решение. Его умоляют также простить Керубино, граф соглашается, он производит юношу в офицеры своего полка, с условием немедленно уехать служить в далекую Каталонию. Керубино в отчаянии, что расстается с крестной, и Фигаро советует ему разыграть отъезд, а потом незаметно вернуться в замок. В отместку за неуступчивость Сюзанны граф собирается поддержать на суде Марселину и сорвать, таким образом, свадьбу Фигаро.

Фигаро тем временем решает действовать с не меньшей последовательностью, чем его сиятельство: умерить его аппетиты насчет Сюзанны, внушив подозрение, что и на его жену посягают. Через Базиля граф получает анонимную записку о том, что некий поклонник будет во время бала искать свидания с графиней. Графиня возмущена, что Фигаро не стыдно играть честью порядочной женщины. Но Фигаро уверяет, что не позволит себе этого ни с одной женщиной: боится попасть в точку. Довести графа до белого каления — и он у них в руках. Вместо приятного времяпрепровождения с чужой женой он будет вынужден ходить по пятам за своею собственной, а в присутствии графини он уже не осмелится помешать их бракосочетанию. Опасаться нужно только Марселины, поэтому Фигаро приказывает Сюзанне назначить графу вечером свидание в саду. Вместо девушки туда пойдет Керубино в ее костюме. Пока его сиятельство на охоте, Сюзанна с графиней должны переодеть и причесать Керубино, а затем Фигаро его спрячет. Керубино приходит, его переодевают, и между ним и графиней проскальзывают трогательные намеки, говорящие о взаимной симпатии. Сюзанна отлучилась за булавками, и в этот момент граф возвращается с охоты раньше срока и требует, чтобы графиня его впустила. Очевидно, что он получил записку, сочиненную Фигаро, и вне себя от ярости. Если он обнаружит полураздетого Керубино, то застрелит его на месте. Мальчик прячется в туалетной комнате, а графиня в ужасе и смятении бежит открывать графу.

Граф, видя смятение жены и услыхав шум в туалетной комнате, хочет взломать дверь, хотя графиня и уверяет его, что Сюзанна там переодевается. Тогда граф идет за инструментами и уводит с собой жену. Сюзанна открывает туалетную, выпускает еле живого от страха Керубино и занимает его место; мальчик же выпрыгивает из окна. Граф возвращается, и графиня в отчаянии рассказывает ему про пажа, умоляя пощадить ребенка. Граф открывает дверь и, к своему изумлению, находит там смеющуюся Сюзанну. Сюзанна объясняет, что они престо решили его разыграть, и Фигаро сам написал ту записку. Овладев собой, графиня упрекает его в холодности, беспочвенной ревности, недостойном поведении. Ошеломленный граф в искреннем раскаянии умоляет его простить.

Появляется Фигаро, женщины заставляют его признать себя автором анонимного письма. Все уже готовы помириться, как приходит садовник и рассказывает о выпавшем из окна мужчине, который помял все клумбы. Фигаро спешит сочинить историю, как, испугавшись графского гнева из-за письма, он выпрыгнул в окно, услыхав, что граф неожиданно прервал охоту. Но садовник показывает бумагу, выпавшую из кармана беглеца. Это — приказ о назначении Керубино. К счастью, графиня вспоминает, что на приказе недоставало печати, Керубино говорил ей об этом. Фигаро удается выкрутиться: Керубино якобы передал через него приказ, на котором граф должен поставить печать. Тем временем появляется Марселина, и граф видит в ней орудие мести Фигаро. Марселина требует суда над Фигаро, и граф приглашает местный суд и свидетелей. Фигаро отказывается жениться на Марселине, поскольку считает себя дворянского звания. Правда, родителей своих он не знает, так как его украли цыгане. Благородство его происхождения доказывает знак на его руке в виде шпателя. При этих словах Марселина бросается на шею Фигаро и объявляет его своим потерянным ребенком, сыном доктора Бартоло. Тяжба, таким образом, разрешается сама собой, и Фигаро вместо разъяренной фурии обретает любящую мать. Графиня между тем собирается проучить ревнивого и неверного графа и решает сама пойти на свидание к нему. Сюзанна под ее диктовку пишет записку, где графу назначается встреча в беседке в саду. Граф должен прийти обольщать собственную жену, а Сюзанна получит обещанное приданое. Фигаро случайно узнает о назначенном свидании, и, не понимая его истинного смысла, теряет рассудок от ревности. Он проклинает свою злосчастную судьбу. В самом деле, неизвестно чей сын, украденный разбойниками, воспитанный в их понятиях, он вдруг почувствовал к ним отвращение и решил идти честным путем, и всюду его оттесняли. Он изучил химию, фармацевтику, хирургию, был ветеринаром, драматургом, писателем, публицистом; в результате заделался бродячим цирюльником и зажил беспечной жизнью.

В один прекрасный день в Севилью прибывает граф Альмавива, узнает его, Фигаро его женил, и вот теперь, в благодарность за то, что он добыл графу жену, граф вздумал перехватить его невесту. Завязывается интрига, Фигаро на волоске от гибели, едва не женится на собственной матери, но в это самое время выясняется, кто его родители. Он все видел и во всем разочаровался за свою трудную жизнь. Но он искренне верил и любил Сюзанну, и она так жестоко предала его, ради какого-то приданого! Фигаро спешит на место предполагаемого свидания, чтобы застать их с поличным. И вот в темном уголке парка с двумя беседками происходит финальная сцена безумного дня. Затаившись, свидания графа с «Сюзанной» ждут Фигаро и настоящая Сюзанна: первый жаждет мести, вторая — забавного зрелища.

Так они подслушивают весьма поучительный разговор графа с графиней. Граф признается, что очень любит свою жену, но к Сюзанне его толкнула жажда разнообразия. Жены обычно думают, что если они любят мужей, то это уже все. Они до того предупредительны, так всегда услужливы, неизменно и при любых обстоятельствах, что однажды, к своему изумлению, вместо того, чтобы вновь ощутить блаженство, начинаешь испытывать пресыщение. Жены просто не владеют искусством поддерживать в своих мужьях влечение. Закон природы заставляет мужчин добиваться взаимности, а дело женщин уметь их удерживать. Фигаро пытается разыскать в темноте беседующих и натыкается на Сюзанну, переодетую в платье графини. Он все равно узнает свою Сюзанну и, желая проучить графа, разыгрывает сцену обольщения. Разъяренный граф слышит весь разговор и созывает весь дом, чтобы публично изобличить неверную жену. Приносят факелы, но вместо графини с неизвестным поклонником обнаруживают смеющихся Фигаро и Сюзанну, а графиня тем временем выходит из беседки в платье Сюзанны. Потрясенный граф во второй раз за день молит жену о прощении, а молодожены получают прекрасное приданое.

А. А. Фридрих

Преступная мать

(La mère Coupable)

Пьеса (1792)


Париж, конец 1790 г.

Из разговора Фигаро, камердинера испанского вельможи, графа Альмавивы, и его жены Сюзанны, первой камеристки графини, становится ясно, что с тех пор, как погиб на поединке старший сын графа, беспутный повеса, на все семейство словно легла черная тень. Граф все время угрюм и мрачен, младшего сына, Леона, он ненавидит, а графиню едва терпит. Мало того, он собирается произвести обмен всех своих владений (получить по разрешению короля земли во Франции, отдав испанские поместья).

Всему виной Бежарс, коварный ирландец, состоявший при графе секретарем, когда тот исполнял обязанности посла. Этот хитрый интриган «овладел всеми семейными тайнами», заманил графа из Испании во Францию, где «все вверх дном» (происходит революция), в надежде рассорить графа с женой, жениться на их воспитаннице Флорестине и завладеть состоянием графа. Оноре Бежарс — «человек низкой души, лицемер, безукоризненно притворяющийся честным и благородным. Фигаро зовет его «Оноре-Тартюфом» (почтенным лицемером). Бежарс виртуозно владеет искусством сеять раздоры под видом самой преданной дружбы и извлекать из этого выгоду. Все семейство им очаровано.

Но Фигаро, севильский цирюльник, прошедший суровую школу жизни, человек, наделенный острым умом и сильным характером, знает истинную цену обманщику и полон решимости вывести его на чистую воду. Зная, что Бежарс питает некоторую склонность к Сюзанне, он велит ей «задабривать его, ни в чем ему не отказывать» и докладывать о каждом его шаге. Чтобы увеличить доверие Бежарса к Сюзанне, Фигаро с женой разыгрывают при нем сцену яростной ссоры.

На чем же строятся планы нового Тартюфа и каковы препятствия к их осуществлению? Главное препятствие — это любовь. Граф до сих пор любит свою жену, Розину, и она до сих пор имеет на него влияние. А Леон и Флорестина любят друг друга, и графиня поощряет эту привязанность. Значит, нужно удалить графиню, окончательно поссорив с ней супруга, и сделать невозможным брак Леона и Фло-рестины, причем так, чтобы все произошло как бы без участия Бежарса. Граф подозревает, что графиня, которая всегда «слыла за женщину высоконравственную, ревнительницу благочестия и пользовалась поэтому всеобщим уважением», двадцать лет назад изменила ему с бывшим пажом графа Леоном Асторга по прозвищу Керубино, который «имел дерзость полюбить графиню». Ревнивые подозрения графа основаны на том, что, когда он был назначен вице-королем в Мексику, жена решила провести три года его отсутствия в захудалом замке Асторга и через девять или десять месяцев после отъезда графа произвела на свет мальчика. В тот же год Керубино погиб на войне. Леон очень похож на Керубино и вдобавок во всем превосходит погибшего наследника: он «образец для своих сверстников, он пользуется всеобщим уважением», его ни в чем нельзя упрекнуть. Ревность к прошлому и ненависть к Леону вспыхнули в душе графа после смерти старшего сына, потому что теперь Леон стал наследником его имени и состояния. Он уверен, что Леон не его сын, но у него нет никаких доказательств измены жены. Он решает тайно заменить свой портрет на браслете графини портретом Керубино и посмотреть, как воспримет это графиня. Но Бежарс располагает гораздо более убедительными доказательствами. Это письма Керубино (Бежарс служил с ним в одном полку) к графине. Бежарс сам передавал ей эти письма и множество раз читал их вместе с графиней. Они хранятся в ларце с потайным дном, который он сам заказывал для графини, вместе с драгоценностями. По просьбе Бежарса Сюзанна, помня повеление Фигаро ни в чем ему не отказывать, приносит ларец. Когда граф заменяет один браслет на другой, Бежарс, притворяясь, что хочет помешать этому, как бы случайно открывает потайное отделение, и граф видит письма. Теперь доказательства измены у него в руках. «Ах, вероломная Розина! Ведь, несмотря на всю мою ветреность, я к ней одной питал…» — восклицает граф. У него остается одно письмо, а остальные он просит Бежарса положить на место.

Оставшись один, граф читает письмо Розины к Керубино и ответ пажа на оборотной стороне. Он понимает, что будучи не в силах совладать с безумной страстью, юный паж овладел графиней насильно, что графиня тяжко раскаивается в невольном преступлении и что ее повеление более не видеться с нею заставило несчастного Керубино искать смерти в бою. Последние строки ответа пажа писаны кровью и размыты слезами. «Нет, это не злодеи, не чудовища — это всего лишь несчастные безумцы», — с болью признает граф, но не меняет решения выдать Флорестину за преданного друга Бежарса, дав за ней огромное приданое. Итак, первая часть плана Бежарса выполнена, и он тут же приступает к выполнению второй. Оставшись наедине с Флорестиной — радостной, только что поздравившей возлюбленного с днем ангела, полной надежд на счастье, — он объявляет ей, что граф — ее отец, а Леон — брат. В бурном объяснении с Леоном, который, узнав от Фигаро, что Флорестина обещана графом Бежарсу, готов схватиться за шпагу, Бежарс, разыгрывая оскорбленное достоинство, открывает ему ту же «тайну». Неуязвимый лицемер так прекрасно играет свою обычную роль радетеля о всеобщем благе, что Леон со слезами раскаяния и благодарности бросается ему на шею и дает обещание не разглашать «роковой тайны». А Бежарс наводит графа на прекрасную мысль: дать в провожатые Леону, который должен отбыть на Мальту, Фигаро. Он мечтает избавиться от Фигаро, потому что «эта хитрая бестия» стоит ему поперек дороги.

Теперь остается графиня, которая должна не только смириться с женитьбой Бежарса на Флорестине, но и уговорить девушку на этот брак. Графиня, которая привыкла видеть в Бежарсе верного друга, жалуется на жестокость мужа по отношению к сыну. Двадцать лет она провела «в слезах и покаянии», а теперь и сын страдает за совершенный ею грех. Бежарс уверяет графиню, что тайна рождения Леона неизвестна ее мужу, что он так мрачен и желает удалить сына только потому, что видит, как расцветает любовь, которую он не может благословить, ибо Флорестина его дочь. Графиня на коленях благодарит Бога за нежданную милость. Теперь ей есть что простить мужу, Флорестина становится ей еще дороже, а ее брак с Бежарсом представляется лучшим выходом. Бежарс заставляет графиню сжечь письма Керубино, чтобы она не заметила пропажи одного из них, при этом он умудряется так объяснить происходящее графу, заставшему их с графиней за этим странным занятием (его привел Фигаро, предупрежденный Розиной), что выглядит воплощением благородства и преданности, и сразу вслед за этим как бы невзначай намекает графу, что во Франции люди разводятся.

Как он торжествует, оставшись в одиночестве! Ему кажется, что он уже «наполовину граф Альмавива». Но необходим еще один шаг. Негодяй боится, что граф слишком еще подвержен влиянию жены, чтобы распорядиться состоянием, как хотелось бы Бежарсу. Чтобы удалить графиню, нужно поскорее спровоцировать крупный скандал, тем более что граф, восхищенный «душевным величием», с которым графиня приняла известие о браке Флорестины и Бежарса, склонен к примирению с женой. Бежарс подбивает Леона просить мать заступиться за него перед отцом. Флорестина совсем не хочет выходить замуж за Бежарса, но готова пожертвовать собой для блага «брата». Леон смирился с мыслью о том, что Флорестина для него потеряна, и старается любить ее братской любовью, но не смирился с несправедливостью, которую проявляет к нему отец.

Как и ожидал Бежарс, графиня из любви к сыну заводит разговор с мужем, а тот в гневе упрекает ее в измене, показывает письмо, которое она считала сожженным, и упоминает о браслете со своим портретом. Графиня находится в состоянии столь полного душевного смятения, что, когда она видит портрет Керубино, ей кажется, что мертвый соучастник греха пришел за ней с того света, и она исступленно призывает смерть, обвиняя себя в преступлении против мужа и сына. Граф горько раскаивается в своей жестокости, а Леон, слышавший весь разговор, бросается к матери и говорит, что ему не нужно ни титулов, ни состояния, он хочет вместе с нею покинуть дом графа Граф в отчаянии удерживает Розину, происходит бурная сцена, в ходе которой выясняется, что Бежарс обманывал всех.

Главное доказательство его гнусных злодеяний находится в руках Фигаро. Без труда обхитрив придурковатого слугу Бежарса, Вильгельма, Фигаро заставил его открыть, через кого идет переписка Бежарса. Несколько луидоров слуге, ведающему почтой, чтобы вскрывал письма, написанные почерком Оноре-Тартюфа, и кругленькая сумма за само письмо. Зато сей документ полностью разоблачает негодяя. Происходит всеобщее примирение, все заключают друг друга в объятия. «Оба они — наши дети!» — восторженно провозглашает граф, указывая на Леона и Флорестину.

Когда появляется Бежарс, Фигаро, заодно сумевший спасти от мошенника все хозяйские деньги, разоблачает его. Потом он объявляет, что Флорестину и Леона «и по рождению и по закону нельзя считать родственниками», а умиленный граф призывает домочадцев «прощать друг другу ошибки и прежние слабости».

И. А. Москвина-Тарханова

Никола-Эдм Ретиф де ла Бретон (Nicolas-Edme Rétif de la Bretonne) [1734–1806]

Совращенный поселянин, или Опасности городской жизни

(Le Paysan perverti ou les Dangers de la ville)

Роман в письмах (1775)


Перед читателем — «недавняя история, составленная на основе подлинных писем ее участников».

Юного Эдмона Р***, сына многодетного зажиточного крестьянина, отвозят в город и помещают в ученики к художнику, господину Парангону. Застенчивость юного поселянина именуется в городе неотесанностью, его праздничная крестьянская одежда считается немодной, «некоторые работы» и вовсе считаются постыдными, и хозяева их никогда не делают сами, а его заставляют, потому что он хотя и не слуга, но послушен и покладист, жалуется он в письме своему старшему брату Пьеру.

Но постепенно Эдмон свыкается с городской жизнью. Кузина хозяйки, очаровательная мадемуазель Манон,распоряжающаяся в доме в отсутствие госпожи Парангон, сначала всячески унижает нового ученика, а потом начинает откровенно кокетничать с ним. Горничная Тьенетта, напротив, постоянно ободряет Эдмона. Тьенетта — дочь почтенных родителей, бежавшая из дома, чтобы ее не выдали замуж вопреки ее воле. Ее возлюбленный, господин Луазо, последовал за нею, и теперь живет здесь же, в городе.

Незаметно Эдмон влюбляется в мадемуазель Манон; он мечтает жениться на ней. Его желание совпадает с замыслами господина Парангона, ибо Манон — его любовница и ждет от него ребенка. Выдав ее замуж за деревенского простака, господин Парангон рассчитывает и в дальнейшем пользоваться расположением девицы. Господин Годэ, с которым Парангон знакомит Эдмона, делает все, чтобы ускорить свадьбу.

Возвращается госпожа Парангон; ее красота и обаяние производят на Эдмона неизгладимое впечатление.

В город приезжает сестра Эдмона Юрсюль; госпожа Парангон берет ее под опеку и помешает к своей тетке, почтенной госпоже Канон. Видя, что Эдмон увлечен мадемуазель Манон, Тьенетта по поручению госпожи Парангон раскрывает ему секрет отношений этой девицы с господином Парангоном. «Что за вертепы города!» — возмущается Эдмон.

Однако гнев его быстро проходит: он чувствует, что не может расстаться с городом, который одновременно любит и ненавидит. А красавица Манон, отрекшись от своих заблуждений, уверяет Эдмона в искренности своего к нему чувства и как доказательство своей любви передает ему полное право распоряжаться ее приданым. Эдмон тайно женится на Манон, и та отправляется в монастырь, чтобы там разрешиться от бремени.

Эдмон едет в деревню навестить родителей. Там он мимоходом соблазняет свою кузину Лору. Вольнодумец и распутник Годэ, ставший лучшим другом Эдмона, советует ему отомстить господину Парангону: утешиться с его женой. Но пока еще Эдмон благоговеет перед госпожой Парангон.

Госпожа Парангон не возражает, чтобы Эдмон питал к ней «сдержанную любовь», ибо уверена, что сможет удержать его в надлежащих границах. «Беспредельное уважение», которое Эдмон питает к «идеалу красоты» — госпоже Парангон, постепенно превращается в любовь.

У Манон рождается сын, и господин Парангон увозит его в деревню. Эдмон признается, что он женат на Манон. Госпожа Парангон прощает кузину и расточает ей ласки и внимание, как и Юрсюли и Тьенетге. Манон проникается идеалами добродетели и не желает возобновлять прежние отношения с господином Парангоном. «Истинное счастье кроется только в чистой совести, в непорочном сердце», — заявляет она При содействии госпожи Парангон Тьенетта мирится с родителями и выходит замуж за господина Луазо. Юрсюль вместе с госпожой Канон отправляется в Париж усовершенствовать свое воспитание.

Узнав, что Эдмон обольстил Лору, Манон пишет гневное письмо Годэ, обвиняя его в «растлении» Эдмона, и умирает. Перед смертью она заклинает супруга остерегаться дружбы с Годэ и обаяния ее кузины, госпожи Парангон.

Госпожа Парангон едет в Париж — поведать Юрсюли о горе, постигшем ее брата. Эдмон опечален — сначала смертью жены, потом — разлукой с госпожой Парангон. У Лоры рождается дитя Эдмона — дочь Лоретта. «Какое сладостное имя — отец! Счастливец старшой, ты будешь носить его без угрызений совести, для меня же природные радости, в самом источнике своем, отравлены преступлением!..» — с завистью пишет Эдмон брату, женившемуся на скромной деревенской девушке и ожидающему прибавления семейства

Годэ вступает с Лорой в преступную связь и берет ее на содержание. Пользуясь отсутствием госпожи Парангон, он вводит Эдмона в общество девиц, «свободных от предрассудков» и внушает ему опасные софизмы, низвергающие его «в бездну неверия и разврата». Годэ признает, что «совратил Эдмона», но лишь потому, что «желал ему счастья». усвоив уроки своего наставника, Эдмон в письмах к госпоже Парангон осмеливается открыть свою страсть к ней. Госпожа Парангон не любит мужа, постоянно изменяющего ей, она давно живет своей жизнью, но тем не менее она хочет сохранить чистоту отношений с Эдмоном: «Изгоним, братец, из наших отношений все, что похоже на отношения любовников. Я вам сестра…» Она также предостерегает Эдмона от тлетворного влияния Годэ.

Эдмон пылает страстью к госпоже Парангон. Несчастная женщина, чье сердце уже давно преисполнено любви к дерзкому поселянину, пытается сопротивляться их взаимному влечению. «Мне легче умереть, чем потерять к Вам уважение…» — пишет она Эдмону. Годэ цинично советует своему подопечному овладеть «очаровательной недотрогой»: по его мнению, победа над ней изгонит из его сердца нелепое благоговение перед женской добродетелью и осушит его «деревенскую слюнявость»; победив госпожу Парангон, он станет «прелестнейшим мотыльком, порхающим по цветам любви». И вот распаленный Эдмон совершает насилие над госпожой Парангон. Несколько дней несчастная жертва находится между жизнью и смертью. Когда же она, наконец, приходит в себя, она бесповоротно удаляет от себя Эдмона В урочный час у нее рождается дочь — Эдмэ-Колетт.

Приходит письмо от госпожи Канон — Юрсюль похищена! Она «не лишилась целомудрия, но утратила невинность…» Эдмон мчится в Париж, вызывает обидчика-маркиза на дуэль, ранит его, но, утолив жажду мести, тотчас перевязывает рану своего противника. Пока Эдмон скрывается, госпожа Парангон выступает его заступницей перед семьей маркиза. В результате старый граф обещает Эдмону свое покровительство, его принимают в свете, и дамы, восхищенные его красотой, бросаются заказывать ему свои портреты.

Эдмон остается в Париже. Сначала город ему не нравится своей суетностью, но постепенно он привыкает к столичной жизни и начинает находить в ней неизъяснимую прелесть. Воздействуя на ум Эдмона, Годэ гасит его религиозные чувства. «Естественный человек не ведает иного блага, кроме своей выгоды и безопасности, им он приносит в жертву все окружающее; это его право; это право всех живых существ», — наставляет Годэ своего юного друга.

У Юрсюли рождается сын, маркиз хочет узаконить его, женившись на ней даже против воли семьи. Юрсюль отвергает его предложение, но соглашается отдать младенца на воспитание родителям маркиза. Старый граф быстро женит сына на богатой наследнице.

Прежние претенденты на руку Юрсюль отказываются от нее, опасаясь, что приключение ее получит огласку. Негодуя на сестру, Эдмон пытается удержать ее на стезе добропорядочности, но сам с головой уходит в развлечения, посещает доступных девиц самого низкого пошиба. Годэ, имеющий «кое-какие виды» на Эдмона, укоряет друга: «человек, преодолевший предрассудки», отнюдь не должен терять голову и предаваться бессмысленным утехам.

Похититель Юрсюли представляет Эдмона своей молодой жене, и та заказывает ему свой портрет. Вскоре они становятся любовниками. Годэ одобряет эту связь: молодая аристократка может быть полезной для карьеры Эдмона.

Юрсюль влюбляется в некоего Лагуаша, «человека без средств и безо всяких заслуг» и бежит с ним из дома. Добившись своего, негодяй тут же бросает ее. Вкусив плоды разврата, Юрсюль соглашается стать содержанкой все еще влюбленного в нее маркиза Более того, она испрашивает на это согласия его жены и даже предлагает поделиться с ней деньгами, которыми одаряет ее любовник. Извращенная маркиза в восторге от изобретательности и циничности недавней поселяночки. Наставляемая Годэ, Юрсюль становится дорогой куртизанкой и забавы ради соблазняет собственного брата. Эдмон потрясен.

Юрсюль доходит до крайней точки падения: разоренная и опозоренная одним из отвергнутых ею любовников, она выходит замуж за водоноса. Возмущенный Эдмон убивает Лагуаша — главного, по его мнению, виновника несчастий сестры.

Эдмон опускается: живет на чердаке, посещает отвратительные притоны. В одном из таких заведений он встречает Юрсюль. Водонос бросил ее, она окончательно погрязла в самом низменном разврате и вдобавок подхватила дурную болезнь. По совету Годэ Эдмон помещает ее в приют.

Окончательно пав духом, Эдмон также погрязает в низменном разврате. С трудом отыскавший его Годэ пытается приободрить его. «Снова возьмись за свое искусство и возобнови связь с госпожой Парангон», — советует он.

В Эдмона влюбляется юная куртизанка Зефира. Выходя замуж за состоятельного старца Трисмегиста, она надеется воспользоваться его состоянием на благо возлюбленного. Вскоре Зефира сообщает мужу, что ждет ребенка от Эдмона; господин Трисмегист готов признать будущего младенца. Растроганная Зефира становится на путь добродетели, и, хотя душа ее преисполнена любви к Эдмону, она хранит верность своему благородному супругу. Желая блага бывшему любовнику, она уговаривает его соединиться с любящей его госпожой Парангон, которая недавно овдовела. Поздно: Годэ находит для Эдмона жену — омерзительную, но богатую старуху, а сам, расставшись с Лорой, женится на ее не менее безобразной внучке. Заключив брак, обе женщины составляют завещания в пользу своих мужей.

Госпожа Парангон, отыскав Юрсюль, забирает ее из приюта. У Зефиры рождается сын; она знакомится с госпожой Парангон.

Под видом лечения Годэ отравляет свою жену и жену Эдмона. Обвиненные в убийстве, Эдмон и Годэ сопротивляются явившимся их арестовать стражникам; Эдмон нечаянно ранит Зефиру.

На суде Годэ, желая спасти друга, берет всю вину на себя. Его приговаривают к смерти, а Эдмона — к десяти годам каторги и отрубанию руки.

Овдовевший маркиз вновь предлагает Юрсюли вступить с ним в брак, чтобы узаконить сына. С одобрения госпожи Парангон Юрсюль принимает предложение. Отбывший срок Эдмон ускользает от ожидающих его друзей и отправляется бродяжничать: он посещает могилы родителей, издалека любуется детьми брата. Увидев Юрсюль в карете маркиза, он решает, что сестра его вновь вступила на путь порока, и закалывает ее. Узнав о своей трагической ошибке, Эдмон приходит в отчаяние. Проходит слух, что его больше нет в живых.

Неожиданно в церкви селения, где живет брат Эдмона Пьер, появляется картина: мужчина, похожий на злосчастного Эдмона, закалывает женщину, удивительно напоминающую Юрсюль. Рядом стоят еще две женщины, имеющие сходство с Зефирой и госпожой Парангон. «Кто мог принести эту картину, если не сам Злосчастный?» — вопрошает Пьер.

Дочь госпожи Парангон и сын Зефиры по взаимной склонности вступают в брак. Зефира получает покаянное письмо Эдмона: «Поносите же меня, о вы все, любившие меня, гнушайтесь моими чувствами! Презирайте тень человека, пережившего самого себя, а главное, узнайте, что все потери, недавно им понесенные, произошли не по его вине, а были следствием его былой распущенности». Раскаявшийся Эдмон призывает оберегать детей, появление которых на свет было связано с преступлением. увы, предупреждение его запоздало: от кровосмесительной связи Эдмэ-Колетты и Зефирена уже родилось двое сыновей.

Отвечая на призыв госпожи Парангон, искалеченный Эдмон является к своей бывшей возлюбленной, и они, наконец, сочетаются законным браком.

Но счастье Эдмона коротко: вскоре он попадает под колеса кареты, в которой едет сын Юрсюли со своей молодой женой, и умирает в страшных мучениях. Следом за ним умирает безутешная госпожа Парангон.

«Преступление не остается безнаказанным. Манон, а также господин Парангон были наказаны мучительной болезнью, кара Годэ оказалась еще суровее, десница Всевышнего покарала Юрсюль; высокочтимой особе причинял огорчения полюбившийся ей человек; сам Эдмон, скорее слабый, чем преступный, получил по делам своим; маркиз и его первая жена пали под ударами бича ангела-истребителя. Бог справедлив».

Сраженный смертельным недугом, умирает Зефирен. Узнав, что муж был ей одновременно братом, Эдмэ-Колетта уходит из жизни, поручив детей дядюшке Пьеру.

Исполняя последнюю волю госпожи Парангон и Зефиры, Пьер строит образцовое селение для потомков рода Р***. «Принимая во внимание, сколь пагубно для нравственности пребывание в городе», учредители поселка навсегда запрещают членам семейства Р*** жить в городе.

Е. В. Морозова

Жак-Анри Бернарден де Сен-Пьер (Jacques Henri Bernardin de Saint-Pierre) [1737–1814]

Поль и Виргиния

(Paul et Virginie)

Роман (1788)


В предисловии автор пишет о том, что ставил себе в этом маленьком сочинении большие цели. Он попытался описать в нем почву и растительность, не похожие на европейские. Писатели слишком долго усаживали своих влюбленных на берегу ручьев под сенью буков, а он решил отвести им место на побережье моря, у подножия скал, в тени кокосовых пальм. Автору хотелось соединить красоту тропической природы с нравственной красотой некоего маленького общества. Он ставил перед собой задачу сделать очевидными несколько великих истин, в том числе ту, что счастье заключается в жизни, согласной с природой и добродетелью. Люди, о которых он пишет, существовали в действительности, и в основных своих событиях история их подлинна.

На восточном склоне горы, поднимающейся за Портом Людовика, что на Острове Франции (ныне — остров Маврикий), видны развалины двух хижин. Однажды, сидя на пригорке у их подножия, рассказчик познакомился со стариком, который поведал ему историю двух семейств, живших в этих местах два десятка лет назад.

В 1726 г. один молодой человек родом из Нормандии по фамилии де Латур приехал на этот остров с молодой женой искать счастья.

Жена его была старинного рода, но ее семья воспротивилась ее браку с человеком, который не был дворянином и лишила ее приданого. Оставив жену в Порте Людовика, он отплыл на Мадагаскар, чтобы купить там несколько чернокожих и вернуться обратно, но во время путешествия заболел и умер. Жена его осталась вдовой, не имея ровно ничего, кроме одной негритянки, и решила обрабатывать вместе с невольницей клочок земли и тем добывать себе средства к существованию. В этой местности уже около года жила веселая и добрая женщина по имени Маргарита. Маргарита родилась в Бретани в простой крестьянской семье и жила счастливо, пока ее не соблазнил сосед дворянин. Когда она понесла, он бросил ее, отказавшись даже обеспечить ребенка. Маргарита решила покинуть родные места и скрыть свой грех вдали от родины. Старый негр Доминго помогал ей возделывать землю. Госпожа де Латур обрадовалась, встретившись с Маргаритой, и вскоре женщины подружились. Они разделили между собой площадь котловины, насчитывавшую около двадцати десятин, и построили рядом два домика, чтобы постоянно видеться, беседовать и помогать друг другу. Старик, живший за горой, считал себя их соседом и был крестным отцом сначала сына Маргариты, которого назвали Полем, а потом дочери госпожи де Латур, которую нарекли Виргинией. Доминго женился на негритянке госпожи де Латур Марии, и все жили в мире и согласии. Дамы с утра до вечера пряли пряжу, и этой работы им хватало на содержание себя и своих семейств. Они довольствовались самым необходимым, в город ходили редко и надевали башмаки только по воскресеньям, направляясь рано утром в церковь Пампельмуссов.

Поль и Виргиния росли вместе и были неразлучны. Дети не умели ни читать, ни писать, и вся их наука заключалась в обоюдном угождении и помощи. Госпожа де Латур тревожилась за дочь: что станется с Виргинией, когда она вырастет, ведь у нее нет никакого состояния. Госпожа де Латур написала во Францию богатой тетушке и при каждом удобном случае писала снова и снова, пытаясь пробудить у той добрые чувства к Виргинии, но после долгого молчания старая ханжа наконец прислала письмо, где говорила о том, что племянница заслужила свою печальную участь. Не желая прослыть чересчур жестокой, тетушка все же попросила губернатора, господина де Лабурдонне, взять племянницу под свое покровительство, но так отрекомендовала ее, что только настроила губернатора против бедной женщины. Маргарита утешала госпожу де Латур: «К чему нам твои родственники! Разве Господь нас покинул? Он один нам отец».

Виргиния была добра, как ангел. Однажды, накормив беглую невольницу, она пошла вместе с ней к ее хозяину и вымолила для нее прощение. Возвращаясь с Черной Реки, где жил хозяин беглянки, Поль и Виргиния заблудились и решили заночевать в лесу. Они стали читать молитву; как только они закончили ее, послышался собачий лай. Оказалось, что это их пес Фидель, вслед за которым показался и негр Доминго. Видя тревогу двух матерей, он дал Фиделю понюхать старое платье Поля и Виргинии, и верный пес сразу бросился по следам детей.

Поль превратил котловину, где жили оба семейства, в цветущий сад, искусно насадив в ней деревья и цветы. Каждый угол этого сада имел свое название: утес Обретенной Дружбы, лужайка Сердечного Согласия. Место у источника под сенью двух кокосовых пальм, посаженных счастливыми матерями в честь рождения детей, называлось Отдохновение Виргинии. Время от времени госпожа де Латур читала вслух какую-нибудь трогательную историю из Ветхого или Нового завета. Члены маленького общества не мудрствовали над священными книгами, ибо все богословие их, как и богословие природы, заключалось в чувстве, а вся мораль, как и мораль Евангелия, — в действии. Обе женщины избегали общения и с богатыми поселенцами, и с бедными, ибо одни ищут угодников, а другие часто злы и завистливы. При этом они проявляли столько предупредительности и учтивости, особенно по отношению к беднякам, что постепенно приобрели уважение богатых и доверие бедных. Каждый день был для двух маленьких семей праздником, но самыми радостными праздниками для Поля и Виргинии были именины их матерей. Виргиния пекла пироги из пшеничной муки и угощала ими бедняков, а на следующий день устраивала для них праздник. У Поля и Виргинии не было ни часов, ни календарей, ни летописей, ни исторических, ни философских книг. Они определяли часы по тени, отбрасываемой деревьями, времена года узнавали по тому, цветут ли или плодоносят сады, л годы исчисляли по сборам урожаев.

Но вот с некоторых пор Виргинию стал мучить неведомый недуг. То беспричинная веселость, то беспричинная грусть овладевали ею. В присутствии Поля она испытывала смущение, краснела и не решалась поднять на него глаза. Маргарита все чаще заговаривала с госпожой де Латур о том, чтобы поженить Поля и Виргинию, но госпожа де Латур считала, что дети слишком молоды и слишком бедны. Посоветовавшись со Стариком, дамы решили отправить Поля в Индию. Они хотели, чтобы он продал там то, что в избытке имеется в округе: неочищенный хлопок, черное дерево, камедь — и купил несколько рабов, а по возвращении женился на Виргинии, но Поль отказался покинуть родных и близких ради обогащения.

Тем временем прибывший из Франции корабль привез госпоже де Латур письмо от тетушки. Она наконец смягчилась и звала племянницу во Францию, а если здоровье не позволяло той совершить столь долгое путешествие, наказывала прислать к ней Виргинию, обещая дать девушке хорошее воспитание. Госпожа де Латур не могла и не хотела пускаться в путь. Губернатор стал уговаривать ее отпустить Виргинию. Виргиния не желала ехать, но мать, а за ней и духовник стали убеждать ее, что такова воля Божия, и девушка скрепя сердце согласилась. Поль с огорчением наблюдал, как Виргиния готовится к отъезду. Маргарита, видя грусть сына, рассказалаему, что он всего лишь сын бедной крестьянки и вдобавок незаконнорожденный, следственно, он не пара Виргинии, которая со стороны матери принадлежит к богатой и знатной семье. Поль решил, что Виргиния в последнее время сторонилась его из презрения. Но когда он заговорил с Виргинией о разнице в их происхождении, девушка поклялась, что едет не по своей воле и никогда не полюбит и не назовет братом другого юношу. Поль хотел сопровождать Виргинию в путешествии, но обе матери и сама Виргиния уговорили его остаться. Виргиния дала обет вернуться, дабы соединить свою судьбу с его судьбой. Когда Виргиния уехала, Поль попросил Старика научить его грамоте, чтобы он мог переписываться с Виргинией. От Виргинии долго не было вестей, и госпожа де Латур лишь стороной узнала, что ее дочь благополучно прибыла во Францию.

Наконец через полтора года пришло первое письмо от Виргинии. Девушка писала, что отправила до этого несколько писем, но не получила на них ответа, и поняла, что их перехватили: теперь она приняла меры предосторожности и надеется, что это ее письмо дойдет по назначению. Родственница отдала ее в пансион при большом монастыре близ Парижа, где ее учили разным наукам, и запретила всякие сношения с внешним миром. Виргиния очень скучала по своим близким. Франция казалась ей страной дикарей, и девушка чувствовала себя одиноко. Поль очень грустил и часто сидел под папайей, которую некогда посадила Виргиния. Он мечтал поехать во Францию, служить королю, составить себе состояние и стать знатным вельможей, чтобы заслужить честь стать мужем Виргинии. Но Старик объяснил ему, что его планы неосуществимы и незаконное происхождение закроет ему доступ к высшим должностям. Старик поддерживал веру Поля в добродетель Виргинии и надежду на ее скорое возвращение. Наконец утром двадцать четвертого декабря 1744 г. на горе Открытий подняли белый флаг, означавший, что в море показался корабль. Лоцман, отплывший из гавани для опознания корабля, вернулся лишь к вечеру и сообщил, что корабль бросит якорь в Порте Людовика на следующий день после полудня, если будет попутный ветер. Лоцман привез письма, среди которых было и письмо от Виргинии. Она писала, что бабушка сначала хотела насильно выдать ее замуж, потом лишила наследства и наконец отослала домой, причем в такое время года, когда путешествия особенно опасны. Узнав, что Виргиния находится на корабле, все поспешили в город. Но погода испортилась, налетел ураган, и корабль стал тонуть. Поль хотел броситься в море, чтобы помочь Виргинии либо умереть, но его удержали силой. Матросы попрыгали в воду.

Виргиния вышла на палубу и простирала руки к возлюбленному. Последний матрос, остававшийся на корабле, бросился к ногам Виргинии и умолял ее снять одежды, но она с достоинством отвернулась от него. Она одной рукой придерживала платье, другую прижала к сердцу и подняла вверх свои ясные глаза. Она казалась ангелом, который улетает на небо. Водяной вал накрыл ее. Когда волны вынесли ее тело на берег, то оказалось, что она сжимала в руке образок — подарок Поля, с которым она обещала никогда не расставаться. Виргинию похоронили близ Пампельмусской церкви. Поль не мог утешиться и умер через два месяца после Виргинии. Неделю спустя за ним последовала Маргарита. Старик перевез госпожу де Латур к себе, но она пережила Поля и Маргариту лишь на месяц. Перед смертью она простила бессердечную родственницу, обрекшую Виргинию на гибель. Старую женщину постигло суровое возмездие. Она мучилась угрызениями совести и несколько лет страдала приступами ипохондрии. Перед смертью она пыталась лишить наследства родственников, которых ненавидела, но те засадили ее за решетку, как сумасшедшую, а на имущество наложили опеку. Она умерла, сохранив, в довершение всех бед, довольно рассудка, чтобы сознавать, что ограблена и презираема теми самыми людьми, чьим мнением всю жизнь дорожила.

Мыс, который корабль не мог обогнуть накануне урагана, назвали мысом Несчастья, а бухту, куда выбросило тело Виргинии, — бухтой Могилы. Поля похоронили подле Виргинии у подножия бамбуков, рядом находятся могилы их нежных матерей и верных слуг. Старик остался один и стал подобен другу, у которого нет больше друзей, отцу, лишившемуся своих детей, путнику, одиноко блуждающему по земле.

Закончив свой рассказ, Старик удалился, проливая слезы, да и его собеседник, слушая его, уронил не одну слезу.

О. Э. Гринберг

Луи Себастьян Мерсье (Louis Sébastian Mercier) [1740–1814]

Картины Парижа

(Tableau de Paris)

Очерки (1781–1788)


Авторское предисловие посвящено сообщению о том, что интересует Мерсье в Париже — общественные и частные нравы, господствующие идеи, обычаи, скандальная роскошь, злоупотребления. «Меня занимает современное мне поколение и образ моего века, который мне гораздо ближе, чем туманная история финикиян или египтян». Он считает нужным сообщить, что сознательно избегал сатиры на Париж и парижан, так как сатира, направленная на конкретную личность, никого не исправляет. Он надеется, что сто. лет спустя его наблюдения над жизнью всех слоев общества, живущих в огромном городе, сольются «с наблюдениями века».

Мерсье интересуют представители разнообразных профессий: извозчики и рантье, модистки и парикмахеры, водоносы и аббаты, офицерство и банкиры, сборщицы подаяний и учителя, словом, все, кто разными способами зарабатывает себе на жизнь и дает другим возможность существовать. Университетские профессора, например, умудряются привить ученикам отвращение к наукам, а адвокаты, из-за неустойчивых законов, не имеют возможности задуматься об исходе дела, и идут в том направлении, куда их влечет кошелек клиента.

Зарисовки Мерсье — это не только городские типы и обыватели, но и портрет города. Лучшая панорама, по его мнению, открывается с башни «Собора богоматери» (Лицо большого города). Среди «картин» можно найти Улицу Урс и Улицу Юшетт, Сите и Остров Людовика Святого, Сент-Шапель и Церковь святой Женевьевы. Он живописует те места, куда собирается на гуляния весь Париж — Пале-Рояль и Лон-Шан. «Там собираются и дешевенькие кокотки, и куртизанки, и герцогини, и честные женщины». Простолюдины в праздничной одежде смешиваются с толпой и глазеют на все, на что следует смотреть в дни всеобщих гуляний, — красивых женщин и экипажи. В таких местах автор делает вывод, что красота не столько дар природы, сколько «сокровенная часть души». Такие пороки, как зависть, жестокость, хитрость, злоба и скупость, всегда проступают во взгляде и выражении лица. Вот почему, замечает писатель, так опасно позировать человеку с кистью в руке. Художник скорее определит род занятий и образ мысли человека, нежели знаменитый Лафатер, цюрихский профессор, который столько написал об искусстве узнавать людей по их лицам.

Здоровье жителей зависит от состояния воздуха и чистоты воды. Ряд очерков посвящен тем производствам, без которых немыслима жизнь гигантского города, но кажется, что их предназначение — отравление Парижа ядовитыми испарениями (Вытопка сала, Бойни, Тлетворный воздух, Ветеринарные ямы). «Что может быть важнее здоровья граждан? Сила будущих поколений, а следовательно сила самого государства, не зависит ли от заботливости городских властей?» — вопрошает автор. Мерсье предлагает учредить в Париже «Санитарный совет», причем в его состав должны входить не доктора, которые своим консерватизмом опасны для здоровья парижан, а химики, «которые сделали так много новых прекрасных открытий, обещающих познакомить нас со всеми тайнами природы». Доктора, которым писатель посвятил лишь одну «картину», не оставлены вниманием в других зарисовках. Мерсье утверждает, что доктора продолжают практиковать медицину старинными, довольно темными способами только для того, чтобы обеспечить себе побольше визитов и не давать никому отчета в своих действиях. Все они действуют как сообщники, если дело доходит до консилиума. Медицинский факультет, по его мнению, все еще преисполнен предрассудков самых варварских времен. Вот почему для сохранения здоровья парижан требуется не доктор, а ученые других профессий.

К улучшениям условий жизни горожан Мерсье относит закрытие кладбища Невинных, оказавшееся за века своего существования (со времен Филшша Красивого) в самом центре Парижа. Автора занимает также работа полиции, которой посвящены довольно пространные (по сравнению с другими) зарисовки (Состав полиции, Начальник полиции). Мерсье констатирует, что необходимость сдерживать множество голодных людей, видящих, как кто-то утопает в роскоши, является невероятно тяжелой обязанностью. Но он не удержался от того, чтобы сказать: «Полиция — это сборище негодяев» и далее: «И вот из этих-то омерзительных подонков человечества родится общественный порядок!»

Для изучающего общественные нравы интерес к книгам закономерен. Мерсье утверждает, что если не все книги печатаются в Париже, то пишутся они именно в этом городе. Здесь, в Париже, обитают те, кому посвящен очерк «О полуписателях, четвертьписателях, о метисах, квартеронах и проч.». Подобные люди публикуются в Вестниках и Альманахах и именуют себя литераторами. «Они громко осуждают надменную посредственность, в то время как сами и надменны и посредственны».

Рассказывая о корпорации парламентских парижских клерков — Базош, — автор замечает, что герб их состоит из трех чернильниц, содержимое которых заливает и губит все вокруг. По иронии судьбы, у судебного пристава и вдохновенного писателя общие орудия труда. Не меньший сарказм вызывает у Мерсье состояние современного театра, особенно при попытках ставить трагедии, в которых капельдинер силится изображать римского сенатора, облачившись при этом в красную мантию доктора из мольеровской комедии. С не меньшей иронией автор говорит о страсти к любительским спектаклям, особенно к постановке трагедий. К новому виду представлений Мерсье относит публичное чтение новых литературных произведений. Вместо того, чтобы узнать мнение и получить совет от близкого друга, литераторы стремятся обнародовать свой труд на публике, тем или иным способом состязаясь с членами Французской академии, имеющими право публично читать и публично выслушивать похвалы в свой адрес. В 223-й по счету «картине» писатель сожалеет об утрате таких дивных зрелищ, как фейерверки, которые пускали по торжественным дням — как-то: день св. Жана или рождения принцев. Теперь по этим дням отпускают на свободу заключенных и выдают замуж бедных девушек.

Мерсье не упустил из виду и маленькую часовню Сен-Жозеф на Монмартре, в которой покоятся Мольер и Ла-Фонтен. Он рассуждает о религиозных свободах, время для которых наступило, наконец, в Париже: Вольтер, которому раньше отказывали в погребении, получил обедню за упокой своей души. Фанатизм, резюмирует автор, пожирает самого себя. Далее Мерсье говорит о политических свободах и общественных нравах, причина падения которых заключена и в том, что «красота и добродетель не имеют у нас никакой цены, если они не подкреплены приданым». Отсюда возникла потребность в следующих «картинах»: «Под любым названием, О некоторых женщинах, Публичные женщины, Куртизанки, Содержанки, Любовные связи, О женщинах, Об идоле Парижа — о «прелестном»». Не менее детально и ярко отражены в зарисовках «Ломбард, Монополия, Откупное ведомство, Мелочная торговля». Внимание уделено и таким порокам Парижа, как «Нищие, Нуждающиеся, Подкидыши, Места заключения и Подследственные отделения», основанием для создания которых послужило желание «быстро очистить улицы и дороги от нищих, чтобы не было видно вопиющей нищеты рядом с наглой роскошью» (картина 285).

Жизнь высшего общества подвергнута критике в «картинах»: «О дворе, Великосветский тон, Светский язык». Причуды великосветского и придворного быта отражены в зарисовках, посвященных различным деталям модных туалетов, таких, как «Шляпы» и «Фальшивые волосы». В своих рассуждениях о модных головных уборах Мерсье так характеризует влияние Парижа на вкусы других стран: «И кто знает, не расширим ли мы и дальше, в качестве счастливых победителей, наши славные завоевания?» (Картина 310). Сравнение аристократии с простолюдинкой оказывается не в пользу дамы из высшего общества, слепо следующей из-за сословного тщеславия за всеми причудами моды — «Болезни глаз, воспаления кожи, вшивость являются следствием этого преувеличенного пристрастия к дикой прическе, с которой не расстаются даже в часы ночного отдыха. А тем временем простолюдинка, крестьянка не испытывает ни единой из этих неприятностей».

Автор не обошел вниманием и такое учреждение, каковое, по его мнению, могло возникнуть только в Париже, — это Французская академия, которая скорее мешает развитию французского языка и литературы, чем способствует развитию как писателей, так и читателей. Проблемы словесности подвергнуты анализу в зарисовках «Апология литераторов, Литературные ссоры, Изящная словесность». Последняя, 357 «картина», завершает собой труд Мерсье и написана как «Ответ газете «Курье де л'Ероп»». Сопоставив все похвалы и критические замечания, автор обращается к своему читателю со словами: «Хочешь расплатиться со мной, чтобы я был вознагражден за все свои бессонные ночи? Дай от своего избытка первому страждущему, первому несчастному, которого встретишь. Дай моему соотечественнику в память обо мне».

Р. М. Кирсанова

2440 год (L'an 2440)

Утопический роман (1770)


Роман начинается посвящением году две тысячи четыреста сороковому. В предуведомлении автор сообщает, что его цель — всеобщее благоденствие.

Герой (он же автор) романа, утомленный долгой беседой со стариком англичанином, который резко осуждает французские нравы и порядки, засыпает и просыпается у себя дома в Париже через 672 г. — в двадцать пятом веке. Так как одежда его оказывается нелепой, он одевается в лавке подержанного платья, куда его приводит встреченный на улице прохожий.

Герой удивляется почти полному отсутствию карет, которые, по словам его спутника, предназначены только для больных людей или особо важных персон. Человеку, прославившемуся в каком-либо искусстве, жалуется шапка с его именем, что дает тому право на всеобщее уважение граждан и возможность свободно посещать государя.

Город поражает чистотой и изяществом оформления общественных мест и зданий, украшенных террасами и вьющимися растениями. Врачи теперь принадлежат к наиболее уважаемой категории граждан, а благоденствие достигло такой степени, что отсутствуют, за ненадобностью, приюты для бедных и смирительные дома. Вместе с тем человек, написавший книгу, проповедующую «опасные принципы», должен носить маску, пока не искупит своей вины, причем исправление его не принудительно и заключается в нравоучительных беседах. Каждый гражданин записывает свои мысли, и к концу жизни составляет из них книгу, которую зачитывают у него на могиле.

Детей обучают на французском языке, хотя сохранился «Коллеж четырех наций», в котором изучают итальянский, английский, немецкий и испанский языки. В печально знаменитой когда-то своими «бесплодными» диспутами Сорбонне занимаются исследованием человеческих трупов, с целью отыскания средств уменьшения телесных страданий человека. Универсальным лечебным средством считаются ароматические растения, обладающие способностью «разжижать сгустившуюся кровь»; излечиваются воспаление легких, чахотка, водянка и многие ранее неизлечимые болезни. К новейшим принципам предупреждения болезней относятся прививки.

Все книги по богословию и юриспруденции хранятся теперь в подвалах библиотек, и, в случае опасности войны с соседними народами, противнику засылаются эти опасные книги. Вместе с тем адвокаты сохранены, а преступившие закон либо гласно содержатся в тюрьме, либо изгоняются из страны.

Беседа прерывается частыми ударами колокола, оповещающего о редчайшем событии — казни за убийство. Законопослушание воспитывается рано: в четырнадцать лет каждый обязан собственноручно переписать законы страны и принять присягу, возобновляемую через каждые десять лет. И все-таки иногда для назидания смертная казнь производится: на площади перед Дворцом правосудия преступника подводят к клетке с телом убитого. Председатель Сената зачитывает приговор суда, раскаивающийся преступник, окруженный священниками, выслушивает речь Прелата, после чего приносят скрепленный подписью Государя смертный приговор. У той же клетки преступника расстреливают, что считается окончательным искуплением вины и имя его вновь вписывается в списки граждан.

Служители церкви в государстве являют образец добродетели, их главная миссия — утешение страждущих, предотвращение кровопролития. В храме почти все привычно для нашего героя, но отсутствует живопись и скульптура, алтарь лишен украшений, стеклянный купол открывает вид на небо, а молитвой служит поэтическое послание, идущее от самого сердца. В обряде причащения юноша в телескоп разглядывает небесные тела, затем в микроскоп ему показывают мир, еще более дивный, убеждая тем самым в мудрости Творца.

Путешествуя по городу, спутники осматривают площадь с символическими фигурами: коленопреклоненной Франции; Англии, протягивающей руки к Философии; поникнувшей головой Германии; Испании, из мрамора с кровавыми прожилками — что должно было изображать раскаяние в неправедных делах в прошлом.

Приближалось время обеда, и спутники оказываются в доме, украшенном гербом и щитом. Выяснилось, что в домах знати принято накрывать три стола: для семьи, чужестранцев и бедняков. После обеда герой отправляется смотреть музыкальную трагедию о жизни и смерти тулузского торговца Каласа, колесованного за желание перейти в католичество. Сопровождающий рассказывает о преодолении предрассудков в отношении актеров: например, Прелат недавно просил Государя пожаловать вышитую шапку одному выдающемуся актеру.

Герою видится сон с фантастическими видениями, которые меняют течение переживаемых событий — он оказывается один без провожатого в королевской библиотеке, которая вместо огромных когда-то комнат уметается в небольшом помещении. Библиотекарь рассказывает об изменившемся отношении к книге: все легкомысленные или опасные книги были сложены в огромную пирамиду и сожжены. Однако предварительно из сожженных книг была извлечена главная суть их и изложена в небольших книжицах в 1/12 долю листа, которые и составляют нынешнюю библиотеку. Оказавшийся в библиотеке писатель характеризует нынешних сочинителей как самых почитаемых граждан — столпов морали и добродетели.

Проследовав в Академию, спутники оказываются в простом здании с местами для академистов, украшенных флажками с перечислением заслуг каждого. Один из присутствующих академиков обращается с пламенной речью с осуждением порядков старой Академии XVIII в. Герой не оспаривает правоты оратора, но призывает не судить строго прошедшие времена.

Далее герой посещает Королевскую коллекцию, в которой рассматривает мраморные статуи с надписями «Изобретателю пилы», «Изобретателю бойницы, ворота, блока» и т. д.; перед ним проходят редкие растения, минералы; целые залы посвящены оптическим эффектам; залы акустики, где молодых воинственных наследников престола отучают от агрессии, оглушая звуками сражений.

Неподалеку от коллекции располагается академия Живописи, включающая в себя ряд других академий: рисования, живописи, скульптуры, практической геометрии. Стены академии украшены работами величайших мастеров, в основном на нравоучительные темы, без кровавых битв и любострастных утех мифологических богов. В аллегорической форме передано своеобразие народов: завистливость и мстительность итальянца, горделивая устремленность вперед англичанина, презрение к стихиям немца, рыцарственность и возвышенность француза. Художники теперь находятся на содержании у государства, скульпторы не лепят толстосумов и королевских прислужников, увековечивают лишь великие деяния. Широкое распространение получила гравюра, которая учит граждан добродетели и героизму.

Герой возвращается в центр города, где с толпой граждан беспрепятственно попадает в тронный зал. По обе стороны трона располагаются мраморные доски с выгравированными на них законами, обозначающими пределы королевской власти, с одной стороны, и обязанности подданных — с другой. Государь в синем плаще выслушивает отчеты министров, и если находится хоть один недовольный, даже самого низкого происхождения, то он немедленно выслушивает публично.

Восхищенный увиденным, герой просит у присутствующих разъяснить ему форму правления, принятую в государстве: власть короля ограничена, законодательная власть принадлежит Собранию народных представителей, исполнительная — сенату, король же следит за соблюдением законов, единолично решая лишь вопросы непредвиденные и особо сложные. Так «благоденствие государства сочетается с благоденствием частных лиц». Наследник престола проходит длинный путь воспитания и только в двадцать лет король объявляет его своим сыном. В двадцать два года он может взойти на престол, а в семьдесят лет слагает с себя «власть». Женой его может быть только гражданка своей страны.

Женщины страны целомудренны и скромны, они «не румянятся, не нюхают табак, не пьют ликеры».

Чтобы объяснить суть налоговой системы, героя ведут к перекрестку улиц и показывают два сундука с надписями «Налог королю» и «Добровольные взносы», в которые граждане «с довольным видом» вкладывают запечатанные пакеты с серебряными монетами. По наполнении сундуки взвешиваются и передаются «Контролеру финансов».

В стране изгнаны из употребления «табак, кофе и чай», существует только внутренняя торговля, главным образом продуктами земледелия. Торговля с заграницей запрещена, а суда используются для астрономических наблюдений.

К вечеру спутник героя предлагает отужинать в доме одного из своих приятелей. Хозяин встречает гостей просто и естественно. Ужин начинается с благословения блюд, стоящих на столе, который сервирован без всякой роскоши. Пища проста — в основном овощи и фрукты, ликеры «запрещены так же строго, как и мышьяк», слуги сидят за тем же столом, а каждый накладывает себе пищу сам.

Вернувшись в гостиную, герой набрасывается на газеты, из которых следует, что мир превратился в сообщество свободных государств. Дух философии и просвещения распространился повсюду: в Пекине поставлена на французском языке трагедия Корнеля «Цинна», в Константинополе — вольтеровский «Магомет»; в ранее закрытой Японии переведен трактат «О преступлениях и наказаниях». В бывших колониях на американском континенте созданы две мощных империи — Северная и Южная Америка, восстановлены в правах индейцы, возрождена их древняя культура. В Марокко ведутся астрономические наблюдения, на папуасской земле не осталось ни одного обездоленного и т. д. В Европе также коренные сдвиги: в России государь не называет себя самодержцем; нравственное воздействие Рима ощущает «китаец, японец, житель Суринама, Камчатки»; Шотландия и Ирландия хотят составлять с Англией единое целое. Франция, хоть и неидеальное государство, но далеко обогнала другие страны в прогрессивном движении.

В газетах отсутствовали светские новости, и герой, желая узнать судьбу Версаля, предпринимает поездку к прежнему дворцу. На его месте он застает одни развалины, где от присутствующего там старца получает разъяснения: дворец рухнул под тяжестью строящихся друг на друге зданий. На их возведение ушли все средства королевства, и гордыня была наказана. Этим старцем оказывается король Людовик XIV.

В этот момент одна из гнездящихся в развалинах змей кусает героя в шею и он просыпается.

P. М. Кирсанова

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (Donatien Alphonse François de Sade) [1740–1814]

Эжени де Франваль

(Eugénie de Franval)

Новелла (1788, опубл. 1800)


«Подвигнуть человека к исправлению нравов, указав ему надлежащий путь», — причина, побудившая автора создать эту горестную повесть. Богатый и знатный Франваль, развращенный полученным воспитанием и «новомодными веяниями», женится на очаровательной мадемуазели де Фарней. Жена боготворит мужа, он же «поразительно хладнокровен» к ней. Тем не менее через год у них рождается дочь, названная Франвалем Эжени — «одновременно мерзейшее и прекраснейшее творение природы».

Едва дитя появилось на свет, Франваль начинает осуществлять свой гнусный замысел. Он разлучает младенца с матерью и отдает на воспитание верным ему женщинам. В семь лет он нанимает дочери учителей и начинает обучать ее самым разнообразным наукам и тренирует ее тело. Эжени живет, подчиняясь продуманному Франвалем распорядку, ест только выбранные им блюда, общается только с ним. Матери и бабушке крайне редко дозволяется видеть девочку. Несмотря на робкие протесты матери, Франваль запрещает давать дочери основы религиозного воспитания. Напротив, он исподволь внушает девушке свои собственные циничные взгляды на религию и мораль и в конце концов полностью подчиняет себе ее мысли и волю. Четырнадцатилетняя Эжени любит только своего «друга», своего «брата», как Франваль велит ей называть себя, и ненавидит мать, видя в ней лишь препятствие, стоящее между нею и отцом.

И вот Франваль осуществляет свой гнусный замысел — при полном согласии Эжени делает ее своей любовницей. Его система воспитания дает свои плоды: Эжени с «неутомимым пылом» предается любви с собственным отцом. Каждую ночь любовники предаются преступной страсти, но действуют так ловко, что прекрасная госпожа де Франваль ни о чем не догадывается и по-прежнему всеми силами старается угодить мужу; Франваль же обходится с ней все хуже и хуже.

Красавица Эжени начинает привлекать поклонников, и вот уже некий достойный молодой человек просит ее руки. Госпожа де Франваль передает его предложение дочери, но та отказывается и отсылает мать к отцу за разъяснениями. Услышав из уст жены предложение выдать дочь замуж, Франваль приходит в ярость и под угрозой полной разлуки с дочерью запрещает жене даже думать о браке Эжени. Огорченная госпожа де Франваль рассказывает обо всем матери, и та, будучи более опытной в житейских делах, начинает подозревать недоброе и сама отправляется к зятю. Но она получает тот же ответ.

Тем временем Франваль убеждает дочь, что ее мать хочет их разлучить, и вместе с Эжени они решают подыскать госпоже де Фарней любовника, чтобы отвлечь от себя ее внимание. Их просьбу готов выполнить некто Вальмон, приятель Франваля, не обладающий «нравственными предрассудками». Желая склонить к любви госпожу де Франваль, Вальмон рассказывает ей, что муж изменяет ей с Эжени. Не поверив его словам, госпожа де Франваль выгоняет Вальмона, однако в душе ее посеяны зерна сомнения. Подкупив служанку Эжени, госпожа де Франваль в ближайшую ночь убеждается в правдивости слов Вальмона. Она умоляет дочь и мужа одуматься, но Франваль, равнодушный к ее мольбам, сбрасывает ее с лестницы.

Госпожа де Франваль тяжело заболевает, и мать ее посылает к Франвалю своего исповедника Клервиля, дабы тот усовестил зятя. Клервиль цели не достигает, а злопамятный Франваль приказывает своим слугам схватить священника и заточить его в одном из своих уединенных замков. Затем, решив непременно скомпрометировать жену, Франваль вновь обращается за содействием к Вальмону. Тот за свою услугу просит показать ему обнаженную Эжени. Увидев юную красавицу в соответствующем виде, Вальмон влюбляется в нее и вместо того, чтобы соблазнять госпожу де Франваль, признается ей в своей любви к Эжени. Желая разорвать преступную связь Эжени с отцом, Вальмон предлагает похитить девушку и жениться на ней.

С согласия госпожи де Франваль Вальмон увозит Эжени, но Франваль догоняет их и убивает Вальмона. Затем, дабы избежать кары правосудия, Франваль бежит в один из своих удаленных замков и берет с собой жену и дочь. Узнав, что Эжени была похищена с ведома его жены, он решает отомстить госпоже де Франваль и поручает дочери отравить мать. Сам же он вынужден бежать за границу, ибо ему вынесен смертный приговор. По дороге на Франваля нападают разбойники и отбирают у него все, что он имел. Израненный и измученный Франваль встречает Клервиля: достойному священнику удалось выбраться из застенков негодяя. Однако, исполненный христианского смирения, Клервиль готов помочь своему мучителю. По дороге Франваль и Клервиль встречают мрачную процессию — хоронят госпожу де Франваль и Эжени. Отравив мать, Эжени внезапно почувствовала столь жгучее раскаяние, что в одночасье умерла возле хладного тела матери. Бросившись на гроб жены, Франваль закалывает себя кинжалом. Таково преступление и «ужасные плоды его»…

Е. В. Морозова

Флорвиль и Курваль, или Неотвратимость судьбы

(Florville et Courval ou le Fatalisme)

Новелла (1800)


Произведением этим автор желает убедить читателя, что «только во тьме могилы человек в состоянии обрести покой», ибо «неуемность страстей» и «неотвратимость судьбы» «никогда не дадут ему покоя на земле».

Курваль, состоятельный господин лет пятидесяти, решает жениться во второй раз. Первая жена покинула его, дабы предаться разврату, сын последовал примеру матери, а дочь умерла еще во младенчестве. Друзья знакомят Курваля с мадемуазель де Флорвиль, девицей тридцати шести лет, ведущей безупречный образ жизни. Правда, Флорвиль никогда не знала своих родителей, и никому не известно, кто они. В ранней юности у нее была любовная связь, от которой родился ребенок, но младенец потом куда-то делся. Однако подобные сведения не смущают Курваля, и, познакомившись с девицей, он тотчас делает ей предложение. Но Флорвиль требует, чтобы Курваль прежде выслушал ее историю и только потом добивался ее руки.

Флорвиль, которую все считают родственницей почтенного господина де Сен-Пра, была младенцем подкинута ему под дверь, и он воспитал ее как родное дитя. Когда Флорвиль минуло шестнадцать лет, господин де Сен-Пра, дабы не нарушать приличий, отослал девушку в провинцию к сестре, чтобы та присмотрела за ней. С одобрения сестры Сен-Пра, особы весьма вольных нравов, Флорвиль принимала ухаживания молодого офицера Сенваля. Пылкий Сенваль был хорош собой, Флорвиль влюбилась в него и в конце концов вручила ему цвет своей юности. Через некоторое время у нее родился сын, и она надеялась, что возлюбленный женится на ней. Но тот забрал ребенка и исчез. Безутешная Флорвиль возвратилась в Париж к Сен-Пра и призналась ему во всем. Снисходительный Сен-Пра, пожурив девушку, отправил ее к своей — на этот раз благочестивой — родственнице госпоже де Леренс Но и тут Флорвиль подстерегала опасность. По просьбе подруги госпожа де Леренс ввела в дом юного Сент-Анжа, чтобы «добродетельные примеры способствовали бы формированию души его». Сент-Анж влюбился в Флорвиль, хотя та и не отвечала ему взаимностью. Он преследовал ее повсюду и однажды ночью, ворвавшись к ней в спальню, насильно овладел ею. Вырвавшись из его объятий, разгневанная Флорвиль ударила его ножницами для рукоделия. Удар пришелся в сердце, и Сент-Анж тут же умер.

Госпожа де Леренс уладила печальные последствия дела. Флорвиль уехала в Париж к Сен-Пра. В придорожной гостинице она стала свидетельницей убийства, и на основании ее показаний женщина преклонных лет, зарезавшая свою товарку, отправилась на эшафот. В Париже, следуя желанию Флорвиль, Сен-Пра помог ей поселиться при святой обители, где она живет и теперь, проводя дни в благочестивых занятиях и молитвах.

Выслушав исповедь Флорвиль, Курваль продолжает настаивать на их браке, ибо, по его мнению, Флорвиль не виновна в своих несчастьях.

И вот Флорвиль становится женой Курваля, они уже ждут наследника, как вдруг появляется блудный сын Курваля от его первой жены и рассказывает историю своих злоключений.

Покинув отца, он вступил в полк и вскоре дослужился до офицера. В провинциальном городке он соблазнил некую благородную девицу, и она родила от него ребенка. По малодушию он бросил девицу и бежал в Италию, увезя с собой сына. Когда сын его вырос, он для совершенствования его воспитания отправил его во Францию, где тот влюбился в очаровательную девушку. Пожелав «взять силой то, в чем ему было отказано» той добродетельной особой, сын его получил удар в грудь, ставший для него роковым. В отчаянии от гибели сына он отправился путешествовать. В дороге он встретил преступницу, приговоренную к смерти, и узнал в ней свою мать. Он добился свидания с ней, и мать рассказала ему, что осуждена на основании показаний некой благородной молодой особы, бывшей единственной свидетельницей ее преступления. В довершение мать раскрыла ему тайну: оказывается, у него есть сестра. Когда та родилась, мать, желая, чтобы наследство целиком досталось сыну, обманула мужа, сказав, что девочка умерла, а на самом деле подкинула ее некоему господину де Сен-Пра…

При этих словах бедная Флорвиль встает и в ужасе взывает к сыну Курваля: «Узнаешь ли ты меня, Сенваль, узнаешь во мне единовременно сестру свою, девушку, соблазненную тобой, убийцу сына твоего, супругу твоего отца и омерзительную тварь, приведшую мать твою на эшафот…» И бросившись к пистолету Сенваля, она хватает его, стреляет в себя и падает, обливаясь кровью.

После гибели Флорвиль господин де Курваль тяжело заболевает, однако заботы сына возвращают его к жизни. «Но оба они, после стольких жестоких ударов судьбы», решают удалиться в монастырь.

Е. В. Морозова

Жюстина, или Несчастная судьба добродетели

(Justine ou les Malheurs de la vertu)

Роман (1791)


«Люди, неискушенные в подвиге добродетели, могут посчитать для себя выигрышным предаться пороку, вместо того чтобы оказывать ему сопротивление». Поэтому «необходимо представить силу примеров несчастной добродетели», способной привести к добру «испорченную душу, если в той сохраняются, по крайней мере, какие-либо добрые начала». Таковыми стремлениями руководствуется автор романа, в мрачной гротескной форме живописуя современные ему нравы.

Судьба подвергает сестер Жюстину и Жюльетту суровому испытанию: умирают родители, и девушки оказываются на улице без средств к существованию. Красавица Жюльетта вступает на стезю разврата и быстро превращает последний в источник дохода, а столь же очаровательная сестра ее во что бы то ни стало хочет остаться добродетельной. Через несколько лет Жюльетта, погрязнув в пороке и запятнав себя множеством преступлений, среди которых убийства мужа, незаконных детей и любовников, добивается всего, чего желала: она — графиня де Лорзанж, богатая вдова, у нее есть любовник, почтенный господин де Корвиль, живущий с ней, как с законной супругой.

Однажды, путешествуя вместе с де Корвилем, на постоялом дворе Жюльетта встречает девушку, которую везут в Париж для вынесения ей смертного приговора: девица обвиняется в убийстве, воровстве и поджоге. Нежное и печальное лицо красавицы пробуждает в душе графини неведомое ей доселе сострадание, с дозволения жандармов она привечает девушку и просит ее рассказать свою историю. Девушка соглашается, однако отказывается раскрыть свое происхождение. Впрочем, читатель наверняка догадался, что перед ним — несчастная Жюстина, так что в дальнейшем мы будем называть девицу ее настоящим именем.

Оказавшись за воротами монастыря одна и без денег, Жюстина решает наняться в прислуги, но вскоре с ужасом убеждается, что получить место можно только поступившись своей добродетелью. Наконец ее берет в услужение богатый ростовщик. Он подвергает испытанию порядочность Жюстины — заставляет ее обокрасть богатого соседа. Когда же она отказывается, он обвиняет ее в краже, и девушку сажают в тюрьму. Там она знакомится с авантюристкой Дюбуа и вместе с ней бежит из заточения.

Разбойница Дюбуа заставляет Жюстину вступить в банду, а когда та отказывается, отдает ее на поругание разбойникам. Каждодневно терпя моральные и физические мучения, Жюстина остается в шайке, но всеми силами пытается сохранить свою девственность. Однажды разбойники захватывают в плен некоего Сент-Флорента; Жюстина из человеколюбия помогает пленнику совершить побег и сама бежит вместе с ним. Но Сент-Флорент оказывается негодяем: он оглушает Жюстину, в бессознательном состоянии насилует ее и бросает в лесу на произвол судьбы.

Истерзанная Жюстина нечаянно становится свидетельницей противоестественной связи графа де Бриссака с его лакеем. Обнаружив девушку, граф сначала запугивает ее до полусмерти, но потом меняет гнев на милость и устраивает ее горничной к своей тетке. Несмотря на очаровательную внешность, в душе господина де Бриссака обитают всевозможные пороки. Стремясь внушить Жюстине принципы своей извращенной морали, он приказывает ей отравить тетушку. Перепуганная Жюстина рассказывает все госпоже де Бриссак. Старушка возмущена, а граф, поняв, что его предали, выманивает Жюстину из дома, срывает с нее одежды, травит собаками, а потом отпускает на все четыре стороны.

Кое-как Жюстина добирается до ближайшего городка, находит врача, и тот исцеляет ее раны. Так как у Жюстины кончаются деньги, она отваживается написать графу де Бриссаку, дабы тот вернул причитающееся ей жалованье. В ответ граф сообщает, что тетушка его скончалась от яда, отравительницей считают Жюстину и полиция разыскивает ее, так что в ее интересах скрыться где-нибудь в укромном месте и более его не беспокоить. Расстроенная Жюстина доверяется доктору Родену, и тот предлагает ей место служанки у себя в доме. Девушка соглашается.

Помимо врачевания Роден содержит школу, где совместно обучаются мальчики и девочки, все как на подбор очаровательные. Не в силах понять, в чем тут дело, Жюстина принимается расспрашивать дочь доктора Розалию, с которой она успела подружиться. С ужасом Жюстина узнает, что доктор предается разврату как с учениками, так и с собственной дочерью. Розалия отводит Жюстину в потайную комнату, откуда та наблюдает чудовищные оргии, устраиваемые Роденом с подвластными ему жертвами. Тем не менее Жюстина по просьбе Розалии остается в доме доктора и начинает наставлять подругу в христианской вере. Неожиданно Розалия исчезает. Подозревая ее отца в очередной чудовищной проделке, Жюстина обыскивает дом и находит свою подругу запертой в потайном чулане: Роден решил умертвить дочь, произведя над ней некую хирургическую операцию. Жюстина устраивает Розалии побег, но сама попадает в руки доктора; Роден ставит ей на спину клеймо и отпускает. Жюстина в ужасе — ей и так вынесен приговор, а теперь еще и клеймо… Она решает бежать на юг, подальше от столицы.

Жюстина выходит к монастырю, где хранится чудотворная статуя Святой Девы, и решает пойти помолиться. В обители ее встречает настоятель дон Северино. Благородная внешность и приятный голос настоятеля внушают доверие, и девушка чистосердечно рассказывает ему о своих злоключениях. Убедившись, что у Жюстины нет ни родных, ни друзей, монах меняет тон, грубо хватает ее и тащит в глубь монастыря: за фасадом святой обители скрывается гнездо разврата и порока. Четверо отшельников во главе с настоятелем залучают к себе девиц, чье исчезновение не влечет за собой никаких последствий, заставляют их участвовать в оргиях и предаваться самому разнузданному разврату, удовлетворяя извращенное сладострастие святой братии. В зависимости от возраста девушек делят на четыре разряда, у каждого разряда свой цвет одежд, свой распорядок дня, свои занятия, свои наставницы. Крайняя осторожность святых отцов и их высокое положение делают их неуязвимыми. Женщин, наскучивших монахам, отпускают на свободу, но, судя по некоторым намекам, свобода эта означает смерть. Бежать из обители невозможно — на окнах толстые решетки, вокруг рвы и несколько рядов колючей живой изгороди. Тем не менее истерзанная Жюстина, едва не испустившая дух под розгами развратников, решается бежать. Случайно найденным напильником она перепиливает оконную решетку, продирается сквозь колючие кусты, скатывается в ров, наполненный трупами, и в ужасе бежит в лес Там она опускается на колени и возносит хвалы Господу. Но тут двое незнакомцев хватают ее, накидывают на голову мешок и куда-то волокут.

Жюстину приводят в замок графа де Жернанда, престарелого развратника огромного роста, приходящего в возбуждение только при виде крови. Жюстине предстоит прислуживать его четвертой жене, угасающей от постоянных кровопусканий. Добросердечная девушка соглашается помочь своей несчастной госпоже — передать письмо ее матери. Но увы! Спустившись по веревке из окна замка, она попадает прямо в объятия хозяина! Теперь Жюстину ждет наказание — медленная смерть от потери крови. Внезапно раздается крик: «Госпожа при смерти!", и Жюстина, воспользовавшись суматохой, бежит прочь из замка. Вырвавшись из лап страшного графа, она добирается до Лиона и решает заночевать в гостинице. Там ее встречает Сент-Флорент; он предлагает ей стать при нем сводней, которая обязана поставлять ему по две девственницы в день. Жюстина отказывается и спешно покидает город. По дороге она хочет подать милостыню нищенке, но та бьет ее, вырывает кошелек и убегает. Взывая к Господу, Жюстина идет дальше. Встретив раненого мужчину, она оказывает ему помощь. Придя в сознание, господин Ролан приглашает ее к себе в замок, обещая место горничной. Жюстина верит, и они вместе пускаются в путь. Едва приблизившись к мрачному уединенному жилищу Ролана, девушка понимает, что ее опять обманули. Ролан — главарь банды фальшивомонетчиков; сначала он заставляет несчастную Жюстину крутить тяжелый ворот, а потом швыряет в подземелье, где терзает ее, дабы удовлетворить свое вожделение. Бедняжку кладут в гроб, подвешивают, избивают, бросают на горы трупов…

Неожиданно приезжают жандармы; они арестовывают Ролана и везут на суд в Гренобль. Благородный судья верит в невиновность Жюстины и отпускает ее. Девушка покидает город. Ночью в гостинице, где она остановилась, случается пожар, и Жюстина попадает в тюрьму по обвинению в поджоге. Несчастная обращается за помощью к Сент-Флоренту, тот похищает ее из темницы, но лишь затем, чтобы помучать и надругаться над ней. Утром Сент-Флорент возвращает девушку в тюрьму, где ей выносится смертный приговор.

Выслушав рассказ несчастной, графиня де Лорзанж узнает Жюстину, и сестры с рыданием падают друг другу в объятия.

Господин де Корвиль добивается освобождения и оправдания девушки; госпожа де Лорзанж увозит ее к себе в поместье, где Жюстина наконец сможет зажить спокойно и счастливо. Но судьба распоряжается иначе: в окно замка влетает молния и убивает Жюстину. Сестра ее Жюльетта раскаивается в прошлых своих грехах и уходит в монастырь. Нам же остается только проливать слезы над несчастной судьбой добродетели.

Е. В. Морозова

Пьер Амбруаз Франсуа Шодерло де Лакло (Pierre Ambroise François Choderlos de Laclos) [1741–1803]

Опасные связи

(Les liaisons dangereuses)

Роман(1782)


События, описанные в письмах, составляющих канву повествования, укладываются в небольшой промежуток времени: август — декабрь 17… г. Но за столь непродолжительный срок из переписки главных героев мы постигаем их жизненную философию.

Довольно длительные отношения связывают де Вальмона, главного героя, с его корреспонденткой, госпожой де Мертей. Она остроумна, очаровательна и в общении с противоположным полом не менее опытна, чем он. Итак, в начале повествования из письма маркизы де Мертей из Парижа, адресованного виконту де Вальмону, проживающему летом в замке у тетушки де Розмонд, мы узнаем о задуманной ею коварной интриге. Маркиза, желая отомстить бросившему ее любовнику, графу Жеркуру, предлагает Вальмону соблазнить будущую невесту графа, пятнадцатилетнюю Сесилию Воланж, воспитанницу монастыря, доход которой составляет шестьдесят тысяч ливров. Но виконт отвечает отказом на это заманчивое предложение, так как увлечен президентшей де Турвель и не намерен останавливаться на полпути, поскольку эта дама, добродетельная супруга, гораздо более притягательна для Вальмона и победа над ней принесет ему несравненно больше удовольствия, чем соблазнение пансионерки.

Госпожа де Турвель, скромная и благочестивая, наслышанная о бесчисленных романах Вальмона, с самого начала принимает ухаживания светского льва с опасением и недоверием. Но хитрому женолюбу все же удается расположить к себе недотрогу. Обнаружив, что слуга президентши по просьбе своей госпожи следит за ним, он использует это в своих интересах. Выбрав подходящий момент, на глазах у изумленной толпы, среди которой, конечно же, оказывается и слуга, виконт спасает от разорения семью бедняка, щедро одаривая ее крупной суммой денег. Потрясенный слуга докладывает об увиденном госпоже, и расчет Вальмона оказывается верным, так как в тот же вечер де Турвель одаривает виконта нежным взглядом, оценив его доброту, но тем не менее недоумевая: каким образом в нем уживаются распутство и благородство.

Виконт продолжает наступление и забрасывает госпожу де Турвель письмами, преисполненными нежностью и любовью, при этом с удовольствием пересказывая их содержание маркизе де Мертей, которая крайне недовольна этим его увлечением и настойчиво советует оставить сию сумасбродную затею. Но Вальмон уже увлечен погоней за тем опьянением, которое снисходит на человека, когда во всем мире остаются только двое — он и его любовь. Это состояние, естественно, не может длиться вечно, но когда оно наступает, оно ни с чем не сравнимо. Вальмон стремится именно к этим ощущениям — он бабник, он распутник, на его счету много побед, но лишь потому, что он мечтает испытать более глубокие чувства. Начиная волочиться за не в меру стыдливой супругой судьи, «божественной святошей» госпожой де Турвель, виконт не предполагает, что, по иронии судьбы, это именно та женщина, которую он искал всю жизнь.

Меж тем мы узнаем историю молодых влюбленных, Сесилии Воланж и кавалера Дансени, которые оказались вовлеченными в интриги Вальмона и Мертей. Дансени, учитель музыки, дающий Сесилии уроки пения, влюбляется в девушку и не без основания надеется на взаимность. За воспитанием чувств двух молодых людей с интересом наблюдает маркиза де Мертей. Сесилия очарована этой женщиной и в откровенных беседах поверяет ей все свои тайны, проявляя первые порывы неопытного сердца. Маркиза заинтересована в том, чтобы брак Сесилии и графа де Жеркура не состоялся, поэтому она всячески поощряет это внезапно вспыхнувшее чувство. Именно маркиза устраивает молодым свидания наедине, выпроваживая госпожу Воланж из дома под разными благовидными предлогами. Но ловкая сводница недовольна медлительностью Дансени, она ждет от него более решительных действий, поэтому обращается к Вальмону с просьбой заняться неопытным красавцем и преподать ему науку любви.

В одном из писем госпожа де Мертей излагает свою историю и свои жизненные правила. Великолепная де Мертей — женщина, которая смогла завоевать себе место в высшем свете французской монархии благодаря своей внешности, дерзости и остроумию. С юных лет она внимательно прислушивается ко всему, что от нее желают утаить. Это любопытство научило маркизу искусству притворства, и истинный образ ее мыслей стал лишь ее тайной, людям же показывалось только то, что было выгодно. После смерти мужа вдова на год уезжает в деревню, а по окончании траура возвращается в столицу. Прежде всего она заботится о том, чтобы прослыть непобедимой, но достигает этого весьма оригинальным способом. Обманщица принимает ухаживания только тех мужчин, которые ей безразличны, поэтому оказать сопротивление неудачливым поклонникам не стоит ей никакого труда; многочисленным любовникам же, перед которыми маркиза притворяется скромницей, она запрещает проявлять к ней внимание на людях, поэтому в обществе у нее репутация женщины недоступной и благочестивой.

Г-жа де Мертей признается в письме к Вальмону, что он был единственным из ее увлечений, которое на миг приобрело над нею власть, но в данный момент она вступает в игру с де Преваном, человеком, прилюдно заявившим о своем намерении покорить «гордячку». Расправа с наглецом последовала незамедлительно. Через несколько дней маркиза, с удовольствием смакуя подробности и торжествуя победу, описывает Вальмону это приключение. Искусительница благосклонно принимает ухаживания Превана и обнадеживает его, приглашая к себе на званый ужин. После карточной игры все гости расходятся по домам, Преван же, по договоренности с маркизой, прячется на потайной лестнице, и в полночь проникает к ней в будуар. Как только он оказывается в объятиях прелестницы, она изо всех сил начинает звонить, призывая в свидетели слуг. После этого скандала Преван уволен из части, в которой служит, и лишен офицерского звания, а маркиза не позволяет, таким образом, усомниться в своем благочестии.

Вальмон тем временем, желая проверить, какое впечатление произведет на г-жу де Турвель его отъезд, покидает на время замок. Он продолжает пылко объясняться в любви, и де Турвель, огорченная отъездом виконта, понимает, что влюблена. Она, напуганная своими чувствами, пытается побороть их, но это оказывается ей не под силу. Как только Вальмон замечает перемену в своей нежной святоше, он тут же проявляет интерес к юной Воланж, обращая внимание на то, что она очень хорошенькая и влюбиться в нее, подобно Дансени, было бы глупостью, но не поразвлечься с ней не менее глупо. К тому же малютка нуждается в утешении. Маркиза де Мертей, раздосадованная медлительностью Дансени, находит способ растормошить его. Она считает, что ему нужны препятствия в любви, ибо счастье усыпляет его. Поэтому она рассказывает г-же Воланж о переписке ее дочери с Дансени и об опасной связи между ними. Разгневанная мать отправляет Сесилию из Парижа в замок, а молодые люди подозревают в предательстве служанку. Маркиза просит де Вальмона стать посредником между влюбленными и их советчиком. Вскоре Вальмон завоевывает доверие неискушенной Сесилии, убедив ее в своей преданности и дружбе. В письме к маркизе наш герой-любовник описывает свою очередную победу. Ему не приходится придумывать никаких способов обольщения Сесилии, он проникает ночью в спальню девушки и не получает отпора. Более того, вскоре маркиза в ответ расписывает Вальмону, как хорош пылкий любовник Дансени. Итак, юные влюбленные получают первые чувственные уроки в постелях наших главных героев, проявляя свою истинную невинность с ее любопытством и стыдливостью.

В одном из писем Вальмон жалуется маркизе на госпожу де Турвель. Он был уверен, что та всецело в его власти, но ее неожиданный отъезд, который виконт расценивает как побег, спутал все его карты. Он в недоумении: какой рок привязывает его к этой женщине, ведь есть сотни других, жаждущих его внимания, но нет теперь ни счастья, ни покоя, и перед ним одна цель — обладать г-жой де Турвель, которую он так же пылко ненавидит, как и любит. Оказавшись дома у прекрасной затворницы (со дня своего возвращения в Париж она никого не принимает), виконт покоряет эту недотрогу. Он на верху блаженства. Клятвы в вечной любви, слезы счастья — все это описано в письме к маркизе, которой он напоминает о пари (если ему удастся соблазнить де Турвель, то маркиза подарит ему ночь любви) и уже с упоением ждет обещанного вознаграждения. Три месяца он добивался г-жи де Турвель, но, если ею занят был его ум, значит ли это, что сердце тоже порабощено? Сам Вальмон уклоняется от ответа, он пугается истинного чувства и бросает свою возлюбленную. Этим он наносит ей смертельную рану, и она скрывается в монастыре, где спустя две недели умирает от горя.

Вальмон же, узнав от горничной, что госпожа отправилась в монастырь, вновь обращается к маркизе с просьбой о встрече. Но Мертей проводит все свое время с Дансени и отказывается принимать Вальмона. Он оскорблен и объявляет своему бывшему другу войну.

Виконт отправляет Дансени письмо, в котором напоминает молодому человеку о существовании Сесилии, жаждущей внимания и любви и готовой встретиться с ним той же ночью, то есть Дансени должен сделать выбор между кокетством и любовью, между наслаждением и счастьем. Дансени, не предупредив маркизу о том, что их ночное свидание отменяется, встречается со своей юной возлюбленной. Маркиза приходит в ярость, получив при пробуждении записку от Вальмона: «Ну как вы находите утехи истекшей ночи?..» и придумывает способ жестоко отомстить ему. Она показывает записку Дансени и убеждает его вызвать виконта на дуэль. Вальмон погибает, но перед смертью он открывает Дансени глаза на маркизу де Мертей, показывая множество писем, свидетельствующих о регулярной переписке между ними. В них она рассказывает о себе, притом самым беззастенчивым образом, скандальные истории. Дансени не делает из этого тайны. Поэтому вскоре маркизе приходится пережить жестокую сцену. В театре она оказывается одна в своей ложе, хотя всегда рядом с ней бывало много поклонников, после же спектакля, выйдя в фойе, она освистана присутствующими мужчинами; чаша ее унижения переполняется, когда господин де Преван, нигде не появлявшийся после своего приключения, входит в фойе, где все его радостно приветствуют. Нет сомнения, что ему в дальнейшем вернут и должность, и чин.

Маркиза, переболев оспой, оказывается ужасно обезображенной, и кто-то из ее знакомых произносит фразу, подхваченную всеми: «Болезнь вывернула ее наизнанку, и теперь ее душа у нее на лице». Она бежит в Голландию, прихватив с собой бриллианты на очень крупную сумму, которые подлежали возвращению в наследство ее мужа. Сесилия Воланж, узнав о смерти де Турвель и Вальмона и о позоре маркизы, уходит в монастырь и приносит обет послушницы. Дансени покидает Париж и отправляется на Мальту, где намерен навсегда остаться и жить вдали от света.

Н. Б. Виноградова

ЯПОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов Е. М. Дьяконова

Ихара Сайкаку [1642–1693]

Пять женщин, предавшихся любви

Роман (1686)


НОВЕЛЛА О СЭЙДЗЮРО ИЗ ХИМЭДЗИ
Отличные камышовые шляпы делают в Химэдзи!


В большой шумной гавани на берегу моря, где всегда стоят на причале богатые заокеанские суда, жил среди винокуров человек по имени Идзуми Сэйдзюро, веселый процветающий красавец, с младых ногтей вступивший на путь любовных утех. Городские модницы одолевали его своими чувствами, одних амулетов с клятвами накопилось у него с тысячу связок, пряди черных женских волос сплелись в большой жгут, любовные записочки громоздились горой, а дареные накидки с иероглифами ненадеванные грудой валялись на полу. Надоели дары Сэйдзюро, и свалил он их в кладовку, а на дверях написал: «Кладовая любви». Сблизился он с гетерой по имени Минагава и с нею вместе весело прожигал жизнь: днем закрывали ставни и зажигали лампы, устраивали в своем доме «страну вечной ночи», приглашали придворных шутов и забавлялись их шутками и ужимками, распевали непристойные куплеты на мотив буддийских заклинаний, заставляли обнажаться гетер и смеялись над их смущением. За такое легкомыслие следовало ожидать и расплаты. Нежданно-негаданно нагрянул отец Сэйдзюро и, увидев, что творит его сын, страшно разгневался, да и в доме любви недовольны были поведением Минагавы.

Запечалились молодые, закручинились и порешили совершить двойное самоубийство, но Сэйдзюро вовремя оттащили и отправили в храм, а Минагава все-таки покончила с собой. Печаль охватила всех, некоторое время надеялись, что ее спасут, но потом сказали: все кончено. Сэйдзюро, живя в храме, долго ничего не знал о происшедшем, а когда прознал про смерть Минагавы, тайно бежал из храма. Он нашел приют в доме богатого Кюэмона, а так как о любви ему больше думать не хотелось, он стал прекрасно вести дела в одном богатом поместье, и в конце концов хозяин вверил ему весь свой капитал. У Кюэмона была шестнадцатилетняя дочь О-Нацу, уже подумывавшая о любви. По красоте она могла сравниться со знаменитой гетерой из Симабара, которая вместо герба носила на кимоно живого мотылька. Однажды отдал Сэйдзюро служанке перешить свой старый пояс, та распорола, а там — десятки старых любовных писем, да таких страстных! Читала-читала их О-Нацу и влюбилась в Сэйдзюро. Она совсем потеряла голову, ее, что праздник Бон, что Новый год, что пенье кукушки, что снег на рассвете, — ничто не радовало больше. Служанки бесконечно жалели ее, а потом сами все до единой влюбились в Сэйдзюро. Домашняя швея уколола палец иголкой и кровью написала письмо о своей любви, другая прислуга все время носила чай в лавку, хотя его никто там не требовал, кормилица все совала младенца в руки Сэйдзюро. Такое внимание было ему и приятно и досадно, он все письма отсылал со всякими отговорками. О-Нацу тоже слала ему страстные послания, и Сэйдзюро впал в смятение, между ними стояла невестка и зорко следила, как бы не разгорелась их любовь.

Весной расцветают вишни в горах, и люди с детьми и женами, разодетыми, разубранными, спешат полюбоваться прекрасным зрелищем, да и себя показать. Откупоривались бочки с вином, в колясках сидели красавицы и прятались за занавесками, служанки пили вино и плясали, скоморохи исполняли танцы в львиных масках. О-Нацу не показывалась на людях, на представление не явилась, сказалась больной и укрылась за натянутой тут же занавеской, Сэйдзюро заметил, что О-Нацу одна и проскользнул к ней боковой тропинкой. Они сжали друг другу руки и забылись от радости, только сердца трепетали согласно. Когда же Сэйдзюро внезапно показался из-за занавески, скоморохи внезапно прервали представление, и люди были удивлены. Но уже сгущалась вечерняя дымка, и все разошлись, никто и не догадался, что представление было подстроено, особенно невестка — ведь она ничего дальше своего носа не видела!

Решил Сэйдзюро выкрасть О-Нацу и бежать с ней в Киото, торопились они захватить лодку, уплывающую до захода солнца. Только отплыли они в лодке, полной всякого народу — были там и продавец, и прорицатель, и заклинатель, и оружейник, только вышли в море, как один пассажир закричал, что оставил свой ящик с письмами в гостинице, и лодка повернула назад, а на берегу Сэйдзюро уже ждали, схватили, связали веревками и доставили в Химэдзи. Горевал Сэйдзюро, боялся за свою жизнь и за жизнь О-Нацу опасался. А она тем временем молилась божеству, что в Муро, о продлении дней Сэйдзюро. И вот явилось к ней ночью во сне божество и дало ей чудесное поучение: «Послушай, девчонка, тут все меня умоляют: то дай денег, то хорошего мужа, то того убей, он мне противен, то дай мне нос попрямей, поровней — все просьбы такие мелкие, хоть бы кто-нибудь чего другого пожелал, но и божество не все может, не над всем властно. Вот слушалась бы родителей и получила бы хорошего мужа, а так предалась любви и вон какие теперь страдания испытываешь. Дни твои будут долгими, зато дни Сэйдзюро сочтены».

А наутро оказалось, что у отца О-Нацу пропали большие деньги, обвинили во всем Сэйдзюро, и принял он смерть в расцвете лет и сил. А потом уже летом перетряхивали зимнее платье и нашли нежданно-негаданно те деньги.

О-Нацу долго не знала о смерти Сэйдзюро, но однажды детишки принялись распевать под ее окошком веселую песенку — и как раз о казни ее милого. Рассудок у нее помутился, выбежала она на улицу и стала бегать и петь вместе с ребятишками, так что прямо жалость брала глядеть на нее. Прислужницы ее все одна за другой тоже посходили с ума. Придя в себя, О-Нацу сменила свое платье шестнадцатилетней на монашескую рясу, возносила молитвы, рвала цветы и ставила их пред алтарем Будды, все ночи при светильнике читала сутры. Деньги же, найденные в платье, были пожертвованы отцом О-Нацу на помин души Сэйдзюро.


НОВЕЛЛА О БОНДАРЕ, ОТКРЫВШЕМ СВОЕ СЕРДЦЕ ЛЮБВИ
Если нужны бочки — покупайте в Тэмма!


Человеческой жизни положен предел — любви же нет предела. Был один человек, познавший бренность нашего бытия — он изготовлял гробы. Жена у него была непохожа на деревенскую женщину — кожа белая, походка легкая, будто ноги не касались земли. Служила она с молодости служанкой в барском доме, сметлива была — и старой хозяйке могла угодить, и молодую ублажить, так что вскоре доверили ей ключи от кладовых. Однажды к осени начали прибираться в доме, укладывать летнее платье, чистить-блистить дом сверху донизу. Собрались и колодец за оградой почистить, чего только не вытащили из него на свет божий: капустные листья с воткнутой швейной иглой, ножик, гвоздик, заплатанный детский нагрудник, призвали бондаря поставить новые заклепки на нижний обруч сруба. Стал бондарь чинить обруч, да глядь, рядом бабка возится в луже по соседству с живой ящеркой, и сказала ему бабка, что ящерка эта зовется хранительницей колодца, а если поймать ее и сжечь в бамбуковом коленце, а пепел высыпать на голову той, которую любишь, то и она в тебя влюбится без памяти. А любил бондарь здешнюю горничную с легкой поступью О-Сэн. Наобещала бабка бондарю приворожить его милую, а тот и загорелся, словно костер, наобещал ей с три короба.

А в Тэмма орудовали лисы и барсуки, что наводили страх на жителей, ведь ничего нет в мире страшнее оборотней, отнимающих жизнь у людей. Одной темной ночкой озорная старуха, что обещала окрутить горничную, прибежала к воротам дома, где служила О-Сэн, и наплела всяких небылиц, дескать, встретила красавца, молодого, гордого, что он клялся ей в страстной любви к О-Сэн, а если та не выйдет за него, грозился помереть, а после смерти всех в этом доме порешить. Тут старая хозяйка, испугавшись, молвила, что раз так, а такая тайная любовь — не редкость на белом свете, то пусть уж берет О-Сэн, если он человек порядочный, может прокормить жену и в азартные игры не играет. Да и бабка, улучив момент, напела О-Сэн про молодого красавца, что проходу ей не дает, все просит сосватать, и та, не вытерпев, просила бабку устроить свидание. Порешили на том, что отправятся в одиннадцатый день на богомолье в Исэ, а по дороге…

Наступила пора цветения вьюнков, хозяйка приказала подготовить все к любованию ими рано поутру: постелила О-Сэн в саду ковры, на них сиденья особые установила, поставила чайники с чаем и рисовые пирожки в коробках, приготовила накидки, пояса широкие атласные, сделала барыне прическу, проверила — нет ли у слуг заплат на одежде, — ведь из соседних домов тоже придут любоваться цветением. О-Сэн тем временем отправилась на богомолье с бабкой, да еще за ними увязался работник из дома, который давно имел виды на горничную. По дороге, как и было договорено, к ним присоединился бондарь, и все бы хорошо, но увязавшийся работник был совсем некстати. На ночь устроились в гостинице. Хотели было О-Сэн и бондарь перемолвиться о сердечных делах, а работник настороже, не спит, разговоры заводит, бондарь же как на грех всего припас — и гвоздичного масла в раковине, и бумажных салфеток, да только ничего не вышло. Всю ночь строили они друг другу рогатки любви, да оба не добились толку. Уселись они поутру вчетвером на одну лошадь и отправились в храмы, да только о храмах никто не думает: то работник ущипнет О-Сэн за пальчик, то бондарь ее — за бочок, да все тайком да тишком. Но в городе работник зашел к приятелю, тут дело и сладилось, свела бабка О-Сэн с бондарем в лавке у поставщика завтраков бэнто. Вернулся работник в гостиницу, а О-Сэн с бабкой уж и след простыл.

Вернулись с богомолья порознь, да хозяйка все равно разгневалась, заподозрила невиновного работника в дурном поступке и согнала с места Но работник не прогадал, устроился у продавца рисом в Кита-хама и женился на одной из тамошних потаскушек, живет себе там, об О-Сэн и думать забыл. Что до О-Сэн, не могла она никак забыть недолгую любовь бондаря в лавке поставщика завтраков, чахла и тосковала, чувства ее пришли в смятение. Тут начались в доме неприятности: то в крышу ударила молния, то петух закукарекал в ночи, то у большого котла вывалилось дно. Призвали хитроумную бабку, а та возьми и скажи, что это бондарь требует к себе О-Сэн. Дошло до хозяина с хозяйкой, и те настояли, чтобы О-Сэн отдали бондарю. Справили ей платья, какие положены замужней женщине, вычернили для красоты зубы, выбрали благоприятный день, отдали некрашеный сундук, корзины, две накидки с хозяйских плеч, москитную сетку — словом, кучу всякого добра. И зажили они счастливо, бондарь был трудолюбив, да и О-Сэн многому научилась, ткала материю в полоску и красила ее фиолетовой краской. И очень любовно ухаживала за мужем, зимой согревала ему пищу, летом обмахивала веером. Родилось у них двое детей. И все-таки женщины — непостоянный народ, посмотрят пьеску из тех, что ставят в Дотонбори, и все принимают за чистую монету. Расцветут вишни, распустится глициния, глядь, а она уж гуляет с каким-нибудь красавцем, про бережливость забыла, на мужа смотрит свирепо. Нет, в знатных семьях такого не бывает, уж там-то женщины всегда верны мужьям до самой смерти… хотя и там изредка случается грех, и там женщины заводят себе любовников на стороне. А ведь всегда опасаться нужно ложного пути.

Однажды в доме бывшей хозяйки О-Сэн справлялись пышные поминки, все соседки явились подсобить, да и О-Сэн пришла, она ведь искусница была по хозяйству. Принялась она красиво выкладывать на большом блюде пироги и хурму, а тут хозяин стал доставать с верхней полки посуду, да и уронил на голову О-Сэн, прическа ее и растрепалась, увидела это хозяйка, взревновала, говорит, прически просто так не разваливаются. Рассердилась О-Сэн на хозяйку за такую напраслину и решилаотомстить: и вправду завлечь хозяина, натянуть нос хозяйке. Зазвала она хозяина к себе ночью, бондарь крепко спал, светильник у него давно погас, но, услышав шепот, проснулся и бросился на любовников. Хозяин бросился бежать в чем мать родила, а О-Сэн — что ей было делать, как уйти от позора: взяла она стамеску и проткнула себе грудь, ее мертвое тело было выставлено на позор. Сложили о ней разные песни, и имя ее стало известно далеко по всей стране вплоть до самых далеких провинций. Да, не избежать человеку возмездия за дурные дела.


ПОВЕСТЬ О СОСТАВИТЕЛЕ КАЛЕНДАРЕЙ, ПОГРУЖЕННОМ В СВОИ ТАБЛИЦЫ
Лучшие календари составляются в столице!


Первый день новой луны 1628 г. — день счастливой кисти. Все записанное в этот день принесет удачу, а второй день — день жен-шины, с древности постигают в этот день науку страсти. Жила в ту пору красавица, жена составителя календарей, обликом она была прекрасна, как первые вишни, что вот-вот расцветут, губы напоминали алые клены в горах осенью, брови могли поспорить с лунным серпом. Немало сложено было о ней песен, в столице много было модниц, но никто не мог с ней сравниться. На всех перекрестках столицы только и разговоров было, что о четырех королях — компании молодых повес, сыновей богатых родителей. Целыми днями развлекались они, предаваясь любви, не пропуская ни одного дня, рассвет встречали с гейшами в Симабара — веселом квартале, вечером веселились с актерами, им что с мужчинами, что с женщинами — все равно! Однажды сидели они в ресторане и разглядывали проходящих мимо женщин, возвращавшихся с любования цветами. Но порядочные дамы проплывали в носилках за занавесками, и лиц их нельзя было, к сожалению, разглядеть. А те, что бегали мимо на своих двоих, красавицами не назовешь, хотя и дурнушками тоже. И все же придвинули тушечницу, кисти, бумагу и принялись писать, перечисляя все достоинства: какая шея, да нос, да что за подкладка на накидке. Вдруг какая-нибудь прехорошенькая дамочка раскроет рот, а там зуба не хватает, тут уж, конечно, одно разочарование. Мимо снуют одна красавица за другой, вот молоденькая: нижнее платье желтое, потом еще одно — по лиловому белые крапинки, а верхнее из атласа мышиного цвета с мелким шитьем — воробушки летят, а на лакированной шляпе шпильки и шнурки из бумажных полос, но вот незадача — на левой щеке небольшой шрамик. Следом табачница, волосы в беспорядке, одежда неказиста, а черты лица прекрасны, строги, и у всех повес заклубилась в груди нежность к табачнице. Следом жеманница, разнаряженная ярко, шляпа на четырех разноцветных шнурках сдвинута так, чтобы не закрывать лицо. «Вот она, вот она», — закричали повесы, а, глядь, за ней три няньки несут розовощеких детей, ну и смеху тут было! Следующей была девушка на носилках лет всего четырнадцати, красота ее так бросалась в глаза, что подробно ее описывать не нужно. Модную шляпу несут за ней слуги, а она прикрывается веткой глицинии. Сразу затмила она всех красоток, что увидели сегодня повесы. И сама похожа на прелестный цветок.

Один придворный составитель календарей долго оставался холостым, вкус у него был весьма разборчивый. А он хотел найти женщину и высокой души, и прекрасной внешности, обратился он к свахе по прозвищу Говорливая и попросил ее сосватать ему в жены девушку с веткой глицинии, звали девушку О-Сан. Взяв ее в жены, он не пожалел, она оказалась образцовой хозяйкой купеческого дома, хозяйство процветало, радость в доме била ключом. А тут собрался составитель календарей в дорогу, родители О-Сан забеспокоились, справится ли дочка с хозяйством, и прислали ей на подмогу молодого парня Моэмона, честного, за модой не гнавшегося. Как-то ожидая приближения зимы, решил Моэмон сделать себе для укрепления здоровья прижигание моксой. Самая легкая рука была у служанки Рин, приготовила Рин скрученные травинки чернобыльника и стала делать Моэмону прижигания, а чтобы утишить боль, принялась массировать ему спину, и в этот момент закралась в ее сердце нежность к Моэмону. Но не умела служанка писать, с завистью глядела она даже на корявые закорючки, которые выводил самый молодой слуга в доме. О-Сан, прознав о том, предложила Рин написать за нее письмо, благо надо было еще несколько писем написать. Рин потихоньку переправила письмо Моэмону и получила от него довольно бесцеремонный ответ. Задумала молодая хозяйка дома О-Сан проучить невежу и послала ему красноречивое письмо, поведав все свои печали. И вправду, послание тронуло Моэмона, он сам назначил ей свидание на пятнадцатую ночь. Тут уж все служанки принялись над ним хохотать, а хозяйка сама решила, переодевшись в платье Рин, сыграть роль своей служанки. То-то будет потеха. Договорились, что служанки попрячутся по углам, кто с палкой, кто со скалкой, а на зов О-Сан выскочат с криками и накинутся на незадачливого кавалера. Но служанки утомились от крика и суеты, и все, как одна, уснули. Моэмон подкрался к хозяйке и, пока она спала, откинул полу ее платья и прижался к ней. О-Сан же, проснувшись, не помнила себя от стыда, но делать было нечего, в тайне все сохранить не удалось. И стал Моэмон наведываться к ней каждую ночь. О-Сан завладела всеми его мыслями, он уже и не думал о служаночке. Вот так свернул незаметно с истинного пути. Еще в старых книгах написано: «Неисповедимы пути любви». Нынешние модницы не тратят времени на храм, а только пытаются превзойти друг друга красотою нарядов. О-Сато решила съездить на богомолье с Моэмоном, сели они в лодку и поплыли по озеру Бива: «Наша жизнь еще длится, не об этом ли говорит имя горы Нагараяма — горы Долгой жизни, что видна отсюда?» Эти мысли вызывали слезы на глаза, и рукава их увлажнились. «Как от величия столицы Сига не осталось ничего, кроме предания, так будет и с нами…» И порешили они сделать вид, что вместе утопились в озере, а самим скрыться в горах и вести уединенную жизнь в глухих местах. Оставили они прощальные письма родным, приложили свои талисманы — фигурку Будды, эфес меча — железную гарду в виде свившегося в клубок дракона с медными украшениями, сбросили и одежду, и обувь и кинули все это под прибрежной ивой. Сами же скрылись в густых зарослях криптомерии.

Люди же подумали, что они утопились, подняли плач и крик, стали искать тела, но ничего не нашли. О-Сан и Моэмон блуждали в горах, страшно им было при жизни оказаться в числе погибших. Они сбились с пути, измучились, О-Сан так устала, что готовилась к смерти. Но все же после долгих блужданий по крутым горным дорогам вышли к людям, в чайной протянули хозяину золотой, но тот никогда не видел таких денег и отказался взять. Моэмон нашел далеко в горах домик своей тетки, здесь и заночевали, О-Сан выдали за младшую сестру, долго служившую во дворце, но затосковавшую там. Местные жители дивились красоте барышни, да и тетка прознала, что у нее водятся деньги, и порешила выдать ее за своего сына. О-Сан только плакала украдкой, ведь сын тетушки был очень страшен собой: роста огромного, весь в завитках, словно китайский лев, руки-ноги, что сосновые стволы, в сверкающих глазах красные жилки, а имя ему — Рыскающий по горам Дзэнтаро. Обрадовался он, увидев столичную штучку, и загорелся в тот же вечер справить свадьбу. Стали готовиться к свадебной церемонии: мать собрала жалкое угощение, разыскала бутылочки с вином с отбитыми горлышками, устроила жесткое ложе. Представить невозможно горе О-Сан, смятение Моэмона! «Лучше нам было погибнуть в озере Бива!» Моэмон хотел уж было заколоться мечом, да О-Сан отговорила, ей в голову пришел хитрый план. Напоила она сынка, а когда он уснул у нее на коленях, они с Моэмоном снова бежали в горы. Бродя по дорогам, они вышли к горному храму и уснули усталые на пороге. И во сне им было видение: явилось божество храма и возвестило им, что куда бы они ни скрылись, возмездие настигнет их, и потому лучше им дать монашеский обет и поселиться порознь, только тогда отрешатся они от греховных помыслов и вступят на Путь просветления. Но не послушались его влюбленные, решили и дальше испытывать судьбу. Отправляясь дальше по дороге, они услышали прощальные слова божества: «Все в этом мире — как песок под ветром, что свистит меж сосен косы Хакодатэ…»

О-Сан и Моэмон поселились в глухой деревне, и поначалу все шло хорошо, но затем Моэмон затосковал по столице и отправился туда, хотя никаких дел у него там не было. Он шел мимо пруда и увидел на небе лик луны, а в воде другой — отражение, совсем как он и О-Сан, и рукав его увлажнился от глупых слез. Добрел он до оживленных столичных улиц, долго бродил по ним, вдыхая знакомый воздух утех и радостей столичных, и услыхал ненароком разговоры о себе. Приятели хвалили его за храбрость — соблазнил такую красотку, да еще жену хозяина! — за это не жаль и жизнью поплатиться, а другие уверяли, что он — живехонек, да только прячется где-то вместе с О-Сан. Услыхав про это, Моэмон бросился бежать да переулками и дворами вышел на окраину города. Тут он увидел, как бродячие артисты показывают на улице спектакль, он остановился взглянуть. По пьесе один из героев похищал девушку — и стало ему очень неприятно. Да тут еще увидел он среди зрителей супруга госпожи О-Сан! Дух захватило у Моэмона, замер он, чуть не окачурился от страха и опять бросился бежать.

Однажды во время праздника хризантем в дом составителя календарей пришел бродячий торговец каштанами, он расспрашивал о хозяюшке и дивился, что в Танго видел точно такую же госпожу, неотличимую от О-Сан. Послал составитель календарей людей в горную деревушку, схватили они любовников — и вот: вчера еще бродили живые люди, а сегодня всего лишь роса на месте казни в Авадагути, всего лишь сон, что приснился на рассвете двадцать второго дня девятого месяца… И сейчас жива о них память, помнят люди лаже светлое платье О-Сан.


НОВЕЛЛА О ЗЕЛЕНЩИКЕ, СГУБИВШЕМ РОСТКИ ЛЮБВИ
Вкусна зелень в Эдо


В городе все спешат встретить весну, на улицах суета, слепцы тянут свои песни: «Подайте грошик слепому», меняльщики выкрикивают предложения купить, продать, обменять; торговцы раками, каштанами орут во все горло. Снуют, сбиваются с ног прохожие, хозяюшки устремляются в лавки: конец года — хлопотливое время. А тут пожар — волокут веши, кричат, плачут и в мгновение ока большой богатый дом обращается в золу.

Тогда в городе Эдо жил зеленщик Хатибэ, а у него была единственная дочь по имени О-Сити. С чем можно сравнить ее, если не с цветком, то с цветущей вишней, если не с луной, то с чистым ее отражением в воде. Когда начался пожар — а было это неподалеку от жилища зеленщика, — они, чтобы избежать несчастья, всей семьей двинулись к храму, прибежали в храм и другие соседи, у алтаря слышался плач младенцев, перед статуей Будды валялись женские фартуки, гонг и медные тарелки приспособили вместо рукомойника. Но даже сам Будда относился к этому снисходительно — бывают такие минуты в жизни людей. Среди одежды, что отдал людям настоятель, было одно мужское платье — черное, из дорогой материи, на нем изящно вышит герб — павлония и ветка дерева гинко, а подкладка из алого шелка. И запала в душу О-Сити эта одежда. Кто носил ее? Какой изящный благородный молодой человек отрешился от мира и оставил здесь это платье? Загрустила О-Сити, представив себе этого юношу, и задумалась о быстротечности жизни. Тут они с матерью увидели юношу, который неподалеку от них пытался вытащить из пальца занозу, да все никак. Мать тоже пыталась, но глаза у нее уже были старые, ничего не получилось, тогда попробовала О-Сити и сразу вытащила занозу, не хотелось ей отнимать руку у юноши, но пришлось, только потихоньку спрятала щипчики, но потом спохватилась и, вернувшись к юноше, отдала щипчики. И началось с того их взаимное чувство.

Расспросила О-Сити людей и узнала, что имя юноши Китидзабуро, он странствующий самурай, а по характеру человек мягкий и великодушный. Написала она ему любовное письмо, и чувства их слились, как два потока. Терзаемые любовью, они только ждали удобного случая, чтобы соединить изголовья. И вот в пятнадцатую ночь прибежали какие-то люди с известием, что скончался один торговец рисом и надо сегодня же совершить сожжение тела. Все служки храма, все мужчины устремились на церемонию, а тут гром, дома одни старые бабки, что запаслись горохом, — давай спасаться от грома. О-Сити хоть и боялась грозы, но подумала, что сегодня — единственный случай, когда можно встретиться с Китидзабуро. К рассвету люди наконец погрузились в сон, О-Сити встала и тихо пошла к выходу, было еще темно. Тут проснулась старуха умэ и прошептала, что Китидзабуро спит в келье напротив. Как она обо всем догадалась, видно, тоже шалила в молодости, подумала О-Сити и отдала старухе свой красивый лиловый пояс. Китидзабуро увидел О-Сити, задрожал всем телом, они оба любили в первый раз, и дело не сразу пошло на лад. Но раздался удар грома, и пролились первые капли любви. Они поклялись друг другу в вечной любви, и тут — ах, как жаль! — наступил рассвет.

Утром семья О-Сити вернулась домой, и связь влюбленных прервалась. Сильно тосковала О-Сити, но делать было нечего. Однажды зимой в холода пришел к порогу мальчик, бродячий торговец грибами и конскими метелками, а между тем надвигалась ночь, на дворе стужа, пожалели мальчика хозяева, впустили в дом погреться, так он и уснул в сенях. А ночью прибежали с известием, что разрешилась от беремени соседка, и хозяева, едва успев всунуть ноги в сандалии, побежали проведывать младенца. О-Сити вышла их проводить и взглянула случайно на спящего, да это же — Китидзабуро! Отвела О-Сити юношу в свою комнату, растерла-обогрела, а тут родители вернулись. Спрятала она юношу под грудой платьев, а когда родители уснули, сели они вдвоем за ширмой и давай разговаривать, но очень страшно было, что услышат взрослые, тогда они взяли бумагу и тушь и принялись писать друг другу слова любви — и так до рассвета.

Но на новую встречу не было у О-Сити никаких надежд, и тогда решилась она на преступление, вспомнив, что первое их свидание стало возможным из-за пожара, и решилась девушка на ужасный поступок — подожгла дом: повалил дым, забегали и закричали люди, а когда пригляделись, поняли, что виновата во всем О-Сити. Ее водили по городу, выставив публике на позор, и люди толпами сбегались поглазеть на нее, никто не пожалел несчастную. Она была все так же прекрасна, потому что продолжала любить Китидзабуро. Перед казнью ей дали в руки ветку поздно расцветшей сливы, и она, любуясь ей, сложила такие строки: «Печальный мир, где человек гостит! / Мы оставляем имя в мире этом / Лишь ветру, что весною прилетит… / И эта вепса ныне облетит… / О, Ветка, опоздавшая с расцветом!..» (Перевод Е. Пинус)

Только вчера была жива, а сегодня ни праха, ни пепла не осталось. Лишь ветер ерошит хвою сосен, да иной прохожий, услышав историю О-Сити, остановится да задумается.

От Китидзабуро скрыли всю правду, тем более что он лежал тяжело больной. Родители покропили жертвенной водой поминальный столбик, и Китидзабуро, когда увидел его наконец через сто дней после смерти О-Сити, вознамерился лишить себя жизни, но настоятель храма отнял и спрятал его меч, так что оставалось ему только откусить себе язык либо сунуть голову в петлю, т. е. принять смерть нечестивую. Не решился на это Китидзабуро и, наконец, с благословения настоятеля принял постриг. Так жаль было сбривать волосы такому красавцу, что бондза дважды отбрасывал бритву. Жаль ему было Китидзабуро даже больше, чем О-Сити в последние минуты ее жизни. Принять постриг из-за любви! увы! И печаль, и любовь — все смешалось в этом мире.


НОВЕЛЛА О ГЭНГОБЭЕ, МНОГО ЛЮБИВШЕМ

Гэнгобэй был в тех местах известным красавцем, он и волосы зачесывал необычным образом, и клинок носил у пояса непомерной длины. Да и любил он только юношей, днем и ночью предавался любви, а слабых длинноволосых созданий обходил стороной. Особенно любил одного юношу красоты необычайной, так что и жизнь за него отдать не жаль было. Имя ему было Хатидзюро. Видом своим напоминал он полураскрывшиеся цветы вишни. Однажды унылой дождливой ночью уединились они и предались игре на флейте, ветер заносил в окно аромат цветущей сливы, шелестел бамбук, слабо кричала ночная птица, тускло светила лампа. И вдруг юноша смертельно побледнел и дыхание его прервалось. О, ужас! прекрасный Хатидзюро скончался! Закричал, заплакал Гэнгобэй, позабыв, что свидание их было тайным. Сбежались люди, но сделать было ничего нельзя: ни снадобья, ни притирания не помогли. Но что делать, предали тело юного красавца огню, затем наполнили пеплом кувшин и зарыли среди молодых трав. Обливаясь слезами, предавался отчаянию Гэнгобэй на могиле друга. Каждый день собирал он свежие цветы, чтобы их ароматом порадовать умершего. Так, словно сон, промелькнули летние дни, подошла осень. Вьюнок обвил ограду старого храма, и жизнь наша показалась Гэнгобэю не прочнее капелек росы на лепестках вьюнка. И решил Гэнгобэй покинуть родные места, а до того от всей души дал монашеский обет.

В деревнях готовились к зиме, Гэнгобэй шел по полям и видел как крестьяне запасали валежник и тростник, выколачивали одежду — отовсюду доносился стук вальков. Там, в полях, увидел Гэнгобэй красивого юношу, что в багряных зарослях кустарника высматривал птичек. На юноше была зеленоватая одежда, пояс — лиловый, на боку клинок с золотой гардой. Красота его была мягкая, лучащаяся, так что даже походил он на женщину. До самых сумерек любовался он юношей, а потом вышел из тени и пообещал ему наловить много-много птичек. Спустив рясу с одного плеча, чтобы ловчее было, наловил он тут же множество птичек. Юноша пригласил Гэнгобэя в свое жилище, где было много книг, сад с диковинными птицами, на стенах развешано старинное оружие. Слуги принесли богатое угощение, а ночью обменялись они клятвами. Слишком скоро наступил рассвет, нужно было расставаться, ведь Гэнгобэй направлялся в монастырь на богомолье. Но только вышел из дома прекрасного юноши, как совсем позабыл о благочестивых делах, в монастыре пробыл один только день, торопливо помолился и сразу же в обратный путь. Вступив в дом юноши, усталый Гэнгобэй погрузился в сон, но ночью был разбужен отцом красавца. Он сообщил Гэнгобэю, что несчастный юноша скончался сразу после его ухода, причем до самой кончины твердил о каком-то преподобном отце. Гэнгобэй погрузился в невыразимую печаль и совсем перестал дорожить своей жизнью. Он решил на этот раз непременно покончить с собой. А ведь все, что с ним случилось, и внезапная гибель двух юношей — все это было возмездием за прошлую жизнь, вот в чем дело!

В жизни достойно сожаления то, что самые глубокие чувства и страсти так бренны, так быстротечны, глядь, муж теряет молодую жену, мать — младенца, кажется, один только выход и есть — покончить с собой. ан, нет, высохнут слезы и новая страсть овладевает сердцем — вот что печально! Вдовец устремляет помыслы ко всяческим земным сокровищам, вдовица неутешная уже благосклонно выслушивает речи свах о новом браке, даже не дожидаясь положенных тридцати пяти дней траура, потихоньку притирается, надевает яркое нижнее платье, волосы причесывает как-то по-особенному — вот и готова невеста, а как соблазнительна! Нет на свете существа страшнее женщины! А попытайтесь остановить ее безумства — льет притворные слезы.

В одном городке жила девушка по имени О-Ман, луна шестнадцатой ночи спряталась бы в облака при виде нее, так сверкала ее красота. Эта девица воспылала нежными чувствами к Гэнгобэю и одолевала его любовными посланиями, а на все брачные предложения; что сыпались на нее, отвечала отказом. В конце концов ей пришлось притвориться больной, да и томление любовное довело ее до того, что она стала выглядеть, как помешанная. Узнав, что Гэнгобэй облачился в монашескую рясу, она долго горевала, а затем решила увидеть его в последний раз в жизни и отправилась в дорогу. Чтобы путешествовать одной, ей пришлось остричь свои густые длинные волосы, выбрить тонзуру на голове, облачиться в длинную темную одежду. Шла она по горным тропам, шагала по инею — стоял десятый месяц по лунному календарю. Обликом она очень походила на юношу-послушника, но в груди ее билось женское сердце, и трудно ей было справляться с ним. Наконец высоко в горах, над глубоким ущельем отыскала она хижину отшельника, вошла, огляделась, а на столе книга «Рукава платья в ночь любви» — трактат о любви между мужчинами. Ждала-ждала О-Ман Гэнгобэя, и вот услышала шаги, глядь, а с монахом двое прекрасных юношей — духи усопших. Испугалась О-Ман, но храбро вышла вперед и призналась в любви к монаху, духи юношей сразу исчезли, а Гэнгобэй стал заигрывать с О-Ман, не знал же он, что перед ним женщина. Сплелись любовники в страстном объятии, и Гэнгобэй в страхе отпрянул. Что такое, это женщина?! Но стала его тихо-тихо уговаривать О-Ман, и подумал монах: «Любовь — одна, питать ли ее к юношам или девушкам — не все ли равно». Так перемешалось все в этом мире, да ведь неожиданные капризы чувств — удел не одного лишь Гэнгобэя.

Гэнгобэй снова принял мирское имя, густые красивые волосы его снова отросли, расстался он и с черной одеждой — переменился до неузнаваемости. Снял бедную хижинку в окрестностях Кагосима, она и стала приютом любви. Отправился он навестить родительский дом, ведь средств к существованию у него не было. Но дом перешел в другие руки, не слышно больше звона монет в меняльной лавке, родители умерли жалкой смертью. Грустно стало Гэнгобэю, вернулся он к своей возлюбленной, а им уже и поговорить не о чем у погасшего холодного очага. Так они молча и дожидались рассвета, да и страсть их поугасла. Когда есть стало совсем нечего, нарядились они бродячими актерами и стали изображать сценки на горных дорогах. О-Ман и Гэнгобэй совсем опустились, красота их увяла, и теперь их можно было бы сравнить с лиловыми цветами глициний, что сами собой поникают. Но тут, к счастью, разыскали О-Ман ее родители, радовались все домочадцы, передали они дочери все свое имущество: дом, золото, серебро, горы китайских тканей, кораллы, а чашкам китайских мастеров, сосудам из агата, солонкам в виде женщины с рыбьим хвостом, сундучкам не было числа — разбейся что-нибудь, никто и не заметит. Гэнгобэй и радовался и печалился: даже если начать покровительствовать всем актерам в столице и даже свой собственный театр основать — все равно за одну жизнь эдакого богатства не истратишь.

История любовных похождений одинокой женщины

Роман (1686)


Мудрецы в древности говорили, что красавица — это меч, подрубающий жизнь. Осыпаются цветы сердца, и к вечеру остаются только сухие ветви. Безрассудно погибнуть ранней смертью в пучине любви, но, верно, никогда не переведутся такие безумцы!

Однажды двое юношей поспорили у реки о том, чего они больше всего хотят в жизни, один сказал, что больше всего он желает, чтобы влага его любви никогда не просыхала, а текла, как полноводная река. Другой же возразил, что хотел бы удалиться туда, где вовсе не было бы женщин, а в тишине и покое следил за треволнениями жизни. Решили они спросить у какой-нибудь немало пожившей старухи, кто из них прав, и нашли одиноко живущую отшельницу высоко в горах в чистой хижине с кровлей из стеблей камыша. Удивилась старуха их просьбе и решила рассказать им в назидание всю свою жизнь.

Я не из низкого рода, стала рассказывать старуха, предки мои были в услужении у императора Го-Ханадзоно, но затем род наш пришел в упадок и захирел совсем, я же была приветлива и лицом красива и попала на службу к даме знатной, близкой ко двору. Служила я у нее несколько лет и привольно жила без больших хлопот среди изысканной роскоши. Я сама придумала невидимый шнур, чтобы стягивать им волосы, затейливый узор для платья, новую прическу. И все время слышала о любви, все толковали о ней на разные лады. Стала и я получать любовные послания, но предавала их огню, только имена богов, написанные в письмах в подтверждение любовных клятв, не горели. Много было у меня знатных поклонников, а сердце я отдала с первого раза самураю самого низкого звания, так поразила меня сила его чувства в первом же письме. Не было сил противоборствовать страсти, мы поклялись друг другу, и не разорвать было нашей связи. Но дело вышло наружу, и меня жестоко наказали, а милого моего казнили. И я хотела расстаться с жизнью, молчаливый призрак возлюбленного преследовал меня, но прошло время, и все позабылось, ведь мне было всего тринадцать лет, на мой грех люди посмотрели сквозь пальцы. Из скромного бутона любви превратилась я в яркий цветок ямабуси на краю стремнины.

В столице много было плясуний, певичек, актерок — и все они на танцах и пирушках получали не больше одной серебряной монетки. Очень мне приглянулись молоденькие девушки, развлекающие гостей песнями и разговорами — майко. Я научилась модным в то время танцам и стала настоящей танцовщицей, даже появлялась изредка на пирах, но всегда со строгой маменькой, так что совсем не походила на распушенных майко. Однажды приглянулась я одной богатой, но некрасивой даме, что лечилась в наших краях от какой-то там болезни, а муж у этой дамы был писаный красавец. Попав в их дом, куда меня взяли для развлечения скучающей дамы, я быстро сошлась с ее красавцем мужем и сильно полюбила его, а потом уж не могла с ним расстаться. Но дело опять вышло наружу, и меня с позором прогнали, отправили в родную деревню.

У одного князя из Восточных провинций никак не рождались наследники, очень он грустил по сему поводу и всюду искал молоденьких наложниц, но никак не мог найти себе по вкусу: то глядит деревенщиной, то нет приятного обхождения, как это принято в столице, а то не может сложить стихи и угадать правильно аромат. Был у князя старик, глуховат, слеповат, зубы почти все потерял, да и мужскую одежду носил только по привычке — закрыт был для него путь любви. Но пользовался он доверенностью вассала, и послали его в столицу за красивой наложницей. Искал он девушку без малейшего недостатка, похожую на старинный портрет, что старик всегда носил с собой. Осмотрел старик более ста семидесяти девушек, но ни одна не пришлась ему по вкусу. Но когда наконец к нему привели меня из далекой деревни, оказалось, что я точь-в-точь похожа на портрет, а некоторые говорили, что затмила я красавицу на портрете. Поселили меня в роскошном дворце князя, день и ночь холили и лелеяли, развлекали и баловали. Любовалась я цветущими вишнями необычайной красы, ради меня разыгрывались целые спектакли. Но жила я затворницей, а князь все заседал в государственном совете. К горю моему, оказалось, что лишен он мужской силы, пьет пилюли любви, а все равно ни разу не проник за ограду. Порешили его вассалы, что вся беда во мне, в моем неуемном любострастии и уговорили князя отослать меня обратно в родную деревню. Нет ничего на свете печальнее, чем возлюбленный, лишенный мужской силы.

А тут постигла меня беда, отец мой задолжал и разорился вчистую, пришлось мне стать гетерой всего в шестнадцать лет. И сразу стала я законодательницей мод, затмила своими выдумками по части моды всем местных щеголих. Мне казалось, что все пылают ко мне страстью, всем я строила глазки, а если не было никого поблизости, кокетничала на худой конец даже с простым шутом. Знала я разные способы, как сделать из мужчин покорных рабов, да такие, до которых гетеры поглупее никогда не додумаются. И неразумные мужчины всегда думали, что я в них по уши втрескалась и развязывали кошельки. Бывало, прослышу, что есть где-то богач, что и собою хорош, и весел, и денег не жалеет, то я к нему со всех ног, и закружу, и не отпущу, но это ведь редко бывает. Но продажная гетера не может любить только кого хочет, а щеголей в желтых платьях в полоску да в соломенных сандалиях на босу ногу в столице всегда хватает. Но я, вынужденная отдаваться мужчинам за деньги, все-таки не отдавала им себя до конца, потому и прослыла жестокосердой, строптивой, и гости в конце концов все покинули меня. Отворачиваться от надоедливых мужчин хорошо, когда ты в моде, а вот когда все покинут тебя, рада будешь любому — и слуге, и уроду. Печальна жизнь гетеры!

Понизили меня в ранге, слуги перестали меня звать госпожой и гнуть передо мной спину, Бывало, раньше за двадцать дней присылали звать меня в богатые дома, я в день успевала три-четыре дома объехать в быстрой коляске. А теперь в сопровождении только маленькой служанки тихонько пробиралась одна в толпе. Каково было мне, избалованной, да еще высокого происхождения барышне, когда со мной обращались, как с дочкой мусорщика. Каких только людей не встречала я в веселых домах, пройдох и кутил, что последнее спускали, и оставались без гроша, да еще в долги влезали. Многие мои гости разорились на певичках и на актрисах, а ведь немолодые, солидные были люди! Начала я болеть, волосы мои поредели, да к тому же вскочили за ушами прыщики с просяное зернышко, гости и смотреть на меня не хотели. Хозяйка со мной не заговаривала, слуги стали помыкать мною, а за столом сидела я с самого краю. И никто не подумает попотчевать, никому и дела нет! Мужланы мне были противны, хорошие гости меня не приглашали, печаль овладела моей душой. Продали меня в самый дешевый веселый дом, где стала я самой последней потаскушкой. Как же низко я опустилась и чего только не перевидала! Через тринадцать лет села я в лодку и, поскольку не было у меня другого пристанища, отправилась в свою родную деревню. Переоделась я в мужское платье, волосы подрезала, сделала мужскую прическу, подвесила сбоку кинжал, научилась говорить мужским голосом. В то время деревенские бонзы часто брали к себе на службу мальчиков, и вот с одним таким я договорилась, что буду любить его три года за три кана серебра. Бонза этот совершенно погряз в распутстве, и приятели его были не лучше, нарушали они все заветы Будды, днем носили одежды священников, ночью же надевали платье светских модников. Любовниц своих они держали в кельях, а днем тайком запирали в подземельях. Наскучило мне заточение, исхудала я совсем, да и бонза надоел, ведь пошла я на это дело не ради любви, а ради денег — тяжело мне было. Да тут еще пришла ко мне старуха и назвалась старой возлюбленной настоятеля, поведала о своей несчастной судьбе и о жестокости бонзы, пригрозила отомстить новой любовнице. Стала я думать-гадать, как убежать от бонзы, и решилась обмануть его, подложила под одежду толстый слой ваты и объявила себя беременной. Испугался бонза и отправил меня восвояси, выделив малую толику денег.

В столице очень ценились женщины, бывшие некогда управительницами в знатных домах и научившиеся тонкому обхождению, которые умели писать учтивые и изящные письма на разные темы. Родители отдавали им в обучение своих дочерей. И вот решила я тоже открыть школу письма, чтобы учить юных девушек изящно выражать свои мысли. Зажила я безбедно в собственном доме, в гостиных у меня все было чисто убрано, по стенам — красивые прописи с образцами письма. Скоро прознали про меня ловкие юноши красавцы и сжигаемые страстью гетеры — пошла обо мне слава, как о непревзойденной сочинительнице любовных писем, ведь в веселых домах я погружалась в самые глубины любви и могла изобразить самую пылкую страсть. Был у меня там, в «селении любви», один кавалер, только его я любила по-настоящему, когда он обеднел, то не смог больше приходить ко мне, только письма присылал, и такие, что все ночи рыдала я над ними, прижимая к обнаженной груди. До сих пор слова из его писем словно огнем выжжены в моей памяти. Однажды пришел ко мне заказчик и попросил написать бессердечной красавице о своей любви, и я постаралась, но, выводя слова страсти на бумаге, вдруг прониклась ими и поняла, что мужчина этот мне дорог. И он взглянул на меня попристальнее и увидел, что волосы у меня вьются, рот маленький, а большие пальцы ног изогнуты наружу. Позабыл он свою бессердечную красавицу и прилепился душой ко мне. Да только оказалось, что он ужасный скупердяй! Угощал меня самым дешевым супом из рыбы, а на материю на новое платье скупился. Да еще к тому же одряхлел за год, слух потерял, так что приходилось ему подносить руку к уху, все кутался в ватные платья, ну, а о милых дамах и думать забыл.

В старину ценили совсем юных служанок, а теперь любят, чтобы служанка выглядела посолиднее, лет так двадцати пяти, и могла бы сопровождать носилки с госпожой. И хотя мне было очень неприятно, но принарядилась в скромное платье служанки, завязала волосы простым шнурком и стала задавать домоправительнице наивные вопросы: «Что родится из снега?» и тому подобное. Сочли меня уж очень простой и наивной, в жизни ничего не видавшей. От всего я краснела и вздрагивала, и слуги за мою неопытность прозвали меня «глупой обезьянкой», словом, прослыла я совершенной простушкой. Хозяин с хозяйкой по ночам предавались любовным неистовствам, и как же заходилось мое сердце от страсти и желания. Однажды рано утром в праздник прибиралась в алтаре Будды, как вдруг пришел туда хозяин сотворить первую молитву, а я при виде крепкого молодого мужчины сорвала с себя пояс. Хозяин был поражен, но затем в неистовом порыве бросился ко мне и повалил статую Будды, уронил подсвечник. Потихоньку-полегоньку прибрала я хозяина к рукам и задумала дело недоброе — извести хозяйку, а для того прибегла к недозволенным способам: чарам и бесовским заклинаниям. Но не смогла хозяйке навредить, быстро вышло все наружу, пошла про меня и хозяина дурная молва, и вскоре выгнали меня из дома. Стала бродить я, как безумная, под палящим солнцем по улицам и мостам, оглашая воздух безумными криками: «Я хочу мужской любви!» и плясала, словно припадочная. Люди на улицах осуждали меня. Подул холодный ветерок, и в роще криптомерии я вдруг очнулась и поняла, что я нагая, вернулся ко мне мой прежний разум. Призывала я беду на другую, а пострадала сама.

Устроилась я служанкой на посылках в загородном доме одной знатной дамы, что жестоко страдала от ревности — муж ее, красавец, безбожно изменял ей. И решила та дама устроить вечеринку и пригласить всех своих придворных дам и служанок и чтобы все без утайки рассказали, что у них на душе, и чтобы чернили женщин из зависти, а мужчин из ревности. Кому-то странной показалась эта забава. Принесли дивной красоту куклу, разодетую в пышный наряд и принялись все женщины по очереди изливать перед ней свою душу и рассказывать истории о неверных мужьях и любовниках. Одна я догадалась в чем дело. Муж хозяйки нашел себе красавицу в провинции и ей отдал свое сердце, а хозяйка повелела сделать куклу — точную копию той красавицы, била ее, мучила, словно сама соперница попалась ей в руки. Да только однажды открыла кукла глаза и, растопырив руки, пошла на хозяйку и схватила ее за подол. Едва она спаслась и с той поры заболела, стала чахнуть. Решили домашние, что все дело в кукле, и задумали сжечь ее. Сожгли и пепел зарыли, но только каждую ночь из сада, из могилы куклы стали доноситься стоны и плач. Прознали про то люди и сам князь. Призвали служанок на допрос, пришлось все рассказать. Да и девушку-наложницу призвали к князю, тут я и увидела ее — хороша была необыкновенно, а уж как грациозна. С куклой — не сравнить. Испугался князь за жизнь хрупкой девушки и со словами: «Как отвратительны бывают женщины!» отослал девушку в родной дом подальше от ревнивицы-жены. Но сам перестал посещать покои госпожи, и ей при жизни выпала участь вдовы. Мне же так все опротивело, что отпросилась я в Канагата с намерением стать монахиней.

В Новой гавани стоят корабли из далеких стран да из западных провинций Японии, и матросам, и торговым людям с тех кораблей продают свою любовь монахини из окрестных сел. Снуют взад-вперед гребные лодки, на веслах молодцы, за рулем какой-нибудь убеленный сединами старик, а в середине принаряженные монахини-певички. Монахини щелкают кастаньетами, юные монашки с чашами для подаяния выпрашивают мелочь, а потом без всякого стеснения на глазах у людей переходят на корабли, а там уж их ждут заезжие гости. Получают монахини монетки по сто мон, или охапку хворосту, или связку макрели. Конечно, вода в сточной канаве повсюду грязна, но монахини-потаскушки — особенно низкое ремесло. Сговорилась я с одной старой монахиней, что стояла во главе этого дела. У меня еще оставались следы былой красоты, и меня охотно приглашали на корабли, платили, правда, мало — всего три моммэ за ночь, но все равно три моих поклонника разорились вчистую и пошли по дорогам. Я же, не заботясь о том, что с ними стало, продолжала распевать свои песенки. А вы, ветреные гуляки, уразумели, как опасно связываться с певичками, да еще с монахинями?

Недолго выдержала я такую жизнь и занялась другим ремеслом: принялась причесывать модниц и придумывать наряды щеголихам. Нужно иметь тонкий вкус и понимать быстротечность моды, чтобы делать такие вещи. На новой службе в гардеробных известных красавиц я получала восемьдесят моммэ серебра в год да еще кучу нарядных платьев. Поступила я в услужение к богатой госпоже, собой она была очень красива, даже я, женщина, была покорена. Но было у нее на душе горе неизбывное, еще в детстве лишилась она от болезни волос и ходила в накладке. Хозяин же ее о том не подозревал, хоть и трудно было сохранить все в тайне. Я не отступала от госпожи ни на шаг и всяческими ухищрениями сумела скрыть ее недостаток от мужа, а не то упадет с головы накладка — и прощай любовь навсегда! Все бы хорошо, но позавидовала госпожа моим волосам — густым, черным, как вороново крыло, и велела сначала остричь их, а когда они отросли — повыдергать их, чтобы лоб оплешивел. Вознегодовала я на такую жестокость госпожи, а та все пуще злится, из дома не выпускает. И вознамерилась я отомстить: приучила кошку прыгать ко мне на волосы, и вот однажды, когда господин в нашем обществе наслаждался игрой на цитре, я напустила кошку на госпожу. Вскочила кошка ей на голову, шпильки так и посыпались, накладка слетела — и любовь господина, что пять лет горела в его сердце, угасла в один миг! Господин совсем охладел к ней, хозяйка погрузилась в печаль и уехала к себе на родину, я же прибрала хозяина к рукам. Это совсем нетрудно было сделать.

Но и эта служба скоро мне прискучила, и стала я помогать на свадьбах в городе Осака, там люди живут легкомысленные, свадьбы устраивают чересчур пышные, не заботясь о том, сведут ли концы с концами. Свадьбой хотят удивить весь свет, а потом сразу дом начинают возводить, молодая хозяйка шьет себе наряды без числа. А еще приемы гостей после свадьбы, а подарки родственникам, так что деньгами сорят без удержу. А там, смотришь, раздался крик первого внучка: у-а, у-а! Значит, тащи новорожденному кинжал и новые платья. Родным, знакомым, знахаркам — подарки, глядь! — а кошелек пуст. Прислуживала я на многих свадьбах, и уж я-то нагляделась на людское чванство. Только одна свадьба была скромная, но этот дом и сейчас богат и славен, а где другие — тю! разорились и не слыхать о них больше.

Сама не знаю где, выучилась я хорошо шить платья по всем старинным установлениям, известным еще со времени императрицы Кокэн. Рада я была переменить свой образ жизни, расстаться с ремеслом любви. Целый день проводила я в кругу женщин, любовалась ирисами над прудом, наслаждалась солнечным светом у окна, пила душистый красноватый чай. Ничто не тревожило моего сердца. Но однажды попало ко мне в руки платье молодого человека, атласная подкладка его была искусно расписана любовными сценами, да такими страстными, что дух захватывало. И проснулись во мне прежние мои вожделения. Отложила я иглу и наперсток, отбросила материю и весь день провела в мечтах, ночью ложе мое показалось мне очень одиноким. Очерствевшее мое сердце исходило печалью. Прошлое казалось мне ужасным, я думала о добродетельных женщинах, что знают только одного мужа, а после его смерти принимают монашеский постриг. Но былое любострастие уже проснулось во мне, да еще тут во двор вышел челядинец, что прислуживал самураям, и стал мочиться, сильная струя вымыла ямку в земле. И в той ямке закружились и утонули все мои думы о добродетели. Ушла я из богатого дома, сказавшись больной, сняла маленький домик и на дверях написала «Швея». Залезла в долги, а когда приказчик торговца шелком пришел взыскивать с меня должок, я разделась догола, и отдала ему свое платье — будто ничего больше у меня нет. Но приказчик обезумел от моей красоты и, навесив на окна зонт, заключил меня в объятия, и ведь обошелся без помощи сватов. Бросил он думать о наживе, пустился во все тяжкие, так что по службе дела его пошли совсем плохо. А мастерица по шитью ходит и ходит повсюду со своим ящичком с иголками и нитками, долго ходит и монетки собирает, но ни одной вещички так и не сошьет. Но нет на той нитке узелка, долго она не прослужит.

А старость моя уже была близко, и я опускалась все ниже и ниже. Целый год я работала посудомойкой, носила грубые платья, ела только черный неочищенный рис. Всего два раза в год отпускали меня в город погулять, и однажды увязался за мной старик прислужник и по дороге признался мне в своей любви, которую он давно лелеял в глубине своего сердца. Отправились мы с ним в дом свиданий, но, увы, прежний меч стал простым кухонным ножом, побывал в горе сокровищ, но вернулся бесславно. Пришлось бежать в дом веселья в Симабара и срочно искать какого-никакого молодого мужчину, и чем моложе, тем лучше.

Ходила я по многим городам и весям и забрела как-то в городок Сакаи, там нужна была служанка стелить и убирать постели в знатном, богатом доме. Думала я, что хозяин дома крепкий старик и, может быть, удастся прибрать его к руками, глядь! — а это крепкая и вострая старуха, и работа у нее в доме кипела. Да еще по ночам пришлось старуху ублажать: то поясницу разотри, то москитов отгони, а то как начнет забавляться со мной, как мужчина с женщиной. Вот попала! Каких только господ в моей жизни не было, в какие только переделки я не попадала.

Опротивело мне ремесло потаскушки, но делать было нечего, выучилась я уловкам певичек из чайных домиков и снова пошла торговать собой. Гости ко мне приходили самые разные: бонзы, приказчики, актеры, торговцы. И хороший гость и дурной покупают певичку для недолгой забавы, пока паром не причалит к берегу, а потом — прости-прощай. С любезным гостем зела я долгие разговоры, питала надежды на прочный союз, а с противным гостем считала доски на потолке, думала безучастно о посторонних вещах. Иногда жаловал ко мне сановник высшего ранга, с холеным белым телом, потом я узнала, что был он министром. Да ведь и чайные домики разными бывают: где одними медузами да ракушками кормят, а где подают роскошные блюда и обхождение соответственное. В домиках низкого пошиба приходится иметь дело с деревенщиной неотесанной, что смачивает гребень водой из цветочной вазы, скорлупу от орехов кидает на табачный поднос, да и с женщинами они заигрываютгрубовато, с солеными шутками. Пробормочешь песенку, проглатывая слова, а там только ждешь нескольких серебряных монеток. Какое жалкое занятие изводить себя за сущие гроши! К тому же от вина я подурнела, последние остатки моей красоты исчезли, я белилась, румянилась, а все равно кожа стала, как у ощипанной птицы. Потеряла я последнюю надежду, что какой-нибудь достойный человек пленится мной и возьмет к себе навсегда. Но мне повезло: приглянулась я одному богачу из Киото и он взял меня к себе в дом в наложницы. Видно, не очень разбирался в красоте женщин и польстился на меня так же, как покупал без разбору посуду и картины, подделку под старину.

Банщицы — самый низкий разряд потаскушек, они — женщины крепкие, сильные, руки у них сдобные, по вечерам накладывают белила, румяна, сурьму и зазывают прохожих. О, прохожие и рады, хотя им далеко до прославленных гетер, они для хорошего гостя все равно что для пса — тончайший аромат. А простушки-банщицы рады угодить, массируют поясницу, обмахивают дешевыми веерами с грубо намалеванными картинками. Сидят банщицы развалясь, лишь бы удобно было. Но при гостях держатся деликатно, чарочку подносят сбоку, на закуску не кидаются, так что сойдут при случае за красоток, если других под боком не найдется. Спят они на тощих матрасах, по трое под одним одеялом, а разговоры у них о постройке канала, о родной деревне, да всякие там толки о разных актерах. Я тоже упала так низко, что стала банщицей. увы! Один китайский поэт сказал, что любовь между мужчиной и женщиной сводится к тому, чтобы обнимать безобразные тела друг друга.

Заболела я дурной болезнью, пила настой растения санкирай и ужасно страдала во время летней поры, когда идут дожди. Яд поднимался все выше, и глаза стали гноиться. При мысли о постигшей меня беде, хуже которой и представить себе ничего нельзя, слезы наворачивались на глаза, брела я по улице простоволосая, на шее — грубый воротник, ненабеленная. А на одной улице один большой чудак держал лавку вееров. Всю жизнь он провел в веселом распутстве, женой и детьми не обзавелся. Увидав меня случайно, воспылал ко мне неожиданной страстью и захотел взять меня к себе, а у меня ничего-то не было, ни корзины с платьем, ни даже шкатулки для гребней. Выпало мне неслыханное счастье! Сидела я в лавке среди служанок, сгибающих бумагу для вееров, и называли меня госпожой.

Пожила я в холе, принарядилась и снова стала привлекать к себе взоры мужчин. Наша лавка вошла в моду, люди заходили взглянуть на меня и покупали наши веера. Я придумала новый фасончик для вееров: на просвет видны были на них прекрасные тела обнаженных женщин. Дела шли прекрасно, но муж стал ревновать меня к покупателям, начались ссоры, и, наконец, меня снова выгнали из дома. Пришлось мне томиться без дела, потом я пристроилась в дешевой гостинице для слуг, а потом поступила служанкой к одному скряге. Ходил он медленно, маленькими шажками, кутал шею и голову в теплый ватный шарф. уж как-нибудь выдержу, думала я. А оказалось, что человек, столь хилый на вид, оказался богатырем в делах любви. Он играл со мной двадцать суток подряд без перерыва. Стала я тощей, иссиня-бледной и наконец попросила расчет. И скорей уносить ноги, покуда жива.

В Осаке много оптовых лавок, ведь этот город — первый торговый порт страны. Чтобы развлекать гостей, держат в лавках молодых девушек с непритязательной наружностью кухарок. Они принаряжены, причесаны, но даже по походке видать, кто они такие, ведь ходят они, вихляя задом, и потому что они так покачиваются, прозвали их «листьями лотоса». В домах свиданий низкого разряда эти девушки принимают несметное количество гостей, все они жадны и даже у простого подмастерья норовят что-нибудь отнять. «Листья лотоса» забавляются с мужчинами только ради наживы и, только гость за порог, набрасываются на дешевые лакомства, а потом нанимают носилки и едут в театр смотреть модную пьеску. Там они, позабыв обо всем, влюбляются в актеров, которые, принимая чужое обличье, вот и проводят свою жизнь, как во сне. Таковы эти «листья лотоса»! И всюду в городе, и на востоке, и на западе, не счесть «листьев лотоса» в веселых домах, в лавках, на улицах — даже трудно сосчитать, сколько их. Когда же стареют и заболевают эти женщины, куда они исчезают — никто сказать не может. Гибнут неизвестно где. Когда прогнали меня из лавки вееров, я тоже поневоле вступила на этот путь. Нерадиво вела я дела в лавке у хозяина, а потом приметила одного богатого деревенского гостя, и однажды, когда он напился пьян, достала бумагу из ящика, растерла тушь и подговорила его написать клятвенное обещание, что всю жизнь он меня не покинет. Когда проспался гость, удалось мне так запутать-запугать бедную деревенщину, что не мог он ни пикнуть, ни хмыкнуть. Я же твердила, что скоро рожу ему сына, что должен он взять меня на родину, гость в страхе отсыпал мне два кана серебра и только тем откупился.

Во время праздника осеннего равноденствия люди поднимаются в горы, чтобы оттуда полюбоваться морскими волнами, колокол гудит, отовсюду слышатся молитвы, и в это время из нищих лачуг выползают неказистые женщины, им тоже хочется поглазеть на людей. Что за неприглядные существа! Правда, «женщины тьмы» в полдень кажутся привидениями. Хоть и белят они свои лица, подводят брови тушью, а волосы смазывают душистым маслом, но тем более убогими кажутся. Хоть и дрожь меня пробирала при одном только упоминании об этих женщинах, «женщинах тьмы», но когда я вновь лишилась приюта, пришлось мне, к стыду моему, превратиться в такую. Удивительно, как это находятся в Осаке, где полно красавиц, мужчины, что с удовольствием ходят к «женщинам тьмы» в тайные дома свиданий, убогие до последней крайности. Но и хозяева таких домов живут совсем неплохо, кормят семью из шести-семи человек, да и для гостей заготовлены неплохие чарочки для вина. Когда является гость, хозяин с ребенком на руках уходит к соседям играть в сугороку по маленькой, хозяйка в пристройке садится кроить платье, а служаночку высылают в лавочку. Наконец является «женщина тьмы»: дрянные ширмы, оклеенные старым календарем, расставлены, на полу — полосатый тюфяк и два деревянных изголовья. На женщине расшитый пояс с рисунком в виде пионов, сначала она завязывает его спереди, как принято у гетер, а потом, услыхав от хозяйки, что сегодня она — скромная дочка самурая, срочно перевязывает пояс назад. Рукава у нее с разрезами, будто у молоденькой, а самой уж, верно, лет двадцать пять. Да и воспитанием не блещет, начинает рассказывать гостю, как совсем сегодня взопрела от жары. Смех да и только! Разговор у них без всяких тонкостей: «Опротивело мне все, живот подвело!»

Но и ниже может опуститься всеми покинутая женщина, утратившая красоту, покинули меня все боги и будды, и пала я так низко, что стала служанкой на деревенском постоялом дворе. Стали меня звать просто девкой, носила я только обноски, жить становилось все труднее, хотя манеры мои и обхождение все еще удивляли провинциалов. Но на щеках моих уже появились морщины, а люди больше всего на свете любят юность. Даже в самой заброшенной деревушке понимают люди толк в любовных делах, так что пришлось мне и с этого постоялого двора уйти, ведь гости не хотели меня приглашать. Стала я зазывалой в бедной гостинице в Мацусака, с наступлением вечера набеленная появлялась я, подобно богине Аматэрасу из грота, на пороге гостиницы и приглашала прохожих переночевать. Хозяева держат таких женщин, чтобы заманивать гостей, а те и рады, заворачивают на огонек, достают припасы, вино, а служанке только того и надо, ведь хозяин ей денег не платит, живет она здесь за прокорм, да что гость даст. На таких постоялых дворах даже служанки-старухи не хотят отстать от других и предлагают себя слугам проезжающих, за что их прозвали «футасэ» — «двойным потоком в одном русле». Но и здесь я не ужилась, даже вечерний сумрак не мог больше скрыть моих морщин, увядших плеч и груди, да что там говорить — моего старческого безобразия. Я пошла в порт, куда приходили корабли, и стала торговать там румянами и иголками. Но вовсе не стремилась к женщинам, ведь цель моя была другой — я и не открывала свои мешочки и узелки, а продавала только семена, из которых густо прорастала трава любви.

Наконец лицо мое густо покрыли борозды морщин, деваться мне было некуда и вернулась я в знакомый город Осаку, там воззвала к состраданию старинных знакомых и получила должность управительницы в доме любви. Надела я особый наряд со светло-красным передником и широким поясом, на голову намотала полотенце, на лице — суровое выражение. В мои обязанности входит следить за гостями, шлифовать молоденьких девушек, наряжать, ублажать, но и про тайные шашни с дружками проведывать. Да только перегнула я палку, слишком сурова была и придирчива, и пришлось мне проститься с местом управительницы. У меня не осталось ни нарядов, ни сбережений, годы мои перевалили за шестьдесят пять, хотя люди и уверяли, что выгляжу я на сорок. Когда шел дождь и гремел гром, я умоляла бога грома разразить меня. Чтобы утолить голод, приходилось мне грызть жареные бобы. Да еще замучили видения, являлись по ночам ко мне все мои нерожденные дети убумэ, кричали и плакали, что я преступная мать. Ах, как мучили меня эти ночные призраки! Ведь могла я стать уважаемой матерью большого семейного клана! Хотела я положить конец своей жизни, но поутру призраки убумэ таяли, и я не в силах была проститься с этим миром. Стала бродить я ночами и присоединилась к толпам тех женщин, которые, чтобы не умереть с голоду, хватают мужчин за рукава на темных улицах и молятся, чтобы побольше было темных ночей. Среди них попадались и старухи лет семидесяти. Они научили меня, как получше подобрать жидкие волосы и придать себе вид почтенной вдовы, мол, на такую всегда охотники найдутся. Снежными ночами бродила я по мостам, улицам, хоть и твердила себе, что надо же как-то кормиться, а все-таки тяжело мне было. Да и слепцов что-то не видать было. Каждый норовил подвести меня к фонарю у лавки. Начинал брезжить рассвет, на работу выходили погонщики быков, кузнецы, бродячие торговцы, но я была слишком стара и безобразна, никто не смотрел на меня, и решила я навсегда расстаться с этим поприщем.

Отправилась я в столицу и пошла помолиться в храм Дайудзи, который показался мне преддверием рая. Душа моя преисполнилась благочестия. Подошла я к искусно вырезанным из дерева статуям пятисот архартов — учеников Будды и стала призывать имя бога. И вдруг заметила, что лица архатов напоминают мне физиономии моих бывших любовников, и принялась я вспоминать всех по очереди, тех, кого больше всех любила и чьи имена писала кисточкой на своих запястьях. Многие из моих бывших возлюбленных уже превратились в дым на погребальном костре. Я застыла на месте, узнавая моих прежних любовников, одно за другим вставали воспоминания о моих прошлых грехах. Казалось, у меня в груди грохочет огненная колесница ада, слезы брызнули из глаз, я рухнула на землю. О, позорное прошлое! Хотела я покончить с собой, но остановил меня один мой старый знакомый. Он сказал, чтобы я жила тихо и праведно и ждала смерти, она сама ко мне придет. Я вняла благому совету и теперь жду смерти в этой хижине. Пусть эта повесть станет исповедью о прошлых грехах, а сейчас в моей душе распустился драгоценный цветок лотоса.

Тикамацу Мондзаэмон [1653–1724]

Самоубийство влюбленных на острове Небесных Сетей

Драматическая поэма (1720)


В «селеньях любви», этом рае любви для простаков, моря страсти не вычерпать до дна. В веселом квартале Сонэдзаки всегда полно развеселых гостей, они горланят песни, кривляются, подражая любимым актерам, пляшут и насмешничают. Из всех домов веселья доносится разухабистая музыка, веселый перебор сямисэнов. Как тут устоять и не зайти. Иной скряга и хочет войти, но боится потерять все свои денежки. Но служанки затаскивают гостей силой. Войдет такой в дом веселья, а там уж его обучат, одурачат, околпачат, кошель растрясут. Особенно весело справляют здесь момби — праздник гетер! То-то гости натешатся, нахохочутся, а гетерам только того и надо, размякший гость — тароватый гость.

Среди цветов веселого квартала появился еще один прекраснейший цветок — некая Кохару, легкий свой халат она переменила на праздничный наряд гетеры. Имя у нее странное — Кохару — Малая весна, оно предвещает несчастья, означает, что скончается гетера в десятый месяц года и оставит по себе лишь печальные воспоминания. Влюбилась Кохару в торговца бумагой Дзихэя — славного молодца, но хозяин дома любви зорко следит за гетерой, не дает ей шагу ступить, да еще один богатый торговец Тахэй хочет выкупить девушку и увезти далеко-далеко, в Итами. Покинули Котару все богатые гости, говорят, все из-за Дзихэя, слишком сильно она его любит.

Бродит по веселому кварталу монах-кривляка, изображает бонзу, ряса на нем шутовская, за ним толпа народу, бегут, кричат, а он истории всякие рассказывает в шутовской манере: о битвах, о безумцах, с собой покончивших из-за любви. Распевает себе про самоубийц и греха не боится. Заслушалась его Кохару, а потом, увидав своего недруга Тахэя, быстро скрылась в чайном домике. Но Тахэй настиг ее и, размахивая перед ее носом толстым кошельком с золотыми монетами, стал честить на чем свет стоит и недотрогу Кохару, и жалкого торговца Дзихэя: мол, и торговлишка у него захудалая и семья — мал-мала меньше. Тахэй богат, Тахэй удал, всех перекупит, никто перед ним не устоит. А Дзихэй — ума лишился, в красотку влюбился, а денежек-то нету! Все богатство — обрывки, клочки, мусор бумажный, да и сам он — пустой стручок. Так бахвалился Тахэй, а тут — глядь! — у ворот новый гость — важный самурай с двумя мечами, коротким и длинным, под сенью шляпы — черные глаза. Тахэй сразу на попятную, дескать, он горожанин, меча никогда не носил, и скорее бежать со всех ног. Но и самурай недоволен, он явился на свидание к красавице, а она грустна, уныла, и ухаживать за ней надо, словно за роженицей, да еще и служанка внимательно осмотрела его при свете фонаря. И Кохару, заливаясь слезами, стала расспрашивать самурая, какая смерть легче — от меча или от петли. Вот странная девушка! — думал самурай и только ряд выпитых чарочек с вином вернули ему веселое настроение.

А весь город Осака гремит, со всех сторон трезвон, переполох, Дзихэй влюблен в красавицу Кохару, а хозяева им мешают, стараются разлучить, ведь такая любовь прямой убыток веселому дому, богатые гости разлетаются, как листья осенью. В несчастный миг их любовь родилась. Но поклялись влюбленные хотя бы один раз свидеться перед смертью.

По ночам Дзихэй не спит, бродит по улицам неподалеку от чайного домика, хочет увидеть Кохару, сердце его полно тревогой о ней. И вот видит он ее в оконце, она беседует с гостем-самураем, лицо худое, грустное, бледное. Самурай недоволен, тяжко время проводить с влюбленной девицей. Понимает он, что влюбленные решились умереть вместе, и уговаривает девушку отказаться от своего намерения, предлагает деньги — целых десять золотых. Но Кохару отвечает гостю, что помочь им нельзя, еще пять лет должна она служить жестоким хозяевам, а тут еще другие опасности — может выкупить ее какой-нибудь богач. Так что уж лучше умереть вместе, ведь такая жизнь постыдна. Но смерть и страшна, она пугает, а как начнут смеяться люди над ее мертвым обезображенным телом. Есть еще и мать-старушка в далекой деревне… Ах, нет, только не это, не дайте мне умереть, добрый господин. Плачет-надрывается Кохару, душу ее терзают противоположные желания. Слышит все это Дзихэй и приходит в ярость: «Ах ты продажная лисица! Гнусная обманщица!» и скрежещет зубами. А гетера просит-умоляет самурая, чтобы защитил, уберег ее от гордого Дзихэя, чтобы помог ей скрыться от него. Дзихэй не выдерживает и ударяет мечом в окно, до груди Кохару он не достал, но ранил сердце — она узнала руку и клинок. Самурай мигом вскочил, схватил Дзихэя, связал его и принайтовал крепким шнурком к дому. Схватил Кохару в охапку и исчез в глубине дома. Остался Дзихэй выставленным на позор, словно грабитель или бродяга. Появляется Тахэй и начинает поносить соперника, между ними вспыхивает драка. Собираются зрители, они хохочут, кричат, подначивают. Выскакивает самурай, Тахэй убегает, самурай снимает шляпу — это старший брат Дзиро Магоэмон. Дзиро в ужасе: «Позор мне!» Магоэмон успокаивает брата, видишь, какова твоя возлюбленная, ты два года ее любишь и не знаешь, а я сразу заглянул в глубину ее черной души. Она барсучиха, а у тебя двое прекрасных детей, большая лавка, а ты только губишь дело из-за продажной девки. Жена твоя, а моя сестра терзается из-за тебя понапрасну, и родители ее плачут и хотят дочь домой забрать от позора. Я же теперь не всеми уважаемый самурай, а шут в процессии на празднике. Дзихэй ему вторит: от злости у меня чуть не лопнуло сердце, я столько лет посвящал себя всего этой хитрой лисице, пренебрегая детьми и женой, и вот я горько каюсь. Он выхватывает письма с обетами и швыряет в лицо Кохаре, а она в ответ кидает ему его послания. И тут выпадает какое-то еще письмо, на нем написано: «От госпожи Сан, жены торговца бумагой». Кохару хочет вырвать письмо из рук самурая, но тот не отдает и невозмутимо читает письмо. Затем торжественно сообщает, что эту тайну он сохранит, Кохару благодарна ему. Разъяренный Дзихэй ударяет Кохару, она заливается слезами. Братья удаляются. Кохару рыдает одна. Так верна она своему возлюбленному или нет, секрет содержится в письме жены Дзихэя, но самурай строго хранит тайну.

Дзихэй дремлет в своей лавке, жена его О-Сан расставляет ширмы, оберегая мужа от сквозного ветра. Вокруг детишки, слуги и служанки. К лавке приближаются Магоэмон и матушка двух братьев. Дзихэя поскорей будят, и он притворяется, что не спал, а, как положено купцу, проверял счета. Магоэмон набрасывается на Дзихэя с бранью. Негодяй, лжец, обманул его, опять стакнулся с красавицей гетерой, только для вида швырнул ей письма, а сам собирается выкупать ее из дурного дома. Дзихэй отнекивается, мол, хочет ее выкупить богач Тахэй, а вовсе не он. Жена вступается за мужа, конечно, это не он, а совсем другой человек, у Тахэя, как известно, и куры денег не клюют. И Дзихэй дает своим родственникам письменный обет по всем правилам на священной бумаге навсегда порвать с Кохару. Если солжет, то обрушат на него кару все боги: Великий Брама, Индра, четыре небесных князя, Будда и бодисатвы. Все рады и счастливы, жена О-Сан ликует: теперь у нее в руках твердое обещание от мужа. Родственники удаляются, а Дзихэй падает на пол, натягивает на себя одеяло и рыдает. Жена выговаривает ему, она-де устала одна оставаться в гнезде, словно яйцо-болтун. Дзихэй рыдает не от любви к Кохару, а от ненависти к Тахэю, который сумел улестить ее и теперь выкупает и увозит в свою далекую деревню. А ведь Кохару клялась ему никогда не выходить за богача замуж, а лучше покончить с собой. Тут уж О-Сан пугается и начинает кричать, что боится: Кохару непременно покончит с собой, а кара за это падет на О-Сан. Ведь это О-Сан написала письмо гетере и умолила ее расстаться с ее мужем, ведь и дети малые погибнут, и лавка разорится. И Кохару написала в ответ: «Хоть мой возлюбленный для меня дороже жизни, но отказываюсь от него, повинуясь неотвратимому долгу». Да, мы, женщины, однажды полюбив, не изменяем своему чувству никогда. Дзихэй страшно пугается, он понимает, что его возлюбленная непременно покончит с жизнью. Супруги заливаются слезами, где взять столько денег, чтобы выкупить Кохару. О-Сан достает свои сбережения — все, что у нее есть, — четыреста моммэ. Но этого не хватит, в ход идут новые наряды, безрукавки, черное кимоно с гербами — веши, дорогие сердцу О-Сан, завещанные, ненадеванные. Пусть всем им теперь нечего носить, но главное — спасти Кохару и доброе имя Дзихэя. Но, выкупив Кохару, куда ее вести, ведь тебе совсем некуда деваться, восклицает Дзихэй. О себе ты не подумала, как страшно я перед тобой виноват. Дзихэй со слугами отправляется закладывать платье, а тут навстречу тесть — идет, чтобы забрать домой свою дочь О-Сан, ведь с ней здесь так плохо обращаются. Но Дзихэй клянется, что будет любить жену и оберегать ее. Родственники ссорятся, выясняется, что все приданое в закладной лавке, что у О-Сан ничего нет. Дети просыпаются и плачут, но безжалостный тесть уводит сопротивляющуюся плачущую дочь.

Дремлет квартал Сонэдзаки, слышна колотушка ночного сторожа, у чайного домика хозяйка велит служанкам присматривать за Кохару, ведь она теперь чужая собственность — ее выкупил богач Тахэй. Так роняет хозяйка семена тех роковых вестей, из-за которых влюбленные покинут эту жизнь. Дзихэй бродит у чайного домика, за ним пришли его родственники, на спине тащат его детей, зовут Дзихэя, но он хоронится в тени деревьев. Узнав, что Дзихэй уехал в столицу, а Кохару мирно спит, родственники уходят. Дзихэй терзается сердечной болью при виде своих замерзших детей, просит родных не покидать детей после его смерти. Кохару тихо-тихо открывает дверь, они боятся, что ступеньки заскрипят, крадучись выходят из дома. Дрожат их руки, дрожат сердца. Украдкой выходят со двора, Кохару счастлива, как утром в Новый год. Влюбленные идут к реке.

Побег. Прощание с двенадцатью мостами.

Влюбленные спешат навстречу своей гибели, как листья осенью, их души замирают, как корни деревьев, что поздней осенью глубже зарываются в землю, ближе к преисподней. Но все же они колеблются и медлят на своем горестном пути, когда под луной идут туда, где должны покончить счеты с жизнью. Сердце человека, готового уйти из жизни, погружено во мглу, где только чуть белеет иней. Тот иней, что исчезает поутру, как все на свете исчезает. Скоро их жизнь развеется, как нежный аромат от рукавов Кохару. Идут они по двенадцати мостам и на каждом прощаются — через мост Сливы, мост Сосны, Зеленый мост, Вишневый мост, мост Демона, Священной Сутры мост — это все мосты прощаний, здесь прощались и древние герои. Скоро раздастся колокол рассветный. Скорее — вот мост на остров Сетей Небесных. Влюбленные прощаются, они верят, что их души соединятся в другом мире, и в рай, и в ад войдут они неразлучно. Дзихэй выхватывет меч и отрезает прядь своих волос, теперь он больше не торговец, не супруг, а монах, не обремененный ничем земным. И Кохару мечом срезает свои роскошные черные волосы, тяжелый узел волос, как будто узел всех земных забот, падает на землю. Вороны кричат, как будто преисподняя их призывает. Они мечтали умереть в одном месте, но нельзя, что скажут люди. Светает, в храме запели монахи, заря. Но Дзихэю трудно различить то место на груди возлюбленной, куда он должен погрузить клинок — слезы застят глаза. Рука его дрожит, но Кохару взывает к его мужеству. Меч его, земные отсекающий желанья, вонзается в Кохару, она откидывается назад и замирает. Дзихэй подходит к обрыву, он прилаживает крепкий шнурок от платья Кохару, обвивает петлей свою шею и кидается в море. Утром нашли рыбаки Дзихэя, Кохару, уловленных неводом смерти. И слезы невольно набегают на глаза у тех, кто слышит эту повесть.

Примечания

1

Более подробно принципы построения настоящего издания изложены в предисловии к тому «Русская литература XIX века».

(обратно)

Оглавление

  • К читателю
  • АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
  •   Джон Мильтон (John Milton) [1608–1674]
  •     Потерянный рай
  •     Самсон-борец
  •   Джон Беньян (John Bunyan) [1628–1688]
  •     Путешествие пилигрима
  •   Даниэль Дефо (Daniel Defoe) ок. 1660–1731
  •     Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, описанные им самим
  •     Дальнейшие приключения Робинзона Крузо
  •     Радости и горести знаменитой молль Флендерс
  •     Роксана
  •   Джон Арбетнот (John Arbuthnot) [1667–1735]
  •     История Джона Буля
  •   Джонатан Свифт (Jonathan Swift) [1667–1745]
  •     Сказка бочки
  •     Путешествия Гулливера
  •   Уильям Контрив (William Congreve) [1670–1729]
  •     Так поступают в свете
  •   Джордж Вильям Фаркер (George William Farquhar) [1677–1707]
  •     Офицер-вербовщик
  •   Джон Гей (John Gay) [1685–1732]
  •     Опера нищего
  •   Александр Поуп (Alexandre Pope) [1688–1744]
  •     Похищение локона
  •   Сэмюэл Ричардсон (Samuel Richardson) [1689–1761]
  •     Памела, или Вознагражденная добродетель
  •     Кларисса, или История молодой леди
  •     История сэра Чарльза Грандисона
  •   Генри Филдинг (Henry Fielding) [1707–1754]
  •     История приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абраама Адамса
  •     История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого
  •     История Тома Джонса, найденыша
  •   Лоренс Стерн (Laurens Steme) [1713–1768]
  •     Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена
  •     Сентиментальное путешествие по Франции и Италии
  •   Тобайас Джордж Смоллет (Tobias George Smollett) [1721–1771]
  •     Приключения Перигрина Пикля
  •     Путешествие Хамфри Клинкера
  •   Оливер Гольдсмит (Oliver Goldsmith) [1728–1774]
  •     Векфильдский священник
  •   Ричард Бринсли Шеридан (Richard Brinsley Sheridan) [1751–1816]
  •     Дуэнья
  •     Соперники
  •     Школа злословия
  •   Уильям Годвин (William Godwin) [1756–1836]
  •     Калеб Вильямc
  • ИСПАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
  •   Мигель де Сервантес Сааведра (Miguel de Cervantes Saavedra) [1547–1616]
  •     Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский
  •   Луис де Гонгора-и-Арготе (Luis de Gongora у Argote) [1561–1626]
  •     Полифем и Галатея
  •   Лопе Феликс де Вега Карпьо (Lope Felix de Vega Carpio) [1562–1635]
  •     Учитель танцев
  •     Фуэнте Овехуна
  •     Дурочка
  •     Собака на сене
  •     Валенсианская вдова
  •   Тирсо де Молина (Tirso de Molina) [1571–1648]
  •     Благочестивая Марта
  •     Дон Хиль Зеленые штаны
  •     Севильский озорник, или Каменный гость
  •   Франсиско де Кеведо (Francisco de Quevedo) [1580–1645]
  •     История жизни пройдохи по имени дон Паблос, пример бродяг и зерцало мошенников
  •   Педро Кальдерой де ла Барка Энао де ла Баррера-и-Рианьо (Pedro Calderon de la Barca) [1600–1681]
  •     Стойкий принц
  •     Дама-невидимка
  •     Врач своей чести
  •     Жизнь — это сон
  •     Саламейский алькальд
  •     Спрятанный кабальеро
  •   Бальтасар Грасиан и Моралес (Baltasar Gracian) [1601–1658]
  •     Карманный оракул, или Наука благоразумия
  •     Критикон
  • ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
  •   Пьетро Метатазио (Pietro Metastasio) [1698–1782]
  •     Демофонт
  •   Карло Гольдони (Carlo Goldoni) [1707–1793]
  •     Семья антиквария, или Свекровь и невестка
  •     Слуга двух господ
  •     Трактирщица
  •     Феодал
  •     Кьоджинские перепалки
  •   Карло Гоцци (Carlo Gozzi) [1720–1806]
  •     Любовь к трем Апельсинам
  •     Ворон
  •     Король-Олень
  •     Турандот
  •     Зеленая Птичка
  •   Джованни Джакомо Казанова (Giovanni Giacomo Casanova) [1725–1798]
  •     История моей жизни
  •   Витторио Алъфьери (Vittorio Alfieri) [1749–1803]
  •     Саул (Saul)
  •     Брут Второй
  •   Уго Фосколо (Ugo Foscolo) [1778–1827]
  •     Последние письма Якопо Ортиса
  • КИТАЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов И. С. Смирнов
  •   Ли Юй [1610–1679]
  •     Двенадцать башен
  •   Пу Сун-лин [1640–1715]
  •     Рассказы Ляо Чжая о необычайном
  •   Юань Мэй [1716–1797]
  •     Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций
  • НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА
  •   Ганс Якоб Кристоф Гриммельсгаузен (Hans Jakob Christoffel von Grimmeishansen) [1621/22-1676]
  •     Затейливый Симплициус Симплициссимус.
  •   Фридрих Готлиб Клопшток (Fridrich Gotlib Klopstock) [1724–1803]
  •     Мессиада (Messiada)
  •     Смерть Адама
  •   Готхолъд Эфраим Лессинг (Gotthold Ephraim Lessing) [1729–1781]
  •     Минна фон Барнхельм, или Солдатское счастье
  •     Эмилия Галотти
  •     Натан Мудрый
  •   Кристоф Мартин Виланд (Christoph Martin Wieland) [1733–1813]
  •     Агатон, или Картина философическая нравов и обычаев греческих
  •     История абдеритов
  •   Готфрид Август Бюргер (Gottfried August Bürger) [1747–1794]
  •     Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона фон Мюнхаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей
  •   Иоганн Вольфганг Гете (Johann Wolfgang von Goethe) [1749–1832]
  •     Гец фон Берлихинген с железною рукою
  •     Страдания молодого Вертера
  •     Эгмонт (Egmont)
  •     Рейнеке-лис
  •     Герман и Доротея
  •   Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер (Johann Christoph Friedrich Schiller) [1759–1805]
  •     Разбойники (Die Räuber) (1781)
  •     Заговор Фиеско в Генуе
  •     Дон Карлос инфант испанский
  •     Коварство и любовь
  •     Валленштейн (Wallenstein)
  •     Мария Стюарт (Maria Stuart)
  •     Вильгельм Телль (Wilhelm Teil)
  •   Фридрих Гёльдерлин (Friedrich Hölderlin) [1770–1843]
  •     Гиперион, или Отшельник в Греции
  •     Смерть Эмпедокла
  • ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
  •   Шарль Сорель (Charles Sorel) [1602–1674]
  •     Правдивое комическое жизнеописание Франсиона
  •   Пьер Корнель (Pierre Cornelle) [1606–1684]
  •     Сид (Le Cid)
  •     Гораций (Horace)
  •     Цинна (Cinna)
  •     Родогуна (Rodogune)
  •     Никомед (Nicomede)
  •   Поль Скаррон (Paul Scarron) [1610–1660]
  •     Жодле, или Хозяин-слуга
  •     Комический роман
  •   Савиньен де Сирано де Бержерак (Savinien de Cyrano de Bergerac) [1619–1655]
  •     Иной свет, или Государства и империи Луны
  •   Антуан Фюретьер (Antoine Furetière) [1619–1688]
  •     Мещанский роман. Комическое сочинение
  •   Жедеон Таллеман де Рео (Gédéon Tallémant des Réaux) [1619–1690]
  •     Занимательные истории
  •   Жан де Лафонтен (Jean de La Fontaine) [1621–1695]
  •     Крестьянин и Смерть
  •     Дуб и Тростинка
  •     Голубь и Муравей
  •     Кошка, превращенная в женщину
  •     Члены тела и Желудок
  •     Откупщик и Сапожник
  •     Похороны Львицы
  •     Пастух и Король (Le Berger et le Roi)
  •   Мольер (Molière) [1622–1673]
  •     Школа мужей
  •     Школа жен
  •     Тартюф, или Обманщик
  •     Дон Жуан, или Каменный гость
  •     Мизантроп
  •     Скупой (L'Avare)
  •     Мещанин во дворянстве
  •     Плутни Скапена
  •     Мнимый больной
  •   Блез Паскаль (Biaise Pascal) [1623–1662]
  •     Письма к провинциалу
  •     Мысли (Les Pensées)
  •   Габриэль-Жозеф Гийераг (Gabriel-Joseph Guillerague) [1628–1685]
  •     Португальские письма
  •   Шарль Перро (Charles Perrault) [1628–1703]
  •     Сказки матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями
  •   Дени Верас (Denis Veiras) около [1630–1700]
  •     История севарамбов
  •   Мари Мадлен Лафайет (Marie-Madeleine de La Fayette) [1634–1693]
  •     Принцесса Клевская
  •   Жан Расин (Jean Racine) [1639–1699]
  •     Андромаха (Andromaque)
  •     Британнк (Britannicus)
  •     Береника (Bérénice)
  •     Ифигения (Ifigénie)
  •     Федра (Phèdre)
  •     Гофолия (Athalie)
  •   Жан де Лабрюйер (Jean de La Bruyère) [1645–1696]
  •     Характеры, или Нравы нынешнего века
  •   Антуан Гамильтон (Antoine Hamilton) [1646–172]
  •     Мемуары графа де Грамона
  •   Франсуа Салиньяк де Ла Мот-Фенелон (François de Salignac de la Mothe Fénelon) [1651–1715]
  •     Приключения Телемака
  •   Жан Мелье (Jean Meslier) [1664–1729]
  •     Завещание (Le Testament)
  •   Ален Рене Лесаж (Alain René Lesage) [1668–1747]
  •     Хромой бес
  •     Тюркаре (Turkaret)
  •     Похождения Жиль Бласа из Сантильяны
  •   Пьер Карл де Шамплен де Мариво (Pierre Carlet de Champlain de Marivo) [1688–1763]
  •     Жизнь Марианны, или Приключения графини де***
  •   Шарль де Секонда Монтескье (Charles de Secondât Montesqieu) [1689–1755]
  •     Персидские письма
  •     О духе законов
  •   Аиссе (Aïssé) 1693 или [1694–1733]
  •     Письма к госпоже Каландрини
  •   Вольтер (Voltaire) [1694–1778]
  •     Орлеанская девственница
  •     Фанатизм, или Пророк Магомет
  •     Задиг, или Судьба
  •     Микромегас (Micromegas)
  •     Кандид (Candide)
  •     Простодушный (L'ingénu)
  •   Антуан Франсуа Прево (Antoine-François Prévost) [1697–1763]
  •     История кавалера де Грие и Манон Леско
  •   Клод Проспер Жолио де Кребийон-сын (Claude-Prosper-Jolyot de Crébillon-fils) [1707–1777]
  •     Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура
  •   Жан-Жак Руссо (Jean-Jacques Rousseau) [1712–1778]
  •     Юлия, или Новая Элоиза
  •     Исповедь
  •   Дени Дидро (Denis Diderot) [1713–1784]
  •     Нескромные сокровища
  •     Монахиня (La religieuse)
  •     Племянник Рамо
  •   Люк де Клапье де Вовенарг (Luc de Clapiers de Vauvenargues) [1715–1747]
  •     Введение в познание человеческого разума
  •     Размышления и максимы
  •   Жак Казот (Jacques Cazotte) [1719–1792]
  •     Влюбленный дьявол
  •   Пьер Огюстен Карон де Бомарше (Pierre Augustin Caron de Beaumarchais) [1732–1799]
  •     Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность
  •     Безумный день, или Женитьба Фигаро
  •     Преступная мать
  •   Никола-Эдм Ретиф де ла Бретон (Nicolas-Edme Rétif de la Bretonne) [1734–1806]
  •     Совращенный поселянин, или Опасности городской жизни
  •   Жак-Анри Бернарден де Сен-Пьер (Jacques Henri Bernardin de Saint-Pierre) [1737–1814]
  •     Поль и Виргиния
  •   Луи Себастьян Мерсье (Louis Sébastian Mercier) [1740–1814]
  •     Картины Парижа
  •     2440 год (L'an 2440)
  •   Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (Donatien Alphonse François de Sade) [1740–1814]
  •     Эжени де Франваль
  •     Флорвиль и Курваль, или Неотвратимость судьбы
  •     Жюстина, или Несчастная судьба добродетели
  •   Пьер Амбруаз Франсуа Шодерло де Лакло (Pierre Ambroise François Choderlos de Laclos) [1741–1803]
  •     Опасные связи
  • ЯПОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Автор пересказов Е. М. Дьяконова
  •   Ихара Сайкаку [1642–1693]
  •     Пять женщин, предавшихся любви
  •   Тикамацу Мондзаэмон [1653–1724]
  •     Самоубийство влюбленных на острове Небесных Сетей
  • *** Примечания ***