Записки трупа [Аркадий Тимофеевич Аверченко] (fb2) читать постранично
- Записки трупа (а.с. Сорные травы -24) 8 Кб скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Аркадий Тимофеевич Аверченко
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Аркадий Аверченко Записки трупа
Не могу сказать, чтобы я, в качестве трупа, испытывал какие-нибудь совершенно новые, еще никем не испытанные, ощущения. Я уверен, что большинство нас, русских, в последнее время превосходнейшим образом прошло всю гамму переживаний выдержанного в гробу трупа; но дело в том, что все остальные, как самые настоящее трупы, не отдавали себе в этих переживаниях отчета. А я могу дать полный отчет и не требую за это никаких почестей и наград, от которых на моем месте не отказался бы всякий другой разоткровенничавшийся труп. Я не знаю — есть ли в жизни каждого трупа такая резкая граница, до которой он чувствовал бы себя настоящим живым, жизнерадостным человеком, а перешагнув эту границу, должен бы заявить поспешно и категорически: — Ага! А вот с этого момента я делаюсь трупом! Со мной это случилось. Я уловил этот роковой момент. Третьего дня я был жив: мы сидели целой компанией у Тихоходова и рассуждали о том, что в России не разрешаются самые безобидные союзы и общества. — Вы знаете, — кричал я, — почему они не разрешили какого-то Бахлушскаго союза поощрения полезных ремесел? Потому что «союз — видите-ли взял на себе непосильную задачу, которая невыполнима по местным условиям». Да вам то что?! Вам какое дело — выполнима или не выполнима?! — Безобразие! — Возмутимый произвол! — И чего это полиция смотрит? — машинально проревел кто-то, желая, по русскому обыкновению, свалить всякую вину на полицию. Я хрипло кричал, размахивая руками: — А где, я вас спрошу, нормальные законы о печати?! Где они? Может быть, у вас в кармане? Или у Черта Иваныча за пазухой? Было пять часов утра. На другой день я проснулся утром очень поздно и долго лежал в кровати. Думать не хотелось, была невыносимая, какая то предсмертная тоска. Я взял свежую газету и развернул ее. — Из Москвы высылают пятилетнего сына акушерки еврейки Юдиулевич, который не имеет права жительства. Мать его, по закону, имеет право жительства. Я прочел это известие, и меня удивило то обстоятельство, что я не возмутился. — Отчего же мы не возмущаемся? — спросил я сам себя. — Ведь это же неслыханный факт! Как может маленький, крохотный еврейчик угрожать государственному спокойствию? За что его высылают? Ну, же — возмущайся! Внутри меня все молчало. Тщетно я старался раздразнить себя, поставить на место акушерки, у которой отнимают сына или на место этого маленького мальчика, которого лишают матери. Тяжелая равнодушная мысль свернулась комком и залегла куда то на самое дно. Тогда я попробовал придать всему факту юмористическую окраску, чтобы рассмешить себя, чтобы хоть этим расшевелить себя, если мне не удается возмутиться или растрогаться. — Смешно, должно быть, — сказал я вслух, — как этот маленький еврейчик убегает по московским бульварам от целого отряда конной и пешей полиции, а сзади бежит встревоженная мать и щелкает акушерскими щипцами. — Нет, — равнодушно сказал я, зевая. — Это не смешно. Нет здесь ничего смешного и ничего ужасного… Пусть вышлют маленького еврея, вышлют большого — пусть! Дума там какая то заседает — пусть. Хочет, пусть заседает, не хочет не надо. Гегечкори там разный или Гучков или еще кто — пусть себе живут. А не хотят — могут умереть. И Финляндию пусть по кусочкам растащат — не важно. И спросил я сам себя: — А интересно знать — что же важно? И правдивая мысль ответила: — Во-первых — ничего нет на свете важного, дорогого, а во-вторых — зачем ты говоришь, «интересно»?.. Тебе ведь ничего не интересно… Зачем же произносить пустые звуки? И почувствовал я, что шагаю через границу. — Баста, — равнодушно прошептал я. — Труп. Ну, и труп. Ну, и наплевать. Вот как я сделался трупом. Я одевался, когда пришел Тихоходов. — Здравствуй, — сказал я. — А знаешь, маленького еврейчика из Москвы высылают. От матери отнимают. — Да, ответил Тихоходов. — Акушерка. Администрация высылает. — Что ты на это скажешь? — Да что… Придется ему уехать. — А какого ты мнения на этот счет? — спросил я, подозрительно глядя на него. — Да какого же мнения: высылают, и пусть себе высылают. — А тебе ничего? — А мне что — не меня же высылают!.. Будут высылать — тогда и закричу. — Может, и тогда не закричишь? — Может, и не закричу. — Труп, — одобрительно сказал я. — Что? — Труп. Нашего полку прибыло. Трупы мы с тобой, Тихоходов. Ты и я. — Неужели? — прошептал он. — Вдвоем страшно. Мало нас. — Может быть, и еще есть. Я позвонил. Вошел слуга. — Слушай, Павел… знаешь, новый закон вышел. Если ты будешь нехорошо вести себя — я имею право тебя высечь. — Что ж, — равнодушно сказал Павел. — Секите. — Разве тебе не обидно? — Что ж там обижаться. Пусть! — Труп, — засмеялся я. — Ступай. Тихоходов, пойдем на улицу. Вышли на улицу. Сели на извозчика. — Ну, ты! Пошевеливайся. Извозчик обернулся к нам и его- 1
- 2
Последние комментарии
5 часов 13 минут назад
5 часов 17 минут назад
5 часов 27 минут назад
5 часов 34 минут назад
5 часов 36 минут назад
5 часов 39 минут назад