И снова утро (сборник) [Теодор Константин] (fb2) читать постранично
- И снова утро (сборник) (пер. П. Л. Павлов) 1.13 Мб, 263с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Теодор Константин - Хараламб Зинкэ - Аурел Михале
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (98) »
И снова утро Сборник повестей и рассказов
Теодор Константин Последняя очередь
Вначале его имя не вызвало у меня никаких воспоминаний. Мне показалось, что я слышу его впервые. Только потом, когда я попросил этого человека раздеться, у меня возникло смутное чувство, что имя Панаит Хуштой я когда-то слышал. Но полная уверенность в том, что я его знаю, пришла не сразу. Вначале я вспомнил, что недавно один столичный еженедельник подробно писал о моем клиенте. Молодой журналист с большой теплотой рассказывал о коммунисте Панаите Хуштой, которого двенадцать лет подряд выбирают председателем сельскохозяйственного кооператива «Новые зори», одного из самых первых и самых богатых кооперативов области. Позже, прощупав его живот и обнаружив зарубцевавшуюся рану, я вспомнил, что познакомился со своим пациентом много лет назад, в то время, когда я был хирургом полевого военного госпиталя. — Значит, — сказал я сам себе, — это не кто иной, как Панаит Хуштой… «Арестант»… Невероятно! Внешне он не очень сильно изменился, но мне показался совсем другим человеком. Когда я окончил осмотр, он нетерпеливо, с беспокойством в голосе спросил меня: — Надеюсь, вы не намерены класть меня в больницу, товарищ доктор? — Пока нет. У вас гастрит. — Ну, вы словно камень у меня с души сняли. Сейчас, весной, мне некогда болеть. — Но знаете, некоторое время вам придется соблюдать диету и обязательно принимать лекарства, которые я вам сейчас пропишу. — Если это так нужно, я готов соблюдать диету и глотать пилюли. Выписав рецепт, я будто между прочим проговорил вслух: — Значит, вы Панаит Хуштой, «арестант»! Он посмотрел на меня с любопытством и удивлением, явно пытаясь понять, откуда я знаю его. В свою очередь я тоже разглядывал его с любопытством. Панаит Хуштой был тем же самым и все же другим. Тем же самым в том смысле, что истекшие с нашего первого знакомства восемнадцать лет вовсе не состарили его. Выглядел он лет на сорок с небольшим, хотя, по моим расчетам, ему было под пятьдесят. Но зато глаза его изменились. Прежде его взгляд был мягким, даже застенчивым, теперь же он стал смелым, твердым, пронизывающим. И голос его изменился. Он был уже не ровным и спокойным, а скорее решительным, несколько суровым, одним словом, голосом человека с твердой волей, умеющего сделать так, чтобы его слушали. Видно было, что Панаит умеет завоевывать доверие тех, к кому обращается. Поседевшие на висках волосы были по-прежнему густыми и слегка вьющимися. Только мелкие морщинки вокруг глаз говорили о том, что эти восемнадцать лет были для него годами борьбы и упорного труда. — Если вы помните, что меня звали «арестантом», значит, вы были врачом в военном госпитале. Не так ли? — Да. На лбу у Панаита Хуштой собрались складки. Но ему все-таки никак не удавалось припомнить меня. — Помните, когда гитлеровцы минировали госпиталь, я тоже помогал вам спасать его. Панаит Хуштой ударил себя ладонью по лбу. — Да! Конечно! Теперь вспомнил! Вы — врач, который был одним из первых, кто бросился на гитлеровцев, хотя в пистолете у вас не осталось ни одной пули. Ведь так? Я утвердительно кивнул головой. — Вот это встреча, товарищ доктор! Вы не представляете себе, как я рад, что мы встретились! Он поднялся и с радостным возбуждением протянул мне обе руки. В этот момент он особенно походил на того Панаита Хуштой, которого я знал восемнадцать лет назад. Потом, глядя на меня с теплотой и симпатией, он сказал без нотки сожаления в голосе: — Как быстро пролетели годы! — Быстро. Невероятно быстро. А сколько замечательного произошло за это время! Что касается вас, то вы стали видным человеком. О вас пишут в газетах, журналах. Вот только вчера я читал литературный очерк о вас… — Знаю… Я тоже читал. Но могу сказать вам точно, что товарищ, написавший его, несколько преувеличил. Поэтому, когда к нам наведывается кто-нибудь из журналистов (а наведываются они довольно часто), я говорю: «Если хотите написать про наш кооператив, пишите, сколько вашей душе угодно. Требуется обо мне написать — пишите. Но только в меру. Потому что, дорогой товарищ, если наше хозяйство первое по области и стало миллионером, то это в первую очередь заслуга работников нашего кооператива, которые поверили слову партии еще двенадцать лет назад». — Газетчикам вы рассказывали, как спасли госпиталь? — спросил я его через некоторое время. — Зачем об этом рассказывать? Будто только я один спасал госпиталь. А Рэуцу забыли? А Параскивой, сестру Корнелию, инвалида с искалеченной ногой, да и других? Когда меня принимали в партию, то я рассказал и о себе и о других. — Но ведь это вы всех вдохновили! — Ну да, сделал и я кое-что. Но если я тогда и проявил смелость, то только благодаря товарищу Буне. — Товарищу Буне? Кто это такой? Панаит Хуштой улыбнулся: — Вы не знаете его. Мы познакомились с ним в тюрьме в- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (98) »
Последние комментарии
1 час 35 минут назад
8 часов 59 минут назад
14 часов 43 минут назад
15 часов 50 минут назад
16 часов 48 минут назад
17 часов 2 минут назад