Последний трюк каскадера [Буало-Нарсежак] (fb2) читать постранично

Буало Нарсежак Последний трюк каскадера

Буало Нарсежак

Последний трюк каскадера

Дверь приоткрыта, свет из коридора, проникая сквозь щель, мягко рассеивается, вспыхивает бликами... Позолота переплетов, рамы картин, медная пепельница рядом с креслом, какие-то блестящие предметы на письменном столе. Дверь приоткрывается чуть шире, и на пороге возникает фигура. На ковер ложится длинная тень. Где-то слышно мерное тиканье старинных часов, впрочем, все замерло в тишине ночи. Тень колеблется, затем делает шаг. Вот уже слышно ее прерывистое дыхание, как у человека, объятого страхом. Еще шаг. Слабый отблеск металлического предмета.

Фигуру поглощает тьма, но по очертанию плеча можно узнать мужчину. Он направляется к письменному столу. Чуть скрипнуло кресло, человек сел. Внезапно в темноту дерева врезается круг ослепительного света лампы - в кругу его руки. В одной - смятый в комок носовой платок, в другой револьвер. В ярком свете только руки полны жизни. Лицо мужчины похоже на подвешенную загадочным образом гипсовую маску. Правая рука с величайшей предосторожностью кладет оружие на подлокотник и застывает. Осмелев, рука отодвигается, медлит. Человек вздыхает. Закрывает глаза. Глазницы заливает мертвенная бледность. Левая рука поднимает носовой платок к скорбному лицу, мелкими движениями вытирает его, как бы успокаиваясь. Затем она тянется к телефону, стоящему на углу стола, ставит его на подлокотник, срывает трубку и точным движением нажимает на клавиши. Трубка прижата к уху. Отчетливо слышен сигнал вызова - в ночной тишине он будто пронзает бесконечность. И вдруг щелчок. Голос.

- Говорит Братская помощь, слушаю.

Опять тишина. Дыхание становится прерывистым. Пальцы теребят носовой платок. Наконец слышится шепот.

- Я могу говорить?

Стоит такая тишина, что от внезапно прозвучавшего рядом ответа человек вздрагивает.

- Слушаю вас... Я один... Можете спокойно говорить.

- Могу говорить, сколько захочу?

- Разумеется. Я здесь для того, чтобы быть вам полезным.

Человек отрывает трубку от уха, вытирает пот, который катится градом, и продолжает:

- Простите меня... Так трудно найти слова.

- Успокойтесь... Времени у нас сколько угодно.

- Спасибо... Чувствуете, как я взволнован?

- Да... Даже потрясены. Но я выслушаю вас. Скажите себе, что я вам не судья, а такой же человек, как и вы. Как знать, может, я сам пережил испытание, подобное вашему. Надо выговориться... Доверьтесь мне... Ну как, вам не лучше?

- Да.

- Говорите громче.

- Да.

- Прошу вас говорить громче, так как по вашему голосу я... как бы это выразиться?.. сужу о состоянии сердца... Вы не наделали глупостей?

- Нет. Еще нет.

- И вы не сделаете этого, так как сейчас расскажете... все, что у вас на душе, как сумеете... не задумываясь... Тяжесть, которая непосильна для вас... я возьму ее на себя.

- Спасибо... Попытаюсь... Но предупреждаю вас, выхода нет.

- Никогда не произносите таких слов.

- Других, однако, нет. Алло? Вы меня слышите?

- Да... не бойтесь.

- Простите. Мне показалось, что... Прежде всего, вы имеете право повесить трубку. Слушать бредни старого...

- Но вы пока еще ничего не сказали.

- Вы правы.

Голос слабеет. Вдалеке слышится бой часов - один низкий удар, гул от которого долго не смолкает. Человек вытягивает левую руку и, приоткрывая запястье, смотрит на часы. Половина одиннадцатого.

- Алло... Я думал... буду с вами откровенным. Пытаюсь выиграть время. Дело не в том, что я боюсь. Прежде всего, я ничем не рискую. Но когда слова прозвучат и вы их услышите... У меня нет выхода. Понимаете... то, что я, быть может, до сих пор скрываю от себя, станет явным. Будет слишком поздно.

- Смелее! Вы же свободный человек!

В голосе теплота. Хотелось бы видеть это незнакомое лицо. Оно, наверное, доброе, чуть встревоженное, по-братски внимательное.

- Нет, - говорит тень. - Я уже не свободен. Я будто стою на узком карнизе, на двенадцатом этаже; пустяк может смахнуть меня вниз. Пути назад уже нет.

Происходит нечто неожиданное. В трубке раздается дружелюбный смех. Словно на плечо ложится рука.

- Мне нравится ваша метафора, - говорит голос. - Она внушает доверие. Доказывает, что у вас довольно хладнокровия, чтобы посмотреть на себя со стороны. А в вашем случае требуется именно это. Не погружаться в собственную душу, не начинать себя оплакивать.

Пауза, затем голос поспешно продолжает:

- Я, по крайней мере, не обидел вас?.. Позвольте сказать вам кое-что... Сейчас вы сидите перед телефоном, не так ли? ...Ну конечно... Вы можете прервать разговор или продолжить его. Можете закурить или выпить рюмочку... Вот видите... Вы хозяин своих движений... В таком случае, дорогой друг... вы позволите, чтобы я называл вас дорогим другом?.. Прошу вас, возьмите себя в руки... Не обманывайте...

- Простите, я не позволю...

- Не обманывайте себя... Вы поняли, что я хочу сказать?.. Алло! Отвечайте!

Человек перекладывает телефонную трубку из правой в левую руку, берет револьвер. Понижает голос.

- Вы знаете, что у меня... Слушайте.

Он