Свидетель защиты [Грэм Грин] (fb2) читать постранично

Грэм Грин Свидетель защиты

Ни разу в жизни не приходилось мне присутствовать при более странном судебном процессе. Судили убийцу. Газетные заголовки кричали об убийстве в Пэкхеме, хотя Норсвуд-стрит, где был обнаружен труп старой женщины, убитой тупым орудием, строго говоря, не находится непосредственно в районе Пэкхема. В этом случае обвинение в убийстве отнюдь не строилось на косвенных уликах, когда вы чувствуете, как неуверенность присяжных — мало ли судебных ошибок совершалось на свете! — гнетущим молчанием нависает над залом суда, связывает языки. Нет, на этот раз убийца, можно сказать, едва не был схвачен на месте преступления. Когда зачитали обвинительный акт, в зале суда не оставалось ни единого человека, который сомневался бы в том, что участь подсудимого решена.

Это был здоровенный, коренастый детина с красноватыми белками больших, навыкате глаз. Особенно мощное впечатление производили бедра: казалось, вся его сила сосредоточена именно в них. Словом, внешность у него была довольно отталкивающая. Увидав подобного субъекта, не сразу его позабудешь, и это имело немаловажное значение, ибо суд вызвал четырех свидетелей, видевших, как убийца спешил прочь от маленького красного коттеджа на Норсвуд-стрит, и запомнивших его наружность. Случилось все это вскоре после двух часов ночи.

Миссис Сэлмон из дома номер пятнадцать по Норсвуд-стрит долго не могла уснуть. Она услышала стук захлопнувшейся двери и подумала, что это стукнула калитка у нее в саду. Тогда она подошла к окну и увидела Эдемса (так звали подсудимого): он стоял на крыльце коттеджа миссис Паркер. Он явно только что вышел из дома, на руках у него были перчатки, и в одной руке он держал молоток. Затем миссис Сэлмон увидела, как он, выходя из ворот, швырнул молоток в кусты, росшие вдоль ограды. Однако прежде чем сойти с крыльца, он поднял голову и бросил взгляд на окно миссис Сэлмон. Человек инстинктивно чувствует, когда за ним наблюдают, и это оказалось для убийцы роковым. Свет уличного фонаря упал на его лицо, и миссис Сэлмон отчетливо увидела его глаза — в них был животный страх, как у дикого зверя, когда над его головой занесен бич. Этот взгляд вселил в нее ужас. Я беседовал впоследствии с миссис Сэлмон, которая после поразительного решения, вынесенного присяжными, опасалась — по вполне естественным причинам — за свою жизнь. То же самое, думается мне, произошло и с остальными свидетелями. И с Генри Мак-Дугалом, который в этот поздний час возвращался домой в машине и едва не сшиб Эдемса на углу Норсвуд-стрит. Эдемс шел посередине мостовой, и вид у него был, как у пьяного. И со старым мистером Уилером, проживавшим по соседству с миссис Паркер в доме номер двенадцать. Он был разбужен каким-то шумом — словно за стеной опрокинули стул (а толщина стен в этих коттеджах заставляет желать лучшего), встал с постели и совершенно так же, как миссис Сэлмон, выглянув в окно, увидел спину Эдемса и — в тот момент, когда Эдемс обернулся, — его красноватые навыкате глаза. Эдемсу явно не везло: на Лорель-авеню он был замечен еще одним свидетелем. С таким же успехом он мог бы совершить свое преступление вполне открыто среди белого дня.

— Я знаю, — сказал прокурор, — защита будет настаивать на том, что опознание может оказаться ошибочным и личность преступника практически не установлена. Жена Эдемса сообщит вам, что четырнадцатого февраля, в два часа ночи, Эдемс находился вместе с ней дома, однако, прослушав показания свидетелей обвинения и имея возможность внимательно изучить внешность обвиняемого, я полагаю, вы едва ли найдете какие-либо основания допустить в этом случае возможность ошибки.

Все было яснее ясного, скажете вы. Оставалось только повесить убийцу — и дело с концом.

После показаний полицейского, который обнаружил труп, и представителя судебно-медицинской экспертизы вызвали свидетельницу — миссис Сэлмон. Она говорила с легким шотландским акцентом; ее открытое, честное лицо было исполнено доброты и сознания своего долга. Словом, она являла собой идеальный тип свидетельницы, внушающей абсолютное доверие.

Прокурор в крайне мягкой и деликатной форме начал задавать вопросы свидетельнице. Миссис Сэлмон отвечала спокойно и твердо. В ее голосе не звучало ни малейшей озлобленности или недоброжелательства, и она отнюдь не была преисполнена сознанием собственной значимости оттого, что стояла здесь, в центральном уголовном суде, и давала показания судье в красной мантии, а репортеры записывали каждое ее слово.

— Да, — сказала она, — я увидела его, тотчас спустилась вниз и позвонила в полицейский участок.

— А сейчас вы можете обнаружить этого человека здесь, в здании суда?

Она поглядела прямо в лицо здоровенного детины, сидевшего на скамье подсудимых, и встретила его тяжелый, тупой взгляд, лишенный, казалось бы, всякого выражения.

— Да, — сказала она, — это он.

— Вы вполне в этом уверены?

— Я не могла бы ошибиться, сэр, — сказала она просто.

Да уж, чего бы, казалось,