В когтях у хищника [Дороти Иден] (fb2) читать постранично

Дороти Иден В когтях у хищника

Глава 1

Два письма — одно от Айрис, а другое от Саймона Антония уже выучила наизусть. В Лондоне она раз десять перечитала их, перед тем как сесть на борт самолета. Теперь монотонный гул моторов и чувство тяжести в голове заставляли ее снова и снова бессмысленно повторять:

Дорогая, мне очень хочется, чтобы Вы приехали, и Саймону тоже.

Саймон был ее кузеном, которого она не видела уже несколько лет. Почему-то он запомнился ей пухлым мальчиком с отечными веками, бесформенным мясистым носом и добродушной улыбкой. В детстве он обожал лягушек и морских свинок. Удивительно, как он вообще помнит о ее существовании, не говоря уже о том, чтобы пригласить ее на свадьбу. Правда, дело тут не только в свадьбе — недавно умерла их тетя Лаура. Родные называли ее не иначе как «наша путешественница». Антония совсем ее не помнила. Ведь старшая сестра ее матери всю жизнь провела в таких отдаленных уголках земли, как Мексика, Перу, Персия пли острова южных морей. Вспоминая тетю Лауру, Антония всегда представляла себе письмо с невиданной иностранной маркой на конверте — тетушка аккуратно поздравляла ее с каждым Рождеством. Одно из таких писем Антония Вебб на всякий случай захватила с собой, как доказательство того, что она действительно племянница Лауры. Саймон писал, что они ее единственные наследники. Вряд ли после стольких странствий старушка оставила им очень много. Впрочем, этих денег уже хватило на то, чтобы Саймон купил отель и оплатил ее дорогу из Лондона.

Я купил отель, а еще я женюсь, — писал Саймон. — В Новую Зеландию я приехал несколько месяцев назад, после того как тетушка Лаура (помнишь ли ты ее?) перед смертью послала за мной. Она назначила меня своим душеприказчиком и кое-что оставила нам с тобой — тебе, потому что твоя мать была ее любимой сестрой, а мне — потому что я единственный мужчина в роду.

Я не был тогда особенно занят и поехал. Теперь вот Айрис хочет заняться этим отелем — всего лишь небольшой загородный дом — и мы подумали, что ты тоже могла бы к нам присоединиться. Кроме того, Айрис хочется познакомиться с кем-нибудь из моих родных.

Не знаю, как описать тебе Айрис. Скажу только, что я по уши в нее влюблен. Чувствую себя как тот старик из Библии, который сказал: «Голос твой сладок, и лицо твое приятно».

Очень надеюсь, что ты, Тони, все-таки приедешь, — надо же мне перед кем-то похвастаться своей Айрис!

Похоже, Саймон нисколько не изменился, — все такой же флегматичный, скромный и увлеченный своими хобби. Он ни за что не поверит, что может быть кому-то интересен. Свою избранницу он, конечно же, не просто любит, а боготворит. Пожалуй, это весьма опасно и неудобно. Какая женщина способна долю устоять на пьедестале? Впрочем, вполне возможно, что Айрис как раз обладает этим редким даром; во всяком случае, ясно, что она не так проста. Антония не понимала, почему после чтения дружеского, милого и искреннего письма Айрис у нее сложилось именно такое впечатление.

Саймон говорит, что Вы его любимая кузина, и мне ужасно хочется, чтобы Вы были на нашей свадьбе. Понимаю, путь не близкий, да и не знаю, сможете ли. В одном я совершенно уверена: если Вы все-таки приедете — не пожалеете. Вам понравится Новая Зеландия, а, кроме того, уладите кое-какие вопросы относительно наследства Вашей тети. Думаю, Ваше присутствие здесь все упростит, хотя Дугал Конрой, наш поверенный (милый, но слишком уж щепетильный), считает, что оно необязательно, Совершенно независимо от всяких дел мы очень хотим, чтобы Вы были у нас на свадьбе. О деньгах не беспокойтесь, мы с Саймоном купили отель — небольшой особнячок на холме с прекрасным видом на море. Жить вы будете в этом отеле. Здесь многое предстоит переделать, и всю зиму мы собираемся наводить порядок и в доме, и в саду. Так что летом, надеюсь, здесь будет просто чудесно.

Саймон — прелесть! Я так счастлива, что непременно должна этим с кем-нибудь поделиться. Пожалуйста, приезжайте.

Первый раз прочитав письмо, Антония почувствовала, что Айрис, видимо, не очень избалована жизнью, раз приходит в восторг от какого-то пансиона — к тому же полуразвалившегося — и от ее флегматичного братца. Впрочем, за последние пять лет он вполне мог измениться — если уж цитирует «Песнь Песней» Соломона… Не исключено, что Айрис и правда полюбила его. Возможно, ее письмо совершенно искренне.

— Чаю, мисс Вебб? — нарушила ход ее размышлений стюардесса.

— Да, пожалуйста. Когда мы прилетаем?

— Примерно через час. Вам там понравится.

Антония с удовольствием потянулась:

— Надеюсь.

— В первый раз такой долгий перелет трудно переносится. — Форменная одежда очень шла приветливой хорошенькой стюардессе. — Кажется, будто Лондон остался невероятно далеко.

— Наш сырой февральский Лондон, — мечтательно произнесла Антония. — Хорошо, что шел дождь. Мне было не так грустно уезжать.

Конечно, она теперь скучала