Д-р [Бранислав Нушич] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Бранислав Нушич Д-р

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Живота Цвийович.

Мара – его жена.

Милорад, Славка – их дети.

Благое – брат Мары.

Госпожа Спасоевич, Госпожа Протич – члены Совета управления Детского приюта № 9.

Велимир Павлович – товарищ Милорада.

Д-р Райсер.

Николич – служащий из конторы Цвийовича.

Сойка.

Сима – муж Сойки.

Госпожа Драга.

Клара.

Пепик.

Девочка с букетом.

Учительница.

Марица – служанка Цвийовичей.

Пикколо.


Действие происходит в доме Цвийовича в Белграде.

Действие первое

Кабинет Животы Цвийовича. Стол, несгораемый шкаф, два телефона – один внутренний. На стене над шкафом в роскошной рамке – диплом доктора философии, к диплому привязана на лентах большая печать в круглой коробочке.

I
Живота, Пикколо.

Живота (достает из открытого шкафа деньги и, взглянув на счет, лежащий на столе, отсчитывает три банковских билета по тысяче динаров и мелкие деньги.) Вот, и скажи своему директору, что с этого дня я не признаю никаких счетов.

Пикколо (берет деньги). Понимаю!

Живота. Так и скажи: господин Живота сказал – признавать не будет и платить не будет.

Пикколо. Ваш покорный слуга! (Уходит.)

II
Живота, Марица.

Живота (размахивая оплаченным счетом, идет к дверям). Марица, Марица!

Марица (входит, после небольшой паузы). Слушаю вас.

Живота. Милорад дома?

Марица. Ваш сын, сударь, еще спит.

Живота. Спит?… (Смотрит на часы.) Без четверти одиннадцать.

Марица. Господин сын вернулся ночью, очень поздно.

Живота. Вот как?… Пойди, Марица, разбуди господина сына и скажи ему, что его зовет господин отец.

Марица. Я боюсь… У господина Милорада привычка, когда его будят, бросать сапогами, подсвечниками и всем, что под руку попадет.

Живота. Неужели? Очень хорошая привычка!.. Тогда позови госпожу Мару.

Марица. Слушаюсь! (Уходит.)

III
Живота, Мара.

Мара (входит слева). Девушка сказала, что ты меня звал.

Живота. Молодой барин еще спит?

Мара. Спит ребенок, что ж что спит…

Живота. Что? Ничего… ребенок спит, а отец счета оплачивает.

Мара. Какие счета?

Живота. Какие? Вот, смотри какие! (Показывает ей.) Три тысячи четыреста двадцать три динара!.. И ты знаешь за что? Вот и это послушай: три ужина в отдельных кабинетах! Ты когда-нибудь ужинала в отдельных кабинетах?

Мара. Неужели же ты…

Живота. Не я!.. Он ужинал. Ты только посмотри, чем он украсил свой ужин: шампанское, ликер, коктейль, за шампанское – две тысячи триста динаров, за ликер – двенадцать динаров, за коктейль – триста динаров! Видишь, а ты никогда не пробовала коктейля и даже не знаешь, лимонад это или пирожное.

Мара. Эх, чудно нынче стало. Молодой человек собрался с друзьями…

Живота. Добро бы с друзьями, так нет. Пусть хоть с приятельницами, – и это принимаю. Так и не с приятельницами, а с певичками!

Мара. Какие певички? Оговорил кто-то ребенка, а ты тоже – певички!

Живота. Ну певички, так певички, а зачем зеркала бить?

Мара. Ох, господи, какие зеркала?

Живота. Зеркала!.. За разбитые зеркала я уплатил семьсот шестьдесят динаров. И пусть бы он по крайней мере разбил, а то ведь певички! Певички зеркала бьют, а я все это оплачивай, – вот что всего обиднее!

Мара. Ну что за певички?! Что случилось?

Живота. Три тысячи четыреста двадцать три динара я уплатил – вот что случилось. Ладно, пусть в конце концов будут певички. Но зеркала-то бить зачем?

Мара (вздыхает). Что поделаешь, молодость!

Живота. Молодость? Какая молодость? Ты била зеркала в молодости? Нет! И я не бил. А мы были молодыми. Спит до обеда – молодость, ничего не делает – молодость, зеркала бьет – молодость, долги делает – молодость. И если бы один раз молодость, куда бы ни шло, а то я три дня назад заплатил (достает из стола книжку) тысячу семьсот динаров!.. В прошлом месяце еще за одну молодость – девятьсот шестьдесят динаров! До каких пор, ты думаешь, так будет продолжаться!

Мара. Что мне. Это твоя забота, ты отец.

Живота. Отец!.. Отец!.. Но я не для того отец, чтобы только долги платить! Ты посмотри, счета заверяет, как контролер из счетной палаты. Заверяет господин такой-то – оплатить!.. Э нет, дорогой, это не может так продолжаться!.. Этому нужно положить конец!

Мара. Перестань платить, вот и все.

Живота. Перестань! Ты думаешь, я плачу потому, что мне приятно. Но ведь надо же сохранить достоинство, и не столько его, сколько достоинство этого диплома. Доктор философии! Представь себе, как доктора философии выбрасывают из кабаре только потому, что он не заплатил по счету!

Мара. Не знаю уж, как тебе в голову-то пришло сделать его доктором философии?

Живота. Как пришло?! Для его же пользы сделал. Куда теперь сунешься без диплома. Не потому, что философия чего-нибудь стоит, я за нее копейки не дам: умный человек не станет тратить деньги на пустые звуки. Ты пойми, мне нет дела до философии, но я хотел, чтобы перед его именем стояло: «Д-р!..»

Мара. Да зачем ему это «д-р»?

Живота. Как зачем?… Разве павлин без хвоста был бы павлином? Никто и не посмотрел бы на него. Но оставим павлина, возьми, например, меня! Работал, война, то да се – разбогател. Все есть, что нужно. И люди меня почитают, не скажу, что не почитают! Ну, а если бы перед моим именем стояло какое-нибудь «д-р», тогда держись!..

Мара. Тебе еще «д-р» нужно!

Живота. Я не говорю, что мне нужно. Я свое дело сделал. Ему нужно! Думаешь, молодым нынче легко? Если к учению есть способность – другое дело, а ты же знаешь, как он тащился из класса в класс. Разве мне это малых денег стоило!

Мара. Ну, ладно, все кончилось – паренек вырос. Довольно ты с ним нянчился.

Живота. Вырос, а что из того, что вырос? Нынче не ум, а титул открывает двери!

Мара. Не лежит у него душа к учению! К философии, говорит, я непригоден… Какой из меня доктор!

Живота. А почему бы ему не быть философом? Почему нет?… Мало ли нынче всяких докторов – по музыке, по финансам и разных других? Толку-то от них никакого. Зато степень у них есть, а этого уже достаточно.

Мара. Как же так не знать, на чем груши растут, и быть доктором философии?

Живота. А разве, чтобы быть философом, надо знать что-нибудь? Кто настоящий философ, тот и без диплома философ.

Мара. Это так. Только тут уж особая философия. А доктор философии совсем другое дело.

Живота. Другое!.. У него только диплом докторский, а экзамены за него держал я вот е этой кассой.

IV
Николич, те же.

Николич (входит). Простите, телеграмма.

Живота. Откуда?

Николич. Заграничная.

Живота. Из Будапешта?

Николич. Нет, не деловая. Адресована вашему сыну.

Живота (Маре). Вот увидишь, наверняка какой-нибудь счет. (Николичу.) Распечатайте, я за него прочту.

Мара. А ребенок не рассердится?

Живота. Будет сердиться!.. Но я же заплачу. (Николичу.) Распечатывай!

Николич (распечатывает телеграмму и смотрит). Из Швейцарии, из Фрейбурга.

Живота. Из Фрейбурга?… Кем подписана?

Николич. Профессор, д-р Райсер.

Живота. Бог знает, кто такой.

Николич (читает сначала про себя, а потом вслух). «По дороге в Афины я проеду через Белград с первым экспрессом. Принимаю ваше приглашение остановиться на день-два в вашей столице».

Живота. Ну вот, теперь гостей пригласил… (Маре.) Пойди разбуди его, пусть сейчас же придет сюда.

Мара уходит.

V
Живота, Николич.

Живота. На биржу пошел кто-нибудь?

Николич. Господин Даич.

Живота. Напомните фирме «Адор А. Д.», что второй день идет понижение.

Николич. Я уже писал.

Живота. Что еще… ничего, я сейчас спущусь вниз.

Николич выходит.

VI
Живота, Милорад, Мара.

Входит Милорад, невыспавшийся, в легкой шелковой пижаме. За ним Мара.

Живота. Ну, ты проснулся?

Милорад. Да.

Живота. Тебе телеграмма.

Милорад. Так меня из-за этого и разбудили?

Живота. А откуда я знаю, для тебя это, может быть, очень важно. Телеграфирует какой-то профессор Райсер.

Милорад. В первый раз слышу это имя.

Живота. Но ведь он отвечает на твое приглашение!..

Милорад. На мое приглашение?… Не из Фрейбурга ли эта телеграмма?

Живота. Да!

Милорад. Чего ж вы тогда удивляетесь?… Позовите вашего Велимира, эта телеграмма ему.

Живота (догадывается). Да, верно!.. А я и не догадался.

Мара. Вот видишь, а напал на ребенка.

Живота (берет трубку домашнего телефона, в телефон). Это вы, господин Николич? Пошлите слугу на улицу Негоша, дом номер тридцать семь, второй этаж… он знает, ходил… Пусть найдет Велимира Павловича, того молодого человека, который часто бывает у меня. Пусть позовет его ко мне сейчас же. (Кладет трубку.)

Милорад (хочет идти). И зачем только разбудили.

Живота. Подожди, я с тобой хочу поговорить… Ладно, телеграмма не тебе, но тут-то ты не скажешь, что и эта депеша не для тебя… (Дает ему счет.)

Милорад рассматривает счет.

Живота. Три тысячи четыреста двадцать три динара!.. Ты бы столько не истратил, если бы не пил всю ночь да зеркала не бил.

Милорад. Ну и ну, вот так чудо!

Живота. Как так чудо!.. Это твоя подпись?

Милорад. Моя.

Живота. Д-р Милорад Цвийович!.. Неужели я для того тебя доктором сделал, чтобы ты подписывал кабацкие счета?

Милорад. А что же мне другое-то подписывать?…

Живота. Ну прилично ли доктору, да еще доктору философии, подписывать кабацкие счета?

Милорад. Потому что только доктора кабаки и поддерживают, а если ждать от таких, как ты…

Живота. Замолчи!.. (Маре.) Слышишь его? Да ведь ты же не какой-нибудь доктор, а доктор философии, понимаешь?

Милорад. Да что тут понимать?… Если я не имею права подписи, так за каким дьяволом навязали мне на шею этот докторский титул?

Живота. За каким дьяволом? Чтобы человека из тебя сделать, понял? Ведь не ради же этой пустой рамки я тратил деньги.

Милорад. Со своим дипломом вы создаете мне одни неприятности. То не смей, этого не делай!..

Мара. Ребенок правду говорит. Из-за какого-то «д-р» уж и не жить, что ли?

Живота, Защищай его! Защищай!.. Ребенок? Ребенок, а жрет зеркала на три тысячи семьсот динаров. Диплом ему тут не мешает.

Милорад. Здесь, может, и не мешает. Но мне мешает то, что вы ставите меня в неловкое положение!

Живота. Мы ставим его в неловкое положение'! Шляется с певичками, а мы его ставим в неловкое положение!

Милорад. Певицы певицами – из-за них никто надо мной смеяться не станет. А вот другое! Месяц назад вы заплатили Велимиру, чтобы он от моего имени напечатал статью «Динамический механизм подсознания…» Недавно встречает меня на улице профессор Радославлевич и поздравляет: «Отлично, отлично, только, разумеется, вы базировались в основном на теории Фрейда Адлера». Я ему отвечаю: «Базировался». Что же я еще мог ответить? Откуда мне знать, на чем я базировался. Зачем, спрашивается, все это?

Живота. Зачем? У меня планы есть, дорогой сынок! У каждого должны быть планы, надо всегда стремиться к чему-нибудь. Ты, например…

Милорад. Я ни к чему не стремлюсь.

Живота (Маре). Ты слышишь? Неужели у тебя, сынок, нет никакой цели?

Милорад. Есть – получить от тебя наследство!

Живота. Слышишь, какую он избрал цель?… Вот уж не было печали. Нет, ты будешь человеком, если не по доброму желанию, так поневоле. У меня есть планы!

Милорад. Планы? Что тебе одного «д-р» мало?

Живота. Это только начало. Ты должен в течение года стать доцентом университета.

Мара. Пусть, пусть, сынок, это хорошо!

Милорад. О каком доценте ты говоришь? Доцент университета! Вот же диплом, не хватит ли тебе?

Живота. Диплом еще не все, диплом может иметь всякий идиот.

Милорад. Не пошлешь же ты меня читать лекции? Я двух слов не могу связать, а ты хочешь, чтобы я пустился читать лекции!..

Живота. Ты станешь доцентом не для того, чтобы лекции читать, а чтобы войти в высшее общество. Я тебя сделаю зятем премьер-министра. Я для этого и деньги на диплом тратил, понял теперь?

Милорад. Пожалуй.

Мара. Сыночек, Милчо, ты отца слушайся!

Милорад. Пожалуй… (Смеется.)

Живота. Ты чего смеешься?

Милорад. Да у премьер-министра нет дочери!

Живота. Это теперь нет, что ж из того? За год или за два три премьера сменятся. И какой-нибудь из них окажется с дочерью.

Милорад. Отец, я тебя прошу оставить меня в покое с твоими планами. Какой из меня доцент университета? Ты же очень хорошо знаешь, что я никогда не был и не буду доктором философии.

Живота. Почему?

Милорад. Да потому, что я не рожден быть ученым!

Живота. Не рожден?… Разве все доктора ученые! Или, ты думаешь, люди родятся готовенькими: тот родился быть генералом, этот – владыкой, третий – судьей и так далее. Как раз наоборот! Родился фонарщиком, а стал профессором, родился трактирщиком, а стал художником, родился балериной, а стал архимандритом, родился разбойником, а стал министром! Вот как в жизни-то бывает, сударь.

Милорад. Может быть, и так, но что касается меня, так ты лучше оставь свои планы!

Живота. Планы оставь – а счета оплачивай, так что ли?

VII
Марица, те же.

Марица (входит). Господин Живота, вас ждут две дамы.

Живота (Маре). Наверняка твои родственники. Иди и сама занимайся с ними.

Мара. Я не знаю…

Марица. Нет, они сказали, что хотят видеть господина Цвийовича.

Живота. Тогда они к этому господину. (Показывает на Милорада.)

Милорад. Ко мне домой дамы не ходят.

Живота. Знаю, тебя навещают в других местах, где зеркала бьют!.. Может быть, и счет какой-нибудь принесли!

Милорад (рассержен). Им нечего здесь делать! (Выходит.)

Мара. Послушай, Живота, ты перебарщиваешь, не надо так! Ты уж очень строг. (Уходит.)

Живота. Иди, иди, утешай его, раз так жалеешь. (Марице.) Пусть дамы войдут.

Марица выходит.

VIII
Живота, госпожа Протич, госпожа Спасоевич.

Протич и Спасоевич (входят). Мы, господин Цвийович, члены Совета управления детского приюта номер девять. Этот приют…

Живота. Пардон, прошу вас, садитесь.

Дамы. Мы, уважаемый господин, члены Совета управления детского приюта номер девять, который, как и все важные учреждения в нашей стране, не имеет никаких средств и держится только на добровольных пожертвованиях.

Живота. Я просил бы вас… Никак не могу разобрать, какое у вас дело.

Протич. Постойте, госпожа Спасоевич, позвольте я объясню…

Спасоевич. Пожалуйста.

Протич. Милостивый государь, мы члены Совета управления детского приюта номер девять… такое важное учреждение…

Спасоевич (перебивает ее). …совершенно не имеет собственных средств.

Протич…и существует только за счет добровольных пожертвований…

Спасоевич. Вы, как самый почтенный гражданин с благородным сердцем…

Живота. Понял, вы за добровольными пожертвованиями… Только позвольте сказать вам: от этих добровольных пожертвований я совершенно растерялся. Одни хотят помощи для дневных приютов, другие – для ночных, одни ищут помощи для падших девушек, другие – для девушек, которые еще не пали. Все запутались…

Дамы. Да, но сейчас речь идет об одном учреждении, которое за время своего долголетнего существования дало столь хорошие результаты во имя социальной справедливости: приютило массу бедных детей, утешило их родителей, освободило от забот столько несчастных матерей…

Живота. Да, да, понимаю. Я не отказываюсь, я сделаю все, что могу. Но должен вас предупредить, не ждите бог знает сколько. Я дам… не говорю, что не дам… Только, по моему мнению, от добровольных пожертвований пользы мало: надо постараться обеспечить более серьезные доходы… Не лучше ли будет, скажем, попросить кого-нибудь из наших ученых прочитать публичную лекцию в пользу вашего приюта.

Протич. Это не так легко, господин Цвийович. Кто только не читает нынче лекции – и платно, и бесплатно.

Живота. Но я говорю, какой-нибудь видный ученый.

Спасоевич. А если видный ученый, он такой гонорар потребует, что только на него и соберешь денег. Это не так легко!

Живота. Я не говорю, что легко, но цель-то какая благородная. Я верю, кто-нибудь да откликнется… Вот, например, мой сын, доктор философии. Молодой, усердный… вот и диплом его в большой рамке. Окончил с отличием. Я никогда об этом не говорю, потому что он мой сын, но, поверьте, он один из первоклассных философов – все знают об этом Он все ночи не спит и постоянно философствует. Не знаю, читали ли вы его последнюю статью о динамике. Это не статья, а сенсация! Профессор Радославлевич из Государственного университета до сих пор не может прийти в себя от восхищения. И я, говорит, сам философ, но сын Животы!.. И не только он, академики, ученые, авторитеты, университеты, факультеты, деканаты, ректораты… все восхищаются! За день, за два получил целую гору писем с похвалами… Вот и теперь только получил это письмо – три тысячи четыреста двадцать три динара чистых денег, собрали их для поощрения…

Дамы. Но согласится ли он?

Живота. Он немного суров и горяч. Однако для такой цели… Только, прошу вас, пусть он не знает, что подал вам эту идею я.

Протич. Разумеется, как можно!

Спасоевич. А здесь ли господин доктор?

Живота. Здесь, но…

Протич. Тогда, нельзя ли нам сейчас же поговорить с ним?

Живота. Нет, теперь он углубился в науку… Еще с ночи углубился и до сих пор головы не поднял. Работает над большим сочинением, опять что-то по динамике. А когда он работает, то не любит, чтобы его беспокоили…

Протич. Что же вы посоветуете? Как нам поступить?

Живота. Пошлите ему письмо от имени вашего общества и попросите прочесть одну публичную лекцию.

Дамы. О, разумеется, с удовольствием!

Живота. А что касается меня (достает из шкафа деньги), примите сейчас эти сто динаров. В лучшие времена…

Дамы. Мы очень благодарны.

Живота. Только прошу вас без благодарности. Я даю это от чистого сердца и не хочу, чтобы меня благодарили. Вы можете написать об этом в газету, но не ради меня, а так, для примера другим.

Дамы. О да, это само собой разумеется.

Протич (встает). Значит, вы советуете послать господину доктору письмо?

Живота. Да, и как можно скорее.

Спасоевич. Сегодня же отправим.

Живота. Да. Сразу же напишите, а я все устрою.

Дамы. Благодарим вас, большое спасибо. Прощайте! (Уходят.)

Живота (провожает дам до дверей). Прощайте. Вот увидите, эта лекция будет настоящей сенсацией. Прощайте.

IX
Живота один.

Живота (возвращается, потирает руки как человек, довольный успешно выполненной работой; звонит домашний телефон). Алло! Господин Николич! Что? Что? Господин Даич вернулся с биржи? А? Неужели? Тогда у нас большой убыток!.. Можно, я не говорю, что нельзя, но… А что говорит господин Даич об этом неожиданном падении репарационных акций? Да, да, сейчас спущусь вниз… (Кладет трубку и идет к левой двери.) Славка! Славка! (Кому-то в дверь.) Не тебя. Где Славка, позови ее! (Возвращается к столу и запирает на ключ шкаф.)

X
Живота, Славка.

Славка (входит). Папа, ты меня звал?

Живота. Я жду звонка из Будапешта от моего агента и не хочу, чтобы в канцелярии слышали разговор. А мне надо спуститься вниз. Ты постой здесь у телефона и, как только позвонят, сразу же крикни мне.

Славка. Я только книгу возьму.

Живота. Иди возьми! (Целует ее.) Ты мой самый милый секретарь. (Выходит.)

XI
Славка, Велимир.

Славка уходит в комнату налево, в это время входит Велимир и останавливается в дверях.

Славка (возвращается с книгой. Удивленно). О!..

Велимир. Добрый день!

Славка. Каким чудом вы здесь?

Велимир. Меня позвал ваш отец.

Славка. Это ясно, иначе вы и не догадались бы прийти к нам.

Велимир. Признаюсь, и оправдаться нечем.

Славка. Значить, это не невнимательность, а равнодушие.

Велимир. Неправда!

Славка. Раньше, как школьный товарищ моего брата, вы часто приходили к нам и дружили со мной. По крайней мере воспоминания детства должны были бы привязать вас к нашему дому…

Велимир. Поверьте мне, я с большой радостью вспоминаю это время.

Славка. Вы знаете, я до сих пор храню одно ваше любовное письмо. Я тогда была в третьем классе, а вы в шестом.

Велимир. Умоляю вас, не храните его… мне так стыдно…

Славка. Вот как? Теперь я понимаю ваше равнодушие. Вы стыдитесь любви ко мне.

Велимир. Ах, умоляю вас. Ведь кто знает, какие грамматические ошибки найдутся в этом письме.

Славка. Любовь никогда не считается с грамматикой. Напротив, чем слабее грамматика, тем сильнее чувство. Впрочем, если вас это так беспокоит, я могу дать вам письмо для исправления ошибок.

Велимир. Дайте, дайте, я исправлю ошибки.

Славка. Может быть, вы захотите исправить в нем и ваше чувство?

Велимир. Зачем же?

Славка. Впрочем, вы его уже откорректировали. Вы так от всех отдалились…

Велимир. Нет, нет, вам только так кажется, поверьте!

Славка. Вы перестали дружить с моим братом.

Велимир. Но он вращается в обществе, которое мне не подходит.

Славка. И дружбу со мной… забыли.

Велимир. О, как был бы я счастлив вернуться к этой дружбе.

Славка. А что же вас останавливает?

Велимир. Обстоятельства… В жизни не все происходит так, как хочется.

Славка. Я вас не понимаю.

Велимир. Верно, я недостаточно ясно сказал. Да я и не умею говорить ясно.

Славка. Или искренне?

Велимир. Вы сомневаетесь в моей искренности?

Славка. Да, и не без оснований. В этом доме что-то произошло, а от меня скрывают, но я чувствую, что здесь что-то творится. Шепчутся при закрытых дверях, ведут секретные разговоры. Вас очень часто вызывает мой отец.

Велимир. Да, но здесь нет ничего таинственного. Ваш отец получает немецкие и французские письма, которые не хочет передавать в канцелярию.

Славка. И вы переводите их для него?

Велимир. Вы знаете, как я ему обязан. Я должен оказывать ему всевозможные услуги.

Славка (не убеждена). И все-таки я чувствую, что вы недостаточно искренни.

XII
Живота, те же.

Живота (входит). А, пришел?

Велимир. Вы меня звали?

Живота. Да, звал. (Славке.) Не звонили?

Славка. Нет.

Живота (ласкает ее). Ты читала?

Славка. Ах, нет! Меня развлекал господин Павлович, хотя он и был сегодня очень скучен.

Живота. Хорошо, душечка, а теперь оставь нас, я хочу кое о чем поговорить с господином Павловичем с глазу на глаз.

Славка (подчеркнуто). Ну, конечно! С глазу на глаз! (Выходит.)

XIII
Живота, Велимир.

Живота (после того, как они остались одни) Что лее это такое, братец?

Велимир. Что?

Живота (дает ему полученную телеграмму). Вот это.

Велимир (посмотрев на подпись). Д-р Райсер!

Живота. Кто это такой?

Велимир. Д-р Райсер?… Профессор Фрейбургского университета. Знаменитый ориенталист. Знает языки восточных народов – еврейский, арабский, турецкий, абиссинский, древнегреческий, из славянских – наш и чешский; чтобы слушать его лекции, приезжают из разных знаменитых университетов. Он автор монументальных трудов. Я не был его студентом, но лекции посещал регулярно, а поскольку он изучал славянские языки, мы сдружились.

Живота. Я тебя не спрашиваю, у кого и что ты учил, а спрашиваю, откуда и зачем эта телеграмма моему сыну?

Велимир (смотрит на адрес). Ну, а как же иначе?

Живота. Раз ты с ним подружился, почему же он тебе не прислал телеграмму?

Велимир. Но, господин Живота, вы же прекрасно знаете, что я жил в Фрейбурге под именем вашего сына: и он, и все знали меня только под этим именем.

Живота (понимает). Хорошо, пусть будет так, но что нужно этому твоему монументальному профессору в Белграде, зачем ты приглашаешь его, вот об этом ты мне скажи!

Велимир. Он сам говорил, что по пути в Афины завернет к нам на день, на два.

Живота. К нам? Что ему у нас надо? Ты хочешь сказать – к тебе?

Велимир. Да, он едет ко мне, но можно сказать – к вам.

Живота. Как так ко мне?

Велимир. Для него я ваш сын. И, возможно, он пожелает прийти с визитом к моим родителям. Я так много говорил ему о вас и о вашей любви ко мне.

Живота. Ну, а зачем ты болтал ему такую ерунду?

Велимир. Я был вынужден: он так внимательно относился ко мне, часто приглашал к себе домой, иногда оставлял обедать или ужинать.

Живота. Ты хочешь сказать, что я должен пригласить его?…

Велимир. Разумеется.

Живота. И при этом изображать твоего отца? Только этого мне не хватало! Вот видишь, молодой человек, хорошую же кашу заварил ты.

Велимир. Я и сам вижу, в какое неприятное положение поставил вас, но иначе было невозможно. Этого требовало приличие.

Живота. Э, коли ты пригласил его только для приличия, так только для приличия и принимай.

Велимир. Я чувствую, что вы сердитесь, но поверьте, это произошло во время обыкновенного разговора. Он говорил, что очень хотел бы побывать в Афинах, и я между прочим сказал ему: когда будете на пути в Афины проезжать через нашу столицу, заходите. Из простой учтивости я должен был ему это сказать.

Живота. Да, да, и он теперь из учтивости завернул.

Велимир. Более того, из учтивости и внимания к вам он, наверное, захочет вас навестить.

Живота. Эй, надо, чтоб он отказался или пусть не обижается, если я не буду так учтив, как он.

Велимир. Он знает, что я сын богатого отца.

Живота. Кто сын богатого отца?

Велимир. Я.

Живота. Да ведь твой-то отец – рассыльный в училище?

Велимир. Но об этом отце я не говорю, я о вас говорю.

Живота. Ну что ты все меня впутываешь?

Велимир. Потому что, возможно, потребуется немного потратиться на экипаж, на какую-нибудь экскурсию или, может быть, на обед.

Живота. Теперь пошло, опять расходы. А у твоего профессора нет привычки бить зеркала?

Велимир. Мне неприятно причинять вам беспокойство и вводить в расходы, но…

Живота. Тебе неприятно вводить меня в расходы, а мне неприятно платить Один из приличия бьет зеркала, а я плати. Другой из приличия приглашает знаменитостей – опять я плати. Так больше продолжаться не может!.. При случае я тебе помогу кое-что заработать, а его встречай на собственные денежки.

Вел ими р. Отчего же нет? Еще лучше!..

Живота. Мне нужна какая-нибудь публичная лекция, сядь и напиши ее – вот и заработаешь на расходы.

Велимир. Вам? Какая лекция?…

Живота. Милораду нужно. Дамы из высшего общества пригласили его прочитать публичную лекцию.

Велимир. И он согласился?

Живота. Он нет, я согласился; разумеется, рассчитывая на тебя.

Велимир. Вам скоро нужно?

Живота. Как можно скорее.

Велимир. Как раз сегодня я пишу одну работу.

Живота. Тогда беги заканчивай ее.

Велимир. Хорошо, я закончу, тем более утром приедет Райсер.

Живота. О нем еще поговорим, время есть. Ты только лекцию закончи.

Велимир. Я вам больше не нужен?

Живота. Нет! Не нужен.

Велимир. Тогда прощайте!

Живота. Прощай.

Велимир выходит.

XIV
Живота, Благое.

Благое при входе сталкивается с Велимиром.

Живота (заметив Благое). Куда ты пропал, человече? Нигде тебя нет… Столько времени…

Благое. Дело не такое легкое, как ты думаешь. Ты просишь меня: сделай, Благое, это, сделай то, а потом – где ты? Я был у профессора.

Живота. У самого?

Благое. Да, и разговаривал с ним так, как сейчас с тобой разговариваю.

Живота. И?…

Благое. Расскажу все по порядку… Он пригласил меня войти, и я сел. Эх, братец, как хочешь, а профессорское кресло было неплохим. Сел я и почувствовал себя профессором.

Живота. Ну кто тебя спрашивает, как ты себя почувствовал. Ты скажи, о чем разговаривал?

Благое. Точно, как ты мне сказал. Господин, говорю, профессор, мой родственник Живота Цвийович богатый человек. Дал ему господь все; опять же он ценит науку и ее представителей.

Живота. Так, а потом?

Благое. А потому, говорю, пока он жив, хочет для науки что-нибудь сделать. Вот и послал он меня к вам, потому что слышал, что вы всегда стоите во главе больших начинаний и…

Живота. Ты ничего не пообещал ему?

Благое. Мастерски ускользнул. «У нас, – говорит, – при университете есть студенческая столовая. Ваш родственник хорошо сделал бы, оказав некоторую помощь этой столовой».

Живота. Это брошенные на ветер деньги.

Благое. Ну я ему этак академически ответил: столовая, господин профессор, не для вечности; если на вспомоществование, которое даст мой родственник, купят посуду – так ее перебьют, если купят продуктов – студенты съедят их, а мой родственник не хочет, чтобы скушали его память.

Живота. Это ты умно сказал.

Благое. Итак, после этого мы продолжили разговор о столовой, о рыночных ценах на продукты.

Живота. Да разве я тебя затем посылал, чтобы ты говорил о ценах на продукты?

Благое. Ну, прошу тебя, подожди. Я увидел, что этот разговор будет продолжаться без конца, и потому мастерски его повернул. Профессор начал возбужденно говорить, как сильно подорожали помидоры, и тут у меня мелькнула мысль: ага, помидоры – самый удобный повод, чтобы изменить тему разговора, и на этом месте я его прервал. Да, говорю, приходится признать, что помидоры дороги, но, кажется, и черепица дороговата… А вы, говорю, господин профессор, единственный кто остался без дома. Все профессора построили – кто виллу, кто дом, – только, говорю, вы довели свой до крыши и остановились.

Живота. Ага, так. А он, он-то что?

Благое. «Архитектор, говорит, обманул меня. И смету точно высчитал, а как начал строить – что на сотню рассчитывал, получилось на двести. Денег ему и не хватило». Вот так раз, говорю, вы такой ученый. Как можно! У вас столько почитателей… «Эх, говорит, чем больше чести, тем меньше денег. От большого почета, говорит, до крыши достроил, а завершить не могу… и нужно мне каких-нибудь десять-пятнадцать тысяч динаров».

Живота. Так и сказал – десять-пятнадцать тысяч динаров, а?

Благое. Это пустяк, говорю, столько вам дал бы и мой родственник господин Цвийович… в долг без процентов.

Живота. Ага! А он что?

Благое. Удивился. «Как, почему? Я, говорит, и не знаком с ним…» Как он мне сказал так, я увидел, что настало время открыть карты. Господин профессор, сказал я, на философском факультете есть два свободных доцентских места, а у господина Цвийовича сын – доктор философии и…

Живота (с любопытством). И что же он сказал?

Благое. Ничего, больше мы с ним не разговаривали.

Живота. Как так?

Благое. Так… не успел я опомниться, как он схватил меня за шиворот и вышвырнул из кабинета… «Я, говорит, сударь, профессор университета и потому не продаюсь!»

Живота. Дурак!

Благое. Кто?

Живота. Кто! Он… Не был бы дураком, так не стал бы и профессором, был бы чем-нибудь поумнее.

Благое. Спускаюсь я по лестнице университета, и что-то в душе у меня горит… Сказать тебе по правде, мы перехватили… Все-таки профессорское место не товар для продажи!

Живота. Что «не товар для продажи?» И ты тоже, посидел немножко в профессорском кресле и уже профессорского ума набрался… Какой же это товар нельзя продать?

Благое. Я не знаю, но вижу, как получается!

Живота. Коли не знаешь, так замолчи!.. Не для продажи! Все теперь продается! (Достает из несгораемого шкафа конторскую книгу.) Деньги есть, так все купишь. Вот видишь?… (Показывает расписки.)

Благое (читает расписки). Расписка на десять тысяч динаров.

Живота. Совесть я купил за десять тысяч динаров.

Благое. Какую совесть?

Живота. Совесть, вот. Может быть, скажешь дорого заплатил? Верно, дорого. На бирже ценится только то, на что спрос есть. А совесть – не дефицитный товар, потому и не стоит ничего.

Благое. Оно… если смотреть так…

Живота. Вот я так смотрю, жизненно, а кто смотрит на это по-профессорски, тот и живет без крыши… А вот здесь, видишь, за шесть тысяч динаров честь куплена…

Благое. Честь, скажи пожалуйста, только-то всего и стоит.

Живота. Ничего не стоит. Стоит столько, сколько залежавшийся в магазине товар, вышедший из моды. Его можно купить по цене ниже себестоимости.

Благое. Да, это так.

Живота. Честь! А вот тебе и другая расписка о покупке чести. Это я купил за три тысячи семьсот динаров. И не какая-нибудь, а девичья!.. Три тысячи семьсот динаров вместе с расходами на адвоката…

Благое. Ну уж ты, братец, в твои-то годы?

Живота. Кто тебе сказал – я?… Это мой доктор философии…

Благое. И это все такие же расписки?

Живота. Да, нынче все на торгах продается: честь, совесть, любовь, власть, дружба, убеждения… все, братец, все! А этот, в университете, вбил себе в голову, что не может продать свой голос. Теперь вот – университет!.. (Показывает на кассу.) А не его!..

Благое. Пожалуй, что и так.

Живота. Ладно, оставь его. Не он один профессор. Найдем какого-нибудь другого… А по другим делам узнал что-нибудь?

Благое. Да.

Живота (с любопытством). Ну?…

Благое. У премьер-министра дочери нет, а у министра путей сообщения есть девица на выданье.

Живота (пренебрежительно). Мне нужен премьер-министр, какое значение имеют другие министры!

Благое. Как какое?… Железнодорожный будет поважнее премьер-министра. Ты что, не читал в газетах: начинается строительство трансбалканской линии.

Живота. А что это такое трансбалканская линия?

Благое. Как что такое?… Железнодорожная линия. Ты разве не слышал о транссибирской железной дороге? Трансатлантические сообщения?… Транс… Трансильвания, Трансвааль… Когда говорят «транс» – знай, что это большая работа, красивая, продолжительная!

Живота. Транс… А много ли километров значит – транс?

Благое. Много.

Живота. И у министра путей сообщения, говоришь, есть дочь?

Благое. Есть… А я знаю некую госпожу Драгу, дальнюю родственницу моей покойной жены. А эта госпожа Драга бывает в доме министра и…

Живота. Ты говорил с ней?

Благое. Да, но только так, издалека. Я ей сказал, чтобы она пошла разнюхала обстановку. Только послушай, Живота, было бы хорошо, если б о Милораде что-нибудь написали в газетах…

Живота. Я знаю, и не сижу сложа руки… Пиши, что я буду говорить, и, смотри, протолкни это в газету. Если сможешь, устрой, чтобы с портретом, этак-то лучше будет. За клише я заплачу… Пиши!..

Благое берет со стола бумагу и ручку.

(Диктует.) «По приглашению самых видных дам столицы, представительниц женских обществ, наш молодой ученый д-р Милорад Цвийович скоро прочтет лекцию… о… о…?» Э, но о чем?…

Благое. Из области философии.

Живота. Можно и так. «Из области философии». Подожди, не все. (Диктует.) «В знак внимания к нашему молодому ученому из Фрейбурга специально на лекцию приедет всемирно известный философ д-р Райсер…» (Дает телеграмму Благое.) Посмотри-ка, так его зовут?

Благое (смотрит подпись). Да, д-р Райсер.

Живота. Тебе повезло, ты хоть умеешь читать и говорить по-немецки.

Благое. Это у меня еще от школы осталось.

Живота. А, если бы от школы, так ты ни слова не знал бы, ты бога благодари, что до войны служил официантом на австрийском пароходе и там выучил немецкий язык.

Благое. Все равно, знаю ведь.

XV
Марица, те же.

Марица входит, несет два письма, одно из них подает Животе.

Живота (распечатывает письмо). А другое?

Марица. Вашему сыну.

Живота. Хорошо, передай ему.

Марица. А если он спит, я боюсь.

Живота. Тогда оставь здесь. Я ему передам.

Марица оставляет письмо на столе и уходит.

XVI
Живота, Благое, позже Мара, Милорад, Славка.

Живота (быстро просмотрев свое письмо). Вот, дамы сообщают, что послали моему сыну письмо с просьбой о лекции. Наверняка это оно. (Берет со стола письмо и разглядывает.) Нет. Адрес на чужом языке, да и марка не наша. Наверное, из-за границы.

Благое. Уж не от доктора ли Райсера?

Живота. Вероятно. Ты можешь прочесть почтовый штемпель, чтобы знать, откуда оно пришло?

Благое (смотрит и напрягается, чтобы прочитать). Фер… фар… фрих… Фрейбург.

Живота. Фрейбург!.. От профессора! Тогда мы можем его распечатать… (Распечатывает письмо.)

Благое. А он? (Показывает на комнату Милорада.)

Живота. Это дело его вообще не касается. Читай. (Дает письмо Благое.)

Благое (читает). «Майн либер Миле». (Прерывает чтение.) Это значит…

Живота. Понятно, столько-то и я по-немецки знаю. Что дальше написано?

Благое читает про себя и качает головой.

Что там?

Благое. Это не от профессора. (Смотрит на подпись.) «Евиг дайне Клара».

Живота. Ну, ты – Клара?! Посмотри лучше! Может быть, написано – Карло, а ты – Клара.

Благое. Нет, клянусь тебе, хорошо и отчетливо написано – Клара.

Живота. Клара?… Но ведь это женское имя!

Благое. Я тоже так думаю.

Живота. Не жена ли Райсера пишет?

Благое. Какая жена Райсера?

Живота. Жена д-ра Райсера. Может быть, она. Читай, что написано.

Благое (читает, удивляется, качает головой). Клара… (Снова качает головой.) Ну… как бы тебе сказать… Это ему жена пишет.

Живота. Чья жена?

Благое. Твоего сына.

Живота. Эй, сударь, пьян ты, что ли?… Какая у моего сына может быть жена?

Благое. Так в письме написано.

Живота. А ты уверен, что хорошо знаешь немецкий?

Благое. Мне и не надо лучше знать, если тут четко и ясно написано (читает): «Сообщаю тебе тяжелую весть о том, что моя добрая мама умерла, и мы, – сказано, – я и ребенок, теперь одни…»

Живота. Опять двадцать пять. Откуда ребенок?

Благое. Очевидно, ее ребенок.

Живота. Конечно, ее. А зачем она моего сына впутывает в это?

Благое (смотрит на конверт). Да, прямо ему пишет.

Живота. Почему же ему?… (Догадывается и вздрагивает.) А, это да… теперь догадался… Это опять Велимир напутал. Он, конечно… Читай, что она еще ему пишет?

Благое (смотрит в письмо). Сказано: «Поэтому я решила приехать к тебе».

Живота. Кто решил приехать?

Благое. Клара.

Живота. Как это так: «решила приехать к тебе?» Родила и «решила приехать к тебе».

Благое. Она обвенчана, Живота.

Живота. Кто тебе сказал?

Благое. Да так написано. (Читает.) «Поскольку, обвенчавшись с тобой, я получила югославское подданство, югославское посольство сделает все, чтобы облегчить мне переезд…»

Живота. Видал, до чего может довести легкомыслие. Беден, гол как сокол, я на свой счет отправил его в Фрейбург, а он женился и детей завел. На что, спрашивается, ребенка и жену содержать будет когда они повиснут у него на шее? Ну, скажи, на что он их будет содержать?

Благое. Кто это?

Живота. Да этот Велимир.

Благое. Но ведь она не его жена.

Живота. А чья же?

Благое. Твоего сына.

Живота. Ты… у тебя, видно, винтики подзаржавели… Сам не знаешь, что говоришь!

Благое. Я говорю, что есть.

Живота. Как же так!.. У тебя все наоборот. Велимир ведь был в Фрейбурге, сидел там четыре года, женился, обзавелся ребенком, а ты теперь: жена твоего сына!

Благое. Ну да, был Велимир. Я не говорю, что не был. Только ты ведь знаешь, в Фрейбурге-то он жил под именем твоего сына, диплом получил на имя твоего сына, а это значит…

Живота. Значит, кто-нибудь уедет за границу, возьмет мое имя, женится там, наплодит детей, а потом в один прекрасный день явится и скажет: «Прошу вас, господин Живота, вот ваша жена и ваши детишки…» Как, по-твоему, так, что ли, должно быть?

Благое. Может быть, и так!.. Если ты согласился, чтобы он поехал под твоим именем, и, более того, посылал ему деньги…

Живота. Смотри… Если что-нибудь случилось, я тебя убью! Это ты меня надоумил!

Благое. Как я, что ты?

Живота. Молчать! Ты!.. Кто говорил мне: «Не мучь ребенка, не видишь, что ли, что из него ничего не выйдет? Деньги только зря тратишь».

Благое. Я и не говорю, что вышло бы, но…

Живота. Что за «но»?! Разве не ты меня научил: «Отправь за границу этого бедняка Велимира под именем сына. Он привезет тебе диплом доктора, да еще с отличием».

Благое. Так он же и привез, разве я тебя обманул?

Живота. А теперь ты что поешь?

Благое. План был мой, я признаю, чего ж не признать… А ты уцепился – сделаю сына доктором!.. Кто выдумал этого доктора, а? Я, ну-ка скажи?! Диплом да диплом, д-р да д-р, вот тебе и д-р!

Живота. А насчет фальшивого имени кто посоветовал, ответь-ка?

Благое. Я согласен, не ори… Насчет фальшивого имени я не отказываюсь. Это на себя принимаю: я служил в полиции и знаю, как такие вещи делаются.

Живота. Ты знаешь, а если знаешь, так и отвечай.

Благое. Чего ты на меня теперь налетаешь? Забыл, что ли, когда я был в полиции, так чего мы с тобой только не вытворяли…

Живота. А, в полиции – другое дело. Там можно было уговорить кого-нибудь голосовать под чужим именем, но нельзя же жениться под чужим именем. Голосование – это, так сказать, невинное дело. Можно подделать один-другой бюллетень. А это же не бюллетень, а ребенок. Ты понимаешь, не бюллетень, а ребенок! Попробуй-ка его подделать!..

Благое. Как же ты его подделаешь – ребенок законный.

Живота. Как так законный?

Благое. Да разве ты не видишь, что Клара – законная жена твоего сына!

Живота. Ты идиот!.. Скажешь, и ребенок…

Благое. И у него фамилия твоего сына!

Живота (испуган). Как же это можно? Сын мой не бывал в Фрейбурге, ни с какой Кларой знаком не был, а теперь сразу – женат, да еще и ребенок… Разве возможно такое беззаконие?!

Благое. Возможно! По закону – возможно!

Живота. Как так по закону? Как же может быть его ребенок, если он и матери-то не видывал?

Благое. Но в данном случае в роли твоего сына действовал другой.

Живота. Меня не интересует, кто и как действовал. Если я посылал его, так не действовать, а учиться. Понял?

Благое. Так-то так, это твое право, но, ты видишь, вышло совсем другое.

Живота. Я не признаю. Хоть и вышло так, а не должно бы… А тут вон как здорово. Сразу тебе и сноха, и внук. Так полагается, что ли?

Благое. Я не говорю, что так, но как же иначе? Женщина обвенчана с доктором Милорадом Цвийовичем. А д-р Милорад Цвийович – твой сын, об этом все знают.

Живота. Я буду его судить! Я отправлю его в тюрьму!.. Как он посмел венчаться под именем моего сына?!

Благое. Твое право его судить, и, поверь мне, его отправят в тюрьму. Но отправят и того и другого.

Живота. И его и жену. Это ничего, пусть отправляют!

Благое. Не его и жену, а его и твоего сына! Понял?

Живота (вскакивает как ошпаренный и хватает стул). Эй, Благое, еще одно слово – и я тебя убью.

Благое. Ладно, буду молчать.

Живота (возбужденный, ходит по комнате. Резко останавливается). Ну, хорошо, чего же ты молчишь?

Благое. Разве ты не велел мне молчать?

Живота. Да, да, молчи, не болтай глупостей, а умные вещи ты можешь говорить… (Снова прохаживается и останавливается.) Хорошо, а ну-ка скажи теперь, за что моего сына отправят в тюрьму?

Благое. За то, братец, что он соучастник в приобретении фальшивого диплома. Понял? Теперь помалкивай!

Живота. Как фальшивого диплома? Я столько денег на него истратил.

Благое. Деньги деньгами, а почему в дипломе имя твоего сына? Поразмысли-ка?

Живота. А? (Таращит глаза.)

Благое. Весь дом детьми наполнится, так и то молчать будешь.

Живота. Ты прав, я связан по рукам и ногам. Нужно молчать. (Сломленный, облокачивается на стол, какой-то момент стоит задумавшись, после чего с отчаянием смотрит на диплом; тяжело вздыхает.) Ну, а теперь?…

Благое. Теперь? Во-первых, чтобы уяснить положение, надо разобраться в обстоятельствах.

Живота. Хорошо, давай разбирайся!

Благое. Эта Клара – жена Велимира. Так ведь?

Живота. Так…

Благое. И та же самая Клара по закону является женой твоего сына.

Живота. Этому не бывать. Моя касса и не в таких случаях была посильнее всяких законов. Я буду бороться!

Благое. Я и не говорю,что не сильнее, а кому ты дашь деньги? А? Ей? А зачем они ей, если она твоя сноха? Велимиру? Незачем. Если он ее бросит – для тебя еще хуже. Возьмет к себе? Как же он ее возьмет, если она законная жена твоего сына? А дашь деньги своему сыну…

Живота. Да, я, кажется остался в дураках.

Благое (рассуждает). Можно было бы, скажем, сделать как-нибудь так, чтобы перед людьми она была женой твоего сына, а на самом деле того – другого.

Живота. Неужели ты думаешь, что мой сын с этим согласится? Он бы согласился скорее, чтобы перед людьми она была женой Велимира, а на самом деле – его.

Благое. Это так. Ты прав.

Живота. Да если бы он и согласился, я никогда не соглашусь. Я не хочу, чтобы в глазах общества мой сын был женат. Не хватало еще, чтобы я стал дедушкой неизвестно кого. Я никому не дедушка, так и знай.

Благое. А Клара говорит, что ты дедушка. Так и пишет. (Читает.) «Пепик с нетерпением ждет, когда он сможет поцеловать руку гросспапе и гроссмаме».

Живота. Кому поцеловать руку?

Благое. Тебе. Ты – гросспапа.

Живота (в недоумении). Кто я?

Благое. Гросспапа, а Мара – гроссмама. Пепик…

Живота (истерически кричит). Какой Пепик, какой Пепик! Что вы от меня хотите?… Я не позволю!.. Я вас убью, всех убью, всех, всех, всех!

Благое. Ради бога, Живота, успокойся!

Живота (хватает стул и пытается его ударить). Ты эту кашу заварил. Тебя первого… (Кидается на него.)

Благое (бежит влево к двери и зовет на помощь). Мара, Мара, дети, Мара, скорее, бегите сюда!..

Живота. А университет, а дочь министра путей сообщения, а Трансвааль, а все мои планы?! И кто это разрушил? Какой-то Пепик! Какой-то ничтожный Пепик!

Все (быстро входят; в один голос). Что такое?

Мара. Ради бога, что здесь случилось?

Благое. Я не знаю, он с ума сошел!..

Славка. Папа, что с тобой?

Мара. Живота!

Живота. Я не Живота, я гросспапа.

Мара (недоумевая, смотрит на всех). Что ты говоришь?

Живота. А ты гроссмама!..

Занавес

Действие второе

Гостиная в доме Цвийовича.

I
Славка, Велимир.

Славка пишет письмо.

Велимир (входит и останавливается у двери). Простите, я вам помешал.

Славка (комкает письмо). Ах, нет! Я писала вам! Никак не могла с вами встретиться. Я хочу узнать то, чего никто не хочет сказать мне. Три дня у нас в доме царит страшное возбуждение. Вас зовут по три раза в день, а от меня все скрывают. Что здесь происходит?…

Велимир. Почему вы беспокоитесь?

Славка. Как же не беспокоиться? Папа три дня все охает да кряхтит… Пепик… Пепик… Что значит – Пепик? Чье это имя? И почему это так сильно тревожит отца?

Велимир (смущен). Понятия не имею! Пепик?

Славка. Вы знаете. Вы нам близкий человек и все знаете. Ради бога, скажите мне. (Думает.) Если во всем этом деле вы тоже играете какую-нибудь роль и это представило бы вас плохо в моих глазах, то лучше… предпочитаю не знать правды.

Велимир. Вы не хотите, чтобы я дурно выглядел в ваших глазах?

Славка. Нет, не хочу…

Велимир. Благодарю вас!

Славка. Значит, вы что-то скрываете!

Велимир. Я дал вашему отцу честное слово.

Славка. Раз вы связаны честным словом, я не хочу…

Велимир. Оно меня связывает, но в ваших глазах я должен быть чистым.

Славка. Тогда скажите мне откровенно, что здесь происходит.

Велимир. Вы знаете, что я уезжал за границу и что меня содержал ваш отец.

Славка. Знаю.

Велимир. Но вы не все знаете… В Швейцарии, в Фрейбурге, я жил и учился под именем вашего брата, с его документами.

Славка (удивлена). Почему?

Велимир. Ваш отец любой ценой хотел добиться, чтобы Милорад получил диплом доктора философии.

Славка (неприятно удивлена). Как?… Неужели этот диплом…

Велимир. Да, на нем только имя вашего брата, а он никогда не был студентом в Фрейбурге.

Славка. А где ж он был?

Велимир. Путешествовал по Европе, чтобы люди знали, что он за границей.

Славка. И вы вместо него держали экзамены?

Велимир. Да.

Славка. Боже мой, как это гадко, как низко! Значит, вот что скрывали от меня. А зачем вы на это согласились?

Велимир. Мне стыдно, теперь я понимаю, как я был близорук. Но тогда у меня было только непреодолимое желание поехать за границу, слушать лекции всемирно известных ученых, желание, которое при моем материальном положении было лишь несбыточным сном. И, когда мне вдруг представилась возможность осуществить этот сон, я без всяких рассуждений принял предложение.

Славка. Не понимаю, зачем вам нужно было учиться, если теперь вы без диплома.

Велимир. О, это наименьшее наказание. Мое самолюбие всегда было выше этого куска бумаги. Ведь диплом часто прикрывает невежество. Тот, кто действительно знает, в дипломе не нуждается…

Славка. Да, но дорога в жизнь для вас все-таки закрыта.

Велимир. Дорога к карьере, возможно, но не к науке, к научной работе.

Славка. Это, может быть, хорошее утешение, но не оправдание вашего легкомыслия.

Велимир. Но я зашел еще дальше.

Славка. Молчите, я не желаю вас слушать.

Велимир. Сударыня, сейчас я чувствую себя, как на исповеди. (Пауза.) В Фрейбурге я жил в семье, которая сдавала студентам комнаты. У моей хозяйки-вдовы была дочь-студентка.

Славка (с некоторым страхом). Университета? И она была красива?

Велимир. Возможно, но в данном случае это не имеет значения. Мы с ней часто ходили в университет и вместе возвращались. Помогали друг другу – она мне, а я ей. Она занялась изучением нашего языка и через два-три года основательно им овладела.

Славка (предчувствуя плохое). Верно, готовилась… Говорите, я хочу знать все.

Велимир (чувствуя неловкость). Однажды в момент беспамятства…

Славка (с напряженным вниманием). Что, что вы говорите?

Велимир. Больше я не могу вам сказать… Я раскаялся, но… Но я не хотел быть бессовестным, нечестным и в тот же день попросил ее руки.

Славка (потрясена). Вы…

Велимир. Мы обвенчались.

Славка, ошеломленная известием, не в силах сдержаться, закрывает глаза руками и начинает плакать.

(Удивленно и взволнованно.) Но, сударыня, ради бога, я не понимаю…

Славка (приходит в себя и, не имея сил смотреть в глаза Велимиру, глядит в сторону). Простите, нервы. Продолжим наш разговор.

Велимир. Вот и все, в чем я хотел покаяться перед вами.

Славка (смущена). Конечно, я не должна была расспрашивать вас, извините…

Велимир. Отчего же? Спрашивайте, я все расскажу вам.

Славка (смущается еще сильнее). Поскольку этот брак был заключен по любви…

Велимир. Она красивая и очень симпатичная женщина, и, может быть, нас связала бы любовь, если б я не разочаровался…

Славка. Разочаровались? (Приятно удивлена.)

Велимир. Понадобилось немного времени, чтобы я понял, что то, что было необдуманно с моей стороны, у них оказалось хорошо скроено. Ее мать узнала, что я сын богатых родителей, и расчетливо делала все возможное, чтобы сблизить меня с дочерью. Может быть, Клара и не виновата, но… Она способствовала замыслам матери.

Славка. Клара – ваша жена?

Велимир. Да.

Славка. А что значит Пепик?

Велимир. Пепик… наш ребенок… Моя жена пишет, что выехала сюда с ребенком…

Славка. И в любой день может прибыть в Белград?

Велимир. Да.

Славка. Я не понимаю, почему это так тревожит моего отца.

Велимир. Потому что по закону она является женой вашего брата.

Славка. Как так?

Велимир. Я не мог венчаться под другим именем, так как носил имя вашего брата.

Славка. Теперь я все поняла. Вот почему мой отец так нервничает и в таком отчаянии.

Велимир. Можете представить, как мне тяжело! Я так ему обязан.

Славка. Действительно положение… Как вы выйдете из него?… И положение моего отца…

Велимир. Я очень сожалею и готов сделать все, взять на себя ответственность, неприятности, все, все!

II
Живота, Благое, те же.

Живота (входит вместе с Благое; Велимиру). Ты здесь?

Велимир. Да, жду вас.

Живота (Славке). Славка, ты иди. У нас будет важный разговор.

Славка (уходит, в дверях). Папа, успокойся, я прошу тебя. Мы найдем выход. Мы все поможем тебе, и, поверь мне, господин Велимир не виноват, что так случилось.

Живота. Не он, нет, я виноват!.. Иди!

III
Живота, Велимир, Благое.

Живота (Велимиру). Ты сказал ей?

Велимир. Было нужно: в ее глазах я хотел остаться порядочным человеком.

Живота. А что в моих глазах ты непорядочный человек, это ничего? Ошибся я в тебе, очень ошибся. Отправил тебя как человека в университет; поедешь, думаю, будешь держать экзамены, а ты вон как держал их. Не хватало Клары, так на же тебе, еще и Пепик!..

Велимир. Но я привез вам диплом.

Живота. Привез, конечно, привез, а ребенка зачем привез? За это я тебе деньги-то платил? Чтобы ты привез в мой дом чужого ребенка!

Велимир. Но он не чужой! Это мой ребенок.

Живота. Твой-то он твой, а кто его отец – вот самое главное.

Велимир. Этого вопроса не существует.

Живота. Не существует?… А мой сын?

Велимир. Он отец только формально.

Живота. Формально, конечно! Формально женат, формально имеет ребенка, а теперь у меня голова формально трещит.

Благо е. Мы уже и у адвоката были, но он не знает, что ответить. А самое трудное здесь в том, что боишься сказать правду.

Живота (Велимиру). Скажи мне теперь – эта, твоя жена, согласилась бы вернуться туда, откуда приехала, если бы ты дал ей десять, ну, скажем, двадцать тысяч динаров?

Велимир. Я не знаю.

Благое. Двадцать тысяч – это ведь двадцать тысяч! Бери – и айда! За такие-то денежки по нынешним ценам пять жен купить можно, да еще и без детей.

Велимир. Но я не понимаю, какая в этом польза.

Живота. Как какая польза? Ты устроился, женился, а я теперь хочу о сыне позаботиться! Случай подвернулся хороший, а я не могу ничего сделать, связал ты меня по рукам и ногам.

Велимир. Но чего вы этим добились бы? Если Клара возьмет деньги и возвратится в Швейцарию, она все же останется законной женой вашего сына, а ее ребенок – вашим наследником.

Живота (вздрагивает). Как же это так? Ты теперь и в мое наследство лезешь. И туда глаза запустил?

Велимир. Не я, поймите же, обо мне здесь речь не идет.

Благое. О Пепике идет речь!

Живота. О Пепике!.. Теперь от него не избавишься, раз он мой законный наследник?

Велимир. Пожалуй, так.

Живота. Ты слышишь? Никакого Пепика, мне и без Пепика забот хватает! Наследство? Пусть только мне в руки попадется!..

Велимир. Но он же малый ребенок.

Живота. Малый, конечно!.. Именно маленькие дети причиняют большие неприятности. (Смущенный, нервно ходит, неожиданно останавливается.) Сегодня же подай заявление о разводе!

Благое. Я тоже так думаю.

Велимир. Как же я буду разводиться с чужой женой?

Живота. Так мне, что ли, с ней разводиться?

Велимир. Но я с нею не венчался.

Живота (радостно). Не венчался? Значит, ты женат незаконно? Чего же ты мне сразу-то не сказал, а только запутываешь?

Велимир. То есть я венчался, но под именем вашего сына.

Живота. А! Так вот что ты хотел сказать!.. Сегодня лее заявляю в полицию! Да знаешь ли ты, что это уголовное преступление! Известно ли тебе, что в этой стране есть законы?…

Велимир. Я сам вижу, что положение неприятное, поэтому согласен на все. Если вы хотите, я пойду в полицию и откровенно признаюсь во всем.

Благое. Подожди, подумай немного… Это неплохо, только не спросят ли тебя в полиции, а зачем ты так сделал, зачем венчался под чужим именем?

Велимир (пожимает плечами). Э…

Живота. Ну, скажет, что пошутил! Милорад – его товарищ, друг детства, ну и захотел посмеяться над ним.

Благое. Вот так шутка?! Венчанье, допустим, сойдет за шутку, а Пепик? Нельзя сказать, что ребенок – тоже шутка. Швейцария, конечно, страна культурная, там, может быть, дети и шутя родятся. Но когда у нас в полиции спросят: «А вы, сударь, к венцу какие документы представили?» А?!

Живота. Были же у него документы.

Благое. Были, конечно, были, да только не на его имя! Вот это-то никуда и не годится! В полиции будут спрашивать: откуда ты взял эти документы, зачем их так использовал? Чем столько лет занимался в Фрейбурге?!

Велимир. Я скажу, что учился в университете и сдавал экзамены.

Живота (вздрагивает). Ш-ш-ш, молчи, не смей этого говорить, понял?

Велимир. Но ведь потребуют говорить правду.

Живота. Говорить правду… Кто тебе сказал, что в полиции говорят правду? Если все будут говорить полиции правду, то половина населения в тюрьме окажется!..

Велимир. Посоветуйте, что мне делать?

Живота. Ничего не делай! Ты свое сделал, заварил кашу! И нечего замешивать дальше. Я сам разберусь.

Велимир. Как хотите.

Живота. Написал лекцию для Милорада?

Велимир. Вот! (Достает несколько исписанных листов и дает их Животе.)

Живота (рассматривает их). О чем ты написал?

Велимир. Об антиципативной динамике.

Живота. Опять динамика? Нет ли посолиднее чего-нибудь. Антиципа… и не выговоришь. (Дает листы Благое.) Попробуй прочитать! (Велимиру.) А где этот Райсер?

Велимир. Вчера вечером я его встретил. Вместе ужинали. Утром осматривали город, потом я его проводил в университет на прием к ректору…

Живота (берет у Благое рукопись и кладет его в карман). Это ты хорошо придумал, сплавь его в университет, пусть они заботятся.

Велимир. Но он и с вами хочет познакомиться.

Живота. Нечего со мной знакомиться. Я не университет.

Велимир. Но как же его отговорить?

Благое (Животе). Нельзя, Живота, как-никак, а ты должен его принять.

Живота. И ты тоже. Сам принимай, если так много знаешь.

Благое. Как же я его приму?

Живота (осененный догадкой). Постой, и вправду – будь его отцом – и все тут!.. Ты знаешь немецкий, скажи ему, что дом ремонтируется и принять его ты не можешь. Пригласи его отобедать… Так-то я лучше всего от него избавлюсь.

Велимир. Вы хотите, чтобы господин Благое отрекомендовался в качестве моего отца?

Живота. Раз уж Райсер так хочет увидаться с твоим отцом, так вот пусть он и увидит его! Как ты мог быть моим сыном, так и он может быть твоим отцом!.. (Достает из бумажника деньги и дает Благое.) Вот деньги, на обед хватит. Вы же зеркал не бьете!

Благое. Так ты что, всерьез?

Живота. Конечно, всерьез. Вы хотите, чтобы я в своем доме собрал всю Швейцарию: Пепик, Клара, Райсер… (Велимиру.) Дивлюсь я, как ты не догадался пригласить президента Швейцарской республики… И после этого вы еще возражаете!

Благое. Да мы и не возражаем!..

Живота. Если не возражаете, так иди с ним и будь его отцом! По крайней мере хоть меня избавите от этого профессора.

Благое. Хорошо, только вот…

Живота. Что, вот? Давайте идите!.. (К Благое.) Вот твой сын! (Велимиру.) Вот твой отец!

Благое. Раз уж ты говоришь… шагай, сынок. (Выходит с Велимиром.)

IV
Живота, Благое.

Благое (вышел и тут же вернулся без Велимира). Пришла госпожа Драга, хорошая знакомая министра путей сообщения.

Живота. Это та самая?

Благое. Я посылал ее разузнать обстановку.

Живота. Пронюхала что-нибудь?… Где она?

Благое. Там, ждет.

Живота (идет к двери). Чего ж она ждет? Зачем ждать? (В двери.) Прошу вас, сударыня!

Благое (тоже у дверей). Входи, входи, сватья!

Живота. Прошу вас!.. (К Благое.) А ты знай свое дело.

Благое выходит, разминувшись в дверях с госпожой Драгой.

V
Живота, госпожа Драга.

Живота. Совсем не надо было ждать.

Драга. У вас были гости, а дело такой деликатности, что я хотела поговорить с глазу на глаз.

Живота. Прошу вас, садитесь!

Драга (садится). Вы догадываетесь, зачем я пришла?

Живота. Да, Благое намекнул мне.

Драга. Я не собиралась очень-то торопиться, хотела зайти туда так, случайно, но когда в газетах напечатали, что сын ваш будет читать публичную лекцию и на ней будет присутствовать какой-то иностранный ученый, я положила газету в сумочку и…

Живота (потирая руки от удовольствия, идет к двери). Мара! (Драге.) Ну, так как же дела-то?

Драга. Я надеюсь, очень и очень надеюсь.

VI
Мара, те же.

Входит Мара.

Живота. Это госпожа Драга, сватья Благое.

Мара (здоровается с Драгой). Мы уже знакомы.

Драга. Как же не быть знакомыми, ведь мы родственники!

Мара (садится). Мы давно не видались… Садитесь… Как, сватьюшка, поживаете?…

Живота (Маре). Госпожа Драга хорошо знакома с женой министра путей сообщения, а у господина министра дочь на выданье…

Мара (просияв от радости). Для нашего Милорада?

Живота. Нет, для меня!.. Конечно, для него!

Драга. Очень красивая девушка!

Живота. Благое говорил с госпожой Драгой, но ввиду того, что…

Драга. Я думала на этих днях начать дело, а когда прочитала в газетах про лекцию господина доктора Милорада Цвийовича, положила газету в сумочку и…

Мара. И?…

Живота. Вот к этому «и» мы подошли и остановились, чтобы позвать тебя.

Драга. И прямо туда. Иду, значит, туда. Добрый день, как поживаете?

Живота (продолжает ее рассказ). Благодарю вас, хорошо, а как вы?

Драга. Да, как поживаете? Что поделываете? Поговорили о погоде, о городских новостях, о том, о сем, пока, наконец, я не повернула разговор на лекцию.

Живота. Ага, так!

Драга. Спрашиваю их, «пойдете ли вы утром на лекцию молодого ученого доктора Цвийовича?»

Живота. А они?

Драга. Надо бы, говорю, вам познакомиться с этим молодым ученым. Все твердят, что это чудо науки, ум… блестящее будущее.

Живота. Так, вы это хорошо сказали.

Драга. Молодой, говорю, человек ни днем, ни ночью головы от книг не поднимает.

Живота. Да, он ведь такой, вот спросите Мару.

Мара смущается.

Сколько раз говорил ему: не губи ты свою молодость этими книгами, иди погуляй с товарищами… И вы знаете, что он мне отвечает? «Папа, говорит, не обижай меня, для меня наука святыня!» Вот он у нас какой!

Драга. Скромный, говорю, как девушка, не знает, что такое ресторан и разные прочие заведения!

Живота (подтверждает). Да, да, не знает!

Драга. Не пьет, не курит, ученый, богатый, красивый, как картинка…

Мара. Как же, конечно!

Драга. И ученый, правда?

Живота. Вы еще спрашиваете? Посмотрите, какой у него диплом. А они что сказали?

Драга. Об этом ничего не сказали, а все спрашивают, спрашивают. Про семью, про положение… вот, говорю, для вас удобный момент, утром он будет читать лекцию, идите, говорю. Там его и увидите… девушка прямо загорелась: «Мама, прошу тебя, пойдем, пойдем утром на лекцию». Наверняка придут и там его увидят.

Живота (Маре). Это, Мара, только предлог для встречи.

Мара. Дай бог!

Драга. А когда я собралась уходить, госпожа Елка говорит мне: «Заходите к нам, госпожа Драга, заходите обязательно».

Мара. А еще что? (Подает кофе.)

Живота. Что тебе еще? Придут на лекцию, и: «Заходите, госпожа Драга, заходите обязательно!» Министры – не то, что мы, у них не как у нас – раз, два и готово!

Драга. Все будет в порядке, уж я эти дела знаю. Ясно, что значит: «Заходите, госпожа Драга, обязательно заходите».

Живота. Вы знаете, я человек не бедный, но все-таки хочется, чтобы ясно было: сколько километров приданого за ней дадут?

Драга. А? Это как же вы приданое на километры считаете?

Живота (смеется). Ага! Вы же пекаря не спросите, сколько он денег достает из печи – а сколько хлебов? Хлебы – это его валюта. Так и с министром путей сообщения: километры – это его валюта.

Драга. Господин Живота, я что-то не понимаю.

Живота. Я вам объясню, и вы все поймете. В его руках строительство Трансбалканской дороги. Это тысячи километров, государственное строительство! Я не говорю, что он отдаст в приданое всю Трансбалканскую дорогу, это он сделать не может, но четыреста, пятьсот километров не бог весть сколько.

Драга. Вот что? Кому же он даст, если не своему дитяти… Может быть, и для сватьи какой-нибудь километр найдется.

Живота. Ну, конечно. Я не могу обещать вам виадук или тоннель, это не могу, но какой-нибудь километр…

Мара. Простите, мне хочется кое о чем вас спросить.

Драга. Пожалуйста, госпожа Мара.

Мара. А как девушка-то эта – красивая?

Живота. Министерская дочь! Как же не красивая!

Мара. Да скромная ли она?

Драга. Как же, как же. Не была бы скромной, так давно бы вышла замуж.

Мара. А она не старше нашего Милорада?

Живота. Старше, какие глупости! Дочь министра старше!

Драга. Я сейчас расскажу вам, как дальше буду действовать… Утром они увидят его на лекции, и уж тут-то я узнаю, понравился он или нет! (Встает.) Приду к вам и обо всем расскажу.

Живота. Очень хорошо!

Драга. А теперь до свидания, сватья, до свидания. (Прощается и уходит.)

Мара (провожает ее до дверей). До свидания, спасибо вам.

Живота (тоже провожает). Спасибо, заходите же, обязательно заходите!

Драга уходит.

VII
Мара, Живота.

Живота (возвращается). Ну, слышала?

Мара. Где-то ему счастье написано?

Живота. Министерская дочь, ох, министерская дочь!

Мара. Хорошо, Живота, только… Как бы тебе сказать… как-то странно… ведь женатого женим.

Живота. Не он женат, а его имя.

Мара. Я спать не могу, целые ночи ворочаюсь с боку на бок. Все думала: вот будем радоваться, а что вышло – сноха, неизвестно какая, да и муж не знает ее, а тут еще и внук. И вместо того, чтобы его окрестили Милованом или Радованом, Доброславом, тут на тебе, Пепик!.. Стыдно и вслух-то сказать. Люди смеяться надо мной будут: «Мара, а что поделывает твой Пепик?»

Живота. Да, срам большой… Ох, ну и беда свалилась на мою голову!

Мара. Просто не верится… А адвокат ничего не сказал? Я все думаю, пусть Милорад пойдет в полицию да прямо так и скажет: «Какой-то мошенник женился под моим именем, я не признаю этого…»

Живота. Нельзя, потому что полиция скажет: «Ага, иди-ка приведи этого мошенника». И начнут его спрашивать; тогда этот «мошенник» начнет защищаться, и тут пойдет… Мы поступим иначе, и адвокат посоветовал, например, когда Клара приедет к нам и скажет «добрый день», Милорад тут же залепит ей пощечину.

Мара. Но зачем же женщину бить?

Живота. Чтобы было оскорбление. А оскорбление – повод для развода. Так и адвокат сказал.

Мара. Милорад не согласится.

Живота. Тогда пусть она согласится залепить ему по щеке – и это оскорбление.

Мара. Что ты, что ты! Гораздо умнее будет, как говорит Благое. Мы при свидетелях обвиним ее в измене.

Живота. Дура, кто же при свидетелях изменяет.

Мара. Благое говорит, если Милорад не согласится ее ударить, то, может быть, согласится поцеловать ее.

Живота (убежденно). Согласится. Уж я своего сына знаю. На это-то он согласится.

Мара. Вот Благое и говорит: «Как только они останутся одни, Милорад ее поцелует, а в это время из другой комнаты выскочит свидетели – и их прямо в суд».

Живота. А что же в суде будем делать?

Мара. Обвиним ее в измене!

Живота. Ха, вот как… Видно, что ты сестра Благое. И ума у вас поровну.

Мара. Но почему же?

Живота. Забыла ты, что ли, ведь Милорад ее законный муж. В обвинении напишут: «Поскольку моя законная жена меня поцеловала, я обвиняю ее в измене и требую развода».

Мара (удивленно). Ох, как все перепуталось, я уж и голову совсем потеряла.

VIII
Милорад, те же.

Милорад (держит в руках газету). Это что же такое?

Живота. Где?

Милорад. Да вот, в газете написано, будто я буду читать лекцию и что доктор Райсер будто бы специально из-за этой лекции приехал.

Живота. Раз пишут в газете, значит, правда.

Милорад. Что правда?

Живота. Да что приехал доктор Райсер.

Милорад. Но зато неправда, что я буду читать лекцию.

Живота (Маре). Вот видишь, каков а? (Милораду.) Ты слушай, что тебе говорят.

Милорад. Какая лекция, о чем?

Живота. Вот тебе лекция написана. (Дает ему рукопись.)

Милорад. Оставь для себя. Мне она не нужна.

Живота. Я тебя прошу. Это вопрос твоего счастья! (Маре.) Ну скажи ты ему, чего нос-то повесила?

Мара. Что же говорить-то? Ребенок разумный, он тебя послушает.

Живота. И не только вопрос твоего счастья, а и чести, понимаешь, моей чести!

Милорад. А вот как, когда встает вопрос о вашей чести, я должен ее спасать, а когда моя честь бывает задета, вы и слышать не хотите. (Маре.) Вчера просил его дать мне десять тысяч динаров, так он и слушать не стал.

Живота. Десять тысяч динаров!

Милорад. Ладно, не нужно, но и ты не требуй, чтобы я твою честь спасал.

Живота. А если я тебе дам эти десять тысяч динаров, будешь читать лекцию?

Милорад. Скажи, что дашь, тогда поговорим.

Живота. Сбавь немного, а, сбавь? Много ведь десять тысяч динаров.

Милорад. Много?… Я столько должен. Навязали мне на шею диплом, жену и ребенка, а теперь еще и лекцию! И десять тысяч динаров много!..

Живота. Ведь это все для твоего же блага. Ты знаешь, что принесет тебе эта лекция? Мара, объясни ему, скажи прямо, кто будет на лекции.

Мара. Будет, сынок, дочь министра, нарочно придет на тебя посмотреть, сваха нам так и сказала.

Милорад. Какая тут сваха, если я женат?

Живота. Ну и что же? Мало ли женатых разводится? Это уж ты мне предоставь.

IX
Марица, те же.

Марица (входит). Пришли две дамы.

Живота. Какие дамы?

Марица. Те, которые были у вас три-четыре дня тому назад.

Живота. Из приюта. (Милораду.) Идут за лекцией.

Милорад. Меня это не интересует.

Живота. Посмешищем будем на весь Белград. (Марице.) Пусть входят.

Марица. Слушаюсь. (Выходит.)

X
Те же, без Марицы.

Живота. Сынок, спаси и себя и меня.

Милорад. Себя я спасу. (Хочет идти.)

Живота (хватает его за пиджак). Мара!.. Держи его!..

Милорад. Дашь десять тысяч динаров?

Живота. Будешь читать лекцию?

Милорад. Если дашь десять тысяч динаров.

Живота (колеблется, но замечает в дверях дам и с болью в сердце решается). Ладно, вымогатель!

XI
Госпожа Протич, госпожа Спасоевич, те же.

Протич и Спасоевич (в один голос). Добрый день, добрый день, сударыня! (Здороваются с Марой.) Добрый день, господин Цвийович!..

Живота. Мой сын, д-р Милорад Цвийович!.. (Слово «д-р» произносит так, что звук «р» отчетливо слышен.)

Дамы (вместе). А, наш молодой ученый, нам очень приятно, очень приятно. (Здороваются с ним.)

Живота. Только сейчас мой сын говорил, что хочет познакомиться с дамами, которые его пригласили.

Дамы. Ах, какая честь!..

Спасоевич. Мы уполномочены…

Протич. Совет управления детского приюта номер девять…

Спасоевич. Госпожа Протич, разрешите мне… мы прочитали в газете, что на лекции будет присутствовать доктор Райсер из Фрейбурга.

Протич. Мы бы хотели лично пригласить господина Райсера.

Спасоевич. Где его можно найти?

Живота. Лучше не ищите его, он, очевидно, не любит лекций.

Протич. Но в газетах же написано, что он специально из-за этой лекции приехал.

Живота. Да, да, но это другое дело, я говорю только, что он вообще не любит лекций, а это совсем другое.

Спасоевич (Милораду). Мы хотели сказать вам, господин доктор, не лучше ли, если кто-нибудь из членов Совета управления представит вас публике. Ведь вы впервые будете выступать. Как вы думаете?

Милорад. Мне все равно.

Протич. Или, может быть, вы хотите, чтобы вас представили два члена Совета?

Милорад. Можно и два, но только говорит пусть один.

XII
Благое, те же.

Благое (входит, запыхавшись). Вот он, идет!..

Живота. Кто?

Благое. Профессор Райсер!..

Дамы (прыгают от восторга). Ах, это отлично!..

Живота (в недоумении). Ты с ума сошел? Зачем ты его ко мне ведешь?

Благое. Что же с ним делать: хочет видеть мать Милорада – и все тут!..

Живота. Увидел же он отца, зачем мать?

Спасоевич. Мы так рады, мы лично познакомимся и пригласим к нам великого ученого.

Живота (к Благое). Иди и скажи ему, чтоб не приходил!

Благое. Что только я ни делал, ничего не помогает!

Живота. Тогда убирайтесь ко всем чертям!

Благое, смущенный, уходит.

XIII
Те же, без Благое.

Живота (Милораду, который тихо смеется). А ты чего зубы скалишь!

Милорад. Смешной этот дядюшка Благое.

Живота. Смешной, конечно, смешной! Только что теперь делать будем?

Протич. Позвольте нам поблагодарить его от имени детского приюта номер девять.

Живота (совершенно растерявшийся). Да, скажите ему… только прошу вас, не теряйтесь… то есть не вы, а ты, Милорад, будь храбрым!..

Милорад. Почему же я?

Живота (все более смущается). Да, да, ты правду говоришь. Мара, тогда ты будь храброй.

Мара (вздрагивает). Почему же я?

Живота. Почему же я, почему же я?!.. Кто-нибудь должен же его встретить!..

XIV
Благое, Райсер, Велимир, те же.

Благое (смущенный и растерянный, входит первым). Милости просим, милости просим! (После того как Райсер вошел.) Имею честь вам представить… господин Живота, отец Милорада…

Живота. С каких это пор я отец, чего ты меня впутываешь?

Благое (смущен еще больше). То есть я отец, а это мать. (Показывает – на Животу.)

Дамы. Ах!..

Мара крестится, Милорад задыхается от смеха.

Велимир (разозленный, хочет спасти положение; к Благое). Папа, что это с тобой, ведь вот же мама.

Благое. Да, да… (Райсеру, представляя Мару.) Имею честь представить вам мать Милорада.

Райсер (как человек, изучивший язык по книгам, медленно, от слова к слову). Мое почтение, сударыня, я очень ценю вашего сына.

Живота. Прошу вас, пожалуйста!

Дамы (Животе). Нас представьте, умоляем, представьте нас!

Живота (к Благое). Представь их!

Благое (защищается). Я их не знаю.

Дамы (подходит к Райсеру, одновременно). Уважаемый господин профессор, мы члены Совета управления детского приюта номер девять. Этот приют является важным социальным институтом…

Райсер (Велимиру). Прошу вас, переведите…

Спасоевич (обращаясь к Протич). Э, да господин профессор не сможет нас понять, если вы не разрешите говорить мне одной.

Протич. Пожалуйста, говорите!

Спасоевич. Мы, почтеннейший господин профессор, члены Совета управления детского приюта номер девять!

Протич. Этот приют, который является важным социальным институтом…

Спасоевич…организует публичную лекцию.

Живота (тихо, к Благое). Сейчас бомба взорвется!

Протич. Мы пришли пригласить вас на лекцию, которую будет читать ваш добрый ученик… (Показывает на Милорада.) Господин доктор Милорад Цвийович…

Райсер (смущенно). То есть…

Спасоевич. Его уважаемый отец господин Живота… (Показывает на Животу.)

Благое (тихо, Животе). Взорвалась…

Протич…был так любезен и помог нам уговорить господина доктора.

Спасоевич. Мы счастливы, уважаемый господин профессор, что вы приехали из Фрейбурга, чтобы присутствовать на этой лекции.

Райсер (Велимиру). Я ничего не понимаю. Какую лекцию вы будете читать?!

Спасоевич. Не он, а господин доктор Милорад Цвийович. (Показывает на Милорада.)

Райсер. Э, да, сын господина. (Показывает на Благое.)

Протич. Да нет же! Сын этого господина! (Показывает на Животу.)

Живота (к Протич). Я прошу вас, не впутывайте меня в это дело.

Райсер (Животе). Вы чей отец?

Живота. Я не знаю!

Мара. Ох, Живота!

Райсер (к Благое). А вы чей отец?

Благое. Я не знаю!

Протич (Животе). Но, сударь, ведь Милорад Цвийович ваш сын, и он будет читать лекцию?

Райсер. Пардон, сударыня, доктор Милорад Цвийович – сын этого господина. (Показывает на Благое.)

Благое. Да, да!

Дамы. Ах!

Живота. Как видите, дело ясное, и самое лучшее больше об этом не говорить.

Спасоевич (Маре). Но я прошу вас, сударыня, сказать, кто же отец вашего сына?

Мара. Откуда я знаю?!

Дамы. Ах!..

Милорад. Ну, мама, что ты говоришь?

Мара. Я и сама не знаю, что говорю: запуталась, как гусь в конопле.

Дамы. Но объясните, пожалуйста, нам совершенно непонятно…

Живота (овладевший уже было собой, неожиданно вспыхивает). Замолчите же вы наконец! Что вы вмешиваетесь в мои семейные дела?… Мало мне Пепика, так теперь еще и детский приют на меня навалился…

Дамы. Но, сударь!

Рай с ер (пытается его успокоить). Дамы хотят…

Живота (вскипает). А вас какая нечистая сила принесла из Фрейбурга устраивать мои семейные дела?… Эй, Византия, оставь мою семью в покое! От вашего Фрейбурга меня тошнит! Довольно. (Кричит.) Хватит!..

Общее возбуждение и взаимные объяснения. Велимир пытается успокоить Райсера, Протич и Спасоевич объясняются с Марой и Благое.

Милорад стоит в стороне и весело смеется.

(В отчаянии, про себя.) Пепик, несчастный Пепик, что ты навлек на мою голову!..

Занавес

Действие третье

I
Милорад, Марица.

Милорад лежит на кушетке, положив ноги на стул Нервно курит.

Марица (входит). Господин Милорад!

Милорад (выскакивает и громко кричит). Что?… Ведь я велел, чтобы меня никто не беспокоил!

Марица. Я хотела…

Милорад (хватает подушки и начинает бросать в нее). Вон! Вон!..

Марица убегает налево.

II
Милорад, Славка, Марица.

Милорад снова ложится, как прежде, и продолжает курить.

Славка входит из комнаты слева, а за ней, прячась за ее спину, Марица.

Милорад (вскакивает и хватает подушку). Я же говорил?…

Славка (приближается к нему). Прошу тебя, успокойся! (В то время, как Славка подходит к нему, Марица, воспользовавшись моментом, бежит к наружной двери.) Что с тобой сегодня?…

Милорад. Что?… Удивляюсь, как я еще кусаться не начал. Но и это будет…

Славка. Но почему?

Милорад. Что ты спрашиваешь? Своими глазами не видала, что ли, моего позора с этой лекцией?

Славка. Как же ты так растерялся?… Конечно, неприятно было, когда публика начала смеяться. Была бы возможность, я бы убежала.

Милорад. Да как же не растеряться? Вот прочитай, что написала эта философская ворона! Послушай только. (Достает из кармана рукопись и читает.) «В контемплятивном интуиционно-виталистическом изложении флуктуальных логоцентрических и биоцентрических проблем мы столкнулись с деризорными профанациями климактерических культур». Ну-ка, повтори все это! Кровь бросилась мне в голову, когда я дошел до этих слов, меня затрясло, и я запутался, заблудился, как в непроходимых джунглях, где ревут дикие звери. Еще немного – и я бы заревел, как тигр!.. И ты еще спрашиваешь!..

Славка. Ну, а зачем же ты согласился читать эту лекцию?

Милорад. Зачем?… Отец застал меня в самый тяжелый момент. Любой ценой мне нужно было достать десять тысяч динаров.

Славка. Тебя, наверное, преследовал какой-нибудь кредитор?

Милорад. Нет, на сей раз красивая женщина.

Славка. И только из-за этого?

Милорад. Конечно! Кредитор никогда не опасен так, как хорошенькая женщина, – он пришлет тебе предупреждение, за тем опротестует твой вексель, и тебя вызовут в суд, а потом суд пришлет исполнительный лист, а женщина – это сразу же опротестованный вексель и немедленный исполнительный лист.

III
Марица, те же.

Марица (в дверях, боясь войти и только высовывая голову). Сударь, какая-то дама желает…

Милорад (кричит). Какая дама?

Марица. С ребенком.

Милорад. Это она. (Собирает подушки и другие предметы.) Она мне за все заплатит!

Славка. Кто?

Милорад. Наверняка из детского приюта. Вчера она сказала мне, что придет с детьми благодарить.

Славка. Но ты не должен быть так груб.

Милорад. Нет! Стукну один раз по голове. Этот приют погубил меня. (Марице.) Пусть входит.

Славка (из двери своей комнаты). Будь сдержан, я тебя прошу!

IV
Клара, Пепик, те же.

Марица отходит от двери и пропускает Клару, которая ведет за руку четырехлетнего ребенка. Милорад хочет бросить в нее подушку.

Клара (удивленная таким приемом, пятится). Пардон!

Милорад видит, что это не представительница детского приюта, а красивая и приятная дама, и медленно опускает руку с подушкой.

Извините, я разыскиваю господина Милорада Цвийовича.

Милорад. Это я.

Клара. Нет, что вы, сударь, я говорю о своем муже.

Милорад. Да, это я.

Клара. Ах нет, сударь, я хорошо знаю своего мужа.

Милорад. И все-таки, сударыня, это я.

Клара. Быть может, я не точно выражаюсь на вашем языке?

Милорад. Совсем нет, госпожа Клара, вы достаточно хорошо говорите. Меня это просто удивляет, Пепик, наверное, не знает нашего языка?

Клара. Вы знаете его имя?

Милорад. Как же не знать имени своего ребенка. Иди, малыш, подойди ко мне, не бойся! Удивительно, совершенно на меня не похож.

Клара. Но, сударь… с кем имею честь?…

Милорад. Я уже представился вам, сударыня.

Клара. Не спутала ли я адрес? Но вы знаете мое имя и имя моего ребенка. Уж не два ли Цвийовича живут здесь?

Милорад. Д-р Милорад Цвийович только я – и у вас другого мужа, кроме меня, нет.

Клара. Хорошо, но как же…

Милорад. Не верите? Как же вам доказать?

Клара. Ваша мать здесь?

Милорад. Да. (Звонит.) Она объяснит вам.

V
Марица, те же.

Марица. Что угодно!

Милорад. Позовите маму, скажите – приехали госпожа Клара и Пепик.

Марица. Слушаюсь. (Выходит.)

VI
Те же, без Марицы.

Клара. Как! Ваша мать меня ждет?

Милорад. Вы ведь мне писали?

Клара. Да, но я писала своему мужу… Такая перемена совершенно невозможна. Вы совсем не похожи на моего мужа.

Милорад. У меня и нет необходимости быть похожим на вашего мужа, но даю вам честное слово, что я точь-в-точь похож; на доктора Милорада Цвийовича.

Клара. Я не знаю, может быть…

Милорад. Вот и мама, она вам подтвердит.

VII
Мара, те же.

Клара (идет навстречу Маре и целует ей руку). Мама, мама, как я счастлива!

Мара (смущена). Я… это… в самом деле, Клара?

Клара (берет ребенка). Пепик, херцхен, кюсс ди ханд дер гроссмама! Дас ист дайне гроссмама.

Мара (смущена еще больше). А, это Пепик?… Что же теперь? Милорад, сынок, что нам делать?

Милорад. Как что? Обними внучонка!

Мара. Да, верно… ребенок тут не виноват. (Целует ребенка; Кларе.) Значит, вы приехали? Когда пришел поезд?

Клара. Полчаса назад.

Мара. Один? Разве муж не встретил вас?

Клара. Нет! Я не точно указала время прибытия. (Обнимает Мару.) Мама… вы кажетесь такой доброй! Милорад говорил мне, что вы самая добрая мать на свете.

Мара (обнимает и ласкает Милорада). Матери все такие. Сын мой немного избалован.

Клара. Нет, не этот…

Мара. А кто?

Клара. Мне говорил мой муж!

Мара. Да его-то матери я и не знаю.

Клара (в недоумении). Но как же? Умоляю вас, сударыня, мой муж Милорад… Мой Милорад другой… не этот…

Мара. Хорошо был бы другой, но ведь не другой.

Милорад. Это я, другого Милорада нет.

Клара. Как же так, д-р Милорад Цвийович?…

Милорад. Я.

Клара. Объясните мне, может быть, я ошибаюсь?

Мара. Да как же объяснить-то?… Ох, дитятко, я и сама, как во сне, не знаю…

Клара (показывает на Милорада). Этот господин сказал, что он мой муж. Как же это так?

Мара (Милораду). Ты сказал? Отец рассердится. (Кларе.) Он и правда ваш муж, но прошу вас нигде об этом не говорите, никто не должен этого знать.

Клара. Ах, боже мой… это ужасно. Вы надо мной смеетесь. Боже мой! Боже мой! (Плачет.)

Мара (подходит к ней и утешает). Не плачьте, милая, это так не останется, мы все сделаем, чтобы расторгнуть ваш брак!

Клара (поднимает голову). Расторгнуть брак? А почему?

Мара. Но ведь вы не можете оставаться его женой.

Клара. Почему?…

Мара. «Почему? Почему?» Я и сама не могу сказать, почему?… Милорад, дорогой, объясни ты ей…

Милорад. Пусть отец объясняет. (Кларе.) Гросс-папа вам все объяснит. Мама, госпожа Клара с дороги устала, да и Пепик, наверное, голоден.

Мара. Ой, ой, правда! Пожалуйте сюда, подождем моего мужа. Пожалуйте!

Милорад. Милости просим, сударыня, вы в своем доме. (Показывает ей на дверь слева.) Мама, как тебе нравится?!

Мара машет рукой, чтобы он молчал, и выходит вслед за Кларой.

(Медленно идет вслед за ними, про себя.) Кто бы мог подумать, что у меня такая красивая жена!..

VIII
Милорад, Живота, Благое.

Живота (еще не вошел, но слышно, как он ругается с Благое. После небольшой паузы, входит). Надул ты меня по крайней мере на восемьдесят слушателей!

Благое. При чем тут я? Как я тебя надул? Почему я?

Живота. Конечно, ты!.. Я тебе дал деньги, чтобы ты купил сто билетов и роздал их надежным людям, которые стали бы аплодировать. Где ж были твои аплодисменты? Какой-нибудь десяток человек аплодировал. Ты меня по крайней мере на восемьдесят билетов надул.

Благое. Были же, братец, и аплодисменты, однако…

Живота. Что однако? Несколько человек похлопали в ладоши, и то больше для приличия, а когда Милорад смутился и запутался, все твои сто билетов принялись хохотать, словно им бесплатно дали билеты для того, чтобы они смеялись.

Благое. Нет, нет, сударь, смеялись те, которые сами себе купили билеты. Ты им не мог запретит, они смеялись за свои собственные денежки.

Живота. А почему смеялись?

Благое. Потому что…

Живота. Потому что ничего не понимают: философия без иностранных слов не философия.

Благое (говорит по слагал). Ан-ти-ци-па-тив-на-я ди-на-ми-ка. Это я запомнил. Но хоть убей, не знаю, что это значит. А ты знаешь?

Живота. Не знаю!

Благое. Ну, откуда же это знать? Никто не знает.

Живота. Если бы все знали, так не было бы и философии. Что такое философия? Философия – это, когда ты не понимаешь то, что я говорю, а я не понимаю то, что ты говоришь. Вот то, что ты сделал, и есть философия. Я дал тебе денег на сто билетов, а ты купил только двадцать.

Благое. Ну вот опять ты.

IX
Мара, Пели к, те же.

Мара (входит с Пепиком). Живота…

Живота (увидев Пепика, смотрит на нее удивленно и внезапно немеет). Mapa… He он ли это?…

Mapa. Да!

Живота. Пепик?

Мара. Да.

Живота. Пепик?! Боже мой, може мой! (Потрясенный, начинает плакать и трет глаза.)

Мара. Ну, чего ты теперь плачешь?

Живота. Ах ты, господи, мой внучек!

Благое. Да откуда это ты взял, с чего это он твой внучек!

Живота (вздрагивает и меняется в лице). И верно… С какой стати он мой внук. Сдал я, видно… плачу из-за чужого ребенка!

Благое. А я смотрю, что…

Живота. «Что, что?» Если хочешь знать, формально-то он внук мне.

Мара. Хороший ребенок, все молчит, не шалит.

Живота. Не шалит, конечно, в Швейцарии родился, там не то, что у нас здесь: ревут от рождения и до самой смерти… А ты сказала ему, каких он бед натворил?

Мара. Кому?

Живота. Пепику.

Мара. Господи, Живота, да он же ребенок!

Живота. Да, ребенок, но знать должен. Сказать ему нужно, пусть знает… Послушай-ка, Пепик, сыночек, слушай, что я тебе скажу… (Увлекается и говорит самым серьезным тоном, как будто его действительно кто-нибудь слушает.) Все запомни, а не так, чтобы в одно ухо влетело, в другое вылетело! Ну, ладно, ты родился, это твое личное дело, в это никто не имеет права вмешиваться. Но и ты не имеешь права вмешиваться в личные дела других. А ты, братец, едва на свет белый появился, так врезался в мои планы и расчеты, так их запутал, что только с божьей помощью я могу все это распутать. Вот и пример тебе приведу, чтобы не быть голословным. Посмотри, к примеру, ну, какой у тебя животишко – в него не войдет и полкилограмма черешни, а ты, не моргнув, проглотил у меня четыреста семьдесят километров трансбалканской железной дороги, четыре виадука, семь тоннелей! А ты знаешь, что это значит! Слышал ты что-нибудь про трансбалканскую железную дорогу? Нет, конечно. Знаешь ли хоть, что это?Трансбалканская железная дорога, трансатлантические сообщения, Трансильвания (к Благое)… что там еще есть? Благое. Трансвааль.

Живота. Да, Трансвааль!.. Вот что ты наделал.

Благое (Пепику). Ферштейст ду?

Живота (к Благое). Ферштеет или не ферштеет, мне все равно, только пусть слушает, что я ему говорю. (Пепику.) Вот, сынок, я понимаю, ты подрастешь; ну, скажем, не окончишь школу, станешь, скажем, негодяем и начнешь подделывать векселя, чеки, расписки и тому подобное. Это, понятно, когда подрастешь, но ты, сынок, взял, да и родился как фальсификат!.. А красиво ли это, скажи-ка ты мне, ну, красиво ли это? Ты вообще не ребенок, ты фальсификат! Но ведь, если с таких пор начинаешь фальсифицировать, чем же ты кончишь? Вот я и спрашиваю, любезный мой, зачем же ты как раз мое имя выбрал, чтобы подписать его под своим векселем?! Эх, Пепик, не могу я тебя пожалеть, прости, но я не могу пожалеть тебя! Наследство? Подождать придется!

Мара. Господи, Живота, ты говоришь так, будто ребенок может тебя понять.

Живота. Я ему все скажу, да и мне от этого все как-то полегче станет.

Мара. Ты это его отцу скажи.

Живота. Слушай… а этот Пепик один приехал?

Мара. И она здесь.

Живота. Клара?

Мара. Да.

Живота. Ну, и что она говорит?

Мара. Ничего не говорит, взволнована, не может никак успокоиться и только плачет. Она там, с ней Славка и Милорад, утешают ее.

Живота. Ты скажи Милораду, пусть не очень-то утешает, слышишь? Он ей не муж!

Мара. Э, да он знает девушек.

Живота. Знает, конечно, знает, но пусть не забывает… А Велимир здесь?

Мара. Нет. Я послала сказать ему. Знаешь, она хочет поцеловать тебе руку.

Живота. Зачем она будет мне руку целовать?

Мара. Как хочешь. Но ты все-таки не можешь отказать ей. Позвать ее?

Живота. Ох, я уж и не знаю! Благое, что ты скажешь?

Благое. Да оно… руку дать можно, только так, холодно, а то ты, как увидел Пепика, сразу расплакался.

Живота. Заплакал я с горя… Ты иди, Мара, я приду сейчас, у меня тут кое-какие дела с Благое.

Мара. Ладно. (Пепику). Пойдем, Пе… ох, накажи меня господь, не могу никак и имя-то выговорить. Пойдем, сынок! (Уходят с Пепиком.)

X
Живота, Благое.

Живота. Эх, Благое, не знаю, за что и приняться. Надо решить, что делать. Ну, говори, ты ведь сидел в профессорском кресле, так дай мне какой-нибудь профессорский совет!

Благое. Но, Живота, подумай как следует и увидишь, что иначе нельзя. Мы уличим ее в измене и – бракоразводное дело!

Живота. А без измены нельзя начать бракоразводный процесс?

Благое. Можно! Можно, если ты признаешь, почему…

Живота. Опять ты за свое. Хоть разок обойдись без этого и скажи что-нибудь другое, если знаешь.

Благое. Что другое? Например, скажем, несходство характеров…

Живота. А, Милорад и характер…

Благое. Вот и я то же самое говорю. Самое лучшее измена.

Живота. А как ты думаешь устроить это дело?

Благое. Так, как тебе говорил… Они встретятся с Велимиром. Они муж и жена, молодые люди, не видались больше года, бросятся друг другу в объятия. Ну, тут двух свидетелей – и кончено дело.

Живота. Хорошо, а где же свидетели? Ведь ты говорил, что нашел свидетелей?

Благое (смотрит на часы). Я сказал им, чтобы были точно в одиннадцать. Подожди, увидим! (Звонит).

XI
Марица, Сойка, Сима, те же.

Марица (входит). Слушаю!

Благое. Господин и дама не приходили?

Марица. Только что пришли и господин и дама.

Благое. Это они. Пусть входят!

Марица вводит Сойку, ее мужа Симу и выходит.

XII
Те же, без Марицы.

Благое (представляет их Животе). Вот, это госпожа Сойка, а это ее муж.

Живота. Очень приятно!

Сойка. Нас пригласил к вам господин Благое.

Живота. Да, он мне вас рекомендовал. Говорят, вы опытны в этих делах.

Сойка. Как же, к вашим услугам. Ведь я и господин Сима много лет занимаемся этой работой.

Живота. Какой господин Сима?

Сойка. Мой муж.

Живота. А почему же вы называете его господин Сима?

Сойка. Да ведь, как вам сказать?… Он и муж мне и не муж. Живем мы действительно вместе под одной крышей, но пять лет уже как развелись.

Живота. Зачем же вы развелись?

Сойка. Да в интересах профессии. Если мы даем свидетельские показания, как муж; и жена, пользы меньше. Считается, что мы сговорились, а так мы представляем собой разных свидетелей. Он – Сима Ячменич, а я – Сойка Пурич. Поэтому я ему говорю всегда «господин Сима», а он мне «госпожа Сойка»!

Живота. Давать свидетельские показания – это ваше ремесло?

Сойка. Да, но только по бракоразводным делам.

Живота. И много таких дел?

Сойка. Да, жаловаться не приходится. Нынче мода на политику, футбол и разводы. Этим современное общество только и занимается. Обвенчаются, поживут месяц-другой, насытятся – и давай развод. А как же развестись без свидетелей?

Живота. И хорошие заработки?

Сойка. Слава богу, зарабатываем. Все зависит от свойства дела. Есть у нас специальная такса за» слышали то-то и то-то», другая за «видели то-то и то-то» и третья за» застали…»

Живота. То-то и то-то.

Сойка. Нет, не то-то и то-то, а так-то и так-то.

Живота. Так-то и так-то?

Сойка. Да, конечно!

Живота. Это, наверное, самое дорогое?

Сойка. Нет, всего дороже ложная клятва.

Живота. Вы и ее даете?

Сойка. Когда нужно.

Живота. Но ведь это грешно!

Сойка. Грешно в других делах, а не в бракоразводных. Здесь, когда даешь ложную клятву, грешишь перед одной стороной, а для другой делаешь благодеяние: вот обоим и помогаешь освободиться друг от друга.

Живота. Эй, Благое, вот это работа!..

Сойка. Иной раз отыщется какой-нибудь финансист, вложит денег, и тогда мы делаем чудеса!

Живота. Какие?

Сойка. Ну, например, фабрикуются сплетни и интриги. Какому-нибудь мужу, скажем, надо отделаться от жены, а причин для этого нет. Придет он к нам и просит, чтобы мы сплели для него интригу за пятьсот или за тысячу динаров.

Живота. Я думал, что сплетни и интриги фабрикуются бесплатно.

Сойка. Фабрикуются, как же, конечно, фабрикуются, но эти сплетни передаются шепотком, а для развода надо говорить громко. Ну, а это уже оплачивается.

Живота. Видно, вы хорошо знаете свое ремесло. Как же вы думаете устроить мое дело?

Сойка. Как пожелаете. Мы в вашем распоряжении.

Живота. Благое, объясни ей твой план.

Благое. Вот в чем тут дело: предположим, что жена сына господина Животы изменяет своему мужу.

Сойка. Один только вопрос. Как она, немного того…

Благое. Как ж ее знает? Женщина!

Сойка. Да, насчет того, чтобы пошалить немного, так это женщинам от бога дано. А она где-нибудь бывает, есть ли у нее подруги или так кто-нибудь?

Благое. Она здесь недавно и никуда еще не выходила, но в любую минуту может прийти один парень, и как только он появится, она бросится к нему в объятия.

Сойка. Вы уверены?

Благое. Непременно обнимутся. В этот момент их видят двое свидетелей – и все кончено!

Сойка. Пожалуй… это немного сомнительно, но мы можем свидетельствовать, даже если и не видели.

Живота. Нет, я хочу, чтобы вы их видели.

Сойка. Э, хотеть хотите, но ничего из этого не выйдет – как же они при нас будут целоваться?

Живота. А как же иначе? Конечно, поцелуются!..

Благое. Я думаю, самое лучшее, если вы спрячетесь в той комнате и, когда они обнимутся, неожиданно войдете.

Сойка (раздумывает). Можно, можно!.. Только как же мы узнаем, когда надо выходить?

Живота. Вы будете подсматривать в замочную скважину.

Сойка. Нет, лучше кто-нибудь даст нам сигнал.

Живота. Благое это сделает.

Благое. Какой сигнал?

Сойка. Самое легкое – уронить что-нибудь. (Смотрит вокруг себя.) Вот, вы можете уронить этот поднос. (Берет со стола поднос и роняет.) Хорошо будет слышно.

Живота. Как ты думаешь, Благое?

Благое. Это хорошо.

Живота. А господин Сима?

Сима. Простите, но когда мы у чужих людей, говорит только моя жена.

Сойка. Приходится запрещать ему. Очень болтлив и портит работу. Даже когда мы идем давать показания, я должна писать ему, о чем надо говорить, и, пока он не выучит, я не веду его в суд!

Живота. Хорошо, пусть будет так, только надо поторопиться, парень может прийти в любую минуту.

Благое. Идите в эту комнату, пожалуйста!.. (Уводит их в комнату направо, оставляет там и сразу возвращается.)

XIII
Живота, Благое.

Живота. Ну и болтливая баба!..

Благое. Как же не болтать, ведь это ее ремесло.

Живота. Что же она хочет взять за это дело?

Благое. По прейскуранту. У нее определенный прейскурант.

Живота. Как только покончим с этим, я пойду к адвокату, чтобы он написал мне жалобу.

Благое. А Милорад подпишет?

Живота. По прейскуранту, и у него есть определенный прейскурант. За одну публичную лекцию десять тысяч динаров; за подпись под жалобой в бракоразводном деле… увидим сколько.

XIV
Мара, госпожа Драга, те же.

Мара (показывается в дверях). Шел бы ты, Живота, или ей сюда прийти?

Живота. Сейчас, сейчас, иду!

Мара скрывается.

(Собрался уходить, но останавливается.) Я не знаю, как держать себя с ней.

Благое. Как можно холоднее.

Живота (идет, но оборачивается). А ты смотри там с подносом! (Выходит.)

Благое подходит и ставит поднос так, чтобы он был под рукой.

Драга (входит). Добрый день.

Благое. О, сватья, добрый день!

Драга. Хорошо, что я нашла вас. Я хотела наедине спросить вас кое о чем.

Благое. О чем?

Драга. Что случилось с этим молодым доктором, уж больно здорово он запутался на лекции.

Благое. Я не могу сказать, что запутался, но…

Драга. Чего там «но»? Публика умирала со смеху.

Благое. Ах, публика! Для того и публика, чтобы смеяться или плакать. А у меня близкие отношения с профессорами, с учеными – и все признают, что его лекция была высоконаучной, все поражаются.

Драга. Я не хочу обижать науку, но какая же тут наука, братец! Как растерялся, да как запутался, да уперся, да начал слова произносить шиворот-навыворот.

Благое. В этом виноваты мы, а не он.

Драга. Почему же мы, братец?

Благое. Мы виноваты, особенно ты! Зачем ты сказала ему, что присутствует дочь министра путей сообщения? Ты, конечно, скажешь: лекция публичная, и на ней могут присутствовать дочери всех министров. Это так, но госпожа министерша и ее дочь сели прямо в переднем ряду – и всё смотрели на него. Парень говорил хорошо, пока взгляды их не встретились, а там вдруг почувствовал что-то, что-то… не знаю, как это называется, ну, одним словом, что-то почувствовал.

Драга. Это ведь так только говорится.

Благое. Так вот, почувствовал что-то. Сердце у него забилось и в глазах потемнело.

Драга. Понравилась она ему?

Благое. Еще как! Так зазевался, когда увидел ее, что просто совершенно запутался. В глазах потемнело, буквы заплясали, как девушки в праздник… «Ц» стало похоже на «ф», «ф» на «ц», «у» на «р», а «ш» на «а»… В таком положении и ректор университета может запутаться, а тем более он.

Драга. Может быть, может быть, но тут что-то другое, гораздо хуже.

Благое. Что?

Драга. Я только прошу вас быть искренним, чтобы нам не осрамиться.

Благое. В отношении искренности можете на меня положиться… Что же?

Драга. Люди шепчутся, а вы знаете, что такое, когда о чем-нибудь шепчутся?

Благое. О чем шепчутся?

Драга. Будто молодой доктор Цвийович женат.

Благое. Вон оно что! Ну, уж это выдумка!

Драга. Я вам говорю, шепчутся.

Благое. Если это правда, так открыто говорили бы, зачем же шептаться? Любовь в тайне не останется, а не то что женитьба.

Драга. Откуда же этот слух?

Благое. Интрига, что ж еще!.. Услыхали, что дочь министра старше средних лет, и чтобы помешать…

Драга. Эй, Благое, если это правда, то меня не только выгонят от министра, но и свободы лишат.

Благое. Оставьте вы это, да разве мы пойдем искать невесту для женатого человека?

Драга. А чья это может быть интрига?

Благое. Разных сплетников! Парень красив, хорошо воспитан, большой ученый, имеет докторский диплом в рамке, с блестящим будущим, сын миллионера. Где для него лучшая партия? Вы знаете, как Животу атакуют свахи. Он от них отбивается, а они все напирают. На днях какая-то госпожа Вида… вы ее знаете?

Драга. Не знаю.

Благое. И я не знаю. Так эта госпожа Вида пришла сватать одну очень богатую наследницу: у нее дом, два дома, три дома, виноградник, два виноградника, три виноградника! А денег, денег, ужас, лежат в ипотечном банке. Она прижала Животу к стенке, а он ей сказал: «Сударыня, партия, которую вы предлагаете моему сыну, признаюсь, великолепна, но у него есть известные ангажементы».

Драга. Какие ангажементы?

Благое. А то, что он вам поручил. Так и сказал ей: «Или дочь министра путей сообщения, или никто! Ни министр финансов, ни даже министр внутренних дел не нужны».

Драга. Конечно, у других километров-то нет.

Благое. Так он и сказал госпоже Виде: «Мой сын имеет известные ангажементы…» А она отсюда и сделала вывод, что эти ангажементы не могут быть не чем иным, как то, что сын его женат. И пошла нашептывать.

Драга. Честное слово, что все эти слухи неправда?!

Благое. Я могу, если хотите, поклясться на евангелии.

XV Велимир, те же.

Велимир (входит с улицы). Добрый день! Правда, что приехала Клара?

Благое. Правда.

Велимир. И ребенок?

Благое. Да!

Велимир (идет к двери налево). Где она?

Благое. Она просила меня позвать ее сюда, когда ты придешь. (Пошел, но смущенно останавливается; Драге.) Вы уходите?

Драга. Как же я уйду, если я не повидалась с господином Животой?

Благое. А зачем вам с ним говорить? Я обо всем ему расскажу.

Драга. Может быть, но совсем другое дело, когда лично поговоришь.

Благое. Я не говорю, что то же самое, но…

Велимир (нетерпеливо). Я прошу вас, господин Благое…

Благое (вздрагивает). А, да… (Выходит.)

XVI
Клара, Благое, те же.

Драга. Вы очень нетерпеливы, сударь.

Велимир. Разумеется, нетерпелив, а он тут разболтался… (В этот момент он видит в «Зверях Благое и Клару.) Клара!

Клара. Милорад!.. (Бросаются друг другу навстречу и обнимаются.)

Благое подбегает, берет с письменного стола поднос и бросает его на пол.

XVII
Сойка, Сима, те же.

Сойка (сразу выскакивает из комнаты, вслед за ней ее муж). Ай! Ай! Ай! Ай!

Сима. Но! Но! Но! Но!

Сойка. Так публично целовать чужую жену!

Сима. Скандал!

Велимир (отшатывается при их появлении). Кто вы такие?

Сойка. Я думаю, что у нас будет случай отрекомендоваться вам.

Велимир. Господин Благое?…

Благое. Я их не знаю!

Велимир. Кто вы?

Сойка. В данном случае мы свидетели того, что вы целуете чужую жену, и притом публично. (Госпоже Драге.) И вы видели, сударыня?

Драга. Как же не видеть?

Сойка (к Благое). И вы, сударь?

Благое. Э, да, видел, не могу сказать, что не видел.

Сойка. Четырех свидетелей достаточно, даже больше, чем нужно.

Велимир (взволнованно). Сударыня, вы чересчур нахальны!

Сойка. Ах, так? Господин Сима, запишите и это!

Велимир (сильно разнервничавшись.) Запишите, но запишите и то, что вы безобразно ведете себя в чужом доме! Господин Благое, разрешите мне вышвырнуть их вон!

Сойка. Ого!

Сима. Ого!

Благое (смущенно). Я здесь не хозяин.

Велимир (идет к двери и кричит). Господин Живота, господин Живота!.

XVIII
Живота, Славка, Мара, Милорад, Пепик, те же.

Входят Живота, Славка, Мара, Милорад Пепик.

Все. Что здесь, ради бога, Что случилось?

Живота. Кто кричит?…

Сойка. Этот господин хочет вышвырнуть нас из вашего дома!

Велимир (увидев Пепика, наклоняется к нему и обнимает). Пепик!

Клара подходит к Славке и что-то ей объясняет.

Живота. Как вышвырнуть вас, за что вас вышвырнуть?

Сойка. Мы пришли сюда поговорить относительно продажи дома на улице Пуанкаре. Вы сказали нам, чтобы мы подождали вас в этой комнате, потому что вы были заняты. Мы ждем вас и вдруг, заглянув в замочную скважину, чтобы увидеть, не пришли ли вы, без всякого желания с нашей стороны, становимся свидетелями скандальной сцены. (Показывает на Клару.) Это ведь ваша сноха, не так ли?

Живота (смущенно). Да, так сказать, да!

Драга (стоящая в это время в глубине комнаты так что Живота ее не видит, вздрагивает). Как? (Приближается.)

Сойка. Э… и застаем вашу сноху в объятиях этого господина…

Живота. Ах, это ужасно, это прелюбодеяние! Так обесчестить мой дом, мое имя! Позор! Моя сноха целуется с чужим человеком! Я прошу вас, будьте моими свидетелями!

Сойка. О, с удовольствием!

Велимир (с недоумением, Маре и другим). Но что же это такое?

Драга (подходит к Животе). И я присутствовала при этой сцене. Меня тоже можете считать свидетельницей.

Живота (увидев ее, в смущении отшатывается). Вы… что вам здесь нужно?

Драга. Пришла удостовериться! Какой скандал! Значит, ваш сын действительно женат?

Живота (смущен). Нет, он не женат!

Драга. И вы, господин Благое, минуту назад клялись мне на евангелии!

Благое. Откуда я знаю…

Драга. Что же это значит, господин Живота?

Живота. Да ничего не значит, вот увидите, что ничего не значит.

Драга. Срам!.. Вы насмехаетесь? Хорошо! Эта шутка надо мной и министром вам даром не пройдет!

Живота. Ну, подождите же, пожалуйста, спокойнее! Благое, объясни ей!

Велимир. Я все объясню вам, сударыня!

Живота. А ты молчи! Обесчестил мой дом, разрушил счастливый брак, теперь объяснять будешь!

Мара. Подожди, Живота!

Живота. Молчи ты!

Драга. И сын ваш, обманутый супруг, равнодушно смотрит на этот скандал!

Милорад (смеется и пожимает плечами). А что же тут для меня интересного?

Живота. Это меня интересует! (Сойке.) Сударыня, а рассчитываю на вас как на свидетелей. (Драге.) А вы в конце концов удостоверитесь, что мой сын не женат.

Сойка. Как же так, не женат?

Живота. Да женат же! Не путайте вы меня: для вас он женат, для этой дамы холостой.

Драга. Как? Вы видели! Это мне нравится.

Клара (в отчаянии, Славке). Умоляю вас, что все это значит?

Славка. Увидим, успокойтесь!

Драга. Что же сказать господину министру?

Велимир. Я прошу вас объяснить мне, что здесь произошло?

Сойка. И я…

Живота (растерянный, сбился и не знает, как выйти из неловкого положения). Ну, подождите же! Налетели со всех сторон! Я вас всех прошу, всех… Потише! Все объясню. Вот в чем тут дело. Благое.) А ты чего на меня смотришь, не можешь, что ли, рта открыть и сказать что-нибудь?

Благое. Да откуда я-то знаю?

Живота. Не знаешь! Если не знаешь, чего тогда суешься объяснять? Я все объясню, а ты молчи и не вмешивайся! Что я хотел сказать?… (Сойке.) Вы пришли относительно дома на улице Пуанкаре. Очень хороший дом; есть вестибюль, три комнаты с паркетным полом, каменные печи, комната для прислуги, кухня, прачечная и все остальное.

Велимир. Оставьте вы это, мы спрашиваем вас о другом.

Живота. Что ты меня спрашиваешь? Ты меня затянул в это болото, да еще и спрашиваешь!

Драга. Я о другом вас спросила…

Живота. Вам я отвечу. Когда пойдете к господину министру, поприветствуйте его от моего имени и скажите, что я чрезвычайно ценю его и почитаю.

Драга. Кто же вас об этом спрашивает? Вы мне скажите, что я ему отвечу?

Живота. Скажите ему… скажите ему… Благое, что ему сказать?

XIX
Госпожа Протич, госпожа Спасоевич, два мальчика и две девочки, учительница, те же.

Входят четверо детей – два мальчика и две девочки, одна из которых несет букет.

Живота (хватается за голову). А! Детский приют номер девять!.. Только этого мне не хватало!..

Дамы. Мы пришли с нашими детьми, чтобы от имени Совета управления и от имени детей-сирот выразить благодарность господину доктору Цвийовичу за прочитанную в пользу приюта лекцию.

Живота. Благодарю, благодарю.

Милорад (берет подушку, но Славка удерживает его руку). Не мешай мне. Я их ударю.

Славка. Ах, ради бога!

Учительница (выдвигает вперед девочку с букетом) Иди, скажи!..

Девочка (принимает набожную позу и начинает декламировать). Ваше высокопреосвященство!!

Живота. Преосвященство? Должно быть, это к тебе, Благое!

Милорад (Славке). Пусти меня, я ударю!

Учительница. Ах, простите, ребенок смутился и начал декламировать приветствие архимандриту, который освящал наш приют. (Девочке.) То, душечка, другое!

Девочка с букетом.

Славный господин ученый,
За дела ваши благие
Вы примите в благодарность
Сей букет и нашу радость
От приюта номер девять…
Учительница. Эти стихи сочинила госпожа Протич.

Протич. Да, я.

Милорад. Очень хорошие стихи.

Учительница (подталкивает девочку к Милораду). Передай букет этому господину.

Драга. А не лучше ли этой даме? (Показывает на Клару.) Господин доктор женат.

Дамы. Как женат?

Драга. Да, женат, не так ли, господин Живота?

Живота. Ну чего вы меня сбиваете с толку, не стоит об этом говорить.

Драга. Говорят же, женат! (Сойке.) Так ведь, сударыня?

Сойка. Конечно, женат.

Спасоевич. Что же это такое, а мы продали больше ста билетов, рассчитывая, что лектор – холостяк.

Протич. Господин Цвийович, почему же вы нам ничего не сказали?

Живота. Чего вы суетесь, что общего у вашего приюта с этими делами?

Милорад (Славке). Пусти меня, я их ударю!

Славка удерживает его.

Дамы (Животе). Мы не суемся, но лучше, если будет ясно…

Живота. Ну, вы, приютники, замолчите же наконец! Оставьте меня в покое!

Дамы. Сударь, мы дамы!

Живота. Раз вы дамы, так и молчите! (Хватается за волосы.) Господи боже, это настоящий сумасшедший дом! Что вы на меня смотрите… Вяжите меня… Вяжите меня!.. Все помутилось в голове, все кружится, все кружится!

XX
Райсер, те же.

Райсер (его вводит Марица). Добрый день!

Живота. Добро пожаловать!..

Райсер (подходит к Благое). Я пришел, сударь, чтобы сообщить вам…

Живота (Райсеру). А вы, сударь, до каких пор будете шататься по Белграду? Что же вы в конце концов не едете в Афины?…

Райсер (обижен). Битте…

Мара. Живота!..

Живота. Пепик, несчастный Пепик, видишь теперь собственными глазами, что ты натворил в моем доме?

Занавес

Действие четвертое

Та же комната, что и в первом действии.

I
Марица, Велимир.

Марица выходит из левой двери, несет на подносе стакан из-под молока и разную посуду.

Велимир (в это же время входит в среднюю дверь). Марица, вы сверху идете?

Марица. Да, молоко малышу носила.

Велимир. Моя жена там?

Марица. Вы говорите о жене господина Милорада?

Велимир. Да это все равно. Там она?

Марица. Там, с госпожой Славкой. Вы меня простите, но я никак не могу понять, чья же она жена.

Велимир. Попросите госпожу Славку прийти сюда.

Марица. Только ее?

Велимир. Да, только ее. Но не говорите, что я зову. Скажите, какой-то господин.

Марица. Слушаюсь! (Ставит поднос на стол и идет в комнату.)

II
Марица, Велимир, Славка.

Марица (немного спустя возвращается и берет поднос). Сейчас она придет.

Велимир. Благодарю вас, Марица!

Марица выходит через дверь в глубине.

Славка (входит в комнату, удивлена). Вот как, так это вы?

Велимир. Не сердитесь на меня за то, что я вас беспокою.

Славка. Что вы, зачем? Не хотите ли пройти наверх? Там Клара с ребенком.

Велимир. Нет, напротив, я хочу поговорить с вами наедине.

Славка. Вы избегаете встречи с ней?

Велимир. После всего, что случилось… с тех пор как Клара вступила в этот дом, она в ужасе. Она не понимает, что здесь произошло. И никто не объяснит ей…

Славка. Прежде всего должны были бы это сделать вы.

Велимир. Действительно я, но я не знаю, я не знаю, как все это объяснить. Понадобилось бы обвинить и самого себя.

Славка. А для этого у вас не хватает смелости?

Велимир. Нет, но я все-таки попросил бы вас помочь мне.

Славка. Чем же я могу вам помочь?

Велимир. Скажите ей все, все как есть, не щадите меня.

Славка. А почему же вы сами этого не сделаете?

Велимир. Обвиняя себя, человек всегда чувствует какое-то унижение, а когда обвиняет другой, все как-то легче.

Славка. В чем же мне вас обвинить?

Велимир. В чем хотите, не щадите меня.

Славка. А вы не боитесь, что Клара в вас разочаруется?

Велимир. Ей и без того придется разочароваться.

Славка. Мне это неприятно, но если нужно… Я чувствую жалость к несчастной женщине.

Велимир. Благодарю вас. Я предпочел бы уйти, чтобы не присутствовать при этом.

Славка. Да, но потом заходите иначе будет выглядеть так, словно вы ее избегаете.

Велимир. Да, я зайду попозже. Еще раз спасибо вам! (Уходит.)

III
Славка, Клара.

Славка (идет к двери слева). Клара, госпожа Клара, идите, пожалуйста, сюда!

Клара (входит). Вы меня звали?

Славка. Да, хочу поговорить с вами. Там мама и Пепик, а здесь мы будем одни. Сядемте и поговорим…

Клара (обнимает ее). Голова очень болит. Где мой муж? Со вчерашнего дня он уклоняется от встречи со мной.

Славка. Нет, он хочет вас видеть, но ведь и он в тяжелом положении.

Клара. Почему же и он?

Славка. Выслушайте меня, и тогда вы все поймете. (Пауза.) Милорад Цвийович – так зовут в этом доме только моего брата. Милорад – юноша с добрым сердцем, но он не хотел учиться. А мой отец решил, чтобы его сын получил высшее образование и докторский диплом. Милорад еле-еле смог окончить гимназию. Тогда отец послал одного бедного, но способного молодого человека с документами брата в Фрейбург, чтобы тот учился там под его именем к получил степень доктора. Теперь понимаете?

Клара (внимательно слушает, и в ее сознании проясняется истина; взволнованная, встает, но у нее не хватает сил говорить; пристально смотрит Славке в глаза и наконец произносит шепотом). Но это значит…

Славка. Не волнуйтесь, выслушайте меня до конца.

Клара (громко кричит). Что еще, что еще! Мой муж венчался со мной под чужим именем? Я не его законная жена! Что это? Я обманута! (Опускается на диван и плачет, потом поднимает голову.)

Славка. Сударыня, успокойтесь, я прошу вас.

Клара. Я жертва позорного обмана?

Славка. Но это не обман, сударыня!

Клара. Может быть, у вас. А у нас и во всем мире – скандал, обман! И господин – как зовут этого господина?

Славка. Велимир.

Клара. Этот господин Велимир – мошенник!

Славка. Позвольте, он не мошенник!

Клара. Как?

Славка (настойчиво). Нет, он не мошенник!

Клара. Как на вашем языке называется человек, который обманно венчается под чужим именем?

Славка. Господин Велимир не обманул вас. В минуту безумства, увлечения он согрешил… и… надо было спасти вашу честь, чтобы вы не поплатились унижением за свое легкомыслие. Такой человек не может быть обманщиком!

Клара. Вы знаете всю историю, вы его близкий друг!

Славка. Мы друзья детства.

Клара. Но это еще не причина, чтобы так его защищать! Он не остановился перед одним обманом, он представил еще себя сыном богатых родителей.

Славка. Но от того – богатые его родители или бедные – ничего не меняется.

Клара. Я венчалась с сыном богатых родителей!

Славка. Поверьте мне, сударыня, я думала, что на этот шаг вас толкнула только любовь.

Клара. Да, любовь, конечно. Только у нас любовь – действительность, а у вас – фантазия, поэзия. Любовь – не первый поцелуй, любовь – это связь на всю жизнь.

Славка. Сударыня, любовь одинакова как у нас, так и у вас.

Клара. Нет, брак между бедными – несчастный брак. Он не имел права лгать! Я вышла замуж за обманщика. (Потрясена.) Я обвенчана с обманщиком!

Славка. Но, сударыня!..

Клара. Ах, бродяга! Бродяга! С этой минуты для меня все кончено!..

Славка. Но, сударыня, не заходите так далеко в своем разочаровании. Велимир беден, но эту бедность и все неприятности он терпеливо переносит, ум и сила преодолевают все трудности жизни. Он заслуживает не упреков, а уважения, ведь у него чистая душа, детская, чистая душа…

Клара (слушая Славку, которая во второй части монолога говорит с пафосом и восхищением, широко раскрывает глаза, как будто перед ней открылась истина). Вы его любите?

Славка (вздрагивает, как преступник, схваченный на месте преступления.) Это неправда!

Клара (решительно и как бы подытоживая). Вы его любите!

Славка молчит, опустив голову, и только делает отрицательный жест рукой.

Любите… С этого и надо было начать наш разговор. Какая бездна передо мной. Я мешаю вашему отцу, мешаю вашему брату, мешаю вашему счастью!

Славка (плачет). Я ничего подобного не говорила! (Склоняется к одной стороне дивана, продолжая плакать.)

Клара. А мой ребенок? А мой ребенок?… (Склоняется к другой стороне дивана, кладет голову на подушку и начинает рыдать.)

IV
Живота, те же.

Живота (застает их в таком виде и смотрит на них). Вы разговариваете, что ли?

Славка и Клара не поднимают голов.

Живота. Славка, душечка, иди в свою комнату, там поплачешь, а я хочу сказать два-три слова Кларе.

Славка встает и, не отнимая платка от глаз, выходит.

V
Живота, Клара.

Живота. Клара, я хочу поговорить с тобой!

Клара (встает, взяв себя в руки). Слушаю вас!

Живота. Видишь ли, Клара, я должен тебе кое-что объяснить. В конце концов ты должна знать, чья ты жена. Ты, например, думаешь, что ты жена своего мужа, а в сущности, по-настоящему, это не так.

Клара. Я все знаю.

Живота. Ну, раз знаешь, тогда сама видишь, как обстоит дело, и, вероятно, понимаешь, почему я хочу отдать тебя под суд за измену.

Клара. Понимаю, и, если нужно, я помогу вам.

Живота. Неужели? Спасибо тебе! А чем бы ты помогла?

Клара. Заведите дело о разводе и скажите, что во Фрейбурге, когда уехал мой муж, у меня был обожатель.

Живота. Ого! Это чудесно, отлично! А как его звали?

Клара. Кого?

Живота. Этого твоего обожателя.

Клара. У меня никого не было, но, если нужно, пишите, что хотите. Один обожатель, два, три…

Живота. Так-то так, но если бы он у тебя был, так как бы его звали?

Клара. Э… Это все равно, можно назвать Иоганн Вольфганг Гёте.

Живота (записывает). Очень хорошо, и хорошо, что три имени сразу: забудешь одно – останутся еще два, а если и два забудешь, все-таки одно да останется… Ну, а нет ли еще чего-нибудь, в чем я мог бы тебя обвинить? Что-нибудь такое важное.

Клара. Если только нужно, попишите что от Фрейбурга до Белграда я ехала с одним богачом, который оплатил мне дорогу.

Живота (восхищен). Чудесно! А как бы его назвать?

Клара. Не знаю, мне все равно, серб, румын…

Живота. Скажем, румын… Титулеску, как же еще может называться румын… (Записывает.) А ты потом не откажешься?

Клара. Нет, я все признаю, лишь бы поскорее отсюда уехать.

Живота. Ты хочешь уехать?

Клара. Да, чтобы освободить вас. Я вижу, что мешаю всем.

Живота. Это с твоей стороны красиво, очень красиво. Я ведь всегда говорил, что мне нравится швейцарское воспитание. И в тебе мне это нравится!

Клара. Я прошу вас, сударь, только поймите меня: я бедная, и у меня нет денег на дорогу. Могу ли я на вас надеяться?

Живота. Если хочешь, я тебе и первый класс оплачу, только скажи, что уезжаешь.

Клара. Спасибо, я уеду.

Живота (раздумывает). Уедешь… А что ты там будешь делать?

Клара. Не знаю… Поищу, найду какое-нибудь занятие.

Живота. Найти-то найдешь, а пока найдешь?

Клара. Я не знаю…

Живота (задумывается). Послушай, я докажу тебе, что и у меня швейцарское воспитание. Я человек честный и не лишу тебя ни одной монеты. Еще когда ты прислала письмо, я готов был предложить тебе двадцать тысяч динаров, только бы ты не свалилась мне на голову. И теперь я дам тебе столько, сколько обещал.

Клара. Благодарю вас, я просила денег только на дорогу, но я не продаю свое счастье и судьбу своего ребенка Я вас не принуждаю!

Живота. Упаси бог, никто таких вещей не говорил. Ты просишь денег, я тебе их предлагаю.

Клара. Благодарю вас.

Живота. Так, так. А сейчас я могу пойти к адвокату и подать жалобу?

Клара. Можете.

Живота. Вот это хорошо, иду. Если кто спросит меня, скажи, что я через минуту вернусь. (Выходит.)

VI
Клара, госпожа Протич, госпожа Спасоевич. Клара рыдает.

Дамы (входят, после небольшой паузы, одновременно). Добрый день. Извините нас, но мы хотели повидаться с господином.

Клара. С молодым?

Дамы. Нет, со старым.

Клара. Он только что ушел, но скоро вернется.

Дамы. Тогда мы подождем его.

Спасоевич. Скандал, который вчера здесь произошел, обсуждался на внеочередном заседании нашего общества…

Протич. Оно поручило нам потребовать удовлетворения.

Спасоевич. В противном случае мы будем вынуждены принять другие меры…

Протич. Потому что оскорбление, которое нам нанесено…

Спасоевич…является оскорблением всему обществу, всему детскому приюту номер девять.

Протич. И мы надеемся, сударыня, вы поймете…

Клара (защищается). Но я ничего не знаю, ничего не понимаю.

Спасоевич. Да вы же были здесь, когда все это произошло.

Клара. Да, была здесь, но я ничего не поняла из того, что тут произошло. Я прошу вас, подождите Цвийовича и объяснитесь с ним.

Дамы. Конечно, мы его подождем.

Клара. Прошу вас пройти в эту комнату.

Дамы. Благодарим. (Выходят, продолжая одновременно говорить.) Мы все это выведем в конце концов на чистую воду…

VII
Клара, Велимир.

Велимир (входит и, увидев Клару, вздрагивает). Клара? Ты здесь?

Клара (холодно и равнодушно). Выходит, ты не ожидал встретить меня здесь?

Велимир. Почему такой тон? (Клара не отвечает. После небольшой паузы он продолжает.) Я не ожидал, но я доволен, что встретил тебя. Я должен пролить свет на положение, в котором находимся и я, и ты.

Клара. Наверняка что-нибудь приятное! Только вы должны были дать эти объяснения четыре года тому назад.

Велимир. Тогда это было невозможно.

Клара. А теперь излишне. Я уже все знаю.

Велимир. Я сожалею, что, сам того не желая, поставил тебя в подобное тяжелое положение… Но я уверяю тебя, Клара, что в этой истории мы с тобой оба жертвы: и ты, и я.

Клара. Да, жертвы обмана, автором которого являетесь вы.

Велимир (обижен, вспыхивает и меняет тон разговора). Нет, я обманул не вас, а самого себя.

Клара. Не оправдывайтесь, вас ничто не может оправдать. Я поверила, что вы сын богатых родителей.

Велимир. И, узнав, что я не являюсь сыном богатых родителей, разочаровались в своей любви?

Клара. В любви – нет, я никогда вас не любила.

Велимир. Благодарю за искренность.

Клара. Я не любила вас, а теперь ненавижу и отказываюсь от брака. Нас ничто больше не связывает.

Велимир. Клара, вы хорошо продумали ваше решение?

Клара. Оно окончательно и не столь неприятно для вас. Оно будет принято с восхищением и радостью Славкой, вашим другом детства.

Велимир (неприятно задет). Что вы хотите сказать?

Клара. Да то, что заставило меня принять окончательное решение.

Велимир. Клара, вы раздражены и говорите необдуманно. Лучше отложим этот разговор до другого раза.

Клара. Мне не нужен другой разговор. Этот разговор последний.

Велимир (встает). Хорошо, прощайте! (Быстро выходит.)

VIII
Клара, Благое.

Клара не смотрит на него, а остается в глубокой задумчивости.

Благое (входит). Добрый день. А гросспапа дома?

Клара. Только что ушел к адвокату подавать на меня жалобу.

Благое. Что поделаешь, нужно! Ты и сама понимаешь, что виновата. Раз уж публично целуешься с чужим человеком…

Клара (нервно). Он отец моего ребенка.

Благое. До некоторой степени это могло бы быть смягчающим обстоятельством, но, с другой стороны, это осложняет положение. Ребенок – всегда обстоятельство, отягчающее вину. А то, что он отец твоего ребенка, нисколько не меняет факта, что это чужой ребенок. Нынче отец очень часто бывает лицом совершенно посторонним.

Клара. Для вас будет достаточным, если я признаю свою вину?

Благое. Вполне достаточно!

Клара. Тогда я это признаю.

Благое. А ты сказала Животе?

Клара. Да, сказала.

Благое. Очень хорошо, тогда мы все наладим. Ты ни о чем не заботься, возложи все на меня. Я о тебе позабочусь, как о своей дочери, только бы поскорее от тебя избавиться.

Клара. Да пожалуйста, возьмите эти заботы на себя. А теперь позвольте мне уйти. Я очень утомлена, и мне надо отдохнуть.

Благое. Иди, иди отдохни!

Клара уходит налево, в свою комнату.

IX
Благое, Сойка, Сима.

Сойка. Добрый день, господин Благое!

Благое. О, добрый день, госпожа Сойка!

Сойка. Вы видели, господин Благое, какой опасности мы вчера подверглись?

Благое. Да, видел.

Сойка. А как вы думаете, господин Живота учтет это обстоятельство?

Благое. Какое обстоятельство?

Сойка. Ну, одно дело свидетельствуешь, когда подвергаешься опасности, а другое – без опасности.

Благое. По этому делу лучше поговорите с Животой.

Сойка. Мы пришли спросить его, как он хочет: приукрасить нам свои показания или дать сухие?

Благое. А как бы выглядели сухие и приукрашенные?

Сойка. Когда на следствии говорят только то, что видели и что слышали, – это сухие показания. А приукрашенные – это другое! На суде мы скажем тогда, что они обнялись, и прибавим, что он воскликнул: Ах, моя душечка, я больше не могу без тебя», – а она будто бы глубоко вздохнула и ответила: «Ах, с каким трепетом я тебя ждала!»

Благое. Очень хорошо! Прямо на какой-то роман похоже. Вы сами сочиняете эти штучки?

Сойка. Да, но только по заказу.

Благое. Э, лучше подождем Животу, пусть он заказывает.

Сойка. Тогда мы подождем его.

Благое. Пройдите в другую комнату, никто не должен видеть, что вы сговариваетесь с Животой.

Сойка (лужу). Пойдем, господин Сима! (Уходят в соседнюю комнату.)

X
Благое, Славка, Марица, госпожа Драга.

Славка (выходит из двери слева). Добрый день, дядюшка Благое!

Благое. Здравствуй, душечка. Мара там? Одна? Я хочу ей кое-что сказать.

Славка. Она одна. Клара собирает багаж! Вы не знаете, что случилось?

Благое. Откуда же мне знать? Твой отец все знает. (Идет в дверь налево.)

Славка звонит. Входит Марица.

XI
Славка, Марица.

Марица. Слушаю!

Славка. Марица, господин Велимир приходил сюда?

Марица. Да, он ведь разговаривал с вами!

Славка. А после этого?

Марица. Потом еще раз приходил.

Славка. Он говорил с госпожой Кларой?

Марица. Да. Они были здесь.

Славка. Я это хотела узнать. Спасибо. (Выходит.)

Марица. Слушаюсь!

XII
Марица, госпожа Драга.

Драга (входит). Добрый день!

Марица. Добрый день.

Драга. Господин Живота дома?

Марица. Нет, его нет дома, но он сказал, что скоро вернется.

Драга. А госпожа?

Марица. Она дома.

Драга. Скажите, что госпожа Драга хочет с ней поговорить.

Марица (идет). Слушаюсь!

Драга (соображает). Или нет, не надо звать. Лучше я подожду его самого. А молодой господин дома?

Марица. Нет, и его нет.

Драга. А его жена?

Марица. Какая жена?

Драга. Как какая, а эта молодая иностранка.

Марица. А разве она его жена?

Драга. Да что вы, не знаете, что ли?

Марица. Не могу понять: то говорят, что жена, потом не жена!

Драга. Как же так, служанка – и не знает, что делается в доме?

Марица. Не знаю, сударыня.

Драга. И ничего не подслушали?

Марица. Нет, сударыня.

Драга. И не подсматривали в замочную скважинку?

Марица. Нет, сударыня.

Драга. Какая же вы служанка? Здесь мне ждать господина?

Марица. Лучше там, в гостиной.

Драга. Хорошо, вы мне скажите, когда он придет. (Идет в комнату, где находятся остальные.)

Марица. Пожалуйте!

XIII
Марица, Милорад.

Милорад (входит с улицы). Марица, отец дома?

Марица. Нет, но сказал, что скоро вернется.

Милорад. Хорошо, ступай.

Марица. Госпожа Клара просила сказать, когда вы придете…

Милорад. Госпожа Клара? Хорошо, скажи ей, что я здесь.

Марица. Слушаюсь. (Уходит.)

XIV
Милорад, Райсер.

Райсер (входит). Добрый день!

Милорад. А, господин профессор!

Райсер. Извините, я пришел проститься. Сегодня вечером я уезжаю в Афины.

Милорад. Вы, наверное, хотели видеть моего отца?

Райсер. Понимаете, я не знаю, кто здесь чей отец…

Милорад. Да, да… Его сейчас нет дома.

Райсер. Я могу его подождать?

Милорад. Пожалуйста, пойдите в эту комнату. Там спокойнее. Я скажу вам, когда он придет.

Райсер. Будьте так добры. (Уходит в соседнюю комнату.)

XV
Милорад, Клара.

Клара (входит). Простите, я хотела поговорить с вами.

Милорад. Пожалуйста, я в вашем распоряжении.

Клара. Спасибо. Мне объяснили положение, в котором я нахожусь…

Милорад. Теперь вы знаете, что я не виноват, хотя я и ваш муж.

Клара. Нет, нет, я и не виню вас. Но мое положение ужасно, я иностранка, одна среди чужих, и у меня нет никакой защиты.

Милорад. Я на вашей стороне, Клара, если это представляет для вас какое-нибудь утешение.

Клара. Я хотела увидеться с вами не для того, чтобы вы меня утешали. Я хотела., мне нужен ваш совет.

Милорад. Мой совет? Вы первое живое существо, которое обращается ко мне за советом. (Садится.)

Клара. Я решила вернуться в Швейцарию. Задерживаюсь здесь пока лишь для того, чтобы дать показания об измене на бракоразводном процессе.

Милорад. И уедете? Хорошо, но что вы будете делать там? Чем будете жить?

Клара. Я знаю стенографию, дактилографию, говорю и пишу на вашем языке, может быть, найду работу в вашем посольстве.

Милорад. Это невозможно. В посольстве? Там служат только родные да друзья министров. А таких у нас не так уж мало. Когда-то дойдет до вас очередь!

Клара. Ваш отец благородный человек, он предложил мне двадцать тысяч динаров на дорогу и на первые нужды.

Милорад. Предложил двадцать тысяч динаров? Это меня удивляет. И не требует, чтобы вы прочитали какую-нибудь лекцию? Ни за что на свете не беритесь!

Клара. Я хочу посоветоваться о другом. Мы разводимся. После развода у меня будет своя, девичья фамилия, но… Пепик… он не может носить мою девичью фамилию. Тут мне нужен ваш совет.

Милорад. Позвольте мне сначала задать вам один вопрос: через развод вы освободитесь от моей фамилии, но не от фактических связей со своим настоящим мужем. Согласится ли он, чтобы вы уехали?

Клара. Между нами была лишь призрачная связь, которой теперь уже не существует.

Милорад. Но все же существует та связь, которую писатели называют любовью.

Клара Этот господин никогда не говорил, что любит меня, и я ему этого никогда не говорила.

Милорад. Ну и что же, и я так делаю, но все-таки…

Клара. Я знаю, что вы хотите сказать, но у меня нет времени объяснять вам все это. Я была в полной власти у моей покойной матери. Она выдала меня замуж, потому что балканские студенты богаты. Я думала, что в Белграде стану принцессой, а…

Милорад (задумался). Значит, вы его не любили?

Клара. Нет, и прямо сказала ему об этом.

Милорад. Ему?

Клара. Да, только что.

XVI
Сойка, те же.

Сойка (приоткрывает дверь и просовывает голову). Извините меня, господин Живота еще не пришел?

Милорад. Нет!

Сойка. Будьте так добры, скажите мне, когда он придет.

Милорад. Пожалуйста!

Сойка скрывается и закрывает дверь.

XVII
Те же, без Сойки.

Милорад. Значит, вы остались здесь только из-за бракоразводного процесса?

Клара. Да!

Милорад. И согласились на развод?

Клара. Вы же так хотите…

Милорад. Я?

Клара. Вы возбуждаете дело. Ваш отец уже пошел к адвокату, чтобы написать заявление в суд.

Милорад. Он подаст в суд только в том случае, если яподпишу заявление.

Клара. Вы подпишите.

Милорад. Кто вам это сказал?

Клара (смущена). Но ведь вам надо освободиться.

Милорад. От чего освободиться?

Клара. От меня.

Милорад. Вот здорово! Вы еще не настолько меня угнетаете, чтобы я освобождался! И откуда вы знаете, что я хочу от вас освободиться?

Клара (смущена). Я не понимаю.

Милорад. Вы слишком произвольно распоряжаетесь мной: обвенчались, не спросив меня, и разводитесь, не спрашивая.

Клара. Но это ваше желание.

Милорад. Когда же я говорил вам что-либо подобное?

Клара. Вы – нет, но ваш отец говорил.

Милорад. Вы что же, за моего отца выходили замуж?

Клара. Нет, но…

Милорад. Вы вышли замуж за меня, и я разведусь с вами, когда захочу.

Клара (очень удивлена). Но, сударь, что это значит!

Милорад. Это значит, что вы моя жена и будете слушать меня, а не моего отца!

Клара очень смущена и удивлена, не может прийти в себя.

XVIII
Госпожа Драга, те же.

Драга (приоткрывает дверь и высовывает голову). Простите, пожалуйста, господин Живота еще не пришел?

Милорад. Нет!

Драга. Будьте так добры, скажите мне, когда он придет.

Милорад. Хорошо!

Драга скрывается и закрывает дверь.

XIX
Те же, без Драги.

Клара (совершенно смущена). Я не могу прийти в себя. Я не понимаю вас.

Милорад. Чтобы вы меня поняли, я скажу вам более ясно. Я не разрешаю вам уезжать! Так или иначе – я ваш супруг. Когда разрешу, тогда пожалуйста!

Клара. Но что же это такое?

Милорад. Что такое? Я и сам не знаю, что такое, но это так!

Клара. Объясните мне!

Милорад. Я не могу вам объяснить. Первый раз, когда я вас увидел, я подумал: «Эх, вот красивая женщина». Вы знаете, я это часто говорю, когда вижу хорошенькую женщину; но как только увижу другую, забываю первую и говорю о второй: «Эх, вот красивая женщина!» Но тут произошло что-то иное… встретил одну, другую, третью, и ни одна мне не нравится… Такого до сих пор со мной не случалось… Меня останавливало только то, что вы жена моего друга. Но сейчас вы сами сказали, что не любите этого человека. А тогда…

Клара. Что вы говорите, сударь?

Милорад. Я не умею объясняться в любви. Я всегда имел дело с женщинами, с которыми не надо было объясняться. Но то, что я сказал вам, так оно и есть.

XX
Госпожа Спасоевич, те же.

Спасоевич (просовывает голову в дверь). Извините, пожалуйста… (Видит Милорада, испуганно вскрикивает, быстро скрывается и закрывает дверь.)

Милорад. Вы первая, о которой я вот уже несколько дней мысленно говорю: «Эх, вот красивая женщина!..» Мой отец хочет женить меня на другой, так тем лучше, что я уже женат. Умоляю вас, вы спасете меня от какой-нибудь кикиморы, и мне не придется становиться доцентом университета.

Клара (после длительного размышления поднимает голову). Послушайте, сударь, вы в большом заблуждении. Вы добрый человек, но вашего сожаления мне не нужно. Я в тяжелом положении… Но я не хочу, чтобы меня жалели.

Милорад. Какое сожаление! Напротив, мы поможем друг другу. Я серьезно хочу, чтобы вы стали моей женой. Впрочем, зачем хотеть, вы и так моя жена.

Клара (встает). Но, сударь, извините, это так неприлично…

Милорад. Почему?

Клара. Я, как разбойник, разрушаю все в вашем доме, все, что создавалось годами.

Милорад. Но это и я хочу разрушить. Я уже окончательно решил освободиться из плена этого диплома, который принес мне столько неприятностей…

Клара. Нет, нет, сударь. Что подумают обо мне ваши родные!

Милорад. Вам нечего об этом беспокоиться. Разве вас интересует мнение дядюшки Благое?

Клара. Но, сударь, это так неожиданно! Я боюсь. Новое легкомыслие. Мне достаточно одного быстрого замужества, это так неожиданно…

Милорад. И для меня неожиданно, но получается прекрасно!

Клара. Нет, я боюсь, как бы вы не поторопились с вашим решением. Лучше еще раз подумать. Я прошу вас, подумайте. (Быстро уходит.)

XXI
Милорад, Живота.

Милорад долго смотрит ей вслед, потом садится и закуривает сигарету.

Живота (входит, в руке у него лист бумаги). Вот хорошо, что ты здесь. Подпиши заявление – и покончим с этим делом.

Милорад. Какое заявление?

Живота. Заявление о разводе, составленное адвокатом.

Милорад. Хорошо, а я как раз ждал тебя, чтобы предложить одну сделку, от которой и ты и я выиграем по десять тысяч динаров.

Живота. Да ну! Сделка?… И ты получишь десять тысяч динаров? Теперь я вижу, что ты мой сын. Конечно, надо стараться не только тратить деньги, но и кое-что зарабатывать.

Милорад. С этого дня я начинаю зарабатывать. Моя сделка даст верных сто процентов. Ты обещал Кларе двадцать тысяч динаров, чтобы она уехала, так?

Живота. Да, ей нужно сколько-нибудь дать, лишь бы с плеч долой.

Милорад. От этой сделки мы оба выиграем, и ты и я.

Живота. Как же так?

Милорад. А вот как! Я решил не подписывать заявления и оставить Клару как мою жену здесь. Теперь нет надобности давать ей двадцать тысяч динаров. Ты дашь десять тысяч мне и десять тысяч оставишь себе. Вот мы оба и выгадаем.

Живота (ошеломлен). Подожди! Подожди! Подожди! Ты или бредишь, или у тебя с прошлой ночи голова не в порядке?

Милорад. Ты же слышал, что я сказал.

Живота. Я не слышал, я ничего не слышал!

Милорад. Хорошо, я повторю. (Громко.) Я не разрешаю моей жене покидать меня!

Живота. Чьей жене, что ты?

Милорад. Моей.

Живота. С каких это пор ты стал женатым?

Милорад. С тех пор как обвенчался.

Живота. Пойди-ка к себе да протрезвись и говори серьезно, если хочешь, чтобы я с тобой разговаривал!

Милорад. Я говорю серьезно.

Живота. Как же серьезно, если чужую жену объявляешь своей!

Милорад. Так, значит, она не моя жена?

Живота. Конечно нет!

Милорад. С кем же я тогда буду разводиться?

Живота. Это другое дело. Перестань хоть теперь дурака валять!

Милорад. Послушай, отец: я с ней обвенчан, она моя жена, остается со мной – и кончено дело! Теперь тебе ясно?

Живота. Нет, мне не ясно!

Милорад. Как так не ясно?

Живота. Мне не ясно, потому что в глазах у меня помутилось, а когда разум мутится, тогда человеку ничего не ясно! Значит, что же – я создавал, заботился, деньги тратил, а ты теперь сразу: «Моя жена». Э, так не выйдет, сынок, не выйдет так! Я не разрешаю этого, понимаешь, не разрешаю!

Милорад. Раз не разрешаешь, так сам и разводись с Кларой, а я не хочу!

Живота. Я отрекусь от тебя, слышишь, отрекусь! Вот ты что надумал – Клара и Пепик! Ну, так и убирайся с ними ко всем чертям. Пусть они о тебе и заботятся.

Милорад. Ну, если таково отцовское желание, то так и будет!

Живота. Я отрекусь от тебя перед богом и людьми. Пусть все придут сюда, я хочу при всей семье от тебя отречься. (Открывает двери.) Мара, Мара, все идите сюда!

XXII
Мара, Славка, Благое, те же.

Живота (когда все вошли). Идите, идите, слушайте! (Милораду.) Говори, сам говори, если я скажу, никто не поверит.

Мара. Что здесь творится, господи?

Живота (Милораду). Скажи им!

Милорад. Мне нечего говорить!

Живота. Сын твой, Мара, не подписывает заявления о разводе! Он говорит, что Клара его жена, и хочет ее оставить здесь.

Благое. Вот ты теперь как?

Мара. Это правда, сынок?

Милорад. Правда. Я предпочитаю иметь хорошую жену, чем скверный диплом, и к тому же я обвенчан, и незачем мне развенчиваться. У меня жена…

Благое. Ребенок…

Милорад. Да. И отец, если рассудит, увидит, что я сберег самое малое сто тысяч динаров. Не надо давать Кларе двадцать тысяч динаров, не надо расходовать на свадьбу, на крестины и…

Живота. Он или сумасшедший, или смеется над нами.

Милорад. Я не смеюсь, чего же вам еще надо? Жена хорошая, красивая и честная…

Мара. И то правда, Живота, она и верно хорошая и скромная невестка.

Живота. И ты! замолчи!

Благое. Молчи да молчи, ну а если серьезно подумать, то выходит, что так-то все-таки лучше. Мы уж и так достаточно запутались.

Живота. У тебя в голове все запуталось, и ты сам не знаешь, что плетешь, и Мара – недаром она твоя Сестра. И ум у вас одинаков! Что вы, сумасшедшие или пьяные? Когда же так бывало – хотел жениться на министерской дочери, а женился на Кларе. Та принесла бы в приданое виадуки, километры, тоннели, а эта – Пепика!.. (Маре.) Ты, ты, ты виновата! Ты его избаловала. И теперь опять ты вбила себе в голову Клару с Пепиком! Но запомни, и он пусть запомнит, пока я жив – не разрешу! Понимаете? Не разрешу! (Кипятится еще больше.) Всех вас в сумасшедший дом отправлю: и тебя – раз в твоей голове все перепуталось и ты мне этот план составил, и тебя – раз ты выдумала, что «невестка» хорошая и скромная», и того, кто берет себе чужую жену. Всех запрячу в сумасшедший дом!.. Запрещаю, понимаете, запрещаю!..

Мара. Живота, ради бога, успокойся!

Живота. Сами вы успокойтесь. Я успокоюсь, когда сойду с ума! И это будет, увидите. Вот уж и теперь в голове что-то переворачивается!

Мара. Иди отдохни немного в этой комнате.

Живота. Разве среди вас отдохнешь? Нет, дай мне ключ от этой комнаты. (Показывает на комнату справа, где собрались все посетители.)

Mapa. Она не заперта.

Живота. Знаю, что не заперта, но ты дай мне ключ. Я запрусь там, чтоб никто меня не беспокоил. Оставьте меня в покое, иначе я сойду с ума! (Берет у Мары ключ и входит в комнату направо; раздается его отчаянный крик и галдеж посетителей; необыкновенно взволнованный, он выскакивает обратно и запирает за собой двери.) О господи, да это же настоящая засада! (Своим.) Неужели вам не жаль отца? Ведь вы знаете, что у меня больное сердце, как же вы могли пустить меня в это осиное гнездо!

Из комнаты слышны стук и крики.

Мара. О господи, Живота, зачем ты их запер?

Живота. Они там все, они разорвут меня, спасите меня!..

Снова слышен стук.

Милорад. Нельзя же их держать взаперти! Дай мне ключ!

Живота. На, но ты сам с ними и разговаривай, я не хочу с ними говорить. (Дает ему ключ и, утомленный, падает в кресло.)

Милорад открывает двери, и все врываются в комнату.

XXIII
Госпожа Драга, Сойка, Сима, госпожа Протич, госпожа Спасоевич, Райсер, те же.

Драга (разъяренная, как и все остальные, подходит к Животе). Вы лишаете нас свободы! Но об этом мы еще поговорим, а теперь я пришла сказать вам, чтобы вы выбросили из головы все километры!

Живота бессмысленно смотрит на нее и не говорит ни слова.

Дамы (одновременно). Мы, сударь, уполномочены чрезвычайным собранием Совета управления детского приюта номер девять требовать у вас удовлетворения за вчерашнюю историю.

Живота бессмысленно смотрит на них.

Спасоевич. Самое меньшее, что вы можете сделать, это извиниться перед нами.

Протич. Притом письменно извиниться.

Живота бессмысленно смотрит на них.

Сойка. Я и господин Сима пришли, но… нужно поговорить наедине. Если хотите, пройдемте в другую комнату.

Живота бессмысленно смотрит на нее.

Райсер. Я пришел проститься, сегодня вечером и уезжаю в Афины.

Живота бессмысленно смотрит на него.

Все из правой комнаты. Но, сударь, ваше молчание еще не значит…

Живота (вскакивает). Что же вы от меня хотите? Хватит, я больше не могу, оставьте меня в покое, у меня своих мук довольно!

Дамы. Это ваше личное дело.

Живота. Мое? Так пусть же и ваше будет. Я всем скажу, пусть весь мир слышит, пусть весь мир смеется над моими страданиями, над позором моего сына!

Милорад. Но, отец!..

Живота (разъяренный). Пусть весь мир слышит: мой сын хочет жениться на авантюристке, на женщине легкого поведения!

Общее удивление.

Милорад. Отец, что ты говоришь?

Ж и в от а. Я это докажу.

Милорад. Докажи, но при ней, при женщине, которую обвиняешь, докажи! (Идет к двери налево.) Клара, Клара, идите сюда!

XXIV
Клара, те же.

Милорад (после появления Клары, отцу). Говорите!

Живота. И буду говорить! Ты сам спроси эту даму, пусть она тебе скажет, кто такой этот (смотрит в заявление, которое было у него в кармане) Иоганн Вольфганг Гёте!

Райсер (слышит это имя, поднимает голову и сразу начинает, как будто читая лекцию). Иоганн Вольфганг Гёте – самый знаменитый немецкий поэт, он обладал самым необыкновенным воображением и глубочайшими идеями. Родился он во Франкфурте-на-Майне в 1749 году, а скончался в Веймаре в 1832 году. Его отец – королевский советник Иоганн Каспар Гёте родился в 1710 году, а скончался в 1782 году; мать – Катерина Елисабета Текстор родилась в 1731 году, а скончалась в 1803 году. Своими произведениями Гёте снискал дружбу веймарского герцога Карла Августа, который осыпал его своими милостями…

Живота (в отчаянии, потеряв терпение). Господи боже, когда он уберется отсюда! (Райсеру.) У меня голова кругом идет, а он мне лекции читает. Клара, скажи откровенно, ты знаешь этого Иоганна?

Клара. Как же я могу его знать, если он умер на 80 лет раньше, чем я родилась.

Живота. Умер на 80 лет раньше? Но ты же сама сказала, что была в интимных отношениях с Иоганном Вольфгангом Гёте.

Милорад. И ты хотел, чтобы я это подписал?

Живота. Ладно, мертвый есть мертвый, царство ему небесное, и нечего о нем говорить. А Титулеску? (Милораду.) Спроси ее, кто такой Титулеску?

Милорад. Чего я ее буду спрашивать? Титулеску – румынский министр иностранных дел.

Живота. Господи боже, что со мной делается! Все передо мной кружится, я ничего не вижу, я задыхаюсь!

XXV
Велимир, те же.

Входит Велимир.

Живота (увидев Велимира, бросается, как зверь, и хочет схватить его за горло). Ты, ты, разбойник, устроил все это! (Поднимает кулак; общий визг.)

Славка (выбегает и встает перед отцом, чтобы защитить Велимира). Отец, он не виноват!

Живота. Он виноват, он! Я за все ему отплачу, он меня будет помнить! (Велимиру.) В самое сердце поражу, понимаешь, в самое сердце!.. Ты что думаешь – она твоя жена? (Показывает на Клару.) Э, нет! Она жена моего сына, моя сноха! Так ведь, Милорад?

Общее движение.

Милорад. Так!

Живота. Так ведь, Клара?

Клара (выпрямляется, смотрит па всех и, когда ее взгляд встречается со взглядом Велимира, решительно, даже упорно отрезает). Так! (Подходит и целует руку Маре и Животе.)

Общее удивление.

Славка (Велимиру). Будьте мужественны.

Живота (Велимиру). Что, получил?

Велимир улыбается и пожимает плечами.

Благое. Так, так, Живота! Иначе и быть не может.

Живота (вздыхает). Сдаюсь! Пропал министр – и всё! Я думал, все можно купить за деньги, но теперь вижу: многое можно купить, а ума не купишь!..

Мара (приводит за руку Пепика). Вот и хорошо, я больше всего за ребенка рада. Что бы он стал делать, бедняга, в чужой стране? Ты видишь, он, милый, все это время, как овечка, ходит: то около тебя, то около меня.

Живота. Эх, Мара, надо примириться с тем, что случилось! (Обнимает Пепика.) А с тобой, внучек, мы подружимся. Ты все у меня перевернул вверх ногами, может быть, ты и поправишь. Может быть, суждено от тебя деду увидеть удачу. (Ласкает его.) Марица, убери диплом, брось его куда-нибудь, унеси…

Милорад. На чердак!..

Живота. Да, на чердак! Только смотри, рамку не испорти, пригодится!.. Когда-нибудь мы вставим в нее настоящий диплом. И на нем большими буквами будет написано: Доктор Пепик Цвийович!..

Занавес

Оглавление

  • Действие первое
  • Действие второе
  • Действие третье
  • Действие четвертое