Дурак умер, да здравствует дурак [Дональд Эдвин Уэстлейк] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (76) »
Дональд Уэстлейк Дурак умер, да здравствует дурак!
Глава 1
В пятницу 19 мая я получил свое сполна. С утра какой-то однорукий гад в парикмахерской на Западной двадцать третьей улице впарил мне поддельный лотерейный билет, а вечером мне домой позвонил некий стряпчий и сообщил, будто бы после смерти моего дядюшки Мэтта я унаследовал триста семнадцать тысяч долларов. Разумеется, я сроду не слыхал ни о каком дядюшке Мэтте. Едва стряпчий повесил трубку, я тотчас позвонил в Куинс своему дружку Райли, который служит в отделе борьбы с мошенничеством. — Это я, — сообщил я ему. — Фред Фитч. — Ну, что с тобой сотворили на этот раз, Фред? — с тяжким вздохом спросил Райли. — Две пакости, — отвечал я. — Одну — утром, а другую — только что. — Да? Ну, тогда берегись. Моя бабка не уставала повторять, что беды всегда ходят тройками. Будь начеку. — О, господи! — вскричал я. — Клиффорд! — Что такое? — Я тебе перезвоню, — ответил я. — Похоже, меня только что посетила и третья. Я бросил трубку, сбежал вниз по лестнице и позвонил в квартиру мистера Гранта. Он самолично открыл мне дверь. Подбородок его оттеняла засунутая за воротник салфетка, а в руке мистер Грант держал вилку с насаженной на нее крошечной кривой креветкой, облик которой был вполне под стать наружности моего соседа: мистер Грант и сам был маленьким, кротким креветкоподобным человечком с плешью, в очках в стальной оправе. Трудился он в какой-то бруклинской средней школе, где преподавал историю. Примерно раз в месяц мы встречались с ним у почтовых ящиков и обменивались ничего не значащими замечаниями. Собственно, к этому и сводилось все наше общение. — Прошу прощения, мистер Грант, — сказал я. — Понимаю, время нынче обеденное, но скажите, нет ли у вас, часом, соседа по комнате, которого зовут Клиффорд? Грант побледнел; рука с вилкой и креветкой повисла, будто плеть. Он медленно захлопал глазами. Я сознавал, что дело безнадежное, но, тем не менее, продолжал: — Миловидный, приятный в обращении парень примерно моих лет, подстрижен под «ежик», в белой рубахе с расстегнутым воротом, темных свободных брюках, на шее — галстук с ослабленным узлом. За годы вынужденных упражнений я весьма понаторел в составлении кратких, но емких словесных портретов. Увы. Я мог бы продолжить, сообщив соседу приблизительные данные о росте и весе Клиффорда, но сомневаюсь, что в этом была необходимость. И верно: необходимости не было. Вяло взяв навскидку вилку с креветкой, мистер Грант промямлил: — Я то думал, он — ваш сосед… — Он сказал, что получил посылку НП. Мистер Грант кивнул с видом страдальца. — Мне он заявил то же самое. — А в доме не набралось достаточной суммы. — Даже после того, как он одолжился у Уилкинса со второго этажа. Я кивнул. — В левой руке он держал комок смятых бумажных денег. Мистер Грант сделал глотательное движение. — Я ссудил его пятнадцатью долларами. Я тоже сглотнул. — А я — двадцатью. Мистер Грант взглянул на креветку, словно силясь вспомнить, чьими стараниями она очутилась на вилке. — Полагаю, — задумчиво молвил он. — Полагаю, нам следовало бы… голос его совсем ослаб. — Идемте, потолкуем с Уилкинсом, — предложил я. — Что ж, пожалуй, — со вздохом согласился Грант и вышел в коридор, тщательно прикрыв за собой дверь квартиры. Мы поднялись на второй этаж. В этом квартале Западной девятнадцатой улицы стояли почти исключительно трех- и четырехэтажные дома без лифтов, но зато с каминами и садиками. В квартирах были высоченные потолки. Ума не приложу, как этому району столько лет удавалось избегать знакомства с бабками рабочих по сносу зданий. В нашем доме мистер Грант занимал первый этаж, на втором проживал отставной военный летчик по имени Уилкинс, а я обретался на третьем. Все мы жили бобылями, были людьми тихими и малоподвижными и не очень любили шум. Мне стукнуло 31, и я был младшим из нашей троицы, а старшенствовал у нас Уилкинс. Мы добрались до его двери, позвонили и стали ждать, состроив скорбно-растерянные мины, издревле присущие всем дурным вестникам. Вскоре дверь открылась, и перед нами предстал Уилкинс — ни дать ни взять редактор отдела писем «На склоне лет», облаченный в синюю рубаху с красными нарукавниками; зеленый солнцезащитный козырек был сдвинут на лоб. В заляпанной чернилами руке Уилкинс держал древнюю самописку. Посмотрев на меня, потом на мистера Гранта, на его вилку, на его креветку и, наконец, опять на меня, он спросил: — Хм? — Извините, сэр, — сказал я. — Не заходил ли к вам нынче пополудни человек по имени Клиффорд? — Ваш сосед по комнате, — Уилкинс ткнул в мою сторону самопиской. — Занял у меня семь долларов. Мистер Грант застонал. Мы с Уилкинсом, как один, взглянули на его креветку, словно стенания исходили от нее. Я сказал: — Сэр, этот Клиффорд, или как там его, никогда не был моим соседом по- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (76) »
Последние комментарии
5 часов 20 минут назад
22 часов 40 минут назад
23 часов 4 минут назад
23 часов 18 минут назад
23 часов 19 минут назад
23 часов 20 минут назад