Основы теории политических партий [Всеволод Данилов] (fb2) читать онлайн

А. Ю. Ашкеров, М. А. Бударагин, Н. В. Гараджа, В. Н. Данилов, М. В. Жаров, С. Е. Заславский, Д. Ю. Кралечкин, К. К.Мартынов Основы теории политических партий 

Предисловие

Изучение политических партий как политико-правового явления, категории и института является одним из наиболее значимых и перспективных направлений современной общественной науки. Теоретико-методологический и практический интерес к этому направлению исследований в отечественной науке многократно усиливается формированием новой демократической – конкурентной и плюралистической партийной системы, превращением политических партий в структурный элемент механизма организации и осуществления государственной власти в Российской Федерации.

Настоящая работа является одним из первых учебных пособий, выполненным в рамках междисциплинарного взаимодействия политической теории, философии и политической юриспруденции.

Построение структуры и содержания работы подчинено задаче последовательного изложения логики становления и развития базового института системы политической демократии – политических партий.

Авторы постарались в максимальной степени учесть накопленный в этой предметной сфере теоретический и эмпирический материал, предложенные теорией политических партий современные версии понимания их роли и значения в процессе государственно-правового развития страны.

Структура и содержание материала отвечают традиции академического построения учебных курсов, принятых в системе высшего профессионального образования.

Учебное пособие включает восемь разделов, каждый из которых охватывает наиболее важные темы современной теории политических партий. Это вопросы истории института политических партий, их социально-политической природы и роли как субъекта представительства интересов доминирующих социальных групп, понимания политических партий как субъекта политического процесса. В работе подробно раскрываются технологические вопросы партийного строительства – организация, правовое регулирование и финансово-хозяйственная деятельность политических партий. Методологическая перспектива изучения феномена политических партий раскрывается в рамках сравнительного анализа и типологии политических партий и партийных систем.

В работе реализован синтетический подход в освоении разнообразного опыта и теоретико-методологического инструментария различных отраслей научного и прикладного знания. Междисциплинарный характер учебного пособия делает его полезным и студентам (правоведам, политологам), и специалистам в области политической социологии и истории, и преподавателям общественно-политических дисциплин, всем, кто интересуется вопросами теории политических партий.

Сочетание учебной и исследовательской задачи предполагает соблюдение определенного баланса общепринятых и критических суждений по всему спектру рассматриваемых тем. Отдельные положения, оценки и выводы, содержащиеся в работе, являются дискуссионными, возможно, требуют дополнительной аргументации и практического подтверждения. Это концептуальный и правомерный выбор авторов учебного курса. Очевидно, что понимание природы и смысла любого общественно-политического явления связано не только с новыми научными результатами и новыми эмпирическими данными политической практики, но и внутренней потребностью обретения истины в предметной научной дискуссии.

Представленный материал открыт для обсуждения широкого круга проблем не только с точки зрения его предмета и структуры, а, прежде всего, с точки зрения теоретико-методологических оснований изучения политических партий и преподавания учебного курса.

Совмещение институционального, нормативного и социологического подходов в изучении политических партий в наибольшей степени способствует пониманию исторической перспективы перехода от моноцентрической модели политического господства и управления к плюралистической модели политической демократии, а также тех ловушек и дилемм реального политического процесса, которые объективно представлены в объективно заданной структуре возможных изменений и тенденций общественного развития.

Учебный курс в этом отношении сочетает одновременно как дидактическую, так и проблемную постановку в изложении материала, описании и объяснении реальных и возможных коллизий партийного строительства современной России.

Ю. А. Веденеев,

доктор юридических наук, заслуженный юрист

Российской Федерации

Глава 1 ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ: ПОНЯТИЕ, ПРИЗНАКИ, ФУНКЦИИ

Теория политических партий в системе научного знания

Теория политических партий (партология) представляет собой междисциплинарную область научного знания, изучающую общие закономерности возникновения, развития, функционирования и организационного устройства политических партий.

Феномен политических группировок, соперничающих в борьбе за власть, был предметом внимания еще античных мыслителей. Так, еще Аристотель в своих работах упоминает о партиях рыбаков и земледельцев, горожан и равнинных жителей. Позднее тема партий получает дальнейшее рассмотрение в работах Никколо Макиавелли, Томаса Гоббса, Джона Локка, Томаса Джефферсона, Шарля Монтескье, Жан-Жака Руссо. Одной из первых работ, непосредственно посвященных политическим партиям, стал трактат «Рассуждение о партиях» лорда Генри Сен-Джона Болинброка. Тема роли партий в общественной жизни и публичной политике в той или иной мере рассматривалась в работах Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, Иоганна Готлиба Фихте, Бенжамена Констана, Джона Милля, Дейвида Юма и других западноевропейских мыслителей. Значительный вклад в развитие представлений о политических партиях внесли российские ученые-конституционалисты В. М. Гессен, Ю. С. Гамбаров, М. М. Ковалевский, Б. Н. Чичерин. С середины XIX века появляются и первые прикладные исследования политических партий: в работах К. Маркса, А. Бебеля, Г. Плеханова, К. Каутского остро ставятся вопросы идеологического позиционирования политических объединений и организации партийного строительства.

Теоретико-методологические основы изучения политических партий заложены в трудах Дж. Брайса, М. Вебера, Р. Михельса, М. Я. Острогорского. Работы этих ученых заложили основы научного понимания политических партий, содержат понятийный аппарат. Так. в 1898 году вышла (на французском языке) книга М. Я. Острогорского «Демократия и политические партии», в которой на примере США и Англии раскрыты механизм организации и функционирования политических партий, причины их возникновения и развития к более сложным политико-организационным формам.

Острогорский Моисей Яковлевич (1854-1919) – российский правовед и историк. Автор монографии «Демократия и политические партии». Избирался депутатом Первой Государственной Думы.

В работе «Социология политической партии в условиях современной демократии» (1911) Роберт Михельс сформулировал «железный закон олигархических тенденций» в буржуазной демократии, согласно которому деятельность демократии строго ограничивается в связи с необходимостью существования организации, опирающейся на «активное меньшинство» (элиту), поскольку «прямое господство масс технически невозможно».

Михельс Роберт (Michels Robert) (1876-1936) – историк, экономист и социолог, один из наиболее значительных исследователей феномена партий. Изучал классы буржуазного общества, политическую роль интеллигенции.

ХХ век обогатил научное знание рядом фундаментальных научных работ, посвященных исследованию феномена политических партий. Так, в 1951 году была опубликована знаменитая работа Мориса Дюверже «Политические партии», в которой были всесторонне рассмотрены вопросы происхождения политических партий, дана оценка их места и роли в современном демократическом обществе, сформулирован ряд важнейших закономерностей воздействия избирательной системы и парламентаризма на развитие политических партий, определены критерии классификации партий и партийных систем.

Дюверже Морис (родился 5 июня 1917) – французский ученый, государствовед, профессор политической социологии Парижского университета (с 1955), политический обозреватель газет «Монд» и «Нувель обсерватер». Основное внимание Дюверже уделяет социологии политических партий и политических режимов, общей теории политики, методам политической науки. Дюверже ставит под сомнение применимость «западной демократии и плюрализма» в других странах современного мира. Еще в конце 60-х гг. он утверждал, что противоречия между богатыми странами и «странами-пролетариями» более значимы, чем между западными и социалистическими странами.

Значительный вклад в разработку современных научных представлений о политических партиях внесли видные зарубежные (К. фон Бейме, К. Джанда, Дж. Лаполамбара, К. Лоусон, С. Нойманн, А. Панебьянко, Д. Сартори) и российские исследователи (Т. Б. Бекназар-Юзбашев, А. А. Галкин, З. М. Зотова, Ю. Г. Коргунюк, М. Н. Марченко, Т. В. Шмачкова, М. Х. Фарукшин, К. Г. Холодковский). Политико-правовые аспекты деятельности политических партий и их участия в избирательном процессе получили развитие в работах Р. Катца, Дж. Ламберта, Э. Лейкмана, Р. Таагеперы, М. Шугарта, а также российских юристов и политологов: С. А. Авакьяна, А. С. Автономова, Ю. А. Веденеева, И. В. Выдрина, В. Н. Даниленко, Е. П. Дубровиной, В. Б. Евдокимова, А. И. Ковлера, В. В. Лапаевой, А. П. Любимова, Г. В. Мальцева, А. Е. Постникова, И. Г. Шаблинского, В. И. Лысенко, Б. А. Страшуна, В. Е. Чиркина, Ю. А. Юдина и др.

Предметом теории политических партий является изучение проблем закономерностей и механизмов формирования, функционирования и развития политических партий и партийных систем, их места и роли в общественно-политической жизни, форм взаимоотношений с иными политическими и социальными институтами.

Теория политических партий имеет сложный объект анализа, где первый уровень составляет изучение процессов развития отдельных политических партий, второй – изучение структуры и деятельности группы партий, обладающих схожими структурно-функциональными, идеологическими либо статусными (парламентские, внепарламентские) характеристиками. Наконец, третьим уровнем анализа может служить изучение структуры, качественных характеристик и особенностей развития партийной системы страны (группы стран). При этом комплексный характер теории политических партий позволяет сочетать междисциплинарный подход и специальные отраслевые методы исследования. Важно помнить, что одни и те же объекты могут исследоваться различными общественными науками под особым, специфичным углом зрения, в разных аспектах, на различных уровнях научного анализа.

Историческая наука рассматривает партии и в ретроспективно-генетическом аспекте их возникновения, функционирования и поэтапной эволюции к современным формам партийной организации. Изучение исторических обстоятельств, обусловивших необходимость создания политических партий, а также изменений в ее организации и политической деятельности позволяет выявить генетические причины современных процессов, происходящих внутри партий и на межпартийном уровне.

В юридической науке изучаются вопросы правового статуса политических партий, формы и механизмы правового регулирования их деятельности, участия в выборах и референдумах, в работе органов государственной власти; проводится анализ положений законодательства о политических партиях, его воздействия на процесс создания и функционирования политических партий и развития партийной системы, вырабатываются рекомендации по его совершенствованию, устранению противоречий, устранению правовых пробелов и избыточных предписаний.

Изучение политических партий также является одним из важнейших направлений политической науки. Политология исследует и выявляет модельные закономерности возникновения и развития политических партий, механизм взаимодействия политических партий с органами государственной власти, динамику партийно-политических перегруппировок, основы внутреннего устройства политических партий и практику их парламентской деятельности.

Партия и партийная система как социальный феномен является одним из объектов политической социологии, исследующей взаимоотношения между обществом и государством, между социальным строем и политическими институтами^[1]. Данные об отношении к партиям, получаемые в этих исследованиях, связываются с другими данными – например, об уровне доверия к закону, о коррумпированности и так далее, что позволяет составить достаточно полную картину происходящих в обществе процессов. Примером таких долгосрочных исследований могут служить некоторые исследования ведущих организаций: Всероссийского центра изучения общественного мнения, Фонда «Общественное мнение», на протяжении многих лет занимающихся исследованиями динамики партийной системы и развития демократических институтов в России.

Теория политических партий оперирует различными методами исследования. Сложность и многоплановость объекта исследования требует обращения как к общенаучным методам познания (диалектическому, сравнения, анализа и синтеза, моделирования и другим), так и к разработкам в области теории социальных систем. Комплексный междисциплинарный характер теории политических партий делает оправданным использование частно-научных и специальных методов: структурно-функционального, социологического, конкретно-исторического, сравнительно-правового и формально-правового. Их применение позволяет всесторонне рассмотреть политические партии в различных аспектах их деятельности.

Теоретический подход к изучению политических партий во многом схож с «партийным»: в обоих случаях анализируются долгосрочные, среднесрочные и конъюнктурные факторы развития политических партий и партийных систем. Поэтому, с одной стороны, партийная политика оказывается предметом научных исследований, результаты которых, в свою очередь, становятся источником полезной информации о взаимосвязях общества и политических организаций, зачастую интерпретируются в интересах политических партий, используются в целях корректировки их стратегии и тактики (особенно когда речь идет об отношениях партии с электоратом).

В то же время теория политических партий, безусловно, сохраняет и независимость, выполняя задачи, не обусловленные политическими нуждами партий и избирательных кампаний. В частности, исследования отношения населения к самой партийной системе, различным партиям, их программам и результатам, полученные на местах, позволяет объективно оценить роль партийной системы в данном обществе и выработать рекомендации по ее оптимизации в соответствии с новыми социальными запросами и потребностями.

Понятие и признаки политической партии

Политическая партия является добровольным самоуправляющимся объединением граждан, создаваемым по их собственной инициативе для совместной реализации целей и задач, отстаивания собственных представлений на развитие общества. Вместе с тем – это один из базисных институтов политической системы общества, способствующий воспроизводству и ротации политической элиты. Не будучи сами носителями государственной власти, политические партии функционально включены в систему власте-отношений, являются связующим звеном между государством и гражданами, обеспечивают целостность и устойчивость политической системы. Существование политических партий в равной мере невозможно как без общества с его многообразными интересами, агрегирование и представительство которых осуществляют партии, так и без государства, олицетворяющего публичную власть в обществе.

Удивительно, но одним и тем же словом «партия» могут называться весьма непохожие предметы. Так может обозначаться и некое диффузное объединение политических агентов, внутренняя структура которого совпадает с каналами политического влияния и контуры которого едва заметны на общем политическом фоне, без фиксированного членства и формальных процедур приема, без четкой программы и явных лидеров, часто возникающее на короткий отрезок времени, например сезон выборов, и по окончании оного распадающееся. То же название применяется и для организации, обладающей в максимальном объеме всеми признаками партии, которых не хватает в первом случае, и существующая вообще вне политической конкуренции (как, например, КПСС в России в середине прошлого века).

В современной науке нет общепринятого определения политической партии, отсутствует и единство подходов к пониманию ее сущности и характерных признаков. По данным З. М. Зотовой, только в отечественных научных работах насчитывается более двухсот определений политической партии^[2]. Наибольшую известность в современной политической и правовой науке получили электоральное (Д. Сартори), структурное (М. Дюверже, М. Острогорский), функциональное (К. Лоусон, У. Кротти, Р. Макридис), структурно-функциональное (К. Нойман, Дж. Даполамбара, Ж.– Л. Кермонн), идеологическое (К. фон Бейме) и другие.

В рамках функционального подхода особое внимание в дефиниции обращается на ролевое предназначение партий. Исторически подобный подход был присущ ряду исследователей политических партий, например П. А. Берлину, определявшему партии как «свободные организации массы для достижения определенной социальной или политической цели»^[3]. Среди современных ученых сторонником функционального определения является К. Лоусон, полагающая, что «самым удовлетворительным и самым полезным, равно как и наиболее общим является определение, которое делает акцент на политических действиях, вероятно, совершаемых партией»^[4]. Согласно ее мнению, «политическая партия – это организация индивидов, которая стремится путем выборов или помимо выборов продлить полномочия народа или его части, чтобы осуществить политическое господство над данным учреждением»^[5].

Электоральное определение партии, фактически являющееся разновидностью функционального определения, основано на выделении электоральной функции как наиболее значимой из всех функций, осуществляемых партией. К примеру, Д. Сартори определяет политическую партию как политическую группу, активно участвующую в проведении выборов и имеющую благодаря этому возможность проводить своих кандидатов в государственные учреждения^[6]. В данном случае сущность политической партии видится, прежде всего, в ее связи с электоральным процессом, обеспечивающим приход к власти определенной группы политиков.

В науке известны также структурные определения, выводящие сущность партии из специфики ее организационного устройства. Традиции структурного подхода восходят еще к работам М. Я. Острогорского и Р. Михельса, исследовавших закономерности структурной динамики современных им политических партий и тенденции их олигархизации в условиях демократического общества^[7]. В современной науке структурный подход представлен прежде всего Морисом Дюверже, выделившим в качестве важнейших атрибутов партии такие характеристики, как особенности их структуры, длительность существования, факторы организационного устройства.

Отдельными западными исследователями (С. Нойманн и другие) предпринимались довольно удачные попытки формулирования комплексного структурно-функционального определения партии как «уставной организации политических агентов общества, которые связаны с контролем правительственной власти и которые соревнуются за народную поддержку с другой группой или группами»^[8]. Близким к структурно-функциональному является и определение Ю. С. Гамбарова, содержащееся в его известной работе «Политические партии в их прошлом и настоящем» («свободные общественные группы, образующиеся внутри правового государства для совместного действия на почве общих всем объединяемым индивидам интересов и идей»)^[9].

Дж. Лаполамбара выделил четыре так называемых конституирующих признака партии:

› партия является носителем идеологии;

› партия представляет собой организацию, то есть продолжительное по времени объединение людей;

› цель партии – завоевание и удержание власти;

› каждая партия пытается обеспечить себе поддержку народа. В основе так называемых идеологических определений лежит общность программно-мировоззренческих взглядов. Так, Клаус фон Бейме понимает под партией «группу единомышленников, которые действуют сообща для достижения общих политических целей»^[10].

Вопрос о понятии и отличительных признаках политической партии получил значительное освещение и в отечественной науке. Так, видный российский исследователь правового статуса политических партий Ю. А. Юдин выделял три основных квалифицирующих признака, при отсутствии хотя бы одного из которых общественное объединение теряет юридическое качество партии. Это завоевание политической власти как главная цель участия в политическом процессе, объединение индивидов на основе общности политических взглядов, признания определенной системы ценностей, находящих воплощение в партийной программе, и наличие формализованной постоянно действующей партийной структуры^[11].

А. С. Автономов определяет политическую партию как общественное объединение, отстаивающее и претворяющее в жизнь интересы представляемого им класса или социальной группы путем борьбы за государственную власть, осуществления ее, участия в ее осуществлении или оказания максимально возможного в конкретных условиях воздействия на ее осуществление, находясь в оппозиции в составе государственного органа или вне их^[12].

Т. В. Шмачкова, опираясь на подход Дж. Лаполамбары, указывает на четыре образующих партию признака: идеологическая направленность партийной деятельности, длительный и многоуровневый характер объединения, нацеленность на завоевание и осуществление власти, апелляция к поддержке народа^[13]. Оригинальное определение предлагает Р. Ф. Матвеев, рассматривающий партию как организацию, соединяющую общественное движение и течение общественно-политической мысли^[14].

В работах российских исследователей встречаются и более детализированные варианты перечня признаков политической партии. В частности, В. Е. Чиркин в числе существенных признаков политической партии, находящих отражение в законодательстве, выделяет ее добровольный, самоуправляемый, устойчивый и автономный характер, общность убеждений и целей ее членов как фактор образования партии, отсутствие целей извлечения прибыли, содействие формированию и выражению политической воли народа путем участия в выборах, осуществляемое на демократических принципах и на основе гласности, публичности и открытости^[15].

Научные определения политической партии хотя и не несут нормативной нагрузки, тем не менее, находят свое отражение при разработке и закреплении в нормативных актах правовой конструкции политических партий. При этом в ходе ее разработки происходит операционализация понятия политической партии: в нем находят свое отражение, прежде всего, юридически значимые признаки, факт наличия или отсутствия которых может быть с достоверностью установлен. Необходимо четко разграничивать общее государственно-правовое значение понятия партии (с позиций рассмотрения политических партий в контексте их взаимодействия со всей системой государственных, общественно-политических и правовых институтов) и конкретно-правовое определение в законе, форму конкретного выражения партии в праве^[16].

Обобщая, можно выделить основные признаки политической партии:

› партия – разновидность общественного объединения. Это означает, что партии, равно как и иные виды общественных объединений (профсоюзы, молодежные, национально-культурные и иные объединения), представляют собой добровольные, самоуправляемые формирования, созданные по инициативе граждан, объединившихся на основе общности интересов для реализации общих уставных целей. В российской правовой системе юридическая значимость соотнесения политической партии с родовым понятием общественного объединения выражается в том, что на партии распространяются требования законодательства об общественных объединениях в части, не урегулированной специальным законом о политических партиях;

› партия представляет собой организацию, предусматривающую наличие определенных иерархических связей между различными звеньями организации, партийной дисциплины и субординации, добровольно соблюдаемых ее членами. Партию отличает устойчивость организации во времени – она создается на длительный, неопределенный срок, в этом ее отличие от неинституционализированных (лобби) и институционализированных (избирательный блок) коллективных политических субъектов, состав и длительность существования которых меняется в зависимости от поставленной задачи;

› партия – субъект политики, которому присущ идеологический образ действий. Цели и задачи партии формулируются в программных документах и предвыборных платформах и реализуются в ее политической деятельности. Сочетание программно-мировоззренческого и активно-деятельностного компонентов отличает политическую партию, с одной стороны, от сообществ единомышленников (клубов, кружковых объединений), а с другой – от лоббистских структур, руководствующихся в основном конъюнктурными интересами;

› партия нацелена на обретение своего политического представительства в органах государственной власти посредством выборов, на участие через своих представителей в управлении государством. Способом, обеспечивающим политическое влияние партии, является обращение к поддержке граждан, осуществляемое открыто и на состязательной основе.

Указанные юридически значимые признаки практически никогда не воспроизводятся в полном объеме в правовом определении: законодатель считает нужным выделить те из них, которые, по его мнению, отличают политическую партию от иных государственных и общественных институтов. Определение политической партии может быть как лаконичным (например, в Конституции Швеции под партией понимается любое объединение или группа избирателей, которые выступают на выборах под особым наименованием), так и развернутым, с выделением ряда квалифицирующих признаков.

Согласно закону о политических партиях ФРГ, партии представляют собой объединения граждан, которые постоянно или длительное время оказывают влияние на формирование политической воли в рамках федерации или одной из ее земель, желают участвовать в представительстве народа в бундестаге или в одном из ландтагов при условии, что они в достаточной мере гарантируют серьезность таких намерений их фактическим отношением к делу и, в частности, численностью и постоянством организации, числом членов и активной общественной деятельностью.

В Республике Казахстан партией признается добровольное объединение граждан, выражающее политическую волю граждан, различных социальных групп, в целях представления их интересов в представительных и исполнительных органах государственной власти, местного самоуправления и участия в их формировании.

Юридическое понятие российской политической партии содержится в статье 3 Федерального закона «О политических партиях». «Политическая партия – это общественное объединение, созданное в целях участия граждан Российской Федерации в политической жизни общества посредством формирования и выражения их политической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления».

У научного понятия и правового определения политических партий принципиально разное предназначение: эвристическое и правоустанавливающее. Удачное концептуальное определение может в мельчайших нюансах передать всю палитру качественных характеристик партии как общественного явления, но вместе с тем эти характеристики могут и не иметь правовой нагрузки. Так, марксистское определение партии как политической организации, выражающей интересы общественного класса или социального слоя, объединяющей их наиболее активных представителей практически «непереводимо» на язык юридических конструкций. Безусловно, юридические определения подчас менее красочно отражают социально-политическую природу политических партий, однако являются более точными, позволяют на практике отграничить политические партии от иных общественных объединений и субъектов публичной политики.

В политической социологии различаются партии в широком смысле и собственно «политические» партии: первые отождествляются с любыми группами, стремящимися к власти или к влиянию на власть (причем не только в государственном масштабе), вторые существуют только в контексте избирательного процесса и процедурных основ представительной демократии. Социологический подход может использовать как широкое, так и узкое определение партий и партийности, рассматривая их в качестве элементов общественного устройства.

Для понимания социологического подхода к изучению партий следует учесть, что их место, функция, эволюция в рамках того или иного общества могут описываться и предсказываться по-разному – в зависимости от используемой базовой социологической теории. Например, классическая социология Макса Вебера рассматривает партии как составную часть процесса трансформации типов власти и развития так называемой целерациональной власти. В контексте этой теории власть истолковывается не в качестве особой сущности, а как функция, необходимая для достижения той или иной цели.

Марксистская и постмарксистская социологическая теория исходит из представления об обществе, разделенном на классы, – соответственно, партийная жизнь является оформлением этого базового разделения. При этом ведущая роль отводится классу, который, как правило, не получает представительства в буржуазных демократиях, то есть пролетариату. Современные неокорпоративистские концепции возвращаются к представлению о партиях как системах патронажа, обеспечивающих взаимодействие заинтересованных групп и государственных институтов.

Патронаж – покровительство, система обмена услугами и обязательствами между разными уровнями власти и управления.

Неокорпоративизм – течение в социологии и социальной философии 70-90 годов XX века. Один из основателей – Филипп Шмиттер. Подчеркивает роль неконкурирующих общественных структур, сообща решающих общие проблемы в государственном поле (например, союз предпринимателей решает проблемы вместе с профсоюзами).

Все эти подходы не являются, строго говоря, взаимоисключающими, однако они предполагают достаточно разное акцентирование социальной логики партий, их места в обществе и их перспектив. При этом следует принимать во внимание, что различия в подходах отражают и то, что социология не независима от партийной жизни, напротив, основные социологические теории имеют достаточно жесткую политическую привязку.

Представительная демократия – такая форма политической организации общества, при которой основные решения принимаются выборными органами, в которые входят представители народа и его различных групп. Противопоставляется непосредственной или прямой демократии, предполагающей участие всех граждан в процессе принятия государственных решений.

Общее социологическое описание «партий вообще» должно было бы охватывать такие разнородные явления, как, например, изучавшиеся антропологами «локальные группы» (занятые распределением власти в примитивных сообществах), кафедральные «партии» современных академических институтов, чиновничьи партии и так далее. Мы, однако, ограничимся рассмотрением собственно «политических партий» как специфического общественного феномена: такие политические партии представляют собой особый механизм распределения власти, не тождественный традиционным механизмам (например, механизму престолонаследия) и определенный генезисом современного общества.

Функции и цели деятельности политических партий

Одной из ключевых проблем в изучении политических партий является проработка вопросов, касающихся их функционального назначения, целей и направлений деятельности. Эта проблема особенно актуальна при обращении к теме становления многопартийности в России, интерес к которой в последнее время огромен.

Под функцией партии обычно понимают одно из главных направлений деятельности этой организации, обусловленное ее внутренней сущностью и целями деятельности.

Деятельность политических партий отнюдь не сводима к завоеванию позиций в органах государственной власти. В противном случае это предназначение с успехом могло бы выполняться временными корпоративными группировками, состав и политические ориентиры которых постоянно менялись бы в зависимости от нюансов политической ситуации. Однако в социально-политической сфере общества неизбежно вызревают потребности, решению которых может способствовать только такой специфический институт, как политическая партия.

В структуре общественно-политических процессов политические партии выполняют двоякую роль: необходимого элемента политической системы, обеспечивающего воспроизводство политической элиты, организованное участие в выборах, и института политического представительства интересов определенной части общества. Тот факт, что политическая партия по своей внутренней сущности является организацией полифункциональной, объясняется прежде всего многомерностью института партии, выступающего как в роли выразителя интересов части гражданского общества, так и в роли организации, включенной в отличие от других общественных объединений (профсоюзов, молодежных организаций, экологических движений и так далее) в систему властных отношений.

Формирование политики как партийной в числе прочего привело к созданию такого образа общества, в котором выделяются области частной жизни, гражданского общества и собственно политического представительства, подчиняющего себе государство и легитимирующего его. Партии служат для объединения и представления групп интересов, формирующихся на уровне гражданского общества (многочисленных ассоциаций и союзов, не преследующих цели получения политической власти). Это разделение остается вполне актуальным и в современной ситуации, претерпев в то же время некоторые существенные изменения, связанные с тем, что часто границы между гражданским обществом (представленным, например, НГО) и партиями размываются.

Гражданское общество – совокупность отношений в сфере экономики, культуры и так далее, развивающихся в рамках демократического общества независимо и автономно от государства. Гражданское общество реализуется в виде совокупности неправительственных институтов и самоорганизующихся посреднических групп, способных к организованным и ответственным коллективным действиям в защиту общественно значимых интересов в рамках заранее установленных правил гражданского или правового характера.

Один из традиционных институтов общества, который значительно трансформируется в процессе построения партийной системы, – это институт власти. Становясь неотъемлемым элементом политической системы, партии меняют способы смены власти, ее легитимации и борьбы за ее обретение. В действующей партийной системе власть получает оправдание только как средство, то есть в терминах Макса Вебера она приобретает целерациональный характер (она нужна представителям партии, которые с ее помощью получают возможность удовлетворить интересы представляемой группы, апеллирующей ко всему обществу). Партия как принцип борьбы за власть по своей сущности предполагает борьбу с узурпацией власти, то есть с властью, которая легитимируется только тем, что она власть.

В политической науке сложилось несколько подходов к функциональному назначению партий в политической системе. Большинство исследователей разделяют тезис о множественности функций политических партий, расходясь, однако, в определении их количества и в классификационных схемах.

Например, Джемс Брайс выделял в числе основных функций политических партий такие:

› поддержка единодушия между членами политической партии;

› набор в партию новых членов, в том числе из лиц, недавно получивших политические права;

› возбуждение энтузиазма в избирателях, указание в программах и публичных речах на многочисленность партии и важность общей цели;

› сообщение избирателям сведений о политических вопросах, требующих решения, о достоинствах их вождей и недостатках их противников^[17].

Клаус фон Бейме выделяет четыре основные функции политических партий: определение целей; легитимизацию социальной общности в пределах системы, выражение и определение общественных интересов; мобилизацию и социализацию граждан; рекрутирование элиты и формирование правительства^[18]. Питер Меркл помимо этих функций выделяет также и функцию «выработки мер по оказанию влияния партий на окружающие их институты и социальную среду», а также на «решение внутрипартийных споров и всякого рода внутренних проблем»^[19].

К. Г. Холодковский, основываясь на мнении ряда западных исследователей, выделяет функции агрегирования политических интересов, мобилизации и ориентации граждан, политической социализации, выдвижения программ, списков кандидатов в депутаты, ведения избирательных кампаний, легитимации власти, отбора и ротации ее кадров^[20]. К. Гаджиев предлагает выделять четыре группы функций: превращение множества частных интересов в совокупный общественный интерес; реализация представительства социальных групп в политической системе; институционализация политического участия граждан; выдвижение кандидатов, проведение выборов^[21]. З. М. Зотова в зависимости от сферы приложения приводит классификацию политических партий:

› по отношению к кругу идей – выработка идеологии, ее пропаганда в обществе, сплочение вокруг нее сторонников, формирование программ практических действий по ее претворению в жизнь;

› по отношению к обществу – осуществление связи между обществом и идеями, формирование социальных групп и классов, организация взаимодействия общества и государства, обеспечение представительства групп интересов;

› по отношению к государству – пробуждение власти к определенным действиям в интересах той или иной социальной группы или класса, обеспечение кадрами политического состава властных органов^[22].

На основе анализа различных точек зрения, высказанных в научной литературе, можно выделить следующие функции политических партий:

› электоральная функция – то есть деятельность, направленная на продвижение кандидатов на выборные должности в органы представительной и исполнительной власти посредством их выдвижения и поддержки на выборах. В рамках избирательного процесса она реализуется посредством выдвижения и поддержки кандидатов на выборах, организации их предвыборной деятельности и предвыборной агитации, обеспечения общественного контроля за правильностью подсчета голосов избирателей;

› функция политического рекрутирования и социализации, посредством которой в политическом процессе осуществляется вовлечение, первичная селекция и последующая циркуляция политически активной части граждан. Посредством поддержки партии на выборах граждане определяют свой выбор, реализуют свою политическую волю;

› инновационная функция – выработка политическими партиями альтернативных предложений о возможном решении тех или иных проблем, а также методов реализации предлагаемых решений. Зарубежные политологи нередко называют эту функцию «функцией мозгового треста». Вырабатывая новые, нетривиальные подходы по вопросам общественной жизни, придавая им концептуальную мировоззренческую основу, обеспеченную ресурсом общественной поддержки;

› аккумулятивная функция – усвоение, синтез и последующее политическое выражение интересов социальных, этнических, возрастных категорий населения в разрабатываемых партией идеологических доктринах и политических программах. Реализуя эту функцию, партии осуществляют преобразование интересов и запросов различных социальных групп в программы и действия политического характера. Аккумуляция социальных интересов – непременное условие для совершенствования электоральной стратегии партии, залог ее успешной деятельности;

› конституирующая функция – обеспечение институциональных гарантий идеологического и политического многообразия, а также мирного разрешения социальных противоречий посредством деятельности по формированию политической воли граждан, участия в формировании и деятельности органов государственной власти. Баланс политических и социальных интересов в обществе поддерживается в немалой степени за счет делегирования партиям права представлять и отстаивать в рамках закона интересы социальных и политических субъектов. «Выступая посредником между государством и населением, партии являются частью механизма саморегуляции общественной системы, благодаря которому антагонизм между ними удерживается в безопасных для жизнедеятельности пределах, а борьба между конкурирующими партиями способствует формированию демократическим путем общенациональных интересов и целей»^[23];

› интегрирующая функция, выражающаяся в объединении людей на основе общности целей и интересов политического характера, в выработке на этой основе более общего группового социального интереса, общей системы взглядов, в объединенииграждан в единую структуру, вследствие чего появляется новый коллективный субъект публичной политики.

Комплекс целей деятельности и функций, реализуемый политическими партиями, в обобщенной форме отражает фактическое содержание общественных отношений, в той или иной степени опосредуемых правом. Это выражается в закреплении в действующем законодательстве положений, определяющих основные цели и задачи политических партий, необходимые для их реализации субъективные права и корреспондирующиеся с ними обязанности. Эти цели – юридическое выражение наиболее значимых в правовом отношении функций политических партий, а также средство выделения важнейших объектов правоотношений, на которые направлена деятельность партий как субъектов права.

Так, Федеральный закон ФРГ «О политических партиях» (1967) определяет семь основных задач политической партии: оказание влияния на формирование общественного мнения, стимулирование активного участия граждан в политической жизни, воспитание граждан, способных принимать на себя ответственность за дела общества, выдвижение кандидатов на выборах в государственные органы федерации, земель и общин, влияние на политическую деятельность парламента и правительства, внесение выработанных ими ориентиров в процесс формирования воли государства, забота о «постоянной живой связи между народом и государственными органами»^[24].

Согласно португальскому декрету – закону о политических партиях, партии призваны способствовать осуществлению гражданами политических прав и определению национальной политики, в том числе участвуя в выборах или привлекая какие-либо другие демократические средства; давать оценку программам правительства и администрации и критиковать их действия; участвовать в работе центральных и местных органов власти; способствовать воспитанию португальцев в духе гражданственности; изучать и обсуждать вопросы национальной и международной жизни и занимать по ним собственную позицию; вносить вклад в развитие политических институтов. Похожим образом формулируются функции политических партий и в законодательстве Латвии, Мексики, Польши^[25].

Общие требования к основным целям политической партии содержит российский Федеральный закон «О политических партиях». Так, в п. 1 ст. 3 закона закреплено, что политические партии создаются «в целях участия граждан Российской Федерации в политической жизни общества посредством формирования и выражения их политической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления». Кроме того, в ч. 4 этой же статьи уточнено, что основными целями политической партии являются:

› формирование общественного мнения;

› политическое образование и воспитание граждан;

› выражение мнений граждан по любым вопросам общественной жизни, доведение этих мнений до сведения широкой общественности и органов государственной власти;

› выдвижение кандидатов на выборах в законодательные (представительные) органы государственной власти и представительные органы местного самоуправления, участие в выборах в указанные органы и в их работе.

Нельзя забывать о том, что и цели, и функции партии должны, прежде всего, служить интересам общества, делегирующего партии право говорить от имени широких слоев населения. Если общество считает, что партия является важным инструментом отстаивания политических прав граждан, она может и должна эффективно использовать выданный ей «кредит доверия».

Литература

1. Болинброк Г. Рассуждения о партиях // Политические институты: Избирательное право и процесс в трудах западноевропейских мыслителей XVII – начала XX века. М.: Фонд «Символ» – РЦОИТ, 2003.

2. Дюверже М. Политические партии. М.: Академический проект. 2000.

3. Джанда К. Сравнение политических партий: исследования и теория // Современная сравнительная политология. М., 1997. С. 84-43.

4. Зульцбах В. Основы образования политических партий. М.: Европа, 2006. С. 17-61.

5. Михельс Р. Социология политических партий в условиях демократии: Главы из книги // Диалог. 1990. № 3, 5, 7, 11, 13, 15, 18.

6. Острогорский М. Я. Демократия и политические партии. – М., РОССПЭН, 1997.

7. Токвиль де Алексис. О демократии в Америке: Пер. с фр. М.: Прогресс, 1995.

8. Чичерин Б. Н. О народном представительстве // Политические институты: Избирательное право и процесс в трудах российских мыслителей XIX – начала XX века. М., Фонд «Символ» – РЦОИТ, 2003. С. 86-142.

9. Автономов АС. Правовая онтология политики: к построению системы категорий. М., 1999. С. 221-223.

10. Бекназар-Юзбашев Т. Б. Партии в буржуазных политикоправовых учениях. М.: Наука, 1988.

11. Даниленко В. Н. Политические партии и буржуазное государство. М.: Юридическая литература, 1984. С. 14-84.

12. Гельман В. Я. Исследования партий в России: первые десять лет // Политическая наука. 1999. № 3.

13. Зотова З. М. 100 лет российской многопартийности. М.: РЦОИТ, 2006. С. 14-65.

14. Коргунюк Ю. Г., Заславский СЕ. Российская многопартийность: становление, функционирование, развитие. М.: Индем, 1996. С. 8-12.

15. Малов Ю. К Введение в теорию политических партий (обзор идей и концепций). М.: Русский мир, 2005. С. 6-28.

16. Марченко М. Н., Фарукшин М. Х. Буржуазные политические партии (социально-философский анализ). М.: Высшая школа, 1987. С. 7-69.

17. Шмачкова Т. В. Мир политических партий // ПОЛИС. 1992. № 1/2.

Контрольные вопросы

1. Что изучает теория политических партий?

2. Какие общественные науки составляют фундамент теории политических партий?

3. Какие методы используются для изучения политических партий?

4. В чем сложность определения понятия политической партии?

5. Какие виды определений политических партий вам известны? Приведите их по памяти.

6. Перечислите основные признаки политической партии.

7. В чем различие между научным и юридическим определением политической партии?

8. Что понимается под функцией политических партий?

9. Перечислите основные функции политических партий, кратко охарактеризуйте их.

10. Каковы основные цели политических партий по российскому законодательству?

Тест

1. Впервые упоминания о политических партиях как о группировках, борющихся за власть, встречаются в трудах:

а) античных мыслителей;

б) мыслителей Нового времени;

в) работах Карла Маркса;

д) трудах В. И. Ленина.

2. Кто из этих ученых внес следующий важный вклад в становление теории политических партий:

а) один из первых на рубеже XIX-ХX веков описал историю становления европейских политических партий, раскрыл механизм организации и функционирования политических партий, причины их возникновения и развития к более сложным политико-организационным формам;

б) на основе изучения германских социал-демократических организаций сформулировал в начале XX века так называемый железный закон олигархии;

в) в 50-х годах XX века сформулировал ряд важнейших закономерностей воздействия избирательной системы и парламентаризма на развитие политических партий, определены критерии классификации партий и партийных систем.

3. Теория политических партий является:

а) разделом философии;

б) разделом конституционного права;

в) междисциплинарной областью знания.

4. Что является предметом теории политических партий?

а) Изучение проблем, закономерностей и механизмов формирования, функционирования и развития политических партий и партийных систем, изучение их места и роли в общественно-политической жизни, форм взаимоотношений с иными политическими и социальными институтами.

б) изучение технологии организации и ведения рекламных и предвыборных кампаний в пользу политических партий, кандидатов от политических партий.

5. Какие из отмеченных признаков присущи всем политическим партиям, а какие только некоторым:

а) партия является разновидностью общественного объединения;

б) партия финансируется государством;

в) партия представляет собой устойчивую во времени организацию;

г) партия имеет своих представителей в органах власти;

д) партии присущ идеологический образ действий;

е) партия так или иначе участвует в борьбе за власть;

ж) партия имеет общепризнанного лидера.

Глава 2 ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

Зачем и когда понадобились партии?

Еще 150 лет назад ни одна страна мира, за исключением Соединенных Штатов, не имела партийной системы в современном смысле этого слова. Сегодня партии существуют практически во всех государствах. Почему политические партии получили столь широкое распространение? Как и когда это случилось?

Существует множество объяснений возникновения феномена политических партий. Одни исследователи связывают их возникновение с естественным человеческим желанием состязаться в борьбе за обладание властью, другие – в необходимости объединения ресурсов в целях коллективного отстаивания и политического представительства общих групповых интересов, третьи – в социально-классовой структуре общества, предопределяющего борьбу за власть в обществе.

Партия как социальная реальность появляется в результате разрушения традиционных форм власти, основанных на сакральности и уникальности власти и властвующего. В социологическом смысле главное отличие общества с партиями от общества без партий (например, от сословного общества) состоит в том, что партия обеспечивает институционализацию той полемики и тех противоречий, которые в традиционном (досовременном) обществе представляются катастрофой.

Партийный механизм в своей основе предполагает не просто возможность смены власти, но и возможность институционализации постоянной (или периодической) смены власти и постоянной борьбы за власть. Пример классических империй (например, Римской) показывает, что здесь сама смена власти мыслится и реализуется как катастрофа, нечто, что может быть выполнено только путем переворота (престолонаследие является как раз не сменой власти, а ее сохранением в рамках одного рода или «дома»).

Исторически становление политических партий связано с ростом политического влияния парламентов и так называемого третьего сословия, а также распадом традиционных феодально-аристократических систем политической власти. Видный российский исследователь политических партий М. Я. Острогорский связывал появление политических партий с расширением возможностей политического участия граждан в жизни общества, в том числе с появлением всеобщего избирательного права, усилением их политической активности. Возрастающая сложность общественной жизни сделала больше, чем когда бы то ни было необходимым объединение индивидуальных усилий. Развитие политической жизни, призывая каждого гражданина к участию в управлении, заставляет его для выполнения своего гражданского долга входить в соглашение со своими согражданами. Одним словом, осуществление каждым своих собственных целей в обществе и государстве предполагает кооперацию, которая невозможна без организации. Группировки граждан во имя политических целей, которые называют партиями, необходимы везде, где граждане имеют право и обязаны выражать свое мнение и действовать^[26].

Необходимая предпосылка создания политической партии – наличие дифференцированной социальной структуры общества и политически активных субъектов (классов, социальных слоев и групп) с осознанным групповым интересом. Формированию последних способствуют объективно существующие противоречия между различными группами по уровню доходов, отношения к религиозной или этнической принадлежности. Так, в теории марксизма основной причиной возникновения политических партий является борьба между классами – большими группами людей, различающимися по их месту в исторически определенной системе общественного производства, способу распределения материальных благ.

Важнейшая предпосылка возникновения политических партий – возможность публичного коллективного отстаивания и политического представительства интересов. По мнению немецкого социолога Роберта Михельса, организация политических партий – естественное средство для реализации комплекса идеальных целей, формирования коллективной воли. Организация, полагал он, основанная, как это бывает, на принципе наименьшего усилия, то есть на возможно большей экономии энергии, является оружием слабых в борьбе с сильными.

По мнению французского политолога и профессора конституционного права Мориса Дюверже, возникновение и развитие политических партий связано с расширением демократии и прав представительных учреждений. Существует прямая зависимость между возрастанием роли политических ассамблей в той или иной стране и возникновением в ней политических партий. Чем сильнее становится парламент, чем больше у него реальных полномочий, тем более остро его члены ощущают потребность в координации своей деятельности, объединении на некоторых общих для них основаниях. Точно так же, чем больше число тех, кто имеет право голоса, тем больше необходимость в упорядочивании их электоральной активности, в организованном выдвижении кандидатов.

Развитие партий во всем мире связано с распространением демократии, с увеличением части населения, обладающей избирательным правом, и расширением прав парламентов.

В целом возникновение и последующее развитие политических партий обусловлено наличием целого комплекса общественно-политических институтов и процессов, каждый из которых, в свою очередь, может рассматриваться в качестве отдельного фактора. Система факторов институциональных процессов имеет сложный и многоуровневый характер, позволяющий вычленить как социально-культурные, так и институциональные факторы.

Наиболее важное влияние на характер развития многопартийности оказывают такие факторы, как форма правления (то есть система организации высших органов государственной власти), форма государственного устройства, политический режим и избирательная система. «Институциональная инфраструктура» во многом определяет устойчивость партий и политических движений, задает объективные параметры их развития, обозначая пределы организационного роста и возможности политического маневрирования. Значение же социально-культурных факторов заключается в том, что последние во многом определяют, в какой мере этот политический институт адекватен сложившемуся укладу общественной жизни и насколько его становление вызвано внутренними закономерностями социального развития^[27].

Кроме социальной организации общества, на развитие политических партий оказывает влияние политическая культура, то есть связанный с политикой комплекс элементов общей культуры социума (политических идей, ценностей, установок, стереотипов, традиций, правил поведения), которые непосредственно воздействуют на политический процесс, формируя стиль политического поведения. Политико-культурная среда общества во многом предопределяет характер и степень участия населения в политическом процессе. Кроме того, она воздействует на становление партий путем влияния системы мировоззренческих позиций на формирование партийной идеологии. Особенности политической культуры определяют как степень готовности общества воспринять идею многопартийности, так и особенности ее воплощения в общественно-политической практике.

Условием возникновения политической партии является наличие общей политической доктрины, которая разделяется всеми ее членами. Классическое определение партии, данное французским либералом начала XIX века Бенжаменом Констаном, звучит так: «Партия есть общность лиц, публично исповедующих одну и ту же политическую доктрину».

Констан де Ребекк, Анри-Бенжамен (1767-1830), французский политический деятель и писатель, известный под именем Бенжамена Констана. В 1814 году Констан стал союзником Наполеона, написал для него проект конституции. В 1830-м был назначен председателем Государственного совета. В своих политических сочинениях развивал идеи буржуазного либерализма; идеалом государственного устройства считал конституционную монархию по английскому образцу.

Однако на практике существенными факторами при возникновении партии могут оказаться и другие, например, географическое происхождение или желание защитить профессиональные интересы. Классический пример -история возникновения парламентской группы якобинцев во время Великой французской революции (организаторы группы были депутатами от Бретани). В целом для создания и последующего политико-организационного становления партии требуется не только наличие соответствующих объективных предпосылок, но и стечение ряда субъективных обстоятельств.

Первым необходимым условием становится появление субъективного политического интереса, вызывающего необходимость в создании партии. Таковым может служить стремление повысить свой политический вес, желание консолидировать определенную часть политически активного слоя, необходимость создания организации, защищающей корпоративные интересы и так далее. Второе необходимое условие – наличие кадрового ядра партии, инициативной группы, которая взяла бы на себя выполнение необходимых действий организационного и политического плана по созданию нового политического объединения. В качестве третьего условия выступает потребность в разработке политической стратегии партии, ее идейно-теоретической платформы интеллектуальных инноваций в социально-политической сфере. Четвертым условием выступает установление внутри кадрового ядра партии условий, объективно работающих на сплочение партии. Таким обстоятельством может служить общность интересов, сходство идейных ценностей и воззрений, необходимость консолидации вследствие давления внешних обстоятельств. От долговременности обстоятельств, работающих на внутреннюю сплоченность партии, в немалой степени зависит и ее политическая будущность.

Когда появились партии как социальный феномен? Можно ли хронологически определить такой момент? Этот вопрос достаточно сложен в силу того, что всегда можно найти исторических предшественников современных партий, некие «протопартии», к числу которых можно отнести, например, конкурирующие кланы, группы фаворитов при дворах европейских монархов, аристократические и олигархические группировки и так далее. Но изучение подобных «протопартий» не может прояснить вопрос о происхождении партийности как феномена, во многом определившего структуру современного общества. Поэтому можно утверждать, что партии не существуют в примитивных (или «первобытных») сообществах, как не существовали они и в классических деспотиях, основывавшихся на подчинении примитивных (деревенских, территориальных) сообществ военной, бюрократической и властной машине. Первые протопартийные образования возникли еще в Древней Греции, однако как организационно оформленные субъекты публичной политики партии сформировались значительно позднее.

Политическая партия в современном смысле – это продукт либеральной политической теории Нового времени, утверждавшей, во-первых, автономию политического субъекта по отношению к власти монарха; во-вторых, способность людей активно изменять политическое устройство общества в соответствии со своими представлениями о справедливости и добродетели.

Классические партии как действительная социальная сила появляются только в период буржуазных революций, то есть партия – это продукт модерна, эпохи, апофеозом которой стала Великая французская революция.

Модерн – «современность», историческая эпоха, начало которой условно датируется Великими географическими открытиями. Характеризуется ускоряющимся развитием средств производства, глобальной унификацией культурных и политических форм, вытеснением мифологического сознания и развитием науки.

Немецкий социолог Макс Вебер выделял в истории политических партий три этапа: партии как аристократические группировки, партии как политические клубы и современные массовые партии.

Вебер Макс (1864-1920) – немецкий социолог, историк, экономист и юрист. Профессор в Берлине, Фрейбурге, Гейдельберге, Мюнхене. Создатель оригинальной теории происхождения «современного западноевропейского капитализма». На основе сравнительного анализа в ряде работ («Протестантская этика и дух капитализма», 1904, и других) «хозяйственной этики» различных религий (протестантизма, конфуцианства, буддизма и других) Вебер утверждал, что капитализм мог возникнуть впервые только на Западе вследствие распространения здесь протестантизма и в особенности кальвинизма, «хозяйственная этика» которого, по Веберу, наиболее соответствовала «духу капитализма».

Латинское слово «партия» (partia) происходит от pars, что означает «часть чего-то». В Древнем Риме этим термином чаще всего обозначали группу политиков, объединившихся вокруг некоторой харизматической фигуры (партия Цезаря, партия Суллы и так далее). Члены такой партии не разделяли никакой специфической идеологии, задача такого объединения обычно состояла исключительно в поддержке своего лидера. Зарождение политических партий можно видеть в борьбе аристократических группировок за власть в рабовладельческом и феодальном обществе (например, в войнах Алой и Белой Розы).

В Новое время процесс становления политических партий в Европе связан с двумя коррелирующими факто-рами. Во-первых, это усиление буржуазии, стремящейся ограничить власть старой аристократии. Во-вторых, это религиозная борьба между католической церковью и протестантами. Политическая борьба в XVII-XVIII веках прямо связана с борьбой религиозной: основные политические силы группируются в этот период именно в соответствии со своей религиозной принадлежностью. Реформация, таким образом, – это не только религиозное движение, но и определенная политическая программа, непосредственно отражавшая интересы некоторых групп населения, в первую очередь третьего сословия. Протестантизм стал мощной политической силой в таких европейских странах, как Германия, Франция, Нидерланды и Англия. В Англии особое влияние приобрели пуритане, представители радикального крыла протестантизма. Именно благодаря их усилиям парламент, который прежде полностью зависел от короля, постепенно становится реальной политической силой.

Почему буржуазия (и третье сословие) может быть названа исходным социальным базисом партий и тем общественным слоем, который запустил механизм формирования партий? Дело в том, что классические элитаристские (аристократические и парламентские) протопартии стали приобретать современные черты только тогда, когда стали апеллировать к внешним по отношению к внутрисословной политике процессам, рекрутировать своих сторонников не просто в «народе», а в его обособленных и по-новому обособляющихся группах и стратах, то есть, в конечном счете, представлять их интересы как противоположные господствующему политическому курсу или отличающиеся от него.

Третье сословие (tiers état) – облагавшееся податью население Франции XV-XVIII веков. Называлось третьим в отличие от первых двух сословий – духовенства и дворянства, которые не облагались податями. Исходно состояло из купцов, ремесленников, крестьян, позднее к нему была причислена и буржуазия. В период Великой французской революции буржуазия выступила в качестве авангарда третьего сословия, а затем сословная структура общества была отменена.

Как только в аристократической (сословной) политике в результате внешнего давления или внутренних проблем политического поля появляются требования представлять некую группу, которая не входит в установившуюся систему сословий (в которой об интересах групп вообще нет смысла говорить), можно диагностировать начало формирования зачатков партийности. Не буржуазия изобретает логику «представления интересов», но именно она превращает ее в рабочий механизм, в конечном счете разрушивший всю систему традиционной (элитаристской) власти. Тактическое и временами ситуативное обращение политиков-аристократов к буржуазии как к внешнему или даже абстрактному ресурсу не осталось без последствий – буржуазия получила право голоса и фактически оформилась в качестве третьего сословия благодаря именно такому опосредованному вовлечению ее в политику.

Английская революция 1640 года и последовавшие за ней бурные события в стране привели в конце концов к реставрации монархии. В этот период в английском парламенте складываются две основные силы – виги и тори. Первые выступали за ограничение власти короля, вторые защищали его права. Таким образом, политическое размежевание произошло именно по идеологическому вопросу.

Одна из наиболее стабильных современных партийных систем – британская – складывалась внутри структуры власти. Возникновение терминов «виги» и «тори» относится ко времени войны Трех королевств и Гражданской войны в Англии в 1640-1650-х годах. Первоначально тори – это наименование ирландских партизан. Термин «виги» произошел от пренебрежительного прозвища «погонщики скота», им называли сторонников одной из шотландских группировок в ходе войны. В английском политическом жаргоне эти термины закрепились в ходе кризиса 1678-1681 годов, когда виги выступили за лишение прав наследования престола будущего короля Иакова II. Тори, напротив, поддерживали наследника престола. Значительную роль здесь сыграл, безусловно, и религиозный фактор, поскольку Иаков II был католиком. В конечном итоге Иаков стал королем Англии, но был свергнут в ходе революции 1688 года.

Дальнейшее развитие английских политических группировок на протяжении XVIII века привело к тому, что виги и тори перестали рассматривать себя в качестве выразителей устремлений определенных общественных слоев; они были вынуждены искать дополнительные ресурсы – апеллировать, в частности, к проблемам национального устройства королевства, привлекать дополнительных политических игроков. Механизм представления «иного» курса, противоречащего официальному, был развит буржуазией, вынужденной бороться со своими традиционными оппонентами – например лендлордами (землевладельцами). К этому времени возникает понятие национального интереса, и далее разделение в английском парламенте проходит именно по признаку разного представления о том, в чем состоит этот интерес для страны в целом.

Национальные интересы – совокупность духовно-нравственных, политических, социально-экономических условий жизни народа, имеющих приоритетное значение для его существования, воспроизводства и развития. К важнейшим национальным интересам относятся защита суверенитета и территориальной целостности государства, защита обусловленного традицией национального уклада.

Становление первых политических протопартий и партий совпадает по времени с возникновением идеи национального государства, то есть государства, в котором носителем власти является нация как совокупность граждан. Поэтому партии рассматриваются как основной политический инструмент национального государства. В совокупности указанные факто-ры резко усилили политическую конкуренцию и способствовали повышению значимости идеологического фактора в политическом процессе, что явилось стимулом к созданию политических объединений клубного типа как организационно устойчивых объединений с отчетливо выраженной идеологической доктриной (Чарльтон клаб и Реформ клаб в Великобритании). Основой консолидации политических сил становится общность политических взглядов, представлений. С этих пор быть политическими союзниками уже означает, прежде всего, разделять определенную идеологию.

Считается, что идею примата национального интереса впервые сформулировал Никколо Макиавелли. В качестве работающей политической модели эта идея была применена Францией в ходе Тридцатилетней войны, во время которой она выступила на стороне протестантов.

Франция была католической страной, но национальный интерес заставлял ее противодействовать растущему влиянию Священной Римской Империи.

Принцип национального интереса вскоре стал основным принципом европейской политики и оставался им в течение нескольких столетий. Стремление некоторой политической группировки, представленной в политической ассамблее, отстаивать то, что она считает национальными интересами, означает, что данная группировка рассматривает себя как представляющую интересы всего общества (или его большинства) и, таким образом, обладает признаками классической политической партии.

Во Франции возникновение политических партий было связано с революцией 1789 года. За появлением парламента (конвента) последовало активное формирование парламентских объединений, которые сразу же стали искать опору в массах. Идеология французских партий вырабатывалась в процессе публичных дискуссий в политических клубах (наиболее известные из них – это клубы якобинцев, кордельеров и фельянов). Такая организационная форма была крайне распространена в Европе – вокруг политических клубов впоследствии формировались низовые партийные организации^[28].

Политические партии США возникают в ходе войны за независимость и формирования конституции. В конце XVIII века образуются первые неустойчивые группировки, конкурирующие между собой на выборах. К середине 20-х годов XIX века появляются постоянные избирательные комитеты на местах, а в 1830-е годы начинают проходить национальные съезды по выдвижению партийных кандидатов.

В начале XIX века в США, как и сегодня, существовали две основные политические партии. Одна из них, известная как Демократическая республиканская партия, или партия Джефферсона, была прямой предшественницей современной Демократический партии. Второй партией, основателем которой был Александр Гамильтон, была Федералистская партия. Именно между этими двумя партиями шла основная политическая борьба вплоть до войны 1812 года (Войны за независимость). В 1814 году британские войска взяли Вашингтон, но потерпели поражение под Новым Орлеаном, что привело к крушению федералистов, которые в то же время выступили за соглашение с Британией. Последний кандидат от федералистов участвовал в президентских выборах 1816 года. Это подвело черту под первой партийной системой США. Вторая партийная система возникла в 1824 году, она отмечена соперничеством Демократической партии и американской партии вигов. Современная Республиканская партия США появилась в 1854 году, именно в это время складывается третья партийная система, существующая до сих пор.

Резкий скачок в развитии современных партий происходит одновременно с распространением и развитием института всеобщего избирательного права, при котором право участвовать в выборах представительных органов предоставляется всем гражданам, достигшим установленного законом возраста, без каких-либо ограничений имущественными и сословными избирательными цензами. По сути, массовая партия появляется на фоне расширения политического участия различных групп и слоев общества (отсюда и название), в результате которого размываются традиционное либеральное представление о взаимодействии независимых ассоциаций гражданского общества и государства.

Модернизация – совокупность процессов, характеризуемых ростом производства, увеличением объема используемой информации, диверсификацией социальных ролей и так далее. В широком смысле – «становление современным», «вхождение в модерн».

В этот период в большинстве стран Западной Европы партии становятся организациями, обеспечивающими участие своих представителей в выборах. К середине XIX века виги и тори окончательно превратились в политические партии. Виги стали либеральной партией, а тори – консервативной. При этом в Великобритании партийная система вышла за рамки парламента и стала приобретать более или менее современный вид только после реформы избирательного права 1867 года, когда право голоса впервые получили широкие слои населения. Массовые партии появляются во второй половине XIX века вместе с введением всеобщего избирательного права в ведущих странах Западной Европы (Великобритания, Франция, Германия). С течением времени выделялись социал-демократические и рабочие партии, ведущую роль в которых часто играли профсоюзы. Для них было характерно отсутствие централизованного источника финансирования: они существовали за счет членских взносов. Коренным отличием массовых партий было то, что они часто возникали вне парламентского поля. Чтобы конкурировать с ними, партии старого типа также были вынуждены расширить свою электоральную базу.

В России же, в силу особенностей ее исторического развития, процесс организационного оформления политических партий начался несколько позже: первые организации, провозгласившие себя политическими партиями, в России возникают лишь на рубеже XIX-XX веков: Российская социал-демократическая рабочая партия в 1898 году Партия социалистов-революционеров (эсеры) – в 1900-м. При этом вплоть до 1905 года возникновение объединений, создаваемых по политическому принципу, в России жестко преследовалось, их организаторы и участники подвергались уголовным репрессиям. С принятием Манифеста 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка» населению были дарованы «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов»^[29].

В 1905-1906 годах были созданы партии «Союз 17 октября», Прогрессивная партия, Конституционно-демократическая партия. Реформы 1905-1907 годов привели к формированию первого полноценного парламента – Государственной Думы, что значительно ускорило становление отечественной партийной системы. Партии принимали активное участие в выборах депутатов Государственной Думы четырех созывов: ряд партий имели в них свои фракции.

Государственная Дума – высший, наряду с Государственным Советом, законодательный орган Российской империи. Манифест об учреждении Государственной Думы издан 6 августа 1905 года, первое заседание состоялось в мае 1906-го. По Основным Законам, изданным 23 апреля 1906 года, государь император осуществлял законодательную власть в единении с Государственным Советом и Государственной Думой; никакой новый закон не мог последовать и воспринять силу без их одобрения. Всего в 1906-1917 годах существовали четыре созыва Думы (первый и второй распущены досрочно).

О результатах развития российской партийной системы, продолжавшегося в течение 12 лет после начала работы Государственной Думы, можно судить по тому факту, что партии, сформировавшие наибольшие фракции в ходе последнего (четвертого) созыва, сыграли ключевую роль в формировании Временного правительства, получившего власть после падения монархии в феврале 1917 года, подготовке и проведении первых в истории страны пропорциональных выборов в Учредительное собрание, проводимых по спискам политических партий.

После Октябрьской социалистической революции 1917 года в РСФСР постепенно сформировалась однопартийная система, предполагавшая фактическое слияние государственных и партийных структур. Так, уже в ноябре 1917 года Декретом Совнаркома России была объявлена вне закона партия кадетов. В 1918-1819 годах репрессиям подвергается практически все руководство и актив октябристов, эсеров, а также значительное количество меньшевиков. Краткий период (с 1917-го по конец 1920-х годов) полулегального существования политических организаций социалистической ориентации (максималистов, левых эсеров, анархистов), сочетавший участие их представителей в Советах с чередой кампаний политических репрессий против них, завершился тем, что в начале – середине 1920-х годов большинство из некоммунистических партий под давлением ОГПУ объявили о своей самоликвидации.

С начала 1930-х годов и вплоть до середины 1980-х любые попытки создания альтернативных организаций рассматривались как проявление антисоветской деятельности. Известно следующее высказывание И. В. Сталина: «Несколько партий, а значит, и свобода партий может существовать лишь в таком обществе, где имеются антагонистические классы, интересы которых враждебны и непримиримы… В СССР имеются только два класса: рабочие и крестьяне, интересы которых не только не враждебны, а наоборот – дружественны. Стало быть, в СССР нет почвы для существования нескольких партий, а значит и для свободы этих партий. В СССР имеется почва только для одной партии, Коммунистической партии»^[30].

Советское государство формально признавало за гражданами право на объединение в общественные организации, по сути являвшиеся придатками партийно-государственного механизма, однако свобода создания политических партий отрицалась. Феномен сращивания КПСС с государством находил выражение и в юридических документах. Пиком официального признания однопартийной системы как базового принципа организации государственной власти стало принятие в 1977 году Конституции СССР, юридически закрепившей правовой статус КПСС как руководящей и направляющей силы советского общества, ядра его политической системы.

Коммунистическая партия Советского Союза – основана в конце XIX века. Исходное наименование – Российская социал-демократическая рабочая партия (1898), Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков) (1917), Российская коммунистическая партия (большевиков) (1918), Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) (1925). КПСС (название с 1952-го) являлась на протяжении долгих лет ХХ века единственной легальной политической партией в России. Ныне существующая Коммунистическая партия Российской Федерации (председатель Геннадий Зюганов) полагает себя политическим наследником КПСС.

Изменения общественно-политической ситуации, глубинные социальные процессы и подъем политической активности в конце 1980-х – начале 1990-х годов обусловили появление в СССР неформального движения и его поэтапную эволюцию к более совершенным организационным формам. Начиная с 1988 года в Российской Федерации идет спонтанный процесс образования партий, создаются народные фронты, движения, политические клубы, а с 1990-х – и легальные политические партии. С 1993 года политические партии участвуют в выборах в качестве полноправных субъектов избирательного процесса, выдвигая кандидатов по партийным спискам. В 2001-м принимается Федеральный закон «О политических партиях», закрепивший правовые основы и гарантии деятельности политических партий в российской политической системе. По состоянию на 28 октября 2006 года в Российской Федерации создано и зарегистрировано 19 общероссийских политических партий, имеющих право участия в выборах.

Механизм происхождения политических партий

Образование и становление политических партий – это сложный процесс, зависящий от социального и культурного контекста, имеющегося в конкретном обществе. В наиболее общем случае партия формируется из сторонников того или иного политического курса в достаточно локальных и конъюнктурных условиях, которые затем меняются, что заставляет меняться и партию. Некоторые исследователи (в частности, Морис Дюверже^[31]) считают, что важной характеристикой генезиса партии и ее исходного социального базиса является привязка партий к властным структурам или к оппозиционным (или непризнанным) группам. Другими словами, из кого именно формируется основное ядро активистов партии в момент ее образования – из людей, уже причастных власти и наделенных властными функциями, или из оппозиционеров, о существовании которых политики могут пока даже не догадываться? Такой вопрос важен при определении генезиса любой партии.

Пример партии, сформировавшейся внутри структуры власти, но не тождественной ей – британские тори, в XVII веке игравшие роль партии короля. Значительное время они могли рассчитывать на поддержку представителей традиционной власти, включая духовенство и крупных землевладельцев. Однако в XIX веке партия была вынуждена пойти на существенные перемены, стремясь заручиться поддержкой все более влиятельных групп интересов, а именно промышленной буржуазии. В результате такого процесса (который также предполагал поляризацию позиций внутри самой партии) сформировалась Консервативная партия, апеллирующая к гораздо более широким слоям населения и уже не ограниченная роялистскими симпатиями или стремлением заблокировать представительство иных партий в парламенте.

Разработанная Максом Вебером историческая схема генезиса политических партий (аристократические группировки, клубы, массовые организации) по праву считается классической и подтверждается многими примерами (так, все три этапа были пройдены британскими консервативной и либеральной партиями). Следует, однако, отметить, что во многих странах формирование политических партий в своем развитии миновало первую и вторую стадии. Кроме того, процесс становления партий не обязательно носит прямолинейный характер: наряду с поэтапным восхождением к более развитым политико-организационным формам могут иметь место периоды стагнации, упадка и даже полной деградации института политических партий.

Как мы уже видели, изначально возникновение партий связано главным образом с деятельностью парламентских объединений и избирательных комитетов. Сущность этого электорально-парламентского пути Морис Дюверже описывал следующим образом: сначала – парламентское объединение, затем – избирательные комитеты, наконец между этими двумя уровнями образуется постоянная связь. Группы в парламенте появляются, как правило, раньше, чем избирательные комитеты, поскольку политические ассамблеи (парламенты) обычно начинают действовать до появления избирательной системы. Следует отметить, что существует значительная разница между группой и сложившимся парламентским объединением, однако второе обычно возникает в процессе эволюции первого. При этом борьба между разного родаобъединениями характерна как для выборных, так и для авторитарных политических собраний. Партия может формироваться как снизу, так и сверху. В первом случае мы имеем дело с электоральным формированием партии, когда отдельные выборщики постепенно начинают договариваться о выдвижении общих кандидатов и согласовании своих политических программ. Во втором – партия формируется по инициативе организованной группы парламентариев.

Существуют также такие варианты формирования партий, когда в этом процессе не принимают участия парламентские группы и избирательные комитеты. Эти варианты внешнего пути возникновения политических партий весьма многообразны и разнородны. Наиболее известный из них – профсоюзный. Многие социалистические партии были либо непосредственно созданы профсоюзами, либо находили в них свою массовую опору. Именно таким образом была создана Британская партия лейбористов.

Британская лейбористская партия появилась на свет после решения, принятого Конгрессом профессиональных союзов в 1899 году. Согласно этому решению, собравшему 548 тысяч мандатов против 434 тысяч, Конгресс заявлял о необходимости создания электорального и парламентского объединения, которое представляло бы интересы профсоюзов в политической сфере. Поскольку члены тред-юнионов автоматически зачислялись в только что созданную партию, лейбористы сразу же стали самой массовой организацией в Великобритании.

Другим примером здесь могут быть партии, созданные на основе сельскохозяйственных кооперативов и других аграрных объединений. Такие политические организации получили распространение в странах Центральной Европы и Скандинавии – в наиболее промышленно развитых странах их влияние было ограничено.

К этому следует добавить, что множество партий было создано также усилиями кружков интеллектуалов и активистов, но такие политические новообразования, как правило, не имеют существенного влияния на электо-ральную активность масс. При этом результаты, достигнутые в этой области церковью и религиозными сектами, напротив, весьма значительны.

В XIX веке в Нидерландах кальвинисты создали Антиреволюционную партию, чтобы противостоять Консервативной партии, поддерживаемой католиками. В 1897 году наиболее непримиримые протестанты организовали Христианскую историческую партию, целью которой было противодействие сотрудничеству «антиреволюционеров» и католиков. Аналогичные процессы происходили и в Бельгии, где участие религиозной власти стало решающим фактором в создании консервативной партии. В 1879 году католическая церковь решила покровительствовать развитию религиозного образования, после чего по всей стране стали насаждаться школьные католические комитеты. В 1884 году комитеты были преобразованы в местные секции Католической партии.

Наконец, история знает случаи, когда основой для создания политических организаций становились объединения ветеранов и бывших военнослужащих. Их роль была особенно велика в формировании массовых партий в период между мировыми войнами.

Основное отличие партий электорально-парламентских от таких, которые сформировались без участия депутатских групп и избирательных комитетов, – большая степень централизации вторых. Другое отличие проявляется в отношении к парламентской деятельности: партии, возникшие из парламентских групп, рассматривают ее как свою главную цель, оправдывающую само их существование.

В современной России процесс образования политических партий в целом укладывается в схему, воспроизводимую в работах Мориса Дюверже. Само же возникновение политических партий происходило преимущественно двумя путями. Первый, наиболее распространенный, – самоорганизация снизу, второй – предварительное конструирование политической организации сверху.

Путь самоорганизации политической партии означал, что, зародившись в результате инициативы группы лиц, она изначально функционировала в качестве различного рода неформальных объединений (народных фронтов, клубов гражданских и правовых инициатив и так далее). С течением времени партия эволюционировала в процессе своего развития к более сложным организационно-правовым формам, завершающим этапом этого развития становилось ее конституирование в качестве самостоятельной политической партии. Так, непосредственно из политизированных неформальных движений возникли Либерально-демократическая партия России и Консервативная партия России. Возникновение партий снизу, из неформального движения, происходило преимущественно в период 1988-1991 годов, когда политически активная часть общества видела в создании партий основное средство реализации собственных политических убеждений. Впоследствии, однако, эта форма образования партий постепенно стала вытесняться иной – построением сверху.

Создание политических партий сверху происходило в тех случаях, когда активному существованию организации предшествовал длительный период «партстроительства» с использованием уже накопленных на внепартийной основе ресурсов. В качестве последних выступали, прежде всего, политический потенциал и организационные возможности учредителей партии, а вопрос о распределении властных полномочий в создаваемой организации решался по предварительной договоренности между потенциальными лидерами.

Естественно, что подобный путь образования партии на практике оказывался реальным лишь при наличии возможности в сжатые сроки создать организационную инфраструктуру партии и разработать политическую платформу и создаваемой организации.

Таким образом, процесс образования партии сверху в действительности означал лишь формализацию фактически уже установившихся отношений между представителями определенного сегмента политической элиты, сплоченной общими корпоративными интересами. В российской политической практике инициаторами такого создания партий оказывались либо высшие руководители федеральных и региональных органов исполнительной власти, либо представители депутатского корпуса.

В первом случае при создании партии в той или иной мере использовались возможности возглавляемых учредителями государственных органов. Во втором – политические партии создавались на основе уже сложившихся парламентских фракций и депутатских групп, самоорганизовавшихся в процессе парламентской борьбы. В реальной политической жизни, как правило, такое образование сопровождалось организационным слиянием парламентской фракции со своими группами поддержки. В отличие от протопартий, создаваемых на базе предвыборных блоков, инициатива по созданию партии исходила сверху, от уже активно функционирующей парламентской фракции с устоявшейся политической репутацией.

По такой модели были образованы Российский общенародный союз в 1991 году, движение «Смена – новая политика» в 1992-м. В целом эти «депутатские» структуры не получали должного организационного развития; их создатели заботились главным образом о том, чтобы, создав собственную политическую базу, повысить политический статус возглавляемой фракции.

Еще одним организационным источником создания партий явился процесс дробления уже существующих партий и движений. Часть из них образовалась в результате внутрипартийных расколов в только что созданных политических партиях. Так были созданы Свободно-демократическая партия России и Российская социальнолиберальная партия России (к настоящему времени обе прекратили свою деятельность). Основой для образования других партий послужили различные теоретические платформы, течения, организационно не оформленные группировки внутри КПСС. Зарождаясь как достаточно лояльные по отношению к этой партии организационные объединения, они впоследствии все более дистанцировались от нее и в итоге заявляли о полном идейном и организационном разрыве с Компартией. На различных этапах российской истории 1990-1991 годов такими организациями являлись «Демократическая платформа в КПСС» (впоследствии Республиканская партия России), «Демократическое движение коммунистов» (впоследствии Российская социал-демократическая народная партия).

Несмотря на значительный элемент самоорганизации, политические партии подобного происхождения в решающей степени опирались на уже имеющиеся политические связи, а также на сохранившиеся и реально действующие фрагменты организационной инфраструктуры. Особое место в этой группе занимают партии, возникшие уже после прекращения деятельности КПСС в августе 1991 года. Их отличительной чертой стало провозглашение правопреемственности от КПСС с сохранением базовых политических принципов Компартии.

Еще один вариант образования партий – это так называемый унитарный путь, то есть объединение нескольких политических партий в одну организацию. До 2001 года фактически единственным в новейшей российской политической истории примером стало создание в феврале 1993-го Коммунистической партии Российской Федерации, объединившей региональные структуры коммунистического движения. Однако принятие Федерального закона «О политических партиях» существенным образом изменило ситуацию: ряд партий, возникших в 2000-2002 годах, фактически создавались путем слияния оргструктур нескольких партий в одну укрупненную. Таким образом в 2002 году были созданы Союз правых сил (партии «Демократическая Россия», «Выбор России», движение «Новая сила», Крестьянская партия России) и «Единая Россия» (партии «Отечество» и «Единство»). В октябре 2006 года совместное решение о создании объединенной левой партии приняли «Родина», Партия пенсионеров и Российская партия жизни.

Литература

1. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990.

2. Гамбаров Ю. С Политические партии в их прошлом и настоящем. СПб., 1905.

3. Дюверже М. Политические партии. М.: Академический проект, 2000.

4. Острогорский М. Я. Демократия и политические партии. М.: РОССПЭН, 1997.

5. Заславский СЕ. Политические партии России: проблемы правовой институционализации.

6. Коргунюк Ю. Г., Заславский СЕ. Российская многопартийность: становление, функционирование, развитие. М.: Индем, 1996. С. 16-18, 19-47.

7. Зевелев А. И. История политических партий России. М.: Наука, 1994.

8. Левчик Д. А., Заславский СЕ. Особенности партогенеза в России // Вестник Моск. ун-та. Сер. 12. 1995. № 6.

9. Лепехин В. А. Некоторые аспекты современного российского партогенеза // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Социальнополитические исследования. 1992. № 3.

10. Малов Ю. К. Введение в теорию политических партий (обзор идей и концепций). М.: Русский мир, 2005. С. 14-28.

11. Партии и партийные системы современной Европы: Проблемно-тематический сборник. М.: Издательство МГУ, 1994.

12. Юдин Ю. А. Политические партии и право в современном государстве. М., 1998.

Контрольные вопросы

1. Какие мнения относительно причин происхождения политических партий высказаны в научной литературе?

2. Каковы важнейшие факторы возникновения и становления политических партий?

3. Как складывалась партийная система в странах Западной Европы?

4. Каковы исторические особенности российской многопартийности?

5. Назовите три исторические формы развития политической организации по классификации Макса Вебера.

6. В чем сущность электорально-парламентской и внешней формы образования политических партий?

7. Как создавались современные российские политические партии?

Тест

1. С какими из приведенных факторов связано становление и развитие института массовых политических партий:

а) распространение всеобщего избирательного права и борьба за него;

б) становление парламентаризма;

в) рост численности населения.

2. Какому периоду, включающему одну из названных временных дат (1720, 1820, 1920 годы), примерно соответствует деятельность в Западной Европе исторических форм партийной организации:

а) массовых партий;

б) партий как политических клубов;

в) элитарных партий аристократии.

3. Когда возникли первые российские политические партии?

а) в период правления Петра I;

б) в период Смутного времени (XVII век);

в) вскоре после отмены в 1861 году крепостного права;

г) на рубеже XIX-XX веков.

4. Первыми в истории России выборами по партийным спискам были:

а) выборы в земские собрания в XIX веке;

б) выборы депутатов Государственной Думы в 1906 году;

в) выборы в Учредительное собрание в 1917 году;

г) выборы народных депутатов СССР в 1989 году.

5. В конце 1980-х – начале 1990-х годов партии возникали (можете отметить несколько ответов):

а) по совместному решению ЦК КПСС и Совета Министров СССР;

б) из неформальных объединений;

в) из организационных «осколков» КПСС после ее роспуска;

г) на базе парламентских фракций и предвыборных блоков.

Глава 3 ТИПОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

Классификация политических партий

Как и любое явление, политические партии многообразны по форме и поддаются классификации. Существует множество способов типологии партий, которые зависят от классификационного основания, выбираемого исследователем, и от поддерживаемого им научного подхода. Следует отметить, что любая типология основана на обобщении и потому содержит элемент условности. Ведь каждая из партий, располагающая идеологией, членством, аппаратом и участвующая в той или иной степени в политическом процессе (то есть являющаяся полноценной), обладает своей уникальной структурой, политической платформой. Такое разнообразие несколько ограничивает возможности типологизации партий по их видовым характеристикам, оставляя обширное пространство для case studies (разбора конкретного случая).

Case study – методология исследований, подчеркивающая значимость анализа конкретных случаев, примеров или событий (так называемых кейсов), в отличие от поспешного перехода к обобщениям. Применяется в тех случаях, когда непосредственное выделение общих закономерностей и тенденций оказывается проблематичным или невозможным.

Первые попытки классификации политических партий предпринимались исследователями на заре становления их как политического института – в период Нового времени. Так, еще в XVIII веке английский философ и экономист Дейвид Юм в зависимости от оснований объединения выделял в политических группировках партии по интересам, партии аффектов (по приверженности лидерам), партии по принципам. Французский историк и государственный деятель Алексис де Токвиль одним из первых предложил классификацию партий на основе взаимосвязи между политическими партиями и социальной динамикой в обществе: в периоды великих потрясений на авансцену политики выходили «великие партии», решающие вопросы коренного переустройства общества: сотрясая основы устройства общества, они нередко спасают его. В периоды же относительной политической стабильности наступает время «малых партий», своими интригами подтачивающих государство, развращающих общество, «сеющих смуту» и рознь в обществе.

К началу XIX века получило распространение деление политических групп на правых, левых и центристов. Исторически это деление объяснялось традицией, заложенной в период работы парламента первой французской республики: якобинцы и жирондисты сидели по правую и левую сторону зала заседаний. Программными расхождениями между левыми и правыми служили вопросы отношения к государству, политическим свободам, социальному равенству и социальной ответственности.

В работах Карла Маркса, Фридриха Энгельса и их последователей основанием для типологии политических партий выступала их социально-классовая природа. Рассматривая политические партии как организационно-политическую форму выражения классов, марксисты исходят из первичности экономических интересов классов, классовых противоречий по отношению к идейно-политическим формам их выражения. В рамках марксистской общественно-политической мысли социальная сущность политической партии является наиболее фундаментальным, устойчивым признаком, определяющим содержание и формы деятельности партий, в то время как другие признаки являются более подвижными и изменчивыми.

Соответственно, в традиции марксистской общественной мысли признавалось, что «существует только одна главная, основная типология политических партий, базирующая на признаке классовой принадлежности», остальные же типологии «могут иметь определенную познавательную ценность, однако если они разрабатываются не отдельно, в отрыве от этой главной типологии, а на ее основе, в ее рамках»^[32]. Основываясь на социально-классовом критерии, обычно выделялись политические партии, представляющие интересы:

› отдельных классов (буржуазные, рабочие, крестьянские, помещичьи);

› отдельных социальных слоев и групп (интеллигенции, мелкой буржуазии);

› нескольких классов и социальных групп (например, партии, возникающие на основе национально-освободительных движений).

Деление политических партий по социальному признаку свойственно и ряду западных исследователей, не разделяющих марксистских взглядов. Так, Сеймур Липсет и Стэн Роккан полагают, что типологическое своеобразие политических партий предопределяется четырьмя наиболее значимыми общественными противоречиями:

› между центром и периферией;

› между государством и церковью;

› между городом и деревней;

› между собственниками и рабочими.

Исторически наличие первого и второго социальных расколов связано с национальными революциями, а третьего и четвертого – с промышленными революциями Нового времени.

Последующее общественно-политическое развитие страны хотя и существенно видоизменило и смягчило эти противоречия, однако все же не привело к их исчезновению. В результате в партийных системах европейских государств сохраняются партии, избравшие основой своей политической идентификации защиту региональных и национальных интересов (например, Валлонское объединение и Союз франкофонов в Бельгии), приверженность либо неприятие конфессиональных ценностей (христианско-демократические и клерикальные партии в Италии, Испании, Германии, Радикальная партия во Франции), защиту прав сельских жителей, их экономических интересов и традиционного сельского уклада (аграрные и крестьянские партии в Финляндии, Швеции, Венгрии), партии, защищающие интересы представителей наемного труда (социал-демократические и лейбористские партии, партии предпринимателей)^[33].

Макс Вебер по критерию «рациональной деятельности» предлагал подразделять политические партии на партии патронажные, цель деятельности которых ограничена борьбой за обладание властью, и партии, ориентированные на группы интересов с конкретным социальным статусом для достижения как конкретных материальных результатов, так и абстрактных мировоззренческих принципов. В развитие веберовского подхода классификации партий в современной западной политологии принято выделять прагматические партии, не имеющие концептуально обоснованных идеологических программ, и идейные «мировоззренческие» (доктринальные) партии, которые в своей деятельности руководствуются идеологическими принципами.

Ряд имеющихся в научной литературе классификаций политических партий проведен по признаку их идеологической ориентации. Так, Морис Дюверже в работе «Политические партии» в зависимости от идеологии, лежащей в основе программ политических партий, выделял консервативные, либеральные, социалистические и коммунистические и фашистские партии.

В зависимости от отношения к социальной действительности политические партии подразделяются на консервативные (выступающие за сохранение существующего строя с допущением лишь очевидно необходимых изменений), реформистские (ориентированные на значительные преобразования существующего строя, но эволюционными методами и при сохранении основ базового устройства), революционные (не признающие существующие порядки и ставящие целью их качественное и неотложное преобразование), реакционные (выступающие за полный либо частичный возврат к прежним, более примитивным социальным порядкам).

В отечественной литературе в зависимости от содержания программ обычно выделяют праворадикальные (национал-патриотические), консервативные, либеральные, социал-либеральные, социал-демократические, социалистические, коммунистические и леворадикальные партии^[34].

Исходя из отношения политических партий к действующей власти, партии делятся на правящие, то есть находящиеся у власти, поддерживающие власть (полностью либо условно, то есть с оговорками) и оппозиционные власти (в числе последних особо выделяют так называемые партии, находящиеся во внесистемной, то есть непримиримой оппозиции).

По наличию (отсутствию) представительства в парламенте партии подразделяются на внепарламентские (то есть не имеющие представительства в парламенте) и парламентские политические партии. Последние, в свою очередь, делятся на мажоритарные – партии парламентского большинства (имеющие более половины мест в парламенте), доминирующие (имеющие относительное большинство голосов) и миноритарные партии (имеющие меньшинство голосов либо вовсе одиночных представителей в парламенте).

Существует определенное разнообразие классификаций и типологий, начиная от различия массовых и кадровых партий (Дюверже), заканчивая различием партий народных (всеохватных – catch-all) (Кирххаймер) и картельных (Катц и Мэйр)^[35]. Значительная часть исследователей придерживается классификации по структурным либо функциональным признакам. Первая традиция связана с работами Мориса Дюверже, разделившего кадровые и массовые партии на основании ряда организационных признаков.

Разграничение политических партий на кадровые и массовые Морис Дюверже проводил по ряду признаков – истории возникновения, отношению числа членов организации к числу голосующих, характеру членства в политической партии, источникам финансирования, приоритетным формам партийной деятельности и характеру взаимоотношений между руководством, членами партии и ее представителями в структурах власти. В частности, кадровые политические партии немногочисленны, характеризуются аморфностью организационной структуры, как правило, отсутствием фиксированного членства и членских взносов. Деятельность таких партий осуществляется преимущественно в период предвыборных кампаний, а в период между ними – в парламентских группах. Организованное ядро таких партий составляет группа статусных политических деятелей, в силу своего положения, финансовых возможностей, личной известности способных обеспечить победу партии на выборах без привлечения широкой организованной поддержки.

В отличие от кадровых партий, массовые характеризуются наличием широкой сети региональных и местных партийных организаций, осуществляющих свою деятельность на постоянной основе, фиксированного членства, более жесткой партийной дисциплиной, предполагающей уплату членских взносов и оказание партии личного содействия. Помимо участия в избирательных кампаниях, деятельности центральных и местных представительных органов, она также занимается вопросами текущей организационной работы по укреплению своих рядов, подготовкой в значительном количестве партийных кадров и политическим просвещением своих членов и сторонников. Кроме того, массовые политические партии отличаются более предметным регулированием основ внутрипартийной деятельности.

По кадровому типу созданы американские Демократическая и Республиканская партии, а также многие европейские консервативные и либеральные партии. Однако в чистом виде, как отмечает и сам Морис Дюверже, кадровые и массовые политические партии встречаются крайне редко: на практике имеет место сочетание признаков, присущих обоим типам партии. Поэтому в качестве логичного дополнения к делению политических партий на кадровые и массовые этот исследователь предлагает деление партий на партии, имеющие прямую и непрямую структуру. Если прямая структура характеризуется вертикалью однородных партийных организаций различного уровня с единым членством, то непрямая предполагает коллективное членство иных организаций. В качестве примера партии с непрямой структурой Дюверже приводил Лейбористскую партию, в которой помимо индивидуального членства допускалось и коллективное: в составе профсоюзов и иных общественных организаций.

Массовая партия – термин социологии партий Мориса Дюверже, отражающий их структурные особенности и обозначающий в данном случае партии, ориентированные на массовое членство граждан на основании единой идеологии, выраженной в программе партии, и подчиняющихся ее уставу. Свой расцвет массовые партии пережили в период до, сразу после и между двух мировых войн, что заставило Дюверже полагать массовую партию как норму партийного строительства.

Кадровая (элитистская) партия – термин социологии партий Мориса Дюверже, обозначающий партийные организации, ориентированные на консолидацию политических элит. Как правило, такие партии имеют в своем составе ограниченное число членов, в основном из представителей высших слоев общества, имеют обыкновенно расплывчатую идеологию, невыраженные процедуры членства. Исторически элитистская партия представляет собой первый пример партии как таковой. Дюверже полагал, что такие партии пережили свой расцвет в XIX – начале ХХ века и не отвечают требованиям современности.

Всеохватная (народная) ( catch– all) партия – термин современной социологии политики (введенный Отто Кирххаймером), отражающий трансформации массовых партий в середине ХХ века, связанных с изменением принципов партийного строительства. Они ориентированы на выражение интересов крупных слоев общества (и в пределе всего общества) вне зависимости от сословных, имущественных или классовых различий. Характеризуются смешанным типом устройства и партийного членства, низким уровнем зависимости от какой-либо конкретно сформулированной идеологии.

Картельная партия – в современной политической социологии (термин предложен Р. Катцем и П. Мэйром, 1995) обозначает тип партий – политических посредников, оперирующих свободно в избирательном пространстве и не привязанных к интересам какой бы то ни было социальной группы. С той или иной социальной группой эта партия заключает своего рода «политический контракт» на выражение ее интересов в течение определенного срока. Картельные партии, как правило, в той или иной мере находятся на службе государственной машины, получая почти полностью финансирование из бюджетных источников.

По функциональному критерию партии делятся на партии индивидуального представительства и партии социальной интеграции Зигмунда Нойманна^[36]. Роль и значение партий индивидуального представительства в политике ограничена в основном отбором представителей на политические должности и голосованием на выборах за партийных выдвиженцев. Партии социальной интеграции, напротив, предполагают активное воздействие на своих членов не только во время выборов, но и в период электорального межсезонья. Последние, в зависимости от организационной жесткости и характера предписаний, нередко подразделяют на демократические и тоталитарные.

Развитие и сопоставление выше приведенных типологий дало понимание, что классификационные модели сами по себе, без их привязки к социальному окружению и истории, не выявляют всей полноты качественных характеристик. Поэтому, в частности, выделение того или иного «идеального типа» (в понимании социологии Макса Вебера) часто оказывалось бессмысленным, поскольку определенная партия может соответствовать нескольким типам сразу. Кроме того, зачастую эти классификации ограничиваются партиями западноевропейского типа, что существенно снижает их информативность.

Идеальный тип – термин социологии Макса Вебера. Обозначает сконструированного в методологических целях индивидуального или коллективного социального агента, ограниченного строго определенным набором признаков.

Более значимым является вопрос социальной эволюции партий. То есть для понимания современной партийной ситуации и практических решений важно представлять, как именно менялись партийные системы, какие типы партий выходили на первый план и как происходили такие изменения. То есть ответ на этот вопрос предполагает серьезное изучение экономической и политической истории последних двух веков, наиболее значимых для социальной эволюции партий.

Модернизация партий

Несмотря на разность подходов, в современной социологии сложился устойчивый консенсус относительно нескольких моментов: выделения трех волн модернизации партий и результирующих четырех типов партий^[37] – от исходных либеральных (в терминологии Дюверже и его последователей – элитных или элитно-центрированных) партий XIX века, которые находились на границе между традиционным сословным обществом и современной партийно-парламентской системой, и до новейших, «постсовременных», партий, нарушающих традиционные границы партий, НПО, движений и так далее. Но вместе с тем, будущее партийной системы и сущность линий ее развития вызывает в настоящее время самые разные оценки ученых.

Следует иметь в виду, что даже выделение четкой линии эволюции партий не говорит о том, что на определенном этапе – например, после первой волны модернизации, датируемой промежутком между 1890 годом и Первой мировой войной, – существуют только партии соответствующего типа (например, массовые). На деле в актуальной партийной системе того или иного государства всегда можно обнаружить совмещение разных исторических пластов и «партийностей» разного типа, которые составляют своеобразный архив партийной жизни. Более того, некоторые черты одного типа могут разделяться другим типом – в частности, кадровые механизмы современных партий восходят к «народным» партиям, предполагающим высокую степень профессионализации политиков. Поэтому к любому описанию социальной эволюции партий следует относиться как к ориентиру, а не как к нормативному документу.

Эволюцию политических партий имеет смысл отслеживать от момента появления либеральных представительных партий XIX века, которые, в свою очередь, были продуктом либерализации, изменившей облик парламентских аристократических партий (вроде упоминавшихся вигов и тори). Так, виги, первоначально отстаивавшие традиционные дворянские вольности и национальные свободы, стали выступать за более широкое включение народных масс в политику и, в конечном счете, вошли в союз с буржуазией и другими слоями общества, обозначив направление либеральных (в широком смысле) изменений, определивших процесс создания современной партийной системы.

Виги – английская политическая партия в XVII-XIX веках. Возникла в конце 70-х годов XVII века как группа, выражавшая интересы дворянской аристократии и крупной торговой и финансовой буржуазии. Выступали против абсолютизма. Послужили основанием для образования Либеральной партии.

Первая волна модернизации (конец XIX – начало XX веков) классической партийной системы задает направление эволюции партий: в условиях обостряющейся конкуренции и все больших издержек, связанных с выборами и мобилизацией сторонников и избирателей, от партий требуется большая организованность, оформление своей внутренней и внешней структуры, более четкая апелляция к интересам отдельных групп общества и более развитые механизмы работы с ними. Все это было очевидными предпосылками для возникновения массовых партий.

Массовости политических партий также способствовало широкое распространение всеобщего избирательного права, ликвидация либо пересмотр значительной части избирательных цензов. Отныне партия не рассчитывает лишь на активные части гражданского общества, неизбежно имеющие элитаристский характер, а переходит к мобилизации своих сторонников, создает свой базис, который включает огромные части общества. Теория Нойманна описывает этот процесс как переход от партий индивидуального представительства (элитистских партий парламентско-либерального типа) к партиям массовой интеграции, акцентируя не только изменения в структуре социального базиса, но и функциональность партий.

Массовая партия предполагает четкую привязку к определенному социальному классу, религии или социокультурной среде, которые «представляются» такой партией и составляют ее социальный базис. Типичные примеры таких массовых партий – это германские социал-демократы или партия «Католический центр». В одном случае мы имеем привязку к интересам рабочих и к рабочему движению, в другом – к интересам и ценностям традиционной религиозной деноминации.

Сопутствующие возникновению массовых партий феномены различались в зависимости от исторического и политического контекста разных стран, однако в целом они включали расширение избирательного права, поляризацию политических позиций, технологические и организационные изменения (в частности, появление так называемого партийного аппарата), создание политического конкурентного поля, формирование традиции массовых политических кампаний, существенным образом преобразовавших образ политики в глазах избирателей. Замеченные в начале XX века Робертом Михельсом олигархические тенденции внутри партий также характеризуют уже появившиеся к тому времени массовые партии.

Вторая волна модернизации партий начинается после Второй мировой войны и имеет достаточно сложный генезис. Именно в это время появляются так называемые всеохватные или catch-all партии, которые в полной мере осуществляют уже упоминавшуюся тенденцию к генерализации, не прибегая к силовым методам устранения конкурентов на политическом поле.

«Всеохватные» партии возникают из двух сходящихся процессов – распространения американской партийной модели, в которой каждая из двух партий все больше расширяет свою социальную базу, и формирования партийного государства в ряде стран Западной Европы на фоне внедрения механизмов социального государства кейнсианского типа.

Кейнс Джон Мейнард (5 июня 1883-21 апреля 1946) – один из крупнейших экономистов XX века. Основное сочинение – «Общая теория занятости, процента и денег». Теория Кейнса легла в основу концепции так называемого государства всеобщего благосостояния (welfare state) или социального государства, предполагающей необходимость активного государственного вмешательства в процессы производства, распределения и денежного оборота.

Многие исследователи отмечают, что всеохватные партии не разрушают механизмы массовых партий, а погружают их в себя и усиливают. По пути превращения во всеохватную партию пошли практически все европейские социалдемократы, все больше дистанцирующиеся от своего имиджа выразителей интересов рабочих и профсоюзов.

Основанием для формирования всеохватных партий стало значительное ослабление классовых, религиозных и культурных конфликтов в послевоенной Европе, занятой построением социальных государств. Согласно классическому определению, данному Отто Кирххаймером^[38], одним из авторов термина и теории Volksparteien или catch– all parties (всеохватные, народные партии). Эти новые партии характеризуются значительным сокращением идеологического багажа, дальнейшим усилением роли лидерских групп, чьи действия теперь все больше оцениваются по результатам, значимым для всего общества (а не по соответствию интересам конкретных ассоциаций, союзов и классов), уменьшением роли индивидуального члена партии, как и роли отдельных групп верных избирателей, клиентел и так далее, которые выводятся из игры апелляцией ко всему населению в целом.

Кирххаймер Отто (Otto Kirchheimer) (11 ноября 1905-22 ноября 1965) – американский ученый немецкого происхождения. Изучал феномен массовых и народных партий. Предложил термин catch-all parties (всеохватные партии), прочно вошедший в научный язык.

Если традиционно к функциям партий относились выдвижение кандидатов на выборные посты, интеграция общества и выражение интересов его отдельных слоев, то новые всеохватные партии делают ставку на первую функцию (успешное выдвижение кандидатов на различные посты). С ней они справляются в наиболее полной мере, жертвуя социальной интеграцией на той или иной ценностной или идеологической основе и выражением интересов или мировоззрений. В результате во всеохватных партиях произошло размывание идеологического содержания программ, религиозных и социальных связей. Именно появление всеохватных партий сформировало ситуацию, в которой взаимоотношения избирателей и власти стало возможно рассматривать как особый рынок, описываемый в рамках теории рационального выбора.

Значительным фактором, благоприятствовавшим развитию всеохватных партий, стало происходившее параллельное развитие государственных телекоммуникационных систем, прежде всего телевидения (многие исследователи отмечают, что кризис народных партий совпадает с распространением в 1980-х частных телеканалов).

В Европе всеохватные партии стали определять политику после Второй мировой войны. Однако многие их принципы были выработаны в Америке. Пример всеохватной партии – Коалиция «Нового курса» Франклина Делано Рузвельта (New Deal Coalition) – объединение различных групп интересов и слоев избирателей в 1932 году вокруг «Нового курса» – программы Демократической партии и Франклина Делано Рузвельта, избранного в этом году президентом. Создание коалиции можно считать отправным моментом в формировании партий нового типа.

Выборы 1932 года в США в исторической и политической литературе называются выборами перегруппировки (realigning election), поскольку они привели к изменению всей партийной системы и правил политической игры. Важнейшим социальным вызовом по отношению к политической системе США на тот момент стала Великая депрессия, начало которой принято датировать 1929 годом, когда рухнул фондовый рынок США. Рузвельт, выдвинутый в качестве кандидата от Демократической партии, сделал «Новый курс» своим основным предвыборным обещанием. С самого начала «Новый курс» предполагал три главных пункта – облегчение (relief) состояния наиболее пострадавших частей общества (в том числе безработных и малоимущих), восстановление (recovery) экономики до уровня, существовавшего до депрессии, и реформу (reform), без которой такое восстановление было невозможным. Однако «Новый курс» не представлял собой целостной идеологии или программы, скорее это был набор разных методов и подходов, в том числе и экспериментальных, которые, однако, сформировали ядро идей, которые разделялись самыми разными политическими агентами, несмотря на то, что последние могли не соглашаться по множеству иных вопросов. Фактически первый этап осуществления «Нового курса» (1933-1934) удовлетворял практически все группы интересов, за исключением разве что коммунистов и социалистов, выступавших за полную государственную собственность на средства производства.

Коалиция «Нового курса» радикально изменила не только Демократическую партию США, но и весь образ американской политики. Основными агентами коалиции, объединившимися вокруг Демократической партии, Рузвельта и «Нового курса», стали профсоюзы, политические машины больших городов, этнические и религиозные меньшинства. Весьма важным моментом стала опора коалиции на большие города (с населением свыше 100 тыс. человек). Здесь Рузвельту и его команде пришлось действовать против традиционных форм патронажной политики, ориентировавшейся на отношения партийного босса со своими клиентами, обеспечивающими определенное число голосов. Ставка Рузвельта была на абсолютное большинство.

В качестве общенациональной политической машины, особенно действенной в городах, Рузвельт использовал Управление общественных работ (Works Progress Administration), разрушившее отношение клиентелизма: сотни тысяч людей смогли получить работу независимо от своих политических взглядов, отношений с местными партийными боссами и национальности. В результате на выборах 1936 года около 80 % членов профсоюзов проголосовали за Рузвельта (в целом в больших городах за Рузвельта тогда проголосовало около 70 % избирателей – и 59 % за их пределами). Также укреплению Коалиции «Нового курса» способствовала Вторая мировая война и связанный с ней рост государственных инвестиций в промышленность.

Несмотря на то, что коалиция с самого начала встречала критику (которая продолжается и сейчас – со стороны, например, таких теоретиков неолиберализма и противников государственного регулирования, как Милтон Фридман и его последователи), она обеспечивала устойчивую победу Демократической партии на выборах вплоть до 1960-х. К этому времени начали появляться социальные и политические вызовы, на которые требовались новые ответы. В их числе – война во Вьетнаме, движения за гражданские права и права сексуальных меньшинств, право на аборты и так далее. Еще более значимым моментом заката коалиции стал экономический кризис 1970-х, сформировавший негативный образ государства всеобщего благосостояния и политики государственного вмешательства в экономику.

Хотя демократы и коалиция перестали удовлетворять интересам многих ранее их поддерживающих групп (в том числе интеллектуалов), сформировавшаяся за этот период модель партийной политики получила распространение и закрепилась в качестве ведущего образца. Теперь партия, претендующая на власть, должна была задавать политику, удовлетворяющую абсолютному большинству членов общества, а не просто служить посредником между отдельными группами и правительством.

В итоге две основных партии США все больше и больше расширяли свою социальную базу и внедрили представление об электоральном рынке, который нужно охватить в наибольшей степени. Социальные, классовые и религиозные различия оказались тем, чем можно пожертвовать в процессе построения универсальной программы. Идеологические пункты программ обеих партий (демократов и республиканцев) отличаются друг от друга в незначительной степени – скорее, на результаты голосования в настоящеевремя влияют исторические моменты, связанные с происхождением и традиционной поддержкой той или иной партии в разных регионах и стратах общества, характеристики предвыборных состязаний кандидатов от двух партий, а также использование конъюнктурных обстоятельств.

Таким образом, важнейшим последствием формирования американских народных партий является то, что они и по сей день формируют американскую политическую картину, а в прошлом они в значительной мере повлияли на развитие послевоенной партийной системы Западной Европы.

Сильные стороны всеохватных партий оказались одновременно и их уязвимыми местами. Нельзя сказать, что этот тип партий ушел в историю – напротив, большинство современных правящих партий сохраняют многие их черты. Однако ситуация в развитых демократиях достаточно давно демонстрирует кризис партий этого типа. Он обусловлен рядом факторов, из которых наиболее важным является структурная особенность этих партий – их апелляция к максимально широкому кругу избирателей и, как следствие, потенциальная фрустрация этих избирателей, которые все больше ощущают, что большая политика не имеет к ним и их интересам никакого отношения. Всеохватные или, как их подчас называют, народные партии уходят все дальше от народа, уступая политическую инициативу группам и движениям, вынесенным за пределы основной политической борьбы вокруг избираемых постов. Слабость таких партий в области интеграции общества, в представлениях и реализации внятного политического курса (поскольку такие партии все время вынуждены лавировать между различными позициями, стремясь удовлетворить абсолютному большинству избирателей и задать устойчивый политический мэйнстрим) приводит к неопределенности позиций избирателей и к повышению их волатильности (отклонения от среднестатистических характеристик избирательного поведения, на которые, собственно, и ориентируется классическая партия).

Другой фактор, предопределивший кризис господствующих до 1970-х партий всеохватного типа – экономические проблемы, с которыми столкнулись практически все государства социального типа, что создало основания для подъема неолиберальных идеологий (например, тэтчеризма) и, соответственно, для новой поляризации политических позиций. Кризисные тенденции в недрах социального государства одновременно делегитимировали позиции партий в различных институтах общества (и партийное государство в целом), поскольку партии не справлялись со взятыми на себя социальными обязательствами. В результате общество, например, поддержало проекты приватизации различных государственных служб, осуществлявшиеся сторонниками неолиберальной идеологии.

Неолиберализм – идеология, предполагавшая ограничение социального государства и возвращение к более «естественным» рыночным ценностям конкурентоспособности.

Неоконсерватизм – возникшее в 1960-х социальнополитическое течение, предполагающее уменьшение государственного регулирования и демонтаж социального государства, увеличение свободы частного предпринимательства, возрождение значимости традиционных ценностей и социальных институтов.

Многочисленные новые партии и движения аккумулировали недовольство избирателя (приобретшего в эпоху народных партий склонность к отказу от участия в выборах и в официальной политической жизни) и позволили задать параметры современного политического поля, основные характеристики которого совмещают многие особенности партий старого типа и в то же время вносят много новых моментов, доминантные черты которых пока остаются под вопросом. Многие ученые пытались выделить «постсовременные» или «постматериалистические» партии в качестве нового господствующего типа, однако этот вопрос в целом следует отнести скорее к области перспектив эволюции современных партийных систем.

Несмотря на то, что модифицированные новые партии (к которым могут быть отнесены как западногерманские «зеленые», так и британские новые лейбористы – new labor) не получили пока четкого определения, ряд значимых тенденций действительно имеют место.

Новые партии с 1970-х годов не являются партиями, созданными на пустом месте, скорее речь идет о попытке справиться с политическими и социальными вызовами, сформировав иные программы и способы работы с социальным базисом. Поскольку эти партии часто апеллировали к социальным движениям, выступавшим в качестве оппонентов и конкурентов старых, организованных и бюрократических партий, новая волна модернизации привела к возникновению еще более подвижных, открытых, лабильных структур, которые часто ориентируются на конъюнктурные явления избирательного рынка.

Ослабление партийной дисциплины, появление каналов массовой коммуникации, альтернативных государственному телевидению (частные телеканалы, Интернет), привязка к многочисленным локальным группам, исключенным из «большой политики» массовых и народных партий, новый популизм и стремление снизить уровень профессионализации политики и политиков – все это черты новых партий, политическая идеология которых покрывает практически все классическое политическое поле, от крайнего правового до крайне левого фланга.

Новые партии возникают вследствие изменений на общеполитическом и структурном уровне, а не на уровне только программ и манифестов. Фактически к новым (новым именно по социальным параметрам) партиям могут быть отнесены как видоизмененные социал-демократические, которые в современной Европе могут осуществлять неолиберальную политику, так и экологические партии или же популистские и националистические партии вроде партии Пима Фортейна («Список Пима Фортейна»), отколовшейся от партии «Нидерланды для жизни».

Фортейн Пим (1948-2002) – голландский общественный деятель и политик, создатель партии «Список Пима Фортейна», которая одной из первых остро поставила вопрос иммиграции в Европе. Убит леворадикальным экстремистом.

В конечном счете, современные партии демонстрируют как преемственность, так и разрыв с партийной системой, сформировавшейся в США и Западной Европе в послевоенный период. Преемственность выражается, в частности, в продолжающейся коммерциализации и профессионализации политики, в расширении политического «рынка», тесно связанного с экономическим, в усилении корпоративистских моментов, в росте зависимости партий от взаимодействия с государственными институтами, в том числе в области их финансирования. Разрыв проявляется в элементах партийного регулирования, децентрализации и фрагментации партийных методов мобилизации сторонников (поэтому, в частности, понятие номинального члена партии становится все менее значимым).

Тенденция к созданию более мобильных и более «рыночных» партий отражает усилившуюся конкуренцию на политическом поле и возможность давать адекватный ответ на те политические вызовы, с которыми плохо справлялись большие партийные аппараты (пример такого вызова – вопрос иммиграции в современной Европе). Эта тенденция коррелирует с распространением краткосрочности действий и курсов новых партий, а также с акцентом на политическую конъюнктуру. Вместо устойчивых сторонников партии ищут быстро мобилизующиеся группы, играя на политическом рынке примерно так же, как можно играть на валютном, пользуясь непредвиденными колебаниями курса.

В результате всех этих изменений в партийную политику возвращаются некоторые черты, свойственные партиям еще на самом первом этапе их существования. Так, несмотря на тенденции депрофессионализации политики, роль отдельных партийных лидеров растет, избирательные кампании носят все более индивидуализированный характер. Отсутствие четкого социального базиса позволяет им легче вступать в коалиции с крупным, в том числе и транснациональным, бизнесом, становясь проводником его интересов. В то же время партии все чаще вынуждены обращаться к спорным содержательным вопросам, например, относящимся к сфере охраны окружающей среды, национальных и религиозных конфликтов, миграционной политики и так далее. Это не позволяет им замыкаться на всеобъемлющих курсах, якобы удовлетворяющих интересам большей части населения.

Другая сторона размывания политики народных партий обозначается во все большем погружении некоторых из них в государственные структуры – такие партии противостоят тенденциям идеологического обновления и делают ставку на сохранение своих властных позиций. Подобную линию развития выявили известные политологи Ричард Катц и Питер Мэйр^[39], выделившие новый тип партий – картельные партии.

Катц и Мэйр, следовавшие традиции Нойманна и Кирххаймера, предположили, что закат «народных» партий означает одновременно крах практики демократической интеграции: картельные партии становятся продуктом неуверенности народных партий в своем электорате и стремления обеспечить свое присутствие во властных структурах.

Картельные партии озабочены не новыми идеологическими или политическими курсами и даже не игрой на избирательном рынке, а государственными субсидиями и доступом к государственным ресурсам. Поэтому такие организации охотно вступают в правящие коалиции, стремясь обеспечить себе необходимое число мест в парламенте и (или) в правительстве. Однако, несмотря на предсказания, указывающие, что картельные партии могут стать господствующими в европейской и мировой политике, их актуальное положение свидетельствует, что они остались достаточно локальным явлением (например, условно картельные партии распространены в Бельгии и других небольших странах Западной Европы).

Пример постсовременной партии – западногерманские «зеленые». Немецкие «зеленые» представляют один из наиболее показательных примеров развития новых партий, которые составляют конкуренцию классическим народным партиям. Наиболее важный момент– то, что такие новые партии часто долгое время существуют в качестве конгломерата, более или менее выраженного союза движений, низовых организаций, ассоциаций и так далее, которые поначалу не ориентируются на официальную политику. На общенациональных выборах в 1989 году «зеленые» избегали термина «партия», они воспользовались специальным пунктом избирательного закона и выступали в качестве «Иного политического объединения – Зеленых» (Sonstige Politische Vereinigung – Die Grönen)^[40].

Однако формально «зеленые» были основаны в качестве партии еще в 1980 году – после успехов представителей движения на выборах в парламенты земель Бремен и Баден-Вюртемберг. Их исходная программа предполагала такие организационные принципы, которые выглядели как вызов установившейся партийной системе. В качестве главенствующего принципа была задана низовая демократия (Basisdemokratie), предполагающая, что более низкие уровни партии должны иметь как можно больше автономии, а индивидуальные члены партии – как можно больше возможностей для непосредственного участия в жизни партии и в принятии решений. Фактически немецкие «зеленые» выступали за принципы прямой демократии, которые они пытались осуществить в условиях сложившейся партийной системы представительной демократии.

В системе прямой демократической партии любые политические инициативы должны поступать снизу. С этой целью «зелеными» были разработаны некоторые организационные механизмы, из которых наиболее значимым была ротация парламентариев: первоначально предполагалось, что член партии может выступать в качестве парламентария весьма ограниченный срок, после которого он по необходимости сменялся другим представителем партии. В своем стремлении развить правила прямой демократии «зеленые» опирались на достаточно образованную и обеспеченную часть населения, готовую к политическому активизму, в отличие от социальных баз традиционных партий, часто опиравшихся на не слишком мобильные группы – рабочих, этнические меньшинства и так далее.

К числу отличительных черт «зеленых», вытекающих из акцента на прямой демократии, относились многие моменты, касающиеся внутрипартийного распределения власти и организации процесса принятия решений. Так, уставным пунктом являлось запрещение совмещения партийных и парламентских постов, при этом внешние (парламентские) представители партии никогда не имели реальной партийной власти. Этот и другие механизмы коллективного лидерства должны были препятствовать возникновению партийных элит и профессионализации политики, и способствовать ограничению доходов партийных лидеров, в том числе избираемых в качестве парламентариев (законодательных органов разных уровней – отдельных земель и общенациональных).

Также «зеленые» предполагали создать многоуровневую систему подчинения деятельности лидеров партии коллективным партийным решениям, вырабатываемым на партийных советах и конференциях, правила ведения которых предполагали возможность быстрого изменения повестки дня, инициирования повторных и незапланированных обсуждений, включения в дискуссии любых членов партии и так далее. Интересно, что «зеленые», стремясь сделать своих парламентариев предельно зависимыми от коллективных решений партии, могли своими действиями противоречить общенациональным законам, предполагающим, что член парламента выступает в качестве автономного законодателя, неподотчетного никакой внешней инстанции.

По мере вступления «зеленых» в общеполитическое поле Западной Германии и получения мест в парламентах разных уровней им, однако, пришлось отказаться (или существенно ограничить) от некоторых принципов прямой демократии, поскольку непосредственное осуществление последних оказалось просто нереальным. Это, в частности, случилось с принципом ротации. Более того, некоторые принципы были пересмотрены, поскольку они оказались не слишком-то демократичными. Например, коллективное лидерство иногда способствовало разделению партий на отдельные группы, поддерживающие своего лидера, а неформальные принципы обсуждения зачастую снижали возможность открытой дискуссии, возрождая явления клиентелизма. Тем не менее действия «зеленых» существенным образом повлияли и на классические партии Германии, способствуя переоформлению всего поля межпартийной конкуренции.

Главная причина неспособности картельных партий (или партий ограниченной власти) завершить эволюцию партийной системы определяется в рамках самой идеи партийности: отказ представлять разные группы общества и вырабатывать содержательные курсы всегда может быть использован конкурентами – теми же новыми правыми партиями Западной Европы.

Литература

1. Дюверже М. Политические партии. М.: Академический проект, 2000.

2. Евдокимов В. Б. Партии в политической системе буржуазного общества. Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1991. С. 16-25.

3. Даниленко В. Н. Политические партии и партийные системы // Конституционное право зарубежных стран. М.: Норма, 2003. С. 163-169.

4. Зотова З. М. 100 лет российской многопартийности. М.: РЦОИТ, 2006. С. 21-29.

5. Малов Ю. К. Введение в теорию политических партий (обзор идей и концепций). М.: Русский мир, 2005. С. 66-77.

6. Марченко М. Н., Фарукшин М. Х. Буржуазные политические партии (социально-философский анализ).

Контрольные вопросы

1. В чем сложность классификации партий?

2. Какие виды классификаций политических партий вам известны? Назовите их и приведите примеры.

3. В чем различие между кадровыми и массовыми партиями? Какие процессы повлияли на формирование массовых партий?

4. Каковы сущностные признаки «всеохватных» партий? В чем причина их кризиса?

5. Какими чертами характеризуются картельные партии?

Тест

1. Какие классификации являются корректными, а какие нет:

а) левые, правые и центристские;

б) кадровые, массовые и коммунистические;

в) реакционные, консервативные, реформистские, революционные;

г) прагматические и революционные.

2. Какой из ученых (Дейвид Юм, Макс Вебер, Морис Дюверже) в теории политических партий признается автором классификации партий:

а) кадровые и массовые;

б) партии по интересам, партии аффектов и партии по принципам;

в) патронажные и ориентированные на группы интересов.

3. В основе деления партий на кадровые и массовые лежат следующие признаки:

а) отношение числа членов организации к числу голосующих;

б) характер членства в политической партии;

в) источники финансирования;

г) должности и политический вес конкретных руководителей партии;

д) наличие высокообразованных кадров;

е) характер взаимоотношений между руководством, членами партии и ее представителями в структурах власти.

4. «Всеохватные» политические партии отличаются:

а) значительным сокращением идеологического начала;

б) ориентацией на всех (либо на большинство) избирателей;

в) непременно навязчивой рекламной кампанией.

Глава 4 ПАРТИЯ КАК СУБЪЕКТ ПУБЛИЧНОЙ ПОЛИТИКИ

Идеологическая субъектность и политико-организационный потенциал партии

Партия – основной политический институт государств, выстраиваемых по принципу представительной демократии, то есть институт политизации общества, преобразования его многочисленных интересов в консолидированные курсы и программы, которые определяют использование власти. Институционально партия является не столько одним четко очерченным институтом, сколько динамической и эволюционирующей системой, включающей как собственно внутренние правила партийной жизни, так и задаваемые извне нормы политического представительства, механизмы выдвижения кандидатов в различные органы власти, механизм выборов и так далее. Институт партии тесно связан с другими общественными институтами, влияет на них и зависит от них. В современной ситуации наиболее важны связи партийной системы с государством, а также с медиаструктурами.

Государство представляет собой политическую организацию публичной власти, комплекс институтов управления и распределения, формально не зависимый от партийного устройства и партийной системы. Исторически государственные институты сложились ранее партийных. Однако сейчас государство и определяет функции и действия партий, и само зависит от них. Ведь партии, в свою очередь, являются институтом, способствующим формированию политической воли граждан, обеспечивающим обновление политического класса. В конечном счете они должны осуществлять функцию посредника в отношениях граждан с государством, а это предполагает, что посредством партий граждане подтверждают свое согласие с действиями, осуществляемыми государством и его институтами. Партии также могут противодействовать стремлению государства устраниться от реализации собственных функций, предстать в качестве субъекта, независимого от общества, то есть партии также оказываются инструментом критики господствующего политического курса или режима.

Легитимность – правомочность, признанность того или иного института, уровень доверия к нему, необходимый для выполнение его функций. Например, государство легитимируется на отправление власти. Легитимность власти может обеспечиваться разными средствами: в традиционных обществах инструментом легитимации может выступать авторитет, в современных – власть легитимируется выборным механизмом и суверенной волей народа.

Феномен партии характерен, прежде всего, для новоевропейского типа функционирования политики – он, в сущности, и определяет то, что называется политикой. Партия существует в постоянно негомогенном обществе, то есть в обществе, которое не может быть представлено (в том числе для самого себя и в своих властных структурах) в виде некоего целого. В этом смысле партия (или партийная система в целом) – основной общественный институт, позволяющий переводить интересы и цели общества (его отдельных групп) в общезначимые курсы (или политики), наделяемые властной силой. Партия необходима для того, чтобы перевести общество в «политический режим существования» – из ситуации разрозненных интересов и целей оно должно перейти в состояние их консолидации и распространения на все общество в целом.

При этом партии, которые борются за власть, используя легальные методы, обычно будут исходить в своей деятельности из тех же самых фундаментальных принципов, что и сама действующая власть. Тем не менее, логика партийного строительства (как и логика строительства власти) предполагает прежде всего изначальное признание исключительности собственных политических позиций.

Было бы преувеличением утверждать, что власть в силу своей природы движима мотивами терпимости и уступчивости по отношению к своим оппонентам. Весь опыт существования суверенных субъектов власти говорит нам скорее об обратном. Пространство власти – это пространство борьбы. Вместе с тем, задача любого политического режима состоит в том, чтобы в масштабах всего государства работали механизмы диалога общественных институтов, страт и органов власти. Только при существовании подобного диалога (а точнее, множества диалогов), политический режим становится по-настоящему легитимным. Даже бюрократическая, опирающаяся только на партийный аппарат советская система, вынуждена была обращаться к структурам общества посредством средств массовой информации и пропаганды. Сама необходимость такой коммуникации в тоталитарном государстве говорит о том, что одной властной воли для обеспечения легитимности действий режима еще недостаточно.

Строго говоря, четкого разграничения того, где заканчивается государство и начинается общество, не существует до сих пор. В идеальной модели государственного устройства должно существовать пространство государственного (властного) действия, в котором субъектом является государство, но вместе с тем должно существовать пространство действия общественного, в котором в качестве субъекта действия выступает уже общество. Власть, в свою очередь, вынуждена считаться с каждым гражданином как с носителем отдельной позиции, избирателем. Таким образом, субъект всегда апеллирует к другому субъекту, ища у того формальной и неформальной поддержки. Суть справедливого государства заключается в том, что субъект не может быть один. Субъектов всегда несколько. Между ними в идеале должна существовать очень разветвленная система отношений.

Эти отношения – идеологическая суть легитимации политического режима, который должен опираться на широкую общественную поддержку. В противном случае власть оказывается перед лицом попыток ее насильственного свержения. В данном случае мы сталкиваемся с проблемой легитимности политического режима, который действительно может считаться таковым только в том случае, если он поддерживается несколькими вступающими в отношения диалога субъектами. Поддержка вовсе не должна пониматься как покорное и безмолвное принятие субъектами диалога всех решений политического режима. Поддержка – это диалог, признание самого факта существования оппонента в дискуссии.

Партия как один из политических институтов должна быть субъектом, который апеллирует к обществу, государству etc. Тогда она является субъектом политического процесса. Партийность как принцип имеет базовый набор свойств. С одной стороны, партия должна стремиться занять достойное место в политическом пространстве, проявив максимум субъектной воли. С другой стороны, партия не может существовать вне очень тесных отношений с общественными и государственными институтами. Партия может считаться партией только тогда, когда она становится полноправным участником властеотношений.

В современных условиях облик российских партий имеет два качественных измерения: концептуальное, фиксирующее содержание идейного субстрата партийных программ, и тактико-политическое, выражающееся в позиционировании своего отношения к текущим вопросам общественно-политической жизни, в особенностях используемых ею методов и средств воздействия. Если первое представляет собой идеологическую самоидентификацию партии, то второе во многом является продуктом ее практической деятельности, осуществляемой в рамках политического процесса. Концептуальное измерение выражается в определении своего места в идейно-политическом спектре общества, в определении фундаментальных базовых мировоззренческих ценностей, в формулировании стратегических приоритетов. Политическое измерение, в свою очередь, определяется как равнодействующая, складывающаяся из различных показателей, таких, как фактическое отношение к действующей власти, ориентация партии на различные группировки политической элиты, ее позиция по текущим вопросам общественнополитической жизни, особенности используемых ею средств и методов воздействия и так далее.

Моисей Острогорский, рассуждая об участии народных масс в политике, пишет: «Если говорят, что народ не способен к самоуправлению и что, следовательно, поэтому всеобщее избирательное право и парламентаризм являются абсурдом, то я готов согласиться с первым пунктом, но нахожу, что вывод, который из него делается, совершенно ошибочен: политическая функция масс в демократии не заключается в том, чтобы ею управлять; они вероятно никогда не будут на это способны. Если даже облечь их всеми правами народной инициативы – непосредственного законодательства и непосредственного управления, фактически управлять будет всегда небольшое меньшинство, при демократии так же, как при самодержавии».

Мнение Острогорского о том, что «…фактически управлять будет всегда небольшое меньшинство», ценно для нас прежде всего тем, что оно справедливо указывает на относительную недемократичность партийности как принципа. Партия по существу не может быть народной, она всегда элитарна, как элитарен результат любого выборного механизма. Эта элитарность – важнейшая характеристика объектности партии. Но вместе с тем нельзя забывать о том, что тот же самый принцип элитарности – принципиальная черта партийной субъектности, которая оказывается результатом делегирования, то есть в буквальном переводе предоставления партии возможности говорить от имени той или иной части общества.

Когда какая-нибудь партия заявляет, что она уполномочена говорить от имени народа, происходит ставшая уже обыденностью подмена понятий «народ» и «страты общества». Политическая партия всегда опирается и выражает интересы только определенного круга избирателей.

Неуспех так называемых демократических партий СПС и «Яблоко» на парламентских выборах 2003 года был во многом связан с тем, что связь между либерально настроенной общественностью, готовой голосовать за демократов, и реальными партиями оказалась утраченной. На региональном уровне это выражалось в нежелании местных отделений демократических партий участвовать в обеспечении финансирования собственной деятельности. Руководители отделений сидели сложа руки и ждали денег из центра. Подобная безответственность на самом деле говорит только о том, что в регионе партия не имеет ни влияния, ни авторитета, и даже не в состоянии выстроить собственную финансовую политику. Активные избиратели партий справедливо сочли, что голосовать за структуру, не умеющую быть субъектом, бессмысленно.

Вся сложность партийного строительства состоит в том, что партия – это не только субъект, но и объект диалога. В отличие от обывателя, который имеет полное право не осознавать, когда он – объект, а когда – субъект политики, партия такого права не имеет. Иначе она перестает быть партией в собственном смысле этого слова.

Объектность политической партии состоит в возможности свободного обращения к ней как к институту. Партия должна быть объектом пристального внимания самых разных общественных, государственных и политических структур, которые в свою очередь согласны взаимодействовать с партией как с важным участником политического процесса. Сразу надо оговориться, если этого внимания не существует, то партии нет в пространстве борьбы за власть.

Показателен в данном случае феномен так называемой Национально-большевистской партии Эдуарда Лимонова (официально не зарегистрирована), к которой никто не апеллирует как к действующему инструменту реальной политики. «Сочувствующими» эта партия осмысляется, прежде всего, как «арт-объект», «художественный проект», не имеющий к realpolitik ни малейшего отношения.

Любое партийное строительство (идеологическая его часть в особенности) должно исходить из банального подсчета количества апеллирующих к партии субъектов. Если субъектов нет, их надо создавать, причем делать это необходимо еще на стадии выработки программы и оценки ресурсов. Ресурс субъектности в демократическом обществе описан Робертом Михельсом: «Демократия очень хорошо уживается с определенной степенью тирании и по другим психологическим и историческим причинам: масса легче переносит господство, когда каждый ее индивид имеет возможность приблизиться к нему или даже включиться в него».

Михельс делает из этого посыла вывод о порочности партий. Хотя на самом деле, если рассмотреть данную ситуацию с точки зрения невозможности человека быть прямым источником апелляции (то есть с точки зрения утраты субъектности), то партия как раз предоставляет выход из этой ситуации. Невозможность индивида быть источником апелляции в информационном обществе очевидна и основана на том, что в свободном информационном пространстве авторов становится намного больше, чем читателей и слушателей. Поэтому в политическом пространстве легитимной может быть лишь персонификация некоего коллективного авторства (механизм делегирования работает во многом именно для этого). Очевидна – ровно по той же причине – и принципиальная возможность партии быть тем самым источником апелляции, который является и организатором, и частью политического пространства. Партия поэтому легитимна ровно до тех пор, пока понимает меру своей объектности и силу своей субъектности. В пространстве этих двух понятий и должна строиться партийная идеология.

Идеологическая платформа партии должна быть:

› ориентирована на избирателя;

› понятна общественным институтам и другим игрокам общественно-политического поля;

› оригинальным, четким и ясным выражением программы целей и действий, которая и отличает данную партию от всех остальных партий.

Существует множество факторов, в совокупности делающих партию настоящим участником политического процесса, способным работать с властью и быть властью. Следует подчеркнуть, что существование партии и ее способность быть политическим игроком – вещи, далеко отстоящие друг от друга, а иногда и вовсе несовместные. Партия всегда представляет собой «длящееся явление», это субъект с определенной, действующей на протяжении долгого времени, системой ценностей. Программа партии содержит видение политической ситуации в обществе, совокупность целей, которые она планирует достигнуть, и путей их достижения.

Однако недостаточность субъектности при очень ясном и четком объекте приложения сил – не столько верный признак слабости и несогласованности действий партий (и их парламентских фракций), сколько показатель их принципиальной ущербности в отношении, прежде всего, к самим себе (и соответственно, к оппонентам и союзникам). Воспринимая свою субъектность как нечто «волей случая даденное», как нечто, что должно быть продано подороже (отсюда – форматы коалиций, блокировок, временных союзов etc.), фракции стремились снять с себя бремя субъектности в пользу объектности, стать не столько продавцами, сколько товарами на идеологически крайне запутанном рынке.

Принципиальное отличие протопартийного образования от партии в этом случае состоит не в продолжительности существования организации, а в смысловом наполнении и адекватности партийной идеологии. Партию от протопартийного образования отличает то, что партия готова к существованию в политической истории страны не только в качестве идеологической силы, способной влиять на политику страны, но и в качестве выразителя ценностей той или иной части общества. Последнее является содержательной стороной партийности.

Внешней целью партии по отношению к политической системе может быть как обладание властью, так и осуществление политического господства. Внешние цели партии по отношению к остальным социальным и политическим субъектам состоят, во-первых, в привлечении новых членов (хотя численность партии не всегда определяет меру ее субъектности, она важна в качестве «общего партийного веса»), а во-вторых, в ведении диалога и прямом осуществлении уже имеющейся власти.

Российская партийная система начала 1990-х с первых дней своего существования была основана на стремлении множества партий к тому, чтобы стать единственным участником политического процесса. Одна из тенденций тогдашней политической жизни заключалась в том, что партийная структура стремилась не к власти как к ресурсу, позволяющему работать в системе, а к прямому и непременно монопольному обладанию ею. В итоге эта тенденция превратилась в очень серьезный тормоз на пути к становлению российской партийной системы.

Отдельно необходимо сказать о том, что сама по себе специфика партии предполагает обладание некоторым объемом властных полномочий, которые могут быть осуществлены еще до выборных кампаний и приобретения представительства в парламенте. Власть партии – не всегда обладание конкретным материальным ресурсом, но зачастую – обладание властью над членами партии.

Этот род власти – формирование своего пространства для дальнейшего развития – нельзя недооценивать: именно он может сыграть решающую роль уже в ходе самих выборов. Здесь стоит отдельно остановиться на маргинальных партиях, для которых ресурс внутренней власти может стать залогом успешного влияния на общественные институты и государственную систему.

Внутренняя власть, строго говоря, представляет собой сверхсубъектность партии по отношению к самой себе. Но этот ресурс может и должен работать и вне организации. В книге Мориса Дюверже «Политические партии» описан самый удачный механизм подобной работы – он включается, когда маргинальные партии «ограничиваются исключительно ролью арбитров, что делает их весьма влиятельными – будь то выборы или непосредственно парламентская деятельность». Зачастую маргинальные партии могут стать и системными (на большее они вряд ли могут претендовать и редко когда претендуют), осуществляя власть только в качестве наблюдателей. Между тем, пребывание на такой значимой позиции в политическом пространстве тоже является осуществлением своего рода полномочий, пренебрегать которыми с точки зрения тактики и стратегии политической борьбы нельзя.

Преимущество маргинальных партий заключается в особом роде внешней цели – вхождению в партийный мейнстрим. Ошибочно полагать, что политическая организация должна для обладания властью непременно иметь парламентское представительство. В некоторых случаях может оказаться, что функции контроля и арбитража являются более выгодными. С другой стороны, не следует забывать, что маргинальные партии все же не являются партиями в строгом смысле этого слова: по выполняемым функциям они оказываются ближе к общественным организациям или иным непартийным образованиям.

Вся мощь ресурса наблюдателей за выборами была продемонстрирована на последних президентских выборах на Украине, где по сути победили не те, кто участвовал в выборах, а те, кто наблюдал за подсчетом голосов. Схема, при которой наблюдатели могли сколь угодно долго опротестовывать результаты выборов, на деле привела к тому, что выиграл кандидат, в победе которого были заинтересованы западные общественные институты и не играющие в политической жизни страны никакой существенной роли партийные образования, допущенные к наблюдению за процессом подсчета голосов. В условиях почти равного количества голосов у Виктора Януковича и Виктора Ющенко пересчитывать бюллетени и опротестовывать результаты выборов обе стороны могли сколь угодно долго: выборная система сама по себе вообще не обладает исключительной прозрачностью. На Украине победителями оказались общественные институты, а не партии, но в любой подобной ситуации маргинальные партии могут занять во всех отношениях выгодное место надзирающих за политическим процессом.

Внутренние цели партии, хотя это и кажется парадоксальным, являются не столько субъектными (когда речь идет о дисциплине внутри организации), сколько объектными. Внутренняя сверхцель любой партии состоит в выстраивании ею такой системы, которая автоматически делала бы ее объектом, привлекательным как для вступления в нее новых членов, так и для диалога с ней. Об этом пишет Дюверже: «Голосование по партийным спискам (особенно в больших округах) обязывает местные комитеты и секции партии установить между собой сильные организационные связи в рамках округа, чтобы быть услышанными при составлении списков. И напротив, одномандатная система в небольшом округе заставляет по существу превратить каждую небольшую местную партийную группу в некую самостоятельную монаду и, следовательно, ослабить партийную структуру. Если голосование списком сочетается еще и с системой пропорционального представительства, а у партии нет опыта создания выборных блоков и установления четкого взаимодействия кандидатов, отчего зависит их избрание, более настоятельной становится потребность в сильной структуре».

Создание структуры является принципиально важным моментом не только для партийного строительства, но и для физического выживания организации. И в этом умении – быть работающей и прозрачно выстроенной политической конструкцией – залог обретения будущего пространства функциональных возможностей партии.

Своеобразной комплексной характеристикой, определяющей реальную возможность партии своими действиями участвовать в политической жизни общества, является ее политико-организационный потенциал, который может быть оценен в следующих показателях:

› инновационные ресурсы: наличие разработанной стратегии социального развития и собственного кадрового ресурса, способного ее осуществить;

› кадровые ресурсы: численность партии, представительство партии в органах государственной власти и сложившийся характер взаимодействия партии с руководством этих органов;

› информационные ресурсы: возможность влиять на формирование общественного мнения как непосредственно, так и через средства массовой информации;

› организационные ресурсы: разветвленность территориальной организации и степень внутри-парторганизационной сплоченности в целом; действенность механизмов влияния партии на своих представителей во властных структурах;

› финансовые ресурсы: наличие материально-финансовых возможностей для обеспечения деятельности политической партии и реализации политических проектов;

› административные ресурсы: возможность политической партии опираться в своей деятельности на поддержку органов государственной власти.

Процесс увеличения ее политико-организационного потенциала и постепенно накапливающееся изменение ресурсных показателей в совокупности создает новое качество формирующейся организации.

Политические элиты и российские партии

Политическая партия по своей природе нацелена на обретение власти. С точки зрения повседневной или «реальной» политики борьба партий так или иначе всегда связана с борьбой за обладание административным «ресурсом». Однако социальные технологии, с помощью которых запускается в действие сам административный «ресурс», различны. В этом плане показателен опыт российских партий власти конца ХХ века.

Понятие «партия власти» широко используется в российской политической лексике, однако в научном плане трактуется неоднозначно. Наибольшее распространение имеют две трактовки: широкая и узкая. В широком смысле слова «партия власти» обычно отождествляют с правящей политической элитой. В этом понимании ключевое значение имеют коммуникации внутри элиты, позволяющие ей вне зависимости от любых институциональных изменений оказывать определяющее влияние на развитие политического процесса, разработку, принятие и реализацию важнейших решений, осуществлять контроль за деятельностью различных партий, движений, избирательных блоков. Во второй, более «узкой» трактовке в качестве системообразующего признака выступает институциональный аспект: под партией власти вплоть до недавнего времени обычно понимались объединения партийного типа, непосредственно создаваемые находящейся у власти политической элитой и играющие роль главного выразителя ее интересов в сфере публичной политики^[41].

Структура партии власти (в широком смысле) в обобщенном виде выглядит следующим образом. Ключевой игрок партии – политический лидер, пользующийся огромным авторитетом у политической элиты и одновременно обладающий (либо обладавший в недавнем прошлом) высоким государственным статусом и властными полномочиями. Вокруг него как центра принятия решений сосредоточена так называемая команда, «формирующаяся как на институциональной, так и на внеинституциональной основе и рассредоточенная по разным властным структурам»^[42].

Структура партии власти дополняется медиа-структурами и бизнес-структурами, оказывающими информационную и финансовую поддержку партии власти. И наконец, видимой надводной частью айсберга партии власти является партия власти в узком смысле – политическая партия, обеспечивающая политическое отстаивание интересов власти в публичной политике.

Феномен партии власти – явление кросс-национальное. Наивно было бы полагать, что он присущ только авторитарным и переходным обществам и отсутствует в развитых демократиях. Этот феномен есть везде, где имеет место сосредоточенность властных, утилитарных и медийных ресурсов, где наблюдается относительная стабильность кадрового состава политического класса управленческого истеблишмента (достигнут этот эффект может быть как в условиях дефицита демократических свобод и в результате многолетнего подтверждения властвующих позиций по итогам многопартийныхвыборов) и где политический процесс предполагает вовлечение партий в процесс выборов и механизм воспроизводства политической власти. Успешность или неуспешность партии власти, ее выживаемость в политическом процессе определяется главным образом ресурсной самодостаточностью партии власти.

Политическая практика показывает: сильная власть обязательно должна уделять большое внимание вопросам партийного строительства. Однако в начальный период становления российской партийной системы важность этих вопросов политические элиты серьезно недооценивали, что подчас приводило к непоправимым последствиям. Так, неспособность к разрешению противоречий в руководстве КПСС по поводу путей дальнейшего развития страны привела к гибели этой партии и, в конечном счете, стала одной из причин распада СССР.

После распада Союза ССР основные экономические ресурсы оказались сосредоточенными в руках узкого слоя партийно-хозяйственнной номенклатуры, а также нарождающегося слоя предпринимателей. В условиях роспуска единственной реально влиятельной политической партии – Коммунистической партии Советского Союза – и политико-организационной слабости иных новообразованных политических структур политический класс новой России не был заинтересован в создании сильной партии, ограничивающей свободу их действий.

По своему составу российская политическая элита начала 1990-х годов была преимущественно внепартийной. Заключенное в конце 1991 года соглашение между президентом Борисом Ельциным и рядом демократических партий, по которому глава государства брал на себя обязательства о предварительном консультировании при принятии важнейших социально-политических решений, о направлении проектов важнейших правительственных документов на экспертизу в партии, на практике оказалось невыполненным. Большинство партий дезавуировали свои подписи. Предпринимавшиеся с 1992 года разными политиками попытки создать партию власти, которая имела бы все шансы стать центром консолидации элиты, длительное время оставлялись без внимания.

В России первая партия власти появилась в 1993 году в связи с первыми выборами в Государственную Думу. Это было движение «Выбор России» – объединение демократических сил, ставших идеологической опорой нового режима Бориса Ельцина. Слабая, разрозненная элита не могла добиться формирования сильной партии власти. Более того, часто партии власти множились, отражая конкуренцию внутри самой власти: в 1993 году «Выбор России» конкурировал с Партией российского единства и согласия Сергея Шахрая, что было следствием борьбы за пост премьера между лидером «Выбора России» Егором Гайдаром и премьер-министром Виктором Черномырдиным. Показательна судьба партии «Выбор России» в промежутке между выборами 1993-1995 годов. Вскоре после выборов Егор Гайдар вышел из состава правительства и предложил создать на базе «Выбора России» «настоящую» политическую партию – «Демократический выбор России». Такая партия действительно была основана под руководством Егора Гайдара, однако очень многих участников «Выбора России» такой поворот событий не устроил. Лидеры «Демократической России» не участвовали в создании партии.

Тенденция к дезинтеграции «Выбора России» стала особенно ярко выраженной вследствие того, что, хотя новосозданная партия продолжала поддерживать экономическую политику правительства, «демократическая общественность» раскололась по вопросу о войне в Чечне. В итоге к началу кампании 1995 года в распоряжении Егора Гайдара была лишь тень наспех сколоченной два года назад политической машины^[43].

Дезинтеграция «Выбора России» вновь оставила страну без партии власти. Восполнить этот пробел решил глава правительства Виктор Черномырдин, объявивший в апреле 1995 года о плане создания нового правоцентристского движения «Наш дом – Россия». В новой организации, к которой присоединился ряд высокопоставленных чиновников в федеральном центре и на периферии, нетрудно было признать новое воплощение партии власти.

Как и «Выбор России» образца 1993-го, новое движение опиралось на ресурсы государственной власти и частного капитала. Но, в отличие от прежней партии власти, новая не очень настаивала на своей приверженности демократической идеологии. Ее программные установки были нарочито расплывчатыми и в основном сводились к требованиям стабильности и отказа от безответственных экспериментов. Создание этой партии было только частью более широкого плана, выношенного в президентской администрации. Другая часть плана, озвученного Борисом Ельциным в апреле 1995-го, предполагала дополнить правоцентристский блок левоцентристским, руководство которым было доверено спикеру Думы первого созыва Ивану Рыбкину.

Сначала предполагалось объединить под эгидой блока такие сильные группы корпоративного представительства, как АПР и Федерация независимых профсоюзов России. Однако в итоге ни АПР, ни профсоюзы так и не вошли в Блок Ивана Рыбкина, превратившийся, таким образом, в персональную политическую машину своего лидера. Неудачное выступление этого блока на выборах 1995 года объясняется также тем, что он не смог предложить избирателям сколько-нибудь последовательной и содержательной программы^[44]. И хотя попытка реализации в российских условиях американской модели двух чередующихся у власти партий (правого центра и квазиоппозиционного левого центра) в то время не могла не провалиться, тем не менее этот неудавшийся опыт стимулировал развитие российской партийной системы и способствовал закреплению в политическом сознании идеи многопартийности^[45].

На всем протяжении 90-х годов ХХ века в политической элите России не было единства. В наиболее очевидной форме это проявилось в 1999 году, когда сама власть раскололась по вертикали, и думская избирательная кампания проходила в виде жесточайшего противостояния двух партий власти – «Единства» и «Отечество – Вся Россия». Ситуация начала качественно меняться только после президентских выборов, состоявшихся в 2000 году. Начавшийся тогда этап развития политической системы характеризуется тем, что общество осознало, что пристальное внимание власти к вопросам партийного строительства способно обеспечить политическую стабильность в стране. Это можно считать главным итогом партийного строительства последних 20 лет, а также свидетельством того, что основные участники политического процесса адекватно воспринимают накопленный опыт и проявляют очевидное нежелание повторять трагические и нелепые ошибки, допущенные политическими элитами СССР и России в 1980-1990-х годах.

Литература

1. Рябов А. В. «Партия власти» в политической системе современной России // Формирование партийно-политической системы в России. М.: Моск. центр Карнеги, 1998.

2. Рябов В., Хаванов Е. Политические партии как субъект кадровой политики в обществе. М.: Луч, 1993.

3. Сартори Дж. Вертикальная демократия // ПОЛИС. 1993. № 2.

4. Пшизова С. Н Какую партийную систему воспримет наше общество? // ПОЛИС. 1998. № 4.

5. Кулик АН. Посттоталитарные партии в политическом процессе: методология исследования // МЭиМО. 1994. № 2, 3.

6. Кулик АН. Сравнительный анализ в партологии: проект К. Джанды // Политические исследования. 1993. № 1.

7. Рябов АВ. «Партия власти»: попытка превращения новой российской элиты в ведущую силу публичной политики // Партийно-политические элиты и электоральные процессы в России. М., 1998.

Контрольные вопросы

1. В чем выражается идеологическая субъектность политической партии?

2. Что представляет собой политико-организационный потенциал партии? Перечислите основные функции политических партий, кратко охарактеризуйте их.

3. Дайте характеристику понятию «партия власти».

4. Каковы структурные признаки партии власти.

5. Какова структура партии власти.

6. В чем причина того, что в начале 1990-х годов российская политическая элита не принадлежала к политическим партиям.

7. Вкратце охарактеризуйте эволюцию партии власти в России.

8. Существует ли в современной России партия власти? Обоснуйте свой ответ.

Тест

1. Идеологическая платформа партии должна быть (выберите правильный вариант):

а) ориентированной на избирателя; понятной общественным институтам и другим игрокам общественно-политического поля; оригинальным, четким и ясным выражением партийной программы действий, которая и отличает данную партию от всех остальных партий;

б) документом внутреннего пользования; понятна только посвященным; фундаментально обоснованной, доступной пониманию компетентных специалистов. Идеология – не реклама и не должна обязательно быть понятной лицам со средним интеллектом.

2. Политико-организационный потенциал партии представляет собой:

а) совокупность ее нереализованных политических и организационных возможностей;

б) комплексную характеристику ресурсов, определяющую реальную возможность партии своими действиями участвовать в политической жизни общества;

в) права политической партии по участию в политической жизни и организации внутренней деятельности.

3. Какое определение является наиболее корректным? Расположите их по степени корректности.

а) Партия власти – партия, имеющая своих представителей во власти.

б) Партия власти – партия, имеющая большинство в парламенте, правящая партия.

в) Объединения партийного типа, непосредственно создаваемые находящейся у власти политической элитой и играющие роль главного выразителя ее интересов в сфере публичной политики.

4. Какие известные в новейшей истории России политические партии и движения являлись «партиями власти»?

а) «Выбор России».

б) Либерально-демократическая партия России.

в) «Наш дом – Россия».

г) Аграрная партия России.

Глава 5 СОЦИАЛЬНАЯ ОСНОВА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

Философия партийности

Уже в силу своего происхождения феномен партии, партийности, партийной мобилизации характеризуется социальным противоречием: партия представляет только часть общества (ранее, скорее всего, как-либо ущемленную), но при этом она предполагает, что эта часть равнозначна целому обществу или, по крайней мере, жизненно важна для него. Даже в наше время вновь образовывающиеся партии обычно начинают свою деятельность с указания на исключенность некоей группы общества, на пренебрежение ее интересами и так далее – то есть на ситуацию, которую требуется исправить. В общественной жизни партии обращаются, по точному выражению Пьера Бурдье, в своего рода «боевые организации», выступающие институтами общественной мобилизации^[46]. Именно в этом качестве они снабжают общество возможностями и перспективами развития, превращают его существование в непрерывно реализуемый проект.

Пьер Бурдье (1930-2002) – крупнейший французский социальный мыслитель последней трети XX века. Начинал как антрополог-структуралист, испытал значительное влияние идей Клода Леви-Строса. Впоследствии сконцентрировался на социологии. Создал концепцию габитуса и теорию социальных капиталов. Существенно продвинулся в изучении социально-онтологической проблематики. Подверг переосмыслению ряд положений классического марксизма и структурализма. Способствовал развитию новых форм критического сознания. Одновременно оказал существенное влияние на идеологию инструментализма и технократии в политике.

Как пишет тот же Бурдье, для того, чтобы «обеспечить эту продолжительную мобилизацию, партии должны, с одной стороны, разработать и навязать представление о социальном мире, способное завоевать приверженность как можно большего числа граждан, и, с другой стороны, завоевать посты (властные или нет), обеспечивающие власть над теми, кому эти посты предоставлены»^[47].

Исходная партизация достигает успеха именно тогда, когда все остальные способы претендовать на власть, на описание социального пространства и на политическую коммуникацию приводятся к общему партийному знаменателю – когда, например, роялисты как сторонники французского короля, низложенного революционерами, начинают восприниматься (и действовать!) как всего лишь одна партия среди многих. Каждая партия имеет свой электорат и свою социальную базу.

Социальная база партии – группы, слои, иные категории населения, на защиту и представительство интересов которых она претендует, поддерживающие партию и ее программные положения.

Электорат партии – совокупность лиц, обладающих активным избирательным правом, поддержавших либо готовых проголосовать за партию на выборах.

Партизация социальной жизни, таким образом, предполагает ее раздробленность, причем такую, которая не снимается никаким функциональным или символическим единством (то есть не снимается ни системой распределения социальных функций и ролей, ни властвующей идеологией и научными описаниями). Партийная жизнь требует не только установления системы легитимации постоянной борьбы за власть, но и легитимации конкуренции различных образов «целостности» общества.

Даже партия, пришедшая к власти, сохраняет общие условия партийной системы, которые предполагают, что конкуренция во власти – не аномалия или катастрофа, а вполне обычный и постоянный процесс, как раз и оказывающийся основанием для политики.

Естественно, существование разрывов, внутренних границ и так далее можно обнаружить в любом обществе, в том числе и традиционном. Однако только в современном обществе эти разрывы становятся не случайным отклонением от нормы, а составляющей самой нормы. И это непосредственно связано с механизмом формирования партийных систем.

Каждая партия реально или потенциально ставит под вопрос существующую солидарность и «консенсус», оспаривает существующий режим власти и, представляя определенную часть общества, претендует на переоформление его в целом.

Можно утверждать, что в действительности искомое единство общества (например, в форме структурно-функциональной системы) – лишь идеал. Само его существование именно как идеала объясняется тем, что в условиях политики, управляемой партиями, любая целостность общества – это не столько его данность, сколько желанная цель.

В современной ситуации достаточно часто можно наблюдать конкуренцию представлений об обществе как национальном целом, замкнутом границами национального государства, и об обществе как корпоративном целом – системе вложенных друг в друга корпораций, обеспечивающих реализацию интересов своих членов. Но такие конкурирующие описания являются не столько объективными отражениями самого общества, сколько представляемыми различными партиями элементами их идеологий, на которых строятся их политические курсы.

Существование партий предполагает не только наличие множества социальных различий (которые задают существование различных классов, страт и так далее), но и постоянный процесс социальной дифференциации.

Дифференциация (социальная) – процесс выделения отдельных групп, которые при некоторых условиях начинают выступать от собственного имени.

Социальная дифференциация поддерживается, а иногда, предположительно, и провоцируется, дифференциацией партий. Поэтому зачастую бывает сложно отличить реальные группы, представленные определенными партиями, от фиктивных групп, созданных под какие-то партии. Это объясняется тем, что любая партия проблематизирует актуальное представление об обществе, вводит в сферу политики некую «еще не существующую» в ней группу и пытается отождествить ее интересы с интересами всего общества, представить эту группу в качестве универсальной (или, по крайней мере, необходимой для любой другой группы, главенствующей, доминирующей). Логическим итогом этого процесса является генерализация партии, ее стремление либо представлять класс-гегемон (каковым в индустриальных и постиндустриальных обществах считается «третий класс»), либо охватывать все существующие классы и группы, сводя их к некоему единому целому – например, единой нации (что особенно актуально в периоды оккупации или освобождения от колониальной зависимости).

Генерализация – обобщение некоторых моментов или тенденций, распространение на некоторую выборку или совокупность.

Партии в современном мире воспринимаются прежде всего с точки зрения «представления интересов» – причем даже те, которые открыто выступают против господствующих моделей представительной демократии, ратуя, например, за прямую демократию. Однако обращение к генезису партий позволяет заметить одну важную деталь. Сама привязка политики к партии, осмысление политического как такового через партийную жизнь и через партийную мобилизацию, появляется тогда, когда вопрос о представлении вообще не мог быть поставлен. Традиционная форма господства еще не предполагала необходимость представления тех или иных интересов отдельных групп общества. Суверен не представляет подчиненного сюзерена, он дает ему место и право быть тем, кем ему положено быть.

Суверен – лицо или институт, обладающий высшей властью и неподотчетный перед теми, на кого распространяется власть данного суверена. В сословном обществе отдельные суверены – землевладельцы и дворяне – могли быть подотчетны только верховному суверену (монарху), но не народу.

Гармоничное распределение социальных мест упорядочивается в социальное тело, наделяемое характеристиками предельной органичности. Появление частных интересов – свидетельство разложения этого социального тела, то есть появление принципиально иных социальных реалий, которые говорят о себе на языке представления. Первоначально они не только требуют представить то, что непредставимо (как буржуазия непредставима в рамках средневековой системы власти), но и внедрить механизм представления, который был излишним для органического тела социальных мест и уделов.

Запуская механизм представления, то есть механизм, разрушающий миф об обществе как органическом целом (коллективном неделимом субъекте и так далее), партия, стремящаяся по определению стать уникальной, вынуждена ограничивать свои требования. Причина этого в том, что логика ее появления и существования подразумевает, что требования всегда остаются не полностью адекватными интересами всего общества. Запустив однажды партийный механизм и соответствующий ему принцип включения все новых и новых автономных групп в политику, остановить его не так-то просто, если вообще возможно.

Поэтому развитие партий всегда происходит в пространстве между двумя полюсами – один из них представлен политической организацией, которая стремится совпасть со всем обществом, а второй – группой более или менее разнородных партий, которые вскрывают все новые и новые социальные различия, межи, перегородки, сигнализирующие об отсутствии органической целостности.

Базовая социальная матрица партии как феномена определяется, таким образом, двумя координатными осями. Первая ось – «ось генерализации» или всеохватности партии (в пределе совпадающей со всем социумом, хотя этот предел и недостижим, поскольку партийная логика всегда строится хотя бы на минимальном отличии общества от партии и властных или символических структур).

Вторая – ось представления, которая задает другой ряд противоречий любой партии и любого партийного движения. Противоречия политического представления (и представительства) связаны, в общем, с тем, что сами представляемые отличны от тех, кто их представляет, поэтому их интересы даже логически никогда не могут быть представлены полностью и предельно адекватно. Последнее потребовало бы отмены представления или представительства, на что как раз и ссылаются многочисленные критики партийной системы.

Противоречия логики представления интересов достаточно хорошо известны, они дали основание говорить о тенденции олигархизации партий, что, в частности, сделано в фундаментальных работах Роберта Михельса^[48]. Но рассматривая выводы, приводимые в этих исследованиях (объектом которых стали в основном массовые партии), следует принимать во внимание тенденцию к генерализации, находящую отражение в реальной партийной жизни: часть здесь неизбежно выступает за целое и в пределе стремится совпасть с ним. Эмпирически эта закономерность проявилась в деятельности всеохватных политических партий.

Если партия – это прежде всего организация, которая выдвигает кандидатов на те или иные выборные посты с целью получения власти, в свою очередь легитимируемой представителями отдельных социальных групп и общества в целом, то связь такой организации с обществом и его различными слоями или стратами не является просто эмпирической или случайной. Ясно, что указанная взаимозависимость служит оправданием и основанием существования партии.

По сути, выстраивание такой двусторонней связи, ее использование и в случае необходимости трансформация являются важнейшим делом партии, независимо от того, как именно мыслится такая связь. Партия обязана иметь социальный базис, взаимоотношения с которым проявляются, прежде всего, в поддержке, оказываемой партии на выборах, привлечении граждан к процессу выработки решений, рекрутировании новых членов партии, активистов и волонтеров, создании фондов поддержки партии и так далее. В зависимости от того, как именно выстраивается связь с социальным базисом, партия может реализовывать дополнительные социальные функции. Так, рекрутирование новых членов как элемент создания связи с социальным базисом одновременно встраивает партию в систему вертикальной и горизонтальной мобильности общества, в каковую систему встроены и другие институты – например, образовательный.

Социальная мобильность – изменение индивидом или группой социальной позиции, места, занимаемого в социальной структуре. Различают вертикальную социальную мобильность – движение вверх или вниз в системе социальных позиций, и горизонтальную– передвижение индивида на одном и том же социальном уровне.

Как уже было сказано, представление об обществе, фрагментированном различными интересами и тенденциями, в равной мере характерно как для классической социологии, так и для субъектов классической партийной системы. Однако рассматривать эту сегментацию, которая могла бы быть гармонично представлена различными партиями (например, путем пропорционального представительства) как статичную, было бы чрезвычайным упрощением, в практике партийной жизни даже опасным. Дело не в том, что представители партий стремятся к власти только в своих целях и поэтому вытесняют конкурирующих представителей, например кандидатов других партий, представляющих иные социальные страты и группы интересов. Главное в том, что процесс выделения отдельных групп, их обособления сам связан с партийным строительством, зависим от него.

Иными словами, невозможно посмотреть на общество со стороны и точно определить, сколько в нем частей и каких, – по сути, отражением реальной картины (постоянно формирующейся и видоизменяющейся) как раз и является существующая на данный момент партийная система. Появление (разрушение) каждой партии исходно предполагает обнаружение некоторой социальной границы или группы, которые до этого никак не были зафиксированы на уровне символической (то есть не требующей постоянного применения насилия) власти.

Исходная логика существования партии предполагает, что группы в социальном пространстве существуют только в перспективе признания со стороны других групп, а также в перспективе утверждения в режиме символической власти. Но одновременно с этой логикой реализуется уже упомянутая тенденция к генерализации. Партия, входящая в пространство борьбы за власть, говорит не только о частных интересах представляемой ею группы, но и о том, что эти интересы совпадают с интересом всего общества (именно в этом смысле буржуазия представляла собой единственный класс, покрывающий все социальное пространство). Естественно, такая тенденция встречает сопротивление, как только развивается процесс открытия новых групп и различий (например, от логики классовых различий можно перейти к различиям этническим, гендерным, культурным и так далее), выводя на сцену новые конкурирующие партии.

Гендерный – имеющий отношение к гендеру, то есть к набору культурно-поведенческих стандартов, связанных с различием полов.

Опыт развития реальных политических организаций позволяет сделать вывод о существовании принципиально разных форм связи той или иной партии с ее социальным базисом. Представление интересов как общий принцип работы партии может разыгрываться совершенно по-разному, реализуясь на разных стадиях и на разных уровнях работы партий. Базис и отношение к нему у новых и формирующихся партий другие, нежели у партий, находящихся у власти. Внутри одной и той же партии преимущественное значение могут получить разные аспекты взаимоотношений с базисом – например, работа по набору новых членов партии или же ориентация на абстрактного избирателя, который сталкивается с партией и ее представителями только в избирательных бюллетенях. Достаточно часто партия, опиравшаяся поначалу на узкий круг единомышленников, при получении власти расширяет свой социальный базис, переориентируется на другие группы и так далее.

Можно выделить несколько аспектов социального базиса партий, специфицируя отношение представления интересов. Например, в качестве таких аспектов или определяющих качеств базиса могут выступать:

› исторический и социальный генезис партии (или ее происхождение);

› актуальная и перспективная связь с группами интересов и социальными движениями;

› связь с гражданами, которые не входят в число членов партии или партийных активистов, но участвуют в выборах, отдавая голоса партии.

Подобная схема, часто используемая социологами-специалистами по партийному движению^[49], позволяет выявить разные способы связи партии с обществом и апелляции общества к партии, причем эти способы порой могут вступать в противоречие друг с другом.

Исходно партия может формироваться из достаточно ограниченной, претендующей на власть группы, фактически не отличаясь от нее (например, сторонники Шарля де Голля, поддержавшие его в кризисе 1958 года, создали «Союз за новую республику»). Однако, как уже было сказано, не существует автоматического, не опосредованного партиями механизма представления различных социально организованных групп во властных структурах. Партия как представитель всегда имеет определенную автономию по отношению к представляемым, то есть партия не связана своим генезисом. Например, тори, возникнув как партия землевладельцев, в дальнейшем значительно расширили свой актуальный социальный базис, войдя в союз с некоторыми представителями буржуазии.

Сформировавшаяся партия может изменить свой социальный базис. Актуальные группы интересов, движения и так далее, представляемые ею сегодня и апеллирующие к ней, могут отличаться от исходных групп, породивших ее или послуживших ей в качестве почвы. Этот реальный или потенциальный разрыв между происхождением организации (слагаемыми ее исходного базиса) и ее актуальной социальной основой определяется самой логикой представительной демократии и относительной автономией партий как организаций, профессионально занимающихся борьбой за власть.

Вместе с тем именно этот разрыв – постоянная мишень для стоящих на разных позициях многочисленных критиков идеи представительства как таковой. Они опровергают необходимость существования партий, пользуясь как народной или анархистской аргументацией («партии никогда не выражают желания и интересы народа»), так и либертарианской, построенной на том, что посреднические функции партий якобы изживут себя в свободном либеральном обществе.

Примером непростых отношений между генезисом партии и новыми социальными группами, подключающимися к ней по мере ее развития, может служить история голлизма и французских консервативных партий. Основанная Жаком Шираком в 1976 году как продолжатель дела Шарля де Голля и «Союза за новую республику» партия «Собрание за республику» (Rassemblement pour la Rйpublique) не была однозначно принята сторонниками де Голля. Один из основателей «Собрания за республику» Шарль Паска вышел из партии, заявив, что некоторые моменты ее политического курса не соответствуют духу голлизма. В частности, Паска выступал против чересчур уступчивой политики по отношению к Евросоюзу.

Так или иначе, разрыв между происхождением партии и тем, поддержка каких групп в настоящий момент обеспечивает ее политический вес, задает внутреннюю динамику партийной жизни. Далеко не всегда партия, став автономным игроком, стремящимся к власти, может стереть свое родимое пятно и перегруппироваться, апеллируя к другим группам интересов или другим социальным движениям и вызовам.

Такие проблемы характерны, например, для коммунистических партий Восточной Европы и отчасти для российской Компартии. По сути, гражданские партии Восточной Европы (вроде «Гражданского форума» Чехословакии), апеллирующие к ценностям демократии западного типа и рассматривающие коммунистическую власть как вариант оккупации, сделали центральным различие не между классами или нациями, а различие между победителями (сумевшими добиться демократической революции) и побежденными (просоветскими коммунистами). Это социальное различие позволило консолидировать общество на стороне демократических ценностей. В случае КПРФ партия, несмотря на действительную поддержку со стороны значительной части граждан, чрезвычайно скована своей историей и попытками «обновления».

Пример успешного преобразования собственной истории дают многие ведущие партии современной Европы и феномен «новых левых» в целом. Так, при Тони Блэре лейбористы, ставшие «новыми лейбористами», уже не могут быть охарактеризованы как партия рабочих: на деле они выполнили ряд программ, выглядевших еще более либеральными, чем программы их предшественников-консерваторов (например, приватизация общественных служб, образования и так далее). Точно так же американская Демократическая партия периода Билла Клинтона получает успешную поддержку со стороны крупного и мелкого бизнеса, переставая ассоциироваться с профсоюзами и движениями защиты труда (именно в период президентства Клинтона был принят North American Free Trade Agreement – либеральное соглашение, против которого возражали профсоюзы).

Успех партий в обеспечении себя поддержкой со стороны более мощных и влиятельных групп интересов, не всегда однозначен, поскольку часто он воспринимается как предательство теми, кто ранее поддерживал партию, но не являлся ее активистом или, тем более, функционером. Поэтому здесь всегда важен момент тактического выбора и баланса между необходимостью трансформации и требованием верности историческому базису. Движение социал-демократических партий Европы к центру и феномен «новых левых», очевидно, коррелирует с падением политической активности рабочих, которые перестали рассматривать эти партии в качестве гарантированных представителей своих интересов. Такие исключаемые группы могут, естественно, стать базисом для новых партий, поэтому успех профессиональных и пользующихся властью партий никогда не может быть окончательным.

Партийная идентификация – чувство внутренней привязанности избирателя к определенной партии, отождествления себя с ее сторонниками.

Отдельный вопрос определения социального базиса партий – вопрос связи с гражданами вообще, то есть связи, проявляющейся во время выборов. Несомненно, первичными являются связи с актуальными группами интересов и генетическая. Однако эти связи не гарантируют достижения партией власти. Избирательный механизм предполагает, что действительная актуализация групп и их интересов осуществляется только в голосовании, которое, таким образом, выступает и в качестве предохранительного инструмента, ограничивающего тенденции олигархизации партий. Поскольку голосование за выдвигаемых партией кандидатов – ключевой пункт для достижения ею власти, он начинает оцениваться в качестве превалирующего. Партия начинает определяться как организация, конкурирующая за голоса избирателей.

Такой подход находит отражение в теории рационального выбора (rational choice theory), рассматривающей деятельность партий как экономическую систему обмена услугами между профессиональными партийными политиками и избирателями. Партии стремятся к власти в силу экономических причин (хотя эта экономика может включать не только материальные блага, но и знаки социального престижа, единицы социального и профессионального капитала, многочисленные социальные возможности и так далее), но купить власть они могут только за счет продажи определенных политических услуг. В результате партия оказывается и объектом, и субъектом электорального рынка: она продает сама себя, пытаясь получить возможно большее количество голосов.

Теория рационального выбора, заимствованная политологами из экономики, предполагает, что все участники политического рынка (как партии, так и избиратели) руководствуются мотивами максимизации прибыли, а система этих мотивов образует весьма сложные сети обмена услугами, привилегиями и ожиданиями.

Именно в таком контексте профессионализации и одновременно маркетизации партий возникает стремление использовать социологию и ее техники для завоевания наибольшего числа голосов избирателей. Социология перестает быть нейтральным инструментом анализа и становится партийным инструментом: с одной стороны, партии должны знать, как именно структурируются избиратели, чтобы в своих предложениях охватить наибольшую часть электорального рынка, а с другой – они требуют от социологии выработки стратегии изменения этого рынка, если его актуальное состояние не позволяет решить проблему получения власти (в том или ином объеме).

Процесс смены ориентации профессиональных партий и изменения состава поддерживающих их групп интересов в значительной мере совпадает с развитием моделирования электорального рынка, в котором связь с группами интересов сама рассматривается в качестве всего лишь средства завоевать большую часть рынка, а не как основная задача партии (отождествляемой ранее с представлением этих интересов).

Группа интересов – объединение индивидов с целью реализации своих интересов путем давления на соответствующие институты.

Объективный социологический подход предполагал исследование связи социальных различий с отдаваемыми голосами и преференциями избирателей.

Так, Демократическая партия США идентифицировалась с профсоюзами и, одновременно, голосами рабочих и мелкобуржуазных избирателей. Однако модернизационные процессы не только поставили под вопрос существование рабочего класса, но и сместили центр партийной жизни от групп интересов к избирательному рынку: на фоне деструкции традиционных социальных различий возникает теория всеохватывающей (catch-all) или народной партии, которая, апеллируя к принципиально расширяемому кругу избирателей (и, тем самым, к социальному консенсусу), может оценить свою работу только по рыночным (электоральным) показателям. В известной мере партия пытается гомогенизировать общество, представляя себя в качестве потенциального законного монополиста, который может удовлетворить запросы всего общества в целом. Хотя такие стратегии достигли определенного успеха, нельзя сказать, что этот успех окончательный, более того, стертые социальные различия всегда могут вернуться, в том числе в форме движений, бросающих вызов партийной системе как таковой.

Философия партийности

Право на свободу самовыражения имеет самое непосредственное отношение к проблеме формирования партийных институтов. Партия, как свидетельствует нам само это слово, и есть политическое воплощение партикулярности, ее инстанция.

Партикулярность – отделенность, обособленность; в более широком смысле – практика суверенного существования, автономии.

В то же время она структурируется именно как особый принцип политического представительства. Сугубо идеологическое размежевание между партиями невозможно. Более того, партия может иметь определенную идеологию только в том случае, если она хотя бы до некоторой степени находит выражение в принципах партийной организации, в самом устройстве партии как общественного института. Говоря проще, идеология может быть партийной только в том случае, если некая содержащаяся в ней доктрина заключает в себе еще и способ индоктринации, то есть обращения в веру потенциальных приверженцев.

В процессе становления партий партикулярность превращается в политику. Более того, реализация практики партикулярного существования, основанная на пространственном обособлении, превращается в главную, если не единственно возможную политическую стратегию.

Типовой формой пространственной обособленности выступает личная территория. В ее рамках разворачивается так называемая частная жизнь, которую ведут атомизированные субъекты, избавившиеся не только от пут феодальных регламентаций и оков сеньориального господства, но и от сословно-корпоративной идентичности, позволяющей им ощущать принадлежность к социальному целому. При этом для того, чтобы индивид атомизировался и стал индивидом, ему нужно не просто партикуляризироваться, но стать своего рода микропартией. И вести свою партикулярную микрополитику.

Микрополитика – феномен наименее заметного и ощутимого действия политической власти, проявляющей себя как «биовласть» (Мишель Фуко). Микрополитические процессы вершатся не на уровне сообществ – коллективных тел, а на уровне частных лиц и индивидуальных тел. При этом предопределяется как процесс индивидуализации, так и вся атрибутика индивидуального бытия.

В свою очередь партии по мере своего становления все больше заимствуют принципы этой микрополитики у самих индивидов. Причин для такого заимствования более чем достаточно. В первую очередь они связаны с тем, что микрополитика предполагает выработку тонких технологий власти, предназначенных для уровня повседневного воздействия и взаимодействия.

Эти социальные нанотехнологии действуют незаметно и ориентированы на точечные «попадания в цель». Одновременно каждая из них возникла в ситуации непосредственной коммуникации, осуществляемой по логике face-to-face.

Соответственно, вооружившись подобными методами влияния, партии не только становятся массовыми, но и превращаются в неотъемлемый атрибут жизнедеятельности масс, буквально пронизывают собой их существование.

Возникнув как политические клубы во времена Великой французской революции, партийные институты формируются вместе с современными индивидами, проходят с ними те же этапы становления. Партии дают возможность индивидам отличаться и отличать. Однако сами отличия, разумеется, не являются при этом сугубо партийными. Важно при этом другое:

› Что способствует возникновению различий между партиями?

› Как партии оказываются в состоянии осуществлять различия?

Суммой всех различий и одновременно системой их производства выступает власть. Выражаясь метафорически, нет ничего, что она не способна была бы различить, и нет ничего, что было бы от нее отлично.

Далеко не любая форма власти конвертируется в политику партикуляризации. Проще говоря, не любая власть приобретает черты партийной власти.

При этом очевидно, что превращаясь в партийную, власть становится партией власти. Именно партия власти и есть партия партикуляризации, партия социальных нанотехнологий, партия микрополитики.

Найдя воплощение в партийной форме, власть превращается в фабрику по изготовлению атомарных субъектов. По отношению к любой политической партии каждый из нас может быть чем-то большим, нежели просто индивидом. Однако это невозможно по отношению к партии власти. Перед ней все равны, причем равны в качестве атомизированных индивидуальных сущностей.

Начало формирования партий в их современном понимании совпадает с существованием политических клубов. Первоначально клубы соотносятся не столько с определенными социальными классами или группами, сколько с регионом или местностью, откуда избраны депутаты некоего парламента и (или) революционного собрания (в эпоху Французской революции именно так возникают бретонский клуб, клуб жирондистов и так далее). Это означает, что партийные объединения во многих случаях возникают как своего рода землячества.

Однако, появившись в таком качестве, они начинают развиваться согласно логике преодоления местнических интересов, то есть совершенно противоположной по отношению к логике территориального представительства. Первые политические клубы фактически позволяют своим членам «оторваться от почвы», приучая их мыслить и действовать как всеобщие представители. Подобная универсализация представительства выступает, в свою очередь, главным условием возникновения революционной протобюрократии. Последняя на первых порах является в буквальном смысле партийно-государственной (то есть не партийной и не государственной в чистом виде).

Но освободившись от местнического понимания своего предназначения, члены политических клубов не просто освободились от провинциализма. Они преодолели феодальное понимание представительской деятельности, целиком укладывающееся в идеологию местничества. Это стало определяющим моментом в образовании современного гражданского общества, которое возникло как арена столкновения интересов всеобщих представителей, действующих как уполномоченные лица всего народа.

Дальнейшее развитие партийных систем связано с другим следствием избавления от местничества. Оно оборачивается сплочением на идеологической основе. В результате политические клубы преобразуются в своего рода цеховые корпорации по производствуидеологий.

Трансформировавшись в корпорации по производству идеологических категорий (и, не в меньшей степени, общественного мнения), партии фактически уже приобрели почти современную форму. Активное идеологическое производство составляет очень важное условие, без которого немыслимо существование партий.

При этом любая партия не просто производит (и поставляет обществу) некие идеологические доктрины. Речь идет о более хитрой операции: благодаря партиям идеологии из систем различения превращаются в системы различий (или даже в системные различия). Проще говоря, меньше всего партии нацелены на идеологическое изобретательство (которое кажется партийным деятелям чем-то вроде искусства ради искусства). Скорее, любая идеология представляет собой нечто вроде сборно-разборной конструкции, которая создается из взаимозаменяемых и достаточно произвольно отобранных частей.

Кто-то может воспринять наши слова как парадокс, но только став такими сборно-разборными конструкциями, идеологии превращаются в основания или принципы партийного строительства и государственного управления.

При этом только сделавшись идеологической, партия способна окончательно трансформироваться из клуба по политическим интересам в политическую организацию, которая притязает влиять одновременно и на широкие слои избирателей, и на центры принятия общегосударственных решений. Иначе говоря, чтобы наконец стать партией в полном смысле слова, некая инициативная группа должна превратиться в партию либералов, консерваторов, социалистов, националистов etc.

Наиболее интенсивно процесс формирования подобных партий начинает протекать со второй половины XIX века (хотя, например, уже во времена Великой французской революции якобинцы выступают уже не просто наиболее радикальным, но и наиболее идеологизированным политическим течением – по сути, первой партией современного типа). Важной вехой в этом процессе стало образование в 1867 году британской Консервативной партии (официальное название «Национальный союз консервативных и юнионистских организаций»), и ее основного конкурента – Либеральной партии, создававшейся начиная с 1850-х годов.

Эти две партии не просто стали прообразами многих консервативных и либеральных политических объединений в других странах. Их появление придало форму идеологического конфликта классическому размежеванию двух феодальных протопартийных группировок, возникших еще в XVII веке: тори (партии двора, состоявшей из сторонников короля) и вигов (партии страны, которая возникла как парламентская оппозиция королевской власти).

Очевидно, что процесс формирования идеологических партий не завершился и по сей день. Подтверждением подобного тезиса служит сохраняющая свое значение партийность не только идеологии, но и философии. На это указывал в свое время Владимир Ленин, для которого партийность философского дискурса имела, парадоксальным образом, более древнюю историю, нежели сами партии в современном понимании этого слова. «Новейшая философия, – писал Ленин, – так же партийна, как и две тысячи лет тому назад»^[50].

Ленин (Ульянов) Владимир Ильич (1870-1924), один из наиболее влиятельных теоретиков и практиков марксизма. Крупнейший общественный деятель и политтехнолог XX столетия. Вождь и идеолог революции 1917 года в России, основатель советского государства. Поднял до уровня философии теорию и практику политического радикализма. Один из наиболее ярких приверженцев перформативного стиля философской аргументации.

Вместе с тем, где-то со второй половины XX века этот процесс протекает уже в логике постоянной инверсии (подмены) идеологических постулатов. Либералы заимствуют тезисы консерваторов (отсюда, в частности, берет начало западный неоконсерватизм, нашедший воплощение в тэтчеризме и рейганомике 1980-х); правые перенимают идеологемы левых (делая ставку на консервативную революцию, авангардную реконструкцию патриархальных ценностей, технический прогресс и борьбу с постмодернистским иррационализмом.), и так далее до бесконечности.

Для ускорения внутрипартийной коммуникации, а также для целей оперативного управления на местах в партиях массового типа формируется институт инструкторов. В определенном смысле инструктор – это тот же «пиарщик» или «политтехнолог». Но, в отличие от них, работающий на постоянной основе и имеющий четкий круг обязанностей инструктор является частью партийной номенклатуры. Как и политтехнолог, инструктор – фигура теневая. В круг его обязанностей не входит проведение агитации и пропаганды – только надзор за четким проведением партийной линии на местах, консультирование местных партийных лидеров, а также арбитражные функции и функции судьи в случае внутрипартийных конфликтов.

Партийная школа – внутрипартийный институт целенаправленной подготовки кадров различного уровня для решения конкретных задач партийного строительства от пропаганды и агитации до непосредственного руководства партийной организацией.

Авторство института партийных школ принадлежит социалистам. Партийная школа оказалась необходима для формирования внутри электоральной среды политической элиты. «В 1906 году немецкая социал-демократическая партия основала партийную школу в Берлине для повышения квалификации функционеров, уже занимающих пост, а также для подготовки кандидатов на должности в партии и профсоюзах. В 1910-1911 годах 141 студент прошел в ней курс: 52 партийных функционера и 89 кандидатов, 49 из которых получили посты по выходе из школы»^[51]. В 1911 г. по инициативе В. И. Ленина в Лонжюмо (близ Парижа) была создана и партийная школа РСДРП.

Хорошо развитой структурой партийного образования располагал СССР. Партийные школы готовили кадры практически для всех уровней управления и даже для сфер деятельности, смежных с партийной. В систему организации партийной учебы, охватывавшей десятки тысяч членов партии, входили Академия общественных наук при ЦК КПСС (готовила теоретические кадры партии, способные к идеологической и научной работе), Высшая партийная школа при ЦК КПСС и Заочная высшая партийная школа при ЦК КПСС, 14 республиканских и межобластных высших партийных школ (давали высшее партийно-политическое образование, готовили руководящих партийных, советских и журналистских кадров), а также учреждения дополнительного образования – совпартшколы, курсы повышения квалификации партийных работников, курсы пропагандистов. Предшественниками высших партийных школ являлись Коммунистический университет имени Якова Свердлова, курсы агитаторов-инструкторов при ВЦИК, созданные в июне 1918 года, Высшая школа пропагандистов имени Якова Свердлова. ВПШ осуществляла также идейно-теоретическую подготовку и переподготовку партийных и советских государственных кадров; на отделении печати, радио и телевидения обучались руководящие работники средств массовой информации^[52].

Парадоксальным образом в наибольшем выигрыше от наличия развитой партийной структуры оказываются наряду со старыми кадровыми партийцами, располагающимися на ее вершине и имеющими достаточный политический капитал, ее новообретенные молодые члены.

Во французской компартии в 1950-е годы и в Китае времен «культурной революции» в роли символических церберов и сторожевых псов выступала, как известно, преимущественно молодежь. Молодым, однако, присущи не только энтузиазм, наивность и убежденность: все то, что обычно с ними связывают, вовсе при этом не думая о самой молодежи…Молодые – это прежде всего те, кто ничего не имеет. Это – новички, которые включаются в деятельность, будучи лишены какого-либо капитала… Именно благодаря этому в 1950-е годы какой-нибудь двадцатипятилетний интеллигент, являясь уполномоченным аппарата, мог иметь ex officio такую читательскую аудиторию, на какую смели рассчитывать разве только самые именитые интеллигенты^[53]…

Участие в деятельности политических партий предоставляет для молодежи возможность более выгодных карьерных перспектив: естественный в силу возрастных причин дефицит собственной ресурсной базы может быть с успехом восполнен возможностями политической партии, к которой принадлежит молодой политик. Эти возможности многократно увеличиваются в условиях пропорциональной модели избирательной системы, когда политические партии могут предусмотреть необходимость выделения для молодых политиков определенного числа мест в партийных списках кандидатов. Естественно, что на практике подобная форма работы эффективна только в крупных политических партиях, пользующихся поддержкой избирателей.

Эволюция института политических партий в современном обществе

Классическая модель политической стратификации предполагала такое распределение власти внутри общества, в котором партии играли роль движущей силы политического процесса. Политическая партия представляла собой самую мощную организацию класса или статусной группы. При этом такая организация связывала свои интересы с интересами общества в целом. Однако развитие представительной модели демократии в течение ХХ века привело к превращению политических партий в организации, обслуживающие локальные групповые интересы. Партии перестали претендовать на то, чтобы представлять интересы и чаяния всего народа. Эта тенденция характерна и для России. По справедливому замечанию Г. В. Мальцева, «большинству российских партий, возраст которых исчисляется несколькими годами, а то и несколькими месяцами, присущи почти все симптомы вырождения, характерные для многопартийной системы Запада. Если там электорально-профессиональная партия появляется как результат длительной организационно-партийной эволюции, то в России новые партии изначально имеют совершенно неклассический вид, они профессионализируются, решают конкретные электоральные задачи в интересах партии, точнее ее лидеров, а не в интересах народа или конкретной его части^[54].

Кроме того, демократическое правление все реже отождествляется с практикой только партийного регулирования политического процесса. Сама демократия стала пониматься существенно шире, как процесс, который не укладывается в рамки традиционных институтов и процедур. Отсюда все более возрастающая роль негосударственных общественных объединений в политическом процессе. Политическая идентификация современного человека определяется уже не партийной принадлежностью, а логикой социальных связей внутри гражданского общества. Гражданские объединения самостоятельно встраиваются в политическую систему, рассматривая политические партии в качестве инструмента влияния и защиты своих интересов. Само участие людей в партийной жизни перестало считаться общепринятой нормой гражданского поведения.

В современных развитых демократиях политическая партия – это институт, обеспечивающий поддержку кандидатам, стремящимся занять ту или иную выборную должность. Партия предоставляет кандидату свое имя (символический капитал) и организационную структуру (политический капитал). Причем политическая идентификация кандидата на ту или иную выборную должность уже не имеет того принципиального значения, которое она имела раньше. Это связано с тем, что партии вступают со своими кандидатами в договорные отношения в целях взаимного обмена ресурсами (харизма кандидата и его социальная база обмениваются на символический и политический капитал партии). Таким образом, мы можем констатировать процесс превращения партий в субъекты политического рынка. Это значит, что в современных демократиях функциональность партии не ограничивается репрезентацией интересов избирателей.

Партия сегодня – это институт, который сводит поставщиков предложений на рынке политических услуг с теми, от кого исходят политические запросы. Нередко в период избирательных кампаний между кандидатами на должность и избирателями заключается договор, в котором стороны закрепляют свои обязательства по отношению друг к другу.

Договор с избирателем – соглашение, которое обязывает кандидата на выборную должность в случае его победы представлять взгляды большинства своих избирателей и быть готовым принимать решения вопреки собственным предпочтениям. В русской политической культуре договору с избирателями соответствует «наказ от избирателей».

То, что раньше составляло ядро партийной жизни, – идеология или единая политическая платформа – сегодня, за редким исключением, мало интересует избирателей. Они голосуют прежде всего за личность кандидата, который и обеспечивает популярность той организации, от имени которой он выступает. В такой ситуации задача заключается уже в том, чтобы выдвигать от своего имени популярных в обществе людей независимо от их личных идеологических пристрастий. Это позволяет партиям добиваться избрания и переизбрания на выборные должности «своих» кандидатов и тем самым подтверждать свой политический статус.

Таким образом, современные партии приходят к необходимости создания внутри себя таких механизмов селекции и согласования, которые позволяют выдвинуть действительно проходных кандидатов -то есть выполняют работу по отбору и предложению кадров на выборные должности. Они выдвигают кандидатов, структурируют выбор избирателей, предлагают альтернативные программы развития страны и координируют деятельность государственных лиц, представляющих ту или иную партию.

Принципиальный вопрос о норме партийного представительства в современных условиях находит разное разрешение в рамках разных моделей демократии. Их известно две – плюралистическая и мажоритарная, хотя следует отметить, что в чистом виде ни одна из них не может быть реализована.

Современная политическая система США представляет собой плюралистическую модель демократии. Демократическое правление здесь ориентировано не на массовый электорат, а на организованные группы. Это значит, что правление народа осуществляется в форме соперничества групп интересов. Множество неправительственных организаций, используя демократические институты, оказывают давление на власть для защиты и реализации своих интересов. В отличие от плюралистической, мажоритарная модель демократии интерпретирует власть народа как правление большинства (majority). Здесь первостепенное значение имеет прямое участие граждан в политической жизни через всенародные выборы на государственные должности.

В условиях мажоритарной избирательной системы партии выступают инструментом перераспределения власти в ходе избирательных кампаний в пользу большинства. Главный недостаток этой модели заключается в том, что далеко не все участники политического процесса ответственно относятся к процедуре организованного волеизъявления. Нередко партии используют недовольство избирателей в своих узко корпоративных интересах, что влияет на стабильность политической системы. Могут возникать партии-однодневки под какую-то актуальную политическую проблему: эксплуатируя ее, они стремятся расшатать систему для перераспределения власти в свою пользу.

Плюралистическая модель демократии во многом справляется с недостатками мажоритарной модели при условии наличия развитых институтов гражданского общества. Между тем и здесь есть опасность, связанная с превращением политических партий в инструмент влияния групп интересов, не отражающих всего спектра политических интересов гражданского общества. Но при этом введение в систему элементов мажоритарной модели может способствовать устранению этой опасной тенденции.

Проведенная в 2005 году в Российской Федерации реформа избирательной системы создала такие условия, при которых партии вынуждены искать поддержки у гражданских объединений. Это связано не только с высоким численным порогом, который нужно преодолеть организации для получения официального статуса политической партии.

Было бы ошибкой полагать, что современные демократии построены таким образом, что власть оказывается вынуждена руководствоваться в своих действиях только мнением большинства. Для этого общество должно обладать, как минимум, адекватными механизмами всенародного участия в управлении государством. Вместе с тем, например, в США на федеральном уровне не предусмотрен такой механизм решения политических проблем как национальный референдум (в отличие от российской политической системы). По данным американских исследователей, только 22 % избирателей в национальной выборке «следят за тем, что происходит в правительстве», а 38 % говорят, что следят за политикой «время от времени», или «почти никогда»^[55]. Однако из этого, разумеется, не следует, что такой институт как референдум не имеет права на существование.

При этом следует отметить, что далеко не всегда и мажоритарная модель прямой демократии дает возможность проведения ответственной политики.

В американской политической культуре слово «демократия» изначально использовалось в негативном смысле как власть толпы. Противники Джорджа Вашингтона пренебрежительно называли его партию демократической. Трудностями становления демократии в США объясняется сохраняющееся до сих пор недоверие американцев ко многим демократическим институтам. Напротив, в традициях русской политической культуры доверие к мнению и разуму большинства укоренено достаточно глубоко. Тем не менее, в современной российской политической системе на запуск процедуры референдума наложены серьезные ограничения. Это связано с тем, что референдум как механизм прямого волеизъявления может быть использован только в крайних случаях, когда рутинные процедуры осуществления демократического правления не срабатывают.

В современных демократиях партийная система перестает быть основным институтом, с помощью которого избиратели контролируют правительство, она становится пространством, где согласуются и продвигаются групповые интересы. Этому превращению способствует развитие и усиление институтов гражданского общества, которые в демократических сообществах отделены от государства. Общество все больше фрагментируется, социальные связи, некогда казавшиеся нерушимыми, распадаются.

Единство сообществ обеспечивается теперь не столько их культурной гомогенностью, сколько институциональными и процедурными формами. Если в начале ХХ века, когда на историческую арену вышли массы, возобладала тенденция к этатизации, в результате чего оказались востребованы тоталитарные и авторитарные формы правления и как следствие этого централизованные массовые партии, то к началу ХХI века в результате усложнения общественных структур произошло разгосударствление политической жизни и массовые партии потеряли свою функциональность. Теперь партийная система стала лишь одним из многих институтов, обеспечивающих исполнение демократических процедур, которые позволяют учитывать и согласовывать интересы всего многообразия групп, составляющих сообщество. Политическая стратификация в современных демократических сообществах усложнилась настолько, что сегодня вопрос о распределении власти внутри них составляет предмет актуального социокультурного творчества.

До сих пор ни одна политическая культура не смогла разрешить все те проблемы, которые возникли в результате кризиса классической партийности. И прежде всего эти проблемы связаны с размыванием партийной субъектности. Унаследовав от старых партий символический капитал, современные партии потеряли традиционную социальную базу. Видный американский политический деятель Джордж Уоллес, например, отметил, что различие между республиканцами и демократами уже «не стоит и десяти пенсов». Ту же тенденцию демонстрирует и современная российская политическая практика: большинство партий претендует на право представлять и отстаивать одни и те же ценности.

Комментируя президентское Послание Федеральному Собранию РФ 2006 года, все без исключения лидеры российских парламентских партий, как проправительственных, так и оппозиционных, заявили, что президент обнародовал ключевые моменты их собственных партийных программ. Это свидетельствует о том, что современные партии склонны конкурировать между собой за право определять общенациональную политическую повестку, а собственно не за голоса тех, кто составляет их непосредственную социальную базу.

На протяжении всего ХХ века партия считалась самой мощной организацией, сосредотачивающей в себе ресурсы того политического субъекта, интересы которого она представляет. В современной же ситуации партии становятся структурами, которые конкурируют между собой за право представлять интересы всего многообразия групп, из которых состоит сообщество.

В России начавшийся процесс партизации политической жизни встроен в общую логику трансформации принципа партийности – партийная борьба перестает быть конкуренцией идеологий и становится конкуренцией за право представлять ответственную политическую работу.

Предложение российского альтернативного проекта неклассической партийности имеет целью преодоление кризиса классической партийности, симптомы которого отечественная политическая культура переживала на протяжении 1990-х. Это значит, что современная партийная система должна переориентироваться на выработку таких механизмов осуществления демократии, когда партии становятся инструментом согласования интересов всех групп, входящих в структуру общества, а не только отдельных страт или классов, то есть субъектом ответственной политической работы.

Суть демократического правления заключается в том, что правление осуществляется народом. Это значит, что народ должен обладать такими инструментами распределения власти, которые позволяют гражданам формировать власть и влиять на нее. Классические демократические системы ориентировались на создание таких институциональных каналов участия граждан в политической жизни, которые приемлемы для доминирующей политической культуры. Это значит, что под демократией понималось рутинное поведение граждан в логике исполнения демократических процедур.

Нетрадиционные методы участия граждан в демократическом процессе, которые идут вразрез с доминирующими нормами, резко осуждались. Причины этого объяснимы. Например, терроризм, как метод «вооруженной пропаганды» с использованием насилия для передачи политической информации через СМИ, не может быть признан общественно приемлемой политической практикой. Однако существуют такие нетрадиционные методы политического поведения, которые современное общество вынуждено допускать. Более того, некоторые из них, такие как забастовка, уже давно получили легальный статус.

Дело в том, что зачастую только нетрадиционные методы политического участия могут обратить внимание общества на несовершенство рутинных форм политической жизни, установленных имеющимися институтами и процедурами. Проблема заключается в том, что общество должно уметь задавать нормы нетрадиционной политической борьбы. Эти нормы необходимы для того, чтобы выводить из политического процесса те группы граждан, которые используют нетрадиционные методы политического участия в своих целях, когда их ресурсов не хватает для продвижения собственных интересов. Нетрадиционные формы участия в политической жизни допускаются только тогда, когда «неформалы» обращают внимание на недостатки рутинных процедур, а не пытаются переложить ответственность на все общество за недостаточность собственных ресурсов. Цель нетрадиционной политики – войти в зону нормы, то есть исправить наличную ситуацию, чтобы обеспечить функциональность традиционных инструментов политического влияния.

Способность граждан влиять на политику государства через его институты – свидетельство состоятельности демократического общества. Готовность демократического общества развиваться и менять формат демократических процедур, исходя из потребностей времени, – условие жизнеспособности демократии. Готовы ли современные политические культуры меняться и воспринимать демократию как социокультурное творчество?

Здесь важно понимать то, что установление норм демократии и партийной системы как ее составной части не может быть монополизировано одной политической культурой. Универсальный характер демократических ценностей не означает, что национальные политические культуры не могут выстраивать и предъявлять свои формы участия граждан в политической жизни.

Выходом из такой сложной ситуации может стать изменение источников субъектности и смещение партийной идеологии в сторону социального популизма, что само по себе не влияет на политику государства в лучшую сторону, но позволяет сохранить двухпартийную систему как важный институт для осуществления делегированной субъектности.

Кризис партийных систем, начавшийся в Европе после Второй мировой войны, во многом стал следствием размывания идеологических платформ именно в двухпартийной системе. Партии-субъекты, осознавая свою статусную стабильность, замкнулись в себе, поставив свои интересы выше интересов избирателей, что, разумеется, привело к увеличению популярности маргинальных партий и партийных образований.

Сегодняшний кризис доверия к партиям как субъектам реального политического действия связан с тем, что коллективное медийное сознание не оперирует термином «дело», заменяя его туманным понятием «общий образ» и выбрасывая партию в сферу чистых информационных технологий. Партия превращается из игрока политического рынка в игрока рынка медийного, который живет по своим законам, подразумевающим, в частности, определенную, пусть и не нагруженную идеологически, частотность появления лидера партии на экране телевизора, в эфире радиостанций и на первых полосах газет.

Партийность переживает сегодня «кризис медийности», кризис повышенной объектности при снижении реальной действующей субъектности.

Преодоление этого кризиса должно лежать именно в идеологической сфере партийного строительства, которое может сохраниться в качестве ценности лишь при условии полного пересмотра старых принципов работы партии – причем работы как внутренней, так и внешней. Можно предположить, что преодоление кризиса партийности пойдет именно в этом направлении – в направлении возвращения субъектности.

По существу, реальное функционирование нормы партийности есть единственный механизм преодоления существующего кризиса. Норма – это прежде всего субъектность партии как организации с понятной избирателям и членам партии идеологией, которая каждодневно реализуется в жизни партии и жизни общества. Кроме того, норма – это и объектность партии, то есть существование партии в качестве равноправного участника политического пространства.

Суть нормы партийности заключается в том, что без реально действующих партий политическая система оказывается неспособной отвечать на вызовы общества. А партии, которые пытаются функционировать в качестве медийных объектов, оказываются рано или поздно не востребованы избирателями.

Мы не случайно говорим о том, что демократическое правление основывается на традиционных нормах политического поведения. Это значит, что каждая политическая культура не только вправе, но и обязана (по отношению к ее носителям) строить такую политическую систему, которая в максимальной степени будет соответствовать общественно-приемлемым принципам участия граждан в управлении государством. Если принцип народного суверенитета будет последовательно воплощаться, то в будущем мы станем свидетелями становления и развития многообразных демократических систем, отвечающих базовым принципам национальных политических культур.

Литература

1. Бурдье П. Социология политики. М., Социо-логос, 1993.

2. Глазычев В. Социальное меню в программах политических партий. М.: Европа, 2005.

3. Марченко М. Н., Фарукшин М. Х. Буржуазные политические партии. М., 1987.

4. Гаман-Голутвина О. В. Политические элиты России: вехи исторической эволюции. М., 2006.

5. Лысенко В. И. Выборы представительных органов в новой Европе: политологический опыт и тенденции 80-х – 90-х гг. М.: Наука, 1994.

6. Зеленко Б. И. Политические партии и развитие гражданского общества в России: политическо-правовые аспекты. М.: ПЕР СЭ, 2001.

7. Кочетков А. П. Политические партии и гражданское общество. М.: Постскриптум, 1998.

8. Холодковский К. Г. Политические партии России // Гражданское общество в России: Структура и сознание. М.: Наука, 1998.

Контрольные вопросы

1. Как социальный базис партий соотносится со структурой общества?

2. С какими рисками сталкиваются партии при переориентации на новый социальный базис, чем вызвана подобная необходимость?

3. Какова роль идеологии в деятельности политических партий?

4. Почему возникла потребность в организации системы партийного образования?

5. Какие тенденции в развитии современных политических партий отмечены российскими и зарубежными исследователями?

6. В чем ученые усматривают причины так называемого кризиса политических партий?

7. Что в теории политических партий понимается под нормой партийности?

Тест

1. Электорат и социальная база партий – это (выберите правильный ответ, обоснуйте его):

а) синонимы;

б) разные понятия.

2. Партийная идентификация избирателя:

а) чувство внутренней привязанности избирателя к определенной партии, отождествления себя с ее сторонниками;

б) уточнение его фактической принадлежности к партии.

3. В философском плане норма партийности – это (отметьте один или несколько правильных ответов):

а) субъектность партии как организации с понятной избирателям и членам партии идеологией, которая каждодневно реализуется в жизни партии и жизни общества;

б) существование партии в качестве равноправного участника политического пространства;

в) выполнение политической партией запланированного ею уровня поддержки на выборах;

г) соответствие деятельности партии нормам законодательства.

4. С чем, на ваш взгляд, политологи связывают кризис политических партий? (Можете отметить один или несколько ответов.)

а) В уменьшении доверия избирателей к политическим партиям;

б) в попытках создания альтернативных форм политических организаций;

в) в уменьшении числа вновь создаваемых партий.

Глава 6 ПРАВОВОЙ СТАТУС ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

Политическая и правовая институционализация политических партий

Деятельность партии, как и любого политического института современного общества, основана на правовых нормах. Однако логика развития политических партий и партийных систем подчинена и важнейшим социальным закономерностям, зачастую не подвластным законодателю. Закрепление в законодательстве института политических партий предполагает длительный и не лишенный противоречий процесс их организационного и политического становления. В этой связи особое значение приобретает изучение процесса их институционализации.

В философско-социологическом плане понятие институционализации связано с разработкой проблемы социального порядка, получившей достаточно широкое освещение в работах социологов (П. Бергера, П. Блау Т. Парсонса, Дж. Хоманса, Д. Тернера), использовавших его для обозначения многообразных процессов, при помощи которых осуществляется организация индивидов, групп и других типов социальных единиц, происходит упорядочение социальных связей. В рамках бихевиористского направления главными движителями социальных действий являются не макросоциальные факторы, а поведение индивида, подчиненное действию психологических в своей основе факторов (позитивных и негативных подкрепителей). Так, объединение в ассоциации с иными индивидами по Джорджу Хомансу «объясняется не потребностями общества, а потребностями людей»^[56].

Питер Блау, пытаясь преодолеть односторонность подхода Джорджа Хоманса, описал механизм взаимосвязи социальной и политической структуры с индивидуальными социальными отношениями:

› социальное упорядочение взаимодействия индивидами в целях реализации своих запросов;

› дифференциация статуса и власти по мере выхода за рамки прямых социальных контактов;

› их легитимизация и организация^[57].

Важное место в теории социальной структуры Питера Блау занимают так называемые эмерджентные свойства структуры, понимаемые как «источник внешних ограничений, которые испытывают на себе индивиды», причем «действие этих ограничений говорит о том, что они лишь в определенной степени совместимы с проявлением свободы воли»^[58].

В рамках заявленного Толкоттом Парсонсом социологического подхода к изучению проблемы социального порядка, институционализация, помимо властных отношений, подразумевает также законность в веберовском понимании и целый ряд механизмов, включающих в себя поддержание и действие социальных ценностей и норм. Соответственно, существование формальных организаций в окружении иных субъектов предполагает институционализированные нормативные рамки и то, что сам ученый именует «институционализированным или публично-правовым комплексом»^[59].

В конституционном праве институционализация партий трактуется как процесс их правового оформления, становления роли в государственном механизме, регламентации порядка образования и деятельности в качестве особого политического и правового института^[60]. В основе такого подхода – понимание правового института прежде всего как совокупности норм, регулирующих однородную группу общественных отношений. В социологии и политической науке при изучении процессов институционализации на первый план выступает сама партия как коллективный субъект политического процесса; вопросы же правовой регламентации рассматриваются лишь как составляющая, раскрывающая одну, хотя и важную сторону ее деятельности.

Обе вышеприведенные трактовки имеют право на существование, поскольку фиксируют две стороны одного явления: процесс структурирования политических партий как добровольных ассоциаций и закрепление в нормах права возникающих в этом процессе общественных отношений. В этой связи необходимо разделять правовую и политическую институционализацию политических партий. В самом общем виде под правовой институционализацией политических партий следует понимать процесс формирования государством нормативных типов их деятельности, а под политической институционализацией – процесс их структурно-функционального становления и развития в качестве обладающего собственными системными качествами политического института.

Понимание политической институционализации как процесса упорядочения социальных связей, формирования и развития политической организации, в ходе которого последняя обретает неотъемлемые структурно-функциональные признаки (характеризующие партию как институт политической системы), присуще и западным исследователям. Так, Самюэль Хантингтон определял институционализацию партий как процесс, посредством которого партии упрочиваются, приобретают значение и устойчивость^[61].

Кеннет Джанда, акцентируя внимание на субъективной стороне социальной упорядоченности партий, усматривает в институционализации «…степень материализации партии в общественном сознании, в результате чего она существует независимо от собственных лидеров, регулярно вовлекаясь в значимые модели поведения»^[62].

Соотношение правовой и политической институционализации во многом подчинено общим закономерностям взаимообусловленности общественных и правовых отношений. Так же как далеко не всякое общественное отношение может быть урегулировано правовыми нормами, многие стороны отношений, возникающих в процессе становления политических партий, могут не иметь нормативного измерения. К ним, в частности, относятся субъективные причины создания партий и их организационных расколов, проблемы востребованности программных положений партии электоратом, конъюнктурные факторы партийно-политических перегруппировок и другие.

Единство политической и правовой институционализации выражается в общности социального объекта: упорядочения, формализации и стандартизации общественных связей и отношений, связанных с деятельностью политических партий. Нетождественность понятий политической и правовой институционализации – в том, что они фиксируют различные, хотя и тесно взаимосвязанные процессы, в ходе которых граждане реализуют задачи по созданию партий, оптимизации форм их работы, а государство – определяет их публично-правовой статус и правовые основы уставной деятельности. Кроме того, становление публично-правовых институтов происходит более замедленными темпами, чем меняется динамика политических и групповых процессов^[63].

Политическая институционализация партий представляет собой исходное и важнейшее условие их правовой институционализации. Однако объяснять феномен правовой институционализации партий лишь самим фактом их возникновения, развития и поэтапного укоренения в политической системе значило бы намеренно упрощать существо проблемы. Ведь если институт политических партий существует несколько столетий, то юридическое оформление их места и роли в политической системе произошло значительно позже. Несомненно, что толчком к правовой институционализации партий стали качественные изменения в государственном механизме большинства стран: возрастание роли партий в политической системе, усиление их взаимосвязи с государственными институтами постепенно вошло в противоречие с отсутствием сколь-либо развернутой правовой базы их деятельности.

Масштабы взаимоотношений политических партий с иными элементами политической системы и структурами гражданского общества оказались таковы, что внутренние корпоративные нормы уже не охватывали всего комплекса осуществляемых общественных отношений. Неопределенность правового статуса партий нередко порождала и проблемы, связанные с необходимостью обеспечения их финансовой прозрачности, установления четких правил взаимодействия с деловым сообществом и группами интересов, сохранением безопасности государства и общества. Наконец, создание развернутой правовой базы деятельности партий, регламентация прав и обязанностей, установление возможных преференций отвечали интересам самих партий, по крайней мере, той их части, что активно проявляла себя в публичной политике.

В целом правовая институционализация политических партий, как в свое время отмечал А. Боднар, обусловлена признанием их существенной роли в системе государственной власти и возникающей из этого необходимостью ограничений, которые гарантировали бы, что деятельность политических партий не будет выходить за пределы правовой системы^[64].

В конституционно-правовой практике зарубежных государств первые попытки включения политических партий в сферу нормативного регулирования впервые отмечены на рубеже XIX-XX веков и приобрели характер устойчивой тенденции вскоре после Первой мировой войны^[65].

К данному периоду относятся первые нормативные акты, выделяющие политические партии из других видов общественных объединений. Вместе с тем, по мнению Ю. А. Юдина, правовая институционализация партий и, прежде всего, их становление как важнейшего конституционно-правового института практически начинается в период между двумя мировыми войнами. «Именно в этот период, – отмечает он, – усиливается вмешательство государства в жизнь общества и устанавливаются пределы конституционно-правового регулирования. Ни теоретики права, ни позитивное право не могли больше игнорировать возрастающую роль партий в политической системе общества, в функционировании государственного механизма»^[66].

Однако правовая институционализация партий на данном историческом этапе имела крайне ограниченный характер: партии «…оказывались в сфере западного законодательства прежде всего потому, что они взаимодействовали с государством и лишь в той мере, в какой это сказывалось на функционировании государственно-правовых учреждений»^[67].

В этой связи можно согласиться с В. Н. Даниленко, считавшим, что процесс правовой институционализации партий начался лишь после Второй мировой войны, а «более или менее развернутое ее технико-юридическое оформление, дающее основания для самого понятия „институционализация“, стало наблюдаться лишь в 60-70-е годы^[68], когда в ряде стран законодательно закрепляется статус политических партий, особенности их внутренней организации, финансирования, участия в избирательном процессе и парламентской деятельности.

В условиях поставторитарных государств с переходным характером политического режима (в том числе и в России) общественно-политический контекст правовой институционализации имел существенные особенности. Во-первых, создание правовых основ деятельности политических партий происходило не путем заполнения исторически сложившегося пробела в правовой системе, а в рамках полномасштабных конституционно-правовых реформ. Во-вторых, правовая институционализация партий нередко осуществлялась государством в инициативном порядке, опережая реальные процессы их политико-организационного становления. В-третьих, общемировая тенденция к расширению сферы публично-правового регулирования деятельности политических партий в России проявляется значительно более интенсивно.

Наконец, правовая институционализация партий зачастую рассматривалась не только как средство содействия не завершившимся процессам политической институционализации партий, но и как механизм для решения иных задач в сфере государственного управления. В российских условиях ими стали необходимость обеспечения единства политического пространства страны, баланса сдержек и противовесов междуветвями власти на федеральном и региональном уровнях, создание качественно новых механизмов взаимодействия между государством и обществом.

В ходе правовой институционализации политических партий зримо присутствует и субъективная компонента, выражающаяся в интересах, проявляемых участниками законодательного процесса. В этом плане партии, представители которых находятся у власти, неизбежно стараются обеспечить принятие таких актов, которые, с одной стороны, по возможности способствовали бы сохранению их положения, а с другой – создавали бы им надежные правовые гарантии в случае изменения политической ситуации. Первое проявляется в инициировании и поддержке специальных норм, предъявляемых к вновь создаваемым партиям, в установлении требований к численности партий, их структуре, второе – в создании ряда преференций и льгот, обладание которыми связано с наличием у партии правового статуса парламентских партий.

Правовая институционализация партий в первую очередь направлена на закрепление их правового положения, нормативное регулирование их деятельности. Вместе с тем, она неизбежно затрагивает и иные связанные с партиями институты политической системы (органы государственной власти, непартийные общественные объединения и так далее.), уточняя их права и обязанности во взаимоотношениях с партиями, тем самым способствуя совершенствованию правовых норм в различных отраслях законодательства.

Важнейшее значение имеет и выбор законодателем тех сторон и аспектов общественных отношений, которые связаны с деятельностью политических партий и подлежат правовому регулированию. В зависимости от того, какого рода аспекты деятельности партии являются предметом правового регулирования, можно делать предварительный вывод о степени демократичности и открытости партийной системы, о правовых предпосылках идеологического и политического многообразия и даже о характере государственно-правового режима в целом.

В процессе становления партий проявляются как индивидуальные особенности конкретных партий, так и закономерности частного и общего плана, обусловленные внешними факторами. Чтобы эти закономерности институционализации были выявлены, партии необходимо анализировать не только с точки зрения их статуса и функционирования на момент исследования, но также и в историко-генетическом аспекте их возникновения, функционирования и поэтапной эволюции к современным формам партийной организации, что позволяет выявить сущность современных процессов, происходящих внутри партий и на межпартийном уровне, и обеспечить адекватное правовое регулирование их деятельности.

Предмет и формы правового регулирования деятельности партий

Центральным направлением в изучении процессов становления политических партий является проработка комплекса проблем, касающихся их места и роли в системе государственных и общественных институтов. В рамках такого анализа ключевым понятием выступает статус партии, под которым традиционно подразумевается ее положение в политической системе общества. Этимологически термин «статус» означает не только положение, но и состояние с объективно заданным предназначением, что позволяет рассматривать его как своеобразную систему, которой присущи существенные признаки, связи, отношения и уровни организации^[69].

Различают правовой статус, то есть юридически закрепленное место партии в системе государственных и общественных организаций, а также обусловленный этим положением комплекс юридически значимых взаимоотношений, и социальный статус, характеризующий степень влияния партии на общество и политику. В отличие от правового статуса, закрепленного в законодательстве, социальный статус партии определяется непосредственно в ходе политического процесса. Юридически оформление социального статуса партии знаменует собой нормативное закрепление ее фактического положения в системе социальных связей. Вместе с тем, если социальный статус партий различается в зависимости от их политического влияния, ресурсной и социальной базы, то правовой статус основан на принципе юридического равенства, хотя определенная дифференциация их прав и обязанностей может иметь место в случаях, когда различия партий законодательством оцениваются как юридически значимые.

Правовой статус партии – комплексное собирательное понятие, отражающее ее правовую природу, место в системе государственных и общественных институтов, права и обязанности, возможность действовать в качестве субъекта права, юридически значимые социальные связи, основания юридической ответственности. Дифференциация правового статуса политической партии может отражать его различные грани – в зависимости от ракурса исследования. В зависимости от степени общности статусных характеристик можно выделить:

› общий статус – это статус политической партии как общественного объединения. Он не зависит от текущей политической конъюнктуры, обладает относительной статичностью, является общим для всех партий вне зависимости от их политического и организационного потенциала, социальной базы, политического представительства;

› специальный статус – определяет правовое состояние отдельных категорий политических партий, выделяемых по специальным юридически значимым признакам, и выражается в дополнительных правах и обязанностях, правовых льготах, связанных с наличием либо отсутствием определенных законодательством юридических фактов. Таков, например, специальный статус парламентской партии;

› индивидуальный статус – фиксирует ее правовое положение с учетом персонифицированных характеристик (наименование, момент создания, данные государственной регистрации, структура высших руководящих органов, численность членов, участие в выборах и представительство в органах власти). Индивидуальный правовой статус динамичен: он трансформируется одновременно с теми юридически значимыми изменениями, которые претерпевает партия в процессе своей деятельности.

Соотношение общего, специального и индивидуального правового статуса политической партии является частным случаем диалектического соотношения общего, особенного и единичного. Каждая партия, будучи носителем общего статуса политической партии и соответствующих ему прав и обязанностей, может в силу наличия ряда признаков обладать также специальным статусом и, наконец, имеет собственный, неповторимый набор персонифицированных статусных характеристик.

Известны и иные классификации правового статуса политических партий. Так, В. Б. Евдокимов выделил три вида статуса в зависимости от признания партий государством: легальный (партия имеет возможность действовать публично), полулегальный (формально не запрещена, но лишена ряда важных прав, либо, находясь под запретом, фактически не преследуется) и нелегальный (запрещена властями, преследуется и потому действует тайно)^[70].

Следует различать структуру и содержание правового статуса политической партии^[71]. Если содержание правового статуса партии (комплекс норм, регулирующих ее правовое положение) подвижно и способно к трансформации, то структура правового статуса, напротив, отличается определенной статичностью и может быть описана через совокупность взятых в системной целостности и взаимосвязи образующих ее элементов. В структуру правового статуса политической партии входят ее правовая конструкция, принципы организации и деятельности, права и обязанности, определяющие ее конституционно-правовую и гражданско-правовую правосубъектность, юридическая ответственность, а также правоотношения общего (статусного) типа. К последним, в частности, относятся вопросы взаимодействия государства и политических партий, принципы деятельности политических партий и правовые гарантии их субъективных прав.

Взаимоотношения государства и политических партий предопределяются всеобъемлющим характером государства как организации, объединяющей всех членов общества, верховенством государственной власти по отношению к иной политической власти. Такая асимметрия отнюдь не исключает признания политических партий как самоорганизующихся объединений, автономных от государства. «Идущие снизу и сверху социальные инициативы должны встречаться на почве права и законности, соединяться и усиливаться»^[72].

Взаимоотношения государства и политических партий осуществляются по нескольким направлениям, различающимся в зависимости от круга вопросов, по которым указанные взаимоотношения складываются. В их числе следует особо выделить нормативное регулирование деятельности политических партий, внешний и внутренний контроль, государственную поддержку их деятельности, взаимодействие государства и политических партий. Указанные направления различаются не только предметом, но и правовым положением органов государственной власти и политических партий как субъектов правоотношений.

Определяющая роль государства в правовом регулировании деятельности политических партий вытекает из его природы официального представителя общества, выразителя интересов всех социальных групп населения, инструмента социального компромисса между ними. Обладая внешним и внутренним суверенитетом, имея верховенство на своей территории и независимость в международных отношениях, государство является единственным из институтов, который способен реализовать на национальном уровне баланс интересов личности, общества и государства. Принципиальное значение здесь имеет вопрос о пределах правового регулирования: может ли регулятивная роль государства распространяться на вопросы моделирования партийной системы или законодательство должно регулировать лишь минимум вопросов деятельности партий? В ответе на него следует исходить не только из выбора объектов правового регулирования, но и из совокупности используемых правовых средств, механизмов, а также целей, которыми руководствуется законодатель. В этой связи можно говорить о двух принципиально различных подходах, выбор одного из которых во многом предопределяет водораздел между авторитарным и демократическим характером политического режима.

Первый подход подразумевает директивное ограничение количества политических партий, легально функционирующих в рамках политической системы.

В 60-80 годах ХХ века он использовался в ряде стран третьего мира, в том числе в Нигерии, Верхней Вольте, Сенегале, ЮАР. Крайней формой регулирования является официальное закрепление однопартийной системы (в СССР до 1990 года, в Германии, Италии до 1945 года). Подобное регулирование является ничем иным, как закреплением монополии на власть, причем обычно оно является не первопричиной, а следствием авторитарной деформации политической системы.

Второй подход – установление специальных требований, предъявляемых к созданию и деятельности политических партий в части закрепления требований к их организационной структуре, численности, масштабу деятельности, длительности существования. Подобные требования, несомненно, также ограничивают свободу создания и деятельности политических партий. Однако они распространяются на юридически неопределенный круг организаций, не содержат персональных изъятий. Такое публичноправовое регулирование партий в целом не противоречит принципам свободы деятельности общественных объединений при условии, что все ограничения направлены на достижение конституционно закрепленных, общественнополезных целей и являются соразмерными.

Двойственная общественная природа политической партии (как общественного объединения и субъекта публичных властеотношений) имеет свое нормативное измерение. С одной стороны, принадлежность партии к общественным объединениям предполагает распространение на нее принципов организации и деятельности, общих для всех видов общественных объединений. С другой стороны, тот факт, что основным предназначением партии является ее участие в политической жизни общества, обусловливает потребность в более предметном регулировании порядка ее создания, деятельности и основ внутреннего устройства.

К сфере правового регулирования деятельности политических партий, в той или иной степени воспроизводимой в национальном законодательстве различных стран, можно отнести:

› права и обязанности политической партии;

› функции партии, формы и методы осуществления партией политической деятельности;

› организационное устройство партии;

› порядок образования и прекращения деятельности партии;

› основания и порядок участия партии в выборах и в деятельности государственных органов;

› финансовую, хозяйственную и предпринимательскую деятельность партии;

› взаимоотношения партии и государственных органов, непартийных общественных объединений и иных организаций;

› международные связи партии;

› идеологическую и агитационную деятельность партии.

Приводимый перечень не претендует на универсальность и исчерпывающий характер, поскольку в зависимости от правовой системы конкретного государства объем и характер регулирования деятельности партий существенно различаются: от скрупулезного фиксирования малейших юридически значимых деталей до полного правового пробела, нередко заполняемого складывающимися политическими обыкновениями.

Реализация статусных характеристик и функционального назначения партий обеспечивается посредством закрепления за ними комплекса субъективных прав и обязанностей. По своей природе права политических партий тесно связаны с правами человека и гражданина, закрепленными в конституции, так как базируются на комплексе политических прав личности (на объединение, выражение своего мнения, свободу слова) и призваны обеспечить их полноценную реализацию. Вместе с тем, необходимо различать политические права граждан, включая право на объединение, и комплекс субъективных прав политических партий как коллективных субъектов.

В зависимости от содержания права политических партий разделяются на те, что принадлежат партии с момента ее создания, те, которые возникают у нее с момента государственной регистрации, и те, которые возникают с момента представления данных о регистрации ее региональных отделений более чем в половине субъектов Российской Федерации.

Конституционная практика демонстрирует возможность принципиально различных подходов к созданию и легитимации деятельности партий. В странах с многопартийной системой можно выделить три основные группы государств, различающихся по способу законодательного закрепления легального статуса партии:

› явочный (уведомительный) порядок, когда партия обретает официальный статус с момента учреждения: от инициаторов создания партии не требуется представлять документы и сведения о созданной партии в специально уполномоченный государственный орган (Австралия, Бельгия, Дания, Нидерланды, Франция и другие страны)^[73];

› разрешительный порядок, предполагающий предварительное согласие государства на создание политической партии (СССР до 1990 года, Никарагуа в 1980-1990-х годах и другие страны);

› явочно-регистрационный порядок, когда создание политической партии не требует предварительного разрешения от органов государственной власти, но для обретения правового статуса партия должна пройти процедуру государственной регистрации (Болгария, Бразилия, Германия, Мексика, Казахстан, Украина).

Государство, обеспечивая партиям право на участие в избирательном процессе, в публичной политике вправе одновременно установить дополнительные требования, которые свидетельствовали бы о наличии у партии поддержки в обществе и одновременно препятствовали бы обретению статуса партии карликовыми образованиями.

Практика зарубежных стран демонстрирует многовариантность в решении вопросов относительно характера, объема и уровня требований, предъявляемых при регистрации политической партии. Это может быть запрет на создание партии по религиозному, расовому, национальному принципу (Болгария, Россия), обязательность указания на политический характер целей уставной деятельности (Казахстан)^[74]; требования к минимальной численности партии (в Канаде – 100 человек, Румынии – 250, Литве – 400, Польше – 1000, Швеции – 1500, Молдавии – 5000, Казахстане и России – 50 тыс. человек) или к определенному числу подписей, собранных в поддержку создания партии (в Португалии, Украине, ряде штатов США), к территориальному масштабу деятельности (в Мексике, Бразилии, России, Украине – только общегосударственные партии).

Законом предусмотрено два способа создания партии: образование ее на учредительном съезде и создание партии путем преобразования общероссийской общественной организации или общероссийского общественного движения. В первом случае инициатива создания партии исходит непосредственно от граждан. В этих целях для проведения подготовительных мероприятий образуется организационный комитет (не менее десяти человек).

В зависимости от национального законодательства регистрация политических партий осуществляется в различных органах: министерствах внутренних дел (Австрия, Испания, Италия, Франция), министерстве юстиции (Бельгия, Нидерланды) либо подведомственном ему органе юстиции (Россия), органе, ответственном за обеспечение проведения выборов (Бразилия, Перу, Канада), в министерстве по делам территорий (Конго), в судах общей юрисдикции (Болгария, Португалия, Польша), в высшем органе законодательной власти (Латвия).

В России после регистрации политическая партия приобретает гражданскую правосубъектность и вправе в полном объеме осуществлять деятельность по защите своих прав и представлению законных интересов своих членов, а также устанавливать и поддерживать международные связи с политическими партиями и иными общественными объединениями иностранных государств, вступать в международные союзы и ассоциации. И наконец, с момента регистрации региональных отделений более чем в половине субъектов Российской Федерации партия приобретает право на участие в выборах в органы государственной власти и местного самоуправления (см. табл.).

Права партий в Российской Федерации

Федеральный закон «О политических партиях» предусматривает ряд требований, которым в обязательном порядке должна соответствовать партия, претендующая на конституционно-правовое закрепление своего статуса. Их можно условно разбить на три группы:

› требования к территориальному масштабу деятельности партии (общероссийский статус, наличие региональных отделений более чем в половине субъектов Российской Федерации, нахождение руководящих органов партии и ее региональных отделений на территории России);

› требования к численности партий (не менее 50 тыс. членов), ее региональных отделений (не менее 500 членов более чем в половине субъектов Российской Федерации, не менее 250 членов в остальных субъектах Российской Федерации);

› требования идеологического характера (обязательность программы у партии, запрет на создание экстремистских партий, партий, состоящих из лиц одной профессии, создание политических партий по национальному, расовому и религиозному признаку)^[75].

Как указал в своем решении Конституционный суд, «партия же в силу своей политической природы не может быть религиозной организацией, она надконфессиональна, внеконфессиональна. Во всяком случае, партия, исходя из своего политического предназначения, создается не для выражения и защиты тех или иных религиозных интересов, – в этих целях могут создаваться соответствующие общественные объединения в иных установленных законом организационно-правовых формах»^[76].

Базовым, стержневым правом партий как субъектов избирательного процесса является их непосредственное участие в выборах посредством выдвижения кандидатов и списков кандидатов. К важнейшим параметрам, определяющим порядок участия партии в выборах, относятся процедура выдвижения ею (ее региональными отделениями, иными структурными подразделениями) кандидатов по списку и по мажоритарным округам, основания и порядок отзыва (исключения из партийного списка), а также структура списка, выдвигаемого партией. Однако исходным пунктом здесь являются основания и порядок, определяющие возможность участия партии в выборах.

Опыт зарубежных государств выявляет три принципиально различных модели участия политических партий в выборах:

› субъектами выдвижения кандидатов являются только партии (Австрия, Португалия);

› субъектами выдвижения могут быть только избиратели, а партии непосредственно лишены данного права (Великобритания, Индия);

› кандидатуру выборного должностного лица должны поддержать не только избиратели, но и определенные должностные лица (Франция, на президентских выборах)^[77].

В российских условиях выдвижение кандидатов осуществляется либо от избирательных объединений, либо в порядке самовыдвижения. При этом с 2007 года выборы депутатов Государственной Думы осуществляются исключительно по пропорциональной системе. На выборах депутатов законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации не менее половины состава депутатского корпуса (в двухпалатных органах – не менее половины одной из палат) избираются по пропорциональной системе.

Обретенное в ходе выборов представительство политической партии в законодательных органах находит продолжение в деятельности депутатских объединений. Создаваясь по партийному признаку, но вместе с тем действуя в рамках законодательных (представительных) органов государственной власти, депутатское объединение обладает высокой степенью организационной автономии от политической партии. Если политическая партия представляет собой общественную организацию, интегрированную в систему властных отношений, то фракция представляет собой партийно-политическое объединение, создаваемое в рамках законодательного органа. Если партия создается на длительный неопределенный срок, то временные рамки деятельности ее депутатского объединения жестко ограничены сроком его выборных полномочий. Вместе с тем российское законодательство и законодательства ряда стран (Индии и других) предусматривает политическую ответственность депутата, избранного по списку партии, за выход из своей фракции в виде прекращения его полномочий.

Одним из инструментов воздействия государства на партийно-политическую сферу является контроль за деятельностью партий. Функции по обеспечению контроля за деятельностью политических партий, их региональных отделений и иных структурных подразделений включают следующие формы контроля:

› за соблюдением партиями, их структурными подразделениями законодательства;

› за соответствием положениям, целям и задачам, предусмотренным уставами партий;

› за источниками доходов партий и их структурных подразделений, размерами получаемых денежных средств и уплатой налогов.

С проблемой правосубъектности политических партий неразрывно связан вопрос об их юридической ответственности. Различают конституционно-правовую, гражданско-правовую и административную ответственность политических партий. Эти виды ответственности существенно различаются по основаниям, признакам и возможным правовым санкциям.

Наиболее радикальной и масштабной правовой санкцией является принудительное лишение партии ее индивидуального правового статуса. С этого момента партия теряет свою правосубъектность, то есть перестает существовать как легитимный политический институт. Суровость этой санкции сбалансирована сложностью организационно-правовой процедуры ее применения и исчерпывающим кругом юридически важных обстоятельств, делающих такое применение возможным и правомерным.

Менее суровые санкции – временное приостановление деятельности партии или изменение ее специального статуса (лишение ее какого-либо субъективного права или его ограничение, лишение законодательно установленных льгот и преимуществ). Еще одной характерной правовой санкцией является отказ в совершении юридически значимого действия (регистрации политической партии, выдвинутого ею списка кандидатов) вследствие несоблюдения установленного правового порядка (порядка создания политической партии, процедуры выдвижения списка кандидатов). В данном случае негативным последствием становится отсутствие ожидаемого партией юридически значимого результата. Специфической формой санкций являются так называемые оценочные санкции – предупреждение, предостережение, исходящие от управомоченных государственных органов.

Ликвидация политической партии возможна как в добровольном порядке (такое решение может быть принято на съезде партии), так и в принудительном порядке (в этом случае необходимо судебное решение, принимаемое в связи со строго определенными в законе нарушениями требований законодательства). Так, Федеральный закон «О политических партиях» предусматривает обязательность участия политических партий в выборах: партии, не принимавшие участия в выборах в течение пяти лет, подлежат ликвидации в судебном порядке. Выбор пятилетнего периода не случаен: он совпадает с электоральным циклом, в течение которого происходит смена составов всех выборных органов государственной власти и местного самоуправления.

Законодательство о политических партиях

А нализ конституционно-правовой базы деятельности политических партий выявляет интересную закономерность: в странах с давними многовековыми традициями многопартийности упоминания о партиях в конституциях, равно как и специальные законы, посвященные партиям, обычно отсутствуют, а их деятельность регулируется в рамках гражданского законодательства либо законов О выборах. В частности, законы о политических партиях отсутствуют в Австралии, США (на федеральном уровне) и Швейцарии^[78]. В Великобритании закон о политических партиях был принят лишь в 2000 году. Во Франции правовое регулирование деятельности партий осуществляется в рамках закона о свободе ассоциаций, принятом еще в 1901 году. Напротив, в странах с относительно недавно сформировавшимися конституционными традициями правовое регулирование партийной деятельности более предметно. В частности, подробные законы о политических партиях приняты в ФРГ (1967), Португалии (в 1974 году, дополнен в 1995-м), Австрии (1975), Испании (1978), Бразилии (1979), Болгарии (1990, 2004), Буркина-Фасо (1991), Израиле (1992), Эфиопии (1993). Законы, регулирующие деятельность политических партий, приняты в большинстве стран СНГ: Азербайджане, Белоруссии, Киргизии, Казахстане, Молдавии, Таджикистане, Узбекистане, Украине. Необходимость в этом очевидна: в странах с тоталитарным и авторитарным прошлым переход к демократическим формам организации политической власти требовал создания правовых предпосылок для обеспечения участия граждан в общественной жизни и предметного регулирования деятельности партий.

В ряде зарубежных государств (Австрия, Бельгия, Испания, Нидерланды, Португалия, Финляндия, Швеция) статус политических партий непосредственно увязан с закреплением в конституциях основ избирательной системы. В некоторых странах вопросы правового регулирования деятельности политических партий и порядка организации и проведения выборов объединены в рамках единого нормативного правового акта (например, в Мексике – федеральный закон о политических организациях и избирательном процессе). В ряде зарубежных государств (Бельгия, Греция, Италия, Испания, Швеция, Финляндия) приняты специальные законы о порядке финансирования политических партий.

В Российской Федерации законодательство о политических партиях образуют нормативно-правовые акты, предметом регулирования которых выступают общественные отношения, связанные с созданием и деятельностью политических партий, их участием в выборах и деятельности органов государственной власти и местного самоуправления. Эти акты различаются по своей юридической силе, источнику принятия, масштабу действия юридических норм и образуют иерархически выстроенную систему.

В системе нормативных актов, определяющих правовой статус политической партии, ее права и обязанности, основания и порядок участия в выборах, референдуме, отзыве избранных депутатов и выборных должностных лиц, следует выделить:

› Конституцию Российской Федерации;

› общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации;

› федеральные нормативные правовые акты;

› нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации;

› нормативные правовые акты представительных органов местного самоуправления, а также решения, принятые на местном референдуме или сходе граждан.

Конституция Российской Федерации. Базовым, отправным актом, определяющим правовой статус политической партии и основные начала ее участия в избирательном процессе, выступает Конституция Российской Федерации, нормы которой имеют наивысшую юридическую силу и прямое действие. В комплексе норм, непосредственно закрепленных в Основном Законе, следует особо выделить две группы:

› определяющие основы статуса политической партии как общественного объединения и субъекта публичной политики;

› закрепляющие основные избирательные стандарты и принципы организации избирательного процесса.

Хотя Конституция Российской Федерации не содержит специальных статей о политических партиях, основы их правового положения как общественного объединения и субъекта публичной политики закреплены в ряде статей Конституции Российской Федерации. Системная связь норм, содержащихся в Конституции, позволяет выявить основные элементы правового статуса политических партий, которые могут быть конкретизированы в текущем законодательстве при условии полного соответствия его норм конституционным положениям и нормам международного права.

К важнейшим положениям Конституции, закрепляющим основы правового статуса партии, следует отнести признание идеологического и политического многообразия, многопартийности, запрет на установление какой-либо идеологии в качестве государственной или обязательной, провозглашение равенства общественных объединений перед законом, запрет на создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.

Часть первая ст. 30 Конституции России закрепляет право граждан на объединение, гарантирует свободу деятельности общественных объединений, а часть вторая – запрещает принуждение к вступлению в какое-либо объединение и пребыванию в нем. Право каждого на объединение относится к базовым ценностям общества и государства, основанным на принципах господства права и демократии, и включает в себя право свободно создавать объединения для защиты своих интересов и свободу деятельности общественных объединений. Как отметил в своем решении Конституционный суд Российской Федерации, ст. 30 Конституции «непосредственно не закрепляет право граждан на объединение в политические партии, однако, по ее смыслу во взаимосвязи со статьями 1, 13, 15 (часть 4), 17 и 32 Конституции Российской Федерации, в Российской Федерации названное право, включающее право создания политической партии и право участия в ее деятельности, является неотъемлемой частью права каждого на объединение, а свобода деятельности политических партий как общественных объединений гарантируется».

Провозгласив право граждан Российской Федерации участвовать в управлении делами государства, избирать и быть избранным в органы государственной власти и местного самоуправления (ст. 32), закрепив федеративный характер государственного устройства (ст. 1, 5), признание самостоятельности местного самоуправления (ст. 12), избрание Президента Российской Федерации на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании (ст. 81), сроки полномочий Президента Российской Федерации и Государственной Думы (ст. 81, 96), Конституция Российской Федерации в основных чертах предопределила основные векторы деятельности политических партий по содействию формирования политической воли граждан посредством участия в выборах и в деятельности представительных органов государственной власти и муниципальных образований.

Общепризнанные принципы и нормы международного права.

Международные договоры. Конституция Российской Федерации закрепляет общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации в качестве составной части правовой системы Российской Федерации. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

В последние годы в вопросах правового регулирования деятельности политических партий все большее значение приобретают и международно-правовые нормы, закрепленные в международных договорах, ратифицированных Российской Федерацией и являющихся частью ее правовой системы. В числе наиболее значительных документов следует отметить Международный пакт о гражданских и политических правах, п. 1 ст. 22 которого закрепляет право каждого человека на свободу ассоциации с другими, включая право создавать профсоюзы и вступать в таковые для защиты своих интересов».

Многие региональные международные стандарты содержатся в документах Совета Европы, в том числе Европейской конвенции о защите основных прав и свобод человека, резолюциях ПАСЕ «О кодексе надлежащей практики в избирательных вопросах», «Об ограничении на деятельность политических партий в государствах – членах Совета Европы». В 2002 году подписана (и 11 ноября 2003 года вступила в силу) Конвенция о стандартах демократических выборов, избирательных прав и свобод в государствах -участниках Содружества Независимых Государств. Важное методологическое значение имели Декларация о критериях свободных и справедливых выборов (1994) и принятые в 1999 году Европейской комиссией Совета Европы «За демократию через право» (Венецианской комиссией) «Руководящие принципы запрета и роспуска политических партий».

Указанные акты определяют невозможность ограничения права на свободу ассоциации, которые необходимы в демократическом обществе в интересах государственной или общественной безопасности, общественного порядка, охраны здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других лиц. В то же время Международный пакт не препятствует введению законных ограничений пользования этим правом для лиц, входящих в состав вооруженных сил и полиции, а Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод -также и для лиц, входящих в состав административных органов государства. Кроме того, ст. 11 этой конвенции специально оговаривает возможность государств-участников вводить ограничения на политическую деятельность иностранцев.

Законодательство Российской Федерации, регулирующее порядок участия политических партий в выборах, составляют федеральные конституционные законы, федеральные законы, конституции (уставы) субъектов Российской Федерации, иные нормативные акты, принимаемые в Российской Федерации.

В отличие от ряда зарубежных стран (Румыния, Тунис и другие), Конституция Российской Федерации не предусматривает возможности комплексного регулирования деятельности политических партий конституционным либо органическим законом.

Вместе с тем, отдельные аспекты деятельности политических партий получили нормативное закрепление в федеральных конституционных законах (в рамках обозначенных в Конституции предметов их правового регулирования). Так, основания приостановления деятельности политических партий предусмотрены федеральными конституционными законами «О военном положении» и «О чрезвычайном положении».

Федеральным конституционным законом «О Конституционном суде Российской Федерации» установлен запрет на членство судей Конституционного Суда в политических партиях, а Федеральным конституционным законом «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» – предписание о необходимости прекращения Уполномоченным членства в партии после назначения (может осуществляться в форме выхода из партии либо приостановления членства в партии). Вопросы участия политических партий в агитации по вопросам общероссийского референдума предметно раскрыты в Федеральном конституционном законе «О референдуме Российской Федерации».

Основной формой правового регулирования политических партий является закрепление соответствующих норм в федеральных законах, прежде всего в федеральных законах «О политических партиях», «Об общественных объединениях», «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», «О выборах Президента Российской Федерации».

Именно эти законодательные акты являются основными в процессе институционализации российских партий как по охвату важнейших предметов правового регулирования, так и полноте содержащихся в них предписаний.

Так, Федеральным законом «Об общественных объединениях» определено правовое положение политической партии как одной из организационно-правовых форм общественного объединения, определены некоторые особенности их правового регулирования. Тем самым на уровне текущего федерального законодательства снимаются любые вопросы о распространении на политические партии положений Конституции Российской Федерации и ратифицированных Российской Федерацией международных договоров, определяющих правовые гарантии свободы создания и деятельности общественных объединений.

Федеральным законом «О политических партиях» регулируются общественные отношения, возникающие в связи с реализацией гражданами Российской Федерации права на объединение в политические партии и особенностями создания, деятельности, реорганизации и ликвидации политических партий в Российской Федерации. В нем получили закрепление правовые нормы и институты, определяющие понятие, цели деятельности политических партий, ограничения на создание политических партий, порядок их создания, регистрации, приостановления и ликвидации, основы внутреннего устройства, вопросы государственной поддержки и финансирования их деятельности. В рамках данного закона предметно определены и вопросы, связанные с условиями участия партии, ее региональных отделений и иных структурных подразделений в выборах и правовые критерии такого участия.

Вопросы, связанные с гарантиями избирательных прав граждан Российской Федерации, общим порядком и процедурой выдвижения политическими партиями кандидатов и списков кандидатов и их регистрации, правил ведения предвыборной деятельности, подведением итогов голосования и распределения депутатских мандатов, участием в референдуме, урегулированы Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». В ряду источников избирательного права он занимает особое место, поскольку определяет основные гарантии реализации гражданами Российской Федерации и политическими партиями как коллективными субъектами избирательного процесса конституционного права на участие в выборах и референдуме, определяет порядок совершения политическими партиями, их уполномоченными представителями, выдвигаемыми ими кандидатами необходимых избирательных действий и основных избирательных процедур выборах и референдумах на всех уровнях.

Особенности, связанные с участием политических партий в выборах депутатов Государственной Думы определяются Федеральным законом «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». Данным законом, в частности, определяется вид избирательной системы, применяемый на выборах депутатов Государственной Думы, особенности выдвижения кандидатов, состав и структура федерального списка кандидатов и условия, необходимые для его регистрации, порядок распределения депутатских мандатов между федеральными списками кандидатов и внутри каждого списка.

Решения Конституционного Суда Российской Федерации и их значение для развития системы законодательства о политических партиях.

Важное значение в правовом регулировании статуса политических партий и их участия в избирательном процессе имеют правовые позиции, содержащиеся в решениях Конституционного Суда Российской Федерации^[79], которые оказывают значительное влияние на развитие партийной системы страны, своевременно указывают федеральному законодателю пределы конституционного поля, в которых он может осуществлять законодательное регулирование.

Помимо федеральных законов проведение выборов в определенных случаях может регулироваться указами Президента Российской Федерации. Если срок полномочий органа государственной власти субъекта Российской Федерации, органа местного самоуправления истек или полномочия были досрочно прекращены, а соответствующий закон субъекта Российской Федерации о выборах отсутствует либо положение (положения) закона субъекта Российской Федерации не может быть применено (не могут быть применены) вследствие признания его судом недействующим и не подлежащим применению, выборы в орган государственной власти субъекта Российской Федерации, в орган местного самоуправления в части положения (положений) закона субъекта Российской Федерации, признанного судом недействующим и не подлежащим применению, проводятся соответствующей избирательной комиссией на основе Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме гражданРоссийской Федерации», иных федеральных законов, обеспечивающих реализацию права граждан Российской Федерации избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а в случае, если имеющаяся правовая база недостаточна, в части, не урегулированной законом, также на основе указов Президента Российской Федерации.

Нормативно-правовые акты субъектов Российской Федерации, муниципальных образований.

Нормы, затрагивающие вопросы деятельности политических партий, содержатся в конституциях и уставах, а также в законах субъектов Российской Федерации, нормативных актах муниципальных образований. В ряде конституций, уставов субъектов Российской Федерации вопросам избирательной системы посвящены не только статьи, но и отдельные главы. Законодательство большинства субъектов Российской Федерации включает отдельные законы о выборах депутатов законодательных (представительных) органов государственной власти, глав местного самоуправления и депутатов представительных органов местного самоуправления, о региональном и местном референдумах. В ряде субъектов Российской Федерации приняты законы об отзыве депутатов законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации и представительных органов местного самоуправления.

В 16 субъектах Российской Федерации законодательство о выборах кодифицировано. В этих документах субъекты Российской Федерации в рамках определенных федеральным законодательством правовых стандартов определяют ключевые параметры избирательной системы, в том числе вид избирательной системы (пропорциональная или смешанная), структуру регионального списка кандидатов, число мандатов, подлежащих распределению в мажоритарных избирательных округах, порядок распределения мандатов внутри списка кандидатов, уровень явки, необходимый для признания выборов состоявшимися, и так далее.

Значительное воздействие на место и роль партий в общественной жизни регионов оказывают законы субъектов Российской Федерации и регламенты законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Это воздействие особенно заметно в детализации различных аспектов участия политических партий в региональных и местных выборах, а также вопросов деятельности депутатских объединений в представительных органах государственной власти и местного самоуправления. До 2001 года в ряде субъектов Российской Федерации (например, в республиках Башкортостан, Калмыкия, Тыва) также действовали законы, регулирующие деятельность региональных политических партий на региональном уровне. В настоящее время все они признаны утратившими силу.

Наконец, последними по уровню правового регулирования, но далеко не последними по важности являются акты самой политической партии– ее устав, а также принятые на его основе и в соответствии с ним иные локальные акты: положения о руководящих органах партии, об уплате членских взносов, об аппарате партии и другие документы. Их важность усиливается и положениями федерального законодательства, содержащего многочисленные отсылки к положениям устава, в том числе в отношении порядка реализации партией права на выдвижения кандидатов, прав региональных отделений и иных структурных подразделений, оснований и процедур отзыва и исключения кандидатов из списка, особенностей выдвижения кандидатов на повторных и дополнительных выборах.

Литература

1. Автономов А.С. Правовая онтология политики. К построению системы категорий. М., 1999.

2. Даниленко В. Н. Политические партии и буржуазное государство. М.: Юридическая литература, 1984.

3. Евдокимов В. Б. Правовое регулирование политических партий в буржуазных странах. Свердловск, 1990.

4. Лапаева В. В. Право и многопартийность в современной России / Ин-т законодательства и сравн. правоведения при Правительстве РФ. М.: Норма, 1999.

5. Малов Ю. К. Введение в теорию политических партий: обзор идей и концепций. М.: Русский мир, 2005. С. 78-91.

6. Юдин Ю. А. Политические партии и право в современном государстве. М., 1998.

7. Веденеев Ю. А. Политические партии в избирательном процессе: правовые иллюзии и юридическая реальность // Государство и право. 1995. № 7.

8. Вешняков А. А. Избирательные стандарты в международном праве и их реализация в законодательстве Российской Федерации. М., 1997.

9. Евдокимов В. Б. Политические партии в зарубежных странах: Полит.– правовые аспекты: Учеб. пособие / Свердл. юрид. ин-т. Екатеринбург, 1992.

10. Заславский СЕ. Политические партии России: проблемы правовой институционализации / Ин-т права и публичной политики.

11. Никифоров Ю. Н., Никифоров А. Ю. Статус политических партий в постсоветской России: особенности формирования, типология, тенденции развития. Уфа, 2002.

12. Зарубежное законодательство о политических партиях. Сборник нормативных актов. М.: Луч, 1993.

13. Парсонс Т. О социальных системах. М.: Академический проект, 2002.

14. Чиркин В. Е. Правовое положение политических партий: российский и зарубежный опыт // Журн. рос. права. 1999. № 3/4.

Контрольные вопросы

1. Что понимают под институционализацией политических партий?

2. В чем общность и политической, и правовой институционализации политических партий?

3. Опишите в основных чертах процесс правовой институционализации политических партий. Какие особенности этот процесс имел в России?

4. Что понимают под статусом политической партии? Назовите известные вам классификации видов статусов политической партии.

5. Основываясь на учебном материале, охарактеризуйте правовые основы взаимоотношений государства и политических партий.

6. Каков порядок правового признания государством в зарубежных странах? Какие требования предъявляет к созданию политической партии российское законодательство?

7. Перечислите основные права российской политической партии.

8. Как решается вопрос о закреплении правового статуса политической партии в законодательстве зарубежных государств. Приведите примеры стран, где приняты законы о партиях.

9. Как решается вопрос о закреплении правового статуса политической партии в законодательстве зарубежных государств? Приведите примеры стран, где приняты законы о партиях.

10. Каковы роль и значение Конституции Российской Федерации в определении основ правового статуса политических партий. Обоснуйте свой ответ.

11. Какими федеральными законами определяется правовое положение политических партий, порядок их участия в выборах и референдумах?

12. В чем юридическое значение устава политической партии?

Тест

1. Какие классификации статуса политических партий вам известны? Постройте одну или несколько классификаций, используя следующие виды статусов: общий, социальный, специальный, правовой, индивидуальный.

2. Какие вопросы партийной жизни регулируются правом?

а) права и обязанности политической партии;

б) функции партии, формы и методы осуществления партией политической деятельности;

в) выбор партией союзников и противников из числа действующих партий;

г) организационное устройство партии;

д) порядок образования и прекращения деятельности партии;

е) основания и порядок участия партии в выборах и в деятельности государственных органов;

ж) выбор партией социальной базы;

з) финансовая, хозяйственная и предпринимательская деятельность партии;

и) взаимоотношения партии и государственных органов, непартийных общественных объединений и иных организаций;

к) международные связи партии;

л) идеологическая и агитационная деятельность партии.

3. Какой порядок создания и регистрации политических партий предусмотрен российским законодательством?

а) уведомительный б) явочно-регистрационный в) разрешительный

4. Какова минимально необходимая численность российской политической партии:

а) 10 000 членов б) 25 000 членов в) 50 000 членов г) 100 000 членов

5. Какими нормативными правовыми актами регулируется деятельность российских политических партий (выберите правильный ответ):

а) Федеральным законом «О политических партиях»

б) Федеральным законом «О партийной системе России»

в) в России специальный закон о партиях отсутствует.

Глава 7 ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ОСНОВЫ ПАРТИЙНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА

Организационная структура политических партий

Насколько разнообразен мир политических партий, настолько же многообразно и их внутреннее устройство. В собственном смысле партию можно рассматривать не только как общность людей, объединившихся на основании какого-либо общего интереса, но как общность на основании определенной специфической структуры.

По версии классика политической социологии Мориса Дюверже, «…в природе организации современных политических партий их сущность раскрывается куда более полно, нежели в их программах или классовом составе»^[80].

Определенно, есть в партиях нечто, несводимое к совокупности ее идеологии или социальной базе, поскольку партия – это ко всему прочему и совокупность определенных социальных отношений. Партия – это не организм, но организация. Этим объясняется факт существования и даже процветания партий в таких условиях, когда их политическая «жизнеспособность» ввиду наличной политической ситуации может ставиться под сомнение. Как справедливо отмечал еще в 1905 году Ю. С. Гамбаров, «принцип организации не только не отсутствует, но, напротив, составляет условие существования и исполнения политической партией ее назначения»^[81]. Главное – это хорошая организация, где слово «хорошая» не считается синонимом слова «жесткая» или «заформализованная».

Процессы зарождения внутрипартийной иерархии и появления отношений вертикальной зависимости находят свое закрепление в нормах уставов политических партий. При этом политические партии свободны в определении вопросов своей внутренней организации, за исключением ряда позиций, которые в соответствии с законодательством отнесены к сфере публично-правового регулирования. Ведь, «по своему содержанию внутрипартийные правила неодинаковы; часть из них касается исключительно сферы собственно партийной жизни, другая же затрагивает те аспекты, которые так или иначе связаны с формированием и функционированием государственных институтов. Будучи по форме сугубо партийными, по своему содержанию и роли данные правила и нормы объективно выходят за рамки исключительно партийных установлений, они оказывают воздействие (и в ряде случаев существенное) на жизнедеятельность отдельных звеньев государственного механизма»^[82].

В соответствии с законом о партиях от 1969 года в Финляндии партией считается объединение граждан, имеющих право голоса на выборах в парламент, насчитывающее не менее 5 тыс. членов^[83].

Иногда вопрос о структуре организации не в полной мере зависит от выбора самой партии. Государство, определяющее правила политической игры, может законодательно регулировать моменты, касающиеся как функционирования партий, так и их внутреннего устройства, заставляя соответствовать определенным требованиям по структуре, численности, территориальному масштабу деятельности. Если государство заинтересовано в стабильности политической системы, оно так или иначе будет воздействовать на правила игры в области партийного строительства.

Партийное строительство – комплекс мер, предпринимаемых органами партийного управления по организации партии и поддержанию ее функционирования в политическом пространстве.

Ключевая проблема правового регулирования вопросов внутренней организации политических партий заключается в «нахождении надлежащего баланса между степенью правовой регламентации той или иной сферы общественных отношений и допустимой мерой их внутренней саморегуляции»^[84]. Проблема выработки правовых механизмов публичного регулирования внутренней организации партии сравнительно нова для конституционного права, так как, согласно традиционным, складывавшимся веками правовым представлениям о политических партиях, решение вопросов их внутренней деятельности целиком составляет их собственную прерогативу.

Наиболее четко этот классический подход сформулировал Юрий Гамбаров. «Ни вступление в партию, ни пребывание в ней, ни выход из нее, – писал он, – не связаны никакими юридическими нормами и предоставлены целиком свободной воле составляющих ее лиц. Иными словами, политические партии представляют собой не юридический, а только социальный факт, лишенный всякой юридической санкции»^[85]. Что же касается регулятивных основ внутрипартийной деятельности, то ими, по его мнению, являются конвенциальные нормы, существо которых лежит в свободном признании и свободном исполнении со стороны повинующегося им лица.

Среди политологов и правоведов разных стран существует неоднозначное мнение относительно принципов государственного регулирования партийной деятельности вообще и партийной структуры в частности. С одной стороны высказываются мнения о необходимости четко регламентировать законом все аспекты партийной жизни, поскольку это защищает граждан страны от деятельности экстремистских объединений и тоталитарных организаций, создает правовые гарантии внутрипартийной демократии. С другой – избыточное публично-правовое регулирование таит опасность огосударствления партий, их бюрократического перерождения.

Степень публично-правового регулирования внутрипартийных отношений различна. Например, в странах Скандинавии единственным, что оказывается в зоне правового регулирования, является избирательное собрание партии, вопрос же о ее организационной структуре – ее собственное дело^[86]. Напротив, в Германии вопросы структуры политических партий регулируются предельно подробно.

В российском законодательстве также содержится значительное число публично-правовых требований к структуре партий:

› выборность и коллегиальность работы руководящих органов;

› территориальный принцип организации структур партии;

› периодическое проведение партийных съездов и предельные сроки полномочий руководящих органов партии (четыре года) и ее региональных отделений (два года);

› обязательность контрольно-ревизионных структур.

Вместе с тем ряд принципиально важных вопросов федеральное законодательство относит на усмотрение уставов самих партий, ограничиваясь лишь требованием непротиворечия их закону.

Среди них наиболее важными являются:

› установление системы руководящих органов партии, распределение объема полномочий и принципов взаимодействия между ними, то есть установление внутрипартийной формы правления;

› организационно-территориальное устройство партии, включая определение структуры партийных организаций, взаимодействие между центральными органами партии, ее региональными и местными отделениями;

› система внутрипартийных отношений, в том числе степень организационной жесткости партии и внутрипартийной иерархии, а также связанность члена партии решениями, принимаемыми партией.

Таким образом, политические партии вправе в пределах, отведенных федеральным законодательством, самостоятельно определять вопросы своей внутренней организационной структуры по этим направлениям. При этом, по выражению В. В. Лапаевой, «внутреннее устройство партии – модель ее представления о функционировании государственной власти»^[87].

В научной литературе обычно выделяется ряд качественных параметров, ориентируясь на которые можно оценить внутреннее устройство политических партий. К ним относятся: централизация власти; согласованность действий, понимаемая как степень соответствия между общими установками партии и поведением отдельных ее членов, сплоченность парламентариев от партии при голосовании в представительных органах; наличие либо отсутствие внутрипартийных организаций; степень вовлеченности в партию ее членов; степень структурной автономии партии от других институтов и организаций.

Ответы на эти вопросы в целом могут дать адекватное, фактологически насыщенное представление об организационном профиле партии, а результаты сравнительного анализа – также выявить и характерные организационно-правовые формы и эволюцию их развития, проследить связь трансформаций внутри партий с процессом совершенствования публично-правовых норм. Организация и форма той или иной партии «делает более видимыми и понятными причины, по которым партия рождается, ее цели»^[88].

Институт членства в политической партии представляет собой совокупность политико-организационных связей, прав и обязанностей, вытекающих из принадлежности индивида к политической партии, членом которой он является. Такие связи регулируются преимущественно корпоративными нормами, закрепляемыми в уставах партии, однако ряд правовых требований, которым безусловно должны соответствовать уставные положения, могут содержаться и в национальном законодательстве. Это позволяет говорить о членстве в партии и в правовом отношении.

В зависимости от организационного типа политических партий членство в партии может быть фиксированным либо не фиксированным. Однако в любом случае оно представляет собой наиболее плотный уровень принадлежности к партии, чем те, в которых находятся сторонники (симпатизанты) партии либо избиратели, голосующие за партию на выборах. Если полагать, что партия должна структурно представлять собой единство ее членов, то само членство так или иначе выглядит оформленным институционально.

Нередко принадлежность того или иного лица к сторонникам той или избирателям иной политической организации чаще оказывается данью традиции, принадлежностью к какому-либо клану и так далее. В наиболее яркой форме такой способ рекрутировать сторонников характерен для политической системы США, хотя и для других локальных политических рынков она также имеет большое значение. В подобных системах партийного рекрутинга сторонник партии, избиратель партии понимает свою принадлежность к ней как дань традиции либо как факт какого-либо внешнего воздействия, от которого так просто невозможно уйти.

Рекрутинг – (здесь) процесс привлечения в партию новых членов. Одна из основных задач пропаганды и агитации массовых и народных партий.

В зависимости от типа партии различают прямое (индивидуальное) и непрямое членство. В первом случае член партии непосредственно участвует в партийной жизни, тогда как в случае втором он, прежде всего как член клана, профсоюза и так далее, участвует именно в его социальной жизни, и уже как таковой– в жизни партии. Достаточно распространен тип смешанный – когда наряду с процедурами прямого членства в партии существует и непрямое. Например, такая структура непрямого членства может использоваться при вхождении в партию профессиональных союзов, молодежных, женских, иных общественных объединений на правах коллективных членов. Такая структура характерна для лейбористских партий.

Трудовая (лейбористская) партия – партия социалистического типа, стремящаяся к выражению интересов работников крупных отраслей промышленности; как правило, ее деятельность связана в серьезнейшей степени с активностью профсоюзов.

Интересно, что традиционная конкуренция трудовых (лейбористских) партий и партий социалистического типа, характерная для Великобритании или Бельгии, происходит, в том числе, и в сфере внутреннего устройства организаций: если лейбористы, используя метафору Дюверже, представляют собой вид «федеративного» объединения, то социалистические партии, как правило, унитарны – при том, что социальная база тех и других движений одна и та же. Это, как ни странно, тот самый пример, когда более жесткая де-юре внутренняя партийная структура проигрывает – лейбористы, как правило, оказываются более конкурентоспособными на политических рынках.

Вместе с тем именно этот тип члена партии, скорее сочувствующий, чем идейный, с легкостью расстается с фактом своего пребывания в организации. Этим объясняются резкие перепады численности массовых партий при введении требования о фиксированном членстве. Так, до 1909 года всякий состоявший в шведских профсоюзах по умолчанию считался членом социал-демократической партии. Когда же профсоюзное руководство решило возложить на своих членов обязанность открыто и явно заявить о своей партийной принадлежности, численность партии сократилась почти вдвое^[89].

В принципе невозможно отдать предпочтение какой-либо из форм партийного членства – слишком много различного рода «привходящих моментов» должно учитываться. В первую очередь это специфика нормативно-правового регулирования деятельности партий в государстве, далее – ситуация, сложившаяся в обществе и, прежде всего, уровень стратифицированности и прочности институтов. В обществе, где наблюдается высокая социальная мобильность, более успешной окажется модель прямого партийного членства, поскольку в такой ситуации партия занимает важную институциональную нишу на слабо структурированном политическом рынке.

Так, в России законодательно закреплены принцип индивидуального фиксированного членства в партии и запреты на коллективное членство в политических партиях и на участие в их деятельности иностранных граждан и лиц без гражданства. Оговорен и минимальный возраст для членства в политической организации – 18 лет. Важным требованием является невозможность одновременного членства в двух и более партиях. Кроме того, политическая партия не должна состоять из лиц одной профессии. Данные требования в целом вписываются в существующую практику правового регулирования политических партий, хотя предусмотренный российским законодательством набор требований не универсален^[90].

Прием в российскую политическую партию осуществляется на основе личных письменных заявлений в порядке, предусмотренном уставом политической партии. Таким образом, законодатель фиксирует здесь только обязательность личного волеизъявления гражданина и форму его реализации. Что же касается порядка приема в члены партии, то эта сфера правоотношений целиком отнесена к ведению самих партий.

В настоящее время уставами политических партий предусмотрены различные варианты порядка приема в партию новых членов:

› решение вопроса в первичной партийной организации (Аграрная партия России);

› решение вопроса о приеме в партию первичной организации с утверждением вышестоящим партийным органом (Коммунистическая партия Российской Федерации);

› решение вопроса в региональной или местной партийной организации (Союз правых сил).

В некоторых партиях, например в КПРФ, вступающие в члены партии представляют заявление и рекомендации двух членов, имеющих партийный стаж не менее одного года.

Закон «О политических партиях» предусматривает, что членство в политических партиях не может быть ограничено по признакам профессиональной, социальной, расовой, национальной или религиозной принадлежности, а также в зависимости от пола, происхождения, имущественного положения, места жительства. Вместе с тем для отдельных категорий граждан (военнослужащих, судей, прокурорских работников) устанавливаются ограничения на вступление в политическую партию или обязанность приостановления членства в связи с назначением на должность (уполномоченный по правам человека в РФ).

Согласно закону, члены партии участвуют в ее деятельности, имеют права и несут обязанности в соответствии с ее уставом. Вместе с тем, в комплексе прав и обязанностей, сопряженных с членством в партии, закон особо оговаривает право избирать и быть избранным в руководящие органы партии, ее региональных отделений и иных структурных подразделений, получать информацию о ее деятельности, а также обжаловать решения и действия органов партии в порядке, предусмотренном ее уставом.

В России закон «О политических партиях» не предусматривает возможности коллективного членства. Вместе с тем, он также не содержит и ограничений на возможность индивидуальной оформленной принадлежности к политическим партиям, не охватываемых институтом членства. Известны две формы такой принадлежности: кандидат в члены партии и сторонник партии. Статус кандидата является переходной испытательной ступенькой в процессе приема нового члена партии: в течение срока, установленного уставом, он при наличии положительных результатов подлежит приему в члены партии. Более свободной формой является статус сторонника партии, симпатизирующего ей и в инициативном порядке оказывающего различные виды поддержки. Пребывание в рядах сторонников не имеет ограничения по сроку и не связано (по крайней мере, формально) с перспективами вступления в члены партии.

Принципиально важным вопросом является установление порядка прекращение членства в партии. В практике партийного строительства известны следующие формы прекращения партийной деятельности: добровольный выход из партии по личному заявлению, исключение из партии и выбытие из партии.

Право на выход из партии (инициативное принятие решения о прекращении членства в партии), вытекает из добровольного характера деятельности партии. Как правило, нормально функционирующая партия может быть оставлена ее членом либо с целью перехода в иную партию, либо с целью сделать из подобного рода действия политический жест, что было характерно для перестроечного этапа существования КПСС. Такой жест, тем не менее, выполняется в рамках политического поля и служит целям пополнения политического капитала того, кто на такой шаг решается^[91].

Стратификация социальных институтов – оформление социальных институтов относительно реального неравенства в обществе, определяющее степень доступа к политическим правам его граждан.

Иная форма прекращения полномочий – исключение из партии, осуществляемое по решению партийного органа. Оно может происходить как в соответствии, так и вопреки желанию члена партии. Особенность исключения как формы прекращения членства политической партии – то, что оно одновременно является санкцией, применяемой партией в отношении своего члена за нарушение партийного устава и программы, за совершение действий, дискредитирующих партию, недостойное поведение и так далее. В некоторых партиях исключение влечет за собой определенные правовые последствия в виде ограничения права бывшего члена партии на повторное вступление. Так, Устав «Единой России» предусматривает, что исключенный не может быть вновь принят в партию в течение нескольких лет с момента принятия решения о его исключении.

Специфическая форма прекращения членства в партии – выбытие члена партии. В отличие от выхода из партии, в основе которого лежит решение члена партии, выбытие происходит автоматически, в связи с наличием определенных юридических фактов (длительной неуплатой взносов, неучастием в работе партийной организации и так далее). Выбытие представляет собой упрощенный механизм, позволяющий избавиться от «балласта», утратившего какую-либо связь с политической партией. Однако установление такого порядка могут позволить себе только развитые в организационном отношении партии с высокой степенью дисциплины и многолетними политическими традициями.

Партия – это прежде всего вертикальная организация, а не простой набор базовых элементов – ячеек, избирательных комитетов, секций. Обычно партийная структура так или иначе учитывает структуру государственного устройства и выстраивается на основе отношений вертикальной зависимости между уровнями партийной организации.

На верхней ступени иерархии находятся руководящие партийные органы. Их создание представляет собой, выражаясь образно, процесс установления системы разделения властей внутри партии. Помимо упорядочения внутрипартийных отношений, их наличие вызвано потребностями в «институционализации политического капитала»^[92] ее создателей и разграничения между ними зон влияния. На выбор формы организации центральных руководящих органов оказывают большое влияние субъективные факторы (в том числе характер взаимоотношений внутри партии).

По своей правовой природе власть, которой обладают должностные лица и руководящие органы партии, является корпоративной, а не публичной^[93]: пределы действия этой власти не простираются вне структур партии, а обязательность осуществляемых ее носителями решений обусловлена добровольным согласием членов партии подчиняться нормам и правилам внутрипартийной жизни.

Крупные массовые партии, как правило, сложно структурированы. Большинство партий зарубежных стран, имеющих прямую структуру, выстроены по следующему принципу:

› съезд (конгресс) делегатов организаций нижнего уровня, на котором принимаются устав и программа партии, избираются руководящие органы;

› руководящий орган партии, выполняющий политические и административные функции; может дополняться президиумом правления или комиссиями, выполняющими специфические функции;

› председатель (лидер партии);

› фракция, имеющая зачастую особые права;

› партийный суд, разрешающий внутрипартийные конфликты.

В большинстве партий посты лидеров, как правило, формально выборные, кто встанет во главе организации – решает специально собираемый съезд. В ряде стран (России, Германии) необходимость проведения съезда партии закреплена законодательно. Для традиционных европейских партий, ведущих свою историю от элитарных группировок, такая форма является сравнительно новой: многие из них были вынуждены пойти на демократизацию норм внутрипартийной жизни лишь в 50-80 годы прошлого века^[94].

В России законодательно закреплен круг вопросов, решение по которым принимается только съездом. К ним относятся:

› принятие устава и программы политической партии, внесение в них изменений и дополнений;

› избрание руководящих и контрольно-ревизионных органов политической партии;

› выдвижение политической партией кандидатов (списков кандидатов) в депутаты и на иные выборные должности в органах государственной власти и органах местного самоуправления;

› рассмотрение вопросов о реорганизации или ликвидации партии.

Перечень полномочий съезда как высшего органа партии не является исчерпывающим и может быть расширен в уставе партии за счет отнесения к ведению съезда иных вопросов, например реорганизации и ликвидации региональных отделений, рассмотрение апелляций исключенных членов партии, определение количественного состава коллегиальных органов.

Процедура избрания делегатов съезда, квоты представительства от региональных отделений определяются в соответствии с уставом партии. При определении состава делегатов используется избрание региональными отделениями делегатов по квотам соразмерно численности отделений, в некоторых партиях (например, в СПС) по уровню поддержки на последних парламентских выборах. Иногда уставы предусматривают возможность участия в съезде в качестве делегатов отдельных категорий партийного истеблишмента: депутатов от партии, членов руководящих органов и так далее.

Принятие решений на съезде должно происходить большинством от делегатов, избранных на съезд (уставами партии порог голосования по отдельным вопросам может быть повышен). Кроме того, закон предусматривает обязательность тайного голосования при принятии решений об избрании руководящих и контрольно-ревизионных органов партии и ее региональных отделений, а также о выдвижении кандидатов (списков кандидатов) в депутаты и на иные выборные должности.

В промежутке между съездами в политических партиях (как российских, так и зарубежных) функционируют постоянно действующие и периодически созываемые коллегиальные органы. Если брать в качестве примера массовые социалистические партии, то это бюро, которое является постоянно действующим органом, в отличие от центрального комитета, собирающегося периодически. В состав комитета обычно входят (помимо представителей бюро) также региональные представители, представители структур, подчиненных партии, например партийной газеты, или, наоборот, влияющих на партию извне – бизнеса, общественных организаций и так далее.

Партийное строительство характеризуется заметным разнообразием при формировании постоянно действующих коллегиальных органов партий. Партии сами могут выбирать им название – центральный комитет (КПРФ), высший совет (ЛДПР), политсовет (Яблоко), правление, и так далее. Важной характеристикой системы руководящих органов является то, какой степенью свободы обладает тот или иной ее орган – может ли он действовать автономно либо представляет из себя не более чем передаточное звено в коммуникации центра и периферии, связанных воедино отношениями вертикальной зависимости.

Известны различные модели организации центральных органов партии. В ряде партий (КПРФ, ЛДПР и другие) решение политико-идеологических, организационных и кадровых вопросов осуществляется одним руководящим органом, действующим на сессионной основе. В перерывах действует координационный орган (президиум ЦК, президиум политсовета), задачей которого является решение неотложных вопросов, иногда – подотчетный и подчиненный ему секретариат, обеспечивающий текущую деятельность партии. Схожая модель лежала в основе структуры КПСС.

В основу второй модели организации руководящих органов политических партий положено структурнофункциональное разделение избираемых на съезде органов партии. Обычно используется разделение на политикоидеологические (политсовет) и организационно-распорядительные (ЦК, правление, исполком) органы.

В частности, политсовет партии может отвечать за проведение политической линии, тогда как центральный исполнительный комитет может обладать всей полнотой административной власти. Мотивом такого разделения обычно выступает стремление избежать чрезмерной концентрации власти, рассредоточив ее по различным органам.

В российских партиях обязательно также создание контрольно-ревизионной комиссии, следящей за тем, чтобы органы партии не превышали уставных полномочий, контролирующей использование финансовых средств. В отдельных партиях (например, в «Яблоко») также создаются партийные суды, дисциплинарные комиссии, рассматривающие внутрипартийные споры.

В некоторых партиях наряду с существованием постоянно действующего руководящего органа съездом партии избирается периодически созываемый орган, призванный вырабатывать рекомендации и предложения по вопросам партийной жизни. В состав такого органа (не имеющего полномочий и потому не считающегося руководящим) иногда могут входить и лица, не являющиеся членами партии (высший совет «Единой России»).

Принципиально важный вопрос – о лидерстве в партии. Обычно выбирается персонифицированная модель лидера партии (председателя партии, генерального секретаря, лидера и так далее), наделенного широкими полномочиями. Лидер представляет партию во взаимоотношениях с органами власти и общественными организациями, руководит партийным аппаратом, подбором кадров на руководящие должности; подписывает документы партии, распоряжается ее финансовыми активами и имуществом. Избрание лидера осуществляется на съезде (Либеральнодемократическая партия, Демократическая партия); в некоторых партиях коллегиальным органом (так, председатель ЦК Компартии избирается пленумом ЦК).

В случаях, когда партия не имеет общепризнанного лидера, обычно либо все принципиальные решения принимаются высшим коллегиальным органом с председателем, имеющим ограниченный круг функций, либо вводится институт сопредседательства. Последнее, как правило, характерно для партий, образовывавшихся в начале 1990-х. Сегодня к институту сопредседательства иногда прибегают ради обеспечения единства на этапе учреждения партий, создаваемых путем объединения нескольких организаций. Практика, однако, показала, что такая модель неэффективна из-за ее аморфности и потенциальной угрозы расколов: по мере укрепления партии отказываются от нее. Иногда проблема снимается за счет учреждения нескольких должностей с различным объемом полномочий (так, в одной из партий в 2001 году были учреждены три должности: лидера партии, ее председателя и генерального секретаря)^[95].

Аппарат политической партии выступает в роли рабочего механизма, действиями которого опосредованы все решения, сколько-нибудь значимые мероприятия, требующие предварительного планирования и организационного обеспечения. Состоящий из наемных работников (юристов, политтехнологов, офисных работников) аппарат является неотъемлемым элементом партийной организации, однако он не относится к руководящим и контрольно-ревизионным органам, а лишь обеспечивает их деятельность.

Политической партии, как и любой организации, выстраиваемой по территориальному типу, присущи собственное организационно-территориальное деление и система отношений между центральными и региональными партийными органами. Обычно выделяются два вида внутрипартийных связей: вертикальные, ответственные за функционирование партии, и горизонтальные, соответствующие ее территориальному разделению и партийным проектам. Характер взаимосвязи может быть различным.

Наибольшего совершенства в создании вертикальных систем управления своей организацией достигли ортодоксально-коммунистические, фашистские, а также экстремистские партии: всякая партийная ячейка беспрекословно подчиняется вышестоящей инстанции, тогда как горизонтальная коммуникация на том же уровне обычно возможна лишь через центр. В организациях культивируется миф о прямой связи каждого члена партии с вождем, где задача функционера состоит только в том, чтобы без искажений передать по иерархической цепочке волю вождя и направить в обратном направлении отклик масс. С функционера тем самым снимается ответственность за собственные действия, поскольку за все его действия отвечает непосредственно вождь. Однако в большинстве политических партий отношения между центральными, региональными и местными органами выстраиваются на основе баланса двусторонних отношений, предполагающих как элементы контроля, обязательного согласования кадровых и предвыборных решений, так и децентрализацию политической деятельности, учет мнения нижестоящих структур на вышестоящем уровне.

Важность крепкой партийной структуры и чрезмерной дисциплинированности в целом не стоит преувеличивать. Сами по себе они еще не гарантируют политический успех. В борьбе за места в парламенте сила организации практически не влияет на количество поданных за нее голосов^[96]. Общеизвестно, что наиболее сильной парторганизацией владели коммунисты, что не помогло им в очень многих странах (США, страны Северной Европы) выйти из роли политических маргиналов.

В организациях, где уровень централизации невысок и горизонтальные связи не запрещаются, коммуникация выстраивается между отдельными членами партии, между руководителями одного уровня и между отдельными структурными единицами. Такого рода связи создают большие возможности для партийного творчества, позволяют расширить состав участников, появляется возможность вырабатывать оперативные решения, более точно отвечающие обстановке в каждом конкретном случае, и зачастую быстрее, чем в жестко централизованных структурах, где на всякое действие ячейки требуется «добро» от вышестоящих инстанций.

Партийное творчество – способность рядовых членов партии выступать с инициативами относительно реализации партийной линии в конкретных обстоятельствах.

Иногда, в особенности в трудных и часто меняющихся политических условиях или в государствах со сложным федеративным устройством, для обеспечения политической деятельности имеет смысл предпочесть сетевые связи. Суть такой модели заключается в том, что партия – агрегат разнообразных структурных элементов с различной степенью жесткости связей, а не выстроенных в одну вертикаль. В таком случае она образует локальные центры на наиболее важных направлениях, на наиболее значимых на данный момент территориях и в наиболее значимый час и день в политическом календаре. В состав такой агрегации могут входить как местные избирательные комитеты, так и отдельные партийные функционеры или агитаторы, публичные фигуры разного ранга и структуры неофициального влияния и так далее. Подобные сетевые технологии характерны прежде всего для американского политического рынка, а также ряда европейских стран.

Одним из самых, пожалуй, известных примеров предельно демократичной и децентрированной партии являются германские «зеленые». В качестве концепции своей структуры они избрали идею базовой демократии (Basis– demokratie), которая означает «предельную реализацию децентрализованной, прямой демократии… Главная идея состоит в прямом непрерывном контроле над всеми владельцами партийных постов и полномочий, над всеми партийными институтами (открытость, ограниченность сроков действия партийных мандатов и пребывания на постах) и возможности в любой момент потребовать отчет, дабы сделать партию и ее политику ясной любому» (Программа партии, 1980). В качестве нормативного принципа базовая демократия для «зеленых» означает максимум автономии базовых организаций, а также то, что рядовой член организации или сочувствующий имеет максимум возможностей участия в работе партии в парламенте или на любом ее организационном уровне^[97].

Однако такая форма децентрализации опасна тем, что региональное может в политике партии заместить национальное, что опасно для стран с сильными центробежными тенденциями и высоким уровнем регионального сепаратизма. Провинциализация политики чревата развалом общей структуры партии на местные организации, их возможным идеологическим дрейфом и переходом под крыло другой партийной структуры или отделением с попыткой существоватьсамостоятельно.

Как во всяком обществе, в партии можно выделить ее базовую ячейку. Базовая партийная ячейка может быть политической организацией, но может и не быть ею. В частности, профсоюзы, входящие в состав лейбористских партий, сами по себе не являются политическими структурами. Тогда как комитет французских радикал-социалистов, большевистская ячейка или «фашия» итальянских фашистов – явления политические. Известны несколько форм организации базовой ячейки политической партии: собственно партийная ячейка, местная ассоциация, секция, комитет и так далее.

Комитет в строгом смысле нельзя назвать структурой низовой -скорее это форма организации и партийного рекрутинга и без того влиятельных граждан. Как правило, комитет ориентирован на выборные технологии и действует на определенной административным делением государства территории – таковы английские кокусы, американские выборные комитеты и так далее. Ориентация на лоббистскую деятельность или выборы делает комитет организацией сезонной, кадровый состав которой может изменяться в зависимости от трансформаций структуры нобелитета данного административного округа.

Внутренняя структура комитета, как правило, выглядит следующим образом: во главе комитета находится партийный босс, вокруг него формируется партийная олигархия, в свою очередь обрастающая различного рода помощниками. На периферии комитета могут находиться влиятельные представители бизнеса, культуры или властных структур в качестве либо неких знаковых персонажей, либо теневых фигур влияния. Особую роль в комитетах играют политтехнологи: на них во время политического сезона лежит обеспечение деятельности комитета и партии в целом.

Политический сезон – период активизации политических сил в обществе, как правило, завязан на выборы в представительные органы власти.

Политтехнолог (анг. spin doctor) – (здесь) специалист по связям с общественностью в области политических отношений, как правило, сотрудник специализированных политических PR-контор, не являющийся членом партии, но работающий на нее по контракту. Цель политтехнолога в том, чтобы раскрутить нужного кандидата или партию на данных выборах.

Комитетная форма организации партийной работы показала свою эффективность как в обществах со сложившейся политической культурой, например в США, так и в обществах, где она только переживает становление – странах третьего мира. Структура комитетов характерна, прежде всего, для партий правого толка или левых партий с непрямым членством, причем левые и радикальные движения используют комитеты только как вспомогательное средство в политической борьбе.

Секционный тип устройства низовых организаций используют партии куда более многочисленные и централизованные. Комитет представляет собой группу закрытую, в то время как секция потенциально открыта каждому новому члену. Если комитет, как правило, работает в рамках избирательного округа или административного района, то масштабы секции меньше – городской квартал, район отдельного избирательного участка и так далее. Это может быть как маленький кружок рабочего культпросвета, так и крупные формирования с большим количеством членов и развитой инфраструктурой.

В отличие от комитетов, деятельность секций не прекращается с окончанием политического сезона, но продолжается постоянно. Кроме функции пропаганды и агитации, политического просвещения граждан секции преследуют цель формирования низовых элит из представителей масс, которые по идее должны сменять собой нынешние элиты. Эффективность работы секции обеспечивается регулярностью собраний – как, собственно, ее состава, так и широкого актива. Обычно для обеспечения функционирования и координации работы в секции имеются бюро и секретариат, казначей (отвечающий за сбор членских взносов). Эти должности, как правило, являются выборными.

В связи с тем, что секция ориентирована на обеспечение массовости, важное значение имеют личные характеристики ее лидера. В отличие от главы комитета, публичность которого никак не связана с его личными достоинствами или недостатками, глава секции просто обязан не только быть хорошим организатором, но и обладать лидерскими качествами. Секционный тип низовых организаций обычно имеют партии социалистов, чьим изобретением они и являются. Тем не менее, консерваторы также могут прибегать к эксплуатации такой модели, преимущественно в целях популяризации и внутренней демократизации.

В отличие от секций и комитетов ячейки как тип партийной организации образуются по производственному признаку, по месту работы граждан (в современной России подобная форма политической организации по месту работы запрещена). Ячейка гораздо более устойчива, чем секция, в ней более жестко налажена партийная дисциплина. Причем в ведение ячейки входит не только политическая активность ее членов, но и их производственная жизнь. Предоставляя широкий простор для пропаганды и агитации, а также политического просвещения, ячейка, тем не менее, оказывается зачастую сосредоточена на решении частных проблем хозяйственного толка, когда отстаивание прав ее членов на конкретном производстве подменяет реальную практику политической борьбы.

Структурно ячейка не отличается от секции: в ней столь же велика роль лидера. Ячейка – это изобретение коммунистов, ее организационные принципы не были заимствованы правыми или центристскими партиями, она так и осталась принципом низовой организации компартий, их ноу-хау и монополией.

Различие структурных элементов партийных организаций напрямую связано с тем, какой образ политики партия считает для себя релевантным. Если комитеты и клубы ориентированы как на публичную политику, реализуемую в ходе демократических процедур в рамках избирательных кампаний, так и на политику теневую, то секции полностью соответствуют публичному образу политики, где обращение к протестным акциям оставляется на крайний случай. При этом ячейки традиционно служат средством мобилизации членов партии в любых, в том числе и экстраординарных ситуациях.

В России политические партии создаются исключительно по территориальному признаку. Законом установлен запрет на создание и деятельность структурных подразделений политических партий в органах государственной власти и местного самоуправления, в Вооруженных силах Российской Федерации, правоохранительных и иных государственных органах, в государственных и негосударственных организациях. Вместе с тем, что закон не запрещает ведение партийной деятельности, не связанной с образованием партийных структур, в негосударственных организациях и учреждениях: решение этого вопроса отдано на усмотрение работодателя.

Чтобы партия получила свой правовой статус, она должна иметь региональные отделения более чем в половине субъектов Федерации. Территориальная организация политической партии жестко детерминирована структурой территориального устройства страны: изменения в федеративном устройстве непосредственно влияют на изменение территориальной структуры партии. Исключение сделано для сложноустроенных субъектов Федерации, в состав которых входит один и более автономный округ: в этом случае может быть создано единое региональное отделение. Однако в случае укрупнения субъектов Российской Федерации должно произойти и слияние региональных партийных организаций вне зависимости от желания актива региональных отделений и руководства самих партий.

Практика партийного строительства в субъектах Российской Федерации демонстрирует разнообразие вариантов организационно-территориального деления партии. Наиболее часто встречающиеся модели организации – двухуровневая (центр – региональные отделения), трехуровневая (центр – региональные отделения – местные отделения) и четырехуровневая (центр – региональное отделение – местное отделение – первичная организация), реже – пятиуровневая (с созданием промежуточного территориального уровня между местным отделением и первичной организацией). При этом двухуровневая и трехуровневая системы скорее свидетельствуют об организации работы базовой партийной работы по принципу комитета, а четырехуровневая и пятиуровневая – по принципу секции.

В качестве одной из базовых характеристик партийных структур можно рассматривать степень формализации – от элитарных партий-клубов с низким, часто символическим, уровнем формализации до массовых социалистических, коммунистических и фашистских объединений с предельно развитой формальной инфраструктурой.

В зависимости от степени организационной жесткости партии, определяемой с помощью таких критериев, как объем и характер прав и обязанностей члена партии, порядок приема в партию, возможности для выражения политического инакомыслия и фракционной деятельности и так далее, можно говорить о четырех уровнях формализации внутрипартийных отношений, характерных для различных российских партий: слабом, ограниченном, жестком и тотальном. Причем последний уровень формализации в значительной мере находится за пределами правового поля, поскольку нарушает основы внутрипартийной демократии и иные нормы, гарантированные действующим законодательством.

Партии со слабым уровнем формализации внутрипартийных отношений характеризуются предельной свободой, предоставляемой ее членам в вопросах идейно-политической самоидентификации и соблюдения организационной дисциплины. Уставы этих партий могут закреплять возможность создания и деятельности различных фракций, внутрипартийных групп и так далее (Республиканская партия). Оборотная сторона такой организации – фрагментация внутренних политических сил в партии, постоянная угроза раскола, крайне низкая исполнительская дисциплина.

Для партий с ограниченным уровнем формализации внутрипартийных отношений характерны такие признаки, как необходимость регистрации члена партии в первичной организации, материального и личного содействия партии. Уставы этих партий не предусматривают возможности образования фракций, но члены партий вправе не участвовать в партийных мероприятиях, противоречащих их убеждениям (Союз правых сил).

Партии с жестким уровнем формализации внутрипартийных отношений обладают такими характеристиками, как закрепленная в уставах обязанность непосредственного и личного участия в ее деятельности. В подобных партиях существует запрет на создание фракций; члены партий в случае избрания депутатами должны входить в состав партийной фракции. Фактически этот тип воспроизводит основные признаки так называемой уставной модели демократического централизма. Этот третий, жесткий уровень формализации внутрипартийных отношений начал выделяться в особый политико-организационный тип сравнительно недавно, однако по мере укрепления партийной дисциплины постепенно проявлялось новое качество организации, не переходящее, однако, грань юридически допустимого.

Тотальный уровень является крайней (в юридическом плане – запредельной) точкой формализации внутрипартийных отношений. Обычно в таких партиях существует усложненная процедура вступления и выхода из партии. Классическим примером такого рода являются фашистские партии, члены которых имеют военизированную форму одежды и многоуровневую систему партийных званий. Нередко в таких партиях существует усложненная процедура вступления и выхода из партии с ритуальным посвящением. Их особенность – практически неограниченная власть лидера, который наделяется правом единоличного решения вопросов, в том числе об исключении из партии.

Та или иная форма структуры партии характеризуется степенями жесткости или мягкости в зависимости от того, какой характер носит партийная дисциплина и какого рода связи, вертикальные или горизонтальные, преобладают в организации. Жесткая централизованная структура позволяет сохранять единство в условиях, достаточно неблагоприятных для существования партии. В такого рода организациях практически не допускается образование фракций – некая идеологическая диверсия против этой партии, проникнув в ту или иную ячейку, оказывается не в состоянии заразить их все, поскольку никакой непосредственной коммуникации между ними нет.

Для избрания степени жесткости партийного регулирования значимы, кроме уставных положений и программных принципов партии, и внешние факторы: мягкая структура соответствует одномандатной системе выборов в небольших территориальных образованиях, где местная партийная низовая организация может обладать высокой степенью автономии, чтобы соответствовать региональным вызовам; жесткая система, наоборот, дает ряд преимуществ при голосовании по партийным спискам в крупных территориальных образованиях и на общенациональных парламентских выборах.

Требование жесткой структуры и внутрипартийной дисциплины является тем более насущным, чем меньше шансов у партии создать на выборах блок с другой политической силой. Принципы пропорционального формирования представительных органов также подталкивают партии к тому, чтобы избирать более жесткую структуру. Тем не менее, независимо от требований избирательного законодательства, для левых партий, как правило, характерна большая степень жесткости структуры, чем для правоконсервативных (если в их число не вносить фашистские организации). Можно наблюдать и прямую корреляцию общей жесткости партийной структуры с тем, каковы ее базовые элементы и как организована и организована ли вообще работа на местах.

Для партий традиционно-элитаристского типа жесткость структуры и дисциплинированность поведения, например при процедурах голосования в парламенте, в общем, нехарактерна. Тогда как социалисты практически везде создают относительно жесткие структуры и действуют в целом дисциплинированно. «Сильная структуризация соответствует сложной инфраструктуре, слабая – простой»^[98].

Политический механизм реагирования партии на внешнее воздействие, по сути, напоминает пружину: хорошо организованная партия может при неблагоприятных условиях сжать свою структуру до минимальной в количественном отношении, качественно оставаясь такой же, как и во времена относительного благополучия. Когда же партийная пружина, почувствовав ослабление давления, распрямляется, организация пополняется новыми членами.

Проблемы обеспечения внутрипартийной демократии

Политические партии играют основную роль в подготовке и продвижении кадров в публичной политике, для которых они – своего рода социальный лифт. Кадровая политика партии может различаться: она может быть построена снизу вверх (что, как кажется, более соответствует демократическим принципам), когда вышестоящее руководство избирается нижестоящими структурами, или сверху вниз, подобно фашистским организациям, где провиденциальная харизматическая сила-власть передается от вождя по цепочке вождям низших рангов. Временами встречаются смешанные типы отбора и назначения кадров. Например, в голлистской партии «Объединение французского народа» демократические принципы назначения на низовом уровне коммун сочетались с авторитарным принципом на верхних этажах партийной структуры. Промежуточное же звено лидеров формировалось на основании предложений из центра, тогда как низовая организация обладала формальным правом вето^[99].

Объединение французского народа (РПФ) – (фр. Rassem– blement du peuple franзais) – консервативная националистическая партия, создана в 1947-м генералом Шарлем де Голлем; распущена в 1953 году.

В целом принципы кадровой политики, как правило, закрепляются в партийном уставе, как собственно, в нем же регламентированы те или иные формы партийной работы, в том числе в особый период. В частности, в уставе ФКП^[100] (п. 7) прямым образом регламентируется переход от демократических процедур выборов партийного руководства к авторитарному принципу назначения сверху «в определенных обстоятельствах и случаях, которые Центральный комитет оценивает как относящиеся к разряду препятствующих свободному развитию и деятельности партии»^[101].

Для элитаристских партий классического парламентского типа кадровый вопрос не играет столь существенной роли, как для партий массовых. Элитаристская партия, располагающая достаточными финансовыми возможностями, в состоянии набрать на политический сезон достаточное количество профессиональных сотрудников, которые смогли бы обеспечить функционирование предвыборных штабов на местах. Основной вопрос для партий такого типа в области кадровой политики – это поиск, отбор и подготовка людей, которые смогли бы отстаивать интересы партии в представительных органах различных уровней власти. Но подготовка такого рода профессионалов является вопросом скорее политической имиджелогии и политических технологий в целом.

Политические технологии – совокупность способов манипуляции общественным сознанием избирателей в тех или иных политических целях.

Проблема текучести кадров для партий элитаристского толка существует только в рамках политического (парламентского) сезона. Основная задача при этом состоит в следующем: стараться не допустить в период парламентских выборов (или того срока, на который кандидат связан с партией), чтобы в стан политического оппонента перебегали либо сами кандидаты, либо политтехнологи. По окончании политического сезона или парламентского цикла связь, которую имеет кандидат с партией и которая носит характер договора, может либо прерваться, либо пролонгироваться в зависимости от пожеланий сторон. То есть кадровый вопрос в этом случае – это скорее вопрос наполнения партийного списка.

Для массовых партий кадровый вопрос имеет принципиальное значение – для них нестабильность списочного состава представляет существенную угрозу. Это связано с тем, что само существование такого рода партий зависит от количества состоящих в них людей, а эффективность функционирования – от качества членов партии, которое тем выше, чем дольше они занимаются политической и организационной деятельностью.

В области кадровой политики немаловажную роль играет также фактор политической конкуренции со стороны других массовых партий и расположенных на периферии политического поля структур (церквей, профсоюзов, различного рода клубов по интересам и фанатских группировок и так далее). Политический прозелитизм наиболее эффективен там, где член партии оказывается менее инкорпорирован в ее структуру: на низовом уровне в партийной секции, где политическая работа ведется от случая к случаю, а партийные члены лишь изредка оказываются вовлечены в нее.

Политический прозелитизм – практика партийного рекрутинга в среде избирателей, где высок процент рекрутированных в иные партии; состоит в том, чтобы заставить члена другой партии присоединиться к своей.

Партийный способ формирования элиты традиционно подвергается критике: существует мнение, что машина партийного выдвижения устроена так, что отметает наиболее талантливых, незаурядных членов, давая ход тем, к кому прикрепляется кличка серой мыши. Безусловно, существуют определенные основания делать следующие выводы: «Существует известная и причем не случайная структурная общность между аппаратом и определенной категорией людей. Их можно охарактеризовать в основном негативно, как напрочь лишенных качеств, обладание которыми могло бы вызвать интерес в известный момент и в рамках определенного поля деятельности. Выражаясь более нейтрально, аппарат обычно возносит на пьедестал людей надежных»^[102]. Действительно, классический партийный аппаратчик представляет собой фигуру освобожденную. У него нет никаких занятий, помимо выполнения партийных обязанностей, нет никакого дохода, кроме как из партийной казны. У них, собственно, ничего своего и нет, поэтому эти заурядные, как кажется, люди наиболее преданы делу партии.

Этому образу партийного функционера противостоит и образ совершенно иной: человек, помимо пребывания и «веса» в структуре партии, имеющий ранг и статус вне нее, обладающий также властью административной или хозяйственной, тот, чье влияние и средства оказались достаточно соблазнительными для организации, чтобы оказаться привлеченным ею в качестве элемента партийного промоушена. Как правило, такие влиятельные персоны не имеют жесткой связи с партией, могут не разделять ее исходные идеологические установки, но видят в участии в политической деятельности момент личной выгоды. Они могут даже выполнять определенные функции в организации, занимать посты и так далее, но никогда не отдаваться целиком партийной работе.

Приведенный анализ строения аппарата характерен для устойчивых партийных структур, которые существуют достаточно долго в стабильной среде. В героический период, когда организация может оказаться в подполье, либо в период электорального упадка, крайне важным оказывается то, насколько партия в состоянии привлечь на свою сторону либо выделить из своей среды лидеров-харизматиков, которые стали бы олицетворением борьбы и с именем которых можно было бы связывать будущее.

Харизма – авторитет, влияние, основанное на свойствах личности руководителя или его способности привлекать сторонников.

Как показывает опыт, партийные верхушки массовых партий имеют склонность к обособлению, формированию партийной олигархии, слабо зависимой от принципов партийной дисциплины и уклоняющуюся от механизмов ротации. Тем самым высшая партийная номенклатура своими действиями дает повод к обвинению в продажности (что особенно характерно для трудовых партий, связанных с деятельностью профсоюзов), измене интересам партии, отрыве от действительности и так далее вне зависимости от того, насколько эти обвинения имеют реальную почву. Реальная же проблема заключается здесь в том, что верхушка партии в условиях реальной политической борьбы вполне очевидно эмулирует структуру классического элитаристского комитета.

Существует три причины того, почему образуется партийная олигархия в массовых партиях:

› материальная (партийная верхушка сосредотачивает в своих руках партийные ресурсы);

› социологическая (партийные лидеры ассимилируются в правящей среде);

› психологическая (лидеры манипулируют жаждой масс иметь крепкого босса).

Неизбежность образования партийной олигархии в массовых народных партиях имеет характер «железного закона» (Роберт Михельс).

Железный закон олигархии – принцип перерождения политической власти, согласно которому власть неизбежно концентрируется в руках правящего меньшинства, независимо от формы правления.

Стоит обратить внимание на тот факт, что в современном контексте «железный закон» Михельса, сформулированный в начале ХХ века, действует только в ограниченной группе партий и составляет существенную проблему, по сути, только для трудовых (лейбористских) партий, так или иначе связанных с профсоюзной деятельностью. Традиционная форма его преодоления – практика ротации партийных элит. В частности, именно по такому пути пошли британские лейбористы, столкнувшиеся с проблемой неподконтрольности их парламентской фракции партийным массам и несоответствия ее деятельности политической программе^[103].

Разумеется, обеспечить правовыми средствами демократический характер деятельности политических партий нереально. Тем не менее, законодатель может, – а в определенных случаях и обязан – обеспечить основу их полноценного развития и создать препятствия превращению его в неконтролируемый обществом и государством «электоральный танк» либо в машину для монополизации политической власти в обществе. К таким средствам относятся обязательность выборов руководящих органов, установление круга вопросов, которые не могут быть делегированы партийному руководству, закрепление предельных сроков полномочий выборных органов, тайный характер голосования на выборах.

Выборы в партии являются, или, по меньшей мере, должны являться, не только механизмом отбора кадров, но и их ротации. Процедура ротации кадров внутри партийной машины – необходимое условие того, чтобы партийная верхушка не образовала нечто вроде партийной олигархии, противостоящей низам. Однако на деле механизмы ротации, обыкновенно действенные на ранних этапах существования партии, впоследствии ржавеют, создавая условия ряду аппаратчиков сохранять свои посты и даже сосредотачивать их в одних руках^[104]. В тоталитарных партиях выборность лидера может даже не симулироваться. Фигура фюрера (вождя) выносится как бы вне партийной структуры, он оказывается неподвластен партийной дисциплине, поскольку сам по себе олицетворяет всю партию.

Эффективным средством борьбы с образованием в партии внутреннего круга олигархов является и уставной запрет одному лицу занимать более одного поста в партии, а также запрет совмещать пост в структуре партии (например, секретаря бюро регионального комитета) и место в парламенте. Такую практику успешно вели немецкие «зеленые»^[105]. В начале своей деятельности (1980-е) они выдавали мандаты на пребывание на партийных местах в представительных органах власти на срок, не превышающий двух лет, что в итоге привело к многомесячному параличу в деятельности партии в парламенте в 1985-м, когда еще действующие его члены от партии были вынуждены сдать свои мандаты. В итоге жизнь заставила «зеленых» согласовать свой политический календарь с календарем государственных структур и более гибко подходить к вопросам кадровой ротации^[106].

Политический календарь – термин, отражающий рутинизацию политических процессов, их срочность и сезонный характер, зависящий как от законодательства в социально-политической сфере, определяющей сроки выборов в представительные органы, так и от политической культуры общества.

Впрочем, кадровая ротация на руководящем уровне партии имеет как положительные, так и отрицательные стороны. К положительным, очевидно, можно отнести то, что на пути формирования партийной олигархии ставится надежный, как может показаться, заслон. К отрицательным – то, что активисты, оказавшиеся на вершине партийной пирамиды, не успевают за короткий срок приобрести достаточный авторитет на политической сцене (или в парламенте). И вопрос, следовательно, в том, чем и за что приходится платить: либо единством партии, приобретая политический вес в итоге, либо, наоборот, политическим капиталом лидеров, приобретая взамен кадровую однородность.

Фигуры политических вождей зачастую очевидны для масс, и выборы оказываются неформальными только в том случае, когда обнаруживается кадровый дефицит на высшем руководящем уровне или разворачивается внутрипартийная борьба, целью которой оказываются кресло председателя или место в рядах партийного руководства. С точки зрения организации процесса съезды партийных делегатов могут страдать от двух крайностей – анархии и автократии. Поэтому в отдельных случаях срежиссированность съезда может восприниматься как меньшее из зол.

Вот как описывает участник съезд одной из норвежских социал-демократических партий: «…Съезды как большие собрания представляют собой символ непостоянства. Предложение, сделанное наобум, – две трети зала аплодируют. Минутой позже следует совершенно противоположное предложение – тот же результат… Дело не в том, что делегаты прислушиваются к прениям. Ни у кого нет готового, выработанного мнения обо всем, в том числе и у видавших виды политиков. Большинство делегатов вообще может уйти из зала во время дебатов… Теперь бывает крайне редко, чтобы основные вопросы партийной политики решались на партийном съезде»^[107].

Оставив в стороне причины кризиса представительной демократии в рамках партийной системы, отметим, что как в элитаристских комитетах, так и в массовых народных партиях и движениях существуют две различающиеся группы руководителей. Одни являются лишь формальными отправителями власти, внешней публичной стороной партийного механизма. Другие, зачастую непубличные структуры и люди, обладают реальной властью внутри партии, являются фактическими ее хозяевами.

В особенности это характерно для американских партий. В публичной сфере мы можем наблюдать фигуру кандидата, имиджем соответствующего ожиданиям партийного электората, тогда как за его спиной, в тени, пребывает так называемая партийная машина, принципиально испытывающая недостаток публичности и находящаяся в руках партийных боссов. Расцвет политических машин приходится на XIX век, и официальным их концом считаются 60-е годы века двадцатого. Тем не менее, в качестве теневой политической структуры машины функционируют до сих пор. Пожалуй, наибольшую известность приобрела нью-йоркская демократическая машина под названием «Таммани холл», имевшая громадное влияние практически на все стороны жизни города и влиявшая на оформление государственной политики. Явный конец машин связан с формированием политически активного среднего класса в США к середине ХХ века, тогда как для стран латиноамериканского региона это явление характерно до сих пор.

Машина – (здесь) термин, обозначающий специфические структуры политического рекрутинга, основанные на патронаже и использующие неофициальные связи и теневые механизмы влияния.

«Таммани холл» – название нью-йоркской политической машины Демократической партии, контролировавшей практически всю политическую жизнь Нью-Йорка в период с 1790 по 1960 годы.

То, каким образом формируется теневая партийная верхушка, зависит от правил игры на том или ином конкретном политическом рынке и его традиций. В одних странах (например, в США) партийные боссы являются представителями крупного бизнеса – вместе с ним по наследству передается и традиционная связь с конкретной партией, в других странах (во Франции, Германии, Бельгии и других) партийные теневые верхушки складываются из представителей традиционных политических элит, не тождественных деловым элитам, но связанных с ними отношениями и обязательствами.

Но, несмотря на это, не следует считать, что применительно к деятельности партий правило «кто платит, тот и заказывает музыку», действует повсеместно и безусловно. Наличие партийного аппарата, самого по себе весьма косного, делает партию достаточно независимой от кредиторов и их прихотей. Политический капитал на политическом рынке зачастую стоит куда выше, чем финансовый. Давление корпораций и их представителей, как правило, не переходит качественный рубеж и не превращается в управление партией – партийные ресурсы они чаще используют для лоббизма.

Политический капитал – совокупность качеств агента политического поля, определяющая его положение в политической иерархии.

Другими словами, ни денежные мешки, ни представители изолированных сообществ интеллектуалов не заняты в непосредственном партийном администрировании и не занимают в структуре организаций официальные руководящие должности. Однако и отрицать влияние финансового и интеллектуального капитала на политику партий нельзя.

В зависимости от степени организованности и серьезности целей, которые ставит перед собой партия, с точки зрения объединяющих ее связей, партийная организация может являть собой «камарилью», сбившуюся вокруг фигуры вождя, где важнейшую роль играют личностные связи; клан, частично использующий кровные связи; руководящую команду, где связи между членами основаны либо на дружбе либо на различных формах общности, сложившейся в связи с подробностями личных биографий членов команды.

Однако наряду со всеми этим типами существует и бюрократическая система партийной организации, где вся власть принадлежит функционерам. Ни один из них никогда не признает, что то, что он делает, имеет источником его собственную волю. Власть в партии в таком случае на всех уровнях принадлежит обезличенному аппарату, транслирует ли он при этом волю вождя сверху вниз или волю рядовых партийцев снизу вверх.

Как бы ни пытались отдельные социальные активисты построить партию без аппарата, партию без внутренней машины, такие попытки рано или поздно заканчиваются неудачей.

Опыт германских «зеленых», пытавшихся создать партию прямой демократии, свидетельствует о том, что даже такая на бумаге кажущаяся заманчивой идея крайне трудно осуществима в действительности. Жизнь показала необходимость наличия внутри партии небольшой по численности, но хорошо организованной и хорошо финансируемой группы профессиональных политиков, способных принимать решения и осуществлять политическое руководство партией в целом и ее парламентскими представителями в частности^[108].

В целом партийная внутриструктурная динамика подчиняется ряду формальных и неформальных принципов и правил. Принцип прозрачности структуры массовых демократических партий для электората и рядовых членов партии, провозглашающий честность всех правил партийной игры, может соседствовать с неформальным правилом закрытости и тайны кадровой политики верхушки.

Для классических парламентских партий вообще не характерно представление своей структуры электорату. Скорее наоборот, внутрипартийная жизнь традиционно оказывается окутана завесой тайны. В этом есть свой резон, поскольку именно таким образом создается имидж небольшой, но крепко сбитой команды, которая берется отстаивать интересы общества в публичной политике, и лишняя информация о том, что внутри партии есть место и какой-то совсем иной, непубличной политике, не вызовет у электората энтузиазма.

Функционирование партии зачастую требует обращаться к процедурам, противоречащим регламенту, закрепленному в уставе партии, либо партийной идеологии, выраженной в ее программе. Но чрезмерное увлечение применением неформальных правил^[109], как-то: правило политического компромисса^[110], правило материального превосходства^[111], правило нобелитета^[112], правило привилегированного доступа^[113], в итоге чревато размыванием партийных рамок, деструктурацией организации и утратой ее политического капитала.

Институционализированная власть аппарата не столь заметна, как власть его лидера. Исторически сложилось, что роль последнего в партиях, опирающихся (реально или номинально) на рабочий класс, была существенно выше роли лидеров в партиях, опиравшихся на слои буржуазии. Объясняется это обыкновенно тем, что неимущие слои не проявляют достаточного доверия институциональным формам, в отличие от личностной харизмы. В свою очередь, такое недоверие возникает из-за того, что социальные институты общества, как правило, формируются с учетом интересов собственников.

В структуре хорошо организованной партии изначально заложен конфликт – между властью партийного лидера и партийного аппарата. Безличный партаппарат наиболее силен в партиях тоталитарного типа, массовых социалистических и демохристианских партиях. Борьба лидера и аппарата в таких организациях зачастую бывает достаточно драматичной и даже порой кровавой – достаточно вспомнить уничтожение Иосифом Сталиным оппозиции, выступившей на XVII съезде ВКП(б), или «ночь длинных ножей» 17 июля 1934 года – «кровавую чистку» Адольфом Гитлером партийных структур СА и устранение Эрнста Рэма и Отто Штрассера, ставивших под угрозу персональное господство фюрера над партией НСДАП.

Номинально должность того же лидера КПСС значилась как секретарская, пусть даже с приставкой «генеральный». Для экстремистских же партий и партий фашистского толка фигура лидера-фюрера имеет крайне важное значение, культ их личности всячески акцентируется, вплоть до откровенного обожествления. Имидж такого вождя включает чуть ли не все божественные атрибуты, его биография мифологизируется, а смерть переносит фюрера в пантеон партийных героев-богов. Тем не менее, вождь может оказаться чем-то вроде «большого брата», мифической фигуры, неким институтом, за спиной которого могут находиться совсем другие люди.

Несмотря на то, что массы стремятся персонализировать власть над собой, сам партаппарат и многие партийные лидеры старались бороться с этими тенденциями как посредством уточнения собственных уставов, так и за счет инициирования законодательных решений.

С 1993 года в российском избирательном законодательстве сохранялась норма о возможности избрания посредством партийных списков граждан, не являющихся членами выдвинувшей их организации из числа беспартийных и членов иных политических партий, чем на практике пользуется абсолютное большинство партий. Безусловно, участие популярных фигур в составе списка способствует притоку дополнительных голосов избирателей, в ряде случаев снимает проблемы финансирования. Вместе с тем партия, рекрутирующая в свои списки «варягов», тем самым признает отсутствие либо дефицит собственных кадровых ресурсов. Наконец, если такая ситуация повторяется от выборов к выборам, в партии создается кризис политического участия, ибо членство в партии и активное участие в ее деятельности никак не связано с перспективами продвижения в состав депутатского корпуса.

Выходом из ситуации стало установление количественного ограничения на выдвижение сторонних представителей (не более 50 % от числа выдвинутых в списке кандидатов), а также запрет на включение в партийные списки членов иных политических партий. Другим средством обеспечения внутрипартийной демократии стала используемая в «Единой России» и ряде иных партий практика квотного выделения части мест в списке для представителей молодежи, что способствует более скорому продвижению ее в политику.

Несовершенство института политических партий, их склонность к олигархизации и забюрокрачиванию – тема, обширно освещенная в литературе. Первые критики политических партий появились одновременно с их возникновением. Партии подвергались многочисленным нападкам со стороны и крайне левых (анархистских), и крайне правых (монархистских) политических сил. Так, анархисты критикуют не только партийную систему, но и представительную демократию в целом. Для большинства из них допустима лишь прямая форма демократии, их аргументация в этом случае сводится к тому, что технологическое развитие человечества сделало эту форму организации общества возможной. Антидемократически настроенные правые, напротив, утверждают, что любая демократия неэффективна, поэтому она должна быть отброшена вместе с партийной системой. Политическая теория монархистов при этом апеллирует к таким иррациональным понятиям, как «избранность монарха» и «мистическое единение монарха и народа». Характерно, что коммунистическая идеология также предполагает постепенное отмирание партийных структур в процессе построения совершенного общества, причем первыми должны исчезнуть непролетарские партии.

Некоторые внешние (внеполитические) направления критики системы партий развивались параллельно со становлением появившейся в середине XX века концепции так называемой научной демократии. Идеологи научной демократии утверждали, что партии как таковые должны сойти с политической сцены, а политическое представительство должно осуществляться без всяких выборов при помощи специальных научных методик оценки общественного мнения. В 70-е годы XX века развитие средств массовой информации привело к созданию похожей концепции теледемократии. Известный американский футуролог Элвин Тоффлер утверждал, что технические возможности электронных СМИ наконец-то позволят обществу реализовать подлинную демократию.

Тоффлер Элвин (р. 1928) – американский социолог и футуролог, один из авторов концепции постиндустриальной цивилизации. В его основных работах проводится тезис о том, что человечество переходит к новой технологической революции, то есть на смену первой волне (аграрной цивилизации) и второй (индустриальной цивилизации) приходит новая, ведущая к созданию постиндустриальной цивилизации; предупреждает о новых сложностях, социальных конфликтах и глобальных проблемах, с которыми столкнется человечество на стыке XX и XXI веков.

На практике возможности телевидения и других электронных СМИ были успешно интегрированы существующими политическими системами и стали инструментом дальнейшего расширения массовой базы партий. На современном этапе на роль могильщика партий претендует Интернет. Но и глобальная сеть, скорее всего, будет успешно ассимилирована партийной системой.

Идея замены партийного представительства Интернетом сводится к следующему. Предполагается, что любой человек, который желает представлять интересы других людей в парламенте, может написать свою политическую программу, а затем разместить ее в Интернете. После этого он может организовать непосредственное общение с теми, кто заинтересован в этой программе. Это позволит сосредоточиться на решении конкретных проблем и уйти от вопросов партийной политики. При этом сохранится «старая добрая представительная демократия», из которой, однако, будут устранены политические партии. Сторонники этой идеи забывают о том, что одна из основных функций политических партий – координация парламентской деятельности депутатов, которая потребуется даже в том случае, если определенный этап работы (общение с избирателями) будет происходить через Интернет.

В целом любая критика политических партий исходит из некоторых очевидных недостатков последних. Партия (как и вообще любая организация) склонна со временем терять гибкость и обзаводится массивным и неэффективным бюрократическим аппаратом. Люди, изначально преследовавшие в рамках партии общественные цели, постепенно приобретают статус аппаратчиков и обретают другие цели (например, больше заботятся о сохранении собственного статуса и влияния). Таким образом проявляется сформулированный Робертом Михельсом «железный законолигархии».

Партийная демократия не является идеальной моделью. Это ясно понимал крупнейший французский теоретик политических партий Морис Дюверже. Он подчеркивал, что партийную демократию не стоит идеализировать и воспринимать в качестве «управления народа самим народом». Она представляет собой нечто более скромное, а именно систему, в которой «народ управляется элитами, вышедшими из самого народа». Критики политических партий, как правило, исходят из нереалистичных посылок, предполагающих возможность реализации некой более совершенной модели. И хотя такие модели теоретически возможны, их практические приложения до сих пор не были осуществлены. Очевидно, это связано с тем, что критика партийно-политического представительства обычно носит односторонний характер и не учитывает всей сложности реального политического процесса, наиболее эффективной формой организации которого до сих пор все же остаются политические партии.

Финансовая и хозяйственная деятельность политических партий

Поддержание активной работы партийных функционеров и аппарата, агитация и пропаганда, привлечение новых членов и повышение конкурентоспособности на политическом рынке немыслимы без четко организованного управления партийными финансами. Какова бы ни была идеология организации, ее привлекательность для масс тем выше, чем больше эта идеология финансируется. Уже для элитаристской парламентской партии финансы играют существенное значение, особенно когда она складывается в ходе отстаивания в представительном органе хозяйственных интересов какого-либо из сегментов крупных собственников. Эффективность лоббистской деятельности партии также напрямую связана с ее финансовыми возможностями.

Стоит обратить внимание на то, что обычно в полном объеме финансирование партий за счет государственных средств не осуществляется. Даже в странах, где имеет место диктат лишь одной партии и не существует политической конкуренции и, соответственно, не предполагается никакого иного источника финансирования, кроме самого государства, такая практика все равно не афишируется.

Любая неразрешенная законодательно попытка использовать бюджетные средства на партийные нужды, если она вдруг окажется выявлена, немедленно нанесет удар по политическому имиджу партии, а тем, кто допустит подобное, она может стоить административной или политической карьеры. Необходимость государственного регулирования финансово-хозяйственной деятельности политических партий специалисты обычно связывают с тремя существенными обстоятельствами: резким усложнением избирательных технологий, влекущим за собой значительное увеличение издержек на проведение избирательной кампании, ростом политической активности бизнеса и имеющими место фактами коррумпированности политической элиты, подрывающими авторитет институтов власти и доверие избирателей^[114].

Соответственно, основными направлениями государственного регулирования финансово-хозяйственной деятельности политических партий являются:

› определение предельных размеров, ограничений по источникам и порядка финансирования пожертвований физических и юридических лиц;

› определение лимитирования расходов политической партии на проведение выборов и референдумов;

› введение института государственного финансирования политических партий;

› определение порядка осуществления партией различных форм хозяйственной деятельности.

Смысл государственного финансирования партий состоит в том, чтобы поддерживать устойчивость существующей партийной системы (и, как следствие, политическую устойчивость государства), назначая денежные бонусы и субсидии организациям, победившим в результате парламентских выборов.

С 1965 года в Швеции, а с 1970-го в Норвегии и Дании, в Финляндии с 1967 года партия, набравшая определенное количество голосов избирателей на последних общенациональных выборах, получает от государства субсидии^[115]. Государственное субсидирование деятельности партий четко регламентируется законодательно – см., например, декрет о финансировании политических партий Финляндии 1969 года, закон о финансовом обеспечении политических партий Италии 1974 года.

В некоторых случаях государство компенсирует затраты на ведение предвыборных кампаний. Такая практика может распространяться не на все партии, но на те, которые соответствуют определенным стандартам или выполнили некоторое условие.

В Италии и Норвегии партия получает субсидии в зависимости от количества округов, где она выставила своих кандидатов. В Германии и Швеции партия финансируется из госбюджета в том случае, если собирает определенный минимум голосов в масштабе всей страны (Швеция – 2 %, Германия – 0, 5 %). Партии могут получать от государства средства и в зависимости от числа собранных на выборах голосов. Например, в Германии за каждый голос, отданный партии, она получает 1, 5-2 марки^[116].

Иногда государственная поддержка оказывается настолько существенной, что почти целиком составляет партийный бюджет. В итоге это может привести к созданию полугосударственных партий картельного типа.

В результате проведенных в Венгрии выборов в соответствии с принятым чуть ранее в октябре 1989 года законом о партиях, субсидии от государства некоторым партиям, например Венгерской социалистической партии, составили только около 24 % ее бюджета. Для Венгерского демократического форума эта цифра составила 60 %, для партии венгерских аграриев – 73 %, тогда как для других партий (Венгерской христианско-демократической партии и Альянса свободных демократов) эта цифра составила до 80 %^[117].

В России возможность государственного финансирования связана с получением определенного электорального результата на выборах федерального уровня. Политические партии имеют право на получение средств федерального бюджета в одном из следующих случаев:

› если федеральный список кандидатов, выдвинутый политической партией либо избирательным блоком, в составе которого политическая партия принимала участие в выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, получил по результатам выборов не менее трех процентов голосов избирателей, принявших участие в голосовании по федеральному избирательному округу;

› если зарегистрированный кандидат на должность Президента Российской Федерации, выдвинутый политической партией, получил по результатам выборов не менее трех процентов голосов избирателей, принявших участие в голосовании. Общий объем средств федерального бюджета, выделяемых для государственного финансирования политических партий, не может быть менее пяти рублей, умноженных на число избирателей, включенных в списки избирателей на ближайших предыдущих выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации либо выборах Президента Российской Федерации.

Принципиально важно, что государственное финансирование предусмотрено не только для политических партий, допущенных к распределению депутатских мандатов по общефедеральному округу, но и для партий, не преодолевших заградительный барьер, однако показавших юридически значимый результат. Так, по итогам выборов 2003 года кроме партий, прошедших в Государственную Думу, право на государственное финансирование получили Российская демократическая партия «Яблоко» (4, 3 %), Союз правых сил (3, 97 %), Аграрная партия России (3, 64 %), Российская партия пенсионеров и Партия социальной справедливости (в блоке – 3, 09 %)^[118], преодолевшие рубеж в 3 %, а также Народная партия Российской Федерации, сумевшая провести более 12 кандидатов по одномандатным округам. Фактически государственное финансирование политических партий – специфический механизм государственной компенсации политическим партиям расходов, понесенных ими в связи с избирательной кампанией.

Что же касается показателей, достигнутых политической партией на региональных выборах, то они не являются основанием для оказания партии государственной поддержки. Более того, эта поддержка не может быть оказана политическим партиям на основании соответствующих нормативных актов субъектов Российской Федерации, поскольку региональное законодательство не вправе регулировать деятельность общефедеральных политических партий и их региональных отделений.

Принято считать, что партийная касса имеет два источника пополнения кроме государственных субсидий: крупные единовременные пожертвования как отдельных членов партии, так и людей и структур, по каким-то причинам ей симпатизирующих, и членские взносы.

Несмотря на то, что известная по деятельности ВЛКСМ и КПСС практика взимания членских взносов может показаться чисто символическим источником доходов, для массовых левых партий Западной Европы это было отнюдь не так. Те, кто опирается на самые бедные слои, взимают самые высокие взносы. Это объясняется рядом факторов: во-первых, этим партиям зачастую трудно найти иной источник финансирования; во-вторых, члены партий социальных низов, как правило, более преданы своей организации, чем представители обеспеченных слоев, и в таких случаях легче установить высокий уровень пожертвований; в-третьих, для социальных низов характерно представление о пропорциональности взноса и меры участия в партийной жизни.

В 1950 году СФИО осуществила переход на систему взносов, пропорциональных доходам. В наибольшей степени этому пытались воспрепятствовать как раз те, в интересах которых, как кажется, и осуществлялся переход, а именно беднейших членов партии. Как выяснилось, они не желали чувствовать себя в итоге партийными членами «низшего сорта»^[119].

СФИО (SFIO) – сокращенное от франц. Section Fransaise de Internationale Ouvriиre – Французская секция рабочего Интернационала. Социалистическая партия Франции, основанная в 1905 году.

Система партийного членства с ярко выраженными формальными признаками имеет существенное психологическое преимущество перед теми структурами, которые не формализуют этот статус: в первом случае дело партии для рядовых членов представляется общим делом. При этом одна из формальных процедур членства, а именно внесение взносов, оказывается в глазах рядовых партийцев гарантией политической и финансовой стабильности, а также независимости их организации.

В кризисный период, когда численность массовой партии резко сокращается, возрастает роль внешнего источника дохода. В это же время деятельность актива зачастую носит исключительно волонтерский характер, а сама организация держится почти целиком на энтузиазме ее сторонников, граничащем с фанатизмом. При этом, чтобы поддерживать фанатизм на высокой отметке, в ситуации откровенной аскезы в политическую доктрину организации вносятся радикальные элементы, чтобы лишний раз подчеркнуть значимость идеи. Можно сколько угодно спорить о том, морально ли иметь массовой леворадикальной партии внешний, как правило, не связанный с ее прямой деятельностью доход, спорить о способах получения такого дохода, часто для самих членов партии или для ее элиты цель, поставленная в политической программе, оправдывает любые средства. И тем более способ получения необходимых финансовых средств.

Таким образом, помимо функции источника пополнения партийной кассы, уплата взносов – это способ поддержания политического участия в партии, а заодно – вспомогательное средство организации партийного учета с регулярным подтверждением членом партии своей принадлежности к ней. Необходимость уплаты вступительных и членских взносов, равно как и их размер, определяется самими членами партии. Порядок взимания взносов не только отражает степень формализации отношений между партией и ее членами, но зачастую также и свидетельствует (хотя и косвенно) об ориентации на социальную базу. Так, в ряде левых партий установлен льготный порядок взимания взносов с социально уязвимых категорий населения (учащейся молодежи, пенсионеров и так далее).

В России особый правовой статус партии как разновидности некоммерческой организации имеет следствием целый комплекс норм, устанавливающих особенности участия партий в гражданских правоотношениях, детализирующих порядок направления и расходования финансовых средств, а также обеспечивающих прозрачность финансовой отчетности партий.

В целях создания финансовых и материальных условий для реализации целей и решения задач, предусмотренных уставом и программой, политическая партия, ее региональные отделения и иные структурные подразделения вправе осуществлять отдельные виды предпринимательской деятельности, в числе которых:

› информационная, рекламная, издательская и полиграфическая деятельность для пропаганды своих целей, взглядов, задач и обнародования результатов своей деятельности;

› изготовление и продажа сувенирной продукции с символикой и (или) наименованием политической партии, а также изготовление и продажа издательской и полиграфической продукции;

› продажа и сдача в аренду имеющегося в собственности партии движимого и недвижимого имущества.

Политическая партия, ее региональные отделения и иные структурные подразделения не вправе осуществлять иные виды предпринимательской деятельности. Доходы от нее не могут перераспределяться между членами партии и должны использоваться только в целях, предусмотренных партийным уставом.

В собственности политической партии может находиться любое имущество, необходимое для обеспечения ее деятельности. Однако это имущество используется только для реализации целей и решения задач, предусмотренных уставом и программой политической партии.

Собственник партийного имущества – политическая партия в целом: региональные отделения имеют в отношении этого имущества лишь права оперативного управления. Члены политических партий не имеют имущественных прав в отношении имущества политической партии, в частности, они не вправе распоряжаться им по своему усмотрению и не могут в случае выхода либо исключения из партии потребовать обратно свои пожертвования либо членские взносы.

В России денежные средства политической партии формируются таким образом:

› вступительные и членские взносы (если их уплата предусмотрена уставом политической партии);

› средства, предоставляемых политическим партиям из федерального бюджета;

пожертвования физических и юридических лиц;

› поступления от мероприятий, проводимых политической партией, ее региональными отделениями и иными структурными подразделениями, а также доходов от предпринимательской деятельности;

› поступления от гражданско-правовых сделок;

› другие не запрещенные законом поступления.

Российская политическая партия и ее региональные отделения вправе принимать пожертвования в виде денежных средств и иного имущества от физических и юридических лиц при условии, что они документально подтверждены и их источник указан. Пожертвования политической партии и ее региональным отделениям в виде денежных средств осуществляются безналичным перечислением. Допускаются пожертвования от физических лиц путем передачи наличных денежных средств политической партии и ее региональным отделениям. Общая сумма ежегодных пожертвований наличных денежных средств от одного физического лица не должна превышать десять минимальных размеров оплаты труда, установленных федеральным законом на 1 марта года, предшествующего году передачи средств.

Сумма пожертвований, полученных политической партией, в том числе ее региональными отделениями, от одного юридического или физического лица в течение календарного года не должна превышать определенного предела (в 2006 году – 100 тыс. минимальных размеров оплаты труда для юридических лиц и 10 тысяч – для физических лиц). Общая сумма ежегодных пожертвований, полученных политической партией и ее региональными отделениями, не должна превышать 10 млн. минимальных размеров оплаты труда, а сумма ежегодных пожертвований, полученных региональным отделением политической партии, не должна превышать 200 тыс. минимальных размеров оплаты труда, установленных федеральным законом на 1 марта года, предшествующего отчетному.

В целях обеспечения самостоятельности политических партий, исключения возможного использования политических партий в лоббировании групповых интересов законом установлен обширный перечень запретов на источники финансирования. В частности, не допускаются пожертвования политической партии и ее региональным отделениям от иностранных государств и иностранных юридических лиц, международных организаций и международных общественных движений, российских юридических лиц с иностранным участием более 30 процентов. Также не допускаются пожертвования органов государственной власти, иных государственных органов, органов местного самоуправления; государственных и муниципальных учреждений, государственных и муниципальных унитарных предприятий; юридических лиц, в уставном (складочном) капитале которых доля (вклад) Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и (или) муниципальных образований превышает 30 процентов; организаций, учрежденных государственными органами и органами местного самоуправления воинских частей, военных организаций, правоохранительных органов; благотворительных организаций и религиозных объединений, а также от учрежденных ими организаций; анонимных жертвователей и юридических лиц, зарегистрированных менее чем за один год до дня внесения пожертвования.

На практике, однако, возникают спорные правовые ситуации, когда формально требования законодательства выполняются, однако в реальности денежные средства и имущество из запрещенных законом источников передается политической партии через посредство различного рода некоммерческих организаций, создаваемых при партии или в орбите ее политического влияния.

Особый порядок имеет финансирование предвыборной деятельности политических партий и их структурных подразделений. Для этой цели политические партии, принявшие решение об участии в выборах и выдвижении кандидатов, в обязательном порядке должны создать избирательные фонды: все расходы на проведение избирательной кампании должны осуществляться только из средств этих фондов.

Избирательные фонды кандидатов, политических партий могут создаваться за счет:

› собственных средств кандидатов, выдвинутых партией по мажоритарным округам, и партий (последние в этом случае обязаны перечислить средства со счета партии в избирательный фонд);

› средств, выделенных кандидату выдвинувшим его избирательным объединением;

› добровольных пожертвований граждан, юридических лиц;

› средств, выделенных кандидату, избирательному объединению соответствующей избирательной комиссией в случае, если это предусмотрено законом.

По каждому виду источника финансирования закон устанавливает предельные размеры пожертвований от одного лица. При этом перечень лиц и организаций, запрещенных в качестве источника финансирования, в целом аналогичен ограничениям, установленным в отношении политических партий. В финансировании предвыборной деятельности существует еще одно важное правило: лимитируются не только размеры поступлений, но и допустимая сумма расходов из избирательного фонда.

Политическая партия самостоятельна в решении хозяйственных вопросов обеспечения своей деятельности, в том числе вопросов оплаты труда, предпринимательской деятельности, получения и использования денежных средств и иного имущества. Результаты хозяйственной деятельности политической партии, ее региональных отделений и иных структурных подразделений должны быть отражены в сводном финансовом отчете политической партии и финансовых (бухгалтерских) отчетах ее региональных отделений и иных зарегистрированных структурных подразделений.

На работающих по трудовому договору (контракту) работников аппарата политической партии, ее региональных отделений и иных структурных подразделений распространяется законодательство Российской Федерации о труде и социальном страховании.

Политическая партия, ее региональные отделения и иные зарегистрированные структурные подразделения осуществляют налоговый учет и бухгалтерскую отчетность в порядке и сроки, установленные законодательством Российской Федерации для юридических лиц. Они ежеквартально представляют в Центральную избирательную комиссию Российской Федерации и в избирательную комиссию субъекта Российской Федерации сведения о поступлении и расходовании средств политической партии. Партия обязана также ежегодно представлять в Центральную избирательную комиссию Российской Федерации сводный финансовый отчет о поступлении и расходовании средств в отчетном году. Проверка финансовых (бухгалтерских) отчетов политической партии, ее региональных отделений и иных зарегистрированных структурных подразделений осуществляется федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным на осуществление функций по контролю и надзору в области налогов и сборов, и его территориальными органами.

Сводный финансовый отчет политической партии, а также сведения о его проверке размещаются Центральной избирательной комиссией Российской Федерации на ее специальном сайте в информационно-телекоммуникационной сети общего пользования.

Литература

1. Михельс Р. Социология политических партий в условиях демократии: Главы из книги // Диалог. 1990. № 3, 5, 7, 11, 13, 15, 18.

2. Острогорский М. Я. Демократия и политические партии. М.: РОССПЭН, 1997.

3. Выдрин И. В, Захаров В. А., Карпов В. Н. Политические партии в России: от создания до ликвидации. М. – Екатеринбург, 2003.

4. Евдокимов В. Б. Партии в политической системе буржуазного общества. Свердловск, Изд-во Урал. ун-та, 1991. С. 26-40.

5. Хартмут Х. Практическая работа в партии: Справочная работа. М.: Европа, 2006.

6. Заславский СЕ. Политические партии России: проблемы правовой институционализации. М.: Ин-т права и публичной политики, 2003.

7. Коргунюк Ю. Г. Партийное строительство в России // Выборы: законодательство и технологии. 2001. № 1.

8. Автономов АС. Правовая онтология политики: К построению системы категорий. М., 1999.

9. Даниленко В. Н. Политические партии и буржуазное государство. – М.: Юридическая литература, 1984.

10. Малов Ю. К. Введение в теорию политических партий. М.: Русский мир, 2005. С. 92-101.

11. Юдин Ю. А. Политические партии и право в современном государстве. М., 1998.

12. Лапаева В. В. Финансовая деятельность российских политических объединений: Проблемы правовой регламентации // Право и экономика. М., 1997.

13. Юдин Ю. А. Финансирование политических партий в зарубежных странах: Правовая регламентация // Государство и право. М., 1996.

Контрольные вопросы

1. Почему в определенных обстоятельствах государство вынуждено брать на себя регулирование партийной жизни?

2. Как решаются вопросы членства в политических партиях?

3. Опишите основные модели организации руководящих органов.

4. Какие формы территориальной организации партийных структур вам известны?

5. Гарантирует ли жесткая вертикальная структура и внутрипартийная дисциплина политический успех?

6. В чем заключается базовое противоречие между принципом партийности и целостностью общества?

7. Какие аргументы приводят апологеты «непосредственной демократии» в критике партийной системы?

8. Чего не учитывают в своей критике противники института политических партий?

9. Как должно быть организовано взаимодействие между партийным руководством, партийным аппаратом и рядовыми членами партии?

10. Каковы основные направления государственного регулирования финансово-хозяйственной деятельности партий?

11. Какие легальные источники доходов имеют российские партии?

12. Какие партии имеют право на государственное финансирование?

13. Какие особенности установлены для финансирования предвыборной деятельности политических партий?

Тест

1. В России членом политической партии может быть а) любой российский или иностранный гражданин, проживающий на территории страны;

б) гражданин Российской Федерации, достигший возраста 16 лет;

в) гражданин Российской Федерации, достигший возраста 18 лет.

2. Съезды и конференции политических партий и их региональных отделений должны проводиться:

а) не реже, чем 1 раз в 4 года;

б)не реже, чем 1 раз в 2 года;

в) не реже, чем 1 раз в 4 года для политических партий и 2 года для региональных отделений партий.

3. Возможно ли в партиях коллективное членство иных организаций (профсоюзных, молодежных, женских объединений).

а) нет, такое членство никогда и нигде не встречается;

б) это зависит от требований законодательства конкретной страны.

4. В России государственное финансирование политических партий возможно:

а) только для политических партий, имеющих представительство в Государственной Думе;

б) для политических партий, набравших не менее 3 процентов на пропорциональных выборах депутатов Государственной Думы и (или) на выборах Президента Российской Федерации;

в) для политических партий, имеющих численность более 200 тыс. членов.

Глава 8 ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ: СУЩНОСТЬ, ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ, ЭВОЛЮЦИЯ

Типология партийных систем

Изучение политических партий явилось бы неполным без их рассмотрения соотносительно с более широкими институциональными образованиями – партийными системами. Эта тема на сегодняшний день разработана недостаточно полно, хотя по отдельным разновидностям партийных систем и имеются существенные наработки.

В научной литературе под системой понимается совокупность элементов, находящихся во взаимоотношении и взаимодействии, которой присущи целостность, внутреннее единство, наличие устойчивых системо-образующих связей. «В таком понимании партийная система представляет собой не просто множественность политических партий, а особым образом организованную общность, характеризующуюся постоянной связью и взаимодействием составляющих ее частей и подчиненную определенным закономерностям»^[120]. Таким образом, понятие партийной системы включает в себя совокупность всех партий, а также характер их взаимодействия и участия в политической деятельности, в процессе формирования и реализации государственной власти.

В науке известно несколько подходов к типологии партийных систем. различающихся в зависимости от оснований классификации, проводимой по наиболее характерным признакам. Наиболее известная и распространенная – типология, разработанная виднейшим исследователем политических партий Морисом Дюверже, проводимая по количественному признаку. На основе численности реально функционирующих в обществе партий и участвующих в борьбе за власть либо ее осуществление, он по комплексу признаков определил три вида партийных систем – двухпартийность, многопартийность, однопартийность.

Характеризуя социально-политическую природу однопартийных систем, Морис Дюверже не разделяет распространенную точку зрения об отождествлении однопартийной системы с тоталитарными государствами: по его мнению, нельзя ставить знак равенства между тоталитарной и однопартийной системами, исходя лишь из формального признака – наличия единственной партии. По мнению Дюверже, однопартийный режим – это не что иное, как приспособление для нужд диктатуры технологии власти, сложившейся в рамках определенного типа общества.

История, отмечает Дюверже, знает как примеры однопартийных систем с не-тоталитарными правящими партиями с демократической идеологией, проводивших политику модернизации страны, так и многопартийных систем с активно действующими партиями тоталитарной направленности (к последним французский исследователь относил французскую и итальянскую компартии).

В качестве примера демократической однопартийности можно привести Республиканскую партию народа в Турции, которая с 1923 по 1946 год функционировала в качестве единственной. Первая ее особенность состояла в ее демократической идеологии. Ей ни в какой мере не был свойствен характер ордена или церкви, присущий ее фашистским или коммунистическим «подобиям». Она не предписывала своим членам ни единой веры, ни единой политики: кемалистская революция по своей сущности была прагматической. Она состояла в «вестернизации» Турции путем борьбы против главного препятствия, стоящего на пути модернизации стран Среднего Востока, – ислама^[121].

Что же касается современного Дюверже советского опыта существования однопартийной системы, то она стала такой только во время институционального выстраивания «власти Советов» в 1920-е годы, когда принцип однопартийности стал основой для создания системы государственного управления. Коллизия однопартийности в СССР заключалась в особом статусе победившей партии, власть которой оказалась не столько партийной, сколько бюрократической. Зародившись в качестве оппозиционной партии, придя к власти под лозунгом масштабного социального переустройства общества, компартия в конечном итоге превратилась из партии «диктатуры пролетариата» в партию, узурпировавшую власть, политика которой исключала возможность демократизации общества. Таким образом, однопартийность, заключает Дюверже, нужно рассматривать не абстрактно, а в конкретно-исторических условиях, причем важное значение имеет оценка партией своего монопольного положения и готовность к его закреплению. «Следовало бы различать, – пишет он, – временную и законченную однопартийность, а точнее – единственную партию, считающую себя временной, и, напротив, провозглашающую себя таковой на все времена».

В отличие от однопартийности двухпартийность обеспечивает политическое поле двумя настоящими и равными субъектами диалогических отношений, а также множеством мелких партий, не претендующих на власть, но имеющих право существовать в партийной системе и быть в редких случаях важными регулирующими факто-рами этой системы. Модель двухпартийности, присущая политическим системам США, Великобритании и многим другим государствам, представляет собой сбалансированную систему общественного делегирования партиям политических полномочий и поэтому является самым действенным на сегодняшний день механизмом представительной формы осуществления власти.

Классической формой двухпартийности являются двухпартийные системы в Великобритании и Соединенных Штатах Америки. При этом двухпартийность в Америке и странах Западной Европы имеет свои отличительные типологические особенности как в плане основ организации деятельности партий, так и в сущностных мировоззренческих отличиях между двумя ведущими партиями.

В США развитие партийной системы изначально осуществлялось в рамках двухпартийной парадигмы, обновлялся лишь состав ведущей пары игроков (демократы и федералисты, либералы, республиканцы). Политические партии, отмечал Дюверже, представляя собой скорее машины для состязания в борьбе за административные и политические посты, характеризовались отсутствием централизации и оформленной идеологии, а также отличий в базовых политико-культурных ценностях. Напротив, во многих европейских странах двухпартийная модель выдержала серьезную проверку на прочность, когда образование на рубеже XIX-XX веков социалистических партий привело к замене ведущих политических игроков и появлению жесткой политико-идеологической конкуренции между буржуазными и социалистическими партиями (острота которой сгладилась лишь в последние десятилетия).

В этой связи Морис Дюверже различал:

› двухпартийность технического характера, когда противостояние конкурирующих партий касается второстепенных вопросов, тогда как политическая философия и базовые устои существующего общественного устройства принимаются обеими партиями;

› двухпартийность сущностную, когда борьба партий ведется вокруг самой природы режима, фундаментальных мировоззренческих ценностей и приобретает ожесточенность и непримиримость (ее можно уподобить эпохе религиозных войн).

Многопартийные системы, по мнению Дюверже, характеризуются значительным дроблением в обществе оснований политической дифференциации, что связано как с дроблением политических сил внутри каждого из направлений на консерваторов, умеренных и радикалов, так и с существованием целого спектра дуалистических противоположностей, каждая из которых может стать основанием к созданием новой партии (монархисты и республиканцы в политике, либералы и сторонники регулирования в экономике, аграрные и промышленные производители, клерикалы и антиклерикалы, защитники национальных, исторических интересов и так далее). В результате в политической системе общества соперничают не одна и не две, а несколько политических партий.

Типология партийных систем Дюверже получила широкое распространение и признание в политической науке: большинство дальнейших разработок и типологические схем осуществлялось в русле заложенного ею подхода. В позднейших модификациях последователей его триада партийных систем (однопартийность, двухпартийность, многопартийность) нередко дополняется системой «двух с половиной» партий, являющейся в некотором роде переходной от двухпартийности к многопартийности. Такая система характеризуется существованием наряду с двумя основными конкурирующими партиями, обладающими приблизительно равным политическим весом, каждая из которых не имеет большинства, еще одной сравнительно небольшой третьей партии, которая не имеет шансов реально соперничать с «тяжеловесами», но в коалиции с одной из них может создать парламентское большинство и таким образом перевесить чашу весов. Подобная система существовала в ФРГ (СДПГ и ХДС/ХСС плюс Свободная демократическая партия), однако ввиду появления «зеленых» была сломана (в последние годы, однако, в партийной системе Германии заметны движения в обратном направлении).

Партийная система определяется, во-первых, количеством, характером и взаимоотношениями существующих в стране партий, во-вторых, особыми условиями деятельности этих партий, в-третьих – их фактической ролью в области руководства государственными делами, в особенности в сфере формирования правительства^[122].

Согласно классификационной схеме, предложенной Джованни Сартори, всего существуют семь основных типов партийных систем:

› однопартийная;

› система с партией-гегемоном;

› система с преобладающей партией;

› двухпартийная система;

› система умеренного плюрализма;

› система поляризованного плюрализма;

› атомизированная система^[123].

В основу этой модели были положены количество политических партий, степень фрагментации и характер взаимодействия между партиями. Хотя такая классификация не охватывает отдельные промежуточные модели партийных систем, она все же в основных чертах адекватно отражает основные типологические характеристики и потому может быть использована в качестве методологической основы для анализа современной динамики партийной системы современной России. Этот тезис, выдвинутый в начале 1990-х годов рядом исследователей, в настоящее время разделяют значительная часть специалистов в области сравнительного изучения партийных систем, что позволяет рассматривать типологию Джованни Сартори как классическую^[124].

Анализ классификационной схемы партийных систем Джованни Сартори выявляет интересную закономерность: уровень фрагментации партийных систем и состояния взаимодействия между ними в значительно степени предопределяются факторами институционального характера, в числе которых не последнюю роль играет характер законодательства, регулирующего деятельность партий. Это обстоятельство позволяет выдвинуть ряд предположений о характере корреляции между характеристиками партийных систем и нормативно-регулятивной базой деятельности современных партий.

В рамках однопартийной системы господствующее положение одной партии практически повсеместно базируется на фактически существующем тотальном политическом контроле, жестком пресечении каких-либо форм институциональной оппозиции. Юридически исключительное положение партии может быть закреплено на уровне конституции (СССР), выражаться в фактическом слиянии партийных структур с государственным аппаратом, в образовании политических подразделений в армии и силовых структурах (СССР, Куба), в практике принятия совместных нормативных актов (постановлений ЦК КПСС и Совмина СССР). Вместе с тем, жесткий идеологический контроль и преследование политической оппозиции может сочетаться с формальным признанием многопартийности при ее реальном отсутствии. В редчайших случаях, однако, имеет место и однопартийная система, в рамках которой допускается свободное создание партий, например в условиях секуляризации общества (Турция) или обретения государством политической самостоятельности (например, Камерун в 1960-е годы). В этом случае причина не в отсутствии свободы, а в неразвитости политической инфраструктуры общества.

В системе с партией-гегемоном исключительное положение единственной правящей партии, как правило, закреплено на законодательном уровне, наличие нелояльной политической оппозиции здесь также исключено. Вместе с тем отсутствие конкурентной политической среды сочетается с возможностью правового признания иных политических партий, организационно обособленных от правящей партии, но в то же время фактически являющихся ее периферийными структурами (ГДР, Болгария до 1989 года, Китай). Зависимость эта имеет свое юридическое выражение и проявляется во вхождении их в объединенную квазикоалиционную структуру под эгидой правящей партии. Более того, подчиненный характер партий нередко закреплен в конституциях стран и даже в уставах партий-сателлитов.

Так, в Китайской Народной Республике наряду с Коммунистической партией формально существуют еще восемь некоммунистических партий. Все они входят в так называемый «Единый фронт», статус которого конституция страны определяет как «широкий патриотический Единый фронт различных демократических партий и народных организаций, объединяющих всех социалистических тружеников, поддерживающих социализм, и патриотов, поддерживающих объединение Родины». Уставы этих партий также содержат упоминание о признании руководящей роли Компартии Китая.

Система с преобладающей партией также предполагает однополюсную концентрацию властных ресурсов у одной партии, сосредоточившей в своем ведении контрольный пакет голосов. Однако на этом сходство с системой с партией-гегемоном исчерпывается. Водораздел между ними – кардинальная разница в подходах к правовой институционализации партий: в рамках системы с преобладающей партией имеет место формальное соблюдение равенства их статуса, а различие в их политическом весе обеспечивается за счет иных факторов (исторически сложившегося расклада сил, устойчивой политической конъюнктуры). Дополнительными институциональными факторами, обеспечивающими устойчивость такой системы, являются наличие парламента с обширными полномочиями в сочетании с относительной молодостью института политических партий (Индия, Япония).

В рамках двухпартийной системы преобладание двух крупных партий, сочетающихся с чередованием их у власти (США, Великобритания, Новая Зеландия), создание новых политических партий, как правило, не сопряжено с какими-либо трудностями. Однако фактически состоявшийся между двумя партиями раздел электорального пространства лишает третьи партии реальных прав на доступ к властным ресурсам. В этих условиях публично-правовая составляющая в нормативном регулировании партий незначительна: их создание, деятельность и участие в избирательном процессе в основном регулируются внутренними корпоративными нормами. Правовые нормы, регулирующие деятельность политических партий, не систематизированы, во многом основаны на исторически сложившихся традициях и свойственных англо-саксонской правовой системе судебных прецедентах. Характерно, что бесспорное лидерство двух партий, как правило, ориентирует законодателя на достаточно либеральный подход к вопросам создания и регистрации «третьих партий»^[125].

В странах с системой умеренного плюрализма (от трех до пяти ведущих партий) значимость правового регулятора резко возрастает, соответственно вопросы деятельности партий (особенно в аспекте их участия в выборах) регулируются более предметно: либо законодательством о выборах (Франция, Италия, Бельгия, Испания), либо отдельным законом (ФРГ). Как правило, в странах с системой умеренного плюрализма (Португалия, ФРГ) в достаточной степени подробно разработаны правовые нормы, направленные на пресечение организаций, идеология и деятельность которых сопряжена с проявлениями политического и религиозного экстремизма. В совокупности они обусловливают невысокую сегментацию политического пространства.

В противоположность системе умеренного плюрализма особенностями системы поляризованного плюрализма (Финляндия, Италия, Казахстан, Украина, Румыния) являются поляризация политических сил, их фрагментация и высокая сегментация по основным составляющим политического спектра. Как правило, эту систему отличает билатеральный (двусторонний) характер политической оппозиции, преобладание центробежных тенденций над центростремительными, наличие партий с четко выраженной антисистемной ориентацией. Вместе с тем, в рамках этой системы уже существует разделение на партиилидеры и партии-аутсайдеры, процесс межпартийного взаимодействия имеет относительно стабильный характер, хотя определенность основных ролевых функций (правящая партия, левая оппозиция, правая оппозиция и так далее) сочетается с частой сменой коллективных политических субъектов, оспаривающих друг у друга лидирующие позиции в определенном участке политического пространства.

В условиях партийной системы поляризованного плюрализма законодатель обычно сталкивается с насущной потребностью созданияправовых предпосылок к укрупнению политических партий. В плане законотворчества это выражается в разработке специальных норм, определяющих статус, права и обязанности политических партий, более четком и предметном определении юридических критериев, отграничивающих оппозиционную активность от экстремистской деятельности, в установлении специальных запретов на создание партий по этническому, профессиональному, религиозному признаку.

Атомизированная система в классификации Джованни Сартори представляет остаточный класс для обозначения той точки отсчета, где количество партий уже не играет никакой роли, так как партийная система все равно находится в нефункциональном состоянии. Такая система характеризуется раскладом сил, при котором изменение позиций одной партии не способно оказать значительного влияния ни на другие партии, ни на общую динамику политического процесса. Атомизированный характер партийной системы определяется, с одной стороны, слабой зависимостью партий друг от друга, а с другой – их изолированностью от властных отношений и социально-экономических процессов.

Как правило, атомизированная партийная система имеет место в условиях перехода от авторитарного режима к режиму, построенному на основе состязательности политических сил, когда политические механизмы, регулирующие процесс межпартийного взаимодействия, еще не созданы. В конституционно-правовом плане система характеризуется сочетанием признания многопартийности и политического многообразия с неразвитостью институтов политического представительства, отсутствием требований к минимальной численности и масштабу деятельности партий, что не позволяет выявить реальные и мнимые политические величины. Нередко в состоянии атомизации партийной системы общество находится после отстранения от власти партии-гегемона (Россия, страны СНГ и Балтии, страны Восточной Европы в конце 1980-х – начале 1990-х годов) или апартийного режима личной власти.

Развитие партийной системы современной России в рамках предложенной Сартори модели в своем движении от однопартийной системы к многопартийности последовательно прошло ряд состояний. Так, в течение августа 1991-го – июля 1992 года партийная система пребывала в атомизированном состоянии, к концу 1992 года она приобрела признаки системы поляризованного плюрализма. Начиная с 1993-го и до 2000 года поляризованного плюрализма постепенно трансформируется в систему умеренного плюрализма, однако ранее эта тенденция в немалой степени сдерживалась отсутствием последовательной правовой политики государства в отношении партий. С принятием же закона «О политических партиях» процесс структурирования партийной системы значительно ускорился. С 2002 года в результате объединения двух ведущих политических партий в партию «Единая России» в стране постепенно формируется система с доминирующей партией, что находит свое отражение и в результатах парламентских выборов в Государственную Думу и в законодательные (представительные) органы государственной власти субъектов Российской Федерации.

Приведенный выше подробный анализ основных типов партийных систем в рамках классификации Сартори позволяет утверждать, что существует общая корреляция между характером законодательства, регулирующего деятельность политических партий, их количеством и характером их взаимодействия в рамках партийной системы. Степень и характер этой корреляции существенно варьируется в зависимости от типа партийной системы.

В рамках однопартийной системы и системы с партией-гегемоном юридическое оформление особой роли правящей партии является следствием, а не первопричиной недемократического характера политических отношений. В системах с преобладающей партией и двухпартийных системах доминирование ведущих партий обусловлено обстоятельствами политического характера, в силу чего право является хотя и важным, но не системообразующим, а вторичным фактором (гораздо большее значение здесь имеет законодательно установленный порядок избрания в органы государственной власти). В многопартийных системах умеренного и особенно поляризованного плюрализма, наоборот, характер публично-правового регулирования политических партий в значительной мере является инструментом, обеспечивающим сохранение, развитие и воспроизводство партийной системы, упорядоченность партийнополитических отношений. И наконец, отсутствие системы правового регулирования деятельности партий является одной из причин, предопределяющих атомизированный характер партийной системы. Эта корреляция хотя и имеет устойчивый характер, но не является универсальной^[126].

А. С. Автономов выделяет два вида партийных систем – свободно складывающиеся и принудительные. В рамках этой классификации основанием различения является юридическая возможность легального создания политических партий. В свободно складывающихся партийных системах создание новых партий юридически допускается (кроме тех случаев, когда речь идет об экстремистских объединениях или о партиях, осуществляющих деятельность в интересах иностранного государства). Данная классификация, однако, может предусматривать и более дробное деление.

Институциональные и социокультурные факторы развития партийных систем

Как уже отмечалось, развитие партийной системы в социуме обусловлено сложным комплексом взаимозависимых институциональных и социокультурных факторов. Этот вывод в настоящее время общепринятый и не нуждается в подробном обосновании. В числе ведущих институциональных факторов обычно выделяют два: избирательную систему и конституционно-правовой дизайн. Последний, в свою очередь, понимают в широком контексте (как форму государства – совокупность формы правления, формы государственного устройства и политического режима) и в узком – как принятую в той или иной стране модель распределения полномочий между властными структурами по горизонтали и по вертикали. «Выбор этих аспектов обусловлен тем простым обстоятельством, что именно им приписывается решающая роль в генезисе партийных систем»^[127]. Организационное и политико-идеологическое развитие политических партий в значительной степени определяется взаимозависимостью партийной и избирательной систем. Эта взаимозависимость была подмечена еще Морисом Дюверже, сформулировавшим общую взаимосвязь способа голосования и системы партий:

› режим пропорционального представительства ведет к многопартийной системе с жесткими, независимыми и стабильными партиями;

› мажоритарное голосование в два тура ведет к многопартийной системе, партии которой характеризуются «мягкой» структурой, относительной стабильностью и склонностью к альянсам;

› мажоритарное голосование в один тур ведет к дуалистической системе с чередованием у власти больших независимых партий^[128].

Двухпартийность, по Дюверже, способствует принятию мажоритарной системы с голосованием в один тур; наличие партии со структурой ордена заставляет ее избегать; естественная тенденция к союзам противостоит системе пропорционального представительства. «В конечном счете, система партий и избирательная система – две реальности, неразрывно связанные друг с другом, подчас их трудно разделить даже с целью анализа: большая или меньшая адекватность политического представительства, например, зависит от избирательной системы и системы партий, рассматриваемых в качестве элементов одного и того же комплекса, и нередко эти элементы невозможно изолировать друг от друга»^[129].

Взаимозависимость между типом избирательной системы и количеством партий, действующих в ее рамках, является на сегодняшний день если не общепризнанной, то доминирующей точкой зрения. Вместе с тем, применимость теорем Дюверже к формирующимся партийным системам является дискуссионной. По крайней мере, в российских условиях, когда до 2003 года на выборах в большинстве субъектов Федерации применялась мажоритарная система, вместо тенденций к формированию двухпартийной модели большинство мандатов в региональных легислатурах получали так называемые независимые кандидаты. Отсутствие видимого «эффекта Дюверже» объяснимо, вопервых, институциональной неоформленностью местных политических группировок, а во-вторых, отсутствием четких правовых требований к избирательным объединениям, что стимулировало дисперсный характер распределения голосов избирателей, создание множества мелких партий и блоков под одного либо нескольких кандидатов.

Очевидно, что сам по себе тип избирательной системы (понимаемый в узком смысле как способ трансформации голосов в мандаты) является важнейшим, но все же не единственным индикатором в наборе качественных характеристик системы организации выборов, включающей в том числе и такие показатели, как структура избирательных округов, условия выдвижения и регистрации кандидатов, возможности баллотировки независимых кандидатов, набор избирательных цензов и другие. Кроме того, всегда важным является вопрос о том, что чему предшествует – избирательная система партийной или партийная избирательной?

В этой связи заслуживает внимания мнение Роберта Мозера, считающего, что для стран с низкой партийной институционализацией пропорциональная система с порогами может обеспечить большее ограничение числа партий, чем мажоритарная. По его мнению, пропорциональная система повышает статус политических партий, обеспечивая их монополией на процедуры выдвижения кандидатов, чего нет при мажоритарных выборах^[130]. Однако частные замечания в отношении «теорем Дюверже» ни в коей мере не снижают ценности его главного научного вывода: избирательная система воздействует на структуру партийной системы, что делает возможным использование так называемой электоральной инженерии, то есть выбора таких параметров избирательной системы, которые делали бы возможным достижение определенной конфигурации партийно-политических сил в партийной системе страны или региона.

На развитие партийной системы страны значительное влияние оказывает форма правления, то есть принцип организации высших органов государственной власти и порядок распределения полномочий между ними. В зависимости от того, какой подвид форм правления положен в основу структуры высших органов государственной власти, определяется и степень влияния партий на общую направленность политического процесса.

Так, по мнению Мориса Дюверже, в целом развитие партий оказывается связанным с развитием демократии, то есть с расширением возможностей народного волеизъявления и прав парламентов. «Чем больше возрастают функции и независимость политических ассамблей, тем настоятельнее их члены ощущают потребность в объединении…»^[131] Если в парламентской республике или конституционной монархии, где правительство подконтрольно парламенту, партийные фракции и коалиции, по сути, определяют кадровый состав исполнительной власти, то в президентской республике, предполагающей жесткую модель разделения властей и автономию исполнительной власти от власти представительной, партии играют менее существенную роль, и, как следствие, имеют более аморфную организационную структуру.

Анализируя проблемы становления многопартийности в современной России, многие исследователи не без основания считают президентскую республику одной из главных причин, негативно сказывающихся на состоянии и перспективах развития партийной системы.

Этот вывод, ставший почти хрестоматийным, однако, не столь однозначен и универсален. Признавая, что парламентская республика создает большие возможности для активного участия партий в жизни страны в плане полномочий по формированию состава правительства и осуществления контроля за его деятельностью, одновременно необходимо заметить, что в современном обществе форма правления является пусть и важным, но все же лишь одним из факторов развития партийной системы. В условиях, когда парламентская республика сочетается с отсутствием конкурентных механизмов политического представительства, отсутствуют и стимулы к развитию партий, более того – «беспартийный» депутатский корпус зачастую объективно не заинтересован в укрупнении и усилении позиций последних. Кроме того, российский опыт красноречиво доказывает: усиление роли партий в общественно-политической жизни страны, расширение их кадровых прерогатив и возможности участия в политической жизни может происходить и в условиях укрепления института президентской власти, когда такое усиление – один из элементов внутриполитического курса, обеспечиваемого политическим ресурсом главы государства.

Помимо формы правления огромное влияние на развитие института политических партий и характер их правового регулирования оказывает и форма государственного устройства, которая, в конечном счете, предопределяет структуру территориальной организации политических партий, выстраиваемую в соответствии с национально-государственным и административно-территориальным делением. Установленный порядок разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Федерации и органами местного самоуправления предусматривает разграничение их компетенции и в вопросах правового регулирования политических партий.

Практика показывает, что форма государственного устройства не имеет такой жесткой взаимосвязи с типом партийной системы (однопартийная, двухпартийная, с преобладающей партией и другие), как, скажем, форма правления. Однако в федерации обычно существуют более широкие возможности для участия политических партий в выборах: многоуровневый характер организации власти создает больше возможностей для институционального выражения политического и идеологического разнообразия и зачастую обусловливает большую, чем в унитарном государстве, децентрализацию организационного строения политических партий (хотя данная тенденция и не универсальна).

Зачастую институт политических партий «вплетается» в сложную систему решения организационно– кадровых вопросов (например, в Российской Федерации политическая партия, получившая наибольшее число голосов на выборах по партийному списку, вправе в установленном законом порядке инициировать предложение по кандидатуре на должность высшего должностного лица субъекта Российской Федерации).

На формирование многопартийности влияет и политический режим, в условиях которого функционируют партии (под политическим режимом в данном случае понимается система приемов, методов, форм и способов осуществления политической власти в обществе, политика органов государственной власти по отношению к гражданам и их объединениям).

Можно с достаточной степенью уверенности утверждать о наличии детерминирующей причинной связи между характером политического режима и развитием политических партий. Если тоталитарный режим подразумевает установление жесткой однопартийной системы (либо сосуществование партии-гегемона и партий-сателлитов), предполагающей монополию на политическое господство, то авторитарный режим в принципе не исключает существования многопартийности, пусть даже в деформированной и эфемерной форме. Если однопартийная система однозначно свидетельствует о недемократическом характере общества, то двухпартийность либо многопартийность не имеют прямой корреляции с политическим режимом.

Вместе с тем, анализируя влияние современного политического режима на структурирование политических партий, следует учитывать и конкретно-исторические особенности развития страны. Ведь усвоение демократических институтов и образцов политического поведения нередко имеет лишь внешний формальный характер: в таких условиях нередко главную роль играют теневые субъекты политики (иногда и «внешние» по отношению к той или иной стране), в то время как фактическое влияние партий незначительно. Поэтому наряду с институциональными факторами на процесс организационно-политического становления института политических партий значительное влияние оказывают факторы социальнокультурного плана. Последние во многом определяют адекватность политических институтов сложившемуся укладу общественной жизни, его обусловленность внутренними закономерностями социального развития.

Представляется, что существование устойчивой многопартийной системы предполагает наличие множественности социальных субъектов, существование и взаимодействие устойчивых либо активно формирующихся социальных групп с объективно обусловленным и осознанным социальным интересом и с возможностью его реализации путем участия в общественной жизни оказывает комплекс элементов общей культуры социума (идей, ценностей, установок, стереотипов, традиций, правил поведения), в том числе и правовой культуры.

Эффективная многопартийность может стать реальностью лишь в том случае, «если привитие и институционализацию демократических форм политической самоорганизации общества не сводить к простому набору готовых норм, принципов и институтов западной демократии. Перспективы модернизации и демократизации в значительной степени зависят от состояния сознания народа, от степени его готовности принять и реализовать основные принципы и нормы рынка и политической демократии. Иначе говоря, необходимо, чтобы каждый народ созрел для соответствующих форм и механизмов политической самоорганизации»^[132].

В рамках избирательного процесса далеко не все партии оказывают влияние на ход выборов и не все являются значимыми с точки зрения избирателя и партийно-политической системы. В этой связи с 1970-х годов в рамках эмпирических исследований партийных систем разработаны технологии расчета так называемого эффективного числа политических партий, реально воздействующих на государственную политику и избирательный процесс, которое всегда меньше, чем общее число партий, участвующих в выборах. «Образование эффективного, а не действительного числа партий состоит в том, что оно предоставляет точный способ для различения между значимыми и менее значимыми партиями. Формула индекса является такой, когда каждая партия взвешивается посредством возведения в квадрат».

Очень маленькие партии представлены слабо в индексе, а большие вносят в него больше». Впервые индекс эффективного числа политических партий предложили Рейн Таагепера и Макку Лааксо. Формула, которую они предложили для расчета, выглядела следующим образом^[133]:

где pi – доля мест, полученных i-й партией на выборах.

В дальнейшем различными исследователями на базе этой формулы были разработаны ее модификации: эффективное число электоральных партий (ENPV) и эффективное число парламентских партий (ENPS). Соответственно в качестве множителя рi в первом случае выступает доля (в процентах) голосов, полученных i-й партией на выборах, а во втором – доля мест, полученных i-й партией на выборах.

Эмпирические исследования партийных систем с построением математических моделей, несомненно, обогащают спектр наших представлений о партийной системе страны или региона. Вместе с тем, доверяться математическим методам особенно не стоит: ведь в вопросах политических симпатий и антипатий избирателей рассчитанные по формулам количественные показатели далеко не всегда отражают структуру электоральных предпочтений избирателей и тенденции развития общества.

Развитие партийной системы России

С конца 80-х годов прошлого века и по настоящее время российская партийная система неоднократно менялась под влиянием внутренней общественно-политической ситуации в стране. В результате за последние 20 лет накоплен огромный опыт партийного строительства, который еще долго будет подвергаться осмыслению и переоценке. Быстротекущая динамика политической ситуации в России приводила к тому, что партии, еще недавно являвшиеся показателями нового этапа в общественном развитии страны, свое дальнейшее организационное и идейно-политическое саморазвитие осуществляли уже в условиях кардинально изменившейся общественно-политической ситуации и либо приспосабливались к переменам, либо становились своего рода политическими рудиментами, продолжая свою деятельность по инерции.

Так, образование на рубеже начала 1990-х годов значительного количества карликовых партий (от монархистов до анархистов и либертарианцев) имело в своей основе объективные закономерности, связанные с раскрепощением политического сознания общества, освобождением от оков пребывающей в кризисе тоталитарной идеологии. В дальнейшем, однако, эти партии в абсолютном большинстве ушли на обочину политической жизни, что также объяснимо изменением как структуры общественных отношений, обогатившей возможности реализации потребности в самовыражении, так и с повышением уровня требований, предъявляемых избирателями к политическим партиям.

История становления российской партийной системы в своем развитии насчитывает пять этапов, каждый из которых обозначил собой качественные сдвиги в ее развитии:

› период вызревания предпосылок к созданию политических партий в рамках однопартийной системы (1986-1988);

› период действия народных фронтов и создания протопартийных структур (1988-1989);

› законодательное допущение многопартийности и первая волна образования партий в рамках кризиса однопартийной системы (1990-1991);

› партийная система «августовской республики» (1991-1993);

› система поляризованного партийного плюрализма (1993-2000);

› принятие Закона «О политических партиях» и формирование новой партийной системы (с 2001 года).

Первые два периода в совокупности составляют этап «внутриутробного» развития российской многопартийности, а последующие четыре – этапы ее функционирования и развития в условиях правовой легитимации института политических партий. Опыт развития российской партийной системы сегодня является особенно ценным при анализе дальнейших тенденций ее развития.

Первый этап партийного строительства в современной России: 1986-1988 годы. Начальная стадия становления российских политических партий проходила в условиях нарастающего кризиса советской власти, нарастающих трудностей экономики и невиданного в истории СССР оживления общественно-политической жизни страны.

Прообразами первых политических партий стали неформальные (1986-1988) общественно-политические кружки и дискуссионные клубы^[134].

Явившись реакцией общества на инициированные сверху перемены, неформальные движения, несмотря на свой статус, поначалу действовали в русле политики, проводимой правящим политическим режимом. Их идеологическая платформа обычно сводилось к двум пунктам: поддержка общей направленности политики перестройки и критическое изучение отечественной истории. Тем не менее, отсутствие четкой идейно-политической направленности общественных организаций на этой стадии в целом как нельзя лучше соответствовало неразвитости их организационных структур.

Переломным моментом для превращения неформальной дискуссионной деятельности в политическую стал 1987 год, когда январский пленум ЦК КПСС провозгласил новый курс партии на демократизацию общества. В ходе подготовки к XIX Всесоюзной партконференции и особенно к выборам народных депутатов СССР в 1988-1989 годах по всей стране в крупных промышленных городах стали формироваться «народные фронты».

В этот же период началось создание неформальных движений с четко обозначенной оппозиционной направленностью, например возникшее еще в середине 1980-х общество «Память»^[135].

Таким образом, еще в конце 1980-х существовавшая политическая система России во многом утратила свой однопартийный характер. Связано это было не только с появлением альтернативных объединений, но и со скрытым размежеванием внутри самой правящей партии – КПСС, в недрах которой также вызревали различные идейные течения и политические группировки: реформистское демократическое крыло (впоследствии его актив влился в состав иных демократических партий), не имеющий прочной организационной опоры лавирующий центр во главе с Михаилом Горбачевым, и ортодоксально-коммунистическое крыло. Каждое из этих направлений, в свою очередь, распадалось на ряд различающихся по степени радикализма политических группировок. Так, весной газета «Советская Россия» опубликовала скандально знаменитое письмо Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», в котором руководство страны обвинялось в отступлениях от фундаментальных принципов социализма. В этом письме указывалось на противоречие между декларациями руководства Компартии и его реальной политикой. Письмо получило официальное осуждение на страницах газеты «Правда» и было названо «манифестом антиперестроечных сил». Идеологическая схватка вокруг письма Нины Андреевой обнаружила идеологические разногласия в Политбюро ЦК КПСС.

Однако сама однопартийная модель политической системы оставалась неизменной: неформальные движения были малочисленны, организационно не оформлены, а их деятельность осуществлялась в косвенных политических формах. На базе таких объединений еще не могли образоваться организации партийного типа. Помимо идеологической расплывчатости программных установок, этому препятствовал и крайне низкий уровень организационной культуры, делающий бесплодными попытки «профессионализировать» неформальные объединения. Вместе с тем, сложившаяся внутри них дружеская, лишенная иерархических отношений атмосфера явилась питательной средой для появления целой плеяды политиков^[136]. Именно общественно-политические кружки и дискуссионные клубы стали прообразами первых политических партий и своеобразными инкубаторами для будущих политических лидеров, многие их которых с течением времени нашли себя в политических партиях XXI века.

Структурирование политического поля России в 1988-1990 годах. К началу 1988 года неформальное движение в СССР вступило в стадию генерализации. В этот период различные неформальные организации предпринимают попытки к объединению в так называемые народные фронты. Они как форма спонтанной политической самоорганизации стали возникать в 1988 году в результате проведения стихийных массовых акций, нередко приуроченных к мероприятиям, инициированным органами государственной власти: к XIX Всесоюзной партконференции и особенно – к выборам народных депутатов СССР. Первоначально весной этого года народные фронты возникают в республиках советской Прибалтики, а уже летом создается Московский народный фронт, объединивший свыше 25 организаций.

Состоявшаяся в конце июня 1988-го XIX Всесоюзная партконференция стала поворотным моментом в истории «перестройки». Суть принятых на конференции решений сводилась к отказу партии от монополии на власть и готовности передать управленческие функции обновленным Советам.

В 1988-1989 годах в России и союзных республиках впервые публично инициируется создание альтернативных КПСС политических партий. Одной из первых таких партий стала партия «Демократический союз» (учредительный съезд состоялся 7-9 мая 1988 года). Одновременно активизировались организации, внешне оппозиционные правящему режиму, но фактически выступающие от имени наиболее консервативной его части (например, общество «Память»).

Выборы народных депутатов СССР весной 1989 года превратили неформальное движение в мощную политическую силу, способную вовлечь сотни тысяч людей в политическую деятельность. Группы поддержки депутатов демократической ориентации становятся центром кристаллизации неформального движения. На Съезде народных депутатов СССР летом 1989 года была образована Межрегиональная депутатская группа, которую возглавили Андрей Сахаров и Борис Ельцин. Фактически эта группа стала прообразом оппозиционной парламентской фракции. Одновременно происходила и кристаллизация группировок, приверженных ортодоксальной коммунистической идеологии. Так, в июле 1989-го был создан Объединенный фронт трудящихся.

К концу 1989 года в обществе все отчетливее набирали силу протестные настроения, выражавшиеся в призывах к отказу от политической монополии КПСС и юридического закрепления однопартийной системы. Размежевание происходило и внутри КПСС, в которой все четче обозначались различные идейно-политические течения: реформистское, общедемократическое и ортодоксально-коммунистическое. К январю 1990 года были сформированы внутренние предпосылки для формального признания многопартийности и допущения создания некоммунистических политических партий.

Развитие партийной системы в 1990-1993 годах. Сразу после внесения в январе 1990 года Съездом народных депутатов СССР поправки в шестую статью Конституции СССР, закреплявшей исключительное положение КПСС в политической системе государства, в Российской Федерации начался процесс создания новых политических партий. При этом руководство КПРФ, допуская их создание, вместе с тем полагало, что малочисленные политические партии будут заведомо неспособны составить конкуренцию КПСС. Однако в действительности произошел переход от формально однопартийной системы к системе апартийной, в которой КПСС уже не играла роль «приводного ремня» политической системы, а в качестве основных оппонирующих ей организаций стали выступать депутатские группы и коалиции (в составе советов и съездов), а также властные структуры союзного и республиканского уровня^[137].

Реформа политической системы стала экзаменом, выдержать который партия так и не сумела. Принятые в конце 1988 года законы о выборах и об изменениях и дополнениях к Конституции СССР поставили КПСС перед необходимостью в ходе предстоящей избирательной кампании фактически на равных конкурировать с альтернативными организациями. Кампания по выборам народных депутатов СССР 1989 года проходила в обстановке массированного натиска на КПСС, ее идеологию и функционеров. Итог оказался закономерным. Хотя среди народных депутатов СССР 87 % были коммунистами, демократические силы одержали моральную победу, поскольку среди номинальных коммунистов было много радикально настроенных людей, будущих оппозиционеров и тех, кто вскоре покинул ряды партии.

Решающую роль в судьбе партии сыграл февральский (1990 года) пленум ЦК КПСС. Важнейшими шагами февральского пленума стали: решение отказаться от шестой статьи Конституции СССР, признание многопартийности и предложение учредить в СССР институт президентства. На III Съезде народных депутатов Михаил Горбачев был избран Президентом СССР. На этом же съезде была упразднена и знаменитая шестая статья Конституции СССР. После XXVIII съезда КПСС (июль 1990 года) резко активизировался процесс выхода из партии. Число добровольно покинувших ее ряды к исходу этого года составило 1800 тыс. человек^[138].

Наиболее заметные политические организации, созданные в это время (1990-1991), возникли на базе неформальных политизированных объединений. В 1990 году возникают Демократическая партия России, Консервативная партия России, Российское христианское демократическое движение, Социал-демократическая партия Российской Федерации. В октябре 1990-го все демократические организации объединились в единую коалицию на базе движения «Демократическая Россия». Отделения этого движения были созданы более чем в 300 населенных пунктах Российской Федерации, заявленная численность движения достигала не менее 200-300 тыс. человек^[139].

В марте 1990-го была учреждена Либерально-демократическая партия (в тот период – Советского Союза).

Углубление разногласий внутри КПСС привело к образованию внутри партии ряда идейных платформ (демократической, платформы ЦК КПСС, марксистской). К лету 1990 года противостояние реформаторов и консерваторов в высшем партийном руководстве КПСС привело к созданию Российской компартии (КП РСФСР) в составе КПСС (инициаторы – Иван Полозков, Геннадий Зюганов, Валентин Купцов и другие) как альтернативы курсу горбачевского ЦК. После XXVIII съезда КПСС ряды партии покинула часть «Демплатформы» (образовавшей осенью 1990 года Республиканскую партию).

После событий 19-21 августа 1991 года КПСС и российская Компартия были обвинены в сговоре с путчистами и указами Президента России от 23 августа и 6 ноября фактически запрещены. В соответствии с этими указами их деятельность на территории РСФСР была прекращена, организационные структуры распущены, партийное имущество конфисковано^[140].

Элиты СССР не понимали государство-образующей функции партии власти. Важнейшей причиной поражения партии стал кризис ее идеологии. В ряду причин ее гибели стоит медлительность и нерешительность, проявленные руководством в ее реформировании. Похоже, что государство-образующую функцию партии и ее аппарата либо недооценивали, либо сознательно игнорировали политические силы, боровшиеся за власть на закате перестройки. Во всяком случае, демократические лидеры России, устраняя с политической арены КПСС в августе 1991 года, явно не до конца отдавали себе отчет в том, к каким сокрушительным последствиям это приведет.

После упразднения КПСС единое демократическое движение прекратило свое существование, выполнив задачи, стоявшие перед ним на этом этапе. В течение 1992 года из движения «Демократическая Россия» одна за другой выходили новые партии. Началась эпоха межпартийной конкуренции на демократическом фланге. Одновременно с этим происходило становление левых, коммунистических организаций, считавших себя в той или иной степени наследницами КПСС. Глубоко развившееся в КПСС накануне ее роспуска фракционное расслоение не позволило возродить единую коммунистическую организацию.

Распад КПСС привел к образованию на ее руинах ряда неокоммунистических партий: Российской коммунистической рабочей партии, Социалистической партии трудящихся, партии «Союз коммунистов», Российской партии коммунистов. 13-14 февраля 1993 года состоялся II Чрезвычайный восстановительный съезд Коммунистической партии Российской Федерации, ее лидером был избран Геннадий Зюганов. С этого времени КПРФ стала реальной правопреемницей Коммунистической партии РСФСР и КПСС^[141].

Отмена монополии КПСС на власть, а также общее изменение общественно-политической ситуации в СССР в конце 80-х годов прошлого века, привели к разрушению того типа политического режима, который существовал в Советском Союзе. Советское государство перестало существовать. Однако структурированная партийная система не смогла появиться как по причине организационной слабости российских «протопартий», так и в силу недооценки новым российским руководством значимости партийной системы для поддержания политической стабильности.

В период с августа 1991-го по октябрь 1993 года новая российская политическая элита еще не могла выступать в роли самостоятельного, фактически независимого от общества субъекта политики. На данном отрезке времени ее позиции еще не были достаточно прочными. Отождествив себя с идеей реформ, элита оказалась вынужденной считаться с массовым демократическим движением, рассматривавшим действующую власть лишь в качестве важнейшего инструмента политики преобразований, но никак не ее источника^[142].

Развитие партийной системы России в 1993-2000 годах.

Политический кризис сентября – октября 1993 года серьезно нарушил процесс формирования партийной системы. Некоторые из политических организаций подверглись запрету на тот или иной срок (в частности, Фронт национального спасения, партия Руцкого, РКРП и КПРФ). Партия власти только начинала формироваться, а появившиеся ранее организации находились в глубоком упадке. Таким образом, к выборам 1993 года, на которых по новым правилам игры (закрепленным в новой Конституции) партиям предстояло сыграть важную роль, Россия все еще фактически не имела партийной системы. Момент для ее формирования был упущен.

В России временной разрыв между сменой политического режима и «учредительными выборами» оказался особенно продолжительным, а условия деятельности политических организаций в течение подготовительного периода – особенно неблагоприятными. Политическая мобилизация 1987-1991 годов не просто прошла впустую для формирования партийной системы – ее скромное наследие скорее сыграло негативную роль^[143].

В октябре 1993 года, после роспуска парламента, Борис Ельцин оказался перед дилеммой: обеспечение новой основы легитимности режима необходимо было совместить с максимизацией власти главы государства. Удовлетворительным решением этой дилеммы стало совмещение «учредительных выборов» нового парламента с проведением референдума по принятию новой Конституции. Этот документ закреплял подчиненный статус парламента и большой объем полномочий президента.

Несмотря на то что «учредительные выборы» 1993 года служили не столько средством демократизации, сколько орудием максимизации власти победителей в конфликте президента и парламента, результаты голосования имели «опрокидывающий» эффект. Победа партий, оппозиционных по отношению к правящей группировке, создавала основу для нового конфликта президента и парламента. Однако Конституция отводила оказавшемуся «оппозиционным» парламенту весьма ограниченный объем полномочий, и парламентские выборы, таким образом, приобрели характер «второстепенных», тем самым провоцируя тенденцию протестного голосования на них.

Состоявшиеся два года спустя, в декабре 1995 года, новые парламентские выборы были логическим продолжением предыдущих – 1993 года, и также стали частью процесса «учредительных выборов». Тем не менее, вторичное проведение парламентских выборов по сравнительно стабильным правилам и сохранение некоторой преемственности состава партий-победителей сыграло важную роль в легитимации режима, сложившегося в России после октября 1993 года.

«Учредительные выборы» 1993 года выполнили часть задач демократизации – была принята новая Конституция, сформированы основы избирательной системы, начал работать профессиональный парламент, избранный на основе межпартийной конкуренции, созданы благоприятные условия для развития партийной системы^[144].

Реальной интеграции политических партий в систему институтов государственной власти России способствовало начало деятельности Государственной Думы, первые выборы в которую состоялись 12 декабря 1993 года. Успех на выборах Либерально-демократической партии России (23, 5 %) был для многих неожиданным. На втором месте оказался пропрезидентский блок «Выбор России» (15 %), выступавший под лозунгом проведения демократических реформ. Третье и четвертое места заняли коммунисты (13 %) и примыкавшая к ним Аграрная партия России (8, 5 %). В первой Государственной Думе действовали восемь фракций: «Выбор России» – 70 депутатов, ЛДПР – 64, АПР – 51, КПРФ – 46, «Яблоко» – 27, «Женщины России» – 22, Партия российского единства и согласия (ПРЕС) – 17, ДПР – 15 депутатов. В Думе этого созыва действовали также три депутатских группы: «Новая региональная политика», «Стабильность» и «Россия», не связанные напрямую с какими-либо партийными структурами^[145].

В выборах депутатов второй Государственной Думы, проходивших в декабре 1995 года, приняло участие 43 избирательных объединения. Однако преодолеть пятипроцентный порог, установленный законом, смогли всего четыре из них. Итоговый список выглядел следующим образом: Коммунистическая партия РФ (22, 3 %), ЛДПР (11, 2 %), Движение «Наш дом – Россия» (10, 1 %), «Яблоко» (6, 9 %).

Созданное в середине 1995 года пропрезидентское движение «Наш дом – Россия», вопреки прогнозам, уступило и коммунистам, и ЛДПР. Во второй Государственной Думе были созданы фракции: КПРФ – 139 депутатов, «Наш дом – Россия» – 65, ЛДПР – 50, «Яблоко» – 44 депутата. Кроме них, были образованы три депутатские группы: «Народовластие» – 44 депутата, «Российские регионы» – 42 и «Аграрная» – 35 депутатов. Последняя опиралась в своей деятельности на Аграрную партию России. Коммунисты сохранили и во второй Государственной Думе высокий уровень внутрифракционной солидарности. Однако он заметно повысился и у других депутатских объединений. Это было связано с укреплением партийных структур, более строгим подходом к составлению партийных списков и приобретенным опытом практической работы в парламенте^[146].

Президентская кампания 1996 года потребовала от Кремля максимальной мобилизации всех имеющихся у него ресурсов с целью обеспечить переизбрание на второй срок Бориса Ельцина, популярность которого в начале кампании была угрожающе низкой. В ходе предвыборной борьбы российская элита не стала тратить средства и ресурсы на создание новых объединений партийного типа. Политические организации, претендовавшие на роль партии власти в узком понимании этого термина (движения «Наш дом – Россия», «Реформы – новый курс») функционально стали выполнять роль групп поддержки Бориса Ельцина. Созданное специально «под выборы» Общероссийское движение общественной поддержки президента Бориса Ельцина с самого начала не предполагалось развертывать в политическое движение или объединение партийного типа. Фактически оно выполняло роль одного из избирательных штабов главы государства. Тем не менее, партии власти в широком смысле слова даже при отсутствии привлекательного социального проекта удалось провести эффективную мобилизацию своих рядов и заручиться поддержкой значительных слоев населения^[147]. В напряженной борьбе с кандидатом от КПРФ Геннадием Зюгановым Борис Ельцин одержал победу во втором туре президентских выборов.

Таким образом, в ходе второго этапа формирования системы политических партий в России решались проблемы, породившие кризис сентября – октября 1993 года. В течение этого периода российские «протопартии», созданные еще во времена СССР, хотя и не сразу, но все же оказались в конкурентной среде в результате проведения выборов в Государственную Думу 1993-1995 годов.Однако опыт создания первых российских партий власти оказался не слишком удачным, потому что усилия в этом направлении фактически свелись к попыткам перенести на российскую почву западные образцы политических организаций подобного рода.

В течение нескольких лет после переизбрания Бориса Ельцина на второй президентский срок в России окончательно сложился олигархический капитализм. Существенной его особенностью стало активное участие в политической деятельности крупнейших финансово-промышленных групп. Фактически государство оказалось «приватизировано» олигархами. Экономический кризис августа 1998 года и активное проявление региональными элитами недовольства ситуацией в стране привели к еще большей раздробленности партийной системы. Слабеющий политический режим не был в состоянии ответить на исходивший от общества запрос о сильной власти. В этой ситуации в борьбу за места в парламенте кроме КПРФ, «Яблока» и ЛДПР включились новые партийные структуры – новая правая партия Союз правых сил и две партии власти – движение «Единство» и блок «Отечество – Вся Россия».

В чем секрет «Единства»? 19 декабря 1999 года состоялись выборы депутатов Государственной Думы третьего созыва. В них приняли участие 26 избирательных объединений и блоков, что явилось отражением тенденций к сокращению числа партий – участников избирательных кампаний, к созданию крупных межпартийных блоков и строительству на их основе массовых партийных структур. Пятипроцентный барьер преодолели КПРФ– 24, 29% (фракция – 88 депутатов); межрегиональное движение «Единство» – 23, 32 % (фракция – 83); блок «Отечество – Вся Россия» – 13, 33 % (фракция – 47); блок «Союз правых сил» – 8, 52 % (фракция – 32); «Блок Жириновского» – 5, 98 % (фракция ЛДПР – 16); объединение «Яблоко» – 5, 93% (фракция – 21 депутат).

По количеству полученных голосов коммунисты сохранили первое место, но новая партия власти – движение «Единство» – уступила им совсем немного. По мнению части политологов, успех «Единства» был просто оглушительным, если учесть, что эта организация была создана непосредственно перед началом избирательной кампании. При этом успех «Единства» объясняют, в первую очередь, политической поддержкой популярного в обществе на тот момент премьер-министра, а ныне президента России Владимира Путина^[148].

По мнению другой части экспертов, причина такого исхода избирательной кампании в том, что партия власти в лице «Единства» образца 1999 года демонстрировала ярко выраженный антиэлитный настрой, эксплуатируя накопившееся в обществе крайнее раздражение ельцинским олигархическим режимом. «Единство» выглядело как партия простых и решительных мужиков, в том числе и из регионов, приехавших наводить порядок^[149].

Несмотря на почетное третье место, блок «Отечество – Вся Россия», по общему мнению, выборы проиграл, так как долгая и масштабная подготовка этого объединения к выборам порождала надежды, что оно займет лидирующее положение в Думе, а возможно, сможет добиться победы своего кандидата на президентских выборах. Четвертое место СПС стало неожиданным и поэтому сенсационным успехом российских правых либералов. Они сумели, благодаря объединению прежде всего партии «Демократический выбор России», возглавляемой Егором Гайдаром, и движения «Новая сила», руководимого Сергеем Кириенко (оба в прошлом занимали пост премьер-министра), продемонстрировать обществу альтернативу – как партии власти, так и коммунистической оппозиции. Показатели голосования за «Блок Жириновского», созданного на основе ЛДПР, свидетельствовали о существенном ослаблении позиций этой организации.

Результаты выборов Президента Российской Федерации 26 марта 2000 года отразили этот же новый баланс политических сил^[150].

С избранием на пост Президента России Владимира Путина Кремль начал системно относиться к управлению партийной системой. Принятие в 2001 году Федерального закона «О политических партиях», внесение изменений в избирательное законодательство было обусловлено необходимостью более четкого определения роли политических партий, их места в системе институтов гражданского общества. Логика нормативных решений, направленных на структурирование политического пространства, изначально предполагала достижение как минимум трех задач:

› создание предпосылок для формирования сильных политических партий, усиления объединительных тенденций в партийном строительстве, стимулирование укрепления позиций федеральных партий на региональном уровне;

› преодоление гипертрофированного состояния российской партийной системы, решение вопроса о статусе партий, фактически прекративших осуществление уставной деятельности;

› ориентирование политических партий на участие в выборах и работе органов государственной власти и местного самоуправления как на важнейшую задачу их уставной деятельности.

Концепция закона отражала стремление к более четкому определению роли политических партий и их места в системе политических институтов современной России. В основу президентского законопроекта были положены следующие принципиальные позиции:

› Закрепление права на участие в выборах за политическими партиями, создание партий исключительно на общероссийском уровне.

› Установление рамочных требований к уставам политических партий (выборность и сменяемость их руководящих органов, демократическую процедуру выдвижения кандидатов в ходе проведения выборов в органы государственной власти и в органы местного самоуправления).

› Введение государственного финансирования политических партий.

› Ужесточение требований, предъявляемых к партиям при создании и государственной регистрации, возможность ликвидации политических партий, в течение пяти лет не принимающих участия в выборах. Одновременно определялись четкие критерии участия партии в выборах.

Прошедшие в 2003 году парламентские выборы подвели итог пятнадцатилетнему циклу российской политики, порожденному горбачевской перестройкой и первыми свободными выборами 1989 года. В 2003 году партия «Единая Россия», созданная в результате слияния «Единства» и «Отечество – Вся Россия», сумела по итогам парламентских выборов сформировать конституционное большинство в Государственной Думе и оказалась самой сильной политической партией за всю современную историю России. Это стало возможным благодаря популярности поддержавшего ее Президента России, а также укреплению самой власти: элиты консолидировались вокруг фигуры президента, была выстроена властная вертикаль, олигархи превратились в обычных бизнесменов^[151].

В Государственную Думу на выборах 2003 года прошли те партии, лидеры которых ясно и убедительно заявили избирателям, что будут защищать национальные интересы страны. Проиграли те, кто прямо называл себя прозападными (и не смог предложить своим избирателям собственные варианты защиты национальных интересов). Именно поэтому в состав ныне действующей Думы не прошли СПС и «Яблоко». Их поражение показало, что нынешний российский либерализм по-прежнему питается инерцией мощного подъема демократического движения конца 80-х – начала 90-х годов прошлого века. Либерализм идеи (а не интересов), слова (а не действия), интеллигенции (а не предпринимателей и налогоплательщиков) оказались невостребованными избирателями. Напротив, неожиданно высокий результат на парламентских выборах получил левопатриотический блок «Родина». При этом КПРФ смогла собрать голосов почти вдвое меньше, чем на предыдущих выборах^[152].

Самое же досадное для коммунистов состояло в том, что их главный конкурент – партия власти агитировала против них не только словом, но и делом. Начав борьбу с «олигархами», власть начала осуществлять на практике то, к чему коммунисты лишь призывали, и тем самым вторглась на электоральное поле КПРФ, отняв у нее, к тому же, возможность интенсифицировать антиолигархическую агитацию^[153].

Бурная партийно-политическая жизнь 90-х годов прошлого века имела в своей основе прежде всего отсутствие единства в элитах. В начале 90-х новая российская бюрократия в союзе с либеральной интеллигенцией боролась против коммунистической партноменклатуры. С осени 1991-го по осень 1993 года исполнительная власть мерилась силами с законодательной, несшей на себе клеймо советского строя и идеологии. Потом «партии власти» в лице «Выбора России» и «Нашего дома – России» сражались с «красными директорами», сгруппировавшимися вокруг КПРФ. Избирательная кампания 1999 года также проходила под знаком противостояния федеральной и региональных партий власти.

С приходом к власти Владимира Путина российский политический класс наконец консолидировался. С принятием Федерального закона «О политических партиях» численность последних уменьшилась более чем в 10 раз – со 199 (в 2001 году) до 17 (по состоянию на 1 ноября 2006 года).

Однако, как уже говорилось выше, российская многопартийность все еще находится в стадии формирования. Партии, освоив механизмы парламентской законотворческой работы, пока что не превратились в основной инструмент борьбы за исполнительную власть, не смогли в полной мере взять на себя функции социального представительства и социальной интеграции, обеспечить через свои структуры политическое рекрутирование, формирование политической и правящей элиты страны. Те из них, которые поддерживают власть, еще не стали оказывать существенное влияние на ее курс, а оппозиция не в силах предложить обществу значимой альтернативы этому курсу.

Несмотря на то, что к сегодняшнему дню в электо-ральном поле присутствует весь спектр политических сил, говорить о завершении процесса формирования партийной системы в России пока все же преждевременно. В феврале 2006 года, комментируя высказывания Президента РФ В. В. Путина о становлении партийной системы в России, О. В. Морозов справедливо отметил, что «у нас [в России] еще зарождающаяся многопартийность, до конца еще не сформированная»^[154]. Именно это обстоятельство заставляет особенно скрупулезно изучать опыт партийного строительства прошлых лет, так как лишь учитывая его, можно создать условия, когда политические партии в нашей стране не препятствовали бы (как это нередко бывало ранее), а способствовали развитию и укреплению государства, обеспечивая эффективное представительство интересов граждан России в органах государственной власти. Очевидно, что одной из актуальных задач, стоящей перед современной Россией, является укрепление устойчиво развивающейся партийной системы в контексте электорального цикла 2007-2008 годов. В этом плане российская партийная система имеет значительные резервы.

Литература

1. Авакьян С. А. Политический плюрализм и общественные объединения в Российской Федерации: конституционноправовые основы. М.: Российский юридический издательский дом, 1996.

2. Галкин А. А. Партийная система на Западе и в России: проблемы и перспективы // Под общей ред. Г. Ю. Семигина. М.: ИСПИ РАН, 20.

3. Голосов Г. В. Партийные системы России и стран Восточной Европы. М.: Весь Мир, 1999.

4. Голосов Г. В. Пределы электоральной инженерии: «смешанные несвязанные» избирательные системы в новых демократиях // ПОЛИС. 1997. №3.

5. Зотова З. М. 100 лет российской многопартийности. М.: РЦОИТ. 2006. С. 66-175.

6. Коргунюк Ю. Г., Заславский СЕ. Российская многопартийность: становление, функционирование, развитие. М.: «Индем», 1996.

7. Сморгунов Л. С. Современная сравнительная политология. Учебник. Москва. Росспэн. 2002. С. 325-337.

8. Гельман В. Я. О становлении российской партийной системы и практиках политических коалиций // Полис. 1997. № 3.

9. Гельман В. Я. Избирательные кампании: испытание электоральной формулы. // Полис. 1996. № 2.

10. Матасов М. В. Партийные и избирательные системы: характер взаимовлияния // Представительная власть: Мониторинг, анализ, информация. 1995. №4.

11. Мелешкина Е. Ю. Выборы 1999-2000 гг. сквозь призму предыдущего электорального цикла // Первый электоральный цикл в России. 1993-1996 гг. / Общ. ред. В. Я. Гельман, Г. В. Голосов, Е. Ю. Мелешкина. М.: «Весь Мир», 2000.

Контрольные вопросы

1. Какие структуры являлись прообразом политических партий в России?

2. В чем причина краха советской партии власти – КПСС?

3. Какова роль выборов в Государственную Думу 1993-1995 годов в ходе формирования партийной системы России?

4. Каковы преимущества и недостатки первых партий власти – «Выбора России» и «Наш дом – Россия»?

5. В чем причина усиления раздробленности партийной системы России на рубеже 1998-2000 годов?

6. В чем состоит отличие партии «Единая Россия» от предыдущих российских партий власти?

7. Каковы отличительные особенности современного состояния партийной системы России?

Тест

1. Партийная система представляет собой:

а) перечень всех действующих партий;

б) совокупность всех партий, а также характер их взаимодействия и участия в политической деятельности, в процессе формирования и реализации государственной власти.

2. Согласно классификации партийных систем Д. Сартори всего существует 7 типов партийных систем. Восполните классификационный перечень:

а) однопартийная;

б)

в)

г) двухпартийная система;

д)

е)

ж) атомизированная система»

3. Какие факторы развития партийных систем в науке относят к институциональным?

а) политическая культура общества;

б) форма правления;

в) государственное устройство;

г) избирательная система;

д) социальное расслоение.

Ответы на тесты

К главе первой

1. а.

1. а) М. Острогорский;

б) Р. Михельс;

в) М. Дюверже.

2. в.

3. а.

4. а, в, д, е– всем;

б, г, ж – некоторым.

К главе второй

1. а, б.

2. а) 1920; б) 1820; в) 1720.

3. г, 4. в, 5. б, в, г.

К главе третьей

1. а, в.

2. а) М. Дюверже;

б) Д. Юм; в) М. Вебер.

3. а; б; в; е.

4. а; б.

К главе четвертой

1. а.

2. б.

3. в, б, а.

4. а, в.

К главе пятой

1. б.

2. а.

3. а и б.

4. а и б.

К главе шестой

1. Общий, специальный, видовой, индивидуальный; 2) правовой, социальный.

2. а, б, г, д, е, з и к, л -могут, в и ж – не могут

3. б.

4. в.

5. а.

К главе седьмой

1. в.

2. в.

3. б.

4. б.

К главе восьмой

1 – б

2 – б – система с партией– гегемоном, в – система с преобладающей партией, д – система умеренного плюрализма, е – система поляризованного плюрализма, ж) – атомизированная партийная система.

3 – б, в, г.

Сведения об авторах

Коллектив авторов:

Ашкеров А. Ю., д. ф. н., глава 4 (совместно с Бударагиным М. А. и Жаровым М. В.), глава 5 (совместно с Кралечкиным Д. Ю. и Гараджа Н. В.);

Бударагин М. А., глава 4 (совместно с Ашкеровым А. Ю. и Жаровым М. В.);

Гараджа Н. В., к. ф. н, глава 5 (совместно с Кралечкиным Д. Ю. и Ашкеровым А. Ю.);

Данилов В. Н., к. ф. н., глава 7 (совместно с Заславским С.Е.)

Жаров М. В., глава 4 (совместно с Бударагиным М. А. и Ашкеровым А. Ю.), глава 8 (совместно с Заславским С.Е.)

Заславский С. Е., д. ю. н, введение, глава 1 (совместно с Кралечкиным Д. Ю.), глава 2 (совместно с Мартыновым К. К.), глава 3 (совместно с Кралечкиным Д. Ю.), глава 6, глава 7 (совместно с Даниловым В. Н.), глава 8 (совместно с Жаровым М. В.)

Кралечкин Д. Ю., к. ф. н., глава 1 (совместно с Заславским С. Е.), глава 3 (совместно с Заславским С. Е.), глава 5 (совместно с Ашкеровым А. Ю. и Гараджа Н. В.)

Мартынов К. К., к. ф. н., глава 2 (совместно с Заславским С.Е.)

Научный редактор – С.Е. Заславский, доктор юридических наук

Научные рецензенты:

доктор юридических наук, профессор МГЮА Ю. А. Веденеев,

доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой ВШЭ-ГУ Д. В. Поляков

Примечания

1

Липсет СМ. Политическая социология // Американская социология. Проблемы. Перспективы. Методы. М., 1972. С. 204.

(обратно)

2

Зотова З. М. Политические партии и избирательный процесс. М., 2002. С. 5.

(обратно)

3

Берлин П. А. Политические партии на Западе. СПб. 1907. С. 5.

(обратно)

4

Lawson K. The Comparative Study of Political Parties. N. Y., 1976. P. 2.

(обратно)

5

Ibid. P. 3-4.

(обратно)

6

Sartori G. Parties and Party Systems // A Framework for Analysis. Vol. 1. N. Y., 1976. P. 64.

(обратно)

7

Острогорский М. Я. Демократия и политические партии. М.: РОСС– ПЭН, 1997; Михельс Р. Социология политических партий в условиях демократии: Главы из книги // Диалог. 1990. № 3, 5, 7, 11, 13, 15, 18.

(обратно)

8

Newmann S. Toward a Comparative Study of Political Parties // Modern Political Parties. Approaches to Comparative Politics. Chicago, 1957. Р. 396.

(обратно)

9

Гамбаров Ю. С. Политические партии в их прошлом и настоящем. 2-е изд. СПб., 1905. С. 3.

(обратно)

10

Beume К von. Partien In Westlichen Demokratien. München. 1982. P. 343.

(обратно)

11

См. Юдин Ю. А. Политические партии и право в современном государстве. М.: Форум-Инфа-М, 1998. С. 37-46.

(обратно)

12

Автономов А. С. Правовая отология политики: к построению системы категорий. М.: ИНФРОГРАФ, 1999. С. 221.

(обратно)

13

Шмачкова Т. В. Мир политических партий // ПОЛИС. 1992. № 1/2.

(обратно)

14

Матвеев Р. Ф. Теоретическая и практическая политология. М.: РОСС– ПЭН, 1993. С. 107.

(обратно)

15

Чиркин В. Е. Конституционное право зарубежных стран. М.: Юрист, 1997. С. 104.

(обратно)

16

Бекназар-Юзбашев Т. Б. Партии в буржуазных политико-правовых учениях. М.: Наука, 1988. С. 37.

(обратно)

17

Брайс Дж. Американская республика. Ч.2. М., 1980. С.267.

(обратно)

18

Бейме фон К. Партии // Политология вчера и сегодня. 1992. Вып. 4. С. 64.

(обратно)

19

Merckl P. Modern Comparative Politics. N. Y., 1970. P. 264-268.

(обратно)

20

Холодковский К. Г. Политические партии России // Гражданское общество в России: Структура и сознание. М.: Наука, 1998. С. 175-178.

(обратно)

21

Гаджиев К. С. Политическая наука. М., 1994. С. 143-146.

(обратно)

22

Зотова З. М. 100 лет российской многопартийности. М., РЦОИТ, 2006. С. 39.

(обратно)

23

Кулик А. Н. Сравнительный анализ партий: методология и инструментарий // Политические партии и движения в России и на Западе: Процесс формирования. Методы исследования. С. 41.

(обратно)

24

Зарубежное законодательство о политических партиях: Сборник нормативных актов. М.: Луч, 1993. С. 151.

(обратно)

25

В польском законе «О политических партиях» (1997) юридически значимой функцией партии признается участие в общественной жизни путем оказания демократическими методами влияния на формирование политики государства либо осуществление публичной власти.

(обратно)

26

Острогорский М. Я. Демократия и политические партии. Т 2. М., 1930. С. 181.

(обратно)

27

Более подробно о значении институциональных и социокультурных факторов см. в гл. 8 настоящего издания.

(обратно)

28

Острогорский М. Я. Демократия и политические партии. М., 1997.

(обратно)

29

Манифест об усовершенствовании государственного порядка // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 20.

(обратно)

30

Сталин И. В. О проекте Конституции Союза ССР: Доклад на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 г. // Вопросы ленинизма. Изд. 11-е. М., ОГИЗ, 1945. С. 523.

(обратно)

31

Дюверже М. Политические партии. М., 2005.

(обратно)

32

Марченко М. Н., Фарукшин М. Х. Буржуазные политические партии. М.: Высшая школа, 1987. С. 86.

(обратно)

33

См. также Малов Ю. К. Введение в теорию политических партий: Обзор идей и концепций. М.: Русский мир, 2005. С. 71-72.

(обратно)

34

См. напр. Зотова З. М. 100 лет российской многопартийности. М.: РЦОИТ, 2006. С. 28-29; Даниленко В. Н. Политические партии и партийные системы // Конституционное право зарубежных стран. М.: Норма, 2003. С. 163-169.

(обратно)

35

Katz, R. S.; Mair P. Changing models of party organization and party democracy: The Emergence of the cartel party // Party Politics. Vol. 1, No.1, January 1995. Р. 5-28.

(обратно)

36

Sigmund Neumann, Modern Political Parties: Approaches to Comparative Politics. University of Chicago Press, 2000 (1956).

(обратно)

37

Puhle, Hans-Jьrgen, Still the Age of Catch-allism? // Gunther, Richard (ed.), Montero, Jose Ramon (ed.), Linz, Juan J. (ed.), Political Parties. Old Concepts and New Challenges. Oxford University Press, 2002/03.

(обратно)

38

Otto Kirchheimer. The Transformation of the Western European Party Systems // Joseph La Polombara and Myron Weiner (eds.), Political Parties and Political Development, Princeton University Press, 1966. Следует отметить, что Кирххаймер во многом опирался на теорию Нойманна, то есть теорию функциональности партий, а не на исследования организационных структур в духе Дюверже. Выделяя всеохватные партии в качестве отдельного типа, Кирххаймер полагал, что этот тип вытеснит все остальные партийные структуры в силу своей большей конкурентоспособности.

(обратно)

39

См.: Richard S. Katz, (Editor), Peter Mair (Editor), How Parties Organize: Change and Adaptation in Party Organizations in Western Democracies, SAGE Publications, 1995.

(обратно)

40

Thomas Poguntke, Realities: The German Green Party // Kay Lawson (ed.), How Political Parties Work: Perspectives from Within. Praeger Publishers, 1994.

(обратно)

41

Рябов А. В. «Партия власти» в политической системе современной России // Формирование партийно-политической системы в России. М., 1998. С. 81.

(обратно)

42

Рябов А. В. «Партия власти» в политической системе современной России // Формирование партийно-политической системы в России. М., 1998. С. 91.

(обратно)

43

Голосов Г. В. Происхождение современных российских политических партий, 1987-1993 // Первый электоральный цикл в России (1993-1996) / Общ. ред.: В. Я. Гельман, Г. В. Голосов, Е. Ю. Мелешкина. М.: Весь мир, 2000. С. 77-105 // http://feelosophy.narod.ru/Vb_93_96/ch_1.htm

(обратно)

44

Голосов Г. В. Происхождение современных российских политических партий, 1987-1993 // Первый электоральный цикл в России (1993-1996) / Общ. ред.: В. Я. Гельман, Г. В. Голосов, Е. Ю. Мелешкина. С. 77-105 // http://feelosophy.narod.ru/Vb_93_96/ch_1.htm

(обратно)

45

Политические партии России: история и современность. М.: РОС– СПЭН, 2000 // http://grachev62.narod.ru/Mnpt/ch_26.htm

(обратно)

46

См. Бурдье П. Политическое представление. М., 2005. С. 189.

(обратно)

47

Бурдье П. Политическое представление. М., 2005. С. 189.

(обратно)

48

Michels R. Zur Soziologie des Parteiwesens in der modernen Demokratie. B., 1911.

(обратно)

49

Mildred A. Schwartz, Key Lawson, Political Parties: Social Bases, Organi– zation, Environment // The Handbook of political sociology (ed. T Janosky). Cambridge University Press, 2005.

(обратно)

50

Ленин В. И. Сочинения. Т. 14. С. 343.

(обратно)

51

Дюверже М. Политические партии. – М., 2005. С. 204.

(обратно)

52

Партийное строительство. Учебное пособие. Под ред. Н. А. Петровичева. М., Политзидат. 1978. С. 274.

(обратно)

53

Бурдье П. Делегирование и политический фетишизм // Бурдье П. Социология политики. М., 1993.

(обратно)

54

Мальцев Г. В. Понимание права: подходы и проблемы. М., 1999. С. 318.

(обратно)

55

Conway M. M. Political Participation in the United States. 2d ed. Washing– ton, D. C.: Congressional Quarterly, 1991. P. 44.

(обратно)

56

Хоманс Дж. К. Возвращение к человеку // Американская социологическая мысль. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1994. С. 55.

(обратно)

57

История социологии в Западной Европе и США. М., 1993. С. 297.

(обратно)

58

Блау П. Американская социологическая мысль. М., Изд-во Моск. гос. ун-та, 1994. С. 23.

(обратно)

59

Парсонс Т. О социальных системах. М.: Академический проект, 2002. С. 61.

(обратно)

60

См., например: Юдин Ю. А. Политические партии и право в современном государстве. М.: Форум-Инфа-М, 1998. С. 5; Евдокимов В. Б. Правовое регулирование политических партий в буржуазных странах: Автореферат диссертации. Свердловск, 1990. С. 9.

(обратно)

61

Huntington S. P. Political Development and Political Decay // World Politics.1965. Vol. 17, № 3. P. 394.

(обратно)

62

Джанда К. Сравнение политических партий: исследования и теория // Современная сравнительная политология. М.: МОНФ, 1997. С. 95.

(обратно)

63

Баранов С. Д. Группы давления в политическом процессе современной России. Автореф. дисс. М., 1998. С. 8.

(обратно)

64

Боднар А. Реферат академического пособия: Наука о политике. Варшава, 1988. С. 28-29.

(обратно)

65

См.: Зеленко Б. И. Политические партии и развитие гражданского общества в России: политико-правовые аспекты. М.: ПЕР СЭ, 2001. С. 58.

(обратно)

66

Юдин Ю. А. Политические партии и право в современном государстве. М., 1998.

(обратно)

67

См.: Зеленко Б. И. Политические партии и развитие гражданского общества в России: политико-правовые аспекты. С. 58.

(обратно)

68

Даниленко В. Н. Политические партии и буржуазное государство. М.: Юрид. лит-ра, 1984. С. 85.

(обратно)

69

Никифоров Ю. Н., Никифоров А. Ю. Статус политических партий в постсоветской России: особенности формирования, типология, тенденции развития. Уфа, 2002. С. 44.

(обратно)

70

Евдокимов В. Б. Правовое регулирование политических партий в буржуазных странах. Свердловск, 1990.

(обратно)

71

Байкова Т.К. Конституционно-правовой статус политических партий в Российской Федерации. Автореф. дис. М., МГЮА.

(обратно)

72

Мальцев Г. В. Понимание права: Подходы и проблемы. М.: Прометей, 1999. С. 320-321.

(обратно)

73

Иногда явочный порядок наряду с отсутствием необходимости регистрации партии как таковой предусматривает требования по государственной регистрации партий для обретения права участия в выборах (Австралия, Дания, Швеция) или статуса юридического лица (Франция). Факт регистрации не удостоверяет статус партии, а лишь фиксирует ее право на доступ к определенным видам деятельности (если регистрация обязательна) либо на получение установленных законом преимуществ при их осуществлении (если регистрация носит добровольный характер).

(обратно)

74

Закон Республики Казахстан от 15 июля 2002 года № 344-2 «О политических партиях» // www.pavlodar.com.

(обратно)

75

Под признаками профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности закон подразумевает указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отражение указанных целей в наименовании политической партии.

(обратно)

76

Постановление Конституционного суда Российской Федерации от 15 декабря 2004 года № 18-П по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» // Собрание законодательства РФ. 2004. № 51. Ст. 5260.

(обратно)

77

Вешняков А. А. Избирательные стандарты в международном праве и их реализация в законодательстве Российской Федерации. М., 1997. С. 66-67.

(обратно)

78

Политические партии в условиях демократии. С. 282.

(обратно)

79

См., например: Постановление Конституционного суда РФ от 30 ноября 1992 года № 9-П по делу о проверке конституционности указов Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 года № 79 «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», от 25 августа 1991 года № 90 «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР» и от 6 ноября 1991 года № 169 «О деятельности КПСС и КП РСФСР», а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР.

(обратно)

80

Дюверже М. Политические партии. М., 2005. С. 18

(обратно)

81

Гамбаров Ю. С. Политические партии в их прошлом и настоящем. СПб., 1905. С. 108.

(обратно)

82

Даниленко В. Н. Политические партии и буржуазное государство. М.: Юридическая литература, 1984. С. 79.

(обратно)

83

Исаев М. А., Чеканский А. Н., Шишкин В. Н. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии. М., 2001. С. 77.

(обратно)

84

Лапаева В. В. О концепции проекта Закона Российской Федерации «О политических партиях» // Право и многопартийность в России. М., 1994. С. 45.

(обратно)

85

Гамбаров Ю. С. Политические партии в их прошлом и настоящем. С.5; Исаев М. А., Чеканский АН., Шишкин В. Н. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии. С. 84.

(обратно)

86

Исаев М. А., Чеканский А. Н., Шишкин В. Н. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии. С. 84.

(обратно)

87

Лапаева В. В. Право и многопартийность в современной России / Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. М.: Норма, 1999.

(обратно)

88

Фассино П. За новую партию // Политология вчера и сегодня. Вып. 4. М.: РАУ, 1992. С. 71.

(обратно)

89

См. Дюверже М. Политические партии. C. 128.

(обратно)

90

Так, например, в Республиканской и Демократической партиях США, в Прогрессивно-конституционной партии Канады отсутствует институт фиксированного членства, уставы ряда германских партий (например, Христианско-демократического союза) допускают возможность членства в партии уже с 16 лет, возможность коллективного членства профсоюзов предусмотрена в уставе Лейбористской партии Великобритании.

(обратно)

91

Зачастую, и это характерно как для тоталитарных партий, так и для откровенно популистских, процедура членства в партии фетишизируется: короткий номер партийного билета оказывается дороже собственно членства в организации, поскольку маркируется как степень приближения к, как правило, харизматическому вождю. Парадоксальным образом документ, в соответствии с которым обозначается равенство членов в партии – формально партийный билет Сталина ничем не отличается от билета рядового члена ВКП(б) – в состоянии разрушить структуру такого «равенства» членов партии перед ее программой.

(обратно)

92

Бурдье П. Социология политики. М.: Социо-логос, 1993. С. 215.

(обратно)

93

Чиркин В. Е. О публичной власти // Государство и право. 2003. №10. С. 8.

(обратно)

94

Так, в Консервативной партии Великобритании сменяемость и выборность лидеров политических партий была введена только с 1980-х годов.

(обратно)

95

Устав Социал-демократической партии России. М., 2002.

(обратно)

96

Исаев М. А., ЧеканскийА. Н., Шишкин В. Н. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии. С. 83.

(обратно)

97

How Political Parties Work: Perspectives from Within. Praeger Publishers. Westport, 1994, Р. 4.

(обратно)

98

Дюверже М. Политические партии. С. 90.

(обратно)

99

Дюверже М. Политические партии. С. 85.

(обратно)

100

Французская коммунистическая партия.

(обратно)

101

Цит. по: Дюверже М. Политические партии. С. 186.

(обратно)

102

Бурдье П. Делегирование и политический фетишизм // Бурдье П. Социология политики. С. 257.

(обратно)

103

How Political Parties Work: Perspectives from Within. Praeger Publishers. P. 59.

(обратно)

104

How Political Parties Work: Perspectives from Within. Praeger Publishers. P 18.

(обратно)

105

Ibid. Р. 6.

(обратно)

106

Ibid. P. 8.

(обратно)

107

Цит. по Исаев М. А., ЧеканскийА. Н., Шишкин В. Н. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии. С. 82.

(обратно)

108

How Political Parties Work: Perspectives from Within. Praeger Publishers. Westport, 1994. Р. 6.

(обратно)

109

Ibid. Р. 43-48.

(обратно)

110

Поскольку внутрипартийных конфликтов принято избегать, чтобы сохранить целостность партии, уберегая ее от фракционности или раскола, правило компромисса позволяет согласовывать цели тех или иных противоборствующих внутрипартийных группировок и лидеров за счет общих программных целей.

(обратно)

111

Во внутрипартийной борьбе та или иная сторона позволяет себе присваивать материальные средства партии (печатные органы, финансы и прочее) для достижения своих целей. Тем самым эти материальные средства расходуются не на общее благо.

(обратно)

112

Внутрипартийная борьба заставляет прибегать к помощи авторитетных фигур, обладающих теми или иными материальными ресурсами, необходимыми для ее продолжения. Тем самым размывается кадровое единство партии, а сама она становится заложником возможно совсем иных интересов.

(обратно)

113

Правило привилегированного доступа является аналогом правила нобелитета, только в данном случае на замену материального ресурса авторитета приходит его политический капитал, выражаемый, например, через сеть знакомств с влиятельными персонажами политической сцены. Последовательное и частое применение этого правила также размывает партийную структуру и делает партию уязвимой относительно публичной критики при условии, что эти зачастую тайные связи будут обнаружены.

(обратно)

114

Даниленко В. Н. Политические партии и партийные системы // Конституционное право зарубежных стран. М.: Норма, 2003. С. 179.

(обратно)

115

Исаев М. А., Чеканский А. Н., Шишкин В. Н. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии. С. 86.

(обратно)

116

Pötsch H. Die deutsche Demokratie. Bonn. 1999. S. 40.

(обратно)

117

Grzymaіa-Busse A. Political Competition and the Politicization of the State in East Central Europe // Comparative Political Studies. 2003. #36, Р. 1144.

(обратно)

118

Протокол Центральной избирательной комиссии Российской Федерации о результатах выборов по федеральному избирательному округу и о распределении депутатских мандатов между политическими партиями, избирательными блоками. Утвержден Постановлением Центризбиркома РФ от 19.12.2003 г. №71/615-4 // Вестник Центризбиркома РФ. № 23. 2003.

(обратно)

119

Цит. по Дюверже М. Политические партии. С. 124.

(обратно)

120

Малов Ю. К. Введение в теорию политических партий: обзор идей и концепций.

(обратно)

121

Дюверже М. Политические партии. С. 124.

(обратно)

122

Стародубский Б. А. Понятие и виды партийной системы в буржуазных странах // Правоведение. 1969. № 4. С. 8.

(обратно)

123

Sartori G. Parties and Party Systems. A Framework for Analysis. Vol. 1 Cambridge. 1976. Р. 128.

(обратно)

124

Дегтярев А. А. Основы политической теории. М.: Высшая школа, 1998. С. 144.

(обратно)

125

Вместе с тем, конституционной практике известны случаи, когда определенное число партий в рамках партийной системы государства устанавливалось в принудительном порядке (Уругвай в 1973-1985 годах, Бразилия в 1964-1979 годах), причем одной из них отводилась роль правящей. В данном случае уместнее относить такие искусственные двухпартийные системы к системе с партией-гегемоном.

(обратно)

126

Так, в ряде африканских государств (Нигерия, Сенегал, Верхняя Вольта), партийные системы которых в 1970-1980-х годах хотя и предусматривали наличие нескольких партий, но устанавливали жесткие лимиты на их количество.

(обратно)

127

Голосов Г. В. Партийные системы России и стран Восточной Европы. М.: Весь мир, 1999. С. 64

(обратно)

128

Дюверже М. Политические партии. С. 263.

(обратно)

129

Дюверже М. Политические партии. С. 257.

(обратно)

130

Moser R. G. Electoral Systems and the Number of Parties in Postcommunist States// World Politics. Vol. 51. № 3. April 1999.

(обратно)

131

Дюверже М. Политические партии. С. 21.

(обратно)

132

Гаджиев К. С. О перспективах российской государственности в России // Политические исследования. 1994. № 3. С. 112.

(обратно)

133

Сморгунов Л. В. Современная сравнительная политология: Учебник. М.: РОССПЭН, 1999. С. 328.

(обратно)

134

Политические партии. Зачем они нужны / Авторский коллектив: А. С. Автономов, А. Б. Зябрев, А. Г. Механик, М. Ю. Мизулин, В. В. Смирнов; Под общ. ред. В. Н. Плигина и В. А. Фадеева // Стратегия России. 2005. № 9-10. http://sr.fondedin.ru/new/fullnews.php?subaction=show-full&id=1130135934&archive=1130138106&start_from=&ucat=14&

(обратно)

135

Там же.

(обратно)

136

Коргунюк Ю. Г., Заславский СЕ. Российская многопартийность: становление, функционирование, развитие. М.: ИНДЕМ, 1996 // http://www.partinform.ru/ros_mn.htm.

(обратно)

137

Коргунюк Ю. Г., Заславский СЕ. Российская многопартийность: становление, функционирование развитие // http://wwwpartinform.ru/ros_mn.htm

(обратно)

138

Политические партии России: история и современность. М.: РОС– СПЭН, 2000 // http://grachev62.narod.ru/Mnpt/ch_26.htm

(обратно)

139

Политические партии. Зачем они нужны / Авт. коллектив: А. С. Автономов, А. Б. Зябрев, А. Г. Механик, М. Ю. Мизулин, В. В. Смирнов; Под общ. ред. В. Н. Плигина и В. А. Фадеева // Стратегия России…2005. № 9-10. http://sr.fondedin.ru/new/fullnews.php?subaction=showfull&id=1130135934&archive=1130138106&start_from=&ucat=14&

(обратно)

140

Политические партии. Зачем они нужны / Авт. коллектив: А. С. Автономов, А. Б. Зябрев, А. Г. Механик, М. Ю. Мизулин, В. В. Смирнов; Под общ. ред. В. Н. Плигина и В. А. Фадеева // Стратегия России…2005. № 9-10. http://sr.fondedin.ru/new/fullnews.php?subaction=showfull&id=1130135934&archive=1130138106&start_from=&ucat=14&

(обратно)

141

Карристайн Т., Неганов С. Россия и Британия: в поисках достойного правления: Учебное пособие. Пермь: Изд-во ПГУ, 2000.

(обратно)

142

Рябов А. «Партия власти» в политической системе современной России // Московский центр Карнеги: Научные доклады. 1998. Вып. 22 // http://www.yavlinsky.ru/news/index.phtml?id=2416

(обратно)

143

Голосов Г. В. Происхождение современных российских политических партий, 1987-1993 // Первый электоральный цикл в России (1993-1996) / Общ. ред.: В. Я. Гельман, ГВ. Голосов, Е. Ю. Мелешкина. М.: Весь мир, 2000. С. 77-105 // http://feelosophy.narod.ru/Vb_93_96/ch_1.htm

(обратно)

144

Голосов Г. В. Происхождение современных российских политических партий, 1987-1993 // Первый электоральный цикл в России (1993-1996) / Общ. ред.: В. Я. Гельман, Г. В. Голосов, Е. Ю. Мелешкина. С. 77-105 // http://feelosophy.narod.ru/Vb_93_96/ch_1.htm

(обратно)

145

Карристайн Т., Неганов С. Россия и Британия: в поисках достойного правления: Учебное пособие. // http://gov.psu.ru/10_1.html

(обратно)

146

Там же.

(обратно)

147

Рябов А. «Партия власти» в политической системе современной России //Московский центр Карнеги: Научные доклады. 1998. Вып. 22 // http://www.yavlinsky.ru/news/index.phtml?id=2416

(обратно)

148

Карристайн Т., Неганов С. Россия и Британия: в поисках достойного правления: Учебное пособие // http://gov.psu.ru/10_1.html

(обратно)

149

Бызов Л. Потребитель стабильности // Апология: Ежемесячный гуманитарный журнал. 2005. № 8.

(обратно)

150

Карристайн Т., Неганов С. Россия и Британия: в поисках достойного правления: Учебное пособие. Пермь: Изд-во ПГУ, 2000. // http://gov.psu.ru/10_1.html

(обратно)

151

Становая Т. Что такое «партия власти» в России? // РИА «Новости». 8 июня 2005 г.

(обратно)

152

Коновалов А. Партия ответственного парламентского большинства // http://www.kreml.org/opinions/42689380

(обратно)

153

Коргунюк Ю. Большое партийное фиаско // Полития. 2003. № 3 // http://www.partinform.ru/articles/dum03.htm

(обратно)

154

Комментарий заместителя секретаря президиума генерального совета партии «Единая Россия», первого заместителя Председателя Государственной Думы Олега Морозова для сайта партии «Единая Россия», 10 февраля 2006 года // http://www.edinros.ru/news.html? rid=3046&id=110805

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Глава 1 ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ: ПОНЯТИЕ, ПРИЗНАКИ, ФУНКЦИИ

  Теория политических партий в системе научного знания

  Понятие и признаки политической партии

  Функции и цели деятельности политических партий

Глава 2 ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

  Зачем и когда понадобились партии?

  Механизм происхождения политических партий

Глава 3 ТИПОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

  Классификация политических партий

  Модернизация партий

Глава 4 ПАРТИЯ КАК СУБЪЕКТ ПУБЛИЧНОЙ ПОЛИТИКИ

  Идеологическая субъектность и политико-организационный потенциал партии

  Политические элиты и российские партии

Глава 5 СОЦИАЛЬНАЯ ОСНОВА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

  Философия партийности

  Философия партийности

  Эволюция института политических партий в современном обществе

Глава 6 ПРАВОВОЙ СТАТУС ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

  Политическая и правовая институционализация политических партий

  Предмет и формы правового регулирования деятельности партий

  Законодательство о политических партиях

Глава 7 ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ОСНОВЫ ПАРТИЙНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА

  Организационная структура политических партий

  Проблемы обеспечения внутрипартийной демократии

  Финансовая и хозяйственная деятельность политических партий

Глава 8 ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ: СУЩНОСТЬ, ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ, ЭВОЛЮЦИЯ

  Типология партийных систем

  Институциональные и социокультурные факторы развития партийных систем

  Развитие партийной системы России

Ответы на тесты

Сведения об авторах

*** Примечания ***