Яблоко Евы [Пегги Морленд] (fb2) читать онлайн

Пегги Морленд Яблоко Евы

Глава первая

Сесил хотелось убежать из больницы куда глаза глядят. Вместо этого она крепко держала руку Мелинды и строго наставляла:

— Дыши глубоко, не напрягайся! — Но в голосе ее помимо воли проскальзывали нервозность и страх.

Превозмогая боль, Мелинда оперлась на локти.

— Вот ты и дыши! — процедила она, пытаясь освободить руку. — А я буду тужиться. — Она стиснула зубы и подалась вперед, чтобы избавиться как от боли, так и от мертвой хватки Сесил.

Держа Мелинду обеими руками, Сесил ухитрилась смахнуть капли пота со лба. Она сама была матерью троих детей, но не припомнит, чтобы схватки были такими сильными. Прошло целых два часа; сколько еще ей предстоит мучиться? Мелинда — ее самая близкая подруга, никто, кроме Джека, не любит ее больше, чем Сесил.

Куда подевался этот чертов Джек Брэннан? Он должен быть здесь, возле жены.

Сесил тщательно вытерла влажный лоб подруги, словно это могло облегчить страдания роженицы. Заметив, что лицо Мелинды побагровело, Сесил истерически закричала:

— Не тужься! Дыши!

— Я тебя ненавижу, Сесил, — огрызнулась Мелинда.

— Прекрасно, — ответила Сесил таким же зловредным тоном. — Можешь ненавидеть меня сколько угодно. — Пока Мелинда говорит, она дышит, а не тужится. — Уж если ты хочешь кого-то ненавидеть, пусть это будет Джек. Из-за него ты влипла в эту историю.

Отвлекая внимание подруги, она положила руку на вздутый ее живот, недоумевая, почему не приходит врач. Как-никак пациентка рожает!

Сесил отпустила Мелинду, и та в изнеможении откинулась на подушку, глядя в потолок остекленевшими глазами. Грудь ее вздымалась, словно после быстрого бега, и, несмотря на это, у нее еще хватило сил засмеяться. Последнее обстоятельство вывело Сесил из себя.

— Что тут смешного? — возмутилась она.

— Не что, а кто. Ты смешная, — сказала Мелинда, продолжая хихикать и вытирая вспотевшее лицо. — Ты просто развалина.

Пользуясь коротким перерывом между схватками, Сесил опустилась на стул возле больничной койки.

— Вот тебе и благодарность, — пробормотала она, вытягивая затекшие ноги.

— Я тебе очень благодарна.

— Да, да, прекрасно, — проговорила Сесил, не сводя глаз с закрытой двери. Где прячется медперсонал? Разве не должны они крутиться вокруг роженицы, совершая чудеса или хоть что-нибудь, чтобы новорожденный появился на свет целым и невредимым?

— Не дуйся, Сесил. А то появятся морщины.

Замечание прозвучало довольно нелепо, принимая во внимание ситуацию. Оно напомнило Сесил тетушку Мелинды, и она тоже рассмеялась, откинув голову на спинку стула.

— Ты говоришь точь-в-точь как твоя тетя Хетти.

— Я могу сказать и похлеще.

— Не сомневаюсь, — заметила Сесил, вспоминая тетушку Мелинды с ее стародевическими замашками. Достоинство Агаты Прим, или тети Хетти, по мнению Сесил, состояло в том, что она вырастила Мелинду. За одно это вечная ей хвала и благодарность.

Они были неразлучными подругами с двенадцати лет, с того времени, когда Мелинда с незамужней тетей Хетти приехала в их поселок и стала жить по соседству. Сесил вспоминала с улыбкой их первую встречу. Она пряталась в ветвях вяза, который стоял на границе владений ее родителей и тети Хетти Прим. Мелинда вышла из дома в белом платьице с кружевной отделкой, в белых носочках и белых кожаных туфельках. А Сесил, как обычно летом, щеголяла в укороченных джинсах своего брата, безразмерной футболке и к тому же босиком. Контраст был налицо.

Несмотря на такое различие в одежде, девочки подружились, и дружба их уже перешагнула двадцатилетний рубеж. А последние шесть лет они стали еще и партнерами в магазине по продаже детской одежды. Мелинда была подружкой невесты на свадьбе Сесил и крестной матерью троих ее детей. А теперь Сесил должна отплатить подруге тем же. Полтора года назад она также была подружкой невесты на свадьбе у Мелинды. Сегодня, дай Бог, у Мелинды появится первенец, и Сесил будет его крестной мамой.

— О-о-ох! — застонала Мелинда.

Сесил вскинулась и заглянула подруге в лицо.

— Опять схватки?

Закусив нижнюю губу, Мелинда кивнула, и на глаза ей навернулись слезы.

Вскочив на ноги, Сесил схватила ее за руку. Тонкие пальцы Мелинды, способные, казалось, надавить разве что на клавишу рояля, сжали руку Сесил точно тисками. Сесил взглянула на часы. Боже, но где же врач?

— Дыши, Мелинда, — уговаривала она подругу, отбрасывая с ее лба прилипшие волосы. — Открой глаза, сосредоточься. Не сражайся с болью, работай вместе с ней.

Еще две слезинки пробежали по щекам Мелинды, но она открыла глаза и уставилась в одну точку на потолке. Постепенно дыхание ее стало ровным.

Дверь за спиной Сесил тихо открылась, потом закрылась. Обернувшись, она увидела мужчину в зеленом халате. Обогнув койку, он остановился возле роженицы, и его длинные пальцы профессионально обхватили ее запястье.

— Как дела у нашей пациентки? — бодро спросил он.

Мелинда приоткрыла рот, но вместо ответа у нее вырвался стон.

— Дыши глубже, Мелинда, дыши! — в который уже раз повторила Сесил и, подняв голову, взглянула на врача. «Как дела у нашей пациентки?» Что за идиотский вопрос! Разве не видно, что она корчится от боли?

Однако врач не обращал внимания на Сесил. Его взгляд был прикован к наручным часам, он стоял наклонившись, и она видела только его макушку. На его каштановых волосах осталась вмятина от завязок маски, которая теперь болталась на шее.

Типичный плейбой: модная стрижка, маникюр, под браслетом часов белела полоска не тронутой загаром кожи. Интересно, где он загорает? На теннисном корте? Или когда играет в гольф? Большинство врачей именно так проводят свободное время. Во всяком случае, так они говорят своим женам.

Сесил молча наблюдала за ним, пока он проверял пульс у Мелинды. Сделав запись в ее карте, он наконец поднял глаза и посмотрел на Сесил. Медлительный как черепаха, подумала она, к тому же слишком спокойный для данной ситуации. Его медлительность и спокойствие разозлили Сесил.

Она всю жизнь старалась защитить Мелинду, которая была слабее своей подруги. Защищая ее, Сесил в свое время наставила немало фонарей под глазами обидчиков; у нее чесались руки и на этого самонадеянного чурбана, ему же лучше будет, если он сейчас же что-нибудь сделает, чтобы облегчить страдания Мелинды.

— Вы член семьи? — спросил врач, положив на место медицинскую карту.

— Нет, но…

— В таком случае вам следует выйти, пока я буду осматривать пациентку.

— Но я…

Теперь уж Мелинда успокаивающе сжала руку Сесил. Покосившись на искаженное болью лицо подруги, Сесил, не задумываясь, протянула руку над больничной койкой и, ухватившись за зеленый халат доктора, притянула его к себе, так что лица их оказались совсем близко.

— Дайте ей что-нибудь, немедленно! — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Или я… Или я…

— Что — вы? — Хотя выражение глаз у врача было спокойным, в них блеснул огонек, говоривший о том, что доктор тоже рассердился.

Мысли путались в голове Сесил, и она никак не могла придумать, чем бы его напугать.

— Я… я…

Мелинда снова дернула ее за руку.

— Сесил, все хорошо, — произнесла она напряженным, но твердым голосом. — Пойди лучше выпей кофе или еще чего-нибудь. За меня не волнуйся.

Не желая перечить подруге, Сесил спросила с сомнением:

— Ты уверена?

— Да, уверена.

Неохотно отпустив руку Мелинды и еще неохотней — халат врача, Сесил вытерла влажные ладони о юбку, стараясь успокоиться.

— Я буду рядом, за дверью, — сказала она, наблюдая, как Мелинда закрыла глаза и кивнула. Повернувшись к врачу, Сесил добавила: — Позовите меня, если что. Глазом не моргнете, как я буду здесь! — Все успокаивающее в ее словах было адресовано Мелинде, а все угрожающее — мужчине в зеленом халате.

Он воспринял ее угрозу, изогнув одну бровь и озадаченно взглянув на нее. Одному Богу известно, как она ненавидит врачей! Смерив его еще раз враждебным взглядом, она выкатилась из палаты в холл, и тут ее колени задрожали, и она прислонилась к стене. Сердце бешено колотилось, а руки так тряслись, что чашку кофе она точно не смогла бы удержать.

Мелинда была права: Сесил чувствовала себя просто развалиной. Ей невмоготу было переносить страдания подруги. Если б она могла сама родить вместо Мелинды, с радостью бы это сделала.

Глубоко вздохнув, она приказала сердцу замедлить ход, зато характерный запах больницы вызвал спазмы в желудке. Тошнотворный запах, суета врачей, сестер, санитаров, их перешептывания, секреты, доступные только им. В прошлом она была героиней таких секретов. Если б не Мелинда, ноги ее не было бы в этой больнице.

— Сесил!

Она вздрогнула, услышав голос Джека. Он стоял в конце холла возле лифта, и Сесил бросилась к нему.

— Слава Богу, ты пришел, — вырвалось у нее с облегчением.

— Что-нибудь не так? — спросил Джек, отстраняя ее, чтобы заглянуть в лицо.

— Нет, все хорошо, — заверила его Сесил. — Я просто боялась, что ты не придешь вовремя.

— Я прибыл, как только смог. Где она?

Сесил потащила его через холл.

— Палата 215. Как раз сейчас врач ее осматривает. Он выставил меня потому, что я не член семьи. — Схватив Джека за руку, она задержала его перед палатой. — Скажи этому наглому типу, чтобы он сделал ей обезболивание.

Джек удивленно наморщил лоб.

— Мы с Мелиндой решили, что наш ребенок появится на свет естественным путем.

Сесил резко отпустила его руку.

— Ну что ж, вам виднее, — поджала она губы. — Иди, полюбуйся, как она мучается. Я не могу. — Глаза ее налились слезами, и, сложив руки на груди, она повернулась к нему спиной.

— Не волнуйся, Сесил, — мягко проговорил Джек. — Я позабочусь о ней.

Опустив голову и покусывая нижнюю губу, Сесил еле сдерживала слезы. Джек любит Мелинду, он доказывал это много раз за прошедшие два года. Будучи мужем Мелинды, он имеет полное право и даже обязан быть возле нее. Вспомнив об этом, она вновь взяла его за руку.

— Да, я знаю, Джек. Я знаю. Войди к ней, ты ей нужен.

И Джек вошел в палату.

За спиной Сесил открылась дверь, и появилась медсестра, она несла поднос с инструментами. Взглянув на Сесил, сестра отвернулась, потом быстро посмотрела опять, как будто бы узнала. В глазах ее появилась жалость.

Сесил должна была бы уже привыкнуть к подобным взглядам, будучи женой доктора Дентона Кингсли целых семь лет и три года его вдовой. Большинство знакомых доктора жалели ее, но больше всего ей сочувствовали те, кто с ним работал в больнице. Медсестра, которая теперь стояла напротив, была, пожалуй, старовата на вкус Дентона, но глаза этой женщины говорили, что ей памятны его повадки мартовского кота.

Вскинув голову, Сесил ответила медсестре холодным взглядом, и та поспешила в палату вслед за Джеком. Прежде чем дверь за ними закрылась, из палаты донесся приглушенный стон.

Зажав уши, Сесил прислонилась к стене.

О, зачем только Ева угостила Адама тем яблоком? — прошептала она про себя. Из-за этой маленькой оплошности, случившейся в Райском Саду, женщины теперь обречены на вечные муки. А мужчины? Ухаживают, сватаются, делают свое дело — и через девять месяцев сидят и покуривают сигары, в то время как их жены страдают от невыносимой боли. Где справедливость?

Дверь за ее спиной тихо открылась, и Сесил, сжав руки, выпрямилась в ожидании. Из палаты вышел врач.

— Ну как она? — спросила Сесил взволнованно.

— Уже дозрела, мы переводим ее в родильное отделение.

Сесил хотела было войти в палату, но врач удержал ее за руку.

— Вам не следует туда входить. Сестра готовит Мелинду, а Джек получит халат и проводит жену в родильное отделение.

Сесил снова сжала руки.

— Ox!

Выражение лица у доктора смягчилось.

— Почему бы вам не пройти в комнату для посетителей? Скоро уже все кончится.

Она тяжело вздохнула.

— Хорошо.

— Вы знаете, где это?

— Нет, но я найду.

— Я вас провожу.

Взглянув на дверь палаты, она спросила:

— А разве вы…

Он взял ее под руку и повел по коридору.

— Я вас уверяю, все будет в порядке. Кроме того… — он усмехнулся, — у Джека большая практика по этой части. Если младенец надумает появиться на свет до моего прихода, он сам его и примет.

Джек будет принимать роды! Сесил приросла к полу, и врач был вынужден тоже остановиться. Она глядела на него широко раскрытыми глазами.

Рассмеявшись, он потрепал ее по руке и повел через холл.

— Я пошутил. Обещаю вам, что буду на месте в бейсбольных перчатках, чтобы поймать «мячик» вовремя.

В бейсбольных перчатках! Сесил с негодованием выдернула свою руку. Нашел время для шуток! Время, когда вот-вот родится ее первый крестник!

Она шагала рядом с доктором, глядя прямо перед собой. Да, этот человек — типичный представитель своей профессии: грубый, надменный и слишком фривольный в обращении с женщинами.

У двери в комнату для посетителей он остановился. Сухо улыбнувшись, она сказала:

— Спасибо, доктор, за эскорт. Да, кстати… — тут она понизила голос, — постарайтесь поймать «мячик» как следует, иначе будете иметь дело со мной.

С этими словами она вошла в комнату для посетителей, оставив озадаченного доктора в дверях.

— Как у нас со скидкой? — спросил Джек.

Рэнд усмехнулся и, стянув хирургические перчатки, похлопал Джека по спине.

— Как всегда, хочешь что-то выгадать, Брэннан? — И, покачав головой, добавил: — Прости, приятель, дружба дружбой, а платить придется, на этот раз даже вдвойне.

Рэнд взглянул поверх плеч Джека на двух краснолицых малюток в объятиях Мелинды. Хотя он уже девять лет был акушером, его всегда поражало, когда вместо ожидаемого одного младенца появлялись двое. Если бы своевременно сделали ультразвуковое обследование, то о двойняшках было бы уже известно, но никто об этом не подумал. Да и Мелинда не пошла бы на такое обследование. Ей хотелось, чтобы все шло естественным путем, с чем он также был согласен, незачем подвергать здоровье матери и ребенка ненужному риску.

Рэнд дотронулся до маленького кулачка, и крошечные пальчики схватили его за палец. Хотя он почти ежедневно наблюдал за появлением человека на свет, это чудо никогда не переставало его волновать. Ради этого чуда стоило учиться долгие годы и потом напряженно работать.

Сознавая, что он сентиментален, Рэнд покачал головой и отнял у малютки свой палец. Его труд на этот раз был завершен.

Мелинда взглянула на мужа:

— Джек, а где Сесил? У нее, по-моему, от волнения крыша поехала.

Посмотрев на Джека, Рэнд заметил его нерешительность. Новоиспеченные отцы редко хотят покидать, даже ненадолго, своих жен и новорожденных. И хотя у Джека было четверо сыновей от первой жены, Рэнд понимал, что это особый случай, все как в первый раз. Он похлопал друга по плечу и предложил:

— Я сам сообщу ей новость. А ты оставайся здесь с пополнением семейства Брэннан.

Мелинда улыбнулась:

— Спасибо, Рэнд, и приготовься подхватить ее на руки. Сесил может упасть в обморок, когда ты сообщишь ей, что у меня двойня.

Пожалуй, ее подхватишь, ухмылялся Рэнд, выходя из родильного отделения и направляясь через холл в комнату для посетителей. Слова Мелинды напомнили ему, как ее подруга рассердилась, услышав его шутку о бейсбольных перчатках. Это была старая больничная шутка, но Сесил даже не улыбнулась.

Поскольку отношение этой женщины к нему явно не отличалось дружелюбием, Рэнд решил, что, если она упадет в обморок, пусть валится себе на пол, а там поглядим.

Еще не дойдя до двери, за которой находилась Сесил, он услышал ее сердитый голос и приостановился.

— Я ничего не знаю! — говорила она с раздражением. — Битый час мечусь в этой идиотской комнате из угла в угол — и ни слова о родах.

Потом наступило молчание, ей никто не отвечал. Рэнд заглянул в приоткрытую дверь. Сесил, сидя к нему спиной, держала телефонную трубку в одной руке, другой крутила прядь волос и, судя по тому, что носок ее туфли то появлялся, то исчезал, нервно покачивала ногой. Кроме нее, в комнате никого не было.

— Я лично думаю, что врач какой-то слабоумный; совершенно не могу понять, почему Мелинда выбрала именно его.

Опять наступила тишина, пока она слушала ответ. Слабоумный? Ничего себе! Сжав губы, Рэнд прислонился к дверному косяку. Когда он увидел Сесил первый раз, его внимание было сосредоточено на роженице. Теперь же, когда с Мелиндой и двойняшками все в порядке, он позволил себе взглянуть на Сесил глазами мужчины.

Сидевшая перед ним женщина представляла собой комок нервов, упакованный в весьма соблазнительную оболочку. Наблюдая за покачиванием ее ноги, он вытянул шею, чтобы получше рассмотреть изгиб колена, чуть прикрытого краем юбки. Затем остановил свой взгляд на груди, обтянутой шелковой блузкой с глубоким вырезом, потом поднял глаза выше, где тонкие пальцы нервно ворошили волосы. Исходившая от нее аура говорила о том, что эта женщина весьма сексуальна.

— Мне нет дела, что он принимал других детей Джека! — сказала между тем Сесил и встала со стула. — По мне, так это нахальный, безответственный и слабоумный тип, к тому же… — она зажала телефонный провод в руке и обернулась, — он… — Тут она увидела Рэнда и замолчала. Лицо побледнело и стало таким же белым, как стена за ее спиной, трубка выпала из рук. — Ну что? — пролепетала она.

Вспомнив, о чем говорила Мелинда, Рэнд быстро пересек комнату, поднял телефонную трубку, затем, взяв Сесил за локоть, усадил ее снова на стул. Сесил не сводила с него глаз, а женский голос кричал из трубки:

— Сесил! Сесил! Что происходит?

Услышав тревогу в голосе женщины, Рэнд взял трубку.

— Говорит доктор Кёрси. Чем могу помочь? — Он улыбнулся, узнав голос секретарши Джека, и сел на стул рядом с Сесил. — Привет, Лиз, сколько лет, сколько зим?! — Глядя на Сесил, он слушал ответ Лиз. — Нет, все хорошо. И мать, и малютки чувствуют себя отлично.

Услышав слово «малютка» во множественном числе, Сесил побледнела еще больше. Решив, что она теряет сознание, Рэнд положил руку ей на затылок и наклонил голову, пока она не коснулась колен.

— Да, — ответил он в трубку, — ты правильно поняла: у нее двойня.

— Двойня? — повторила Сесил, уткнувшись головой в колени. — Вы говорите, двойня?

Не дождавшись ответа, она заерзала на стуле под тяжестью его руки, но он продолжал удерживать ее в этом положении, не прерывая своего разговора с Лиз:

— Девочки. Мальчишки Джека будут в восторге. Они хотели сестренку, а тут сразу две. — Рэнд снова усмехнулся. — Да, Лиз, я передам привет. Подожди минуточку, — добавил он, прежде чем положить трубку. — Подари своему боссу сигары в розовой обертке, а не в голубой. Это я к тому, что Джек, кажется, ожидал еще одного пацана.

Смеясь, он положил трубку, продолжая наклонять Сесил голову. Хоть ростом она и невысокая, однако сильна, как буйволица, и суматошна, как мокрая курица, подумал Рэнд и не решился ее отпустить.

Наклонившись, он заглянул ей в лицо. Его встретил взгляд глаз, голубых как у новорожденного младенца, на щеках ее рдел гневный румянец, а губы были сердито сжаты. Волосы, рассыпавшись, свисали вниз, а на шее вздулись жилы.

Она не показалась Рэнду изнеженной красавицей, которая падает в обморок из-за пустяка, скорее походила на борца-спортсмена и наверняка была очень сильной, если судить по тому, с каким трудом он удерживал ее в согнутом положении.

— Вам стало лучше?

— Мне бы стало лучше, если б вы меня отпустили, — процедила она сквозь зубы, вскинув на Рэнда убийственный взгляд.

Шестое чувство подсказало ему, что не стоит отпускать ее теперь просто так: с женщиной такого темперамента шутки плохи. Он раскусил ее натуру, когда она схватила его за халат и когда угрожала, что придется ему иметь дело с ней, если события будут развиваться не по ее сценарию.

Вспомнив об этом, Рэнд перестал улыбаться.

— Мелинда просила меня передать вам, что у нее двойня.

Сесил затрудненно вздохнула.

— Я слышала. Может быть, вы меня все-таки отпустите?

— Мелинда также беспокоилась, как бы вы не упали в обморок. У вас бывают обмороки?

— Нет, но могу упасть, если вы не перестанете перекрывать мне дыхание.

Рэнд увернулся от направленного на него локтя и решил, ради собственной безопасности, отпустить ее. Он выпрямился и осторожно разжал руку.

Сесил быстро приняла нормальную позу и глубоко вздохнула, набирая в легкие свежего воздуха, затем медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Повернувшись, она уставилась на него.

— Вы что, чокнутый?

Он вопросительно поднял бровь.

— Нет, а почему вы спрашиваете?

Сесил встала со стула.

— Потому что ведете себя как ненормальный. — Она прошлась по комнате, стараясь держаться от него подальше, и остановилась у противоположной стены, сложив руки на груди. Затем сдержанным тоном, выдержав паузу, спросила: — С Мелиндой все в порядке?

Он встал точно в такую же позу, как и она, отчего Сесил нахмурилась.

— Да, Мелинда чувствует себя хорошо.

— А малютки?

— Они маленькие, но здоровенькие.

Еще раз глубоко вздохнув и не желая встречаться с ним взглядом, Сесил уставилась себе под ноги. Рэнд смотрел на ее макушку и пытался вспомнить, встречал ли он ее прежде. Принимая во внимание, что она подруга Мелинды, а он друг Джека, было странно, что их пути ни разу не пересеклись. Ведь Мелинда старалась его знакомить со всеми своими подругами в округе.

Возможно, Сесил была чем-то или кем-то занята. Эта мысль его огорчила. Он попытался рассмотреть, нет ли на ее руке кольца, но левую руку не было видно.

— Вы ненавидите всех мужчин или только меня? — спросил он.

Вскинув голову, она сжала губы.

— Я не ненавижу мужчин.

— Значит, вы меня ввели в заблуждение.

Опустив руки, она отошла от стены.

— Я просто не люблю врачей. — Она оглядела комнату, стараясь скрыть дрожь. Белые стены, тихая музыка, мягкое освещение; посетители должны почувствовать себя здесь уютно, расслабиться. Снова скрестив руки, она добавила: — Еще ненавижу больницы.

— И давно вы страдаете этим недугом?

Руки ее перестали дрожать. Она встретилась с ним взглядом; его бровь выжидательно изогнулась.

— А вы акушер или психиатр?

— Я изучал и то и другое.

Сесил широко раскрыла глаза.

— Наивный вопрос, да?

— Нет, почему же.

— Ведь врачи — всезнайки.

— У вас, вероятно, большой опыт общения с врачами, иначе откуда такие обвинения?

— Опыт длиною в жизнь.

Рэнд вопросительно поднял брови.

— Мой экс-муж был хирургом. — Она махнула рукой, как будто бы этот жест мог все объяснить. Рэнд ничего не понял, однако решил на данном этапе подробностей не выяснять.

— Экс… — повторил он глубокомысленно. — Вы разведены?

— Я вдова. — Засунув руки в карманы спортивной куртки, она спросила, улыбаясь чересчур любезно: — Когда я смогу увидеть Мелинду и моих будущих крестниц?

Продолжая смотреть на нее, Рэнд подумал, что улыбкой она прикрыла еще и горечь. Интересно, размышлял он, что за муж у нее был и чем он так ее обидел, что она невзлюбила всех врачей и медицинскую братию вообще.

Рэнд принадлежал к категории «доброхотов». В юные годы, да и в более поздний период, он помогал людям разрешать их проблемы. Зная за собой такое свойство, он также понимал, что эта женщина не попросит его о помощи, и тем не менее ему хотелось и ей сказать: «Дела еще поправятся».

Но ее внезапная уклончивость и слишком любезная улыбка говорили о том, что она не расположена отвечать на вопросы, во всяком случае на такие, какие его интересовали.

Для этого нужно время. Желая ее задержать, он взглянул на часы.

— Примерно через пятнадцать минут Мелинда будет в своей палате, а двойняшки пока в ясельках. Хотите их увидеть?

Глаза Сесил засветились.

— А можно?

— Конечно. — Он протянул ей руку. — Если няни будут протестовать, я их быстро уйму.

От него не укрылось, как вдруг посуровел ее взгляд; не замечая протянутой руки, она посмотрела на потолок.

— Нет, благодарю вас, я не нуждаюсь в привилегиях. Лучше буду любоваться малютками через окно, как и все посетители.

Глядя ей вслед, Рэнд был смущен более, чем мог себе объяснить. Настроение у этой леди менялось быстрее, чем у женщин в послеродовой период.

Он со вздохом последовал за ней, надеясь, что она еще побудет в больнице и ему удастся до ее ухода выяснить, почему она так ненавидит врачей. Или по крайней мере узнать номер ее телефона.

Глава вторая

Однако Рэнд не получил ответа на свои вопросы. Он не узнал о причине ненависти Сесил к врачам и, разумеется, не узнал номер ее телефона. Частично это произошло потому, что у одной из пациенток начались схватки и его потребовали в родильное отделение. Больше всего его огорчало то, что Сесил отнеслась к нему с таким пренебрежением. Непонятно, чем он заслужил с ее стороны такую враждебность.

А вдруг она еще в больнице, подумал Рэнд, оказав помощь последней пациентке, и решил пройти мимо детского отделения. Но уже издалека убедился, что ее там нет. Разочарованный, чувствуя обычную к концу рабочего дня усталость, он подошел ближе к стеклянной перегородке и остановился, разглядывая новорожденных.

Посещение детского отделения успокаивало его. Все-таки он удачно выбрал себе специальность. Улыбка тронула его губы, когда он наблюдал, как младенец, размахивая крохотным кулачком, наконец нашел путь к своему открытому ротику. Как мало нужно такому существу: сухая пеленка, теплое молоко и покой возле любящей груди. Глядя на малышей, он размышлял о том, много ли среди них таких счастливцев, чьи родители готовы удовлетворить все их детские нужды.

Две малютки обязательно будут счастливы, думал он, ища глазами карточки с фамилией Брэннан. Мелинда и Джек сделают все возможное, чтобы двойняшки ни в чем не нуждались.

Но он не нашел карточек с этой фамилией; двойняшки исчезли, так же как и Сесил. Где найти ее, он не знал, зато нетрудно догадаться, где можно обнаружить двойняшек. Зная Мелинду, он был уверен, что она потребовала новорожденных в свою палату, чтобы самой за ними приглядывать.

Чувство зависти зашевелилось в его груди, когда он подумал о жене своего друга. Джеку повезло: Мелинда и красавица, и характером спокойная, женственная, любящая и добрая. О такой женщине он и сам мечтал — полная противоположность ее подруге.

Рэнд снова вернулся к мыслям о Сесил. Ведь ради нее он пошел в детское отделение. Сколько вопросов возникло сразу в его голове из-за этой женщины! Не надеясь получить ответы от нее самой, он рассчитывал кое о чем разузнать в палате 215.

И он заглянул в палату.

— Как чувствует себя моя любимая мамочка?

Мелинда улыбнулась ему усталой, но счастливой улыбкой.

— Превосходно, просто замечательно.

Как Рэнд и предполагал, корзинки с двойняшками стояли возле ее койки. Он наклонился и тронул подбородок одной из малюток.

— А как малышки?

— Ангелочки. — Она удовлетворенно вздохнула и, опершись на локоть, тоже стала разглядывать двойняшек. — Разве они не самые красивые на всем белом свете?

Рэнд усмехнулся и поправил на одной одеяльце.

— Вне всякого сомнения.

Довольная его ответом, Мелинда вновь опустилась на подушку.

— А теперь, доктор Кёрси, скажите мне, что вы здесь делаете? Обход закончился час тому назад, не правда ли?

Хотя Рэнд был в дружеских отношениях с Мелиндой, но он не решался прямо так ей сказать, что его интересует Сесил. Мелинда может предположить нечто большее, чем простое любопытство, а ему не нужны подобные осложнения. Желая как-то объяснить причину своего прихода, Рэнд взял лечебную карту и стал перелистывать страницы, изображая глубокий интерес к их содержанию.

— Да, но я хотел еще раз все проверить, прежде чем пойду домой.

— Спасибо, я чувствую себя прекрасно и очень ценю твое внимание, но наверняка у тебя есть более интересные занятия, чем болтаться здесь.

— У меня нет никаких срочных дел. — Должны быть.

Рэнд поднял бровь.

— Ты когда-нибудь прекратишь?

Мелинда улыбнулась.

— Никогда. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не найдешь кого-нибудь, чтобы пополнить свою жизнь.

Перевернув еще одну страницу лечебной карты, Рэнд небрежно бросил:

— Моя жизнь полна под завязку.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Он и в самом деле понимал. Последнее время этот вопрос беспокоил его; ему было тяжело возвращаться каждый день в пустое жилище.

— Может быть, ты разойдешься с Джеком и пополнишь мою жизнь? — пошутил он.

— Я была бы польщена, будь твое предложение серьезным… но меня такая перспектива не соблазняет.

Усмехнувшись, Рэнд перевернул последнюю страницу.

— А Джек еще придет? — спросил он и положил карту на место.

— Да, надеюсь, что скоро. У них сегодня бейсбол, но он обещал прийти, как только уложит мальчишек спать. — Она улыбнулась. — Он сказал, что хочет также уложить и девочек.

У Джека четверо сыновей от первой жены и две дочки от второй. При одной мысли об этом голова у Рэнда закружилась. Восемь человек будут жить под одной кровлей. Увы, он прекрасно представлял себе эту картину. Когда он и Джек жили вместе в приюте у Бакстеров, все дети и двое взрослых называли приют своим домом. В комнатах спали по трое, и это нисколько не беспокоило Джека. Он чувствовал себя счастливее пса, которому перепала кость. Но Рэнд не был счастлив.

Собственно говоря, это касается Джека, а не меня, напомнил он себе, а вслух сказал:

— Я знаю, он будет на седьмом небе, когда все вернутся домой.

— Да, он будет рад. — Мелинда усмехнулась, заметив, что он рассматривает карточку, прикрепленную к цветам. — Ты о чем-то задумался?

Рэнд поднял голову.

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

Она пожала плечами.

— Не знаю, вид у тебя какой-то странный.

— Да я просто любопытствую. — Уклонившись от прямого ответа, он подошел к столику возле койки и приоткрыл крышку кувшина, чтобы проверить, есть ли в нем вода. Больше никаких предлогов для задержки в палате уже не оставалось. — Я сообщил твоей подруге, Сесил, что у тебя двойняшки. Она заходила к тебе?

— Нет. — Мелинда, смеясь, расправила складки одеяла. — Но меня это нисколько не удивляет. Не знаю, как она вообще столько времени проторчала в больнице, прямо не верится.

Тема была затронута, и Рэнд смело спросил:

— Почему?

— Сесил терпеть не может больниц, особенно эту.

— У нее были здесь неприятности?

— Можно сказать, что были.

Ответ Мелинды прозвучал достаточно неопределенно, однако Рэнд не отступал:

— Она ведь твоя близкая подруга, почему мы раньше не встречались?

Сжав губы, Мелинда призадумалась.

— Ничего удивительного. Мы с Джеком хотели вас познакомить, но, вспомнив, как Сесил относится к врачам… — Она не закончила свою мысль.

Рэнд пошел в наступление:

— А как она относится?

— Сесил ненавидит врачей.

— Слава Богу, — вырвалось у него почему-то с облегчением.

— Почему это тебя радует?

— Она мне говорила то же самое, но я подумал, что ненависть касается только меня.

Мелинда засмеялась.

— Она грубо с тобой разговаривала?

— Не то чтобы грубо, скорее… — Он задумался на мгновение, затем, усмехнувшись, вспомнил, как Сесил описывала его секретарше Джека по телефону. — Да, пожалуй, грубо.

— Не бери в голову, Рэнд, — сказала Мелинда, похлопав его по руке. — Сесил — хороший человек, это у нее только с врачами так.

— Она сказала, что ее муж был хирургом.

Упоминание о муже Сесил заставило Мелинду нахмуриться. Она откинулась на подушку.

— Да, он был хирургом. Доктор Дентон Кингсли.

Рэнду было знакомо это имя, а также репутация человека, носившего его.

— О! — вырвалось у него, затем, взглянув на Мелинду, он добавил: — Теперь я понимаю, почему она…

Дверь распахнулась, и в палату влетел целый букет розовых воздушных шаров с розовыми и белыми лентами. Под «букетом» виднелись стройные загорелые ноги в грязных белых носках и поношенных кроссовках.

— Помоги мне, Джек, или они все полопаются! — раздался женский голос.

Над «букетом» появилась голова Джека. Воздушные шары терлись друг о друга, издавая неприятный звук, словно ногти царапали ученическую доску. Джек пытался протолкнуть все шары в дверной проем. На помощь ему поспешил Рэнд, широко распахнув дверь. Мелинда наблюдала за происходящим, прикрывая ладонью усмешку.

— Ox! Не толкайся! Это я! — раздался возмущенный голос Сесил.

— Прости, пожалуйста, — ответил Джек, — я думал, это шарик.

— Тебе смешно, Брэннан?

Наконец «букет», перевалив в палату, поднялся вверх, а его место в дверном проеме заняли румяная, запыхавшаяся Сесил и смеющийся Джек. Оба они только что вернулись с игры Детской бейсбольной лиги, где были тренерами команды, составленной из их же сыновей. Оба были в черных шортах и в таких же майках с эмблемой «Белые носки» на груди, причем Джек сконфуженно пожимал плечами, а Сесил сияла.

— Поздравляем, мамочка! — воскликнула Сесил, отпустив шары, и они поднялись к потолку. Подойдя к корзинкам с двойняшками, она восхищенно произнесла: — О! Какие они миленькие! — и сдвинула бейсболку на затылок. Опершись руками о колени, она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть новорожденных, затем обернулась к Мелинде: — Можно, я возьму одну на руки?

— Конечно.

Обтерев руки о бедра, она осторожно взяла девочку и, приложив ее личико к своей щеке, подошла к окну.

— Ты — мое сокровище. Я — твоя тетя Сесил. Хочешь увидеть человека на Луне?

Если бы Сесил сказала, что она сама — человек с Луны, Рэнд не удивился бы. Какой контраст! Бейсбольная униформа, грязные кроссовки, а голос такой мягкий и нежный, как подогретое виски. Держа новорожденного на руках без малейшего страха, какой обычно испытывают люди, она в то же время походила на мальчишку-сорванца.

Джек поставил коричневый бумажный пакет у ножек койки, затем подпрыгнул, чтобы поймать кончик шпагата от воздушных шаров, и привязал его к спинке кровати. Взглянув на Рэнда, он сказал:

— Прикрой дверь, а то сестры подумают, что у нас тут банкет, и выставят нас вон.

— Точно, — подтвердил Рэнд и закрыл дверь.

При звуке его голоса Сесил резко обернулась. Казалось, что глаза ее остекленели, когда она увидела его. Затем она повернулась к Мелинде и спросила:

— Кого я сейчас держу?

— Мэдисон.

Сесил заглянула в другую корзинку.

— А как зовут другую юную леди?

— Лила.

— Мэдисон и Лила. Мне нравится. — Положив девочку в корзинку, она взяла на руки другую. — Привет, дорогая, — сказала она, разглядывая ребенка. — У нас будет развеселая жизнь, — продолжала она, снова подойдя к окну. — Ваша тетя Сесил научит вас играть в бейсбол, в теннис и кататься на водных лыжах.

Чему она еще научит девочек, Рэнд не расслышал, так как заговорила Мелинда:

— А где все дети?

— Родители Сесил пригласили всех ребят на пиццу.

— А кто выиграл?

— Мы, конечно! С подачи Джека Младшего.

Улыбка Мелинды не могла быть более торжествующей, если б Джек Младший был ее собственным сыном, а не пасынком.

— Молодчина! Он был метателем всю игру?

— Нет, только три подачи. Сесил предложила подключить Джо.

— И правильно сделала, не надо Джеку Младшему перегружать руку.

Мэдисон заерзала, и Джек наклонился над корзинкой.

— Привет, красавица! — Он взял ее на руки, придерживая головку. — О тебе забыли? — Поднеся ее близко к лицу, Джек широко улыбнулся. — Она похожа на тебя, — заявил он, обращаясь к Мелинде.

Мелинда была польщена, хотя и пыталась скрыть свою радость.

— Возможно, что-то есть, но нос у нее твой.

Слушая и наблюдая, Рэнд подавил смешок. Нос Джека? Не дай Бог! Впрочем, у девочки нос должен быть красивее, если она не станет вступать в драки.

Хотя находиться в палате со всей этой компанией было куда веселее, чем идти домой, Рэнд почувствовал, что это не дело — так близко к сердцу принимать чужую семейную жизнь.

— Пожалуй, мне пора. Пусть сестры меня вызовут, если тебе что-нибудь понадобится, Мелинда.

— Куда спешить? — Джек передал Мэдисон жене и взял пакет, стоявший в изножье кровати. Из пакета он извлек бутылку шампанского и пластиковые стаканчики. — Провозгласим тост!

Рэнд в страхе покосился на дверь: каждую секунду она могла открыться и одна из сестер, застав их на месте преступления, устроила бы им головомойку за нарушение больничных правил.

Джек фыркнул:

— Не волнуйся, Рэнд. Это безалкогольное шампанское, посмотри сам. — И он сунул ему под нос бутылку.

Рэнд вздохнул с облегчением, проклиная свое легковерие. Джек всегда его разыгрывал. Сначала в приюте, где они жили вместе до того, как Рэнд перешел в колледж, а потом и все годы их дружбы.

Пока Рэнд пытался вернуть себе самообладание, Джек открыл бутылку и шампанское зашипело в пластиковых стаканах. Затем он пригласил Сесил и Рэнда встать поближе к Мелинде. Сесил повиновалась, но, положив Лилу в корзинку и взяв свой стакан, пристроилась подальше от Рэнда.

Стоя между ними двумя, Джек произнес тост:

— За новую жизнь и старых друзей! Спасибо вам обоим за ту роль, которую вы сыграли в появлении на свет наших двойняшек!

Четыре пластиковых стакана чокнулись над Мелиндой. Джек отпил и, указывая на Рэнда, сказал:

— Я не знаю, известно ли тебе, Сесил, что Рэнд принимал моих мальчишек тоже. Чертовски хороший врач и друг!

Смущенный комплиментом, Рэнд отвел глаза и встретился взглядом с Сесил. Она нахмурилась и отвернулась. Прокашлявшись и подавив усмешку, Джек обратился к жене:

— Поскольку они оба здесь, я думаю, что настал удобный момент, как ты думаешь, милая?

Мелинда улыбнулась; в ее глазах светилась такая любовь к мужу, что в сердце Рэнда зашевелилось щемящее чувство зависти.

— Момент подходящий.

Джек повернулся к Рэнду, и насмешливая улыбка исчезла с его лица.

— При появлении на свет мальчишек я не думал о крестных родителях и опекунах — на тот случай, если что-то произойдет со мной или с матерью детей. Но вот Лорел умерла, и… тогда я задумался о будущем моих ребят. Потом я встретил Мелинду. — Он посмотрел на жену с нежностью и перевел взгляд на Сесил. — Ты знаешь, Сесил, что Мелинда и я хотим, чтобы ты стала крестной мамой девочек. — А Рэнд… — Он обнял приятеля за плечи и притянул поближе. — Я тебя считаю братом и самым близким другом. Мы с Мелиндой обсуждали это дело, и я надеюсь, что ты согласишься стать крестным отцом наших дочек, мало того — разделишь с Сесил ответственность за них, если что-нибудь случится со мной или с Мелиндой.

Рэнд проглотил подступивший к горлу комок, почувствовав себя растроганным и польщенным.

— Я…

Джек поднял руку, прерывая друга:

— Погоди, не говори пока ничего. — Он присел на край кровати и взял Мелинду за руку. — Мы хотели бы, чтобы вы оба стали опекунами наших детей.

Зная, как Джек любит своих ребят, Рэнд понимал, какое доверие ему оказывают. Но он не боялся ответственности.

— Это для меня большая честь.

Глаза присутствующих обратились к Сесил, и она почувствовала себя не в своей тарелке. Такой оборот дела ее не устраивал, хотя она и дала согласие быть крестной матерью! Нет, предложение стать опекуншей ее не смущало. У нее самой трое детей; если добавить еще двух или шестерых, ничего страшного не произойдет. Кроме того, она любит детей Джека, как своих собственных.

Но крестный отец! Человек, с которым ей придется обсуждать всевозможные дела, идти на компромиссы, делить ответственность… Она взглянула на Рэнда, и возле ее рта появилась складка. Ее никто не предупреждал, что будет еще и крестный отец.

Обеспокоенная молчанием подруги, Мелинда спросила:

— Ну как, Сесил?

Вопрос подруги смутил ее, она стояла, переминаясь с ноги на ногу.

— Хорошо, — пробормотала она, неуверенно и беспомощно переводя взгляд с Мелинды на Джека. Однако у обоих в глазах читалось одинаковое недоумение. Чувствуя себя в ловушке, Сесил вскинула голову и посмотрела на Рэнда.

Ее встретил взгляд сочувственный, внимательный и теплый. На этот раз она не отвернулась, а попыталась определить, о чем говорит его взгляд. Он удивлен? Да, он удивлен ее замешательством не меньше, чем Мелинда и Джек. Но не только это. Жалость? Нет, это не жалость. Сесил Кингсли не хотелось бы выглядеть жалкой. Понимание? Да, может быть, но было и еще что-то.

Влечение? Чепуха, решила она про себя. Если даже так, то лишь в определенном смысле. Всякие повесы, особенно из врачей, не могут ее интересовать. Сесил, нахмурясь, продолжала вглядываться в него. И вдруг ее осенило: сострадание. О Боже, это так, подумала она, ощутив слабость в коленях. Сострадание согревало эти карие одухотворенные глаза. Такое сострадание, которое обволакивает тебя теплом, подобно объятиям возлюбленного, и ты чувствуешь защиту, любовь и понимание.

Он смотрел на нее так, будто читал ее мысли, вникал в душу, а узнав и то и другое, предлагал любовь и сочувствие. Внезапно Сесил затосковала по такой поддержке, по теплому состраданию. Ну вот, что это она раскисла? Не нужны ей больше ни мужское сострадание, ни мужская любовь. Сыта по горло. Прошлые годы послужили хорошим уроком, теперь она ученая и никогда не попадется в ловушку.

— Ты не изменила решения? — спросила Мелинда.

Придя в ужас оттого, что подруга могла так подумать, Сесил воскликнула:

— Нет! — Ответ прозвучал точно выстрел. Напуганная неожиданным криком, малютка, которую она снова взяла на руки, заплакала, и Сесил стала ее успокаивать. Отрешенная улыбка заиграла на ее губах, когда она взглянула на личико новорожденной. — Нет, — повторила она тихо, — я хочу быть крестной мамой этих крошек.

Но крестный папа?.. Она снова посмотрела на Рэнда. Делить ответственность за ребят с человеком, которого она даже не знает! И к тому же он врач. По ее спине побежали мурашки.

Закрыв глаза, чтобы не видеть Рэнда, она постаралась успокоить себя. В самом деле, один шанс на миллион, чтобы Мелинда и Джек умерли одновременно и оставили детей на их ответственность. Правда, шансы вовсе не баловали Сесил, ни когда она жила вместе с мужем, ни когда осталась вдовой в двадцать девять лет.

Однако она не огорчит Мелинду отказом, даже будучи, не приведи Господи, уверенной, что придется делить опекунство с доктором Рэндом Кёрси. Сесил открыла глаза и повернулась к Мелинде.

— Для меня большая честь быть крестной матерью ваших детей. Но, — добавила она сурово, — вы должны мне обещать одну вещь.

— Какую?

— В будущем ты и Джек не должны путешествовать вместе.

Мелинда изумилась:

— Но почему, ради всего святого?

— Я не хочу, чтобы вы вместе подвергали себя риску. Мало ли что может случиться —авиакатастрофа, автомобильная авария, а доктор останется здесь цел и невредим… — пряча глаза, она наклонила голову, — и я буду вынуждена с ним на пару опекать ваших детей. У нас ничего не получится. — Пересилив себя, она взглянула на Рэнда и убежденно покачала головой. — Никогда, — произнесла она твердо.

Рэнд стоял у стола медсестры, перелистывая вместе с ней лечебную карту. В то же время он старался не пропустить момент, когда Сесил будет выходить из палаты Мелинды. Рэнд всегда гордился тем, что умеет держать себя в руках, однако теперь готов был лопнуть от злости.

«У нас ничего не получится. Никогда».

Вспоминая слова Сесил, он в то же время внимательно слушал медсестру. Многолетний опыт работы в стрессовых ситуациях обострил его способности до предела.

Какого черта Сесил так уверена, что они не смогли бы поделить ответственность за детей Брэннана? Рэнд не без оснований считал себя предельно осмотрительным человеком; наверное, еще не родился другой мужчина, который бы с такой скрупулезностью изучал все «за» и «против» перед тем, как принимать решение. Качество, которое признавалось за ним всеми, кто его знал.

— Миссис Конрад из палаты 202 жалуется на сильный зуд в области швов, — вторглась медсестра в его размышления.

Рэнд собирался ответить, но в этот момент появилась Сесил. Он оторвал глаза от карты, и взгляды их встретились. Сесил быстро отвернулась.

— Делайте миссис Конрад поясные ванны каждые четыре часа, — сказал он медсестре. — Это должно снять зуд, но, если не поможет, пошлите за мной.

С этими словами Рэнд передал карту в руки медсестры. Сесил быстро прошла мимо, стараясь глядеть куда угодно, только не на него. Ну ничего, он не гордый, догонит.

— Спешите домой? — окликнул он ее, спрятав раздражение за вежливой улыбкой.

— Да. — Сесил нажала кнопку лифта и сложила руки на груди. Не обращая внимания на Рэнда, она подняла голову и стала следить за световым табло.

— Могу я предложить вам чашечку кофе?

Двери лифта раздвинулись. Нахмурившись, Сесил перевела на него взгляд.

— Нет, — отрывисто сказала она и вошла в кабину.

Рэнд и на этот раз последовал за ней. Сесил нетерпеливо схватилась за поручень. Сделав вид, что он списал ее отказ на нехватку времени, он взглянул на часы.

— Может быть, содовой?

— Я ведь ясно выражаюсь, доктор, — сказала она, следя глазами за индикатором кабины. — У меня нет никакого желания. — Двери кабины раздвинулись, впуская свет вестибюля. Сесил вышла.

Рэнд нагнал ее и остановил, взяв за локоть.

Она повернула голову и еще больше нахмурилась, недовольная его чисто мужской напористостью.

— Я бы хотел поговорить с вами, — сказал он, отпустив ее локоть.

— Извините, но я не хочу говорить с вами, — ответила она без обиняков и направилась к выходу, вскинув голову.

Дежурная справочного бюро с любопытством наблюдала за этой сценой. Рэнд предвкушал, как завтра утром вся больница будет кишеть слухами о том, какой спектакль сыграл доктор Кёрси в вестибюле.

Не сомневаясь в завтрашних последствиях, он крикнул вслед удаляющейся фигурке:

— Прекрасно! Тогда я буду говорить сам.

Она приостановилась только затем, чтобы смерить его уничтожающим взглядом, и толкнула дверь-вертушку.

Выйдя наружу, в насыщенный влагой ночной воздух, Сесил обнаружила, что Рэнд уже ждет ее. Удивленная его неожиданным появлением, она огляделась по сторонам и обнаружила запасной выход. Прищурившись, она пробормотала:

— Фигляр, — и прошла мимо.

— Что значит «фигляр»? — крикнул ей в спину Рэнд, окончательно выбитый из колеи.

— Вы ведете нечестную игру, — бросила она через плечо, сбегая по ступенькам вниз. — Вероятно, надо быть обманщиком, чтобы стать врачом. Или этому обучают в медицинских школах?

Рэнд с сумрачным видом засунул руки в карманы, словно уберегаясь от соблазна задушить эту несносную женщину, и спустился вслед за ней по ступеням.

— Вы когда-нибудь перестанете винить всех мужчин в грехах одного грешника?

Вставив ключ в дверь своего джипа и сверкнув на Рэнда глазами, она ответила:

— Я не виню всех мужчин, и меньше всего — моего покойного мужа.

— Тогда объясните, что вы имеете против меня?

Глубоко вздохнув и опустив руку, но все еще не поворачиваясь к нему, уставившись в окно своего автомобиля, она сказала:

— Лично — ничего. А вообще — все. — Ее губы сжались в тонкую линию; вскинув голову, она наконец удосужилась посмотреть на Рэнда. В ее глазах было столько злобы, что это поразило его. — Мой муж был гадом. У него было столько связей с женщинами, сколько другим мужчинам и не снилось. — Она махнула рукой в сторону больницы. — А здесь было поле его деятельности: сестры, ассистентки, даже жены и родственницы пациентов. Стоит мне только войти в больницу, на меня все глазеют; одни шепчутся за спиной, другие жалеют. Всякий раз, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с медсестрой или ассистенткой, я думаю, может быть, она одна из тех бедняг, которые не устояли перед чарами Дентона. — Сказав это, она сделала шаг в сторону Рэнда.

В свете вечерних огней глаза их встретились, и, хотя она знала, что перед ней Рэнд Кёрси, ослепленная гневом, она видела перед собой Дентона Кингсли. Подобно ее мужу, Рэнд подчеркивает, что он — доктор, когда общается с женщинами. Разве он не прибегал к этому, когда предлагал проводить ее в детское отделение и в случае чего защитить от сестер?

Он не стесняясь брал ее за руку, и не один раз. Делал это так непринужденно, потому что имел практику. То возьмет за локоть, то обнимет за плечи. Она не раз замечала то же самое за своим мужем, когда он общался с другими женщинами. В ответ на ее недовольство он уверял, что у нее слишком живое воображение и за его манерами не стоит ничего предосудительного. А она, как дура, верила.

Верила до тех пор, пока не обнаружила, что ее подозрения не напрасны.

Глядя на Рэнда, она говорила себе, что в нем нет ничего симпатичного: модная стрижка, волосы в легком, конечно же ради эффекта, беспорядке, невероятное самомнение и уверенность в своем очаровании. Она уже сыта по горло таким мужчиной, хватит с нее!

А то, что она, по всей видимости, нравится ему, вызывало у нее лишь отвращение.

— Ну и пусть, — пробормотала она про себя и, усевшись в джип, захлопнула дверцу.

Рэнд стоял возле припаркованных машин, наблюдая, как она, дав задний ход, выехала со стоянки. Но вот сигнальные огни джипа исчезли, а он все еще стоял, глядя ей вслед и размышляя о том, что услышал от нее.

С его точки зрения, Сесил Кингсли страдала комплексом неполноценности, в основе которого заложено чувство стыда. Не исключено, что она взвалила на себя все грехи своего мужа, как если б совершила их сама.

Досадно, ведь она такая интересная, живая, одухотворенная. Трудная, конечно, задача, но, если набраться терпения и призвать на помощь удачу, он, пожалуй, сможет освободить ее от прошлого, вернуть веру в то, что она способна снова полюбить.

Если б она только позволила ему это сделать. Он покачал головой и повернулся назад, ко входу в больницу. Однако трудно будет ей помочь, учитывая ее невысокое мнение о мужчинах… В особенности о врачах.

Глава третья

Сесил, раздраженно пыхтя, вытаскивала тяжелую брезентовую сумку с бейсбольным снаряжением, которую Джек засунул в багажник ее джипа. Она проклинала свою злую долю: мало того что ей пришлось разделить ответственность за крестников с Рэндом Кёрси, но оказалось еще, что им придется вместе заниматься тренерской работой.

Джек, конечно, прав, когда считает, что теперь, с появлением на свет двойняшек, ему следует проводить больше времени дома. Но договориться с Рэндом насчет тренерства, даже не спросив ее совета… Нет слов, ей катастрофически не везет.

Обернувшись, она еще раз взглянула на стоянку, однако машин там не было. Сесил попыталась снова вытащить застрявшую брезентовую сумку. Все ясно, разве на врачей можно положиться? Сколько раз ей приходилось ждать Дентона! Считай — не пересчитаешь! А сумка все не поддавалась. Можно подумать, что она одна несет ответственность за всю команду.

При этой мысли Сесил улыбнулась. А может, в этом как раз ее счастье?

Наконец сумка вывалилась и, чуть не сбив ее с ног, грохнулась со стуком на землю. Бейсбольные мячи вырвались наружу и покатились во все стороны, в том числе и под машину.

Тяжело вздохнув, Сесил опустилась на колени и стала их собирать. За ее спиной хлопнула дверца машины. Решив, что это Джо, запасной метатель, который всегда опаздывал, она крикнула из-под своего джипа, куда заползла за укатившимся мячом:

— Вали к остальным на беговую дорожку, я свистну, когда поле будет готово.

— Вам помочь?

Сесил замерла, лежа на животе под машиной, чуть-чуть не дотянувшись до мяча. Надеясь, что ошиблась, она повернула голову и возле груды спортивного инвентаря увидела ноги. Спортивные кроссовки мужского размера и особенно свежие носки никаких сомнений не оставляли — он все-таки появился, напрасно она уповала на свое счастье. Уронив лицо на измазанную пылью руку, она обреченно вздохнула.

Рэнд присел на корточки и заглянул под джип. Глазам его предстали пара кроссовок, пара загорелых ног и приятная округлость в спортивных шортах.

Учитывая напряженный график работы в больнице, да и отсутствие тренерского опыта, он сначала хотел отказать Джеку. Но со временем это предложение стало для него привлекательным. Подавив усмешку, он спросил:

— Вы что, застряли?

Сесил поджала губы.

— Нет, я не застряла.

— Помощь нужна?

— Нет, обойдусь без вашей помощи.

Вытянув ногу, она выбила из-под машины закатившийся мяч. При этом майка ее задралась, и Рэнд увидел полоску гибкого, мускулистого тела. Брови его поползли вверх; он поднялся и отступил на шаг, давая дорогу Сесил, которая стала выползать из-под машины.

Заметив заинтересованный взгляд Рэнда, она бросила ему мяч и наклонилась отряхнуть колени.

— Вы опоздали, тренировки начинаются в пять тридцать.

Рэнд отправил мяч в сумку, не обращая внимания на ее брюзгливый тон.

— Простите, тренер, но обход в больнице затянулся. — С этими словами он забросил сумку на плечо и, догнав Сесил, двинувшуюся в сторону поля, обнял ее. — Каков у нас план игры?

Не останавливаясь, Сесил сбросила руку Рэнда со своего плеча, брезгливо, словно протухшую рыбу, взяв ее двумя пальцами.

— План заключается в том, чтобы обучать мальчишек игре в бейсбол, а по ходу дела выиграть несколько матчей. — Подойдя к «дому»^[1], она взяла у него сумку и вытряхнула из нее весь инвентарь. — Джек обычно работает с метателем, а я обучаю ребят орудовать битой. У Джо, запасного метателя, проблема с накруткой. Когда он придет, помогите ему. — Дав краткие указания, она бросила Рэнду перчатки.

Нахмурившись, Рэнд поймал их.

— Вам что-нибудь неясно?

— Ну… — Опустив голову, он перекладывал перчатки из одной руки в другую.

— Ну — что? — воскликнула Сесил с нетерпением.

— Я не знаю, что значит «с накруткой».

Удивленно на него посмотрев, Сесил повернулась и направилась к правому полю.

— Тогда работайте на быстром метании.

— Сесил?!

Остановившись, она обернулась.

— Что еще?

— Но я не знаю также, как делают быстрое метание.

— Но хоть что-нибудь о метании вы знаете?! — вскричала она, не веря своим ушам.

Рэнд виновато потупился. Сесил, обреченно махнув рукой, вернулась и взяла в руки биту.

— Ну ладно, неважно. Вы знаете, что такое бита, или нет?

Пытаясь скрыть улыбку, Рэнд ответил:

— Как ни странно, знаю.

— Вы сможете этой битой изгонять мух и слепней из «алмаза»?

Рэнд ухмыльнулся:

— Думаю, что смогу.

Сесил бросила ему биту, которую он постарался поймать, иначе она попала бы ему в голову.

— Тогда работайте! — процедила она.

Рэнд продолжал ухмыляться, глядя, как она уходит, прижав перчатку к бедру и бормоча что-то о дураках и повесах из журнала «Плейбой».

Не забыть бы послать Джеку бутылку вина — в благодарность за тренерскую работу. Лето в этом году обещает быть приятным.

Бросив искоса взгляд на солнце, Сесил вытерла потный лоб. Жара нестерпимая. Она вспотела и была раздражена. Надо бы отправить старшего сына за водой. Но оставалось еще тридцать минут до перерыва.

— А ну, ребята, встаньте полукругом. — Она расставила игроков в форме подковы, так, что третья линия оставалась открытой. — В последней игре у вас будут трудности с бросками. Вот над этим мы сейчас и поработаем. — Она посмотрела на Рэнда, и лицо ее еще больше нахмурилось. — Доктор Кёрси будет отбивающим, я же побегу к «дому». Мы один раз вам покажем, а потом каждый попробует сам. — Она устало взглянула на Рэнда: — Вы готовы?

Он натянул бейсбольную перчатку и смело улыбнулся.

— Давайте, тренер, я готов, когда готовы вы. — Он занял свою позицию, а Сесил пробежала три четверти расстояния до третьей базы. Тут она обернулась и наклонилась, упершись руками в колени.

— Помните, ребята, — предупредила она. — Броски — дело опасное, если выполнены неправильно. Бегите к нему как можно быстрее, во весь дух, — она указала на Рэнда, — и не упускайте из виду его перчатку. В последний момент подогните левое бедро и ногу, правый носок вперед и — бросок! Понятно? — Она поставила носок на линию старта и приготовилась бежать.

— Понятно, тренер, — дружно ответили дети.

Сесил пустилась бегом к «дому», набирая скорость. Руки и ноги у нее энергично работали, а взгляд сосредоточился на руке Рэнда. За два фута от него она произвела бросок.

Но что произошло потом, она не смогла бы объяснить. Вокруг нее поднялась пыль, забив глаза и рот; нога словно наткнулась на кирпичную стену. Щиколотка ее подвернулась, и она вскрикнула от боли, а затем нечто тяжелое ударило в грудь, вышибив, казалось, из нее дух вон.

Лежа на спине с ушибленной ногой и широко раскрытыми от боли глазами, она попыталась вздохнуть и тут увидела над собой смеющееся лицо Рэнда Кёрси.

— Вне игры! — произнес он гордо и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Она не взяла предложенную руку, и улыбка сошла с его лица. — С вами все в порядке? — забеспокоился он, опустившись рядом с ней на колено.

Сесил лежала с открытым ртом, молча глядя на него и пытаясь вздохнуть, но горло ее было забито пылью.

— Принеси кувшин воды и полотенце, — приказал Рэнд мальчику, стоявшему рядом.

Приподняв Сесил, чтобы облегчить ей дыхание, он прислонил ее к своему колену. Ему принесли воду и полотенце, и он смыл пыль и пот с ее лица. Мальчишки лет девяти-одиннадцати возбужденно сгрудились вокруг, как птичья стая у свежего трупа.

Рэнд старался успокоить ее словами и прикосновением рук, зная, что, как только она перестанет судорожно заглатывать воздух, он сам польется ей в легкие.

— Вы ее убили? — пропищал тонкий голосок из-под его локтя.

Рэнд взглянул прямо в испуганные и обвиняющие глаза Дента Кингсли, старшего сына Сесил.

— Нет, я ее не убил, — ответил он, хотя чувствовал себя почти убийцей. — У нее от удара перекрылось дыхание.

— Она поправится? — допытывался мальчик.

— Да, она…

Сесил села и протянула руку сыну.

— Мне… хорошо. — Она зевнула, прижав руку к груди, когда первая струя воздуха наполнила легкие. Не желая больше пугать ребят, она попыталась приподняться. Но не успела привстать, как нога у нее подогнулась, и она припала к Рэнду. — Щиколотка, — простонала она, уткнувшись ему в плечо. — Наверное, перелом.

Не позволяя ей опомниться, Рэнд поднял ее на руки и, донеся до скамейки, усадил. Ребята тут же их окружили. Встав на колено, Рэнд взял в руки ее ногу и ощупал поврежденную щиколотку. Сесил, откинув голову, болезненно втянула в себя воздух. Она побледнела, губы были крепко сжаты.

— Перелома нет, растянуто сухожилие. — Он подозвал Дента. — Принеси льда из морозилки, мы положим ей в носок, чтобы снять опухоль.

— Что тут происходит? Обсуждаем стратегические планы? — На них упала длинная тень Джека Брэннана.

— Игрок получил травму, — печально ответил Рэнд, не выпуская из рук щиколотку Сесил.

Быстро оценив ситуацию, за что Рэнд был ему признателен, Джек поторопился увести ребят:

— Пошли, парни, там родители дожидаются. Собирайте инвентарь, и двинем на стоянку.

Чувствуя себя виноватым, Рэнд, тяжело вздохнув, принялся накладывать ледяной компресс на распухшую щиколотку.

— Простите меня, Сесил, за мою неловкость.

От прикосновения льда Сесил напряглась и съежилась. А потом контраст между холодом ледяных кубиков и горячими руками Рэнда вызвал дрожь, томительной волной пробежавшую вдоль позвоночника.

— Все хорошо, — сказала она, тяжело дыша и уставясь на макушку его склоненной головы. Ей вдруг захотелось, чтобы он убрал лед и снова взял в руки ее щиколотку.

Как бы прочитав ее мысли, Рэнд положил ее ногу себе на колени и стал нежно массировать.

— Нет, совсем не хорошо, — сказал он с сожалением. — Я так хотел доказать вам свою пригодность игрока, что несколько пересолил. — Он поднял голову, его карие глаза выражали раскаяние. — Это моя вина, простите меня.

Его слова обескуражили Сесил и вывели из приятной расслабленности, вызванной прикосновением его рук. Прежние взаимоотношения с мужчинами не подготовили ее к такой ситуации. У нее было трое братьев, и если когда-либо родители и заставляли их просить у нее прощения, то звучало оно скорее как угроза. Что касается мужа, он никогда не просил у нее прощения, независимо от того, был или не был виноват.

Столкнувшись с такой незнакомой для себя чертой у мужчины, Сесил растерянно заерзала на скамейке.

— Правда, Рэнд, все хорошо. Вы отлично играли. — Тут она попыталась усмехнуться. — Честно говоря, лучше, чем я ожидала. У меня и в мыслях не было, что вы помешаете мне сделать бросок.

— Ну, как тут у вас? Все в порядке?

Подняв голову, Сесил увидела Джека.

— У всех все в порядке, — ответила она, радуясь его появлению.

— Кого подвезти домой?

Сесил собиралась ответить, но Рэнд ее опередил:

— Я сам отвезу Сесил на ее джипе, но потом воспользуюсь твоей помощью, чтоб забрать отсюда свою машину.

— Я буду дома, позвони мне. — Джек повернулся к Сесил. — А Горди и Сисиль сегодня у твоей мамы?

— Да, у нее.

— Я подброшу туда Дента и сообщу о случившемся. Твоя мама наверняка оставит ребят на ночь у себя.

Сесил вздохнула; Джек постоянно отстаивал права ее мамы, которая всегда искала предлога, чтобы побыть с внуками. На этот раз Сесил не будет возражать.

— Спасибо тебе, Джек.

— Нет проблем. Подлечи ногу.

Оставшись наедине с Рэндом, Сесил почувствовала себя скованной. Ее ступня лежала у него на коленях, придерживаемая его рукой. Интимная поза и воцарившееся молчание вызывали чувство неловкости.

Хлопнув ладонями по бедрам, она с неестественной бодростью воскликнула:

— Ну что ж, не отправиться ли нам домой?

Рэнд осторожно опустил ей ногу, затем встал, и не успела она опомниться, как он снова взял ее на руки.

Пытаясь высвободиться из его объятий, Сесил приговаривала:

— Незачем себя утруждать, Рэнд. Я вполне могу идти сама.

Он внимательно посмотрел на нее, и она замолчала.

— А я могу вас нести, доставьте мне это удовольствие.

— У вас есть электрогрелка?

Сесил застонала. Что он еще надумал? Она страдала от всех этих нежностей, которые выпали сегодня на ее долю.

Дорога домой была настоящей пыткой. Он ехал так медленно, что привлекал всеобщее внимание. Но это еще не все: он внес ее в дом на руках и уложил в постель. Затем, взбив подушки, одну из них подложил ей под ногу и сделал компресс со льдом.

Если он предложит ей куриного бульона, решила Сесил, она выльет его ему на голову. Может быть, тогда до него дойдет? Она не нуждается в его заботе!

— Нет, — солгала она, надеясь, что Рэнд наконец уйдет. — У меня нет электрогрелки.

— Тогда я сбегаю и куплю.

Он уже сунул было руку в карман за ключами, но Сесил его остановила.

— Подождите! — воскликнула она, делая вид, что вспомнила. — Кажется, у меня есть. Посмотрите в стенном шкафу, вон там, не доходя до холла.

Через минуту Рэнд вернулся с грелкой, размотал провод и вставил вилку в розетку возле ее кровати. Осторожно приподняв ей ногу, он убрал пакет со льдом и положил грелку на щиколотку. И сразу же по коже у нее побежало тепло, но не от грелки, которая еще не нагрелась, а от его рук. Стараясь этого не замечать, Сесил следила за его движениями.

У него были большие, сильные руки; длинные пальцы ловко массировали ей ногу. У Дентона тоже были крупные руки. Но руки Рэнда чем-то отличались. В чем же разница?

Доброта.

Это слово всплыло само собой и поразило ее. Прикосновение его рук было добрым и теплым, а руки Дентона были холодными и равнодушными.

— Нужно попеременно давать то холод, то тепло, каждые пятнадцать минут, тогда не будет опухоли, — сказал он и снова уложил ее ногу на подушку.

Сесил казалось, что она утопает в сладком сиропе. Если у этого парня столько неизрасходованной заботливости, надо будет познакомить его с какой-нибудь одинокой подругой. Когда он попытался еще и поправить подушку у нее под головой, она взяла его за руку:

— Рэнд, угомонитесь, вы уже сделали более чем достаточно.

Он покорился и отошел от нее.

Не желая его обидеть, ведь он так старался, она благодарно улыбнулась:

— Очень вам признательна. Но хватит уже, хватит. Отправляйтесь домой.

— Но вы не можете ходить. А если вам что-то понадобится?

— Уверяю вас, мне ничего не надо. А если понадобится, я позвоню матери или Мелинде.

Упрямое выражение на его лице говорило о том, что так просто он не уйдет. Сесил изобразила просительную улыбку:

— Прежде чем вы уйдете, принесите мне стакан воды из кухни и две таблетки аспирина. Пригодится на ночь.

— Я, конечно, аспирин принесу, но вас я не оставлю.

Скрыв раздражение, она пожала плечами:

— Как знаете.

Лишь только Рэнд вышел, Сесил выдвинула ящик с телефоном из тумбочки у кровати, схватила справочник и набрала нужный номер.

— Приемная доктора Кёрси. Чем могу помочь?

— Пожалуйста… — простонала Сесил слабым голосом. — Я — пациентка доктора Кёрси, и у меня начались схватки. Пусть он встретит меня у входа в больницу, как можно скорее. — Она положила трубку, прежде чем у нее спросили фамилию.

— Где вы храните аспирин? — крикнул Рэнд из кухни.

— На верхней полке над раковиной, — прокричала Сесил и быстро, пока он не вернулся и не поймал ее с поличным, спрятала телефон и справочник в тумбочку.

Ура! Ура! Ура!

Беззвучно посмеиваясь, Сесил облокотилась на подушки.

Рэнд поспешно вошел в комнату, неся стакан воды и флакон с таблетками аспирина.

— Меня вызывают в больницу, у моей пациентки начались схватки. Придется ехать. Можно мне воспользоваться вашей машиной? И скажите, что вам нужно, пока я не ушел.

Сесил с невинным видом взяла из его рук стакан с водой и аспирин.

— Спасибо, больше мне ничего не надо.

— Я заеду к вам позднее, — сказал он, выходя из спальни.

— Не беспокойтесь! — крикнула она ему вслед. — У меня все есть на ночь. Спасибо вам, Рэнд.

Услышав, что входная дверь закрылась, Сесил уселась в кровати. Слава Богу, ушел. Вытащив руки из рукавов майки, она расстегнула и сняла бюстгальтер, вздохнула с облегчением и вновь засунула руки в рукава. Сесил не любила носить бюстгальтер, но на этом настаивала ее мать, полагая, что так приличнее для женщины ее возраста.

Приподнявшись, она стянула шорты до колен, а затем, прикусив губы, протащила их через щиколотки. Удовлетворенно вздохнув, бросила шорты на пол, легла на подушки и закрыла глаза, моля Бога, чтобы наутро ее щиколотка была в полном порядке.

Рэнд свернул на дорогу, ведущую к дому Сесил. Странно, пациентка так и не появилась. Он прождал целый час и дважды запрашивал информационную службу, не звонила ли она снова.

Шутки по этому поводу иногда случались, и у Рэнда тоже бывали фальшивые звонки. Но в данном случае его заверили, что у звонившей женщины был испуганный голос и казалось, что она задыхается от боли.

Продолжая размышлять об этом, он подъехал к дому и, достав из кармана связку ее ключей, стал проверять, который из них подходит к задней входной двери.

Открыв дверь, он прислушался, но было тихо. Рэнд прошел на цыпочках через кухню и тихо позвал:

— Сесил?

Не услышав ответа, он проследовал через холл в спальню. Лампа возле кровати не горела, свет луны, пробивавшийся через жалюзи, позволял различить неясные очертания фигуры на постели. Ему стало не по себе, когда он вспомнил, как Сесил выглядела перед его уходом: бледная, с искаженным болью лицом и распухшей щиколоткой.

Дойдя до ее кровати, Рэнд протянул руку, чтобы зажечь свет.

Женщина, на плечах которой держался весь дом, привыкла чутко спать. При звуке открывающейся задней двери Сесил проснулась и прислушалась, глядя в темноту.

Неуверенные шаги в сторону холла заставили ее подняться и сесть. Острая боль пронзила ногу, и она со стоном упала на подушки. Какое-то мгновение полежала, потом, стиснув зубы, засунула руку под матрас, где у нее хранился маленький полицейский пугач под названием «друг».

Сначала показалась тень, и она сразу определила, что непрошеный гость — мужчина. Не шевелясь, притворившись спящей, она ждала его приближения, зажав пугач в руке.

Но вот тень протянула к ней руку, и в тот же миг Сесил, издав пронзительный крик, могущий привести в восторг инструктора каратэ, изо всех сил ударила мужчину пугачом по голове. Затаив дыхание, с колотящимся сердцем она наблюдала, как тот отшатнулся, затем сделал два шага вперед и рухнул поперек кровати на ее колени.

Верхняя часть его туловища прижала ей бедра; она попыталась выползти из-под тяжести, обрушившейся на нее, но не тут-то было. Казалось, человек этот весит не менее тонны, к тому же при малейшем движении она испытывала нестерпимую боль.

— О Боже, что мне делать? — Она кусала нижнюю губу, уставившись на черную массу, свалившуюся поперек кровати, и надеясь, что человек этот не проявит признаков жизни до тех пор, пока она что-нибудь не придумает.

Нет ли у него оружия, подумала Сесил и, с трудом протянув руку, зажгла свет. Тут у нее перехватило дыхание — она узнала профиль Рэнда Кёрси.

— О, милосердный Боже! — прошептала она, прижимая ладонь к губам. — Я убила его!

В ужасе Сесил приложила дрожавшие пальцы к его шее и, затаив дыхание, нащупала пульс. Обнаружив, что Рэнд еще жив, она с облегчением склонила голову на руки.

Когда он придет в себя, у него будет страшная головная боль, подумалось ей.

Закусив губы и откинувшись на подушки, она решила ждать. Секунды казались ей часами, пока она молча глядела на него в надежде, что он очнется. И вот наконец из его груди вырвался стон, отчего Сесил еще сильней закусила губы.

Осторожно склонившись над ним, она отбросила прядь волос со лба и нащупала шишку.

— Рэнд… — прошептала она. — Рэнд, вам очень больно?

Он медленно поднял руку и прикоснулся к своему виску. Поморщившись от боли, он перекатился на спину и застонал.

— Что произошло? — спросил он хриплым голосом.

— Я, кажется, вас ударила.

Рэнд поднял голову, страдальчески прищурив один глаз.

— «Кажется»?

Она попыталась улыбнуться.

— Ммм… я думала, вы грабитель.

— Чем вы меня ударили? Кузнечным молотом?

Сесил криво усмехнулась:

— Нет, это просто мой «друг»-пугач. — И она показала его. — Мой младший брат, Тони, — полицейский. После смерти Дентона он настаивал, чтобы я держала в доме ружье. Я не решилась — из-за детей, и он подарил мне эту игрушку.

Рэнд с сомнением посмотрел на «игрушку», эффект от которой оказался вовсе не игрушечный, затем откинул голову назад и прикрыл глаза рукой.

— Слава Богу, что у вас в доме нет ружья.

Он полежал еще немного, собираясь с силами, чтобы подняться. Если бы не страх, что голова у него расколется, он бы, наверное, расхохотался. Подумать только, примчаться из больницы, чтобы чем-то ей помочь, как будто такая женщина может нуждаться в помощи.

Но мысль эта была для его души не более утешительной, чем удар по голове — для тела.

Чувствуя, что в нем не нуждаются и ведет он себя глупо, Рэнд приподнялся, опершись на локоть.

— Мне, пожалуй, пора домой. — Но в глазах у него потемнело, и, приложив руки к вискам, он откинулся назад. Голова болела, в ушах стоял звон, и казалось, что кости его размягчились.

Сесил, как ни плохо разбиралась в болезненных симптомах, заметила, как он побледнел.

— Вас тошнит?

Рэнд застонал.

— Нет, — пробормотал он, хотя и не был в этом уверен.

— Иногда такие вещи происходят при сотрясении мозга.

— Да, я знаю.

Извиваясь как червяк, Сесил наконец-то вытащила свои ноги из-под его тела. Невзирая на боль, она склонилась к нему.

— Нельзя ли что-нибудь для вас сделать?

— Спасибо, все, что вы могли, вы уже сделали.

— Гм… да, но все-таки…

— Нет, — резко сказал он, затем добавил более любезно: — Посидите минутку спокойно, пока у меня не прекратится головокружение, и я пойду домой.

Она вспомнила про пакет со льдом, который Рэнд приготовил для ее щиколотки, и стала искать его в складках одеяла.

— Лед поможет вам, — сказала она, прижимая пакет к его виску.

Вздрогнув от ледяного прикосновения, Рэнд положил свою руку на руку Сесил, прилаживая компресс к пострадавшему месту. Хотя лед почти растаял, сам пакет был еще холодным. Вздохнув, Рэнд закрыл глаза и расслабился.

Сесил заметила, что его рука так и осталась лежать на ее руке, но в данный момент больше была озабочена состоянием Рэнда и шишкой, появившейся у него на голове. Она сидела тихо как мышь, не отрывая взгляда от его лица. Когда щеки у него постепенно зарозовели, Сесил вздохнула с облегчением, но продолжала молча наблюдать за ним.

Через некоторое время боль в щиколотке заставила ее вытянуть ногу, и, так как другого места не было, она поместила ее рядом с Рэндом, продолжая одной рукой держать холодный пакет у его виска; на другую руку она облокотилась. В таком положении фигура Рэнда оказалась в поле ее зрения. Ей было видно, как ритмично вздымалась его грудь, — очевидно, он задремал. Она слабо усмехнулась, вспомнив, что врачи обладают способностью моментально засыпать. Этому их научила медицинская практика, когда для сна удавалось выкроить лишь мгновения. Сесил не стала его будить, зная, что справиться с болью легче во сне.

Влага растаявшего льда потекла по его лицу, и Сесил осторожно вытерла ее, пока она не замочила шею. Прикоснувшись к виску, она пришла в ужас от размера вздувшейся шишки, и горькое раскаяние сжало ей горло. Рэнд тихо застонал и положил щеку на ее ладонь.

Сесил тревожно вскинула брови и напряглась от слишком интимного положения, в котором они оказались. Она, конечно, решила сопротивляться какому бы то ни было сближению, но время шло, сопротивляться было некому, и странное чувство постепенно овладевало ею. Утренние тени тронули ее нежную кожу, а она, не смея пошевелиться, все ждала, когда Рэнд снова придет в себя. Щека его все еще лежала на ее ладони, и кто бы мог подумать, что такое нехитрое движение с его стороны произведет на нее столь сильное впечатление. Мягкий свет лампы падал ему на лицо, позволяя ей беспрепятственно его рассматривать.

Густые темные ресницы окаймляли глаза и бросали тень на скулы, губы были приоткрыты, дыхание ровное. Никаких сомнений, он действительно спит, а не разыгрывает сцену, чтобы ее соблазнить.

Не отдавая себе в этом отчета, Сесил стала разглядывать всю его фигуру. Он был широкоплечим, с тонкой талией и мускулистыми бедрами. Сложение его, по ее понятиям не атлетическое, все же говорило о том, что он занимается спортом.

Во сне он напоминал мальчика, и, заметив это, она облегченно вздохнула. Но ведь так выглядят все мужчины. При этой мысли она нахмурилась; у нее вошло в привычку не доверять внешнему виду. Дентон научил ее смотреть на мужчин как на актеров, которые могут изобразить все, что угодно, лишь бы достичь своей цели.

Вспомнив об этом, она закрыла глаза, чтобы не глядеть на его красивое лицо. Но что-то подогревало ее любопытство — может быть, влечение? Снова открыв глаза и подперев голову рукой, она постаралась успокоить себя, переключиться на что-нибудь, лишь бы не думать о тепле и близости его тела.

Ее не соблазнят больше мужские чары. Никогда!

Глава четвертая

Будучи холостяком, сохранявшим свои привычки годами, Рэнд Кёрси обычно спал на спине. Раскидывая тело во всю длину и ширину огромной кровати, он привык владеть всем пространством своего королевского ложа. Спал он всегда в одной позе — левая рука поперек талии, а правая — под затылком.

Поэтому он был крайне удивлен, когда проснулся в это утро на боку, в согнутом положении; правда, голова его лежала на правой руке, а левая, как всегда, на талии, но… женской. Обнаженная грудь с затвердевшим соском касалась его ладони. Женщина лежала повернувшись к нему спиной и во сне ритмично двигала бедрами.

Странно, но Рэнд поймал себя на том, что не испытывает дискомфорта, более того — ощущает сильное желание овладеть этой женщиной.

Потрясенный таким необычным пробуждением, он раскрыл пошире глаза, застланные какой-то пеленой, и обнаружил, что лежит уткнувшись лицом в копну спутанных белокурых волос. Отбросив их, он заглянул женщине через плечо. Тут уж его глаза и сами расширились от изумления. Хотя она спала в такой позе, что виден был только профиль, Рэнд тут же узнал ее.

Сесил Кингсли!

Вспомнив события предыдущего вечера, он откинул голову назад и со стоном закрыл глаза. Плохи его дела. Ударив его, Сесил недвусмысленно продемонстрировала свое отношение к мужчинам: она ненавидит всех мужчин, и особенно врачей. Вообразить, что эта женщина добровольно легла с ним в постель, можно, только повредившись рассудком. Удар по голове иногда влечет за собой всякого рода галлюцинации.

Чтобы проверить себя, Рэнд стал мысленно перечислять все кости человеческого скелета, начиная с фаланг пальцев и кончая костями черепа. Затем он повторил в уме периодическую таблицу химических элементов.

Довольный тем, что хотя бы память не пострадала, он снова осторожно открыл глаза… и убедился, что это вовсе не галлюцинация. Подле него лежала Сесил Кингсли, причем все так же соблазнительно. Потрясенный, он глубоко вздохнул, а ее бедра продолжали ритмично двигаться, прижавшись к нему.

Нет, больше он не в силах переносить эту сладкую боль. Надо ее остановить, пока не случилось нечто непоправимое… Но, черт возьми, стоит ли, ведь ей так хорошо!

* * *

При первых лучах восходящего солнца Сесил пробудилась, охваченная нестерпимым желанием.

Она еще не совсем рассталась со сном и, ощущая близость мужчины, замурлыкала словно кошка. Выпростав ноги, она обвила ими прижавшееся к ней тело.

Тем временем мужские губы, теплые и влажные, целовали ее нежную кожу возле уха, а затем перешли на шею.

Уютно согревая Сесил своим дыханием, Рэнд спустил майку с ее плеч и стал покрывать их поцелуями; при этом все ее тело затрепетало.

Сесил была женщиной, которая любит земные радости, и, проснувшись в таком необычном для нее состоянии, она не торопилась прерывать его… пока не сообразила, с кем делит свое ложе.

Тут она замерла и, открыв глаза, повернула голову, чтобы окончательно удостовериться.

Продолжая целовать ей плечо, Рэнд нежной улыбкой встретил ее взгляд и пробормотал:

— С добрым утром.

Увы, его слова нарушили для Сесил все очарование этого утра.

— Какого черта? Что вы тут делаете? — закричала она сердито. И не успел он ответить, как она сбросила его руку со своей груди, натянула майку и отодвинулась на край постели. Привстав на колени, она сумрачно воззрилась на него.

Рэнд перестал улыбаться и, прищурившись, ответил:

— Пытаюсь делать то, о чем вы просите.

— Я не просила вас меня лапать! — воскликнула она с возмущением, сложив руки под грудью.

Он приподнялся, опираясь на локоть, и, постаравшись подавить закипавшую в нем злость, сказал:

— Вы меня просили не словами, а всем своим телом.

— Ну да! О чем это, интересно, я просила? — фыркнула она в полной уверенности, что могла желать только одного — чтобы он поскорее ушел.

Рэнд поджал губы и поднял одну бровь.

— Вы хотите, чтобы я уточнил?

— Да, пожалуйста, — ответила она ядовито. — Я постараюсь, чтобы мое тело больше не совершало подобных ошибок.

Рэнд не хотел спорить с ней, единственное, чего ему хотелось, так это ее близости. Но, видимо, жизнь с мужем внушила ей страх перед естественными потребностями собственного тела.

— Сесил, — произнес он, набравшись терпения, — в сексуальности нет ничего постыдного или опасного. Физическое влечение между мужчиной и женщиной — это здоровое и радостное явление, особенно когда взрослые люди предаются любви, сознавая свою ответственность.

Сесил какое-то время молча глядела на него исподлобья, а затем расхохоталась. Но это не был женственный смех леди или игривое хихиканье, какое можно было ожидать при таком разговоре; это был грубый хохот.

— Вам смешно? — обиженно процедил он.

Продолжая смеяться, Сесил легонько похлопала его по плечу.

— Нет, не в этом дело. Вы просто меня не поняли, вы подумали, что я не люблю секс. — Спустив ноги с кровати и все еще посмеиваясь, она отбросила спутанные волосы с лица. — Дело совсем в другом. — Когда она встала и обернулась к нему, лицо ее пылало страстью, но в глазах светился юмор. — К вашему сведению, доктор Кёрси, я люблю здоровую сексуальную жизнь.

Без каких-либо дальнейших пояснений она повернулась и пошла, оставив изумленного Рэнда одного в постели.

У двери в ванную она остановилась и, посмотрев на него через плечо, добавила притворно-застенчивым тоном:

— Я очень разборчива в выборе любовников, а вы, доктор Кёрси, не тянете на эту роль.

Находясь за «домом», Рэнд превосходно видел Сесил и четверых игроков, с которыми она занималась в центре поля. Наблюдая, как она подает мяч одному из мальчишек, Рэнд нахмурился. Ее отношение к нему вызывало раздражение, хотя прошло уже четыре дня, можно, казалось бы, и остыть.

Он не привык быть отвергнутым, Сесил оказалась первым опытом такого рода. Смириться с неудачей было чертовски трудно.

Раздражение его нарастало всякий раз при виде того, как она наклоняется, чтобы поднять мяч, причем задравшиеся шорты обнажают полоску незагорелой кожи. Взмокшая от пота футболка прилипла к ее телу, и невооруженным глазом было заметно, что она не носит бюстгальтера. Сесил наверняка делала это преднамеренно, подчеркивая свою сексуальность в надежде, что он опять будет обхаживать ее и опять получит по носу.

— Ладно, ребята, передохните, — сказала она, бросив перчатку возле кучи мячей в траве, и направилась к Рэнду, а мальчишки побежали вслед за другими игроками попить холодной воды.

Не желая показывать ей, что он за ней наблюдал, Рэнд тут же занялся уборкой территории возле «дома».

— Джо еще не появился? — спросила она.

— Нет, — пробормотал он, продолжая свое занятие.

Подбоченясь, Сесил остановилась возле него. Прикусив нижнюю губу, она с беспокойством глядела на место парковки автомашин.

— Он всегда опаздывает, но тренировки не пропускает. — Она посмотрела на Рэнда, сурово сдвинув брови. — Парни ничего не говорили о нем?

— Нет, — ответил он, униженный тем, что она интересуется кем угодно, но только не им. — Никто ничего не говорил. Скорей всего, он просто забыл.

— Этого не может быть, — сказала Сесил, покачав головой. — Джо никогда не забывает о тренировке. — Она постояла еще немного, переминаясь с ноги на ногу и не сводя глаз с места парковки.

Рэнд посмотрел на часы.

— Уже почти шесть тридцать; если бы он собирался приехать, то был бы уже здесь.

— Да, я знаю, поэтому и беспокоюсь.

Глядя на ее расстроенное лицо, Рэнд забыл свои обиды и то, что собирался не замечать ее.

— Разве есть причина для тревоги? Что-нибудь, о чем я не осведомлен?

— Пожалуй, есть. — Сесил перевела свой взгляд на Рэнда. — Я не уверена, может быть…

Увидев страх в ее глазах, Рэнд взял ее за локоть и отвел в сторону, чтобы их никто не услышал. Усадив на скамью, присел рядом.

— Тогда расскажите мне все по порядку.

Сесил замялась.

— Я не говорила об этом, потому что у меня не было доказательств. Это мое подозрение. — Она глубоко вздохнула. — Родители Джо разведены, и он живет с матерью. У нее есть друг, к которому она относится очень серьезно. Все было бы прекрасно, но этот тип не любит детей.

Понимая, что она рассказала ему не самое главное, Рэнд спросил:

— Ну и что?

— И мне кажется, что он поколачивает Джо, — проговорила она поспешно и, вскочив на ноги, пошла вдоль изгороди, как бы сожалея о сказанном.

— А как вы узнали об этом? — спросил Рэнд.

Она повернулась к нему, ее голубые глаза повлажнели.

— Точно я не знаю, но Джо несколько раз появлялся с синяками на лице и руках. Когда я спросила, откуда эти синяки, он промямлил, что упал и ушибся.

Не желая разделять ее подозрений, Рэнд покачал головой:

— А если так оно и было?

Сесил сощурилась:

— А если нет?

Болезненные образы всплыли в памяти Рэнда; он вспомнил свое детство, но постарался тут же отбросить горькие воспоминания. Он тоже встал со скамьи.

— Пока Джо не просит о помощи, мы ничего не можем сделать. — Считая разговор оконченным, он собрался уже уходить.

— А что, если ему нужна помощь сию минуту, но он не может о ней попросить?

Рэнд остановился, взявшись рукой за ограду, и посмотрел в сторону парковки, куда уже стали подъезжать родители за детьми. Нахмурившись, он сжал губы.

При других обстоятельствах Рэнд немедленно предложил бы свою помощь, но в данном случае ему не хотелось этого делать. Однако, взглянув на озабоченное лицо Сесил, он понял, что не может так просто повернуться и уйти.

— Ну что ж, по пути домой заеду к нему и выясню, в чем дело. — С этими словами Рэнд прошел мимо нее, но она схватила его за локоть.

— Спасибо, Рэнд.

От прикосновения ее руки у него перехватило дыхание.

— Не стоит благодарности, — пробормотал он, желая как можно скорее унести ноги.

Ее лицо просветлело.

— Если он дома, пригласите его ко мне сегодня на обед. Мы будем готовить гамбургеры на гриле, а вы с ним приглашены к нам на обед.

Рэнд нерешительно смотрел на нее; перспектива объяснения с матерью Джо вовсе его не радовала, но почему-то не хотелось признаваться в этом Сесил. Возможно, она права: если заехать к мальчику домой, то происхождение синяковпрояснится. И если ее подозрения оправданны, то Джо полезно побыть с ребятами своего возраста, немного развеяться.

Однако приглашение Сесил может быть чревато сюрпризами. Ну и пусть, решил он наконец, не бросать же мальчика в беде только из-за того, что я боюсь каких-нибудь выходок со стороны Сесил.

— Хорошо, — ответил он. — Если Джо дома и его мать не будет против, я его привезу.

Дорога привела Рэнда к старому поселению вблизи городка Эдмонд. Большинство домов были рублеными, но в хорошем состоянии. С миртовых кустов свисали тяжелые розовые цветы, распространяя аромат по окрестным лужайкам. То тут, то там над крышами возвышался тополь, отбрасывая островок тени, удобный для детских игр.

Сердце Рэнда заныло: он провел свое детство примерно в таком же селении. С мая по август они с дружками бегали босиком, играли в прятки или ловили светлячков. Жизнь была беззаботной, пока не появился отчим.

Решительно нахмурясь, Рэнд остановил машину напротив дома Джо. Собственное прошлое изменить нельзя, но детство мальчика еще можно немного подсластить. Хотя это была благородная задача, из тех, какие Рэнду по душе, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы выйти из машины и пойти по тропинке, ведущей к дому.

Поблизости не было никаких машин, и Рэнд стал надеяться, что предположения Сесил неверны. Может быть, Джо куда-нибудь отправился вместе с матерью, может, они у друзей. Поднявшись на террасу, он заметил, что окна, выходящие на дорогу, плотно закрыты.

В полной уверенности, что дома никого нет и он избежит объяснений, Рэнд постучал в дверь. Он уже собирался уходить, когда кто-то приглушенно откликнулся:

— Кто там?

Рэнд тут же узнал мальчишеский голос Джо.

— Это я, доктор Кёрси. Можно мне войти?

Дверь приоткрылась, но мальчик оставался в тени.

— Моя мама не велела впускать посторонних.

— Она права, и хорошо, что ты ее слушаешься. Но я же не посторонний, я — твой тренер, не правда ли?

Дверь распахнулась в полутемную гостиную, освещенную экраном телевизора.

— Ага, а что вам нужно?

Мальчик нервничал, казалось, он что-то скрывает. Ради Джо, да и самого себя, Рэнд надеялся, что это не так. Сколько ни напрягал он зрение, ничего, кроме фигурки Джо, различить было невозможно.

— Ты пропустил тренировку, и я заехал, чтобы узнать, не болен ли ты и вообще не случилось ли что.

— Не-а, я здоров, мне просто не с кем было приехать.

— Тебя обычно привозит мама?

— Ага, но она и Дэйв… У них там свои планы, и я остался дома.

— Вот оно что! — Рэнд постоял с минуту, чувствуя себя неловко, припомнив то время, когда он тоже оставался дома один. Ему хотелось еще что-нибудь выяснить, но он мог напугать мальчика вопросами. — Знаешь, Джо, я ведь езжу мимо твоего дома и могу забирать тебя на тренировки.

Джо взглянул на него недоверчиво.

— Вы и правда можете?

— Конечно, только позвони мне, когда тебе не с кем приехать.

— Ладно, если нужно будет, позвоню, — ответил он неуверенно.

— Ты сегодня обедал?

— Не-а, — он поморщился. — Мама оставила запеканку с курятиной, но я ее терпеть не могу.

Рэнд усмехнулся:

— Я тоже не люблю запеканку. Знаешь что? Сесил готовит гамбургеры на гриле и попросила, чтобы я захватил тебя с собой. Она нас приглашает. Как ты думаешь, твоя мама тебе разрешит?

Джо распахнул дверь пошире и встал на пороге.

— Шут ее знает! Я оставлю ей записку на холодильнике.

Рэнд задержался на дороге, провожая взглядом Дента и Джо, когда они завернули за дом Сесил. В детстве и юности горе быстро забывается. Он покачал головой, подумав о том, что немногого же он добился от мальчика. Если Джо и достается от дружка его матери, то он умеет это скрывать. Как ни старался Рэнд выяснить что-либо в этом плане, у него ничего не вышло.

Закинув голову, Рэнд втянул в себя вечерний воздух, а вместе с ним и запах жареного мяса. Он последовал было за Дентом и Джо, но остановился, услышав душераздирающий детский плач, за которым последовала оглушительная какофония мальчишеских голосов.

Если судить по силе звуков, можно подумать, что на заднем дворике не менее сотни ребят. Он хотел было уже вернуться к машине и уехать, пока Сесил его не обнаружила, но тут снова послышался плач.

Обернувшись, Рэнд увидел маленькую девочку, которая везла по боковой дорожке игрушечную детскую коляску. Она шла опустив головку, ее поношенные сандалии шаркали по бетону, посыпанному галькой. Маленькие крепкие ножки виднелись из-под ярко-желтого летнего платья, копна белокурых локонов, разделенная пробором, заканчивалась двумя косичками.

Подняв головку, она выставила на обозрение полные слез голубые глаза и личико херувима. Завидев Рэнда, она сразу заулыбалась, и на ее щечках появились ямочки. Девочка пошла ему навстречу, толкая перед собой коляску.

— Вы доктор Кёрси? Мама сказала, чтобы я вас встретила и привела на задний дворик. — Она остановила коляску у самых его ног. — Вы собираетесь с нами обедать? У нас будут гамбургеры, и чипсы, и печеная фасоль, а потом еще арбуз. Он сейчас на холоде, вон там, во внутреннем дворике. Хотите посмотреть?

Усмехнувшись, Рэнд присел перед нею.

— Да, я доктор Кёрси, и я буду с вами обедать. И я, — добавил он, посмеиваясь, — хочу посмотреть арбуз. — Он смахнул слезу с ее щеки. — Но сначала скажи, как тебя зовут?

— Сисиль.

— А почему ты плачешь?

Она перестала улыбаться.

— Мальчишки не хотят со мной играть, они называют меня малявкой. — Склонив головку, она стала ковырять носком сандалии гальку.

Рэнд смотрел на нее, и на сердце у него теплело.

— Мне кажется, ты совсем не похожа на малявку.

Она с надеждой взглянула на него.

— Правда не похожа?

— Нисколько. Ты выглядишь как молодая леди. — Он подал ей руку. — Хочешь быть моей дамой за обедом?

Пораженно глядя на него, она тотчас ухватилась за его руку.

— В самом деле? — Не спуская с него глаз, словно опасаясь, что он исчезнет, она потащила его на задний дворик, толкая коляску перед собой.

Клубы черного едкого дыма встретили их за поворотом. Сисиль задержалась возле входа во внутренний дворик, огороженный кирпичной стеной, и, лукаво улыбаясь, спросила:

— А вы любите подгорелые гамбургеры? У мамы они очень хорошо получаются.

Из-за густого чада Рэнд даже не сразу смог определить местонахождение гриля. Найдя источник дыма, он приподнял крышку и тут же отскочил — вырвавшись, пламя едва не опалило волосы на его руках. Схватив совок, он вытащил обуглившееся мясо и переложил на поднос.

— Уже поджарились?

Подняв голову, Рэнд увидел бегущую к нему через лужайку улыбающуюся Сесил. Нахмурившись, он показал ей почерневшую лепешку.

— Это зависит от того, что вы любите. — Бросив с отвращением сгоревший кусок на блюдо, он спросил: — У вас есть еще мясо?

Сесил остановилась возле него подбоченясь и посмотрела на блюдо.

— Конечно, есть, но зачем? Вы думаете, на всех не хватит?

Рэнд покосился на нее в полной уверенности, что она шутит, но она не шутила.

— Нет, я думаю, что еще и останется. Но как бы дети не обломали об эти лепешки зубы.

Сесил усмехнулась:

— Ах, это уж слишком, доктор Кёрси. Мало того, что судьба наградила вас очаровательной наружностью, вы еще умеете готовить?

Рэнд не нашелся, что ответить на ее саркастическое замечание. Она выглядела чертовски мило, разрумянившись во время возни с ребятами, и лукаво улыбалась ему. И он против своей воли тоже улыбнулся.

— Да, но я не умею шить, а жаль, не правда ли?

Сумерки сменил ночной мрак, когда Рэнд оказался рядом с Сесил на качелях во внутреннем дворике. Сисиль, позабыв о пугавшем ее привидении, уже час как спала в своей комнате. Еще раньше позвонила мать Джо, чтобы справиться, тут ли ее сын и подвезут ли его домой. Сесил уговорила ее, чтобы она разрешила Джо переночевать у них. Теперь трое мальчиков — Дент, Горди и Джо — смотрели видео.

Июньские жуки мельтешили в странном танце на кирпичах внутреннего дворика, а светлячки и другие летающие насекомые, словно пилоты-смертники, таранили горящие ароматические свечи, которые Сесил оставила на столе.

Оттолкнувшись босой ногой от кирпича, Сесил начала раскачивать качели. Она сидела подняв лицо к усыпанному звездами небу, а Рэнд не мог оторвать от нее взгляда. Мальчишка-сорванец исчез, уступив место нежной, соблазнительной женщине.

После того как кончились соревнования в отплевывании арбузных семечек — кто дальше, — она переоделась в белое хлопчатобумажное платье с гофрированной оборкой. При свете луны она была похожа на ангела. Легкий ветерок играл прядями золотистых волос, которые теперь отливали серебром. Не в силах удержаться, Рэнд заправил несколько падавших ей на лицо прядей за ухо.

— Вам идет быть с ними.

Сесил лениво повернулась к нему.

— Быть с кем?

Обрадованный ее вопросом, он ответил:

— С детьми, они вас обожают.

— Ах, с ними, — протянула она, оставив без внимания комплимент, и, посмеиваясь, опять подняла взгляд к небу. — Моя мать говорит, что они любят меня за то, что я делаю все как они. — Она вздохнула, и выражение ее лица стало печальным. — В каком-то смысле это так и есть: они всегда были моими товарищами. В общении с ними я находила и радость, и любовь; они меня ни разу не предали.

В ее словах Рэнд услышал то, о чем она умолчала: ее муж, который должен был дать ей все это — и любовь, и радость, — предал ее.

— Вы его когда-нибудь простите?

Сесил нахмурилась, раздраженная тем, что он понял ее мысли, не высказанные вслух.

— Я его простила в тот день, когда похоронила. — Она повернулась и посмотрела на Рэнда безразличным взглядом. — Еще вопросы будут, доктор Кёрси?

— Извините, я не хотел вмешиваться в вашу жизнь.

— Хочу надеяться, что вы не вмешиваетесь. — Вздохнув, она снова подняла глаза к небу и решила быть помягче с Рэндом, ведь он оказал ей большую любезность, когда привез Джо к ней домой. — По-моему, у Джо все в порядке.

— Да, и дома у него тоже ничего особенного я не заметил. Хотя, думаю, его мать не очень внимательна к нему: оставляет его одного дома. В таком возрасте он предоставлен сам себе; но я незаметно осмотрел его и никаких синяков не обнаружил.

— И я тоже. — Сесил прикусила нижнюю губу. — И все-таки мне кажется, там что-то нечисто. Однажды я точно видела у Джо синяки, и мне как-то раз пришлось встретиться с приятелем его матери. У этого типа ручищи как у профессионального борца, а характер — как у льва в клетке.

Рэнд ощутил внутри какую-то тяжесть, словно дал о себе знать гамбургер, который он съел несколько часов тому назад. Рэнд знал, как могут навредить такие ручищи маленькому мальчику.

— Мы оба будем следить за Джо, — сказал он твердо.

Некоторое время они молча качались, каждый был занят собственными мыслями. Потом Рэнд вспомнил о своем обещании.

— Парнишка сказал, что не был на тренировке потому, что некому было его привезти. Я предложил ему в будущем, если так случится, звонить мне, будем ездить вместе.

Сесил посмотрела на него с удивлением.

— Рэнд! Как это мило!

Он пожал плечами.

— Мне по пути, заодно попытаюсь разобраться, что к чему.

Положив руку ему на бедро, она одобрительно улыбнулась.

— Все равно, вы очень добры. — Вздрогнув, она ошарашенно округлила глаза. — Не может быть, чтобы я это сказала.

— Что сказала? Что я добрый?

— Да. — Она поспешно переместила руку на поручень качелей и, приподняв ногу, залюбовалась своим педикюром. — Подумать только! Я, Сесил Кингсли, говорю о доброте доктора. Вот уж чудеса в решете!

Хотя она произнесла это со смехом, Рэнду показалось, что в ее словах есть немалая доля искренности.

Рэнд осторожно коснулся ее руки.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но среди нас попадаются неплохие люди.

Сесил поморщилась и опустила ногу, чтобы оттолкнуться от кирпичей и снова дать ход качелям.

— Я, кажется, была с вами резка?

— Если вести счет тем ножам, которые вы в меня вонзили, то должен признать, что вы были жестоки.

Сесил пожала плечами.

— Простите, это относилось не к вам лично. Это форма самозащиты, которая выработалась у меня с годами.

— Значит, мы можем быть друзьями?

Склонив голову, Сесил внимательно вглядывалась в него.

— Я думаю, можем, — сказала она наконец. — Правда, ваши шансы не из лучших, доктор Кёрси. — В ее глазах появился озорной блеск. — В списке моих друзей есть вакансия. Собираясь заполнить ее, я взяла на заметку этого нашего борца. Но… — она опять пожала плечами и усмехнулась, — вы обратились первый.

Глава пятая

Откинув голову, Рэнд расхохотался и привлек Сесил к себе.

— Спасибо, я тоже еще подумаю.

Положив руку ему на грудь, Сесил прислонилась к ней щекой. Ухо ее уловило гулкие раскаты смеха в его грудной клетке, а рука ощутила, как вздрагивают мускулы на груди. Подняв голову, она заглянула ему в глаза.

— Могу я задать вам вопрос?

— Конечно, можете.

— Даже сугубо личный?

— В зависимости от того, насколько он личный.

— Каким образом вы сохраняете такую отличную форму? Простите меня, но вы человек не атлетического типа.

Рэнд усмехнулся.

— Я плаваю.

Сесил сжала губы.

— Мне следовало догадаться.

— Почему?

— Ваши плечи, ваши руки, бедра… Вы сложены как пловец.

Рэнд снова расхохотался.

— Откуда вы знаете, какие у меня плечи, руки, бедра?

Сесил нахмурилась. Ей было совестно признаться, что она все это изучила, проведя ночь в одной с ним постели.

— Зрением меня Бог не обидел.

— И норовом тоже.

— Совершенно справедливо, к огорчению моей мамы.

Положив обе руки ему на грудь, нисколько не смущаясь, Сесил стала ощупывать его грудь, руки и плечи. Хотя ее прикосновения носили скорее познавательный характер, Рэнд почувствовал, как кровь закипает в его жилах.

— Вы плаваете по крайней мере час в день, — пробормотала она.

Рэнд поднял бровь.

— Как вы узнали?

— Чтобы наработать такую мускулатуру, требуется плавать не менее одного часа в день. Я права?

— Как ни странно, да.

— Давайте соревноваться?

Рэнд в недоумении повел плечами, не понимая, что она имеет в виду. Ему было трудно уследить за ходом ее мыслей, особенно когда он увидел, как на щеках у нее заиграли ямочки.

— То есть?

— Посоревнуемся. Кто быстрее переплывет бассейн туда и обратно.

Рэнд состроил огорченную гримасу.

— Идея заманчивая, но у меня нет плавок.

Сесил спрыгнула с качелей.

— Ерунда, в купальне есть запасные плавки. Идите, подберите себе, а я посмотрю, что делают мальчишки, и переоденусь.

* * *

Рэнд сидел у бассейна, опустив ноги в прохладную, освещенную луной воду. На коленях у него было расстелено полотенце, и он сильно сомневался, сможет ли с ним расстаться, когда появится Сесил. В купальне он нашел только плавки, составленные из лоскутков, имитирующих шкуру леопарда. Он чувствовал себя то ли Тарзаном, то ли дураком.

Интересно, чьи это трусы? Ее мужа или какого-нибудь любовника?

Мысль о том, что он надел плавки Дентона, была ему неприятна, но представить себе, что они забыты ее любовником, еще отвратительнее. Вполне понятное чувство, особенно если учесть, что в отношении Сесил у него появилось ощущение собственника.

— Мальчишки уже спят.

Ее голос послышался из-за деревьев, отгородивших бассейн от дома. Рэнд увидел, как она вышла из тени — все еще в своем длинном белом платье.

— Вы нашли трусы?

Он еще плотнее прижал полотенце к коленям, чувствуя себя под ее взглядом совершенно голым.

— Да, если это можно назвать трусами.

Сесил подняла подол платья и, неуловимым движением стянув его с себя так, что оно куда-то исчезло, как облако, унесенное ветром, тряхнула волосами. У Рэнда перехватило дыхание: он ожидал увидеть на Сесил бикини и был обескуражен, когда оказалось, что на ней черный купальный костюм без бретелек.

Грациозно, как кошка, она подошла к краю бассейна.

— Ну, вы готовы? — спросила она, поглядев на него.

— Да, готов. — Рэнд встал, продолжая прижимать к себе полотенце.

Сесил улыбнулась: она знала заранее, какие трусы он найдет в купальне.

— Помнится, была такая песенка в пятидесятых годах… Очень подходит к данному моменту. Что-то вроде: «Кусочек, лоскуточек, маленький, удаленький».

Рэнд еще крепче вцепился в полотенце и почувствовал, что лицо и даже шея его покраснели.

— Это были единственные плавки, какие я смог там найти.

Сесил обошла его вокруг и, улучив момент, вырвала у него полотенце. Глаза ее расширились.

— Что ж, доктор Кёрси, — произнесла она, оглядывая его с головы до ног, — вам этот костюм идет даже больше, чем Тони.

— Тони?

— Мой брат, полицейский. Помните? Тот, что снабдил меня пугачом.

Рэнд почувствовал облегчение, узнав, что трусы принадлежат брату.

— Да, помню, полицейский.

— Хороши булочки, — похвалила Сесил, хлопнув его по мягкому месту, и снова подошла к краю бассейна. Повернув голову, она поглядела на него с лукавой улыбкой. — Вы готовы?

Непонятно почему, но Рэнд вдруг осмелел. У него вошло в привычку держаться от нее как минимум на расстоянии вытянутой руки — чувствовалась ее жесткая дрессировка. А теперь она дразнит его, бросает коварные взгляды, словно он выступает в мужском стриптизе и должен ее развлекать.

Он считал, что она холодная, фригидная женщина, а вместо этого столкнулся с сексуально раскрепощенной личностью. Неизвестно еще, что хуже.

Глубоко вздохнув, он встал рядом с ней.

— Готов, как всегда.

— Тогда вперед!

Сесил нырнула, а Рэнд через секунду последовал за ней. Он быстро нагнал ее и поплыл рядом. Рэнд был отличным пловцом и не боялся соревноваться с женщиной, в особенности с Сесил. У него было ощущение, что если она выиграет, то каким-то образом возместит ему поражение.

Когда они доплыли до противоположной стороны бассейна, он, не спуская с нее глаз, прибавил скорости и обогнал ее. На полпути к финишу ему пришло в голову, что выиграть у Сесил так же плохо, как проиграть. Она принадлежит к тому неугомонному типу соревнующихся, которые не успокоятся, пока не сравняют счет. Если он выиграет, она может потребовать повторения заплыва. Рэнд торопливо прикидывал, что же хуже: злобная Сесил, которая проиграла, или злорадствующая Сесил, которая выиграла. Ни то, ни другое его не устраивало.

Вот положеньице… Рэнд сбавил скорость, обдумывая, что же предпринять. Перед самым финишем его осенило. Нырнув и опустившись на дно, он выждал, когда над ним появится Сесил, а затем всплыл и, обхватив ее за талию, увлек под воду.

Она размахивала руками, раздувала щеки и напоминала большую, красивую, глазастую рыбу. Соблазн был так велик, что он прижал ее к себе и поцеловал в губы.

Их окружала вода, мир, лишенный звуков, но полный ощущений. Рэнд не мог ими насытиться: его руки отпустили ее талию, но губы были все еще прижаты к ее полным губам.

Увы, легкие его больше не выдерживали, и он всплыл на поверхность воды вместе с Сесил. Они вынырнули одновременно, хватая ртом воздух, вода стекала с лиц, глаза были устремлены друг на друга.

Оба были одинаково ошеломлены случившимся, но Сесил заговорила первая:

— Сделай так еще раз.

— Что сделать?

— Поцелуй меня.

Ну уж этому-то требованию он готов подчиниться, и даже более того. Припав губами к ее губам, он потянул ее на мелкое место и, когда ноги коснулись дна, прижал к себе и уже больше не отпускал.

Сесил закрыла глаза и откинула голову.

— О Боже, — проговорила она расслабленным голосом, а пальцы ее в это время крепко сжимали его плечи.

— Что-нибудь не так? — спросил он озабоченно.

— Мне показалось, что это всего лишь мое воображение.

— Что именно?

— То, что я почувствовала. — Она опустила голову, и их глаза встретились. Страсть затуманивала ее взгляд. — Когда я проснулась в то утро и ты был у меня в постели, я сказала себе, что все, что я чувствую, — просто остатки сна, а сам ты не можешь так меня возбудить.

— И что?

— Я ошибалась.

Он усмехнулся:

— Как это, ты — и ошибалась?

— Жестоко ошибалась, — прошептала она, закрыв глаза и припав к нему. Обхватив ему ладонями лицо, она стала целовать его в губы, прижимаясь всем телом. Наконец-то дала волю чувствам, которые Рэнд пробуждал в ней.

Прикосновение ее груди сотрясло все его тело. Он приподнял Сесил за бедра, и ноги ее обхватили ему талию. Женские ее глубины притягивали его точно магнит, доводя до исступления. Ему неистово хотелось содрать ткань, разделявшую их, пусть бы даже вместе с кожей.

Повиснув на его плечах, Сесил откинулась назад, крепко сжимая ногами его бедра; она жаждала еще большей близости.

Не в силах сдерживать стоны, Рэнд стал покрывать поцелуями ее шею, а пальцы рывком стянули с нее купальный костюм, обнажая грудь.

Покачиваясь над холодной водой в лунном свете, ее груди отливали перламутром.

— Боже мой, Сесил, — прошептал он благоговейно.

Она сжимала ему лицо ладонями, притягивая к своему лицу, спина у нее изогнулась, и она застонала от наслаждения, когда мужские губы нашли ее сосок.

Его руки спустились ниже и, забравшись под купальник, постепенно завладевали всем ее существом, вызывая блаженные стоны.

— О Рэнд! — в какой-то миг воскликнула она.

— Все прекрасно, — прошептал он, лаская ее голосом и руками. — Расслабься.

— Но…

— Никаких «но», просто наслаждайся.

— Не надо, Рэнд, — простонала она, откидываясь назад, но при этом едва не касаясь грудью его лица. И тут же алчные губы приникли к ее соску долгим прерывистым поцелуем, повторяя ритм пальцев, скользящих внутри ее тела. — Рэнд! — закричала она, задыхаясь. — О Рэнд, пожалуйста… — Но не успела она закончить фразу, как все ее тело затрепетало и замерло. Через некоторое время она уронила голову ему на плечо, грудь у нее вздымалась, а тело стало вялым. — Прости меня, — проговорила она. — Я должна была…

Об обнял ее и зарылся лицом во влажные спутанные волосы. Прохладная вода успокаивала томительную боль, которая, не найдя выхода, осталась с ним.

Рэнд вздрогнул и проснулся на сбившихся простынях, обливаясь потом. Сердце у него колотилось; он лежал неподвижно, глядя в потолок и стараясь вспомнить, отчего он проснулся.

Сон.

Застонав, он протер глаза, пытаясь избавиться от образа маленького мальчика из сновидения, но не смог. Горячие слезы обжигали ему веки, нестерпимое страдание теснило грудь.

…Мальчик стоял посреди улицы, вытянув ручонки, слезы отчаяния бежали по щекам. Он так рыдал, что личико его стало красным и он начал икать. Но автомобиль, увозивший его мать все дальше и дальше, продолжал свой путь вниз по улице.

К нему подошла женщина и, обняв, попыталась успокоить. Но мальчик вырвался из ее объятий и побежал по улице за автомобилем. Он кричал и просил, чтобы машина остановилась. Ослепленный слезами, он споткнулся и упал, разбив об асфальт лицо, коленки и локти. Кровь, смешанная со слезами, текла по его щекам, а машина скрылась из виду.

Дрожь пробежала по телу Рэнда. Он не видел этот сон уже много лет; почему же горькое сновидение снова вернулось к нему?

Рэнд наморщил лоб, пытаясь как-то объяснить себе это, но вскоре снова впал в забытье, и перед ним возникла вторая половина того же сна, которую он никогда прежде не видел.

Мужчина стоял по одну сторону пропасти, а женщина — по другую. Они простирали друг к другу руки. Мужчина пытался помочь ей перебраться на его сторону. В тот самый миг, когда пальцы их соединились, раздался детский голос, и женщина, обернувшись, увидела группу ребят. Пока она глядела на них, пропасть расширилась, и мужчина выпустил ее руки. Подобно хищному зверю, темная пропасть поглотила ее, оставив в его руках один лишь воздух…

Рэнд вытер пот с верхней губы. Он не нуждался в психоаналитике для расшифровки второго сна. И без того ясно — это предупреждение.

Его отношения с Сесил Кингсли принесут ему не меньше страданий, чем те, что были у него в детстве. Именно потому, что он прекрасно понимал детей из второго сна. Нет, он никогда не заставит Сесил сделать выбор между детьми и его любовью.

Смешанные семьи не бывают счастливыми. Рэнд Кёрси был живым тому примером.

Сесил подняла голову и увидела, как подъехал Рэнд. Если б у нее спросили, отчего сердцебиение ее участилось, она бы поклялась, что из-за того, что в машине Рэнда сидел Джо. Но самой себе Сесил не лгала — конечно же, из-за Рэнда.

Она следила за ним глазами, когда он проходил мимо собравшихся родителей, положив руку мальчику на плечо. Одетый в черные спортивные шорты и белую рубашку, он был красивым, привлекательным и мужественным.

Даже не стараясь скрыть свою радость, Сесил стояла у «дома», приветливо улыбаясь и заложив руки за спину.

— Рэнд Керси, ты выглядишь как настоящий тренер, — сказала она с гордостью.

Он взглянул на нее настороженно.

— Неужели?

— Почти как тренер. — Она обошла вокруг него, и улыбка ее исчезла. — Но ты выглядел бы еще лучше, если б надел вот это. — Она протянула ему черную майку, на груди которой белыми буквами было написано: «Белые носки», а на спине, тоже белыми буквами, — «Тренер». — Ребятам хотелось, чтобы ты носил эту майку, они купили ее для тебя в складчину.

Рэнд взял подарок, чувствуя, как горло его сжимается: мальчишки купили ему майку, значит, они восприняли его как своего тренера.

— Большая для меня честь. — Ему стало неловко, и, не зная, что сказать, он спросил: — Они все здесь?

— Да. Сегодня побежит Джо, — она перевела взгляд на мальчика, который стоял позади Рэнда. — Ты будешь главным атакующим-перебегающим, пойди сделай разминочку с партнером.

Джо оставил Сесил с Рэндом в «доме» и побежал к месту метания.

Сесил заметила в мальчике напряжение.

— Как он сегодня? — спросила она.

Проводив Джо взглядом, Рэнд повернулся к ней.

— Мне кажется, он какой-то скованный.

Сесил улыбнулась и похлопала его по спине.

— И ты тоже.

Рэнд, отступив от нее, начал разбирать спортивный инвентарь.

Решив, что он нервничает, Сесил попыталась его ободрить:

— У тебя все будет хорошо. В качестве третьего тренера ты должен только запомнить, кто бежит. Некоторые мальчишки уж очень шустрые, и им легче добиться успеха. Другие, например Брэнд, метко бросают, но медлительные. Пока ты в Брэнде не уверен, пусть остается на месте. Понятно?

Рэнд глубоко вздохнул.

— Думаю, что понятно.

— Расслабься и надень тренерскую майку.

Рэнд поглядел на нее, нахмурившись.

— Прямо сейчас?

— Конечно, чудак. Мальчишки будут обижены, если ты ее не наденешь. Поторопись, игра вот-вот начнется.

Увидев, что он нерешительно топчется на месте, Сесил сказала нетерпеливо:

— Ну что же ты?

Начни он переодеваться в ее присутствии, все сразу догадаются об их близких отношениях, чего ему совсем не хотелось. Надеясь, что она все-таки уйдет, Рэнд стал нехотя вытягивать рубашку из-под пояса шорт.

— О Господи! — воскликнула Сесил. — Ты что, думаешь, я не видела твою обнаженную грудь прежде?

Не давая ему опомниться, она быстро стащила с него рубашку. Потом схватила со скамьи спортивную майку и уже собралась было надеть на него, но он раздраженно вырвал майку из ее рук.

— Спасибо, я могу одеться сам.

Какое-то время она испытующе смотрела на него, потом поджала губы.

— Ладно, Кёрси, в чем дело?

— Ни в чем. — Он надел майку. — Не люблю обнажаться при народе.

— Я и не предполагала, что для мужчины показать голую грудь — значит обнажаться при народе. Что тебя беспокоит?

Рэнд сел на скамью, избегая ее взгляда, и медленно заправил майку в шорты.

— Тебя беспокоит прошлая ночь, не правда ли? — сказала она, прищурив глаз. — Что тебя волнует? Что ты оказался слишком настырным или что только я получила удовольствие?

— О, ради Бога! — воскликнул он, поднимаясь со скамьи. Ему хотелось убежать от Сесил с ее вопросами куда глаза глядят.

Положив руку ему на грудь, она усадила его снова на скамью.

Не желая устраивать сцену, Рэнд остался сидеть на скамье, только раздраженно буркнул:

— Ладно, если ты так настаиваешь, это касается прошлой ночи; но меня не волнует, что я был настырным. — Он посмотрел по сторонам, нет ли кого поблизости. — И я не огорчен, что все удовольствие досталось тебе. К твоему сведению, я тоже получил свою долю удовольствия.

Сесил вскинула руки:

— Тогда в чем дело?

Рэнду совсем не хотелось говорить на эту тему, особенно теперь. Он уставился на свои ноги, пытаясь придумать, что бы ей такое сказать. Надо выложить все честно, но не хотелось бы ее обидеть.

— Я считаю, что нам не следует сближаться.

— Почему?

Убедившись, к своему огорчению, что она не собирается оставить эту тему, Рэнд тяжело вздохнул.

— Ты симпатичная женщина, Сесил. Но я не готов стать отцом твоего семейства.

Она широко раскрыла глаза.

— Семейства! — повторила она за ним. — Какого черта? Кто просит тебя стать отцом семейства? Что за наглость! — Уронив руки, она отвернулась от него, бормоча про себя ругательства. Затем снова повернулась и, почти тыча пальцем ему в нос, проговорила: — К вашему сведению, доктор Кёрси, я не ищу мужа. Любовника — еще куда ни шло. Могу рассмотреть вашу кандидатуру. Но муж?! Нет, благодарю покорно!

* * *

Рэнд понимал, что обижаться глупо, ведь он сам не хотел продолжать отношения с Сесил. Но то, что она категорически забраковала его как мужа, задело его за живое.

Он наблюдал за ней с третьей линии. Сесил стояла подбоченясь у первой линии, ее волосы были подобраны под бейсболку. Она следила за метателем, чтобы послать перебегающего сначала ко второй линии. Ее поглощенность игрой задевала его самолюбие. Сам Рэнд не мог ни о чем думать, кроме как о том, что она совсем не воспринимает его в роли возможного мужа.

Будто сама она такой уж подарочек, подумал он язвительно и стал придирчиво рассматривать ее, выискивая недостатки в подтверждение своей мысли.

Одевается она как мальчишка, а ругается как матрос. Чересчур темпераментна, упряма, своевольна и… Но тут она подняла руки над головой, передавая целую серию сигналов играющим, и аргументы его рассыпались, словно листья на ветру.

Майка у нее натянулась, обрисовывая грудь. Слава Богу, сегодня она надела бюстгальтер. Но слишком это была эфемерная помеха для его памяти, цепко удерживавшей все, что он тогда видел и ощущал.

— Фу, черт, — пробормотал Рэнд, недовольно отворачиваясь, чтобы зря себя не растравлять.

Треск удара и рев толпы заставили его обернуться. Брэнд бежал изо всех сил к первой базе, а Сесил посылала ему энергичные сигналы. Джо стоял у второй базы, не сводя глаз с Рэнда. Вспомнив о своих обязанностях третьего тренера, Рэнд подал мальчику сигнал. Тот припустил так, что только грязь брызнула из-под ног.

Рэнд проводил взглядом мяч, который перелетел через голову правого полевого игрока, и, подпрыгнув, подал сигнал Джо, посылая его к «дому». Брэнд тем временем приближался ко второй базе, и Рэнда охватила паника. Он взглянул на табло с указанием очков каждой команды. Сможет ли парнишка добежать? Если сможет, «Белые носки» победят, а Брэнд сегодня станет героем дня.

Правда, Сесил его предупредила, что мальчик медлительный. Рэнд опять взглянул на правый фланг и увидел, что игрок поднял мяч из травы.

А между тем Сесил подавала ему сигналы, чтобы он задержал Брэнда у третьей базы. Краем глаза Рэнд заметил, что мяч оторвался от руки правого полевого игрока — как раз в то время, когда Брэнд уже был на расстоянии шага от третьей линии.

За долю секунды Рэнд принял решение.

Когда нога Брэнда пересекла третью линию, Рэнд крикнул:

— Давай, парень, ты сможешь! — Закрыв глаза, Рэнд поднял лицо вверх — не иначе как моля небеса помочь парнишке. Снова открыв глаза, он увидел на лице у Сесил выражение ужаса.

Парень справится, Рэнд был уверен. И вот Брэнд сделал бросок — и мяч попал в ловушку, только красная пыль поднялась вокруг «дома».

— Победа! — закричал мужчина в синем костюме. — Вот это была игра!

Сердце у Рэнда звонко стучало, а лицо расплылось в гордой улыбке. Он поспешил к третьей линии, поднял Брэнда и посадил себе на плечо. Остальные члены команды окружили их с ликующими возгласами. Сияющий Рэнд увидел, как Сесил тоже спешит к ним.

— Отлично сработано, — пробормотала она, ворвавшись в «дом».

Рэнд поставил мальчика на землю, похлопал по спине и выстроил ребят в линейку, чтобы по традиции обменяться рукопожатиями с игроками проигравшей команды.

Когда поле опустело и ребята побежали выпить победный стакан воды, Рэнд вернулся в «дом». Сесил сердито собирала мячи и биты в сумку.

— Ты не должен был посылать Брэнда, — проворчала она, когда Рэнд проходил мимо.

Все еще торжествуя в душе победу, Рэнд ответил небрежно:

— Возможно, однако он показал себя молодцом.

— А вдруг бы у него не получилось?

— Тогда при равных очках мы бы взяли дополнительное время.

Сесил округлила глаза.

— Мне наплевать на игру, я думаю о Брэнде. Если б у него не получилось, как бы он себя чувствовал?

— Но у него получилось, и теперь он герой дня.

Рэнд взял у нее сумку и перекинул через плечо. Чувствуя уверенность в себе, он усмехнулся.

— Надо рисковать, Сесил. Иначе жизнь будет скучной. — Пройдя пару шагов, он остановился и, обернувшись, небрежно бросил: — Да, кстати, я принимаю твое предложение насчет любовника. — Коснувшись указательным пальцем козырька бейсболки, он направился к выходу, насвистывая веселую мелодию. Ему еще предстояло отметить вместе с командой победу.

Глава шестая

Вставив ключ в замок входной двери, Сесил в нерешительности опустила руку. Сыновья разбили лагерь на заднем дворе у Брэннанов, а Сисиль ночевала у бабушки. Пустой темный дом совсем ее не манил. Она чувствовала себя одиноко, а спать, как на грех, не хотелось. Пройдя через внутренний дворик, она свернула по выложенной кирпичом дорожке, освещенной луной, к бассейну.

Опустившись в шезлонг, Сесил положила руки на подлокотники и склонила голову. Легкий ветерок освежал лицо и, казалось, приглашал окунуться. Но купаться тоже не хотелось.

— Рэнд Кёрси — наглец, — пробормотала она, глядя в воду. — Самоуверенный невежа, наглый осел!

«Я принимаю твое предложение насчет любовника». Подумаешь! Очень ей такой любовник нужен, размечтался! Барабаня пальцами по подлокотникам, она продолжала глядеть на воду.

Ему повезло, что сейчас у нее как раз нет близкого друга. А виноват в этом Джош Вагнер, после смерти Дентона последний в списке возлюбленных.

Через шесть месяцев после того, как они сблизились, он стал вести себя как муж: распоряжался ее временем, ревновал, требовал, чтобы она его обслуживала. Но его отношение к детям переполнило чашу ее терпения.

Сесил не скучала о Джоше, она полагала, что им следовало разойтись раньше. Хотя у них и было много общего, она довольно быстро раскусила его сущность и поняла, что мускулатура у него в десятки раз тяжелее мозгов.

Кроме того, он был любовник-эгоист: беспокоился лишь о своем удовольствии и совсем не думал о ней. Не то что Рэнд.

Тут Сесил вздохнула, встала и прошлась вдоль бассейна. Ходьба успокаивала ее, но думы о Рэнде не исчезли.

Прогулявшись вдоль бассейна, она вынуждена была признать, что Рэнд показал себя внимательным любовником. Кроме того, с ним можно вести разговор на равных и он добрый.

Его доброта распространялась и на детей. Она остановилась и посмотрела на свое неясное отражение в воде. Сесил невольно улыбнулась, вспомнив, как Рэнд, стоя у третьей базы, работал руками точно вертолет и как он поднял потом Брэнда и посадил себе на плечо. Выражение лица у мальчика говорило о том, что это, может быть, поворотный пункт в его спортивной карьере. Благодаря Рэнду, его доверию, парнишка получил возможность доказать товарищам по команде, что он не хуже других.

Вздохнув, Сесил уселась на край бассейна и, разувшись, опустила ноги в воду. Ночь стояла жаркая и влажная, прохладная вода вызывала легкую дрожь, а ее плеск вокруг ног был приятен. Закрыв глаза, Сесил откинула голову назад.

Воспоминание о руках Рэнда, прикасавшихся к ее телу, заставило ее вздрогнуть. Его руки были нежными, ласкающими и… ах, какими эротичными!

Грудь ее напряглась, когда она вспомнила его поцелуи. Да, любовник он талантливый, знает, что и как надо делать, чтобы пробудить желание.

Сесил открыла глаза, ощутив, что ей не хватает воздуха. Ужаснувшись тому, что одно лишь воспоминание способно так ее возбудить, она вскочила на ноги.

— Наглец! — воскликнула она. — Как это ему удалось так меня достать?

Полусонный Рэнд открыл дверь и почувствовал, что чья-то ладонь упирается ему в грудь. Он отступил, и Сесил прорвалась за порог.

— Нам нужно кое-что обсудить, — сказала она, захлопнув за собой дверь. — Где твоя спальня?

— Что-о-о?!

— Твоя спальня, там, где ты спишь.

Еще окончательно не проснувшись, Рэнд вяло поднял руку и указал налево, и Сесил решительно двинулась туда. Не зная, что и подумать, он поплелся за ней.

Очутившись в спальне, она без всяких предисловий сняла туфли и носки.

— Во-первых, я не ищу мужа, заруби себе это на носу и выкинь из головы. — С этими словами она стянула с себя майку. — Во-вторых, мне не нужны твои деньги. Благодаря Дентону мне хватает.

За майкой последовал бюстгальтер, а за ним и шорты с трусиками. Оказавшись в костюме Евы, но ни капли не стесняясь, она подошла к кровати и откинула одеяло.

— В-третьих, отношения у нас будут исключительно физическими. — Тут она потрогала матрас кончиками пальцев. — Ну, — немного подумав, добавила она, — может быть, не только физическими. Мы ведь будем на пару крестить девочек Брэннана и отвечать за команду как тренеры. Но во всем, что касается нас лично, отношения наши будут чисто физическими. Я не жду от тебя романтических излияний, и если ты произнесешь слово «любовь», можешь помахать мне ручкой на прощание.

Довольная тем, как выглядит его постель, и списком своих условий, Сесил обернулась и поглядела на Рэнда.

— Ты согласен?

Рэнд не только лишился дара речи, он еле дышал. Увидев Сесил еще в тот раз, в купальнике, он подумал, что в ней заложен динамит. Теперь же, совершенно обнаженная, она обладала, вне всякого сомнения, невероятной разрушительной силой. Ее поза, вполоборота к нему, выставляла на обозрение достаточно для того, чтобы Рэнду сразу же вспомнилось их свидание в бассейне.

Будучи человеком осторожным, Рэнд не сразу подошел к ней.

— Исключительно физические отношения? — повторил он медленно.

Сесил плюхнулась в постель.

— Да.

— Никаких уз, ни с одной стороны?

— Так точно. Что ты на это скажешь? — Она приподняла голову и вызывающе на него посмотрела.

Как ни трудно было сдерживать себя, глядя на обнаженную Сесил в своей постели, Рэнд поднял руку, сам не зная, кого из них он останавливает.

— Одно уточнение.

— Что еще?

— Если одна из сторон пожелает прекратить нашу связь, другая сторона должна будет с этим согласиться. Без всяких претензий.

Сесил пожала плечами.

— Не возражаю.

Теперь, когда они договорились, он растерялся, не зная, что делать дальше. Все это носило слишком уж холодный, расчетливый характер.

— Может, выпьешь стакан вина? — предложил он.

Сесил поджала губы, пряча улыбку. Нет, она не думала, что он застенчив, но, если б он повел себя иначе, это было бы на него не похоже.

— С удовольствием, — ответила она.

Он вышел и вскоре вернулся, неся бамбуковый поднос, на котором красовалась бутылка вина, два стакана, сыр, крекер и фрукты. Рэнд поставил поднос на тумбочку, но Сесил быстро переместила угощение на середину кровати. Взяв гроздь винограда, она отправила одну виноградину себе в рот, а вторую поднесла Рэнду, который устроился рядом с ней.

Отстранив его руку, Сесил вложила ягоду прямо ему в рот. Он зажал ее зубами, а затем, не сводя глаз с Сесил, медленно втянул в рот.

— Вкусные, правда? — проговорила она низким, хрипловатым голосом, но очень спокойно, что усилило его смущение.

— Да, вкусные, — ответил он и, превозмогая растерянность, молча взял бутылку вина, стараясь унять дрожь в руках. Пробка с шумом выскочила, нарушив неловкое молчание. Под пристальным взглядом Сесил, наблюдавшей за каждым его движением, он наполнил оба стакана искрящимся вином.

Устраиваясь поудобнее, Сесил облокотилась на Рэнда и, подняв стакан, произнесла тост:

— Не будем отставать от жизни, Кёрси!

Капля вина, выплеснувшись из стакана, покатилась по ее груди и повисла на соске.

— Будь что будет, — прошептал он, не отрывая взгляда от повисшей капли. Поставив поднос на пол и положив ей руки на бедра, Рэнд склонился к ее груди и слизнул соблазнительную каплю.

Сжав в руке свой стакан и закрыв глаза, она улыбнулась и опустилась пониже на подушки.

— Мне нравится, как ты это делаешь, — прошептала она.

— Правда?

Вместо ответа она макнула палец в стакан и намочила вином другой сосок. Рэнд жадно припал к нему. Томительная дрожь пробежала по телу Сесил.

Поставив стакан на тумбочку, она привлекла Рэнда к себе. Теплая тяжесть его тела накрыла ее такой всепоглощающей волной, что от полноты ощущений все ее существо блаженно затрепетало. Мягко вороша пальцами волосы Рэнда, она поняла, что из всех импульсивных решений, какие она принимала в своей жизни, это решение оказалось самым прекрасным.

— Рэнд?

Его неразборчивое «угу» прозвучало где-то возле ее талии, и она усмехнулась.

— Джек тебе сегодня звонил?

Рэнд приподнял голову.

— Насчет крестин двойняшек?

— Ну да.

Он потерся щекой об ее живот.

— Помнится, он что-то говорил об этом. А когда крестины?

— В воскресенье, бестолковый, — сказала она, вороша его шевелюру, — в девять ноль-ноль. И, уж пожалуйста, не опаздывай. Я собираюсь устроить поздний завтрак после церемонии. Ты не против?

— Угощение будешь заказывать?

Сесил удивилась.

— Нет, я думала устроить семейный завтрак. Позаимствовала у своей матери несколько идей, например подать сосиски и шпинат, маленькие булочки с черничным вареньем и сыр. В одном журнале я видела фото детской люльки, вырезанной из арбуза и наполненной свежими фруктами. Такая люлька должна стоять посреди стола.

Поскольку он ничего не ответил, она подняла его голову за волосы и заглянула в глаза.

— Не вижу энтузиазма.

Энтузиазм? Вот уж нет. Слишком свежи были в его памяти сгоревшие гамбургеры, чтобы испытывать энтузиазм в отношении ее кулинарных способностей. Но, посмотрев ей в глаза, все еще затуманенные страстью, он решил не обижать ее и сделалдипломатический ход:

— Ты думаешь, у тебя будет время на приготовления? Ты же будешь на церемонии в церкви, и вообще… — Он умолк.

— Ты считаешь, что я не сумею все это приготовить? — спросила она, подмигнув ему.

Рэнд заставил себя сесть.

— Конечно, дорогая, ведь ты же…

— Хватит, Кёрси, — произнесла она с раздражением, вылезая из постели. — Могу тебя заверить, что для меня приготовить завтрак на двадцать человек — сущий пустяк.

Рэнд убеждал себя, что Сесил справится с задуманным. Если захочет и постарается, все у нее получится. Но ему тоже придется внести свою лепту. Он ведь крестный отец двойняшек и не может оставаться в стороне от хлопот, связанных с крестинами. Тем более что такое событие в жизни младенца происходит только один раз.

Все это Рэнд повторял про себя, пока кружил на машине вокруг дома Сесил, не решаясь подъехать. Издалека он заметил, что в кухне горит свет. Он даже видел, как она изредка мелькает в окне. Всякий раз, завидев ее силуэт, он собирался войти в дом и предложить свою помощь. Но в последний момент опять проезжал мимо, опасаясь, как бы его непрошеный визит не вызвал у нее раздражения.

Рэнду совсем не улыбалось ее злить: она и так все время подтрунивает над ним.

Но не мог же он допустить, чтобы она оскандалилась, приготовив на двадцать человек завтрак, который невозможно есть. Наконец, приняв решение, он подрулил к дому и остановился у двери в кухню. Сидя в машине, он настраивал себя на терпение и выдержку, но это было нелегко. С ней все было сложно. Но тут уж ничего не поделать, во всяком случае, надо хотя бы предложить ей помощь.

В голову приходили неприятные мысли: она откажется от его помощи или сгоряча навсегда выставит его из дома. Может быть, начнет оскорблять или даже чем-нибудь запустит в него, например сковородой или, хуже того, кухонным ножом. Зная тяжелую ее руку, он не сомневался, что ничем хорошим такое метание утвари не кончится.

Ноги его, казалось, налились свинцом, и все же он поднялся на последнюю ступеньку и постучал в дверь. Но в тот самый момент, как он постучал, раздался визг, и сердце его поднялось чуть ли не к горлу. Собравшись с духом, Рэнд открыл дверь и вошел.

Сесил стояла в дыму перед открытой печью, обхватив голову руками.

— Сесил!

Она обернулась, лицо ее было в муке, взгляд безумный.

— О Рэнд! — воскликнула она, и из глаз ее хлынули слезы. Повернувшись, она ногой захлопнула дверцу печи.

Рэнд бросился к ней и крепко сжал в объятиях.

— Ну ладно, будет тебе, — приговаривал он, пытаясь ее утешить.

— Ты был прав, — рыдала она, судорожно вцепившись пальцами в его рубашку. — Все испорчено: соус подгорел, булочки каменные, — всхлипывала она, утирая нос рукой. — Единственное, что еще осталось съедобным, так это фрукты. Да и то потому, что я их еще не нарезала.

— Неужели так уж все плохо? — пытался приободрить ее Рэнд.

— Хуже не бывает. — Она отошла от него, утирая слезы передником, и, подойдя к столу, показала Рэнду содержимое кастрюли.

Он внимательно рассмотрел некую массу, а затем с надеждой поднял глаза на Сесил.

— Суфле?

— Не-ет, — захныкала она, — это тертый сыр. — Кастрюля в ее руке опасно накренилась, и месиво вывалилось на пол.

Сесил с обреченным видом посмотрела на часы.

— Уже почти десять. Никакой черт сейчас не примет заказ. Надо было тебя послушать.

Рэнд осторожно обнял ее за плечи. Когда она не огрызалась, он смело привлекал ее к себе.

— Не беспокойся, Сесил, я тебе помогу.

Она подняла голову и взглянула на него глазами, полными слез.

— Но ведь это не гамбургеры на гриле, а совсем другое.

Рэнд похлопал ее по плечу.

— Ничего, Сесил, уверяю тебя, мы найдем выход из положения. — Он подвел ее к стулу и усадил. — Сиди здесь и отдыхай, утри слезы, а я приготовлю соус, а может, успею и еще что-нибудь.

Понимая, что терять ей нечего и вмешательство Рэнда ничего не испортит, потому как все и так испорчено, Сесил показала ему на груду предметов, сваленных посередине кухни:

— Там где-то лежит рецепт, по-моему под банкой с мукой.

Рэнд со знанием дела стал наводить порядок, откладывая то, что ему было необходимо, в сторону.

— Мне не нужны рецепты, — заметил он небрежно и, собрав грязную посуду, поставил ее в раковину.

— Не нужны?

— Да, я научился готовить еще в детстве.

Сесил поморщилась:

— Какой ужас!

Рэнд добродушно хмыкнул:

— Ну конечно, настоящие мужчины не едят такие блюда и, уж во всяком случае, не готовят их. Правильно?

— Я не собиралась тебя обижать. Я к тому, что сама я даже с рецептом не могу испечь пирог.

— Но у меня был опыт. — Он взял пустую чистую миску и насыпал в нее муки. — Я рос болезненным парнишкой: аллергия ко всяким концентратам и полуфабрикатам. Моя приемная мать, миссис Бакстер, была профессиональным поваром. Она пекла пироги на продажу, чтоб подработать. Когда я по болезни не мог играть с другими мальчишками, я помогал ей на кухне. — Добавив воды в тесто, Рэнд попробовал на вкус. — А в результате из меня получился чертовски хороший повар.

Завороженная его священнодействием так же, как и рассказом, Сесил, опершись локтями на стол, следила за его движениями и слушала.

— А я и не знала, что тебя воспитывала приемная мать, — сказала она и приготовилась слушать дальше.

— С десяти лет. Там-то я и повстречал Джека. Мы оба жили у Бакстеров, девять ребят под одной крышей. — Подавив невольную дрожь от воспоминания, он положил кусок теста на разделочную доску и стал месить его.

— А что случилось с твоими родителями?

Рэнд на мгновение застыл, потом обсыпал тесто мукой. Нахмурившись, он положил ладонь на круглую массу, чтобы ее расплющить.

— Они были живы и здоровы.

— Живы и здоровы?

— Мои родители разошлись, когда мне было шесть лет. Отец переехал в другой город, и я больше ничего о нем не слышал. Мать вышла замуж и живет недалеко отсюда.

— Если твоя мать была жива, почему она отдала тебя на воспитание?

— Ну, наверное, я стал для нее обузой. — Он натянуто улыбнулся и подал ей скалку. — Хочешь раскатать тесто?

Сесил посмотрела на скалку без энтузиазма.

— Если тебе все равно, то мне что-то не хочется.

Усмехнувшись, Рэнд принялся за работу.

— Готовить ты не любишь, как только ты умудряешься кормить своих детей?

Сесил вскинула брови.

— Ты что, не слышал про микроволновую печь?

* * *

— Может быть, скатерть все-таки сначала прогладить?

Встряхнув скатерть еще раз, Сесил расправила ее руками и постелила на стол.

— Ни к чему.

— Но ведь она… такая мятая.

Сесил, отступив назад, бросила на нее критический взгляд.

— Ты прав, — согласилась она неохотно и, думая только о том, как бы лечь наконец поспать, устало стянула скатерть со стола. Зажав ее под мышкой, она направилась в бельевую комнату. — Закину ее в сушилку с мокрыми полотенцами, и через несколько минут все мятые места разгладятся.

Рэнд схватил ее за локоть:

— Что? Но почему не прогладить утюгом?

— Уже два часа ночи, я устала. К тому же, — тут она зевнула, — я терпеть не могу гладить.

Стоя против него с тяжелыми веками и опущенными от усталости плечами, она выглядела такой несчастной, что Рэнду захотелось взять ее на руки и отнести в постель. Вместо этого он обнял ее и подвел к дивану.

— Полежи немножко, а я поглажу.

Зажав скатерть в руках, Сесил вяло заартачилась:

— Нет, ты и так уже много сделал.

Покачав головой, Рэнд усадил ее на диван и осторожно разжал ей пальцы.

— Да я проглажу в одну минуту.

— Ну ладно, если ты так настаиваешь… — Она зевнула и, поджав ноги, устроилась в углу дивана. — Гладильная доска и утюг в кладовке. Если тебе еще что-нибудь понадобится… — Ресницы ее затрепетали, а голова склонилась на диванную подушку. Она так и не закончила начатую фразу.

Посмеиваясь, Рэнд оставил ее спать на диване, а сам отправился на поиски кладовки. Через несколько минут скатерть уже лежала на гладильной доске, утюг разогрелся, и он, насвистывая, начал гладить.

Учитывая позднее время и возню на кухне, он должен был бы устать, но почему-то ощущал даже прилив бодрости. В самом деле, он не припомнит случая, когда бы у него было так радостно на душе, как теперь. Некоторые люди, вроде Сесил, считают приготовление пищи нудной работой, а для него это своего рода отдых.

Даже в присутствии Сесил, которая болтала, смеялась, в основном мешала ему, он провел эти четыре часа с удовольствием. Рэнд выключил утюг и поставил его стоймя. Эта женщина абсолютно бесполезна на кухне, да что там — просто стихийное бедствие, зато с ней весело. Она шутила, хохотала, и в результате время пронеслось незаметно. Не сравнишь с его обычными субботними вечерами.

Рэнд призадумался. Сама идея провести вечер с женщиной, подобной Сесил, не менее рискованна, чем полет на Луну. В те редкие субботние вечера, когда он встречался с женщиной, Рэнд обычно выбирал даму своего склада. Спокойную, тихую, умную собеседницу, с которой можно поговорить за столом, угощаясь изысканными блюдами и хорошим вином.

И, уж конечно, Сесил, которая, как бестолковый щенок, носилась по кухне, натыкаясь на него, постоянно что-то опрокидывая, и все это со смехом, шутками и подковырками, в такой роли представить себе невозможно.

Но как с ней весело!

— Кто тут шумит?

Рэнд поднял голову и увидел Сисиль. Девочка стояла на пороге кладовки в розовой, свисающей до пола ночной рубашке, прижимая к груди куклу. Из-под спутанных кудрей на него глядели испуганные глазенки.

— А ты услышала шум?

— Да, я подумала, что у меня под кроватью сидит чудовище.

Рэнд неуверенно смотрел на девочку, не зная, что с ней делать, потом присел перед нею на корточки.

— Какое чудовище?

— Большое, страшное, гремучее. — Она потерла глаза, а Рэнд подумал, что Сесил в свое время выглядела, наверное, точно так же.

— Чудовище уже ушло, — сказал Рэнд, желая ее успокоить. — Иди ложись в постель.

Сисиль подобрала подол рубашки, села к нему на колено и обняла за шею.

— Не могу.

Она была легкой, как бабочка, но Рэнду пришлось опереться рукой об пол, чтобы не потерять равновесие. Он не мог припомнить случая в своей жизни, когда ребенок пришел бы к нему среди ночи за утешением, и почувствовал себя беспомощным.

— Почему не можешь?

— Потому что чудовище никогда не уходит, пока мама не прогонит его.

— Вот как, — протянул Рэнд, размышляя, как лучше выйти из положения. — Твоя мама спит на диване, мне бы не хотелось ее будить. — Но Сисиль продолжала выжидательно смотреть на него, и он добавил: — Как ты думаешь, я смогу прогнать чудовище?

— Я не знаю, — сказала она с сомнением, наморщив лобик. — Но можно попробовать. Только ты должен быть очень сердитым, иначе оно вернется.

— Я могу быть очень, очень сердитым. — Рэнд выпрямился, подхватив девочку на руки. Он сжал губы, придав лицу свирепое выражение. — Покажи мне, где это чудовище.

Глава седьмая

Лучи солнца, пробиваясь через цветные стекла церковных окон, освещали собравшихся вокруг алтаря золотисто-розовым светом. Сесил, держа на руках Мэдисон, стояла по одну сторону от Джека и Мелинды, а Рэнд — по другую, держа Лилу. Позади выстроились сыновья Брэннанов, выглядевшие в своих праздничных костюмах весьма элегантно.

Церковь заполняли прихожане, но родственников Джека и Мелинды было раз-два и обчелся. Родители Мелинды отсутствовали. Они прислали из Саудовской Аравии поздравление, а двойняшкам — чек на оплату образования. Как мило с их стороны, подумала Сесил без умиления, и как для них типично.

Она вздохнула и посмотрела на своих собственных родителей, которые сидели на первой скамье, между Дентоном и Горди, а Сисиль восседала на коленях у бабушки, сложив ручки, как ангелочек.

Какая я счастливая, подумала Сесил, — мои родители любят своих детей и внуков. Эти мысли напомнили ей то, что рассказывал Рэнд о своем детстве. Заглянув в его прошлое, она стала лучше его понимать. Расти в приюте — это же черт знает что такое для ребенка, и, конечно, это оставило свой след в его душе. Что касается Джека, то он, создав свою семью, постарался обеспечить детей всем, чего сам был лишен в детстве.

А на Рэнда его прошлое оказало совсем другое воздействие. Он не создал свою семью, предпочитая жить в одиночестве. Его умение держать себя в руках, самоконтроль и, в отличие от большинства американцев, равнодушное отношение к спорту указывали на то, что ни мать, ни отец не занимались его развитием, он, можно сказать, сам себя воспитал.

Думая обо всем этом, Сесил посмотрела на Рэнда. Он стоял рядом с Джеком в темном костюме, высокий, красивый, невозмутимый, держа Лилу на руках. Внешне он совсем не производил впечатления человека, обделенного заботой родных в детстве и юности. Однако Сесил теперь знала правду, которую он искусно умел скрывать.

Рэнд был сосредоточен и внимательно слушал каждое слово священника. Он воспринимал все очень серьезно. Сесил была уверена, что он сможет пересказать всю церемонию слово в слово.

При этой мысли она чуть было не фыркнула, но сделала вид, что закашлялась. Рэнд покосился в ее сторону. Одна его бровь была приподнята чуть выше другой, что придавало ему слегка надменный вид.

Она вспомнила, как увидела его впервые в больнице возле койки Мелинды. У него тогда было точно такое же выражение лица. И она подумала, что он эгоист и плейбой. Позднее в тот же день она обнаружила в его глазах кое-что еще: сочувствие. Соблазн принять это сочувствие был так велик, что она не сумела вовремя себя остановить. Но ей удалось не сразу поддаться этому соблазну. Жизнь научила ее рассчитывать только на себя, и она старалась никому не доверять.

Позднее она поняла, что его сочувствие было не только на словах, оно таилось в глубине его души. Вместе с сочувствием он предложил ей понимание, поддержку и все самое лучшее, чем обладал.

Заглянув в его добрые карие глаза, Сесил замерла. Лучи солнца, проникающие сквозь цветные стекла, создавали сияние вокруг его головы, придавая ему почти божественно-прекрасный вид. Он выглядел спокойным, уравновешенным, зовущим к себе, словно оазис в пустыне.

Странное, необычное чувство теплой растроганности охватило ее.

Она хотела улыбнуться ему, но губы как будто онемели. Она их облизнула, но улыбка все равно получилась какая-то несмелая. Он ответил ей тоже улыбкой, а затем перевел взгляд на священника. Сесил почувствовала слабость в ногах.

Хотя она держала на руках ребенка, взгляд ее был прикован к Рэнду. Да и как им не любоваться? Он выглядел потрясающе красивым, мог ослепить какую угодно женщину. Мужественный овал лица, высокие скулы, ямочка на подбородке. И не только внешность, но и все другие его достоинства могли покорить любую женщину.

К счастью — или к несчастью, у Сесил были основания так судить о нем. Его широкие плечи, казалось, были предназначены для того, чтобы склонить на них голову. А грудь… О Боже! Мускулистая грудь, покрытая черными волосами, притягивала к себе точно магнит. И эти сильные, стройные ноги…

Нет слов, Рэнд чертовски хорош: нежный, но не робкий, мужественный, но не грубый.

Вздохнув, Сесил постаралась взять себя в руки. Не уподобляться же влюбленной девчонке. Нет! — проговорила она про себя, ощущая стеснение в груди. Все что угодно — восхищение, уважение, только не любовь. Рэнд Кёрси просто добрый, благородный, умный человек; она ценит такие качества, особенно у мужчины. А что он ласковый и нежный, так это лишь бесплатное приложение.

Она заставила себя сделать глубокий вдох и медленно выдохнула. Признавать в ком-либо достоинства и восхищаться ими еще не значит любить.

У них чисто физическая связь, продолжала она внушать себе. Физическое влечение, и больше ничего. Она решительно поджала губы и перевела взгляд с Рэнда на священника.

Постепенно стеснение в груди прошло, и она задышала свободнее. Ей стало легче оттого, что она сумела взять под контроль свои чувства, и она улыбнулась. Ну и пусть физическая связь, и прекрасно… Она насладится ею в полной мере.

— Похоже, что завтрак у тебя получился на славу.

Дыхание Рэнда защекотало ей ухо. Сесил обернулась и плечом прикоснулась к его груди. Поймав себя на том, что она может смотреть на него, прикасаться к нему, говорить с ним, не испытывая при этом головокружения, какое она ощущала в церкви, она обрадовалась.

— Получился, не правда ли? Но ничего бы не вышло без тебя. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Спасибо.

И она снова взялась за уборку посуды, но Рэнд обнял ее за талию и привлек к себе.

— Прикоснись ко мне еще раз, только левее и пониже, — прошептал он.

— Ишь ты. — Сесил шутливо оттолкнула его, но он притянул ее еще ближе к себе. Выражение его глаз показалось ей сначала шутливым, однако в глубине зрачков она уловила страсть. Сесил вызывающе вскинула голову, но при этом невольно потупилась. — Сдается мне, доктор Кёрси, вы пытаетесь меня соблазнить.

— С каких это пор тебя надо соблазнять?

Прежде чем она успела ответить, он наклонился и поцеловал ее. Сначала его губы показались ей прохладными, а затем их тепло разлилось по всему телу. Ее руки легли ему на грудь, а пальцы сжали накрахмаленную рубашку.

Все это — чисто физическое влечение, уговаривала она себя. Чисто физическое.

Но никакие уговоры не могли унять волнения, разливавшегося в ее душе. Ни один мужчина так быстро не овладевал ее сердцем.

— Мама?

Голос Сисиль прозвучал будто издалека.

— Что такое? — пробормотала Сесил, не успев оторваться от губ Рэнда.

— Мелинда говорит, что я могу подержать на руках одну из двойняшек, если кто-нибудь из взрослых мне поможет.

Сесил положила голову Рэнду на грудь.

— Погоди, Сисиль, — сказала она, переводя дыхание.

— Пожалуйста, мама, Мелинда собирается их кормить, а потом они заснут.

— Сейчас не могу, дорогая, мне нужно убрать со стола, чтобы подать десерт. — Наконец она нашла в себе силы поднять голову.

— А я сойду за взрослого? — Рэнд глядел на Сесил с улыбкой. — Я уже взрослый, к тому же имею солидный опыт общения с малышами.

Вот и еще пример его доброты и отзывчивости. Сесил отступила на шаг, не в силах сдержать улыбку.

— Прекрасно, я думаю, за взрослого ты вполне сойдешь.

Рэнд перевел взгляд на Сисиль, которая подошла и встала рядом с ним, излучая нетерпеливое ожидание. Он протянул ей руку.

— Меня признали взрослым, Сисиль, так что я к твоим услугам.

Хихикая, девочка схватила его за руку и потащила в гостиную к Мелинде и ее двойняшкам.

Сесил покачала головой и, усмехаясь про себя, стала убирать посуду. Трудно поверить, что такие люди встречаются в жизни.

Ей пришлось четыре раза бегать туда-сюда, пока она не убрала все со стола, и еще дважды, чтобы принести десерт, который Рэнд приготовил ночью. Старания его были не напрасны. Каждая порция представляла собой маленькое произведение искусства. А вкус десерта не уступал внешнему виду.

Она смахнула крошку с льняной скатерти, той самой, которую Рэнд требовал прогладить, и с усмешкой вспомнила их спор по этому поводу. Однако Рэнд умеет быть настойчивым.

Покачивая головой, Сесил стала раскладывать приборы рядом с хрустальной посудой. Услышав смех Сисиль, она подняла голову. Ее дочь сидела на диване в гостиной, держа на руках одну из двойняшек, а Рэнд, пристроившись рядом, поддерживал малютке головку. С улыбкой наклонившись к Сисиль, он слушал ее веселую болтовню.

Сесил почувствовала знакомое стеснение в груди и ком в горле. Руки стали липкими, и она обтерла их о бока платья. О Боже, подумала она в отчаянии. Неужели снова? Стеснение в груди, спазм в горле, влажные руки… То же самое, что было в церкви. Должно быть, я заболела, решила она и машинально закусила ноготь большого пальца. Интересно, о чем они говорят и над чем смеются? И почему ее дочь сразу подружилась с Рэндом? Никто, кроме Сесил, не знал, каким твердым орешком была Сисиль в общении с мужчинами, разумеется исключая дедушку. А теперь с улыбкой до ушей болтает не закрывая рта. Никому из посторонних она не оказывала столько доверия. Почему именно Рэнд?

Вот вопрос.

— Такое прекрасное угощение, а ты грызешь ноготь.

Сесил сконфуженно убрала руку ото рта и взглянула на Мелинду, нахмурившись.

Мелинда улыбалась.

— Посмотри, до чего же славная парочка!

Не показывая виду, что она догадалась, о ком речь, Сесил продолжала расставлять приборы.

— Какая славная парочка?

Мелинда кивнула головой в сторону дивана.

— Рэнд и Сисиль.

Сесил пришлось посмотреть в их сторону.

— Малышка не сводит с него глаз, как только он появился. Я думаю, она тоже очарована.

— Да, — сухо бросила Сесил, — ты же знаешь, она любит взрослых мужчин.

— Неужели? А я-то думала, что ее сердце принадлежит только дедушке. — Мелинда усмехнулась, глядя, как Рэнд отбросил с глаз малышки челку. — По-моему, Рэнд тоже к Сисиль неравнодушен.

— А кто может быть к ней равнодушен? — произнесла Сесил, уронив вилку на тарелку. — Когда Сисиль пускает в ход свои чары, устоять невозможно.

— Это правда, — проговорила Мелинда, задумавшись. — Но мне кажется, что она искренне привязалась к Рэнду. Может быть, она увидела в нем папу или кого-то в этом роде.

Папу? Сесил прищурилась, пытаясь обнаружить то, что заметила Мелинда.

Посмеиваясь, Мелинда похлопала Сесил по руке.

— Послушай, я вещаю, точно заправский психоаналитик. — Она махнула рукой, как бы желая покончить с этой темой, и занялась дегустацией клубничного пирожного со взбитыми сливками, жмурясь от удовольствия. — Ммм… какой аромат, а я собираюсь сбросить десять фунтов. — Обняв Сесил за плечи, она добавила: — Честно говоря, когда ты пригласила всех на завтрак, я была несколько встревожена.

— Спасибо.

Мелинда притянула ее к себе.

— Надо смотреть правде в глаза, Сесил. Кулинария — не твоя стихия. Но сегодня все необыкновенно вкусно! Ты на этот раз превзошла саму себя.

Сесил еще больше нахмурилась, она хотела солгать, но не смогла.

— Не я превзошла, а Рэнд.

— То есть?

— Рэнд сам все приготовил. — Она показала на арбуз в виде люльки, стоявший посередине стола и наполненный фруктами. — И это тоже его работа. — Смахнув крошку пирожного со скатерти, она добавила: — И даже скатерть он прогладил.

— Похоже, что он хозяин в этом доме.

Сесил сделала большие глаза, хотя ее сердце сладко заныло.

— Не придумывай, пожалуйста.

— И придумывать нечего, когда вы на пару так здорово со всем справились. — Мелинда сняла ягоду с пирожного и деликатно надкусила.

Придя в ужас от слов подруги, Сесил возмущенно взглянула на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Я заметила, как он на тебя поглядывал в церкви.

Сесил ничего такого не заметила.

— Я также видела, как вы целовались, когда к вам прибежала Сисиль. — Мелинда выгнула бровь и с удовлетворенным видом сложила губы. — Да вы и не нуждаетесь в помощи старой свахи. — Она взяла еще одну ягоду и слизнула с нее крем. — Хотя, конечно, это странно, ведь Рэнд врач, и все такое прочее. — Решив, что о калориях она подумает потом, Мелинда отправила ягоду в рот. — Но ведь никто и предположить не мог, что я полюблю Джека.

— Любовь? — проговорила Сесил со странным выражением лица. — Кто говорит о любви?

Но прежде чем Мелинда успела ответить, Мэдисон, которую Сисиль держала на руках, начала плакать. Обернувшись к Мелинде, Рэнд заявил:

— Я думаю, она проголодалась.

— Мой долг меня призывает. — С этими словами Мелинда поспешила к дочери.

Сесил наблюдала, как Мелинда взяла девочку, а затем Рэнд встал с дивана и поднял Сисиль на руки. Ее дочь терпеть не могла, когда с ней обращались как с маленьким ребенком, но тут она обняла Рэнда за шею и прижалась к нему щекой.

Образ отца? Нет, сказала Сесил про себя и отвернулась. Не может быть, чтобы Сисиль видела в нем отца, просто она хорошо к нему относится. Ведь Рэнд очень обаятелен.

Сесил закрыла дверь за последним гостем и прислонилась к косяку. Наконец все обязанности хозяйки выполнены.

— Устала?

Сесил и не пыталась отрицать.

— Вымоталась. А как ты? — спросила она, отходя от двери. Она обняла Рэнда за талию, и они вместе пошли в гостиную.

— Немножко.

Тарелки и чашки стояли где попало, на полу валялись ленты и оберточная бумага. Взглянув на все это, Сесил застонала.

Рэнд потрепал ее по плечу.

— Не волнуйся, я тебе помогу.

— Давай не будем мыть посуду, а пойдем и подремлем на солнышке у бассейна, пока дети плавают.

Рэнд щелкнул языком.

— А я предлагаю сначала убрать и вымыть посуду, а потом пойдем и отдохнем у бассейна.

— Мы с тобой уже заслужили отдых.

— Ребята могут помочь.

— Ребята? — протянула она с сомнением, зная, как ее дети относятся к работе по дому.

— Конечно. — Вставив два пальца в рот, Рэнд издал такой свист, что все собаки в округе должны были бы сбежаться. Но вместо собак, к удивлению Сесил, в гостиную влетели трое ее детей.

Первым был Дент.

— Что тут происходит?

— Уборка помещения.

Дент взглянул на Рэнда так, словно у того поехала крыша.

— Вот как!

— Вот так: бери пылесос и начинай. — Затем, повернувшись к Горди, Рэнд приказал: — А ты отнеси всю грязную посуду на кухню.

Сисиль повисла у Рэнда на рукаве.

— А мне что делать?

— А ты, мой ангел, — сказал он, подхватив ее на руки и подбросив вверх, — собери с пола ленты и оберточную бумагу. Возьми на кухне пустой пакет и сложи в него весь этот мусор.

Сисиль со всех ног бросилась выполнять поручение Рэнда, зато Дент и Горди не двинулись с места.

— Вы что, ребята, не хотите плавать?

— Хотим, — дружно ответили братья.

— Разве не нужно, чтоб кто-нибудь из взрослых присутствовал?

— Нужно.

— Тогда уж лучше приступайте, а то сегодня никакого плаванья не будет.

Сесил тем временем стояла молча и слушала, не веря своим ушам. Никто никогда не давал указаний ее детям, кроме нее самой. Такие, как Джош, пытались, но неизменно наталкивались на сопротивление. И потом ей приходилось долго налаживать с ребятами нормальные отношения. Поэтому она никому не разрешала командовать детьми и никогда не перекладывала свои родительские обязанности на других.

Мальчики посмотрели на нее, ожидая, что она вмешается и скажет, что все это шутка и никакой от них помощи не требуется. На языке у Сесил вертелись эти слова, но тут Горди взял одну тарелку, за ней другую и понес на кухню.

Она еще больше удивилась, когда Дент, тяжело вздохнув, проворчал:

— А где пылесос?

И Сесил словно язык проглотила.

Вскоре общими усилиями дом привели в порядок. Лежа в шезлонге у бассейна, Сесил размышляла об этом нововведении, наблюдая за тем, как Рэнд играет с ребятами в водное поло.

Это была их любимая игра, в которую она сама частенько с ними играла. Она даже как-то уговорила Джоша присоединиться к ним, но он не пожелал делать скидку на разницу в годах и этим испортил всю игру.

Рэнд охотно проигрывал ребятам и разделял их восторг, когда они побеждали.

Разумеется, сравнение было неуместным, и все же готовность Рэнда уступить победу делала его настоящим победителем.

Придя к такому заключению, она поискала Рэнда глазами и нашла уже сидящим на ступеньках бассейна. Капли воды на его плечах и груди сверкали под лучами солнца. Он пригладил влажные волосы, затем вскинул руки вверх и потянулся. Игра мускулов на его теле вызвала у Сесил приятную дрожь.

Обернувшись, Рэнд поймал ее взгляд, и улыбка тронула его губы. Затем он встал и, направившись к ней, подхватил полотенце со спинки шезлонга и вытер волосы и грудь. Подойдя поближе, он остановился, продолжая улыбаться.

— Ты поспала?

Подавив чувства, которые он вызывал в ней, она пробормотала:

— Да. — И подвинулась, освобождая ему место рядом. — А ты?

— Не смог поспать.

— Очень жаль, — сказала она с сочувствием. — Ребята шумели?

— Нет, они так весело играли, что мне захотелось присоединиться. — Он сел на шезлонг и, облокотившись на ее колени, сказал, заглядывая в лицо: — Я, кажется, влюбился.

Глаза у Сесил панически расширились.

— Что такое?

Рэнд махнул головой в сторону ребят, которые плескались в бассейне, и с усмешкой, приложив руку к груди, добавил:

— Влюбился в Сисиль, она просто ангелочек.

Сесил тоже положила руку на сердце — так он ее напугал. Она, разумеется, подумала, что он влюбился в нее, и тогда пришлось бы указать ему на дверь.

— Она тебе не рассказывала, что я прошлой ночью прогнал чудовище из ее комнаты?

Сесил посмотрела на него с удивлением.

— Нет, но ведь у нас и времени не было для разговоров. Мы торопились в церковь.

Рэнд опять усмехнулся.

— Она была такая милая: стоит в дверях кладовки с куклой в руках. Я пытался уговорить ее вернуться в комнату и лечь в постель. Уверял, что чудовище уже ушло. Но она твердила, что, пока ты не выгонишь его из-под кровати, оно не уйдет. — Он повернул голову и встретил взгляд Сесил. — Мне пришлось долго ее улещивать и доказывать, что я достаточно злой, чтобы заменить тебя в этом деле.

Сесил невольно улыбнулась. Рэнд злой? Она сомневалась в этом не меньше дочери и не могла себе представить, как Рэнд злится.

— Ну, и удалось тебе быть злым?

— Сисиль будила тебя по этому поводу?

— Нет.

— Тогда, значит, я был достаточно злой.

Сесил ласково встрепала ему волосы, а потом не удержалась и поцеловала в лоб.

— Хорошо, что я знаю об этом. В следующий раз, когда Сисиль станет будить меня в три часа утра, я пошлю тебя сражаться с чудовищем.

— Я — победитель чудовищ, — протянул он, с самым серьезным видом глядя на нее, и, подняв руку, прикоснулся к ее щеке.

— А что я получу в награду за мой труд?

Сесил снова улыбнулась, и Рэнд потрогал ямочку на ее щеке.

— Может быть, что-нибудь и получишь, — сказала она застенчиво. — А что бы ты хотел?

— Тебя.

Сесил взглянула на дочь и твердо сказала:

— Не проси меня об этом.

— Ну, мама, он такой хороший.

Повернувшись спиной к дочери и мохнатому существу на четырех лапах, Сесил стала укладывать бейсбольный инвентарь в сумку. Ее не трогали печальные глаза девочки и жалобное выражение на ее личике.

— Щенки все хорошенькие, а сколько с ними хлопот! — проговорила Сесил, не испытывая ни малейшего сочувствия.

— Но я буду его кормить, выводить на прогулку, купать. Тебе ничего не придется делать, я обещаю.

— Я уже все это слышала, — сухо ответила Сесил.

— Пожалуйста, мама. Большое, большое пожалуйста!

Закрыв сумку, Сесил выпрямилась и вздохнула. Хорошо бы иметь каменное сердце. Когда дочь просит, ей невозможно отказать.

Но Сесил еще ничего не успела ответить, как холодный мокрый нос ткнулся в ее колено.

— Мама, посмотри, он тебя любит!

Поморщившись, Сесил повернулась к барбосу.

— Он совсем меня не любит, просто, наверное, голодный. — Она махнула рукой. — Ты только взгляни, какой огромный зверь.

Вероятно, пес принял ее жест за ласку — встав на задние лапы, он уперся передними ей в грудь. От неожиданности Сесил села на землю, а пес стал облизывать ей лицо.

— Пошел вон, болван! — закричала она, отворачиваясь. — Сисиль, ради Бога, угомони эту дворнягу!

— Шегги, назад! Ко мне!

— Что случилось?

Через голову пса Сесил увидела откуда-то возникшего Рэнда.

— Убери этого зверя! — взмолилась она.

Рэнд схватил собаку за загривок и оттащил в сторону. Сисиль тут же метнулась за ним и, встав на коленки, обняла пса за шею.

— Ладно, Шегги, — прошептала она. — Мама не хотела тебя пугать.

— Его пугать! — негодующе воскликнула Сесил.

Рэнд помог Сесил встать на ноги.

— Я не знал, что у вас есть собака.

— У нас нет никакой собаки, — сердито заявила Сесил, отряхивая платье. — Этот пес появился, когда мы тренировались, и Сисиль стала с ним играть. А теперь она хочет взять этого зверя домой. — Отряхнув грязь и пыль с платья, она решила выместить свое плохое настроение на Рэнде. — Где ты пропадал? Забыл, что у нас дополнительная тренировка перед игрой?

— Нет, не забыл, но в больнице были срочные роды. Я пытался тебе дозвониться, но тебя уже не было дома. — Он обнял ее за шею. — Ты соскучилась?

— Нисколько, — проворчала она, пытаясь удержать злость. Но успокаивающее прикосновение его руки смягчило ей сердце. — Знала бы, пригласила бы кого-нибудь еще на тренировку.

— Трудно тебе пришлось с мальчишками?

Она закрыла глаза и откинула голову на его руку.

— Нет, не очень. Ребята настроены по-бойцовски. Мы будем играть с «Королями», до сих пор они считались непобедимыми. Мальчишки хотят разгромить их в пух и прах.

— И мы их разгромим.

Сесил открыла глаза и нахмурилась.

— С чего такая уверенность?

Рэнд подмигнул ей и таинственно улыбнулся.

— С того, что сегодня, я чувствую, счастье мне сопутствует. — С этими словами он поднял сумку со спортивным инвентарем. — Пошли, Сисиль. Пса можешь взять с собой. Он будет членом семьи и талисманом команды, приносящим счастье. — И они направились на игровое поле, а собака побежала за ними.

Сесил смотрела им вслед. Член семьи! Что происходит, она ведь не разрешила Сисиль взять собаку в дом!

— Эй! Минуточку! — крикнула она. — Мы не собираемся брать этого пса.

— Собираетесь, собираетесь, — ответил Рэнд не оборачиваясь. — Из него выйдет прекрасный сторож.

Глядя ему в спину, Сесил сжала кулаки. Она чувствовала себя одураченной. Никому еще не удавалось одурачить Сесил Кингсли. Она пошла за ними; настроение ее опять упало.

К шестому метанию настроение у Сесил исправилось самым невероятным путем. Она забыла о собаке, о своем решении не брать пса в дом, о раздражении, которое вызвал у нее Рэнд, заронив в головку Сисиль надежду на то, что четвероногий ее приятель будет принят в члены семьи.

Все это случилось потому, что «Белые носки» обошли «Королей» в четырех периодах. Игроки уже не сомневались, что Шегги — официальный талисман команды — приносит счастье, и каждый перед выходом на поле гладил собаку по голове.

Сесил не верила в талисманы, приносящие счастье. В ее жизни не было подобных примеров. Но ее отношение к собаке стало постепенно смягчаться. Даже когда она чуть было не упала, споткнувшись о животное, Сесил сдержала себя. Если мальчишки считают, что пес приносит счастье, кто она такая, чтобы с ними спорить? В этот день они играли лучше, чем когда-либо прежде, и похоже было на то, что победа у них уже в кармане.

Победа «Белых носков», размышляла она, этой скромной маленькой лиги, и над кем же? Над «Королями»!

Казалось, зрители разделяют ликование Сесил. Родственники и друзья игроков, теснясь на скамейках, грызли воздушную кукурузу и потягивали содовую воду, шумно одобряя любимую команду. Особо ярые поклонники устроились вдоль забора на складных стульях или прямо на земле, на подстилках.

Сесил почувствовала материнскую гордость, увидев бегущего Дента. Сейчас очки возрастут, она не сомневалась в этом, увидев блеск решимости в глазах сына.

Первое метание оказалось вне игры. Дент проследил за полетом мяча не моргнув глазом. Мой сын! — подумала она с гордостью. Пусть подают как надо. Следующее метание было точно для Дента. Он резко повернулся, встретив мяч, и отбил его высоко-высоко… Но не чисто. Зрители закричали, как всегда: «Головы, головы!»

Две молодые мамаши, сидевшие на складных стульчиках у самой изгороди, были заняты беседой и не следили за ходом игры на поле. Они не обратили внимания на предупреждающие крики и продолжали болтать.

Наблюдавший за мячом Рэнд понял, что тот угодит как раз в сидевших рядом женщин. Он перепрыгнул через изгородь и перехватил мяч голыми руками, спасая их головы.

Зрители ликовали, но громче всех выражала свое восхищение Сесил. Держа мяч так, чтобы Сесил могла его видеть, Рэнд поклонился. Сесил смеялась и хлопала в ладоши. Когда публика успокоилась, послышался женский голос:

— Рэнд, не уходи, ты все еще мой герой!

Сесил обернулась. Молодая женщина, очень молодая и красивая, стоя махала рукой Рэнду. Сесил почувствовала, как внутри у нее все перевернулось. «Ты все еще мой герой!» Неужели она так сказала? Сесил окинула ее внимательным взглядом: девушка носила форму медсестры. Продолжая улыбаться и помахивая рукой, она стала пробираться между зрителями.

И вот Рэнд уже рядом с ней. Он обнимает ее и прижимает к груди.

Затем он целует ее.

Сесил закрыла глаза и отвернулась. Ей захотелось тут же уйти домой и спрятаться ото всех, но увы — надо было закончить игру. Мальчишки рассчитывали на нее.

Да пусть он целуется хоть со всеми женщинами подряд, какое это имеет значение? Ведь она же в него не влюблена. У них чисто физическая связь. Она сама установила это правило.

Глубоко вздохнув, Сесил открыла глаза. Еще один глубокий вдох, и она нашла в себе силы подать сигнал к продолжению игры.

Нет, ей все равно, с кем Рэнд Кёрси целуется, произнесла она про себя и сосредоточила внимание на Денте, который готовился к следующему метанию. Но если даже ей не все равно, Рэнд Кёрси никогда об этом не узнает. Никогда!

Глава восьмая

Сесил решительно вошла в спальню Рэнда, сбросила сначала одну тапочку, за ней вторую, расшвыряв по сторонам.

— Я так и не поняла, как это тебе удалось.

Посмеиваясь, Рэнд подобрал тапочки и поставил возле кровати. Сесил почтила его спальню своим присутствием всего один раз, поэтому ее нынешний приход был все равно что первый.

— Я же тебе сказал, что сегодня мне сопутствует счастье, — заметил он.

— Да, конечно, счастье — само собой, но для того, чтобы пристроить троих ребят на всю ночь, одного счастья маловато.

Рэнд засмеялся, довольный самим собой и удачно провернутой сделкой.

— Мы с Джеком поспорили: если мы выигрываем, он забирает к себе на выходные твоих ребят.

— А если бы мы проиграли? — спросила она, стаскивая с себя майку.

Рэнд поморщился, вспоминая о том, что было бы, если б игра закончилась не в их пользу.

— Тогда вместо троих мы имели бы девять штук.

Спустив шорты до колен, Сесил посмотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что обещал забрать ребят Брэннана, если б мы проиграли?

— Таковы были ставки.

Сесил не спеша сняла шорты, потом, прижав их к груди, ахнула, недоверчиво глядя на Рэнда, словно до нее только сейчас дошло.

— Значит, ты собирался повесить на себя шестерых детей Брэннана, включая двойняшек?

— Что-то в этом роде, — сказал он и застенчиво признался: — Я рассчитывал на твою помощь.

— Ах, так ты и меня включил в свое пари? — Она собралась запустить в него шортами, но он перехватил ее руку.

— Все по справедливости, ведь, если я выигрываю, выигрываешь и ты тоже. — С этими словами он обнял ее за талию.

— Как это так? — ворчливо поинтересовалась она, хотя уже все ему простила.

— Ты на всю ночь избавлена от своих детей, и мы можем побыть вдвоем.

— Кто тебе сказал, что я хочу побыть с тобой вдвоем? — спросила она, прижимаясь к нему грудью.

— Ты всегда такая несговорчивая?

— Нет, только тогда, когда со мной проделывают всякие фокусы.

— Если я пообещаю тебе, что всегда в подобных случаях буду спрашивать у тебя разрешения, ты меня простишь?

Она уже давно его простила, но не хотела в этом признаться. Ей нравилось его дразнить.

— Не знаю, особенно после того, как ты навязал мне пса.

— Но ведь ты сама хотела завести собаку, так же как Сисиль. И артачишься просто из упрямства.

Она улыбнулась, потому что он был прав.

— Ты считаешь себя очень хитроумным, правда, Кёрси?

— Я гений хитроумия.

Она приложила палец к ямочке на его подбородке и вскинула на него глаза.

Рэнд притянул ее ближе к себе.

— Пойдем в душ? Я потру спину тебе, а ты — мне.

— Заключаем сделку, Кёрси?

Горячий пар клубился, окутывая их порозовевшие тела. Сесил, стоя вместе с Рэндом под душем, яростно мылила его, терла и массировала.

Мыло пахло травой и полевыми цветами, и она чувствовала, как расслабляется душой и телом. И только одно обстоятельство не давало ей покоя: то, как Рэнд обнимался с медсестрой во время последней игры. Она вздохнула и повернула его лицом к стене, чтобы потереть спину.

Рэнд, довольный такой заботой, уперся руками в стену.

— Тебя можно нанимать в банщицы?

Сесил улыбнулась, хотя мысли ее были не совсем веселые:

— Только на основе бартера, потом ты будешь банщиком.

Она снова вспомнила медсестру; интересно, эта женщина тоже стояла с ним вдвоем под душем? В неожиданном приступе ревности она с остервенением набросилась на его спину.

— Стоп! Нельзя ли полегче?

— Извини. — Хотя она стала тереть не так рьяно, мысли ее продолжали крутиться вокруг той женщины. — Рэнд?

— Ммм?

— Кто эта женщина?

Он слегка повернулся.

— Какая женщина?

От раздражения Сесил непроизвольно впилась пальцами в его плечи.

— Прости… — спохватилась она. — Женщина, которую ты поцеловал.

— Ах, эта. — Он наклонился; подставляя ей шею. — Просто приятельница.

— Наверное, близкая приятельница? — Услышав в своем вопросе ревнивые нотки, она добавила: — Я, конечно, ничего не имею против.

Рэнд обернулся, но увидел лишь ее макушку, потому что Сесил теперь занялась нижней частью его тела. Еще немного, и он останется без кожи, подумал Рэнд и, догадавшись о причине такого усердия, перестал улыбаться.

— Ну конечно же, ты ничего не имеешь против, — сказал он мягко. — Должен признаться, обычно я не так бурно приветствую своих друзей. Но Марсия — это особый случай, она скорее моя сестра, чем подруга.

Сесил настороженно молчала. Подобные объяснения ей уже доводилось слышать от своего мужа, Дентона. Когда она заставала его воркующим с какой-нибудь красоткой, он тоже утверждал, что это платоническая дружба.

Нахмурившись, она подняла голову и встретила взгляд Рэнда. Его карие глаза смотрели открыто и честно, не так, как глаза Дентона. У ее мужа во взгляде была пустота, за которой под маской равнодушия он скрывал свою вину.

Рэнд — совсем другое дело. Его глаза выражали понимание, сочувствие, страсть. Какое же может быть сравнение? Рэнд — это не Дентон, если он сказал, что та женщина просто приятельница, значит, так оно и есть.

Да и, в конце концов, какое это имеет значение, продолжала она размышлять, массируя ему нижнюю часть тела и радуясь тому, что Рэнд пыхтит от удовольствия. Их ничего не связывает: они друзья, любовники, но не более того.

Рэнд неожиданно повернулся к ней лицом и заглянул в глаза. Поймав ее руку, он отобрал у нее мыло.

— Теперь моя очередь, — произнес он многозначительно.

Не отрывая от нее взгляда, он бросилмыло на пол и, положив руки ей на плечи, стал нежно их массировать.

Догадываясь о причине ее напряженности, он сказал:

— Марсия на самом деле всего лишь моя приятельница. Я никогда тебе не лгу.

Не в силах больше выдержать его взгляд, Сесил закрыла глаза и откинула голову назад. Рэнд насквозь видит ее и читает все ее мысли. В ответ на его искренность под закрытыми веками стали собираться слезы облегчения.

Рэнд и это почувствовал и обрадованно вздохнул. Он хотел, чтобы ничто не омрачало их сегодняшнюю ночь.

При мысли о том, что им предстоит, он разулыбался и, не в силах устоять перед соблазном, поцеловал ей шею и стал ловить губами капли с ее кожи. Его руки двигались вдоль ее плеч и касались груди.

Дыхание у Сесил участилось от наслаждения, которое она испытывала. Пар продолжал клубиться вокруг них, горячие капли кололи кожу, но Сесил ощущала только близость Рэнда.

Сжав его голову руками, она закрыла глаза и, припав к нему, нашла его губы. Она утоляла свой голод, наслаждаясь его страстью.

А еще она хотела стереть с его губ поцелуй другой женщины.

Но до полного насыщения было далеко, она только раздразнила аппетит. Обняв его за шею, Сесил прижалась к нему всем своим мокрым телом, а Рэнд обнял ее крепче и приподнял.

— Теперь, Сесил, — прошептал он, спрятав лицо у нее на груди. — Сейчас!

Она уронила голову ему на плечо, а вода продолжала орошать их тела.

* * *

Проснувшись, он увидел перед собой ее лицо. Неожиданно для самого себя он испытал радость оттого, что она мирно спит в его постели. Обычный распорядок воскресного дня был нарушен, но Рэнд так его и запланировал. Никогда прежде он не заключал пари, и уж во всяком случае со своим другом Джеком, по поводу игры в бейсбол. Но это пари оправдало себя с лихвой.

Двадцать четыре часа, проведенные с Сесил, да еще без всяких забот! Одно это обстоятельство многое значит, ведь Сесил всегда крутится как белка в колесе. Трое детей, которым надо уделять время, тренерская работа и еще магазин детской одежды, где она трудится вместе с Мелиндой…

А он всегда считал себя необычайно занятым человеком. Рэнд тихо усмехнулся. График его дежурства в больнице — ничто по сравнению с ее графиком.

Приподняв голову, он засмотрелся на нее. Губы Сесил были слегка приоткрыты, спутанные белокурые волосы, посеребренные лунным светом, рассыпались по плечам, но не закрывали грудь. Одна рука лежала под щекой, а другая — где-то в складках одеяла.

Рэнд испытал соблазн прикоснуться к ее груди, и ему пришлось схватить себя за руку — незачем будить ее.

Спящая Сесил выглядела такой же нежной, как и ее дочь Сисиль, наверное потому, что молчала. Что правда, то правда, Сесил уж очень разговорчива, а если не в духе, то обязательно ругается. Совсем, надо сказать, не похожа на женщину его мечты.

Но он ее полюбил, случилось это, наверное, уже несколько недель тому назад, просто он как-то не задумывался над этим. Во всяком случае, пытался не замечать своего чувства. Но дальше так продолжаться не может. Эта любовь захватила его, стала настолько глубокой и сильной, что скрывать ее от Сесил уже невозможно.

И вот тут возникали трудности.

Продолжая всматриваться в нее, он нахмурился. Ведь у них был уговор: только физическая связь и никаких других отношений. У нее хватило характера сказать ему, что, если он хоть раз произнесет слово «любовь», все будет кончено. И он имел глупость на это согласиться.

У него были свои причины так охотно пойти на ее условие: он считал, что ему не нужна семья. А теперь не может себе представить, как будет жить без них. Особенно без Сисиль. Наверное, потому, что она совсем крошка, а может быть, оттого, что братьев все-таки двое и они постарше. Так или иначе, малышка покорила его сердце, как и ее мать. Это случилось, когда он первый раз увидел Сисиль. Она шла, шаркая ножками, по тропинке, толкая перед собой игрушечную коляску, и слезы катились у нее из глаз. А потом она попросила его прогнать чудовище из ее спальни, и это окончательно его пленило.

Он не помнил случая, чтобы кто-то так в нем нуждался и чтобы он чувствовал себя настолько кому-то необходимым. Сисиль приняла его безоговорочно, мальчишки тоже, правда не с такой готовностью, как младшая сестра. Неужели их мать когда-нибудь тоже его примет?

Ему так захотелось к ней прикоснуться, что он осторожно отбросил прядь волос с ее лица. Боже, как она прекрасна! Какие нежные черты! Его охватила робость при мысли о том, что она ему ответит, если он соберется с духом и признается в своих чувствах.

Тяжело вздохнув, он в ожидании рассвета продолжал смотреть на спящую женщину, которую полюбил.

Не открывая глаз, Сесил повернулась и протянула руку, чтобы обнять Рэнда. Но рядом никого не было. Она открыла глаза и, разочарованно вздохнув, обняла подушку, на которой он спал. Под рукой зашуршал клочок бумаги — к подушке была приколота записка:

Сесил,

я ухожу в больницу принимать роды. Скоро вернусь. Чувствуй себя как дома.

Люблю, Рэнд.

«Люблю, Рэнд»? Пальцы ее дрожали, когда она, облокотившись на спинку кровати, всматривалась в записку, поднеся ее почти к глазам. Она прочла еще раз, вслух: «Люблю, Рэнд». Ей было трудно произнести это слово, даже простое упоминание о любви нервировало Сесил.

Может быть, он ничего не имел в виду, подумала она и стала обмахиваться запиской — так ей вдруг сделалось жарко. Слово «люблю» — это все равно что «привет», не надо искать в нем какого-то особого смысла. Но эти размышления нисколько не успокоили ее.

Любовь. Она зажала кончик бумаги меж зубов. Зачем копаться в своих чувствах? Пусть они существуют сами по себе. И все же она не могла оставаться равнодушной: Рэнд Кёрси сумел проложить дорогу к ее сердцу.

Не то чтобы ей было незнакомо это чувство. Она и прежде влюблялась, правда лишь однажды. И эта любовь оставила свои рубцы. Она любила Дентона, хотя он и был негодяем. Выходя за него замуж, она, конечно, не знала, какой он мерзавец. Его истинная сущность всплыла на поверхность позднее — после того, как был подписан брачный контракт и ее отец, уйдя на пенсию, передал Дентону свою медицинскую практику… После того, как она отдала мужу свое сердце.

Воспоминания причиняли ей боль. Но Сесил уже давно привыкла жить с этой болью. Зато перестала верить мужчинам и решила больше ни с кем не сближаться, чтобы уберечься от страданий.

К сожалению, их с Рэндом сближение прошло незаметно, а теперь он был настолько близок, что ей казалось, она слышит биение его сердца, как если бы это было ее собственное. Подобная мысль напугала ее, но не так сильно, как следовало бы ожидать.

Сесил отбросила одеяло и села в постели, потягиваясь. Может быть, пришло время пересмотреть свою позицию? Может быть, рискнуть и признаться Рэнду в своих чувствах к нему?

От неожиданной мысли у нее внутри похолодело. Она застыла, все еще со вскинутыми вверх руками, потом они безвольно упали на колени, и плечи ее тоже поникли. Но ведь Рэнд не хочет обзаводиться семьей, он сам ей об этом говорил. «Вздор!» — проговорила она вслух и встала с постели. Если кому-нибудь и нужна семья, так это именно Рэнду Кёрси. Он прирожденный отец семейства: терпеливый, добрый и справедливый.

Она же не слепая и не дурочка, собственными глазами видела, как он обращался с Сисиль. И даже ее мальчишки хорошо к нему относятся. Дело за малым — убедить в этом самого Рэнда. Пожалуй, направить его на путь истинный для нее большого труда не составит. Ведь она такая же настырная, как ее дочь, и умеет пользоваться своими чарами.

Остановившись на этом решении, Сесил вновь взяла записку в руки. «Чувствуй себя как дома», — прочла она вслух и перебросила записку через плечо. Спасибо, доктор Кёрси, я так и сделаю, сказала она и стала одеваться.

В кухне она нашла банан и с бананом в руках пошла осматривать дом. Рэнд был исключительно аккуратным, все вещи находились на своих местах. Комнаты были обставлены со вкусом, но ей показалось, что все они не имеют своего лица, ни один предмет не говорил об интересах хозяина, и можно было подумать, что здесь вообще никто не живет. Его дом совсем не походил на ее жилище.

Жуя банан, она прошла через холл. Одна из комнат оказалась закрытой. Взявшись за ручку двери, Сесил постояла в нерешительности. Незачем совать нос куда не следует.

Но ведь он написал: «Чувствуй себя как дома», пробормотала она про себя и, вскинув голову, открыла дверь и заглянула в комнату. Вероятно, это был его кабинет, единственная комната, в которой он проводил много времени.

— Ну и пусть я сую нос куда не следует! — Распахнув дверь, она остановилась на пороге.

Стены кабинета были облицованы панелями красного дерева и обвешаны полками с книгами, альбомами и коллекцией видеокассет. На одной из полок стоял телевизор, а на некотором расстоянии от него — глубокое кресло и оттоманка. Сесил вошла в кабинет и села в кресло. Удобно устроившись, она положила босые ноги на оттоманку.

Доев банан и держа кожуру в руке, она продолжала осматривать кабинет, расположившись в кресле, которое, вероятно, было у Рэнда любимым местом отдыха.

Стол с компьютером, монитором и телефоном находился перед книжными полками и был освещен утренним светом. Здесь также царили чистота и порядок, что нисколько не удивило Сесил — хозяин дома был настоящий чистюля.

На столе рядом с креслом стояли две фотографии, обрамленные двойной рамкой. На одной была молодая пара; судя по одежде и качеству фото, снимок был сделан давно. С другой стороны в рамку была вставлена фотография мальчика лет пяти или шести, который стоял между мужчиной и женщиной. Внимательно разглядев снимок, Сесил поняла, что мальчик — это Рэнд. Она улыбнулась, глядя на острые коленки и тонкие ножки. Ребенок обнимал обоих взрослых.

Сесил почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы. Его родители. Он похож на них: у отца тоже ямочка на подбородке, но улыбается Рэнд, как его мать, открыто и дружелюбно. Она поставила фотографию на место и задумалась.

А Рэнд говорил, что не хочет иметь семью. Сесил утерла слезу и всхлипнула. Он жаждет семейного счастья, но слишком упрям и напуган, чтобы пойти на риск. То, что он хранит это фото столько лет, да еще в комнате, где проводит большую часть времени, говорит о том, как он дорожит памятью о семье.

Внезапно зазвонил телефон, и Сесил вскочила, уронив кожуру банана на пол. Ответить или нет? С минуту она раздумывала, но потом решила снять трубку, ведь мог звонить сам Рэнд. Не успела она подойти к телефону, как заработал автоответчик.

Остановившись возле стола, она стала ждать. Может быть, и правда Рэнд. Интересно, что он хочет сообщить.

— Рэнд? Это я, Эмбер.

Сердце у Сесил заныло: что еще за Эмбер? Она стала пятиться к двери, не сводя глаз с автоответчика. Она не хотела слушать, но голос женщины преследовал ее, становясь все громче.

— Мне нужна твоя помощь.

Наступила пауза, и Сесил могла бы поклясться, что она услышала всхлипывание. Она схватилась за дверь, не желая больше ничего знать.

— Я беременна.

Сесил замерла, все внутри у нее похолодело. Она продолжала сжимать ручку двери. Беременна?

— Ты единственный, к кому я могу обратиться. Рэнд, пожалуйста, помоги мне.

Дернув за ручку, Сесил распахнула дверь и выскочила из комнаты.

А голос за закрытой дверью глухо говорил ей вслед:

— Я помню, я обещала тебе быть осторожной, но… ведь ты меня знаешь. Я люблю тебя, Рэнд. Пожалуйста, позвони мне.

Заткнув уши, Сесил ринулась прочь, обливаясь слезами. Она быстро собрала свои вещи и еще быстрее добежала до машины. Сев за руль, она ощутила слабость и тошноту. Ей казалось, что она очутилась над пропастью. Благодарение Богу, она вовремя остановилась и не упала в нее. Счастье еще, что услышала этот звонок…

Нет, ей определенно повезло: она все слышала и в результате спасла себя от унижения и страданий. Ведь еще немного — и призналась бы Рэнду в любви!

«Рэнд, я беременна».

Вот гад! Сесил включила зажигание, и мотор заработал. Рэнд ничем не отличается от всех остальных, только лжет более убедительно. Интересно, скольких детей он произвел на свет, не признавая себя отцом?

Глава девятая

Рэнд пробивался по запруженным транспортом магистралям на большой скорости. Не в его это привычке, но сегодня он спешил. Может быть, впервые у него есть причина торопиться домой из больницы: его ждут. Подумав об этом, он улыбнулся.

Первое, что он увидел, открыв утром глаза, была Сесил. Она лежала рядом с ним, спрятав руку под подушку, бархатистые ресницы, загибаясь, бросали тень на щеки. Другой рукой она обнимала его за талию, и это давало ему ощущение покоя и трогало до глубины души.

Он надеялся, что она еще будет спать, — когда он вернется домой. Хотелось увидеть ее в постели, такой, какой он ее оставил.

Все время, пока он принимал роды, а родился восьмифунтовый мальчик, Рэнд думал о Сесил. Мечтал о том, как, вернувшись домой, потихоньку ляжет в постель и разбудит ее поцелуями. В ответ она улыбнется, потянется и обовьет руками его шею.

Она была страстной не только в постели. Ему казалось, что, если он всю оставшуюся жизнь проведет с ней, она никогда ему не наскучит.

Эта мысль заставила его снизить скорость. «Всю оставшуюся жизнь»? И он пополз медленно, как улитка. У него на лбу выступила испарина. «Всю оставшуюся жизнь»?

Прежде ему никогда не приходило в голову, что можно провести с кем-то всю оставшуюся жизнь. Он посмотрел на себя в зеркало заднего обзора. Нет, неправда, он хотел жениться, но никогда не считал возможным соединить свою судьбу с такой женщиной, как Сесил.

С женщиной, у которой трое детей.

До дома оставалось всего ничего. И хотя кондиционер работал на полную мощность, рубашка на нем взмокла.

Успокойся, Кёрси, сказал он себе. Ты ведь разумный человек, обдумай все хорошенько. Прикрыв глаза, он представил себе Дента, Горди и Сисиль. Как они себя поведут, если в их жизни появится отчим?

В девочке он не сомневался, у них установились теплые отношения, она приняла его полностью.

А вот мальчишки… что ж, там тоже вряд ли возникнут проблемы. Горди — добрый, живой мальчуган, такой, каким в его возрасте был сам Рэнд. Мальчик нуждается лишь в том, чтобы его направить по верному пути. Рэнд понимал Горди и разделял его интересы. Ему казалось, что именно он — тот человек, который будет полезен Горди в дальнейшем его развитии.

Дент — другое дело, он больше похож на свою мать, такой же упрямый и своевольный. Из всех троих он труднее всего сближался с Рэндом. Вероятно, потому, что он постарше и у него еще сохранилась память об отце. Но Рэнд и не думал лишать парнишку воспоминаний. Он постарается позаботиться о будущем Дента.

Рэнд глубоко вздохнул. Хорошо бы и самому обзавестись на будущее приятными воспоминаниями, и чтобы женщина, которую он любит, была всегда с ним, чтобы он мог воспитывать приемных детей, и, может быть, если Сесил согласится, у них будут и свои дети.

Проезжавшая мимо машина едва не задела его автомобиль, вернув к реальности.

Как мне уговорить ее выйти за меня замуж? — вопрошал он себя.

Мысль эта не давала ему покоя до самого дома. Лишь у дверей, предвкушая встречу, он отвлекся от своих сомнений.

— Сесил! — позвал он, войдя через заднюю дверь, и, не увидев ее на кухне, прошел через холл в спальню. В комнате царил полумрак, но в постели никого не было.

— Сесил, дорогая, я дома!

Рэнд прислушался и уловил далекий звук телевизора. Мультики. Улыбнувшись, он направился в кабинет. Не сомневаясь, что найдет ее там, он открыл дверь. Телевизор был включен, но комната была пуста.

Наверное, она устала ждать и поехала домой принять душ и переодеться. Сигнальный огонек автоответчика подсказал ему, что, возможно, Сесил звонила, и он нажал на кнопку.

— Рэнд? Это я, Эмбер. Мне нужна твоя помощь.

Плечи его опустились, как только он услышал голос Эмбер. Ее всхлипывания вызвали у него тяжелый вздох. Что еще ей от него нужно? Деньги на авиабилет? На оплату квартиры?

— Я беременна.

Рэнд закрыл глаза и со стоном опустил голову на сложенные руки. Беременна! Боже мой! Этого еще не хватало!

— Ты единственный, к кому я могу обратиться. Рэнд, пожалуйста, помоги мне…

Отчаяние, с которым она все это говорила, было ему знакомо, но тем не менее стало ее жаль.

— Я помню, я обещала тебе быть осторожной, но… — смешок, последовавший за этими словами, был на грани истерики. — Но ты ведь знаешь меня. — Затем последовал вздох, после чего, снова с отчаянием в голосе, она добавила: — Я люблю тебя, Рэнд. Пожалуйста, позвони мне.

Аппарат щелкнул, сигнализируя конец информации. Беременна и нуждается в его помощи. Это может быть просьба сделать аборт или дать взаймы кругленькую сумму. Поскольку он не делает абортов, а, наоборот, помогает малышам появиться на свет, это значит — заем. Но Эмбер уже должна ему немало денег.

Вздохнув, он собрался выключить телевизор, но тут заметил на полу кожуру банана и поднял ее.

Держа в руках кожуру, он улыбнулся, на мгновение забыв про Эмбер. Должно быть, Сесил позавтракала в своем стиле. Усевшись в кресло и прицелившись, он послал кожуру в корзинку для мусора возле стола.

Надо позвонить Сесил, что же касается Эмбер, этим кошмаром он займется позднее. Предстоит еще составить план на сегодняшний день. Для объяснения в любви должна быть соответствующая обстановка: свечи, вино. Он усмехнулся, покосившись на экран телевизора. А впрочем, игра в бейсбол, возможно, больше придется Сесил по вкусу.

Перегнувшись через подлокотник кресла, он выключил телевизор. В комнате стало тихо, и Рэнд снова ушел в свои мысли о Сесил и о том, как сложится их жизнь.

Вдруг зазвонил телефон, возвращая его в настоящее. Он вскочил на ноги, но остановился потому, что опять заговорил автоответчик.

— Рэнд, я забыла оставить тебе мой новый номер телефона.

Он перестал улыбаться и снова опустился в кресло.

— Я живу с другом. Мой номер 555-07-89. Спасибо, Рэнд.

— О Боже, — простонал он, откидывая голову на спинку кресла. Ему вдруг стало ясно, почему Сесил ушла.

Она прослушала информацию Эмбер.

* * *

Открыв дверь служебного входа в магазин и отключив сигнализацию, Сесил возвестила свой приход:

— Привет, это я!

Мелинда появилась в дверях, ведущих в торговую часть магазина, с охапкой платьев в руках.

— Ты зачем пришла? — спросила она, недоумевая. — Я думала, что ты сегодня проводишь день с Рэндом.

Сесил насупилась.

— Планы изменились. — Она закрыла заднюю дверь и заперла ее на засов. — Осенние поставки уже прибыли?

Мелинда была удивлена появлением подруги, сегодня она не ожидала увидеть ее в магазине.

— Я как раз проверяю поступившую одежду, — ответила она.

— Прекрасно, я помогу.

Мелинда наблюдала, как Сесил прошлась по комнате, приподнимая крышки коробок, расставленных повсюду, и затем снова закрывая их.

— Что-нибудь случилось?

Сесил вскинула голову и нахмурилась еще больше.

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— Потому, что у тебя такой вид, как будто ты готова рвать и метать. — Мелинда разложила платья, которые держала в руках. — Вы с Рэндом поссорились?

— Нет, его не было дома, когда я проснулась. Он оставил записку, что уходит в больницу.

— Это тебя рассердило?

— Нет.

— Тогда что же?

— Эмбер.

Мелинда посмотрела на Сесил в замешательстве.

— Кто такая Эмбер?

Сесил отмахнулась от вопроса.

— Это не имеет значения. — Она взяла накладную и сделала вид, что изучает ее. — С чего начнем?

Мелинда отобрала у нее накладную, а когда Сесил захотела снова завладеть бумагой, спрятала ее за спину.

— Мы не начнем, пока ты не объяснишь, что случилось.

Сесил бросила на подругу сердитый взгляд, затем вздохнула и села на одну из коробок. Мелинда не успокоится, пока не узнает всю подноготную. За годы многолетней дружбы Сесил успела ее изучить.

— Толком я ничего не знаю, но Рэнду звонила женщина по имени Эмбер и сообщила на автоответчик, что она беременна и нуждается в его помощи.

— Ах, вот оно что! Но ведь Рэнд — врач, ему все время звонят женщины, которые думают, что беременны, и которым нужна его помощь.

— Да, но все дело в том, что он — отец ребенка.

Глаза Мелинды расширились от удивления.

— Рэнд? Ты уверена?

— Да. — Сесил оперлась руками о колени и встала. — Эта женщина сказала, что ей следовало быть более осмотрительной и что она его любит.

Мелинда глядела на Сесил, не веря своим ушам.

— Ты его расспросила об этом?

Сесил снова нахмурилась.

— Зачем? Он бы наверняка придумал какую-нибудь необыкновенную историю. — Она схватила в охапку платья, оставленные Мелиндой. — Давай займемся делом.

— Но, Сесил, — возразила Мелинда, взяв подругу за локоть, — Рэнд — это совсем не то, что Дентон.

— Нет, совсем не то, — ответила Сесил, и в глазах ее блеснули слезы. — Рэнд еще хуже.

Рэнд не скоро обнаружил, где находится Сесил. Он звонил ей домой, ее матери и, наконец, Брэннанам. Джек посоветовал позвонить в магазин. Вместо того чтобы звонить, Рэнд решил туда съездить.

Подъехав к магазину, он увидел машины обеих подруг. Присутствие Мелинды могло сыграть положительную роль. Мелинда обладала светлым умом и всегда была готова выслушать и разобраться в сути дела. К тому же она хорошо относилась к Рэнду. Подрулив к служебному входу, он припарковал свою машину рядом с джипом Сесил.

Постучав в заднюю дверь, он с волнением стал ждать. Его охватило ощущение робости, подобное тому, какое он испытал в одиннадцать лет. Миссис Бакстер требовала, чтобы он пошел к соседям и признался в том, что нарвал в их саду букет цветов. Детский страх еще можно понять, к тому же он и в самом деле был виновен. Но теперь он совершенно ни при чем.

Услышав шум за дверью, Рэнд расправил плечи, приготовившись к трудному разговору. Даже в самых благоприятных обстоятельствах Сесил была крепким орешком. Но дверь открыла Мелинда. Увидев его, она холодно вскинула голову. Дурное предзнаменование, ведь Мелинда всегда его поддерживала.

— Сесил здесь?

— Да.

Убедившись, что Мелинда не собирается звать подругу, Рэнд тяжело вздохнул. Вероятно, они уже все обсудили и признали его виновным.

— Могу я с ней поговорить?

— Я сейчас спрошу. — Она повернулась и ушла, оставив Рэнда у входа.

Он вошел и, закрыв за собой дверь, стал ждать, вслушиваясь в приглушенные голоса, доносившиеся из торговой части магазина.

— Рэнд здесь, — сказала Мелинда.

— Скажи ему, чтобы он убирался.

— Но ты поговори с ним сначала.

— Зачем? Он не обязан давать мне объяснения, и я не желаю их слушать.

Значит, так оно и есть: Сесил прослушала информацию автоответчика и, как и следовало ожидать, тут же сделала вывод. Все ясно. Рэнд решительно направился мимо ящиков с товаром в торговый зал.

— Но ты все-таки выслушай мои объяснения, — проговорил он.

Вскинув голову, Сесил молча смотрела на него.

— Простите меня, — сказала Мелинда, — мне надо проверить несколько накладных. Я буду в конторе. — Она неуверенно взглянула на Сесил и, прикоснувшись к ее руке, вышла.

Сесил подвинула стопку свитеров, чтобы освободить место для другого товара.

— Пожалуйста, покороче — я занята.

Рэнд сжал губы, рассерженный ее отчужденностью.

— Ты, вероятно, слышала сообщение Эмбер?

— Если ты имеешь в виду женщину, которая тебе звонила и сообщила, что она беременна, да, я это слышала. — Избегая его взгляда, она взяла один из свитеров и стала его рассматривать на предмет дефектов. — Хотя я услышала эту информацию случайно, просто смотрела телевизор.

— Да, я знаю. Я нашел кожуру банана. — Он подошел к ней ближе. — Это не мой ребенок, Сесил, если ты так подумала.

Ее руки замерли, затем она снова стала теребить свитер.

— А я и не говорила, что так думаю. — Она сложила свитер и прикрепила к нему ценник.

— Эмбер — моя приятельница.

Сесил вновь вскинула голову, суставы ее сжатых пальцев побелели.

— У тебя много приятельниц, не правда ли?

Ее замечание рассердило Рэнда. Ясно, она намекает на Марсию, с которой видела его во время игры в бейсбол. Но ведь он ей все объяснил, и ему казалось, что она поверила.

— Не так уж и много. Но, конечно, приятельницы у меня есть. — Он подошел еще ближе и теперь стоял напротив нее. — Просто хорошие знакомые, вот и все. Я надеюсь, ты мне веришь?

— Верю я тебе или нет — неважно, — сказала она, беря в руки другой свитер.

Он взял ее за руку, стараясь заглянуть в глаза.

— Зато для меня это важно.

Их глаза встретились. Сесил смотрела на него, и горечь сжимала ей горло, а в груди стало тесно. Она не верила ему; это уже пройденный путь. Наклонившись, она подняла коробку с одеждой, которую успела замаркировать.

— Извини меня, Рэнд, но я на самом деле очень занята. — С коробкой в руках она повернулась к нему спиной и вышла.

Сначала Сесил услышала мелкие приглушенные шаги по ковру, затем почувствовала теплое дыхание и запах клубники. Она не открывала глаз, прикидываясь спящей.

— Мама?

Хотя Сесил не пошевелилась, ей это не помогло. Сисиль позвала погромче:

— Мама!

Сесил тяжело вздохнула.

— Ты что, Сисиль?

— Мне скучно, а мальчики со мной не играют.

Сесил уже знала об этом — слышала сквозь сон перебранку и посочувствовала малышке, но решила не обращать внимания. Выступать в роли судьи у нее не было ни желания, ни терпения.

— Ну что делать, дорогая? Поиграй со своей куклой.

Сисиль печально вздохнула.

— Мне не интересно играть одной. Можно, я кого-нибудь приглашу?

— Конечно, можно. Только не забудь потом привести все в порядок.

— Я обещаю.

Пахнущие клубникой губы поцеловали Сесил, и, несмотря на мрачное настроение, она улыбнулась. Приподняв голову и открыв глаза, она увидела убегающую Сисиль, ее спинку и торчащие косички. Проблемы дочери были временно улажены, и Сесил снова закрыла глаза и вернулась к своим мыслям.

Улыбка ее растаяла. Как это Рэнду удалось заморочить ей голову? Она ведь не в первый раз одурачена, почему же сразу не раскусила Рэнда Кёрси?

Подонок!

Вот кто он такой. Лгун и подонок! Надо же было так легко попасться ему на удочку! Повернувшись лицом к спинке дивана, Сесил решила посвятить этот день похоронам своей мечты и глупости, а потом она возьмет себя в руки и забудет о его существовании.

Не успела она принять такое решение, как раздался звонок у входной двери. Надеясь на кого-нибудь из детей, Сесил прикрыла ухо подушкой. Когда звонок снова зазвонил, она высунула голову из-под подушки и крикнула:

— Сисиль, к тебе пришла Дженни! — затем снова водворила подушку на голову. Но когда позвонили в третий раз, она вскочила и, подавив ворчание, пошла открывать дверь. — Иду-иду, потерпи минуточку, — проговорила она с раздражением. Распахнув дверь, она добавила: — Сисиль, наверное, в своей комнате.

Тут она осеклась: вместо рыжеволосой Дженни перед ней стоял мужчина. Подняв голову, Сесил увидела очертания знакомого лица и карие глаза. Казалось, кровь остановилась в ее жилах, она вся окаменела.

— Неужели ты не понимаешь, Кёрси, что я не хочу с тобой говорить?

Она хотела захлопнуть дверь, но Рэнд успел подставить руку, вошел и закрыл за собой дверь.

— Я пришел не к тебе, я хочу видеть Сисиль.

— Сисиль? — с иронией переспросила Сесил.

— Да, твою дочь. Она мне позвонила и попросила прийти и поиграть с ней.

Сесил от удивления открыла рот.

— И ты согласился?

— Конечно. А в чем дело?

— Нет, ничего. — Сесил схватилась за голову, чтобы не раскричаться. Пытаясь успокоиться, она отошла от него, потом снова вернулась. — Послушай, я знаю, зачем ты сюда явился. Ничего не получится. Понятно? Между нами все кончено.

— Понятно.

— Тогда зачем ты здесь?

— Сисиль мне звонила…

— Ты уже это говорил.

— Да, говорил.

Сесил поджала губы.

— И ты думаешь, я тебе поверю?

— Ты веришь тому, чему хочешь верить. — Он приподнял одну бровь, глядя на нее. — Мне известны твои замашки.

Обвиняющий тон его слов причинил ей боль. Но все равно она права: их отношения должны прекратиться. Незачем затягивать агонию, это окончательно разобьет ее сердце, она не выдержит.

Увидев ее печальные глаза, Рэнд почувствовал себя виноватым.

— Прости меня, Сесил, я не хотел тебя огорчать.

— Не беда. — Она заставила себя улыбнуться. — Сисиль в своей комнате, я ее позову. — Желая поскорее уйти, она повернулась.

Рэнд схватил ее за локоть. Она напряглась и попыталась вырваться. Он отпустил ее локоть и взял за кисть руки.

— Я думал, мы договорились быть друзьями.

— Неужели договорились?

— Забыла? — Он сжал ее пальцы. — Я надеюсь, что ты не откажешься от своих слов.

Не отрывая от него глаз, Сесил попятилась, вырвав свою руку.

— Как скажешь. Я позову Сисиль. — Она зашагала прочь, стараясь ступать медленно и спокойно.

Глава десятая

Сбросив белый халат, Рэнд повесил его на спинку стула, затем сел к столу. Перед ним лежали три стопки неотложных дел: во-первых, карты пациентов, которые надо просмотреть к завтрашнему утру, во-вторых, письма, которые надо подписать, и, наконец, записки о телефонных звонках, на которые следует ответить.

Он придерживался строгого порядка в своей повседневной работе, а сегодня так даже был рад тому, что у него много дел.

По привычке Рэнд решил сначала ответить на телефонные звонки. Он медленно просматривал имена звонивших ему, надеясь увидеть имя Сесил.

На первой странице стояло имя его коллеги, Бена Трумана, с выражением благодарности, затем Марджори Стюарт, с просьбой выступить в женском клубе с докладом на тему: рождаемость в девяностые годы. Рэнд откладывал в сторону листы с номерами, которые требовали ответа. Внезапно его внимание привлекло одно имя — Джо Баркер. Телефонистка написала, что звонили в 4.45, и сделала пометку «срочно». Он взглянул на часы, было уже почти восемь.

Джо Баркер. Насколько он помнил, пациента по фамилии Баркер у него не было. Почему «срочно»?

Вдруг его осенило: пододвинув к себе телефон, он набрал номер Сесил.

— Алло?

— Сесил, это Рэнд. Фамилия Джо — Баркер?

Наступила пауза. Испугавшись, что она повесит трубку, он спросил еще раз:

— Его фамилия Баркер?

— Да. А что?

— Мне оставили записку, что он мне звонил, причем сообщение с пометкой «срочно». Подожди минутку. — Он перевел номер Сесил на «ожидание» и набрал телефон Джо, но номер был занят.

Затем он снова соединился с Сесил. На лбу у него выступила испарина.

— Телефон Джо занят. Я еду к нему.

— Я еду с тобой.

— В этом нет необход…

— Прекрасно, мы встретимся там. — Она положила трубку.

— Проклятье! — пробормотал он, вставая из-за стола. Незачем Сесил туда ехать. Не зная, что там произошло, но предполагая худшее, Рэнд считал, что ей лучше не видеть, как лапищи «орангутанга» обработали маленького мальчика. По собственному опыту он знал, что это зрелище не из приятных.

Через десять минут его машина остановилась перед домом Джо. Джип Сесил был уже припаркован, но она еще сидела за рулем. Рэнд выскочил из машины, и она тотчас же открыла дверцу джипа. По блеску ее глаз он понял, что она не собирается уезжать. Положив ей руки на плечи, он вынудил ее посмотреть ему в глаза.

— Поезжай домой, Сесил. Я сам разберусь.

— Прекрасно. Разбирайся, но я пойду вместе с тобой.

И она проскользнула мимо него к парадной двери. Рэнд догнал ее и, взяв за локоть, попытался остановить.

— Послушай, Сесил. Мы не знаем, что случилось. Но если дружок его мамы обработал парня и находится еще здесь, тебе не нужно присутствовать.

Сесил вырвала руку.

— Ну, хватит. Ты будешь звонить или я позвоню?

Ее решительный вид говорил о том, что спорить бесполезно. Они вместе подошли к двери.

— Я позвоню, но, если там что-то случилось, ты побежишь вызывать полицию. Понятно?

— Слушаюсь, сэр.

Не обратив внимания на ее насмешку, Рэнд нажал кнопку звонка. Прошло несколько секунд, но дверь никто не открывал. Он снова нажал на звонок, а затем стал стучать в дверь.

— Кто это? — спросил женский голос.

— Джоан, это Сесил Кингсли, — поспешила ответить Сесил. — Я могу с тобой поговорить?

— Я не одета… — После некоторой заминки Джоан добавила: — Подожди минуточку.

Сесил вздохнула с облегчением.

— Конечно, подожду.

— Я же сказал, что сам разберусь, — пробормотал Рэнд.

— Она — женщина, и к тому же напугана до смерти, да и не знает, кто ты такой. Кому она скорее откроет дверь — Рэнду Кёрси или Сесил Кингсли?

Согласившись с ее доводом, но не желая признаться в этом, Рэнд сложил руки на груди и стал ждать.

Не прошло и пяти минут, как дверь открылась, но ожидавшим у порога показалось, что они стоят тут целую вечность. Женщина небольшого роста — по мнению Рэнда, слишком молодая, чтобы иметь такого сына, как Джо, — выглянула из-за двери. Ее обесцвеченные волосы были растрепаны, и она приглаживала их рукой, переводя взгляд с Сесил на Рэнда и обратно.

Другой рукой она придерживала полы наспех накинутого халата.

— Прости, Сесил, что заставила тебя ждать. Тебе что-нибудь нужно?

— Джо звонил и просил срочно приехать.

Глаза Джоан расширились от удивления, потом она взяла себя в руки и засмеялась.

— Ты ведь знаешь этих мальчишек! У них всегда что-нибудь не так. Шалости все это. Я поговорю с ним. Извини за беспокойство.

Она попыталась закрыть дверь, но Рэнд придержал ее, подставив ногу.

— Мы бы хотели поговорить с ним.

— Даже не знаю, — протянула Джоан, отводя взгляд; пальцы ее продолжали теребить пуговицы халата. — Он сейчас спит, не хотелось бы будить.

Хотя Рэнд готов был проломить стену, лишь бы проникнуть в дом, голос его оставался спокойным:

— Нам необходимо с ним поговорить.

— Я скажу, чтобы он вам позвонил завтра. — Она снова попыталась закрыть дверь, но на этот раз Рэнд подставил руку.

— Мы не уйдем, пока не увидим Джо.

Из глаз женщины потекли слезы, губы задрожали.

— Клянусь, я его не трогала. Это Дэйв. Он не хотел обижать Джо, но Джо стал над ним смеяться.

Рэнд раскрыл дверь настежь, отстранив Джоан, и вошел в дом. Джоан поспешила за ним.

— Я говорила Джо, чтобы он замолчал, Дэйв никогда бы его не ударил. Но мальчишка не послушался. А теперь… — Она закрыла рот рукой, когда Рэнд подошел к комнате Джо и распахнул дверь.

Комната походила на поле брани: книги, игрушки, одежда — все валялось на полу.

— Джо, где ты? — Рэнд вошел в комнату и огляделся по сторонам, но мальчика нигде не было. — Джо, это я, Рэнд Кёрси. Ты здесь?

Дверь стенного шкафа приоткрылась, и через несколько секунд из него вылез Джо. Голова у него была опущена.

— Джо. — Рэнд подошел к нему. — У тебя все в порядке?

Мальчик медленно поднял голову, и сердце у Рэнда сжалось от того, что он увидел. Сесил, которая вошла в комнату вслед за ним, ахнула.

Опустившись на колено, Рэнд обнял мальчика.

— Ладно, Джо, не горюй, — пробормотал он. Парнишка стоял неподвижно, не давая воли подступившим слезам. — Теперь, Джо, — прошептал Рэнд ему на ухо, — я здесь, и я о тебе позабочусь.

По телу ребенка пробежала дрожь, и горячие слезы закапали на рубашку Рэнда, в которую Джо зарыл свое лицо. Обняв крепче, Рэнд постарался его утешить:

— Все будет хорошо, Джо. Больше тебя никогда никто не обидит. Это я тебе обещаю.

Рэнд сидел на кухне за столом, пока Джоан суетилась около кофеварки. Он попросил Сесил убрать в комнате Джо, с тем чтобы поговорить с матерью мальчика без свидетелей.

— Вы уверены, что у него все в порядке? — спросила Джоан в двадцатый раз.

— Да, насколько я могу судить. Но думаю, что завтра надо сделать рентгеновский снимок, чтобы не было никаких сомнений. — Он постучал рукой по стулу. — Садитесь, Джоан, нам надо поговорить.

Рука ее дрожала, когда она ставила чашку с кофе перед Рэндом. Усевшись напротив, она нервно заломила руки.

— Не думайте, я не такая уж плохая мать, доктор Кёрси.

— Я никогда этого не говорил, Джоан. — Глубоко вздохнув, он подбирал нужные слова. — Однако вам надо сделать выбор.

В ее глазах мелькнул страх.

— Вы хотите его забрать? Но ведь он еще маленький, и у меня, кроме него, никого нет.

Рэнд прикоснулся к ее судорожно сжатым рукам.

— Нет, Джоан, я не тот человек, который может у вас отобрать сына. Но ребенок должен иметь дом, очаг. Если вы не в состоянии создать для него такой дом, может быть, передать его человеку, который готов это сделать? У вас есть родные?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет у меня никого. — Утирая слезы дрожащими пальцами, Джоан добавила: — Только Джо и я.

Услышав шум с улицы, она испуганно вскочила на ноги. Рэнд подошел к окну и выглянул: на фоне лунного света по забору двигался силуэт кота.

— Это всего лишь кот, — сказал Рэнд, усаживая Джоан на стул. — Вы боитесь Дэйва?

— Только когда он пьян, — ответила она, испуганно косясь на дверь. — Когда он не пьет, он хороший парень.

Рэнд знал таких «хороших парней». Его мать вышла замуж за такого.

Он наблюдал, как Джоан блуждает взглядом по кухне, сжимая и разжимая пальцы сложенных рук.

— Без Дэйва мне не обойтись. Он помогает оплачивать ренту за дом. — Слезы снова покатились из ее покрасневших глаз. — Может быть, вы думаете, что я сошла с ума, но я люблю Дэйва. Правда, доктор Кёрси, я его действительно люблю.

Такое признание было неожиданным для Рэнда, но он понимал, что такое любовь и какие страдания могут быть связаны с ней.

— Я вам верю, — произнес он, ощущая свою собственную боль и потерю. — Но Дэйву, видимо, нужна помощь; сейчас он опасен для вас и для Джо. Существуют приюты, где бы вы могли находиться некоторое время, пока Дэйв будет лечиться. Я попробую позвонить и выяснить, куда можно обратиться. И тогда вы с Джо сможете посмотреть, что это за приют. Вы согласны?

Ее пальцы продолжали нервно сжиматься.

— А как же Дэйв? Если он не захочет лечиться? — В ее глазах снова появился страх. — О Боже, вдруг он меня бросит?

В силу своего характера Рэнд привык утешать людей, но тут он остался непреклонным.

— Вы должны рискнуть, или вам придется потерять сына. У вас трудный выбор, но только вы сами можете его сделать.

Он молча ждал, пока она примет решение. А она глядела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса.

Наконец она встала, прижимая руки к груди, в ее глазах блестели слезы.

— Звоните, доктор Кёрси, я соберу наши вещи.

Дорога от приюта, куда они отвезли Джо и его мать, показалась Сесил невероятно длинной. Они возвращались назад к жилищу Джо, и у Сесил было такое чувство, будто ее тело распадается на куски.

В глазах у нее стоял Джо, его лицо, когда он, обняв мать в вестибюле приюта, провожал их взглядом.

Лицо его было распухшим, со следами синяков, и все же, стоя рядом с матерью, крепко обнимая ее, он чувствовал себя ее защитником.

А ведь он еще ребенок. Джо обиделся бы на нее, если б знал, что она считает его ребенком. Ему всего десять лет, но он умен не по годам. Сжимая ручку дверцы, Сесил старалась удержать слезы. Только бы не расплакаться. Не сейчас, хотя бы потому, что если она заплачет, то уже не сможет остановиться.

Но вот Рэнд подогнал свою машину к опустевшему дому и поставил рядом с джипом. Не говоря ни слова, она вышла, чтобы поскорей пересесть в свой джип и остаться одной. Но слезы уже застилали ей глаза.

— Сесил?

— Я спешу домой, — пробормотала она, пытаясь обойти его.

Однако Рэнд остановил ее.

— Нет, подожди, пожалуйста.

Она подняла голову. Уличные огни осветили ей лицо. В глазах у нее стояли непролившиеся слезы, и у Рэнда до боли защемило сердце. Подчиняясь неодолимому порыву, он крепко обнял ее. Глухо всхлипывая, Сесил припала к его груди.

— О Боже! Рэнд! Ты видел его лицо? Бедный мальчик! Как могут люди быть такими жестокими?

— Да, Сесил, я понимаю тебя. — Стараясь успокоить, он гладил ее по голове, чувствуя слезы сквозь рубашку, еще влажную от слез Джо. — Я все понимаю.

Продолжая всхлипывать, она комкала пальцами его рубашку. Потом вдруг, оторвавшись от него и утирая слезы, сердито проговорила:

— Я бы расправилась с этим сукиным сыном. Я бы…

Рэнд снова прижал ее к груди.

— Успокойся, ты ведь так не думаешь.

— Нет, я так думаю! — воскликнула она сквозь рыдания. Плечи у нее вздрагивали, и Рэнд обнял ее еще крепче.

— Месть не поможет Джо. Мы сделали все, что могли. Я надеюсь, что его мать выдержит характер.

— А если не выдержит и этот тип снова пустит в ход кулаки, клянусь, ему не поздоровится!

Ее угрозы вызвали у Рэнда улыбку.

— Я в этом не сомневаюсь. — Приподняв ей подбородок и заглянув в лицо, он добавил: — Я слышал, что ты прекрасно сражаешься с чудовищами.

Его замечание вызвало улыбку на ее губах. Вздохнув, она подняла на него глаза и прикоснулась рукой к его щеке.

— Джо Баркеру повезло, что у него такой друг, как ты.

От этого нежного прикосновения в душе у Рэнда будто что-то перевернулось. Он накрыл ее руку своей.

— Или как ты. — Увидев, как глаза ее понемногу проясняются, Рэнд наклонился и поцеловал ее в губы.

Сесил вздохнула с облегчением.

Этот поцелуй успокоил ее, именно в нем она нуждалась, чтобы обрести силы и прогнать страх.

— Я люблю тебя, Сесил, — пробормотал Рэнд, не разжимая рук. — Я очень по тебе скучал.

Она вся замерла. Не может быть, проговорила она про себя. Он не любит меня, это только слова. Вырвавшись из его объятий, она вгляделась в его лицо и прочла в нем недоумение, смешанное со страстью… Последнее вывело ее из себя.

Закрыв лицо руками, чтобы не видеть его, и заливаясь слезами, она побежала к своему джипу.

— Он нечестно играет, — произнесла Сесил, беря на руки Мэдисон и усаживаясь на постель Мелинды.

Мелинда, пеленавшая в это время Лилу, бросила взгляд в ее сторону.

— Кто, Джо или Рэнд?

Сесил округлила глаза.

— Рэнд, конечно. Ты слушаешь, о чем я тебе говорю?

— Да, но ты перескакиваешь с одной мысли на другую, и мне трудно уловить смысл. Почему Рэнд играет нечестно?

— Он мой друг.

Фыркнув, Мелинда продолжала пеленать Лилу.

— О, это, разумеется, нечестно.

— Нет, ты не понимаешь. Он знал, что я огорчена из-за Джо, и воспользовался этим в своих интересах.

— Наверное, просто хотел тебя утешить.

— Возможно, — ответила Сесил с сомнением. — Но ему не нужно было меня целовать.

Взглянув на подругу через плечо, Мелинда спросила:

— Он тебя поцеловал?

— Да.

— А ты его?

Сесил прикусила губу, чувствуя свою вину. Улыбнувшись, Мелинда снова занялась дочкой.

— По-моему, незачем усматривать с егостороны какой-то подвох.

— Да, но это еще не все! — воскликнула Сесил, стараясь доказать свою правоту. — Он сводит меня с ума! Неожиданно появляется, делает подарки Сисиль. Пригласил Горди на выставку, посвященную медицине. — Залюбовавшись щечками Мэдисон, Сесил поцеловала ее и затем добавила: — И теперь Горди тоже хочет стать врачом, как Рэнд.

— Какой кошмар, — заметила Мелинда, поглядев на подругу.

— Конечно, кошмар, — стояла на своем Сесил. — У него есть женщина, которая ждет от него ребенка. Он должен проводить время в ее доме, а не в моем.

Мелинда покачала головой, закрепив пеленку липучкой.

— О Господи! Женщина ждет от него ребенка! Он ведь врач, пойми, уж он-то знает, как не допустить беременности. И, кроме того, — продолжала Мелинда, не веря словам Сесил, — он просто не тот человек, который способен увлекаться направо и налево. Он ничего не рассказывал Джеку или мне о какой-либо женщине. — Взяв Лилу на руки, Мелинда села рядом с Сесил.

Подвинувшись, Сесил освободила для них место.

— А он вам рассказывал про меня?

— Но это совсем другое дело.

— Значит, я права.

Сжав губы и сощурившись, Мелинда сказала:

— Ты не дала договорить. Зачем ему рассказывать о тебе, когда все и так ясно? Кроме того, я знаю, что Рэнд к тебе привязан.

Откинув назад голову, Сесил расхохоталась.

— Он великолепный актер, это мне известно.

— Это не игра, он искренне тебя любит.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, и все тут, — ответила Мелинда, упрямо вздернув голову.

Усмехнувшись, Сесил пощекотала малышке подбородок.

— Твоя мама думает, что она уж очень умная. Но на этот раз она ошибается. Жестоко ошибается.

— Тут у вас только куриное общество или петуху тоже можно войти?

Повернув головы, подруги увидели Джека, стоявшего в дверях.

Смущенная тем, что Джек мог слышать их разговор, Сесил промолчала.

Мелинда подошла к Джеку и передала ему Лилу.

— Да, — сказала она, — у нас куриное общество, но петуху тоже можно войти. — И, поднявшись на цыпочки, она подставила Джеку лицо для поцелуя. Мелинда была благодарна мужу за то ощущение полноты жизни, которым она, особенно с рождением двойняшек, наслаждалась. — Скажи, ты знаешь приятельницу Рэнда по имени Эмбер? — спросила она, взяв Джека под руку и не обращая внимания на предостерегающий взгляд Сесил.

— О Господи, она еще существует? — С этими словами Джек пристроил Лилу рядом с Мэдисон на кровати и сам тоже сел. — Я с ней знаком, однако гордиться тут нечем.

Сесил покосилась на подругу, как бы говоря: «Я так и знала», затем перевела взгляд на Джека, приготовившись слушать его рассказ.

— Эмбер жила в приюте у Бакстеров. Девчонка была неуправляемая и ленивая. Я ушел из приюта, когда она была еще подростком. — Сбросив ботинки, Джек устроился поудобнее и продолжал: — С ней всегда что-нибудь случалось. Еще в школе она не раз попадала в полицию. — Он усмехнулся. — Рэнду было ее жаль, и она доила его без зазрения совести. Он за нее заступался, выполнял ее домашнюю работу, выгораживал перед Бакстерами. Если б не Рэнд, она угодила бы в детскую колонию еще до шестнадцати лет. — В это время Лила заерзала, и Джек вставил ей в рот пустышку.

Внимательно слушая его, Сесил старалась подавить нараставшее в ней чувство вины.

— Значит, она не может быть девушкой Рэнда? — спросила Мелинда спокойным тоном.

Джек с изумлением поглядел на жену.

— Девушка, — повторил он и захохотал, откинув назад голову. — Скорее пиявка, а не девушка.

Почувствовав взгляд Мелинды, Сесил нашла в себе силы ответить на него. Мелинда стояла, сложив руки, и уничтожающе щурилась на подругу.

Сесил кисло усмехнулась и покаянно махнула рукой.

— Откуда же я могла знать? — пробормотала она в свое оправдание.

Глава одиннадцатая

— Прости меня.

Сесил с трудом произнесла эти слова в пустой сушилке, вслушиваясь в них, словно взвешивая на весах своей совести.

Хотя она искренне признавала свою вину, вкус этих слов горчил. Ей всегда было тяжело просить прощения, а на этот раз особенно трудно, ведь сделать это следовало значительно раньше.

Четыре дня она упрекала себя в том, что не поверила Рэнду и не захотела выслушать его объяснения. Упрямая ослица! На этот раз ее упрямство обойдется ей слишком дорого. Надо позвонить ему и извиниться.

Услышав за спиной тявканье, она обернулась.

— Подожди, Шегги, — проговорила она, закладывая полотенца в сушилку. Как ни старалась Сесил не проявлять любви к псу, баловала она его не меньше, чем Сисиль. Почесав ему за ушами, Сесил открыла дверь и выпустила пса на прогулку. Она заметила, что он с трудом протиснулся в приоткрытую дверь. Надо проверить, не перекармливает ли его Сисиль, уж очень растолстел!

До нее доносились звуки видео и детские голоса, значит, ребята были при деле. Она прошла тихонько через кухню и холл в свою спальню. Ей не хотелось, чтобы дети слышали, как она просит прощения.

Почему она так нервничает? Ладони у нее стали влажными, а пальцы дрожали. Взяв телефонную трубку, она уселась на кровать и набрала номер. Заставив себя медленно и глубоко дышать, стала ждать ответа. И вот прозвучал его голос:

— Алло. Квартира доктора Рэнда Кёрси. — Плечи ее поникли и сердце заныло: говорил автоответчик голосом Рэнда. — Сейчас я не могу ответить на ваш звонок. Но если вы оставите мне ваше сообщение, я перезвоню вам, как только смогу. Если у вас срочное дело, позвоните мне в больницу, по телефону 555-28-75.

Сесил подавила трусливый соблазн передать свои извинения через автоответчик и положила трубку. С минуту она кусала нижнюю губу, не зная, как поступить. Может быть, позвонить в больницу и оставить свое сообщение там? Нет, в больницу звонить не следует, ведь у нее не срочное дело.

Она встала. Лучше позвонить еще раз домой. Звонить и звонить, пока не дозвонится. В душе она молилась, чтобы Рэнду не пришлось принимать в эту ночь роды.

Собрав с пола грязное белье, она направилась к двери, но остановилась, услышав странные звуки. Похоже было, что скулит собака.

— Ах, этот чертов Шегги, — пробормотала она, бросив белье на пол. Сисиль опять перекормила пса, и его тошнит. По крайней мере он вовремя вышел погулять. Прошлый раз испачкал ковер.

Открыв дверь, она позвала:

— Шегги! — и прислушалась, оглядывая пустой дворик, усыпанный комьями грязи. — Опять он роет землю, — проворчала Сесил и, сделав несколько шагов, заглянула в кусты. В свежевырытой ямке лежал Шегги, высунув язык и тяжело дыша. — Выходи сейчас же! — приказала она сердитым голосом.

Но пес продолжал лежать, не сводя с нее глаз. Тогда она взяла его за ошейник и попыталась вытащить из ямы. В ответ Шегги зарычал и оскалил зубы. Сесил быстро отдернула руку, но затем, раздвинув кусты, еще раз заглянула в яму. То, что она увидела, потрясло ее.

— О Боже! Шегги! — прошептала она, увидев, как на свет появляется щенок. — А мы думали, что ты мальчик!

Со стороны клумбы донеслось слабое попискивание. Оставив Шегги, она пробралась сквозь заросли вдоль края дворика, прислушиваясь. Услышав снова писк, раздвинула кусты в другом месте и увидела в ямке маленькое существо, присыпанное сверху землей.

— Что же это такое! — воскликнула она. — Эта глупая собака закапывает своих щенков! — Она вбежала в дом и, схватив брошенные на пол полотенца, поспешила обратно к кустам. Встав на колени, завернула щенка в полотенце и стала обтирать его от земли и грязи.

Услышав шум скребущих лап, Сесил, повернув голову, увидела, как Шегги закапывает яму, в которой только что ощенилась.

— Шегги! Стой! — закричала она. — Дент! Горди! Скорей сюда! — Держа одной рукой щенка, завернутого в полотенце, она бросилась к Шегги и схватила ее за ошейник, не обращая внимания на рычание собаки.

Дверь дома распахнулась, и появилась Сисиль.

— Что случилось, мама?

— У Шегги щенки! Скажи Денту, чтобы он вызвал врача.

Сисиль с широко раскрытыми глазами подбежала к матери.

— Неужели? Где они?

Сесил схватила девочку за руку.

— Сисиль! Слушай меня и делай то, что я говорю. Сейчас же скажи Денту, чтобы вызвал врача. Когда он дозвонится, пусть принесет мне радиотелефон.

Девочка побежала выполнять поручение. Вскоре за дверью раздался ее голосок:

— Дент! Горди! Скорей сюда! У Шегги появились дети!

Через секунду оба мальчика выскочили из дома. Сесил передала Горди щенка и поползла сквозь кусты к новой яме, обдирая коленки.

— Где телефон? — крикнула она, обернувшись.

— Сисиль сейчас принесет.

Подавив неприятное ощущение, Сесил вырыла второго щенка, смела с него землю и грязь и завернула в полотенце, которое ей подал Дент. Обтирая крохотное тельце, она со страхом наблюдала за щенком и успокоилась лишь тогда, когда увидела, что он дышит.

Но успокаиваться было рано: Шегги снова исчезла в кустарнике. Правда, было слышно, как она скулит.

В этот момент из дома выскочила Сисиль с портативным телефоном. Передав его Сесил, она взяла у нее щенка.

— Доктор, нам нужна ваша помощь… — Сесил перевела дух. — У нашей собаки щенки.

— У Шегги?

Услышав голос Рэнда, Сесил, разинув рот, посмотрела на дочь. Прикрыв трубку рукой, она прошептала:

— Разве я тебе не сказала, что надо звонить ветеринару?

— Ты сказала — позвонить врачу.

Сесил изумленно округлила глаза.

— Сесил, ты слушаешь?

Сняв руку с трубки, она ответила:

— Да, я слушаю.

— Вам нужна помощь?

Глаза у Сесил наполнились слезами.

— Да, у нас беда. Шегги закапывает в землю щенков, как только они появляются.

— Успокойте ее.

— Успокоить ее? А кто меня успокоит? У меня только две руки, а эта глупая собака зарывает щенят быстрее, чем я могу их откопать.

— Отправьте ее в гараж, там она не сможет рыть землю.

Сесил взглянула на Шегги, которая выползла из-под кустов.

— Хорошо, и что дальше?

— Я приеду, как только смогу.

— Но это не обязательно…

Однако он уже положил трубку. Расправив плечи, она вздохнула.

— Так, ребята, действуем по плану. Горди и Сисиль, откройте двери гаража. Дент, возьми щенков. — Она с надеждой взглянула на старшего сына. — Ты должен мне помочь перевести Шегги в гараж.

Выражение лица Дента говорило о том, что он не в восторге от этого поручения, так же как она сама. Обернувшись к собаке, Сесил заговорила ласковым тоном:

— Пойдем, Шегги, хорошая девочка. Мы устроим тебе постельку в гараже.

По словам Рэнда получалось, что отправить собаку в гараж было пустяковым делом, но в действительности Сесил и Дент тащили и подталкивали ее туда целых десять минут. Как только собака оказалась в гараже, Сесил приготовила ей постель из старого одеяла. Шегги ходила кругами, фыркала и скулила. Лишь только Сесил отошла, собака легла и произвела на свет еще одного щенка.

Дент, Горди и Сисиль молча наблюдали за происходящим. Что касается познания жизни, то Сесил считала, что эта наука им только на пользу. Появление еще двух щенков дети прокомментировали восклицаниями:

— Ой! Ах!

— Как чувствует себя мама?

Обернувшись, Сесил увидела Рэнда. Она так была поглощена событиями, что не слышала, когда он подъехал. Как всегда, его появление подействовало на нее успокаивающе.

— Спасибо, мне лучше.

Рэнд усмехнулся.

— Я имел в виду Шегги, как она?

Сесил покраснела и отвернулась.

— Ей тоже лучше. Во всяком случае, мне так кажется, — пробормотала она, нахмурившись. — У нее уже четыре щенка. Как мы узнаем, это все или нет?

— Сейчас узнаем.

Покосившись на него, Сесил заметила в его глазах смешинку.

— Очень смешно, Кёрси? Ах, как смешно!

Рэнд сбросил спортивную куртку и повесил ее на ручку косилки, затем засучил рукава.

— Сейчас посмотрим.

Сесил не предполагала, что процедура займет более двух часов. Когда дети поняли, что не смогут играть со щенками, им все это быстро наскучило, и они отправились смотреть видео.

Рэнд остался с ней. Он был спокоен, и это ее нервировало. Чувствуя сильную усталость, она в то же время не сердилась на Шегги — какой с нее спрос?

Причиной нервозности Сесил было присутствие Рэнда и предстоящие извинения, которые она должна ему принести. С трудом собравшись, она наконец произнесла:

— Прости меня, — и тут же наклонилась к щенкам, придвигая их к собачьему брюху.

Склонив голову, Рэнд исподлобья посмотрел на нее.

— Что?

— Я сказала, прости меня, — повторила она, положив руки на колени.

Рэнд нахмурился.

— Мне не составило труда приехать. Уверяю тебя, Сесил.

Она в изнеможении откинула голову назад и чуть не застонала, закатив глаза к потолку. Он хочет, чтобы ему все разложили по полочкам.

— Я прошу у тебя прощения не за то, что тебе пришлось приехать. А за то, ммм… Вся эта история с Эмбер… Я тебе тогда не поверила…

— Ах, это.

— Джек рассказал мне все.

Рэнд молча наблюдал за ней.

— Джек рассказал мне, что Эмбер была в том же приюте, что и ты, и как она пользовалась твоей добротой и благородством.

Убедившись, что он не собирается отвечать и только молча смотрит на нее, Сесил сердито воскликнула:

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— А что именно?

— Ну, что-нибудь вроде: да ладно, Сесил. Или: ты ошиблась, ну что ж, бывает.

— Нет, по-моему, ни то ни другое не подходит к данному случаю…

Но тут Шегги снова заскулила, и Рэнд погладил ее по голове. Собака повернула морду и с благодарностью лизнула ему руку. Сесил поймала себя на смешной мысли — ей захотелось сделать то же самое.

— Кажется, теперь все закончилось, — тихо произнес Рэнд.

Поскольку Шегги притихла и, вероятно, могла теперь сама справиться со своими делами, Сесил встала и, откинув волосы с лица, предложила:

— Пойдем в дом. Я приготовлю сандвичи и еще что-нибудь.

Рэнд, взяв куртку, перекинул ее через плечо, держа за вешалку.

— Ты меня приглашаешь?

Сесил вскинула брови.

— Конечно, а почему бы и нет?

Рэнд пожал плечами.

— Я удивлен. Последнее время, когда я приходил, ты не хотела меня видеть.

Сесил постаралась изобразить на своем лице побольше смущения.

— Ну, это потому, что я не знала. — Она потупилась, потом вскинула голову, улыбнулась и, подойдя к нему, взяла под руку. — Теперь я знаю, кто такая Эмбер и что ребенок не от тебя. — Взгляды их скрестились, и словно электрическая искра пробежала между ними. Положив руку ему на грудь, она стала теребить пуговицу его рубашки, и неуверенная улыбка тронула ее губы. — Теперь все выглядит совсем по-другому.

— Неужели?

Его холодный тон заставил Сесил оробеть.

— Конечно, по-другому, — сказала она, чувствуя, как страх подбирается к ее сердцу. — С этой маленькой неразберихой теперь покончено, и я думаю… — Она замолчала, уловив сердитый блеск в его глазах.

— О чем ты думаешь, Сесил? Попросив прощения, ты хочешь вернуться к тому, что было? Снова стать любовниками? Не так ли? Не бывать этому. — Он взял ее за локти. — А что случится в следующий раз, когда позвонит еще какая-то женщина или кто-нибудь со мной по-дружески поздоровается? Все опять начнется сначала? Поверишь ли ты мне, когда я скажу, что это моя приятельница?

Сесил глядела на него широко раскрытыми глазами, пораженная его сердитым тоном и обвинениями.

Рэнд опустил руки и отвернулся от нее.

— Впрочем, это неважно.

Сесил сбросила с ног одеяло и села в кровати, сжав кулаки.

— Что еще нужно этому человеку? — пробормотала она. — Я попросила прощения — этого мало?

Разумеется, ответа на свой вопрос она не получила. Лицо ее совсем нахмурилось, когда она перебрала в памяти свой разговор с Рэндом. Что могло его так рассердить?

Кроме самого Рэнда, никто не мог ответить на ее вопросы. Не в силах уснуть, Сесил спустила ноги с кровати, натянула шорты и майку и пошла босиком через холл в комнату Дента.

— Дент! — позвала она, тряся его за плечо, пока он не проснулся и, перекатившись на другой бок, не стал протирать глаза.

— Что случилось, мама? — промямлил он, опираясь на локоть.

— Ничего не случилось. — Она прошлась вдоль его кровати и обратно, сжимая руки. — Мне надо уйти, у меня важное дело. Я оставлю тебя за старшего.

Дент посмотрел на темное окно.

— Важное дело? А который час?

— Четвертый.

Дент снова откинулся на подушку.

— Важное дело в три часа утра? Ты что, мама, чокнулась?

— Нет. Послушай: я оставлю на холодильнике номер телефона, по которому буду находиться. — Посмотрев на сына, она увидела, что глаза его снова закрыты. — Ты спишь или нет?

— Я не сплю, — проворчал Дент и положил подушку себе на голову.

— И ты мне позвонишь, если я буду нужна?

— Ага, позвоню.

Для верности она приподняла подушку, которой он накрылся, и спросила:

— Куда я положу номер телефона?

— На холодильник, — пробурчал Дент.

Успокоившись, Сесил снова прикрыла его подушкой…

Дент выжидающе прислушивался. Вот закрылась задняя дверь, затем раздался шум отъезжавшего джипа. Убедившись, что Сесил уехала, мальчик встал и пошел на кухню. При слабом свете, проникавшем через окно, он прочел записку: «Я у Рэнда, 555-78-69. Если нужно, позвони. Мама».

Дент стукнул пару раз кулаком по записке.

— Черт побери! — Выругавшись, он быстро обернулся, чтобы удостовериться, не слышал ли кто-нибудь, затем, успокоившись, повторил снова, только шепотом: — Черт побери! — И открыл холодильник, решив чем-нибудь полакомиться в качестве утешения. Ему казалось, что в его жизни назревают непоправимые перемены.

— А я про тебя скажу.

Дент вздрогнул и обернулся, ударившись головой о дверь холодильника.

— Ты почему не спишь, Сисиль?

— А я услышала шум, и я про тебя скажу, — повторила она, придавая личику набожное выражение.

— Что ты скажешь?

— Я слышала, как ты чертыхался.

— Ах, вот оно что, ты бы тоже чертыхнулась, если б потеряла самое дорогое, что у тебя есть.

Сисиль неодобрительно сложила губки.

— Вы с Горди опять поспорили на что-нибудь?

— Точно, поспорили. — Денту явно было тяжело в этом признаваться.

— На что поспорили?

— Я поставил коллекцию бейсбольных открыток, а он — свой микроскоп, что мама еще целую неделю не помирится с Рэндом.

Широко раскрыв глаза, Сисиль прошлепала по кухне.

— Разве они помирились?

Дент показал на записку.

— Она сейчас у Рэнда.

На личике у Сисиль появилась улыбка.

— Правда?

— Ну да. Значит, я проспорил. — Огорченный, он снова заглянул в холодильник и вытащил оттуда тарелку с пиццей. — Не могла дождаться выходных! — Он осуждающе покачал головой и направился к столу. — Хоть бы он ее выставил.

Сисиль посмотрела на него с тревогой.

— А я думала, ты любишь Рэнда.

Откусив кусок пиццы, Дент прошамкал с набитым ртом:

— Вообще-то он ничего, не придирается.

— Почему же тебе хочется, чтобы он ее выставил?

— Потому что, если он ее выгонит и Горди не узнает, что она к нему ходила, — тут Дент грозно зыркнул на Сисиль, — я смогу выиграть спор.

При мысли, что Рэнд не помирится с мамой, Сисиль расстроилась и нижняя ее губка задрожала.

— Но я хочу, чтобы они помирились. Я люблю Рэнда.

Дент сунул ей тарелку с пиццей.

— Да не волнуйся ты, помирятся. И будут не разлей вода.

Сисиль съела кусочек и облизнула пальцы, испачканные в томатном соусе. Затем, мило улыбнувшись Денту, заявила:

— А я все равно скажу, что ты ругался.

Если бы в половине четвертого утра прозвенел звонок, Рэнд, несомненно, проснулся бы. Но в эту ночь ему и просыпаться не пришлось, потому как он вообще не спал. После того как Шегги ощенилась под его наблюдением, а затем состоялся огорчивший его разговор с Сесил, он приехал домой, принял душ и залез под одеяло.

Но сон не шел к нему.

Звонок продолжал дребезжать, и Рэнд, не зажигая света, пошел открывать. Где-то в глубине души он знал, кто к нему явился.

Открыв дверь, он заулыбался, так как перед ним действительно стояла Сесил, но тут же получил удар кулаком в живот и стал хватать ртом воздух.

— Отлично, Кёрси, — проворчала Сесил, проходя мимо него в дом. — Что тебе еще нужно? — Захлопнув дверь, она встала перед ним подбоченясь. — Тебе нужно, чтобы я ползала перед тобой на коленях? — С обиженным лицом она отвернулась и прошлась перед ним туда-сюда. — Хорошо! — воскликнула она, подняв руки вверх. — Прости меня, я чертовски виновата, что не поверила тебе и не выслушала твоих объяснений.

Рэнд наконец выпрямился, все еще держась за живот. Дыхание его восстановилось, но в глазах застыла настороженность. Теперь она его врасплох не застанет, если вздумает нанести еще удар.

Однако, к его удивлению, Сесил упала на колени и поползла к нему с молитвенно сложенными руками.

— Я умоляю тебя, прости! Хорошо? Теперь ты доволен? Ты этого хотел?

Рэнд посмотрел на нее сверху вниз, выражение его лица оставалось непреклонным.

— Ничего подобного я не хотел.

Опустив голову, Сесил тяжело вздохнула. Вот до чего довели ее гнев и горечь! И еще теплившаяся в ней надежда. А он, несмотря на все ее унижения, оттолкнул ее, окончательно разбив ей сердце. Слезы потекли у нее по щекам.

— Тогда прости меня еще раз.

— А теперь за что?

— За то, что сваляла дурака. — Смахнув слезу, она подняла на него глаза. Лицо его было в тени; виднелся лишь силуэт фигуры. Ее же освещал лунный свет. Она почувствовала себя такой беззащитной, что захотелось сжаться в комок. Вот что делает любовь с человеком, подумала она в отчаянии. Любовь совершенно обезоруживает человека, подставляет под удар самое сокровенное в нем.

А ведь она любит Рэнда больше, чем можно было предположить. И вот, он для нее потерян.

Поднявшись с колен, она встала перед ним, сжав пальцы в кулаки, чтобы скрыть, как дрожат у нее руки.

— Ну что ж, пойду домой. — Еще раз тяжело вздохнув и с трудом удерживая слезы, она подала ему руку. — Останемся друзьями, Кёрси?

Затаив дыхание, она ждала ответа. Проходили секунды, которые она отсчитывала вместе с ударами своего сердца. Наконец он протянул руку, но не для рукопожатия, а чтобы отвести ее ладонь в сторону.

— Не на твоих условиях, — проговорил он.

Не ожидая такого удара, она отступила назад.

— Что?

— Ты ничего не понимаешь, Сесил. — Он вышел из тени, и луна осветила его лицо. Темные глаза сверкали от ярости, а еще… от выступивших слез. — Я люблю тебя. Мне кажется, я полюбил тебя с первого взгляда. — Он схватил ее за руки. — Но я не хочу провести всю жизнь с женщиной, которая мне не верит.

В ней вдруг вспыхнула надежда. Может быть, еще не все потеряно?

— Но я верю тебе, Рэнд, — сбивчиво заговорила она. — Послушай меня. Я неправильно о тебе судила. Ты не можешь себе представить, как я раскаивалась, когда Джек рассказал мне все про Эмбер. Я…

Он схватил ее за плечи и начал трясти так, что голова у нее замоталась в разные стороны, как у куклы.

— Ты понимаешь, что ты сейчас сказала? Да, ты меня простила, но лишь после того, как Джек донес, кто такая Эмбер. Я не хочу ни твоего доверия, ни твоей любви, если ты будешь меня проверять. — Он больно сжал ей пальцы. — Понимаешь ли ты меня? Мне нужна твоя любовь без всяких условий.

Она глядела на него, пораженная его требованием. Он от нее требует любви без всяких условий! Возможно ли это? Она не в состоянии пойти на такое.

— Я люблю тебя, Рэнд, — прошептала она в надежде, что он удовлетворится ее признанием.

— И я люблю тебя, Сесил.

Прерывисто вздохнув, она закрыла глаза. Он произнес те слова, которые она хотела услышать, но все-таки в них чего-то недоставало. В них не было чувства. Ему нужно было все — или ничего. А она не была уверена, что сможет снова отдать все.

— Ты стала такой из-за Дентона? — спросил он. — Дентон виноват в этом?

Она зажмурилась, стараясь не оживлять в памяти то, что ей пришлось пережить. Утвердительно кивнув головой, она услышала его тяжелый вздох, потом он притянул ее к себе и заключил в объятия.

— Я не Дентон, Сесил, — прошептал он, целуя ее волосы. — Я никогда не заставлю тебя страдать.

От его груди исходило обволакивающее ее ощущение надежности и покоя, тепло, согревавшее сердце. В голосе звучала нежность, нежными были его руки, гладившие ее волосы. Она боялась обнаружить свою слабость, и вдруг захотелось разрушить ту защитную стену, которой он пытался оградить ее от трудностей жизни.

Но справедливость требовала воздать должное его благородству: он это заслужил.

Отступив на шаг и положив руки ему на грудь, она подняла голову и испытующе уставилась на него.

— Ты говоришь, что никогда не заставишь меня страдать, и я хочу тебе верить. Ты даже не знаешь, как я этого хочу. — По ее плечам пробежала дрожь, и она вскинула голову еще выше, стараясь перебороть нахлынувшее на нее отчаяние. — Но я все это уже слышала от Дентона… Всякий раз, когда он меня обманывал и я узнавала об этом, он клялся, что это в последний раз, что никогда больше он меня не огорчит. — В глазах у Рэнда светилось сострадание, согревавшее ей сердце. Она прикоснулась к его щеке, а он положил сверху свою руку. На ее губах затрепетала улыбка в ответ на его участие. — Ты добрый человек, Кёрси, я в этом уверена. — Взяв его руку, она приложила ее к своей груди. — Я чувствую твою доброту сердцем, но тут в спор вступает голова, и мне становится страшно и… — Горло ее сжали рыдания, и слезы сразу же потекли по щекам. — И я начинаю вести себя с тобой так же, как с Дентоном.

— Сесил…

— Подожди, — сказала она, — дай мне выговориться. — Глубоко вздохнув, она расправила плечи. — Я хочу пообещать тебе, что никогда не буду сомневаться и стану доверять тебе без каких-либо условий. Но это будет нечестно. А ты не заслуживаешь лжи. — Сесил крепко сжала его руку, как бы желая этим доказать искренность своих слов. — Но я могу обещать, что всякий раз, когда у меня возникнут сомнения, я приду к тебе с моими вопросами и выслушаю все, что ты мне скажешь.

Затаив дыхание, она ждала, пытаясь разгадать ответ по выражению его лица. Но взгляд его оставался безучастным, и она не могла понять, что у него на сердце.

— Это твое предложение?

Глаза у нее блеснули, и она усмехнулась.

— Я не знаю, может быть… — Улыбка сошла с ее лица, когда смысл его вопроса дошел до нее. — А что, если это — предложение?

Рэнд склонил голову и взял ее за руки.

— Если это предложение, то я согласен. Но сначала… — и он подмигнул ей, — нам следует обсудить кое-какие вопросы.

Сесил, прижавшись, обняла его за шею и жарко вспыхнула от его близости.

— Ах, вот оно что, — проговорила она застенчиво. — Какие же вопросы вы хотите обсудить, доктор?

Рэнд бросил на нее грозный взгляд и, подхватив ее на руки, понес через холл.

— Во-первых, меня зовут Рэнд. Не доктор и не Кёрси, а просто Рэнд. — Подойдя к спальне, он толкнул дверь. — Во-вторых, кухней буду заниматься я. — С этими словами он опустил ее на кровать. — Мне неловко об этом говорить, но повар ты никудышный.

— Я этого не переживу, — запротестовала она.

Он нахмурился.

— Ничего, переживешь. И вообще, начиная с данного момента, правила игры устанавливаю я.

Сесил собиралась возмутиться, но, встретив его взгляд, передумала.

— Если я захочу за тобой поухаживать, — продолжал Рэнд, — то никаких возражений, черт возьми, принимать не буду. А если мне взбредет в голову каждый Божий день, да хоть всю оставшуюся жизнь, признаваться тебе в любви, придется тебе терпеть. Ты согласна?

Ей казалось, что она не может любить Рэнда больше, чем она уже его любит, но при этих словах сердце ее сладко заныло.

— Так точно, сэр, — отчеканила она и засмеялась под его строгим взглядом.

— Кроме того, у нас будут дети, — продолжал он. — Много детей, чтобы пополнить нашу семью.

Сесил перестала улыбаться.

— Ты хочешь еще детей?

— Да, хочу.

— Но я думала…

Он закрыл ей рот поцелуем.

— Сесил, пожалуйста, не думай. Всякий раз, когда ты начинаешь думать, случаются несчастья. Ты лучше чувствуй, а не думай.

Положив руку ему на грудь, она прошептала:

— Как скажешь, док… то есть я хотела сказать — Рэнд. — Не сводя с него глаз, она обняла его обеими руками и привлекла к себе.

Он глубоко вздохнул и опустил голову, прижимаясь к ее лицу.

— Рэнд, — прошептала она ему на ухо, — я не думаю, я чувствую.

Его губы были горячими.

— Поцелуй меня, Сесил, сейчас и целуй меня всегда.

1

Основная база внутреннего игрового поля («алмаза»). — Прим. пер.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

*** Примечания ***