Стриптиз для босса [Джан Колли] (fb2) читать онлайн

Джан Колли Стриптиз для босса

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— С большим удовольствием представляю вам Мэдлин Холланд, нового исполнительного директора нашего отеля в Сиднее.

Когда стихли редкие аплодисменты, председатель комитета повернулся к ней.

— Может, скажете несколько слов о себе? Нам известно, что последние несколько лет вы проработали в «Глобэл Госпиталити»…

Мэдлин вернула председателю улыбку и уже готовилась встать, когда дверь неожиданно распахнулась. Все взгляды устремились на вошедшего. Мэдлин почувствовала, как рядом напряглась ее лучшая подруга Кей, занимающая должность регионального менеджера трех отелей «Премьер» в Квинстауне, Новая Зеландия. В обязанности подруги входило также обеспечение безопасности.

На пороге стоял высокий, стройный, с иголочки одетый мужчина. В руках у него была папка с документами. Стоя на полусогнутых ногах, Мэдлин посмотрела ему в лицо, и у нее пересохло в горле.

Боже правый, это же он! Мужчина, с которым она накануне провела фантастическую ночь!

По ее телу прошла дрожь. Улыбка застывала на ее лице по мере того, как она смотрела на его темно-русые волосы, щетину на щеках, орлиный нос и резко очерченную верхнюю губу. Глаза его были скрыты темными очками, но Мэдлин сразу вспомнила гипнотизирующей взгляд зеленых, как морские волны, глаз.

Только не это, взмолилась она про себя, снова опускаясь на стул и молясь, чтобы земля разверзлась под ногами и поглотила ее.

Знал ли он, кто она? Мог ли он, держа ее в своих сильных руках, одновременно думать о том, как явится сюда на собрание совета директоров?

Мэдлин поглубже вжалась в стул.

Мужчина оглядел сидевших за столом цепким взглядом и сделал шаг вперед.

— Добрый день, леди и джентльмены. Мое имя Льюис Гуд.

Мэдлин слушала его, потупив глаза, с сильно бьющимся сердцем, и гадала, обратит ли он на нее внимание, тем самым давая понять, что они знакомы, причем близко?

Передав папку в услужливо протянутые кем-то руки, он подошел к председателю и протянул ему руку, которую тот пожал, широко улыбаясь.

Льюис Гуд сел за стол, снял солнечные очки и положил их в карман.

— Кое-кто из вас меня уже знает, — коротко улыбнувшись, сказал он, обращаясь к шести сидящим с ним рядом членам совета директоров. Подняв голову, он перевел взгляд на членов исполнительного комитета.

Мэдлин согнулась, вцепившись в столешницу, чтобы не вскочить и не убежать. Ей вообще не полагалось здесь находиться — так же как и Кей: они не входили в состав исполнительного комитета. Однако Кей, являясь организатором этой ежегодно проводимой конференции, попросила разрешения присутствовать на ней и заодно привела с собой Мэдлин, чтобы представить ее как нового члена их команды.

— Для тех же, кто не в курсе, сообщаю, что я с сегодняшнего дня являюсь основным держателем акций и президентом «Премьер Отель Групп».

Ропот удивления прошелся по той стороне стола, где сидела Мэдлин, но большинство директоров, сидевших ближе к Льюису Гуду, отнеслись к этому спокойно. Сама Мэдлин сжала губы, чтобы не застонать вслух.

Она переспала с президентом компании, в которой собирается работать.

— Вчера утром австралийская комиссия по акциям и инвестициям одобрила поглощение, о котором я уведомил комиссию год назад. Благодарю тех членов совета директоров, кто помог мне добиться такого решения. Тем же, кто этому препятствовал, — над столом повисла зловещая пауза, — хочу сообщить, что больше всего я ценю лояльность. От тех, кто не может мне ее обещать, я жду заявления об уходе, но за годы работы в «Премьер Отель Групп» вы можете рассчитывать на щедрое вознаграждение.

Члены исполнительного комитета с любопытством смотрели на хранящих молчание директоров.

— Как и в любом другом случае, в связи с корпоративным поглощением будут произведены некоторые изменения и проведены собеседования с сотрудниками, занимающими руководящие посты.

Кей озабоченно посмотрела на подругу. Ведь Мэдлин поддалась именно на ее уговоры и уволилась из хорошей компании, чтобы попытаться занять освободившуюся должность в сети отелей «Премьер». И ей же — конечно, совершенно случайно — Мэдлин обязана своим преждевременным и неосмотрительным знакомством с Льюисом Гудом. И, увы, тем, как оно закончилось…

Но тогда это казалось таким захватывающим и чудесным!

— Исключение составляет Жак де Рис, чья работа в «Премьер Групп» заканчивается немедленно в связи с передачей мне его полномочий. — По конференц-залу снова прошел ропот. Ироничный Жак де Рис являлся нынешним президентом и основателем мировой сети отелей. — А также, — Льюис сделал паузу и посмотрел прямо на Мэдлин, заставив ее похолодеть, — Мэдлин Холланд, которая, как и планировалось, займет пост исполнительного директора австралийского и новозеландского отделений «Премьер Групп».

Мэдлин выдохнула и отвела от него взгляд. Встревоженное выражение на лице Кей сменилось радостью: подруга была счастлива, что Мэдлин не стала безработной именно после ее уговоров вернуться в южное полушарие спустя двенадцать лет.

Мэдлин даже позавидовала блаженному неведению Кей. За что? — в отчаянии подумала она. Почему жизнь обошлась с ней так подло?

Внутри нее все сжалось, когда она осознала, что глаза Льюиса Гуда по-прежнему устремлены на нее.

Кто-нибудь, вытащите меня отсюда! — взмолилась она про себя.

Льюис едва заметно усмехнулся, словно прочтя ее мысли.

— Ваша репутация как грамотного специалиста идет впереди вас, мисс Холланд. Ваша первая задача будет состоять в перемещении главного офиса отелей «Премьер» из Сингапура в Сидней. Жду с нетерпением, когда мы с вами приступим к более детальному рассмотрению вопроса.

Улыбаясь, Кей слегка толкнула ее локтем, но у Мэдлин все еще шла голова кругом от его слов: «когда мы с вами» и «репутация идет впереди вас». Льюис Гуд только что дал ей понять, что он знал, кто она и чем занимается!

Мэдлин сделала попытку улыбнуться, но улыбка застыла на ее губах. Она чувствовала, как, несмотря на смущение, в ней медленно разгорается гнев, заливая краской щеки.

В конце концов Льюис отвел глаза от ее вспыхнувшего лица.

— Я также в будущем жажду познакомиться со всеми вами, но прямо сейчас мне бы хотелось поговорить с советом директоров с глазу на глаз.

Раздались шорох собираемых бумаг, стук отодвигаемых стульев и приглушенные голоса покидающих конференц-зал сотрудников. Мэдлин, опустив глаза, старалась идти как ни в чем не бывало, хотя ей хотелось выбежать за дверь. К счастью, у нее было несколько минут, чтобы собраться с мыслями и немного успокоиться, так как Кей была занята разговором с коллегами.

— Ты об этом знала? — спросили у Кей сразу несколько человек.

— Ходили кое-какие слухи, но вряд ли кто ожидал такого стремительного поворота событий, — ответила Кей.

Мэдлин прислонилась спиной к стене. К разговору она не прислушивалась, в то время как всем хотелось понять, как это могло произойти или, что более важно, как опытный и могущественный Жак де Рис позволил этому случиться.

Прежний президент интересовал ее мало. Гораздо больше занимал вопрос, чем руководствовался новый президент, увлекая ее в постель прошлой ночью. Однако затем разгадывание мотивов его поступка отошло на второй план, а в памяти отчетливо вспыхнул образ хорошо тренированного тела со стальными мышцами под смуглой кожей, вспомнилось наслаждение, испытанное ею, выражение экстаза на его лице…

Мэдлин сильнее вжалась в стену. От нахлынувших воспоминаний ее соски затвердели, и она ничего не могла с этим поделать, в двадцать восемь лет снова чувствуя стыд и собственное малодушие. Ее мысли, сделав неожиданный скачок, вернулись в прошлое, когда двенадцать лет назад она совершила поступок, который вынудил ее принять решение оставить свою мать, друзей и родной город. После того случая она долгое время работала над тем, чтобы неуверенная, закрепощенная девушка, какой она была, перестала существовать. И она привыкла считать, что ей это удалось…

Ну зачем Льюису Гуду взбрело в голову соблазнить ее прошлой ночью?

К ней подошла Кей.

— Мне не помешает выпить, — сказала она. — У меня в офисе или заглянем в бар?

— У тебя. — Мэдлин оторвалась от стены. — Где угодно, лишь бы подальше от людей.

— Прости, родная. Я ничего об этом не знала. — Кей остановилась у стола своей секретарши. — Шардоне годится?

Мэдлин кивнула, и Кей попросила занести в ее кабинет бутылку и два бокала из бара.

— Я должна была предупредить тебя о такой возможности, — сказала Кей, когда они вошли в ее кабинет.

Мэдлин только пожала плечами. Ничего, кроме благодарности, она к своей старой школьной подруге не испытывала, так как именно Кей присматривала за ее матерью, пока она неустанно трудилась, чтобы продвинуться по служебной карьере, и именно Кей сообщила ей о начинающейся у матери болезни Альцгеймера и уговорила ее найти работу поближе к дому. Она даже организовала переезд миссис Холланд в дом престарелых.

Кей села за стол.

— Я была уверена, впрочем, как и все, что Жак слишком силен, чтобы допустить нечто такое, ведь он основал компанию с нуля. Должно быть, у совета директоров были свои соображения.

Мэдлин не встречалась с Жаком, но слышала о нем — в гостиничной отрасли его имя было легендой. Входящие в компанию отели располагались в основном в Австралии и Океании, но несколько отелей были и в США, где до недавнего времени она работала в «Глобэл Госпиталити».

— Наверное, для тебя стало настоящим облегчением узнать, что тебе не придется заново проходить собеседование, — улыбнулась Кей. — Интересно, насколько тяжело в этом плане придется региональным менеджерам?

— Мне это тоже интересно, — рассеянно заметила Мэдлин. — Расскажи мне о Льюисе Гуде. — В конце концов, ведь она о нем знала совсем немного. Например, как блестят его глаза от откровенного желания, когда он медленно ее раздевает, обжигающее тепло его кожи… — Мне кажется, я уже слышала это имя — жаль, не в прошлую ночь , — но не знала, что он связан с гостиничным бизнесом.

— Насколько мне известно, не связан. Не был связан. — Кей махнула рукой в сторону кофейного столика, где лежала стопка журналов.

Мэдлин пролистала первый журнал и взяла второй. Почти сразу ее сердце забилось где-то в горле, так как со страницы на нее взирало спокойное красивое лицо Льюиса Гуда.

Похоже, она читала совсем не те деловые журналы, потому как такие лица не забываются.

— Он владелец нескольких компаний, самая значительная из которых «Пасифик Стар Эйрлайнс». Он купил ее почти задаром лет пять назад, а сейчас это вторая по величине авиакомпания на Тихоокеанском побережье.

Мэдлин перевела взгляд с фотографии на статью, оправдывая свое невежество тем, что между Штатами, в которых она прожила последние двенадцать лет, и Австралией путь не близкий — откуда ж ей было о нем знать? И почему он скрыл от нее, кто он? И не важно, что их окружала сюрреалистичная обстановка «Альпийской фантазии» — места их неожиданной встречи — и что они оба согласились не сообщать о себе какую-либо информацию, хотя он, как выясняется, знал и ее имя, и кто она.

— Надеюсь, он немного порезвится с отелями и вернется к своим самолетикам, чтобы гостиничным делом могли заниматься профессионалы, — сказала Мэдлин.

— Ну-у, то, что я о нем слышала… Он подходит ко всему основательно.

Вот в этом у Мэдлин сомнений не было.

— Вообще-то полагается волноваться мне, — невесело сказала Кей. — Только между нами — я говорю тебе это еще потому, что ты мой босс, — у компании большие проблемы. Надежда лишь на фантастический горнолыжный сезон.

Мэдлин все-таки заставила себя ненадолго забыть о Льюисе Гуде, чтобы вникнуть в слова Кей. Их карьеры были схожи — обе начинали с маленькой должности, постепенно, упорно продвигаясь наверх, совмещая работу и учебу. То, чего они обе достигли, было только их заслугой.

— Даже если дела обстоят не блестяще, — возразила Мэдлин, — он выставит себя неграмотным руководителем, если закроет отели в Новой Зеландии, которая в последнее время стала туристической Меккой.

Репутация Куинстауна как уютного городка для отдыха всей семьей и горнолыжного курорта придавала ему отличительную, счастливую особенность — туристический сезон был здесь круглый год. Тем более это было выгодно трем отелям «Премьер», расположенным на побережье моря, рядом с озером и в горах, которые обеспечивали работой почти весь город. В одном из отелей Кей и Мэдлин и делали свои первые шаги в гостиничном бизнесе.

В дверь постучали, и в кабинет вошла секретарша, неся на подносе бутылку с двумя бокалами.

— Мистер Льюис Гуд хочет с вами поговорить. Он ждет в приемной.

Мэдлин так резко вскинула голову, что хрустнули шейные позвонки. Она торопливо встала, поспешно выискивая повод, чтобы уйти.

Кей взглянула на нее немного удивленно и кивнула:

— Хорошо, Фелисити. Принесите еще один бокал.

Мэдлин снова взмолилась, чтобы земля разверзлась у нее под ногами.

Льюис вошел в кабинет и с полуулыбкой на губах направился к столу Кей, словно не замечая Мэдлин, которая замерла, прижимая к бедрам вспотевшие вдруг ладони.

— Я подумал, что мы должны встретиться перед тем, как начнется ежегодная конференция, тем более что на вас, по-моему, в этот год легла вся организационная работа, — сказал он.

— Да. — В голосе Кей не слышалось никакого волнения. — У меня много талантов, и организаторские способности входят в их число. Вам уже официально представляли Мэдлин Холланд?

Льюис повернулся к ней, и у Мэдлин пересохло в горле. Взгляд его зеленых глаз был холодный и оценивающий, тогда как еще только вчера они горели от страсти и были полны желания. Уголки его губ дрогнули, и Мэдлин показалось, что его рот сложился в волчью усмешку.

— Официально — нет. — Он протянул ей руку. — Мэдлин?

Она быстро пожала ему руку, зная, что он отметил про себя ее влажную ладонь. Его пожатие было по-деловому крепким и уверенным, рука — сухой и теплой. Льюис отпустил ее руку, но Мэдлин по-прежнему ощущала его рукопожатие.

— Вы работали в «Глобэл Госпиталити» на протяжении десяти лет, верно?

Она кивнула, боясь, что дрожащий голос выдаст ее волнение.

— Что привело вас в «Премьер»?

Мэдлин сглотнула.

— Я хотела быть поближе к дому.

— К дому? — Он изогнул бровь.

— Моя мать живет здесь в доме для престарелых.

— Мы с Мэдлин росли вместе, — вмешалась, по счастью, Кей. — И работать мы также начинали вместе, когда нам исполнилось шестнадцать, здесь, в отеле «Премьер Уотерфронт». Мы работали горничными неполный рабочий день.

У Льюиса уже обе брови медленно полезли на лоб.

— Я этого не знал.

Дверь кабинета открылась, и снова вошла секретарша, неся в руке бокал.

— Надеюсь, вы к нам присоединитесь? — обратилась к нему Кей. — Мы хотели отпраздновать, выпить по глоточку, возвращение Мэдлин домой.

Несколько минут, которые тянулись бесконечно, Мэдлин казалось, что Льюис думает отказаться, но затем он с широкой улыбкой ответил:

— Если вы уверены, что я вам не помешаю.

— Ничуть. — Кей взяла бутылку и стала разливать янтарную жидкость в бокалы.

Мэдлин, неотрывно следя за ее движениями, лишь бы не видеть усмешку Льюиса, неожиданно подумала: а не любят ли волки, как и кошки, сначала поиграть со своей добычей, прежде чем нанести ей смертельный удар?

— Думаю, после столь длительного отсутствия вам приятно оказаться дома, Мэдлин? — вежливо спросил Льюис, но ей послышался в его вопросе некий намек.

Льюис подчеркнул ее имя, сделав ударение на каждом слоге, отчего оно зазвучало как-то экзотично и соблазнительно, хотя сама она считала его старомодным и некрасивым. Когда же до нее дошел подтекст сказанного, кровь застучала у нее в висках.

Тебе ведь было приятно прошлой ночью, Мэдлин?

Судя по блеску в его глазах, Льюис собирался наслаждаться возникшей ситуацией как можно дольше. Мэдлин сосчитала до десяти и кивнула, не поднимая головы.

Кей подала им бокалы. Ее задумчивый взгляд задержался на напряженном лице подруги. Мэдлин быстро схватила свой бокал, стараясь не соприкоснуться руками с Льюисом Гудом, который по-прежнему сверлил ее взглядом.

— Вы останетесь на конференцию, мистер Гуд? — кашлянув, спросила Кей.

Сияя улыбкой, тот повернулся к ней:

— Зовите меня Льюис. Да, я останусь на несколько дней.

— Куинстаун лидирует среди всех курортов по количеству вбрасываемого в кровь адреналина, — продолжала Кей. — Я организовала несколько весьма любопытных, можно даже сказать — экстремальных туров для ваших сотрудников, занимающих руководящие посты.

— Думаю, им это должно понравиться. Мэдлин, как вы считаете?

— В настоящий момент у меня отпуск. — Она сделала глоток, избегая встречаться взглядом со смеющимися зелеными глазами. — Я выхожу на работу первого числа следующего месяца.

Улыбка Льюиса стала вежливой, а в его словах ей послышалась сталь, когда он так же вежливо спросил:

— Надеюсь, вы не пожалеете одного дня своего отдыха на ежегодную конференцию?

Мэдлин проглотила готовые сорваться с языка резкие слова. Плечи ее поникли.

Кей снова вмешалась в беседу, и между ней и Льюисом завязался разговор, но Мэдлин не принимала в нем участия, думая об иронии судьбы. Все ее надежды, связанные с достижением успеха в карьере и триумфальным возвращением домой, вмиг улетучились. Если проведенная с Льюисом Гудом ночь станет достоянием гласности — а это обязательно произойдет, — как она сможет смотреть в глаза жителям Куинстауна, в глаза своей матери, наконец своим подчиненным в Сиднее?..

Льюис отпил глоток вина, наслаждаясь удрученной миной Мэдлин и вполуха слушая болтовню Кей. Следует признать, что мир потерял в лице Мэдлин Холланд великую актрису. Даже в безумном порыве страсти она ничем не выдала, что знает, кто он. Надо отдать Жаку должное: более подходящей женщины на роль соблазнительницы никому не удалось бы найти, но в этом нет ничего удивительного — Жак де Рис всегда был на шаг впереди всех. До сегодняшнего утра.

Льюис сделал еще один глоток. Сегодня день его триумфа — результат тщательно разработанного плана и двух лет напряженного труда. Большая часть совета директоров была на его стороне уже несколько месяцев назад, но ему пришлось призвать себя к терпению и дождаться решения антимонопольного комитета о законности сделки.

Перед его глазами возникло посеревшее лицо Жака, и Льюис едва не улыбнулся. Он не считал себя жестоким человеком, но в этом случае месть была удивительно сладким блюдом. Жак уверовал в то, что неуязвим, и поплатился за это. Сегодня Жак де Рис понял, что он всего лишь человек — пусть даже чрезвычайно умный, — но его окружают люди, и некоторым из них доверять следовало с осторожностью.

— Вы приняли их зависть за страх и уважение, Жак, — сказал Льюис ему до того, как сообщил, что он больше не президент и ему надлежит освободить президентский номер отеля. — Позволю себе даже заметить: вы окружили себя не совсем теми людьми.

Льюис не отрывал взгляда от сидящей перед ним женщины, которая упорно смотрела куда угодно, но только не на него. Когда она вышла из конференц-зала, ему потребовалась вся сила воли, чтобы забыть о ней, потому что впереди его ждала работа. Сейчас же он позволил себе полюбоваться ею.

У Мэдлин были черные ресницы и брови, а ее волосы, которые сейчас были стянуты в аккуратный узел, можно было сравнить с золотистым шелком. На высоких скулах темнела маленькая родинка, выделявшаяся на светлой коже, которая по цвету и вкусу напоминала нежнейший мед. Сегодня утром, пока она спала, он прижался к этой коже губами, чтобы снова испить ее сладость, и затем тихо вышел.

Льюис сделал вдох и почувствовал ее запах. Мэдлин нахмурилась, не поднимая ясных синих глаз. Да, таких женщин забывают не сразу. Пролистав ее файл, он решил оставить ее на этой должности из-за репутации, которой она пользовалась в гостиничной индустрии.

Ночь с ней была совершенно неожиданным и чертовски приятным бонусом.

Он многое знал о химии, но Мэдлин подействовала на его чувства как взрыв — они были так же сильны и неконтролируемы. Не привлекая к себе внимания, он поселился в «Альпийской Фантазии», чтобы оттуда сразу отправиться на пресс-конференцию. Когда во время просмотра фильма к нему прокралась красотка в наряде цвета киви, он решил подыграть Жаку, пославшему к нему свою шпионку. И не пожалел, без устали наслаждаясь ее прелестью, но сегодня этой чаровнице стало известно, что ее усилия были напрасны. Хуже того — что он владелец компании, в которой она собирается трудиться.

Льюис был чрезвычайно доволен. Она заслужила свое право работать под его началом без дополнительного собеседования, хотя он даже ей посочувствовал, увидев выражение паники на ее лице, когда он появился в конференц-зале. Но ведь ее и не должно было быть на встрече исполнительного комитета — в списке-то она не значилась!

В эту секунду Льюис понял, что Кей ждет от него ответа на вопрос, который он не слышал, поглощенный созерцанием Мэдлин.

— Да?

— Вы собираетесь завтра перед началом собрания ознакомиться с речью, заготовленной Жаком де Рисом?

— Думаю, да, хотя, возможно, мне придется ее немного сократить. — Льюис посмотрел на часы и бросил взгляд в окно. До дома отдыха сорок минут езды, а на дорогах — гололедица. — Кей, так как президентский номер отеля пустует, я бы хотел переехать туда завтра. — Он услышал резкий выдох Мэдлин, подтвердивший, как он и подозревал, что она также живет в отеле. — И надеюсь, в ближайшие несколько дней вы сумеете найти для меня небольшое окошко в вашем плотном расписании, чтобы ввести меня в курс дела.

Льюис поблагодарил Кей за вино и попрощался, выразив уверенность, что увидит их обеих на балу, предшествующем началу конференции.

Мэдлин попыталась было что-то возразить, чем привела в смятение Кей, но Льюис только кивнул.

— До завтра, — твердо сказал он и вышел.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вечером следующего дня бальный зал отеля «Премьер Уотерфронт» был заполнен гостями. Мэдлин, сев за столик, огляделась вокруг.

Кей удалось создать радостную атмосферу, ее фантазия перенесла в помещение с нарядно украшенным деревом^[1] картины Рождества. В антресолях, перед сценой с постоянно меняющими рождественскими декорациями, были накрыты большие овальные столы на десять человек, а на каждом из пятидесяти столов стояло маленькое рождественское деревце и лежали подарки. С высоких потолков струился свет ламп, которые казались звездами на ночном небе.

Когда Кей вышла на сцену и поприветствовала гостей, Мэдлин с восхищением подумала, что ее подруга превзошла себя. Проделанную работу оценили и занимающие высокие посты руководители всех отелей «Премьер».

— Она напрасно растрачивает свой талант организатора на такого рода мероприятия, — прошептала Мэдлин Джону, который сиял от гордости за жену.

Ее взгляд переместился к переднему столу, за которым сидел Льюис Гуд в компании директоров, ожидая приглашения Кей выйти на сцену. После того как он стал президентом, по городу сразу поползли слухи о грядущих переменах. Дождется ли он выхода отчетов или уже знает, что будет делать с терпящими в последнее время убытки отелями «Премьер» в Куинстауне?

В эту минуту Кей пригласила его на сцену.

— Организация такого рода мероприятий, как правило, требует целой команды профессионалов, тогда как Кей удалось добиться потрясающего успеха с небольшой группой служащих отеля, — начал свою речь Льюис. — Теперь мне понятно, почему именно Кей поручили организацию ежегодной конференции.

Кей с улыбкой поблагодарила его и заняла свое место рядом с мужем и Мэдлин.

В следующие двадцать минут Льюис Гуд настолько завладел вниманием аудитории, что упади на пол шпилька — все непременно бы это услышали. Хотя Льюис вызывал у Мэдлин противоречивые чувства, она не могла не восхититься тем, с какой уверенностью он держался на сцене. Глубокое уважение вызывали и его широкие познания в области бизнеса. По мере того как он говорил, все убеждались, что Льюис Гуд — человек, который всегда твердо знает, чего хочет и как этого добиться.

— Слишком долго в компании откладывалось решение давно назревших проблем, — говорил Льюис, обсуждая причины плачевного состояния дел. — Думаю, все понимают необходимость перемен. — После этих слов в зале раздались аплодисменты — очевидно, Льюис попал в самую точку, — но Мэдлин сомневалась, что консервативные жители Куинстауна воспримут новость о переменах с энтузиазмом.

Льюис закончил свое выступление и под громкие овации покинул сцену. В зале послышались такие слова, как «харизма» и «магнетизм».

— Отличная речь! — повернулась Кей к подруге. — Если слова у него не расходятся с делом, «Премьер» повезло. Я — в его команде.

Неохотно, но Мэдлин с ней согласилась. А о «харизме» и «магнетизме» Льюиса Гуда ей было известно лучше, чем кому бы то ни было из собравшихся. Ей стало бы легче, имей она возможность посвятить в свой секрет Кей, но у подруги и без нее дел было по горло. Во-первых, конференция только началась, а во-вторых, в ближайшие день-два Льюис Гуд намеревался оценить качество ее работы по управлению отелями.

— Кстати, что сказала бы твоя мать по поводу этого платья для коктейля, святая Мэдлин-Магдалина? — неожиданно сменила тему разговора Кей.

Обе рассмеялись, когда Кей употребила школьное прозвище Мэдлин, которое закрепилось за ней на много лет, а все потому, что ее мать пользовалась сомнительной славой первой чудачки города. Ее называли «Леди Библия» за привычку выступать с речами на улицах против таких грехов человечества, как пьянство и разврат.

Сверстники Мэдлин делились на два лагеря: кто-то ей сочувствовал, кто-то, наоборот, насмехался над ней. Чтобы уберечь свою дочь от греха, мать Мэдлин обряжала ее в школьную форму, больше похожую на мешок; волосы были коротко пострижены, а о косметике можно было только мечтать.

— Твой выбор, — напомнила Мэдлин, касаясь черного атласного мини-платья. Месяц назад Кей приезжала к ней в Сидней для моральной поддержки, когда Мэдлин все-таки решилась подать резюме в «Премьер Групп», и во время похода по магазинам заставила ее купить это платье.

— Расслабься. Ты шикарно выглядишь, — улыбнулась Кей, когда Мэдлин попыталась подтянуть корсаж платья повыше.

В любом случае, пока ее багаж еще не доставлен в отель Сиднея, куда Мэдлин собиралась вселиться на время поисков квартиры, у нее не было иного выбора. Это платье лучше всего подходило для подобного мероприятия.

Кей заговорила с Джоном. Почти в ту же секунду голова Мэдлин сама повернулась в ту сторону, где сидел Льюис, и она почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки — она поймала на себе его взгляд, хотя весь его вид говорил о глубоком внимании к разговору, который шел за столом.

Мэдлин поспешно отвернулась и снова подумала: как такое могло с ней случиться? До этого у нее были лишь короткое романы, и то на время выходных и нечастых отпусков, причем она прилагала огромные усилия, чтобы об этом не стало известно окружающим — должно быть, давало себя знать влияние ее строгой в отношении морали матери.

Да, то, что случилось в «Альпийской фантазии», произошло во время отпуска, так что этот случай ничем не отличался от остальных. Если не считать того, что она переспала с незнакомцем, зная его всего несколько часов, и в нескольких милях от родного города.

А ведь после той ночи у Льюиса Гуда могло сложиться о ней абсолютно неверное впечатление!

Звуки оркестра наполнили зал — деловое собрание постепенно превращалось в увеселительное мероприятие. Рядом с Мэдлин тихо разговаривали Кей и Джон. Мэдлин отпила глоток шампанского, посматривая на окружающих. Они были ей незнакомы, хотя с некоторыми из них скоро предстояло работать, и так как большинство ее не знало, можно было незаметно улизнуть: она почти не спала в «Альпийской фантазии» и очень плохо сегодня ночью — ей снились ужасы, причиной которых был Льюис Гуд…

— Скучаете, мисс Холланд?

Льюис Гуд спокойно опустился на пустой соседний стул, чем вызвал у нее тихую панику. Мэдлин сосредоточилась на том, чтобы не расплескать шампанское, ставя бокал на стол.

— Ничуть, — сказала она, скосив глаза в сторону Кей, но ее подруга была всецело поглощена разговором с мужем. — В любом случае мне пора.

— Еще нет десяти часов, да и десерт вы еще не пробовали. Что подумают о вас ваши новые коллеги?

— Я не собиралась задерживаться здесь надолго. — Мэдлин заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Уйти, хотя бы раз не выйдя в таком платье на танцевальную площадку, — преступление. — Льюис встал и протянул ей руку.

Мэдлин от страха зажмурилась. Одно его только присутствие напоминало о ее досаднейшем промахе. Танец с ним, на виду у будущих коллег, неминуемо должен был превратиться в пытку.

Льюис продолжал стоять, с улыбкой глядя на нее сверху вниз, словно зная, что ей некуда деваться, а сцену устраивать она не будет.

Не скрывая раздраженного вздоха, который был слышен только ему, Мэдлин встала, взяла его под локоть и на деревянных ногах зашагала к танцплощадке.

Когда Льюис положил руки ей на талию и повернул лицом к себе, Мэдлин постаралась подавить прошедшую по ее телу дрожь, которая могла вызвать на его лице понимающую ухмылку.

— Почему вы это делаете? — тихо спросила она, глядя куда-то поверх его плеча.

Льюис наклонился к ней, и Мэдлин стоило больших усилий не откинуть голову назад, когда она вдохнула его знакомый чувственный и… запретный запах.

— Танцую с исполнительным директором? — беспечно сказал он. — Мы новые люди в этом коллективе. Лучше нам держаться вместе.

Мэдлин внимательно вслушивалась в его голос, но не услышала в нем насмешки и не уловила какого-либо скрытого смысла в его словах.

— Вы пользуетесь определенной репутацией в городе, — продолжал он, щекоча своим дыханием ее ухо.

Сердце у нее ухнуло куда-то вниз. Значит, ему уже известна наделавшая шуму давняя история, из-за которой ей пришлось уехать. Может, поэтому он и разыграл тот спектакль в «Альпийской фантазии»? Женщина с репутацией распутницы, которая формально еще не работает в его компании?..

— Куда бы я ни пошел, отовсюду слышу: «Разве не удивительно, что малышка Холланд многого добилась?»

«…если вспомнить, что…» — продолжила про себя Мэдлин. Ее не было дома долгих двенадцать лет, в течение которых она все гадала, забудут ли здесь о той истории к моменту, когда она вернется? Ведь все рано или поздно забывается. Продолжить карьеру в* Сиднее показалось ей удачным решением: так она могла легко приезжать в родной город и навещать свою мать, а при необходимости, если ее состояние ухудшится, вернуться в Куинстаун насовсем.

Льюис откинулся назад, глядя на нее сверху вниз.

— По-моему, вы немного напряжены. Может, пустая болтовня поможет расслабиться? Какие хорошие фильмы вы смотрели в последнее время?

Это было подло. Льюис явно намекал об их первой встрече, состоявшейся в кинозале «Альпийской фантазии».

Крохотная надежда, что он, как и она, поскорее постарается забыть ту ночь, разбилась вдребезги. Определенно Льюис Гуд джентльменом не был.

— Когда вы меня соблазняли, вы знали, кто я? — прямо спросила Мэдлин.

В глазах Льюиса зажглись непонятные искорки.

— Я соблазнял? Странно, мне казалось, что соблазнение было обоюдным.

— Так вы знали? — яростным шепотом повторила она.

— Я просмотрел файлы топ-менеджеров, — кивнул он. — Из вас вышла очаровательная шпионка.

— Шпионка? Что вы хотите этим сказать?

Его глаза приобрели стальной блеск.

— Ну же, мисс Холланд… Жак поселил вас туда, чтобы вы за мной шпионили.

Мэдлин продолжала танцевать, хотя делала это через силу. Ей очень не хотелось, чтобы новые коллеги стали подозревать, что ее и нового президента связывает что-то кроме деловых отношений, но то, что Льюис посчитал ее проституткой, подосланной Жаком де Рисом, обожгло как удар хлыста.

— К вашему сведению, мистер Гуд, я никогда не встречалась с Жаком де Рисом лично. Дом отдыха был подарком ко дню моего возвращения домой от моей подруги Кей. Если мне не верите, можете спросить у нее.

Мэдлин отстранилась от него дальше, насколько возможно. Ее тело задеревенело, и со стороны их танец наверняка казался странным, но ее это не волновало. Она задыхалась от унижения и гнева. Как только Льюис Гуд смел думать, что она переспала с ним ради Жака де Риса! Она опустила глаза и попыталась усмирить растущий в ней гнев.

Давление со стороны рук Льюиса усилилось. Его бедро слегка коснулось ее, но этого оказалось достаточно, чтобы гнев утих, уступив место вспышке страсти.

Только не сейчас! — с отчаянием подумала Мэдлин. Сейчас ей просто необходимо сохранять ясность ума.

— Танцуем, — напомнил Льюис, привлекая ее ближе к себе.

Это немного ее отрезвило, движения стали более осознанными. Каким-то образом ей даже удалось немного расслабить напряженные мышцы, но Мэдлин ничего не могла поделать с медленно заливающим ее щеки румянцем.

Льюис усмехнулся.

— Ну что ж, тогда ты можешь оценить всю пикантность нашей случайной встречи, потому что о том, что я в городе, не знал никто. Я планировал появиться только на пресс-конференции.

— Мой ключ… — пресекающимся от волнения голосом напомнила Мэдлин, но что теперь это изменит? Льюис наверняка думает, что она специально оставила ключ на сиденье в кинотеатре. Это и привело к таким невероятным последствиям.

Пока Мэдлин приходила в себя, Льюис не спускал с нее внимательных глаз.

— Ну хорошо, — наконец сказал он. — В интересах установления дружественных отношений и в целях плодотворного делового сотрудничества, а также за недостаточностью улик можешь считать, что ничего не было.

— Считать, что ничего не было, когда вы знали, кто я, и не раскрывали собственного имени?

— Никаких имен, помнишь? — почти нежно улыбнулся он, прижимая ее к себе так, что она почувствовала его сильное бедро. — По-моему, это была твоя идея?

Мэдлин моргнула. Он прав. Сексуальное влечение затмило ее разум, и в своем безрассудстве она сама выдвинула это условие, чтобы не нарушать иллюзию волшебства. Единственное, о чем она прямо его спросила, — живет ли он в Куинстауне. По его акценту она поняла, что он австралиец. Льюис ответил, что в Куинстауне он по делу.

Это все, что ей было нужно знать. Чем он занимался, кого любил или к каким последствиям могла привести их случайная встреча — ее это не интересовало. С первых же минут она поняла, что они вполне могут закончить день вместе, в ее большой кровати на четырех столбиках с пологом. Они гуляли, болтали, поужинали вместе, выпили вина — и так провели пять часов перед тем, как он впервые ее поцеловал. Вскоре после этого ее поглотила волна страсти. Сейчас ситуация представлялась банальной, но не тогда…

— Вы собираетесь… собираетесь об этом рассказать?

— Предлагаешь молчание за поцелуй? — поднял он брови. Его взгляд опустился на ее губы и задержался на них. — Ты должна признать: то, что произошло в «Альпийской фантазии», в некоторой степени позволяет мне оказывать на тебя небольшое влияние, а мне не помешает союзник.

Мэдлин дернулась и попыталась вырвать свою руку, но Льюис не позволил, кивком головы указав на танцующие пары.

— Если только одна мысль о сплетнях так на тебя действует, лучше постараться сделать вид, что мы недавно познакомились и просто танцуем.

Ненавидя его за то, что он прав, Мэдлин подчинилась, велев себе не забывать дышать и двигаться под звуки музыки.

— Так-то лучше, — пробормотал Льюис не глядя на нее.

Мэдлин позволила своему телу расслабиться и послушно следовать за Льюисом. Он был превосходный танцор, но это не стало для нее новостью. В ту ночь они также танцевали, но посреди заснеженных гор Льюис внес в их медленный танец знойный жар и страсть. При воспоминании об этом, подкрепленном теплом, исходящим от его ладоней, от прикасающихся к ней бедер, по ее телу прошла волна дрожи.

Как ей работать бок о бок с этим мужчиной, если не только его прикосновение, но даже взгляд возвращают ее к той ночи? Его магнетизм покорял, и Мэдлин ненавидела себя, чувствуя, что по-прежнему желает его.

— Ничего не выйдет, — прошептала она, не заботясь о том, слышит Льюис ее или нет.

— Ну же, Мэдлин, — криво усмехнулся он. — Ты бы не достигла таких успехов в карьере, если бы отступала перед опасностями.

Возможно, он и прав, но ей еще никогда не приходилось сталкиваться с подобным необузданным влечением.

— Кроме того, — сказал Льюис, наклонив голову к ее уху, и его тихий голос вызвал новой трепет в ее теле, — думаю, что я вполне способен контролировать себя в офисе. Если же не смогу, тогда мы просто изменим твою должность.

Ну и… подлец!

Мэдлин выпрямила спину, зная, что, если она не даст ему отпор сейчас, карьеры в его компании ей не сделать.

— Я уже утверждена на свою должность. Вы сами это подтвердили, мистер Гуд.

— Насколько я помню, ты можешь быть чрезвычайно сговорчивой. Особенно когда дело происходит в спальне.

Плечи ее поникли. В словах Льюиса не было уважения. И никогда не будет.

Мэдлин вырвала свою руку и отступила на шаг. Какая теперь разница, что о ней подумают ее коллеги, точнее, его подчиненные?

— Ничего не выйдет. Утром у вас будет лежать на столе заявление о моем уходе.

Мэдлин быстро, насколько позволяли трехдюймовые каблуки, направилась к столу, чтобы забрать сумочку и сдержанно кивнуть Кей, которая не скрывала своего удивления.

Она вышла из бального зала, хотя взгляд подруги напомнил ей, от чего она отказывается. Что она сделала? Бросила работу, о которой мечтала и ради которой трудилась долгих двенадцать лет. Как можно так малодушно отказаться от нее сейчас? И еще одно вызывало у нее недоумение и горечь. Как Льюис Гуд мог быть таким безжалостным? В «Альпийской фантазии» он не показался ей таковым. Между ними был не только секс. Они разговаривали о том, чего хотят добиться, что мешает им этого достичь, обсуждали вкусы и предпочтения друг друга. Как Льюис мог обращаться с ней как с вещью, когда ему известны ее надежды и мечты, когда он с такой неистовой страстью занимался с ней любовью?

Сжимая ремешок сумки, Мэдлин шла к лифтам, и ее каблуки громко стучали по мраморному полу отеля. В глубине души она осознавала, что в своем унижении ей больше нужно винить себя. Какой мужчина откажется завязать интрижку без обязательств? А ведь даже сейчас, почти ничего не видя перед собой из-за разочарования и слез отчаяния, она все еще желала его. Надеялась, что и он желает ее…

Подошел лифт. Мэдлин зашла внутрь, но, когда двери лифта начали закрываться, в просторной кабине стало неожиданно тесно от заполнившей ее в последнюю секунду мужской фигуры. Льюис навис ней, и от его присутствия, его близости у нее закружилась голова.

— Ну нет, — бросил он, — так просто ты от меня не уйдешь. И даже думать не смей, чтобы уволиться. Я не подпишу твое заявление.

У нее отнялся язык. Она могла лишь молча смотреть на него, стараясь не опустить глаз при виде потемневшего от ярости лица.

— Твоя подруга Кей будет огорчена, если ты совершишь подобную глупость. Да и мнение жителей о тебе вряд ли изменится в лучшую сторону.

— Что-о? О чем ты? — сумела выдавить из себя Мэдлин.

— Ты думаешь, меня заботит, что станет с тремя полуразвалившимися и неприбыльными отелями в богом забытом месте? Я легко избавлюсь от них, примерно вот так. — Он щелкнул пальцами перед ее носом.

Двери лифта закрылись. В кабине стало так тихо, что, наверное, Льюис слышал громкое биение ее сердца.

— Ты этого не сделаешь. — В тонком дрожащем голосе Мэдлин с трудом узнала свой.

— Ошибаешься, — отрезал Льюис. — Не только отели, но и брэнд «Премьер» уже давно превратились в шутку. От них самое время избавиться прямо сейчас, чтобы компенсировать потери.

Если бы Мэдлин не была так оглушена, она бы спросила, зачем тогда он добивался поглощения, если не собирался заниматься гостиничным бизнесом, но от его близости и явной угрозы в его словах ее мысли мешались.

— Что ты хочешь? — прошептала она.

— Чего я хочу? — удивительно мягко повторил он.

В его глазах появился блеск, испугавший ее сильнее, чем только что прозвучавшая угроза избавиться от отелей. Мэдлин испугалась, потому что почти такой же блеск был в его глазах, когда он поцеловал ее впервые, — она знала, что может за этим последовать.

Словно читая ее мысли, он коснулся ладонью ее щеки.

— Но зачем? — беспомощно спросила Мэдлин, надеясь, что в этот раз сумеет устоять перед искушением.

— Ты думаешь, что одной ночи мне было достаточно? — Льюис, жадно взглянув на ее рот, облизнул свою нижнюю губу.

— Ты оскорбил меня, обвинив в том, что я была подослана к тебе Жаком, — сказала она, из последних сил цепляясь за остатки недавно пылавшего в ней гнева, чтобы противостоять соблазну. — Теперь ты хочешь, чтобы я стала исключительно твоей шлюхой?

— Как все-таки странно, — словно не слыша ее, сказал Льюис, наклоняясь к ней, круша ее последние, выстроенные второпях заградительные барьеры. — Я был уверен, что легко смогу забыть о той ночи, но стоит увидеть тебя рядом, как мне хочется почувствовать твой запах, коснуться тебя…

Мэдлин в отчаянии закрыла глаза, зная, что устоять перед ним она не сможет. Не тогда, когда он так близко. Когда она рядом с ним, он подчиняет себе ее тело, мысли, душу. И ее «я» словно перестает существовать…

Но ведь так не должно быть! Она сильнее своего желания. Она…

Лифт дернулся, и ее бросило вперед. Мэдлин не успела схватиться за стену и почти уткнулась носом ему в грудь, прижавшись к его телу. Ее сразу бросило в жар. Подняв руки, она хотела оттолкнуть его, но каким-то образом их пальцы переплелись.

— И я думаю, — хрипло продолжил Льюис, — что еще одно прикосновение, еще один поцелуй…

Его губы уже находились у ее лица, и Мэдлин могла чувствовать его теплое дыхание. Пульс у нее участился, глаза подернулись дымкой, но она видела, как приближается его лицо, и знала, что подняла голову ему навстречу, раскрыв губы для поцелуя, совсем как в их первую встречу.

И когда их губы соприкоснулись, она словно оказалась в эпицентре землетрясения, возможно даже еще более сильного, чем в первый раз, потому что это было запретное удовольствие — она целовалась со своим боссом в месте общественного пользования!

Льюис целовал ее жадно и требовательно. Ее глаза закрылись, руки еще ближе притянули его к себе, и токи, бежавшие в его теле,передались ей, жар мужского тела обжигал кожу. Она целовала его в ответ, принимая и бросая вызов опасности, которую несло с собой это безрассудство. Его вкус, запах смешались с ее жаждой. От желания у обоих стоял шум в ушах из-за пульсирующей в висках крови. Беспомощная, в плену охватившей ее неистовой страсти, Мэдлин не хотела покидать его объятий.

Кончиком языка Льюис дотронулся до ее языка, пьяня и возбуждая ее еще сильнее. Прижавшись к нему, она высвободила руку из его хватки и опустила ее вниз, чтобы дотронуться до затвердевшего мужского тела, чья сила словно перетекала в ее ладони и передавалась ей.

Льюис уперся ладонью в стену рядом с ее головой, не утрачивая при этом контакта их тел. Другой рукой он нащупал заколку, которая удерживала ее волосы. Раздался тихий щелчок, и Мэдлин успела почувствовать свои волосы на плечах до того, как Льюис намотал их на руку и мягко заставил ее откинуть голову назад, обнажая шею.

Его ладони легли ей на плечи и опустились по спине к ягодицам, а вслед за его пальцами по ее спине текли огненные ручейки. С обжигающей страстью, которая горела и в глазах, он снова накрыл ртом ее губы, прижавшись к ней бедрами, и Мэдлин становилось все труднее сдержать стон, рвущийся из горла.

Время словно повернуло вспять…

В эту секунду лифт остановился.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Реальность обрушилась на нее подобно ледяному ливню. Мэдлин резко оттолкнула от себя Льюиса и, отведя глаза в сторону, попыталась обойти его. При этом она поймала свое отражение в зеркальной стене лифта. Губная помада была размазана, волосы распущены и спутаны. Платье каким-то образом оказалось приподнято до середины бедра.

Страх быть застигнутой в таком виде и презрение к себе заставили ее быстро одернуть платье и провести рукой по волосам. Надо надеяться, что у тех, кто ее увидит, создастся впечатление, что ее прическа была задумана именно таким образом. Льюис поднял с пола и протянул ей заколку. Мэдлин взяла ее не глядя.

Перед ней открылась правда во всей своей неприглядности. Она никогда не сможет работать под началом Льюиса и уж тем более не сможет ему противостоять. Стоит ему только кивнуть, как она сама поспешит в его объятия.

Двери лифта распахнулись, и вошла молодая пара. Мэдлин устремилась мимо них, одновременно ища в сумочке ключ. Ее сердце екнуло, когда она услышала позади себя шаги. Президентский номер, который занимал Льюис, находился на том же этаже — дальше по коридору.

Льюис поравнялся с ней. Ее руки вдруг задрожали, и она уронила ключ-карточку, которую он немедленно поднял.

Ах, если бы также легко можно было вернуть утраченное достоинство!

Мэдлин протянула руку, чтобы взять карточку. Льюис прислонился к стене и с нескрываемым самодовольством осведомился:

— Ты не собираешься меня пригласить?

Не в силах выдавить из себя ни слова, Мэдлин покачала головой. Она знала женщин, чьи способности позволяли им занимать высокие посты, но они были вынуждены довольствоваться скромными должностями, потому что не пользовались должным уважением. То, что мужчинам сходило с рук, женщинам не прощалось и ставило крест на их амбициях, а уж роман президента компании с женщиной, занимающей одну из руководящих — но не главных — должностей, непременно вызовет косые взгляды сослуживцев, причем не только женщин, но и мужчин.

Глаза Льюиса, в которых проступило что-то похожее на досаду, приобрели цвет насыщенной лесной зелени. Одним резким движением он вставил ключ-карточку в замок.

— Я сделаю так, как сказал. Если ты уволишься, последствия долго ждать себя не заставят. Будущее отелей — в твоих руках.

Мэдлин нерешительно толкнула дверь.

— Я не уверена, что мы сможем оставить в прошлом все, что было.

— Чем мы занимаемся в нерабочее время, никого не касается. Мне нужна твоя помощь, чтобы освоиться в новом для меня бизнесе. Судя по нескольким отчетам, а также по ходящим по городу слухам, дела обстоят хуже некуда. Ты можешь попытаться убедить меня, что компанию еще можно спасти, иначе твоя подруга и знакомые тебе с детства люди пополнят ряды безработных. Если закрыть эти отели, распродав все имущество, вырученных средств будет достаточно, чтобы открыть еще один, но прибыльный отель в Сиднее.

— Либо ты со мной спишь, либо я умываю руки — ты это хочешь сказать?

— Нет. Спать или не спать со мной — выбор твой. Он будет зависеть от того, чего ты именно хочешь. Уволься — и тогда я умываю руки.

На их этаже остановился лифт, и Мэдлин, с силой толкнув дверь, быстро вошла в свой номер. Оказавшись внутри, она в изнеможении прислонилась к двери.

Льюис только что провел черту, переступать через которую или нет, он позволил решать ей самой.

Но это решение обещало стать самым непростым в ее жизни.

На следующий день Мэдлин проснулась с головной болью — следствие длительного недосыпания. Было немного стыдно, но, прежде чем выйти из номера, она высунула голову в коридор, быстро посмотрела по сторонам и лишь потом спустилась по лестнице. Воспоминание о том, как она выглядела в зеркале лифта, было огромным стимулом, чтобы им не пользоваться.

Так как мать любила вздремнуть после обеда, то Мэдлин навещала ее обычно по утрам и вечерам. Болезнь Альцгеймера прогрессировала медленно, но после очередного посещения Мэдлин казалось, что состояние матери ухудшается — иногда она ее даже не узнавала.

Сегодня она похлопала дочь по рукаву свитера, заметив при этом: «Симпатичный цвет».

«Простая еда, простая одежда, тяжелый труд» — раньше в доме Холландов часто произносилась эта фраза, и гардероб семьи состоял из бесформенной одежды унылых цветов. Хотя так было не всегда…

— У тебя раньше было платье такого цвета. — Мэдлин взяла руку матери и положила ее на синий свитер. — Я помню, как однажды вы с папой куда-то пошли и взяли меня с собой, ты была такая красивая.

Лицо матери озарилось слабой улыбкой.

— Свадьба Робинсонов. Тебе было пять.

— И вы с папой танцевали.

Мать несколько раз моргнула, ее взгляд стал отсутствующим. У Мэдлин стало легче на душе — значит, детская память не обманывает: семья до смерти отца была совершенно другой.

— Знаешь, Робинсоны развелись, — негромко сказала мать, и ее лицо вновь приняло строгий, осуждающий вид. — Это было очевидно. Они были в церкви, только когда венчались.

Мэдлин вздохнула. Периоды, когда ее мать становилась похожей на женщину, у которой был любящий муж, случались редко и длились недолго.

— Дай мне спицы, — велела миссис Холланд. — Совсем обленилась…

Сильный кашель сотряс ее худенькую фигуру — у нее была простуда и болело горло. Мэдлин похлопала ее по спине, неожиданно подумав, как сильно она сдала.

— Врач сегодня приходил? — спросила она у медсестры после получасовой безуспешной попытки убедить свою мать выпить чашку чая. — Она не очень хорошо выглядит.

— Обход завтра, но мы внимательно следим за состоянием ее здоровья. Если ей станет хуже, мы сразу же вызовем врача, — убедила ее сестра.

— И позвоните мне, — попросила Мэдлин.

После дома престарелых она поехала на семейную ферму в предместье города, которую после долгих размышлений решила продать. Большинство громоздких вещей было выставлено на распродажу еще на прошлой неделе. Осталось упаковать вещи матери и сделать уборку, чтобы дом можно было выставить на продажу.

И дом, и земля находились в запущенном состоянии. Испытывая нехарактерную для себя сентиментальность, Мэдлин побродила по ферме. Большая часть земли была продана более двадцати лет назад после смерти отца, погибшего в результате нелепого несчастного случая.

Унылым был и дом. В этом медленно приходящем в упадок доме ее мать жила совсем одна — и какая же она дочь после этого? Мэдлин взобралась на подоконник своей старой комнаты, из которой открывался красивейший вид — она могла об этом судить, побывав во многих местах, — и не заметила, как задумалась о прошлом.

Мэдлин родилась поздно, когда ее родителям было под сорок. Жаль, что она не родилась мальчиком или по крайней мере не испытывала желания работать на земле, принадлежащей ее деду.

После смерти отца ее мать ударилась в религию. Это, а также разочарование оттого, что она родила девочку, пропитало каждый угол дома. Как же Мэдлин мечтала сбежать отсюда, когда перешла в старшие классы!

Звонок мобильного телефона оторвал ее от воспоминаний.

— Мэдлин? — раздался глубокий мужской голос, пока она пыталась понять, кому принадлежит высветившийся номер. — Льюис. Кей дала мне твой номер. Где ты?

С нее мигом слетела вся ностальгия.

— На нашей старой ферме.

— Мне нужно, чтобы через двадцать минут ты была на семинаре. Третья совещательная комната. — В трубке раздались гудки.

Тихо ругаясь, Мэдлин соскочила с подоконника. Что он о себе возомнил? Она еще официально не работает! Однако профессионализм взял свое. Взглянув на часы, она поспешно переоделась и потом всю дорогу с возмущением вспоминала безапелляционный тон Льюиса.

Опоздала она лишь на минуту. А когда вошла, Льюис поднял голову и не отрывал от нее своего взгляда все время, пока она шла к свободному месту. Мэдлин его игнорировала. Взглянув на экран, она поджала губы, подавляя вспыхнувшее раздражение. «Вред, наносимый окружающей среде гостиничным и туристическим бизнесом»?! Мало того что он вызвал ее, не считаясь с тем, что она пока еще официально не работает, так еще и выбрал для этого несомненно нужный, но скучный семинар!

Следующий час Мэдлин внимательно слушала докладчиков, внутренне кипя от негодования. Неожиданно Льюис повернулся к ней:

— Наш новый исполнительный директор, мисс Мэдлин Холланд, работала за границей во многих отелях. Не хотите ли, Мэдлин, поделиться с нами опытом наших зарубежных коллег?

Он поймал ее врасплох, но каким-то образом ей удалось скрыть смятение.

— Я не готовилась к этому семинару.

— Не скромничайте. Все ваши знания — в голове.

Мэдлин в упор посмотрела на него, пытаясь понять по его добродушному виду, что он задумал. Может, это своеобразный экзамен?

Тогда пусть он даже не рассчитывает, что она его провалит! Мэдлин встала, сделала глоток воды, собираясь с мыслями, и говорила в течение десяти минут. Опустившись на стул, она услышала одобрительные аплодисменты и только тогда почувствовала капельки холодного пота, который проступил у нее на спине во время выступления.

Когда семинар закончился, она поднялась, собираясь последовать к выходу за другими участниками, но Льюис резко вскинул голову, останавливая ее движением бровей. Она неохотно села.

— Неплохо, — сказал он, когда они остались одни.

Мэдлин фыркнула — и это все, что он может сказать?

— Это что, был тест?

— Тест? — Льюис пожал плечами и задумчиво покачал головой. — Или наказание за побег из отеля… — Его взгляд стал пристальным. — А может, мне просто стало скучно и захотелось посмотреть на что-нибудь приятное и радующее глаз?

Мэдлин едва не задохнулась от негодования.

— Как вы помните, я начинаю работать с первого числа следующего месяца. Прошу прощения, но перед отъездом в Сидней мне нужно закончить кое-какие дела.

В то время, пока она говорила, Льюис открыл свой портфель.

— Конференция будет длиться еще четыре дня, и я ожидаю увидеть моего нового исполнительного директора на всех мероприятиях. После закрытия у тебя останется еще две недели для решения личных вопросов.

Мэдлин медленно вздохнула. В ней начал подниматься гнев, но усилием воли она его подавила. Она отличный специалист и многого достигла. Льюису Гуду не удастся вывести ее из себя!

Мэдлин молча кивнула. Если Льюис и был разочарован ее сдержанной реакцией, то виду не подал. Посмотрев на часы, он встал.

— Тогда идем, иначе опоздаем на лекцию «Личные отношения в работе».

— У меня назначена встреча. — Через час на ферму должен был приехать риелтор.

— Перенеси, — сказал Льюис и улыбнулся. Тепло его улыбки было подобно удару в солнечное сплетение — именно такой улыбкой он сразил ее в ту ночь. Но тогда она вообще не сходила с его лица… — Ну как тут не обожать кадровиков? «Личные отношения в работе». — Посмеиваясь, Льюис направился к двери. Мэдлин с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться самой.

Следующие три дня прошли словно в тумане. Льюис настаивал, чтобы она присутствовала на всех семинарах, встречах, коктейлях и мероприятиях, организованных Кей для всех новых сослуживцев.

И чего только Кей не придумывала! Чего стоил один аттракцион над каньоном! Но Мэдлин смело встречала любой брошенный ей вызов, уже давно поняв, что успеха добивается лишь тот, кто не боится рисковать. Да и перед новыми коллегами не хотелось показаться трусихой. Тем более перед Льюисом. Он должен научиться уважать ее как личность!

Помимо всего прочего было просто невероятно весело, хотя и уставала она очень сильно. Для Мэдлин день заканчивался тем, что после коктейля она спешила к матери, а затем на ферму — упаковывать вещи и наводить чистоту. Чтобы не тратить времени, а может, и чтобы избежать лишних встреч с Льюисом, она иногда оставалась ночевать в своей старой комнате на ферме.

На последний день конференции были запланированы затяжные прыжки с парашютом, но Льюис объявил, со значением глядя на нее, что приглашает четырех добровольцев исследовать подземные пещеры. Полет в открытом небе был куда заманчивей хождения в темных промозглых пещерах, но вызов в его глазах вынудил Мэдлин вопреки своему желанию согласиться.

Началось все очень даже хорошо: фантастичный полет на вертолете к западному побережью, захватывающий спуск на сто тридцать метров в глубь земли… Однако спустя полчаса Мэдлин стало не хватать воздуха. Казалось, что стены надвигаются на нее, грозя раздавить в любую секунду. На лбу выступил холодный пот. Каждый шаг превращался в пытку, и она понемногу отстала от группы, стараясь хотя бы не упускать остальных из виду. Проход все больше сужался, и Мэдлин начала бояться, что останется одна в темноте, под толщей земли. Борясь с накатывавшей на нее волнами паникой, она сосредоточилась на том, чтобы переставлять ноги и не забывать дышать.

Неожиданно она услышала ровный и успокаивающий голос Льюиса:

— Все в порядке. Сделай несколько глубоких вдохов.

Она попыталась сделать так, как он велел, но успокоения это не принесло. В груди начал зарождаться крик.

Льюис обхватил ее за плечи и слегка их сжал.

— Сейчас мы выйдем. Подожди минутку.

Догнав группу и что-то сказав проводнику, он быстро вернулся к ней, но к этому времени ужас поглотил ее полностью. Она уже не думала о том, что он будет считать ее трусихой. Ей хотелось наверх, на солнце!

Когда они вышли на поверхность, Мэдлин сорвала с себя каску и с наслаждением подставила лицо солнечным лучам. Льюис заставил ее сесть, опустить голову между коленей и дышать как можно глубже.

Чувствуя облегчение оттого, что ее дыхание постепенно выравнивается, а смертельная бледность исчезает с лица, Льюис тем не менее еще некоторое время удерживал ее голову в том же положении.

— Что ты сказал проводнику? — спросила Мэдлин, вытирая лицо.

— Что ты подвернула ногу, — отрывисто произнес он. — Проклятье! Почему ты не сказала, что тебе страшно? Тебя так волнует твоя драгоценная репутация, что ты предпочтешь рисковать головой, лишь бы никто не узнал о твоем страхе?

— Но я не знала, что так испугаюсь. Я никогда раньше не была в пещерах.

Льюис смягчился, вспомнив, что она действительно упомянула об этом в вертолете.

— Тогда что? Ты боишься темноты? Замкнутого пространства?

Мэдлин смущенно покачала головой.

— Нет, просто я никогда до этого не находилась одновременно в темноте и в тесноте. — Она закрыла лицо руками, все еще сотрясаемая дрожью. — Извини, пожалуйста, что испортила тебе поход. Возвращайся к остальным. Теперь со мной все в порядке.

— Как же, — грубовато сказал. Льюис, — ты вся вспотела и дрожишь.

И все равно красива… Он сошел с ума, если способен думать сейчас об этом, мысленно посмеялся над собой Льюис.

Мэдлин завозилась с экипировкой. Льюис развел ей руки в стороны и помог расстегнуть молнию.

— Проводник сказал, где в грузовике аптечка первой помощи. Думаю, нужно будет забинтовать твою ногу, чтобы ты не умерла от стыда, когда все узнают, что ты просто-напросто испугалась.

Он пошел к машине, оставив Мэдлин разбираться дальше с экипировкой. И почему он так груб? — разозлился на себя Льюис. Он ведь знал, что она всегда примет любой вызов. Это было очевидно еще во время их первой встречи.

Мэдлин сидела не шелохнувшись, пока Льюис обматывал ее ногу бинтом. Во время обратного полета она была молчалива и бледна. Неужели так переживает, что о ней подумают другие? Он покачал головой. Невозможная женщина.

— Встречаемся завтра в десять часов у отеля, — сказал он, когда они шли к машине.

— Конференция закончилась. Разве тебе не нужно уезжать?

— Не закончено еще одно дело, и оно затрагивает тебя, — напомнил Льюис.

Или ему просто не хочется расставаться с ней так скоро?..

На следующее утро Льюис был рад видеть, что Мэдлин оправилась от стресса: прежняя красивая и уверенная в себе женщина.

— Садись, — сказал он, открывая перед ней дверцу арендованной машины. — Мы едем в «Маунтин Вью» и «Лейкфронт».

— Кей едет?

Льюис покачал головой и сел в машину.

— Может, стоит ее предупредить? — В голосе Мэдлин послышалась тревога.

— Я встречаюсь с ней в час, чтобы обсудить кое-какие вопросы. — Льюис выехал с парковки. — Сначала я хочу, чтобы ты оценила, в каком состоянии находятся отели.

— Могу я хотя бы предупредить Кей? Я не только исполнительный директор, но еще и ее друг.

— Мне предстоит думать о пятидесяти отелях. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что это значит? — жестко спросил Льюис.

Мэдлин снова стала профессионалом.

— Не нужно, — коротко сказала она и села в машину.

— Отлично.

Льюис наслаждался тем, как Мэдлин реагировала на его небольшие провокации, и забыл о некоторых своих обязанностях. Конечно, стоило предупредить о визите регионального менеджера, но он хотел убедиться, насколько далеко простирается лояльность к нему Мэдлин — его познания в гостиничном бизнесе были достаточно поверхностными, и ему нужно было выяснить, насколько он может ей доверять.

После того как они покинули «Премьер Маунтин Вью», Льюис заметно помрачнел — состояние, в котором находился отель, было просто удручающим.

Направляясь к отелю «Лейкфронт», Льюис заметил:

— Сначала там пообедаем. Не знаю, смогу ли я на пустой желудок вынести еще что-нибудь подобное.

— Только не забывай, — мягко сказала Мэдлин, когда они изучали скудное меню, — что Кей занимает свою должность чуть более года и большую часть времени она была вынуждена уделять «Уотерфронт» в связи с ежегодной конференцией.

— «Премьер» — четырехзвездочные отели и выше. И ни один из них не отвечает своему статусу. — Льюис оглядел почти пустой зал ресторана.

— Для обеда еще рановато.

— Либо все знают то, чего мы еще не знаем. — Он откинулся на стуле и обратился к официантке: — Принесите, пожалуйста, воды. Мы сидим уже семь минут, — сказал он в ответ на поднятые брови Мэдлин. — Что скажешь про меню? — Он кивнул на потрепанные листы.

— Выглядит немного… изношенным.

— Кошмар, а не меню.

Мэдлин снова встала на сторону подруги:

— В том, что отели находятся в таком состоянии, виноват предшественник Кей…

— Я помню. В то время она работала в «Уотерфронт», — перебил ее Льюис. — Однако она могла бы сообщить о том, как ведутся дела. Точнее, как они не ведутся…

Улыбка Мэдлин была полна скептицизма.

— Я не знакома с Жаком, но знаю гостиничный бизнес. Если бы она об этом сообщила, ее карьере сразу настал бы конец. Когда на место прежнего регионального менеджера назначили Кей, ей нужно было принять решение: либо сосредоточиться на «Уотерфронт», чтобы подготовить его к конференции, либо понемногу заниматься всеми отелями сразу.

Льюис был восхищен работой Кей, проделанной ею в «Уотерфронт», но он так мало знал о новом для себя бизнесе, что должен был подвергнуть сомнению всех и все.

Еда, как Льюис и ожидал, оказалась ужасной.

— Ну что ж, зато ты обладаешь репутацией строгой, справедливой, энергичной и ответственной руководительницы. Нам многое предстоит сделать, и изменения следует начинать с самого верха. — Он взял вилку, посмотрел на еду и положил вилку обратно на стол. — Ну как тебе?

— Не впечатляет, — признала Мэдлин, ковыряя салат, который выглядел неаппетитно.

Льюис подозвал официантку.

— Пригласите, пожалуйста, шеф-повара.

Через двадцать минут они возвращались в «Уотерфронт». После того как Льюис сказал несколько нелицеприятных слов в адрес шеф-повара, тот выглядел так, словно с удовольствием водрузил бы ему на голову тарелку, однако Мэдлин быстро удалось погасить готовые вспыхнуть страсти.

Льюис с восхищением признал, что ее не так-то легко вывести из себя. По правде говоря, если не считать того случая в пещере, он только однажды видел Мэдлин утратившей над собой контроль и до сих пор корил себя, что тогда был с ней резок. И еще один случай — в лифте, о котором он вспоминал с удовольствием.

В отеле Мэдлин намеревалась сначала зайти к Кей, но Льюис повернул ее в направлении лифтов.

— Еще одно маленькое дельце, — сказал он, когда двери за ними закрылись. — Президентский номер. Ты его видела?

Она отрицательно покачала головой.

— Считается, что он должен быть лучшим номером в отеле.

— Я уверена, что так оно и есть. Проделав такую колоссальную работу, Кей просто не могла о нем забыть.

— Я все-таки хочу услышать твою оценку.

Мэдлин кивнула.

— И, конечно же, этот лифт. С ним у меня связаны самые лучшие воспоминания.

Мэдлин поджала губы и холодно взглянула на него, но в его глазах она прочла то, о чем подумала сама: о страстных поцелуях и прильнувших друг к другу телах. Она сглотнула — почти незаметно, но от Льюиса это не укрылось. В молчании они поднялись на нужный этаж, однако взгляда из них никто так и не отвел.

Льюис открыл дверь номера и посторонился, чтобы пропустить ее вперед. Когда она проходила мимо, он остановил Мэдлин, положив руки ей на плечи.

— Каковы первые впечатления? — наклонившись к ней, тихо спросил он.

Мэдлин вырвалась из его хватки и сделала несколько шагов вперед.

— Светлый и просторный. — Она прошла в гостиную, невероятным усилием воли обретя над собой контроль, чтобы дать профессиональную беспристрастную оценку. — Элегантная мебель, удачно подобранная цветовая гамма. Замечательный мини-бар.

Не переставая комментировать, она прошла весь номер, пока не осталась только его спальня.

Льюис почти ее не слушал, глядя за тем, как движутся ее губы. В любом случае не так уж и важно, что скажет Мэдлин — он и сам знал, что номер достоин называться президентским.

Вот кто действительно был достоин внимания и восхищения, так это сама Мэдлин. За последние несколько дней она проникла во все уголки его сознания, завладела всеми его мыслями. Он не мог забыть, какая у нее нежная и гладкая, с золотистым загаром кожа. После лыжной прогулки пару дней назад, когда на ней был белый лыжный костюм, он испытывал жгучее желание увидеть ее снова в белом — на таком фоне ее синие глаза казались бездонными озерами.

— Ванная? — спросила Мэдлин, игнорируя спальню, которую он приоткрыл.

— А вот спальня.

Находясь с ней в своем номере, он желал ее со страстью, которой до встречи с ней никогда не испытывал. В последнее время он был так занят, что у него вообще не было времени на женщин, но Мэдлин он возжелал в ту самую секунду, как только увидел. Единственная проведенная с ней ночь нисколько не убавила силы его желания.

Мэдлин повернулась и едва не врезалась в него, так как он занял почти весь дверной проем. Льюис отступил в сторону, позволяя ей пройти. Их взгляды встретились, но она поспешила отвести глаза. Однако Льюис успел заметить и напряженность в их синей глубине, и ее сжатые губы.

Она быстро осмотрела спальню, давая краткую характеристику интерьеру, и Льюис не удержался от улыбки при виде ее волнения — ясно, что именно он является тому причиной.

— Должна признать, я потрясена работой, которую проделала Кей, — скороговоркой выпалила Мэдлин и на секунду умолкла. — Какой мощный развлекательный центр!

— Никогда не понимал необходимость телевизора в спальне, — со смешком произнес Льюис. — Я либо сплю, либо нет.

Мэдлин вспыхнула, но, вздернув подбородок, прямо встретила его взгляд:

— Ты не опоздаешь на встречу с Кей?

Льюис проводил ее и принял решение, которое уже несколько дней маячило на краю его сознания. Он должен заполучить Мэдлин Холланд в свою постель, иначе ему никогда не избавиться от мыслей о ней. Необходимо понять, была ли та единственная ночь действительно такой фантастичной или же это явилось причиной длительного воздержания? Еще одна ночь, сказал он себе, чтобы доказать, что это был всего лишь отличный секс, и тогда они оба смогут вернуться к своей прежней жизни и спокойно работать вместе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Каждый раз, когда Мэдлин отваживалась показаться в городе, не обходилось без того, чтобы кто-нибудь не узнал ее и не остановился поболтать. Она только что решила, что незнакома с женщиной, стоящей впереди нее в супермаркете, но затем узнала в ней свою школьную учительницу по английскому языку и ответила на улыбку.

Расплатившись, учительница подошла к ней, справилась о здоровье матери и неожиданно предложила Мэдлин поговорить с детьми о важности выбора карьеры уже во время обучения в школе.

— Ребята поймут всю важность этого решения, если с ними поговорит человек, который чего-то добился в жизни.

Мэдлин порозовела от удовольствия. Это было уже второе предложение за неделю. Несколько дней назад ей позвонила президент общества деловых женщин Куинстауна и попросила прочесть на семинаре лекцию о том, как преуспеть в бизнесе. У Мэдлин было смутное подозрение, что к этому приложила руку Кей, однако она была польщена, так как эти предложения исходили от людей, которые двенадцать лет назад вряд ли предполагали, что она преуспеет в жизни.

— Что ты думаешь о вашем новом президенте?

Мэдлин улыбнулась — внутренне она ожидала подобного вопроса.

Льюис Гуд, похоже, завладел мыслями жителей Куинстауна. Ему удалось взбудоражить людей своими разговорами о переменах и реорганизации. По городу также прокатились слухи о неожиданных инспекциях отелей с его стороны, что только привлекло к нему еще большее внимание.

— Я не так много с ним общалась. К тому же, откровенно говоря, я вступаю в должность только через пару недель.

— Говорят, на самом деле его не очень-то заботит, что станет с отелями.

Кей также говорила о том, что персонал отелей с тревогой ждет, будет ли проводиться пугающее всех сокращение. Интерес неудивителен, ведь почти в каждой семье кто-нибудь из членов и родственников так или иначе связан с работой в отелях. Люди уже относились к Льюису с настороженностью, ожидая его дальнейших решений.

Мэдлин еще раз сослалась на свою неосведомленность, не желая, чтобы опасения, испытываемые по отношение к Льюису, перекинулись на нее.

Когда она загружала продукты в машину, раздался звонок мобильного. Звонил сам Льюис Гуд, он попросил ее встретиться с ним в недавно открытом баре, расположенном неподалеку. Кляня его на чем свет стоит за то, что он опять посягает на ее личное время, она направилась к «Ледниковому бару» пешком. Однако мысль о встрече с ним взволновала ее, придав упругость походке и заставив сердце биться сильнее.

Служитель бара вручил ей меховую парку и перчатки, сообщив о лимите времени нахождения внутри: тридцать минут.

Войдя внутрь, Мэдлин потрясенно выдохнула — не столько из-за низкой температуры, сколько из-за внутреннего оформления: абсолютно все было вырезано из льда, разве что на сиденьях лежали толстые шкуры из искусственного меха. Ледяными были даже люстры и свечи.

В три часа дня народу было немного, но Мэдлин потребовалось время, чтобы найти Льюиса — на всех посетителях были одинаковые парки. Она обнаружила его сидящим в углу. Он созерцал стену и постукивал ручкой по ледяной стойке.

Оставаясь незамеченной, Мэдлин некоторое время за ним наблюдала. Отпив глоток коктейля, она попробовала угадать, зачем он ее пригласил. Сначала решила, что это как-то связано с результатами его встречи с Кей, но что-то подсказывало, что дело не в этом. Внутри нее вдруг образовалась какая-то пустота. Вполне возможно, что они больше не увидятся, по крайней мере пока она не переберется в Сидней.

Какая-то часть в ней воспротивилась этому. Ее захлестнули воспоминания об их единственной ночи и обо всем, что за ней последовало. Вспомнилось его отношение к ней, которое заметно менялось: в нем появилось уважение. Узнать бы еще, значила ли их ночь для него то же, что и для нее, или она была очередной женщиной, очередной подчиненной, согревшей ему постель?

Увидев устремленный на себя взгляд Льюиса, она наконец подошла к нему.

— Только ты мог назначить деловую встречу при минус пяти градусах, — заметила она.

— Это не деловая встреча.

От того, как он это произнес, по ее спине прошла дрожь. Взглянув ему в лицо, она едва не выронила из рук бокал. В глубине его глаз горел огонь, от которого между ними стало теплее на несколько градусов, да что там — ей даже стало жарко.

— Я хочу тебя, Мэдлин, — серьезно сказал он. — Сегодня ночью. Последний раз.

Мэдлин смешалась, но по тону его голоса было ясно: это не шутка.

Льюис спокойно смотрел на нее, ожидая ответа, но прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она смогла выдохнуть «О».

«О, как это мило». «О, спасибо, нет». Или даже «О, да, почему нет?»… Мэдлин пыталась понять, что она чувствует. Волнение? Страх? Шок? Неважно. Разве не думала она о повторении той ночи каждый вечер, отходя ко сну?

Но он ее босс.

— Не думаю, что это удачная мысль.

Он продолжал спокойно смотреть на нее.

— Поверь мне, удачная.

— Почему это?

— Потому что мы оба этого хотим. Последняя ночь, — повторил Льюис, — в «Альпийской фантазии».

Мэдлин молчала. Отвергни его предложение прямо сейчас! — кричал ей рассудок. Скажи ему: то, что он предлагает, — неприемлемо!

Но почему тогда она до сих пор молчит?

Потому что Льюис прав. Она хочет этого не меньше. Еще одна ночь. Он и она. Их маленькая тайна…

— Я сказал, что уезжаю завтра утром?

Эти слова немного склонили чашу весов к «да». У нее будет целых две недели, чтобы подумать о том, как вести себя, когда они начнут работать. Или как она будет смотреть в лицо своим коллегам, когда их тайна всплывет наружу…

— Не думаю, что смогу, — покачала она головой.

Льюис сделал вид, что не понял, о чем она говорит.

— В ту ночь ты прекрасно справилась.

— Тогда я не знала, кто ты. Пойми, Льюис. Я завоевала уважение многолетним трудом. И не хочу его терять.

— Мое уважение ты уже не потеряешь.

— Да, но другие?.. Скажи мне, что это просто какой-то очередной экзамен.

Он покачал головой.

— Сейчас я говорю как мужчина, а не как твой босс. Если ты ответишь отказом, я не оберну это против тебя. Хотя, — он криво улыбнулся, — не обещаю, что не повторю своего предложения.

У Мэдлин вырвался глубокий вздох. Между ними образовалось легкое облачко пара.

— А что, если… что, если мы захотим продолжения?

Ведь в него так легко влюбиться и этим разбить себе сердце! С ней такого прежде не случалось, и лучше подобного опыта избегать как можно дольше…

— Ты хочешь продолжения? — вежливо спросил он.

— Нет, — так же вежливо ответила она.

— Значит, в этом наши планы совпадают. Ответь мне только на один вопрос. Ты можешь честно признаться, что не испытываешь искушения?

Мэдлин на секунду закрыла глаза. Не испытывает искушения? В том-то и проблема, что испытывает! Искушение. А потом — наслаждение. Восторг. И никаких обязательств, никаких выяснений отношений. Никакого будущего…

— Одна ночь, Мэдлин. Одна ночь, чтобы воплотить все наши безумные фантазии и похоронить их там же, среди гор.

Мысль, что она больше никогда не почувствует его губы на своих, отозвалась в сердце острой болью. Но ей нужно обдумать его предложение. Лучше где-нибудь в одиночестве, не видя перед собой его глаз, которые словно видят ее насквозь.

Мэдлин тщетно боролась с собой, но в ушах продолжала звучать его фраза: «Одна ночь, чтобы воплотить все наши безумные фантазии и похоронить их там же, среди гор».

Одна ночь, когда все будет дозволено. Ухватившись за бокал, Мэдлин тянула время, медленно отпивая коктейль, но перед глазами уже вставала картина того, что предложил ей Льюис. Приютившийся среди снежных гор коттедж; она наедине с Льюисом; за окном лежит снег; в камине весело потрескивает огонь; шампанское и ванна; широкая постель. Ночь, пронизанная страстью… Мэдлин почувствовала, что слабеет.

— Ты как-то сказал, что считаешь меня сильной, — растерянно произнесла она. — Но если это было бы так, я бы отказала тебе немедленно.

К чести Льюиса, ему удалось скрыть свое торжество — на его лице не отразилось никаких эмоций, иначе она бы нашла в себе силы встать и уйти.

— И разве это не признак слабости — поддаться такому примитивному чувству, как желание, и поставить под угрозу наши деловые отношения?

— Только если мы позволим этому случиться. — Он подался к ней. В его глазах появился опасный блеск. — И я с тобой не согласен. В ту ночь между нами было не просто примитивное желание, а нечто большее.

Мэдлин чуть не извинилась, потому что она была полностью с ним согласна. И она бы солгала себе, если бы сказала, что не надеялась услышать нечто подобное, едва он озвучил свое предложение. Его признание словно окончательно высвободило в ней какую-то сдерживающую ее до этого момента пружину.

— В шесть часов жду тебя в «Альпийской фантазии». Если не приедешь, встретимся в Сиднее через две недели. — Льюис встал, взял ее руку в свою, коснулся теплыми губами ее прохладной кожи и ушел.

Теперь уже Мэдлин, оставшись одна, созерцала стену перед собой. Ей двадцать восемь лет. Она одинока. У нее нет собственного дома. Чтобы добиться успеха, ей пришлось пожертвовать многим и жить в гостиничных номерах. У нее не появилось новых друзей, потому что работа отнимала у нее почти все время. Те, кто работал под ее началом, смотрели на нее скорее как на руководителя, чем друга. Так неужели она не заслужила немного счастья? — спросила себя Мэдлин.

За одну ночь она не успеет в него влюбиться. К тому же никто не узнает. О да, соблазн слишком велик.

«Если ты ответишь отказом, я не оберну это против тебя».

Можно ли ему верить? В этом Мэдлин почему-то не сомневалась.

Часы показывали три тридцать. У нее еще есть время до шести часов. А впереди ее ждут, возможно, двенадцать часов запретного удовольствия…

Сообщение пришло, когда она находилась в пути к дому отдыха. На дисплее высветилось: «Третий коттедж».

Стоя перед дверью, Мэдлин старалась не думать о сценах из фильмов, в которых приезжающая в отель проститутка стучит в дверь номера. Она сделала глубокий вдох и вошла.

Как и в тот раз, повсюду стояли цветные свечи в маленьких стаканчиках. В камине весело потрескивал огонь. Окна были задернуты тяжелыми портьерами. На столе стояла ваза со свежими цветами — их запах наполнял гостиную. Из динамиков лились тихие звуки музыки.

Мэдлин поставила сумку с одеждой на пол, не обнаружив следов Льюиса. Где он может быть? В спальне? В душе?

Она закрыла дверь и повернулась. Дыхание у нее сбилось. Льюис стоял, прислонившись к косяку. Он казался настолько расслабленным, насколько она была напряжена. Слегка влажные после душа волосы закрывали лоб. На чисто выбритом подбородке виднелась ямочка. Как и в первую их ночь, на нем были джинсы и рубашка. Он был босиком.

— Сбылась моя первая фантазия, — окинув ее фигуру медленным взглядом, сказал он и улыбнулся. — Ты пришла.

— Но похоже, ты в этом не сомневался.

— Ты не трусиха. — Он оттолкнулся от двери. — Позволь возьму твое пальто.

Мэдлин подошла к камину.

— Шампанского?

Решив, что алкоголь поможет ей расслабиться, Мэдлин кивнула. Льюис повесил ее пальто и вернулся с двумя бокалами, наполненными шампанским.

Чокнувшись с ней, он спросил:

— Ты пришла с фантазией?

Мэдлин обвела комнату взглядом.

— Она здесь.

Когда Льюис взял ее за руку и их пальцы переплелись, с ее губ сорвался вздох. Мэдлин вспомнила, что то же самое он сделал в ту первую ночь. Этим маленьким жестом он продемонстрировал свою симпатию и уважение. Он поцеловал кончики ее пальцев и спросил:

— Хочешь, поужинаем в ресторане?

Она покачала головой: раз уж она здесь, то не к чему терять драгоценное время и подвергаться риску быть узнанной.

— Нервничаешь? — спросил Льюис, сжав ее руку.

— Немного, — призналась она.

— Больше, чем в первый раз?

Мэдлин снова кивнула. Конечно, ведь теперь она знает, что он ее босс, и вполне возможно, что они будут видеться регулярно. Он может испортить ей карьеру или, наоборот, помочь в продвижении по служебной лестнице. Она пытливо посмотрела в его глаза и поняла: он прекрасно понимает ее страхи. Неожиданно все стало просто. Она правильно сделала, что приехала.

— Какая твоя фантазия? — понизив голос, спросила она.

Льюис наклонил к ней голову, и его лицо оказалось в непосредственной близости от ее губ.

— У меня их несколько, — прошептал он, лаская ее губы своим ртом. — Но начало у них всех одинаковое.

Он провел языком по ее губам, словно прося их приоткрыть. Мэдлин закрыла глаза, отдавшись нежному прикосновению его губ, дразнящим ласкам языка, чувствуя его дыхание на своем лице. Все это было так не похоже на его яростную атаку в лифте! Сейчас Льюис соблазнял ее умело, чувственно, неторопливо, обещая ей нечто большее, отчего ее сердце взволнованно забилось.

Не глядя, она протянула руку, на ощупь пытаясь определить, куда поставить бокал. Льюис немного отстранился, взял ее бокал и вместе со своим поставил на каминную полку.

Мэдлин положила ладони на его грудь, но Льюис развел ее руки в стороны.

— Тебе нельзя меня касаться, — сказал он хрипловатым голосом.

— Но я хочу. — Она с жадностью посмотрела на его торс, плотно обтянутый рубашкой, за которой скрывались стальные мышцы.

Льюис лениво улыбнулся.

— В моей первой фантазии я сижу там, — он кивнул на кресло, плохо различимое в тени, — а ты медленно, очень медленно снимаешь с себя всю одежду.

— Это называется подглядывать, — нервно засмеялась Мэдлин.

Его зубы сверкнули в ответной улыбке.

— И это только начало.

Льюис ждал, ласково гладя ее щеку пальцем, пока Мэдлин раздумывала. Поймав его палец губами, она втянула его в рот и отпустила, наблюдая за тем, как темнеют у него глаза.

— Ты будешь подсказывать, в какой последовательности мне избавляться от одежды?

— Без сомнения.

Хрипотца в его голосе вызвала в ней дрожь. Льюис подошел к креслу и сел. Темнота скрывала его лицо, и видны были только руки, лежавшие на коленях.

Мэдлин снова чуть не рассмеялась дрожащим нервным смехом. Сумеет ли она сделать то, что от нее ожидает Льюис? Если бы неделю назад ей кто-нибудь сказал, что во время отпуска она встретит привлекательного незнакомца и проведет с ним первую же ночь в постели, она могла бы в это поверить. Но если бы кто-нибудь сказал, что она сама поедет в коттедж в горах, чтобы переспать со своим боссом, сначала исполнив его пожелания и устроив перед ним стриптиз, она бы смеялась до колик в животе. Но в эту минуту Мэдлин была просто рада тому, что потратилась на дорогое, сексуальное белье…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда Мэдлин стала снимать с себя блузку, открывая его взгляду жемчужного цвета бюстгальтер, сверкнувший в рассеянном свете, Льюис напомнил ей из темноты: — Медленно.

Мэдлин почти совладала со своими нервами. Только прерывистое, слегка учащенное дыхание выдавало ее волнение, но Льюис знал, что Мэдлин любит принимать вызовы, от которых вскипает кровь, и восхитился ее выдержкой.

Он охватил взглядом ее фигуру, и сердце пропустило удар, как тогда, когда он увидел, что она пришла. На ногах у нее были белые сапоги до колен на высоких каблуках — ничего более возбуждающего нельзя было придумать.

Мэдлин расстегнула лифчик, и при виде ее груди с дерзко вздернутыми заострившимися розовыми сосками у него пересохли губы. Льюис поглубже сел в кресло, чтобы не встать и не подойти к ней.

Ее бедра слегка двигались сами по себе, под ритм какой-то лишь ей одной слышной музыки. Льюис смотрел на нее как заколдованный. Когда она расстегнула молнию и незаметным движением бедер заставила юбку упасть, он увидел кружевные полоски, которые плавно переходили в поблескивающие чулки. Его горло мгновенно пересохло.

Подцепив носком сапога упавшую юбку, Мэдлин отшвырнула ее в сторону, а Льюис не мог оторвать взгляд от полупрозрачных чулок, своим светлым цветом оттенявших золотистую кожу. Благодаря высоким каблукам ее стройные ноги казались еще длиннее. От такой совершенной красоты захватывало дух, и Льюис подумал, что мог бы любоваться ею до бесконечности. Когда Мэдлин взялась за застежку, чтобы отстегнуть чулок, он резко подался вперед и выдохнул:

— Нет!

Мэдлин вопросительно посмотрела в его сторону.

— Пока не снимай, — сказал он, снова откинувшись назад, в тень. — (Мэдлин нагнулась и взялась за молнию сапога.) — И сапоги тоже пока оставь.

— Что тогда? — спросила она севшим от волнения голосом.

— Пока ничего. Я просто хочу на тебя посмотреть.

Мэдлин выпрямилась, и ее грудь немного всколыхнулась. Льюис не мог отвезти глаз от соблазнительной женщины в белоснежно-кремовых кружевах.

— Скажи мне, что под этим кружевом у тебя ничего нет, — попросил он.

Мэдлин чувственно улыбнулась и провела руками вдоль тела.

— Пояс с подвязками.

Льюис подумал, что его сердце не выдержит, когда она указательным пальцам отогнула полупрозрачную и тонкую, как паутинка, тесемку, продемонстрировав полоску гладкого переливающегося атласа.

— И трусики «танга».

Льюис почти не слышал, следя за тем, как ее пальцы скользнули под ткань.

— Особенные трусики.

Его взгляд взметнулся к ее лицу.

— Они развязываются по бокам, — пояснила она с провокационной улыбкой.

Он сглотнул и с трудом выдавил из себя два слова:

— Вот как?

Мэдлин увлажнила губы кончиком языка.

— Хочешь, чтобы я их сняла?

— Это было бы… здорово.

Сжав руки в кулаки, Льюис снова откинулся на спинку кресла, сжимая зубы каждый раз,когда в темноте вдруг вспыхивала полоска ткани или на Мэдлин падал луч света и ее кожа превращалась в глянец, а на губах неожиданно появлялась и исчезала загадочная улыбка.

— Вот уже несколько дней я не могу выкинуть тебя из своих мыслей, — сказал Льюис, вставая с кресла и поднимая лежащую рядом сумку. — Теперь я уверен, что это то, что нужно. Закрой глаза, — остановившись рядом с ней, велел он.

Мэдлин посмотрела на сумку в его руках и закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает волнение. Послышался шорох, а затем на руку опустилось что-то мягкое. Она открыла глаза и потрясенно ахнула, увидев длинное белое пальто из мягчайшего меха.

Льюис надел пальто ей на плечи и запахнул лацканы, так что ее голова оказалась окружена мехом.

— Льюис, это…

— Искусственный мех, — перебил он. — Я почти сожалею, что не заказал столик в ресторане — просто ради удовольствия смотреть на тебя в этом пальто и знать, что под ним нет ничего, кроме белья.

— Где ты его нашел? — оглядывая пальто, спросила Мэдлин.

— В одном из магазинов в городе. Как только я его увидел, сразу понял, что хочу увидеть в нем тебя.

— Ты купил его специально для меня?

Льюис отступил на шаг и склонил голову набок.

— Не только. Ради себя тоже, — признался он и коснулся ее губ легким поцелуем.

Но одного поцелуя ему показалось мало, и вскоре их учащенное дыхание заполнило гостиную. Льюису пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы воплотить свою фантазию до конца. Не отрываясь от ее губ, он снял с нее пальто, положил его перед камином, потянул Мэдлин за руку и заставил ее опуститься на мех.

Лежа рядом с Мэдлин, Льюис оперся на локоть и оглядел ее с ног до головы. При виде ее напрягшихся сосков он чуть не застонал, но напомнил себе, что впереди у них вся ночь. Поцеловав ее в мягкие, нежные губы, он снова чуть не забылся. Желание накатило с такой силой, что он почувствовал себя опьяневшим. Стараясь не утратить над собой контроль, он стал ласкать ее тело, не переставая целовать в губы.

Мэдлин извивалась под его ладонями, но, когда она с тихим стоном запустила руки ему в волосы, притягивая к себе, Льюис поднял голову.

— Не касаться, помнишь?

— Но если я хочу, — с капризной требовательностью прошептала она.

— Пока это еще моя фантазия, — напомнил он.

Мэдлин закрыла глаза, вздохнула и неохотно убрала руки. Льюис наклонился и втянул один сосок в рот. Она вздрогнула и, приподнявшись на локтях, подалась ему навстречу.

— Не мошенничать, — предупредил он и, почувствовав на своих губах жадный поцелуй и прижавшееся к нему тело, чуть не задохнулся от полноты ощущений.

В ту первую ночь Льюис знал, кто такая Мэдлин Холланд, но не знал, какая она. Теперь ему кое-что о ней известно. Мэдлин не просто красивая и страстная. На нее еще можно положиться. Она любит свою работу и стремится выполнить ее как можно лучше. Но главное — она верит ему. Пусть только сегодня, зато это вдвойне приятно, потому что, как подозревал Льюис, решение приехать к нему далось ей нелегко.

И этой ночью он собирался полностью оправдать ее доверие.

Минуты прошли или часы, Мэдлин не знала, да и не стремилась узнать. Все, что значило в этот миг, — это прикосновения Льюиса, его ласки, поцелуи. Небольшое стеснение доставляло лишь то, что она должна только лежать и наслаждаться, ни о чем не думая. Неожиданно ей пришло в голову, что Льюис ничего не просит для себя. Он умело ласкал ее, придавая ее удовольствию все новые оттенки, пока она не стала изнемогать от желания. Ее сознание словно разделилось на две половинки: ей хотелось избавиться от нарастающего внутри напряжения и одновременно чтобы эта мучительно-сладкое обольщение не прекращалось. К счастью, Льюис сделал выбор за нее. Мэдлин поняла это, когда его медленные дразнящие ласки прекратились, заставив ее замереть в томительном ожидании.

Затем она почувствовала, что Льюис навис над ней. Его ладони накрыли ее пальцы и сжали. Глаза у него засияли от того, что он прочел в ее лице, и в них отразилось испытываемое ею наслаждение. Она по-прежнему не могла дотронуться до него, но чувствовала, как он напряжен, видела, как пульсирует вена на его шее.

Удерживая ее руки, он развязал завязки на ее трусиках и накрыл ее своим телом. Под его весом застежки чулок впились ей в кожу. Мэдлин подняла ноги и завела их ему за спину, обхватив его в тесное кольцо и слегка вонзив в него каблуки своих сапог. Льюис простонал и сбился с ритма. Это вызвало у нее довольную улыбку. Не только же ей терять контроль над своим телом!

Она приподняла бедра — приглашая, соблазняя, требуя. Льюис ненадолго застыл, глядя на нее сверху вниз и тяжело дыша, а затем они оба подались навстречу друг другу, окончательно забывшись в водовороте захлестнувшей их страсти…

Когда Мэдлин немного пришла в себя, она не сразу услышала треск поленьев в камине и тихую музыку — все звуки заглушало их учащенное дыхание. Льюис сдвинулся, частично освобождая ее от веса своего тела, но по-прежнему остался лежать на ней. Он взял ее руки и прижал их к своей влажной от пота груди.

Еще долго они лежали не двигаясь. Насытившись, ее тело расслабилось, и Мэдлин сама не заметила, как ненадолго задремала, чувствуя сверху твердое, еще горячее тело Льюиса и ласкающий ее спину мягкий мех. Она улыбнулась. Ни один мужчина, за исключением отца, никогда не покупал ей подарков, тем более таких дорогих. Подчиненные дарили по праздникам календари, но ничего лично для нее. От этих мыслей ей стало немного грустно.

— Наверное, нам не следует лежать на мехе, — сказала она. — На моем пальто , добавила она про себя, это пусть Льюис считает, что он купил его для них обоих.

Он только что-то пробормотал, но не пошевелился.

Музыка смолкла. Язычки пламени уменьшились и скоро совсем потухли. В комнате стало очень тихо.

— Послушай… — вдруг произнесла Мэдлин, повернув голову.

Льюис открыл один сонный глаз и посмотрел на нее.

— Мне кажется, идет снег.

— Ты слышишь, как падают снежинки?

— Да!

Мэдлин выскользнула из-под его тела и села, глядя в окно. Она любила, когда шел снег. С ним было связаны счастливые воспоминания из детства, когда еще был жив отец. Как они вместе катались с горки позади их дома на заменяющей им санки дверце от старого автомобиля. Как закидывали ее мать снежками, когда она выходила, чтобы позвать обедать или просто посмотреть на их дурачества. Когда его не стало, радость от катания с горки сразу померкла. Повзрослев, она иногда садилась у окна, вспоминая все то хорошее и счастливое, что было связано с отцом.

Мэдлин встала, подошла к окну и открыла занавески. Свет давал единственный установленный перед домом фонарь, в луче которого блестели и падали снежинки.

— Посмотри, как красиво, — сказала она, подойдя к Льюису.

Льюис некоторое время смотрел на хоровод снежинок за окном.

— Кажется, это надолго.

Мэдлин вновь села на пальто, прислонилась спиной к его груди и положила голову ему на плечо. Льюис обхватил ее руками, и так они сидели, глядя на снег.

— Ты боишься, что полеты задержат? — спросила она, хотя сейчас, вот именно в эту минуту, она бы предпочла побыть с ним еще немного.

Льюис пожал плечами.

— Мне не впервой быть занесенным снегом.

— Вот как? Не расскажешь?

— В Швейцарии, — невесело усмехнулся он. — Мне дали понять, что, приняв приглашение на уикенд, я не пожалею. В итоге он растянулся на четыре дня.

Мэдлин подумала, что не возражала бы провести с ним четыре дня.

— Что-то по твоему голосу не чувствуется, что ты был этому рад.

— Снегу — рад. Компании — не очень.

Ей вдруг стало неуютно. Что, если он был в обществе сотрудницы из своей компании и вот так же будет рассказывать впоследствии о ней другой женщине, в другом коттедже?

— И боги иногда ошибаются, — заметила она, заглушая неуместно возникшую к себе жалость. Сожалеть она начнет завтра…

— Не в том случае. Меня просто заманили.

Заманили? Она бы никогда не подумала, что Льюиса можно заставить идти на поводу.

— Любопытно. Рассказывай дальше.

— Она говорила, что приглашение исходит не только от нее, но и от ее мужа, однако его в доме я так и не обнаружил. Оказалось, она заманила меня, чтобы «уговорить» меня ввести его в совет директоров компании.

— Обычное дело, — прошептала Мэдлин, слегка поворачивая голову, чтобы видеть его лицо. — Всем что-то нужно.

— Это точно, а женщинам так вообще больше, чем кому бы то ни было. И как правило, они хотят получить все быстро.

— Льюис, я не хочу, чтобы ты подумал, что я согласилась ради… — Ее голос пресекся.

— Тихо. — Он приложил палец к ее губам. — Я тебя сам попросил, помнишь?

Она кивнула и как можно беспечнее заметила:

— Похоже, ты не слишком высокого мнения о женщинах.

— За исключением той, в чьей компании я сейчас. — Льюис поцеловал ее в кончик носа. — Иногда мне кажется, что я притягиваю как магнит самых жадных и алчных. Поэтому мне так нравятся сильные, независимые женщины вроде тебя.

Да, она сильная, подумала Мэдлин. Но только не сегодня.

Это напомнило ей кое о чем другом. Ведь у нее только эта ночь, когда она может быть слабой. И у нее еще есть фантазия, которую нужно успеть воплотить сегодня, чтобы потом, лежа без сна одной, ей было о чем вспомнить.

Сидя к нему спиной, Мэдлин накрыла его руки, прижав ладони к своим бедрам.

— Льюис, а я ведь все-таки кое-чего от тебя хочу, — сказала она и почувствовала, как он спрятал улыбку в ее волосах, а затем его губы защекотали ей шею. Но если она ничего не путает, теперь его очередь воплощать ее фантазию.

Мэдлин повернулась к нему лицом, села на него и прильнула к его губам в страстном поцелуе, оторвавшись лишь однажды, чтобы снять с него рубаху.

Загар Льюиса был безупречен, и наконец-то она с полным правом могла касаться его кожи. Проведя ладонями по его груди, она наклонилась и, коснувшись губами местечка позади уха, стала опускать голову ниже. Когда он поднял руки, чтобы обхватить ее груди, Мэдлин взяла их за запястья и развела в стороны.

— Нельзя, — строго приказала она. Ее тон заставил его губы дрогнуть в улыбке. — Теперь будет так, как хочу я. — Наклонив голову, она лизнула его соски и потому не видела, как глаза Льюиса мгновенно потемнели от желания. Но когда она стала покрывать его грудь поцелуями, то с удовлетворением заметила, как напрягаются его мускулы.

— Моя очередь, — шепотом повторила Мэдлин, наслаждаясь производимым эффектом. — А теперь, — она толкнула его, показывая, что он должен лечь, — ты должен лежать и ничего не делать. Все делать буду я. Ты обязан только подчиняться. И забудьте о том, что вы мой босс, мистер Гуд. — Она подняла его руку и поцеловала в ладонь. — Ну, держитесь. Теперь вы в моих руках…

Мэдлин проснулась, чувствуя себя необыкновенно бодрой и полной сил, несмотря на то — она посмотрела на часы, — что спала всего лишь три часа. Как такое могло быть, сонно подумала она, а затем вспомнила. Она в «Альпийской фантазии». Во второй раз. На нее разом нахлынули воспоминания о незабываемой ночи. И как она еще могла сомневаться, приезжать или нет!..

Эта ночь была даже лучше первой, если такое, конечно, возможно. Меховое пальто, клубника в шоколаде и шампанское, неожиданный снегопад — все это придало ей дополнительное очарование.

Потянувшись, Мэдлин подумала, что если у нее больше не будет секса, то она не сильно соврет, если скажет, что не много потеряет. Она позволила себе еще минуту понежиться в постели, перебирая в памяти события волшебной ночи, и встала.

В ванной комнате было не прибрано. Накануне такого беспорядка не было, хотя в ней принимали душ и занимались любовью в гидромассажной ванне. Будучи любительницей порядка, Мэдлин все прибрала.

Позже, накладывая на лицо тональный крем, она вдруг отчетливо увидела: Льюис, уже одетый, стоит рядом и просто смотрит на то, как она спит. Она вспомнила, что ее разбудили шумящие за окном птицы, но спальня была погружена в темноту. Молодая женщина поворочалась под пуховым одеялом, ее глаза снова закрылись, а затем она почувствовала, как что-то легкое коснулось ее губ. Его рука или губы? Или все это ей только приснилось?

Белое меховое пальто висело на ручке двери. Мэдлин провела по нему рукой, наслаждаясь мягким ворсом, и положила в сумку, в которой его привез Льюис.

С чувством какого-то сладостного стыда она покидала эту затерянную в горах уютную берлогу, в которой позволила себе дать выход своим греховным фантазиям, кутаясь в подаренный любовником мех…

Находясь в приподнятом настроении, Мэдлин не думала о том, как ей держаться с Льюисом в рабочей обстановке после своего повторного грехопадения. Однако ни одна из этих двух ночей не была просто удовлетворением примитивного желания: присутствовало еще что-то, что делало их особенными не только для нее, но и для него — Мэдлин почему-то была в этом уверена. Как и в том, что Льюис никогда не обернет против нее их мимолетную связь или перестанет ее уважать.

Ее отпуск продолжается. Она проведет выходные с матерью, закончит уборку дома, а может, и уговорит Кей съездить вместе в Крайстчерч на оперу или куда-нибудь еще.

Впереди ее ждет новая работа, новые друзья и новые вершины. Самое сложное, конечно, — работа с Льюисом бок о бок. Но то, что работать с ним будет интересно, в этом у Мэдлин не было ни малейших сомнений.

Телефонный звонок раздался, когда она зашла на кухню.

— Какой смысл в мобильном телефоне, если до тебя невозможно дозвониться? — ворчливо спросила Кей вместо приветствия.

Мэдлин подавила виноватый вздох: приехав в коттедж, она его отключила, а потом забыла включить.

— Извини.

— Ты одна?

Что-то в голосе подруги заставило мышцы живота сжаться в тугой узел в дурном предчувствии.

— Да.

— Твоя машина в гараже?

— Нет, — еще больше озадачившись, произнесла Мэдлин, машинально посмотрев в окно. — А что?

— Я хочу, чтобы ты поставила ее в гараж, закрыла дверь и не отвечала на телефонные звонки. Я буду примерно через час.

— А что случилось? — Мэдлин ничего не понимала и потому встревожилась еще больше. — Что-то с мамой?

— Нет, с Адель все в порядке, — поспешила успокоить ее Кей. В трубке раздался мучительный вздох. — Просто я не знаю, как тебе об этом сообщить.

— Сообщить что? — выдохнула Мэдлин.

— Мне так жаль, но кто-то из персонала отеля передал журналистам запись камеры в лифте, сделанной во время бала. — Кей еще раз тяжело вздохнула. — Ты во всех новостях.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Слова Кей с трудом доходили до ее сознания.

Кто-то продал запись, сделанную в лифте?

— О боже, — выдохнула Мэдлин. — Кто? Как это могло произойти?

— Могу ответить, кто, — «утешила» ее подруга. — Он как раз сидит у моего кабинета и ждет увольнения.

Мэдлин закрыла глаза.

— Почему?

— Думаю, просто от страха перемен, вызванного разговорами Льюиса о сокращении. Подозреваю, у некоторых просто сдали нервы. Люди опасаются потерять работу.

— Вчера мы о работе даже не говорили, — сказала Мэдлин, не заметив, что говорит вслух. Она спросила Льюиса, как прошла его встреча с Кей, но, услышав его предложение, о делах думать уже не могла.

— Ты видела его прошлым вечером? Но Льюис вчера выехал из отеля.

Перед глазами Мэдлин вдруг замелькали картины, словно кадры из фильма ужасов. Они сжимают друг друга в объятиях. Тот взгляд матери. Кто-то, кто сейчас сидит у кабинета Кей, потеряв работу из-за того, что она не смогла совладать с желанием, — он пытался отстрочить, как многие уже считали, неизбежное.

— Да, мы виделись. Я была с ним.

В трубке стало тихо. Мэдлин представила, какое лицо может быть у Кей.

— На ферме?

— В «Альпийской фантазии». На прошлой неделе мы встретились там в первый раз.

Последовала еще одна пауза, а затем Мэдлин услышала судорожный вздох.

— Господи, Мэдлин! Что, если вас там кто-нибудь видел?

— Не думаю.

— Закрой дверь и не отвечай на звонки, — повторила Кей. — Кстати, где сейчас Льюис?

— Не знаю. Но ему нужно было быть в Сиднее.

— Счастливчик Льюис, — усмехнулась Кей. — Буду у тебя примерно через час. Что тебе привезти?

Мэдлин поняла, что оказалась узницей в своем доме.

Льюис удивил себя, уснув в самолете после того, как задержался в Куинстауне на час, ожидая, пока расчистят дорогу от снега. Он проснулся лишь тогда, когда объявили о готовящейся посадке в аэропорту Крайстчерча. Проклятье, он проспал пересадку!

Льюис терпеть не мог, когда что-то вмешивалось в его планы, но в этот раз отнесся к происходящему философски. Что говорить, ему уже тридцать четыре года, но, оказывается, есть еще к чему стремиться. Он-то думал, что лучше первой ночи с Мэдлин быть не может, но сейчас знал, что ошибся.

Вот теперь точно можно забыть об исключительно деловых отношениях. Такое сильное влечение, с которым их сразу потянуло друг к другу, встречается редко. К тому же и второй ночи с ней ему было мало! Конечно, Мэдлин сначала будет сопротивляться, но Льюис знал, что отступать ему уже поздно.

Сойдя с самолета, он сразу направился к терминалу первого класса.

Узнав, что следующий рейс будет только в три тридцать, Льюис внутренне застонал.

— А если не прямой рейс?

— Через Мельбурн? Через три часа, — последовал ответ.

Нравится не нравится, но делать нечего. Придется ждать. Жаль, он не знал об этом заранее, иначе провел бы лишний час с Мэдлин в постели. Перед его глазами возникло ее спящее лицо. Как и в первый раз, он не смог удержаться и поцеловал ее родинку. Она, наверное, даже ничего и не почувствовала.

Попросив разбудить его через два часа, если он вдруг уснет, Льюис со стаканом сока сел на диван рядом с окном и впервые в жизни позволил себе подумать о ком-то не просто как о женщине, согревающей его постель. Он представил себе Мэдлин на своей вилле в Дабл-Бей, просыпающуюся в его постели. Как она улыбается ему за завтраком, а рядом с ними шумит океан. Как она сидит на его кровати, натягивая на себя прозрачные чулки или — даже лучше — спуская их с длинных стройных ног. А затем они могли бы вместе поехать на работу.

На этом месте его мысль оборвалась. Что-то он слишком уж увлекся. Мэдлин еще даже не приступила к работе.

Льюис выпрямился. Всю его усталость вдруг как рукой сняло. Он и так уже нарушил одно правило, так зачем останавливаться? Днем они будут работать, а вечером он будет наслаждаться ее обществом. Подумав об этом, Льюис сразу вспомнил, что он почувствовал, когда Мэдлин, по-прежнему в подвязках, чулках и сапогах, села на него верхом. Неожиданно его охватило возбуждение, и, чтобы хоть как-нибудь охладить свою разгоряченную кровь, Льюис схватил бокал сока со столика и в этот момент краем уха услышал: «Куинстаун». Он машинально повернулся в сторону телевизора и увидел снегопад, а затем на экране возник снимок отеля «Премьер Уотерфронт».

Удивительно, но, похоже, ему все больше и больше начинает нравиться этот небольшой туристический городок…

Разве теперь она когда-нибудь сможет показаться в городе? Сердце у нее забилось сильнее, когда она взяла пульт от телевизора, зная, что ей лучше этого не делать. С другой стороны, лучше знать все наверняка, чем воображать себе невесть что, бесцельно слоняясь по дому в ожидании Кей.

Все оказалось даже еще хуже, потому что журналистам удалось узнать и об «Альпийской фантазии». Хотя ее имя не называлось, но Льюис Гуд был слишком хорошо известен, поэтому новость о том, что новый владелец «Премьер Отель Групп» провел две ночи с одной из топ-менеджеров своей новой компании, привлекла всеобщее внимание.

Ее бедная мать… Мэдлин все откладывала со звонком, надеясь, что приезд Кей вдохнет в нее храбрость, и в то же время понимая, что откладывать до бесконечности не получится — рано или поздно доберутся и до матери.

Когда она наконец попросила соединить ее с матерью, трубку взял кто-то из сотрудников и сказал ей, что к ним поступали звонки от журналистов из местного телевидения, которые очень хотели поговорить с Адель.

— Ваша мать еще не включала телевизор. Сейчас она спит.

Мэдлин взглянула на часы. Странно, в это время мать обычно бодрствовала…

— Могу я рассчитывать, что вы не допустите к ней журналистов?

— Конечно, — с готовностью сказал служащий. — Боюсь только, смотреть телевизор запретить мы ей не можем.

Мэдлин поблагодарила его и положила трубку.

За прошедшие годы ее мать стала более покладистой, но не исключено, что кто-нибудь обязательно вспомнит ее яростные проповеди, и тогда все замрут в ожидании того, какой эффект окажет на «Леди Библию» эта новость. Несомненно, очень многим будет интересно посмотреть, как Адель Холланд на нее отреагирует, особенно в свете ее памятной уничижительной речи в адрес дочери в то время, когда Мэдлин жила в городе.

Похоже, ничего более интересного в жизни Куинстауна за прошедшею неделю не происходило, раз все средства массовой информации принялись раздувать эту историю, с горькой усмешкой подумала Мэдлин, смотря на сцену в лифте со стороны — это выглядело не просто ужасно, а вульгарно.

Камера в лифте была расположена под таким углом, что казалось, ее груди вываливаются из низкого выреза. Юбка с одной стороны была задрана, но Льюис стоял очень близко к ней, и у тех, кто не знал, что на самом деле это был всего лишь поцелуй, создавалось совсем иное впечатление. Вдобавок, несмотря на нечеткое изображение, можно было попытаться разглядеть и их лица.

Мэдлин хотелось умереть от стыда. Когда наконец приехала Кей, она чуть ли не в истерике бросилась на шею подруге, не в силах больше сдерживаться.

— Разве это новости? Это частная жизнь, — причитала она.

Кей погладила ее по волосам.

— Льюис — известная личность в Австралии, а теперь и здесь, тем более из-за слухов о закрытии отелей.

— Моя мама! — простонала Мэдлин. — Это станет последнем гвоздем в гроб наших отношений.

— Не станет. Она устроит тебе разнос, но потом забудет об этом. К тому же, будь эти кадры распространены, скажем, в Сиднее, об этом говорили бы долго, но в нашем городке позубоскалят и забудут, тем более что сейчас всех больше волнует решение Льюиса в отношении отелей, а не то, с кем он спит.

— А я могу забыть о выступлении и в «Ассоциации деловых женщин», и в школе, — всхлипнула Мэдлин.

— Господи, Мэдлин. — Кей сжала ее руку. — Я никогда не видела, чтобы ты плакала.

Мэдлин тоже не могла вспомнить, когда в последний раз плакала и плакала ли вообще.

— Он тебе нравится? — озабоченно спросила Кей.

— Не важно. Это уже в прошлом. Жду не дождусь, когда приступлю к работе. — Она обхватила себя руками, невольно вспоминая теплый мягкий мех. — Всего лишь неожиданно вспыхнувшая страсть. Такое случается. — Мэдлин укоризненно взглянула на Кей. — Кстати, в этом есть и твоя вина. Кто уговорил меня провести пару деньков в «Альпийской фантазии»? Там мы и познакомились на прошлой неделе. Если честно, ночь была незабываемой, так что у меня даже закралась мысль, а не входило ли это в программу обслуживания постояльцев.

Кей оценила ее юмор и хмыкнула.

— Для лучшей подруги ничего не жалко. Ну, теперь уж рассказывай все, раз начала. Вряд ли, конечно, я смогу тебе помочь, но, может, тебе станет легче, когда ты выскажешься.

Мэдлин спросила себя, почему она не рассказала об этом Кей раньше и может ли посвятить подругу — и подчиненную ее и Льюиса — в детали. А почему, собственно говоря, нет? Не так уж и часто она откровенничала даже с лучшей своей подругой о мужчинах.

— Ты была в «Альпийской фантазии»? Там есть небольшой кинотеатр, где можно заказать и посмотреть любимый кинофильм и знать, что тебя не побеспокоят. На второй день я смотрела «За пределами Африки». После фильма долго бродила пешком, пока не обнаружила, что оставила в кинозале ключ. Я вернулась и увидела мужчину, который сидел перед тем местом, где я забыла ключ. Я подумала, что смогу тихонько его забрать.

— А что он смотрел?

— Какой-то старый военный фильм, — пожала плечами Мэдлин. — В общем, когда я взяла ключ, он неожиданно повернулся и схватил меня за руку. Это было так неожиданно, что я вскрикнула. Вспыхнул свет, и в зал вбежал служащий. Он бесконечно долго извинялся перед мужчиной, но почему-то, — Мэдлин недоуменно покачала головой, — ни я, ни, по-моему, Льюис, — ничего не слышали. Мы просто смотрели друг на друга. Я знала, что должна уйти, но не могла.

В глазах Кей появилось задумчивое выражение.

— Но ведь вы на тот момент еще ничего друг о друге не знали?

Мэдлин кивнула, решив опустить небольшие подробности.

— Льюис знал, кто я, но сказал мне об этом только на балу. Он решил, что это Жак подослал меня к нему, — пояснила она.

— На балу? — нахмурилась Кей. — Не раньше? — Ее лицо озарилось улыбкой. — Понятно. Значит, когда ты все-таки вышла, он увязался за тобой. Что последовало дальше, я знаю из новостей. Скажи мне только, вы в ту же ночь после бала?..

— Нет. Я была жутко зла на него из-за того, что он принял меня за подсадную утку, и попросила оставить меня в покое.

— А прошлой ночью?

Прошлой ночью ей казалось, что все именно так и должно быть, и даже сейчас Мэдлин ни о чем не сожалела.

— Не смогла устоять, — просто сказала она. — Решила: последний раз, чтобы убедиться, что та первая чудесная ночь мне не приснилась. — Она рассмеялась, но в ее смехе звучала нотка горечи. — Быть девственницей до двадцати двух лет… Как ты думаешь, может, теперь я просто стараюсь наверстать упущенное?

— Я лишь надеюсь, что воспоминания позволят тебе пережить все неприятности, которые могут последовать за этим днем, — невесело улыбнулась Кей.

Телефон разрывался целый час, прежде чем Мэдлин выдернула шнур из розетки, бормоча себе под нос, что ее мать могла бы обзавестись автоответчиком. Кей убедила ее ни с кем не общаться. Вполне возможно, сказала она, что через пару дней шум немного уляжется. В результате, когда Мэдлин услышала, что у дома остановилась машина, спускаться вниз она не стала, так как, выглянув из окна, не узнала, кто к ней пожаловал. Это был уже четвертый неизвестный посетитель за день.

Незадолго до этого с ней созванивался и встречался риелтор, чтобы сообщить, что на ферму объявился покупатель, поэтому он хотел бы обговорить окончательные условия. Мэдлин неохотно согласилась — пока она предпочла бы ни с кем не встречаться. Будь ее воля, она бы, наверное, как и двенадцать лет назад, желательно ночью, покинула город, но для этого требовалось сначала продать ферму, что без риелтора сделать было никак невозможно.

Именно этому риэлтору Мэдлин предложила заняться поиском покупателя на ферму, потому что он показался ей понимающим и доброжелательным молодым человеком, однако сейчас она не могла избавиться от ощущения, что он внутренне над ней посмеивается. В результате с ее щек не сходила краска в продолжение всей встречи.

— Это исключительно выгодное предложение, мисс Холланд, — говорил он, пока Мэдлин пыталась сконцентрироваться и изучить документы.

Судя по ним, интерес был со стороны строительной компании. Мэдлин знала, чем это грозит ферме. Если она ее продаст, то вполне возможно, что на этом месте скоро появится еще один небольшой отель или жилой дом с дорогими апартаментами, а дом ее деда снесут. Жаль, конечно, но такова сегодняшняя реальность…

Подняв голову, она натолкнулась на слегка презрительный взгляд, который напомнил ей об узколобости жителей небольшого городишка. Мэдлин снова склонилась над бумагами и расписалась в указанных местах, а затем выпроводила риелтора из дома с такой поспешностью, что он не успел даже допить предложенный кофе.

Вечером Мэдлин планировала навестить мать, надеясь, что на это время не придется ее один из редких — пока еще — провалов в памяти, когда она переставала ее узнавать. Теперь, когда дом продан и ее уже здесь ничего не держит, она спокойно может уехать в Сидней, чтобы немного прийти в себя.

В дверь забарабанили. Мэдлин снова выглянула в окно, стараясь, чтобы ее не было видно снаружи и мысленно коря себя за трусость.

— Мэдлин! Я знаю, ты здесь.

Ее переполнял стыд, и Мэдлин не сразу поняла, что этот раздосадованный мужской голос ей знаком. Разве сейчас Льюис уже не должен быть в Сиднее?

— И долго мне еще ждать? — осведомился он, когда она наконец выглянула в дверную щелочку.

Льюис толкнул дверь и ворвался мимо нее внутрь.

— Ты же должен быть в Сиднее, — растерянно произнесла Мэдлин.

— Я увидел новости в Крайстчерче. Господи, ну и холод у тебя тут! — Льюис подошел к старой угольной печке и приоткрыл дверцу.

На его одежде не было ни единой морщинки, и Мэдлин почувствовала себя неряхой в своих старых джинсах, шерстяных носках и мешковатом свитере.

— Но почему ты здесь?

— Ты в порядке? — вместо ответа спросил он.

Мэдлин повернулась, чтобы наполнить чайник водой, но вдруг, словно забыв, что собиралась сделать, замерла.

Льюис подошел к ней и положил руки на ее плечи. От его сочувствия ей стало только хуже.

— Ну, не так уж все и плохо, верно? — Льюис повернул ее лицом к себе и криво улыбнулся. — Не в первый раз меня упоминают в связи с красивой женщиной.

— По-твоему, меня это должно утешить?

Льюис заставил ее сесть.

— Милая, это вовсе не конец света. Когда ты добиваешься успеха, всегда найдутся те, кто захочет втоптать тебя в грязь. Тебе должно быть об этом известно.

Мэдлин покачала головой. Похоже, ему абсолютно все равно. Ну да, конечно. Он ведь мужчина…

— Но я-то, в отличие от тебя, к такому не привыкла. Для тебя это очередной эпизод. А как быть мне? Как смотреть людям в глаза? Как смотреть в глаза моей матери?

— Почему тебя это так волнует? — удивился Льюис. — Да, ты родилась здесь, но уехала отсюда много лет назад. — Его голос смягчился. — Перед матерью, конечно, тебе может быть немного стыдно, но ведь ты уже взрослая женщина.

Мэдлин отстранилась от Льюиса.

— Ты не знаешь мою мать.

Льюис, словно почувствовав, что ей тяжело говорить об этом, отвернулся к окну, давая ей возможность успокоиться. Через минуту он спросил:

— В том, что случилось, ты винишь и меня?

— Сюда целый день ломятся репортеры, — не глядя на него и не отвечая на его вопрос, сказала Мэдлин. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я на ферме.

Льюис снял пальто.

— Не знаю, как ты, но я не спал всю ночь. Ты не хочешь предложить мне чашечку кофе и объяснить все немного подробнее?

Голос Льюиса ее немного успокоил. Может, его спокойствие и уверенность передадутся ей?

Сумеет ли она объяснить ему, почему так нежелательно упоминание ее имени в новостях, да еще с сексуальным подтекстом! Ведь это снова заставит всех вспомнить историю, о которой ей хотелось бы забыть.

Мэдлин поставила перед Льюисом чашку кофе и тарелочку бисквитов, которые привезла Кей.

— Моя мама — непростая женщина, к тому же местная достопримечательность, — начала она издалека, чтобы Льюис понял. — Нельзя сказать, что она жестокая или что-нибудь в этом роде, но подростком я ее стыдилась. Особенно когда она бралась обличать пороки моих друзей и их родителей.

— Но ты ведь говорила, что сейчас она больна? Она может и не понять, что произошло.

— Я узнаю об этом, когда схожу к ней сегодня вечером.

— Это как-то связано с тем, что ты покинула Куинстаун?

— Самым прямым образом. Я сожгла старую церковь.

Льюис едва не подавился бисквитом и закашлялся. Услышать такое он, должно быть, не ожидал.

— Когда нам было по шестнадцать лет, мы с Кей устроились работать горничными в «Премьер Уотерфронт» на неполный рабочий день. Да и сдружились мы с ней, наверное, потому, что в школе с нами никто больше не хотел дружить.

Но, как и обычные подростки, они были нетерпеливы и любопытны, поэтому, когда Кей сказала ей, что несколько человек из персонала отеля собираются на вечернику рядом со старой церковью, на которой будет Джефф Друри, один из носильщиков, Мэдлин ни о чем другом больше не могла думать. Он был старше ее на четыре года, и в то время она сходила по нему с ума.

— Тем вечером я вылезла из окна спальни, и мы с Кей встретились в конце улицы.

Макияж они наложили в машине, используя для этого зеркало заднего вида. Кей принесла для нее одежду, более подходящую для вечеринки, чем та, которую ее заставляла носить мать.

— До того дня я никогда не пробовала алкоголь. Я выпила два бокала рома и кока-колу и поначалу чувствовала себя просто отлично. Затем почти все разбились по парам. Джефф затащил меня в церковь и начал целовать. Вот тогда-то мне стало плохо и было не до поцелуев. Я попыталась вырваться и порвала блузку, которую дала мне Кей.

Ей было ужасно стыдно, ведь блузка была совершенно новой. В тот момент она была раздираема сразу несколькими чувствами. Ей было плохо от алкоголя, отчаянно хотелось убежать от Джеффа, и терзало чувство вины за то, что она ведет себя столь безнравственно в церкви.

— Я начала отбиваться, и в пылу борьбы мы уронили свечи с кафедры на большой старый гобелен. Сначала мы этого не заметили. А мне так вообще было не до того.

Ей не удавалось вырваться, и Мэдлин запаниковала, когда Джефф попытался стащить с нее джинсы, хотя она брыкалась и отталкивала его от себя.

— К тому времени, когда мы почувствовали запах дыма, кафедра уже горела. Это было ужасно. В церкви сразу стало черно от дыма. Я перестала что-либо видеть и начала задыхаться. Я не помню, как выскочила из церкви.

Когда она немного отдышалась, вылетели стекла и огонь заполыхал с новой силой.

— Джефф и другие быстренько смылись. Сама не знаю, почему я тоже не убежала, хотя понимала, что ничего поделать не могу. Кей тоже осталась.

До того дня старинная деревянная церквушка, расположенная в живописнейшем месте, была гордостью жителей городка. Ее изображение печаталось на почтовых открытках, и в нее валом валили туристы. Когда церкви не стало, горожане испытали шок, но в сравнении с гневом ее матери это было ничто.

— Нам еще повезло, что нас не арестовали. Наверное, когда копы привезли меня домой — в разорванной одежде, с ног до головы покрытую копотью и грязью, растрепанную, пропитанную запахом алкоголя и рвоты, — они решили, что наказания, которое придумает для меня мать, будет более чем достаточно.

— А что другие?

— Всем было ясно, что мы были не одни, но полиция не стала заниматься этим делом, потому что церковь уже не подлежала реставрации.

Льюис поворошил угли.

— Ну что ж, теперь по крайней мере ясно, что могло послужить причиной твоей паники в пещере, — заметил он. — Ты оказалась в темном и тесном замкнутом пространстве.

— Может быть, — подумав, кивнула Мэдлин. Жаль только, что на прошлой неделе она не подумала о замкнутых пространствах лифтов.

— И это же послужило причиной побега из дома?

— Мне не терпелось уехать — жить стало невыносимо. — Возможно, она бы осталась, если бы мать в конце концов не стала рассказывать на примере своей дочери всем и каждому о том, к чему может привести безнравственное поведение. — Поднакопив денег, я уехала в Австралию.

— И только сейчас вернулась?

— Нет, когда я стала нормально зарабатывать, то каждый год приезжала на пару дней, но не думаю, что мать меня простила, разве что в последние годы немного смягчилась, но затем заболела болезнью Альцгеймера. — Мэдлин подавила готовый сорваться горький смех. — Такое специально не придумаешь. Я когда-то мечтала, что однажды вернусь с гордо поднятой головой, кое-чего добившись в жизни, и заставлю всех забыть о том, в чем была виновата не только я. И вот, пожалуйста…

Льюис фыркнул.

— Брось. Ну, поцеловались мы с тобой в лифте. — Однако он тут же помрачнел. — Надеюсь, что хотя бы в коттеджах «Альпийской фантазии» камеры не установлены.

У Мэдлин от ужаса расширились глаза.

— Даже не произноси такого вслух! Я не переживу, если о той ночи станет известно. «Альпийская фантазия» и была популярна именно потому, что там строго хранили конфиденциальные сведения о своих гостях.

— Надеюсь, — кивнул Льюис. — Я звонил директору. Он тотчас же извинился и сказал, что виновный там уже не работает и нам не стоит волноваться.

Вот еще кто-то косвенным образом «погорел» из-за нее, виновато подумала Мэдлин. Конечно, личные качества этих людей оставляют желать лучшего, но кто она такая, чтобы их судить?

— Все забудется, — сказал Льюис, потирая уставшие глаза. — И не стоит прятаться, словно ты совершила преступление. Выше голову. Я всегда поступал и буду поступать именно так.

Ему хорошо, подумала Мэдлин. В отличие от него она была полуобнажена, а он-то полностью одет.

— О боже! — вдруг простонала она. — Значит, и в Австралии об этом стало известно?

— Да какая разница! — отмахнулся Льюис. — Ко мне всегда приковано внимание.

— Кому как, — возразила Мэдлин, в отчаянии закрывая глаза. — И как после этого мне теперь смотреть в глаза моим новым подчиненным? — Как теперь она может рассчитывать на уважение?

— Ты справишься, — уверенно заявил Льюис.

Ему легко говорить. Он президент компании, к тому же мужчина, а мужчин всегда судят иной меркой, нежели женщин.

— Я не смогу, — честно сказала Мэдлин. — Я не смогу, когда все будут делать вид, что ничего не знают, а за спиной — смеяться надо мной.

— Если ты сбежишь, поджав хвост, поверь, это нанесет твоей репутации больший ущерб, чем перешептывания за спиной. Тогда все точно решат, что ты трусиха.

Льюис прав, но не во всем.

— Если бы я была мужчиной, это действительно было бы неважно. Но я — женщина, и потому, пускай мне даже удастся завоевать уважение, об этом будут вспоминать каждый раз, стоит мне только продвинуться по службе или принять неверное решение. Каждый мой поступок будет рассматриваться под микроскопом, неужели ты не понимаешь?

— Ну и что? — резко сказал Льюис. — У тебя сильный характер, ты хороший руководитель. Ты сможешь доказать всем, что одно с другим не связано. — Он посмотрел на часы и встал. — Это просто малодушие. Я в тебя верю, поэтому жду тебя в Сиднее. Тебе известно, что станет с отелями, если ты не выйдешь на работу. Соберись, если не хочешь, чтобы это произошло.

Мэдлин была поражена до глубины души. Но ведь в том, что так случилось, виновата не только она одна! Почему Льюис не хочет ее понять? Разве она может так подвести Кей после всего, что та для нее сделала? А что будет с теми, кто потеряет работу? Почему Льюис заставляет ее принять такое непростое решение?

Льюис надел пальто и жестко посмотрел на нее сверху вниз.

— Меня ждут. Встретимся в городе за ужином.

Показаться сейчас в городе? С ним?

— Нет, Льюис, я не могу.

Льюис взял ее за подбородок и заставил поглядеть ему в лицо.

— Ты не можешь смотреть в глаза либо жителям города и своей матери, либо своим подчиненным в Сиднее. Твой выбор. Жду тебя в семь тридцать в ресторане «Уотерфронт».

Льюис взял себе президентский номер, игнорируя любопытные взгляды служащих отеля. До назначенной встречи оставался еще час, большую часть которого он пытался забыть несчастное лицо Мэдлин.

Он снова был вынужден выдвинуть свое требование, чтобы она сама не навредила себе и своей карьере решением, принятым под влиянием эмоций. Всю свою жизнь он помогал другим и старался их защищать, пока не пришло разочарование в людях. Вот почему встреча с Мэдлин стала как глоток свежего воздуха. Вот почему он так хотел видеть ее в Сиднее — ей ничего от него не нужно. Он мог бы нанять на ее должность не менее компетентного человека, но ему была нужна именно Мэдлин Холланд.

А затем был тот поцелуй в лифте. И в том, что она выглядела сегодня такой несчастной, виноват и он.

Раздался звонок телефона.

— Мистер Гуд, это из «Куинстаун дейли».

Стоило этого ожидать, с мрачной усмешкой подумал Льюис.

— Что вам нужно?

— Думаю, вы слышали новости? У вас есть что к этому добавить?

— Никаких комментариев.

— Позволю себе заметить, что в данном конкретном случае вам лучше выступить с каким-нибудь заявлением. Здешние люди и так вас не очень-то жалуют.

— Я как-нибудь это переживу. Кроме фотографий, ничего больше нет, но вам обязательно нужно полить грязью и другого человека, — не сдержался он.

— Мы пытались связаться с мисс Холланд, но она не отвечает на звонки.

Он же оставил ее одну! Льюис чуть не взвыл от досады. Как говорится, хотел как лучше, а получилось…

Что ж, можно понять, почему он вдруг стал здесь персоной нон-грата. Во-первых, его заявление о закрытии отелей, а во-вторых — город-то маленький, поэтому здесь он как на ладони, а недостатка внимания к своей личности Льюис и в крупных городах не испытывал.

— Кстати, мистер Гуд, вы могли бы спуститься вниз и поговорить не о вашей… ммм… вашем знакомстве с мисс Холланд, а о конкретных планах в отношении отелей. Думаю, в данный момент это людей все-таки интересует больше вашей личной жизни.

Льюис сжал зубы. Он был уверен, что Мэдлин под силу прекратить в офисе все сплетни о себе, как бы она ни убеждала его недавно в обратном. Однако кое в чем действительно стоит ей помочь.

Он назначил репортеру встречу и положил трубку.

Много позже, уже после встречи в городе, он вернулся в отель и, приняв душ, спустился в ресторан. В семь тридцать Мэдлин не пришла. Еще через пятнадцать минут он почувствовал, как его охватывают разочарование и гнев, а также сожаление из-за напрасно потраченного времени на журналиста. Может, он в ней ошибся? Может, она не так уж сильна, как ему показалось?

Льюис набрал ее номер. Мэдлин сразу же откликнулась.

— Ты опаздываешь, — холодно сказал он.

— Льюис? — спросила она, словно удивившись его звонку. — Я сейчас в доме престарелых. Моя мать пропала.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда Льюис подъехал, Мэдлин стояла перед зданием и разговаривала с двумя полицейскими. На расстоянии ее лицо казалось бледным размытым пятном, особенно по контрасту с темной шапочкой на голове. Рядом с ней стояла Кей. Как только он вышел из машины, все взгляды устремились на него.

Ее глаза были полны тревоги, так что ему сразу же захотелось заключить ее в объятия и утешить, но Льюис ничего этого не сделал, чтобы не ставить Мэдлин в еще более неловкое положение.

— В последний раз ее видели за ужином в своей комнате два часа назад, — сказала Кей. — Когда медсестра вернулась, чтобы забрать посуду, ее там не было.

— Они проверили ее одежду, — продолжила Мэдлин. Ее голос дрожал, словно она изо всех сил старалась сдержать слезы. — Все вещи на своих местах, кроме халата и тапочек, которые на ней были.

Льюис поежился на холодном ветру.

— Есть какие-нибудь предположения, где она может быть? — спросил полицейский. — У подруги или какое-то место, в котором она любит бывать?

Мэдлин задумалась и медленно покачала головой.

— Ферма. — К ним подошелпожилой мужчина. — Она могла пойти туда. — Мужчина потрепал Мэдлин по плечу. — Привет, милая. Когда я в последний раз тебя видел, ты была еще совсем крошкой.

Мэдлин всмотрелась в его лицо.

— Извините, я…

— Вряд ли ты меня помнишь. Я старый друг твоей матери. Брайан Корнелиус.

Женщина в белом халате кивнула.

— Брайан часто навещает Адель.

— Я навещаю всех, — поправил ее мистер Корнелиус. — С тех пор как умерла моя жена, я бываю здесь почти каждое воскресенье.

— Почему вы полагаете, что она может быть на ферме? — тихо спросила Мэдлин.

Видя, что он стал центром внимания, мужчина несколько сконфузился.

— Она скучала по дому, по виду, который открывался из окна. Скучала по дочери и мужу. — Он кашлянул. — Когда у нее не было провалов в памяти, конечно.

— Едем на ферму? — предложил Льюис.

— Думаю, — неуверенно сказала Мэдлин, — мне лучше остаться здесь.

— Я съезжу, — с готовностью вызвался мистер Корнелиус.

— Правда? — Мэдлин схватила его за руку и пожала ее с чувством признательности. — Большое-большое вам спасибо. Ключ под ковриком. Если у нас появятся какие-нибудь новости, я позвоню. Вы тоже звоните, если что.

Еще несколько человек выразили желание помочь. Мэдлин с благодарностью приняла их помощь.

Вскоре Льюис узнал, что мать Мэдлин, достаточно неплохо себя чувствовавшая, уже несколько дней была простужена. Он ощутил угрызения совести, потому что завладел вниманием и временем Мэдлин, когда ее мать особенно в ней нуждалась.

Искать Адель Холланд вызывались все новые и новые добровольцы, но, по мере того как шли часы, а хороших новостей не было, Мэдлин отчаивалась все сильнее. Льюис несколько раз предлагал ей отправиться домой и ждать там, но она сказала ему, что сойдет с ума от беспокойства и бесцельного хождения по комнатам.

— Надеюсь, она сделала это не потому, что увидела тебя в новостях.

Мэдлин в ответ лишь грустно улыбнулась.

Льюис взял ее руку в свою и легонько сжал.

— Может, ты напрасно волнуешься и одно с другим никак не связано?

Мэдлин хотела бы быть в этом уверенной, но не могла. Несмотря на то что их окружали люди, Льюис испытывал огромное желание ее подбодрить. Он притянул ее к себе, но в эту минуту к ним кто-то подошел, и Мэдлин вырвалась из его рук. Наверное, не хотела, чтобы люди получили лишнее подтверждение тому, что они близки.

Стало темно, но поиски продолжались. Мэдлин уже не знала, что думать, когда ей сообщили, что Адель Холланд нашли на дороге, ведущей к ферме, — как и предполагал ее друг. Мать жива! Но если бы ее не искало такое большое количество людей, последствия могли быть самыми печальными.

В больнице, куда вместе с Мэдлин поехали Льюис и Кей, ей сказали, что мать сильно обморожена. Когда Мэдлин зашла к ней в палату, Адель ее не узнала. Она, похоже, даже не осознавала, где она и как попала в больницу, и вскоре забылась тяжелым сном.

Был уже час ночи, когда Льюис с Мэдлин добрались до фермы. Мистер Корнелиус, которому сообщили, что Адель нашлась, уже давно ушел, но после его ухода в доме еще сохранялось тепло.

— У тебя найдется что поесть? — спросил Льюис.

Мэдлин безразлично пожала плечами — она слишком устала и испереживалась, чтобы думать о еде. Ее взгляд задержался на Льюисе, и только в эту минуту она заметила, что он устал не меньше ее и был голоден, ведь они так и не поужинали.

Пока она просто сидела на кухне, закрыв глаза, Льюис разжег камин и, взяв ее за руку, повел в гостиную.

— Я что-нибудь приготовлю нам поесть, — заставив ее сесть на диван, сказал он.

Мэдлин была рада побыть хотя бы минутку одна. Глядя на огонь, она с признательностью думала о всех тех людях, благодаря которым ее мать осталась жива. Что бы ни было в прошлом, жители, похоже, относились к Адели с теплотой. И ведь никто не вспомнил о скандальной новости, по крайней мере в лицо ей никто ничего не сказал, даже не намекнул. Наоборот, все поддерживали и помогали ей чем могли.

К Льюису они относились настороженно, и это было заметно, но ни о том, чем он занимается в лифтах со своими подчиненными, ни о том, что он намерен предпринять в будущем в отношении отелей, никто не обмолвился ни словом.

Сейчас, когда тревога улеглась, Мэдлин вспомнила и слова мистера Корнелиуса о том, что ее мать скучает по ферме. Кто бы мог подумать, что она так сильно тоскует по дому — глядя на нее, об этом трудно было догадаться.

От тепла, идущего от камина, Мэдлин разомлела. Зевнув, она откинулась на спинку кресла, подумав, что, может, стоит отменить сделку, если еще не поздно.

Зашел Льюис с подносом в руках.

— Я нашел только суп быстрого приготовления, — сказал он, ставя тарелки на журнальный столик и выкладывая ложки.

Мэдлин была тронута, хотя всего лишь несколько часов назад чувствовала себя растерянной и была возмущена выдвинутым ей ультиматумом. Оказывается, иногда он бывает очень мил. И то, что он находился рядом, когда шли поиски матери, придавало ей странную уверенность в том, что все будет хорошо. Ей вдруг захотелось побольше узнать о его жизни. Был ли он женат? Любил ли кого-нибудь? Что ему нравится?

Кое-что о нем ей уже было известно, но почему-то очень хотелось знать, испытывал ли к ней Льюис чувство, похожее на то, какое переполняло ее? Было ли ему хотя бы вполовину так же хорошо, как ей? А с ним ей действительно было, как никогда, хорошо. Может, уже сонно мечтала она, ей удалось задеть какую-нибудь чувствительную струнку в его сердце?

От неожиданно пробравшего ее холода Мэдлин поежилась и в следующую секунду почувствовала себя в его объятиях. Чувствуя радость оттого, что можно прижаться к теплому мужскому телу, она обвила его руками за шею.

Льюис спросил что-то насчет постели. Почти засыпая, она дала ему указания. Уткнувшись носом ему в шею и вдыхая его запах, Мэдлин вдруг ощутила легкий трепет оттого, что Льюис находится в ее бывшей спальне.

Положив ее на кровать, он слегка коснулся ее щеки губами, и Мэдлин смутно подумала, что до этого момента Льюис никогда не выказывал нежности.

Она-то считала, что ей это и не нужно.

— Подними руки, — сказал Льюис, садясь на постель рядом.

Она подняла руки, и он снял с нее свитер. Оставшись в рубашке с длинными рукавами, через которую проникал холод нетопленой спальни, Мэдлин легла на спину, а Льюис стал снимать с нее угги ^[2] .

— Я могу привыкнуть к тому, что за мной ухаживают, — прошептала она, слишком поздно спохватившись, что произнесла свою мысль вслух.

Льюис скупо улыбнулся.

— У меня большой опыт.

— Да? — нахмурилась Мэдлин.

— Моя мать алкоголичка, — сказал он, натягивая ей одеяло до подбородка. — На протяжении нескольких лет я частенько укладывал ее спать.

С нее даже сон немного слетел — может, Льюис услышал ее мысли? До этой минуты он предпочитал о себе не говорить. Впрочем, как и она. Однако, заговорив о своей матери, он кое о чем ей напомнил.

— Льюис, я не могу оставить свою мать в больнице, — сказала Мэдлин, уже не так остро испытывая потребность в его нежности.

— Ты слишком устала и вряд ли чем-нибудь сможешь ей помочь, — после долгой паузы тихо ответил Льюис. — Спи. — Он встал. — Где у тебя одеяла? Я лягу на диване.

— В комнате рядом. В шкафу.

Льюис еще не успел выйти из комнаты, как Мэдлин погрузилась в сон.

Когда после девяти часов сна Мэдлин встала, Льюиса уже не было. По телефону ей сказали, что матери хуже не стало, но лучше ей еще день-два провести в больнице под наблюдением врачей.

После Льюиса на диване остались аккуратно сложенные одеяла и газета, которую он, очевидно, занес с крыльца в дом. Поколебавшись, Мэдлин принялась читать.

«Льюис и наша Мэдлин — вместе?» — гласил заголовок. Далее следовала сама статья:

Владелец «Пасифик Стар Эйрлайнс» и новый президент «Премьер Отель Групп» мистер Льюис Гуд дал комментарий к напечатанным вчера в газете снимкам, на которых он запечатлен с мисс Мэдлин Холланд в кабине лифта в достаточно интимной позе.

По его словам, мисс Холланд была принята на работу еще до того, как стало окончательно известно, что он будет новым президентом сети отелей. «Мы с Мэдлин встречаемся уже некоторое время, и то, что она в ближайшем будущем займет пост исполнительного директора отелей «Премьер», стало для меня неожиданностью», — заявил мистер Гуд.

Нам не удалось связаться с мисс Холланд, чтобы она опровергла или подтвердила эти сведения.

Последнее заявление мистера Гуда касательно будущего отелей особенно должно порадовать жителей города. Он сообщил, что мисс Холланд лично убедила его повременить с закрытием отелей «Премьер».

«Мы с Мэдлин встречаемся уже некоторое время», — снова и снова перечитывала Мэдлин, пытаясь понять, что заставило Льюиса так выразиться и что стоит за его словами. Говорит ли это о каких-нибудь чувствах с его стороны или нет? Он не против, чтобы они продолжали встречаться и дальше? Или он сказал так исключительно для ее матери, чтобы она не очень переживала?

Возможно, он сказал так ради них обеих, в конце концов решила Мэдлин. Он ведь видел, как ей было стыдно, когда о том злосчастном поцелуе стало всем известно. Если это так, то она ему очень благодарна.

Впрочем, ее радость длилась недолго, ведь у нее нет никаких доказательств своей правоты — остается только догадываться о причинах, побудивших его заявить, что они встречаются уже некоторое время. Кроме того, это могло вызвать новые вопросы со стороны прессы, а именно: когда, где и сколько времени они уже встречаются? И если журналисты первыми доберутся до нее, что ей в таком случае ответить?

От этих мыслей ее отвлек звонок телефона. Определитель высветил номер «Ассоциации деловых женщин». Мэдлин с некоторой опаской взяла трубку, но оказалось, что ей звонили, чтобы напомнить о завтрашнем семинаре.

В приподнятом настроении она позвонила риелтору.

— Документы сейчас у юриста, — сказал он.

— А что, если — чисто гипотетически — я передумаю продавать ферму?

— Договор уже подписан, поэтому фактически вы уже не являетесь владельцем. — В голосе риелтора послышалось легкое беспокойство.

— Я позвонила, только чтобы узнать наверняка, — сказала Мэдлин и повесила трубку.

Она окончательно еще не определилась насчет своего будущего, но то, что произошло вчера с матерью, заставило ее пожалеть о поспешно принятом решении. Да и отношение со стороны жителей к ней было совсем иным, нежели она предполагала. И это тоже заставило ее подумать о том, что, возможно, она поторопилась с продажей. А может, подумала Мэдлин, связаться с покупателем напрямую и, если не удастся разорвать контракт, хотя бы выкупить ферму обратно?

Мэдлин думала об этом всю дорогу к больнице. До того как зайти в палату к матери, Мэдлин поговорила с дежурной медсестрой и узнала, что у нее держится температура и врачей также беспокоит ее кашель. Еще одним неприятным сюрпризом для нее стала новость, что у матери обнаружилась аллергия на сильные антибиотики.

Мать встретила ее словами:

— Хорошо, что ты пришла! Ты должна отвезти меня домой.

Мэдлин села на кровать и взяла ее за руку.

— Боюсь, тебе придется побыть здесь еще немного, — мягко сказала она и, чтобы немного ее взбодрить, стала вспоминать о собаках, которые когда-то жили на ферме.

Мать немного оживилась, но уже во второй раз с момента своего приезда в Куинстаун Мэдлин неожиданно подумала о том, что она выглядит очень слабой.

— Мэдлин, я хочу кое о чем с тобой поговорить, — вдруг очень серьезно сказала Адель. — Это необычайно важно.

У Мэдлин екнуло сердце. О чем еще матери говорить, как не о ее «безнравственном поведении»?

Но она не угадала.

Мать рассказала ей, что, когда она была замужем за ее отцом, у нее несколько лет длился роман с одним мужчиной, пока она не осознала, что все-таки любит своего мужа и дочь. Она порвала с любовником, но случилось это в тот день, когда с мужем произошел несчастный случай.

Тогда все приписали произошедшую с ней метаморфозу гибели Джона Холланда, но не только это послужило причиной того, что она стала такой религиозной.

— Неужели ты не понимаешь? — всхлипнула Адель. — Теперь мне уже никогда не попросить у него прощения. Я самая большая грешница из всех живущих, но как наказать себя? Чтобы забыть об этом, я стала поучать тебя жить так, как должна была жить я. Прости меня…

Мэдлин, хотя и была ошеломлена этим рассказом, постаралась успокоить свою плачущую мать.

Когда спустя несколько часов Мэдлин вышла из больницы, она чувствовала себя виноватой не меньше Адели. Конечно, в те годы она была еще очень молода, но ведь и позже, во время своих нечастых визитов, она никогда не делала попытки поговорить с матерью о прошлом. Кто знает, может, сейчас все было бы иначе?

Когда в конце подъездной дорожки показался их дом, Мэдлин уже знала, что вернет его любой ценой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Да, Мэдлин была сильной, но Льюис больше не мог притворяться, что не хочет ей помочь.

Она сидела напротив него за кухонным столом и ковыряла в тарелке салат. Она только что рассказала ему о своем визите в больницу и выглядела совершенно измученной.

Он прекрасно ее понимал: ему тоже слишком хорошо было известно, как пагубно поступки родителей могут повлиять на ребенка. Если у него когда-нибудь будут собственные дети, он приложит все усилия, чтобы с ними ничего подобного не произошло.

— Тяжелый выдался денек?

— Парочка дней, — грустно улыбнулась Мэдлин.

У него тоже день был не из легких, а все из-за его комментария, появившегося в газете, после которого с ним связался кое-кто из совета директоров. Их волновал вопрос, знала ли Мэдлин, незадолго до этого принятая на должность исполнительного директора, о готовящемся поглощении и нет ли связи между ее назначением и их особыми отношениями?

С помощью Кей ему удалось дозвониться до всех членов совета директоров, ведущих дела за пределами Новой Зеландии, и согласовать время телефонной конференции. Льюис был твердо намерен дать всем понять, что Мэдлин получила свой пост только благодаря профессиональным качествам и, как и большинство сотрудников, до последнего дня ничего о поглощении не знала.

Мэдлин отодвинула от себя тарелку и поставила локти на стол.

— Льюис, что касается твоего заявления в газету…

— Да? Надеюсь, после моего комментария тебе уже не так стыдно?

— Да, и я за это тебе благодарна. — Но… — она помедлила, — ведь все совсем не так.

— А кто, кроме нас, об этом знает? Зато сплетни теперь немного поутихнут.

— Но ведь это ложь.

Льюис вскинул брови.

— Ты думаешь, было бы лучше сказать, что мы немного перебрали и потому, оказавшись в лифте наедине, вздумали целоваться?

Мэдлин прикусила губу и медленно покачала головой.

— Конечно, нет. Но ведь теперь неизбежно возникнут вопросы, когда и где мы с тобой познакомились и как долго длится наш роман? Мы сами себе копаем яму, разве ты не видишь?

— Не вижу. Думаю, любопытство людей уже удовлетворено. А остальные вопросы, например касательно твоей компетентности в работе, ты снимешь сама.

— Возможно, — задумчиво сказала Мэдлин. — Но в любом случае должны возникнуть вопросы относительно моего принятия на работу.

Льюис не мог ею не восхититься.

— Назавтра у меня как раз назначена телефонная конференция с советом директоров. Уверен, мне удастся их успокоить.

— И обсуждать вы, конечно, собираетесь меня?

Он пожал плечами.

— Конфликт интересов. Например, что тебе было известно о поглощении… Ладно, забудь. Я сам этим займусь. Однако ты права: наша история должна звучать одинаково.

Мэдлин выжидательно смотрела на него.

— Что скажешь о такой версии? Мы познакомились за границей. Вскоре твоя подруга Кей рассказала об освободившейся должности в «Премьер Групп» в Сиднее. О том, что я готовлю поглощение компании, ты не знала, а я о своих планах не распространялся. К тому же у нас было чем заняться помимо обсуждения карьерных вопросов.

Мэдлин подняла брови, но продолжала слушать его молча.

— В Куинстаун ты приехала, чтобы разобраться кое с какими личными делами, ну и навестить мать, разумеется. То, что мы встретились здесь, стало неожиданностью для нас обоих. И это так и есть, — криво улыбнулся Льюис.

— Все довольно складно, но я боюсь, что репортерам этого будет недостаточно. Что, если они начнут допытываться, когда и где мы встречались?

— Отвечай: «Без комментариев». Скоро им это рано или поздно надоест, и они от тебя отстанут.

— Может, ты и прав, но, если бы ты обсудил все сначала со мной, тебе бы не пришлось ничего объяснять совету директоров, — резонно заметила Мэдлин.

— Когда? У тебя голова была занята совсем другим.

— Верно. Тогда я могла думать только о том, где мама и что с ней.

— Что говорят врачи? С ней все в порядке?

— Более или менее, но пока я в любом случае останусь здесь, и не только ради нее.

Льюис вскинулся:

— Надолго?

— Пока не знаю.

— Но на работу ты выйдешь в срок?

Мэдлин подумав, медленно покачала головой.

— Вернешься, когда ее состояние стабилизируется, — покладисто заявил Льюис.

— Я хочу убедиться, что с ней все в порядке и что она не переживает так, как сегодня.

— За то время, что еще есть у тебя в запасе, все может измениться к лучшему.

— Да, но мои приоритеты несколько изменились, — возразила Мэдлин.

— Ты хочешь остаться здесь? — сощурился Льюис. — Ты хоть подумала, чем здесь займешься? Ты амбициозная деловая женщина. Что тебе здесь делать?

— Я думала об этом, — кивнула Мэдлин, собирая тарелки со стола.

— Это все эмоции. Ты успокоишься, взвесишь ситуацию…

Тарелки со звоном ударились о раковину.

— Что взвешивать? Она моя мать!

— Я понимаю, но ты ведь можешь перевезти ее в Сидней. Мои ассистенты подыщут для нее приемлемый дом престарелых.

— Но здесь ее дом! Она прожила здесь всю свою жизнь!

— Прости за то, что я сейчас скажу, но твоя мать больна. Большую часть времени она даже не осознает, где находится.

Мэдлин вздрогнула, словно он ее ударил. В ее глазах мелькнуло что-то, похожее на разочарование, а затем она стала смотреть куда-то в сторону, не на него, отчего внутри Льюиса образовалась пустота.

Не говоря ни слова, она вышла из кухни.

Льюис последовал за ней в гостиную, но остановился в дверях. Его новый исполнительный директор, сильная, уверенная в себе женщина, сидела на диване, сжимая голову руками. Она выглядела потерянной и уставшей. Он сразу вспомнил другую Мэдлин Холланд — очаровательную, страстную и ненасытную. Неужели это было лишь несколько дней назад? Все вдруг стало таким непрочным и зыбким, что Льюис даже немного растерялся. Единственное, в чем он был уверен, — Мэдлин нужна ему в Сиднее.

Она подняла голову и увидела, что Льюис смотрит на нее.

— У тебя нет сердца, — бесцветным голосом сказала она, и неожиданно Льюис понял, что еще немного — и он может потерять ее, потерять навсегда.

Он сел рядом с ней, чувствуя ее укоряющий взгляд.

— Не верится, что ты можешь быть таким жестоким.

— Так уж сложилось.

Последние два года он жил, поддерживаемый лишь жаждой мести по отношению к Жаку де Рису. Она так глубоко въелась в него, что избавиться от нее не так-то просто. Можно, конечно, двинуться к завоеванию новых вершин или…

Или влюбиться в прекрасную женщину со светлыми волосами и синими, как летнее небо, глазами…

Он еще никому не рассказывал о переменчивой судьбе мальчика — своей судьбе, — поэтому и сейчас медлил, не решаясь заговорить. Но Мэдлин так нужна ему! Почему и когда это случилось, он будет разбираться позднее, но, начав, отступать глупо.

— Жак де Рис убил моего отца, — наконец сказал Льюис и по виду Мэдлин понял, что она оказалась совсем не готова услышать такое.

— Стоило сказать об этом хотя бы для того, чтобы полюбоваться твоей реакцией, — шутливо заметил Льюис. — Я-то открыл всю «прелесть» скандальных новостей пару лет назад, когда пришлось опознавать тело брата, к чьей смерти Жак также был причастен.

Мэдлин тихо ахнула и прикрыла рот рукой, чтобы не мешать ему говорить.

— Когда-то мой отец и Жак были деловыми партнерами и владели транспортной компанией, которая доставляла гуманитарную помощь в страны Африки. Тогда мы жили в окрестностях Найроби, столицы Кении.

Это было его самое счастливое время. Родители не были особенно богаты, но смогли купить большой старый дом и нанять экономку. Его жизни, полной приключений, позавидовали бы многие мальчишки.

— Когда мне было семь лет, все неожиданно изменилось. Отца посадили в тюрьму по обвинению в краже гуманитарного груза и его продаже на «черном» рынке. В то время, когда это случилось, Жак был во Франции. Мать пыталась помочь отцу, но у нее ничего не вышло. Через неделю она забрала меня из школы и отправила в Австралию. — И он даже не попрощался с отцом . — Оставив меня под присмотром своих родителей в Сиднее, она уехала обратно. Прошли месяцы, прежде чем я ее снова увидел.

Это было ужасное время. Родители матери не одобряли ее брака с его отцом, который подверг их дочь и внука большой опасности, взяв с собой в Африку. Они отдали Льюиса в школу, запретив ему упоминать об отце. Скоро он возненавидел их тихий, чистенький домик…

— Когда мать наконец вернулась, она была очень несчастна и к тому же беременна. Ей ничего не удалось сделать, чтобы отца освободили, но она надеялась, что у Жака что-нибудь выйдет. Она, как могла, осторожно попыталась подготовить меня к худшему, потому что разрешение юридических вопросов из-за несовершенной судебной системы могло длиться в Африке годами.

Так как все их деньги были вложены в бизнес, у них не было иного выхода, как жить в доме родителей матери, хотя обоим было очень тяжело приспособиться к городской жизни, особенно Льюису. Сейчас он сожалел о том, что надоедал матери своими постоянными просьбами уехать, но тогда слишком уж сильно переживал разлуку с отцом и изменение уклада жизни. Повзрослев, он понял, что у матери не было иного выхода, ведь у нее на руках скоро должен был оказаться и его маленький брат.

— Когда Эду было два года, мы втроем переехали в маленькую квартиру, за которую мать расплачивалась деньгами страхового пособия. Думаю, к тому времени дедушка и бабушка тоже были счастливы избавиться от нас.

Отчаяние матери было столь велико, что у нее больше не осталось сил на борьбу. Она вскоре запила. В десять лет Льюис уже был самостоятельным и стал заботиться не только о ней, но и о своем младшем брате, проявляя совсем не детскую хитрость и смекалку, когда к ним приходили работники социальных служб, которых вызывали ее родители.

— Отец умер от холеры, — помолчав, продолжил Льюис. — Эд так ни разу его и не увидел. Когда его отдали в детский сад, мать устроилась на работу уборщицей, но почти все деньги уходили на выпивку. Я учился в школе — к счастью, мне нравилось учиться, — поэтому за Эдом приглядывать было практически некому, и он рос хулиганом.

Льюис не стал говорить о том, что однажды, вернувшись из школы, он нашел своего брата опьяневшим — Эд, которому тогда было лет восемь-девять, выпил остатки виски из недопитой накануне бутылки матери — и с тех пор, возвращаясь домой, не знал, чего ждать. Почти все домашнее хозяйство лежало на его плечах, так же как и уход за матерью и воспитание брата, на которого у него оставалось не так уж и много времени.

— После окончания школы я устроился кладовщиком в курьерскую компанию, и вот тогда мне в общем-то крупно повезло. Мой босс был не просто сострадательным, но еще и проницательным человеком — он разглядел во мне большой потенциал. Он одолжил мне денег на открытие собственной компании и оформил договор на передачу франшизы, так что фактически в восемнадцать лет у меня уже было собственное дело. А когда появились свободные деньги, я, опять-таки благодаря случаю, очень удачно сыграл на фондовой бирже. К двадцати трем годам я сделал свой первый миллион. — Он помрачнел. — Но все то время, что я работал, чтобы выбиться в люди, Эд был предоставлен самому себе. Он отлично разбирался в компьютерах, но предпочел учебе наркотики.

Занятый бизнесом, снедаемый тревогой за брата и мать, Льюис не имел времени на девушек. Он уже мог позволить себе жить отдельно, но кто бы тогда присматривал за близкими? Поэтому он остался жить с ними.

— Удивительно, но лет в двадцать Эда словно подменили. — Льюис покачал головой, словно до сих пор не понимая, что произошло. — То, что раньше было упрямством, неожиданно трансформировалось в настойчивость. Он попросил у меня денег на учебу в университете. Я дал ему их без лишних вопросов. Только в тридцать лет я наконец стал жить один. Мать по-прежнему пила, но в обществе анонимных алкоголиков познакомилась с таким же пьяницей. Они до сих пор живут вместе.

Мэдлин слабо улыбнулась — наверное, подумала о том, что их судьбы в чем-то похожи, несмотря на абсолютное внешнее различие.

— А два года назад, — помолчав, продолжил он, — мне позвонили из Интерпола и сказали, что я должен приехать в Сингапур на опознание тела брата, который умер от передозировки наркотиков.

У Мэдлин расширились глаза, но она не произнесла ни слова, только прижалась к нему крепче, словно желая его поддержать.

— Я не мог в это поверить. Прилетел в Сингапур словно в тумане, надеясь, что тут какая-то ошибка, но это действительно был Эд.

— А как отреагировала твоя мать? — тихо спросила Мэдлин.

Льюис горько усмехнулся.

— Когда она узнала, я некоторое время даже боялся, что она покончит с собой, и подумывал поместить ее в реабилитационный центр. Она справилась, но запила еще сильнее. — Он тяжело вздохнул. — На похороны Эда приехала незнакомая мне девушка. Наташа.

Льюис не любил об этом вспоминать. Красивая, экзотичная француженка, невероятно чувственная и сексуальная. Ничего удивительного, что после нескольких недель стресса он не смог совладать со своими гормонами. Она была ненасытна. Он провел с ней в постели почти неделю, прежде чем начал замечать странности в ее поведении и даже подумал, не принимает ли она наркотики.

— Наташа захотела познакомиться с моей матерью. Когда я ее привел, она вдруг накинулась на нее. Мне пришлось даже оттащить ее, прибегнув к силе. Тогда я узнал, что отцом Эда был ее отец, Жак.

Мэдлин едва не ахнула от изумления.

— После того как я выставил Наташу вон, мать не стала ничего отрицать и все рассказала. Когда она пыталась освободить отца, Жак всячески помогал ей. По его совету она даже дала кому-то взятку, но ничего не изменилось — адвокаты отказывались браться за дело.

В конце концов она не выдержала напряжения, а Жак был рядом… Когда она поняла, что беременна, он не захотел иметь с ней ничего общего и уехал во Францию. Матери ничего не оставалось, как вернуться домой к родителям. Жак дал ей несколько жалких тысяч — гроши по сравнению с долей отца в компании. Наверное, тогда она и сломалась.

— Бедная женщина, — прошептала Мэдлин. — А что Наташа?

— Я успел перехватить ее до того, как она улетела в Сингапур. Она сказала, что у нее есть доказательства, что это ее отец, а не мой, виновен в краже грузов, чья стоимость оценивалась в несколько миллионов долларов. В таком деле, разумеется, не обошлось без взяток полиции и страховой компании, но доказательств тому у нее нет, зато есть несколько документов, согласно которым Жак получил большую сумму страховых выплат, когда компания перестала существовать. Спустя некоторое время Жак развелся с ее матерью, оставив их почти без средств, а на деньги от страховой компании и, как я подозреваю, от продажи груза на «черном» рынке, основал «Премьер Отель Групп». Совершенно случайно — даже не знаю, как это могло произойти, — он оставил часть документов на видном месте. Их-то и обнаружила Наташа.

— То есть теперь ты можешь доказать невиновность отца?

— Если бы. — Льюис тяжело вздохнул. — Тех документов, что есть у Наташи, достаточно, чтобы засадить Жака в тюрьму, но на некоторых из них стоит подпись матери. Должно быть, она просто подписала их не глядя, во всем доверяя Жаку. Естественно, она ничего не получила за компанию. Я потом расспросил у нее. Оказывается, Жак сказал ей, что компания должна была выплатить огромный штраф, который их разорил. К тому моменту она была уже в таком состоянии, что ей было все равно.

— Поэтому ты решил отобрать его «Премьер Отель Групп», — понимающе кивнула Мэдлин.

— Мою «Премьер Отель Групп», — поправил ее Льюис и прижал к себе. — Он создал корпорацию, разрушив нашу семью.

— Что ж, это многое объясняет, — сказала Мэдлин. Теперь ей действительно было проще понять, откуда в нем такая жестокость. — А что на самом деле произошло с Эдом? — осторожно поинтересовалась она.

— Этого уже, боюсь, никто не узнает. — Льюис положил подбородок ей на голову и вдохнул исходящий от ее волос запах абрикоса. — По словам Наташи, она связалась с ним по электронной почте и сообщила, кто его настоящий отец. Она живет в Сингапуре и предложила ему приехать, если он ей не верит. Думаю, Эд встретился с Жаком. Я спросил об этом Жака, но он все отрицал, признал лишь, что Эд ему звонил и между ними произошло что-то неприятное. Наташа так и не дождалась Эдда. Теперь навсегда останется загадкой, намеренно ли он принял большую дозу героина, или это была всего лишь случайность.

— Ты сделал все, что мог, — тихо сказала Мэдлин.

— И даже больше, — горько усмехнулся Льюис. — Но брата этим не вернешь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мэдлин проснулась, прижатая к теплому телу, чувствуя на талии тяжесть мужской руки. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что она на ферме и лежит рядом с Льюисом на диване в гостиной, а затем еще немного времени, чтобы вспомнить недавние события и рассказ Льюиса о своем нелегком детстве.

После того как он замолчал, они некоторое время просто сидели в тишине гостиной, изредка нарушаемой треском поленьев в камине. Должно быть, тогда их и сморил сон. Последним, о чем Мэдлин помнила, было его признание, произнесенное странным голосом, — признание в том, что он никому, кроме нее, об этом не говорил.

Льюис пошевелился за ее спиной, а затем она услышала его негромкий голос, который прозвучал у нее прямо над ухом:

— Доброе утро.

Мэдлин мгновенно закрыла глаза, притворяясь спящей и отчаянно стараясь подавить вспыхнувшее вдруг желание, но услышала негромкий хриплый смех и поняла, что обмануть его не удалось.

Руки Льюиса нащупали ее вмиг потяжелевшую грудь с заострившимися сосками, погладили ее, вызвав новую волну наслаждения, а затем его ладони уже были повсюду, лаская, будоража кровь и сводя с ума.

Льюис повернул ее к себе, и их губы встретились в поцелуе, от нежности которого у нее перехватило дыхание. Мэдлин жалела, что это не сон — оказывается, невыразимо приятно было бы читать в его глазах то, что испытывала она сама: невероятную нежность, обожание, уважение, желание защитить, отдать… Отдать что?

Озарение пришло неожиданно, как вспышка.

Она уже отдала ему. Свое сердце.

Эта мысль осенила ее, когда она перестала ощущать его внутри себя, а вместо чувства гармонии, радости и счастья пришла боль. Эта близость мало напоминала их предыдущие ночи, пронизанные безумной страстью, — сейчас кроме страсти было еще что-то, какое-то более сильное и настоящее чувство.

Льюис слегка откинулся назад и слабо улыбнулся. Мэдлин закрыла глаза, боясь, что не удержит подступивших к глазам слез, но он заметил их и осторожно коснулся ее подбородка пальцами.

— Не надо. Не сожалей об этом.

— Слишком поздно, чтобы сожалеть, — прошептала Мэдлин, не поднимая на него глаз, зная, что он и не догадывается, о чем она говорит.

Впервые в жизни она влюбилась.

Осознание этого вызвало в ее душе смятение. На счастье, Льюис, посмотрев на часы, вспомнил о телефонной конференции и встал. Взяв себя в руки, Мэдлин направилась на кухню и, пока Льюис был в душе, задумчиво смотрела, как наполнялась емкость для кофе, запрещая себе думать о том, что ее любовь к нему усложняла и без того запутанную ситуацию.

Льюис показался на кухне после душа свежий и до боли красивый. Взяв чашку кофе, он сделал несколько быстрых глотков, поднял Мадлен со стула, прижался к ее губам долгим поцелуем, от которого она едва не задохнулась, посадил обратно на стул и вышел.

Мэдлин еще некоторое время сидела, прижав пальцы к губам, а ее сердце наполняла тревога. Как же теперь быть?

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Все еще погруженная в свои мысли, она автоматически взяла трубку. Это оказался репортер. Судя по голосу, он не надеялся, что дозвонится, но быстро сориентировался и спросил, есть ли у нее что добавить к заявлению Льюиса Гуда об их отношениях.

Но ведь она к этому не готова! — пронеслось у нее в голове, а затем вдруг ее осенило. Если она скажет правду, это, несомненно, вызовет у Льюиса гнев — возможно, в эту самую минуту он пытается доказать совету директоров, что ее назначение на должность исполнительного директора и их «отношения» никак между собой не связаны. А что, если это и есть выход, который раньше не приходил ей в голову? Она поставит его в такое положение, что он сам захочет ее уволить. Конечно, не хотелось бы выставлять его в глупом свете, но работать с ним бок о бок, когда все знают, что она с ним переспала, — это одно, а работать с любимым мужчиной, не зная, какие чувства он испытывает к ней — и испытывает ли вообще, — совсем другое.

Не давая себе времени передумать, Мэдлин согласилась встретиться с репортером в интернет-кафе.

После этого она связалась с риелтором, который повторил ей уже сказанное: фактически ферма уже не принадлежит их семье. Есть только небольшой шанс, что компания, которая ее приобрела, откажется от сделки, однако, судя по его голосу, это было маловероятно и нежелательно.

Мэдлин понимала его недовольство. Раз сделка уже совершена, ни он, ни юрист не хотели отказываться от комиссионных. Тем не менее она попросила дать ей телефон представителя компании. Риелтор ответил, что сделка оформлена по доверенности, выданной представителю фирмы-покупателя, которая, возможно, даже не является частью девелоперской компании.

Мэдлин совсем расстроилась, поняв, что поторопилась продать ферму. Но сожалеть об этом было уже поздно. Пока у нее оставался хотя бы маленький шанс вернуть дом, в котором она выросла, если даже придется расстаться с крупной суммой — к счастью, она может себе это позволить, — так тому и быть.

Бросив взгляд часы, она заторопилась на встречу с репортером. Войдя в кафе, Мэдлин поняла, что приехала раньше срока, поэтому решила не терять времени и найти в интернете реквизиты покупателя. После затянувшихся поисков выяснилось, что «Пасэйша Энтерпрайзиз Лимитед» входила в группу «Пасифик Стар Энтерпрайзиз», но кому принадлежит компания, найти так и не удалось. Мэдлин набрала телефон секретаря, но, услышав ответ, сначала подумала, что ослышалась, и попросила повторить.

Нет, она не ослышалась.

Её ферма принадлежала компании, чьим владельцем являлся Льюис Джей Гуд.

Льюис довольно быстро убедил совет директоров, что Мэдлин Холланд — лучшая кандидатура на пост исполнительного директора. Эта задача оказалась проще, чем он думал, потому что несколько человек, с которыми он познакомился на конференции, неожиданно поддержали его — впервые встретившись с Мэдлин на конференции, они тем не менее были достаточно наслышаны о ее компетентности и профессионализме еще в то время, когда она работала в Штатах.

Откинувшись на спинку кресла, Льюис позволил себе облегченно вздохнуть и похвалить себя за предусмотрительность: несколько минут назад ему сообщили, что звонила Мэдлин Холланд, чью ферму купили по его личному распоряжению. Должно быть, ей стало известно, что ферму купил он. Он хотел сказать ей об этом сегодня, но то, что он испытал утром, занимаясь с ней любовью, было так непередаваемо прекрасно, что он не захотел отвлекаться на объяснения.

В их отношениях что-то неуловимо изменилось, и прежде всего в его отношении к ней. То, что сначала было страстью, переросло в нечто более глубокое, чем просто физическое желание и восхищение ею. Вчера вечером он уснул с мыслями о Мэдлин, чувствуя, что она рядом, а когда проснулся и обнаружил ее прижатой к своему телу, то испытал огромную радость. Самое невероятное — он не боялся, что подобное может повториться снова. Как после этого он мог сказать ей, что купил ферму, чтобы ничто не помешало ее приезду в Сидней? Как мог разрушить неповторимое очарование момента?

В любом случае ферма была выставлена на продажу, и если бы не его компания, ее обязательно купил бы кто-нибудь другой. Просто у него, в отличие от других, в этой, несомненно, выгодной сделке присутствовал и личный мотив. Даже если ему предстояло пережить несколько неприятных минут, это того стоило. Теперь Мэдлин ничего в Куинстауне не держит. В том, что ее сильный характер поможет ей справиться со сплетнями, Льюис был уверен, поэтому спокойно ожидал, когда она приступит к работе.

Немного подумав, он набрал ее номер, но она не ответила. Пока он раздумывал, куда она пропала, позвонила Кей. Пользуясь случаем, он поинтересовался, не знает ли она, как ему связаться с Мэдлин.

Выдержав паузу, Кей осторожно произнесла: — По-моему, она что-то говорила о встрече с репортером, но это было где-то час назад или около того.

Льюис поблагодарил ее, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок, но не понимая его причины.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Вылетев из Куинстауна, три часа спустя, Льюис вошел в аэропорт Крайстчерча. До рейса на Сидней оставалось полтора часа.

Стоя у окна, Льюис задумался о том, как почти молниеносно и незаметно изменилась его жизнь. И еще это чувство вины перед Мэдлин… Откуда оно взялось? До вчерашнего вечера он никогда не испытывал потребности раскрыть перед кем-нибудь душу, но для него было почему-то очень важно, чтобы Мэдлин его поняла, а также хотелось хоть как-то отвлечь ее от неприятных событий, произошедших в ее жизни.

Это было неожиданно — или, наоборот, вполне ожидаемо? — после двух лет жизни, пропитанных жаждой мести. За это время у него были связи — природа требовала свое, — но ни одна женщина не задерживалась в его сердце надолго. Первая ночь с Мэдлин, как это часто происходило, могла бы стать и последней, но все получилось совсем иначе. Чем чаще он с ней виделся, тем сложнее ему было с ней расставаться. Льюис вполне допускал, что это, может быть, и есть любовь. Ему хотелось баловать ее, защищать, слышать ее счастливый смех. Неужели он действительно влюбился?

Когда у него уже почти не осталось в этом сомнений, ему позвонили, чтобы сообщить, что его мать арестована по подозрению в незаконных махинациях, связанных со страховыми выплатами транспортной компании, принадлежавшей его отцу. Льюис был вынужден изменить все свои планы и вылететь в Сидней.

Разобравшись наконец, в чем именно обвиняют его мать, он несколько раз пытался связаться с Мэдлин, но ее телефон молчал. Надо надеяться, она не станет опровергать его высказывания в прессе, иначе это может вызвать новую волну сплетен и домыслов.

Но вот чего он от нее не ожидал, так это предательства…

Мэдлин соскользнула на пол, сжимая трубку в руках, ошеломленная и плохо понимая, что происходит.

Только что позвонил Льюис и холодно сказал ей, что отель «Уотерфронт» будет продан, а два других закрыты, как только будут найдены покупатели на землю. Он также сообщил ей, что она уволена и должна освободить ферму максимум через месяц. Он даже не дал ей возможности спросить, что вызвало его гнев, сразу бросив трубку и не ответив на ее звонок.

Она медленно поднялась с пола. У нее нет работы, нет дома, а теперь она потеряла и свою первую, недавно встреченную любовь.

Единственное, что у нее осталось, — это разбитое сердце…

Новый удар подстерег ее тогда, когда Мэдлин думала, что в ее жизни ничего хуже уже быть не может. Ее мать скоропостижно скончалась от острой пневмонии, когда врачи думали, что ее здоровью уже ничего не угрожает.

Спустя два дня раздался стук в дверь, затем в гостиной появилась Кей с группой сотрудников «Уотерфронта». На уже заставленном столе появилось еще несколько тарелок, а Мэдлин, словно в тумане, продолжала стоять, принимая слова соболезнования и утешения.

К ней подошел Брайан Корнелиус, когда-то любовник матери, а затем ее верный друг. В приливе благодарности к этому человеку, который регулярно навещал ее мать по воскресеньям, Мэдлин поцеловала его в щеку.

— Может, в одно из воскресений вы придете и мы вместе развеем ее прах? — прошептала она.

Брайан взял ее руки в свои и крепко пожал.

— Я бы очень этого хотел, — просто сказал он.

— Думаю, она не будет возражать, — сквозь слезы улыбнулась ему Мэдлин.

Их разговор прервала Кей, подойдя к ней с телефоном в руках. На ее лице отражалась внутренняя борьба.

— Это Льюис, — сказала она Мэдлин на ухо. — Послать его к черту?

Мэдлин обессилено закрыла глаза. Сейчас ей уже, была более-менее понятна причина гнева Льюиса. Кей рассказала ей, что его матери было предъявлено обвинение в связи с делами ее покойного мужа, точнее, в связи с махинациями Жака де Риса, когда мать Льюиса не глядя ставила свою подпись на документах, которые тот ей подсовывал.

— Здравствуй, Льюис, — помедлив, сказала она.

— Мэдлин?

В этот раз в его голосе слышалось явное облегчение. В нем не было и следа той холодной ярости, которой он окатил ее в последний раз, когда разговаривал с ней по телефону.

— Я не помешал? — До Льюиса, очевидно, донесся гул голосов. — Я звоню, чтобы сказать, что я очень, очень сожалею…

Ее глаза снова защипали слезы.

— Спасибо. Как твоя мама?

— Нам нелегко пришлось, но сейчас она в порядке. Я имею в виду порядок, который является для нее нормой. Думаю, хороший шотландский скотч поможет ей быстрее забыть об этом кошмаре.

Мэдлин улыбнулась, глотая слезы.

— Приглядывай за ней. Никогда не знаешь… — Дальше продолжить она не смогла из-за комка, вставшего в горле.

— Я буду в Куинстауне в среду, — сказал Льюис. — Нужно еще уладить кое-какие формальности.

— Ты приедешь в среду? На похороны?

На другом конце провода повисла тишина.

— Льюис? — неуверенно произнесла Мэдлин, подумав, что связь прервалась.

— Похороны? — До нее донесся его вздох. — Твоя мать умерла?

— Да. — Увидев, как Кей энергично машет ей рукой, подзывая к себе, она быстро сказала: — Пока, Льюис. Мне нужно идти.

Льюис никогда в своей жизни так не робел, как в эту минуту, когда такси везло его на ферму к Мэдлин.

Со стыдом и отвращением к себе онвспоминал о том, как заявил ей, что она уволена и через месяц должна освободить ферму. Так как Мэдлин была единственной, кто знал о той давней истории с отцом, Льюис решил, что она рассказала об этом репортеру, когда узнала, что он купил ее ферму через посредника. Он подумал, что таким образом она хотела ему отомстить. Ну а потом всплыли и все остальные подробности той истории, что и привело к аресту матери.

Как же сильно за эти два года месть впиталась в его душу, раз он подумал, что Мэдлин способна на такую подлость! — корил себя Льюис. Но, с другой стороны, разве можно было предположить, что Жак де Рис вдруг вообразит себя кающимся грешником и признается в содеянном? Ведь это было просто невероятно, хотя в конце концов так оно и оказалось!

А может, размышлял Льюис, с его раскаянием все было гораздо проще. Наташа, не простившая отцу того, что он бросил их с матерью, не выдержала и представила в суд имеющиеся у нее документы. Льюис пытался с ней связаться, но безуспешно. А когда все встало на свои места, его уже не интересовало, какой приговор вынесут Жаку де Рису или что побудило его сдаться властям: Льюис уже рассчитался с ним за свою разрушенную семью. Главным для него стало вернуть Мэдлин, которую, и в этом у него уже не было никаких сомнений, он любил так сильно, как не любил никого и никогда.

Когда она открыла дверь — бледная и уставшая после похорон, — он молча заключил ее в свои объятия. Мэдлин доверчиво прижалась к нему.

— Я бы приехал раньше, но не смог, — виновато прошептал он, уткнувшись лицом ей в волосы и с наслаждением вдыхая их запах.

— Главное, что ты приехал, — тихо сказала она. — Кей нужно было уйти, а мне так хотелось, чтобы со мной был близкий человек.

Его сердце пропустило удар. Она считает его близким человеком? Есть ли у него надежда, что его чувство не безответно? Он постарается завоевать ее любовь, но как же приятно помечтать о том, что она его уже хоть немного любит.

Не выпуская Мэдлин из объятий, Льюис повел ее в гостиную. Несмотря на свое горе, Мэдлин была безумно рада, что он рядом именно тогда, когда его тепло, его поддержка ей так необходимы.

Глаза ее вновь наполнились слезами, когда она вновь подумала о том, что осталась одна. Льюис… О, если бы он вдруг сказал, что она ему небезразлична, то сделал бы ее счастливейшей женщиной.

Из ее глаз потекли слезы, остановить которые было не под силу. Мэдлин сделала попытку вырваться из его объятий, но Льюис только сильнее прижал ее к груди и стал гладить по волосам, давая возможность выплакаться и облегчить душу.

В течение некоторого времени в комнате были слышны только едва слышные всхлипы.

— Извини, — сказала Мэдлин, когда слез больше не осталось.

— За что? — мягко спросил Льюис, поднимая ее заплаканное лицо. — За то, что позволила себе уступить обычной человеческой слабости? Но если хочешь, это останется только между нами.

Мэдлин впервые видела на его лице такую добрую и понимающую улыбку, и она согрела ей сердце.

— А как твоя мать?

— Полиция отпустила ее, когда стало понятно, что это не она пыталась обманом присвоить себе деньги страховой компании.

— Но как такое могло произойти?

— Я и сам удивляюсь. До сих пор понять не могу, с чего это Жак решил стать кающимся грешником.

— Жак? — переспросила Мэдлин. Ее удивление было столь велико, что на секунду она даже забыла о своем горе.

— Он чистосердечно во всем сознался, но потребовалось время, чтобы разъяснилась путаница с подписями на компрометирующих мать документах. Кей говорила мне, что у тебя назначена встреча с репортером, и я сначала подумал, что ты обо всем ему рассказала, — сконфуженно признался он. — Прости меня. Я думал, что таким образом ты хочешь отомстить мне за то, что принадлежащая мне компания отказалась продать тебе ферму обратно.

— А сейчас ты ее продашь?

— Я купил ее, чтобы быть уверенным в том, что увижу тебя в Сиднее. — Он дотронулся до ее щеки. — Ты действительно этого хочешь?

Льюис не стал договаривать «после смерти матери», но Мэдлин поняла его и так.

— Да, — просто сказала она.

— Тогда она твоя, — пожал плечами Льюис и криво улыбнулся. — Все необходимые документы будут подготовлены в кратчайшие сроки.

— Спасибо, — с чувством произнесла Мэдлин.

— Значит, нет никакой надежды, что ты приедешь в Сидней? — помолчав, спросил он. — Кстати, забудь обо всем, что я тебе наговорил в последний раз, ладно? Я не собираюсь продавать отели.

Их глаза встретились.

— Просто дело в том, что я больше не хочу работать в крупной компании, — с улыбкой сказала она. — Я поняла это совершенно отчетливо, когда сидела здесь одна. Я устала мотаться по свету, жить в отелях, не имея собственного угла, принимать решения, которые влияют на сотни людей. Здесь мой дом. К тому же большинство жителей были ко мне очень добры. Все уже давно забыли о сожженной церкви, и их мало волнует, что я с тобой встречаюсь. Мне сказали, что я всегда могу рассчитывать на помощь. Я хочу остаться здесь и, может, даже начать собственное маленькое дело. — Мэдлин немного взбодрилась. — Может, какой-нибудь загородный дом для семейных уикендов или что-нибудь в этом роде.

Льюис улыбнулся.

— Не смейся, — сказала Мэдлин, толкнув его локтем в бок.

— Я не смеюсь, я улыбаюсь, — не переставая улыбаться, сказал Льюис.

— А еще я хочу вложить деньги в реставрацию сгоревшей церкви.

Мэдлин еще некоторое время продолжала размышлять вслух, все больше и больше воодушевляясь, пока не заметила, с каким сосредоточенным видом Льюис смотрит на нее.

— У тебя еще есть время, чтобы найти кого-нибудь на мое место, — попыталась она его успокоить, решив, что он думает о компании.

— А в твоих планах на будущее найдется место для меня? — неожиданно спросил он, накрывая ее руку своей ладонью.

— Сколько же событий произошло за этот неполный месяц, — задумчиво сказала Мэдлин. — На данный момент я уверена только в двух вещах. Первое: ферма — мой дом, и пока я никуда не хочу отсюда уезжать. — Она искоса посмотрела на него. — Если хочешь, можешь меня иногда навещать. Я буду рада тебя видеть.

Льюис поднял ее руку и перецеловал каждый пальчик. От этого жеста сердце перевернулось у нее в груди.

— Не боишься, что это даст толчок новым сплетням? — шутливо спросил он. — Ты сказала «две вещи». А что во-вторых?

Мэдлин прикусила губу и опустила глаза. Чувствуя на себе настойчивый взгляд Льюиса, она посмотрела на него и неуверенно улыбнулась. Затем, сделав глубокий вдох, сказала:

— Я люблю тебя.

Взгляд его темных глаз неуловимо изменился.

— Не волнуйся, — поспешила успокоить его Мэдлин, расценив это по-своему. — Мое признание тебя ни к чему не обязывает.

Льюис вздохнул. Мэдлин с грустью подумала, что она, в общем-то, не особо и надеялась на ответное чувство.

— Тебе обязательно нужно меня во всем опережать? Лыжи, сани…

— Разве мне это удавалось? — через силу улыбнулась Мэдлин.

— Ты была бы отличным исполнительным директором.

— Спасибо. — Она хотела убрать руку, но Льюис ей этого не позволил.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Мэдлин вскинула на него глаза и поразилась серьезному выражению лица и напряженному взгляду.

— Что? — прошептала она.

— Я сам хотел сказать, что люблю тебя, но ты меня опередила, вот и я решил не тянуть с предложением, а то ты меня и в этом опередишь.

— Ты меня любишь? — не веря своим ушам, переспросила Мэдлин.

— Всем сердцем, — кивнул Льюис. — Когда я увидел тебя в «Альпийской фантазии», меня словно молнией поразило, но я решил, что это из-за твоей красоты. Наша встреча и место — все было словно в сказке, а я в них не верю. А потом последовала та волшебная ночь, и во мне что-то изменилось, но это я понял позднее.

Мэдлин кивнула, соглашаясь, так как испытала нечто подобное.

— Шли дни. Я слышал твой смех, видел твою улыбку, твои слезы, а во мне росло и крепло чувство, которое я прежде не испытывал ни к одной женщине. — Он провел пальцем по ее губам. — Скажи «да», Мэдлин. Я буду жить здесь с тобой и поддержу любые твои начинания.

От переполнившего ее счастья у Мэдлин закружилась голова. У нее есть не только дом, но и мужчина, который хочет быть с ней.

— Это то, о чем могла бы мечтать любая женщина, — призналась она. — Но как же твой бизнес?

— Тебе известно такое выражение: «современные телекоммуникации»? — усмехнулся Льюис, с любовью глядя на нее. — Я могу управлять бизнесом отсюда. В любом случае у нас еще будет время, чтобы все обсудить. Значит ли это, что… «да»? — уточнил он.

— Если ты на мне женишься, то сделаешь меня счастливейшей женщиной, — прошептала Мэдлин.

Обнявшись, они некоторое время сидели и просто смотрели в окно, за которым блестел снег, лежавший на шапках гор.

— Стоит здесь жить, чтобы любоваться этим видом изо дня в день, — заметил Льюис.

— Жить в таком месте, где фантазии становятся реальностью, — с улыбкой добавила Мэдлин.

Примечания

1

В Австралии и Новой Зеландии, где январь — летний месяц, вместо елки украшают местное дерево метросидерос.

(обратно)

2

Австралийская обувь из овчины.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

*** Примечания ***