Перечисли мертвых [Пол Макоули] (fb2) читать постранично

Пол Макоули ПЕРЕЧИСЛИ МЕРТВЫХ

Я хочу, чтобы вы доказали, что именно он убил мою Эмму, — сказала мне женщина.

— Понимаете, мадам…

— Я всего лишь желаю знать.

— …что полиция не посчитает все, найденное мной, уликами или доказательствами.

— Муж развелся со мной. Отец и мать скончались. Эмма в могиле. Я совсем одна, мистер Карлайл.

Она, разумеется, ошибалась. Никто из нас не одинок. Ни живые, ни мертвые. Даже в моем святилище отирались бледные призраки шелковых дел мастера и его жены. Я уже не говорю о той твари, что липла к плечу моей потенциальной клиентки.

Ее руки судорожно вцепились в ручки сумочки.

— Я знаю, кто вы такой. И слышала о ваших способностях. Помогите найти мою Эмму.

— Может, выпьете еще чаю, миссис Стоукс? — предложил я своим самым вкрадчивым бархатистым голосом. — Разрешите предложить вам этот восхитительный шоколадный кекс с ромовой пропиткой?

— Я вполне спокойна, мистер Карлайл, и не нуждаюсь в утешении. Кроме того, мне кажется, вы успели съесть все кексы.

Пришлось признать, что миссис Стоукс — женщина поистине необыкновенная. Грозная противница. С такой лучше не связываться. И хотя ей явно было не по себе от мерного шипения газовых рожков, зеленых обоев, тяжелой ореховой мебели и стеллажей, забитых книгами, она старалась не показать виду и сидела, чопорно выпрямившись, несмотря на то, что огромное мягкое кресло манило принять более свободную позу. Только пальцы, судорожно стиснувшие ручки голубой вышитой сумочки, выдавали ее волнение. Она держалась за них так, словно от этого зависела ее жизнь.

За окном стоял хмурый ноябрьский денек, и хотя было всего четыре часа, тьма уже пряталась по углам и красила в черные тона окрестные улицы, казавшиеся еще более мрачными в отдаленных бликах неоновой рекламы индийских ресторанчиков и бангладешских видеомагазинов на Брик Лейн. От топившегося углем камина несло нестерпимым жаром, но миссис Стоукс даже не сняла габардинового плаща. Одинокая жизнь не отучила ее заботиться о внешности: морщинистое лицо заштукатурено тональным кремом и румянами, тонкие губы подкрашены помадой, шапка белых волос застыла пенными волнами недавнего перманента. Наклоняясь вперед, она словно испускала облачко едкого запаха пудры и духов «Арпедж».

Тварь, прильнувшая к ее плечу, взирала на меня со смесью злобы и страха. Странно, что ее собственный призрак обзавелся кругленьким личиком мертвой дочери, чья фотография лежала между нами на ореховой столешнице. Чтобы найти меня, миссис Стоукс потратила немало денег, и еще больше — энергии. Так что я действительно был ее последней надеждой. Как и всякого, кто сумел меня отыскать.

Миссис Стоукс взяла снимок.

— Он убил ее, мистер Карлайл, — убежденно выпалила она. — Я знаю, это он. И изуродовал лицо… можно сказать, срезал. Такой ее нашли: голую, мертвую, без лица. Как и остальных жертв. Но он не признается.

В ее голосе не было ни страсти, ни ненависти. Жесткий взгляд блестящих глаз. Похоже, она давным-давно выплакала слезы. Двенадцать лет назад ее дочь Эмма сбежала в Лондон и была убита. Тело бросили на пустыре позади вокзала Кингс Кросс. Год спустя в сгоревшем гараже поймали некоего Роберта Саммерса, носившего лицо жертвы вместо маски и проделывавшего с телом нечто настолько неописуемое, что трое полисменов, производивших арест, сразу же после суда ушли на пенсию раньше срока. Психиатры посчитали его вменяемым, а суд обвинил в предумышленном убийстве. К сожалению, детективы так и не смогли представить доказательств: ДНК, отпечатков пальцев, волокон, группы крови, связывавших его с гибелью еще шести женщин. Ничего, кроме способа убийства и, что называется, «частичного свежевания тел». Однако существовала и возможность того, что он просто подражал настоящему серийному маньяку. Ранее он никогда не задерживался полицией, не менял места работы и пятнадцать лет прослужил в бухгалтерии большого универсального магазина на Оксфорд-стрит. Получил обычный срок, который ему скостили за примерное поведение. Последний год провел в тюрьме общего режима и вот уже три недели как выпущен.

Мать Эммы Стоукс стала искать кого-то вроде меня, как только узнала о скором освобождении Саммерса. Она продала дом, который муж был вынужден оставить ей после развода, сняла комнату в Далстоне, в окружении турецких ресторанов и их темнокожих посетителей. Но деньги для нее ничего не значили. Она хотела одного: знать. Знать, что именно он это сделал. Искупить вину перед погибшей дочерью, вернее, перед преследующими ее призраками, если они еще оставались.

Я, разумеется, мог бы мгновенно излечить ее, но зачем? Деньги мне нужны. Очень.

И все же мне было ее жаль. Я попытался снова объяснить: все, обнаруженное мной, не может быть использовано в суде. Хотя некоторые полицейские старой закалки и были на моей стороне, вся система