Магия притяжения [Шери Уайтфезер] (fb2) читать онлайн

Шери Уайтфезер Магия притяжения

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Последние звуки нежной мелодии еще не угасли, а высокий смуглый мужчина уже выбрал в музыкальном автомате следующую песню.

Сидевшая за столом Эмили Чэпмэн подалась вперед. Все в этом незнакомце привлекало ее, даже его музыкальные пристрастия. Несмотря на мужественный облик и настороженное поведение, он выбирал песни о любви и трагические баллады, полные глубокого чувства.

На мгновение он отвернулся от музыкального автомата, и Эмили постаралась повнимательнее рассмотреть его. На нем были джинсы, белая футболка и куртка из хлопчатобумажной ткани. Жесткие иссиня-черные волосы падали на лоб, почти скрывая глаза. Черты лица, смягченные приглушенным освещением, казались тем не менее выразительными и резкими.

Не обращая ни малейшего внимания на других посетителей, он направился к своему столику, на котором оставалась початая бутылка пива, сел, положил ноги на перекладину незанятого стула и, поднеся бутылку к губам, сделал большой глоток.

— Вот, пожалуйста! — Бойкая рыжеволосая официантка средних лет принесла заказанное Эмили вино и отвлекла ее от созерцания таинственного незнакомца.

Застигнутая врасплох, Эмили перевела взгляд на официантку, которую, судя по именному значку, звали Мэг, и сказала;

— Спасибо.

— Не за что, милочка. Но твоя закуска еще не готова. — Мэг сделала жест в сторону кухни. — Придется подождать несколько минут.

— Ничего страшного.

Эмили не была голодна, но она заказала фаршированные грибы, надеясь, что еда отвлечет ее от грустных мыслей. Ей никогда не приходилось бывать в баре одной, тем более в таком полутемном заведении, примыкающем к недорогому мотелю.

Но, несомненно, все же лучше сидеть здесь, чем забиться в свой номер и отдаться на растерзание снедавшему ее беспокойству.

Как только официантка отошла, Эмили снова устремила свой взгляд на незнакомца. Он внезапно посмотрел на нее, и у Эмили перехватило дыхание.

Время замерло, как будто земля прекратила свое вращение. Взгляд черных глаз околдовал ее.

Как зачарованные, они смотрели друг на друга, не в силах нарушить возникшую между ними связь и отвести глаза.

Это не просто флирт, подумала Эмили. В его взгляде сквозит нечто большее. Он смотрит на нее, как мужчина, который знает, что ей нужно, и может ей это дать.

Боже мой!

Решив взять себя в руки и разорвать нервировавшую ее связь, Эмили подняла бокал и пригубила вино, чувствуя, что у нее дрожат пальцы.

Что бы он подумал, если бы узнал, что она больна раком? Осталось ли бы у него в глазах это призывное желание?

Не думай об этом, резко одернула она себя. Никакой жалости к себе. Никакого страха. Она не умирает. Рано или поздно у нее не будет рака.

Как и части кожи.

Песня закончилась, и зазвучала другая мелодия.

Это была одна из первых песен Элвиса Пресли, что окончательно растрогало Эмили. Еще одна любимая мелодия, мелькнула у нее мысль. Еще одна ниточка, связывающая ее с таинственным незнакомцем.

Где он живет — здесь или приехал в Льюистон встретиться с родственниками? Или повидать старого друга?

Эмили прибыла сюда, чтобы попасть в медицинский центр, расположенный в полутора часах езды от дома. Поездка могла занять у нее только один день, но она решила остаться здесь на ночь, чтобы побыть в одиночестве и спокойно поразмышлять.

Ровно через две недели ей предстоит операция удаление новообразования вместе с окружающими тканями, — которая избавит ее от опухоли.

Эмили сделала глубокий вдох. Она дала себе обещание, что мысль лечь под нож не будет вызывать у нее панику и она не будет думать о вероятности того, что опухоль уже распространилась на лимфатические узлы.

Когда Мэг принесла закуску, она задержалась у стола Эмили, многозначительно качнув головой в сторону столика, за которым сидел смуглый незнакомец.

— Очень недурен, правда? — сказала она.

— Да, — согласилась Эмили, чувствуя на себе обжигающий мужской взгляд.

— Почему бы тебе не угостить его?

— Чем? — Она в изумлении посмотрела на бойкую официантку, которая, подбоченясь, стояла возле нее.

— Пивом, дорогуша. Он собирается заказать еще.

— Сейчас, вероятно, не самое лучшее время, чтобы я… — Эмили умолкла, поняв, что у нее едва не вырвалось признание. Какой неполноценной и потерянной она себя чувствует!

— Ладно, я всего лишь предложила. — Мэг дружелюбно улыбнулась и ушла, оставив Эмили наедине с ее мыслями.

Следует ли ей, девушке из маленького провинциального городка, у которой к тому же рак кожи, угощать пивом незнакомого мужчину?

Внезапно ее бросило в жар и слабость охватила все тело.

К черту рак! Она познакомится с этим мужчиной. Скажет ему что-нибудь.

Набравшись храбрости, Эмили встала. Проходя по залу, она увидела, что Мэг стоит, прислонившись к стойке. Взгляд, который Эмили бросила на официантку, взывал о поддержке.

Рыжеволосая Мэг лукаво подмигнула ей.

Подходя к столу, за которым сидел незнакомец, Эмили чувствовала, как лихорадочные удары сердца отдаются у нее в голове. Увидев ее возле своего столика, он поднялся, возвысившись над ней почти на тридцать сантиметров.

Она робко протянула ему внезапно вспотевшую руку:

— Меня зовут Эмили.

Ей показалось, что его рукопожатие было слишком непринужденным.

— Джеймс, — представился он, рассматривая ее с головы до ног. — Далтон, — добавил незнакомец с едва заметным акцентом, который она не смогла определить. — Джеймс Далтон.

Ужасаясь собственной смелости, Эмили жестом указала на свой столик.

— Не хотите ли вы присоединиться ко мне?

Вместо ответа он протянул руку и расстегнул золотую заколку, которой были перехвачены ее волосы.

Эмили, ошеломленная его прикосновением, замерла на месте, и ее длинные волнистые волосы рассыпались по плечам. Она чувствовала, что Мэг, потрясенная бесцеремонным поведением необычного клиента не меньше, чем она, пристально наблюдает за ними.

Он пристегнул заколку к карману куртки, как будто собирался сохранить ее.

— Мне нравится цвет твоих волос, — вырвалось у него. — Он напоминает мне…

Эмили почувствовала комок в горле.

— Что?

— Человека, которого я когда-то знал.

Он помрачнел, и она поняла, что улыбка — не частая гостья у него на лице. В бездонных темных глазах появилась затаенная боль.

Эмили не могла отвести глаз от его лица. Он поразил ее мужественной красотой и своеобразным шармом. На подбородке у него была небольшая ямочка, и даже шрам, пересекавший правую бровь, не вредил его внешности. Она заметила, что у него высокие, резко очерченные скулы, говорящие о примеси индейской крови. Может быть, он из резервации Нез-Перс? Что, интересно, она почувствовала бы, рисуя его?

Эмили зарабатывала на жизнь, служа официанткой в небольшом ресторане в своем родном городе.

Она наливала посетителям кофе и болтала с ними, так как знала их всю свою жизнь, а свободное время она посвящала рисованию. У нее не было высоких устремлений. Воплощать на холсте черты чем-то привлекших ее людей было любимым занятием, которое доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

Он приблизился к ней, и дрожь пробежала у нее по спине.

— Потанцуй со мной, — неожиданно попросил он.

Ее рот приоткрылся от удивления.

— Здесь нет танцевальной площадки.

— Но музыка ведь есть!

Да, подумала Эмили. Музыка, которую ты выбрал.

— Потанцуй же со мной, — снова попросил он.

Ей следовало сказать «нет» и уйти, потому что нетрудно догадаться, к чему все это приведет. Когда вечер подойдет к концу, Джеймс Далтон попросит нечто большее. Ему, без сомнения, захочется, чтобы горячая, сговорчивая блондинка разделила с ним его постель, став женщиной на одну ночь.

Но, несмотря на эти мысли, Эмили не стала возражать, когда он взял ее за руку и увлек в тихий уголок возле музыкального автомата.

У нее тоже есть желания, которые дремлют в ней слишком долго. Ей необходимо увидеть страсть на лице мужчины и почувствовать, что он хочет ее, что она желанна и привлекательна.

Особенно сейчас.

Ей так хотелось хотя бы на время забыть о своих печалях, о лежащей на ней ответственности за шестилетнего брата Кори, маленького мальчика, за которым сейчас присматривает ночная няня. Некоторое время назад Эмили позвонила ему, и они весело поболтали по телефону, но Кори не знает, что она…

— Эмили! — окликнул ее Джеймс, и она, прогнав грустные мысли, подняла глаза и переключила все внимание на него.

Джеймс обнял ее, и, прильнув к нему, Эмили почувствовала, какие у него широкие, сильные, надежные плечи.

Они двигались в такт музыке, подчиняясь медленному ритму нежной песни. Эмили чувствовала глухие удары его сердца, и ей казалось, что она слышит головокружительную симфонию.

— Они смотрят на нас, — заметила Эмили. Мэг, бармен и немногочисленные посетители следили за каждым их движением.

Джеймс наклонил голову и, прикоснувшись губами к ее виску, тихо спросил:

— Ты можешь упрекнуть их за это?

— Нет, — призналась Эмили. Она не может упрекнуть ни их, ни себя. Видит бог, Джеймс Далтон просто неотразим.

Когда он взял ее за подбородок, чтобы поцеловать, она покорно прижалась к нему. Его губы были мягкими и ласковыми, и у Эмили возникло предчувствие, что предстоящая ночь навсегда останется в ее памяти.

Поцелуй закончился, и они посмотрели друг другу в глаза. Призрачная тень какой-то грусти затуманила его взгляд, и он снова прикоснулся к ее волосам, смущая и волнуя ее.

Она всегда считала себя разумной девушкой. Ей давно известно, что такое хорошо и что такое плохо, и все же она готова переспать с этим незнакомцем, отбросив все мысли о последствиях.

Джеймс провел рукой по ее волосам. Какая же она красивая. Нежная. И очень опасная.

Когда она облизнула губы, он снова поцеловал ее.

Только на этот раз не стал сдерживать свое нетерпение. С отчаянной жаждой стремясь к большему, Джеймс притянул Эмили к себе. Закрыв глаза, он впитывал неповторимый запах женского тела, чувствуя тяжесть шелковистых волос на своих руках.

Он нарушил обещание, данное самому себе: не рыскать по местным барам в поисках секса. И вот он нашел милую, нежную блондинку в свой первый же вечер в Айдахо — в первый вечер с тех пор, как вышел из тюрьмы.

У Эмили вырвался слабый стон, и он вспомнил, что даже не знает ее фамилии. Но почему-то это не имело значения. Мысленно ее можно называть Беверли.

Его возлюбленная. Его друг. Его жена.

В первый же момент, когда он увидел Эмили, у него появилась мысль о жене, о том, как сильно он любил ее и как мучительно он скучает по ней.

Джеймс открыл глаза и оторвался от ее губ.

Эмили, задыхаясь, сделала шаг назад. Он понял, что, несмотря на явное потрясение, она не возражает против продолжения.

Но она не Беверли. И он не Джеймс Далтон, несмотря на то что правительство дало ему новое имя и новую жизнь. Его настоящее имя Рид Блэквуд; он бывший заключенный, бывший член преступной организации, соучастник убийства и вор.

Но это его тайны. Его грехи.

Они подошли к столику Эмили, и Джеймс заказал пива. Официантка наградила его неодобрительным взглядом за сексуальную сцену. Джеймс раздраженно вздохнул. Следует ли ему оправдываться перед этой очаровательной блондинкой за проявленную им вольность?

Он повернулся к Эмили.

— Она беспокоится за тебя.

— Кто?

— Официантка.

Поднеся наполовину пустой бокал к губам, Эмили пригубила.

— Но она сама посоветовала мне познакомиться с тобой.

— Похоже, что ей хочется взять свои слова обратно, — улыбнулся он. Лицо не выдавало его волнения, несмотря на лихорадочное биение сердца. Мне кажется, она не ожидала, что я буду таким… агрессивным.

Эмили смотрела на него глазами изумрудно-зеленого цвета. У Беверли тоже были зеленые глаза, прозрачные, как драгоценные камни, которые он крал.

Джеймс заерзал на стуле. Знает ли Эмили, какая она соблазнительная?

Она закусила губу, и бледно-розовая помада исчезла, оставив едва заметный блеск. Ее нежное лицо дышало свежестью, а густые длинные ресницы придавали ей невинный вид. Она слишком хрупкая, чтобы иметь дело с таким человеком, как он.

— Я не обижу тебя, — услышал он свой голос.

Эмили придвинулась ближе.

— Я тоже не обижу тебя.

— Правда? — растроганный ее детской непосредственностью, он едва не улыбнулся. — Ты хочешь сказать, что ты не сумасшедшая? Не маньячка, которая охотится на доверчивых парней в барах?

Эмили рассмеялась, и веселый непринужденный смех еще острее всколыхнул его тоску по жене.

Не в силах удержаться, он провел пальцами по щеке Эмили, жалея, что не может снова поцеловать ее.

Рыжая официантка принесла ему пиво. Джеймс с виноватым видом отдернул руку и вздохнул.

Через час бар опустел, Джеймс и Эмили были единственными посетителями. Неловко запинаясь, они говорили о фильмах, музыке и разных пустяках. Джеймс решил сделать вид, что у него возникло желание больше узнать о ней. Ему почему-то хотелось придать подобие благопристойности их временному союзу.

— Ты живешь в мотеле? — спросила Эмили.

— Да, а ты?

Она кивнула.

— Моя комната наверху.

Интересно, на чьей кровати они займутся любовью? Хорошо, если бы это произошло в ее комнате.

Джеймсу не хотелось, чтобы сосед понял, что у него в номере женщина, которую он подцепил в баре.

Инспектор, работающий в Центре по обеспечению безопасности свидетелей, предупредил его, правда в шутку, чтобы по крайней мере в течение этой ночи он не напрашивался на неприятности.

Но, с другой стороны, он не нарушает никаких правил — Программа защиты свидетелей не запрещает своим подопечным заниматься сексом.

Эмили, несомненно, согласится переспать с ним. Она не так невинна, как выглядит.

— Когда ты съезжаешь? — поинтересовалась она.

Он поставил опустевшую бутылку пива на стол.

— Завтра.

— Я тоже, — Эмили допила второй стакан вина. Ты поедешь домой?

Джеймс нахмурился. Домой? У него давным-давно нет дома. Полтора года он провел в бегах, скрываясь от отца Беверли, главаря преступной группы, следующий год ему пришлось отсидеть в камере федеральной тюрьмы, давая показания против банды и отбывая срок за участие в вооруженном нападении, воспоминания о котором до сих пор преследуют его. Две недели после освобождения прошли в Центре по обеспечению безопасности свидетелей, где Джеймса познакомили с его легендой и выдали новые документы, после чего отправили в Айдахо.

— Джеймс! — Эмили хотела услышать его ответ;

— Что? А… да. Я направляюсь, домой. Уеду утром.

— Я тоже.

Он не спросил, где она живет. Зачем ему знать это? Джеймсу Далтону не очень хочется заниматься болтовней. Как и Риду Блэквуду, потому что им обоим многое приходится скрывать.

— Откуда ты родом? — спросила Эмили, прежде чем он успел перевести разговор на другую тему.

Он рассказал ей легенду, созданную для него сотрудниками Центра.

— Я родился в Оклахоме, но мне пришлось много ездить по стране. — Решив закончить этот разговор, он указал на официантку, перебиравшую чеки, и бармена, протиравшего стойку:

— Похоже, что они собираются закрывать бар. Нам лучше уйти.

Джеймс оставил чаевые и направился с Эмили к выходу. Он чувствовал, что официантка наблюдает за ними. Ему хотелось крикнуть ей, что он будет добр к Эмили. Она — его спасение, живая душа, которая поможет ему пережить эту мучительно одинокую ночь. Но высказать это вслух было невозможно. Поэтому он оглянулся через плечо и поймал взгляд женщины, дав ей понять, что видит ее беспокойство.

Ночь повеяла на них прохладным ветерком. Рука Джеймса легла на плечи Эмили. Они подошли к мотелю и остановились у лестницы.

— Ну? — спросил он.

— Ну? — повторила Эмили, подняв на него глаза.

Ветер играл ее волосами.

Джеймс прижал губы к ее уху, стремясь к наибольшей близости.

— Ты пригласишь меня в свою комнату?

Она кивнула и опустила голову, чтобы он не увидел ее покрасневших щек.

У Джеймса закружилась голова от желания. Он представил, что целует ее и она тает в его объятиях, как лимонный леденец. У нее вкус страсти, сводящей с ума…

Проклиная свою глупость, Джеймс сделал шаг назад. У него не нет ни одного презерватива.

— Я прокололся, — признался он.

— Что?

— Мне нужно купить защиту, — он жестом показал на магазин, находившийся на другой стороне улицы.

В голосе Эмили послышалось смущение.

— Мне лучше подождать тебя в своей комнате.

— Я провожу тебя.

Ее комната была на втором этаже. Джеймс прижал Эмили к двери, и они поцеловались, с трудом оторвавшись друг от друга из-за охватившего их возбуждения. Может быть, послать к черту осторожность и не отпускать от себя эту сладкую женщину!

Но он знает, что это невозможно. У него уже есть ребенок, очаровательный малыш, который так далеко от него и по которому так тоскует сердце…

И сейчас он не собирается зачать ребенка с незнакомкой, оставив в ней свое семя.

Джеймс убрал прядь волос со щеки Эмили.

— Я вернусь как можно быстрее.

— Ты найдешь меня здесь, — она нежно улыбнулась ему и открыла свою дверь.

Он дождался, пока она войдет в номер, потом повернулся и побежал вниз по лестнице, думая, что это дьявольски неподходящий способ начинать свою жизнь в обличье Джеймса Далтона.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Эмили ждала его в комнате, стараясь подавить охватившее ее беспокойство. Она начала нервничать, внезапно почувствовав, что собственная неопытность до смерти пугает ее.

Надо ли сказать ему?

Но что сказать? То, что через две недели ей назначена серьезная операция?

Сев на край кровати, она в безмолвном отчаянии стиснула руки. Нет сомнения, что, узнав о меланоме, он мгновенно исчезнет. Какой горячий ковбой захочет, чтобы занятию сексом предшествовал разговор о таком страшном заболевании, как рак кожи?

Вряд ли он заметит след на голени, в том месте, где ей удалили родинку. Конечно, он не обратит на него внимания. Почему ему может броситься в глаза небольшой и совершенно безобидный на вид шрам? Он не будет представлять для него никакого интереса.

Ну ладно, с этим все прекрасно. Тогда что ей делать с девственностью? Нужно ли затронуть эту тему? Следует ли ей признаться, что она еще никогда не была с мужчиной?

Подружки рассказывали Эмили, как это было у них в первый раз. Они попивали содовую воду, хрустели чипсами и обсуждали не совсем приличные подробности, как это часто делают женщины. Но сейчас это ей ничем не поможет.

Эмили надеялась, что ее первый возлюбленный навсегда останется единственным. Он будет мужчиной, который станет ей мужем и отцом ее детей.

Но она в таком положении, что просто глупо ждать, пока появится мистер Единственный.

Рак навсегда изменил ее будущее. Жизнь стала слишком непредсказуемой, а Джеймс Далтон оказался слишком красивым, слишком волнующим и сексуальным.

Послышался стук в дверь, и Эмили буквально слетела с кровати. Глубоко и неровно дыша, она пригладила блузку и открыла дверь.

Джеймс посмотрел на нее с улыбкой, которая смягчила резкие черты его лица и почти скрыла затаенную грусть в глазах.

— Привет! сказал он.

— Привет! — Эмили, сердце которой трепетало как у девочки-подростка, отступила назад, и Джеймс вошел в комнату.

Она заперла дверь. Подняв вверх пакет, взятый в аптеке, он объявил:

— Вот они.

Ах, да, конечно. Защита. У него достаточно ответственности, чтобы заниматься безопасным сексом, и опыта, чтобы вовремя заговорить на эту тему. Но ей стало легче оттого, что он не носит презервативы в бумажнике. Очевидно, у Джеймса нет привычки заниматься случайным сексом, находя в барах женщин на одну ночь.

— Ты все еще одета, — криво улыбнувшись, заметил он.

У Эмили оборвалось сердце.

— Ты ожидал, что я буду обнаженной?

Он бросил пакет на тумбочку.

— Надежда всегда есть.

— Я сняла ботинки, — возразила она, поморщившись от собственного неумения проявить кокетство.

Джеймс бросил взгляд на ее ноги.

— Тогда ты опередила меня на один шаг, — он решительно уселся на край кровати и быстро снял потрепанные ботинки. — Теперь мы на равных.

— Но ты в куртке, — заметила Эмили.

Он снял ее и отшвырнул в сторону.

— Уже нет.

Эмили не ожидала, что он вовлечет ее в игру.

Трепеща, она стояла посреди комнаты, превратившейся в сцену для стриптиза.

Джеймс откинул со лба густые темные волосы.

— Твоя очередь, красотка!

Она совсем не чувствовала себя красоткой, потому что комнату заливал яркий свет, а Джеймс следил за каждым ее движением.

— Твоя очередь, — нетерпеливо повторил он.

— Так нечестно. Это моя комната. И правила устанавливаю я.

— Сдаюсь! — Джеймс стянул с себя рубашку, и она увидела его обнаженную грудь и серебряное колечко в левом соске.

Эмили в изумлении смотрела на блестящее украшение, в середину которого был вставлен черный камешек.

— Я сделал это очень давно, — пояснил он.

— Сам?!

— Это был для меня духовный обряд.

По мнению Эмили, в этом было больше сексуальности, нежели чего-то духовного, но она не собиралась возражать ему.

— Тебе не больно?

Джеймс поднял на нее глаза и ухмыльнулся.

— Хочешь подойти и проверить?

Да. Очень хочет. Он невероятно привлекателен.

Каким опасным и соблазнительным он выглядит, лежа полураздетым на постели и дразня ее игривой улыбкой!

Подняв руку, Джеймс поманил ее к себе. Эмили подошла ближе, и, притянув ее на кровать, он нетерпеливо и жадно впился в губы Эмили.

Внезапно ей показалось, что она чувствует его руки по всему телу. Ей хотелось выключить лампу, расслабиться в его объятиях, но он был слишком нетерпелив, слишком возбужден, слишком…

— Скажи, что тебе нравится, — прошептал Джеймс, лаская языком ее ухо и расстегивая на блузке верхние пуговицы. — Скажи, что ты хочешь…

Помоги ей Бог, но она не знает!

— Я все сделаю, Эмили, все, что ты захочешь.

Ей нужно попросить его не спешить, дать ей время, но как она может сказать об этом.

Проведя ногтем по его груди, она задержала палец у левого соска, почти касаясь очаровавшего ее колечка.

— У меня нет никакого опыта, — вздохнув, призналась она.

Джеймс поднял голову. Она лежала под ним, вдавленная в постель весом его тела.

— Опыта в чем?

— В сексе. В занятиях любовью. Это мой первый раз.

Он окаменел. Шрам над правой бровью слегка дернулся. Эмили затаила дыхание. Ее пальцы коснулись колечка, задев магический камень.

Джеймс откинулся назад и снял руку Эмили со своей груди.

— Не нужно останавливаться, Джеймс. Ведь ты еще хочешь меня?

Он, нахмурившись, посмотрел на нее. Что выражает этот взгляд? Гнев? Смущение?

— Сколько тебе лет?

Эмили закусила губу. Она все еще ощущала вкус его поцелуя, и ей казалось, что она до сих пор чувствует его настойчивые губы.

— Двадцать два.

Джеймс посмотрел ей прямо в глаза, и в его взгляде вновь появились тоска и беспокойство.

— Почему я? И почему сейчас?

Эмили не знала, что сказать, как объяснить ему свое решение, не упомянув о том, что больна раком.

Она не собирается затрагивать эту тему, чтобы вызвать жалость или, упаси бог, отвращение у мужчины, с которым она хочет заняться любовью.

— Я устала ждать, — сказала она.

— И поэтому ты подцепила первого попавшегося парня в баре? Это чертовски неблагоразумно!

Что она могла возразить на это? Вряд ли он поймет, как ей необходимо почувствовать себя свободной и желанной, забыть о своей болезни.

— Ты смотришься в зеркало, Джеймс? Ты знаешь, как ты красив?

— И только поэтому ты хочешь переспать со мной? — изумленно спросил он. — Но это просто безумие!

— Это всего лишь секс, — возразила Эмили.

Он широко раскрыл глаза.

— Но так не должно быть! Тебе нужно подождать, Эмили, и найти своего парня.

Эмили стиснула ворот блузки. Все это было так унизительно.

Джеймс ласково коснулся рукой ее щеки. Так ласково, что она едва не расплакалась. Ей хотелось попросить его остаться, обнять ее, но у нее не хватало смелости открыть ему свою душу и признаться в том, что он нужен ей.

— Я не могу сделать это, — произнес Джеймс, отводя руку от ее лица.

Эмили гордо вздернула подбородок.

— Это не имеет значения, — с притворным равнодушием сказала она.

— Я должен уйти, — с этими словами он надел футболку и протянул руку за ботинком. — Если я не уйду сейчас, я… — он умолк, не договорив.

Эмили лежала на кровати, наблюдая за Джеймсом. Наконец он поднялся. У него был вид воина, потерпевшего сокрушительное поражение. Он схватил куртку, бросился к двери и в мгновение ока исчез, оставив девушку в одиночестве.

В тягостном и безнадежном одиночестве.

Было ровно шесть часов утра, когда Джеймс приник к зеркалу, рассматривая свое отражение.

Когда он согласился принять участие в Программе защиты свидетелей, он полагал, что в нее входит изменение его внешности, но, как оказалось, пластическая хирургия не была частью сделки. Его лицо осталось прежним, включая шрам над бровью, который он получил, когда попал в тюрьму.

Эмили понравилось, как он выглядит. Она хотела переспать с ним, отдать ему свою девственность только потому, что он показался ей красивым.

Обеспокоенный ходом ее мыслей, Джеймс пристально изучал свое лицо. Интересно, нашла бы она его по-прежнему красивым, если бы узнала, что он бывший заключенный? Соучастник убийства?

Грубо выругавшись, он отвернулся от зеркала.

Почему должно было случиться, что она так похожа на Беверли? Он был первым возлюбленным Беверли, мужчиной, которому она отдала все, но тогда обстоятельства были совсем иными.

Беверли Хэллуэй любила его, в то время как Эмили вообще не знает его.

Пытаясь отбросить тягостные мысли, Джеймс в последний раз оглядел комнату, взял свои скудные пожитки и направился к двери. Солнце уже взошло.

Щурясь от яркого света, он увидел, что Зак Райдер, сопровождающий инспектор, уже ожидает его, прислонившись к машине. У Джеймса не было автомобиля, но Программа защиты свидетелей выделила ему достаточную сумму, чтобы он, устроившись на новом месте, смог купить подержанный пикап.

Райдер затянулся сигаретой, и табачный дымок неспешно поплыл в утреннем воздухе.

— Доброе утро.

Джеймс ограничился кивком. В Райдере текла смешанная кровь: как и Джеймс, инспектор был наполовину индеец и отличался высоким ростом и крепким телосложением. Но на этом сходство заканчивалось. На вид Райдеру было лет сорок, у него были седые виски и весьма своеобразное чувство юмора. Он принадлежал к элитному подразделению судебных исполнителей.

Джеймсу же было только двадцать шесть лет, и большую часть юности он провел, обучаясь ремеслу преступника. Обладая высоким уровнем интеллекта и превосходными способностями, он сделался экспертом-самоучкой в электронике, способным взломать самые сложные охранные системы. Создание разнообразных электронных устройств для обнаружения и вывода из строя средств слежения занимало все его свободное время. Естественно, что подобные умения заинтересовали преступников. Джеймсу не потребовалось много времени, чтобы сделаться членом преступной группировки Лос-Анджелеса.

Райдер указал на ресторанчик, примыкавший к мотелю:

— Позавтракаем?

Джеймс поправил ремень сумки, висевшей у него на плече.

— Вот уж здесь мне меньше всего хочется есть.

— Это почему, интересно? У них появились тараканы?

— Просто я хочу скорее уехать отсюда.

И избежать встречи с Эмили. Что, если ей придет в голову позавтракать здесь? Он посмотрел на ряд припаркованных машин и заметил небольшой автомобиль, который вполне мог принадлежать ей.

— Заедем в какую-нибудь закусочную?

— Только если нам встретится что-нибудь по пути.

У Джеймса не было желания задерживаться в Льюистоне. Ему хотелось поскорее забыть этот город и девушку по имени Эмили. Он провел беспокойную ночь, думая о ней и гадая, кто она и где живет.

Его не должно было волновать это, но мысль о следующем парне, которого она встретит в баре, не давала ему покоя, потому что этот ублюдок с удовольствием возьмет то, что она предлагает.

В дороге они молчали, и Джеймс, откинувшись на спинку сиденья, размышлял о том, что его решили поселить в Силвер-Вулф, небольшом городке в северо-восточной части штата Айдахо. От Льюистона он находился в полуторах часах езды.

— Ты мог бы заглянуть в «Тэнди-Стейблс», — внезапно произнес Райдер.

— Зачем?

— Узнать насчет работы. Пожилая леди, которая держит конюшню, ищет помощника. Предлагает питание и жилье — жилой фургон на ее территории.

— Откуда вы знаете?

Инспектор наклонил голову.

— Знать — это моя работа. Неужели ты думал, что я брошу тебя в небольшом городке без всяких перспектив найти работу? Кроме того, я слышал, что ты умеешь обращаться с лошадьми.

Джеме пожал плечами. Он вырос в Техасе, хорошо ездил верхом, умел арканить лошадей и когда-то воображал себя ковбоем. А стал бандитом…

— Я вырос на ранчо.

— Тогда возвращение к основам пойдет тебе на пользу. Говоря о… — Райдер умолк и бросил на него внимательный взгляд. — Ты отвратительно выглядишь, Далтон.

— Я не выспался.

— Почему же? Был слишком занят, пытаясь трахнуть какую-нибудь хорошенькую блондинку, которую ты подцепил в баре?

Сукин сын! Он знает, что произошло.

— Я не нарушил правил.

— Да. Но при первом же нарушении я прострелю тебе задницу Мы вышибем тебя из Программы быстрее, чем ты нашел эту девицу.

— Не впутывайте ее. — Меньше всего Джеймсу хотелось говорить об Эмили и тем более признаваться, что она запала ему в сердце.

— Просто не проколись. — Инспектор дружелюбно улыбнулся, давая понять, что он скорее друг, чем враг. — Потому что мне это тоже повредит.

— Я и не собираюсь, — возразил Джеймс и подумал, что бывшие заключенные всегда говорят так.

Нельзя винить Райдера за недоверчивость. Тем более что он знает далеко не все. Никто, ни люди в Программе защиты свидетелей, ни ФБР не знают, что у Джеймса есть ребенок — черноглазый мальчик, усыновленный по его просьбе другим мужчиной. Но с тех пор его преступная душа переродилась. Отцовство, несмотря на то что оно было тайным, круто изменило Джеймса.

Через полтора часа Райдер свернул с шоссе на небольшую проселочную дорогу.

— Вот он, Силвер-Вулф.

Джеймс посмотрел в окно. Его внимание привлекли высокие деревья на участках и необычные деревянные дома. Ему показывали видеофильмы о Силвер-Вулф, чтобы ознакомить с местностью, в которой ему предстояло жить. Сначала его собирались отправить в общину индейцев племени чероки, но от этой мысли пришлось отказаться, потому что разыскивавшие Джеймса бандиты без труда могли сообразить, что он ищет убежище среди своих соплеменников. Поэтому ему подобрали городок вблизи резервации Нез-Перс. Индейцы, жившие в ней, принадлежали к другому племени.

Инспектор остановил машину перед «Силвер-Вулф Лодж». Джеймс смотрел на окруженный кустарником мотель, зная, что это его временный дом.

Как только он найдет работу, возможно ту, о которой упомянул Райдер, он обзаведется постоянным местом жительства.

В Программе защиты свидетелей ожидают, что здесь он пустит корни и затеряется среди местного населения. Если, конечно, не появится угроза для его безопасности и ему не придется снова куда-то переезжать.

Прошло три дня с того вечера в Льюистоне, когда Эмили встретила и потеряла Джеймса. Казалось, что прошло достаточно времени и пора продолжать жить дальше, но ей никак не удавалось выкинуть его из головы, его образ преследовал ее и днем и ночью.

Вбежав в заднюю дверь круглосуточного ресторана «У Долли», она пробила карточку, отметив время прихода на работу.

— Извините за опоздание, — обратилась Эмили к официантке, отработавшей ночную смену и собиравшейся уходить. — У Кори в школе было собрание, и оно продолжалось дольше, чем я ожидала.

— Ничего страшного. У всех нас есть дети, — добродушно откликнулась та.

Эмили вздохнула. Детей у нее нет, но есть младший брат, которому она изо всех сил старается заменить мать.

Поздоровавшись с поваром, Эмили оглядела зал.

Небольшое количество посетителей означает, что у нее будет не много работы. Конечно, завсегдатаи уже тут как тут, приходят как по часам. Лорна, косметичка из салона напротив, расплачивается за обед, который она всегда берет с собой, а Харви Осборн, вышедший на пенсию почтовый работник, уже занял свое постоянное место.

На противоположной стороне от Харви, за крайним столиком она заметила мужчину в черной ковбойской шляпе, сидевшего к ней спиной. Газета, которую он держал в руках, закрывала почти весь стол.

Эмили проверила заказы, которые оставила ей ушедшая официантка. В них было все, включая вишневый рулет и нескончаемые чашки кофе для Харви. Когда она наполнила его чашку, он поднял голову и улыбнулся. Харви был мал ростом, тощ и узкоплеч. Брюки всегда пузырились у него на коленках. Каждый день он надевал полосатые подтяжки для того, как подозревала Эмили, чтобы с него не свалились брюки.

— Как дела, мисс? — спросил он.

— Прекрасно.

Харви, несомненно, знает о том, что у нее рак.

Он обожает совать нос в чужие дела и сплетничать, как престарелая матрона.

Понизив голос, он кивнул на мужчину в черной шляпе.

— Держу пари, что это новый помощник Лили Мэй.

— Вы так думаете?

Харви любил поболтать о Лили Мэй Прескотт, легкомысленной владелице «Тэнди-Стейблс».

Он толкнул Эмили локтем.

— Ты бы могла подойти и спросить его.

— Пожалуй, мне следует поздороваться и сказать, что его заказ скоро будет готов, — с этими словами Эмили повернулась и, держа кофейник в руке, приблизилась к обладателю черной шляпы.

Мужчина пошевелился, зашелестел газетой и поднял голову.

Кофейник едва не выпал у нее из рук.

— Джеймс?

Это был он, такой же мрачный и недоступный, как ее мучительные сны, как боль от неудовлетворенного желания.

Она испугалась, что упадет в обморок.

— Эмили?

Пораженный не менее, чем она, Джеймс смотрел на нее с неподдельным изумлением.

Эмили, стараясь держать себя в руках, подошла к его столику, делая вид, что она всего лишь выполняет свою работу.

— Еще кофе?

— Нет. Да. Конечно!

Он растерялся, но его растерянность была вполне понятна. Ведь ни один из них не ожидал, что они когда-нибудь встретятся.

Эмили наливала горячий кофе в его чашку, пытаясь убедить себя, что она переживет этот невероятно неловкий момент, выдержит глухой стук сердца и звон в ушах.

— Я думала, что ты поехал домой, — произнесла она прерывистым, как ее пульс, голосом.

— Так и есть. Я дома. Только что переехал сюда.

О боже мой!

— Вот почему я был в Льюистоне. — Джеймс кашлянул и сделал попытку продолжить объяснения:

— Я прилетел той ночью. Мотель находится недалеко от аэропорта, и я решил переночевать, — он поднес чашку к губам и тут же поставил на стол. — А как ты оказалась там?

— Я.. — Эмили поставила кофейник на стол. Днем у меня была назначена встреча, и мне не хотелось сразу после нее ехать домой.

— Поэтому ты сняла комнату?

— Да.

Ей казалось, что перед ней мираж, игра измученного воображения, но это на самом деле был Джеймс. Господи, неужели она действительно видит его!

— Эмили, я не хотел, чтобы так произошло.

— Забудь об этом. Все хорошо. — Она провела вспотевшими ладонями по униформе — розовому платью, которое ей приходилось надевать на работу. — Тебе понравится наш город.

— Вот это да! Вы, оказывается, знакомы?

Джеймс молча перевел взгляд на Харви, который, шаркая ногами, неторопливо приближался к ним. Не дожидаясь приглашения, Харви устроился за столом напротив Джеймса.

— Вы новый помощник Лили Мэй?

— Да. Она наняла меня сегодня утром.

— Здорово! Я так и знал. — Он повернулся к Эмили. — Что я тебе сказал? А как ты познакомился с нашей малышкой Эмили? — обратился он к Джеймсу. Что вы говорили о Льюистоне? — спросил Харви, не дожидаясь ответа на первый вопрос.

Захваченный врасплох. Джеме сложил газету.

Эмили видела, как он пожал плечами, пытаясь найти подходящее объяснение.

— Эмили очень красивая, — многозначительно произнес он.

Вставные зубы Харви ослепительно сверкнули.

— Я тоже думаю, что она хорошенькая. Вот почему я здесь околачиваюсь… то есть питаюсь здесь.

Но не передавай мои слова другим официанткам, ведь они думают, что я прихожу сюда из-за них.

Губы Джеймса дрогнули в легкой усмешке и Эмили вспомнила вкус его последнего, наполненного желанием поцелуя, когда он увлек ее на кровать.

А потом отпустил ее. И ушел.

Представившись новому обитателю Силвер-Вулф, Харви сообщил, сколько времени он живет в этом городе, а затем задумчиво добавил:

— Итак, ты будешь работать у Лили Мэй. Знаешь, эта женщина — сумасшедшая.

— Наверное, раз она приняла меня на работу.

Когда Джеймс бросил взгляд в ее сторону, Эмили подумала о предстоящей операции. Станет ли ему известно об этом? Проболтается ли Харви?

— Я проверю, готов ли твой заказ, — обратилась она к Джеймсу в надежде, что это заставит Харви вернуться за свой столик.

Но великий сплетник не сдвинулся с места, поглощенный рассказом о Лили Мэй.

Когда Эмили принесла Джеймсу завтрак, Харви наконец оставил его в покое, довольный тем, что ему удалось поговорить о Лили Мэй. После того как он расплатился по счету и вышел из ресторана, Джеймс сдвинул назад шляпу, и Эмили увидела его глаза. Глаза, полные тоски и отчаяния.

— Они, должно быть, были любовниками, — неожиданно произнес он.

— Кто? — поразилась Эмили.

— Харви и Лили Мэй.

Ее осенило.

— Ты хочешь сказать, что они…

— Давным-давно. Когда были молоды.

Эмили изумленно смотрела на Джеймса.

— Это никому не приходило в голову. Лили Мэй приводит Харви в бешенство.

— Потому что она проникла ему в плоть и кровь, Джеймс постучал себя по груди. — Такое случается.

Женщина овладевает тобой, и ты не можешь избавиться от нее. Ты… — он умолк, как будто осознав, что говорит о своих чувствах.

Эмили не знала, что сказать, чувствуя, что его слова вызваны воспоминанием о женщине, которую она ему напоминает.

— Я пойду. Не буду мешать тебе завтракать.

— Подожди. Эмили, подожди.

У нее затрепетало сердце.

— Да?

— Ты уже… — Джеймс пытался найти слова. — Ты не нашла кого-нибудь еще?

Эмили смущенно покачала головой:

— Это было не так уж важно.

— Неужели?

— Конечно. Это была всего лишь прихоть, вздохнув, сказала она.

— Я просто хотел быть уверен, что кто-то другой не…

Не сделал чего? Не лишил ее девственности? Не доставил ей удовольствие, о котором она мечтала?

Она закусила губу, чувствуя привкус губной помады.

— Извини, мне нужно работать.

Схватив кофейник, Эмили исчезла, оставив Джеймса в одиночестве.

Вскоре она вновь подошла к нему, чтобы узнать, не нужно ли ему что-нибудь еще. Избегая смотреть ей в глаза, он отрицательно покачал головой, и она молча положила счет ему на стол.

Джеймс не спешил покидать ресторан. Эмили видела, как он отрешенно сидит за столом и рассеянный свет, падающий от прикрытого окна, бросает на его лицо неясные тени. От всей его фигуры веяло тоской и одиночеством.

Постепенно зал заполнили посетители, и Эмили занялась работой, принимая заказы и переговариваясь с людьми, которых она знала.

Позже, неся на подносе два завтрака, она оглядела помещение, чтобы увидеть Джеймса еще раз. Но его не было. Он незаметно ушел, уплатив по счету и оставив на тарелке почти всю еду.

Эмили убрала посуду с его стола и протянула руку к блестящему золотому украшению, под которым он оставил чаевые.

Это была ее заколка, та, которую он прикрепил к карману куртки в тот вечер, когда они должны были заняться любовью.

В ту ночь, когда он оставил ее желание неисполненным.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Эмили жила в семи милях от города. К ее дому, покрашенному желтой и белой краской, вела мощеная проселочная дорога. Джеймс подумал, что он напоминает ему пряничный домик из сказки.

Он сидел за рулем только что приобретенного грузовика и размышлял, не рассердит ли он Эмили своим появлением. Джеймс не видел ее несколько дней с тех пор, как он ушел из ресторана, не попрощавшись с ней. Но днем в хозяйственном магазине ему повстречался Харви Осборн, который прожужжал ему все уши, рассказав об Эмили все, что было ему известно.

И вот он перед ее домом и собирается с духом, чтобы встретиться с ней. С девушкой, которую он едва знает. С девушкой, которая больна раком.

Джеймс рассматривал фонарный столб перед домом, гадая, не по воле ли провидения Эмили оказалась на его жизненном пути и не является ли их встреча частью Божьего промысла.

Вряд ли.

Он — человек, не отличающийся особой набожностью, бывший заключенный, соучастник убийства — не должен иметь никаких отношений с такой женщиной, как Эмили.

Тихо выругавшись, Джеймс вышел из машины, сознавая, что ему следует возвратиться на работу, забыть об Эмили и держаться от нее на расстоянии.

Но это невозможно. Просто невозможно. Ему нужно поговорить с ней.

В двери было окошко, но сквозь матовое стекло ничего не было видно. Джеймс не мог предвидеть, что ожидает его за закрытой дверью.

Как он должен начать разговор? И что сказать ей?

Джеймс тихо постучал, и сердце глухо забилось у него в груди, когда Эмили открыла дверь. У него перехватило дыхание.

Густые волны золотистых волос разметались у нее по плечам, обрамляя нежное лицо. Глаза зеленые, как луговая трава, залитая солнцем, приковали его взгляд.

Она похожа на Беверли. На женщину, которую он когда-то любил.

— Джеймс?

Эмили взмахнула густыми ресницами, и он напомнил себе, что перед ним не его жена. Особого сходства с Беверли у Эмили не было.

А ее заболевание? Болезнь, от названия которой у него в жилах стынет кровь?

Этого достаточно, чтобы прийти к ней, как мучительно и стесненно он бы себя ни чувствовал.

— Джеймс? — повторила она.

К нему вернулся дар речи, но его голос прозвучал неожиданно хрипло.

— Харви сказал мне, где ты живешь.

— Я не ждала гостей, — заметила она, и Джеймс почувствовал настороженность в ее тоне. — Я только что пришла с работы. Но Харви, вероятно, упомянул и об этом.

Джеймс нахмурился.

— Почему ты не сказала мне, что у тебя рак?

У Эмили участилось дыхание, и он испугался, что ей станет плохо. Побледнев, она вцепилась в дверную ручку.

— Когда я могла сказать тебе?

— В тот вечер, когда мы встретились, — сказал Джеме, вспоминаястрастную ночь, когда они едва не занялись любовью.

— Я не могла.

— Но почему?

— Вряд ли это было бы уместно.

Эмили выпустила дверную ручку, но тотчас же ее беспокойные руки принялись теребить футболку.

— В этом нет ничего особенного, — сказала она.

Ничего особенного? У него возникло желание схватить и встряхнуть ее, притянуть к себе, прижать к своему телу и никогда не отпускать.

Его жена Беверли умерла от рака легких. Она была такой же молодой, красивой и хрупкой, как Эмили. Уж он-то знает, что эта болезнь безжалостна. Иногда тот, кто, казалось, никогда не подвергался никакому риску, заканчивал во цвете лет свой жизненный путь на склоне, поросшем зеленой травой с элегантным мраморным надгробием, на котором высечена эпитафия.

Как на могиле Беверли.

— Мне нужны ответы, Эмили. Я хочу знать, какое у тебя состояние.

— Я думала, что Харви рассказал тебе.

— Он не знает подробностей.

— Что он сказал?

— Что у тебя рак кожи. Тебе сделают операцию.

Она вздернула подбородок и устремила на него, как она надеялась, жесткий взгляд.

— Этой информации вполне достаточно. И даже больше того, что тебе следует знать.

— Черта с два!

Выражение ее лица не изменилось.

— Я не обязана рассказывать тебе.

Джеме подошел угрожающе близко.

— Пять дней назад ты хотела, чтобы я лишил тебя невинности, — стараясь подавить гнев, произнес он. — И не потому, что ты устала ждать. — Про себя он проклинал вырвавшиеся у него слова. Но какое сейчас дело до приличий! — Ты потеряла голову из-за рака. Признайся! Поэтому ты подцепила в баре незнакомого мужчину.

— А у тебя какое оправдание? — сердито спросила Эмили.

Моя покойная жена, хотел признаться Джеймс.

Мать потерянного для меня ребенка.

— Мужчинам не нужны оправдания. Мужчины… он умолк, внезапно осознав свою резкость. — Прости, Эмили.

— Ты просишь прощения?

— Да, — он поднял вверх руки, как преступник, пытающийся защититься от заслуженной им пули. — Я просто беспокоюсь о тебе.

Эмили закусила нижнюю губу. Джеймс уже заметил, что она делает это, когда нервничает. Вероятно, у нее есть сомнения в его искренности.

— Я скажу тебе то, что ты хочешь знать, — решилась Эмили.

Джеймс молча ждал, пока она сделает следующий шаг, и он последовал — Эмили жестом указала на узкую ступеньку, где можно было присесть.

Конечно, своим поведением он не заслужил большего. Чего он хотел? Чтобы она пригласила его войти? В сказочный домик с кружевными занавесками и нарядной отделкой — туда, где нет места такому человеку, как он?

Эмили села рядом с Джеймсом, выбрав затененное место. Она не знала, с чего начать. Их плечи соприкоснулись, и внезапно у нее возникла глупая слабость. Ей никогда не забыть, как он целовал ее той ночью, какое чувственное удовольствие доставляли ей его губы.

А теперь он хочет, чтобы она рассказала о своей страшной болезни! Эмили повернулась и посмотрела на Джеймса. Они так близко друг от друга.

Слишком близко. Ей не следовало выбирать такое неподходящее для разговора место.

Края широкополой шляпы скрывали его глаза.

Она не могла заглянуть в его душу и проникнуть в его тайны, несмотря на то, что ему удалось узнать все ее секреты.

— Ты знаешь что-нибудь о раке кожи? — начала она.

Он отрицательно качнул головой:

— Не много. Явно недостаточно для того, чтобы понять, что происходит с тобой.

— У меня меланома, — пояснила Эмили. Самая опасная разновидность рака кожи, подумала она. Она возникает в клетке, которая называется «меланоцит». Меланоциты вырабатывают меланин.

— Кожный пигмент, — сказал Джеймс.

— Да, — она бросила взгляд на его смуглую кожу. Белокожие люди, у которых рыжие или светлые волосы, подвергаются риску, потому что в клетках их кожи меньше меланина.

— Такие, как ты.

Эмили утвердительно кивнула. Несмотря на светлую кожу, она годами старалась приобрести загар, чтобы хорошо выглядеть в купальном костюме.

Она наслаждалась летними днями, плескалась в реке, которая протекала поблизости, и гуляла под жаркими лучами солнца.

Но так было прежде.

— Как ты узнала, что у тебя меланома? — спросил Джеймс.

— Я пришла к врачу по другой причине: подвернула ногу и решила сделать рентгеновский снимок. Избегая его взгляда, Эмили смотрела на двор. На земле трепетал листок, только что сорванный с дерева порывом ветра. Май не был жарким, но Эмили страшило наступление лета, когда ей придется спасаться от палящих лучей солнца. — С ногой все было в порядке, но врач заметил на ней подозрительно выглядевшую родинку.

— Подозрительно выглядевшую?

— У нее была не правильная форма и неровная окраска. Я никогда не обращала на нее внимания.

Годами для меня она была просто родинкой. — Эмили пыталась скрыть волнение и придать своим словам беспристрастное медицинское звучание. Ей нужно во что бы то ни было справиться со своим беспокойством. — Врач отправил меня в клинику, специализирующуюся на лечении кожных заболеваний. Она находится в Льюистоне. Там мне удалили родинку и произвели лабораторное исследование клеток.

Джеймс ждал, пока она продолжит рассказ, но Эмили замолчала, чтобы набрать воздуха в легкие.

Ей не нравилось рассказывать обо всем незнакомому человеку, мужчине, с которым она едва не переспала.

Джеймс пошевелился, и она остро почувствовала его близость. Ей захотелось скорее закончить свой рассказ.

— Существуют разные типы меланом, и диагноз ставится по стадиям, зависящим от того, насколько далеко зашло заболевание. У меня первая стадия.

— Когда назначена операция?

— В следующую пятницу.

Джеймс пристально посмотрел на нее.

— Что ты будешь делать потом?

— Это зависит от обширности оперативного вмешательства. Я беру на работе месячный отпуск. — Ей было странно, почему он выпытывает у нее мельчайшие подробности. — Мой босс предложил мне несколько недель оплачиваемого отпуска, и в любом случае я собиралась отдохнуть этим летом. Так что времени у меня будет более чем достаточно.

— Твои родители позаботятся о тебе?

— Их нет в живых.

— Сочувствую, — произнес он, глядя на нее исподлобья.

— Спасибо.

Пристальный взгляд Джеймса заставил Эмили почувствовать, как она уязвима без поддержки матери и отца.

Кашлянув, он задал следующий вопрос:

— Кто повезет тебя в больницу?

— Подруга. Она присмотрит за мной после операции.

— Я могу помочь, — предложил Джеймс, — буду приходить, когда не сможет прийти твоя подруга.

Эмили покачала головой.

— Все будет в порядке.

— Ты уверена? — протянув руку, он прикоснулся к ее щеке.

— Да, — Эмили не хотела признаваться, как она нервничает, как поставленный врачами диагноз изменил ее жизнь.

Я не буду прикована к постели.

Джеймс провел пальцем по ее подбородку.

— Если я понадоблюсь, тебе нужно только позвонить.

Она глубоко вздохнула. От его прикосновения кожа у нее на лице горела и по спине пробегала дрожь.

— Я дам тебе номер моего телефона, — сказал он.

— Не нужно.

— Просто на всякий случай, — Джеймс вынул из кармана карточку с надписью «Тэнди-Стейблс».

Взглянув на нее, Эмили заметила, что в уголке написан его адрес и телефон. Наступило неловкое молчание, которое никто из них не решался нарушить.

Желтый школьный автобус, появившийся на дороге, остановился на привычном месте. Из него выпрыгнул шестилетний мальчик со школьным рюкзачком за узенькими плечами.

— Мой брат приехал! — Эмили совсем потеряла счет времени и забыла о Кори, который каждый день возвращался в это время из школы.

Шустрый первоклассник направился к дому под бдительным взором водителя школьного автобуса.

Джеймс поправил шляпу, слегка сдвинув ее назад.

— Этот малыш — твой брат?

— Да. Я являюсь его опекуном, — пояснила Эмили.

Она поднялась, чтобы встретить Кори, но того больше интересовал высокий смуглый незнакомец, которого он увидел рядом с сестрой.

Широко открыв глаза, он выпалил:

— Вы кто?

Мужчина, с которым она едва не переспала, низко наклонился к Кори.

— Я друг твоей сестры.

Ребенок с изумлением уставился на сестру.

— Эмили, у тебя появился дружок?

У нее пересохло во рту, и язык отказывался повиноваться ей.

— Нет… я… он…

— Я ей не дружок, — подтвердил Джеймс.

Кори сбросил рюкзак на землю и перевел разговор на не менее щекотливую тему.

— Вы знаете, что у Эмили будет операция? — осведомился он.

— Да, она сказала мне. Ты поможешь ей быстрее выздороветь?

— Конечно! В ту ночь я буду ночевать у Стивена, чтобы она могла отдохнуть. Я проведу там целых четыре дня.

— Стивен — твой друг?

— Угу. У него в комнате есть кровати и все прочее. — Он перевел дух и затараторил:

— Меня зовут Кори. Когда Эмили сердится, она называет меня Корбин. А вас как зовут?

— Джеймс, — его губы дрогнули в печальной улыбке.

Эмили гадала, о чем он думает. Ей показалось, что своей непосредственной детской болтовней брат расположил Джеймса к себе.

— Хотите поиграть со мной в видеоигры? — спросил Кори.

— Хочу, но не могу. Мне нужно отправляться на работу, — Джеймс указал на пикап, нагруженный досками. — Надо подремонтировать кое-что в конюшне.

— Вы ковбой? — с любопытством спросил мальчик, разглядывая его потертые сапоги и широкополую шляпу.

— Можно сказать, да, — снова улыбнулся Джеймс.

Ты любишь лошадей?

— Ага. Очень люблю. Придете сегодня к нам ужинать? — Кори быстро повернулся к сестре. Можно он придет, Эмили? Прежде чем она успела ответить, Джеймс распрямился во весь рост. Внезапно она поймала взгляд его печальных черных глаз. Неужели он хочет поужинать с ними?

Это не имеет значения. В любом случае она не может отказать ему в приглашении на ужин, потому что воспитанная девушка из провинциального городка никогда не захочет показаться грубой.

— У нас не будет ничего особенного, — неожиданно для самой себя сказала Эмили, не сводя с него глаз, — но мы будем вам рады, — Спасибо, с удовольствием присоединюсь к вам. — Приняв приглашение, Джеймс взглянул на Кори, который подпрыгнул от радости.

Эмили протянула руку, чтобы поднять рюкзак брата. Она надеялась, что поступает правильно и дружба с Джеймсом Далтоном не усложнит ее и без того сложную жизнь.

Джеймс подошел к стенному шкафу и открыл дверцу. Его новым домом был снабженный необходимой мебелью фургон, который казался очень комфортабельным человеку, проведшему предыдущий год в тюремной камере.

Думая о предстоящем вечере, он пересмотрел весь свой гардероб. За исключением нескольких недавно приобретенных футболок, его одежда представляла собой жалкое зрелище.

Выбирая футболку, Джеймс проклинал себя за волнение. Ведь это не свидание. Его не просили наряжаться, обрызгиваться одеколоном и укрощать непокорные, еще влажные после душа волосы. Ему вовсе не требуется появиться, держа в руке розу на длинном стебле или бутылку редкого вина.

Нет, это, конечно, не свидание. Он просто ужинает с женщиной и ребенком.

Джеймс натянул футболку и заправил ее в поношенные джинсы. Ему никак не удавалось справиться с «молнией». Не следовало принимать приглашение, которое Эмили сделала, уступив просьбе брата. Но теперь отказываться поздно. Мысль о совместном ужине принадлежала Кори, а разочаровывать ребенка выше его сил.

Джеймс направился в ванную и провел расческой по густым волосам. Большинство детей отпугивает его мрачный взгляд, который как бы говорит им: «Со мной шутки плохи!» Но брат Эмили сразу одарил его теплой искренней улыбкой.

Взяв ключи, он решил, что только неотесанный чурбан может прийти в дом с пустыми руками, поэтому по пути он остановился у магазина и купил букет цветов, завернутый в целлофан, и игрушечную машинку для Кори.

Он подъехал к дому, напоминая себе, что это не свидание. Но, когда Эмили в нарядной блузке открыла дверь и он ощутил легкий аромат духов, ему ужасно захотелось поцеловать ее.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — Джеймс протянул ей цветы.

— Спасибо, — Эмили пригласила его войти. — Кори уснул. Он весь извелся, ожидая тебя. Но к ужину я его разбужу.

— Вот как, — Джеймс покрутил в руках игрушку.

Дом Эмили был светлым и нарядным, с деревянными полами, пестрыми ковриками и плетеной мебелью. Он снова напомнил ему сказочный пряничный домик.

Увидев Кори, которого сон сморил на диване, Джеймс без малейшего колебания направился к нему.

Мальчик был совсем не похож на его сына. Даже возраст у них был разный. И все-таки он не мог не подумать о малыше, которого потерял навсегда.

Джастину было только десять месяцев, когда Джеймс видел его в последний раз. Сейчас мальчик ходит, разговаривает и называет папой другого мужчину.

— Дети выглядят во сне очень милыми, — сказал он, вспоминая ночи, проведенные в машинах, мотелях и кемпингах, когда он укачивал Джастина, мурлыча ему колыбельные песни. Его сын родился, когда он вместе с женой и своей сестрой скрывался от преследовавшей их банды.

Джеймс повернулся к Эмили, которая пристально смотрела на него. Приняв беззаботный вид, он поставил красную гоночную машинку на кофейный столик.

— Хотя я не могу сказать, что много знаю о детях.

Эмили все еще держала в руках букет розовых, желтых и бледно-лиловых ромашек.

— Я уверена, что ты нравишься Кори.

Джеймс подавил желание провести рукой по голове ребенка и убрать пряди волос, упавшие ему на глаза.

— Мне он тоже нравится.

Они замолчали. Джеймс засунул руки в карманы джинсов, а Эмили прижала букет к груди.

— Помочь тебе приготовить ужин? — спросил он.

Она удивленно моргнула.

— Ты умеешь готовить?

Джеймс слабо улыбнулся.

— Немного, но для меня этого вполне достаточно.

— Что ж, тогда иди за мной.

В небольшой удобной кухне он увидел необходимые в хозяйстве электроприборы, стоявшие на столе возле плиты, и ощутил аппетитный запах жареного мяса.

— Что там в духовке?

— Жаркое. — Эмили развернула целлофан и поставила цветы в вазу из цветного стекла.

Джеймс бросил взгляд на стол, на котором уже были расставлены желто-зеленые тарелки, и заметил на стене портрет пожилой цыганки.

Он подошел ближе и остановился, чтобы лучше рассмотреть изображенную на нем женщину, увешанную множеством украшений. В ее рыжевато-каштановых волосах пробивались седые пряди, отливавшие серебром; шаль, наброшенная на плечи, искрилась, как вуаль танцовщицы, исполняющей танец живота. Руки с шишковатыми пальцами лежали на колоде карт таро. Ее глаза, обладавшие какой-то необыкновенной силой, притягивали к себе.

Глаза вороны.

Эмили подошла и встала рядом с ним.

— Это мадам Майра. Она была проездом в городе — присоединилась к участникам небольшого карнавала, который проходил в Силвер-Вулф.

— Она зачаровывает, — заметил Джеймс.

— Мне тоже так показалось. Поэтому я попросила ее позировать мне.

Он был поражен.

— Так это ты написала ее портрет?

— Это просто хобби.

— Нет, — Джеймс покачал головой, — это нечто большее. Это часть твоей души.

Эмили посмотрела на него, и опять их взгляды встретились, как в ту первую ночь. Все вокруг исчезло, осталась только магия притяжения между ними.

— Мадам Майра гадала по моей руке, — призналась Эмили, пытаясь стряхнуть охватившее ее оцепенение. — Но я не думаю, что это правда.

— Почему? Что она сказала тебе?

— Что я… — Эмили умолкла и сделала глубокий вдох, — встречу высокого смуглого незнакомца. Но это такая избитая фраза. Это…

Они снова посмотрели друг на друга. Предсказание цыганки, казалось, витало в воздухе, напоминая Джеймсу слова из древнего заклинания индейцев племени чероки.

Магия притяжения, колдовство, влекущее на путь, которым суждено идти.

Может быть. Создатель действительно направил его в Силвер-Вулф? К Эмили. К женщине, которая ведет борьбу с раком — страшной болезнью, отнявшей у него жену.

Эмили смотрела на него, и Джеймс, слыша слова индейского заклинания, чувствовал, как рвется к ней его сердце.

— Я хочу отвезти тебя в больницу, — твердо сказал он. — Мне нужно быть там, когда тебе будут делать операцию.

— Что?! Нет, — она отвела от него глаза и сделала шаг назад.

— Тогда я хочу увидеть тебя на следующий день.

Ты должна пообещать, что позвонишь мне и позволишь прийти, как только вернешься домой.

— Зачем, Джеймс? Зачем это тебе надо?

Потому что это волшебство, пророчество цыганки с глазами вороны.

— Потому что мне нужно знать, что с тобой все в порядке. И тебе нужно…

— Что? — спросила она. — Что мне нужно?

— Я, — сказал он резко. — Тебе нужен я.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сердце едва не вырвалось у Эмили из груди.

— Нет, Джеймс, — возразила она. — Ты был мне нужен в тот раз.

Тогда в мотеле она отчаянно нуждалась в нем, но сейчас, после того как они обсудили в подробностях ее болезнь, она не хочет даже думать об этом.

Джеймс подошел ближе, и Эмили испугалась, что он дотронется до нее. Голова у нее пошла кругом, когда он ласково провел кончиками пальцев по ее лицу и волосам.

— В тот раз, Эмили, было неподходящее время.

Ты не была готова иметь возлюбленного.

— Я не хочу говорить об этом.

Он подошел еще ближе, прижимая ее к столу.

— Почему? Потому что ты боишься? Потому что ты знаешь, что я прав?

В чем он прав? В том, что нужен ей? Или в том, что она не была готова?

— Ты смущаешь меня.

Если Джеймс нужен ей, то только как возлюбленный, как мужчина, а не как нянька. Он такой рослый, высокий и сильный. Ей вдруг захотелось почувствовать, как его мозолистые руки ласкают ее тело.

— Просто позвони мне, хорошо? Позвони, когда вернешься домой после операции.

Ни за что. Нет. Он не увидит ее после операции, потому что это разрушит волшебное влечение, ту искру, которая притягивает их друг к другу и повергает в смятение все ее чувства.

— Мне нужно взглянуть на жаркое, — под этим предлогом Эмили удалось избежать ответа.

Джеймс отступил от нее, и она заметила в его глазах беспокойство. Как объяснить ему, что она не хочет, чтобы он суетился и волновался из-за ее операции!

— Чем ты хочешь, чтобы я занялся? — спросил он.

Эмили испуганно посмотрела на него.

— Ты это о чем?

— Об ужине. Чем мне помочь тебе?

Она перевела дыхание и жестом указала на холодильник, на котором красовались рисунки Кори.

— Ты можешь приготовить овощной салат. Латук в ящике для овощей, помидоры на столе.

Эмили открыла шкафчик и протянула ему миску для салата. Их пальцы слегка соприкоснулись, что привело обоих в замешательство. Несмотря на то что прикосновение было неумышленным и почти незаметным, Эмили потрясенно замерла. Встретившись взглядом с Джеймсом, она поняла, что он тоже поражен.

Кто он? — подумала Эмили. Кто этот странный мужчина, который действует на нее, как взрывная волна?

Какое-то мгновение они не шевелились, но затем Джеймс повернулся к раковине, а Эмили открыла духовку и занялась жарким.

Кори с заспанными глазами, спотыкаясь, вошел в кухню, держа игрушку, которую ему принес Джеймс. Его появление обрадовало Эмили. Настроение Джеймса улучшилось, на его лице появилась улыбка.

— Привет, парень! — обратился он к мальчику.

— Привет. Это ты мне принес?

— Да. Это «феррари», одна из моих любимых машин.

— И моих, — важно сказал Кори, хотя Эмили была уверена, что он никогда до этого не слышал об итальянской гоночной машине.

Джеймс бросил на нее взгляд, и Эмили поняла, что он догадался, о чем она думает. Но, похоже, слова мальчика позабавили его. Во всяком случае, Джеймсу льстило внимание Кори, который с детским восторгом смотрел на него.

— Эмили думает, что ты наполовину индеец.

Джеймс снова бросил в ее сторону взгляд и повернулся к Кори.

— Она права.

— Ты из племени нос-пирс?

Джеймс улыбнулся.

— Ты имеешь в виду нез-перс? — Он вытер руки и посмотрел на Кори. — Нет. Я чироки.

Эмили хотела вмешаться, но сдержалась. Она наблюдала за ними, прислушиваясь к разговору. Ей тоже казалось, что в Джеймсе течет кровь индейцев нез-перс.

— Кто такие чироки?

— Это другой индейский народ.

— А-а.

Кори, казалось, был разочарован. Эмили знала, что об индейцах нез-перс ему рассказывали в школе. А однажды, отправляясь в Льюистон за покупками, она взяла его с собой, и он долго охал и ахал, глядя на бронзовую статую индейца нез-перс, установленную перед зданием суда графства.

— Чироки носили перья на голове? — задал он следующий вопрос.

Джеймс отрицательно покачал головой.

— Нет. Но иногда мужчины надевали тюрбаны, а мальчикам в детстве делали татуировку, изображая звезды или каких-нибудь животных.

— Правда? — Кори порывисто повернулся к сестре. — Можно и мне татуировку? Пожалуйста, Эмили! Можно?

Помилуй бог! Она посмотрела на Джеймса, надеясь, что он вмешается, но тот просто пожал плечами, предоставив ей самой ответить брату.

— У тебя есть татуировка? — обратилась она к Джеймсу.

— Да. Но вам придется догадаться, где она.

Кори заерзал, заинтригованный таинственной татуировкой Джеймса.

— Ну-ка, Эмили, догадайся!

Вот черт!

— Держу пари, что она у него на ягодице, предположила Эмили, вызвав у брата смех.

Джеймс тоже рассмеялся и вопросительно поднял бровь, предлагая ей сделать еще одну попытку.

Но Эмили не осмелилась. Это была опасная игра представлять себе его тело. Но Кори никак не мог успокоиться.

— Где же твоя татуировка, Джеймс?

Джеймс наклонился и, задрав правую штанину, указал на икру.

— Вот она.

Ребенок принялся разглядывать рисунок.

— Что это?

— Ворона.

— А почему у тебя ворона?

— Потому что вороны могут менять обличье. И если человеку удастся заглянуть вороне в глаз, ему откроется доступ к сверхъестественному. Как у цыганки, чей портрет написала твоя сестра.

Мальчик, очевидно, не понял объяснения, но у Эмили по спине пробежала дрожь.

Она взглянула на портрет мадам Майры и перевела взгляд на ногу Джеймса. Его татуировка находится в том же месте, где у нее возникла меланома.

Эмили отвернулась, пытаясь сосредоточиться на еде, но до конца ужина у нее путались мысли. Она не могла ни разговаривать с Джеймсом, ни встречаться с ним взглядом. К счастью, Кори болтал за них обоих.

Когда Джеймс, попрощавшись, ушел, Эмили попыталась убедить себя, что связь, возникшая между ними, простая случайность и он вовсе не тот незнакомец, появление которого предсказала ей мадам Майра. Но в глубине души она не сомневалась.

Это была ее судьба.

Войдя утром следующего дня в офис «Тэнди-Стейблс», Джеймс увидел, что его босс. Лили Мэй Прескотт, сидит за столом и перелистывает гроссбух.

Это была хрупкая женщина с загорелым, обветренным лицом, сединой в волосах и пронзительным голосом. Она была самым неорганизованным человеком, какого Джеймсу когда-либо приходилось встречать.

Лили Мэй посмотрела на него поверх очков в серебряной оправе, которые каким-то чудом удерживались на кончике ее носа.

— Ты устраиваешь перерыв?

— Если вы не возражаете. — Он приступил к работе раньше, чем обычно, и помог конюхам закончить ремонт конюшни, в котором та крайне нуждалась.

— Конечно, не возражаю. Ты не отрываешь своего зада от работы.

Он не смог удержаться от улыбки. Она уже отпускала комментарии на эту тему, утверждая, что приняла его на работу именно из-за того, что ей понравились его ягодицы, обтянутые джинсами. Однако Джеймс подозревал, что причина была иная. Лили Мэй отчаянно нуждалась в работнике. Ее конюшни обслуживали туристов, и приближался разгар сезона. Было очевидно, что ей нужен помощник, который мог бы исправлять ошибки, вызванные ее неумением вести дела.

— Можно мне воспользоваться компьютером? спросил он.

Она махнула рукой.

— Пожалуйста. Ты же знаешь, что я ненавижу эту новомодную штуковину.

Да, она и в правду ненавидит ее. Кажется, что Лили Мэй даже не в состоянии использовать компьютер для ведения записей, из-за чего Джеймсу приходилось разбираться с уймой нудной писанины.

— Я купила это устройство только из-за Харви Осборна. Он сказал, что надо идти в ногу со временем. «Научись им пользоваться, подключись к Интернету, используй его для рекламы» — он просто достал меня.

Джеймс подавил улыбку. Он знал, что Лили Мэй рассердится, если заметит его веселье. Она упоминала Харви по меньшей мере десять раз в день.

Она снова с отвращением фыркнула.

— Не надо мне было слушать этого старого осла!

На этот раз Джеймс улыбнулся. Лили Мэй бросила на него возмущенный взгляд, и он, пожав плечами, занялся работой.

В течение следующих десяти минут он просматривал сайт, посвященный онкологии, читая о меланоме и пытаясь понять, что происходит с Эмили.

Лили Мэй поднялась, чтобы налить чашку кофе, и заглянула ему через плечо.

— Что ты делаешь, Джеймс?

— Читаю.

— Так теперь называется, когда мужчина сходит с ума из-за женщины?

Джеймс нахмурился.

— Я не схожу с ума.

— Чепуха! Ты не можешь избавиться от мыслей о той маленькой официантке.

Он с расстроенным видом повернулся к Лили Мэй. Он не спал почти всю ночь, думая об Эмили, вспоминая прошлое, потерю жены и ужасы болезни, которая свела ее в могилу.

— Я хочу помочь Эмили, но она упорно отказывается от моей помощи.

— Возможно, ты предлагаешь не ту помощь. Может быть, она устала волноваться об операции.

Вполне вероятно, что ей нужно провести вечер в городе.

Внезапно Джеймс понял, что он идиот. Абсолютно тупой парень, у которого не хватило ума понять, что нужно женщине.

— Я должен пригласить ее на свидание?

— Боишься, что она отвергнет тебя?

В данный момент ему трудно разобраться в этом. Прошлым вечером Эмили странно вела себя, но ведь их отношения тоже странные.

— Возможно. Но, думаю, я смогу пережить отказ.

Однако по мере того, как день подходил к концу, Джеймса все больше охватывало волнение. Он чувствовал себя как неуклюжий подросток, страдающий из-за того, что не знает, как пригласить девушку, которая ему нравится, на свидание. В конце концов он набрался храбрости и позвонил Эмили на работу, попросив ее подойти к конюшням после того, как закончится ее рабочий день, потому что ему необходимо обсудить с ней кое-что. Поколебавшись, она согласилась.

Эмили появилась в двадцать минут пятого. На ее лице было настороженное выражение. Джеймс предложил зайти в его жилище, которое находилось недалеко от конюшен. И вот она стоит в его доме, напряженно сложив руки на груди и глядя на него зелеными глазами.

— Хочешь содовой или чего-нибудь другого?

— Нет, спасибо, — покачала головой Эмили.

— Не возражаешь, если я попью? — у него пересохло во рту от волнения.

— Нет, конечно. Пей.

Он отправился на кухню и, найдя банку шипучего напитка, выпил ее одним духом.

Возвратившись, Джеймс увидел, что Эмили сидит на краю дивана. Она выглядела странно среди его грубой мебели, ведь у него уже сложился образ девушки, живущей в нарядном сказочном домике.

— Что случилось? — спросила она.

Джеймс сделал еще глоток и поставил вторую банку на стол. Он очень не любил приглашать женщин на свидание, когда мог получить отказ.

— Я хочу пригласить тебя на свидание, — решился он.

Эмили резко подняла голову.

— Почему?

— Мне кажется, что тебе нужно провести вечер в городе.

— Я не хочу идти на свидание, продиктованное жалостью, Джеймс.

— Так вот что ты думаешь! — Он провел рукой по небритому подбородку, чувствуя болезненное желание прижать Эмили к себе и защитить ее. — Но я вовсе не жалею тебя.

— Разве тебе меня не жаль?

Нет, это не жалость, подумал Джеймс. Это желание, которое сводит его с ума, и отчаяние, от которого горит душа.

Эмили, встретившись с ним взглядом, вздернула подбородок.

— Все, что ты видишь, — это женщина, у которой рак.

Джеймс выругался про себя, что последнее время происходило с ним все чаще.

— Я вижу красивую женщину, Эмили. Женщину, к которой меня влечет, — возразил он, добавив про себя: женщину, из-за которой он страдает и не спит по ночам.

— Конечно, — язвительно сказала она. — Но сначала была моя девственность, теперь — меланома. У тебя так много отговорок, так много причин, чтобы не быть со мной.

Засунув руки в карманы, Джеймс нахмурился.

— Я пытаюсь быть джентльменом. Стараюсь изо всех сил не воспользоваться твоим положением.

— Именно об этом я и говорю. И не смей твердить мне, что я не готова иметь возлюбленного. Я достаточно взрослая и знаю, что мне нужно.

Джеймс не мог решить, что сказать ей, как ответить. Он чувствовал, как его бросает в жар. Он хочет ее. Он сходит с ума от желания, но сдерживает пожирающую его страсть.

— Что же, ты думаешь, мне делать? Наброситься на тебя?

— Да. То есть нет. — Эмили мечтательно вздохнула. — Я хочу, чтобы в первый раз все было нежно. Я хочу закрыть глаза и плыть по волнам, когда мой возлюбленный прикоснется ко мне…

Ее веки затрепетали, и Джеймс почувствовал, как в нем разгорается огонь. Он придвинулся ближе, и Эмили открыла глаза. Как всегда в такие волнующие моменты, полные чувственного влечения, они не могли отвести глаз друг от друга, точно загипнотизированные.

Внезапно Эмили осознала значение своих слов и тут же занервничала и принялась теребить сумочку.

— Через двадцать минут мне нужно уйти, — сказала она. — Я должна встретить брата из школы.

Джеймс попытался заглянуть ей в глаза.

— Ты можешь пригласить няню?

Она порывисто вздохнула.

— Когда?

— Сегодня вечером. Я приглашаю тебя на свидание и хочу… — Джеймс умолк, сгорая от желания дотронуться до нее и превратить их фантазии в жизнь.

Он представил, как расстегивает ей блузку и несет прямо в постель, в которой ему так одиноко. — Я хочу, чтобы после свидания ты осталась со мной… здесь…

Эмили прижала руку к груди, и Джеймс понял, что ее сердце бьется так же лихорадочно, как его.

. — Мне придется спросить родителей Стивена, смогут ли они приютить Кори на ночь. — Она отвернулась, но затем подняла на него глаза. — Ты уверен, Джеймс? — Да, - он отвел прядь волос с ее щеки. Бессмысленно обманывать себя, он хочет Эмили с той секунды, когда впервые увидел ее в баре. — Я уверен.

Эмили тихо, почти шепотом, спросила:

— И тебя больше не волнует, что ты воспользуешься моим положением?

— Нет. — Джеймс не забыл о том, что она больна, но теперь ему ясно, что Эмили нужна близость, которую может дать только он. — Я буду ласков с тобой. Я буду твоим мужчиной.

Эмили склонила голову ему на плечо, и Джеймс обнял ее. Скоро он станет тем единственным мужчиной, которого она ждала, возлюбленным ее мечты.

Эмили стояла перед зеркалом в своей спальне.

Она переодевалась уже в третий раз, отбрасывая на стул чем-то не угодившие ей наряды.

— Ты выглядишь просто потрясающе! — восхитилась Дайана Керр, ее лучшая подруга. Естественно, Эмили рассказала Дайане о Джеймсе, признавшись, что вечером она собирается переспать с ним.

Эмили взволнованно повернулась к подруге, которая сидела на кровати, придерживая живот, больше походивший на футбольный мяч. Дайана была на восьмом месяце беременности и светилась от счастья, как электрическая лампочка. Она вышла замуж за бывшего сокурсника и жила недалеко от Эмили, в красивом доме у реки.

— Тебе не кажется, что он слишком облегающий? — Эмили придирчиво оглядела золотистого оттенка топ.

— Мужчинам это нравится. Я жду не дождусь, когда смогу снова надеть что-нибудь вроде этого.

— А брюки? Как они смотрятся?

— Классические бежевые брюки всегда в моде.

Кроме того, у тебя жакет того же цвета, так что в этом костюме ты выглядишь очень элегантно.

— Я так нервничаю! — жалобно воскликнула Эмили.

Дайана протянула ей самые лучшие туфли на высоких каблуках.

— Просто расслабься и получи удовольствие. Он ведет тебя ужинать, не так ли? Ты ведь любишь поесть в хорошем ресторане!

— Я не могу сейчас думать о еде, — возразила Эмили, застегивая ремешки на туфлях. — У меня все мысли о том, что мы будем делать, когда придем к нему домой. Ты бы видела его! Просто невероятно!

У него колечко в левом соске и татуировка. И он сводит меня с ума!

— Фантастика! — согласилась Дайана и, помолчав, добавила с озабоченным видом:

— Ты уверена, что знаешь его достаточно для того, чтобы сделать это?

Знает ли она? Нет, не знает. Он еще ни разу не говорил о себе, не рассказывал ничего личного.

— Я узнаю его.

— Ну, еще бы! — Дайана бросила взгляд на дорожную сумку Эмили, в которой были туалетные принадлежности и смена одежды. — Это твой самый рискованный поступок в жизни.

— Он мне нужен, Ди.

— Я знаю. И все же жаль, что я не могу остаться и познакомиться с ним.

— В другой раз, хорошо? Он может подумать, будто я пригласила подругу, чтобы она одобрила его. Мне этого совсем не хочется.

— Да, я думаю, что это выглядело бы по-детски, — с этими словами Дайана поднялась с края кровати. Наверное, мне лучше уйти, пока он не появился. Обхватив руками живот, она спросила:

— Когда он привезет тебя домой?

— Около половины седьмого. Нам обоим надо на работу.

— Мать Стивена отвезет Кори в школу?

— Да. — Семья Стивена выручила ее, согласившись принять брата на ночь и на следующее утро отправить его в школу.

Эмили проводила Дайану до двери и вышла с ней наружу.

— Позвони мне завтра после работы, — попросила подруга.

— Обязательно.

— Я хочу знать подробности, — Дайана многозначительно шевельнула бровями. — Жгучие, неприличные подробности.

Эмили засмеялась и обняла подругу.

— Сексуальных похождений малышки Эмми Чэпмэн?

— Вот именно! — Дайана села за руль желтого мини-автомобиля и, прежде чем отъехать, ободряюще сжала Эмили руку. — Желаю хорошо повеселиться.

— Не сомневайся, я постараюсь!

Но когда Эмили осталась одна и вернулась в дом, чтобы дождаться Джеймса, нервы у нее сдали.

Ей вдруг захотелось отменить свидание, но сказать об этом Джеймсу было бы неудобно.

Он появился через десять минут — высокий, смуглый и опасно волнующий. Эмили взяла розу с длинным стеблем, которую он протянул ей. У цветка были белые и красные лепестки.

— Дама в цветочном магазине сказала, что этот сорт называется «Лед и пламя», — сказал Джеймс, стоя в дверях и глядя ей в глаза. — Цветок показался мне необычным. Название тоже.

Эмили вдохнула нежный аромат розы.

— Спасибо, Джеймс.

Он дарит ей цветы во второй раз, но сейчас это кажется ей безумно романтичным. Ей захотелось поцеловать Джеймса, прижаться к нему всем телом, но она не смогла набраться храбрости для такого решительного поступка.

— Ты собралась? — спросил он. — Уложила все, что тебе понадобится?

Эмили кивнула и указала жестом на сумку, набитую до отказа.

— Я рад, Эмили, что сегодня ты останешься у меня.

Сердце у нее замерло.

— Я тоже.

Помолчав, он спросил:

— Ты хочешь есть?

— Да, — солгала Эмили, надеясь, что к тому времени, когда они придут в ресторан, она хоть немного успокоится и у нее исчезнут нервные спазмы в желудке.

— Вот и хорошо. Я тоже проголодался, — с этими словами он взял ее сумку, и они пошли к грузовику.

Эмили взволнованно вздохнула. Скоро наступит ночь, и они проведут ее вместе.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Джеймсу казалось, что свидание проходит не совсем удачно. Он заказал столик в самом лучшем ресторане города, но, несмотря на романтическую обстановку, которую создавали свечи на столах и уединенное расположение их кабинки, напряжение между ними не исчезало.

Эмили делала вид, что ест, кладя в рот маленькие кусочки ростбифа и размазывая сметану по печеному картофелю.

— Тебе не нравится еда? — спросил он.

Она подняла глаза от тарелки.

— Нравится. Все очень вкусно. А тебе?

Джеймс кивнул.

— Вполне, — сказал он. Половина бифштекса уже исчезла с его тарелки, так же как внушительное количество закусок. Он съел по крайней мере в два раза больше, чем она. Протянув руку, Джеймс взял стакан с пивом и сделал большой глоток. У него было подозрение, что Эмили нервничает из-за предстоящей ночи. Черт, он тоже волнуется! Ему хочется, чтобы она получила удовольствие, чтобы первый раз оказался для нее особенным. — Я сказал тебе, что ты замечательно выглядишь?

Она смущенно улыбнулась и одернула топ. Эластичная золотистая ткань плотно облегала тело, подчеркивая безупречную форму ее груди.

— Я не знала, что мне надеть, и переодевалась три раза.

Ему захотелось сесть рядом, обнять ее и тем самым сбросить мучившее их напряжение, но вместо этого он показал на свою рубашку.

— А мне пришлось пойти в магазин за обновками. Так что я тоже немного волновался.

У нее загорелись глаза.

— Ты купил новую одежду ради меня?

Улыбнувшись, он пожал плечами.

— Мне не хотелось выглядеть оборванцем на свидании с тобой.

— Ты выглядишь потрясающе, Джеймс. Как всегда.

— Тебе так кажется? — поддавшись желанию быть ближе к ней, он встал со своего места.

— Что ты делаешь? — удивилась Эмили, когда он решительно сел рядом.

Вдвоем мы здесь не поместимся! — засмеялась она.

— Устроимся как-нибудь. — Уютная кабинка явно не была рассчитана, чтобы оба посетителя сидели с одной стороны стола, но ради того, чтобы Эмили рассмеялась, Джеймс был готов посидеть в тесноте. — Я думаю, мне следует попробовать твою еду, он потянулся к ее тарелке, — а я дам тебе попробовать свою.

Она повернулась, прижавшись к стене, чтобы посмотреть ему в лицо, и задела под столом его колено.

— Тебе не понравится мой ростбиф.

— Почему?

— Потому что он хорошо прожарен, а твой — полусырой.

— Я выживу, — сказал Джеймс, глядя в ее ярко горящие, словно звезды, глаза. Он взял вилку и нож и отрезал кусок ростбифа. Прожевав, Джеймс запил слишком жесткое мясо глотком пива. — Не так уж плохо. Для вяленой говядины. Теперь тебе надо попробовать мой бифштекс. — Он протянул вилку с куском со своей тарелки.

Эмили отрицательно покачала головой.

— Ни за что. Я не ем мясо, которое еще мычит.

Они посмотрели друг на друга и засмеялись, наслаждаясь глупым флиртом. Сковывавшее их весь вечер напряжение исчезло.

Неожиданно Эмили серьезно спросила:

— Почему ты приехал сюда?

— Что?

— Почему ты приехал в Силвер-Вулф? Что заставило тебя выбрать маленький городок в Айдахо?

Джеймс внимательно рассматривал содержимое своей тарелки, раздумывая, как ответить, чтобы ложь поменьше терзала его совесть, хотя легенда, предложенная Программой защиты свидетелей, весьма походила на правду.

— Я в некотором роде путешественник, — признался он. — Мне захотелось сменить обстановку, и один приятель предложил мне переехать сюда.

— Тот мужчина, который был с тобой, когда ты в первый раз появился в городе?

— Да. — Очевидно, кто-то сказал ей, что он приехал в Силвер-Вулф с каким-то мужчиной. — Его зовут Зак, Зак Райдер. Он единственный человек, которого я знаю в Айдахо. Но он живет в городе.

— Вы давно знакомы?

Он протянул руку за пивом, стараясь вести себя непринужденно.

— Довольно давно.

— Где вы познакомились?

— На встрече индейских племен. — Это была откровенная ложь, но Программа выбрала Райдера в качестве его инспектора именно потому, что в них обоих текла смешанная кровь. Джеймс полагал, что они с Райдером выглядят вместе вполне естественно. Слишком естественно для полицейского и преступника. Для двух мужчин, у которых, кроме индейской крови, нет ничего общего.

— Моя самая любимая и старая подруга — Дайана Керр. Мы постоянно встречаемся, — перевела разговор на себя Эмили.

Обрадованный этим Джеймс с облегчением улыбнулся:

— Дайане повезло.

На лице Эмили тоже заиграла улыбка.

— И мне тоже. Не знаю, что бы я делала без нее.

— Хорошо иметь друзей, — вырвалось у него с пронзительной тоской.

— Да, конечно, — согласно кивнула Эмили. И добавила:

— Надеюсь, Джеймс, мы будем с тобой друзьями.

Когда он посмотрел ей в глаза, то почувствовал, как его охватывает раскаяние, проникая во все клеточки его тела и обжигая душу. Он ненавидел себя за необходимость лгать, притворяться порядочным человеком, достойным доверия и привязанности Эмили. Ему не следовало приглашать ее на свидание, но теперь уже поздно. Она нужна ему, и он хочет ее так сильно, что уже не может жить без нее.

И, кажется, она тоже нуждается в нем. Сейчас, во всяком случае, он нужен ей. А что будет потом одному Богу известно.

— Возьмем десерт? — спросила Эмили.

Джеймс вздохнул. Ее глаза, в которых отражалось пламя свечей, сияли.

— Тебе хочется?

— А тебе? — она показала на официанта, который катил к соседнему столу тележку с пирожными и взбитыми сливками. — Посмотри! У них здесь целая тележка с кондитерскими изделиями!

Джеймс любовался ее радостным лицом. Для девушки, которая только что нервничала так, что не могла есть, она неплохо наверстывает упущенное.

— Ну конечно, — согласился он. — Что ты больше всего любишь?

— Все! — Эмили прижалась к Джеймсу, чтобы лучше рассмотреть содержимое тележки, которую в этот момент провозили мимо них. — Я никак не могу решить, чего мне больше всего хочется!

Его сердце таяло от нежности. Эмили такая светлая, такая невинная. Но разве он достоин ее?

Пусть сегодня вечером это не имеет значения. У него не будет чувства вины, потому что он не позволит, чтобы прошлое погубило этот прекрасный момент, ощущение того, что Эмили принадлежит ему.

Даже если только на короткое время.

Щелкнул замок, и Эмили вошла в дом Джеймса, держа в руках коробку с пирожными. Джеймс настоял на том, чтобы купить побольше сладостей и взять их с собой. В коробке были все виды пирожных, которые они не попробовали: с кремом, шоколадом, карамелью.

Он включил свет, и Эмили прижала коробку к груди. Внезапно ее снова охватило волнение.

— Может быть, поставить коробку в холодильник?

— Поставь, конечно, а я отнесу это в комнату, он указал на ее сумку, висевшую у него через плечо. — Потом, если захочешь, можешь разложить свои вещи.

— Хорошо. — Она пошла в кухню, положила пирожные в холодильник, сделала глубокий вдох и направилась в спальню.

Его спальню. Спальню Джеймса Далтона, который скоро станет ее возлюбленным.

Эмили вошла в комнату и увидела, что Джеймс разувается, сидя на краю большой кровати. Ее сумка стояла около него.

Он поднял голову и улыбнулся.

— Мне так удобнее.

Может быть, ей тоже следует снять туфли? Когда он поднялся с кровати, снял ремень и вытащил рубашку из джинсов, сердце у неезабилось как сумасшедшее.

— В комоде есть пустой ящик, — заметил Джеймс. Я занял лишь несколько.

В другой ситуации Эмили, оставаясь на одну ночь, не стала бы распаковывать вещи, но ей захотелось представить, будто она поселяется в его доме. Почему-то ожидание того, что должно было произойти между ними, создало у нее ощущение медового месяца. Загадочного медового месяца с мужчиной, которого ей только предстоит узнать.

Кое-как сложив свои вещи, Эмили засунула их в ящик. Она чувствовала за своей спиной присутствие Джеймса, физически ощущая, что он наблюдает за ней и ждет.

— Красивая, — внезапно сказал он.

Эмили бросила взгляд на шелковую ночную рубашку, которую она собиралась положить в ящик, и посмотрела на Джеймса.

— Рубашка?

— Да.

— Я взяла ее, чтобы спать в ней.

— Надень ее сейчас. Для меня.

Эмили почувствовала слабость в коленях, ее пульс участился.

— Мне можно воспользоваться ванной? — Она поняла, что не сможет раздеться у него на глазах.

Джеймс указал на дверь у нее за спиной.

— В нее можно войти отсюда и из коридора. Но тебе придется закрыть обе двери, когда ты войдешь туда, — насмешливо сказал он, засунув руки в карманы. — Вдруг я забуду, что ты там.

Эмили взяла небольшую сумочку с туалетными принадлежностями.

— Надеюсь, не успеешь, — уверила она его. Уж, конечно, она забаррикадируется в ванной, заперев обе двери.

— Не спеши. Я подожду, — сказал он.

Интересно, знает ли Джеймс, насколько он привлекателен, когда стоит так, как сейчас, в расстегнутой рубашке и с растрепавшимися волосами?

Эмили взяла себя в руки и напомнила себе, что надо дышать.

Оказавшись в ванной, она быстро умылась, слегка брызнула на плечи и шею цветочными духами и надела, выполняя просьбу Джеймса, ночную рубашку изумрудного цвета. Не зная, что делать с одеждой, Эмили аккуратно сложила ее и оставила на крышке большой плетеной корзины для белья.

В последний раз поправив волосы, она посмотрелась в зеркало, в котором отразилось ее взволнованное лицо, ясно говорившее: «Я не могу поверить, что это происходит со мной!» Когда, набравшись храбрости, Эмили появилась в дверях, Джеймс все еще был в джинсах и рубашке.

— Ванная свободна, если тебе нужно, — пролепетала она, надеясь, что ее смущение не бросается в глаза.

— Мне ничего не нужно, кроме тебя, — он подошел к ней и остановился на расстоянии нескольких сантиметров. — Ты такая красивая! Невероятно красивая!

— Спасибо, — Эмили облизнула губы.

Он прикоснулся к ней, скользнув руками под бретельки ее ночной рубашки.

— Не волнуйся, Эмили.

Я не волнуюсь. То есть не очень волнуюсь, поправилась она.

— Позволь мне обнять тебя, — Джеймс притянул ее к себе, и она прижалась к нему, чувствуя, как слабеет ее тело. Они долго стояли, погрузившись в молчаливое объятие.

Когда он поцеловал Эмили, ее голова закружилась от блаженства, вызванного его жадными губами. Сквозь джинсы она почувствовала его затвердевшую плоть, и нетерпеливая жадность затопила ее, как река, проникая во все клеточки ее тела, унося в водовороте ощущений, от которых перехватывало дыхание.

Эмили представила, как она срывает с него одежду и проводит ногтями по всему горячему мужскому телу.

— Я хочу раздеть тебя, Джеймс!

— Мы будем раздевать друг друга, — он опустил ее на кровать, — по очереди.

Ей хотелось поиграть, дать волю своей разбушевавшейся фантазии. Она не стала срывать с него одежду, а тянула за нее до тех пор, пока его рубашка не оказалась на полу, а джинсы не расстегнулись.

Джеймс склонился над ней, и она приникла к его губам. Ее страстный поцелуй вызвал у него стон.

Когда Эмили дотронулась пальцами до колечка в его соске, Джеймс содрогнулся всем телом.

Заинтригованная, она откинулась назад, чтобы посмотреть на него.

— Но тебе действительно больно!

— Очень. Но мне это нравится.

— Ты явно со странностями, Джеймс Далтон!

Он ухмыльнулся и набросился на нее, как пантера. Эмили не успела моргнуть глазом, как оказалась под ним и почувствовала, что горячие губы касаются ее уха.

— Я наблюдал за тобой в ресторане, Эмили, когда ты ела десерт, слизывая крем с ложечки, — руки Джеймса заскользили по ее телу, опускаясь с талии на бедра. — Ты — как крем, который я хочу слизывать. Мне хочется попробовать тебя на вкус.

У нее перехватило дыхание, и она, будучи девственницей, попыталась преодолеть приступ внезапного страха. Когда Джеймс заглянул ей в глаза, она залилась ярким румянцем.

Он отвел волосы с лица Эмили.

— Я покажу тебе, как это приятно.

Эмили закрыла глаза. Разве она могла сказать «нет»?

Он снял с нее ночную рубашку, и его жадные губы, лаская и покусывая нежную кожу, начали свой путь, опускаясь ниже и ниже. Это было невыносимое ощущение, но ей хотелось еще и еще, столько, сколько он мог дать ей, а она — вынести.

— Джеймс! — выдохнула она, и он стянул с нее трусики, обжигая жадными поцелуями и дразня нарочито неспешными толчками языка.

Ее наслаждение возрастало, затопляя горячей, точно плазма, волной. Подняв бедра, Эмили нетерпеливо изогнулась и дернула Джеймса за волосы, притягивая его ближе к себе. От такой близости, подумала она, можно умереть.

И когда случился взрыв, потряся все ее существо, Эмили смогла лишь беспомощно откинуться на постель, судорожно сжимая простыню.

Джеймс приподнялся, чтобы полюбоваться ею.

Глаза Эмили были закрыты, лицо пылало, волосы в беспорядке разметались по подушке. Он склонился над ней, ожидая, когда она пошевелится.

Наконец Эмили открыла глаза и устремила на него взгляд, затуманенный пеленой глубокого опьяняющего наслаждения.

Сексуальное беспамятство, подумал Джеймс.

Оно ей к лицу.

Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Она резко выгнулась под ним, и Джеймс почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума. Застонав, он торопливо снял джинсы и швырнул на пол трусы.

— Ты готова, Эмили?

Она прижалась к нему всем телом, полностью доверяясь ему.

— Да.

— Я не хочу сделать тебе больно, — прошептал он, хорошо зная, что причинит ей боль. Черт, ведь так и будет! — Но в первый раз всегда больно.

— Я знаю, но это не имеет значения.

— Нет, имеет, — возразил он. Ему так хочется создать для нее волшебную сказку, которую она заслуживает. Его руки нежно заскользили по телу Эмили, лаская ее бархатистую кожу. Она такая светлая, такая хрупкая в сравнении с ним!

— Ты хочешь меня, Джеймс?

— Больше всего на свете!

— Тогда возьми меня! — Эмили приподнялась, целуя его. — Возьми то, что ты хочешь.

И он сдался. Это была безоговорочная капитуляция. Вожделение вырвалось наружу, и он нетерпеливым толчком опрокинул ее на постель, смяв простыни.

Чувствуя, как ее руки гладят его тело, Джеймс упивался охватившим его пламенем. Потрясающее ощущение он в объятиях женщины, он видит желание, горящее в ее глазах!

Эмили прижалась к нему в готовности принять его страсть. Затем она напряглась, и Джеймс понял, что причинил ей боль.

— Прости, — сокрушенно сказал он.

— Просто не останавливайся.

Это и невозможно, мелькнула у него мысль. Ему так хорошо в ее сокровенной глубине! Она обхватывает его, как бархатные тиски, сводит с ума…

Эмили снова напряглась и закусила нижнюю губу. Он продолжал медленно и ритмично двигаться, шепча ей на ушко нежные слова, успокаивая ее, что в следующий раз она не почувствует боли.

Но внезапно что-то изменилось. Не отрываясь, Эмили смотрела ему в глаза, и Джеймс понял, что боль уходит. Эмили прижималась к нему все плотнее, ее грудь придавила ему сосок с колечком, и точно огненный язык лизнул Джеймса.

У него вырвался стон, и она соблазнительно улыбнулась, как зеленоглазая нимфа:

— Кажется, я начинаю входить во вкус.

Тело Эмили, постепенно заряжаясь ритмом его толчков, начало отвечать им с благоговейным трепетом. Они как будто танцуют, соразмеряя свои движения с музыкой, которая слышна только им, подумал Джеймс.

Он жадно впился в губы Эмили, растворяясь в охватившем его возбуждении, в опаляющей страсти, в обладании женщиной, которая дала ему все, по чему он так скучал.

Все, что ему хотелось бы сохранить навсегда.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Эмили проснулась в предрассветный час, когда небо только готовится приветствовать появление солнца, а неясный свет проникает через жалюзи, наполняя комнату танцующими тенями.

Тесно прижавшись к Джеймсу спиной, она проспала всю ночь, чувствуя его тяжелое дыхание.

Она подозревала, что раньше он, вероятно, курил. Ее удивляло то, что она узнавала о нем, впрочем, как и о себе. Проснуться и обнаружить, что ты обнаженная лежишь в постели с мужчиной, — удивительное ощущение, к которому не скоро привыкаешь.

Уткнувшись лицом в ее волосы, Джеймс пробормотал что-то и притянул ее ближе к себе. Эмили знала, что ему нравятся ее золотистые волосы, он сказал ей об этом еще в первый день их знакомства.

— Ты проснулся? — спросила она.

— Нет.

Она улыбнулась.

— Судя по голосу, проснулся.

— Тогда я наполовину проснулся. Как ты спала?

— Как убитая.

Эмили повернулась к Джеймсу лицом. Ей хотелось посмотреть на него, увидеть лицо мужчины, с которым она занималась любовью. Она с любопытством встретила его затуманенный сном взгляд. На подбородке у него пробивалась щетина, и волосы на голове, приглаженные в одних местах, в беспорядке торчали в других. Более привлекательного человека Эмили еще не видела.

— Мне нужно в туалет, — пробормотал он.

Эмили прыснула. Ей никогда не приходилось встречать никого похожего на него. Джеймс нехотя поднялся с кровати и поковылял в туалет. Он забыл закрыть за собой дверь, но спустя секунду вспомнил об этом.

Интересно, жил ли он с кем-нибудь?

Да, решила она. Жил. Таинственная блондинка, которую Эмили напоминает ему, должно быть, не раз бывала в его постели. Джеймс любил ее, и это было очевидно с самого начала.

Эмили села в кровати и нахмурилась. Ее одолевали сомнения. Можно ли задать ему вопрос о бывшей возлюбленной? Расспросить о ней? Или глупо делать это после первой ночи, которую они провели вместе?

— Что случилось?

От неожиданности Эмили вздрогнула. Она подняла голову и поняла, что крепко прижимает к груди его подушку.

— Ничего не случилось.

— Но ты хмуришься.

Она попыталась принять непринужденный вид, как будто у нее не было тревожных мыслей.

— Все прекрасно. Будем вставать или поспим немного?

Джеймс взглянул на часы и направился к ней высокий, смуглый, обнаженный. У нее замерло сердце.

— Давай полежим еще, — он лег рядом с Эмили и прижал ее к себе, приняв то положение, в котором они спали ночью.

— М-м-м, — она просто таяла от его объятий. Никогда у нее не было такого приятного чувства покоя и надежности. Наслаждаясь непривычным ощущением, она теснее прижалась к нему.

У него вырвался стон.

— Ты плутовка, Эмили!

— Что? А-а, — она улыбнулась, внезапно поняв, почему он сказал это. — Извини.

— Не извиняйся. — Джеймс приник губами к шее Эмили, и его ладони, словно чаши, охватили ее груди. Большими пальцами он принялся поглаживать ей соски, и она затрепетала от удовольствия. Ничего сладостнее она не испытывала. Эмили попыталась повернуться к нему лицом, но Джеймс остановил ее.

— Лежи так, малышка, просто лежи.

— Джеймс?

— Ш-ш-ш, — его рука скользнула ниже. Он ласкал ее самые чувствительные места, разжигая пламя и обещая блаженство.

Эмили застонала, ее глаза затуманились, она не понимала, что происходит, и не могла думать. Ей хотелось поцеловать Джеймса, безжалостно кусая его губы. Но это было невозможно. Он ласкал губами ее шею, окончательно сводя Эмили с ума.

Она не знала, что можно заниматься любовью в такой позиции, но почувствовала его горячую твердую плоть и поняла, что возбуждение Джеймса достигло предела и он готов к вторжению. Джеймс ухватил ее за бедра, повернув в удобное положение, и она почувствовала, как глубокое и сильное пламя коснулось глубин ее существа. Эмили изогнулась, чтобы поцеловать его, и их губы слились, опьяняя обоих головокружительным, горячим и чувственным вкусом.

Эмили потеряла голову. Ей хотелось поглотить Джеймса, наполнить им свою душу. Он будет нужен ей всегда так, как сейчас, когда она теряет разум в его объятиях.

Острое наслаждение, разлившееся по всему телу, завершилось ослепительной вспышкой. Эмили вцепилась в руки, обхватившие ее за талию, крепко держась за мужчину, разжигавшего в ней темные безумные страсти.

Джеймс громко застонал, и Эмили поняла, что он тоже пришел к сладостному финишу. Она снова повернула к нему голову, и он смял ее губы жадным поцелуем.

Когда все закончилось и они смогли перевести дыхание, она почувствовала, как давит на нее скользкое от пота тело Джеймса. Не выдержав, Эмили застонала, и он, пробормотав что-то, освободил ее от своего веса.

— Прости.

— Ничего, — протянув руку, она сжала край смятой простыни, перебирая ее ослабевшими пальцами. — Нам нужно повторить это.

— Сейчас? — спросил он.

— Сию секунду, — подтвердила Эмили, и они расхохотались, не в состоянии даже поднять голову.

Наконец, собравшись с силами, Джеймс поднялся и направился в ванную. Когда он вернулся и сел на кровать, зазвенел будильник. Джеймс выругался и стукнул по кнопке. Звон прекратился.

— Просто не верится, что пора вставать!

Эмили повернулась и окинула взглядом его сильное мускулистое тело. Она перевела глаза вниз и увидела, что он все еще возбужден.

— Ты уже встал.

Джеймс щелкнул ее по носу, и она поморщилась.

— Шутница!

Плутовка, возразила про себя Эмили, вспомнив слова, которые он шептал ей.

— Есть хочешь? — спросил Джеймс.

Ей было трудно переключиться и покинуть его уютную, удобную постель, несмотря на то что пришло время вставать. Найдя ночную рубашку, она решила, что может по крайней мере одеться.

— Ты будешь готовить завтрак?

Джеймс вынул из ящика трусы и натянул их.

— Готовить? В такую рань? Я подумывал о чашке кофе и слойке с кремом. Или об эклере или… как, черт подери, называются те штуки, которые мы вчера вечером принесли домой?

Эмили рассмеялась.

— Чудесный завтрак, Джеймс!

— Так оно и есть. Ничто не придает столько энергии, как кофеин и сахар.

Он быстро сварил кофе, и прямо в кровати они устроили настоящий пир. Эмили не могла припомнить, когда ей было так весело. Никогда жизнь не казалась ей такой прекрасной.

Сегодня она не онкологическая больная. Она просто женщина. Женщина Джеймса Далтона.

— Когда я снова увижу тебя? — спросил он.

Эмили слизнула шоколад с пальцев и представила, как она нежно, до беспамятства целует его.

— В любое время, когда захочешь.

— Ловлю тебя на слове.

— Надеюсь, — откликнулась она, гадая, может ли что-нибудь быть прекраснее этого момента.

Воскресное утро ознаменовалось для Эмили сражением с братом. Она бросила взгляд на Джеймса, который, не желая вмешиваться, спокойно стоял, ожидая развязки. Джеймс пригласил Кори в «Тэнди-Стейблс», чтобы тот поиграл в ковбоя, пока он будет делать свою работу. Они еще не успели выйти из дома, а Кори уже начал валять дурака. Эмили расстроенно вздохнула. Ее кухня превратилась в поле боя.

— Мне он не нравится, — пожаловался Кори. — Он плохо пахнет.

— Ничего подобного, — возразила Эмили. Она попыталась нанести ему на лицо солнцезащитный крем, но Кори не давал ей прикоснуться к своему лицу. — Если ты не намажешь кремом лицо, ты останешься дома.

— Но я же не иду купаться!

— Не имеет значения. Все равно ты будешь на солнце целый день.

— Это глупо, — Кори наморщил нос и уткнулся лицом в стол.

— Нет, это не глупо, — вмешался Джеймс. Слишком долгое пребывание на солнце может причинить людям вред. Они могут заболеть.

— Только не я, — не унимался Кори.

— Эмили должны сделать операцию. Солнце вызвало ее болезнь. Ты ее брат, и у тебя такая же светлая кожа, как у нее. Крем, которым она хочет намазать тебе лицо, защитит тебя.

Эмили внимательно смотрела на своего возлюбленного и чувствовала искренность, звучащую в его голосе. Прошло два дня с тех пор, как она провела ночь в его доме. Она обменивалась с Джеймсом торопливыми поцелуями, пыталась совместить их время работы и уклониться от любопытных взглядов, которые бросал на нее Кори.

Эмили могла бы сказать брату, что она встречается с Джеймсом, но она чувствовала, что еще не готова сделать такое признание, так же как спать с мужчиной на виду у брата.

— Только девчонки мажутся, — упирался Кори, не уступая даже своему новому другу, мужчине, который вызывал у него неподдельное восхищение. Даже запах девчоночий!

Джеймс взял у Эмили баночку и понюхал. Она следила за ним, чувствуя, как у нее теплеет на сердце. С тех пор как они занимались любовью, Джеймс ни разу не упомянул о ее заболевании, но оно незримо витало между ними, а сейчас выплыло на поверхность.

— По-моему, запах нормальный, — сказал Джеймс.

— Вот ты и мажься им! — огрызнулся Кори.

— Хорошо, так я и сделаю, — Джеймс начал наносить крем на лицо и руки. Он даже закатал рукава хлопчатобумажной куртки. На нем были кожаные брюки и ковбойская шляпа, скрывавшая глаза.

Удивительные глаза, подумала Эмили, они всегда полны затаенной грусти. Иногда ей ужасно хотелось знать, о чем он думает и что чувствует, когда смотрит на нее такими печальными глазами.

Кори расправил узкие плечи, пытаясь сохранить мальчишеское достоинство.

— Давай эту гадость, но только… — он бросил на Эмили предостерегающий взгляд, — я сам намажусь.

Шестилетний мальчик размазал крем по лицу и рукам, вытерев излишек о штаны. Нужно, чтобы рядом с ним был мужчина, подумала Эмили. Брат нуждается во влиянии, которое может оказать на него хороший взрослый друг.

— Надень ботинки, — сказала она. — Нельзя же ехать в «Тэнди-Стейблс» босиком.

Кори вскочил.

— Ну вот! Теперь у меня липкие руки!

— Так помой их.

Он сердито вздохнул.

— Но это такая морока!

— Я знаю, — мягко сказала Эмили и с любовью обняла малыша. — Но с этим ничего не поделаешь, Эмили наклонилась и, взяв брата за подбородок, заглянула ему в глаза. — Мне нужно быть осторожной, и тебе тоже.

— И Джеймсу?

— Конечно, и Джеймсу тоже, — подтвердила она, несмотря на то, что солнце для его смуглой кожи было не таким опасным.

В конце концов Кори решил, что у него не такие уж липкие руки, но надеть ботинки ему все же было нужно. Он убежал, оставив их вдвоем.

Джеймс молча закрыл тюбик с кремом.

— Кори растерян, он не понимает, что происходит.

— Я знаю, — Эмили грустно обвела взглядом кухню. Этот коттедж она купила, когда ей пришлось продать родной дом, в котором прошло ее детство.

Он напоминал ей о навсегда ушедших родителях, и воспоминания были слишком мучительными. — Конечно, не понимает. Вернее, не все понимает.

Джеймс подошел к ней.

— Похоже, ты тоже растеряна.

— Нет, со мной все в порядке. Просто, наверное, я немного волнуюсь.

— До операции осталось всего пять дней.

Эмили накрутила на палец прядь волос. Этот разговор смущал ее. Тем не менее она должна задать ему вопрос:

— Ты будешь там?

Джеймс попытался заглянуть ей в глаза.

— Ты хочешь этого?

Да, подумала она, проклиная охватившее ее чувство беззащитности. Ей хочется, чтобы он отвез ее в больницу и оставался рядом с ней, только так она будет чувствовать себя в безопасности. Но вслух она произнесла:

— Какое это имеет значение? Ты мне вряд ли будешь нужен.

— Эмили, мы нужны друг другу.

— Правда? — Она посмотрела на стол, чувствуя, как у нее забилось сердце. Ей пришлось сцепить пальцы, чтоб унять дрожь. — Для чего-то большего, чем секс?

Джеймс улыбнулся.

— Не знаю, мы занимались им только один раз.

— Два раза, — поправила она и стукнула его по руке. Боже, как он действует ей на нервы! Если она не видит его опечаленных глаз, то слышит, как он отпускает глупые шутки. — Я собиралась позволить тебе пробраться вечером в мою комнату, но…

— Но что?

— Я передумала.

— Спорим, что нет? — Джеймс быстро притянул Эмили к себе, и ей показалось, что ее сердце закрутилось, как волчок.

Он оказался прав.

В небе серебрился месяц, и легкий ветерок шелестел листьями деревьев. Джеймс пересек двор и облегченно вздохнул. Сейчас он совсем не походил на ковбоя. На нем был темный пуловер, черные брюки и туфли на толстой подошве. В своей прошлой жизни ему приходилось одеваться так не один раз.

Подойдя к окну, он остановился в тени. Поблизости застрекотал сверчок, но Джеймс не обратил на него внимания. Он привык к ночным существам, он и сам был таким.

Выброс адреналина, присущий взломщикам, идущим на дело, заставил его закрыть глаза. Что это — волнение? Открыв глаза, он тихо выругался.

Какого черта он делает?

Вламывается в чужой дом, подсказала ему совесть. Как самый настоящий вор, каковым он и является. Проведя рукой по волосам, Джеймс снова выругался.

Ему нечего красть в спальне Эмили.

Кроме ее сердца.

Он потряс головой, отгоняя эту мысль. Неужели он сходит с ума? Теряет последнюю каплю разума?

Разве у него есть право завладеть ее сердцем?

Джеймса Далтона не существует. Он всего лишь иллюзия, выдумка, миф. Если Эмили влюбится в него, она влюбится в человека, придуманного правительством, а не в мужчину, скрывающегося под этой маской.

Поэтому ему надо убираться отсюда ко всем чертям. Оставить безумную мысль о том, чтобы провести ночь в ее спальне, в ее постели.

Но ведь это она предложила, напомнил себе Джеймс. Он не совершает незаконного вторжения.

Она обещала ему, что не будет закрывать окно.

Тогда почему у него такое чувство, будто он совершает преступление? Джеймс приблизился к окну спальни. Потому что он знает, что мог бы легко пробраться в дом Эмили без ее приглашения. У него многолетний опыт: он проникал в чужие дома и брал то, что ему хотелось.

Драгоценности, деньги, произведения искусства.

Но сейчас все иначе. Не нужно отключать сигнализацию, избегать камер слежения, сбивать со следа сторожевых собак — на его пути нет никаких преград.

Перед ним незапертое окно. Детская игрушка.

Только он не ребенок, а взрослый мужчина, который жаждет быть рядом с женщиной, дотрагиваться до нее, ласкать ее тело своими руками.

Руками преступника. Отпечатки его пальцев занесены в картотеку ФБР. И вот теперь он здесь в личине несуществующего человека.

Но разве у него был выбор? Без Программы защиты свидетелей ему бы пришлось самому скрываться от банды. Или получить пулю и остаться в какой-нибудь канаве.

Как будто это имеет для него какое-нибудь значение! Ради чего ему жить? Его жена мертва, и он никогда не увидит ни сестру, ни сына. Теперь его маленький сынишка даже не вспомнит его. У него нет никого. Ничего.

Кроме Эмили.

С сильно бьющимся сердцем Джеймс открыл окно и скользнул в комнату, как настоящий вор.

Он стоял в углу — высокая темная тень, невидимая в ночном мраке, — зная, что Эмили ничего не слышала. Свернувшись калачиком, она лежала на кровати и, поглядывая на часы, которые стояли на тумбочке, ожидала, когда он придет.

Но Джеймс не дождался условленного времени.

Тайное вторжение взволновало его, вызывая и стыд, и безумное желание.

Как воин в полной боевой готовности, он метнулся к кровати, схватил Эмили за плечи и подавил ее вскрик поцелуем, от которого она застонала.

Увидев, что она изумленно смотрит на него широко открытыми глазами, Джеймс отпустил ее.

Черт подери, никогда еще он не был так возбужден!

— Джеймс! Боже мой, Джеймс! Как тебе это удалось?

Внутри него полыхало пламя. Ее ночная рубашка с цветочным рисунком была размером с носовой платок.

— Ты же оставила окно открытым.

— Но я даже не почувствовала, что ты здесь! А потом ты… — она умолкла. — Ты…

— Я поцеловал тебя. Я и раньше это делал.

— Но не так, — Эмили вздохнула. — Это чудо.

Нет, подумал Джеймс. Это работа профессионального вора. Он потянулся к ленте на ее ночной рубашке и развязал ее.

Эмили следила за ним. В ее глазах отражался огонь свечи. Джеймс поднял рубашку, доходившую ей до бедер, и увидел, что под ней ничего нет.

— А где же штанишки?

— Должно быть, я забыла надеть их.

Он улыбнулся и опрокинул ее на кровать. Их охватило безумие, которого Джеймс даже не мог ожидать. Он разорвал ей ночную рубашку, она рванула его «молнию» на брюках и сломала ее. Эмили стянула с него рубашку и дернула за колечко в его соске.

Джеймс закусил губу, чтобы справиться с болью и наслаждением. Он подавил протяжный звук, который рвался у него из груди. Им нельзя слишком шуметь, чтобы не разбудить Кори.

Эмили наклонила голову к его коленям. Джеймс почувствовал, что умирает. Ее губы были такими сладкими, что он взмолился об облегчении.

Она смертельно опасна, мелькнула у Джеймса мысль, когда у него стало мутиться сознание. Эмили… Такая прелестная, нежная и опасная…

Эмили подняла голову и поцеловала его в пупок.

Лаская кожу языком, она подобралась к его соску.

— Тебе нужно проколоть второй, — сказала она.

— А тебе нужно запретить то, что ты делаешь с мужчиной.

Эмили рассмеялась, и в следующую минуту они уже были в объятиях друг друга, обмениваясь поцелуями, ласками и осуществляя свои самые необузданные фантазии.

Одно ощущение плавно сменялось другим, как шелк, скользящий по коже. Когда он вошел в нее, она приподняла бедра, принимая каждый толчок, каждое сладостное содрогание. Джеймс оседлал ее, ощущая, как отогревается, оттаивает его тело.

У него было такое чувство, что он оседлал мечту.

Прекрасный секс. Опасный секс. Эмили нашла его руки, и их пальцы переплелись. Именно такой близости ему не хватало — близости, которая растопит замерзшую душу. Джеймс наклонил голову, чтобы поцеловать ее, насладиться вкусом нежных губ, показать, как сильно она нужна ему.

Но его нужда была слишком велика, желание чересчур сильно, и мечта превратилась в жесткую отчаянную разрядку, вспышку опаляющего жара с бешеным биением сердец и беспорядочным переплетением рук и ног.

Когда они разъединились и внешний мир стал проступать в их сознании, Эмили приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на него.

Она ласково коснулась рукой его лица.

— Когда ты был маленьким, родные называли тебя Джимми?

Джимми? Он зажмурился. Его называли Рид.

Рид Блэквуд.

— Нет. Я всегда был Джеймсом.

— Это имя подходит тебе. Ты кажешься таким важным, — Эмили выгнулась, как гибкая маленькая кошечка.

— Неужели? — Джеймс перекатился через нее и принялся щекотать. Она взвизгнула и засмеялась.

Внезапно в коридоре послышались шаги, и они замерли. Эмили приложила палец к губам, призывая Джеймса к молчанию. Должно быть, Кори, спотыкаясь, направился в туалет.

Им казалось, что они ждут целую вечность. Наконец дверь скрипнула, и шаги постепенно затихли в конце коридора.

— Чуть не попались, — прошептала Эмили.

— Да-а, — Джеймс протянул к ней руки, и она скользнула в его объятия. Он провел пальцем по ее телу и остановился на бедре, но в этом прикосновении не было ничего сексуального, и Эмили, казалось, почувствовала его тревогу.

— Где она, Эмили?

— Меланома? — Ее голос был совершенно спокоен. — Там, где у тебя татуировка.

У Джеймса на мгновение перехватило дыхание.

— Я почему-то не удивлен, — он не верил в совпадения, считая, что за этим словом люди пытаются спрятаться от судьбы. — Сколько времени ты проведешь в больнице?

— Меньше суток.

Он крепко прижал ее к себе.

— Ты же знаешь, что я буду там?

— У меня не было уверенности, что ты придешь.

— Я с самого начала хотел поехать с тобой.

— Я знаю, но тогда мне было неудобно, — она повернулась и посмотрела на него. — Теперь я рада, что ты будешь со мной.

— Потому что я нужен тебе?

— Да, — она прижалась к нему, и ее поцелуй проник Джеймсу в самое сердце, — потому что ты мне нужен.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Джеймс сидел в комнате ожидания, глядя невидящим взором на больничные стены и считая минуты.

Эмили не сказала ему, что опухоль, возможно, распространилась на лимфатические узлы. Он считал, что удаление меланомы вместе с окружающими тканями избавит ее от злокачественной опухоли, но этого может оказаться недостаточно.

Джеймс взволнованно перевел дыхание, подошел к автомату, взял пакетик арахиса и газированный напиток. Наверное, ему надо нормально поесть, но у него совершенно пропал аппетит.

— Джеймс? — окликнул его сзади женский голос.

Ожидая увидеть медсестру, он повернулся и едва не столкнулся с беременной брюнеткой в желтом платье. Удивленно посмотрев на нее, он сделал шаг назад.

— Простите.

— Ничего. Вы — Джеймс, не так ли?

— Да.

— Я Дайана Керр, подруга Эмили.

Джеймс пожал протянутую руку и попытался совладать со своими чувствами.

— Эмили рассказывала мне о вас.

Но она не упоминала, что Дайана в положении.

Взглянув на ее живот, он решил, что она на шестом или седьмом месяце. Джеймс не был экспертом, но, когда они скрывались от банды, его жена и сестра были беременны. Он принял роды у обеих, и ему никогда в жизни не хотелось бы больше пережить подобное испытание. Его сын родился здоровым и крепким, но племянник, крошечное дитя его сестры, оказался мертворожденным.

— Это ваш первенец? — поинтересовался Джеймс.

Она кивнула, осветившись счастливой улыбкой матери, ожидающей желанное дитя.

— Ультразвуковая диагностика показала, что это мальчик.

— Поздравляю.

— Спасибо.

Джеймс кивком головы указал на автоматы.

— Можно угостить вас чем-нибудь?

— Спасибо, я сыта. Я сегодня столько всего съела! — Помолчав, она спросила:

— Как Эмили?

У него глухо забилось сердце.

— Она в операционной. Это займет некоторое 'время.

Дайана направилась к стулу.

— У нее было хорошее настроение?

— По-моему, да.

— Потому что с ней были вы.

Джеймс подождал, пока Дайана усядется, и тоже опустился на стул, не зная, как реагировать на ее замечание. Он не может обсуждать свои чувства к Эмили. Иногда у него возникает ощущение, что он — человек, незаконно присвоивший себе чужие права, бывший заключенный, обманом вторгшийся в общество честных добрых людей.

Держа в руке бутылку с газированной водой, Джеймс с любопытством рассматривал подругу Эмили. У нее были кокетливо подстриженные волосы, теплые карие глаза и ямочки на щеках. Что она сказала бы, узнав, кто он на самом деле? Остались бы у нее расположение к нему и доброта, которые он сейчас чувствует?

— Вы собирались отвезти Эмили в больницу, сказал он, — но я занял ваше место.

— Ничего страшного. Эмили хотела, чтобы с ней были вы. Если бы это случилось со мной, я бы тоже хотела, чтобы со мной был муж.

Джеймс отвел глаза, потом посмотрел на Дайану и произнес:

— Я ей не муж, Дайана.

— Конечно, нет, — согласилась она, махнув рукой в попытке придать разговору более легкий характер. — Я не это имела в виду.

Некоторое время они неловко молчали. Наконец Джеймс нарушил молчание:

— Я очень хотел поехать с Эмили. Мне нужно было быть здесь. Но я не понимаю, почему она не сказала мне, что метастазы могли распространиться на лимфатические узлы.

— Даже если это так, лечение все еще возможно.

Джеймс вспомнил свою жену, ее быструю смерть.

— Джеймс, врачи просто хотят убедиться, что процесс не зашел так далеко. Поэтому они назначили ей биопсию лимфатических узлов одновременно с иссечением опухоли.

Джеймс ограничился кивком. Он понимал, что один из лимфатических узлов Эмили будет удален и вскрыт. В случае обнаружения метастаза остальные лимфоузлы также будут удалены. Но если очевидного доказательства болезни не будет обнаружено, дальнейшее исследование будет производиться патологом в лаборатории.

— Я думал, что операция избавит ее от рака и удаления злокачественной опухоли будет достаточно.

— С Эмили все будет в порядке, — уверила его Дайана.

Джеймс бросил взгляд на часы.

— Это ожидание просто невыносимо, — вырвалось у него. Он не сможет успокоиться, пока Эмили не окажется дома, в своей постели.

— Я чувствую себя прекрасно, — заявила Эмили, несмотря на измученный вид и темные круги под глазами, которые красноречиво свидетельствовали о том, что она чувствует себя не очень хорошо.

— Ты только вернулась домой из больницы, возразил Джеймс, который был полон решимости удержать ее в постели, по крайней мере в первый день пребывания дома.

— Тебе не обязательно возиться со мной, как с ребенком.

— Черта с два! — Он нахмурился, чувствуя, как в нем нарастает напряжение. Результат биопсии будет известен не ранее чем через неделю, быть может, две. За это время он с ума сойдет от переживаний. — Ты должна была сказать мне, что тебе предстоит делать биопсию. Почему ты не предупредила меня заранее?

— Я не подумала об этом.

— Ерунда!

Эмили подняла голову.

— Не ворчи.

— Хорошо, но я останусь здесь, пока ты не выздоровеешь, — заявил Джеймс. Он принял это решение, когда вез Эмили из больницы домой. — Так удобнее, чем каждый вечер заезжать к тебе после работы.

— Тебе нельзя спать в моей комнате, когда Кори дома.

— Тогда я буду спать на диване. — Джеймс быстро подошел к кровати и осторожно сел рядом с Эмили, чтобы не задеть забинтованную ногу. — Когда Кори возвратится от Стивенсов, мы проведем с ним вместе некоторое время. Как ты думаешь, ему это понравится?

— Я уверена, что он будет очень рад.

— А ты?

Она посмотрела на него со слабой улыбкой, от которой у него защемило сердце.

— Наверное, я смогу примириться с тем, что ты здесь, — Эмили провела кончиками пальцев по щеке Джеймса, завораживая его легким, как перышко, прикосновением.

Он глубоко вздохнул, чувствуя, как ослабевает напряжение, сжимавшее ему грудь. Он бы не вынес, если бы Эмили не разрешила ему остаться.

Может быть, потом Эмили отвергнет его, но сейчас ему не хочется думать о том, что сулит будущее.

Но почему? Потому что оно пугает его? Потому что Джеймс Далтон навсегда останется Ридом Блэквудом? А Риду Блэквуду суждено прожить свою жизнь, находясь в бегах и скрываясь от банды?

Эмили отняла руку от его лица.

— Мне нужно позвонить Кори.

— Я уже позвонил. — Джеймс попытался избавиться от тягостных мыслей и забыть о Риде Блэквуде. — Отец Стивена повел мальчиков в пиццерию.

Они вернутся приблизительно через час.

Эмили взяла плюшевого медвежонка, который стоял у нее на тумбочке.

— Как хорошо! Кори любит пиццу. — Она повернулась и провела мягкой игрушкой по носу Джеймса. — Это Ди-Ди.

Рассмеявшись, он взял у нее медвежонка, чтобы лучше разглядеть его. Несмотря на то что выцветший розовый мех свалялся, игрушка все еще была хорошенькой. Такие милые медвежата нравятся девочкам.

— Этот Ди-Ди у тебя давно?

— С того дня, как я, заливаясь слезами, в первый раз пошла в детский сад. Мне не хотелось уходить от родителей, — Эмили покрутила медвежьи лапы, но не смогла скрыть свою грусть. — Господи, как мне их не хватает!

Джеймс заглянул ей в глаза и увидел затаившееся в них страдание. Как бы он ни старался, ему не удастся заменить ей семью.

— Расскажи мне о них, Эмили.

Она быстро откликнулась. Казалось, ей нужно было поведать ему свое горе.

— Мои родители были родом из Орегона, но, поженившись, они переехали в Айдахо. Мама была домохозяйкой, а папа — специалистом по электронике.

— По электронике? — Джеймс едва не признался, что электроника — его страсть, а охранные системы специализация. — У него было собственное дело?

Эмили отрицательно покачала головой.

— Нет. Он работал у других.

А Джеймс в свободное время создавал устройства слежения для преступников. Он не был похож на отца Эмили, потому что ни одного дня в своей жизни не занимался честным трудом.

— Как познакомились твои родители?

— Они полюбили друг друга, когда учились в школе. Мне всегда казалось, что это ужасно романтично.

Джеймс воздержался от комментариев. Что он знает о любви? Только то, что она причинила ему боль.

— Почему Кори появился на свет так поздно? Что заставило их откладывать рождение второго ребенка?

Эмили улыбнулась, хотя в ее глазах еще стояли слезы.

— Они всегда хотели двоих детей, но у них ничего не получалось. Кори появился на свет, когда они уже оставили все надежды. Это было настоящим чудом. — Когда Эмили умолкла, Джеймс почувствовал, что в ее следующих словах он ощутит холодное дыхание смерти. — Моему братику было всего три года, когда родителей не стало.

— А тебе было девятнадцать.

— Почти двадцать. — Натянув покрывало на медвежонка, она уложила его спать, аккуратно подоткнув со всех сторон. — Родители отправились в горы, чтобы отпраздновать очередную годовщину их свадьбы. У них был маленький охотничий домик.

Больше всего они любили отдыхать в горах. — Лицо Эмили застыло. — Я осталась дома, чтобы присмотреть за Кори. Они уезжали всего на несколько дней.

Джеймс не спросил, как они погибли. Он знал, что она сама расскажет ему.

— В домике произошла утечка угарного газа, которую они не заметили. — Эмили сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. — Они легли спать и не проснулись.

— Сочувствую тебе.

— Иногда мне очень тяжело. У меня не осталось никого из родственников. Бабушка и дедушка со стороны отца к тому времени уже умерли, а мама выросла в приемной семье.

Джеймсу безумно хотелось утешить Эмили, но он не знал, как это сделать, как показать, что у него достаточно сил, чтобы избавить ее от боли. Она закрыла глаза, и он коснулся ее волос. Горе, слезы, молитвы одиночества хорошо известны ему.

Когда Джеймс прижался губами к виску Эмили, ее ресницы затрепетали. Она открыла глаза, и они встретились взглядом.

— Люди в городе хорошо отнеслись к нам с Кори.

Когда произошло несчастье, они помогали нам, делали все, что могли. Без их поддержки я бы не выжила, — сказала Эмили, не сводя с него глаз. — Ты похож на них, Джеймс. Твое место здесь.

Нет. Его место вовсе не здесь. Ему хочется влиться в жизнь этого городка, стать частью Силвер-Вулф, но ложь, которую он выдает за правду, грызет его изнутри. Программе защиты свидетелей следовало поселить его в большом городе с многотысячным населением. Жизнь в маленьком городке слишком сложна для преступника.

Как и его чувства к Эмили.

Он прикрыл ее одеялом. У нее был такой измученный вид, что у Джеймса защемило сердце.

— Тебе нужно отдохнуть.

Она не стала спорить.

— Может быть. Немножко. Я только подремлю. Он собрался встать с кровати, но она удержала его: Не уходи. Побудь со мной, пока я не усну.

— Ты правда этого желаешь? Мне бы не хотелось беспокоить тебя.

— Правда, — она приникла к нему, и он обнял ее, чувствуя, что ему нужно быть рядом с ней.

Эмили проснулась утром и поняла, что проспала всю ночь. Ничего себе вздремнула!

Сев в постели, она огляделась, размышляя, где может быть Джеймс. Ей было известно, что он взял отпуск на несколько дней, поэтому он должен быть где-то поблизости.

Эмили прошла в ванную, посмотрелась в зеркало, потом умылась и почистила зубы, решив, что с расчесыванием волос можно повременить. Ей хотелось увидеть Джеймса.

Она обнаружила его в кухне. Повернувшись к ней спиной, он собирался варить кофе.

Эмили молча наблюдала за ним. Когда он рассыпал кофе, она улыбнулась.

Внезапно почувствовав ее присутствие, Джеймс резко повернулся, и у нее екнуло сердце.

— Эмили? Почему ты не в постели?

Интересно, известно ли ему, как он великолепно выглядит утром? Сильный, высокий, волосы взлохмачены после сна.

— Я проспала почти четырнадцать часов. Мне кажется, что у меня есть право встать наконец с кровати.

— Ты поменяла повязку?

— Нет еще.

— Хочешь, я сделаю это?

Эмили сделала шаг назад.

— Нет, — она не хочет, чтобы он увидел безобразную рану у нее на ноге. — Я сама.

Джеймс провел ладонями по своим джинсам.

— Болит?

Эмили отрицательно покачала головой.

— Скорее туго, чем больно.

Он приблизился к ней.

— Садись, я налью тебе чашечку чаю.

Эмили смущенно отвела глаза.

— Мне показалось, что ты собираешься варить кофе.

— Да, но для тебя я купил зеленого чая. Он очень полезный.

Она обреченно вздохнула. Понятно, что Джеймса беспокоят результаты биопсии. Ее они тоже волнуют, но ей не хочется, чтобы он обращался с ней как с полной развалиной.

— Я бы все-таки предпочла кофе.

— Тем хуже для тебя. Ты будешь пить чай.

— Ты ведешь себя как старая нянька.

Вместо ответа он бросил на нее свирепый взгляд.

Эмили постаралась скрыть улыбку.

— Прекрасно, мистер Злючка, я попробую твой дурацкий чай.

— Вот и хорошо.

В мгновенье ока Джеймс оказался возле нее, и у Эмили перехватило дыхание, когда он ласково обнял ее. Она приникла к нему.

— Ты сводишь меня с ума, Джеймс Далтон.

Они посмотрели друг на друга. И когда он провел пальцами по ее щеке, Эмили почувствовала, что тает от его прикосновения. Несмотря на то что его руки загрубели от тяжелой работы, он удивительно нежно прикасался к ее лицу, и ей нравилось это ощущение.

Джеймс — ее ангел-хранитель? Загадочное создание с золотистым оттенком кожи и большими темными крыльями за спиной?

— Ты волшебник, — прошептала Эмили.

Он ответил ей таким поцелуем, который околдовывает, проникает прямо в сердце. Джеймс — ее мужчина, о котором она мечтала в долгие дни одиночества и тоски.

— Я налью тебе чаю, — сказал Джеймс, оторвавшись от ее губ. Эмили попыталась унять трепещущее сердце.

Они сели за стол напротив друг друга и принялись за тосты с джемом.

— Довольно приятно, когда с тобой нянчатся, призналась Эмили.

— У тебя усталый вид.

— Потому что я слишком много спала.

— Потому что ты измучилась.

Это правда, призналась себе Эмили. Операция отняла у нее все силы.

— У меня будет достаточно времени, чтобы окрепнуть.

— Только отпуск.

Эмили взяла второй тост. Клубничный джем был сладким и густым.

— Пока все идет хорошо.

Джеймс улыбнулся, но секунду спустя он нахмурился, и Эмили поняла, что его мысли устремились к чему-то другому. Или кому-то.

— Она причинила тебе боль, Джеймс?

Он поднял голову.

— Что ты сказала?

— Та женщина, которую я напоминаю тебе. Она причинила тебе боль?

— Нет.

— Тогда почему ты не с ней?

— Так получилось.

— Но почему? — Эмили попыталась заглянуть ему в глаза и увидела страдание, которое, как ей показалось, в эту минуту он не пытался скрыть. — д Ведь я вижу, что ты любил ее.

Джеймс поднес чашку к губам, нотут же поставил ее на стол. Эмили заметила, что у него дрожат руки.

— Я не хочу говорить об этом.

— Но это не честно! Это не… — Эмили не могла найти слов, и внезапно ее осенило. Она почувствовала правду.

— Она умерла, да? Поэтому ты не с ней?

Джеймс замер. Он буквально окаменел.

Эмили почувствовала, что ей не хватает воздуха.

— Ответь мне.

Молчание. Гробовое молчание.

— Проклятье, Джеймс! Ответь же мне!

— Да, — резко сказал он. — Она умерла.

— От чего? От рака? — Когда он передернулся от боли, Эмили вцепилась руками в стол. — Так вот в чем дело! — выкрикнула она. Вот почему он так нянчится с ней! — Ты мог бы сказать мне.

— Прости, но я не мог. Просто не мог.

Эмили пыталась не расплакаться. Джеймс не должен видеть ее слез. Он заботится не о ней. Другая женщина постоянно занимает его мысли — его прошлая возлюбленная, которую Эмили всего лишь напоминает ему.

— Не надо ненавидеть меня, — вырвалось у него.

Ненавидеть его? Почувствовав, что ее знобит, Эмили обхватила себя руками. У нее никогда не будет ненависти к нему, такому нежному и доброму, ее первому мужчине. Но, несмотря на это, его предательство, точно тупой нож, полоснуло ее по сердцу Боль была повсюду — в сердце, в душе. Даже нога заболела сильнее.

Господи! Что с ней происходит?

— Прости, — повторил Джеймс.

Когда Эмили поднялась из-за стола, комната поплыла у нее перед глазами.

— Мне нужно лечь, — успела она сказать, падая на пол.

И тогда он, ее ангел-хранитель, подхватил ее на руки, оберегая и защищая.

Джеймс отнес ее в постель, и Эмили дала волю слезам. Он прижал ее к себе, укачивая, как ребенка, и она, слыша глухие удары его сердца, поняла, что он тоже в смятении. Она приникла к нему, а Джеймс тихо баюкал ее, успокаивая своим голосом и звучавшей в нем искренней печалью.

Наконец она вытерла слезы. Его предательство было неумышленным.

— Ты смотришь на меня и видишь ее? Ведь так же?

— Возможно, так было вначале, но теперь все по-другому. Я знаю, кто ты, и я знаю, что ты нужна мне. Но то, что происходит между нами, пугает меня.

Ее тоже пугает это. Джеймс стал частью ее существа, частью ее сердца. Что она будет делать без него?

— Не сердись на меня, Эмили.

Она взяла его за руку. Только бы не потерять его ангела-хранителя с темными крыльями!

— Не буду. И я не стану расспрашивать тебя о женщине, которую ты любил. Но когда-нибудь тебе придется рассказать мне о ней. Обещай мне.

— Расскажу, — сказал Джеймс и отвернулся, чтобы скрыть тоску, которую Эмили все еще видела в его глазах.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Через три дня Эмили незаметно пробралась в свою «студию». Она подозревала, что этой крохотной комнатке далеко до настоящей студии, но в ней было все, что нужно для занятий живописью, а это уже кое-что значит! Здесь Эмили наслаждалась уединением, которое помогало ей творить.

Кроме нескольких уроков живописи, полученных еще в школе, у нее не было профессиональной подготовки. Однако это не мешало ей время от времени находить покупателей на свои работы.

Может быть, Джеймс пойдет с ней на следующую ярмарку художественного творчества. Может быть…

Эмили внимательно рассматривала рисунок, который сейчас занимал все ее мысли. Полуобнаженная фигура с темными крыльями… Это был Джеймс, пленивший ее воображение.

Когда дверь распахнулась, она поспешно закрыла альбом для зарисовок и повернулась на стуле.

Кори, вернувшийся домой пораньше, вприпрыжку влетел в комнату.

Ты рисуешь картины, Эмили?

— Да, — улыбнулась она; умиляясь юному энтузиазму и энергии, бившей в Кори ключом.

— Знаешь, что мы с Джеймсом делаем?

— Нет, не знаю. Чем же вы занимаетесь?

— Мы готовим ужин.

— Неужели?

— Ага. И мы будем ужинать во дворе. Джеймс купил несколько свечей для стола. Он хочет, чтобы тебе понравилось. Свечи и все такое, сказал он, нравятся девчонкам, — Кори презрительно наморщил веснушчатый нос. — А еще эти свечи отгоняют жуков.

Эмили рассмеялась.

— Это замечательно! Нам совсем не нужны жуки на столе.

— Девчонки не любят жуков.

— Это правда.

— Еда будет очень вкусная, так что через десять минут ты выходи во двор, хорошо? — Кори взмахнул рукой. — Но не раньше, потому что мы еще не будем готовы. И мне нужно нарвать цветов, чтобы Джеймс поставил их на стол.

Брат умчался, прежде чем она успела поблагодарить его за то, что он такой джентльмен. Громко хлопнула дверь, и Эмили улыбнулась. Как приятно выздоравливать после операции, когда двое любящих мужчин заботятся о тебе!

Она вновь принялась за работу, забыв обо всем на свете. Вряд ли ей удастся набраться храбрости и попросить Джеймса позировать, но сейчас набросок, который она сделала тайком, удивительно волнует ее.

Когда дверь снова открылась, Эмили поняла, что потеряла счет времени.

— Я сейчас приду. Кори.

— Это не Кори, — произнес низкий голос позади нее.

Эмили виновато вздрогнула, поспешно захлопнула альбом, сделала глубокий вдох и повернулась лицом к своему ангелу-хранителю. Джеймс стоял перед ней в простой белой футболке, заправленной в поношенные выцветшие джинсы, которые грозили расползтись по швам. Никогда ей не приходилось встречать более красивого мужчину.

— Ужин готов, — объявил он.

— Извини. Я уже собиралась выйти.

— Ничего.

Эмили поднялась и положила альбом на стол.

Он не спросил, над чем она работает, но в любом случае ей бы пришлось соврать. Эмоциональное напряжение между ними все еще было очень сильным, смятение чувств, распалявшее и одновременно осложнявшее их отношения, проявлялось в каждом отчаянном взгляде, в каждом неловком жесте.

Джеймс приблизился к ней.

— Я не хотел расстроить тебя, Эмили. Не хотел, чтобы ты плакала.

Она чувствовала жгучее желание прикоснуться к нему, пригладить непокорные черные волосы, упавшие ему на лоб, но ее рука слегка задрожала, и этого оказалось достаточно, чтобы она смутилась.

— То было уже давно. Сейчас все в порядке.

— Это правда? Ты проводишь здесь много времени.

Неужели он думает, что она избегает его? Она искоса взглянула на альбом для набросков. Если бы только он знал!

— Я в порядке, Джеймс.

— Достаточно ли ты отдыхаешь?

— Да, — у нее все еще была слабость, но она не могла все время лежать в постели. — Конечно, некоторые больные выздоравливают быстрее. Но я — девушка, которая любит понежиться.

Джеймс улыбнулся.

— Не согласится ли эта девушка поужинать со мной?

— С удовольствием, — Эмили взяла предложенную руку, и Джеймс торжественно проводил ее во двор, где их ждал ужин и сгорающий от нетерпения шестилетний мальчик.

Кори подбежал и отодвинул для нее стул, и она поняла, что Джеймс заблаговременно предупредил его. Ее брат учится быть мужчиной.

— Спасибо, Кори, — Эмили села и оглядела стол. Очень красиво, — одобрительно сказала она. Полевые цветы и свечи, жареная курица в сметанном соусе, зеленая фасоль с миндалем, салат из экзотических овощей. Эмили улыбнулась и протянула руку за салфеткой. — Я просто потрясена!

— На десерт у нас мороженое, — сияя улыбкой, объявил Кори. — И шоколадный крем, и взбитые сливки, и черешня, и…

— Тогда мне придется оставить место для всего этого. — Потянувшись к брату, Эмили поцеловала его в макушку. Она вознесла Богу безмолвную молитву за его дары, за то, что у нее есть Кори и Джеймс, за чудо, каким является данная ей жизнь.

За ужином они болтали о пустяках, обсуждая то, в чем мог принять участие шестилетний мальчик.

Кори быстро расправился с едой и побежал в кухню за десертом. Опустошив тарелку, он попросил разрешения выйти из-за стола, чтобы посмотреть любимую передачу.

Эмили позволила ему уйти, и они остались вдвоем.

— Хочешь мороженого? — спросил Джеймс.

— Пока нет.

— А чаю?

— С удовольствием.

Джеймс предлагал ей зеленый чай каждый день, и Эмили привыкла к его мягкому вкусу.

— Я вернусь через минуту.

Джеймс возвратился через три, принеся красивую фарфоровую чашечку, поднос с молочником и баночкой меда. Для себя он захватил бутылку пива.

Эмили подсластила чай медом и принялась пить маленькими глотками.

— Трудно тебе? — спросила она.

— Что?

— Жить здесь?

— Почему мне может быть трудно?

— Я думала, что ковбоям удобнее жить рядом с местом работы.

Джеймс сделал большой глоток.

— Не такой уж я ковбой.

Ей вспомнилась черная ковбойская шляпа и. поношенные сапоги, которые он обычно носил.

— Ты похож на конюха, — сказала Эмили, подумав при этом, что татуировка и пирсинг придают ему вид городского парня. В том, что касается Джеймса, нет никакой определенности.

Он взглянул на небо.

— Хороший вечер.

— Да, — вместо того, чтобы посмотреть вверх, Эмили не сводила с него глаз. — Ты сделал его особенным.

Он заметил, что она пристально смотрит на него.

— Мне нравится быть с тобой. И с Кори.

— Ты хорошо влияешь на него.

— Я люблю детей. У меня… — Джеймс умолк и взял бутылку. У него что? Был сын? Маленький мальчик, о котором он все еще думает каждый день? — У меня не было настоящей семьи, — сказал он вместо этого. — Я вырос в доме, где про любовь никто и не слышал, — в этом он может признаться.

Эмили обошла вокруг стола и опустилась на стул рядом с ним.

— Ты впервые упомянул свою семью.

— Говорить особенно не о чем. Моя мать была белой, мой родной отец — индейцем чироки, но мы так мало видели его, что о нем не стоит и говорить.

Поэтому мать развелась с ним и вышла замуж за белого ублюдка. Он бил меня.

— О, Джеймс!

Ее голос был полон сочувствия, но он равнодушно пожал плечами.

— Когда подрос, я стал давать ему сдачи, Джеймс взглянул на свои руки и вспомнил бурные домашние сцены. — Я ненавидел его. Когда он впервые назвал меня язычником, я чуть не убил его.

— И тогда ты сделал пирсинг?

Он кивнул.

— Я ничего не знал об индейцах, но я слышал, что некоторые из них постятся, танцуют и прокалывают себе тело, принося жертву и молясь Творцу.

Мне тоже хотелось этого, поэтому я и проткнул иголкой сосок. Мне было только четырнадцать лет, и я хотел совершить нечто духовное, то, чего отчим не смог бы отнять у меня.

— Кто рассказал тебе об индейских традициях?

— Дядя моего лучшего друга. Я дружил с мальчиком, который тоже был чироки и такой же непокорный, как я. Сначала нам было наплевать, но пришло время, когда мы решили узнать о своих предках, особенно после того, как я проколол сосок. Его дядя уважал меня за этот поступок. Он понял, почему я сделал это, — воспоминания вызвали у Джеймса улыбку, — и показал мне, как надо обработать рану и следить за тем, чтобы в нее не попала инфекция.

Эмили провела пальцем по его футболке, чувствуя кончиками пальцев колечко в его соске.

— Было больно?

— Чертовски! Ранка заживала три месяца.

— Ты был непокорным ребенком, да, Джеймс?

Он едва не рассмеялся. Первую ночь после окончания школы он ознаменовал ограблением директорского дома.

— Мать говорила, что я — дурное семя. — Ужасно, если мать говорит такое!

— Даже если это правда?

— Ты не дурное семя, — Эмили пригладила ему волосы.

Ты мой герой.

От ее слов Джеймс почувствовал гордость. И печаль. И смущение. Он уже не проблемный подросток. Он закоренелый преступник.

Проклятье! Взяв Эмили за подбородок, он поцеловал ее. Только прикасаясь к ней, он чувствует, что еще не потерял рассудок. Она помогает ему забыть прошлое.

Эмили замурлыкала, как котенок. Джеймс почувствовал на ее губах вкус чая, меда, теплого молока — всего чистого, доброго, хорошего. Откинувшись назад, он посмотрел на нее. Эмили улыбнулась ему, опьяненная его поцелуем.

Он должен сказать ей правду. Во всяком случае, хотя бы часть ее.

— Это была моя жена, Эмили.

Она очнулась.

— Что ты сказал?

— Та женщина, которая умерла от рака, была моей женой.

Наступило молчание. Джеймс мучительно ждал, пока Эмили заговорит.

— Вы были женаты? — наконец спросила она.

— Да, но не по закону. У нас была личная церемония. Мы обменялись клятвами.

— Как ее звали?

Он не мог ответить на этот вопрос, но и назвать Беверли вымышленным именем было выше его сил. Предполагается, что у Джеймса Далтона нет жены. Он уже и так нарушил правила, сообщив Эмили информацию о Риде.

— Какое это имеет значение? Ведь ее уже нет.

Как он и ожидал, Эмили не стала настаивать.

Она не могла проявить неуважение к мертвым.

— Мы были вместе всего несколько лет, — пояснил он. — Затем она стала себя плохо чувствовать, но это могло быть вызвано разными причинами.

Мысль о раке легких никогда не приходила нам в голову. Ей было чуть больше двадцати лет, и она не курила. Люди моложе сорока лет редко болеют раком легких.

— Как же это произошло? Почему она заболела?

— Я не знаю. Трудно сказать. Возможно, из-за пассивного курения. Или из-за высокого уровня радона, — Джеймс допил пиво, надеясь, что оно поможет ему смягчить бремя тягостных воспоминаний. — Считается, что курение является основной причиной рака легких, но от опухолей, вызванных радоном, ежегодно умирает не менее пятнадцати-двадцати тысяч.

— Я слышала о нем, — сказала Эмили. — Это невидимый бесцветный газ. Вроде угарного.

Джеймс кивнул, вспомнив, как она потеряла родителей.

— Только люди не умирают от радона за один день. Рак легких развивается в течение нескольких лет. — Нахмурившись, Джеймс посмотрел на бутылку. — Меня убивает то, что я курил. У жены была небольшая опухоль, а я заставлял ее вдыхать табачный дым.

— Ты же не знал, что у нее рак, Джеймс.

— Не важно. Все равно часть ответственности лежит на мне. На мне, ее отце и братьях… Мы все курили. Все, с кем она общалась, подвергали ее риску — Она давно умерла? — спросила Эмили.

— Прошел уже год.

Долгий год, наполненный одиночеством и отчаянием.

— Мне так жаль, что ты потерял ее. Теперь я понимаю, почему мое состояние беспокоит тебя, Эмили слабо улыбнулась, — и почему ты полон решимости заботиться обо мне.

— Я бы не вынес, если бы потерял и тебя тоже, признался Джеймс.

Лучи полуденного солнца пробивались сквозь жалюзи. Эмили сидела на диване рядом с Дайаной.

На кофейном столике перед ними были сэндвичи с ветчиной и сыром, чипсы и чай со льдом.

— Ты гений, Ди.

Дайана предложила не дожидаться, пока врач сообщит Эмили результаты биопсии, а самим позвонить в отделение патологии.

Дайана протянула руку за стаканом.

— Я подумала, что нам стоит попробовать. Зачем дожидаться посредника, когда можно обратиться непосредственно к источнику?

— Посредника? — Эмили рассмеялась. — Мой врач больше чем посредник.

Дайана тоже засмеялась.

— Ты же понимаешь, что я имею в виду.

Да, Эмили понимала. Известие, которое она получила, было лучше, чем выигрыш в лотерее. Она избавилась от рака. У нее нет метастазов.

— Я жду не дождусь, чтобы сказать об этом Джеймсу.

— Кстати, как у тебя дела?

— С Джеймсом?

— Ну да. Он ведь живет у тебя. Разве можно представить себе более близкие отношения?

— Он останется у меня только до тех пор, пока я не выздоровею.

— И?

— И он признался мне, что наши отношения пугают его.

Дайана придвинулась ближе к подруге.

— Так что же все-таки происходит?

Осмелится ли она признаться? Сможет ли произнести слова, которые по ночам не дают ей уснуть? Эмили пристально посмотрела на Дайану. У нее никогда не было от секретов от своей лучшей подруги, и сейчас она тоже не собирается ничего скрывать.

— Я думаю, что люблю его, — тихо сказала Эмили. Разве не любовь — то отчаяние, которое терзает ее сердце? Непрекращающаяся боль? Трепет, с которым она обнимает Джеймса? Желание, чтобы он всегда был рядом?

— А он любит тебя?

— Я не знаю, — Эмили скрутила салфетку, лежавшую у нее на коленях. — Трудно понять, что думает Джеймс. — И она не хочет питать слишком смелых надежд, не хочет страдать, если они не осуществятся.

— Держу пари, что он влюблен, иначе почему он боится развития ваших отношений?

— Потому что у меня был рак, — Эмили уже рассказала Дайане о жене Джеймса. — Он так много пережил.

— Это правда, но больше ему нечего бояться. Как только он узнает, что ты здорова, он перестанет беспокоиться, — Дайана ободряюще улыбнулась ей. Вы сможете жить вместе. У вас будет много детей, — она погладила себя по округлившемуся животу, — как у меня.

Эмили взглянула на живот подруги, поддавшись искушению представить себя на ее месте. Как бы она почувствовала себя в роли жены Джеймса? Какие ощущения возникли бы у нее, если бы она носила в себе его ребенка?

— Не говори так, Ди. Не заводи меня.

— Почему? Ты же призналась, что любишь его.

— Я знаю. Но Джеймс — очень сложный человек, он страдает, его терзают воспоминания… Он похож на темного ангела…

— Боже мой, как сексуально! — восхитилась Дайана. — Бродяга — ангел! О чем еще может мечтать девушка?

— Не дразни меня, — Эмили бросила в подругу хлебную крошку. Она знала, что Дайана шутит, чтобы снять с нее напряжение и смягчить переживания, вызванные внезапно нагрянувшей любовью.

— Будет тебе, Эмили! Ты мечтала об этом всю свою жизнь. Наконец-то зачарованный принц обрел лицо, — Дайана хитро улыбнулась, — и впечатляющее тело в придачу.

— Правда, он великолепно сложен? — Эмили показалось, что она даже почувствовало тепло, которое излучает его кожа. — Не могу дождаться, когда я поправлюсь. Мне хочется снова прикоснуться к нему, почувствовать все его тело.

— Тебя ожидают волшебные ночи. Секс еще лучше, когда ты влюблена.

— Неужели? — у нее лихорадочно забилось сердце. Она не представляла, возможно ли большее удовлетворение, чем то, которое она уже испытала, но слова Дайаны заинтриговали ее. — Ты думаешь, для мужчин секс тоже становится лучше, если они влюблены?

Дайана вздернула голову, размышляя над вопросом.

— По всей видимости, нет. В любом случае они всегда наготове.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Но как только Дайана ушла, Эмили впала в полное смятение. После слов Дайаны, которая, заботясь о подруге, нарисовала ей чудесные картины страстной любви, Эмили сводила себя с ума, воображая дни, наполненные счастьем, сбывающимися мечтами и радужными надеждами.

В шесть пятнадцать пришел с работы Джеймс.

На нем была выцветшая рубашка, джинсы, запыленные сапоги.

— Привет, — обратился он к ней. От его улыбки у Эмили перехватило дыхание.

Она прошла за ним в спальню, где хранилась его одежда. Приходя с работы, он всегда принимал душ и переодевался, и Эмили уже начала привыкать к его присутствию в доме.

— Где Кори? — спросил Джеймс.

Эмили смотрела, как он берет белую футболку и чистые джинсы. Она уступила ему часть своего комода и с удивлением обнаружила, что Джеймс оказался удивительно аккуратным: его вещи всегда были в идеальном порядке.

— Мать Стивена повела мальчиков посмотреть, как отец Стивена играет в футбол.

— У них прекрасная семья, правда?

— Да. — Но ведь и мы могли бы быть замечательной семьей, подумала Эмили.

— Хочешь, поужинаем где-нибудь? — спросил он, стаскивая с себя сапоги.

— Конечно, — улыбнулась она.

— Я мигом, — он поцеловал ее в лоб и направился в ванную. Эмили с нежностью и тоской посмотрела ему вслед.

Она опустилась на край кровати и прислушалась к звуку льющейся воды. Он выйдет из ванной с взлохмаченными волосами, в одних джинсах, с капельками воды на плечах…

Эмили взяла Ди-Ди и погладила медвежонка по голове. Должна ли она признаться Джеймсу? Сказать, что любит его?

Да, решила она. Ей следует сделать это. Но не сейчас. Не так скоро. Самое лучшее — рассказать ему о результатах биопсии.

Джеймс появился через пять минут. Он выглядел так, как она представляла — чистый, с влажными волосами и неотразимо мужественный.

Эмили поднялась ему навстречу. Он был таким высоким, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— У меня есть новости.

Джеймс приложил ладонь к ее щеке.

— Какие, малышка?

— Пришли результаты из больницы, — Эмили широко улыбнулась. — Все закончилось. У меня нет рака.

— В лимфоузлах ничего не обнаружено? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Нет.

— Господи! — Джеймс так крепко прижал ее к себе, что она почувствовала, как сильно бьется его сердце.

Когда он отступил назад, чтобы посмотреть на нее, его глаза, в которых всегда таилась печаль, радостно блестели.

— Мы должны отпраздновать это, Эмили! Как только заживет твоя нога, мы пойдем в ресторан.

Будем пить, есть и танцевать.

— И заниматься сексом, — добавила она. — Самым прекрасным на свете сексом.

— Умница моя! — Джеймс рассмеялся, и Эмили бросилась в его объятия.

Он подхватил ее, и она вдохнула аромат мыла и шампуня. От него пахло лесом в ветреный день, дымком и мускусом. От избытка чувств Эмили закрыла глаза, и Джеймс поцеловал ее, опьяняя своими теплыми, нежными губами. И когда он поднял Эмили на руки, у нее вырвался вздох. Она всем сердцем молилась о том, чтобы он любил ее так, как она любила его.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Кто-то прикоснулся к нему. Нежная рука легко провела по его лбу, убирая волосы, упавшие на лицо. Джеймс зашевелился на диване. Ему снится сон?

В гостиной было темно, только лунный свет пробивался сквозь кружевные занавески, отбрасывая на стену затейливые тени.

Кажется, он смотрел телевизор, лежа на диване и положив голову Эмили на колени.

— Я заснул, — произнес он, поняв, что она все еще здесь.

— Ненадолго, — откликнулась она голосом таким же нежным, как ее прикосновение.

Он приподнял голову, чтобы посмотреть на нее, но перед ним был лишь темный силуэт. Должно быть, она выключила телевизор пультом, и в комнате, погруженной в темноту, воцарилась тишина.

— Тебе нужно лечь в постель.

— Я хочу остаться здесь.

Ему тоже хотелось этого.

— Тогда нам следует поменяться местами. Так тебе неудобно.

— Нет, удобно. Мне нравится, что твоя голова лежит у меня на коленях.

Моя Эмили! Милая нежная Эмили. Прошла неделя с тех пор, как она рассказала ему о результатах биопсии, и он ежедневно благодарил Бога за то, что она вне опасности.

— Я собираюсь сказать Кори, что мы с тобой пара, — объявила она, — что мы парень и девушка.

Такое описание их отношений вызвало у Джеймса улыбку. Оно прозвучало так, будто сейчас пятидесятые годы, а они — несмышленые подростки, которые ходили вдвоем на танцы и в конце концов решили жить вместе. Но это, конечно, не так.

Они взрослые люди — любовники, живущие в современном мире с его жестокостью и сумасшедшим ритмом.

— Я скучаю по тебе, Эмили.

Она наклонилась и поцеловала его. И когда она опустила голову, ее волосы окутали Джеймса шелковистым облаком. Губы Эмили были мягкими и податливыми, ее поцелуй обещал блаженство, он напоминал о жарких летних ночах и пылких фантазиях.

Эмили отняла свои губы, чтобы перевести дыхание.

— Уже скоро мы сможем заниматься любовью.

— Я не имел в виду это, — Джеймс старался меньше думать о сексе, чтобы не сойти с ума от желания. Ему не следует возбуждаться, пока Эмили еще не оправилась после операции. — Я говорил о том, чтобы спать в твоей комнате. Просто быть с тобой.

— Мне тоже не хватает тебя, — грустно призналась она. — После того как я расскажу Кори о нас, ты сможешь оставаться со мной. Я хочу, чтобы мой брат понял, что происходит. Нехорошо, если как-нибудь утром он войдет в мою комнату и увидит тебя в моей постели. Сначала мне надо поговорить с ним.

Джеймс подозревал, что она расскажет мальчику что-нибудь вроде сказки о птичках и бабочках — невинную романтическую историю.

— Ты правильно воспитываешь его. Кори вырастет достойным молодым человеком.

— Это все, на что я надеюсь.

В молчании, которое последовало за ее словами, Джеймс рассматривал призрачные тени на стене.

Луна, неверное, плывет по беззвездному небу, и ее бледный свет проскальзывает в комнату через верхушки деревьев. Закрыв глаза, он пожалел, что не может предложить Эмили большего, что он недостоин ее и Кори.

Эмили перебирала пальцами волосы Джеймса.

Он лежал на диване, и его голова покоилась у нее на коленях. Ему редко приходилось проводить время с Беверли таким образом. В те дни заснуть перед телевизором было для него роскошью, которую не мог позволить себе человек, находившийся в бегах.

— Я все еще боюсь, сказал он.

— Того, что происходит между нами?

— Да, — Джеймс открыл глаза и снова посмотрел на колеблющиеся тени. Они двигаются, заметил он.

Изменяют форму. Ему показалось, что он видит ворону, но тень, похожая на птицу, исчезла, прежде чем он успел рассмотреть ее.

— Я тоже, — произнесла Эмили. — Но это приятный страх.

Ее признание вызвало у Джеймса такую панику, что он ощутил спазм в желудке. Приятный? Как может быть приятной привязанность к преступнику?

Он сел и включил ночник, затопивший комнату золотистым светом. Эмили, в жемчужной ночной рубашке, появилась из темноты, как призрачный мираж. Ее кожа казалась полупрозрачной, руки бледными и изящными.

— Я ждала, когда ты заговоришь об этом, — она протянула руку и, взяв подушку, прижала ее к груди. — Всю эту неделю я надеялась и молилась, что ты скажешь что-нибудь.

— Почему?

— Потому что я люблю тебя.

Сердце, разрываясь от отчаяния и нежности, сжалось у Джеймса в груди. Ведь он хотел, чтобы Эмили полюбила его, он хотел украсть ее сердце самое ценное, к чему стремился вор, живущий у него в душе.

— Это моя вина, — с трудом проговорил он.

— В этом нет ничьей вины, Джеймс. Просто так случилось, — она крепче прижала подушку к груди. Дайана думает, что ты тоже любишь меня. Но я никогда не уверена в том, что касается тебя.

Ему хотелось утешить Эмили, успокоить ее страхи, но вместо этого он поднялся с дивана и засунул руки в карманы.

— Я сам в себе никогда не уверен.

— Ты пережил тяжелые времена. Ты потерял жену. Я знаю, что нелегко снова питать чувства к кому-то.

Но они у меня есть, подумал он, сильные чувства, которые он не может держать под контролем.

— Если я скажу, что тоже люблю тебя, это ничего не изменит. Я все равно буду бояться.

Джеймс заглянул Эмили в глаза. Они сияли, как драгоценные камни, как сокровище, потерянное для него навсегда.

— Но ты любишь меня?

Он засунул руки глубже в карманы. Разве можно солгать ей? Он уже достаточно лгал, а ложь самому себе не решит никаких проблем. Он знает, что такое любовь. Ему известны все ее признаки и симптомы, которые никогда не меняются.

— Да, — признался Джеймс.

— Ты меня любишь?

— Да. — Неужели ей нужна письменная клятва?

Признание в любви, написанное кровью?

Эмили с надеждой смотрела на него.

— Ты правда любишь меня?

— Да, черт подери! Я люблю тебя. Но я чувствую себя как бык, которого ведут на заклание, так что, пожалуйста, не надо делать резких движений.

Эмили засмеялась и вскочила на ноги, едва не опрокинув кофейный столик.

— Осторожно! Твоя нога! — воскликнул Джеймс.

В последнее время Эмили слишком много двигалась, подвергая нагрузке рану, которой еще предстояло зарубцеваться. — Если разойдется шов…

Она не обратила ни малейшего внимания на его предостережение и обвила руками его шею.

Джеймс сдался и обнял Эмили, уткнувшись лицом в ее шею и упиваясь запахом благоухающих волос.

— Это ничего не меняет, — сказал он.

— Это меняет все, — возразила она, склонив голову ему на плечо, — потому что дает нам возможность начать все сначала.

Дает ли? Джеймс обнял Эмили, молясь, чтобы она оказалась права. Но в глубине души он был уверен в обратном.

Как они смогут «начать все сначала», если его безопасность будет нарушена? Если гангстеры найдут его? Если наступит день, когда Джеймс Далтон исчезнет и никогда не вернется?

Джеймс въехал на стоянку при закусочной, расположенной между Силвер-Вулф и Льюистоном.

Он заметил черный седан и взволнованно перевел дух. Последние два дня он не мог ни есть, ни спать.

Ему было не с кем поговорить, некому облегчить свою душу, кроме Райдера.

Человека, к которому он не питал особой симпатии.

Инспектор ждал его, сидя в машине. Джеймс открыл дверь и взобрался внутрь. Некоторое время они молчали. Райдер попивал кофе из пластикового стакана. В обычной одежде — коричневая рубашка и джинсы — он не был похож на полицейского. Но Райдер — полицейский, напомнил себе Джеймс, законник до мозга костей.

— Хочешь кофе, Далтон? Или гамбургер?

— Нет, спасибо.

Райдер повернулся к нему.

— Ну, так в чем дело? У тебя неприятности с женщиной? Чувствуешь себя виноватым из-за той маленькой блондинки?

Джеймс бросил на него гневный взгляд. Его и так раздражало, что он вынужден изливать душу полицейскому, и ненавистная ему способность Райдера читать мысли только ухудшила его настроение.

— Как вы узнали об Эмили? Я не говорил вам, что встречаюсь с ней. Я даже словом не обмолвился о том, что она живет в Силвер-Вулф.

— Странное совпадение, не так ли? Вы с ней оказались в одном городе.

— Да. И, очевидно, Большой Брат следит за каждым моим движением.

— Спокойнее! — Райдер невозмутимо глотнул кофе.

Моя работа заключается в том, чтобы ты оставался в живых. Но я не могу охранять тебя, если время от времени не буду совать нос в твои дела.

Джеймс пристально посмотрел на Райдера. У инспектора были резкие, выразительные черты лица.

— Вы коренной индеец?

Райдер покачал головой:

— Нет.

— Я тоже.

— Мне это известно.

Ясное дело, известно. Этот сукин сын все знает.

— Больше у нас нет ничего общего?

— Вероятно, нет. Помощники судебного исполнителя и бывшие гангстеры — странные товарищи. Райдер устало взглянул на Джеймса, и они неожиданно рассмеялись.

Их отношения были нелепыми. И более важными для них обоих, чем Джеймс мог себе представить.

В наступившем молчании Джеймс смотрел на дорогу, ведущую в Силвер-Вулф.

— Она любит меня. — Он умолк и запустил руку в волосы. — И я люблю ее.

— И?

— И я не знаю, какого черта мне делать. Как я могу связать себя обязательствами с женщиной, которая даже не знает, кто я?

— Ей известно, кто ты. Она знает, что ты — Джеймс Далтон.

— Но это подделка. Я чувствую себя обманщиком, — признался он и отвернулся от роковой дороги. — Я рассказал Эмили о своей жене, не называя имени и ничего не сказав о ее семье. Просто сказал, что у меня была жена, которая умерла от рака.

Райдер шумно вздохнул.

— И теперь ты хочешь рассказать ей все остальное? Тебе нужно, чтобы она узнала о Риде?

У Джеймса тяжело забилось сердце. От мысли, что любимая женщина узнает о его преступном прошлом, ему становилось плохо, но, утаив правду, он возненавидит себя еще больше.

— Она имеет право знать, кто я такой.

Инспектор придерживался другого мнения.

— Итак, ты влюблен. У тебя чувства к красивой женщине. Но тебе надо подумать о будущем. Что, если у вас ничего не получится? Что произойдет, если ты женишься на ней, а у вас что-то не заладится и она потребует развода? Если ты натворишь что-нибудь и она уйдет? Разгневанная супруга может отомстить тебе, сдав бандитам.

— Она никогда не сделает этого.

— Откуда, черт подери, у тебя такая уверенность?

Сколько длится ваша связь? Месяц?

Джеймс с трудом сдержал раздражение. Эмили никогда не причинит ему вреда, никогда не выдаст его бандитам.

— Я не могу продолжать лгать ей. Это невыносимо.

— Ты знал правила, которые устанавливает Программа защиты свидетелей.

— И вы вышвырнете меня, если я расскажу ей правду?

Инспектор пристально посмотрел на него.

— Нет.

— Нет? — через силу улыбнулся Джеймс.

Райдер не улыбнулся.

— Ты будешь далеко не первым свидетелем, который рассказал правду своей возлюбленной или возлюбленному. И думаю, не последним. Но я, черт подери, совершенно не понимаю, что заставляет тебя признаваться ей.

— Я объясню ей, какому риску подвергаюсь.

— Да уж постарайся.

— Постараюсь, — пообещал Джеймс. — Я буду держать вас в курсе дела. Я обязательно позвоню вам.

Райдер вынул сигарету из пачки и чиркнул спичкой. Закурив, он посмотрел на Джеймса сквозь облачко табачного дыма.

— Когда же ты собираешься сделать свое признание?

— Когда? — Джеймс чувствовал, что у него сдают нервы. — Скоро. Чем скорее, тем лучше.

— Сегодня, значит? — Инспектор сделал затяжку. Интересно, что она скажет? Для нее это окажется чертовски сильным потрясением.

Джеймс поежился. Похоже, что Райдер давит ему на психику. Может быть, он пытается заставить его передумать? Джеймс рванул дверь и выскочил наружу, чувствуя, что задыхается.

Райдер дал ему минуту, чтобы прийти в себя, а затем тоже вышел из машины. Джеймс стоял прислонившись к багажнику. Он чувствовал, что инспектор испытующе разглядывает его, очевидно задаваясь мыслью, удастся ли бывшему преступнику пройти через испытание, на которое он обрекает себя по своей воле.

— Я должен, — повторил Джеймс.

— Ну что ж, Далтон, тогда я надеюсь, что у тебя получится и ты найдешь то, к чему стремишься: покой, искупление. Что бы это ни было, я надеюсь, ты обретешь это.

Я тоже, подумал Джеймс, проклиная Рида Блэквуда. Я тоже на это надеюсь.

Джеймс вошел в дом Эмили через заднюю дверь. После встречи с Райдером он отправился в «Тэнди-Стейблс», чтобы закончить кое-какие дела и подменить заболевшего работника. Но теперь его день подошел к концу.

Или почти подошел, поправил себя Джеймс, чувствуя, как у него опять сдают нервы.

— Джеймс! — Как только он вошел в кухню, Кори с радостным криком устремился ему навстречу.

— Привет, парень! — Джеймс подхватил мальчика на руки. Пряди белокурых волос падали малышу на глаза, а на щеках красовались грязные разводы. Ты играл во дворе?

— Угу, — подтвердил Кори и наморщил нос. Мне опять пришлось намазаться той девчоночьей дрянью.

— Корбин Тейлор Чэпмэн! — послышался строгий голос Эмили. Она вошла в кухню, и у Джеймса замерло сердце. — Не смей жаловаться!

Кори скорчил трагическую рожицу, и Джеймс бросил взгляд на Эмили. Она приветливо улыбнулась ему, и он прижал Кори к груди. Любит ли она его так сильно, чтобы принять Рида Блэквуда? Позволит ли такому человеку, как Рид, остаться в ее жизни и помочь ей вырастить брата?

Эмили подошла к Джеймсу, и он почувствовал на своих губах нежный легкий поцелуй. Кори громко причмокнул губами. Джеймсу не хотелось отпускать Эмили, но она отступила назад и ущипнула брата за то, что он смеется над ними.

Джеймс поставил Кори на пол и нахлобучил ему на голову свою шляпу. Мальчик поднял на него глаза и улыбнулся.

— Ты знаешь?

— Что?

— Дайана устраивает для Эмили день рождения.

Там будут и шарики, и торт, и все остальное.

— День рождения? — Джеймс заглянул Эмили в глаза. — Когда у тебя день рождения?

— Двадцатого июня. В пятницу мне снимут швы, так что к тому времени я буду в полном порядке.

Даже, наверное, смогу приступить к работе.

— А у меня уже закончатся занятия в школе! — радостно сообщил Кори, поглядывая на взрослых из-под полей черной шляпы. — Поэтому мне придется помогать. Я буду делать украшения, да, Эмили?

— Можешь не сомневаться! — Она повернулась к Джеймсу. — В этом году меня радует день рождения.

Мне нужно многое отпраздновать. Не только свое рождение.

— Конечно, конечно. — Он изо всех сил старался скрыть свои чувства, чтобы Эмили не заметила его волнения. Разве можно рассказывать ей о Риде сейчас? Нет, он не должен портить ей день рождения.

Ему придется подождать. Подождать, когда закончится ее праздник. Он прерывисто вздохнул и решил, что ему следует позвонить Райдеру и объяснить, что осуществление плана откладывается на некоторое время.

— Какой подарок ты хочешь получить на день рождения?

— Тебя, — без колебаний ответила Эмили, и у него потеплело на сердце.

— Это глупо, — заявил Кори. Сестра рассказала ему о своем романе, но он не совсем понял некоторые детали. — Эмили, ты не можешь получить человека в подарок. Его же нельзя завернуть в бумагу!

Джеймс расхохотался.

— Ну и вид был бы у меня с бантиком на голове!

Эмили и Кори тоже рассмеялись. Как хотелось Джеймсу, чтобы такие моменты сохранились навсегда! Он молился о том, чтобы горькое разочарование не пришло им на смену.

— Можно мне выйти на улицу? — спросил Кори сестру.

— Можно, — разрешила Эмили, — но постарайся оставаться в тени.

— Ладно. Ты разрешишь мне поносить твою шляпу, Джеймс? Я хочу поиграть в ковбоя.

— Играй, парень! Ковбой не может быть без шляпы.

— Спасибо, — Кори поправил шляпу и пулей вылетел из комнаты, оставив наконец Эмили и Джеймса в покое.

— В пятницу я смогу отвезти тебя к врачу, — сказал Джеймс. — Благодаря Лили Мэй у меня гибкий график.

— Это здорово. — Эмили вгляделась в лицо своего возлюбленного, заметив крепко сжатые губы и морщинки вокруг глаз. — Ты все еще боишься, правда?

Он засунул руки в карманы. Эмили заметила, что Джеймс всегда делает это, когда волнуется.

— Все в порядке.

— Ты плохо спишь.

— У меня и раньше бывала бессонница.

— Я не знала об этом, — удивилась Эмили. Как же мало ей известно о нем! Им, вероятно, еще предстоит узнавать и узнавать друг друга. — Когда у тебя день рождения, Джеймс?

Ответ последовал не сразу. Опустив глаза, он переступил с ноги на ногу.

— Пятого ноября.

Эмили подошли ближе.

— Мне жаль, что для тебя это так трудно, — сказала она. — Что любовь вызывает у тебя страдание.

Для меня это как сон. Когда я проснулась сегодня утром, я поняла, что никогда в жизни не была такой счастливой!

— Правда? — Джеймс вынул руки из карманов.

Эмили протянула к нему руки, и он крепко обнял ее, чувствуя глухие удары своего сердца. Любит ли он ее, подумала Эмили, так же сильно, как она его?

Когда Джеймс прикасается к ней, у нее нет никаких сомнений. Но каждый раз, когда она заглядывает ему в глаза, ее охватывает страх, что она может потерять его.

— Скажи мне, какой подарок ты хотела бы получить? — снова спросил Джеймс.

Эмили вдохнула запах, которым пропиталась его одежда: она пахла лошадьми и сеном.

— Я уже сказала тебе.

Он погладил ее по голове.

— Странная ты девушка, Эмили. Скажи, что купить тебе.

— Мне все равно. — Ей достаточно того, что он стал частью ее жизни.

— Где будет вечеринка — здесь или в доме Дайаны?

— У Дайаны, — Эмили уткнулась лицом ему в грудь. — Ты можешь пригласить Лили Мэй, а я приглашу Харви. Вот будет здорово, когда мы увидим их вместе!

— Здорово? — Джеймс попятился. — Чтобы смотреть, как они пикируются?

— Нет, чтобы помирить их. Сыграть роль сватов, Эмили была невыносима мысль, что Лили Мэй и Харви страдают. — Ты сам сказал, что когда-то они любили друг друга.

— Но с тех пор, вероятно, прошло лет пятьдесят!

— Это не очень долгий срок, когда кто-то тоскует по любимому человеку, — Эмили взяла его за руки, Ведь мы можем помочь им.

— Лучше нам не лезть в их дела, — возразил Джеймс.

— Неужели ты испортишь мне удовольствие? Эмили выпустила его руки, но Джеймс притянул ее к себе.

— Ну, хорошо, хорошо. Я приглашу Лили Мэй.

Но я не буду принимать никакого участия в сватовстве.

— Нет, будешь!

— Нет, не буду!

— Но ведь это мой день рождения. Моя вечеринка, — мягко возразила Эмили. — Тебе придется слушаться меня.

Джеймс вздохнул, и она поняла, что победила. Но это временная победа. Все, что связано с Джеймсом, неопределенно. Он постоянно меняется — ее темнокрылый защитник с мятежной душой, мужчина, которого она любит, но еще не способна понять.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Объясни мне еще раз, почему мы здесь? спросил Джеймс, открывая дверь номера в мотеле.

— Мы здесь, потому что я хочу посмотреть, где ты спал в ту ночь, — в незабываемую ночь, когда они встретились, подумала Эмили.

— Женщины! — Он покачал головой и бросил пластиковую карточку-ключ на комод с зеркалом. Я везу тебя в Льюистон на прием к врачу, а заканчиваем мы путешествием по памятным местам. Повернувшись к Эмили, Джеймс улыбнулся. Она увидела в зеркале его затылок. — Ты намереваешься соблазнить меня, так ведь? Вот в чем все дело.

Эмили бегло оглядела кровать и заметила простое голубое одеяло.

— Может быть.

— Может быть?! Мы заплатили шестьдесят девять долларов за то, чтобы провести несколько часов в мотеле, а она говорит: «Может быть»!

Эмили понимала, что Джеймс поддразнивает ее, но она знала, что ему тоже очень хочется заняться любовью. Трогать, ласкать, целовать, раствориться в ослепительной вспышке наивысшего блаженства, извергнуть смятенные чувства в отчаянной разрядке. Беспокойство все еще терзало Джеймса. Несмотря на его улыбку, Эмили видела затаенную боль в его глазах.

— Скажи, что ты делал той ночью, когда ушел из моей комнаты.

— А что мне было делать? Я вернулся сюда, глухо сказал он и, нахмурившись, посмотрел на кровать. — Некоторое время я бесцельно ходил по комнате. Я…

— Что? — полюбопытствовала Эмили.

— Я думал о тебе.

У нее радостно забилось сердце.

— Правда?

— Конечно, — Джеймс прислонился к комоду. Все его тело было напряжено. — Одиночество было невыносимо. Мне очень хотелось остаться с тобой, но я знал, что это было бы не правильно.

Эмили представила, как он мерит шагами комнату.

— Я тоже думала о тебе. У меня никак не получалось выбросить тебя из головы.

Джеймс провел рукой по волосам, взъерошив густые темные пряди.

— Мы не знали друг друга. Той ночью между нами ничего не должно было произойти.

В какой-то степени мы до сих пор чужие, промелькнула у Эмили грустная мысль.

— Я хочу создать новые воспоминания. Для нас обоих.

— А соблазнение входит в твою программу? — немедленно осведомился Джеймс, глядя на нее с надеждой.

— Да.

Эмили робко двинулась вперед. Джеймс все еще стоял, прислонившись к комоду. Она подошла к нему, и он обнял ее, держа так бережно и нежно, что ей до боли захотелось большего. Такая близость усиливает в ней желание всегда быть рядом с ним и найти убежище в кольце его сильных рук. С тех пор как ей сделали операцию, они ни разу не занимались любовью, и Эмили страшно не хватало этого.

Протянув руку, она принялась расстегивать ему рубашку. Когда обнажилась его мускулистая грудь, она жадно прижалась к ней губами. Какой он сильный, надежный, теплый! Она чувствует, как горячая кровь бежит в его жилах. Ее возлюбленный. Ее ангел. Он помог в самый трудный период ее нелегкой жизни, он убедил ее, что шрам на ноге — это знак доблести.

— Стобой я всегда буду в безопасности, — прошептала она.

Джеймс провел рукой по мягким шелковистым волосам Эмили и почувствовал, что у него дрожат пальцы. В безопасности? С бывшим преступником? Соучастником убийства? Свидетелем, скрывающимся от банды гангстеров?

— Ты мой защитник, — повторила Эмили. — Мой ангел-хранитель.

Джеймс упивался ее словами, цепляясь за иллюзию, что он достоин ее. У него нет желания вспоминать прошлое и думать о грехе, который он совершил. Только не тогда, когда Эмили прикасается к нему, наполняя его сердце любовью и желанием.

— Я люблю тебя, — сказал он. Что бы ни произошло в будущем, он хочет, чтобы она узнала о его любви и почувствовала ее всем своим существом.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она. Ему казалось, что Эмили тает в его объятиях. Он понял, как сильно повлияли на нее слова, которые ей так давно хотелось услышать.

Джеймс подхватил Эмили на руки и понес к кровати. Он будет тем мужчиной, за которого она его принимает. Он будет рыцарем на белом коне, защитником и ангелом-хранителем.

Они ласкали друг друга, исследуя каждый изгиб трепетавших тел. Эмили провела кончиками пальцев по его татуировке, ладонь Джеймса мягко легла на свежий шрам. Нежные губы жадно блуждали по его груди, а он ласкал ее сокровенное естество, заставляя Эмили выгибаться и судорожно стонать.

Волосы Эмили разметались по подушке, щеки порозовели. Джеймс смотрел на нее, радуясь страсти, которую он возбуждает в ней своими прикосновениями.

Внезапно перевернувшись, она оседлала Джеймса и, приподняв бедра, медленно, постепенно, чувственно приняла в себя его плоть. Джеймс почувствовал, что он сходит с ума. Он не был уверен, что выживет. Схватив Эмили за талию, он резко потянул ее вниз и ощутил теплое влажное трение.

— Еще! — прошептал он. — Еще! Еще!

Ее тело, гладкое и шелковистое, ритмично заходило вверх-вниз, заставляя замирать сердце Джеймса. Изогнувшись, Эмили откинула голову назад. Он наблюдал за ней как загипнотизированный.

Колдунья. Волшебница. Он не знает, откуда у Эмили эта магия, но она окутывает его, неуловимая, как дымка, и трепетная, как дождь.

Его женщина. Его любовь. Джеймс подался вперед, чтобы поцеловать Эмили, обнять крепче, врасти глубже в ее нежное лоно… и, заглянув ей в глаза, потерять свою душу.

— …оказывает благотворное воздействие на душу.

— Что, простите? — застигнутый врасплох, Джеймс обернулся. Он не слышал, как к нему подошел муж Дайаны. Вероятно, он отключился. Нед Керр отнюдь не был тихим человеком. У него была тяжелая поступь и зычный голос.

— Я говорю, что природа оказывает благотворное воздействие на душу, — Нед жестом указал на реку, которую можно было увидеть с переднего двора его дома.

— Да, несомненно, — согласился с ним Джеймс.

Лунный свет бликами играл на воде, отражавшей звездное мерцание ночного неба.

— Вам нравится вечеринка? — спросил Нед.

Джеймс утвердительно кивнул. Из дома, где празднование дня рождения Эмили было в самом разгаре, доносились веселые голоса.

— Да, все просто замечательно. Вы с Дайаной очень внимательны к Эмили.

— Эмили будет крестной матерью нашего сына, На лице Неда заиграла гордая улыбка. — Дайана ведь сказала вам, что у нас родится мальчик?

— Да, я знаю, — сказал Джеймс и подумал о своем сыне — маленьком мальчике, которого он оставил. — Когда чироки интересовались, какой пол у Новорожденного, они обычно спрашивали: «Это лук или сито?» Сито для муки, — уточнил он. Мальчики мастерили луки для стрел, а девочки толкли маис в сите, делая из него муку.

Нед издал смешок.

— В таком случае это лук. Но не рассказывайте Дайане о сите. Скорее всего, это покажется ей невероятно сексуальным. Знаете, женское либидо и все такое.

И в этот момент позади них послышался голос Дайаны.

— Кто-то назвал мое имя?

— У этой женщины уши как радары, — пробормотал ее муж.

— Я это слышала. — Подойдя к мужу сзади, она попыталась обхватить его за талию, но выпиравший живот помешал ей. — Я все слышала.

— И я тоже, — произнес другой женский голос.

Джеймс повернул голову и увидел Эмили. Она улыбнулась ему, и у него забилось сердце.

— Я вышел подышать воздухом, — пояснил он.

— И обсудить разницу между мужским и женским полом, — Эмили рассмеялась и подошла к ним. — Так я, значит, сито?

— Наверное, нам надо заставить их истолочь маис в муку, — предложила Дайана.

— Ну что я говорил! — Нед поменялся местом с женой и положил руки ей на талию, поддерживая ей живот. — Женское либидо.

Джеймс смотрел на них, чувствуя, что он завидует их жизни и тем счастливым дням, которые им суждено прожить друг с другом.

Но Эмили вывела его из задумчивости, быстро поцеловав его, и Джеймс почувствовал в ее поцелуе желание, от которого у него лихорадочно забилось сердце.

— Ну-ка, перестаньте! — одернула их Дайана. Вечеринка еще не закончилась.

— Да, кстати, — спохватилась Эмили и потащила Джеймса к дому. — Пора заняться сватовством.

Он недовольно поморщился, поняв, что Эмили не забыла о своем плане свести Лили Мэй и Харви.

— Где они?

— Внизу, в одной комнате, но в разных концах.

Оба смотрят, как другие танцуют.

Эмили провела Джеймса в гостиную, где из музыкального центра лились звуки «кантри».

— Видишь? — она подвела к его к буфетной стойке, на которой громоздились груды еды: Дайана устроила ужин «а-ля фуршет». — Харви вон там, а Лили Мэй рассматривает коллекцию компакт-дисков Неда. Я уверена, что ей до смерти хочется потанцевать. Иди и скажи Харви, чтобы он пригласил ее.

— Я должен подойти к Харви? — Джеймс поспешно схватил черенок сельдерея, наполненный сливочным сыром. — А почему ты сама не можешь сказать ему?

— Да потому что ты — мужчина! И еще обязательно добавь что-нибудь вроде «Как замечательно она выглядит!».

— Но она — мой босс! — Джеймс бросил взгляд на подернутые сединой волосы Лили Мэй и ее загорелое морщинистое лицо. — И ей шестьдесят восемь лет!

— Но она до сих пор хорошенькая, — возразила Эмили и выхватила у него из руки сельдерей, прежде чем ему удалось впиться в него зубами.

— Ну ладно. Так и быть, — вздохнул Джеймс, у которого не хватило храбрости отказать имениннице. — Но имей в виду, что я не виноват, если ничего не получится.

— Получится, — уверенно сказала Эмили и легонько подтолкнула его.

Лавируя среди танцующих пар, Джеймс направился к Харви. Мелодичная музыка вполне подходит для того, чтобы осуществить план Эмили и сосватать престарелых возлюбленных, но как отнесется Харви к его предложению? Бывший работник почтового ведомства стоял в углу, скрестив руки на груди. Как всегда, на нем были подтяжки, которые поддерживали брюки, пузырившиеся на коленках.

— А-а, Харви! — обратился к нему Джеймс. — Вам нравится эта музыка?

— Мне всегда очень нравился стиль «кантри». А тебе?

— Я вообще люблю музыку. Любую, — ответил Джеймс и бросил взгляд на Эмили, которая наблюдала за ними, с аппетитом поедая черенок сельдерея. — Я думаю, что Лили Мэй замечательно выглядит сегодня вечером.

Харви устремил взгляд на объект своих тайных чувств.

— На мой вкус, она всегда была немножко Тощей, заявил он.

— Неужели? Я видел Лили Мэй на фотографиях времен ее молодости. Мне показалась, что у нее прекрасная фигура, — возразил Джеймс и, заметив, что почтенный джентльмен прищурился, понял, что возбудил у него ревность. — Превосходная, черт меня подери! — с подъемом добавил од.

Харви негодующе фыркнул.

— У нее не все дома. Эта женщина совершенно ненормальна и неуправляема.

Джеймс решил, что пора взять быка за рога.

— Держу пари, что вы смогли бы укротить ее. Такой женщине, как Лили Мэй, нужен практичный, умудренный опытом мужчина. Такой, как вы.

Внезапно бывший почтовый работник выпрямился и стал как будто выше ростом.

— Думаю, что мне это удалось бы. Если бы, конечно, я захотел.

— Она все время говорит о вас.

— Правда? — Харви едва удержался, чтобы не щелкнуть подтяжками. — Что же она говорит?

Что ты — старый козел, подумал Джеймс, кусая губы, чтобы не улыбнуться.

— Ну, то да се. Вы же знаете Лили Мэй. Она любит поболтать.

— Это точно.

— Вам следует пригласить ее на танец.

Харви испуганно огляделся по сторонам.

— Сейчас? На глазах у всех этих людей?

— Я уверен, что вы прекрасный танцор.

— Да. Был в молодости.

— Ну, тогда — вперед! — ободряюще сказал Джеймс. Когда Лили Мэй посмотрела в их сторону, он поймал ее взгляд и решил воспользоваться этим для достижения своей цели. — Харви, она не отводит от вас глаз. Как это трогательно!

— Что ж, наверное, мне и впрямь следует доставить удовольствие этой вертушке!

Когда Харви покинул свой угол и, шаркая ногами, направился к Лили Мэй, Джеймс ухмыльнулся Эмили. Она отсалютовала ему сэндвичем, а он представил себе, как целует ее.

Несколько секунд спустя они уселись на диван, чтобы посмотреть, как Лили Мэй танцует с Харви.

— Харви чертовски повезло, что она не отказала ему, — заметил Джеймс.

— Она бы не осмелилась, — уверенно сказала Эмили и положила Джеймсу в рот виноградину со своей тарелки, — после той жалостной истории, которую я рассказала ей до этого.

Он проглотил виноградину и взял маслину.

— Какую историю?

— Я сказала, что Харви пытается набраться смелости, чтобы пригласить ее потанцевать с ним, и добавила, что ты собираешься оказать ему моральную поддержку.

— Ах ты, маленькая чертовка! Ты надула ее! И меня.

— Неужели? — Эмили с невинным видом захлопала глазами, и Джеймс рассмеялся.

Он снова бросил взгляд на пожилую пару.

— Спорим, что к концу вечеринки они опять поссорятся?

— Может быть, — согласилась Эмили и склонила голову ему на плечо, — но теперь по крайней мере у них есть шанс.

Есть ли у нас шанс? Или Рид Блэквуд разрушит их будущее?

— Вот, — сказал он и вынул из кармана маленькую коробочку, завернутую в подарочную бумагу.

Эмили с детским радостным нетерпением разорвала бумагу и увидела золотой медальон, который Джеймс купил в антикварном магазине.

— Внутри есть послание, — сказал он.

Она открыла медальон и увидела слова, написанные на маленьком клочке бумаги. Эмили прочитала их вслух. «Твой взгляд и твои мысли будут прикованы ко мне. Я пришел, чтобы забрать твою душу».

— Эти слова являются частью заклинания индейцев чироки, — пояснил Джеймс. Он коснулся кончиками пальцев щеки Эмили, чувствуя, как дышит теплом ее нежная кожа. — Это приворот. Я повторяю его каждый раз, когда ты смотришь на меня. Когда мы смотрим друг на друга.

Глаза Эмили наполнились слезами.

— Я люблю тебя, Джеймс Далтон.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он, зная, что завтра ему придется сказать ей правду. Она узнает, что его имя не Джеймс Далтон.

Утром Эмили проснулась, почувствовав на себе взгляд Джеймса. Преодолевая сонливость, она с улыбкой потянулась, но внезапно почувствовала, как пристально он смотрит на нее.

Но ведь у него почти всегда такой взгляд, сказала она себе.

Джеймс протянул руку и ласковым движением убрал несколько шелковистых прядей с лица Эмили.

— Доброе утро, соня.

— Еще так рано!

У них еще есть несколько часов, чтобы понежиться в постели. Эмили знала, что Кори не встанет рано, потому что он поздно лег, от души веселясь вместе со Стивеном на вечеринке.

— Хочешь кофе? Или, может быть, приготовить тосты с джемом? — спросила она.

— Если ты хочешь есть.

— Хочу, только я бы с удовольствием позавтракала в постели.

— Тогда я приготовлю завтрак, — предложил Джеймс.

Эмили быстро схватила халат и накинула его поверх ночной рубашки.

— Не беспокойся. Мне пора снова входить в роль официантки, — сказала она и, быстро поцеловав его, направилась в кухню.

Наверное, яичница тоже не помешает, как и несколько поджаренных ломтиков ветчины. Эмили приготовила завтрак и, украсив еду веточками петрушки и тонко нарезанными дольками апельсина, поставила тарелки на поднос, а потом отнесла в спальню.

— Выглядит очень аппетитно, — одобрительно сказал Джеймс. — Я не ожидал такого изобилия.

— Мне хотелось порадовать тебя, — откликнулась Эмили. Она обожает заниматься домашними делами, наслаждаться уютом своего дома, когда рядом Джеймс.

Она протянула ему чашку кофе, и он, сделав маленький глоток, поставил ее на свою тумбочку.

Удерживая тарелку на коленях, Джеймс взял вилку и салфетку. Эмили тоже принялась завтракать. С удовольствием съев ветчину и приступив к яичнице, она заметила, что Джеймс ест без особого аппетита. Но ведь завтрак предложила она, а не он.

Задумавшись, Эмили прикоснулась пальцами к подаренному Джеймсом медальону. Слова индейского заклинания надежно спрятаны внутри и останутся там навсегда. У нее на сердце.

С мечтательным видом взяв тост, Эмили повернулась к Джеймсу, и снова его напряженный взгляд привлек ее внимание.

— Нам нужно поговорить, — неожиданно сказал он.

— О чем?

Джеймс отставил тарелку в сторону.

— О нас. Обо мне. О нашем будущем.

Эмили посмотрела ему в глаза и, когда он отвел взгляд, поняла — случилось что-то ужасное. Почему он избегает ее взгляда? Наконец Джеймс нарушил молчание.

— Прости меня, Эмили.

— За что? — Она испуганно сжала медальон. Он передумал? Пришел к мысли, что их отношения стали слишком близкими и ему трудно любить?

— За все.

— Не надо, Джеймс.

Он громко вздохнул.

— Во-первых, меня зовут не Джеймс Далтон, и родился я не пятого ноября. Мое настоящее имя Рид Блэквуд, и родился я второго сентября. — Он протянул руку и стиснул пальцами чашку. — Я бывший заключенный. Высокооплачиваемый вор и эксперт по электронным устройствам, — он отхлебнул кофе и с трудом проглотил его. — Я бывший член преступной группировки Лос-Анджелеса.

Эмили в смятении смотрела на него.

— Это шутка? Ты разыгрываешь меня?

— Хотелось бы мне, чтобы так было.

Не в состоянии поверить ему Эмили протянула руку и взяла с тумбочки его бумажник. Никогда раньше она не заглядывала в его документы, не видела его водительских прав, не знала номера социальной страховки.

— Джеймс Далтон, — прочитала она на каждом документе и бросила их на постель. — Они поддельные? Это все ложь?

— Правительство дало мне новое имя. Я…

— Кто? Шпион? Сначала ты говоришь, что ты мошенник, а теперь…

— Я включен в Программу защиты свидетелей, Эмили. И не должен рассказывать тебе об этом.

Ее сердце сжалось от страха.

— Ты давал против кого-то показания?

Джеймс утвердительно кивнул.

— Против кого? Лос-Анджелесской банды? Ее не существует. Просто не может быть, — сказала она.

— Есть. И если они найдут меня, то убьют.

— И ты здесь? В моем доме? С моим братом? гневно воскликнула Эмили, чувствуя, как слезы застилают ей глаза. Ей было трудно думать, она задыхалась, в голове у нее стучало. — Кори угрожает опасность? Они могут похитить его, чтобы добраться до тебя? — Не дожидаясь, пока Джеймс ответит, она бросилась в комнату брата.

Распахнув дверь, Эмили увидела, что Кори крепко спит, вцепившись пальцами в одеяло. В следующее мгновение она услышала шаги Джеймса, который подошел к ней сзади.

— Они не причинят зла Кори, — сказал он. — И они не тронут тебя.

Эмили закрыла дверь и, повернувшись к нему, посмотрела прямо в глаза. На этот раз он не отвел взгляда.

— Но они будут искать тебя? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Да.

— Чтобы убить?

— Да, — подтвердил Джеймс, и Эмили почувствовала, как у нее сжалось сердце.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Эмили отошла от двери, и Джеймс понял, что она не хочет, чтобы Кори проснулся и услышал их разговор.

— Мне нужно сесть, — слабым голосом произнесла Эмили и пошла в спальню. Джеймс грустно последовал за ней. У него не было сомнений, что она сильно испугана.

И для этого есть причины. Кто на ее месте не испугался бы?

Эмили опустилась на край кровати и принялась машинально вертеть в руках поясок от халата.

Джеймс посмотрел на завтрак, который она не доела. Эмили едва не опрокинула тарелку, когда выбежала проверить, на месте ли Кори.

— Бандиты, которые охотятся за мной, не убивают невинных людей, — сказал Джеймс. — Иначе я бы ни за что не сблизился с тобой и никогда не стал подвергать опасности тебя или Кори.

— Но что будет с тобой? Я не хочу, чтобы тебя убили, Джеймс!

— Люди, работающие в Программе, обещали защитить меня.

— В Программе?

— Да, в Программе защиты свидетелей. Но ты не должна никому рассказывать об этом. Никому. Даже Дайане.

У Эмили в глазах стояли слезы.

— Я не скажу. Клянусь тебе, что не скажу. Я никогда не подвергну тебя опасности.

Воцарилось молчание, в течение которого Джеймс раздумывал, с чего начать свой рассказ.

Ощущая возникшую между ними неловкость, он не стал садиться на кровать. Мысли, теснившиеся у него в голове, походили на сложную паутину, которую ему предстояло распутать.

— Я не из Оклахомы, — начал он. — Я родился в Остине, в Техасе, и, когда мне было двенадцать лет, моя семья переехала в небольшой городок в том же штате.

— То, что ты рассказал мне о своей семье, — правда?

Джеймс засунул руки в карманы.

— Я не лгал тебе в том, что касается моего отчима. Он действительно бил меня.

— А твоя мать?

— Это тоже правда. Но я не сказал тебе, что у меня есть сводная сестра. Ее зовут Хизер, но она белая, поэтому мы с ней совсем не похожи. — Он умолк и откашлялся.

Она единственный человек, который когда-либо любил меня. Кроме моей жены, — Джеймс сделал паузу, — и тебя.

Эмили подняла на него глаза.

— У тебя действительно была жена?

— Да.

— И у нее на самом деле был рак?

— Да, — и могила тоже самая настоящая, с горечью подумал он. Место упокоения, которое ему не разрешили посетить. — Мою жену звали Беверли Хэллуэй. Ее отец — глава преступного клана. Вернее, был им до того, как попал в тюрьму. Его место занял сын. Но он тоже жаждет моей смерти.

Эмили побледнела.

— Семья твоей жены возглавляет банду, которая стремится убить тебя?

Джеймс с трудом перевел дух.

— Во-первых, они никогда не хотели, чтобы мы были вместе.

— Но, несмотря на это, ты был членом банды.

— Я не выполнил некоторые приказы, и они перестали доверять мне, — пояснил он. Что Эмили скажет, когда узнает, что он не только вор? Что он принимал участие в подготовке убийства, которое прошло не так, как было задумано? — Не могло быть речи о том, что мне позволят жениться на дочери босса. Меня предупредили, чтобы я держался от нее подальше.

Эмили оставила в покое пояс. Джеймс обошел кровать с другой стороны, взял свою чашку и сделал глоток. Кофе обжег ему желудок, и он поставил чашку на тумбочку. — Мы с Беверли собирались убежать, но не успели. Ко мне домой подослали несколько крепких парней, чтобы они вышибли из меня дух.

Эмили взяла плюшевого медвежонка и по-детски прижала его к себе. У Джеймса защемило сердце.

— Что же произошло? — робко спросила она.

— Подручные Хэллуэя хорошо поработали. Некоторое время я провалялся без сознания, а потом меня нашла Беверли. С помощью моей сестры она вывезла меня из города. Вдвоем они залечили мои раны, и, когда я оправился, мы пустились в бега.

Эмили крепче прижала к себе медвежонка.

— Как долго это продолжалось?

— Полтора года. Бандиты искали нас, чтобы прикончить меня и отвезти Беверли к отцу.

— А твоя сестра?

— Хизер не могла вернуться домой, потому что банда, проследив за ней, обязательно вышла бы на меня. Поэтому она осталась с нами, — в бегах, подумал он, переезжая из штата в штат, ведя бродячую жизнь. — Беверли заболела, когда мы скрывались от банды. Все изменилось после того, как мы узнали, что у нее опухоль. Мы поняли, что это конец.

— Сочувствую, — сказала Эмили.

Джеймс прислонился к комоду. Ему предстояло еще многое рассказать ей.

— Эмили, у меня есть ребенок. У нас с Беверли родился сын.

Какое-то время она смотрела на него, потеряв дар речи. С тяжело бьющимся сердцем Джеймс ждал, когда Эмили заговорит.

— Как его зовут? — наконец спросила она.

— Джастин.

— Где он?

— Когда мы узнали, что у Беверли рак, мы отдали его моей сестре. Мы попросили ее говорить всем, что он — ее сын, и воспитать мальчика как своего ребенка. Это был единственный способ, чтобы семья Беверли не узнала о его происхождении. Мы не хотели, чтобы наш сын попал под опеку преступников.

— Я не понимаю, — озадаченно произнесла Эмили. Она положила игрушку на кровать. — Как же она могла выдать твоего ребенка за своего сына?

— У Хизер был возлюбленный, и она была беременна от него. До родов оставалось всего несколько месяцев, когда она оказалась замешанной в мои неприятности. — На Джеймса нахлынули воспоминания, и ему показалось, что он перенесся в прошлое. — Я был в бегах с двумя беременными женщинами. К счастью, банда не знала об этом, — глухо сказал он, вновь чувствуя боль, которую ему пришлось испытать. — Джастин первым появился на свет, а неделю спустя у Хизер начались роды. Но ее сын родился мертвым. Вокруг его шеи обвилась пуповина. Мальчик был таким крошечным, худеньким и синюшным! Он не дышал. Несмотря на все мои усилия, он не дышал…

— О Джеймс! — Эмили с трудом сдерживала слезы.

— Мы скрывались в маленькой хижине в глуши штата Оклахома. Там родились оба ребенка. Мы боялись обратиться в больницу, боялись, что нас поймают. Почему мы не сделали этого?!

— Все уже позади, Джеймс. Прошлого не вернуть.

— Я знаю, — горько сказал он.

— Как все закончилось? — спросила Эмили дрогнувшим голосом.

— Я знал, что банда никогда не прекратит разыскивать меня, поэтому я продолжал скрываться. Так как Беверли была слишком больна, чтобы скитаться со мной, Хизер отвезла ее к отцу. У Хэллуэя было много денег, и он обеспечил ей лечение, нанял сиделку и сделал ее смерть менее мучительной, Джеймс бросил взгляд в окно. Солнце заливало комнату ярким светом. — К тому времени Джастину было уже десять месяцев, и Хизер согласилась стать ему матерью. После того как она отвезла Беверли к отцу, она вернулась к своему возлюбленному в Техас и попросила его воспитать моего сына.

Сделать вид, будто Джастин — его ребенок.

— И он согласился?

— Да. Он был моим другом.

— Тот мальчик-чироки, о котором ты рассказывал?

Джеймс утвердительно кивнул.

— Когда-то мы с ним были как братья. Он будет хорошо относиться к моему сыну.

— И Джастин никогда не узнает, что ты его отец?

— Никогда. Я сам сделал выбор, чтобы дать ему нормальную жизнь и обезопасить от семьи Беверли.

— Как ты попал в Программу защиты свидетелей, Джеймс? Как тебе удалось ускользнуть от бандитов?

— В то время, когда я скрывался, ФБР установило контакт с моей сестрой, а она дала мне знать об этом. Федералы обещали включить меня в Программу и обеспечить защиту. Естественно, это означало, что я должен свидетельствовать против Хэллуэя и еще некоторых гангстеров. В то время Беверли уже не было в живых, и я знал, что ничем не могу повредить ей.

— Ты поступил правильно. Судя по твоим словам, это ужасные люди.

— Я тоже был ужасным.

Эмили решительно покачала головой.

— Не таким, как они.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что они убийцы. Ты был вором, но не убийцей. Ты никогда бы не сделал этого, Джеймс.

Разве ты бы мог отнять самое драгоценное у человека — его жизнь?

Эмили подошла к нему, и он буквально окаменел. Внезапно решимость покинула его. Он просто не может признаться, что был соучастником убийства. Даже Беверли ничего не знала. Его жена умерла, не узнав страшной правды.

— Все будет хорошо, — уверенно сказала Эмили. Мы переживем это.

Как? Какой будет их жизнь, омраченная его страшным преступлением и грехом, в котором он не смог сознаться?

Эмили склонила голову ему на плечо.

— Я люблю тебя, Джеймс, несмотря ни на что. Я всегда буду любить тебя.

Но она не должна! Эмили заслуживает более достойного мужчину, чем Рид Блэквуд или Джеймс Далтон. Когда она прильнула к нему, он обнял ее и пожалел, что не может пронзить колом свое вероломное сердце.

Сегодня он останется с ней, а завтра попросит Зака Райдера увезти его как можно дальше от Силвер-Вулф.

«Тэнди-Стейблс» был закрыт. Последние туристы уехали, и лошадей увели в загон. Инспектор, привычно затягиваясь сигаретой, стоял на пороге временного жилища Джеймса.

— Я предупреждал тебя, что не нужно рассказывать ей, — сказал он.

Джеймс прислонился к стене своего фургона.

— Избавь меня от этих нравоучений. Просто убери меня к черту отсюда.

Инспектор, прищурившись, посмотрел на солнце, клонившееся к горизонту. Вечерние лучи подчеркивали седеющие пряди его волос и глубокие морщины вокруг проницательных глаз.

— Я не могу сделать это, Далтон.

— Не можешь или не будешь?

Райдер повернулся и пристально посмотрел на него.

— Не буду.

Паника, как удушливая петля, захлестнула Джеймса.

— Но я не могу больше жить здесь! Не могу смотреть Эмили в лицо, зная, что нас разделяет моя, ложь! — Поднеся банку ко рту, он сделал большой глоток пива. — Ты должен найти мне другое место.

— Я не должен делать ничего подобного. Разве возникла угроза твоей безопасности? Разве она угрожает, что расскажет кому-то о тебе? Разве она сплетничает с соседками? — Инспектор безмятежно наслаждался сигаретой. — Нет. Она не делает этого.

Ты согласен? Эта женщина смотрит тебе в глаза и говорит, что, несмотря ни что, любит тебя, а ты готов бежать, как крыса с тонущего корабля.

Джеймс почувствовал сильнейшее желание выхватить у Райдера сигарету и затолкать ее ему в глотку.

— Она посмотрела мне глаза и сказала, что я не убийца.

— Она права. Ты не убийца.

— Неужели? Ты хочешь сказать, что меня посадили ни за что ни про что?

Инспектор лениво опустился на стул, мастерски приняв невозмутимый вид.

— Тебя посадили, потому что федеральный судья решил, что тебе нужно отбыть тюремное заключение, прежде чем получить условное освобождение и перевод на другое место жительства.

— А я-то думал, что совершил преступление!

— Не строй из себя дурака.

Джеймс наградил инспектора свирепым взглядом.

— Я был замешан в нападении.

Райдер откинулся на стуле.

— Мне прекрасно известно, в чем ты был замешан.

— Ну еще бы! Великий и могучий инспектор все знает.

— А трусливый парень не может смотреть в лицо женщине, которую любит. Бедный малыш! Он хочет собрать свои пожитки, щелкнуть каблуками и отправиться домой. Неужели до тебя еще не дошло? Ты дома.

У пива, которое глотнул Джеймс, был вкус яда.

— Пошел ты к черту, Райдер!

— Ну-ну, посылай меня. Я единственный человек, который позволил тебе нарушить правила.

А я — человек, у которого умирает душа, подумал Джеймс.

— Расскажи ей все, Далтон. Признайся в том, что произошло.

— Не могу.

— Нет, можешь, — с этими словами Райдер прикурил очередную сигарету от окурка. — Усади ее и расскажи, что ты сделал. И если она сломается, я переведу тебя ко всем чертям. Можешь положиться на меня. Переведу.

Джеймс вскинул голову.

— Если ты не сделаешь этого, я сбегу.

— Я сдержу слово, но и ты должен сдержать свое.

Райдер давно ушел, а Джеймс все еще стоял на пороге своего дома на колесах. Наконец он вошел и принялся мерить шагами гостиную. Спустя некоторое время Джеймс схватил телефон и набрал номер Эмили. Она подняла трубку после первого звонка, и, услышав ее голос, он с силой сжал трубку.

— Это я.

— Слава богу! Я уже начала беспокоиться.

— Я же сказал тебе, что буду работать допоздна.

— Я знаю, но… — Эмили не договорила, и Джеймс мысленно выругал себя за то, что подвергает ее такой пытке. Прошлой ночью у нее был беспокойный сон — она металась по постели, что-то бормоча и вырываясь из его объятий. Когда Джеймс проснулся, он увидел, что Эмили уже встала. Его поразили темные круги у нее под глазами.

— Кори все еще у Стивена? — спросил он, зная, что мальчику нравится проводить летние дни со своим другом.

— Да, но я собираюсь забрать его.

— Попроси, пожалуйста, чтобы он побыл у них еще немного.

— Почему? Что случилось? — (Джеймс почувствовал волнение, прозвучавшее в голосе Эмили.) — У тебя странный голос.

Он судорожно вздохнул и бросил взгляд на окно.

— Ничего не случилось. Просто мне надо поговорить с тобой.

— Где?

— Здесь.

— В конюшне? Я не понимаю, почему ты не можешь прийти домой.

— Я дома. Я живу при конюшне, ты забыла? резко сказал Джеймс. Он хотел дать Эмили возможность не приходить, задуматься, стоит ли ей беспокоиться из-за него.

Вскоре она появилась. Она выглядела такой нежной и ранимой, что Джеймсу захотелось обнять ее, прижать покрепче и вдохнуть слабый аромат духов, но вместо этого он предложил ей сесть на диван. Она устроилась на самом краешке, и Джеймс мог только гадать, бьется ли ее сердце так же лихорадочно, как его. Ему показалось, что Эмили волнуется. Очевидно, она почувствовала, в каком он состоянии, несмотря на его уверения в том, что ничего не случилось.

— Ты когда-нибудь задумывалась, как я смог дать показания против банды?

— Вероятно, у тебя были какие-то факты, компрометирующие их, — предположила Эмили. — Ты мог знать о преступлениях, которые они совершили.

— Мне были известны подробности убийства.

Нападения, в котором я был замешан, — признался Джеймс. Он заметил, что Эмили побледнела, но, приняв решение быть откровенным до конца, продолжил свой мучительный рассказ:

— Я отсидел в федеральной тюрьме год за соучастие в убийстве.

Таким было предъявленное мне обвинение.

Эмили почувствовала, что задыхается. Неужели этот мужчина, который так заботливо и ласково относился к ней, помог ей выдержать битву с раком, научил неугомонного братишку вести себя как джентльмен, — убийца?

— Ты сказал, что сидел в тюрьме, но я подумала, что…

— Что меня посадили за взлом? За это я тоже отбыл срок.

Почувствовав, как комната внезапно поплыла у нее перед глазами, Эмили ухватилась за края дивана. Как он смог умышленно отнять у кого-то жизнь? Как он смог стать соучастником убийства?

— Почему, Джеймс? Почему ты оказался замешан в это?

— Потому что это был приказ клана.

— Не могу поверить, что это было так просто! Эмили смахнула ресницами набежавшие слезы. Нетерпеливым движением Джеймс отвел волосы со лба, и она увидела пугающе резкие черты его лица, жесткого и непреклонного, лица бывшего заключенного. Но он же был ее защитником, ее ангелом-хранителем, мужчиной, в которого она влюбилась без памяти. — Расскажи, как это произошло.

Эмили заметила, как у него от волнения подергивается лицо. Нервный тик, вызванный тяжелыми воспоминаниями.

— Они решили проверить, насколько я им предан, Денни Хэллуэй вызвал меня в свой офис и сказал, что поручает мне одно дело.

— Это был отец Беверли, босс?

— Да. Но тогда я еще не знал Беверли. Я был знаком с его сыновьями, но только потому, что они тоже участвовали в этом деле, — пояснил Джеймс и продолжил свой рассказ:

— Я думал, что это будет ночная кража со взломом. Все знали, что отключение охранных систем является одной из моих специальностей. Но, когда Хэллуэй сказал, что идти на дело придется всего через несколько часов, я забеспокоился, потому что подобная работа требует основательной подготовки, которую нельзя провести за такой короткий срок.

Эмили со страхом ждала страшных подробностей, связанных с убийством — преступлением, которое она не могла даже вообразить.

— Объектом оказался человек по имени Сезар Гиббоне — наркобарон, обманувший Хэллуэя. Так как Гиббоне был всегда окружен телохранителями, было решено убрать его в общественном месте, использовав две машины. Они знали, что в этот вечер Гиббоне ужинает в ресторане. Убийца, находившийся в быстроходной машине, должен был застрелить его, когда наркобарон выйдет из ресторана и сядет в свой лимузин. — Джеймс переступил с ноги на ногу. Его лицо застыло. — Я был водителем второй машины. Я должен был «случайно» врезаться в любого, кто мог попытаться «сесть на хвост» машине, в которой находился убийца.

— Почему ты не позвонил в полицию? — спросила Эмили. — Что помешало тебе сообщить о запланированном нападении?

— У меня не было времени. Весь день я был с Хэллуэем и киллером. К тому же я не мог избавиться от ощущения, что все это нереально и просто не может произойти.

У Эмили заколотилось сердце.

— Но произошло.

— Да, но я завалил свою роль, не выполнил работу, которую мне поручили. Кто-то из окружения Гиббонса заметил машину с киллером и бросился в погоню, и я не врезался в преследователя. Мне хотелось, чтобы убийца, подосланный Хэллуэем, попался.

Эмили посмотрела на Джеймса. В его глазах были боль и раскаяние.

— Его поймали?

— Нет. Я так дьявольски нервничал, что сделал слишком резкий поворот, из-за которого все-таки произошла авария. В меня врезалась машина, за рулем которой сидела какая-то пожилая дама, и кто-то подрезал парня, преследовавшего киллера, — с сожалением произнес Джеймс. Наклонив голову и нахмурившись, он внимательно рассматривал едва заметное пятнышко на ковре. — Я остался на месте происшествия, чтобы дать показания полицейским.

Я вел себя как случайный свидетель, попавший под перекрестный огонь. Тогда полицейским не пришло в голову, что я замешан в этом деле, и я ничего не сказал им.

Эмили поднялась с кровати, чувствуя, как ее сердце постепенно возвращается к нормальному ритму.

— Ты признался потом.

— Да, когда ФБР предложило мне сделку, Джеймс поднял голову. — Разве нормальный человек может совершить такое? Я просто ублюдок.

Эмили потянулась к нему, но Джеймс отшатнулся. Он не позволит ей дотронуться до него. Ему нет прощения.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Джеймс с трудом понял, что происходит. Несмотря на содеянное им, Эмили все еще любит его.

Однако ее верность и нежность, которые покорили его сердце, только доказывают, что он недостоин ее.

— Не отталкивай меня, — взмолилась Эмили. — Не сейчас.

— Как ты можешь любить меня после того, что ты узнала обо мне?

— Но разве я должна наказывать тебя, Джеймс?

Быть судьей и присяжными? Ты заплатил за свои грехи. Ты отбыл тюремное заключение. Ты выступил как свидетель обвинения.

И молил создателя о прощении, подумал Джеймс, но почему-то мне кажется, что этого недостаточно.

— Ты представляешь, какой будет твоя жизнь, если ты свяжешь ее с моей?

Эмили пристально посмотрела ему в глаза.

— Я хочу узнать это.

— Ты не должна идти на такой риск. Подумай хорошенько, кто я. — С этими словами Джеймс неуверенно опустился стул, чувствуя, что у него подгибаются колени, и протянул руку за полупустой бутылкой пива, которую он оставил на столе. Пиво было теплым, но он сделал большой глоток, не ощущая его вкуса. Моя жизнь — это сплошная ложь. Когда я в последний раз встретился с сестрой, я попрощался с ней навсегда — она не узнала о том, что мне предстоит отбывать срок. Я не сказал ей об этом. Она думала, что Программа защиты свидетелей просто немедленно переменит мне место жительства.

— Почему ты не сказал ей? — вырвалось у Эмили. Чтобы она не беспокоилась о тебе? В этом нет ничего плохого.

— Я всегда лгал, — возразил Джеймс. Он отставил бутылку в сторону, хотя у него пересохло во рту. Я скрыл от жены, что был замешан в убийстве. Она знала, что я хочу выйти из банды ее отца, но у меня не хватило смелости признаться, что заставило меня выступить против них.

— Ты пощадил ее чувства. Ты…

— Я пощадил свои чувства, — резко возразил он. Я боялся, что она оставит меня, если узнает правду.

— Но у нас все по-другому. Со мной ты был честен.

— Я едва не уехал. Если бы инспектор из Программы дал свое согласие на переезд, меня бы сейчас здесь не было. Я бы отсиживался в безопасном месте, дожидаясь перевода.

Эмили была потрясена. Она сделала шаг назад.

— Как ты мог? Как такая мысль могла прийти тебе в голову?

— Я боялся, что ты разлюбишь меня. Меня пугало, что я все равно потеряю тебя.

— Но это же не так! — Эмили широко развела руками. — Я здесь. С тобой.

— Подумай, Эмили. Представь, каково быть моей женой. Задумайся, что произойдет, если возникнет угроза моей безопасности и Программе придется перевести меня отсюда. Ведь тебе тоже придется уехать, изменить имя, стать другим человеком.

Эмили сложила руки на груди, чтобы скрыть легкую дрожь, пробежавшую по телу, и он понял, что ее мысли не заходили так далеко.

Джеймс безжалостно продолжал:

— Если это произойдет, ты никогда больше не увидишь Дайану. Кори потеряет Стивена, своего лучшего друга. Черт, ты даже не сможешь навестить могилы своих родителей! Или хранить их фотографии. Тебе придется расстаться со всем, к чему ты привыкла, со всеми воспоминаниями, связанными с твоим детством.

Эмили судорожно вздохнула. Ей было нечем дышать.

— Но если твоей безопасности ничего не будет угрожать? Мы могли бы остаться здесь навсегда.

Мы могли бы…

Джеймс не дал ей договорить.

— Я не стою такого риска. Ты сама хороню знаешь, черт подери, что тебе не нужно подвергаться опасности из-за такого человека, как я.

— Это нечестно, — с жаром возразила Эмили. Неужели ты ждешь, что я разлюблю тебя и позволю уйти из моей жизни?

— Может быть, нет. Но ты живешь не в сказке, так что задумайся над моими словами. Подумай, что будет лучше для Кори.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты можешь пострадать из-за меня, объяснил он. — До сих пор все, чего я хотел, — чтобы ты любила меня, приняла меня таким, какой я есть, и простила меня за преступления, которые я совершил.

Но сейчас на карту поставлены более важные вещи твое будущее и благополучие твоего брата.

— Ты сказал, что банда не причинит ему вреда.

Ты уверял меня, что он в безопасности.

— Так и есть. Но что будет с ним, если меня убьют? Что он почувствует, если однажды киллер всадит мне пулю в спину?

Эмили снова задрожала.

— Не говори так, прошу тебя!

— Почему? Черт подери, ты же прекрасно знаешь, что это может случиться! — Джеймс поднялся со стула и испытующе посмотрел на нее. — Прошлой ночью ты очень плохо спала. Почему ты стонала и металась в постели всю ночь?

Эмили отвела глаза. Он проследил за ее взглядом. Огненный шар солнца пламенея клонился к горизонту.

— Я беспокоилась.

— О чем?

— О тебе, — призналась она.

— Потому что меня пытаются убить?

— Да, — тихо сказала она и провела ладонями по юбке. Джеймс понял, что у нее вспотели ладони. Ведь я только вчера все узнала. Неужели ты думаешь, что в ту ночь я могла спать безмятежным сном невинного младенца?

— Нет. Конечно, нет. — Ему хотелось обнять Эмили, крепко прижать к себе и забыть обо всем остальном. Но он не может. Жизнь продолжается, и на свете всегда найдутся люди, с которыми придется бороться. — Нам нужно не встречаться некоторое время.

В глазах Эмили вспыхнул гнев.

— Почему? Чтобы ты мог спокойно уехать из города? Исчезнуть без следа, ничего не сказав мне?

— Я не уеду, — твердо сказал Джеймс. Райдер обвинил его в трусости, и ему предстоит доказать инспектору, что это не так. Он не скроется от женщины, которую любит всей своей преступной душой.

Но было бы низко воспользоваться любовью Эмили к нему. — Я знаю, что, если мы останемся вместе, ты наполнишь радостью и добром мою жизнь, но разве ты можешь сказать то же самое обо мне?

— Джеймс…

Он не стал слушать ее протесты.

— Иди домой, Эмили. Навести друзей, поболтай с коллегами, перелистай семейный альбом, положи цветы на могилу твоих родителей, — Джеймс умолк, чтобы придать особый вес своим словам. — А потом представь свою жизнь без всего этого.

Эмили поежилась, и он почувствовал, какое потрясение она испытала.

— Ты хочешь, чтобы я представила, будто кладу цветы и на твою могилу? Мне нужно подумать об этом?

— Ты уже… — тихо произнес Джеймс, когда Эмили отвернулась, чтобы скрыть слезы, — ты уже думаешь об этом.

Кори трусил рядом с Эмили, держа по букету цветов в каждой руке. Он, конечно, не понимал, почему сестра грустит уже целую неделю, но не отходил от нее ни на шаг. Они со смехом рассматривали старые фотографии, на которых он был запечатлен младенцем. Сейчас они пришли на кладбище, где были похоронены родители.

Эмили не видела Джеймса больше недели, но каждую бессонную ночь она проводила в мыслях о нем, вспоминая слова, которые он сказал ей на прощанье. Она повторяла себе, что у нее нет никаких сомнений. Ее не пугает мысль о том, что ей, возможно, придется покинуть Силвер-Вулф, и будущее, в котором Джеймс займет постоянное место, не страшит ее. Но мысль о том, что бандиты хотят убить его, не давала ей ни минуты покоя, преследуя, как навязчивое привидение.

Кори поднял голову и посмотрел на нее, и Эмили коснулась его плеча.

— Это здесь, — тихо сказала она. Остановившись у двух мраморных надгробий, она подумала, какое впечатление произвел бы Джеймс на ее родителей.

Ее возлюбленный. Бывший заключенный. Человек, который когда-то был членом преступной организации.

— Они могут нас видеть, Эмили?

— Кто? Мама и папа? — Она опустилась на колени и почувствовала холод мрамора. Что, если преступники будут пытать Джеймса? Что, если он умрет от потери крови? — Да, Кори, могут. Они наблюдают за нами с небес, — сказала Эмили брату, подумав, что родители смотрят, как она борется за мужчину, которого любит.

Кори положил цветы на каждую могилу и взглянул на небо.

— Они могут видеть нас только здесь?

— Нет. Они видят нас, где бы мы ни были.

— Даже если я плохо веду себя?

Эмили ласково улыбнулась.

— Ты всегда хорошо ведешь себя. Разве нет?

— Не-е-ет. Иногда я плохой. В последний день перед каникулами я обозвал дурой Сузи Лири, а потом мы со Стивеном бросили бумажные полотенца в унитазы, хотя мы знали, что этого делать нельзя, потому что от этого они забиваются.

Не зная, как реагировать на признания брата, она молча посмотрела на него. Ветерок шевелил его золотистые волосы, и россыпь веснушек сияла на курносом носу.

— Почему же ты обозвал Сузи Лири дурой?

Кори состроил рожицу.

— Потому что я нравлюсь ей.

— Так, как мальчики нравятся девочкам?

— Угу. Это глупо.

— Когда ты подрастешь, это не будет казаться тебе глупым. Ты почувствуешь, что это даже приятно, сказала Эмили. Приятно? Она вынула ромашку из букета, положенного на могилу матери, и подумала о Джеймсе. — Когда ты увидишь Сузи в следующий раз, тебе придется попросить у нее прощения.

Кори недовольно поморщился.

— А что нам делать сунитазами? Тоже попросить у них прощения?

Эмили отрицательно покачала головой, и они расхохотались. Она знала, что в этот момент, когда они так по-детски глупо смеются, их родителям тоже становится весело.

— Пойдем? — предложила Эмили, когда они несколько минут молча посидели у дорогих им могил.

Кори кивнул и поднялся. Когда они шли по лужайке, он заметил, что в руке она держит ромашку.

— Что ты собираешься делать с ней?

Эмили посмотрела на цветок.

— Подарю ее Лили Мэй.

— Той леди, у которой работает Джеймс?

— Да.

— Ты и Джеймса увидишь?

— Нет. Не сегодня, — Эмили знала, что он старается держаться от нее на расстоянии. — Мы с Лили Мэй собираемся на пикник.

— Поосторожнее на солнце, Эмили!

Растроганная его заботой, она потрепала его по голове.

— Я намазалась кремом, и в машине у меня есть шляпа. Кроме того, мы постараемся расположиться в тени.

— А мы со Стивеном сегодня будем помогать его маме печь пирожные. Она думает, что вы с Джеймсом должны пожениться. Я тоже так думаю. И Стивен так считает. Мы хотим, чтобы у нас были костюмы и галстуки-бабочки и чтобы мы ели торт и другие вкусности.

Эмили почувствовала комок в горле.

— И только поэтому ты хочешь, чтобы мы с Джеймсом поженились?

— Нет, — Кори на ходу подобрал с земли упавший с дерева лист. — Мне бы хотелось, чтобы он стал моим папой. Или братом. Или… внезапно он растерялся. — Кем бы он стал, если бы ты вышла за него замуж?

Моим мужем. Моим возлюбленным. Спутником на всю оставшуюся жизнь. Человеком, которого хотят убить бандиты. Господи! Как можно остаться с ним и выносить эту страшную боль, живя в вечном страхе?

Эмили не ответила на вопрос Кори и перевела разговор на приготовление пирожных. Подвезя брата к дому Стивена, она направила машину к Лили Мэй. Пожилая дама жила на ранчо, окруженном зарослями деревьев.

Лили Мэй встретила ее на пороге, держа в руках графин с только что приготовленным лимонадом.

Эмили протянула ей цветок, и Лили Мэй, отломав длинный стебель, воткнула ромашку за ухо.

— Вы готовы?

— Конечно!

Им не пришлось долго искать подходящее место для пикника. Они расположились на опушке рощи, в тени высоких деревьев. Эмили распаковала корзину со снедью, и Лили Мэй с довольным вздохом опустилась на одеяло, которое они расстелили на траве.

— Вновь чувствуешь себя молодой, — сказала она.

— Здесь все дышит покоем, — тихо произнесла Эмили, любуясь пейзажем. — Мне жаль, что я не могу часто бывать на лоне природы.

— Ты выглядишь очень миленькой в этой шляпе, заявила Лили Мэй, наливая лимонад. — Солома тебе к лицу Эмили едва удержалась, чтобы не хихикнуть.

Лили Мэй отличалась некоторыми странностями, но ее восприятие жизни было бесхитростным и располагающим. Наполнив две пластиковые тарелки жареной курицей, нарезанными фруктами и картофельным салатом, Эмили протянула Лили Мэй ее порцию. Пожилая дама взяла тарелку и с аппетитом принюхалась.

— Разве ты не хочешь узнать о нем? — вдруг спросила она.

Эмили взяла вилку.

— О ком?

— О Джеймсе.

Девушка почувствовала спазм в желудке. Целую неделю он являлся ей в воображении — занятый работой в конюшне, под палящими лучами солнца, обливаясь потом от тяжелого труда. Ее Джеймс, ее мужчина. Мужчина, перед которым вся жизнь.

Мужчина, за которым охотится смерть.

— Как он?

— Много работает. Похоже, что его мучают какие-то мысли. Вы, наверное, поссорились.

Эмили не могла рассказать Лили Мэй о том, что произошло. Помня предупреждение Джеймса, она скрывала это даже от Дайаны. Если она хочет иметь с ним какие-то отношения, ей придется хранить его тайны.

— Я надеялась, что мы поговорим о Харви.

— О Харви? — Лили Мэй вздрогнула. — Почему тебя интересует этот старый чудак?

— Вы танцевали с ним на моей вечеринке.

— Всего один глупый танец. Это ничего не значит.

— Неужели? — Эмили ковырнула вилкой еду. — Я слышала, что в тот же вечер вы пошли погулять.

— Прогулка была совсем недолгой.

— Джеймс думает, что когда-то вы с Харви были любовниками.

— Что? — Лили Мэй моргнула, потом вздохнула, но скрыть свои чувства ей не удалось. — А я-то думала, что никто не знает!

— Не думаю, что это известно кому-нибудь, кроме Джеймса. Он просто догадался, что вы любили друг друга.

Пожилая дама отвернулась и устремила невидящий взгляд на лес, убегавший высоко в горы.

— У моих родителей водились деньги, а Харви был беден, как церковная мышь. Когда мы случайно встречались в городе, он всегда улыбался, и мое сердце начинало биться быстро-быстро. Как капли дождя, стучащие по крыше.

Эмили кивнула. Это чувство было хорошо знакомо ей.

Лили Мэй продолжала:

— Мои родители были снобами, и им удалось найти для меня завидного ухажера. Они хотели, чтобы я вышла замуж за «достойного» молодого человека.

— И вы согласились?

— Да. У меня не хватило смелости ослушаться родителей, особенно мать. Она была суровой и властной женщиной, — Лили Мэй посмотрела на Эмили. — Когда до свадьбы оставался месяц, я поехала на реку. Было поздно, полночь уже миновала, и мне хотелось побыть одной. Но случилось так, что там оказался Харви.

Эмили пыталась представить, какими были в молодости эти старики, но вместо них она видела себя и Джеймса.

— В ту ночь вы любили друг друга?

— Да. И после этого мы встретились еще не один раз. Наши встречи происходили у реки. Но мы боялись, что кто-нибудь узнает об этом.

— Что же произошло потом?

— Я не могла сказать родителям правду и вышла замуж за их избранника. Харви был сражен. — Лили Мэй нахмурилась и опустила глаза. — Он вступил в армию. Когда закончился срок службы, он вернулся в Силвер-Вулф и устроился на работу в почтовое ведомство. Я развелась и снова вышла замуж. Я была замужем три раза.

— И ни разу — за Харви, — вставила Эмили.

— Нет. Никогда. Когда распался мой третий брак, я решила покончить с мужчинами.

— А сейчас?

Лили Мэй покраснела, как школьница.

— А сейчас я тайком встречаюсь с Харви. Можешь ты представить себе такое? Два старых дурака целуются лунной ночью!

У Эмили сжалось сердце.

— Мне кажется, что это очень романтично.

— Ты так думаешь? — Лили Мэй опустила голову, убеленную сединой. — Мы будем глупо себя чувствовать, если люди узнают, что мы встречаемся.

— Но вам нечего стыдиться. Вы с Харви заслужили свое право на счастье, — возразила Эмили. Она знала, что бывший почтовый работник ни разу не был женат. — Вы сожалеете, что все эти годы прожили друг без друга?

— Да. Больше, чем это можно выразить словами.

Нет ничего хуже, чем тосковать по человеку, которого любишь, — грустно сказала Лили Мэй. — Ничего.

Эмили появилась, как расплывчатый мираж, волшебное создание, принесенное ветром. Джеймс, как громом пораженный, стоял в воротах конюшни, забыв о том, что ему нужно дышать. Приблизившись, Эмили сняла шляпу и поправила волосы, которые золотистыми волнами легли ей на плечи. У него возникло острое желание прикоснуться к шелковистым прядям, но он не сдвинулся с места.

Его сердце стучало, как индейский барабан на церемонии заклинания, а пульс, казалось, повторял ритм танцора, исполняющего ритуальную пляску.

Ему хотелось поцеловать Эмили, почувствовать ее вкус, запах, бархат ее кожи. Он скучает по ней.

Бог свидетель, он так скучает.

Эмили остановилась перед ним, и они взглянули в глаза друг другу. Услышав, как она прерывисто вздохнула, Джеймс понял, что ему придется безропотно покориться Божьей воле, принесет ли она ему счастье или разбитое сердце. Что бы это ни было, изменить он ничего не может.

— Ты стоишь риска, — произнесла наконец Эмили.

Все, включая его сердце, замерло. Исчезли звуки и движения. Ветер успокоился и больше не шелестел листвой деревьев. Наступила абсолютная тишина.

— Почему ты уверена в этом?

— Потому что я сделала все, о чем ты говорил мне. Я оценила все стороны своей жизни.

Неужели у него дрожат колени?

— А как же Кори?

— Мой брат любит тебя.

Он должен быть полностью уверен. Ему нужно убедиться, что она тщательно все обдумала.

— Что, если мое местонахождение станет известно и я буду вынужден переехать куда-то? Здесь твой дом. Ты выросла в Силвер-Вулф. Вас с Кори многое связывает с этим местом.

Эмили подошла ближе.

— Дом там, где находится сердце, Джеймс. Наверное, эта поговорка появилась не зря.

— Но вряд ли ее придумал тот, кого преследовала банда головорезов.

— Разве имеет значение, кто сказал это? Или почему?

Джеймс не мог остановиться, продолжая задавать ей безжалостные вопросы.

— Что будет с тобой, Эмили, если меня убьют?

Если банда…

— Замолчи, — оборвала она его. — Не говори об этом.

— Мы не можем игнорировать такой вариант, возразил он. — Нельзя делать вид, что угрозы нет, когда на самом деле она существует.

— Я знаю, — твердо сказала Эмили. — Но мы не можем постоянно говорить и думать о смерти.

— Ты боишься, — Джеймс увидел, как в ее глазах блеснули слезы.

— Конечно, я боюсь. И в глубине души я буду бояться всегда. Но я должна верить, что все будет хорошо. Лили Мэй сказала мне, что нет ничего хуже тоски по любимому человеку. И она права. Я так сильно тосковала по тебе! Это было невыносимо, тихо сказала Эмили дрожащим голосом. — Я хочу, чтобы ты стал частью моей жизни, что бы ни произошло с нами в будущем.

— О господи! — Джеймс сделал шаг вперед, и они обнялись, навсегда связанные любовью.

Эмили доверчиво прильнула к нему, и ему хотелось никогда не отпускать от себя эту бесконечно желанную женщину. Но любовь заставила его сделать признание:

— Мне стыдно за свое прошлое.

— Я знаю. Я доверяю тебе, Джеймс, и так будет всегда, — прошептала Эмили. Не в силах более сдерживать себя, она провела пальцами по его лицу, легко коснувшись изогнутых бровей, высоких скул, резко очерченного подбородка. Что бы она делала без него? Разве удалось бы ей пережить расставание?

— Ты все еще любишь меня, Джеймс?

— Ты же знаешь, Эмили, что люблю.

— Тогда покажи мне.

Его не надо было просить дважды. Схватив Эмили за руку, он увлек ее к дому. Но Джеймс не повел Эмили в спальню. Она не заметила, как оказалась в ванной, не почувствовала, как он раздел ее.

Жаркая кровь нетерпеливо бежала по жилам.

Джеймс сорвал с себя одежду, и она, не отводя от него глаз, ожидала, что произойдет дальше. Они никогда не принимали душ вместе, никогда не ласкали друг друга под обжигающими струями воды.

Эмили восхищенно смотрела на мускулистое тело Джеймса, в котором была скрыта внутренняя сила, — широкие, крепкие плечи, поджарый живот, загрубевшие от работы пальцы. Увидев, как вздымается у него грудь, Эмили поняла, что ему тоже не терпится отдать ей всего себя без остатка.

Джеймс опустился перед ней на колени. Эмили почувствовала, как от жгучих ласк его настойчивого языка электрический разряд пробежал по ее телу.

Горячая волна удовольствия затопила ее. Эмили вся отдалась чувствам, покачиваясь под горячими струями воды, омывавшими их тела.

Джеймс поднялся и, поцеловав ее, слегка подтолкнул к стене. Затем одним глубоким разящим толчком вошел в нее. Эмили почувствовала, как в сокровенной глубине своего тела она надежно и крепко обхватила его твердую плоть. Ее сердце билось в унисон с каждым мощным толчком, каждым его стремительным движением, они слились в едином ритме, достигнув наивысшей гармонии — тело с телом, душа с душой.

Потом они стояли, уткнувшись лбами друг в друга, и руки Эмили скользили вверх и вниз по спине Джеймса. Душ был включен, и потоки воды, словно водопад, струились по их разгоряченным телам.

— Выходи за меня замуж, — произнес Джеймс, не отрываясь от губ Эмили.

Она ответила ему долгим нежным поцелуем. Он все еще был внутри ее, что придало его предложению особую теплоту и эротичность.

— Когда? — спросила Эмили.

— Сейчас.

— Прямо сейчас? — она повертела бедрами, и Джеймс улыбнулся.

— Ну, может быть, чуть позже. Но поскорее. Как только нам удастся все устроить, — с этими словами он привлек Эмили к себе, наполняя собой ее тело, душу, обещая, что все будет хорошо.

ЭПИЛОГ

В самый важный день в жизни Джеймса рядом с ним был Зак Райдер. Облаченные в черные смокинги, они дожидались начала свадебной церемонии, стоя около маленькой церкви, расположенной на вершине холма. Зеленые склоны были усеяны цветами. Заходящее солнце, словно художник, наносило на летнее небо щедрые мазки золота.

Отойдя на шаг, Райдер оглядел Джеймса.

— Прекрасно выглядишь, Далтон, — одобрительно сказал он.

Джеймс, удивляясь самому себе, покачал головой. Ему не верилось, что он действительно попросил стать его шафером помощника судебного исполнителя. Законника. Легавого, состоящего на службе у правительства.

— Ты тоже неплохо.

— Неплохо?! — возмутился Райдер, поправляя галстук. — Я чертовски красив.

— Для старика, — улыбнулся Джеймс.

Инспектор состроил зверскую рожу, но в его глазах мелькали искорки смеха.

— Да я в любой день могу надрать тебе задницу!

— Только не сегодня, — внезапно посерьезнел Джеймс. — Сегодня я не хочу драться.

Райдер кивнул в знак согласия, полностью разделяя внезапную перемену настроения Джеймса.

Некоторое время они наблюдали, как проворная белка, едва касаясь лапками ствола, легко и быстро бежит поверх по дереву. Наконец инспектор нарушил затянувшееся молчание:

— У меня есть известия о твоей семье.

Сердце замерло у Джеймса в груди.

— О моей сестре?

— Да. Новости хорошие. Приблизительно год тому назад она вышла замуж за своего любовника, и теперь они ожидают второго ребенка.

Джеймс потрясенно вздохнул. Он закрыл глаза и мысленно перенесся в Техас. Он увидел Хизер, замужнюю женщину, беременную вторым ребенком, а рядом с ней — своего сына.

— Что-нибудь известно об их первом ребенке? Джастине?

— Я слышал, что малыш растет как на дрожжах, сказал Райдер и полез в карман за сигаретой, но почему-то передумал, и пачка осталась на месте. — У них счастливая семья.

Джеймс моргнул и отвернулся, что скрыть внезапно увлажнившиеся глаза.

— Дай им, пожалуйста, знать, что я тоже счастлив. Сообщи как-нибудь, хорошо?

— Я ведь могу устроить для тебя телефонный разговор. Ты уверен, что не хочешь сам поговорить с сестрой?

— Мне будет легче, если это сделаешь ты, — сказал Джеймс. Если он будет расспрашивать Хизер о Джастине, его тоска по сыну станет еще сильнее.

— Ладно, я позабочусь об этом, — пообещал инспектор.

— Спасибо, — Джеймс охватил взглядом расстилавшийся внизу городок. — Я стану человеком, Райдер. С прошлым покончено. Больше я не испорчу себе жизнь.

— Да уж постарайся, а Программа сделает все, чтобы ты оставался в целости и сохранности, — уверил его инспектор. Потом он посмотрел на часы: Нам лучше войти. Уже пора.

Часовня была заполнена друзьями, которые пришли поздравить молодых в этот особый день.

Джеймс увидел, что на первой скамье восседают Лили Мэй и Харви, облаченные в нарядную одежду. Кори в долгожданном смокинге и с галстуком-бабочкой ждал у входа вместе с маленькой девочкой, которую Эмили выбрала, чтобы разбрасывать лепестки цветов перед процессией. Кори выпала честь поднести кольца. Дайана была подружкой невесты, а ее муж — посаженым отцом. Стивен, как и Кори, красовался в черном смокинге, гордясь шелковыми отворотами и бутоньеркой.

Процессия двинулась вперед, и один за другим участники свадебной церемонии пошли по проходу между скамьями. Когда наконец появилась невеста, Джеймс не мог отвести от нее глаз. Белое подвенечное платье облегало стройную фигурку Эмили, прозрачная фата легкая, как нежный шепот, скрывала милое лицо.

Ее движения были полны изящества и грации, и он с благоговением смотрел на свою невесту. Эмили подняла вуаль, и они встретились взглядом. В минуту, когда привычное течение их жизни навсегда менялось, любовное заклинание индейцев чироки окутало их своей магией, и Джеймс понял, что Эмили навсегда забрала его душу.

Момент для поцелуя еще не наступил, но это не имело для них значения. Джеймс наклонился к Эмили, и она коснулась его губ легким поцелуем.

Теплая волна любви и нежности наполнила все его существо. Он возблагодарил Создателя за женщину, которая пробудила в нем надежду, полюбила его всем сердцем и вручила ему свою жизнь.

Они повернулись к священнику, чтобы повторить за ним брачный обет, а затем мужественно пойти по жизни, разделяя друг с другом мечты и страхи, радость и горе как муж и жена.

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ЭПИЛОГ