История Авиации 2000 03 [Журнал «История авиации»] (fb2) читать онлайн

История Авиации 2000 03

На 1 -й обложке коллаж Сергея Цветкова.

Работа над ошибками

Ну, что ж, вот и последний предподписной номер журнала. Оглядываясь на пройденный, пока еще все-таки небольшой, путь и наблюдая за реакцией читателей на каждый новый выпуск, могу с полным основанием сказать, что журнал удался! И это несмотря на серьезную нехватку средств и авторов. И тем не менее, сопоставляя нынешенее положение «Истории Авиации» с тем откатом на два-три года по уровню материалов, который произошел в журнале «Авиамастер», становится очевидно, что «не в деньгах счастье» и даже не «в их количестве», а в грамотном использовании.

Конечно, и нам пока не все удается. По-прежнему хронической болезнью является недостаточная вычитанность статей на предмет орфографии и пунктуации. Правда, остальные издания (причем, не только авиационные) то же не могут похвастаться отличным знанием русского языка. Конечно, это аргумент не может служить оправданием и потому мы постараемся повысить уровень грамотности наших статей. Гораздо болезненнее неожиданно обнаруживать в Ваших откликах справедливую критику на публикацию непроверенной информации. Так, в ИА №2/2000 в первой части статьи «Испанский неудачник профессора Хейнкеля» по вине автора была допущена грубая ошибка. На с.З (третья колонка второй абзац) напечатано: «Между тем, в преддверии поступления новых истребителей, в середине марта 1935 г. показательная эскадрилья в Дебрецене была развернута в 1-ю группу 132-й истребительной эскадры II/JGI32)…". Безусловно, венгерский город Дебрецен не мог являться весной 1935 г. местом формирования истребительных групп Люфтваффе. Базой для истребительной эскадры «Рихтгофен» стал город Деберитц (Doberitz).

Имеется «ляп» и в статье о Джордже Берлинге, где на с. 15 сообщается о том. что в 1938 г. Эрнст Удет «как и многие немцы, приехал в Америку «на заработки»» и «Джордж сумел подучить у прославленного аса несколько уроков пилотажа и тактики воздушного боя». Все это было, но тремя годами ранее – в 1935 г., когда Эрнст Удет, еще не занимавший никакого официального положения в возрождавшихся Люфтваффе, приехал по заданию Главного Штаба ВВС как частное лицо для покупки двух пикирующих бомбардировщиков «Хаук». Попутно, он действительно участвовал в разных аэрошоу и давал (естественно не бесплатно) уроки летного мастерства.

На фоне таких «пробоин» опечатки в обозначениях модификаций самолетов в статье о МиГ-19, конечно смотрятся менее значительными «повреждениями», но тоже не украшают журнал. И все же, несмотря на все еще многочисленные огрехи читатели приняли новое издание. Если рассмотренные выше недостатки не отпугнули Вас и Вы решили, что «Историю Авиации» стоит иметь в своей библиотеке, напоминаем, что журнал можно выписать по каталогу «Роспечати» (Индекс 79693). На второе полугодие 2000 г. заявлено три номера (№4. 5, 6/2000) каждый объемом по 56 с. с чертежной вкладкой формата А2. Каталожная стоимость одного – 35 рублей, а всех трех – 105 рублей. Надеемся, что Вы не пожалеете о вложенных деньгах.

В заключение хотелось бы традиционно поблагодарить за оказанное содействие в подготовке материалов для этого номера Сергея Алексеева, Геннадия Петрова, сотрудника Института Военной Истории канд. ист. наук майора Мирослава Морозова и Сергея Сурнева.

Ваш Александр Булях

P.S. Данный номер вышел без чертежной вкладки, поскольку рисовать в ней было нечего, но с целью компенсации, количество страниц было увеличено на восемь (что эквивалентно формату А2), так что надеюсь недовольных будет не слишком много.

МЕЖДУ ВОЙНАМИ

Испанский неудачник профессора Хейнкеля

Александр Булах

Окончание, качало в ИА №2/2000.

После того как был парирован прорыв в районе Бруннета, значительные силы авиации франкистов снова возвратились на север страны, для окончательного решения проблемы басков. В течение двух недель все три истребительные эскадрильи «Легиона Кондор» были пополнены, и к тому времени как они снова пошли в бой, в них насчитывалось Не51 и девять В1109В. В то же время авиация франкистов после боев за Бруннет выглядела куда хуже и смогла направить на север лишь девять Не51 под командованием капитана Монтеро.

Тамошние республиканцы также довольно неплохо использовали почти полуторамесячный тайм-аут: в дополнение к впечатляющей коллекции различных аппаратов построенных чуть ли не во всех уголках Старого Света, они, по данным разведки, получили по две эскадрильи «чатос» и «москас». Хотя в результате усиления истребительной авиации противника значительную часть вылетов бомбардировщиков пришлось перенести на ночное время, на темпах начатого вскоре наступления это почти не отразилось, так как боевой дух басков сильно упал. Уже 16 августа пала Рейноса, а 18-го на передовой аэродром к востоку от нее были переброшены 1.J/88 и 3.J/88, предназначенные для поддержки войск наступавших на Сантандер. После двухдневных боев этот город был захвачен 23 августа.

В разгар этих боев 1-я истребительная эскадрилья «Легиона Кондор» получила долгожданные Bf 109В, а уже 27 августа ее командир, гауптман Харро Хардер, вылетев на новом истребителе сбил республиканский СБ. Оставшиеся Не51 не остались без дела и массе своей попали в состав испанской штурмовой авиагруппы 1-G-2, понесшей серьезные потери как от зенитного огня, так и в схватках со все более усиливавшейся республиканской истребительной авиацией. Командовавший этой частью майор Хосе Манона Джименес, неоднократно обивал пороги вышестоящих штабов с просьбами дать его «орлам» самолеты другого типа. Но к несчастью для «Эль Корто», это прозвище он получил в среде сослуживцев, все его «мольбы» оставались без ответа.

Наличие «второго фронта» было безусловно выгодно командованию вооруженных сил Испанской Республики, которое, несмотря на неудачно складывавшийся исход кампании на севере страны, отнюдь не считало, что с басками уже покончено. С целью разобщения сил мятежников, 22 августа было начато наступление на Сарагосу из района Бельчите. Сложность положения франкистов заключалась в том, что одновременно республиканцами был нанесен отвлекающий удар в направлении Теруэля, причем, его сила была такова, что в течение некоторого времени штаб каудильо не мог определить какое из двух направлений является в планах противника главным.

Эта неопределенность привела к тому, что мятежникам, пытавшимся локализовать прорывы в собственных боевых порядках, пришлось разделить свои резервы, и в том числе авиацию, опять пытавшуюся прижать наступающих к земле. Однако на этот раз успех был целиком на стороне республиканцев. Особенно сильную оплеуху ВВС генерала Франко получили 26 августа. В тот день Испания праздновала фиесту и дабы укрепить сограждан в уверенности, что республиканцев, уже находившихся на подступах к Сарагосе, в город не пустят, было решено в дополнение к празднику провести и воздушный парад. Возглавить его поручили командиру эскадрильи 3-G-11 майору Пересу Пардо.

Благородный идальго приказал накануне выкрасить свой Не46С в ярко оранжевый цвет, а утром решив совместить приятное с полезным, приказал подвесить на все самолеты бомбы, намереваясь после парада нанести удар по наступающим республиканцам. Чтобы зрелище выглядело более внушительным решили привлечь к этому «мероприятию» и союзников.

Утром после взлета «Хейнкели» начали формировать парадный «клин», вскоре подошли девятки итальянских «Фиатов»СЯ.32 и «Ромео»Яо.37, а также две тройки Не51 из состава «Легиона Кондор». Как только все заняли положенные места, майор Пардо повел самолеты к центру города. Он не знал, что республиканские посты ВНОС уже давно обнаружили его «стаю», слишком долго кружившую над аэродромом.

Между тем фиеста была в самом разгаре. Улицы были заполнены разряженной публикой, с удовольствием глазевшей на проплывавшие над самыми крышами боевые самолеты. Именно в этот момент девятка И-15, возглавляемая Анатолием Серовым, вывалившись из-за высоких облаков, атаковала шедшее на малой высоте и небольшой скорости соединение мятежников. В ходе завязавшегося боя итальянцы лишились четырех «Фиатов» и одного «Ромео». Еще одна итальянская машина с этим романтическим названием оказалась настолько сильно повреждена. что разбилась при посадке, правда экипаж не пострадал. Немцы потеряли один Не51, а испанцы – Не46. Но самое ужасное было то, что покинувшего его кабину с парашютом майора Пардо (вместе со стрелком) начало сносить ветром к линии фронта, где в этот момент республиканцы начали очередную атаку. Видимо, вид спускавшихся прямо к ним в руки вражеских летчиков придал атакующим духа, и они выбили франкистов с занимаемых позиций. Что же касается майора Пардо, то он попал в плен. Согласно официальным данным эта победа была засчитана Евгению Антонову.

Эскадрилья He51 над береговой чертой Бискайского залива. лето 1937 г.

Для Альфреда Мориано Руиса де Альды из состава эскадрильи 1-Е-2 схватка с И-16 2 сентября 1937 г. над блоки рованной Бельчитой оказалась фатальной. (фото слева)

30 августа войска Арагонского фронта окружили Бельчите. В течение нескольких дней франкистская авиация снабжала быстро редеющий гарнизон крепости продовольствием и боеприпасами, но так как периметр обороны постоянно сужался, то делать это приходилось исключительно днем, сбрасывая тюки и грузовые контейнеры на парашютах. Эти транспортные рейсы обходились недешево. Провалилась и попытка франкистов 2 сентября внезапным ударом по республиканским аэродромам изменить ход боев в воздухе в свою пользу.

Однако этот успех имел в определенной степени случайный характер, так как в то же утро аналогичная операция была запланирована и республиканцами. В результате над линией фронта встретились две армады самолетов. Экипажи «Юнкерсов» и "Хейнкелей» завидев приближавшихся «чатосов» и «москасов» повернули назад. Тем не менее, не всем из них удалось уйти и три бомбардировщика были сбиты. В целом же республиканцы засчитали себе 26 уничтоженных вражеских самолетов! К сожалению, точное количество сбитых боевых машин уточнить автору не удалось, но известно, что в тот день в плен были взяты 19 франкистских авиаторов! Из пилотов Не51 эта дата стала роковой для испанца Альфереза Мориано Руиса де Альды из состава эскадрильи 1 -Е-2, который был сбит в схватке с И-16 над блокированной крепостью и погиб.

Правда, летно-технический состав истребительных эскадрилий «Легиона Кондор» так и не стал свидетелем падения этой твердыни, так как уже 2 сентября был снова переброшен на север Испании, для окончательного решения проблемы басков. Немецкие подразделения, перебазировавшиеся на аэродромы Понтежо и Сантадер-Вест, уже на следующий день включились в работу. Благодаря наличию двух эскадрилий Bf 109 группы бомбардировщиков получили довольно надежную защиту, хотя пилоты новейших «Мессершмиттов» пока по-прежнему летали тройками, а бой вели исключительно самостоятельно. Благодаря этому Не51 и «Фиаты»СЯ.32 были перенацелены на оказание непосредственной поддержки сухопутным войскам.

Стараясь по возможности свести к минимуму вероятность встреч с грозными «чатос» и «москас», пилоты штурмовиков обходили линию фронта над морем (вне видимости берега) и потом устремлялись в тыл республиканцев. «Мы летим вперед в тусклом свете солнца в нескольких метрах от спокойной поверхности Бискайского залива в 60-80 км от линии фронта глубоко во вражеском тылу, -вспоминал позже Адольф Галланд. – Через некоторое время мы разворачиваемся в направлении земли, набираем 1000 м, вскоре очереди наших 18 пулеметов и взрывы бомб начинают рвать коммуникации, колонны пехоты и снабжения. Когда мы возвращались назад, то по пути к линии фронта, атаковали попадавшиеся нам автомобильные и железные дороги. Мы повторяли эти вечерние налеты постоянно и с большим успехом.».

Любопытно отметить, какой была доля немецких Не51 в общем расходе боеприпасов. Как было подсчитано, в начале октября, за шесть недель августа-сентября 1937 г. «Легион Кондор» израсходовал 2500 т бомб и 1.130.000 патронов. Причем, ежедневная квота 3.J/88 составляла 25.000 патронов или полтора боекомплекта на один истребитель- штурмовик. Анализ этих цифр показывает, что данное подразделение израсходовало за рассматриваемый период почти 93% боеприпасов для стрелкового авиационного оружия!

Необходимо отметить, что 1 .J/88 и 2.J/88 оснащенные новейшими «Мессершмиттами» по-прежнему считались, как это принято сейчас говорить в среде отечественного генералитета, «недобоеготовыми», о чем можно судить на основании хотя бы того факта, что на 23 сентября в трех истребительных эскадрильях в летном состоянии имелось семь Bf 109 и 14 Не51. Такое постоянно «подогретое» состояние последних порой вынуждало командование использовать «Хейнкели» для прикрытия бомбардировщиков и разведчиков. Причем, временами в штабах, видимо, забывали о летных данных Не51, посылая их на сопровождение куда более быстроходных машин, таких как, например, Не70. Об одном из таких боев произошедших 9 сентября 1937 г. вспоминает Адольф Галланд.

– Мы были атакованы вражескими истребителями (шесть «Крыс» и четыре «Кертиса»). На высоте 1500 м были облака, что и позволило им преподнести нам неприятный сюрприз. Мы быстро сформировали оборонительный круг, но меня все время тревожило превосходство противника. Одна из наших машин получила попадания, был разбит бак бензина и возможность пересечь фронт для ее пилота исчезла. Наш оборонительный круг был нарушен. Началось самая ужасная фаза боя. Каждый из нас следил только за своим хвостом. Мы пытались уйти поближе к земле. «Рата» позади меня стрелял как сумасшедший. Хотя мои пулеметы были в полном порядке, а пальцы лежали на гашетках, я так и не смог в течение боя открыть по противнику прицельный огонь. В одно из мгновений я заметил опускавшийся парашют, но не знал кто это был. Уже после возвращения на аэродром Сантадер в моем самолете насчитали 41 пробоину, четыре из которых были в горизонтальных рулях. Лейтенант Ньюманн сбил «Кертисс», упавший на аэродром Ланес, однако оба Не70 вместе с экипажами обер-лейтенанта фон Кисселя и лейтенанта Крокера погибли.».

Необходимо отметить, что в тот день лейтенант Ньюманн не заявлял об одержанных победах или же его претензии на успех были проигнорированы в штабе соединения. Более того, анализируя список побед «Легиона Кондор», легко установить, что 9 сентября ни один из пилотов 3-й эскадрильи, возглавляемой Адольфом Галландом, вообще не получал подтверждений на победы, хотя даже этого далеко недостаточно, что бы считать вражеский самолет гарантированно уничтоженным. Что же касается лейтенанта Ньюманна, то он одержал свою победу, (кстати говоря, первую в его послужном списке) пятью днями ранее, 4 сентября, получив подтверждение на И-15.

Спустя два дня после описанного выше боя, 11 сентября, в схватке с И-15 был сбит и погиб фельдфебель Леске из состава 3. J/88. Фактически, к этому времени Северный фронт Республики был расколот на две части – западную и восточную, что позволило франкистам по частям раздавить оба очага сопротивления. Тем не менее, республиканская авиация продолжала сражаться над этими секторами, и воздушные бои носили исключительно упорный характер. Тяжелые потери, понесенные сухопутными войсками мятежников при попытке взятия портового Гижона, заставили командование «Легиона Кондор» бросить на этот город немецкую бомбардировочную авиацию, устроив еще один погребальный костер по образцу Герники. То же самое произошло и с городком Ланес, в налетах на который 21 сентября приняли участие Не51 из состава 3.J/88.

Интенсивные боевые действия требовали от пилотов много сил и на посадке летчики, расслабившись, порой плохо контролировали поведение своих машин, часто имевших весьма серьезные повреждения. Так, 22 сентября Не51 из состава 3.J/88 врезался в Не70 на аэродроме Сантандер. В изуродованном разведчике погиб лейтенант Кемпер. Спустя два дня при приземлении на короткую полосу аэродрома в захваченном накануне Ланесе, Do 17 буквально раздавил маленький истребитель-штурмовик, похоронив его под своим центропланом. К счастью, в этом инциденте никто не пострадал.

Тем временем, организованное сопротивление республиканцев на севере фактически прекратилось и вскоре началась массовая сдача в плен. Это позволило командованию «Легиона Кондор» приступить к пополнению поредевших частей летным составом и матчастью, начавшей прибывать в начале октября 1937 г. В качестве основной базы немецкого экспедиционного соединения на этом этапе был выбран крупный аэродром города Леона. Однако северные порты были сильно разрушены и были практически не в состоянии обрабатывать грузы. По этой причине транспорты пришлось направлять в порт Виго, находящийся на расстоянии почти 300 км от Леона, куда все пришлось доставлять автомобильным и железнодорожным транспортом.

Не51 (борт № 2-78) командира 4.J/88 обер-лейтенанта Адольфа Галланда. Аэродром Сантандер, сентябрь 1937 г.

Обратите внимание на новую эмблему (белый «малитийский» в черно- белой окантовке крест). Самолет неоднократно перекрашивался, поэтому при копировании окраски следует обращать внимание на фотографии.

Не51 (борт № 2-98) из состава 3.J/88, пилот – лейтенант Курт Струмпелл. Азродром Каламоки, январь 1938 г.

Не51 (борт 2-111) командира 4.J/88 обер-лейтенанта д'Элзы. Район Теруэля февраль-март 1938 г.

Не51 (борт № 2-111) командира авиагруппы 4-G-2 майора Герардо Фернандеса Переса. Ранее самолет принадлежа\ командиру 4.J/88 обер-лейтенанту д'Элзе. Лето 1938 г.

Обратите внимание на новую омблему (желтая цепь и красные ласточки) нарисованную взамен пикового туза.

Впрочем, пополнение, в первую очередь новые самолеты и экипажи, поступали в бомбардировочные и разведывательные эскадрильи. Лишь 2 ноября на транспорте «Голфо де Панама» были доставлены 39 Не51С-1, вместе с которыми прибыли пилоты, набранные в массе своей из состава I/JG136. Проверка техники пилотирования незнакомых с местными условиями новичков, выявила слабую подготовку последних. Однако очевидная нехватка подразделений непосредственной поддержки заставила сформировать из них 4-ю истребительную эскадрилью (4.J/88), ввести в строй которую было поручено штабу 3.J/88 и лично обер-лейтенанту Галланду.

Возглавивший новое подразделение обер-лейтенант Эберхардт д'Элза позже вспоминал: «Галланд невероятно любил красивую жизнь и в чем только можно окружал себя удобствами, временами граничившими с роскошью. Где бы он ни находился – в палатке или квартире со всеми удобствами – вокруг него моментально создавалась атмосфера утонченности, которая невероятным образом соседствовала с грязью и кровью, свойственной любой войне. Чего только стоили его знаменитые сигары, без которых они никуда не выходил. Однако при всем при этом он был великолепным пилотом и уже после первых учебных вылетов с летчиками моей эскадрильи с горечью сказал: «Война идет уже второй год и неизвестно когда закончится, а мы по-прежнему готовим пилотов по старым программам!.. Если Ваших воробьев бросить в бой, их будут сбивать одного за другим, а они даже не будут понимать почему это происходит…

Командно 3 J/88 й «Легнона Кондор» обер-лейтенант Адольф Галланд и его Не51 (борт №2-78). Всего через пять лет – осенью 1941 г. – вчерашний комэск-3 возглавит истребительную авиацию Люфтваффе, сменив на этом посту своего однополчанина по Испании погибшего в авиакатастрофе Вернера Мельдерса.

Мы в этот момент стояли на аэродроме, наблюдая за тем, как тройка Не51 пыталась удержаться на хвосте у одинокого И-15, который пилотировал один из пилотов 3-й эскадрильи. Как только преследователи оказывались на дальности эффективного огня, он выполнял мертвую петлю, боевой разворот или горку, после чего тут же оказывался у них на хвосте. Моим питомцам ничего не оставалось делать как бросаться в рассыпную подобно бродячим шавкам при виде бульдога. Однако ни одному из них уйти не удавалось. Каждый раз пилот И-15 заходил кому-нибудь из них в хвост и без особых усилий устойчиво сопровождал, повторяя все эволюции беглеца, удерживаясь при этом на расстоянии не более 100 м от его хвоста, что гарантировало эффективность стрельбы…»

Надо сказать, что после ликвидации Северного фронта республики в руки националистов попало несколько И-15 и И-16, часть из которых отправили на испытания в Исследовательский центр Люфтваффе в Рехлин, а остальные после небольшого ремонта были приведены в летное состояние и использовались для боевой подготовки летного состава истребительных эскадрилий. На новоприбывших возможности истребителей Поликарпова произвели серьезное впечатление и перед тем как приступить к боевым вылетам, 4-я эскадрилья почти полтора месяца утюжила воздух.

Несмотря на потерю Страны Басков, все увеличивавшиеся поставки оружия и снаряжения, а также организация производства и ремонта боевой техники на промышленных предприятиях, позволили республиканцам не только быстро восполнять потери, но и формировать резервы. По сведениям разведки на Арагонском фронте в распоряжении республиканцев имелось 12 истребительных эскадрилий (по 12 машин в каждой). Шесть из них были оснащены И-16, четыре укомплектованы И-15, а две оставшиеся – самолетами других типов (в основном французскими и американскими). На этом же направлении действовала группа бомбардировщиков СБ (около полусотни машин) и значительное количество Р-5, P-Z, а также других типов легких бомбардировщиков.

Хотя общее число истребителей советского производства имевшихся в составе ВВС Республики на конец 1937 г. оценивалось примерно в 180 И-15 и 160 И-16, в дополнение к которым около полусотни И-15 было уже собрано на испанских предприятиях, штаб генерала Франко энергично стягивая резервы к угрожаемым участкам, смог вновь создать локальный перевес в воздухе, сосредоточив на Арагонском фронте 13 эскадрилий «Фиатов»СР!.32 (по девять машин в каждой) и обе эскадрильи Bf 109 (по 12 самолетов). При этом Не51 рассматривались исключительно как штурмовики и в балансе истребительной авиации не учитывались. Но если в истребителях обе стороны имели примерное равенство, то по средним бомбардировщикам, фалангисты имели двойное преимущество, располагая около полусотней немецких бомбовозов Do17 и Не111, а также примерно таким же количеством итальянских S.M.79 и S.M.81. В то же время в самолетах непосредственной поддержки в конце 1937 г. явно доминировали республиканцы, обладая целыми группами Р-5, P-Z и чехословацких «Аэро»А-101, эквивалента которым противник почти не имел из-за тяжелых потерь понесенных летне-осенних боях, с трудом восполнявшимися за счет поставок из Италии и Германии.

Тем не менее, в результате ошибок допущенных при планировании и осуществлении операции, взять Сарагосу и тем более пробить коридор к побережью Бискайского залива для соединения с Северным фронтом, республиканцам не удалось. Правда, они по прежнему владели инициативой и уже 18 декабря начали наступление на укрепленный мятежниками Теруэль, вокруг которого линия фронта образовывала естественный «мешок», который требовалось только «завязать» северо-западнее города. Еще до начала этой операции на прифронтовой аэродром в Каламоке были переброшены 3.J/88 и 4.J/88 оснащенные Не51. В каждой эскадрилье имелось по 12 самолетов, кроме того еще шесть находились в резерве в Леоне и столько же на сборке, предназначенные для пополнения испанских авиачастей.

Однако националистам достались не все из них, так как часть машин пришлось направить на восполнение потерь в немецкие подразделения. Видимо, первая из них произошла в 3-й эскадрильи, когда лейтенант Ньюманн при посадке уже на пробеге поставил «Хейнкель» (борт 2-85) «на попа», да так, что свернул правую стойку шасси и перекосил лонжероны нижних плоскостей. В результате самолет пришлось отправить в длительный ремонт. Затем 10 декабря в воздушном бою над Кандасносом был сбит лейтенант Г.Клейн (борт 2-47). В тот день ему повезло, так как он смог уцелеть и не попал в плен. Отправленный в Леон за новой машиной унтер- офицер Антон Курц разбился и погиб 23 декабря при перелете в Каламоку.

Между тем, замысел республиканского командования стал довольно быстро очевиден для генерала Франко и потому к району Теруэля начали перебрасываться все имевшиеся поблизости резервы. В результате вскоре развернулось ожесточенное встречное сражение, однако первоначально успех в нем был на стороне республиканцев, завязавших 27 декабря бои непосредственно в городе, который был ими захвачен 1 января 1938 г.

Отвратительная погода, низкая облачность, почти постоянные снегопады при невероятных для Испании холодах (-18°С) и очень высокой влажности серьезно затруднили действия бомбардировочной авиации обеих сторон и потому поддержка сухопутных войск легла на плечи истребителей и легких бомбардировщиков. Самое непосредственное участие в этих боях приняли и обе немецкие эскадрильи Не51.

Прикрывая покидавших город фалангистов, «Хейнкели» штурмовали атакующие республиканские войска, пытаясь прижать к земле интербригадовцев, в боевых порядках которых следовали грузовики с 20-мм зенитными автоматами. Именно их точный огонь стал фатальным для не вернувшегося 1 января на свой аэродром лейтенанта Рунцела. Спустя два дня, 3 января, та же участь постигла фельдфебеля Хунце. Видимо оба пилота погибли, так как в западных источниках не указывается в состав каких истребительно-штурмовой эскадрилий входили эти пилоты. Не известна и их дальнейшая судьба.

Получившему в наследство бывший Не51 гауптмана Х.Хардера (брт №2-64), обер-лейтенанту Эберхардту д'Элзе показалось мало черной вороны па борту и вскоре над обтекателем втулки винта появился череп со скрещенными костями, а в дополнение к удвоенному количеству черных кругов на плоскостях появились белые андреевские кресты и свастика посередине. Вот теперь можно было и на войну отправляться .только летная подготовка оказалась слабоватой… А пока борт 2-64 ремонтировали, обер-лейтенант д'Элза обзавелся новеньким Не51С-1 (борт №2-111), на котором вскоре появилась новая эмблема – пиковый туз, ставшая со временем отличительным знаком JG53.

Лейтенант Ганс-Карл Майер (8 побед в Испании) и командир 4.J/88 обер-лейтенант Эберхардт д'Элза.

В то же время, все авторы отмечают сильный удар нанесенный 7 января двумя девятками СБ в сопровождении шестерки И- 15бис по аэродрому Каламоки. К сожалению, в деталях налета и с оценками ущерба нанесенного франкистам, полной ясности нет, хотя во всех источниках отмечается, что он был не мал. В отношении базировавшихся на этой авиабазе 3-й и 4-й истребительных эскадрилий «Легиона Кондор» известно, что они потеряли по одному Не51, а еще три машины этого типа были сильно повреждены, но позже восстановлены.

Эскадрильи истребителей-штурмовиков франкистов между тем продолжали зализывать нанесенные еще летом и осенью раны, поскольку получали новые самолеты фактически самыми последними. Необходимо было и натаскать летный состав, уровень подготовки которого традиционно был невысоким. Однако осложнившаяся ситуация потребовала привлечения всех наличных сил и во второй декаде января истребительная группа 1 – G-2 вступила в бой. Уже 15 января в воздушном бою над Теруэлем погиб Л.Паласиас-Вега, а 18 января его судьбу разделил лейтенанта Герард Кляйн из состава 4-й эскадрильи, сгоревший в обломках своего Не51, упавшего в окрестностях города после схватки с И-16.

Между тем правительственным войскам так и не удалось очистить от мятежников город, в котором сохранилось несколько хорошо укрепленных опорных пунктов противника, за которые продолжались кровопролитные бои. В конечном счете, республиканское командование вновь упустило главную цель операции, и вместо того, чтобы развивать наступление, сосредоточилось на подавлении этих «змеинных гнезд контреволюции и мятежа».

Возникшая оперативная пауза позволила франкистом сначала стабилизировать линию фронта, а за тем, подтянув резервы и используя сохранившиеся очаги сопротивления в тактической глубине республиканской обороны, начать в третьей декаде января 1938 г. контрнаступление. Район развертывания вражеских сил находился на левом берегу реки Альфармбры, которую противнику пришлось форсировать. Однако сильный мороз сковал реку, устранив естественную преграду перед атакующими, которые при поддержке все тех же Не51, к которым присоединились Ju87 и Hs123 из состава 5.J/88, довольно легко смяли находившиеся на этом участке фронта незначительные силы прикрытия республиканцев. В образовавшийся широкий прорыв были введены немецкие танки и марокканская кавалерия, устремившиеся как в направлении города, так и в обход его. Последнюю угрозу республиканцам удалось парировать вводом в бой своих танковых частей.

Поскольку противостоять советским БТ-5 и Т-26 немецкие пулеметные PzKwg.l не могли, то борьба с республиканскими танковыми частями была возложена на противотанковую артиллерию и штурмовую авиацию. К счастью для пилотов Не51 танки противника действовали в отрыве от своей зенитной артиллерии и потому почта ничего не могли противопоставить ударам с воздуха, хотя временами огонь ручных пулеметов был довольно плотным. Видимо именно он стал причиной гибели 29 января при атаке колонны республиканских танков Не51 из состава группы 1-G-2. На следующий день из состава этой группы выбыл лейтенант Амоедо, сбитый в воздушном бою над рекой Альфармброй.

И все же из-за сложных погодных условий воздушные бои были относительно редкими, поскольку низкая облачность позволяла экипажам ударных машин быстро скрываться при появлении перехватчиков, одновременно обеспечивая реализацию фактора внезапности при атаке колонн боевой техники или снабжения. Надо сказать, что несмотря на поставку в Испанию заказанных оберстом В.Рихтгофеном специализированных штурмовых Не51 С-1, получивших замки для четырех 50-кг бомб SC50, основным вариантом нагрузки по-прежнему являлись шесть 10-кг «фугасок» на держателе «Эльвимаг»6С10-1Х.

А этот «Хейнкель» (борт №2-85) очень удачно «приложил» будущий командир JG27 лейтенант Эдуард Ньюманн. Кстати, обратите внимание на бортовые кокарды очень напоминающие новозеландские времен Второй Мировой войны, и на отсутствие оных на верхнем крыле. А это результаты работы «летающей артиллерии». Уничтоженный лейтенантом Приби танк Т-26, в который попала 10-кг фугаска (вверху) и изрешеченная нулями малолитражка (внизу). Правда судя по всему, рядом с ней разорвалась еще и авиабомба.

Вместо них можно было подвесить 170-литровый штатный бензобак с прикрепленной к нему парой тех же 10-кг бомб. При сбросе на цель такая «связка» была способна уничтожить все живое и вывести из строя почти любой вид сухопутной боевой техники на площади свыше 100 кв.м. Поднимать же более мощные 50-кг бомбы было почти невозможно из-за недостаточной мощности двигателя BMW6 и неустойчивости перегруженной машины на взлетном режиме. В результате, эти боеприпасы использовались очень редко и только опытными пилотами, что видимо и объясняет почти полное отсутствие фотографий Не51 с этими «фугасками». В то же время, за исключением ударов по долговременным огневым точкам, два указанных выше варианта нагрузки себя полностью оправдывали, а небольшой вес средств поражения компенсировался точностью сброса и наращиванием выделяемого наряда сил.

И все же прямых попаданий в республиканские танки при ударах с воздуха почти не зафиксировано, лишь 20 февраля технический офицер 4-й истребительной эскадрильи лейтенант Приби смог уложить 10-кг «фугаску» в Т-26. В отечественной авиационно-исторической литературе довольно распространенным является мнение об исключительном рационализме царившем в Люфтваффе, однако трудно понять логику штабных офицеров решивших спустя несколько дней перевести этого пилота, на счету которого уже было 40 боевых вылетов, в 1-ю истребительную эскадрилью оснащенную Bf 109. Хотя возможно это решение Приби принял еще накануне, 19 февраля, когда из боевого вылета не вернулся сбитый зенитным огнем его однополчанин – унтер-офицер Генрих Торнер.

С улучшением в конце января – начале февраля погоды, в бой вступили бомбардировщики обеих сторон, что с учетом превосходства франкистов в этом виде авиации не могло не сказаться на ходе боевых действий. Впрочем, как признают даже западные авторы, за возможность экипажей итальянских и немецких бомбовозов утюжить позиции республиканцев расплачивались истребители. Только 21 февраля на свои аэродромы не вернулись семь «Фиатов»СВ.32, четыре Bf 109, два Не51, один Ju52 и несколько самолетов других типов. Оба Не51 из состава испанской группы 1-G-2 были сбиты И-15. За этот успех республиканцы заплатили четырьмя сбитыми И-16, еще пара «мошек» и пять «курносых» были повреждены. На следующий день авиагруппа 1-G-2 потеряла в воздушном бою над Теруэлем сержанта А.Гарсию.

Тем не менее, несмотря на героизм республиканских летчиков, правительственные войска не смогли удержать Теруэль, который был взят мятежниками 22 февраля после чего в течение следующих дней бои постепенно затихли почти на тех же позициях, на которых начались больше двух месяцев назад. Однако затишье было временным и воспользовавшись тем, что республиканское командование перебросило значительную часть резервов на другие участки фронта, фалангисты уже утром 9 марта перешли в наступление силами четырех корпусов в направлении побережья Средиземного моря.

Обе немецкие эскадрильи оснащенные Не51 трижды в течение дня штурмовали позиции республиканцев в секторе Фуиндитос-Херрера, оказав тем самым значительную поддержку двигавшейся в первом эшелоне 5-й пехотной дивизии. В интересах этого же соединения действовали и Ju87A дважды обрабатывавшие артиллерийские позиции противника.

10 марта эскадрильи штурмовиков были перенацелены на поддержку марокканского корпуса устремившегося к важной дороге Бельчите-Фуиндитос. Со стороны республиканцев в этом пункте оборону держали три интербригады в том числе две немецкие (имени Э.Тельмана и К.Маркса), поддерживаемые тремя ротами танков Т-26. Несмотря на поддержку штурмовой авиации, четыре атаки фалангистов не увенчались успехом. Однако позже наступающие смогли нащупать слабое место в обороне и вскоре прорвали позиции республиканцев.

В тот же день Не51 вместе с эскадрильями Не111 и Do17 атаковали аэродромы республиканцев Саринина, Буджаларос, Кандаснос и Каспе. Успеха удалось достичь только при атаке последнего где сгорело пять самолетов. Немцы потеряли один Не111, сбитый И-15, а националисты Не51, сбитый зенитным огнем. Пилоты прикрывавших «мессеров» заявили об уничтожении еще одного И- 15 и пары И-16. Ближе к вечеру девятка Не51 из состава 3-й эскадрильи атаковала на шоссе две моторизованные батареи республиканцев. После штурмовки артиллеристы и обслуга разбежались, а пушки с тягачами стали трофеями подошедших частей националистов. Еще одна батарея полевой артиллерии в районе Састаго была уничтожена 11 марта, когда 3-я и 4-я эскадрильи поддерживали наступление 5-й и 150-й дивизий. Однако на этот раз уйти не получив причитающуюся сдачу не удалось, на отходе штурмовики были настигнуты шестеркой И-15 и самолет обер-фельдфебеля Грэфа был сбит.

Разрушив с помощью пикировщиков Ju87A из состава 5.J/88 большинство мостов через реку Эбро, франкисты серьезно затруднили республиканцам маневр силами по фронту, который теперь был фактически разрезан надвое этой рекой. Одновременно пилоты Не51 из состава 3.J/88 и 4.J/88 начали настоящую охоту за всеми мало-мальски пригодными для переправы плавсредствами, а понтонных парков в распоряжении оборонявшихся почти не было. В результате этих действий переброска войск могла осуществляться только в ночное время, да и это приходилось делать на сколачиваемых из подручного материала плотах.

Двигаясь по правому берегу Эбро, войска мятежников 15 марта завязали бои за Каспе, который обороняла 14-я интернациональная бригада вместе с частями из состава 11-й и 13-й бригад. Эти соединения не смогли долго выдерживать удары бомбардировочной и штурмовой авиации и уже на следующий день в результате тяжелых потерь были вынуждены сдать город. Потеря этого пункта была серьезной утратой и потому подтянув резервы республиканцы попытались отбить город одновременно подвергнув его бомбардировочным налетам. Отбивая 20 марта один из них испанская авиагруппа 1-G-2 потеряла один Не51. в кабине которого погиб лейтенант Д.Гуерру.

23 марта едва не стало последним днем для командира 3-й эскадрильи Адольфа Галланда и его ведомого, которые после пятого в тот день вылета на штурмовку артиллерийских позиций республиканцев, оторвались от своей группы и уже находясь в 20 км от линии фронта над своей территорией «были атакованы со стороны солнца двумя эскадрилиями «Кертисов»». Сколько на самом деле было республиканских И-15 автору статьи выяснить не удалось, но в любом случае обоим сильно повезло, Галланд дотянул до аэродрома на изрешеченной машине, а раненому ведомому хотя и пришлось совершить вынужденную посадку, все же удалось приземлиться вполне нормально, сохранив самолет.

Нс51 (борт 2-82) лейтенанта Отто Бертрама поврежденный в ходе первого боевого вылета зенитным огнем 22 марта 1938 г.

Нелепая гибель гаутмана Геринга, привела к тому, что командиром 3.J/88 был назначен обер-лейтенант Мельдерс, который именно в Испании разработал тактику истребительного боя, многие положения которой не потеряли своей актуальности до сих нор.

Пилотам испанских Не51 приходилось гораздо тяжелее. В частности только 26 марта авиагруппа 1-G-2 потеряла в ходе атак наземных целей пять самолетов, в одном из которых погиб лейтенант Арагон Мунос, а еще четыре пилота были ранены. Впрочем, тяжелые потери случались и у их немецких коллег. Например 30 марта 3.J/88 потеряла сразу двух летчиков – гауптмана Геринга и лейтенанта Михалса, которые в составе группы возвращались после вылета на штурмовку. Что произошло на самом деле непонятно до сих пор. Возможно один из самолетов был поврежден и его пилот, видимо, в какой-то момент утратил контроль над машиной, которая зацепила соседнюю. После чего оба «Хейнкеля» беспорядочно рухнули вниз, превратившись в один клубок дюралевых труб, проволоки и перкаля.

Срочно вылетевшему к месту катастрофы на штабном «Шторхе» военному врачу Шаувекеру по прибытии осталось только подписать два свидетельства о смерти. Надо сказать, что гибель гауптмана Геринга имела гораздо более серьезные последствия для Люфтваффе, чем это может показаться на первый взгляд. Только недавно присланный в Испанию, этот офицер был назначен приемником обер-лейтенанта Адольфа Галланда на посту командира 3-й истребительной эскадрильи, который уже в полном смысле «паковал чемоданы», готовясь вернуться в родной «Фатерланд». Теперь же ему пришлось остаться, ожидая того момента пока командование подыщет нового командира, которого еще нужно будет ввести в курс дела.

А времени на это было мало, «летающая артиллерия» использовалась «на всю катушку». Пилоты выполняли по четыре-пять вылетов в день и были невероятно измучены. Одновременно в строй вводилось молодое пополнение, на слабую подготовку которого не делалось почти никаких скидок. Как это происходило хорошо видно из ежедневных записей в дневнике лейтенанта Отто Бертрама, начавшего службу в составе 4.J/88:

«22 марта, 08:00. Мой первый вылет: эскадрилья направляется для удара по позициям пехоты в районе Уэски. Я не понял почти ничего на инструктаже кроме одного: мне надо держаться позади своего командира звена и стрелять. Держаться за него, держаться за него! Он моя единственная надежда, все остальное – пустяки. Немного окопов и несколько больше людей. Полный газ! Звено набирает высоту, за тем разворачивается и атакует. Держаться за ним! Бертрам, ты видишь что-нибудь ? – Ничего. В тишине я думаю: это не все! Снова полный газ, набор высоты, разворот, снова атака…

Tax… тах… тах!!.. Банг!!.. Моя машина получает восхитительный удар и вздрагивает – это уже ад? Тысяча вопросов пронеслись сквозь мой мозг за одну секунду. Я еще лечу?.. Или уже падаю в неуправляемой машине?.. Проклятье!.. Наконец я бросил взгляд вправо. Последствия близкого взрыва хотя и серьезные, но не фатальные: элерон и посадочный щиток оторваны напрочь… Я разворачиваюсь домой…»

Апрель оказался довольно тяжелым для 3-й эскадрильи, которая 10-го числа от зенитного огня потеряла два Не51, правда оба пилота остались невридимы, а 12-го из ее состава выбыл унтер-офицер Герстманн, сбитый в схватке с И-16 над районом Балагуэры. 26 апреля настала очередь лейтенанта Лозикейта, но и ему посчастливелось уцелеть, хотя он и попал в плен.

Между тем, прибывший в апреле на должность командира 3.J/88 обер-лейтенант Вернер Мельдерс поначалу был довольно холодно принят Адольфом Галландом, однако вскоре тот изменил мнение о своем приемнике, сообщив «наверх», что Мельдерс «великолепный пилот и замечательный офицер, обладающий выдающимися качествами, которые позволят ему со временем стать одним из ведущих лидеров истребительной авиации Рейха…» Эта аттестация сыграла свою роль в конце мая 1938 г., когда Галланда направили на отдых в Германию и уже 25-го числа приказом начальника штаба «Легиона Кондор» оберст-лейтенанта (подполковника) Зидеманна, обер-лейтенант Мельдерс был назначен командиром 3-го «ягдштаффеля».

К этому времени войска франкистов смогли выйти к побережью Средиземного моря в районе Беникарло-Винароца, разрезав территорию Испанской республики на две неравные части. После этого, используя реку Эбро в качествеестественной преграды для прикрытия своего левого фланга, а затем и тыла, генерал Франко направил марокканцев вдоль побережья на юго-запад в направлении Валенсии.

Несмотря на явный успех франкистов, республиканское командование энергично перебрасывало подкрепления и, пытаясь остановить продвижение противника, создавало новый фронт, насыщая линию обороны средствами усиления и в том числе зенитной артиллерией. Именно их добычей стал 4 мая сбитый над Альбокасером Не51 лейтенанта Тестера из состава 4-й эскадрильи. Оказавшийся внезапно в зоне обстрела на малой высоте пилот не имел возможности воспользоваться парашютом и погиб в пылающих обломках своей машины.

7 мая вновь заявили о себе республиканские И-16, которые прикрывая осуществлявшие штурмовку И-15, сбили между делом один Не51 из состава 3-й эскадрильи. В течение 12-14 мая была серьезно потрепана испанская авиагруппа 1-G-2, потерявшая над районом Теруэля, который по прежнему находился в полукольце, три Не51, в кабине одного из которых погиб лейтенант Куадра. Особенно тяжелым днем для националистов и их союзников стало 22 мая, когда в ходе воздушных боев они потеряли 22 самолета. К счастью, эскадрильи Не51 в тот день в воздух не поднимались…

Кстати говоря, досталось и обеим эскадрильям оснащенным новейшими «Мессершмиттами». Большинство западных авторов традиционно оценивают их действия в Испании как чрезвычайно успешные, приводя в качестве аргумента внушительные списки одержанных пилотами из состава 1.J/88 и 2.J/88 воздушных побед. При этом стыдливо умалчивается о том факте, что к концу июня 1938 г. в 1-м «штаффеле» из 12 положенных по штату Bf 109 имелось только четыре, а во 2-м – семь!! Что же касается одержанных побед, то многие из них не подтверждаются советскими и республиканскими архивными данными. Понятно, что эффективность едва ли дюжины потрепанных «мессеров» не могла сравниться с возможностями почти полутора десятков эскадрилий И-16, тем более что пилоты и тех и других имели примерно одинаковый уровень подготовки и применяли фактически одну и ту же тактику.

«Мы стоим на пороге катастрофы, – докладывал в Берлин генерал-майор Вольфрам фон Рихтгофен. – Боевой состав истребительной и штурмовой авиации снизился до очень опасного уровня. Еще две недели таких боев и мы не сможем обеспечивать действия бомбардировщиков. В то же время противник почти беспрепятственно перебрасывает к линии фронта все новые эскадрильи истребителей, действующих крупными группами как по нашим наступающим частям, так и по тыловым коммуникациям. Фактически уже сейчас мы не можем контролировать воздушное пространство даже над своей территорией…».

Тактико-технические характеристики серийных модификаций немецкого истребителя Не51

Характеристика	Не51А-1	Не51В-1	Не51В-2	Не51С-1
Размах, м	11	11	11	11
Длина, м	8,4	8,4	9,1	8,4
Высота, м	3,3	3,3	3,9	3,3
Площадь крыла, м*	27,2	27,2	27,2	27,2
Масса пустого, кг	—	1474	1526	1483
Масса взлетная, кг	—	1900	1970	2050
Мощность двиг., л.с.	750	750	750	750
Вооружение:
стрлк., кол. ств. х мм	2x7,92	2x7,92	2x7,92	2x7,92
боезапас, патр. на ств.	500	500	500	500
бомбовое, кг	—	60	—	200
Скорость, км/ч
макс, у земли	—	330	315	310*
макс, на высоте, 4000 м	—	310	295	307
Крейс. скорость, км/ч
Потолок, м	—	7700	7400	7700
Время набора высоты, мин:
1000 м	—	1,4	1.5	—
2000 м	—	3,2	3,4	—
4000 м	—	7,8	9,1	—
Дальность полета, км	—	570**	550***	880****
* После сброса бомб.
** На высоте 4000 м.
*** На высоте 2000 м.
**** Со 170-литровым ПТБ и без бомбовой нагрузки.

Не51 (борт № 2-111) командира авиагруппы 4-G-2 майора Герардо Фернандеса Переса. Ранее самолет принадлежал командиру 4.J/88 обер-лейтенанту д'Элзе.

Ярким подтверждением этого послания стали бои в первой декаде июня за маленькие городки Сегорбию и Сагунто. Особенно был нужен националистам последний, стоявший на берегу Средиземного моря. И не мудрено – за ним открывалась дорога на Валенсию. Однако занявшая здесь стойкую оборону 35-я дивизия под командованием Энрике Листера, после серии ожесточенных атак и контратак при поддержке республиканской авиации смогла остановить мятежников. Наступавшие пытаясь расшатать оборону республиканцев, бросали на позиции оборонявшихся штурмовую и бомбардировочную авиацию, но все было тщетно. 2 июня 3-я истребительная эскадрилья потеряла в воздушном бою самолет лейтенанта Хаупта, 4-го числа в воздушном бою был сбит лейтенант Е.Биер из состава 4.J/88, наконец, когда 9-го «крысы» «съели» еще один штурмовик, терпение генерал-майора фон Рихтгофена лопнуло и он приказал вывести оба подразделения из боя на переоснащение и доукомплектование матчастью и летным составом.

Прибывшая к этому времени в Испанию небольшая партия Bf109C пошла на оснащение обеих эскадрилий, перешедших теперь в разряд истребительных, а большая часть находившиеся в летном состоянии Не51 была передана в состав формировавшейся авиагруппы 4-G-2, которую возглавил майор Герардо Фернандес Перес. К моменту начала своего «боевого пути» эта часть имела в двух эскадрильях 24 самолета. Еще несколько машин перепало авиагруппе 1-G-2, которая так никогда в ходе войны и не была укомплектованна по штату. Не удалось этого сделать и в этот раз, поскольку значительное количество поврежденных штурмовиков отправились на ремонт. Несмотря на недавнее пополнение, ее боевой потенциал вскоре вновь начал падать: 18 июня над Криментилой был сбит Не51 лейтенанта Алегрией. а еще через несколько дней И-16 подловили штурмовик сержанта Медрано.

Между тем, республиканское командование никак не могло решить на каком направлении проводить наступление и поначалу решило захватить Эстремадуру (западная провинция) выйти к португальской границе, тем самым изолировав силы мятежников в Андалузии. Основной удар наносился в направлении Мериды, откуда до границы было менее 40 км. Однако, несмотря на равнинный характер местности, оборона националистов на этом направлении оказалась довольно прочной и больших успехов достичь не удалось. Решив не расходовать силы в бесполезных атаках, республиканцы прекратили наступление сосредоточившись на подготовке операции в районе реки Эбро.

Готовясь к наступлению на этом участке фронта постоянно вели разведку боем, прощупывая позиции франкистов в поисках слабых мест. Последним ничего не оставалось как периодически вызывать штурмовую авиацию уже давно игравшую роль «пожарной команды», Несмотря на очевидную ограниченность масштабов боевых действий в этот период, потери в испанских эскадрильях были весьма ощутимыми. Так, 13 июля стало роковым для Сьерры Гамильтона – американца испанского происхождения – сбитого в бою над Тортосой. Второй Не51 «достали» зенитчики. Не лучшим был и следующий день, когда на базу не вернулись еще два «Хейнкеля», причем пилот одного из них – Руис Озорес – погиб, а 17-го над Теруэлем республиканские «мошки» сбили адьютанта Фелиппе Инсинас.

Не51 из состава франкистской авиагруппы 1-G-22 . Снимок сделан осенью 1938 г.

Начатое спустя неделю, 25 августа 1938 г., на 150-километровом участке Каталонского фронта наступление правительственных войск в нижнем течении реки Эбро оказалось полной неожиданностью для националистов. Быстро продвигаясь на юго-запад с целью соединения с войсками Центрального фронта, республиканцы создали угрозу изоляции крупной группировки франкистов (в составе четырех корпусов с частями усиления), которая по-прежнему пыталась пробиться к Валенсии. В перспективе она могла быть прижата к побережью Средиземного моря и уничтожена. Необходимо отметить, что реализация этого плана серьезно подорвало бы военную мощь франкистов и являлось фактически последней ставкой республиканского командования на то, что удасться переломить неудачно складывавшийся ход войны.

Повернуть молниеносно войска на северо- восток не представлялось возможным и потому ключевая роль в сдерживании натиска противника принадлежала авиации, тем более, что ее авиабазы – Бануэль, Каспе, Ла Сения, Санджурджо, Саринина и Эскатрон – вместе с запасами горючего, боеприпасов и запчастей находились на пути наступавших республиканцев. На последней из них – в Эскатроне – находились испанские Не51. Обе стороны массировали свои ВВС и временами в небе вспыхивали настоящие сражения с участием более чем двухсот самолетов.

Поначалу наступавшим сопутствовал успех и они захватили около 600 кмг территории, заставив немцев эвакуировать авиабазу Ла Сения. Однако спустя несколько дней начало сказываться подавляющее превосходство мятежников в бомбардировочной авиации. В ее составе к этому времени была авиагруппа немецких Не111 (четыре эскадрильи), две группы (четыре эскадрильи) итальянских S.M.81, четыре группы (восемь эскадрилий) итальянских S.M.79, и одна группа (две эскадрильи) «Фиатов»ВВ.20. Собственно франкисты имели еще четыре группы (восемь эскадрилий) S.M.79. В дополнение к ним имелись значительные силы штурмовой и легкобомбардировочной авиации. В сущности, при хорошей погоде, какая стоит в Испании в августе-сентябре, этим силам ничего не стоило остановить наступление республиканцев, что и произошло к началу августа, когда был локализован последний прорыв у Гандесы.

Как ни странно первая неделя этой «мясорубки» прошла без серьезных потрясений для обеих испанских авиагрупп, лишь 30 июля в воздушном бою с И-15 группа 1-G-2 потеряла Не51 сержанта Д.Аренаса. 1 и 3 августа зенитный огонь сократил боевой состав авиагруппы 4-G-2, потерявшей в эти дни по одному штурмовику, а кроме того третьего числа семь «Хейнкелей» оказались повреждены. 5 августа в схватке с И-16 эта же часть потеряла лейтенанта Гонсалеса дел Валле.

Однако в последующие дни эскадрильи штурмовиков действовали с большим успехом, что объясняется использованными в их тактике применения немецкими нововедениями. Важнейшее из них заключалось в необходимости выделения в каждом вылете группы самолетов предназначенных для подавления зенитного огня. Надо сказать, что использование германского опыта полностью себя оправдало – до конца сентября две штурмовых авиагруппы потеряли лишь три самолета и все они были сбиты в воздушных боях с истребителями.

Между тем Испанская Республика раздираемая внутренними противоречиями и борьбой различных политических группировок, каждая из которых имела собственные вооруженные силы, стремительно шла к своему краху. Тем не мене под Теруэлем и в районе Эбро противоборствующие стороны продолжали яростные атаки и контратаки, в которых не последняя роль принадлежала испанским истребителям-штурмовикам. В октябре авиагруппа 4-G-2 была переброшена на запад, в Эстремадуру, а группа 1-G-2 в это время была задействована в Каталонии, где поддерживала корпус «Наварра». К середине ноября организованное сопротивление республиканцев здесь фактически прекратилось, но до того как это произошло авиагруппа потеряла над районом Рекапо сержанта Миллана, сбитого зенитным огнем.

После этого в декабре началось наступление на Барселону и под новый 1939 г. боевой состав авиагруппы 1-G-2 сократился еще на двух пилотов: 23 декабря в воздушном бою с И-15 был сбит и погиб лейтенант Мира, а 28-го не вернулся по неизвестной причине Франциско Сеговия, ставший последним пилотом Не51, погибшим в гражданской войне.

Несмотря на то, что в начале января 1939 г. республиканцы начали новое наступление в Эстремадуре, для всех было очевидно, что это уже последние судорги режима, который к этому времени находился уже буквально в коматозном состоянии и в конце концов рухнул 28 марта 1939 г., когда в Мадрид вошли сухопутные войска генерала Франко. Вскоре летно-технический состав «Легиона Кондор» оставив практически всю свою боевую технику (за исключением пикирующих бомбардировщиков Ju87) в торжественной обстановке покинул Испанию.

Всего за годы войны в Испанию поступило по различным данным от 126 до 136 Не51. По официальным данным немецкими эскадрильями было потеряно по боевым причинам всего шесть машин(!!), а остальные 27 числятся как списанные в результате повреждений. Испанцы считают, что потеряли в общей сложности от зенитного огня 19 самолетов, три были сбиты в воздушных боях, четыре уничтожены на аэродромах и еще 21 были безвозвратно утрачены по другим причинам, что дает общую цифру в 47 машин. Понятно, что эти данные вызывают немало вопросов, но автору не хотелось бы их комментировать, оставив эту обязанность на совести тех, кто составлял сводки потерь.

Точное число сохранившихся к концу войны машин в летном состоянии в различных источниках довольно сильно колеблется. Так, например, в уже упоминавшейся работе Карла Риса и Ганса Ринга «Легион Кондор. История участия Люфтваффе в Гражданской Войне в Испании. 1936-1939 гг.» (Karl Ries/Hans Ring. The Legion Condor. A History of the Luftwaffe in the Spanish Civil War 1936-1939. Schiffer Publishing Ltd. 1992) указывается, что в двух испанских авиагруппах имелось только 22 Не51. В то же время в справочнике Геральда Хаусона «Самолеты Испанской Гражданской Войны 1936-39» (Gerald Howson. Aircraft of the Spanish Civil War 1936-39, Putnam Aeronautical Books, 1990), сообщается о 46 уцелевших самолетах. Однако анализ приведенной выше статистики указывает на то, что немецкие данные явно ближе к истине 1*.

Другое дело, что налаженная с помощью немецких специалистов работа ремонтной службы вкупе с поставками запчастей из Германии позволили позже испанским специалистам восстановить значительное количество самолетов. В дополнение к ним в мае 1939 г. из состава Люфтваффе, форсированными темпами перевооружавшимися на Bf109E, поступили еще 15 Не51, что довело количество самолетов этого типа в составе ВВС Испании до 61 экземпляра. Большая их часть прослужила в качестве легких штурмовиков, а затем и учебных до 1946 г.

1* Несмотря на обилие таблиц и академический характер справочника, у автора данной работы больше доверия вызывают немецкие сведения, которые достаточно объективно подтверждаются статистикой. К тому же несмотря на обилие материала, в работе Геральда Хаусона время от времени можно встретить откровенные глупости. Вот, например, что можно прочитать на с. 160. "However, it is known thai, on 30 April 1937, six GL-32s, each carrying a 100kg bomb, attacked the Nationalist battle-cruiser Espana. which later sank.». Дословный перевод говорит о том, что «30 апреля 1937 г. шесть GL-32 несшие 100-кг бомбы атаковали линейный крейсер националистов «Испания», который позже затонул»! Заметим, что взлетный вес GL-32 составляет всего 1376 кг а скорость всего 250 км/ч. Таким образом каждый самолет мог нести не более двух 100-кг бомб. Понятно, что результаты попадании даже шести таких боеприпасов не способны нанести линейному крейсеру повреждений серьезно угрожающих плавучести боевого корабля такого класса, которого, кстати, в составе испанских ВМС никогда не было. Для тех кто не видит большой разницы в терминах линейный корабль и линейный крейсер, рекомендую полистать «Морскую коллекцию» в журнале «Моделист-Конструктор». Что же касается линкора «Испания», поддержавшего мятежников, то он затонул после подрыва на минном заграждении 30 апреля 1937 г.

БОЛЬШАЯ СТРАТЕГИЯ

Анатолий Степанов

Пиррова победа Люфтваффе на Западе

Среди множества исследований по истории воздушных кампаний Второй Мировой войны, тема боев над Западной Европой в мае-июне 1940 г. не пользуется особой популярностью. Это объясняется многими причинами. Англоязычные исследователи, публикующие львиную долю западных работ по авиационной тематике, как правило сосредотачиваются на иных вопросах. Конек американских историков – Тихий океан. Европейские проблемы их интересуют в более ограниченных объемах, связанных либо со стратегическими бомбардировками Германии или боями в Западной Европе 1944-1945 гг., начиная с событий в Нормандии. О сражениях 1940 г. гораздо чаще пишут английские исследователи, но на первый план у них выходит ставшая хрестоматийной «Битва за Англию». Немецкие исследователи сосредотачиваются примерно на тех же вопросах, касающихся Европы, добавляя к ним темы Северной Африки, Восточного фронта и некоторых других «долгоиграющих» ТВД. На этом фоне бои над странами Бенилюкса и Францией, которые длились всего около полутора месяцев, просто растворяются в огромном калейдоскопе событий где-то между норвежской кампанией и началом знаменитой «Битвы над Англией».

В любой стране самым естественным образом преобладает тенденция к изучению того, что или считается национальной гордостью, или, по меньшей мере, рассказывает о каких-либо выдающихся достижениях за более или менее продолжительный период. Трагедия Франции явно не вписывается в подобные рамки. Это была национальная катастрофа, перевернувшая сознание целого поколения. События повернулись таким образом, что политические последствия – а речь идет о фактическом расколе французского общества на два лагеря – в какой-то степени просто затмили тему собственно военных действий и их итогов. Следы этого долгое время довлели над исследователями французских ВВС.

Разумеется, как и в любой другой стране, различные аспекты боевых действий над собственной территторией активно разбирались и анализировались. Но французские историки авиации в силу вышеуказанных причин никогда не делали акцент на превознесение усилий своей авиации в печально известном 1940 году и на анализе ее реальных заслуг в рамках борьбы европейских стран и их ВВС с германскими Люфтваффе. Кроме того, абсолютная незаинтересованность историков из той же Великобритании и Германии в тематике французских исследователей, а также в какой-то степени существующий языковой барьер, обособили тему кампании на Западе в основном, именно французскими национальными рамками.

Любопытным представляется тот факт, что советская и российская историография также не внесли какого-либо прогресса в изучение этой темы. Причины были до банальности просты. Существовавшая в СССР концепция превалирования темы Великой Отечественной войны над историей Второй Мировой просто не допускала обстоятельного изучения каких-либо несоветских ТВД. Французская кампания была тем более нежелательной темой, ибо там речь шла о противоборстве происходившем до столкновения Германии с Советским Союзом. Подобные события могли рассматриваться только с точки зрения устоявшихся штампов о том, что все происходящее в Европе до 22 июня 1941 г. было для вермахта (и Люфтваффе) легкой прогулкой, а настоящая история сопротивления германской военной машине началась именно в СССР. Наглядным образцом данного подхода служит, например, предисловие к воспоминаниям видного французского деятеля Эдуарда Эррио (1872-1951 гг.), занимавшего в период немецкого вторжения пост председателя палаты депутатов. В нем, в частности, говорится: «Эррио умалчивает о том, что Вторая Мировая война стала войной в настоящем смысле этого слова только начиная с 22 июня 1941 года, что до этого она была триумфальным шествием гитлеровских дивизий по Европе» [1].

В связи с этим, советские историки, касавшиеся французских событий, делали упор на кризис и разложение французского общества и армии. Вопросы об анализе итогов сопротивления и тем более сравнительные потери сторон как правило обходились. Так, М.Н.Кожевников указывал, говоря о периоде войны во Франции, что «французская и английская авиация не оказали должного отпора воздушному нападению немецких ВВС» [2]. А в «Истории второй мировой войны» – по сути, единственном фундаментальном советском труде о событиях 1939- 1945 гг. – давалось лишь общее соотношение людских потерь обеих стран, предворяемое тезисом: «Боевые действия вермахта окончились победой Гзрмании. Франция потерпела жестокое поражение»[3]. Нередко наши исследователи авиации шли на прямые подтасовки цифровых данных, на основе которых и делали удобные для советских ВВС выводы. Например, в единственном отечественном труде по истории Люфтваффе Д.Д.Горбатенко (издан треть века назад – в 1967 г.), приводились цифры потерь германской авиации во Франции и Норвегии – 1 239 самолетов с оговоркой автора: «Но в целом эти потери серьезно не повлияли на боеспособность Люфтваффе». Это, однако, не мешало автору ниже объявить 1284 самолета, уничтоженных в первый месяц войны с СССР, такими потерями, «каких еще не знала германская авиация с самого начала второй мировой войны» [4].

Об отношении к воздушным боям на Западе говорит тот факт, что даже знаменитую «Битву за Англию» согласно официальной установке советские историки предполагали дискредитировать. «Термин «битва», присвоенный действиям авиации над Англией летом и осенью 1940 года, не является правомерным, – писал Н. Рудой в предисловии к переводной «Истории военно-воздушных сил Великобритании во второй мировой войне». – Следует отметить, что распространенный в нашей печати перевод «The battle for Britain» как «битва за Англию» неприемлем…», – разъяснял он, уточняя, что в данном переводе «условно принят термин «битва над Англией»». А в переводной работе «Роковые решения» решительно опровергалось мнение Вернера Крейпе (участник Французской кампании, с 1940 г. занимал пост начальника оперативного отдела штаба 3-го Воздушного флота, в июле-октябре 1944 г. был начальником Главного штаба Люфтваффе) [5], который указывал, что во время «Битвы за Англию» «немецкие ВВС…понесли настолько тяжелые потери, что их так и не удалось восполнить до конца войны». Примечание редакции гласило: «С этим утверждением Крейпе согласиться нельзя. Он преувеличивал потери, понесенные немецкими ВВС в период воздушных боев над Англией» [6]. Что туг говорить о французской кампании, которую практически вообще не рассматривали всерьез.

Существовал еще один очень важный момент, без которого не обходилось практически ни одно исследование – фактически во всех советских работах, где упоминается тема воздушных боев 1939-1941 гг. в Европе, на первый план выходил первый уничтожающий удар Люфтваффе по аэродромам и гигантские цифры потерь союзников. Подобный тезис был весьма выгоден для последующего описания кризиса советской авиации летом 1941 г. Во-первых, тема пресловутого первого удара автоматически снимала необходимость рассмотрения недостатков собственных ВВС (в том числе и новой материальной части, которая якобы была полностью выбита), а, во-вторых, она даже делала их дальнейшие действия более героическими – ведь они продолжали героически сопротивляться в отличии от позорно рухнувших французских и прочих. В результате, как это не выглядит парадоксальным, практически до сих пор даже в среде специалистов, не говоря уже об общественном сознании, существует жесткий стереотип восприятия событий Западной кампании 1940 г. в воздухе сквозь призму нацистской пропаганды, цифры которой использовались и используются в самых разных отечественных трудах на протяжении уже 60 лет!

Предлагаемая вниманию читателей статья, где вводятся в научный оборот некоторые неизвестные ранее цифры и факты из зарубежных источников, ни в коей мере не претендует на полное и всестороннее из ложение истории противоборства в воздухе в мае-июне 1940 г. Главная цель автора заключается в показе общей картины сопротивления ВВС и ПВО четырех европейских стран действиям Люфтваффе, где основную роль играла французская истребительная авиация. Попутно анализируются темы о значении первых ударов по аэродромам, месте истребительной авиации Германии в немецком воздушном наступлении, а также роли Дюнкерка в общем контексте событий. Если автору удалось показать хотя бы отдельные аспекты степени готовности авиации и промышленности Германии к затяжной войне, а также реальный вклад в уничтожение нацистской военной машины сделанный союзными летчиками и зенитчиками, он будет считать свою задачу выполненной.

Удары по аэродромам: вымыслы и реальность

Версия о выводе из строя французской авиации в первые часы или дни войны, была использована службой Геббельса еще до завершения воздушной кампании во Франции. Затем она появилась в первых послевоенных трудах немецких историков.

«Французская авиация в результате беспрерывных ударов по ее основным аэродромам была уничтожена фактически еще на земле…Французские ВВС фактически были выключены из борьбы», – писал подполковник в отставке Греффрат [7]. Специализировавшийся на истории ВВС бывший штабист Люфтваффе Георг Фойхтер утверждал то же самое: «Точно также как и польская авиация, французские военно-воздушные силы были разгромлены на земле» [8].

Советская историческая наука практически полностью заимствовала данный тезис. Так, 8 коллективном труде «Начальный период войны», вышедшем в 1974 г., приводятся данные со ссылкой на периодическое издания 1940 г. (журнал «Военная мысль») о потере французской авиацией только на земле с 11 мая по 5 июня 1940 г. включительно (без учета потерь первого дня войны) полутора тысяч самолетов [9]. Между тем, не кто-то, а именно Ставка Верховного Главнокомандования вермахта (ОКВ) через Германское информационное бюро сообщило (и это 5 июня 1940 г. из Берлина в Москву передало ТАСС), что с 10 мая по 3 июня Люфтваффе уничтожили только в воздухе 1841 и кроме того на земле 1600-1700 самолетов противника! [10].

Одними из первых, кто усомнился в соответствии реальности объявленных немцами астрономических потерь французских ВВС, а также правильности их тактики были советские летчики, занимавшие высокие посты в ВВС РККА. Это очень четко проявилось, в частности, на совещании высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 г., на котором обсуждались важнейшие вопросы развития Красной Армии всего лишь за полгода до начала Великой Отечественной войны. На нем прозвучали и довольно резкие выступления по поводу целесообразности ставки на действия по аэродромам вообще.

В докладе начальника Главного Управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенанта авиации П.В.Рычагова «Военно-Воздушные Силы в наступательной операции и в борьбе за господство в воздухе» было прямо заявлено, что задача уничтожения авиации противника на аэродромах является по сравнению с задачами уничтожения авиации противника в воздухе и обеспечением превосходства в силах «наиболее сложной» и «представляет большую трудность», а «Большинство таких налетов будет постигать неудача». «Разумеется, подобная задача не может быть выполнена за один полет, а требует ряда повторных ударов, которые проводятся после обнаружения основных районов базирования авиации противника», – подчеркивал он [11].

Интересно, что когда начальник Главного управления ПВО Красной Армии генерал- лейтенант авиации Д.Т.Козлов, начал превозносить успехи немцев во Франции, заявив, что они выбили из строя французскую авиацию в первые же дни войны и получили господство в воздухе, П.В.Рычагов возразил: «Это было на 8-ой день- [12].

В выступлении командующего ВВС Киевского особого военного округа генерал-лейтенанта авиации Е.С.Птухина было заявлено, что эффективность ударов по аэродромам зависит от многих составляющих. Первое непременное условие – это превосходство в силах, когда для уничтожения 25-30 самолетов необходимо послать 100-150, второе – хорошая организация разведки, третье – обеспечение непрерывности налетов. «Я сам лично подвергался ежедневной бомбежке. но они действовали очень маленькой группой бомбардировщиков и они нам почти никакого вреда не приносили. Наоборот, налетающая группа бомбардировщиков имела потери больше-, – приводил Е.С.Птухин пример из испанского боевого опыта и констатировал, что даже при соблюдении необходимых условий «эта операция самая трудная, самая сложная и эта операция для воздушных сил в отношении материальных и людских потерь – самая большая» [13].

Выводы Е.С.Птухина поддержал помощник начальника Генерального штаба Красной Армии по ВВС Я.В.Смушкевич, который указал на несоблюдение немцами необходимых условий при налетах на аэродромы, что могло печально закончиться для Люфтваффе. «Немцы 10 мая 1940 г. произвели одновременный налет на аэродромы Франции на глубину до 400 км и охватили свои налетом свыше 100 аэродромов. При наличии связи и хорошей организации такой налет мог кончиться большим поражением немецкой авиации, ибо указанный налет проводился мелкими группами без прикрытия истребителей и встреча этих групп в определенном месте истребителями может кончиться уничтожением этих групп» [14].

Командующий ВВС Дальневосточного фронта генерал-лейтенант авиации К.М.Гусев также предупреждал, что «удар впустую вообще чреват серьезными последствиями, так как противник после пустого удара может организоваться и дать ответный удар». «Борьба за господство в воздухе потребует максимального напряжения всех сил страны», – подчеркивал он [15].

«Основным является воздушный бой. Я не верю тем данным, которые мы имеем в печати и которые говорят о большом количестве потерь самолетов на аэродромах. Это, безусловно, неправильно. Неправильно, когда пишут, что французы на своих аэродромах теряли по 500-1000 самолетов», – заявил при обсуждении доклада П.В.Рычагова командующий ВВС Прибалтийского особого военного округа генерал-лейтенант авиации Г.П.Кравченко. «Я основываюсь на своем опыте. Во время действий на Халхин- Голе. Для разгрома одного только аэродрома мне пришлось вылетать несколько раз в составе полка. Я вылетал, имея 50-60 самолетов в то время, как на этом аэродроме имелось всего 17-18 самолетов. Поэтому я считаю, что цифры, приводимые в печати о потерях самолетов на аэродромах, неправильные», – доказывал он [16].

Показателен диалог, произошедший в ходе этого выступления:

«С.М.Буденный: Вы сказали о потерях на аэродромах, а вот какое соотношение в потерях на аэродромах и в воздухе?

Г.П.Кравченко: Я считаю, что соотношение между потерями на аэродромах будет такое: в частности, на Халхин-Голе у меня было так – 1/8 часть я уничтожил на земле и 7/8 в воздухе.

Г.М.Штерн: И примерно такое же соотношение и в других местах.

Г.П.Кравченко: Поэтому надо ориентироваться на это и готовиться в основном к сражению в воздухе.

Г.М.Штерн: И иметь побольше истребителей» [17].

В заключительном слове П.В.Рычагов указал на необходимость проведения сбалансированной подготовки авиации как к воздушным боям, так и к ударам по аэродромам. «Выступавшие гг. Кравченко и Штерн склонны считать, что основное уничтожение противника будет осуществляться в воздухе, а не на земле. Я всегда был противником этих крайностей. Мы обязаны уметь одинаково хорошо бить воздушного противника и на земле, и в воздухе», – подытожил он итоги обсуждения этой темы [18].

Практически все отечественные исследователи, приводящие подобные высказывания советских военачальников на декабрьском совещании 1940 года, подвергают критике их тезисы. Так, в монографии М.Н.Кожевникова «Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой отечественной войне 1941-1945» автором делается вывод: «Некоторые участники совещания, преувеличивая весьма ограниченный опыт войны в Испании и свой личный опыт, недооценивали действия ВВС Гэрмании по быстрому разгрому польской и французской авиации, главным образом путем внезапных массированных ударов по аэродромам» [19]. В коллективном же труде «Воздушная мощь Родины», последнего, вплоть до сегодня, касающегося истории ВВС РККА предвоенного и военного периода, авторы расценивают критику немецкого опыта как недооценку «новых явлений и… возможностей нашего вероятного противника» [20]. А.Г.Хорьков в своей монографии о начале Великой Отечественной войны также указывает на «ошибочные выводы» некоторых выступавших, приводя в пример выступление Г.К.Кравченко. Он подверг критике и доклад П.В.Рычагова, где якобы «прозвучала недооценка действий ВВС по аэродромам» [21]. Однако ни один из авторов этих и других работ так и не выяснил – насколько же соответствовали реальности заявленные немцами цифры французских потерь и что стояло за понятием «массированные удары по аэродромам».

Безусловно, в мае-июне 1940 г. на аэродромах союзников во Франции можно было увидеть немало брошенной авиатехники. Однако только малая ее доля, подобно этому «Поте-63» была выведена из строя в результате бомбо-штурмовых ударов Люфтваффе.

За незначительные успехи при ударах по аэродромам союзников приходилось платить дорогой ценой: этот Bf109Е-3 обер-лейтенанта Дитриха Робиша из состава II(J)/186 был сбит в схватке с голландскими истребителями D.XX110 мая 1940 г. над авиабазой Де Куй.

Таблица 1 Результативность действий немецкой авиации согласно сводкам Верховного Командования Вермахта [22]

Дата	Заявленные победы	Из них на аэродромах
10 мая	423	400
11 мая	300	246
12 мая	320	190
13 мая	150	66

Согласно официальным немецким заявлениям за четыре дня с момента начала военных действий союзная авиация потеряла до 1200 самолетов, в том числе – свыше 900 (75% от общего числа) на аэродромах. Примерно половина от заявленных потерь союзников на земле приходилась на самый первый день боев (см. таблицу 1).

В реальности, положение дел было совершенно иное. Союзные ВВС потеряли в первый день Кампании в Оперативной Северной Воздушной Зоне (Zoned'Operations Aeriennes Nord – ZOAN) всего четыре самолета, еще 30 было повреждено [23]. В Оперативной Восточной Воздушной Зоне (Zone d'Operations Aeriennes Est – ZOAE) потери составили 16 уничтоженных и 10 поврежденных самолетов [24]. Таким образом безвозвратные потери союзных ВВС 10 мая составили всего 20 самолетов. Даже если к этому добавить общую численность голландских и бельгийских ВВС (разумеется, не идет и речи об их полном уничтожении в первый же день, хотя последние понесли от первого удара тяжелые потери), то даже тогда итоговая сумма не составит объявленных Германией за 10 мая потерь на земле ВВС четырех стран.

В современных отечественных исследованиях, к сожалению, уровень разработки данной темы остается также неизменным. Например, генерал-майор авиации Валентин Рог, академик РАН, доктор военных наук, Заслуженный деятель науки и техники Российской Федерации, профессор, сообщает следующее в статье «Не умаляя заслуги друг друга. К вопросу о завоевании господства в воздухе. Точка зрения» (см. Красная Звезда, за 23.10.1996.): «Исход борьбы за господство в воздухе во многом определяется степенью эффективности действий ВВС в начальный период войны. В истории военного искусства сыщется немало примеров, которые возвели этот постулат в ранг аксиомы. Приведу самые красноречивые». Далее сообщается, что 10 мая в результате ударов по 72 французским аэродромам было уничтожено несколько сот самолетов, а 11 и 12 мая состоялись повторные массированные удары, которые вывели из строя еще 700-750 французских самолетов. 5 июня в актив Люфтваффе было записано еще 140 машин [25].

В опубликованной не так давно киевским журналом «Авиация и время» (№3/96) крупной статье Дмитрия Хазанова «Вторжение» проводится та же мысль: «даже на совещании высшего руководящего состава Красной Армии в последних числах декабря 1940 г., на котором этим вопросам было уделено большое внимание, не нашла должного понимания организация ударов по неприятельским аэродромам…-. Далее автор сетует на то, что недалекие советские командиры недооценивали опасность воздушных ударов по аэродромам и не верили в то, что в 1940 г. "французы на своих аэродромах теряли по 500-1000 самолетов…- [26].

Совершенно очевидно, что и В.Рог и Д.Хазанов по-прежнему находятся в плену пропагандистских штампов 60-летней давности, часть из которых в очень выгодном свете позволяет оценивать деятельность ВВС РККА летом 1941 г. Однако если даже не рассматривать тот факт, что потери несли не только французские ВВС, а число собственно французских аэродромов, которые подверглись удару, составляло не 72, а только 47, то все равно картина описанныя обеими авторами представляется ирреальной. Цифры, использованные В.Рогом и повторенные Д.Хазановым не имеют под собой никакой почвы – даже нацистская пропаганда в свое время ограничилась заявлением, что 11 и 12 мая было уничтожено на земле 436 союзных самолетов, а не 700-750 французских. И наконец, по известным уже минимум четверть века цифрам, реально французская авиация на аэродромах за всю кампанию лишилась 234 самолетов, что составляет всего 26% от ее общих потерь [27].

Что касается июньских ударов, то автор также не в ладах даже с немецкими данными. Действительно, из сводки ОКВ, освещающей бои 5 июня 1940 г. следует, что общие потери союзников составили 143 самолета. Но далее в ее тексте разъясняется, что 68 из них было уничтожено в воздушных боях и наземной ПВО [28]. Таким образом, потери союзников на аэродромах по немецким данным в этот день составили не 140, а почти вдвое меньше – 75 самолетов. Пилоты французских истребительных авиагрупп в ZOAN и в ZOAE совершили в этот день 438 боевых вылетов и, потеряв 15 машин, уничтожили 40 немецких самолетов, в том числе – самолет Вернера Мельдерса, который был взят в плен [29]. В.Рог мог бы привести гораздо более эффектный пример из сводки германской ставки о боях 3 июня. Вот там действительно шла речь об уничтожении в ангарах (то есть именнно на земле) 300-400 французских машин, еще 104 были объявлены сбитыми в воздушных боях, а 21 уничтоженными огнем зенитной артиллерии [30].

Однако реальные результаты налета на район Парижа, включая удары по аэродромам (так называемая «Операция Паула») не выглядели столь впечатляющими. Концентрированные атаки на 13 французских аэродромов привели к разрушению только 16 самолетов, а еще семь были повреждены. Было выведено из строя шесть взлетно-посадочных полос и погибло 32 человека обслуживающего персонала; спустя двое суток все авиабазы были уже полностью боеготовы. Бомбардировщики атаковали также 22 железнодорожных узла и станции, которые были восстановлены уже к вечеру 4 июня. Из 15 атакованных заводов три получили серьезные повреждения. Жертвы среди мирного населения составили 254 человека убитыми и 652 ранеными. В течении дня французские истребители совершили 243 боевых вылета и уничтожили 26 немецких самолетов. Собственные потери при этом составили 17 истребителей и 12 погибших пилотов [31].

В связи с вышеизложенным, вероятно, вряд ли стоит считать действия германских ВВС по аэродромам в мае и июне 1940 г. «самыми красноречивыми» примерами эффективности действий авиации в начальный или какой-либо иной период войны, а их фальсифицированные результаты вообще нельзя принимать всерьез, и уж тем более рассматривать их в качестве базы для научного анализа.

Боевые действия в Голландии

В первый день развернувшегося немецкого наступления важной целью немецкой авиации стала Голландия. Для захвата стратегических объектов на ее территории, включая и аэродромы с целью последующего их использования Люфтваффе для броска на Запад, были использованы десантные авиачасти при активной поддержке авиации. Английские исследователи Д.Ричарде и Х.Сондерс в классическом труде о действиях английских ВВС во Второй Мировой войне отмечали: «Хотя налицо ужеимелись явные признаки того, что основные силы противника наступают на Люксембург и Бельгию, наиболее тяжелая обстановка в первый день немецкого наступления сложилась в Голландии. Голландцы не были захвачены врасплох и оказали упорное сопротивление немецким воздушно-десантным войскам, пытавшимся захватить Гаагу»[32].

Небольшая страна могла противопоставить немецкому вторжению довольно мощную систему наземной ПВО, которая, по сравнению с малочисленными голландскими ВВС, была главным препятствием для немцев.

ВВС Голландии по состоянию на 1 мая 1940 г. насчитывали всего 124 боевых самолета, из которых задачам ПВО полностью соответствовали истребители «Фоккер»D.ХХI и «Фоккер»6.1, количество которых, однако, не превышало 60. Когда начались боевые действия, зенитная артиллерия Голландии состояла из одной зенитной бригады двухполкового состава (всего 16 батарей по три орудия). Помимо этого каждая из четырех дивизионных групп сухопутных войск имела по одному тяжелому зенитному дивизиону и по две роты зенитных пулеметов, а во всех стратегически важных пунктах были расположены стационарные зенитные установки и роты зенитных пулеметов [33]. К маю 1940 г. в системе ПВО имелось 355 огневых точек [34].

Главными целями немцев были аэродромы Ваалхавен вблизи Роттердама, а также Валкенбург. Здесь и развернулись самые ожесточенные бои, ибо голландцы хорошо усвоили уроки недавно проведенной немцами норвежской операции, стянув в этот район крупные войсковые части. Ваалхавен после бомбардировки был взят немецкими де-

сантниками штурмом после короткого, но кровопролитного боя: зенитные установки вплоть до их захвата вели огонь как по парашютистам, так и по прибывающим на аэродром самолетам. В районе Валкенбурга, немцам хотя и удалось выбросить шесть рот десантников из первого эшелона, голландцы, ждавшие главный удар именно здесь, встретили второй эшелон сосредоточенным огнем из всех видов оружия. Потери немцев еще до высадки составили десятки самолетов. В момент приземления тяжелые транспортные машины стали вязнуть в грунте и вскоре на переполненную застрявшими самолетами ВПП садиться было нельзя, поэтому оставшиеся на Валкенбурге парашютисты вынуждены были перейти к обороне [35].

Транспортники с десантом уничтожались не только силами наземных ПВО. Утром 10 мая в 06:45 группа голландских истребителей «Фоккеро»D.XXI перехватила 55 Ju 52. Хотя сами голландцы считали, что они сбили 37 самолетов, в реальности же, как следовало из документов Люфтваффе, потери составили 39 самолетов и 85 человек только убитыми и пропавшими без вести. Эта воздушная победа стала крупнейшим успехом за всю историю ВВС Голландии [36]. «Германские парашютисты на «Юнкерсах-52», готовившиеся прыгнуть на аэродром Ипенбург, который лежал в стороне от Гааги, были убиты и ранены прежде, чем сумели использовать шанс для прыжка… Уцелевшие «Юнкерсы», некоторые из которых были объяты пламенем, совершили отчаянную попытку приземлиться в Ипенбурге, но терпели аварии, столкнувшись с прочными противодесантными заграждениями», – описывает этот эпизод исследователь Мэсон [37].

Кроме этого голландские самолеты пытались нанести удары по уже захваченным немцами объектам. Так, 10 мая, уже через полтора часа после высадки в Ваалхавене, три «Фоккера»Т.V из состава 1 -й эскадрильи 1-го авиаполка пробились к аэродрому и сбросили бомбы на стоящие там транспортники, одна группа из которых загорелась. Две машины были быстро сбиты патрулирующими Bf 110, но третьей удалось скрыться. В полдень 11 мая три «Фоккера»Т.V под прикрытием шестерки «Фоккеров»D.ХХI пытались прорвать немецкую истребительную завесу и бомбить мосты через реку Маас, занятые немецкими десантниками. Вскоре после этого состоялись атаки на немецкие транспортники на аэродромах: пять бипланов «Фоккер»С.Х атаковали Ваалхавен. а 11 «Фоккеров»С.V и С.Х предприняли отчаянную попытку налета на Валкенбург и Ипенбург, где где около пятидесяти транспортников были в беспорядке рассеяны по поверхности взлетного поля. Все это стоило голландским ВВС 14 потерянных или тяжело поврежденных машин.

Утром 10 мая 1940 г. пилоты немногочисленных голландских истребителей «Фокkep»D.XXI устроили над Ипенбургом (район Гааги) настоящее избиение немецким транснортым Ju52, уничтожив из 39 трехмоторников.

Кроме того экипажи «Фоккеров»С.У и С.Х неоднократно атаковали множество Ju52, которые приземлились на песчаных пляжах к северу от Гааги. Мужественные пилоты прорывались под смертельный «зонтик» патрулирующих «мессеров» и штурмовали скопления людей и самолетов, заполнивших дюны. К наступлению ночи германские силы в районе Гааги фактически были уничтожены [38].

Немцы с самого начала предвидели возможность воздушного противодействия своему десанту. Поэтому они выставили для его защиты значительные силы эскорта. Вольфганг Фальк, который командовал I/ZG1, так позже описывал эти события: «Мы летели на высоте 2000 м, помня о приказе – стрелять из бортового оружия в случае возможной атаки и вопросов в связи с этим не возникало – нас не могли встречать доброжелательно как «освободителей». Когда цель была достигнута, то все было тихо, но мы заметили – аэродром был загроможден различными препятствиями: грузовиками, старыми автомобилями и даже автобусами. Все это закатили на летное поле для эффективного противодействия приземлению любого германского самолета…». Он подчеркивал, что «при возвращении мы не встретили ни одного противодействующего вражеского истребителя, но видели одну за другой волны наших истребителей, бомбардировщиков и транспортников на пути в район Роттердама".

Именно самолеты из состава I/ZG1 перехватили шесть «Бленхейм»1№ из 600-й эскадрильи, которые были посланы Королевскими ВВС по просьбе голландского правительства на бомбардировку Ваалхавена. В схватке с куда более мощными Bf 110 смог уцелеть только один самолет, пилотируемый сержантом Морисоном [39]. Однако позднее восемь «Бленхеймов» 15-й эскадрильи снова атаковали Ваалхавен и уничтожили несколько немецких транспортников, причем все самолеты вернулись на базу. Примерно в это же время 12 «Бленхеймов» из 40-й эскадрильи атаковали Ипенбург, небольшую ВПП в пяти милях от Лейдена, а также проштурмовали Ju52, приземлившиеся на песчаном отрезке между Гаагой и Ноордвийком. Двух «томми» сбили немецкие зенитчики, а один перехватили «Мессершмитты» [40]. В ночь на 11 мая 36 бомбардировщиков «Веллингтон» из состава Бомбардировочного Командования также бомбили Ваалхавен [41].

Как бы там ни было, но к полудню 14 мая у голландцев уже не осталось боеспособных самолетов и на следующее утро последовала сдача оружия войсками (за исключением частей в области Зееланд), однако усилия зенитчиков, летчиков и наземных частей даром не пропали – немецкая авиация понесла за пять суток боев над Голландией весьма тяжелые потери. Прежде всего это коснулось транспортных авиагрупп и авиадесантных частей. Согласно данным британского историка Роберта Джексона немцы не досчитались 315 самолетов [42]!

Воздушная война над Бельгией

В отличие от голландцев, авиаторам Бельгии почти не удалось проявить себя. Уже в первые же часы начавшегося немецкого вторжения значительная часть немногочисленных ВВС этой страны была уничтожена на аэродромах, на приведенном снимке запечатлены обломки сгоревших на аэродроме Ле Зут «Фэйри-Фоксов».

Бельгия, находилась в эпицентре немецкого наступления, а ее авиация с самого начала оказалась в особо сложном положении. Устаревшая материальная часть ВВС, их малочисленность, а также близость аэродромов к немецкой территории – все это делало перспективу сопротивления Люфтваффе весьма проблематичным.

К началу немецкого вторжения бельгийская авиация насчитывала три авиакрыла. Истребительные части находились в составе 2-го авиакрыла, которое насчитывало три авиагруппы. В составе каждой были две боевые и одна запасная эскадрилья [43]. Численность истребительной авиации составляла 90 самолетов из имевшихся 222 боевых машин всех типов, которыми располагала Бельгия [44].

Немецкие удары по бельгийским аэродромам 10 мая 1940 г. были сосредоточены в первую очередь именно против истребительных авиачастей. Наиболее современным бельгийским самолетом был «Харрикейн», который поставлялся как из собственно Великобритании (к 10 мая получено 15 машин этого типа), так и производился по лицензии в самой Бельгии (изготовлено восемь, но не все из них поставлены в части). Десять истребителей этого типа из состава 2-й эскадрильи I группы 2-го полка (2/I/2) были уничтожены на земле в первые же часы 10 мая. Остальные перестали существовать чуть позже [45]. Такая же участь вскоре постигла и 15 «Гладиаторов» из 1-й эскадрильи (1/1/2). В Брастхейме были уничтожено 15 «Фиатов»СИ.42» из состава 3/II/2 [46]. На аэродроме Ле Зут в первые часы войны погибли 15 «Фейри-Фоксов» из состава 6/III/2 [47]. Таким образом, две трети истребительной авиации страны было выведено из строя на земле вскоре после начала немецкого наступления.

Оставшиеся машины также быстро растаяли в неравных боях. Эскадрилья «Фоксов» 5/III/2 избежала участи постигшей «Харрикейны» и «Гладиаторы», потому что была переброшена из Шаффена в Виссенакен. Этот маневр позволил избежать уничтожения, а кроме того с 06:30 10 мая пилоты сидели в кабинах ожидая команды на вылет.

В 08:35 девятка истребителей поднялась на перехват замеченной постами ВНОС группы немецких бомбардировщиков. Между 09:00 и 09:15 шесть самолетов вернулись обратно, поврежденные пулеметным огнем; три другие машины погибли в схватке с Bf 109 из группы сопровождения.

На следующий день, 11 мая, в ходе налета на Виссенакен немецкой авиации были уничтожены две машины, а уцелевшие четыре перебазировались на резервный полевой аэродром и принимали участие в разведывательных вылетах вместе с «Бэттлами», накануне их эвакуации во Францию.

На рассвете 16 мая остатки бельгийских истребительных сил, состоявшие из шести «Фиатов»СR.42, перелетели на север Франции и неравное сопротивление в Бельгии немецким воздушным атакам завершилось [48].

Бельгийское правительство сообщало совершенно неправдоподобные данные о потерях и победах своей авиации. Так, агентство Рейтер из Лондона, ссылаясь на бельгийское радио, передало 11 мая, что согласно заявлению военного министра Бельгии генерала Дени «германские бомбардировщики при налетах на бельгийские аэродромы не достигли успеха, вследствие того, что бельгийские самолеты находились в воздухе». По данным министра на аэродромах были уничтожены один-два бельгийских самолета и несколько повреждены [49]. 13 мая корреспондент Юнайтед Пресс из Брюсселя сообщил в Нью-Йорк, что, согласно заявлению премьер-министра Бельгии, только «12 мая было сбито 100 германских самолетов» [50].

В действительности ситуация была прямо противоположной заявленному. Только на аэродромах в первый же день бельгийцы потеряли десятки самолетов. «Бельгийские ВВС, и в первую очередь их летные части, так сильно пострадали в результате внезапного налета немецкой авиации, что почти не принимали участия в боях», – констатировал Георг Фойхтер [51].

Что же касается потерь Люфтваффе над Бельгией, то, например, согласно официальным данным, которое агентство Рейтер передало в Лондон из Парижа 13 мая 1940 г., бельгийскими, голландскими, английскими ПВО, а также английскими истребителями в Голландии и над Северным морем в период с 10 по 13 мая было уничтожено до 278 немецких самолетов [52]. Даже если не считать эти данные завышенными и учитывая, что только в Голландии немцы потеряли около 200 транспортных машин без самолетов прочих типов, вряд ли можно принимать всерьез заявление об уничтожении над Бельгией ста самолетов Люфтваффе в течении одного дня, когда практически вся бельгийская авиация была выведена из строя. В самом благоприятном случае, общие немецкие потери над Бельгией могли составлять несколько десятков самолетов.

Об удручающем положении в небе над Бельгией говорилось в официальном отчете бельгийского правительства: «С самого начала германские военно-воздушные силы имели подавляющее превосходство. Не было никакой возможности вырвать у них господство в воздухе даже в местном масштабе. Их действиям благоприятствовали исключительно хорошие метеорологические условия на протяжении всех 18 дней боев. В эти 18 дней бельгийская армия испытывала угнетающее чувство, что она ведет борьбу под небом, которым полностью завладел противник" [53].

Легенда о Дюнкерке: роль Королевских ВВС в сопротивлении Люфтваффе

Тревога в 87-й истребительной эскадрильи, входившей в состав Air Component Британских Экспедиционных Сил во Франции (вверху). За период с 10 по 21 мая 1940 г. ее пилоты запишут на свои счета 55,5 сбитых достоверно, 18 с пометкой «вероятно» и восемь поврежденных немецких самолетов. Ее собственные потери в воздушных боях составят лишь 12 «Харрикейнов», а еще неменее семи будут брошены на аэродромах. На дюжину сбитых, шесть «вероятно» уничтоженных и три поврежденных самолета за это же время претендуют пилоты 615-й истребительной эскадрильи. Однако ее собственные потери составили 11 машин в воздушных боях, три на аэродромах и не менее четырех брошены из-за невозможности эвакуации (внизу).

Первые английские истребители пересекли Ла-Манш 9 сентября 1939 г. Это были четыре эскадрилии истребителей «Харрикейн» [54]. Несколько позже во Францию, были переброшены еще две, оснащенные «Гладиаторами» и с этого момента вплоть до начала немецкого наступления на Западе состав английских истребителей там больше не менялся.

Организационно, к 10 мая 1940 г., английские истребительные соединения во Франции были распределены между Британскими Экспедиционными Силами (BEF Air Component) и Передовыми Воздушными Ударными Силами (Advanced Air Striking Force – AASF). В первом компоненте они должны были действовать в интересах сухопутных войск Британских Экспедиционных Сил и авиации, которая взаимодействовала с ними, а во второй – прикрывать эскадрильи Бомбардировчного Командования, действовавшие с Британских островов и выполнявших боевые задачи поставленные Британским Военным Кабинетом. Истребительные части Air Component включали в себя 85- ю и 87-ю эскадрильи «Харрикейнов», а также 607-ю и 615-ю эскадрильи «Гладиаторов». Две последние были перевооружены на «Харрикейны» в марте и в конце апреля соответственно. В состав AASF входили 1 -я и 73- я эскадрильи «Харрикейнов». С началом боев во Францию срочно перебросили еще четыре эскадрильи «Харрикейнов»: 3, 79-я и 504-я из них усилили Air Component, а 501-я была направлена в AASF. Таким образом, непосредственно против Люфтваффе было выставлено десять эскадрилий «Харрикейнов», а несколько позже для Air Component было послано «маршевое пополнение» из нескольких десятков «Харрикейнов» для восполнения потерь [55].

К наступлению ночи 15 мая то есть за шесть дней боев, британские ВВС во Франции потеряли 78 «Харрикейнов», причем только четыре из них – один «Гладиатор» (видимо единственный имевшийся к этому времени во Франции) и три «Харрикейна» – были уничтожены в ходе налетов на аэродрому. За два последующих дня англичане не досчитались еще 28 самолетов этого типа, причем опять-таки все они были сбиты в воздухе. До конца мая только боевые потери Air Component и AASF составили 156 «Харрикейнов» [56]. Кроме того значительное количество самолетов было сожжено персоналом эскадрилий при срочной эвакуации аэродромов. К сожалению, точные данные по этому вопросу до сих пор не опубликованны из-за утраты части документов, однако британский историк Норман Фрэнке, приводя списки регистрационных номеров «Харрикейнов» указывает в своих работах цифру в не менее чем 64 машины [57].

19 мая в связи с продвижением немецких войск и с угрозой воздушных атак аэродромов был отдан приказ об эвакуации уцелевших самолетов и их пилотов из Air Component на базы в Южной Англии. В тот же день в метрополию были переброшены первые три из семи истребительных эскадрилий – 3, 32-я и 79-я. а 20 мая – оставшиеся 85, 87, 607-я и 615-я. Потери истребительных эскадрилий только ВВС Экспедиционных Сил составили 220 машин. а всего в мае 1940 г. на всех ТВД Истребительное Командование недосчиталось 255 «Харрикейнов», 46 «Спитфайров», 10 «Дефиантов» и семь «Бленхеймов». что соответствовало примерно 45% всех боеспособных самолетов Истребительного Командования [58]!!

Значительное место в исследованиях о кампании на Западе 1940 г. занимают дюнкеркские события 27 мая – 4 июня, в частности – оценка роли Королевских ВВС и ущерба, которые они нанесли немецким ВВС. Преувеличение последствий борьбы английских истребительных соединений во время эвакуации из района Дюнкерка контингентов союзных войск берет свое начало еще со времен войны, а также с первых исследований послевоенных лет.

«Спитфайр» пайлот офицера Харта из состава 63-й эскадрильи сбитый над Дюнкерком 26 мая 1940 г.

Французский эсминец «Ле Адроя» (137о т) на фоне брошенной союзниками техники. Около 01:00 ночи 21 мая 1940 г. этот корабль был атакован He111 из состава KG55 и, в результате взрыва бомбы на дне (пробившей корпус), был вынужден выбросится на берег пляжа Мало-ле-Бэн.

Судьбу этого эсминца в районе Дюнкерка и в прилегающих водах разделили еще шесть французских «контр-торпиеров» и девять британских «дестроеров». Внизу: результаты бомбежек немецкой авиации дюнкеркских пляжей.

Оценка общих потерь немецкой авиации над Дюнкерком с 26 мая по 4 июня 1940 г. [65]

Потери Люфтваффе по документам	Данные У.Черчилля и П.Рейно	Соотношение заявленных и реальных потерь	Первые официальные данные	Соотношение заявленных и реальных потерь	Более тщательный подсчет	Соотношение заявленных и реальных потерь
132	424	1:3,2	390	1:2,95	262	1:1,98

Так, У.Черчилл в своей речи в палате общин 4 июля заявил следующее: «Войну не выиграешь эвакуацией. Но в ходе проведения этой эвакуации была одержана победа, которую следует отметить. Она была достигнута военно-воздушными силами. Эта была великая проба сил английских и германских ВВС… Мы вернули себе наземную армию; они заплатили четырехкратными потерями за ущерб, причиненный нам. Все наши летчики оказались более высокого качества, чем у противника» [59]. «Это столкновение имело решающее значение», – подчеркивал он в своих воспоминаниях. «В дело была пущена вся авиация метрополии – наш последний драгоценный резерв», – отмечал он [60]. Бывший сотрудник штаба Люфтваффе Георг Фойхтер указывал, говоря о значении дюнкерских событий для немецкой авиации, что «Дюнкерк впервые показал границы ее возможностей». «Ореол непобедимости исчез. Для противника это означало большой успех, который сильно повысил его волю к сопротивлению и уверенности в своих силах», – констатировал он [61]. Авторы исследования по истории Королевских ВВС Д.Ричарде и Х.Сондерс сообщали, что «командование английских ВВС указывало, что наша истребительная авиация добилась больших успехов в борьбе с бомбардировочной авиацией противника в ходе эвакуации союзных войск из Дюнкерка. Высокую оценку нашей авиации при проведении операции «Динамо» дал премьер-министр Великобритании» [62]. В последних работах западных историков подобные точки зрения также нашли свое отражение. «В ходе эвакуации Британского Экспедиционного Корпуса и значительной части французской Северной армии из Дюнкерка в конце мая – начале июня воздушные бои между истребителями Люфтваффе и самолетами союзников были особенно тяжелыми», – сообщает американский исследователь Майк Спик в своей работе «Асы Люфтваффе» [63]. Он же указывал в другой своей работе «Асы союзников», что«спасение трехсоттысячной группировки войск, расположенной в районе Дюнкерка, вошло в летопись героических действий союзников. Это произошло буквально под носом у Люфтваффе и сопровождалось ожесточенными сражениями в воздухе»[64].

Ни в коей мере не отрицая героизм и мужество английских пилотов, сражавшихся над Дюнкерком, попытаемся подробно проанализировать итоги этих боев и дать им оценку с точки зрения вклада Королевских ВВС в общие потери понесенные Люфтваффе на протяжении всей Кампании на Западе.

Подробный анализ заявленных английскими пилотами побед над Дюнкерком был сделан, в частности, английским историком Д.Дивайном (русский перевод его книги «Девять дней Дюнкерка» был издан еще в 1965 г.). Цифры, приведенные им, наглядно свидетельствуют об одной очень важной детали – английские пилоты значительно завышали число своих побед. Это обстоятельство дало ему возможность привести реальные потери Люфтваффе над Дюнкерком. Мы также можем использовать эти данные для анализа предшествующих и последующих заявленных побед пилотами Королевских ВВС во Франции с целью оценки их конкретного вклада в борьбу с Люфтваффе во Франции.

Из вышеприведенных данных следует, что реальные победы английских пилотов по различным причинам завышались в 2,0-3,2 раза. Более того, если учитывать зенитный огонь наземных войск, от которого по их заявлениям погибло 35 немецких самолетов, то завышение достигнет еще большей отметки. На значение подобных неправдоподобных оценок указывает сам Д.Дивайн: «Если качественное превосходство действительно было достигнуто и если истребительное командование действительно уничтожало четыре немецких самолета за каждый свой потерянный самолет, Дюнкерк бы мог оказаться весьма успешным началом воздушной обороны Англии» [66]. В реальности все это обстояло иначе.

Фактически, на основании последних работ западных авторов в значительной степени уже лишенных прежнего налета идеологизации, который присутствовал при описании дюнкеркских событий в 40-60-х годах, нетрудно прийти к выводу, что эскадрилии Истребительного Командования не только не смогли завоевать господство в небе над этим портом и соответственно сбить в несколько раз больше немецких самолетов, чем потеряли сами, но и вообще с трудом отражали налеты Люфтваффе. Если последние потеряли над Дюнкерком 132 боевых самолета, то Королевские ВВС с 21 мая по 4 июня, недосчитались 147 истребителей (71 «Харрикейн», 65 «Спитфайров», 10 «Дефиантов» и один «Гладиатор») [67]!

Совершенно неправдоподобным, в связи с вышеизложенным, представляются сообщения об успехах английских истребителей, действовавших во Франции. Например, на счету 1-й эскадрильи «Харрикейнов» из состава AASF к моменту окончания боев во Франции числилось 155 сбитых. Сравнивая эти данные с достижениями одних из лучших французских истребительных частей – GC II/4 и GC II/5 имевших, соответственно, «всего лишь» 71 и 70 самолетов [68] можно прийти к ошибочному выводу о гораздо лучшей выучки «томми» или качественному превосходству «Харрикейнов» над французскими истребителями.

Однако ни одно из этих предположений не подтверждается, поскольку по уровню подготовки английские и французские летчики – ориентированные на ведение индивидуального маневренного боя – были примерно равны, а «Хоук-75», которым были оснащены обе указанные авиагруппы по комплексу летно-тактических данных практически ни в чем не уступает «Харрикейну», а по живучести – благодаря звездообразному двигателю воздушного охлаждения – даже превосходит.

«Заявленные победы представляются несколько преувеличенными», – достаточно мягко прокомментировал успехи своих соотечественников воевавших во Франции и над Дюнкерком британский исследователь Роберт Джексон [69].

Проблемы французской авиации кануна и начала Второй Мировой войны

Теоретически многоцелевой «Поте-63» был неплохой машиной, различные варианты которой обладали довольно высокими летными характеристиками и могли нести довольпо мощное вооружение. Но с успехом действовать на этих самолетах в тяжелеой обстановке мая-июня 1940 г. могли только опытные экипажи, которых в составе L'Armee de I'Air почти не было.

Еще во время событий вокруг Чехословакии осенью 1938 г стало ясно, что французская авиация переживает серьезный кризис. Количественный и качественный уровень материальной части ВВС, а также темпы выпуска самолетов совершенно не отвечали требованиям все более обострявшейся международной обстановки. Но даже после этого правительство не принимало необходимых мер для исправления положения. Как отмечал в парламентской комиссии 1947 г. бывший министр авиации Ги ля Шамбр, «после Мюнхена я не мог согласиться с действиями правительства, ибо министр финансов заявил, что защита франка равносильна защите нации. Но то же самое можно сказать и про закупку материальной части авиации» [70].

Когда разразилась Вторая Мировая война. французское авиапроизводство, в котором было занято 100 тысяч человек, обеспечивало выпуск 200 самолетов в месяц. Главная проблема заключалась в недостаточных мощностях по производству авиадвигателей, оружия и снаряжения – то есть основные составляющие авиапромышленности были попросту неразвиты [71].

Положение дел было все-таки несколько улучшено во время мобилизации, когда в серийное производство были запущены новые самолеты. Оно расширялось: с 40 машин в среднем за месяц в конце 1938 г. его уровень вырос в 1939 г. до 300, а к маю 1940 г. – до 500, соответственно [72]. Но этот рост на протяжении 18 месяцев, все же не мог соответствовать ни усилиям Германии, чья авиапромышленность форсированно развивалась почти пять лет, ни Британии, соответственно находившейся в подобном режиме три года, поэтому равновесия не наступило и значительного количественного роста авиации не произошло. Причиной этого было то, что необходимые мероприятия были приняты слишком поздно. Примерно тоже самое можно сказать и о подготовке кадров для авиации. Если рассмотреть только подготовку пилотов, то в процессе обучения к 15 апреля 1940 г. находилось 5500 курсантов, но они не могли быть выпущены ранее 15 июля [73].

Серьезные недостатки вносила в развитие французских ВВС и доктрина применения авиации. Фактически она считалась придатком сухопутной армии, которая, в свою очередь, была ориентирована на пассивную оборонительную стратегию. Так, в пункте 169 «Инструкции по тактическому применению крупных авиационных соединений» прямо указывалось: «Взаимодействие с наземными войсками (прикрытие атаки, разведка и перевозки) является основной задачей авиации» [74]. А в пункте 171 этой же инструкции говорилось: «Крупные наземные соединения, ведущие бой, имеют командование (начальника) ВВС и воздушные части, которые ведут разведку и прикрытие этих частей с воздуха» [75]. В первом же пункте предисловия к новому «Уставу разведывательных воздушных сил Франции» было сказано, что его издание преследует одну из следующих главных целей: «В соответствии с «Инструкцией по управлению крупными наземными соединениями» – уточнить роль разведывательных воздушных сил в различные этапы наземных операций и средства, при помощи которых они могут выполнить возложенные на них задачи» [76].

Именно поэтому наибольшее развитие вплоть до начала немецкого наступления в мае 1940 г. во Франции получили именно разведывательная и истребительная авиация, а самыми распространенными машинами были самолеты двух типов – истребитель «Моран Солнье-406» и разведчик «Потэ-63». «Считать авиацию в основном «глазом» наземных сил и посвятить этой функции почти 40% самолетов, отдать большую часть истребительной авиации на защиту разведчиков, …подчинить командующих авиацией командирам армий, держать авиацию как резервную силу не придавая ей большого значения и высоко ставить только истребительную авиацию (при том, что некоторые авиагруппы имели и двойное подчинение), всего этого уже достаточно, чтобы объяснить поражение», – вполне справедливо заметил французский историк Люсьен Робино.

Следует отметить еще один неблагоприятный момент. Доктрина «оборонительной войны» просто не предусматривала активное перебазирование авиации с одного аэродрома на другой – соединение считалось как бы стационарным. Существовала «привязка» соединения к «своему» аэродрому, что сильно мешало организации и управлению ими. Перелетая на другую базу авиагруппа автоматически входила в состав другого соединения, на территории которой находился новый аэродром, а старый «тыл» оставался на месте со всем имуществом. В случае отступления создавалась реальная угроза потери запасов топлива и снаряжения на оставляемых базах (что и происходило в мае 1940 г.). В отличии от французов, немцы сделали свои тылы мобильными, что позволяло им успешно перемещаться без особых проблем. Они были оснащены всем необходимым как для нападения, так и для обороны, включая великолепную ПВО. Поэтому разгромить немецкую авиабазу было весьма сложно. В случае передислокации весь инженерно-технический состав группы (один механик на каждую машину и несколько специалистов в подразделениях) либо на боевых, либо на приданных транспортных самолетах перелетал на новый аэродром, где им помогал обслуживать технику персонал местной авиабазы.

Таким образом, основными проблемами французской авиации были устаревшая материальная часть, недостаточная для продолжительных военных действий численность и децентрализованное «автономное» управление. Необходимые меры, предпринятые к модернизации и расширения авиапарка, а также к подготовке необходимого числа летчиков, к сожалению, оказались за поздалыми. Эффект от их реализации к началу широкомасштабных боев с Люфтваффе сказался лишь частично.

Следует отметить, что в основе этих недостатков лежали не только просчеты руководства французской авиацией, но и военно-политического руководства страны в целом. «Но считать, что воздушный флот один проиграл войну – это эквивалентно утверждению будто бы он мог выиграть ее один. Тогда не следовало бы выделять на оборону только 22% из расходов бюджета. Тогда следовало бы отнестись иначе к опыту войны в Испании, приняв доктрину более разумной организации ВВС и, видимо, в этом случае следовало бы всерьез заняться авиацией или по крайней мере защитить свои войска от воздушных налетов зенитными орудиями, как это эффективно сделали немцы», – подчеркивал Л.Робино [77].

ПВО Франции

Для ПВО войск армии использовались в количестве 86 батарей принятые еще в 1918 г старые образцы зенитных пушек. Было начато изготовление 25-мм зенитных пушек, которых в мае 1940 г. насчитывалось 1200. В начале 1940 г. были заказаны 390 пушек типа «Эрликон» и 34 типа «Бофорс». «Такое число зенитных орудий, – отмечал Д. М. Проэктор, – было мизерным для армий. Почти полное отсутствие противовоздушной обороны в мае 1940 г. сильно отразилось на моральном состоянии войск, оказавшихся безоружными при атаках германских пикирующих бомбардировщиков» [78]. «Очень часто говорят (так как говорили на процессе в Риоме), что ВВС

ничего не могли противопоставить «Штуке», своего рода уникальному самолету. Ju87 «Штука», который так терроризировал французские войска в мае – июне 1940 года, обязан своим успехом только отсутствию средств ПВО, защищавшие действовавшие сухопутные войска. Вдобавок, его действие больше оказывало психологический эффект, чем боевой. Тот же самый Ju87, который использовался на русском фронте, заплатил жестокую дань ПВО. И союзнические самолеты, когда они атаковали подготовленные и оснащенные колонны немцев, вследствие использования зенитных орудий несли серьезные потери…», – отмечал Л.Робино [79].

«Поскольку французы располагали небольшим количеством истребителей, на наземную ПВО легло тяжкое бремя…французская армия имела примерно 1500 орудий, из которых только 17 были современными 90-мм пушками, а резерв был представлен 75-мм орудиями, оставшимися с Первой Мировой войны», – указывал Херберт Майсон в своем труде «Воскрешение Люфтваффе» [80].

Эта информация позволяет сделать вывод, что наземная ПВО Франции не была в состоянии эффективно противостоять Люфтваффе. Очень многое в предстоящих боях зависело от действий истребителей Воздушной Армии.

Французская истребительная авиация ВВС Франции располагали четырьмя основными типами одномоторных истребителей. Два из них были оснащены моторами жидкостного охлаждения, а два – воздушного.

«Моран-Солнье»406 был первым французским серийным истребителем «новой волны». Однако в отличие от своего немецкого оппонента Bfl09, вялый прогресс мощностных показателей двигателя «Испано-Сюиза» 12Y привел к быстрому устареванию самолета.

«Моран-Солнье 406» (Morane-Saulnier MS.406). История этого самолета началась осенью 1934 г., когда были объявлены конкурсные условия на новый одноместный истребитель для ВВС Франции, важнейшими из требований официального задания была максимальная скорость не менее 450 км/ч и вооружение включающее одну-две 20-мм автоматические пушки.

8 августа 1935 г. в воздух поднялся его прототип. До конца 1938 г. французские ВВС получили всего лишь 27 первых серийных самолетов. Общее их число, заказанных к тому времени, составило 1080 [81]. В 1939 г. было поставлено в ВВС 932 машины. Интересно, что пик производства – 11 машин в день – пришелся на сентябрь, то есть на начало войны. С октября 1939 г. «Моран» выпускали с бронированием кабины пилота – плита устанавливалась за его спиной. В 1940 г. темп производства снизился: до 25 июня в войска было передано лишь 125 машин. Всего ВВС получили 1098 самолётов моделей «Моран-Солнье 405/406» [82]. К 10 мая 1940 г. «Моран-Солнье 406» находился на вооруженнее десяти из 25 истребительных авиагрупп на территории Франции, еще три находилось в стадии перевооружения на другие типы [83].

«Девуатин-520» (Dewoitine D.520) был лучшим истребителем французской разработки кануна Второй Мировой войны. Его прототип совершил первый полет в октябре 1938 г. Самолет был выбран в качестве стандартного истребителя, вместо «Моран-Солнье 406». Уже в апреле 1939 г. последовал первый заказ на 200 машин. Имевший такой же двигатель, как и MS.406. D.520 имел более высокие характеристики благодаря лучшей аэродинамике. К апрелю 1940 г. заказ на него вырос до 2320 машин, включая 120 – для авиации флота. К сожалению, к развязке событий 36 новых истребителей успела получить только одна авиагруппа – GC l/З, а еще одна – GC II/3 – находилась в стадии перевооружения [84].

«Блох-152» (Bloch 152) в отличие от MS.406 и D.520 имел двигатель воздушного охлаждения. Успешный полет прототипа состоялся в конце сентября 1937 г., а запуск в серию произошел так поспешно, что промышленность не успевала оснащать выпускаемые машины могорами и вооружением, тем более, что шли споры сколько нужно таких самолетов и какой двигатель на них ставить. Первой в серию пошла модель «Блох-151», которая была выпущена в 140 экземплярах. Ее сменил «Блох-152». К началу войны всего было собрано 249 «Блох- 151/152», но только 123 экземпляра обеих типов истребителей были переданы ВВС. Остальные 95 находились в резерве из-за отсутствия пропеллеров. Многие из оставшихся, которые могли летать, не были оснащены вооружением и радиооборудованием. До 25 июня 1940 г ВВС успели получить 632 машины этого типа, а также «Блох-155», представляющую более совершенную модификацию, совершившую первый полет в декабре 1939 г.[85]

Лучшим французским истребителем был без сомнения «Девуатин»520 оказавшийся опасным противником для немецкого BF109, однако к началу немецкого вторжения этими машинами была оснащена только одна авиагруппа.

Отличительной особенностью MB. 152 было мощное вооружение включавшее две 20-мм автоматические пушки, что делало этот самолет грозным противником для немецких бомбардировщиков. Однако все та же нехватка энерговооруженности, обусловленная недостаточной мощностью двигателя серьезно затрудняла ведение боя против Bf109Е.

Отсутствие в производстве современных самолетов вынудило французское правительство начать закупки американской авиатехники в США, Наряду с двухмоторным бомбардировщиком DB-7 и палубным пикировщиком «Хеллдайвер» были закуплены и «Хауки- 75», сыгравшие значительную роль в кампании на Западе.

К 10 мая 1940 г. в ВВС Франции насчитывалось 140 «Блох-151» и 363 «Блох-152», но только 93 последних находилось в боеспособном состоянии в авиагруппах [86]. К началу немецкого наступления во Франции было три авиагруппы «Блох-151» (две из которых уже перевооружались на «Блох-152») и четыре «Блох-152 (не считая авиагруппы, которая перевооружалась с MS.406). Большая часть «Блох-151/152» располагалась вне фронта и обеспечивали ПВО Парижа, Руана. Гавра и долины Сены и одна авиагруппа прикрывала порт Кале. На фронте находилось лишь соединение GC I/8 [87].

«Хоук-75» (Curtiss Hawk 75 А) являлся истребителем американской разработки, которым ВВС Франции заинтересовались в январе 1938 г. В марте один из опытнейших французских пилотов Мишель Детруайа был допушен к полетам на предсерийном экземпляре истребителя фирмы «Кертисс» Р- 36, а уже в июле правительство США разрешило продать Франции 100 самолетов в экспортном исполнении.

При этом возникло много проблем. Сенат США, например, возражал против поставок машин за рубеж до удовлетворения потребностей собственной авиации. Дополнительные сложности для французов могла составить цена одной машины, вдвое превосходившая цену за MS.406 или MB.151 собственного производства, однако из-за задержки программы производства последних, а также из-за невысоких характеристик «Моранов» французское правительство не колеблясь согласилось на высокую цену ради увеличения числа современных истребителей путем импорта.

Фирма «Кертисс» создала крайне популярный за рубежом истребитель. Впоследствии получилось, что для армии США было выпущено всего 243 самолета этого типа, а на экспорт отправлено 778 [88]. Большая часть из них попала именно во Францию. Первые 100 заказанных машин были готовы к апрелю 1939 г. под обозначением Н-75А-1. Следующая партия также из 100 самолетов была заказана в марте и обозначена индексом «А-2». их выпуск осуществлялся с мая по август, а сборка во Франции завершена в сентябре. На 1 сентября 1939 г. французские ВВС имели уже четыре авиагруппы с Н-75 – GC I/4, И/4, I/5, II/5. в составе которых находилось около 100 машин и еще 75 в резерве. Вскоре после начала войны было заказано еще 135 самолетов модификации «А-3», а в октябре последовал четвертый и самый большой французский заказ на машины модели «А-4», оснащенных двигателем «Райт-Циклон» (предыдущие оснащались «Пратт-Уитни»), Но к началу боев в строю были только машины первых трех модификаций. Всего Франция заказала в США около 730 «Хоуков», из которых до конца боев в авиачасти попало 316 [89].

Этот He111P (сер. №2856, борт. код. G1+CS,) из состава 8-й эскадрильи KG55 «Гриф» был сбит 10 мая 1940 г. лейтенантом Ламайсоном и су-лейтенантом Фланди, пилотировавшими MB.152 ИЗ GC1/8.

Распределение истребительных авиагрупп Франции по Воздушным Зонам на 10 мая 1940 г. [93]

Воздушная
Зона	MS.406	МВ151/152	Hawk 75 А	D.520	Итого
ZOAN	4	4*	2	—	10
ZOAE	3	1	2	—	6
ZOAS	2		—	—	2
ZOAA	4**	1	—	1	6

* Одна авиагруппа в стадии перевооружения с MB.151 наМВ.152.

**Из них три в стадии перевооружения (по одной на D.520, MB. 152 и С.714.

Состав истребительных авиагрупп ВВС Франции на 10 мая 1940 г. [101]

Оперативная Северная Воздушная Зона (ZOAN)

21-я группировка

GCI/I MB. 152

GC II/1 MB.152

GC III/З MS.406

GC II/10 MB.151¹

GC III/10 MB.151¹

23-я группировка

GC III/2 MS.406

GC I/4 Hawk 75

GC II/2 MS.406

GC I/5 Hawk 75

ECMJI/16 Potez 631

25-я группировка

GC III/1 MS.406

GC II/8 MB.152

Группировка ночных истребителей

ECN I/13 Potez 631

ECN II/13 Potez 631

ECN III/13 Potez 631

ECN IV/13 Potez 631

Оперативная Восточная Воздушная Зона (ZOAE)

22-я группировка

GC I/8 MB.152

GC II/6 MS.406

GC II/5 Hawk 75

GC I/2 MS.406

GC II/4 Hawk 75

GC III/7 MS.406

Оперативная Южная Воздушная Зона (ZOAS)

GC III/6 MS.406

GC II/7 MS 406

Оперативная Альпийская Воздушная Зона (ZOAA)

GC I/6 MS.406

GC III/9 MB. 152

GC I/З D.520

GC II/3 MS.406²

GC II/9 MS.406³

GC Polonaise MS.4063

ECN V/13 Potez 631

GAM 550 MS.406/Potez 63.11

1 В стадии перевооружения на MB. 152.

3 В стадии перевооружения на D.520.

3 В стадии перевооружения на С.714.

Французские ВВС (официально именующиеся Воздушной Армией – LArmee de I 'Air) являлись независимым видом вооруженных сил с 1 апреля 1933 г. Основной тактической единицей истребительной (Chasse), или бомбардировочной (Bombardement) авиации накануне Второй Мировой войны была эскадра (Escadre), обычно состоявшая из двух авиагрупп (Groupe). После начала войны эскадры были переименованы в группировки (Groupements), а основной единицей стала считаться авиагруппа. Она состояла из двух эскадрилий (Escadrille), по 12 самолетов в каждой, еще несколько машин находилось в резерве, поэтому общая численность авиагруппы достигала 25-30 и более самолетов.Нумерация эскадрилий была следующей – в состав первой авиагруппы входила 1 -я и 2-я эскадрильи, в состав второй – 3-я и 4-я, а в составе третьей авиагруппы были эскадрильи под номерами 5 и 6. Название авиагруппы сокращенно обозначалось литерой «G», к которой добавлялись соответственно «С», «В» или «R». что указывало на ее принадлежность к истребительной, бомбардировочной или разведывательной авиагруппам. Их номера обозначались римскими цифрами.

Таким образом, если соединение обозначалось, например, GC lll/З, то это означало, что это – третья истребительная авиагруппа, включающая 5-ю и 6-ю эскадрилии. Помимо обычных истребительных авиагрупп и эскадрилий, существовали и другие соединения, например – ночные – Groupe de Cliasse de Nuit – GCN, состоящие из Escadrilles de Chasse de Nuit – ECN [90].

Территориально Франция была поделена на четыре Воздушные Зоны :

1) Оперативная Северная Воздушная Зона – Zone d'Operations Aeriennes Nord (ZOAN);

2) Оперативная Восточная Воздушная Зона – Zone d'Operations Aeriennes Est (ZOAE);

3) Оперативная Южная Воздушная Зона – Zone d'Operations Aeriennes Sud (ZOAS);

4) Оперативная Альпийская Воздушная – Зона Zone d'Operations Aeriennes des Alpes (ZOAA) [91].

Истребительные Группировки к 10 мая были распределены по Воздушным Зонам следующим образом – 21, 23,25 – в Северной, 22 – в Восточной, 24 – в Южной [92]. Первый удар немецкая авиация нанесла именно по аэродромам Северной и Восточной Зон, а основная тяжесть боев следующих дней легла на Восточную Зону и ее 22-ю Группировку.

Когда началась Вторая Мировая война, в боевых соединениях французских ВВС насчитывалось 1400 самолетов, из которых современными типами считалось менее 500. Истребители были представлены 22 авиагруппами, из них 16 с MS.406 и Н-75А, а также шестью не соответствующими современным требованиям. К 10 мая 1940 г. численность боеготовых соединений выросла ненамного-до 1501 самолета. но число современных истребителей в них поднялось до 784 самолетов [94]. Следует также отметить, что во время восьмимесячной «Странной войны», когда наземные соединения находились в состоянии полного бездействия, Воздушная Армия потеряла между 1 сентября 1939 г. и 1 мая 1940 г. 914 самолетов, большинство из них – в результате аварий и катастроф. Боевые потери составили только 63 самолета, еще 18 были повреждены [95]. Было совершено в общей сложности 10.119 боевых вылетов и одержано 88 подтвержденных побед [96]. При этом 38 пилотов погибло, из них 14 в воздушных боях [97]. 60% из сбитых немецких самолетов приходилось на Bf109. Это, в основном, были машины модификации «D», которые по своим характеристикам практически не превосходили MS.406 и Н-75А, из чего французскими специалистами был сделан неверный вывод о том, что отставание от немцев в авиации может быть компенсировано за счет качества самолетов.

Несмотря на недостатки технического оснащения и организации, пилоты-истребители Воздушной Армии, имевшие прекрасную подготовку, достойно показали себя в неравных боях с Люфтваффе. По свидетельству исследователя Майка Спика, «на ранней стадии военных действий французские пилоты яростно сражались с превосходящими силами противника, а многие соединения продолжали вести отчаянную борьбу до горького конца войны» [98].

А этот Bf109E-3 командира 1-й эскадрильи JG2 «Рихтгофен» гауптмана Отто Бертрама был сбит французскими истребителями 18 мая 1940 г. над районом Камбрэ.

Победы давались дорогой ценой. Этот МВ.152 был подбит 8 июня 1940 г.

Состав истребительных авиагрупп во Франции по состоянию на 5 июня 1940 г. [105]

Тип В каких соединениях использовались истребителей

MS.406 GC III/1,I/2, II/2, III/3*, I/6, III/6, III/7

MB.151 GCIII/9

MB.152 GC I/1, II/1, II/6, I/8, GC II/8 **, II/9,11/10,III/10

Hawk 75 GC III/2, I/4, II/4, I/5, II/5

D.520 GC I/3, II/3, II/7

C.714 GC I/145

* В стадии перевооружения на D.520.

**В стадии перевооружения на Bloch 152. 

*** В стадии перевооружения на Bloch 155.

Состав истребительных авиагрупп во Франции и в Африке по состоянию на 25 июня 1940 г. [107]

Тип	Во Франции	В Северной Африке
истребителей
MS.406	GC III/1,I/2,II/2,1/6,III/7*	111/5,1/9,1/10
MB.152	GC I/1,II/1, II/6,1/8, II/8,1/9, III/9,11/10,III/10	Нет
Hawk 75	Нет	GC III/2,1/4, I/5, II/4, II/5 .
D.520	Нет	GC I/З, II/3, III/З, III/6, 11/7
* В стадии перевооружения на D.520.

Так, только за три дня – 13, 14 и 15 мая французские истребители совершили 814 боевых вылетов и одержали 143 подтвержденные победы [99]. По официальным данным французского командования о военных действиях только с 10 по 19 мая французская авиация и зенитная артиллерия сбили не менее 308 немецких самолетов [100].

За периоде 3 сентября 1939 г. по 25 июня 1940 г. Воздушная Армия и авиация ВМС, совершившие 20.410 боевых вылетов, а также силы ПВО, официально занесли на свой боевой счет 1009 уничтоженных немецких и итальянских самолетов [102].

Во время боев в мае-июне 1940 г. истребители Воздушной Армии совершили 9987 боевых вылетов и одержали в общей сложности 935 побед, из которых достоверными были признаны 684, а еще 251 считалась правдоподобной [103]. В числе этих побед значилось 355 истребителей всех типов, 461 бомбардировщик (в том числе и пикирующих), а также 98 разведчиков [104]. Французская система подсчета побед признавала достоверными лишь те из них, которые могли быть подтверждены последующими сообщениями с земли. Правдоподобными же считались те победы, когда сбитый самолет падал по ту сторону фронта. В связи с тем, что она быстро перемещалась в западном направлении, многие реальные победы не могли быть засчитаны.

Несмотря на тяжелое положение, французская авиапромышленность полностью восполняла потери в истребителях, параллельно осуществляя задачу переоснащения соединений на новые типы машин. Об этом свидетельствуют приведенные в таблицах данные.

Ожесточенные бои продолжались вплоть до окончания кампании. Свидетельством этому являются, например, датированные июнем потери в командном составе среди летчиков-истребителей. Так, например, 10 июня был тяжело ранен командир польской авиагруппы GC 1/145 майор Кепински, 13 июня был сбит командир авиагруппы GC III/2 Жей, 15 июня во время разведывательного полета был сбит двумя Bf 109 комэск 3-й эскадрильи GC II/7 Папэн, 18 июня в воздушном бою был ранен командир одной из лучших истребительных авиагрупп GC I/5 Аккар [106].

К концу кампании французы стали отводить свои ВВС в Северную Африку с целью накопления сил для возможного продолжения борьбы, а на территории метрополии остались лишь МВ.152 и MS.406. Первые обладали небольшой дальностью полета, вторые считались морально устаревшими.

В ожесточенной борьбе за господство в воздухе французские летчики-истребители понесли тяжелые потери. 257 пилотов были убиты и пропали без вести, а еще 218 были ранены. Было потеряно 508 самолетов-истребителей, из них 250 – в воздушных боях, 123 – в авариях и катастрофах, а 135 – уничтожено на аэродромах [108].

Приведенные в таблице данные по графе «Прочие категории» – расчетные. Это остаток, от общей суммы потерь за вычетом всех прочих категорий. Он поделен между английскими ВВС во Франции, бельгийскими ВВС, а также бортстрелками французской авиации. Результативность действий ПВО союзников, а также голландских ВВС и ПВО возможно несколько завышена. Напротив, результативность действий французских истребителей дана только на основе подтвержденных побед. Таким образом, число побед истребителей ВВС Франции, а также число побед из графы «Прочие категории», могут быть несколько увеличены.

Распределение побед союзников по потерям Люфтваффе за май-июнь 1940 г. [109]

Доли союзников	Потери Люфтваффе
Франц. истребители	684
Гол. ПВО и истребители	189
ПВО союз, и англ. истр.*	132
Прочие категории	124
Небоевые потери	272
Итого	1401

* Над Дюнкерком в периоде 21 мая по 4 июня 1940 г.

Германские Люфтваффе

Изменения в количестве боеспособных самолетов Люфтваффе до начала Кампании на Западе [114]

Дата	Общее число боеготовых самолетов*
02.09.1939	2433
30.12.1939	2424
30.03.1940	2509
10.05.1940	2776

Численность Люфтваффе на 10 мая 1940 г. [119]

Число групп	Типы самолетов самолетов	Запад	Норвегия	Германия	Итого
45 2/3	Бомбардировщики 1	1607/1093	143/80	10/7	1760/1180
10	Пикировщики 2	378/316	39/25	—/—	417/341
1	Штурмовики 3	49/38	—/—	-/-	49/38
29	Одн-мот. истреб. 4	1266/897	51/34	49/39	1366/970
10 1/3	Двух-мот. истреб. 5	319/219	53/28		372/247

¹ Do17, FW200, Не111 и Ju88.

² Ju87.

³ Hs123.

⁴ Bf 109.

⁵ Bf110.

Потери немецкой авиации 10 мая 1940 г. [120]

Категория	Колич. самолетов уничт./повр.
Бомбардировщики	95/30
Пикировщики	9/1
Истребители	7/14
Разведчики	25/3
Транспортные	157/-
Прочие типы	11/3
Итого	304/51

Вопреки широко растиражированной в различных околонаучных публикациях (в том числе отечественных авторов) версии о полностью отмобилизовавшейся накануне войны Германии, результаты серьезных исследований говорят едва ли не об обратном. Например, историк Б.Кренер указывал: «В 1939 г. экономика страны была столь же мало ориентирована на ведение тотальной войны, как и все виды вооруженных сил. За пессимистической оценкой ситуации Редером…, последовал и вывод самого Геринга, принесшего присягу от имени ВВС, в которой заявил: «Авиация, конечно, может что-то разрушить, но пока еще не способна на что- либо серьезное»» [110].

В этой связи представляется весьма примечательной фраза начальника Главного штаба Люфтваффе Г.Ешоннека, произнесенная во время инспекционной поездки в 1939 г.: «Военно-воздушные силы больше, чем другие виды вооруженных сил, нацелены на то, чтобы вести войну как можно экономичнее» [111]. Кризис подобной политики отчетливо проявился в феврале 1940 г., когда технические проблемы Люфтваффе обострились до предела, а производство самолетов отстало от всех графиков. А.Гитлер впервые подверг Г.Геринга жесткой критике, а последний, в свою очередь, высказал то же самое начальнику Управления боевого снабжения Э.Удету [112].

На основании этого и ряда других фактов Б. Кренер вполне правомерно делает вывод, что «первая фаза войны, длившаяся примерно до окончания военной кампании во Франции в июне 1940 г., была отмечена тем, что в ней дело не дошло ни до организации специфической экономики для ведения молниеносных войн…, ни до попыток осуществить тотальную военно-хозяйственную мобилизацию страны» [113].

Из таблицы следует, что даже к концу 1939 г. германская авиапромышленность не обеспечила Люфтваффе тем числом машин, которыми они располагали накануне польской кампании. Также очевидно, что общий рост числа боеготовых ударных самолетов Люфтваффе составил за восемь месяцев Второй Мировой войны всего 14%!

Так, начало войны не отразилось, например, на производстве основного истребителя Bf109E. Более того, авиационные заводы работали с неполной нагрузкой, в одну смену. Несмотря на расчеты штаба Люфтваффе, что наступление на Западе будет более рискованной акцией по сравнению с польской кампанией, производство возрастало весной 1940 г. поистине черепашьими темпами. По сравнению с предыдущим годом среднемесячный выпуск машин вырос всего лишь на 12% [115].

Ситуация также осложнялась и тем, что параллельно с восполнением потерь в Польской и Скандинавской кампаниях приходилось также решать и задачи перевооружения частей на новые типы и модификации самолетов. Например, истребительная авиация к началу войны почти полностью перевооружилась на современный истребитель Bf 109 (в боевом составе было лишь одно соединение из 13 с устаревшими бипланами Аг68) [116]. Однако, следует отметить, что не все из имевшихся Bf 109 относились к последней и наиболее совершенной модели «Е». «В течении весны – лета истребительные эскадрильи проводили лихорадочное перевооружение на Bf109E-1 со старых типов. Темпы перевооружения можно проследить по числу эскадрилий, имевших на вооружении этот истребитель к 1 сентября, хотя доля эскадрилий с предыдущими моделями все еще была большой» [117], – сообщает английский исследователь Уильям Грин. Из приведенных им данных следует, что из 981 боеспособных Bf 109 не менее 311 принадлежали к старым модификациям «В», «С», «D» (не считая модификаций «С» в соединениях, имевших 46 машин, которые частично успели заменить на новые модификации) [118]. То есть, что весьма существенно, около одной трети основных самолетов-истребителей не являлись современными модификациями машины, которая относилась к новым типам.

Отражением проблем с материальной частью Люфтваффе свидетельствует тот факт, что несмотря на наращивание авиапромышленностью Германии производства самолетов в 1939 г., количество их в боевых частях увеличилось незначительно по сравнению с объемом их выпуска. Это объясняется вынужденным выведением из боевых соединений не соответствующих требованиям времени морально устаревших самолетов, которые когда-то были созданы в условиях спешки с целью как можно более быстрого обеспечения количественного роста германских ВВС. В то же время, накануне и в начале Второй Мировой войны численный рост Люфтваффе был резко замедлен за счет насыщения авиачастей самолетами, которые отвечали современным требованиям.

Тем не менее, воспользовавшись восьмимесячной паузой на Западном фронте, Германия смогла развернуть против союзников крупную авиационную группировку, куда были собраны практически все имевшиеся современные боевые самолеты.

Замечу, что в приведенной таблице не указаны учебные, транспортные, разведывательные и морские самолеты, а показана только ударная часть Люфтваффе, задействованная на Западе.

Несмотря на сосредоточение всех сил, массированное применение авиации и достигнутую внезапность удара, потери немецкой авиации в самый же первый день наступления достигли рекордной отметки за всю историю Второй Мировой войны.

Итоговые потери Люфтваффе в самолетах в ходе кампании на Западе за период с 10 мая по 30 июня [126]

Типы машин	Потери	10-31 мая	1-30 июня
	Общ./Безв.	Общ./Безв.	Общ./Безв.
Бомбардировщики	691/477	512/350	179/127
Пикировщики	164/123	106/75	58/48
Штурмовики	19/5	8/2	11/3
Одном, истребители	376/250	209/136	167/114
Двухм.истребители	171/121	118/79	53/42
Ближние разведчики	190/124	151/96	39/28
Дальние разведчики	134/87	98/67	36/20
Транспортные	214/140	188/122	26/18
Самолеты связи	65/33	54/26	11/7
Морские самолеты	43/37	26/25	17/12
Прочие типы	6/4	-/-	6/4
Все типы	2073/1401	1470/978	603/423

Безвозвратные потери Люфтваффе в самолетах в мае 1940 г. [123]

Дата	Реальн. потери	Объявлн. потери	Соотнош.
10 мая	304	26	11,7/1
10-15 мая	539	173	3,11/1
15-31 мая	439	220	2,0/1
Итого 1*	978	393	2,5/1 2*

^1* Итоговые величины за период с 10 по 31 мая.

^2* Дана усредненная оценка.

Итоговые потери личного состава Люфтваффе в период Кампании на Западе с 10 мая по 30 июня [124]

Категории личного состава	Убиты	Пропало без вести	Ранено	Итого
Летный состав	1092/136	1930/339	1395/205	4417/680
Остальные категории	630/33	104/3	1502/80	2236/116
Все категории	1722/169	2034/342	2897/285	6653/796
В числителе приведена общая цифра военнослужащих, а в знаменателе указаны офицеры.

Изменение численности истребителей Bf109 во 2-м и 3-м Воздушных флотах [134]

Дата	Количество самолетов в строю/боегот.
На 10.05.1940	1266/897
На 20.07.1940	809/656
На 10.08.1940	934/805

Изменение численности истребителей Bf110 во 2-м, 3-м и 5-м Воздушных флотах [136]

Дата	Количество самолетов в строю/боегот.
На 10.05.1940	372/247
На 20.07.1940	278/200
На 10.08.1940	289/224

Потери Германии только за этот день, согласно данным книги рекордов Гиннесса об авиации, превысили все ее предшествующие совокупные потери, начиная с польской кампании [121]. Дальнейшие бои наряду с победами приносили и серьезные издержки.

Согласно свидетельству командующего 2- го Воздушного флота Альберта Кессельринга беспрерывные боевые действия по поддержке немецких войск Группы армий «Б» Ф. фон Бока через 16 дней после начала кампании – то есть уже к концу мая – «истрепали наших людей и боевую технику, и снизили нашу боевую мощь до 30-50%» [122].

Немецкая пропаганда тщательно скрывала понесенные потери. Действительное же положение было достаточно серьезным в чем можно убедится из анализа приведенных данных. Как видим, только к концу месяца объявленные потери самолетов Люфтваффе примерно сравнялись с потерями только первого дня боев. Достаточно серьезными были и потери в летном составе.

Замечу, что известный немецкий историк Олаф Гролер приводит более подробную разбивку потерь по категориям личного состава. Сообщаемые им общие итоги – 6611 человек практически не отличаются от приводимых в таблице. Но он конкретизирует потери летного состава непосредственно на фронте. Они составили 3008 человек, в том числе 1852 убитых и пропавших без вести. Еще 319 человек было потеряно над Германией и в учебных частях (в том числе – 180 убитых и пропавших без вести). Потери парашютно-десантных войск составили 1209 человек, в том числе 290 убитых. Пропавших без вести парашютистов было 439, что говорит о гибели многих из них непосредственно в транспортных самолетах. 1927 человек потеряли части зенитной артиллерии, из них 470 – убитыми и пропавшими без вести, что свидетельствует о большой боевой нагрузке за весь период кампании [125]. Анализ данных Гролера и сравнение его информации с материалами Ф.Хана позволяет сделать предположение, что последний объединил в одну категорию как непосредственно пилотов, так и парашютистов.

«Германская авиация была до предела вовлечена в борьбу за Францию и ей… требовалось несколько недель или месяцев для восстановления. Эта пауза была удобна… для нас», – вполне справедливо писал У.Черчилль [127]. То же самое подчеркивают Д.Ричардс и Х.Сондерс – «до начала битвы над Англией мы получили драгоценную двухмесячную передышку»[128]. Наступление на Англию началось в полном объеме лишь в августе. когда личный состав Люфтваффе, как отмечал К.Типпельскирх, «хорошо отдохнул после напряженных боев во время битвы за Францию» [129]. Г.Фойхтер указал, что «немцы предоставили противнику двухмесячную передышку, которой англичане не преминули воспользоваться» и задал вопрос – «почему же немедленно не была начата воздушная война против Англии» ? Один из ответов на него гласил: «А может быть немецкие военно- воздушные силы были настолько обессилены после операций на Западе, что для восстановления их боеспособности потребовалось не менее двух месяцев передышки? Эта версия подтверждается тем, что даже в начальный период битвы за Англию немецкие военно-воздушные силы располагали относительно незначительным количеством самолетов»[130]. «Мы также знали через «Ультра», что предпринимаются лихорадочные меры до доведения эскадрилий до штатной численности, но вследствие плохой работы ремонтной и снабженческой служб количество боеготовых самолетов составляло лишь около 75%», – вспоминал о периоде после падения Франции английский разведчик Ф.Уинтерботэм, который курировал в годы войны систему дешифровки немецких радиограмм (план «Ультра») [131]. «К началу Битвы за Англию за видимой непобедимостью Люфтваффе скрывалось критическое ослабление, – указывал Р.Кросс в своей монографии «Бомбардировщики». – К завершению Битвы за Францию Люфтваффе понесли общие тяжелые потери и им требовалось время для их восполнения и перегруппировки.» [132].

Фактически, к началу знаменитой «Битвы за Англию» немецкая авиация оказалась обескровленной, что в немалой степени и предопределило исход последней. «Несмотря на усилия наземного персонала обеспечить ремонт самолетов, их дозаправку и оснащение боезапасом, число боеспособных Bf 109 уменьшилось в два раза, а недостаток необходимых резервов не позволил восполнить потери», – отмечал У.Грин. Он подчеркивал. что «почти все истребительные группы имели неполный состав, и …достаточного числа В1109Едля быстрого пополнения не имелось.». Сразу же после перемирия большинство истребительных частей было выведено для отдыха [133]. Эти факты говорят, во-первых, об ожесточенности боев над Францией, что вызвало серьезные потери, а. во вторых, о проблемах с производством.

Согласно данным таблицы, немецкая промышленность, даже спустя три месяца после начала Западной кампании, так и не сумела достичь первоначального уровня числености одномоторных истребителей в строевых частях, основную массу которых предполагалось вскоре использовать в грандиозной воздушной операции против Англии. Примерно та же картина наблюдалась и с двухмоторными истребителями Bf 110. Потери во время боев на Западе достигли 35% от их первоначального состава. Как отмечал У.Грин, «в результате этих сражений уже никто не сомневался, что Bf110 не может вести бой на равных с одномоторным истребителем» [135].

На совещании высшего командования Люфтваффе в Гравенвеге в июле 1940 г. узнав о потерях и состоянии истребительной авиации, потрясенный Герман Геринг воскликнул: «И вот это мое воздушное оружие?». На этом же совещании подсчеты привели к разочаровывающим результатам. По плану штаба Люфтваффе численность матчасти в соединениях после пополнения должно было вырасти на 27 машин в каждом, но реально их стало на девять меньше! На справедливые возражения командиров соединений, начальник Главного штаба Люфтваффе Г.Ешоннек лаконично заметил: «Больше у нас нет» [137]! Видимо, речь шла о пополнении эскадр (Geshwader),которая обычно состояла из трех групп (Gruppe) трехэскадрильного состава численностью около 30 самолетов в каждой [138]. Таким образом, если общая численность соединения планировалась увеличиться на 27 самолетов, а в реальности она уменьшилась на девять, то это примерно соответствует уменьшению состава эскадры на одну эскадрилью, то есть около 11% от первоначальной численности, а запланированный рост на 33%, путем введения в состав соединения дополнительной группы, не состоялся. Это соответствует тому, что после боев во Франции каждая эскадра даже после пополнения реально насчитывала всего лишь 56% самолетов по сравнению с первоначально предусмотренными планами роста.

Если работа немецкой авиапромышленности в результате отсутствия четкого планирования и ранее не отличалась стабильностью, то события весны и лета 1940 г. показали полную иррациональность происходящей в ней процессов. Несмотря на отчаянную нехватку машин в боевых соединениях, дошло до того, что ценное стратегическое сырье стало разбазариваться авиазаводами, которые занялись «побочным промыслом», выпуская из дюраля сборные домики и приставные лестницы [139].

13 июля 1940 г. германская военная промышленность получила новую установку на приоритеты по выпуску различной продукции [140]. Были определены потребности и на разные типы самолетов. На примере реального выпуска истребителей Bf 109 и Bf 110 можно проследить соответствие существовавшего уровня производства, начиная с французской кампании и заканчивая разгаром «Битвы за Англию».

Производство истребителей в Германии в июне и октябре 1940 г. [141]

Тип самолетов	Bf 109	Bf 110
План	300	175
Выпуск в июне	180	117
Выпуск в октябре	144	100

Как видно из таблицы, выпуск истребителей несмотря ни на потери, ни на плановые установки не только не рос, но даже сокращался. Разумеется, подобная ситуация не способствовала восстановлению уровня наличия машин в частях, досигнутого накануне Западной кампании. Схожая ситуация была и с производством других типов самолетов. Так, бомбардировщик Ju88 был выпущен в июне 1940 г. в количестве 235 машин, в то время как потребность в нем согласно плану составляла 345 самолетов. Одним из немногих самолетов, чей выпуск удавалось поддерживать на запланированном уровне, был пикирующий бомбардировщик. В июне их изготовили 55, в сентябре выпуск составил 57 машин, а в октябре – 62. Это вполне соответствовало контрольным цифрам плана, которые составляли 60 самолетов [142]. По иронии судьбы, этот самолет планировали снять с производства еще в конце 1939 г., но его сторонников поддержал Г.Геринг, поэтому производство Ju87 резко возросло. Французская кампания показала уязвимость этой машины – только за три недели мая общие потери «штук» составили 106 самолетов, что примерно соответствовало двухмесячному уровню текущего производства, а в июне было потеряно еще около 60 машин [143]. Тревожные сигналы не возымели успеха – на Ju87 все еще возлагались большие надежды, которые он смог оправдать лишь частично.

Значительные проблемы возникли с наличием в Люфтваффе транспортных самолетов. Если к началу войны имелось 552 Ju52, то в боях на Западе (в основном в Голландии, где было потеряно 40% из состава транспортных частей) потери составили 214 машин, большая часть которых не подлежала восстановлению. Только для восполнения этих утрат требовалось полгода работы промышленности, которая смогла выпустить в 1940 г. 401 самолет [144].

В результате на и без того существующие проблемы с производством самолетов наложились понесенные в течении ожесточенных полуторамесячных боев тяжелые потери. Итогом этих процессов стал серьезный кризис Люфтваффе, с которым они вступили в новые изматывающие бои. К тому же, как указывал историк Клаус А.Майер в статье «Воздушная битва над Англией», «впервые военно-воздушные силы, которые были вооружены и подготовлены в соответствии с гитлеровской стратегией «блицкрига» преимущественно оказались перед необходимостью атаковать вражескую авиацию и стратегические цели на море без использования таких благоприятных факторов, как внезапность и одновременное наступление сухопутных войск» [145].

Место и значение кампании в воздухе на Западе во Второй Мировой войне Анализ действий союзных авиаторов и прежде всего французских позволяет сделать следующие выводы – потери, нанесенные Люфтваффе во время вторжения во Францию и страны Бенилюкса вполне сопоставимы с аналогичными по продолжительности отрезками времени в таких крупнейших кампаниях как Битва за Англию и началом войны Германии с СССР.

В объективности исходных данных этой таблицы, составленных, в том числе, и на базе исследования немецких архивов исследователем из ГДР Олафом Гролером, вряд ли стоит сомневаться. Потери в период «Битвы за Англию» могли бы быть немного выше – до 20 машин в день (если брать отрезок времени с 13 августа), но в данном случае автор опирался на 10 июля 1940 г., как на исходную точку начала боев. Как следует из таблицы, бои над Англией не отличались за этот период особой интенсивностью и, в первую очередь, из-за недавно понесенных огромных потерь над Францией.

Эти данные полностью опровергают заявления о несостоятельности военно-воздушных сил Франции и о незначительной роли, которую сыграли союзники в начале Второй Мировой войны. Следует отметить, что потери первой половины войны немецкая неотмобилизованная экономика восполняла с огромным трудом, в отличии от ситуации 1944 г., поэтому и в абсолютном, и в относительном значении потери Люфтваффе весной и летом 1940 г. значительно ослабили ее военный потенциал и оказали значительное влияние на дальнейший ход военных действий в воздухе и, соответственно, на общий ход войны в целом.

Средние ежедневные безвозвратные потери Люфтваффе за 52 дня с начала некоторых операций Второй Мировой воины [146]

Кампания Потери в самолетах за рассматриваемый хронологический отрезок Кампания на Западе 1940 г 26,94

Битва за Англию (с 10 июля) 15,77

Летняя Кампания 1941 г. против СССР (с 22 июня) 21,67

Список использованной литературы:

1. Е.В.Рубинин. О чем рассказывает и о чем умалчивает Эдуард Эррио/Э. Эррио. Эпизоды 1940 – 1944. Пер. с фр. – М.. 1961. С.9.

2. М.Н.Кожевников. Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941-1945. -М„ 1985. С.10.

3. История второй мировой войны 1939-1945. Т.З. Начало войны. Подгтовка агрессии против СССР. -М„ 1974. С.115.

4. Д.Д.Горбатенко. Тень Люфтваффе над Европой. -М„ 1967. С.71-72, 102.

5. К.А.Запесский. Вожди и военачальники Третьего рейха. Биографический энциклопедический словарь. М.: 2000. С.223.

6. Роковые решения. З.Вестфаль, В.Крейпе. Г.Блюмментрит и др. Пер. с нем. – М., 1958. С.56.

7. Мировая война 1939-1945 годы. Сборник статей. Пер. с нем.-М.. 1957. С.424.

8. Г.Фойхтер История воздушной войны в ее прошлом, настоящем и будущем. Сокр. пер. с нем. – М., 1956. С.117 (Книга вышла с грифом «Продаже не подлежит»).

9. Начальный период войны (По опыту первых кампаний второй мировой войны). Под ред. С.П.Иванова. – М.: Воениздат.1974. С.328.

10. Известия, 1940, №129, 6 июня.

11. Накануне войны. Русский архив: Великая Отечественная. Т.12 (1 ).-М.:»ТЕРРА», 1993. С. 177.

12. Указ. соч. С.83.

13. Указ. соч. С.190.

14. Указ. соч. С.198.

15. Указ. соч. С.192.

16. Указ. соч. С.193.

17. Указ. соч. С. 194.

18. Указ. соч. С.208.

19. М.Н.Кожевников. Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941 -1945.2-е изд., испр. и доп. М.: Наука, 1985. С.ЗО.

20. Воздушная мощь Родины (В.С.Шумихин, В.М.Пинчук и др.). – М.: Воениздат,1988. С.163.

21. А.Г.Хорьков. Грозовой июнь. Трагедия и подвиг войск приграничных округов в начальном периоде Великой Отечественной войны. – М.: Воениздат. 1991. С. 224.

22. Таблица составлена по сводкам Германского информационного бюро: Известия. 1940, № 108,12 мая; №109. 14 мая; № 110, 15 мая; Правда, 1940. №132,13 мая.

23. R.Jackson. Air War over France. May-June 1940. London: Ian Allan Ltd. 1974. P. 110.

24. John F.Brindley. French Fighters of World War Two. Hytton Lacy Publishers Limited, 1971. P.9-10.

25. В.Рог. He умаляя заслуги друг друга. К вопросу о завоевании господства в воздухе. Точка зрения. Красная Звезда, 23.10.1996.

26. Д.Хазанов «Вторжение». «Авиация и время» №3/1996. Киев. С.39-40.

27. Подсчитано no : R.Jackson. Air War over France. P. 136.

28. Правда, 1940, №154. 7 июня.

29. R.Jackson. Op.cit. P.83-84.

30. Известия, 1940. №128. 5 июня.

31. R.Jackson. Op.cit. P.83.

32. ДРичардс, Х.Сондерс. Военно-воздушные силы Великобритании во второй мировой войне 1939- 1945 гг Сокр. пер. с англ. – М. Воениздат, 1963. С.92.

33. Г.Фойхтер. Указ. соч. С.64.

34. R.Jackson. Op.cit. Р.46.

35. Ю.Ю.Ненахов. Воздушно-десантные войска во второй мировой войне. Минск: Литература, 1998. С.310-311.

36. М.Тейлор. Д.Мандей. Книга Гиннесса об авиации: Рекорды, факты и достижения. Пер. с англ.-Минск. 1997 С.213.

37. H.M.Mason. Op. cit. Р.345-346.

38. R.Jackson. Op.cit. P.41-43.

39. J.L.Campbell. Messershmitt Bf 110 ZERSTORER in action. Carrolton. Texas, 1977. P. 18.

40. R.Jackson. Op.cit. P. 42-43.

41. Д.Ричардс, Х.Сондерс. Указ. соч. С.92.

42. R.Jackson. Op.cit. Р.46.

43. Г.Фойхтер. Указ. соч. С.62.

44. В.И.Дашичев. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки, документы и материалы. Том 1. Подготовка и развязывание нацистской агрессии в Европе 1933 – 1941. М : Наука. 1973. С.565.

45. R.Jackson. The Hawker hurricane. – London, 1988. P.142.

46. R.Jackson. Air War over France. P.47.

47. V. Nemecek. Fairey Fox. – Letectvi + kosmonautika, 1977. №4. S.146.

48. R.Jackson. Op. cit. P.48-49.

49. Известия, 10 мая 1940. №108.

50. Известия. 14 мая 1940. №109.

51. Г.Фойхтер. Указ. соч. С.63.

52. Подсчитано по: Известия, 15 мая 1940, № 110.

53. Цит. по: В.И.Дашичев. Банкротство стратегии германского фашизма. С.567.

54. R.Jackson. The Hawker hurricane. P.40.

55. R.Jackson. Air War over France. P.59, 76-78.

56. R.Jackson. Op. cit. P.58, 77-78.

57. N.Franks. Royal Air Force Fighter Command Losses of the Second World War. Volume 1. Operational Losses: Aircraft and Crews 1939-1941. Midland Publishing Limited, 1997. P.29-37.

58. John Foreman. Fighter Command War Diaries. Volume I. September 1939 to September 1940. London: Air Research Publications, 1996. P.83.

59. Цит по: Д.Дивайн. Девять дней Дюнкерка. Сокр. пер. с англ. М.:Воениздат. 1965. С.231

60. У.Черчилль. Вторая мировая война. Книга 1. Тома 1-2. Сокр. пер. с англ. – М„ 1961. С. 353.

61. Г.Фойхтер. Указ. соч. С. 123.

62. Д.Ричардс. Х.Сондерс. Указ. соч. С. 102.

63. М.Спик. Асы Люфтваффе. Пер. с англ. – Смоленск: «Русич». 1999. С.76.

64. М.Спик. Асы союзников. Пер. с англ. – Смоленск: «Русич», 2000. С.50.

65. Таблица составлена по: Д.Дивайн. Девять дней Дюнкерка. С.231.

66. Д.Дивайн. Девять дней Дюнкерка. С.231.

67. N.Franks. Op. cit. P.29-37.

68. R.Jackson. Op. cit. P. 144.

69. R.Jackson. Op. cit. P.79.

70. Цит. no: L.Robineau. Les causes de la detaite. L'armee de l air dans la bataille de France. – Les armees francaises pendant la seconde guerre mondial, 1939-1945.-Paris, 1986. P.44.

71. John F.Brindley. Op. cit. P.5.

72. L.Robineau. Op. cit. P.42.

73. Op. cit. P.49.

74. Инструкция по тактическому применению крупных авиационных соединений. Франция. М.: Разведывательное Управление РККА, 1938. С.38.

75. Там же.

76. Устав разведывательных воздушных сил Франции. Авиация и воздухоплавание. М.: Разведывательное Управление РККА, 1937. С.З.

77. LRobineau. Op. cit. Р.41-42.

78. Д.М.Проэктор. Война в Европе 1939-1941. – М.: Воениздат, 1963. С.130.

79. LRobineau. Les causes de la defaite. L'armee de I'air dans la bataille de France. – Les armees francaises pendant la seconde guerre mondiale, 1939- 1945.-Paris.1986. P. 43.

80. H.M.Mason. The rise of the Luftwaffe. Forming the Secret German Air Weapon. – New-York, 1973. P.340.

81. R.Jackson. Op.cit. P. 147.

82. John F.Brindley. Op. cit. P.6.

83. Подсчитано no: R. Jackson. Air War over France. P. 127-130.

84. R.Jackson. Air War over France. P. 129-130,144.

85. John F.Brindley. Op. cit. P. 6. 14,20-21

86. Op. cit. P. 22.

87. Подсчитано no: R. Jackson. Air War over France. P. 127-130.

88. F.H.Dean. America's Hundred Thousand. U.S.Production Fighters of World War ll./Shiffer Publishing Ltd. 1997. P. 27.

89. R.Jackson. Op.cit P. 144.

90. John F.Brindley. Op. cit. P.6-7.

91. R.Jackson. Op.cit R 127-129.

92. Ibidem.

93. Таблица составлена no: R.Jackson. Air War over France. P. 127-130.

94. John F. Brindley. Op. cit. P. 8.

95. R.Jackson. Op.cit. P. 38.

96. John F.Brindley. Op. cit. P. 9

97. Z.Smoldas. К historickym udalostem pred 40 lety: kapitulace France. – Letectvi + Kosmonautika, 1980, № 11. S. 402.

98. М.Спик. Асы Люфтваффе. С. 75-76.

99. R.Jackson. Op.cit. P. 10.

100. Известия. № 117.23 мая.

101. Таблица составлена no: R. Jackson. Op.cit. P. 127-130.

102. John F.Brindley. Op. cit. P. 10.

103. Z.Smoldas. Op. cit. S.403.

104. John F.Brindley. Op. cit. P. 10.

105. Таблица составлена с использованием материалов сайта http://members.tripod.com/~Fran- ce40/adla/ada june.html.

106. C.Ader, Ch.Veager. Les as de I'aviation.-Paris etc., 1986. P. 272 ; R.Jackson. Op.cit. P.89 ; W.Krol. Zarys dzialan polskiego lotnictwa we Francji 1940,- Warszawa.1988. S.92,118.

107. Таблица составлена no: R.Jackson. Air War over France. P. 134.

108. R.Jackson. Air War over France. P. 136.

109. Таблица составлена по: Д.Дивайн Девять дней Дюнкерка. С. 231; O.Groehler. Geschichte des Luftkriegs 1910 bis 1980. – 6. Auflage/Berlin: Militarverlag der Deutschen Demokratishen Republik (VEB). 1985. S. 247: R.Jackson. Air War over France. P. 46, 138; Z. Smoldas. Op. cit. S.403.

110. Бернгард Р.Кренер. Борьба за «дефицитный человеческий материал». Научные споры о мобилизации германского военного хозяйства. 1939-1942 гп/ Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований: Пер. с нем. – М.: «Весь Мир», 1997. С.323.

111. Цит. по: Хорст Боог. Военно-воздушные силы и беспощадная бомбовая война до 1942 г./Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований С.417.

112. С.Митчем, Дж.Мюллер. Командиры «Третьего Рейха». Пер. с англ. – Смоленск: Русич. 1995. С. 279.

name="ubmk_307857">113. Бернгард Р.Кренер. Борьба за «дефицитный человеческий материал». С.325.

114. Таблица составлена по следующим источникам: Вторая мировая война 1939-1945 гг. Сборник. Пер. с нем. С. 517; данные сайта Джейсона Лонга (Jason Long) - http://www.geocities.com/CapeCanaveral/2072/Aug40.html #5/40 (исп. с его согласия).

115. У.Грин. Боевые самолеты третьего Рейха. Часть пятая: Мессершмитт. Пер. с англ.-М:ЦАГИ, 1995. С. 12-13.

116. W.Kozaczuk. Wehrmacht 1933-1939. Warszawa, 1985. S. 383.

117. У.Грин. Указ. соч. С. 11.

118. Подсчитано по : У.Грин. Боевые самолеты. Часть пятая: Мессершмит. С.11.

119. Таблица составлена с использованием данных сайта Джейсона Лонга (Jason Long) – http://www.geocities.com/CapeCanaveral/2072/Aug4 0.html #5/40 – (исп. с его согласия).

120. Таблица составлена по: М.Тейлор, Д.Мандей. Книга Гиннесса об авиации:Рекорды,факты и достижения. С. 206 – 207.

121. М.Тейлор. Д.Мандей. Книга Гиннесса об авиации:Рекорды,факты и достижения. С. 207.

122. Д.Дивайн. Девять дней Дюнкерка. С. 232.

123. Таблица составлена по сводкам Германского информационного бюро (Известия, 1940. № №108- 112. 12-16 мая; 126-129, 3-6 июня; Правда. 1940. № 132.13 мая); М.Тейлор, Д.Мандей. Книга Гиннесса об авиации: Рекорды,факты и достижения. С. 206 – 207; O.Grohier. Geschichte des Luttkriegs 1910 bis 1980. – 6. Auflage/Berlin: Militarverlag der Deu-tschen Demokratishen Republik (VEB), 1985. S. 247; R.Jackson. Air War over France. P. 112.

124. Таблица составлена no: F.Hahn. Waffen und Geheimwaffen des deutshen Heers 1933-1945. Band 2. – Koblenz: Bernard und Graele Verlag, 1987. S. 200.

125. O.Grohier. Geschichte des Luftkriegs 1910 bis 1980. S. 246.

126. Таблица составлена no: O.Groehler. Geschichte des Luftkriegs 1910 bis 1980.S. 247.

127. У.Черчилль. Указ. соч. С. 441.

128. Д.Ричардс. Х.Сондерс. Указ. соч. С.114.

129. К.Типпельскирх. История второй мировой войны. Пер. с нем. – М., 1956. С. 101.

130. Г.Фойхтер. Указ. соч. С. 130,133.

131. Ф.Уинтерботэм. «Самый секретный источник». Пер. с англ. / От Мюнхена до Токийского залива. Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны. М.: Издательство политической литературы, 1992. С.147.

132. R.Cross. The bombers. New-York, 1987. P. 101.

133. У.Грин. Указ. соч. C.13.

134. Таблица составлена по:

135. У.Грин. Указ. соч. С.35.

136. Таблица составлена по: У. Грин. Боевые самолеты третьего Рейха. Часть пятая: Мессершмитт. С.38; данные сайта.

137. Д.М.Проэктор. Агрессия и катастрофа. Высшее военное руководство фашистской Германии во второй мировой войне 1939-1945. М.: Наука, 1972. С. 166.

138. Е.Грановский. Организационно-штатная структура соединений ВВС Германии во время второй мировой войны/ МИГ – Монография, История, Графика. Авиационно-исторический сборник. Выпуск первый. М., 1994. С. 49.

139. У.Грин. Указ. соч. С.13

140. A.S.Milward. The German Economy at War. The Athlone Press. University of London, 1965. P.37.

141. Таблица составлена no: A.S.Milward. The German Economy at War. P. 38,42.

142. A.S.Milward. The German Economy at War. P. 38, 42.

143. O.Groehler. Op. cit. S. 247.

144. У.Грин. Крылья Люфтваффе. Часть четвертая:Хеншель. Юнкере. М.: ЦАГИ. 1995. С.22; O.Grohier. Op. cit. S. 247.

145. Клаус А.Майер. Воздушная битва над Англией./Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. С.405.

146. Таблица составлена по: У.Черчилль. Указ. соч. Т.1. С.450; O.Groehler. Op. cit. S. 247,318.

АСЫ МИРА

Алексей Андреев

Карло Эммануэле Баскалья

Традиционно в этой рубрике читателю предлагаются статьи, посвященные летчикам-истребителям, чьи личные счета насчитывают десятки, а порой и сотни побед. Однако редакция ПЛ решила сломать этот устоявшийся стереотип и рассказывать (хотя бы время от времени) о тех пилотах, в чьих интересах в сущности и сражались "короли воздуха" – летчиках ударной авиации, среди которых было тоже немало мастеров своего дела. По если имена Ракова, Витрука, Минакова, Руделя, Баумбаха, МакКласки и Футиды находятся на слуху многих любителей истории авиации, то итальянские асы торпедных и бомбовых ударов известны лишь узкому кругу специалистов, а потому мы и решили начать с одного из них – Карло Эммануэле Бускалья.

Он родился в городке Новарра в исторической провинции Пьемонт, расположенной на севере Италии, в 1915 г. Увлечения самолетами и полетами привели его в итальянскую Королевскую Академию ВВС (Regia Academica Aeronautica), куда он поступил в 1934 г. на курсы «Орион». В процессе обучения ему пришлось освоить два типа учебных самолетов Ва-9 и Ва-25. Последний из них был самой массовой итальянской учебной машиной (аналог У-2), ставшей обязательной ступенькой в небо для всех без исключения итальянских пилотов, участвовавших в войнах 30-х и 40-х годов. Простой в управлении и многое прощавший биплан позволил Карло почувствовать прелесть полета и не разочароваться в выборе жизненного пути.

В 1936 г. на 3-м курсе Академии кадеты приступили к освоению куда более тяжелого и скоростного новейшего двухмоторного бомбардировщика «Фиат»ВН.20, получившего название «Чиконья» (Chikognia – ит. аист). Курсанты по достоинству оценили прочность, высокие летные характеристики и вполне приемлемую управляемость самолета поднимавшего до 1600 кг бомб и разгонявшегося на высоте 4000 м до 430 км/ч. Несмотря на то, что выделяемого бензина на учебную подготовку явно не хватало, ни один из самолетов в течение последнего года обучения не был разбит, хотя аварии все же случались. Впрочем, значительная часть из них обуславливалась конструктивными дефектами двигателей «Фиат»А.80, имевших очень высокий уровень вибрации, отчего деформировались моторамы и разрушались узлы механизации крыла.

Между тем, в учебе Карло почти никак себя не проявил. Он был исполнительным курсантом, что весьма импонировало его командирам, но его результаты (особенно в летной подготовке) были скромными и на фоне остальной массы кадетов не позволяли предполагать, что их обладателя в будущем ждет громкая слава.

Как бы там ни было, но по окончании Академии в июне 1937 г., Бускалья присвоили офицерское звание – младший лейтенант (sottotenente), а после месячного отпуска он прибыл на место постоянной службы в 50-ю эскадрилью (50' Squadriglia) 32-го полка (32' Stormo Bombardamento Terrestre), на вооружении которой стояли трехмоторные бомбардировщики S.81 с неубирающимися шасси. По сравнению с изученным в Академии «ФиaT»BR.20, это была устаревшая машина, а. так как в ближайшее время ожидалось перевооружение полка новыми бомбардировщиками, изучением имевшегося «старья» новоприбывших молодых офицеров командование утруждать не стало. В результате, некоторое время Карло Бускалья вел относительно свободный образ жизни. Как правило, в подразделении он появлялся лишь по утрам, поскольку служебные обязанности сводились к периодическим дежурствам на аэродроме. В остальное время он был предоставлен самому себе.

Однако «халява» продолжалась не долго, и уже летом 32-й авиаполк начал получать новейшие трехмоторные скоростные бомбардировщики SM.79 «Спарвьеро» (Sparviero – ит. ястреб), ставшие самыми распространенными бомбовозами Реджиа Аэронаутика. Надо сказать, что несомненным достоинством этих итальянских бомбардировщиков была легкость управления на всех без исключения режимах полета, что серьезно облегчало освоение их летным составом. В немалой степени это объяснялось тем, что в экипаже было два пилота, один из которых всегда мог подстраховать другого. Не стал исключением и SM.79, который лейтенант Бускалья освоил без особых проблем. Достаточно успешным было и продвижение по службе: апреле 1939 г. Бускалья получает повышение и становится лейтенантом (tenente), а в феврале 1940-го его переводят в 252-ю эскадрилью (252" Sq.) 46-го полка (46' Stormo В.Т), также оснащенную SM.79.

Трудно сказать как бы развивалась карьера молодого офицера если бы Италия не вступила в войну против Франции и Англии. Роковое решение «дуче», поживиться за счет английских владений в Северной Африке и на Ближнем Востоке, ввергло страну и ее ВВС в мировую бойню, и на первом этапе Реджиа Аэронаутика приступили к беспокоящим бомбардировкам французской территории, по меткому выражению Адольфа Гитлера лишь для того, чтобы «получив несколько десятков своих трупов, иметь право требовать в Компьене свою долю добычи".

Свой первый боевой вылет лейтенант Бускалья совершил 21 июня 1940 г., вылетев со своим экипажем в составе группы на бомбардировку порта Марселя. Впрочем, в течение ближайших дней Франция капитулировала и на долгие два года основным противником для Реджиа Аэронаутика стали Флот Его Величества и Королевские ВВС. Если в борьбе с последними осложнений поначалу не предвидилось (итальянские ВВС имели подавляющее превосходство по количеству боевых самолетов перед британскими ВВС Среднего Востока), то с созданием серьезной угрозы корабельным соединениям противника дело обстояло определенно плохо.

Это было тем более странно, поскольку именно в этой стране родилась знаменитая теория Дуэ, а некоторые шаги по созданию торпедоносной авиации были предприняты еще до начала Первой Мировой войны. И хотя в 1918 г. была сформирована первая торпедоносная эскадрилья, в последующие годы командование ВВС увлекла идея «основного боевого самолета» (аналог германского Bf110), выдвинутая генералом Дуэ, который посчитал дешевую авиабомбу (в отличие от дорогой и сложной торпеды) вполне подходящим боеприпасом для поражения любых видов целей.

Однако бомбежка кораблей с горизонтального полета оказалась неэффективной, а пикировщиков вроде германского Ju87 (не говоря уже о более мощном Ju88) у итальянцев не было. В то же время имелось довольно значительное количество самолетов (гидропланы «KaHT»Z.506, а также колесные SM.79 и «KaHT»Z.1007bis), которые можно было использовать в качестве торпедоносцев, но использовать их в этой роли не представлялось возможным из-за отсутствия авиаторпед, которые были заказаны новым начальником главного штаба ВВС генералом Приколо лишь в ноябре 1939 г., причем командование флотом было не в восторге от этой идеи и приложило немало усилий, пытаясь сохранить свое право распоряжаться разработками торпедного центра в Фиуме.

В то же время, еще в марте 1937 г. на обычном SM.79 установили специальный прицел, а под фюзеляжем, смещенный влево держатель с замками для авиаторпеды. В ноябре были проведены успешные испытания по сбросу габаритно-весовых макетов, а в марте 1938-го был испытан вариант с двумя узлами подвески. Однако на этот раз пилоты отметили ухудшение управляемости и по итогам испытаний в конце 1939 г. было решено комплектовать серийные самолеты одним узлом для подвески торпеды.

SM.79 из состава 278-й торпедоносной эскадрильи итальянских ВВС.

Вся эта, и без того сложная работа, связанная с длительными исследованиями, сопровождалась многочисленными бюрократическими проволочками и несколькими раундами межведомственной борьбы «под ковром», в результате которой первый так называемый «Экспериментальный отряд торпедоносцев» (Reparto Sperimentale Aerosiluranti), призваный выработать методику и тактику применения торпедоносцев против боевых кораблей и транспортных судов, был сформирован в Гориции только 25 июля 1940 г.

Возглавил эту часть майор Декаль. Ему без труда удалось подобрать достаточное количество опытных пилотов, летавших на SM.79, в число которых вошли лейтенанты Фуско, Мелли, Копелло и Робон. Трудно сказать, чем Карло Бускалья (помимо исполнительности) приглянулся Декалю, но впоследствии майор ни разу не пожалел о своем выборе. Специалистом по торпедному вооружению был лейтенант Маразио (Ten. Vase. Oss. Giovanni Marazio), оперативно переведенный в ВВС из состава флота, в помощь ему с торпедной фабрики Уайтхеда в Фиуме были прикомандированы несколько техников.

В метрополии отряд долго не задержался, и как только были утрясены все организационные вопросы, перебазировался в Ливию на авиабазу Эль-Эдем, откуда должен был действовать над восточным Средиземноморьем, включая египетское побережье и Александрию. Несмотря на то, что многие проблемы чисто технического плана так и не были решены, а тактика применения торпедоносцев находилась в зачаточном состоянии, уже в ночь на 15 августа был назначен первый боевой вылет. В вечерних сумерках пятерка SM.79, один из которых вел лейтенант Бускалья, под командованием майора Декаля поднялась для нанесения торпедного удара по судам в гавани Александрии. Несмотря на то, что итальянцам удалось благополучно достичь цели и сбросить торпеды, напет оказался безрезультатным, так как все «рыбки» зарылись в мягкий илистый грунт мелководья и не взорвались. Дополнительные исследования, проведенные неподалеку от аэродрома базирования, позволили выяснить, что при сбросе с самолета авиаторпеда поначалу ныряет на несколько десятков метров (делает «мешок») и лишь затем выходит на установленную с помощью гидростата глубину хода.

Для лейтенанта Бускальи этот вылет запомнился мощью огня береговых зенитных батарей, от которого самолет майора Фуско получил настолько значительные повреждения, что экипажу пришлось срочно покидать машину, после чего все авиаторы вместе со своим командиром были взяты в плен англичанами и благополучно дожили до конца войны.

Немного отвлекаясь от темы следует отметить, что низковысотное торпедометание было, пожалуй, самой опасной тактикой применения самолетов против кораблей. При сближении с судном на малой высоте пилот был ограничен только горизонтальным маневром, более того, при выходе на дистанцию сброса необходимо было строго выдерживать скорость и высоту полета. При этом надо было вести тяжелую машину строго по прямой – развлечение не для слабонервных, учитывая, что в тот момент по самолету буквально «в упор» стреляет вся корабельная артиллерия, иногда вплоть до главного калибра. Ожидаемая высокая плотность зенитного огня привела специалистов из Реджиа Аэронаутика к выводу, что экипажи самолетов должны осуществлять сброс торпеды не ближе 700 м от цели с высоты 100 м на скорости 300 км/ч. Впрочем, даже в этих условиях, согласно предварительным оценкам, ожидалось, что каждый экипаж сможет сделать не более пяти боевых вылетов до того, как его собьют.

Наведение самолета на цель первоначально производилось с помощью наблюдателя, определявшего скорость судна и постоянно вводившего поправки на курсовой угол «бета» сброса торпеды на цель. Однако, вскоре опытные пилоты разработали собственную методику и стали обходится без помощи наблюдателя, сразу выводя самолет на угол «ро», высчитывая «на глазок» упреждение и направляя торпеду в предполагаемую точку встречи с целью. После сброса полагалось выполнить плоский разворот, чтобы проекция самолета для корабельных зенитчиков оставалась минимальной, и уходить от цели на максимальной скорости.

В ночь на 27 августа Бускалья в одиночку вылетел для удара по замеченному разведывательным самолетом конвою в составе одного транспорта, крейсера и эсминца, находившихся северо-восточнее Сиди-Баррани. Луна неплохо освещала расстилавшееся внизу море, и характерный силуэт британского крейсера типа «Лондон» (реально это был «Кент») вскоре привлек внимание итальянского экипажа. Однако точно определить курсовой угол движущейся цели оказалось трудно, и торпеда прошла за кормой британского корабля, взорвавшись в конце пути. Самолет Бускальи в это время уже разворачивался на обратный курс и взрыв на фоне вражеского корабля был принят за прямое попадание в крейсер, о чем и было доложено по возвращении. Впрочем, радоваться экипажу этого корабля пришлось не долго.

В сентябре отряд торпедоносцев наконец-то стал полноценной боевой частью, став 278-й эскадрильей торпедоносцев(278' Squadrilia A.S. (A.S. – Aero-Siluranti – торпедоносцы)), а ее командиром был назначен капитан Эрази. В ночь на 17-е пара торпедоносцев (Бускалья-Робоне) добилась первого успеха. В ходе поиска в районе Рас-Аззац экипажи обнаружили все тот же крейсер «Кент», который в сопровождении эсминцев возвращался после обстрела Бардии. Мастерски проведенная на лунной дорожке атака завершилась взрывом попавшей в корму крейсера авиаторпеды. Отправившемуся на ремонт в Англию кораблю во второй раз не повезло 21 апреля 1941 г., когда уже в Девонпорте в него угодила немецкая бомба, в результате чего он ремонтировался почти год.

Это долтижение было по достоинству оценено командованием, которое наградило обоих командиров экипажей «Серебряной Медалью за Воинскую Доблесть» (Medaglia d'Argento al Valor Militare). Успех, как известно, придает силы и порождает надежды. Ретроспективно оценивая ситуацию того времени, трудно было предположить, что 278-й эскадрилья, имевшая а своем составе всего шесть торпедоносцев)!), сможет сыграть заметную роль в масштабах Средиземноморского ТВД и тем не менее ей это удалось.

Лейтенант Бускалья (в центре) со своим экипажем. Зима 1940-1941 гг. (внизу). SM.79 281-й эскадрильи на о.Родос.

Как бы там ни было, но именно из-за своей малочисленности эскадрилья получила прозвище «четыре кота» (от соответствующего идиоматического выражения, которое в Италии означает примерно «очень мало людей»), название прижилось, и эмблемой эскадрильи стали четыре кота, сидящие верхом на торпеде. Девизом были слова: «Pauci sed semper immites» что дословно переводится как «малочисленные, но всегда свирепые», в общем соответствует легендарному отечественному изречению «нас мало, но мы в тельняшках!..». Справедливости ради, необходимо отметить, что экипажи 278-й эскадрильи всячески старались оправдать свой девиз и немало насолили англичанам.

Уже 14 октября 1940 г. капитан Эрази в одиночку атаковал и торпедировал крейсер «Ливерпуль», который сначала был наскоро «заштопан» в доках Александрии, а затем ушел для окончательного устранения повреждений в США, где и простоял до марта 1942 г.!

И все же удача не всегда сопутствовала бравым итальянцам. Так, 2 ноября экипаж лейтенанта Бускальи вместе с тремя другими «котами» принял участие в атаке севернее Мерса-Матрух главных сил британского Средиземноморского флота, насчитывавших четыре линкора, столько же крейсеров, два авианосца и множество эсминцев. Британцы возвращались из Ионического моря, куда ходили для прикрытия конвоя, направленного в Грецию. Мощный зенитный огонь не позволил выйти на дистанцию эффективного сброса торпед, которые прошли мимо вражеских кораблей . 17-го числа того же месяца Бускалья в паре с Робоне атаковал в одной миле от Александрии направлявшийся на Мальту крейсер «Ньюкастл», который вез защитникам острова боеприпасы для зенитных орудий и 200 человек технического персонала британских ВВС. Быстроходному кораблю удалось без труда увернуться от смертоносных сигар, после чего обоим итальянским экипажам оставалось только возвращаться, надеясь на то, что госпожа Удача в последующих вылетах будет к ним более благосклонна…

Эти ожидания оправдались в ночь на 3 декабря, когда лейтенант Бускалья вместе с капитаном Эрази решили отправиться с визитом вежливости на Крит, где, по данным разведки, в бухте Суда можно было найти немало жирной добычи. Так и оказалось – в бухте было довольно много судов, среди которых выделялись длинные силуэты двух крейсеров, к одному из которых и устремились торпедоносцы.

Объектом атаки оказался крейсер «Глазго», который на этот раз для набравшихся опыта экипажей был фактически «сидячей уткой» так как находился на якоре. Однако, неверная установка глубины хода торпед свела на нет успех авиаторов, всадивших обе «рыбки» в борт корабля. Глубина хода была очень малой и торпеды попали в броневой пояс, что, вкупе с небольшой массой заряда (200 кг тротила), не могло вызвать значительных повреждений на крейсере, который вошел в строй уже через два месяца.

26 декабря экипаж Бускальи, вылетев на «свободную охоту», атаковал одиночный британский транспорт в заливе Соллум, и по возвращении доложил о попадании. Трудно сказать, что произошло на самом деле, но английские источники не подтверждают эту заявку.

Между 9 и 11 января 1941 британцы начали операцию «Эксцесс», целью которой была доставка по морю предметов снабжения и подкреплений на Мальту. Обеспечивали проводку конвоя значительные силы британского флота, стянутые из районов Гибралтара, Александрии и Эгейского моря. В полдень 11 января экипаж Бускальи пытался атаковать большую группу английских военных кораблей (соединение А), в которую входил и авианосец «Игл». Однако на этот раз в воздухе находился патруль «Фулмаров», и итальянцам пришлось спешно уносить ноги.

Уже ближе к вечеру Бускалья снова поднялся в воздух для того, чтобы попробовать атаковать англичан, но после долгих поисков так и не смог обнаружить неприятеля. В результате, приземляясь уже в сумерках, он повредил самолет, а подвешенная торпеда не взорвалась только потому, что на «Савойе» взрыватель торпеды ставил в боевое положение сам пилот из кабины с помощью дистанционного управления, он же мог и поставить взрыватель обратно на предохранитель.

Тем временем, несмотря на тяжелые потери (потоплен крейсер «Саутгемптон», серьезно повреждены авианосец «Илластриес» и эсминец «Галлант»), операцию «Эксцесс» можно считать серьезным успехом англичан, т.к. все транспорты достигли гавани Ла-Валетты, и в Реджиа Аэронаутика наконец-то сообразили, что первоочередной целью в конвоях должны являться все-таки транспорты, а не военные корабли.

Между тем, в Северной Африке дела у итальянцев шли все хуже, поскольку, в результате начатого англичанами 9 декабря 1940 г. наступления по плану операции «Компас», «макаронники» к началу февраля 1941 г. оставили практически всю Киренаику, в боях за которую лишились 130 тыс. чел. личного состава, более 400 танков, 1300 орудий и примерно 1100 самолетов. Утрата многих передовых авиабаз привела к переброске части авиации на тыловые аэродромы, а некоторые и вовсе были переброшены на другое направление. Не стала исключением и 278-я эскадрилья, передислоцированная сначала в Триполи, а затем на остров Пантеллерия в Сицилийском проливе. Боевые вылеты временно прекратили, люди приводили в порядок себя и технику, Бускалья же получил 15-дневный отпуск.

Пока происходили все эти события, в Гориции своим чередом шла подготовка все новых торпедоносных частей и 5 марта 1941 г. была сформирована 281-я эскадрилья, командиром которой был назначен Бускалья, которому по этому случаю оперативно присвоили очередное звание капитана. Местом дислокации новой части стала авиабаза Гротталья на юго-востоке Италии, однако уже в третьей декаде марта новоиспеченных «охотников за кораблями» перебросили на остров Родос в Эгейском море, а основной задачей экипажей стало нарушение британского судоходства (кстати говоря, весьма интенсивного) на маршрутах связывавших Александрию с Грецией.

24 марта авиаразведка засекла южнее Крита британский конвой, насчитывавший восемь транспортов, шедших в охранении крейсера и трех эсминцев. В тот же день 281 – я эскадрилья впервые испробовала свои силы в деле. Кроме того итальянское командование задействовало 34-ю группу (34 Gruppo В.Т.), направившую для атаки судов тройку торпедоносцев и тройку бомбардировщиков SM.79. Для экипажей 281-й «первый блин», как и положено «вышел комом»: группа в полете потеряла строй и за исключением лейтенанта Сачетти, никто не смог выйти к цели. Сам же Сачетти появился над конвоем одновременно с самолетами 34-й группы. Предприняв скоординированную с бомбардировщиками атаку на конвой, экипаж торпедоносца наблюдал взрыв на одном из судов – это был танкер «Мэри Мерк» (8271 бр.т), однако, согласно данным Британского Адмиралтейства, в действительности успеха добились бомбардировщики.

Следующий вылет пришелся на время «битвы у мыса Матапан», которая стоила Реджиа Марина трех тяжелых крейсеров и двух эсминцев потопленными. 29 марта Бускалья и Греко вылетели для нанесения удара по британскому авианосцу «Формидэбл», самолеты с которого причинили итальянскому флоту немало хлопот. К чести английского капитана и его рулевых, надо сказать, что, несмотря на хорошо спланированную атаку, авианосец увернулся от обеих торпед.

Утром 2 апреля 1941 г. авиаразведка обнаружила южнее Крита очередной конвой, в составе которого было до десятка транспортов под эскортом всего двух эсминцев, и пара торпедоносцев 281-й эскадрильи, пилотируемые лейтенантами Чимиччи и Сачетти вместе с тройкой бомбардировщикой из 34- й группы вылетели для удара по обнаруженной цели. На этот раз было потоплено грузовое судно «Хоумфилд» (5324 бр.т), однако, по данным все того же Британского Адмиралтейства, успеха вновь добились бомбардировщики. В полдень экипаж Бускальи в одиночку атаковал этот же конвой, и по возвращении доложил о попадании в сухогруз, однако этот сообщение так и осталось неподтвержденным.

Итальянские торпедоносцы атакуют британские эсминцы.

Начавшееся 6 апреля 1941 г. немецкое вторжение в Грецию и Югославию привело к еще большей интенсификации движения судов на оживленной трассе и утром 15 апреля Бускалья, Греко и Чимиччи безрезультатно атаковали небольшой конвой из двух транспортов и трех эсминцев, находившийся к юго-востоку от Крита. Вечером того же дня Сачетти вместе с бомбардировщиками из 34-й группы атаковал транспорт и танкер шедшие в сопровождении двух эсминцев недалеко от Александрии, но сброшенная торпеда и на этот раз прошла мимо цели.

Первый настоящий успех к 281 -й эскадрилье пришел только 18апреля, когда лейтенанты Чимиччи и Фумани поднялись в небо, чтобы перехватить английский конвой к югу от Крита. Авиаторам повезло, они обнаружили, что один танкер (очевидно из-за неисправности в машине) идет вне ордера боевых кораблей, и Чимиччи немедленно атаковал его, сбросив торпеду с расстояния 650 м. У огромного судна, двигавшегося с небольшой скоростью, шансов избежать попадания почти не было, и через полминуты танкер «Бритиш Сайенс» (7138 бр.т) исчез в облаке взрыва, а еще спустя несколько минут затонул.

20 апреля оказалось было неудачным днем. Тогда эскадрилья Бускальи участвовала в нападении на другой небольшой конвой (сухогруз, танкер и два эсминца) к юго-западу от острова Гаудо и не добилась ни одного попадания. Настроение от неудачи удалось немного сгладить только 8 мая, когда Бускалья, Греко и Фадджиони атаковали уже поврежденный германскими бомбами и горевший транспорт «Раунсли» (4998 бр.т). Уже при выходе из атаки на судне что-то взорвалось и экипажи посчитали, что одна из торпед попала в цель. На самом деле все три «рыбки» прошли мимо, а оставшийся на плаву транспорт всё же отбуксировали на Крит, где он и затонул 12 мая.

Последовавшее вскоре после оккупации Балкан германская десантная операция по захвату острова Крит вовлекла в свою орбиту и 281 -ю эскадрилью, которая 20 мая – в первый день высадки – безуспешно атаковала юго-западнее Крита британское соединение «О», состоявшее из трех крейсеров и двух эсминцев. 28-го числа была предпринята скоординированная с бомбардировщиками атака другой группы английских военных судов в составе трех крейсеров и шести эсминцев, но и на этот раз итальянские экипажи ждала неудача. Куда более успешно действовали, авиаторы VIII немецкого авиакорпуса, потопившие в ходе операции «Меркурий» четыре крейсера, шесть эсминцев, один тральщик и 11 малых кораблей. Столь высокая эффективность вражеской авиации не могла не встревожить англичан и они попытались хотя бы частично отыграться, атаковав своими бомбардировщиками некоторые неприятельские авиабазы, и в том числе аэродром на Родосе, который подвергся бомбардировке 9 июня. В ходе авианалета «томми» уничтожили четыре SM.79 из состава 281-й эскадрильи.

В течение месяца эти потери были восполнены, после чего руководство стран «Оси» решило выдавить англичан и с Кипра, который те использовали в качестве базы для действий против французов в Сирии. Однако сил для этого практически не было, поскольку к этому времени пикировщики VIII авиакорпуса уже находились на польских аэродромах, откуда они приняли участие в операции «Барбаросса», а соединения парашютистов и горных егерей были отведены на пополнение.

Тем не менее, итальянская авиация начала оказывать давление на объекты острова, и 4 июля для атаки судов противника в заливе Фамагуста вылетели самолеты Бускальи, Фаджиони, Чимиччи и Мазелли. На рейде экипажи обнаружили вспомогательный крейсер (реально это мог быть или крупный транспорт, или госпитальное судно), который и подвергся атаке. Сильным зенитным огнем были повреждены три из четырех торпедоносцев и ранен один член экипажа, а во «вспомогательный крейсер», по сообщениям пилотов, попали две торпеды, которые на самом деле, как и пара других, прошли мимо.

9 июля Бускалья в паре с другим пилотом повторил попытку атаковать суда в заливе Фамагуста, но сильным зенитным огнем был разбит правый двигатель, и торпеду пришлось сбросить не доходя до цели. Облегченная машина благополучно дотянула до Родоса и приземлилась на аэродроме. После нескольких недель безрезультатных вылетов, эскадрилья получила другое задание: патрулировать побережье Египта и перехватывать суда, снабжающие осажденный войсками Роммеля Тобрук.

19 июля Бускалья и Фаджиони обнаружили пару английских эсминцев у Мерса-Матрух. Один из них был опознан как крейсер, но оба корабля легко узбежали смертоносных сигар. 6 августа в том же районе были обнаружены еще четыре эсминца, для атаки которых вылетели Бускалья, Грациани и Форцинетти, но подловить верткие «дестроеры» не удалось и на этот раз. Только 11 августа 1941 г. итальянцы прервали затянувшуюся полосу неудач.

Вылетев в тот день к району Порт-Саида, Бускалья, Грациани и Форцинетти атаковали сетевой заградитель «Протектор». Одна из торпед нашла свою цель, и неприятельский корабль, хоть и остался на плаву, но находился в ремонте долгих четыре года, что, видимо, является в некотором роде иллюстрацией его ценности для британского Средиземноморского флота.

20 августа Грациани и Форцинетти перехватили и атаковали между Кипром и Порт- Саидом британский танкер «Турбо» (4782 бр.т). В цель угодила одна торпеда, взрыв которой вывел судовую силовую установку, но британцам удалось дотащить до гавани тяжело поврежденное наливник. Несмотря на это дни его оказались сочтены и 5 апреля при буксировке к месту ремонта он все же затонул. 21-го числа Бускалья, Грациани и Форцинетти безрезультатно атаковали тройку британских эсминцев.

После взятия немцами Крита активность британского флота в восточной части Средиземного моря снизилась, и 281 -я эскадрилья получила несколько недель для отдыха, пополнения и реорганизации, а ее командир смог отправиться в отпуск.

Следующий боевой вылет состоялся только 13 октября. В тот день авиаразведка обнаружила вышедшую в море александрийскую эскадру, отвлекавшую внимание противника от проводившейся со стороны Гибралтара операции по переброске на Мальту истребителей. В составе британского соединения были замечены линкоры «Бархэм» и «Куин Элизабет», сопровождаемые тремя крейсерами и 10 эсминцами. Появление «больших горшков» в открытом море, казалось бы, должно было вызвать массированные налеты со стороны Реджиа Аэронаутика, однако на задание были отправлены лишь экипажи Грациани, Чимиччи и Фаджиони.

Шедший головным «Бархэм» оказался объектом атаки всех трех торпедоносцев, летевших «клином» в сомкнутом строю под перекрестным огнем британских кораблей. В результате этого возглавлявший тройку Грациани, после сброса торпеды не смог, как обычно, отвернуть в сторону, так как ему мешал соседний самолет, и решился на достаточно самоубийственный шаг. Резко дав газ всем трем моторам он прошел буквально над верхушками мачт линкора, «Эрликоны» и «Пом-помы» которого изрыгали сотни снарядов. Самолет получил значительные повреждения, но Грациани сумел привести домой и благополучно посадить покалеченного «Ястреба». Но все это мужество оказалось совершенно напрасным: торпеды не взорвались, а на память экипажу остался снимок, который фотооператор (входивший в состав каждого экипажа для контроля результатов) сумел сделать почти над самым линкором.

Первый вылет Бускалья после отпуска пришелся только на 23 ноября, когда вместе с Ровелли он атаковал к западу от Мерса-Матрух транспорт, эскортируемый четверкой эсминцев. Вылет был чрезвычайно тяжелым мало того, что оба торпедоносца были сильно повреждены зенитным огнем, так еще пришлось потом отбиваться от подоспевших «Харрикейнов». Тем не менее, обоим экипажам удалось вернуться на базу, где пилоты доложили о «возможном попадании», которое, впрочем, не подтвердилось.

Так обозначали победы.

«Под нами «Бархем»!!..». Снимок сделан 13 октября 1941 г. с торпедоносца лейтенанта Грациапи.

Следующая атака была предпринята 29 ноября, когда Бускалья и Чипилетти атаковали на подходах к Александрии крейсера ПВО «Наяд» и «Юралас», шедшие в сопровождении пары эсминцев. Этот отряд возвращался после сопровождения на Мальту очередного конвоя. Сильным зенитным огнем один торпедоносец был поврежден, что заставило экипажи сбросить торпеды на почтительном расстоянии от британских кораблей и повернуть на базу.

Нехватка сил и отказ от массированных ударов, взамен которых итальянским командованием была принята ошибочная тактика использования мелких групп торпедоносцев, практически сводили к нулю довольно высокий уровень подготовки экипажей, не позволяя последним добиваться успехов. В то же время, необходимость контроля над огромными водными пространствами, требовала или значительного количества авиачастей или наращивания их боевого состава.

Однако учебный центр торпедоносной авиации в Гориции не успевал готовить летный состав в необходимых количествах, и командованию ничего не оставалось делать, как дробить и без того не слишком многочисленный состав эскадрилий на отдельные звенья, которые разбрасывались по различным точкам Средиземноморского ТВД. Не минула чаша сия и 281-ю эскадрилью. 11 декабря экипажи Бускалья, Фаджиони и Форцинетти получили приказ передислоцироваться в Эйн-эль-Газала, а три других (Чимиччи, Ровелли и Чипелетти) остались на Родосе.

Спустя три дня последние трое были отправлены для атаки британского соединения в составе крейсеров ПВО «Наяд» и «Юралас», легкого крейсера «Галатея» и девяти эсминцев, которые шли на перехват итальянского конвоя направлявшегося в порты Ливии. Скупые строчки официальных рапортов свидетельствуют о том, что попытка атаки была отражена мощным зенитным огнем и умелым маневром британских кораблей, однако, в своих послевоенных воспоминаниях, Чимиччи утверждает, что в составе этого соединения им был опознан линкор «Вэлиант», который он и атаковал, но не смог сбросить торпеду из-за технической неисправности.

Впрочем,вероятнее всего, что последнее обстоятельство относится к событиям 17 декабря, когда эти же экипажи были направлены для атаки другого британского соединения, обнаруженного авиаразведкой севернее порта Бенгази. В его составе действительно имелся линкор «Вэлиант», четыре крейсера и дюжина эсминцев.

В тот же день для атаки конвоя направлявшегося из Александрии на Мальту было задействовано и звено Бускальи. Транспорты имели черезвычайно сильный эскорт, насчитывавший шесть легких крейсеров и 16 эсминцев, поставивших очень плотную огневую завесу на пути тройки торпедоносцев. Потери в этих условиях были неизбежны. И действительно когда самолеты были на боевом курсе, снаряд крупного калибра угодил в машину Форцинетти. В одно мгновение «ястреб» исчез в облаке взрыва, из которого в воду посыпались горящие обломки. Никто из шести членов экипажа не остался в живых, а донесение о вероятном попадании во вражеский крейсер так и не подтвердилось. Вернувшиеся в Эйн-эль-Газалу два оставшихся трехмоторника имели немало осколочных и пулевых пробоин, а потому, после неотложного ремонта, на следующий день их возвратили на Родос.

Спустя десять дней, 28 декабря, не вернулся экипаж Ровелли. В тот день Бускалья возглавил четверку, атаковавшую возвращавший ся с Мальты конвой в составе четырех шедших порожняком транспортов, крейсера ПВО «Дидо» и двух эсминцев. На этот раз английские зенитчики стреляли куда более точно – им удалось сбить один торпедоносец и повредить самолет Бускалья. Несмотря на это, уцелевшие экипажи продолжили атаку, и вскоре над одним из транспортов вздыбился султан воды, а затем начали расползаться клубы дыма, что и удалось запечатлеть на фотопленку. Однако, появившиеся откуда ни возьмись две тройки «Харрикейнов» едва не испортили всю обедню.

Самолет Бускальи дымил, но, хотя шел на небольшой скорости, высоты не терял, а потому два других экипажа решили не бросать своих товарищей и, образовав плотный «клин», положились на мощь оборонительного оружия. И, надо сказать, не прогадали: несмотря на то, что в результате атак английские пилоты смогли повредить две другие «Савойи», упавшие в море один за другим два «Харрикейна», остудили пыл остальных и те предпочли прекратить преследование.

Между тем, прибытие на Сицилию в декабре 1941 г. II авиакорпуса Люфтваффе радикально изменило ситуацию на Средиземноморском ТВД, что позволило итальянскому командованию перевести дух и заняться реорганизацией частей. Уже 1 января 1942 г был получен приказ, согласно которому к 281 – й эскадрильи должна была присоедениться знаменитая 278-я, после чего они должны были образовать элитную 132-ю авиагруппу торпедоносцев (132" Gruppo A.S.), основным местом базирования которой была выбрана Литториа (сейчас Латина).

К этому времени Карло Эммануэле совершил около 20 боевых вылетов, имел пять «Серебряных Звезд за Воинскую Доблесть», а также был награжден германским «Железным Крестом» 2-го класса. Отправленный в длительный отпуск, он, как предполагалось, по возвращении должен был принять командование над уже подготовленным и полностью оснащенным соединением. Реальность, как обычно, оказалась весьма далекой от действительности. Вернувшись на службу после нескольких месяцев отдыха Карло с удивлением обнаружил, что гордость итальянских ВВС 132-я торпедоносная авиагруппа существует фактически только на бумаге!..

Перед Бускалья стояла нелегкая задача сколотить из неопытных пилотов, коих было большинство, и очень небольшого количества ветеранов, таких как Фаджиони и Грациани, боеспособное соединение. К чести Карло Эммануэле, следует сказать, что и в этой ситуации он не потерял лица, а его организаторские способности раскрылись во всей красе. Проблемы обучения молодежи осложнялись также и трудностями, связанными с получением необходимого количества бензина и масла. Ко всему прочему, прибывавшие с заводов торпедоносцы были недоукомплектованы, а часть приборов и агрегатов приходилось добывать «неофициально», непосредственно в мастерских и на фабриках, их производящих. Одновременно, исходя из своего боевого опыта, Бускалья решил улучшить радиоборудование самолетов, оснастив их маломощными коротковолновыми радиостанциями для связи между экипажами (расчет был на то, что маломощный передатчик англичане не смогут запеленговать), причем сами радиостанции пришлось добывать в обход контрактов с Реджиа Аэронаутика «по личным каналам».

Помимо хлопот самого различного характера, касающихся своей торпедоносной группы, Бускалья принял участие в разработке нового, улучшенного варианта SM.79-6nc. Новая машина должна была иметь стрелявшую вперед немецкую 20-мм автоматическую пушку MG151/20 и дополнительный 1000-литровый бензобак на месте заделанного бомболюка, что позволило увеличить дальность. Кроме того, конструкторы убрали подфюзеляжную гондолу (ненужную торпедоносцу) и установили 860-сильные двигатели «Альфа-Ромео» 128RC. 18 пониженной до 1800 м высотности, оборудованные системой впрыска этилового спирта. Все эти меры теоретически позволяли получить максимальную скорость до 520 км/ч и удвоить массу боевой нагрузки, поднимая не одну, а две торпеды. Бускалья предложил целый ряд изменений, существенно повышавших боевые данные торпедоносца, и, что самое главное, часть из них должна была проводиться прямо в частях силами штатных техников.

Так, например, нижнюю огневую точку, по его мнению, следовало сделать демонтируемой, а объем дополнительного бензобака увеличить до 2300 л, что позволило бы за счет уменьшения вдвое боевой нагрузки еще больше увеличить радиус действия. Существенно требовалось улучшить и радиооборудование, в состав которого он предложил включить радиопеленгатор для облегчения поиска вражеских кораблей. Однако, в силу целого ряда причин, и прежде всего из-за бедственного состояния итальянской экономики, все эти улучения не могли быть введены одновременно, но часть из них все же была реализована на серийных SM.79-6hc.

Перед решающими боями. Смотр личного состава и боевой техники 278-й эскадрильи 132-й торпедоносной авиагруппы капитана Бускальи. Форма одежды – парадная – голый торс, За отсутствием погонов, командный состав отличается цветом шорт. Авиабаза Кастельветраио, остров Сицилия, весна 1942 г.

Будучи требовательным командиром, Бускалья не был солдафоном, а потому подчиненные любили его за дружелюбие и человечность. Он всегда мог вникнуть в их проблемы, но при этом ухитрялся не ронять своей чести командира. Любящий свою родину, и поэтому лояльно настроенный по отношению к существующему режиму, Карло Эммануэле, тем не менее, не был фашистом. Поговаривали, что он весьма пренебрежительно относился к заведенным Муссолини правилам, и вместо официально установленного приветствия «voi» он использовал более популярное в народе «lei», а однажды до смерти напугал одного высокого фашистского функционера, пригласив его с собой в боевой вылет. В сущности, Бускалья был обычным военным пилотом, служащим своей родине в годину трудных испытаний, не особенно при этом обращая внимание на политику.

Как пилот, несмотря на значительный боевой опыт, Бускалья по-прежнему не блистал особым мастерством, а потому при появлении в расположении авиагруппы высокого начальства пилотаж на SM.79 демонстрировал Фаджиони, который на незагруженном трехмоторном самолете со взлетной массой 8-9 тонн мог летать совсем как на легком истребителе легко выписывая «мертвые» петли, «иммельманы» и «бочки». Безусловнона фоне такого «шика» квалификация командира группы внешне выглядела бледно, зато он был мастером тех мелких и почти незаметных виражей и скольжений, которые сбивают наводку вражеским занитчикам и помогают при выходе в атаку и отходе от цели.

Между тем, задача по укомплектованию эскадрильи и обучению пилотов была выполнена, и в апреле группа в полном составе перелетела на Сицилию, потеснив на аэродроме Катания немецкие Ju88 из состава III/KG77, K.Gr.606, K.Gr.806, а также 1 и 4/NJG2. К этому времени война в Северной Африке уже бушевала вовсю, итало-германские войска под командованием фельдмаршала Роммеля вновь вышвырнули англичан из Киренаики и угрожали границам Египта. Развернувшаяся борьба на коммуникациях требовала постоянной подпитки участвующих в ней сил и потому новое соединение не могло слишком долго бездействовать.

К этому времени в составе Реджиа Аэронаутика имелось 12 авиагрупп торпедоносцев, насчитывавших примерно 140 боевых самолетов, основная задача которых состояла в уничтожении немногочисленных, но очень хорошо охраняемых конвоев, посылаемых из Гибралтара и Александрии на Мальту, гарнизон которой весной 1942 г. начал уже задыхаться из-за нехватки всех видов снабжения. Однако, первые несколько вылетов по тревоге, предпринятые экипажами 132-й авиагруппы, прошли вхолостую, так как экипажи не смогли найти неприятельские корабли. А потом развернулось большое воздушно-морское сражение, более известное в Италии под названием «Битва в середине июня».

В этом месяце англичане предприняли очередную попытку доставить на Мальту необходимые грузы и продовольствие. С целью распыления сил итальянской и немецкой авиации, Адмиралтейство решило послать одновременно два каравана транспортов, каждый из которых имел сильный эскорт. Шесть транспортов в сопровождении линкора «Малайя», авианосцев «Игл» и «Аргус», крейсеров «Каир», «Ливерпуль», «Кения» и «Харибдис», а также 17 эсминцев вышел из Гибралтара (операция «Гарпун»). Еще 11 «торгашей» двигались из Хайфы и ПортСаида (операция «Вигорос»).

Угроза со стороны итальянского флота и нерешительность британского адмирала Харвуда привели к разгрому двигавшегося с востока конвоя. В результате налетов 14-15 июня 1942 г., а также действий торпедных катеров и подлодок южнее Крита англичане потеряли два транспорта, легкий крейсер и три эсминца. Значительное количество судов и боевых кораблей оказалось повреждено. Часть из них направилась в Тобрук, а остальные повернули обратно в Александрию.

Шедшее с запада британское соединение было обнаружено авиаразведкой 13 июня, но вылетевшие во второй половине дня экипажи итальянских торпедоносцев не смогли найти противника. В тот же день 132-я авиагруппа, нацеленная на конвой шедший с запада, для увеличения радиуса действия была переброшена на аэродром Кастелвелтрано на западе Сицилии. Утром 14 июня, когда контакт с целью был восстановлен, командование Реджиа Аэронаутика бросило на британское соединение все имеющиеся в наличии силы торпедоносной и бомбардировочной авиации, включая даже истребители-бомбардировщики «Фиат»СЯ.42 с острова Сардиния, каждый из которых нес по 250-кг авиабомбе.

Сдержать этот натиск британцам не удалось, и авиаторпеда вместе с двумя авиабомбами, сброшенными экипажами «Канtob»Z.10076hc отправила на дно голландский транспорт «Танимбар» (8169 бр.т). Затем в результате попадания авиаторпеды в машинное отделение, потерял ход крейсер «Ливерпуль», который был взят на буксир эсминцем «Энтилоуп». После полудня конвой вошел в зону действия группы Бускалья. В воздух поднялись все 14 торпедоносцев, получившие для прикрытия 17 истребителей Re.2001 и семь МС.202.

В нескольких милях от цели атакующая группа была встречена авианосными «Харрикейнами», которых связали боем истребители прикрытия, поэтому торпедоносцы отделались легком испугом и небольшим количеством пробоин. Значительно хуже стало, когда группа достигла зоны эффективного зенитного огня. Самолет первого лейтенанта Негри был сбит и плюхнувшись в море быстро исчез с поверхности воды. Из экипажа не спасся никто. Оставшиеся смогли удачно выйти к линкору «Малайя» и авианосцу «Аргус», но ни одна из сброшенных торпед в цель не попала. Вечером начали действовать немецкие бомбардировщики, однако пробная атака 10 Ju88 показала, что британские суда и корабли имеют довольно серьезное истребительное прикрытие.

В течение ночи с 14 на 15 июня большая часть сил эскорта покинула конвой и начала отходить в направлении Гибралтара. Прикрывать оставшиеся транспорты во время прохождения самого опасного места – Сицилийского пролива – остались крейсер ПВО «Каир», девять эсминцев, четыре тральщика и шесть сторожевых катеров, что не укрылось от авиаразведки, и из Палермо на перехват конвоя вышел 7-й дивизион итальянского флота в составе двух легких крейсеров «Монтекуколли» и «Евгений Савойский», а также пятерки эсминцев.

В завязавшемся бою у острова Пантеллерия итальянцы сумели незначительно повредить крейсер «Каир» и эсминец «Партридж». У итальянцев был серьезно поврежден эсминец «Уголино Вивальди». Хуже пришлось британскому эсминцу «Бедуин», потерявшему ход и в 14:25 потопленному итальянским торпедоносцем. Между тем, из-за нерасторопности тыловых служб в 132-й авиагруппе почти не осталось торпед, и ранним утром 15 июня только три торпедоносца, пилотируемые Бускалья, Айшнером и Камера, вылетели из Кастелвелтрано в направлении острова Пантеллерия, но были перехвачены мальтийскими «Бьюфайтерами» из состава 235-й эскадрильи.

В схватке с тяжелыми истребителями самолет Камеры был настолько сильно поврежден, что ему пришлось экстренно садиться на Пантеллерии, где он и дожидался ремонтников, а Бускалья и Аишнер, отделавшиеся несколькими дырками смогли все же продолжить поиск, и уже после полудня атаковали вражеский конвой. Капитан Бускалья обнаружил и потопил уже поврежденный близкими разрывами авиабомб германских пикировщиков транспорт «Бурдуан» (6069 бр.т).

Запечатленные мгновения противоборства на просторах Средиземноморья

«Битву в середине июня» следует рассматривать как большой успех германо-итальянских ВВС и флота, так как из 17 транспортов, посланных с запада и востока, до цели смогли дойти только два. По случаю разгрома двух английских конвоев, Бускалья, среди других участников сражения с англичанами был вызван в Рим, где проходили многочисленные торжества. 12 августа Карло Эммануэле был вместе с Гансом-Иоахимом Марсейлле был представлен Муссолини, который немедленно присвоил пилоту торпедоносца звание майор.

Затянувшиеся празднования не позволили Бускалья принять участие в «Битве в середине августа», которая разыгралась при прорыве на Мальту очередного конвоя (операция «Пьедестал»). Бускалья, который в это время находился в Риме, попытался было вырваться в свою группу, но уже ставший достаточно известным пилот был «расписан» командованием Реджиа Аэронаутика на много встреч и приемов вперёд, и поэтому пришлось оставаться в столице. В отсутствие своего командира 132-я авиагруппа перебазировалась на остров Пантеллерия, изготовившись для атаки конвоя. 11 августа по британским кораблям нанесли несколько ударов итальянские самолеты с острова Сардиния, а на следующий день настала очередь 132-й авиагруппы.

Уже после полудня 14 SM.79, ведомые командирами эскадрилий капитанами Риволи и Грациани. вылетели к цели. В одном строю с питомцами Бускальи шли 14 самолетов 105-й группы торпедоносцев и 28 истребителей МС.202 из состава 51-го полка (51° Stormo), которых возглавил его командир – майор Фанали. Атака была хорошо скоординирована по времени с налетом девятки немецких пикировщиков Ju87 из состава итальянской 102-й авиагруппы, а на завершающей стадии напета в небе над британскими кораблями появилась дюжина горизонтальных бомбардировщиков SM.84 из состава 32-й группы.

Пробиваясь сквозь яростный зенитный огонь, торпедоносцы смогли только тяжело повредить эсминец «Форсайт», который был добит на следующий день эсминцем «Тартар». Спикировавшая на авианосец «Викториес» пара истребителей-бомбардировщиков Re.2001 уложила в его палубу 650-кг бронебойную бомбу, но попадание пришлось под острым углом, и отрикошетировавшая от брони бомба разорвалась не причинив кораблю серьезных повреждений.

Потери атакующих составили девять машин, а еще два SM.79 сели на Пантеллерии не сбросив торпеды, так как отказал механизм сброса. Возмездие со стороны британских ВВС не замедлило себя ждать. Вскоре после приземления торпедоносцев, группа «Бьюфайтеров» из состава 248-й эскадрильи, взлетев с Мальты, проштурмовала летное поле на Пантеллерии, при этом были повреждены несколько SM.79 и убит лейтенант Моретти.

Большего успеха достигли экипажи немецких Ju87. добившиеся трех попаданий 500-кг бомбами в авианосец «Индомитэбл», который вместе с большей частью эскорта повернул в Гибралтар. На следующий день, 13 августа, когда сильно поредевший конвой прорывался сквозь Сицилийский пролив, 132-я группа смогла поднять для атаки только пятерку торпедоносцев. Во время выхода в атаку итальянцев перехватили «Спитфайры» базировавшиеся на Мальте, уничтожившие самолет лейтенанта Барани, который погиб вместе со всем своим экипажем. Возвратившиеся на Пантеллерию экипажи торпедоносцев доложили об одном возможном попадании, которое не подтвердилось.

Утром 14 августа 132-я группа смогла выделить уже девять исправных машин, вылетевших для атаки британских сил эскорта, которые продолжали отходить к Гибралтару. Исключительно плотный зенитный огонь и умелое маневрирование англичан свели на нет все усилия итальянцев, а тем временем уцелевшие транспорты в сопровождении немногочисленных кораблей охранения продолжали пробиваться сквозь атаки немецкой авиации к Мальте, куда три из них, в том числе один танкер, все же дошли.

До конца октября был период относительного затишья, пополнения матчасти и тренировок. Лишь несколько раз приходилось вылетать по тревоге, но торпедоносцы не смогли даже найти обнаруженные разведчиками цели. Между тем, прибытие поврежденного танкера «Огайо» с грузом топлива позволило возобновить действия британской ударной авиации, базировавшейся на Мальте. На линиях связывающих Италию с портами Северной Африки во все больших количествах начали погибать бесценные для Роммеля транспорты с предметами снабжения, из-за нехватки которых, в сущности, и было проиграно сражение под Эль-Аламейном.

В начале ноября 1942 г англо-американские войска высадились в Алжире и Марокко, поставив африканскую группировку стран «оси» в тяжелейшее положение. Для того, чтобы не допустить накопления американцами сил на плацдармах, было принято решение, всеми возможными силами, включая торпедоносную авиацию, наносить удары по американским транспортам в районах выгрузки и на подходах к ним.

8 ноября авиагруппа Бускалья пыталась атаковать суда в бухте Алжира. Удар был запланирован на время вечерних сумерек, но плохая погода и сильный встречный ветер привели к тому, что торпедоносцы достигли района цели уже в кромешной темноте. Налет отменили, а затем несколько дней не было подходящей погоды. Лишь 11 ноября Бускалья. Фаджиони, Грациани и Анджелуччи вылетели, чтобы атаковать вражеские суда в заливе Бужи. Чтобы избежать обнаружения радарами и выйти на цель незамеченными, ведущий решил пересечь побережье между Тунисом и Бизертой, и, пользуясь складкам холмистой местности, на малой высоте подойти к цели с юга. Все шло хорошо, но, когда торпедоносцы выскочили к побережью и уже видели свои цели, сверху на них свалилась группа «Спитфайров» из состава 154-й эскадрильи.

Слева направо: капитан Грациани, возглавивший 132-ю авиагруппу после того как 12 ноября 1942 г. Бускалья был сбит, лейтенанты Марини, Чимиччи и Мелледжи.

В память о Карло Бускалья его имя нанесли на «Балтиморы» 28-й авиагруппы.

Тем не менее, торпедоносцы продолжили свою атаку. Каждый самолет был в разной степени поврежден, был ранен в руку фотооператор из экипажа Бусклья Майоре. «Спитфайры» прекратили свои атаки лишь когда итальянцы вошли в зону действия корабельной артиллерии. Самолет Анджелуччи получил попадание зенитного снаряда, и, взорвавшись в воздухе, разметал по поверхности моря клочья машины и все, что осталось от экипажа. Остальные смогли прорваться к цели и сбросить торпеды, которые, однако, прошли мимо цели. Обойдя продолжавшие вести огонь корабли, трехмоторники снова были атакованы «Спитфайрами». Прижимаясь к самой воде и выдерживая плотный строй, удалось отбиться от истребителей, и, несмотря на полученные повреждения, благополучно сесть в Кастельвельтрано.

Эта атака была повторена на следующий день, 12ноября. На этот раз в ней участвовали шесть торпедоносцев. Вместе с Бускалья летели экипажи Барганья, Марини, Айшнер, Пфистер и Кочи. Раненый накануне фотооператор Майоре настоял на том, чтобы занять свое место в экипаже Бускалья. Поскольку не было никакой возможности прорваться в бухту незамеченными с моря, то было решено действовать как накануне, и снова атакующие были перехвачены патрулем «Спитфайров». По иронии судьбы, это был единственный патруль, выделенный для прикрытия бухты в тот день. Вдобавок «Спитфайры», имевшие небольшую дальность, вылетали из Алжира, и могли находиться над бухтой только 12 минут. Истребители набросились на самолет, который немного отстал от всей группы – это был самолет Бускалья. Оставшиеся в живых участники этой безрезультатной атаки торпедоносцев рассказывали, как объятая пламенем «Савойя», упала в море. Поскольку никто не видел раскрывшихся парашютов, то майора Бускалья посчитали погибшим вместе со всем экипажем. Посмертно Карло Эммануэле наградили высшей итальянской наградой – «Золотой Медалью за Воинскую Доблесть» (Valour Medaglia d'Oro al Valor Militare). Этой же медалью, тоже посмертно, был награжден и Майоре.

На самом же деле Бускалья и Майоре, хоть и были серьезно ранены, но остались живы. Их спасли и поместили во французский госпиталь. От полученных ран и переохлаждения Майоре не смог оправиться и умер в госпитале 28 ноября, Бускалья же благополучно выздоровел и был отправлен в США, в лагерь для военопленных. Сначала его содержали в Кроссвилле (Тенесси), затем перевели в Монтичелло (Арканзас), потом были лагеря в Кэмп Саттон (Северная Каролина), и, наконец, Форт Миейд (Мэриленд). Тем временем, лондонское ВВС 5 марта 1943 г. распространило весть о том, что Бускалья жив и находится в плену у американцев. Когда же 8 сентября 1943 г. было подписано перемирие между итальянским правительством и союзниками, Бускалья, в числе многих военнопленных, был оповещен об этом. Одновременно американцы предложили всем желающим вступить в заново образованную итальянскую армию. После недолгих размышлений Бускалья согласился, и 26 июня 1944 г. вернулся в Италию.

Последнее известие было большой неприятностью для командования ВВС Итальянской Социалистической Республики (Repubblica Sociale Italians) – так называлось марионеточное государство созданное под контролем нацистов в северной части Италии. К этому времени в составе ВВС этой «суверенной» страны, воевавших на стороне Германии, была торпедоносная «Группа Бускалья», которой командовал капитан Фаджиони – друг и бывший подчиненный Карло Эммануэле. Когда же стало известно, что сам Бускалья теперь воюет на стороне стран антигитлеровской коалиции, разразился скандал, и соединение срочно переименовали в «Группу Фаджиони» («Gruppo Faggioni»). Сам Фаджиони погиб в апреле 1944 г в ходе налета на американские корабли в районе Анцио.

Бускалья же 15 июля 1944 г принял под командование 28-ю группу (28' Gruppo), базировавшуюся в Лечче, которая вошла в состав «Стормо Балтиморе» («Stormo Baltimore») – соединения, укомплектованного итальянскими пилотами и персоналом, но имевшего на вооружении уже устаревшие американские бомбардировщики «Балтимор». Одним из его товарищей был майор Эрази, его первый командир по службе в 278-й эскадрилье.

В августе 1944-го 28-я группа была переведена в район Неаполя на аэродром Кампо Везувио. Это была небольшая площадка, со всех сторон окруженная оливковыми рощами и виноградниками. Поскольку «Балтимор» сильно отличался по поведению на взлете и посадке от SM.79, да и вообще был более строгой машиной, чем итальянский «ястреб», то Бускалья фактически должен был научиться летать снова. Процесс обучения осложнялся тем, что у Карло Эммануэле был значительный перерыв в полетах. Были и сложности чисто технического характера. Так педали тормозов у «Балтимора» располагались на педалях управления (на SM.79 они распологались на рулевой колонке), на «американце» не было предусмотрено бортинженера, так что пилоту самому надо было следить за двигателями, расходом масла и топлива. Не было и второго пилота, что также увеличивало нагрузку. Особенно тяжело было на взлете, достаточно мощные двигатели слишком сильно «крутили» самолет влево (на «Савойе» винты вращались в другую сторону), но если поведение SM.79 на разбеге можно было корректировать раздельной тягой двигателей, то на «Балтиморе» приходилось активно работать педалями.

Бускалья был командиром соединения, и считал, что должен показывать пример своим подчиненным, поэтому старался как можно быстрее освоить новую машину. 23 августа 1944 г. считая, что уже довольно неплохо освоил взлет и посадку, он решил взлететь утром, не оповестив о своих намерениях американских инструкторов. В 07:20 утра он сел в самолет, не надев ни комбинезона, ни спасательного жилета, ни даже парашюта. Не включенной осталась и рация. Самостоятельно запустив моторы он погонял их, прогревая на разных режимах, и начал выруливать на полосу. Развернувшись против ветра и придавив тормоза, он дал полный газ и, как только моторы взревели на взлетном режиме, начал разбег. Поначалу взлет происходил нормально, но по мере того, как скорость нарастала, самолет начало все сильнее заносить влево, где находились стоянки. Понимая, что останавливаться уже поздно Бускалья потянул штурвал на себя и попытался взлететь. На минимальной скорости «Балтимор» молотя пропеллерами воздух, задрав нос и кренясь на левое крыло, взмыл, а затем, перевернувшись упал в близлежащую оливковую рощу. Люди на аэродроме в это время завтракали. Выбежав на звук, они тотчас же бросились к месту падения самолета и вынули из уже начавших гореть обломков еще живого командира. Бускалья немедленно доставили в госпиталь в Неаполь, но он умер от полученных ран на следующий день, 24 августа 1944 г. в 14:10.

Так закончилась жизнь Карло Эммануэле Бускалья, ставшего в 29 лет майором и командиром группы, одного из самых известных и уважаемых пилотов Реджиа Аэронаугика. После его смерти имя «Бускалья» было написано на носу у всех «Балтиморов», а эмблема «четыре кота» была принята для 132-й авиагруппы. В настоящее время имя Бускалья носит 3' Stormo of Aeronautica Militare Italiana, вооруженная легкими многоцелевыми самолетами АМХ, а четыре кота на торпеде – эмблема этого соединения.

В итальянских ВВС не практиковалось закрепление самолетов за конкретными летчиками. Поэтому нарисовать окраски личных самолетов Карло Бускальи невозможно в принципе.

SM.79 из состава 278-й торпедоносной эскадрильи. Авиабаза Эль-Эдем, Северная Африка, осень 1940 г.

SM.79 из состава 281-й торпедоносной эскадрильи. Авиабаза на острове Родос, Эгейское морс, весна-лето 1941 г.

SM.79 из состава 278-й эскадрильи 132- й торпедоносной авиагруппы. Авиабаза Катания, остров Сицилия, лето 1942 г.

Автор выражает благодарность за помощь в подборе материала для данной статьи Евгению Грановскому и сотруднику Института Военной Истории канд. ист. наук майору Мирославу Морозову.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

Заметки на полях

«Неизвестная битва в небе Москвы»

Алексей Андреев, Александр Булах

Опубликованная весной 1099 г. новая работа, уже ставшего весьма известным на территории бывшего СССР и в дальнем зарубежье Дмитрия Хазаиова, вряд ли оставит равнодушными большинство любителей истории авиации. Безусловно, в отечественной историографии это уже не первая попытка проанализировать роль ВВС противоборствующих сторон в одной из основных битв Второй Мировой войны. Однако несмотря на то, что автору данной работы удалось собрать уникальный архивный материал, с его трактовками целого ряда событий и многими выводами фундаметнального характера, трудно согласиться. Но этой причине редакция нашего журнала все же взяла на себя смелость высказать ряд критических замечаний, в отношении многочисленных недостатков присущих этой книге, обвально снижающих ее ценность как исторического исследования.

Фактически смысловые неувязки начинаются уже с обложки, а точнее с названия работы «Неизвестная битва…», которое, как совершенно справедливо отмечено в рецензии журнала «Мир Авиации» едва ли применимо к данной книге, поскольку автором в ней использовано огромное количество уже давно известного материала. В этом смысле гораздо более важной является другая сторона данной проблемы. Любой мало-мальски грамотный специалист знает, что термином «битва» обозначается стратегическая операция, имевшая важное военное значение (подробнее см. «Военный энциклопедический словарь»). Однако даже беглый анализ фактов, представленных в тексте показывает, что ни Люфтваффе, ни ВВС РККА такой операции самостоятельно провести не смогли, а действовали почти исключительно в интересах сухопутных войск. При этом возможный контрдовод о том, что в июле 1941 г. германская авиация попыталась «претворить в жизнь» «решение фюрера сровнять Москву… с землей», легко парируется тем, что эта операция не имела почти никакого эффекта, а потому до разряда битвы не дотягивает. В отличие от нее, скажем, «Битва за Англию», гораздо ближе к заветному термину уже хотя бы потому, что она велась (во всяком случае со стороны Люфтваффе) по единому плану, который правда несколько раз дорабатывался, а ее результаты позволили Великобритании добиться вполне определенных целей.).

Более того, как показал опыт, в течение последующих лет количество частей и соединений Люфтваффе (а значит и самолетов) на Восточном фронте начало неуклонно снижаться, тем не менее в следующую кампанию (1942 г.) германская авиация вступила продолжая сохранять стратегическое господство в воздухе, борьбу за которое довольно успешно вела и в 1943 г., а на отдельных участках и в 1944- м! Ко всему прочему боевые действия в воздухе на советско-германском фронте велись (причем обеими сторонами) не по разработанному плану, а исходя из складывающейся на земле обстановки. В связи с этим становится очевидно, что название книги носит в значительной степени тенденциозный и конъюнктурный характер.

Возможно, одни скажут, что название должно быть «продаваемым», а следовательно вдаваться в такие тонкости не стоит, а другие вообще заметят, что это простой недосмотр литредактора. К сожалению, эти доводы в защиту автора и редактора также не выдерживают критики. Причина заключается в том, что речь идет не о книге из разряда бульварной литературы, а об исторической работе, претендующей на «закрытие» темы (во всяком случае на ближайшие несколько лет). Версия о недосмотре также несостоятельна, ибо еще на этапе обсуждения названия г-н Хазанов настаивал именно на варианте «Битва в небе Москвы». Входящему в число работавших над книгой Главному редактору А.Н.Перевозчикову этого показалось мало, и уподобившись известному персонажу из комедии Фонвизина он тут «приложил» к названию Д.Б.Хазанова прилагательное «неизвестная», чем внес свой «немеркнущий» вклад в отечественную историографию.

Что же касается автора, то он и без того всеми силами пытается подтянуть описываемые события до необходимого уровня, при этом не гнушаясь идти на прямые подтасовки фактов. Например, на с. 10 сказано, что «В середине июля на Восток из состава находящегося во Франции 3-го воздушного флота перебрасываются шесть бомбардировочных авиагрупп. Это был пятый и последний эшелон (резерв главного командования люфтваффе – OKL), который по плану войны с Советским Союзом Геринг и его штаб вводили в бой.-.

В связи с этим автору хотелось бы задать первый из многочисленных вопросов: бомбардировочные группы находились в резерве Главного Командования Люфтваффе или в составе 3-го Воздушного флота? Если они находились в резерве OKL, то почему их численность далека от штатной? Сразу отмечу, что двух мнений здесь быть не может, поскольку все перечисленные части выводились из боев на Западе, где они осуществляли ночные бомбежки английских городов и участвовали в ударах по атлантическим конвоям.

Той же цели (подтянуть описываемые события до требуемого уровня «Битвы») служит сравнение ПВО Москвы и Лондона (с.25). «По данным англичан, – пишет Д.Б.Хазанов, – к июлю 1940 г..(то есть ко времени массированных налетов) Лондон защищали 328 орудий среднего и крупного калибра и 124 орудия малого калибра. Здесь же действовали двадцать две истребительные эскадрильи с 336 самолетами. В общей сложности это примерно вдвое меньше, чем в ПВО Москвы летом 1941 г.». О том, насколько некорректно выполнено сравнение, говорит тот факт, что приведенная автором оценка ПВО британской столицы дана на момент, когда до момента начала массированных авиаударов по территории Великобритании оставался еще целый месяц (они начались 8 августа), а Лондон даже не рассматривался командованием Люфтваффе в качестве цели!!

Для того, что бы убедиться в этом достаточно открыть фундаментальную работу Ричардса и Сондерса «Военно-воздушные силы Великобритании во Второй Мировой войне», ставшую для нескольких поколений отечественных читателей энциклопедией по действиям британских ВВС в минувшей войне. На с.118 говорится «6 период… подготовки операции «Адлерангриф» немцы выделили… до десяти процентов боевого состава своих военно-воздушных сил для ведения боевых действий против Англии. Главными задачами немецкой авиации в подготовительный период операции была разведка наших аэродромов, пробные полеты над побережьем Англии, ночные тренировочные полеты и атаки наших кораблей и судов, находящихся в Ла-Манше.».

Самое интересное, что англичане знали из радиоперехватов о том, что Лондон бомбить не будут (во всяком случае в начальной стадии операции). В связи с этим закономерен вопрос: зачем держать вокруг города, который противник не собирается разрушать крупные силы ПВО? Ответ, думаю, очевиден.

Но дело не только в этом. Анализируя ПВО столицы Великобритании Д.Б.Хазанов в скрыл от читателей тот факт, что Лондон входил в

зону ответственности 11-й авиагруппы Истребительного Командования, которая по состоянию на 10 июля 1940 г. насчитывала не 22 истребительные эскадрильи, как указывает автор пресловутой «Битвы…», а 29! Для того, что бы в этом убедиться достаточно открыть на 109-й странице книгу Ричарда Байкерса «Битва за Британию» (Richard T.Bickers. The Battle of Britain. Salamander Books Ltd. 1990). Ha c.85 в этой же работе опуликована таблица иллюстрирующая динамику изменения количества самолетов (по типам) в составе Истребительного Командования за период с 5 июля по 1 ноября 1940 г. с интервалом в неделю! Анализируя ее можно прийти к выводу, что по состоянию на 10 июля при штатной численности 18 самолетов, английские эскадрилии были в среднем укомплектованы на 89%, что дает 464 истребителя. Понятно, что ни о каком двукратном превосходстве 6-го иак, располагавшего 585 перехватчиками на 26 июня, а на 17 июля 708 машинами, и говорить не приходится. Количество истребителей в 11-й авиагруппе уменьшилось лишь 21 июля, когда на ее базе была сформирована 10-я авиагруппа, в состав которой были выделены шесть истребительных эскадрилий.

Но и это еще не все. Простой анализ показывает, что британская авиация была значительно лучше укомплектована самолетами новых типов («Спитфайрами» и «Харрикейнами») нежели советская. Так, на 21 июля 1940 г. из 23 эскадрилий входивших в ее состав 11-й авиагруппы,18 или 78% были оснащены современными истребителями. Посмотрим на боевой состав 6-го иак по состоянию на 31 июля 1941 г. Из находящихся на вооружении корпуса 495 истребителей, 240 или 48%, составляют устаревшие «ишачки» и «чайки».

Замечу также, что британские «Спитфайры» и «Харрикейны» гораздо меньше уступали Bf109E-3 и Е-4 в августе 1940-го, нежели советские ЛаГГ-3, МиГ-3 и Як-1 летом-осенью 1941-го Bf109F-2 и F-4. Можно сравнить и уровень подготовки летного состава. Согласно двухсторонним данным, безвозвратные потери Люфтваффе с 10 июля по 31 октября 1940 г. составили 1733 боевых самолетов, а Истребительного Командования 1030 машин, из них 915 составляли «Спитфайры» и «Харрикейны». При этом сами англичане подтверждают, что почти половину немецких самолетов (в том числе истребителей Bf 109 и Bf 110) «свалила» зенитная артиллерия. Таким образом усредненное соотношение сбитых в воздушных боях с обеих сторон выглядит как 866:915, т.е. почти равным и абсолютно недосягаемым для всех без исключения истребительных полков ВВС РККА в 1941 г.

Чтобы убедиться в этом откроем с.93-94, где Д.Б.Хазанов пишет: «Ранее уже отмечалось, что большие потери истребителей ПВО Москвы в октябрьских боях во многом объясняются отсутствием опыта борьбы с «Мессершмиттами». Однако на 28-й иап этот вывод не распространяется. Полк, возглавляемый майором Н.Ф.Демидовым, встретил войну на границе в составе 15-й авиадивизии. 19 аэродромов успел он сменить до 13 октября, когда прибыл в Монино и вошел в состав 6-го иак. Большинство летного состава уже "понюхало пороха» в ходе боев на Юго-Западном фронте.

14 ноября летчики 28-го иап совершили 51 вылет по прикрытию объектов в районах между Звенигородом и Кубинкой и участвовали в 26 воздушных боях… Хотя летчики доложили о восьми сбитых BI109. удалось обнаружить лишь два сбитых «Мессершмитта»… В то же время 28-й полк полк потерял семь МиГ-3 и пять летчиков считались пропавшими безвести…»

Еще раз повторю: речь идет о полке воевавшим с 22 июня! И вот его «опытный» командир на пятом месяце войны высылает на прикрытие объектов отдельные пары истребителей, заведомо уступающих по летным данным вражеским (об этом он точно знал!) – 26 боев и 51 вылет – арифметика проста! Любопытно, что этот факт автор оставил без комментариев! Понятно почему: а иначе как тогда объяснить наличие боевого опыта? Можно только представить, что творилось в полках 6-го иак, которые впервые встретились с «мессерами» в октябре 1941 г. Беспристрастно рассматривая ситуацию тех месяцев, не то что о превосходстве ПВО советской столицы, даже о паритете с ПВО Лондона речи идти не может.

Фактически город спасло то, что немцы начали осуществление полномасштабной стратегической операции. Это заставило Люфтваффе приступить к оказанию непосредственно поддержки своих войск и одновременно устранило угрозу массированных дневных бомбежек с высоты 4-6 км. Учитывая все выше перечисленные факторы можно почти наверняка предположить, что в этом случае советская истребительная авиация под Москвой была бы попросту разгромлена, а самой столице был бы нанесен тяжелейший ущерб.

Кстати, как только Люфтваффе начали наносить массированные удары по Лондону, численность 11-й авиагруппы была резко усилена и, например, 15 сентября 1940 г. она насчитывала 27 эскадрилий. Замечу также, что при необходимости их число могло быть увиличено за счет 10-й и 12-й авиагрупп. Первая к этому времени насчитывала 12 эскадрилий, а вторая – 15. Более внимательно изучая Историю Авиации, г-н Хазанов мог бы узнать, что при отражении налетов на объекты в Юго-Восточной Англии эти объединения выделяли не менее пяти и семи эскадрилий соответственно, которые действовали под оперативным контролем штаба 11-й авиагруппы.

Вообще необходимо отметить, что рассуждения автора оперативного характера в массе своей не стоят ни гроша и говорят о его весьма поверхностных познаниях в таких областях как история военного искусства и теория организации боевых действий. Вот типичный пример на с. 10, где сообщается, что «из пяти действовавших на Восточном фронте авиакорпусов, только 4-й ак не участвовал в налетах на Москву»1 .1 . Анализ этого пассажа показывает, что Д.Хазанов (претендующий, кстати, на звание ведущего специалиста по применению авиции на советско-германском фронте!) очень отдаленно представляет себе задачи, которые решались немецкими авиакорпусами на Востоке. Каждое из этих объединений отвечало за поддержку сухопутных войск в определенной зоне ответственности. О том, что никто из участников обороны столицы не видел над Кремлем эскадрилий «штук» из состава II и VIII авиакорпусов думаю и говорить не стоит.

Вызывает удивление и одна из первых фраз главы «Накануне немецкого наступления»: «У гитлеровцев вновь появилась надежда победоносно завершить боевые действия по плану «Барбаросса»…» (с.27). Интересно, а сможет ли автор найти хоть одно высказывание высокопоставленного немецкого военначальника или государственного деятеля, относящееся к августу-сентябрю 1941 г., в котором бы указывалась невозможность достижения военной победы над СССР? Вряд ли. Это потом, зимой, самые прозорливые из них начнут задумываться над тем как вылезать из России. В частности, командующий резервной армией генерал-оберст Фромм после начала советского контрнаступления под Московой высказал предложение сделать мирные предложения СССР и закончить войну на Востоке. А в сентябре 1941 г., после оглушительной победы над войсками Юго-Запад- ного фронта, большая часть которых попала в котел под Киевом, такие мысли вряд ли могли прийти в голову немецким генералам. Во всяком случае подобный тезис требует серьезного подтверждения фактами, которых автор привести не смог или не захотел.

Легкость в мыслях, не подкрепленных серьезными аргументами, притянутость за уши фактов и выводов из них, при чтении книги невольно вызывает в памяти мотив незабвенных газмановских «Скакунов». Помните?..

«Мои мысли мои скакуны,..

Никому не сдержать и летят они вскачь…»,

Только встанут-то где? Вот бы знать!!..

Последня строчка уже, как наверное заметили читатели, не из песни. Мы все учились по-немногу, чему нибудь и как нибудь, а потому продолжим разбор этого «перла».

Изрядная неопределенность видна и в вопросе о том насколько представляло себе советское командование планы агрессора. Сначала (на с.31) автор утверждает о том, что «Ставка Верховного Главнокомандования правильно определила западное (московское) направление как главное, где противник возобновит наступление.», а ниже (на с.63) указывает, ссылаясь на мнение маршала А.М.Василевского, бывшего в то время заместителем начальника Генерального штаба, что «большая доля вины в случившемся должна быть возложена на Ставку и генеральный штаб, которые неправильно определили направление главного удара вермахта.».

Так в чем же причина октябрьской катастрофы? В качестве информации к размышлению замечу, что Ставка и Генштаб разработку плана оборонительной операции осуществляли в немалой степени с учетом сведений предоставляемых разведкой (в том числе авиационной), которая почти ничего не смогла выяснить. С учетом этого фраза «Командование ВВС Западного фронта сумело… провести ряд удачных вылетов по тактической разведке…» (с.41) выглядит попросту идиотской даже с точки зрения здравого смысла, поскольку командование фронтом на разведку, тем более тактическую, не летает!!

Несколько забегая вперед замечу, что в вопросах авиаразведки автор слаб до чрезвычайности и в лучшем случае способен только цитировать попадающиеся на глаза в архивах документы, но никак не осмысливать их. Вот типичный пример: «Предъявлялись претензии и к разведывательной авиации. Директива (от 22.0941 г. подписанная начальником Генштаба маршалом Б.М.Шапошниковым. – Прим. авт.) требовала, чтобы она «прочесывала лесные укрытия пулеметным огнем и бомбами». С подобным использованием разведывательной авиации вряд ли можно согласиться.» (с.34).

К сожалению автор не понял того, что осенью 1941 г. разведывательная авиация начала применять новый метод вскрытия возможных районов сосредоточения войск противника. Сущность его заключалась в том, что появившись над естественным укрытием (это как правило были лесные массивы) к которым вели дороги, разведывательные самолеты наносили бомбо-штурмовой удар. Плотность зенитного огня (если он был) являлась в этом случае в определенной степени свидетельством того насколько серьезен «потревоженный» объект. Кроме того, по тому что происходило на земле в ходе удара можно было судить о наличие и характере целей.

О таких же тонкостях как способы организации непосредственной авиационной поддержки войск на поле боя г-н Хазанов вообще имеет весьма отдаленное представление, о чем можно судить на основе текста книги. Как правило дальше рассказов о самих налетах автор не углубляется. А между тем было бы весьма желательно освятить в книге как взаимодействовали с войсками Люфтваффе и ВВС РККА. В отношении последних одним из авторов этой статьи г-ну Хазанову был задан вопрос. Ответ был прямой и лаконичный: «Плохо…». Ясный перец, что плохо! Но кто и каким образом вызывал самолеты? Может в частях находились авианаводчики с радиостанциями, имевшие в своем распоряжении БОМАНы или офицеры посылали солдат на ближайшие почтовые отделения, откуда те отправляли телеграммы в соответствующие штабы?.. Каким образом происходил выбор средств поражения?.. Что вообще имелось на аэродромных складах?.. Как организовывалось взаимодействие с истребителями?.. Через какой промежуток времени после поступления заявки от сухопутных войск самолеты появлялись над целью?.. Ответов нет.

Временами, читая отдельные абзацы книги, создается впечатление, что командовали ВВС РККА полные идиоты. Может быть не зря их товарищ Сталин ставил к стенке целыми пачками? Вот, что, например, пишет автор на с.40-41: «Из сохранившихся документов можно сделать следующие выводы. По плану оборонительной операции ВВС Западного фронта, в случае прорыва неприятеля в Ярцево-Вяземском направлении, следовало «подавить авиацию противника в воздухе и на аэродромах Красный Бор, Демидов. Духовщина Стабна, Смоленск, Шатапово». Предполагалось использовать все авиадивизии фронта: 23-ю, 31-ю,43-ю, 46-ю и 47-ю.». И буквально тут же сообщается, что «самым крупным соединением являлась 43-я авиадивизия в составе семи авиаполков. Но после напряженных боев августа-сентября, в каждом из них насчитывалось по пять-восемь боевых самолетов.». Тут же можно узнать о том, что «соотношение сил складывалось явно не в пользу ВВС Красной Армии», хотя еще на с.31 автор сообщает «о примерном количественном равенстве сил с врагом на 1 октября 1941 г.».

Жаль, что г-н Хазанов не удосужился объяснить, как обескровленными полками командование ВВС Западного фронта собиралось подавлять авиацию противника, а ведь почти наверняка в том самом плане оборонительной операции были слова «после соответствующего усиления» ВВС фронта и т.д и т.п., но до таких с позволения сказать «мелочей» автору дела нет. Он даже не установил толком сколько и где было самолетов. Вот например, что можно прочитать на той же с.31: «Так ВВС Западного фронта (командующий генерал Ф.Г.Мичугин) в сентябре безвозвратно лишились более 100 боевых машин, в т. ч. 77 погибли в боях или на аэродромах. Тем не менее, на 1 сентября в ВВС фронта насчитывалось 246 самолетов, а I октября – 272. Аналогично были усилены Брянский и резервный фронты…». Вы что-нибудь поняли? Ясно одно – фронты все же были усилены авиацией, но в каких количествах? Тайна сия велика! Например, по одной версии Западный фронт получил 26 самолетов, а по другой – примерно на сотню больше. Возможно, читатели, посидев на досуге с книгой и калькулятором, смогут найти и другие варианты.

Нет ясности и с тем как и когда происходила переброска сил 2-го Воздушного флота Люфтваффе на Средиземное море. В частности, на с.90 читаем: «Планировалось, что первые части 2-го авиакорпуса 5 ноября начнут покидать Восточный фронт. Командование сухопутных сил неоднократно обращало внимание Гитлера на негативные последствия этой акции и, прежде всего, на ослабление наступательных возможностей войск. Однако 11 ноября генерал-фельдмаршал А.Кессельринг сообщил командованию группы армий «Центр», что он со своим штабом и названными частями (заметим, что список этих частей автор так и не удосужился привести в тексте, а его отсутствие в столь объемной работе уже само по себе вызывает удивление. – Прим. авт.) должен не позднее чем через неделю убыть в Италию. К 20 ноября фронт покидал 2-й авиакорпус. Для поддержки действий группы армий «Центр» на Востоке оставался только 8-й авиакорпус, которому подчинили оперативное соединение генерала М.Фибига. Фон Бок находился в цейтноте. Он принял решение начать наступление 15-16 ноября, пока многие из назначенных к перелету в Италию эскадр не успели еще покинуть аэродромы вблизи советской столицы.». После чего автор тут же сообщает, что германская авиационная группировка на московском направлении сократилась вдвое и в доказательство своей правоты приводит таблицу соотношения сил на середину ноября (без указания конкретной даты), согласно которой советские ВВС уже имели двойное численное превосходство перед Люфтваффе, располагая 1138 боевыми самолетами против 580 немецких боевых машин.

В этой связи возникают следующие вопросы:

1. Какие части были действительно сняты с Восточного фронта и переброшены на Средиземное море?

2. Переброска частей проводилась одномоментно или существовал какой-то график передислокации?

3. Последнее немецкое наступление на Москву началось когда 2- й Воздушный флот еще находился на Восточном фронте или когда уже шло перебазирование?

Ни на один из них автор даже не попытался дать ответа, а между тем сделай он это, многое бы стало понятно. В противном случае трудно объяснить, как немцам удалось все же вновь осуществить прорыв советской линии обороны, которая к этому времени уже была усилена соединениями, переброшенными с Дальнего Востока и из Туркестана, в числе которых было немало танковых бригад значительно упрочнивших советскую оборону.

Вопросы, вопросы, на которые нет ответов. Но это все, так сказать, «БольшаяСтратегия», в которой основная масса нынешних новоявленных «специалистов» разбирается слабо, а потому перейдем на более низкий тактический уровень. Здесь тоже немало интересного, так как организовав свою «Битву…» по западному принципу «описания кампании день за днем», автор угодил в самим же собой расставленные ловушки, выбраться из которых ему могут помочь пожалуй только еще несколько пар брюк, которые ему явно придется просидеть в архивах, устраняя собственные просчеты. Впрочем, судите сами.

Заявив уже в первых строчках главы «Грозовое лето» о том. что «с первого дня войны Москва привлекала повышенное внимание руководителей «Третьего рейха»» (с.5), Д.Хазанов практически ни чем не может подтвердить данный тезис, лишь отметив, что первый разведывательный вылет над советской столицей был произведен уже 22 июня. Далее можно узнать, что в следующий раз немецкие «следопыты» появились «над западной окраиной Москвы» только 4 июля (с.5). А дальше? Дальше по мере приближения фронта интенсивность разведывательных полетов над Москвой начинает возростать самым естественным образом.

Далее подкинув читателю пару «вкусных» эпизодов с фамилиями их участников как с той, так и с другой стороны, автор переходит к анализу ПВО столицы, сообщая, что в основу «ее организации лег принцип круговой обороны, эшелонированной на глубину более чем на 200 км… В соответствии с этим на аэродромах в радиусе 100-120 км от центра Москвы располагались истребительные полки ПВО. По замыслу советского командования, при налете противника истребители должны уничтожать непрятеля на дальних подступах (не ближе 80 км от города)…, а части зенитной артиллерии – создавать зону огня вокруг города и внутри него него в районе важнейших объектов.» (с.5).

В связи с этим уместен вопрос: если полки истребительной авиации находились в 100-120 км от Москвы, а зенитная артиллерия еще ближе, то за счет чего оборона была эшелонирована на глубину более 200 км? Видимо, за счет наличия широкой сети постов ВНОС, но догадываться об этом придется, лишь дойдя до описания ночных налетов, а пока неискушенные читатели могут узнать на с.6, что «…337-й отдельный радиотехнический батальон ВНОС имел на вооружении последнее достижение радиотехники – пять радиолокационных станций РУС-1 и РУС-2…», причем, последняя «…фиксировала воздушные цели в радиусе до 120 км, определяя их азимут, дальность, курс, скорость и примерное количество машин в группе.». Скажем сразу, если бы такие «изделия» имелись на вооружении нашей ПВО в то время, то личный состав всех постов ВНОС можно было бы с легким сердцем списать в пехоту. Внесем ясность: таких радаров не имела ни Великобритания, ни являвшаяся в то время лидером в этой области Германия.

На самом деле станция РУС-2 выдавала только два параметра – азимут (направление на цель) и дальность до цели, а путем прокладки на планшете нескольких последовательных засечек можно было примерно определить курс цели. Оценка количества самолетов в группе целиком зависела от опыта операторов и в немалой степени от плотности боевых порядков. При необходимости несколько бомбардировщиков вполне могли изобразить армаду в сотню машин. Этим, кстати, и объясняется сильно завышенное количество немецких самолетов отмеченное в отечественных документах, как участвовавших в ночных налетах на Москву.

Но это все цветочки, потому как далее начинается форменная каша из имен, цитат, различных дат, фактов, событий и их оценок, причем как с той, так и с другой стороны. Типичным отражением этого является характеристика данная в книге 6-му истребительному авиакорпусу ПВО, в которой автор с нескрываемым восторгом сообщает о том, что «ряд полков 6-го корпуса – 11, 16, 27, 34-й составляли гордость ВВС Красной Армии. Например. 34-й иап, возглавляемый майором Л.Г.Рыбкиным, одним из первых получил МиГ-3 и 1 мая 1941 г. участвовал в воздушном параде над Красной площадью. По уровню боевой подготовки, количеству налетанных часов (не менее четырехсот) такие летчики полка, как А.Г.Лукьянов, М.Г.Трунов. А.В.Смирнов, Н.Г.Щербина заметно превосходили своих сослуживцев по корпусу. Еще до рождения советской гвардии под Москвой появились отборные части.» (с.5-6).

Однако уже на с.7 уверенность читателя в этом несомненно должна поколебаться, поскольку согласно докладу полковника Н.А.Кобяшова от 1 июля 1941 г. «из 494 летчиков корпуса подготовлены к боевой работе 417, в том числе ночью 88, из них на истребителях новых типов – восемь…» Разочарования на этом не заканчиваются и на с.9 автор пишет, что 15 июля после обследования мест «падений восьми немецких разведчиков удалось обнаружить обломки только одного вражеского самолета», точнее двух – за второй вполне сойдет «ДБ- ЗФ…, который числился в докладах как Ju88». Отметим, что аварийность 6-го иак приведенная автором на с.21. была заметно выше, чем в среднем по ВВС (во второй половине 1941 г.), когда ежедневно фиксировалось по пять аварий и катастроф. «По данным штаба ВВС Красной Армии, в частях 6-го авиакорпуса с 22 июля по 18 августа произошло шесть катастроф, 30 аварий, 15 поломок, 12 вынужденных посадок. При этом шесть человек погибло, четверо получили ранения; 24 самолета оказались полностью разбиты, а 12 требовали серьезного ремонта.». Другими словами летом 1941 г. 6-й иак уверено и с запасом «держал планку» в 25% от количества аварий и катастроф происходивших в целом по ВВС РККА!!

Как после этого можно говорить о какой-то элитарности?.. В принципе, где собака зарыта догадаться не трудно, так как автору не хватило смелости сказать, что подготовка летного состава фактически тылового 6-го иак было откровенно низкой, а четыре-пять приведенных в тексте фамилий погоды в масштабах ПВО столицы не делали. Осознав это, для усиления объединения, призванного сыграть в ближайшее время важную роль, «командующий ВВС передал 123, 124-й и 126-й иап, летчики которых успели получить боевой опыт в первые дни войны, сражаясь в районе границы» (с.9).

Вообще надо сказать, что оценка уровня выучки советского летного состава у автора всю дорогу «хромает». Например, на с.82 рассказывается о том, как «24 октября 1941 г. майор Лютцов действительно имел успех. Как видно из отчетов 6-го авиакорпуса, после внезапных атак фашистского «охотника» из-за облаков погибли в районе Тучкове отличные летчики: лейтенанты А. И.Щербатых из 34-го иап и Б.А.Васильев из 11-го иап.». Ничуть не пытаясь приуменьшить героизма погибших, и преклоняясь перед их памятью, хотелось бы задать вопрос: в чем их отличие, если их сбили в ходе внезапной атаки, а не в бою с численно превосходящим противником? Замечу, оба – истребители, а значит были обязаны, как сказал персонаж Л.Быкова из фильма «В бой идут одни старики…», «крутить головой на 360°».

На с.84, где рассказывается о налете Bf 110 на аэродром базирования 423-го иап, автор вообще, судя по всему пережил острый (и, к сожалению, далеко не единственный) приступ склероза, поскольку буквально спустя шесть строк молниеносно забыл о том, что написал минуту назад: «Над летным полем погибли хорошо подготовленные летчики: младшие лейтенанты В.И.Довгий, А.Денисенко, Н.Г.Заболотный, каждый из которых успел одержать победу над врагом. За успех авиагруппа II/SKG210 заплатила потерей одного экипажа. Видимо, дело не в превосходстве Bf110 над МиГ-3 на малой высоте. На результате боя сказалась внезапность атаки. Если немецкие асы… успели провести сотни боев…, то советские летчики из-за специфики работы в системе ПВО практически впервые встречались с вражескими истребителями.».

Опять вопрос: в чем заключалась их «хорошая подготовка»? Может быть для успешной «работы» в ПВО пилотам не нужны навыки воздушного боя?.. Ответа, видимо мы не получим, а потому вернемся туда, где описываются действия столичной ПВО летом 1941 г. и уже на С.11 Д.Хазанов вновь демонстрирует свою «просвещенность» сообщая, что «В 21 ч с линии Рославль – Смоленск от постов ВНОС поступили первые данные о появлении в воздухе большой авиагруппы противника.» (с. 11). Замечу, что еще 16 июля Смоленск был захвачен немцами, а в течение второй половины месяца в самом городе и вокруг него шли тяжелейшие бои, в ходе которых он переходил из рук в руки, так что едва-ли из его района можно было ждать от постов ВНОС каких-либо сообщений.

Буквально там же можно узнать о том, что «Налет на Москву в ночь на 22 июля напоминал таранный удар.» (с.11), после чего автора охватывает очередной приступ склероза и восемью строчками ниже он сообщает о том, что «На подступах к городу самолеты рассредоточились и проникали к назначенным целям с разных направлений.». Хотелось бы получить ответ на вопрос: так на основе чего сделан вывод о подобии первого ночного налета на Москву и таранного удара?..

На следующей же, 12 странице, господин Хазанов выдает такие сведения, которые до него вообще не публиковались в печати (видимо по причине секретности!), причем об этом никто из специалистов, не говоря уже о любителях авиации, даже не догадывался: «Им (советским истребителям – Прим. авт.) удалось расстроить боевой порядок противника, помешать прицельному бомбометанию…»'.1 . Так и хочется спросить: Дмитрий Борисович, может быть Вы еще скажете, что экипажи вылетевших ночью на бомбежку Москвы «Хейнкелей» и «Юнкерсов» шли в плотном строю, поддерживая огневое взаимодействие и действовали подобно «Летающим крепостям»? Круто, ничего не скажешь!!.. Сколько ставить восклицательных знаков мы не знаем.

А чего стоят бредовые рассуждения автора на с.23 о том, чего не учел в своем отлете командир авиагруппы II/KG55 оберст-лейтенант (подполковник) Кюль, видимо по недомыслию не знавший, что «покрытые черепицей крыши не склонны загораться от попаданий зажигательных бомб.»"? К сведению автора должны сообщить, что черепичные крыши прекрасно горят и без использования зажигательных бомб, поскольку черепица лежит на весьма «густом» деревянном «скелете». Но фишка вся, как говорят сейчас в Москве, заключается в том, что к рассматриваемому периоду крыши Кремля были покрыты жестью. А горели они плохо от того, что каждую ночь на них дежурили не полуголодные испуганные женщины и дети, а сытые и рослые кремлевские курсанты, а также личный состав развернутого в Кремле полка НКВД.

На фоне таких откровений фразы типа: «эскадра KG4 вечером 25 июля готовилась к налету на Москву, но за час до старта поступил приказ заменить фугасные бомбы в бомбоотсеках на мины и «атаковать советские морские силы в фарватере Эзеля»»(с. 15), выглядят с точки зрения исторической достоверности почти эталонами.

Вы не устали? Мы да, а потому перечислять и комментировать абсолютно все огрехи не будем из-за огромного количества последних и отсутствия места в журнале. Однако отметим, что ради интереса решили проверить на выбор в отношении достоверности три эпизода, описанные господином Хазановым. Возможности заглядывать время от времени в архивы (в том числе немецкие в Кобленце) у нас тоже имеются. «Удача» не заставила себя ждать: один из них оказался перевранным. Рискуя все же утомить читателя, приведем еще одну длинную цитату со с. 103-104.

«30 ноября около Солнечногорска семь МиГ-3 180-го иап, возглавляемые капитаном В. В. Новиковым-Ильиным, подбили на встреч-

ном курсе «Мессершмитт». Оставшиеся восемь Bf 109F вскоре вышли из боя. Но до этого им удалось серьезно повредить самолет лучшего аса полка младшего лейтенанта С.В.Макарова. Наш летчик смог спланировать на пустовавший полевой аэродром около Клина, в тылу врага. Прикрывавший однополчанина и друга младший лейтенант С. Ф.Долгушин видел, как к летному полю приближались автомашины с неприятельскими солдатами, и приземлился рядом. Макаров быстро взобрался в кабину товарища и под запоздалые выстрелы врага «двухместный» МиГ-3 благополучно взлетел. В этот же день немцам удалось вывезти подбитого Новиковым-Ильиным летчика унтер-офицера О.Мильбауера (O.Milbauer) с территории, занятой советскими войсками. Они использовали для его спасения связной самолет Fi156. И когда красноармейцы переправляли в тыл подбитый BfW9F (№12756), германские солдаты изучали оставленный МиГ-3…»

Хороший, красивый эпизод. В нем есть все что надо для ума и сердца. И сбитые истребители, и взаимовыручка пилотов. Только загвоздка вся в том, что Otto Milbauer из состава 3/JG52 в тот день пропал без вести! Правда, удалось выяснить, что за две недели до этого 14 ноября 1941 г. он уже был сбит. Тогда то его, возможно, и вывезли на «Шторхе», а 30-го ему не повезло. Результаты этого опыта показывают, что верить господину Хазанову можно только в том случае, когда он приводит не подлежащие сомнению и ставшие известными еще до выхода его брошюры факты. В противном случае напороться на откровенную липу можно с почти 100-процентной вероятностью.

Кстати, на этой же 104-й странице можно прочитать о том, что «Наибольшего продвижения достигла боевая группа штурбанфюрера СС Клингенберга – после захвата Красной поляны от Кремля ее отделяло 32 км.». Заметьте, как трепетно автор сохранил звание офицера СС, хотя рядом с фамилиями авиаторов Люфтваффе вы не найдете званий гауптман, оберст-лейтенант, оберет. Вместо них советские аналоги капитан, подполковник, полковник, но не это главное. Заглянув на 101 -ю страницу можно узнать, что «30 ноября… Фашистов отделяло от центра Москвы всего 27 км…» Так сколько на самом деле, Дмитрий Борисович? О том, что согласование фактов не проведено и говорить не стоит. Другими словами, автор при подготовке своих работ руководствуется принципом куда кривая вывезет.

Вполне укладывается в рамки этой «концепции» и весьма пренебрежительное отношение к истинному значению слов. Вот, например, что можно прочитать на с.39: «…соединение фон Шенборна послало 48 Ju87, которых поддержали 32 Не111 из состава 2-го авиакорпуса, для бомбардировки советских войск в треугольнике Курск-Льгов- Кромны. Германские экипажи доложили об уничтожении 22 танков (в т.ч. четырех тяжелых массой по 52 тонны), трех нефтехранилищ и не менее 450 автомобилей.». Хотелось бы знать, автор представляет себе смысл слова «поддержали» или нет? Если весь этот «табор» бомбардировщики накрыли в одном единственном месте, то тогда все понятно: «штуки» подавляли зенитные батареи в то время, как экипажи «Хейнкелей» с горизонтального полета раскатывали нефтяные терминалы и автомобили. Но тогда почему об этом ничего не сказано? И как в этом случае было организовано взаимодействие? Ведь пикировщики фон Шенборна базировались неподалеку от линии фронта, а бомбардировочные группы, оснащенные Не111, – в глубоком тылу, и самолеты имеющие разную крейсерскую скорость, должны были вылетать в разное время со своих авиабаз.

Безусловно слабым местом рассматриваемой работы являются многочисленные повторы. Например, на с.15 читаем: «Командиры немецких авиакорпусов на Восточном фронте и главное командование сухопутных войск противились выделению большого числа самолетов, ссылаясь на оперативные нужды своих секторов фронта.». Почти ту же фразу можно прочесть и на с.27.

Напоследок немного об иллюстрациях. Сразу стоит сказать, что большинство уникальнейших снимков в полном смысле убиты измельченностью, в результате чего потеряно большинство деталей ради которых их и стоило печатать. А ведь этого можно было избежать более грамотным подбором иллюстративного ряда.

В довершение сказанного должны сообщить, что список фотографий «забитых» в книгу автором «не по делу» заметно превышает тот, что был приведен в рецензии В.Вахламова и В.Романенко, опубликованной в журнале «Мир Авиации» №3/99. Напомним, что ими было отмечено 23 «левых» снимка. Для того, чтобы читатели полнее могли оценить «профессионализм» г-на Хазанова, мы решили продолжить отсчет по «сквозной» системе. Вот только то, что идентифицируется, так сказать, невооруженным глазом.

24. К фото 19 (с. 11) подпись гласит:«Тяжелогруженые «Хейнкели» стартовали в сумерках.». Сразу возникает очень болезненый для уважаемого автора вопрос: г-н Хазанов, Вы модификации немецких самолетов времен Второй Мировой войны различаете? Судя по всему – нет! В противном случае Вы бы знали, что Не111Н-16 и Н-21 с электрифицированными верхними экранированными турелями и никогда не участвовали в налетах на Москву, поскольку машины этой модификации появились на фронте в конце 1943 г.

25. К фото 22 (с. 12) подпись гласит: ««Хейнкель» из эскадры KG4 отправляется в дальний тыл.». Похоже на то. Однако это фото относится к лету 1942 г., когда данное соединение действовало в составе 4-го Воздушного флота в интересах группы армий «Юг».

26. К фото 31 (с. 16) подпись гласит:«Доставка немецкой тяжелой бомбы с помощью тягача.». Все также вполне пристойно, только снимок сделан в одной из эскадр 3-го Воздушного флота. К сожалению, более точно указать не можем, так как видели три разных подписи.

27. К фото 3 и 7 (с.28 и 29 соответственно) подпись гласит: «Подготовка «Хейнкелей» к ночному вылету.» По поводу первого фото вопросов нет, но на втором изображен обратный процесс. Самолет зарулил на стоянку после вылета (моторы еще работают), а офицеры штаба спешат поздравить экипаж с юбилейным вылетом, о чем можно судить по заготовленным бутылкам с шампанским, которые уютно ожидают своего часа на траве в левом нижнем углу снимка.

28. К фото 10 (с.30) подпись гласит: «Летно-технический состав выкатывает СБ на взлетную полосу. Западный фронт.». То что аэродромная братия действительно катит самолет сомнений нет, но куда?.. На взлетную полосу через вековой лес?!.. Можно представить какая впереди валит толпа с шанцевым инструментом, вырубая все под просеку шириной метров 20… Круто, ничего не скажешь…

Прямо как у Аркадия Райкина: «Двадцать два бугая, да на полтора часа?.. Да они все поле заасфальтируют!!..» Пардон, лес…

29. К фото 17 (с.31) подпись гласит: «Актеры театра им.Вахтангова после концерта у летчиков 150-го бап.». Может быть оно конечно и так, но все дело в том, что 150-й бап под Москвой воевал на СБ. А веселая компания стоит возле Ли-2 или «Дугласа». Сомнительно, что бы в пригород Москвы актеров возили по воздуху.

30. К фото 1 (с.38) подпись гласит: «Ju87 на полевом аэродроме незадолго до старта.». И здесь добавить нечего кроме того, что этот снимок сделан в августе 1940 г. на побережье Ла-Манша в эскадре StG2.

31. К фото 13 (с.42) подпись гласит: «Аэродром Курск вскоре после занятия его немецкой авиацией.». Тут уважаемый автор снова ошибся. Специалисты знакомые с эволюцией камуфляжа немецких бомбардировщиков однозначно укажут на то, что этот снимок относится в лучшем случае к осени 1942 г.

32-34. К фото16-18 (с.44) подпись гласит: «Последние приготовления к старту штурмовиков-бипланов Hs123.». Все почти правильно, за одним лишь исключением: эти снимке сделаны летом 1942 г., когда 8/ShG1 действовала в составе 4-го воздушного флота в интересах группы армий «Юг». Об этом говорит эмблема на борту (венок вокруг винтовки с примкнутым штыком), появившаяся уже после всех зимних потрясений и типичный пейзаж.

35. К фото 19 (с.44) подпись гласит: «верхняя и нижняя крышки капота «Мессершмитта» легко снимались для ремонта мотора DB601 в полевых условиях. Авиагруппа III/JG27.». Тоже все почти нормально, только нижняя крышка не снята, а вместо нее рядом 200- литровая бочка. Может быть даже со спиртом.

36. К фото 52 (с.55) подпись гласит: «Опробование моторов М-17 на туполевской машине ТБ-3.». Присмотритесь, на ближайшем (к зрителю) двигателе винт не вращается (видна лопасть занимающая горизонтальное положение), а под мотором находится стремянка. Соседний «движок» вообще без винта и его ось неподвижна, что хорошо видно на фотографии.

37. К фото 57 (с.59) подпись гласит: «МиГи выполняют полет на малой высоте.». Анализ этой подписи показывает, что автор не разбирается не только в немецких самолетах времен Второй Мировой войны, но и в советских. Между тем, если присмотреться, то хорошо видно, что на заднем плане летит не МиГ, а весьма «продвинутый» Як не имеющий гаргрота, да еще и со сдвинутым назад фонарем, что говорит об устанновленной на нем 37-мм пушке. О том, что самолеты этого типа появились много позже говорить, думаю, не стоит.

38. К фото 8 (с.67) подпись гласит: «Группа бомбардировщиков Do 17Z на боевом курсе.». Не возражаем, только снимок сделан в августе-сентябре 1940 г. в районе Ла-Манша.

39. К фото 15 (с.70) подпись гласит: «Один из лучших асов III/JG27 обер-лейтенант фон Кагенек.». Кто ж спорит, только зачем ему спасательный жилет в небе над Россией? Так, на всякий случай, «щоб було». Хотя может быть уважаемый автор думает, что немецкие асы руководствовались поговоркой «кому суждено быть повешенным, тот не утонет…»? А если серьезно, то этот снимок сделан на Сицилии в мае 1941 г.

40. К фото 17 и 18 (с.71) подпись гласит: «Ju88 из KG76 летят на бомбежку целей в Калинине.». То, что автор не разбирается в самолетах Второй Мировой, выше мы уже выяснили. Поэтому пенять на то, что г-н Хазанов не обратил внимание на Ju88A-4, которые прекрасно идентифицируются по форме консолей, не стоит. Заметим, что они появились на Восточном фронте только весной 1942 г., но на расстилающуюся под самолетами поверхность посмотреть-то можно было или нет?!..

Это же Средиземное море, куда и были переброшены I! и III/KG76 вместе со штабом эскадры в ноябре 1941 г. Хотя, черт его знает, может автор не представляет себе где находится город Калинин. Все- таки у американцев был эскортный авианосец «Калинин-Бэй» (типа «Касабланка»). Может человек искренне верит, что «где-то там вдали, на краю земли» в глубине Калинин-Бэя (это залив) на берегу теплого моря и находится город Калинин…

41. К фото 34 (с.79) подпись гласит: ««Хейнкель-111» совершил вынужденную посадку в расположении советских войск.». Тоже неплохо, вот только срубленные под корень деревца и отсутствие забоин на консолях говорит о том, что самолет никакую вынужденную посадку не совершал, а был захвачен на аэродроме, где брошен окупающими немцами в замаскированном состоянии. Кроме того, по носовой 20-мм пушке MG/FF однозначно определяется модификация Не111Н-10, которая тоже не участвовала в битвах ни под Москвой, ни над Москвой.

42. К фото 35 (с.80) подпись гласит: «После налета советской авиации. Район Волоколамска, октябрь 1941 г.». Кто там говорил, что сталинские соколы бомбить не умеют? Видали как врезали по Т- 26?!!.. То-то… Бей своих, чтоб чужие боялись… А если опять-таки серьезно, то глупо требовать от автора, не смыслящего в модификациях самолетов Второй Мировой войны, что бы он разбирался еще и в типах боевой сухопутной техники. Тут можно посоветовать обратиться к признаным специалистам. Таковым, например, является господин М.Коломиец, участвующий в выпуске журнала «Танкомастер».

43. К фото 38-39 (с. 81) подпись гласит: «В перерыве между вылетами механик подкрашивает нарисованную на носу Bf110 «осу» – эмблему эскадры SKG210.». Все бы ничего, но во-первых, если присмотреться по-внимательнее, на что у автора не было времени,а судя по-всему и желания, то хорошо заметно, что механик рисует «осу» заново, а во-вторых, судя по форме коков винтов, на снимке запечатлен Bf 110G, которые появились на советско-германском фронте зимой 1942-1943 гг.

44. К фото 44 (с.83) подпись гласит: «Только при поддержке люфтваффе 11-я танковая дивизия смогла отразить контратаки советских Т-34 севернее Можайска.». Все может быть, только на заднем плане горит не «тридцатьчетверка», а БТ-7, а само фото относится к июню-июлю 1941 г. и сделано в Беларуссии.

45. К фото 3 (с.89) подпись гласит: «Немецкая авиация совершает рейд в глубокий тыл.». Хорошо идут, низко. Видно к дождю… Только это не Подмосковье. Попытка сверки пейзажа с картами однозначно позволяет установит, что это Заполярье.

46. К фото 4 (с.89) подпись гласит: «Не 111 из KG28 приземлился в Сеще 5 ноября после тарана советским истребителем.». Может быть и после тарана, хотя эти повреждения гораздо больше похожи на полученные от разрыва зенитного снаряда, но дело даже не в этом. На немецких механиках летняя форма, а справа видны деревья покрытые листвой. Об отсутствии снега и говорить не стоит.

47. К карте на с.91 подпись гласит: «План применения советских ВВС в обороне Москвы, ноябрь 1941 г.». Что ж, посмотрим на этот план, и что мы видим? Только зоны ответственности, выделенные 31, 46, 47, 43, 77,12-й, 38-й авиадивизиям. Никакого плана там не приведено. поскольку последний представляет собой весьма объемный документ, в котором говорится о том, что, каким частям, в случае чего и когда делать, а также в какой последовательности. Видимо об этом автор по своей наивности даже не подозревает.

Наконец-то, последняя (а может быть и нет) 48-я. К фото 39 (с. 104) подпись гласит: «Так в отряде 1(F)/33 отметили 500-й вылет на разведывательное задание.». К сведению автора: 500-й вылет на разведывательное задание эта эскадрилья сделала задолго до начала операции «Барбаросса», а это поздравления экипажа перевалившего личный(!) рубеж.

Хотелось бы получить ответ на вопрос: не слишком ли много глупостей и откровенного бреда для 120-страничной книги, за которую «Издательский дом «Техника – молодежи» сдирает с читателей весьма немалые деньги. Дешевле 130 рублей ее купить невозможно!

Под стать подписям и отдельные коллажи разработанные макетчиком Евгением Литвиновым (например, на с.26), которые ничего кроме отвращения вызвать не могут, поскольку смахивают на худшие образцы советских агиток. Однако объяснить ему, что немецкие Ju88 в строю «пеленг» на цель не пикировали, как, впрочем, и многое другое, одному из авторов данной критической стальи, в бытность его работы выпускающим редактором «Авиамастера», так и не удалось. В результате общий вид книги находится на уровне совкового издания конца 70-х – начала 80-х годов, а содержание представляет собой трудноперевариваемое месиво, из которого другие авторы будут выуживать аппетитные кусочки для своих «самолетных» монографий. С чем их от души и поздравляем…

Что касается непорядочности автора, любящего прикарманивать чужие материалы, то и здесь мы абсолютно согласны с авторами рецензии опубликованной в журнале «Мире Авиации», а потому пользуясь случаем хотели бы напомнить г-ну Хазанову о том, что книги «The Messerschmitt Bf1l0 over all fronts 1939-1945». а также «Regia Aeronautica» в двух томах, приобретены не им и за весьма приличное количество «неусловных единиц». Впрочем, трудно предположить, что «исследователь» столь вольно обращающийся с историческими фактами, будет порядочен в чем-то другом.

Авторы выражают благодарность Андрею Михайлову за помощь в подготовке материалов для данной работы.

САМОЛЕТЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ

Долгий путь на фронт улучшенной «девятки»

Дмитрий Хазанов

Окончание. Начало в ИА №2/2000

Тем временем, в судьбе яковлевских истребителей с мотором М-107А открывалась новая страница. 28 мая 1943 г. вышло постановление ГКО, согласно которому истребитель Як-9 с мотором М-107А запускали в серийное производство на Омском заводе № 166. «Правительство приняло к сведению заявление Наркома авиапромышленности о том, что модифицированный Як-9 М-107А при заводских испытаниях… развил скорость 680 км/ч на высоте 5900 м-, – говорилось в этом документе. Директор Омского авиазавода Л.П.Соколов получал задание уже с июня 1943 г. начать строить новые машины, а до конца августа он должен был сдать их 25 штук.

Почему выбрали именно этот эавод? Здесь только с начала 1943 г. начали выпуск истребителей Як-9 с моторами М-105ПФ. Маленькие, или как было сказано в одном из отчетов «карликовые» цеха, неотработанность технологического процесса, малочисленность квалифицированных рабочих – все это тормозило разворачивание производства. Но недостатки могли превратиться в достоинства, если суметь навести порядок и технологическую дисциплину, усилить кадры за счет других «яковлевских» заводов. Видимо, так рассуждал Александр Сергеевич. В условиях небольшой серии легче будет довести самолет до эксплуатационной «кондиции», устранив последние узкие места.

Выполнить Постановление ГКО в столь сжатый срок, конечно, не удалось. К началу августа заводчане смогли заложить «нулевую» серию из 10 машин и подготовить производство на 67-90% (по разным цехам). Основной причиной задержки работ стала несвоевременная отправка чертежей из ОКБ- 115. Подчиненные Яковлева были вынуждены вносить изменения по результатам испытаний ЛИИ, а на это ушло немало времени. Не всегда выполняли свои обязательства и смежники. Тем не менее, побывавшая на заводе очередная комиссия НКАП пришла к выводу, что завод № 166 сможет к концу августа 1943 г. сдать военпредам первые два серийных Як-9 М-107А.

Однако основные трудности в период организации серийного производства нового истребителя выпали на долю моторостроителей, поскольку развертывание выпуска М- 107А – как ни больно об этом писать – выявило значительное отставание авиапромышленности Советского Союза от США, Великобритании и Германии. У нас не имелось необходимого станочного парка, большие были допуски при изготовлении деталей и значительно хуже обеспечивалась качество изделий массового выпуска. Если к этому добавить трудности металлургии, которой не удалось преодолеть «голода» на целый ряд видов сырья (и в первую очередь на хром и никель, в гиганских количествах потреблявшихся танкостроением), то станет понятно положение, в котором оказался В.Я.Климов.

Однако объяснений талантливого конструктора никто слушать не желал и 12 мая 1943 г. вышло необычное Постановление ГКО №3358, в котором, в частности, говорилось: «В связи с тем, что т.Климов не выполнил вовремя решение ГКО по созданию мотора М-107А, имеющее в настоящее время исключительное значение,… поручить прислать на помощь д.т.н. Швецова и д.т.н. Никулина и обеспечить успешное прохождение государственного испытания мотором М- 107А в кратчайший срок.».

Верховный приказал председателю комиссии по испытаниям М-107А военинженеру 1-го ранга П.Н.Никифорову постоянно докладывать ему о ходе работ. Более того, желание получить во что бы то ни стало летом 1943 г. истребитель способный превзойти по летно- тактическим данным немецкий Bfl09G-2, вызвало указание вождя проработать возможность установки лучших (из известных и доступных нам) импортных моторов на отечественные самолеты. В частности, для истребителей Як могли бы подойти английский «Мерлин»ХХ или американский «Аллисон»V-1710.

Расчеты показали, что с последним у Як- 1, Як-7 и Як-9 ухудшатся все летные данные, за исключением дальности на крейсерской скорости, величина которой возростала примерно на 130 км. Более преспективным был вариант с английским мотором, но возрастал мидель двигательного отсека, а кроме того приходилось перенести все вооружение в консоли («Мерлины» не предусматривали синхронной установки пулеметов и не имели полого вала для ствола пушки) 1* . Вдобавок, желательно было увеличить редукцию мотора. Однако в результате этого на высотах 6000-7000 м скорость Як-1 могла быть реально увеличена до 665 км/ч, хотя у земли неизбежно уменьшалась до 510-515 км/ч. Правда несколько улучшалась скороподъемность. В частности, время набора 5000 м у «гибридного» Як-1 сократилось бы на 18 секунд, а дальность возрастала на 70 км.

Чтобы понять «стоила ли овчинка выделки», следовало выяснить, а согласны ли были англичане продать (или передать по ленд- лизу) СССР партию моторов «Мерлин»? Скажу прямо, что Нарком внешней торговли А.И.Микоян оценивал шансы на приобретение достаточно крупной партии двигателей фирмы «Роллс-Ройс» невысоко. Причина как ни странно крылась в том, что в Канаде по- преженему строили в массовых количествах «Харрикейны», на которые и устанавливались «Мерлины» 20-й серии. Выпускаемые в варианте истребителей-бомбардировщиков эти уже устаревшие самолеты тем неменее мощным потоком поступали на Средиземноморский и Дальневосточный ТВД, высвобождая тем самым для Европейского ТВД более современные истребители.

1* Если по поводу мотор-пушки с автором трудно не согласится, то в отношении синхронизации вряд ли. Тот факт, что «Спитфайр» и «Харрикейн» имели только крыльевые огневые точки не является доказательством того, что работу двигателя «Мерлин»ХХ нельзя было синхронизировать с работой стрелкового оружия. На самом деле, смонтировать пару 12,7-мм синхронных пулеметов или 20-мм пушек не представляет особой проблемы, поскольку кулачковый механизм синхронизатора был к этому времени достаточно отработан. Более того, подобные опыты были успешно проделаны англичанами. Однако на серийных истребителях было решено не менять систему вооружения, устанавливаемого в так называемом универсальном крыле по целому ряду причин. Вот только некоторые из них: больший боекомплект крыльевых огневых точек (например. 20-мм пушки «Спитфайров» имели по 175 снарядов, в то время как на Bfl09G – 150, а на Яках не более 140), высокой скорострельности, не зависящей от оборотов двигателя, отработанности более простой схемы, не нуждающейся в регулировке дополнительного механизма (синхронизатора) и в связи с о всем изложенным выше экономической нецелесообразности организации производства еще одного прецезионного механизма. – Прим. Ред.

Як-9У с мотором М-107А на заводских испытаниях. Декабрь 1943 г. Фото из архива Г.Петрова

В то же время работа отечественных моторостроителей по увеличению срока службы и надежности двигателем М-107А затянулась до конца 1943 г. Тем не менее, еще до начала нового 1944 г. ГКО (Постановление N?4849) утвердил заключения и выводы Правительственной комиссии по результатам 100-часовых испытаний мотора М-107А и принял двигатель на вооружение ВВС Красной Армии. В результате перед заместителем Наркома авиапромышленности А.А.Завитаевым и директором завода В.П.Баландиным во весь рост встала задача не снижая общего объема выпускаемой продукции построить в январе 1944 г. 100 моторов М-107А с ресурсом 100 часов, а к 22 февраля подготовить предложения о переходе завода №26 на выпуск только моторов М-107А.

Тем временем и самолетостроители не стояли на месте. Успешная судьба была уготована построенному в ОКБ-115 истребителю Як-IM. После небольших доработок по результатам испытаний в НИИ ВВС, триумф ждал его развитие – Як-1 М «Дублер» (в серии Як-3). Многие удачные усовершенствования предыдущих двух машин, Яковлев реализовал в опытном истребителе Як-9У («Улучшенный»), Перечисленные выше самолеты имели моторы М-105ПФ или М- 105ПФ-2. А что если построить новый опытный истребитель с мотором М-107А, с учетом накопленного опыта?

Хотя Як-3 с мотором М-107А неплохо летал, Александр Сергеевич прекрасно понимал, что более крепкий планер «девятки» гораздо лучше подходит для мощного М-107А. Тем более, что прочность ряда узлов Як-3 М- 107А не соответствовала требованиям по разрушающим перегрузкам.

Работа над новым самолетом закончилась к декабрю 1943 г. К этому времени вышел еще один важный документ – Постановление ГКО №4429 от 26 Октября, согласно которому к серийному производству Як-9 М-107А подключался московский авиазавод №82. Документ требовал в 1 квартале 1944 г. осуществить полный переход авиазавода с выпуска Як-7Б на Як-9 М-107А. Директору завода Н.В.Климовицкому надлежало сдать военным первые пять новых истребителей в январе, а в феврале строить их уже по одному в сутки, что теоретически позволяло перевооружать ежемесячно по одному истребительному авиаполку.

Опытный Як-9У М-107А построили в два этапа. 23 июля 1943 г. был готов самолет, аналогичный тому, что испытывали в ЛИИ, но на основе планера Як-9Т с задним расположением кабины. Достаточно быстро Яковлев внес необходимые улучшения в конструкцию, по аналогии с самолетом Як-1М «Дублер». Отсек вооружения переделали, установив пушку ШВАК-20 и два синхронных пулемета УБС. 28 декабря 1943 г. машина поступила на заводские испытания. Вел их Н.К.Скржинский, который замещал главного конструктора А.С.Яковлева на заводе №166. Всего восемь полетов понадобилось выполнить заводскому летчику-испытателю А.И.Кокину, чтобы подготовить благоприятное заключение по самолету. В отчете об испытаниях он писал: «…В начале разбега и в момент отрыва совершенно не чувствуется какой бы то ни было вялости в поведении самолета. С первого мгновения дачи полного газа самолет управляем и чувствуется, что он очень «плотно сидит» в воздухе… Набор высоты на скорости 290 км/ч по прибору происходит с большим углом подъема, что несколько неудобно, т. к. не чувствуется земли… Необходимо отметить хорошую приемистость мотора и самолета…»

В отчете по заводским испытаниям практически не отмечалось каких-либо недостатков истребителя. Мотор работал ровно, а температурный режим воды и масла находился в пределах нормы. По всему было видно, что А.И.Кокину самолет понравился. К сожалению, машина «отплатила» пилоту «черной неблагодарностью». При доводке самолета 15 апреля 1944 г. произошла катастрофа. Неожиданно вспыхнул мотор и пытаясь спасти опытный самолет Андрей Иванович Кокин погиб. По мнению аварийной комиссии, причиной катастрофы стала поломка ниппеля бензиновой трубки и протечка бензина с его последующим загоранием.

Но это случилось потом. А в середине января 1944 г. начались государственные испытания опытной машины в НИИ ВВС, в которых участвовала ведущая «яковлевская» бригада, возглавляемая опытными инженер-майором А.Г.Степанцом и летчиком майором А.Г.Прошаковым. Здесь уже оценка самолета была двоякой. С одной стороны отмечалось множество достоинств нового истребителя. Специалисты НИИ ВВС обратили внимание на то, что значительный рост летно-тактических данных достигнут не только путем установки более мощного и высотного двигателя, но и за счет множества мероприятий по улучшению аэродинамики. В частности, на крыльевые щитки шасси установили замки, улучшили по рекомендациям ЦАГИ внешние и внутренние обводы туннеля водорадиатора, отполировали переднюю кромку крыла, оперения и носовую часть капота мотора.

С другой стороны, были отмечены многочисленные дефекты самолета, особенно его ВМГ. Например новый двигатель сохранил некоторые характерные недостатки предыдущей 105-й модели: выброс масла из суфлера и переднего уплотнения редуктора, падение давления масла ниже допустимого предела с подъемом самолета на высоту. Сохранялась и тряска мотора при работе на пониженных оборотах, а также при уборке и даче газа, имели место и массовые случаи выхода из строя свечей.

Обычно, в задачу государственных испытаний входило снятие летно-тактических данных самолета и оценка его. Но здесь было не совсем так. Первоначально, по предложению А.Т.Степанца, винт АВ-10П-20 обратной схемы заменили на винт ВИШ-107Л прямой, т. к. первый сильно «забрасывал» обороты на переходных режимах. Затем, по просьбе А.С.Яковлева двигатель №347-54. поменяли на только что полученный ОКБ В.Я.Климова №417-50. Причина такой «рокировки» заключалась в том, что первый имел недостаточную высотность масло- и водосистем.

Однако надежность второго оказалась недостаточной и он проработал на истребителе всего около девяти часов. 22 февраля 1944 г. при снятии максимальных скоростей по высотам примерно на 5500 м разрушились коренные подшипники нагнетателя, что привело к заклиниванию мотора. Афанасий Григорьевич Прошаков проявил завидное самообладание и высокое летное мастерство. Мгновенно оценив ситуацию, он выключил мотор за несколько мгновений до того как тот загорелся, а затем точно спланировал на взлетную полосу. За сохранение ценной материальной части майору Прошакову объявили благодарность по институту и наградили именными часами.

Несмотря на серьезное летное происшествие, ведущий летчик-испытатель положительно оценил новый самолет, особо высоко отозвавшись о его устойчивости и вертикальной маневренности. К мнению Прошакова присоединились летчики облета А.Г.Кубышкин и Ю.А.Антипов. Последний писал: «По своим летно-тактическим данным: горизонтальной скорости и скороподъемности самолет Як-9У превосходит все известные отечественные и импортные истребители, а также немецкие Bf109G и FW190A. В технике пилотирования самолет так же прост, как и серийные Як-9…»

Як-9У с мотором М-107А на Государственных испытаниях в НИИ ВВС. Январь-февраль 1943 г. Фото из архива Г.Петрова

Основные итоги испытаний сформулировал в двух пунктах заключения начальник НИИ ВВС генерал-лейтенант П.А.Лосюков:

«1. Опытный самолет Як-9У по основным летно-тактическим данным в диапазоне высот от земли до 6000 м является лучшим из известных отечественных и иностранных истребителей.

2. Большое количество серьезных дефектов, особенно по винто-моторной группе, не позволяют нормально эксплуатировать самолет на всем диапазоне высот.»

Выше уже говорилось, что головным по выпуску истребителей Як-9 с моторами М-107А выбрали Омский авиазавод №166. Работа продвигалась трудно. По существовавшей в Советском Союзе практике поиска виновных, первым делом освободили от занимаемых должностей начальника производства, главного технолога, а затем и главного инженера Н.И.Полонского. Новый главный инженер Багрий вместе с директором завода Л.П.Соколовым сумели за сравнительно короткий срок подготовить производство, расчленить технологический процесс и организовать на ряде участков серийные и даже поточные линии производства. Ускоренными темпами шло строительство дополнительных сушильных камер и расширение деревообделочной базы.

Первый серийный самолет Як-9 с мотором М-107А (зав. №12001) был построен на заводе №166 и собран на заводе N9301 в Химках в октябре 1943 г. До конца года за ним последовало еще десять машин. Однако, результаты работы не вселяли оптимизма: самолеты практически не могли летать. Установленные на них моторы выпуска начала-середины 1943 г. имели 50-часовой ресурс, а наработка на отказ у этих весьма капризных изделий в среднем составляла по 10-15 часов (суммарно в воздухе и на земле), отмечались и другие существенные дефекты. Не лишне напомнить, что только в декабре в ОКБ-115 закончили работу над опытным Як-9У, и только в апреле следующего года одна машина прошла государственные испытания.

Удалось проследить за судьбой первых серийных самолетов. В начале лета 1944 г. заместитель начальника Главного Управления Заказов ВВС генерал Я.Л.Бибиков получил разрешение у генерала А.В.Никитина, возглавлявшего Управлениа Формирования и Боевой Подготовки ВВС, направить их как учебные макеты в академии и школы ВВС.

Следующую серию истребителей с моторами М-107А заложили в конце зимы и ее основой стал Як-9У. Хотя заводские испытания машина прошла сравнительно успешно, но многие недостатки, отмеченные в акте по результатам государственных испытаний, приходилось устранять в чертежах как бы задним числом. Это конечно сказалось на темпах работы омичей. По их рассказам, А.С.Яковлев, занятый другими работами, ни разу не посетил завод в течение всего 1944 г. и все вопросы согласовывало руководство завода с заместителем главного конструктораН.К.Скржинским. Не обошлось и без горячей полемики.

По воспоминаниям Л.С.Щавинского, в то время начальника летно-испытательной станции (ЛИС) 166-го завода, после первых «гонок двигателя» он не сомневался, что выхлопные патрубки слишком сильно прижаты к двигателю и это создает излишне высокую температуру в подкапотном пространстве истребителя. Скржинский же считал, что надо строить серию по чертежам опытного самолета и был противником внесения каких-либо изменений кроме тех, которые осуществил А.С.Яковлев. Тем не менее, результаты облета первого серийного Як-9У, собранного в Омске 16 марта 1944 г., показали, что изменения придется вносить, и в немалых количествах.

Тогда, в марте, заводской летчик капитан М.Я.Федотов вынужден был совершить посадку уже через 10 минут полета во избежание худшего: из мотора пошел дым. Изменения в выхлопных патрубках оказались не единственными. Кроме того, для снижения температуры в подкапотном пространстве сделали жабры на боковых крышках капотов и усилили кожухи обдува коллекторов. Более совершенной стала схема суфлирования мотора и маслобака. Для снижения усилий на ручке, несколько уменьшили площадь руля высоты. Кстати, начиная с этого времени моторы М-107А получили наименование ВК-107А в честь главного конструктора Владимира Климова.

После облета первого серийного самолета, старший военпред завода инженер-подполковник С.Д.Кроликов приказал подготовить дефектную ведомость, которая включала 98 пунктов, причем 28 из них относились к конструктивным недостаткам. Военная приемка в этом конфликте выступила на стороне дирекции завода, посчитав, что главный конструктор и его представители не проявляют настойчивости в устранении дефектов новой машины.

Замечу, что согласно архивным данным, серийный самолет отличался от опытного не только в лучшую сторону. Внешняя отделка была далеко не столь совершенна: отсутствовала полировка поверхностей и не было специальных перегородок, закрывающих щели. Фонарь серийного самолета не имел механизма аварийного сброса, а бронезащита пилота была в конструктивном отношении подобна установленной на серийном Як-9 с мотором М-105ПФ, и в нынешних условиях уже не соответствовала требованиям ВВС Красной Армии.

В апреле 1944 г. в Омске построили очередной Як-9У (зав. №25-021), который по железной дороге отправили в Москву и собрали в следующем месяце на заводе №301. Этой машине была уготована особая судьба – она становилась головной серийной и предназначалась для всесторонних испытаний в НИИ ВВС. Инженер-майор А.Т.Степанец и подполковник В.И.Хомяков должны были ответить на вопрос: в какой степени Як-9У пригоден для передачи в части ВВС?

Испытания шли долго и сложно. С 17 июня по 12 августа было произведено 54 полета общей продолжительностью более 40 часов. Бригада работала практически без перерыва два месяца над одним объектом – редкий случай в истории института! Но и задачи стояли непростые. Предстояло не только дать оценку летно-тактических данных нового самолета, но и подобрать режимы набора высоты и горизонтального полета, чтобы температура ВМГ находилась в пределах технических условий.

Прежде всего приведу несколько цифр, которые характеризовали основные летно- тактические данные Як-9У № 25-021. При полетном весе 3194 кг истребитель развивал максимальную скорость 562 км/ч у земли и 654 км/ч на второй границе высотности 5150 м. Высоту 5000 м Як-9У набирал за 5,24 мин. Эти данные были получены при использовании боевого режима (3200 об/м) для горизонтального полета и номинального режима (3000 об/м) при наборе высоты. Однако, при теплой летней погоде, которая стояла в июне- июле очень быстро перегревались вода и масло. Так, при наборе высоты летчику приходилось увеличить скорость относительно наивыгоднейшей и сократить обороты до 2800 в минуту – иначе, чтобы охладить воду и масло приходилось постоянно выполнять так называемые «площадки», даже при полностью открытых заслонках радиаторов. При номинальном режиме в горизонтальном полете истребитель развил максимальную скорость 545 км/ч у земли и 629 км/ч на высоте 4900 м, а на набор потолка в 5000 м он тратил 6,11 мин.

Як-9У (зав. №25-021), выпущенный 166-м авиазаводом в Омске, Эта машина фактически стала эталоном для серии и проходила летом 1944 г. испытания в НИИ ВВС иа предмет отработки режимов эксплуатации. Фото из архива Г.Петрова

Летчик-испытатель В.И.Хомяков считал, что в целом мотор работал удовлетворительно. Его основными претензиями были: жара и отсутствие вентиляции в кабине, быстро утомлявшие пилота, а также сильная вибрация всех приборов, установленных на приборной доске, из-за тряски мотора. Совершенно недостаточной оказалась дальность радиосвязи самолета с землей. При полете на высоте 1000 м можно было разобрать передаваемую информацию лишь на расстоянии 35-40 км, в то время как по техническим условиям эта величина должна была составлять не менее 80-100 км.

В заключении говорилось, что головной серийный самолет Як-9У прошел государственные испытания неудовлетворительно. На нескольких листах военные инженеры и летчики НИИ ВВС изложили перечень основных претензий к самолету, особо подчеркнув те, которые необходимо было устранить в срочном порядке, до поступления серийных самолетов в действующую армию.

Остановимся на двух важных документах, относящихся к самолету Як-9У. 12 марта 1944 г постановлением ГКО N95376 в производство этих истребителей вовлекался еще один завод – №153 им. В.П.Чкалова в Новосибирске. Огромному предприятию устанавливали достаточно «мягкий» график освоения новой машины: первые три Як-9 с мотором ВК-107А должны были сойти со сборочной линии в мае 1944 г., правда в конце этого года завод должен был выйти на темп выпуска 10 таких истребителей в сутки. При этом Правительство требовало, чтобы работа велась «без снижения достигнутого уровня выпуска в 17 Як-9 ежесуточно». Пятый, и наиболее крупный из «яковлевских» авиазаводов включался в освоение машин последнего поколения.

26 июня 1944 г., до окончания государственных испытаний головного серийного самолета завода №166, вышел совместный приказ наркома авиапромышленности и командующего ВВС №414/0011, где определялись основные мероприятия по устранению дефектов новых истребителей. Условно можно разделить приказ на пять разделов. Тот, который адресовался моторостроителям – В.П.Баландину и В.Я.Климову – требовал в первую очередь устанавливать на моторах уплотнения на носках валов редукторов и дополнительные маслопомпы. От А.С.Яковлева и директоров серийных заводов требовалось внести шесть существенных изменений в конструкцию, направленных на улучшение работы масло- водосистем и обдува потоком воздуха подкапотного пространства. Срочно включались в работу представители советской науки и, прежде всего, из ЛИИ, Опять же, А.С.Яковлеву поручалось к 10 июля 1944 г. подготовить к испытаниям эталон для серии Як-9У. И, наконец, в эксплуатации для всех самолетов вводились некоторые ограничения, из которых главным было запрещение использовать боевой режим работы мотора (3200 об/м).

Действительно, 10 июля 1944 г. на испытания в НИИ ВВС поступил доработанный Як-9У (зав. №25-019), который на самом деле был выпущен чуть раньше чем проходивший испытания в НИИ ВВС истребитель с зав. №25- 021. Однако эталоном для серии и этот самолет считать было нельзя, так как он отличался от последнего лишь измененными конструкцией выхлопных патрубков и положением заслонок радиаторов. В задачу испытаний теперь входило не только определение основных летных данных, но и оценка маневренности, устойчивости и управляемости.

Испытания показали, что в диапазоне эксплуатационных центровок, серийный Як-9У устойчив как с зафиксированным, так и со свободным управлением. Продольная управляемость аналогична самолету Як-9 с мотором М-105ПФ, а правильный вираж (без скольжения) на высоте 1000 м истребитель выполнял за 21,7 сек. По приемистости и вертикальной маневренности до высоты 7000 м Як-9У ненамного превосходил немецкий Bf109G-4. Так, советский истребитель с высоты 1000 м набирал за боевой разворот 1280 м, в то время как немецкий – 1150 м.

В то же время, ведущий летчик-испытатель капитан Л.М.Кувшинов, как, впрочем, и другие летчики облета, отмечали, что при пилотаже значительно возросли нагрузки от органов управления самолетом. На скоростях более 500 км/ч особенно велики стали нагрузки на ручке от элеронов..Признанный корифей советской авиационной науки профессор В.С.Пышнов написал заключение:

«Градиент усилия по перегрузке при центровке 23 САХ (средней аэродинамической хорды, – Прим. авт.) около 3,5 кг на единицу перегрузки. Желательно иметь величину 1,5- 2,0 кг, а это может быть получено при центровке 25 САХ. Однако, при такой центровке, самолет с брошенной ручкой становится неустойчивым. Таким образом, улучшение продольной управляемости нужно вести по линии компенсации, причем следует иметь ввиду, что компенсация может дать не только прямое снижение усилий, но и косвенное, улучшив устойчивость со свободным управлением.»

Многочисленные изменения, которые требовалось внести в конструкцию «сырых» самолета и мотора, значительно сказались на сроках серийного производства. Ситуацию осложнял тот факт, что многие доработки выполнялись, фактически, на уже построенных истребителях. Так, никак не удавалось . отрегулировать карбюраторы, чтобы моторы устойчиво работали и на номинальных и на крейсерских режимах. Или в одном, или в другом случае не работала почти половина цилиндров. Плохо работали пулеметы УБС: при отстреле одного боекомплекта происходило по 15-20 задержек. Чтобы устранить защемление ленты пришлось сократить боекомплект со 170 до 150 патронов.

Серийный выпуск истребителей Як-9У на заводе №166

Месяц	План	Сборка	Готов	Отправлен
Февраль	15
Март	35	5
Апрель	35	48	17	15
Май	100	105	81	60
Июнь	130	123	102	23
Июль	130	133	77	170

Серийный выпуск истребителей Як-9У на заводе №82

Месяц	План	Сборка	Готов	Отправлен
Февраль	5	1
Март	15	4
Апрель	15	7
Май	50	8
Июнь	78	23	12
Июль	27	27	18	9

Один из немногих снимков Як-9У из состава 42-го гв. иап. Подмосковье, аэродром Степыгино, лето 1944 г.

Из таблиц видно, что завод №166 смог передать значительное количество самолетов строевым частям ВВС только в июле 1944 г. Еще хуже положение сложилось на Московском заводе №82. Отчасти это объясняется тем, что если в Омске переход на улучшенные «девятки» осуществлялся с Як-9 М-105ПФ, то в Москве ранее выпускали Як-7Б. что вызвало необходимость внесения в технологические процессы гораздо большего объема крупных изменений, которые серьезно сдержали рост производства новых Яков.

В последний день февраля 1944 г. авиастроители завода N9 82 собрали первенца. По плану, устранить производственные недостатки предполагалось на пяти машинах нулевой серии. Однако и нулевую, и первую серию (из десяти истребителей) военная приемка долго отказывалась оформлять. Только в июне был составлен акт на 12 Як-9У. После этого, командир 856-го перегоночного иап подполковник Иванов получил указание принять боевые самолеты. По прибытии на завод 5 июля выяснилось, что перегонять в действующие части нечего. Ни одна машина не была готова к длительному полету! Аналогичную картину застало на заводе в начале августа и командование 431-го иап. Только три Як-9У могли считаться исправными, а остальные выделенные для полка истребители имели в среднем по три десятка серьезных дефектов каждый! Как отмечалось в приказе «за предоставление командованию недостоверной информации» (а фактически за то, что поддался давлению со стороны дирекции завода) – старший военпред завода №82 инженер-подполковник Расстригин был освобожден от занимаемой должности.

Дело втом, что директор завода Н.В.Климовицкий приказал проводить в ЛИСе «упрощенные» испытания самолетов и игнорировал требования военной приемки. Аэродром в Химках перегрузили непринятыми самолетами. Практику, при которой заводские бригады трудились над «легкими» (или как их еще называли «перспективными») истребителями и отставляли в сторону те, которые нуждались в серьезных доработках, впоследствии признали порочной. Но к утру 29 августа на заводском аэродроме скопилось уже 89 Як-9У(!!) и девять Як-7Б. Из них облетали только 21 Як-9У и 5 Як-7Б, оформив «по бою», соответственно, лишь 10 и 4 машины.

Тем временем на 82-м авиазаводе начались эксплуатационные испытания Як-9У. Программа предусматривала, что самолет должен выполнить примерно 500 фигур пилотажа, находясь в воздухе около 50 часов. Однако уже через 30 мин полета температура воды достигла 120°, т.е. значительно превысила норму, а еще через 10 мин возникли сильные пульсации жидкости в водосистеме. На завод №26 немедленно полетели рекламации…

По принятой в Советском Союзе практике, новой технике предстояло пройти войсковые испытания, до того как ее начинали выпускать в массовых количествах. Чести испытать мощный истребитель Яковлева в бою удостоился 42-й гвардейский иап (до февраля 1943 г. 8-й иап). Роковую дату 22 июня полк встретил в Улан-Удэ, но уже в начале июля 1941 г. прибыл на советско-германский фронт и с тех пор почти непрерывно находился в боях. Летчики отличились в сражениях на Северном Кавказе, над Кубанью и Таманью. В апреле и начале мая I944 г. 42-й гв. иап в составе 269-й иад участвовал в освобождении от фашистов Крыма и во взятии Севастополя.

13 мая в полк поступил приказ: сдать 12 оставшихся Як-1 в ПАРМ и учебно-тренировочный полк и убыть в Степыгино, что находилось в 70 км юго-западнее Москвы. Здесь летно- технический состав получил полноценный отпуск – впервые за три года войны. В начале июля командир полка майор Я.А.Александрович приказал начать изучение новой материальной части самолетов Як-9У.

Работа была поставлена основательно. Для освоения самолета летчиков и техников командировали на завод №301 и в Военно- Воздушную академию им.Жуковского, мотористов – на завод №26, а командный состав – в НИИ ВВС. Затем сдача теоретических зачетов и 24 июля в полк пригнали первые 16 Як-9У производства завода №166 и сборки завода №301. До конца месяца 22 летчика выполнили на самолетах 189 вылетов общей продолжительностью 109 часов.

Первыми вылетели на новых машинах Герои Советского Союза И.М.Горбунов и Г.Р.Павлов. Последний в своих воспоминаниях писал: «Для наглядного сравнения маневренных качества качеств Як-9У и «Мессершмитта» командование уствоило своеобразное состязание. К нам на аэродром прилетел на «мессере» летчик-испытатель капитан Л.М.Кувшинов. Даже бывалым фронтовикам было интересно пощупать руками Bfl09G-2… До этого мы «щупали» его только огнем, а теперь он стоял присмиревший, какой-то неуклюжий, растопырив «ноги» и вытянув длинный, поджарый хвост. На консолях и фюзеляже – кресты в белой окантовке, на закругленном киле – фашистская свастика в белом обводе.

– Лучшего экспоната не подберешь, – сказал командир полка Александрович. – Смотрите, запоминайте. – советовал он молодым летчикам.

Но самое интересное было в воздухе. Драться пришлось И.М.Горбунову и мне. Несколько раз мы поочередно взлетали, набирали высоту и начинали «воздушный бой» на равных. Чувствовалось, что Леонид Кувшинов старается приложить все свое искусство воздушного бойца и опытного летчика-испытателя, но Як-9У свободно «брал» «Мессершмитта» на горизонтальном и вертикальном маневрах.

– Слушай, Леонид, а ты не поддаешься нам? – спросили мы Кувшинова. – Твой «месс» ни разу не зашел в хвост Яку.

– И не зайдет, если все будут так же пилотировать, – ответил Кувшинов, радуясь нашим успехам…»

Хотелось бы внести некоторые уточнения в рассказ Григория Родионовича Павлова, во- первых, Л.М.Кувшинов пилотировал BI109G-4 с советскими опознавательными знаками. Во-вторых, наиболее массовым у немцев летом 1944 г. на Восточном фронте был уже Bf109G-6, некоторые варианты которого летали заметно быстрее своих «собратьев» за счет впрыска 50% водного раствора метанола в цилиндры. В-третьих, и это наиболее важное, во время тренировочных полетов в 42-м полку были введены ограничения; обороты винта не более 2800 в минуту, высота до 4000 м. Расчеты показывают, что на таком «максимальном крейсерском» режиме работы мотора Як-9У не имел каких-либо преимуществ перед «Мессершмиттом».

Между тем к концу июля 1944 г. полк получил 50 новеньких истребителей, из которых отобрали 40. «Самолеты Як-9У с моторами ВК-107А являются новейшими и первыми, из тех что передала нам промышленность для войсковых испытаний, – отмечал в приказе командир полка. – Материальная часть имеет много заводских и конструктивных дефектов, что срывает летную работу и удлиняет сроки переучивания». Но это была только часть правды.

Вторая половина состояла в том, что коллектив полка оказался не на высоте поставленных задач. При полетах в начале августа произошло несколько случаев потери ориентировки. которые только по случайности не закончились трагически. Видимо опытные летчики привыкли к ориентирам характерным для Крымского ландшафта и не смогли сразу запомнить особенности Подмосковных лесов и перелесков. Часто отмечалось, что «дисциплина в полку не находится на должной высоте». К тому же полетов было мало, а свободного времени много. Пережив предельное напряжение нервных и физических сил при выполнении боевых заданий, люди получили возможность расслабиться, отвлечься. Надо сказать, что вопросы психологической реабилитации солдата на войне никогда не стояли в центре внимания в наших ВВС, да и Советской Армии в целом. К сожалению, многие авиаторы искали необходимую разрядку в спиртном, что, конечно, сказывалось на дисциплине.

Несмотря на длительную доводку,надежность двигателя ВК-107А даже в конце 1944 г. была низкой и часто служила причиной вынужденных посадок, аварий и катастроф. Фото из архива Г. Петрова

В одном из приказов командира полка говорилось, что «до сих пор среди летного и технического состава не изжито зазнайство; кичась трехлетним боевым опытом некоторые несерьезно отнеслись к выполнению поставленных задач». Больше всего нареканий за нарушение дисциплины вызвала 3-я эскадрилья. Несмотря на то, что ее командир – Герой Советского Союаа капитан Г.Р.Павлов – имел на счету 494 боевых вылета, он пережил неприятные дни.

Переучивание 42-го гвардейского иап продлили до 25 августа, а 4 сентября в Степыгино командировали инженер-капитана В.Г.Никитина из НИИ ВВС. В его задачу входила проверка боеспособности полка на новой материальной части. Выяснилось, что в основном 42-й укомплектовали самолетами 27- 29-й серий, на которых стояли моторы выпуска второй половины 1943 г. или начала 1944 г. Все они страдали общим серьезным дефектом: блоки моторов массово выходили из строя из-за прорыва газов через верхнее уплотнения гильз цилиндров в блок. Всего такие дефекты зафиксировали на восьми ВК-107А, причем в моторе №337-25 через семь часов работы разрушилось сразу два блока. Помимо этого, часто отмечались течи масла через уплотнения вала редуктора и воды через сальники водопомпы.

В среднем, моторы нарабатывали по 15 часов и только каждый седьмой «накручивал» 25 часов. Так, на самолете Як-9У № 27- 015 двигатель №337-189 наработал на земле 6ч. 12 мин, а в воздухе -21 ч. 20 мин, что и позволило получить «рекордный» показатель в 27 ч. 32 мин. Парадокс состоял в том, что многие моторы раннего выпуска с ресурсом 50 часов работали лучше поздних, со сроком службы 100 часов.

Отмечались дефекты и самолетов. Например, технический состав не успевал производить ремонт после произвольного складывания хвостового колеса на рулежке – такие случаи отмечались массово. Часто стравливало воздух из-за негерметичности пневмосистем. Выходили из строя расходные бачки… В результате из доклада В.Г.Никитина становилось очевидно, что войсковые испытания вряд ли пройдут успешно. Кроме того, в сентябре 1944 г. в 42-й гв. иап прибыло пополнение из 16 летчиков, которые совершенно не знали особенностей эксплуатации Як-9У. Командование ВВС Красной Армии приняло решение войсковые испытания временно отменить и 42-й оставили в резерве Ставки.

14 октября 1944г заместитель командующего ВВС генерал А.Г.Ворожейкин подписал приказ №0214, в котором определил новое время и место войсковых испытаний Як-9У. Они должны были начаться 25 октября в 163-м иап, который входил в 336-ю и ад 3-й Воздушной армии и принимал участие в операциях по ликвидации прибалтийской группировки противника в районе Тукумса и Либавы. Существенно было то, что 163-й иап, который ранее летал на Як-7Б и Як-9, осваивал Як-9У прямо на фронте, в процессе боевой работы. До начала войсковых испытаний летчики выполнили 62 боевых вылета.

Накануне была создана комиссия по испытаниям во главе с командиром 336-й иад полковником С.П.Грищенковым. В состав ее вошли командир 163-го иап подполковник В.М.Уханев, старший инженер 336-й иад инженер-майор В.Т.Давыдов, инспектор по техники пилотирования дивизии Герой Советского Союза Н.С.Архипов, а также инженер-механик моторного завода №26 Н.Т.Рева, представители НИИ ВВС летчик Л.М.Кувшинов и инженер В.П.Белодеденко и другие. Задачи во время войсковых испытаний стояли прежние:

– выявить летно-тактические и боевые качества самолета Як-9У в боях с самолетами противника;

– проверить эксплуатационные качества и надежность работы самолета и винто-моторной группы в условиях массовой эксплуатации на полевых аэродромах;

– проверить надежность и безотказность работы вооружения и специального оборудования;

– на основе полученного опыта, внести необходимые изменения и дополнения в инструкцию по эксплуатации самолетов.

На этот раз для войсковых испытаний выбрали истребители выпуска московского завода №82 со второй по четвертую серии. Причина такого решения заключалась по-видимому в том, что когда в конце августа 1944 г. в НИИ ВВС проводились испытания двух Як-9У этого завода (зав. №0312 и 0316), инженер-майор А.Т.Степанец отметил, что построенные s Москве серийные истребители имели меньшую скорость, чем аналогичные машины выпуска завода №166. После этого один из Яков (зав. №0316) переслали на завод в Тушино, где за первую половину сентября на машине заменили всасывающий патрубок, поставили усовершенствованные лобовые зализы (в соответствии с «теорией») и улучшили герметизацию внутренних отсеков и несущих поверхностей. Повторные испытания показали, что максимальная скорость у земли выросла на 11 км/ч, а на первой и второй границах высотности – на 17 км/ч.

Таким образом, на заводе №82 был получен первый опыт улучшению серийных машин. Перед войсковыми испытаниями все 42 истребителя (предоставленные заводом) прошли более широкую доработку, 8 т.ч. установили замки на щитки шасси, заменили полотняную обивку на фанерную толщиной 2 мм и улучшили форму козырька кабины.

Отчет по испытаниям, который утвердил 7 февраля 1945 г. главный инженер ВВС генерал А.К.Репин, выглядил более чем оптимистично. Особенно обращает внимание фраза, где утверждается о полном превосходстве Як-9У перед FW190, которые являлись основными противниками советских летчиков в Прибалтике зимой 1944-1945 гг. По данным отчета, после одной атаки и как правило двух-трех очередей, вражеский самолет падал на землю.

Скажу несколько слов об условиях, в которых проходили войсковые испытания. Обстановка характеризовалась значительным численным превосходством советских сил на земле и в воздухе. Основное противодействие нашим летчикам оказывала зенитная артиллерия противника. Кроме того, из-за неблагоприятных погодных условий работа полка проходила не напряженно. Главной задачей 163- го иап стало прикрытие штурмовиков Ил-2.

FW190D-9 из состава штабной эскадрильи JG51 «Мельдерс». Прибалтика, осепь 1944 г.

К сожалению, Як-9У появилисись слишком поздно, чтобы серьезно повлиять на исход борьбы в небе Второй Мировой. К началу 1945 г. для всех было очевидно, что Третий рейх со своими Люфтваффе доживает последние месяцы. Фото из архива Г.Петрова

До 25 декабря 1944 г.. когда закончились войсковые испытания, пилоты на Як-9У совершили 398 самолето-вылетов (из них боевых – 284) общей продолжительностью 299 часов. В 18 боях с истребителями противника (встреч с бомбардировщиками противника не было), по советским данным, было сбито 27 FW190A и один Bf109G ценой двух потерянных Як-9У. Еще один истребитель погиб от зенитного огня и четыре – в результате аварий. В частности, из-за неисправности мотора сгорел на земле Як-9У (зав. №82307) с бортовым №107.

В одном из боев майор Манкевич и лейтенант Волков на самолетах Як-9У совместно с четверкой Як-9 с ВК-105ПФ прикрывали восемь Ил-2. Группу сзади атаковала восьмерка FW190. Во второй атаке, неприятельская очередь попала в мотор самолета Волкова, кабина наполнилась паром, стрелка термометра дошла до верхней границы. Но лейтенант не потерял самообладания, пока мотор «тянул» он сумел за четыре минуты перелететь через линию фронта и лишь затем воспользовался парашютом. В бою «фоккерами» был сбит один Ил-2, а советские летчики доложили об уничтожении трех неприятельских истребителей. Было очень важно, что благодаря высокой живучести Як-9У новейшая материальная часть не попала в руки противника. Так погиб от неприятельского огня первый в полку Як- 9У (зав. №820410, бортовой №04).

Через несколько дней штурман полка майор Манкевич напишет в отчете: «В моторе ВК107А свечи выходят из строя через каждые 1012 часов. После 10-15 часов эксплуатации моторы начинают дымить. Часто заедает система управления газом мотора. При этом сектор газа или же убирается полностью и при планировании на посадку приходится выключать зажигание, или рычаг заедает в среднем положении, что еще более опасно на взлёте.».

Наиболее успешно на самолетах Як-9У сражались лейтенанты Петров и Капустин. Первый в трех боях заявил о пяти сбитых неприятельских истребителях, а второй в одиночку дрался с парой «фоккеров» и обоих уничтожил. Но к информации о советских победах следует относится достаточно критично, она далеко не всегда подтверждается документами Люфтваффе (как, впрочем, и наоборот).

Основными противниками советских летчиков в Прибалтике поздней осенью и зимой 1944 г. были зенитки и истребители из штабной эскадрильи, I и II/JG54 «Зеленое сердце». Несмотря на понесенные потери, обе истребительные группы смогли сохранить костяк из хорошо подготовленных пилотов, имевших богатый боевой опыт. Из немецких источников следует, что к декабрю 1944 г. в составе указанных частей эскадры имелось 78 FW190А, а потери за этот месяц составили 13 истребителей и пять пилотов погибшими или пропавшими без вести. Сопоставимые (в относительных величинах) потери понесли и «Фокке-Вульфы»-штурмовики из состава I и III/SG3. Количество самолетов в этих двух группах было не меньшим, но они вылетали на задания заметно реже из-за недостатка горючего. Здесь же находился и усиленный штабной «штаффель» из состава знаменитой эскадры JG51 «Мельдерс», насчитывавший в своем составе до двух десятков FW190D-9.

Несмотря на очевидное господство в небе советской авиации, все же следует считать преувеличенными примерно в пять раз советские сводки о неприятельских потерях. Согласно нашим данным, только летчики 3-й Воздушной армии сбили в декабре 148 вражеских самолетов. В то же время в трофейных документах и послевоенных немецких работах справедливо отмечается, что 1-му Воздушному флоту Люфтваффе пришлось вести борьбу против нескольких советских Воздушных армий, каждая из которых превосходила его по численности боевой техники и ВВС Балтийского флота. При этом большая часть потерь приходилась на зенитный огонь.

Однако вернемся к итогам войсковых испытаний. Их признали закончившимися удовлетворительно. В среднем каждый самолет за два месяца находился в воздухе по 15 часов. Среди недостатков, которые отмечались впервые, указывались отставание обшивки крыльев, отказ свечей через 10-12 часов работы (на этот дефект обратили внимание большинство пилотов), жесткое ограничение скорости пикирования в 650 км/ч (по прибору).

В заключении, которое подписал командующий 3-й Воздушной армии генерал Н.Ф.Папивин отмечалось, что «по своим летно-тактическим данным самолет Як-9У может с успехом выполнять задачи, стоящие перед истребителем». Генерал считал, что авиапромышленность должна в кратчайший срок устранить все недостатки самолета и мотора, а также «с целью повышения летнотактических данных самолета Як-9У обеспечить возможность эксплуатации мотора ВК107А на боевом режиме.».

* * *

Спустя несколько месяцев Як-9У во все возрастающих количествах начали поступать на вооружение советской истребительной авиации. Впрочем, масштабы их применения на заключительном этапе войны были все равно весьма скромными и не шли ни в какое сравнение с такими ветеранами как обычные «девятки» с испытанными «сто пятыми» моторами. Как ни странно война, в немалой степени инициировавшая разработку этих истребителей, была фактически выиграна их предшественниками, а на пороге реактивной эры эти машины не могла ждать долгая карьера.

ЮБИЛЕЙ

канд. техн. наук подполковник авиации Сергей Корж

Неисповедимая судьба "Кометы"

Окончание. начало в ИА №№ 1-2 2000

Хотя поставки «Комет»4В авиакомпании ВЕА начались 16 ноября 1959 г., но до того момента как первая из них вышла на коммерческие линии прошло почти полгода. Причинами столь длительной задержки было, с одной стороны, то, что пилоты и техперсонал ВЕА не имели опыта эксплуатации реактивных авиалайнеров, хотя эта авиакомпания начала первой, в 1953 г,, применять турбовинтовые «Вайкаунты», а с другой, конфликт, возникший между руководством авиакомпании и летным составом по поводу оплаты труда. Решение этих проблем задержало ввод в эксплуатацию «Комет» под флагом ВЕА до 1 апреля 1960 г., когда сразу на три маршрута, связывающих Лондон с Москвой, Ниццой и Тель-Авивом вышли первые четыре авиалайнера. Любопытно и то, что первым пунктом назначения куда отправилась «Комета» корпорации ВЕА стала Москва.

Линия, связывавшая столицы СССР и Великобритании была открыта еще 14 мая 1959 г., в связи с чем Н.С.Хрущев сказал: «Лучше обмениваться самолетами, чем бомбами». Но практически в течение целого года советским реактивным Ту-104 англичане могли противопоставить только «Вайкаунты» V.806, которым требовалась одна промежуточная посадка. С выходом на трассу «Кометы»4В, очень похожей на Ту-110 – опытные четырехдвигательные варианты Ту-104, ситуация кардинально изменилась в пользу британских машин.

Правда, конкурировать на западноевропейских и ближневосточных маршрутах с «Каравеллой» «Комета» все же не могла, так как первая, имея лишь на 15% меньшую пассажировместимость, сама была на 40% легче и вместо четырех ТРД несла всего два, что значительно сокращало эксплуатационные затраты и на маршрутах протяженностью до 3000 км делало ее более привлекательной для авиакомпаний. Поэтому в итоге выпустили только 18 «Комет»4В (еще четыре самолета заказала авиакомпания «Олимпик Эйрвейс»), в то время как «Каравелла» была растиражирована в 282 экземплярах и восьми различных модификаций.

В 1959 г. «Де Хэвилленд» создала еще одну модификацию «Кометы», идея которой зародилась еще в ноябре 1957 г. В основе ее лежала идея объединения длинного фюзеляжа «Кометы»4В с крылом «Кометы»4. К сожалению, покупателей на такой самолет нашлось не много и все, в основном, в странах третьего мира. Головным же заказчиком новой модификации, получившей обозначение «Комета»4С, стала «Мексикана де Авиасьен», на руководство которой произвел сильное впечатление визит первой серийной «Кометы»4 в сентябре 1958 г. в Мехико. Учитывая пожелание этой авиакомпании, собиравшейся использовать свои самолеты на авиалинии «Золотой Ацтек», на «Комету»4С установили модифицированные ТРД R.A.29 (Мк.525В), адаптированные к условиям эксплуатации в жарком, высокогорном климате.

Летные испытания серийной «Кометы»4С начались 31 октября 1959 г. под руководством Пэта Филлингхэма (он же ведущий летчик- испытатель программы модернизации «Кометы»2). Всего было выпущено 22 самолета этой модификации: три для авиакомпании «Мексикана», девять приобрели «Юнайтед Эраб Эйрлайнз» (UAA ), четыре – «Миддл Ист Эйрлайнз» (МЕА), по две машины взяли «Кувейт Эйрвейс» и «Судан Эйрвейс», по одному заказало Министерство авиации Великобритании для исследовательского центра в Боскомб Даун и еще одну в комплектации VIР приобрел король Саудовской Аравии. Кроме того, два планера использовались позже в качестве прототипов при создании патрульного самолета «Нимрод», который первоначально назывался «Мэритайм Комет» (морская комета). Самый крупный заказчик «Комет»4С, авиакомпания UAA начала их регулярную эксплуатацию 16 июля 1960 г. на линии Каир-Лондон и впоследствии создала сеть маршрутов, общая длина которых была соизмерима с сетью применения «Комет»4 ВОАС.

1960 г. стал переломным в судьбе «Де Хэвилленд», когда ей из-за финансовых трудностей пришлось войти в состав военно-промышленного концерна «Хоукер Сидли Труп», установившего финансовый контроль уже над многими компаниями Великобритании. Как показало время только подобные объединения смогли позволить англичанам достойно конкурировать на коммерческом авиарынке с такими гигантами как «Боинг», «Дуглас» и «Локхид». Одновременно концерн принял на себя и обязательства по всем разработкам «Де Хэвилленд».

В этом же году, 29 апреля, ВОАС получила первый из своих «Боингов 707-436» с ТРД «Роллс-Ройс» «Конуэй» и через месяц вывела их на маршрут Лондон-Нью-Йорк, а уже 16 октября того же года с этой линии были сняты последние «Кометы»4 и переведены на менее длинные маршруты. Это событие стало печальным подтверждением слов, напечатанных еще в конце 1953 г. американским журналом «Ньюсуик»: «В итоге может оказаться, что те кто довольствуется ожиданием получат преимущество над теми, которые открывают «жучков» в дорогостоящей новой эре авиации».

15 ноября 1961 г. в воздух поднялся первый самолет последней серийной модификации «Комета»С.Мк.4, представляющей собой военную-транспортную версию «Кометы»4С, разработанную по заказу Королевских ВВС. Эти самолеты были расчитаны на перевозку 94 солдат или 59 раненых (в том числе 12 лежачих) и шести человек сопровождающего медперсонала. От последней ее отличали ТРД R.A.29 в военном исполнении Мк.350, а также усиленный пол и ряд других атрибутов, характерных для военных самолетов. Всего было поставлено пять таких машин, из которых пять попали в 216-ю эскадрилью Королевских ВВС, где они с 1962 г. несли службу вместе с «Кометами»С.Мк.2.

«Комета»4С авиакомпании МЕА над районом Бейрута.

Наземные испытания системы торможения на «Комете»ЗВ в 1972 г.

Авария «Кометы»4В авиакомпании «Дэн- Эйр». Аэропорт Мэнстона, 19 мая 1973 г.

В 1962 г, «Де Хэвилленд» под эгидой «Хаукер Сидли Труп» завершила одну из своих последних разработок – D.H. 121, которая позже получила название «Трайдент». Примечательно, что этот лайнер имел три ТРДЦ, расположенных в хвостовой части фюзеляжа по схеме, предложенной еще в первом проекте самолета «Тип-4» в 1944 г. И наверное символично, что в первый полет D.H.121 9 января 1962 г. поднял не кто иной как лучший летчик «Де Хэвилленд» Джон Кэннингхем – человек, научивший летать «Комету».

Через год в «Хоукер Сидли Груп» прошла реорганизация, в результате которой «Де Хэвилленд» и еще ряд фирм, входивших в этот концерн, прекратили свое существование как отдельные авиастроительные подразделения. С этого момента «Хаукер Сидли Авиэйшн», поглотившая все производственные площади «Де Хэвилленд», получила право присваивать всем прежним разработкам свои инициалы H.S., однако для «Кометы» эта практика не прижилась и лайнер так и остался под своим родным обозначением D.H.106.

В 1964 г. все контракты по «Комете» были выполнены и ее серийное производство завершено. В итоге за 15 лет было выпущено 111 самолетов различных модификаций, включая прототипы (без учета «двоек», оставшихся на хранении, одного планера «четверки» для испытаний и двух для разработки «Нимрода»). А 17 мая 1964 г. скончался лорд Брабазон, во многом благодаря деятельности которого и был разработан этот самолет.

24 ноября 1965 г. посадкой в лондонском аэропорту «Хитроу» завершилась эксплуатация последней «Кометы»4 BOAC (per код G- APDM), прибывшей из Новой Зеландии. Интересно, что последний рейс самолета этого типа в составе ВОАС было доверено выполнить Р.Алабастеру, который, еще будучи вторым пилотом, вместе с Меджинди открыл на «Старине Питере» регулярную эксплуатацию «Кометы»I в мае 1952 г. Необходимо отметить и то, что за весь период эксплуатации с 1958 г. корпорация не имела катастроф с самолетами этого типа и все 19 машин благополучно продала другим авиакомпаниям (семь – «Дэн Эйр Сервисез», пять – «Малайзия-Сингапур Эйрлайнз», по две приобрели авиакомпании МЕА, «Мексикана» и «Аеровиас Экваторианас» и одна досталась «Кувейт Эйрвейс»). В итоге, ВОАС осталась самым крупным эксплуатантом новых «Комет»4, владея в разное время 28 самолетами различных модификаций (19 Мк.4, девятью Мк. 1), а также по одной Mk.1 А, Мк. 1ХВ и Мк.2Е. Незадолго до вывода «Комет»4 из эксплуатации ВОАС, 21 мая 1965 г., почти через год после смерти лорда Брабазона скончался основатель и бессменный глава фирмы-разработчика «Кометы» сэр Джефри де Хэвилленд, отдавший этому самолету более 20 лет жизни.

ВЕА же продолжала эксплуатировать свои «Кометы»4В, но с поступлением «Трайдентов» переводила их на менее престижные маршруты (в частности, в мае 1966 г часть «Комет» была переведена на внутреннюю линию Лондон-Глазго). Всего авиакомпания потеряла два самолета этого типа. Первая «Комета»4В (per. код G-ARJM) разбилась 21 декабря 1961 г. после взлета с Анкары, в результате чего погибло 27 человек. Обстоятельства же гибели второго самолета 12 октября 1967 г. настолько напоминают события, связанные с катастрофами 1954 г., что заслуживают отдельного изложения.

В этот день «Комета»4В (per. koaG-ARCO) с 59 пассажирами и семью членами экипажа на борту совершала перелет по маршруту Лондон-Никозия (о.Кипр) с промежуточной посадкой в Афинах. После взлета с аэропорта Афин этот самолет в 07:00 встретился на высоте 9000 м над Средиземным морем с другой «Кометой»4В ВЕА, командир которой впоследствии сообщил о нормальных метеоусловиях в этом районе маршрута. В 07:18 с борта G-ARCO было послано последнее сообщение в аэропорт Никозии. Три часа спустя плавающие обломки лайнера были обнаружены в 150 км юго-восточнее о.Родос, где глубины достигают порядка 1800 м. Тем не менее даже то, что удалось выловить позволило однозначно установить, что на борту самолета ориентировочно в 07:25 произошел взрыв бомбы, в результате чего «Комета» сначала потеряла управление, а затем на высоте около 5000 м развалилась на две большие части. Таким образом, спустя 13 лет история повторилась вновь, и как знать не было ли злого умысла и в той апрельской катастрофе 1954 г.

Оставшиеся 12 самолетов добросовестно работали под флагом ВЕА практически до конца 60-х годов, после чего их продали чартерным авиакомпаниям, где они еще долго летали на различных линиях. Кстати, в 1972 г. ВЕА и ВОАС объединились в финансовом плане, а в 1974 г. и организационно, образовав одну из самых крупных авиакомпаний мира «Бритиш Эйруэйс» (ВА), руководство и персонал которой настолько привык к «Боингам», что именно они, а не авиалайнеры европейского концерна «Эрбас», составляют сейчас основу ее флота.

Что касается военных «Комет», то самолеты модификации Мк.1ХВ использовались Королевскими канадскими ВВС до конца 60-х в качестве VIP-траспорта, а позже в качестве скоростных учебных целей для тренировки перехватчиков, изображая на учениях советские стратегические бомбардировщики-ракетоносцы Ту-95. Последняя из них согласно официальным данным была пущена на слом в сентябре 1973 г. Впрочем, уцелела одна из британских машин этого типа.

«Кометы» авиакомпании «Дэн-Эйр». На заднем плане виден знаменитый лайнер модификации 4С (рег.код G-BIDW) «Индия Виски» последним завершившим 9 ноября 1980 г. коммерческую эксплуатацию самолетов этого семейства.

Английские «Кометы»Т.2 и С.2 были сняты с эксплуатации в октябре 1967 г., налетав без происшествий 60.600 ч и перевезя 380.000 пассажиров, включая членов правительства и королевской семьи. Последний полет «Кометы»С.2зарегистрирован 13 мая 1974 г., когда бортХК695Н перелетел в Манчестер, где был разобран, а его фюзеляж превращен в кафе. Еще один самолет этой модификации (борт ХК697) был переоборудован в скаутский клуб в Уитоне, а другой попал в экспозицию «Стрэхоллен Эйркрафт Коллекшн», находящуюся в шотландском графстве Першир.

1 апреля 1967 г. из регулярной эксплуатации Королевскими ВВС были выведены «Кометы»С.4 и переведены на специальные рейсы. В 1975 г. эти самолеты были проданы авиакомпании «Дэн Эйр». «Кометы»2R официально использовались для отработки военного радиоэлектронного оборудования и после эксплуатации в 90-й спец группе были переданы в 51-ю эскадрилью, дислоцировавшуюся в Уитоне, где в начале 70-х и закончили свою службу в британских ВВС. Поскольку пришедшие им на замену три «Нимрода»Р.1 являются самолетами радиоэлектронной разведки, этот факт дает основание предполагать, что их предшественники также занимались подобной деятельностью.

Анализ летных происшествий с пассажирскими «Кометами» других авиакомпаний показывает, что с 1959 г ими было потеряно еще не менее 12 самолетов различных модификаций, из которых сразу три «Кометы»4С авиакомпании МЕА погибли на земле в ходе рейда израильских «командос» на Бейрут 28 декабря 1968 г. Хуже всех эксплуатировали свои самолеты авиакомпании «Аэролайнеас Аргентинас» и UAA. Пилоты первой за период 1959-1961 гг. умудрились разбить на взлете и посадке три «Кометы»4 – половину флота компании. На счету же второй четыре разбитых «Кометы»4С в катастрофах и одна, поврежденная в аварии – абсолютный ракорд среди всех эксплуатантов самолетов этого типа. Недолго пользовался своей «Кометой»4С и король Саудовской Аравии – этот самолет разбился 20 марта 1963 г. в Италии, врезавшись в одну из вершин Аппенинского хребта.

Последним и возможно самым крупным владельцем «Комет» стала английская чартерная авиакомпания «Дэн-Эйр», пропустившая через свои руки в 60-70-х гг., по данным журнала «Флайт», 49 «секонд-хэндовских» «Комет» всех четырех последних модификаций. Замечу, что эта цифра вызывает определенные сомнения, поскольку согласно ежегодным дайджестам того же «Флайта», в составе «Дэн- Эйр» никогда не было более двух десятков «Комет». По-видимому в это число вошли и самолеты изначально покупаемые «на запчасти».

Этой же авиакомпании принадлежит и печальный рекорд самой тяжелой катастрофы с «Кометами» за всю историю их эксплуатации, которая произошла в районе Барселоны 3 июля 1970 г. В этот день «Комета»4 (per. код G-APDN) выполняла полет по маршруту Манчестер-Барселона, имея на борту 105 пассажиров и семь членов экипажа. В ходе предпосадочного снижения самолет вошел в облака на высоте около 1000 м, но вследствие неисправности БРЭО отклонился влево от курса посадки и в 19:05 врезался в 65 км от аэропорта в склон горы Ангудес высотой 1200 м. В огненной вспышке взрыва погибли все находившиеся на борту. Сопутствующей причиной этой катастрофы было то, что диспетчерская служба аэропорта не заметила этого отклонения, отслеживая другой самолет, дававший сходную отметку на экране радара. По результатам расследования этой катастрофы было принято решение установить в аэропорту Барселоны более совершенную радиолокационную систему.

В мае 1972 г. последний испытательный полет выполнила «Комета»ЗВ (бортХР919). которая после этого использовалась для проведения наземных испытаний различных систем торможения и в том числе с применением пенообразующих веществ. В августе 1973 г. ее фюзеляж был продан «Хаукер Сидли Авиэйшн» для использования в качестве макета «Нимрода»МЯ.2. Ненадолго пережили ее и «Кометы»2Е, последняя из которых была пущена на слом в августе 1975 г.

11 ноября 1972 г. «Комета»4С авиакомпании «Судан Эйрвейз» выполнила последний регулярный коммерческий рейс, поднявшись в небо с лондонского аэропорта «Хитроу» и с этого момента единственным эксплуатантом данного типа пассажирских самолетов стала «Дэн-Эйр», осуществлявшая полеты по чартерным рейсам. Хотя эта авиакомпания еще более восьми лет эксплуатировала «Кометы» последних модификаций, с момента катастрофы в июле 1970 г. она имела лишь две аварии, обошедшиеся без человеческих жертв. В октябре 1970 г. одна из ее «четверок» (per. код G-APDL) совершила посадку в аэропорту Ньюкасла с невыпущенным шасси, а 19 мая 1973 г. у «Кометы»4В (per. код G-APYC) подломилась передняя стойка при посадке в Мэнстоне. Кстати, это были единственные серьезные инциденты с самолетами данного типа (включая ранние «Кометы»), происшедшие на территории самой Англии за время их эксплуатации.

Последняя же «Комета»4 была снята с авиалинии 13 ноября 1973 г. – эта была та самая машина (per. код G-APDB), которая вновь открывала коммерческую эксплуатацию «Комет» в октябре 1958 г. А в 12 февраля 1974 г. этот самолет, выполнив прощальный взлет с Хэтфилда, направился в Даксворд для консервации. Правда, еще три «Кометы»4, первоначально летавшие под флагом ВОАС, использовались в течении длительного времени в качестве летающих лабораторий по отработке БРЭО боевых самолетов и, в первую очередь, для британского АВАКСа «Нимрод»АЕ\М.З.

Хотя «Кометы» были достаточно быстро выведены из коммерческой эксплуатации, они еще долгое время служили в качестве летающих лабораторий в исследовательском и летно-испытательном центрах Королевских ВВС.

В 1975 г. «Дэн-Эйр» восстановила свой парк «Комет» за счет покупки у Королевских ВВС военно-транспортных С.4. Однако время брало свое, и в октябре 1979 г. со сцены сошли последние 109-местные экземпляры модификации «4В» (одна попала в Музей транспорта в Роутоне, а другая до сих пор используется для тренировки персонала в лондонском аэропорту Гэтвик). Еще через год, 9 ноября 1980 г., завершилось коммерческое применение и «Комет»4С. В тот день борт G-BDIW (бывшая военная С.4, per. код XR398 выпуска 1962 г.) под названием «Индия Виски», выполнила прощальный коммерческий рейс с Гэтвика. На борту «Кометы», экипаж которой возглавлял Джон Келли, находилось 119 энтузиастов, заплативших по 34 фунта стерлингов за короткий обзорный полет на высоте 2000 футов (600 м) над аэропортом «Хитроу»и базами Королевских ВВС в Нортоне и Лайнхеме, с которыми так или иначе была связана судьба лайнера. После этого «Индия Виски» была приобретена немцами для экспозиции в аэропорту Дюссельдорфа, а другая «Комета»4С авиакомпании «Дэн-Эйр» передана Королевскому музею в Шотландии.

Одновременно с завершением коммерческой эксплуатации «Кометы» в отставку ушел Джон Кэннгхем, а затем произошло событие, которое иначе как мистическим не назовешь: всего через несколько дней, 17 ноября 1980 г., потерпел первую за 11 лет эксплуатации катастрофу младший брат «Кометы» – «Нимрод», первый прототип которого поднял в небо именно легендарный летчик-испытатель. Несколько раньше, в феврале 1980 г., скончался и бывший глава ВОАС сэр Майлс Томас, под руководством которого эта корпорация начала осваивать газотурбинные лайнеры.

Но и после завершения коммерческой эксплуатации лайнера, в воздух продолжали подниматься летающие лаборатории, созданные на ее базе. Так, с июня 1977 г. до августа 1981 г в программе разработки самолета раннего радиолокационного обнаружения «Нимрод» AEW.3 участвовала летающая лаборатория «Комета»4-АЕ\Л/ (новый, per. обозначение XW626, имевшая ранее per. код G-APDS и принадлежавшая ВОАС). После окончания испытаний она в течении длительного времени служила прибежищем для птиц на аэродроме RAE в Бэдфорде (по меньшей мере до 1992 г.). Еще дольше, с 1967 г. по январь 1993 г., в RAE для отработки радио и навигационного оборудования использовалась «Комета»4 (борт. XV814), принадлежавшая до этого той же ВОАС (per. код G-APDF). Характерной особенностью XW626 и XV814 являлось оснащение их хвостовыми частями от «Нимродов» с форкилями большой площади. Кроме того, XW626 имел в носовой части огромный бульбообразный обтекатель антенны РЛС, a XV814 – подфюзеляжный контейнер для размещения тестируемого оборудования.

Последняя летающая «Комета» принадлежала исследовательскому центру Королевских ВВС А amp;АЕЕ в Боскомб Даун. Этот самолет модификации «Комета»4С (борт XS235), получивший собственное имя «Канопус», впервые поднялся в воздух 26 сентября 1963 г. и с декабря того же года использовался для испытаний различного навигационного оборудования. После окончания 28 января 1993 г. летной эксплуатации летающей лаборатории «Кометы»4 (борт XV814), она была сохранена в качестве «донора» запчастей для «Канопуса». Но, несмотря на это, а также на то. что 30-летний самолет имел мизерный налет всего около 8000 часов, деятели Боскомб Дауна запланировали списание последнего летающего образца реактивной «Кометы» на июль 1994 г. – по иронии судьбы в 45-ю годовщину первого полета D.H.106. Драмматизм ситуацииусугублялся тем, что незадолго до этого из летной эксплуатации вывели и последний образец поршневой «Кометы» D.H.88 (per. код G-ACSS). а в апреле 1994 г. закрыли аэродром Хэтфилда, с которого оба самолета впервые поднялись в воздух.

Тем не менее, под давлением общественности, летная эксплуатация «Канопуса» в А amp;АЕЕ продолжалась еще несколько лет, так, что в июне 1996 г. он смог принять участие в праздновании 50-летия международного аэропорта «Хитроу». За штурвалом «Кометы», эффектно прошедшей над огромными толпами зрителей, сидел 79- летний Джон Кэннингхем! Но всему приходит конец, и после того как 14 марта 1997 г. «Канопус» выполнил свой последний испытательный полет, Министерство обороны выставило лайнер на продажу. В июле этот самолет был продан музею фирмы «Де Хэвилленд» в Хэтфилде, одним из сооучередителей которого является Джон Кэннгхем, а 12 августа на слом пустили сохранявшийся планер «Кометы»4 (борт XV814).

Однако к осени 1997 г. выяснилось, что бывший аэродром в Хэтфилде, где в 2000 г. планировалось открытие Национального музея авиации, не сможет принять «Канопус» в ближайшем будущем. Учитывая же то, что ежедневное содержание самолета в Боскомбдаун обходилось в 300 фн.ст., машину 30 октября перегнали в Брантингсорп, где 4 февраля 1998 г. официально передали в коллекцию Дэвида Уолтона. Церемонию передачи лайнера возглавил Джон Кэннигхем, который заявил, что передает «Комету» в очень хорошие руки и надеется на ее сохранение в качестве летающего экспоната (его налет к этому времени составлял около 8300 ч.).

Главным же инициатором сохранения «Канопуса» в летном состоянии и человеком наиболее последовательно отстаивавшим эту идею, стал телевизионный продюссер Элэстеир Лейзелл, организовавший для этого компанию «Нэйшионал Эйр Пейджемент». несмотря на огромные сложности и отсутствие достаточных средств, он сумел привлечь на свою сторону авиастроительный концерн ВАе, авиакомпанию ВА (преемница ВОАС и ВЕА) и фирму АТС (преемницы подразделений техобслуживания авиакомпании «Дэн-Эйр»), которые своим нынешним положением были во многом обязаны «Комете». Все три компании согласились оказать посильную помощь в доведении «Канопуса» до уровня гражданских норм летной годности. И если эта затея увенчается успехом, то к 50-летию открытия регулярной эксплуатации первого в мире реактивного авиалайнера, которая будет отмечаться 2 мая 2002 г., «этот большой романтический самолет, – как сказал Лейзелл, – вновь поднимется в воздух", но уже в раскраске ВОАС и в пассажирской компоновке.

Что касается 50-летнего юбилея первого прототипа «Кометы», то в этот день, 27 июля 1999 г,. Джон Кэннигхем вместе с членами своего экипажа – Джоном Уилсоном и Тони Фейрбразером – пришел почтить память одного из величайших британских авиаконструкторов, Джеффри де Хэвилленда, к монументу, который был установлен в его честь в Хэтфилде на деньги, собранные мужем королевы Елизаветы. принцем Филиппом. Как это не парадоксально, но это был не только очередной 82-й день рождения Джона Кэннигхема (род. 27.07.1917 г.), но и день рождения самого сэра Джеффри де Хэвилленда, родившегося 27 июля 1882 г. – поистине, количество совпадений в этой истории превышает все мыслимые пределы!

Таким образом, летная карьера первого в мире реактивного пассажирского самолета возможно еще не закончилась. Несмотря на сложную судьбу и так и не завоеванное официальное признание, эта машина не только открыла эру реактивной транспортной авиации, но и своим появлением фактически инициировала интенсивные исследования в этом направлении практически во всех развитых странах. Многие технические новшества, реализованные в «Комете», нашли широкое применение в конструкциях более поздних авиалайнеров, а изучение опыта его эксплуатации специалистами всего мира позволило им значительно сократить сроки освоения своих собственных машин, повысить комфортабельность и безопасность пассажирских перевозок.

В настоящее время на территории Соединенного Королевства сохранены машины следующих модификаций: «Комета» 1ХВ, С.2, 4, 4В и 4С, а фюзеляж «Кометы»1А экспонируется в музее самолета «Москито» (к 50-летию полета первого прототипа D.H. 106 этому экспонату придали сходство с тем легендарным самолетом). Кроме того, две бывшие «Кометы»4С авиакомпании «Мексикана» были спасены в Америке: одна вызволена с нудистского пляжа, а другая восстановлена в Сиэттле фирмой «Боинг», в знак признания заслуг конкурента. Причем, последний самолет получил раскраску авиакомпании ВОАС, которую самолеты данной модификации никогда не несли. Все это подтверждает правоту слов известного немецкого авиаконструктора Эрнста Хейнкеля, сказанные им в тяжелом для «Кометы» 1954 г.: «Я был просто поражен классическими линиями и красотой «Кометы», которой я предсказал в 1952 г. великое будущее… Я все еще думаю, что так и будет!..».

Впрочем, это еще не конец истории «Кометы», ибо приглядевшись, можно узнать ее стремительные очертания в продолжающем исправно нести военную службу в составе Королевских ВВС патрульном «Нимроде», о котором будет рассказано в одном из ближайших номеров..

Краткое техническое описание авиалайнеров D.H.106 «Комета»

Аэродинамическая компоновка – низкоплан нормальной балансировочной схемы.

Фюзеляж типа полумонокок, круглого поперечного сечения, герметизированный. Кабина экипажа – на 4-5 человек, пассажирская кабина – на 36-119 человек в зависимости от модификации и типа компоновки. На «Кометах» 4-й серии в передней части пассажирской кабины мог располагаться салон повышенного комфорта на 8-16 человек. Помимо длины, фюзеляжи исходных самолетов ранних (Mk.l, 1А, 2) и поздних (Мк.З, 4, 4В,4С) модификации принципиально отличались формой иллюминаторов (прямоугольные и эллиптические), количеством входных дверей (но две и четыре) и нижних грузовых отсеков (по одному и два). Верхние грузовые (багажные) помещен™ на самолетах ранних модификаций могли, в зависимости от компоновки, находится спереди и/или сзади пассажирской кабины, а на самолетах поздних модификаций за пассажирской кабиной располагалось одно изолированное от нее грузовое помещение с отдельной входной дверью.

Крыло с углом стреловидпости 20" по линии 25% хорд. Центроплан и корневые части крыла двухлонжеропной конструкции, концевые – кессонной. Крыло имело следующие аэродинамические особенности: отклоненный вниз носок (все, но на Mk.l.lA после доработок), аэродинамические перегородки на концевых частях (ранние модификации и Мк.4В), внешние топливные баки на передней кромке с щелью для генерации вихря( Мк.З, 4, 4С). Механизация: простые щитки под реактивными соплами ТРД, двухсекционные щелевые закрылки на корневых частях, перфорированные тормозные щитки перед внешними секциями закрылков сверху и снизу, односекционные элероны. Хвостовое оперение однокилевое с фиксированным стабилизатором, установленным на фюзеляже с углом поперечного V=10°.

Шасси трехопорное. Передняя опора, управляемая со сдвоенными колесами, убиралась назад по поток*'. Основные опоры, установленные в корневой части крыла, оснащались четырехколесными тележками и убирались в стороны от оси самолета. Па Мк.З, 4, 4С в обтекателях внешних топливных баков устанавливалось но одному дополнительному колесу с целью предотвращения разрушения крыла при аварийной посадке.

Силовая установка включала четыре ТРД «Гоуст» (на Mk.l, 1А) фирмы «Де Хэвилленд» или «Эвон» (на Мк.2, 3, 4, 4С) фирмы «Роллс-Ройс», расположенных попарно в корневой части крыла. На самолетах 4-й серии внешние двигатели оснащались реверсивными устройствами. В зависимости от модификации топливо размещалось в трех типах топливных баков: мягких баках в центроплане и корневых частях, баках-отсеках в корневых и концевых частях, внешних баках на передней кромке крыла. Запас топлива составлял: у Mk.l – 27.500 л, у Mk.lA, 2 – 31.390 л, у Мк. 3 – 37.770 л, у Мк.4, 4С – 40.870 л, у Мк.4В – 35.870 л.

Управление самолетом бустерное необратимое с автоматами усилий (на Mk.lA, 2, 3 после доработок); управление шасси, закрылками, посадочными и тормозными щитками гидравлическое.

Гидросистема из четырех независимых контуров: двух основных, с приводом от I РД, и двух резервных, с приводом от электромоторов. Аварийный привод одной из резервных систем (выпуск шасси, закрылков. щитков) мог осуществляться от ручного насоса.

Противообледеиитсльная система носков крыла, хвостового оперения н воздухозаборников ТРД – воздушно-тепловая; ПВД н остекления кабины экипажа – электрическая.

Система кондиционирования и наддува, питаемая сжатым воздухом от компрессоров ТРД, обеспечивала поддержание избыточного давления 0,58 кг/см' на ранннх модификациях и 0.61-0.62 кг/см² на поздних модификациях самолета.

Электросеть однопроводная постоянного тока (U=28 В), питаемая через выпрямители от четырех генераторов переменного тока (привод от ТРД). Питание радионавигационного оборудования переменным однофазным током (U=26 В. частота 400 Гц) осуществлялось через трансформаторы и трехфазным током (U=115 В) через преобразователи.

Самолеты оснащались автопилотами фирмы «Смитс».

РЛС на самолеты ранних модификаций устанавливались при выполнении доработок, а на лайнеры поздних модификаций – изначально. Конкретный тип и характеристики радионавигационного оборудования определялись заказчиком.

Характеристики основных модификаций авиалайнеров D.H.106

	« Комета» 1	«Комета»1А	«Комета»2	«Комета» 3	«Комета»4	«Комета»4В	«Комета»4С
Сост. разработки	серия	серия	серия	опытный	серия	серия	серия
Колич. пасс, мест	36	44	44	76	97-105	102-109	102-119
Размах крыла, м	35,05	35,05	35,05	35,05	35,05	32,87	35,05
Длина фюзеляжа, м	28,35	28,35	29,26	33,98	33,98	35,97	35,97
Высота по килю, м	8,66	8,66	8,66	8,69	8,97	8,97	8,97
Максим, массы, кг взлетная	48.520	52.150	54.420	65.760	73.480	71.100	73.480
коммерч. нагр	5670	5670	6120	9070	10.000	11.300	13.130
Двигатели	«Гоуст»50	«Гоуст» 50	«Эвон»504	«Эвон» 521	«Эвоп»524	«Эвон»525	«Эвон»525В
тяга, кг	4 х 2290	4 х 2330	4 х 3325	4 х 4535	4 х 4760	4 х 4760	4 х 4760
Крейс. скорость, км/ч	785	765	805	800	830	855	820
Потолок, м	12.800	12.200	12.800	13.700	13.400	12.900	13.400
Дальность, км	2135	2810	3380	4020	6485	5550	5695

АВИАЦИЯ В ЛОКАЛЬНЫХ ВОЙНАХ

полковник авиации Владимир Бабич

Египетские истребители-бомбардировщики в «войне на истощение»

Каким бы .мощным не казался на.м информационный взрыв, порожденный перестройкой, но справедливости ради надо сказать, что и и застойные годы скудный ручеек шепотом передаваемых сведений, позволял установить. что советские МиГи весьма достойно показали себя практически во всех локальных конфликтах. Уверенность в этом с приходом эпохи гласности только окрепла. На фоне заслуженной славы, завоеванной «изделиями» Микояна и Гуревича во второй половине XX веки, истребители-бомбардировщики, созданные в ОКИ П.О.Сухого, остались «в тени», а между тем, с начала 70-х гг. они, наряду с МиГ-17, фактически стали основой ударной мощи ВИС многих стран, и в их боевой карьере есть немало интересных страниц, часть из которых мы и собираемся приоткрыть…

Вторая половина 50-х и начало 60-х годов стало периодом бурного развития сверхзвуковой истребительно-бомбардировочной авиации. Для большинства военных всего мира ее явно завышенные (как показало недалекое будущее) возможности не подлежали сомнению, в результате чего на развитие самолетов этого типа были направлены значительные средства. Производившаяся при этом смена приоритетов привела ктому, что традиционным истребителям и штурмовикам пришлось потесниться, а в ряде стран последние вообще исчезли из боевого состава ВВС.

Не минула «чаша сия» и овеянную славой советскую штурмовую авиацию. Уже в апреле 1956 г. было решено списать поршневые Ил-10 и Ил-10М по плану Министерства Обороны и прекратить развертывание производства реактивного Ил-40. Однако задвинув в угол «летающие танки», высший генералитет не смог абстрагироваться от проблемы оказания непосредственной авиационной поддержки сухопутным войскам на поле боя. нанесения авиаударов по вторым эшелонам и резервам, а также необходимости изоляции района боевых действий.

Указанные задачи и должны были решать перспективные высотные фронтовые бомбардировщики и фронтовые бомбардировщики предназначенные для действий на малых и средних высотах. Первые должны были обладать максимальной скоростью полета до 2500 км/ч, потолком до 25-30 км, дальностью полета на сверхзвуке не менее чем 1500 км и до 3000 км на дозвуковой скорости. Вторые казалось бы выглядели менее «круто» (крейсерская скорость 1100-1200 км/ч и дальность до 2000 км), но зато от них требовалась способность действовать с грунтовых аэродромов и возможность применять ракеты класса «воздух-поверхность» с дальностью пуска до 150 км и максимальной скоростью 3000 км/ч!

К сожалению, ни один из опытных «высотников» (Ил-54, Ту-98 и Як-26) по мнению командования ВВС не соответствовал предъявляемым требованиям, что фактически привело к «замораживанию» этого направления на довольно длительный срок. В то же время, создававшийся на базе фронтового истребителя Су-7 ударный самолет С-22 отвечал почти всем запросам военных за исключением того, что не имел ракеты «воздух- поверхность», которую еще надо было создать. Во всем же остальном он вполне подходил ВВС и уже с 1960 г. под обозначением Су-7Б был принят на вооружение и запущен в производство на авиазаводе №126 в Комсомольске-на-Амуре.

Хотя самолеты первых серий имели немало конструктивных недостатков, но большая их часть, за исключением неважных взлетно-посадочных характеристик, постепенно была устранена. Последние, благодаря повлению крыла изменяемой стреловидности, были заметно улучшены лишь на Су-17, начавшем поступать в строевые части с 1970 г. Но если и этот «прокол» был в конце концов устранен, то с тактикой применения новых боевых самолетов дело обстояло значительно хуже.

Теоретически предполагалось, что пилоты сверзвуковых «сушек» будут способны наносить стремительные удары на значительном удалении от баз и не без успеха отражать контратаки перехватчиков противника, у которых к тому же будет не слишком много шансов догнать на отходе самолеты имевшие сопоставимые скоростные характеристики. Не исключалась также возможность этих самолетов действовать методом «свободной охоты», атакуя все мало-мальски привлекательные наземные (надводные) и воздушные цели. Однако подтвердить или опровергнуть эти расчеты мог только реальный боевой опыт.

К началу 1966 г. в соответствии с заданием правительства на базе планера Су-7БКЛ с облегченным (т.е. обычным, без лыжи) шасси и упрощенным составом БРЭО была создана экспортная (коммерческая) модификация Су-7БМК (С-22МК) предназначенная для поставки в дружественные «развивающиеся» страны. Уже в марте на 126-м авиазаводе был собран первый серийный самолет, а в июле 1966-го первую партию истребителей-бомбардировщиков направили в Египет. Всего же за год ВВС Египта получили 64 Су-7БМК, но по-настоящему проявить себя, как, впрочем, и дальними бомбардировщикам Ту-16, а также истребителям МиГ-19 и МиГ-21, «сушкам» тогда было не суждено.

Кадры фотокинопулемета установленного на «Мираже» Яхуды Корена запечатлели пару египетских истребителей бомбардировщиков Су-7БМК, рядом с которыми, видимо, находится топливозаправщик, а чуть дальше просматривается Ил-28. Авиабаза Файд, 5 июня 1967 г.

В конце 60-х достойное место в египетской тактической ударной авиации занимали МиГ- 17Ф, оснащенные дополнительными подфюзеляжными замками для 100-кг бомб и подкрыльевыми направляющими для 76-мм НУРСов, прекрасно дополнявшими достаточно мощное пушечно вооружение этих самолетов.

Как бы там ни было, но развернувшаяся в арабском мире разнузданная пропагандистская кампания, направленная против Израиля и подкрепленная невероятным ростом военной мощи Египта и Сирии фактически стала неуправляемой. Широко распространенным было мнение, что «лишь тотальное уничтожение иудеев» единым махом могло разрубить весь гордиев узел проблем региона. Антиизраильская риторика в арабских средствах массовой информации подкреплялась масштабными военными приготовлениями.

В этих условиях министр обороны Израиля Моше Даян, считавший, что каждый день промедления только увеличивает шансы на успех объединенных вооруженных сил коалиции арабских стран, ранним утром 5 июня принял решение начать боевые действия молниеносным ударом авиации. В 07:45 утра израильские ВВС внезапно атаковали 19 египетских аэродромов на Синае, в дельте Нила и в районе Каира. Нападавшим сопутствовал полный успех и еще до полудня ВВС Египта потеряли на земле 309 боевых самолетов! Во второй половине дня не менее опустошительным налетам подверглись авиабазы Иордании, Ирака и Сирии, что довело количество уничтоженных на земле самолетов и вертолетов до 393!!

В этой бойне «семеркам» – в отличие от самолетов других типов – еще повезло: на аэродромах экипажи израильских «Мистеров» смогли уничтожить только 15 истребителей-бомбардировщиков. Уцелевшие безусловно представляли серьезную силу, но были слабо освоены летным составом. Тем не менее наиболее опытные пилоты, такие как, например, подполковник Мохамед Абабнак, все же решили поднять в небо уцелевшие машины. Но в условиях подавляющего господства израильской авиации их пилоты могли только демонстрирвать противнику свою решимость сражаться и тот факт, что не все египетские самолеты уничтожены на аэродромах.

Завоевав стратегическое господство в воздухе, ВВС Израиля смогли обеспечить своим сухопутным войскам полную свободу маневра, которые в результате стремительных ударов захватили весь Синайский полуостров. Спустя несколько дней израильские танки находились на подступах к Дамаску, а парашютисты занимали позиции на западном хребте Голанских высот. И хотя уже 19 июля правительство Израиля единогласно проголосовало за возврат всего Синая Египту в обмен на мирный договор и демилитаризацию полуострова – аналогичные предложения были сделаны Иордании по поводу западного берега реки Иордан и Сирии по поводу Голанских высот – попытка дипломатического урегулирования напряженности не была воспринята лидерами арабских стран, начавших подготовку реванша.

С помощью СССР побежденному Египту удалось очень быстро восполнить потери своих ВВС, что не удивительно – ибо до 40% государственного бюджета шло на прямые военные расходы. И не успели еще высохнуть чернила на подписанных обеими сторонами соглашениях о прекращении огня, как спустя буквально месяц после окончания «шестидневной войны» египетские ВВС снова начали испытывать на прочность израильскую ПВО. Уже 15 июля 1967 г несколько Су-7БМК взаимодействуя с дюжиной МиГ-17 атаковали израильские позиции напротив Суэца и в районе Исмаилии. И хотя поднявшимся по тревоге израильским «Миражам» удалось сбить один Су-7БМК, позже аналитики из обоих лагерей сошлись во мнении, что результаты этого внезапного налета более чем компенсировали потерю одного сверхзвукового истребителя-бомбардировщика.

С этого дня фактически ни о каком мире на линии фронта и говорить не приходилось, но если на сирийской границе периодически происходили стычки мелких подразделений, то египетские сухопутные войска, отделенные от противника довольно широким Суэцким каналом, в бой не вступали и подобно противнику в основном занимались инженерным совершенствованием своих позиций. Последний, впрочем, занимался этим вынуждено, так как египтяне быстро сосредоточили вдоль канала несколько мощных ариллерийских группировок, произодивших опустошительные огневые налеты на позиции израильтян. Евреи противопоставили этим регулярно налетавшим огненным «шквалам» внезапный огонь своих САУ, а затем и удары авиации, как по позициям египетской артиллерии, так и прикрывавших ее частей и подразделений ПВО. Несмотря на то, что решить задачу прикрытия с воздуха позиций свой артиллерии командование египетскими ВВС не смогло, все же мысль о том, что нападение – лучший вид защиты, не покидала арабских авиаторов, горевших желанием перенести игру на половину поля противника.

С учетом интенсивности подготовки летного состава египетских ВВС, готовившихся к новой войне, не слишком многочисленным «спаркам» Су-7УМК простаивать явно не приходилось.

Фото из архива Е.Гордона

Су-7УМК в «нильском» камуфляже. Авиабаза Бельбейс, 1969-1970 гг.

Преподанные в ходе трагической «шестидневной войны» уроки тщательно изучались и одним из результатов этого стало начавшееся на всех аэродромах масштабное строительство укрытий для самолетов, поначалу представлявших фунтовые обваловки укрепленные вскоре железобетоном. Наличие рассредоточенных по периметру летного поля укрытий теперь в принципе исключало одновременное уничтожение в ходе воздушного налета значительного количества самолетов, что не приминула отметить в своем докладе израильская разведка. Уже осенью 1968 г. ВВС Израиля генерал-лейтенант Богдыхай Хот, заявил на совещании высших офицеров, что поскольку в случае начала нового конфликта вновь уничтожить египетскую авиацию одним ударом не удасться, «мы должны будем их выманить из укрытий…».

С целью более эффективного использования маскировки, осенью-зимой 1967-1968 гг. были введены две схемы камуфляжа для самолетов тактической авиации. Первая представляла собой почти классический горно-пустынный, представлявший собой набор коричневых пятен неправильной формы на песчаном фоне. Вторая более сложная схема представляла собой набор очень крупных бурых пятен и окантовывающих их полос выцветшего травянисто-зеленого цвета, нанесенных на песчано-желтый фон.Этот вариант предполагалось использовать на самолетах действовавших в районе дельты Нила, однако на практике машины в окрасках обоих типов действовали в зависимости от обстановки.

Надо сказать, что спустя всего год после окончания «шестидневной» войны противники серьезно усилили свои арсеналы. Войсковая и объектовая ПВО Израиля получила американские ЗРК «Хок», а на защиту неба Египта были призваны советские ЗРК С-75 и С-125. Существенные изменения произошли и в оснащенности ВВС. Обе стороны полностью перевооружили свою истребительную авиацию сверхзвуковыми машинами. У израильтян место истребителя первой линии занял «Мираж»III, а у египтян и сирийцев – МиГ-21. Все уцелевшие после июня 1967 г. дозвуковые МиГ-17 были переведены в разряд истребителей-бомбардировщиков. Несмотря на мощное пушечное вооружение, эти самолеты не слишком подходили на эту роль из-за весьма небольшой бомбовой нагрузки, составлявшей всего 400-500 кг и отсутствия специализированного бомбардировочного прицела.

На имевшиеся под консолями два штатных замка, куда крепились подвесные топливные баки можно было подвесить по одной 250-кг ФАБ-250 или по две «сотки». Не мудрствуя лукаво египтяне разместили под фюзеляжем МиГов еще по паре замков, каждый их которых был рассчитан на одну ФАБ- 100. Но этого арабам показалось мало, и под консолями истребителей-бомбардировщиков смонтировали направляющие для восьми 76-мм швейцарских неуправляемых реактивных снарядов «Сакр», выпускаемых известной фирмой «Эрликон». Доработка «семнадцатых» проводившаяся ударными темпами в авиамастерских Хелуана (к югу от Каира) была завершена к концу 1968 г. и уже к началу следующей кампании все «ветераны» были возвращены в строевые части.

Столь «развитая» подвеска вызвала рост лобового сопротивления и как следствие этого, падение максимальной скорости у земли до 700 км/ч. К тому же без ПТБ дальность полета загруженного под завязку бомбами и ракетами МиГа была очень скромной, а потому необходимо отметить, что в боевых условиях чаще летали с баками в дополнение к которым брали НУРСы и пару «соток». Полную боевую нагрузку (пару ФАБ-250 и две ФАБ-100 либо шесть «соток») брали только в том случае если цель находилась буквально на линии боевого соприкосновения – иначе говоря на берегу Суэцкого канала – или при использовании аэродромов подскока.

Но проблемы не ограничивались только летными характеристиками. Еще одним обстоятельством, препятствовавшим одновременному применению 250- и 100-кг бомб была различная баллистика боеприпасов, весьма существенно различавшихся по массо-габаритным показателям. В результате чего сброшенные с одного захода разные по массе средства поражения имели и разные траектории, а поскольку в действиях истребителей-бомбардировщиков ставка делалась на внезапность, делать дополнительный заход на цель представлялось по меньшей мере нецелесообразным, а большинстве случаев просто рискованным.

И все же несмотря на все эти недостатки, МиГ-17, по мнению египетских летчиков, было рано списывать. «МиГ-17 была великолепная машина, – вспоминал генерал-майор Мохамед аль Масери. – помимо мощного бомбового и ракетного вооружения она несла три пушки, одна из которых была 37- мм. Вы даже представить себе не можете ее эффективность. При попадании снарядов почти в любую преграду образовывалась дыра диаметром в целый фут (0,305 м). Две более скорострельные 23-мм пушки давали- тоже массу огня и осколков…-. Не менее высоко оценивал МиГ-17 и полковник Тахсин Заки, считавший его «идеальной машиной для маневренного боя».

Однако как ни хорошо смотрелись довооруженные МиГи, поступавшие в Египет Су- 7БМК выглядели явно лучше. Особенно арабов впечатляли максимальная скорость 2100 км/ч и бомбовая нагрузка более 2000 кг. Необходимо отметить, что неважные взлетно- посадочные характеристики «семерок», заставившие конструкторов в конечном итоге ограничить число точек подвески полезной нагрузки лишь четырьмя, в Египте даже несмотря на иссушающий летний зной Сахары практически не ощущались. Длинные и очень ровные взлетно-посадочные полосы аэродромов, многие из которых были построены еще англичанами, позволяли спокойно взлетать с двумя тоннами бомб даже в 55-градусную жару. Более того, посчитав массу боевой нагрузки для такого крупного самолета недостаточной, египтяне рискнули без согласования с ОКБ П.О.Сухого установить еще два дополнительных пилона с балочными держателями БДЗ-57КР на 500 кг каждый под консолями крыла. Это довело подвешиваемую на самолет массу средств поражения до 3300 кг. Теперь «сушка» смотрелась ненамного хуже полученного позже израильтянами «Фантома» с его дюжиной 227-кг фугасок Мк.82, висевших двумя «гирляндами» под крылом. После такого «самоуправства» «зашевелились» и разработчики, направившие в 1969 г. на испытания Су-7БМК с двумя дополнительными точками подвески, а начиная с 1970 г. этот вариант уже выпускался серийно.

Доработанные в мастерских Хелуана МиГ-17Ф получили направляющие для НУРСов и подфюзеляжные бомбодержатели (слева). Перед учебным вылетом на пилотирование по приборам (о чем можно судить по зашторенной задней кабине) (справа).

С поступлением новой техники в египетских частях была развернута интенсивная боевая учеба, в которой активное участие приняли советские военные советники и летчики- инструкторы. О том что израильские ВВС после июньского «блицкрига» уже не рассматриваются в Москве в качестве «картонного» противника, можно было судить по уровню прибывшего летно-инструкторского состава. Все без исключения пилоты имели квалификацию «летчик-снайпер» и перед отправкой за рубеж сдали в Липецком Центре боевой подготовки курс боевого применения истребителей-бомбардировщиков со сложных видов маневра. Возглавлял «преподавательский состав» инспектор боевой подготовки истребительно-бомбардировочной авиации Краснознаменного Одесского военного округа (5-й Воздушная армия) подполковник Б.Павлов, обосновавшийся на авиабазе Бельбейс.

Необходимо отметить, что уже в то время этот крупный аэродром, помимо функции основного места базирования 202-й и 204-й истребительно-бомбардировочных авиабригад, являлся учебным центром египетских ВВС. Здесь находился истребительно-бомбардировочный колледж, начальником которого был полковник авиации Хосни Мубарак, впоследствии ставший- генерал-лейтенантом и президентом Египта. Недалеко находился и полигон, на котором пилоты оттачивали свое мастерство.

Для прибывших в Объединенную Арабскую Республику «хабиров» – так египтяне называли советских военных советников и специалистов – многое было в диковинку и жизнь незнакомой страны окружал ореол таинственности. Последнее, впрочем,началось еще в Союзе, когда всех кандидатов на отправку в зарубежную командировку подвергли тщательному медицинскому освидетельствованию на предмет возможности длительной работы в странах с жарким и сухим климатом. При этом, ничего определенного до самого последнего момента не сообщалось и каждый знал только то, что его касалось лично. Перед вылетом офицеров переодели в полевое обмундирование без знаков различия, что невольно наводило на мысль о том, что «посылавшее их за тридевять земель государство и само не слишком уверенно в правильности данного решения…» Однако если подобные мысли и были, то с прибытием на место от них не осталось и следа. Местная экзотика вкупе с непривычным климатом и ландшафтом, а также служба попросту не оставляли времени недолгие размышления.

Надо сказать, что советских специалистов принимающая сторона устроила весьма комфортно. Каждый офицер получил в свое распоряжение по отдельной квартире из нескольких комнат со всеми удобствами. Глядя на многометровую площадь этих апартаментов многие с тоской вспоминали свои семьи ютившиеся в маломерных «хрущевках», деревянных бараках сталинской постройки, а то и вовсе снимавших отдельные комнаты и углы. Ощутимо сказывалось и то, что дома находились не на аэродроме, где с утра до ночи не смолкал рев авиационных турбин, а в тихом городке, больше напоминавшем оазис.

Каждый день на рассвете за летно-техническим составом приезжали автобусы, доставлявшие офицеров и механиков к 05:00 на аэродром. Обратными рейсами в город отвозили тех, кто заканчивал ночную летную смену. Возвращались уже на закате, снова встречаясь с теми, кто шел на ночные полеты.

Впрочем, если с жильем было все более чем в порядке, то с питанием поначалу возник казус. Причина заключалась в том, что в обычном понимании летной столовой ни в городке, ни на аэродроме не существовало. Находясь на службе, египетский летный состав питался вскладчину, благо привелегированное положение пилотов в обществе, да и в вооруженных силах подкреплялось весьма солидным денежным содержанием. Как правило, ежедневно из числа технического персонала выбирался техник, который получив деньги отправлялся на базар за продуктами, а потом занимался готовкой. Основное место в рационе занимали различные блюда из мяса (исключая свинину) сдобренногообилием приправ, с которыми в огромных количествах потреблялись маслины и сладкий лук. Процедура принятия пищи тоже была своеобразной. Стульев и столов в «трапезных» не было и в помине (хотя в штабе и во всех других помещениях они имелись в избытке), ели сидя на коврах, не торопясь, с чувством смакуя каждое блюдо, отчего обед занимал немало времени.

Вообще создавалось впечатление, что никто никуда не торопиться. Все делалось «с чувством, с толком, с расстановкой». При этом интенсивность учебной подготовки и количество выделяемых командованием на ввод в строй пилотов летных часов далеко превосходили все мыслимые нормативы, свойственные для советских ВВС. Дома обычной нормой для пилотов строевых частей был годовой налет в 100-120 часов. Заметно выше он был у инструкторского состава Центров боевой подготовки, а также соответствующего Управления в Главном штабе ВВС и отделах находившихся в составе штабов Воздушных армий и соединений. Здесь нормой были 250-300, а то и 400 летных часов, позволявшие их обладателям выработать навыки, вызывавшие у строевых пилотов непреходящее чувство уважения.

Однако практика боевой подготовки принятая египетскими ВВС впечатляла даже этих «зубров», некоторым из которых приходилось бывать в Ейском высшем военном авиационном училище летчиков, где на аэродроме Полевое готовили летный состав для стран так называемого «третьего мира». Как правило после окончания училища все без исключения пилоты истребителей-бомбардировщиков направлялись в учебный центр на Бельбейсе, где преподавали наши инструкторы. Под их руководством и осуществлялась доподготовка летного состава. Помимо теоретических занятий, включавших основы тактики воздушного боя, знакомство с вооружением ВВС и ПВО Израиля, а также ряд других дисциплин, в программе важное место отводилось практическим занятиям объемом не менее 58-60 летных часов, в ходе которых отрабатывалась групповая слетанность на малой высоте в составе звеньев, боевое маневрирование, бомбометание и стрельбы.

В ходе учебных полетов отрабатывалась слетанность и применение всех видов оружия со сложных видов маневра, как самостоятельно, так и в составе групп.

Закончившего успешно «начальный курс» направляли в часть, где командир эскадрильи и командиры звеньев, а также опытные ведущие под непосредственным патронажем советских инструкторов продолжали втягивать его в боевую обстановку. Полный курс боевой подготовки на Су-7БМК исчислялся 160-170 летными часами, причем никаких ограничений по ресурсу двигателей (который для АЛ-7Ф-1 составлял всего 250 ч) или по расходу топлива египетское командование не выставляло, что и позволило в короткие сроки достаточно неплохо «натаскать» летный состав. Критерием готовности считалось умение «воевать» в составе звена – четверки самолетов – сохранять тактическое взаимодействие, оказывать взаимную огневую поддержку, грамотно выполнять групповой боевой маневр, накрывать цель огнем непрерывно – без интервалов между атаками отдельных самолетов. Только после этого летчика зачисляли в боевой расчет и он получал право выполнять боевые задания.

К моменту прибытия в Египет наших советников, уже было известно, что попытки выхода к цели на малых высотах приводят к тому, что пилот сверхзвукового самолета в лучшем случае вынужден атаковать со второго захода, а в худшем – вообще не замечает объекта удара. Правда, преимущественно пустынная местность серьезно затрудняла маскировку объектов, но одновременно с этим почти полное отсутствие заметных ориентиров на огромных песчаных пространствах Синая осложняло ориентировку пилотам, глазам которых было не за что «зацепиться». Свои коррективы вносила и погода. Прозрачным небо было только на высоте начиная с 2 тыс. м, а ниже этого уровня в воздухе почти всегда висели мельчайшие частицы песка в желтой мути которого тонуло все. В результате если на полигонах в Союзе в ясную погоду обнаружить танк или артбатарею можно было с расстояния примерно в 5 км, то в Египте эта величина была заметно меньше. Нередки были и песчаные бури, порой до неузнаваемости изменявшие расстилавшийся под крыльями самолетов пейзаж. Замечу, что никаких радиолокационных станций обнаружения и целеуказания, а также лазерных дальномеров на Су-7БМК не было.

Но даже если цель удавалось визуально обнаружить на подходе, вероятность выполнения атаки по ней с первого захода была

весьма незначительной. Причина этого заключалась в том, что за те несколько секунд, в течение которых пилот успевал идентифицировать замеченный объект, самолет проскакивал до двух километров. Затем требовалось довернуть на цель, наложить на нее марку прицела и дать ей «успокоиться» после маневра. Согласно оценкам, выполненным в 60-х гг., вероятность выполнения атаки с первого захода по малоразмерным объектам не превышала 0,1-0,2.

К тому же имевшийся в их распоряжении ассортимент средств поражения (две 30-мм пушки НР-30 и боевая нагрузка, состоявшая из различных свободнопадающих авиабомб калибром до 500 кг и НУРСы С-ЗК, С-5, С-21 и С-24, общей массой до 2000 кг) требовала на околозвуковых скоростях высочайшего мастерства, граничившего с искусством ювелира. Достаточно сказать, что стандартная ФАБ-250 при высоте сброса 500 м и скорости носителя 900 км/ч улетает от точки сброса за 10 секунд почти на 2,5 км(И), что самым отрицательным образом влияло на точность бомбометания.

Практика боевой учебы полностью подтвердила выводы теоретиков. Пилоты «семерок» исправно проскакивали мимо целей на полигонах, все детали которых были прекрасно известны летчикам. Мелькание однообразных участков местности быстро приводило к потере ориентировки даже при полете по прямой, после чего пара-тройка разворотов с целью ее восстановления тут же уводила истребитель-бомбардировщик в сторону от объекта атаки. Конечно уменьшив скорость до 750 км/ч или увеличив высоту полета пилоты заметно облегчали себе проблему ориентирования, но одновременно их самолеты становились более удобными целями для расчетов МЗА и ЗРК. Последние только недавно поступили на вооружение ПВО обеих сторон, но уже успели зарекомендовать себя как весьма грозное оружие, серьезно повлиявшее на методы ведения борьбы в воздухе.

Фактически стояла задача с одной стороны сохранить все преимущества низковысотного скоростного броска к цели, обеспечивающего внезапность, а с другой, не потратить полученную «фору» на восстановление ориентировки в воздушном пространстве противника и поиск цели. Необходимо отметить, что созданная по современному образцу противовоздушная оборона противника сама по себе не позволяла допускать для борьбы с нею неподготовленный летный состав.

Серьезно облегчал выход на цель заранее разработанный план полета, с буквально посекундным расчетом времени, курсов, высот и скоростей, выводивший группу сначала к заметному ориентиру, а затем после уточнения местонахождения самолетов и к району удара. При этом от ведущего требовалось только точное выдерживания всех заложенных параметров, после чего группа почти автоматически оказывалась в районе объекта удара. Однако далеко не всегда рядом с целями находились заметные ориентиры и в этом случае происходящее в полете неизбежное накопление «ошибки счисления», неизбежно приводило к потере ориентировки, восстанавливать которую можно было только одним способом – выполнив подскок на несколько сот метров, что во вражеском воздушном пространстве естественно было небезопасно.

И здесь значительную помощь египетским пилотам оказал разработанный нашими инструкторами метод графоаналитического моделирования. Сущность его заключалась в следующем. Местоположение целей, а также заранее разведанные позиций МЗА и ЗРК наносились на кальку и окружались зонами обнаружения и эффективного огня. На границах зоны поражения, отнесенной к выбранному диапазону высот, обозначались время полета зенитной ракеты до нее, а также цикл стрельбы. Затем от аэродрома взлета прокладывались трассы полета ударной группы, включавших безопасные (с точки зрения известных угроз) районы где ведущий мог восстановить ориентировку и заканчивавшиеся несколькими вариантами размыкания, боевых маневров и атак (с индивидуальным прицеливанием). Во всех случаях неизменными оставались минимальные (по меркам безопасности) временные интервалы между самолетами.

Графоаналитическая модель «отвечала» на вопросы, «что будет если… (опоздать с маневром, затянуть размыкание, нарушить профиль полета и т.п.)». После проверок в воздухе основными приемами были утверждены «развернутый веер» и «сложенный веер». В первом случае ведомые следовали по восходящей дуге за командиром звена до момента перевода его самолета в пикирование – получались поочередные атаки в широком секторе (с основанием на цели), а во втором – последовательные атаки в узком «луче». Как правило более часто использовался «раскрытый веер», поскольку превышений местности, способствующих маскировке полетов, в районах целей почти не было. По этой же причине терял свой смысл полет с огибанием рельефа местности (как прием скрытности), однако предельно малая высота при полете даже по прямой достаточно надежно маскировала самолеты от обнаружения наземных израильских РЛС.

Рассредоточенные по укрытиям египетские самолеты теперь уже было невозможно уничтожить внезапным ударом.

К середине лета 1969 г. подготовка в основном была завершена и 20 июля египетские истребители-бомбардировщики впервые продемонстрировали свои качества в бою. В тот день в 15:00 с аэродрома Бельбейс с целью нанесения удара по позициям зенитной артиллерии и радиолокационных станций в районе Исмаилии и Румана стартовали два звена Су-7БМК. Боевая нагрузка состояла из пары ФАБ-500 и двух ПТБ. Полет по маршруту до рубежа размыкания проходил на предельно малой высоте (75 м), затем две четверки разошлись к назначенным целям.

После визуального обнаружения цели пилоты выполнили отработанный на тренировках боевой маневр, бомбы сбрасывались с первого захода с углом пикирования 20°. В результате удара была повреждена РЛС противника в районе Исмаилии, а в районе Ругана удалось вывести из строя зенитно-артиллерийскую батарею. Данные фотоконтроля свидетельствовали о том, что четыре орудия повреждены. Противник оказался захвачен врасплох и не оказал противодействия.

Вечером того же дня египетское командование реализовало план одновременного удара трех звеньев МиГ-17 по трем различным целям. Согласно замыслу, самолеты должны были выйти к объектам атак ровно в 18:00. Однако по различным причинам этого не произошло и израильская ПВО получила шанс отыграться. Впрочем, ведомая капитаном Окашем четверка МиГов беспрепятственно отработала по позициям ЗРК «Хок» в районе Романи. Выйдя к цели колонной пар, египтяне сделали три захода, в ходе которых последовательно произвели сначала пуск НУРСов, затем набрав высоту сбросили 100- кг бомбы, а в заключение проштурмовали позиции зенитчиков пушечным огнем. ПВО ближней зоны оказалось подавлена и противодействия не оказала, в результате израильтяне не досчитались радара и как минимум одной пусковой установки.

Хотя и с небольшим опозданием, но вполне успешно действовало и звено капитана Хамои. Выйдя к цели (крупный склад боеприпасов в районе Кантара) в точно назначенный срок, пилоты МиГов не обнаружили объекта и были вынуждены произвести поиск. Восстановив ориентировку они успешно выполнили по две атаки с пикирования под углом 10-15° и ушли в сторону канала. Трудно сказать, насколько внезапным и успешным оказался этот удар (согласно докладу ведущего, склад был взорван в результате нескольких попаданий бомб и ракет), но ПВО, если она и была, ответного огня не открывала.

По иному развивались события в районе Исмаилии, куда для окончательного уничтожения уже поврежденной РЛС было направлено третье звено МиГ-17. Несмотря на 15- минутную задержку с вылетом звено капитана Фахми успешно провело три атаки с боевого разворота с углом пикирования 20°. На обратном пути уже за каналом ведомая пара потеряла ориентировку и связь с ведущим звена. Пилоты не долго думая выполнили «подскок» для обзора пространства и почти сразу же были атакованы парой «Миражей». Ведущий, выполняя оборонительный маневр, потерял скорость и сорвался в штопор, после чего (ввиду близости земли) был вынужден катапультироваться. Ведомый благоразумно попытался уйти на малую высоту, но не справился с управлением и врезался в землю. Самолет взорвался, а летчик погиб.

Анализируя причины потерь, египетское командование пришло к выводу, что они были вызваны нарушением боевого порядка из-за сложности распределения внимания летчиков при полете на малой высоте, а также 15-минутным опозданием с ударом, что позволило пилотам «Миражей» выйти на рубеж перехвата. Кроме того было отмечено, что несмотря на длительную подготовку, основная масса летчиков истребительно- бомбардировочной бригады почти не владеет навыками ведения воздушного боя.

Через четыре дня, 24 июля, было решено провести операцию с участием четырех звеньев Су-7БМК, однако из-за возможной утечки информации, решено было отказаться от проведения предварительной подготовки летного состава, не доводились до летчиков и конкретные детали операции. Фактически все свелось к постановке задачи, которая была поставлена непосредственно перед вылетом. Помимо этого при разработке операции из нее выпал такой важный элемент как разведка и доразведка. Последнее, впрочем, частично объясняется отсутствием в составе египетских ВВС современных самолетов-разведчиков. Устаревшие Ил-28Р могли действовать только под прикрытием МиГ-21, что серьезно ограничивало их радиус и не позволяло получить все необходимые данные. В частности, для командования египетских ВВС остался тайной боевой состав и дислокация даже израильских истребителей.

Согласно разработанному плану в оперативное построение выделенных сил входили четыре группы, перед которыми были поставлены различные задачи (ударная, подавления ПВО, прикрытия и горячего резерва). Регулировать их движение должен был наземный командный пункт, боевой расчет которого имел плановую таблицу и временной график.

В 14:15 звено Су-7БМК атаковало передовой израильский командный пункт ПВО в районе Исмаилии. Любопытно, что первая пара несла по две ФАБ-500 и ПТБ, а вторая по четыре ОФАБ-250 с 11 -секундным замедлением. Полет по маршруту проходил колонной пар с интервалом между последними 1500 м. Каждая пара шла со скоростью 950 км/ч в строю пеленг с интервалом между самолетами 75 м и дистанцией 150 м. При подходе к цели пилоты увеличили скрость до 1050 км/ч («полный» маловысотный вариант), а бомбометание производилось после набора высоты 1600 м с обратного направления в пикировании под углом 20°. Контроль результатов не производился, но летчики доложили о попаданиях в цель. Судя по всему противник находился в достаточно высокой степени готовности, так как вторая пара попала под огонь МЗА и на самолете ведомого после приземления было обнаружено несколько пробоин от прямых попаданий 20-мм снарядов.

Спустя четверть часа два звена Су-7БМК ведомые майором Мунибом, атаковали КП и батареи ЗРК «Хок» в районе Суэца. Самолеты несли ПТБ, 250- и 500-кг осколочно-фугасные бомбы. По маршруту (до рубежа расхождения) группа следовала в строю колонна звеньев со скоростью 900 км/ч. После расхождения скорсоть была увеличена до 1050 км/ч, но несмотря на близость объекта удара к аэродрому взлета первое звено уклонилось от цели на 2 км и поэтому после восстановления ориентировки ведущий принял решение осуществить поочередную атаку «гребнем» с размыканием на безопасные интервалы в ходе полета по прямой под углом к цели. Из-за срыва прицеливания майор Муниб вынужден был повторить заход с другого направления.

Истребители-бомбардировщики МиГ-17 атакуют израильскую моторизованную колонну вблизи побережья Суэцкого канала. На переднем плане видны прячущиеся израильские солдаты.

Второе звено цель обнаружило своевременно, но поскольку с КП сообщили о подходе к району удара «Миражей», пилоты были вынуждены атаковать «с горки». Более того, второй паре звена атака была вообще запрещена. Внезапное изменение ситуации привело к нарушению боевого порядка. Самолеты уходили к каналу по кратчайшему расстоянию, часто вне выделенных «коридоров безопасности». Египетские зенитчики находившиеся в боевой готовности приняли мчавшиеся на небольшой высоте свои истребители-бомбардировщики за вражеские и открыли огонь, в результате чего один Су- 7БМК был сбит. Часть пилотов не видя истребителей противника, предприняла хаотичные маневры с целью срыва наведения и ухода от обстрела, но этим только позволила «Миражам» выйти на дистанцию действительного огня. В результате пилоты последних смогли также сбить один Су-7БМК.

На фоне потери двух самолетов, доклады летчиков о том, что «вражеский КП разбит прямыми попаданиями», а также «поражены объекты на позициях зенитных батарей «Хок»» выглядели не слишком адекватной компенсацией, а потому операция продолжалась по заранее разработанному плану, согласно которому в 14:17 звено Су-7БМК ведомое капитаном Элью нанесло удар по позиции зенитной артиллерии противника у Большого Соленого озера. Любопытно, что в качестве боевой нагрузки для поражения расчетов зенитных орудий были выбраны 250-кг зажигательные бомбы ЗАБ-250!

Несмотря на то, что ведущий вывел четверку самолетов к цели на малой высоте, а после набора высоты пилоты произвели атаку сходу (пикируя на цель под углом 20°) эта группа, судя по всему, не избежала обнаружения противника, хотя ни зенитная артиллерия, ни ЗРК огня не открывали. На выходе из атаки истребители-бомбардировщики были атакованы из засады звеном «Миражей», которые также находились на малой высоте. Однако египетские пилоты применив противоистребительный маневр «змейка», успели «отскочить» за канал, а устремившиеся было в погоню «Миражи» сами были контратакованы истребителями МиГ-21 из состава находившейся в зоне дежурства над своей территорией группы прикрытия.

Практически в этот же момент звено МиГ- 17 ведомое капитаном Багером атаковало скопление израильских танков в полевых укрытиях. Самолеты как и в предыдущем случае несшие бомбы и НУРСы, вышли к цели на бреющем в строю колонны пар. Поскольку предполагалось, что ПВО противника после ударов нанесенных ранее будет находится в боевой готовности, то первую атаку пилоты выполнили сходу после «горки». Вторая выполнялась с боевого разворота в обратном направлении. Установленная на самолетах фотоаппаратура зафиксировала два подбитых танка. На отходе МиГи были настигнуты «Миражами», но выполнив оборонительный маневр с выходом навстречу противнику, сорвали атаку вражеских прехватчиков.

Наконец, последним, в 14:19, удар по зенитно-ракетной батарее «Хок» в 12 км восточнее Исмаилии нанесло звено МиГ-17 возглавляемое капитаном Хишатом. Несмотря на то, что самолеты не смогли точно выйти на цель, пилоты все же, после дополнительного поиска, обнаружили объект и выполнили две атаки с боевого разворота «веером», зафиксировав несколько попаданий в цель. Вопреки ожиданиям, противник на этот раз не оказал противодействия и все самолеты вернулись на базу.

Одним из серьезнейших недостатков, вскрытых в ходе операции было отсутствие у большинства пилотов истребителей-бомбардировщиков навыков ведения оборонительного боя, хотя способы нанесения ударов по наземным целям и преодоления объектовой ПВО ими были освоены достаточно хорошо, о чем можно было судить на основании данных фотоконтроля полученных в ходе ударов по некоторым целям. Тем неменее «Миражам» удалось сбить Су-7БМК. Вообще надо сказать. что борьба с воздушным противником являлась ахилесовой пятой практически всех экипажей истребителей-бомбардировщиков во все времена. Заметим, что согласно советскому Боевому уставу, она должна была осуществляться методом «отражения атак», но сама методика фактически в то время не была разработана, за исключением простейших приемов вроде «змейки» или ухода на малую высоту с последующим огибанием рельефа местности. Это в свою очередь порождало вакуум в боевой подготовке, за который расплачиваться приходилось кровью.

Однако ретроспективно рассматривая ситуацию тех лет необходимо признать, что даже без учета проведения необходимой подготовки, пилоты истребителей-бомбардировщиков Су-7БМК и «Миражей» в воздушном бою находились в весьма неравной ситуации. И дело не только в различии летных данных, обусловленным разным полетным весом. Огромная роль принадлежала качеству оружия. Если пилот израильского истребителя имел в своем арсенале БРЛС и управляемые ракеты, в дополнение к которым располагал парой 30-мм пушек, то пилот Су-7БМК – только последними.

Безусловно наиболее опасным противником египетских истребителей-бомбардировщиков оказались израильские истребители «Мираж»ШС|, практически ни в чем не уступавшие МнГ-21.

В этих условиях значительная роль принадлежала истребителям прикрытия. Если тактическое взаимодействие с группой МиГ-21 было налажено (а этот аспект согласовывался до мельчайших деталей перед вылетом), то последние достаточно легко отсекали атакующие перехватчики от ударных машин. В противном случае, пилотам «сушек» приходилось расчитывать только на себя и на удачу…

Гораздо сложнее обстояло дело с организацией оперативного взаимодействия с частями ПВО, которое ограничивалось установлением «коридоров безопасности», по которым должны были следовать через Суэцкий канал туда и обратно ударные группы. Когда внезапно возникшая угроза со стороны «Миражей» заставила отдельных пилотов срочно отойти в свое воздушное пространство вне обусловленных коридоров, то самолеты были обстреляны своей зенитной артиллерией. В результате истребительно- бомбардировочная бригада не досчиталась еще двух самолетов.

Таким образом, основные «проколы» произошли в сфере планирования и организации. В то же время авиационная техника и летный состав показали вполне достаточный уровень надежности и удовлетворительный уровень выучки, хотя боевой опыт многим пилотам конечно еще предстояло накапливать. Низкий показатель выживаемости и организационные просчеты послужили причиной почти двухмесячного тайм-аута в боевых действиях египетских истребителей-бомбардировщиков. Предоставленное время использовалось для доработки элементов тактики и боевого управления, а также повышения стрелковой и бомбардировочной подготовки летного состава.

11 сентября 1969 г. последовало повторение операции разработанной по принципу «ослепление – удар» (под «ослеплением» понимается подавление средств обнаружения ПВО). Операция состояла из трех «волн» (групповых налетов истребителей-бомбардировщиков) «накатывавшихся» на объекты противника с трехчасовым интервалом. Всего египтяне задействовали в тот день более 100 боевых самолетов.

В 10:00 удар по радиолокационному посту Порт-Саида нанесло звено Су-7БМК возглавляемое майором Макаримом. на этот раз самолеты несли 57-мм НУРСы С-5К в блоках УБ- 16 (на каждом самолете по два блока) и подвесные баки. Следуя бреющим в колонне пар со скоростью 900-950 км/ч, машины вышли к цели и на дистанции около 8 км от объекта, выполнив «подскок» на высоту 1600-1700 м, атаковали цель, находившуюся прямо по курсу, «с горки» на снижении под углом 10-12°, выпуская снаряды «серией». Вторая пара отвернула от боевого курса после доклада ведущего «вижу цель» и произвела атаку под курсовым углом 20°. Противник был захвачен врасплох и не оказал противодействия и после нанесения удара группа вернулась без потерь. По данным фотоконтроля (на каждом самолете была установлена фотокамера, фиксировавшая точность стрельбы) был сделан вывод о том, что несколько снарядов поразили цели.

Новый боевой маневр был достаточно сложен по исполнению, так как «оставлял» для визуального обнаружения цели при наборе высоты считанные секунды, но одновременно сокращал время пребывания самолетов в воздушном пространстве противника.

В 13:00 второе звено Су-7БМК было направлено для нанесения удара по радиолокационному посту в Суэце. Самолеты несли по паре ОФАБ-250 и по два подвесных топливных бака. Выйдя на малой высоте к цели, египтяне парами атаковали с боевого разворота. В процессе маневрирования ведомый второй пары обнаружил приближавшуюся пару «Миражей», возглавляемую лейтенантом Шломо Вейнтраубом, ведомым которого был лейтенант Гиора Эпштейн, впоследствии одержавший 17 побед и, ставший лучшим израильским асом. Ориентируясь по докладам своих постов ВНОС израильтяне направились к объекту подвегшемуся нападению с выключенными БРЛС, что обеспечило скрытность выхода на рубеж атаки. Лишь на дистанции менее 20 км пилоты «Миражей» включили свои БРЛС и распределили цели.

Ведущий произвел пуск управляемой ракеты «Матра Супер»530 по ведомому Су- 7БМК второй пары. Буквально взорвавшаяся писком «Сирена» в кабине египетского истребителя-бомбардировщика заставила пилота передать предупреждение об опасности по радио, но на построение маневра, который мог обеспечить срыв наведения времени у него уже не оставалось. В следующую секунду мчавшаяся со скоростью соответствующей около 4М управляемая ракета поразила Су-7БМК. Взрыв 30-кг боевой части в нескольких метрах от правой консоли опрокинул машину, а шквал осколков вывел из строя двигатель и большую часть бортовых систем, после чего неуправляемый горящий самолет врезался в землю, а его летчик погиб. Это была четвертая и последняя победа Шломо Вейнтрауба, но сам он об этом в тот момент вряд ли подозревал.

Между тем, получив предупреждение, ведущий второй пары сбросил оба 600-литровых ПТБ и резко перевел самолет в набор высоты, разворачиваясь навстречу перехватчикам. Облегченная машина прыгнула вверх и сорвало наведение управляемой ракеты, выпущенной лейтенантом Эпштейном. Вместе с тем, находясь позади своего ведущего будущий ас имел хотя и небольшой, но вполне достаточный резерв времени для повторной атаки. «Вскинув» нос своего «Миража» вверх, Эпштейн дал форсаж, что позволило удержать истребитель на большом угле атаки и открыл огонь из пушек. Несмотря на огромную скорость сближения, быстрое угловое перемещение и стремительно изменявшееся в пространстве положение цели, 30-мм снаряды «достали» египтянина. Истребитель-бомбардировщик оказался подбит (это была третья победа лейтенанта Эпштейна), но его пилот, сохранив контроль над машиной, смог перетянуть через канал и катапультировался уже над своей территорией.

В это время первая пара «сушек» разворачивалась после удара, а на ее пути к каналу находилась пара «Миражей». Реализуя так называемый «полный маловысотный вариант», пилоты шли на бреющем со скоростью около 1100 км/ч. Надо сказать, что в отличие от низменной северной части, центр и юг Синайского полуострова имеют сложный рельеф: постепенно повышающиеся в центре холмы к югу превращаются в горы и фактически уже напротив Суэца (южная оконечность канала) находятся весьма мощные хребты через которые проходит стратегический перевал Митла. Ныряя в ущелья обе «сушки» представляли собой довольно трудные цели, проводка которых наземными РЛС постоянно срывалась. В не лучшей ситуации находились и летчики «Миражей», хотя и имевшие в своем распоряжении БРЛС «Сирано»II, которые теоретически видели воздушные цели на фоне земли, но сейчас последние почти постоянно скрывал «занавес» горных вершин и потому погоня за египетскими истребителями-бомбардировщиками напоминала игру в жмурки, когда водящему предлагается ловить противников ориентируясь только на изредка звучащие голоса.

Тем временем на радиочастотах израильской ПВО царил настоящий гвалт. Эфир был наполнен сообщениями постов ВНОС, докладывавших о проходе «сушек» и параметрах их полета (примерной скорости, высоте и курсе), тактическими командами КП зенитной артиллерии и ЗРК, получавших и передававших информацию. По слабым звукам периодически начинавшей, а затем тут же прекращавшей «чирикать» «Сирены» ведущий египетской пары понял, что противник не может осуществить устойчивой радиолокационной проводки его машин, а значит прицельный пуск ракет или атака истребителей почти исключена. Впрочем, оставалась еще малокалиберная зенитная артиллерия, но у ее расчетов было очень немного шансов подловить «семерки» ежесекундно оставляли позади до 300 м пространства.

Израильтяне осматриваяют сбитый египетский МиГ-17. На заднем плане виден трофейный БТР-152 (внизу). Синайский полуостров, 1969-1970 гг.

Но сколько могла продолжаться эта смертельная игра? Стрелки часов на приборных панелях неумолимо отсчитывали время, а двигатели работавшие на повышенных оборотах, с каждым пройденным километром в серпантине горных распадков пожирали все новые и новые десятки литров горючего, которого оставалось все меньше. Уже были сброшены подвесные топливные баки и стрелка указателя остатка топлива хотя и медленно, но вполне заметно клонилась к нулю. Нельзя было сбрасывать со счета и неимоверную трудность полета на малой высоте, когда от близости скал и нагромождений валунов, проносящихся буквально в нескольких метрах от консолей и брюха самолета пульс подпрыгивает до двухсот ударов в минуту, а потоки пота буквально текут по спине. Ко всему прочему находясь ниже уровня большинства горных вершин и в условиях мощного фона радиопомех, оба пилота Су-7БМК не имели никакой связи со своим КП, а значит никак не могли скоординировать свои действия с группой истребителей, которая могла быть направлена им на выручку.

Между тем оба израильтянина благоразумно рассудив, что как бы не петляли египтяне, им все равно придется возвращаться к каналу (иной обратной дороги у них просто не было), решили занять позицию над его восточным берегом, патрулируя на встречных курсах и таким образом просматривая пространство позади друг друга, что позволяло значительно сузить «слепые» зоны БРЛС. Расчет оказался верен и в 13:42 радар установленный на самолете лейтенанта Эпштейна обнаружил две воздушные цели на дальности около 32 км. Израильский ведущий, в это время шедший в обратном направлении, тут же лег в боевой разворот, чтобы совместно со своим напарником принять участие в столь удачно начавшейся около получаса назад охоте.

Установленные на «сушках» «Сирены» тут же тревожно заверещали. Уже через минуту преследователи сократили дистанцию до менее чем 16 км. Конечно пилоты Су-7БМК не могли визуально наблюдать приближавшиеся справа «Миражи», но нараставший уровень тона звука динамика системы предупреждения (повышавшийся с приближением перехватчиков, на которых продолжали работать радары, что и служило определенным образом иллюстрацией степени угрозы) недвусмысленно говорил о намерениях противника.

Хотя турбины истребителей-бомбардировщиков работали на форсаже, египтянам постепенно становилось очевидно, что уйти не удасться – «Миражи» даже в горизонтальном полете были заметно быстроходнее, а сейчас они имели преимущество по высоте и потому шли с небольшим снижением, еще больше увеличивавшим их скорость. Однако пока обоих противников разделяло довольно значительное расстояние, хотя и таявшее буквально на глазах, но не позволявшее преследователям применить оружие. К тому же управляемые ракеты средней дальности «Матра-Супер»530 были израсходованы.

Израильские пилоты уже ловили оба «сухаря» в прицелы, но аппаратура пока не сообщала о взятии цели на автосопровождение, да и беглецы отнюдь не стояли на месте. Теоретически висевшие на пилонах у «Миражей» управляемые ракеты «Мажик»1 с ИК ГСН могли достать цель за 13 секунд на дистанции до 9 км, но только в том случае когда та шла навстречу со сверхзвуковой скоростью. Сейчас же египетские истребители-бомбардировщики уходили прочь на форсаже и потому для того чтобы ракете хватило энергетики дотянуться до Су-7БМК, перехватчики должны были занять позицию для пуска строго сзади на расстоянии не более 5 км от цели. Причем, учитывая то, что они шли на малой высоте поднимая шлейфы песчаной пыли, успешную ракетную атаку можно было провести только находясь с превышением – что бы находившиеся под прозрачными линзами тепловые датчики ракет могли увидеть раскаленные форсажным пламенем сопла двигателей. В противном случае, в пылевой мути ракеты могли и не заметить противника. А для этого требовалось время, которого на самом деле у изральтян оставалось все меньше и меньше.

Между тем, дистанция продолжала сокращаться каждые десять секунд на 1,7 км и в 13:43 она уже составляла 12,5 км, а спустя всего двадцать секунд – менее 10 км! «Миражи», описывая классическую «кривую погони», постепенно доворачивали, заходя в хвост паре «сушек». Впереди была ясно видна голубизна узкого клинка Суэцкого канала, но противник уже дышал в затылок беглецам, наводя в спину тупые рыльца управляемых ракет…

Теперь же расстояние уменьшалось с катастрофической быстротой и стало ясно, что боя, в исходе которого было трудно сомневаться – не избежать. Действительно, на каждом египетском самолете имелось лишь по две 30-мм пушки НР-30 с боезапасом по 80 снарядов на ствол. Имевшие заметно большую скорость и лучшую маневренность израильские истребители могли этому противопоставить по две УР с ИК ГСН и по такой же паре «тридцаток», но с существенно большим боекомплектом, насчитывавшем по 125 снарядов на каждую «Дефу».

Но пилоты «семерок» не были в одиночестве перед противником. Находившееся в зоне ожидания на высоте 3000 м звено МиГ- 21 капитана Магди, получив команду с КП отсечь противника, уже мчалось на выручку своим коллегам. Проскочившая через ленту канала группа прикрытия, пересекающимся курсом разминулась с парой Су-7БМК и была немедленно идентифицирована израильскими постами ВНОС, а потому появление новых противников не явилось неожиданностью для пилотов «Миражей».

Оба вражеских перехватчика тут же отвернули от «сушек» и вступили в маневренный бой, затягивая МиГи в вираж со снижением. На правом крутом развороте капитан Магди с дистанции около 1000 м произвел пуск ракеты Р-ЗС по «Миражу» лейтенанта Вейнтрауба. Однако перечеркнув спиральным шлейфом белого дыма голубизну неба она прошла мимо цели. Израильтянин, отчаянно маневрируя, смог увернуться и от второй, а его ведомый – лейтенант Эпштейн – прикрывая своего командира открыл довольно точный огонь из пушек по египетскому истребителю. К счастью 30-мм снаряды не нанесли существенных повреждений МиГу капитана Магди, но атаку пришлось прекратить.

Египетский МиГ-17 в типичном «пустынном» камуфляже.

Египетский МиГ-21МФ с новыми опознавательными знаками и в новом трехцветном камуфляже-. На пилонах подвешены УР С ИК ГСН Р-3. Осень 1970 г.

Между тем счастливо избежавший двух ракет «Мираж» лейтенанта Вейнтрауба был атакован второй парой МиГ-21, ведущий которой, капитан Амир, находясь в развороте, пустил в неприятельский самолет ракету. Израильтянин и на это раз смог сбросить с хвоста смертоносную сигару, но затем допустил грубейшую ошибку, решив поменять направление разворота. Этим не преминул воспользоваться египетский пилот, тут же пустивший вторую управляемую ракету, которая спустя несколько секунд влетела в сопло шедшего почти по прямой «Миража». Последовал затяжной взрыв и вражеский истребитель начал разваливаться в воздухе. Оставшийся в одиночестве лейтенант Эпштейн предпочел выйти из боя.

В то время, когда происходили все эти события, звено МиГ-17 в 10:11 атаковало позиции дивизиона МЗА. Каждый самолет нес по два ПТБ. две ОФАБ-100 и восемь НУРСов. Атака производилась с боевого разворота парами с углом пикирования 10°. К этому времени израильская ПВО на Синае была приведена в боевую готовность и атакующие самолеты были встречены плотным зенитным огнем. В ходе второй атаки расчетам зенитных автоматов удалось сбить ведомого второй пары, который попытался сбросив баки удержаться в воздухе, но изрешеченный МиГ потерял управление и врезался в землю.

Спустя минуту второе звено МиГ-17 атаковало позицию другого дивизиона МЗА. Противник заметил истребители-бомбардировщики в момент «подскока» и произвел пуски зенитных ракет, причем пилоты наблюдали это . К счастью. МиГи находились на вершине «горки» слишком мало времени и перейдя в атаку со снижением вскоре исчезли с экранов станции наведения ракет (СНР). Ракеты сразу ослепнув, через некоторое время самоликвидировались, а спустя четыре минуты, в 10:15, уже сама позиция ЗРК «Хок» подверглась удару звена МиГ-17 ведомого капитаном Окашем. Включившиеся в работу израильские РЛС и СНР позволили оперативно установить их координаты, которые были переданы по радио ведущему с указанием курса. Воспользовавшись тем, что расчеты МЗА расслабились после недавнего налета, четверка «семнадцатых» атаковала ракетчиков.

Вспоминает бригадный генерал Самир Азис Михаиль: «Я был пилотом МиГ-21 из состава 104-й авиабригады базировавшейся в Эль-Мансуре и в тот день участвовал в сопровождении МиГ-17, которые должны были атаковать позиции ЗРК «Хок», направляясь к цели на бреющем. Только выйдя в район удара они прыгнули вверх, но объекты противника были превосходно замаскированы и обнаружить его с первого захода не удалось. Внезапно взлетевшая зенитная ракета демаскировала позиции израильтян, на которые тут же обрушились НУРСы и бомбы. Все что было внизу тут же потонуло в клубах дыма и пыли, сквозь которые сверкали вспышки разрывов.

Затем мы повернули домой, но на подходе к каналу нас уже ждала пара «Миражей» тут же устремившаяся к истребителям-бомбардировщикам. МиГ- 17 как ни в чем небывало пошли бреющим напролом петляя среди барханов, а мы поднялись на 5 км и вступили в бой.». На этот раз бой закончился вничью: египтяне потеряли один МиГ-17, а израильтяне «Мираж», сбитый в бою с МиГ-21.

Остальные три боя произошедших 11 сентября не принесли успеха египетским истребителям. Пилоты «Миражей», сменив тактику, стали затягивать МиГ-21 в выгодное для себя маневрирование на нисходящих полуспиралях, «двадцать первому» такая «манера поведения» была противопоказана. Ко всему прочему выяснилось, что египетские пилоты не готовы к продолжительным боям на виражах, сопровождавшихся большими перегрузками, что вело нарушению боевого порядка отдельных пар истребителей. Ведомые часто не могли удержаться за более опытными ведущими, взаимодействие терялось, а отставших одиночек пользуясь удобным случаем часто «подбирал» противник.

Вообще необходимо отметить, что эскорт дозвуковых МиГ-17 со стороны сверхзвуковых МиГ-21 обеспечивался исключительно редко. Причина заключалась в большой разнице скоростей двух самолетов, а также в том, что для более эффективного прикрытия, «двадцатьпервые» должны были находиться значительно выше шедших на бреющем «семнадцатых», тем самым лишая последних скрытности. Нахождение же эскорта на одной высоте с подопечными серьезно ограничивало возможности МиГ-21 в случае появления «Миражей», пилоты которых в этом случае получали преимущество первой атаки, спокойно выбирая время, место и цель. Все это вело к росту потерь, значительная доля которых приходилась именно на прикрытие. По этим причинам сопровождение МиГ-17 выделялось только когда встреча с «Миражами» была неизбежна.

Заключительный удар в 16:00 нанесли два звена Су-7БМК, атаковавшие радиолокационный пост в районе Мусала, опорные пункты обороны и находившиеся рядом скопления танков. На этот раз самолеты несли смешанные боекомплект из 250-кг осколочно-фугасных бомб и блоков реактивных снарядов. В первой атаке были использованы бомбы и применены НУРСы. выстреливавшиеся серией, а во втором пилоты применили пушки.

Однако не обошлось без сюрпризов. На втором заходе самолеты были обстреляны зенитными управляемыми ракетами. Видимо, противник успел произвести передислокацию своих зенитных средств в этот район, что египетской разведкой установлено не было. В результате один Су-7БМК был сбит, а летчик погиб.

Вообще надо сказать, что следившая за состоянием израильской ПВО агентурная разведка постоянно сообщала, что противник наращивает количество ЗРК «Хок» в тактической зоне, а после первых ударов египетских истребителей-бомбардировщиков по постам РЛС и позициям пусковых установок, начал отрабатывать варианты их скрытого перемещения (смены стартовых позиций) и организации засад, что и было проделано в рассмотреном выше случае.

В течение последующего месяца египетские истребители-бомбардировщики отрабатывали на полигоне способы нанесения ударов по ЗРК «Хок». При этом учитывались слабые места нового оружия: растянутый цикл стрельбы, невозможность обстрела цели сближавшейся со скоростью менее 170 км/ч, ограниченная дальность обнаружения самолетов в так называемом коридоре выживания, располагающемся на высоте 60-90 м и невозможность обстрела целей с малыми радиальными составляющими движения. Последний фактор, предоставлял (во всяком случае теоретически) значительные возможности. Поскольку скорость вращения излучающей антенны была известна, то было не трудно подобрать радиус виража, при котором самолет двигавшийся с постоянной скоростью в лучшем случае выглядел бы на индикаторе кругового обзора РЛС как непрерывная помеха, а в худшем (когда находился вне радиолокационного луча) вообще оставался невидимым.

Например, истребитель-бомбардировщик на скорости 1050 км/ч (291 м/с) описывая вираж с радиусом около 1400 м вокруг РЛС, время полного оборота антенны которой составляло 30 секунд, мог оставаться практически невидимым! Понятно, что установившиеся развороты в боевой обстановке выполнять никто не будет, но зная какого типа станции и на каких позициях размещены, теоретически можно было спланировать прорыв сквозь систему ПВО таким образом, что ударная группа до момента атаки оставалась для операторов вражеских РЛС почти невидимой или создавала на ИКО довольно сильные помехи.

Когда летчики приобрели необходимые навыки борьбы с ЗРК«Хок», 6 октября 1969 г. в 17:00 были высланы два звена Су-7БМК на подавление ПВО. Самолеты несли 250- и 500-кг осколочно-фугасные бомбы и блоки НУРСов С-5К. Ведущим группы был назначен опытный летчик подполковник Абу Агур. На рубеже размыкания звенья разошлись на назначенные цели, но ЗРК в предполагаемых местах обнаружить не удалось и самолеты отработали по запасным целям.

В последующих налетах 31 октября и 10 ноября 1969 г. пилоты действовали успешно по отработанным вариантам и потерь не понесли. После осенних «сражений» снова был объявлен антракт для пересмотра некоторых организационных, тактических и эксплуатационных положений, получивших «пробоины» в ходе боевых действий. В частности выяснилось, что летчики не умеют правильно пользоваться форсажем и, в полном смысле слова, жгли попусту топливо и моторесурс. В «полный маловысотный вариант» был введен переменный профиль: после пролета канала в обратном направлении самолеты переводились в набор высоты и входили в свое радиолокационное поле под защиту истребительного заслона МиГ- 21 и ЗРК, одновременно попадая под контроль своих наземных пунктов управления и оповещения. Это в значительной степени минимизировало угрозу со стороны «Миражей», пилоты которых могли преследовать «сушки» на малой высоте без особого риска быть сбитыми египетскими зенитчиками. Помимо этого с летчиков Су-7БМК снималась физическая нагрузка длительного полета на малой высоте.

Именно по этому сценарию развивались события 9 декабря, когда ведущий возвращавшейся после удара по позициям ЗРК «Хок» четверки Су-7БМК повел истребители- бомбардировщики к каналу одновременно набирая высоту. Высланные наперехват «Миражи» немного опоздали и находились на малой высоте, что не позволило им быстро догнать уходившие египетские ударные самолеты. В то же время пилоты противника не без основания рассчитывали, оставаясь невидимыми для египетских радаров, подобраться снизу под хвост «сушкам» и одной- двумя атаками уничтожить всю группу.

Однако сделать это не удалось. Су-7БМК были выше и уходили с околозвуковой скоростью. В это же время пара МиГ-21 в составе старших лейтенантов Атефа и Минира, также находившаяся на малой высоте в зоне ожидания, была выдвинута навстречу возвращавшимся «сушкам» с целью «заполнения зоны» и принятие положения «заслона». К этому времени «Миражи» хотя и продолжали оставаться на высоте 200 м, тем неменее уже вошли в зону видимости РЛС П-15, предназначенных для обнаружения низколетящих целей. В то же время израильская система ПВО подобных систем еще не имела и потому пилотам перехватчиков в основном приходилось рассчитывать только на свои глаза. Включать свои БРЛС они не стали, опасаясь спугнуть «дичь».

Едва ли они знали о том, что уже и сами являются чем-то вроде мишеней. Появившаяся внезапно на встречно-пересекающихся курсах пара МиГ-21 открыли пушечный огонь. Это было настолько неожиданно, что оба израильтянина инстинктивно выполнили боевой разворот с набором высоты. В принципе, это было верное решение, но только не в данном случае. МиГи оставшиеся внизу остались невидимыми и вскоре выпущенные ими управляемые ракеты превратили оба «Миража» в груды обломков…

Однако такие удачи на долю пилотов МиГ-21 выпадали редко. Противник был опытным и старался избегать шаблонных действий. Вместе с тем, перед командованием египетских ВВС остро встала проблема оперативного получения разведданных, которые в идеале должны поступать в реальном масштабе времени, но к сожалению такое не удается обеспечить даже сейчас. Тогда же об этом нельзя было и мечтать, но работу некоторых элементов цепи получения и обработки информации улучшить удалось.

В первую очередь это касалось самолетов-разведчиков. Выше уже говорилось о том, что ВВС Египта имели лишь нескольких устаревших Ил-28Р, которые могли выполнять свои задачи только под плотным прикрытием истребителей, что естественно ограничивало ограничивало глубину разведки радиусом действия последних. С целью устранения этого пробела, египетское командование , причем даже без согласования с нашими советниками, решило переоборудовать несколько Су-7БМК во фронтовые фоторазведчики. В сущности каждый истребитель-бомбардировщик изначально был оснащен аэрофотоаппаратом АФА-39, применявшегося 8 основном для фотоконтроля результатов бомбометания, однако для ведения разведки его возможности были признаны недостаточными, в связи с чем египтяне закупили у английской фирмы «Винтен», являвшейся поставщиком разведывательного оборудования для Королевских ВВС со времен Второй Мировой войны, четыре комплекта аэрофотоаппаратов и в полевых условиях начали дооборудование истребителей-бомбардировщиков, которые при этом сохраняли все свои ударные возможности.

В кадр (слева) сделапый египетским Су-7Б (об этом можно судить но характерной тени) оснащенным разведывательной фотоаппаратурой английской фирмы «Винтен» попал сбитый израильский «Мираж».

Вместо одного АФА-39 в том же отсеке фюзеляжа смонтировали две фотокамеры с фокусным расстоянием 44,4 мм и углом наклона оптической оси 26° к верикали. В свободное пространство за 30-мм пушкой НР-30 поместился фотоаппарат для перспективной съемки, объектив которого имел фокусное расстояние 76,2 мм, а его оптическая ось была наклонена на 60°. Наконец четвертая камера сменила маркерный приемник МРП-56П, располагавшийся в хвостовой части самолета.

Испытания позволили установить, что один дооборудованный Су-7БМК находясь в коридоре выживания на высоте 50 м при скорости 1100 км/ч может отфотографировать за один заход территорию размером 2 х 20 км, с продольным перекрытием в 30%. К началу нового, 1970 г. из четырех закупленных комплектов был смонтирован один. Одновременно была развернута лаборатория негативной и позитивной обработки снимков и введена телевизионная система передачи информации с дальностью захвата 5 миль. Пленка обработанная в лаборатории за 3,5 мин попадала на дешифровку, откуда любой кадр мог быть передан по телесистеме заинтересованным штабам. При этом его могли просматривать сразу в пяти точках. Аппаратура позволяла в лабораторных условиях производить увеличение кадра в 40 раз без искажения объектов с размножением на копировальном аппарате. Суммарное время от момента получения пленки до начала передачи обработанных данных составляло всего 10 минут. Забегая вперед отмечу, что достичь успеха в 1973 г. удалось в немалой степени благодаря использованию этой системы.

Январь 1970 г. был наполнен ударами египетских истребителей-бомбардировщиков более плотно. Одновременно очевиден стал переход от операций с участием разнородных сил и средств, действовавших по единому плану и замыслу, к эшелонированным по времени налетам отдельных звеньев, организация которых значительно упрощалась. Четверки Су-7БМК вылетали 6,18,24 и 28 января. Несколько подробнее хотелось бы рассказать об одном из них выполненном 24 января, когда было решено, с учетом слабости воздушной разведки, направить звено наиболее подготовленных летчиков на «свободную охоту».

Как известно данный способ ведения боевых действий совмещает поиск целей с нанесением удара по ней после визуального обнаружения. Причем, наведение и целеуказание с передовых командных пунктов не осуществляется и пилоты работают автономно в режиме радиомолчания, выходя на связь только в экстренных случаях.

В тот день, достигнув рубежа размыкания, пары «сушек» разошлись по своим секторам поиска. Самолеты второй пары несли по четыре ОФАБ-250 и по два ПТБ, вскоре обнаружили на марше колонну израильских танков по которой нанесли успешный удар, после которого тут же ушли за канал. В это время первая пара ведя поиск, непреднамерено вторглась в зону поражения ЗРК «Хок». В кабинах истребителей-бомбардировщиков заверещали «Сирены», сообщая о работе вражеских РЛС обнаружения и наведения. Пилоты тут же начали строить маневр уклонения, но точно не знали откуда исходит угроза (от «Миражей» или ЗРК) и на всякий случай повернули в сторону Суэцкого канала. Самолеты в этот момент находились почти на границе максимальной дальности пуска. В этот момент машина ведомого была поражена зенитной ракетой.

Несмотря на мощный взрыв, ведомый доложил по радио лишь об «ударе», но сообщил, что двигатель работает, а самолет хотя и с трудом, но управляется. Командир звена Люксина Софи уменьшил скорость своего самолета и занял положение позади ведомого. Осмотрев хвостовую часть фюзеляжа, он сообщил своему напарнику, что сильнее всего пострадали стабилизаторы и руль направления, первые выглядели так «словно их резали гиганским ножом для открывания консервных банок, а от второго остались жалкие лохмотья». Судя по всему сильно досталось и двигателю, но несмотря на срывавшиеся с поверхности задней части фюзеляжа узкие шлейфы дыма он продолжал работать. Пройдя над каналом и углубившись в свое воздушное пространство на 10-12 км пилот подбитой машины катапультировался.

Это была вторая потеря Су-7БМК от зенитной ракеты. Во всех остальных вылетах летный состав выполнил поставленные задачи без потерь. В определенной степени дали о себе знать накопленный за полгода боевых действий опыт и усиленные тренировки, проводившиеся в паузах между вылетами за канал.

Результаты этого рейда фактически доказывали, что без тщательной разведки делать за каналом ударным машинам нечего. Причина заключалась в том, что разветвленная сеть постов ВНОС и позиций РЛС позволяла израильтянам сравнительно легко отслеживать появляющиеся даже на малой высоте в их воздушном пространстве самолеты. Пилоты «охотников» к тому же, не имея точной информации о целях, по которым стоило бы нанести удар, вынуждены были время от времени делать подскоки на высоту до 1500 м, осматривая расстилавшуюся под самолетами местность. Это позволяло расчетам РЛС туг же «схватывать» «сушки», одновременно приводя в готовность ПВО объектов, удар по которым был наиболее вероятен е данный момент. В сущности все закончилось относительно благополучно лишь благодаря чистой случайности, так как появление даже пары «Миражей» могло привести к печальным результатам.

Фактически успешно вести «свободную охоту» мелкие подразделения истребителей-бомбардировщиков могли только в случае глубокого прорыва обороны противника сухопутными войсками, когда нарушалась взаимодействие постов ВНОС, а единого радиолокационного поля просто не могло существовать. Данные обстоятельства сопутствовали успеху в такого рода действиях, причем последние были все равно направлены на выполнение основной задачи истребителей-бомбардировщиков – изоляции района боевых действий. Эта возможность пилотам египетских ударных машин представилась лишь в ходе октябрьской войны 1973 г., когда изральские вооруженные силы были поставлены на грань полного поражения.

Но все это будет позже, а пока успех был явно на стороне израильтян. Хотя к концу «войны на истощение» в составе ударной авиации ВВС Египта имелось две авиабригады МиГ-17, три Су-7Б и по одной оснащенной Ил-28 и Ту-16, реальный потенциал этих соединений был все же ограниченным, поскольку основная масса самолетов имела малый радиус действия и небольшую бомбовую нагрузку. Впрочем, позже израильтяне признали, что больше никогда их сухопутные войска и подразделения ПВО не несли таких тяжелых потерь от ударов с воздуха как в 1969-1970 гг. В то же время за период с июля 1969 г по январь 1970 г. египетские ВВС не досчитались в общей сложности 72 боевых самолетов (правда, 29 из них были утрачены по небоевым причинам). Но поскольку противник даже по официальным египетским данным терял в среднем вдвое меньше машин это мало влияло на общую картину.

Квота потерь сверхзвуковых истребителей-бомбардировщиков за рассматриваемый период внешне выглядела достаточно благоприятно – всего 13 не вернувшихся Су- 7БМК, но это впечатление было обманчивым, так как пилоты «сушек» выполнили лишь около 100 самолето-вылетов. При этом от огня зенитной артиллерии и ЗРК «Хок» было потеряно по два самолета, еще четыре сбили «Миражи». трех приговорила своя зенитная артиллерия и два были потеряны по небоевым причинам (столкновение с землей при полете на предельно малой высоте и потеря ориентировки с полной выработкой горючего).

Таким образом относительные боевые потери составили 11% – весьма высокий показатель. Он тем более поучителен, что подразделения дозвуковых МиГ-17 выполнив значительно больше вылетов, понесли вполне сопоставимый урон (в относительных величинах), хотя данные самолеты относятся к разному поколению боевых авиационных комплексов. В то же время эффект от ударов и тех и других, при несопоставимой массе боевой нагрузки, оказался примерно одинаковым. Совершенно необъяснимый парадокс на самом деле таковым является только на первый взгляд.

Фактически в позиционной войне 1969- 1970 гг. подразделениям истребителей-бомбардировщиков Су-7БМК отводилась роль самолетов предназначенных для «обработки переднего края», где более всего важна не мощность удара (вес сброшенных бомб и количество выпущенных ракет), а точность его нанесения и быстрота реакции. Обращение в недавнюю историю, а точнее в минувшее пятилетие (1965-1970 гг.) показывало, что для действий на поле боя в длительной «противопартизанской» войне в Южном Вьетнаме не подошел ни один из сверхзвуковых тактических ударных самолетов. Они сильно проигрывали дозвуковым штурмовикам А-1 «Скайрейдер» по критерию «стоимость-эффективность». Более простая по конструкции, а значит и более надежная машина с поршневым двигателем, не возившая к тому же без употребления дорогостоящее электронное оборудование неожиданно оказалась куда эффективнее новейших сверхзвуковых самолетов. При этом поиск имеющих малую радиолокационную заметность целей с гораздо большим эффектов велся визуальным способом, а принадлежность объекта атаки устанавливалась по его внешним признакам.

Может показаться, что обстановка в Южном Вьетнаме и на Синае радикально отличалась, но это касается только сухопутных войск. Пилоты египетских ударных машин, действовавшие на малых высотах, в условиях когда подсказка с земли отсутствовала, вынуждены были самостоятельно вести поиск целей, что при полете на высоких скоростях у земли было далеко не просто. Фактически перед атакой с целью идентификации объекта истребители-бомбардировщики вынуждены были делать горку или боевой разворот, тем самым предупреждая противника о своем появлении.

Конечно определенная «доля вины» ложилась на летный состав, но в данном случае его было трудно в чем-либо винить, поскольку статистика всех прошлых войн однозначно указывала на то, что половина из общего числа потерь приходится на первые десять боевых вылетов, совершаемых летчиком, далее кривая на графике выживаемости постепенно выпрямляется и все больше стремиться к горизонтали. Летчик накапливает опыт, вживается в обстановку, приобретает необходимую реакцию на разнообразные угрозы и с течением времени совершает все меньше ошибок.

Справедливости ради стоит заметить, что никто из пилотов египетских Су-7БМК за полгода боевых действий не совершил более десяти боевых вылетов «за канал». Опыт боевого применения новых самолетов накоплен не был, а обстановку даже при всем желании нельзя было назвать простой. В то же время подготовка на полигонах происходила с учетом влияния возможных, но не реальных угроз. Летчики, как и все обыкновенные люди, имеет разную психологическую устойчивость. Прошедший полигонную подготовку с хорошей оценкой пилот мог больше других испытывать постоянное давление угрозы в боевом полете. Бдительность при этом постепенно притуплялась, чем вполне и объясняется столкновение с землей, а также полная выработка топлива в полете.

Вместе с тем приходиться признать, что приняв на вооружение современные советские боевые самолеты учебные центры ВВС Египта практически не смогли повысить должным образом уровень выучки командиров звеньев и эскадрилий. Безусловно среди них имелось немало летчиков с превосходной летной подготовкой. Они отменно пилотировали, метко поражали цели на полигоне и уверенно водили за собой подчиненных. Но в условиях мирного времени такие вопросы, как оценка обстановки, анализ возможностей своих и противника по нанесению удара, выбор оптимального варианта действий, планирование группового боя, не ставились при их подготовке с той остротой, которая требуется при выполнении реальных задач.

В тоже время повышение технических возможностей ударных самолетов привели к росту ответственности командиров звеньев за выполнение боевых задач. К началу 70-х гг. перед четверкой истребителей-бомбардировщиков ставились такие задачи, которые раньше решались эскадрильей штурмовиков или пикировщиков. Звено обрело тактическую независимость, а его ведущий – право самостоятельного принятия решения в зависимости от складывавшейся обстановки. А к этому большинство египетских ведущих были не готовы. Поэтому принятие ими ошибочных решений в экстремальных ситуациях часто обходилось значительно дороже, чем их промахи при стрельбе и бомбометании.

На снижение возможностей пилотов по адекватной оценке обстановки и принятии правильных решений в немалой степени сказывались и трудности маловысотных прорывов к цели. Насколько тяжелым был полет на бреющем говорит тот факт, что уже через десять минут полета в режиме огибания рельефа местности многие арабские пилоты, даже считавшиеся опытными, начинали ощущать физическую усталость. При этом им приходилось одновременно следить за показаниями гирокомпаса, отслеживать появляющиеся прямо по курсу наземные препятствия и следить за идущими рядом самолетами своих коллег. На психологическое состояние негативно влияла и вполне реальная угроза быть сбитым ЗУР «Хок».

Весьма поучительны и причины потерь сверхзвуковых истребителей-бомбардировщиков: из 11 сбитых самолетов только четыре поражены оружием, считавшимся в 60-х гг. наиболее опасным – зенитными ракетными комплексами и ствольной артиллерией. Столько же было потеряно при встречах с «Миражами». Кстати, до этого времени в СССР и за рубежом все без исключения авиационные специалисты считали, что шансы одержать победу в воздушном поединке между многоцелевым тактическим истребителем и перехватчиком примерно равны. Однако практика опровергла подобный взгляд.

Причины были очевидны: МиГ-17 проигрывал своему противнику в маневренности, как и более скоростные Су-7БМК, но пилоты последних вообще предпочитали не ввязываться в бой из-за малого остатка топлива после нанесения удара по наземным целям. Да и что они могли противопоставить противнику? Всего лишь по 25-30 снарядов на каждый из двух своих 30-мм пушечных стволов. В то время как последний обладал в четыре-пять раз большим боекомплектом для своих пушек того же калибра и совершенно неоценимым преимуществом – управляемыми ракетами с ИК ГСН класса «воздух-воздух». Кстати, именно опыт боевых действий 1969-1970 гг. заставил конструкторов разместить на Су-17 узлы подвески для пары ракет Р-ЗС, которых позже сменили более совершенные Р-60.

Поначалу же основные надежды связывались с организацией надежного внешнего истребительного прикрытия, однако опыт всех предыдущих войн неопровержимо свидетельствовал о том, что по настоящему непробиваемого истребительного «зонтика» создать никогда не удавалось, поскольку перехватчики почти всегда владели инициативой при организации нападения, выбирая способ, время и место атаки.

Наконец, весьма приблизительной была оценка эффективности ударов истребителей-бомбардировщиков, тем более что контроль результатов ударов производился во второй половине 1969 г. и в начале 1970 г. очень редко, что отчасти объяснялось слабостью воздушной разведки. Египетское командование больше полагалось на доклады своих летчиков, подкрепленные редкими сведениями агентурной разведки и мутными снимками сделанными фотокинопулеметами, стоявшими на самолетах. Такой подход можно было оправдать только при награждении, но никак не при оценке боевых действий. Однако напомню, что шла война, в которой наряду с рядовыми летчиками, учились и командиры всех степеней, и даже советники, а знаменитый принцип «о la guerre comme a la guerre» – на войне как на войне, как ни странно оправдывал если не все, то очень многое, в том числе и то, чего еще не существовало и чему еще нужно было научиться.

Су-7БМК из состава отдельной 55-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи ВВС Египта. Аэродром Файид, 1969- (970 гг.

Су-7БМК из состава отдельной 202-й истребительно-бомбардировочной авиабригады ВВС Египта. Аэродром Бельбейтс, 1969-1970 гг.

Су-7УМК из состава отдельной 204-й истребительно-бомбардировочной авиабригады ВВС Египта. Аэродром Бельбейтс. 1969-1970 гг.

МиГ-17Ф из состава 205-й истребительно- бомбардировочной авиабригады ВВС Египта. Аэродром Каир-Западный, 1969-1970 гг.

МиГ-17Ф из состава 201-й истребительно- бомбардировочной авиабригады ВВС Епнгга. Аэродром Салихий, 1969-1970 гг.

МиГ-21МФ из состава 104-й истребительной авиабригады ВВС Египта. Аэродром Эль-Мансура, начало 70-х гг.

«Мираж»IIIC1 из состава 101-й истребительной эскадрильи ВВС Израиля. Пилот – лейтенант Гиора Авэн Эпштейн. К моменту окончания «войны на истощение» на его счету было пять побед.

Оглавление

Работа над ошибками

Испанский неудачник профессора Хейнкеля

Пиррова победа Люфтваффе на Западе

Карло Эммануэле Баскалья

Заметки на полях

Долгий путь на фронт улучшенной «девятки»

Неисповедимая судьба "Кометы"

Египетские истребители-бомбардировщики в «войне на истощение»