Безрассудное счастье [Аманда Лиз] (fb2) читать онлайн
- Безрассудное счастье (пер. Е. В. Звягина) (и.с. Страсть-127) 782 Кб, 229с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Аманда Лиз
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Аманда Лиз Безрассудное счастье
Глава 1
Еще минута — и она уйдет. Назад по этому глухому коридору, мимо бесчисленных дверей, за каждой из которых какой-нибудь потный бизнесмен смотрит по телику порнуху или тянется к телефону — разумеется, чтобы вызвать девицу вроде нее. На этот раз ей удалось миновать портье незамеченной, потом она чуть ли не на цыпочках проскользнула к 537-му номеру. В лифте скинула свои повседневные туфли и сунула ноги в лодочки на шпильках. Очки, надеваемые исключительно для респектабельности, также перекочевали в сумочку. После всех этих манипуляций было не слишком весело оказаться перед закрытой дверью; тем не менее никто не открывал, несмотря на ее более чем настойчивый стук. Ну ладно, хватит. Все псу под хвост — расходы на такси и час времени, потраченный на то, чтобы приобрести вид дорогостоящей шлюхи. Вообще-то говоря, это даже к лучшему. Куда приятнее провести вечер за хорошей книгой и стаканом вина, чем в течение нескольких часов увеселять какого-нибудь престарелого донжуана. Очередной старый придурок, который чувствует непреодолимую потребность развлечься, куда бы ни приехал. Алекс полезла в сумку за мобильником, с тоской предощущая объяснение со своей сутенершей. Эта шведская скареда больше всего ненавидела, когда наличные уплывали из рук. Наконец Алекс удалось нащупать телефон где-то на самом дне, и в этот момент дверь неожиданно распахнулась. Торопливо растянув губы в профессиональной улыбке, она подняла глаза и оторопела. — Алекс? — Ник! С минуту они молча смотрели друг на друга. Ник первым обрел дар речи: — Тебе лучше зайти, пока кто-нибудь не увидел. Он пропустил Алекс вперед и помог ей снять пальто. Мысли одна за другой мелькали у нее в голове, почти догоняя бешеный ритм, который выстукивало сердце. Она чувствовала, как жар заливает ее щеки. Такое и в страшном сне не привидится. Одно то, что это знакомый, уже плохо. Но гораздо хуже другое: это был тот самый человек, о котором ее лучший друг прожужжал ей все уши. В самых восторженных, пылких выражениях. Получается, что Ник совсем не тот, за кого себя выдавал. И он теперь знает, что она тоже… В смятении оба заговорили одновременно. Ник любезно уступил, и Алекс выпалила первое, что пришло ей в голову: — Саймон знает, что ты здесь? — Разумеется, нет. Ну разумеется, он не знает. Для человека, к услугам которого была добрая половина лондонских фотомоделей, Саймон был невероятно строгих правил. Если только он узнает, упрекам не будет конца. Повисла мучительная пауза. Оба искали, что бы такое сказать или сделать. — Э-э… хочешь чего-нибудь выпить? Алекс благодарно кивнула. Ник схватил бутылку шампанского (очень кстати оказавшуюся под рукой) и открыл ее, вылив почти все содержимое на стол. Вот забавно — руки у него тряслись не меньше, чем у нее. Алекс сделала глубокий вдох и одним глотком осушила бокал, пытаясь успокоиться. Непростая задача, к тому же приступ кашля, которым она была вознаграждена за свою поспешность, не способствовал душевному равновесию. — Ну вот. Теперь ты знаешь, — объявила она, сохраняя достоинство, насколько это позволяли текущие по щекам слезы. — Знаю что? Ник смотрел на нее с неподдельным изумлением. Алекс задохнулась от возмущения и уже открыла было рот, чтобы высказать свои чувства, но тут заверещал мобильник. Ну конечно, мадам, шведская «мама». Сейчас начнется… «Что это такое! Тысячу раз им говорила — обязательно звонить через десять минут после того, как зашли в номер. Сначала следует убедиться, что он не маньяк, а потом уже все остальное». Совершенно уничтоженная, Алекс тщетно пыталась обрести профессиональное безразличие. — Она хочет услышать, что все в порядке и ты будешь счастлив заплатить сколько полагается. Она едва могла поднять на Ника глаза. Но он, похоже, ожидал чего-то в этом роде. — Ах да… ну конечно… Будто во сне, смотрела Алекс, как он отсчитал деньги и тактично положил их на стол, рядом с ее локтем. Старина Ник всегда чувствовал ситуацию. Заплетающимся языком она пролепетала в трубку, что все в порядке и что она позвонит, когда будет уходить. — Прости, пожалуйста… я, знаешь ли, почти как такси — счетчик включается, и… хм… Алекс в отчаянии уставилась на угол стола, будто пытаясь найти выход из создавшегося положения. Ник наполнил бокал и поставил перед ней. Она благодарно посмотрела на него и с удивлением поняла, что он смеется. — Ублюдок! Это не смешно. К горлу ее подкатил комок, от ярости она едва могла дышать. — Да ладно, брось! Ну-ну, Алекс, я виноват. Я только хотел разрядить обстановку. — Не стоит. — Слушай, почему бы нам просто не представить, что это одно из твоих обычных… э-э… свиданий? — Замечательно. Алекс из последних сил поддерживала увядающее реноме и поэтому ограничивалась самыми короткими фразами: она боялась, что голос ее дрогнет и тогда ей уж наверняка не миновать унижения. Ему-то хорошо: он платит, следовательно, заказывает музыку — по крайней мере теоретически. О Боже, он ведь действительно заплатил — Алекс затошнило при мысли о том, что он хочет получить за свои деньги. — Ник, откуда ты выкопал номер агентства? Ник внутренне подобрался. С этого момента надо было играть аккуратно. — Ты только не думай, что я имею привычку просиживать штаны в этих кабинках с телефонами. Честное слово, это просто совпадение. Я ехал на съемки и подобрал рекламу в машине — кто-то оставил ее на заднем сиденье. Я подумал, это заказ такси или что-то в этом роде, но быстро понял свою ошибку. В общем, было не слишком понятно, что это такое, ну я и набрал номер просто из любопытства. Алекс почувствовала облегчение. — Стало быть, ты не знал, куда звонишь? — Представления не имел. И должен тебе сказать, я очень быстро положил трубку. Но потом подумал… Ну и вот, ты здесь. Наверное, я описал тебя в деталях, когда она спросила, чего бы мне хотелось. Подсознательно, конечно. Повисла многозначительная пауза. Только бы это объяснение сработало! Некоторое время Алекс недоверчиво смотрела на него и наконец кивнула, видимо, удовлетворенная рассказанной историей, которая частично основывалась на истине. Если бы Алекс могла представить, что она выронила карточку прямо ему под нос, когда в очередной раз исследовала содержимое своей сумочки, — в какой ужас она бы пришла! А что он в точности ее описал — ну да, так оно и было. Не так уж трудно нарисовать словесный портрет женщины, если она занимает твои мысли долгими бессонными ночами. Теперь все, что ему оставалось, — это напоить ее, накормить и завоевать. — Хочешь есть? Я заказал обед на половину девятого. — Честно говоря, у меня совершенно пропал аппетит. Слушай, Ник, ты ведь не можешь себе этого позволить — я имею в виду, чтобы я… и вообще все это… Алекс поймала его настороженный взгляд, и слова замерли у нее на губах. Хотела проявить участие и, надо же, оскорбила человека. Она готова была себя убить. Ник отвел глаза и, плюхнувшись на диван, указал ей на место рядом с собой. — Это моя проблема. Но я не настаиваю на обеде. Мы можем остаться здесь и просто поговорить. Эта перспектива была еще хуже, но, в конце концов, человек заплатил за ее время. И потом, любопытство уже торжествовало победу над стыдом. Какого черта Ник это проделал? Хочет что-то себе доказать? Или решил попробовать что-нибудь новенькое? Ну, если ему это нужно, она разыграет свою партию как по нотам. Алекс села рядом с ним и самым профессиональным тоном протянула: — Хорошо, давай поговорим. Вызов повис в воздухе. Алекс лихорадочно соображала, что бы еще сказать. И снова она нашлась как раз в тот момент, когда Ник уже открыл рот для ответа. — Ник, я и правда думаю… — Послушай, почему бы нам… — Он улыбнулся, и Алекс почувствовала облегчение. — Давай, Алекс. Леди начинает. — Все еще считаешь меня леди? Она усмехнулась — казалось, к ней вернулась ее обычная самоирония. Но Ника было не так-то просто сбить с толку. Когда он заговорил опять, в его голосе звучала неподдельная искренность: — Дорогая, я всегда думаю о тебе как о леди. Так что ты хотела сказать? Тронутая его участием, Алекс спросила: — Ник, ты расскажешь об этом Саймону? Он широко раскрыл глаза. — Разумеется, нет! Это совершенно его не касается. — Ты думаешь? Она посмотрела на Ника обескураживающе долгим взглядом, но он оставался спокойным. Саймон был, конечно, находкой в качестве хозяина квартиры, да и начальник хоть куда, но иногда ведет себя странно. Особенно когда дело касается Алекс. Только потому, что они выросли вместе, он изображал из себя ее старшего брата. — Послушай, Алекс, это и правда не его дело. Саймон тут ни при чем. Я ничего не собираюсь ему говорить, но, по-моему, ты все же должна ответить мне на пару вопросов. Алекс передернула плечами: — Не мели ерунды. Ни фига я тебе не должна, кроме нескольких часов своего времени. Я могу сидеть здесь и молчать, все равно будет считаться, что я отработала твои деньги. — Ты обращаешься так со всеми… клиентами? — Если хочешь знать — да. Все, на что они имеют право, — это удовольствие от моего общества. И ничего больше, черт побери, они не получают. С этими словами Алекс вскинула подбородок и вызывающе посмотрела Нику в глаза. Ей показалось — хотя она не стала бы утверждать этого под присягой, — что на его лице отразилось облегчение. Однако он не собирался снимать ее с крючка в твердом намерении докопаться до самой сути. — Но, ради Бога, зачем ты это делаешь? Я хочу сказать, такой девушке, как ты… у тебя ведь есть работа… Ты получаешь достаточно, чтобы прокормиться и заплатить за квартиру. Зачем тебе это? Ник тщательно следил, чтобы в его голосе не прозвучало и тени осуждения. Алекс была вся напряжена и каждую минуту могла дать отпор. Она горько усмехнулась: — О да, работа у меня есть. Как раз хватает на хлеб и парикмахерскую. А я хочу заработать столько, чтобы можно было бросить все это к чертовой матери и выкроить немного времени, — и тогда я напишу гениальный роман или что-нибудь в этом духе. Я хочу купить себе свободу, понимаешь? И нашла только один способ это сделать. Ну давай, назови мне какую-нибудь еще работу, которая позволяла бы накопить на образование! Ник был вынужден признать, что в ее словах есть резон. И все-таки в картинке не хватало какой-то детали. Что-то не складывалось. — Ну а что же этот твой ублюдок, как его там? Он может что-нибудь сделать? Уверен, у него хватит денег, чтобы помочь тебе устроиться и все такое. На самом деле этого Нику хотелось бы меньше всего. И все-таки надо было прощупать почву. — По-моему, это не сильно отличается от того, чем я занимаюсь сейчас. По крайней мере так честнее. Я никому не причиняю вреда, кроме себя. Это мои деньги, я их сама зарабатываю. И могу сказать, мне приходится за них попотеть. — Представляю… От ярости Алекс забыла все свои доводы и почти закричала на него: — Нет, не представляешь! Ты не представляешь, что такое сидеть час за часом перед каким-нибудь старым дураком, который млеет от того, что кто-то внимает каждому его слову и смотрит на него как влюбленная овца. За это мне и платят — чтобы я притворялась, будто интересуюсь ими. За это и еще за надежду, что в один прекрасный день я не устою перед их шармом. — Ты хочешь сказать, что не спишь с этими парнями? Брось, Алекс, на дворе конец двадцатого века. — Вот именно. И поскольку у нас конец двадцатого века, я говорю им, что это мой выбор и что мне нужно сначала как следует узнать человека. Они не могут пожаловаться. Формально они платят только за мое время, а остальное — на мое усмотрение. Поэтому я стараюсь попадать только к стариканам. Они в восторге от того, что я хочу их узнать поближе. Этим старомодным парням претит коммерческий подход к делу. Вот и все. Надо только внимательно следить, чтобы не попасть к кому-нибудь во второй раз. Но это легко. Ник все еще не мог ей поверить. — И они на это клюют? — Богом клянусь. Я в совершенстве научилась хлопать ресницами. На старых ублюдков действует безотказно. Она явно считала, что ситуация под контролем, но Ник не мог успокоиться. — Тебе надо быть осторожной, Алекс. Ты имеешь дело с серьезными людьми. Вряд ли им понравится, что ты дурачишь своих клиентов. Я не к тому, что тебе надо с ними спать. О Боже, конечно, нет! Но ты и в самом деле играешь с огнем. Этот разговор начинал ее раздражать. — Слушай, клиенты всегда просят о новой встрече со мной, так что агентство в полном восторге. Пока начальство получает свои деньги, мои дела его не касаются. Главное — чтобы клиенты были довольны. А они вполне довольны, они просят о втором свидании в надежде, что уж возьмут свое. — Должно быть, это очень увлекательно — деньги, внимание… Его тон был сухим, словно первоклассный мартини. — Ты сам знаешь. Все эти богатеи из мира моды, среди которых ты крутишься день за днем… Должно быть, от некоторых предложений трудно отказаться. Я в курсе, Саймон кое-что мне рассказывал. Мы с тобой торгуем иллюзиями, Ник. Но я по крайней мере никогда не обещаю больше, чем намерена дать. А ты можешь это сказать о себе? Ее замечание попало точно в цель; впрочем, Ник был скорее озадачен, чем уязвлен. Алекс должна была признать, что он превосходно держится: он явно контролировал свои эмоции и придерживался все того же рассудительного тона. — Да, но наверняка в один прекрасный момент они теряют терпение. В конце концов, ведь совершенно ясно, чего именно они ожидают за свои деньги. Алекс решила пропустить последнее замечание мимо ушей. Она не хуже его умеет держать себя в руках. — А я к тому времени ухожу. В «Желтых страницах» полно этих агентств. — Когда я собираюсь уйти, то обычно говорю, что выхожу замуж и бросаю бизнес. Ты знаешь, эти старые калоши такие сентиментальные — просто поразительно. Обычно они желают мне счастья и тут же просят позвонить, когда — или если — это все закончится. Договорив, Алекс протянула Нику свой опустевший бокал. Выражение лица у нее было как у не по годам сообразительного ребенка, который радуется, что обвел взрослых вокруг пальца. У Ника будто гора с плеч упала. Он поверил Алекс: сейчас ей не было смысла лгать. Кроме того, после трех бокалов шампанского ей бы скорее захотелось сказать всю правду, вот так, жестко — чтоб дух захватило. — Ладно, теперь ты знаешь про меня все. А какого черта ты сам здесь делаешь? — спросила она. Припертый к стене, Ник попытался укрыться за неопределенным ответом. — Ну, скажем так: мне надо было кое-что проверить. — Вот как! Алекс победоносно взглянула на него. В отчаянии Ник бросился напролом, импровизируя по ходу дела: — Алекс, только это между нами. Обещаешь? Это так тяжело для меня… И надо же, чтобы именно ты постучала в эту дверь! Поклянись, что никому не скажешь! Увидев на лице Алекс сочувствие и любопытство, Ник понял: он выбрал правильный путь. — Не знаю, как сказать… В общем, у меня возникают некоторые сомнения… Иногда. Насчет, ну… ты понимаешь… Алекс вся обратилась в слух и понимающе закивала, надеясь его подбодрить. Ник опустил свою красивую голову на грудь и заломил руки, будто не в силах был справиться с нахлынувшим на него смущением. У Алекс заныло сердце. — Ну же, Ник, ты можешь мне открыться… Что бы это ни было. Ну, давай! Попытайся. Ободренный, Ник, казалось, немного пришел в себя. На самом деле он лихорадочно соображал, как ему теперь быть. Чуть-чуть перегнешь палку — и потеряешь ее навсегда. Чуть-чуть недостараешься — и она подумает, что ему просто нужно затащить ее в постель на одну ночь. — Ладно, будь что будет. В общем, мне кажется, я больше не могу этим заниматься. Ну, ты понимаешь. Сексом. Вот и все. Алекс вытаращила глаза. Неужели такое возможно? Перед ней стоит красавец, умница, мужчина-мечта, который кажется Саймону (да и не ему одному) просто Адонисом, и говорит, что у него проблемы в постели. Она терялась в догадках. — Ник, может, это глупый вопрос, но почему ты говоришь об этом мне? Почему не Саймону или… кому-нибудь еще? Она смущенно замолчала. Все это действительно было странно. Не мог же он забыть о своей сексуальной ориентации! До сих пор у Саймона никогда не было проблем с красавчиками, которые так и липли к нему. Не многие могли устоять перед ним, если уж у них имелись соответствующие склонности. Саймон всегда получал то, что хотел, и притом весьма изящно. А уж Ника-то он хотел. Неужели в этом случае все шло не так хорошо, как Саймон пытался представить? Ник как-то странно на нее посмотрел. — Безусловно, женщина может дать мне лучший совет. Он знал, что Алекс и Саймон — близкие друзья, но неужели она посвящает его во все? Саймона всегда раздражала ее уверенность в том, что у него есть ответы на все вопросы. Уж кто-кто, а Саймон, который вечно рыскал в поисках очередного партнера, в последнюю очередь мог посоветовать что-нибудь путное нормальному мужику. Алекс пожала плечами: — Ну, в общем, конечно. С женщиной проще говорить и все такое. — И все такое. Ник поднял голову. На мгновение их взгляды встретились. Алекс быстро опустошила бокал и потянулась к бутылке. — Черт, ничего не осталось. Ник не мог удержаться от смеха — так очевидно было ее разочарование. — Не беспокойся. Я закажу еще одну. — Ник, может, для тебя это дорого… Он бросил на нее такой взгляд, что она остановилась на полуслове. Да, бедный парень явно не подумал о состоянии своего банковского счета. И все же Алекс не могла не восхититься спокойной уверенностью, с которой он разговаривал с администратором. Впрочем, она совсем забыла: Нику ведь пришлось порядком поездить. Когда работал моделью, он наверняка частенько оказывался в хороших отелях. Тем не менее для Алекс это открытие стало откровением. Должно быть, она задержала на нем взгляд чуть дольше, чем надо, потому что он вдруг смутился: — Алекс, почему ты на меня так смотришь? Она покраснела, как влюбленная девчонка: — Как? Я… э-э… ничего. Мне надо в туалет. Прошу прощения. С этими словами она вскочила с кресла и рванула в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, Алекс с облегчением вздохнула. Увидев в зеркале над раковиной свои лихорадочно блестящие глаза и всклокоченные волосы, она решила, что ей просто необходимо выговориться. — Глупая корова, он просто хочет поговорить с тобой как друг. Ничего особенного не происходит, ничего. Только без глупостей. Саймон убьет тебя, если узнает. — С тобой там все в порядке? Услышав голос Ника, она вздрогнула. — А? Да! Уже иду. Хотелось надеяться, что ее страстный монолог не был слышен за дверью. Она спустила воду в унитазе, еще раз взглянула на себя в зеркало и вышла. Выражение ее лица было все еще несколько истеричным. В эту секунду раздался осторожный стук в дверь. Обычно клиентов бросало в дрожь от одной мысли, что кто-нибудь из гостиничного персонала застукает ее в номере, но Ник выглядел совершенно невозмутимым. Алекс приняла небрежную позу, глядя на вошедшего официанта. Тот с профессиональной тактичностью не замечал ее присутствия. Два-три грациозных движения — и он, получив небольшие чаевые, удалился. Ник открыл бутылку и, налив в бокал Алекс заметно больше, чем в свой, с новыми силами приступил к расспросам: — Думаю, ты не говорила Ричарду о своей подработке? Она даже рассмеялась, таким нелепым было это предположение. — А ты как думаешь? Да он бы только сильнее уткнулся в свою «Дейли телеграф». Надо признать, это было вполне вероятно. Саймон вряд ли ошибался, когда говорил о Ричарде, что это надутый осел. Алекс пожала плечами, как бы закрывая эту тему, и улыбнулась — пожалуй, излишне лучезарно. — Так что оба мы — обманщики. Ник задержал дыхание. — Почему ты так говоришь? — Ну, понимаешь ли, у каждого из нас есть что скрывать. В сущности, наши ситуации — две стороны одной медали. По правде говоря, все это не совсем мое. Кстати, уверена, что и не твое тоже. Это как-то… странно. — Что именно? — спросил он, чтобы выгадать время. — Сама ситуация или то, что это мы с тобой? — Думаю, и то и другое. Но конечно, это странно, что мы с тобой здесь. — Почему? Казалось, они подошли к самому главному. Голос Ника звучал глуховато, он как будто силился подавить смутное предчувствие. Алекс замялась: — Ну… потому что… — Потому что сама мысль о нас с тобой смешна? Ну вот, он сказал это. Ник смотрел на ее лицо и чувствовал себя как игрок, выкладывающий на стол последнюю карту. Не имея понятия о великом значении момента, Алекс недоумевала: что он такое несет? «Главное, — решила она, — не разрушить тех остатков веры в себя, которые у него еще остались». — Я просто думаю, что ты сейчас немного сбит с толку. Но он-то знал, что никогда в жизни его голова не была яснее. Единственное, в чем он не мог разобраться, — это отчего у него горят щеки: от стыда или от того, что он наконец-то приблизился к своей главной цели. — Алекс, для меня все совершенно ясно. Ты очень яркая девушка, просто красавица. Ты слишком хороша для этого своего дружка. Так вот к чему он клонит! У нее дыхание перехватило от ярости. Господи, до чего же мужчины примитивны! Еще один случай убедиться, что Ричард был прав. Без сомнения, это Саймон сочинил всю шараду. Может быть, он даже финансировал ее своей золотой карточкой. Подумав об этом, Алекс сделала еще один глоток шампанского. Ну, сейчас она им покажет! — Понятно. Ник надеялся на больший энтузиазм с ее стороны, но решил не обращать внимания. — А как насчет меня? — Что насчет тебя? Забавно. Теперь она как будто играла с ним. Но он не отступал: — Что ты думаешь насчет меня? С замиранием сердца Ник понял: рано радовался. Алекс, как улитка, вдруг спряталась в раковину, а он даже не мог представить почему. — Ох, Ник, я думаю, ты прелесть. Уверена, что твои… проблемы — просто временное расстройство. Она отпила еще немного шампанского и наградила Ника ледяной улыбкой по всем правилам этикета. В ее тоне явно слышался сарказм. Что-то спугнуло ее, и сочувствия как не бывало. А он-то надеялся! Убитый ее неожиданной холодностью, Ник заговорил проникновенно, из самой глубины сердца: — Ты не веришь мне, Алекс. Почему-то ты решила, что я все это выдумал. За какого же сукина сына ты меня принимаешь? Отчаяние и горечь в его голосе, должно быть, тронули Алекс. Она спустилась с сияющей вершины своего морального превосходства и взяла его за руку: — Нет-нет, конечно, я так не думаю, Прости. Мне просто пришло в голову, что это Саймон подговорил тебя, и… На этот раз Ник посмотрел на нее так, будто она спятила. — Саймон?! Ты в своем уме? Я же сказал тебе: он ничего об этом не знает, а если бы узнал, наверняка бы уже колотил в дверь. — Не сомневаюсь. Алекс смотрела на него с раскаянием, не переставая ощущать тепло его руки. От ее прикосновения у Ника все внутри дрожало. И все же он решился подойти к другому опасному вопросу: — Так что же Ричард?.. — Вот уж о ком я не беспокоюсь. В крайнем случае он поколотит нас газетой по голове. Мы же ничего дурного не делаем. «Пока не делаем», — мысленно поправил Ник. — Конечно, нет, но некоторые могут подумать иначе. Ты же знаешь, какие бывают люди. — Ну и пусть. Дай-ка свой бокал. Думаю, ты можешь плеснуть себе еще немного. Что-то ты сегодня отстаешь. И не без причины. Еще не хватало споткнуться на последнем препятствии, хлебнув лишку. Когда придет время, надо, чтобы все было на уровне, а это, конечно, зависит и от него. Отведя бокал до того, как он наполнился до краев, Ник заметил, что щеки Алекс разрумянились, а глаза горят ярче, чем обычно. Она всегда хорошо держалась, сколько бы ни выпила, только с каждым бокалом с нее будто осыпалась скрытность, слой за слоем. Вот на это он и делал ставку. — В данный момент этот зануда улетел на какую-то конференцию в Женеву. Там будут обсуждать, что делать с этими вонючими клочками бумаги, чтобы загребать еще больше денег. Ник представил себе, как Ричард заключает свои сделки: можно об заклад биться, что на его самодовольной физиономии не отражается ровным счетом никаких эмоций. — Наверное, здорово иметь столько бабок. Тем более стыдно при этом не быть личностью. Хоть озолоти его, Ник не мог себе представить, что Алекс делает с мужиком, по сравнению с которым страховой агент — воплощение сексуальности. — Вряд ли он об этом думает. Он настолько занят добыванием денег, что не успевает получать от них удовольствие. И потом, он такой щедрый, — быстро добавила она, припомнив его фанфаронские ухаживания. У Ника дыхание перехватило от такого комментария. Он плеснул ей в бокал еще шампанского в надежде, что образ соперника выветрится из ее мыслей. Приятный туман в голове не помешал Алекс отметить, что Ник больше внимания уделяет ее бокалу, чем своему собственному. Она нерешительно запротестовала: — Ты что, хочешь меня совратить? Даже для ее собственных ушей фраза прозвучала невыносимо жеманно, однако Ник подхватил ее на лету: — Было бы неплохо. Его тон был непринужденным, он почти шутил. Почти. Алекс все труднее было сосредоточиться. Интересно, не всерьез ли он? Ник коснулся ее бокала и выпил — за то, чтобы больше не было никаких разногласий. — Вот видишь, не только Ричард может поить тебя шампанским. Бьюсь об заклад, ты никогда не проводила с ним такого вечера. — Да уж, такого точно не было. Я имею в виду — кого-кого, но тебя я и представить… — У Алекс плечи затряслись от смеха: только теперь она оценила весь юмор ситуации. Ник не знал, радоваться ему или обижаться. — И что это значит? — Ты… я… все это… — всхлипывала она, не в силах побороть приступ смеха. Ник тоже заулыбался. В конце концов оба они почувствовали облегчение. Напрасно он боялся, теперь все будет хорошо. Улучив момент, Ник протянул ей руку: — Алекс, иди сюда. Да не смотри ты на меня так! Я не собираюсь тебя лапать. Просто не могу разговаривать, когда между нами этот дурацкий стол. Алекс почему-то почувствовала себя разочарованной. Все же она обошла стол и уселась рядом с ним, скинув осточертевшие шпильки и подобрав ноги под себя. Ника чуть не хватил удар. Ему пришлось какое-то время восстанавливать дыхание, прежде чем он смог действовать дальше. Несколько выбитая из колеи его близостью, Алекс предприняла последнюю попытку воззвать к его совести: — Верность явно не твой принцип, а? Он очень серьезно посмотрел на нее: — Кстати, это мой принцип. Если уж на то пошло, это у тебя есть бойфренд. Эти слова смутили Алекс, она на минуту задумалась. — Ричард просто самоуверенный болван. По-моему, он думает, что я тут развлекаюсь, пока он держит руку на пульсе фондовой биржи. — И он прав, не так ли? Алекс вспыхнула: — Неправда! Я же сказала, на самом деле я никогда ничего такого не делаю. Даже не целуюсь. Если жизнь с Ричардом чему меня научила, так это самообладанию. — Бог знает, почему ты живешь с ним, Алекс. Ты могла бы выбрать любого. Алекс сникла. — Ну да. Все, что у меня есть, — это множество неосуществленных возможностей. — Я знаю, каково тебе. Теперь уже ему пришлось несладко. Алекс набросилась на него, как разъяренная тигрица: — Расскажи это своей бабушке, Ник! Твои фотографии черт знает как хороши. Нужно только, чтобы подвернулся случай — и у тебя все будет. Спроси у Саймона. У него ушло сто лет, пока он добился своего, но посмотри на него теперь. Куча денег, потрясающая квартира, не говоря о постояльце… В ее голосе явно слышался намек, но Ник, казалось, не обратил на это внимания. Как борзая, почуявшая дичь, он перестал замечать, что происходит вокруг. Он готов был сделать что угодно: солгать, совершить преступление — лишь бы Алекс поняла, что на самом деле представляет собой этот человек, носивший нелепые галстуки в стремлении как-то самовыразиться. Пусть он найдет себе кого-нибудь другого, кто будет восхищаться его смокингами и бабочками. — Не увиливай, Алекс. Тебе вовсе не надо себя продавать. Ты не должна терпеть Ричарда или кого-то еще просто потому, что он оплачивает твои счета. Ради бога, Алекс, как ты можешь жить с мужчиной, который ставит метки на носках? Она посмотрела на него в недоумении: — Откуда ты это знаешь? — Знаю. Алекс, ты снова пытаешься сбить меня с темы. Неужели это то, чего ты хочешь от жизни? Неужели ты можешь плюнуть на свои способности? Саймон говорит, ты чертовски хорошо пишешь. И ты еще убеждаешь меня не отказываться от своей мечты! А как насчет твоей? Ты выбрала самый простой путь. Я плохо представляю тебя в качестве примерной жены и матери отпрысков Ричарда. Нет, ты подумай: еще несколько лет, и ты будешь выезжать за город на выходные в собственном «вольво»! — Хватит твердить о нас с Ричардом! Можно подумать, с твоей личной жизнью все в порядке. Торчал бы ты тогда здесь! И Алекс метнула на него испепеляющий взгляд. Ник смущенно замолчал. Она решила ни за что на свете не заговаривать первой. Уставившись в стену, она стала думать о том, что не давало ей покоя в течение всего разговора. «Почему, — размышляла она, — у хорошего парня обязательно бывает какой-нибудь фатальный изъян? Вот взять Ника — ну что же это такое! Симпатичный, способный, добрый… и голубой. Ужасная несправедливость, но Саймону в этом вопросе можно доверять. Ужас! Тут самая темпераментная женщина станет фригидной мегерой». Ее грустные размышления были прерваны спокойным голосом Ника: — На самом деле все очень просто. У меня нет личной жизни. По крайней мере в том смысле, который ты имеешь в виду. Стараясь быть осторожной, Алекс спросила: — А как же Саймон? Саймон? Он и правда был очень внимателен к нему, но Ник всегда относил это на счет его артистического темперамента. У Саймона были самые широкие взгляды и самый веселый характер, но было бы достойно скрижалей истории, если бы он когда-нибудь забылся настолько, чтобы обнажить перед Ником руку выше манжета, не говоря уж о какой-нибудь иной части тела. — Я не очень понимаю, к чему ты клонишь, но если ты в самом деле хочешь знать… — Нет! Она испугалась своего крика, но ей совсем не улыбалось выслушивать жуткие подробности. Чем бы они там ни занимались, лучше оставить это в темных глубинах своего воображения. — Я только хотел сказать… На этот раз Апекс закрыла голову подушкой. — Нет, Ник, не надо! Прости, что спросила. Это меня не касается. — Слушай, я не хотел тебе говорить, но на самом деле я не… ты понимаешь… Алекс вынырнула из-под подушки. — Ты хочешь сказать, что… не занимаешься этим? Она с трудом выговаривала слова. Так лгать мог только дипломированный актер или сам Макиавелли, а Ник не был ни тем, ни другим. По крайней мере ей хотелось так думать. — Нет, с тех пор как был на Востоке. Знаешь, пуганая ворона куста боится. Я думал, это может длиться вечно, но все кончилось скверно. Такая вышла неприятная история… А я, знаешь, не из тех, кто легко меняет партнеров. Так что мне оставалось потихоньку зализывать раны. Иногда мне кажется, что из меня выбили всякую веру в людей. — Я уверена, это не так. Просто ты еще не встретил свою любовь, вот и все. Ее сердце рвалось навстречу Нику и одновременно замирало в ожидании его ответа. Он почувствовал, что настал момент для решительных действий. — Бьюсь об заклад, ты считаешь меня неудачником. Неудачей для женщины — это может быть. Он смущенно улыбнулся, и у нее участился пульс. Она ощущала, как, что называется, вздымается грудь, и только удивлялась, почему вокруг нее не образовалась лужа, ибо сердце ее стремительно таяло. Этому человеку нужна ее помощь! Во всяком случае, именно этим Алекс предпочла объяснить свое волнение. — Ник, неужели с тех пор у тебя ничего не было? Ну там случайного… поцелуя или чего-нибудь в этом роде. Ник печально покачал головой: — О Господи, мне так неловко говорить с тобой об этом! Не могу поверить, что произношу это. Нет, Алекс, за последние два года я никого даже в щечку не чмокнул. На прощание мне поведали, что даже щенок бульдога не способен пускать слюни так, как я. Это точные слова. А что до того, каков я в постели… И тут Алекс, к своему ужасу, увидела слезы в его небесно-голубых глазах. Они ярко блестели, а взгляд был устремлен в никуда, как у человека, который старается собраться с силами и вести себя как подобает мужчине. Почувствовав в своей руке маленькую теплую ладошку, Ник поднял взгляд, и сердце его замерло. Светской леди больше не существовало. Перед ним была женщина, осененная сознанием своей великой миссии. — Ник, я уверена, это было сказано сгоряча. Держу пари, ты классно целуешься. Слушай, я, конечно, не совсем то, что нужно, и все такое, но почему бы нам не попробовать просто… — Ну, если ты уверена… Ник был полон решимости воспользоваться моментом, пока она не передумала. Он наклонил голову, ее губы доверчиво потянулись к нему. От наслаждения у него мурашки побежали по спине. Он чувствовал, как Алекс задрожала от его прикосновения. Было неземным блаженством наконец коснуться ее, однако пришлось оторваться от ее губ, чтобы не вызвать подозрения. Выражение смятения на его лице было безупречным; Ник приложил максимум усилий, чтобы выглядеть профаном. — Я думаю… э-э… — Ну, как тебе? Да, не очень оригинальная получилась фраза. Ник был недоволен собой; впрочем, и обстоятельства были непростые. Как и следовало ожидать, Алекс передернуло от такого идиотского вопроса. — Терпеть не могу, когда меня об этом спрашивают. Сразу же хочется соврать. Ник почувствовал, что ему просто необходимо услышать от нее правду. — Не надо. Просто скажи, что ты думаешь вот в эту минуту. — Я думаю, что в эту минуту мне нигде на свете не было бы лучше. — Разве что в постели? — С чашкой какао? — Алекс решила сострить, чтобы разрядить накалившуюся до предела атмосферу. — Не совсем. Обескураженная его прямотой, она опустила взгляд и увидела бутылку шампанского. Во что бы то ни стало надо покончить с этой невыносимой нервозностью! Алекс схватила бутылку и весело (как она надеялась) помахала ею: — Долить? Взяв себя в руки, Ник протянул бокал. — Спасибо… А теперь иди сюда. Правда, здесь хорошо? И он мягко усадил ее рядом с собой, свободной рукой обнимая за плечи. Алекс показалось, что сквозь нее прошел электрический разряд. Как ни старалась она взять пример с Ника и держаться непринужденно, ничего не получалось. Он стал тихонько гладить ее по волосам. Это получилось так естественно, что Алекс, убаюканная его медленными ленивыми движениями, расслабилась. Ей нравились мягкие прикосновения его пальцев. Словно избалованная персидская кошка, растаявшая от удовольствия, она бессознательно прижалась к нему и подняла лицо, сияющее блаженной улыбкой. Она будто плыла на облаке, ее тело отяжелело, а мысли парили где-то в небесах. А потом он поцеловал ее. Просто так, без предисловий, без колебаний. На этот раз он не играл ни в какие игры, ничего не доказывал. Она ответила на его поцелуй так, будто это была самая естественная вещь на свете. Да это так и было — не то что раньше. Шея не напрягалась, зубы не мешали. Не было желания говорить во что бы то ни стало, даже когда к твоим губам уже прижаты чужие. Нет, все было по-настоящему искренним, невероятным, так что она чуть не застонала, когда он в конце концов оторвался от нее. — Останься со мной, Алекс. Пожалуйста. — Я никуда не ухожу. — Нет, я имею в виду — останься на ночь. Со мной. Долго-долго, целую вечность, она смотрела прямо в его глаза, и в эти секунды впервые в жизни поняла настоящий смысл близости. Алекс могла смотреть на Ника бесконечно и молчать, не ощущая необходимости прикрывать свои чувства какой-нибудь остроумной фразой. Не было такой знакомой потребности разрядить напряжение, сгустившееся между ними, какой-нибудь шуткой или ироничным замечанием. Она не хотела держать его на расстоянии. Более того, Алекс едва удерживалась, чтобы не упасть к его ногам и не умолять его — пусть делает с ней что хочет, долго-долго, без конца. Правда, в таких излишествах не было необходимости. Ник встал с дивана и протянул ей руку. Она взяла ее без колебаний, и он повел ее к широкой кровати, которая виднелась в глубине комнаты, белым пятном вырисовываясь в вечерних сумерках. Они опустились на кровать, и Ник начал медленно исследовать ее одежду, как вдруг вновь настойчиво задребезжал мобильник. Этот звук отозвался где-то в туманных глубинах сознания Алекс, и от внезапной мысли она вскочила как ужаленная. — Черт! Снова эта старая ведьма! Не может быть, чтобы уже было десять! Но было именно десять. Придется уверять Уллу, что свидание закончилось, иначе ей влетит по первое число, к тому же Нику придется выложить больше денег. — Улла, привет! Да. Я в туалете. Алекс молнией метнулась в названное помещение и включила кран. — Нет, все в порядке. Я могу разговаривать. Да… мы только что из ресторана. Да, очень мило. Нет, это все, чего он хотел. Э-э… по правде говоря, он немного нервничал. Может, в другой раз… Мне кажется, ему надо сначала узнать человека и все такое… Да, конечно, завтра подвезу деньги. Да, я закругляюсь. Кажется, я слишком много съела. Суббота? Мне надо… э-э… посмотреть свое расписание. Я дам тебе знать. Прекрасно, ладно, до завтра. Алекс вышла в комнату отрезвленная и виновато потупилась, поймав вопросительный взгляд Ника. — Я совсем забыла об этом. Я собиралась позвонить и сказать, ухожу я или остаюсь и сколько денег ей отдам. — Ты остаешься. И Ник притянул ее за руку, и она не стала сопротивляться. Алекс оставалось только удивляться, как быстро он помог ей расслабиться. Так естественно было стоять, прижавшись к нему, и чувствовать, как его руки обвивают талию, а губы обещают целый мир наслаждений. Она осторожно провела рукой вниз по его спине, потом прикоснулась к пуговицам на рубашке. И в этот самый момент ее джинсы сползли вниз: Ник одним движением расстегнул молнию. Поглощенная волнующими ощущениями, Алекс начисто забыла о необходимости втянуть живот и позаботиться о привлекательной позе. А когда его рука скользнула вниз по ее шелковому боди, она забыла обо всем на свете. Он медленно опускал голову, прикасаясь губами к ее телу все ниже и ниже. Она дрожала от его настойчивых поцелуев, в жарком огне желания отбрасывая последнюю догорающую стыдливость. Он был изумительным любовником, одновременно нежным и легкомысленным. С ним не было неловких пауз и дурацкой возни. И было совершенно не нужно думать о том, как произвести на него впечатление. Алекс могла исполнить — и часто исполняла — потрясающий с технической точки зрения номер в постели. Иногда она почти упивалась собой. Но это — это было что-то другое. Помимо всего, все было потрясающе искренне. Вдохновленная откровенностью Ника, Алекс взяла его руку и положила туда, где она хотела ее чувствовать. Он ответил ей тем же. Они двигались в такт, то игриво, то с нарастающим пылом. Без единой мысли о чем-нибудь, кроме друг друга, без тени вины или раскаяния, которое бы охладило их страсть. Они просто были вместе. Сходя с ума от возрастающего желания, Алекс почувствовала, что просто должна ощутить его внутри себя, своей частью, своей собственностью. Она тесно прижалась к нему, отвечая на его невысказанный вопрос настойчивым, отчаянным поцелуем. Обхватив ее за бедра, он вошел в нее одним толчком, и на мгновение их души замерли. Их глаза встретились, полные такой прозрачной глубиной любви, что не нужны были никакие слова и невозможна была никакая неловкость. Почувствовав легкое движение ее бедер, он начал двигаться внутри ее, сначала медленно, потом все быстрее и безудержнее. Вместе упали они в багровый туман желания, пот струился по их разгоряченным телам, страсть становилась невыносимой. Ник взглянул на нее из-под полуприкрытых век и удивился красоте ее тела. Тусклый свет очерчивал каждый его изгиб, когда она отстранилась, а затем снова упала на него. Их близость была озарена глубиной чувств, испытываемых ими друг к другу, чувств, которые в эти несколько коротких часов были свободны от всех условностей. Они были безудержны в своей страсти и громко вскрикнули, достигнув ослепительного экстаза. Потом, когда Алекс обвилась вокруг него и почувствовала на своей спине его нежную руку, она уплыла далеко-далеко, в теплый лазурный край, где всегда будет так — только они вдвоем, слитые в безмолвном блаженстве. Она никогда не представляла, как хорошо это может быть. Ричард занимался любовью так, будто находился на огромном, непреодолимом расстоянии — беда многих англичан. Ник же не боялся чувств, не боялся близости. Его откровенность уносила Алекс прочь от сомнений и полуосознанного стыда в мир доверия и свободы. В мир, где она могла смеяться вместе со своим любовником и не бояться уязвленного самолюбия, где форма ее живота не имела никакого отношения к ее способности нравиться и возбуждать. Никогда еще Алекс не чувствовала себя такой любимой и желанной. Она была совершенно, полностью удовлетворена и засыпала в сладостном изнеможении. А рядом с ней лежал Ник и молился так горячо, как никогда в жизни.Глава 2
Целый день она просидела за компьютером, пытаясь хоть как-то разобраться в корреспонденции Лидии и чувствуя, что у нее ум за разум заходит. Для специалиста по связям с общественностью Лидия, пожалуй, тратила чересчур много времени на игру в прятки со своими кредиторами. Алекс уже перестала считать, сколько раз ей приходилось врать по телефону под неистовую жестикуляцию своей расточительной начальницы. Конечно, все объяснялось недавним разводом Лидии и «абсолютно необходимой ей магазинотерапией». К такому средству Алекс тоже не прочь была бы прибегнуть, если бы ей хоть в небольшой степени была свойственна неподражаемая маневренность ее начальницы. Еще три часа — и она сможет улепетнуть домой, к славному стаканчику вина, дивану и паре видеокассет. Ричард в очередной раз подался в Америку, оставив ее наслаждаться одиночеством, что она и делала, если не считать странного ужина с Саймоном и его постояльцем Пиком. Алекс не могла понять, как это произошло. Бесконечные звонки Саймона прекратились ~— верный признак, что все идет великолепно. Алекс могла начертить диаграмму развития романов Саймона, основываясь на том, сколько раз в день он терзал ее уши отчаянным бредом влюбленного. Она не могла бы припомнить, сколько раз он был окончательно и бесповоротно влюблен навеки, пока его не начинала томить скука, и тогда вечность становиласьделом нескольких недель — или дней, если новая страсть была уж совсем неудачной. Не то чтобы он когда-нибудь был жестоким. Наоборот — это был самый щедрый, самый добродушный человек, на покровительство которого только и могли рассчитывать эти симпатичные молодые люди. Но, к их несчастью, у него был ум, отточенный, как рапира, и этот ум требовал топлива получше, чем разглагольствования какого-нибудь посредственного подросточка. Алекс усмехнулась, вспомнив одного недоделанного типа, который таращился в телик, будто видел там откровение Божье. Всему остальному он предпочитал боевики, к другим фильмам относился с некоторым подозрением. Особую неприязнь Чед испытывал к субтитрам; впрочем, Саймон был склонен отнести это к его полной неспособности прочесть что-либо, кроме заголовка бульварной газете. Алекс была вынуждена согласиться с таким объяснением. Какое транжирство со стороны природы: великолепное тело досталось парню с интеллектом амебы. Надо признать, Саймону было нелегко оторваться от того, что оказалось чисто физической склонностью. Но тут, к счастью, подвернулись съемки в Антигуа, а когда он вернулся, Чед уже устроился с каким-то парикмахером — туда ему и дорога. И вот теперь Ник. Светлая голова, сногсшибательная внешность и прекрасная душа в придачу. Алекс чувствовала невольную зависть всякий раз, когда приходила к ним домой. Забавно — она уже стала думать об этой квартире как об их общей… Ник едва прожил здесь три месяца, но Саймон вовсю хлопотал вокруг него, при любом удобном случае говоря о нем и о себе — мы. Алекс не могла его осуждать. А все же почему это все хорошие парни неминуемо оказываются или уже занятыми, или голубыми? Телефонный звонок прервал ее грустные размышления. Это был всего-навсего очередной приятель Лидии, который хотел пригласить ее на легкий ленч в шикарном ресторане. Непонятно, как только ей удавалось зарабатывать? Хотя надо сказать, что Лидия, кажется, вполне преуспевала, к тому же вокруг нее вечно увивались старые перечники, возглавлявшие всевозможные крупнейшие компании. Упаси ее Господь осуждать кого-то, тем более женщину, просто Алекс была уверена, что чрезмерное кокетство и слишком облегающее обмундирование слегка мешали профессиональным успехам Лидии. Но та решала свои проблемы несколько иначе — в конце концов, она женщина, и она возьмет свое, что бы ни блеяли эти глянцевые журналы о непритязательном, добром поколении девяностых. Алекс фыркнула, подумав о добрых, непритязательных сверстницах, готовых разорвать тебя в клочья, и вытянула из-под груды папок журнал. Пока Лидия наслаждается последним часом из трех, которые она отводила себе на ленч, Алекс могла немного повитать в облаках. Первая же фотография привела ее в восторг. Была у Алекс одна слабость — туфли. А эта пара была просто восхитительна. Великолепный цвет, чудесная форма и, наконец, цена. Какого черта она себя мучает! Бегство от действительности — это хорошо, но только пока реальность хоть как-то этому соответствует. Эх, кишка у нее тонка! Взять бы да поставить себе цель — и пока не добьешься, не успокаиваться. Проблема в том, что Алекс не знала, что это за цель. Ее способности были не из тех, что хорошо продаются, все эти литературные потуги и вспышки творчества… Тихая семейная жизнь тоже не слишком ей улыбалась, хотя она была совершенно уверена, что Ричард был для этого идеальным вариантом. Ричард. Надо было решаться. Гарантированная защита от счетов и кругленькая сумма на расходы. Конечно, надо хвататься за свой шанс, но что-то внутри ее все еще сопротивлялось. И дело было не только в недостатке страстности и этой противной возне — с этим можно было жить. Из многочисленных статей она выяснила, что это вполне нормально. В крайнем случае она даже могла смириться с тем, что он жил, дышал и преподносил себя миру как нечто исключительное. Единственное, на что она не могла не обращать внимания, — это неясное посасывание в желудке, которое возникало у нее каждый раз, когда она представляла свое будущее с ним. Она так и видела, как сидит в уютненьком уголке и приспосабливается к его узеньким интересам. Нет, должен быть другой способ самореализоваться, пока рутина не засосала тебя навсегда. Некоторые женщины зарабатывали уйму денег, часто затрачивая гораздо меньше усилий, чем она, сидя за этим столом, к тому же им не приходилось выносить бесконечные капризы Лидии. Может, в этом все дело? Стоит только усвоить манеры светской львицы, и успех придет сам… Алекс не могла представить, что станет шататься по модным ресторанам в каком-нибудь навороченном прикиде. Но вот мысль приходить в офис от случая к случаю ей импонировала. Вместо того чтобы сидеть за компьютером, полдня трепаться с важным клиентом… А с другой стороны, она видела этих самых клиентов и вполне могла вообразить, на что они становились похожи после пары коктейлей. Направив свою фантазию в более безопасное русло, она перелистнула еще несколько страниц и снова замерла, увидев сногсшибательную картинку. Это была статья о преуспевающей женщине. Даже вполоборота та выглядела потрясающе. Наверху был броский заголовок, информирующий читателя, что героиня статьи к двадцати пяти годам заработала кучу денег. Хорошее образование, умение правильно говорить… и навыки проститутки высшего разряда. Алекс читала со все возрастающим интересом. Конечно, она знала, как прибыльно может быть подобное занятие, но ей всегда казалось, что этим занимаются, ну, в общем, не такие девушки. И вот, пожалуйста — женщина с университетским образованием, которая родилась примерно там же, где и Алекс, и окончила частную школу, о какой та и мечтать не могла. Мало того, эта женщина гордилась своей профессией. Ну может, не настолько гордилась, чтобы открыть свое настоящее имя или сняться так, чтобы ее можно было узнать, — и все-таки было ясно, что она получает не только деньги, но и удовольствие. Она прямо так и говорила. Алекс почувствовала себя заинтригованной, но это было мелочью по сравнению с ее изумлением, когда она прочитала, что очаровательная героиня статьи никогда не вступает со своими клиентами в половую связь. Вместо обычных услуг девушки по вызову она предоставляла им сколько угодно фантазировать на тему кнутов, цепей и прочего. Кроме того, время от времени она устраивала себе бесплатную уборку: некоторые особенно рьяные клиенты были счастливы приплатить ей за возможность вычистить ее туалет. Журналист сравнивал стиль работы этой девушки с привычками ее более сговорчивых коллег, представляющих собой десерт для богатеньких плейбоев, которые пили, ели, щупали их и ожидали за свои деньги вполне закономерной развязки. Ни один из них не позволял себе ничего подобного с героиней статьи. А ее большие заработки и самоуважение! Она даже платила налоги, хотя и прикрывалась какой-то заурядной профессией. Алекс подумала, что у бухгалтера должно было здорово поработать воображение, чтобы привести ее экзотические отчисления к приемлемой статье внутренних бюджетных поступлений. «И все же, что ни говорите, нет ничего отвратительнее престарелого чинуши, ползающего у твоих ног», — подумала Алекс. Исключение, пожалуй, составил бы банковский клерк. К тому же она не могла представить себя с ног до головы одетой в винил. А все-таки здесь таилось, интересное решение, по крайней мере одной из ее проблем. В этом было рациональное зерно. Что, если просто проводить с этими парнями досуг — в самом буквальном смысле слова? Из статьи было ясно — они звонят в агентства совсем не за этим. Но очевидно, что можно заработать деньги, даже ограничиваясь одними разговорами. Алекс считала себя довольно привлекательной, умела поддержать разговор и — спасибо старомодной школе для молодых леди, в которой она училась, — при желании могла блеснуть изысканными манерами. Некоторые из этих качеств Алекс с большим или меньшим успехом применяла, когда ей приходилось иметь дело с нетерпеливыми приятелями Лидии: они любили поколотить кулаками по секретарскому столу, но, как замечала Алекс, моментально таяли, стоило ей нежно улыбнуться и похлопать ресницами. Да, вот оно, решение ее проблемы, ключ ко всему! Она немного видоизменит древнейшую профессию. Наметит себе в жертву какого-нибудь старикана, сыграет на его тщеславии так, как это делала Лидия, и замечательно проведет время. Пофлиртует немного — чтобы только заинтересовать его, но не подпустит ближе. Алекс была уверена, что справится с самым отъявленным старым извращенцем, — надо только вовремя напустить на себя вид школьной директрисы, и он будет у нее в руках таять как воск. Это так просто — и ведь действительно, это должно сработать! Интересно, хватит ли у нее духу попробовать. Ну что ж, есть только один способ это проверить. Покопавшись в бумагах под столом, она вытащила растрепанный экземпляр «Желтых страниц» и трясущимися руками стала перелистывать справочник. Наконец она обнаружила целый раздел, посвященный нужной ей теме. Такой объем информации ее обескуражил. Четыре страницы рекламы — целые полчища знойных красавиц и томных сирен. Пара объявлений была обведена затейливой рамочкой, чтобы привлечь особое внимание, и почти все обещали молодую плоть для удовлетворения самого взыскательного клиента. Да, судя по всему, должен быть спрос, если предложений так много. И все же Алекс еще не была уверена, что сможет решиться на это. — Дорогая! Какой ужас! Алекс едва успела перелистнуть журнал на какой-то более невинный раздел, как в комнату влетела Лидия. Она рвала и метала. Какой-то придурок из ее клиентов перепутал эту неделю со следующей, и в результате она лишилась ежемесячного тет-а-тет с зеленым салатом и всякими деликатесами. — Мне было так неудобно, но Альфредо просто прелесть. Душка, он меня хорошо знает. Я же там практически живу. Он, наверное, думает, что я какая-нибудь потаскушка — столько раз бывала в его ресторане с разными мужчинами. Но чтобы ко мне не пришли — это со мной впервые. Господи, какой идиот! Если бы у него не было контрольного пакета, его бы уже давно вышвырнули. Я и раньше думала: у него что-то не так. Он был какой-то рассеянный. В прошлый раз забыл мое имя — все время называл меня Лавинией или еще как-то. А теперь это! Алекс застыла, чувствуя, как знакомая трескотня Лидии обволакивает ее с головы до ног. Ее губы сложились в подобие вежливой улыбки. — Бедняжка! Давай я сварю тебе кофе. А потом покажешь мне, что ты купила. Лидия изобразила благодарность и свалила на пол многочисленные пакеты, которые держала все это время в руках. — Как это мило с твоей стороны! Разумеется, я умираю с голоду, но я бы не могла проглотить ни кусочка, сидя за столом — пусть даже шикарным — в полном одиночестве. Нет, единственное, что мне могло помочь, — это магазинотерапия. Надо сказать, Лидия и в лучшие времена почти не ела, предпочитая потягивать из бокала, в то время как ее клиенты усердно поглощали одну порцию за другой. Алекс мысленно поблагодарила провидение, что Лидия появилась вовремя. Еще несколько секунд — и она могла поддаться временному помешательству и набрать один из номеров. И тогда… В знак признательности Лидии Алекс заварила кофе, который та якобы предпочитала (хотя месяцы экспериментов показали, что Лидия не замечает разницы между ним и обычной растворимой бурдой). Так, теперь пара бисквитов, чтобы Лидия могла от них отказаться, — это для нее такое удовольствие! — Ой, спасибо тебе! Какая ты милая! Нет-нет, это я не буду. Воздержусь, иначе я в жизни не влезу в бикини на День святого Варфоломея. Ну вот, она даже дала Лидии возможность упомянуть о предстоящем ей выходе в большой свет. Теперь день пройдет в благословенном покое, и Алекс будет избавлена от вечного брюзжания начальницы. Единственное, чего остается пожелать, — чтобы этот покой был заполнен чем-нибудь более творческим, чем расписание встреч Лидии и ее непрекращающееся хвастовство. Тягомотные дни в офисе, а потом вечера с Ричардом, зачастую еще более выматывающие, и в результате ни на что другое уже не остается ни сил, ни времени. Алекс никогда не хватало мудрости вовремя прикусить язык, смириться с допотопными взглядами Ричарда. Только поэтому она, видимо, и подумала, что сможет иметь дело с озабоченными старыми пнями. Лидия вскоре заняла свою излюбленную позицию у телефона, предоставив Алекс рыться в старых бумагах и читать журнал. Может, скучновато, но лучше, чем биться над каким-нибудь пресс-релизом. Полчаса счастья — и вот Лидия высунула голову из своего святилища и попросила Алекс сбегать в банк. — Я идиотка, со всеми этими переживаниями совсем забыла оплатить пару чеков. Может, ты будешь добренькой… По крайней мере она подышит свежим воздухом и поглазеет на витрины. Конечно, для таких покупок нужна сверхъестественная зарплата. Цены не написаны, но можно себе представить… Алекс почувствовала угрызения совести, вспомнив о своих финансовых делах: за последние два дня из банка пришло два письма, а у нее даже не хватило духу их вскрыть. Конечно, еще какие-нибудь выплаты, последний шаг к давно маячившему на горизонте превышению кредита. На минутку задумавшись, не написать ли в графе «плательщик» свое имя, Алекс все-таки честно погасила чеки начальницы. От отчаяния она стиснула зубы. Будь что будет. В конце концов, сколько это может продолжаться? Нет, лучше не думать об этом. Алекс подошла к кассовому аппарату и выбрала в меню «остаток». Закрыв глаза, она задержала дыхание. Господи, помоги! Аппарат издал кудахтающий звук, потом заскрипел и выплюнул маленький кусочек бумаги. Ну вот и все. Ее драгоценная карточка исчезла в недрах машины. Алекс хотела застонать, но голос не слушался ее, и она только проглотила подкативший к горлу комок. Она с трудом заставила себя взглянуть на чек, но от этого стало только хуже. Мало того, что остаток равнялся нулю, она увидела, что ее последний чек за квартирную плату еще не оплачен. Собрав волю в кулак и вспомнив, что она взрослый человек, Алекс подошла к миловидной девушке за столом обслуживания клиентов. Сердце колотилось, как в далеком детстве перед кабинетом директрисы. Девушка заученно улыбнулась: — Я могу вам помочь? Тон был безукоризненно вежливый, однако она была больше похожа на олицетворение Банковского Служащего, чем на живого человека. — Э-э… кажется, у меня проблемы со счетом, аппарат забрал у меня карточку. Но она мне нужна. Я без нее ничего не могу сделать, мне в самом деле надо получить се обратно. Сегодня. Алекс изо всех сил старалась оставаться хладнокровной и уверенной в себе, но внутри у нее все дрожало. — Понимаю. Могу я посмотреть ваши данные? Служащая снова снисходительно улыбнулась и положила пальцы на клавиатуру. Еще секунда — и унизительная картина финансовых обстоятельств Алекс будет на мониторе. Предчувствие конца ужаснуло Алекс. Назвав свое имя, она как зачарованная смотрела на ухоженные руки девушки. Она была приблизительно того же возраста, что и Алекс, но сейчас между ними разверзлась пропасть. Конечно, она ведь на рабочем месте… Девушка нахмурилась, набрала на клавиатуре еще что-то и наконец подняла взгляд на Алекс. Ее улыбка на этот раз была не такой приветливой. — Как вы, наверное, знаете, ваши средства на счете израсходованы. Недавно мы были вынуждены отклонить довольно солидный чек. За последние дни мы несколько раз писали вам — просили не выписывать новых чеков, пока вы не будете в состоянии покрыть перерасход. В данных обстоятельствах я не уполномочена вернуть вам карточку. Героически поборов искушение задушить эту самоуверенную корову, Алекс несколько раз вдохнула и выдохнула, пытаясь прийти в себя. Существует же какой-то выход. Насколько она знала, банки всегда стараются завалить клиентов деньгами. Должен быть какой-то способ вернуть кусочек пластика, который был для нее всем. — А как насчет кредита? Я могу постепенно покрыть его, делая, например, регулярные отчисления… Девушка смотрела на нее с жалостью. — Не думаю, что в сложившейся ситуации вам подойдут наши условия кредитования. По нашим сведениям, ваши расходы почти каждый месяц превышали поступления на счет. Боюсь, вы не в состоянии выплачивать проценты по кредиту. Чертова баба! — Но я просто не могу обойтись без своей карточки. Она мне необходима! Я каждый месяц вношу деньги на счет. Да, конечно, я кое-что трачу. Но вы же не можете просто выбросить мою карточку и оставить меня умирать с голоду. Это возмутительно! Алекс почти кричала от негодования. Несколько человек из очереди напротив обернулись и с интересом наблюдали за происходящей сценой. Алекс чувствовала себя как жертва автомобильной аварии. Она была вся красная от унижения. На нее все глазели, а эта бюрократка за столом просто окаменела. — Мисс Хантер, пожалуйста, постарайтесь успокоиться. Разумеется, банк не оставит вас умирать с голоду. Мы можем выработать план выплат, который позволит вам получать некоторую разумную сумму еженедельно. Боже, какой стыд! Как подросток, вынуждена стоять по стойке «смирно» и просить на карманные расходы! — И какую же сумму вы считаете разумной? — Мы должны посмотреть основные статьи расхода, квартирную плату и тому подобное и в соответствии с этим вычислить сумму. Но я должна предупредить, что вам придется урезать расходы. Судя по садистским наклонностям, эта женщина все свободное время посвящала восковой эпиляции. — Квартплата! Господи, этот чек, который вы отклонили, — это моя квартплата! Его надо оплатить, просто необходимо! Алекс изо всех сил старалась не расплакаться, но равнодушие к ее положению просто убивало! — Мне жаль, но он был возвращен. Теперь я ничего не могу сделать. Служащая выглядела как механик, предъявляющий счет за небольшой ремонт. — Хорошо, а если я выпишу еще один? Вы его оплатите? Это моя квартплата. Если я не заплачу, меня вышвырнут на улицу, скорее всего я потеряю работу, и тогда я уже никак не смогу погасить задолженность. Алекс стала пунцовой, в ее голосе звенело отчаяние. Еще немного — и она станет бездомной! Теперь уже на нее смотрели все посетители. Алекс не без удовлетворения заметила, что ее истерика произвела на мраморную банкиршу желаемое впечатление. — Прошу вас, мисс Хантер… Я должна переговорить с менеджером. Мы посмотрим, что можно сделать. Посидите здесь пару минут, пожалуйста… «И заткнитесь», — явно хотела сказать она. Только и заботится, чтобы никто не осквернил священных стен ее драгоценного банка. Девушка выскользнула из-за стола и побежала советоваться с начальством. У Алекс внутри все кипело. Жаль, что это была женщина, иначе можно было бы в крайнем случае прибегнуть к решающему средству — удариться в слезы. Для Алекс это был не первый скандал в банке, но никогда дело не заходило так далеко. Ссутулившись в своем кресле, Алекс возвела взгляд к бирюзовому потолку и тоскливо подумала, что эта цветовая фантасмагория могла пятьсот раз окупить ее задолженность, еще и осталось бы. Но вот мисс Мороженая Курица вернулась, неся себя со всем достоинством, какое ей позволяли теннисные тапочки и соответствующие духи. — Я переговорила с мистером Картрайтом, и он согласился в виде исключения разрешить вам оплатить квартиру. Но в дальнейшем ваши чеки должны покрываться из средств на счете. По крайней мере одну битву Алекс выиграла. Одним кошмаром в жизни меньше. К сожалению, судя по всему, это далеко не конец. Служащая явно решила серьезно взяться за Алекс, и та уже чувствовала, что после «анализа расходов» правление банка вычислит такую сумму, на которую едва ли сможет существовать и монахиня. Ее задолженность взлетела до невероятных высот, а карточку ей не вернут, пока она не докажет свою благонадежность. Алекс мрачно подумала, что убийце легче было бы добиться оправдательного приговора. Совершенно раздавленная, она наконец вышла из банка и доплелась до офиса с опозданием на час, за что была награждена ледяным взглядом начальницы. Алекс описала Лидии ситуацию, не жалея красок, так что та в конце концов растаяла, заварила ей чашку чаю и даже пообещала подумать об увеличении зарплаты — правда, не стоит на это слишком надеяться, но… Что надеяться не стоит, Алекс и сама прекрасно понимала. Лидия могла в запале дать множество обещаний, но когда дело доходило до их выполнения, отделывалась туманными намеками, что миллионы людей были бы счастливы работать на месте Алекс за кусок хлеба и доброе слово. У Алекс были кое-какие сомнения на этот счет. Все, что было в их работе приятного, целиком доставалось Лидии. Вот и теперь она наносила боевую раскраску перед тем, как умчаться в театр. Однако она на секунду остановилась, чтобы сказать Алекс несколько слов утешения: — Удачи тебе, дорогая. Не дай этим ублюдкам извести себя. Я бы сровняла эти банки с землей. Ну ладно, побежала, завтра увидимся. И она упорхнула, послав Алекс воздушный поцелуй. Конечно, Лидии легко было пичкать ее банальностями. Интересно, что бы она стала делать, если бы в один прекрасный день осталась без средств к существованию? Вряд ли она была бы спокойна. Так, теперь надо позвонить квартирной хозяйке и выдержать кошмарный разговор, убедить ее, что со следующим чеком будет все в порядке, что всему виной какое-то мистическое недоразумение в банке. Хозяйка была не слишком приветлива: — Я жду чека до четверга, и ни на день дольше. Старая корова говорила так, будто делала ей невесть какое одолжение. Однако Алекс пришлось прикусить язык, а напоследок еще и рассыпаться в благодарностях. Еле вынырнув из потока извинений и обещаний, она судорожно вздохнула и уронила голову на руки. По крайней мере с этим покончено. Лучше всего сегодня же отправить злосчастный чек, пока она не растранжирила на еду весь свой трогательный бюджет. Прощай, пицца на дом, и видео, и портвейн по вечерам. Больше никаких журналов, никаких приятных мелочей для поднятия духа и, уж совершенно ясно, никаких утешительных рейдов в магазин. Похоже, надвигаются самые унылые месяцы в ее жизни с редкими проблесками в виде обедов за счет Ричарда — но если бы хоть это давало какую-то иллюзию светской жизни… И все равно, даже перед самыми воротами преисподней, она бы ни за что не намекнула Ричарду о своих затруднениях. При мысли о его самодовольной физиономии Алекс передернуло. Вот когда подтвердится его непоколебимая уверенность в том, что она, как и любая другая женщина, не проживет без мужчины. Правда, надо отдать ему должное, он предложил бы ей помощь. Но пока у нее есть хоть один шиллинг, она ни за что не будет принадлежать человеку, посягающему на ее свободу. Алекс прекрасно знала, что ее независимость бесила его, и втайне это доставляло ей огромное удовольствие. Еще пятнадцать минут — и можно складывать бумаги. Это занятие обычно доставляло ей большое удовольствие, но сегодня все было иначе. Да, сегодня дома ее ждали спагетти, телевизор и стакан какой-нибудь дешевой безрадостной бурды. Эта перспектива повергла Алекс в такое уныние, что у нее едва хватило энтузиазма на то, чтобы придать рабочему месту некую видимость порядка (для чего она ожесточенно разгребла середину стола) и вырубить компьютер. Она уже наклонилась, чтобы сунуть обратно под стол «Желтые страницы», как вдруг в ее голове всплыли обрывки утренних мыслей и неожиданно отвергнутый план показался заманчивым. Не давая себе ни секунды на размышления, она быстро перелистала страницы. Девушки по вызову. Тысячи объявлений о досуге, большинство из них с осторожной припиской вроде «заинтересованным лицам связываться по такому-то телефону». В своем теперешнем настроении Алекс была совсем не уверена, что соответствует великолепию, предлагаемому в рекламе. Впрочем, терять было нечего. Боясь передумать, она ткнула пальцем в первое попавшееся объявление и набрала номер. После двух-трех гудков послышался низкий голос, который с волнующей таинственностью прошелестел: — Алло? — Э-э… а-а… алло. Я звоню по объявлению. В смысле — по поводу работы, — торопливо добавила Алекс, пока у обладательницы низкого голоса не возникли другие идеи. — Вы уже когда-нибудь выполняли подобную работу? — спросила женщина так, будто читала ежедневное меню. — Нет. На противоположном конце провода повисло молчание. — Но у меня хорошее образование, я окончила университет, и я, ну, все говорят, что я привлекательна, и я специалист по связям с общественностью, так что умею работать с людьми… Клиенты и все такое… И… мне двадцать пять лет. Плюс-минус три года. Алекс где-то читала, что двадцать пять — крайняя черта для тех, кто хочет заняться древнейшей профессией (потом она узнала, что это неправда). Ее собеседница несколько оживилась: — Хорошо, у вас есть квартира, где вы сможете принимать клиентов? Желательно в центре. К этому Алекс была готова. Когда-то, сто лет назад, она читала статью, где все это подробно описывалось. — В данный момент я заинтересована только в вызовах. У меня некоторые… сложности с квартирой. Не ровен час Ричард решит воспользоваться ключом, который она дала ему в минуту какого-то умственного помутнения. Еще наткнется на что-нибудь… Кроме того, мысль о чужом человеке в ее доме была так отвратительна, что не оставляла никакой надежды на успешное выполнение плана. — Понимаю. Ну хорошо, я всегда рада новым людям, если они мне подходят, конечно. Давайте увидимся и все обговорим. Обычно я назначаю встречи в кафе отеля «Монтгомери». Вы знаете, где это? Только на Прошлой неделе они с Ричардом заходили туда за одним из его клиентов. Что ж, вполне укромное местечко, да и ехать недалеко. — Да, конечно. Э-э… А когда?.. Интересно, на что будет похоже собеседование? Алекс даже представить не могла, о чем могут спрашивать при приеме на такую работу. — Давайте завтра, часов в шесть. — Прекрасно. У нее двадцать четыре часа — в крайнем случае еще можно передумать. Потенциальная работодательница деловито осведомилась: — Как ваше имя? — Анджела. Возможно, Алекс показалось, но в голосе собеседницы послышалось недоверие. Однако она продолжала в той же корректной манере: — Хорошо, Анджела, я буду за столиком в глубине, ближе к оранжерее. Я возьму коричневый портфель. Меня зовут Моника. Ни дать ни взять секретная встреча с агентом. — Отлично. У меня длинные темные волосы, и… ну, я, наверное, буду с большой черной сумкой. А в ней столько всякого барахла, что можно запросто снарядить экспедицию на Эверест. У Алекс было странное ощущение нереальности происходящего. И в то же время она была заинтригована, как будто играла во второсортном шпионском фильме. — Если возникнут проблемы, звоните по этому номеру. Звонки переадресовываются на мой мобильный, так что вы легко меня найдете. Надеюсь завтра вас увидеть. Всего доброго, Анджела. Алекс положила трубку и в изнеможении откинулась на спинку кресла. Она не могла поверить, что сделала это. Просто какое-то помрачение рассудка! Конечно, можно просто никуда не ходить. Эта женщина ничего о ней не знала, на всех рабочих телефонах стояла защита, так что номер не определялся. Если она передумает, ее никто не найдет. И все же Алекс сомневалась. Абсурдность ситуации давала ощущение свободы, к тому же у нее кружилась голова от собственной смелости. Фиаско, которое она потерпела в банке, оказалось последней каплей. Ни в коем случае нельзя сдаваться! И все же что это — шаг вперед или прыжок в бездну? Ладно, у нее есть двадцать четыре часа, чтобы все взвесить. К удивлению Алекс, Моника оказалась совершенно нормальной женщиной. Конечно, это могло быть ненастоящее имя, но, уж во всяком случае, не Алекс было ее за это упрекать. Это была приятная дама лет под сорок. Она помахала Алекс рукой, а когда та подсела к ней за столик, заказала ей чаю. Это было кстати, поскольку кандидатка явно нервничала. Алекс храбрилась, но все-таки голос ее дрожал, да и улыбка была неестественная. Разумеется, Моника видела все это уже тысячу раз, но что-то в этой девушке ее заинтересовало. Она была хорошо воспитана, у нее были приятные манеры и, что важнее всего, отличный английский. Как показывал опыт, клиенты это ценили. К тому же — редкая удача — девица заявила, что предпочитает зрелых мужчин. Это был щекотливый вопрос, с которым Монике обычно приходилось повозиться. Чаще всего кандидатки оказывались пустышками, но в этой явно что-то было, какая-то искра, что ли. Да, она могла преуспеть. Несколько штрихов — и будет то, что надо. — Думаю, вы понимаете, что у меня должна быть возможность связаться с вами в любое время. У вас есть мобильный телефон? Вот когда ей пригодится рождественский подарок Ричарда! — А как насчет гардероба? Эффектные платья и все такое? С этим было сложнее, но наверняка в кое-каких магазинах у нее еще сохранился кредит. Важно другое. Надо узнать, сколько можно на этом заработать. С искусно разыгранной беззаботностью Алекс наклонилась к собеседнице и бросилась в атаку: — Скажите, пожалуйста, а какие у вас расценки? Моника конфиденциально понизила голос: — Джентльмен делает заказ на определенное время из расчета двести фунтов за первый час и по сто фунтов за последующие. Все мои клиенты — люди очень респектабельные. Минимальный заказ — на три часа, включая обед, беседу и… ваше время. Ага, значит, вот как. Что она делает в свое время — это ее личное дело. С другой стороны, если клиенты будут недовольны, Моника ей не спустит: это было хорошо видно по стальному блеску ее глаз. Ну и что, тогда она просто-напросто смотает удочки. Очень мило и вежливо, и никого не будет обманывать. Алекс почувствовала азарт. Как лихо она все продумала! К тому же ничто в жизни не доставляло ей такого удовольствия, как интрига. Ей не терпелось поскорее начать, и в то же время все внутри холодело, когда она думала о том, как будет отбиваться от какого-нибудь престарелого донжуана. Тогда она стала размышлять о деньгах, о пачках, грудах денег, которых будет более чем достаточно, чтобы в банке заткнулись раз и навсегда. Она не собирается заниматься этим вечно — вот только выберется из этой ямы и встанет на ноги. Алекс была уверена, что впоследствии никогда к этому не вернется. Никаких так называемых респектабельных клиентов. И еще: ни в коем случае она не уступит соблазну и не станет пользоваться подачками Ричарда. В конце концов, это почти то же самое. Оставив Монике номер телефона и получив наставление звонить каждый день, просто чтобы быть на связи, Алекс выплыла из отеля. Она поступила на работу и теперь будет проводить пресловутый досуг с толстосумами. Обещание легкой наживы все еще звенело в ее ушах. Поддавшись нахлынувшему на нее чувству беззаботности, Алекс торжественно проследовала к такси, стоявшему у дверей отеля. Пусть эти, в банке, катятся ко всем чертям! Она вступила на путь возрождения. Она все устроит в собственной неподражаемой манере. Высоко подняв подбородок, Алекс уселась на заднее сиденье и всю дорогу домой предавалась самым радужным мыслям.Глава 3
Ничто на свете не могло доставить Саймону такого удовольствия, как сдобная задница или пухленькие губки. Однако плата за подобное совершенство зачастую была слишком высока даже для ценителя. Себастьяну требовалось столько похвал, что оставалось только руками развести. Он дулся и жеманился перед камерой, наотрез отказываясь сдвинуться хоть на дюйм, пока ему двадцать раз не скажут, какая он душка и как его любят. Легче было справиться с шестилетним ребенком — да, как ни печально, Саймон не мог не согласиться с общим мнением. Стилист хлопотал вокруг него, одергивая одежду там и сям, а клиентка, заказавшая серию рекламных снимков, беспомощно маячила где-то в глубине студии. Ей нужен был только Себастьян. Ее неискушенный взгляд выхватил белокурые локоны и голливудскую улыбку, не заметив капризности, которой так и веяло от этих славных пухлых щечек. Спасибо Саймону с его способностью очаровать кого угодно и превратить волка в ягненка. Клиентка сделала ценное приобретение, с этим наконец покончено. Позади был длинный день, полный нервотрепки. Все, что ему сейчас нужно, — это бутылка холодного пива, немного покоя и тишины. Представляя себе прохладу своей чистенькой квартиры, Саймон легче переносил еле ползущее время на работе. Внезапное воспоминание пронзило его, развеяв мечту о долгожданном тихом вечере в одиночестве. Соблазнительная мысль о легком аристократичном ужине поблекла. Черт побери, он совсем забыл, что обещал Чарльзу приютить на пару ночей его сынка-хиппи. Этот парень последние пару лет шатался где-то в Южной Азии. Саймон даже мечтать не мог о таких вольностях. Самым дерзким шагом за всю его жизнь был отказ продолжить семейный бизнес. Он старательно оберегал большинство иллюзий, которые питали на его счет родители. За пределом узкого круга посвященных в Сохо он был достойным отпрыском отставного солдафона, наследником человека, который упал бы в обморок, увидев розовую рубашку. Ну что ж, единственное, что ему остается, — это проявить радушие и устроить юному паразиту пир. Чарльз Белл — старинный приятель отца и к тому же, что более важно, один из его партнеров по бизнесу. Несколько недель назад он упомянул о предстоящем возвращении сына, и Саймон под многозначительным взглядом отца был вынужден предложить свое гостеприимство. Предложение встретило живой отклик со стороны Чарльза и его несколько увядшей, но все еще очаровательной супруги. Глядя на Чарльза, Саймон решил, что Вивьен вышла за него из соображений, не имеющих отношения к его внешности. Вряд ли среди них числилось и его личное обаяние. Оставалось надеяться, что сын пошел в мать как наружностью, так и характером. Папаша его был явно не лучшей компанией. С отцом Саймона он, правда, отлично ладил, — должно быть, дело было в их общем боевом прошлом. Саймон же предпочитал более миролюбивых собеседников. Так или иначе он выполнит свой долг и изобразит радушного хозяина. Скорее всего мальчик через пару дней сделает ноги. Саймон как-то не мог представить хиппи, наслаждающегося четко отлаженным бытом, который сам он очень ценил. Заглянув в раздевалку, Саймон нос к носу столкнулся с Себастьяном — тот пытался втиснуться в джинсы, влюбленно обхватывающие его аппетитные формы. Обычно Саймону было нелегко противостоять паре таких спелых ягодиц, но сейчас его мысли были заняты другим. Свойство Себастьяна поддаваться не иначе как под шквалом лести распространялось и за пределы спальни. Саймон порядком устал лелеять непомерное тщеславие своих приятелей и вести с ними разговоры, занимающие не более трех клеток его мозга одновременно. Он устало посмотрел на излучающую самодовольство физиономию Себастьяна. Тот натянул джинсы и старательно застегнулся, глядя в глаза Саймону с понимающей ухмылкой. — Хочешь выпить? — спросил он отвратительным голосом, который, по его мнению, должен был звучать многообещающе. Саймон покачал головой, радуясь возможности ущемить его петушиную самоуверенность: — К сожалению, не могу. У меня гость. — О?! — на высокой ноте протянул Себастьян, от любопытства вытаращив глаза. Это была нежелательная новость. Саймон для него — все равно что золотой ключик, и он не собирался так просто сдаваться. — Я его знаю? — И он напустил на себя вид полного безразличия. — Сомневаюсь, — отрезал Саймон. Саймону осточертели «золотые мальчики». Вероятно, со своей внешностью Себастьян мог бы когда-нибудь стать звездой модельного бизнеса, но беда в том, что он ничего собой не представляет как личность. Сколько бы он ни встряхивал своей обесцвеченной шевелюрой, это не сможет привлечь к нему человека, от которого зависит его зарождающаяся карьера. Так и будет он болтаться в самом низу, снимаясь в рекламе стирального порошка — этакая радость для домохозяек. Саймон знал, что его репутация в мире моды вполне заслужена. Как недавно проворковал какой-то журнал, «его имя кое-чего стоит». Разогнав по домам брехливую свору красавчиков, он пожелал спокойной ночи своему восхитительно невозмутимому ассистенту и вышел из студии. Словно ему еще было мало, в памяти всплыл утренний разговор с ассистентом. Парень собирался вернуться домой, хотел набраться опыта сначала в Европе, а потом и дальше. Саймон всегда знал, что рано или поздно парень попробует сделать что-то свое, но было обидно отпускать его так скоро. Мало того что Георг обладал тончайшим чутьем к малейшему веянию моды, он выручил его в нескольких довольно сложных ситуациях. От его внушительной фигуры так и веяло покоем, при этом у него были прекрасные манеры и врожденный такт. Но если он хотел вылететь из гнезда и попробовать собственные силы — что ж, Саймон не будет подрезать ему крылья. В этом тягомотном бизнесе на каждом шагу сталкиваешься с ватагами молодых идиотов, которые в своей заносчивости считают, что основная задача ассистента — пресмыкаться перед ними. Эти ребята верят, что могут с первой ступеньки скакнуть прямиком в лучший модный журнал. Они не желают сами ходить за кофе и не слишком настроены на работу. Только самые умные из них приходят к простому выводу, что труд — в конечном счете девяносто процентов успеха. Что касается Саймона, он бы положил на лопатки самого Макиавелли. Коварная смесь убийственного обаяния и тщательно замаскированного ума ввела в заблуждение не одного знатока моды. Многие были склонны переоценивать его деловые качества, а некоторые молодые издатели весьма сожалели о том дне, когда отказали ему в одной небольшой, но существенной просьбе. Для Саймона все это было частью игры, которую он вел с неподражаемой виртуозностью. Его ставки росли пропорционально требованиям, а слава — как добрая, так и дурная — гарантировала, что его имя обязательно будет мелькать во всех крупных рекламных кампаниях. Модели, мужчины и женщины, дрались за место перед его камерой. Однако самые опытные кокетки были вынуждены отступить перед ним. С очаровательным равнодушием он отклонял их настойчивые ухаживания. Двух или трех из них он даже водил знакомиться с родителями, потихоньку забавляясь тем, как они пытались завоевать их расположение, в то же время зорко следя за тем, чтобы не потерять накладных ногтей. Он никогда не забудет лица одной эффектной молодой особы, которую вытащил на воскресную прогулку. Она хромала по горам и долам в самых немыслимых сандалиях, какие только можно вообразить, но из тщеславия отказалась от пары кедов. Знала бы она, что все ее усилия были впустую потрачены на мужчину, который предпочитал рельеф ниже, а не выше талии! Его мать уже почти потеряла надежду, что он когда-нибудь станет благопристойным семьянином и подарит ей внуков. Саймон счел, что роль святой невинности будет наиболее уместна в семье, где при слове «гомосексуалист» в ужасе закатывают глаза. Пробки на дороге были последней каплей. Саймон ввалился в квартиру совершенно без сил. Он налил себе виски и едва успел сделать глоток, как раздался звонок в дверь. Саймон выругался и поплелся обратно в коридор встречать хиппи. Распахнув дверь, он сразу наткнулся на протянутую ему руку. Пожатие было настолько энергичным, что приветствия замерли у Саймона на губах. Он решил было ответить тем же и напряг мышцы, но передумал: в небесно-голубых глазах, устремленных на него, явно читалось замешательство. С трудом обретя дар речи, Саймон отступил, пропуская своего слишком приветливого гостя. — Здравствуйте, здравствуйте. Вы, должно быть, Ник. Проходите, чувствуйте себя как дома. Тон радушного хозяина получился несколько пародийным, но все силы уходили на то, чтобы скрыть изумление при виде Ника. Какой там хиппи! Это было шестифутовое олицетворение нирваны, неподдельное, чуть тронутое загаром чудо. Правда, на нем были довольно потрепанные джинсы и видавший виды рюкзак, но это только добавляло романтики. Кожаный браслет на запястье, казалось, подчеркивал его неотразимую мужественность, а от улыбки любой дантист с Харлей-стрит[1] упал бы в обморок. Прямой нос, овал лица, какого Саймон не видел даже в русской балетной труппе, и полные чувственные губы, которые в данный момент смущенно растягивались в некотором подобии улыбки. Саймону хотелось завопить от восторга и кинуться за камерой, но пришлось обуздать себя и предложить гостю выпить и принять душ (хотя у него уже кружилась голова при мысли об обнаженном Нике за дверью ванной комнаты). К счастью, гость предпочел немного подождать с душем и бритьем ради стакана пива. Саймон присел на краешек дивана и вернулся к роли гостеприимного хозяина. — Ну как, Ник, хорошо съездили? — Да, замечательно. Так странно снова натянуть на себя свитер! Упомянутый свитер скрывал очертания его торса, но Саймон всегда любил тайны. — Что вы делали на Востоке? — светским тоном спросил он, не отрывая взгляда от восхитительных глаз Ника. Тот слегка улыбнулся, не подозревая о том, какое впечатление производит на собеседника его внешность. — Да так, шатался, путешествовал… Даже немного подрабатывал как модель. Там, в Японии и Таиланде, с ума сходят по светлым волосам и голубым глазам. Чертовски легкий заработок, должен вам сказать. Итак, игра пошла на его поле. Саймон, с его тончайшим чутьем, за километр видел человека с чувством собственного достоинства. И все-таки опыт подсказывал ему, что предложение карьерного роста несколько расширяет возможности даже в этом случае. Усталости как не бывало; пока Ник болтал о своих приключениях, воображение Саймона работало вовсю. Бедняга Себастьян! У этого молодого человека были куда лучшие данные. Перед внутренним взором Саймона мгновенно проплыла блестящая карьера Ника, исподволь направляемая им, но тут ход его мыслей был прерван очередной тирадой потенциального подопечного: — Конечно, выматываешься, выделывая кренделя перед камерой. Деньги — это прекрасно, ничего не скажу, но самое главное — я врубился в технологию. Оборудование там дешевое, так что я нашел довольно приличный аппарат и сам стал снимать. В основном пейзажи, довольно много портретов местных жителей. Кстати, я всегда сначала спрашивал разрешения. Терпеть не могу туристов, которые приезжают в чужую страну и начинают щелкать направо и налево, совершенно не заботясь о чувствах людей. Саймон умел приспособиться к ситуации. Ладно, он перепишет сценарий. Какая, однако, удача, что Георг увольняется! — Если хотите, я посмотрю ваши снимки. Ник с готовностью ухватился за предложение: — Это было бы здорово! Но вы действительно… я хочу сказать, если это дерьмо, вы так и скажите. Я видел много ваших работ. Этофантастика! По сравнению с вами я, конечно, дилетант… Невольно покраснев, Саймон взял у Ника альбом и стал молча его листать. Он заметил пару-тройку технических недостатков, но в остальном налицо были бесспорные способности и хороший глаз — то, чему невозможно научиться. Ник мог утереть нос многим выпускникам специальных школ, которые ходят по студиям как короли. Природная энергия в сочетании с чувственной атмосферой и глубиной выражения делали его работы поистине уникальными. У Саймона моментально созрел план. — Хорошо, Ник, действительно очень хорошо. Ник расплылся в признательной улыбке. Что ж, неплохая награда за то, что Саймон собирался ему предложить. Сделав глубокий вдох, он приступил к плану А: — Послушайте, мой ассистент сегодня заявил, что уходит от меня. Собирается вернуться в Германию. Говорит, научился всему, чему мог, и собирается создать свое дело. Я очень рад за него, хотя вообще-то планировал поработать с ним и дальше. Знаете, всегда много времени уходит на то, чтобы приспособиться к человеку, а с ним мы уже сработались. Мне кажется, у нас с вами тоже могло бы получиться. Хотите быть моим новым ассистентом? Предупреждаю, деньги небольшие, но вы многому научитесь, к тому же я вас кое с кем познакомлю. Ник не верил своему счастью. Он едва вернулся на родину, и вот удача прямо свалилась ему в руки. Конечно, мода и реклама — не совсем его сфера, и все-таки это фантастический прорыв. У него будет возможность учиться прямо на работе (на это и Саймон очень рассчитывал). — Саймон, это грандиозно! Нет, вы действительно хотите меня взять? Послушайте, если вы из-за отца, мне бы не хотелось, чтобы вы… Саймон оборвал его на полуслове: — Поверьте, я никогда не стану делать того, что не в моих интересах. Работа не слишком высокооплачиваемая, да и я не подарок, и все-таки, думаю, для вас это будет полезно. Как и мне. Совершенно ошеломленный, Ник залепетал: — Послушайте, я не знаю, как вас благодарить. Четыре часа в Лондоне, и вот у меня есть работа… Завтра утром начну подыскивать квартиру. Не хочу быть вам обузой. Понимаю, родители вам навязали меня, они это умеют. Я бы мог остановиться у кого-нибудь из своих приятелей, но они или за границей, или пасут овец на каких-нибудь сельских угодьях. Лучше не бывает. Ревниво охраняемое одиночество вдруг потеряло для Саймона всякое очарование. Его план непременно осуществится! Он замахал руками с видом самого искреннего человеколюбия: — О, об этом не беспокойтесь! Здесь полно места. Если вдруг вы станете меня обременять, я так и скажу. Оставайтесь, сколько захотите. Я люблю компанию. Слышали бы это его знакомые! Саймон, известный всему Лондону анахорет, предлагал свое драгоценное жилище совершенно незнакомому человеку, с которым к тому же собирался работать. Да, они бы ни за что не поверили, пока не взглянули бы на Ника, — а уж тут завязалась бы такая драка, что только держись. Его приятели глаза бы друг другу выцарапали, чтобы заполучить Ника. А это непростая задача, Саймон не сомневался. И все-таки он надеялся, что способен завоевать даже самого неподатливого парня, особенно если тот нуждался в протекции — а ее он предоставлял незамедлительно в обмен на некоторую благосклонность. Саймон так увлекся своими грандиозными планами, что не совсем верно рисовал себе образ человека, сидящего напротив, потягивающего пиво и поздравляющего себя с удачей. Да, Ник был красивым, и утонченным, и талантливым — и все же, когда дело доходило до плотских наслаждений, он предпочитал что-то особенно мягкое и грациозное. Падкий на женственность, он тянулся к тем, чья фигура обещала удовольствия более изысканные, нежели могли предположить те вешалки, с которыми ему приходилось работать. Плоский живот, конечно, грандиозно смотрится на пляжных снимках, но Ник был сторонником того взгляда, что здоровый аппетит является признаком умения наслаждаться жизнью. Он ничего не имел против женщин, которые могли посидеть в баре и еще сохранить достаточно энергии для ночи неукротимой страсти. Его тонкие черты и спокойные манеры вводили в заблуждение многих. Было так заманчиво поверить в склонности, на которые намекала очаровательная припухлость его чувственных губ… Теперь на эту удочку попался и Саймон. Довольный, что все сложилось как нельзя лучше, Саймон деловито встал и пошел к телефону. — Ну что ж, значит, мы договорились. Чувствуйте себя как дома, располагайтесь здесь, а я пока закажу что-нибудь на ужин. Как насчет китайской кухни? — Отлично. Ник все еще не мог прийти в себя. События развивались с такой скоростью, что он растерялся и был совершенно не в состоянии высказать какие-либо кулинарные предпочтения. Тут Саймон театральным жестом схватился за голову: — Боже, какой я идиот! Вам это должно было осточертеть до смерти! Наверное, лучше пицца? Такая услужливость была совсем не в его характере; впрочем, Ник не мог об этом ничего знать. Он был просто счастлив отдать бразды правления в руки человека, который в отличие от него не болтался в воздухе последние шестнадцать часов. Поэтому он с готовностью кивнул: — Отлично, как скажете. Я не привередливый. От легкой улыбки, с какой он это сказал, у Саймона потеплело внизу живота (именно там находилось средоточие его эмоциональной жизни). Потерев руки, Саймон с нетипичным для него энтузиазмом закивал: — Отлично, отлично! Так, давайте я покажу вам вашу комнату, а потом закажу еду. Пойдемте… Ник собрал свои скудные пожитки и пошел вслед за Саймоном. Обстановка спальни была исполнена тщательно продуманного минимализма. Правда, Ник предпочитал более классический подход, но струганая мебель выглядела пусть не очень изысканно, зато вполне надежно, а кровать, хотя и решенная в несколько ортопедическом вкусе, обещала быть удобной — а это было самым главным. Чуть-чуть разочарованный отсутствием привычных изъявлений восторга, Саймон ушел заказывать хлеб насущный, а Ник занялся перекладыванием горы футболок в шкаф. Фотографии и дневники, представляющие для него наибольший интерес, были помещены в ящик стола. Ник смутно слышал воодушевленный голос Саймона из соседней комнаты, но он скользил мимо его сознания, так что ему не пришло в голову удивиться несколько затянувшемуся разговору со службой доставки. Саймон изо всех сил старался придать своему голосу беззаботность, однако Алекс ему было не одурачить. Она только фыркнула, услышав протесты доброго самаритянина. Она знала Саймона всю свою жизнь, и его добрые дела неизменно были в значительной мере замешены на собственных интересах. Подчас они напоминали манипуляции и козни. Алекс обожала Саймона, но никак не могла поверить в чистоту его намерений по отношению к этому новоявленному красавчику. Саймона явно захлестывали эмоции. — Нет, в самом деле, как ты можешь такое говорить? Я просто выполняю обещание. Должен же я присмотреть за этим блудным сыном, пока он устроится в большом городе. Алекс не давала себя сбить ни на секунду. — Скажи лучше — устроится у тебя под одеялом. Господи, Саймон, ты просто неисправим! Откуда ты взял, что он такой? — О, это я знаю, — фыркнул Саймон. — Это по глазам видно. А какие глаза! Ах… Ладно, дорогая, я побежал. Тут принесли ужин. Я позвоню. Целую тебя. Таким образом эта маленькая секретная беседа была прервана звонком в дверь. Но вообще-то Саймону и так захотелось положить трубку, потому что в комнату вошел Ник. Его волосы все еще были влажными после душа, а в руках он держал большую бутылку виски. — Вот, прихватил в беспошлинном. — Боже, это совсем не обязательно! Ну ладно, пойдем. Я заказал две большие пиццы. В принципе Саймон следил за своим весом, но в данном случае он рассудил, что ему может потребоваться более солидная порция. По крайней мере он на это надеялся. И конечно, как и большинство мужчин на нашей планете, какой бы ориентации они ни были, он был способен при случае разделить раблезианскую трапезу. Он суетился, расставляя на столе перечницы и миски с тертым пармезаном, в то время как его гость отдавал должное пицце и пиву, делая небольшие перерывы, чтобы поддержать вежливую беседу. Саймон болтал о работе и делился семейными неурядицами. Через два часа они перешли в гостиную, чтобы, расположившись на диване, насладиться виски. Саймон уже готов был начать соблазнение гостя, как вдруг зазвонил телефон. Подавив приступ досады, он поднял трубку. Как и следовало ожидать, это была Алекс, немного пьяная и в легкой истерике. — Он ублюдок, Саймон! Дерьмо, настоящее дерьмо! Нельзя сказать, чтобы это была ошеломляющая новость. Однако Саймон в очередной раз терпеливо повторил слова утешения, которых от него ждали, и в ответ полились потоки жалоб и стонов: — Сегодня Валентинов день, и мы собирались поужинать, а он забыл про меня и ушел развлекать какого-то своего клиента. Я просидела здесь до десяти, как дура, а потом догадалась отправить ему сообщение на мобильник. Пока он мне перезвонил, я одна выпила почти все его «Шато Чего-то-там». Вот сволочь! Последние слова были произнесены с таким чувством, что Саймон ощутил что-то вроде дежа-вю. Так же, как Алекс могла проследить весь ход его очередного романа по количеству звонков за день, так и он мог вычертить схему ее отношений с Ричардом по опозданиям (когда все было хорошо) или (в противном случае) ноткам сарказма в голосе. В данном случае дело было серьезно. Героически отбросив личные интересы, Саймон мягко заговорил: — Брось, Алекс, не драматизируй. Я сам тоже совсем забыл про Валентинов день. Мужчины часто забывают о таких вещах, для нас это не так важно. Надо сказать, что это было не совсем правдой, поскольку утром Саймон нашел на коврике перед своей дверью довольно крикливую открыточку. Впрочем, она была тут же помещена в мусорное ведро из соображений хорошего вкуса. У него возникло смутное подозрение, что открытка от Себастьяна, результатом чего было испорченное на весь день настроение. Просто детский сад! К большому сожалению Саймона, утешения не очень подействовали на Алекс. Всхлипывания в трубке стали еще громче и отчетливее. Оставив всякую надежду с ней справиться, он велел ей брать такси и ехать сюда за дозой квазибратского участия. «Если это и не распахнет передо мной врата рая, то по крайней мере чистилище мне обеспечено», — с горечью подумал он. Алекс рассыпалась в благодарностях и, пообещав совершить налет на винный погребок Ричарда, положила трубку. Вздохнув, Саймон принялся объяснять ситуацию заинтересовавшемуся Нику. Он уже вплотную подобрался к перечислению недостатков характера Ричарда, когда в дверь постучали. На пороге стояла Алекс, заплаканная, но явно в боевом настроении. Характерная деформация ее сумки позволяла надеяться на то, что через минуту на стол будет выставлена пара-тройка экземпляров из ценной коллекции Ричарда. Протопав в направлении, указанном заботливым хозяином, Алекс едва кивнула Нику и сбросила куртку на белоснежное кресло. Да, тяжелый случай. Чтобы она потеряла любопытство, должно было произойти что-то совсем уж из ряда вон. Не прошло и минуты, как она уже снова пустилась в охи и вздохи, размахивая позвякивавшей сумкой: — Хорошо еще, я мариновалась в его квартире, а не в своей. Я уж постаралась выбрать что получше. Самые пыльные, которые у него годами стоят. Вот ему за это, ублюдку! Бравое заявление. Если бы еще глаза не были мокрыми и голос не дрожал… — Как насчет чашечки кофе, а? Саймон бегал вокруг Алекс, пытаясь успокоить, а Ник смотрел на нее со все возрастающим интересом. Его поразили глаза этой девушки: они были огромными, а стоящие в них слезы только усиливали впечатление трогательной беззащитности. Этот ее парень, кто бы он ни был, — просто придурок, Саймон еще его перехвалил. — Не опекай меня, Саймон! Я совсем не такая пьяная, просто чуть-чуть устала. Давай сюда этот чертов штопор. Алекс открыла сумку и вытащила оттуда бутылку. Выглядела она очень и очень солидно. Саймон почел за лучшее не спорить и оперативно достал штопор, поставив бокалы на безопасном расстоянии один от другого. — Вот черт, проклятый штопор сломался! Не в силах дольше смотреть, как Алекс издевается над бутылкой, Ник взял дело в свои руки, чем и спас положение. Правда, пробка все же раскрошилась, но зато вино оказалось первоклассным. Алекс немедленно воздала ему должное. — Не унывай, солнышко, все не так плохо! В конце концов это не в первый раз. — Саймон никогда не скрывал неприязни к Ричарду. — Вот в этом все и дело. Я прекрасно знаю, что он толстокожий боров. Только на прошлой неделе я с ним говорила, и он обещал постараться. А теперь это. Я потратила на этот обед уйму времени, в кои-то веки надела платье и эти жуткие чулки, которые ему так нравятся. Смотри. И она быстрым движением приподняла юбку. У Ника перехватило дыхание. В одном он был явно согласен с отсутствующим дружком Алекс: бедра у нее были восхитительные. В чулках она выглядела так, что могла свести с ума половину мужского населения Британских островов. Эта заплаканная полупьяная барышня становилась ему все интереснее. — Конечно, моя хорошая. Думаю, что под старанием он подразумевал, что будет почаще звонить тебе с мобильного и сообщать, на сколько затягивается встреча. Саймон сказал это очень мягко, но Алекс в отчаянии опустила голову и вздохнула: — Знаю я, знаю! Пора уже привыкнуть. Он гораздо больше интересуется скачками цен на этой чертовой бирже, чем подобными движениями в постели. Она мрачно посмотрела на бокал, не заметив неловкого молчания, которым были встречены ее слова. Саймон бросил на Ника многозначительный взгляд, однако тот был полностью поглощен ссутулившейся фигурой напротив. Саймон постарался подавить досаду, но ничего не смог с собой поделать. Алекс была не единственной, чьи романтические планы потерпели крушение. — По крайней мере у него хороший вкус. — Мягкий голос Ника прервал тишину, что было очень кстати. Алекс издала воинственный клич: — Ага, правда?! Он сто лет собирал эту коллекцию. А видели бы вы, что там еще есть! Кому-нибудь добавить? Пожав плечами, Ник протянул бокал. Не отказываться же от такой роскоши. Саймону ничего не оставалось, как последовать его примеру. На этой стадии знакомства не стоило выглядеть старым занудой, а Ник явно был не прочь продолжать. Итак, все снова наполнили бокалы. Алекс сделала глоток и мелодраматически откинула голову. Комната завертелась у нее перед глазами. — Эх, ребята, как же вам везет! Вы небось не гадите друг другу. Как ни странно, на это замечание отозвался Ник: — О, насчет этого я не уверен. Мужчины частенько не ладят между собой. Соперничество и все такое. — Да, но не когда это касается отношений. Ни один мужчина не поступит так с другим. Ему и в голову не, придет. — Не уверен, — уклончиво сказал Ник. Саймон решил, что пора сменить тему. — Ник только что вернулся с Востока, — объявил он. Алекс проглотила наживку, однако Саймону тут же пришлось пожалеть об этом. — Ты говорил. Саймон свирепо посмотрел на нее, но было уже поздно. Забыв, что он звонил по секрету от Ника, Алекс с видом святой невинности продолжала: — Ну, Ник, и что же ты делал в солнечном Сингапуре? — В основном в Таиланде, — уточнил тот. — Так, шатался по окрестностям. Алекс усмехнулась: — Полагаю, на папину кредитную карточку? Ник не отреагировал. В конце концов, она была в расстроенных чувствах, к тому же под градусом. — Да нет. Я подрабатывал моделью в Японии и Гонконге, а оттуда попал в Таиланд. Мне так понравилось, что я пробыл там почти полтора года. Это было интересно. Алекс решила копнуть глубже. — Так какого же черта ты вернулся обратно в старую скучную Англию? Ник насторожился. — Ну, я подумал, что пора и честь знать. Потом там кое-что произошло, в общем, я решил вернуться домой и подыскать работу по душе. Хотел стать фотографом. И похоже, ему это удалось. Но что-то в голосе Ника не понравилось Саймону. Действительно, почему он уехал из Таиланда? Может, что-нибудь не сложилось с богатым белым любовником? Саймон знал много таких случаев: парень как сыр в масле катается, а потом так называемый покровитель пресыщается и находит более молодого и угодливого. Без сомнения, даже свежее лицо Ника могло показаться потрепанным по сравнению со свежими физиономиями вновь прибывших из Европы. В местах типа Таиланда всегда найдется хорошенький мальчик, с которым можно скоротать время. Алекс растрогалась, что отчасти объяснялось благотворным влиянием вина. — Ну и молодец. Всегда надо добиваться того, о чем мечтаешь, и вообще. И она торжественно подняла бокал, чуть не расплескав его. Испугавшись за мебель, Саймон решительно отобрал бокал, невзирая на протесты. Алекс высказала все, что она о нем думает, а потом принялась за главное. Ее хлебом не корми — дай протянуть руку помощи (в данном случае не слишком уверенную). — Саймон, ты же можешь ему помочь. У тебя хорошие связи. Саймон слегка улыбнулся: — Уже сделано. Ник будет моим новым ассистентом. Алекс в изумлении воззрилась на него: — Да иди ты! Быстро у вас! А как же скромняга фриц? — Георг решил вернуться в Германию. Скромность осталась при нем, в его случае сомневаться в этом не приходится. Я всегда чувствую такие вещи. Сказав это, Саймон пристально посмотрел на Ника. Тот, казалось, не заметил. Решив, что маневр не удался, Саймон добавил: — По-моему, он вообще ничего не видит за пределами объектива. Алекс театрально вздохнула: — Прямо как Ричард со своим проклятым банком. Я это очень хорошо понимаю. Но, Ник, это великолепно, просто замечательно! И все же ты поосторожнее с Саймоном. С ним надо держать ухо востро. Ник улыбнулся: — Я уверен, вы шутите. Это и в самом деле потрясающая возможность. Я нашел как раз то, что хотел. Нельзя всю жизнь ходить вокруг да около. Я уже не в том возрасте. Алекс не любила всей этой ерунды, но тут она рассмеялась: — Ой, брось! У тебя в запасе полно времени на что угодно. Ну сколько тебе может быть? Двадцать три? Двадцать четыре? Как раз столько Нику дал бы и Саймон. Поэтому его ответ заставил обоих вытаращить глаза. — Очень мило с вашей стороны, но через пять дней мне будет двадцать девять. Это еще лучше. Мужчина двадцати девяти лет — перспектива поинтереснее, чем незрелый мальчишка. Саймон воспрянул духом. Ему основательно надоели интрижки с юнцами типа Себастьяна, чье физическое развитие значительно опережало духовное. Теперь он был уверен, что отношения с равным партнером принесли бы ему гораздо больше удовлетворения. — Ты на столько не выглядишь, — прямо заявила Алекс. Саймон заметил, что она смотрела на Ника с симпатией. Когда через некоторое время тот вышел в туалет, он небрежно закинул ногу на ногу и спросил: — Ну, как он тебе? Его показное равнодушие не произвело на Алекс ни малейшего впечатления. Она слишком хорошо знала Саймона, чтобы позволить ввести себя в заблуждение после того, как она увидела Ника. — Замечательный парень. К тому же умный. Немного похож на того малого, с которым ты был в баре «Риджент»… У него еще были такие большие щеки, и он не замечал никого вокруг. Саймон знал, кого она имела в виду. Надо признать, очень точное описание. Но все же надо было отстоять хотя бы свой вкус. — Брось, Алекс, в ту неделю Себастьян много работал. Но, конечно, ты права, сходство есть. Хотя, на мой взгляд, Ник несколько… интереснее. «И куда содержательнее», — мысленно добавил Саймон, но вслух этого не сказал. Он бы скорее умер, чем признался себе в этом, но где-то в глубине души у него зародилось сомнение. Ему вдруг показалось, что в случае с Ником все может оказаться не так просто. Он все еще не мог сказать с уверенностью, по какую сторону баррикад находится Ник. Например, Саймону совсем не нравилось, как он смотрит на Алекс. — Конечно, Ник тоже работал моделью. Между нами, я думаю, что он удрал домой после разрыва с любовником. Саймон говорил очень авторитетно: этакий друг и наставник. Всегда готов протянуть свою крепкую руку тем, кто в нем нуждается. Как и любая женщина, Алекс кожей чувствовала мужской интерес и сейчас могла бы поклясться: в случае с Ником что-то не так, как предполагает Саймон. Но в теперешнем своем нетрезвом состоянии она предпочла не спорить с Саймоном. В принципе она никогда не подвергала сомнению его суждения о чьей-либо ориентации. У него был наметанный глаз; благодаря его советам многие избежали разочарования. Алекс прекрасно помнила, как однажды увлеклась одним меланхоличным музыкантиком, а потом оказалось, что он большую часть года живет у своего импресарио, который, вне всякого сомнения, был мужчиной. Правда, иногда ей приходило в голову, что половина парней, которых она встречала у Саймона, были ориентированы не столько на представителей своего пола, сколько на карьеру. Но в любом случае конкурировать она тут никак не могла. Да и не пыталась. — Понятно. И ты надеешься его утешить, не так ли? Каков бы он ни был в качестве сексуального эксперта, Алекс не собиралась отпускать его без пары колкостей. Но тут раздался слабый шорох, и Саймон встрепенулся: — Тс-с-с… Он вышел из ванной. Кстати, если хочешь знать, я делаю это из-за его отца. Он старый друг нашей семьи. — А, ну да. Альтруизм был явно не его сильной чертой, но если он хочет себя обманывать — в конце концов, кто она такая, чтобы мешать ему? Саймон со своей стороны был совсем не прочь пообсуждать некоторые пикантные детали, касающиеся его нового соседа. Ему даже хотелось, чтобы Алекс вытянула из него как можно больше. Когда Ник вошел в комнату, она выстрелила в него своей самой обворожительной улыбкой: — Скажи, Ник, а какие фотографии ты делаешь? Можно мне посмотреть? Не исключено, что в его альбоме можно найти зацепку. Алекс принюхивалась, словно гончая, взявшая след. Ник улыбнулся: — В основном достопримечательности и пейзажи. В конечном счете я бы хотел заняться именно этим, но, конечно, любое предложение для меня сейчас праздник. И он с признательностью посмотрел на Саймона, который в ответ еле заметно кивнул. Однако Алекс не собиралась отступать: — Грандиозно. Ты можешь мне что-нибудь показать? — Я почти все отправил родителям. Но у меня есть альбом здесь, в моей… э-э… комнате. Хотите взглянуть? Саймон решительно вмешался. Мысль о подвыпившей Алекс наедине с Ником в спальне привела его в ужас. — Принеси его сюда, Ник. Я бы тоже посмотрел еще раз. — Давай, Ник, неси, — заторопила его Алекс. — Мне в самом деле интересно увидеть твои работы. Ник взглянул в ее широко открытые горящие глаза и улыбнулся. От вина она раскраснелась и была особенно хороша. Однако ее румянец стал еще ярче, когда она начала листать альбом. Алекс смотрела на фотографии с явным одобрением. — Ник, но это замечательно! Вот эта просто прелесть! Какое славное личико! Тронутый ее интересом, он кивнул: — Хорошенькая, правда? Ее родители живут в глухой деревушке на севере. Пришлось потрудиться, прежде чем мне разрешили ее снимать. Некоторые люди до сих пор верят, что фотограф крадет у них душу. Алекс в удивлении подняла глаза. Она впервые слышала о таком необычном поверье. — Как интересно! Хотя, если подумать, действительно — тебя как будто замораживают в одном мгновении. От алкоголя она всегда становилась красноречивой. Правда, увеличение ее лексикона оказывалось прямо пропорциональным количеству звуков, которые она проглатывала. Ник вежливо не замечал ее странной манеры опускать согласные. — Вот-вот, что-то в этом духе они и говорят. Будто ты крадешь из их жизни этот момент. На вкус Саймона, это звучало несколько сентиментально. Он перелистнул еще несколько страниц, пока они любовались вполне невинными (и тем не менее пленительными) видами рисовых полей и горных вершин с отблесками закатного солнца. Минуту спустя нетерпеливый взгляд Саймона замер над изображением белой женщины. Ее своенравная красота резко контрастировала с мягким очарованием аборигенок, которые мелькали на предыдущих страницах. — Кто это? Алекс тоже уставилась на фотографию. Любопытство вспыхнуло в ее глазах. Интересно, что эта дама делает среди местных красоток? — А, это одна моя знакомая. Мы работали вместе. Несмотря на небрежный тон Ника, она уловила болезненное выражение, промелькнувшее по его лицу. Но тут зазвонил телефон, и шанс дожать его был потерян. Саймон поднял трубку: — Это тебя. Ричард. У Алекс упало сердце. Теперь у нее не было никакой возможности избежать разговора с ним. Дура, зачем она дала ему телефон Саймона! Уже в сотый раз она жалела об этом. Но что сделано, то сделано. Оставалось только по возможности притвориться беззаботной и говорить как ни в чем не бывало. Задача усложнялась бесчисленными порциями поглощенного вина и еще тем, что она целый вечер придумывала разнообразные эпитеты, которыми наградит его при встрече. — Привет. Ледяного тона не получилось. Вместо этого в ее голосе прозвучал явный вызов. Саймон вздохнул, по опыту зная, что сейчас прольется кровь. — Нет, черт побери, я не приду, чтобы приготовить тебе ужин. Ты мог бы заметить, что я его уже приготовила. Открой духовку, там стоит прекрасный остывший ужин. Похоже, Ричард был не способен усвоить этот урок. Не то чтобы это была нарочитая невнимательность, просто горячие ухаживания, естественные для большинства мужчин, были за пределами его среднестатистического воображения. Алекс зловеще молчала, слушая его успокаивающий голос. Плечи ее словно окаменели. Саймон поймал взгляд Ника, и они обменялись сочувственными улыбками. Это не ускользнуло от внимания Алекс. Она бросила на них испепеляющий взгляд и прервала поток разумных и целесообразных доводов Ричарда, бросив трубку. Завершив таким образом разговор, она с победоносным видом плюхнулась обратно в кресло. — Нет, вы бы только его слышали! Напыщенный кретин! Он мне стал рассказывать, что должен был подписывать договор и что вообще Валентинов день существует для производителей открыток и торговцев цветами. И разумеется, для удачных сделок. Выплеснув в последней фразе все свое презрение, Алекс замолчала, донельзя довольная собой. Саймон усмехнулся. Несмотря на свою дурацкую манерность, Ричард был в чем-то прав. Впрочем, он почел за лучшее в данном случае не высказывать своего мнения. Вместо этого он снова напустил на себя привычную братскую заботливость. — Ну и что ты собираешься делать? Так, слушай, ты ведь ничего не ела. Алекс, тебе будет плохо. По-моему, в холодильнике остался камамбер и еще что-то. Пойдем посмотрим. Она послушно протопала за ним на кухню. Саймон заглянул в холодильник и вытащил на выбор несколько тарелок со снедью. Для полной картины был извлечен также кусок дорогого сыра и несколько бисквитов. Последним штрихом стала гроздь винограда. Пока Алекс мыла его под струей холодной воды, Саймон небрежно спросил: — Ну, и что же ты думаешь по поводу своего парня? Его безыскусный тон сделал бы честь профессиональному актеру. Алекс в раздражении встряхнула виноград и бросила: — Я думаю, он просто свинья. — Ну да, это само собой. Это нам известно. Но что ты думаешь делать? — Ничего. — Ничего? Опять? — Слушай, а что я могу? Этот мерзавец всегда найдет всему объяснение. В нем столько рассудительности, что я в конце концов начинаю чувствовать себя шестилетним ребенком! — Ее голос сорвался на крик. Да, к сожалению, в последних словах был резон. Саймон ощутил новый всплеск сочувствия к Ричарду. Продолжать этот разговор было бесполезно. Нагрузив Алекс тарелками, он вслед за ней вышел из кухни, возвращаясь к тому, кто интересовал его куда больше этих проблем. К тому же была надежда, что Ник еще что-нибудь расскажет. По крайней мере про свое последнее путешествие. Едва они воткнули нож в восхитительный желтоватый камамбер, как раздался требовательный звонок в дверь. Саймон пошел открывать. Когда он вернулся, у Алекс кусок в горле застрял: рядом с ним стоял явно рассерженный, но как всегда благопристойный Ричард. Отклонив учтивое приглашение к столу, он проследовал прямо к Алекс и взял у нее из рук тарелку. — Я думаю, тебе пора. Нам надо поговорить. Спорить было бесполезно: в голосе Ричарда ясно слышалась непреклонность. Ошеломленная его собственническими интонациями и задыхаясь от ярости, Алекс бессильно смотрела на конфискованную у нее тарелку с долгожданной едой. Однако закатить сцену и испортить всем вечер было бы нехорошо. Поэтому она покорно поднялась со своего кресла. И тут неожиданно на выручку пришел Ник: — Алекс, вы не доели. Его стальной голос не допускал возражений. Но когда дело касалось людей и прочих тонких материй, Ричард терял свои аналитические способности. — Она может поесть у меня. Там полно еды. Кроме того, я думаю, мы и так злоупотребили терпением Саймона. Сейчас мы оставим вас в покое. Алекс, бери свою куртку. Возможно, в совете директоров его речь и произвела бы впечатление, но здесь его акции котировались невысоко. В кои-то веки растерявшись, Саймон не знал, сердиться ему на Ричарда или радоваться, что его оставят наконец наедине с Ником. Прекрасно осознавая это, Алекс с усилием выдавила: — Нет, Саймон, мне в самом деле пора. Спасибо за все. Ник, была рада познакомиться. Увидимся. Он посмотрел ей прямо в глаза и ответил: — Буду ждать с нетерпением. Улыбнувшись ей, он обернулся к Ричарду и коротко кивнул. После серии объятий и благодарностей Алекс удалилась, оставив Саймона наедине с его гостем. Предвкушение наслаждения заставило его забыть о чувстве вины: конечно, он вел себя не по-братски и спасовал перед Ричардом, но сейчас ему было не до этого. Когда он вернулся в комнату, Ник задумчиво смотрел в свой бокал. — Этот парень просто подонок! — вдруг выпалил он. Саймон несколько удивился его горячности, но не мог не согласиться: — Это само собой. Но наверное, у него есть какие-то достоинства, иначе она не была бы с ним так долго. Но до сих пор он их тщательно скрывает. Так же как и свое чувство юмора. Ну ладно, хватит об этом. Еще вина? К его огромному разочарованию, Ник потянулся, зевнул и сказал: — Нет, спасибо. Пойду-ка я спать. У меня глаза закрываются. Беспомощно оглянувшись в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы его удержать, Саймон схватил со стола альбом. — Хорошо, только покажите мне еще раз снимки той деревни. Я подумал, не использовать ли мне их в рекламе. Если поставить этих аборигенов на заднем плане, может получиться неплохой фон. Больше всего на свете Нику не хотелось отказывать Саймону после всего, что тот для него сделал, но мысль о том, что эти милые люди станут фоном, показалась ему по меньшей мере абсурдной, чтобы не сказать отвратительной. Однако он взял альбом и нашел нужные страницы. — Вообще-то они сами по себе интересны, — сказал он. Неожиданно прозревший Саймон чуть не стукнул себя по голове. Боже, какая бестактность! — Ну конечно! Я имел в виду, что их безыскусность будет великолепно контрастировать с легковесностью моды. Понимаете, что-то настоящее… Он сам чувствовал, что это звучит ужасно неискренне, и изо всех сил старался загладить неловкость. Казалось, Ник был удовлетворен объяснениями, и ставки Саймона возросли. Он перелистнул еще две страницы и увидел прелестную фотографию девочки-туземки. Она хохотала прямо в объектив: очевидно, Ник умел расположить к себе. Обернувшись к нему, Саймон заговорил голосом, который должен был означать священный трепет перед неземным совершенством: — Ее глаза! В них столько правды! Вы действительно похитили ее душу. Саймон клокотал, словно вулкан. Он уже не контролировал себя. Запах близкой победы и захватывающая близость Ника чрезвычайно сильно подействовали на него, лишив обычного самообладания. Он посмотрел на Ника с откровенным восхищением и заявил: — У вас потрясающий глаз. Вернее, глаза. Ха-ха! Итак, веер был обронен, платок выпал из кармана… Но Ник не понял намека. Подавив очередной зевок, он улыбнулся в ответ на похвалу, встал и снова потянулся. Было ясно: он уже с ног валится. Саймон чувствовал себя словно человек, уже склонившийся над бездной и неожиданно отброшенный назад в последнюю, роковую секунду. Ужаснувшись своей почти неприличной прямоте, он был только рад, что Ник оказался тупицей. Он тоже поднялся и взял у Ника пустой бокал. Очевидно, парень был совершенно измотан и мечтал о постели только как о месте, где можно выспаться после изнурительного перелета. Ничего, Саймон был готов ждать. У них еще будет достаточно времени, чтобы поближе узнать друг друга. Главное — и в этом он был уверен — между ними возникло взаимное притяжение. Вжившись в роль безобидного (по крайней мере до поры до времени) хозяина, Саймон захлопотал вокруг Ника, но тот сказал, что у него все есть, и попросил разбудить его утром. — Отправляйтесь спать, Ник. Оставьте здесь все. Завтра придет уборщица. Спокойной ночи. Я постучу к вам завтра около семи. — Хорошо, спасибо. До завтра. Не слишком похоже на любовное признание, но ему хватило и короткой улыбки, которую изобразил Ник, волоча ноги к долгожданной постели. Какое-то время Саймон не мог заснуть, лежа в темноте и пытаясь разобраться в непривычном чувстве, согревавшем его сердце. Поежившись от мысли, что это могло означать зарождение настоящей любви, он провалился в сон, полный волнующих видений о грядущих ночах в объятиях Ника.Глава 4
Равномерный стук проник сквозь дымку сна. Алекс приоткрыла глаза. Сознание постепенно прояснялось, однако было все еще непонятно, что это за звук. Она осторожно приподняла голову и застонала. В ушах звенело, а во рту было такое ощущение, будто она наелась бумаги. Чья-то рука обвивала ее талию, из чего она заключила, что звук, разбудивший ее, был стуком сердца спящего рядом человека. Алекс уставилась на эту руку, пытаясь что-то сообразить, как вдруг ее взгляд упал на знакомое серебряное кольцо. Ее кольнуло смутное подозрение. Алекс села в кровати и, сосредоточившись, посмотрела на Ника. Нервно проведя языком по пересохшим губам, она откашлялась и издала не совсем внятный звук. Ник в недоумении посмотрел на нее. Она еще раз откашлялась и наконец проговорила: — Что… что произошло? Не самый разумный вопрос. На самом деле ситуация говорила сама за себя. Сразу же сообразив это, Алекс болезненно поморщилась. Вот что выходит, когда пьешь шампанское вместо нормального вина. — Все. Этот короткий ответ подтвердил ее худшие — и лучшие — подозрения. — Ах! Она еще минуту посидела, пытаясь привести в порядок мысли. И вдруг воспоминания волной обрушились на нее. Она почувствовала сладкую боль в животе, все тело было как воск. Если бы она как следует себя осмотрела, то нашла бы пару синяков в довольно интересных местах. Да что там — в сущности, можно было просто посмотреть в зеркало на чеширскую улыбку, светящуюся на лице. Сомнений не было: у них с Ником был потрясающий секс. Нет, даже больше. Они занимались любовью всю ночь, пока она в изнеможении не запросила у него пощады или хотя бы пары часов передышки. Нет, все было невероятно, прекрасно, волшебно; просто наступает момент, и самое жгучее желание не может заставить выгнуться твою спину, а пересохшие губы не в состоянии прошептать ни звука, даже если это стон наслаждения. Алекс вспомнила, что сквозь сон обещала ему утром снова заняться с ним любовью, и больше всего на свете хотела исполнить обещание. Мягко обвив его одной рукой, она потянулась и зевнула, словно сытая кошка. Ник воспринял это как призыв к действию. Проблема была в том, что он не очень четко представлял, каким оно должно быть. Для начала он хотел как-нибудь выяснить, что она обо всем этом думает, а уж потом переходить к следующему этапу, каким бы он ни был. Ник не мог даже подумать о том, что его трепетные надежды и смелые фантазии обернутся одной-единственной ночью любви. И все-таки приходилось признать, что именно так и получится. Образ Ричарда встал перед его глазами, становясь все отчетливее и не давая сосредоточиться ни на чем другом. Он не в состоянии был справиться с этой головоломкой. Но если он хочет осуществить свою единственную мечту и вырвать ее из объятий этого сына прогресса с туго набитым портмоне, надо смотреть во все глаза, чтобы не пропустить малейшего знака с ее стороны. Правда, знак этот в теперешнем своем состоянии он вполне мог истолковать превратно. Ник решил задать нейтральный вопрос, чтобы разведать обстановку: — Как тебе спалось? Если бы он участвовал в конкурсе на лучшую банальность, это выступление имело бы успех. Алекс мгновенно уловила напряжение в его голосе. Ее покоробило: она ждала совсем другого! Приподнявшись на локте, Алекс взглянула Нику в лицо и неуверенно улыбнулась. Его ответная настороженная улыбка вряд ли могла ее успокоить. Не имея ни малейшего понятия о его сокровенных мыслях, она озадаченно нахмурилась и снова положила голову ему на плечо. Ника вновь одолели тайные сомнения и страхи, которые терзали его ночью. Лежа без сна в объятиях Алекс, он о многом передумал. Выводы, к которым он пришел, были не самые утешительные. Он прислушивался к ее тихому дыханию и чувствовал себя невыносимо одиноким. Ночь уже клонилась к рассвету, а он все не мог прогнать демонов страха, притаившихся по углам и готовых схватить его, как только он закроет глаза. Алекс ничего не знала о его переживаниях. Она лежала, еще не до конца проснувшись, и время от времени морщилась от головной боли. Она чувствовала, что Ник уклоняется от ее прикосновений. Он ясно давал понять, что тяготится ее близостью. Если вчера он таял от ее близости, то сейчас был похож на мороженую рыбу. Наконец он отвел ее руку и отвернулся. — Не надо. Мне щекотно. Алекс вздрогнула от такой бестактности. На самом деле он просто боялся, что не сможет сдержаться и ей снова придется просить его о пощаде (это было крайне лестно для его самолюбия). Ему же хотелось сначала поговорить с ней о том, что было для него так важно. Иначе они снова выпустят ситуацию из-под контроля, ничего друг другу не скажут и все останется в подвешенном состоянии. Ее прикосновения будили в нем чувственность: только отвернувшись, он мог скрыть от нее явное свидетельство своего желания, жгучего желания наброситься на нее и освободиться от нарастающего напряжения весьма определенным — и самым приятным — способом. Нет, надо быть благоразумным. Все это хорошо, но нельзя забывать о будущем. Он так долго строил планы… Алекс смотрела на него таким взглядом, будто попала под грузовик. Она ждала какого-нибудь несомненного знака его охлаждения, чего-нибудь решительного и однозначного. Поскольку такового не последовало, она уязвленно пробормотала: — Прости. Удерживать голову в вертикальном положении оказалось задачей не из легких, поэтому ей пришлось снова опустить ее — теперь уже на подушку. Последовало долгое молчание. Алекс едва могла различить стук его сердца, которое, как ей показалось, забилось чаще. Или это был отзвук ее собственных мыслей, в отчаянии пульсировавших в раскалывающейся голове? Тут у нее забурчало в животе. Ник приподнялся: — Ты хочешь есть. Похоже, утро было посвящено констатации очевидных фактов. Может, обильный завтрак был и неуместен, но кофе она выпила бы с удовольствием, да и от пары гостов не отказалась бы. Вдруг это нейтрализует алкоголь, который, похоже, пропитал каждую клеточку ее тела. Алекс посмотрела на Ника с благодарностью и кивнула. Естественно, молча. Это уже было в порядке вещей. Она почувствовала легкое напряжение его мышц, когда он потянулся за телефоном, и недавние воспоминания с новой силой пронзили ее. Ей захотелось уткнуться в подушку и зарыдать в полный голос. Нет, надо взять себя в руки. Она тайком вытерла глаза в надежде стереть следы размазавшейся туши. В неудержимом пылу прошедшей ночи не осталось места для глупостей вроде чистки зубов и снятия макияжа. И если разводы под глазами или запах изо рта заставят ее окончательно разувериться в своей привлекательности, она обречена. Уже и так не осталось и следа от той легкости, которую она раньше ощущала в его присутствии. Восхитительное чувство радостного самозабвения уступило место чудовищной неловкости перед лицом его очевидного и непонятного отчуждения. Ей в голову пришла одна мысль, настолько неприятная, что она попыталась тут же отбросить ее. А вдруг она была нужна Нику только затем, чтобы раз и навсегда подтвердить его склонность к представителям своего иола? Это было бы так унизительно, что Алекс не могла даже думать об этом. Нет, лучше обмануть себя, пусть она заблуждается, зато остается надежда… Алекс широко улыбнулась: — Ну, как ты себя чувствуешь? Ник сидел, облокотившись на подушки, с непроницаемым выражением лица. Все же ее слова проникли в его сознание, и он бросил на нее взгляд: — Прекрасно. Завтрак сейчас принесут. Похоже, он не был расположен беседовать. Поэтому Алекс коротко кивнула: — Ага, хорошо. С этими словами она опять растянулась на кровати. Тревожный звоночек внутри превратился в набат и гремел во всю мощь. Лихорадочная страстность ночи растворилась в потоке сожалений и чувства вины; Алекс хотелось разрыдаться от горечи и разочарования. Собрав остатки своего неистощимого, как она всегда думала, оптимизма, не в силах поверить, что все могло исчезнуть в одно мгновение, она решила вести себя так же, как он. Легко приподнявшись на подушке, она придвинулась к нему. Ник посмотрел на нее и поспешно отвел глаза. Проследив за его взглядом, она заметила, что одеяло сползло. Она рывком потянула его на себя. Розовые соски, которые он так умело ласкал всего несколько часов назад, теперь недвусмысленно выдавали ее. Почему-то она почувствовала себя последней шлюхой. Алекс ждала, что Ник отодвинется, но он сидел так неподвижно, что она невольно прислушалась, дышит ли он. Она взглянула на него, но он, казалось, забыл о ее существовании, уставившись куда-то в стену. Стук в дверь прервал ставшую невыносимой тишину. Ник вскочил с кровати, позаботившись о том, чтобы не предстать перед официантом в чем мать родила, и наскоро обернулся полотенцем. Глядя на его длинные обнаженные ноги, Алекс с горечью подумала, что вчера вечером он был бы только счастлив, если бы официант увидел ее. В холодном же свете дня она стала для него обузой. Картинка из эротического журнала потеряла свое очарование. Может, дело в этом, а может, он был самым обыкновенным хлыщом, из тех, что смываются, как только получаютжелаемое. Что-то внутри ее протестовало против такой мысли, но Алекс отлично знала, как мужчины умеют лгать. По роду своей деятельности она сталкивалась с этим постоянно. Они обманывали жен и подружек, привычно нашептывая ей банальности, которые она так же привычно пропускала мимо ушей. И ведь главное — они сами верили в то, что говорили. Ник поставил поднос с завтраком на кровать и протянул Алекс чашку кофе. Он автоматически положил кусочек сахара, как она любила. Сколько раз он готовил ей кофе у Саймона… Она с благодарностью улыбнулась, втайне надеясь, что кофеин поможет развязать ему язык. Алекс не помнила, чтобы Ник когда-нибудь жаловался на плохое самочувствие по утрам, но возможно, у него тоже болела голова и во рту было скверно. Алекс искренне хотелось в это верить: что угодно, только бы не то, о чем она подумала. И все же она допускала: даже самый лучший мужчина на свете в любой момент мог обратиться в монстра под названием Гнусный Обманщик. Завтрак был что надо. Алекс изрядно проголодалась: без сомнения, результат бесконечных ночных удовольствий. Да, бесконечных, пока не наступил рассвет, а с ним не развеялось и наваждение. Украдкой взглянув на Ника, она заметила, что он все так же изучает обои на стене, задумчиво пережевывая тост. Он сидел на краешке кровати, держась от Алекс на расстоянии. Полотенце по-прежнему было на месте. Сомневаться не приходилось — все было слишком очевидно. Проведя ночь без сна, в самых глубоких и мрачных размышлениях, Ник утратил свою обычную восприимчивость к настроению других людей. Он ушел в себя, всевозможные мысли крутились у него в голове. Особенно выделялась одна: по части платежеспособности он безнадежно в хвосте своих сверстников. Было довольно трудно разыгрывать благородного спасителя, когда его бюджет едва ли превосходил издержки Ричарда на карманные расходы. С какой стороны ни посмотреть, приходилось признать, что Алекс вынуждена торговать собой, и вряд ли он мог ее выручить, не имея такой мелочи, как чековая книжка. И тут еще одна мучительная мысль пронзила сознание Ника: а что, если она вовсе не хочет, чтобы ее выручали? Вполне возможно, она довольна своим положением. Ник не мог представить, чтобы Алекс нравилась такая подработка, и предпочитал об этом не думать, но ведь на крайний случай у нее всегда был Ричард, такой надежный и состоятельный… А вдруг ей в кайф водить этих парней за нос? Может, ей нравится таким образом улаживать проблемы с банком, ведь это тешит самолюбие… Разумеется, невероятно, чтобы какой-нибудь толстопузый бизнесмен мог избавить ее от комплексов, но, похоже, она не замечает, какое впечатление производит на мужчин — и в частности на него. Явный признак заниженной самооценки. Из того, как она вела себя вчера, было очевидно: ей и в голову не приходило, что он увлечен ею. Ник, без сомнения, проходил у нее под грифом «платонические отношения». Это сквозило в каждом ее жесте в те вечера, когда она приходила к ним посидеть за стаканчиком вина. Порой он чувствовал себя как незваный гость на девичнике. Алекс с Саймоном жаловались друг другу на жизнь, тут же хихикали, а он изо всех сил старался расслышать каждое слово и делал выводы. Это было весьма поучительно. Информация оказалась очень кстати в решающий момент, когда она наконец попалась в расставленные для нее сети. Зная о ее патологической неуверенности в себе, он позаботился о том, чтобы она чувствовала себя в своей тарелке, и с удовольствием наблюдал, как она расцветает у него в руках. Не исключено, что шампанское в данном случае подействовало значительно сильнее, чем его — что и говорить, не столь опьяняющие — чары. Итак, Ник хранил непроницаемое молчание, в то время как Алекс старалась найти хоть какое-то объяснение этой вечной мужской непоследовательности. Ночью он чуть ли не валялся у нее в ногах, а теперь она была не уверена, что он согласился бы к ней прикоснуться. Долго и тщательно Алекс вспоминала всю последовательность событий, пытаясь поймать тот момент, когда расклад сил поменялся таким катастрофическим образом. Наконец она пришла к выводу, что проспала этот момент. В прямом и переносном смысле. Она прокручивала в памяти весь разговор, который предшествовал тому, что между ними произошло, и вдруг отвратительная, унизительная мысль пронзила ее. Какая же она тупица! Придав своему лицу сочувственное выражение, Алекс придвинулась к Нику ближе и осторожно взяла его за руку. Тут потребуется весь ее такт. Дабы убедить его в том, что все хорошо, она заговорила нарочито небрежно: — Ник, мне так неловко… Я чувствую себя дурой. Ну как? В смысле, у тебя все в порядке? Потому что тебе в самом деле не о чем беспокоиться. Я имею в виду, в постели. Продолжай практиковаться и скоро приспособишься. Ха-ха. Он посмотрел на нее, будто на сумасшедшую. При свете дня он абсолютно забыл о своей выдумке и теперь не мог взять в толк, о чем она говорит. Алекс попыталась еще раз: — Я просто хочу, чтобы ты знал, что все… отлично. С тобой, я имею в виду. Она никак не могла понять, почему он так странно на нее смотрит. Слова застревали у нее в горле. Ник осторожно высвободил свою руку. Унижение было почти непереносимым. Что бы Алекс теперь ни сделала, она больше не была женщиной, с которой он был так нежен вчера ночью. — Спасибо, — пробормотал он и снова впал в задумчивость. Так вот оно что! Сейчас он вспомнил обо всем, и ее намерения стали совершенно прозрачны. Великодушная Алекс, она всегда жалела неудачников. Конечно, для нее это было только своеобразным сеансом сексуальной терапии, а он был просто-напросто пациентом. А он-то подумал, что все преграды сметены, что она действительно отдалась ему душой и сердцем! Мысль, что она терпела его ласки из жалости, была невыносима. Кто знает, может, он в самом деле целуется как слюнявый бульдог. Если уж она обводила вокруг пальца этих тертых калачей, то что уж говорить о нем… Да она могла разыграть с ним представление века! Ник растравлял свои раны, терзая себя этой мыслью. Но в глубине души он знал, что Алекс не притворялась. Он безошибочно отличал настоящий оргазм от поддельного, как дорогую мебель от пластика. Когда он заговорил, в его голосе звучали ехидные нотки: — Что ж, приятно слышать, что я прошел испытание. Но думаю, в будущем вполне проживу, как раньше, — в блаженном неведении. У Алекс упало сердце. Это было гораздо хуже того, чего она опасалась. Ее положение было настолько однозначно и постыдно, что она лишилась дара речи. Сто раз Саймон говорил ей, что для таких парней женщина — ничто, и вот теперь ее использовали для подтверждения этого тезиса. Как она будет жить с этим воспоминанием? Сознание того, как глупо, как пошло она попалась, было невыносимо. Алекс уже видела клеймо у себя на лбу: «Несбывшаяся голубая мечта». У нее было такое чувство, будто она вывалялась в грязи. Алекс выпрыгнула из кровати, на ходу пытаясь завернуться в простыню. Пробормотав, что хочет принять душ, она ринулась из комнаты и успела скрыться за дверью ванной комнаты за секунду до того, как горячие, яростные слезы хлынули из ее глаз. Оставшись наедине со своими мыслями, Ник впал в полное уныние. Стремительное отступление Алекс могло означать только одно — нетерпеливое желание поскорее избавиться от его присутствия. А он-то надеялся, что они вместе позавтракают, и — чем черт не шутит — хоть что-то прояснится. Но он ошибся. Щелчок замка в двери ясно давал понять: Алекс не хочет, чтобы ее беспокоили. Поэтому Ник в горьком одиночестве жевал свой тост и гадал, когда же все пошло наперекосяк. Подставив заплаканное лицо под струи горячей воды, Алекс размышляла о том же. Очевидно, Нику не хотелось присоединиться к ней в душе, иначе бы он постучал. Если она что-нибудь и поняла предыдущей ночью, так это то, что Ник не особенно стесняется в выражении своих желаний. Теперь же его желания, вероятно, были другими. Намылившись с головы до ног, Алекс постаралась соскоблить с себя даже малейший след его прикосновений, но в результате только живее вспомнила его руки, которые касались ее тела с нежностью и любовью. Любовь… Она могла поклясться, что именно об этом он шептал ей ночью. Но, возможно, у него более широкие представления об этом чувстве. Конечно, это значительно мудрее. И к тому же удобнее. Во всяком случае, она исполнила отведенную ей роль. Лучшее, что она могла теперь сделать, — это выйти к нему преисполненной достоинства. Задача не из простых, учитывая, что ее глаза были краснее, чем бабушкина помада, а боль в сердце могла бы заинтересовать специалиста-кардиолога. Но что делать, нельзя же бесконечно сидеть в ванной комнате. Накинув халат, Алекс открыла дверь. Теперь, после того как она почистила зубы и умылась, чувство уверенности медленно возвращалось к ней. Войдя в комнату, она увидела, что Ник сидит все в той же позе и по-прежнему изучает обои. Наверное, ему не терпится попасть в душ. Что ж, придется подождать. Торопливо собрав разбросанную вокруг кровати одежду, она снова юркнула в ванную, проклиная минуту, когда попала в этот номер. Ошарашенный развитой ею скоростью, Ник едва не подавился заготовленной речью. Он беспомощно оглянулся в поисках своих вещей. Если уж на то пошло, он не хочет красоваться нагишом. Когда Алекс снова вышла из своего убежища, на этот раз в черном профессиональном прикиде, Ник уже был до некоторой степени одет. Он нервно метался по комнате. Наверное, ему не терпится удрать куда-нибудь, к менее обременительному и более мужскому обществу. Алекс решила взять быка за рога и, посмотрев Нику прямо в глаза, спросила: — Куда-нибудь собираешься? Это прозвучало как обвинение. Ник даже вздрогнул. — Нет. Хотя к половине двенадцатого я должен быть в одном месте. По работе, разумеется. Откровенность окончательно погубила его. Презрительно приподняв брови, Алекс почти прошипела: — Ну разумеется. Повисла выразительная пауза. Ник лихорадочно соображал, что бы еще сказать. Сделав неопределенный жест в сторону дивана, он сел на краешек и посмотрел на нее снизу вверх. Она продолжала стоять. Постаравшись придать голосу самые умиротворяющие интонации, Ник почти взмолился: — Алекс, ну присядь на минутку! Я хотел кое-что… По-прежнему враждебно глядя на него, будто каждую минуту ожидая нападения, Алекс пожала плечами и плюхнулась в другой угол дивана. Изобразив подобие светской улыбки, она с ужасом ждала, что он скажет, и боялась это услышать. Ник решил, что ему уже нечего терять, и заговорил: — Я хотел кое о чем тебя спросить. В его глазах была мольба, но Алекс ничего не замечала. Внутри у нее все похолодело. В ушах звенело, она уже слышала его голос, произносящий ужасные, невыносимые слова… Она прекрасно знала, что он собирается сказать, предчувствовала это всеми фибрами души, и ничто не могло успокоить или разубедить ее. А Ник, В свою очередь, был уверен, что должен во что бы то ни стало использовать этот единственный шанс. Еще немного — и она навеки ускользнет от него в мир дорогих машин и престижных ресторанов. И все же он колебался: по большому счету задача казалась ему почти невыполнимой. Он будто заглянул в лицо судьбе, и теперь будущее — его и Алекс — было у него в руках. Он сделал глубокий вдох и выпалил: — Алекс, я хотел спросить… какие у тебя планы на сегодня? Она едва могла поверить своим ушам. Ей казалось, топор палача уже занесен над ней, вот-вот придет конец ее мечтам и разобьется сердце, и вдруг такое! Никаких ужасных откровений, никаких многозначительных вопросов о будущем… Просто тривиальная проходная фраза! Сраженная наповал столь полным отсутствием воображения, Алекс уставилась на Ника в глубоком разочаровании. Уже наловчившись говорить сквозь зубы, чтобы не дрожал подбородок, она ответила: — Ричард возвращается сегодня днем. Я обещала его встретить. Теперь Ник почувствовал холод в груди. Он понял, что все пропало, но не мог объяснить себе, как это произошло. И почему она смотрит на него так горько и обиженно? Конечно, Ник знал: Ричард рано или поздно вернется, но он надеялся, что теперь Алекс прозреет и откажется от золотого дождя, предпочтя рай в шалаше. Но вот иллюзии рассеялись. Он мрачно посмотрел на свои босые ноги и протянул: — А-а-а… Удивленная его реакцией, Алекс одновременно почувствовала облегчение. Нет, топор еще не упал. Во всяком случае — пока. — Ну ладно, я пойду. Я обещал Саймону, что вернусь к одиннадцати. Он сказал это как бы между прочим, не подозревая, какое воздействие окажут на Алекс его слова. Ее губы снова сложились в саркастическую улыбку. За это утро она здорово научилась прятать свои чувства под маской холодной вежливости. — И мы не будем заставлять его ждать, не так ли? Не заметить в этой бочке меда хорошую ложку дегтя было невозможно, однако Ник предпочел прикинуться дурачком и никак не отреагировал. В конце концов, мужчины зачастую не очень-то чувствительны к нюансам. Тем более еще не решены практические вопросы. Он бросил взгляд на часы. Если отвести на душ пять минут, у них еще останется достаточно времени для серьезного разговора. Есть шанс, что Алекс выскажется откровенно и успокоится. — Я заскочу на минутку в душ. Ты пока можешь выпить кофе. Съешь что-нибудь. А потом мы решим, что нам делать. Невозможные мечты снова наполнили ее сердце — увы, только для того, чтобы быть разбитыми его следующей фразой: — Например, было бы здорово вместе пообедать или что-нибудь в этом духе. Что-нибудь в этом духе. Например, длинное объяснение по поводу того, что она чудесная девушка и очень ему нравится, но все это было ошибкой, и теперь он знает, ему нужно другое… Алекс представляла себе эту картину: Ник с каменным выражением лица, а напротив она, в бессильных попытках перевести все в шутку, якобы это всего-навсего забавное недоразумение. Немного похоже на ее отношения с Ричардом, с той разницей, что там по крайней мере все было предсказуемо. Хотя и невыносимо скучно. Ник расценил ее застывшую улыбку как своего рода согласие. Алекс исподлобья наблюдала, как он вышел из комнаты и скрылся в ванной, оставив дверь открытой. Это показалось ей странным. Бессознательно отведя взгляд от теперь уже запретного зрелища, Алекс переждала несколько минут, пока не зашумела вода. Тогда она вскочила и принялась за поиски. Долго искать не пришлось: то, что ей было нужно, лежало прямо на письменном столе. Да, так будет лучше всего. Но надо подобрать верные слова. Алекс наморщила лоб. При этом еще приходилось прислушиваться к шуму из ванной комнаты. Один за другим испорченные листы бумаги отправлялись в сумку. К счастью, Ник отнесся к процедуре омовения со всей серьезностью — без сомнения, хотел тщательно смыть следы преступления перед рандеву с Саймоном. Острое чувство горечи неожиданно подсказало ей подходящие слова. «Милый Ник»… На секунду Алекс задумалась, потом зачеркнула «милый». Конечно, в этом была восхитительная нотка иронии, но все же лучше без лишних нежностей. «Мой дорогой Ник»… Нет, это звучит по-матерински, а уж эту роль она не собирается на себя брать, каковы бы ни были его проблемы. Главное — выдержать нейтральный тон. Еще не хватало, чтобы он понял, как сильно ее задел. Она хотела, чтобы в письме сквозила снисходительность опытной женщины. Ну, еще можно приправить это легким оттенком осуждения и подлить немного яду для самоутверждения. В конце концов, им придется видеться, а Саймон заметит малейшую неловкость быстрее, чем она успеет глазом моргнуть. Лучше всего притвориться, будто ничего не произошло. Пусть думает, что она приняла все за чистую монету. А главное, она желает ему добра. Это маленькое приключение интересовало ее лишь постольку, поскольку служило картинкой нравов конца двадцатого века. Вот так. Удар рассчитан мастерски — ниже пояса, как раз по самолюбию. Записка вышла на славу — в меру едкая, непринужденная, но без дерзостей. Отделанная тончайшим кружевом сарказма, она была просто бесподобна. «Дорогой Ник! Огромное спасибо за восхитительный вечер. Я всегда рада поболтать с тобой за стаканом-другим-третьим вина (особенно моего любимого шампанского). Очень предусмотрительно с твоей стороны…» Удачный штрих — дать ему понять, что она разгадала его тактику и при этом сохранила чувство юмора. «…Прости, что убежала не попрощавшись. Я вдруг вспомнила, что Ричард собирался прилететь другим рейсом, пораньше. Хочется успеть встретить его в аэропорту…» На самом деле Алекс и не думала ехать в аэропорт. Ричард всегда звонил ей по дороге домой из машины, заботливо предоставленной его торговым агентом. Обычно ей как раз хватало времени, чтобы натянуть что-нибудь понаряднее и примчаться в очередной ресторан. Она могла по пальцам пересчитать вечера, когда они ужинали вдвоем. Вечно были какие-то клиенты, которых он должен был занимать. Но это осталось за кадром, и записка выглядела замечательно, словно ее написала этакая преданная подружка, которая не позволит маленькому недоразумению вроде вчерашнего вечера разрушить ее отношения с постоянным партнером. «…Желаю вам с Саймоном удачного дня. Поцелуй его от меня». И от себя тоже. Неожиданно у Алекс комок подкатил к горлу. Она сердито вытерла глаза. Надо взять себя в руки и уйти с достоинством. Потом можно рыдать сколько угодно, а к тому времени, как она снова увидит Ника, все забудется. Правда, она и сама понимала, что это похоже на самообман. Алекс размашисто подписалась, решив ограничиться поцелуями для Саймона. Ник получит их в другом месте — например, в темной лаборатории, где они с Саймоном будут работать над своими очередными шедеврами. Шум воды все еще доносился из ванной комнаты, когда Алекс надела пальто и перекинула сумку через плечо. Бросив прощальный взгляд на постель, она резко развернулась и вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Только выйдя из лифта, она снова свободно вздохнула. На этот раз ей было наплевать, что о ней подумают. Она прошла мимо портье, плотно сжав губы, чтобы не расплакаться. Сев в такси, она устало откинулась на спинку сиденья и стала молча смотреть на мелькающие за окнами дома и деревья. Ее сердце разрывалось от чувства непоправимой утраты. Выйдя из ванной несколько минут спустя, Ник поначалу не мог понять, куда подевалась Алекс. Время, проведенное в душе, не прошло даром: плескаясь и напевая в целях своеобразной маскировки, он сочинил, со своей точки зрения, великолепную речь. Несколько секунд он стоял, ничего не понимая. Потом его взгляд упал на записку. Листок бумаги был (вероятно, не без умысла) оставлен на его подушке. Ник прочитал его дважды, прежде чем смысл случившегося дошел до сознания. Он присел на кровать, не в силах поверить, что мог так ошибиться. Стоя под душем, он все пытался придумать, как объяснить Алекс, что она для него значит, как убедить, что настоящая любовь преодолеет все преграды. Даже такие, как его неплатежеспособность. Были всесторонне обдуманы и отринуты два-три плана. Шум воды заглушал вырывавшиеся у него то и дело возгласы досады. Наконец он решил положиться на веками проверенный способ. Он предложит ей выйти за него замуж. Хватит ходить вокруг да около и притворяться равнодушным. Он отбросит всякий страх и, если надо, даже встанет на одно колено. Итак, собрав волю в кулак и препоясав чресла (в прямом и переносном смысле), он вышел из ванной комнаты с готовым обетом верности. И тут его геройский порыв разбился о грубую реальность. Ник сидел с запиской в руке и раздумывал, что делать дальше. Он исчерпал все запасы фантазии, данные ему природой, не говоря уж о кредите в банке. И очевидно, зашел в тупик. Ник надеялся, что антураж дорогой гостиницы и реки шампанского заставят Алекс вообразить, что у него есть какие-то мистические источники доходов. Но она его раскусила. Вероятно, манера поведения и отсутствие фирменных этикеток на одежде выдали его. Как же ему осточертели бесконечные финансовые затруднения — последствия одного плачевно закончившегося романа. С сексом у него никогда не было проблем. Но Луиза хотела, чтобы на нее беспрестанно лился золотой дождь. Ник так и видел ее перекосившуюся физиономию, когда он объявил ей, что хочет заняться фотографией. Она не могла взять в толк, как можно бросить удачную карьеру модели ради этой ерунды. Это был конец. Прощай, Азия, здравствуй, Лондон. Начиналась новая жизнь — и теперь он пойдет правильной дорогой. И на этой дороге он встретил девушку, которую всегда искал, — пусть она сразу и не бросилась ему на шею. Стало быть, он просто должен убедить Алекс. За его мягкой внешностью скрывалось непоколебимое упрямство. Это оно заставило его уехать на Восток наперекор суровой отцовской воле. Это оно привело его на порог квартиры Саймона — и, как он предчувствовал, блестящей карьеры фотографа. И оно же говорило ему, что Алекс создана для него. Ник готов был поспорить на свой «Никон» и весь фотоальбом в придачу. Все, что он должен сделать, — это отвоевать ее, потому что он был совершенно уверен, что в течение нескольких часов она всецело ему принадлежала. И еще будет — Бог знает почему, но он это знал. Снова увидев перед собой цель, Ник почувствовал облегчение. Он собрался с мыслями, сунул в задний карман бумажник. «Его, вероятно, тоже ждет изрядное облегчение», — мрачно подумал Ник и напоследок бросил прощальный взгляд на покидаемую сцену. Вдруг что-то привлекло его внимание. Он подошел к постели. Так и есть, ее волос. Радуясь, что его никто не видит в этот момент, он взял из тумбочки салфетку и заботливо завернул его. Это будет его талисман — символ того, что он ее добьется. Чувствуя непонятное удовлетворение, Ник вышел из гостиницы и отправился на стоянку автобусов — ибо никто не желал подать карету человеку, только что аннулировавшему свой банковский счет во имя любви.Глава 5
— А потом заглянем к Джо. Там кое-кто будет. Сказав это, Ричард вновь с головой ушел в свою воскресную газету. Погрузившись в глубины раздела финансов, он выныривал только за тем, чтобы долить себе кофе и взять круассан. В один из таких тайм-аутов он заметил, что Алекс какая-то странная, но отнес это на счет очередного женского недомогания и снова уткнулся в статью. Ну да, вчера ночью он полез к ней с нежностями, а она сказала, что у нее болит живот. Стало быть, дело в этом. Вот и теперь она не ответила на его реплику. Ричард посмотрел на нее поверх газеты и терпеливо повторил сказанное. Казалось, Алекс поглощена разглядыванием узора на обоях. На ее лице было какое-то безжизненное выражение — впрочем, некоторые назвали бы его мечтательным. Ричард кашлянул. Алекс вздрогнула и несколько секунд смотрела на него так, будто в первый раз видит. — Что ты сказал? — спросила она как-то вяло. — Я сказал, Джулз и компания собираются на ленч в кафе «У Джо». Думаю, мы могли бы к ним присоединиться. Его голос был мягким, но в подчеркнуто четком произношении уже слышались нотки раздражения. С тех пор как он вернулся вчера днем, Алекс все время витала в облаках — не иначе менструальный синдром. На этот раз его совесть была чиста. Он напряг мозги, пытаясь вспомнить какой-нибудь свой проступок, но за последнее время ничего такого не было. Он вел себя наилучшим образом с того случая на Валентинов день, после которого Алекс не разговаривала с ним две недели. Он делал все от него зависящее, звонил ей, если собирался задержаться или вдруг решал вовсе не прийти. Проблема в том, что Алекс не желает поддерживать его, когда речь идет о карьере. Почему-то она не может взять в толк, что время предъявляет к человеку огромные требования и это прежде всего. Разве он не водил ее в самые престижные рестораны? Не поил самым дорогим вином? И к тому же еще знакомил с такими людьми! Все они были очень известны в своей области, а некоторые считались воротилами финансового мира. Все, что ей нужно было делать, — это улыбаться, хорошо выглядеть и вовремя поддакивать. Не очень утомительно, с его точки зрения. Алекс часто обвиняла его в том, что он эгоист и трудоголик, но все было не так просто. На самом деле он работал для них обоих, он строил безопасное будущее для себя и для нес — ведь без нее он не мыслил дальнейшей жизни. Алекс была стильная девушка, с лоском, к тому же прекрасно воспитана. Если ее приручить, она будет то, что надо. Единственное, чего бы он еще желал, — это чтобы она выказывала побольше энтузиазма по отношению к его клиентам. Но не далее как неделю назад она наотрез отказалась пойти на ужин с двумя американскими банкирами, сославшись на то, что не сможет вынести общество людей, которые считают Энтони Роббинса[2] гениальным писателем. — Как хочешь. Апатия, с которой Алекс это сказала, была совершенно для нее нехарактерна. Нет, очевидно, что-то было не так. В очередной раз подивившись непостижимости женской логики и возблагодарив небеса за то, что родился мужчиной, Ричард вернулся к своим акциям и котировкам. А Алекс вновь предалась мечтам. Она представляла, как Ник берет ее на руки и уносит в мир, где все проблемы меркнут в сиянии истинной любви. Он не позвонил, не придумал какого-нибудь невинного предлога, чтобы вновь ее увидеть, и она даже не осуждала его. Ее записка вряд ли могла способствовать дальнейшему сближению — да он этого и не хотел. Должно быть, Ник сейчас сидит на кухне и потешается над какой-нибудь скабрезной историей из скандальной хроники, а Саймон готовит для него апельсиновый сок и булочки на завтрак. Мысль об этом была невыносима, но воображение разыгралось не на шутку, и теперь уже она не могла остановиться. Прошлой ночью она почти не спала, и на этот раз не из-за того, что Ричард храпел. В памяти все время всплывал образ Ника. То и дело Алекс представляла себе его руки, губы, вспоминала его ласки. И надо же было так усердно отбиваться от приставаний Ричарда, чтобы потом не спать, вспоминая другого, более пылкого любовника. Как она ни старалась поберечь здоровье и забыть обо всем этом, дразнящие мысли вновь и вновь возвращались. Алекс позвонила своей настырной шведской патронессе и сказала, что у нее обнаружилась тяжелейшая форма желудочного гриппа. И действительно, все симптомы этого заболевания проявлялись у нее в полной мере, как только она думала о том, что пойдет на свидание к какому-нибудь очередному старцу. Мысль о том, что к ней прикоснется кто-нибудь, кроме Ника, была ей отвратительна. Алекс не представляла, сколько еще сможет держать Ричарда на расстоянии, но, уж конечно, он будет не в восторге. Она посмотрела на него — вернее, на пухлые розовые руки, державшие газету. Непонятно, как она могла думать, что сможет жить с этим человеком? Да как она вообще оказалась с ним рядом? Как будто иллюстрируя ее недоумение, Ричард послюнявил указательный палец и перелистнул страницу. Ее всегда это коробило. Впрочем, его манера каждые три минуты прочищать горло была еще хуже. Нет, ничего не выйдет. Надо взять себя в руки. Ник больше не вернется — для него мускулистый торс и щетина милее, чем ее слишком мягкое тело. Надо забыть его, хотя она и не уверена, что этот парень за полотнищем черно-белой бумаги — хорошая альтернатива. Как будто неожиданно проникнув в мысли Алекс, Ричард отложил газету и почтил ее своим вниманием. Он проштудировал все нужные ему на сегодня данные и решил, что теперь пришло время для занятий другого рода — тем более что на дворе воскресное утро и можно никуда не торопиться. В конце концов, это должно ее обрадовать: она почувствует, что даже в критические дни остается для него желанной. Ричард пару раз тайком заглянул в журналы, которые собирала Алекс, и нашел там свой полный психологический портрет. Оказывается, он был воплощением Нового Человека, практичного, но очень впечатлительного. Он всегда думал, что они с Алекс — команда, они вместе двигались к единой цели: успеху в его карьере. А она должна была обеспечивать ему тыл. Он был совершенно не против, чтобы Алекс сочиняла свои книжки или что она там хотела, лишь бы она не была такой гордой, чтобы не пользоваться его деньгами. Ричард понимал, что надо принимать в расчет ее мнение, и не раз советовался с ней по поводу того, куда пойти отдохнуть, какую посуду купить и прочее. Он был настолько либерален, что примирился с ее своеобразными друзьями и даже был готов согласиться: экстравагантные наклонности не конец света. В конце концов, все это от артистизма, которым он лично никогда не обладал. И хотя Ричарда все еще бросало в дрожь от этой мысли, он уже смотрел на проблему шире и не осуждал Саймона. Конечно, в его кругу требования сексуальной свободы никто не принимал всерьез. Вообще-то Ричард считал себя видавшим виды мужчиной, кровь у него была горячая, недаром он был классным регбистом. Он никогда не заставлял Алекс стирать ему одежду и платил специально нанятой для этого прислуге. В конце концов, у нее были другие достоинства, например, потрясающее тело. Встав с кресла, Ричард подошел к Алекс и обнял ее за плечи, потом нащупал руками грудь. И вдруг она резко оттолкнула его и вышла из комнаты. Ричард обиделся не на шутку. Он пошел за ней на кухню и некоторое время смотрел, как она расставляет по местам посуду, потом взял ее за руку. Алекс посмотрела на него. — Ну? — раздраженно бросила она и, выдернув руку, стала открывать новую пачку кофе. — Алекс, что с тобой, черт побери? Его разозлил не столько отказ, сколько ее вечная непредсказуемость. — А с тобой? — парировала она, стоя спиной к нему и пытаясь вилкой проковырять дырку в обертке. «Хорошо еще, что у нее в руках не нож», — подумал Ричард. — Если хочешь знать, я не люблю, когда меня игнорируют. Или отталкивают, как будто от меня воняет. Господи, каким же наивным он бывает! — Не понимаю, что ты имеешь в виду. Алекс протиснулась мимо него и кинулась в ванную комнату. Похоже, это помещение становилось для нее единственным островком безопасности. Опустив крышку унитаза, она уселась на нее и, уронив голову на руки, застонала. Похоже, это оказалось труднее, чем она думала. Она не ела, почти не спала и не могла ни о чем думать — все ее мысли занимал Ник. Запустив пальцы в волосы, она раскачивалась взад и вперед, пока не пришла к единственному и неизбежному заключению. Она была влюблена, безнадежно втюрилась. Боже, что делать? Упиваясь своими страданиями, Алекс не обращала никакого внимания на Ричарда, колотившего в дверь.В это время Ник также был осаждаем в ванной комнате, но в его случае это был всего-навсего Саймон с вопросом, чего он хочет на завтрак. Ник прокричал, что яичница была бы в самый раз, и снова подставил грудь под струю воды, как будто надеялся, что под хорошим напором его невзгоды смоются сами собой. Двадцать четыре часа назад он так же стоял под душем, но тогда вода служила ему шумовым фоном — он репетировал свою решительную речь. Даже теперь при воспоминании о том, как он вышел из ванной и увидел, что Алекс ушла, его бросило в дрожь. Весь прошедший день у него ныло в груди и он почти ничего не соображал. Саймону пришлось три раза повторять ему, чтобы он перезарядил фотоаппарат, а ведь он должен был делать это без напоминаний. К счастью, они всего лишь пробовали несколько планов для большой съемки на следующей неделе; Ник пришел в ужас при мысли, что бы сказал Саймон, если бы он так напортачил перед клиентом. Надо сказать, Саймон был очень терпелив. Он обуздал свою язвительность и в ответ на извинения Ника снисходительно махнул рукой. Вообще-то в последнее время он стал невероятно обходительным. Может быть, у них с Себастьяном стало налаживаться? Ник замечал между ними какую-то отчужденность, но может быть, они уже уладили недоразумения? Впрочем, у него хватало своих любовных проблем, чтобы вникать в печали Саймона. Он все время думал, как бы объясниться с ней — осторожно, но чтобы не показаться холодным. Дать понять Алекс, что он питает к ней нежные чувства и тактично заставить ее отказаться от новоприобретенной профессии. Внушить ей, что деньги — не главное. Задача не из легких, но Ник был готов к бою. А если это не получится, он придумает что-нибудь еще. И еще, и еще… Теперь уже он не может оставить все как есть: слишком сладким оказался запретный плод. Оставшись без нее, он ни на минуту не переставал чувствовать себя одиноким. Надо срочно что-нибудь сделать, пока он окончательно не сошел с ума. А Ник боялся, что уже не далек от этого. Наскоро вытерев волосы полотенцем, Ник вышел из ванной комнаты и пошел на кухню, откуда уже доносился восхитительный запах яичницы с беконом. Саймон успел изучить его вкусы и даже стал использовать настоящий жир вместо оливкового масла. По правде говоря, Саймон и сам был доволен таким переворотом в своих кулинарных обычаях — правда, теперь отбывание повинности на тренажерах стало занимать еще больше времени. Он примечал разные мелочи в поведении Ника, в результате чего в его обычно аскетичный образ жизни вкрались кое-какие отступления и вольности. Его последняя идея также была продиктована вкусами нового соседа, и ему не терпелось рассказать о ней. Саймон уже давно привык откладывать в памяти разные истории, которые хотел рассказать Нику. Если ему приходила в голову какая-то мысль, а Ника в этот момент почему-либо не оказывалось рядом, он запоминал ее, чтобы поделиться с ним при встрече. Раньше с Саймоном никогда такого не бывало, и теперь это одновременно пугало и радовало его. С точки зрения эротики ему до сих пор не удалось добиться какого-либо прогресса, и все-таки он был доволен тем, как идут дела. В данном случае торопливость ни к чему: Саймон предпочитал действовать с предельной осторожностью, боясь испортить ставшие слишком важными для него отношения. Если бы он рассказал об этом кому-нибудь из знакомых или — еще хуже — бывших любовников, его бы, наверное, упрятали в сумасшедший дом. Но на самом деле Саймон не был безумцем — или по крайней мере не большим, чем любой другой отчаянно влюбленный. — Какой аромат! Ник заглянул под крышку и, причмокнув, уселся за стол. Саймон улыбнулся. Внутри у него потеплело, как всегда, когда ему удавалось доставить Нику удовольствие. Любовь была для него откровением: он наслаждался невесть откуда взявшимся великодушием, он был готов нацепить передник и навсегда остаться поваром. Итак, Саймон ловко подцепил яичницу и разложил ее по тарелкам. Потом подсел к столу и налил своего любимого кенийского кофе. Несколько минут они молча воздавали должное завтраку. Саймон смотрел себе в тарелку, чтобы не тревожить себя созерцанием Ника, на котором не было ничего, кроме коротких шортов. Наконец, проглотив последний кусок бекона. Саймон удовлетворенно вздохнул и, закурив сигарету, обратился к Нику: — У меня для тебя новость. Я решил взять еще одного постояльца. Глаза у него лукаво заблестели. Он еле сдерживался, представляя, как испугался бедный парень. — Правда? Ник по-прежнему уплетал яичницу. Саймон всегда клал ему на тарелку побольше — отчасти из желания сделать Нику приятное, а отчасти из-за вечного страха растолстеть. Внимательно вглядываясь в лицо Ника, Саймон выпалил: — Я решил сделать себе подарок к грядущему дню рождения. И уже сегодня к вечеру мы с тобой станем счастливыми владельцами абиссинской кошки. Вернее, котенка. Ник расплылся в улыбке: — Вот здорово! Не знал, что ты любишь животных. Они такие чудесные! И не только они. Саймон снова взглянул ему в лицо и затянулся сигаретой. Итак, это сработало: Ник был явно обрадован. В его альбоме было много фотографий животных — стало быть, он был к ним неравнодушен. Саймон нарочно подыскал самую экзотическую породу, которая была приемлема в доме. Кошек еще можно терпеть: в них есть своеобразный шарм и к тому же они не ходят за тобой неотлучно. Есть все основания считать, что с кошкой он уживется: во многом у них одинаковый взгляд на вещи. — Вот и славно. Я должен забрать ее в три. Не хочешь пойти со мной? Саймон говорил нарочито небрежно, стараясь не показаться назойливым. Главное, чтобы Ник не подумал, что он его контролирует. Время от времени тот ходил в гости к своим приятелям, но Саймон видел большинство из них и не беспокоился на этот счет. Больше всего он боялся спугнуть Ника собственническими замашками, по всему было видно: Ник ни за что не потерпел бы посягательства на свою свободу. Большую часть времени они проводили вдвоем, иногда с Алекс, если она была не слишком поглощена ссорами с Ричардом. Но котенок — это в самом деле прекрасная идея. Во-первых, это своеобразный подарок Нику. А во-вторых, Саймон надеялся, что общий интерес сблизит их, заставит лучше понять друг друга. — С удовольствием, — ответил Ник. — Тебе помочь? Саймон, как всегда, покачал головой. У него было свое представление о том, каким образом прибирать и мыть посуду, и он не мог спокойно смотреть на то, как это делает Ник. — Нет, спасибо, приятель. Похоже, он уже стал выражаться, как Ник. Ну ничего. — Да, еще одно! Я хочу кое-кого позвать на день рождения. Понимаешь, сто лет не праздновал, а тут подумал — было бы здорово собрать всех. Как-никак у меня юбилей. На самом деле Саймон никогда еще не устраивал настоящей тусовки в своей стерильно чистой квартирке. Время от времени он приглашал нескольких человек на ужин, но даже и в этом случае гостям подавалось только шампанское. По крайней мере тогда он был уверен, что его ковры и мебель останутся в первозданном виде, а при известном контроле можно добиться также, чтобы дамы на каблуках не топтались по паркету (кто бы знал, сколько за него заплачено!). Не то чтобы Саймон был мизантропом, просто он предпочел бы жить в более спокойный век. — Замечательно. А когда? — Через три недели. Пятое июня, как раз суббота. Надеюсь, к тому времени потеплеет и можно будет обедать на веранде. Ник вдруг вспомнил, как открыл дверь номера и увидел Алекс в длинном пальто. Было необычно холодно для мая, так что она с радостью скрыла под верхней одеждой свою униформу девушки по вызову. Она очаровательно выглядела. Потом Алекс сняла пальто и осталась в сногсшибательном платье — оно оставляло не слишком много простора для воображения, но зато сражало наповал. Ник поскорее загнал это опасное воспоминание в дальний угол своего сознания и посмотрел на Саймона, который явно ждал какого-нибудь замечания по поводу своих планов. — Веранда — это здорово. Можно будет развесить китайские фонарики или что-нибудь в этом духе. Саймон усмехнулся, подумав, что это понравится многим его гостям. — Великолепно. Тогда ты отвечаешь за оформление, а я займусь едой. У Саймона даже глаза заблестели: все складывалось как нельзя лучше. Ведь это прекрасная возможность завязать роман! Он так и представлял себе, как они с Ником вдвоем занимаются приготовлениями, с каждым днем становясь ближе друг другу. Он где-то читал, что творчество цементирует самые бесперспективные союзы, а прием богемы уж точно должен пробудить горячий темперамент Ника. Три недели до великого события прошли в размышлениях, хлопотах и бесконечных переходах от одного решения к другому. Наконец Саймон утвердил цветовую гамму, а именно белое, только белое и немного серебра, что было значительным отступлением от традиций. Было составлено меню. Канапе не вызвали особого восторга, так что Саймон уже совсем было расстроился, но тут его приятель — издатель одного модного журнала — шепнул ему номер самой лучшей в городе поварихи. Эта дама с помощью пары котелков якобы творила чудеса, к тому же она обладала энциклопедическими познаниями в области национальных кулинарных традиций. В значительной мере выбор Саймона объяснялся и ее навыками по части тайской кухни — своеобразная дань увлечению Ника. Было решено, что повсюду будут расставлены большие блюда с плавающими свечами и живыми водяными лилиями для пущего эффекта. Веранда будет окружена фиговыми деревьями, а по ним будут развешены светящиеся гирлянды. Как только гости соберутся, заиграет музыка — для этого был приглашен пианист. Наконец-то пригодится пианино, вывезенное Саймоном два года назад от родителей, у которых оно пылилось в чулане. Тогда он честно проиграл все школьные этюды, но, будучи перфекционистом, решил, что лучше ему не играть вовсе. Впрочем, пианино придало гостиной более изысканный вид и даже некоторый оттенок аристократизма, к которому так стремился Саймон. Диск-жокей прибудет позже. Ему были даны строгие указания обеспечить достаточное стилевое разнообразие, чтобы угодить как солидным гостям, так и завсегдатаям ночных клубов. Собственные музыкальные пристрастия Саймона скорее приближались к консерватизму (скажем по секрету, он обожал группу «АББА»), но приходилось заботиться о репутации, а в обществе он слыл передовым деятелем. Когда пришло время и кулинарная фея миссис Энг прибыла, дабы занять свое место в фиговой роще, Саймон обнаружил, что Миу-Миу исчезла. На поиски были брошены все, вплоть до официантов, однако кошку отыскать не удалось. Саймон расстроенно подумал, что она испугалась шума и убежала, но тут вернулся Ник, выскочивший в магазин, и быстро обнаружил ее. Кошка забилась под его кровать и не желала выходить. Во многом Миу-Миу напоминала Нику Алекс: как только кто-нибудь покушался на ее территорию, она выпускала коготки и шерсть у нее становилась дыбом. Ник видел Алекс дважды с той роковой ночи, оба раза в сопровождении весьма пасмурного Ричарда, так что ему ничего не оставалось, как вести светскую беседу. Он готов был поклясться, что как-то поймал на себе взгляд Алекс, полный грусти и нежности, но тут же приказал себе очнуться и перестать жить иллюзиями. Присутствие этого пижона рядом с Алекс ясно говорило о том, что она сделала свой выбор. Без сомнения, скоро она будет щеголять в жемчужном ожерелье и выбирать тренера по теннису. «Ну и пусть, — раздраженно подумал Ник, — всяческих ей успехов». Что касается его, он собирался напиться вдрызг и думать только о том, как бы не споткнуться о чью-нибудь шикарно обутую ногу. Пока Ник успокаивал перепуганную Миу-Миу, Саймон сновал по квартире, проверяя, все ли готово к приходу гостей. Были поправлены коврики на полу, полотенца в ванной и цветы в вазах. В последний момент Саймон заметил около раковины серебряное кольцо Ника. Он взял его и направился к себе в спальню. Обычно в эту комнату никто не заходил, но вдруг кто-нибудь из наиболее любопытных гостей захочет сунуть нос и сюда? Вроде бы все было в порядке. Саймон уже собрался было идти проверять, как дела на кухне, как вдруг раздался телефонный звонок. Это был какой-то друг знакомого его знакомого. Саймона очень попросили его пригласить, и вот, пожалуйста, — уже надоедает. Никакого чувства меры. Саймон дважды терпеливо объяснил ему,как к нему доехать, но тот все не понимал. Тогда он, уже теряя терпение, предложил ему взять такси и не мучиться. Положив трубку, Саймон выругался в адрес этого придурка, а заодно и вообще всех миланских производителей сумочек и любых других идиотов, кто бы они ни были. Облегчив душу, он вернулся на капитанский мостик, совершенно забыв о кольце, оставшемся лежать на тумбочке у кровати.
И вот потянулись первые гости. Мало-помалу вечеринка набирала ход. Одетые в униформу от Армани официанты с кошачьим самодовольством лавировали в толчее. Пианист ненавязчиво переходил от буги-вуги к Бетховену и обратно, свечи мерцали в сгущающейся темноте, кулинарные изыски миссис Энг имели успех. Сидя в укромном уголке со стаканом виски, Ник притворялся, что слушает драматическое обсуждение полной опасностей жизни на Манхэттене, и время от времени поглядывал на дверь. Краем уха он улавливал детали истории о свидании, каким-то образом связанном с пеной для бритья, но это его не слишком интересовало. На самом деле занимало его только одно — когда придет Алекс. Конец рассказа был встречен дружным смехом, к которому Ник на всякий случай присоединился. Отдав дань вежливости, он допил свое виски и встал, чтобы пойти за следующей порцией, как вдруг увидел ее в двух шагах от своего кресла. Одетая в более скромное, чем в гостинице, но столь же великолепное платье, с распущенными по плечам волосами, Алекс, казалось, освещала комнату. Конечно, для Ника она была бы ослепительной даже в одеянии монашки-кармелитки, но сейчас в ее глазах действительно был блеск — совсем новый для него. Оставалось надеяться, что причиной тому не регулярный секс с мистером Пончиком. Как будто в ответ на эту мысль, Ричард появился в его поле зрения, неся в обеих руках по бокалу. Алекс молча взяла себе один и осмотрела комнату, без сомнения, в поисках именинника. Под мышкой у нее был зажат сверток с подарком. Безуспешно обшарив взглядом все углы, она наконец наткнулась на Ника. На секунду Алекс замерла, затем опустила глаза и стала внимательно рассматривать ковер, пока Ричард не толкнул ее локтем, указывая на веранду. Первый раз в жизни наградив его благодарным взглядом, Алекс бросилась в указанном направлении, предоставив Нику спиться к чертовой матери. Однако, подкрепившись новой порцией виски, он набрался смелости и вышел вслед за ней на веранду, где и присоединился к небольшой группе, центром которой был Саймон. Увидев Ника и заметив его ищущий взгляд, Саймон едва себе поверил. Неужели все может идти так гладко, просто как по писаному? Он купался в лучах всеобщего внимания, но с появлением Ника вечер заиграл для него новыми красками. Саймон вытащил его на середину, чтобы представить публике. Множество завистливых взглядов устремилось на него: по тому, как вел себя Саймон, было видно — они не просто знакомые. Ну, теперь держись: при первом удобном случае его забросают вопросами. Воспользовавшись ситуацией, Ник обернулся к Алекс: — Привет! Она посмотрела на него отчужденно: после их свидания в гостинице она тщательно соблюдала дистанцию. Нику начинало казаться, что ему вообще все приснилось. Рука Ричарда, одетого в дорогущий костюм, обвила плечи Алекс. Ник внезапно почувствовал, что сдохнет, если не перестанет валять дурака перед этим фатом, для которого деньги важнее всего. А поскольку нехарактерная для него воинственность еще подогревалась изрядным вливанием виски, то он сверкнул глазами и без лишних слов пошел прочь. Алекс в отчаянии смотрела, как он удалялся. Ей хотелось броситься за ним, сказать что-нибудь, но она будто окаменела. Никто не заметил произошедшей между ними сцены: все были или заняты собой, или слишком пьяны. Ричард был увлечен романом с бокалом шампанского и упустил из виду Алекс и Ника, что же касается Саймона, то он был настолько поглощен ролью хозяина светского раута, что не обратил на это внимания. Пресытившись праздничной атмосферой, царившей вокруг, Алекс пробормотала, что ей нужно в туалет, и улизнула. И вот снова она была в своем убежище. Голова трещала от невыносимого напряжения. Конечно, отсидеться в ванной комнате — прекрасный способ уйти от проблемы, но хочешь не хочешь, рано или поздно придется вернуться к другим гостям. К счастью, около двери никого не было, так что ей удалось выскользнуть незаметно. Однако Алекс еще не чувствовала себя в силах вернуться к обществу и поэтому решила посидеть в спальне у Саймона. Туда-то уж никто не зайдет. Некоторое время она неподвижно сидела на кровати, обдумывая сложившуюся ситуацию. Итак, она прячется здесь. Ее бойфренд предпринимает героические усилия по осушению океана шампанского (все потому, что вчера вечером она преподнесла ему новый, на этот раз еще более занятный, предлог для воздержания). А в это время мужчина, в которого она отчаянно влюблена, оживленно болтает со своим квартирным хозяином и — весьма вероятно — любовником. Когда Саймон представлял его гостям, в его тоне было что-то особенное, это заметила не только Алекс. Без сомнения, сейчас все обсуждают совершенства Ника и тайком поглядывают на его ширинку, дабы оценить удачу, выпавшую Саймону. Алекс больше не могла этого выносить. Она решила вызвать такси и незаметно исчезнуть, а они пусть играют в свои игры. Возможно, Ричард даже не заметит ее отсутствия, а что касается Ника, то если она пробудет около него еще минуту, то бросится ему в объятия. Нет, с какой стороны не посмотри, лучше всего ей уйти. Алекс потянулась к телефону и обмерла: на тумбочке лежало кольцо Ника. Боже мой, это кольцо, которое он обычно не снимал, — у кровати Саймона. Алекс схватилась за голову. Да, подозревать и сомневаться было ужасно, но теперь, когда ее худшие опасения подтвердились, она совсем пала духом. Забыв обо всем на свете, даже о своей туши, она зарылась лицом в подушку и прорыдала добрых десять минут. Наконец она овладела собой и, по возможности восстановив макияж, вернулась в зал. Зажав свою находку в руке, она направилась прямо к Нику: — Кажется, ты кое-что потерял. С этими словами она всучила ему кольцо и, даже не взглянув на его ошеломленное лицо, выскочила на веранду, где сразу врезалась в Ричарда. К тому времени шампанское привело его в такое состояние, когда сердце рвется наружу и во что бы то ни стало хочется излить кому-то душу. Обхватив Алекс за плечи, Ричард притянул ее к себе и запечатлел на ее губах довольно мокрый поцелуй, после чего поволок ее в тот угол веранды, который в его воображении рисовался романтически-уединенным. Тут он рухнул на колено и заплетающимся языком выговорил предложение руки и сердца. Несколько секунд Алекс стояла, открыв рот, а потом попросила повторить. Ричард выдал ту же тираду еще раз, прибавив сакраментальную фразу: — Ты даже сможешь пользоваться моими кредитными карточками. Закончив таким образом свою блестящую речь, он воззрился на нее с видом голодного спаниеля. Глядя на него сверху вниз, Алекс испытала то, о чем часто рассказывают спасшиеся от смерти; правда, жизнь не только промелькнула перед ней, но еще и рассыпалась на мелкие фрагменты, а перед глазами закружились чьи-то отвратительные ухмыляющиеся физиономии. Наконец верчение улеглось, и она увидела, что отвратительная физиономия действительно находилась где-то около ее талии и явно ждала утвердительного ответа. Казалось, все вокруг замерло в ожидании. Алекс почувствовала, что стоит на краю пропасти. Она все еще чувствовала отпечаток кольца на своей ладони, и он жег ее, будто воплощение предательства. Утратив всякую надежду на спасение, она ринулась в бездну. Как бы со стороны, она услышала, что произносит роковое слово, а лицо Ричарда выразило пьяный восторг. Он поднялся на ноги и заключил ее в объятия настолько крепкие, что кости затрещали. Алекс удивилась, почему его губы кажутся ей такими омерзительными. Несколько гостей, стоявших неподалеку, прижимали к лицу платки: Алекс не разобрала, от слез или от смеха. Одна бывшая актриса настолько разволновалась, что забыла о своей чопорности и расцеловала ее в обе щеки. Кое-кто зааплодировал — наверняка какие-нибудь сентиментальные американцы: кто-кто, а они-то не стесняются выражать эмоции. Даже завзятые циники не смогли не умилиться этим зрелищем, воплощающим Господню милость и полное отсутствие вкуса. Хор голосов потребовал еще шампанского, и Саймон в изумлении выбежал на веранду. Уяснив ситуацию, он героическим усилием воли подавил смятение и, налив всем шампанского, провозгласил тост за счастье молодых, и лишь немногие могли различить в его словах оттенок иронии. Ричард купался в поздравлениях. От гордости его так и распирало. Алекс, все еще не пришедшая в себя, неуверенно улыбалась. Она старалась не смотреть в глаза Саймону, с тоской предчувствуя предстоящие объяснения. Но главное, что ее сейчас беспокоило, — это где Ник. Ее так и подмывало увидеть его лицо, когда он узнает о помолвке. Но вдруг он все пропустил? Однако Ник был здесь, и каждое слово отдавалось в его сердце похоронным звоном. С небывалым рвением он вновь налег на виски. Он не мог заставить себя не то что поздравить Алекс, но даже посмотреть на нее, боясь не выдержать и броситься к ее ногам, умоляя не совершать самую большую ошибку в ее жизни. Смятая толпой охающих и чмокающих гостей, Алекс вдруг услышала музыку и в следующую минуту почувствовала, что движется в танце. Ричард нашептывал ей нежности и бессмысленно улыбался всем и каждому. Она сосредоточила внимание на верхней точке его правого уха и молча терпела периодические прикосновения его ляжек. Что ж, теперь придется сдаться и нарушить обет безбрачия. Бр-р-р… Сама мысль об этом вызвала у нее почти девический ужас. Ну и что, она сделает это. Продаст себя целиком, без остатка, предаст все свои мечты и чаяния. Потому что ей нечего больше терять. За исключением любви. Вернее, несчастья любить того, кто никогда не будет ей принадлежать. Алекс пошатнулась в нетрезвых объятиях Ричарда, и на се глаза навернулись слезы. Несколько охальщиков обменялись понимающими улыбками. Втайне каждый из них мечтал, что и в его пустой, никчемной жизни когда-нибудь появится настоящая любовь. А в другом конце зала предмет ее тоски и вожделения мрачно смотрел в опустевший бокал и молился, чтобы фондовая биржа провалилась к чертовой матери, а с ней вместе все ее жрецы и служители. — Ну вот, все-таки она сдалась. Саймон незаметно подсел к Нику и теперь с сожалением созерцал водоворот в центре зала. — Да уж! — в сердцах бросил Ник, наблюдая, как его разбитая мечта передвигается по кругу в объятиях Ричарда. Наконец душещипательная мелодия смолкла, Алекс с облегчением высвободилась из цепких лап новоявленного жениха. Она сразу же устремилась к кухне, рассудив, что ей надо побыть одной и восстановить силы. Повара были слишком заняты, чтобы обращать внимание на несчастную одинокую женщину, которая только что совершила роковую ошибку. Алекс спряталась за холодильник и притаилась, надеясь не попасться на глаза Саймону, если ему вздумается заглянуть сюда. Пусть дает указания миссис Энг, а она в данный момент не в силах слушать мудрые наставления. Однако ее худшие опасения оправдались: вскоре она услышала его шаги. Поскольку отступать было некуда, она бросилась с головой в омут, а именно вышла из своего укрытия. — Ты что, совсем с ума сошла? — закричал Саймон, забыв о всякой деликатности. — Нет, — пробормотала она, внимательно рассматривая кончик своего носа. Она где-то читала, что это верный способ не расплакаться. Однако кто бы ни написал эту статью, вряд ли он когда-нибудь попадал в такую ситуацию. Лучшая защита — это нападение, и Алекс решительно вздернула подбородок, приготовившись биться насмерть. Она попыталась изобразить на лице задорную улыбку, но, вероятно, это ей не слишком удалось. Покачав головой, Саймон отечески похлопал ее по плечу и предложил вернуться к гостям. Заглянув в зал, Алекс тут же увидела Ричарда. Он был явно не в себе и обнимался с престарелым портретистом, который пока не добился успеха, но подавал большие надежды. Алекс ретировалась, решив, что еще не готова стать центром внимания. Тут она увидела очаровательную японскую ширму. За ней-то наверняка можно будет побыть в одиночестве. Она сделала шаг назад. — Проклятие! Алекс резко обернулась. В полумраке она увидела чью-то фигуру у стены, и в следующее мгновение тысячевольтовый разряд пронзил ее. Это был Ник. Он схватил ее за руку. — А, да это счастливая невеста! Мои поздравления. Для человека, находящегося на грани отчаяния, он неплохо владел собой. Несмотря на темноту, Алекс ощущала на себе его обжигающий взгляд. Прошло несколько мучительных секунд. Никто из них не произнес ни слова. Его пальцы на ее запястье стиснулись сильнее, и она невольно посмотрела на них. Серебряное кольцо было на месте. Это привело ее в чувство: она вспомнила отчаяние, которое пережила в спальне Саймона, и безотчетное ощущение предательства. Решительно высвободившись, Алекс повернулась и пошла в зал. Толпа тут же поглотила ее. Ник смотрел ей вслед, ему хотелось кинуться за ней, закричать. Он готов был продать душу дьяволу за один только шанс снова завоевать ее, но тело не повиновалось ему. Сжимая в руках бутылку, он прислонился к стене и напряг последние силы, чтобы не расплакаться.
Глава 6
Целую неделю Саймон упивался успехом своей вечеринки. К концу этого срока у Ника стало проходить похмелье. В течение нескольких дней он только мычал в ответ на самые элементарные вопросы. Поэтому, когда однажды вечером он неожиданно выдавил улыбку, Саймон решил, что ему надо дать выговориться. На самом деле никто не верил, что дело в похмелье. Ник явно что-то скрывал, и Саймон надеялся выведать у него, что стряслось. Он смутно припоминал, как на вечеринке заигрывал кое с кем из гостей. Довольно странно, что Ник внезапно впал в уныние посреди такого блестящего вечера, к тому же увенчавшегося неожиданной помолвкой Алекс. Невозможно было придумать ничего более удачного для реноме светского человека: в его доме — и такое потрясающее событие! Саймону и в голову не приходило, что именно в этом причина состояния Ника. С самого начала он неверно оценил ситуацию, и теперь должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы пелена спала у него с глаз. Да он и не хотел ничего видеть. Он хотел только найти путь к сердцу Ника, завоевать его доверие. Как убедить его, что он не причинит ему боль, как тот его приятель на Востоке? Может, им обоим стоит уехать куда-нибудь подальше от города с его суетой и сплетнями? Вдали от цивилизации природа возьмет свое. Саймон даже знал подходящее место. Многие годы его родители не продавали свой крохотный коттедж в надежде, что в один прекрасный день их внуки будут носиться по вересковым полям и играть в индейцев. Саймону пришлось вынести не один упрек матери, отчаявшейся увидеть исполнение своей мечты, но теперь страсти утихли: его сестра Хелен наконец-то произвела на свет продолжателя рода, и он мог почивать на лаврах в качестве любящего дядюшки. Правда, мать не угомонилась, но она будет счастлива предоставить ему коттедж, чтобы он провел выходные «с одним человеком». Конечно, вряд ли она с такой уж готовностью отдала бы ключи, если бы могла предположить, что «один человек» больше привык брить бороду, чем ноги. Но пока она оставалась в блаженном неведении, все были счастливы. Понятное дело, ему еще надо будет уладить все на работе, так что пройдет какое-то время, но вообще идея провести пару дней на лоне природы была очень и очень заманчивой. Кстати, таинственно исчезнуть было небесполезно и с точки зрения имиджа: это даст толчок новым сплетням и повод лишний раз потрепать его имя. К тому моменту как он вернется, все будут изнывать от нетерпения, и, возможно, у него появится кое-что интересное для них. Впрочем, это все не так важно. Отношения с Ником имели для Саймона совершенно особый смысл. С какой стороны ни посмотри, план был отличный. Но тут ему пришло в голову, что кое-чего он не учел. Если он не преуспел, постоянно находясь в шести футах от кровати Ника, с какой стати простая перемена места даст лучшие результаты? Нет, нужно было что-то, что бы их сблизило, и, кажется, он придумал одну штуку. Он пригласит новоявленных обрученных под предлогом, будто хочет получше узнать Ричарда. Чем больше Саймон об этом думал, тем удачнее казалась ему эта мысль. Он будет имитировать горячий интерес к Ричарду, а тем временем нащупает ниточку, за которую надо будет потянуть в решающий момент, и тогда Ник упадет в его объятия. Совершенно ясно: Нику не придется по вкусу компания Ричарда. Саймон уже предвкушал, как они перемигиваются за его спиной. Ничто так не сближает людей, как разнообразные испытания. А вынести уик-энд в обществе такого патентованного зануды действительно нелегко. В тот же вечер за ужином Саймон приступил к обсуждению этого вопроса. Он весьма цветисто объяснил, что это мероприятие целиком направлено на поддержку Алекс. — Бедная девочка! Ты представляешь, как ей будет одиноко, когда она-таки выйдет за этого придурка! Если, конечно, не передумает. Большинство ее друзей не выносят его. Они, конечно, ничего такого не скажут, но вообще-то не очень здорово идти по жизни со спутником, с которым больше никто никуда не пойдет. Раз — и ты навсегда погиб для общества! Мы просто обязаны поддержать ее и заодно постараться получше узнать его. Должно же быть в нем что-то хорошее. Может, он любит животных или что-нибудь в этом духе. Что называется, рыбак рыбака… Ник так и увидел перед глазами множество куниц, приветствующих Ричарда как вновь обретенного брата. Вероятно, Саймон свихнулся. Неужели он думает, что они смогут непринужденно веселиться и радоваться жизни? Но нет, Саймон выглядел серьезным, как никогда. Ник очень сомневался, что сможет это вынести. Но ведь, с другой стороны, это могло быть подарком судьбы: вдруг ему удастся снова ее завоевать или хотя бы уговорить растянуть помолвку до мирового рекорда? Если он сможет хотя бы провести выходные в обществе Ричарда и не свернуть ему шею, это уже будет положительный опыт. Итак, Ник потягивал кофе и слушал, как Саймон предается рассуждениям о пользе прогулок и других прелестях сельской жизни, из которых о главной, конечно, умалчивал. Алекс поначалу отнеслась к плану Саймона с недоверием. Однако ее приятель казался таким искренним в своем желании подружиться с Ричардом, так безоговорочно принял ее выбор… Почти все се друзья и родственники встретили объявление о помолвке дружным молчанием, отделавшись несколькими ничего не значащими фразами. Ее родители никогда не видели Ричарда и были несколько шокированы тем, что он не позаботился попросить ее руки у них. Алекс оставила при себе свои мысли по этому поводу. Она-то знала, что Ричард был бы счастлив, разреши она ему соблюсти все дурацкие формальности. Он всегда делал все как надо, в этом выражалось его неуклонное стремление занять высокое положение в обществе. Иногда Алекс ужасалась своему снобизму; но все-таки это было ничто по сравнению с муками, которые она испытывала, когда Ричард начинал изображать светского человека. Она понимала, что за этим кроется элементарная неуверенность в себе, и жалела его, но все же время от времени это вызывало у нее невыносимое раздражение. Со времени их помолвки Ричард стал намного хуже. Пока надо было завоевывать ее, ему приходилось сдерживать собственнические инстинкты, но теперь дело было сделано: на ее пальце было кольцо, а для него это было все равно что наручники. Когда он обхватывал ее своей хозяйской рукой, Алекс казалось, что она вот-вот умрет от клаустрофобии. Она отметила и еще одну тревожную тенденцию: он начал диктовать ей, что носить. Например, юбка выше колен стала неприемлема. Но в целом Ричард был в таком восторге от их грядущего бракосочетания, что у Алекс не хватало духу признаться себе: для нее это скорее пожизненный приговор. Шок от поспешного решения прошел, сменившись твердым убеждением, что лучше ей было бы столкнуться с сотней банковских клерков, чем выйти замуж за этого человека. И все-таки, отчасти по малодушию, а отчасти и из жалости к Ричарду, Алекс не могла прямо сказать об этом. Это разбило бы ему сердце, а ей совсем не хотелось толкать человека в бездну отчаяния, заполненную лишь бухгалтерскими отчетами. По крайней мере теперь у нее появился прекрасный повод избежать его приставаний. Как романтично будет подождать до свадьбы! Удивительно, но он проглотил это не поморщившись. А дело в том, что это идеально соответствовало его самоощущению: благородный человек, который может обуздать себя ради будущей матери своих детей. Вряд ли на свете был еще хоть один человек, страдавший комплексом «девственница — проститутка» в такой тяжелой форме. Ричард был слишком восприимчив к требованиям общественной морали в ее самом плебейском проявлении, так что внешняя благопристойность имела для него решающее значение. Так или иначе все это вынуждало его торопить события. Он беспрестанно листал какие-то брошюрки, расписывающие преимущества бракосочетания в том или ином райском уголке. Что касается Алекс, то шатер на переполненном пляже и местный оркестр, наигрывающий прошлогодние шлягеры, не вполне отвечали ее представлениям о рае. Поэтому она заявила, что ее родители будут убиты горем, если они не отпразднуют свадьбу у них, обвенчавшись в сельской церкви неподалеку. Первый раз в жизни она радовалась условностям, за которыми можно было спрятаться, и благодарила Бога за то, что ее мать могла все организовать наилучшим образом. В следующий уик-энд Алекс сначала пришлось испытать на себе прелести своеобразного водительского стиля Ричарда. Путь до Девона был ознаменован целой серией содержательных замечаний, перемежающихся неожиданными вспышками гнева. Ей тоже досталось: в качестве штурмана она, оказывается, была просто ужасна, поэтому к делу были подключены местные жители. Опросив с десяток зевак, они не получили двух одинаковых ответов, некоторые же из людей вообще толком ничего не могли сказать. Так что, когда Ричард наконец заглушил мотор (через три с половиной часа после того, как они сели в машину), он был в довольно скверном настроении и выразил надежду, что в коттедже кто-нибудь есть, иначе он за себя не отвечает. Как будто в ответ на его реплику, дверь дома распахнулась и оттуда выскочил Саймон. Лицо его излучало радушие, а рука уже была протянута для пожатия. Багаж был немедленно выгружен, и долгожданные гости прошли в гостиную, чтобы наскоро поздороваться с Ником перед тем, как разместиться в отведенной им комнате (это была единственная спальня в коттедже). Саймон со свойственным ему с недавнего времени великодушием решил перекантоваться с Ником в гостиной. Алекс мысленно проклинала эту его чертову предупредительность; но, с другой стороны, уж лучше она будет спать в одной постели с Ричардом, чем Ник с Саймоном. Они побросали чемоданы на кровать, и Алекс без промедления выскользнула из комнаты, чтобы сразу попасть в куда более приятное общество Саймона. Солнце с трудом пробивалось сквозь пелену моросящего дождя. Сырость сопровождала их всю поездку. Да, назвать это чудным летним вечером было трудно. Саймон прикидывал, что они будут делать, замурованные в четырех стенах. Вообще-то у него имелась оригинальная идея насчет импровизированного барбекю в саду. Можно было расположиться прямо на траве с бутылочкой местного сидра, и разговор пошел бы на лад. Да, чтобы развязать языки, смазочный материал не помешает. Ник все еще был погружен в себя, и трудно было рассчитывать, что он начнет щебетать. Однако безжалостный дождь припустил еще сильнее, и с мыслью провести вечер под открытым небом пришлось распрощаться. Единственное, что оставалось, — это сняться с места и вкусить отменных блюд миссис Бридж в соседнем пабе. И вот уже порядком объевшаяся, но куда более довольная компания сидела за столиком, наблюдая, как местные завсегдатаи сражаются в дартс. Едва в силах пошевелиться, Алекс, однако, раздумывала, не взять ли добавки. Поначалу присутствие Ника портило ей аппетит, но по мере того как готовилась еда, теплая атмосфера сельского паба сделала свое дело, и Алекс уже чувствовала себя почти свободно. Саймон был в наилучшем расположении духа. Он засыпал Ричарда всевозможными вопросами о состоянии рынка ценных бумаг и мастерски притворялся, что ответы его впечатляют, равно как и широта познаний собеседника. Ричард расцвел от такого внимания, и вскоре от его обычного напряженного высокомерия не осталось и следа. Он от души посмеялся над парой неприличных анекдотов из жизни виднейших банкиров, которые по секрету поведал ему Саймон. Законные супруги означенных банкиров пришли бы в ужас, если бы невзначай узнали об их пассиях, каковые — увы! — не имели ничего общего с женским полом. А самые престижные адвокаты по разводам отдали бы свои портфели вместе с ключами от новеньких «БМВ» в обмен на конкретные доказательства этих вопиющих связей. Ричард слушал чрезвычайно внимательно — мало ли что в жизни пригодится — и время от времени издавал радостное хрюканье. Алекс готова была его убить. Саймон подсекал Ричарда, как опытный рыбак, — кстати, как раз в этих местах он получил от отца первые уроки рыбной ловли. Когда он был еще ребенком, они частенько ходили на реку и проводили там восхитительные два-три часа. Он специализировался на лососе и теперь про себя думал, что Ричард очень напоминает эту рыбу. Цвет его лица вызывал ассоциации с розовой мякотью лосося. Итак, Саймон создавал для всех теплую атмосферу и в то же время искусно выставлял Ричарда на посмешище. От обсуждения дел на фондовой бирже он перешел к разговору о спорте, а затем спросил мнение Ричарда относительно использования заповедников под застройку. Краем глаза он видел, как Ник ерзает на стуле. До сих пор он не проронил ни слова. По-видимому, задался целью превратить подставку под кружку в обрывки и теперь усердно воплощал ее в жизнь. — Лично я не понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Как будто эти чертовы птички и бабочки не могут жить в каком-нибудь другом месте. Ты так не думаешь, дорогая? — обратился к Алекс Ричард. Честно говоря, в его компании она старалась не думать вообще. Оторвавшись от созерцания горы бумаги, растущей перед Ником, она мило улыбнулась своему румяному нареченному: — Совершенно не согласна. Если бы все так думали, мы бы уже жили в каменных джунглях, а из представителей дикой природы на свете бы остались только жирные домашние кошки. Ричард только фыркнул в ответ на это типично женское высказывание и вновь перевел взгляд на Саймона, который, очевидно, ценил здравый смысл. — Прекрасно сказано. Ник произнес это очень тихо, но Алекс вздрогнула от неожиданности. Это были первые слова одобрения, которые она слышала от него после их совместной ночи, и она была тронута. Ободренная Алекс предприняла попытку разговорить его: — Как живешь, Ник? Вопрос был задан с дружеским участием, но Ник моментально приготовился защищаться. — Прекрасно. — Много работал? Саймон говорил, у вас было дел невпроворот, но ты был на высоте. В чем именно он был на высоте, Алекс не стала уточнять: Саймон имел привычку выражаться несколько игриво. Ник холодно улыбнулся и впервые за вечер прямо посмотрел на нее. — Как и следовало ожидать. Его взгляд по-прежнему был устремлен на нее. Алекс нервно залепетала: — А, ну это хорошо, конечно, прекрасно… Конечно. Я так рада за тебя. — Жаль, я не могу сказать того же. Смысл этих слов был настолько ясен, что у Алекс будто пелена с глаз спала. Все было так очевидно — теперь, когда она думала об этом. Как и Саймон, Ник хотел сохранить статус-кво, такой милый междусобойчик, да еще и за счет Ричарда. Для этих двух ублюдков все складывалось как нельзя лучше: они наслаждались друг другом, а на нее смотрели как на игрушку. Она развлекала их, и каждый раз, охая над ее проблемами, они радовались, что у них-то все хорошо. Ладно, пес с ними. Она покажет им, что у нее может быть своя жизнь, за пределами их стильного уголка. Пусть у нее дурацкая работа без всяких перспектив, пусть ее жених занимается деньгами напыщенных политиканов, зато у него доброе сердце и он невероятно щедр. На ее безымянном пальце красовалось платиновое кольцо с бриллиантом, и хотя она бы предпочла что-нибудь попроще, так трогательно, что Ричард сам его выбрал и вчера вечером весь дрожат, когда преподносил его. Алекс вытянула перед собой руку, чтобы полюбоваться, и вдруг заметила, что Ник перехватил ее взгляд. Он наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица. Без сомнения, ему, как и Саймону, кольцо казалось вульгарным. Но сейчас оно наполняло Алекс уверенностью, оно как бы говорило: да, ты кому-то принадлежишь, кто-то выбрал именно тебя. Блеск бриллианта, преломляющего свет множеством граней, привлек внимание Саймона. Он взял ее руку и стал внимательно рассматривать кольцо. — Боже мой, это что-то невероятное! Надо сказать, Саймон был мастером двусмысленностей. Ричард прямо раздулся от гордости, услышав такую оценку своего выбора. — Я именно его присмотрел в Хаттон-Гарден. Оно совершенно уникальное — как и ты, дорогая. Саймон и Ник хором заохали. Возмущенная их коварством, Алекс посмотрела на Ричарда, как героиня старого голливудского фильма, и широко улыбнулась: — Правда, дорогой. Совершенно уникальное. Саймону пришлось закашляться, чтобы подавить приступ смеха. Немного успокоившись, он предложил всем выпить еще и пошел к стойке. — Я тебе помогу, — с готовностью сказал Ричард и тоже выскользнул из-за стола, оставив Алекс в самом неудобном положении, какое она могла вообразить, — наедине с Ником. — Должно быть, нелегко целый день таскать его на пальце, — саркастически предположил он. — О, ничего. Я привыкну. — Не сомневаюсь. На этот раз Алекс первая отвела глаза, не в силах дольше выносить его многозначительный взгляд. Повисло молчание. Наконец Саймон с Ричардом вернулись, так что она смогла вздохнуть свободно. Ей вдруг невыносимо захотелось спать. Весь вечер она подбивала Ричарда налегать на виски, надеясь, что рано или поздно его потянет в сон, но пока желаемого результата не было видно. К счастью, когда они вернулись домой и уселись в гостиной, Саймон извлек на свет свой неприкосновенный запас и, невзирая на протесты, налил Ричарду двойную порцию. Дело, конечно, было в продолжающейся кампании по соблазнению Ника, а Алекс в данном случае пользовалась лишь побочным продуктом его стараний. И все же она не без удовольствия наблюдала, как Ричард опрокинул рюмку и сразу потянулся за добавкой. С непривычки он захрапит, не успев коснуться подушки, а она сможет спокойно лежать и думать о том, чему не суждено случиться. Ник даже не прикоснулся к виски. Алекс потихоньку взглянула на него из глубины старинного кресла — он был поглощен изучением рисунка на ковре, и его участие в разговоре ограничивалось односложными замечаниями. Алекс пришло в голову, что Ник, должно быть, бережет себя для кое-чего другого. Хоть бы ее беруши оказались надежными! Старинные дубовые двери в коттедже не были звуконепроницаемыми, а судя по тому, что после ее последнего визита мебели в гостиной не прибавилось… Диван, на котором сейчас сидели Ричард с Саймоном, раскладывался, и на нем можно было спать вдвоем. Прекрасно! Всю жизнь мечтала провести ночь рядом с Ричардом, храпящим, как свинья, притом что в соседней комнате Саймон будет спать с мужчиной, которого она любит. Тут Ричард потянулся, зевнул и объявил, что устал. Алекс заметила на лице Саймона облегчение, но он остался верен своему образу гостеприимного хозяина и некоторое время уговаривал Ричарда посидеть еще, говоря, что время детское и они еще не допили. — Большое спасибо, но, пожалуй, пора на покой. Наша красавица устала. Правда, Алекс? Алекс была слишком подавлена, чтобы возражать. Она послушно встала и поплелась за своим женихом в небольшую спальню — как здесь было бы романтично при других обстоятельствах! Выцветшее лоскутное одеяло и груда пуховых подушек так и манили к себе. Предусмотрительный Саймон положил на край постели два пушистых полотенца, пожелал им спокойной ночи и удалился. Стук хлопнувшей двери прозвучал для Алекс грохотом тюремных засовов. Она торопливо заползла на дальний конец кровати и предложила Ричарду идти в душ первым. Пока он будет отсутствовать, она успеет раздеться и натянуть безразмерную футболку, которая почти закрывает колени и драпирует не хуже савана. Жуткая метафора показалась Алекс очень точной. Она съежилась под одеялом, а как только Ричард вернулся, пулей ринулась в ванную комнату и проторчала там добрых полчаса, пока не решила, что теперь уж он точно уснул. Возвращаясь обратно, Алекс замедлила шаг и прислушалась. Из-за полуприкрытой двери в гостиную слышался негромкий разговор, но, как она ни старалась, разобрать что-нибудь было невозможно. Войдя в спальню, она обнаружила сидящего на кровати Ричарда — он был как огурчик и, судя по всему, настроен решительно. Похоже, свежий воздух и хороший ужин оказали не совсем то действие, на которое она рассчитывала, а алкоголь только сорвал тормоза. Алекс осторожно взобралась на постель, стараясь держаться подальше от Ричарда. Но все было бесполезно: он перекатился к ней и игриво ущипнул ее за грудь. Алекс шлепнула его по голени, но это было воспринято как приглашение. В следующий момент она уже лежала на лопатках, а он склонился над ней и искал губами ее рот. — Ричард, черт тебя подери, прекрати немедленно! Ей удалось выставить вперед коленки, и он был вынужден отступить. От обиды у него перехватило дыхание. — Ради Бога, Алекс, я не могу больше! Что за идиотское воздержание! Разве не видишь, я скоро лопну! На секунду она представила, что он действительно лопнет и избавит ее от всех проблем. Но к сожалению, жизнь не так проста. С невольным раскаянием Алекс смотрела на него — бедняга действительно был расстроен. Однако недолго она предавалась сочувствию: не получив ответа, Ричард снова предпринял атаку. На этот раз он залез рукой под футболку и попытался просунуть ногу ей между бедер. Это было уже слишком; пустив в дело локти, она несколько осадила его пыл и выиграла достаточно времени, чтобы спрыгнуть с кровати и одернуть футболку. — Если ты не можешь держать себя в руках, я пойду спать в гостиную с теми двумя. Похоже, ты не понимаешь: у каждого человека есть права, и если я говорю «нет», я имею в виду «нет». Отповедь неожиданно возымела действие. Ричард выглядел пристыженным. Совсем ни к чему ему было знать, что она скорее бы устроилась на ночь в сарае, чем в одной комнате с «теми двумя». Честно говоря, Алекс подозревала, что перед аудиторией Ричард расстарается еще пуще. — Извини, дорогая, ну извини. Ты просто неотразима, а мы так долго… С ее точки зрения, недостаточно долго, но силы были на исходе. Заручившись страшной клятвой Ричарда, что он будет держать подальше свои руки, Алекс снова забралась в постель. Почти всю ночь она провела без сна, усиленно прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Наконец она решила, что встанет с восходом солнца и пойдет на кухню сварить себе кофе. Вот тогда ужасная правда и предстанет ее очам. На всякий случай Алекс завела будильник и положила его под подушку. Слабое тиканье, минута за минутой отмерявшее ее жизнь, казалось, неумолимо приближало ее к брачным оковам и дням, заполненным исключительно плеванием в потолок — со всеми вытекающими последствиями. Знай она, что Ник также лежит без сна на полу гостиной, возможно, это несколько скрасило бы одинокие ночные часы. И уж наверняка бы ей подняло настроение известие о том, что Саймон находится в полной изоляции на диване, а его щедрое предложение разделить это ложе было вежливо, но твердо отклонено. Целомудренно запакованный в спальник Ник не сомневался, что Саймон всего-навсего хотел быть гостеприимным, но идея лежать вдвоем на таком узком диване его не привлекала. После того как Алекс с Ричардом ушли, они проболтали еще около часа, пока Саймон не сделал саркастического замечания насчет слишком тонких стен в коттедже — мол, не понадобились бы беруши. Он предложил Нику новую упаковку, но его предупредительность и в этом случае встретила отказ. Словно сторожевой пес, Ник не сомкнул глаз всю ночь, пытаясь различить малейший звук из соседней комнаты. Донесись до него хоть шелест, он в мгновение ока очутился бы у замочной скважины. В четыре утра Ник понял, что больше не в силах это терпеть. Спина ныла, в голове шумело от разыгравшегося воображения. Ко всему прочему он обнаружил, что у Саймона есть неприятная манера во сне скрежетать зубами — звук получался точь-в-точь как если провести по доске куском мела. Решив, что с него хватит, Ник выбрался из своей импровизированной постели и на цыпочках прокрался в кухню. Чашка какао поможет ему продержаться до утра. Закрыв за собой дверь, он с облегчением вздохнул. Половицы в кухне невыносимо скрипели, и Ник мысленно высказал все, что думает о старых коттеджах. Он обшарил стену по обе стороны двери, но выключателя нигде не было. Ну и положение! Он осторожно двинулся вперед, стараясь не натыкаться на мебель. Понемногу глаза привыкли к темноте, и он различил стол посреди комнаты и чуть виднеющийся прямоугольник окна. На секунду он остановился: что-то здесь было не так. Ведь окно — правильный четырехугольник, а тут один угол срезан, как будто его что-то заслоняет. И это что-то очень тихо, но совершенно отчетливо дышало. — Алекс? Это было скорее утверждение, чем вопрос. Ник узнал бы запах ее духов где угодно и мог начертить ее силуэт даже во сне. Не услышав ответа, он сделал несколько шагов, пока не подошел к ней вплотную. Алекс стояла ни жива ни мертва, боясь перевести дыхание, и чувствовала себя как загнанная лань. Она всегда удивлялась, когда люди просили ущипнуть их, чтобы проверить, не спят ли они, но в эту минуту сама нуждалась в чем-то подобном, чтобы поверить: она в самом деле стоит босая на холодном полу, а не слушает мирное посапывание Ричарда. Однако, увидев знакомую фигуру Ника, Алекс будто очнулась. Не произнеся ни слова, даже не успев ни о чем подумать, Ник протянул руку и нежно коснулся ее щеки, потом мягким движением привлек к себе и поцеловал так крепко, что она едва не лишилась чувств. Ее измученное тело вероломно подавалось, просило еще и еще… Казалось, целую вечность они стояли, прижавшись друг к другу. Вдруг где-то хлопнула дверь, и они в страхе отскочили друг от друга. Не понимая, чего она боится больше: быть застигнутой Ричардом или остаться наедине с Ником, Алекс бросилась к двери, забыв, что на ее пути стоит стол. Но даже резкая боль (завтра точно будет синяк) была ей теперь нипочем: все тело ликовало от прикосновения Ника. В полнейшем смятении, чувствуя, что убегает от себя самой, Алекс выскочила в коридор и растворилась в темноте, оставив Ника наедине со своими мыслями. Несколько мгновений он сомневался, было ли это на самом деле, — так стремительно все произошло. Не почудилось ли ему, не навеяла ли бессонная ночь это невероятное видение? Наконец он вернулся в свой спальник и провел остаток ночи, блуждая между сном и явью. Каждую секунду он ощущал запах волос Алекс на своих руках, и вкус ее губ жгучим воспоминанием тревожил его. Когда наутро Алекс услышала будильник, она едва могла поверить, что все-таки заснула. Последнее, что она помнила, было щебетание птиц и начинающее светлеть небо за окном. Она приготовилась выдержать следующий день на адреналине и силе воли. Итак, услышав звонок, она перевернулась на другой бок, и ей стало сниться, что она отбивается от огромного осьминога. Это чудовище задалось целью задушить ее во что бы то ни стало, и его щупальца все ближе подбирались к ее шее. Застонав, она открыла глаза и обнаружила, что кошмар сбывается, а осьминогом оказался Ричард. Завязалась борьба. Алекс разозлилась не на шутку. Она зашипела на него, сказав, что если он не прекратит это раз и навсегда, то она расторгнет помолвку, затем встала с кровати и стала искать будильник. В конце концов оказалось, что она зашвырнула его за комод. Вытащив его оттуда, Алекс пришла в ужас: было начало одиннадцатого. Теперь она никогда не узнает, был ли их поцелуй результатом кратковременной отлучки из объятий Саймона или Ник так же, как и она, провел ночь в одиноких раздумьях. Алекс мигом натянула джинсы и футболку и выбежала из комнаты с такой скоростью, словно тысяча Ричардов хватала ее за пятки. Перед тем как войти в гостиную, она остановилась и несколько раз глубоко вздохнула — и все только для того, чтобы, открыв дверь, обнаружить, что в комнате никого нет. Все было подозрительно аккуратно. Диван сложен, постель убрана. Ни одной улики, которая бы пролила свет на то, что происходило здесь ночью. Тут из кухни донесся смех, и Алекс поспешила туда. Саймон, похоже, был в прекрасном настроении. Взъерошенный Ник молча сидел за столом и потягивал кофе из большой кружки. — Доброе утро, радость моя! Хорошо спала? Саймон явно издевался. Ему было прекрасно известно, что Ричард храпит, как паровой двигатель, да и насчет супружеской гармонии в данном случае он не питал никаких иллюзий. Даже если бы у него и оставались какие-то сомнения, бледность Алекс могла послужить достаточным доказательством его правоты. Равно как и тот факт, что она села рядом с Ником и взяла себе чашку кофе, — а ведь можно было провести утро совсем иначе. Алекс отхлебнула горячего кофе, и тут неожиданное воспоминание пронзило ее. Она тайком потрогала свой синяк, как бы для того, чтобы удостовериться в реальности ночного происшествия. Определенно, ее жест не остался незамеченным. Подняв глаза, она встретила взгляд Ника. Выражение его лица было непроницаемым. Вспыхнув, она откинулась на спинку стула и вновь принялась за свой кофе. — Да, сегодня мы с тобой — два сапога пара. Не слишком весело, а? Что касается Саймона, то он спал просто замечательно, особенно для человека, подверженного бессоннице. Теперешнее же его счастливое расположение духа объяснялось вчерашней осторожностью в отношении виски, а еще больше — тем, что он проснулся в одной комнате с человеком, которого любил. Саймон догадался, что Ник не спал ночью, но расценил это как результат неутоленного желания и втайне уже поздравлял себя. Нет, перед ним совершенно невозможно устоять! Еще одна такая ночь — и Саймону даже придется отбиваться от Ника! Очевидно, он пытался справиться со своей застенчивостью. Что ж, пусть сам придет, когда наступит время. В конце концов, ему надо победить свои страхи, чтобынайти путь к счастью. Пусть это произойдет не сразу, зато потом все будет прекрасно. Поставив перед своими унылыми гостями тарелку с тостами, Саймон радостно продекламировал: — Тосты хрустящие, самые настоящие! И снова захлопотал у плиты. Оживления не отмечалось. Эти двое все так же понуро сидели над своим кофе. Похоже, им было все безразлично. Бедный Саймон устал от бесплодных попыток их разговорить, так что был счастлив, когда дверь открылась и на пороге появился Ричард. Алекс всегда считала, что его привычка слоняться по утрам из угла в угол — одно из свидетельств их несовместимости. Правда, оставалась надежда, что он когда-нибудь отучится от этого или хотя бы станет менее подвижным с годами. Как бы то ни было, его появление оказалось как нельзя более кстати. Они с Саймоном тут же стали оживленно обсуждать планы на день, предоставив остальным в молчании продолжать завтрак. Алекс удивилась, с чего это Саймон решил сменить свою смесь из бананов и ростков пшеницы на жареное мясо, однако была слишком утомлена, чтобы спрашивать. Саймон предлагал всем вместе прогуляться по окрестностям, зайти пообедать в паб, а по прибытии домой выпить чаю. Все в прекрасном деревенском стиле. К тому же у него будет достаточно времени, чтобы окончательно прощупать Ричарда и разработать план по предотвращению катастрофы — а именно это слово, с его точки зрения, подходило для надвигающегося брака. Несомненно, Ричард был благовоспитан и все такое, но для Алекс это не тот человек, а она сама слишком подавлена, чтобы понять это. Несмотря на склонность манипулировать людьми, Саймон по своей сути был глубоко порядочным человеком, а к Алекс питал искреннюю привязанность. Один Бог знает, почему она позволила втянуть себя в эту авантюру, но в любом случае должен быть какой-то способ выручить ее. Бедная девочка совсем запуталась и не в силах предотвратить эту страшную ошибку, а Ричард очень хорошо знал, на что делать ставку. И вот здесь-то, возможно, ключ ко всему. Нужно только убедить его, что это не такое уж хорошее вложение. Исподволь дать понять, что Алекс — совсем не то, что он думает. Может быть, намекнуть на наследственную склонность к расстройству рассудка или на какую-нибудь жуткую фамильную тайну, которая заставит общество в ужасе отвернуться от них, если она когда-нибудь выйдет наружу. Главное — действовать осторожно. Если Алекс узнает, она его убьет как пить дать, а ведь Ричард не преминет ей все выложить. Нет, это должно быть что-то сугубо секретное, так что даже сама Алекс якобы об этом ничего не знает. Какая-нибудь семейная тайна, которую он случайно узнал и скрывал от нее все эти годы. Что-нибудь, что будет угрожать его карьере — тогда он уберется подобру-поздорову. Крайне довольный собой, Саймон решил держать свой план втайне. Ник бы его не одобрил. Он бы стал настаивать, чтобы все рассказать Алекс, такой уж он совершенно бесхитростный, честный человек. Не важно. Слишком многое было на кону. Пусть он не рыцарь в сияющих доспехах, но кто еще спасет Алекс от нее самой, а заодно и от бесконечных вечеров в загородном гольф-клубе? Как только завтрак закончился, Саймон приступил к действию. Каждому были выданы кроссовки и прочая экипировка, необходимая для прогулки. Кто-кто, а уж он-то умел все организовать, к тому же еще в детстве он исходил все окрестности. Вскоре экспедиция была в полном снаряжении: вода, шоколад, запасные носки и плащи — все это невзирая на протесты, что на дворе лето и солнце светит вовсю. Словно строгий родитель, он отмахнулся от их капризов, и вот уже все сидели в его машине. Кабриолет Ричарда был отвергнут за вопиющей непрактичностью: Саймон заявил, что эта штуковина разобьется о первый же плетень. Пока они тряслись проселочными дорогами, Ник улучил время подумать о собственных планах. То и дело ударяясь плечом о плечо Алекс, он прилагал все усилия, чтобы не смотреть на нее. Она же была полностью поглощена созерцанием ландшафта. Распределяя посадочные места, Саймон указал Ричарду на переднее сиденье, так что Алекс и Нику ничего не оставалось, как молча забраться назад. Так они и ехали, не произнося ни слова. Алекс уставилась в окно и, глядя на мелькающую вдоль дороги изгородь, впала в забытье, так что почти перестала ощущать присутствие Ника. Ник переносил это нарочитое пренебрежение так же, как все в эти дни, — с безрассудным вызовом. Даже вчера вечером, накачавшись виски, он не позволил себе отчаяться. Главное — не падать духом. Он чувствовал, что все еще может быть хорошо, только бы Алекс дала ему шанс. А если не даст, он сам возьмет! Об этом-то он и думал, сидя на заднем сиденье и глядя в затылок Саймону. Если Алекс не доверится ему здесь, где слышно только пение жаворонков и шум ветра, значит, у него нет шансов. И все же ему казалось, что, глядя на бескрайние вересковые поля и огромные серые валуны, она не сможет скрыть от него правду. Через некоторое время — слишком скоро для горожанина вроде Ричарда — машина остановилась, и вся компания выгрузилась для начала экспедиции. Ричард, всю жизнь проживший в окружении стекла и бетона, относился к природе с некоторым недоверием — проще говоря, недолюбливал ее. Грязи-то кругом! Еще не хватало запачкать свой новый костюм. Прогулка вокруг Фулхама была для него уже почти подвигом; если же он иногда выезжал куда-нибудь на выходные, то только с тем, чтобы насладиться роскошью какого-нибудь загородного отеля или поговорить о бизнесе за партией в гольф. Однажды побывав на вечеринке у кого-то на даче, он поклялся, что больше никогда не примет участия в такого рода великосветских забавах. Холод, дискомфорт, и ничего больше. Ужин был несъедобен, камин не грел, и уж совсем невыносимым было это принужденное веселье. Похоже, эта прогулка станет испытанием похлеще. Дело усугублялось тем, что в последний раз Ричард делал нечто вроде гимнастики полгода назад. Рядом с этими здоровяками он будет выглядеть просто смешно. Но никуда не денешься. Саймон твердо вознамерился провести их по всем окрестным горам и долам, остается только стиснуть зубы и примириться с неизбежным. Кто знает, вдруг его мужество произведет впечатление на Алекс? Надежда умирает последней. Итак, компания двинулась в путь. Саймон зашагал впереди, за ним рысью потрусил Ричард, Ник и Алекс замыкали шествие. Они отставали все больше и больше, так что вскоре передовая часть группы перестала слышать их шаркающие шаги, и только пение птиц да редкий хруст ветки под ногой развлекали путников. Дорога, которую выбрал Саймон, затейливо изгибалась, то петляя между деревьев, то открывая широкий обзор вересковых полей, а затем спускалась к речке, около которой они оставили машину. Они прошли мимо очаровательной тихой запруды — если знать кое-какие секреты, тут можно поймать роскошного лосося. Потом начался довольно крутой подъем, и скоро Ричард почувствовал, что бедра у него болят, икры ноют, в боку колет и вообще все тело настойчиво сопротивляется такому обращению с ним. Саймон как ни в чем не бывало болтал о том о сем, а его собеседник отделывался все более короткими фразами, пока не стал невнятно пыхтеть в ответ на любой вопрос. «Ага, это-то мне и нужно, — не без злорадства подумал Саймон. — Скоро он будет готов для осуществления второго этапа моего плана». И он прибавил шаг, не заметив, что Ник и Алекс остались далеко позади. Поднимаясь в гору вслед за маячившими где-то впереди Саймоном и Ричардом, Алекс что-то тихонько мурлыкала. Так ей было легче переносить неловкую тишину. Бессонная ночь была не лучшей прелюдией к такой экспедиции, однако она бодрилась изо всех сил и храбро шла вперед, остановившись только один раз, чтобы завязать шнурок. К ее удивлению, Ник проявил дружелюбие и подождал ее. Правда, не исключено, что он просто решил посмотреть на горизонт — во всяком случае, именно туда был устремлен его взгляд, и мысли, судя по всему, были так же далеко. Алекс не знала, сколько еще сможет вынести эти перепады от жара к холоду. Еще недавно она была в его объятиях, почти без сознания от наслаждения, а теперь он ведет себя так, будто подхватил заразную болезнь. Что ж, как угодно. Если он думает, будто она будет навязываться, он очень ошибается. Однако они могли бы вести себя как цивилизованные люди и поддерживать хотя бы видимость разговора. Она решила нарушить молчание, ставшее уже невыносимым. — Спасибо, что подождал. — С этими словами Алекс улыбнулась ему. Ник вышел из задумчивости и вполне дружелюбно пожал плечами: — Нет проблем. И они снова побрели по дороге. Искоса глядя на ее побледневшее от усталости лицо, Ник смягчился. Их поцелуй сегодня ночью выбил его из колеи. Алекс была так холодна, что ему постоянно приходилось напоминать себе: это не привиделось, она в самом деле обнимала его и тянулась навстречу ему так же страстно, как и он к ней. Нет, лучше не думать об этом. Он вернулся к настоящему и тут заметил, что Саймон и Ричард скрылись из виду. Возможно, это единственная возможность поговорить с Алекс, вызвать ее на откровенность. Теперь или никогда. Он откашлялся, стараясь не привлекать внимания, и стал думать, как бы получше приступить к делу. Прямые нападки на Ричарда могли ни к чему не привести: очевидно, что-то в нем все-таки импонировало Алекс, такова уж необъяснимая женская натура. Нет, надо сконцентрироваться на них двоих. Нужно заставить ее говорить правду, пусть она скажет, что для нее главное. Наверное, лучше всего ему взять и объясниться напрямую, открыть свои чувства. Головой в омут, и будь что будет. Все во имя любви. В теории прекрасно, но как это сказать? Нику казалось, он не сможет составить ни одной фразы, слова застрянут у него в горле. Нет, так не пойдет. Надо начать с самого начала и сказать, как сильно он ее любит. Главное — не впасть в умоляющий тон. Что бы Алекс ни сказала, он примет это хладнокровно, как подобает мужчине. Даже самое худшее. А что было бы самым худшим? Надо прямо смотреть в глаза правде: да, она может сказать ему ужасные вещи. Она может сказать, что все это было ошибкой, и поцелуй, все еще пылающий у него на губах, — тоже ошибка. Что ночь, ставшая для него самой прекрасной в жизни, была для нее одной из многих, и что она никогда не станет жить с мужчиной, у которого каждый месяц выходит кредит и который к своим двадцати девяти годам не сделал никакой карьеры. Так он боролся сам с собой, в отчаянии пытаясь найти выход. Алекс ничего этого не замечала. Дорога постепенно стала спускаться к ручью. Каждый шаг давался ей с трудом, так что ей было совсем не до того, чтобы замечать перемены в настроении Ника. То и дело попадались упавшие деревья и неизвестно откуда взявшиеся огромные камни. Пару раз она чуть не оступилась. После вчерашнего дождя дорогу развезло, было ужасно скользко. Пытаясь удержать равновесие, Алекс резко взмахнула руками. Ник подхватил ее как раз вовремя, иначе она плюхнулась бы прямо в грязь. Почувствовав себя в его объятиях, Алекс едва не задохнулась от нахлынувших чувств: здесь было и сожаление, и горечь — в общем, целый букет эмоций, одна «приятнее» другой. Сердце у нее забилось сильнее — то ли от страха, то ли от радости. Но Ник разжал руки и со странной улыбкой посмотрел на нее. — Давай-ка я пойду впереди. Тогда я успею тебя подхватить. Вот этого она и хотела. На всю жизнь. Но в данной ситуации Алекс сочла за лучшее ограничиться благодарной улыбкой. В самом деле, что бы она ни сказала сейчас, это бы только смутило ее еще больше. Ей и так было нелегко оставаться с ним наедине. Еще не хватало ляпнуть что-нибудь, о чем она тут же пожалеет, или задать вопрос, ответ на который она не хочет слышать. И она молча пошла вслед за ним, с тоской глядя, как он ловко спускается по склону. Как только спуск закончится, он начнет говорить. Ник пообещал себе это, когда ему пришлось выпустить Алекс из объятий. Вот спустятся целыми и невредимыми — и тогда он наберет побольше воздуха и начнет. Он много раз рисковал в жизни, но тогда это был физический риск, а тут на карту были поставлены его самые глубокие чувства. Одно дело — разбитое колено, и совсем другое — разбитое сердце. Но никогда не узнать правды было бы еще хуже. Что, если есть хоть малейшая надежда, а он ее упустит? Вдруг он что-то значил для нее? Нет, он должен знать, иначе ему не будет покоя. Мучиться долгие годы… Нет, лучше сразу, как у хирурга: чик — и готово. И можно жить дальше. Любовь — как таблетка от кашля. Закрыть глаза, открыть рот — и проглотить. Правда, ему казалось, эта таблетка встанет у него поперек горла раз и навсегда, но все равно метафора была хорошая. И вот они спустились вниз. Ник протянул Алекс руку, помогая перелезть через поваленный ствол дерева. Она спрыгнула к нему, и они остались стоять друг против друга. Его рука лежала у нее на плече. Она вопросительно смотрела на него. «Будь что будет», — решил Ник и набрал в грудь побольше воздуха. И вдруг раздался такой оглушительный вопль, что они оба подскочили чуть ли не на метр от земли. Через несколько секунд крик повторился. На этот раз они узнали голос Саймона, который, судя по всему, звал на помощь. С мечтой о романтическом объяснении пришлось распрощаться. Ник сорвался с места и припустил по тропинке, раздвигая перед собой кустарник. Алекс поспешила за ним, стараясь не отставать. Выбежав за поворот, они остановились как вкопанные. Ричард стоял в ручье, по колено в мутной воде. Он был злой как черт и мокрый до нитки. Волосы облепляли его лоб тоненькими прядями — зрелище, надо сказать, было не из приятных. Саймон, чей внешний вид не претерпел никаких изменений, бегал по берегу, давая несчастному разнообразные указания. Одного взгляда на эту сцену было достаточно, чтобы понять, что произошло. Спортивный от природы Саймон решил не искать мост, а просто перепрыгнул с одного берега на другой. Ричард неблагоразумно последовал его примеру, не приняв в расчет, что ноги у него несколько короче, да и мышцы не те. Итак, он приземлился прямо в воду и теперь пытался выбраться на берег, что было не так-то просто: дно было скользкое, а одежда прилипала и мешала двигаться. Саймон протянул ему руку, однако Ричард во что бы то ни стало хотел вернуться на место, с которого прыгал. Алекс и Ник будто в землю вросли, наблюдая этот спектакль. Первоначальный испуг прошел, и они не смогли удержаться от смеха. Это было уже слишком. Ричард сердито выругался и тут же поскользнулся и упал навзничь, на этот раз окунувшись с головой. Поднявшись, он с перекошенным лицом выбрался на берег, не обращая внимания на протянутую Ником руку. Вид у него был такой, что даже Алекс сочла за лучшее не проявлять излишней веселости. Ричард беспорядочно размахивал руками, ругался на чем свет стоит и был преисполнен жалости к себе. — Черт! Идиотизм! Нет, вы посмотрите, на кого я похож! На мне сухой нитки нет! Я схвачу воспаление легких! Надо срочно возвращаться и переодеться во что-нибудь сухое. Вы же знаете, у меня астма! Вот, мне уже трудно дышать. Он выглядел действительно ужасно, и, несмотря на жаркий летний день, его зубы выбивали мелкую дробь. Саймон перепрыгнул обратно, и все четверо затрусили к машине самой короткой дорогой. Ричард еле передвигал ноги, всем своим видом показывая, что терпит непереносимые мучения. Мечты о пабе потонули в пучине отчаяния Ричарда. Немым укором плелся он позади всех. Переглянувшись, его более удачливые спутники только вздохнули и продолжили путь. Алекс пришло в голову, что Ричард со своей в прямом смысле слова подмоченной репутацией больше всего похож на персонажа комикса, однако она сочла за лучшее держать свои мысли при себе. В конце концов, надо щадить чужое самолюбие. Наконец они добрались до машины. Путь до дома был проделан в полном молчании. Саймон предусмотрительно положил под Ричарда пару целлофановых пакетов, которые шуршали при малейшем его движении, что еще больше усугубляло его страдания, если только это было возможно. Компании стоило большого труда игнорировать несколько необычный запах, который усиливался по мере того, как одежда Ричарда начинала высыхать. Не успел Саймон выключить зажигание, а жених Алекс уже стоял перед дверью, в нетерпении подпрыгивая на месте. Дверь открыли, и он стремглав ринулся в ванную комнату, чтобы наконец смыть с себя эти отвратительные склизкие водоросли. Но очевидно, сегодня был неудачный для него день. Ветхозаветный бойлер с утра израсходовал все свои силы, так что несчастному пришлось испытать на себе бодрящее действие ледяного душа. Наконец дверь распахнулась, и Ричард, изрыгая проклятия, проследовал в спальню. Все встрепенулись и заговорили с неестественным оживлением, только бы он не подумал, будто они смеются над ним, тем более что так оно и было. Когда Ричард появился снова, все такой же мрачный, Саймон дружески обнял его за плечи и весело сказал: — Эх вы, дети цивилизации! Думаете, можете ходить по воде? Шутка повисла в воздухе. Саймон опустил руки и ретировался. Ричард плюхнулся в кресло и скорбно посмотрел на носовой платок, принесенный из спальни. — Вы могли бы проявить немного больше сочувствия. Я замерз как собака, к тому же растянул ногу, а в груди у меня уже начинаются хрипы. В подтверждение своих слов он кашлянул и скривился в болезненной гримасе. — Ох, ты мой бедный! То-то я заметил, что ты хромаешь. Где у тебя болит? И Саймон протянул руку к его бедру. Ричард подпрыгнул, словно ошпаренный. — Вот здесь. — Прости! Как насчет горячего чайку? Алекс, налей Ричарду заварки. В чайнике должно было остаться. Алекс протянула ему полную чашку. Все замерли и молча наблюдали, как он пьет. — Бьюсь об заклад, тебе уже теплее. Саймон так и этак старался восстановить с таким трудом взлелеянную атмосферу дружелюбия, однако Ричард был явно в дурном расположении духа. — Не сказал бы. Алекс, думаю, нам лучше вернуться в Лондон. Я не взял с собой ингалятор, а приступ не заставит себя долго ждать. В прошлый раз я провалялся в больнице неделю, потому что у меня его не было в нужный момент, и врач сказал, что больше рисковать мне нельзя. Алекс как-то не верилось, что все это правда. Она никогда не видела у Ричарда ингалятора или как его там и вообще впервые в жизни слышала, что он страдает астмой. Гораздо вероятнее, что он задыхался от оскорбленного самолюбия. И что же — снова он отрывает ее от друзей. А ведь еще минута — и у них с Ником все бы решилось! Она не знала, что он собирался ей сказать там, на берегу, но это было что-то очень важное. А разве его глаза не говорили яснее всяких слов? В этом долгом взгляде читалась такая нежность, столько надежд появилось в ее душе… И теперь она должна уехать только потому, что Ричард промочил свою драгоценную гордыню? — Слушай, ты наверняка сможешь обойтись без этой штуки. Может, вообще не будет никакого… приступа. Алекс старалась говорить ласково, но при этом твердо: пусть поймет, что на этот раз она не намерена потакать его самолюбию. — Нет, Алекс, поедем. Мне хуже с каждой минутой. Если я не доберусь до ингалятора… Окончание фразы потонуло в невнятном бульканье и перешло в кашель. Алекс пожала плечами и в отчаянии обернулась к Саймону, но тот проявил полное непонимание: — Ну конечно, если это так серьезно, поезжайте. Ты сможешь сам вести машину? Алекс, ты взяла права? Саймон заливался соловьем. Она была готова убить его. Неужели он не видит, что Ричард просто воспользовался ситуацией? А ведь это не только его выходные! Конечно же, Саймон все понимает. Наверняка ликует от радости, что останется с Ником наедине в этом романтическом уголке. При мысли, что Алекс окажется за рулем его шикарного кабриолета, Ричард нашел в себе новые силы сопротивляться болезни. — Нет-нет. Если мы поедем прямо сейчас, я прекрасно справлюсь. Но еще немного, и… Саймон, мне очень жаль, что так получилось. Надеюсь, ты ничего особенного не планировал на вечер… — Нет, конечно. Ничего особенного. Жаль, что вы так рано уезжаете, но все равно было очень приятно вас здесь видеть. Сам того не подозревая, Ричард играл Саймону на руку. Остаться наедине с Ником на весь вечер — это же Божья благодать. Баранина наверняка не пропадет, а если еще прибавить к ней бутылочку вина из погреба, а в старенький магнитофон поставить кассету Джонни Холидея… В этой записи было что-то ностальгическое, пробуждающее аромат тех далеких беззаботных дней… Единственное, о чем Саймон сожалел, — это что он не успел поведать Ричарду историю о зловредных генах, таившихся в крови Алекс. Так или иначе он согласился, что ждать дольше было бы опасно. Алекс улучила момент и прошипела ему что-то вроде «Иуда!», но Саймон предпочел не обращать внимания. Заручившись обещанием, что Алекс и Ричард приедут снова как можно скорее, он вышел с ними во двор и даже помог сложить вещи в машину. С отчаянием Ник смотрел, как Ричард включил зажигание и новенький блестящий кабриолет сорвался с места, поднимая дорожную пыль. Саймон предложил вернуться в коттедж, но Нику хотелось быть совсем в другом месте. Он бы все на свете отдал, чтобы можно было вернуться туда, к ручью, где они с Алекс смотрели друг другу в глаза, а еще лучше — в ночную кухню. Ему казалось, даже воздух вокруг отравлен ощущением потерянной возможности. Так он стоял, глядя вслед удаляющейся машине, пока она не скрылась за поворотом. В последний момент Алекс обернулась, и у него зашлось сердце: может быть, она смотрела на него? Надежда вновь ожила в душе Ника. К досаде Саймона, он весь вечер витал в облаках и абсолютно не обращал внимания на романтическую обстановку, которую тот с таким трудом создавал. Свечи, музыка — все пропало впустую, а баранина осталась почти нетронутой. Свет в конце тоннеля, который увидел Ник, не давал ему думать ни о чем другом. Саймон был в недоумении. Очевидно, произошел какой-то перелом, но это было совсем не то, на что он рассчитывал. Что-то случилось, о чем он не знал. Так что Ник был не единственный, кого в этот вечер мучили неразрешенные проблемы. Проведя таким образом вечер, товарищи по несчастью пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам — теперь у каждого была отдельная спальня. Никогда еще ни один диван не казался Нику таким удобным. Едва положив голову на подушку, он погрузился в глубокий сон и до самого утра видел приятные сны. Проснувшись, он еще помнил бездонные глаза Алекс, обещавшие ему так много…Глава 7
— Я просто не знаю, что делать. Я все перепробовал, и все без толку. Нет, я умываю руки. Саймон говорил очень убедительно, но Алекс сотни раз слышала это и прежде. Излив душу в потоках жалоб, он с новой энергией брался за дело, которое еще недавно казалось ему безнадежным. — Гм… А что конкретно ты пробовал? Вообще-то Алекс не была уверена, что хочет это знать, однако дружба прежде всего. К тому же она чувствовала какое-то мазохистское желание услышать самое худшее. Может быть, если она узнает ужасную правду, это погасит огонь надежды, разгоревшийся в ее сердце после тех безумных выходных в Девоне. — Ну что обычно делают в таких случаях. Ужин со свечами, музыка… Слушал его с открытым ртом, смеялся его шуткам. На самом деле он очень интересный человек, у него такие глубокие мысли… Ого! Если Саймон заговорил про «глубокие мысли», дело серьезное. Обычно-то подобные беседы вертелись вокруг того, какой объектив лучше, а изюминкой был свежий анекдот из жизни кошек. Видимо, Саймону отказало чувство юмора, раз он продолжал свой панегирик: — Он такой чуткий, такой неординарный человек… Представляешь, он всерьез озабочен экологией! Мы теперь покупаем специальную туалетную бумагу, а весь мусор сортируем по разным контейнерам. Час от часу не легче. Это надо же, чтобы Саймон сменил свою любимую супермягкую бумагу на желтый рулон с опилками! Только представить, чего стоила забота об экологии человеку, который всю жизнь прожил по принципу «использовал — выкинул». Он никогда не носил рубашку больше двух дней подряд, да и то в случае крайней необходимости — например, если проводил ночь где-нибудь на другом конце Лондона. И теперь этот человек раскладывает мусор по контейнерам! Можно поспорить, что наибольшей популярностью у него пользуется ящик для бутылок из-под шампанского. — Отлично, значит, вы поговорили о высоком, стали складывать отдельно консервные банки и объедки. Что еще? Все это было очень забавно, однако Алекс никак не могла подобраться к сути. Что стоит за этими контейнерами с мусором и экологически безопасными коробками от стирального порошка? — Ну, и мне показалось, что он как-то особенно смотрел на меня, но, в сущности, не о чем говорить. Просто мне хотелось в это верить. Алекс сама удивилась, какое облегчение испытала при этих словах. А ей-то казалось, что она взяла себя в руки и оставила надежду! — Он что-нибудь сказал тебе? Намекнул, что ты ему небезразличен? Она внутренне сжалась, приготовившись к очередному удару. Но ведь, в конце концов, Саймон мог истолковать в свою пользу самое невинное высказывание. — Ничего особенного, но я это чувствую. Ты ведь тоже заметила? Слушай, для меня это много значит. На этот раз все по-другому, Алекс. Я очень дорожу им. Я действительно хочу сделать его счастливым. «Чего ты действительно хочешь, так это залезть к нему под одеяло», — подумала Алекс. Ее одолевали сомнения насчет чистоты мотивов Саймона. Горбатого могила исправит — это точно про него. Вот уж у кого развит инстинкт охотника! Чем труднее, тем интереснее. И хотя он говорит так жалобно и ни на секунду не сомневается, что чувства его глубоки и искренни, Алекс могла поспорить, что его запал иссякнет, как только добыча окажется в его руках. — Саймон, я не сомневаюсь, что это для тебя важно. Но ведь ты даже не знаешь, как он ко всему этому относится, ну, ты понимаешь, о чем я. Ты когда-нибудь видел его с парнем? Последовала долгая пауза. Алекс судорожно прижала трубку к уху, ожидая ответа. — Ну, вообще-то нет. Но по-моему, у него никого нет, кроме нескольких приятелей, которых я знаю. С другой стороны, он какой-то странный: все время молчит и о чем-то думает, как будто у него есть тайна. — Тайна? Ее голос предательски дрогнул, но Саймон был слишком поглощен своими собственными переживаниями, чтобы обращать внимание на такие вещи. — Но опять же, не исключено, что он думает обо мне. Никогда нельзя сказать наверняка. Может быть, он ломает голову, как ему сделать первый шаг. Алекс почему-то в этом сомневалась, но у нее не хватило духу разочаровать Саймона. К тому же ей хотелось расспросить его поподробнее. — Из чего ты делаешь такой вывод? Он что-нибудь тебе говорил? — Да нет, просто мы живем в одной квартире, а ты знаешь, это щекотливое положение. Можно разрушить сложившиеся отношения, дружбу, в конце концов. Я случайно увидел одну вещь… — Ну? Алекс едва смогла усидеть на стуле, но старалась говорить спокойно. — У него около кровати лежит книжка про мужчин с Марса и женщин с какой-то другой планеты[3]. Но это ведь ни о чем не говорит. Может, Ник вообще хочет научиться общаться с женщинами. Тебе никогда не казалось, что он испытывает какую-то неловкость в твоем присутствии? Неловкость — это очень точное слово. Именно ее они и чувствовали, однако Алекс предпочитала не посвящать Саймона в причины этого ощущения. — Да нет. По крайней мере я ничего такого не замечала. Но может быть, он просто мало знает о женщинах, и ему интересно. Может быть, его последний… э-э… роман оставил слишком глубокий след, и он решил поменять ориентацию. Кстати, ты ведь вообще не знаешь, был ли это мужчина. С таким же успехом Ник мог быть влюблен и в женщину. В конце концов, ты же сам говоришь, что не видел его с парнем. А ведь раньше у тебя не было проблем с мальчиками. У Ника была уйма возможностей. Еще бы у него не было возможностей! Алекс только не могла понять, кого она пытается убедить — Саймона или себя. — Но это не значит, что у него не та ориентация! С женщиной я его тоже не видел. Саймон разозлился не на шутку. Он терпеть не мог, когда опровергали его теоретические построения, а тут ему, как никогда, было нужно оказаться правым. Ах, если бы он знал! Если бы они оба знали. Хотя Саймон, судя по его уверенному голосу, нисколько не сомневался в правильности своих выводов. — Слушай, солнышко, ты же меня знаешь. Я когда-нибудь ошибался? Еще когда ты сходила с ума по этому адвокатишке, я тебе сказал, что он втихаря распевает Глорию Гейнор[4]. А тот актер… — Ладно, ладно! Еще не хватало ворошить прошлое! Что было, то было. И все-таки у нее есть один козырь, который заставил бы Саймона заткнуться, если бы она им воспользовалась. От его теорий камня на камне не осталось бы. По своему опыту, горькому и сладкому одновременно, Алекс знала, что Ник более чем способен заниматься любовью с женщиной. Мог же Саймон раз в жизни ошибиться! Пусть он чрезвычайно опытен и всегда был прав, но тут он сбился — ведь ему так хотелось верить в эту свою идею насчет Ника. Наконец-то в ее мрачных мыслях появился просвет. Она даже почти поверила, что все может быть хорошо. Почти. — В любом случае он сказал, что поедет со мной. Вот оно! Конечно, она знала, что так и будет. Все ее мечты развеялись в пух и прах. А в голосе Саймона так и слышались нотки триумфатора. — Алекс, алло, ты еще здесь? — А? Да, да. Прошу прощения, я поперхнулась кофе. — Алекс глубоко вдохнула и прокашлялась, пытаясь придать своему голосу твердость. — Так куда вы собираетесь ехать? «Оскар» за лучшую женскую роль. Она сама поверила той небрежности, с какой это было сказано. Если бы в самом конце голос не дрогнул, впечатление было бы полным. — На Бали. Там будут съемки, ну и потом останемся на несколько дней — осмотрим достопримечательности, отдохнем. Можно себе вообразить, какие достопримечательности интересуют Саймона! Алекс раздраженно смахнула со стола несуществующую пыль и взяла в руки ножик для разрезания бумаги. Вскрыть вены — и никаких проблем. Во всяком случае, этот способ самоубийства хорош тем, что она будет умирать достаточно долго и вполне успеет насладиться иезуитством Саймона. — Прекрасно! Когда вы едете? По-прежнему равнодушно, по-прежнему спокойно. Хорошо, что она с утра пила только кофе, иначе только Бог знает, что она могла бы наговорить. — Через пару недель. Слушай, я хотел попросить тебя об одном одолжении. Ты не могла бы присмотреть за Миу-Миу, пока мы будем там? Все эти питомники, где их держат за решетками… Малышка так привыкла к ласке, она там зачахнет. У Алекс было несколько другое мнение по этому поводу, но она выказала полную готовность. По крайней мере у нее будет ключ от квартиры и она сможет беспрепятственно оплакивать свою участь в спальне Ника. Возможно, даже останется на ночь — и будет спать на его простыне. В конце концов, если уж ей не достался оригинал, хоть порыдает над его оттиском на подушке. Саймон растрогался: — Солнышко, ты просто чудо! Мы привезем тебе с Бали что-нибудь сверхъестественное. Как насчет хорошенького местного мальчика, чтобы скоротать длинные темные ночи? Ох-ох… На земле был только один хорошенький мальчик, который подошел бы для этого. Однако Алекс посмеялась и пообещала, что приедет в гости на выходные еще до того, как ей сдадут Миу-Миу. Положив трубку, она глубоко вздохнула и застучала по клавиатуре. Лидия умчалась на три дня за город, оставив Алекс кучу работы, которой она и занималась не без некоторого ожесточения. Ну и ладно, зато когда она с этим покончит, можно будет заняться своими собственными проблемами. Конечно, ее ситуация была не из лучших, но во всем есть своя положительная сторона: например, Алекс с новой силой захотелось написать что-нибудь стоящее. Только бы где-нибудь спрятаться, убежать от этой жизни, которая больше всего напоминала игру в пинг-понг. Она начала работать над двумя рассказами для журнала, объявившего конкурс. День ото дня ее вера в свои силы росла. Ей и раньше случалось иногда писать что-нибудь, чтобы выручить Лидию, когда сроки поджимали настолько, что угрожали череде ужинов и прочих развлечений. Комментарии всегда были одобрительными, хотя Алекс несколько волновало то обстоятельство, что Лидия не стеснялась выдавать эти вещи за свои. Но, в общем, это давало ей возможность хоть какого-то самовыражения, и хотя бы короткое время она занималась тем, что ей нравится. С той самой поездки в Девон Алекс расхлебывала кашу, которую сама же заварила, обручившись с Ричардом. Ее мать была одержима идеей устроить для них прием — прежде всего чтобы хоть краем глаза посмотреть на человека, завоевавшего сердце ее дочурки. Алекс, которой до сих пор удавалось держать родителей на расстоянии, была, мягко говоря, не в восторге от такого поворота событий и придумывала всякие отговорки. Она тоже до сих пор не была представлена родителям Ричарда. Тот, в свою очередь, был совсем не против отложить это до «великого дня» — Алекс подозревала, что его мотивы были сродни ее собственным. Ей не было никакого дела до того, где и как воспитывался Ричард. По большому счету она презирала его стыд за свое не вполне аристократическое происхождение. Весьма возможно, что его родители — милейшие люди. В любом случае такое старательное отмежевание от семьи не делало ему чести. Что же касается самой Алекс, ей хотелось как можно скорее разделаться со всеми расспросами и чтобы ее больше не мучили. Вот что: надо назначить эту родительскую встречу на нейтральной территории в ресторане. Здорово придумано! А матери можно будет соврать, будто это Ричард настаивает. Так или иначе одно можно сказать наверняка: встреча обещает быть незабываемой. С той минуты, как кольцо обхватило ее безымянный палец, Ричарда понесло. Как будто боясь, что она передумает, он целыми днями водил ее смотреть квартиры. Алекс попыталась внушить ему, что было бы так романтично до «великого дня» пожить врозь, однако Ричард и слушать ничего не хотел. Теперь, когда она собирается стать его женой, ей негоже жить в этой богемной обстановке. Она просто должна принять его помощь. У Ричарда помощь всегда выражалась в наличных, что же касается эмоциональной поддержки, он не знал о ней абсолютно ничего. Но он и в самом деле хотел, чтобы Алекс была довольна. И надо признать, это оказалось приятно — разъезжать по городу с агентом по недвижимости и осматривать квартиры, которые раньше ей приходилось видеть только на обложках этих брошюр — их еще вечно подсовывают под дверь явно с целью нагнать на тебя тоску. Алекс охала над дубовыми кухонными гарнитурами, любовалась новеньким паркетом и предвкушала те бесчисленные обеденные перерывы, которые проведет, отыскивая мебель для какой-нибудь из этих умопомрачительных квартир. За всеми заботами две недели пролетели незаметно, и вот уже она стояла у двери Саймона, надеясь не застать своих друзей за упаковыванием крема от загара в общий чемодан. После инцидента с кольцом Алекс остерегалась заходить в чужие комнаты — мало ли что там обнаружишь. Иногда она задумывалась: не об этом ли хотел поговорить Ник там, у ручья? Ну что же, скоро она это выяснит. Пока их не будет, можно произвести кое-какую разведку. Стыдно, конечно, но на ее месте Саймон сделал бы то же самое. — Привет! Погрузившись в свои шпионские планы, Алекс не заметила, как дверь распахнулась. На пороге стоял Ник. В черной футболке и выцветших джинсах он выглядел бесподобно, а его босые ступни были более чем хороши для человека, который уделял так мало внимания своей внешности. В наше время нечасто встретишь человека с аккуратными ступнями: сплошь и рядом грибковые инфекции, прямо как на деревьях. — А, привет! Удивительно, что можно чувствовать себя виноватым, не сделав ничего плохого. Алекс зашла в квартиру и прокричала «привет» Саймону. — У него неважное настроение. Проблемы с художником. Кофе будешь? Ник выглядел вполне беспечно, несмотря на потоки брани, доносившиеся из комнаты Саймона. Проводив Алекс на кухню, он заговорщически ей подмигнул: — Будем надеяться, у них там на Бали нет проблем с валиумом. На его губах играла лукавая улыбка, но под глазами по-прежнему лежали тени. Алекс втайне надеялась, что это результат переутомления, а не чего-нибудь другого, но расспрашивать не стала. Он достаточно взрослый и вполне способен сам о себе позаботиться. Она не собирается квохтать над ним, как наседка. К тому же на этот случай есть Саймон. И вообще, у нее хватает и своих проблем — вот, например, одна из них сейчас трется о ее ноги. — Привет, Миу-Миу. Ну что, ты была хорошей девочкой? — Не сказал бы. Это животное разодрало в клочья мое одеяло за то, что меня не было всю ночь. Алекс убрала руку с загривка Миу-Миу и подняла глаза на Ника, не в силах скрыть охватившего ее волнения. — Ночные съемки. Реклама автомобилей. Конечно, он не должен был ничего объяснять, но почему-то решил это сказать. Алекс готова была взвыть при мысли, что выдала себя с головой. — А, ну конечно! Только ей удалось немного взять себя в руки, как хрупкое равновесие вновь было нарушено — на этот раз Саймоном. Словно смерч, влетел он в кухню и разразился десятиминутной тирадой о некоем идиоте Серже. Из его достаточно сумбурной речи Алекс узнала, что этот тип с экзотическим именем — редкая бестолочь, лентяй и профан и все же самый модный рекламный художник в городе. К тому же он был мот, каких мало, — просто маньяк. Он считал, что для рекламы ликера из папайи необходимо воссоздать сюжет из древнеиндийской мифологии, причем без массовки и стада слонов все теряет смысл. И если он их не получит — умрет на месте. Или в лучшем случае впадет в творческий кризис, и тогда никто — что уж говорить о Саймоне — не выведет его из депрессии, пока его требования не будут удовлетворены. Если бы он не пользовался такой популярностью среди издателей и рекламных агентов, Саймон поставил бы его на место. Но у него связаны руки: заказчик весь во власти магии имени и не может надышаться на Сержа. Так что Саймону остается только во всеуслышание признать, что последняя его работа была выдающейся, даже несмотря на изрядное количество арт-директоров, свихнувшихся по ходу дела. Он еще ни разу не видел этого Сержа, но питал к нему вполне ощутимое отвращение, подогретое приличной долей зависти. В конце концов Саймон решил вести себя как можно более твердо — что-то подсказывало ему: это может принести успех. Придя к такому заключению, Саймон почувствовал себя значительно лучше и стал составлять список указаний для Алекс, дабы Миу-Миу получала надлежащий уход. — Если она уж совсем заскучает без нас, там, в холодильнике, есть кусок окорока. Она его обожает. Только давай понемножку и не слишком ее приучай. Консервы с тунцом в этом ящике, а здесь — специальная открывалка. Она любит, чтобы тунец был холодным. Давай ей по банке с утра и на ночь. — Да, а еще эта маленькая дрянь любит вскочить тебе на грудь в шесть утра — дескать, неплохо бы перекусить, — угрюмо перебил Ник. Алекс изобразила улыбку. Интересно, в чьей спальне находится эта грудь в шесть утра. Саймон задумчиво покачал головой: — Да, с утра она любит залезть в постель. На самом деле было бы совсем неплохо, если бы ты разок-другой осталась на ночь. Ей бы не было так одиноко. Конечно, приходящая прислуга будет забегать сюда смахнуть пыль, но Миу-Миу привыкла, что с ней почти все время кто-то находится. Хорошо, солнышко? Кошка посмотрела на хозяина и согласно мяукнула. Алекс кивнула: — Конечно. По правде говоря, я с удовольствием бы провела пару ночей одна. Вся эта суета так утомляет. Мы с Миу-Миу чудно проведем время. Поваляемся перед теликом, а на ночь я расскажу ей сказку. Ладно, Саймон, не суетись. Я прекрасно знаю, что у тебя где лежит. Если что-нибудь случится, я позвоню. Но ничего не случится, — торопливо добавила она, поймав его встревоженный взгляд. Убедившись, что его кошка остается в надежных руках, Саймон вручил Алекс связку ключей. — Ну, думаю, это все. Телефон отеля я оставляю на тумбочке. Если меня не будет, звони в студию. Не потеряй ключи. У прислуги есть свои, но ее не будет до среды. Саймон выжидательно посмотрел на Алекс — она восприняла это как намек, что ей пора выметаться. Они с Ником улетали вечером, и времени оставалось не так много. Саймон рассчитывал, что они прилетят в воскресенье утром и у них будет целый день, чтобы акклиматизироваться и разложить вещи, а в понедельник с первым лучом солнца начнутся съемки. К этому времени он должен собрать массовку и обеспечить хотя бы одного слона. Хорошо бы на тот момент Серж уже получил разрешение на съемки в храме, иначе придется делать все второпях. Должен же он, в конце концов, хоть о чем-то позаботиться! Итак, пожелав им счастливого пути и пообещав держать их в курсе и поливать цветы, Алекс вышла за дверь. Сейчас она больше всего хотела бы поехать с ними: тогда она могла бы по крайней мере караулить по ночам в коридоре у его номера… Она уже знала, что они будут жить порознь: случайно увидела буклет на столе. Ник разместится в бунгало, тогда как в распоряжении Саймона будет целый дом. Строптивый Серж будет сослан в садовую хижину — в качестве наказания за то, что ведет себя как примадонна. Саймон никогда не заботился о таких пустяках, как поиск жилища. Это была работа шестерок вроде Ника. Алекс усмехнулась: интересно, как поведет себя Саймон, когда поймет, что, прежде чем он попадет к Нику, ему надо будет преодолеть метров пятьсот тропического мелколесья. Да, а поездка-то может оказаться не такой радужной, как он предполагал. Чувствуя в душе некоторое злорадство, Алекс вздернула подбородок и зашагала домой. Когда, меньше чем через двадцать четыре часа, она вновь переступила порог этого дома, ей навстречу выбежала только Миу-Миу. В опустевшей квартире было непривычно тихо. Здесь все как будто замерло без хозяев. «Хорошо, что я все-таки пришла сюда, — решила Алекс. — Бедная кошечка совсем одна». Миу-Миу так радостно замурлыкала, увидев ее, а уж когда в дело пошел консервный нож… Алекс взяла под мышку пачку газет и вышла на веранду, чтобы насладиться последними лучами летнего солнца. День прошел в тишине, если не считать мурлыканья, которое издавала Миу-Миу. Она прочно обосновалась у Алекс на коленях — такое внимание было лестно, хотя и несколько утомительно. Давно уже никто не прижимался к ней так ласково… Приставания Ричарда Алекс не была склонна называть лаской: если уж на то пошло, в этом было больше отчаяния. Прошлой ночью он набрался смелости и посоветовал ей посетить психоаналитика: он как раз читал в одном из ее журналов, что предстоящая свадьба может вызвать глубоко в подсознании серьезный стресс. — Стресс тут ни причем. Я просто не настроена этим заниматься. И не буду до свадьбы. «Если вообще когда-нибудь буду», — хотелось ей добавить. Но вместо этого она выложила главный козырь: заявила, что он интересуется только ее телом. Ричард горячо запротестовал. — Тогда докажи, что это не так! — отрезала Алекс. Ричард ретировался, пробормотав что-то насчет непостижимости женщин вообще и ее в частности. Этот маленький блеф доставил ей некоторое удовольствие; и все же это была только временная победа. А между тем время не стояло на месте, и с каждым днем события развивались все стремительнее. Мать давила на нее по поводу этого чертова ужина, Ричард нашел совершенно потрясающую квартиру. Алекс чувствовала себя как загнанный зверь. Конечно, она сама виновата, никаких сомнений тут нет, но как же теперь выпутаться? Ведь она разрушит человеку жизнь. Ричард совсем не плохой, просто он ей не подходит, вот и все. Она бы могла вообще этого не узнать, если бы не встретила человека, с которым ей было действительно хорошо — хотя и недолго. После того как она побывала в раю, компромисс был невозможен. Что говорить, в жизни все зависит от случая. Ну ничего, хотя бы на неделю у нее есть нора, где можно отсидеться и собраться с мыслями. Алекс глубоко вздохнула и вновь погрузилась в желтую прессу, немного утешаясь мыслью, что некоторым людям живется похуже, чем ей. Через некоторое время она почувствовала, что у нее урчит в животе. Хочешь не хочешь, надо пойти что-нибудь съесть. Она встала, и Миу-Миу тут же побежала к своей миске. Алекс залезла в холодильник. Так, что тут есть? Судя по тому влиянию, которое имел на хозяина Ник, можно надеяться на что-нибудь более питательное, чем листья салата. Порывшись, она извлекла на свет замороженный картофель фри, салат, а также лососину под соусом. Да это манна небесная! Учуяв запах рыбы, Миу-Миу замяукала. Алекс отщипнула ей кусочек. Решив, что надо брать от жизни все, пока не поздно, она накрыла стол на веранде. Так они и сидели вдвоем, любуясь крышами домов, которые в закатном солнце становились сначала красными, потом золотыми. И вот уже зашло солнце. Закончился еще один день без Ника. До сих пор Алекс старательно обходила его комнату стороной. Но красота ночного неба и пара бокалов шабли сделали свое дело, и вот уже она оказалась у его кровати. Алекс и сама не знала, что хотела здесь найти. Словно чего-то опасаясь, она осторожно осмотрела комнату, стараясь, чтобы все вещи выглядели так, будто их не трогали. Она уже подошла к тумбочке, как вдруг нечаянно наступила на хвост Миу-Миу. Раздался пронзительный вопль, и Алекс чуть не рухнула на кровать. Немного успокоившись и сказав себе, что тут никого нет, она открыла тумбочку. В первом ящике лежала стопка носков и нижнее белье. Осмотр остальных пяти дал не более впечатляющие результаты. А что она, собственно, ищет? В глубине души Алекс знала ответ на этот вопрос. Ей нужны были доказательства — какие-нибудь неопровержимые улики, по которым она могла бы понять, как обстоит дело. Но какие? Подарков с надписями не наблюдалось, любовных записок тоже поблизости не было. Никаких фотографий с изображением счастливой парочки. Если у Ника есть что-нибудь с Саймоном, наверняка она найдет этому подтверждение. Всем известно, что в пору ухаживания, когда все так романтично, любовники дарят друг другу горы разных безделушек, талисманчиков и прочей ерунды. Но тут ничего такого не было. Все выглядело так невинно, что даже досада брала. Алекс на всякий случай заглянула в спальню Саймона, но и тут не нашла ничего нового. Абсолютно ничего. То есть, конечно, были фотографии его предыдущих пассий, притом в таком количестве, что их можно было растянуть в полнометражный фильм. Одно изображение было в массивной деревянной раме — прямо так и подарено. Было изящное зеркальце, выполненное с отменным вкусом — утонченный поклонник поднес это произведение искусства с наказом каждый день созерцать в нем объект его желания. Саймону это очень польстило: он никогда не упускал случая рассказать эту историю, хотя сам поклонник давно уже пребывал в Гринвич-Виллидж в объятиях некоего жуликоватого торговца предметами искусства. Алекс просмотрела книги у изголовья. Снова ничего. Вместо томика поэзии, исчерканного карандашом, — Библия в кожаном переплете и биография Оскара Уайльда. Впрочем, последнее наводило на некоторые мысли относительно содержания его молитв, но в качестве улики все же не годилось. Да, небогатый улов. Никаких безделушек, которых бы она прежде не видела. Сгорая от стыда, Алекс подняла одеяло и осмотрела простыню. От отвращения у нее темнело в глазах. Все напрасно. Ничего, если только ее целью не было убедиться, что Саймон не зря платит прачке. Если ей что-нибудь и удалось разнюхать, так это только слабый аромат лаванды. У Саймона всегда были проблемы со сном, и он сбрызгивал подушки эфирным маслом. Алекс дразнила его за этот запах: она говорила, что от его волос пахнет, как от платья пожилой дамы. Тут ей в голову пришла одна мысль. Она вернулась в комнату Ника и, откинув одеяло, уткнулась носом в его подушку. Ничего, только сладкие воспоминания о его коже и волосах пронеслись в ее воображении. Там, где лежала его голова, все еще оставалась вмятина. Алекс с тоской посмотрела на нее. Ник явно не был силен по части застилания постели: белоснежная простыня была смята и хранила очертания его тела. Алекс положила одеяло на место и рассеянно разгладила. На стуле висела футболка. Алекс взяла ее в руки и поднесла к лицу. От нее веяло мылом и еще едва уловимым запахом мускуса. Зарывшись лицом в теплую ткань, Алекс почти ощущала Ника рядом с собой, и сейчас он был к ней так близок, как не был уже очень давно. С той самой ночи в коттедже они тщательно соблюдали дистанцию, нарочито держа свои отношения в границах безопасности. Но теперь она нарушила эти границы. Алекс прикасалась к нему, она сжимала его в объятиях. Как бы ей хотелось, чтобы это было правдой! Но он был за тысячу миль и, похоже, так будет всегда — если не в буквальном смысле, то по сути. Слезы закапали из ее глаз; она не удерживала их, изливая на несчастную футболку всю свою боль, все отчаяние и одиночество последних месяцев. Сидя на постели Ника, Алекс оплакивала все, что казалось ей таким возможным и что она потеряла в один день. Она больше ничего не скрывала от себя. Ей вдруг стало легко. Да, она по уши и без всякой надежды влюблена в Ника, и, может, так будет всегда. С наслаждением мазохиста Алекс растравляла свою боль. Она дала себе полную волю — хотя бы на несколько минут. Так она и сидела, обстоятельно и беспощадно обдумывая свою ситуацию. Перед ее глазами мелькали картинки ее жизни в последние месяцы — то забавные, то мучительные, но все они так или иначе были связаны с Ником. Невыносимо сладостное воспоминание — ночь с ним, затем кошмар отчуждения, эта неловкость, когда неделя за неделей она встречала его у Саймона и понимала, что ничего для него не значит. Эта жгучая боль, когда она увидела его кольцо в спальне Саймона. Алекс так и не нашла удовлетворительного объяснения этому факту, но, с другой стороны, с тех пор не появилось ни одной новой улики. И сегодня тоже. Она часто думала — что бы он сказал ей тогда на вечеринке, если бы она позволила все объяснить. Но теперь поздно. Уже не исправишь ни этого, ни многого другого. И все же, заливаясь слезами, Алекс чувствовала облегчение от того, что наконец-то призналась себе во всем. На душе у нее стало легче, и она решила отпраздновать это горячей ванной и вечером перед телевизором. Спать в кровати Ника Алекс не решилась. Вместо этого она всю ночь ворочалась на льняных простынях Саймона. Миу-Миу решила на эту ночь покинуть свой уютный домик и составила ей компанию. Можно только предполагать, что бы на это сказал Саймон, если бы узнал. Вряд ли его нежные чувства к кошечке простираются так далеко, чтобы он стал терпеть шерсть на подушке. Ну и пусть. Алекс было очень уютно с котенком под боком, и в конце концов она уснула под сладкое мурлыканье. Утро также началось с кошачьих радостей. Почувствовав тяжесть на груди, Алекс проснулась и вспомнила предупреждение Ника. Миу-Миу дышала ей прямо в нос и при этом хрипло орала. Алекс улыбнулась. Она была бы рада просыпаться так каждое утро. Лучше уж кошка на груди, чем кое-кто другой. Благодаря такому будильнику Алекс оказалась на работе вовремя. Утро прошло спокойно; правда, она испытала легкое раздражение, когда ей пришлось четыре раза переназначать встречу, чтобы угодить всем участникам. Большинство из них собирались на выходные за город и отказывались рассматривать предложения после обеда в четверг. Она даже позвонила агенту по недвижимости и была с ним непривычно корректна. Неужели она стала новой, взрослой Алекс? Лидия заметила ее необычную веселость и едко осведомилась, кто же явился причиной столь резкой перемены настроения. А дело было в том, что, хотя и тосковала по Нику сильнее, чем могла выразить словами, она наконец-то нашла имя той болезни, которая терзала ее все это время. Алекс даже решила обновить навыки позитивного мышления и выкопала в журнале пару советов разбитым сердцам. Вот что: она напишет Нику письмо. Она прямо признается в своих чувствах. Безо всякой цензуры возьмет и выложит все, включая ее мысли относительно Ричарда. С ее сердца будто камень упал, и сразу, как по волшебству, все запретные мечты возродились в душе. Алекс села за стол с воодушевлением, которое всегда охватывало ее при виде чистого листа бумаги. Но на этот раз, вместо того чтобы напечатать очередной пресс-релиз, она стала писать трогательную историю своего сердца, снабдив повествование перечнем потаенных желаний и списком причин, по которым она никогда не выйдет замуж за Ричарда. Перечитав написанное, Алекс только порадовалась, что это послание навсегда останется при ней, дабы она могла его перечитывать, пока какое-нибудь чудо не изменит ее загубленную жизнь. Поскольку Лидия все еще не вернулась с важной деловой встречи, она забыла об осторожности и выскочила в туалет, оставив плод своего творчества на столе. У нее все шло шиворот-навыворот, так что она даже не удивилась, когда вернулась в комнату и увидела дородного мужчину, держащего в руках исповедь ее сердца. Мужчина был ей незнаком. Все посетители Лидии были похожи друг на друга. Этот не был исключением: такое же брюшко и обрюзгшая физиономия; однако Алекс была уверена, что никогда прежде его не видела. Несколько растерявшись от его наглости, она неуверенно шагнула вперед. Оставалось надеяться, что он отвлечется, если заговорить с ним как с клиентом. Напрасные мечты. На ее ледяной вопрос, не может ли она ему помочь, он покачал головой и с мягкой улыбкой ответил, что вряд ли. — Зато, — заметил он, — если в этом письме все правда, помощь явно нужна кое-кому другому. Алекс уставилась на него в нерешительности, не зная, то ли ей выхватить свое письмо и сказать все, что она думает о его поведении, то ли успокоиться и молиться о вмешательстве свыше. Правда, этот тип был явно под мухой, но почему-то Алекс казалось, что он понимает ее проблему. Тем временем он учтиво передал ей письмо и протянул руку: — Имею честь представиться — Чарльз Бересфорд. — Алекс, — пробормотала она, лихорадочно пытаясь вспомнить, где могла слышать его имя раньше. — Очень хорошо. Я просто в восторге. На секунду Алекс показалось, что это пафосное высказывание относится к ее имени. Но он ткнул пальцем в исписанные листы бумаги, которые она сжимала в руках. Не обращая внимания на ее смущение, он продолжал: — Это настолько хорошо, что я подумал: не тот ли вы человек, которого я ищу? Теперь Алекс была окончательно сбита с толку. Что он, черт побери, имеет в виду? А главное — что ему от нее нужно? Чарльз Бересфорд нетерпеливо хмыкнул и снизошел до объяснений. При этом он говорил так, будто объяснял что-то туповатому подчиненному: — Мы ищем кого-нибудь для ежедневной колонки. Желательно молодую девушку вроде тебя. Нам нужно что-то новое, к черту старых кошелок. Думают, они все знают только потому, что накропали пару статеек о домашнем насилии и могут что-то наболтать о положении геев в сегодняшнем обществе. Дребедень все это. Что нам действительно нужно, это человек вроде тебя, который не боится высказать свое мнение — выложить все как есть. Свежая кровь, понимаешь? Девчонка, у которой башка варит. Это просто фантастика! Ну, что скажешь? Красные глазки буравили ее насквозь. Алекс вдруг показалось, что она попала в Зазеркалье. Тут дверь открылась, и ее ангел-спаситель в лице Лидии устремился к экспансивной фигуре мистера Бересфорда. Кокетливо стукнув его по плечу, Лидия строго покачала головой: — Что я вижу, Чарльз? Какое безобразие! Стоило мне отлучиться на пять минут, и вот уже ты болтаешь с моей помощницей. — Скажу больше, я ее переманиваю. Эта девчонка что надо. Ты знаешь, как она пишет? Восхитительно! Она заткнет за пояс всю мою шайку-лейку. Я прекрасно понимаю, почему ты ее держишь при себе, старушка, но я всегда говорил — делиться и еще раз делиться! Я хочу дать ей колонку, знаешь, разные душещипательные истории и всякое такое. Люди это любят. У всех уже есть что-то подобное. Я сбился с ног, подыскивая человека, поставил на уши всю редакцию, а нашел вот где — у моей старой подружки Лидии. Лидия беспечно рассмеялась, как будто этот поток слов не произвел на нее никакого впечатления, но Алекс заметила, как напряглось ее лицо. И все же если и было в Лидии что-то хорошее, так это чувство справедливости — редкое качество для человека ее круга. — О, Алекс ужасно талантливая! Она часто пишет нам рекламу и пресс-релизы. Я всегда говорила, что ей надо заняться этим всерьез, но она слишком скромная. Правда, дорогая? «Скорее, слишком заваленная рутиной», — подумала Алекс. Она лучезарно улыбнулась в надежде, что ей все-таки что-нибудь объяснят. Наконец Лидия пришла ей на помощь: — Видишь ли, помимо того, что Чарльз мой самый лучший друг, он еще и главный редактор «Санди геральд». Мы как раз ужинали с парой старых приятелей. Негодный мальчишка ускользнул, когда меня заловил этот жуткий тип из соседнего офиса. Что, небось хотел посмотреть, как я тут устроилась? И она кокетливо улыбнулась, уверенная, что ее уютненький офис соответствует самым строгим критериям. Чарльз хмыкнул и игриво щелкнул красными подтяжками. Сорок лет, проведенные на Флит-стрит, не прошли даром: у него были луженые внутренности, и если на кону была выгода, он моментально трезвел. — Ну что, моя милая, справишься? Платить я тебе буду, как всем. Вот телефон, позвони моей секретарше, пусть со всеми тебя познакомит. Пиши в том же духе, и читатели будут в полном восторге. Все эти женские истории проходят на ура. Досадно, черт побери. Конечно, горячие новости вне конкуренции, и все же времена изменились. Все эти идиоты, блеющие о своих мыслях и чувствах… прости, моя милая, но я говорю как есть. Ну ладно, звони Серене и договаривайся, когда тебе приходить. То-то мои голуби всполошатся, когда почуют чужака! Ха-ха-ха! Алекс кинула беспомощный взгляд на Лидию — та истово кивала головой, а губы ее были растянуты в безнадежной попытке замаскировать гневный огонек в глазах. Акции Алекс неожиданно взлетели, и Лидия пыталась просчитать возможные последствия такого поворота дел, а также обдумать варианты, где ей бы что-нибудь перепало. Снова взглянув на Лидию, Алекс поняла: у нее нет выбора и тут не о чем говорить. Слабым от волнения голосом она изъявила согласие. Может, башка у нее и варит, но сейчас ей хватило ума только на то, чтобы не броситься этому человеку на шею и не поклясться в вечной преданности. Чарльз Бересфорд прервал поток благодарностей, протянув на прощание руку и строго наказав работать как следует, иначе он оттаскает ее за уши. Алекс заплетающимся языком заверила его, что сделает все, что сможет. Кажется, его это устроило. Вслед за этим они с Лидией удалились на начальственную территорию на весь остаток дня, отказавшись от кофе — без сомнения, в пользу рюмки-другой коньяка, который был припасен для почетных гостей. В качестве нового посетителя (а несмотря на их долгое и плодотворное знакомство, он был здесь впервые) Чарльз Бересфорд был принят по первому разряду, особенно ввиду наметившегося только что альянса. Поразмыслив, Лидия пришла к выводу, что ситуация ей на руку, и решила не выпускать Алекс из виду. Она давным-давно поняла, что главное в этой жизни — подходящие знакомства, а кто знает, кем в будущем окажется эта девчонка? Со многими она сошлась при еще более странных обстоятельствах; к тому же Лидия умела ценить людей, которые при любых поворотах судьбы помнили своих благодетелей. Она ни секунды не сомневалась: Алекс может далеко пойти. Девочка была, бесспорно, талантлива; разумеется, держать ее при себе так долго было чистым эгоизмом. Теперь, когда о ней узнает мир, Лидии тоже должен достаться кусок пирога. Наконец Алекс осталась одна. Рухнув на стул, она возвела глаза к потолку и возблагодарила свою счастливую звезду. Остаток дня прошел в восторженных размышлениях о будущем. На душе у нее было так легко, что она даже не клюнула на наживку, когда Ричард позвонил и позвал ее на очередное мероприятие с клиентами. Пока он ловил ртом воздух, ошеломленный ее неожиданной сговорчивостью, Алекс объявила, что всю следующую неделю будет присматривать за Миу-Миу. — Кончится тем, что вы испортите животное, — проворчал он, но согласился отложить встречу до выходных. Что угодно, лишь бы ей было хорошо — тем более что уже почти готова квартира, где они соединятся в супружеском блаженстве. Тогда уж они будут все равно что женаты, Алекс успокоится, и они предадутся наконец плотским утехам. Ричард очень на это надеялся — в противном случае придется ему рассмотреть альтернативные варианты. Должна же она понимать, что у мужчины есть свои потребности. Нет, он, конечно, не станет покупать любовь — Господь не допустит, чтобы он пал так низко. Но в Сити и без того полно возможностей; к тому же новая секретарша явно строит ему глазки. Решив пригласить ее выпить как-нибудь на неделе, он принялся за свои бумаги. Но образ Саманты в мини-юбке не давал ему сосредоточиться. Его аж в пот бросило. Вот что выходит, когда ведешь себя как джентльмен. Алекс совсем этого не ценит. Вообще-то его самообладание было просто поразительным! Но если все будет шито-крыто, почему бы не доставить себе маленькое удовольствие? Пожалуй, Алекс в последнюю очередь думала о Ричарде, когда вечером открыла дверь пустой квартиры. Миу-Миу почему-то не выбежала ей навстречу. Взволнованная, Алекс поспешила на кухню. Миу-Миу сидела в углу и беспомощно разевала рот, будто пытаясь вздохнуть. Все ее маленькое тельце конвульсивно содрогалось. У Алекс мороз пробежал по спине. Взяв кошку на руки, она разжала ей зубы и заглянула внутрь. Что-то застряло у нее в горле, но настолько глубоко, что ничего не было видно. Похоже, дело плохо. Схватив листок с телефонами, оставленный Саймоном, она набрала номер ветеринарной клиники. Каким-то чудом оказалось, что они еще работают. Голос на том конце провода настоятельно посоветовал ей немедленно везти кошку к ним. Алекс молнией выскочила на улицу и стала лихорадочно оглядываться в поисках такси. Как назло, поблизости не было ни одной машины. Алекс припустилась бегом. Миу-Миу гак кашляла и извивалась, что она все ускоряла темп, рискуя переломать ноги на своих высоченных каблуках. Наконец, уже задыхаясь не хуже кошки, Алекс ворвалась в клинику и вбежала в приемную, где дожидались своей очереди пожилой мужчина с собакой, на вид — его ровесницей, и девочка с клеткой в руках. Не обращая внимания на их любопытные взгляды, Алекс направилась прямо к регистратуре и положила уже едва живую Миу-Миу прямо на стойку. — Она умирает! Вы должны мне помочь! Я вам звонила. Что же вы стоите? Видите, она задыхается! Регистратор взял кошку на руки и прошел в стеклянную дверь, кивнув Алекс, чтобы она шла за ним. Несколько секунд спустя несчастная Миу-Миу уже успокоенно всхлипывала на столе, а ветеринар демонстрировал Алекс внушительного вида кость. — Думаю, это лосось. Боюсь, она еще не может справляться с такими костями. У ветеринара было красивое лицо и очень добрые глаза. Наверняка дома его ждет миловидная жена, горячий ужин и выстиранная рубашка. Вот так и начинается семейная жизнь — быт, рутина, а потом уже не выберешься… Алекс покраснела и выпалила: — Это я во всем виновата! Ветеринар понимающе улыбнулся и потрепал ее по плечу. — Со всеми случается. Наверняка маленькая обжора стащила рыбу из мусорного ведра, когда вы не видели. В любом случае теперь все в порядке. Она совершенно не пострадала. Побольше внимания — и, я уверен, к завтрашнему дню она все забудет. Ну а вы-то сами как? Он смотрел на нее с интересом — не просто как на очередную посетительницу. Алекс проглотила подступавшие к горлу слезы и захлопала ресницами. Что поделаешь, привычка — вторая натура. Да и почему она должна стоять с красными глазами перед таким добрым, внимательным и — ну да, она признает — красивым мужчиной? Она пока еще не замужем, надо же поддерживать форму. Итак, Алекс рассыпалась в благодарностях и попросила, чтобы чек прислали по адресу Саймона на ее имя (которое она и произнесла довольно громко и отчетливо). По крайней мере теперь, когда Миу-Миу надо будет делать очередные прививки, Саймон сможет на нее сослаться, и — кто знает? — может, доктор вспомнит ее. Хотела бы она посмотреть на лицо Ника в этот момент. Может быть, хоть это заставило бы его действовать? Улыбаясь своим мыслям, Алекс посадила Миу-Миу за пазуху и пошла домой. Там она сразу накормила ее тунцом и налила в миску молока. Еда произвела должный эффект: киска перестала нервно мотать хвостом и, замурлыкав, принялась тереться о ее ноги. Оставалось еще одно дело, зато самое трудное. Надо было позвонить Саймону и рассказать, что она чуть не угробила его кошку, но что теперь все в порядке и она возместит расходы. Не было никакого смысла откладывать неприятный момент, и Алекс набрала номер отеля. Она была так измотана последними событиями, что совсем не приняла в расчет разницу во времени. Встревоженный оператор спросил у нее номер комнаты, и через секунду она услышала заспанный голос. Голос принадлежал не Саймону. На какую-то секунду она заколебалась, не повесить ли трубку, но все-таки с горем пополам обрела голос и выдавила: — Миу-Миу было плохо, и я ходила с ней к ветеринару. Но теперь все нормально. Она чуть не задохнулась, и все из-за меня. Но сейчас с ней все нормально. Передай Саймону, хорошо? Последовала долгая пауза. — Алекс? Снова повисло молчание, на этот раз еще более напряженное. — Да. — Собравшись с силами, Алекс добавила: — Передай ему, что все в порядке. Спасибо. С этими словами она бросила трубку и отскочила от телефона, будто ошпаренная. Вот и все мечты. Ее охватило отчаяние; бросившись на кухню, она рухнула на стул и завопила так, что Миу-Миу подскочила. — Ублюдок! Вот ублюдок! Боже, какая я идиотка! Они живут в одном номере, черт! Небось сейчас помирают со смеху. Ублюдки! Наконец, исчерпав запас проклятий, Алекс поутихла и только вполголоса повторяла «черт, черт», будто заклинание. Спустились сумерки, а она все сидела, опустив голову на руки. Миу-Миу забилась в уголок и смотрела на нее круглыми глазами — наверное, она по-своему сочувствовала ей, но Алекс было бесконечно одиноко. Все ее мечты о новой жизни потускнели, она ощущала только невыносимую боль в груди. Единственный человек, с которым она хотела разделить свою радость, теперь был от нее дальше, чем кто бы то ни было. От чувства несправедливости Алекс почти задыхалась.Ник сидел на кровати и бессмысленно смотрел в темноту. Услышав голос Алекс посреди ночи, он почувствовал, что расстояния между ними как не бывало. Все мысли, которые он, казалось, оставил в аэропорту, с новой силой завертелись у него в голове. Съемки шли как-то беспорядочно, возникла масса недоразумений, среди которых не последним было размещение в гостинице. Одного взгляда на апартаменты, в которые его поселили, было достаточно, чтобы понять — здесь что-то напутали. А когда Ник услышал, как Саймон громко возмущается своим номером, у него не осталось сомнений. Они по-дружески уладили это между собой, даже не подумав сообщить об этом администрации, и вскоре все были абсолютно счастливы, включая нового соседа Саймона — суперхудожника Сержа. Недолго длилась их взаимная неприязнь: уже через несколько дней после начала съемок они нашли общий язык. Теперь они могли переговариваться, не выходя из своих примыкающих друг к другу шикарных бунгало. А может — кто знает, — они предпочли еще больше сократить дистанцию? Ник видел, как их отношения становятся все более задушевными, но до сих пор он был с головой погружен в работу и почти не думал о своем одиночестве. Но вот он услышал голос Алекс, и чувства вновь поднялись в его душе, а мысли заспешили к дому. Ник не мог больше ждать: он должен был все рассказать ей, чтобы как-то переломить эту безумную ситуацию. Удивительно, почему на расстоянии чувствуешь все в сто раз сильнее, чем если человек рядом? Подоткнув поудобнее подушку, он лег и постарался заснуть; но мысли мешали ему. Он все вспоминал Алекс, видел перед собой каждый изгиб ее дивного тела, с тоской вызывал в памяти выражение ее милого лица и даже звук ее голоса, хотя совсем недавно его слышал. Телефон искажал звучание, но он бы узнал Алекс по одной интонации. О чем бы она ни говорила, это всегда был поток эмоций. Ник улыбнулся: что и говорить, Алекс была немного малахольная, хотя никогда бы этого не признала. Вот и сейчас с Миу-Миу — она говорила так, будто случилась катастрофа, а оказалось, все уже в порядке. Ну ничего. Еще несколько дней, и он ее увидит. Наконец-то он сможет прикоснуться к ней, посмотреть ей в глаза, по-настоящему поговорить с ней. Время пришло, и теперь он знал, что ей скажет. Ник вдруг почувствовал, что не в состоянии ждать конца съемок, хотя ему и нравилась вся эта кутерьма. Саймон с радостью позволил ему поработать с людьми из массовки: он сделал кучу снимков, будет чем пополнить альбомы. Конечно, здесь он многому научился и познакомился с несколькими влиятельными людьми, но, честно говоря, все это можно на время отложить. Нику не терпелось поскорее оказаться дома, и ничто не могло ему помешать, будь то пресловутый слон или капризы художника, который в последнее время совершенно потерял чувство меры. Он будет работать день и ночь, он сделает все возможное и невозможное, но в субботу вечером они должны быть в самолете, или он повесит Сержа на его собственной бандане. Окрыленный этой мыслью, Ник блаженно улыбнулся и вытянулся в кровати. Примерно через час прозвенел будильник, и Ник отправился на работу, чувствуя в себе новые силы. Еще несколько дней — и он вернется к Алекс. Никто его не остановит.
Последние комментарии
8 часов 8 минут назад
8 часов 21 минут назад
8 часов 55 минут назад
9 часов 27 минут назад
1 день 57 минут назад
1 день 1 час назад