Новый мир, 2006 № 03 [Мария Семеновна Галина] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (173) »
Ода близорукости
ОДА БЛИЗОРУКОСТИ Бородицкая Марина Яковлевна родилась в Москве. Окончила ГПИ иностранных языков. Поэт, переводчик, автор лирических книг и стихотворных сборников для детей. * * * Слава тебе, о бесшабашный хрусталик, и тебе, подруга его, строптивая роговица! Вы своей преломляющей силы не рассчитали, на далекую перспективу не дали мне подивиться. Никогда мне орлиным взором не охватить перспективы, а сидеть мне, уткнувшись носом в парчовую ряску, в плиссировку раковины, в поволоку сливы, придорожного лопуха кольчужную вязку. Я снимаю очки и вижу цветные пятна и вокруг фонарей лохматые ореолы. Круговая порука близости. Нам понятно, чтбо художник имел в виду, мы ведь той же школы. Я снимаю очки — как будто бы остаюсь без кожи, а это я надеваю защиту от вашей вселенной: в трех шагах от меня вы можете корчить рожи, а я буду вам улыбаться улыбкой блаженной. Слава тебе, миопия! слава неправильной форме глазного яблока, удлиненного вроде грушовки, мелочам и подробностям, бусинам в птичьем корме, обнаженной лампочке в радужной растушевке! * * * “Бог — это совесть”, — сказала бабушка Вера. Под утюгом орошенная блузка дымилась. Бог в этот миг, обнаружив меня у торшера, щелкнул разок по затылку, и вот — не забылось. Бабушка так говорила о глаженой блузке: “Вещь — совершенно другая! ведь правда? ты видишь?” С дедом они перекрикивались по-французски, только потом я узнала, что это идиш. Дед же Наум учил меня бегать и драться и по-латыни ворчал, что хомини хомо — волк. Я не верила деду, я верила в братство, в дружество, равенство, счастье и бегство из дома. А еще так смешно говорила бабушка Вера: “Честью клянусь”, не просто “честное слово”. “Бога гневишь, — вздыхала, — ну что за манера! Ты вот поставь-ка себя на место другого”. * * * Господи, я не владею умами, я и собой-то владею с трудом, только дверями, дворами, домами, светом слабеющим, снегом и льдом. Господи, душами я не владею, вот ведь и эту придется вернуть, — только сугробами в сетке ветвей и светом, еще голубеющим чуть. Господи, я не владею сердцами, я и свое-то теряла сто раз, только хрущевок глухими торцами, светом из окон, слезами из глаз. * * * Еще последняя нам сласть дана в наследство: сначала в отрочество впасть, не сразу в детство. О, там обиды велики, победы хрупки, но утешают пустяки: косынки, юбки. Там каждый взгляд, что бросил он, и вздох невнятный с подругами обговорен тысячекратно. Там можно сделать встречный шаг как одолженье и целоваться просто так, без продолженья. * * * Ласковая ты бабушка, история древнего мира: все картинками баловала, сладостями кормила. Был на диване триклиний, триумвират на кресле, триста спартанцев за шкафом враз выдыхали: “Йесли!” Строгая ты учительница, история средневековья: все рисовала виселицу, все рифмовала с кровью. Всё же твои ужастики наши питали грезы: Йорки шли на Ланкастеров, алые тлели розы... Злая ты, злая мачеха, нынешняя история, алчности математика, ненависти фактория. Ядерные пастилки, лагерное барокко — и ни единой картинки, ни одного урока. Тайм-аут Щепка лезет на щепку, точка на запятую, скрепка кусает скрепку, в скобочку завитую. Книжка с другою книжкой схлопнулись второпях: дрожью дрожит чуть слышной том о двух корешках. Кошки поют на крышах славу бескровным войнам, ангел с трубою, слышишь, время играть отбой нам и разливать по фляжкам то, что дается даром кошкам и деревяшкам, книгам и канцтоварам. * * * В этот час, когда окна уже горят из ноябрьской тьмы по краям фасада и последние несколько дошколят молчаливо ждут у крыльца детсада, — в этот час капризничает душа: ни гулять не хочет, ни даже в гости, у окна стоит, на стекло- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (173) »
Последние комментарии
1 час 45 минут назад
2 часов 5 минут назад
2 часов 31 минут назад
2 часов 35 минут назад
12 часов 5 минут назад
12 часов 9 минут назад