Соблазнительный ангел [Мэри Бэлоу] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Мэри Бэлоу Соблазнительный ангел

Глава 1

– Вот что я решила: нужно найти себе мужчину.

Вышеуказанная фраза слетела с прелестных губок Кассандры Белмонт, вдовствующей леди Паджет, стоявшей у окна гостиной арендованного лондонского дома на Портман-стрит. Дом сдавался со всей обстановкой, но мебель, как, впрочем, и занавеси и ковры явно видели лучшие времена. Вернее сказать, лучшие времена они видели еще десять лет назад. Все здесь говорило о благородной бедности, что как нельзя лучше соответствовало обстоятельствам жизни леди Паджет.

– Выйти замуж? – ошеломленно пролепетала Элис Хейтор, компаньонка ее милости.

Кассандра презрительно скривила губы, скучающим взглядом наблюдая из окна за быстро шагавшей по тротуару женщиной. Незнакомка держала за руку маленького мальчика, которому явно не нравилось, что его тащат неизвестно куда, да еще так быстро. Все в этой женщине говорило о раздражении и нетерпении. Была она матерью или няней ребенка? Но какая разница? Мятежное личико несчастного малыша вряд ли могло взволновать Кассандру, у нее было полно своих бед.

– Ни за что на свете, – ответила она наконец. – Кроме того, в этом случае мне придется отыскать круглого дурака.

– Дурака?!

Кассандра улыбнулась, хотя улыбка вышла невеселой. Она даже не позаботилась обернуться, так что Элис ничего не увидела.

Женщина с ребенком исчезли из виду. Какой-то джентльмен спешил в противоположном направлении, хмуро уставясь в землю. Похоже, он куда-то опаздывал и, вне всякого сомнения, считал, что сама его жизнь зависит от того, успеет ли он к назначенному часу или нет. Вероятно, он был прав. А возможно, ошибался.

– Только глупец женится на мне, – пояснила она. – Нет, о замужестве не может быть и речи. И мужчина мне нужен не для этого.

– О, Касси! – взволнованно простонала компаньонка. – Не хочешь же ты сказать, что…

Она осеклась. Уточнять не было необходимости. Кассандра могла иметь в виду только одно.

– Вот именно. Хочу, – отрезала Кассандра, оборачиваясь и окидывая ее веселым, жестким, издевательским взглядом.

Элис вцепилась в подлокотники кресла и слегка подалась вперед, словно собираясь встать, хотя не приложила к этому никаких усилий.

– Ты шокирована?

– Ведь ты собралась ехать в Лондон с целью поискать работу, – напомнила Элис. – Вернее, не ты, а мы. И Мэри тоже.

– Но все это оказалось лишь несбыточными мечтами, не так ли? – грустно рассмеялась Кассандра. – Никто не желает нанимать горничной или кухаркой особу, имеющую малютку, но никогда не бывшую замужем. А рекомендательное письмо, которое я дала Мэри, не выдерживает ни малейшей критики, не так ли? И… э… прости меня, Элис, не слишком многие хотят нанять гувернантку, которой уже за сорок, когда вокруг столько безработных молодых женщин. Прости за жестокую правду, но молодость – это бог современности. Когда-то ты была мне прекрасной гувернанткой, а позже стала превосходной компаньонкой и верным другом. Но теперь возраст – твой злейший враг. Что же до меня… если только я не сумею каким-то образом замаскировать свое лицо, что не даст никакого результата, когда настанет срок предъявлять рекомендательные письма, – остается одно: выставить себя на продажу на рынке прислуги или любом другом. Но думаю, никто не захочет впустить в дом убийцу, прикончившую мужа топором, попросись она хоть в судомойки.

– Касси! – упрекнула бывшая гувернантка, в ужасе прижимая ладони к щекам. – Ты не должна говорить о себе в подобном тоне! Даже в шутку!

До этой минуты Кассандра и не подозревала, что шутит, но все равно рассмеялась.

– Но люди склонны преувеличивать, не так ли? – заметила она. – А также сочинять и сплетничать. Весь свет верит, что я убийца, именно потому, что так забавно верить в подобные гнусности. Стоит мне переступить порог дома, и люди в ужасе разбегаются. Поэтому мне необходимо найти неустрашимого мужчину.

– О, Касси! – со слезами воскликнула Элис. – Жаль, что ты…

– Я пыталась выиграть состояние за карточными столами, – продолжала Кассандра, откинув пальцем невидимую костяшку счетов, словно собираясь перечислять все неудачи, постигшие ее за последнее время. – И ушла бы из игорной комнаты намного беднее, если бы во время последней партии удача не улыбнулась мне. Правда, улыбка оказалась весьма скромной. Я забрала выигрыш и сбежала, обнаружив, что у меня не хватает духу стать игроком… не говоря уже об умении. Кроме того, мне очень жарко под вдовьей вуалью, и некоторые люди беззастенчиво рассматривали меня, пытаясь определить, кто я такая.

Она откинула вторую костяшку, но добавить было нечего. Больше она не пробовала раздобыть денег просто потому, что не осталось способов. Кроме одного.

– Если на следующей неделе я не смогу заплатить за аренду дома, нас выбросят на улицу, а этого я не могу допустить.

Она снова рассмеялась.

– Может, Касси, тебе стоит снова обратиться к брату? – нерешительно пробормотала Элис. – Он наверняка…

– Я уже обращалась к Уэсли, – сухо перебила Кассандра. – Попросила ненадолго приютить меня, пока не найду денег. И что, по-твоему, он ответил? Ему очень жаль, и он был бы рад помочь мне, но собирается в длительное пешее путешествие по Шотландии в компании друзей, которые очень расстроятся, если он подведет их в последнюю минуту. И в какой шотландский город должна я отправлять письмо с очередной просьбой? Может, на этот раз мне залить текст слезами? И заклинать, заклинать, молить о милости для тебя с Мэри и Белиндой, а заодно и для себя? Ах да, и для тебя, Роджер! Как же я могла забыть?

Большой лохматый пес неопределимой и никому не известной породы поднялся со своего места у камина и похромал к ней, подставляя ухо: другого, считай, вовсе не было. И хромал он потому, что одна из его лап была отрезана или обрублена по колено. Глядя на хозяйку единственным здоровым глазом, он счастливо запыхтел. Шерсть бедняги выглядела ужасно спутанной, хотя его регулярно мыли и расчесывали. Кассандра обеими руками взъерошила густой мех.

– Я не пошла бы к Уэсли, даже будь он в Лондоне, – отрезала она, когда пес лег у ее ног и с довольным фырканьем положил голову между лапами. – И поэтому мне придется найти мужчину. Богатого мужчину. Очень богатого. Такого, который будет содержать нас в роскоши. Это не будет благотворительностью, Элис. Просто платой за работу, и я уж постараюсь, чтобы он получил хороший товар за свои деньги.

Голос ее так и звенел презрением, хотя было неясно, направлено ли это презрение в собственный адрес или по отношению к тому неизвестному джентльмену, который согласится стать ее покровителем. Она была женой долгих девять лет, но никогда не была содержанкой.

Зато теперь будет.

– О, – простонала Элис, – неужели мы действительно дошли до такого? Я не допущу. Должен быть иной выход! Говорю тебе, я этого не допущу! Особенно еще и потому, что ты считаешь себя обязанной содержать меня!

Кассандра снова взглянула в окно. По мостовой тащился древний экипаж с таким же древним кучером.

– Не допустишь? – усмехнулась она. – Но ты не сможешь меня остановить. Те дни, когда я была просто Кассандрой, а ты – мисс Хейтор, давно миновали. У меня почти ничего не осталось, разве что очень немного денег и погубленная репутация. Все мои друзья – в этом доме. А родственники не считают себя обязанными помогать мне. Но один капитал все-таки у меня имеется. Тот, что позволит мне получить выгодную должность и вернуть в нашу жизнь комфорт и безопасность. Я красива. И желанна.

В иных обстоятельствах похвальба могла бы звучать непростительно самодовольной… если бы в каждом слове не звучала издевка. Впрочем, Кассандра говорила сущую правду: ей было чем гордиться. Что же касается самодовольства… ее внешность и обаяние скорее можно было назвать проклятием. Именно они позволили ей в восемнадцать лет заполучить богатого мужа и за девять лет брака снискать бесчисленное количество поклонников. Но они же стали причиной бесчисленных бед и несчастий, какие Кассандре и представить было трудно. Теперь настала пора воспользоваться этими единственными оставшимися у нее преимуществами: получить столько денег, чтобы хватило заплатить за аренду их жилища, еду и одежду для домочадцев и немного отложить на черный день.

Нет. Не немного! Как можно больше. Она не желает скудного существования и черных дней, если последние оплачиваются столь дорогой ценой. Кассандра и ее друзья будут жить в роскоши. Обязательно будут! И мужчина, которому выпадет купить благосклонность Кассандры, должен будет платить, и платить очень дорого, или наблюдать со стороны, как другой станет ее владельцем.

И не важно, что ей уже двадцать восемь. Она стала еще красивее, чем в восемнадцать. Немного округлилась в нужных местах. Лицо, которое раньше могло считаться хорошеньким, теперь назвали бы образцом классической красоты. Медно-красные волосы не потеряли своего блеска и оставались все такими же густыми. И теперь она была не так невинна. Далеко не невинна. Она знала, как угодить мужчине. Где-то в Лондоне наверняка найдется джентльмен, который совсем скоро будет готов швырнуть к ее ногам целое состояние только за возможность владеть ее телом и купить исключительные права на ее услуги.

Собственно говоря, таких должно быть немало, но она выберет только одного. И этот человек должен страстно мечтать о чувственных восторгах, которые обретет в постели с ней… хотя он еще об этом не знает. Но он должен хотеть ее так, как никогда и никого не хотел…

Господи, как же она ненавидит мужчин!

– Касси! – окликнула Элис, и Кассандра, повернув голову, испытующе воззрилась на нее. – Здесь у нас совсем нет знакомых. И как же ты собираешься знакомиться с джентльменами?

Кассандра широко улыбнулась:

– Я все еще леди Паджет, не так ли? Вдова барона! И у меня неплохой гардероб: что ни говори, а Найджел не скупился, когда речь шла о нарядах для жены. Правда, они немного вышли из моды… но это пустяки. Зато сейчас самый разгар сезона. Сюда съедется весь высший свет. Каждый день устраиваются балы, вечеринки, концерты, званые вечера, пикники и сотни других развлечений. Вовсе не трудно выяснить, где устраиваются хотя бы некоторые. И уж совсем легко появиться в самых богатых домах.

– Без приглашения? – нахмурилась Элис.

. – Ты забыла, что большинство светских дам обожают, когда на их вечерах начинается настоящая давка. Не думаю, что меня прогонят из всех домов, куда я захочу попасть. И я смело пройду через парадные двери. Одного раза будет достаточно, чтобы добиться своего. Сегодня мы с тобой пойдем на прогулку в Гайд-парк в тот час, когда там собирается все общество. Погода прекрасная, и весь бомонд соберется там, чтобы себя показать и других посмотреть. Я надену траурное платье и черную шляпку с густой вуалью. Могу с уверенностью сказать, что меня знают скорее по репутации, чем в лицо. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз была в столице, но я рискну быть узнанной прямо сейчас.

Элис со вздохом покачала головой.

– Позволь мне написать от твоего имени спокойное, примирительное письмо лорду Паджету, – предложила она. – У него не было права изгонять тебя из Кармел-Хауса, когда почти через год после смерти отца он наконец решил перебраться в фамильное поместье. Условия твоего брачного контракта были вполне ясны. Тебе предстояло переехать во вдовий дом, если муж умрет раньше. Кроме того, ты должна была получить значительное денежное пособие и вдовью пенсию с доходов поместья. За целый год тебе не прислали ни пенни, хотя ты писала лорду несколько раз, спрашивая, когда будут улажены все формальности с наследством. Возможно, он плохо тебя понял?

– Нет смысла взывать к его благородству, – грустно усмехнулась Кассандра. – Брюс без обиняков дал понять, что с меня довольно и свободы. После смерти его отца мне не предъявили никаких обвинений, поскольку не было доказательств того, что именно я его убила. Но судья или присяжные наверняка могли признать меня виновной, Несмотря на полное отсутствие улик. Если бы это случилось, меня бы отправили на виселицу. Брюс пообещал, что никаких обвинений не будет выдвинуто, если я покину Кармел-Хаус и никогда не вернусь, оставив при этом все свои драгоценности и отказавшись от финансовых притязаний.

Элис было нечего сказать, и она отлично это понимала. Знала, что борьба была бы упорной и скорее всего бесплодной. И поэтому Кассандра предпочла отступить. За эти девять… вернее, десять лет в их жизни и без того было слишком много насилия. Поэтому Кассандра просто исчезла, сохранив друзей и свободу.

– Я никогда не буду голодать, Элли, – заверила она. – Как и ты, Мэри и Белинда. Я позабочусь о вас. Ах да, Роджер, и о тебе тоже.

Она погладила пса. Тот лениво постучал хвостом по полу. Улыбка Кассандры, носившая явный оттенок горечи, вдруг просияла нежностью.

– О, Элис, – выдохнула она и, перебежав через всю комнату, встала на колени перед бывшей гувернанткой. – Только не плачь. Пожалуйста, не плачь. Я этого не вынесу!

– Никогда не думала, – пролепетала Элис между всхлипываниями, – что увижу тебя в роли куртизанки. А ведь именно ею ты и станешь! Дорогой про… дорогой прости…

Договорить она не смогла. Уткнулась в платочек. Кассандра погладила ее руку.

– Да это в сто раз лучше замужества, – уверяла она. – Неужели сама не видишь? На этот раз вся власть будет у меня! Я могу даровать и отнимать свои милости по собственному капризу. Смогу прогнать мужчину, если он мне не понравится или если чем-то не угодит. Смогу приходить и уходить, когда пожелаю, делать все, что в голову взбредет… если не считать тех минут, когда… работаю. Нет, это в миллион раз лучше замужества!

– Я всю жизнь мечтала об одном: видеть тебя счастливой. – Элис шмыгнула носом и вытерла глаза. – Именно этого хотят все компаньонки и гувернантки. Их жизнь проходит мимо, но они живут интересами своих подопечных. Я бы хотела, чтобы ты узнала, каково это – любить и быть любимой.

– Я давно это узнала, глупая ты гусыня, – заверила ее Кассандра, садясь на корточки. – Ты любишь меня. Белинда любит меня, и, конечно, Мэри. А Роджер, тот вообще меня обожает.

Пес подобрался ближе и стал подталкивать ее ладонь мокрым носом, требуя, чтобы его погладили.

– И я всех вас люблю. Честное слово.

Но слезы по-прежнему катились по щекам компаньонки.

– Все это так, Касси. Но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Не нужно делать вид, что тебе неясен истинный смысл моих слов. Я хочу видеть тебя влюбленной в хорошего человека, который ответит на твои чувства. И не смотри на меня так. Ту гримаску, которая так часто появляется у тебя за последнее время, легко посчитать за отражение твоего истинного характера. Но я хорошо знаю этот изгиб губ и улыбку, в которой нет и капли веселости. На свете есть немало хороших мужчин. Мой отец был одним из них, а он не единственный, которого создал наш Господь.

– Не волнуйся.

Кассандра снова погладила ее по руке:

– А вдруг мне попадется хороший человек, который согласится стать моим покровителем… а потом неистово полюбит. Нет, не неистово… Он полюбит меня глубоко и навеки, и я отвечу тем же, и мы поженимся, и я рожу ему дюжину детишек. А ты можешь кудахтать над ними, учить и воспитывать, сколько пожелаешь. Я не откажусь нанять тебя, хотя тебе уже за сорок и ты вот-вот выживешь из ума. Надеюсь, это сделает тебя счастливой?

Элис полусмеялась-полуплакала.

– Может, дюжина ребятишек – слишком много? Бедная Касси, ты состаришься раньше времени!

Обе расхохотались, и Кассандра встала.

– Кроме того, Элис, – добавила она, – тебе вовсе не стоит жить моей жизнью. Может, пора попробовать жить своей? А вдруг ты встретишь джентльмена, и он поймет, какое сокровище отыскал, и вы полюбите друг друга и будете жить долго и счастливо.

– Только не с дюжиной ребятишек! – с притворным ужасом воскликнула Элис, и обе снова рассмеялись.

Ах, в эти дни у них было так мало причин для веселья! Впрочем, Кассандре казалось, что за последние десять лет она может пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда ей выпадало смеяться легко и свободно.

– Пойду-ка почищу черную шляпку, – решила она.

Стивен Хакстебл, граф Мертон, медленно ехал по аллеям Гайд-парка в сопровождении троюродного брата Константина Хакстебла. Это время дня считалось самым модным, и главная дорожка была буквально забита экипажами всех видов. Правда, большинство были открытыми, чтобы седоки могли свободно дышать свежим воздухом, наблюдать за происходящим и беседовать с пешеходами и седоками других экипажей. На узких аллеях прогуливались целые толпы людей, да и всадников, по мнению графа, тоже было слишком много. Ему и Константину приходилось искусно лавировать между экипажами.

Был прекрасный летний день. Пушистые белые облачка на небе давали достаточно благословенной тени и предохраняли от палящего солнца.

Стивену толпа не слишком мешала: здесь спешить не положено. Сюда приезжали пообщаться, и ему всегда нравилось подобное времяпрепровождение. Веселого, добродушного молодого человека любили в обществе.

– Ты едешь на бал к Мэг завтра вечером? – спросил он Константина.

Мэг была его старшей сестрой, Маргарет Пеннеторн, графиней Шерингфорд. Она и Шерри решили приехать в город этой весной, пропустив перед этим два сезона, и привезли с собой новорожденного Александра, двухлетнюю Сару и семилетнего Тоби. Вероятно, решили, теперь могут выстоять против сплетников, до сих пор вспоминавших старый скандал, когда Шерри сбежал с замужней дамой и жил с ней до ее смерти. До сих пор находились те, кто считал Тоби его сыном от миссис Тернер, но и Шерри, и Мэг ничего не отрицали и не подтверждали, предпочитая не будить спящую собаку.

Мэг была женщиной стойкой, и Стивен всегда восхищался этим ее качеством. Она никогда не пряталась от трудностей в относительной безопасности провинции, предпочитая смело встретить своих демонов лицом к лицу. Сам Шерри без труда вовлекал собственных демонов в игру в «гляделки» и, как правило, выигрывал. И сейчас лишь потому, что три года назад весь свет не смог устоять от искушения присутствовать на их свадьбе, этот же свет наверняка посчитает необходимым приехать на бал, который давала Мэг. Да и кто бы мог пропустить столь важное событие? Любопытство всегда было куда более сильным мотивирующим фактором, чем неодобрение. Высшему обществу не терпелось узнать, насколько этот брак оказался успешным или провальным через три долгих года.

– Ну разумеется. Я не пропустил бы его ни за какие сокровища мира, – заверил Константин, коснувшись хлыстом полей шляпы, когда мимо проехала четырехместная коляска с четырьмя дамами.

Стивен последовал примеру кузена. Дамы улыбнулись и кивнули.

– Разумеется? Странно, – заметил Стивен. – На позапрошлой неделе ты не приехал на бал Несси.

Несси, Ванесса Уоллес, герцогиня Морленд, была средней из трех сестер Стивена. Герцог также приходился Константину двоюродным братом. Их матери были родными сестрами и передали сыновьям по наследству темные волосы, смуглую кожу и классическую красоту греческих статуй, из-за чего оба казались скорее братьями, чем кузенами. Мало того, почти что близнецами.

Константин, хоть и был в городе, не поехал на бал Ванессы и Эллиота.

– Меня не пригласили, – объявил он, глядя на Стивена лениво-веселым взглядом. – И не пошел бы, даже если бы меня и пригласили.

Стивен с извиняющимся видом потупил глаза. Похоже, брат сообразил, что он пытался что-то выведать. Стивен знал, что Эллиот и Константин едва разговаривали друг с другом, хотя выросли в соседних поместьях и в детстве и юности считались близкими друзьями. Но поскольку Эллиот враждовал с Константином, Ванесса считала себя обязанной быть на стороне мужа. Стивену ужасно хотелось докопаться до истины, но он никогда ничего не спрашивал. А может, настала пора спросить? Семейные распри почти всегда затевались из-за какой-нибудь глупости, но продолжались годами, хотя участникам следовало бы расцеловаться и помириться.

– Да что же… – начал он.

Но тут рядом с ними остановился фаэтон Сесила Эйвери, и леди Кристобел Фоули, пассажирка последнего, рискнула жизнью и конечностями, подавшись вперед на своем неустойчивом сиденье и кокетливо вертя кружевной безделушкой, которую считала летним зонтиком.

– Мистер Хакстебл, лорд Мертон! – воскликнула она, скользнув глазами по Константину, прежде чем воззриться на Стивена. – Не правда ли, сегодня чудесный день!

Несколько минут все обсуждали погоду и согласились, что день действительно восхитительный, после чего стали упрашивать леди Кристобел оставить все дела ради посещения завтрашнего бала. Оказалось, что матушка леди Кристобел только сейчас решила, что они поедут на бал вместо того, чтобы ужинать с Декстерами, как предполагалось ранее. Но бедняжка Кристобел уже успела сообщить всем и каждому, что не едет, и теперь была вне себя от страха, что никто-никто, кроме, разумеется, дорогого Сесила, не пригласит ее танцевать. Однако Сесил всю жизнь был ее соседом по имению, и ему полагалось вести себя подобно истинному рыцарю и спасти даму от полнейшего забвения!

Беда в том, что леди Кристобел крайне редко делила свою речь на предложения. Приходилось сильно сосредоточиться, чтобы уловить смысл сказанного. К счастью, обычно в этом не было необходимости. Достаточно было уловить слово или фразу и вовремя поддакнуть. Но она была милым, хорошеньким созданием и нравилась Стивену.

Однако приходилось быть осторожным, чтобы не выказать свою приязнь. Она была старшей дочерью очень богатых и влиятельных маркиза и маркизы Блитсдейл. Кристобел только исполнилось восемнадцать, и в этом году состоялся ее дебют. Девушка считалась завидной невестой и прилагала все усилия, чтобы выйти замуж во время своего первого сезона, предпочтительно раньше своих подружек. И скорее всего это ей удастся. Если кто-то хотел найти ее в большом собрании, достаточно было лишь отыскать наиболее плотную толпу джентльменов, в центре которой неизменно оказывалась Кристобел.

Но и она, и ее мать выбрали мишенью Стивена, и тот прекрасно это сознавал. Как и то, что он был одним из самых завидных лондонских женихов, и дамы из общества решили, что ему давно пора остепениться, пойти к алтарю, заиметь наследников и выполнить другие обязанности, возлагаемые на пэра королевства. В свои двадцать пять он, казалось, пересек некий невидимый порог от беспечного гуляки до уравновешенного, здравомыслящего мужчины.

Леди Кристобел была не единственной девушкой, имевшей на него виды, а ее мать – не единственной заботливой мамашей из тех, кто преисполнился решимости довести Стивена до алтаря.

Стивен симпатизировал почти всем знакомым дамам. Ему нравилось говорить с ними, танцевать, сопровождать в театр и на прогулки в парке. Он не избегал их, как это делали большинство мужчин, опасавшихся ненароком попасть в сети брака, но он еще не был готов жениться.

Стивен верил в любовь как в романтическую, так и иного рода и сомневался, что вступит в брак, пока не почувствует глубокую привязанность к будущей невесте и не удостоверится, что последняя испытывает к нему то же самое. Но осуществлению столь скромной мечты упорно препятствовали его титул и богатство. Как, впрочем, и внешность: по крайней мере он так считал. Да, женщины находят его красивым и привлекательным. Но как они могут проникнуть сквозь все эти барьеры, чтобы узнать и понять его? Полюбить.

Но истинная любовь возможна даже для богатого графа. Нашли же любовь три его сестры, хотя начало этих отношений, нужно признать, было весьма шатким. Возможно, где-то когда-то найдется женщина и для него. А пока что Стивен наслаждайся жизнью и избегал матримониальных ловушек, постепенно становившихся слишком многочисленными, хоть и не оригинальными.

– Клянусь, – заметил Константин, когда они проехали дальше, – дама была бы счастлива вывалиться из экипажа, будь у нее уверенность, что ты окажешься настолько близко, чтобы ее поймать.

Стивен ухмыльнулся:

– Я как раз хотел спросить, какая кошка пробежала между тобой и Эллиотом с Несси. Ваша ссора продолжается ровно столько, сколько мы с тобой знакомы. В чем причина?

Он знал Кона восемь лет. Эллиот, как душеприказчик недавно скончавшегося графа Мертона, приехал сообщить Стивену, что титул вместе с состоянием и поместьями, переходит к нему. До этого Стивен вместе с сестрами жил в маленьком коттедже, находившемся в деревне Токбридж в Шропшире. Эллиот, тогда еще виконт Лингейт, хотя теперь стал герцогом Морлендом, четыре года был официальным опекуном Стивена, пока тот не достиг совершеннолетия. Эллиот часто проводил с ними время в Уоррен-Холле, родовом поместье Стивена, в графстве Гэмпшир. Кон тоже жил там: это был его родной дом. Он был старшим братом графа, который умер в шестнадцать лет. Константин также был старшим сыном графа, предшественника рано скончавшегося мальчика, но не унаследовал титула, потому что родился за два дня до свадьбы родителей и, следовательно, считался незаконным.

С самого начала Стивену было понятно, что Эллиот и Кон терпеть не могут друг друга. Более того, было ясно, что подобные отношения можно именовать настоящей враждой. Что же произошло между ними?

– Можешь спросить Морленда, – бросил Константин. – Должно быть, всему виной то, что он тщеславный осел.

Эллиот отнюдь не страдал тщеславием. Да и ослом его никак нельзя было назвать. Однако, оказавшись в компании Константина, он мгновенно замыкался.

Стивен не стал допытываться дальше. Очевидно, Кон, не собирается откровенничать, и у него есть полное право охранять свои тайны. Собственно говоря, Кона можно было назвать человеком-загадкой. Хотя он был неизменно дружелюбен со Стивеном и его сестрами, несмотря на открытую улыбку и обаяние, почему-то казалось, что в душе его кроется непроглядный мрак. После смерти брата он купил дом где-то в Глостершире, но никого из родных и знакомых туда не приглашал. И никто не знал, откуда у него взялись деньги. Правда, отец оставил ему достойное содержание, но не такое же, чтобы приобрести дом с поместьем?!

Впрочем, Стивену не было до этого никакого дела. Но иногда он задавался вопросом, почему Кон всегда хорошо относился к нему и его сестрам. Стивен получил титул графа Мертона, тот самый, который всего несколько месяцев назад носил брат Кона, а раньше – его отец. И титул принадлежал бы Кону, родись он на три дня позже или обвенчайся его родители на три дня раньше.

Разве он не затаил обиды на Стивена? Ненависти? Что творится у него в голове?

Но Кон никогда ни словом, ни поступком не дал понять, что чувствует к нему.

– Должно быть, под этой броней жарко, как в аду, – заметил Константин, когда они распрощались с компанией приятелей.

Стивен непонимающе вскинул брови. Кон кивнул в сторону дорожки слева от них.

Там тоже гуляли люди. Но нетрудно было понять, кого имел в виду кузен. Чуть впереди пятерых дам в ярких и модных летних нарядах шествовали две женщины: одна, скромно и прилично одетая в рыжевато-коричневое платье, больше, пожалуй, подходившее осени, чем лету, другая – в глубоком трауре и шляпке с густой вуалью, сквозь которую не было видно ее лица, хотя она находилась совсем недалеко.

– Бедняжка, – вздохнул Стивен, – похоже, потеряла мужа.

– И судя по виду, совсем недавно. Интересно, лицо у нее так же совершенно, как фигура? – протянул Константин.

Стивена влекли очень молоденькие девушки с гибкими, стройными фигурами. Он считал, что когда наконец задумается о женитьбе, выберет невесту из юных дебютанток, только что появившихся на брачном рынке, и попытается найти не расчетливую особу, а красавицу, которую смог бы со временем полюбить. Даму, которая станет искать не только титула и богатства, но и полюбит его таким, какой он есть.

Однако леди в трауре ничуть не соответствовала его идеалу. Не слишком молода, да и фигура чересчур женственна, хоть и очень красива, даже в неважно скроенном траурном платье.

И вдруг… на него неожиданно нахлынул приступ ничем не замутненной похоти.

Стивен покраснел от стыда.

Даже не будь она в трауре, ему все равно следовало бы стыдиться себя. В отличие от многих мужчин его круга у него нет привычки плотоядно разглядывать незнакомых женщин.

– Надеюсь, она не сварится, – пробормотал он. – А вот идут Кейт и Монти.

Кэтрин Финли, баронесса Монтфорд, была младшей сестрой Стивена. Она начала ездить верхом только пять лет назад, когда вышла замуж, и сейчас тоже была в седле. И она, и Монти приветствовали родственников радостными улыбками.

– Я приехал, чтобы хорошенько размять лошадь, – объявил лорд Монтфорд, – но вижу, что это невозможно.

– О, Джаспер, ты здесь не для этого, – поправила Кэтрин, – а для того, чтобы я показала свою новую шляпку для верховой езды, которую ты купил мне сегодня утром. Правда, она само совершенство? Константин, разве я не затмила всех дам в этом парке? – Она весело рассмеялась.

– Я сказал бы, что перо может стать грозным оружием, – кивнул Константин, – если бы оно не изгибалось под подбородком. Но зато вам очень идет. И вы затмили бы всех дам даже с ведром на голове.

– Пропади все пропадом, Кон, – вздохнул Монти. – Ведро обошлось бы мне куда дешевле шляпки. Почему ты не подсказал мне? А теперь уже слишком поздно.

– Зато шляпка великолепна, – заверил Стивен, расплывшись в улыбке.

– Но я хотел показать не шляпку, а даму, на которую она надета, – запротестовал Монти.

– Ну, – едва выговорила Кэтрин, все еще смеясь, – видите, какая я умная? Выдавила комплимент из каждого! Константин, вы завтра едете на бал к Мэг? Если да, я настаиваю, чтобы вы танцевали со мной.

Стивен мгновенно забыл о соблазнительной вдовушке в черном.

Глава 2

Кассандре не потребовалось много усилий, чтобы узнать о бале леди Шерингфорд. Она просто оглядывала фешенебельную часть Гайд-парка, пока не увидела большую компанию дам, вместе гулявших по пешеходной дорожке и о чем-то оживленно болтавших. Кассандра повела Элис в том направлении, а потом пошла впереди и прислушалась к разговору. И узнала много всего, что знать не желала: о том, какие нынче в моде шляпки, кому они идут, а кого уродуют настолько, что было бы истинным милосердием сказать им об этом, наберись собеседницы достаточно мужества. Узнала о забавных проделках детишек, на удивление способных и изобретательных. Правда, Кассандра подозревала, что проделки их считались забавными лишь потому, что жертвами становились няни и гувернантки, а не сами мамаши. Лично ей казалось, что эти дети были избалованными и испорченными.

Наконец утомительная беседа дала свои плоды. Три дамы собирались посетить завтрашний бал, который леди Шерингфорд давала в доме маркиза Клавербрука на Гросвенор-сквер. И это само по себе было удивительным событием, поскольку, по словам одной из дам, престарелый маркиз много лет считался настоящим отшельником и лишь три года назад вышел из дома, чтобы посетить свадьбу внука. Он, конечно, засел в своих мрачных комнатах, но все же согласился дать бал в собственном доме.

«Бал леди Шерингфорд в особняке Клавербруков на Гросвенор-сквер», – мысленно повторяла Кассандра, запоминая все наиболее важные детали беседы и пытаясь игнорировать те, что не представляли интереса.

Дамы, собиравшиеся поехать на бал, дружно заявляли, что делают это против воли и вообще не могут взять в толк, почему столь респектабельная женщина, как леди Шерингфорд, согласилась принять предложение распутника графа, чье поведение было поистине шокирующим. И вообще порядочным людям не следовало бы принимать его в своих домах.

Ангелы небесные, да у него даже есть ребенок от этой мерзкой женщины, которая бросила законного супруга, чтобы сбежать с графом в тот самый день, когда последний должен был жениться на сестре этого самого мужа! Вот это скандал из скандалов!

Однако они собирались на бал, потому что там будут все. И кстати, любопытно узнать, что вышло из этого брака. Наверняка муж с женой не слишком ладят, но, разумеется, станут изображать любящих супругов.

И все же две дамы отказались ехать. Одна с превеликим облегчением объявила, что должна быть в другом месте. Вторая заявила, что не переступит порога дома, где находится граф Шерингфорд, даже если остальные готовы забыть и простить, и не поедет туда за все золото мира! И это ужасно обидно, поскольку муж решительно отказывался посещать балы, зная при этом, как любит жена танцевать.

«Все лучше и лучше», – подумала Кассандра. Лорд и леди Шерингфорд стали жертвами злословия, а остальные считают графа распутником и развратником. Вряд ли хозяева не пустят на бал кого-то, даже не имеющего приглашения. Хотя репутация графа наверняка привлечет все общество как мух на мед, ибо любопытство – главный грех человечества.

Значит, завтра вечером она попытается прорваться на бал к Шерингфордам. Время не ждет. У нее осталось денег ровно столько, чтобы оплатить аренду за следующую неделю и сделать запасы еды еще на пару недель. Дальше простирается пугающая пустота, в которую деньги будут утекать, а новых ниоткуда не ожидается. А от нее зависит жизнь трех человек и собаки. И все они, по разным причинам, не могут сами о себе позаботиться.

Элис шла рядом, неодобрительно поджав губы. Кассандра велела ей молчать, как только они обогнали пятерых дам. Но молчание было громким и осуждающим. Элис происходящее крайне не нравилось, и это было вполне понятно. Кассандре тоже не понравилось бы беспомощно взирать на то, что Элис или Мэри вынуждены продавать себя, чтобы купить ей еду. К несчастью, иного выхода не было. А если и был, Кассандра не могла его найти, хотя несколько ночей лежала без сна, пытаясь понять, что делать.

Она оглянулась на ходу, чувствуя себя так, словно присутствует на маскараде, а ее лицо надежно скрыто маской и домино. Маской служила черная вуаль, домино – тяжелое траурное платье. Она видела окружающее, хотя очень смутно, но ее не мог видеть никто. Правда, под траурными одеяниями было невыносимо жарко, и Кассандра с надеждой ждала, что облака скроют солнце. Но небо было почти безоблачным.

Должно быть, весь бомонд теснился на этом маленьком пятачке Гайд-парка. Кассандра уже забыла, сколько народа собирается здесь в это время. Правда, сама она почти не бывала здесь. Она вышла замуж совсем молодой и обошлась без дебюта.

Ее взгляд скользил по дамам, одетым в яркие модные и дорогие наряды, но не на них она сосредоточила внимание. Эти женщины ничего для нее не значили. А вот джентльменов она рассматривала пристально и оценивающе. Сколько их здесь! Какое разнообразие лиц и возрастов! И некоторые посматривали на нее, несмотря на явно непривлекательное облачение. И никто ей особенно не нравился. Впрочем, человек, который должен наполнить ее пустой кошелек, вовсе не обязан нравиться.

Однако тут ее внимание привлекли два джентльмена не только потому, что были молоды и красивы, но и из-за поразительного контраста между ними. Ей казалось, что она смотрит на ангела и дьявола.

Дьявол был старшим. Она дала бы ему лет тридцать пять. Очень смугл, черноволос, с красивым, но суровым лицом и темными глазами. Она посчитала его человеком опасным.

Ангел был моложе, возможно, моложе даже ее самой. Золотистый блондин, классически красивый, с правильными чертами открытого, добродушного лица. Судя по лицу и глазам – наверняка голубым, – он часто улыбался.

Кассандра продолжала рассматривать его. Высокий, с изящной посадкой, мускулистыми ногами, обтянутыми рыжевато-песочного цвета бриджами и высокими сапогами. Фигура выгодно обрисована темно-зеленым фраком для верховой езды, сидевшим на нем, как вторая кожа. Должно быть, камердинер приложил немало усилий, чтобы натянуть фрак на господина.

Ангел и дьявол, заметив Кассандру, дружно на нее уставились: дьявол – дерзко и оценивающе, ангел – с сочувствием к ее вдовству. Но тут их отвлекла весьма интересная парочка: очень модно одетая дама верхом на породистой кобылке и, как определила Кассандра, цинично-красивый мужчина.

Ангел улыбнулся.

И возможно, именно этим вынес себе приговор.

Что-то в этом человеке говорило о невинности, вполне соответствовавшей его ангельской внешности. И он, вне всякого сомнения, был очень богат. Кассандра только сейчас сообразила, что идущие сзади женщины говорили о нем.

– О, – вздохнула одна из них, – это граф Мертон и мистер Хакстебл. Видели ли вы когда-нибудь более неотразимого мужчину? Господь щедро наградил его не только внешностью, но титулом и богатством. Ах, эти золотистые волосы, голубые глаза, ровные зубы и чарующая улыбка! Просто несправедливо, чтобы у одного человека было столько всего! Будь я на десять лет моложе и не замужем…

Все рассмеялись.

– А я предпочла бы мистера Хакстебла, – возразила другая. – Этот мрачный, даже зловещий вид и классические черты лица! Не стану возражать, если он поставит свои сапоги под мою кровать, когда Руфус будет в отъезде!

Шокированные спутницы ответили дружным визгом притворного негодования. Кассандра, взглянув на Элис, заметила, что линия плотно сжатых губ была почти незаметна, а на скулах вспыхнули два красных пятна.

Ангел и невинность, богатство и знатность… разве может быть более взрывная смесь?!

– Сейчас я либо растаю и превращусь в лужу на дорожке, – объявила Кассандра, – либо разлечусь на миллион осколков. Ни то ни другое мне не по вкусу. Может, оставим это светское общество и вернемся домой?

– Некоторым людям, – процедила бывшая гувернантка, когда они пересекали почти опустевший газон, – не мешает как следует дать по губам, а потом вымыть их языки с мылом. Неудивительно, Касси, что их дети так плохо воспитаны. А потом они еще ожидают, что гувернантки вдолбят им основы дисциплины без упреков и пары хороших оплеух.

– Должно быть, тебя так и подмывает сделать что-то в этом роде, – кивнула Кассандра.

Несколько минут они шли молча.

– Ты собралась на этот бал, верно? – неожиданно спросила Элис, когда они вышли на улицу. – К леди Шерингфорд.

– Да, – кивнула Кассандра. – Я смогу туда пробраться, не волнуйся.

– Я волнуюсь вовсе не о том, что ты не сможешь проникнуть в дом леди Шерингфорд! – язвительно бросила Элис.

Кассандра снова погрузилась в молчание. Какой смысл обсуждать задуманное ею предприятие?

Элис, должно быть, пришла к тому же заключению, потому что тоже не стала продолжать разговор.

Граф Мертон. Мистер Хакстебл.

Ангел и дьявол.

Будут ли они на завтрашнем балу?

Впрочем, если и нет, туда приедут десятки других мужчин.

Кассандре пришлось потратить часть и без того быстро уменьшавшегося драгоценного денежного запаса на наемный экипаж, который доставит ее на Гросвенор-сквер. Нельзя же прийти на бал пешком, да еще в вечернем платье, тем более она будет одна, без сопровождения. Впрочем, она прикажет остановить экипаж на улице, ведущей к площади, и попробует проскользнуть в дом.

Она постаралась прибыть как можно позже, но, даже несмотря на это, перед особняком выстроилась длинная очередь экипажей. В окнах дома горел свет. На ступеньках крыльца и тротуаре был расстелен красный ковер, чтобы гости не испачкали бальные туфли.

Кассандра перешла площадь, ступила на ковер, поднялась по ступенькам и вошла в дом, вместе с громко болтавшей компанией. Отдала плащ лакею, который почтительно поклонился, когда она назвала свое имя, и даже не попытался выкинуть ее за порог.

Кассандра медленно поднялась по лестнице вместе с другими гостями. Скорее всего на верхней площадке стоят хозяева бала, принимая гостей, и в этом причина задержки. Она надеялась избежать этого, прибыв как можно позже. Но забыла… если вообще когда-то знала, что хорошим тоном считалось никуда не приезжать вовремя.

Гости обменивались оживленными приветствиями. Все были в прекрасном настроении. Никто не заговаривал с одинокой женщиной. Никто не возмущался при виде Кассандры, никто не показывал на нее пальцем или требовал изгнать непрошеную гостью. Насколько она заметила, никто даже не посмотрел на нее. Впрочем, она сама ни на кого не смотрела, так что сказать наверняка было трудно. Может, о ней вообще забыли?

Кассандра приезжала с Найджелом в Лондон всего два-три раза, и они вместе посещали балы и приемы. Но кто о ней помнит?

Однако надежда скоро угасла. Она спокойно назвала свое имя ливрейному лакею, стоявшему у дверей бального зала, и хотя тот сверился со списком и, очевидно, не нашел там ее имени, поколебался всего несколько секунд, прежде чем Кассандра вскинула брови и пригвоздила его к месту самым надменным взглядом. Лакей поднял глаза и сообщил ее имя мажордому, стоявшему за дверями, и уж тот громко объявил о ее приезде. Так громко, что расслышали все собравшиеся в зале.

– Леди Паджет!

Теперь ни о какой анонимности не может быть и речи!

Кассандра обменялась рукопожатиями с темноволосой леди, вероятно, графиней Шерингфорд, и стоявшим рядом с ней красивым джентльменом, скорее всего пресловутым графом. Но сейчас не время изучать их внимательно.

Она присела в реверансе перед престарелым джентльменом, сидевшим подле супружеской четы, предположив, что это и есть знаменитый отшельник, маркиз Клавербрук.

– Леди Паджет! – улыбнулась графиня. – Мы так рады, что вы смогли приехать.

– Наслаждайтесь танцами, мадам, – вставил граф, тоже улыбаясь.

– Леди Паджет, – пробурчал маркиз, наклонив голову. И она оказалась на балу.

Все проще простого!

Если не считать того, что ее имя стало известно всем окружающим.

Сердце Кассандры сильно забилось. Она развернула веер и, лениво обмахиваясь, стала обходить зал, что оказалось не так легко: в большом помещении яблоку негде было упасть. Вчерашние дамы в парке были правы, предсказывая, что к Шерингфордам приедет много народу в злорадной надежде, что свадьба, на которой они присутствовали три года назад, обернулась неудачным, уже распадающимся браком.

Кассандра сразу почувствовала инстинктивную приязнь к графу и графине. Возможно, потому, что сочувствовала боли, которую причинила им дурная слава графа.

Одиночество – не слишком приятное состояние. Все дамы явились в сопровождении компаньонок или мужей. Все джентльмены, казалось, принадлежали к определенной компании. Но не только потому Кассандре было не по себе. Беда в том, что атмосфера в зале была достаточно напряженной. Неприятное предчувствие беды холодом ползло по спине. Очевидно, причина в том, что ее имя расслышали не только хозяева бала. А те, кто не расслышал, теперь только успевали охать и ахать: шепоток разлетался по залу с невероятной скоростью. Иными словами, с быстротой и яростью лесного пожара.

Кассандра остановилась, снова развернула веер и стала медленно обмахиваться, высоко вскинув подбородок и слегка улыбаясь.

Никто не смотрел на нее в упор, однако все ее разглядывали. Никто не отскакивал от нее как от зачумленной,никто не отворачивался, но она чувствовала себя изолированной, погруженной в пустоту, словно несла невидимое клеймо, горевшее рубиново-красным светом, и была окружена столь же невидимой аурой толщиной не менее двух футов.

Если не считать того, что еще и чувствовала себя обнаженной.

Но ведь она этого и ожидала! И решила не пользоваться фальшивым именем. Даже не назвалась девичьей фамилией. И сегодня она явилась с незакрытым лицом. Не было черной вуали, под которой она могла бы спрятаться. Ее неизбежно узнают.

Но даже если и так, вряд ли укажут на дверь.

Впрочем, если и узнают, это только пойдет ей на пользу. Если весь свет явился сюда, чтобы увидеть мужчину, когда-то сбежавшего с замужней леди, как же их заворожит вид убийцы, прикончившей мужа топором?! Ведь именно так именовали Кассандру злые языки, и даже знай они правду, вряд ли почитали бы ее более интересной, чем вымысел.

Она спокойно огляделась в полной уверенности, что ни один человек не посмеет встретиться с ней глазами. Никого не узнав, она сосредоточилась на джентльменах и только тогда поняла всю сложность задачи, которую предстояло решить. Здесь были юнцы, старики и люди средних лет, все безупречно одетые. Но разве можно определить, кто женат, а кто холост, кто беден, а кто богат, у кого имеются непоколебимые моральные принципы, а кто совершенно аморален, и кто стоит посредине между обеими крайностями? У нее нет времени узнать все, что необходимо, прежде чем сделать следующий ход.

И тут ее взгляд упал на знакомые лица – целых три лица! Вчерашний дьявол, казавшийся настоящим сатаной в черном вечернем фраке. Рядом стояла хорошенькая всадница и, положив руку на его рукав, со смехом рассказывала что-то. Джентльмен, которого она посчитала цинично-красивым, поднял голову. На его губах играла веселая улыбка.

Дьявол проследил за направлением его взгляда и посмотрел на Кассандру. Та продолжала обмахиваться, отвечая столь же откровенным взглядом. Он поднял бровь и, подавшись вперед, что-то сказал даме. Та снова рассмеялась. Кассандра решила, что речь идет не о ней.

Кажется, дьявола зовут мистер Хакстебл. Кассандра снова оглядела его. Он дал ей возможность приблизиться к нему, и, вполне вероятно, она эту возможность использует… чуть позже, если не подвернется лучший кандидат. «Я видела, как вы смотрели на меня, сэр, – скажет она, – и все гадала, где мы могли встречаться раньше. Прошу вас, напомните мне».

Оба будут знать, что раньше они не встречались. Когда дверь приоткроется, она сделает все, чтобы он переступил порог вместе с ней.

Вот только ее не оставляет предчувствие, что он человек опасный. А она, что ни говори, ни в коем случае не может считаться опытной куртизанкой. Она всего лишь отчаявшаяся женщина, которая сознавала одно: мужчины находят ее привлекательной. Многие годы она считала этот факт препятствием. Теперь же превратит его в главный козырь.

Она чуть повернула голову и посмотрела на ангела. Сегодня он показался ей еще красивее, чем в парке. На нем были черный фрак с серебристыми панталонами, вышитый жилет, белоснежная рубашка и такой же галстук. Ангел был высок и идеально сложен, строен и одновременно мускулист. Золотистые волосы, короткие и подстриженные по последней моде, были волнистыми, и, похоже, от природы, так что вокруг головы словно светился нимб.

Он так походил на мистера Хакстебла, что Кассандра поспешно глянула на последнего.

Их взгляды встретились, но он не улыбнулся и не вскинул с издевательской насмешкой бровь. Просто смотрел на нее. Кассандра слегка усмехнулась. Он слегка наклонил голову, но тут кто-то из гостей встал впереди, загородив его.

Сердце Кассандры затрепетало. Игра началась. Она сделала выбор.

Танцы вот-вот должны были начаться, хотя Касси полагала, что пробыла в зале не более десяти – пятнадцати минут. Граф и графиня открыли бал. Остальные последовали их примеру. Граф Мертон тоже был среди танцующих и улыбался партнерше: очень молодой и очень красивой даме. Оркестр по сигналу сыграл первый аккорд. Леди присели в реверансе, джентльмены поклонились. Раздались звуки веселого контрданса.

Кассандра снова принялась рассматривать мужчин, хотя пустота вокруг нее, казалось, все больше расширялась.

Стивен ужинал в Клавербрук-Хаусе вместе с сестрами и зятьями, маркизом Клавербруком, матерью Шерри, леди Карлинг, и ее мужем.

Мэг ужасно нервничала из-за предстоящего бала. Она была убеждена, что никто не приедет, несмотря на то что все остальные соглашались с Монти относительно того, что стены бального зала стоило бы расширить, чтобы вместить всех желающих посетить бал.

И несмотря на то что почти все, кому было послано приглашение, ответили согласием.

Сам бал был идеей Мэг. Она заявила, что не было смысла возвращаться в город, если ей и Дункану придется вести себя тише воды ниже травы в надежде, что их не заметят. Они должны смело принять вызов и устроить роскошный бал, пока сезон еще в самом разгаре. Маркиз Клавербрук, бывший настоящим отшельником до замужества Мэгги и по сей день почти не выходивший из дома, если не считать частых и продолжительных визитов в деревню, удивил всех, предложив дать бал в Клавербрук-Хаусе еще до того, как это успели сделать Эллиот или Стивен. И сейчас Мэг была сплошным комком нервов. По крайней мере до тех пор, пока не стали прибывать гости.

Всех занимала поразительная новость, заставлявшая забыть о чересчур утомительном ожидании начала танцев: на бал явилась незваная гостья, да еще вопреки всем правилам этикета – в одиночестве. К тому же ее фамилия была печально известна. Леди Паджет. Пресловутая леди Паджет, которая, как говорили, год назад убила мужа. По крайней мере именно в таком виде дошли слухи до Стивена. Убила топором.

– Я в этом сомневаюсь, – заявила Стивену и Эллиоту герцогиня Ванесса Морленд в ожидании, пока Мэг и Шерри откроют бал. – Как она могла незаметно утащить топор? Садовники наверняка остановили бы леди Паджет, спросили, куда она идет, и предложили сделать работу за нее. Вряд ли она заявила им, что собирается порубить лорда Паджета в мелкие кусочки, и, если им угодно, пусть сами возьмутся за это. Кроме того, если только она не удивительно сильна, вряд ли могла поднять топор достаточно высоко, чтобы сделать свое злое дело.

– А ведь ты права, – весело усмехнулся Эллиот.

– И если она действительно убила его, – продолжала Ванесса, – и если этому имеются доказательства, то есть если кто-то видел, как она орудует топором, почему ее не арестовали?

– На месте преступления, – поддержал Эллиот. – И возможно, уже через месяц она болталась бы в петле. И уж точно не украшала бы сегодня своим присутствием бальный зал Клавербрука в ожидании, когда ее пригласят на танец.

Жена с подозрением уставилась на него:

– Ты смеешься надо мной!

– Вовсе нет, любимая, – заверил он, целуя ее руку и лукаво подмигивая Стивену.

– Но я согласен с тобой, Несси, – кивнул тот. – Думаю, насчет топора – это сильное преувеличение. А может, и вся эта история – глупая сплетня, не более. Остается надеяться, что ее неожиданное вторжение не испортит бал Мэгги.

– Уверяю, об этом будут болтать несколько недель, – хмыкнул Эллиот. – Какая хозяйка бала может мечтать о большем?! Бьюсь об заклад, все уже забыли о позорном поступке бедняги Шерри. Его так называемые преступления бледнеют в сравнении с дамой, зарубившей топором собственного мужа. Думаю, нам стоит лично поблагодарить леди.

Ванесса насторожилась. Стивен глянул туда, где все еще стояла леди Паджет. Вокруг нее образовалось небольшое пустое пространство, словно окружающие боялись, что она вот-вот вытащит топор из-под платья и примется им размахивать.

До этого он лишь однажды глянул в сторону леди Паджет, когда услышал рассказ о жестоком убийстве и собеседник осторожно показал на нее. Он не хотел, чтобы бедняжка посчитала, будто все на нее глазеют.

Почему она оказалась настолько неосмотрительна, чтобы появиться здесь? Да еще в одиночестве? И без приглашения. Правда, ожидай она, что кто-то захочет видеть ее в своем доме, пришлось бы всю жизнь просидеть взаперти.

Леди Паджет была высокой женщиной с роскошной фигурой, женственные изгибы которой подчеркивало платье изумрудно-зеленого шелка с завышенной талией. На более худой женщине платье висело бы свободно, но на ней – обрисовывало талию, бедра и длинные стройные ноги. Короткие рукава открывали точеные руки. Вырез был достаточно глубок, чтобы не оставлять простора воображению. Белоснежные перчатки были чуть выше локтей. Одна рука кокетливо играла веером. Как ни странно, на ней не было ни украшений, ни перьев в волосах: поразительно удачная находка, потому что волосы заменяли ей диадему и корону. От них невозможно было отвести взгляда. Пылающие рыжие локоны были уложены высоко на голове, и только несколько легких волнистых прядок обрамляли лицо, притягивая взоры к белоснежной лебединой шее. Ее лицо было идеалом красоты, несмотря на скучающее, надменное, слегка пренебрежительное выражение, которое Стивен посчитал искусной маской. Весьма сомнительно, чтобы она была так же холодна и сдержанна, как выглядит. С того места, где он стоял, было невозможно разглядеть цвет ее глаз, но разрез их показался ему необычным.

Когда он снова поднял глаза, оказалось, что она в упор на него смотрит. Он воспротивился инстинкту, повелевающему поскорее отвести взгляд. И продолжал смотреть на нее. Она не отвернулась, как он ожидал. Только продолжала медленно размахивать веером и высокомерно вскинула брови. Губы изогнулись в некоем подобии улыбки.

Он слегка наклонил голову как раз в тот момент, когда Карлинг и его дама подошли к ним, чтобы сообщить о начале танцев.

Стивен направился к леди Кристобел Фоули, которая вместе с матерью проходила мимо и остановилась, чтобы пожелать ему доброго вечера. Прежде чем Кристобел снова уплыла, он напомнил ей, что вчера просил оставить ему два танца: первый и еще один, в конце бала.

Уже стоя вместе с партнершей в длинной цепочке танцующих, Стивен случайно глянул в сторону леди Паджет и увидел ее на том же месте. И неожиданно узнал ее. Нет, конечно, он мог ошибаться, но почему-то был уверен, что леди Паджет и была той вдовой в черном, которую они с Константином вчера видели в парке.

Да, это, конечно, она, хотя выглядит поразительно изменившейся. Вчера она была с ног до головы закутана в траур. Сегодня у нее был очень открытый наряд, к полному неодобрению общества. Она была укрыта лишь холодным безразличием и презрением к общественному мнению.

Глава 3

«Дождусь второго танца», – решила Кассандра. Нельзя же простоять на месте целую ночь. Кроме того, тогда ее план с треском провалится.

Но когда закончился первый танец, к ней подошли граф и графиня Шерингфорд. Заметив, что они направляются к ней, Кассандра снова подняла веер, улыбнулась и вскинула брови. Если они собираются попросить ее уйти, она никому не доставит удовольствия видеть ее позор.

– Леди Паджет, – начал граф, – несмотря на все наши усилия проветрить зал – мы открыли все окна, – здесь ужасно душно. Могу я иметь удовольствие принести вам чего-нибудь прохладительного? Вина? Шерри? Или лимонада?

– Благодарю, бокал вина не помешал бы, – кивнула она.

– Мэгги? – обратился он к жене.

– Того же самого, Дункан, пожалуйста, – попросила графиня и посмотрела вслед удалявшемуся мужу.

– Сегодня у вас собрался весь свет, – заметила Кассандра. – Вы, должно быть, очень довольны.

– Какое облегчение! – воскликнула графиня. – До замужества я устраивала балы для брата и каждый раз была уверена в успехе. В те дни мне в голову не приходило, что несчастье может испортить праздник. Это первый бал, который я устраиваю через три года после свадьбы, и все кажется совершенно иным, а я полностью растеряла уверенность в себе. Возможно, нам следовало бы вернуться пораньше, но мы были так счастливы в деревне, со своими детьми.

Это ее она имеет в виду, говоря о несчастье, которое угрожает испортить вечер. Кассандра все поняла, но поджала губы и ничего не ответила.

– Я так боялась, – продолжала леди Шерингфорд, – что никто не приедет, кроме моего брата, сестер и свекрови, хотя было утешением думать, что всех дам будут сопровождать мужья. Только Стивен приехал один – он еще холост.

– О, вам не следовало ни о чем беспокоиться, – заверила Кассандра. – Люди, пользующиеся дурной славой, обычно привлекают всеобщее внимание. Ведь человек – неисправимо любопытное существо.

Графиня кивнула и хотела что-то ответить, но вернулся граф с бокалами в руках.

– Леди Паджет, – начат он, – окажите честь, согласившись отдать мне следующий танец.

Кассандра лучезарно улыбнулась ему и его жене:

– Уверены, что вы хотите потанцевать со мной, лорд Шерингфорд, вместо того чтобы умолять меня покинуть Клавербрук-Хаус?

– Совершенно уверен, мадам, – заявил он, переглянувшись с женой.

– Нам хорошо известно, что такое… дурная слава, – вздохнула графиня, – и именно поэтому мы стараемся игнорировать грязные сплетни, особенно когда они касаются нашей гостьи.

– Непрошеной гостьи, – подчеркнула Кассандра.

– Пусть и непрошеной, – согласилась графиня и неожиданно рассмеялась: – Представьте, я познакомилась со своим будущим мужем на балу, куда он не был приглашен, и всегда благодарила за это Бога. Иначе мы бы не встретились. Поэтому желаю вам хорошо повеселиться.

Кто-то коснулся плеча графини, и та обернулась. Это оказался дьявол – мистер Хакстебл.

– А, это ты, Константин, – тепло улыбнулась графиня. – Я боялась, ты забыл, что обещал мне следующий танец. Не хотелось бы в тоске и одиночестве подпирать стену.

– Забыл?! – воскликнул он, прижимая руку к сердцу. – Я весь день жил ожиданием этого счастливого момента!

– Обманщик! – рассмеялась графиня. – Ты знаком с леди Паджет? Это Константин Хакстебл, мой троюродный брат.

Он пронзил ее пристальным взглядом очень темных глаз и поклонился:

– Рад встрече, леди Паджет.

– Мистер Хакстебл. – Кассандра слегка наклонила голову и обмахнулась веером.

Она уже прочла легкое подозрение в этом вежливом взгляде. Нет, его она не выберет. Слишком опасен этот человек. Недаром безмолвно остерегает, что если она явилась сюда, вознамерившись омрачить бал кузины, будет держать ответ перед ним. Очень уж твердый орешек. Конечно, будь это просто игра, легкий флирт, она могла бы заинтересоваться им. Но игры с ним попросту невозможны. Он действительно сильный противник.

– Твой бал имеет огромный успех, Маргарет, – объявил Константин. – Как я и предсказывал. – При этом он продолжал смотреть на Кассандру.

– Кажется, танец вот-вот начнется, – заметил лорд Шерингфорд, беря у нее бокал и ставя на пристенный столик. – Прошу, мадам.

Он протянул руку. Кассандра, поблагодарив, положила ладонь на его руку. Веер повис на запястье.

Интересно, пытаются ли граф с графиней нейтрализовать вред, наносимый ее присутствием, или просто любезны и дружелюбны? Скорее всего последнее. Но в любом случае она им благодарна.

Пока они занимали места в цепочке, Кассандра с любопытством поглядывала на графа. Как он мог бросить несчастную невесту у алтаря? Но ее губы чуть подергивались от сдерживаемой улыбки при мысли о том, что, возможно, он поглядывает на нее с не меньшим любопытством, гадая, каким образом она прикончила своего мужа. Конечно, топором, ни больше ни меньше.

Музыканты заиграли, а Кассандра, даже танцуя, украдкой оглядывалась. Они стали объектом всеобщего внимания. Еще бы, два изгоя! Но почему за ними так пристально наблюдают? На что надеются? Что они с графом Шерингфордом неожиданно возьмутся за руки и ринутся к дверям бального зала?

Представив эту картину, Кассандра широко улыбнулась, хотя уголки губ продолжали презрительно кривиться. И в этот момент она встретила взгляд графа Мертона. Он танцевал с дамой, в чьем обществе находился до начала танцев.

Он улыбнулся в ответ. Улыбнулся именно ей. И больше не смотрел ни на кого, однако через мгновение склонил голову к своей что-то говорившей партнерше.

* * *
Второй танец Стивен танцевал с Ванессой. Он пригласил бы леди Паджет, но уже обещал танец сестре.

Стивен был очень рад, что Мэг и Шерри подошли к ней и что Шерри пригласил ее на танец. Стивену было ее жаль. Хотя, возможно, это глупо с его стороны. Нет дыма без огня, будь это даже крохотная искорка! Он не слишком верил истории с топором, вернее, сухому описанию убийства без всяких подробностей. Да и вряд ли это убийство вообще произошло. Будь это правдой, она уже сидела бы в тюрьме. И поскольку со дня гибели мужа прошло больше года, она скорее всего давно бы уже была мертва. Но поскольку она не только жива, но и приехала на бал к Мэг, значит, либо не убивала мужа, либо ни у кого не нашлось достаточно доказательств ее виновности.

Правда, выглядела она достаточно нагло, чтобы подойти на роль убийцы. А цвет роскошных волос говорил о страстной натуре и пылком характере. И несмотря на уверения Несси, что у женщины не хватит сил поднять топор, леди Паджет выглядела достаточно крепкой и сильной.

Однако все эти мысли и рассуждения были недостойны его. Он не знал ничего: ни о ней, ни об обстоятельствах кончины мужа. И вообще не его это дело. И все же он жалел ее, зная, что почти все в этом зале думают точно так же, но никто не выскажет свои соображения вслух. Никто не посмеет ее оправдать.

Он решил, что следующий танец будет танцевать с ней, но тут же вспомнил, что объявят вальс. А он любил приглашать на вальс совсем юных леди, более соответствующих его идеалу женской красоты. Кроме того, во время третьего танца полагалось приглашать партнершу на ужин, и за столом он сможет сидеть с ней рядом. У него уже было несколько подходящих кандидаток, хотя все имели большой успех у поклонников и могли быть уже приглашены. Правда, не все имели право танцевать вальс, поскольку не получили разрешения от патронесс «Олмака». Вальс все еще считался не совсем приличным танцем для очень юных и невинных девиц.

Значит, он потанцует с леди Паджет после ужина. Может, какой-то другой джентльмен будет так любезен пригласить ее на вальс или по крайней мере побеседует с ней во время танца. Впрочем, возможно, леди Паджет вообще не станет дожидаться ужина, потихоньку ускользнет, поняв, что ее репутация известна всем. Во всяком случае, будет некоторым облегчением узнать, что она действительно ушла. Ему не особенно хотелось танцевать с ней.

Как оказалось, мисс Сюзанна Блейлок уже обещала вальс Фредди Дэвидсону. Когда Стивен подошел к ней после второго танца, она выглядела ужасно разочарованной и сообщила, что следующий танец у нее свободный. Стивен попросил оставить танец ему, но это, конечно, будет уже после ужина.

Прежде чем он смог продолжить поиски партнерши, несколько знакомых джентльменов увлекли его в свой круг и спросили, каких лошадей лучше приобретать для коляски: упряжку гнедых или упряжку серых? Какая масть будет выглядеть более элегантно? Модно? Какая окажется более резвой? Будет лучше подходить к цвету коляски? И что предпочтут леди?

Стивен вступил в разговор, перемежаемый взрывами смеха. Однако уже минуты через две решил, что если не отойдет немедленно, останется без партнерши. А он не допускал мысли, что не будет танцевать вальс.

– Почему не купить одну серую и одну гнедую? – предложил он с ухмылкой. – Вот это привлечет к вам внимание, которого вы так добиваетесь, Кертис. Но прошу извинить меня…

Последнюю фразу он произнес уже оборачиваясь, однако осекся, потому что столкнулся с кем-то идущим сзади и инстинктивно схватил женщину за плечи, чтобы та не упала.

– Прошу прощения, – начат Стивен и обнаружил, что стоит лицом к лицу с леди Паджет. – Мне следовало бы смотреть, куда иду.

Кассандра не поспешила отступить и, спокойно раскрыв веер слоновой кости с тонкой резьбой, принялась обмахиваться.

О Господи, глаза у нее почти такого же цвета, как платье! Он в жизни не видел таких зеленых глаз, и они немного раскосые – удивительно экзотический разрез. И сочетание зеленого с рыжим было ошеломляющим. А пахло от нее божественно! Какими-то неизвестными духами, хоть и цветочными, но не слишком резкими или приторными.

– Вы прощены, – произнесла Кассандра низким бархатным голосом, от которого у Стивена по спине прошел озноб. Он и раньше заметил, что в зале тепло, несмотря на широко раскрытые окна, однако до сих пор не чувствовал, что здесь не хватает воздуха.

Ее губы изогнулись в легкой улыбке. Взгляды их встретились.

Он ожидал, что леди Паджет пойдет своей дорогой, но она не сдвинулась с места. Возможно, потому что… о! – возможно, потому что он все еще сжимал ее плечи. Снова извинившись, Стивен отпустил ее.

– Я видела, как вы смотрели на меня чуть раньше. Но и я смотрела на вас, иначе ничего бы не заметила, – неожиданно призналась она. – Мы раньше нигде не встречались?

Она наверняка знает, что они не знакомы друг с другом. Разве только…

– Вчера днем я видел вас в Гайд-парке, – выпалил он. – Может, вам так показалось, потому что вы тоже видели меня и уже успели об этом забыть. Вы были в трауре.

– Как вы наблюдательны! – воскликнула она. – Я думала, что в этой одежде меня не так легко узнать. – В ее глазах плясали веселые искорки, однако Стивен так и не понял, действительно ли она забавляется или испытывает к нему нечто вроде презрения. – Я действительно вспомнила, – продолжала она. – Как только увидела вас сегодня на балу. Как я могла забыть вас? Тогда мне показалось, что вы похожи на ангела, и теперь я еще раз в этом удостоверилась.

– Неужели? – сконфуженно усмехнулся Стивен. Сегодня вечером он был на удивление косноязычен. – Боюсь, мадам, что внешность бывает обманчива.

– Тут вы правы, – кивнула Кассандра. – Возможно, при более близком знакомстве я изменю свое мнение о вас… если, конечно, мы сумеем познакомиться поближе.

Господи, ну почему ее грудь обнажена так сильно, а она сама стоит так близко? Стивену отчаянно хотелось оказаться в этот момент на другом конце зала. Но было бы глупо отступить сейчас: это следовало сделать позже, однако он не мог отвести глаз от ее лица. Полные чувственные губы, которые так и тянет поцеловать. Нет… в них хочется впиться, долго и страстно лобзать, пока не закружится голова. Еще одно достойное дополнение к ее совершенной красоте.

– Прошу прощения, – пробормотал он, немного попятившись, чтобы получить возможность поклониться. – Я Мертон, к вашим услугам, мадам.

– Это я знаю, – кивнула она. – Когда видишь ангела, следует, не тратя времени, выяснить, как его зовут. Но вам скорее всего хорошо известно мое имя.

– Вы леди Паджет. Счастлив познакомиться, мадам.

– Действительно счастливы? – осведомилась она, рассматривая его сквозь полуопущенные ресницы. Глаза по-прежнему искрились весельем.

Поверх ее плеча Стивен наблюдал, как пары выходят на середину зала. Музыканты настраивали инструменты.

– Леди Паджет, – начал он, – вы танцуете вальс?

– Танцую, если удастся найти партнера, – коротко ответила она.

На этот раз она улыбнулась так ослепительно, что Стивен даже поежился.

– Наверное, мне стоит попытаться еще раз. Леди Паджет, не согласитесь ли потанцевать вальс со мной?

– Соглашусь. Как полагаете, почему мы с вами столкнулись?

Господи Боже. О Господи милостивый!

Он протянул руку и сжал ее ладонь. Узкая, с длинными пальцами, затянутыми в белую перчатку. Эти пальцы не могли держать топор. И вообще не могли держать смертельное оружие. Но тем не менее казались очень опасными.

Она само воплощение опасности.

Беда в том, что он сам не понимал, почему так считает.

Он собирался вальсировать с пресловутой леди Паджет, а потом повести ее на ужин.

Стивен мог поклясться, что запястье чуть покалывает в том месте, где его касается ее рука. Он чувствовал себя невероятно глупым, молодым и наивным, а ведь он таким вовсе не был.

Граф Мертон оказался выше, чем полагала Кассандра: выше на полголовы. Кроме того, он был широкоплеч и мускулист. Ему не было нужды подбивать ватой фрак. Узкие бедра и талия, длинные стройные ноги. Ярко-голубые глаза. Казалось, они улыбались, даже когда его лицо оставалось спокойным. Широкий добродушный рот. Кассандре всегда больше нравились брюнеты. Она считала их образцом привлекательности, но граф Мертон был золотистым, прекрасно сложенным блондином. И пахло от него мужчиной… и еще чем-то приятно-мускусным.

Он явно моложе ее. И… что неудивительно, имел большой успех у дам. Она заметила, как те, кто не танцевал, и даже некоторые из танцующих женщин провожали его тоскующими взглядами. И видела, с каким растущим волнением смотрели на него женщины перед тем, как музыканты заиграли вальс. Многие, как она подозревала, ожидали до последнего момента, прежде чем принять предложение других, менее завидных, партнеров.

А Стивен буквально излучал искренность. Его словно окружала аура чистоты и наивности.

Но Кассандра не обязана оберегать эту чистоту. Она была вполне с ним откровенна. Призналась, что видела его вчера, что узнала его имя и намеренно столкнулась с ним, чтобы он пригласил ее на танец. Так что она честно остерегла его. Если он настолько глуп, чтобы после окончания вальса продолжать общаться с пресловутой леди Паджет, убийцей собственного мужа, мастерицей орудовать топором, пусть последствия падут на его голову.

Кассандра на секунду прикрыла глаза, когда Стивен закружил ее в танце. Как было бы хорошо просто расслабиться на полчаса и наслаждаться жизнью! Она так долго влачила одинокое, унылое, тоскливое существование. Но спокойствие и довольство жизнью – роскошь, которую она не сможет себе позволить.

Кассандра взглянула в глаза лорда Мертона. Улыбающиеся глаза.

– Вы прекрасно вальсируете, – похвалил он.

Неужели? Она танцевала вальс в Лондоне всего однажды, много лет назад, и еще несколько раз на провинциальных вечеринках, и вовсе не считала себя хорошей танцовщицей.

– Конечно, при условии, что мой партнер вальсирует еще лучше, – откликнулась она.

– Самая младшая из моих сестер будет в восторге, когда это услышит. Она научила меня много лет назад, когда я был юнцом, у которого обе ноги – левые. Тогда я считал, что танцы – это занятие для девчонок, и лучше всего проводить время, лазая по деревьям и купаясь в речках.

– Ваша сестра поступила мудро, – заметила Кассандра. – Вовремя поняла, что мальчики становятся мужчинами, понимающими, что умение вальсировать необходимо, если хочешь покорить даму.

Стивен вскинул брови.

– Или, – добавила она, – обольстить.

Стивен немного помолчал и проговорил:

– Я не пытаюсь обольстить вас, леди Паджет. И умоляю простить меня. Если…

– Уверена, лорд Мертон, – перебила она, – вы истинный джентльмен. Я прекрасно знаю, что у вас в мыслях не было меня соблазнить. В нашем случае все наоборот. Это я намереваюсь вас соблазнить и полна решимости добиться успеха.

Стивен ничего не ответил. Они продолжали танцевать молча. Оркестр играл прелестную грустную мелодию. Платья других дам переливались калейдоскопом цветов, свечи в настенных бра и люстрах ярко горели. Иногда звуки музыки заглушались громкими голосами и смехом.

– Зачем? – тихо спросил он наконец.

Кассандра откинула голову и широко улыбнулась:

– Потому что вы очень красивы, лорд Мертон. И потому что мне в отличие от многих очень молодых дам, не хочется, чтобы вы за мной ухаживали. Я уже побывала замужем, и этого мне хватит на всю жизнь.

Он не ответил на улыбку и долго пристально смотрел на Кассандру. Но тут его взгляд смягчился. Он снова улыбнулся.

– Полагаю, леди Паджет, – пробормотал он, – вам нравится эпатировать окружающих?

Кассандра подняла плечи и не сразу опустила, зная, что так ее грудь еще больше обнажилась. До сих пор он вел себя как настоящий джентльмен и ни разу не опустил взгляда ниже ее подбородка. Но сейчас случайно глянул вниз и слегка покраснел.

– Вы собрались жениться? – спросила она. – И настойчиво ищете невесту? Решили остепениться и завести детишек?

– Вовсе нет, мадам, – серьезно ответил он. – На все ваши вопросы ответ один – нет. Пока еще нет. Простите, но…

Музыканты замолчали, и они остались стоять лицом друг к другу, ожидая следующего вальса.

–Так я и думала, – кивнула она. – Сколько вам лет, лорд Мертон?

Музыка снова заиграла, на этот раз более быструю мелодию, и Стивен неожиданно снова развеселился.

– Мне двадцать пять.

– А мне двадцать восемь. И я свободна, впервые в жизни свободна. Какая чудесная свобода в том, чтобы быть вдовой! Я не обязана подчиняться ни одному мужчине: ни отцу, ни мужу. И наконец могу жить как хочу, не ограниченная правилами общества, в котором правят мужчины.

Слова Кассандры казались бы чистой правдой, будь у нее хоть немного больше денег, не говоря уже о том, что сейчас от нее целиком и полностью зависели три человека, которым тоже придется голодать. Но ее хвастовство звучало так уверенно! Свобода и независимость – действительно чудесные вещи.

– Как видите, я не представляю для вас угрозы, лорд Мертон, – продолжала она. – И не вышла бы за вас, даже умоляй вы меня на коленях принять ваше предложение, присылая при этом ежедневно две дюжины красных роз.

– Но вы не прочь соблазнить меня? – уточнил он.

– Только по необходимости, – улыбнулась она. – Если вы будете противиться или колебаться, я отступлю. Вы так красивы, а я предпочитаю делить постель с совершенным мужчиной.

– В таком случае вы обречены, мадам, – весело сверкнул он глазами. – На свете нет совершенных мужчин.

– А если бы он нашелся, был бы невыносимо скучен, – подтвердила она. – Зато есть идеально красивые и идеально привлекательные мужчины. Полагаю, их немало. Но сама я видела только одного. Впрочем, может быть, вы уникальны?!

Стивен громко рассмеялся, и Кассандра впервые осознала, что они оказались в центре внимания, совсем как в те минуты, когда она танцевала с графом Шерингфордом.

Вчера она думала о графе Мертоне и мистере Хакстебле как об ангеле и дьяволе. Возможно, собравшиеся здесь считали дьяволом ее, Кассандру Паджет.

– Вы невыносимы, леди Паджет, – вздохнул он. – Должно быть, вы искренне наслаждаетесь собственными словами? Но я предлагаю сосредоточиться на танце.

– Ах вот оно что, – пробормотала Кассандра. – Похоже, вы боитесь. Боитесь, что я не шучу. Или что шучу. А может, просто боитесь, что однажды ночью я раскрою топором вашу голову, которая будет лежать на соседней с моей подушке.

– Ни то, ни другое, ни третье, леди Паджет. Я просто опасаюсь, что если этот разговор продолжится, обязательно споткнусь, наступлю вам на ногу и покрою себя позором. Сестра научила меня отсчитывать такт, однако я не могу сосредоточиться, когда веду столь рискованную беседу с прелестной соблазнительницей.

– В таком случае продолжайте считать, лорд Мертон, – разрешила Кассандра.

Кассандра полагала, что он никак не может понять, шутит она или говорит серьезно, поэтому они замолчали… как и было ею задумано.

Но его влекло к ней. Он заинтригован и тянется к ней. Что ж, это хорошо. Теперь остается только убедить его протанцевать с ней последний танец… и тогда он поймет, насколько серьезны ее намерения.

Но удача была на ее стороне, и оказалось, что даже ждать не придется. Они долго и молча танцевали, и когда прозвучал последний аккорд, Кассандра попыталась что-то сказать, однако Стивен заговорил первым:

– Это последний танец перед ужином, леди Паджет, который дает мне право повести вас в столовую и усадить рядом… если вы, конечно, позволите. Вы позволите?

– Ну разумеется, – кивнула она. – Как же иначе мне осуществить задуманное? Ведь мне еще предстоит вас обольстить.

Стивен тихо усмехнулся.

Глава 4

Стивену было не по себе. Он был ослеплен. Покорен, сбит с толку. С каким дьяволом он сегодня столкнулся? Неужели она вчера действительно увидела его сквозь черную вуаль в тот момент, когда они с Константином заметили ее, и сегодня специально наткнулась на него, чтобы ему пришлось пригласить ее на вальс? А потом призналась, что собирается обольстить его. И полна решимости добиться успеха. «Потому что вы красивы, лорд Мертон». «Предпочитаю делить постель с совершенным мужчиной…»

Ее слова эхом отдавались у него в голове, хотя он до сих пор не был уверен, что правильно их расслышал.

Когда музыка окончательно стихла, он предложил ей руку, и она не просто положила свою, но сжала его пальцы. Бальный зал быстро пустел. Все направлялись в столовую и расположенные по обе стороны от нее гостиные. Всем хотелось есть и немного отдохнуть после танцев. И все смотрели на них. Разумеется, никто не глазел открыто, этого не позволяли правила этикета, а вот подсматривать украдкой… Кассандра то и дело ловила взгляды исподлобья. Да и Стивену эти взгляды не померещились. Впрочем, это вполне понятно. Приезд Кассандры на бал вызвал настоящий фурор. Но его ничуть не смущала ее компания. Он был рад, что его присутствие может спасти ее от неприкрытых оскорблений или язвительных реплик, в которых привыкли изощряться многие представители бомонда. Он почти ничего не знал о жизни леди Паджет, однако Мэг и Шерри не выкинули ее за порог, мало того, из кожи вон лезли, чтобы она почувствовала себя как дома. И это побудило многих гостей к учтивому обращению.

Стивен заметил маленький свободный столик с двумя стульями, втиснутый в угол одной из гостиных, слева от столовой, и повел к нему леди Паджет.

– Может, сядем здесь? – предложил он.

Наверное, им будет удобнее в этом уголке, чем за одним из длинных столов в столовой, где она снова попадет под обстрел любопытных взглядов.

– Тет-а-тет? Прекрасная идея, лорд Мертон.

Он усадил ее, а сам отправился в столовую, чтобы наполнить их тарелки.

Неужели она действительно хочет стать его любовницей? Или ее намерения не простираются дальше этой ночи? Или он ее не понял? Может, она просто шутила? Но нет, он все понял верно. Она прямо заявила, что хочет его соблазнить. Господи, она спросила, не боится ли он, что его убьют топором в постели?

Кто-то поймал его руку и крепко сжал. Мэг одарила его сияющей улыбкой:

– Стивен! Я так горжусь тобой! И собой за то, что вырастила брата настоящим джентльменом. Спасибо.

– За что? – удивился Стивен.

– За то, что танцевал с леди Паджет. Я знаю, каково это – быть парией, хотя меня никто не подвергал остракизму. Мы все должны думать о том, как тяжко приходится людям, которых судят лишь на основании сплетен и слухов. Ты поужинаешь с нами?

– Леди Паджет – в соседней комнате, ожидает, пока я принесу ей тарелку, – сообщил он.

– Вот и хорошо! – обрадовалась Мэг. – Несси и Эллиот пошли ее искать. Они вознамерились пригласить ее на ужин. Я горжусь всеми вами. Хотя, полагаю, вы делаете это не только ради меня, но и для леди Паджет.

– Где маркиз Клавербрук? – спросил он.

– Уже лег в постель, – сообщила Мэг. – Глупый старик настоял на том, чтобы принять гостей, после чего уселся в зале и наблюдал за танцующими, хотя отчаянно устал и ненавидит балы, даже когда здоров. А потом стал ворчать и жаловаться, узнав, что мы разрешили играть вальсы. В его время никто не позволял себе такого неприличия, и так далее и тому подобное. – Ее глаза весело сверкнули. – Поэтому я прогнала его в спальню. Дункан клянется, что я единственная, кто способен справиться с его дедом, остальные слишком его боятся, хотя вся эта его свирепость напускная. На самом деле он чистый ягненок.

Стивен присоединился к толпившимся у буфетного стола гостям и наполнил две тарелки деликатесами и сладостями в надежде, что леди Паджет хоть что-то съест.

Когда он вернулся в гостиную, она обмахивалась веером с привычной надменно-пренебрежительной улыбкой на губах. Все остальные столики были заняты. Никто не обмолвился с ней ни словом, но Стивен видел, что все остро чувствуют ее присутствие. Вероятно, кое-кто и выбрал эту гостиную, потому что тут находилась леди Паджет. Позже поползут слухи о ее поведении, а гости сегодняшнего бала станут жаловаться на возмутительное присутствие убийцы и необходимость ужинать с ней в одном помещении.

Такова природа человеческая…

Стивен поставил тарелку перед Кассандрой и уселся напротив. Кто-то уже успел налить чай.

– Надеюсь, – сказал он, – хоть что-то из того, что я принес, придется вам по вкусу.

Кассандра опустила взгляд.

– Мне по вкусу вы, – сказала она низким обольстительным голосом.

Интересно, она всегда говорит столь возмутительные вещи?

Ничего не скажешь, леди Паджет была самой привлекательной и чувственной женщиной из всех его знакомых. Когда они вальсировали, жар ее тела окутывал его, хотя она танцевала по всем правилам и ни разу не попыталась сократить расстояние между ними.

– Боялись, что я не вернусь? – спросил он. – Вам было не по себе? Очень смущались?

– Потому что все здесь ждут, что я вытащу топор из-под юбок, покручу им над головой и испущу вопль, от которого кровь застынет в жилах? – спросила Кассандра, вскинув брови. – Нет, я не замечаю подобной чепухи.

Она слишком прямолинейна. Может, давно усвоила, что лучшее оружие – это нападение?

– Сплетни, как правило, вздор и чепуха, – согласился Стивен.

Презрительная улыбка по-прежнему таилась на ее губах. Взяв с тарелки пирожок с омаром, Кассандра поднесла его ко рту.

– Как правило, – согласилась она. – Но есть и исключения, лорд Мертон. Вам, наверное, любопытно знать…

Ему оставалось лишь следовать ходу ее мыслей.

– Действительно ли вы убили мужа? Это не мое дело, мадам.

Она рассмеялась – и несколько голов повернулись в их сторону.

– В таком случае вы очень неосмотрительны. Если собираетесь позволить мне обольстить вас, следует хотя бы из чувства самосохранения опасаться, что я убью вас.

Это уже переходит всякие границы!

Стивен надеялся, что краска не бросилась ему в лицо.

– Вы не принимаете в расчет, мадам, что я могу не позволить вам сделать это? Уверяю, я никогда ничего подобного не допускал. Всех своих содержанок и случайных любовниц я выбираю сам, потому что сам захотел этого и был уверен, что женщина тоже не против. Вряд ли я буду бессловесной добычей хищной обольстительницы.

Он вдруг понял, что вовсе не хочет есть. Зачем он нагрузил тарелку с верхом? И почему затеял этот разговор? Неужели это он только что произнес в присутствии, женщины такие слова, как «содержанка» и «любовница»?! Или совершенно забыл о приличиях? Пусть она слишком дерзка и откровенна, но все же перед ним леди, а он все еще считается джентльменом.

– И я вовсе вас не боюсь, – добавил он.

А может, бояться как раз и стоило? Может, все его речи не более, чем попытка обороняться? У него никогда не было содержанки, хотя девственность он давно потерял и немного завидовал Кону, который, приезжая в город, всегда умел найти респектабельную вдовушку, способную его утешить. А их связь при этом неизменно оставалась тайной. Несколько лет назад у него была некая миссис Хантер, в прошлом году – миссис Джонсон.

Стивен не знал, выбрал ли кого-то Константин в этом сезоне и надумает ли он сам взять содержанку или любовницу. Боже, помоги ему, отчего он вдруг стал размышлять на подобные темы?! И к тому же в самый разгар бала. Или к решению его подтолкнула женщина, не скрывавшая своих намерений?

Стивен напомнил себе, что леди Паджет вовсе не в его вкусе.

Но внезапно представил ее, обнаженную, раскинувшуюся на постели, и ощутил предательскую тяжесть внизу живота.

С него довольно!

– Леди Паджет, – твердо объявил он, – нам пора сменить тему. Расскажите о себе. О своем детстве. Где вы росли?

Она выбрала маленькое пирожное и, подняв голову, улыбнулась Стивену.

– В основном здесь, в Лондоне, и на различных курортах. Мой отец был игроком и часто разъезжал вместе со своими приятелями по маленьким приморским городкам, там, где ставки были выше. Мы жили на съемных квартирах и в отелях. Но на случай, если вы считаете мою историю весьма печальной и предназначенной для того, чтобы вызвать у вас жалость, могу заверить, что отец очень любил меня и брата. Почти так же сильно, как игорные столы. И ему, как он выражался, сопутствовала дьявольская удача. Под этим подразумевалось, что он всегда ухитрялся выигрывать больше, чем проигрывать. Матушки я не помню, но у нас с ранних лет была гувернантка, ставшая для меня второй матерью. Мы с мисс Хейтор повидали и познали мир и в реальности, и по бесчисленным книгам. Возможно, ваше воспитание было строже и правильнее моего, зато мое детство было счастливее и познавательнее.

Стивен впервые ощутил, что она лжет, хотя было невозможно сказать, в каких именно деталях своего повествования. Уж слишком она напористо высказывалась, чтобы все оказалось правдой. Скорее всего такая жизнь лишает ребенка чувства безопасности и вселяет в душу тревогу. Ведь каждый ребенок нуждается в постоянном доме.

– Правильное воспитание? Возможно, – кивнул он. – Сначала я рос в доме викария в одной из шропширских деревушек: мой отец был священником. А после его смерти наша семья перебралась в домик поменьше. Я жил с сестрами. Старшая, Мэг, теперь графиня Шерингфорд, как и ваша мисс Хейтор, заменила нам мать. Несси, средняя, теперь герцогиня Морленд, а Кейт стала баронессой Монтфорд. Я у них самый младший. И мое детство было счастливым, да и юность тоже, пока в семнадцать лет я не унаследовал титул. Это явилось для нас полнейшим потрясением, поскольку никто не знал, что я могу стать прямым наследником графа. Но я не сожалею о своем незнании, ведь все это время я готовился к тому, что мне придется много работать и поддерживать сестер. По крайней мере я считаю, что это закалило мой характер. Я понимаю все преимущества и недостатки привилегий куда лучше, чем если бы с самого начала рос среди аристократов изнеженным и избалованным наследником титула и состояния.

– Леди Шерингфорд ваша сестра? – удивилась Кассандра.

– Да.

– И она вышла замуж за пресловутого графа Шерингфорда, сбежавшего с чужой женой в день собственной свадьбы? Той, которая родила ему ребенка?

Стивена всегда раздражало, что он не мог рассказать правду о том, что произошло до и после того, как Шерри увез из Лондона миссис Тернер в ночь перед своей женитьбой на сестре Тернера. Но он обещал Шерри, что будет молчать.

– Тоби, – кивнул он. – Нежно любимый член нашего семейства. Мэг относится к нему точно так же, как к своим двум детям. Да и Шерри, то есть граф Шерингфорд, – тоже. Он их сын. Мой племянник.

– Я задела больное место, – покачала она головой. – Почему ваша сестра вышла за него?

– Полагаю, потому что он ее попросил. А она не прочь была согласиться.

Кассандра поджала губы, но в глазах светилась все та же слегка презрительная усмешка.

– Вы раздражены, – заметила она. – Я слишком бесцеремонно сую нос в чужие дела?

– Вовсе нет. Это я стал задавать бестактные вопросы. Вы в Лондоне недавно?

– Да, – кивнула Кассандра.

Остановились у родственников? Вы упоминали о брате.

– Я не из тех людей, которых рады видеть родственники. И живу одна.

Их глаза встретились.

– Совсем одна, – добавила Кассандра, но на губах ее играла издевательская улыбка. Словно в рассеянности, она медленно обвела край низкого декольте.

Кровь бросилась в лицо Стивену. Она сделала это намеренно!

– Значит, вы приехали в своем экипаже? Одна или с ком…

– У меня нет экипажа, – ответила Кассандра. – Я наняла коляску, лорд Мертон, и кучер высадил меня за площадью. Унизительно приехать на бал в наемном экипаже, тем более что меня не приглашали. И спасибо, я согласна.

– Согласны? – переспросил Стивен.

– Принять ваше предложение проводить меня домой в вашем экипаже, – пояснила она, едва ли не смеясь. – Вы же хотели предложить именно это, не так ли? Не можете же сейчас смутить меня, сказав, что не имели в виду ничего подобного?

– Буду счастлив проводить вас домой, мадам. Мэг пошлет с нами одну из горничных в качестве компаньонки.

Она тихо усмехнулась: низкий, зазывный звук…

– Какие же неудобства создаст нам ее присутствие! Разве я смогу обольстить вас, лорд Мертон, под взглядом горничной или пригласить вас домой, если она будет путаться под ногами?

Эта странная интрига все глубже затягивала его. Она действительно хочет стать его любовницей? Впрочем, это вполне объяснимо. Прибыв в Лондон, она обнаружила, что ее репутация уже всем известна. И поэтому она – пария. Даже брат – если он тоже жил в Лондоне – не пожелал иметь с ней ничего общего. Если она собирается присутствовать на светских развлечениях, придется ехать одной и без приглашения.

Она действительно совсем одна. И вне всякого сомнения, очень одинока.

Эта женщина поразительно красива. Вдова двадцати восьми лет… В обычных обстоятельствах она могла бы надеяться на более достойное будущее, когда закончится период траура. Но по мнению света, леди Паджет убила мужа. Похоже, закон так не считал, иначе ее не оставили бы на свободе. Но общественное мнение – могучая сила.

Да, она, должно быть, невыносимо одинока. И решила скрасить свое одиночество, взяв любовника.

Все яснее ясного.

Но она выбрала его.

– Надеюсь, вы не собираетесь быть занудой и вести себя как идеальный джентльмен? – спросила она. – Не задумали высадить меня у моего крыльца, проводить до порога, поцеловать ручку и пожелать спокойной ночи?

Стивен взглянул ей в глаза и понял, что чувственное влечение и жалость – поистине опьяняющая смесь.

– Нет. Не собираюсь, леди Паджет, – признался он.

Она вновь опустила взгляд в тарелку, но ничто не привлекло ее внимания. Поэтому она вновь посмотрела на него. На шее нервно пульсировала жилка.

– Мне больше не хочется оставаться на балу. Я танцевала. Поужинала. Встретила вас. Отвезите меня домой.

Он снова ощутил, как напряглась его плоть, и постарался побороть охватившее его желание.

– Боюсь, что пока не могу уехать. Две молодые дамы обещали мне следующие танцы.

– И вы должны выполнить свои обязательства? – осведомилась Кассандра, вскинув брови.

– Разумеется. Как же иначе?

– Вы действительно джентльмен. Какая досада!

Стивен огляделся и увидел, что гостиная быстро пустеет. Из бального зала доносились звуки настраиваемых инструментов. Встав, он предложил руку леди Паджет.

– Позвольте проводить вас в бальный зал и представить… – начал он.

Но к ним уже шел Эллиот, и Стивен мгновенно понял почему. Семья сплачивает ряды, вот только непонятно, ради Мэг или ради него.

–…герцогу Морленду, – докончил он. – Леди Паджет, это Эллиот.

– Рад встрече, мадам, – приветствовал Эллиот с самым беспечным видом, прежде чем поклониться.

– Ваша светлость…

Леди Паджет с надменным видом присела в реверансе.

– Могу я иметь честь пригласить вас на следующий танец, леди Паджет? – спросил Эллиот.

– Разумеется.

Она слегка наклонила голову, взяла его под руку и ушла, не оглянувшись на Стивена.

Она почти ничего не съела. Как и он.

Ему пора приглашать следующую партнершу, пока не начались танцы. Опаздывать некрасиво.

Неужели этой ночью он действительно собирается спать с леди Паджет? И возможно, это станет началом долгой связи?

Но не следует ли ему узнать о ней больше? О смерти ее мужа и фактах, стоявших за отвратительными слухами, предвосхитившими ее появление в Лондоне и сделавшими из нее парию.

Его действительно соблазнили?

Похоже, что так.

Не слишком ли поздно менять решение?

Поздно.

Стивен направился в бальный зал.

Герцог Морленд был очень привлекательным мужчиной.

Глаза его были голубыми, и вид у него был не менее дьявольский, чем у мистера Хакстебла, зато куда более суровый. Несомненно, он станет грозным врагом всякому, кто перейдет ему дорогу.

Однако она ничего такого не сделала. Это он пригласил ее на танец. Правда, герцог приходился зятем леди Шерингфорд и, очевидно, старался предотвратить катастрофу, которая из-за появления Кассандры могла произойти в любую секунду. Возможно, он также считал необходимым спасти графа Мертона из ее цепких коготков.

Танец оказался быстрым и почти не давал возможности для беседы. Они едва успели обменяться ни к чему не обязывавшими любезностями насчет красоты цветочных гирлянд, искусства музыкантов и мастерства кухарки маркиза Клавербрука.

– Могу я отвести вас к вашей… компаньонке, мадам? – спросил Кассандру герцог, когда танец закончился. Странно, ведь он прекрасно знает, что она приехала одна.

– У меня нет компаньонки, и вы спокойно можете оставить меня здесь, ваша светлость.

Они стояли неподалеку от ряда открытых стеклянных дверей. Наверное, ей стоит выскользнуть наружу и немного пройтись. Двери выходили на широкий балкон, где почти никого не было. Кассандре вдруг страстно захотелось сбежать.

– В таком случае позвольте мне кое-кому вас представить, – объявил герцог, взяв ее за локоть.

Прежде чем Кассандра успела отказаться, к ним приблизились приветливо улыбавшаяся немолодая леди и джентльмен с серьезным лицом. Герцог Морленд представил их Кассандре как сэра Грэма и леди Карлинг.

– Леди Паджет, – начала леди Карлинг после того, как они обменялись кивками и поклонами, – я просто позеленела от зависти – если извините за каламбур – к вашему платью. Ну почему мне никогда не удается найти такую роскошную ткань? Не то чтобы мне очень шел этот оттенок зеленого, боюсь, он слишком меня бледнит, но все же… – Рассмеявшись, она взяла Кассандру под руку. – Пойдемте, леди Паджет. Погуляем вместе и вдоволь насладимся разговорами о платьях, шляпках и моде.

Верная слову, она медленно повела Кассандру по залу, пока музыканты готовились заиграть следующий танец.

– Я мать лорда Шерингфорда, – пояснила она, – и люблю его до безумия, хотя, если вы кому-то повторите мои слова, Кассандра, буду решительно все отрицать. Он причинил мне столько боли за эти годы, но никогда не узнает, как я страдала. Уж этого удовольствия я ему не доставлю. Злосчастное дитя! Однако он вопреки себе, полагаю, очень удачно женился на Маргарет. Она – бесценное сокровище. Я обожаю ее и своих внуков и внучку, хотя первый сын был рожден вне брака, но ведь в этом нет его вины, верно?

– Леди Карлинг, – тихо сказала Кассандра, – я приехала сюда не для того, чтобы наделать бед.

– Ну разумеется, – тепло улыбнулась дама. – Зато вызвали своим появлением настоящий фурор, верно? И к тому же набрались храбрости надеть ярко-зеленое платье. А эти роскошные рыжие волосы приковывают все взоры, чему немало способствует цвет и покрой вашего туалета. Я аплодирую такой отваге!

Кассандра ожидала услышать иронические нотки в голосе леди Карлинг, но этого не случилось.

– Несколько лет назад я пожурила Дункана, когда тот без приглашения приехал на бал почти сразу же после возвращения в Лондон. Тогда он тащил за собой шлейф ужасного скандала. Его поступок так похож на ваш! И знаете, что он сделал, появившись на балу?

Кассандра вопросительно подняла брови, хотя, кажется, уже знала ответ.

– Столкнулся с Маргарет в дверях бального зала, пригласил на танец и попросил руки – и все в одном предложении. Если ему верить. Лично я верю, потому что Маргарет рассказывает ту же историю, а она не склонна к преувеличениям. Представляете, до этого момента они в глаза друг друга не видели. Иногда дерзость и способность противостоять обществу могут сделать вас счастливыми, леди Паджет, – улыбнулась леди Карлинг. – Остается надеяться, что вам повезет не меньше Дункана. Тем более что я ни на секунду не поверила этой басне о топоре, иначе вы вряд ли остались бы на свободе и скорее всего уже взошли бы на эшафот. Впрочем, возможно, у законников просто нет доказательств? Но я не верю в то, что вы преступница, и не собираюсь вас допрашивать. Вы просто обязаны прийти на мой прием завтра днем. Остальные гости будут поражены и возмущены. Весь следующий месяц только и будет разговоров что о моем приеме. Я прославлюсь. Все будут ломиться на мои приемы, опасаясь, что иначе они пропустят что-нибудь столь же сенсационное. Умоляю, скажите, что приедете. Скажите, что у вас хватит мужества приехать.

«Возможно, в этом мире все еще осталась доброта», – думала Кассандра, полупрезрительно улыбаясь и оглядывая комнату. Есть люди, которые будут вежливо к ней относиться, даже если их целью будет избежать дальнейшего конфуза на балу. Есть и такие, которые протянут ей руку дружбы, пусть даже отчасти из эгоистических мотивов.

Это куда больше, чем она ожидала.

Не будь она так отчаянно бедна…

– Я подумаю, – пообещала Кассандра.

– Хорошо, – кивнула леди Карлинг и сообщила Кассандре адрес своего дома на Керзон-стрит. – Я так рада, что смогла отдохнуть от танцев, леди Паджет. Не слишком люблю упоминать о своем возрасте, однако когда танцую больше двух танцев подряд или провожу больше часа в играх с внуками, тогда, увы, остро чувствую груз прожитых лет.

Граф Мертон танцевал с очень молоденькой и хорошенькой дамой, которая мило краснела и благоговейно смотрела на него. Он улыбался, что-то ей говорил, не обращая внимания на окружающих.

Но спать будет с ней. С Кассандрой. А потом она обсудит деловую сторону вопроса. Она считала, что все обойдется как нельзя лучше. Знала, что его влечет к ней. Кроме того, она постаралась незаметно возбудить в нем жалость. Он считал ее одинокой и несчастной, и не важно, что отчасти это было правдой. Все идет как задумано!

Она затянет его в свою паутину, хочет он оказаться там или нет. Она нуждается в нем.

Нет, не в нем.

В его деньгах.

Элис нуждается в них, а также Мэри и Белинда. И конечно же, дорогой Роджер.

Ей необходимо постоянно напоминать себе о них. Только тогда она сумеет вынести бремя ненависти к себе, которое вдруг свинцовой тяжестью опустилось на ее плечи.

Он любезный, учтивый джентльмен. Но кроме того, и мужчина. А у мужчин бывают потребности. И она удовлетворит потребности графа Мертона. При этом не станет красть его деньги. Заплатит собой. И не стоит терзаться угрызениями совести.

– Я тоже рада отдохнуть от танцев, – сказала Кассандра леди Карлинг.

Глава 5

– Леди Паджет, – обратилась к ней герцогиня Морленд, когда бал закончился. – Вы приехали в своей карете?

– Нет, лорд Мертон был так любезен, что предложил проводить меня.

– Вот и хорошо! – улыбнулась герцогиня. – Мы с Эллиотом были бы рады доставить вас домой, но со Стивеном вы будете в полной безопасности.

Стивен. Его зовут Стивен. И это имя ему идет.

Герцогиня взяла ее под руку.

– Давайте отыщем его, – предложила она. – Толчея в самом конце вечера – худшая часть бала, и все же я рада, что сегодня у нас так многолюдно, Мэг страшно боялась, что никто не приедет.

Не успели они пройти нескольких шагов, как им навстречу устремился граф Мертон.

– Несси! – улыбнулся он. – Ты нашла леди Паджет?

– По-моему, она не терялась и ждет, что ты отвезешь ее домой.

– Ну, Мэг, – объявил барон, когда гости разъехались, – хорошо, что никто «не явился» на твой бал. Страшно подумать, что нас попросту раздавили бы, вздумай все гости принять приглашение.

Графиня рассмеялась.

– По-моему, все прошло прекрасно, – кивнула она и с внезапной тревогой спросила: – Ведь правда?

– Пока что этот бал был самым большим успехом за весь сезон, – заверила леди Карлинг. – Все остальные светские дамы, которые будут устраивать балы, попытаются сравняться с тобой и потерпят сокрушительную неудачу. Я собственными ушами слышала, как миссис Бессмер говорила леди Спиринг, что узнает, кто твоя кухарка, и попытается переманить ее, пообещав более высокое жалованье.

Графиня притворно взвизгнула.

– Тебе нечего бояться, Мэг, – вмешался герцог. – Миссис Бессмер наверняка войдет в историю как самая алчная и скупая дама во всем Лондоне. Высокое жалованье, по ее понятиям, ровно одна пятая той суммы, что платишь кухарке ты.

– Если пожелаешь, Мэгги, я готов вызвать Ферди Бессмера на дуэль. Драться на пистолетах, в двадцати шагах, на рассвете, – предложил граф Шерингфорд.

Графиня с улыбкой покачала головой:

– Если быть точной, это одна пятая того, что платит ей дедушка. А на месте миссис Бессмер я поостереглась бы его раздражать.

Когда экипаж графа Мертона подъехал к крыльцу, Стивен усадил Кассандру, а сам сел рядом.

– Позвольте мне быть джентльменом сегодня ночью, – сказал он. – Позвольте благополучно проводить вас домой и уехать к себе.

Сердце Кассандры тревожно сжалось. Неужели весь этот ужасный вечер потрачен зря? Неужели все это ни к чему не привело? Неужели завтра все придется начать заново? В ней вдруг вспыхнула ненависть к этому идеальному джентльмену.

– Увы, – ответила она тихо и шутливо, – меня отвергли. Бросили! Я нежеланна, непривлекательна, уродлива. Придется ехать домой и лить горькие слезы в холодную, бесчувственную подушку.

Говоря все это, она положила ладонь на его ногу, горячую даже сквозь ткань его панталон, и ощутила силу его мышц.

Стивен повернулся к ней, и его улыбка просияла даже в темноте.

– Вы прекрасно знаете, что во всем сказанном вами нет и крупицы правды.

– Если не считать той части, где говорилось о горьких слезах и бесчувственной подушке.

Ее рука скользнула дальше, к внутренней стороне его бедра, и его улыбка померкла.

– Вы, наверное, самая красивая женщина из тех, что я когда-либо знал.

– Красота может быть холодной и ледяной, лорд Мертон.

– Но вы еще и очень привлекательны.

– Привлекательна? – усмехнулась Кассандра.

– Вы, простите меня за откровенность, так и пылаете чувственностью.

– Если вы собираетесь переспать со мной, лорд Мертон, между нами уместна полная откровенность. Кстати, вы собираетесь переспать со мной?

– Да.

Он сжал лежавшую на его бедре руку и поднес к губам.

– Только когда мы окажемся в вашей спальне, за закрытой дверью. Не в моем экипаже.

Кассандра кивнула и, подавшись вперед, поцеловала его. Стивен опустил их сцепленные руки на сиденье. Экипаж продолжал ехать по темным улицам Лондона.

– Вы живете одна? – вдруг спросил он.

– С экономкой, которая еще и готовит на всех.

– А кто та леди, с которой вы гуляли в парке?

– Элис Хейтор? Она моя компаньонка и тоже живет со мной.

– Ваша бывшая гувернантка?

– Да.

– Но не будет ли она шокирована, когда вы приедете домой с… с любовником? – осторожно осведомился Стивен.

– Ее предупредили не покидать своей комнаты, когда я прибуду. Уверена, лорд Мертон, она так и сделает.

– Значит, вы все знали заранее? – выпалил он, глядя ей в глаза. – Знали, что привезете с собой любовника?

Боже, какой же он зануда! И совсем не умеет играть по правилам! Неужели ожидал, что ее поразит молния любви с первого взгляда, едва их глаза встретились в бальном зале его сестры? Что все было мгновенным, не запланированным заранее? Но она ведь была с ним откровенна. И ничего не скрывала.

– Лорд Мертон, мне двадцать восемь лет, – вздохнула она. – Мой муж мертв вот уже больше года. У женщин есть свои желания и потребности, как и у мужчин. Я не ищу нового мужа. Ни сейчас, ни в будущем. Однако настало время завести любовника. Я знала это, когда приехала в Лондон. А увидев вас в Гайд-парке, приняла за ангела, только очень земного и очень мужественного ангела. В этом я совершенно уверена.

– Значит, вы приехали на бал Мэг специально, чтобы познакомиться со мной? – ошеломленно пробормотал Стивен.

– И чтобы соблазнить вас, – добавила она.

– Но откуда вы знали, что я буду на балу? – допытывался он, откинувшись на сиденье.

Почти в тот же момент экипаж остановился у крыльца ее дома, фасад которого, хоть и облупившийся, все еще был красив. Стивен отодвинулся и выглянул в окно. Кассандра так и не ответила на его вопрос.

– Скажите, лорд Мертон, – прошептала она, – что вы здесь не только потому, что я вознамерилась обольстить вас. Скажите, что увидели меня на другом конце зала и возжелали.

Он повернул голову, но Кассандра не смогла видеть его глаз в темноте. Однако атмосфера вдруг стала напряженной.

– О, я хотел вас, леди Паджет, – ответил Стивен так же тихо. – Вернее, не только хотел. Хочу. Я уже говорил, что ложусь в постель с женщиной, только если желаю ее. И это не потому, что я не в силах устоять перед обольщением.

И все же он не подумал бы переспать с ней, если бы она нарочно не столкнулась с ним… или почти столкнулась перед началом вальса. Он ведь мог даже не заговорить с ней, не танцевать…

– Нет, лорд Мертон, – безмолвно ответила Кассандра, – вас обольстили.

Его кучер открыл дверцу и выдвинул ступеньку. Граф Мертон спустился и помог Кассандре выйти.

Стивена одолевала некоторая неловкость, смешанная с приятным предвкушением чувственных наслаждений. Он не мог точно определить причину такого дискомфорта. Может, все потому, что они в ее доме и где-то неподалеку спят ее компаньонка и экономка? Сознавать это было не слишком приятно.

Иногда он ненавидел собственную, чересчур чувствительную совесть и, хотя был озорным, проказливым ребенком, никогда не пускался в разгул, несмотря на то, что все, включая его самого, ожидали именно этого.

К его невероятному облегчению, они никого не встретили. Единственная свеча горела в настенном бра в нижнем холле, и еще одна – на верхней площадке. Даже в полумраке было заметно, что, несмотря на убогую обстановку, общая атмосфера была достаточно респектабельной. Наверное, это съемный дом, сдававшийся с мебелью.

Кассандра повела его в спальню на втором этаже, зажгла свечу на массивном туалетном столике и раздвинула зеркала таким образом, что свет дробился в серебряном стекле.

Стивен закрыл за собой дверь. Рядом с другой дверью, ведущей, вероятно, в гардеробную, помещался большой комод. По обе стороны кровати стояли две маленькие тумбочки. Сама кровать была широкой, с тяжелыми, вырезанными в виде спирали столбиками и балдахином, обтянутым собранной складками выцветшей темно-синей тканью в тон покрывалу на постели.

Спальню нельзя было назвать ни элегантной, ни красивой.

Но здесь пахло Кассандрой, ее нежными цветочными духами. И освещение было мягким и мерцающим. Комната была пропитана чувственностью.

Он хотел ее.

Да. Хотел безумно.

И не было никаких причин, почему он не мог здесь оказаться. Он не женат, не помолвлен. Она вдова и более чем готова лечь с ним в постель. Мало того, именно она все это начала. Они никого не обидят, не оскорбят и не ранят, став любовниками. Они будут просто дарить наслаждение друг другу. А что плохого в наслаждении?

Они оба правы. И они ничего не ожидают от этой связи, так что ничьи чувства не будут оскорблены. Леди Паджет несколько раз повторила, что не ищет мужа и никогда не будет искать, и он ей верит. Сам он тоже не ищет жену. Во всяком случае, пока. До этого еще лет пять-шесть, не меньше.

Однако ему по-прежнему было не по себе. Но почему?

Из-за слухов, чернящих ее репутацию?

Действительно ли она убила мужа?

Неужели он намеревается спать с убийцей?

Боится ли он ее? Следует ли ему бояться?

Он не боится.

Просто он чувствует себя не в своей тарелке.

Он совсем не знает ее. Но причин для тревоги не было. Ведь он почти не знал женщин, с которыми переспал за эти годы. Всегда относился к ним вежливо, заботливо, был великодушен и щедр и все же не знал и не хотел их знать.

Почему же он хочет поближе узнать леди Паджет?!

Она стояла у туалетного столика, глядя на него в свете свечи, со своей странной улыбкой, казавшейся одновременно презрительной и манящей. Стивен вдруг понял, что слишком долго торчит у двери и, возможно, выглядит испуганным школьником, готовым дать деру.

Тогда он шагнул к ней, обнял поразительно тонкую талию и припал губами к бешено бьющейся у основания горла жилке.

Она была теплой, мягкой и душистой. И прижалась к нему упругой, пышной грудью и стройными бедрами. Прильнула всем телом.

Стивен чувствовал, как бьется в венах кровь, громыхает в ушах, как восстает и рвется на свободу плоть.

Он поднял голову и поцеловал ее в губы. Язык настойчиво искал входа в теплый грот ее рта. Она приоткрыла губы, и их языки сплелись. Ее руки пробрались под фрак и жилет, скользнули по его спине, легли на его ягодицы. Она зазывно шевельнула бедрами, и его плоть набухла еще сильнее.

Руки Стивена принялись за кропотливый труд высвобождения крохотных пуговок платья из петель. Расстегнув пуговицы на спинке, он отступил и стянул платье с ее плеч вместе с сорочкой. Обнажил великолепную грудь, узкую талию, соблазнительный изгиб бедер и длинные, безупречные ноги.

Платье легло на пол изумрудно-зеленым газончиком, покрытым снежной белизной сорочки. На леди Паджет остались лишь перчатки, чулки и серебряные бальные туфельки.

Он не мог отвести от нее глаз. Приходилось признать, что на свете есть нечто более заманчивое и привлекательное, чем женская нагота, и он сейчас столкнулся именно с этим неопределимым свойством.

Он глубоко вздохнул.

Она долго стояла, не двигаясь, потом протянула вперед правую руку. Он медленно снял перчатку и бросил на груду одежды. Она протянула другую и улыбнулась улыбкой сирены.

Когда перчатки оказались на полу, он опустился перед ней на одно колено, расстегнул подвязки и скатал чулки. Она по очереди ставила ступни на его согнутую ногу. Наконец он отбросил чулки и башмаки себе за спину. И стал целовать подъем, щиколотку, внутреннюю сторону колена и бедро… прежде чем снова подняться.

Она так же прелестна, как он представлял. Нет, куда больше. И хотя хрупкой ее не назовешь, она идеально сложена. Настоящая греческая богиня.

Почему он когда-то вообразил, что находит желанными юных худышек?!

Он считал, что теперь ее очередь раздевать его. Но вместо этого она подняла руки и, не отрывая от него взгляда, стала вынимать шпильки из волос: медленно, лениво, словно вовсе не спешила лечь с ним в постель. Словно не подозревала о том, что он сгорает от желания.

Однако судя по ее улыбке, замечала все. А отяжелевшие веки были явным признаком того, что она предвкушала главное пиршество с таким же страстным желанием, как и он.

Наконец ее волосы медным водопадом упали вниз и рассыпались по плечам и спине. Густые, сияющие, ярко-рыжие пряди. Ее сверкающая корона.

Стивен судорожно сглотнул.

– Пойдем в постель, – позвала она.

Он взялся за лацканы фрака, но ее ладони легли на его руки.

– Нет. Только ваши туфли, лорд Мертон, – велела она и ловко принялась расстегивать пуговицы панталон.

– Вот теперь, – прошептала она, целуя его в губы, – вы готовы. Мы оба готовы. Пойдем в постель…

Наверное, она не желает ждать, пока он разденется. Но нет, дело не в этом. Она просто более изощренна в искусстве любви.

Он задыхался. Желание стало почти болезненным. Недаром она позволила раздеть себя и велела ему остаться одетым.

Кассандра повела его к кровати, откинула покрывало, легла и протянула ему руки. Он лег на нее, и когда устроился между ее бедрами, она стала тереться об него грудью и бедрами, что-то тихо, неразборчиво бормоча. Ее ступня гладила его ногу сквозь панталоны. Он стал лихорадочно ласкать ее губами и руками, дразня, гладя, сжимая.

Ее пальцы скользнули за преграду панталон и легко провели по набрякшей плоти. Стивен охнул.

Кассандра тихо рассмеялась и притянула его к влажному жару между ее бедрами. Но нет. Это не обольщение. А он не юный девственник в объятиях опытной куртизанки!

Он отвел ее руки и коснулся пальцем того места, в которое только сейчас упиралось его достоинство. И стал легко дотрагиваться, потирать, чуть нажимать, даже царапать, описывая кончиком пальца маленькие круги. Надавливая на тот крошечный бугорок, который вдруг стал средоточием ее желаний.

Если его хотят обольстить и обольстительница она, в таком случае ее тоже хотят обольстить и обольститель он.

В этой постели они равны. Наслаждение для обоих – полученное и подаренное.

Он сжал ее ягодицы, приподнялся, подождал, пока она в безмолвном призыве изогнет спину, и вошел в нее.

И услышал ее тихий смех. Внутренние мышцы сжали его плоть. Стройные ноги обвили его бедра. Он привстал на локтях и глянул на нее. Золотистый свет играл на ее лице, зажигал пламя волос, раскинутых на подушке.

– Стивен, – прошептала она, схватившись за его плечи.

– Леди Па…

– Кассандра, – поправила она.

– Кассандра?

Она чуть расслабилась и стала вращать бедрами.

– Стивен, ты очень большой.

Он рассмеялся.

– И очень-очень твердый, – поддразнила она. – Настоящий мужчина.

– А вы, миледи, – парировал он, – очень мягкая, влажная и очень-очень жаркая. Настоящая женщина.

Она ответила знакомой издевательской улыбкой, хотя дыхание было не слишком ровным, и он стал двигаться жестко, ритмично, продлевая невероятное, почти болезненное наслаждение их соития, прежде чем не выдержал и излился в нее, одновременно придавив к постели всей тяжестью. Биение крови постепенно успокаивалось, и он задался вопросом, сумел ли дать ей столь же полное наслаждение?

К своему стыду, он понял, что вовсе в этом не уверен.

– Кассандра, – пробормотал он, ложась рядом, но по-прежнему обнимая ее.

Что он еще мог сказать?

Внезапная усталость одолела его до такой степени, что он тут же погрузился в глубокий, удовлетворенный сон.

Он не знал, сколько времени проспал. Но проснулся один и по-прежнему в вечерней и, должно быть, ужасно помятой одежде. Камердинер наверняка будет жаловаться целый месяц и грозить уволиться и найти джентльмена, питающего больше уважения к его труду.

Зато панталоны были аккуратно застегнуты.

Увидев это, Стивен смутился еще сильнее.

Свечи давно погасли, но в комнате царил полумрак: шторы были раздвинуты, и в окно пробивался серенький утренний свет.

Стивен повернул голову и посмотрел в сторону туалетного столика, за которым боком сидела леди Паджет. Она была одета, хоть и не во вчерашнее платье. Волосы были гладко зачесаны назад и перевязаны лентой на затылке. Концы ленты свисали на грудь. Положив ногу на ногу, она покачивала ступней, с которой свисала домашняя туфелька.

– Кассандра? – пробормотал он. – Прости, я, должно быть…

– Нам нужно потолковать, лорд Мертон, – перебила она.

Лорд Мертон?! Значит, он больше не Стивен?!

– Разве? По-моему, нам…

– О делах. Это деловой разговор, – уточнила она.

Глава 6

Кассандра уже давно бодрствовала. Собственно говоря, она и не спала. Так, немного подремала, а потом лежала, уставившись в уродливый балдахин. Нужно либо снять его, либо обтянуть более светлой и яркой тканью. Нужно превратить это жилище в настоящий дом… если она, конечно, тут останется. Если у нее хватит на это средств.

Она долго смотрела на Стивена в колеблющемся пламени свечи. Как расточительно с ее стороны оставить свечу горящей! Она не погасила свет ни в передней, ни на лестничной площадке. Словно денег у нее куры не клюют!

Он спал крепко и, похоже, без снов. И был все таким же красивым. Волосы, хоть и коротко подстриженные, были взъерошены и, освободившись от оков прически, торчали локонами и завитками.

Он выглядел моложе.

Он выглядел более невинным.

Но о невинности не могло быть и речи. Правда, сегодня они не увлеклись постельными играми, да и соитие длилось не более нескольких минут, но он знал, что делает. И оказался страстным и искусным любовником, хотя и немного торопился, однако тут его можно понять: это их первая встреча.

Кассандра посчитала его очень порядочным человеком из очень порядочной семьи. На какой-то момент она даже пожалела, что выбрала именно его. Но сейчас слишком поздно менять решение. У нее нет времени перебирать любовников, прежде чем остановиться на том, кто ей подходит лучше остальных.

Наконец, когда за окном посветлело и свеча погасла, Кассандра поняла, что больше не может лежать в постели. И осторожно отодвинулась, чтобы не разбудить его. Но Стивен даже не шелохнулся. Его рука по-прежнему лежала на ее подушке. Черный фрак сильно помялся.

Она нагнулась и тщательно застегнула его панталоны, временами бросая взгляды на его лицо. Должно быть, без одежды он выглядит великолепно.

В следующий раз она увидит его.

И ей почему-то захотелось, чтобы это было поскорее.

Кассандра встала, с сожалением отметила, что свеча почти целиком догорела, и тихо скользнула в маленькую тесную гардеробную рядом со спальней. Ощупью отыскала дневное платье и, умывшись холодной водой, оставшейся со вчерашнего вечера, оделась, провела щеткой по волосам и стянула их лентой. И все это время у нее слегка саднило между ногами, в том месте, где был он. Как давно она…

Как ни странно, ощущение казалось приятным.

Когда она вернулась в спальню, Стивен по-прежнему спал. Кассандра раздвинула шторы и несколько минут постояла у окна. На улице еще никого не было, несмотря на то что тьма рассеялась. Наконец первый пешеход торопливо прошел по тротуару.

Кассандра отошла от окна и уселась у туалетного столика, повернувшись так, чтобы видеть человека на кровати.

Поразительно, что он до сих пор не проснулся, чтобы повторить ночные забавы.

Кассандра пренебрежительно скривила губы. Неужели она так плохо сыграла роль? Или наоборот – слишком хорошо?

Она стала лениво покачивать ногой в ожидании, пока он пробудится. Наконец Стивен пришел в себя и увидел ее сидящей у стола.

– Кассандра? Прости, я, должно быть…

Она перебила его. Не желала слышать его извинения. Да и за что он просит прошения? За то, что спал так долго? Но час еще ранний, и даже торговцы еще не вышли на улицы. Только какой-то рабочий, должно быть, возвращался домой после ночной смены.

Или он извиняется за то, что вообще спал вместо того, чтобы всю ночь наслаждаться ее покорным телом?

Он произнес ее имя с нежностью.

Совсем как в тот момент, когда откатился от нее… словно она не просто женское тело, созданное для его удовольствия, а человек, обладающий разумом, характером и именем.

Нужно быть очень осторожной, чтобы не поддаться соблазну. Здесь только одна обольстительница – она сама.

– Нам нужно потолковать, лорд Мертон.

– Разве? – спросил он, приподнимаясь на локте и улыбаясь одними глазами. – По-моему, нам…

– О делах, – уточнила Кассандра. – Это деловой разговор.

От этого момента зависит все ее будущее.

Но она продолжала покачивать ногой, стараясь изобразить спокойствие. Не показать, как сильно нервничает. И, полузакрыв глаза, улыбнулась.

– О делах?

Он сел, свесил ноги с кровати, безуспешно попытался разгладить одежду и поправить галстук.

– Я соблазнила вас не ради удовольствия провести ночь в вашем обществе, лорд Мертон. Тем более что вы мирно проспали почти до утра.

– Прошу про… – начал он. Кассандра повелительно подняла руку.

– Думаю, вы так крепко спали, потому что я смогла доставить вам наслаждение. Я тоже хорошо выспалась. Вы весьма… удовлетворительный любовник.

Она скривила губы в подобии улыбки. Он ничего не ответил.

– Я хочу вас сегодня ночью, и завтрашней ночью, и каждую ночь в обозримом будущем, – объявила она. – И позабочусь о том, чтобы вы хотели меня так же сильно и так же долго. Или мне нужно пустить в ход новые приемы обольщения? Вы этого требуете?

Его ответ немного ее встревожил.

– Мне не нравится слово «обольщение», – заметил Стивен. – Оно предполагает слабость со стороны соблазненного и холодный расчет со стороны соблазнительницы. Предполагает неравенство желания и потребности. Предполагает наличие куклы и кукловода. Я никогда не одобрял соблазнителей мужского пола, потому что они используют женщин как игрушку в своей постели. Однако я никогда не встречал обольстительницу, хотя знаком с историей сирен.

– И прошлым вечером вы встретили таковую, лорд Мертон, – усмехнулась Кассандра.

Он улыбнулся:

– Я встретил леди, которая называет себя сиреной. Но предпочитаю думать, что вы в вашем одиночестве искали кого-то, кто пришелся бы вам по душе, и нашли меня. Вы не обольстили меня, Кассандра. Вы открыто и смело заявили о своем влечении, а таких качеств я не видел в других своих знакомых женщинах, которые обычно пускают в ход более хитрые интриги, если хотят привлечь мое внимание. Я оценил вашу откровенность. И ощутил столь же сильное влечение к вам. Я пригласил бы вас на танец, даже если бы вы не столкнулись со мной до начала вальса. Вряд ли, конечно, я так скоро заговорил бы о том, что хочу разделить с вами постель, не дай вы ясно понять, что желаете именно этого. Но наше взаимное влечение все равно привело бы нас в эту спальню.

Он совершенно ничего не понял. Что ж, это к лучшему.

– Да, – продолжал он, – я действительно хочу спать с вами снова и снова в обозримом будущем. Но сначала должен задать несколько вопросов.

Кассандра вскинула брови и надменно воззрилась на него:

– Вот как?

Похоже, она потеряла контроль над этим деловым разговором. Это она должна была говорить, а он – слушать.

– Расскажите о смерти лорда Паджета, – попросил он, подавшись вперед. Голубые глаза пристально смотрели на нее.

– Он умер, – недобро усмехнулась она. – Что еще сказать? Хотите, чтобы я стала расписывать, как череп раскололся надвое под ударом топора? Не раскололся. Его убила пуля. Пуля, попавшая в сердце.

Стивен по-прежнему не отводил от нее взгляда.

– Это вы убили его?

Она поджала губы и ответила таким же прямым взглядом.

– Да.

Она не понимала, что он затаил дыхание, пока он не выдохнул. Очень шумно.

– Понимаете, мне было бы очень трудно размахивать топором, зато пистолет – именно то оружие, которым я хорошо владею. Вот я и взялась за пистолет. Выстрелила ему прямо в сердце и ни разу об этом не пожалела. Ни секунды не скорбела о нем.

Сейчас Стивен упорно смотрел в пол, так что она разглядывала его макушку. Наверное, он закрыл глаза. Руки были сжаты в кулаки. Он долго молчал, прежде чем обронить одно слово:

– Почему?

– Потому что, – усмехнулась она, хотя он не смотрел на нее. – Возможно, потому что мне так захотелось.

Ей следовало бы все отрицать. Неужели она пытается прогнать его и разрушить такой блестящий план? Лучшего способа не придумаешь!

В комнате снова воцарилась тишина. Когда он заговорил снова, голос был едва слышен.

– Он… жестоко обращался с вами?

– Да. Крайне жестоко, – процедила она.

– Мне очень жаль.

– Но почему? – пожала она плечами. – Разве вы пытались защитить меня, но не смогли?

– Мне жаль, что многие мужчины превращаются в животных лишь потому, что физически сильнее женщин. Но неужели все было так плохо, что у вас не нашлось иного выхода, кроме как убить его? – Он сам ответил, прежде чем она успела открыть рот. – Должно быть, не нашлось. Но почему вас не арестовали?

– Я застрелила его поздно ночью, в библиотеке. Свидетелей не было, а к тому времени, как люди сбежались на шум, никто не понял, как это произошло. Не было и нет доказательств того, что именно я это сделала. На такое мог отважиться кто угодно. В доме полно слуг и домочадцев. Окно библиотеки было открыто. Никто ничего не смог доказать. Ясно одно: он погиб от пули.

– Но теперь я знаю все, – напомнил он. – Вы же признались мне.

– И больше никому, – отрезала она. – С этой минуты вы станете бояться, что я убью вас во сне, чтобы вы не проговорились.

– У меня нет привычки сплетничать, – бросил Стивен. – И я ничего не боюсь. Да и вам бояться нечего.

– Вас я не опасаюсь, – покачала головой Кассандра. – Джентльмен не выдает тайн леди, а вы, насколько я успела понять, истинный джентльмен. И я не страшусь, что вы когда-нибудь попытаетесь меня ударить. Даже в этом случае я не убью вас. Зачем убивать, если я могу просто уйти. Ведь вы мне не муж. У вдовы, лорд Мертон, есть одно огромное преимущество. Она свободна.

Вот только это – чистая бравада. Она связана по рукам и ногам отсутствием денег. И беседа приняла совершенно неожиданный оборот. Совсем не тот, что она задумала с самого начала. Тогда она сумела бы контролировать его вопросы и свои ответы. И теперь непонятно, можно ли вернуть разговор в прежнее русло.

– Я счастлив стать вашим любовником, – объявил Стивен. – И буду с вами добр. Это я обещаю. Когда все кончится, вам достаточно сказать слово, и я уйду.

– Беда в том, лорд Мертон, – вздохнула она, – что мне не по карману чисто романтическая связь.

Не так, не так она намеревалась подойти к этому предмету. Но уже слишком поздно. Все уже сказано, и взгляд его стал недобрым.

– Не по карману?! – переспросил он.

– Человек, унаследовавший титул, деньги и собственность отца, почти всегда считает свою мачеху досадной помехой. Но большинство таких людей все-таки чтят свои обязательства. Нынешний лорд Паджет этого не сделал.

– Неужели муж не позаботился о вас? Ничего не оставил по завещанию? – нахмурился Стивен. – Каковы условия брачного контракта?

– О, конечно, оставил. Неужели вы думаете, я убил бы его, знай, что останусь без единого пенни? Мне причитались вдовий дом в Кармеле для пожизненного проживания и городской дом в Лондоне. Единовременное пособие, все мои драгоценности и ежемесячная пенсия, вернее, часть доходов с поместий.

Стивен все еще хмурился.

– Но мог ли Паджет отнять у вас все по закону? – допытывался он.

– Не мог. Но и я не могла законным образом убить человека. Да еще его отца, лорд Мертон. Он сумел решить все наилучшим образом. Пообещал не возбуждать против меня дела, если я просто уйду с пустыми руками.

– И вы так и сделали? Просто ушли? Хотя против вас не было никаких улик?!

– Улики, лорд Мертон, очень легко подделать, особенно против человека, которого ненавидишь.

Он несколько секунд смотрел на нее, прежде чем закрыть глаза и опустить голову.

Мало того, что его соблазнила дама сомнительной репутации! Теперь речь идет о деловом соглашении с куртизанкой, дорогой куртизанкой, неотразимой куртизанкой. И он прибежит, виляя хвостиком, как подобострастный щенок, потому что его аппетит возбудили, но не насытили.

Таков был план Кассандры. С самого начала он казался ей вполне разумным. Она считала, что воплотить его будет легко.

Однако что-то пошло наперекосяк.

Она снова стала покачивать ногой и при этом с величайшим презрением разглядывала золотистые локоны Стивена. Скорее бы он встал и убрался! Она едва не поторопила его!

Кассандра нисколько не боялась, что он начнет распространять про нее слухи. Нет, он настоящий джентльмен! И кроме того, вряд ли захочет открыто признать, что отвратительная убийца заманила его в постель!

Стивен снова поднял голову, и ей показалось, что он сильно побледнел. Зато глаза стали совсем синими. И взгляд – напряженным.

– Значит, у вас ничего нет?

Кассандра пожала плечами.

– У меня всего достаточно, – солгала она, – но если хотите быть моим любовником, вы должны также стать и покровителем. И будете платить мне за оказанные услуги. Платить так же много, как любой из самых известных куртизанок. Зато я обязуюсь ублажать вас и делать это в десять раз более утонченно и пылко, чем любая куртизанка. Сегодняшняя ночь была довольно неудачным примером.

Эта фраза показалась ей самой глупым хвастовством. Она почти ожидала услышать его смех.

– Вас вовсе не влекло ко мне, верно? – неожиданно спросил он. – Вы пришли на бал Мэг без приглашения, чтобы найти покровителя?

Кассандра улыбнулась ему. Туфелька с мягким стуком упала на пол.

– Истинная леди всегда выполняет свой долг, – вздохнула она.

«Убирайся же! – мысленно требовала она. – Пожалуйста, уходи. Проваливай и никогда не показывайся мне на глаза».

Снова последовало долгое молчание, в продолжение которого они по-прежнему смотрели друг на друга. Кассандра решила, что не отведет глаз. И не откроет рта, пока не выскажется он. И уж ни за что не сорвется с места, не ринется в гардеробную, не захлопнет за собой дверь и не привалится к стене в ожидании, пока он скроется.

– Я стану платить вам еженедельно, леди Паджет, – объявил наконец Стивен. – За неделю вперед. Начиная с сегодняшнего дня. Пришлю деньги, как только вернусь домой.

И он назвал сумму, которая заставила ее сердце забиться сильнее. Неужели куртизанкам действительно так много платят?!

– Этого вполне достаточно, – холодно обронила она, отметив, что он больше не зовет ее Кассандрой. – Вы не пожалеете, лорд Мертон. Я буду хорошо вас ублажать.

Его глаза ярко блеснули.

– Я не желаю, мадам, чтобы меня ублажали, – отрезал он, поднимаясь, – словно я некое животное, охваченное слепой похотью. Сомневаюсь, что такие животные вообще существуют, если не считать рода человеческого. Я буду вашим покровителем. Вы станете моей любовницей. Но я приду в вашу постель, только когда наше желание будет взаимным. Мы будем любовниками или останемся чужими людьми. Я буду спать с вами, когда вы этого захотите, и не захочу настаивать, услышав отказ. Ваше еженедельное жалованье не зависит от того, сколько раз вы предложили мне свое тело. Вам все ясно?

Кассандра потрясенно уставилась на него, сознавая, что почти боится этого человека. Нет, не в смысле физическом. Она совершенно уверена, что он никогда не причинит ей боли. Но он был…

Она даже не знала, как выразить словами то, что вызывало в ней страх.

Может, она испугалась потому, что не смогла манипулировать им, как того хотела? Он молод, добродушен и порядочен. Его окружает аура невинности и чистоты. Поэтому она считала, что он слаб… или легко поддается внушению. Что бессилен перед женскими чарами.

Должно быть, она судила неверно.

В таком случае это катастрофа.

Но он согласился стать ее покровителем на неопределенное время. И платил очень щедро. Она собиралась потребовать немного больше половины того, что предложил лорд Мертон.

– Вполне, – ответила она, вставая и сбрасывая вторую туфельку. Подступила ближе и принялась поправлять его галстук, вновь укладывая сложные складки. – Значит, мы заключили соглашение, лорд Мертон?

– Совершенно верно, – согласился он, сжав ее запястья.

Она подняла лицо и улыбнулась. Но ответной улыбки не дождалась. Стивен испытующе смотрел ей в глаза.

– Не стоит надевать ее, – тихо посоветовал он.

– Ее? – не понялаКассандра.

– Вашу маску холодного презрения к миру и роду человеческому, – пояснил он.

Вот теперь она ощутила подлинный страхи, наверное, повернулась и сбежала бы, не держи он, хоть и некрепко, ее руки.

Однако Кассандра усилием воли заставила себя остаться на месте.

– Как унизительно улыбаться любовнику и покровителю, слыша в ответ, что это всего лишь выражение холодного презрения. Вероятно, мне следовало бы нахмуриться.

Он наклонил голову и поцеловал ее коротким, но пылким поцелуем.

– Вы едете сегодня на прием к леди Карлинг?

– Наверное, – протянула она. – Леди пригласила меня. И думаю, будет забавно понаблюдать за реакцией других гостей.

– Там будут все мои сестры, – сообщил Стивен. – Они будут неизменно вежливы и приветливы с вами. Да и леди Карлинг – женщина добрая. Я приеду в фаэтоне, и потом мы отправимся в парк.

– Вы не сделаете ничего подобного! – воскликнула она, отстранившись. – Вы ничего не приобретете и много потеряете, ухаживая за мной на людях.

– Я буду навещать вас по ночам тайком из уважения к вашей репутации, – возразил он. – Но вы не куртизанка, леди Паджет. Вы дама нашего круга, которую общество принимает не слишком любезно. И это необходимо исправить. Я не знаю, что случилось с вашим мужем, поскольку вы почти ничего не поведали мне. И уж во всяком случае, не сказали правды. Думаю, есть немало всего, о чем мы побеседуем, когда настанет время. Но для начала требуется восстановить вашу репутацию. И этому отчасти поспособствует мое общество. Но если вы считаете, что от этого сильно пострадает моя репутация, значит, не понимаете тех двойных стандартов, по которым бомонд, да и все общество, судит поведение мужчины и женщины. Шерри, например… я имею в виду Шерингфорда, вот-вот простят и все забудут. А вот даме, с которой он сбежал, пришлось бы туго, останься она в живых и вознамерься вернуться сюда. Моя репутация останется безупречной, даже если я стану сопровождать вас в поездках по городу. Ваша же от этого только выиграет.

– Но вам совсем нет нужды проявлять такую доброту, лорд Мертон! – воскликнула Кассандра.

– Если слово «покровитель» означает лишь, что я имею исключительный и неограниченный доступ к вашему телу, мне не нужна такая честь. Если я ваш покровитель, значит, буду не только спать с вами, но и защищать и охранять.

Кассандра громко и глубоко вздохнула.

– Похоже, прошлым вечером я встретила настоящего монстра, хотя ожидала найти ангела – причем богатого ангела. Ваши сестры независимо от того, какими любезными будут со мной сегодня, наверняка возмутятся, когда вы приедете за мной к леди Карлинг.

. – Мои сестры, как и я, – возразил Стивен, – живут своей жизнью. Мы не командуем друг другом. Мы просто любим друг друга.

– Они ужаснутся именно потому, что любят вас, – не отступала Кассандра.

– Значит, пусть ужасаются. Я заеду за вами в половине пятого.

– Но сейчас вам пора домой, пока Элис не спустилась вниз и не стала сверлить вас неодобрительным взглядом. Рано или поздно она к вам привыкнет, но сначала станет хмуриться. Не захотите же вы терпеть эти мрачные взгляды, особенно когда у вас такой вид. Фрак и панталоны безобразно измяты, а галстук можно выбросить. Ваши локоны вырвались на свободу и угрожают поднять мятеж.

Стивен улыбнулся впервые за все это долгое утро.

– Проклятие моей жизни, – фыркнул он.

– В таком случае вам не следует постоянно их укрощать, – посоветовала Кассандра. – Любая женщина, в жилах которой течет кровь, а не водица, будет сгорать от нетерпения поскорее запустить в них пальцы.

Стивен поклонился и поднес к губам ее руку.

– Увидимся днем, – пообещал он, глядя ей в глаза. – И я сегодня же пришлю деньги.

Кассандра кивнула.

Стивен поднялся и пошел к двери.

Кассандра метнулась к окну и стояла, глядя вниз, пока не появился Стивен. Она не слышала, как открылась и закрылась входная дверь. Но зато увидела, как легкой размашистой походкой он прошел по тротуару и исчез за углом.

Кассандра продолжала стоять у окна. И не сразу поняла, что плачет.

Глава 7

Господь наградил Стивена спокойным характером и жизнерадостным отношением к миру. Даже в детстве он очень редко терял терпение и набрасывался на своих сверстников. Да и дрался без особой ярости. Правда, несколько лет назад измочалил Кларенса Форестера, да так, что трус позорно сбежал, отделавшись распухшим носом и фонарями под глазами, вместо того чтобы ответить как подобает мужчине. Верно также, что год-полтора спустя после этого у него чесались кулаки отделать Рэндолфа Тернера, но по не зависящим от него обстоятельствам поединок не состоялся.

Однако в обоих случаях у него были веские причины наказать негодяев, угрожавших его сестрам, и он, возможно, при необходимости убил бы всякого, чтобы защитить их. Так что гнев и насилие были вполне обоснованны.

Но сегодня он был зол. Нет, взбешен. На этот раз на себя.

И первым, на ком он сорвал гнев, был его камердинер, всегда служивший ему верно. Взглянув на Стивена, который вызвал его в начале седьмого утра, он принялся журить хозяина, как нашалившего мальчишку, угрожая найти другое место. Стивен терпел минуту-другую, после чего обратил на него ледяной взгляд и холодно произнес:

– Извините, Филбин, если я неверно понял ситуацию, – начал он, – но разве вы здесь не для того, чтобы прислуживать мне? Разве в число ваших обязанностей не входит забота о моей одежде? Разве вы не должны чистить и гладить ее по моему требованию? Когда мне в следующий раз понадобится именно этот костюм, надеюсь получить его в идеальном состоянии. А пока можете принести воды для ванны и выложить на кровать мою одежду для верховой езды. Потом извольте побрить меня и помочь одеться. Если в своих хрустальных мечтах вы вообразили, что в ваши обязанности входит беседовать со мной, высказывая свое мнение по поводу моего поведения и состояния одежды, значит, вас давно пора вернуть к реальности и вынудить искать службу у хозяина, который будет настолько глуп, что позволит подобным фантазиям осуществиться. Надеюсь, я ясно выразился?

Все это время он с некоторым удивлением прислушивался к собственной тираде. Филбин служил у него с тех пор, когда Стивену исполнилось семнадцать, и у них всегда были прекрасные, дружелюбные отношения хозяина со слугой. Филбин ворчал и сыпал упреками, когда считал себя правым, а Стивен жизнерадостно успокаивал его или игнорировал, в зависимости от обстоятельств. Но сейчас он не собирался извиняться. Был слишком разгневан, а Филбин оказался вполне подходящей мишенью. Возможно, он помирится с камердинером… в другой раз.

Слуга долго таращился на него с открытым ртом, после чего принялся приводить в порядок безобразно измятую вечернюю одежду Стивена. У последнего возникло ужасное подозрение, что бедняга едва сдерживает слезы. Стивена терзали угрызения совести, отчего он еще больше раздражался.

Но Филбин не подумал держать рот на замке.

– Да, милорд, – ответил он голосом, исполненным сознания собственной правоты, – и я не хотел бы работать на кого-то другого. Вы сказали много недобрых слов, милорд. Хотите черный фрак или коричневый? Рыжеватые бриджи или серые? Новые сапоги или…

– Филбин, – сухо перебил Стивен, – будьте добры, приготовьте костюм для верховой езды.

– Да, милорд, – буркнул камердинер, получивший возможность отомстить. Обычно он не уточнял детали.

Стивен унес свой гнев с собой, в Гайд-парк, где бесшабашным галопом пронесся по Роттен-роу, да не один раз… но вскоре начали появляться другие всадники, и быстрая езда стала опасной.

Позже к нему присоединилось несколько знакомых, и разговор вкупе со свежим утренним воздухом несколько успокоил его…

Морли Этеридж случайно упомянул вчерашний бал, а Клайв Арнсуорти поздравил себя с тем, что получил согласие на танец от неотразимой леди Кристобел Фоули.

– Даже несмотря на то что все знают, как она увлечена вами, Мертон, – добавил он. – Думаю, вам наденут на ногу цепь с ядром[1] еще до конца лета… если, конечно, не поостережетесь. Правда, есть женщины и похуже. Страшно подумать, каково приходится их несчастным мужьям. Таких – десятки. Нет, сотни!

– Зачем останавливаться на сотнях? – сухо осведомился Этеридж.

– По-моему, Мертон рискует получить не цепь с ядром, – вмешался Колин Кэткарт, пребывавший в блаженном неведении насчет мрачного настроения Стивена, – а удар топором по голове. Конечно, это блестящий способ уйти на тот свет при условии, что все произойдет, когда он будет лежать между бедер леди. Весьма изящные бедра, могу вам доложить. Впрочем, каждый мог это видеть, даже несмотря на зеленое платье, которое было на ней, а оно не оставляло простора воображению. Хорошо присмотрелись, Арнсуорти? А вы, Этеридж?

В ответ раздался взрыв разуддлого смеха.

– Я бы, может, и заметил ее бедра, – ответил Арнсуорти, – но начал осмотр сверху. Не мог отвести взгляда от этих пламенеющих волос. Пришлось силком заставить себя посмотреть чуть ниже, и тут я увидел ее грудь и на этом надолго застыл. Никогда еще не был более благодарен Богу за свой монокль.

Второй взрыв был еще громче.

– Если эта женщина надеется… – начал Этеридж.

– Леди, – поправил Стивен незнакомым холодным, отрывистым тоном, которым, как вскоре понял, говорил раньше с камердинером, – была гостьей на балу моей сестры и как таковая заслуживает уважения, учтивости и джентльменской сдержанности, как любая благородная дама. Она никогда не была и не будет потаскушкой, лишенной всяческого достоинства, и не должна становиться предметом гнусных сплетен, В моем присутствии никто не смеет говорить о ней непочтительно, если только не хочет ответить мне где-нибудь на лужку ранним утром.

Все разом потрясенно уставились на него с открытыми ртами: совсем как Филбин.

Стивен стиснул зубы и стал смотреть вперед, чувствуя себя полнейшим идиотом и изнемогая от гнева. Еще одно неосторожное слово – и он готов бросить перчатку им в лица и драться на дуэли со всеми сразу. За одно неосторожное слово…

– Тревожитесь за репутацию леди Шерингфорд? – спросил Этеридж, прерывая неловкое молчание. – В этом нет нужды. Никто в здравом уме не поверит, что этой женщине… леди… послали приглашение. Правда, ваша сестра и Шерри справились с ситуацией. Леди Шерингфорд побеседовала с ней, Шерри – танцевал, потом они послали Морленда пригласить ее на танец… или все было наоборот? После ужина мать Шерри прогулялась с ней по бальному залу. Сегодня все только и говорят о том, что бал имел огромный успех, отчасти и из-за появления леди Паджет. Вам нечего опасаться, старина. Большинство моих знакомых джентльменов всегда считали Шерри чертовски хорошим парнем, достаточно смелым, чтобы сделать то, что он сделал тогда. Остальные мужчины только о том и мечтают, да боятся переступить границу. И даже леди начинают смягчаться. И все благодаря вашей сестре, самой порядочной леди из тех, кого желает встретить всякий мужчина.

Со стороны остальных донеслось утвердительное бормотание. Неловкая сцена закончилась тем, что все остановились обменяться приветствиями с другой компанией всадников.

Но гнев не оставлял Стивена весь остаток утра. Потом он целых полчаса вел поединок в боксерском салоне Джексона, а покинув салон, отправился в клуб «Уайтс», где засел в читальном зале с газетой, которую держал перед лицом так, чтобы никто из вновь прибывших не потревожил его.

По природе Стивен был человеком веселым и благожелательным, однако сегодня сидел с таким неприступным видом, словно примерз к креслу, и пронзил злобным взглядом единственного смельчака, посмевшего кивнуть ему и улыбнуться.

Он не прочитал ни единого слова.

Он попал в ловушку, из которой не было достойного выхода.

Он проснулся, сгорая от стыда. Потому что взял Кассандру быстро, даже не сняв одежды, а потом тут же заснул и проспал до рассвета. Должно быть, спал он очень крепко. Господи, он даже не проснулся, когда она застегнула ему брюки, встала и оделась. И сидела у туалетного столика, лениво покачивая ногой. Словно долго ждала, пока он вернется к реальности.

Единственным способом оправдаться было снова заманить ее в постель, сорвать с себя и с нее одежду и любить ее очень медленно и нежно. Но оказалось, что она установила капкан и поймала его, и он ничего не смог поделать. Даже ядро с цепью не могло бы удержать его надежнее.

Муж жестоко обращался с ней. Должно быть, он ужасно ее унизил, если она взяла пистолет и выстрелила ему в сердце.

Было ли это убийством?

Или это – самооборона?

Стивен не знал ответов. И ему было все равно.

Кассандра пробудила в нем жалость и рыцарские чувства, что и намеревалась сделать.

У нее отобрали все, что полагалось по праву вдове умершего богатого аристократа. Все, что она должна была получить. Пасынок выкинул ее на улицу, пригрозив подать в суд, если она вернется или попытается обратиться к адвокатам.

Она бедна, но Стивен не знал точно, насколько именно. Каким-то образом она добралась до Лондона и сняла этот мрачный, убогий дом. Но он догадывался, что она очень близка к нищете и уже дошла до отчаяния. Вчера она явилась на бал к Мэг, рискуя быть выброшенной из дома на глазах у всего света. И сделала это, чтобы найти богатого покровителя. Сделала это для того, чтобы не стать бездомной. Не просить милостыню на улицах.

Он не верил, что она преувеличивает свою бедность.

И он был избранным ею спасителем.

Он показался ей ангелом. Она узнала его имя. Поняла, что он очень богат. Решила, что он легкая добыча. И оказалась права!

Стивен так яростно перевернул газетный лист, что уголок оторвался и остался в его руке. Остальная часть газеты с громким шелестом упала на колени. Несколько джентльменов пристально и неодобрительно уставились на него.

– Ш-ш-ш, – прошипел лорд Партетер, хмурясь поверх очков.

Невзирая на шум, Стивен привел испорченную газету в некое подобие порядка и снова спрятал за ней лицо.

Кассандра оказалась права, потому что он испытывал жалость к ее судьбе – хотя знал о ней не так уж много – и сочувствие к ее бедности. Он не мог выйти из этого дома свободным, равнодушным к этой женщине человеком. Не более, чем оказался бы способен повалить ее на пол и бить ногами, пока не сломает ей ребра.

Он мог бы предложить ей содержание без всяких условий, и эта мысль даже приходила ему в голову. Никому не позволено быть столь безобразно богатым, как он. Стивен даже не хватился бы той суммы, которая позволила бы Кассандре жить скромно, но безбедно.

Но он не решился. Подозревал, что за этой маской презрительно улыбающейся, бесчувственной сирены, возможно, крылись остатки гордости, которую пытался выбить из нее муж. Она, конечно, откажется от милостыни.

Кроме того, не может же он предлагать деньги каждому, кто расскажет ему трогательную историю!

Поэтому ее нищета останется в его мыслях и на его совести. Поэтому он был вынужден предложить ей абсурдно высокие деньги за сексуальные услуги, в необходимости которых сильно сомневался. Мало того, был почти уверен, что не хочет этого.

Бывало, что он платил женщинам, и всегда больше, чем те просили. И раньше не находил в этом ничего особенного. А может, стоило задуматься? Может, его моральные принципы требуют честного пересмотра? Потому что, возможно, все женщины, предлагавшие подобные услуги, делали это из-за необходимости платить за еду и крышу над головой. Вряд ли они занимались бы чем-то подобным ради собственного удовольствия!

Он нахмурился, пытаясь отогнать непрошеные мысли, хотел перевернуть еще одну страницу, но отдернул руку. Вчера в это время он думал о том, чтобы завести содержанку, не больше, чем о путешествии в Америку. И вот теперь у него любовница!

Он щедро заплатил за вчерашнюю ночь и за права на ее тело… по крайней мере – на всю следующую неделю.

Не потеря денег его удручала. Оскорблял обман. Он воображал, что она хочет его, что ее влечет к нему, что они ищут взаимного удовлетворения. Как стыдно и унизительно знать правду! И ему не безразличен капкан, в который его завлекли, и невидимая цепь с ядром, которую на него повесили так же решительно, как если бы заманили в сети брака.

Какого черта он должен делать все, чтобы восстановить ее репутацию? Разве ее можно назвать респектабельной? Она убила мужа. Продала себя почти незнакомому человеку, сделав его своим покровителем. Она…

Все свое детство она кочевала из одного города в другой. Вместо матери у нее была гувернантка. Потом последовал долгий кошмар супружеской жизни. Теперь она делала все, чтобы выжить: иметь еду и дом. И на всем свете она не смогла бы найти другого занятия, кроме проституции.

Она отдается ему за деньги. И он это позволяет. Вынужден позволить, потому что она возьмет деньги только за оказанные услуги.

Стивен почти не знал, что такое ненависть. Даже неприязнь. Он любил человечество в целом и его отдельных представителей. Но сегодня утром его пожирали не только ненависть, но и гнев. Беда в том, что он не знал, кого ненавидел больше. На кого злился больше: на леди Паджет или себя самого.

Впрочем, это не важно. Простой факт заключался в том, что он собирался сделать ее респектабельной. Поэтому будет спать с ней столько раз, сколько потребуется, чтобы ее гордость не пострадала. Чтобы она чувствовала, что отрабатывает свои деньги.

Он уставился на газетный заголовок, прилежно прочел его и сопутствующую статью и не понял ни единого слова. В статье могло бы говориться о конце света, а Стивену было все равно.

Зато далеко не все равно, убила она мужа или нет. Это лежит в основе их отношений. Убила или нет? Она призналась в убийстве. Почему вдруг заявила, что пристрелила мужа, если это неправда? Впрочем, Стивен подозревал, что большая часть рассказанного ею была неправдой. И что-то в манере утвердительно отвечать на щекотливые вопросы отдавало ложью.

Или ему просто хочется в это верить?

Все же неприятно знать, что его новая любовница – убийца.

Конечно, стоило бы принять в расчет то обстоятельство, что ее унижали и избивали. Но поднять пистолет, который вряд ли валялся без дела в комнате, прицелиться в сердце мужа и спустить курок…

При одной этой мысли кровь Стивена похолодела.

Должно быть, муки ее были невыносимы, если она прибегла к столь отчаянным мерам.

А вдруг она просто лжива, порочна и коварна?

Но зачем ей лгать о подобных вещах? И что он сам за человек, если так легко попал в ее сети, хотя объявил собственные условия? Ведь он знал, что она убийца.

По ее собственным словам.

Мысли Стивена лихорадочно кружились, как детский волчок.

Наконец он аккуратно сложил газету, бросил на стол и, ни с кем не обмолвившись словом, поднялся и вышел из клуба.

Элис, пребывавшая в одном из своих редких мятежных настроений, отказалась сопровождать Кассандру на прием к леди Карлинг. Не потому, что не одобряла посещения дома столь респектабельной леди, тем более что Кассандру пригласила сама леди Карлинг. Мало того, считала это лучшим исходом рискованного приезда на вчерашний Вал. Но она не желала встречаться с любовником Касси в публичном месте, где придется быть с ним вежливой.

– Но ты мне нужна, Элис. Именно потому, что я не хочу ехать с ним в парк, – терпеливо поясняла Кассандра, наблюдая, как подруга чинит разошедшийся шов на наволочке: работа, к которой и ей следовало бы присоединиться. – Он упоминал о фаэтоне, а это значит, что я буду сидеть высоко над землей, у всех на виду. И там есть место только для двоих. Если ты будешь со мной, я вполне могу отказаться ехать.

Однако Элис лишь поджала губы, предпочитая упрямиться, яростно втыкая иглу в ткань.

– Тебя высмеют и подвергнут всеобщему презрению, – отрезала она наконец. – Вдова твоего возраста не должна цепляться за простую компаньонку, когда джентльмен приглашает ее на прогулку.

– Ты не моя компаньонка! – воскликнула Кассандра. – Я не платила тебе почти год, а когда сегодня утром предложила денег, ты отказалась.

Элис обвила нитку вокруг пальца и оторвала вместо того, чтобы отрезать ножницами, лежавшими на столе, у ее локтя.

– Я не возьму ни единого фартинга из его денег или других денег, заработанных таким способом. Не такого будущего я желала для тебя, когда ты была на моем попечении. Не такого! – Подбородок Элис вдруг дрогнул, но она взяла себя в руки и снова поджала губы.

– Знаешь, – вздохнула Кассандра, – по-моему, он добрый человек. И платит мне слишком много, причем сознает это. И он сказал, что никогда… что страсть между нами всегда должна быть взаимной. Что он никогда… ну… не принудит меня.

Элис вывернула наволочку на правую сторону, яростно встряхнула и аккуратно свернула, готовя к глажке.

– Все белье в этом доме так изношено, что буквально стало прозрачным, – раздраженно проворчала она.

– Недели через две, – пообещала Кассандра, – мы сможем купить новое.

Элис ответила яростным взглядом.

– Я не лягу на подушку, купленную на его деньги, – фыркнула она.

Кассандра вздохнула и подняла руку, которую Роджер подталкивал холодным носом. Он положил голову ей на колени и жалобно взглянул в глаза и тоже вздохнул.

– И его семья, похоже, хорошо ко мне относится, – заметила она. – Все его родные из кожи вон лезли, чтобы проявить доброту и заботу обо мне. Правда, они скорее всего пытались уберечь бал от полного провала, но тем не менее кажутся неплохими людьми.

– Да их всех хватит удар, если они посчитают, что он ухаживает за тобой и, более того, стал твоим покровителем!

– Да, – согласилась Кассандра, осторожно теребя шелковистое ухо Роджера. – Он очень красив, Элис. Похож на ангела.

– Тот еще ангел! – бросила Элис, резко втыкая иголку в подушечку. – Приходит к тебе домой, платит деньги и предлагает и впредь платить за услуги. Тот еще ангел!

Кассандра провела пальцами другой руки по обрубку собачьего уха, чуть приподняла так, что у Роджера сделался ужасно смешной вид, улыбнулась и выпустила уши.

– Поедем со мной сегодня днем, – снова попросила она Элис.

Но та решительно стояла на своем.

– Я не поеду с тобой, Касси, – твердо объявила она, поднимаясь. – Как ты изволила напомнить, мне не платили почти год, и я не возражаю. Это означает также, что я свободна. Что я не твоя служанка. И я могу заработать себе на жизнь и содержать не только нас, Мэри с Белиндой и даже этого пса без того, чтобы ты… знаю, ты считаешь меня слишком старой, чтобы найти подходящую работу, но мне всего сорок два. Дряхлой меня не назовешь. Я достаточно сильна, чтобы при надобности скрести полы или шить по двенадцать часов в день для какой-нибудь модистки… словом, много чего умею. И вот чем сегодня займусь: стану обходить агентства по найму. Вдруг да понадоблюсь кому-то!

– Ты нужна мне, Элли, – напомнила Кассандра.

Однако Элис оставалась непреклонной и вышла из комнаты, задрав нос.

Вскоре порог комнаты переступила хорошенькая малышка.

– Собачка! – ахнула Белинда, подбежав к Роджеру.

Старый ленивый пес иногда был не прочь поиграть и очень любил, когда его гладят, и поэтому встретил девочку на полдороге, виляя хвостом и высунув язык. Белинда обняла его и, весело смеясь, взвизгнула, когда он облизал ее лицо. Она выросла из платьица примерно с полгода назад, но заменить его было нечем. Хоть ткань и выцвела, платье выглядело безупречно чистым, и все дырочки были залатаны заботливой рукой. Щечки розовели после недавнего умывания, которое непременно повторят, если Мэри узнает, что Роджер ее целовал. Мягкие каштановые локоны были связаны линялой полуразорванной лентой. Малышка ходила босиком, потому что туфельки стали ей малы. Приходилось, правда, надевать их на улицу.

Ей было всего три года. Дитя любви Мэри. Бесценное дитя.

– Здравствуй, солнышко, – улыбнулась Кассандра.

Белинда ответила сияющей улыбкой и снова засмеялась, когда Роджер перевернулся на спину, подставляя ей брюхо. Девочка присела на пол рядом с ним, почесала псу брюхо и обняла его худенькой ручонкой.

– Собачка меня любит, – объявила она.

– Потому что ты любишь ее, – заверила Кассандра.

Она наконец сможет заплатить Мэри. И постепенно отдаст все, что ей должна. Конечно, та будет отказываться, но она настоит на своем, и Мэри уступит. Ей нужно купить для дочери одежду и обувь.

Кассандра тоже накупит девочке всяческих безделушек и сделает подарок Мэри. Но не Элис. Та в ее нынешнем состоянии ничего не примет.

«Слава Богу, теперь у меня есть покровитель», – подумала Кассандра.

Конечно, не может быть ничего взаимного в том, что происходит между ней и графом Мертоном, несмотря на то что он настаивает на обратном. И она никогда не захочет его, несмотря на красоту и невероятное обаяние и несмотря на то что он кажется добрым и благородным.

Девять лет брака убили у нее всякий интерес к мужчинам. Если граф Мертон будет ждать страсти, ему придется ждать вечно, а она будет продолжать брать деньги, которых не заработала. Но она заработает эти деньги. Каждый пенни. Ведь у нее есть гордость! Граф и не заподозрит, что в их отношениях нет ничего взаимного.

Она сделает для этого все!

«Мои усилия не пропадут даром», – думала Кассандра, глядя на резвившегося с собакой ребенка. Оба были одинаково счастливы и одинаково доверчивы. Две дорогие невинные души.

Все средства хороши, если она сможет отодвинуть день потери этой невинности.

Глава 8

Леди Карлинг давала прием исключительно для дам. Поднимая дверной молоток, Стивен гадал, много ли гостей сидит в салоне или к половине пятого большинство разъедется по домам. Возможно, леди Паджет тоже уехала, чтобы избежать прогулки в его фаэтоне. Или, вероятнее всего, вообще не явилась, хотя это очень глупо, если она надеется быть принятой в обществе. Она наверняка прибыла в Лондон с заранее заготовленным планом, а не просто решила найти покровителя, чтобы тот помог ей оплачивать счета до конца сезона.

Дворецкий Карлингов отнес визитную карточку Стивена в гостиную. Из-за двери донеслось жужжание женских голосов, значит, кое-кто из дам еще не ушел.

– Леди Карлинг немедленно примет вас, милорд, – объявил вернувшийся дворецкий.

Стивен последовал за ним на второй этаж.

Немало мужчин чувствовали бы себя не в своей тарелке при мысли о появлении в исключительно женском обществе, но Стивен к таковым не относился. Он обнаружил, что женщины очень любят поддразнивать и высмеивать единственного мужчину, оказавшегося в их компании. И он всегда был рад потакать их капризам и отвечать тем же. Правда, сегодня, нужно признать, он чересчур расстроен, но по пути домой из клуба все же немного успокоился. Его раздражение улеглось. Впрочем, он не мог долго сердиться. Да и сейчас не будет. Ни у кого нет власти заставить его злиться целый день.

Он извинился перед Филбином. Камердинер сухо поклонился в ответ и при этом, заметив почти невидимую пыль на сапогах Стивена, заявил, что тот набрался храбрости идти домой пешком, зная, что именно эти сапоги предназначены исключительно для ношения в доме или экипаже. Неужели его светлость не слышал о том, как ужасно может испортить пыль тонкую кожу?! И не будет ли его светлость так добр немедленно снять сапоги, прежде чем повреждения станут непоправимыми и Филбин не сможет высоко держать голову перед другими слугами до конца дней своих?

Стивену ничего не оставалось, кроме как сесть и позволить снять с себя сапоги, после чего их отношения вернулись к прежним, дружеским.

Дворецкий Карлинга торжественно открыл двери гостиной и объявил о приходе Стивена так громко, что присутствующие на минуту смолкли, после чего раздались оживленный щебет и смех.

Леди Карлинг встала и подошла к нему, протягивая руку:

– Лорд Мертон! Как мило с вашей стороны.

– Только не говорите, мэм, – ответил он, глядя на нее с притворным ужасом, – что сегодня вы принимаете только дам. И это после того, как я всю дорогу сочинял пространные извинения за опоздание.

– В этом случае, лорд Мертон, я все равно их услышу. Мы все их услышим, – улыбнулась леди Карлинг.

Со стороны дам послышались утвердительные восклицания.

– Видите ли, – продолжал Стивен, – я думал, что здесь в основном будут друзья Карлинга. Поэтому проехал через парк в надежде скрасить сегодняшний день свиданием со своими любимыми дамами. А когда нашел парк почти опустевшим, отправился на Бонд-стрит посмотреть, не приманили ли их яркие витрины магазинов. Потом перебрался на Оксфорд-стрит, но, увы, все было напрасно. А теперь вдруг обнаружил, что те дамы, которых я больше всего хотел увидеть, все время были здесь.

Его откровенная лесть была встречена смехом и презрительным фырканьем, но Стивен как ни в чем не бывало с улыбкой оглядывал дам. Оказалось, что все его сестры тоже здесь. Рядом с Несси сидела леди Паджет, снова в зеленом платье, хотя на этот раз оттенка шалфея. Должно быть, ей позволили взять с собой одежду. Но на ней, как и в прошлый вечер, не было драгоценностей. Она не присоединилась к общему веселью. Но все же улыбалась с едва заметной издевкой, точно так же, как на балу и ночью, в спальне. Маска прочно сидела на месте, скрывая тоску и растерянность.

Солнечный луч, проникнув в окно, упал на ее лицо и волосы. Она выглядела поразительно красивой.

– Дамы, – воскликнула леди Карлинг, взяв его под руку, – может, мы снова отошлем его? Или оставим?

– Оставим! – хором закричали дамы.

– Было бы жестоко, Этель, – заявила вдовствующая леди Синден, поднимая к глазам лорнет и рассматривая Стивена, – обречь нашего бедного лорда Мертона на скитания по улицам и парку, пока он ждет, чтобы его любимые дамы покинули гостиную. Лучше оставить его здесь и подарить минуту счастья. Скажите, вы объехали половину Лондона в своем фаэтоне? Или взяли более надежный экипаж?

– В фаэтоне, мэм, – признался он.

– Значит, меня на прогулку в парк вы не возьмете, хотя я уверена, что давно уже стала самой любимой из всех собравшихся здесь леди. С тех пор как несколько лет назад мне исполнилось семьдесят, я отказалась от поездок в фаэтоне. Правда, я еще способна в него подняться, но для того, чтобы спуститься, требуется помощь двух крепких лакеев.

– Должно быть, они просто жалкие слабаки, – ухмыльнулся Стивен. – Я мог бы поднять вас одной рукой. Вы весите не больше перышка.

– Наглый юнец, – ухмыльнулась она так, что у нее затряслись все три подбородка.

– Увы, мэм, – продолжал Стивен, – сегодня я не сумею вам это доказать. Я пришел потому, что уже убедил другую леди поехать со мной в парк.

– И кто же эта счастливица? – спросила леди Карлинг, увлекая его за собой на диван. – Может, я обещала нечто подобное прошлой ночью и уже успела позабыть? Но разве способна какая-то дама забыть столь заманчивое предложение?!

Она протянула руку к подносу и стала разливать чай.

– О нет, мадам, – покачал головой Стивен. – Рядом был сэр Грэм, и я не посмел раскрыть рта. Он просто вышвырнул бы меня из дома. Но леди Паджет согласилась ехать со мной.

В комнате стало тихо.

– У Стивена шикарный фаэтон, хоть и весьма устрашающего вида, – заметила Кейт. – Но наездник он знатный, леди Паджет. С ним вы будете в полной безопасности.

– О, ничего иного я не ожидала, – заверила леди Паджет низким бархатистым голосом.

Их глаза встретились как раз в тот момент, когда Стивен подносил чашку к губам, и на секунду утренний гнев вернулся. Она красива и желанна, но он запутался в ее паутине, как жалкая мушка. Весьма уродливый образ. Однако очень верный.

– Сегодня прекрасный день для прогулки, – вставила Мэг. – Я думала, сегодня утром будет дождь, но смотрите, сейчас на небе ни облачка. Надеюсь, что такая погода – предвестник хорошего лета:

– Боюсь, леди Шерингфорд, за эти солнечные деньки мы будем расплачиваться весь июль и август, – мрачно возразила миссис Кревен.

Беседа вновь потекла по привычному руслу. Стивен допил чай и поднялся.

– Спасибо за то, что допустили меня на прием, мэм, – поблагодарил он леди Карлинг. – Но если вы извините нас, мы с леди Паджет уже уходим. Мои лошади застоялись.

Он поклонился дамам, улыбнулся сестрам и предложил руку леди Паджет, которая тоже встала и поблагодарила леди Карлинг за гостеприимство.

Стивен прекрасно сознавал, что после их ухода дамы вряд ли начнут сплетничать: порукой тому было присутствие его сестер. Зато сегодня вечером во многих гостиных и столовых начнется обсуждение столь экстраординарного события.

И все же, если он не ошибается, в дом леди Паджет вскоре потечет тонкая струйка приглашений. Многие светские дамы наверняка поймут всю выгоду присутствия на их приемах леди, пользующейся хоть и дурной, но все-таки определенной славой. И так будет, пока скандал не уляжется. Но к тому времени приглашения уже будут посылаться по привычке.

– Красивый фаэтон, – сказала Кассандра, когда они вышли на улицу и грум подвел экипаж к крыльцу. – Если вы не против, лорд Мертон, отвезите меня домой.

– Мы проедем через парк, как было задумано, – твердо ответил он. – В этот час там полно народу.

– Вот и я о том же, – обронила Кассандра.

Он взял ее руку, но она не нуждалась в помощи, чтобы подняться на высокое сиденье. Сам Стивен обошел вокруг и уселся рядом с ней, прежде чем взять поводья из рук грума.

– Так не терпится продемонстрировать новую содержанку всем друзьям мужского пола, лорд Мертон? – съязвила Кассандра.

Он повернул голову:

– Решили оскорбить меня, леди Паджет? Но вы увидите, что я не настолько тщеславен. Вы моя любовница лишь в уединении спальни. Эти отношения не касаются никого, кроме нас с вами. В глазах людей вы моя знакомая, возможно, даже приятельница, которую я иногда вожу на прогулки по городу. Таково ваше положение, когда вы со мной и в мое отсутствие. Даже когда я нахожусь в компании своих друзей.

– Вы рассержены, – вздохнула она.

– Да, – согласился он. – Очень. Вернее, был рассержен. Надеюсь, вы не обиделись? И сейчас готовы ехать? – Он улыбнулся ей.

– Думаю, лорд Мертон, мы оба будем выглядеть невероятно глупо, если просидим здесь до темноты. Я готова.

Лошади тронулись.

* * *
Всего два дня назад она гуляла в парке вместе с Элис, и ее почти никто не замечал под густой вдовьей вуалью. Но так бывало редко. Ее всегда замечали. Даже когда она была длинноногой тощей веснушчатой девчонкой с волосами цвета морковки. Ее замечали в юности, когда тело налилось, веснушки поблекли и люди перестали сравнивать ее волосы с морковью. И ее замечали, когда она стала женщиной. Рост, фигура и волосы притягивали мужские взгляды, где бы она ни появлялась.

Но ее красота не всегда была преимуществом. Вернее, очень редко. По большей части она служила ей чем-то вроде забрала. Ее улыбка, полупрезрительная, полунадменная улыбка, приподнимавшая уголки губ и так подходившая к насмешливым глазам, появилась не сейчас. Она неизменно препятствовала окружающим подобраться ближе к той, которая за ней пряталась.

Только сегодня утром граф Мертон назвал ее маской.

Прошлым вечером ее красота помогла Кассандре обзавестись богатым покровителем, в котором она так отчаянно нуждалась. Правда, теперь она жалела, что не выбрала кого-то другого. Мужчину, который довольствовался бы тем, что тайком навешал ее с одной целью и регулярно платил бы за услуги.

– Почему вы приехали за мной к леди Карлинг? – спросила она. – Почему при всех объявили, что везете меня в парк?

– Думаю, весь бомонд к вечеру уже знал бы, приезжал ли я в дом леди Карлинг или дождался, пока вы сначала вернетесь к себе.

– И все же, – вздохнула Кассандра, – вы злитесь на меня. Злились утром и злитесь сейчас. Похоже, вы не слишком меня любите?

Глупый вопрос. Неужели она хочет, чтобы связь закончилась, еще не начавшись? Зачем ей понадобилась его приязнь? Может, ему еще и притвориться? Разве не достаточно, что он желает ее? Что платит за удовлетворение своего желания?

– Леди Паджет, – неожиданно ответил Стивен вопросом на вопрос, – а я вам нравлюсь?

А ведь всем остальным он нравился. Кассандра подозревала, что он любимец общества. И дело не только в его необыкновенной красоте, ангельской внешности, он еще и обаятелен, приветлив, доброжелателен и… о, просто слов не хватает, чтобы точнее описать его. Энергичность? Доброта? Искренность?

Мало того, успех в обществе не прибавил ему тщеславия.

Он воспользовался своей красотой, чтобы подружиться с людьми, заставить их улыбаться и вернуть им хорошее настроение. Она же использовала свою красоту, чтобы сначала заполучить мужа, а потом – любовника. Он из тех, кто дает. Она может только брать.

Но так ли это?

– Я даже не знаю вас, – сказала она, – разве что в исключительно библейском смысле. Как я могу определить, нравитесь вы мне или нет?

Он снова повернул голову и взглянул ей в лицо.

Она вдруг поняла, как близко они сидят друг к другу, едва умещаясь на сиденье его модного фаэтона. До нее донесся аромат его одеколона.

– Совершенно верно, – кивнул он. – Я понятия не имею, Кассандра, нравитесь вы мне или нет. Но кажется странным, что если вчера вы делали все, чтобы соблазнить меня, сегодня намерены всеми силами от меня избавиться. Вы именно этого хотите?

Она втайне пожелала, чтобы глаза у него не были столь голубыми, а взгляд – таким пристальным. Ей становилось не по себе под этим взглядом, который срывал с нее все, что она так хотела бы оставить на месте. Не ее одежду, а…

Впрочем, все это абсурдные мысли, которые никогда раньше ей в голову не приходили. Кассандра и не подозревала, что терпеть не может голубых глаз. А возможно, дело в том, что это его глаза.

Он назвал ее Кассандрой.

– Спрашиваете, чего я хочу? – Она улыбнулась и понизила голос: – Вас, Стивен. В моем доме, в моей спальне, в моей постели. Все остальное совершенно ни к чему.

Она широким жестом обвела парк и обычную толчею экипажей, всадников и гуляющих, к которым они быстро приближались.

– Я всегда считал, – медленно протянул он, – что отношения между мужчиной и женщиной, даже отношения между мужчиной и любовницей, включают в себя нечто большее, чем постель. В противном случае это вообще не отношения.

Она рассмеялась, и что-то больно укололо его в сердце.

– Если считаете, что наших постельных забав недостаточно, значит, провели слишком мало времени в моей постели. Скоро вы измените свое мнение. И кстати, мне ждать вас сегодня?

Неужели это она говорила так смело? Так откровенно? Раньше у нее язык бы не повернулся сказать нечто подобное.

– А вы этого хотите? – осторожно спросил Стивен.

– Ну конечно, – кивнула она. – Как же мне еще зарабатывать себе на жизнь?

Он снова повернул голову, и в его глазах она увидела не желание мужчины, которому не терпится снова овладеть содержанкой, но нечто очень похожее на боль. Или это упрек?

Но не может же он в самом деле верить, что они когда-нибудь станут любовниками? Не настолько же он наивен? Или смотрит на мир через розовые очки?

Для дальнейшей интимной беседы было уже поздно. Отчасти это явилось облегчением: Кассандра еще больше жалела, что вчера вечером выбрала именно этого человека. Ей нужен кто-то менее чистый, менее невинный, менее порядочный, реалист и циник, который станет считать их связь простой сделкой: она отдает свое тело за деньги – регулярный секс за регулярное содержание. Такой, кто не станет обвинять Кассандру в том, что она носит маску.

Произнести слово «секс», даже мысленно, было еще труднее.

Кроме того, ей было неприятно находиться среди людей. Быть выставленной напоказ, как вчерашним вечером. Она возвышалась над толпой, и было просто невозможно ее не заметить.

Интересно, сделал ли лорд Мертон это намеренно. Очевидно, так оно и есть. У него наверняка есть и другие, менее броские, экипажи. И все же он привез ее сюда не для того, чтобы похвастаться перед знакомыми. И очень рассердился, когда она это предположила.

Стивен приветливо улыбался всем и каждому, касаясь полей шляпы при встрече с леди, обмениваясь приветствиями, останавливаясь, чтобы обменяться несколькими словами с теми, кто хотел поговорить с ним. Кассандра полагала, что таких нашлось меньше, чем обычно. Но он каждый раз представлял ее собеседнику. Кассандра церемонно наклоняла голову и произносила несколько вежливых слов. И как большинство гостей леди Карлинг, люди ее не чурались и были готовы беседовать с ней. Ну конечно, там ей покровительствовала леди Карлинг, здесь – граф Мертон. Прошлой ночью – граф и графиня Шерингфорд.

Возможно, в любом обществе найдутся добрые люди. Возможно, она чересчур цинична. Возможно, вопреки ее ожиданиям она не стала полным изгоем. Возможно, людей влечет к ней простое любопытство. Когда новизна ее появления выветрится, ее снова станут презирать.

До чего же трудно избавиться от цинизма!

Но это не важно. Она в каком-то роде всегда была парией.

Вполне предсказуемо, что собеседниками лорда Мертона оказывались чаще всего мужчины, которых и знакомили с Кассандрой. Кассандра смотрела на них, гадая, сумела бы более мудро выбрать своего покровителя или нет. Но как можно выбрать мудро, абсолютно ничего не зная о человеке, кроме его имени и того факта, что он, вероятно, богат? Хотя и это невозможно знать наверняка, тем более что столько джентльменов жили не по средствам и по уши сидели в долгах.

Когда-то она считала, что мудро выбрала мужа. Тогда ей было восемнадцать. Сейчас – двадцать восемь. И за все эти годы она твердо усвоила одно: если хочешь, чтобы в твою жизнь вошли спокойствие и постоянство, следует выбирать покровителя, а не мужа.

Но для нее свобода – самая великая ценность на свете… хотя женщине так трудно получить свободу.

Подошедший барон Монтфорд обменялся любезностями с Кассандрой и несколько минут болтал с шурином. С ним были еще трое джентльменов, включая мистера Хакстебла, в котором, по мнению Кассандры, было нечто сатанинское. Пока остальные джентльмены разговаривали и смеялись, он не сводил с нее темных глаз. Теперь она заметила, что когда-то его нос был сломан и сросся неправильно. Какое счастье, что она не выбрала его! У нее было такое чувство, что его глаза буравят череп и заглядывают прямо в мозг.

И тут, как раз в тот момент, когда джентльмены раскланялись и отъехали, Кассандра снова огляделась и увидела знакомое лицо. Рыжеволосый симпатичный молодой человек сидел в открытом ландо рядом с хорошенькой девушкой в розовом и улыбался, слушая ее разговор с офицерами в алых мундирах, восседавших на вороных конях.

Фаэтон графа Мертона почти поравнялся с ними. Офицеры отъехали, юная леди улыбнулась молодому человеку, и оба стали рассматривать толпу.

И тут их взгляды упали на Кассандру. Экипажи были почти рядом. Кассандра, не успев ничего сообразить, тепло улыбнулась и подалась вперед.

– Уэсли! – окликнула она.

Молодая леди зажала рот обеими руками и резко отвернулась… Улыбка молодого человека померкла. Хмуро глянув на Кассандру, он махнул рукой и отвел глаза.

– Скорее! – нетерпеливо велел он кучеру, который немог сдвинуться с места, пока не проедут стоявшие впереди.

Зато перед экипажем лорда Мертона образовалось небольшое пустое пространство, и прошло несколько мучительно долгих минут, прежде чем они смогли обогнать ландо.

– Кто-то, кого вы знаете? – тихо спросил Стивен.

– Увезите меня домой, – взмолилась Кассандра. – Пожалуйста. С меня довольно.

Стивену не сразу удалось вывернуть на дорогу, идущую в противоположном направлении, где движение было не столь оживленным.

– Ведь это Янг? – допытывался Стивен. – Сэр Уэсли Янг? Я почти с ним не знаком.

– Не знаю… не разглядела, – неудачно солгала Кассандра, нервно ломая руки. – И вообще никогда его раньше не видела.

– Но он похож на Уэсли, не так ли? – улыбнулся Стивен. – Не стоит так волноваться. Многие члены общества обожают прилюдно унижать других. Но ведь не все таковы, верно? Думаю, что со временем все больше людей начнут принимать вас вежливо и приветливо.

. – Да… вы правы, – пробормотала она, с ужасом наблюдая, как руки, до этого дрожавшие мелкой дрожью, сейчас трясутся. Она сжала пальцы одной в кулак, а другой схватилась за поручень.

– Вот как, – вздохнул Стивен, когда они приблизились к выходу из парка у Марбл-Арч, мраморной арки, когда-то бывшей главным входом в Букингемский дворец. На какой-то момент его рука накрыла ее ладонь. – Так вы действительно его знаете?

– Это мой брат, – выдавила она и сжала зубы.

За время ее замужества Уэсли несколько раз приезжал навестить сестру. И в прошлом году приехал на похороны. Потом он крепко обнял ее и все твердил, что ни на секунду не верит, будто она имеет какое-то отношение к смерти мужа. Сказал, что любил ее и всегда будет любить. Просил уехать с ним в Лондон и жить в его доме, пока не закончится период траура, пока она не оправится настолько, чтобы вернуться в поместье и жить во вдовьем доме. Когда же Кассандра отказалась, он уехал и написал ей дважды. А потом – внезапное молчание, хотя Кассандра продолжала писать брату. Наконец месяц назад она сообщила, что жизнь стала настолько невыносимой, что ей придется злоупотребить гостеприимством брата, пока не найдет способ упорядочить свое существование. Только тогда он ответил ей, посоветовав ни в коем случае не появляться в Лондоне, поскольку дурная слава бежит впереди нее. Кроме того, в ближайшем будущем он не может ничем ей помочь, так как обещал друзьям поехать в Шотландию, побродить по горам. Его не будет больше года, и он уже сообщил хозяину дома о том, что не станет возобновлять аренду.

В этом последнем письме Уэсли снова заверял Кассандру в своей любви. Но он не может менять планы: слишком много людей будут поставлены в неловкое положение. А Касси не должна – эти слова он подчеркнул дважды и так сильно, что чернила разбрызгались мелкими каплями по бумаге, – ни в коем случае приезжать в Лондон. Он не хочет, чтобы ее чувства были оскорблены.

– Ваш брат? – переспросил лорд Мертон. – Значит, ваша девичья фамилия – Янг?

– Да, – кивнула Кассандра.

Он вывел экипаж на улицу и натянул поводья, чтобы не сбить переходившего улицу подметальщика, который проворно отскочил и ловко поймал брошенную Стивеном монету.

– Мне очень жаль, – обронил Стивен.

О чем он жалеет? Что она Янг? Что брат при всех отрекся от нее? О том и другом?

Конечно, гнусные сплетни стали ходить только после похорон. Тогда впервые «несчастный случай» стали считать убийством.

Больше всего на свете Кассандре хотелось оказаться дома, взбежать по лестнице, запереться в спальне, лечь в постель и натянуть одеяло на голову. И спать… спать… крепко и без снов.

– Ни к чему сожалеть о том, что вы не сделали, – процедила она, вскинув подбородок и вложив в свои слова как можно больше высокомерия. – Я просто удивилась, увидев его. И только. Я думала, что он в Шотландии. Должно быть, случилось что-то, заставившее его изменить планы.

Джентльмены не путешествуют по Шотландии весной, когда все светское общество собирается на лондонский сезон. А не слишком богатые джентльмены не отправляются в путешествие на весь год. Джентльмены, путешествующие большой компанией, без труда находят предлоги менять свои планы по важным семейным обстоятельствам.

Конечно, прочитав письмо, она не поверила ему. Да и само письмо не было написано в его обычном тоне и показалось ей куда суше и сдержаннее. Однако она посчитала, что лучше поверить, потому что правда могла оказаться слишком болезненной.

Теперь она больше не могла закрывать глаза на очевидное.

– Расскажите о нем, – попросил лорд Мертон.

Кассандра рассмеялась:

– Боюсь, лорд Мертон, вы знаете его лучше меня. Возможно, вам следовало бы рассказать мне о нем.

Улицы в этот час были необычайно оживленными. Они едва продвигались вперед. А может, ей только так казалось, потому что она так спешила поскорее попасть домой и остаться одна.

Стивен ничего не ответил.

– Наша мать умерла, рожая его, – начала Кассандра. – Тогда мне было пять лет, и с того дня я стала для него матерью. Щедро отдавала то, чего он был бы лишен: безраздельную любовь и преданность. Объятия и поцелуи, бесконечные монологи. Но и он каким-то образом возмещал мне потерю матери. Мы обожали друг друга, что весьма необычно для брата и сестры. И хотя у меня с ранних лет была гувернантка, а Уэсли со временем отослали в школу, все последующие годы мы держались друг за друга… до моего замужества. Тогда мне было восемнадцать, а ему – тринадцать.

Их отец был заядлым и почти профессиональным игроком. Их удача и состояние колебались в зависимости от его выигрышей или проигрышей. У них никогда не было своего дома и сознания безопасности даже в хорошие времена. Дети понимали, что любая карточная партия может превратить их жизнь в кошмар.

– Мне очень жаль, – повторил лорд Мертон, и Кассандра вдруг осознала, что они останавливаются около ее дома. Она даже не заметила, когда они свернули на Портман-стрит.

Он спрыгнул на землю, намотал поводья на поручень и, обойдя экипаж, помог Кассандре спуститься.

– Вам не о чем жалеть, – снова заверила она. – Не бывает безусловной преданной любви. Так же, как и вечной. Усвойте это. В будущем это может избавить вас от сердечных ран.

Стивен взял ее руку и поднял к губам.

– Мне ожидать вас сегодня? – спросила Кассандра.

– Да. У меня есть еще несколько дел, но обязательно приеду, если смогу.

– Если сможете? – Она презрительно улыбнулась. – Я ваша, стоит лишь только захотеть, лорд Мертон. Вы достаточно щедро платите мне.

Она увидела, как сжались его губы, и поняла, что натворила. До сих пор она показывала ему лишь темную сторону души. А ведь он – воплощение света. А если свет сильнее тьмы, хотя она не слишком была уверена в этом, он быстро рассеет мрачную ауру, которой она, вне всякого сомнения, окутала его.

Кассандра улыбнулась более приветливо:

– Позвольте мне вернуть вам слова, произнесенные сегодня утром. Вы мой, когда я этого пожелаю. Я выбрала сегодняшний вечер и с нетерпением его жду. Мне действительно хочется подарить вам наслаждение. Уверяю, так и будет. Это обещание. Я совершенно не способна только брать, ничего не давая взамен.

Стивен подошел к двери и взялся за молоток.

– Увидимся позже. Думайте о тех, кто был к вам добр сегодня, – посоветовал он. – Забудьте обидчиков.

Она еще шире растянула губы в улыбке.

– Мои мысли будут заняты лишь одним человеком. Вами, – прошептала она.

Дверь открылась, и Мэри выглянула на улицу. Из-за ее юбки выглядывала цеплявшаяся за подол Белинда. К ним, хромая, подковылял Роджер и потерся головой о ноги Кассандры. Оглядев графа Мертона, он для порядка гавкнул, хотя не испугал бы даже сидевшую в двух шагах от него мышь.

Лорд Мертон улыбнулся, погладил пса, коснулся рукой полей шляпы и направился к фаэтону. Кассандра проводила его взглядом.

– Это он, миледи? – сухо осведомилась Мэри.

Кассандра с некоторым удивлением воззрилась на нее.

Но разве можно скрыть что-то от слуг, даже если их будет полный дом?

– Граф Мертон? Да, он.

Мэри ничего не ответила, и Кассандра вошла в дом, с облегчением увидев, что Элис не вышла ее встречать. Она поспешила наверх. Роджер тащился позади.

Глава 9

Элис пришла домой чуть позже Кассандры.

Четыре часа подряд, в самую жару, она бродила по Лондону, переходя от одного агентства по найму к другому. И без всякого успеха. Возраст препятствовал ей в поисках подходящей работы. Против нее было то обстоятельство, что последние двадцать два года она прослужила у одной хозяйки сначала в качестве гувернантки, потом – компаньонкой. Несмотря на все усилия объяснить, что сама длительность службы доказывает, что человек она надежный и достойный доверия, никто не хотел ее слушать. Элис не брали в экономки – одно из тех немногих мест, на которые полагалось нанимать немолодых женщин, поскольку у нее не было опыта подобной работы. Она не могла быть кухаркой, ибо совершенно не умела готовить.

Все, что ей удалось сделать, – оставить свое имя и рекомендательные письма в двух агентствах, которые согласились их взять. Правда, надежда на то, что подвернется что-то подходящее, была невелика. И Элис прекрасно это сознавала.

Но случилось и кое-что хорошее: она встретила старого друга, когда, окончательно устав, присела на скамью под деревом, росшим у церковного двора. Поразительно, что она узнала его после стольких лет! И еще более удивительно, что он узнал ее. Но они оба улыбнулись. Он остановился поговорить с ней и даже немного посидел рядом. Помнит ли Касси мистера Голдинга?

– Наставника Уэсли? – уточнила Кассандра, немного подумав.

– Верно! – просияла Элис.

Кассандра действительно его помнила. Он был на голову ниже ее отца: худой, темноволосый, серьезный молодой человек, смотревший на мир сквозь очки в проволочной оправе. Его наняли, когда Уэсли исполнилось восемь лет, а отец только что неожиданно сорвал куш. Менее чем через месяц разразился вполне неизбежный крах, и мистер Голдинг был вынужден уйти, поскольку наниматель отказался платить. Элис, конечно, осталась. Как всегда.

Кассандра запомнила его лишь потому, что тогда ей было тринадцать: как раз тот возраст, когда девочки начинают замечать мужчин. Она тайно и страстно влюбилась в него после того, как он однажды улыбнулся, назвал ее «мисс Янг» и почтительно склонил голову, обращаясь словно к взрослой, чем очень ей польстил. После его ухода она страдала целую неделю в полной убежденности, что никогда не забудет его и не полюбит другого.

– Как он? – спросила она.

– Очень хорошо. Стал секретарем министра и выглядит весьма процветающим. И очень представительным. Волосы немного поседели на висках, но это ему идет.

И вдруг Кассандре пришло в голову, что не она одна была влюблена в мистера Голдинга пятнадцать лет назад. Он и Элис, возможно, были почти ровесниками и целый месяц проработали в одном доме.

– Он спрашивал о тебе, – продолжала Элис, – и очень удивился, узнав, что мы по-прежнему вместе. Он называл тебя «мисс Янг». Должно быть, не слышал о твоем замужестве.

И Элис ничего ему не сказала? Впрочем, трудно ее за это осуждать.

– Я объяснила, что теперь ты миссис Паджет и уже год, как вдова, – продолжала Элис. – Он шлет тебе привет.

– Вот как…

Кассандра подумала, что они скорее всего больше не услышат о мистере Аллене Голдинге, но все же улыбнулась непривычно раскрасневшейся Элис. Ей было жаль компаньонку, у которой не было ни единого близкого друга, если не считать бывшей подопечной.

Они поужинали, а потом уселись в маленькой гостиной. Кассандра с тоской взглянула в сторону камина, где уже лежали уголь и растопка. Но в угольном ящике уже виднелось дно, и хотя теперь у нее было немного денег, все же следовало их поберечь. Она должна экономить каждый пенни. Скоро наступит лето, и светское общество, включая и графа Мертона, покинет город. Она даже не смела думать о том, что тогда будет. Но следует подготовиться к грядущим неприятностям и хоть немного скопить на будущее. Да и вечер не был холодным. Просто немного прохладным.

– Полагаю, он придет сегодня? – резко бросила Элис, склонившись над шитьем. До сих пор она не спрашивала, как Кассандра провела день.

– Придет.

Элис, словно не слыша, продолжала орудовать иголкой.

– Думаю, наилучшим для меня выходом, – сказала она наконец, – было бы ограбить дилижанс.

Не дождавшись ответа, она подняла голову, и женщины долго смотрели друг на друга, прежде чем разразиться дружным смехом. Вытерли глаза. Снова переглянулись и снова расхохотались, хотя шутка была незатейливой.

А потом они уселись поудобнее и снова воззрились друг на друга.

– Элли, – добродушно заметила Кассандра, – он порядочный человек. Я выбрала его не по этой причине и даже не из-за его внешности. Просто знала, что он богат, как Крез, и что я сумею привлечь его. Но какая-то добрая фея, или, возможно, мой ангел-хранитель, покровительствует мне. Он добр и порядочен.

Хотя в его присутствии ей не по себе. И у него голубые глаза, которые притягивают так, что она боится утонуть.

– Он не может быть порядочным, – с неожиданной сухостью отрезала Элис, забыв о смехе, – если он готов платить деньги за… ни один порядочный человек такого не сделает.

– Но он мужчина, – напомнила Касси. – А я могу соблазнить кого угодно, если пожелаю. Вчера вечером я этого пожелала. У него не было ни единого шанса, Элис. Не стоит его винить. Если хочешь, вини меня.

Однако Элис не успокоилась, хотя Кассандра умоляюще ей улыбалась.

– Кроме того, – добавила Кассандра, став серьезной и глядя на незажженные угли, – думаю, он согласился стать моим покровителем не столько из-за похоти, сколько по доброте душевной. Он не глуп, а я не слишком хорошо умею лгать. Он знает, почему я его выбрала. Собственно говоря, я этого и не скрывала. Нет смысла притворяться: он знает, что мой интерес к нему исключительно меркантильный, и согласился на мои условия из жалости ко мне.

Это унизительное признание тяжело далось Кассандре. Будь она той неотразимой куртизанкой, какой себя воображала, он принял бы ее условия лишь потому, что это давало доступ в ее спальню и возможность обладания ее телом. Но так было бы гораздо лучше.

Элис пристально уставилась на нее.

– Сейчас слишком темно, чтобы шить, – вздохнула Кассандра, – но мне не хочется зажигать свечу, пока в этом нет абсолютной необходимости.

Прошлой ночью она сожгла несколько свечей, но больше этого не повторится.

– Ты устала, Элис. День был долгим и утомительным. Почему бы тебе не пойти на кухню? Завари себе чай и возьми чашку с собой в постель.

– Не хочешь, чтобы я была здесь, когда он придет? – процедила Элис, откладывая работу. – Я и сама не желаю. Не смогу быть с ним вежливой. Доброй ночи, Касси. Жаль, что ты пошла по этой дорожке. Не стоило. Во всяком случае, ради меня.

– Ты вот уже год не получала жалованья, – напомнила Кассандра, – и при этом так много для меня сделала. Да ведь тебе и отец почти ничего не платил. Но ты осталась, хотя в то время без труда сумела бы найти себе новое место.

– Я любила тебя, – прошептала Элис.

– Я знаю.

Они вместе пошли на кухню. Мэри чистила старую плиту. Роджер лежал у очага и, не поднимая головы, постучал хвостом по полу в знак приветствия.

– Мэри, – пожурила Кассандра, – неужели ты никогда не отдыхаешь? Эта плита, должно быть, так блестит впервые со дня своего существования. Ложись спать!

– Я никогда не прекращу работать для вас, миледи, – истово ответила Мэри. – Особенно после того, что вы для меня сделали. Сначала уговорили его милость оставить меня, когда Билли уехал из дому и стало ясно, что я ношу ребенка, а потом пытались меня защитить, когда его милость…

– В таком случае делай как велено и иди спать, – перебила Кассандра. – А если услышишь стук в дверь, не вставай. Я открою сама.

– А потом забрали меня с собой, когда Билли снова пропал и нынешний хозяин выгнал меня до того, как он успел вернуться, – добавила ничуть не смутившаяся Мэри. – А по-моему, вам следовало бы позволить мне открыть дверь и увести джентльмена в мою спальню. Так будет справедливо. Он заплатит мне, а я отдам деньги вам.

– О, Мэри! – Кассандра стремительно подошла ближе и обняла ее, не обращая внимания на грязный передник и черные от сажи руки. – В жизни не слышала более благородного предложения, но тебе не стоит волноваться. Граф Мертон – добрый, порядочный человек и нравится мне. И я так давно не…впрочем, не важно. Но иногда работа может быть и удовольствием.

Щеки ее мгновенно вспыхнули. Пожалуй, не стоило ничего объяснять!

Элис допила чай и со стуком поставила чайник на стол.

– Он просто красавчик, – согласилась Мэри. – И выглядит как настоящий ангел, верно, миледи?

– Думаю, он и есть ангел. Ангел, посланный спасти всех нас. А теперь идите спать и дайте мне подготовиться к его приходу. И, Элис, не смотри на меня так, словно я готовлюсь взойти на эшафот. Он великолепен! Ну вот, я это сказала. Он великолепен, и он мой любовник, и я очень счастлива. И дело не только в деньгах. Мне он нравится, и я буду с ним счастлива. Вот увидите. После года траура, тоски и нищеты я буду счастлива с ангелом. И вы будьте счастливы за меня!

Прошлым вечером он назвал ее возмутительной особой. И о Господи, так оно и есть.

Поднимаясь наверх, обе смеялись и перешептывались.

Но не от счастья.

И все же она с некоторым удивлением поняла, что не совсем лгала. Какой-то частью сознания она почти с нетерпением ждала ночи. Как долго она была одинока… впрочем, она и сейчас одинока. Но теперь по крайней мере ее постель не будет пуста. Хотя бы сегодня ночью… и если очень повезет, еще много-много ночей в обозримом будущем.

Должен же быть просвет в той бесконечной гряде черных туч, которые так долго висели над ее головой! Конечно, должен!

Возможно, связь с графом Мертоном прогонит одиночество.

Возможно, он и есть этот просвет в сгустившихся тучах.

Она так устала от сумрака!

Пожалуйста, Господи, пусть в ее жизни будет хоть немного света!

Стивен ужинал на Кавендиш-сквер с Ванессой, Эллиотом и несколькими приглашенными гостями, среди которых была незамужняя леди, приехавшая вместе с отцом.

Нельзя сказать, чтобы его сестры были заядлыми свахами, наоборот, выражали надежду, что он женится не слишком рано и исключительно по любви. Но они были не прочь привлечь его внимание к молодым красивым девушкам, которые могли бы ему понравиться. Они тоже знали его вкусы.

Так вот, мисс Соумз и была в его вкусе: молодая, хорошенькая и стройная, а кроме того, добросердечная, энергичная и умела звонко заразительно смеяться. У нее были хорошие манеры. Она умела поддержать разговор. Считалась скромной, но не чересчур застенчивой.

Стивена усадили рядом с ней. После ужина они отправились в театр, и он снова оказался с ней в одном экипаже, а позднее – в личной ложе Эллиота. Стивену нравилось ее общество. Он надеялся, что и ей пришлась по душе его компания.

Вечер ничем не отличался от сотен подобных.

И был так не похож на сотни подобных…

Потому что не было ни единой минуты, когда бы Стивен не думал о Кассандре. И против воли с нетерпением ждал, когда снова ее увидит.

И зря. Ему следовало бы оставаться в мире, где царят мисс Соумз и леди Кристобел Фоули и им подобные. В мире друзей и чисто мужских занятий, в мире его парламентских выступлений и других обязанностей, прилагавшихся к титулу и поместьям. В мире, который стал привычным и знакомым за последние восемь лет. И этот мир ему нравился.

Леди Кассандра Паджет принадлежала другому миру. Миру, где царил мрак. И еще что-то, неодолимо манящее.

Не только обещание частого удовлетворения похоти.

Нет, несомненно, его влекло нечто другое.

Но именно этого влечения он и не хотел.

Сэр Уэсли Янг тоже был в театре. Сидел в ложе, где, кроме него, было еще семеро, включая леди, с которой он катался сегодня в парке. В этой компании царило неудержимое веселье.

Присутствие Янга не позволило Стивену сосредоточить внимание на мисс Соумз и остальных собеседниках. Он пытался представить одну из сестер в такой же ситуации, в какой оказалась леди Паджет. Например, Несси. Смог бы он проигнорировать ее при встрече в надежде, что свет не узнает об их родстве? И сумел бы после этого веселиться в театре, сознавая, что совершил подлость?

Но это немыслимо! Он всегда будет на стороне сестер, каковы бы ни были последствия! Что бы там ни твердила Касси, а на свете бывает вечная, беззаветная любовь.

И вместо того чтобы наслаждаться игрой актеров – его любимое занятие, – он видел пятилетнюю девочку, склонившуюся над новорожденным братом. Целующую его, бормочущую бессмысленные нежные слова. Часами беседующую о чем-то. Отдающую всю свою любовь, потому что ее самое было некому любить, кроме вечно отсутствовавшего отца.

Перед глазами Стивена постоянно возникала сцена у дверей дома Кассандры.

Очень домашняя, семейная сцена…

На пороге стояла молодая, худенькая, большеглазая горничная, похожая скорее на беспризорного ребенка, чем на воинственную особу, каковая по идее и должна была работать у Кассандры. По крайней мере такой ее и представлял бы Стивен, будь у него время поразмыслить на эту тему. И стеснительная розовощекая малышка с косичками. И старый пес, выглядевший так, словно успел в свое время побывать на парочке войн, но не растерял привязанности к хозяйке.

Возможно, Кассандра, отправляясь на бал Мэг в поисках покровителя, заботилась не только о себе и собственном комфорте.

Возможно, и в ее жизни есть светлые пятна, хоть и померкшие ввиду некоторых обстоятельств…

Сегодня ее дом выглядел… Почти уютным.

Покидая Мертон-Хаус пешком после приезда из театра, Стивен испытывал смешанные чувства. Он снова хотел увидеть Кассандру. Снова хотел очутиться в ее спальне. Снова хотел овладеть ею, только на этот раз с большим искусством, подарив ей истинное наслаждение.

В то же время ему было неловко лежать с Кассандрой в одной постели под крышей ее дома. Возможно, для того чтобы чувствовать себя свободно, ему следует снять уютное убежище?

Об этом он подумает завтра.

Глава 10

Кассандра сидела в темной гостиной и ждала. Она переоделась в шелковую с кружевами белую ночную сорочку, которую носила очень редко. Поверх сорочки она накинула широкий пеньюар того же цвета. Зачесала волосы назад и связала их на затылке белой лентой.

Как невеста в ожидании жениха.

Что за жалкая ирония!

И она сильно мерзла в своих прозрачных одежках.

Стивен пришел поздно. Но она и не ожидала раннего появления своего любовника. Она сидела тихо, прислушиваясь к стуку конских копыт, позвякиванию сбруи. Но стук дверного молотка застиг ее врасплох.

Стивен пришел пешком. На нем были длинный черный плащ и шелковый цилиндр, который он снял, как только увидел Кассандру. В свете уличного фонаря блеснула его улыбка. Плащ вихрился у его ног.

Он был воплощением тьмы, света и мужской силы. Дыхание Кассандры участилось, то ли от досады, то ли… Не важно.

– Кассандра, – прошептал он, – надеюсь, я не слишком опоздал?

Она не успела ответить, как Стивен вошел в переднюю, закрыл дверь и задвинул засов. Сквозняк колыхнул пламя единственной свечи в настенном бра.

– Сейчас только половина двенадцатого, – отмахнулась Кассандра. – Приятно провели вечер?

Затушив свечу, она стала подниматься по лестнице. Наверное, через неделю-другую это превратится в рутину, и притом весьма утомительную. Но сегодня сердце колотилось так, что не хватало воздуха. Кассандра действительно нервничала, как новобрачная, хотя они уже занимались этим прошлой ночью, так что сегодня все должно пройти проще.

Однако тогда все было немного иначе. Тогда она еще не была его содержанкой. И они ни о чем не договаривались. Тогда он еще не платил ей вперед…

– Да, спасибо, – ответил Стивен. – Я ужинал у Морлендов вместе с другими гостями. А потом мы поехали в театр.

А после театра он отправился к содержанке. Все, как полагается настоящему джентльмену.

Кассандра была рада, что комната Элис находится этажом выше, рядом со спальней Мэри и Белинды. Когда они приехали сюда, Кассандра хотела, чтобы Элис заняла соседнюю с ней комнату, но та заявила, что ее будет беспокоить уличный шум, а она, прожив десять лет в деревне, привыкла к тишине, и на третьем этаже ей будет спокойнее.

Потушив свечу, горевшую в коридоре, Кассандра вошла к себе. Стивен последовал за ней и закрыл дверь. Здесь тоже горела свеча, Кассандра снова повернула боковые зеркала трельяжа под таким углом, чтобы свет дробился в них, как от множества свечей.

– Хотите вина?

Кассандра подошла к стоявшему на столе подносу. Конечно, вино – это излишняя роскошь, но сегодня она может себе это позволить.

– Спасибо, – поблагодарил Стивен.

Кассандра разлила вино по бокалам и протянула ему один. Стивен еще не успел отойти от двери, он бросил плащ на спинку стула, а цилиндр положил на сиденье. На нем были черный вечерний фраке вышитым жилетом цвета слоновой кости, белая рубашка с остроконечным воротничком и галстук, завязанный искусно, но так, что узел не бросался в глаза.

Граф Мертон и не нуждался в этом. Его красота и обаяние делали лишними любые украшения.

Кассандра легонько чокнулась с ним.

– За наслаждение, – улыбнулась она.

– За взаимное наслаждение, – согласился Стивен.

Пока они пили, он смотрел ей в лицо. Даже в неверном, мерцающем свете свечи его глаза казались ярко-голубыми.

Стивен взял у Кассандры бокал и вместе со своим поставил на поднос. Повернулся и протянул ей руки.

– Пойдем, – властно приказал он.

Оказалось, что он уже стоит у кровати. Кассандра почти ожидала, что он швырнет ее на постель и приступит к делу, но вместо этого он обнял ее за талию.

– А как прошел твой вечер?

– Сидела в гостиной, наблюдая, как Элис что-то штопает. А сама пальцем о палец не ударила. Я ужасно ленива.

Она была взволнованна, хотя пыталась не показать этого и даже не признавалась самой себе. До прошлой ночи она спала с единственным мужчиной – Найджелом. В законном браке. И это не было грехом. А теперь? Они оба взрослые независимые люди. Их связь никому не причинит зла.

– Иногда, – заметил Стивен, – леность – совершенно восхитительная роскошь.

– Наверное, вы правы.

Она, в свою очередь, положила руки на его бедра. Ладони мгновенно согрелись.

Стивен вдруг притянул ее к себе, крепко прижал и поцеловал. Поцелуй был совершенно неожиданным и странно тревожным. А ведь она собиралась, как и вчера вечером, контролировать каждое свое движение. Намеревалась раздеть его медленно, лаская руками и ртом, сводя с ума от желания и похоти. Она по-прежнему собиралась это сделать, но…

Но он целовал ее.

В ней нарастала тревога. Потому что его поцелуй не был ни пылким, ни сладострастным. Он был теплым, некрепким и… нежным.

Именно этот поцелуй прорвал ее оборону.

Стивен чуть приоткрыл губы, обвел языком ее рот и стал осыпать поцелуями сомкнутые веки, виски, мягкое, чувствительное местечко за ухом, шею.

В горле внезапно засаднило от непролитых слез.

Почему?!

Она ожидала страсти. Хотела страсти.

Ведь страсть можно удерживать на чисто физическом уровне. А она хотела, чтобы их отношения были чисто физическими. Только секс, и ничего больше.

Теперь ей все легче становилось произносить это слово. Хотя бы мысленно. Она хотела безумного, неистового секса. Чего-то бессмысленного и плотского. Хотела чувствовать, что отрабатывает каждый пенни выданных ей денег.

Она вдруг поняла, что ее ладони были распластаны по его спине. И совершенно неподвижны. Ее целуют. Она не отвечает на поцелуй. Принимает. Не дает.

Она ничего не зарабатывает.

Стивен поднял голову. И не улыбнулся. Только в глазах таилось что-то напоминавшее улыбку. Кассандра прильнула к нему, теплая и расслабленная. Почти томная.

– Касс, – тихо прошептал он.

Никто раньше не называл ее так.

– Да? – выдохнула она.

И в тот же момент поняла, что испытывает… желание. Но как это могло случиться?! Стивен ничего не сделал, чтобы пробудить его!

– Я хочу тебя, – сказал он. – Не просто твое тело, но и душу. Скажи, что ты тоже меня хочешь.

Но и душу?..

Кассандра сделала все, чтобы овладеть собой. Полузакрыла глаза и ответила низким голосом:

– Ну конечно, хочу. Какая женщина может противостоять тому, в ком мужчина и ангел слились с таким эротическим великолепием?

Она осторожно улыбнулась.

Но как раз в тот момент, когда ему следовало бы возобновить поцелуи, не важно, страстные или нет, Стивен предпочел разглядывать ее лицо.

Нужно было погасить свечу.

– Я здесь не для того, чтобы сделать тебе больно, – мягко сказал он. – Я здесь, чтобы…

– Любить меня? – Она насмешливо изогнула бровь. По каким правилам играет этот человек в игру флирта и обольщения?

– Да, – кивнул Стивен. – Что-то в этом роде. Есть много видов любви, Касс, и ни один из них нельзя назвать простой похотью. Для меня чистая похоть невозможна. Особенно в наших отношениях. Да, я здесь, чтобы любить тебя.

Да что он знает о любви?!

А она?

Кассандра снова опустила ресницы и улыбнулась.

– Сними ее, – попросил он. – Пожалуйста.

Кассандра вскинула брови.

– Свою маску, – напомнил Стивен. – Когда ты со мной, в ней нет нужды. Даю слово, она тебе не понадобится.

Кассандру охватило неожиданное чувство… неожиданная боязнь того, что с ним она нуждается в этой маске больше, чем с кем-либо еще. Но он продолжал неустанно срывать маски. Рушить тщательно возведенные барьеры.

Стивен снова поцеловал ее, на этот раз крепче. Проник языком в ее рот и, не прерывая поцелуя, развязал ленту, стягивавшую ее волосы, и уронил на пол. Прижал Кассандру к груди, чуть отстранил, дернул за ленточки-завязки пеньюара, так что тонкий шелк скользнул вниз, и осторожно опустил ее на кровать.

Но сам не лег рядом. Вместо этого стал неторопливо раздеваться. Скоро фрак, жилет и рубашка легли рядом с пеньюаром и лентой. За ними последовали панталоны, чулки… При этом Стивен не пытался отвернуться от зорких глаз Кассандры.

Господи, как он красив! Чаще всего одежда скрывала недостатки людей. Его же одежда скрывала совершенство: мускулистые руки, плечи и грудь, слегка поросшие золотистыми волосками, узкую талию и бедра, тугие ягодицы, длинные стройные ноги.

Древнегреческие скульпторы, вне всякого сомнения, идеализировали моделей, с которых лепили богов. Будь одной из моделей граф Мертон, в этом не было бы необходимости.

Он одновременно походил на Бога и ангела.

Голубые, как летнее небо, глаза, золотистые волосы. Олицетворение света. Слепящего света.

– Задуй свечу, – попросила Кассандра. Потому что не могла смотреть на него, сознавая, каковы на самом деле их отношения – содержанки и покровителя. Но ведь именно этого она хотела. Именно это задумала. И все еще хочет. Но лучше ей ничего не видеть. В памяти и мыслях она хранит образы Мэри, Белинды, Элис и даже Роджера. Бедняга Роджер, который когда-то попытался защитить ее…

Она содержанка лорда Мертона, не более того.

Стивен потушил свечу и лег рядом. Кассандра повернулась к нему и протянула руки, собираясь, как и планировала, отрабатывать аванс. Но он приподнял подол ее сорочки, и Кассандра помогла ему снять ее с себя. Не успела она опомниться, как Стивен сжал ее запястья, поднял ее руки над головой, а сам наклонился и стал целовать ее, сначала в губы, потом скользнул ниже. К шее и груди. Лизнул сосок, подул на него, обдавая прохладой, так что сосок мгновенно затвердел, и стал ласкать. Прохлада сменилась жаром, и боль, которая вовсе не была болью, пронзила лоно Кассандры, внезапно налившееся тяжестью.

Губы Стивена скользнули к ее животу. Язык окунулся в пупок, и потаенные мышцы лона резко сжались.

Его свободная рука гладила ее бедра, описывая маленькие круги. Пока не оказалась у влажного жара ее естества. Его палец проник в нее и стал ласкать.

Она могла бы освободить руки. Он не сжимал ее запястья мертвой хваткой, но Кассандра этого не сделала. Безвольно лежала под его натиском, хотя слово «натиск» вряд ли было подходящим для описания того, что он делал. А она еще считала его невинным! Какая ошибка! Граф Мертон оказался очень искушенным и знал, когда ласкать ее с неторопливой нежностью, а когда пускать в ход страсть, палившую ее огнем.

Не думала она, что мужчина может так обращаться с любовницей. Ожидала грубой силы, пробужденной ее чувственными уловками. Впрочем… нет, только не с ним. Недаром считала его невинным и воображала, что он станет игрушкой в ее руках. Словно сама была опытной куртизанкой.

До чего же глупы были эти ожидания!

Стивен провел по ее груди кончиками пальцев, сжал набухший сосок. Кассандра едва не вскрикнула от боли… которая болью не была, и тут же ощутила тяжесть его тела. Стивен отпустил ее запястья и просунул ладони под ее ягодицы. Поднял голову, и Кассандра поняла, что он смотрит ей в лицо, хотя сама она едва могла разглядеть его в темноте.

– Есть любовь, Касс, – тихо сказал он, – которую мужчина испытывает к своей возлюбленной. Это больше чем похоть.

И он вошел в нее, не зная, что его слова не дали ей приготовиться к вторжению.

Он был большим, длинным и твердым… как она запомнила еще с прошлой ночи. Мышцы лона сомкнулись вокруг его плоти. И как вчера, она обвила ногами его бедра.

От него пахло чистотой. Едва уловимый аромат одеколона не маскировал менее приятные запахи, просто подчеркивал чистоту. Его волосы тоже были чистыми и мягкими. Кассандра запустила в них пальцы, а другой рукой обняла его талию.

И когда Стивен начал ритмичные движения, Кассандра прикусила губу.

На этот раз Стивен лучше владел собой. Она сразу это поняла. На этот раз на все потребуется гораздо больше времени, чем несколько жалких минут. Его выпады были неспешными и размеренными. Глубокое проникновение и отступление. Глубокое проникновение и отступление…

Кассандра ощущала влажное скольжение внутри: твердость против мягкости. Жар против жара. Чувствовала, как он входит в нее и выходит… И изнемогала от желания. Желания, распространившегося до ее внутренностей, груди и горла. Ноющая восхитительная боль, от которой хотелось плакать. Хотелось поднять ноги выше, до его талии, крепко обхватить его руками, прижать лицо к его плечу, заплакать от непонятной потребности, которую не могла назвать. Хотелось отдаться этому желанию. Раствориться в нем на один благословенный момент своей жизни. Просто сдаться.

Наверное, так бы и следовало поступить – осознала она в момент просветления. Она его содержанка. Он щедро платит за то, чтобы она ублажала его. За то, чтобы давала наслаждение ему и изображала наслаждение в ответ.

Но если она изобразит наслаждение, значит, игра обернется против нее.

Кассандра испытывала растерянность.

И сгорала от желания.

Его ладони снова скользнули под ее ягодицы.

– Касс, – прошептал Стивен, глядя на нее. – Касс…

И когда он замер и последний раз вонзился в нее, изливая горячую струю семени, Кассандра поняла, что ничего хуже он не мог сказать.

Она хотела быть для него женщиной и любовницей. Но и только. Ее душа принадлежит только ей! Она желает, чтобы две ее жизни, частная и интимная, не соприкасались. Однако он смотрел на нее в темноте и называл именем, которого не употреблял никто, кроме нее, и одним этим говорил, что знает, кто она на самом деле, и что она каким-то образом дорога ему.

Вот только ничего подобного нет и быть не может.

Потому что это всего лишь секс.

Кассандру неожиданно встревожило то обстоятельство, что по щекам струятся горячие слезы и падают на подушку. Оставалось надеяться, что глаза Стивена не привыкли к темноте и он ничего не увидит.

Все желания и потребности улеглись, сменившись сожалением, хотя Кассандра сама не знала, о чем сожалеет.

Стивен отстранился и лег рядом. Повернул Кассандру на бок и прижался всем телом, положив руку ей под голову, а другой сжал запястье.

Она слышала мерный стук его сердца. Он пригладил ей волосы и прижался губами ко лбу, чуть повыше виска. Так целуют сестру или мать.

В ушах Кассандры вдруг прозвенели его слова: «Есть любовь, которую мужчина испытывает к своей возлюбленной…»

Она не хотела его любви. Никакой. Ей нужны только деньги в обмен на то, что она дает ему.

Кассандра повторяла это снова и снова, чтобы не забыть сути их отношений.

– Расскажи о ребенке, – прошептал он.

– О ребенке? – растерялась Кассандра.

– Той девочке, что стояла сегодня в дверях и выглядывала из-за юбки твоей горничной. Она твоя?

– А… ты о Белинде? Нет. Она дочь Мэри.

– Мэри – это горничная?

– Да. Я привезла их с собой в Лондон. Не могла оставить там. Да им и идти было некуда. Мэри уволили, когда Брюс… то есть новый лорд Паджет наконец вернулся в Кармел. Кроме того, она моя подруга. И я люблю Белинду. Нам всем не помешает присутствие в нашей жизни чистоты и невинности, лорд… Стивен.

– У Мэри нет мужа? – спросил он.

– Нет. Но это не делает ее парией, – вскинулась Кассандра.

– А у тебя не было детей?

– Нет. – Кассандра закрыла глаза. – То есть да. У меня была дочь, которая умерла сразу после рождения. Прекрасное дитя. Но родилась на два месяца раньше, так и не сделала первого вдоха.

– О, Касс… – прошептал Стивен.

– Только не говори, что сожалеешь, – предупредила она. – Ты не имеешь к этому никакого отношения. Не так ли? И перед этим у меня было два выкидыша.

И возможно, еще один потом, хотя в тот раз у нее было очень сильное кровотечение почти месяц после того, как у нее произошла задержка. Трудно сказать, была ли она беременна. Впрочем, сама она знала наверняка. Ее тело не обманывало. И материнское сердце – тоже.

– Не запрещай мне говорить. Мне действительно очень жаль. Для женщины нет ничего хуже, чем потерять ребенка. Даже нерожденного. Мне очень жаль, Касс.

– А я всегда была этому рада, – резко бросила она.

Вернее, всегда твердила себе, что рада. Но сказанные вслух слова звучали совершенно иначе. И Кассандра поняла, что вовсе не была рада потерять четыре драгоценные детские души, которые могли бы стать нераздельной частью ее собственной.

О, как глупо было говорить это вслух!

– Сейчас твой голос удивительно гармонирует с маской, которую ты носишь, – заметил Стивен. – Я более чем счастлив слышать его сейчас, иначе мог бы тебе поверить. А это было бы невыносимо.

Кассандра нахмурилась и снова прикусила губу.

– Лорд Мертон, здесь, в этой комнате и этой постели, наши роли четко распределены. Я содержанка, вы покровитель. Мы всего лишь мужчина и женщина, или, если предпочитаете позолотить пилюлю, мы любовники. В чисто физическом смысле мы тела, которые делят взаимное наслаждение. Физическое наслаждение. Мы друг для друга не личности. Мы тела. Вы можете пользоваться моим телом как заблагорассудится и, видит Бог, достаточно за это платите. Но все деньги в мире не купят вам меня. Я для вас недосягаема. Потому что принадлежу себе. Я ваша служанка. Но не была и никогда не буду рабыней. И больше вы не станете задавать мне нескромных вопросов. Не станете вторгаться в мою жизнь. Если не желаете принять моих условий, я отдам вам те абсурдно большие деньги, которые вы прислали утром, и укажу вам на дверь.

Собственный голос доносился до Кассандры словно издалека. И она в ужасе слушала каждое слово. Что она мелет? Какие деньги? Она уже успела потратить часть из них! И с невероятной ясностью сознавала, что не сумеет найти в себе мужества повторить то же самое с другим мужчиной. Если он поймает ее на слове – она нищая, и всем им придется голодать и скитаться по улицам.

Стивен вынул руку из-под ее головы и отстранился так резко, что она от неожиданности перевернулась на спину. Он спустил ноги с другой стороны кровати, встал, подошел к тому месту, где оставил одежду, и принялся одеваться.

Даже не глядя в его лицо, она знала, что он сердится. Нужно сказать что-то, пока не стало слишком поздно. И кажется, уже слишком поздно. Сейчас он уйдет и не вернется. Она потеряла его лишь потому, что он обрадовался, поняв, как глупо она солгала, утверждая, будто ей лучше жить на свете без ее погибших детей.

Но она ничего не скажет. Не сможет. Покончено с игрой в обольстительницу. В сирену. Все это с самого начала было обречено на провал. Глупая идея.

Если не считать того, что другого выхода не было. Так ей казалось тогда и кажется сейчас.

Кассандра молча ждала его ухода. Когда захлопнется входная дверь, она наденет сорочку и пеньюар, спустится вниз и задвинет засов. И на этом все.

Она заварит себе чай, сядет на кухне и придумает другой план. Должен же быть выход! Возможно, леди Карлинг согласится дать ей рекомендацию, и удастся найти нанимателя, который никогда о ней не слышал.

Стивену осталось надеть только плащ и шляпу, лежавшие на стуле почти у самого порога. Но вместо этого он наклонился над туалетным столиком, и комната внезапно осветилась пламенем от трутницы, которую Стивен поднес к свече.

Слишком яркая вспышка ударила в глаза. Кассандра зажмурилась, но тут же спохватилась, что лежит совсем голая. Нужно бы натянуть одеяло, однако она предпочла не делать этого, И уставилась на Стивена со всей враждебностью и презрением, какие только могла выразить. Но он спокойно выдвинул стул из-за туалетного столика, слегка его повернул и уселся. Теперешняя сцена была зеркальным отражением вчерашней: он сидел и смотрел на лежавшую на постели Кассандру.

Что ж, пусть пялится, сколько пожелает! Больше ему ничего не остается!

– Оденься, Кассандра, – приказал он. – Только не в то, что на полу. Надень обычную одежду. Нам нужно поговорить.

Эти же слова она произнесла вчера.

В голосе не слышалось гнева. Только взгляд был чересчур пристальным.

Но ей даже в голову не пришло ослушаться.

Наверное, потому, что он обладал мягким могуществом ангелов.

Кассандра, как была голой, вышла в гардеробную и стала натягивать ту одежду, которую носила вечером. В душу закрадывался страх. Не боязнь физической боли, но…

Она по-прежнему не знала ответа. Некоторые вещи просто не поддаются определению.

Она действительно боялась его. Каким-то образом он проник в ту часть ее души, куда она никого не пускала. Даже Элис.

Однако граф Мертон уже был там.

Глава 11

Стивен тем временем думал, что ему следовало бы уйти.

Но он этого не сделал.

Не сумел.

Он ничего не знал об отношениях содержанок со своими покровителями. Впрочем, он не мог думать о ней как о содержанке, несмотря на проклятые деньги, которых требовали ее обстоятельства.

«…Здесь, в этой комнате и этой постели, наши роли четко распределены. Я содержанка, вы покровитель… мы всего лишь мужчина и женщина. Мы друг для друга не личности. Мы тела. Вы можете пользоваться моим телом, как вам заблагорассудится… но все деньги в мире не купят вам меня».

Он не хотел покупать ее. Он хотел узнать женщину, путь в постель которой был выложен деньгами. Наверное, в этом есть что-то неправильное?

Кассандра не желала, чтобы он узнал ее.

«…Я для вас недосягаема. И принадлежу себе. Яваша служанка. Но не была и никогда не буду рабыней. И больше вы не станете задавать мне нескромных вопросов. Не станете вторгаться в мою жизнь».

Конечно, она тоже мало что знала насчет обычных отношений между содержанками и покровителями. Стивен сомневался, что до прошлой ночи Кассандра спала с кем-то, кроме собственного мужа. Несмотря на старания изображать сирену, куртизанкой она не была.

А была просто отчаявшейся молодой женщиной, пытавшейся выжить. И содержать нескольких прихлебателей… хотя, возможно, несправедливо называть так людей, которые с ней жили. Бывшая гувернантка, которая гуляла с ней в парке два дня назад, возможно, слишком стара, чтобы легко найти себе место. Горничная – незамужняя мать. Никто не возьмет на работу женщину, у которой есть незаконный ребенок, особенно если она хочет оставить его у себя, а не отдать в приют.

Стивен поднялся и подошел к окну. В ожидании, пока Кассандра оденется, он раздвинул шторы и посмотрел на пустую улицу. Наверное, не слишком умно стоять в окне, когда позади него горит свеча. Соседи, живущие в доме напротив, должны знать, что здесь поселились одни женщины.

Поэтому Стивен вновь закрыл шторы и, опершись спиной о подоконник, скрестил руки на груди.

В тот же момент появилась Кассандра. Молча взглянула на него, уселась и неспешно расправила юбки светло-голубого платья. Привычная издевательская улыбка играла в уголках ее губ. Она снова связала волосы лентой. Не дождавшись, пока Стивен заговорит, она вопросительно уставилась на него.

– Прошу прощения, – выговорил Стивен, – за то, что бесцеремонно лез в вашу жизнь и причинил вам боль.

Кассандра пожала плечами:

– Вы не причинили мне боли, лорд Мертон. И насколько помню, подарили мне невероятное наслаждение. Надеюсь, что и вы остались довольны.

– Где спят ваши слуги? И ребенок? – выпалил он.

– Этажом выше. Вам нет нужды бояться, что наши крики и стоны кого-то разбудят. И они не слуги, а друзья.

Ее вряд ли можно было назвать симпатичной, когда привычная маска была на месте, а это случалось довольно часто. Пожалуй, самым лучшим для него было бы убраться отсюда, и поскорее. Деньги, посланные им вчера, помогут ей и ее друзьям немного продержаться. А потом… Впрочем, это не его дело. Но беда в том, что женщина, которая носила маску, на самом деле не существовала. А ту женщину, которая пряталась за маской, он не знал. И не знал также, понравится она ему или нет.

Она не хотела, чтобы ее узнали.

Она убила мужа.

Господи Боже, что он здесь делает?!

Но она привезла с собой стареющую гувернантку, согрешившую горничную, которая потеряла работу, и ребенка этой горничной. И решительно принялась за поиски покровителя, чтобы никто из ее подопечных не голодал.

– Это их дом, – пояснил он. – Я опозорил его, явившись сюда, чтобы осуществить нашу сделку. Посягнул на невинность бедной малышки.

Именно это мучило его с той самой минуты, как он увидел ее, розовощекую, взъерошенную и большеглазую. Воплощение невинности. Такое драгоценное воплощение. Тогда он даже подумал, что это ребенок Кассандры. И не важно, что это не так. Сама ситуация… омерзительна.

Кассандра по своей привычке медленно покачивала ногой. И молча смотрела на него, не убирая презрительной улыбки.

– Совестливый джентльмен, – вымолвила она наконец. – Какое противоречивое сочетание! Должно быть, это крайне неудобно для вас, лорд Мертон.

– Такое бывает, и довольно часто, – согласился он. – Для этого и нужна совесть. Я пытаюсь жить по ее правилам и принимаю решения, советуясь с ней.

– Так это совесть удержала вас здесь после того, как вы оделись? – осведомилась Кассандра. – Или поняли, что потеряете, если сейчас уйдете? Если последнее – вы зря волнуетесь. У вас никогда не будет недостатка в любовницах. Если первое – вы, должно быть, жалеете меня и мое несчастное окружение. Не стоит, лорд Мертон. Мы сумеем выжить без вас. Ведь наши дела – не ваша забота, верно? И вы ничем нам не обязаны.

– Верно, – ответил он, хотя вопрос был риторическим. Но не сдвинулся с места.

– Какова же ваша цель в таком случае? – продолжала Кассандра. – Хотите устроить меня в каком-то любовном гнездышке? Так поступают все джентльмены, даже женатые. Очень уютный домик, в котором вы будете навещать меня, не опасаясь посягнуть на чью-то невинность. Я же буду жить как другие работающие женщины. Здесь мой дом, там – место службы.

Она все быстрее качала ногой. Голос был тихим и издевательским.

– Так не пойдет, Кассандра.

Она громко вздохнула.

– Значит, на этом конец? Надеюсь, вы не обидитесь, если я верну не все ваши деньги. Я немного потратилась. Видите ли, я очень расточительна. Но обслуживала вас две ночи подряд и должна что-то за это получить.

Похоже, она заметила, что нервно дергает ногой, и немедленно остановилась.

Как было бы легко просто сказать: «Да, это конец». Ведь именно этого он хотел! Мог бы вернуться в Мертон-Хаус, мирно проспать остаток ночи, а утром выбросить из головы весь отвратительный эпизод. Он будет свободен от уз, которых с самого начала не хотел.

Он мог возобновить прежнюю жизнь, которая ему нравилась.

Но он не мог сказать «да».

– Кассандра, – вдруг сказал Стивен, слегка подавшись вперед. – Мы должны начать снова. Можно, мы начнем снова?

Она рассмеялась:

– Ну разумеется, лорд Мертон. Мне раздеться? Или предпочитаете все сделать за меня? Или… хотите, чтобы я легла прямо в платье?

Она прекрасно его поняла. Но по каким-то причинам решила уколоть его. «Возможно, – думал он с неожиданным болезненным прозрением, – она ненавидит себя за то, что вынуждена спать с ним. Или за то, что убила мужа и осталась безнаказанной, во всяком случае, в глазах закона».

– Оставайтесь где сидите, – велел он. – Сегодня между нами ничего уже не будет, как и в обозримом будущем. Возможна, вообще никогда.

Она скривила губы.

– Итак, предлагая начать снова, вы просите меня опять вас соблазнить? С огромным удовольствием. Никогда не говори «никогда». Я слишком хорошо это усвоила.

Стивен пересек комнату в несколько быстрых шагов. Опустился перед ней на колени и взял за руки. Кассандра растерянно уставилась на него, и маска внезапно соскользнула.

– Прекрати. Прекрати, Кассандра. Игра закончена. Игра – вот все, чем это было с самого начала. Это была не ты. И не я. Прости за то, что я сделал с тобой.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но тут же сжала губы. Попыталась принять презрительный вид, но не смогла. Он сильнее сжал ее руки.

– Кассандра, наши отношения могут быть только дружескими. И я говорю это не в фигуральном смысле. Мы должны стать друзьями. Мне необходимо помогать тебе, а тебе нужна помощь. Я буду поддерживать вас, пока вы нуждаетесь в моей поддержке. И за это ты отдашь мне свое доверие, приязнь и смиришься с моим обществом. Только не тело. Я не могу платить за твое тело. Не могу!

– Господи Боже, лорд Мертон, – вздохнула она, – должно быть, вы совсем отчаялись, если готовы платить за дружбу! Неужели ангелы так одиноки? И никто не хочет быть вашим другом.

– Касс, – попросил он, – зови меня Стивеном.

«Почему он так стремится дружить со мной?»

Вернувшаяся было улыбка мгновенно исчезла.

– Стивен, – прошептала Кассандра.

– Давай будем друзьями. Я буду навещать тебя открыто, в присутствии твоей бывшей гувернантки. Позволь мне привозить сюда сестер. Позволь сопровождать тебя во время выездов, как я сделал вчера вечером. Нам нужно узнать друг друга поближе.

. – Значит, вам не терпится узнать все мои тайны, лорд Мертон? Или сгораете от любопытства узнать все интригующие подробности убийства Найджела?

Стивен отпустил ее руки и снова встал. Отвернувшись, он провел ладонью по волосам и уставился на измятую постель, на которой они сплетались в объятиях всего полчаса назад.

– А ты убила его?

Почему он не поверил ее признанию? Почему не сжался от ужаса и не сбежал от нее как можно дальше?

– Убила, – не колеблясь, ответила Кассандра. – И вы не заставите меня это отрицать. Не заставите изобрести вовремя подвернувшегося незнакомца, бродягу, который без всяких причин, только по своей подлой натуре, забрался в библиотеку через окно, убил моего мужа и убрался восвояси, не прихватив ничего ценного. Я ненавидела его, желала ему смерти, хотела освободиться. Ну, что теперь? Вы действительно хотите быть моим другом?

Почему он все-таки не до конца ей верил? Потому что подобные вещи просто невозможны? Но лорд Паджет погиб от пули.

Стивен попытался представить Кассандру с пистолетом в руке и, преисполненный отвращения, на секунду закрыл глаза.

Может, он спятил? Или так увлечен ею? Разумеется, нет. Ну конечно, нет. Значит, он безумен.

– Да, – вздохнул он. – Хочу.

– Весь свет поверит, что вы ухаживаете за мной, и тогда, боюсь, ваши ангельские крылья почернеют, лорд Мертон. Скоро вас перестанут замечать друзья и знакомые. Или вы станете всеобщим посмешищем. Все посчитают, что я вас одурачила. Что вы невероятно глупы. Что за моей красотой не видите преступной натуры. Я красива. И говорю это без малейшего тщеславия. Потому что знаю, как смотрят на меня люди: женщины с завистью, мужчины – с восхищением и желанием. Женщины отвернутся от вас с разочарованием и презрением. Мужчины станут смотреть на вас с завистью и пренебрежением.

– Я не могу строить свою жизнь по указаниям окружающих. Я живу так, как считаю нужным, – отрезал Стивен. – Полагаю, есть причина, по которой ты заметила меня в Гайд-парке несколько дней назад и почему я заметил тебя. Не просто потому, что ты искала покровителя, а я увлекся твоей красотой, особенно если учесть, что ты была под густой вуалью. Ты могла заметить десяток других мужчин. Я – десяток других женщин. И есть причина, по которой мы снова встретились на балу Мэг. И нам предназначено судьбой не просто лечь в постель, а потом с горечью расстаться. Я верю в предзнаменования.

– Значит, это судьба? Встретиться и, возможно, влюбиться? А потом пожениться и жить долго и счастливо?

– Мы сами создаем свою судьбу. Но некоторые вещи случаются не просто так. Я в этом убежден. Мы недаром встретились, Кассандра. И можем попытаться понять эту причину, если захотим. А можем не захотеть. Никакое следствие не может быть предопределенным.

– Только причина? – съязвила она.

– Именно, – подтвердил Стивен. – Впрочем, я не философ. Давай начнем сначала, Кассандра. Давай дадим нам шанс стать друзьями. Позволь мне лучше узнать тебя. Постарайся лучше узнать меня. Может, я этого стою.

– А может, и нет, – усмехнулась Кассандра.

– А может, и нет.

Кассандра со вздохом посмотрела ему в глаза, давая понять, что перестала притворяться. Она выглядела просто беззащитной… и поразительно прекрасной.

Убийца? Невозможно. Но как выглядят убийцы?

. – Мне следовало бы с первой встречи понять, что от вас будут одни неприятности. Но почему-то посчитала опасным вашего друга. Решила, что не смогу им управлять. Того самого, что похож на дьявола. Мистера Хакстебла.

– Кона? – удивился Стивен. – Он мой кузен. Вовсе не злой человек.

– Я думала, с ангелами будет легче, и поэтому выбрала вас, – посетовала Кассандра.

– Но я вовсе не ангел! – запротестовал Стивен.

– Поверьте, так оно и есть. И в этом вся беда, – покачала головой Кассандра.

Стивен неожиданно улыбнулся. Ее глаза на секунду блеснули. И он подумал, что она сейчас улыбнется в ответ. Но этого не произошло.

– Позволь приехать к тебе завтра днем… вернее, уже сегодня. С официальным визитом. К тебе и твоей бывшей гувернантке. Прости. Я забыл, как ее зовут.

– Элис Хейтор.

– Позволь нанести визит тебе и мисс Хейтор, – попросил Стивен.

Кассандра снова принялась качать ногой.

– Элис знает, – обронила она.

– И конечно, считает меня олицетворением дьявола? Посмотрим, сумею ли я очаровать ее настолько, что она изменит мнение обо мне!

– Она также знает, – продолжала Кассандра, – что во всем виновата я. Что это я обольстила тебя.

– Этого она знать не может, – запротестовал Стивен, – потому что все неправда. Ты заинтересовалась мной, я увлекся тобой. Ты прекрасна. И желанна. Я заслужил неодобрение мисс Хейтор. Потому что принял неверное решение, касающееся нас обоих. Позволь мне попытаться завоевать ее уважение.

Кассандра тяжко вздохнула:

– Вы так просто не уйдете, верно? То есть вас ничем не прогонишь?

Они уставились друг на друга.

– Уйду. Если вы прикажете мне убраться и держаться подальше от этого дома. Вернее, если это скажет настоящая леди Паджет. Вы хотите избавиться от меня, Кассандра? Хотите, чтобы отныне и вовеки меня не было в вашей жизни?

Кассандра молча прикрыла глаза.

– Хочу, – выговорила она наконец, – но не могу сказать это с открытыми глазами. Стивен, ну почему я вас встретила?

– Не знаю. Предлагаю поискать ответ вместе.

– Вы об этом пожалеете.

– Возможно, – кивнул он.

– Я уже об этом жалею.

– Завтра днем? – упрямо спросил он.

– Ну хорошо, хорошо! – Она открыла глаза и снова взглянула на него. – Приезжайте, если пожелаете.

Он вскинул брови.

– Приезжайте, – повторила Кассандра. – И я попрошу Мэри не бросать пауков в вашу чашку с чаем.

Стивен усмехнулся.

– А теперь идите. Мне в отличие от вас нужно хоть немного отдохнуть.

Он подошел к стулу, на котором оставил плащ и цилиндр, и только потом обернулся. Кассандра уже успела встать.

– Доброй ночи, Кассандра, – пожелал он.

– Доброй ночи, Стивен.

Стивен отправился домой, гадая, во что впутался на этот раз. За последние два дня его жизнь перевернулась вверх дном.

Неужели судьба действительно сулила им встретиться? По какой причине… если не считать того, что он должен спасти Кассандру и ее друзей от голода и нищеты?!

Но причина пока еще неизвестна. Невидимая рука дарит им какие-то события, какие-то моменты. Однако эта рука не имеет прав и власти диктовать, какова должна быть реакция на эти события и факты. Сам человек должен решить, брать их в расчет или нет.

Утро выдалось дождливым, а к полудню небо прояснилось, засияло солнце, дороги и тротуары просохли.

– Идеальный день для прогулки, – заявила Элис, подходя к окну гостиной, чтобы собственными глазами увидеть, насколько она права. – Мы обещали себе пройтись в Грин-парке, Касси. Там будет меньше народа, чем в Гайд-парке.

– Когда ты пришла к обеду, – напомнила Кассандра, – клялась, что если сделаешь хотя бы еще один шаг, твои ноги наверняка отвалятся.

Элис провела все утро в поисках агентств, которые не обошла вчера, и навещая те, в которых оставила свое имя, в надежде, что подвернулась какая-то работа.

Насчет ног она сказала перед тем, как Кассандра наконец набралась мужества небрежно упомянуть, что граф Мертон обещал сегодня нанести официальный визит и выпить с ними чаю.

– Поразительно, как скромный обед, чашка чаю и небольшой отдых могут восстанавливать силы! – жизнерадостно воскликнула Элис. – Я снова рвусь из дома и на этот раз даже не промокну.

– Я обещала быть здесь, когда он приедет, Элис, – возразила Кассандра. – Невежливо уходить, если ожидаешь гостей. А ты учила меня никогда не оскорблять людей. Кроме того…

– Что именно? – буркнула Элис, с хмурым видом отворачиваясь от окна.

На коленях Кассандры не было шитья: последнее время она ни на чем не могла сосредоточиться. Поэтому ей не на что было бросить взгляд. Разве только на бывшую гувернантку.

– Думаю, Элли, наша связь… закончилась, – призналась она. – Вернее, так оно и есть. Он находит ее омерзительной в основном потому, что Белинда живет здесь. Он сказал что-то насчет посягательства на невинность. Думаю, он настоящий ангел. А я сбила ангела с пути истинного. Он терзается угрызениями совести. И хочет загладить свою вину. Желает начать сначала и уверен, что мы станем друзьями. Слышала ли ты когда-нибудь что-то более абсурдное? Но он сказал, что будет по-прежнему платить мне, а я не знаю, как заставить себя сказать «нет», хотя, конечно, следовало бы. Не могу же я брать деньги за дружбу, верно?

– Идем гулять, – повторила Элис. – Давай, пока еще не слишком поздно. Надевай шляпку, Касси. Переодеваться ни к чему.

Кассандра покачала головой и стала разглядывать ногти. Сегодня она надела платье из узорчатого муслина. Красивая одежда – все, что у нее осталось. Найджел всегда настаивал, чтобы она хорошо одевалась.

– Не желаю вообще его видеть, – отрезала Элис, – не говоря уже о том, чтобы сидеть и пить с ним чай! Мне он не нравится, Касси, и совсем не обязательно встречаться с ним, чтобы это понять. Он больно ранил тебя.

– Вовсе нет! – Кассандра подняла на нее встревоженный взгляд. – Скорее уж наоборот. Он не сделал мне больно. Он… красив, Элли.

Красив и никак не дает ей покоя. Все утро и всю прошлую ночь после его ухода она думала о его ласках и тех желаниях, которые он в ней вызвал. И о той боли, которая не была настоящей болью, а была только пробуждением чувственности. До этой ночи она никогда не испытывала чувственного желания. И даже не знала, что женщины могут ощущать нечто подобное. И все утро она думала об их беседе. О том, что он был убежден, что их встреча в Гайд-парке состоялась не зря. И о том, что была причина, по которой они увиделись на балу у Мэг.

«Я верю в причины и следствия…»

Если для всего есть причина, почему она вышла за Найджела?!

«Некоторые вещи случаются не просто так. Я в этом убежден. Мы недаром встретились, Кассандра. И можем попытаться понять эту причину, если захотим. А можем не захотеть. Никакое следствие не может быть предопределенным».

Он считает, что судьба и свободная воля могут существовать бок о бок. Как это мудро!

«Давай начнем сначала, Кассандра. Дадим нам шанс стать друзьями. Позволь узнать тебя. Постарайся лучше узнать меня. Может, я этого стою».

Разве он не считал, что достаточно знает о ней? Она дважды сказала ему, что убила Найджела. Что еще нужно знать о человеке, признавшемся в таком преступлении?

«Может, я этого стою?»

– Может, он стоит того, чтобы узнать его получше? – сказала Кассандра вслух.

– После того, что он с тобой сделал?

Элис вернулась на свое место и села на стул.

– И не говори мне, что соблазнила его! У тебя были причины сделать это, хотя, Богу известно, я с самого начала всячески протестовала против этого! Но о чем он думал, позволяя соблазнить себя? Если ему так нужна женщина, почему бы не жениться? Для этого и существуют жены!

Кассандра уставилась на нее и весело улыбнулась, впервые за весь день.

– Ну…

Щеки Элис порозовели.

– Не пойми меня неверно, Касси. Женщины годны не только для постели, и я пыталась вбить в тебя это с самого детства. Я по-прежнему считаю, что мы должны пойти в Грин-парк. А вдруг завтра с утра снова зарядит дождь? И это мне следовало бы найти какой-то источник доходов. И я найду. Сегодня утром я купила газету. Конечно, это ужасная расточительность, но там есть несколько объявлений о работе, и я собираюсь сама пойти к возможным нанимателям. Правда, некоторые совсем мне не подходят, но есть весьма неплохие предложения. Вряд ли женщина сорока двух лет уже совсем ни на что не годится! Я отказываюсь этому верить.

Кассандра улыбнулась, однако тут же заметила, что глаза Элис полны слез.

– Касси, – снова сказала она, – это я должна заботиться о всех вас. Ты знаешь это не хуже меня.

– Но ты всегда заботилась обо мне, Элис. Всегда, – прошептала Кассандра.

Элис промокнула глаза платочком.

– Для тебя очень важно принять графа Мертона? – вдруг спросила она.

– Да, – кивнула Кассандра. – И он очень просил, чтобы ты присутствовала в качестве дуэньи.

Элис издала грубый звук: нечто вроде презрительного фырканья.

– Должно быть, я не раз произносила при тебе поговорку о том, что бесполезно запирать конюшню, когда лошадь сбежала.

Идти гулять было уже поздно, даже если бы Кассандра согласилась. У крыльца остановился экипаж. Кассандра отчетливо слышала это с того места, где сидела.

Их визитер прибыл.

Глава 12

Стивен заехал к леди Кэтрин Монтфорд поздним утром, после заседания в палате лордов. Он хотел попросить сестру сопровождать его к Кассандре. Но оказалось, что у нее гостит Мэг, которая привезла с собой Тоби и Салли, чтобы поиграть с Хэлом в детской, так что он попросил обеих поехать с ним.

– Я хотела расспросить тебя насчет вчерашнего дня и твоей прогулки в парке, – заметила Мэг. – Ты решил ввести леди Паджет в общество? Очень мило с твоей стороны. Она не слишком симпатичная особа, не находишь? Выражение ее лица наводит на мысль о том, что она презирает окружающих и считает себя выше остальных. Понимаю, что таков ее способ защищаться, раз уж она очутилась в весьма нелегкой ситуации, но все равно ее манеры не допускают слишком уж тесного сближения.

– Я пообещал ей приехать сегодня днем и не хотел этого делать в одиночку.

– Да уж, лишние сплетни ей ни к чему, – согласилась Кейт. – И ты, Мэг, совершенно права относительно ее манер. Хотя, окажись я одна в Лондоне, где все уверены, что я зарубила мужа топором, наверное, вела бы себя точно так же. Конечно, если бы набралась храбрости появиться в обществе. По-моему, она достойна восхищения. И я буду рада поехать с тобой, Стивен. Хэл сейчас заснет после столь оживленного утра, а Джаспер собирался на скачки.

– И Дункан тоже, – добавила Мэг. – Они договорились ехать вместе. Так что я – с вами.

Все прошло легче, чем ожидал Стивен. Никто не задавал щекотливых вопросов. Сестры, очевидно, не подозревали, что его гложет совесть. Теперь он мог спокойно появиться в доме Кассандры. Он прибыл днем, так что все соседи видели его экипаж. Мало того, он помог спуститься двум вполне респектабельным дамам, а сопровождавший их лакей постучал молотком в дверь.

Несколько минут спустя они уже сидели в гостиной и вели светскую беседу с Кассандрой, разливавшей чай. И с мисс Хейтор, которую Стивен сразу узнал. Она сидела, выпрямившись, как тростинка, чопорно поджав губы, хотя ее лицо можно было назвать довольно приятным.

И чопорный вид был вполне понятен. Стивену оставалось надеяться, что он не проиграет затеянную партию и что мисс Хейтор не обмолвится его сестрам о его истинных отношениях с Кассандрой. Впрочем, это маловероятно. Ясно, что она настоящая леди.

Он прилагал все усилия, чтобы очаровать ее, и обращался исключительно к ней, пока остальные женщины переговаривались между собой.

Но при этом он остро ощущал присутствие Кассандры, которая без труда играла роль хозяйки, хотя на лице опять появилось то слегка пренебрежительное выражение, о котором говорила Мэг. Жаль, что она никак не может расслабиться и быть собой. Он так хотел, чтобы она понравилась сестрам, словно действительно ухаживал за Кассандрой и добивался одобрения окружающих.

Сегодня на ней было платье из сероватого муслина, которое выглядело бы убого на любой другой женщине. Однако она в нем была неотразима. Пастельный цвет подчеркивал ее фигуру и привлекал внимание к ярким волосам.

Она казалась на редкость элегантной. Настоящая леди, с которой не может произойти ничего страшного.

И тут случилось нечто, мгновенно изменившее атмосферу, хотя Кассандра поначалу досадливо поморщилась.

Дверь гостиной неожиданно отворилась, и лохматый пес со свалявшейся шерстью, хромая и высунув язык, подковылял к хозяйке.

– О Господи, – пробормотала Кассандра, вставая, – замок опять не защелкнулся. Прошу меня простить. Я немедленно его уведу.

– Лучше я, Касси, – вызвалась мисс Хейтор, вставая.

– Но зачем? – удивилась Кейт. – Он такой душка! Пожалуйста, разрешите песику остаться… конечно, если ему позволено заходить в гостиную.

– Роджер при каждой возможности старается не отходить от Кассандры, – пояснила мисс Хейтор, снова садясь. – Он считает, что весь дом принадлежит ему и что он здесь хозяин и господин. И обычно так и есть. – Она впервые улыбнулась. И даже усмехнулась в ответ на улыбку Кэтрин.

Кассандра тоже села. Стивен, наблюдавший за ней, заметил, как смягчилось ее лицо, и ощутил толчок в сердце, правда, такой короткий и слабый, что даже не смог распознать, что с ним творится.

– Роджер! – воскликнул он, когда пес проходил мимо, и протянул руку, чтобы почесать его за ухом. – У вас выдающееся имя, сэр.

Пес остановился, положил голову на колени Стивена и скорбно уставился на него единственным глазом. На другом глазу белело бельмо.

– Ты либо очень несчастный пес, – продолжал Стивен, – из тех, кто непрерывно попадает в беду, либо большой везунчик, которому удалось выжить в катастрофе.

– Последнее верно, – коротко сказала Кассандра.

– О, как это ужасно, леди Паджет! – вмешалась Мэг. – Животные в моем доме появились лишь в последние годы: старший сын принес целый выводок щенят, поскольку больше не мог бегать в конюшню каждый раз, когда хотел их видеть. И конечно, их мамашу тоже пришлось взять, хотя она не была приучена к дому. Но я знаю, как быстро животные становятся членами семьи!

– Думаю, – выдохнула Кассандра, не сводя глаз с Роджера, – какая-то часть меня умерла бы вместе с ним, если бы ему так и не удалось оправиться от ран. Но он победил смерть. Я сделала все, чтобы он остался жив.

Она мельком взглянула на Стивена и отвернулась. Никто не расспрашивал о подробностях несчастного случая, а сама она ничего не рассказала.

– Лорд Мертон, сейчас у вас вся одежда будет в шерсти, – всполошилась мисс Хейтор.

Стивен улыбнулся:

– Представляю, как расстроится мой камердинер! Но он вычистит все до последней шерстинки. Время от времени камердинеру непременно нужно давать повод поворчать. Тогда он чувствует себя необходимым и наслаждается своей работой.

Мисс Хейтор едва не улыбнулась в ответ. Но вспомнила, что еще не простила его… а может, и вообще не простит.

Никто и не подумал пересечь комнату и захлопнуть дверь. И поэтому вскоре на пороге появилась розовощекая малышка с вьющимися волосами. Завидев собаку, девочка вошла в комнату. На ней было розовое платьице, полинявшее от частых стирок, но безупречно чистое и отглаженное.

– Собачка! – радостно засмеялась она, подходя ближе.

Однако Роджер и не думал двинуться с места, тем более что ласковые руки гладили его и чесали за ухом. Поэтому он лениво гавкнул в знак приветствия и приоткрыл глаз, когда она зарылась пальцами в шерсть на его спине и чмокнула в нос.

– О Господи! – снова смутилась Кассандра. – Прошу меня простить. Я немедленно…

Но девочка, похоже, только сейчас заметила, что в комнате полно народа, а заодно и соломенную, украшенную цветами шляпку одной издам. Отступив от Роджера и Стивена, она показала пальцем на шляпку Мэг:

– Красивая!

– Ты так считаешь? Спасибо, – кивнула Мэг. – А у тебя очень милые локоны. Может, отдашь мне один? Я отрежу его ножницами, спрячу в ридикюль, заберу домой и наклею себе на голову. Как по-твоему, мне пойдет?

Малышка весело хихикнула:

– Не-е-ет! Будет ужасно смешно!

– Наверное, ты права, – вздохнула Мэг. – Тогда оставим его на твоей голове, где он так прелестно смотрится.

Белинда подняла ножку и подхватила ее под коленкой.

– А у меня туфли новые! – объявила она.

Мэг полюбовалась обновкой.

– Очень мило, – объявила она.

– А старые уже малы. Потому что теперь я большая девочка!

– О, это сразу видно! – воскликнула Мэг. – Понятно, что старые туфли были ужасно малы. Хочешь посидеть у меня на коленях?

Кассандра снова села и переглянулась с мисс Хейтор. Однако им нечего было волноваться. Пусть правила этикета вряд ли дозволяли пускать в гостиную лохматого искалеченного пса и дочку горничной, пока хозяева развлекали благородных гостей из высшего света, но, очевидно, эти благородные гости были очарованы. Здесь, понял Стивен, детям и домашним животным позволялось бродить где угодно. Это настоящий дом. Он почувствовал это сразу, еще с порога. Сегодня же был в этом убежден.

Значит, Кассандра не жила в постоянной тоске и непроглядном мраке. Даже сейчас она смотрела на ребенка с невероятной нежностью.

– У меня есть маленький мальчик, – рассказала Мэг, усадив ребенка на колени, – но он старше тебя, И девочка тоже, но она младше. И еще один мальчик, только он совсем крохотный.

– А как их зовут? – спросила Белинда.

– Тобиас, хотя мы зовем его Тоби, и Сара, которую мы зовем Салли. И Александр, иначе говоря, Алекс. А тебя как зовут?

– Белинда. А какое мне дадите имя?

– Хм… давай посмотрим. – Мэг притворилась, что задумалась. – Белла? У меня есть племянница Белла, сокращенное от Изабеллы. Линди? Линда? Лин? Нет, все это звучит не так мило, как Белинда, не считаешь? Думаю, твое имя идеально тебе подходит.

Роджер устроился на полу у сапог Стивена. Кейт что-то тихо говорила мисс Хейтор. Стивен улыбался Кассандре, которая кусала губы, чтобы скрыть ответную улыбку.

Он рад, что пришел. И рад, что сестры приехали с ним. И рад тому, что на двери испорченный замок. Все это гораздо лучше, чем прошлая ночь, несмотря на чувственные наслаждения, которые она ему подарила. Это новое и прекрасное начало для них обоих. Кассандра увидела лучших представителей его семьи, а он увидел лучших представителей ее семейства.

Он действительно этого хотел?

Но прежде чем он успел найти ответ и снова присоединиться к беседе, в дверь постучали, и в образовавшуюся щель просунулось испуганное личико тощей горничной.

– О, миледи, – выдохнула она, – простите меня! Я снимала белье с веревки, а Белинда и Роджер вошли в дом. Я думала, что они на кухне, а когда не смогла их нигде найти, пришла сюда. Белинда! – позвала она громким настойчивым шепотом. – Немедленно иди сюда. И забери с собой собаку! Мне очень жаль, миледи.

– Не волнуйся, Мэри. Все это время они развлекали наших гостей, – рассмеялась наконец Кассандра. – И Белинда показала свои новые туфельки.

– Мы с Белиндой успели подружиться, – сообщила Мэг. – Пожалуйста, не ругайте ее. Она пришла сюда, потому что искала собаку. Такая чудесная девочка! Я счастлива с ней познакомиться.

– А Роджер все это время грел мне ноги, – добавил Стивен, улыбаясь горничной.

Белинда соскользнула с коленей Мэг и обняла Роджера за шею. Тот медленно встал и похромал к выходу. Мэри плотно закрыла дверь и, очевидно, нажала на нее плечом, потому что Стивен услышал щелчок.

– Как неудобно, – посетовала мисс Хейтор. – Вы, леди, конечно, не привыкли общаться с детьми слуг и домашними псами.

Мэг рассмеялась.

– О, тут вы ошибаетесь! – воскликнула она и стала рассказывать о годах, проведенных в Токбридже. – Когда проводишь много лет в маленькой деревушке, мисс Хейтор, поневоле привыкаешь общаться с людьми любого положения. Я считаю, что в этом отношении нам повезло.

– Иногда мне недостает той жизни, – призналась Кейт. – Тогда я обучала младших ребятишек в деревенской школе. Мы часто танцевали на разных праздниках, которые устраивались для всех. Не только для дворянства. Мэг совершенно права. Это было чудесное время. Конечно, никто из нас не жалуется на фортуну, одарившую Стивена богатством и титулом.

– И меньше всех я, – кивнул Стивен. – В моем положении есть немало преимуществ. Конечно, обязанностей тоже много, но я получил возможность делать добро.

Говоря это, он смотрел на мисс Хейтор. Наверное, зря он сейчас сказал это, она наверняка подумает, что его положение дает также сотни возможностей причинить зло.

Но он улыбнулся ей, и ему показалось, что за последние полчаса она немного оттаяла.

Настала пора уходить. Стивен уже видел, что Мэг готовится встать. Однако в этот момент в парадную дверь постучали, и все повернули головы в сторону двери гостиной, словно могли сквозь нее увидеть гостя.

Дверная ручка медленно повернулась. Это снова пришла Мэри.

– Мистер Голдинг, миледи, – объявила она. – С визитом к мисс Хейтор.

Мисс Хейтор, залившись краской, вскочила.

– О, Мэри! – воскликнула она. – Вы должны были вызвать меня в другую комнату. Я сама выйду…

Поздно. Джентльмен протиснулся мимо Мэри и страшно смутился, увидев, что комната занята. Он моментально остановился и отвесил поклон.

Кассандра встала и поспешила к нему, протягивая руки. Лицо ее сияло.

– Мистер Голдинг! Сколько лет, сколько зим! Уверена, что узнала бы вас повсюду.

Мистер Голдинг был маленьким, тощим, жилистым коротышкой средних лет с невыразительной внешностью. На лбу красовались залысины, виски поседели, а волосы на макушке поредели. На носу сидели очки в проволочной оправе.

– Малышка Касси! – воскликнул он с восторженным видом, сжимая ее руки. – А вот я не узнал бы вас… разве что только по волосам. Теперь вы леди Паджет, не так ли? Мисс Хейтор все рассказала во время вчерашней встречи. Сожалею о кончине вашего мужа.

– Спасибо, – кивнула Кассандра, оборачиваясь, чтобы представить его гостям. Сейчас ее прекрасное лицо светилось счастьем. Она объявила, что это бывший наставник ее брата, хотя сейчас служит секретарем министра.

– Я пришел засвидетельствовать свое почтение мисс Хейтор, – пояснил Голдинг, перезнакомившись со всеми, – и не собирался вам мешать, леди Паджет.

– О, ничего страшного. Садитесь, выпейте с нами чаю, – предложила Кассандра.

Но он не сел, явно чувствуя себя неловко в такой компании.

– Я всего лишь хотел узнать, не захочет ли мисс Хейтор поехать со мной на прогулку завтра в Ричмонд-парк? Может, мы устроим пикник? – Он бросил умоляющий взгляд в сторону мисс Хейтор.

– Мы вдвоем? – переспросила она, краснея еще гуще. Глаза ее блестели.

Стивен решил, что она настоящая красавица. Должно быть, в свое время считалась хорошенькой девушкой.

– Полагаю, это не совсем прилично, – пробормотал мистер Голдинг, вертя шляпу в руках с таким видом, словно был бы рад увидеть пропасть, разверзшуюся у его ног. – Но я не знаю, кого еще просить сопровождать нас. Я…

Начало нуждается в середине, прежде чем наступит конец. Стивен подумал, что так должно быть и в разворачивающемся романе между двумя немолодыми людьми, когда-то служившими гувернанткой и наставником в одном доме, и в его новых отношениях с Кассандрой. Новой дружбе с ней. И эти отношения могут к чему-то привести. Или не могут? Ему еще предстоит это узнать.

– Если не слишком возражаете, – сказал он Голдингу, – и если у леди Паджет нет планов на завтрашний день, мы могли бы отправиться на пикник вчетвером. Так будут соблюдены все приличия.

– Очень любезно с вашей стороны, милорд, – пролепетал мистер Голдинг, – но не хотелось бы вас обременять.

– О, вы ничуть меня не обремените, – заверил Стивен. – Жаль, что мне самому не пришло в голову ничего подобного. Теперь, Голдинг, нам необходимы две дамы.

Он перевел испытующий взгляд с Кассандры на мисс Хейтор и обратно.

– Мне следовало бы спросить сначала вас, мисс Хейтор. Не возражаете ли вы против моего присутствия?

Он бессовестно улыбнулся ей самой чарующей улыбкой, хотя уже видел по ее глазам, как сильно она желает поехать на прогулку.

– Вы совершенно правы, лорд Мертон, – строго сказала Элис. – Если Касси поедет со мной, мы можем быть чем-то вроде дуэний друг для друга. Я присмотрю, чтобы она не попала в беду. Мистер Голдинг, я буду рада поехать.

Все вопросительно уставились на Кассандру.

– Похоже, – бросила она, не глядя на Стивена, – завтра мы едем на пикник.

– Превосходно, – объявил Голдинг, потирая руки, хотя по-прежнему выглядел ужасно сконфуженным. – Завтра, в два часа дня, я заеду за вами в кебе.

– Возможно, Голдинг, – вмешался Стивен, – если вы собираетесь захватить с собой еду, я приведу экипаж?

– Вы очень любезны, милорд, – снова пробормотал Голдинг и с поклоном удалился.

– Нам тоже пора, – сказала Мэг, вставая. – Спасибо за чай и за гостеприимство, леди Паджет. Очень приятно было познакомиться, мисс Хейтор.

– Моя сестра права, – поддакнула Кейт. – Правда, я хотела поделиться с вами историями из школьной жизни, мисс Хейтор, но времени не нашлось. Надеюсь, в следующий раз это мне удастся.

– С нетерпением жду завтрашнего дня, мадам, – с поклоном добавил Стивен, прежде чем последовать за Кассандрой и сестрами.

Он дождался, пока Мэг и Кейт направятся к ожидавшей карете, а сам задержался в передней.

– Я всегда питал слабость к пикникам. Свежий воздух! Еда и вино! Трава, деревья и цветы. Приятная компания. Превосходное сочетание, вам не кажется?

– Компания может оказаться не слишком приятной, – предупредила Кассандра.

Стивен рассмеялся:

– Уверен, что Голдинг мне понравится.

Она слегка усмехнулась, поняв, что он намеренно отказывается ее понимать.

– Я имела в виду себя. Должна сказать, что я не хочу ехать и что эти новые… отношения, о которых вы говорили прошлой ночью, обречены на неудачу. Мы не можем быть друзьями, Стивен, если раньше я была вашей содержанкой.

– Значит, любовники не могут быть друзьями? – удивился он.

Кассандра не ответила.

– Но мне нужно загладить содеянное, – объяснил он. – Вместо того чтобы привнести в вашу жизнь немного радости, я сделал нечто совершенно противоположное. Касс, позвольте мне загладить вину.

– Я не хочу…

– Мы все хотим радости, – перебил Стивен. – Мы все в ней нуждаемся. Поверьте мне, Касс.

Она просто смотрела на него. Зеленые глаза были почти прозрачными и светились.

– Скажите, что вы тоже ждете этого пикника, – попросил он.

– О, так и быть, – кивнула она. – Если мое согласие вас утешит, я скажу, что сегодня нетерпение не даст мне уснуть. И я всю ночь буду молиться о хорошей погоде.

Он улыбнулся и погладил ее по щеке, прежде чем поспешить на крыльцо и сесть в экипаж напротив сестер.

– О, Стивен, – пожаловалась Кейт, когда дверца закрылась и экипаж тронулся. – Совершенно не понимаю, что произошло сегодня утром. А может, предпочитаю не понимать. Конечно, ни у кого из нас не было гладкой дороги к счастью и браку, верно ведь?

– Но эта ухабистая дорога привела троих из нас к счастью, – тихо напомнила Мэг. – Может, гладкая дорога не помогает? Может, нам следует желать для Стивена ухабистой?

Но она не улыбалась. И не выглядела такой уж счастливой. Как, впрочем, и Кейт. Стивен не спросил, что они имеют в виду: все было слишком очевидным.

Но они ошибались.

Он просто пытался исправить причиненное им зло.

Он просто пытался привнести в жизнь Кассандры немного света, чтобы его совесть наконец успокоилась.

До дома Кейт все ехали в молчании.

Глава 13

Все следующее утро Кассандра провела на Оксфорд-стрит. Но делала покупки не для себя. Попросила у Мэри разрешения взять Белинду с собой, чтобы купить ей летнюю шляпку взамен того уродства, которое когда-то принадлежало мальчику, работавшему на конюшне. Она не предложила купить малышке новую одежду. С Мэри нужно быть крайне осторожной. Она очень горда. И очень оберегала обожаемую дочь.

В первой же лавке им удалось купить хорошенькую голубую матерчатую шляпку с накрахмаленными полями и воланом, защищавшим от солнца плечи и шею девчушки. Шляпка завязывалась под подбородком яркими желтыми лентами, прикрепленными к тулье букетиками крохотных искусственных лютиков и васильков.

От такого великолепия Белинда потеряла дар речи и, когда они выходили на улицу, повернулась, чтобы полюбоваться своим отражением в зеркале.

Они неторопливо пошли по тротуару, держась за руки, пока не остановились у магазина игрушек. Скоро нос Белинды уже был плотно прижат к стеклу, но малышка ничего не просила. Не выказывала видимого волнения или ожидания того, что какая-то игрушка в магазине может принадлежать ей. Ничего не требовала. Просто забыла обо всем.

Кассандра почти с нежностью наблюдала за девочкой. Белинда была счастлива уже одной возможностью постоять у витрины и посмотреть на сказочный мир игрушек. Удивительно нетребовательный ребенок!

Но тут она сообразила, что Белинда рассматривает не все игрушки, а только одну: куклу. Не самую большую. Не самую красивую. Скорее наоборот. Это был фарфоровый младенец в простенькой ситцевой ночной сорочке, лежавший на белой шерстяной шали. Не отрывая глаз от витрины, Белинда подняла руку и медленно пошевелила пальцами.

Кассандра сморгнула слезы. Насколько она знала, у Белинды не было игрушек.

– Мне кажется, этот малыш нуждается в маме, – заметила она.

– Малыш…

Белинда прижала ладонь к стеклу.

– Хочешь подержать его? – спросила Кассандра. Девочка повернула голову и уставилась на нее большими серьезными глазами, а затем медленно кивнула.

– Тогда пойдем, – велела Кассандра и, взяв девочку за руку, вошла в лавку.

Глупая расточительность! Отныне она не содержанка лорда Мертона. И уже успела потратить часть денег, купив девочке шляпку. Но еда, одежда и крыша над головой – это не все, что необходимо для счастья. Есть еще и любовь. И если любовь иногда требует трат, как сегодня утром, значит, так тому и быть.

Выражение лица Белинды, на руки которой продавец положил куклу, стоило любых денег.

Кассандра не удивилась бы, увидев, как глаза ребенка выскакивают из орбит. Девочка смотрела на фарфорового младенца со слегка приоткрытым ртом и долго не двигалась, прежде чем прижать его к груди, осторожно покачивая.

– Хочешь взять его домой и стать его мамой? – мягко спросила Кассандра.

Глаза Белинды снова расширились. Она молча кивнула. Неподалеку от них роскошно одетая девочка капризно требовала куклу с длинными белокурыми локонами, а не ту некрасивую, в бархатном платье и накидке. И еще ей нужна кукольная колясочка, потому что от старой отвалились колеса. И еще прыгалки, потому что ручки на тех, что подарены на день рождения, выкрашены в уродливый зеленый цвет.

Кассандра обнаружила, что к кукле не прилагалась одежда. Поэтому она купила ночную сорочку и, поскольку Белинда поцеловала младенца в лоб и шепотом пообещала согреть, еще и одеяльце.

Она понятия не имела, что детские игрушки стоят так дорого. Однако когда они вышли из магазина, она ничуть не пожалела о своем мотовстве. Белинда все еще выглядела потрясенной. Но все же вспомнила упорные наставления Мэри и подняла ошеломленный взор на Кассандру:

– Спасибо, миледи.

Сразу чувствовалось, что благодарность исходит от самого сердца.

– Ну, не могли же мы оставить его одного, без мамы, верно ведь? – улыбнулась Кассандра.

– Это девочка, – поправила Белинда.

– Вот как? – Кассандра кивнула, хотела что-то добавить, но неожиданно увидела леди Карлинг и графиню Шерингфорд.

– Я так и думала, что это вы, леди Паджет! – воскликнула леди Карлинг. – Говорила же я Маргарет, что узнала вас, вот мы и перешли улицу, чтобы убедиться. Какое очаровательное дитя! Ваша дочь?

– О нет! Ее мать – моя экономка, кухарка и горничная, одна прислуга за всех.

– Это Белинда, – пояснила графиня, – и, как я вижу, на ней ее модные новые туфельки. Как дела, леди Паджет? Похоже, у тебя ребенок, Белинда? Можно посмотреть? Это девочка?

Белинда кивнула и откинула угол одеяльца с лица куклы.

– Прелестная малышка, – объявила графиня. – И выглядит такой тепленькой и довольной! Как ее зовут?

– Бет, – ответила Белинда.

– Очень хорошее имя, – одобрила графиня. – Бет, насколько я знаю, сокращенное отЭлизабет. Ты это знала? Но Элизабет – слишком длинное имя для такого крошечного ребенка. Ты правильно назвала ее.

– Мы с Маргарет идем в кондитерскую выпить по чашечке чая, – сообщила леди Карлинг. – Не хотите присоединиться к нам, леди Паджет? Уверена, что там найдется хотя бы одно пирожное, которое понравится Белинде. И конечно, там подают лимонад.

Первым порывом Кассандры было отказаться. Но ей не повредит лишний раз показаться на людях в обществе столь респектабельных дам. Если ее начнут принимать в обществе, возможно, рано или поздно найдется престарелая или болезненная леди, которая нуждается в компаньонке и доверится ей настолько, что возьмет на службу. Конечно, это не слишком счастливая перспектива, и она не знает, что в этом случае будет с Элис и Мэри, но… – Во всяком случае, следует принять любую оливковую ветвь, которую ей протягивают.

– Спасибо, – поблагодарила Кассандра. – Белинда, хочешь пирожное?

Белинда, чьи глаза снова округлились, как блюдца, кивнула, но тут же вспомнила о хороших манерах.

– Да, пожалуйста, миледи.

Дамы проговорили почти час. Белинда все это время тихо просидела за столиком. Сначала она съела пирожное с розовой глазурью, которое выбирала очень тщательно, а потом выпила чашку лимонада, бережно держа его обеими руками. И наконец вытерла лицо и руки полотняной салфеткой и снова взяла куклу. Пока дамы беседовали, она что-то бормотала и целовала фарфоровое личико.

– Чудесный день для вашего пикника в Ричмонде, – заметила графиня.

– Пикник? – встрепенулась леди Карлинг. – Какая прелесть! Не знаю лучшего способа провести летний день!

– Моя бывшая гувернантка, которая живет со мной, еще слишком молода, – вздохнула Кассандра. – Ей всего сорок два. В этом возрасте неприлично ехать на пикник в обществе джентльмена. По крайней мере она так считает. Когда мистер Голдинг вчера пришел к нам и пригласил Элис, она не сразу ответила, хотя явно желала согласиться. Поэтому лорд Мертон предложил и мне поехать, дабы охранять ее добродетель.

Все рассмеялись, и в этот момент сам лорд Мертон в компании мистера Хакстебла – ангел и дьявол – прошли мимо витрин кондитерской. Внутри Кассандры что-то перевернулось: то ли сердце, то ли желудок. Лорд Мертон держал под руку очень молодую леди, ту самую, с которой танцевал первый танец на балу сестры. Нагнув голову, он внимательно слушал, что она говорит, и при этом улыбался.

Еще одна девушка, должно быть, горничная, плелась позади.

О нет, Кассандра не испытывала ревности. Скорее… она осознавала то, что была его содержанкой, провела с ним две ночи и наслаждалась происходившим куда больше, чем готова была признать. Она видела и ощущала его великолепное тело, целовала его.

Хотя нет! Она не должна думать ни о чем подобном!

Он просил стать его другом.

Они не пара.

Он скорее всего принадлежит этой очень молодой девушке. Недаром ведь они весело смеются сейчас какой-то шутке.

Он предназначен для нее. Не для Кассандры. Он молод, беззаботен, обаятелен и полон света.

Ей не следовало бы позволять ему пытаться превратить их рухнувшие отношения в дружбу.

Только он был так… Так прекрасен.

– А вот и Стивен с Константином! – воскликнула леди Шерингфорд.

Мистер Хакстебл тоже заметил их и что-то сказан спутникам. Все дружно уставились в витрину. Лорд Мертон помахал рукой и заговорил с молодой леди. Та покачала головой и отошла в сопровождении горничной. Джентльмены направились к кондитерской.

– Именно таким способом дамы сохраняют стройность? – иронически осведомился мистер Хакстебл.

– Разумеется, нет! – притворно обиделась леди Карлинг. – Вовсе не это, а ходьба по магазинам. Кроме того, из нас четверых только одна Белинда съела пирожное. Остальные были очень решительно настроены и ничего себе не позволяли. Я заметила, что леди Паджет даже чай пьет без сахара и почти без молока. Берите стулья и садитесь.

Но Кассандра отчего-то стала задыхаться. Ей не место здесь, в этом семейном кругу. Кроме того, пора вести Белинду домой, иначе Мэри будет волноваться.

– Можете занять наши места, – предложила она, вставая. – Нам с Белиндой нужно идти.

Белинда послушно вскочила и подняла глаза на лорда Мертона.

– У меня есть кукла, – объявила она.

– Разве это кукла? – удивился он, садясь перед ней на корточки. – Я думал, это живой младенец! Можно на него взглянуть?

– Это девочка, – пояснила Белинда, вновь откидывая уголок одеяла. – Бет. То есть Элизабет, но для нее это слишком длинное имя.

– Бет идет ей больше, – согласился Стивен, коснувшись пальцем кукольной щеки. – Должно быть, ей очень уютно в этом одеяльце. Она крепко спит.

– Да, – кивнула Белинда.

Стивен улыбнулся ей.

Кассандра с трудом сглотнула, да так громко, что, наверное, все слышали. На его лице сияла нескрываемая нежность. И все же он аристократ, соизволивший поговорить с дочкой прислуги. Незаконной дочкой.

До чего же легко влюбиться в него… довериться… хотя опыт научил ее не доверять ни одному мужчине. Особенно добрым и мягким с виду.

Найджел был добр и мягок…

Лорд Мертон поднялся.

– Позвольте проводить вас до дома, – попросил он, глядя на Кассандру.

Как она могла отказаться, не вызвав нечто вроде сцены, тем более что леди Карлинг и родные Стивена так и сверлили ее любопытными взглядами?

– В этом нет необходимости, – пролепетала она. – Но все же спасибо.

– Желаю удачного пикника, – улыбнулась графиня.

– Пикник? – вскинулся мистер Хакстебл, воззрившись на Кассандру. – Я что-то пропустил?

– Компаньонка леди Паджет едет на пикник в Ричмонд со своим другом, – пояснила графиня. – А Стивен и леди Паджет едут с ними.

– Поразительно, – хмыкнул он, подняв брови.

Кассандра наклонилась, чтобы помочь Белинде завернуть поплотнее куклу, после чего поцеловала девочку в щечку и взяла за руку. Но стоило им выйти, как Белинда остановилась, как ни в чем не бывало вручила куклу Стивену и взяла его свободную руку. Теперь она шла между ними.

Стивен нес куклу, смиренно встречая веселые взгляды прохожих.

Сцена казалась Кассандре невероятно домашней, словно кукла действительно была живой. Словно это ее дети.

Или дети ее и Стивена?!

Неужели он действительно такой, каким кажется?

Кто же может знать?

Или на свете действительно бывают такие чистые существа, как ангелы? А если бывают, что она делает рядом с одним из них?

Элис с нетерпением ожидала приезда мистера Голдинга, хотя не призналась бы в этом, даже если бы ее распяли на дыбе. Она всегда была для Кассандры не только гувернанткой и компаньонкой, но кем-то вроде второй матери. Кассандра во всем на нее полагалась. Только благодаря Элис она в течение десяти лет замужества сумела сохранить рассудок. И теперь Кассандра считала себя виноватой в том, что никогда не думала об Элис как о женщине. А ведь она появилась в их доме очень молодой. Тогда ей не было и двадцати. Когда Кассандра выходила замуж, Элис не было и тридцати пяти. И все же у нее никогда не было поклонника. Никогда не выпадало шанса выйти замуж.

Любила ли она мистера Голдинга в то время? Питала ли надежды? Думала ли о нем? Мечтала ли? Была ли новая встреча одним из памятных моментов ее жизни? Может, теперь надежда вспыхнула вновь? Или открылась старая рана?

Кассандра со стыдом понимала, что не знает ответа на эти вопросы. Но сделает все, чтобы отношения Элис и мистера Голдинга не оборвались в самом начале. И не погнушается заняться самым бесстыдным сватовством. Лишь бы Элис была счастлива.

Она ждала этого пикника именно ради Элис.

И если уж быть честной, ради себя тоже.

Она краем уха услышала, что Белинда хвастается новой шляпкой, а граф уверяет, что давно уже не видел ничего столь элегантного.

Ей не следует ждать этого пикника. Не может быть и речи о дружбе между ними, тем более что он имеет успех у молодых дам вроде той, с кем шел сегодня. Молодых дам без тяжелого прошлого.

Но поскольку пикника все равно не избежать, она постарается хорошо провести время.

Ведь она целую вечность не выезжала на пикник…

А вообще было ли это? Чтобы она просто веселилась, ни о чем не думала.

Стивен обещал ей радость. Уверял, что на свате существует такая вещь, как радость.

Для Кассандры радость была почему-то куда более ценной, чем счастье. И куда более недосягаемой. Но она собиралась повеселиться на пикнике. И обязательно исполнит данное себе обещание.

Они подошли к дому на Портман-стрит. Белинда спокойно ждала, пока Кассандра вместо того, чтобы воспользоваться дверным молотком, шарила в поисках ключа под пустым цветочным горшком. Наконец она открыла дверь, а Белинда осторожно взяла куклу у графа Мертона и с громким визгом метнулась к кухне, на ходу хвастаясь, как замечательно они провели утро.

Кассандра с улыбкой вынула ключ из скважины и положила в тайник. Бедная Мэри, должно быть, сейчас оглохнет.

И неожиданно ужасная боль скрутила ее, как иногда бывало. Обрушилась на нее без всякого предупреждения.

У нее не было своих детей.

Живых детей.

Только четверо мертвых.

Она глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем протянуть руку лорду Мертону.

– Спасибо. Представляете, как я расточительна, Стивен? Видите, куда я трачу ваши деньги?

– На то, чтобы сделать ребенка счастливым? – спросил он, поднося к губам ее руку. – Клянусь, я сам не мог бы найти лучшего употребления этим деньгам! Мы увидимся сегодня днем?

– Конечно, – кивнула она и вошла в дом.

Стивен медленно направился к тротуару. Обаятельный. Дружелюбный, физически совершенный. И очень-очень привлекательный.

О да, было бы очень легко влюбиться с него. Сгорать от желания к нему. И может, он настоящий.

А может, и нет.

Но так или иначе, она прекрасно проведет сегодня время. Утром она щедро тратила деньги. Днем станет щедро расточать чувства. Так долго копившиеся чувства.

Она даже не была уверена, есть ли что тратить?

Сегодня она это узнает.

Стивен едва сдерживал смех при виде мисс Хейтор, которая, поднявшись в его открытое ландо, поспешила сесть рядом с Кассандрой, вместо того чтобы занять сиденье напротив. Стивену пришлось сесть рядом с Голдингом. Судя по раскрасневшимся щекам и суетливым движениям, мисс Хейтор очень нервничала. Возможно, за ней впервые кто-то ухаживает. Но лучше поздно, чем никогда.

Голдинг, казавшийся еще более взволнованным, чем вчера, командовал погрузкой большой новехонькой корзины для пикников. Если в корзине только еда, этих припасов хватит, чтобы прокормить целую армию.

Но, усевшись в ландо, он разом присмирел. Мисс Хейтор, безупречно одетая в темно-синее платье для прогулок и ротонду, тоже была скованной и молчаливой.

Кассандра, неотразимая в бледно-зеленом платье и соломенной шляпке, казалось, искренне забавляется. Во всяком случае, в ее улыбке не было ни капли злорадства.

Стивен понял, что разговор придется вести ему. Впрочем, он всегда умел поддерживать беседу. Самое главное – вовремя задавать соответствующие вопросы.

– Вы когда-то были наставником, Голдинг, – осведомился он, когда ландо набрало скорость, – и служили вместе с мисс Хейтор в одном доме?

– Так оно и есть, – кивнул Голдинг. – Мисс Хейтор была гувернанткой мисс Янг, а я был наставником мистера Янга. Но необходимость в моих услугах скоро отпала, и мне пришлось уехать. Я очень об этом сожалел. Мисс Хейтор была превосходной преподавательницей. Я восхищался ее образованностью и преданностью своей подопечной.

– Но и вы были преданы делу, мистер Голдинг, – вмешалась мисс Хейтор, наконец обретшая дар речи. – Однажды я нашла вас в кабинете сэра Генри Янга, вы пытались изобрести способ научить Уэсли делению столбиком, которое он никак не мог понять. И я по сравнению с вами почти необразованна.

– Ну… я пытался хорошо усвоить все, чему учился в университете, – признался Голдинг. – Зато вы гораздо более начитанны, мисс Хейтор. Это вы порекомендовали мне несколько книг, ставших моими любимыми. Я всегда вспоминаю вас, когда их перечитываю.

– Вы очень добры. Но думаю, что рано или поздно сами бы наткнулись на эти книги.

– Сомневаюсь, – возразил Голдинг. – Так много книг еще не прочитано! Я часто не знаю, с какой начать, и поэтому вообще откладываю в сторону очередной том. Хотелось бы услышать, что прочитали вы за последние несколько лет. Возможно, мне удастся познакомиться с чем-то новым и не связанным с политикой.

Взгляды Стивена и Кассандры встретились. Нет, открыто они не улыбнулись. Не дай Бог, спутники заметят и снова сконфузятся. Но они все равно улыбались. Улыбались про себя. И Стивен знал, что Кассандра улыбается ему. Но даже если он и ошибается, сегодня она с самого утра не носила своей обычной маски. Сам он сегодня настолько забыл об инстинкте самосохранения, что почувствовал, что может влюбиться в нее, если позволит себе сотворить такую глупость. Когда Кон показал на витрину кондитерской, Стивен прежде всего заметил Кассандру. Не Мэг и не леди Карлинг. А когда провожал домой ее и девочку, ощущал…

Не важно. Все это глупости.

Стивен взял с собой только кучера, а Голдинг вообще явился без слуг, попросив кучера кеба высадить его вместе с корзиной на Портман-стрит.

Когда они наконец прибыли в Ричмонд-парк, джентльмены взялись за ручку корзины, а дамы пошли вперед, чтобы выбрать подходящее место для пикника. И нашли его на травянистом склоне, под древними дубами, которыми был знаменит парк. Внизу расстилались газоны, обрамленные кустами рододендронов, над которыми тоже возвышались дубы. Вдали виднелись пруды Пен-Пондз, в которых всегда было полно рыбы.

Сегодня гуляющих было не слишком много, и никто не собирался устраивать пикник. На склоне, кроме них, не было ни души. Как и надеялся Стивен, их ждали уединение и спокойный мирный день.

Мужчины поставили на траву корзинку. Голдинг открыл ее и вытащил большое одеяло. Теперь понятно, почему корзинка не оказалась столь тяжелой, как ожидал Стивен. Голдинг развернул одеяло и хотел расстелить на траве. Но мисс Хейтор поспешила ему помочь. Вместе они идеально расправили одеяло.

– Для чая еще слишком рано, – заметил Голдинг. – Может, нам погулять?

– Но кто-то должен сторожить корзинку и одеяло, – напомнила мисс Хейтор.

– Вы правы, – нахмурился он. – Мы не сможем отойти далеко. Нужно следить за корзинкой.

– А вот мне никуда не хочется идти, – объявила Кассандра. – Хочу понежиться на солнышке, надышаться свежим воздухом и любоваться пейзажами. Почему бы тебе, Элис, не погулять с мистером Голдингом? Мы с лордом Мертоном останемся здесь.

Мисс Хейтор с подозрением уставилась на Стивена. Тот ответил ослепительной улыбкой.

– Я постараюсь защитить леди Паджет от всех бед, мадам, – пообещал он, – да и что может случиться здесь, в публичном месте, в присутствии других людей!

Судя по всему, ему не слишком удалось ее убедить. Однако желание прогуляться вдвоем с Голдингом пересилило.

– Элли! – воскликнула Кассандра. – Если мы пересекли чуть не весь Лондон только для того, чтобы прохаживаться вокруг корзинки, с таким же успехом могли бы остаться дома и поесть в заднем саду, под бельевой веревкой Мэри.

Мисс Хейтор неохотно кивнула и рука об руку с Голдингом стала спускаться вниз, к сверкавшим вдалеке прудам.

– Полагаю, – вздохнула Кассандра, садясь на одеяло и снимая перчатки и шляпку, – я была невыносимой эгоисткой.

– Отослав ее гулять в то время, как мы спокойно здесь отдыхаем? – уточнил Стивен.

– Удерживая Элис все эти годы рядом с собой. Когда я приняла предложение Найджела, она стала искать другое место и даже нашла семью, которая очень ей понравилась. Но я уговорила ее отправиться со мной в деревню по крайней мере на год. Я никогда раньше не жила в деревне и немного побаивалась. Элис согласилась и прожила со мной все десять лет. Я думала только о себе и постоянно твердила, что не знаю, как могла бы жить без нее.

– Но одна из основных человеческих потребностей – быть кому-то нужным, – возразил он. – Мисс Хейтор, очевидно, любит вас. И уверен, что она рада и счастлива оставаться с вами.

– Вы слишком добры, Стивен, – сказала Кассандра. – Элис могла встретить мужчину и давно выйти замуж. Теперь имела бы семью…

– Но ведь она могла никого и не встретить. Не слишком многим гувернанткам везет с порядочными мужчинами. А новым хозяевам она могла понадобиться лишь затем, чтобы передать их детям определенный объем знаний. Вдруг дети невзлюбили бы ее? Или ее уволили бы вскоре после приема на работу? Следующее место могло быть еще хуже. Иными словами, все могло случиться.

Кассандра засмеялась:

– Вы совершенно правы. И вполне вероятно, я берегла ее все эти годы для счастливого воссоединения с любовью всей ее жизни. Думаю, эта любовь и есть наш мистер Голдинг. Сегодня не место для мрака и угрызений совести, верно? Сегодня время пикника. Я всегда ассоциировала это слово с чистым, беспримесным весельем. Но за все годы моей супружеской жизни я ни разу не была на пикнике. Странно, не так ли? Я даже не сознавала этого до сегодняшнего дня. Я приехала сюда, чтобы веселиться.

Он сидел, слегка опираясь руками на одеяло. Оба наслаждались пятнистой тенью, отбрасываемой дубовыми листьями.

Стивен зачарованно наблюдал, как Кассандра подняла руки, вытащила шпильки и тряхнула головой так, что волосы рассыпались по плечам и спине. Сложив шпильки на поля шляпы, она расчесала волосы пальцами.

– Если вы догадались захватить щетку, я вам помогу, – предложил он.

– Правда? Но я вынула шпильки, чтобы можно было лечь на одеяло и смотреть в небо. Возможно, я попрошу вас расчесать их позже, когда настанет время делать прическу.

Поразительно, что она совершенно не кокетничала. Не флиртовала с ним. Не пускала в ход голос сирены-обольстительницы или зазывные взгляды. И все же между ними росло почти ощутимое напряжение, хотя она, казалось, ничего не чувствовала. Стивен впервые видел ее такой естественной, живой, спокойной. И улыбающейся. И никаких масок.

Он был ослеплен.

Теперь, когда она не пыталась увлечь Стивена, его влекло к ней все больше.

Кассандра растянулась на одеяле, предварительно расправив юбки так, чтобы они, как полагалось, прикрывали щиколотки. Подложила руки под голову и уставилась вверх. И довольно вздохнула.

– Если бы только мы могли сохранять связь с землей, в нашей жизни все было бы прекрасно. Вы так не думаете? – неожиданно спросила она.

– Иногда мы преисполняемся такой непонятной уверенностью в том, что мы и есть повелители всего сущего, что забываем: мы все дети земли, – заметил Стивен.

– Как бабочки, птицы и котята, – добавила Кассандра.

– И львы, и вороны, – вторил Стивен.

– Почему небо голубое? – спросила она.

– Понятия не имею, – ухмыльнулся он. – Но я этому рад. Если бы солнце светило нам с черного неба, мир был бы куда более мрачным местом.

– Совсем как перед грозой.

– Еще хуже.

– Или как ночью, когда луна яркая. Идите сюда и смотрите, – предложила она.

Он сделал вид, что не понял ее, и, медленно наклонившись над ней, стал изучать ее лицо. Зеленые глаза улыбались.

– Очень мило, – прошептал он. Потому что думал именно это.

– И я так считаю, – ответила она: ее взгляд, в свою очередь, скользил по его лицу. – Стивен, когда вы станете постарше, в уголках глаз появятся морщинки, которые придадут вам невероятную привлекательность.

– Когда это время настанет, я вспомню, что именно вы предупреждали меня.

– Неужели?

Кассандра легко коснулась кончиками пальцев тех мест, где полагалось появиться будущим морщинкам.

– Вы будете меня помнить?

– Всегда, – поклялся он.

– И я буду помнить вас. Буду помнить, что однажды в жизни встретила человека, который совершенен во всем.

– Вовсе нет, – запротестовал Стивен.

– Позвольте мне помечтать, – попросила Кассандра. – Для меня вы совершенны. И сегодня вы совершенны. Я не успею узнать вас настолько хорошо, чтобы познакомиться со всеми слабостями и пороками, имя которым, вне всякого сомнения, легион. В моей памяти вы навсегда останетесь идеальным ангелом. Возможно, я велю сделать медальон и буду носить его на шее. – Она улыбнулась. Стивен не ответил на улыбку.

– Мы не успеем узнать друг друга?

Кассандра покачала головой:

– Нет, конечно, нет. Но это не важно, Стивен. У нас есть сегодня, и это главное.

– Да, – вздохнул он.

Насколько он видел, сейчас вблизи никого не было. А если свидетели и были, то скорее всего давно возмущались их поведением. Какая разница, если…

Он поцеловал ее.

И она ответила на поцелуй, сначала нежно сжав ладонями его лицо, потом обвив руками его шею.

Это был теплый, неспешный, целомудренный поцелуй, в котором даже их языки не соприкасались. Самый опасный поцелуй из всех мыслимых. Стивен понял это, как только поднял голову и снова взглянул в ее лицо.

Потому что это был поцелуй взаимной нежности, граничащей с любовью.

– А теперь, – прошептала Кассандра, – вы сделаете так, как я просила несколько минут назад? Ляжете рядом и посмотрите вверх? На небо? – Несмотря на шутливый тон, она говорила мягко, без улыбки.

Стивен растянулся рядом и стал смотреть вверх. И понял, что имела в виду Кассандра, говоря о связи с землей. Он тоже чувствовал эту связь, крепкую и вечную. А над ними расстилалось синее безоблачное небо, и соединяли небо и землю покрытые густой листвой ветви дуба. И он был частью этой связи, этого поразительного, необыкновенного, кружащегося мира. Как и Кассандра.

Стивен взял ее руку. Их пальцы переплелись.

– Если бы только можно было подняться в небо и стать новым человеком, вы сделали бы это?

Стивен немного подумал:

– И потерять себя и всех, которые помогли мне стать тем, кто я есть сейчас? Нет. Но неплохо бы иногда находить там временное убежище. Я жаден и хочу иметь лучшее из обоих миров. А вы?

– Я могу лежать здесь и мечтать о том, чтобы раствориться в свете и синеве, но придется взять меня с собой, или все это не будет иметь смысла. Так что по-настоящему ничто не изменится. Не так ли? Придется оставить себя на земле, чтобы сбежать… что же, с таким успехом я могла бы и умереть. Однако я не люблю думать о смерти. Я хочу жить.

– Рад это слышать, – хмыкнул Стивен.

– Нет, вы не понимаете, – вздохнула она. – Поразительно! Очень долго я считала, что если бы мне предоставили выбор без необходимости покончить с собой, я выбрала бы смерть.

По спине Стивена прошел ледяной озноб.

– Но вы больше так не думаете? – осторожно спросил он.

– Нет, – тихо рассмеялась Кассандра. – Нет. Я хочу жить.

Он стиснул ее руку, и они долго лежали в тишине, пока он размышлял о ее признании. Какова же была ее жизнь, если она предпочитала смерть и искренне поражена тем, что теперь предпочитает жизнь?

Иногда он забывал или старался забыть, что ее жизнь была так невыносима, что она стала убийцей. Но сегодня он не будет об этом думать.

Он повернул голову и взглянул на нее. Она ответила пристальным взглядом. Оба улыбнулись.

– Счастливы? – спросил Стивен.

– Ммм…

Стивен вздохнул и прикрыл глаза свободной рукой. Он не взлетел в небо, но оказался связан некими новыми отношениями. Это не обольщение. Даже не дружба. Это…

Он не знал, что это такое. Но чувствовал, что жизнь уже никогда не будет прежней.

Через несколько минут он погрузился в приятное состояние полусна-полуяви.

Глава 14

Стивен спал. Конечно, не храпел, но слегка посапывал. Значит, действительно спит.

Кассандра закрыла глаза и улыбнулась… ощущая к нему отчаянную нежность. Она решила наслаждаться каждой минутой. И именно так и делает. Все ее крепостные стены, все волнения, недоверие ко всякому, кто оказался вне крохотного круга ее друзей, на время исчезли, чтобы снова вернуться, когда пикник будет окончен.

Сегодня она позволила себе осторожно поверить, что, может быть, в мире еще остался один хороший человек, и этот человек сейчас лежит с ней рядом. Она понимала, что он несовершенен. Как он напоминал ей, никто на земле не совершенен. Но но ее мнению, Стивен был близок к совершенству.

Но если у него есть недостатки или даже пороки, она никогда этого не узнает. Потому что их знакомство продлится недолго. Всего лишь до конца сезона. И если ей очень повезет, в будущем она не услышит о нем никаких гадостей.

Она снова уедет в деревню. Она так решила, пока лежала под ярким солнцем. Она словно вновь оказалась на природе. Земля под ней, небо над головой, ветви дуба посредине – все это уничтожил густой, темный туман, плотно окружавший ее долгие годы. Она найдет маленький коттедж в какой-нибудь английской деревушке, подальше от больших дорог и будет жить там. Выращивать цветы, вышивать яркие скатерти и платочки, ходить в церковь по воскресеньям, помогать разливать чай на приходских собраниях, танцевать на праздниках и…

М-да… Она сглотнула комок в горле. Наверное, она все же вспорхнула в небо. Но это вовсе уж не такая пустая мечта. И вполне осуществимая. Ибо в голову вдруг пришла одна мысль, уколовшая ее острой иглой.

Десять долгих лет она была жертвой. Не смогла противостоять жестоким избиениям. Физически Найджел был сильнее. Был ее мужем. Имел право наказывать ее, как считал нужным. Но с годами у нее развились инстинкты жертвы, несчастного, пресмыкающегося создания, которое стремится забиться в самый дальний угол из страха быть обнаруженной, которое боится громко вздохнуть, чтобы никто ее не заметил. Чтобы никто не набросился с кулаками. И вот эти инстинкты, этот склад ума она может изменить. Иначе просто не стоит жить.

Почти десять лет она считала, что жить не стоит.

А вот сегодня она поняла, что хочет жить!

Кассандра повернула голову к Стивену. В ее глазах стояли слезы. Но он по-прежнему спал. К счастью, он все еще спал.

Ах, как он прекрасен! Как мучительно привлекателен. Как она жаждет…

Но он не был частью ее новой мечты. Да и невозможно это. Она соблазнила его и заставила считать, что он ей обязан. Все это ужасно несправедливо. Ему следует вернуться в свой мир, к молодым дамам вроде той, с которой он гулял сегодня утром.

Но эта новая мечта каким-то образом была с ним связана. Ей следовало бы благодарить его за это. Потому что он был добр к ней без всяких на то причин. Напомнил о ее достоинстве, о власти над собственной жизнью.

Имела ли она право предъявлять столь сумасбродные требования малознакомому человеку? Когда их отношения с самого начала приняли столь уродливую форму? Когда она соблазнила его? Неужели он действительно ангел?

Кассандра улыбнулась сквозь слезы. Пожалуй, скоро она увидит нимб и крылья!

Больше она не будет нишей, несчастной, зависимой и испуганной, какой была с тех пор, как Брюс вышвырнул ее из дома и умыл руки. Она будет бороться.

Завтра же найдет адвоката, который готов вести ее дело, несмотря на ее почти полную бедность. Она заплатит маленький залог деньгами Стивена и пообещает отдать остальное, когда адвокат добьется для нее справедливости. По брачному контракту и завещанию Найджела ей полагалась немалая часть его состояния и ежемесячная пенсия из доходов поместья. Ей позволялось оставить себе все драгоценности, которые дарил Найджел. Это ее личная собственность. Кроме того, она получала в пожизненное пользование вдовий дом и еще один в Лондоне, если только не выйдет замуж снова. Вдовий дом ее не интересует, но лондонский может пригодиться, особенно во время сезона.

Брюс сказал, что она может получить свободу, но ничего больше, и намекнул, что если она не примет ультиматум, все будет для нее потеряно. Даже свобода. Возможно, даже жизнь.

И она поверила ему!

Какой абсурд!

Посчитай он, что это она убила Найджела, велел бы арестовать без лишнего шума. И уж конечно, не пошел бы на сделку.

Он ничего не мог доказать.

Потому что доказательств не было!

Она знала все это раньше. Почему же сегодня это стало таким откровением?

Она получит все: деньги, драгоценности и даже городской дом. Любой приличный адвокат без труда выиграет дело. И брачный контракт, и завещание вполне законны. Он не слишком рискнет, взяв ее залог и подождав остаток гонорара.

Кассандра закрыла глаза и ощутила, как вертится мир… вертится вместе с ней. Она жива. И рука Стивена, теплая и расслабленная, была в ее руке.

Если бы только мир мог замедлить вращение. Если бы только можно было продлить это мгновение. Если бы она захотела, могла бы влюбиться в него. Глубоко, всем сердцем, бесповоротно, навсегда.

Но она не захочет. Ей хватит радости и этого единственного дня. Она позаимствовала у Стивена немного света. Света, который в ней давно померк. Если бы ее еще совсем недавно спросили, так ли это, она уверила бы, что свет навеки погас. Но он не погас. Стивен снова зажег его в ней. Он сам – воплощение света. Так ей казалось.

У нее нет ничего столь же ценного и дорогого. Ей нечего предложить ему взамен. Поэтому она не станет цепляться за него. Как только сможет, она отпустит Стивена.

И она сказала правду, когда поклялась, что будет помнить его. Всегда. Конечно, никакого медальона она не закажет. Он ей не нужен. Зато она закроет глаза и увидит Стивена. Услышит его. Ощутит теплое пожатие руки. Почувствует мускусный запах одеколона.

Получив то, что причитается ей по праву, она с благодарностью вернет ему деньги. И все связи между ними будут разорваны, все долги выплачены, вся зависимость с одной стороны и обязательства с другой закончатся.

Их отношения, если так можно назвать то, что было между ними, действительно станут дружескими. Они примирятся между собой. И она уедет.

Зато он будет вспоминать ее – если действительно будет вспоминать – с уважением и, возможно, с легкой грустью.

Кассандра приподняла голову и взглянула вниз и налево. Вдалеке виднелись две фигуры, и она была почти уверена, что они идут сюда. Она также была почти уверена в том, что это Элис и Голдинг. И Господи помилуй, Элис обязательно набросится на Стивена и ударит по голове ридикюлем… если увидит, что они лежат на одеяле, держась за руки, а волосы Кассандры распущены.

И это будет огромной несправедливостью.

Кассандра тихо засмеялась, представив, как Элис колотит Стивена, и сжала его руку.

– Думаю, пора вставать и приводить себя в приличный вид. Нет, вы выглядите вполне прилично, но мне нужно подобрать волосы. Не поможете наскоро их расчесать?

Стивен сонно улыбнулся:

– Похоже, я задремал.

– Мне тоже так показалось, – хмыкнула Кассандра и, отыскав в ридикюле щетку, повернулась к Стивену спиной и подвинула поближе шляпку со шпильками.

Он принялся за дело так энергично, что уже через несколько минут огненная масса волос засверкала.

– Как вы ловко это делаете! – восхитилась Кассандра, собирая волосы и закручивая их в узел, а потом закрепляя шпильками.

– Кассандра, – неожиданно спросил Стивен, – отец Белинды – ваш муж?

Ее руки замерли на лентах шляпки.

– Нет, – коротко обронила она.

– Значит, нынешний лорд Паджет?

– Нет, – повторила Кассандра, завязывая бант шляпки сбоку от подбородка.

– Простите, значит, мне показалось.

– Насилия не было. Я думаю, Мэри действительно любила… отца ребенка.

Она ожидала новых вопросов, но Стивен молчал. Кассандра вздохнула.

– У Найджела было три сына. Брюс – старший, Оскар – средний и Уильям. Оскар много лет служит в армии. За десять лет я видела его всего два-три раза. Он не приезжал домой на похороны отца. Уильям всегда был бродягой. Несколько лет жил в Америке. Потом четыре года назад вернулся домой на несколько месяцев, а потом отправился в Канаду с торговцем мехами. Через семь месяцев после его отъезда родилась Белинда. Мэри уверяет, что он не знал о ребенке, когда уезжал. Мне хотелось бы ей верить. И Уильям всегда был мне симпатичен, хотя и у него полно недостатков.

– Паджет не уволил ее?

– Найджел? – уточнила Кассандра. – Нет. Он позволял мне управлять домом, как я того пожелаю. Я не сказала ему, что дитя Мэри – его внучка. Впрочем, я не уверена, что он вообще знал о существовании Белинды. До самого конца.

А вот Брюс немедленно уволил ее, когда приехал жить в Кармел. Ей было некуда идти. Родственники не желали принять женщину, родившую незаконного ребенка. Она была в полном отчаянии. Конечно, я не оказала ей большой услуги, когда привезла их в город, но по крайней мере мы есть друг у друга. И еще Элис. И Роджер.

Теперь Элис и Голдинг были совсем близко. Кассандра помахала им рукой.

– Уильям Белмонт все еще в Канаде? – поинтересовался Стивен.

– Не знаю. И не стоило мне вам это рассказывать. В конце концов, это тайна не моя. Но могу заверить, что Мэри нельзя назвать девушкой легкого поведения. Думаю, она искренне любила Уильяма. Нет, она и сейчас его любит. И ждет.

Стивен сжал ее плечо.

– Я никого не осуждаю, Касс. Кто из нас без греха?

Он опустил руку и, повернувшись, улыбнулся приближавшейся паре.

Элис и мистер Голдинг добрели до Пен-Пондз и даже обошли пруды, прежде чем тем же неторопливым шагом вернуться к месту пикника. Все это время они говорили о книгах, вспоминали о том времени, когда оба служили в доме Янгов, пусть и очень недолго. К удивлению Элис, Голдинг рассказал о жене, с которой прожил восемь лет. Она умерла три года назад. Элис даже в голову не приходило, что он, возможно, женат!

Ее опечалило и одновременно позабавило то обстоятельство, что все эти годы он вовсе не хранил в своем сердце неразделенную любовь к ней. Но ведь и она о нем не вспоминала. Они были знакомы совсем недолго, но она безумно влюбилась, потому что была одинокой девушкой, почти не имевшей шансов встречаться с молодыми людьми. После его отъезда она терзалась почти год, а потом забыла его… пока не встретила два дня назад.

Он по-прежнему прекрасно выглядел и был похож на ученого. И по-прежнему был прекрасным собеседником. Господи, как приятно, когда мужчина беседует исключительно с тобой, причем целый час! Когда он берет тебя под руку… Если не поостеречься, она снова влюбится в него, а в ее годы это совсем уж глупо.

Потом Голдинг спросил о Касси, и Элис поняла, что он не знает, что с ней произошло.

– Должно быть, большое несчастье потерять мужа в столь молодом возрасте, – заметил он. – Леди Паджет очень его любила?

Элис поколебалась. Имеет ли она право честно ответить на этот вопрос? Хотя, если он считает именно так, она может спокойно согласиться, не нарушая чужого доверия. Она может ответить уклончиво, но вполне возможно, даже скорее всего до него дойдут слухи, и мистер Голдинг подумает, что Элис ему не доверяет.

– Он был жесток и бесчеловечен. Все симпатии, которые Касси питала к нему, когда выходила замуж, быстро увяли.

– О Боже! – вскричал Голдинг. – Как это ужасно! Нет на свете человека более презираемого, чем тот, который издевается над женой. Да он просто негодяй!

На этом месте Элис вполне могла бы сменить тему.

– Он умер не своей смертью, – выпалила она. – И некоторые утверждают, что его убила Касси. По городу о ней ходит дурная слава. Многие считают, что она прикончила мужа топором.

– Мисс Хейтор! – Голдинг резко остановился и, отпустив руку Элис, потрясенно уставился на нее. – Но это не может быть правдой!

– Он был убит пулей из собственного пистолета.

– Кем? Неужели… леди Паджет? – выдохнул он.

– Нет, – отрезала Элис.

Голдинг продолжал, не двигаясь, смотреть на нее.

– Это могла быть и я, – добавила она.

– Вы?

– Я тоже ненавидела его. Никогда не думала, что можно с такой силой ненавидеть человека! Сколько раз я подумывала, что стоит поискать новую работу. Но тут же вспоминала, что моя дорогая Касси не сможет уйти со мной, а, кроме меня, ей не на кого было опереться. Я могла это сделать, мистер Голдинг. Могла его убить. Он ужасно ее избивал. Постоянно. И в ту ночь снова взялся за свое. Да, я могла это сделать. Взять пистолет и… пристрелить его.

– Но ведь это сделали не вы? – прошептал он.

– Я тоже могла это сделать, – упрямо повторила Элис. – И может, так оно и было. Но только глупец может признаться в содеянном, если нет доказательств. Любой был бы глупцом, если бы признался. Он заслуживал смерти.

Вот и закончился их роман, еще не начавшись…

Она молча наблюдала, как Голдинг снимает очки, вытаскивает носовой платок из кармана фрака и начинает протирать стекла, даже не глядя на них. Какая жалость, что до места пикника еще довольно далеко! Бедняга, должно быть, не может понять, во что впутался. Ему не терпится удрать поскорее.

Голдинг надел очки и, хмурясь, взглянул на Элис.

И обнаружил, что она смотрит на него с вызовом.

– Леди Паджет еще много лет пришлось бы терпеть насилие, если бы лорда Паджета не остановили, – сказал он наконец. – Я не могу одобрить убийства, мисс Хейтор, но не одобряю также насилия против женщин. Особенно против жены, которая доверена заботе мужа, чтобы тот любил ее, лелеял и защищал от зла и бед. Это одна из тех ситуаций, в которых правила, установленные законом или моральные, не могут удовлетворительно разрешить проблему. Не могу аплодировать убийце лорда Паджета, но и осуждать его… или ее… не за что. Если вы сделали это из любви к леди Паджет, я уважаю вас. Впрочем, не думаю, что это сделали вы. – Он без дальнейших слов снова предложил ей руку, и они мирно направились назад.

Элис, не сумев издали разглядеть фигуры оставшихся, подумала, что отсутствовала целую вечность. Но уже через несколько шагов она увидела графа и Кассандру, сидящих рядом с корзинкой для пикника.

Как ни странно, ей ужасно хотелось есть. Как ни странно, настроение у нее было приподнятым.

Голдинг не осудил ее. Но и не поверил, что она это сделала.

И он считал, что женщин, жен, нужно любить, лелеять и защищать.

Поднося к губам чашку с чаем, Стивен забавлял себя мыслями о том, что сказали бы его друзья, узнав, как он сидел в Ричмонд-парке вместе с пресловутой леди Паджет, ее компаньонкой и секретарем политика. Кто бы мог ожидать подобного от лорда Мертона! А ведь сегодня днем немало людей станет его искать на приеме леди Каслфорд, который та давала в саду.

И все же он прекрасно проводил время. Чай, который привез с собой Голдинг, вероятно, приготовленный кондитером, был на удивление вкусен.

И тут его осенило: если бы он не унаследовал титул так неожиданно, возможно, сейчас тоже был бы чьим-то секретарем и гордился бы этим.

Похоже, остальные члены компании тоже веселились. Беседа была оживленной, все смеялись, даже мисс Хейтор, которая раскраснелась и лукаво поблескивала глазами. Стивен решил, что она положительно красива, а сегодня еще и сбросила добрый десяток лет. Впрочем, как и Кассандра. Обычно, она выглядела на свои двадцать восемь. Сегодня же – на несколько лет моложе.

Было еще рано, когда они насытились.

– Полагаю, – начал Голдинг, – мне не следовало бы это предлагать, но солнце еще высоко, и не хотелось бы уезжать, не насладившись теплом в полной мере.

Оказалось, что с ним согласны все. Никто не хотел, чтобы этот день заканчивался.

– Может, – предложила мисс Хейтор. – Касси и лорд Мертон захотят погулять, а мы с вами, мистер Голдинг, посторожим одеяло и корзинку.

– О, с удовольствием! – воскликнула Кассандра и поднялась раньше, чем Стивен успел предложить помощь или высказать свое мнение. – Я так наелась, что отчаянно нуждаюсь в некоторой разминке.

– Можно взобраться на дерево, – ухмыльнулся Стивен, подходя к ней. – Но наверное, безопаснее пройтись пешком? Мадам?

Он протянул руку. Кассандра приняла ее. Мисс Хейтор с некоторой суровостью наблюдала за ними. Возможно, Стивену не следовало шутить насчет деревьев.

– Мне кажется, пикник удался! – объявил он, когда они отошли подальше.

– Да, – согласилась Кассандра. – Элис положительно сияет, не заметили? Я никогда еще ее такой не видела. О, Стивен, вы считаете…

Но она не договорила.

– Именно считаю. Мне кажется, они очень довольны друг другом. Посмотрим, что выйдет из их отношений. Все зависит от них обоих.

– Голос разума, – вздохнула она. – Надеюсь, никто не пострадает.

– Такое бывает не всегда. Иногда люди находят любовь, Касс. И покой.

– Правда? – улыбнулась Кассандра. – Вы действительно так считаете? Я хотела бы, чтобы с Элис это произошло. Любовь и покой… тогда и меня бы меньше мучили угрызения совести из-за того, что цеплялась за нее все эти годы.

Вместо того чтобы спуститься со склона и последовать примеру Элис и мистера Голдинга, Стивен повел их по гребню невысокого холма, между древних дубов. Приходилось то и дело наклонять головы, чтобы не задеть ветви. Стивену нравились вид отсюда, уединение, благодатная тень. И близость деревьев.

Они шествовали в дружелюбном молчании. Стивен про себя считал дни. Тот день в парке, когда Кон показал ему вдовушку в трауре и заметил, что под вуалью и черным платьем, должно быть, жарко, как в аду. Был вечер следующего дня и бал Мэг и их первая ночь вместе. Была поездка в парке и вторая ночь. Был официальный визит вчера в компании Мэг и Кейт, когда они пили чай с Кассандрой и мисс Хейтор. И… есть сегодняшний день. Но как бы он ни отсчитывал: назад от сегодняшнего дня или начиная с первого, результат оставался одинаковым.

Четыре дня.

Именно столько времени он знал Кассандру. Меньше недели.

А чувство было такое, что они знакомы недели или месяцы.

И все же он очень мало знал ее, верно? И почти ничего не знал о ней.

– Расскажите о своем замужестве, – попросил он.

Кассандра резко повернула голову и взглянула на него:

– О замужестве? По-моему, я уже рассказала, что могла.

– Как вы встретили его? И почему вышли замуж?

Они шли все медленнее и наконец остановились. Кассандра отняла руку и, подойдя к гигантскому дереву, оперлась спиной о толстый ствол. Стивен последовал за ней, хотя не подошел слишком близко, и положил руку на низкую крепкую ветку.

Сам ствол скрыл бы их от места пикника, но Стивен, взглянув поверх ветки, все же уверился, что их никто не видит. Они зашли дальше, чем он думал.

– У нас никогда не было постоянного дома, – начала Кассандра. – И мы никогда не знали спокойной размеренной жизни. Конечно, отец нас любил, но не уделял особого внимания. Он был человеком общительным и часто приглашал джентльменов туда, где мы в то время жили. Всегда джентльменов. Никогда – дам. Меня это не тревожило, пока я не повзрослела. Тогда мне было пятнадцать или около того. Я всегда любила общество и наслаждалась знаками внимания джентльменов. Мне нравилось, когда отец сажал меня на колени во время разговора с ними. Но когда стала старше, приходилось терпеть не только рискованные замечания. Кое-кто исподтишка щипал или дотрагивался до меня. А однажды меня даже поцеловали. Знай об этом отец, не допустил бы ничего подобного. Все мечтал устроить мне дебют, чтобы я встречалась с порядочными молодыми людьми. Что ни говори, а он был баронетом. Но понятия не имел о том, что происходит у него под носом. А я молчала. Никакой особой опасности мне не грозило, хотя по мере того, как шли годы, джентльмены все больше смелели.

– Но вы обязаны были ему сказать! – воскликнул Стивен.

– Возможно, – пожала плечами Кассандра. – Но мне не с чем было сравнивать моюжизнь. Я считала ее вполне обычной. Да и Элис всегда находилась рядом и готова была меня защитить. Однажды к нам в дом приехал барон Паджет, а после стал регулярно нас навещать. Они с отцом были друзьями и почти ровесниками. Он отличался от остальных: был добр, безупречно вежлив и мягок. Вскоре он стал рассказывать мне о своем доме в деревне, где жил почти весь год, о парке, окружавшем дом, о деревне и своих соседях. Насколько я поняла, он даже не играл. Однажды, когда мы остались вдвоем, отец по какой-то причине вышел из комнаты, он сказал, что все это может стать моим, если я окажу ему огромную честь, став его женой. Он знал, что у меня нет приданого, но это было для него не важно. Все, что ему нужно, – это я, сказал он. Он пообещал, что я ни в чем не буду нуждаться. Что по брачному контракту получу большие деньги после его смерти. Поклялся, что будет любить и лелеять меня до конца своей жизни. Сначала я ужаснулась… но ненадолго. Наверное, вы не сумеете понять, каким огромным соблазном это стало для меня. Спокойная, мирная жизнь в сельском раю. Он казался мне кем-то вроде отца, только без недостатков последнего. Я и видела в нем нечто вроде отца, когда выходила замуж.

– Но что пошло не так? – спросил Стивен после долгого молчания.

Кассандра прижала ладони к стволу.

– Первые полгода все было прекрасно. Не скажу, что была безумно счастлива. Он был уже немолод, и я его не любила. Но он казался хорошим человеком, был добр и внимателен ко мне. Я полюбила деревню и подружилась с соседями. Я забеременела и была на седьмом небе от счастья. Но однажды он поехал навестить одного из соседей и не возвращался три дня. Я была вне себя от беспокойства и сделала ошибку, поехав его искать. Когда я добралась до поместья и вторглась в дом, где гостили одни мужчины, муж был очень мил и добр и призвал друзей стать свидетелями того, как нежно любит его молодая жена. Все дружно посмеялись, и мы вернулись домой вместе. В экипаже он был вполне спокоен. Даже улыбался мне, но я почему-то испугалась. Поняла, что он пил, потому что его глаза налились кровью. А когда мы приехали… – Она осеклась и долго молчала. А потом заговорила снова, чуть задыхаясь: – Когда мы приехали домой, он отвел меня в библиотеку и очень спокойно заявил, что я опозорила его, опозорила так, что отныне он не сможет смотреть друзьям в глаза. Я извинилась… и не один раз. Но тут он стал меня бить: сначала ладонью по лицу, потом кулаками и даже сапогами. Больше я не могу говорить… но два дня спустя у меня случился выкидыш. Ребенка я потеряла.

Кассандра закрыла глаза. Стивену показалось, что в ее лице не было ни кровинки.

– И такое случалось не однажды, – тихо заметил он.

– Не однажды. Как избиения, так и выкидыши. В нем словно было два человека. Трудно было найти более доброго, мягкого и щедрого человека, когда он был трезв. А иногда он не пил несколько месяцев подряд. Собственно говоря, даже большую часть года. Да и когда был пьян, это можно было заметить только по глазам и… по склонности к насилию. Одна из соседок, заметив уже пожелтевший синяк у меня под глазом, призналась, что всегда подозревала его в убийстве первой жены. Официальной причиной ее гибели было падение с лошади, когда леди Паджет пыталась взять высокое препятствие.

Стивен не знал, что ответить, хотя подумал, что Кассандра правильно сделала, убив Паджета, не дожидаясь, пока тот расправится с ней. Боже, этот человек убил троих ее детей! Ее и своих.

– Я считала, что сама виновата. Что вечно сердила его. Поэтому пыталась во всем ему угодить. Делала все, что в моих силах, лишь бы не прогневать его. Старалась прятаться, держаться от него подальше… но, конечно, ничего не помогало.

Снова повисло молчание.

– Ну вот… – сказала она наконец, глядя на Стивена с улыбкой. – Вы все-таки спросили.

– И никто никогда вам не помог? – ахнул он.

– Кто?! – усмехнулась она. – Отец умер через полгода после моей свадьбы. Да он и не имел права вмешиваться. Уэсли приезжал редко и никогда не видел Найджела в гневе. А я ничего ему не говорила. Он был совсем мальчишкой. Однажды Элис попыталась вмешаться, но он ударил ее, выгнал из комнаты, запер дверь и набросился на меня с новой яростью, потому что. я не сознавала своих недостатков и заслужила наказание.

– А его сыновья? – допытывался Стивен.

– Они почти никогда не приезжали домой. Думаю, слишком хорошо знали отца. Впрочем, если первая леди Паджет умудрилась родить троих, значит, была крепче меня. А может, в то время периоды трезвости длились дольше.

Он не станет расспрашивать о подробностях смерти Паджета. Она и без того расстроена. И вообще не следовало ни о чем ее спрашивать. Такой прекрасный день… а он его испортил.

Но потребность узнать ее лучше, заставить открыться ему… или хотя бы кому-нибудь перевесила желание сохранить атмосферу света и беззаботности.

– Кстати, – тихо сказал он, словно этот неприятный разговор не состоялся, – вы когда-нибудь лазали по деревьям?

Кассандра взглянула наверх, на могучую древесную крону.

– Да, в детстве. Наверное, и тогда мечтала подняться в голубое небо и раствориться в нем. Это дерево просто рай для любого мальчишки!

Развязав ленты шляпки, Кассандра швырнула ее на землю. Смерила глазами нижнюю ветку, явно размышляя, как лучше на нее взобраться. Стивен сложил ладони лодочкой, словно помогая ей сесть в седло, и Кассандра, почти не колеблясь, поставила на них ногу. Он помог ей подтянуться и сам последовал ее примеру.

После этого все оказалось легче легкого. Ветви были широкими и крепкими и тянулись почти параллельно земле. Они молча карабкались вверх, пока Стивен, глянув вниз, не понял, что они оказались довольно высоко.

Кассандра села на ветку, привалившись спиной к массивному стволу, потом подтянула ноги и обхватила их руками. Стивен стоял веткой ниже, обняв Кассандру за талию.

Она весело смеялась.

– Какое счастье снова стать ребенком!

– Можно всегда оставаться ребенком, – усмехнулся Стивен. – Все дело в жизненной позиции и направлении ума. Жаль, что я не знал вас, когда вы были моложе. Прежде чем вы заковали себя в броню цинизма и презрения, чтобы скрыть боль и гнев. И мне жаль, что вам пришлось пережить все это. Хотел бы я прогнать прошлое или стереть его поцелуями. Но не могу. Но позвольте уверить, что вы только раните себя, если станете отторгать ту доброту, которую могут вам предложить жизнь и этот мир.

– Каковы гарантии, что эта жизнь снова не ударит меня? – бросила она.

– Увы, никаких, – вздохнул Стивен. – Но я уверен, что в мире больше добра, чем зла. А если это кажется вам наивным, позвольте перефразировать сказанное: я верю, что любовь и добро куда сильнее зла и ненависти.

– Ангелы могущественнее дьяволов? – усмехнулась Кассандра.

– Да, – кивнул Стивен. – Всегда. Кассандра осторожно сжала ладонями его лицо.

– Спасибо, Стивен, – выдохнула она, нежно целуя его в губы.

– Кроме того, – продолжал он, – вы знаете о любви больше, чем считаете. Вы стали моей содержанкой не из-за собственной бедности. Потому что думали не о себе. Ваша компаньонка слишком стара, чтобы найти хорошую должность, да и горничную никто не возьмет в приличный дом, если она захочет взять с собой незаконного ребенка. Поэтому она служит у вас. Да еще и пес. Он тоже член вашей семьи. Все это вы делали для них, Касс. Пожертвовали собой ради любви.

– Вряд ли это жертва, когда твой любовник так красив, – ответила она томным, бархатистым голосом.

– Конечно, жертва, – возразил Стивен.

Кассандра схватилась за ветку и положила голову ему на грудь.

– Странно, – прошептала она, – но когда говоришь о том, что лучше не ворошить, в душе словно что-то высвобождается. Я чувствую… чувствую себя такой счастливой! Вы поэтому стали меня расспрашивать?

Он прижался губами к ее теплым волосам.

– Вы тоже счастливы? – неожиданно пробормотала она.

– Да.

– Но это не совсем верное определение. Вы обещали мне радость сегодня… и выполнили обещание. Но ведь радость и счастье – это не совсем одно и то же?

– Счастье более неуловимо. Радость – более постоянна.

Они еще немного посидели на дереве, и Стивену вдруг захотелось, чтобы время хоть ненадолго остановилось. Его влекло к Кассандре. И было дело не только в ее красоте. И не в ее приемах соблазнительницы. Это…

Он не мог найти слов для точного определения причин своего влечения. Он никого еще не любил, но считал, что любовь такой не бывает. Какими загадочными могут быть иногда человеческие эмоции… хотя он нечасто это замечал, пока не встретил Кассандру.

Она чуть помедлила, прежде чем поднять голову.

– Но потом приходит несчастье. Кто-то пьет три дня подряд, и… И где же счастье? И разве радость может остаться надолго?

– Когда-нибудь, Касс, – предрек он, – вы узнаете, что любовь не всегда предает вас.

Кассандра грустно усмехнулась:

– Вы единственный, кто называет меня так. И это мне нравится. Я запомню… свое имя, произнесенное вашим голосом.

Она снова поцеловала его в губы и встала на ту ветку, на которой стоял Стивен.

– Вот он – момент, когда сознаешь, что лазанье по деревьям – не столь уж мудрая идея. Приходится спускаться, а это в десять раз труднее.

Но она засмеялась, когда он предложил помощь, и спрыгнула с нижней ветки так легко, словно каждый день карабкалась по деревьям. Через секунду Стивен присоединился к ней. Кассандра улыбнулась, и Стивен подумал, что в жизни не видел ничего чудеснее.

Радостная Касс.

Эту картину он пронесет с собой до конца дней.

Очень близко к сердцу.

Опасно близко.

Ведь что ни говори, она убила мужа, и яснее ясного, что ей придется нести это темное, тяжкое бремя всю оставшуюся жизнь.

И невозможно отрицать, что ему придется разделить с ней это бремя, если он когда-нибудь вздумает влюбиться в нее.

Если?!

Может, уже слишком поздно?

И что, черт побери, должен испытывать влюбленный?!

Глава 15

Утро следующего дня Стивен провел в палате лордов, участвуя в дебатах по вопросу, крайне его интересующему. Потом он заехал в «Уайтс» пообедать с друзьями и, возможно, собрался бы с ними на скачки, если бы его внимание не отвлек человек, которого он видел на улице, когда входил в клуб.

Уэсли Янг.

И разумеется, со вчерашнего дня он непрестанно думал о Кассандре. Она даже населяла его сны. Он снова стоял на ветке дуба, целуя ее. А потом они вместе взлетели в небо, такие счастливые, пока не пришла пора спускаться. Она беспокоилась о том, что пора кормить пса. А он сквозь облако взметенных ветром рыжих волос пытался увидеть, куда они плывут.

Совершенно абсурдный сон.

Раньше он вообще не видел во сне женщин.

– Кто-нибудь знает, где живет сэр Уэсли Янг? – спросил он, ни к кому в особенности не обращаясь.

Все покачали головами. Один Тэлбот припомнил, что Янг снимает холостяцкую квартиру на Сент-Джеймс-стрит, неподалеку от клуба. Дом с тошнотворно-желтой дверью, над которой имеется полукруглое веерообразное окно.

– Помню, как мы здорово выпили, едва добрались до этой двери и долго стояли, пока Янг шарил во всех карманах в поисках ключа, – добавил Тэлбот. – И должен сказать, Мертон, мне еще никогда не было так плохо. Это отвратило меня от выпивки куда надежнее, чем церковные проповеди.

Значит, когда он видел Янга, тот, наверное, шел домой обедать или уходил из дома, чтобы пообедать в другом месте.

Стивен разочаровал себя и нескольких приятелей, отказавшись ехать на скачки, и вместо этого отправился на поиски тошнотворно-желтой двери, которая при дневном свете и на трезвую голову оказалась вовсе не столь уж тошнотворной.

Стивен постучался, сознавая, что поступает глупо, совершенно импульсивно и легкомысленно. И даже не был уверен, почему делает это, если не считать того, что все его мысли и эмоции каким-то образом связаны с Кассандрой, и он не смог устоять перед достойным всяческого порицания стремлением вмешаться в ее жизнь.

Ему не следовало этого делать.

Тем более что она ни о чем не просила.

Он даже не договорился с ней о встрече после вчерашнего пикника.

Ему необходимо было немного остыть. Последние четыре дня были сплошным безумием. Это так на него непохоже! Обычно он вел нормальную, безмятежную, вполне предсказуемую жизнь, которая ему нравилась.

Но сон никак не согласовывался с его крайне разумным решением.

Как и периоды бодрствования, когда, если быть до конца честным, он лежал в постели, грезя о ней, а желание бушевало в крови, как лихорадка.

Так дальше не пойдет. Он должен сделать что-то для нее и возобновить свою нормальную, счастливую жизнь. Идти дальше прежней дорогой.

Дверь открыл камердинер Янга, который взял карточку Стивена и попросил гостя подождать в нижней комнате для посетителей, обычной в подобных домах, темной и мрачной, – пока сам он не посмотрит, дома ли сэр Уэсли: верный знак, что хозяин дома, в противном случае Стивена и на порог бы не пустили.

Через несколько минут появился сам Янг с удивленным и озадаченным видом. Одет он был так, словно собирался выйти из дома.

– Мертон? Какая неожиданная честь.

– Янг. – Стивен наклонил голову.

Сэр Уэсли был симпатичным рыжеватым юношей, хотя, конечно, не обладал яркой красотой сестры. Однако семейное сходство было несомненным. У него было приятное, добродушное лицо, отчего-то выводившее из себя Стивена.

Последовало неловкое молчание.

– Хотите подняться в мои комнаты? – спросил наконец Янг.

– Нет, спасибо, – поблагодарил Стивен, совершенно не желавший вести светскую беседу. – Видите ли, последние дни я много размышлял и пришел к заключению, что ни при каких обстоятельствах не смогу проехать мимо одной из своих сестер, гуляющей в Гайд-парке, и намеренно ее проигнорировать, даже не соизволив поздороваться.

Янг почти рухнул в кресло, не пригласив гостя сделать то же самое. Но Стивен все равно устроился в продавленном кресле напротив.

– Особенно, – подчеркнул он, – если у нее нет ни друзей, ни денег.

Янг вспыхнул и раздраженно поморщился, возможно, не без причины.

– Вы должны понять, Мертон, – пробормотал он, – что я небогат… впрочем, где уж вам понять. Мне очень важно сделать выгодную партию, и в этом году… мне почти удалось найти богатую невесту. Со стороны Касси было чистым эгоизмом приехать в Лондон именно сейчас, тем более что я настоятельно просил не делать этого.

– Эгоизмом? – повторил Стивен.

Янг беспокойно заерзал, вскочил, пересек комнату и уставился в пустой камин.

– Но куда еще она могла поехать? К кому? – спросил Стивен.

– Она по крайней мере могла жить тихо и спокойно, чтобы никто ее не замечал, – с горечью сказал Янг. – Но я слышал, что с того дня в парке она уже успела появиться на балу у леди Шерингфорд и на приеме леди Карлинг. И каким-то образом она сумела убедить вас взять ее на прогулку в парк, когда там собралось все общество! Должна же сестра понимать: после того, что она натворила, ей еще повезло остаться живой и на свободе. Не вообразила же она, что ее будут принимать в порядочном обществе! И не может ожидать от меня… но почему я все это вам объясняю?! Я почти не знаю вас, Мертон. И мои отношения с сестрой вас не касаются!

Стивен проигнорировал укол, хотя Янг, конечно, был прав.

– Значит, вы верите сплетням, которые о ней ходят? – парировал он. – Вы хорошо знали Паджета?

Уэсли нахмурился:

– Он был самым дружелюбным парнем из всех, кого я знал. И до безобразия великодушным. Осыпал ее драгоценностями. Видели бы вы их! Королевские сокровища! Я несколько раз приезжал в Кармел и был очень недоволен Касси. Она сильно изменилась. Растеряла то тепло и искорки юмора, которые были всегда ей присущи. Почти не разговаривала. И явно жалела, что вышла замуж за человека, бывшего почти ровесником нашего отца. Я считал, что она несправедлива к Паджету, который буквально трясся над ней. Убила ли она его? Но кто-то же убил! И не думаю, что у кого-то, кроме нее, был мотив. Она хотела освободиться. Хотела вернуться в Лондон и вести себя так, как ведет сейчас. Сумела же она увлечь вас, а все знают, что вы богаты, как Крез!

– А разве ваша сестра способна убить человека лишь для того, чтобы спокойно наслаждаться жизнью? – неожиданно спросил Стивен.

Янг снова пересек комнату и тяжело опустился в кожаное кресло.

– Когда-то, в детстве, она была мне матерью, сестрой и другом. Но люди меняются, Мертон. Она изменилась. Я видел это собственными глазами.

– Возможно, что-то заставило ее измениться, – возразил Стивен. – Возможно, этот брак был не тем, чем казался окружающим. Насколько я понял, ваши визиты были короткими и нечастыми?

Янг опустил голову и ничего не сказал.

И Стивен вдруг понял, что Янг знает. Всегда знал или, возможно, подозревал. Но иногда легче закрывать глаза на очевидное.

– Я был очень молод, – пробормотал сэр Уэсли, словно хватаясь за первый попавшийся предлог.

– Но сейчас вы уже два года как совершеннолетний. Она нуждается в друге. Нуждается в человеке, который станет любить ее без всяких условий.

– Мисс Хейтор… – начал Янг. Правда, у него хватило порядочности не закончить фразу.

– Верно, – кивнул Стивен. – Мисс Хейтор – ее друг. Но не родственница. И не мужчина.

Янг беспокойно заерзал, не смея поднять глаз на гостя.

– Та молодая леди, что была с вами в парке, – продолжал Стивен. – Боюсь, я с ней не знаком.

– Мисс Норвуд, – буркнул Янг.

– Вы все еще питаете надежду жениться на ней?

– Она была нездорова вчера днем, когда я приехал, чтобы проводить ее на прием в саду, – криво улыбнулся Янг. – И должно быть, еще долго будет нездорова. Вчера вечером я видел ее в Воксхолле. Она цвела, как роза. И была в обществе своих родителей и виконта Бригема.

– В таком случае должен сказать, что вам очень повезло сорваться с крючка, – заметил Стивен, поднимаясь. – Поверьте, немало членов общества начнут уважать вас гораздо больше, если вы открыто станете на сторону сестры, вместо того чтобы притворяться, будто не знаете ее. И конечно, найдутся такие, которые отрекутся от вас. На какую партию предпочитаете произвести впечатление?

Янг остался сидеть.

– С чего это вы вдруг так заинтересовались Касси? – спросил он. – Она ваша любовница?

– Леди Паджет, – настоятельно выговорил Стивен, – крайне нуждается в друзьях. Я ее друг. И хотя по ее же словам знаю, что у нее был более чем веский мотив убить подонка, бывшего ее мужем, что-то подсказывает мне, что она этого не делала. Я ничего не знаю об обстоятельствах его смерти. Если не считать того факта, что его застрелили, а не порубили топором на кусочки. Но вот что скажу вам, Янг: если когда-нибудь я узнаю, что все это чистая правда и она действительно его застрелила, все равно останусь другом леди Паджет. Потому что он был ублюдком. Знаете ли вы, что у нее было два выкидыша, а третий ребенок родился мертвым? И все потому, что ее постоянно избивали!

Только тогда Янг взглянул на Стивена. С его лица медленно отливала краска. Стивен, не дожидаясь, пока он заговорит, взял шляпу и трость, покинул убогую гостиную и вышел из меблированных комнат.

И что теперь? Как насчет вмешательства в чужую жизнь, подробности которой его не касались?

Он обнаружил, что ноги несут его на Портман-стрит, к дому Кассандры. Но почему? Что им владеет? Желание признаться в содеянном? Она скорее всего будет недовольна. Но жалеет ли он о том, что сделал? Ничуть. И если представится возможность, сделает то же самое.

Но действительно ли он верит, что Кассандра невиновна в убийстве? Хотя бы из самозащиты? Или ему так хочется в это верить?

Кассандры не оказалось дома.

Стивен испытал нечто вроде облегчения.

– Они с мисс Хейтор ушли, милорд, – пояснила горничная.

– Вот как? Давно?

– Нет, милорд. Буквально несколько минут назад.

Но на улице никого не было видно. Значит, вернется она не скоро.

– Мэри, – начал Стивен, – могу я поговорить с вами?

И какого черта он теперь затеял?

– Со мной? – Ее глаза были так широко раскрыты, что казались двумя блюдцами. Мэри со страхом прижала руки к груди.

– Не уделите мне несколько минут? Я вас не задержу.

Она отступила, чтобы пропустить Стивена. Тот показал в сторону кухни. Мэри быстро пошла вперед.

Проходя мимо стола, он заметил визитную карточку с позолоченной каймой, прислоненную к вазе. На карточке красовалось имя леди Паджет, выведенное изящным почерком. Это было приглашение на завтрашний бал леди Комптон-Хейг. Точно такое, адресованное ему, лежало на письменном столе в его кабинете.

Значит, все постепенно улаживается? Ее начинают принимать в обществе?

Девочка сидела на полу под кухонным столом. Пес растянулся у ее ног. При виде Стивена он лениво постучал хвостом по полу, но не тронулся с места. Малышка укачивала завернутую в одеяльце куклу и что-то тихо напевала.

Мэри повернулась к Стивену. И он впервые заметил, что она довольно хорошенькая, если, конечно, кому-то нравятся бледные худые женщины. Но у нее были красивые глаза, а румянец, расцветший на щеках, очень ей шел.

– Мэри, – пробормотал Стивен, вдруг поняв, что не может спросить о том, что больше всего хотел знать. Возможно, у нее не найдется ответа. Как же все это глупо!

– Что случилось с собакой? – вдруг выпалил он.

Мэри опустила глаза и стала теребить край фартука.

– Какой-то… незнакомец пытался избить леди Паджет на конюшне, а Роджер бросился на защиту. Благодаря ему ее избили не так жестоко, как обычно… То есть как этого следовало ожидать. Но лорд… но незнакомец… схватил кнут и принялся охаживать Роджера с такой злобой!.. Бедный пес потерял глаз, и ему повредили ухо. А нога была раздроблена так, что часть пришлось отнять.

– Раздроблена кнутом? – удивился Стивен.

– Думаю… думаю, что лопатой, – пробормотала Мэри.

– А незнакомец… или лорд Паджет… тоже пострадал? – допытывался Стивен.

Мэри искоса глянула на него и снова занялась фартуком.

– Роджер его ужасно покусал, милорд. Руки, ноги и даже щека лорда Паджета были разорваны. Ему пришлось пролежать в постели целую неделю, прежде чем он смог встать. Это случилось потому, что он хотел… спасти жену. Не знаю, что случилось с незнакомцем. Должно быть, сбежал.

Очевидно, горничная не замечала вопиющих противоречий в своем рассказе.

– Старший конюх хотел пристрелить Роджера, – продолжала Мэри. – Сказал, что это будет настоящим милосердием. Но леди Паджет велела отнять раздробленную ногу, отнесла пса в свою комнату и держала там, пока ему не стало лучше, хотя все мы были уверены, он не выживет. Мы думали, что лорд Паджет велит его убить, но этого не случилось. Должно быть, Роджер не узнал его, когда он прибежал ее спасать. Поэтому и набросился.

Стивен сжал ее плечо.

– Все в порядке, Мэри. Я знаю. Леди Паджет сама мне рассказала. Не о Роджере. Но обо всем остальном. Она не поведала подробностей смерти лорда Паджета, но я не пытаюсь вытянуть их из вас. – И все же именно это он собирался у нее спросить. – Простите, если расстроил вас, – добавил он.

– Она этого не делала, – прошептала Мэри, внезапно бледнея. Глаза снова округлились.

Он сжал ее плечо чуть сильнее, прежде чем отпустить.

– Знаю.

– Я боготворю ее, – твердо заявила горничная. – Разве я поступила плохо, когда приехала сюда с ней? Я готовлю, убираю, стираю, делаю все, что могу, но, значит, я навлекла на миледи позор, оставшись с ней? И стала лишним бременем, потому что ей приходится кормить нас с Белиндой? Кроме того, она считает своей обязанностью платить мне. А ведь у нее нет денег, вернее, не было…

Она осеклась и прикусила губу.

– Вы все сделали правильно, Мэри, – заверил он. – Леди Паджет нуждается в вашей заботе, и вы ей необходимы. А еще она нуждается в друзьях. Нуждается в любви.

– Я люблю ее! – воскликнула Мэри. – Но ведь это я стала причиной всех бед! Во всем виновата я! – Она прикрыла лицо фартуком.

Белинда перестала укачивать куклу и подняла глаза.

– Нет, во всем виноват я, – возразил Стивен. – Мне не следовало приходить сюда и донимать вас вопросами. Белинда, как поживает Бет? Она спит?

– Капризничает, – пожаловалась девочка. – Хочет играть.

– Правда? Может, стоит поиграть с ней немного или рассказать сказку. Сказки часто убаюкивают детей.

– Тогда я расскажу ей историю. Я знаю одну. Она только что поела, и если я буду с ней играть, Бет может стать плохо.

– Вижу, что ты очень мудрая и добрая мама. Повезло Бет, – похвалил Стивен и обернулся к Мэри, которая уже разглаживала фартук.

– Я достаточно долго мешал вам работать… или отдыхать, – сказал он. – И простите, что мучил вас вопросами. Обычно я не лезу в чужие дела.

– Вы тревожитесь о ней? – спросила она.

– Да, – вздохнул Стивен. – Боюсь, что да.

– В таком случае я вас прощаю, – выпалила она, густо краснея.

– Вы очень оскорбитесь, если я оставлю вам деньги? Когда у вас будет свободное время, отведите Белинду к «Гюнтеру», купите ей мороженое. Детям просто необходимо время от времени лакомиться мороженым. Как и взрослым.

– У меня есть деньги, – выдавила Мэри.

– Знаю, – улыбнулся Стивен. – Но доставьте мне удовольствие угостить Белинду… и вас тоже.

– Так и быть, – кивнула Мэри. – Спасибо, милорд.

Оставив на столе несколько монет – как раз чтобы хватило на две порции мороженого, – он ушел и направился к дому, хотя было еще рано. Но у него не было настроения для обычных занятий. Он даже не подумал ехать на скачки, хотя мог бы еще успеть.

Он пытался думать о всех молодых дамах, с которыми любил беседовать и танцевать… и даже слегка флиртовать. Но не смог вспомнить ни одного лица.

Мэри сказала, что во всем случившемся виновата она. Она имела в виду смерть Паджета? И при этом упорно уверяла, что Кассандра его не убивала.

И сразу после этого она сказала, что боготворит Кассандру. Как легко лгать ради любимых!

Пса искалечили, когда он пытался защитить хозяйку. Нога раздроблена лопатой… Неужели Паджет намеревался наброситься на жену с лопатой?! Вполне возможно, сейчас в могиле лежал бы не муж, а Кассандра… если бы не вмешательство Роджера. И каков бы был официальный вердикт? Еще одно падение с лошади?

Придя домой, Стивен почувствовал сильную головную боль. Он никогда раньше не страдал головными болями.

– Проваливай, Филбин, – велел он камердинеру, найдя последнего в своей гардеробной, где тот укладывал в шкаф свежевыглаженные рубашки. – Попробуешь открыть рот, и я начну на тебя рычать. И будь я проклят, если собираюсь каждый день извиняться перед тобой.

– Жмут новые сапоги, милорд? – жизнерадостно осведомился Филбин. – Говорил я вам, когда вы их покупали…

– Филбин, – процедил Стивен, сжимая виски. – Убирайся! Немедленно!

Филбин исчез.

Кассандра просмотрела газету, купленную Элис несколько дней назад, и выписала имена и адреса трех адвокатов, которые, как она надеялась, смогут ей помочь. Элис, знавшая, что задумала Кассандра, посоветовала поговорить с мистером Голдингом или графом Мертоном. Оба наверняка знакомы с лучшими адвокатами.

Но Кассандра устала зависеть от мужчин. Среди них так редко попадаются надежные, и даже если в отношении мистера Голдинга и Стивена это несправедливо, все равно она устала от того, что ее жизнью управляет кто-то другой. Менее недели назад она надеялась обрести самостоятельность, найдя богатого покровителя. Теперь она сделает то, что следовало сделать с самого начала.

Однако это оказалось нелегко. И Кассандра поняла насколько, после того как вместе с Элис посетила каждого из троих адвокатов. Элис настояла на том, чтобы сопровождать ее, объяснив, что иначе никто не воспримет ее всерьез.

Но ее и без того не восприняли всерьез.

Первый адвокат не брал новых клиентов: ему хватало хлопот со старыми, хотя объявления в газету давал регулярно. Следующий был более откровенен и, узнав ее имя, велел сообщить, что он не занимается уголовными делами, а если бы и занимался, не стал бы защищать убийцу.

Элис тут же собралась домой. Она была очень расстроена, впрочем, как и Кассандра, но воздействие, которое произвело на нее хамство этого человека, который, кстати, не набрался храбрости сказать ей это в глаза, заставило ее вскинуть подбородок, расправить плечи и идти дальше с гордым видом.

Третий адвокат впустил их в свое святилище, низко поклонился леди Паджет, льстиво улыбнулся, внимательно и с сочувствием выслушал ее историю, заверил, что ее дело вполне можно выиграть и что он в два счета вернет ее деньги, драгоценности и оба дома. И только потом назвал сумму гонорара, показавшуюся Кассандре просто грабительской, хотя сам адвокат клялся, что сделал ей значительную скидку из-за того, что ее дело не представляет никакой трудности. А сама она – дама, к которой он испытывает невероятное уважение и симпатию. И он возьмет вперед всего половину гонорара – и ни пенни больше.

Кассандра предложила все, что у нее было. Если ее дело настолько несложно и если он сможет быстро отсудить ее деньги, она сразу же заплатит ему все.

Но похоже, адвокат не представлял, что вдовствующая баронесса может оказаться в нищете, несмотря на только что услышанную историю. Из мягкого, угодливого человека он мгновенно превратился в резкого, холодного и озлобленного законника.

Он не может вести дело на столь скромный аванс.

У него жена и шестеро детей…

Он сожалеет, что потратил свое драгоценное время…

Кроме того, консультации тоже являются платными…

И ему предстоит очень много работы…

Леди Паджет не может ожидать от него…

Кассандра, не слушая, встала и направилась к порогу. Элис поспешила за ней.

– Возможно, – пробормотала она, когда они оказались на тротуаре, – граф Мертон мог бы…

Кассандра круто развернулась. Глаза ее пылали.

– Всего несколько дней назад граф Мертон в твоих глазах был самим дьяволом, потому что щедро платил мне за мои услуги в постели. А теперь, Элис, ты не находишь ничего особенного в том, чтобы попросить у него небольшое состояние, хотя он больше не пользуется моим телом?

– Тише, Касси, – взмолилась Элис, нервно оглядываясь, вся красная от смущения.

К счастью, в этот час на улице почти не было пешеходов, а рядом никого не оказалось.

– Я всего лишь подумала о займе, – пояснила Элис. – Если этот человек прав, мы вскоре сможем отдать долг.

– Я не заплачу этому человеку и фартинга, – отрезала Кассандра, – даже если он завтра же раздобудет все мои деньги и в придачу драгоценности короны! – Ее плечи уныло опустились. – Прости. Элис. Я не должна кричать на тебя. Скажи, что я права. Скажи, что все мужчины прогнили до основания.

– Далеко не все, – возразила Элис, погладив ее по руке. – Но этот прогнил насквозь. Мне жаль его бедную жену и шестерых детей. Он решил, что раз ты женщина, значит, можно вытянуть из тебя кучу денег. И вытянул бы! Ты ведь не стала бы с ним торговаться, верно, хотя он запросил безумные деньги? Но к несчастью для него, он оказался слишком алчным и не захотел немного подождать.

Кассандра тяжело вздохнула. Вот тебе и контроль над собственной жизнью! Вот тебе и стремление к цели, и план действий! Но она снова попытается. Она не собирается сдаваться!

Только на сегодня с нее хватит. Единственное, что ей хочется сейчас, – заползти в спальню и зализывать раны.

И словно из сочувствия к ее настроению, над головой собрались тяжелые тучи, а ветер стал гонять мусор в канавах. Внезапно похолодало.

–Дождь собирается, – пробормотала Элис, глядя на небо.

Они поспешили домой. И добрались до крыльца как раз в тот момент, когда первые большие круглые капли упали на землю. Кассандра вынула ключ из-под цветочного горшка, и они вошли в переднюю. Это место становилось чем-то вроде дома. Вроде убежища.

Из кухни вышла Мэри, вытирая руки о фартук.

– В гостиной ждет джентльмен, миледи, – сообщила она.

– Мистер Голдинг? – просияла Элис.

«Стивен?» – едва не выпалила Кассандра. После вчерашнего пикника он не сказал, когда они увидятся снова. Какое облегчение: обойтись без него хотя бы день! И все же она испытывала непонятную тоску по нему – тревожная мысль!

Заслышав шаги, молодой человек, бродивший по комнате, повернул голову к двери. Кассандра похолодела.

– Касси! – пробормотал он с жалким видом.

– Уэсли?

Она переступила порог и закрыла за собой дверь, Элис уже исчезла.

– Касси, я… – начал Уэсли, но тут же осекся и громко сглотнул. И провел ладонью по рыжеватым волосам: жест, знакомый Кассандре с самого детства. – Я собирался сказать, что не узнал тебя в тот день, но это выглядело бы глупо, верно?

– Да, – согласилась она, – очень.

– Тогда я не знаю, что говорить… – признался он.

За последние десять лет Кассандра нечасто видела брата, но всегда его обожала. И считала единственной родной душой. Безмозглая дурочка!

– Можешь начать с объяснения. Что случилось с пешим путешествием в Шотландию?

– А, это… несколько моих приятелей не смогли… черт побери, Касси, не было никакого путешествия.

Она сняла шляпку и вместе с ридикюлем положила на стул у двери, а сама уселась на свое обычное место, у камина.

– Ты должна понять, что отец почти не оставил денег. И вообще почти ничего не оставил. В этом году я решил поискать невесту с хорошим приданым. Поэтому не хотел, чтобы ты явилась и все мне испортила.

Очевидно, Уэсли делает то, что сделала она: ищет человека, который мог бы его содержать.

– Полагаю, что сестра, прикончившая мужа топором, действительно могла помешать тебе сделать выгодную партию. Мне очень жаль.

– Никто этому не верит, – буркнул Уэсли, – во всяком случае, в историю с топором.

Кассандра улыбнулась. Уэсли снова принялся метаться по комнате.

– Касси, в последний раз мы виделись, когда мне было семнадцать. Помнишь? Под глазом у тебя был пожелтевший синяк.

Так ли это? Ему всегда удавалось приехать во время довольно длительных передышек между избиениями.

– Я наткнулась на дверь спальни? Действительно, такое однажды случилось.

– Дверь конюшни, – поправил он. – Касси… Паджет действительно бил тебя?

– Мужчина имеет право наказывать непослушную жену, – равнодушно выговорила она.

Уэсли хмуро уставился на сестру:

– Касси, ты могла бы говорить своим обычным голосом, а не таким… саркастическим? Так он бил тебя?

Кассандра долго смотрела на брата, прежде чем ответить.

– Он иногда пил. Но если начинал, не останавливался по два-три дня. Безостановочно. Потом… превращался в зверя.

– Почему ты скрывала? – возмутился Уэсли. – Я бы… – Он не договорил.

– Я была его законной женой, Уэс, – напомнила Кассандра. – А ты был мальчиком. Ничего бы ты не добился.

– И ты убила его? Не топором, конечно. Но все же убила? Оборонялась, когда он тебя бил?

– Не важно, – отмахнулась Кассандра. – Свидетелей все равно не было, как и доказательств. Он заслуживал смерти. И умер. И не стоит наказывать убийцу. Давай оставим этот разговор.

– Для меня важно, – настаивал Уэсли. – Очень важно. Я хочу знать. Ты была мне вместо матери. Я никогда не оставался один. Никогда не чувствовал себя заброшенным. Даже если отец целыми днями где-то играл. Позволь мне… позволь мне быть с тобой, Касси. Да, я понимаю, что пришел поздно, но, надеюсь, не слишком.

– Уэс, ты должен знать одно: я не убивала Найджела. Но никогда не назову имя убийцы ни тебе, ни кому другому. Никогда. Поэтому навсегда останусь главной подозреваемой, хотя его смерть официально считается несчастным случаем. Но большинство людей твердо уверены, что это я его убила. Ничего. Я смогу с этим жить.

Уэсли кивнул.

– Та леди в парке, – вспомнила она, – ты ухаживаешь за ней?

– Она оказалась настоящей фурией, – фыркнул он, скорчив гримасу.

– Вот как? – улыбнулась Кассандра. – Значит, тебе повезло отделаться от нее.

– Вот именно!

– Да сядь ты наконец! У меня шея затекла смотреть на тебя снизу вверх.

Он сел рядом, и она протянула ему руку. Уэсли крепко сжал тонкие пальцы. Сильный ливень бил по оконным стеклам, но здесь, в комнате, было сухо, тепло и уютно.

– Уэс, – спросила она, – ты знаешь каких-нибудь хороших адвокатов?

Глава 16

В эту ночь Стивен снова спал плохо. Наверное, не следовало совать нос в чужие дела, а тем более приходить к Уэсли Янгу и допрашивать горничную о том, что случилось с Роджером.

И вообще не в его характере лезть в дела малознакомых людей.

Он почти надеялся, что больше не увидит Кассандру.

Он хотел вернуть прежнюю спокойную жизнь.

Была ли она действительно спокойной?

И неужели он был таким занудой в почтенном двадцатипятилетнем возрасте?

Но он все равно почти надеялся, что больше ее не увидит.

Но другая часть души ликовала при мысли о том, что они снова встретятся.

Он шел по Оксфорд-стрит вместе Ванессой. Когда он навестил ее сегодня утром, она пожаловалась, что ужасно хандрит, тем более что дети еще спали, а Эллиот уехал из города на пару дней и, возможно, будет дома как раз вовремя, чтобы одеться к сегодняшнему балу, для которого ей срочно понадобились кружева, чтобы заменить оторванную оборку на бальном платье.

Они уже успели купить кружева и вышли из магазина, когда Ванесса радостно вскрикнула, и Стивен, проследив за направлением ее взгляда, увидел Кассандру, идущую под руку с братом.

И в этот момент некая часть его существа… души… сердца… перевернулась от восторга. Кассандра выглядела прелестной и элегантной в розовом платье для прогулок и соломенной шляпке, которую надевала на пикник. Она раскраснелась и казалась очень счастливой.

Стивен снял шляпу и поклонился:

– Мадам! Янг! Чудесный день, не так ли?

Янг смущенно потупился.

– Действительно чудесный, – согласилась Кассандра. – Как поживаете, милорд?

– Превосходно! – заверила Ванесса. – Сэр Уэсли Янг, кажется? По-моему, мы знакомы.

– Так и есть, миледи, – заверил Уэсли, наклоняя голову. – Леди Паджет – моя сестра.

– О, просто великолепно! – тепло улыбнулась Ванесса. – Я не знала, леди Паджет, что у вас в Лондоне родственники! И очень рада это слышать! Кстати, вы собираетесь на бал к леди Комптон-Хейг?

– Скорее всего, ведь я получила приглашение.

Значит, она приняла приглашение? Раньше Стивен не знал, радоваться ему или огорчаться. А вот теперь знал. Он рад, что она там будет. И если она счастлива потому, что помирилась с братом, он больше не жалел, что вмешался в ее жизнь.

– Может, леди Паджет, вы будете так добры оставить для меня первый танец? – спросил Стивен.

Ответить она не успела.

– Кассандра обещала этот танец мне, – сухо сообщил Янг.

– В таком случае другой, немного позднее?

На ее губах играла улыбка. Возможно, она думала о том, что всего за неделю смогла многого добиться.

– Спасибо, милорд, с удовольствием, – томно произнесла Кассандра.

У сэра Уэсли Янга, очевидно, не было ни малейшего желания продолжать разговор. Еще раз отвесив полупоклон, он пожелал всем доброго дня и повел Кассандру дальше.

– Знаешь, я уверена, – заметила Ванесса, когда они тоже возобновили прогулку, – что леди Паджет и в мешке будет выглядеть красивее всех лондонских дам. До чего же неприятно!

– Но ты так прелестна, Несси, что мужчины то и дело оборачиваются тебе вслед, – ухмыльнулся Стивен.

Она была самой невзрачной из сестер – и самой жизнерадостной. И казалась Стивену прекрасной.

– О Господи, – вздохнула Ванесса. – Со стороны кажется, что я напрашиваюсь на комплименты? Вот и напросилась. Как галантно с твоей стороны! Но если не слишком возражаешь, Стивен, мне пора домой. Что, если Эллиот вернется и не застанет меня?

– Забьется в истерике? – осведомился Стивен.

Несси рассмеялась и ловко крутанула ручку зонтика.

– Возможно, нет. Зато я могу впасть в истерику, узнав, что потеряла драгоценные минуты, которые могла бы провести в его обществе.

Стивен ловко обогнул шумную компанию людей, которые шагали навстречу, не замечая, куда идут.

– Сколько вы уже женаты? – спросил он.

Несси снова рассмеялась.

– Стивен, – оживилась она, – ты к ней неравнодушен?

– К леди Паджет? Да, конечно.

– Нет, я имела в виду совсем другое. Она тебе нравится?

– Да, – повторил он. – Да, Несси.

– Вот как! – обронила она.

Стивен не понял смысла этого короткого восклицания, но не попросил объяснений. И не стал обдумывать ответ, данный сестре. В конце концов он признал лишь то, что Кассандра ему нравится.

Стивен раздраженно тряхнул головой.

Довольно с него всего этого! Довольно!

Сэр Уэсли Янг был склонен пожурить сестру, узнав, что она не стала бороться за право сохранить драгоценности, деньги, дома и все остальное, принадлежавшее ей по праву, когда нынешний лорд Паджет выставил ее из дома.

И сейчас она, не прилагая особенных усилий, оказалась бы богатой женщиной, а не нищенкой. Но он не стал ее упрекать. Ему было почти двадцать два, когда умер Паджет. Он приехал в Кармел на похороны и уже тогда наслушался весьма нелестных замечаний, но уехал, прежде чем Кассандре успели бросить в лицо прямое обвинение. Перед отъездом он заверил сестру, что любит ее и всегда будет любить. И что она может в любое время приехать к нему за поддержкой и защитой. Но сплетни становились все уродливее, а когда доползли до Лондона, он решил держаться подальше от сестры. Не хотелось, чтобы тень позора упала и на него. Поэтому он перестал писать ей. А вот теперь даже не мог оправдать свое поведение тем, что был мальчишкой. Потому что, во имя Господа Бога, он был мужчиной.

А потом, не иначе как в приступе жестокости и трусости, не дававших ему спать по ночам и терзавших днем, он решил помешать Касси приехать в Лондон. Придумал путешествие в Шотландию. А когда она все же приехала и он столкнулся с ней в парке, поспешно отвернулся и приказал кучеру наемного экипажа подстегнуть коней.

О да. Он заслужил те ночные кошмары, которые не давали ему покоя! И поскольку прошлого уже не изменишь, он сделает все, чтобы загладить свою вину, и надеется, что в течение последующих пятидесяти лет сумеет себя простить.

Поэтому вчера вечером и сегодня утром он порасспросил приятелей о лучших адвокатах в Лондоне, а позже договорился о встрече и отвез ее в адвокатскую контору.

Оказалось, что дело действительно выеденного яйца не стоит. Адвокат был просто изумлен тем, что Касси считает весьма затруднительным возврат своих драгоценностей и всего, принадлежавшего ей по праву, тем более что условия брачного контракта и завещания мужа были вполне ясны. Он вполне удовлетворился скромным задатком, на котором настоял Уэсли, и заверил клиентку, что дело будет улажено в течение двух недель, самое большее – месяца.

Они как раз возвращались домой, когда встретили Мертона. Уэсли был крайне этим недоволен. Вчера Мертон выступал в роли его совести, по крайней мере того, кто подстегнул его совесть, и Уэсли, естественно, не мог питать к нему добрых чувств. Его совесть не нуждалась в том, чтобы ее подстегивали.

Однако встреча продлилась недолго, и Уэсли отвел сестру на Портман-стрит, где мисс Хейтор уже ожидала ее, чтобы поговорить о посещении какого-то музея в компании старого друга, мистера Голдинга, бывшего единственным наставником, которого когда-то имел Уэсли. Правда, онпробыл у них в доме немногим больше месяца, и Уэсли едва его помнил.

Он вернулся домой, чтобы немного отдохнуть перед обедом и приготовиться к вечернему балу. Но камердинер сообщил, что его снова ждут в нижней гостиной.

Уэсли не узнал посетителя, хотя тот поднялся при его приближении и шагнул навстречу, протягивая руку. Гость был сильным, атлетически сложенным мужчиной, со светло-каштановыми волосами и бронзовым лицом.

– Янг? – спросил он. – Уильям Белмонт.

Ах да, конечно. Это брат нынешнего лорда Паджета. Один из пасынков Касси. Уэсли познакомился с ним на свадьбе Касси и как-то видел в Кармеле, во время одного из своих визитов. Кажется, потом он уехал в Америку.

– Рад встрече, – кивнул Уэсли, пожимая его руку.

– Канадское судно бросило якорь пару недель назад, – пояснил Белмонт, – и я немедленно отправился в Кармел, где обнаружил, что все изменилось. Где ваша сестра, Янг? Она ведь сейчас в Лондоне, верно?

Уэсли немедленно насторожился.

– Вам лучше оставить ее в покое, – предупредил он. – Она не убивала вашего отца. Против нее нет никаких доказательств, и ей не предъявляли обвинения, потому что ее не в чем было обвинять. Она пытается начать новую жизнь, и я здесь для того, чтобы никто не смел ей помешать.

Именно так он должен был бы вести себя с момента ее приезда в город. Но сейчас он говорил чистую правду. Всякий, кто хочет встретиться с Касси, сначала должен иметь дело с ним. И хотя ширина плеч Белмонта наводила на неприятные мысли, Уэсли не собирался сдаваться.

Но Белмонт просто отмахнулся:

– Конечно, она не убивала моего отца. В тот момент я был там и могу это засвидетельствовать. И я не собираюсь беспокоить ее, Янг, или причинять ей неприятности. Я приехал, чтобы найти Мэри. Она по-прежнему живет у Кассандры?

– Мэри? – недоуменно повторил Уэсли.

– Она покинула Кармел с Кассандрой, – пояснил Белмонт. – Полагаю, она все еще у нее. И Белинда тоже. По крайней мере я на это надеюсь.

Уэсли по-прежнему ошеломленно таращился на него. Мисс Хейтор звали Элис. Не Мэри.

– Мэри, – нетерпеливо повторил Белмонт. – Моя жена!

Сегодня, одеваясь к вечернему балу, Кассандра чувствовала себя совсем по-другому, чем в прошлый раз, когда готовилась попасть без приглашения на бал леди Шерингфорд. Теперь же у нее было приглашение, ее сопровождал джентльмен, и она уже пообещала два танца.

Она с нетерпением ждала танца со Стивеном… хотя ей не следовало бы испытывать подобные чувства. Какая разница, будут они танцевать или нет?!

Кассандра еще раз проверила, хорошо ли заколоты волосы и не распадется ли прическа, когда начнутся танцы.

Вот это стало бы настоящим несчастьем! За последние десять лет она стала слишком зависима от услуг горничной.

Наконец Кассандра натянула длинные перчатки и как следует разгладила их.

Адвокат считает ее дело выигрышным и обещает все уладить через две недели, хотя Кассандра будет счастлива подождать и месяц. Она сможет отдать Стивену долг и забыть тот момент слабости, когда предложила ему стать своим покровителем. Правда, она не жалела о двух ночах, которые провела с ним. И о пикнике тоже. Пикник всегда будет одним из самых дорогих ее воспоминаний.

Да и Стивена будет трудно забыть.

Он вернул ей некоторую веру в мужчин. Не все были ненадежны и недостойны доверия. Она будет помнить его как своего золотого ангела.

Кассандра взяла веер и развернула, чтобы убедиться, что он не сломан.

Во время сегодняшней встречи мистер Голдинг пригласил Элис на два дня в Кент, чтобы вместе с остальной семьей отпраздновать семидесятилетие его отца. Приглашение свидетельствовало о серьезности намерений.

Элис не сказала ни да, ни нет. Сначала нужно спросить у Кассандры, сможет ли та обойтись без нее. Но втайне она почти дрожала от едва сдерживаемого беспокойства и волнения. Уже через десять минут после прихода домой Кассандры и через пять минут после ухода Уэсли Элис уже сидела за секретером в гостиной и писала мистеру Голдингу о своем согласии на поездку.

Теперь она металась по спальне, решая, какие вещи взять с собой.

Кассандра надела бальные туфельки и спустилась вниз подождать Уэсли. И как раз вовремя: брат уже стучал в дверь, так что Кассандра отправила Мэри на кухню и сама его впустила.

– О, Касси! – восхищенно пробормотал он. – Ты затмишь всех дам на балу.

– Благодарю вас, сэр! – Она рассмеялась и, вдруг развеселившись, покружилась перед ним. – Ты тоже очень красив. И я готова ехать. Не стоит зря задерживать экипаж.

Но он все равно вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Я все еще вне себя от злости из-за твоих драгоценностей. Леди должна блистать на балу. Поэтому я принес тебе кое-что.

Кассандра сразу узнала потертую шкатулку, обтянутую коричневой кожей. Одним из ее любимых занятий в детстве было забраться в отцовский сундук, вытащить шкатулку, открыть и любоваться содержимым. А иногда даже касаться кончиками пальцев. Раз-другой она даже застегивала это на шее и любовалась собой в зеркале, сгорая от угрызений совести.

Сейчас Кассандра взяла шкатулку, в которой лежала серебряная цепочка, только не потускневшая, как прежде, а ярко начищенная. На цепочке висело маленькое сердечко, усыпанное мелкими бриллиантами. Отец подарил эту подвеску матери на свадьбу: единственная ценная вещь, которую он позже не продал и даже ни разу не заложил.

Конечно, особенно роскошной она не была. Да и стоила недорого. Кто знает, вероятно, это и не бриллианты, а просто стразы. Может, поэтому отец и не подумал ее заложить или продать. Но маленькое сердечко навсегда останется для нее самым дорогим воспоминанием.

Уэсли вынул цепочку из шкатулки и надел на Кассандру.

– О, Уэс, – вздохнула она, – ты лучший брат на свете! Я надену ее, но только сегодня. А потом ты должен забрать ее и хранить для своей невесты.

– Она ее не оценит, – отмахнулся Уэсли. – И никто не оценит, кроме нас двоих, Касси. Я предпочитаю, чтобы ты приняла ее в подарок от меня. Хотя, по справедливости, она точно так же принадлежит и тебе. Касси, посмотри на меня, ты ведь не плачешь?

– Кажется, плачу, – всхлипнула она, вытирая глаза ладонью и смеясь. И неожиданно бросилась ему на шею и крепко обняла.

Он неуклюже похлопал ее по спине.

– У тебя есть горничная Мэри?

– Да. – Она подняла голову, по-прежнему теребя колье. – А что?

– Да нет, ничего, – пробормотал он.

Еще минута – и он подсаживал ее в наемный экипаж. Лошади с трудом пробирались по запруженной мостовой к особняку Комптон-Хейгов.

Как все изменилось! На этот раз ливрейный лакей помог ей ступить на красную дорожку, и Кассандра рука об руку с братом прошествовала к дому. Она спокойно осматривалась, разглядывая мраморный холл, хрустальные люстры, ливрейных слуг и роскошно разодетых гостей.

Кое-кто ловил ее взгляды и кивал. Несколько человек даже улыбнулись. Кассандра без особого труда не замечала тех, кто ее игнорировал.

Уэсли повел ее к гостям. Теперь она шла с гордо поднятой головой. Потому что ее пригласили, потому что ее имя больше не шокировало присутствующих.

Когда они оказались в бальном зале и Кассандра оглядывалась, восхищаясь украшениями из пурпурных и белых цветов и зеленого папоротника, сэр Грэм и леди Карлинг подошли к ней и попросили представить Уэсли, с которым до сих пор не были знакомы. Лорд и леди Шерингфорд пожелали им доброго вечера, а мистер Хакстебл пригласил ее на танец. Приятели Уэсли тоже не оставляли их своим вниманием, а один из них, мистер Боннард, тоже пригласил на танец.

– Черт меня побери, Уэс, – заметил он, поднимая монокль, – я не знал, что леди Паджет – твоя сестра. Ничего не скажешь, вся красота в вашем роду досталась ей. Тебе осталось совсем немного.

Он попытался поклониться ей, но из-за высоких накрахмаленных воротничков не смог опустить голову.

Второй приятель, чье имя Кассандра уже успела забыть, громко расхохотался над тем, что посчитал остроумной шуткой.

Тут рядом оказался Стивен, с улыбкой поклонился. И, блестя глазами, спросил, не будет ли леди Паджет так добра вспомнить, что обещала ему танец.

Кассандра стала нервно обмахиваться.

– Первый и второй танцы уже отданы, и еще один, тот, что после ужина.

– Искренне надеюсь, что ни один из них не окажется вальсом, – шепнул он. – В противном случае я буду вне себя от расстройства. Могу я танцевать с вами первый вальс, мадам? И танец перед ужином тоже? И еще один, если у вас остались свободные.

Он открыто ухаживает за ней! И хотя правила этикета допускали, чтобы дама дважды танцевала с одним джентльменом, но люди всегда замечали подобные случаи. Это обычно означало, что у джентльмена серьезные намерения по отношению к леди.

Ей следовало бы согласиться только на один танец. Но его голубые глаза улыбались, а адвокат пообещал всего две недели, и хотя сам признался, что срок может растянуться до месяца, все равно, получив деньги, она навсегда покинет Лондон, найдет себе красивый домик в безвестной английской деревушке и больше никогда не увидит графа. И никогда не появится в обществе.

– Благодарю вас, – кивнула она и вспомнила, как всего неделю назад стояла в таком же зале, оценивающе разглядывая джентльменов, перед тем как выбрать добычу.

А вот теперь крохотный уголок ее сердца всегда будет принадлежать ему.

Господи, как же она глупа!

– Пойдем? – спросил Уэсли, и Кассандра увидела, как пары уже собираются в центре зала.

Однако вечер не обошелся без неприятностей.

Мистер Хакстебл подошел к Кассандре задолго до того, как музыканты заиграли танец. Похоже, ему нужно было с ней поговорить без посторонних ушей.

Они остановились посреди зала, и Кассандра невольно восхитилась красотой этого человека. Даже слегка искривленный нос его не портил. Немало женщин не смогли бы перед ним устоять. Но она к их числу не принадлежала. Ей не нравились смуглые мрачные мужчины, окруженные аурой опасности. И она была искренне рада, что не выбрала его на прошлой неделе. Удалась бы ей затея? Смогла бы она соблазнить его и заставить потерять голову до такой степени, что он добровольно согласился бы платить деньги?

– Надеюсь, мне не придется ходить вокруг да около, дабы сказать все, что я желаю вам сказать? – осведомился он.

О, он действительно крайне опасен!

– Разумеется, нет. Предпочитаю откровенный разговор. Полагаю, вы хотите, чтобы я оставила в покое вашего кузена. Необходим кто-то сильный, хмурый и надежный, чтобы защитить его и отпугнуть меня, злую ведьму? Хотя я всегда считала, что задача дьявола – не оберегать, а губить невинных.

– Действительно откровенно, – улыбнулся он, как ей показалось, вполне искренне. – Но Мертон не слабак, леди Паджет, хотя многие так считают. В отличие от некоторых мужчин он не чувствует необходимости выпячивать свои мускулы и раздувать грудь, чтобы доказать силу и отвагу. Но вы его выбрали, считая, что он слаб?

– Я? Выбрала? – надменно обронила Кассандра.

– Я видел, как вы столкнулись с ним в бальном зале Маргарет.

– Случайно.

– Преднамеренно.

Кассандра вскинула брови и принялась обмахиваться веером.

– Не считаете, что это не ваше дело?

– Когда проигрываешь в споре, наилучшая, а возможно, единственная стратегия – прибегнуть к банальности, – усмехнулся Хакстебл.

Неужели музыканты никогда не закончат настраивать инструменты? Неужели танцоры никогда не соберутся в центре зала? Сколько любопытных следит за их беседой?

Кассандра растянула губы в улыбке.

– В каком родстве вы состоите с семьей лорда Мертона, мистер Хакстебл? – поинтересовалась она.

– Он вам не говорил? Я его грозный, злой и очень подлый троюродный брат, леди Паджет. Злодей, которому суждено ненавидеть всех окружающих и всегда стремиться причинить им зло. Моим отцом был граф Мертон, а я его старший сын. К несчастью для меня, моя мать сбежала в Грецию, узнав, что носит ребенка, а к тому времени как ее отец – мой дед – с воплями и проклятиями, изрытая огонь и серу, притащил ее обратно и потребовал, чтобы граф исправил содеянное или приготовился пожинать последствия своего греха, мое терпение лопнуло и я решил появиться на свет двумя днями раньше, чем счастливая парочка пошла к алтарю. Так что ни у кого не появилось сомнений в незаконности моего рождения. К сожалению, все мои братья и сестры либо рождались мертвыми, либо умирали почти сразу же. В живых остался самый младший брат, который, по словам моего отца, был полным идиотом. Но после смерти отца он стал графом и, к сожалению, умер, не дожив дня до шестнадцатилетия. Титул перешел к Стивену.

Кассандра распознала целый океан боли и горечи в коротком, деланно-легкомысленном изложении, но история была рассказана не с тем, чтобы завоевать ее сочувствие, поэтому она не позволила себе его выразить.

– Удивительно, – заметила она, – что вы его вовсе не ненавидите. А ведь он получил то, что должно было стать вашим. Ваш титул, ваш дом, ваше состояние.

К ним присоединились другие пары. – 'Да, – согласился он, – это удивительно.

– Но почему вы не питаете к нему ненависти? – допытывалась она.

– По очень простой причине. Я знаю кого-то, кто любил бы его, и сам люблю этого кого-то. – Он не объяснил подробнее, хотя Кассандра ждала. – Надеетесь, что Стивен женится на вас? – вдруг спросил он.

Кассандра тихо рассмеялась:

– На этот счет можете быть спокойны. Я не собираюсь посягать на свободу лорда Мертона. Мне известно, в какое рабство попадают замужние женщины, и одного раза оказалось вполне достаточно, благодарю вас.

Теперь их очень легко могли подслушать. Кругом были люди. Музыканты замолчали, готовые заиграть мелодию первого контрданса.

– Может, поговорим о погоде? – предложила она.

Хакстебл негромко хмыкнул:

– Бури, землетрясения и ураганы? Вполне безопасные темы.

Глава 17

Стивен никак не мог определить цвет платья Кассандры: то ли красный, то ли ярко-оранжевый. Наверное, что-то среднее. Ткань переливалась в свете свечей и казалась ему совершенно великолепной. Низкий вырез платья и завышенная талия подчеркивали красоту груди. Юбка падала мягкими складками, облегая изгибы бедер и длинных ног. Медные волосы были высоко подняты. Несколько легких прядок обрамляли лицо.

Кассандра всегда держалась гордо и неприступно, но сегодня выглядела почти счастливой и совсем не походила на таинственную даму со скандальной репутацией.

Все ее танцы буквально расхватали. Она даже танцевала с Коном, улыбалась ему и беседовала каждый раз, когда па контрданса сводили их вместе.

Стивен тоже не пропустил ни одного танца. Приглашал молодых леди, дебютанток нынешнего сезона, которые даже не могли скрыть своего интереса к нему. Впрочем, Стивен был лишен тщеславия. В конце концов, он один из самых завидных женихов Англии. Он учтиво разговаривал с ними, улыбался и уделял каждой все свое внимание.

Но при этом постоянно думал о Кассандре.

Теперь он уже не был уверен, что когда-нибудь его жизнь вновь станет нормальной, что бы это ни значило.

Он не мог дождаться вальса, последнего танца перед ужином, и боялся, что это время никогда не настанет.

Но он должен быть осторожным. Не сделать чего-то опрометчивого, о чем станет жалеть до конца жизни.

Он еще не готов к браку. Ему всего двадцать пять. И он твердил себе, что до тридцати лет не станет размышлять о женитьбе. И даже потом не будет торопиться и выберет ту, которая полюбит его, а не титул и богатство. Ту, которой он будет восхищаться, а может, даже полюбит.

Наконец заиграли вальс: последний танец перед ужином, и Стивен подошел к Кассандре. Она стояла вместе с братом, окруженная гостями, которых он почти не знал.

– Мадам, – сказал Стивен, кланяясь, – вы обещали мне танец.

– Разумеется, лорд Мертон, – выговорила она низким медовым голосом.

Такие формальности! Теперь все случившееся на пикнике казалось сном. Странно, что она вспоминает пикник гораздо чаще, чем ночи, проведенные с ним в ее постели.

– Я рад, что это вальс, – шепнул Стивен, уводя Кассандру. – Могу я танцевать с вами и последний танец?

– Можете, – обронила она.

Они встали лицом к лицу, дожидаясь, пока заиграет музыка.

– Умоляю, поскорее расскажите, как продвигается роман мисс Хейтор и мистера Голдинга, – улыбнулся он.

– С удовольствием. Сегодня они ходили в музей, а скоро он увезет ее в Кент праздновать день рождения своего отца.

– С семьей Голдинга?! – воскликнул Стивен. – Значит, вот-вот последует предложение?

– Скорее всего, – кивнула Кассандра. – Уверена, что она будет счастлива. Бедняжка давно потеряла все надежды на замужество. Тревога за меня все эти годы удерживала ее в деревне.

– Не вините себя, – в который раз повторил он.

– Вы правы, – рассмеялась Кассандра. – Потому что не позволите мне чувствовать свою вину за все беды мира, верно?

– Абсолютно, – согласился он, разглядывая украшение. Он впервые видел его на Кассандре. – Очень мило, – похвалил он. Нижняя часть подвески почти касалась края декольте.

– Это принадлежало моей матери, – пояснила Кассандра, дотронувшись до сердечка. – Свадебный подарок отца. Единственная вещь в нашем доме, которая никогда не продавалась и не закладывалась. Уэсли подарил мне это сегодня вечером.

Его глаза подозрительно ярко блеснули.

– Значит, вы с братом помирились?

– Думаю, та история в парке, когда он сделал вид, что не узнал меня, тяжким грузом легла на его совесть. А возможно, не давала уснуть. Он пришел ко мне вчера.

– И вы не держите на него зла? – допытывался Стивен.

– К чему? Он мой брат, и я его люблю. Он искренне сожалеет о своей трусости и подлом поступке. Откажись я простить его, кто страдал бы больше? И возможно, на этот вопрос нет однозначного ответа. А вдруг мы страдали бы оба? И ради чего? Чтобы удовлетворить раненую гордость или подчеркнуть собственную правоту? Важнее всего то, что он действительно раскаялся и пришел просить прощения. А теперь рискует собственной репутацией, показываясь на людях вместе с сестрой-убийцей и открыто представляя ее своим знакомым.

Значит, Янг не рассказал о его визите. Что ж, это очень хорошо. Даже при таком счастливом исходе он не имел права вмешиваться в ее жизнь, и она вполне могла возненавидеть его за это.

Впрочем, Стивен ни о чем не жалел. Нет ничего печальнее семейных распрей.

Раздался первый аккорд. Стивен поклонился. Она присела в реверансе. Стивен обнял ее за талию и взял правую руку в свою. Кассандра положила ладонь ему на плечо.

– Всегда считала вальс красивым танцем. Весь вечер его ждала. Вы так хорошо ведете, – похвалила она. – Ваши плечо и рука сильны и тверды, и от вас божественно пахнет.

Стивен не сводил с нее взгляда. Кассандра рассмеялась:

– Ну вот, опять говорю возмутительные вещи! Хотя мне не мешало бы вспомнить о хороших манерах. Следует делать вид, словно я ни на что больше не способна, кроме как висеть на вашем плече, пока вы кружите меня по залу.

Стивен рассмеялся.

Они продолжали смотреть друг на друга, и глаза Кассандры сверкали радостью и весельем. Вскоре вальс окутал их волшебством, и весь окружающий мир превратился в вихрь красок и света, и самым ярким пятном этого мира была она. Кассандра. Касс…

Она улыбалась. Щеки раскраснелись, губы слегка приоткрыты, спина прямая. Стивен ощущал жар ее тела. Ощущал ее аромат: аромат нежных духов и женщины.

Аромат неодолимого влечения.

Музыка закончилась. Музыканты снова заиграли. Они смотрели друг на друга и молчали, прежде чем снова закружиться под медленную, трогательно-нежную мелодию вальса.

Он сказал Ванессе, что Кассандра ему нравится.

Конечно, это сильное преуменьшение.

Она раскраснелась еще сильнее, а его охватил неприятный жар. Тяжелый запах цветов кружил голову. Даже музыка вдруг показалась чересчур громкой.

Они как раз оказались напротив ряда стеклянных дверей, которые были открыты, пропуская ночной воздух. Когда они приблизились к одной из дверей, Стивен, не прерывая вальса, повел Кассандру на балкон, где, к счастью, никого в этот момент не было. И царила благодатная прохлада.

Они продолжали танцевать, почти не сходя с места. Наконец Стивен положил ее ладонь себе на сердце. Рука Кассандры соскользнула с его плеча и обвила шею. Он привлек ее к себе, так что ее упругая грудь прижалась к его груди, а ее щека – к его щеке.

На этот раз он, скрупулезно соблюдавший правила этикета, не думал ни о реальности, ни о приличиях.

Когда мелодия оборвалась, они остановились, но не отодвинулись друг от друга. Несколько молчаливых минут постояли рядом с закрытыми глазами, по крайней мере глаза Стивена были закрыты.

Потом они разом вскинули головы и долго смотрели друг другу в глаза в свете фонаря, мерцающего в углу балкона, прежде чем поцеловаться. Но не страстным поцелуем, а гораздо более нежным, чем тогда, на пикнике. Поцелуем, говорившим красноречивее всяких слов.

И Стивен не спешил отстраниться. Потому что в этом случае обязательно понадобятся слова, а он, если быть до конца честным, не знал, что сказать. И не знал, что скажет Кассандра.

Наконец он вскинул голову и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

И тут они, кажется, одновременно заметили, что у них есть зрители, причем в немалом количестве. Несколько человек решили глотнуть свежего воздуха в перерыве между танцами, кое-кто случайно взглянул в сторону дверей и увидел, словно в рамке, сцену, освещенную балконным фонарем. Остальных разобрало любопытство, и они решили взглянуть, что привлекло внимание первых двух групп.

Как бы то ни было, свидетелей оказалось куда больше чем нужно, и было абсолютно ясно, что все они видели поцелуй. Конечно, в нем не было ничего особенно неприличного, если не считать того, что в обществе считались неприличными любые публичные проявления чувств между людьми, не связанными родственными узами.

Они не женаты. И даже не помолвлены.

Стивен разом осознал три вещи – четыре, если считать тихий стон Кассандры. Он увидел мрачное лицо Эллиота, в упор смотревшего на него, увидел непроницаемую физиономию и сведенные брови Кона и Уэсли Янга, пробиравшегося сквозь толпу с видом человека, решившегося на убийство. И мгновенно понял, что окончательно погубил репутацию Кассандры. И это после того, как упорно трудился последние несколько дней, чтобы вернуть ей респектабельность и уважение окружающих. После того, как ее почти приняли в общество, к которому она принадлежала по праву.

– О Господи! – воскликнул Стивен, сжимая ее пальцы и проводя свободной рукой по волосам. – Не так мы мечтали объявить о нашей помолвке, но, похоже, наше неосторожное поведение ускорило события. Леди и джентльмены, представляю вам леди Паджет, мою невесту. Она только что сделала мне честь, согласившись стать моей женой, и, боюсь, моя радость по этому поводу заставила забыть о хороших манерах. – Он медленно стиснул ее руку и бессовестно улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой.

Кассандра словно оцепенела. Она чувствовала холодную тоску и уже хотела вскинуть брови, нацепить привычную маску высокомерия, но передумала.

Стивен взял дело в свои руки и объявил о помолвке!

Что теперь делать?

Он чуть ослабил хватку и взял ее под руку.

Кассандра подумала, что когда все пропало, нужно улыбаться.

И улыбнулась.

Тут на балконе появился протиснувшийся сквозь толпу Уэсли и встал перед ними. Ярость сменилась почти комическим недоумением.

– Касси, – спросил он, – это правда?

Что еще ей оставалось делать, кроме как солгать?

– Правда, Уэс, – кивнула она, сознавая, что не могла просто удалиться, сделав вид, что этого поцелуя не было. Уйти – значит навлечь на себя новое несчастье. Уэсли только что помирился с ней, только что раскаялся в собственной трусости, в том, что проигнорировал ее, когда она больше всего в нем нуждалась. Теперь он взял на себя роль ее защитника, и, если бы Стивен не объявил о помолвке, последовала бы отвратительная публичная сцена. Уэсли, возможно, ударил бы его или бросил перчатку в лицо или и то и другое вместе.

Даже подумать страшно!

Уэсли растянул губы в улыбке. Возможно, он тоже понял необходимость своего участия в спектакле и поэтому обнял ее.

– Должен признаться, Мертон, сначала я все не так понял, – объявил он. – Но очень рад, хотя вы не нашли нужным сначала поговорить со мной. Черт побери! Конечно, Касси уже совершеннолетняя, но все же… – Он протянул руку, и Стивен ее пожал.

Несмотря на то что столы уже были накрыты, публика не расходилась, о чем-то переговариваясь. Правда, интонации, как показалось Кассандре, были довольно мирными и даже радостными, хотя среди гостей, вне всякого сомнения, были те, которые ужаснулись, узнав о том, что такой богатый и завидный жених, как граф Мертон, сделал предложение убийце.

Многие молодые дамы сегодня ночью будут безутешны!

К ним со всех сторон подходили сестры Стивена и обнимали сначала его, а потом, с видимым восторгом, Кассандру.

Их мужья обменивались рукопожатиями со Стивеном и целовали Кассандре руку. Все, даже мистер Хакстебл, хотя Кассандре казалось, что его мрачный взгляд сверлит ее насквозь. Конечно, было трудно понять, действительно ли довольна его семья. Скорее всего нет, но они люди тактичные, вежливые, которым пришлось вынести шок такого объявления под любопытными взглядами всего бомонда.

Что им еще оставалось делать, кроме как изобразить радость?!

– Любовь моя, – сказал Стивен улыбаясь и снова беря ее под руку, – мы должны поговорить с лордом и леди Комптон-Хейг.

– Конечно, – улыбнулась Кассандра.

Должны? Но почему?!

Она даже не сразу вспомнила, кто эти люди.

Большинство гостей либо потеряли интерес к происходящему, либо – что более вероятно – предпочли обсудить пикантную сцену за ужином. Толпа рассеялась. Леди Комптон-Хейг вместе с мужем стояла в дверях бального зала, и Кассандра наконец вспомнила, что они хозяева сегодняшнего бала.

– Да, конечно, – повторила она.

Эти люди были настолько добры, что послали ей приглашение: первое приглашение, если не считать еще одного, устного, от леди Карлинг.

– Мадам…

Стивен поклонился леди Комптон-Хейг и поднес к губам ее руку.

– Прошу прошения, что использовал ваш бал для объявления о помолвке, не спросив раньше вашего разрешения. Я не намеревался делать это сегодня, хотя красота бального зала и чудо музыки подстегнули меня сделать предложение сегодня вечером. Боюсь, я потерял голову. Мне ничего не оставалось делать, кроме как объявить всем и каждому, почему я поцеловал ее на вашем балконе.

Виконт Комптон-Хейг поджал губы. Его жена тепло улыбнулась:

– Не стоит извиняться, лорд Мертон, за то, что объявили о помолвке именно сегодня. Я очень рада и польщена. У нас ведь нет детей, хотя Аластер имеет двух сыновей от первого брака. Никогда не ожидала, что подобное объявление будет сделано в моем доме. И хочу этим воспользоваться. Пойдемте, леди Паджет!

Она взяла Кассандру под руку и повела к столовой, улыбаясь и кивая гостям. И усадила Кассандру за главный стол, рядом с собой. Стивен, который шел сзади вместе с виконтом, сел по другую сторону от нее. Гости, казалось, уже забыли о помолвке и наслаждались ужином и не относящимися к делу разговорами. Кассандра облегченно вздохнула. Правда, ей казалось, что разговор велся громче и оживленнее, чем обычно. Кроме того, многие из сидевших за столом поглядывали в их сторону, улыбались, кивали или просто глазели. В целом атмосфера не казалась враждебной, хотя настроение общества может измениться к худшему завтра, когда у всех будет время переварить новости и сообразить, что вдова, до сих пор бывшая кем-то вроде парии – в конце концов она получила всего одно приглашение, – собирается идти к алтарю с одним из самых завидных, самых богатых и красивых женихов в Англии.

Забавнее всего было то, что после поцелуя они со Стивеном едва взглянули друг на друга. И не обменялись ни одним словом, хотя сидели рядом, но предпочитали говорить с соседями. Зато улыбались. Все время улыбались.

Должно быть, он станет корчиться от невыносимого конфуза, когда объявление о помолвке не появится в газетах и все поймут, что их обманули.

Но мужчины легко забывают стыд. А женщины, половина человечества, возрадуются, узнав, что он свободен, и быстро его простят.

О, как она жалела, что приехала сюда! И согласилась танцевать с ним вальс! Позволила увлечь себя на балкон и поцеловать.

Хотя это несправедливо. Она ничего не позволяла. Потому что была добровольной участницей всего случившегося. Вот только не дала разрешения на объявление о помолвке.

Хотя честность вынуждала признать, что у него не было иного выхода.

Она надеялась, что адвокат не был слишком оптимистичен, пообещав ей две недели.

Лорд Комптон-Хейг по просьбе жены поднялся, чтобы произнести тост в честь только что обручившейся пары. Остальные последовали его примеру и выпили, прежде чем снова вернуться в бальный зал и возобновить танцы. Стивен пригласил свою сестру, герцогиню Морленд, а Кассандра танцевала с герцогом. К счастью, музыканты играли довольно сложный контрданс, не допускавший разговоров при перемене фигур. Но судя по серьезному лицу герцога, Кассандра предположила, что он мог многое бы сказать, имей только подходящую возможность.

Она вдруг вспомнила, что одно время он был официальным опекуном Стивена. И сейчас успел сказать только пару фраз, но таким тоном, что по спине Кассандры прошел озноб.

– Вы непременно должны приехать к нам на ужин леди Паджет. Я попрошу герцогиню пригласить вас. И тогда поведаете нам, каким образом собираетесь осчастливить Мертона.

Кассандра улыбнулась ему.

– Не стоит беспокоиться, ваше сиятельство, – ответила она, впервые заметив глубокую синеву его глаз: единственное различие между ним и темноглазым мистером Хасктеблом. – Мои надежды и мечты относительно графа Мертона должны совпадать с вашими.

Он наклонил голову и отступил: настала его очередь танцевать очередную фигуру с другой леди.

После этого танца Кассандра хотела лишь одного: уговорить Уэсли увезти ее домой. Но это, разумеется, было невозможно. Он не может публично оскорбить человека, чье предложение она приняла сегодня вечером.

Однако эта мысль родила другую идею, получше.

Граф отвел ее к Уэсли, но брат беседовал с компанией приятелей и удостоил ее лишь рассеянной улыбкой. Кассандра раскрыла веер и оглядела комнату. И сразу же увидела Стивена, который направлялся к ней с теплой улыбкой, освещавшей его лицо.

Как же он, должно быть, презирает ее!

И как она презирает его!

Но должен же быть способ выйти из этого положения!

Хотя этот способ известен только Богу!

– Последний танец вот-вот начнется, и вы обещали его мне, – объявил он.

– Стивен, – попросила она, – отвезите меня домой.

Улыбка сползла с его губ. Окинув ее испытующим взглядом, он кивнул:

– Прекрасная мысль! Так мы сможем избежать давки, когда бал закончится. Вы приехали с братом?

Она кивнула:

– Я скажу ему, что вы меня проводите. Он тут, рядом.

В этот момент Уэсли отошел от своей компании.

– Уэсли, Стивен проводит меня домой в своем экипаже. Ты не возражаешь?

– Нет, – заверил Уэсли и протянул руку Стивену. – Мертон, прошу вас, обращайтесь с ней помягче. В противном случае вам придется ответить передо мной.

О, мужчины! Абсурдные создания! Собственники! Иногда кажется, что они не могут поверить, будто женщины способны дышать без их помощи!

Все же было некоторым утешением знать, что Уэсли стал мужчиной. С каким видом он заявил, что Стивену придется отвечать перед ним! Никто не говорил Найджелу ничего подобного, до того как она вышла за него. Да и тогда у нее не было защитников, если не считать отца, слишком слабого и доверчивого… на свою беду.

Кассандра поцеловала брата в щеку.

– Не думаю, Янг, что такая необходимость возникнет, – заверил Стивен. – Ваша сестра будет в надежных руках.

Они нашли Комптон-Хейгов и извинились перед ними за ранний уход. Леди Комптон-Хейг казалась скорее восхищенной, чем оскорбленной и вместе с мужем проводила их вниз и помахала на прощание.

Кассандра прислонилась головой к сиденью и закрыла глаза. Лошади тронулись.

Рука Стивена нашла в темноте ее ладонь и сжала. Кассандра была слишком измучена, чтобы отстраниться.

– Кассандра, дорогая, – прошептал он, – мне так жаль. Следовало бы ухаживать за тобой дольше и, во всяком случае, не на людях. И сделать тебе предложение, прежде чем объявить о нашей помолвке всему миру. Но иначе твоя репутация была бы погублена, и я не смог придумать ничего другого.

– Знаю, – вздохнула она. – И если злилась на вас, то разве что несколько минут. Мы вели себя крайне неосторожно – мы оба. Вы не виноваты, и уверяю, что вовсе не собиралась намеренно соблазнить вас. Говорю же, это была простая неосторожность. К сожалению, последующие дни вам придется нелегко, особенно потому, что люди будут искать официального объявления в газетах и не найдут. Но они быстро забудут. Люди всегда забывают. И даже стали присылать приглашения убийце с топором всего неделю спустя после ее появления в обществе.

– Касс! – Стивен сжал ее руку. – Объявление появится. Не в завтрашней газете, это правда. Сегодня уже слишком поздно. Но послезавтра – обязательно. И нужно решить, когда и где будем венчаться: в церкви Святого Георгия, в присутствии половины бомонда, или где-нибудь в более уединенном месте. В Уоррен-Холле, например. Люди захотят точно знать и засыплют нас обоих вопросами.

Вот даже как! Он хочет остаться рыцарем до конца.

– Но, Стивен, – возразила Кассандра, не открывая глаз и не поворачивая головы, – вы ведь не делали мне предложения. Верно? И я не соглашалась его принять. И не приняла бы, даже если бы вы действительно просили меня стать вашей женой. Ни сегодня, ни вообще никогда. И ни от кого. Я не собираюсь выходить замуж. Вообще.

Они не разговаривали до самого ее дома.

Как только экипаж остановился, Стивен спрыгнул на землю, помог Кассандре выйти, закрыл дверцу и уже хотел было приказать кучеру возвращаться в Мертон-Хаус, но она схватила его за руку.

– Стивен! – резко бросила Кассандра. – Вы не войдете в дом. Я вас не приглашала.

Экипаж покатился по улице.

– Но я все равно войду, – упрямо ответил он.

И она в который раз поняла – в Стивене Хакстебле, графе Мортоне, несмотря на всю его внешнюю мягкость, действительно имеется стальной стержень и в некоторых вещах он бывает совершенно несгибаем. Это был один из таких случаев: она может торчать здесь и спорить целый час, но он все равно настоит на своем, так что нет смысла и начинать. Кроме того, сверху упало несколько капель и небо заволокло тучами. Еще немного, и начнется настоящий ливень.

–Ладно, ладно, – раздраженно буркнула она и привычно пошарила под цветочным горшком в поисках ключа.

Стивен взял у Кассандры ключ, отпер дверь, пропустил ее вперед и задвинул засов.

Элис, Мэри и Белинда давно легли спать и, конечно, ничем не могли ей помочь, даже если бы и бодрствовали. Один взгляд на лицо Стивена в тусклом свете единственной свечи подтвердил ее подозрения: он был рассержен, упрям и, конечно, ничего не желал слушать.

Он направился в гостиную, вернулся со свечой, зажег ее от уже горящей, потушил последнюю и повел Кассандру назад, в гостиную. С таким видом, словно владел домом.

Ну разумеется, ведь это его деньгами оплачивалась аренда!

Глава 18

Ситуация была дьявольски щекотливой.

Она должна выйти за него. Неужели не понимает, что это необходимо? Ее положение в свете было по меньшей мере весьма шатким. Если она разорвет помолвку, значит, никогда не будет принята в приличном обществе.

– Касс, – начал Стивен, ставя свечу в подсвечник на каминной доске, – ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

Он впервые сказал это вслух и тут же ощутил, как ослабели ноги.

Разве это правда? Да, он сказал сегодня Несси, что Кассандра ему нравится, и даже подчеркнул последнее слово. Но означает ли это вечную любовь?

Может, и так… но все случилось слишком быстро. У него просто не было времени влюбиться.

Правда, теперь это не важно.

Господи Боже, он никогда раньше не целовал женщин на балах! С его стороны это непростительная ошибка. Особенно когда речь идет о Кассандре.

– Нет, не любите, – спокойно ответила Кассандра, садясь на свое обычное место перед камином и принимаясь качать ногой. Руки легли на подлокотники кресла. Сейчас она выглядела абсолютно расслабленной, и впечатление портила лишь презрительная улыбка: старая маска снова плотно сидела на лице.

– Думаю, Стивен, я вам действительно нравлюсь. И по каким-то своим причинам вы решили подружиться со мной, ввести в общество и поддерживать деньгами, пока я не встану на ноги. Конечно, к симпатии примешивается и похоть, поскольку вы дважды побывали в моей постели и получили достаточное наслаждение, чтобы хотеть повторить наше маленькое приключение. Но любовь? Нет, вы меня не любите.

– Хотите сказать, – раздраженно процедил Стивен, – что знаете меня лучше, чем я сам?

Однако в сказанном ею была доля правды. Он хотел ее даже сейчас. Оранжево-красное платье переливалось в тусклом свете, волосы сверкали также ярко, а лицо было прекрасно даже с этой пренебрежительной усмешкой. Он опять в ее доме. Сейчас поздняя ночь. И он все время думает о том, какое счастье было бы подняться с ней наверх и снова и снова владеть ее роскошным телом.

– Наверное, лучше, – вздохнула Кассандра. Лицо ее немного смягчилось. – Вы от природы сострадательны и благородны, Стивен, и даже титул, поместья и состояние не испортили ваш характер, как испортили бы девяносто девять мужчин из ста. Но кроме того, вы уверены, что должны быть достойны удачи, выпавшей на вашу долю. Сегодня вы галантно предложили мне руку, вернее, объявили о нашей помолвке. А потом так же благородно убедили себя, что действительно хотите жениться на мне. По-вашему, это уже должно означать, что вы меня любите. И вы сами этому поверили. Но вы меня не любите.

Раздражение перешло в гнев. Но что, если она права? Разве можно влюбиться так внезапно? Да еще в женщину, настолько далекую от идеала будущей жены? Как можно думать об этой брачной ловушке, в которую он сам себя загнал, иначе чем с досадой и тоской?

И все же…

– Вы ошибаетесь, – уверенно ответил он, – и сами увидите это со временем. Но какая разница, Касс? Не важно, кто прав – вы или я. Ситуация остается прежней. За последнюю неделю нас достаточно часто видели в обществе друг друга, чтобы поползли слухи о наших отношениях. Сегодня же вечером нас застали на балконе целующимися. Иного выхода нет. Мы должны пожениться.

– Значит, – уточнила Кассандра, медленно барабаня пальцами по подлокотнику кресла, – из-за одной маленькой глупой неосторожности мы должны жертвовать своим будущим? Разумеется, именно этого ожидает свет. Именно этого требует. Но неужели, Стивен, вы не видите, насколько все это смехотворно?

Да, смехотворно, и стоило бы бросить обществу вызов, если бы они терпеть не могли друг друга.

– Одна маленькая глупая неосторожность, – повторил он. – Именно этим был для вас наш поцелуй? И неужели он больше ничего для вас не значит?

Кассандра вскинула брови и долго молчала, прежде чем объяснить.

– Мы провели две ночи в постели, Стивен, но с тех пор у нас никого не было. Вы чрезвычайно привлекательны, да и у меня есть определенные достоинства. Мы вальсировали, в комнате было жарко, поэтому решили немного остыть и обнаружили, что на балконе никого нет. То, что случилось, было почти неизбежным и, конечно, неосторожным. И глупым.

– То есть всего лишь похотью? – уточнил он.

– Совершенно верно, – улыбнулась она.

– Думаю, вы прекрасно понимаете, – сказал он, глядя ей в глаза, – что это не так. Если кто-то и занимается самообманом, Касс, так это вы. Не я.

– Вы очень милы, – заметила она медовым голосом. Он снова стал раздражаться. И злиться. Подошел к камину и стал спиной к огню, заведя назад руки.

– Если вы разорвете помолвку, случится ужасный скандал, – предупредил он.

Кассандра пожала плечами.

– Люди скоро обо всем забудут, – повторила она, – как всегда. А мы снабдим их тем, что они обожают: темой для пикантных сплетен.

Стивен слегка подался вперед.

– Да, – согласился он. – В обычных обстоятельствах нам пришлось бы терзаться от стыда всего несколько недель. Но простите, Касс, это не обычные обстоятельства. По крайней мере для вас.

Кассандра поджала губы, но тут же весело усмехнулась:

– Бомонд станет сострадать вам, Стивен. И радоваться, что заблудшая овечка вернулась в стадо. Все дамы будут проливать слезы счастья. Рано или поздно вы выберете себе невесту и будете жить с ней долго и счастливо. Клянусь вам в этом!

Он продолжал смотреть на нее в упор, пока она не опустила глаза.

– Иногда ваш взгляд бывает неприятно пристальным и говорит красноречивее всяких слов, – пробормотала она. – Ужасно несправедливо с вашей стороны. Нельзя спорить одними взглядами.

– Ваша репутация будет навеки погублена, – остерег он.

– Разве моя репутация уже не погублена? – рассмеялась Кассандра.

– Но сейчас все начало налаживаться. Люди стали принимать вас. Вам присылают приглашения. Моя семья тоже приняла вас. Вы помирились с братом. А теперь помолвлены со мной. Что тут дурного? Или считаете, что после свадьбы я начну вас бить? Издеваться так, что вы выкинете еще одного ребенка? Посмотрите мне в глаза и скажите, что я способен на столь гнусные выходки!

Кассандра быстро покачала толовой и закрыла глаза.

– Мне нечего дать вам, Стивен. Нечего принести в наш брак. Ни света, ни надежд, ни грез, ни юности. Только цепи, которые я волочу за собой, как каторжник. И перспектива новых цепей, которые повесит на меня брачная церемония, как только я распрощаюсь со своей свободой. Нет, я не верю, что вы станете терзать меня. Но не могу сделать этого, Стивен. Просто не могу. Ради нас обоих. Мы будем несчастны, в этом нет сомнений. Очень несчастны.

Ледяной холод окутал его сердце. Маска куда-то исчезла. Ее голос звенел страстной искренностью.

Сама мысль о замужестве для нее ненавистна. Одного брака оказалось достаточно. Даже слишком. И никакие аргументы ее не убедят. Поэтому он тоже останется свободным, хотя свобода ему больше не нужна.

Возможно, завтра он будет думать иначе. Возможно, к этому времени рассудок к нему вернется.

Оба молчали.

Стивен сел напротив, согнулся, положил руку на колено и уперся подбородком в кулак.

Облегчения он не испытывал. Все затмили более сильные чувства.

Разочарование. Печаль. Растерянность. Отчаяние.

И тут его осенило.

– Касс, вы готовы идти на компромисс?

– Выйти замуж наполовину? – грустно пошутила она, хотя в глазах светилось нечто вроде сожаления.

– Позвольте мне послать в газеты извещение о помолвке. Нет, погодите, не качайте головой. Сначала выслушайте. Позвольте мне также устроить празднование в Мертон-Хаусе в честь нашей помолвки. Пусть все останется как есть до конца сезона. А летом вы спокойно разорвете помолвку, когда весь бомондразъедется в свои поместья. И тогда мы решим, как сделать, чтобы вы до конца жизни ни в чем не нуждались. Но по крайней мере мы…

– Мне не понадобится ваша поддержка, Стивен, – перебила Кассандра. – И я скоро смогу отдать те деньги, что вы мне дали. Сегодня утром мы с Уэсли ходили к адвокату, и тот совершенно уверен, что сможет вернуть мои драгоценности и деньги, полагающиеся по брачному контракту и завещанию Найджела. Я также получу возможность пользоваться городским и вдовьим домами, хотя последний мне ни к чему. Брюс запугал меня, заставив поверить, что мне придется выбирать между свободой и содержанием, причитающимся по праву. Но он не дал бы мне выбора, если бы считал, что я виновна в убийстве, не так ли? Я поняла это за последние несколько дней. И решила, что больше уже ничего не боюсь. Адвокат выиграет мое дело, и я буду обеспечена и независима.

Стивен ощутил одну лишь радость за нее. Жаль только, что он сам об этом не подумал, потому что она совершенно права. Нынешний лорд Паджет слишком полагался на свою способность сломить женщину, которую годами терроризировал его отец.

Но наверное, так даже лучше. Хорошо, что она сама, без всякой помощи, нашла способ устроить свою жизнь и будущее. И что самое главное, исцелить себя.

– Но что вы будете делать со своей независимостью? – поинтересовался он.

– Куплю коттедж в какой-нибудь деревушке и буду жить тихо, незаметно и счастливо, – искренне улыбнулась Кассандра. – Пожелайте мне добра, Стивен.

– И это предпочтительнее замужества? – удивился он, хотя ответ был очевиден, и это одновременно печалило его и радовало.

– Да, – кивнула она. – Но я согласна на компромисс. Нужно позволить вам выглядеть рыцарем в глазах общества. Я не унижу вас перед всем светом, когда вы были так ко мне добры! Разошлите объявления о нашей помолвке, и я отпраздную ее с вами и с теми, кого вы сочтете нужным пригласить в Мертон-Хаус. Я согласна играть роль счастливой влюбленной невесты до конца сезона. А потом освобожу вас.

Возможно.

Этого он вслух не сказал, только молча кивнул. А она улыбнулась:

– Теперь, когда я, похоже, смогу отдать вам те деньги, которые вы мне заплатили, могу считать себя свободной от обязательства быть вашей содержанкой?

– Разумеется, – пробормотал он, смертельно обиженный. – Но я и не предъявлял к вам особенных требований по этой части, Касс. И если навязывал вам свое общество, то не из-за желания сделать вас своей. Я просто хотел вам помочь.

– Я знаю. И благодарна за это. Но теперь я свободна или буду свободна, как только мне вернут мои деньги и драгоценности. И поскольку теперь меня ничто не связывает, позвольте произнести приглашение, сделанное по собственной воле. Останетесь сегодня со мной?

Он ощутил внезапный удар желания. Но ответил не сразу. Насколько это разумно? Знает ли она, как воспрепятствовать зачатию? Стоит ли подвергать ее опасности в третий раз? Ничего не скажешь, самое время думать об этом сейчас! Почему же он не вспомнил об этом в две предыдущие встречи?

– Будет очень унизительно, если вы откажетесь, – настаивала она.

В доме ее компаньонка, а также Мэри с Белиндой. Все спят наверху. Жаль, что…

– А ведь это должно быть самым легким в мире. Почему же мне так трудно с вами?

– Что именно? – спросил Стивен и, не дожидаясь ответа, встал. И, двумя шагами перекрыв расстояние между ними, нагнулся и уперся руками в подлокотники ее кресла.

– Обольстить ангела, – прошептала она.

Он поцеловал ее.

В этой ночи не будет ничего омерзительного. Он собирается жениться на ней. Правда, сам не знает, как ему это удастся, но он на ней женится. Она будет его женой.

Кассандра поднялась с кресла. Они обнялись и снова стали целоваться, на этот раз страстно и со все возрастающим желанием. Наконец она отстранилась:

– Думаю, Стивен, нам лучше продолжить наверху.

– Потому что здесь нам могут помешать? – усмехнулся он.

– Как сегодня на балконе? Нет, но…

На этом интересном месте в дверь гостиной тихо постучали.

Кто это может быть?!

Сейчас, должно быть, почти полночь.

Кассандра, решив, что кто-то заболел, вырвалась из объятий Стивена и поспешила открыть дверь. Элис? Белинда?!

На пороге стояла Мэри, а рядом с ней…

– Уильям! – воскликнула Кассандра, обнимая пасынка, бывшего всего на год ее моложе. – Ты вернулся! И нашел нас!

– И как раз вовремя, – сказал он и, отступив, обнял Мэри за плечи. – Я удрал, не успев все обдумать, и нашел корабль, отплывающий в Канаду. Вокруг уже расстилался океан, когда я сообразил, что поступил скверно. Потом я решил, что, если исчезну на время, все потихоньку уляжется. Я и исчез, правда, надолго. Целую вечность добирался до Канады и обратно, тем более что денег у меня не было и пришлось отрабатывать проезд, а потом трудиться с утра до вечера, чтобы купить обратный билет.

– Зайди в комнату! Там хотя бы светло, – пригласила Кассандра. – Мэри, и ты тоже должна быть с нами.

Господи Боже, да ведь Уильям – отец Белинды!

– Ты представить не можешь, Касси, что я испытал, – вздохнул Уильям, входя в комнату, – когда неделю назад приехал в Кармел и узнал, что Мэри и Белинда исчезли, а ты… – При виде Стивена он резко осекся.

– Стивен, – представила Кассандра, – это Уильям Белмонт, младший сын Найджела. Уильям, это граф Мертон.

Мужчины обменялись поклонами.

– По-моему, я не имел чести быть с вами знакомым, – заметил Стивен.

– Все потому, что я редко бывал в Лондоне. Всегда ненавидел этот город, – пояснил Уильям. – Провел несколько лет в Америке и два года в Канаде. Год назад снова туда отплыл, а вот сейчас вернулся. Меня всегда манили обширные открытые пространства, хотя должен признать, что весь последний год я слышал куда более настойчивый зов.

Он оглянулся на Мэри, робко жавшуюся в дверях, и протянул ей руку:

– Вы знакомы с моей женой, Мертон? Касси, ты знала, что Мэри – моя жена? Она говорит, что не знала, но я поверить не могу. Ведь именно из-за этого и разгорелась та адская ссора.

Ссора? В ту ночь?

Кассандра переводила изумленный взгляд с Уильяма на Мэри.

– Так ты жена Уильяма?! – вырвалось у нее.

– Простите миледи, – прошептала Мэри, по-прежнему не сходя с места. – Когда Билли вернулся домой из-за моря и узнал о Белинде, он отправился в Лондон и получил специальное разрешение… и мы поженились в той деревне, что в двадцати милях от Кармела, за день до… за день до того, как он снова уехал. Но пообещал вернуться, когда сможет. И вернулся. – Она смотрела на Уильяма широко распахнутыми глазами, в которых светилась отчаянная нежность.

– Иди ко мне, любимая, – попросил он, маня ее, пока она не приблизилась настолько, что он смог сжать ее руки. – Из Мэри выйдет настоящая крепкая женщина фронтира,[2] не находишь, Касси? Она только выглядит хрупкой. Правда, я не собираюсь испытывать ее силы. Осяду здесь, в деревне – помоги мне Боже, – и стану заботиться о ней и Белинде. После того как сделаю все, чтобы тебя оправдали. Хотя не понимаю, как Брюс может быть таким болваном, чтобы поверить…

Уильям снова замолчал и воззрился на Стивена, стоявшего у камина с заложенными за спину руками.

– Пожалуй, лучше я вернусь завтра и поговорю с тобой, – решил он. – Правда, уходить отсюда я не собираюсь, если, конечно, не возражаешь. Останусь с женой и дочерью.

Кассандра задумчиво уставилась на Стивена. Ведь они не помолвлены по-настоящему! Она никогда не выйдет за него. Но он был необычайно добр к ней, и она обязана сказать правду. Он, конечно, расспрашивал о ее жизни и замужестве и допытывался, убила ли Кассандра Найджела – на что она сказала «да», – но никогда не требовал подробностей. Хотя, конечно, хотел их знать. А она, разумеется, солгала ему.

– Говори сейчас, – велела она. – Граф Мертон – мой нареченный. Сегодня он объявил о помолвке.

Мэри прижала руку к груди, а затем и вторую, когда Уильям устремился к Стивену и пожал ему руку.

– Как же я рад это слышать! – воскликнул он. – Особенно если вы окажетесь порядочным человеком, Мертон! Касси заслуживает счастья! Вы ведь не верите этому вздору насчет нее? Убийца с топором! Подумать только! Даже на фронтире не много найдется женщин, умеющих орудовать топором, да еще причинить кому-то серьезное увечье!

– Я этому не верю, – тихо сказал Стивен. – А будь это даже правдой, полагаю, она пыталась обороняться.

– Мой отец иногда превращался в настоящее чудовище, – вздохнул Уильям. – Но это уже был не он, а тот демон, что сидел в бутылке. Хотя этот демон не мог перебраться из бутылки в него, пока он не пил, верно? Правда, пил он редко, но для окружающих даже это было чересчур часто. И тогда он становился другим человеком, вернее, зверем. Похоже, Касси кое-что успела вам рассказать.

Стивен кивнул.

– Она, случайно, не поведала, как застрелила его, когда он в очередной раз на нее набросился? – спросил Уильям, прищурившись. – Ты ведь не сказала ему этого, Касси?

Кассандра пожала плечами.

– Думаю, нам нужно сесть, – решила она и вместо того, чтобы занять любимое кресло, уселась на старый маленький диванчик для двоих. Стивен устроился рядом, так близко, что его рукав касался ее обнаженной руки.

Уильям показал на кресло, и Мэри присела на край. Сам Уильям примостился на подлокотнике и сжал ее маленькую ручку.

– Беда заключалась в том, – начал он, глядя на Стивена, – что он никогда не выглядел пьяным, так ведь, Касси? Выдавали его только глаза. И он очень редко пил дома и почти никогда – в одиночку. Когда утром я рассказал ему о своей женитьбе, он скорее всего был трезв. Должно быть, начал пить после моего ухода. Ему не понравилась моя новость. А начав пить, он уже не смог остановиться. К вечеру… я услышал его крики и пошел взглянуть, что случилось.

– Меня послали за другой бутылкой, – почти прошептала Мэри, глядя на Уильяма несчастными глазами. – Хотя это в мои обязанности не входило. Меня никогда не посылали за спиртным. Но мистер Куигли только что обжег руку о горячую кастрюлю, а миссис Райс ее смазывала и бинтовала, и было уже поздно, а в кухне почти не было слуг, и кто-то велел мне отнести бутылку. Мне не следовало идти. Я знала, Билли, что ты ему открылся и сказал, что к вечеру придешь за мной, и… и миссис Райс велела мне быть поосторожнее, потому что его милость снова пьян.

– Ты не виновата, любимая. Ни в чем не виновата. Не нужно было мне уходить, но отец заявил, что мы не будем спать вместе под его крышей. Пришлось идти в гостиницу снимать номер. Он окончательно спятил от злости и набросился на тебя. Бедная Касси услышала твои вопли и прибежала на помощь, но он сбил ее с ног. Вслед за ней прибежала мисс Хейтор. Едва я вошел в дом, как до меня донеслись отцовские крики. К тому времени как я ворвался в библиотеку, в его руке был пистолет. Женщины так испугались, что не смели издать ни звука.

– Думаю, – вмешалась Кассандра, только сейчас осознавшая, что Стивен крепко сжимает ее руку, – не стоит продолжать дальше. Смерть Найджела была официально признана несчастным случаем. Твой отец чистил пистолет и случайно спустил курок. Доказательств иного так и не нашли. Я не хочу…

– Кто знает, на кого бы он направил оружие, если бы не вошел я, – перебил Уильям. – Может, попросту пристрелил бы одну из вас. Но когда я бросился на него и попытался вырвать пистолет, он почти не сопротивлялся. Повернул дуло к себе и выстрелил. Попал прямо в сердце.

В комнате воцарилась мертвенная тишина. Кассандра случайно подняла глаза и увидела стоявшую в дверях Элис.

– Говорила я тебе, Касси, – выпалила она. – Я все видела. В отличие от тебя. Мистер Белмонт стоял между тобой и лордом Паджетом. Мэри закрывала лицо руками. Но я видела. Лорд Паджет выстрелил себе в грудь.

– Наверное, понял, что натворил, и возненавидел себя, – вздохнул Уильям. – А может, обнаружил пистолет в своей руке и осознал, что готов совершить убийство. Или на мгновение протрезвел… Так или иначе, Касси, это не убийство и не несчастный случай. Он покончил с собой.

Стивен прижал ее ладонь к губам и закрыл глаза.

– Я сбежал, – продолжал Уильям, – потому что узнай посторонние о моей женитьбе на Мэри, решили бы, что я поссорился с отцом и пристрелил его. Меня могли обвинить в убийстве, а Мэри посчитали бы моей сообщницей. Я сбежал, потому что от страха лишился способности соображать. И посчитал, что будет лучше, если шум немного поутихнет. Думал, что если исчезну и если никто не узнает о моей женитьбе, его смерть сочтут несчастным случаем, как оно впоследствии и вышло. Я попросил Мэри никому не говорить о том, что мы женаты, и пообещал вернуться в течение года. Правда, немного опоздал, прости меня, любимая. Но я думал, Касси, что хотя бы ты знаешь правду. Предполагал, что отец или Мэри рассказали тебе. И понятия не имел, что кто-то будет винить тебя в его смерти и посчитает, что это сделала ты. Да еще топором! Неужели весь мир сошел с ума?!

– Ты заявила, что я пытаюсь тебя утешить, – добавила Элис. – Не хотела верить, что мистер Белмонт убил отца, хотя считала, что он мог сделать это, чтобы защитить тебя и Мэри. А ты твердила, что я лгу.

– Верно, – призналась Кассандра.

Но если Элис и Уильям рассказали все как есть, значит, Найджел действительно покончил с собой? Если бы правда выплыла наружу, его не похоронили бы в освященной земле.

Кассандра была слишком ошеломлена, чтобы анализировать свои мысли и чувства.

– Теперь я понимаю, что побег был ужасной глупостью, – покаялся Уильям. – Простите за лексикон.

– Действительно ужасная глупость, – согласился Стивен. – Но все мы иногда делаем глупости. Однако я бы советовал вам не усугублять ошибку, поспешив поведать истину всему миру. Слишком уродлива эта истина, и скорее всего вам никто не поверит. Ну… сейчас предлагаю всем разойтись по спальням. А я вернусь домой. Все решения лучше принимать утром, на свежую голову.

– Мудрый совет, – одобрительно кивнула Элис.

– Элис, тебя здесь не было, когда я сказала Уильяму, что мы с лордом Мертоном помолвлены, – сообщила Кассандра.

Элис обвела взглядом нареченных.

– Да, – коротко обронила она, кивая, – да.

И, повернувшись, она направилась к лестнице, ведущей на третий этаж. Уильям обнял Мэри за плечи и повел к дверям.

Подумать только, они муж и жена! И женаты уже больше года. С того дня, как умер Найджел.

Погиб от собственной пули!

Значит, Элис ей не солгала.

– Почему ты сказала мне, что убила своего мужа? – неожиданно спросил Стивен, вставая.

У Кассандры не было сил подняться.

– Все этому поверили, – пробормотала она, – и я в душе мечтала расправиться с ним.

– Ты хотела защитить это жалкое подобие мужчины? – презрительно бросил он.

– Не суди Уильяма слишком строго, – попросила она. – Он человек неплохой. Мэри любит его, и он отец Белинды. Кроме того, он женился на ней, на горничной из отцовского дома, потому что она ждала его ребенка. И вернулся за ней, хоть и боялся, что его обвинят в смерти Найджела. Наверное, Уильям любит Мэри. И я не хочу, чтобы его судили за убийство. Он отец Белинды!

Стивен сжал лицо Кассандры ладонями и улыбнулся. И в эту жуткую минуту она поняла, что влюблена в него.

– Если в этой комнате есть ангел, – прошептал он, – то, уж конечно, не я. – И, наклонив голову, нежно поцеловал ее в губы.

– Ты останешься на ночь? – спросила Кассандра.

Стивен покачал головой:

– Нет. Мы снова будем любить друг друга, Касс, но только в нашу брачную ночь. И в нашей брачной постели. И наше наслаждение затмит все радости плоти на этой земле.

– Хвастун, – засмеялась она, хотя сердце терзалось сожалениями. Их брачная ночь никогда не настанет. Значит, им уже не быть вместе.

– Наутро после нашей брачной ночи я спрошу тебя, было ли это хвастовством, – пообещал он, лукаво блестя глазами.

Кассандра покачала головой. Стивен обнял ее за талию и повел в холл.

– Спокойной ночи, Касс, – пожелал он, целуя ее, перед тем как открыть дверь. – Вот увидишь, тебе придется выйти за меня, а иначе ты будешь ужасно одинока. Все твои подопечные скоро покинут тебя, перебравшись к мужьям.

– Кроме Уэсли, – поправила она.

Он кивнул.

– И кроме Роджера.

– И кроме Роджера, – согласился Стивен и с ухмылкой закрыл за собой дверь.

Кассандра прижалась лбом к стене и закрыла глаза, пытаясь вспомнить причину, по которой она не может выйти за него.

Глава 19

– Я иду на прогулку, – предупредила Кассандра, хотя не сделала ни малейшей попытки претворить слова в дело. Она стояла у окна гостиной, глядя на небо, которое то ли должно было разразиться дождем, то ли открыть миру ясную голубизну, с которой сияет солнце. Похоже, что день все-таки будет дождливым.

Она плохо спала, и неудивительно, учитывая обстоятельства. Кроме того, домочадцы с утра все делали наперекор. Мэри упорно продолжала трудиться на кухне и обращалась к Кассандре не иначе, как «миледи».

– Мэри, теперь ты моя падчерица, – безуспешно пыталась объяснить Кассандра.

– Миледи, должен же кто-то готовить завтрак, заваривать чай, мыть посуду и убирать. И уж лучше это буду делать я, поскольку ни вы, ни мисс Хейтор и уж тем более Билли не отличат кастрюли от сковородки. И сегодня я точно такая же, как вчера, и позавчера, и неделю назад, не так ли?

Когда Кассандра спустилась вниз, Уильям как раз трудился над дверью гостиной, так что теперь она плотно закрывалась без необходимости лишний раз дергать за ручку. Кроме того, он починил сушку для белья, и Мэри уже не нужно было бояться, что она свалится на землю, увлекая за собой весь груз свежевыстиранных простыней и наволочек. В эту минуту он старательно мыл все окна в доме.

Уильям всегда был энергичен и неутомим и куда больше любил физический труд, чем обычные, более подобающие джентльмену занятия. Найджел готовил его для церкви, но Уильям, закончив курс в Кембридже, открыто восстал против отцовской воли.

А вот Элис сегодня утром была невыносима. Набрасывалась с иглой на простыни и недовольно поджимала губы. На лице так и читалось раздражающее выражение «я-же-тебе-говорила», означавшее, по-видимому, что она с самого начала твердила о невиновности Уильяма.

Кроме того, Элис предъявила Кассандре ультиматум или нечто вроде этого: либо Кассандра соглашается на помолвку, объявленную устно прошлой ночью на балу у леди Комптон-Хейг, с последующими письменными объявлениями во всех газетах, либо Элис не желает иметь ничего общего с мистером Голдингом.

Конечно, все это было полным абсурдом и бессмыслицей, но Элис стояла на своем.

– Думаю, – процедила она всего несколько минут назад, – что мистер Голдинг пригласил меня в Кент на день рождения отца исключительно из дружеских побуждений. И смею заметить, что после моего возвращения мы будем видеться с ним изредка и случайно. Но я откажусь вообще встречаться с ним, если ты станешь настаивать на глупом и совершенно нереальном плане поселиться в маленьком деревенском коттедже.

– Но это мое представление о рае земном, – запротестовала Кассандра.

– Вздор! – отрезала Элис. – Через две недели ты не будешь знать, куда деваться от скуки. Будет лучше, если ты выйдешь замуж за графа Мертона, поскольку, несмотря ни на что, вы двое, похоже, неравнодушны друг к другу. И я считаю его порядочным и добрым молодым человеком. И потом, представляешь, какой разразится скандал, если ты разорвешь помолвку сейчас? Мало тебе предыдущего? И тебе следовало бы вспомнить обо всем этом, прежде чем позволять ему целовать тебя на балу! Если ты настаиваешь на домике в деревне, я отправляюсь туда вместе с тобой. И нечего пронзать меня негодующим взором. Взгляды не убивают. Ведь Мэри с нами не поедет, верно? И хотя ты сможешь нанять с полдюжины слуг, все это будут незнакомые люди. Как и твои новые соседи. И что они подумают о странной вдовушке, приехавшей в их деревню даже без компаньонки? Разве респектабельные дамы так поступают? Нет, Касси, если ты поедешь, я последую за тобой.

О, Элис умела нащупать самую болезненную точку.

– И я никогда не увижусь с мистером Голдингом, – снова добавила она для пущего эффекта, обрывая нитку.

Поэтому Кассандра пригрозила, что идет на прогулку.

– Я возьму с собой Роджера, – пробормотала она, барабаня пальцами по подоконнику, хотя предатель Роджер все утро терся возле Уильяма. Да и Белинда постоянно следовала за отцом, прижимая к груди куклу.

– Иди, конечно, – сказала Элис, не отрывая глаз от работы. – Только возьми зонтик.

Но с прогулкой ничего не вышло, потому что перед домом остановился роскошный экипаж с герцогским гербом на дверце.

У Кассандры упало сердце. Она с обреченным видом наблюдала, как ливрейный лакей открывает дверцу, опускает ступеньку и помогает выйти герцогине Морленд. Кассандра ничуть не удивилась, что за первой сестрой последовали две остальные.

Ну конечно! Весь триумвират!

Прошлой ночью их брат объявил о своей помолвке.

– У нас гости, Элис, – сообщила Кассандра.

Элис отложила работу.

– В таком случае я вас оставлю. Мне еще нужно собрать кое-какие вещи.

И она исчезла, прежде чем Мэри успела постучать в дверь и объявить о гостях. Вот оно! Начинается!

–Леди Паджет! – воскликнула герцогиня Морленд, тепло обнимая ее. – Скоро вы станете нашей сестрой! И я по праву сестры могу назвать вас Кассандрой. А вы зовите меня Ванессой! Мы просто не могли дождаться более позднего часа, чтобы приехать к вам, и вы должны нас простить за это. Или не простить. Но так или иначе, мы здесь. – Она ослепительно улыбнулась.

Графиня Шерингфорд тоже обняла Кассандру.

– Прошлым вечером собравшиеся гости помешали нам поздравить вас по-настоящему. Конечно, Стивен поступил безобразно, поцеловав вас на балконе, и это после того, как я много лет учила его хорошим манерам, но мы были в восторге, когда узнали, что он настолько потерял голову, что забыл о благоразумии. Стивен всегда очень рассудителен. И мы рады, что он женится именно на вас. Мы всегда желали для него любви и счастья. Кстати, меня зовут Маргарет.

– А я Кэтрин, – добавила баронесса Монтфорд, в свою очередь, обнимая Кассандру. – Подумать только, Стивен помолвлен и собирается жениться! Я еще не до конца это осознала! Предстоит столько работы, что мы не знаем, с чего начать. У вас ведь нет ни матери, ни сестер, хотя для нас было приятным сюрпризом узнать, что сэр Уэсли Янг – ваш брат и что вы не одиноки в этом мире. После свадьбы мы с Несси и Мэг будем вашими сестрами, но не собираемся ждать, пока это произойдет. И намерены помочь вам отпраздновать помолвку и подготовиться к свадьбе.

– Конечно, с нашей стороны это нехорошо, но мы почти рады, что у вас нет родственниц, – вставила Ванесса, – зато теперь мы неплохо повеселимся до самого конца сезона, если только вы не собираетесь пожениться еще раньше. Где вы…

– Несси! – Маргарет рассмеялась и взяла Кассандру под руку. – У Кассандры голова вот-вот пойдет кругом, если мы немедленно не умерим наш энтузиазм и не прекратим трещать, как сороки. Кассандра, мы пришли, чтобы пригласить вас на второй завтрак. Выпьем кофе с пирожными, если, конечно, у вас нет других планов на утро. А когда мы усядемся и расслабимся, можно и обсудить бал по случаю помолвки. На нем должен собраться весь бомонд: уж об этом мы позаботимся.

Кассандра переводила взгляд с одной женщины на другую: прелестные, модно одетые элегантные леди, сумевшие удачно выйти замуж, – и гадала, так ли они рады помолвке брата, как об этом говорят. Не нужно быть внимательным наблюдателем, чтобы понять, как сильно они его любят.

И конечно, они отнюдь не в восторге. Скорее, расстроены, встревожены, взволнованы… Но приходится, как людям вежливым, делать хорошую мину при плохой игре.

И тут она приняла весьма импульсивное решение. Одно дело – весь остаток сезона разыгрывать спектакль для общества, и совсем другое – обманывать его сестер.

– Спасибо, – кивнула Кассандра. – Буду рада поехать с вами. И с удовольствием помогу устроить бал. Но планировать свадьбу не придется.

Сестры вопросительно уставились на нее.

– Потому что свадьбы не будет, – добавила Кассандра.

Никто не сказал ни слова. Герцогиня прижала руку к груди.

– Мне нравится ваш брат, – пояснила Кассандра. – Он, возможно, самый добрый и порядочный человек из всех мужчин, которых я знала. И вне всякого сомнения, самый красивый и… и очень привлекательный. Да, конечно, он тоже находит меня привлекательной. Я точно знаю. И это взаимное влечение заставило нас потерять головы и целоваться на балконе. Но мы вели себя непростительно неосторожно. Только вот граф Мертон проявил огромное присутствие духа и благородство, когда понял, что нас увидели. Он объявил о помолвке. Но мы вовсе этого не хотели и не можем позволить какому-то глупому поцелую испортить нам всю последующую жизнь. Конечно, граф посчитал себя обязанным защитить мою репутацию. Я со своей стороны не могу унизить его, отказавшись объявить о помолвке в газетах и устроить бал. Поэтому и согласилась оставаться его невестой до конца сезона. А потом мы потихоньку положим этому конец. Вряд ли репутация вашего брата пострадает. Наоборот, я уверена, что все дамы будут рады за него, включая, конечно, и вас.

Сестры переглянулись.

– Браво, Кассандра! – воскликнула Ванесса.

– Как честно с вашей стороны быть с нами откровенными! – кивнула Кэтрин.

– Теперь, – деловито заявила Маргарет, – нужно решить, сказать Стивену о том, что мы все знаем, или не говорить? Он рассердится на вас за то, что вы все рассказали нам?

– Возможно, – протянула Кассандра. – Я уверена, что он считает нашу помолвку настоящей и надеется, что я передумаю и выйду за него. Правда, он вовсе не хочет жениться. Но Стивен – истинный рыцарь, каких теперь почти не осталось.

– Безнадежно влюбленный рыцарь, – сухо подчеркнула Ванесса. – По крайней мере для нас это очевидно. И всего день или два назад он заявил мне, что действительно неравнодушен к вам. Согласитесь, это очень важное признание для мужчины. По моему мнению, мужские губы и язык устроены таким образом, что просто не могут выговорить слово «любовь». Особенно в сочетании со словами «я» и «тебя».

– Поэтому, Кассандра, – подхватила Маргарет, – мы вынуждены не согласиться с вами. Нам всем кажется, что Стивен действительно хочет жениться на вас.

Кассандра не нашлась с ответом.

– Значит, мы не скажем Стивену о том, что вы думаете по поводу свадьбы, – постановила Кэтрин. – И может, нам вообще не понадобится говорить с ним на эту тему. Мы должны предупредить вас, что принимаем все его беды и радости очень близко к сердцу. И если его счастье заключается именно в вас, мы сделаем все возможное, чтобы свадьба состоялась.

– Но не можете же вы желать ему такой жены, как я! – удивилась Кассандра. – Мне двадцать восемь лет, я была замужем девять лет, мой муж умер при таинственных обстоятельствах, и свет обвиняет в его смерти меня. Кроме того, мы с лордом Мертоном знакомы не дольше недели.

– Вам тоже нужно кое-что знать о нас, Кассандра, – вздохнула Маргарет. – Возможно, из-за того, что мы не были прирожденными аристократами и росли в деревне, в доме сельского священника, нам просто невозможно понять ход мыслей аристократов, хотя мы научились вести себя как таковые и почти никогда не делаем промахов. Однако наши браки с самого начала сулили одно лишь несчастье, но мы, как ни странно, добились уважения своих супругов. Более того, со временем браки по расчету превратились в союзы по любви. Почему со Стивеном все должно быть иначе? Почему мы должны предупреждать его о возможных несчастьях, когда счастье так близко?

– Мы научились доверять любви, – с улыбкой сказала Кэтрин. – Мы – вечные оптимисты. Когда-нибудь я расскажу вам свою историю, и, поверьте, у вас волосы встанут дыбом.

– Если мы немедленно не уедем, – вмешалась Ванесса, – придется нам не завтракать, а обедать кофе с пирожными!

– Пойду принесу шляпу, – сказала Кассандра. Поднимаясь по лестнице, она размышляла, к чему приведет ее решение все рассказать сестрам Стивена. Будет ей легче освободиться от нежеланной помолвки или она еще больше запуталась? Еще до прошлого вечера он признался Ванессе, что неравнодушен к ней. Кассандра улыбнулась и ощутила, как слезы наполнили глаза.

Выйдя из здания парламента, Стивен отправился не в клуб, как обычно, а в сторону дома. Ему о многом нужно было подумать.

Кроме того, после вчерашнего ему будет неловко в «Уайтс». Найдутся такие, кто будет немилосердно над ним подшучивать. Довольно с него и палаты лордов, хотя никто ничего не сказал ему в глаза, хотя он перехватил несколько злорадных ухмылок.

Потому что его постиг худший кошмар каждого джентльмена, до смерти боящегося, что небольшая, неумышленная неосторожность, допущенная в общественном месте, закончится нежеланным браком и кандалами на всю жизнь.

Но его собственную неосторожность вряд ли можно назвать небольшой. И тем более – неумышленной.

Господи милостивый!

Но так уж ли неприятны ему брачные кандалы? Он влюбился в Кассандру. Прошлой ночью лежал без сна, пытаясь быть честным с собой, отрешиться от угрызений совести и правил рыцарского кодекса, чтобы разобраться в своих истинных чувствах. Не то чтобы в этих обстоятельствах истина хоть что-то значила. Кассандру необходимо убедить стать его женой.

Но, несмотря на все наносное, истина неотступно смотрела ему в глаза.

Он любит Кассандру.

Но следует ли из этого, что он хочет на ней жениться? И кто вообще хочет жениться на ком-либо в столь молодом возрасте?

Но этими вопросами вряд ли стоило мучиться. Их поймали с поличным. Поэтому жениться он должен. Особенно учитывая отнюдь не блестящую репутацию Кассандры.

Подходя к дому, Стивен решил, что наскоро перекусит, прежде чем отправляться с визитом к Кассандре. Нужно потолковать с Уильямом Белмонтом и выяснить все подробности о том кошмаре в Кармеле.

Паджет покончил с собой в приступе пьяной ярости! Если об этом узнают, его тело, вероятнее всего, выроют из освященной земли и похоронят за оградой церковного двора, ведь он самоубийца.

А Кассандра? Его вдова?

Ее ждут новые пересуды, злые языки найдут себе работу и станут перемывать ей косточки. Если, конечно, рассказу Белмонта поверят. Вполне возможно, что многие станут придерживаться прежней версии с топором. Новая история просто возродит к жизни скандал, который постепенно стал затихать, потому что люди устали перебирать подробности случившегося.

Возможно, Белмонта удастся уговорить подтвердить официальный вердикт о смерти Паджета. Пусть он во всеуслышание скажет, что это был несчастный случай. Он может, не солгав, поклясться, что сам присутствовал там и видел все собственными глазами. Его слово будет иметь какой-то вес, и таких, кто готов верить худшему, останется совсем мало. В конце концов, он сын покойного!

И еще ему нужно увидеть Кассандру. Он увезет ее туда, где светит солнце, и там пустит в ход всю силу своего убеждения. Все свое обаяние. Сделает все, чтобы и она его полюбила.

И если честно признаться, ему не терпелось снова ее увидеть.

Он поднялся по ступенькам крыльца и тихо постучал в дверь вместо того, чтобы вытащить свой ключ. Войдя в дом, он швырнул шляпу лакею и улыбнулся дворецкому, появившемуся откуда-то из глубин дома.

– Нечего впадать в панику, Полсон, – предупредил Стивен. – Холодного мяса и хлеба с маслом будет вполне достаточно. Нельзя ли поставить все это на стол в ближайшие полчаса?

Но у Полсона тоже нашлось что сказать:

– Приехали леди Шерингфорд, герцогиня Морленд и баронесса Монтфорд. По-моему, они в бальном зале. И говорят, что не останутся на завтрак, но пробыли здесь уже больше часа и, вне всякого сомнения, забыли, что уже поздно. Я позволил себе поставить на стол холодные закуски и сейчас добавлю еще один прибор для вас, милорд. Все будет готово через десять минут.

Его сестры? В бальном зале?!

Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять причину. Они уже взялись за дело, прежде чем он успел их попросить. Обдумывают бал по случаю помолвки.

– Спасибо, Полсон, – кивнул он, направляясь к лестнице. И, перепрыгивая через две ступеньки, помчался наверх.

Стоит ли все им рассказать? О помолвке, которую Касс считает фальшивой? Нет, пожалуй, не стоит. И вообще это не важно. К концу сезона помолвка станет самой что ни на есть настоящей. Они поженятся летом в Уоррен-Холле, хотя, если она пожелает, они могут обвенчаться в Лондоне, в церкви Святого Георгия.

Сестры стояли посреди зала и рассматривали люстры. Помещение было просторным и великолепным, хотя при Стивене балы здесь не устраивались. Холостые джентльмены не устраивают пышных развлечений, но бал по случаю помолвки будет исключением, и они уже предвкушали это удовольствие.

Стивен встал в дверях и прислушался.

– Я насчитала в этой люстре семьдесят подсвечников. Столько же должно быть в той, что на другом конце зала. Средняя люстра больше. Там не менее сотни подсвечников. Значит, примерно всего две с половиной сотни, не считая бра. Только одни свечи обойдутся в целое состояние.

Голос доносился от возвышения для оркестра, в самой глубине зала. Стивен и не заметил Кассандру, пока она не заговорила.

– Узнав, что мой дом занят неприятелем, я едва не послал за подкреплением, – объявил Стивен, повышая голос. – Но вижу, это бессмысленно. Полагаю, вы заняли зал и не уйдете до самого бала?

– Если только ты не захочешь сам все устроить, – улыбнулась Маргарет.

Стивен поцеловал в щеку сначала ее, потом остальных сестер.

– Возможно, стоит послать за подкреплением, чтобы никто из вас не удрал из дома до самого бала!

К ним подходила слегка разрумянившаяся Кассандра.

Стивен бросился ей навстречу, обнял за талию и нежно поцеловал в губы. Какое счастье – видеть ее в собственном доме!

– Любимая, – прошептал он.

– Стивен! – смущенно воскликнула Кассандра, когда он повернул ее к сестрам, на лицах которых читалось одинаково довольное выражение.

– Мы поехали выпить кофе с пирожными, – пояснила Кассандра, – и все знакомые меня поздравляли, хотя объявление еще не появилось в газетах. У меня буквально голова закружилась. И знаешь, я была очень счастлива.

– Значит, все хорошо, – кивнул он. – И даже то, что мы объявили о помолвке на вчерашнем балу.

Кассандра улыбалась. Сестры тоже радостно переглянулись. Интересно, что они думают о его помолвке?

– Очень хорошо, – согласилась Кассандра. – Правда, объявлял о помолвке ты.

– И это абсолютно правильно, – вставила Мэг. – Страшно подумать, какова была бы реакция, сделай это вы, Кассандра.

При этой мысли все дамы дружно расхохотались.

– А представьте, что Стивен был бы не согласен? Или Кассандра вдруг бы тебе возразила? У меня бы наверняка началась истерика.

– И нам не пришлось бы обдумывать роскошный бал, – добавила Кейт. – Или еще более роскошную свадьбу этим летом.

Все снова развеселились, словно вступили в некий заговор против брата.

Стивен притянул Кассандру к себе и улыбнулся.

– Вижу, ты прекрасно поладила с моими сестрами, – заметил он. – Я должен был предупредить, что они возьмут тебя под свое крыло, не дожидаясь свадьбы.

– Мы обсуждали цвет цветочных аранжировок, прежде чем осмотреть люстры, – сказала она. – И согласились, что они должны быть яркими и солнечными, как в летнем саду, хотя так и не решили, какие именно цвета предпочесть.

– Желтый с белым, – предложил он, – и побольше зелени.

– Идеально! – обрадовалась Кассандра.

– Ты все точно угадал, – сообщила Несси. – Кассандра хочет надеть платье цвета солнечных лучей и, конечно, будет выглядеть в нем ослепительно. Впрочем, она будет ослепительна даже в грязно-коричневом. Я смертельно завидую этим волосам!

– Полсон будет выговаривать мне целый месяц, если я в ближайшие пять минут не уведу всех вас в столовую. Он велел накрыть нам холодный завтрак.

– Вот как, – растерялась Кассандра. – Но я не должна…

– Отказываться, – поспешно докончил он. – Я согласен. Не должна. Не хочешь же ты нажить в лице Полсона врага на долгие годы!

– А я проголодалась, – удивленно протянула Кейт. – Ну конечно! Я не ела пирожных! Полсон просто душка, и я так ему и скажу!

Сестры Стивена немедленно направились в столовую. Но Стивен задержал Кассандру на несколько минут, пока они не остались одни.

– Я собирался приехать к тебе позже. Сгорал от нетерпения, – признался он. – Думал о тебе все утро, вместо того чтобы сосредоточиться на делах в палате лордов. Ты прекрасно выглядишь, хотя этот оттенок розового совершенно несовместим с твоими волосами. Откуда ты знала, что он тебе пойдет?

– О, Стивен, – вздохнула Кассандра, – как мне хотелось бы, чтобы вчерашнего вечера не было! Ты и твои сестры просто безобразно… порядочны.

Стивен улыбнулся:

– Если ты все еще настаиваешь на временной помолвке, значит, обязательно обнаружишь, насколько я непорядочен. Я буду бороться за тебя жестоко и подло, используя каждый грязный прием, который только смогу пустить в ход.

Кассандра рассмеялась и погладила его по щеке.

Он стал целовать ее, пока она не задохнулась.

– Ангел с запачканными крылышками, – упрекнула она.

Он переплел ее пальцы со своими и повел в столовую. Благослови Господь сестер за то, что привели ее сюда, в его дом!

Глава 20

Какое счастье, что ее временная помолвка и подготовка к балу отнимают столько времени! Потому что терпение давалось Кассандре все труднее. Адвокат предупредил, что хотя он ожидал быстрого и успешного окончания дела, все же тяжба продлится не менее двух недель, а может, и дольше. Хотя волноваться ей не о чем.

Конечно, тяжба все тянулась. И Кассандра, конечно, волновалась.

Но дел становилось все больше. Уэсли давал званый ужин. Кассандра не рассказала брату всей правды. Он не одобрил бы. И конечно, во всем бы обвинил Стивена, что было бы крайне несправедливо. Уэсли радовался ее помолвке, потому что считал ее решением всех проблем сестры.

– Даже если ты вернешь деньги и драгоценности, Касси, – твердил он, – все равно останешься одна, и многие люди по-прежнему будут думать о тебе плохо. Мертон сможет защитить тебя от всего этого.

Она все-таки рассказала брату об истинной причине смерти Найджела. И добавила, что Уильяма убедили никому ничего не говорить, по крайней мере пока ее дело не будет выиграно.

Уэсли неохотно согласился с тем, что, возможно, не стоит ворошить прошлое как раз в тот момент, когда люди стали терять интерес к старому скандалу.

Еще один званый ужин и небольшой прием давался у сэра Грэма Карлинга. Кроме того, в тот день, когда объявление о помолвке появилось в газетах, Кассандра получила приглашение на концерт в частном доме и еще одно – на прием в саду.

Каждый день приезжал Стивен и вез ее на прогулку в парк. Но в день приема в саду он нанял лошадь, и утром они прокатились по Роттен-роу. Она уже и не помнила, когда в последний раз сидела в седле, и забыла, как это прекрасно – ощущать силу и энергию животного и управлять им искусством собственных рук.

К тому же подготовка к балу занимала столько времени, что Кассандра даже предложила отказаться от сна, пока вновь не освободится.

Ей давали списки – бесчисленные списки, – каждый пункт которых должен был быть выполнен. Нужно было посылать приглашения, заказывать цветы и оркестр, составлять меню и программу танцев, и… короче говоря, задания все множились. Кассандра знала, что сестры Стивена могли бы прекрасно обойтись без нее. Даже одна могла бы все устроить.

Пусть они выросли в доме сельского священника, но давно уже стали безупречными светскими дамами. Однако они настояли на том, чтобы подготовить бал вместе и что без Кассандры не смогут обойтись.

– Это будет так весело! – восклицала Ванесса, предпочитая игнорировать уверения Кассандры в том, что она никогда не выйдет за Стивена. – Подумать только, у нас еще одна сестра! У меня есть две золовки от первого брака и три от брака с Эллиотом, но всегда найдется место для еще одной. Нет ничего лучше семьи, верно?!

Кассандра почти поверила, что Кейт права. Сестры Стивена не вмешивались в дела друг друга. У каждой была своя жизнь. Кроме того, они жили в разных концах страны и встречались только весной, в Лондоне, когда начинались парламентская сессия и сезон. Но, наблюдая близость, которая существовала между ними, Кассандра чувствовала, что сердце болит от зависти и несбыточных желаний.

Она познакомилась с золовками Ванессы, виконтессой Берден и графиней Лантинг, и даже они выразили горячее желание принять Кассандру в свою большую семью.

Да, семья и сестры – очень важные приобретения, не так ли?

И у нее не было ни единой свободной минуты.

Даже дома не было покоя.

Уильям был богатым человеком. Помимо того, что предназначалось ему по завещанию Найджела, он составил небольшое состояние, торгуя мехами в Канаде и Америке. Теперь он мог остепениться. Хотел купить землю, стать джентльменом-фермером. Жить с Мэри и дочкой.

Но Мэри уперлась, как ослица. Если бы не доброта леди Паджет, она сейчас скиталась бы по дорогам Англии или сидела бы в тюрьме за бродяжничество. Но леди Паджет, сама почти не имевшая средств после того, как ее едва ли не выгнали из Кармела, взяла их с собой в Лондон. И теперь Мэри не бросит ее милость только потому, что Билли вернулся. Во всяком случае, не бросит, пока леди не выйдет замуж за графа Мертона, истинного джентльмена, несмотря на все, что он наделал, когда впервые встретил ее милость, хотя, наверное, все так получилось оттого, что он влюбился в нее. Да и кто бы не влюбился в такую красавицу?! И с тех пор он замолил все свои грехи. Но леди Паджет отказывается выйти за него замуж, что ужасно глупо с ее стороны, – не то чтобы Мэри имела право осуждать своих господ, особенно называть их глупыми. Поэтому Мэри останется с миледи, пока та не получит назад деньги и драгоценности и не поселится где-нибудь в своем доме, с порядочными и честными слугами. Правда, Мэри сначала хотела видеть этих слуг собственными глазами, поскольку неизвестно, какая шушера может обитать в Лондоне и какие самозванцы могут клясться, будто умеют готовить и убирать для миледи. Мэри остается, а если Билли это не нравится и он желает купить землю, прежде чем она согласится поехать с ним, значит, так тому и быть.

Каждый раз эта пространная речь или ее вариации кончались тем, что Мэри заливалась слезами, закрывая лицо передником, в то время как Уильям неизменно похлопывал ее по спине, ухмылялся и заверял, что не собирается никуда уезжать, пока Касси не будет пристроена.

Элис была ничуть не лучше. После трехдневного пребывания в Кенте она вернулась, помолодев лет на десять. Ее глаза сияли. На щеках цвел румянец. Вся она буквально лучилась счастьем.

– Касси, – сказала она, не пробыв в доме и десяти минут, – родные Аллана – чудесные люди. Очень любят друг друга. И приняли меня как друга… нет, больше, как свою.

Аллан? Вот как?

– Я очень рада, – кивнула Кассандра. – Значит, ты собираешься встречаться с мистером Голдингом?

– Он хочет на мне жениться! –сообщила Элис.

– И ты сказала «да»?

– Нет, – произнесла Элис, с легким стуком ставя чашку на блюдце, так и не донеся ее до рта.

– Нет?!

– Нет. Я попросила дать мне время подумать.

Кассандра тоже поставила на стол чашку с блюдцем.

– Из-за меня, полагаю?

Элис поджала губы, но не стала ничего отрицать.

– Элис, – начала Кассандра с неподдельной суровостью, – если вы с Мэри вынудите меня выйти за Стивена, мне будет крайне трудно вас простить.

Элис упрямо нахмурилась.

– Конечно, – продолжала Кассандра, – вы обе станете открещиваться и твердить, что не делали ничего подобного. Но при этом Мэри забывает о своем супружеском долге, а ты отказываешься встречаться с мистером Голдингом, если я не соглашусь идти под венец. Я не желаю терпеть подобную тиранию. И увольняю вас обеих прямо сейчас. Больше я в ваших услугах не нуждаюсь.

– Какая служба? – удивилась Элис. – Мне не платили почти год. Полагаю, это означает, что я больше не твоя компаньонка? Сейчас я только твоя подруга, Касси. А друзей не увольняют. И если попытаешься избавиться от Мэри, она произнесет длинную речь, разразится слезами, и ты почувствуешь себя жалким червем. Кроме того, мистер Белмонт останется с ней, потому что, нужно отдать ему должное, он обожает ее и Белинду. И ты будешь вечно спотыкаться об него, когда он в очередной раз соберется что-то чинить, поскольку этот дом нуждается в починке. Так что его работа никогда не закончится. Рано или поздно ты поймешь, что вела себя как дракон!

Кассандра покачала головой и снова подняла чашку.

– Я куплю коттедж с одной спальней, – остерегла она, – и там не окажется места ни для кого, кроме меня.

Так как последнее слово осталось за ней, она с довольным видом допила чай.

Интересно, почему это Элис и Мэри вдруг приняли сторону Стивена, если всего две недели назад считали его сущим дьяволом? Но это было до того, как они его узнали. Как может женщина устоять перед мужчиной с такой ангельской внешностью? Перед его неотразимым обаянием? Он играет нечестно! Потому что каждый раз, когда приходит в ее дом – а приходит он каждый день, – у него всегда находятся доброе слово и улыбка для Мэри и доброе слово и улыбка для Элис.

О да, он играет нечестно. Потому что ей тоже приходится каждый день видеть его красоту и испытывать силу его обаяния. И у нее сохранялись воспоминания не только о его прекрасной внешности и чарующей улыбке.

И ей не давал покоя один настойчивый вопрос: почему она не может выйти за него, когда каждая частица ее существа умирает от любви к нему?

Она не убивала Найджела, и Стивен это знает. И она не настолько глупа, чтобы считать каждого мужчину извергом и негодяем. Просто ей не повезло. Она вышла за человека, подверженного печальному недугу, уничтожавшему и его, и окружающих. Не его вина, что этот недуг оказался неизлечимым. И не ее вина, что пришлось терпеть избиения и издевательства все годы замужества. Кассандра же винила себя.

Нет никаких причин, по которым она не может выйти за Стивена и после многих лет боли и унижений получить хоть немного счастья. Да вот только она чувствовала себя старой, грязной и чересчур искушенной, а Стивен казался прямой ее противоположностью. Она никак не могла убедить себя, что, став его женой, никому не причинит этим зла. Что не погасит частичку света, которую излучала его душа.

И действительно ли он ее любит? Его вынудили сделать предложение, и теперь он благородно утверждает, что влюблен в нее. Но если предоставить ему свободу? Как бы он поступил? Может, когда-нибудь она вернет себе уверенность и самооценку до такой степени, что подумает о браке. Но не сейчас. Не со Стивеном.

Но разве может в ее жизни появиться другой мужчина?

В одном Кассандра не сомневалась – в глубине души она любит его всем сердцем.

Стивен не был так сильно занят, как Кассандра. Во всяком случае, дел у него было не больше обычного. Он предложил помощь с устройством бала, который будет даваться в его доме в честь его помолвки. Но сестры с добродушным нетерпением уставились на него, как на десятилетнего мальчишку, явившегося домой в разорванных штанишках и грязных ботинках как раз в тот момент, когда они собирались на благотворительный базар. Похоже, что мужчины нужны на балах только затем, чтобы танцевать с дамами, расшаркиваться и целовать ручки. Поэтому он сосредоточил все силы на том, чтобы убедить Кассандру устроить свадьбу летом, хотя вообще не заводил разговора на эту тему. Он старался влюбить ее в себя. Был нежен, обаятелен, заботлив. Речь уже шла не о благородстве. Речь шла о счастье всей его жизни.

Но этого он ей не сказал. Не хватало еще обманом завлечь ее к алтарю, вызвав жалость к бедному рыцарю. Он уже сказал, что любит ее. И теперь его поступки должны были убедить ее в правдивости чувств.

Бальный зал выглядел ослепительно. И был похож на освещенный солнцем летний сад. Иллюзию солнечного сияния создавали желтые и белые цветы, перемежаемые зеленью папоротников, а люстры были вымыты и начищены до такого блеска, что глазам становилось больно на них смотреть.

И пахло здесь, как в саду. Казалось, по залу гуляет свежий ветер. Но это долго не продлится. Скоро начнут прибывать гости, и даже открытые окна не помогут охладить воздух. Мэг предсказывала, что сегодня яблоку негде будет упасть, и Стивен был склонен согласиться. Мало того, что балы в Мертон-Хаусе давались редко, так еще его владелец праздновал помолвку с особой, убившей первого мужа топором. Подобные слухи все еще ходили в клубах и гостиных, хотя Стивен сомневался, что кто-то им верил. Он очень хотел открыть правду, но по зрелом размышлении решил, что лучше этой темы не затрагивать.

Он только что выступил в роли хозяина на семейном обеде, предшествующем балу: хоть что-то удалось организовать самому. Присутствовали сестры с мужьями, Кон и Уэсли Янг. Теперь все спокойно разгуливали по бальному залу в ожидании прибытия гостий. Музыканты оставили инструменты на возвышении и тоже ушли обедать.

– Все так прекрасно, как ты представляла? – спросил он Кассандру, обнимая ее за талию.

– Куда прекраснее, – заверила она, улыбаясь.

Кассандра, как и обещала, надела желтое платье, переливающееся разными оттенками при каждом ее движении – от солнечного до лимонного. Короткие пышные рукавчики и глубокий вырез были отделаны фестонами и крошечными белыми цветочками, такими же, как на широком подоле. На шее сверкала подвеска-сердечко. Почти такой же браслет из усыпанных бриллиантами сердечек, подаренный Стивеном в честь помолвки, поблескивал на руке.

Кассандра пообещала вернуть браслет, когда помолвка будет разорвана: единственное за всю неделю упоминание об этом возможном событии.

– Вечер обещает быть превосходным, – заметил он, – и я стану предметом зависти всех мужчин.

– А мне кажется, что все незамужние дамы наденут глубокий траур в знак ужасной потери. Представляю, что будет твориться, когда ты действительно женишься!

– Этим летом? – как ни в чем не бывало ухмыльнулся Стивен, но тут же повернул голову к двери и насторожился: снизу доносился голос Полсона, необычайно громкий и возбужденный:

– Хозяева пока не принимают, сэр! Бал начнется самое большее через час. Позвольте проводить вас в гостиную для посетителей и принести вам освежающего.

Стивен вскинул бровь. Если ранний гость настолько настойчив, чтобы ворваться в дом, несмотря на бдительность Полсона, бесполезно предлагать ему посидеть в гостиной.

Он направился к двери. Кассандра последовала за ним.

– К черту приемы, гостей, балы, ожидаемое время прибытия и гостиные для посетителей, дурень ты этакий! – ответил резкий нетерпеливый голос: вероятно, незнакомец обращался к Полсону. – Где она? Мне нужно увидеть ее, даже если ради этого придется обыскать весь дом. А, бальный зал! Она там?

Краем глаза Стивен увидел, как родные стали изумленно оборачиваться на шум. На пороге появился джентльмен в широком черном плаще и цилиндре. Лицо его было мрачнее тучи.

– Брюс, – выговорила Кассандра.

Взгляд мужчины упал на нее. Стивен легким кивком отпустил Полсона.

– Паджет? – спросил он, выступая вперед и протягивая руку.

Лорд Паджет проигнорировал и руку, и самого Стивена.

– Ты! – прошипел он, обличающе ткнув пальцем в Кассандру. – Какого дьявола ты это затеяла?

– Брюс, – повторила Кассандра тихо и холодно, хотя Стивен расслышат легкую дрожь в ее голосе, – нам лучше поговорить с глазу на глаз. Уверена, что граф Мертон позволит нам уединиться в гостиной для посетителей.

– Гром и молния, я не желаю говорить с глазу на глаз! – завопил Паджет, приближаясь к Кассандре. – Весь свет должен узнать, кто ты, женщина. И весь свет услышит правду от меня, начиная с этих людей. Какого дьявола!..

Стивен шагнул вперед. Паджет был мужчиной массивным, ростом выше среднего и достаточно мускулистым. Однако Стивен схватил его за шиворот вместе с плащом и воротничком рубашки и одной рукой почти оторвал от пола.

Но голоса не повысил.

– Вы не смеете говорить в таком тоне, Паджет, особенно в моем присутствии и в моем доме, если только не получили на это разрешения хозяина. И не будете выражаться языком, оскорбительным для ушей леди, даже когда это разрешение дано.

Костяшки его пальцев довольно сильно впивались в горло Паджета, так что лицо последнего стало медленно багроветь.

– Леди? – прохрипел Паджет. – Та женщина, которую я здесь вижу, никакая не леди!

Терпение Стивена лопнуло. Он притиснул Паджета к стене, схватил за горло.

Шляпа Паджета упала на пол.

– Я желаю услышать извинения, – процедил Стивен.

– К черту извинения! – прозвенел дрожащий от ярости голос Уэсли Янга. – Отпустите его, Мертон! Я сам им займусь. Никто не смеет говорить подобным образом о моей сестре и воображать, будто ему это сойдет с рук!

– Вам лучше извиниться, Паджет, – ледяным тоном посоветовал Эллиот, – а потом сделать так, как предложила леди Паджет. Скоро приедут гости, и никто не хочет, чтобы вас здесь увидели с распухшим носом. Перенесите ваш спор в другую комнату. Уверен, что брат и жених леди Паджет будут счастливы сопровождать вас.

– Прошу всех леди в этой комнате извинить меня за мою грубость, – выдавил Паджет, и Стивену пришлось выпустить его и отступить, хотя истинное значение этой фразы было ясно каждому. Наглец ясно дал понять, что извинение Кассандры не касается.

Паджет одернул плащ и злобно уставился на Кассандру.

– В другом времени и месте тебя, женщина, давно сожгли бы на костре, пока ты не успела наделать настоящих бед! А я подкидывал бы дровишек в пламя и наслаждался зрелищем! – От удара кулаком его голова отскочила от стены, как мяч. Из носа хлынула кровь.

– Браво, Стивен! – зааплодировала Ванесса. Откуда-то из-под плаща Паджет извлек платок и приложил к носу, прежде чем взглянуть на алые пятна крови.

– Полагаю, Мертон, – зашипел он, – она убедила вас и всех остальных мужчин в Лондоне, а также многих дам, что не убивала мужа, жестоко и хладнокровно. И полагаю, она заверила, что с вами не произойдет того же самого, когда она устанет от очередного мужа, захочет свободы и попытается найти новую жертву. И полагаю, вы полностью поддерживаете возмутительные претензии на деньги моего отца и драгоценности, которыми он осыпал ее, прежде чем она выстрелила ему в сердце? Она – истинный дьявол, но при этом умна и хитра.

– Нет, не стоит, Стивен, – вмешалась Маргарет. – Не нужно его бить. Насилие приносит минутное удовлетворение. Но проблемы не решит.

Женская логика!

– Остановись, Уэс, – попросила Кассандра.

Стивен не сводил глаз с лица Паджета.

– А я полагаю, – мягко выговорил он, – что вы, всю жизнь тешась самообманом, убедили себя, что ваш отец вовсе не был запойным пьяницей и гнусным насильником, способным на все в пьяном виде? Полагаю также, вы считаете, что насилие, совершенное над женщиной, не считается таковым, если оно направлено против жены? Жен нужно учить и наказывать, а мужья имеют на это полное и законное право, даже если при этом жена теряет ребенка, которого носила.

– О, Стивен! – сдавленно охнула Кэтрин.

– Мой отец пил очень редко, – возразил Паджет, с яростью и презрением оглядывая собравшихся. – И гораздо меньше, чем другие мужчины. Не позволю чернить его память ложью, которую распространяет эта женщина. Верно, когда он пил, иногда бывал грубоват, но только с людьми, которые этого заслуживали. На эту особу заглядывались все мужчины в округе. И неизвестно, что она…

– А ваша мать? – почти шепотом спросил Стивен. – Ваша мать тоже заслуживала наказания? Даже последнего?

Он был вне себя, и от гнева не мог думать связно. Но Паджет побелел и машинально промокнул струйки крови, бегущие из покрасневшего носа.

– Кто сказал вам о моей матери? – выдохнул он.

– Даже если Касси убила Паджета, – объявил Уэсли Янг, – я – на ее стороне. Буду стоять за нее до конца. И готов ей аплодировать! Этот ублюдок достоин самой гнусной смерти! И прошу прошения, леди, я не собираюсь брать свои слова обратно! Но точно знаю, что она его не убивала.

– Кто сказал вам о моей матери? – повторил Паджет, словно не слыша.

– До меня дошли слухи, – вздохнул Стивен. – Мы все знаем, что на них полагаться нельзя. Но то, что была вынуждена терпеть моя невеста от рук мужа в течение последних девяти лет – уже не слухи. Более того, Паджет, вы сами это знаете. И знаете, что даже если она и убила его, то лишь потому, что спасала свою жизнь или жизнь того, над кем в тот момент издевался Паджет. Вы скорее всего точно знаете, что она не убивала мужа. Но так удобно притворяться, что вы верите сказкам о преступлении и что в любую минуту можете велеть арестовать ее и наказать за убийство, которого она не совершала. Еще бы, ведь вы стали куда богаче, забрав себе все деньги и драгоценности мачехи и сумев уверить ее в своей власти над вами!

– Моя мать погибла, упав с лошади. Пыталась перескочить слишком высокое препятствие.

Стивен кивнул, лихорадочно размышляя, что делать. Время работает против них. Сколько времени прошло?

– Брюс, – сказала Кассандра, и Стивен повернул голову в ее сторону, – если у тебя есть, что сказать мне, приезжай завтра на Портман-стрит. Я там живу.

– Знаю, – буркнул Паджет. – Я только что оттуда.

– Я не убивала твоего отца, – начала Кассандра, – хотя не могу этого доказать. А ты не можешь доказать, что убийца – я. Его смерть считается трагическим несчастным случаем, и пусть все так и остается. Я совершенно не собираюсь вмешиваться в твою жизнь, оставаться во вдовьем доме или даже в городском доме. Я только хочу получить все, что причитается мне по праву, и потом уже больше никогда не видеть тебя и не беспокоить. Так что придется удовлетворить разумные требования моего адвоката. У тебя нет оснований затягивать дело.

Паджет буквально раздулся от злости и, ткнув в Кассандру пальцем, собрался снова разразиться обвинительной речью. Но в дверях появился еще какой-то человек. На миг Стивену показалось, что это первый гость: в конце концов бал должен был вот-вот начаться. Но это оказался Уильям Белмонт.

– Господи! – охнул он, обозревая сцену. – Я приехал домой с полчаса назад, и Мэри рассказала о визите Брюса и о том, что объяснила ему, где искать Касси. У Мэри обычно хватает ума не болтать, тем более что именно ты месяц назад вышвырнул ее из дома. Вижу, у тебя нос в крови. Наверное, за это стоит благодарить Мертона или Янга?

– Мне нечего сказать такому, как ты! – огрызнулся Паджет, сведя брови.

– Зато у меня есть, что сказать тебе, братец, – парировал Уильям, снова осматриваясь. – И поскольку ты, похоже, не подумал сделать разумную вещь и попросить Касси потолковать с тобой наедине, значит, у меня есть, что сказать всем присутствующим.

– Не нужно, Уильям, – попросила Кассандра.

– Нужно, – заупрямился он. – Этот человек был моим отцом, Касси, и твоим мужем. Но еще он был отцом Брюса, и тот должен знать правду. Как и те, кто готов принять тебя в семью в качестве невесты Мертона. Касси не стреляла в нашего отца, да и я тоже не стрелял, хотя был там и сжал его запястье, чтобы вырвать пистолет. Он стал избивать Мэри. Потому что утром, еще до того, как он начал пить, я сказал ему, что женился на ней и что она ждет ребенка от меня. Крики Мэри услышали сначала Касси, а потом мисс Хейтор и прибежали на помощь. Войдя в дом, я услышал злобные ругательства, доносящиеся из библиотеки. Открыл дверь и увидел, что он целится в Касси из пистолета. Но когда бросился на него и попытался вырвать оружие, он умышленно повернул дуло к себе, прижал к сердцу и спустил курок.

– Лжец! – завопил Паджет. – Это грязная ложь!

– Мисс Хейтор уже успела рассказать то же самое еще до того, как я вернулся из Канады и все открыл Касси и лорду Мертону, – возразил Белмонт. – И если считаешь, что я готов налево и направо распространять эту историю, порочащую моего отца, значит, ничего не знаешь о семейной преданности. И о кошмарах. Он покончил с собой в приступе пьяной ярости! Если мы будем достаточно благоразумны, просто примем официальный вердикт о смерти и станем относиться к Касси с уважением, какого достойна вдова нашего отца.

Паджет закрыл глаза и уронил голову на грудь.

– Мы опасно близки к началу бала, – спокойно вмешался Стивен. – Готов поклясться, что первые гости начнут прибывать через четверть часа. Паджет, позвольте одному из моих зятьев увести вас в комнату для гостей, где можно умыться и привести себя в порядок. И не важно, что вы не одеты для бала. Оставайтесь и не забывайте улыбаться и радоваться за Кассандру. Твердите всем, кто готов слушать, что смерть отца была трагедией, но теперь вы рады, что ваша мачеха нашла в себе силы идти дальше и начать новую жизнь. Уверяйте, что именно этого хотел бы ваш отец.

– Вы рехнулись?! – злобно завизжал Паджет.

Но Кон и Монти уже встали по обе стороны от него. Оба улыбались.

– Вы выбрали самый подходящий момент для приезда в Лондон, – бросил Монти.

– Вот именно! – подхватил Кон, хлопнув его по плечу. – Леди Паджет написала вам, чтобы сообщить о своей помолвке и просить вашего благословения, а вы, Паджет, как благородный человек, приехали лично. Мчались день и ночь без остановки, чтобы прибыть к началу бала!

– И успели в самый последний момент, – широко улыбнулся Монти. Хотя не нашли времени, чтобы переодеться в вечерний костюм. Как все это трогательно! Дамы будут заливаться слезами, услышав о вашей преданности второй леди Паджет!

– Но как объяснить его распухший нос? – спросил Кон. – Нужно срочно придумать какую-то правдоподобную историю. Впрочем, это не слишком сложно. Джентльмена могут постигнуть самые различные неприятности, когда он так спешит пожелать мачехе счастья в новом браке.

Стивен осторожно сжал руку Кассандры. Она выглядела очень бледной, а рука была ледяной. Он улыбнулся ей и взглянул на Уильяма Белмонта.

– Вы тоже останетесь? – спросил он. Белмонта уже приглашали на бал, но тот отказался, поскольку Мэри ни за что не пожелала посетить столь пышное собрание, хотя и стала миссис Уильям Белмонт и невесткой лорда Паджета.

– О нет, – покачал головой Белмонт. – Я еду домой ужинать. Все уже готово, и стол накрыт. Видите ли, Брюс обожал нашу мать, но не хотел видеть правду. Наверное, просто боится. Все эти годы он жил на другом конце страны и не желал даже приближаться к Кармелу. Я тоже старался убраться как можно дальше от родного дома. Хотя мне следовало бы сделать для Касси куда больше, чем сделал я. И прошу за это прощения, хотя мои извинения не стоят ни цента, верно ведь?

Он повернулся и ушел. Стивен взглянул на Кассандру.

– Все хорошо? – шепнул он.

Она кивнула. Рука ее постепенно согревалась.

– Боже, какая мелодрама! – бросила она. – О, Стивен, мне так жаль. Ты, должно быть, проклинаешь тот день, когда впервые увидел меня в парке.

Вместо ответа он поцеловал ее в губы, не обращая внимания на присутствующих, которые громко обсуждали неожиданное происшествие.

– Я благословляю этот день, – возразил он.

Кассандра сокрушенно вздохнула.

– Стивен, – деловито заметила Мэг, – пора готовиться к приему гостей, которые вот-вот начнут прибывать.

Стивен кивнул.

– Кроме того, мужчина празднует помолвку единственный раз в жизни.

Сестры принялись обнимать его и Кассандру.

– У вас со Стивеном будут дети, – прошептала ей Ванесса. – Конечно, они никогда не заменят потерянных, но согреют твое сердце. Клянусь. Клянусь, так и будет.

Глава 21

Кассандра сама не понимала, как, учитывая все обстоятельства, могла стоять на верхней площадке лестницы, улыбаться, приветствовать гостей и благодарить их за добрые пожелания.

Но ей это удалось.

И она нашла в себе силы танцевать весь остаток вечера, улыбаться, беседовать и смеяться между танцами, словно этот вечер действительно был счастливейшим в ее жизни и больше у нее нет никаких забот.

И она почти неплохо проводила время. Несмотря на неотступные угрызения совести из-за того, что она обманывает всех. Кроме Стивена, конечно. И его сестер. Наверное, они обо всем рассказали мужьям.

Обстановка была праздничной, бальный зал был прекрасно убран, и Стивен выглядел счастливым и еще более красивым, чем обычно. То есть так, как полагается выглядеть на балу в честь помолвки.

Возможно, Кассандра тоже выглядела так.

Они вместе открыли бал.

– Паджет остался, – сообщил Стивен, когда они ждали первых аккордов. – Ты удивлена?

Брюс действительно остался и даже оделся соответственно случаю. Похоже, он действительно только прибыл в Лондон: у крыльца дома стояла дорожная карета с его вещами. Не потрудившись сначала найти гостиницу, он сразу же отправился на Портман-стрит, а оттуда – к Стивену.

– Для Брюса всегда было самым важным соблюсти внешние приличия, – пожала плечами Кассандра. – Он и не приезжал домой в надежде спасти свою репутацию, если отец окажется замешанным в публичном скандале. И скорее всего выгнал меня из дома, опасаясь, что ходившие обо мне слухи каким-то образом запятнают и его. Но вероятно, сегодня осознал свою ошибку и. понял, что последняя возможность сохранить респектабельность – придерживаться официальной версии о причине смерти отца. А лучше всего это получится, если он будет стоять за меня и твердить, что приехал в Лондон благословить мою помолвку с тобой. Бедняга Брюс.

Стивен широко улыбнулся. Пусть все любуются на счастливую пару.

А Кассандра думала, что все это кажется почти настоящим.

Раздались первые звуки быстрого и сложного контрданса. Через минуту оба весело смеялись.

За весь вечер Кассандра танцевала с тремя зятьями Стивена, с Уэсли, с мистером Голдингом, приехавшим на бал вместе с Элис, и с мистером Хакстеблом.

– Похоже, леди Паджет, мы неверно о вас судили, – заметил последний. – И теперь все постепенно начинают это понимать, особенно еще и потому, что Паджет благосклонно улыбается вам на каждом шагу. Жаль, конечно, что у него так распух нос, но следует быть осторожнее и держаться подальше от дверцы экипажа, когда порыв ветра неожиданно ею хлопает.

– Всякий, кто верит этому, – засмеялась Кассандра, – возможно, все еще ожидает увидеть меня с высоко поднятым над головой топором прежде, чем все это закончится.

Кон поднял бровь:

– Все это закончится? Что именно? Бал? Надеюсь, вы не имеете в виду что-то другое, леди Паджет? Мой молодой кузен жизнерадостен по природе. Но до сегодняшнего дня я не видел его таким счастливым.

– И вы считаете, что я смогу сделать его счастливым?

– По-моему, это вполне очевидно, – заверил он.

– Значит, я прощена за то, что столкнулась с ним на балу Маргарет?

– Я прощу вас в день свадьбы. После свадьбы, – пообещал мистер Хакстебл.

– В таком случае, мистер Хакстебл, с нетерпением жду этого события, – снова засмеялась она.

– Вы также можете звать меня Коном. После свадьбы, разумеется.

Совершенно загадочный человек! Нравится она ему или нет? Любит он Стивена или нет?

Последний танец перед ужином она танцевала с Брюсом. Он пригласил ее, а она вряд ли могла отказаться. Но очень трудно было не выказать обиды на все те гадости, которые он наговорил ей перед тем, как изгнать из Кармела. Она прекрасно помнила тот ужас, который ощущала по дороге сюда, не зная, на что жить дальше. До сих пор испытывала горечь при мысли о том, что он ничего не сделал, чтобы положить конец гнусным сплетням о ней, которые, возможно, сам и распространял. А сегодня… ворвался в чужой дом, не заботясь о том, как воспримут его «праведные» обличения! Какое счастье, что он приехал именно тогда, а не на час позже! Правда, некоторое удовлетворение ей доставлял вид распухшего красного носа.

Как великолепно выглядел Стивен, когда… Но она не должна находить удовольствие в какой бы то ни было форме насилия. Однако находила. Хотя бы раз в жизни кто-то дрался за нее, а не против.

– Ты должна знать, Кассандра, – сухо выдавил Брюс, – что я никогда тебя не любил. Ты обычная охотница за состоянием, которой удалось поймать моего отца в брачные сети, тем более что у тебя самой благодаря твоему ничтожному отцу не было ни пенни. Ты думала, что остаток дней своих проживешь в роскоши, и тебе это почти удалось. Драгоценности, которые покупал тебе отец, обошлись в целое состояние, и ты прекрасно это знаешь. Но ты поплатилась за свои интриги. Получила все, что заслужила. Конечно, Мертону не удастся держать тебя в руках. Он слабак и мямля. На этот раз ты сделала более мудрый выбор. Однако если верить Уильяму – и думаю, ему можно верить, – ты не убивала отца, поэтому я сделаю все, что могу, дабы положить конец слухам, которые, очевидно, разошлись по всему Лондону. Буду счастлив покончить с ними. Буду счастлив видеть тебя замужем за Мертоном. Буду счастлив наконец отделаться от тебя, забыть навсегда и, возможно, если очень повезет, никогда больше не видеть. – В продолжение своей речи он тепло улыбался.

Танец должен был вот-вот начаться.

– А ты не собираешься жениться, Брюс? – улыбнулась Кассандра в ответ.

– Пока не думаю.

– Очень рада. Очень рада за леди, которой иначе выпало бы несчастье стать твоей женой.

– Завтра я увижусь со своим поверенным, – проворчал он. – Отвезу его к твоему адвокату. Встретимся у него в полдень. Ты получишь все, на что имеешь право, при условии, что дашь расписку никогда не претендовать на мое поместье. Никогда.

– Я приеду с Уэсли, – пообещала она. – Мой адвокат посоветует, на что соглашаться, будь то письменно или устно.

Они снова улыбнулись друг другу.

И стали танцевать, старательно приняв беззаботный вид. Кассандра понимала, что за ними неотрывно следили любопытные, особенно те, кому не давала покоя странная внешность лорда Паджета. Но все понимали, что он вряд ли приехал бы на бал, если бы действительно верил, что она убила отца. Вряд ли захотел бы пожелать ей счастья и от лица всей семьи благословить на второй брак.

Кассандра почти слышала мысли окружающих и знала, о чем будут говорить в ближайшие дни. Все будут твердить, что, возможно, ошибались насчет нее. В конце концов, сплетни были на редкость гнусными. Какая женщина способна поднять топор настолько высоко, чтобы раскроить надвое череп мужчины? Нет, не то чтобы они верили подобным историям, но все же… И она ничего не отрицала, не так ли? А ведь каждому известно, что женщины с таким цветом волос способны на все! Но похоже, они были не правы. Мало того, что лорд Паджет здесь, он еще и танцует с мачехой. Разговаривает. Смеется.

Совершенно ясно, что они в прекрасных отношениях.

Стивен тем временем думал, что поведение Паджета почти безупречно и бал скорее всего закончится без скандала. Пора приглашать Кассандру на последний танец.

Он не мог сказать, что рад приезду Паджета или тому, что пришлось пригласить негодяя на бал, вместо того чтобы сделать из него котлету, что доставило бы Стивену куда больше удовольствия. Но, учитывая обстоятельства, возможно, даже к лучшему, что так все обернулось. Конечно, всегда останутся люди, которых ничем не убедишь в невиновности Кассандры, но остальные наверняка заключат, что все это были сплетни. А потом еще и убедят себя, что никогда к ним не прислушивались и не верили ни на секунду. И репутация Кассандры будет восстановлена.

Теперь, после появления на балу и улыбок, которые он расточал Кассандре, Паджет вряд ли может утверждать, что она не имеет никаких прав на свои драгоценности или деньги, полагающиеся ей по завещанию и условиям брачного контракта.

Стивен не знал, будет ли она богата, но предполагал, что нужды ей знать не придется. Она будет независима. Сможет жить, как ей хочется. И сознание этого отнюдь его не угнетало, наоборот. Она сражалась бы с ним до последнего. А ему было бы противно убеждать ее выйти за него лишь потому, что иного выхода просто нет. Всю свою жизнь он сомневался бы в Кассандре, гадая, действительно ли она хотела выйти за него. И не из жалости ли он на ней женился.

Зато теперь он мог с чистой совестью бороться за нее. Она обязательно согласится. Но согласится потому, что сама захочет этого, потому что свободна решать, как ей поступить. А он будет бороться потому что любит ее, и не из-за чего иного.

Он улыбнулся ей, прежде чем обнять за талию. Конечно, он улыбался весь вечер, но на этот раз видел одну Кассандру и ощущал только захлестывавшую его любовь. Он едва мог поверить, что все это происходит с ним задолго до того, как он стал искать любовь своей жизни.

– Полагаю, – сказал он, – вы все еще полны решимости разорвать помолвку, как только настанет лето?

– Разумеется, – кивнула Кассандра. – И только я могу сделать это так, чтобы не пострадала ваша честь. Я не подведу вас, Стивен. И не собираюсь заманить в ловушку. Нужно лишь немного подождать.

Испытывает ли она к нему хоть что-то? Невозможно сказать. Правда, Стивен был уверен, что она прекрасно к нему относится и физически их влечет друг к другу. Но чувствует ли она хоть какое-то подобие любви? Романтической любви? Или той глубокой любви, которая продлится до конца их жизни?

Теперь она свободна любить или не любить. Но теперь она свободна настолько, чтобы сказать ему о своей любви! Не так ли? Она обещала разорвать помолвку, когда сезон закончится.

«Я не подведу вас, Стивен. И не собираюсь заманить в ловушку».

Да, ему придется трудно. Они оба в ловушке. В ловушке помолвки, которую честь велит ей разорвать, которую честь велит ему довести до женитьбы.

Любовь казалась незначительной деталью происходящего. Где уж тут принимать ее во внимание?! Если не считать того, что она – главное. Она – это все.

Стивен и Кассандра вальсировали в молчании. В пространстве, замкнувшем их двоих. Он ощущал аромат цветов, которые помогал выбрать, аромат ее волос, аромат ее тела. Ощущал жар, исходивший от нее, слышал сбившееся дыхание. Видел гордый изгиб ее шеи, красоту лица, сверкающую корону волос, солнечное сияние платья. И ему казалось, что тьма, таившаяся в Кассандре, ушла, вытесненная светом. Может, это произошло отчасти благодаря ему? Если это так и если в конце сезона они расстанутся, наверное, это станет некоторым утешением в течение всех тех одиноких лет, которые ему придется пережить, прежде чем он начнет забывать ее.

Впрочем, терять Кассандру он не собирался.

Ему легко давалось в жизни почти все. Даже в детстве он знал, что Мэг обязательно сбережет приданое матери, чтобы он смог учиться в Оксфорде и получить достаточное образование. Чтобы до конца своей жизни имел постоянную, приносящую доход работу. Но потом он унаследовал титул и состояние, и жизнь стала совсем легкой. И очень счастливой. Ему никогда не приходилось тяжким трудом добывать желаемое. Но сейчас он сделает все. Из кожи вон вылезет.

Потому что хочет Касс.

– У тебя свирепый вид, – заметила она.

– Свирепо-решительный, – поправил Стивен.

– И что же ты решил? Не наступать мне на ноги последние пять минут вальса?

– И это тоже, – кивнул он. – Но не только. Я исполнен решимости наслаждаться последними неделями сезона. И хочу, чтобы ты тоже наслаждалась вместе со мной.

– Как же мне не наслаждаться крохотным кусочком вечности в обществе ангела? – притворно удивилась Кассандра, но тут же рассмеялась, весело блестя глазами.

И Стивен так и не понял, обычная ли это незамысловатая шутка или прозвучавший невыносимо сентиментально крик души?

Музыка смолкла. Бал закончился.

Уже через двадцать минут разъехались все, кроме близких родственников. Наемный экипаж Уэсли Янга стоял перед домом Мертона. Янг дожидался сестру. Мисс Хейтор и Голдинг уже сидели в экипаже.

Стивен стоял на тротуаре, держа Кассандру за руки и время от времени целуя их.

– Спокойной ночи, Стивен, – прошептала она.

– Спокойной ночи, любовь моя.

Это так и есть. Она его любовь. Как он мог убедить ее в этом, не обременяя правдой?

Нет, ухаживать за любимой женщиной – дело сложное.

Может, это к лучшему? Недаром же говорится: ничто воистину достойное не дается без борьбы!

В старых пословицах неизменно содержатся мудрость и правда.

Сидя у окна, Кассандра махнула ему рукой, и вскоре экипаж исчез из виду.

Для Кассандры следующий месяц прошел слишком быстро и слишком медленно.

Она хотела, чтобы все поскорее закончилось и можно было начать новую жизнь. Между ней и Брюсом все легко уладилось с помощью адвокатов и Уэсли. Кассандра не только получила все, полагающееся ей по брачному контракту, но и ежемесячное содержание, оговоренное в завещании Найджела, включая выплаты задним числом. Ее драгоценности уже были высланы из Кармела. Теперь она была относительно богата и могла жить более чем сносно до конца жизни, тем более что собиралась поселиться в деревне, купить маленький домик и расходовать деньги только на одежду, еду и жалованье слугам.

Мэри, разумеется, уезжала с Уильямом. Он уже вел переговоры о покупке земли в Дорсетшире вместе с небольшим особняком, стоявшим на этом участке. Они надеялись перебраться туда осенью, а пока что жили в доме Кассандры, и упрямица Мэри по-прежнему исполняла обязанности кухарки, горничной и экономки.

Белинда была вне себя от восторга, узнав, что будет жить в большом доме вместе с мамой и папой.

Элис собиралась обвенчаться с мистером Голдингом в течение этого месяца. Кассандра бессовестно солгала, поклявшись выйти за Стивена. И Элис поверила ей и решила последовать зову сердца. Она так и бурлила счастьем, и Кассандра не испытывала ни малейших угрызений совести за свою ложь. Когда придет время, она просто убедит Элис, что внезапно передумала и не собирается выходить замуж за Стивена.

К тому времени будет уже слишком поздно, и Элис ничего не сможет поделать.

Кассандра всем сердцем желала счастья Элис. Только так она сможет простить себя за то, что все эти годы была эгоисткой и не отпускала от себя Элис.

Время ползло с черепашьей скоростью, хотя каждый день радовал Кассандру, а иногда она чувствовала себя почти счастливой. Оставалось лишь ждать, пока все устроится. Торговый агент, который помог Уильяму купить землю, теперь подыскивал для нее подходящий коттедж. Время ползло с черепашьей скоростью еще и потому, что каждый день сближал ее со Стивеном и ее уважение к нему все росло и росло. Они виделись каждый день, иногда по несколько раз в день. По утрам она ездила с ним верхом. По вечерам они часто бывали в Воксхолле.

Он нравился ей. Очень. А это было почти что хуже, чем любовь. Она могла подружиться с этим человеком, и дружба эта с годами бы только крепла. В этом Кассандра не сомневалась. У нее никогда не было друзей. Таких, с кем можно было бы расслабиться, посмеяться и поговорить на любую тему, не делая усилий поддерживать разговор. Таких, с кем можно было бы уютно помолчать, не напрягая мозги в лихорадочных поисках предмета беседы – любого предмета, которым можно было бы заполнить паузу.

Она, конечно, любила его. Жаждала его ласк, и желание становилось еще острее оттого, что дважды была с ним в постели и знала, как легко дотянуться до рая. Но это желание было не только физическим. Стивен был ей дорог, так дорог, что невозможно выразить словами. А если такие слова существовали, она просто их не знала. Слово «любовь», например, было крохотной дверцей в огромный замок, заполнявший вселенную и все, что за ее пределами. Иногда она спрашивала себя, что мешает ей выйти за него замуж и быть счастливой до конца своих дней? Он сказал, что любит ее – правда, всего однажды, – и всегда казался счастливым, когда они были вместе. Но ведь он человек чести! И только поэтому может казаться счастливым.

Как же она может заставлять такого человека жениться?!

Когда она принималась задаваться вопросом, почему бы не выйти за Стивена, рано или поздно вынуждала себя перечислять причины. Она намеренно выбрала его своим покровителем и, обольстив, заманила в ловушку. Брала у него деньги, которые, правда, потом отдала полностью. Разрешила поцеловать себя на балконе леди Комптон-Хейг. Позволила немедленно объявить о помолвке. Не положила конец фарсу, случившемуся на следующий день. Она… На этом она обычно останавливалась. Зачем идти дальше? Список и без того был устрашающе длинным.

Конечно, она никогда не станет его женой.

Иногда мысленный список продолжал удлиняться, даже когда она пыталась не думать. Она на три года старше Стивена и уже побывала замужем. Отец ее был игроком, муж – пьяницей. Такая женщина – неподходящая невеста для молодого обаятельного графа Мертона.

Но хотя последний месяц сезона тянулся невыносимо медленно, он одновременно мчался с головокружительной скоростью. Как только все будет кончено, Стивен вернется на лето в Уоррен-Холл, а она уедет… пока еще не знает куда. В свой новый дом.

И они больше не увидятся.

Никогда.

* * *
Наступил июль. Люди уже стали разъезжаться из столицы в свои поместья, в поисках свежего, более прохладного воздуха на побережье или на одном из курортов. Парламентская сессия подходила к концу. Лихорадочный вихрь развлечений постепенно сходил на нет.

Кассандра покинула город, правда, всего на несколько дней. Ее пригласили в Кент, на свадьбу мисс Хейтор и мистера Голдинга. Но Стивен начал нервничать, точнее сказать, продолжал нервничать. Он неустанно ухаживал за ней весь предыдущий месяц, но все же до сих пор не был уверен, что она испытывает к нему нечто больше, чем симпатию и дружеские чувства. А этого было вовсе не достаточно. Теперь, когда уже было слишком поздно, он спрашивал себя, не стоило ли ему каждый день твердить, что любит ее? Но если бы это не помогло, он, возможно, мучился бы, считая, что не должен этого делать.

Похоже, в любовных делах правил не существует. И никаких гарантий того, что даже самые настойчивые усилия дадут плоды.

Но больше ждать он не мог. Он и так слишком медлил с предложением, потому что, как теперь понимал, боялся ответа. Как только вопрос будет задан и ответ получен, не останется места даже для надежды.

При условии, что ответ будет отрицательным.

Когда он успел стать таким пессимистом?

Кассандра должна была приехать во вторник, после свадьбы. Но в понедельник Стивен случайно встретил Уильяма Белмонта и узнал, что она появилась дома за несколько минут до его ухода.

Стивен, не теряя времени, отправился на Портман-стрит.

Кассандра никак не ожидала его прихода. А Мэри, видевшая Стивена почти каждый день в течение полутора месяцев, потеряла бдительность, стала беспечной и не подумала отправиться в гостиную и узнать, примет ли его Кассандра. Просто приветствовала Стивена улыбкой – она стояла на крыльце, начищая медный дверной молоток, – проводила его в гостиную, постучалась и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь.

Кассандра стояла перед пустым камином, облокотившись на каминную доску и прижав руку к губам. До Стивена донеслись громкие рыдания.

Заслышав шаги, она повернула голову, взглянула на него покрасневшими от слез глазами и снова резко отвернулась.

– Ах, – воскликнула она с притворным оживлением, – вы застали меня врасплох! Я ужасно выгляжу, Приехала всего час назад и переоделась в удобное, но не слишком элегантное платье.

По-прежнему стоя к нему спиной, она поспешно принялась взбивать единственную подушку на кресле.

– Касс, – выдохнул Стивен и, подойдя ближе, положил руки ей на плечи. Кассандра от неожиданности вздрогнула. – Что случилось?

– Со мной? – натянуто улыбнулась она, выпрямляясь и ловко увертываясь от его рук. Он хотел что-то сказать, но Кассандра шагнула в сторону и переставила вазу на столе ровно на дюйм от того места, где она стояла прежде. – О, совсем ничего. Что-то попало в глаз.

– А слезы? – Он протянул ей платок.

Кассандра промокнула глаза, но по-прежнему отказывалась смотреть на него.

– Ничего, – повторила она, – если не считать того, что Элис вышла замуж и собирается жить с мистером Голдингом долго и счастливо, а Мэри и Белинда уезжают с Уильямом, чтобы тоже жить долго и счастливо. Вот мне и стало жаль себя. Но это слезы не только тоски, но и счастья. Я счастлива за них.

– В этом я не сомневаюсь, – кивнул Стивен. – Не хочешь и ты жить долго и счастливо? Со мной. Ты выйдешь за меня? Я тебя люблю. И это не просто слова, сказанные затем, чтобы немного тебя утешить. Я действительно тебя люблю. Не могу представить себе жизни без тебя. Иногда мне кажется, что ты и есть воздух, которым я дышу. Могу я надеяться, что ты тоже меня любишь? Что не станешь разрывать нашу помолвку и вместо этого станешь моей женой? Этим летом. В Уоррен-Холле.

Ну вот. Он все выложил. У него был месяц, чтобы подготовить убедительную речь, однако когда дошло до дела, оказалось, что он двух слов связать не может! И к тому же выбрал неподходящий момент. Она расстроена и грустит, а его слова только усугубляют ситуацию. Недаром не успел он договорить, как Кассандра почти перебежала комнату и уставилась в окно. Но не сказала «нет».

Стивен ждал, затаив дыхание. Кассандра молчала.

Правда, через несколько минут он понял, что она плачет. Она снова всхлипывала и делала все возможное, чтобы заглушить предательские звуки.

– Касс. – Он снова встал за ее спиной, хотя на этот раз не коснулся плеча. И расслышал глубочайшую тоску в собственном голосе. – Дело не в жалости к себе, верно? Ты пытаешься найти способ не обидеть меня? Ты не можешь стать моей женой?

Кассандра так разнервничалась, что не сразу взяла себя в руки. Слова просто не шли с языка.

– Наверное, мне придется стать твоей женой… – пробормотала она наконец. – Кажется, я беременна, Стивен. Нет, не кажется. Я беременна. Последние несколько недель пыталась убедить себя, что это не так, но… но у меня… задержка, вот уже второй раз. Я в положении.

И Кассандра разрыдалась так отчаянно, что ему оставалось только схватить ее за плечи, повернуть лицом к себе и обнять, пока она плакала на его плече.

У него подгибались ноги. Сердце куда-то покатилось.

– Неужели это так ужасно? – спросил он, когда Кассандра немного успокоилась. – Неужели так ужасно носить моего ребенка? И ты так сокрушаешься потому, что теперь должнавыйти за меня?

Он спал с ней всего две ночи! Не следовало этого делать. Теперь нужно платить за последствия. Им обоим.

Кассандра подняла голову и, хмурясь, посмотрела на него. На покрасневших от слез щеках все еще не высохли мокрые дорожки.

– О, я вовсе не об этом. Вовсе не об этом. Но как я смогу снова пережить все это? После всего, что было, я считала себя бесплодной! В последний раз я выкинула ребенка за два года до смерти Найджела. Как мне удастся опять пройти через… через…

Слезы снова покатились по ее лицу. И Стивен понял.

– Никаких гарантий я тебе не дам, Касс, – прошептал он, вытирая ее слезы. – Хотел бы, но не получится. Зато готов пообещать любить и лелеять тебя. И позвать лучших докторов, которые станут наблюдать тебя до самых родов. У нас будет ребенок, если любовь и желание сумеют этому помочь.

Он сморгнул навернувшиеся на глаза слезы. Касс ожидает ребенка. Его ребенка! И страшится его потерять. Как и он сам.

– Я смогу пройти через это одна, Стивен, – сказала Кассандра. – Тебе вовсе не…

Он поцеловал ее. Крепко.

– Я буду рядом. Потому что это мой ребенок. А ты – моя женщина. И потому что я люблю тебя. Не важно, любишь ты меня или нет, но я буду любить тебя и надеяться, что когда-нибудь ты меня полюбишь. Я сделаю тебя счастливой. Обещаю.

– Я полюбила тебя почти с первого взгляда, – прошептала она. – Но, Стивен, это кажется таким несправедливым…

Он снова приник к ее губам. Поднял голову и улыбнулся.

Кассандра дрожащими губами улыбнулась в ответ.

– Ты была у врача? – спросил он.

– Нет.

– Завтра же поезжай. Я попрошу Мэг сопровождать тебя.

– Она будет шокирована.

– Смотрю, ты не слишком хорошо знаешь моих сестер, верно?

Кассандра прислонилась лбом к его подбородку.

– Касс!

Ужас вновь охватил его.

– Я уберегу тебя от всех бед. Клянусь.

Глупые слова, когда ей и только ей придется пройти через беременность и, он надеялся, через роды. Чем он сможет помочь? Неудивительно, что многие женщины считали мужчин беспомощными, совершенно ни к чему не пригодными созданиями.

– Знаю, – кивнула она, обняв его. – О, Стивен, я не хотела, чтобы все так вышло. Но я люблю тебя. Очень. И сделаю все, чтобы ты никогда не пожалел о том, что женился на мне.

Стивен снова поцеловал ее.

У него слегка кружилась голова. Он добился своего! Вовсе не так, как было задумано. И ему не пришлось долго и упорно ухаживать за ней. Просто как-то вечером, чуть больше месяца назад, он позволил ей соблазнить его, а потом согласился стать ее покровителем.

Потому что был сердит, а она оказалась в отчаянном положении.

Весьма неудачное начало.

Начало, которое привело к зарождению новой жизни.

Злополучное начало, которое каким-то образом разожгло взаимную любовь и страсть.

Жизнь – странная штука. А любовь – еще более странная.

Касс будет его женой, потому что любит его. И потому что она ждет от него ребенка.

Они обвенчаются!

Стивен рассмеялся, схватил Кассандру за талию и закружил по комнате, пока она не рассмеялась в ответ.

Глава 22

Кассандра приехала в Уоррен-Холл, родовое поместье графов Мертонов, в солнечный ветреный июльский день. До свадьбы ей предстояло жить в Финчли-Парке, одном из владений герцога Морленда, находившемся в нескольких милях от Уоррен-Парка. Но Стивен сначала привез ее именно сюда, желая показать новый дом.

Едва экипаж проехал между двумя высокими каменными столбами, обозначавшими границу парка, Кассандра влюбилась в это место с первого взгляда. Подъездная аллея вилась между густыми зарослями деревьев, и на душу немедленно снисходили мир, покой и, как ни странно, ощущение принадлежности к этому месту. Может, потому, что Стивен держал ее за руку и выглядел абсолютно счастливым?

– Уоррен-Холл был моим домом всего восемь лет, – сказал он. – И я рос не здесь. Но почему-то немедленно почувствовал себя в привычной обстановке. Словно это место ждало меня всю жизнь.

– Ты прав, – улыбнулась Кассандра. – Думаю… и надеюсь… что оно ждало и меня тоже. Наверное, я все считала, что моя жизнь еще не началась, и вот теперь, в почтенном двадцативосьмилетнем возрасте, меня посетило странное ощущение того, что это происходит именно сейчас. В настоящем. Не в будущем. Ты заметил, Стивен, что мы постоянно ждем чего-то от будущего и почти не живем реальной жизнью?

Только со Стивеном она могла говорить на эти темы и быть уверенной, что ее поймут. Будущее всегда было той частью ее жизни, которая казалась вполне сносной. Но временами даже будущее казалось мрачным и абсолютно безнадежным, и она тонула в отчаянии. Но больше этому не бывать. Впервые в жизни Кассандра жила настоящим и наслаждалась каждой минутой.

Стивен стиснул ее руку.

– К сожалению, очень часто все хорошее случается за чей-то счет, – вздохнул он. – Для того чтобы я получил титул, Джонатан Хакстебл должен был умереть в шестнадцать лет, а Кону выпало родиться вне брака.

– Джонатан был его братом? – спросила Кассандра.

– Да. Он был… болен. Кон однажды сказал, что его отец всегда называл мальчика идиотом. Но сам Кон считал, что Джон был воплощением любви. Не просто любящим и добрым, а самой любовью. Жаль, что я его не знал.

– Мне тоже жаль, – вздохнула Кассандра, в свою очередь, пожимая руку Стивена. – Как он умер?

– Во сне. В ночь своего шестнадцатилетия. Очевидно, он и без того пережил все сроки, которые отпустили ему врачи. Кон утверждает, что Джонатан полюбил бы меня. Того, кто занял его место, когда он умер. Ну разве не странно?

– Кажется, я уже начинаю понимать, что любовь, как правило, – очень странная вещь.

Но разговор прервался сам собой: экипаж выехал на открытое пространство, и Кассандра, прильнув к окну, увидела дом, большое квадратное здание из светло-серого камня с куполом, колоннами и мраморными ступенями, ведущими на первый этаж. Каменная балюстрада окружала широкую террасу перед домом. Идущие от нее ступеньки вели в большой цветник с клумбами, низкими кустами и вьющимися дорожками.

– Он прекрасен! – ахнула Кассандра.

Возможно ли, что теперь это ее дом? Она вдруг вспомнила о величественной роскоши Кармела, которую всегда считала унылой и угнетающей даже в первые полгода своего замужества. Но она тут же выбросила из головы мрачные мысли. Теперь они для нее не важны. Потому что были прошлым. А это – ее настоящее.

– Правда? – обрадовался Стивен. – И через две недели в нем появится новая графиня.

Он купил специальное разрешение, вместо того чтобы ждать, пока будут сделаны церковные оглашения. Но все равно предложил подождать две недели. Конечно, учитывая обстоятельства, им следовало бы пожениться немедленно, но он хотел, чтобы их свадьба запомнилась на всю жизнь. И чтобы их окружали ближайшие родственники и друзья. И он хотел бы, если она не слишком возражает, обвенчаться в маленькой часовне, находившейся в самом Уоррен-Холле, а не в Лондоне и даже не в деревенской церкви.

Уэсли уже приехал в Финчли-Парк вместе с герцогом и Ванессой, и они встретятся сегодня вечером. Элис, мистер Голдинг и Мэри с Уильямом и Белиндой собирались приехать за день до свадьбы.

Соберутся также все родственники Стивена, мать герцога и его младшая сестра, сэр Грэм и леди Карлинг и сестра лорда Монтфорда, тоже с мужем. И конечно, мистер Хакстебл. А также сэр Хамфри и леди Дью из Рандл-Парка, близ Троксбриджа в Шропшире, с дочерьми и их супругами, и викарий Троксбриджа, бывший наставником Стивена до его семнадцатилетия.

Супруги Дью, как узнала Кассандра, были едва ли не членами семьи Хакстеблов, пока те жили в Троксбридже. Они позволяли Стивену кататься на лошадях из их конюшни. Ванесса год была замужем за их младшим сыном, но тот умер от воспаления легких. Они считали детей Ванессы своими внуками.

– Новая графиня, – повторила Кассандра. – Графиня Мертон. Я буду очень рада избавиться от прежней фамилии. Это, разумеется, единственная причина, по которой я за тебя выхожу. – Она взглянула в глаза Стивена и рассмеялась.

Стивен улыбнулся.

– Какие чудесные звуки! – воскликнул он.

Кассандра вопросительно подняла брови.

– Твой смех, – пояснил Стивен. – И то волшебство, которое он творит с твоими губами и глазами и всем лицом. Думаю, Касс, в твоей прежней жизни было очень мало смеха. И если я подарил его тебе, значит, он куда более ценен, чем имя или титул.

Кассандра снова рассмеялась, но из глаз брызнули слезы.

– Возможно, – пробормотала она, когда экипаж стал сворачивать к террасе и сбоку показался каменный фонтан, – это твой молодой кузен придал парку ауру любви и покоя. И возможно благодаря тебе оно выглядит обителью счастья. И возможно, какой-то добрый ангел или просто судьба заставили меня ждать все эти годы, чтобы потом прийти сюда и исцелиться. И исцелять всякого, кто когда-нибудь разделит с нами этот дом. Я передам мир, покой, любовь и счастье всем, кто придет сюда. И нашим детям тоже. – Она тут же прикусила язык, жалея, что произнесла эти последние слова. На нее снова надвинулся ужас, ужас, который всегда ждал за углом.

Стивен обнял ее за плечи, привлек к себе и поцеловал.

Она посмела довериться счастью.

Она посмела довериться…

Роджер, растянувшийся на противоположном сиденье, фыркнул во сне, но когда экипаж замедлил ход, пошевелился и поднял голову.

Лошади остановились перед домом, и Стивен помог Кассандре спуститься. По аллее еще катились экипажи графа и графини Шерингфорд и лорда Монтфорда. Все они везли с собой детей. И Кассандра подумала, что она наконец приехала домой. И скоро окажется в окружении родственников. А рядом будет Стивен. Ее золотистый ангел.

Такому счастью трудно поверить. Но она учится верить…

Роджер вывалился из экипажа и ткнул носом ее ладонь, требуя немедленно почесать за его ухом.

Часовня в парке Уоррен-Холл была маленькой, и теперь ею редко пользовались, поскольку в деревне, всего в миле от дома, находилась просторная живописная церковь. Но здесь по традиции крестили, венчали и отпевали членов семьи, а традиции были важны для Стивена. Последние восемь лет он часто бродил по двору часовни, читая надписи на могильных плитах похороненных здесь предков, чувствуя родство душ с ними. Было время, когда он недолюбливал прадеда, лишившего наследства своего сына, деда Стивена, женившегося на женщине, бывшей ниже его по рождению. Разрыв и отчужденность между семьями длились на протяжении двух последующих поколений, пока старшая ветвь рода не увяла и не закончилась вместе со смертью Джонатана. Наследником младшей ветви оказался Стивен.

Боже, какая грустная вещь эти семейные распри! И зачем вспоминать это, ведь все участники скандала давно умерли!

Стивен всегда мечтал венчаться в этой часовне, когда настанет время, хотя и понимал, что у его невесты могут быть другие планы. Ванесса вышла замуж за Эллиота именно здесь. И здесь он женится на Кассандре.

Часовня была украшена фиолетовыми и белыми цветами. На алтаре горели свечи. Все скамьи были заняты. По рядам то и дело пробегал шепоток. Сэм, сын Несси и Эллиота, что-то громко спросил, и на него тут же зашикали. Кто-то хихикнул – Салли, дочь Мэг и Шерри, – за что и заслужил резкую отповедь.

Стивен, сидевший на передней скамье и не сводивший глаз с колеблющегося огонька свечи, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он сильно нервничал: факт, заставший его врасплох нынешним утром, поскольку последние две недели тянулись бесконечно и он уже посчитал, что сегодняшний день никогда не настанет. Нос ужасно зудел, но Стивен боялся его почесать – ведь он уже проделывал это минуты две назад. Кто-нибудь – скорее всего Шерри или Монти – наверняка заметит и будет потом издеваться.

Вместо этого он хрустнул пальцами и поморщился, когда хруст суставов раздался на всю церковь. Эллиот, сидевший рядом, искоса глянул на него, и Стивен отчетливо понял, что зять едва сдерживает смех.

Ему хорошо смеяться, старому, давно женатому человеку!

И тут снаружи донесся стук колес, и поскольку все гости собрались здесь, значит, это могла быть только Кассандра, приехавшая из Финчли-Парка. Почти сразу же раздались шаги, и кто-то приказал кому-то подождать немного, пока шлейф платья не будет как следует расправлен.

И тут в дверях появилась она, и Стивен вскочил, даже не помня, как оказался на ногах. Но все остальные тоже вставали, и он услышал эхо голоса викария, приказывавшего пастве подняться с мест.

На Кассандре было платье из пурпурного атласа, с завышенной талией, короткими рукавами и шлейфом, щедро отделанным воланами. Она отважилась на весьма смелый шаг, не надев шляпы и вплетя в волосы пурпурные цветы.

Стивен попытался придумать более точный эпитет, чем «она прекрасна», но ничего не получилось.

На какой-то момент у него перехватило дыхание. Ему пришло в голову, что надо бы улыбнуться, но он тут же обнаружил, что уже улыбается во весь рот.

Господи, ну почему его никто не предупредил о всех сложностях, с которыми он столкнется в день свадьбы?!

Хотя… если хорошенько припомнить, и Шерри, и Монти усердно наставляли его в продолжение всего завтрака, во время которого Стивен не съел ни крошки. Кажется, Мэг даже рассердилась на Шерри. Спросила, неужели он не видит, что бедный Стивен уже слегка позеленел? Может, Дункан хочет довести его до рвоты?

Кассандра оглянулась на брата, который встал рядом, очевидно, успев привести в порядок ее шлейф. Ее глаза, манящие, раскосые зеленые глаза, казались больше, чем обычно. Она покусывала нижнюю губу, и Стивен понял, что Касс волнуется не меньше его.

Но тут она перестала кусать губы и улыбнулась. А его захлестнуло такое счастье, что он едва удержался от смеха. И слава Богу, иначе его наверняка сочли бы сумасшедшим.

Перед глазами Стивена промелькнули картины: женщина в Гайд-парке, одетая в такой глубокий траур, что не разглядеть лица. Она же на балу Мэг, обольстительная сирена в изумрудно-зеленом платье с пылающими рыжими волосами и маской надменного пренебрежения.

И все же он уже тогда знал. Конечно, знал!

Он наверняка узнал бы ее повсюду, во всей вселенной. Во всей вечности. Свою любовь.

Кассандра оказалась рядом, и они встали перед викарием. Викарий обратился к гостям голосом, который мог бы наполнить собор. Стивен дал обет любить, почитать и быть верным в счастье и горе своей жене, а Кассандра дала обет любить, почитать и повиноваться своему мужу. Стивен, затаив дыхание, взял кольцо из недрогнувших пальцев Эллиота. Он очень надеялся, что наденет его на палец новобрачной, не уронив. И с облегчением улыбнулся, когда выяснилось, что кольцо легко скользнуло на палец Кассандры, и викарий объявил их мужем и женой.

Но тут Стивен понял, что не слышал ни единого слова из собственной свадебной церемонии. А ведь все уже кончено, и Касс стала его женой!

Касс – его жена. Он женился!

Вскоре литургия закончилась, и в приходской книге появились их подписи, а потом они покинули церковь, улыбаясь направо и налево.

С голубого неба дождем сыпались розовые лепестки.

И Стивен наконец рассмеялся.

Мир был чудесным местом, и если правда, что нет такой вещи, как долгая и счастливая совместная жизнь, то все же наверняка где-то есть абсолютное счастье, которое следует хватать обеими руками и бережно нести, чтобы сделать черные дни более сносными.

Сегодня он счастлив, и, если судить по лицу, Касс – тоже.

* * *
Свадебный завтрак, на который съехались и ближайшие соседи, затянулся до позднего вечера. Но наконец все покинули Уоррен-Холл. Даже те, кто остановился здесь, перебрались в Финчли-Парк, оставив новобрачных одних.

Спальня Кассандры оказалась квадратной и просторной, со смежной гардеробной и уютной гостиной. Дверь на противоположной стороне гостиной, вероятно, вела в гардеробную и спальню Стивена. Окна их покоев выходили на фонтан и цветник перед домом. Кассандра сидела перед окном, приглаживая волосы, которые горничная уже успела расчесать до блеска, и смотрела в темное окно, прислушиваясь к умиротворяющему журчанию фонтана. Когда же придет Стивен?!

Но он не задержался. Услышав стук в дверь, Кассандра улыбнулась и впустила мужа.

– Касс, – прошептал Стивен, подходя к ней и протягивая руки. – Наконец-то все ушли! Я их люблю, но думал, они никогда не уедут!

Она рассмеялась:

– Твои слуги ухмылялись и перемигивались бы за нашими спинами целый месяц, если бы все ушли пораньше, а мы удалились бы в спальню еще до наступления темноты.

– Ты скорее всего права, – усмехнулся он. – Но они все равно будут ухмыляться и перемигиваться за нашими спинами целый месяц, когда мы будем спускаться к завтраку в полдень.

– Ты собираешься спать до полудня? – притворно удивилась Кассандра.

– О каком сне идет речь? – хмыкнул он.

– А-а-а… – протянула она и, отняв руки, развязала пояс его халата. Под ним ничего не оказалось. Кассандра распахнула халат и прильнула к Стивену, с наслаждением ощущая его сильную теплую наготу.

– Стивен, – пробормотала она, чуть касаясь губами его горла, – ты ни о чем не жалеешь?

Он зарылся пальцами в ее волосы, затем сжал ладонями ее лицо.

– А ты? – прошептал он.

– Так нечестно! – воскликнула Кассандра. – Я спросила первой!

– Я уверен, что жизнь состоит из нескончаемой череды решений, которые необходимо принимать каждый день. Куда пойти сейчас? Что съесть? Что делать в первую очередь? И каждое решение, важное или не очень, неуклонно ведет нас в направлении, которое принимает наша жизнь, пусть мы даже этого не сознаем. Встретившись в Гайд-парке и на балу Мэг, мы поняли, что перед нами поставлен выбор. Но не знали, куда этот выбор нас в конце концов приведет, не так ли? Считали, что идем в каком-то определенном направлении. А пришли именно сюда, приняв множество решений и выбирая одну из множества дорог. И я не сожалею ни о чем, Касс.

– Значит, это судьба привела нас сюда? – уточнила Кассандра.

– Нет, – покачал головой Стивен. – Судьба лишь дает нам возможность выбора. Но принимаем решения мы. На балу Мэг ты могла выбрать кого-то другого. Я мог отказаться танцевать с тобой.

– О, ни за что! – воскликнула она. – Я была неотразима.

– Это правда, – признался Стивен, улыбаясь.

– Конечно, я могла бы отпустить тебя с миром, когда поняла, что ты согласен продолжать связь только на собственных условиях.

– О нет, – простонал он, – это невозможно, Касс. Я был неотразим.

– Но на что ты годишься сейчас? – спросила она, понижая голос и опуская ресницы. – На то, чтобы беспрестанно болтать в свою брачную ночь?

– Ну… раз слова тебя не удовлетворили, нужно переходить к действиям.

Они улыбнулись друг другу… однако улыбки внезапно померкли, и Стивен поцеловал жену.

Она знала его тело. Знала его ласки. Дважды ощущала его в себе. Знала гладкость кожи и запах. Но в следующие полчаса, а потом и за всю долгую ночь обнаружила, что не знает ничего. Потому что тогда его обуревали похоть и угрызения совести и Кассандра чувствовала его наслаждение и свое почти наслаждение. Но она не знала его любви.

До сегодняшнего вечера. До их брачной ночи.

Сегодня она познала его тело и его ласки, и не только. Еще много-много всего. Сегодня ночью был он и была она. И четыре раза они соединялись в единое целое. Становились одним существом, парившим над пропастью безумной страсти, взлетавшим в ту высоту, для которой не было ни слов, ни названий, которую потом было невозможно запомнить и описать… пока все не повторялось снова.

– Касс, – сонно пробормотал он, когда в окно заглянул рассвет и ранняя птичка уже принялась выводить трели, практикуясь в искусстве пения. – Хотел бы я знать, тысячу способов сказать тебе о любви. Или миллион.

– Зачем? – засмеялась она. – Ты бы говорил и говорил, а я уснула бы задолго до того, как ты закончишь.

Стивен тихо усмехнулся.

– Кроме того, – добавила Кассандра, – не представляю, как могут надоесть три этих простых слова. Я готова обойтись ими.

– Я люблю тебя, – прошептал Стивен и, приподнявшись на локте, потерся о ее нос своим.

– Знаю, – выдохнула Кассандра в ответ, после чего Стивен придавил ее своим телом и снова показал, как умеет любить… на этот раз без слов.

Другая птичка, а возможно, и та же самая, пела еще кому-то. Тому, кто уже успел встать в этот ранний час. Он не ночевал в Уоррен-Холле. Не уехал в Финчли-Парк с остальными членами семьи. Да и как он мог поехать, если они с Эллиотом все эти годы перекинулись едва ли десятком слов?

Эллиот обвинил его в краже у Джонатана, бывшего легкой добычей для разного рода мошенников. Эллиот обвинил его в распутстве. В том, что он наградил внебрачными детьми множество женщин по всей округе.

Эллиот, который когда-то был его ближайшим другом и сообщником по преступлениям.

Константин никогда не оспаривал его слов.

И никогда не оспорит.

Он провел ночь в доме своего приятеля, Филиппа Грейнджера.

И теперь стоял на церковном дворе, у маленькой часовни, где Стивен вчера венчался с леди Паджет. На дорожке и траве все еще были рассыпаны розовые лепестки, которыми дети осыпали жениха и невесту.

Константин подошел к одной из могил и долго с грустью смотрел на надгробие. Длинный черный плащ и цилиндр, защищавшие от утренней прохлады, придавали ему почти зловещий вид.

– Джон, – мягко сказал он, – похоже, скоро на свет появится новое поколение нашей семьи. Никто ничего мне не говорил, но я готов поставить все свои деньги на то, что леди Мертон уже носит ребенка. Похоже, она оказалась порядочной женщиной. Да и Стивен тоже человек порядочный, хотя очень хотелось бы, чтобы это было не так. Думаю, они бы тебе понравились. – Несколько розовых лепестков, побуревших по краям, усеяли могилу. Кон наклонился, чтобы собрать их, и смел один лепесток с надгробия. – Нет, – продолжал он, – ты бы их полюбил, Джон. Ты всегда любил щедро и без разбора. Ты любил даже меня.

Последнее время Константин нечасто приезжал в Уоррен-Холл, и по правде сказать, это давалось ему нелегко. Но иногда он тосковал по Джону. Даже по тому, что осталось от брата: небольшой могильный холмик и надгробие, уже потемневшее и немного поросшее мхом.

Сейчас Джону было бы уже двадцать четыре года.

– Мне пора, – сказал Константин. – До следующего раза, Джон. Покойся с миром. – Он повернулся и, не оглядываясь, пошел к воротам.

Эпилог

Мир сузился до кокона, пронизанного болью, и нескольких блаженных моментов передышки, когда можно было немного отдышаться, чтобы смело встретить новую схватку. Роды оказались длинными и трудными. Но Маргарет не переставала уверять Кассандру, что поединок с болью и родовые муки, в результате которых появляется ребенок, и есть главное предназначение женщины.

– Мужчины ничего не понимают, – презрительно бросила она, когда Стивен в очередной раз заглянул в дверь, но не слишком сопротивлялся, когда его в очередной раз прогнали.

– Они даже не способны вынести чужую боль!

«Возможно, – думала Кассандра, – трудно смотреть на чужую боль, когда именно ты являешься ее причиной, но никак не можешь остановить ее или хотя бы разделить».

Но у нее не было времени для столь сентиментальных раздумий, тем более что она твердо решила никогда больше не подпускать к себе Стивена.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – твердила она про себя, захлебываясь под очередной атакой боли, невыносимо сжимавшей живот и разрывавшей матку.

Пожалуйста что?! Прекрати боль? Позволь младенцу родиться? Позволь ему родиться живым и здоровым?

Пожалуйста, пожалуйста…

Семь месяцев ее супружеской жизни были почти неправдоподобно счастливыми. И наполненными ужасом. Ее ужасом. И ужасом Стивена, замаскированным неизменной жизнерадостностью.

– Все идет как надо, – спокойно сказал врач.

– Она почти выдохлась, – заметила Маргарет.

– Скоро все закончится, – пообещал врач. Глубокий вдох и…

Пожалуйста, пожалуйста…

Невыносимая потребность тужиться. Тужиться, тужиться, пока голос врача не велел ей прекратить, сберечь силы до следующей схватки. А потом…

О, пожалуйста, пожалуйста!

И снова она тужится, лихорадочно, нескончаемо, и в легких больше нет воздуха, и мир становится болью и желанием тужиться…

Наконец что-то хлынуло потоком, мгновенно унесшим распирающее ее давление, и появилась возможность дышать…

Крик младенца.

О…

– О!.. – вырвалось у Кассандры. – О…

– У вас сын, миледи, – объявил врач. – И у него по десять пальчиков на ручках и ножках, носик, и два глаза, рот, и глотка, которая немедленно известит вас, когда он голоден или намочил пеленки.

Маргарет помчалась в коридор известить Стивена. Малыша обтерли теплой водой и завернули в теплое одеяльце. После чего Маргарет вымыла Кассандру, привела в порядок простыни и положила младенца на грудь матери. И только потом отступила и довольная, раскрасневшаяся улыбнулась невестке и племяннику.

Наконец Мэг и врач вышли из комнаты, а Кассандра потрясенно уставилась на багровое лицо сына. Ее сына.

Где же Стивен?

И тут муж оказался рядом, бледный, с темными кругами под глазами, словно это он много часов мучился схватками. И по-своему он действительно мучился, бедняга!

Стивен, не сводя глаз с Кассандры, осторожно шагнул к кровати, словно боялся подойти ближе. И похоже, боялся посмотреть на крохотный сверток в одеяле.

– Касс, – выдохнул он, – как ты?

– Устала так, что могу проспать целый месяц, – улыбнулась она. – Знакомься с нашим сыном.

Он наклонился над ними, широко раскрыв изумленные глаза.

– Видела ли ты что-нибудь прекраснее? – спросил он после нескольких минут благоговейного молчания.

Он смотрел на сына глазами отца. Кассандра – глазами матери. Прежде чем уйти, и Маргарет, и врач заверили, что некоторая неправильность формы головки скоро исчезнет: через несколько часов, самое большее – через один-два дня.

– Он плачет! – всполошился Стивен. – Наверное, нужно что-то сделать?

– Думаю, – протянула Кассандра, – он хочет, чтобы отец взял его на руки. Или мама поднесла к груди.

– А можно? – перепугался Стивен.

Но Кассандра осторожно подняла, казалось, ничего не весивший сверток, и Стивен взял у нее сына. Тот немедленно замолк.

– Вот так, – притворно рассердилась Кассандра, – и это после всего, чем он обязан своей маме!

Но Стивен тихо смеялся, а Кассандра, уставшая и ослабевшая после тяжких родов, смотрела на него. На них. Своих мужчин. Своих любимых.

И возможно, после хорошего долгого отдыха – очень долгого хорошего отдыха – она все-таки подпустит Стивена к себе.

Скорее всего.

Ну конечно, позволит.

Он смотрел на нее, и в глазах было столько любви, что они почти светились.

– Спасибо, – прошептал он. – Спасибо, любимая.

«У меня ребенок», – думала Кассандра, слишком измученная, чтобы что-то ответить. Сил хватало только на то, чтобы изогнуть в улыбке уголки губ.

У нее ребенок. Живой!

И жизнь, преисполненная любви и надежды.

У нее Стивен.

Чего еще ей просить? Ведь у нее есть собственный, личный ангел.

Примечания

1

Цепь с ядром надевали на ногу каторжникам, чтобы те не имели возможности сбежать. В данном случае речь идет о браке. – Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Фронтир – новые земли, занятые американскими поселенцами.

(обратно)

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Эпилог
  • *** Примечания ***