Мыс Доброй Надежды [Василий Степанович Клепов] (fb2) читать онлайн

Василий Степанович Клёпов Мыс Доброй Надежды Повесть

ГЛАВА ПЕРВАЯ Улыбины ловят перепелов. Пара. Петя получает задание

На Урале ещё свистели вьюги, а здесь, на берегу Чёрного моря, уже начиналась весна. С каждым днём солнце грело всё жарче, светило ослепительнее, и, хотя на дубах, липах и ясенях ещё не пробились листья, почки набухали и вот-вот готовы были лопнуть. Над каменистым пляжем уже колыхались и дрожали струйки марева.

В полдень на берегу показались братья Улыбины. Они подошли к пенящейся кромке моря, разделись и бросились на землю.

— Ох, а горячо-то как! — сказал Юра, подгребая под себя разогретые солнцем камни.

— Смотри, не обожгись! — со смехом предостерёг его Петя.

— А что? Думаешь, нельзя обжечься? Я в прошлом году вот так же лёг на камни и зашипел. Как на сковородке.

— Поджарился?

— Ага! — захохотал Юра.

Петя был худощавый высокий мальчик, и никто бы не сказал, что он доводится родным братом коренастому, толстоватому Юре. Смуглое лицо Пети с тонкими губами могло бы показаться суровым, если бы не улыбка, которая, вдруг возникнув у него под глазами, освещала всё лицо. Братья любили друг друга и, хотя Петя учился в шестом, а Юра в четвертом, были очень дружны. «Как нитка с иголкой», — говорила о них мать. Иголкой был, конечно, Петя.

— Ну, что же не летят твои перепёлки? — спросил Петя, вглядываясь в морскую даль.

— Полетят, неправда, вчера так же было, — то никого нет, а то сразу как повалились, только успевай хватай…

Мыс, на котором лежали ребята, похож был на указательный палец и уходил далеко в море. Может быть, поэтому перепёлки, летевшие от берегов Турции, прежде всего опускались на мыс. Они плюхались на землю и долго отдыхали. К ним не надо было даже подкрадываться, просто бери руками — и всё: настолько они выбились из сил.

— Кажется, летят… Приготовиться! — скомандовал Юра.

В тот же миг несколько птиц, преодолев расстояние от моря до кустов, свалились на землю. Ребята, как подброшенные, вскочили и побежали. Юра, следивший за тем, куда опустилась перепёлка, быстро нашёл её и схватил, а Петя остановился. Перед ним сидела низенькая курочка и, засунув голову под крыло, чистила пёрышки. Наконец, она увидела людей и прижалась к земле.

— Бедненькая, до чего же устала, — сказал Петя. — Даже лететь не может.

Он поднял птицу. Желтоватая, с белёсым брюшком, она цепко ухватилась ему за пальцы.

— А что же мы будем делать с этими перепелками? — спросил Петя.

— Откармливать их, что ли? Зажарим — и всё.

— Да ведь их только две…

— Ну что ж, по одной на брата.

Они выбрались по камням наверх. Солнце заливало светом весь мыс. Река, протекавшая справа, блестела, как рыбья чешуя. Трава уже отросла, и в ней мелькали золотые бубенчики купавок. Около берега сбились в кучу, как заговорщики, угрюмые кипарисы. А от них во все стороны разбегались деревья, посаженные здесь пионерами ещё в тридцатых годах.

По тропинке братья вышли к железнодорожному мосту.

— Идёт какой-то, — сказал Юра, глядя на полотно, по которому мчался поезд.

— Москва — Сочи, наверно, — отозвался Петя.

Они проводили глазами прогрохотавший над мостом поезд, помахали высунувшимся из окон пассажирам и вошли под арки, всё ещё гудевшие от пронёсшейся над ними тяжести. От высокого моста падала на реку тень, и вода в тени казалась зелёной и глубокой. За рекой сразу начинались горы. Одна из них поднималась прямо из воды, покрытая дубами и грабами, одетыми в зелёную шубу вьющихся растений. А впереди, до самых далёких гор, утопающих в сиреневой дымке, тянулась травянистая равнина, только в одном месте прерванная линейкой молодых кипарисов.

За кипарисами начиналась земля их колхоза.

Петя помнит, как сажали эти кипарисы. Юре было тогда три года, и Петя сидел с ним вон на том бугорке и смотрел, как взрослые — и среди них мама — копают ямки и сажают в них маленькие стройные кипарисики.

— А ведь большие стали кипарисы, правда? — опросил Юра, словно угадав мысли брата.

Петя ничего не ответил. Он свернул с тропинки влево и прямиком, через заросли красноватой череды стал подниматься на пригорок, опутанный длинными плетями ежевики.

— Куда ты так гонишь? — закричал Юра, останавливаясь и отдирая от носков вцепившиеся в них острые семечки череды.

Он нагнал брата, когда тот входил в поселок. Около Пети уже увивались маленький и юркий, как ртуть, черноглазый Артёмка Арутюнянц и Валя Моргунок, прозванный так за то, что часто моргал чёрными глазами. Они рассматривали перепёлку.

— А ноги-то у неё как у курицы, — сказал Артёмка.

— Да она и вся-то, как курица, — добавил Валя. — Это потому, что она относится к семейству куриных.

Между тем, Петя искал глазами Лару, которая должна была работать в огороде. С ней он делился каждой новостью, и ему не терпелось показать девочке перепёлку, Лара Кузнецова была его ровесницей и даже молочной сестрой. Только когда ей исполнилось семь лет, приехала бабушка и взяла её к себе. Но и до сих пор Лара зовёт Петину маму мамой, а папу — папой. Петя с Ларой очень дружны. Тонкого смугловатого мальчишку можно было видеть везде с низенькой широкоскулой Ларой. Вместе они ходили в детский сад, потом в школу, и Пете частенько приходилось оттаскивать драчливую девчонку, которая, повалив какого-нибудь мальчишку, ловко сузила его кулаками. Она любила лазать по деревьям, рано начала плавать и вообще вела себя как настоящий мальчишка.

В пятом классе Лару избрали председателем совета отряда, В синей юбке и беленькой кофточке, она сновала по классам, и Петя удивлялся, откуда у этой скуластой девчонки берётся умение разговаривать с ребятами.

— Лара, Лара! — позвал Петя.

Девочка, сажавшая что-то в огороде, разогнулась, отбросила волосы со лба и взглянула на ребят большими и выпуклыми, как пуговки, серыми глазами.

— Лара, посмотри, что мы поймали.

— Ой, какие хорошенькие! — воскликнула девочка. Она протянула руку к Петиной перепелке. Та клюнула её в ладонь, и Лара рассмеялась: — Ишь какая! Зачем же вы их поймали?

— У, ты не знаешь, какие они вкусные! — сказал Петя. — Вчера Юрка поймал пять штук, а мама зажарила их, так просто объедение…

— У меня до сих пор слюнки текут, — добавил Юра.

Девочка сощурила глаза, и Петя понял, что она рассердилась.

— «Объеденье»! «Слюнки текут!» Да как вам не стыдно? А ещё учишься у Антонины Тихоновны! Она, если узнает, что вы едите перепёлок, то…

— А что, — перебил её Юра, — их же стреляют, а потом продают…

— «Продают, продают»! Мало ли что продают! Такие же, наверно, и торгуют вроде вас.

— Да ты… — пытался возразить Петя.

— Что «ты»? А ещё пионер! Да вы знаете, откуда они летят к нам?

— Из Турции, — хмуро отозвался Петя.

— И из Африки! Они туда улетают от морозов, а весной опешат домой, чтобы выводить детей, а вы сразу набрасываетесь на них и ловите.

— Ладно тебе. Мы их выпустим, — примирительно сказал Петя.

— Что-о? — широко открыл глаза Юра. — Ловили, ловили, а теперь…

— Юра, давай знаешь, что? Помолчи! Я сказал выпустим, значит, выпустим.

— Покормим и выпустим, — согласился Юра. — Да?

— Что, влетело? — засмеялся Валя, когда они отошли от Лары.

— Подумаешь, влетело! — отозвался Юра. — Она…

— Лара права, — оборвал их Петя. — А вы с Моргунком — дураки! Зачем вы яйца собираете?

— Об этом не вам с Ларой судить, — заморгал глазами Валя. — И потом мы по одному яйцу из гнезда и берём-то.

— По два, — уточнил Юра.

— А то и по четыре, — сказал Петя. — Обменный фонд вам надо же иметь? Вот и выходит, что вы разоряете гнёзда.

Придя домой, ребята выпустили перепёлок на пол, и те сразу забились под диван. Юра, прижавшись щекой к полу, пытался разглядеть птиц.

— Пусть они немного привыкнут, — сказал Петя. — Тогда можно их и покормить.

Через несколько минут Юра стоял уже на диване и сыпал на пол пшено.

— Цып, цып, цып, — звал он перепёлок.

Петя рассмеялся.

— Чудак! Это что, куры тебе, что ли?

— Валька сказал, что они из куриных. Должны понимать. Цып, цып, цып…

Неожиданно одна перепёлка высунула головку из-под дивана и стала смотреть большим жёлтым глазом на пшено. Потом выглянула другая, и обе начали быстро клевать.

— Настоящие куры, — прошептал Петя. — Только маленькие, да?

— Петя, давай их оставим у себя.

— Нет! — решительно отрезал старший брат.

Они вынесли птиц на поляну и подбросили их высоко в воздух. Перепёлки пролетели несколько шагов и упали в траву.

На следующий день, увидев Лару в школе, Петя сказал ей:

— Лара, а мы выпустили перепёлок…

— Правда? — просияла девочка. — Вот и хорошо. Пусть гуляют и выводят детей, — она взяла Петю за руку и потянула к окну. — Ты знаешь, Петя, что мы с Антониной Тихоновной придумали? Вот есть у нас пионерская двухлетка. Так надо же её как-то выполнять. Мы и придумали, — и я хочу с тобой, посоветоваться. Ты знаешь, что птицы у нас почти не живут? Одни воробьи.

— Так это потому, что у нас есть ребята вроде Моргунка и нашего Юрки? Они одни, наверно, столько гнёзд разорили, да? что уму непостижимо.

— Всё это правильно, Петя, но дело не только в этом…

— А в чём же?

— В том, что у нас почти нет кустарников. Ты смотри, какая поляна у реки, а ведь на ней — ни кустика. Вот и надо эту поляну переделать.

— А как её переделаешь?

— Да очень просто. Надо засадить её кустарниками, вот и будет у нас свой птичий городок. Читал «Юный натуралист»? Вот как там…

— Птичий городок? — обрадовался Петя. — А можно я скажу об этом Юрке?

Из глубины коридора показалась классная руководительница Антонина Тихоновна. Она шла, громко постукивая каблучками, с классным журналом в одной руке и маленькой указкой в другой.

Позади неё бежали два дежурных с какими-то банками. Ещё издали Петя увидел, что Антонина Тихоновна улыбается. Он дёрнул Лару за рукав, и они стали рядом лицом к учительнице.

— Ларочка, а что если нам послать к председателю колхоза Петю Улыбина? — заговорила она. — Пойдёшь, Петя? Я думаю, что никто лучше тебя не справится с этим делом. Мне пора на урок, а ты объясни ему, Лара.

От Лары Петя узнал, что он должен пойти в колхоз и уговорить председателя дать им трактор. Без трактора будет трудно закладывать птичий городок.

— А Юрку с собой можно взять?

— Бери кого хочешь, — засмеялась Лара. — Только без трактора не появляйся.

ГЛАВА ВТОРАЯ По садам колхоза. Боярышница. Знакомство с профессором. «Трактор вам будет»

Сады колхоза начинались сразу за селом. Дубы, каштаны и раскидистые кусты орешника, перевитые колючими зарослями ежевики, скрывали сады от постороннего взгляда. Небольшая, покрывшаяся за зиму травой, грунтовая дорога незаметно сворачивала с асфальта и вела к домику в винограднике.

По этой дороге и шли, разыскивая председателя, Петя и Юра. Около домика на них набросилась собака. Припав к земле лапами, она остервенело лаяла, пока на крыльцо не вышел маленький старичок и не отозвал пса.

— Вам, мальцы, что надо? — спросил он.

— Нам бы председателя…

Осторожно шагая, старичок спустился с крыльца и, прислонив руку щитком ко лбу, долго смотрел в сад.

— Что-то не видно. Тут приехал к нему какой-то профессор в шляпе и с тросточкой. Вон машина его стоит… Ушли с ним, почесть, с утра, и вот нет и нет.

— Спасибо, дедушка, — сказал Петя. — Мы его разыщем.

Старик продолжал что-то бормотать, а ребята уже бежали по дороге, поднимавшейся в гору. Под вымазанными извёсткой деревьями жирно чернели недавно окопанные круги. У ребят зарябило в глазах от бесконечного чередования белых стволов, которые то расходились в стороны, то сходились в одну линию. Вот кончилась торная дорога, и они побрели по склону, где сквозь прошлогоднюю полёгшую бурую траву пробивались молодые зелёные ростки. Справа от ребят колхозницы шайбовали деревья, но председателя там не было, и они пошли дальше.

Юра всё время повторял:

— Да где же он, твой председатель? Может, его и нет здесь!

Они поднялись на вершину увала, с которого сад полого падал вниз, а потом снова поднимался на гребень следующей высоты.

— У-у! — протянул Юра. — Тут никогда и не дойдёшь до конца!

Петя остановился и прислушался. Откуда-то слева доносилось еле заметное стрекотание трактора.

— Папа работает, — сказал он. — На корчёвке. Там золотые яблоки сажать будут.

— Чего-о? — протянул Юра.

— Золотые яблоки. Ты что, не знаешь, что ли, что так называются мандарины?

— А-а… Пойдём туда, может, председатель там.

Но в это время они увидели двух людей, медленно двигавшихся под деревьями. Один, низкий, широкоплечий, в больших резиновых сапогах, кепке на крупной рыжей голове что-то доказывал своему собеседнику в тёмно-синем плаще. Человек в плаще шёл, резко прихрамывая и останавливаясь, широко отставлял тросточку.

— Дядь Митя! — крикнул Юра.

Мальчики подбежали к ним, когда высокий человек в зелёной шляпе хлестал тросточкой по ветвям яблони. С неё упало что-то, председатель нагнулся, поднял с земли какой-то желтоватый мешочек и внимательно его рассматривал.

— Дмитрий Феофанович, а мы к вам, — сказал Петя.

— А смотрите, Николай Николаевич, до чего же крепкое гнездо, — говорил между тем председатель колхоза, обращаясь к человеку в плаще. — Даже пальцами разодрать и то трудно…

— Что ж вы хотите? Закон природы! Каждый заботится о потомстве…

— А какая это бывает боярышница? — спросил Юра.

Тут и председатель колхоза и Николай Николаевич обратили, наконец, внимание на ребят.

— Боярышница? — переспросил Николай Николаевич, и его чёрная, клинышком, бородка вздрогнула от улыбки. — Боярышница — это бабочка, страшный вредитель садов. Да, да, страшнейший вредитель! — он указал палочкой на густую паутину на дереве. — А это её гнездо. И знаете, сколько в одном гнезде гусениц? До семидесяти штук! И каждая гусеница, когда станет бабочкой, отложит ещё пятьсот яиц!

Петя быстро пересчитал гнёзда боярышницы. Восемь штук!

— Это что же? На одном дереве их больше двухсот пятидесяти тысяч? — с изумлением спросил он.

— Да, а бывает и больше.

Петя снова подошёл к председателю.

— Дмитрий Феофанович! А мы к вам. Дайте нам на завтра трактор.

— Трактор? А зачем же вам трактор?

По тону председателя Петя понял, что Дмитрий Феофанович не намерен давать им машину. Но он всё же ответил:

— Мы хотим на мысу строить птичий городок. Чтобы птиц разводить там. Сами с лопатами выйдем, но и трактор нужен будет. Одним нам никак не справиться.

Николай Николаевич внимательно посмотрел на ребят.

— А ведь это идея! — воскликнул он. — Да, да! Вы знаете, Дмитрий Феофанович, ребята затеяли большое дело! Вот вам и решение нашего спора. Надо привлечь к вашим садам больше птиц. Иначе — гибель! Это чудесно! Всё ваше счастье в птицах.

Петя и Юра с уважением смотрели на этого неожиданного сообщника. А когда он выразил желание посмотреть место для птичьего городка, Юра даже подскочил.

— Идёмте, Николай Николаевич, идёмте! — сказал он и взял профессора за руку.

— Нет, молодой человек, — засмеялся профессор, — так у нас дело не пойдёт! Если хочешь пройтись со стариком, то бери меня справа. Да, да! А в левой руке я буду держать свой костыль.

Они двинулись к машине. Дмитрий Феофанович вдруг остановился.

— Кто же это там безобразничает? — спросил он, показывая на далёкое дерево, на которое взбирался какой-то мальчик. — Николай Николаевич, да там же гнездо синички! Вот безобразник!

— Я сейчас, Дмитрий Феофанович! — воскликнул Петя, бросаясь к этому мальчишке. Юра устремился за ним. Мальчик заметил их и стал быстро спускаться с дерева.

— Ой, да это Моргунок! — засмеялся Юра и отстал. Петя же побежал ещё быстрее. Ему ещё ни разу не приходилось ловить Валю на месте преступления, а тут на тебе — на глазах у председателя колхоза он влезает на дерево, чтобы взять гнездо синички!

Валя спустился с дерева, схватил свою кепку и побежал.

— Моргунок, погоди! — закричал Петя.

Но Валя быстро удалялся от него в конец сада, пока не скрылся.

— Разве догонишь этого Моргунка? — сказал Петя, возвращаясь к своим спутникам. — Ну и проберём же мы его завтра в школе.

— А ещё хотите птичьи городки строить, — усмехнулся председатель. — Где уж там! Этот ваш Моргунок все птичьи гнёзда у вас разорит.

— Не разорит, — уверенно сказал Петя.

Они дошли до машины, и профессор распахнул перед ними дверцу. Юра быстро шмыгнул в машину, за ним сел Дмитрий Феофанович, а Николай Николаевич открыл кабину и пригласил в неё Петю.

— Ты будешь показывать мне дорогу.

Машина развернулась и мягко выехала на шоссе.

Когда перед ними замелькали домики посёлка, Петя наклонился и посмотрел снизу вверх в лицо учёного, который, не отрываясь, следил за дорогой.

— А можно, Николай Николаевич, мы захватим с собой Лару? Это наш председатель отряда.

— Председатель отряда? Как же, надо председателя отряда взять. Очень хорошо! — он притормозил.

Мальчик выскочил из машины и, сломя голову, помчался через садик к дому Лары.

— Лара!

— Ты что кричишь? — раздался голос сверху.

— Зачем ты туда забралась? — удивился Петя, разглядев на большой яблоне Лару.

— Я сделала птичий домик. Хорош? — спросила она, показывая новенькую дуплянку с крохотным отверстием посредине. — Надо установить, а то синицы уже летают.

— Потом установишь… Поехали! Мы едем смотреть место для будущего птичьего городка. И знаешь, кто нас везёт? Профессор! — добавил он, понизив голос.

Лара спустилась на землю.

— Здравствуйте, Дмитрий Феофанович! Здравствуйте… — замялась Лара, не зная, как обратиться к профессору.

— Здравствуйте, Лара! Садитесь! — улыб-, нулся профессор. — Так вы, значит, председатель отряда? Очень, очень хорошо! Я тоже когда-то пребывал в этой должности. А скажите, Лара, вы должны знать, что такое пионерская зона?

— Зона пионерского действия? — поправила Лара. — Зона пионерского действия — это участок, на котором действуют пионеры. Есть у нас старики, мы помогаем им: колем дрова, носим воду или стираем что-нибудь. Потом ещё — деревья. Мы сажаем их, ухаживаем. Вот как раз рядом с вами сидит командир такой зоны, — указала она на Петю.

— И рядом с тобой тоже, — ткнул себя в грудь Юра.

— Два командира? Очень хорошо!

— Налево, — подсказал Петя.

— Налево? Поедем налево. А то на днях читаю в «Пионерской правде» и не знаю. Отстал. Отстал я от пионерской работы.

Они доехали до железной дороги, под мостом слезли и направились на мыс.

— Ого! Да здесь можно сделать не городок, а целый птичий город, — сказал профессор.

— Правда? — обрадовалась Лара. — Хорошее место?

— Очень хорошее! Такого не найдёшь на всём побережье.

Профессор обратил внимание на деревья, которые были разбросаны по мысу.

— А кто же сажал эти деревья?

— Пионеры! — с гордостью произнёс Юра.

— Я сажал, — с улыбкой сказал Дмитрий Феофанович и, перехватив изумлённые взгляды ребят, добавил — Перед войной. Парк пионерский мы затеяли. Два года сажали. Ивы, клёны, дубы и разные другие деревья. И ямки копали, и деревья носили на себе из леса — всё сами делали. А потом — война, и уже не до того было. Вот эти три дуба я принёс из леса. Поливал их… и смотри, какие вымахали! Да, а жаль, что забросили…

— Так мы же опять всё восстановим, — подхватил радостно Петя. — Ведь правда, Лара?

Она кивнула Пете и посмотрела на профессора. Он шёл, опираясь на трость, и оглядывал большую поляну в центре мыса.

— Вот здесь и можно заложить птичий городок, — показал он.

— А что тут надо сажать? — спросила Лара.

— Прежде всего кустарники. Хотя и некоторые деревья пригодятся. Хвойные, например. Кипарисы, туи, а особенно криптомерии. Но больше всё же надо кустарников. Птицы очень любят кустарники. А откуда вы возьмете материал для посадки?

— Из лесничества привезут. Антонина Тихоновна договорилась…

— Это хорошо. Кто у вас лесничий? — обратился он к председателю колхоза.

— Тенин.

— Аркадий Захарович? Как же, знаю. Очень хороший человек! Замечательный специалист. Он вам и расскажет, где сажать и что. А я больше орнитолог. Всё насчёт птичек, — усмехнулся он.

— Насчёт птичек? — радостно спросил Юра.

— Вроде да.

— А мы вчера двух перепёлок поймали, маленькие такие. Мы их вон там выпустили. Как вы думаете, они улетели или до сих пор бегают?

— Ладно тебе, Юра, — досадливо поморщился Петя. — Ну так как, Дмитрий Феофанович, дадите нам трактор?

Председатель почесал в голове.

— Как, по-вашему, Николай Николаевич, стоит эта овчинка выделки?

— Стоит, Дмитрий Феофанович, очень даже стоит! И трактор ребятам надо дать.

Петя смотрел в глаза председателя до того просяще, что Дмитрий Феофанович улыбнулся:

— Хорошо, дам я вам трактор! Но с условием, добросовестно сажать и ухаживать за посадками. И чтобы не было таких безобразников, как этот ваш Моргунок. Так, что ли, председатель? — спросил он Лару.

Девочка радостно кивнула в ответ, и машина покатилась к посёлку.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Закладка птичьего городка. Кто поселится в кустике туи! Стычка с Валей Бочкарёвым

Когда братья Улыбины с лопатами на плечах явились на мыс, там было уже около полусотни ребят. С горы и вдоль речки шли всё новые группки школьников. Антонина Тихоновна стояла под кипарисами и разговаривала с высоким человеком в очках и белой соломенной шляпе.

— Вот, пожалуйста, и мои активисты, — указала она на братьев.

— О! Да я их, кажется, знаю! — человек в очках подмигнул Пете и спросил — Ну, как перепела, вкусные?

— А вы откуда знаете про перепелов? — застенчиво улыбнулся Петя.

— Мне многое известно. Я даже знаю, где вы вот с ним загораете, — показал он на Юру.

Человек этот оказался лесничим. Он видел, как братья лежали на берегу и как ловили перепелов.

— Только напрасно вы охотились за ними. Осенью их прилетело бы в пять, а то и в десять раз больше. И нет дичи более вкусной, чем осенние перепела.

— Да мы их выпустили, честное пионерское, выпустили! — загорячился Петя, которому очень не хотелось, чтобы взрослые подумали о них плохо.

— Мы их сначала покормили, — важно сказал Юра.

— Ага, — засмеялся Петя. — «Цып, цып, цып», — это он так перепелов скликал. Как кур!

По полотну железной дороги, растянувшись цепочкой, опешили несколько женщин. Впереди шла одетая в синий комбинезон высокая женщина с рукавами, засученными по локоть. Это была мама Пети и Юры, мастер на железной дороге. Она ловко сбежала с насыпи к сыновьям на поляну. Поздоровавшись с Антониной Тихоновной и лесничим, она поправила на Юре майку, выбившуюся из-под пояса.

— Ух вы, мои оборванцы!

— Мама, — укоризненно шепнул Юра. — Какие же мы оборванцы?

Юра посмотрел на себя и на Петю. Ничего особенного, просто переоделись для работы, — вот и всё. Петя надел старые, чуточку залатанные брюки и порванную под мышкой рубаху, а Юра — голубую майку и короткие вельветовые штаны. Ну да они пришли не в гости, а на работу.

— Юра, — крикнул лесничий, — иди помогать мне!

И Юра, к зависти школьников, стал с Аркадием Захаровичем разбивать траншею. Он держал за один конец длинную верёвку, пока лесничий брал направление, потом крепил, то есть забивал колышек, к которому крепко привязывал верёвку. Только и было слышно, как Юра кричал:

— Аркадий Захарович, так? Аркадий Захарович, я креплю!

Антонина Тихоновна разделила школьников на три звена, во главе одного из них она поставила Петю. Он снял с себя рубашку и сказал:

— Ребята, сейчас мы с Артёмкой срежем дёрн, да? А потом все как наляжем, так свою норму и выполним.

Чёрный, как африканец, Арташ Арутюнянц, которого ребята очень любили и имя которого переделали в Артёмку, закричал:

— Правильно, сделаем одним моментом!

Он тут же обернулся к Пете и, поблескивая чёрными глазами, указал на бугор, где сидели рядком его братья:

— Петя, я сейчас.

Братьев у Артёмки было много: Рубен, Ашот, Жорик, Серёжа, Вася и Митя. Митя самый маленький, ему не было ещё и двух лет, но он-то и причинял старшему брату больше всего хлопот. Мама у Артёмки тоже работала на железной дороге, днём она почти не была дома, и Артёмка только сбегает в школу, а потом возится со всем семейством.

Он подошёл к Мите и, закутав его в одеялко, сказал Рубену:

— Ты сиди с ребятами. Смотри, чтобы Митя не открывался, а Серёжа не убегал. Ладно?

И снова прибежал к Пете.

— А ты бы отправился с ними домой, Артёмка. Что мы, без тебя не управимся, что ли? — сказал Петя.

— Вот ещё! Вы будете здесь работать, а я что?

Ребята набросились на траншею, как стайка скворцов. Слышалось только сопение да изредка чья-нибудь лопата скрежетала о камень. Часа через два траншея была вырыта.

Из-за кустов вынырнул трактор и, фыркая и содрогаясь, остановился перед школьниками. Петин отец сошёл с машины и, поздоровавшись с лесничим, спросил:

— Что нужно делать?

Лесничий отправился с ним дальше на мыс, а вокруг трактора собрались ребята. Юра, как заправский тракторист, влез на машину и взялся за руль.

— Говорите, что вам пахать?

— Эх ты, пахарь! Чем же ты пахать будешь? — засмеялся Артёмка.

Действительно, никакого плуга за трактором не было, а шёл только какой-то четырёхлопастный винт. Все начали гадать, что можно делать этим винтом.

— Да чего вы гадаете? — высказался Миша Григорьев. — Спросите нашего тракториста.

Юра и сам не представлял, что можно делать этим винтом, а признаться в этом не хотел. Поэтому он обрадовался, когда вернулся отец, завёл машину и поехал дальше на мыс. Мальчишки толпой побежали за трактором. Вдруг машина остановилась, и изумлённые ребята увидели, как винт начал ввинчиваться в землю. Потом трактор двинулся дальше, а вся орава бросилась смотреть яму.

Артёмка даже спрыгнул в неё и закричал:

— Вытаскивайте меня, а то я не вылезу!

Сажать в ямы пока было нечего, и Петя, шепнув что-то Юре, побежал с ним домой. Они взяли топор и верёвку и отправились к колодцу, у которого росли вавилонские ивы. Нарубив ивовых прутьев, подошли к тополю. Но у него был такой гладкий ствол, что ни Петя, ни Юра не могли на него взобраться.

— Вы что, ребята, гнездо нашли? — окликнул их Валя Бочкарёв.

— А тебе всё гнёзда надо? — засмеялся Петя. — Мы просто хотели нарубить с тополя кольев. Да разве залезешь на него!

— А я залезу…

— Нет, не залезешь!

— Нет, залезу! На что поспорим?

Валя попросил у них верёвку, привязал один конец к правой ноге, потом подошёл к дереву, перебросил верёвку вокруг ствола и укрепил второй конец на левой ноге. Петя с Юрой изумились. Валя стал влезать на дерево: он перебирал руками, а потом подтягивал ноги, — ну просто как хороший монтёр взбирается на телеграфный столб.

— Вот и залез, — сказал он, добравшись до первой ветки. — Я хоть куда залезу!

Когда Валя спустился, Петя взял у него верёвку и сам полез на дерево. Он срубил четыре молодые ветви, годные на колья, и спрыгнул на землю.

— Для меня — это пара пустяков, — сказал он и посмотрел вверх:

— А всё-таки высоковато!

— Подумаешь, высоковато! — усмехнулся Валя. — Я в прошлом году лазал за гнездом подорлика… Вот это было высоковато!

— Ну и что, — перебил его Петя, — достал гнездо?

— Достал! Да что толку? В нём оказались здоровенные птенцы. Величиной с хорошую курицу. Не верите? Оборваться мне вот с этого дерева! А что вы будете делать с этими дрючками?

— Тебе скажи, так ты, пожалуй, всё дёрево до самой макушки обчистишь, — засмеялся Юра.

Братья принесли к месту посадки колья.

— Вот молодцы! — похвалила их Антонина Тихоновна. — Пока привезут деревья, мы и посадим ваши тополи и ивы.

— Да разве они вырастут? — удивился Артёмка. — У них не только ветки, а даже корни отрублены.

— Вырастут, Артёмка, вырастут…

— Сажал мужик оглоблю, а вырос тарантас, — рассмеялся Артёмка.

Пока они занимались посадкой, из-за деревьев вынырнула машина, заполненная молодыми саженцами. И все саженцы были с корнями, не то что те, которые принесли Петя с Юрой.

— Ур-р-ра! — закричали ребята и побежали к машине.

Лесничий откинул борта у грузовика и стал подавать саженцы Антонине Тихоновне.

— Мне! Мне! Дайте мне, Антонина Тихоновна! — тянулись к ней руки ребят.

И, взявшись за корни, обёрнутые рогожей, они несли к ямам саженцы и бежали за другими.

— А ты знаешь, Петя, вот в этом кустике обязательно поселятся перепёлки, — говорил Юра, старательно закапывая корни туи.

— Почему ты так думаешь?

— Просто потому, что я так хочу. Мама говорит, что когда очень чего-нибудь хочется, то обязательно так и будет.

— Ну, это как сказать, — усомнился Петя и спросил лесничего — Аркадий Захарович, скажите, а могут перепёлки поселиться вот в этом кустике?

— Перепёлки? Нет, перепёлки полетели дальше на север. А вот пеночка или малиновка вполне могут жить и здесь.

Петя заметил, что Валя давно уже крутится около них с Аркадием Захаровичем. Он посвистывал что-то себе под нос, пинал камешки, как футбольные мячи, и прислушивался к тому, что говорил лесничий. Когда же Аркадий Захарович сказал о пеночке, Валя вдруг спросил:

— А какая пеночка, Аркадий Захарович?

Лесничий даже перестал закуривать и стоял с горящей спичкой в руках, пока не обжёг себе пальцы.

— Ишь ты, какой орнитолог нашёлся! — усмехнулся он. — А какую пеночку тебе надо?

— У меня нет ни теньковки, ни веснички. Только и есть всего пеночка-трещотка.

— Ого, да ты, кажется, и птицелов! — воскликнул лесничий.

— Какой он птицелов? — усмехнулся Петя. — Он просто душитель птиц.

— То есть как душитель?

— Да что он врёт, Петух? — заморгал глазами Валя. — Я просто птичьи яйца собираю.

— Эх ты, просто собираю! — загорячился Петя. — А кто на днях убегал от меня в колхозном саду? Кто? Если бы ты там хорошим делом занимался, то зачем же побежал?

Около них собралось много ребят.

— Врёт всё, Моргунок! — вырвался вперёд Артёмка. — Скажи, сколько яиц собрал ты в прошлом году?

— А что?

— Нет, ты скажи, сколько?

— Не помню…

— Понятно, где же упомнишь, если ты столько гнёзд разорил, что даже трудно, себе представить! — возмущённо сказал Петя.

— Я видела, как он лез на граб, когда там поселился щегол, — вмешалась Нина Звездина, тоненькая девочка с короткими чёрными волосами.

— А я видел, как он соловья выслеживал, — добавил Артёмка. — Сидит вон там, в низине, как волк в засаде, и только глазами зыркает. А потом как бросится со всех ног в кусты… Смотрю, а у него уже яйцо в руках. Зелёненькое такое…

— Ты видишь, Валя, сколько против тебя свидетелей? — сказал лесничий. — Не надо, братец, за птицами охотиться. Ведь мы же для них строим сейчас птичий городок!

Все снова принялись за работу: оставалось посадить только иву, связки которой лежали в тени под кипарисами. Ребята делали на берегу речки во влажном песке неглубокие, но длинные канавки и укладывали в них прутья ивы.

Петя и Валя работали рядом. Валя, наверно, обиделся, потому что не смотрел на товарища, а молча копал глубокую канаву.

— Ты что же, Моргунок, для себя, что ли, такую могилу выкапываешь? — спросил Петя.

— Для тебя, — не глядя на него, огрызнулся Валя.

— Я в неё не лягу. А если для ивы, то она в ней не вырастет.

— Это почему же?

— А потому… Надо, чтобы почва хорошо прогревалась. А в такой яме она никогда не прогреется…

— Много ты знаешь!

Петя оглянулся, ища лесничего, но Аркадий Захарович был занят: помогал женщинам ставить в яму большое дерево.

— Я скажу Аркадию Захаровичу, что ты неправильно сажаешь, — сказал он. — Закапывай обратно!

Валя усмехнулся и стал копать ещё глубже. Петя не выдержал и начал забрасывать канаву. Валя толкнул его плечом, но Петя устоял на ногах и так пихнул Валю, что тот полетел вверх тормашками.

— Ах, ты так? — вскочил Валя и бросился на Петю.

Они упали на землю и стали тузить друг друга, пока к ним не подбежали ребята и не разняли их.

— Ты что же это, Петя? — спросила Антонина Тихоновна.

— А вы посмотрите, какую канаву он делает. Я ему говорю, да? А он ещё глубже стал копать.

Из посёлка бежал Артёмка и кричал:

— Улыбин! Петя! Как думаешь, не посадить ли здесь виноград?

У него в руках был большой куст виноградной лозы. Петя даже просиял. И как это не пришло ему в голову!

— Правильно, Артёмка! Каждый принесёт кустик, да? И у нас будет свой виноградник.

Через полчаса то один, то другой из ребят несли виноградные лозы. Лесничий осматривал растения, обрезал лишние ветки и показывал, где надо сажать. И каждый старался посадить свой кустик лучше других. Лесничий сходил в лес и нарубил опоры под кусты. Оставалось только подвязать виноград.

— Ну, это пара пустяков! — и Петя поднял с земли свою старую рубашку, нарвал из неё полоски, и ребята подвязали лозы.

— Ну вот, — сказал Аркадий Захарович, отставляя лопату. — Теперь пусть идёт дождь. Деревьям это будет только на руку.

Юра посмотрел на небо. На нём не было ни одного облачка. Только далеко в море из-за горизонта поднималась узенькая гряда.

— Откуда вы знаете, что будет дождь? — спросил он.

— А ты послушай вокруг себя, — улыбнулся лесничий. — Ну, слушай! Что услышишь, скажи мне.

Ребята, открыв рты, стали прислушиваться. До них доносился равномерный шум волн, где-то долбил дятел, пищала какая-то пичуга, как оглашённые, кричали лягушки.

— Ничего не слышно, — проговорил Юра.

— Одних лягушек только и слышно, — засмеялся Артёмка.

— А вот это и есть первый признак дождя, — сказал лесничий. — Второй признак — это молодой месяц на небе.

Когда Петя и Юра возвращались домой, из-за правого края моря выползла огромная серая туча. К ней присоединилась белёсая громада облака из-за хребта. С запада подул порывистый ветер.

— Ох, и холодно стало! — сказал Петя, поёживаясь под майкой. — Наверно, лесничий был прав — дождь будет.

— Хорошо бы, — отозвался Юра. И не успели ребята вбежать в дом, как хлынул ливень.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ Во время дождя и немного позже. Алыча цветёт! Таинственный шалаш. Лара в своём репертуаре. У калитки Звездиных

Дождь лил, не переставая, несколько дней. Небо сплошь было затянуто серой пеленой. Лишь через неделю на краю горизонта проступила голубая полоска. Она расширялась, заняла половину неба — и брызнуло солнце. И хотя размокшая земля засасывала ноги чуть не по колено, Улыбины вышли на улицу. Их охватило солнечным теплом. Юра блаженно сощурился.

— Ого, как сегодня припекает!

Петя посмотрел вокруг. Яркое солнце заливало светом и луговину, и голый лес за нею, и далёкие горы. А справа, оттуда, где был мыс, бешено ревело море.

Не сговариваясь, братья спустились с горы и побежали на мыс. Под ногами хлюпала вода. Они прыгали через ручьи и хохотали, попадая в воду. Река вздулась и затопила даже тот камень, с которого Юра обычно рыбачил. Но их сейчас интересовала только посадка. Чтобы сократить путь к ней, они выбрались на полотно железной дороги.

— Цветёт! Цветёт! — закричал Юра и сломя голову бросился бежать к посадкам.

Действительно, цвела алыча. Тонкие ветви её вытягивали к небу беленькие звёздочки цветов.

— Смотри, Юра! — Петя торжествующе показал на ростки, которые облепили колышки тополя.

— А на иве уже завязались бантики, — сказал Юра.

Почти на всех деревьях они видели признаки весны. Только акация стояла чёрная, как будто её ветки обожгло пожаром.

— Что же, она не будет расти, Петя?

Брат отломил веточку у акации, попробовал её на зуб и, сплёвывая горьковатую слюну, сказал:

— Веточка живая… Пойдёт, не может быть, чтобы не пошла…

На полянке недалеко от птичьего городка они заметили свежие следы. Ещё недавно какой-то человек ходил здесь в больших резиновых сапогах. Но что же он тут делал? Грязная тропинка вела под кипарисы.

— Юра, иди сюда, смотри!

Под деревьями был сделан настоящий шалаш.

— Это кто же здесь сидел? — Юра поднял на брата глаза.

— Если бы сидел, а то он всё время ходил вон туда, — кивнул Петя на тую, к которой вела тропинка. — И возвращался обратно.

— Ты посмотри, он даже ветки ломал с нашей туи.

Вдруг Петя увидел и поднял втоптанную в землю небольшую красную расчёску.

— Это чья же? — задумчиво произнёс он.

— Ну-ка, Петя, дай, дай, — выхватил находку Юра и уже рассматривал что-то написанное на ней: — Смотри, здесь нацарапано… «Коля!»

Братья, как настоящие Шерлоки Холмсы, разглядывали расчёску. Однако больше ничего не могли разобрать.

Они вышли в посёлок с грязными ногами, по пояс облепленные семечками череды. Долго обирались, очищали щепочками грязь с ботинок и, наконец, зашли к Ларе. Она в сарайчике выпиливала лобзиком из фанеры какие-то листья.

— И тебе не надоело? — засмеялся Юра.

Лара отбросила рукой косы назад, поправила на голове синенькую косынку и сказала:

— Мне эта работа никогда не надоедает. Нина попросила сделать ей этажерку. Такую же, как у меня. Вот и выпиливаю.

Петя вспомнил, что у неё в комнате стоит очень красивая этажерка. Особенно красивы у неё бока и козырёк с выпиленными листьями винограда.

— Ты можешь сама делать этажерки? — изумился Юра.

— Это что! — сказал Петя. — Ты посмотри на дом, да? И карниз, и узоры на окнах — она всё сама сделала.

Юра поднял глаза. Вдоль карниза тянулась красивая веточка с листьями и цветами, а сверху и снизу окон гордо вскидывали головки розовые тюльпаны.

— Неужели всё сама? — спросил Юра.

— Конечно, сама, — ответила Лара. — Что, трудно, что ли? Я смотрела, как делает дедушка Назар, а потом решила попробовать. Сначала ничего не получалось, а потом всё-таки сделала.

— А ты знаешь, Лара, что мы с Юрой нашли на посадке? — заговорил, понижая голос, Петя.

Когда Лара увидела расчёску, то даже вскрикнула:

— Ой, да это расчёска Николая. Николай Звездин точь-в-точь такой расчёсывался… Где вы её нашли?

Не успел Петя ответить, как в калитке показалась высокая девочка с короткими чёрными волосами и в вишнёвой тюбетейке.

— Нина, ведь правда, это расчёска вашего Николая? — спросила Лара, окидывая подругу восхищённым взглядом.

— Ага, — Нина взяла расчёску тонкими длинными пальцами. — Откуда она у тебя?

— Это мы нашли, — сказал Петя. — В птичьем городке. Он там что-то делал и даже шалаш построил…

— Ша-лаш? — широко открыла синие глаза Нина.

— Да, шалаш! — закричал Петя, который недолюбливал эту чопорную девчонку. — Что удивляешься?

— Ничуть я не удивляюсь. Чего ты ко мне привязался? — огрызнулась Нина и, взяв у Лары доску, стала рассматривать её работу. — Ой, Лара, ты не так делаешь!

— Что не так? Всё точно, как на моей этажерке…

— Нет, не так!

— Поспорь, давай поспорь…

— А я говорю, не так!

Нина выбежала из сарайчика и бойко застучала белыми босоножками по ступенькам крыльца.

Лара взяла рисунок и начала сличать его с тем, что она изобразила на доске.

— Из тютельки в тютельку, — усмехнулась она. — И что это ей вздумалось?

— А ты знаешь, Лара, — вдруг сказал Петя. — Нина что-то скрывает…

— Что скрывает?

— Да вот насчёт расчёски… Накричала тут: привязываешься! Никто к ней и не думал привязываться, а она сразу на меня.

— Выфрантилась и воображает! — и Юра до того смешно скорчил губы и сделал пальцами над головой, что Лара невольно рассмеялась.

Когда вернулась Нина, Лара спросила:

— Что же ты ничего не говоришь, Нина?

— О чём? — вскинула та брови.

— Да вот о расчёске.

— А что мне о ней говорить? — Нина хотела что-то сказать, но вдруг слёзы хлынули у неё из глаз.

— Нина, да ты что это? — обняла её Лара.

Нина долго не могла говорить. Юра и Петя молча переглядывались. Сквозь всхлипы они слышали бормотание Нины:

— Он… он… ловил птиц… принёс их… много принёс… и в баню…

— Ты погоди, Нина, зачем же плакать? — успокаивала её Лара.

— Да. А я должна за ними ухаживать.

— Зачем же ухаживать? — вскричал Юра. — Их надо выпустить, вот и всё.

— Попробуй выпусти! Он тебе так выпустит, что… Он же их на базар понесёт.

Петя хорошо знал брата Нины. Три года назад Николай Звездин, учившийся тогда в восьмом классе, бросил школу. Он не стал работать в колхозе, а поступил в лесничество, откуда его уволили через две недели. С тех пор он нигде не работает, бродит иногда по поселку, широкоплечий, с огромными наглыми глазами.

Отирая лицо, Нина ушла.

— Вот тебе и расчёска! — сказал Юра, невесело усмехаясь.

Лара торопливо убрала с верстака обрезки дощечек, смела пыль и сказала:

— Садитесь, ребята! Давайте обдумаем, что делать!

Поздно вечером Петя и Юра сидели недалеко от дома Звездиных и молча наблюдали за всеми, кто выходил или входил к ним. Когда у Звездиных погас свет, Петя шепнул:

— Подождём ещё минут пять и пойдём наклеивать.

Они приблизились к смутно белевшей калитке.

Петя развернул большой лист бумаги и прошептал:

— Давай мажь!

Юра достал помазком из банки клею и намазал его на бумагу. Потом Петя перевернул лист и припечатал к калитке. Когда утром колхозники шли на работу, то с дороги могли читать на калитке у Звездиных такие слова:

Здесь живёт известный тунеядец

Николай Звездин.

Занимается тем, что ловит птиц, продаёт их на базаре и тем живёт.

Позор тунеядцам!

ГЛАВА ПЯТАЯ Мыс Доброй Надежды. Ещё схватка с Моргунком. Зяблик и зорянка

Отец пришёл обедать, как и всегда, в час дня. Ребята только что вернулись из школы и, поливая друг другу на руки, умывались. Бабушка торопливо собирала на стол.

— Чем тебе помочь, бабушка? — спросил Петя.

— Садись уж! Всё сама сделаю.

Но Петя глянул на стол, схватил миску и побежал в погреб за огурцами. Когда он вернулся, Юра уже сидел рядом с отцом и даже ухитрился залезть к нему под руку. Оба белокурые, с широкими розовыми лицами, они совсем не походили на чёрного загорелого Петю. О нём говорили, что он вылитая мать.

— Сегодня ночью кто-то сильно подшутил над Николаем Звездиным, — говорил между тем отец. — Вывесили плакат на самых дверях и назвали Николая тунеядцем.

— И правильно! — сказала бабушка. — Тунеядец и есть. Какой здоровый и до сих пор не работает.

— Только и разговору, что об этом… Интересно, кто же это так подсадил Николая?

Юра сверкнулозорными глазами на Петю и вдруг сказал:

— А это мы с Петей сделали.

— Что? — задержал руку с ложкой отец. — Вы?

Он посмотрел на Петю, и тот, заливаясь краской, кивнул.

— Ты хоть помолчал бы, — строго сказала бабушка, — а то вот поймает где-нибудь Николай да и придушит.

— Не придушит, правда, Петя? Вдвоём-то мы ему дадим!

— Ну ты, вояка! — засмеялся отец. — Не особенно руками-то разводи.

После обеда Юра достал коробку с яйцами и, вынув одно, сказал Пете:

— До чего же хитрая эта сойка! Все птицы кричат, прикидываются больными, когда подходишь к их гнезду, а сойка моментально замолкнет и исчезнет. Вот я искал, искал её гнездо и только вчера нашёл.

— Даже сойка вас с Моргунком не перехитрила, — сердито возразил Петя.

— А что ты всё время на Моргунка нападаёшь? Моргунок — очень хороший парень.

— Ничего себе, хороший! Напрасно ты с ним связался.

— Я с ним не связывался, а…

— Что «а», — перебил его Петя. — Говори, что «а»?

— Ничего. Пойдём на мыс, — предложил Юра.

— Нет, мне ещё надо ботанику повторить.

Но едва младший брат вышел из дома, как Петя бросился за ним. А что если Юра решит вместе с Валькой рыскать по птичьему городку? Петя нырнул в кусты на пригорке, раньше Юры вышел к речке и сел под мостом, глядя, как резвятся рыбки в прозрачной воде.

— Ой, — остановился около него Юра. — Как ты тут оказался? Ты же хотел заниматься…

Петя достал из-под рубашки учебник и помахал им.

— Вот он! Я буду заниматься на берегу.

Они вышли к морю, сняли рубашки и растянулись под солнцем. Петя открыл учебник и стал про себя читать, а Юра просто лежал и жмурился. Вдруг Петя улыбнулся и сказал:

— А знаешь, Юрка, как мы назовём свой мыс!

— Какой мыс?

— Вот тот самый, где мы сейчас лежим. Мы назовём его мысом Доброй Надежды.

И он объяснил, что на юге Африки есть мыс такого же названия. А назвали его так моряки, которые открыли Индию. Моряков всё время трепал шторм, а слева был обрывистый берег, у которого бурлил прибой. Наконец, море утихло, люди увидели, что обрывистый берег кончился и перед ними открылся новый океан. Это был Индийский океан. И в знак того, что у них появилась надежда открыть Индию, они назвали мыс мысом Доброй Надежды.

— Это-то я слышал. Но почему вот этот мыс мы должны называть мысом Доброй Надежды?

— Чудак ты, Юра! Представь, из Турции летят птицы, да? Летят день, два, и всё впереди море. И вот они видят наш мыс, да? Ещё далеко до него, а они уже свистят, пищат, кагачут, у них появляется надежда. Вот почему мы и назовём свой мыс мысом Доб; рой Надежды!

— А особенно, когда на мысе зазеленеет наш птичий городок! — приподнялся на локте Юра.

— О чём я и говорю…

— Вот здорово! — Юра даже привстал. — Перепёлки и разные кулики увидят наш птичий городок — и прямо к нам и опустятся здесь.

Братья снова занялись каждый своим: Петя взялся за учебник, Юра стал бросать в воду камни.

— Петя, смотри, сколько я блинов съем.

Юра нагнулся и пустил по воде камень, но он не стал скользить по воде, а булькнул — и всё.

— Эх ты, мазила! — засмеялся Петя и, встав, ловко метнул камень, который так и заплясал по воде.

Братья побросали ещё немного, когда Юра заметил:

— А ведь это Лара там ходит.

— Где? — живо спросил Петя.

Усыпанный галькой берег блестел до боли в глазах. Он тянулся далеко ровной каймой, пока не подходил к железной дороге, где скрывался в тени. Где-то там и была девчонка.

— Лара-а! Лара-а! — стараясь перекричать шум волн, звал Петя.

Девочка не слышала и продолжала идти по пляжу. Братья, на ходу надевая рубашки, побежали за ней.

— Ла-ра-а!

Наконец она повернула к ним лицо.

— Лара, ты знаешь, мы с Юрой решили назвать наш мыс мысом Доброй Надежды. Что, скажешь, плохо? Вот зазеленеет наш птичий городок, да? И полетят к нам птицы из Турции и Африки.

— …и из Кубы, — добавил Юра.

— Ну, может, и из Кубы, — улыбнулся Петя. — И каждая будет лететь и думать: «Вон наш мыс Доброй Надежды…»

— Это правильно, Петя, — сказала Лара, — только за городком надо смотреть, а то… По посадкам нашим кто-то ходит. Я увидела и побежала, а он сразу скрылся в кустах.

— А ну, пойдём! — решительно двинулся от берега Петя.

Шумя галькой, они поднялись на зелёную, покрытую зацветающими ромашками поляну, и пошли вдоль деревьев, которые уже распустились и весело поблёскивали молодой листвой. Из-за горы до них донеслось оглушительное карканье ворон. Юра знал, что вороны просто так кричать не будут. Он переглянулся с Петей и бросился на крик. Лара устремилась за ними.

— Ты знаешь, Лара, — говорил, запыхавшись и оглядываясь на девочку, Юра, — вороны эти очень умные. Раз они подняли такой крик, значит, встретили нехорошего человека или зверя.

— Правильно, Юра! — вскрикнул Петя. — Посмотрите!

Он показал на дуб, который одиноко стоял на горе. Над ним, как чёрные хлопья, кружились птицы. Они то и дело пикировали на кого-то и снова поднимались.

— Вы видите человека? — спросил дальнозоркий Петя. — Вон в промежутке между стволом и большой веткой.

Они быстро достигли этого дуба. Человек уже опускался. Каково же было их удивление, когда они узнали в нём Валю Бочкарёва!

— Ой, Валя! Ты что же здесь делаешь? — спросила Лара.

— Яйца ищет, — сказал Юра. — Что же здесь ещё делать?

Валя держал в зубах свою потрёпанную фуражку с оторванным козырьком и искал глазами, куда бы спрыгнуть. Он коснулся ногами земли и взял фуражку в руки.

— Видал? — спросил он Юру, показывая ему большое бледно-голубое яйцо. — Это — воронье.

Петя, ни слова не говоря, ударил по фуражке, яйцо выскользнуло и разбилось. Несколько мгновений Валя часто моргал глазами, потом ударил Петю фуражкой по лицу и вцепился ему в воротник. Но Петя извернулся и с размаху так толкнул мальчика в бок, что тот покатился под гору.

— Что, будешь ещё драться? — крикнул Петя.

Валя, глотая от обиды слёзы, нашёл под ногами палку и двинулся на него. Петя молча ждал, пока противник подойдёт, потом схватился за сук, которым тот хотел его ударить.

— Отпустите! — Лара крепко вцепилась в палку.

Петя посмотрел на побледневшее лицо Лары и разжал пальцы. Лара осталась один на один с Валей. Она дёрнула за палку, но мальчик по-прежнему крепко держал её.

— Отпусти, Моргунок! — приказала она, глядя в часто моргающие глаза Вали.

— А зачем он яйцо разбил? — сказал Валя, выпуская палку.

— Не будешь лазать по деревьям за яйцами!

— Тебе что, жалко ворон?

Ворон Пете было совсем не жаль, только он хотел, чтобы Валя не разорял птичьи гнёзда.

Он так и сказал:

— Только сунься разорять птичьи гнёзда в птичьем городке, тогда знаешь, что тебе будет? Ног не унесёшь!

Пока Петя пререкался с Валей, Юра забрался по дубу к гнезду.

— Тебе сколько яиц надо, Моргунок? — спросил он сверху. — Тут осталось ещё четыре…

— Одно возьми, а остальные оставь, — крикнул радостно Валя.

— Я возьму два, — откликнулся Юра — У меня тоже нет вороньих яиц.

— Разоряй! — крикнул Петя. — А то опять будут цыплят красть.

— Зачем, не надо, Юра! — попросила Лара.

— Эх ты! — презрительно сощурил глаза Валя. — Одного цыплёнка утащили, а ты уж — разоряй! Они очень полезные птицы, эти вороны. Только слава одна, что цыплят крадут, а они едят и мышей, и всякую падаль, и даже саранчу, и кузнечиков.

— А зачем же ты их разоряешь? — спросила Лара.

— Я их вовсе и не разоряю…

— А это что? — показала она на раздавленное яйцо под ногами.

— Это? Ну да что с вами говорить! — отмахнулся Валя.

Юра спустился и дал обрадованному Вале яйцо. Тот достал из рубашки иголку, проколол яйцо с обоих концов и, всунув в прокол травинку, стал дуть. Лара смотрела на него и морщилась.

— Ну и живодёры же вы, ребята, — сказала она. — И чего вам дались эти яйца?

Валя переглянулся с Юрой, и они быстро, хватаясь за ветки, покатились с горы.

Петя и Лара нагнали их, когда мальчики вышли на поляну, где недавно сажали деревья. Валя поджидал их.

— Смотрите, зяблики! — шепнул он.

Под деревьями важно расхаживали забавные птички с розоватыми грудками и голубыми шейками.

— А крылья-то синие! И зелёные пёрышки есть. Ой, какие красивые! — тихо вскрикнула Лара.

Они и не заметили, как в этой стайке появилась птичка с ярко-оранжевой грудью. Она побежала, подпрыгнула, села на камешек и выхватила у зяблика что-то съедобное. Тут она вспорхнула и села на сучок ивы.

— Вот какая хитрая! — сощурившись, улыбнулся Юра.

— Это зорянка, — сообщил Валя.

— Ребята, давайте знаете, что? — заговорила Лара. — Давайте возьмём шефство над мысом. Будем кормить птиц, ухаживать за ними, тогда, может, и останутся зяблики жить в нашем птичьем городке.

— Эх ты! — засмеялся Валя. — Да где ж они здесь жить будут? Тут самое большое три гнезда зябликов разместить можно…

— Три гнезда? — не поверила Лара.

— Не больше! Они такие драчуны, что ни какого другого зяблика около себя не потерпят. Как начнут драться, так пух летит, хоть руками их бери. Вот увидишь, что все зяблик разлетятся, как бы ты за ними ни ухаживала.

— Подумаешь, нашёлся мне тоже знаток птиц! — глянула на него прищуренными глазами Лара. — Ты помалкивай, Моргунок, а то вот обсудим твоё поведение на сборе отряда.

— Что? — заморгал глазами Валя. — Чем же это тебе моё поведение не понравилось?;.

— А тем и не понравилось, что ты разоряешь птичьи гнёзда.

Валя хотел что-то сказать, но махнул рукой и побежал домой. Потом он остановился и позвал Юру. Так вдвоём они и направились к посёлку.

ГЛАВА ШЕСТАЯ Первые жители птичьего городка. Кибиточка под туей. Силок. Что узнал Петя у Звездиных. Кто украл яйца?

В один из солнечных апрельских дней братья Улыбины услышали птичьи крики В них было столько радости и ликования, что ребята, задрав головы, стали искать виновников этого торжества. Но в сверкающем небе не было никого, и они поняли, что крики иду с мыса.

Братья спустились к реке и пошли тропкой вдоль берега. Утро было чудесным. Отблески от воды плясали на кустах. На выступающих ветках сидели зимородки и терпеливо ждали добычу. Когда ребята приближались к ним, они срывались и быстро улетали над водой, оставляя за собой светящийся синий след.

Братья прошли под мостом, и перед ними открылся вид на мыс. До чего же хорошо! Весь мыс оделся в зелёное. На той стороне реки могучие дубы, стоявшие всю зиму, как неживые, гордо раскинули зелёные кроны. Вавилонские ивы мели землю космами. Алыча прикрывала мелкими листьями уже заметную завязь плодов. Даже акации и те, наконец, покрылись резной бледно-зелёной листвой и зацвели белыми пахучими серёжками. И над всем этим царствовали катальпы: их, как снег, покрывали большие белые шапки цветов.

Ребята присвистнули и помчались между деревьев. Они бежали до тех пор, пока у них из-под нот не выскочила небольшая жёлто-зеленая птичка. Раскрыв крылья, она кувыркалась, словно не могла лететь. Братья погнались за птичкой, а она через несколько шагов взвилась и полетела, как ни в чём не бывало.

— Это что же она? — улыбнулся Петя. — То лететь не может, а то полетела…

— У неё, наверно, здесь гнездо… — сказал Юра и, нагнувшись, поискал в траве.

Солнце поднялось. Тень, которая всё время шла перед Юрой, стала короткой. На цветах летали нарядные шмели.

— А как поют-то? — сказал Петя, прислушиваясь к разноголосому пению птиц.

— Это они утром только так, — сказал Юра. — А потом замолчат до вечера.

Петя не видел птиц, а Юра замечал их на каждом дереве. Маленькие и большие, серые и яркие с остренькими носиками и огромными толстыми клювами, птицы кричали, ссорились, переговаривались, болтали о чём-то своём.

— Смотри, Петя, недаром мы построили птичий городок.

— А ты думал… — улыбнулся довольный Петя.

Снова у них из-под ног выскочила та самая птичка, за которой гонялся Петя. Она так же волочила крыло, так же кувыркалась. Петя устремился за ней, а Юра стал обыскивать под туей каждый сантиметр. Скоро он нашёл гнездо. Оно было сделано в небольшом углублении и сверху прикрыто прошлогодней травой. Как кибиточка. Сбоку в домик вёл крохотный вход, через который Юра увидел пять белых яичек с красноватыми пятнышками на тупых концах.

— Петя, смотри! Ты за ней погнался, а она нарочно тебя от гнезда уводит.

На другой стороне реки, из кустов, показался Валя. Он шёл один и, задрав голову, смотрел на деревья.

— Моргунок, иди сюда! — крикнул Петя.

Валя перебежал через мост и спустился к ним. Ребята показали ему гнездо. Валя сказал, что это пеночка, но какая, весничка или трещотка, он не знает, надо посмотреть на хозяйку гнезда.

Они отошли немного в сторону и уселись на траве, глядя на место, где ютился маленький птичий домик.

— Это пеночка-трещотка, — прошептал Валя. — Зелёная и над глазом жёлтая бровь. Потому её и называют ещё пеночкой-желтобровкой.

На цыпочках, так чтобы не потревожить больше желтобровку, они поднялись с земли и направились дальше.

— А это кто? — спросил Петя, уже забыв про ссору из-за вороньих яиц и признавая превосходство Вали в знании птиц, — Смотри сюда, Моргунок! — он показал на небольшую птичку, которая сидела на оголённой ветке и заливалась громкой песней.

— Ты что, не узнал? — засмеялся Юра. — Это же зорянка? Помнишь, она была с зябликами?

Зорянка перелетела на другое дерево, повернулась к солнцу и, приподняв хвост и опустив крылья, снова самозабвенно запела свою серебристую песенку.

Вдруг Валя остановился и начал рассматривать что-то на кусте акации.

— Ты что, Моргунок? — спросил Юра.

— Я? — словно опомнился Валя. — Ничего… Интересно, как расцвела акация…

Слова Вали показались подозрительными Пете. Подумаешь, акация расцвела! Нет, тут что-то не то. Петя вернулся к акации. С неё сорвалась и упала в траву птица. Петя увидел на кусте гнездо, протянул к нему руку и нащупал в тёплом гнёздышке четыре яйца. Он махнул ребятам, и они тотчас же подбежали к нему.

— Четыре яйца, — громко прошептал он.

— Неужели четыре? — спросил Валя и полез на куст. — Да, четыре. Это, знаете, кто? Коноплянка или реполов. Очень интересная птичка! Весёлая, весёлая! А поёт так, что заслушаешься. У меня была одна, весной ловил на клей. И даже запела она, но потом почему-то сдохла.

— Эх ты, сдохла! — проговорил Юра. — А ты бы её выпустил. Мы с Петей перепёлок и то выпустили.

— Ты смотри, Моргунок! — пригрозил Петя. — Если только сунешься сюда за яйцами, да! Тебе такое будет, что не обрадуешься.

— Больно они мне нужны… Если надо будет, я яйцо реполова где хочешь найду.

— Смотри, я тебя предупредил!

— А я вижу ещё гнездо! — пропел Юра и бросился к катальпе. Он забрался на дерево и остолбенел: на ветвях лежала какая-то дощечка, а на ней — мёртвая зорянка. Он взял птичку, но вместе с ней к нему потянулась и дощечка.

— Это что такое? — пробормотал он, разглядывая птичку, которая была задушена тонкой волосяной петлёй. — Ребята, смотрите!

У него в руках был силок, или оселок. Это дощечка, в которой деревянными клинышками держатся волосяные петли. На силок насыпается пшено или семечки конопли, и птицы летят и запутываются в петлях.

Разглядывая простой и жестокий снаряд, Петя сказал:

— Силок поставили! Кто же это? Не ты, Моргунок?

— Нет, что ты!

— Так кто же душит здесь птиц? — Юра изумлённо посмотрел на Петю: у него в голосе звучали слёзы. И тут Петя вспомнил про Николая Звездина. Схватив силок, он побежал к посёлку.

— Петя, куда ты? — закричал Юра.

— Я сейчас…

Петя бежал и думал, как он придёт сейчас к Николаю и скажет: «Ты долго ещё будешь душить птиц?» Не доходя до Звездиных, он увидел на калитке Григорьевых такой же плакат, какой они вывешивали с Юрой. Остановившись, он прочитал:

Через один двор от вас живёт известный тунеядец

Николай Звездин.

Позор тунеядцам!

Улыбка всё шире расползалась по Петиному лицу. Кто же это вместе с ними начал преследовать тунеядца? Он прошёл ещё несколько шагов и снова увидел плакат:

Рядом с вами живёт известный тунеядец

Николай Звездин.

Петя решительно толкнул калитку к Звездиным. В саду было чисто и уютно. Вдоль дорожки тянулись кустики роз и пионов. Нину он нашёл в маленькой баньке. Одетая в какой-то старый халатик и прикрывшая голову платком, она сейчас совсем не походила на ту чопорную девчонку, какой была в школе.

— Николай вот такими силками пользуется или нет? — спросил Петя.

Нина взяла силок, посмотрела, перевернула обратной стороной и сказала:

— Должно быть, его. Он и силками ловит, и сетями, и на клей, — всем, чем угодно. Со стыда сгореть можно…

Петя открыл дверь бани и замер: она была полна птиц. Они сидели в клетках, летали по полкам, и Петя никак не мог их сосчитать.

— Это что такое?

— Я же тебе говорю, Николай наловил. А я вот теперь должна за ними ухаживать.

— А ты не ухаживай.

— Скажешь тоже! — возразила Нина. — А Николай возьмёт да надерёт уши, вот тогда и узнаешь!

— Эх ты! Да я на твоём месте давно бы отучил его от ловли птиц.

— Как? — подняла на него красивые глаза Нина.

— Выпустить их надо.

Петя схватил самую большую клетку, вытащил её в сад и открыл. Нина, бледная, выскочила за ним и захлопнула клетку.

— Не дури! Ты что это? Да Коля с ума сойдёт!

Птицы сбились в кучу и, отчаянно пища, бились о проволоку. Петя снова открыл клетку, но Нина сердито захлопнула её и крикнула:

— Уйди! Ты что здесь, хозяин, что ли?

— Я-то хозяин, — сердито заговорил Петя, — а вот ты прислуга. Приставили тебя убирать за птицами, да? Вот ты и стережёшь их, как собака. Николая обвиняешь, а сама — такой же Николай. Николай в юбке! Эх ты, а ещё пионерка!

— Ах, ты ещё и обвинять меня будешь!

Она со стуком открыла клетку, и птицы начали выпархивать одна за другой. Нина провожала их взглядом, потом махнула рукой и вытащила из бани другую клетку.

— Выпускай! — прошептала она. — Будь что будет!

Птицы садились на ближайшие деревья, встряхивались и улетали. Нина открыла в бане окно и стала выгонять птиц и оттуда. Петя помогал ей.

— А это что за баре сидят здесь по одному? — спросил он, показывая на маленькие клетки.

— Это заманки. На их крик и летят птицы в ловушки. Такие провокаторы, что просто ужас! Сами сидят в клетке, так надо, чтобы и другие попались.

Один из зябликов в клетке пропел свою коротенькую песенку.

— Ах, ты ещё и заманивать будешь? — засмеялся Петя и — вынес заманку на улицу. — Ну, давай лети, нечего провокациями заниматься. Зяблик полетел, а через несколько минут Петя уже слышал, как он звенел где-то в саду.

— Ну вот и всё, — с улыбкой произнёс он. — А ты знаешь, кто вам плакат на дверь нарисовал? Мы с Юркой.

— Да? То-то там твоя ошибка была. «Занимаемся» вместо «занимается».

— Честное пионерское?

— Ага, — кивнула Нина. — Хорошо, хоть Антонина Тихоновна не видела, а то бы было тебе на орехи…

Выходя от Звездиных, Петя в самой калитке столкнулся с Николаем. Тот, угрюмый и мрачный, глянул на Петю и прошёл к дому.

— Ну что, Коленька? — встретила его на крыльце Евдокия Афанасьевна.

— Ничего… — буркнул он, потом, словно спохватившись, добавил: — Дали три дня сроку… Сказали, если не устроишься на работу, судить будем…

— Выслать ведь могут, — забеспокоилась мать. — Теперь всех, кто не работает, высылают куда-то… Ты уж устраивайся на работу, Коленька.

— Ладно, устроюсь, — сказал тот и зашагал к бане.

Когда Петя увидел, что Николай двинулся к бане, он так и замер, прижавшись к забору. Что-то будет сейчас?

В глубине двора раздался тонкий девичий визг, потом послышалась ругань, и на дорожке показалась бегущая Нина. Вслед ей со свистом пронеслась маленькая проволочная клетка и ударилась о забор.

— Сюда, Нина! — крикнул Петя и распахнул калитку.

Он схватил девочку за горячую руку и увлек за собой под гору…

У птичьего городка они встретили Юру, Валю и Артёмку.

— Силки Николай ставил, — сказал Петя. — Ну мы ему сейчас с Ниной устроили штучку, да? Всех птиц выпустили! А вот кто же это плакаты на калитке у Григорьевых и Ковшовых наклеил?

— Я, — со смехом сказал Артёмка и, вдруг погрустнев, взял Петю за руку. — Не знаю, что и будет, Петух. Пока я плакаты наклеивал, Паша взял рогатку да ка-ак стрельнет! И попал Серёже в глаз. Вот такой, — приложил он ладонь ко лбу, — глаз сделался. Даже страшно! Серёжа и видеть этим глазом перестал.

Пока Петя разговаривал с Артёмкой, Валя, оглянувшись назад, шепнул Юре:

— Тебе яйца реполова и желтобровки нужны?

— Конечно, нужны… — ответил Юра, но тут же добавил — Только не из птичьего городка.

— С ума сошли вы с этим городком! Мы же не будем разорять гнёзд, а только возьмём два яйца. Птицы ещё снесут.

— А Петя? — опасливо проговорил Юра.

— Петух и не узнает.

— Тогда давай действуй, — улыбнулся Юра, и они с видом заговорщиков пошли вместе с ребятами.

На проводах сидела какая-то птица. Валя поднял камень и, размахнувшись, швырнул в неё.

— Зачем? — вскрикнули сразу Петя и Нина.

— Это же сорокопут! Такой вредный, что и не говори. Он сидит сейчас и высматривает, где гнездо какой-нибудь птицы. А потом полетит и потаскает и яйца и птенцов. Это такой разоритель гнёзд, что вы и не представляете!

— Выходит, что он даже хуже вас с Юркой, — серьёзно проговорил Артёмка.

Через несколько шагов ребята оглянулись. Сорокопут снова сидел на проволоке. Петя заметил, что у него пепельно-серая голова с чёрной полоской у рта и белая грудь.

— У, сорокопут! — сказал он и метнул в него камнем.

Низко, над самой землёй птица улетела в кусты.

В тот же вечер, приготовив уроки, Улыбины пошли за водой. На длинную палку повесили два ведра, и так, с вёдрами посередине, Петя — впереди, Юра — сзади, шли сейчас мимо домиков посёлка. Они миновали усадьбу Бочкарёвых, длинный огород Звездиных, в конце которого выглядывал их дом, крытый черепицей домик Артюнянцев и поравнялись с огородом Лары Кузнецовой. Бабушка Лары, нагнувшись, полола что-то, а Лара поливала помидоры.

Петя поставил вёдра на землю и позвал:

— Лариса! Лара!

Девочка положила ковш в ведро и подошла к забору.

— Ты долго ещё поливать будешь?

— Последнее ведро…

— Тогда иди сейчас на мыс. Мы только воду отнесём. Я тебе что-то покажу…

Братья торопливо, расплёскивая воду, принесли вёдра, как вдруг Юра схватился за живот и сморщился:

— Ты иди, я полежу немного.

Петя побежал по дорожке, где впереди уже белела кофточка Лары.

— Ты всё-таки скажи, Петя, что ты хочешь мне показать? — спросила девочка.

— Сейчас узнаешь, — загадочно улыбнулся Петя.

Солнце быстро опускалось в море. Они торопились и не заметили, как дошли до гнезда пеночки, но та сама выскочила из домика.

— У неё здесь гнездо! — вскричала Лара.

— А ты откуда знаешь? — насторожился Петя.

— Они всегда так притворяются, — Лара изобразила, как притворяется пеночка: она опустила одну руку и побежала, прихрамывая. — Вот и тащит за собой крыло, и тащит, как будто лететь не может.

Тогда Петя показал ей пеночкину кибитку. Лара нагнулась и сказала с улыбкой:

— Ой, да здесь три яйца!

— Пять, — поправил Петя.

— Нет, три…

— Нет, пять…

— Да что я, до пяти считать не умею? Вон видишь — три.

— Как же так? Тут совсем недавно мы с Моргунком видели пять яиц.

— Нашёл мне тоже на кого ссылаться? — засмеялась Лара. — С Моргунком!

Петя повёл её к гнезду реполова, но и там не было двух яиц.

— Ну погоди, Моргунок! — пригрозил Петя. — Я тебе покажу! — и только сейчас ему стало понятно, почему Юра так себя вёл. — Ишь ты, у него животик заболел! Юрке я тоже задам, — добавил он.

— Нет, надо обсудить Валин поступок сборе отряда, — сказала Лара. — Может, хоть голос товарищей на него подействует.

На том они и решили.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Новый Пржевальский. Юра перепуган. Врать или не врать

А Валя в это самое время, разложив на столе свою коллекцию, определял, куда положить яйца реполова и пеночки. У него был много всяких коробочек, даже спичечных. И все они были настолько переполненными, что новые яйца уже некуда было класть.

— Мам, — сказал он, — может, ты освободишь мне пару коробочек.

— А откуда я их возьму?

— Да у тебя же есть одна от духов, а потом ещё в шифоньере лежит… Из-под печенья… Там у тебя всякие нитки да иголки собраны.

Марфа Петровна отложила нож, которым чистила картошку, вытерла руки и подошла сыну.

— Что опять нашёл, сыночек?

— Два яйца вот: пеночки-желтобровки и реполова. А положить их некуда. Да и потом, что это у меня за коробки — один стыд!

— Ох, горе ты моё, горюшко! Сколько у нас в посёлке ребят, и ни один ведь не собирает яйца. Только ты! Днём тебя нет, всё по лесу рыщешь, приходишь исцарапанный, грязный, рваный, только успевай зашивать. И ночь сидишь и колдуешь над этими яйцами.

— Мама, ты же знаешь, что я буду учёным. Орнитологом, то есть, учёным по птицам.

— Учёным! Ты бы хоть в школе-то учился, а то…

— Что? Что? — вскочил Валя. — Скажешь, плохо учусь? Посмотри отметки!

Он достал из сумки дневник и, перелистав его, положил перед матерью.

— Смотри! Ни одной тройки за весь год! Одни пятёрки! Чего тебе ещё надо?

Марфа Петровна знала, конечно, что сын учится хорошо. Уж сколько раз она ходила в школу, и Антонина Тихоновна всегда хвалила её сына. Первый ученик! Но вот эта его страсть к собиранию яиц не нравилась матери.

— Я знаю, Валя, учишься ты хорошо, — обняла она сына. — Но вот то, что ты такой жестокий и с птичками воюешь — это очень плохо! Брось ты, сынок, это дело!

— Пржевальский и Северцов тоже были жестокие люди… А смотри, какие дела сделали для Отечества.

— Это кто же такие твои Пржевальский и Северцов?

— И ты не знаешь, мама! — удивился Валя. — Это же величайшие учёные! Сколько они перебили птиц, сколько насобирали яиц! Или взять того же Брэма, — он снял с полки огромный том великого естествоиспытателя, — вот смотри! Эта книга издана в 1900 году. Шестьдесят четыре года прошло. А я, да и много других будем её читать и изучать. А он тоже собирал яйца!

— Зачем же тебе их собирать, если Брэм написал всё об этих птицах?

— Зачем, зачем? Я тоже хочу быть учёным.

Он положил Брэма на полку и снова сказал:

— Мам, а ты всё же дай мне коробочки.

Мать невесело улыбнулась и стала вытаскивать из коробочек маленькие флакончики из-под духов, нитки, иголки.

— Ты молодец, мама! — вскричал Валя, подбежал к матери и чмокнул её в щёку.

В дверях показался Юра Улыбин. Он был чем-то встревожен, поманил Валю пальцем и, выйдя в сени, прошептал:

— Ты взял яйца у пеночки и этого, как его, реполова?

— Взял. А что?

— Ох, и будет мне сегодня на орехи! Ты знаешь, что сегодня случилось?

Он рассказал про то, как они с Петей ходили за водой и как Петя повёл Лару показывать гнёзда, и даже про то, как он прикинулся больным.

— Ну и что?

— Нет, ты погоди! А если Петя увидит, что в гнёздах нет яиц?

У Вали впервые дрогнуло что-то внутри, но он храбро сказал:

— Не увидит. А если и увидит, то… Я же там следов не оставлял.

— Значит, врать будешь? — горячо прошептал Юра. — Скажешь, что не брал?

Открылась дверь, и мать выглянула в сени.

— Вы что тут секретничаете? Идите домой! Юра, ты заходи, заходи!

Юра пошёл. Взглянув на коллекцию, он спросил:

— А это ты когда нашёл? — и показал на большое белое яйцо.

— Недавно, в верховьях Гобзы. Гляжу — дупло. Залез кое-как на дерево, а из дупла как зашипит на меня кто-то… Думал, змея! А это оказалась сова. И под ней всего лишь одно, вот это яйцо.

— А какая это сова, ты знаешь? — опросил Юра, который знал, что есть много видов сов.

— По Брэму выходит, что это серая сова.

— Можно посмотреть?

Юра взял шереховатое яйцо, и по его блестящим глазам можно было догадаться, что он очень завидует Вале.

— Я бы достал и для тебя, — извиняясь, сказал Валя. — Но больше не было.

— А это чьё? — спросил Юра, увидев небольшое яичко с фиолетовыми и красными крапинками.

— Вот этого я не знаю, — оживился Валя. — Смотрел и по Брэму и по «Определителю птичьих гнёзд», но так и не узнал. Думаю, что лесная канарейка. Смотри, что о ней у Брэма написано: «Гнездо располагается на деревьях или высоких живых изгородях, между разветвлением сучьев или около ствола». А в «Определителе» сказано: «Свои гнезда зеленушка устраивает на ветвях деревьев, чаще всего молодых ёлочек, на высоте не более двух-двух с половиной метров. Отличительной чертой гнёзд является чрезвычайная их загрязнённость. До рождения птенцов гнездо чистое, но с появлением последних оно обрастает по краям бордюром помёта, который родители не уносят, как это делают другие птицы». А у этой гнездо было совершенно чистое.

— Эх, ты — чистое! Да оно же бывает грязное, только когда появляются в нём птенцы. Ты смотрел его после, когда птенцы уже вывелись?

— Нет, не смотрел…

— А ещё говоришь, что будешь учёным! — ехидно сказал Юра. — Какой же ты учёный, если таких простых вещей не понимаешь?

— Ну, это мы ещё посмотрим! — сказал Валя и стал укладывать яйца в покрытую ватой коробочку.

— А ты всё же дай мне яйца пеночки и реполова, — попросил Юра и, взяв их, добавил: — Ну, я пойду, а то, чего доброго, Петя будет меня разыскивать.

Валя разложил яйца по коробочкам и улёгся спать. Но ему не спалось. Он всё время думал о том, как объяснит Пете исчезновение яиц из гнёзд пеночки и реполова. Врать ему не хотелось, а как же не врать?

Он забылся сном только перед самым утром.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ На сборе отряда. Доклад Нины Звездиной. Исключить сорокопута! Профессор осматривает птичий городок

Когда назначался сбор отряда, Лара долго воображала, как он будет проходить. Она всё обдумывала, всё предусматривала. На этот раз взволнованная тем, что у них в птичьем городке завёлся вор, она переговорила почти со всем отрядом, кроме Вали Бочкарёва и Миши Григорьева. На большой перемене она попросила Валю принести в школу коллекцию яиц. Валя, не зная, зачем понадобилась его коллекция, принёс сразу две коробки.

— А зачем, Лара?

— Скоро узнаешь. На сборе отряда.

Валя ухватил Петю Улыбина за руку и как ни в чём не бывало заговорил.

— Ты знаешь, Петух, трясогузка вьёт гнезда даже в старых валенках.

— Ну и что? — угрюмо глянул на него Петя.

— Да ничего, — растерянно улыбнулся Валя. — Просто интересно.

Петя сердито выдернул руку, отвернулся и заговорил с Артёмкой. Тот стоял у окна и выводил на стекле какие-то узоры.

— Ну как Серёжкин глаз? — спросил его Петя.

— Плохо. Глаз всё ещё вот такой, — показал Артёмка, приложив ко лбу кулак.

— А Паша что?

— Я ему вчера как дал дрозда, так он на всю жизнь запомнит. Даже рогатку сам отдал, — усмехнулся Артёмка.

— Шестой «А», заходите! — раздался в коридоре голос Лары.

В большой пионерской комнате начался сбор отряда. Докладчиком была лучшая ученица класса Нина Звездина. «О пользе птиц» — назывался её доклад.

— Ребята! — начала говорить Нина. — Птицы полезны тем, что уничтожают всяких насекомых. Возьмите желтоголового королька. Эта птичка живёт на очень высоких деревьях. Так вот, желтоголовый королёк съедает за год до десяти миллионов мелких насекомых. Вы подумайте только — десять миллионов! А ласточка, которую вы все очень хорошо знаете, ловит за лето от пятисот тысяч до миллиона мелких мошек, комаров и тлей.

Но и это ещё не всё. Есть птицы, которые питаются саранчой и мышами. Например, болотная сова. Она за лето ловит до тысячи мышей. А ведь каждая мышь пожирает до килограмма зерна. Это сколько же одна сова экономит — хлеба? Целую тонну! Поэтому, ребята, умные люди птиц всячески охраняют. В Калитвенском колхозе, Ростовской области, были такие жуки-пилильщики, которые очень вредили деревьям. Работники лесхоза привезли к себе дятлов и синиц. И вот эти птицы полностью уничтожили все гнёзда пилильщиков.

Всем вам, ребята, я советую прочесть вот эту книгу профессора Благосклонова. Между прочим, он пишет: «Кое-где среди школьников можно найти коллекционеров птичьих яиц. Нужно ли говорить, что сбор такого рода коллекций никому, кроме самих коллекционеров, не нужен. Научная ценность этих коллекций равна нулю и обходится слишком дорого для наших колхозов». Мы, пионеры, должны очень беречь птиц, помогать им, как только можно, и разъяснять пользу птиц каждому, кто этого не понимает.

— Вопросы есть? — спросила Лара.

— Есть вопрос, — поднял руку Миша Григорьев, — Нина сказала, что надо разъяснять пользу птиц каждому, кто не понимает. Но кто же не понимает пользы птиц?

— Это что, вопрос? — спросила, тряхнув кудряшками, Нина.

— Ну да, вопрос! — вспыхнул Миша. — Я спрашиваю: кто у нас не понимает пользы птиц?

Петя думал, что сейчас Нина назовёт Валю Бочкарёва, но она ловко увернулась:

— Может быть, и есть такие, вот им и надо разъяснять…

— Не уходи от вопроса, Звездина! — закричал с места взъерошенный Артёмка. — Миша у тебя конкретно спрашивает: «Кто у нас не понимает пользы птиц?» А ты — «может, может!»

— Ну я не знаю, как вам ещё говорить надо, — засмеялась Нина, тщательно избегая встречаться с горящим взглядом Пети.

— Чем питаются вороны? — снова задал вопрос Миша, который очень любил задавать вопросы.

— Вороны? — и, не моргнув глазом, Нина ответила: — Вороны питаются насекомыми.

Валя решил дать отпор Нине Звездиной. Он упрямо тянул руку, желая высказаться.

Наконец. Лара дала ему слово. Он начал с критики докладчика.

— Что же у нас сегодня за докладчик, если он не знает, чем питаются вороны? А ещё взялась говорить о пользе птиц! О том, что птицы полезны, знает всякий.

— Кроме тебя, — выкрикнул Артёмка.

— Нет, я знаю, что птицы полезны. И знаю, почему здесь Артёмка шумит. Ему не нравится, что я собираю птичьи яйца. Ну что ж, мало ли кому что не нравится. А вот мне нравится! Вы знаете, что у нас были такие учёные, как Пржевальский и Северцов! Они тоже собирали птичьи яйца. А ведь учёные! И они прославили нашу родину…

— Так ты что, хочешь прославить родину? — под общий смех выкрикнул Артёмка.

— Я хочу быть учёным…

— Смотрите на него: учёный.

Ребята зашумели. Из разных концов послышались выкрики:

— Профессор!

— Академик!

— Лауреат с мировым именем!

Лара застучала карандашом по столу.

— Ребята, давайте не будем мешать выступающим. Артёмка, я тебя предупреждаю. Говори, Валя.

— Не буду я говорить… — красный и сердитый, Валя отмахнулся от неё рукой и пошёл на место.

Тогда Лара дала слово Пете Улыбину.

— Ребята, вы знаете, что мы недавно собирали гусениц… Мы всех не собрали. Очень много гусениц выползло, и многие ребята видели, как они начали уничтожать на деревьях почки. А ещё раньше мы с младшим братом насчитали на одном дереве больше пятисот гусениц. Когда они вырастут и превратятся в бабочек, то каждая отложит до пятисот яиц, и вы представляете себе, сколько, да? Сколько их тогда будет? Двести пятьдесят тысяч.

Приезжал к нам в колхоз профессор Букавин. Так он сказал нашему председателю: «Всё ваше счастье — в птицах». И вот наши пионеры, да? заложили птичий городок. В нём появились первые птицы. И что же делает наш уважаемый учёный Валя Бочкарёв? Он начинает красть у нас птичьи яйца! Вот они, — схватил он со стола коробочку и показал два яичка: — Вот они, эти яйца. Это яйцо пеночки, а это — коноплянки. Это хорошо, да? Это по-пионерски? Нет, это по-хулигански! Мы будем разводить птиц, а Моргунок будет у нас под носом их уничтожать? Так дело не пойдет! Он и в колхозном саду бывает лишь затем, чтобы разорять птичьи гнёзда. Недавно я видел, как он лез на дерево за гнездом синицы, а ведь синица, да? уничтожает боярышницу.

— Давай не ври! — покраснев, выкрикнул Валя.

— А зачем же ты от меня побежал? Кто честный, тот не бегает от людей.

— Птица есть такая, называется сорокопут, — поднялся с места Артёмка. — Она всё время сидит на проволоке и смотрит, где и кто свил гнездо. А когда появятся там дети, сорокопут начинает таскать их из гнезда. Вот и наш Бочкарёв такой же сорокопут.

— Исключить из пионеров! — выкрикнул кто-то.

Поднялся шум.

— Исключить, исключить!

— С ума сошли! Зачем исключать? — слышался визгливый голос Миши Григорьева.

— Правильно!

— Исключить сорокопута!

Лара никогда не думала, что дело зайдёт так далеко и Валю исключат из пионеров. Она раскраснелась и смотрела то на Валю, который сидел бледный, с трясущимися губами, то на Нину: она стучала кулаком в стол и кричала: «Исключить!»

— Нина, ты не кричи! — наклонилась к ней Лара. — Сходи, пожалуйста, к Антонине Тихоновне и скажи ей, чтобы пришла. Только поскорее.

Нина пожала плечиками и вышла.

— Зачем же исключать? — выскочил на трибуну Миша. — Вы что, с ума посходили, что ли? Да кто у нас учится лучше Вали? Кто? Молчите? Да никто!

— Ну это положим, — выкрикнул Артёмка. — Нина Звездина даст ему три очка вперед.

— А из мальчиков кто? Молчите? Так как же его можно исключать?

— Чья бы корова мычала, а твоя, Миша, молчала, — засмеялся Артёмка. — Ты сам вместе с Бочкарёвым яйца собираешь. Ведь собираешь?

— Собираю, ну так что? Я пока ни одного гнезда не разорил. А вот ты, наверно, столько гнёзд поразорял, что и сосчитать невозможно!

— А ты посчитай, посчитай, а потом говори!

— И посчитаю! А исключать только за то, что кто-то собирает яйца, нельзя!

— Было предложение исключить Бочкарёва из пионеров, так давайте голосовать! Голосование покажет! — кричал, сверкая глазами, Артёмка.

Лара стучала линейкой о стол, просила, чтобы высказался ещё кто-нибудь, а сама всё время посматривала на дверь, ожидая, что придёт Антонина Тихоновна, а её всё не было.

— Голосуй! Голосуй! — слышалось со всех сторон.

Лара вынуждена была проголосовать. За исключение были все, кроме Миши и Лары.

После этого решили организовать охрану птичьего городка и выбрали начальником охраны Петю Улыбина.

Валя сидел бледный и безучастный ко всему, когда Артёмка вдруг прошептал ему на ухо:

— Всё, Моргунок! Давай снимай пионерский галстук!

— Ещё что? — не глядя на него, сказал Валя.

— Снимай, говорю!

— Не сниму!

— Ах, ты не снимешь? — Артёмка вцепился в его галстук.

— Уйди! — прошептал Валя и попытался разжать цепкие пальцы Артёмки.

Артёмка бросился на Валю. Они покатились под парту, и оттуда слышалось их пыхтение. Ребята повскакали с мест, но в это время в дверях показалась Антонина Тихоновна.

— Это что такое? — спросила она.

Валя и Артёмка вылезли из-под парты. Нина пыталась отряхнуть пыль со спины у Вали, но он только повёл плечами:

— Уйди ты!

Он взял свои книги и пошёл из класса. Лара со слезами на глазах рассказывала учительнице о том, как прошёл сбор.

Петя, Нина и другие ребята окружили Артёмку и спрашивали, из-за чего началась драка. Вдруг Миша, глянув в окно, крикнул:

— Машина! Это кто же на «Волге» к нам приехал?

Все бросились к окнам. Петя узнал Николая Николаевича и молча выскочил на улицу. За ним хлынули остальные.

Из машины выходили Николай Николаевич, Дмитрий Феофанович и маленькая девочка лет семи-восьми с огромным голубым бантом в чёрных волосах. Николай Николаевич на этот раз был в простом белом костюме и панаме. Девочка, напуганная массой ребят, крепко схватила профессора за руку.

— Ну вот, Иринка, — сказал профессор, — знакомься! Это всё твои друзья. Да, да, друзья. Как, ребята, будете дружить с Иринкой?

— Конечно, будем, — живо подхватил Петя. Он нагнулся к ней и спросил: — Иринкой тебя зовут?

Она подняла на него большие карие глаза, и, словно убедившись, что с ним стоит разговаривать, сказала ему на ухо:

— Меня зовут Ира. Иринкой меня только дедушка зовёт.

— А меня зовут Петя. А вот этот черноголовый, да? Это Артёмка. А рядом с ним стоит Лара, — так же на ухо шепнул ей Петя.

И маленькая Ира отцепилась от руки дедушки и ходила теперь, держась за руки, только с Петей и Ларой.

На крыльцо вышла Антонина Тихоновна с Дмитрием Феофановичем.

— Ребята, вот Дмитрий Феофанович хочёт поговорить с вами. А может, и Николай Николаевич что-нибудь скажет. Где будем разговаривать, здесь или пойдём в класс?

Но на улице было до того хорошо, так ласково пригревало солнышко, до того приятный ветерок тянул с моря, что ребята закричали:

— Давайте здесь!

— Вот, ребята, какое дело, — заговорил, приглаживая свои непокорные волосы, председатель колхоза. — Вы знаете, нас совсем одолели вредители. Завелись разные златогузки, боярышницы. А вот Николай Николаевич говорит, что лучше всего в этом деле помогут птицы. К нам скоро привезут больше сотни синиц. Ну выпустим мы их, а они возьмут и улетят. Такое дело. Чтобы задержать их, нужно приготовить для них гнёзда. Вот наши колхозники и решили обратиться к вам: не поможете ли вы в этом деле? Завтра, говорят, День птиц, вот и хорошо, чтобы вы в этот день пришли к нам в сад. А что делать и как, об этом вам расскажет профессор Букавин Николай Николаевич.

Ребята повернулись к профессору. Он стоял, опираясь на тросточку.

— Прежде всего, я хочу спросить у вас: кто имеет рогатки?

Ребята переглядывались. Миша Григорьев крикнул:

— У Артёмки есть.

— Что ты говоришь? — зашумел Артёмка. — У нас есть рогатка, но это не моя, а брата. Пашина рогатка.

Профессор улыбнулся и посоветовал сегодня же рогатку сдать Антонине Тихоновне.

— Принесёшь? — спросил он, наклоняясь к Артёмке.

— Конечно, принесу.

— Вот и хорошо. Чтобы никаких рогаток! А теперь поговорим о том, как надо строить домики для птиц.

И Николай Николаевич рассказал, что птицы ищут удобные места для гнёзд. Дятел предпочитает дупло, но такое, чтобы только он мог пролезть в него, причём на высоте не менее четырех метров. Синица тоже любит дупла, но только не на большой высоте, до одного метра. Вот и надо строить и привязывать гнёзда к деревьям на такой высоте. Сбивать птичий домик лучше из пяти дощечек. Отверстие для летка делать не более трёх-трёх с половиной сантиметров.

— А у нас в птичьем городке, — сказал Петя, — уже есть коноплянка и пеночка. Жёлтенькая такая. Так она поселилась, знаете, где? Под кустиком туи, совсем на земле. Хотите, покажу?

Профессор распрощался с ребятами, и вместе с Петей и Иринкой поехал на мыс Доброй Надежды.

Машина быстро доставила их к мысу. Они пошли по траве, в которой мелькали маленькие солнышки ромашек даголубели незабудки.

— А хорошо здесь, — шумно вдохнул в себя морской воздух Николай Николаевич.

А Иринка, схватившись за руку Пети, тянула его всё вперёд и вперёд.

— Это что за дерево? — спрашивала она.

— Это граб.

— А это?

— Это бук.

— Какие-то всё чудные названия: граб, дуб, бук. А вот у нас есть бе-рё-за, че-рё-му-ха, — смешно растягивая слова, говорила она.

— А у нас тоже есть чи-на-ра, бе-ло-лист-вен-ни-ца и даже ро-до-ден-дрон.

— Ой, ой, ой, — засмеялась Иринка. — Дедушка, ты слышишь? Как ты сказал? Ро-ден-дрон?

— Ро-до-ден-дрон. Это кустарник такой, горный. Цветёт большими фиолетовыми цветами.

Петя показал профессору домики пеночки и коноплянки.

— Это очень хорошо, — сказал профессор. — Но только из-за этих двух птичек не стоило городить такой огород.

Он посоветовал Пете, как можно скорее приготовить гнёзда для серой мухоловки.

— Займитесь разведением серых мухоловок. Это очень увлекательное занятие. И мыс с его большими деревьями очень хорош для мухоловок.

А ещё профессор посоветовал засадить пустые места на мысу каким-нибудь кормом для птиц.

— Ведь зимой-то многие останутся у вас. А чем их кормить будете?

Петя вспомнил, что однажды зимой видел около хлебного магазина зябликов, которые подбирали крошки под ногами у людей.

— А что надо сажать?

— Можно подсолнух, кукурузу, мак… Если растолочь кукурузу, то её все птицы будут охотно есть.

— Так это мы посадим, — вскричал Петя. — Пара пустяков!

— Посадите? — переспросил профессор. — Тогда вот что. Надо посадить ещё десятка три обыкновенных лопухов. В их цветочных корзинках очень любят копаться щеглы.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ День птиц. Разрыв между друзьями. Последние работы в птичьем городке

На долю Лары выпала тяжёлая обязанность отнести коллекцию яиц Вале. Он, бедняга, так и ушёл домой, не взяв со стола своё сокровище, которое собирал несколько лет. Лара не знала, как она встретится со своим бывшим пионером.

— Не представляю, как бы я сама чувствовала себя на месте Вали, — говорила она сопровождавшей её Нине.

— Заслужил, так получай! — невозмутимо отвечала та.

— Так что же, он, по-твоему, так и должен теперь жить один, как дикарь? Мы же должны воспитывать!

— А мы его и воспитываем, — возразила Нина. — Пусть помучается, а потом… Потом мы его снова можем принять в пионеры. Да, ты знаешь, Лара, наш Николай устраивается на работу, — радостно сообщила Нина. — Завтра идёт в рыбацкую артель… Мы с мамой так рады, так рады!

— Значит, помогли наши плакаты, — улыбнулась Лара.

— Ага…

Лара остановилась в нерешительности перед калиткой Бочкарёвых.

— Не знаю, не знаю, Нина, как к нему зайду.

— Иди, Лара. Ничего. Я тебя подожду.

У Бочкарёвых никого дома не было. В окно вливался широкий поток света и нестерпимо жарко отражался от большого трюмо. На его столике лежали ракушки, какой-то очень красивый камешек, обкатанный до блеска, и фигурка морского конька. Всё это было добыто Валей в море. А над ковром бросалось в глаза красивое чучело фазана и яркой солнечной иволги.

Лара открыла дверь в небольшую спаленку Вали и, не найдя его там, поставила на стол коробки и вышла во двор. В маленьком сарайчике на топчане, уткнувшись головой в подушку, лежал Валя. Его тело иногда вздрагивало от рыданий, и Ларе стало больно за своего пионера.

Она потрогала его рукой за плечо и, видя, что он продолжает плакать, подсела на топчан.

— Валя, я принесла твои коллекции…

Он рывком перевернулся на спину и посмотрел на неё заплаканными и ненавидящими глазами.

— Что, утешать пришла? Иди отсюда, утешительница.

— Валя, да ты что? — забормотала испуганно Лара.

— Я тебе говорю, иди отсюда! — громко крикнул Валя и, приподнявшись, достал из-под подушки свой промокший от слёз галстук и швырнул его в лицо Ларе. — Передай своему Артёмке!

— Валя…

Он встал и вытолкал её из сарайчика.

Лара, не видя, взяла у Нины свой портфель и, чуть не плача, пошла впереди неё.

— Ну что, Лара! Как он?

— Н-ничего…

— Смотри-ка, Петя бежит откуда-то, — оказала Нина.

Разгорячённый ходьбой по своим владениям, счастливый оттого, что его назначили командиром охраны мыса Доброй Надежды, Петя шагал через заросли череды, не обращая ни на что внимания. Торопливо умывшись и переодевшись, он подогрел обед и стал есть. Юра сидел за своим столиком, низко склонившись над книгой.

— Юра, ты знаешь, меня назначили командиром? — сказал Петя.

— Каким командиром? — угрюмо спросил тот.

— По птицам. Ребята будут охранять мыс, да? А я буду командиром над ними.

Юра вдруг повернулся к нему.

— А зачем же вы исключили Моргунка из пионеров?

— Затем, чтобы не разорял гнёзда.

— Чего-о! — протянул Юра.

— А вот того. Позавчера мы нашли с тобой два гнезда, да? Так он уже разорил их. Успел!

— Это надо доказать!

— Всё доказано. Он сам признался.

Тогда надо исключить многих.

— И исключим. Если ты пионер, то показывай всем пример. А если…

— Что «если», что! — закричал Юра. — Нашлись мне тоже командиры! Не успели его назначить, а уже зазнался: «я — командир!»

Он хлопнул дверью и убежал на улицу.

Вечером, когда отец и мать пришли с работы, Петя рассказал им о том, что его назначили командиром и об исключении Вали из пионеров.

— А я всё-таки буду дружить с Валей, — угрюмо сказал Юра.

— Кто же тебе дружить не велит? — посмотрел на него отец. — Ты дружи с ним, только птиц обижать не смей. Это уж последнее дело.

— А мы их и не обижаем. Подумаешь, одно яйцо взяли! Ещё снесут.

— Юра, да как ты говоришь! — возмутилась мать. — Ещё снесут! Да ведь время идёт! Птицам надо детей насиживать.

Юра продолжал дружить с Валей. После уроков они убегали в лес и разыскивали птичьи гнёзда.

Сегодня они долго бродили по оврагам, потом забрались на высокую гору, с которой был виден, как на ладони мыс Доброй Надежды. Юра сел на нагретый солнцем камень и стал бросать вниз мелкие камешки. Вдруг он увидел на мысу много людей и сразу вспомнил, как Лара и Петя ходили по классам и записывали ребят на работу. В день птиц надо было делать птичьи домики и вывешивать их в птичьем городке и в колхозном саду. Петя делал с отцом дуплянки. Лара вчера тоже пилила целый вечер. Артёмка достал где-то шесть прошлогодних тыкв-лагинарий и просверлил в них небольшие отверстия.

— Эти тыквы очень хорошо подойдут под гнёзда для птиц! — сказал он.

И вот они сейчас устанавливают все эти гнездовья в колхозном саду и на мысу, а Юра с Валей ходят по лесу и собирают птичьи яйца. «Интересно, — подумал Юра, — есть ли у Вальки яйца синицы! Ещё чего доброго полезет в гнёзда, приготовленные ребятами!»

Он достал из кармана свою коробочку. В ней лежало несколько маленьких яиц и одно крупное — яйцо фазана. Юра вспомнил, как они нашли его. На пригорке сидела довольно красивая птица. Она, не мигая, смотрела на них. Когда Валя протянул руку и уже хотел взять птицу, она слетела и умчалась в кусты. Под ней оказалось два яйца, и они с Валей их взяли. Вот тебе и не разорили ни одного гнезда! Юра пожалел, что выдул яйца, а то бы можно было положить их обратно в гнездо.

— Юра-а! — послышался протяжный крик Вали.

— Покричи, покричи! — вяло усмехнулся Юра и продолжал сидеть на траве.

— Юра-а! — раздалось совсем близко от него.

Из кустов вылез вспотевший Валя.

— Ты что же не отзывался? — спросил он, часто моргая. — Нашёл что-нибудь?

— А я ничего и не искал. Хватит! Одно гнездо уже разорили.

— Ты что это, Юрка! — изумился Валя.

— Ничего. Ты как хочешь, Моргунок, я с тобой дружить больше не буду. Что это, всё яйца да яйца! Ребята вон птиц разводят, а мы с тобой, как пираты какие, только и смотрим, где бы ещё яйцо взять. Ты знаешь, что сегодня за день!

— Среда… — неуверенно сказал Валя.

— Эх ты, «среда»! — усмехнулся Юра. — Сегодня же день птиц. Вон смотри, что ребята на мысу делают…

— Ну и что!

— А вот то. И дружить я с тобой больше не буду.

— Ну и не дружи! — вспыхнул Валя. — Подумаешь!

Юра бросил свою коробочку и, больше ничего не сказав Вале, стремглав спустился по склону на мыс. Подбежал к Пете, который старательно рыхлил с ребятами землю, отнял у него лопату.

— Иди, командуй, а с лопатой мы и сами управимся.

Из посёлка сбегали по пригорку ребятишки. Они уже кончили работать в колхозном саду и несли с собой дуплянки. Впереди ребят шли Антонина Тихоновна и Лара.

— Что, уже всё сделали? — спросил у Лары Петя.

— Конечно, сделали, — ответила та. — Больше сотни дуплянок развесили. Теперь пусть Дмитрий Феофанович привозит своих синиц.

— А у нас тоже дела идут. Всё вскопали, осталось только сажать.

Ребята окружили свою учительницу. Она принесла семена и отрядила сейчас две бригады на посадку кукурузы и подсолнуха. Сама она направилась сеять мак.

— Давайте я вам помогу сеять, — предложил Петя.

— Нет, Петя, — сказала учительница, — ты не сможешь, тут надо очень ровно разбрасывать семена. Я уж как-нибудь сама. А ты иди, показывай, куда вешать дуплянки.

Петя крикнул ребят, и они стали развешивать птичьи домики.

От моста показались Артёмка и Юра. Они несли на плечах длинную доску и два горбыля.

— Зачем это Артёмка? — спросил Петя.

Тот сбросил на землю доску и достал из кармана листок от календаря.

— Читай!

На листке было написано: «Умелые руки», изображены птичьи домики и указаны размеры досок и летков.

— Мы столько наделаем этих домиков, что… — начал Артёмка.

— Правильно! — весело перебил его Петя, который увидел, что на листках изображены не просто домики, а домики для мухоловок. — Давай открывай мастерскую. Пила есть?

— И пила есть и молоток — ответил Юра.

Они распилили доску и принялись сколачивать домики. Вскоре и Артёмка и Юра уже лазали по деревьям и развешивали ящики. К вечеру всё было готово. На деревьях висели птичьи домики, и если бы Петя не видел, куда их вешали, он ни за что сразу не нашёл бы их — до того хорошо скрывались они за шершавой корой.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Охрана мыса Доброй Надежды. Валя бежит за зимородком. Сцена у муравьиной кучи

Братья встали раньше всех в доме и тихонько выскользнули во двор. Стояло чудесное прозрачное утро. Горы тонули в сиреневой дымке. Над ущельем клубился белый туман. На востоке из-за гор бил в небо зеленоватый свет, как будто за горой работали гиганты-электросварщики. Вдоль долины, широко распластав крылья, плыл огромный орёл. Вот он взмахнул крылами и сразу поднялся над деревьями, над долиной и уже не казался таким большим.

Они забежали ко всем ребятам, кто должён был идти сегодня в наряд, разбудили их и шли теперь к мысу. Было очень прохладно. Петя посинел и вздрагивал от холода.

— Что, Петух, зуб на зуб не попадает! — засмеялся Миша.

— Н-нич-чего…

Мише было тепло. Он запахнулся в отцовское пальто, нахлобучил на голову здоровенную фуражку и был настроен весело.

Из-за гор выглянуло солнце. Ветерок нёс по долине горное дыхание снегов. Петя знал, что как только солнце поднимется, ветер стихнет, а к середине дня подует с моря и будет тёплым и приветливым. На уроках географии ещё в прошлом году они проходили это — ветер называется бриз: ночью он дует с суши на море, а днём, наоборот, с моря на сушу.

— Побежали! — сказал он потому, что ему становилось невтерпёж.

Ребята бросились бежать под гору. Впереди, высоко поднимая колени, бежал Юра, за ним, почти нагоняя его, Артёмка и потом уж бестолково махал руками и путался в отцовском пальто Миша. С пригорка видно было как Юра остановился и нагнулся, через него перепрыгнул Артёмка и тоже нагнулся, ожидая. Петя улыбнулся: рыжий Миша, отставляя правую ноту, перепрыгнул через одного, потом через другого, а когда стали прыгать через него, он упал, а вместе с ним покатился и Юра.

Петя расставил посты по местам, и они пошли с Юрой завтракать. Вдруг около реки Петя увидел Валю. — Тот шёл по берегу и искал что-то в кустах.

— Смотри, Моргунок! — шепнул он Юре. — Наверно, опять яйца собирает…

Пригибаясь к кустам и перебегая открытые полянки, они последовали за Валей. Скоро он остановился и сел. Мимо них, как камень, пущенный сильной рукой промчался зимородок. Валя вскочил и побежал следом.

— За зимородком охотится! — вскричал Юра.

Они сделали несколько шагов и увидели, что Валя, засучив штаны, переходит речку. Зайдя на берег и, раздевшись, отжал одежду. Оставив её сушиться, стал карабкаться на крутой склон. Мальчики догадались, что Валя хочет обязательно дотянуться до травы, которая свисала с берега. Он всё-таки достал до неё, и в тот же миг мимо него промелькнул синим огоньком зимородок. Придерживаясь за ветки, Валя подтянулся, примял в сторону траву, и ребята увидели под ней две дыры. Валя просунул руку в одну из них, но быстро отдернул и скатился вниз. Тут же из норы выползла змея и, плюхнувшись в воду, поплыла по реке. Валя швырнул в неё камнем, и змея скрылась в глубине. Тогда он снова вскарабкался вверх и полез в другую нору. Он, видимо, достал яйцо, так как рассматривал что-то на ладони. Тут Петя не выдержал и, приставив руку ко рту, громко прокричал:

— Э-ге-гей!

Валя замер, прислушиваясь. Братья скрылись под кустом. Валя положил яйцо в коробочку к спустился на берег.

— Идём на ту сторону, — оказал Петя, как только Валя скрылся за кустами.

Они перешли речку и побежали за Валей.

— Вот он, — прошептал Петя.

Валя лежал на траве и смотрел под берег. Там была какая-то пёстрая птичка с белой грудью. Она то летала под нависшими над рекой кустами, то садилась около воды и искала что-то. Вдруг птица вошла в воду и погрузилась в неё совсем. Потом выпорхнула и уселась на камень.

— Ты видел? — шёпотом спросил Юра.

— Что?

— Птичку. Вон сидит на камне. Вон, вон, — указывал Юра под берег. — Она сейчас…

Птица бросилась в воду и снова исчезла.

— Ой, да она утонет! — тихо вскрикнул Петя.

Но птичка вынырнула и скрылась в водопаде за широкой падающей струёй. В тот же миг Валя прыгнул в воду. Через несколько минут он выбрался на берег. Братья подошли к нему.

— Ну как, Моргунок? — спросил с усмешкой Петя. — Холодно? Ты что же выдумал купаться в одежде?

— А у неё уже дети, — разочарованно сказал тот.

— У кого? — спросил Юра.

— У оляпки… Это же оляпка. Водяной воробей.

— Эх, ты «оляпка»! — передразнил Петя. — А тебе всё неймётся. Из пионеров исключили за это дело, а ты всё равно гнёзда разоряешь…

— Мы видели, как ты у зимородка яйца доставал, — сказал Юра.

— Ну что ж, и буду доставать!

— Нет, не будешь!

— Нет, буду!

— Нет, не будешь! — снова повторил Петя.

В это время кусты раздвинулись, и показался лесничий.

— Что за шум? — спросил он, снимая белую фуражку и отирая лоб большим клетчатым платком. Потом снял очки и, морщась, стал вытирать их. — О, да здесь старые знакомые!

— Здравствуйте, Аркадий Захарович! — обрадованно улыбнулся Юра. — А вы что здесь делаете?

— Смотрел ваши посадки. Иду обратно и слышу тут страшный разговор. Ну, говорите: кто у вас что-то будет, а кто не будет?

— Да это вот он, — указал Петя на Валю. — Сейчас гнездо разорил и говорит, что и дальше разорять будет.

— Кто разорил? — уставился Валя на Петю. — Я только одно яйцо и взял.

Он торопливо достал из кармана коробочку и, отбросив ватку, подал лесничему яйцо.

Лесничий приподнял очки и долго рассматривал его карими близорукими глазами.

— Да, очень красивое. Белое, как будто сделано из эмали. Сколько же было в гнезде яиц?

— Шесть.

— Это хорошо, что ты забрал не все, — сказал Аркадий Захарович. — Только и по одному брать не следует.

— Его уже и из пионеров исключили за это дело, а он всё не бросает.

— Исключили? Из пионеров? — озадаченно посмотрел лесничий на Валю.

Тот молча кивнул головой и насупился.

— Гм, исключили, — проговорил про себя лесничий и вдруг спросил: — А как пройти мне к Антонине Тихоновне?

— Хотите, я вас проведу? — оживился Юра.

И он пошёл впереди лесничего, ныряя в кусты и пролезая в таких зарослях, где лесничий один никогда бы не рискнул пройти.

Петя и Валя остались одни. Петя ковырял ногой муравьиную кучу, а Валя стоял всё так же насупившись. Петя спросил:

— Зачем же ты снова, Моргунок?

Валя поднял на него полные слёз глаза.

— Ты плачешь?

Больше Петя не знал, что сказать. Но его слова возымели неожиданное действие. Валя упал на траву и заплакал навзрыд.

— Валя, да ты что? — присел к нему Петя, которому стало жаль товарища. — Ты не плачь, Валя, а? Не плачь, может, ещё восстановят? Может, совет дружины не утвердит? А, Валька?

Наконец, Валя утёр рукавом лицо и, поднявшись с земли, отряхнул штаны, заправил в них рубашку и оказал:

— Это мы ещё посмотрим! Я пойду в райком комсомола. Всё равно добьюсь! Как думаешь, Петух, восстановят меня?

И Петя, который ещё недавно требовал исключения Вали, забыл всё и готов был сейчас в огонь и в воду, лишь бы Валя был пионером.

— Конечно, восстановят! Иди и проси!

— А вот это ты напрасно разворошил, — показал Валя на муравьиную кучу, где муравьи бегали с белыми яйцами. — Ты даже не представляешь, какие муравьи полезные. Наверно, даже полезнее птиц, — грустно улыбнулся он.

— Чем же они полезные?

— А вот тем, что едят всяких мошек и бабочек.

Валя тут же поймал небольшого кузнечика и, оторвав ему крылышки, положил на дорожке, протоптанной муравьями. Сначала один муравей, потом другой вцепились в кузнечика и потащили его в кучу.

— Смотри, а вот ещё! — вскричал Петя, заметив, как муравей волок огромную, в несколько раз больше себя стрекозу. — А я и не знал, что они полезные, — извиняющимся тоном добавил Петя и стал забрасывать лёгкой землёй муравейник.

Пробираясь между кустами, они вышли на поляну, с которой тотчас же поднялась большая птица:

— Погоди, — остановился Валя. — Давай посидим здесь. Это полетел удод. Ох, и красавец!

Через несколько минут птица появилась снова. Она летела, часто махая крыльями, и села на краю поляны, высоко подняв ярко-жёлтый хохол.

— Правда, забавная? — тихо смеясь, спросил Валя.

— Угу, — протянул Петя и вдруг замер.

Над поляной широкими кругами поплыл ястреб. Удод присел, потом раскрылился, так что уже трудно было разобрать, где у него голова, а где хвост, отогнул назад голову и застыл со вздёрнутым носом.

— Испугался, удод! — засмеялся Валя.

Удод встал, распушил свой гребень и закричал:

— Гуп, гуп, гуп!

Скоро птица улетела, и Петя смотрел ей вслед до тех шор, пока она, сложив крылья, не опустилась около дуба.

Петя и Валя возвращались домой почти друзьями.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Юра скучает. Друзья подружились вновь. Браконьер. На заседании правления колхоза

Четвёртые классы распустили на каникулы, и Юра просто не находил себе места. С тех пор, как он перестал бродить с Валей по лесам, он ещё больше привязался к старшему брату. Юра ходил иногда на мыс и смотрел, как с каждым днём всё выше становится светло-зелёная кукуруза, как прибавляется число листков у подсолнуха и поднимаются беловатые всходы мака. Ему было приятно видеть каждый раз, что за ним следят из-за кустов взгляды Петиной охраны. Он много раз спускался к морю и, сняв ботинки, бродил по воде, но купаться без Пети всё же не решался. А вода была тёплая-претёплая!

Сегодня Юра не выдержал и пришёл за Петей в школу. Он дождался, когда кончились уроки у пятых классов, и ребята с шумом пробежали мимо него. Через час из школы высыпали ребята шестых и седьмых классов, а брат всё не показывался.

— Артёмка! — догнал Юра Арутюнянца. — Ты не знаешь, где Петя?

Узнав, что старший брат остался на совете дружины, Юра сел в тени деревьев. Огромная красивая бабочка прилетела на освещённый солнцем голубой цветок цикория и стала приподнимать и опускать чёрно-жёлтые крылья, опушённые беловатой каёмкой. Юра лёг и стал к ней подкрадываться. Вдруг откуда-то взялась синица и вцепилась в бабочку.

В это время на крыльце показались Петя и Валя, а за ними Лара с двумя портфелями.

— Петя, — подбежал Юра к брату. — Смотри, бабочка! А синица как её схватит…

Он потащил брата за собой, но не успел. Синица взлетела на ветку и хрипло прокричала что-то.

— Ещё и ругается, — засмеялся Петя.

На земле трепыхалась бабочка. Лара взяла её.

— Ой, какая огромная! — удивилась она.

— У, она больше синицы! — затараторил Юра. — Как начала крыльями бить, как начала, я думал, она синицу за собой утащит.

— Видишь, Валя? — сказал Петя. — Верно Николай Николаевич говорил про синиц.

Надо разводить их побольше. Интересно, где живёт эта синица?

— Из колхозного сада, наверно, прилётела, — ответил Юра и взял портфель у Лары. — А это чей?

— Нины Звездиной. Пока мы восстанавливали Валю, она убежала в пионерскую зону.

— И тебя восстановили, Моргунок? Восстановили, а? Что же ты молчишь?

Счастливый Валя радостно кивнул в ответ.

— А хорошо сегодня выступила Антонина Тихоновна, — улыбаясь, сказала Лара.

— Да, если бы не Антонина Тихоновна… — начал было Валя, но Юра его перебил.

— Что вы говорите? Это всё Аркадий Захарович. Он, когда я его вёл к Антонине Тихоновне, всё время расспрашивал про Валю. Ну я ему всё и рассказал, и даже про сорокопута. Он и говорит: «А ты знаешь, сорокопут — очень полезная птица. Он истребляет крупных насекомых и даже мышей». «Ну так что?» — говорю. «А то, — говорит, — что у каждого надо видеть и хорошее и плохое. Чего больше у Вальки — хорошего или плохого?» Я подумал и говорю: «Нет, всё-таки у Вальки больше хорошего. Он и учится, — говорю, — хорошо, и начитанный, и товарищ, — говорю, — хороший. Одно плохо: птичьи яйца собирает». «А и это, — говорит, — неплохо, если бережно да с умом делать. Значит, он птиц изучает». Как сказал мне это Аркадий Захарович, — у меня ничего против Вальки не осталось. Ты уж извини меня, Валя! Мало ли что…

— Бывает! Верно, Валя? — улыбаясь, спросил Петя.

— Я теперь ни одного гнезда не трону. Вот, Лара, даю честное пионерское! — заблестел глазами Валя.

Они поравнялись с забором, за которым из-за деревьев видна была Нина, копавшая что-то в огороде. Лара выдернула у Юры портфель и побежала к Нине.

— Теперь я могу зачислить тебя в список дежурных по мысу Доброй Надежды, — сказал Петя.

— Верно? — обрадовался Валя. — Тогда зачисляй меня с сегодняшнего дня. А послезавтра кончим учиться, и я могу хоть каждый день дежурить.

Петя назначил дежурить Валю с Мишей Григорьевым. Но Юра обязательно хотел дежурить с Валей. Петя даже усмехнулся.

— А вы не станете снова разорять гнёзд?

— Ну тебя, Петя! Выдумает такое! — рассердился Юра.

Валя, Юра и Миша оказались в одном наряде по дежурству на мысу. Валя, как старший наряда, провёл их через весь мыс, отпустил четвероклассников и расставил на их место свой наряд. Юре досталось сторожить недалеко от группы катальп. Ему было очень хорошо лежать на тёплой траве и слушать, как перекликаются зяблики. Где-то недалеко в кустах щёлкал соловей, серебристо заливалась зорянка. Какая-то птица с горящими, как золото крыльями, опустилась на катальпы и громко, по-кошачьи, крикнула.

«Иволга, что ли? — подумал Юра. — Золотая, а кричит как кошка…»

Юра отыскал гнездо под туей и нашёл в нём четырёх почти оперившихся птенцов.

На алыче он увидел большое гнездо, гладко обмазанное внутри глиной и древесной трухой.

«Вот здорово! — снова подумал Юра. — У нас получился настоящий птичий городок».

И он закричал изо всех сил:

— Ва-ля-я!

Когда тот прибежал, Юра кивнул на гнездо.

— У, да это певчий дрозд! — сказал Валя и показал на большую птицу, которая скакала по земле и каждый раз вздёргивала хвостом.

Вдруг раздался выстрел. Даже птицы примолкли.

— Это где же? — спросил Юра.

И словно в ответ ему послышалось сразу два выстрела. Лёгкий дымок поднялся над берегом. Николай Звездин в больших резиновых сапогах стоял за кустом и пытался дотянуться до какой-то птицы, лёгким комочком плывшей по воде. Увидев ребят, он крикнул:

— А ну, ребятишки, живо доставайте утку!

Валя стал раздеваться.

— Ты что? Неужели полезешь? — с недоумением спросил Юра.

— Молчи!

Валя прыгнул в воду и поплыл к утке. Схватив её, он повернул обратно.

— Ты куда же? — закричал Николай. — Давай её сюда!

— Обождёшь! — засмеялся Валя. — Не к спеху!

Николай стал снимать сапоги.

— Валя, скорей! — закричал Юра. — Он сейчас поплывёт за тобой.

Валя выбрался на берег и крикнул:

— Ну, погоди, Звездин! Будет тебе за эту охоту!

С мыса к ним бежал Миша, под мостом показался Петя.

— Ребята, скорей! — замахал руками Юра. — Мы браконьера поймали.

— Я вам дам браконьера! — пригрозил Звездин, показывая им кулак. Он быстро надел сапоги и скрылся в кустах.

— А, испугался! — засмеялся Юра и, выхватив у Вали утку, бросился к брату.

Петя взял у него птицу и пригрозил:

— Ну, мы ему покажем! Айда в правление колхоза!

Они зашли за Ларой и направились по улице посёлка. Перед правлением колхоза они остановились. Петя приоткрыл дверь. Сквозь густой табачный дым он увидел, что около стола сидит председатель колхоза, Аркадий Захарович и несколько членов правления.

— Заходи, заходи, Петя! — позвал Дмитрий Феофанович.

Петя распахнул дверь, и вместе с ним в комнату вошли Лара, Юра, Валя и Миша.

— Ого, да их целая делегация! — засмеялся Аркадий Захарович.

Лара положила утку на стол перед председателем.

— Это что же, нам на закуску, что ли? — усмехнулся председатель.

— Уж как хотите, — сказала Лара. — Если правлению это безразлично, то нам не всё равно. Это Звездин убил, его сегодня наша охрана поймала.

— Звездин? — протянул Дмитрий Феофанович, оглядывая членов правления. — Вот видите, ещё одно доказательство. Хоть он и устроился на работу, а продолжает безобразничать.

И, наклонившись к лесничему, заговорил с ним о чём-то, резко рубя ладонью воздух.

— А закон по охране природы для кого издавали? — вдруг крикнул Петя, которому казалось, что члены правления почему-то медлят: — Вы что?

— Правильно! Вот это пионер!

— Я думаю, товарищи, что надо Звездина оштрафовать. Возражений не будет? Пиши, секретарь: оштрафовать Звездина…

— Разрешите мне, — сказал Валя. — А можно сделать так, чтобы наш мыс объявить заповедником? Чтобы не только сегодня, а и всегда там стрелять нельзя было.

Предложение Вали начали обсуждать. Пете очень понравилось выступление лесничего. Он сказал, что присутствовал при закладке птичьего городка и видит, как горячо ребята взялись за дело. Лес у них растёт хорошо, птицы на мысу развелось много, и им надо всячески помогать.

Правление колхоза объявило мыс Доброй Надежды заповедником. Охрана заповедника поручалась пионерам.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Патруль. Сорокопутова работа. Столкновение Пети с Ниной Звездиной. Домики для мухоловок

Рано утром Петя и Юра бежали по поселку. Юра очень боялся собак, и Петя, сопровождаемый оглушительным лаем, входил во дворы один. Через несколько минут лай затихал, и он выходил из калитки с мальчуганом, готовым идти в наряд. Так они обежали всех ребят, чей черёд пришёл дежурить и, возвратившись домой, снова улеглись спать.

Петя сначала долго лежал на спине и переживал вчерашнее приключение на берегу реки. То ему чудился Николай Звездин с огромными, чуточку навыкате глазами, то глаза Николая становились меньше, и он уже видел перед собой синие глаза Нины. Потом откуда-то появилась Лара. Она домовито кроила красные повязки, и Петя отчётливо видел на них белую надпись: «Пионерская двухлетка, Мыс Доброй Надежды».

— Зачем же пионерская двухлетка? — фыркнул Петя и проснулся.

С кухни доносился разговор:

— Садись, садись, Ларочка! Я тебя хоть покормлю.

— Ой, что вы, мама! Я уже давно поела.

— Вот и хорошо, что давно, — засмеялась мать. — Значит, снова есть хочешь.

Когда Петя вышел, Лара сидела за столом и уплетала борщ. Он по-дружески улыбнулся ей и заспешил во двор. Им с Ларой надо было ещё написать объявления и вывесить их на мысу. Всё-таки им же поручило правление колхоза охрану птичьего городка! Петя достал с сарая доски, вытащил рубанок и пилу и разложил всё на верстаке, чтобы начать строгать.

— Посмотри, Петя! Ну, как? — спросила Лара.

Она развернула перед ним три красные повязки, о которых они договорились вчера. «Мыс Доброй Надежды. Патруль» — были пришиты к ним белые буквы.

— Ты молодец, Лара, а я ещё не выполнил своего задания. Только приготовил столбы, — сказал он и начал строгать доску.

Лара стояла рядом и подсказывала:

— А теперь фуганком, Петя! Фуганок у вас есть?

Вскоре к ним выбежал Юра. Тогда они стали работать в три руки. Лара приготовляла доски, Юра размечал на них буквы, а Петя писал тушью. У них получился такой плакат:

Заповедник «Мыс Доброй Надежды».

В заповеднике воспрещается охотиться, ловить рыбу и птиц, собирать птичьи яйца, рубить деревья и кустарники, разводить костры.

— Ну как? Хорошо? — спросил Петя, поставив доску над верстаком.

Лара и Юра читали про себя, шевеля губами.

— А штраф-то ты забыл! — вскричал Юра. — Нужно написать: «За нарушение штраф до пятисот рублей».

— Ну уж ты скажешь, — засмеялась Лара. — Раз правление установило пятьдесят рублей, так нечего и выдумывать. Пятидесяти хватит.

Нести доски и столбы сбежались все ребята с улицы. Всей ватагой отправились в птичий городок. У моста увидели Валю, который сидел под кустом и прицеливался куда-то фотоаппаратом.

— Вот неуловимый! — засмеялся Валя. — Зимородок! Я его караулил, караулил, чтобы снять поближе, а он вас услышал да и улетел.

Ребята окружили Валю, трогали фотоаппарат.

— Откуда у тебя взялся аппарат? — спросила Лара.

— А вчера обменял на свою коллекцию. Теперь ты меня не бойся, Петух! Всё!

— Обменял? Несколько лет собирал и… — начал было Юра, но, посмотрев на лица Вали и Пети, тут же добавил: — Впрочем ты, пожалуй, правильно сделал, Валька!

— Конечно, правильно, — подтвердил Петя.

— Я теперь буду фотографировать птиц, — сказал, моргая чёрными глазами, Валя. — Посмотрите, какой у меня будет альбом к новому учебному году.

— А ты дашь этот альбом на пионерскую выставку? — живо спросила Лара.

— Конечно, дам, — согласился Валя. — Вот только бы цветной бумаги достать.

— Достанем! Пара пустяков! Пойдём с нами устанавливать столбы.

Петя шёл по мысу и оставлял за собой маленькие группки ребят, которые начинали копать землю для установки столбов. Оставалось только поставить столб на берегу. Когда ребята ступили на гальку, с неё вдруг поднялся кулик и полетел вдоль берега, бесшумный, как привидение.

— Это кто такой? — спросила Лара.

— Не знаю, — ответил Петя, следя за тем, как кулик, расставив длинные крылья и почти не шевеля ими, летит над самой землёй.

— Эй, ребята! — закричал Артёмка. — Смотрите, яйца!

— Где ты видишь?

— Да вот, ты что, ослеп, что ли?

Тут только Петя заметил среди гальки не большую ямочку, в которой острыми концам друг к другу лежали четыре яйца. Валя даже изменился в лице.

— А я-то дурак, искал, искал его. Это же гнездо кулика-галечника. Его очень трудно найти…

— Так ты возьми одно яйцо, — миролюбиво предложил Петя.

— Нет, Петя. Правда, мне иногда и хочется взять, но я теперь не беру. А вот сфотографировать я его могу. Он уже насиживает птенцов, больше четырёх у него не бывает.

Чтобы не беспокоить птицу, Петя отошёл от гнезда.

— Закапывайте столб вот здесь, — сказал он ребятам. — Да смотрите, к гнезду не подходите!

Солнце грело так сильно, что на камнях невозможно было стоять. Море едва-едва шевелилось у берега. Искупавшись, вся ватага пошла в птичий городок. Он стоял под полуденным солнцем, как оазис в пустыне. Ребята уселись под катальпами, а Петя с Ларой, Ниной и Артёмкой прошли дальше, туда, где весной они сажали виноград.

Лара вдруг остановилась.

— Ой, маленькие!

На криптомерии висело чьё-то гнездо, из которого слышался писк. Две птицы с громким чаканьем летали вокруг. По серым головам с тёмной полоской у глаз Петя узнал сорокопутов. Недалеко от их жилища на зелёные иголки дикого лимона кто-то надел много жуков, кузнечиков и даже ящерицу. Ребята смотрели на этот куст и не могли отгадать, кому понадобилось насаживать на иглы всю эту живность. Хорошо, что прибежал Валя, который глянул на куст, усаженный жуками, и со смехом сказал:

— Сорокопутова работа! Это он запасает еду. На чёрный день!

Перед ними открылась поляна, вся увитая молодой зеленью винограда. Большие трёх- и пятилопастные листья не шевелились, но под ними играли солнечные зайчики, и было так хорошо, что ребята невольно притихли: ходили, осторожно переставляя ноги, и задирали головы, разглядывая молодую поросль. Дальше, где они посадили подсолнухи и мак, всё цвело и благоухало. Кукуруза стояла уже большая, распустив широкие зелёные листья. Подсолнухи, как по команде, повернули желтые шапки к солнцу. Мак цвёл, и вся площадь, засеянная им, горела красным и фиолетовым огнём.

— А вот здесь требуется поливка, — указала на кусты кукурузы Лара.

— Сейчас и польём, — ответил Петя, — Пара пустяков! Эй, ребята, беги за ведрами!

Дребезжа вёдрами, ребята прибегали и бросались к речке. Петя, засучив штаны, влез в воду и стал черпать вёдра и подавать ребятам. Солнце садилось, становилось прохладно. Петя, мокрый по пояс, продрог и, выхватив у кого-то вёдра, бегом стал носить воду.

— Послушай, Петя, это же безобразие! — сказал ему Миша. — Мы поливаем, а Нина веночками занимается.

— Где?

— Да вон, на берегу.

Нина сидела, поджав ноги калачиком, и держала в руках венок из ромашек. Как только Петя подошёл к ней, она поднялась и хотела надеть ему венок на голову.

— Хорош, Петя, венок, а?

Он отстранился, вырвал венок и с силой замахнулся им.

— Ты что это? — с испугом подняв руку, закричала Нина.

— А вот то! Надо работать, а не венками заниматься. А то вы с братом…

— Что с братом?

— Ничего! Оба вы — два сапога пара.

— Что у вас здесь происходит? — выскочила из кустов Лара.

— Это ты у неё спроси, — ответил Петя, косясь на Нину.

— Да что, в самом деле, — закричала Нина, и в её глазах заблестели слёзы, — уже братом попрекает… А что мне брат?

— Ты же ему птиц кормила, да? Вместе с ним браконьерничаешь.

Лара заметила под ногами у Нины венок, и ей всё стало ясно.

— Выбрала время! Да ты посмотри хоть, как ребята работают. Некоторые по двадцать вёдер воды принесли. А тебе не стыдно? Пошли на работу!

— Где тут носят воду? — раздался веселый голос Артёмки, сбегающего к ним с берега.

— А где же твои ребята? — спросил Петя.

— Они остались в винограднике с Антониной Тихоновной.

— Так она здесь?

Петя бросился сквозь кусты, хрустя валежником, к учительнице. Антонина Тихоновна сидела, окружённая ребятишками. На коленях у неё Митя мирно поглядывал чёрными глазами, а Серёжа держался обеими руками за её плечо, словно боялся, что у него отнимут тётю. Под левым глазом у малыша краснела почти зажившая ранка — след от удара камнем из рогатки.

— А, Петя, Здравствуй. Ну как твои мухоловки? Прилетели или нет?

— О-о! Ещё как прилетели! Пойдёмте, я вам покажу гнёзда, — обрадовался Петя и пошёл впереди учительницы.

Она шла за ним, неся на левой руке Митю, а правой вела Серёжу. Пете захотелось рассказать Антонине Тихоновне о том, что его мучило.

— Антонина Тихоновна, а мы сейчас с Нинкой поцапались. Я её чуть венком не ударил.

— За что, Петя?

— А всё за венки эти самые. Мы работаем, а она выдумала венки плести. Тунеядка!

— Какой же тунеядец Нина? Ты что, Петя? Учится она хорошо, да и дома помогает. Нет, Петя, Нина — хорошая девочка, и напрасно ты её обидел.

— Так у неё же брат тунеядец! И тут, конечно, не без Нины. Она же кормила ему птиц, да? А он их продавал…

— Но ведь мне говорили, что Нина сама их выпустила у него.

— Как же сама! Я выпустил у неё птиц…

— Но больше Николай не занимается этим.

— Его вчера снова оштрафовали за браконьерство. Мы же его и поймали.

— Да? — переспросила учительница. — Но не может же Нина во всём отвечать за брата. Нет, Петя, тут ты не прав.

Учительница увидела ромашку, сорвала её и, подавая Серёже, сказала:

— Это тебе, Серёжа.

— Я и сам нарву, — не выговаривая букву «р», сказал Серёжка и бросился за новой ромашкой.

Митя тоже захотел собирать цветы. Он, болтая ногами, спустился с рук и заковылял за братом.

Петя показывал Антонине Тихоновне домики, которые они когда-то сделали с Артёмкой. Почти во всех жили мухоловки. Только одну их постройку заняли синицы, которые уже вывели птенцов, и вот-вот их дети должны были вылететь.

— Смотрите, Антонина Тихоновна, — улыбаясь, показал Петя желторотого птенца мухоловки.

Учительница любовно взяла маленькую мухоловку. А та сидела-сидела у неё — на ладони и вдруг низко полетела и упала через несколько шагов в траву.

— Ой, Петя! — вскрикнула Антонина Тихоновна и побежала туда, где опустилась мухоловка. Она поймала беглянку и подала Пете. Тот немедленно поселил птичку в домик, ловко спустился с дерева и отряхнул штаны от прилипшей коры.

— А птиц много стало у нас, Антонина Тихоновна! Я даже и не думал никогда, что их может быть столько в одном месте.

Но некоторые гнёзда, уже были пусты: часто встречались стайки желторотых птенцов, которые летали за взрослыми птицами и пищали, открывая рты.

— Смотрите, Антонина Тихоновна! — показал Петя на полянку перед деревьями акации.

Там, освещённый солнцем прыгал красногрудый реполов. Он что-то искал в траве, а за ним по пятам носились четыре такие же птички, и то одна, то другая подбегали к реполову и широко открывали рот.

— Тётя, а мы вам набрали, — издалека кричал Серёжа и махал букетиком ромашек.

Он подбежал и протянул учительнице букет. Потом приковылял Митя и с серьёзным видом, заглядывая чёрными глазами ей в лицо, дал несколько цветков.

— Устал? — спросила Антонина Тихоновна и взяла его на руки.

Ребята уже заканчивали поливку. Красный шар солнца быстро приближался к морю. Потом это был уже не шар, а что-то вроде пирамиды, и, наконец, красное пятно расплылось совсем, окрасив небо и воду в золотисто-красный цвет. Стало темнеть. Горы одевались дымкой. Потянул холодный ветерок. К учительнице подбежал Артёмка со свитером, снятым с кого-то из младших братьев.

— Надо надеть на Митю, а то он простудится, — и принялся одевать малыша.

Антонина Тихоновна ласково посмотрела на заботливого брата.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Рыбалка. Как Нина расправилась с нарушителем. «Давай дружить, Петя!» Учёт гнёзд. Трясогузка в ведре

И в этот день Петя отвёл наряд на мыс и вернулся за Юрой. Они сговорились ещё вчера идти на рыбалку. Юра был уже готов и сидел с удочками у ворот.

— Насадку взял?

— Полный порядок! — откликнулся Юра, и по этому его возгласу можно было судить, что у него отличное настроение.

Братья с удочками на плечах направились на реку. Было ещё рано, и они оба радовались хорошей погоде. Тёмные следы, которые оставались за ними по серебристой от росы траве, ясное небо и река, затянутая туманом, — всё обещало интересную рыбалку. Они тихонько спустились к реке и начали разматывать удочки. Вода легонько дымилась. Резко всплеснула большая рыба.

— Ого, вот так сазан! — тихо сказал Юра.

Закинули удочки и стали ждать.

— Интересно бы посмотреть в воде, кто там есть? — опять сказал Юра. — Наверно, есть и большие рыбины.

— Тише!

Юра оглянулся на брата. Петя сидел на корточках и, не мигая, смотрел на поплавок. Он взял удилище и опускал его, поплавок, подскакивая, медленно плыл вдоль берега. Потом исчез. Петя сделал подсечку, леса со свистом пролетела над головой.

— Сорвалось! У, такой был, такой…

Он схватил вторую удочку и вытащил небольшого сазанчика.

— Что же у меня не клюёт? — спросил Юра, перебрасывая удочку.

Не было ни ветерка. Зеленоватая вода стояла неподвижно. Но вот пробочный поплавок у Юры пошевелился и повёл себя как-то странно: то слегка подпрыгнет, то успокоится.

— Ух ты — рак! — сказал мальчики слёгка подсёк. И тут же закричал, выпучивая глаза — Есть, Петя, есть!

Рыба бесновалась на лесе до того сильно, что Юра чуть не выпустил удилища. Петя понял, что рыба очень большая, поэтому молча выхватил из рук брата удилище и, придержав немного в руках, бросил его в воду.

— Пусть поплавает. Если не заведёт за корягу, да? Мы его всё равно достанем. Для нас это пара пустяков!

— Ты что? — зашумел Юра. — Бросить-то и я бы смог. Эх, какого сазана упустил!

Сазан тянул за собой удилище. Сначала оно плыло очень быстро, так что из воды торчал только его конец, потом остановилось и, сделав полуоборот, медленно направилось к противоположному берегу. Петя разделся и поплыл за ним. Рыба почуяла Петино приближение, удилище ещё раз стрельнуло в сторону и снова остановилось. Пете удалось схватить его, и Юра со страхом увидел, как тонкое удилище стало гнуться в Петиных руках. Здесь было мелко, Петя встал на ноги и начал поднимать удилище вверх. Вдвоём им удалось вытащить на берег такого сазана, что они даже опешили. Тут-то Юра задал трепака. Он подбегал к Пете, хватал его за руки и кричал:

— Вот так сазанище! Ура-а! Я поймал!

— Ничего не ты, — пытался образумить младшего брата Петя. — Оба поймали. Тебе только клюнуло, да? А вытащил я.

Они привели в порядок свои удочки, и, хотя Юра всё время бегал смотреть сазана, Петя терпеливо ждал следующей поклёвки. Но клевать перестало. Уже первые лучи солнца упали на воду, и вдоль реки пробежал лёгкий ветёрок, а они всё сидели. Напротив, на том берегу, всё время кто-то покашливал. Но как ни смотрели они, никого не было видно. Вдруг мальчики вздрогнули от выстрела. Ива, росшая над берегом, окуталась дымом. С неё опустился человек, разделся и полез в воду. Они уже думали, что это браконьер лезет за уткой, но он вытащил рыбу.

— Дядя, что вы застрелили? — крикнул Юра.

— Сазана, — ответил тот, показывая им огромного сазана, ещё больше, чем у них. — Рыбу на солнышке хорошо видно, только выбирай да целься повернее.

Донёсся звук ещё одного выстрела. Стреляли где-то на мысу. Ребятишки бегом помчались туда. Издали они увидели торчащую из кустов рыжую голову Миши Григорьева. Он смотрел на противоположный берег, с которого, хватаясь за ветки, спускалась Нина Звездина.

— Дяденька слезайте, — послышался еёзвонкий голос. — Слезайте, слезайте!

— Чего ещё? — опросил с дерева густой бас.

— Вы слезайте, а потом уж поговорим…

— А о чём мне с тобой говорить…

Но всё же человек слез. Это был коренастый дед с чёрной бородой.

— А, это ты, Нина? Что же ты мне охотиться мешаешь?

— Я не мешаю, дедушка. Только здесь охотиться нельзя. Вы, наверно, слышали, что мыс Доброй Надежды объявлен заповедником?

— А это что же такой за мыс?

— А вот, где вы сейчас находитесь, — это и есть мыс Доброй Надежды…

— Не знаю, не слыхал. Сроду здесь охотились и рыбачили, а теперь объявился какой-то Надеждин мыс…

— Да чего с ним разговаривать? — закричал визгливо Миша. — Забирай его и всё!

— Это ещё что за дурак кричит? — спросил дед.

— Пойдёмте отсюда, дедушка, — мягко предложила Нина.

— Ну пойдём, милая, пойдём, — сказал старик, и ребята увидели, как они стали подниматься на насыпь.

— Эх ты, рыжик! — со смехом взлохматил волосы Миши Петя. — Вот как надо бороться с нарушителями. А ты — «забрать, забрать!»

Петя отправил Юру с уловом домой и пошёл с Мишей и Ниной по мысу.

Недалеко от моста Миша спрятался под навесом дубовых листьев в протянувшейся с земли ежевике.

— Ты меня видишь, Петух?

— Нет. А ты меня?

— А я тебя вижу, — засмеялся Миша. — Тут я увижу хоть кого.

— Так и надо прятаться. Чтобы ты видел всех, а тебя не видел никто, — одобрил Петя и повернулся к Нине: — Пойдём, Нина, отыщем для тебя убежище…

Они выбрались из кустов и пошли к оконечности мыса. Солнце уже взошло, роса высохла, и разноцветные кузнечики стреляли у них из-под ног. Петя всё время посматривал на Нину. Она, как и всегда, была хорошо одета: в белой кофточке и короткой синей гофрированной юбке, на голове у неё была красивая узбекская тюбетейка. Девочка шла и сбивала головки цветов длинным ивовым прутом.

— Ты меня извини, Нина, — заговорил, наконец, Петя.

— За что?

— А вот за то, что я на тебя замахнулся, да? Ты помнишь? И ещё за брата.

— А что за брата?

— Ты же за него не отвечаешь…

Нина просияла.

— Ты знаешь, как мне было неудобно, когда вывесили плакат у нас на калитке? Ой, стыд и срам!

— А где это ты такую тюбетейку достала?

— Что, хорошая?

— Ничего, хорошая…

— Это папа привёз в прошлом году из командировки. Из Ташкента. Он мне ещё платье шёлковое привёз — просто чудо! А мне всё же больше тюбетейка нравится. А тебе?

— Да я сказал уже: хорошая.

Нина вдруг сняла тюбетейку и, подойдя к Пете, надела на него. Петя протянул руку, чтобы снять тюбетейку, но Нина не дала.

— Великовата, — сказал он.

— Ничего не великовата, — запрыгала вокруг него Нина. — Не великовата, не великовата! И тебе идёт, просто чудо!

— Ну, уж и чудо!

— А хочешь, я тебе подарю её?

— Что-о?

— Подарю.

— Ну, вот ещё.

Петя снял тюбетейку и протянул Нине. Но девочка отпрыгнула от него и побежала. Он бросился за ней. Но не так-то легко было поймать длинноногую девчонку, он почти нагонял её, но она круто поворачивала, и он снова отставал. Наконец Петя схватил её за руку и сказал:

— Возьми тюбетейку!

— Не возьму. Давай дружить, Петя, а?

— Давай, будем дружить, но только возьми тюбетейку.

— Она тебе не нравится?

— Нравится. Но только ребята будут смеяться.

— Ну и пусть смеются. Тебе-то до них какое дело?

— То есть как какое? Я же с ними… Мы вместе вот посадки делали, да? Поливаем, охраняем. Да куда я без ребят? Никуда!

Он надел тюбетейку на Нину. Она уже не вертела головой, стояла спокойно, глядя на Петю смеющимися голубыми глазами.

— Так дружим, Петя? — протянула она ладонь.

— Дружим, Нина, — хлопнул он рукой о её ладошку. Потом добавил: — А хорошо ты сёгодня оправилась со стариком!

— Правда, хорошо? — вспыхнула от удовольствия Нина и вдруг рассмеялась — А Миша орёт: «А ты его забирай, забирай!»

— Откуда тебя знает старик?

— Это дедушка Филя. Он входит в нашу пионерскую зону. Я у него огород полола.

Взявшись за руки, они дошли до оконечности мыса и решили искупаться.

В бирюзовой воде Петя видел и своё тело, которое казалось совсем белым, и даже мелкие пузырьки от рук, когда грёб.

— Петя, смотри, какая медуза большая!

— Ого! Такой я ещё не видел.

Огромнейшая, метр в поперечнике, медуза, похожая на колокол, плыла по водной зыби. Петя поравнялся с ней и ударил ногой в отороченную красивой бахромой круглую шляпу.

— Догоняй! — крикнул он.

Нина настигла его и, перегоняя, крикнула:

— Только ты не ныряй, а то я волосы вымочу.

Петя нырнул и схватил её за ногу. Девочка завизжала и ещё быстрее поплыла. Он вынырнул и спросил:

— Что? Испугалась?

Нина плыла, рассекая воду, прямо на него. Она схватила его за плечи и выпрыгнула из воды. Петя ушёл под воду, но в тот же миг сама Нина погрузилась с головой, увлекаемая Петей.

Выплыв, она брызнула в него водой.

— У, отчаянный! Так и замочил мне волосы…

Когда они приплыли к берегу, там уже купались ребята. Петя нашёл среди них Валю и спросил:

— Что ты сегодня делаешь? Надо бы собраться, да все гнёзда, какие есть в нашем птичьем уголке, учесть.

Они оделись и пошли.

— Куда вы, Петя? — закричала Нина. — И я с вами!

Они шли и вспоминали все гнёзда, какие им приходилось находить на мысу. Был тот час, когда солнце уже поднялось, но ещё не палит, а только припекает. Во всех концах городка слышалось пение птиц. Звонили зяблики, доносились откуда-то переливы иволги и звучное пение дрозда, серебристо заливалась зорянка. В концерте выделялся один певец. Скоро ребята увидели его: он взлетал с дерева, невысоко поднимался и отсюда, распластав крылья и подняв распущенный хвост, опускался на другое дерево. Его песня, начинающаяся тихим посвистыванием, поднималась, росла вместе с его взлётом и постепенно угасала, заканчиваясь звонким и протяжным «тси-а», «тси-а», «тси-а».

— Ишь, как лесной конёк разделывает! — сказал Валя.

— Почему лесной? Разве есть и другие коньки? — спросила Нина.

— Есть ещё и степные коньки. Те вроде жаворонков.

— А есть и морские коньки, — засмеялся Петя. — У Вальки есть.

— Ага… Сейчас мы подберёмся к нему и посмотрим, — сказал Валя, лёг и осторожно пополз.

— Чудаки вы, ребята! — засмеялась Нина, но тоже поползла, как настоящий разведчик.

Петя остался один в высокой, редкой траве.

Он вначале полз, но солнышко до того его разморило, что он прилёг и задремал.

— Ирина, смотри, какой богатырь лежит, — услышал он сквозь сон знакомый голос.

Потом кто-то заполз к нему в ухо, он приподнялся и начал мотать головой и лезть пальцем в ухо. Но тут же расслышал детский смех и, протирая глаза, увидел перед собой Иринку, которая щекотала травинкой ему в ухе, и профессора в белой сетке и лёгкой панаме.

— Вставай, богатырь, вставай! — заговорил Николай Николаевич. — Приехал вот отдыхать.

В руке профессор держал простыню, а через плечо у него было переброшено розовое полотенце. Иринка несла надутый жёлтый круг.

Отдыхать! Это значит, Петя сможет показать профессору все гнёзда!

— Вы идёте купаться? — оживлённо спросил Петя. — Тогда я вас провожу.

Он пошёл впереди них по высокой траве. Ира взяла его за руку.

— А сколько у вас здесь цветов! — восторгалась девочка и бросилась бежать к какой-то огромной ромашке. Из-под ног у неё выпорхнула птичка. — Ой, птица! — вскрикнула Ира и повернула к профессору оживлённое лицо: — Дедушка, это кто такая?

— Это трясогузка, Ирина! А ну-ка, Петя, посмотри, нет ли там гнёзд?

Что такое? Петя не верил своим глазам: в траве лежало старое ведро, а в нём на сухой подстилке были птенцы.

— Птенчики, птенчики! — заприплясывала Иринка. — А откуда эта трясогузка взяла ведро?

— У нас в хозяйственном магазине купила, — засмеялся Петя.

— Интересно устроилась птичка! — рассматривал гнездо профессор. — Только почему так поздно? Это, наверно, уже вторые птенцы. Первых она высиживает в конце апреля.

— Неужели вторые? — обрадовался Петя и закричал: — Валька! Нина! Идите сюда!

А Нина стояла перед небольшой ёлочкой и, приподняв ветку, что-то рассматривала. Петя подбежал к ней.

— Ты что тут нашла?

— Да вот не знаю, Петя, — сказала она, указывая на ёлку. — Не то гнездо, не то просто сено…

— А ты посмотри. Ого, да это гнездо! Николай Николаевич! Ещё гнездо!

— А, задери-хвост! Да, да. Это, ребята, крапивник. Его иначе зовут задери-хвост, потому что он всё время держит хвост трубой. Его очень трудно найти. Кто это нашёл?

— Это я нашла! Я нашла! — засмеялась и запрыгала Нина.

Профессор присел и достал из травяного шарика маленькое яичко.

— Только три? — удивился он и приподнял брови. — Да, это значит, что и крапивник начал вторую кладку. Это очень хорошо. Замечательно! Ваш птичий городок всё больше осваивается птицами.

Но главного Петя всё же не показал профессору. Это были деревянные домики для мухоловок. «Покажу завтра» — думал Петя, провожая профессора к морю.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Указатели на мысе Доброй Надежды. Коллеги. Голавли. Смерч

Всё больше и больше отдыхающих появлялось в посёлке. Они шли на мыс, и ребятам уже надоело разъяснять, что сюда ходить нельзя, а купаться надо у железной дороги. Поэтому они решили поставить на дорожке указатели. Петя утоптал землю вокруг столба и отошёл, чтобы посмотреть, как у него всё получилась.

— А ведь ничего, Юра, а?

— Попробуй теперь кто-нибудь пойти сюда! — сказал Юра.

Табличка и в самом деле была хороша!

Дальше ходить нельзя!

Заповедник

«Мыс Доброй Надежды»

Оставалось вывесить табличку на пляже, и всё было в порядке. Они пришли к берегу моря и стали копать. Но лопата только гремела по камням. Пришлось их выбирать. Юра, наконец, сказал:

— Мартышкин труд!

— Ничего, Юра, ещё немного и будем зарывать.

Они закопали столб, но так плохо, что Юра без особого труда вытащил его из камней.

Тогда Петя побежал к полотну железной дороги и принёс оттуда две небольшие дощечки. Из них он сколотил крестовину, прибил её к концу столба и завалил камнями.

— Правильно, Петя, так его никакими силами не вытащишь.

Из посёлка группами шли отдыхающие. Они доходили до столба, который ребята вкопали у дорожки, читали табличку и поворачивали вправо, к берегу.

— Видал? — спросил Юра.

Петя торжествующе улыбнулся. Неожиданно к ним подскочила Иринка. Она схватила Петю за руку и спросила:

— Ты что здесь делаешь?

— А, Ира. Видишь, столбы закапываю. А где твой дедушка?

— Дедушка! — закричала девочка и замахала руками — Иди сюда!

Николай Николаевич сложил свои вещи на гальку и подошёл к ним.

— Ну как, пойдёте осматривать наш птичий городок? — задал Петя вопрос, который всё время вертелся у него на языке.

Профессор сказал, что обязательно пойдёт, но только сначала надо искупаться.

…Петя повёл Николая Николаевича к местам, где жили дрозд и зяблик, но когда подошёл к ёлке, в которой было гнездо крапивника, неожиданно увидел Валю.

— А я всё-таки снял его, — заговорил Валя. — Целую неделю охотился. Он, наверно, ко мне уже привык и перестал бояться. И я снял его.

— Познакомься, Валя! Это Николай Николаевич, профессор по птицам.

— Здравствуй, коллега! — сказал профессор. — Ну, так где же твои фотографии?

— У меня совсем немного, — засмущался Валя. — Дома у меня ещё есть.

Он достал из сумочки, в которую был спрятан фотоаппарат, несколько цветных фотографий. Профессор долго ими любовался.

— Слушай, Валя, а ты мне не сможешь дать по экземплярчику?

— Хорошо, я сделаю. Ты знаешь, Петя, я нашёл ещё три гнезда. Горихвостки, зеленушки и ещё не знаю, чьё: не то дергача, не то какой-нибудь утки…

Николай Николаевич захотел посмотреть на гнёзда. Валя повёл всех на берег реки и сказал, что придётся снимать ботинки. Засучив штаны, они побрели по неглубокой воде, местами заросшей травой, пока не вышли к камышам. Здесь на кочке лежала рыхлая постройка, а в ней — шесть больших яиц.

— О, да это водяная курочка или камышница. А я то и не знал, что она гнездится на Кавказе, — сказал Николай Николаевич. — Надо сфотографировать это гнездо, Валя, обязательно.

— А я уже снял. Я теперь только затем и ищу гнёзда.

Потом Валя повёл их к дубу и полез рукой в дупло, из которого вынул одно красивое голубое яйцо. Профессор засмеялся.

— Ну, это уж горихвостка! Старая знакомая!

Он проследил за полётом одной птички, которая ловила мушек:

— Смотри-ка, а у вас здесь есть мухоловки!

Петя, довольный тем, что профессор сам обратил внимание на мухоловок, показал, наконец, своё сокровище. Там, где стояли кипарисы, у него было занятое мухоловками гнездо.

— Это замечательно!

— А это вы узнаёте? — спросил Петя, подводя профессора к огороду.

Огород окаймляли заросли лопухов, на которых уже росли большие цветочные корзинки.

— Ты молодец, Петя! — воскликнул профессор. — Приготовил всё-таки для щеглов лакомство. Да, да. Скоро появятся и щеглы.

Солнце поднялось над вершинами деревьев. Стало жарко. Где-то всё время били цикады. Ребята проводили Николая Николаевича до посёлка и вернулись в птичий городок. Их манило в прохладу. Они улеглись под дубом, нависшим над рекой. Огромная тень падала на воду, и потому казалось, что здесь очень большая глубина.

На границе света и тени по дну сновали мелкие рыбки. Потом, откуда ни возьмись, на свет выплыли большие голавли. Они двигались медленно, останавливались, копаясь в иле. Юра так и замер. А голавли всё выползали и выползали.

— Эх, вот бы сюда забросить удочку! — прошептал Юра.

— Ещё чего! — строго прикрикнул на него Петя. — Только развелись рыбы, а ты уже ловить собрался.

— Я просто так, к слову. Интересно, откуда их столько взялось?

— Сверху пришли, — махнул рукой по направлению верхнего течения реки Валя. — Видят, что их здесь не трогают, вот они и пришли.

— А они останутся здесь, как ты думаешь? — снова спросил Юра.

— Конечно, останутся. Вода здесь тихая, кругом тростники, почему бы им не остаться. Только надо смотреть, чтобы не ловили.

Голавли, словно испугавшись кого-то, быстро юркнули в глубину. На воду упала тень. Ребята обернулись: у берега, за их спиной, стоял Николай Звездин. Он глянул на ребят и, усмехнувшись, пошёл дальше.

— Как ты-думаешь, Валя, видел он голавлей или не видел? — спросил Юра.

— У, браконьер! — с ненавистью сказал Петя. — Не хватало ещё тебя здесь!

Все трое тихонько последовали за Николаем. Перебираясь от куста к кусту, они вышли на побережье моря. Небо посерело. С юга двигалась большая туча. Там всё время чертили молнии и изредка громыхал гром. На западе нависли тучи с рваными краями. От них отходили вниз огромные чёрные рукава.

— Это что же такое, ребята? — спросил Юра.

Облака были словно живые. Они медленно вращались и то выдвигали свои рукава вниз, то снова втягивали их в себя. Из одного облака начал быстро спускаться вертящийся столб, навстречу ему поднялся другой, и вот они уже слились в один, который шёл вместе с тучей над морем.

— Ой, да это смерч! Ребята, смерч! — сказал Валя.

— Смотрите, а там два! — показал Петя на юг.

С юга двигались два таких же смерча. Хорошо было видно, как вода крутилась у поверхности моря и всасывалась вверх. Потом сначала один смерч, потом другой разделились, и вода быстро упала в море. А с запада по-прежнему двигался чёрный столб. Да так быстро, что ребята испугались и побежали домой.

Море потемнело, забурлило, и ветер прижал к земле молодые кусты. В воздухе появилась водяная пыль. Разом стемнело, вспыхнула ослепительная молния, раздался треск и хлынул ливень.

Запыхавшиеся и мокрые, ребята еле успели вскочить на крыльцо.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Наводнение. Где Артёмка и Нина? Спасать!

Ливень закончился так же быстро, как и начался. Ещё уходили за хребет тучи, ещё шуршало под деревьями, а с неба уже палило солнце. Повсюду блестели лужи. С крыш падали золотые капли.

Обгоняя катившиеся с горы ручьи, с криком и гиканьем братья помчались вниз и остановились при виде вздувшейся реки. Густая от глины, она вышла из берегов и, как бешеная, кружилась. В воде мелькали вывороченные с корнем деревья, брёвна и даже мост с одной стороной перил.

Под мостом река затопила дорогу так, что под ним невозможно было пройти. Они вскарабкались на насыпь и в изумлении остановились. Речная долина была затоплена. Только сейчас они поняли, что означает шум, который уже давно беспокоил их. Это шумело море. По нему шли длинные валы, которые, дойдя до берега, с грохотом обрушивали на него воду, песок, камни.

Петя глянул на оконечность мыса и не поверил глазам. Там, где река впадала в море, прибой нагромоздил такие массы песка, что река уже не могла пробиться, а поворачивала обратно.

Пете вспомнился «Медный всадник», и он начал читать:

Тут Юра, которому очень нравились эти стихи Пушкина, громко закричал:

Он скрючил руки и бросился на Петю:

— Ам!

— Ты погоди, Юра. Это что же с нашим птичьим городком? Всё затоплено…

Они скатились с насыпи к воде, подступившей к самому полотну. Тут Петя заметил, что к берегу прибивает течением ведро, каким-то чудом незатопленное водой.

— Юра, посмотри, что плывёт.

Откуда ни возьмись над водой промчалась трясогузка и села на край ведра. И Петя вспомнил недавнюю свою находку. Гнездо трясогузки плыло сейчас по воде, и за ним следовали всполошившиеся птицы.

Петя живо скинул сандалии, одежду и побрёл по глинистой воде к ведру. Вода доходила ему до пояса, когда он достиг ведра, в глубине которого виднелись жёлтые рты и слышалось попискивание.

— Птенцы! Что же мы будем с ними делать? — спрашивал Юра, пока Петя одевался.

— Придётся их кормить. Только вот, что они едят?

Обе трясогузки по-прежнему с тревожным писком летали вокруг, садились на берег и, беспокойно помахивая длинными хвостами, посматривали на ребят.

— Петя, — шепнул Юра, — а ведь трясогузки будут их кормить. Ты смотри, они что-то держат во рту…

— А ну, давай отойдём, — хватая Юру за рукав, прошептал Петя.

Они оставили на берегу ведро, вскарабкались на насыпь и уселись так, чтобы видеть гнездо. Сначала одна, потом другая трясогузка принялись кормить своих птенцов.

— Вот храбрые птички, да? — засмеялся Петя и тут же сбежал вниз. Вода быстро прибывала, и ведро снова чуть не поплыло. Петя взял его и перенёс на насыпь.

Со стороны посёлка по зарослям череды к ним бежали ребятишки. Скоро братья узнали в них Валю Бочкарёва, Мишу Григорьева и Лару. Запыхавшись, быстро поднялись на полотно, и Валя, часто моргая чёрными глазами и шумно переводя дыхание, взял Петю за руку.

— Ты знаешь… Нина… утонула…

— Как утонула? — с сильно забившимся сердцем спросил Петя. — Она же…

Петя вдруг вспомнил, что Нина и Артёмка сегодня дежурные по птичьему городку. Он глянул туда, где когда-то стояла Нина перед ёлочкой, но увидел только кусты, затопленные по макушку, да деревья по пояс в воде.

— Тётка Дуня говорит, — рассказывал Валя, — что за ней заходил Артёмка, и они ушли куда-то ещё задолго до дождя.

Петя боялся взглянуть в лицо Лары. Бледное, как бумага, лихорадочно всматривалась она в какой-то предмет, плывший по реке, который то исчезал, то вновь появлялся на поверхности.

— Это кто? — спросила шёпотом Лара, схватив Петю за руку.

— Чурбак плывёт, — проговорил Миша.

Вдруг Петя оживился. Он прислушался и сказал:

— Миша, где у вас лодка? Вы слышите? Вы слышите, кричат?

Все притихли, прислушиваясь. Сквозь рёв морского прибоя доносились слабые голоса зовущих о помощи.

— …о-мо-ги-те! …ги-те-е!

Пете показалось, что он слышит голос Нины. Откуда она кричит? Шум моря всё заглушал.

Вот на одиноком дубу Пете почудилось что-то белое, промелькнувшее в тёмно-зелёной листве. Он пригляделся: шевелятся ветки… Артёмка выглянул из зелени.

— Держись, Артёмка! — радостно закричал и замахал руками Петя. — Мы сейчас…

Они с Валей побежали к посёлку. Тут все увидели, как падая, по зарослям вереска медленно бредёт простоволосая женщина. Это была мать Нины. Она пустилась в это путешествие, чтобы хоть что-нибудь узнать о судьбе дочери. Лара бросилась ей навстречу.

— Она жива… Тётя Дуся, Нина жива.

Добежать до Мишиного двора, отвязать и столкнуть лодку было для Пети с Валей делом одной минуты. Они оттолкнулись от берега вёслами, стремительная вода подхватила лодку и помчала вниз так, что они едва успевали грести. Вот лодку, сильно стукнуло обо что-то, и она остановилась, норовя зачерпнуть бортом воду. Мальчики перешли на один борт, но лодка всё же кренилась.

— Что будем делать, Петух!

Петя уже раздевался. Он положил одёжду на лавочку и, держась за борт, прыгнул в воду. Ему удалось встать на какое-то затопленное дерево, и он с усилием приподнял лодку. Вода моментально подхватила её. Петя поплыл за ней и влез.

— Ну и ну! Вот так наводнение! — говорил он, одеваясь. — Такие деревья наворотило здесь, что из них сделался огромный завал.

Их пронесло под мостом. Валя едва успевал править. Так добрались они до птичьего городка. Дорогу преграждали затопленные до верхушки кусты, но ребята погнали лодку прямо по ним и выбрались, наконец, к дубу, на котором Петя видел Артёмку.

— Артёмка, ты жив? — закричал Петя, ухватившись за ветки.

— Мы оба живые, — услыхали они знакомый смех Артёмки.

— Так давай слезай, что же ты?

— Погоди, сейчас слезу.

Артёмка что-то вынимал из-за пазухи и передавал Нине. Вот он соскочил в лодку.

— Верёвка у вас есть? Надо как-то птенцов спустить.

Они отвязали от лодки верёвку, и Артёмка снова полез на дерево. Он спустил на верёвке что-то, завёрнутое в рубашку. Затем спустилась Нина и он сам.

Когда они благополучно высадились на берег, тётя Дуня обняла свою дочь и тихонько заплакала:

— Мы живы, мама. Зачем же плакать, — говорила Нина.

Артёмка развязал рубашку, и изумлённые ребята увидели в ней желторотых птенцов, которые нещадно пищали.

— Ребята, давайте сюда мух, а то малыши уже проголодались, — говорил Артёмка, чувствовавший себя героем. — Ты знаешь, Петя, дождик полил так неожиданно, что мы с Ниной не успели убежать.

— Как полил, как полил, — подхватила Нина, — так мы сразу под дуб. А потом видим, что по реке с шумом идёт большая волна и заливает всё вокруг. Тогда я полезла на этот самый дуб, а Артёмка отстал. Я смотрю, а его нет. Я кричать: «Артёмка, Артёмка, ты где?» Потом вижу, он поднимается по дереву и суёт мне в руки каких-то птенцов.

— Это я сбегал за синичками, — сказал Артёмка, — за теми, знаешь, которые были под кипарисами. Когда я побежал туда, вода мне была по колено, а оттуда я почти плыл.

— А потом он спустился за мухоловками, — добавила Нина. — Притащил их, и так и сидел с ними за пазухой.

— Что же, вы нас не слышали, что ли? Мы кричали вам, кричали, — спросил Артёмка.

— Я как только услышал, так сразу и бросился бежать за лодкой…

— Да это когда уж…

— А раньше не слышно было. Попробуй услышать, — сказал Петя.

Море по-прежнему шумело. Ребята посмотрели на разбушевавшуюся стихию и вдруг увидели на кромке реки экскаватор. Он шёл к насыпанной морем песчаной дамбе. Ребята запрыгали, закричали, а экскаватор уже выбросил стрелу и упёрся ею в песок. Достаточно было ему зачерпнуть грунт несколько раз, и вода устремилась в проделанный проран. И сколько потом ни шумело море, сколько ни выбрасывало песок, река уже текла, бурлила и размывала засыпанное было устье.

Вода начала убывать. Вот показался бугорок, вот появились кусты, а через несколько минут весь птичий городок уже очистился и стоял, как и прежде.

Ребята сбежали с насыпи к птичьему городку. На кустах и деревьях с одной стороны висели клочья мокрой травы, коренья, ветки. Петя с Валей нашли дощатый домик на дубу и положили в него маленьких мухоловок. То же самое они проделали с синичками. А ведро с трясогузками поставили прямо на поляну, сделав над ним навес из веток. Когда мальчики шли мимо гнезда, мухоловки уже ловили мушек и носили в гнездо.

Море продолжало неумолчно шуметь…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Осенний перелёт перепелов. Все на охрану птичьего городка! Схватка в темноте

То ли наводнение, то ли подкрадывающаяся осень тому виной, но в птичьем городке почти опустело. Гнёзда стояли покинутыми, и даже домики, которыми так гордился Петя, опустели. На цветочных корзинках репейника появились щеглы. Прилетели перепёлки. А надо сказать, что каждый год перепёлок собиралось сюда так много перед отлётом, что на мысу поднималась невероятная стрельба.

Утром отец сказал Пете, чтобы ребята были поосторожнее, так как трактористы вечером думают пойти на охоту. И Петя ходил по мысу озабоченный. Из-под ног у него всё время поднимались перепёлки. С тревожным цвириканьем они пролетали несколько шагов и тяжело опускались в траву. «Как же так? — думал Петя. — Всё лето мы разводили птиц и всё было хорошо, а теперь ни с того ни с сего вся наша работа идёт прахом».

Он сходил к Ларе. Девочка была под сараем. Там у неё горели два керогаза, на которых стояли в огромных мисках с водой банки с помидорами.

Лара подержала термометр в воде и поднесла его к глазам.

— Семьдесят шесть, — крикнула она в окно бабушке. — Ещё четыре градуса — и можно убавить огонь.

Она увидела Петю, когда тот, прикрыв за собой калитку, поднимался к ней по дорожке.

— Ты что, опять на мысу был? — спросила она.

— А ты как узнала?

Лара со смехом показала ему на брюки. Он наклонился и начал отдирать от них цепкие соринки череды.

— Ты знаешь, Лара, сегодня начинается охота на перепёлок. Везде только и разговору… Надо нам вывести сегодня вечером побольше ребят. Чтобы ни один охотник не проскочил на мыс.

— И девочек тоже…

— Ну вот ещё, — огрызнулся Петя. — Подумаешь, девочек! Мы и без них справимся.

— Эх ты, справимся! Да разве в этом дело? Важно, чтобы все считали мыс своим делом.

— Ну хорошо. Бери девочек на себя, а я пойду оповещать ребят.

Лара сняла с керогазов банки, вместе с Петей они закрутили на них крышки.

— Я скоро приду, бабушка, — крикнула Лара.

Когда они проходили мимо правления колхоза, Петя предложил зайти к Дмитрию Феофановичу. Председатель колхоза горячо спорил с несколькими колхозниками.

— Что ты говоришь? — громко доказывал он, повернувшись к молодому парню. — Не будем птиц бить! Да от вашей пальбы не только птицы, а и звери все разбегутся.

— Ну около мыса-то можно? — спросил всё тот же колхозник.

Дмитрий Феофанович с досадой посмотрел на него и сказал:

— Около мыса, пожалуйста. Но, такое дело, чтобы в заповедник никто не совался. Худо будет!

Колхозники ушли, и Дмитрий Феофанович, повернувшись к Ларе и Пете, сказал:

— Целый день надоедают. Разреши да разреши им стрелять на мысу. Я понимаю, что охота на перепелов только там и хороша, но будем держаться до конца. А? Как вы думаете, ребята?

— Конечно, до конца! — улыбнулась Лара.

— Дмитрий Феофанович, мы весь отряд сегодня выведем на мыс, — сказал Петя. — Но вы всё-таки помогите нам. Дайте несколько взрослых.

— Я сам приду, ребята.

Петя и Лара, выйдя от председателя, расстались. Лара направилась к девочкам.

А Петя, увидев впереди высокую фигуру лесничего, решил с ним поговорить.

— Аркадий Захарович, погодите!

Лесничий остановился и поджидал Петю, отирая лоб платком. Мальчик выложил перед ним всё, что его беспокоило.

— Ничего, Петя! — сказал лесничий. — Я уже был утром у Дмитрия Феофановича, и мы договорились, что вечером выйдем на мыс Доброй Надежды.

Всё складывалось как нельзя лучше, но Нина Звездина сказала Пете, что их Николай обязательно пойдёт охотиться на мыс.

Спустя несколько часов после обеда, Петя с Юрой отправились к птичьему городку. Сразу за железнодорожным мостом они встретили Валю, который дежурил здесь. Отсюда легче всего могли проникнуть на мыс охотники.

— Ну как, Валя? Всё в порядке?

— Да вроде ничего особенного. Приходил тут один с ружьём, но я ему всё объяснил, и он ушёл. Палил где-то вон там, — указал Валя за мост.

Пока Петя с Юрой шли по мысу, у них из-под ног всё время выпархивали перепёлки. Они летели совсем низко и быстро падали в траву.

— Как думаешь, Петя? Наши перепёлки сейчас, наверно, уже прилетели?

— А какие у них приметы? — грубо ответил Петя, которого сегодня почему-то раздражали глупые вопросы брата.

— Ну вот, тебя нельзя уж и спросить!

— А ты спрашивай дело! А то прилетели или нет? Да я-то почему должен знать?

Юра замолчал, но ненадолго. У них из-под ног снова вылетела перепёлка.

— Ты заметил, Петя, что она летит совсем низко? Ох, наверно, и жирная!

Петя даже расхохотался.

— Пуда по два жира на каждой перепёлке.

Солнце красное, как помидор, садилось в море. Отдыхающие с полотна железной дороги любовались закатом или, как они говорили, провожали солнце. Но вот они один за другим ушли. Поднялась луна, бросила на воду серебристую дорожку, по которой было видно далеко-далеко. Где-то за мостом то и дело раздавались выстрелы.

На мысу пока никого не было. Недалеко от железной дороги уже собрались ребята. Артёмка в огромной поддёвке сидел, сложив руки на животе, и рассказывал какую-то историю.

— Артёмка, разжигай костёр, а мы с Валей проверим посты, — сказал Петя.

Они нарочно зашли со стороны моста и потихоньку крались вдоль кустов. Послышался голос Лары.

— Кто идёт?

Они остановились и молча ждали.

— Кто идёт? — уже громче крикнула Лара. — Я же вижу вас: вон вы стоите и ждете, пока я позову своих товарищей.

— Пойдём к ним и задержим, — услышали они голос Нины.

Мальчики вышли из кустов. Петя спросил:

— Вы нас только слышали или и видели?

— Слышали, Петя, где же тут увидишь!

Петя посмотрел на кусты. Луна бросала на них свет со стороны реки, а отсюда они казались тёмными. Человек не был бы заметен, если бы шёл по эту сторону кустов. Тогда Петя распорядился, чтобы Валя сидел здесь, под кустами, а сам направился к Артёмке. У того уже горел костёр, и около огня сидели лесничий и председатель колхоза.

— Что нового, Петя? — спросил лесничий.

— Пока ничего.

Костёр разгорался всё сильнее. Юра и Артёмка не успевали подтаскивать откуда-то из темноты сухие сучья. Но чем ярче горел костёр, тем темнее становилась ночь. Пляшущий круг от костра то расширялся, когда подбрасывали дрова, то снова сужался.

— Лара-а! — крикнул Петя.

— Что? — донеслось издали.

— Как у тебя там?

— Ничего-о…

Артёмка и Юра приволокли к костру огромное дерево с ветвями. Лесничий стал ломать сучья, а Дмитрий Феофанович подбрасывал их в костёр. Вдруг из темноты выскочила огромная серая овчарка, за ней показался пограничник.

— Зачем костёр разожгли? — строго спросил он.

Дмитрий Феофанович взглянул на него и улыбнулся:

— А, товарищ Нестеров! Что ж, не узнал, что ли?

Пограничник, закрывшись рукой от огня, посмотрел на председателя колхоза.

— Ах, это вы, Дмитрий Феофанович? Я не узнал вас. Что это вы костёр разожгли?

— Да вот решили, — засмеялся Дмитрий Феофанович, — покараулить наш птичий городок. Птицы у нас тут развелись, а охотники стреляют перепёлок. Мы скоро погасим костёр, идите, не беспокойтесь…

Пограничник исчез в темноте.

Вдруг к костру из кустов выскочил коричневый сеттер. Он смотрел на всех, высунув язык, и глаза его сверкали, как угли.

— Пошёл! — крикнул Петя и замахнулся на пса. — Звездин где-то здесь… Его собака.

Сеттер оглянулся и побежал дальше, мимо костра, к мысу.

— Держи его, держи!

Артёмка бросился за собакой. Петя слышал, как он ругался, пёс снова выскочил на свет, и Юра не удержался, чтобы не погрозить собаке палкой. Пёс взвизгнул, прижал хвост и, как стрела, исчез.

— Па-а-абежал! — воскликнул Юра. — Сейчас он и хозяина своего не найдёт.

— Петя-я! Петя-я? — послышался крик со стороны реки.

— Это Валя кричит, — вскочил Петя.

— У-лы-бин! — донеслось снова до них. Петя побежал на крик. В темноте он чуть не сшиб с ног Лару и Нину, которые стояли и не знали, что делать.

— Что такое? — опросил Петя.

— Не знаю, — схватила Лара за руку Петю. — Какой-то страшный крик.

— Самое главное, он перестал кричать, — добавила Нина, — как будто ему закрыли рот…

— Валя, ты где? — позвал Петя.

— Что у вас здесь? — подбежали лесничий и Дмитрий Феофанович.

Девочки наперебой принялись рассказывать, а Петя пошёл туда, где недавно оставил Валю. В темноте он натыкался на какие-то неровности, которых раньше здесь вроде и не было. К поискам присоединились лесничий и председатель колхоза. Вдруг лесничий наклонился в темноте.

— Вот он, кажется…

Они с Дмитрием Феофановичем подняли Валю и понесли к огню. Он, как показалось Пете, совсем не дышал. Нина расстегнула на Вале пиджак и рубашку и прижалась к его груди ухом.

— Дышит! — сказала она. — Дайте воды!

Артёмка бросился к речке и принёс в тюбетейке воды. Валю привели в чувство. В это время с мыса послышался выстрел. Аркадий Захарович и председатель колхоза побежали туда.

Петя, Юра и девочки остались с Валей. Он всё ещё лежал, но уже чувствовал себя лучше. Из его рассказа можно было понять следующее.

Когда Петя ушёл, Валя устроился около кустов и стал прислушиваться. Он то поглядывал в сторону Лары и Нины, которых ему было видно, то смотрел вправо, где был мост и откуда всего вероятнее могли проникнуть охотники.

Внезапно перед собой он увидел человека с ружьём. Валя спросил: «Вы куда?» Тот вздрогнул и остановился. «Вы же знаете, что здесь охотиться не разрешается», — сказал Валя. Человек размахнулся и ударил его по голове. Валя тогда и закричал. «Я вот тебе покажу Петю», — проворчал охотник и ещё раз ударил Валю, после чего мальчик ничего не помнит.

Луна поднялась уже высоко. Она неслась навстречу белому облачку, как футбольный мяч. По морю стелилась длинная серебряная дорожка. Было до того светло, что Петя видел на земле каждый камешек. На белой равнине чернели только кусты да деревья. Послышались голоса:

— … не дело…

— Дело — не дело, а раз есть решение колхоза, то ему всякий должен подчиняться, — можно было различить степенный разговор Дмитрия Феофановича.

— Ну, это мы ещё посмотрим! — кричал один из спорящих, голос которого Пете показался знакомым.

Они подошли к костру, и Петя узнал в высоком человеке Звездина.

— Ну, а этого малыша ты не встречал сегодня? — спросил председатель колхоза.

— Нет, — ответил Звездин.

— Где ты прошёл на мыс? — спросил лесничий.

— Да вон там, — небрежно кивнул охотник в неопределённом направлении.

— Где там? — повторил свой вопрос лесничий.

— Да что вы привязались ко мне? — вскричал Звездин. — Вы не имеете права меня допрашивать!

Вдруг Валя вскочил и, схватив Звездина за рукав, закричал:

— А почему у него рукав рваный? Ага? Я всё время держался за рукав, пока он не ударил меня в грудь. Рукав-то и затрещал. Теперь я его узнал. Он это был, он!

Все увидели, что у Звездина правый рукав изодран. Председатель колхоза, внимательно разглядывая полосу, отодранную от рукава, сказал:

— Да, Звездин, напрасно ты отпираешься. Улики налицо. Придётся тебе отвечать перед судом.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Начало учебного года. Валин альбом. Подготовка к выставке Что сказал Аркадий Захарович

Первое сентября. День начала занятий в школе.

Братья Улыбины пришли в школу, как именинники. Оба подстриженные, одетые в новенькую школьную форму, с одинаковыми новыми портфельчиками. Петя сел за одну парту с Артёмкой и почувствовал, что его ногам тесно.

— Что-то парты стали какие маленькие!

— Ничего не маленькие! Я в прошлом году на ней сидел. Вот видишь: «А. А.»… — сказал Артёмка, показывая на обороте крышки буквы. — Ну-ка, а у тебя?

Петя открыл парту. На крышке было вырезано: «В. Б.»

— Это Валька Бочкарёв вырезал, — хихикнул Артёмка. — На уроке рисования… У него ещё ножик сломался. Видишь, верхняя черточка иначе сделана.

Через одну парту от них сидел Валя. Он показывал друзьям свои фотографии.

— Дай, Валя, дай, — заморгал ему глазами Петя.

Тот протянул альбом. На первой странице Петя увидел мыс Доброй Надежды, снятый с горы. Цветная фотография очень хорошо передавала и синее море, и белый мыс, на котором, зелёные и тёмные, виднелись их посадки. Петя перевернул страницу и ахнул: с одной стороны были изображены цветущие катальпы, а с другой — ёлочки и туи. Валя снимал их, видимо, с земли, так как на первом плане был огромный шиповатый татарник с красными цветами.

— Скажи, где этот татарник растёт? — с улыбкой спросил Петя у Артёмки.

— Этот татарник? Погоди, погоди… А! С левой стороны, помнишь, где гнездо пеночки.

Дальше у Вали были наклеены снимки птиц. Вот зяблик высунул нос из гнезда. Он, должно быть, насиживает, потому что сидит плотно, не то, что этот крапивник: вертит головой и готов хоть сейчас выскочить из своего домика. А вот пеночка кормит детей. Они хоть и маленькие, но так раскрыли рты, что, кажется, проглотят и самую пеночку. Ох, а вот гнездо кулика-галечника! Яйца крупные и лежат все острыми носиками вместе.

Начался урок, а Петя нет-нет и разложит на коленях Валькин альбом. Антонина Тихоновна заметила, что Петя всё время отвлекается, подошла и отобрала у него соблазнительную книгу. После урока она сказала, чтобы Петя зашёл в учительскую вместе с Ларой. Петя думал, что ему сейчас будут читать нотации, но ошибся. Антонина Тихоновна сидела за столом и рассматривала альбом. Над ней склонились ещё педагоги.

— Ну, ребята, давайте будем готовить выставку, — сказала учительница. — Один экспонат у нас уже есть, и хороший экспонат, — добавила она, показав на Валин альбом.

— А когда будет выставка, Антонина Тихоновна? — спросила Лара.

— В конце четверти. Выставка будет не только у нас, а и во всём районе.

Петя был доволен предложением учительницы, а Лара задумалась. Она даже плохо слушала урок, это-то Петя хорошо видел. Он перебросил ей записку: «Ты о чём задумалась? Не думай, всё будет в порядке». Через минуту у него на столе лежал ответ Лары: «Ты что, рад? Да как же мы будем устраивать выставку? У нас же ничего нет!» Петя улыбнулся и ответил: «Собирай сбор, там и решим».

Сбор устроили в тот же день. На нём выступил с докладом Петя Улыбин. Это был, собственно, отчёт о работе за лето. Петя сказал, что ребята хорошо поработали, показали себя честными и сознательными, какими и должны быть советские люди. Он начал перечислять всех птиц, которые обосновались в их городке. Птиц оказалось очень много.

— Но мы не можем думать, что сделали уже всё. У нас остаётся ещё самое главное. Мы должны хорошо наблюдать за птицами зимой. Надо делать кормушки и кормить птиц. Подсолнуха, кукурузы и мака у нас хватит на всю зиму. Кроме того, нам надо устраивать выставку, на которой мы смогли бы показать всю нашу работу в птичьем городке. Подумайте, какие экспонаты кто может изготовить. Валя Бочкарёв уже положил начало: он сделал хороший альбом. Теперь дело за вами.

Началась подготовка к выставке. Валя увеличил свои фотографии. Юра сел писать рассказ о том, как он бросил собирать птичьи яйца. Лара и Нина готовили гербарий тех растений, которые есть в птичьем городке. Петя вспомнил птиц, которые встречались ему летом, но даже Валя не знал, чем кормятся многие из этих птиц. Тогда Петя отправился по библиотекам за книгами, где можно было найти всё о пернатых друзьях человека. Получилась своя книга, которую можно было назвать «Обитатели нашего птичьего городка».

Но и этого ему показалось мало. Он пошёл на мыс и стал разыскивать старые гнёзда. Ему удалось найти гнездо зяблика и снять его очень аккуратно, так что на нём остались даже мох и чешуйки коры, которыми хитрый зяблик оклеил свой дом. Потом он снял хорошо сохранившееся гнездо реполова и даже вороны со всеми ветвями и палками.

Дождило всё сильнее. По мысу можно было ходить только в резиновых сапогах.

А птиц с каждым днём становилось всё больше. Тогда ребята сделали несколько кормушек и установили их на деревьях. Каждый раз, когда они приносили корм, птиц собиралась тьма. Валя не выдержал и решил сфотографировать их. Он забрался над кормушками и долго ждал, пока птицы к нему привыкнут. Наконец он мог сказать Пете, что снимок получился и его можно будет дать на выставку.

В начале ноября, когда окончилась первая четверть, был объявлен сбор экспонатов на выставку. Их принесли так много, что Лара беспокоилась, хватит ли места.

Седьмой «А» преобразился. Класс был увит зеленью и цветами. На передней стене развешаны фотографии, изготовленные Валей. Петину книгу «Обитатели нашего птичьего городка» Нина Звездина переписала и переплела в шикарный переплёт из картона, обтянутого синим шёлком. Здесь же лежало сочинение Юры, также переписанное Ниной, которая славилась в школе хорошим почерком. А в самом центре висела карта птичьих перелетов: её сделали Петя, Валя и Артёмка.

Вторая стена была занята огромным стендом под названием «Враги птиц». Сюда ребята поместили рогатку, оселок, сеть, западню.

Особым успехом пользовались чучела орла, филина и коршуна — их принесли Улыбины, выпросившие чучела у отца. Валя тоже принёс чучела своего изготовления. Это были зяблик и щегол, лесной конёк в полёте, и иволга, даже фазан, которого, как известно, в птичьем городке не было.

Посмотрел выставку и Аркадий Захарович. Он походил по ней, почитал все материалы и сказал:

— Жалко, что нет Николая Николаевича, ему бы очень понравилось. Да, хорошее дело затеяли вы, ребята. И я не думал никогда, что всё так хорошо получится. Молодцы! И мысу вы хорошее имя придумали: «мыс Доброй Надежды». Иначе его и не назовёшь. Потому что он несёт надежду не только птицам, но и нам, старикам, для которых вы растёте хорошей, надёжной сменой.

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ Улыбины ловят перепелов. Пара. Петя получает задание

ГЛАВА ВТОРАЯ По садам колхоза. Боярышница. Знакомство с профессором. «Трактор вам будет»

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Закладка птичьего городка. Кто поселится в кустике туи! Стычка с Валей Бочкарёвым

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ Во время дождя и немного позже. Алыча цветёт! Таинственный шалаш. Лара в своём репертуаре. У калитки Звездиных

ГЛАВА ПЯТАЯ Мыс Доброй Надежды. Ещё схватка с Моргунком. Зяблик и зорянка

ГЛАВА ШЕСТАЯ Первые жители птичьего городка. Кибиточка под туей. Силок. Что узнал Петя у Звездиных. Кто украл яйца?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Новый Пржевальский. Юра перепуган. Врать или не врать

ГЛАВА ВОСЬМАЯ На сборе отряда. Доклад Нины Звездиной. Исключить сорокопута! Профессор осматривает птичий городок

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ День птиц. Разрыв между друзьями. Последние работы в птичьем городке

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Охрана мыса Доброй Надежды. Валя бежит за зимородком. Сцена у муравьиной кучи

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Юра скучает. Друзья подружились вновь. Браконьер. На заседании правления колхоза

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Патруль. Сорокопутова работа. Столкновение Пети с Ниной Звездиной. Домики для мухоловок

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Рыбалка. Как Нина расправилась с нарушителем. «Давай дружить, Петя!» Учёт гнёзд. Трясогузка в ведре

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Указатели на мысе Доброй Надежды. Коллеги. Голавли. Смерч

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Наводнение. Где Артёмка и Нина? Спасать!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Осенний перелёт перепелов. Все на охрану птичьего городка! Схватка в темноте

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Начало учебного года. Валин альбом. Подготовка к выставке Что сказал Аркадий Захарович