Официальный визит [Мюррей Лейнстер] (fb2) читать постранично, страница - 3

отдельности, в нескольких сотнях миль друг от друга, некоторые стягивались в скопления слабыми гравитационными полями. Те достигали размеров небольшой луны, хоть и оставались сравнительно разреженными.

Весь этот мусор дрейфовал в никуда с тех пор, когда молодые галактики еще находились гораздо ближе друг к другу, чем сейчас. Случилось так, что одно из скоплений обломков пересекло курс «Корианиса». Корабль был невидимым, а обломки — не поддающимися обнаружению.

В самом сердце скопления возникла чудовищная вспышка, страшнее любого ядерного взрыва. В результате испарилась масса металла, равная примерно половине «Корианиса». Несколько сотен кубических миль звездного мусора пришли в движение. Огненный шар достиг десяти миль в диаметре, в течение миллисекунд побледнел, а потом расширился так, что даже перестал светиться.

Если находиться за несколько тысяч миль от эпицентра, такая вспышка выглядит яркой искрой, если за несколько миллионов — тусклой, едва видимой звездочкой. С расстояния же, которое «Корианис» покрывает за три удара сердца, невооруженным глазом нельзя было бы разглядеть ничего. Подумаешь, тысячи тонн металла, обратившегося в стремительно расширяющийся клуб пара. Достаточно скоро в пространстве образуется гигантское облако из атомов железа и никеля, что весьма необычно: облака межзвездного газа могут состоять из кальция или водорода, но железо-никелевых не бывает.

«Корианис» же просто исчез.

IV

На борту «Корианиса», сидя в удобном кресле, Джек Беделл напрягся: свет мигнул и корабль едва заметно тряхнуло. В полупустом обеденном зале все спокойно продолжали обедать или завтракать — смотря по тому, кто когда встал. Не пролилось ни капли, хотя большинство людей что-то пили. Джек Беделл непроизвольно глянул в сторону громкоговорителей системы оповещения, но те молчали. Странно. Это в городе можно не обратить внимания на мигнувший свет или слабый толчок под ногами; на корабле, зависшем между звезд, это серьезно.

Посидев немного, Джек Беделл встал и выглянул в коридор. Так и есть: вон там, в конце, иллюминатор. С закрытыми створками диафрагмы, разумеется, поскольку в овердрайве смотреть не на что. Зато иллюминаторы пользуются огромной популярностью при посадке: ведь это такое увлекательное зрелище — пока корабль снижается, смотреть на целый мир, сначала с расстояния в тысячи, потом в сотни, а потом в десятки миль…

Джек Беделл скромно пропустил в зал дородную матрону, затем отправился в конец коридора. Створки в любой момент можно отодвинуть вручную; мистер Беделл взялся за рукоятку.

— А это — это можно? — спросил кто-то с запинкой. Джек Беделл обернулся. Молоденькая девушка, такая же пассажирка, как и он. Мистер Беделл видел ее не впервые. Обостренным чутьем того, кто сам вечно страдает от застенчивости, он сразу угадал родственную душу. Под взглядом мистера Беделла девушка немедленно покраснела.

— Я — я просто подумала, а вдруг это запрещено?

— Нет, отчего же, — улыбнулся он. — Я и раньше открывал иллюминаторы, на других кораблях.

Девушка замерла. Мистер Беделл чувствовал, что ей хочется оказаться где-нибудь подальше. Он и сам ощущал мучительную неловкость, но почему? Делать, однако, было нечего, и Джек Беделл повернул рукоятку. Створки раздвинулись, и он забыл про неловкость и про девушку. На голове у мистера Беделла зашевелились волосы.

Снаружи сияли звезды. В овердрайве их не видно, а корабли никогда не выходят из овердрайва в середине рейса. Но сейчас «Корианис» висел среди звезд, и хуже того: часть их заслоняло какое-то чернильное пятно, и это пятно медленно двигалось относительно корабля, затмевая одни звезды и приоткрывая другие. Какое-то тело, плывущее в пустоте. Может быть, совсем маленькое, у самого иллюминатора, а может, целая гора, во много раз больше «Корианиса».

Тело оказалось не единственным: вокруг плавали и другие черные облака неправильной формы. Так что «Корианис» выпал из овердрайва и оказался в очень дурной компании, в трех световых годах от ближайшего порта.

Джек Беделл сглотнул и подвинулся.

— Звезды, — сказал он ровным голосом. — Видите, какие красивые? Всех мыслимых цветов…

Девушка глядела как зачарованная. Небесная твердь, видимая из космоса, того стоит. Она забыла про свою робость:

— О-о-о!.. А эта чернота? Пятна?..

— Эффект, создаваемый полем овердрайва, — бодро соврал мистер Беделл.

Девушка все смотрела и смотрела, не в силах оторваться. «Она ведь кому-нибудь да расскажет, — подумал Джек Беделл. — И если на борту неприятности — а это факт, — чем меньше пассажиров в курсе дела, тем лучше… Может, объяснить?»

Она все сыпала и сыпала вопросами, потом внезапно сообразила, что болтает, и опять залилась краской.

— Я вот тоже побаиваюсь беседовать в полете, — объяснил Беделл, запинаясь, — хотя это совершенно нормально — общаться с другими пассажирами, а я летаю давно… Я был бы благодарен…

Ей было страшно неудобно, но