Свадьба по завещанию [Людмила Васильевна Ситникова] (fb2) читать онлайн

Людмила Ситникова Свадьба по завещанию

Глава 1

Судя по всему, май в этом году задался целью побить все предыдущие температурные рекорды, когда-либо выпадавшие на последний месяц весны. Столбик термометра приближался к отметке плюс двадцать пять.

Алиса Малахова медленно шла в сторону подземки.

Последний день рабочей недели выдался, мягко говоря, неприятным. Час назад Алиса пополнила ряды безработных.

Написать заявление об уходе ее вынудила банальная причина.

Мастер лоскутной техники, Алиса Малахова любила свою работу — все, что она создавала было профессионально и талантливо. В заказах не было недостатка, и зарплату она получала вполне достойную. Одна беда, ее шеф… Олег Андреевич, или старый осел, как называет его секретарша Марина, от намеков перешел к действиям. Сняв его пухлую руку со своего бедра, Алиса попыталась объяснить боссу, что при всех несомненных достоинствах Олега Андреевича она позволяет такие нежности только своему мужу. Не тут-то было, шеф объяснил своей подчиненной, что выгодные заказы она получает благодаря ему, а за это надо платить. Вот и пришлось Алисе Малаховой расстаться с любимой работой. Сидя в вагоне метро, Алиса вспоминала родную деревню в Ивановской области и любимую бабушку. Покойная Варвара Григорьевна заменила внучке родителей, погибших в автокатастрофе, и научила своему ремеслу.

Бабушка, мастерица от Бога, привила внучке любовь к лоскутному мастерству. С улыбкой Алиса вспомнила, как бабушка разрезала старые вещи, аккуратно сортировала лоскутки и складывала их в огромный сундук. А потом на глазах у девочки из маленьких разноцветных треугольников собиралась красивая накидка, веселый половичок или «парадное» одеяло.

И очень скоро Варвара Григорьевна начала передавать внучке свое умение.

Любимым занятием девочки стало раскладывание «веселых» лоскутов. Она училась подбирать цвета и использовать разнофактурные ткани, и это занимало ее куда больше, чем игра в куклы с подругами.

К тринадцати годам Алиса уже придумывала сложные композиции, причем все ее работы были индивидуальны.

Варвара Григорьевна была счастлива — внучка оказалась способной ученицей.

Алиса выросла и однажды хмурым утром сошла с покосившегося крылечка, поцеловала бабушку и с потертым чемоданом в руках отправилась покорять Москву. Кроме нехитрых пожитков, она везла с собой адрес бывшей соседки, года два назад перебравшейся в столицу, жгучее желание отшлифовать полученные от бабушки знания и веру в собственные силы.

Состав резко затормозил. Алиса вскочила как раз вовремя, пора было выходить.

* * *

Купив в киоске свежий номер журнала «Дизайн плюс», Алиса направилась в сторону блочной многоэтажки, к Любане Карповой, многодетной матери семейства, а по совместительству — лучшей подруге Алисы.

— Не поняла юмора. — Люба уперла руки в бока. — Рабочий день в разгаре, а ты по городу разгуливаешь. Что случилось, госпожа Малахова?

— Считай меня вольным художником, сегодня утром написала заявление.

— Дела! — Люба потерла руки. — Наконец решилась? Одобрямс, давно пора. Это надо обговорить, быстро раздевайся, мой руки и марш на кухню.

— Чем так вкусно пахнет?

— Фирменными котлетками.

— Неужели?

— Мой руки, сейчас снимешь пробу, давай-давай, не стой, проходи.

В ванной все сверкало, и как это подруга все успевает? С раннего утра Любаня на ногах. Сначала бежит за детским питанием для Лиды, потом готовит завтрак, провожает на работу супруга, старшего сына в школу, среднего в садик. Далее следует прогулка с дочуркой, магазины, стирка, глажка, опять готовка, и так каждый день.

— Эй, Алиска, ты заснула?

— Пытаюсь понять, сколько часов в твоих сутках? Ни пылинки, ни соринки, стопроцентная стерильность.

— Как у всех, двадцать четыре, но в часе у меня сто минут, — засмеялась Люба.

Расположившись за столом, Алиса отправила в рот кусочек сочной котлеты и застонала от удовольствия:

— Любка, ты прирожденный кулинар!

— Теперь понимаешь, почему Серега меня боготворит?

— Есть за что.

— Так, подруга, мы отвлеклись. Котлеты тебе понравились, это плюс, но на повестке дня тема твоего увольнения. Рассказывай, что у тебя там стряслось.

И Алиса рассказала.

— Вот старый козел! Забудь о нем и не расстраивайся, не пропадешь. — Вот с цербером ты будешь объясняться?

— С каким цербером?

— Со своей Верой Эдуардовной.

— Как ни странно, в последнее время она немного присмирела. В голосе даже теплота появилась.

Люба покачала головой:

— Дурной знак, определенно что-то замышляет! Неожиданное смирение — затишье перед бурей.

— Не каркай. Тебе-то откуда знать? Твоя вторая мама живет за тридевять земель, видитесь в лучшем случае раз в год.

— Отчего обе безмерно счастливы. Хотя Сережкина мать в сравнении с Верой сущий ангел. Слушай, а ты пока повремени с информацией. Скажи, что взяла отпуск, устала, хочешь набраться сил.

— Любань, а смысл? Рано или поздно правда всплывет, нет, я решила, скажу, и будь что будет.

— И о шаловливых ручках начальника поведаешь?

— Очень остроумно. — Алисе сделалось не по себе. Сердце екнуло, в затылке кольнуло, и она поспешила перевести разговор на другую тему.

Спустя час подруги прощались в прихожей.

В дверях Люба дала последнее напутствие:

— Держи хвост пистолетом, все о'кей. Пашке от меня пламенный привет, свекруху игнорирую.

На улице Алиса погрузилась в мысли о муже. Павел… Пашенька… ее любовь. Говорят, если человеку удалось встретить настоящую любовь, он не имеет права считать себя несчастливым. Так считала и бабушка. Варвара Григорьевна права. Не каждый может уверенно заявить — я люблю и любим. Любовь — подарок судьбы, и Алисе Малаховой посчастливилось его получить.

Они встретились с Павлом, когда ей стукнуло двадцать четыре, а ему тридцать. Пашка прирожденный романтик, он умел красиво ухаживать, очаровывать, говорить именно те слова, от которых пела душа. С ним Алиса чувствовала себя принцессой, а он был ее долгожданным принцем. Они бродили по ночному городу, говорили и целовались.

Через четыре месяца Павел решил, что пора познакомить девушку с матерью. Господи, как же Алиса нервничала, Павел нежно сжимал ее ладошку в своей руке, и она понимала — ничего плохого не произойдет.

Увидев рядом с сыном девушку, Вера Эдуардовна даже не пыталась скрыть раздражения. Окинув Алису презрительным взглядом, мать Павла молча удалилась в комнату. Вот и все. Первое знакомство состоялось, ни вам здрасте, ни как вы поживаете. Ничего.

А потом начались придирки и прочие неприятности. Вера Эдуардовна была недовольна. Как это ее единственный сын, кровиночка, связался с какой-то периферийной девкой. Да кто она вообще такая? Как Паша мог сблизиться с особой, проживающей на съемной квартире? Она в своих мечтах видела сына рядом с девушкой из обеспеченной, интеллигентной семьи с внушительным приданым, желательно в виде просторных апартаментов. А эта? Кроме работы в столице, имеет хлипкий домик в Ивановской области и престарелую бабку.

Каких только слов в свой адрес не услышала бедняга от Веры Эдуардовны. А после бракосочетания начались ежедневные унижения. Любимым занятием свекрови было в присутствии невестки звонить своим многочисленным родственникам. Как правило, разговор всегда сводился к одному:

— Зиночка! Ты представляешь, ни кожи, ни рожи, да еще провинциалка! А какие девушки за ним бегали. Ты помнишь Машеньку? Ну ту, у которой папа кардиолог. Господи, за какие грехи моему сыночку оборванка досталась? Она его точно околдовала, зельем, что ли, опоила.

В такие минуты Алисе хотелось провалиться сквозь землю. Было больно? Ужасно обидно и унизительно оказаться в таком положении.

Павлу об этих эскападах она ничего не говорила. Да он бы и не поверил. Стоило Паше прийти с работы, голос свекрови становился сахарно-сладким:

— Алисонька, деточка, тебе налить еще чайку? А почему ты не кушаешь? — И так далее и тому подобное.

Свекровь изо всех сил старалась разрушить счастье молодоженов. Через год после свадьбы Веру Эдуардовну стала волновать проблема деторождения.

— Уже год живете, а детки не предвидятся, непорядок.

— Год не срок, успеем.

— Ну-ну, как бы бракованной не оказалась. Пашенька мечтает о сынишке, о наследнике, а ты словно высохший колодец.

— Насколько мне известно, Павел появился на свет через четыре года после вашей свадьбы.

Что тут началось!..

До ушей невестки снова начали долетать телефонные разговоры:

— Зина, она порченая! Не будет у них детей, попомни мое слово.

И вот, наконец, несмотря на пророчества Веры, врач сообщил сногсшибательную новость — в скором времени в семействе Малаховых ожидается пополнение.

Сообщив, что в ближайшем будущем Вера Эдуардовна станет бабушкой, Алиса полагала, что свекровь успокоится и с нетерпением будет дожидаться рождения первого внука. Не тут-то было.

Жалобы будущей мамы на непрекращающийся токсикоз воспринимались Верой Эдуардовной как дешевый способ привлечь к себе внимание.

— Не ты первая, не ты последняя, хватить ныть.

Алиса была на седьмом месяце, когда свекровь потащила ее на рынок. Купив семь килограммов картофеля, свекровь, ссылаясь на повышенное давление, передала сумку невестке.

— Посмотрите на мой живот!

Разразился скандал. Чувствуя подступающую тошноту, Алиса подхватила сумку и быстро пошла к дому.

Ночью началось кровотечение. Вызвали «скорую». Итог печальный — выкидыш.

Вернувшись из больницы, она впервые в жизни сорвалась с катушек. Подлетев к свекрови, она схватила ее за руку и что было сил ударила по лицу. Свекровь упала, а Алиска, затуманенная внезапно прорвавшейся злобой, замахнулась для нового удара. И вдруг словно кто-то сказал ей: «Сама во всем виновата, характер нужно было показывать, когда тебе сумку с картошкой протягивали». И Алиса остановилась.

С тех пор Вера Эдуардовна сбавила обороты. По крайней мере, Алиса не слышала ядовитого шипения, не встречала испепеляющих взглядов, прекратились и звонки родственникам.

Так они и живут, вместе ходят за продуктами, улыбаются, любезно интересуются самочувствием друг друга, в душе по-прежнему испытывая взаимную неприязнь.

Внезапный раскат грома прервал воспоминания, она и не заметила, что почти подошла к своему подъезду.

Заскочив в булочную, Алиса купила торт. А что? Повод есть, она ушла с работы. И хотя у нас не принято праздновать увольнение, но Алиса считает свой уход праздником. Не позволила шефу зачислить себя в список многочисленных любовниц. Разве не праздник? Праздник! Победа!

— Закон подлости! — недовольно проговорила мать Павла, увидев на пороге невестку. — Только соберешься заняться уборкой, кто-нибудь обязательно припрется!

— Вера Эдуардовна, отнесите торт в кухню и включите чайник.

— А в чем дело? По какому поводу торт?

— Сейчас все узнаете.

Юркнув в ванную, Алиса посмотрела на свое отражение в овальном зеркале, внутренне подготавливаясь к неприятному разговору с матерью супруга.

Минутой позже, впорхнув в кухню, она погладила дымчатого перса Баксика, наблюдавшего, как Вера Эдуардовна ловко орудует ножом, разрезая торт.

— Фу! Сколько крема, ты же знаешь, я его не люблю.

— Вера Эдуардовна, прошу отнестись к моему заявлению с пониманием, без лишнего шума, охов-ахов и прочих театральных действий.

— Ты меня пугаешь.

— Пугаться не стоит, просто… с сегодняшнего дня я не работаю в студии.

— Как? Почему?

— Меня сократили.

— Сократили? С какой стати?

— Вопрос к моему руководству. Я здесь ни при чем.

— Как можно ни с того ни с сего сократить человека, не предупредив… или ты знала? Тогда почему молчала?

— Ничего я не знала.

— Ужасно!

— Ничего, переживем.

— Здесь и переживать нечего. У вас серьезная фирма, ты имеешь право работать еще две недели, скажи руководству, пусть внимательно почитают Трудовой кодекс. Закон один для всех!

— Давайте пить чай.

— Твое спокойствие меня поражает, чему ты лыбишься, дорогуша? По-твоему, Пашка один горбатиться должен? Они так денно и нощно на работе пропадает, а с твоим увольнением…

— Я не собираюсь сидеть дома, найду новое место, но сначала мне бы хотелось заняться здоровьем.

— И чем ты так больна, воспалением хитрости?

— После выкидыша никак не удается забеременеть, хочу показаться врачу, пройти обследование.

Свекровь возвела руки к потолку:

— Не самое подходящее время для ребенка, скажу больше, время неудачное.

— Я вас не понимаю.

Вера Эдуардовна отвернулась к окну.

— Ты никогда меня не понимала, даже не пыталась. На что же теперь станешь жить?

Алиса не на шутку удивилась. Вот это вопрос, ничего не скажешь.

— Зарплата Паши вполне позволяет…

— Его зарплата мизерна до неприличия! И потом, почему ты должна сидеть на шее Павла? Женщина обязана, слышишь, обязана работать наравне с мужчиной.

— Да успокойтесь вы, я не собираюсь сидеть сложа руки.

Алиса отодвинула чашку. Настроение окончательно испортилось. Расхотелось пробовать торт, пить чай и вообще видеть перекошенное злобой лицо свекрови. Сославшись на головную боль, она ушла в свою комнату.

Павел пришел в начале одиннадцатого, совершенно вымотанный.

— Сыночек! — бросилась в прихожую свекровь. — У нас ЧП!

— Вера Эдуардовна, я вас прошу, не надо. Всему свое время.

— Какое ЧП? — Чмокнув Алису в щеку, Павел сосредоточил взгляд на матери.

— Хм… это… Алиска сама тебе расскажет. — Вера поспешила скрыться в комнате.

— Что с матерью?

— Не обращай внимания, как всегда, не в духе. А ты сам почему такой взъерошенный, неприятности на работе?

— Я? Нет… на работе полный порядок. У нас есть что-нибудь пожрать? — сухо бросил Павел, проходя в ванную.

Пожрать? Впервые за восемь лет брака Алиса услышала от супруга подобное выражение. Обычно Павел тщательно следил за речью, не допуская грубых и жаргонных слов.

Метнувшись в кухню, Алиса засуетилась у плиты. Павел молча сел к столу.

— И что же у нас за ЧП?

— Паш, я сегодня ушла с работы. Понимаешь, так сложились обстоятельства…

— Подай, пожалуйста, вилку.

Машинально протянув вилку, Алиса постаралась собраться с мыслями. Поведение Павла выглядело, по меньшей мере, странно. Похоже, он даже не слушал жену. Спокойно поглощал предложенную еду, не придав абсолютно никакого значения «главной» новости дня.

— Паш, ау! Ты где? Почему молчишь?

— А, собственно, что говорить? Ушла так ушла, невелика потеря, какие твои годы, успеешь наработаться.

Она не ожидала такой реакции. Невооруженным глазом видно, его что-то гложет, он не в себе. Лицо суровое, глаза стеклянные, это совсем не ее разговорчивый, улыбчивый Павел.

— Хорошо, проехали, со мной все понятно, теперь поговорим о тебе.

Пашка поднял брови:

— Обо мне?

— Немедленно говори, какая неприятность стряслась? Я же вижу, ты озабочен.

— Все в норме.

— Паш, что с тобой? Ты же сам говорил: если у нас возникнут трудности, мы будем переживать их вместе. Помнишь наш девиз: «Когда мы едины — мы непобедимы»?

— Я сегодня устал… очень устал. Давай поговорим завтра, честное слово, еле сижу, спать охота, сил нет. — Павел встал, поцеловал жену в лоб и улыбнулся.

Но это была не его обычная, искренняя улыбка, сегодня она выглядела жалкой, неестественной, поддельной.

Павел вышел. Прислонившись к стене, Алиса стояла в полной растерянности. Вера Эдуардовна не замедлила появиться в кухне:

— Поговорили?

— Да.

— Что он сказал? — Свекровь сузила глаза.

— Ничего.

— Совсем?

— Совсем.

Вытянув губы трубочкой, Вера Эдуардовна посмотрела в глаза невестке. И как ни странно, во взгляде свекрови Алиса увидела откровенную жалость.

«Сегодня просто неудачный день, я сильно накручена», — подумала она, пытаясь справиться с внезапно охватившим ее волнением.

Глава 2

До июня в семействе Малаховых все было по-прежнему.

Алиса нанесла визит гинекологу, сдала необходимые анализы и с нескрываемым трепетом ждала результатов. Придирки Веры Эдуардовны воспринимались как неизбежное зло, поиски новой работы отодвинулись на второй план, в общем и целом все тихо и мирно. Как оказалось, до поры до времени.

Третьего июня Павел не пришел ночевать. Часы показывали полночь, а супруга нет. Раньше ничего подобного не случалось: если Паша и задерживался, то обязательно предупреждал об этом по телефону. Алиса металась по квартире, теребя в руках сотовый, то и дело нажимая кнопку автодозвона. Противный механический голос вещал: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».

— Черт! Вера Эдуардовна, я не могу дозвониться, телефон отключен.

К ее удивлению, свекровь была само спокойствие.

— Он не маленький, придет.

— Уже первый час ночи!

— И что? Ложись спать, в конце концов, у него могли возникнуть неотложные дела.

— Ночью? Почему же тогда не позвонил?

— Алиса, Павел взрослый мужчина, он должен ощущать некоторую свободу.

— Господи, о чем вы говорите, какая свобода? Никогда в жизни я ни в коем случае не ущемляла его прав. Любая нормальная женщина накрутит себя до обморочного состояния, если муж не придет домой. А вдруг с ним случилась беда? Я позвоню в милицию!

— Не смей! — крикнула свекровь и сразу же спокойно добавила: — Не нужно никуда звонить.

— Но…

— Отойди от телефона!

Алису осенило. Вера Эдуардовна абсолютно спокойна, значит, она знает, где находится сын. Алиса слишком хорошо изучила родственницу и прекрасно помнила, как та металась, когда Павел задерживался на службе.

— Вам что-то известно!

— Понятия не имею, о чем речь, — заявила свекровь, собираясь выйти из комнаты.

Преградив ей дорогу, Алиса процедила:

— Вы не уйдете, пока не ответите.

— Что ты себе позволяешь? Немедленно отойди от двери.

— Нет!

— Захотела скандала, я тебе его устрою.

В комнате затрезвонил телефон. Рванув к аппарату, Алиса приготовилась к самому страшному, а услышав голос Павла, расплакалась:

— Паша! Разве так можно? Где ты, с тобой все в порядке? Почему не позвонил, зачем отключил телефон? Да… я не плачу. Правда. Ага… нет… а в чем дело? Хорошо, пока.

Опустив трубку на рычаг, она в изнеможении откинулась на спинку кресла.

— Что он сказал?

— У сотового сели батарейки, и он не мог позвонить раньше. Ночевать он сегодня не приедет.

— Где он?

— Не знаю, обещал рассказать завтра… вернее, уже сегодня.

Вера Эдуардовна открыла рот для очередного вопроса, но, так ни о чем и не спросив, засеменила в ванную.

Надо ли говорить, что ни о каком сне не могло быть и речи. Проворочавшись до шести утра, она встала и, сунув ноги в тапочки, отправилась варить кофе. Бессонная ночь давала о себе знать. Сначала Алиса никак не могла отыскать турку, потом вместо обычных двух ложек кофе сыпанула четыре. Руки предательски дрожали; рассеянно пригубив горячий напиток, она — о ужас! — нечаянно смахнула со стола солонку.

«К ссоре, к ссоре», — зашептал внутренний голос.

«Надо как можно скорее устроиться на работу, без любимого дела я начну сходить с ума», — подумала она.

И, схватив тряпку, принялась поспешно собирать соль.

В прихожей щелкнул замок. Пред очами Павла Алиса с Верой Эдуардовной предстали почти одновременно. Удостоверившись, что сын живой и невредимый, свекровь пробурчала:

— Твоя жена места себе не находила, можно было и позвонить.

— Я звонил.

— Ты позвонил около часа, когда я не знала, что и думать.

Лицо Павла выглядело измученным. Темные круги под воспаленными глазами говорили о бессонной ночи.

— Может, теперь объяснишь, наконец, где пропадал?

— Теперь объясню, я был в больнице. — Голос прозвучал отчужденно, с легким налетом холода.

— Боже… не тяни, говори.

Вера Эдуардовна поспешила ретироваться:

— Вы как хотите, а я продолжу спать.

— Алис, будь другом, приготовь кофейку, да покрепче. Разговор будет серьезным.

И тут Алису пробило по-настоящему. Словно она получила удар и все внутри как будто сжалось. На мгновение потемнело в глазах. На ватных ногах Алиса дошла до плиты. Руки не слушались, сердце бешено трепыхалось в груди, горло сжимал спазм, мысли разбегались…

«Все сходится, жалостливые взгляды свекрови, изможденный, усталый вид Павла в последние недели, больница… Он болен, он чем-то серьезно болен».

— Сядь, пожалуйста. — Паша положил руку на плечо супруге и попытался улыбнуться.

— Но кофе еще не готов.

— Не надо, не хочу… расхотел.

Сделав усилие, чтобы не расплакаться, Алиса схватила мужа за руку:

— Пашенька, миленький, скажи, чем ты болен? Не скрывай от меня правды, умоляю.

— Алиска, ты чего? Я здоров как бык, эй, а ну прекращай плакать.

— Но ты был в больнице, и глаза какие воспаленные.

— Да, я действительно был в больнице, только не в качестве пациента… в качестве сопровождающего.

— Кого ты сопровождал?

— Я отвез туда одну девушку… Вику.

— Вику? Какую Вику?

— Родная, ты прости меня, пожалуйста. Прости! Я подлец, негодяй, ничтожество, называй как хочешь, только постарайся понять. Видит Бог, я не хотел причинять тебе зла, ты для меня все, но…

— Паша, ты в своем уме? Какое зло, за что ты просишь прощения?

И грянул гром, и сердце Алисы сжалось.

— Я полюбил другую! Я не в силах больше врать, юлить, скрываться. Так сложилось… прости…

Алиса впала в ступор, Павел стоял рядом, что-то говорил, отчаянно жестикулировал руками, мотал головой, но до обманутой супруги не долетало ни единого слова. Самое страшное она услышала, для остальной информации мозг поставил прочную блокаду.

И тут же в кухне появилась свекровь. Алисе поднесли стакан воды, затем посчитали пульс.

Не говоря ни слова, она достала из шкафчика упаковку снотворного.

— Алиса, что ты намерена делать?! — завизжала Вера Эдуардовна. — Паша, останови ее!

Павел метнулся к жене.

— Не приближайся!

— Алиса, не смей, немедленно отдай таблетки!

— Оставьте меня в покое, оба.

— Не дури!

— Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, — сказала она и быстро проглотила два белых шарика. — Не доставлю вам такого удовольствия.

— Зачем тебе снотворное?

Уже из коридора Алиса крикнула:

— Хочу спать, очень хочу спать, больше ничего. Рухнув в кровать, она почти сразу погрузилась в спасительное забытье.

* * *

Разбудил ее Баксик, — эта семикилограммовая тушка решила попрыгать по спине спящей хозяйки. Открыв глаза, Алиса потянулась к часам. Одиннадцать вечера. Невероятно, но она проспала шестнадцать часов, — этот результат можно считать личным рекордом. Голова раскалывалась от острой боли, ломило все — и виски, и лоб, и затылок. Постепенно возвращаясь к реальности, она вспомнила утренний разговор с мужем. Неужели это действительно произошло с ней? Ее Пашка, обожаемый, единственный Пашка оказался предателем. Измена! Какое страшное слово, оно несет в себе боль и горечь. Однажды Любаня спросила Алису: смогла бы она простить Павлу измену? И Алиса ответила:

— Смогу простить все на свете, но измену никогда!

Внутри, в том месте, где, как утверждают ученые, находится душа, ощущалась пустота.

«Наверное, со временем, когда пройдет оцепенение, я начну мучиться по-настоящему», — пронеслось в мозгу.

Накинув на плечи халат, Алиса вышла из комнаты. В кухне с ее появлением воцарилась тишина. Свекровь быстро отвернулась, а Павел, вскочив со стула, подбежал к супруге:

— Как ты?

— Скажи, как ты мог так поступить со мной?

— Сын, я считаю, пора ставить точку, разговор неизбежен.

И Павел заговорил. Заговорил уверенно, откровенно. Выяснилось следующее. Примерно год назад (год!) Паша встретил Вику, девятнадцатилетнюю студентку-третьекурсницу. У них завязались отношения, постепенно переросшие в высокое чувство. До каких пор длилась бы двойная жизнь, неизвестно. Все разрешилось само собой. Пять месяцев назад Вика забеременела, ни о каком аборте не могло идти речи. Более того, девица спала и видела, как Пашка надевает ей на палец обручальное кольцо. Наличие законной супруги Викторию абсолютно не волновало, она будущая мать, а законная жена… за восемь лет так и не смогла разродиться. Значит, грош ей цена.

Так ситуация выглядит в общих чертах. Но это не все, Павел приготовил еще один удар.

— Я собираюсь подать на развод, как ты сама понимаешь, другого выхода нет.

Вера Эдуардовна с придыханием отчеканила:

— Не вздумай затеять квартирный вопрос. Эту жилплощадь мы с мужем заработали потом и кровью. Я не позволю разменять квартиру!

— Мама, подожди.

— А чего ждать, пусть знает, никаких обменов не потерплю! Костьми лягу, если понадобится!

— Не совсем понимаю, вы предлагаете мне после развода жить с вами? В одной квартире?

— Как хочешь, дорогуша. Либо оставайся, либо уходи на все четыре стороны, никто не держит. Мой тебе совет: лучше уйти, вряд ли тебе будет уютно здесь, рядом с соперницей.

— Мама, я же просил!

— Хорошо, молчу.

— Нет уж, Вера Эдуардовна, договаривайте, это весьма интересно.

Павел подошел к окну.

— Алис, в общем, дела так складываются, что Вика будет жить с нами. До вчерашнего дня она ютилась в общежитии, но, как только она выйдет из больницы, я привезу ее к нам. С вещами.

— Вы что, предлагаете мне идти на улицу?

— Нет, конечно, повторяю, ты можешь остаться… а если решишь уйти, я дам денег, снимешь квартирку.

Алиса была оглушена. Она лишилась работы, семьи, веры в будущее, а в довершение всех неприятностей ее выгоняют на улицу. Возможно ли такое в наше время? Может ли красивая, молодая, в общем обеспеченная до недавнего времени женщина в одночасье превратиться в бомжа? Судя по всему, может.

Утром, когда Павел ушел на работу, она начала собирать вещи. Свекровь вошла комнату, сияя от счастья.

— Все-таки решила уйти? Правильно, я на твоем месте поступила бы так же. Только не вздумай подать на размен!

— Вы повторяетесь, можете спать спокойно: ни ваша жилплощадь, ни ваши деньги мне не нужны.

И подумала: «Как же она меня ненавидит, если согласна принять бедную студентку, а ведь мечтала о богатой невестке!»

Через час она садилась в такси. По дороге Алиса думала о превратностях судьбы и о том, как нелепо иногда складывается жизнь. Пару дней назад на небе ни облачка, и вот теперь она с двумя спортивными сумками едет в никуда. Что там впереди за горизонтом, на что надеяться, чего ждать? Вопросов много, а вот с ответами проблема.

Увидев на пороге подругу с огромными сумками, Любаня растерялась:

— О-го-го! Это чего такое, откуда сумищи?

— Из лесу, вестимо.

— А если серьезно, что за барахло там скрывается?

— А там, Любка, все мои вещи. Понимаешь, все, что есть, теперь ношу с собой.

— Алис, я не врубаюсь.

— У Пашки другая женщина, она ждет от него ребенка, он подает документы на развод, и… я ушла из дома.

Люба побелела:

— Ёперный театр, если не сказать хуже.

— А ты не говори, ничего не говори, Любань. — И тут Алиса не выдержала, захлебываясь в рыданиях, она кинулась в объятия подруги. — Любка, мне плохо, чертовски плохо, я не хочу жить.

— Типун тебе на язык, дура!

— Ты права, я самая настоящая дура, считала себя счастливейшей женщиной на земле, а на деле вышло…

— Поплачь-поплачь, легче станет. Помни — нет худа без добра.

Глава 3

— Свинство чистой воды, подруга! — выпалила Люба, отправляя в рот очередную печенюшку. На ее полноватом, миловидном лице застыла гримаса отвращения.

Целый день Любаня метала громы и молнии и даже после обильного ужина не могла успокоиться.

— Нет, но как маскировался, подлец! Заботливый муж, надежная опора, образцовый семьянин, а оказался обычным бабником.

Внезапно в кухне появился отец семейства. Сергей Карпов, высокий шатен с мягкими чертами лица, мощными руками и довольно внушительным пивным животом, опустив грузное тело на стул, пробасил:

— Алиск, а как обстоят дела с квартиркой?

— Никак. Мне их жилплощадь не нужна.

— Это ты зря, в наше время квадратными метрами не разбрасываются. Запросто можешь подать на размен, однушка тебе обеспечена.

— Естественно, — поддакнула Люба. — С чего вдруг делать им подарок, отказавшись от прав на квартиру? Тебе любой адвокат скажет: закон на твоей стороне. Свекровь может говорить что угодно, собака лает — караван идет.

— И не подумаю! Вера Эдуардовна ясно дала понять: заветные метры мне достанутся лишь через ее труп.

— Неплохая идея.

— Сереж!

— Шучу-шучу. Ну а все-таки где-то жить надо.

— Первое время перекантуюсь у вас, если не выгоните, найду работу, а там и квартиру или комнату сниму. Завтра собираюсь нанести визит бывшему шефу.

— Он же козел!

— Любань, по большому счету, все они козлы.

Серега кашлянул.

— Сереж, не обижайся, ты у нас исключение из правил, — быстро вставила Алиса.

— Не такое уж и исключение. — Люба погрозила мужу кулаком. — На экране смазливую мордашку увидит, и слюнки потекли, глазки забегали, процесс пошел.

— Глазеть на девиц в ящике законом не запрещено и изменой не считается.

— Все вы одним миром мазаны: сначала на руках носите, цветами заваливаете, а как печать в паспорте появится, показываете истинное лицо. Не цените вы нас, мужики, не цените.

— Любка, кончай, с какой стати на меня всех собак спускаешь?

— Авансом, мой милый.

— Я пойду, пусть у нас Пашка отрицательным героем остается.

Когда он вышел, Любаня заговорщицки подмигнула:

— Видала? Обиделся, слова уже сказать нельзя.

— А он не против, что я у вас остановилась?

— Так, подруга, давай сразу договоримся: эти разговоры больше не заводи. Ты мне ближе чем сестра, живи, сколько влезет. К тому же, пока работенку не подыщешь, поможешь с домашними делами. У меня их выше крыши.

— С удовольствием.

— У тебя деньги-то есть?

— Четыреста баксов.

— Негусто. Говорила тебе, повремени с продажей дома. Не послушала, все Пашеньке угодить старалась, из кожи вон лезла.

— Не начинай, уже ничего не изменишь.

Три года назад, когда умерла Варвара Григорьевна, Вера Эдуардовна стала дни напролет гудеть о продаже дома в Ивановской области.

— Зачем он вам нужен? Продавайте скорее, а на вырученные деньги машину купите.

Алиса не возражала, к тому же Павел давно мечтал о колесах. В итоге дом продали, машину купили, а оставшиеся деньги потратили на ремонт квартиры, из коей ее теперь благополучно вытеснили.

Ночью Алису зазнобило, потом бросило в жар. Перепуганная Люба, взглянув на градусник, запричитала:

— Тридцать девять и два! Немедленно вызываю «скорую помощь»!

— Не надо, я таблетку выпью.

— Молчи! С такой температурой не шутят. Серега, доставай облепиху, завари чай.

Прибывшие медики поставили диагноз — грипп. Целую неделю Алиса провела в постели, сгорая от стыда: вместо помощи по дому доставила Любаше дополнительные хлопоты. Как только хворь отступила, Алиса поспешила на прежнее место работы.

Секретарша Мариночка, пышная брюнетка с бюстом четвертого номера, с жадностью прочесывала желтую прессу.

— Алиска, какими судьбами?

— Пришла кланяться в ножки, чтобы взяли обратно. Как он сегодня?

Марина поморщилась:

— Не в духе. С утра его здорово пропесочили, теперь рвет и мечет. Прикинь, наорал на меня, заявил, что я идиотка, и закрылся в кабинете.

Плохи дела, но пути назад нет.

— Марин, сообщи, что я хочу с ним переговорить.

Закрыв печатное издание, секретарша нажала на кнопку селектора:

— Олег Андреевич, пришла Алиса.

— Какая Алиса? — взревел шеф.

— Малахова, вы ее примете?

Воцарилась тишина.

— Олег Андреевич…

— Пусть проходит.

— Ни пуха тебе.

— К черту!

Нацепив на лицо улыбку, Алиса прошествовала в кабинет. Откинувшись на спинку кресла, Олег Андреевич хмыкнул. Его крупное, рыхлое лицо, похожее на физиономию недовольной гориллы, не выражало никаких эмоций. Буравя бывшую сотрудницу заплывшими глазками, он резко поднялся:

— А мы и не ждали, такой сюрприз для нас, воистину день удался, сама Алиса Малахова пожаловала. Соблаговолите сообщить, чем обязаны неожиданному визиту?

— Олег Андреевич, мне нужна работа.

— Работа, говоришь? Интересно. Не ты ли, голубушка, написала заявление по собственному желанию? Думаешь, у меня шарашкина контора? Сегодня уволилась, завтра снова восстановилась, так, по-твоему?

Алиса напряглась:

— Мне нужна работа, у меня неприятности.

— Какого характера?

— Личного.

— А поконкретней?

— Обойдемся без конкретики, не хочется распространяться.

Шеф приблизился к Алисе вплотную.

— Неприятности, значит… это хорошо. — Он снял очки и плотоядно уставился на грудь бывшей подчиненной. — Пожалуй, я смогу тебе помочь.

— Спасибо, вы…

— Подожди, дай закончить. Ты можешь вернуться на прежнее место, если согласишься на мои условия.

— Что за условия?

— Не догадываешься? Поясню. После восстановления в должности у нас с тобой должно состояться… более тесное сотрудничество. Понимаешь, куда клоню? — Ладонь Олега Андреевича легла на ее бедро. — Ты красивая баба, Алиска, в моем вкусе.

Внезапно он притянул Алису к себе, пытаясь впиться губами в ее губы.

От неожиданности она не сразу сориентировалась. Почувствовав его противные, мокрые губы, она рефлекторно влепила своему дорогому шефу пощечину.

— Ну ты и!.. — взвыл Олег Андреевич.

— Ублюдок!

— Пошла вон! С такой принципиальностью мыть тебе до конца дней полы в сортирах.

— По крайней мере, с тряпкой в сортире не буду чувствовать себя так мерзко.

— Вон!

Марина бросилась к Алисе, как только за ней закрылась дверь кабинета:

— Ну как?

— Можно подумать, ты ничего не слышала.

— Алиска, ты же знаешь, он подонок.

— Думала, сумею достучаться до его сердца.

— При чем здесь сердце? Старый осел думает исключительно о сексе, он и по шапке сегодня получил из-за этого.

— В смысле?

— В контракте вместо «смета» написал «секс».

— Да ну?

— Точняк. Ох и всыпал ему Лебедев, я прямо светилась от счастья, слушая его вопли. Алис, ты не переживай, обязательно найдешь местечко.

На улице у Алисы потемнело в глазах. Ситуация тупиковая, еще немного — и она впадет в самую настоящую депрессию. Куда податься, господа? Что делать? Чувствуя подступающую истерику, она быстро пошла к метро. Похоже, удача улетела в дальние края, и когда соизволит вернуться, остается загадкой.

* * *

Беда никогда не приходит одна. Неделю спустя Алису поджидал очередной сюрприз со знаком «минус».

Чувствуя вину перед Любаней с Серегой, Алиса решила порадовать друзей шикарным ужином. В супермаркете, затарив тележку всевозможными вкусностями, она представила довольное лицо Сережки, когда тот отведает ее фирменное блюдо — филе цыпленка в винном соусе по-французски.

Насвистывая под нос веселый мотив, она собиралась нажать на кнопку звонка, когда услышала доносившийся из квартиры недовольный бас Карпова:

— А я все равно считаю, так не может продолжаться вечно! Сколько она будет жить у нас?

— Иногда мне кажется, у тебя нет сердца. Алиска моя лучшая подруга, сейчас она нуждается в поддержке, и твое отношение мне непонятно.

— Любань, я уважаю Алиску, но пойми и ты, я целыми днями пропадаю на работе, прихожу домой в надежде отдохнуть, а тут…

— Что тут?

— Я не могу расслабиться в ее присутствии.

— Под словом «расслабиться» имеешь в виду ходьбу по квартире без верха, выставив напоказ пивной живот?

Сергей взвился:

— А если и так, что с того? Имею полное право!

— Значит, в ближайшие месяцы придется щеголять в футболке. Алиска остается!

В который раз Алиса мысленно восхитилась подругой.

Облокотившись о холодную стену, она с тоской смотрела на дверь. Приехали, конечная станция — отчаяние. Захотелось бросить сумки, зажмуриться и убежать к черту на кулички. И все же Алиса взяла себя в руки, набрала в легкие побольше воздуха и решительно нажала на кнопку звонка.

— Ни фига себе! Ты откуда с такими сумками? — Сергей лукаво улыбался. — Любите вы, бабы, тяжести таскать.

— Ага, это ты верно подметил: хлебом нас не корми, дай только сумки из магазина потаскать. Еще мы кайфуем от стирки, готовки и генеральных уборок перед праздниками.

— Ладно-ладно, не язви, чего накупила-то?

— Сегодня приготовлю шикарный ужин.

Люба недоверчиво окинула взглядом сумки:

— Поясни, подруга.

— Дорогие мои, я вам бесконечно благодарна за временный приют, но завтра днем я перебираюсь на съемную квартиру.

Люба покосилась на супруга.

— Вы не представляете, как мне повезло. Одна бабулька обитает в шикарной двушке, пенсия мизерная, и она согласилась сдавать мне комнатку за чисто символическую плату. Деньги смешные — шестьдесят долларов в месяц.

— Это ж почти даром, — вставил Карпов и сразу же получил от Любы оплеуху. — Эй, ты чего?

— Алис, ну какая необходимость перебираться, чем у нас плохо?

— Я уже все решила, и точка! А сейчас прошу оставить меня наедине с купленными продуктами, через час-полтора отведаете мои яства.

За ужином Сергей не переставал цокать языком.

— Алиска, не ожидал я от тебя такого. Во рту тает! Девочки, не возражаете, если я возьму еще кусочек?

— На здоровье.

Дождавшись, когда Серега насытится и отправится к телевизору, Люба осторожно спросила:

— Где находится квартирка пенсионерки?

— Э… на «Цветном бульваре».

— Как приедешь, сразу позвони.

— Позвоню с мобильника, у старушки нет телефона.

Люба положила на стол конверт:

— Здесь пятьсот баксов, конечно, не ахти, но все-таки деньги. Возьми, думаю, на первое время должно хватить.

— Любка, убери немедленно!

— Бери без разговоров, вернешь, когда разбогатеешь.

Алиса всхлипнула, такой подруги нет ни у кого! Женщины обнялись, повсхлипывали, повздыхали, после чего, перемыв посуду, отправились спать. Деньги Алиса не взяла.

* * *

На Ярославском вокзале царила обычная для такого места суета. Дотащив нехитрые пожитки до зала ожидания, Алиса села на жесткое сиденье. Восемь вечера. Пятница. Но ей некуда спешить, теперь она бомж. В голове хаос, на сердце неподъемная тяжесть, в глазах слезы. Борясь с поселившимися в душе демонами, она не заметила, как заснула.

Из глубокого сна ее вырвал гнусавый голос:

— Дочка, проснись. — Упитанная бабулька по-матерински гладила Алису по плечу. — Ты кричала, я все не решалась разбудить, но на тебя люди коситься стали.

— Кричала? Я? А что кричала?

— Звала какого-то Павла.

Не успев поблагодарить старушку, Алиса подскочила словно ошпаренная:

— Боже, а где мои вещи? Две большие сумки?

Бабушка пожала плечами:

— Не знаю, милая, когда я садилась, сумок не было.

Алиса судорожно открыла перекинутую через плечо сумочку. Документы на месте, сотовый и пудреница в полном порядке, а деньги… сто пятьдесят долларов бесследно исчезли. Осталось только восемьдесят целковых — вся наличность Алисы Малаховой.

Обращаться в милицию не было смысла. Зачем? Вор давно скрылся.

От отчаяния Алиса впала в транс.

Она брела по утренним московским улочкам, крепко сжимая в кулаке оставшиеся купюры. Вспомнился рассказ Варвары Григорьевны про то, как во время Великой Отечественной стрелковое подразделение деда оказалось в окружении вражеских танков.

— Ничего, ребята, прорвемся! — кричал дед. — Мы еще на свадьбах внуков погуляем!

Через десять часов, уничтожив при помощи гранат восемь танков, солдаты вышли из окружения.

Главное — верить в победу. Рано, рано поднимать лапки кверху, Алиса, как и ее дед, будет цепляться за жизнь до последнего. Она сможет, она выдержит.

— Я еще на свадьбе собственных внуков погуляю! — уверенно отчеканила Алиса и вдруг почувствовала — очень скоро произойдет… что именно, она не знала, пока не знала… И сразу же нестерпимо захотелось есть. — Интересно, где можно перекусить рублей на сорок? Хотя зачем мелочиться, гулять так на все восемьдесят.

Глава 4

Алиса зашла в кафе и рассталась с последними ассигнациями. Купив сдобную булку, бутерброд с сыром и стаканчик кофе, она села за крайний столик. Осмотрелась. Парочка воркующих подростков, суровый мужчина и средних лет дама — вот и все посетители. Внешность дамы заслуживала внимания.

Алиса затруднялась определить, сколько ей лет, о таких обычно говорят: «женщина без возраста». Она была воплощением хорошего вкуса. Ухоженное, слегка полноватое лицо, с мастерски наложенным макияжем, копна ярко-рыжих волос, пухлые губы, аккуратный носик и чуть раскосые карие глаза — женщина была похожа на голливудскую актрису, совершенно непонятным образом оказавшуюся в обычном московском кафе. Когда дама выудила из пачки тонкую сигарету, Алиса подумала, что, пожалуй, незнакомке около шестидесяти. Руки женщины, как ничто другое, способны выдать ее возраст. Глубоко затянувшись, женщина бросила взгляд на Алису, отчего та смутилась, опустила голову и принялась с жадностью поглощать бутерброд. Когда она приступила к булочке, подростки удалились, чуть погодя кафе покинул и суровый мужчина.

Из сумочки послышалась трель мобильного телефона. Звонила Любаша, поэтому, прежде чем ответить, Алиса несколько раз глубоко вздохнула. Карповой совсем не обязательно знать, где ее подруга, — голос должен быть спокойным и уверенным.

— Ну, как устроилась? Все в порядке?

— В полном.

— Чем занимаешься?

Покосившись на элегантную даму, Алиса прошептала:

— Сидим, завтракаем.

— Почему деньги не взяла?

— Я… но… Люб, давай созвонимся позже, мне сейчас неудобно разговаривать.

— Ты плюнула мне в душу, так и знай. Я ж от чистого сердца предлагала.

Выслушав сердитую тираду подруги, Алиса отсоединилась, заметив, что незнакомка не спускает с нее глаз. Приложив к губам стаканчик, Алиса сделала несколько глотков, и вдруг… Непрошеные слезы покатились из ее глаз.

Затушив окурок, дама встала, направилась к выходу, но вдруг резко остановилась и повернула голову. Поколебавшись несколько мгновений, она приблизилась к столику Алисы:

— Не будете возражать против моей компании?

Пытаясь отыскать в сумке салфетку, Алиса скороговоркой проговорила:

— Конечно-конечно, пожалуйста.

Положив на стол пачку бумажных платков, незнакомка вновь вооружилась сигаретой.

— Для начала позвольте представиться: Райская Радмила Анатольевна.

— Очень приятно, Алиса.

— Не сочтите менябестактной, я наблюдала за вами; у вас неприятности?!

Алиса удивленно вгляделась в участливые глаза незнакомой дамы и подумала: «Ну какое дело этой, безусловно, успешной во всех отношениях женщине до моих передряг?»

— Настолько заметно? — виновато проговорила Алиса, теребя в руках пластмассовый стаканчик.

— Для меня — да. Дело в том, что у меня такая же привычка: при нервном напряжении растирать висок. Расскажите мне о ваших неприятностях. Исповедь незнакомке может снять с души тяжесть.

И Алиса рассказала Радмиле Анатольевне всю свою жизнь. Как в автокатастрофе погибли родители, как жила с бабулей, о переезде в Москву, учебе, встрече с Павлом и, наконец, события последнего месяца.

Райская оказалась превосходной слушательницей, она ни разу не перебила собеседницу. Только курила сигарету за сигаретой и сочувственно кивала.

Наконец Алиса замолчала.

— Печальная история, и я бы сказала, что вы приняли нестандартное решение. Добровольно покинуть квартиру — немногие бы так поступили.

— Боюсь, это просто глупость.

— Как сказать, Алиса, как сказать. И хотя кое в чем я с вами не согласна, в общем и целом вы мне подходите.

— Простите, подхожу для чего?

Несколько секунд Радмила Анатольевна задумчиво молчала, а потом сказала то, чего Алиса никак не ожидала услышать, по крайней мере от незнакомого человека.

— Ты веришь в судьбу? — Рада перешла на «ты».

— С недавних пор да.

— Наша встреча произошла не случайно, кто-то, — Райская подняла вверх указательный палец, — столкнул нас в нужное время в нужном месте. Ты — нуждаешься в помощи, я — могу ее предложить. Приглашаю тебя в свой загородный коттедж.

— Вы серьезно? — Вопрос прозвучал настолько наивно, что Рада засмеялась:

— Подумай хорошенько, моя помощь бескорыстна, от чистого сердца. У тебя появится кров плюс все прилагающиеся блага.

— Если я вас правильно поняла, вы предлагаете работу в доме?

— Тебя это не устраивает?

— О, сейчас я согласна на любую работу. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к новой жизни, а уж потом, когда встану на ноги… Радмила Анатольевна, я с благодарностью принимаю ваше предложение.

— Мне нравится твой настрой, так держать. Ты не должна пугаться трудностей, невзгоды закаляют, каждый удар судьбы — это ступенька лестницы к успеху.

Женщины подошли к черной «ауди». Водитель — молодой парень — выскочил, галантно открыв дверцу хозяйке авто. В салоне, устроившись на обитом искусственной кожей сиденье, Алиса поинтересовалась, чем занимается Радмила Анатольевна.

Райская объяснила, что она владелица нескольких косметических салонов, расположенных в самом центре столицы. И что в ее загородном доме живет еще и сорокалетний сын и его… — была выдержана актерская пауза — гражданская жена.

Машина остановилась у белоснежного двухэтажного каменного коттеджа, утопающего в зелени. От падающих солнечных лучей черепичная крыша казалась зеркальной.

Алиса не смогла сдержать возгласа восхищения:

— Роскошный дом!

По каменной дорожке они подошли к огромному мраморному крыльцу.

— Дорогая, прошу особо не обращать внимания на реплики моих домочадцев.

С замирающим сердцем Алиса вошла вслед за Райской в громадную гостиную.

На огромном кожаном диване цвета спелой вишни сидела красивая блондинка, глядя на которую Алиса сразу подумала о кукле Барби: длинные стройные ножки, тонкая талия, густые волосы, крупными локонами спадающие на точеные плечи.

Отложив в сторону глянцевый журнал, женщина встала. Положив правую руку на осиную талию, она с нескрываемым интересом сканировала взглядом гостью.

Алиса поежилась — так холодно и пристально смотрят хищники на беззащитную, загнанную в угол жертву. Не стоит сомневаться — характер у незнакомки скверный.

— Кристина, будь добра, позови Вадима. — Радмила бросила сумочку в кресло, стараясь не смотреть на жену сына.

— Но он работает!

— Я не отниму у него много времени.

— Вадим не любит, когда его отрывают от работы.

— Детка, ты плохо слышишь? Скажи, что я настаиваю.

Поджав губы, Кристина скрылась в кабинете. Спустя минуту она появилась в гостиной в компании высокого брюнета, при виде которого Алиса тихо ойкнула. Красивый, атлетически сложенный мужчина, обладатель волевого подбородка, голубых очей и аристократического профиля, показался ей знакомым.

«Где я могла его видеть? — вспоминала Алиса. — Странно… я точно с ним встречалась. Но где? Когда?»

— Мать, что за экстренное совещание? — недовольно спросил Вадим. — Между прочим, моего героя только что саданули по голове, он лежит на асфальте в надежде получить помощь.

— Уверена, он ее получит. — Рада достала сигарету. — Вадим, Кристина, познакомьтесь с Алисой Малаховой.

— Очень приятно. — Не удосужив гостью взглядом, Вадим направился к кабинету. — Теперь, когда я познакомился с твоей подругой, с чистой совестью вернусь к пострадавшему.

— Алиса не подруга. — Райская выдержала паузу. — Считайте ее моей новоиспеченной дочерью!

Вадим застыл, Кристина опустилась в кресло, а Алиса, услышав слова Рады, едва устояла на ногах.

— Отличная шутка, Радмила, вы, как всегда, заставили нас поволноваться.

— Я не шучу. Алиса остается жить с нами, ее комната будет рядом с моей, с этой минуты она полноправный член нашего семейства.

— Мать, ты в своем уме?

— Вадь, она шутит. Это розыгрыш, да? — Кристина покусывала пересохшие губы.

Алиса попыталась вмешаться, но Райская властно подняла руку:

— Молчи. В этом доме достаточно моего слова. Вадим, не смотри на меня, как на врага народа. Если твой герой согласится немного подождать, я вкратце объясню ситуацию.

— Весь внимание. — Вадим сел на подлокотник кресла.

В общих чертах Радмила Анатольевна поведала историю гостьи.

— Отличный сюжет для слезливой мелодрамы, — вставила Кристина. — Как называется твоя профессия? — Ядовито-зеленые глаза блеснули. — Мастер лоскутной техники? Мне казалось, подобной ерундой занимаются исключительно древние старухи где-нибудь в глухой деревне.

Самолюбие Алисы было задето. Вскинув голову, она заявила:

— Ошибаетесь, с середины семидесятых годов лоскутное шитье как вид прикладного искусства пережило второе рождение.

— Очень интересно.

Приблизившись к Алисе, Вадим раздельно произнес:

— Добро пожаловать в нашу семью, мастер лоскутной техники, надеюсь, теперь я могу приступить к работе?

— Всенепременно. — Рада взяла Алису за руку. — Дорогая, я покажу тебе твою комнату.

На лестнице Райская обернулась:

— Кристина, милочка, проинформируй Ларису Валентиновну, что за обедом нам понадобится дополнительный прибор.

— Как скажете, вы в доме хозяйка, — пропела Кристя, накручивая на палец прядь волос.

В спальне Алиса потерянно спросила:

— Радмила Анатольевна, зачем вы представили меня дочерью?

— Но ты действительно будешь жить в коттедже на правах моей дочери. Ты нуждаешься в помощи, почему я не могу оказать тебе услугу, обеспечив кровом?

— Я думала, что буду работать прислугой.

— Еще чего! Ни в коем случае!

— Радмила Анатольевна, ваш сын и невестка не в восторге от всего этого.

— Во-первых, Кристина мне не невестка, постарайся запомнить! Во-вторых, дом принадлежит мне, советую расслабиться и по возможности получать удовольствие.

— Не хочу, чтобы из-за меня возникли проблемы.

— Алиса! Давай договоримся, ты моя гостья, прекращай занудствовать.

— Но чем я буду заниматься?

— Для начала отдохни, наберись сил, читай, гуляй в саду, а потом…

— А потом?

— Месяц-другой потребуется на восстановление душевного покоя, а в начале осени подумаем, чем тебя занять.

— Я не могу сидеть без дела. Завтра же поеду к себе домой… вернее, в квартиру свекрови, заберу швейную машинку и…

— У меня идея получше. Забудь дорогу в дом, где тебя обидели. Все необходимое для твоей работы можно купить.

— Я…

— Возражения не принимаются! — весело перебила Алису Райская и удалилась.

Алиса чувствовала себя героиней детской сказки. Еще несколько часов назад без денег, без крыши над головой, в полном отчаянии она брела, еле передвигая ноги, и вот обрела пристанище. И какое пристанище!

Походкой пантеры в спальню прошла Кристина и остановилась у трюмо.

— Пришла поговорить с тобой откровенно. Надеюсь, мне ты не станешь вешать лапшу на уши, я не Радмила, фальшь за километр чувствую.

— Фальшь?

Кристина повернулась лицом к зеркалу, жеманно поправила прическу.

— Значит, говоришь, зарабатывала на жизнь тем, что шила половики?

— Не совсем, впрочем, это не важно.

— Скажи, ты давно знаешь Радмилу?

— Познакомились несколько часов назад в открытом кафе.

Кристина расхохоталась:

— Грандиозно! Да вас можно считать настоящими подругами. А в той душещипательной истории, поведанной Радой, есть хотя бы толика правды?

— Все правда, — ответила Алиса, а про себя подумала: «Скорее бы она ушла».

К счастью, в комнате появилась Райская:

— Кристина, что ты здесь делаешь?

— Странный вопрос, хотела поближе познакомиться с гостьей. Ой, извините, я неправильно выразилась, с новым членом семьи.

— Познакомилась?

— Вполне.

— Не смеем тебя задерживать.

Не торопясь, Кристина вышла из комнаты, бросив на прощание:

— Увидимся за обедом, мастер лоскутной техники.

— Ее зовут Алиса!

— Ах да… совсем забыла. Тысячу извинений.

Как только дверь закрылась, Райская спросила:

— О чем вы говорили?

— Похоже, принимает меня за аферистку.

— Она в своем репертуаре. Старайся держать удар, не стесняйся парировать, и максимум через месяц Кристя потеряет к тебе интерес.

Алисе не улыбалась перспектива вести словесные перепалки с Кристиной. За восемь лет существования под одной крышей с Верой Эдуардовной общение подобного рода набило оскомину. Хотелось наконец обрести покой, просыпаясь по утрам, не выходить из комнаты, как на поле боя. Кристина, конечно, не свекровь, но что-то подсказывало — эта красотка окажется похлеще Веры Эдуардовны.

— Как я не подумала, — сокрушалась Рада, — тебе не во что переодеться. Сегодня как-нибудь выкрутимся, а завтра придется устроить шопинг. Отличная терапия от психозов и депрессий. Дай мне волю, я бы не вылезала из бутиков. Сказывается бедная молодость, были времена, когда нам с Вадькой на хлеб не хватало. Все это, — Рада обвела рукой комнату, — появилось много позже, а вначале приходилось ох как не сладко.

— Радмила Анатольевна, а кто ваш сын, о каких героях он говорил?

— Вадим — писатель, пишет детективы.

— Не может быть! Так вот откуда мне знакомо его лицо. Ну конечно, известный писатель Вадим Райский. Невероятно!

— Увлекаешься литературой детективного жанра?

— Мне больше по душе романтические мелодрамы, но иногда читаю книги вашего сына. Он очень талантлив.

— Я ему передам.

— А моя подруга Любашка просто обожает его книги.

— Как матери, мне приятно это слышать, Вадька талантливый малый, и если бы не Кристина… все в его жизни было бы иначе.

— Вы ее недолюбливаете?

Рада сморщила нос:

— Недолюбливаю — мягко сказано, я ее… впрочем, не будем о грустном.

— Она тоже писательница?

— Боже упаси! Кристина администратор в одном из моих салонов. Должна признаться, местечко она получила исключительно благодаря просьбам Вадима.

— А…

— Все! Никаких вопросов! Через час обед, иди в ванную, приводи себя в порядок.

После ночи, проведенной на вокзале, горячая ванна с несколькими каплями эвкалиптового масла оказалась как нельзя кстати. В столовую Алиса спустилась ровно в два, немного посвежевшая, но все еще во власти тяжелых мыслей. Ее появление заставило замолчать присутствующих. Не поднимая головы, Вадим сухо бросил:

— А вот и наша Золушка.

— Чистенькая, как майская розочка, — прошипела Кристина.

— Прекратите оба! — Рада кивнула кухарке: — Лариса, можешь подавать обед.

Трапеза началась, и Кристина «открыла огонь», она без конца сыпала колкостями, да и Вадим не скрывал неприязни.

Радмила Анатольевна покинула столовую первой. Алиса изо всех сил пыталась сохранять спокойствие.

Закинув ногу на ногу, Вадим закурил.

— А теперь, девочка-красавица, выкладывай начистоту, чем опоила мать, почему она называет тебя дочерью?

— Радмила Анатольевна просто посочувствовала мне, я ей признательна и уверяю вас, я приняла ее приглашение, потому что действительно оказалась в безвыходном положении. Это правда.

— Не мешало бы документики проверить, на паспорт полюбоваться.

— Сейчас принесу.

Вадим сделал ленивый жест рукой.

— Успеется. Документы, конечно, проверим, но… — Он многозначительно улыбнулся. — Заруби себе на носу, обиженная судьбой бедняжка: если задумала какую-нибудь подлость, сразу от нее откажись, в противном случае пожалеешь, что на свет появилась.

— Угрожаете?

— Ни боже мой! Пока только предупреждаю.

Алиса встала из-за стола и направилась к лестнице. Уже на площадке второго этажа услышала громкий возглас Кристины:

— Надеюсь, Рада скоро поймет, что превращать коттедж в ночлежку для бродяг непозволительно?

Алиса захлопнула дверь. Вот и состоялась первая беседа. История повторяется: она в новом доме, и его обитатели ее ненавидят. Правда, теперь вместо одной Веры Эдуардовны у нее появилось двое недоброжелателей.

Глава 5

Поход по магазинам превзошел все ожидания. Несмотря на отчаянные попытки Алисы сопротивляться, Райская выложила внушительную сумму за модный гардероб.

— Мой тебе подарок, носи на здоровье.

После бутиков женщины отправились покупать швейную машинку и прочие аксессуары, необходимые для работы мастеру лоскутной техники. Благодарная Алиса пообещала сшить что-нибудь для Райской.

— Должна же я хоть отчасти возместить ваши затраты.

— Ты ничего мне не должна, но от подарка, сделанного с любовью, не откажусь. Сколько ты получала за выполненный заказ, работая в студии?

— Смотря какой заказ, цена зависит от сложности и… а почему вы спрашиваете?

— Скоро ты обрастешь клиентами и будешь зарабатывать.

— Клиентами?

— У меня большие связи, дорогая, не успеешь глазом моргнуть, заказы польются потоком. Еще жаловаться будешь.

В понедельник Алису ожидал очередной сюрприз. Радмила Анатольевна настояла на поездке в салон красоты, где миловидная девушка с красивым именем Ариадна сотворила из Алисы Малаховой королеву красоты. Через пару часов каштановые кудри чудеснейшим образом превратились в роскошные рыжие локоны. Питательная маска преобразила лицо до неузнаваемости, а умелые руки стилиста Костика, мастерски орудующего косметическими средствами, довершили картину. Алиса смотрела в зеркало, не узнавая себя в холеной молодой женщине с грустными глазами.

— Шикарно! — молвила Рада. — Богиня!

— Я в шоке.

— Шок вызван не ужасом?

— Что вы! Я помолодела лет на десять. Можно, я вас расцелую? Вы сотворили из меня новую Алису Малахову, от прежней не осталось и следа.

— В визуальном плане ты изменилась, но потребуется не один месяц, чтобы душевное состояние пришло в норму.

В четверг она поехала к Любе. Увидев на пороге роскошную рыжеволосую девушку, Любаня долго прищуривалась и только потом покачнулась:

— Мать моя, донна Роза! Алиска, ты?!

— Собственной персоной! Кстати, а почему именно донна Роза?

— А никто другой на ум не идет. Выглядишь — отпадняк! Какая метаморфоза! Боже, какой цвет волос! Это ж кучу бабок стоит!

— Любка, иди ставь чайник, сейчас ты упадешь. Женщина, у которой я живу, владелица косметических салонов.

И Алиса рассказала подруге о встрече с Радмилой, опустив эпизод ночевки на вокзале, о ее сыне, писателе Райском (в этом месте Любаня завизжала от восторга), и о том, что он считает Алису авантюристкой.

— Немудрено, я бы тоже так подумала. Вообще странно, для чего дамочке так суетиться? Какой резон кормить, одевать тебя и ничего не требовать взамен?

— Сама в непонятках, думаю, скоро узнаю, ну не может быть все настолько гладко.

— Подружка, ты родилась под счастливой звездой. Каждый день видишь Райского! Он же такой красавчик, пальчики оближешь.

— Спокойно-спокойно, не забывай, ты примерная жена и мать троих детей.

— Да ну тебя! Всю малину испортила! Уж и помечтать нельзя. — Люба выбежала из кухни.

Через минуту она вернулась, держа в руках нетленку Вадима.

— Это «Смерть в отеле Малибу» — настоящий шедевр! Я ее раз пять перечитывала, до жути завораживает, до конца не знаешь, кто убийца. Короче, Алис, ты обязана попросить у него автограф… для меня.

— Люб, боюсь, он даже разговаривать со мной не захочет.

— Ну попытайся, я же его преданная поклонница.

— Разумеется, сделаю все, что смогу.

— Ах, Алиска, мне бы на часок в тот особнячок… уф.

— Вадим живет гражданским браком с Кристиной. Неприятная особа, постоянно его подначивает, да и с Радмилой у нее отношения натянутые.

— А вдруг он начнет оказывать тебе знаки внимания?

— Любка!

— Нет, ну ты представь на минутку, он тебе нравится, чисто внешне?

— Интересный мужчина, не более того.

— Утверждаешь, ничего не дрогнуло внутри?

— В ближайшем будущем я вряд ли смогу смотреть на мужчин влюбленными глазами.

— Пашка мерзавец, а вот Райский…

— Люба!

— Молчу-молчу, ты книжечку-то положи, не забудь.

Вволю наговорившись о необыкновенных событиях прошедшей недели, Алиса засобиралась в свое новое пристанище.

* * *

Прижимая к груди книгу, Алиса постучала в кабинет. Тишина. Поколебавшись, толкнула дверь, Вадима не было. Ей бы следовало сразу удалиться, но, сама не зная почему, она подошла к столу. К ее удивлению, Вадим печатал тексты на обычной пишущей машинке. Алиса никогда не позволяла себе совать нос в чужие дела, а здесь что на нее нашло?.. Взяв со стола лист, она начала читать и сразу же увлеклась. Это было описание страстной любовной сцены — откровенной, но без пошлости, в ней было столько простой искренности и чувства, что Алиса не заметила, как зачиталась, она брала со стола лист за листом, забыв обо всем на свете.

Неожиданно дверь с шумом распахнулась. На пороге стоял Вадим. Несколько секунд он молча смотрел на непрошеную гостью… И взорвался.

— Какого черта ты здесь делаешь? — проорал он, выхватывая из рук Алисы трепещущий лист.

— Я… э… хотела попросить тебя об услуге и совершенно случайно… Не знаю, что на меня нашло, но написано потрясающе.

— Меня твое мнение не интересует! Заруби себе на носу: этот кабинет — моя собственность. Никто, повторяю, никто не имеет права входить сюда в мое отсутствие!

— Прости.

Вадим выхватил книгу:

— А это откуда?

— Хотела попросить автограф, для подруги. Она обожает твои книги, ты для нее писатель номер один.

Райский усмехнулся и, опустившись в кресло, стал с интересом разглядывать молодую женщину:

— А тебе идет твой новый имидж. Рыжая, ты еще больше походишь на лису, такая же хитрая, пронырливая, и имя подходящее. Лиса Алиса!

— Вадим, ты подпишешь книгу?

— Молодец! Уже на «ты» перешла. Браво! Девочка не промах!

Алиса невольно попятилась:

— Но ты тоже не очень церемонишься, сразу же начал тыкать.

Райский рассмеялся:

— Хитра баба! Я кожей чувствую, твое появление в доме добром не кончится, что-то произойдет, определенно произойдет.

— У тебя богатое воображение, несомненно, писателю оно необходимо, но не стоит от всех ждать подвоха.

— А что стоит искать в тебе?

— Ничего! — Взяв книгу, Алиса хотела выйти, но Вадим преградил путь:

— Куда собралась, Лиса? А автограф? Я уважаю своих читателей. Как зовут подругу?

— Люба.

— Напишу так: «Любаше, подруге лисы Алисы от автора». Что скажешь, Лиса? Подружка будет довольна?

— Не сомневайся.

Вылетев из кабинета, Алиса столкнулась с Кристиной.

— Что тебе понадобилось у Вадьки?

— Подписывала книгу, для подруги.

— Не смей подходить к кабинету, когда Вадим работает! Где Радмила?

— Не знаю, наверное, у себя.

— Иди скажи Ларисе, пусть принесет мне стакан сока и пару тостов.

Алиса вполне могла бы выполнить просьбу, но это был приказ.

— Я не служанка, а у тебя есть ноги, да и язык отлично работает!

Алиса не стала слушать ответ Кристины. Забежав к себе, она схватила сотовый — не терпелось порадовать Любу приятным известием. Подруга ликовала и, конечно, загорелась желанием как можно скорее получить назад книгу. Пообещав в ближайшие дни забежать к ней, Алиса решила поговорить с Радмилой. Но, услышав из комнаты Райской злобные крики Кристины, отказалась от этой идеи и отправилась в кухню.

Лариса Валентиновна колдовала у плиты.

— Алиса, вы что-то хотите?

— Да нет, просто зашла поговорить.

Пожилая женщина удивилась:

— Со мной?

— Ну да, а вы против?

— Бог с вами, буду только рада, просто… понимаете, в этом доме не принято, чтобы гости Радмилы Анатольевны общались с прислугой.

— Я и сама не знаю, кто я здесь, но очень хочу с вами подружиться.

Полные щеки Ларисы Валентиновны слегка порозовели.

— Ну что ж… прошу располагаться в моей скромной обители. Здесь мое королевство, а я королева пищеблока, как однажды выразился Вадим Борисович. — Помолчав, кухарка продолжила: — Я ведь сразу поняла, вы…

— Можно на «ты».

— …Ты не похожа на напыщенную фифочку. Сначала, думала, притворяешься, а теперь вижу, нет. Предлагаю поднять за знакомство чашечку зеленого чая.

— Не возражаю.

— У меня булочки готовы, любишь сдобные?

— Обожаю.

— Молодец! Вадим Борисович к ним тоже неравнодушен, а вот Кристинка, та вечно на диетах.

Алиса с удовольствием принялась за булочку:

— Изумительно!

— Подожди, в воскресенье отведаешь мой пирог с черникой!

Четверть часа спустя женщины общались как старые приятельницы. Протянув руку за третьей булкой, Алиса осторожно спросила:

— Лариса Валентиновна, а Кристина давно живет с Вадимом?

— Года два точно, но знакомы они лет десять — пятнадцать.

— О!

— Это давняя история. Всего я не знаю, но страсти бушевали нешуточные, они то расходились, то сходились. Кристинка нахальная, дерзкая, избалованная, заносчивая. Невооруженным глазом видно — не пара они! — А потом добавила: — Ты, девочка, не связывайся с ней, от нее чего угодно ожидать можно.

Глава 6

Прошло два месяца.

За это время произошло несколько знаменательных событий. Во-первых, Алиса стала официально разведенной, чему, как ни странно, порадовалась. Она вдруг поняла, что прошлое ее больше не мучит, и почувствовала уверенность в собственных силах.

Отношение с Вадимом и Кристей у нее были по-прежнему не слишком добрососедскими. У парочки вошло в привычку вместо приветствия отвешивать плоские шутки, с откровенным удовольствием подтрунивая над мастерством незваной гостьи. Следуя советам Рады, Алиса по возможности пропускала колкости мимо ушей. Но все же несколько раз стычки с Кристиной едва не закончились скандалом.

Как правило, Алиса молча вставала, удаляясь в спальню, которая с недавних пор была больше похожа на мастерскую дизайнера по тканям. Однажды Кристина заметила:

— Ее спальня напоминает швейную мастерскую.

Алиса ликовала, именно такого эффекта она добивалась, стараясь превратить комнату в место, где сможет чувствовать себя в родной стихии, среди тканей и эскизов.

Наконец Алиса закончила работу над шелковым покрывалом для Радмилы Анатольевны. Шоколадно-бежевый, с вкраплениями золотисто-персикового и желтого, шелк солнечным теплом засиял в руках Райской, и она потрясенно сказала:

— За свою жизнь я получила много подарков, но это покрывало… Дорогая, ты мастер с большой буквы.

Алиса была счастлива.

Накануне вышла в свет тридцатая книга Райского. По этому поводу в коттедже устроили торжественный ужин. Алиса сидела напротив Вадима, задумчивая и немного потерянная. На миг голубые глаза Райского сфокусировались на ее чуть дрожащих губах. Кровь прилила к ее вискам, в горле пересохло, она взяла стакан с водой и сделала глоток, а спустя несколько минут, стараясь сохранять невозмутимость и не глядя на Вадима, вышла из-за стола. В холле она столкнулась с Радмилой Анатольевной, которая вышла незадолго до Алисы.

— Я хочу поговорить с тобой наедине, пойдем в мою комнату, там нам не помешают. Мне бы хотелось, чтобы ты не позволяла Кристине задевать тебя, прояви же, наконец, характер, — резко начала Райская, как только они вошли в ее спальню. Радмила потянулась к зажигалке. — Надо бороться за свое место в жизни.

— Вы хотите столкнуть меня с Кристиной?

Радмила не ответила, щелкнув зажигалкой, она прикурила сигарету и медленно затянулась. Чуть откинув красивую голову и глядя в окно, она молча курила, потом обернулась и неожиданно спросила:

— Тебе нравится мой сын?

Алиса залилась краской. При всем уважении к Радмиле она не решится признать, что с недавних пор постоянно думает о Вадиме, а увидев его, изо всех сил старается взять себя в руки, потому что сердце в ее груди начинает бешено колотиться. Боясь этого нового чувства и радуясь ему, Алиса с грустью думала, как все это безнадежно и не нужно ей сейчас. И все же…

— Что же ты молчишь?

— Мне нравятся талантливые люди, а Вадим талантлив…

— Ты прекрасно поняла, о чем я спрашиваю.

— Радмила Анатольевна, вы ставите меня в неловкое положение.

Уголки губ Райской поползли вверх. Казалось, Рада догадалась о переживаниях своей подопечной.

— Все будет хорошо, — уверенно сказала она.

«Будет ли?» — подумала Алиса.

* * *

В одиннадцать Алиса прошла в спальню Радмилы, пожелать спокойной ночи.

— Проходи, дорогая. — Райская сидела перед зеркалом, тщательно втирая в подбородок ночной крем.

— Не помешаю?

— Нет. Как обычно, занимаюсь подготовкой ко сну. Десятиминутная зарядка, душ и нанесение кремов. Если бы ты знала, как меня раздражает старость.

— Ну-ну, о какой старости может идти речь.

— По-твоему, семьдесят лет не старость?

— Вам семьдесят?!

— А ты думала! Восьмой десяток разменяла.

— Выглядите лет на двадцать моложе.

— Косметика, крема делают свое дело, ну а в моем случае не обошлось без золотых рук Самвела Акоповича. Хирург от Бога, долгих лет ему жизни. Что ты так смотришь, удивлена?

— Да нет, просто…

— В юности кажется — вечно будешь молодой, но время идет, и наступает момент, когда понимаешь, что со старостью надо бороться, не жалея сил. Я родилась в бедной семье, до тридцати пяти жили с мужем в крохотной комнатке, двушку получили, когда появился Вадька. Жили не ахти, муж слесарь, я парикмахер, обычная семейка. Вадим перешел на второй курс, когда супруг скончался от инсульта, именно в те нелегкие денечки я впервые увидела Кристину. Они с Вадькой вместе учились на филологическом. После похорон сын заявил о предстоящей свадьбе, мол, Кристя любовь всей его жизни, он принял решение и твердо намерен жениться. Это в восемнадцать-то лет! В отличие от многих мамаш, трясущихся над сыновьями, я не стала препятствовать: хочешь создавать семью — пожалуйста. Женись, иди работай, обеспечивай супругу и будь счастлив. Но на дне рождения общих знакомых Кристина познакомилась с парнем, отпрыском обеспеченных родителей. Вадьке было сказано примерно следующее: «Любовь — это, конечно, хорошо, но денежки намного лучше». Институт она бросила, а через полгода укатила в свадебное путешествие в Сочи. Мне стоило неимоверных трудов заставить Вадьку прийти в себя. Сын с головой погрузился в учебу, я в работу. Пробивалась наверх, постепенно расширяя свое дело. Со временем удалось осуществить давнюю мечту. Как видишь, из обыкновенного парикмахера переквалифицировалась в успешную бизнес-леди. В девяносто пятом начала строить особняк, и на горизонте вновь появляется Кристя. К тому времени ее брак благополучно распался, и она вспомнила о Вадиме. Вернее сказать, девица увидела меня на обложке модного глянцевого журнала. Вадька долго колебался, но первая любовь не ржавеет, встречи возобновились. Тебе известно — деньги деньгам рознь. Безусловно, я хорошо обеспечена, но мое состояние не идет ни в какое сравнение с миллионами нефтяного магната.

— А при чем здесь магнат?

— Кристина умудрилась втереться в доверие к богатому буратино и стала его любовницей. Вадьке снова дали от ворот поворот. На этот раз он легче пережил предательство — помогла работа над романами. Разумеется, у него были женщины, правда, ничего серьезного, Вадьке вполне комфортно дома за пишущей машинкой. Теперь уже, я думаю, Кристина нужна моему сыну только для секса. А я мечтаю видеть рядом с ним женщину, с которой он будет счастлив, которая подарит ему детей, ласку, тепло и уверенность в завтрашнем дне.

— Постойте, а как же получилось, что Кристина снова с ним?

— Два года назад она вернулась, валялась в ногах, умоляла простить. Теперь понимаешь, что собой представляет наша кукла? Ей нужны деньги, много денег, а я мать, мне противно думать, что моего сына используют.

— Вадим умный, взрослый человек, думаю, его полностью устраивает такое положение вещей, иначе он не стал бы этого терпеть.

— Конечно устраивает! Заниматься любимой работой сколько душе угодно и всегда иметь под рукой дамочку, с которой можно весело провести время, разве плохо? Но сколько лет можно так прожить? Лет пять? Десять? А дальше? Одинокая старость? Я представить не могу Кристину рядом с сыном через пятнадцать лет. Она жаждет выйти замуж за Вадима, чтобы при разводе получить большой куш. А в том, что очень скоро после свадьбы последует развод, я не сомневаюсь. Кристя заядлая тусовщица, ей необходимо постоянное общение, премьеры, презентации, танцы, народ, а она вынуждена вечера напролет коротать время в стенах особняка.

— Но может быть, он ее любит?

Рада вооружилась сигаретой.

— Затрудняюсь ответить, но, возможно, любит, по-своему. Я не в состоянии заглянуть в душу сыну, да он и не откроется. Он такой же скрытный, как и его отец. Я думаю, с твоей помощью, Алиса, мне удастся восстановить справедливость.

— Я вас не понимаю.

— Всему свое время, дорогая, всему свое время. — Ойкнув, Рада прижала руку к груди.

— Что с вами? Сердце?

— Дорогая, на тумбочке пачка таблеток, дай две штуки и стакан воды.

Проглотив лекарство, Райская попыталась улыбнуться.

— Мой мотор начинает сдавать, пожалуй, я лягу.

— Радмила Анатольевна, вы слишком много курите.

— Ничего не могу поделать, впервые затянулась в пятнадцать лет, с тех пор я и сигарета неразлучны. Ты не уходи, посиди со мной.

— Посижу.

Райская закрыла глаза, минут десять спустя она погрузилась в дрему. На цыпочках покинув спальню, Алиса вышла в коридор и от неожиданности вздрогнула:

— Вадим? Ты меня напугал.

— Не предполагал, что лисы так пугливы. — Райский слегка покачнулся. — Славно отпраздновали выход тридцатой книги. А, Лиса?

— Спокойной ночи.

— Лиса, постой.

— У меня есть имя.

— Я хотел сказать, что в новом романе героиня носит твое имя.

— Неужели Лиса?

— Алиса.

— Мне должно быть лестно?

— Думаю, да.

— Интересно, героиня положительная или отрицательная?

После минутной паузы писатель произнес:

— Сложный вопрос, думаю, ответить смогу месяца через полтора.

— Значит, еще не решил?

— Буду знакомиться с ней постепенно… шаг за шагом, страница за страницей.

Вадим стоял так близко, что Алиса ощутила запах его тела, голова у нее закружилась, глядя на Вадима, она боролась с желанием обнять его крепкое тело, уткнувшись лицом в широкую грудь.

— Тебе плохо?

— Я… я устала.

— Обычно лисы ночами не спят, предпочитая во мраке отправляться на охоту.

— Не надоело издеваться?

— Нисколько. Я же должен вывести тебя на чистую воду, лиса Алиса.

Рядом в гостиной послышался шум — Алиса метнулась в свою комнату, не хватало еще нарваться на Кристину!

Стоя у окна, Алиса любовалась полной луной, снова и снова мысленно возвращаясь к столкновению с Вадимом. Вспомнились вдруг стихи Омара Хайяма:

Глава 7

До Нового года Алиса в буквальном смысле была завалена работой. Знакомые Радмилы, увидев ее новое покрывало, загорелись желанием иметь в доме что-нибудь подобное, и заказы посыпались на мастерицу со всех сторон.

Почувствовав финансовую независимость, Алиса задумалась о съемном жилище. Но Райская даже слышать об этом не хотела.

— Даже не думай, ты останешься в коттедже! Природа, зелень, чистый воздух — красота. В городе шум, пыль, смог, жаждешь дышать выхлопными газами? Нет-нет, ни о каком переезде не может быть и речи!

— Я должна уехать.

— Алиса, ты остаешься! За время нашего знакомства я прикипела к тебе душой, мне трудно смириться с мыслью, что ты покинешь особняк.

— Предлагаете поселиться у вас навечно?

— Неплохая идея, дом большой, места всем хватает.

— Но я чужой человек для вашей семьи.

— Ошибаешься… сильно ошибаешься. — Радмила понизила голос до шепота. — Как ты думаешь, почему в тот июньский день я подсела к тебе за столик?

— Вас тронуло мое отчаяние.

— Я слукавила.

— Тогда почему?

— Видишь ли, — Райская заметалась по комнате в поисках пачки сигарет, — увидев тебя в кафе, потерянную, жалкую, с глазами, полными слез, я вспомнила свою дочь.

— У вас есть дочь?

— О второй беременности я узнала, разменяв пятый десяток. Врачи настаивали на прерывании беременности, ссылаясь на возраст и некоторые проблемы с сердцем. Но я твердо решила — ребенок родится! Спустя пять месяцев на свет появилась прелестная девочка. Малышка родилась на месяц раньше срока, ее сразу поместили в специальный инкубатор — она весила чуть больше двух килограммов. Воистину говорят: материнство — самый дорогой подарок, посылаемый нам Господом. И муж, и Вадька с нетерпением ждали появления в квартире нового члена семьи Райских. Девочку назвали Алисой, в честь моей тетушки. А потом случилось непоправимое, врачи поставили диагноз — порок сердца. Миллионы людей живут с пороком сердца, но моей Алисе не суждено было назвать меня мамой. Она умерла через шесть месяцев после рождения. Стоит ли описывать мое отчаяние. — На мгновение Рада умолкла, на глаза ее навернулись слезы. — Когда ты представилась, меня словно током ударило. Ведь моя дочь была бы всего на несколько лет моложе тебя. Я подумала, что это знак судьбы. До боли в груди захотелось увидеть в тебе дочь, и я увидела, приняла и полюбила. Поэтому прошу тебя, не уходи.

Уткнувшись в плечо Радмилы Анатольевны, Алиса пообещала забыть о переезде.

— Вот и славненько, теперь сделай веселую мордашку, а то ты похожа на больную обезьянку.

Кристина ворвалась в спальню Райской, как обычно, не соизволив постучать.

— Радмила, нужно определиться, кого пригласим на Новый год?

— Не буду вам мешать. — В дверях Алиса резко обернулась.

Теребя в руках статуэтку слоника, Кристя метнула многозначительный взгляд на ненавистную, явно загостившуюся протеже Райской. При этом с губ блондинки не слетело ни единой остроты.

За прошедший месяц женщины практически не вступали в словесные перепалки. Но объяснялось это просто. Совершенно случайно Алиса столкнулась с Кристиной в одном из бутиков. Невенчаная супруга Вадима покупала вещи приятному молодому человеку. Протянув спутнику пакеты, Кристина ласково прочирикала:

— Милый, теперь ты одет достойно.

Алиса сразу поняла, что любовник Кристины — типичный альфонс.

Малахова не успела вовремя ретироваться, Кристя повернула голову, ахнула, а ее всегда розовое личико сделалось мертвенно-бледным. Парочка покинула магазин, оставив Алису в полном замешательстве.

В тот вечер Кристина влетела в спальню Малаховой. Завязался неприятный разговор. Ну конечно же парнишка не кто иной, как двоюродный брат, которого Кристина опекает, но, увидев на лице Алисы усмешку, она взорвалась:

— Да! У меня есть любовник! Какого черта ты суешь нос в мою жизнь?

— Я молчу, это ты с ума сходишь.

— Не вздумай проболтаться! Откроешь рот, считай себя покойницей. Учти, мне терять нечего, изуродую так, что родная мама не узнает.

— Во-первых, моя мама давно на небесах, во-вторых, ты лукавишь, тебе есть что терять, вернее, кого.

— Ну и стерва! В тихом омуте… Сколько хочешь за молчание?

— Деньги меня не интересуют.

— Тогда что?

— Ничего. В отличие от тебя я не занимаюсь крысятничеством, мне до лампочки, с кем, где и когда ты проводишь досуг. От меня Вадим ничего не узнает о твоих похождениях. Но не забывай, рано или поздно правда обязательно вылезет наружу, таков закон жанра. Если у тебя все, будь добра закрой за собой дверь.

Кристя ушла, с тех пор при встречах старается помалкивать — боится разбудить в Алисе зверя.

* * *

Для передвижения по городу Радмила Анатольевна разрешила Алисе пользоваться своей машиной. Получив в распоряжение «ауди» и личного шофера, она в полной мере ощутила прелести обеспеченной жизни.

Толкнув калитку, Алиса поморщилась от яркой вспышки фотоаппарата. Нагловатого вида парень, ухмыльнувшись, махнул рукой. В ту же секунду словно из-под земли возникла худенькая девушка лет двадцати, в кургузой куртенке, тоненьких джинсах и кроссовках — не совсем подходящая одежда, когда за окном минус двадцать. Чуть пританцовывая, девушка бойко поинтересовалась:

— Вы живете в этом особняке?

— Да. А вы, собственно, кто?

Девица захлюпала носом.

— Журналистка. Приехала взять интервью у Вадима Борисовича, а охранник не пускает.

Алиса развела руками:

— К сожалению, ничем не могу помочь.

Девушка пустила слезу.

— Уволят меня, сто пудов, уволят. Я всего два месяца работаю, боюсь всего до жути, а меня сразу к Райскому. Сказали, без интервью не возвращайся. Может, сможете организовать нам встречу, а?

— Нет-нет, это исключено.

Девушка опустила глаза.

— Ну что ж… Колян, заводи колымагу.

— Да не заводится, черт ее дери!

— Во, блин, влипли!

Алиса подошла к «ауди».

— Простите. — Горе-журналистка схватила ее за рукав пальто. — Вы сейчас в город?

— Да.

— Ой, а меня до Москвы не подбросите? Наша тачка сломалась, я от холода отупела.

— Конечно, запрыгивай.

— Спасибочки. — Девушка обогнула авто Райской, махнула парню и с довольным лицом юркнула в салон. — Уф! Зима в этом году самая настоящая, снега полно, мороз ядреный. Вы не возражаете, если я закурю? — От недавних слез не осталось и следа. — Меня зовут Наташа, а вас как величать?

— Алиса.

— Наверное, классно жить в таком домище?

— Свои плюсы имеются.

— В детстве я мечтала о красивом замке, принце и бриллиантовой диадеме.

— Что-нибудь сбылось?

— Шутите? Однушка, парень урод и дешевая бижутерия. Кстати, Вадим Борисович дарит вам драгоценности?

— С чего вы взяли, нет, конечно.

— То есть вы сами обеспечиваете себя побрякушками?

— Я к ним равнодушна.

— А каков Райский в быту? Он злоупотребляет алкоголем? У него были проблемы с правосудием? Как он относится к сексуальным меньшинствам?

Штампованные вопросы сыпались словно из рога изобилия. Алиса потихоньку закипала, лишний раз убеждаясь, что внешность обманчива, с виду милая девушка, а на деле настоящая акула. Далее последовали вопросы интимного характера, слава богу, Кольцевая дорога осталась позади, и Алиса практически вытолкала журналистку из машины.

— И последний вопросик, — Наталья убрала в карман блокнот, — Вадим Райский хороший любовник, он вас удовлетворяет?

— Всего доброго.

Наталья удовлетворенно закивала.

— С наступающим вас.

Избавившись от назойливой журналистки, Алиса достала зеркальце.

«Жаль мне публичных людей, им каждый день приходится сталкиваться с подобными экземплярами. И зачем я согласилась ее подвезти?»

* * *

Тридцать первого декабря Алиса проснулась от оглушительного ора, она накинула халат, поспешно выбежав из спальни.

Обхватив голову руками, Кристина, сидя на диване, сыпала проклятиями. Хмурый Вадим яростно затягивался сигаретой, и лишь Радмила Анатольевна выглядела довольной.

Алиса не успела поинтересоваться причиной утреннего ненастья, слова Вадима на мгновение парализовали ее.

— Ну ты и сука! — выпалил он, делая шаг навстречу.

— Вадим, следи за речью!

— Мама, не вмешивайся.

Кристина подняла зареванное лицо:

— Я вас предупреждала, не доверяйте ей, она мерзавка! Подлая дрянь! Я ее ненавижу… ненавижу…

— Да в чем дело?

— Лживая тряпичница!

— Радмила Анатольевна, объясните…

— Ты не так глупа, какой кажешься на первый взгляд. — Выхватив из рук матери газету, Вадим бросил ее на пол. — Наверное, довольна до безумия? Потираешь руки? А я почти начал тебе доверять.

— Гадина! — бурчала Кристя.

Подняв газету, Алиса с удивлением увидела на первой полосе собственную фотографию. С выпученными глазами она стоит у калитки, не улавливая сути происходящего. Над цветным снимком крупно было набрано: «Новогоднее откровение супруги Вадима Райского».

— Что это?

— Сколько ты заплатила писаке, чтобы она состряпала статейку? Отвечай!

— Я… я ничего не понимаю. — Алиса начала просматривать текст, и ей стало дурно.

Оказывается, она, Алиса Малахова, жена писателя Вадима Райского. Супруги живут в законном браке более пяти лет, и за все это время Вадим не удосужился преподнести жене ни единого подарка. Он жуткий скряга, тиран и до коликов ненавидит своего читателя. Детективы Вадим пишет исключительно в пьяном угаре, а когда трезвеет, не в состоянии связать и слова. В постели он не удовлетворяет потребности второй половины, так как из-за пристрастия к горячительным напиткам его потенция оставляет желать лучшего.

Газета выпала из рук, в ушах зазвенело, перед глазами все поплыло.

Запах нашатырного спирта заставил Алису поморщиться:

— Ох… голова…

— Алиска, ты меня напугала, как самочувствие?

— Не знаю… слабость… Радмила Анатольевна, миленькая, все это неправда. От начала до конца — ложь! Я не говорила ничего подобного!

— Будешь утверждать, что не встречалась с журналисткой? — Вадим метался по гостиной, теребя в руках зажигалку.

Пришлось пересказать события недельной давности.

— Здесь сказано — ты жена Райского! — Кристина была готова броситься с кулаками на соперницу.

Рада покосилась на сына:

— Вадим, чего ты ждал от желтой прессы?Журналисты готовы из любой мелочи раздуть сенсацию, тебе ли не знать.

— Я знаю, мама, знаю, но выставить меня идиотом, алкашом… импотентом, это слишком.

— Люди не верят сплетням, пройдет неделя, никто даже не вспомнит про статейку.

— Кошмар! Назвать ее супругой Вадима! Нужно иметь больное воображение и полное отсутствие мозгов! За что мне такое перед самым праздником? — Кристя выбежала.

— Вадим, пожалуйста, ответь, ты мне веришь? Веришь, что я непричастна к этому вранью?

Райский молчал.

— Скажи, прошу…

— Верю — не верю, какая теперь разница? И зачем ты ворвалась в нашу жизнь, Лиса? Зачем?

Он закрылся в кабинете. Прижавшись к Радмиле, Алиса дала волю слезам.

— Успокойся, дорогая, все это чепуха, вечером придут гости, будем веселиться, перестань реветь, глаза опухнут.

* * *

Ворвавшись в спальню, Кристина схватила пачку сигарет. Глубоко затягиваясь, она пыталась успокоиться.

— Ненавижу простушек с глазами наивных идиоток! Сегодня она жена на бумаге, а завтра… — Кристя заметалась по комнате.

Женщина красивая и умная с юных лет привыкла продумывать свои действия на несколько ходов вперед, она сильно забеспокоилась, увидев Малахову в их доме. С первой встречи она поняла, что Алиса — эта тихая, обиженная судьбой женщина — на самом деле серьезная конкурентка. И пусть Вадим не давал повода для ревности, но не стоит забывать, что, каким бы равнодушным на первый взгляд ни казался мужчина, по натуре он прежде всего охотник.

А попав под действие женских чар, вчерашний охотник, сам того не осознавая, превращается в добычу.

А еще Кристя знала — женщины, умеющие вызывать жалость у окружающих, подобно сильнодействующему наркотику притягивают мужчин. Определенно Алиса из их числа.

— Не позволю! Не отдам! Это мой билет в безбедную старость, — шипела Кристина, стряхивая пепел на подоконник.

Глава 8

Трехметровая елка, увешанная сверкающими шарами самых невероятных оттенков, возвышалась в углу.

В голубых и белых напольных вазах стояли темно-зеленые еловые ветви, украшенные тонкими сверкающими гирляндами. На стеклянной поверхности журнального столика сияла роскошная хрустальная ракушка, в которую Кристя поместила несколько банкнотов разного достоинства.

— Чтобы приманить в дом деньги, — пояснила женщина.

Главным украшением столовой был конечно же накрытый кружевной, девственно-белой скатертью стол, ломившийся от всевозможных яств.

Глядя на вяленую осетрину, омаров, вазочки с икрой, трюфели и бутылки шампанского, стоимость которых превышала трехзначные числа в долларовом эквиваленте, Алиса усмехнулась — в ее прошлой жизни все это могло присниться ей лишь в сладком сне.

Райская стояла у окна, отрешенно взирая на богатый стол, и вдруг… Крупная слеза быстро скатилась по щеке.

— Радмила Анатольевна, почему вы плачете?

Хозяйка дома вздрогнула:

— Не заметила, как ты вошла.

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Отлично, дорогая.

— А слезы?

— Новый год — мой любимый праздник, всегда отмечала его на полную катушку, а сегодня… Этот новогодний ужин должен запомниться навечно. Навечно! — повторила Райская, отвернувшись к окну.

— О чем вы думаете?

— Я думаю о том, что, собственно, лучше: ощущение полного комфорта или борьба за право на существование?

— Бесспорно первое.

— Уверена? А может, хороши оба варианта? Ведь и в первом и во втором случае — ты живешь, ходишь, смеешься, дышишь. Живешь… внимательно вслушайся в это слово.

— Что-то случилось?

— Не бери в голову. С минуты на минуту приедут гости, я должна подправить макияж. — Райская покинула столовую.

— Хороши оба варианта, — проговорила Алиса, пожимая плечами. — Ничего не понимаю.

* * *

Кроме обитателей коттеджа, за новогодним столом присутствовали друзья Вадима. Хмурый Алексей с бестелесной, болезненно-бледной супругой Светланой, молчаливый шатен Евгений и словоохотливый Леонид. Последний и стал центром внимания. Не переставая хохмить, Леня активно жестикулировал, отчего его шутки казались вдвойне забавными.

В полночь, после боя курантов, Радмила провозгласила тост:

— Дорогие мои, от чистого сердца желаю вам крепкого здоровья, благополучия, удачи и всего самого светлого. С Новым годом!

— С новым счастьем!

— Всем здоровья!

— Любви!

— Денег!

Настало время фейерверка, и все отправились на улицу.

Вадим веселился, словно пятилетний ребенок, попавший на фабрику игрушек. Хохоча, они с Кристей отправляли в небо взрывоопасные бомбочки, после чего, обнявшись, падали в сугроб. К большому удивлению Алисы, от них не отставала Радмила Анатольевна. Всегда серьезная, строгая бизнес-леди отрывалась на полную катушку.

Евгений приблизился к Алисе в тот момент, когда неугомонный Леня уговаривал ее поджечь очередной фитиль.

— Я смотрю, вам не очень нравится загрязнять окружающую среду?

— Ужасно боюсь, что ракета полетит не в ту сторону.

— Пойдем в дом?

— Еще один старт и уходим. Алиска, давай вместе!

Один старт растянулся до полного опустошения ящика. Наконец вся компания вернулась в дом — продолжать застолье.

— Эх! — сокрушался Леонид, вернувшись в столовую. — Мало привез.

— За что пьем?

— Разумеется, за любовь!

— Чтоб у всех и всегда.

— Минуточку внимания! — Сильно захмелевший Леонид поднял бокал. — У меня тост.

— Опять за любовь?

— Нет, приятель, не угадал, за нее пили, впрочем, как и за счастье с удачей. Настал момент поднять бокалы за присутствующих здесь прекрасных дам. За тетю Раду, Кристинку, а в особенности за ту, которая с первой минуты нашего знакомства похитила мое сердце. За тебя, принцесса!

Алиса смутилась, при этом все же заметила, как напрягся Вадим, да и Радмила слегка скривила губы. Зато Кристина, сделав глоток шампанского, лениво протянула:

— Принцесса у нас особа свободная. Ленька, у тебя все шансы завоевать красотку. А узнаешь, какая она рукодельница, потеряешь голову окончательно.

— Я не прочь.

— Насколько мне известно, у тебя есть девушка, — вставила Райская.

— Нет, теть Рад, уже нет. Пришлось расстаться, не сошлись характерами, она очень любила меня, но терпеть не могла моих подруг.

— Ты не меняешься, шалопаем был, шалопаем остался.

— А зачем мне меняться? Я нравлюсь себе таким, да и женский пол пока не жаловался. Алиск, согласна стать моей герлфренд?

Вадим закашлял.

— Мне кажется, мы отвлеклись, пора бы выпить, рука устала.

— За Алису!

— За тебя, дорогая! — улыбнулась Рада.

— За вас! — склонил голову Евгений.

— За лисиц! — буркнул Вадим.

* * *

Вечер прошел шумно и весело, Леонид и Евгений наперебой ухаживали за Алисой, и это явно не нравилось Вадиму.

Наконец гости отправились на боковую.

Оставшись наедине с Алисой, Райская закурила.

— Голова не кружится от Ленькиной болтовни?

— Есть немного.

— Он хороший малый, но язык без костей.

— Душа компании.

Выдержав паузу, Радмила спросила:

— Он тебе понравился?

— Как человек — да.

— А как мужчина? Ты не подумай, я лишь хочу предостеречь. Ленька жуткий бабник, сегодня блондинка, завтра брюнетка, послезавтра вообще синеволосая. Понимаешь?

— Я и не думала заводить с ним роман. Мне вообще не хочется об этом думать.

— Вот думать надо, а главное — сделать правильный выбор. Женщине без опоры нельзя, мы должны затылком чувствовать, что есть тот, кто в любой момент подставит крепкое плечо.

— А как же мужчина-друг?

— В смысле без интима? Не знаю, возможно, такие встречаются, но редко. Лично мне подобные экземпляры не попадались.

— А что вы скажете о Евгении? Мне показалось, он идеально подходит на роль друга.

Радмила напряглась:

— Безусловно, Женя — достойный мужчина. А почему ты спросила про Женю?

— Просто так, с ним легко общаться.

Райская резко встала:

— Дорогая, мы засиделись, пора по кроваткам.

Всю ночь Алисе снился праздник и ее новые друзья.

Открыв глаза и удостоверившись, что наступило утро, она с удовольствием потянулась.

Контрастный душ, легкий макияж, и она уже спускается в гостиную. Свежая, подтянутая Радмила уже была в своем кресле.

— Доброе утро.

— Привет, дорогая.

— Мы ранние пташки?

— Вадим с десяти в кабинете, отстукивает роман, Кристина дрыхнет, гости уехали. Неотложные дела. — Радмила поспешила отвести взгляд.

Выходя из столовой после завтрака, Алиса столкнулась с Вадимом. Райский прошептал:

— С Новым годом… Лиса.

— С Новым годом… Лис.

Глава 9

Затушив окурок, Вадим потянулся за новой сигаретой.

Сегодня никак не удавалось закончить главу. За три часа, проведенные за столом, Вадим так ничего и не написал.

Чертыхнувшись, он встал из-за стола и стремительно вышел из кабинета.

В спальне было темно, сквозь занавески пробивался слабый лунный свет. Не успел Вадим подойти к кровати, как Кристя тихо спросила:

— Дорогой, на сегодня писать закончил?

— Да. Спи.

— Не хочется. — Женщина включила ночник. — И потом, о каком сне речь, если рядом такой красавчик.

Кристина встала с кровати и босиком приблизилась к Вадиму. Левую руку она положила ему на плечо, а правой начала расстегивать рубашку.

— Ты слишком напряжен.

Райский отстранился:

— Крис… не сегодня, я устал.

— Устал? От чего? От своей машинки… — Кристя осеклась. Поняв, что сказала не подумав, она быстро проговорила: — Прости, дорогой. Конечно же ты устал… Хочешь, я сниму напряжение?

Не проронив ни слова, Вадим отстранил ее руки и вышел из спальни.

Два десятилетия назад студент Вадим Райский был очарован красотой ослепительной блондинки с бездонными, слегка лукавыми зелеными очами. Тогда он жаждал навсегда связать судьбу с Кристиной.

В институте за Кристей прочно утвердилась репутация одной из самых красивых девушек на курсе, в кавалерах у нее недостатка не было. На фоне крепких, спортивных ребят щуплый Вадим выглядел неубедительно. Райский понимал: чтобы Кристя обратила на него внимание, он должен, скорее даже обязан стать достойным ее.

Вадим записался в спортивную секцию, начал регулярно посещать бассейн и тренажерный зал и спустя год из худого, вечно застенчивого парнишки превратился в статного красавца.

Цель была достигнута — Кристя стала его девушкой. Отношения развивались по банальной схеме: он любил, она позволяла себя любить, он говорил о возвышенных чувствах, она о материальных благах.

Уже по прошествии многих лет Райский не без налета печали констатировал, что, несмотря на значительную вереницу случайных связей, имевших место быть, после предательства «первой любви» он так и не встретил женщину, с которой бы хотелось не только удовлетворять сексуальные потребности, но и жить.

Кристина на эту роль, мягко говоря, не годилась.

Любовь к Кристине давно умерла, а от страсти осталась кучка пепла. Он жил с ней по инерции, по принципу: пусть будет синица, пока в поле зрения нет журавля…

* * *

Стрелки настенных часов приближались к половине первого. Ворочаясь с боку на бок, Алиса безуспешно пыталась уснуть. Промучившись битый час, она нехотя поднялась с кровати и спустилась на первый этаж. На цыпочках приблизилась к приоткрытой двери кабинета, прислушалась. Тишина. Полагая, что Вадим занят обдумыванием сюжета или, как принято у писателей, дожидается вдохновения, Алиса отправилась в кухню.

— Лиса вышла на ночную охоту?

Вскрикнув, Алиса метнулась к выключателю. Вспыхнул свет.

— Вадим! Как ты меня напугал.

— Тише, весь дом перебудишь.

— Что ты здесь делаешь?

— А ты?

— Пришла выпить сока.

— И я.

— А почему сидел в темноте?

— Но ведь ты тоже свет не включила.

— И давно ты в кухне?

— Минут пятнадцать.

— А я думала, ты за пишущей машинкой дожидаешься вдохновения.

Райский медленно кивнул:

— Попала в самую точку, я действительно жду вдохновения. Сегодня был тяжелый день, не мог расписаться, да и сейчас туго соображаю.

— Так не пиши, иди спать, завтра с новыми силами…

— К твоему сведению, если главу не закончу, не смогу уснуть. Тебе, Лиса, я смотрю, тоже не спится?

— Не спится. — Она выпила стакан апельсинового сока. Надо было уходить, но так не хотелось. Поколебавшись, она села за стол. — Мое присутствие тебя тяготит?

Вадим отвернулся к окну.

— Можешь остаться, — буркнул он внезапно осипшим голосом.

— Вадим, не сердись на меня за ту статью, я правда не виновата.

— Проехали, кто старое помянет, тому глаз вон.

Алиса невольно залюбовалась профилем писателя.

«Боже, какой же он красивый! Любаня права, Райский настоящий эталон мужской красоты. По-моему, таких мужчин называют мачо».

Некоторое время они сидели молча, Алиса была готова поклясться, что каждой клеточкой ощущала витающие вокруг флюиды. Как же ей хотелось, чтобы Вадим услышал немой крик ее сердца и послал ответный сигнал.

— Лиса, ты веришь в любовь?

— Д-да.

— И чем бы смогла пожертвовать ради нее?

— Всем! — выпалила Алиса, испугавшись собственного крика. — Всем, — повторила она шепотом, — если любовь настоящая, искренняя, ненадуманная, я готова пожертвовать жизнью.

— Тогда почему так легко рассталась с мужем, почему не стала бороться?

— Он меня предал, предал самое прекрасное в нашей жизни… в прошлой жизни, — повторила Алиса, сглотнув подступивший к горлу ком. — Вадим…

— Молчи, Лиса, молчи! — Райский вскочил со стула и стремительно вышел из кухни.

Жалея саму себя, Алиса медленно поднималась по лестнице, слушая нервный стук клавиатуры, доносившийся из кабинета.

Она уже засыпала, когда в дверь тихо постучали. С видом провинившегося школьника Вадим топтался на пороге:

— Разбудил?

— Похоже что да.

— Лиса, можешь оказать услугу?

— Какую?

— Спустись со мной в кабинет, посиди минут тридцать в кресле. Мне кровь из носу надо главу закончить, осталось две страницы допечатать.

— И?..

— Не могу.

— Вынуждена тебя огорчить, я тем более не смогу.

— Ты не поняла… когда в кухне мы сидели за столом, на меня внезапно напало вдохновение, мысли роились, словно пчелы в улье, а теперь снова пустота. Я подумал… может, ты моя муза и в твоем присутствии удастся наконец закончить главу?

Алиса моргала, пытаясь сообразить, не шутит ли он. Но, внимательно посмотрев на Райского, поняла, что он абсолютно серьезен.

— Иди, спущусь через пару минут.

— Жду. Лиса, не подведи.

Подбежав к зеркалу, Алиса принялась расчесывать рыжие локоны. Затем, полагаясь на богатырский сон Кристи, осторожно спустилась в кабинет. Отвесив поклон, Вадим кивнул на кресло:

— Сиди тихо, не вздумай разговаривать.

— А что, вдохновение находит, как только я появляюсь?

— Не язви. — Он принялся за работу.

Алиса наблюдала, как мужчина ее мечты терзал машинку, а внутренний голос тем временем подал признаки жизни: «Какой мужчина мечты? Одумайся! У Вадима есть Кристина, вспомни измену Павла и каково тебе было. На чужом несчастье счастья не построить».

Как же тяжело на сердце, что ей теперь делать? Каждый день она видит Райского здесь, в доме, и каждую ночь во сне. Например, вчера они гуляли в парке, он нежно гладил ее волосы, а она, смеясь, целовала кавалера в мочку уха. Какой прекрасный сон и как грустно было пробуждение! Противный будильник затрезвонил в самое неподходящее время — встав на правое колено, Вадим собирался сделать ей предложение.

— Есть! — воскликнул Райский. — Лиса, наше совместное мероприятие прошло успешно. В качестве музы ты неотразима! Я написал вдвое больше, чем планировал. Может, в честь столь знаменательного события выпьем по бокальчику вина?

— Вадим, четыре утра, какое вино?

— Хочешь спать?

— Нет.

— Тогда… — Он осекся, и кабинет снова наполнился флюидами. — Алис, спасибо тебе.

— Ух ты, я поражена!

— Чем?

— Впервые ты назвал меня моим настоящим именем.

— Неправда, я и раньше называл тебя лиса Алиса.

— Да, но сейчас просто Алиса.

Вадим приблизился на опасно короткое расстояние. Оживающий в самые неподходящие моменты голос дрожащей «музы» призывал вспомнить Кристину.

— Я, пожалуй, пойду.

— Погоди… — Райский всматривался в Алисины глаза, словно художник, изучающий свою модель.

На улице завыла собака. Склонив голову набок, Вадим с расстановкой произнес:

— Податливые бледно-розовые губы, напоминающие лепестки роз, ждали поцелуя. В предвкушении долгожданных объятий ее томящееся любовью тело начала сотрясать приятная дрожь.

Алиса побледнела:

— Вадим… ты… как…

— Процитировал фразу из своей книги. Как считаешь, не слишком банально?

— Спокойной ночи. — Алиса подбежала к двери.

Райский насупился:

— Приятных снов, Лиса. Надеюсь, тебе приснится большой кусок сыра.

— Утром сообщу его вес.

* * *

Мобильный телефон раскалился от требовательных звонков. Алиса протянула руку к серебристой «мотороле».

— Слушаю.

— Приветик, подруга.

— Любань, который час?

— Восемь.

— Кошмар! Я заснула под самое утро. — Алиса отчаянно боролась с напавшей зевотой.

— Советую проснуться, у меня сногсшибательные новости, подружка. Начинаю по порядку, позавчера к нам приезжал Пашка.

— Зачем?

— Хотел узнать, где ты обитаешь. Я, естественно, и словом не обмолвилась. Они с Серегой удалились в комнату и целый час беседовали. Мой пока молчит, как партизан, но через денек я вытащу из него нужную информацию. Идем дальше, вчера вечером звонила твоя свекрища.

— Да ты что?

— Сама в шоке. Старуха чуть не плакала в трубку, пытаясь меня разжалобить, в надежде раздобыть твой адресок.

— Ничего не понимаю, мне никто не звонил. Если я им так понадобилась, могли бы номер сотового набрать.

— Хрен знает, какая муха их укусила. У тебя-то что нового в сказочном замке?

Алиса рассказала о ночном выходе за соком.

— Я сейчас упаду! Ты дура! С какого перепугу вздумала слушать внутренний голос, когда Вадим находился в метре от тебя?

— Ближе, сантиметрах в пятидесяти.

— Ну ты даешь, окажись я на твоем месте…

— Любка, осторожней на поворотах, спасибо, что позвонила. Я отсоединяюсь. Пока.

Приняв душ, Алиса спустилась в столовую.

— Где ты была ночью, дорогая? — как бы между прочим поинтересовалась Райская.

— Спала.

— Под кроватью?

— Почему под?

— Мне никак не удавалось заснуть, я решила спуститься в библиотеку, а проходя мимо твоей спальни, увидела, что дверь приоткрыта. Тебя не было в комнате и в ванной тоже, я проверяла.

— Ну…

В столовую бодрой походкой вошел Вадим.

— Ты чего так рано встал, наверняка до утра в кабинете проторчал?

— В десять нужно быть в издательстве. А почему Лиса такая потерянная?

— Радмила Анатольевна интересуется, где я была ночью.

Ни один мускул не дрогнул на лице Райского. Сделав маленький глоток из чашки, он усмехнулся:

— И где, интересно, ты провела ночь?

Щеки запылали огнем. Бросив на Вадима испепеляющий взгляд, Алиса выбежала вон.

— Она сегодня не с той ноги встала? Эй, мать, не смотри на меня так.

— Дурак ты, Вадька! Самый настоящий!

* * *

В полдень позвонила свекровь. Услышав на том конце голос бывшей родственницы, Алиса напряглась.

— Детонька, нам необходимо поговорить.

— О чем?

— Ты можешь приехать?

— Нет, Вера Эдуардовна, в вашу квартиру я ни ногой.

— Не бойся, Вики нет, я одна. Прошу, приезжай.

— По телефону никак нельзя?

— Нет. — Свекровь отчаянно настаивала на немедленной встрече.

— Хорошо, через час подъеду.

— Спасибо, буду ждать.

На первом этаже Радмила читала журнал, не переставая дымить сигаретой.

— Радмила Анатольевна, вы сегодня куда-нибудь собираетесь?

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— Мне нужна машина, можно?

— Конечно, дорогая, а куда едешь, если не секрет?

— Объясню, когда вернусь.

* * *

В свой бывший подъезд она вошла со смешанным чувством тревоги и легкости. Вроде бы ничего не изменилось, те же унылые синие стены, исписанные подростками, раскуроченные почтовые ящики, многочисленные листовки-рекламы на полу и неизменный, невыветриваемый запах бродячих кошек. Как быстро Алиса привыкла к роскошному особняку Радмилы, и сейчас ей нестерпимо захотелось вернуться в машину и уехать отсюда побыстрей.

«А ведь совсем недавно этот подъезд казался мне милым, симпатичным и даже уютным», — подумала она.

Вера Эдуардовна расплылась в улыбке:

— Алиса, детка, а я все сомневалась, думала, не захочешь меня видеть.

— Признаться честно, подобного желания не возникало, но ваш встревоженный голос застал меня врасплох. Зачем я вам понадобилась?

— Ты не стой в прихожей-то, проходи в кухню, кофейку выпьем…

— Вера Эдуардовна, у меня мало времени, переходите ближе к сути.

Мать Павла наигранно всхлипнула:

— Какая ты красивая стала, не узнать, волосы, лицо, одежда.

— Раньше вы придерживались противоположного мнения.

— Эх, дочка, зачем вспоминать былое? Каждый из нас в прошлом наломал немало дров, теперь вот щепки собираю.

— Дочка? Я не ослышалась, вы назвали меня дочкой?

Свекровь промолчала. И чтобы заполнить образовавшуюся паузу, Алиса безразлично спросила:

— Как Павел?

Морщинистые щеки Веры Эдуардовны задрожали, она поднесла носовой платок к глазам.

— Плохо, Алисонька, плохо! Ты даже не представляешь, как он страдает, места себе не находит.

— А в чем дело?

— Его фря ушла.

— Какая фря и куда ушла?

— Виктория! Будь она неладна, змея подколодная! Шалава малолетняя!

— Они расстались? А ребенок?

— Ребенок, — горько усмехнулась свекровь. — Знала бы ты, Алиска, что за змею мы пригрели на груди. Настоящая мерзавка! По всем срокам родить должна была в конце сентября, а в начале месяца к нам парень заявился. Высокий, бритоголовый, широкомордый, короче, страшен, как смертный грех.

— К чему вы клоните?

— А к тому, любовник это ее бывший. От него змеюка ребятенка зачала, а на моего Павлика всех собак повесила. Он-то, чудак, поверил, сама знаешь, Паша добрейшей души человек. Скандал разразился — жуть! Вика вещички в сумку побросала и была такова. Пашка чуть дар речи не потерял, они ж в декабре расписываться собирались. Сын словно заколдованный ходит, кается, сердешный, прощения просит.

— У кого?

— У тебя! — выдала свекровь. — Фотку твою в кармане носит. С работы придет и давай со снимком разговаривать. Сил нет смотреть на его муки. Любит он тебя, мечтает вернуть, да боится, не простишь.

— И поэтому вы меня вызвали?

— Да, но Паша не в курсе, я сама! Алис, прости нас, возвращайся в семью.

— Вера Эдуардовна, о чем вы просите? Думаете, можно забыть ту боль, которую мне причинил ваш сын?

— Попытаться стоит.

— Ошибаетесь. Ничего не получится, разбитую чашку не склеишь, вернее, склеить можно, но трещина никуда не денется.

— Ты другая, раньше такой не была.

— Какой «такой»?

— Жесткой, холодной.

— Прояви я с самого начала жесткость, возможно, наша семейная жизнь с Павлом строилась бы по иному сценарию, где в роли режиссера выступала я, а не вы.

Вера Эдуардовна резко встала.

— Небось мужика богатого нашла? Вон в какой одежонке щеголяешь, быстро оклемалась.

— Моя личная жизнь никого не касается. Когда я покидала вашу квартиру, вы не интересовались, где я буду ночевать, что буду есть, на какие средства жить. Вам было наплевать, что я спала на вокзале…

— На вокзале?

— Именно! А теперь с видом безутешной матери просите, чтоб я вновь воспылала чувствами к человеку, воткнувшему мне нож в спину.

— Он страдает.

— Я тоже страдала! Страдания и невзгоды закаляют, благодаря им учишься жить по-новому. Я научилась, желаю того же Паше.

— Высоко взлетела, как бы не грохнулась о камни, — шипела Вера Эдуардовна.

Алисе вдруг стало жаль мать бывшего мужа, несчастная женщина, как умела, любила и защищала своего единственного сына.

— Не волнуйтесь за меня, Вера Эдуардовна, я не боюсь упасть. Не забывайте, у меня есть опыт.

В лифте Алису начал колотить нервный озноб.

Тряхнув головой, она вышла из подъезда, села в машину и в мыслях с облегчением простилась с домом, в котором пережила столько огорчений.

Глава 10

В субботу, четырнадцатого февраля, Алиса бесцельно бродила по дому, с тоской вспоминая время, когда на День всех влюбленных они с Павлом обменивались забавными валентинками. Похоже, сегодня ее никто не поздравит, а так хотелось бы услышать нежные слова.

Час назад Вадим уехал в книжный магазин на встречу с читателями. С раннего утра Райский был в плохом настроении, видимо, боялся, что из-за вышедшей перед Новым годом статьи встреча омрачится нежелательными вопросами интимного характера.

Кристина тоже подалась в город, по ее горящему взгляду Алиса поняла — к любовнику.

Сразу после отъезда Вадима к Радмиле Анатольевне пожаловал респектабельный джентльмен. Попросив не беспокоить их, они скрылись в кабинете.

Перебросившись парой фраз с Ларисой Валентиновной, Алиса решила совершить шопинг. В конце концов, она имеет на это полное право, приобретение симпатичной кофточки окажется как нельзя кстати.

Прогуливаясь по торговому центру, Алиса то и дело наталкивалась взглядом на счастливые лица влюбленных пар. Настроение портилось с неимоверно высокой скоростью. В итоге во избежание депрессии от царившей вокруг атмосферы влюбленности она наспех купила совершенно нелепый бежевый шарфик и поспешила ретироваться. Радмила права — женщине противопоказано одиночество.

О-хо-хо-хо-хо, поездка не удалась. Один ноль в пользу меланхолии.

Как только Алиса вошла в дом, к ней бросилась Лариса Валентиновна:

— Алиса, ну хоть ты пришла, я уж и не знала, что делать!

— Что случилось?

— Радмиле Анатольевне стало плохо с сердцем, а «скорую» вызывать не велит.

— Где она?

— У себя в комнате. Проглотила пару таблеток, лежит, курит.

— Курит?

Алиса решительно вошла в спальню Райской, забыв постучать. Сильно пахло валокордином. Радмила Анатольевна полулежала на кровати, держась за сердце.

— Лариска уже донесла?

— Почему вы отказываетесь от врача?

— Мне лучше. Только не говори Вадиму о приступе. Он запаникует, а когда Вадька в панике, у него не спорится дело с книгами.

— Приступ действительно прошел?

— Честное слово.

— Обещайте в понедельник съездить к врачу, нужно сделать кардиограмму, проверить…

— Сердце прихватило на нервной почве.

— Из-за чего вы нервничали? Вас расстроил тот мужчина, кто он?

Радмила хотела взять сигаретку, но Алиса быстро перехватила пачку:

— Никакого курева!

— От дефицита никотина я умру.

— А от его избытка умрете в два раза быстрее! Вы не ответили: зачем приезжал тот господин?

— Тот господин с недавних пор владеет моими салонами.

— Как?

— Рано или поздно наступает момент, когда понимаешь, что работать становится тяжело, коварный возраст отнимает силы. Здесь, как и в шоу-бизнесе, главное — вовремя уйти. Вадим писатель, он далек от бизнеса, пришлось продать салоны.

— Радмила Анатольевна, мне кажется, вы недоговариваете.

— Алиска, я в тебе не ошиблась, извини за нелестное сравнение, но я поставила на правильную лошадку.

— О чем вы?

— Узнаешь, когда придет время.

— Узнаю что?

— Многое, дорогая, главное, чтобы ты выстояла.

* * *

Алиса отложила ножницы в сторону, убрала в стол коробочку с мелками. Сильная головная боль мешала сосредоточиться на работе. «Обещанные метеорологами магнитные бури отрицательно сказались на моей трудовой деятельности», — усмехнулась Малахова.

Растирая виски, она вспомнила совет Варвары Григорьевны. Бабушка говорила: «Если мучает головная боль, минут на пять приложись лбом к оконному стеклу».

Упершись в стеклянную поверхность, Алиса начала обратный отсчет:

— Триста… двести девяносто девять… двести…

В дверь постучали.

— Открыто, входите.

Увидев необычное зрелище, Вадим удивленно вскинул брови:

— Чем это ты занимаешься?

— Пытаюсь избавиться от головной боли.

— Таблетку выпить не пробовала? Иногда помогает.

— Я не расположена к остротам, зачем понадобилась моя скромная персона?

— К тебе пришли.

— Кто?

— Женька.

— Евгений? А почему именно ко мне?

— Вы, лисы, умеете очаровывать мужиков, вот и этот попался в твои хитро расставленные сети.

Алиса кивнула:

— Уже спускаюсь.

Вадим не спешил уходить.

— У тебя видок не ахти, рыжая.

— Спасибо за комплимент.

— Нет, серьезно, оставайся в комнате, я скажу Женьке, что ты себя неважно чувствуешь.

— Не развалюсь, на разговор сил хватит.

— Может, приляжешь?

— С каких пор Вадима Райского заботит мое самочувствие?

— С недавних.

Волна возбуждения прошлась по телу, тупая боль сфокусировалась на затылке. Алиса схватила катушку красных ниток.

— Я… мне… э-э…

«Веди себя достойно», — прорычал ее старый дружок, внутренний голос.

— Скажи Евгению, я не заставлю его долго ждать.

— Решение окончательное?

— И обжалованию не подлежит!

Смерив ее презрительным взглядом, Райский с силой хлопнул дверью.

Меньше всего Алисе хотелось спускаться в гостиную. Она бы с радостью послушалась Вадима и, выпив таблетку, с большим удовольствием легла бы в кровать, но… Попытка Райского помешать встрече с Женей заставила ее на время забыть о головной боли.

— Неужели ревнует? Нет… показалось… хотя можно проверить.

Евгений, облаченный в дорогой черный костюм в мелкую полоску, при виде Алисы обнажил в улыбке ровные зубы.

— Вы восхитительны!

Кристя хмыкнула.

— Надеюсь, мой визит не нарушил ваших планов? — продолжал Женя. — Я намеревался пригласить вас в ресторан… конечно, если вы не против.

Алиса колебалась. Ехать куда бы то ни было не было ни сил, ни желания.

Не дав ей раскрыть рта, Вадим быстро проговорил:

— Отличная идея, у меня встречное предложение: давайте отправимся в ресторан вчетвером? Крис, поддерживаешь?

— Предпочитаю остаться дома.

— Да ладно, сама же хотела вытащить меня в город.

— Сегодня нет настроения.

— Тогда устроим ужин в столовой, и ехать никуда не надо, и…

Женька похлопал Райского по плечу:

— Извини, старик, но я планировал провести вечер в компании Алисы.

У Вадима на лбу заиграла жилка.

— Она неважно себя чувствует.

Алиса вмешалась в разговор приятелей:

— Жень, с радостью принимаю приглашение, сто лет в ресторане не была. Но у меня два условия. Мы немедленно переходим на «ты», и мне потребуется двадцать минут на сборы. — Повернувшись, Алиса заметила перекошенное лицо Вадима.

«Господи, он и правда ревнует меня к Женьке», — трелью соловья пронеслось в голове.

На сборы ушло чуть больше четверти часа. Перед очами троицы Алиса предстала в шикарном черном платье с достаточно откровенным вырезом на спине. Вечерний туалет она получила в подарок от Радмилы Анатольевны на Новый год.

— Афродита! — молвил Евгений.

— Жаль, пены не хватает, — ехидно бросила Кристя.

Уже в дверях в пальто, которое ей подал Женя, Алиса услышала раздраженный голос Вадима:

— Я иду работать!

— Но, дорогой…

— Не сейчас, Кристина, не сейчас.

* * *

За ужином Евгений заметно нервничал, а после второго бокала вина осторожно произнес:

— Алиса, я должен тебе сказать, что ты мне очень нравишься… как женщина, понимаешь? Не станешь возражать, если мы начнем встречаться?

Алиса никогда не умела юлить и притворяться. Она не стала изменять этому правилу и сегодня.

— Жень, ты очень интересный мужчина, обязательно встретишь свою половинку. А я… я люблю другого.

— У тебя кто-то есть?

— Да.

— Какой же я идиот! Мне следовало догадаться, такая женщина, как ты, не может быть одинока. Но Кристина утверждала — твое сердце свободно.

— Кристина ошибалась.

— Кто он? Ох, прости, можешь не отвечать.

— Не отвечу. Давай переменим тему.

— А я-то надеялся пойти с тобой в субботу в театр, у меня и билеты есть.

— Так в чем проблема?

— А твой… друг не станет возражать?

— Не станет.

Евгений поднял бокал:

— Выпьем за твое счастье!

* * *

В коттедж Алиса вернулась около полуночи. Стараясь не шуметь, она осторожно подошла к лестнице.

— Хочешь сказать, что все это время вы провели в ресторане? — Райский вышел из кабинета с мобильным телефоном в руке.

— Вадим, у тебя отвратительная привычка подкрадываться в самый неожиданный момент.

— Ты не ответила.

— А о чем ты спросил?

— Вы четыре часа просидели в ресторане?

— Не четыре, три с половиной.

— Женька не отвечал на мои телефонные звонки. Куда вы ездили на самом деле? К нему домой? А может, на дачу, а? Не молчи!

— Я не на допросе.

— Отвечай!

— С какой стати? Ты мне не отец, я не обязана отчитываться. — Требовательный тон Райского вызывал у Алисы раздражение.

— Не забывай, ты живешь в порядочном доме, здесь не принято шляться по ночам.

«Между прочим, твоя Кристина по ночам спит в кроватке, а шляется как раз при свете дня с молоденьким любовником», — чуть было не выкрикнула Алиса.

Она вспомнила Павла, его тайную пассию и свое неведение, и ей стало жаль Вадима. Она побежала наверх. Упала. Сильно ободрала коленку, но боль почувствовала, лишь оказавшись в комнате. При мысли о том, что Вадим сейчас поднимется в их с Кристиной спальню, ляжет в их кровать, ей захотелось плакать.

— Вадим… ты так близко и так далеко.

Глава 11

— Вот такие пироги, Любаня, как говорится, никто и не ожидал.

— Радоваться надо, не каждый день влюбляешься, а ты мину скорчила. Между нами, девочками, я боялась, что из-за Пашки ты возненавидишь всех мужиков.

— Когда Вадим рядом, чувствую себя не в своей тарелке: и признаться нельзя, и молчать нет мочи. Иногда мне кажется, он догадывается о том, как я к нему отношусь.

— Может быть, и догадывается, у писателей отлично развита интуиция. И вообще, я думаю, Вадим видит в тебе потенциальную… супругу.

— Любка, о чем ты! Забыла, что у него есть супруга Кристина.

— Во-первых, не супруга, а во-вторых, ты напрасно держишь в секрете ее походы налево.

— Я не хочу вмешиваться в их отношения…

— Так дело не пойдет, я не позволю единственной подруге собственноручно разрушить свою личную жизнь. Тем более на горизонте появился еще один объект — Евгений, кстати, что он за фрукт?

— Приятный в общении, интеллигентный, симпатичный внешне… С ним комфортно, уютно и в то же время скучно. Смесь ненавязчивости с педантичной требовательностью, мужчины такого типа часто остаются холостяками.

— Уговорила, Женька нам не подходит. А «бывший» не звонил?

— Не-а.

— Интересно, он читал ту статейку, где тебя выдали за жену Вадима?

— Понятия не имею, Вера Эдуардовна точно не в курсе.

— Давай начистоту, подруга: если Пашка приползет просить прощения, как поступишь?

— Никак.

— Не растаешь?

— Исключено. Знаешь, в последнее время чертовски хочется заглянуть в будущее, одним глазком посмотреть на того, кто будет рядом.

Люба хлопнула себя ладонью по лбу.

— Сейчас сделаем. У нас на десятом этаже живет баба Дуся, мировая старушенция, штучный экземпляр. Бабульке под восемьдесят, шустрая, бойкая, к тому же неравнодушна к горячительным напиткам. Кроме всех вышеперечисленных достоинств, Евдокия Власьевна — настоящий профессионал в карточных гаданиях. Сейчас мы к ней нагрянем и узнаем примерное описание твоего принца.

— Я не верю гадалкам, ворожеям и прочим колдунам!

— Она не колдунья и не ворожея. Немедленно отправляемся узнавать будущее, за язык тебя не тянули, сама ляпнула.

Сопротивляться бесполезно, Карпова не отвяжется. Искренне желая, чтобы соседки не оказалось дома, Алиса шагнула в кабинку лифта.

Обитую красным дерматином дверь открыла приятной наружности шатенка.

— Ленусик, — защебетала Люба, — приветик. Мама дома? Нам срочно требуется ее помощь.

— Можешь не продолжать. — Лена скривилась. — Двадцать первый век на дворе, а ты как маленькая.

— Если ты не против, мы с ней переговорим.

— Ради бога.

Евдокия Власьевна, маленькая, высохшая старушка с озорными искрящимися глазками, стоя у открытой форточки, затягивалась беломориной.

— Мам, к тебе пришли.

— Здравствуйте, баба Дуся.

— Любочка, давненько тебя не видела, как жизнь молодая?

— Отлично, а вы на здоровьечко не жалуетесь?

— Пока не сдохла.

— Мама!

— Я сто лет мама, закрой дверь, не создавай сквозняк.

— Баба Дусь, познакомьтесь, моя лучшая подруга Алиса.

Старушка кивнула.

— На нее нужно разложить карты. Поможете?

— Сделаю! — Пенсионерка выудила из кармана старую колоду. — Только вы обе, — кивок в сторону дочери и Любашки, — испаритесь.

Алисе было предложено сесть за стол и расслабиться. Минуты две баба Дуся тасовала карты, потом резко спросила:

— Рюмашку опрокинешь?

— Нет, я не пью.

— Зря, у меня водочка отпад, не какая-нибудь паленка, натуральная, на лимонных корках настоянная.

— Спасибо, я воздержусь.

— Хозяин барин. Тогда будь добра открой холодильник, достань бутылек и чашку не забудь.

Поставив перед пенсионеркой беленькую, Алиса услышала следующее:

— Плесни мне грамм сто пятьдесят.

— Ого!

— Не тяни, а то сейчас Ленка нарисуется, опять вопить начнет.

Лена появилась в тот момент, когда Евдокия Власьевна подносила чашку к губам. Заметив бутылку, женщина всплеснула руками:

— Мама! Ты же окосеешь!

Осушив чашку, бабулька выдохнула:

— Окосеешь ты, когда узнаешь, что я замуж выхожу.

Сделавшись белее снега, Лена опустилась на табурет:

— Замуж? О господи, за кого?

Прикурив новую папироску, Евдокия Власьевна потянулась.

— Шутка! Теперь понимаешь, что сто пятьдесят грамм водки не самое страшное в нашей жизни?

— От твоих шуток меня кондратий хватит.

— Только после меня. Зачем пришла, я же просила не мешать.

— Ножницы взять.

— Бери и иди, не порть атмосферу.

Проводив дочь насмешливым взглядом, Евдокия протянула колоду:

— Вытащи одну карту и положи на стол рубашкой вверх. Смелее, не укусит. Теперь сиди молча, не ерзай.

Образовав круг из тридцати пяти карт, гадалка перевернула тридцать шестую, ту самую, вытащенную Алисой из колоды.

— Трефовый король! — заявила она, хрипло рассмеявшись.

— Это хорошо или плохо?

— Из-за него сердечко страдает, из-за него мечешься.

— А кто он?

— Будто не знаешь?!

— Догадываюсь.

— Верно догадываешься. Хлопоты червей заставят отправиться в бубновую дорогу, заботы пик приведут к встрече с почтенным человеком. Козни дамы треф обернутся против нее самой. Дама червей, — Евдокия Власьевна перевернула очередную карту, — посеет ссоры. В казенный дом придут неприятные хлопоты, король треф окажется обманутым дамой бубей, то есть тобой.

Алиса сидела как истукан, слова Евдокии здорово смахивали на шифровку разведчика.

— А что будет у меня с королем?

— Удар! Черный разговор и… туз червей. Отличная карта!

— Можно поконкретней?

Морщинистыми руками Евдокия Власьевна собрала карты в кучу.

— Поконкретней узнаешь после удара.

— Вы меня пугаете.

— Не пугайся, его не миновать. Его уже ждут, после удара начнется червонный период, — Евдокия потянулась к бутылке. — Еще грамм сто и…

— Спасибо за гадание, мне пора.

— Иди, милая, иди с богом. И помни… король треф объявится в самый неожиданный момент.

На лестничной клетке Любаня забросала подругу вопросами:

— Что она сказала? Вадим выпал? Свадебку не нагадала?

— Мне не следовало к ней идти, Лена права, ее мать отличная сказочница, настоящий профессионал в навешивании лапши. Сначала несла ахинею про хлопоты, заботы, а в конце предрекла удар.

— Ах!

— Да успокойся ты, ничего не случится, я не верю картам.

— Напрасно! Алиска, мне страшно.

— Почитай роман Райского, страхи как рукой снимет.

В присутствии Любы Алиса старалась выглядеть беззаботной, но неприятный осадок на душе остался.

Сидя в машине, она читала молитву, прося Всевышнего оградить близких ей людей от очередного несчастья.

Глава 12

После майских праздников Радмила собрала обитателей коттеджа в гостиной для серьезного разговора. К большому удивлению присутствующих, в руках Райской не оказалось привычной сигареты. Заламывая пальцы, Рада сообщила о намерении лечь в больницу на обследование.

— Сердце… выкидывает фортели.

— Я давно говорил, покажись медикам.

— Я ложусь в частную клинику, недельку меня помучают, после чего вновь предстану пред вами, обновленная, и… Сейчас речь не об этом. Пусть каждый из вас клятвенно пообещает в мое отсутствие вести себя разумно.

— Вы так говорите, будто мы банда преступников, — с нарочитой медлительностью произнесла Кристина.

— Никаких скандалов, склок и прочих военных действий не должно быть в принципе. Кристина, тебе понятно?

Женщина молчала.

— Не слышу ответа.

— Понятно.

— Вадим?

— Мама, к чему ты затеяла разговор? Кристя права, мы цивилизованные люди.

— Алиса не должна чувствовать дискомфорт.

— Алиса? Опять Алиса, с недавних пор все дороги ведут не в Рим, а к Алисе.

Пропустив мимо ушей слова Кристи, Алиса смотрела на Райскую, гадая, что в ней изменилось? Вроде все по-старому, идеальная прическа, безупречный макияж, элегантный костюм, а глаза… В глазах явно читался страх.

Попросив Алису уделить ей несколько минут, Райская поднялась в спальню.

— Мне трудно говорить, поэтому постараюсь озвучить главное. Я хочу, чтобы завтра ты сопровождала меня в больницу.

— Не вопрос.

— Отлично. — Радмила открыла шкатулку с драгоценностями. — Подойди ближе, дорогая. Вот это кольцо с бриллиантом я купила сразу, как только появились деньги. Многие годы оно было моим талисманом, приносило мне удачу в делах и личной жизни. Зачем? Хочу подарить его тебе.

— Это слишком дорогой подарок, я не могу принять кольцо.

— Дорогая, не спорь, возьми, только… обещай не надевать его раньше времени.

— Раньше какого времени?

— Узнаешь.

— Радмила Анатольевна, вам надо отдохнуть, — забеспокоилась Алиса. Женщина бледнела на глазах, и потом… она не выкурила ни одной сигареты, тревожный сигнал.

— Я лягу, а ты отнеси кольцо в свою спальню и спрячь до лучших времен.

— Может…

— Иди! — Радмила почти вытолкала Алису в коридор.

К ужину Рада не спустилась, домочадцы увидели ее лишь на следующий день перед завтраком.

— Я закончил книгу, — объявил Вадим.

— Замечательно! Не возражаешь, если я возьму рукопись с собой? Не терпится почитать. Алиса, детка, собирайся, мы выезжаем.

— Как, уже? А завтрак? — Кристина подозрительно покосилась на Вадима.

— Завтракайте без нас.

— Я поеду с вами, — сказал Райский.

— Сынок, не стоит, принеси рукопись.

* * *

Прижав к груди черную папку, Рада махнула рукой:

— До встречи, завтра жду вас у себя в палате.

Алиса помогла Радмиле Анатольевне обосноваться в палате и в полдень откланялась.

Радмила позвонила сразу после ужина. Она поздравила Вадима, сказав, что его новый роман настолько хорош, что она прочла его на одном дыхании. А потом попросила у сына прощения и сразу же отсоединилась.

Вадиму позвонили на сотовый в четыре утра. Известие о смерти матери повергло Райского в состояние глубокого шока.

Причиной смерти Радмилы Анатольевны стал обширный инфаркт. В три часа сорок семь минут после полуночи Райская навсегда закрыла глаза.

От врача Вадим узнал подробности болезни матери.

— Ваша мама понимала, что жить ей осталось недолго. Я наблюдал ее в течение нескольких лет. Ее сердце с каждым днем сдавало позиции. Она пережила три микроинфаркта и мужественно переживала сердечную боль, она была сильной женщиной. Примите самые искренние соболезнования.

Вспомнив кольцо и бессвязную речь Райской, Алиса дала волю слезам.

Только теперь Алиса поняла: Радмила чувствовала приближение смерти, отсюда и непонятные слова, намеки, мрачные взгляды.

В коттедже, улучив момент, когда Кристина поднялась наверх, она подошла к Вадиму:

— Вадь, не знаю, что сказать, у меня самой сердце готово остановиться.

Райский полуобнял Алису за плечи. Сдерживаясь из последних сил, он прошептал:

— Ничего не говори, просто постой рядом.

И она стояла, искренне разделяя его горе… их общее горе.

Глава 13

Три дня до похорон Алиса помнила смутно. Без Радмилы в доме было пусто и неуютно. С Вадимом они практически не разговаривали, с утра Райский запирался в кабинете, и никто не осмеливался его беспокоить. Алиса никак не могла осознать, что Рады больше нет среди живых, ей казалось, вот-вот откроется входная дверь, и Райская, дымя тонкой сигареткой, появится на пороге. Улыбнется своей особенной улыбкой и с легкой сипотцой в голосе поинтересуется делами чад и домочадцев.

Вечером, накануне похорон, за ужином Кристина осторожно спросила:

— Вадь, что теперь будет?

— В каком смысле? — едва слышно спросил он.

— Я имею в виду салоны Радмилы.

— Крис, ради бога, о чем ты спрашиваешь? Тело матери не предано земле, а тебя интересуют проклятые салоны. Плевать я на них хотел, пусть горят синим пламенем.

— Вадим, я понимаю, тебе тяжело, но пойми и ты…

— Закрыли тему!

Алиса облизнула пересохшие губы.

— Момент не самый подходящий, но тем не менее я должна кое-что сообщить.

Кристя напряглась.

— Дело в том, что салонов нет.

— Что ты несешь?

— Вернее, они есть, но Радмиле уже не принадлежат, она продала их пять месяцев назад. Я думала, вы в курсе.

Лицо Кристины пошло пятнами, тогда как Вадим был само спокойствие. Алиса вообще сомневалась, что до него дошел смысл сказанного.

— Продала салоны? Пять месяцев назад? Это шутка?

— Нет, истинная правда.

Откуда же было Кристине об этом знать, если в конце декабря она ушла с должности администратора из салона Райской, объяснив, что она стала сильно уставать и ей жизненно необходима временная передышка. И вот уже скоро июнь, а Кристя продолжает отдыхать.

— С какой стати Радмила скрывала это от нас?

— Повторяю, я думала, вы поставлены в известность.

— Катастрофа! Продать салоны красоты, это ж бешеные бабки… миллионы.

— Кристина, сделай одолжение, заткнись!

— Но, Вадим…

— Немедленно!

Она замолчала, но ненадолго. Час спустя ее крики доносились из кабинета Райского.

С утра зарядил дождик, а на кладбище мелкая изморось переросла в настоящий ливень.

— Это хороший знак, — шептала Лариса Валентиновна, держа Алису под руку.

Дождь, как и все собравшиеся, решил сказать последнее «прости» Радмиле Анатольевне Райской.

На следующий день в коттедж приехал импозантный мужчина лет шестидесяти.

Вадим спустился в гостиную и представил Алисе Ярослава Степановича, адвоката Райской.

— Нам лучше пройти в кабинет.

— Не возражаю.

Ярослав Степанович подошел к двери, затем резко обернулся:

— Алиса Витальевна, соблаговолите и вы поприсутствовать.

— Я?

— Она? — Кристя крепче прижалась к Вадиму. — С какой стати постороннему человеку присутствовать при чтении завещания? Ярослав Степанович, объяснитесь.

— Всему свое время.

— О господи! — Кристина схватилась за сердце. — Я так и знала. Радмила упомянула ее в завещании. Не могу поверить! Вадим…

Райский кивнул:

— Алиса, проходи. Кристин, успокойся, давай обойдемся без истерик.

— Я посмотрю, как ты заговоришь, когда узнаешь, что мать оставила ей кругленькую сумму.

Адвокат тем временем расположился за столом Вадима, водрузил на нос очки в толстой роговой оправе и достал из портфеля коричневый конверт.

Откашлявшись, Ярослав Степанович начал:

— «Я, Райская Радмила Анатольевна, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю все свое движимое и недвижимое имущество, которое имеется на момент составления завещания, своему сыну, Райскому Вадиму Борисовичу…»

Кристя захлопала в ладоши:

— Вадька, поздравляю!

— Думай, что говоришь, ты не в цирке.

— Вы позволите продолжить?

— Да-да, извините, не сдержалась.

— «Райский Вадим Борисович сможет начать распоряжаться наследством лишь в том случае, если в течение шести месяцев после моей смерти сочетается законным браком с Малаховой Алисой Витальевной. Если по истечении полугода бракосочетание не состоится, все мое движимое и недвижимое имущество будет передано на благотворительные цели».

С минуту все хранили гробовое молчание, а затем Кристина пришла в себя, и началось…

— Бракосочетание? Вы спятили? Я не верю! Не верю! Радмила не могла так со мной поступить! Это она, лживая гадина, давила на Райскую. Она заморочила ей голову! Радмила не соображала, что делает. Я требую признать завещание недействительным! Вадим, не молчи, скажи ему, что завещание липовое!

Райский сжал кулаки. По его взгляду Алиса поняла — сейчас начнется страшное. И не ошиблась.

На нее вылился ушат грязи, оскорблений и столько же ненависти. Райский обвинял Алису во всех смертных грехах.

— Ты постепенно втиралась в доверие к матери, чтобы достичь своих меркантильных целей.

— Я не знала, клянусь!

— Лгунья! Ты самое подлое и фальшивое существо, с которым мне когда-либо приходилось встречаться. А мать… как она могла? Да провались пропадом ее состояние! Мне не нужно ни копейки, я вполне могу обеспечить себя сам. Ненавижу, когда ставят условия! Вы за моей спиной строили планы, даже не соизволив поставить меня в известность. Это подло, гадко, низко! Ты… ты… видеть тебя не хочу!

— Вадим, одумайся, — негодовала Кристина. — Ты с ума сошел! Это ж целое состояние, мы немедленно должны оспорить завещание, а эту… надо гнать из коттеджа поганой метлой.

Ярослав Степанович напомнил о себе тихим постукиванием пальцами по столешнице:

— Спешу вас заверить, завещание не поддельное и оспариванию не подлежит. Такова воля покойной, все остальное… ваше личное дело. Я свою миссию выполнил, посему разрешите откланяться.

Адвокат вышел, Вадим продолжал орать:

— Почему она так со мной поступила? Кто ей мешал поговорить, объяснить… Может, я и сам хотел на тебе жениться, а теперь из-за кабального завещания чувствовать себя обязанным, зависимым…

— Вадим! Ты обалдел?

— Замолчи, мне не до твоих воплей.

Кристина подбежала к Алисе:

— Вон! Пошла вон, мерзавка! Убирайся с глаз долой!

Сглотнув, Алиса попятилась к двери.

Выбежав из кабинета, Алиса метнулась в кухню. Попросив Ларису Валентиновну приготовить крепкий кофе, уронила голову на стол.

— Ты чего, девка, слезы льешь? Радоваться надо.

— Чему? Знали бы вы, что там случилось.

— Так я вроде как знаю, адвокат про свадебку упомянул?

— Откуда вы знаете?

— Мне Райская рассказала. Перед тем как отправиться в больницу, Радмила Анатольевна зашла ко мне. Протянула толстый конверт с деньгами американскими, расплакалась и поведала о своей скорой кончине, поэтому-то и в больницу собралась, не хотела в доме помирать. А деньги… так сказать, моя доля наследства. Тогда Радмила и про завещание обмолвилась, предупредила, что в коттедже война начнется, тебя гнобить станут. Просила поддержать в трудную минуту, напомнить о ее просьбе.

Алиса вздрогнула. Перед глазами отчетливо возникла Райская и невнятная речь о правильно сделанном выборе. Радмила советовала выдержать, но что именно, не уточняла.

— Зачем же вы это сделали, Радмила Анатольевна, зачем? Теперь Вадим меня возненавидел, я для него подлая гадина, заморочившая голову больной матери.

Лариса Валентиновна сочувственно кивала.

Чуть позже Алиса поднялась в комнату, щелкнув замком, легла на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, известным способом излила ей душу.

Час спустя она твердо знала, чему посвятит завтрашний день. У нее есть честно заработанные деньги, а значит, ничто не помешает заняться поисками нового пристанища.

* * *

Утром Алису пригласили в кабинет. Желая оградить себя от потока новых оскорблений, она с порога сообщила:

— Спешу вам сообщить, я сегодня же начинаю искать квартиру. Через неделю, максимум через две вы избавитесь от моего присутствия.

Вадим затушил сигарету, Кристя, отвернувшись к окну, теребила в руках карандаш.

— Придется повременить, — жестко возразил Райский. — Я много думал и пришел к выводу… последнюю волю матери, какой бы безумной она ни казалась, мы обязаны выполнить. После сороковин подадим заявление, тебе придется остаться в коттедже.

Кристина сломала карандаш.

— Черт бы побрал все завещания! Радмила поставила нас в тупик, лишить родного сына состояния, если тот не женится на первой встречной, — верх сумасшествия. Ты обязана восстановить справедливость, Вадим должен вступить в права наследования.

— Кристина, помолчи, пусть она выскажет свое мнение.

— Что ж, если для получения наследства требуется заключить брак, ради бога.

— И ты не станешь претендовать на долю?

— Не стану. — Алиса протянула Вадиму коробочку с кольцом. — Возьми, оно твое.

— Что это?

— Радмила Анатольевна подарила незадолго до смерти.

— Подаренное матерью оставь себе.

— Предпочитаю вернуть во избежание разговоров о моей меркантильной, корыстной натуре. — Положив коробочку на стол, Алиса вышла.

На втором этаже она прошептала:

— Да, Радмила Анатольевна, заставили вы нас понервничать, ничего не скажешь. То ли еще будет, ой-ой-ой.

* * *

Они продолжали жить под одной крышей, стараясь не замечать друг друга. Вадим практически не покидал кабинет, она не отходила от швейной машинки. И только Кристина, словно привидение, бродила по коттеджу, холодея от одной только мысли о предстоящей свадьбе. Еще совсем недавно женщина не сомневалась: месяц-другой — и Вадим будет окольцован, и вдруг неожиданный поворот. Кристя, наверное, впервые в жизни испугалась по-настоящему.

Да и Вадим никак не мог смириться с вынужденной женитьбой, его выводило из себя то, что он должен поставить печать в паспорт по принуждению.

А что переживала Алиса? Когда пятнадцатого сентября они подъехали к зданию ЗАГСа, на душе у Алисы было горько и пусто. Любаня суетилась рядом, выступая в качестве свидетельницы со стороны невесты:

— Алиска, ты выходишь за Райского. Класс!

— Ты забыла, по какой причине мы в ЗАГСе.

— Да плевать я хотела на ваши причины! Вы женитесь, и это главное! Ты становишься законной супругой известного писателя, он твоим мужем.

— А Кристина нашей общей любовницей, — съязвила невеста.

Любаня фыркнула:

— Посмотри на эту анорексичную ^[1] красотку, и чем только она его удерживает? Кроме смазливой физиономии, польститься не на что.

— Физиономией и удерживает.

— Да ладно тебе. Лучше скажи, кто тот симпатяга рядом с Райским?

— Леонид, его друг, он же свидетель.

— Забыла спросить: ты почему в брючном костюме? Где роскошное свадебное платье?

— Еще скажи: белое с фатой.

— А что? Окажись я на твоем месте, именно так бы и поступила.

— Оставь, Любань, я вся наэлектризована, того и гляди, начну молнии метать.

— Тогда метни пару раз в мешок с костями по имени Кристина.

Леонид приблизился к подругам, обнажая в улыбке белоснежные зубы:

— Алиска, даже не знаю, поздравлять тебя или сочувствовать?

— Конечно поздравлять, — заорала Люба. — Это ведь свадьба, а не поминки.

Услышав ее реплику, Кристина не замедлила вмешаться в разговор:

— Вынуждена вам напомнить, милочка, свадьба фиктивная, бутафорская. Вадим любит только меня.

Люба отмахнулась от Кристи, как от назойливой мухи:

— Может, свадьба и бутафорская, а печать в паспорте будет самая настоящая. А что касается любви Вадима… любил бы он тебя, ты давно бы носила фамилию Райская. А так… подумаешь, сбоку припека.

— Люба!

— Молчу.

— Девчонки, не ссорьтесь. — Леонид обнял Алису за талию. — И за какие заслуги судьба одарила Вадьку такой красоткой? Может, еще передумаешь? Давай драпанем отсюда, а?

— Лень, мне не до шуток.

— А кто шутит? Нет, вы посмотрите на нее — сама серьезность.

Кристя заерзала:

— Когда же, наконец, наша очередь?

Любаня усмехнулась:

— Ты хотела сказать — их очередь?

Вадим подошел к Алисе с отсутствующим видом:

— Пора.

— Я готова.

— Ой, мамочки. — Люба запрыгала на месте. — Леонид, включайте камеру, не тяните! Невеста у нас красавица!

Услышав начальные аккорды марша Мендельсона, Алиса покачнулась.

— Смотри не грохнись, — прошипел Вадим.

Приятной наружности дама вещала про крепкий союз, безграничную любовь, безоблачное счастье, а Алиса с нетерпением ждала, когда этому фарсу придет конец.

— Обменяйтесь кольцами.

Держа одной рукой камеру, Леонид протянул Вадиму два золотых кольца. И вдруг Райский достал из кармана кольцо с бриллиантом, то самое.

— Не возражаешь?

— Не возражаю.

Кристина попыталась вмешаться, но Карпова быстро прошептала:

— Только пискни и завтра отправишься в клинику пластической хирургии.

— Можете поцеловать невесту, — возвестила сотрудница ЗАГСа.

Вадим коснулся щеки новоиспеченной госпожи Райской.

— В губы целуй, в губы! — кричала Любашка. — Французский поцелуй!

— Не смей! — вопила Кристина.

— Отличный фильмец получится! — веселился Леонид.

— Скрепите свой союз подписями, здесь и здесь.

После слов: «Объявляю вас мужем и женой!» — Алиса мысленно перекрестилась.

— Алиска, поздравляю! Вадим, ты счастливчик, такую женщину оторвал.

Подхватив Райского под руку, Кристя, сдерживаясь из последних сил, зло отчеканила:

— Мы уходим!

— Ну и вали, — улыбалась Люба, — свадебка-то состоялась.

— Эй-эй, как это уходите? — Леня выключил камеру. — А отметить? Нет, ребятки, так не годится, предлагаю завалиться в ресторан.

— У нас с Вадимом другие планы.

— Вадь…

— Хватит паясничать, ты прекрасно понимаешь ситуацию. — Не удосужив Алису взглядом, Райский удалился.

— Ничего, подруга, сейчас он зол, чувствует себя не в своей тарелке, со временем это пройдет. Ты видела, как он на тебя смотрел? А кольцо… Шедевр ювелирного искусства! Мать моя, здесь карат двадцать, не меньше. Потом дашь примерить? Вот это да! Чистейший бриллиант!

Леонид пытался уговорить женщин посетить ресторан, но Алиса ответила решительным отказом:

— Лень, к чему нам это? Обойдемся без ресторана, если не возражаешь, мы с Любой поедем.

Надув губы, Леонид отступил.

— Куда рванем, подруга?

— Здесь недалеко есть симпатичное кафе. Ты не против?

— Смеешься? Всеми руками за.

Устроившись за столиком, новобрачная горько вздохнула:

— Ну и что скажешь?

— Кончай хандрить, гляди на мир веселей. Алиска, пойми, ты ему небезразлична, он хорохорится, а в душе ликует. Вадьке наплевать на крашеную цыпочку. Последняя воля мамаши выбила мужика из колеи, нарушила планы, немного опередив события. Ты нравишься Вадиму, возможно, в ближайшем будущем он планировал сделать предложение руки и сердца, а тут бац… завещание. Реакция налицо.

— Складно ты говоришь, а как же Кристина?

— Ты когда-нибудь забудешь про нее или нет? Я сейчас долбану тебя этим стаканчиком. К черту Кристину, к черту условности, люби и будь любима! Не загоняй себя в угол, научись видеть мир во всей его красе.

Глава 14

Окинув тусклым взглядом гостиную, Алиса бросила на диван сумочку. С сегодняшнего дня она полноправная хозяйка коттеджа, но почему-то не испытывает ни малейшей радости, скорее наоборот, в еще большей мере чувствует себя гостьей. Общение с Вадимом грозило закончиться самым нелепым образом. Пройдет определенный промежуток времени, состоится развод, они расстанутся, и, возможно, никогда больше их взгляды не встретятся вновь.

Подавив тяжкий вздох, Алиса подошла к кабинету новоиспеченного супруга. Пора поставить точку в затянувшейся игре под названием «А вдруг…».

Вадим не печатал. Он стоял у окна, держа в руках фотографию матери.

— Можно?

— Ты уже вошла.

— Я не отниму много времени, хочу попросить об одолжении.

— А-а! Не успели расписаться, начинаются одолжения. И чего же твоей душеньке угодно, квартиру на Багамах или, может, виллу на Канарах? Говори, не стесняйся, теперь ты Райская, жена писателя, унаследовавшего многомиллионное состояние.

— Виллы и особняки меня не интересуют, мне нужна отдельная квартира. Прошу у тебя в долг, со временем верну. Однушка на окраине Москвы вполне устроит.

— Однушка? Довольно скромные запросы, почему не требуешь царских палат?

— Ты одолжишь денег?

Вадим молчал.

— Что касается развода… ты его получишь по первому требованию, с моей стороны претензий не будет. У меня в столице есть двухкомнатная квартира, перебирайся туда. Я займусь оформлением необходимых документов, считай ее моим свадебным подарком.

— Когда я смогу переехать?

— Не терпится покинуть коттедж?

— Честно? Да.

— Хоть сегодня. — Вадим выдвинул верхний ящик стола. — Держи ключи. Адрес есть у шофера, кстати, машину можешь оставить себе.

— Спасибо за щедрость, но я не умею водить, а платить личному водителю не позволяют средства. Ограничимся квартирой.

— Твое право.

— Тогда я пошла.

— Иди.

— Прощай.

— До свидания, не забывай, нам придется встречаться при разводе.

— Не забуду.

«Точка поставлена, песенка спета. Иди, Алиска, собирай пожитки и перебирайся в свадебный, он же прощальный подарок», — стучало в голове.

Холод сковывал тело, и лишь колечко с бриллиантом согревало душу. Не ценой камня, материальные блага ни при чем, оно согревало памятью о тех днях, когда Малахова обрела вторую, к сожалению, безответную любовь.

* * *

Алисе понадобился месяц, чтобы адаптироваться к квартире Вадима и свыкнуться с мыслью об одинокой старости. Конечно, в тридцать три года рановато об этом задумываться, но, судя по всему, ей на роду написано состариться в гордом одиночестве. Каждому отмерен определенный кусок счастья, Алиса свой кусочек съела, когда вышла за Павла. Что ж, она постарается достойно идти вперед, больше не мечтая о второй половинке.

За прошедший месяц произошло маленькое, но приятное событие — Алиса завела котенка. Вернее, «завела» — громко сказано, рыжий комочек появился в квартире совершенно случайно. Пожалев прижимающегося к мусорному контейнеру пушистика, Алиса решила угостить бедолагу молоком, для чего принесла котика к себе. Оказавшись в теплом помещении, юный проказник, вместо того чтобы приступить к трапезе, пулей метнулся под кровать. Попытки вытащить прижавшегося к стенке «гостя» успехом не увенчались. Хитрец чувствовал: стоит только наполнить желудок теплым молоком, как Алиса отпустит его на вольные хлеба. А отправляться обратно в сырой подвал ох как не хотелось. Поколебавшись, Алиса решила оставить смышленыша себе. Как-никак, а в компании четвероногого друга намного веселей коротать становившиеся длинными ночи. Рыжего питомца нарекли по-простому — Мурзик.

Вечерами, вальяжно развалившись на кровати, он вместе с внезапно обретенной хозяйкой устремлял круглые небесно-голубые глазки в экран телевизора или залезал под складки одеяла, сворачиваясь клубком. В такие моменты Алиса понимала: когда в доме есть животное, человек не имеет права считать себя одиноким, и ничего, что Мурзик не спросит утром, как настроение, зато он никогда, ни при каких обстоятельствах не предаст хозяина. Верность навеки, вот чем животные отличаются от людей.

* * *

Звонок в дверь раздался поздно вечером, когда Алиса собиралась ложиться спать. Прильнув к глазку, Алиса похолодела. На лестничной площадке стоял ее супруг — Вадим Райский.

Звонок повторился. Мурзик принялся царапать обивку.

— Отойди! — прошептала Алиса, погрозив котику пальцем.

В конце концов после третьего звонка она распахнула дверь.

— Привет. — Вадим виновато улыбнулся. — Ты собиралась спать?

— Да.

— Можно пройти?

— Входи.

— Не угостишь кофе?

— У меня только чай.

— Сойдет. А это кто такой красивый?

— Котенок.

— Вижу, что не слоненок, и как его зовут?

— Мурзик. — Алиса отвечала автоматически, при виде любимого мужчины она словно оцепенела.

Поставив перед Райским чашку, Алиса осторожно поинтересовалась:

— Ты пришел поговорить о разводе?

— Нет, я пришел просить тебя вернуться в коттедж.

Алиса была так поражена, что к ней вернулось самообладание.

— Это шутка? Если да, то неудачная.

— Я не расположен шутить, по крайней мере сегодня. Понимаешь, с твоим уходом дом превратился в необитаемую пещеру, в ней холодно и тоскливо.

— Ты говоришь фразами из своих же книг. Еще скажи: пустынно и одиноко.

— Именно! Ты права, пустынно и одиноко.

— А Кристина?

Райский хмыкнул:

— Мы ругаемся ежедневно, она становится неуправляемой.

— Вот оно что, у вас с Кристей кризис в отношениях, и ты зовешь меня обратно, чтобы вы смогли нападать на меня. Здорово придумал.

— Алиса… не язви, я серьезно.

— Вадим, это совершенно невозможно, сожалею, что ты потратил время зря.

— Я не могу без тебя… ты мне необходима, неужели не видишь?

— Ничего такого я не видела.

— Я люблю тебя, Алиса, люблю, как не любил никогда в жизни! Ты моя единственная и неповторимая. Я давно хотел сделать тебе предложение, собирался расстаться с Кристиной, но случилось несчастье. А потом это завещание как снег на голову, я обезумел, разозлился и…

— Говоришь, что любишь, а унижал меня с завидной регулярностью.

— Каюсь, был кретином, боялся открыться, оттого и прикрывался сарказмом.

— Я тебе не верю.

— Тогда поверь своему сердцу, сердцем ты же чувствуешь, что я говорю правду? Ты читала мою последнюю книгу?

— «Скованные одной цепью»?

— Да.

— Ну, допустим, читала.

— Неужели ничего не заметила?

— Героиню зовут Алиса.

— А еще?

— Что именно я должна была заметить?

— Если спрашиваешь, значит, не заметила.

— Прекрати говорить загадками.

— Принеси книгу.

— У меня ее нет, я брала у Любы.

— Тогда завтра же сходи в магазин.

— Ты можешь объяснить внятно?

Райский резко поднялся:

— Скажи откровенно, глядя в глаза, что, кроме обиды, ты ко мне испытываешь?

Алиса попыталась отвернуться, но Вадим взял в ладони ее лицо.

— Почему ты молчишь?

— Вадим, это неправильно, у тебя есть Кристина…

— Ответь на вопрос.

— Не буду.

— Алиска, милая, как же я соскучился.

И наконец произошло то, чего так долго ждали и в то же время опасались два любящих сердца. Их губы слились в страстном поцелуе, и у Алисы закружилась голова.

— Вадим, не надо.

— Не сопротивляйся. — Он взял ее на руки.

— Что ты делаешь?

— То, что должен был сделать давно.

— Нет… немедленно поставь меня на пол… слышишь… Я не могу… Кристина…

Его сильные руки опустили Алису на кровать. Успевший задремать Мурзик стремительно покинул ложе.

Сладкие поцелуи рождали желание, с каждой секундой нежные прикосновения становились все настойчивей. Заключив любимую женщину в объятия, Вадим гладил ее волосы, шею, плечи, а Алиса, млея от нахлынувшего счастья, была не в силах сопротивляться…

* * *

В субботу она проснулась от громкого мяуканья четвероногого бандита. В первое мгновение не могла понять, что произошло, а когда сознание вернулось, вскочила словно ошпаренная кипятком. Вадима не было. На тумбочке лежал сложенный вчетверо тетрадный листок. Трясущимися руками Алиса схватила бумажку.

«Любимая, доброе утро! Такого блаженства я не испытывал никогда! Люблю тебя! Твой Вадим».

— И как это понимать? Что дальше, он вернется или дело ограничилось одной бурной ночью?

Постепенно Алиса стала впадать в панику.

— Мы провели ночь, он оставил записку, значит, не все так плохо. Что же мне делать? Позвонить? Ждать? Или… только не это, забыть?

Часом позже Алиса проклинала себя за вчерашнюю слабость. В голове роились самые черные мысли.

«Нет, он не мог врать, его взгляд, его нежность… Что там Вадим говорил о книге».

Алиса метнулась в ближайший книжный магазин.

И вот она сидит за столом, судорожно проглатывая страницу за страницей. Ничего, что бы говорило о любви Райского, глаз не замечал. Прочитана четверть… половина, и, наконец, она дошла до точки.

— Ничегошеньки в ней нет!

Позвонив Карповой, Алиса, давясь рыданиями, попросила подругу немедленно приехать.

Встревоженная Люба возникла на пороге час спустя.

— В чем дело? Неслась, как на пожар. Алиска, что с тобой? Заболела?

Узнав о вечернем признании, ночи любви и утренней записке, Любаня впервые в жизни не нашлась с ответом.

— Любка, он меня обманул! Использовал и испарился.

— Успокойся, давай посмотрим на это дело под другим углом. Слушай, я не пойму, при чем здесь книга, я ее два раза перечитывала.

— Я тоже не понимаю.

Любаня принялась вертеть нетленку.

— Может, там шифровка?

— Любка! Какая шифровка, он не Нострадамус.

— Нострадамус не Нострадамус, а проверить не мешает. — Карпова увлеченно листала криминальный роман. — Алиска! Чтоб мне растолстеть, как корове! Смотри… смотри, он не врал. Это правда!

Люба протянула книгу, несколько раз постучав ногтем по странице, на которую следовало обратить внимание. На листе, идущем сразу за титульным, в верхнем правом углу мелкими буквами было написано: «Алисе с любовью посвящается».

— Не может быть!

— Может, Вадька тебя любит.

— Книга подписана в печать двадцатого апреля.

— Шесть месяцев назад. Выходит, он и правда планировал сделать предложение.

Подруги смотрели друг на друга, не в силах промолвить ни слова. Если бы не наделавший лужу Мурзик, женщины, наверное бы, навеки застыли с выражением оцепенения на взволнованных лицах.

— Я не понимаю, почему он не разбудил меня, почему уехал?

— Эх ты, раздула историю на пустом месте. Паникерша! Уехал, значит, на то имелась причина, вечером вернется, а может, даже сейчас позвонит. Тебе бы не помешало попить успокоительное, себя взбаламутила, меня на уши поставила.

— Значит, он приедет?

— Не сомневаюсь. Мой тебе совет: приводи себя в порядок и сваргань романтический ужин.

Вечером Вадим не приехал, впрочем, как не приехал и в воскресенье, и в понедельник, и неделю спустя.

Теперь Алиса каждый день перед сном плакала в подушку.

* * *

Звонок в прихожей раздался в тот момент, когда она основательно наревелась. Уверенная, что пожаловала Люба, Алиса вышла из комнаты и, не посмотрев в глазок, повернула ключ.

Чмокнув жену в зареванную щеку, Вадим по-хозяйски занес в прихожую три больших чемодана. Не обращая внимания на остолбеневшую Алису, он бодро поинтересовался:

— А ты почему ревешь? Случилось что?

— Я… ты… э…

— Ни слова не понял, можно чуточку яснее?

— Ты пришел?

— Как видишь.

— А зачем чемоданы?

— Как зачем, в одном рукописи, в двух других шмотки. Правда, завтра придется еще разок смотаться, вещей много. Ты знаешь, никогда не думал, что у меня столько одежды.

— Подожди, ты о чем говоришь-то?

— Алиска, ку-ку, проснись! Я приехал к тебе на постоянное место жительства. А то знаешь, как-то не по-людски получается: муж и жена, а живем порознь. Не по-христиански. Первое время придется потесниться, но это надолго не затянется. Допишу очередную книгу и займусь поисками просторной квартирки, или ты предпочитаешь жить за городом? Можем купить симпатичный домик, свежий воздух, по утрам поют птички…

— Вадим, какие птички? — Алиса постепенно возвращалась в реальный мир. — Ты с ума сошел?

— Вообще-то нет. Ближайшие лет сорок планирую остаться в ладах с разумом, столько всего хочется сделать.

— Ты уехал из коттеджа?

— Наконец до тебя дошло.

— А Кристина?

— А что Кристина? Она осталась в шоколаде.

— Как это?

— Мы серьезно поговорили и сошлись на бартере. Я дарю ей особняк, а она взамен клятвенно пообещала забыть о нашем с тобой существовании на веки вечные.

— Не может быть! — Алиса прислонилась к шкафу.

— Очень даже может, она получила что хотела. Шикарный дом и немного наличности. А мы, в свою очередь, обрели друг друга. Согласись, довольно забавно: сначала жена уходит из дома, оставив мужу недвижимость, а теперь муж покидает эту недвижимость. Начинаем новую жизнь с чистого листа.

Алиса смеялась долго, почти истерично, Вадим даже успел испугаться.

— Эй, а ну прекрати.

— Обними меня. Обними крепко-крепко и ничего не говори.

— Теперь я тебя не отпущу!

— Не отпускай!

Эпилог

Прошло три месяца.

— Любаня, столько новостей, — кричала в трубку Райская. — На следующей неделе мы переезжаем. Когда увидишь квартиру, лишишься дара речи, шикарные апартаменты. А еще Вадим заказал…

— Подожди ты с квартирой, лучше скажи, вы определились с датой венчания?

— Скорее всего, назначим на конец марта — начало апреля.

— Отличное время, говори, что тебе подарить?

— Ваше с Серегой присутствие будет самым лучшим подарком.

В прихожей щелкнул замок.

— Любань, Вадим пришел, я перезвоню вечерком.

— Жду.

Вадим зашел в комнату, держа в руке букет белоснежных роз.

— Красивые цветы для самой прекрасной женщины на земле.

— От самого прекрасного мужчины.

— Девочка моя, как же сильно я тебя люблю.

— Мы тоже тебя любим.

— Кто мы?

— Я и наш будущий сынок или дочка… кого Бог пошлет.

— Хочешь сказать…

— Именно!

Вадим закружил супругу по комнате:

— Алиска!

— Вадька!

И остановилось время, и накрыли их волны любви, нежности, страсти. Его и ее… предназначенных друг другу.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Анорексия — заболевание, характеризующееся потерей веса, чрезмерным страхом полноты, как правило, утратой аппетита.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог

*** Примечания ***