Жажда [Таня Карвер] (fb2) читать онлайн

Таня Карвер Жажда

Вам нравятся книги, от которых по коже бегут мурашки, которые страшно читать, но от которых невозможно оторваться? Вы зачитываетесь произведениями Томаса Харриса и по нескольку раз смотрели «Молчание ягнят» и «Основной инстинкт»? Тогда эта книга наверняка придется вам по душе. Дебютный роман «Суррогатная мать» Тани Карвер (литературный псевдоним Мартина и Линды Уэйтс), который презентовало наше издательство, стал бестселлером и получил множество восторженных откликов. Следующая книга — «Жажда» — приятно удивит поклонников жанра. Авторы этого жесткого динамичного триллера умеют держать читателей в напряжении. Мартин и Линда Уэйтс, много лет посвятившие работе в театре, знают, чем удивить аудиторию. Вероятно, успех их роману обеспечило гармоничное сочетание мужской логичности, последовательности, основательности, стремления проникнуть в суть вещей и женской эмоциональности, непредсказуемости и стремительности. Роман «Жажда» глубже, достовернее, интеллектуальнее дебютной книги, и эти черты делают его более шокирующим и притягательным. Авторы доказывают: гений и злодейство могут воплотиться в одном человеке и превратить его в монстра, которого практически невозможно одолеть.

В этом романе вы снова встретитесь со следователем Филиппом Бреннаном и профайлером Мариной Эспозито. Теперь эти герои предстанут перед вами в совершенно новом свете. Марина, великолепный психолог, любящая женщина и мать, живет в постоянном страхе, ее угнетает чувство вины: перед Филом, перед маленькой дочерью, перед собой… Она бежит от работы, любимого мужчины и кошмара, который преследует ее, но не может убежать от самой себя. А Фил вынужден теперь бороться не только с преступниками, но и с собственными страданиями и подозрениями. Это, конечно, отражается на его работе, где один неверный шаг может стоить жизни.

В городе появился жестокий маньяк, жертвами которого становятся привлекательные кареглазые брюнетки. Преступник наблюдает за ними, проникает в их дома, оставляет им «послания». А потом приходит день, когда его очередная жертва бесследно исчезает… Полиции никак не удается найти ниточку, которая сможет привести к разгадке страшной тайны.

У Фила Бреннана нет выбора: либо он найдет и покарает преступника, либо тот сам убьет его, поскольку понимает — Фил единственный человек, который может помешать ему.

В непредсказуемом сюжете причудливо переплетаются жестокость и милосердие, честолюбие и преданность, дружба и зависть, любовь и безумная жажда власти… На страницах книги разворачивается поистине завораживающий поединок доброго и злого начала в человеческой душе. На чьей стороне будет победа?

Все персонажи и события этой книги, за исключением общеизвестных, являются вымышленными, и любая их схожесть с реальными людьми, ныне живущими или умершими, — это чистое совпадение.

Еще раз спасибо Дэвиду, Дэну, Талии, Энди и остальным членам команды издательства «Литл Браун». А также моему агенту Джейн Грегори и всем в компании «Грегори энд Компани». И моя особая благодарность Джоан Медланд за ее ценные советы.

Все, что касается Центральной больницы Колчестера в этом романе, является плодом моего воображения. Как и все, собственно, что касается Колчестера.

Часть первая

Глава 1

Сначала она обратила внимание на всякие мелочи. Ее украшения лежат немного иначе; чашка стоит в сушке для посуды, хотя она думала, что поставила ее в буфет, а полотенце в ванной, которое должно быть сухим, на самом деле влажное.

Пустяки, мелочи. Но озадачивающие.

И тревожные.

Но которых недостаточно, чтобы начать беспокоиться.

Если бы Сюзанна Перри могла знать, как далеко все зайдет и в какой кошмар превратится ее жизнь, она бы не просто всполошилась. Она бы без оглядки бросилась бежать оттуда, причем как можно быстрее и как можно дальше.

Сюзанне было двадцать шесть. Она жила одна в квартире на Мэлдон-роуд в Колчестере. И работала логопедом в Центральной городской больнице. Несколько месяцев назад она рассталась со своим парнем и, хотя с тех пор у нее и было несколько свиданий, никаких серьезных отношений сейчас не искала.

Ей хотелось просто наслаждаться жизнью.

Раз в неделю Сюзанна выбиралась со своими друзьями в один из нескольких любимых баров, иногда — в клуб. Она любила танцевать. Она любила все самое популярное. В своей машине она включала «Литл Бутс» или Леди Гагу и подпевала им. Ей нравилось кино, особенно комедии. И еще ей нравилось сходить куда-нибудь поесть, когда она могла себе такое позволить. Иногда по ночам она жалела, что у нее нет парня; иногда — чувствовала, что не хочет ничего больше, кроме как удобно улечься на своем диване с каким-нибудь женским романом в стиле «чик-лит»^[1], плиткой шоколада и стаканом белого вина. Она была симпатичной и дружелюбной и не считала, что представляет собой что-то особенное.

Но кое-кто считал иначе.

Кое-кто считал, что Сюзанна Перри очень даже особенная.

Весь этот кошмар начался в первых числах июня. Сюзанна спала в своей постели, в своей кровати, в своей квартире. Двери заперты на замок и на задвижку, окна надежно закрыты. Она думала, что она в безопасности.

Она ошибалась.

Тяжелые плотные шторы на окнах были полностью задвинуты, бамбуковые жалюзи опущены. Как всегда. С детских лет она спала очень чутко, а для этого требовалась полная темнота и тишина. Поэтому ее спальня напоминала камеру сенсорной депривации, изолирующую человека от любых ощущений. И ей это нравилось.

Но этой ночью все было по-другому. Другой была темнота. Не успокаивающей и надежной, а холодной и глубокой, словно безопасность ее комнаты, напоминавшей чрево матери, была нарушена. Сюзанна не могла понять, спит она или бодрствует. Это была ее комната, но в то же время не ее.

Она лежала в кровати на спине с широко открытыми глазами и, приподняв голову над подушкой, смотрела прямо перед собой в пугающую черную тьму, состоявшую из густых и вязких теней, в которой можно было различить движение каких-то громадных неуклюжих фигур. Она моргнула, попробовала пошевелиться. И не смогла. Моргнула снова. Голова, заполненная воображаемыми криками и шепотом, начала болеть.

Из темноты отделилась тень и двинулась к ней. Сердце ее лихорадочно забилось, она попыталась перевернуться, хотя бы отодвинуться. И не смогла. Тело не слушалось ее.

Тень приобрела очертание. На фоне черноты появился контур. Фигура огромного человека, с горящими глазами. Они горели ярко, как автомобильные фары. Сюзанна попробовала закрыться от света, но рука осталась на месте. Она закрыла глаза. Она лежала зажмурившись и слушала, как в груди гулко стучит сердце. Мозг посылал сигнал ее губам: откройтесь, кричите! Но ничего не происходило.

Крепко закрыв глаза, она старалась не дышать. Она представляла, что в действительности находится сейчас совсем не здесь, и приказывала себе проснуться.

Ничего не происходило.

Она открыла глаза. Комната в ее сне кружилась, словно черный как деготь калейдоскоп. Она сосредоточила взгляд. Тень находилась прямо рядом с ней. Яркие глаза горели возле ее головы. Она слышала свое воображаемое во сне дыхание на своей воображаемой щеке.

Она опять закрыла глаза и попробовала пошевелить губами. В голове, словно мантра, крутилась одна фраза: «Это всего лишь сон… это всего лишь сон… это всего лишь сон…»

Затем тень заговорила. Голос был тихим, бормочущим и монотонным, какой-то треск и скрежет, как в забытой на плите кастрюле, из которой уже полностью выкипела вода. Глухие, наполненные болью слова, которых она не понимала.

Она пыталась разобрать их, сложить во что-то связное. В этом звуке было что-то знакомое, взятое из ее настоящей жизни — если бы ей только удалось понять это. Но эти слова, дрожа, неумолимо уплывали куда-то в темные закоулки ее сна, потерянные и невосполнимые.

Тень двинулась, перелилась через ее тело. От нее пахло темным, маслянистым, ядовитым дымом.

А потом это был уже не дым. Она стала твердой, шершавой, неподдающейся.

Сюзанна еще раз задержала дыхание и попробовала позвать кого-нибудь. Ничего. Попыталась пошевелить ногами и встать. Ничего. Поднять сжатые в кулаки руки и ударить эту тень. Тоже ничего.

Холодные жесткие руки прикоснулись к ней, прошлись по ее бокам. Ее тело из сна дернулось, но осталось лежать на месте. Чужие руки медленно двинулись к ее бедрам, к подолу ее футболки.

«Это всего лишь сон… всего лишь сон…»

Руки подняли ее футболку вверх, на бедра.

«Всего лишь сон… сон…»

Она снова зажмурилась.

Тень опять начала говорить. Обиженное неразборчивое гудение.

«Просыпайся… просыпайся…»

Вспышка света. Крик. Но кричала не Сюзанна.

Потом тишина.

Сюзанна открыла глаза. Тень пропала. Она лежала в темноте одна.

Сердце билось по-прежнему учащенно, дыхание было резким и прерывистым. Она не открывала глаз. Ей хотелось попасть в другой сон. Более безопасный и добрый.

Сюзанна спала.

Разбудил Сюзанну резкий пронзительный звук.

Она вскочила и открыла глаза. Часто заморгала. Огляделась по сторонам. Вздохнула. Вокруг была ее спальня, похожая на утробу матери. Она снова закрыла глаза.

Но этот звук не давал ей спать: громкий голос Криса Мойлса^[2] в свойственной ему неприятной манере настойчиво говорил, что ей пора вставать.

Она снова открыла глаза. Что-то было не так. В конце концов она поняла, в чем дело, хоть на это и ушло несколько секунд. Из-за краев затемняющих штор пробивался солнечный свет.

Сюзанна снова вздохнула. Обычно она любила еще некоторое время поваляться после того, как сработал будильник, лелея последние окутывавшие ее туманные завитки не окончательно ушедшего сна. Долежать до последнего, чтобы потом сбросить пуховое одеяло и неохотно поплестись под душ.

Но только не сегодня утром. Только не после этого ночного кошмара. Она не хотела оставаться в постели ни секунды дольше.

Отбросив теплое одеяло, она почувствовала, как затекшие руки покалывают невидимые иголочки. Она пошевелила ногами и опустила их на пол. Они болели и казались более тяжелыми и не такими гибкими, чем обычно. Она попыталась сесть. Перед глазами все плыло. Она поморгала, но комната отказывалась останавливаться. Она снова упала на кровать.

Тело ощущалось так, будто она, очень энергично поработав в тренажерном зале, настолько бурно посидела в пабе с Зоей и Рози, что после просто рухнула в постель и не шевелилась всю ночь. С той только разницей, что она твердо знала, что ничего подобного не было.

Она весь вечер просидела дома, смотрела по телевизору «Улицу Коронации», жуя батончик «Фрут-энд-Нат». Потом были пара телефонных звонков, продолжительная ванна с пеной и раннее укладывание в постель с романом Кейт Аткинсон. Никаких тренировок в зале. Только небольшой бокал вина — все, что оставалось в бутылке.

Сюзанна снова попыталась встать и таки сделала это, хотя ноги ее дрожали, а комната плыла перед глазами.

Наверное, я заболеваю, подумала она. Возможно, это свиной грипп.

Спотыкаясь, она подошла к окну, для устойчивости облокотилась одной рукой на подоконник и открыла шторы, приготовившись взглянуть на то, каким сегодня обещает быть день.

Но до того, чтобы смотреть в окно, дело не дошло.

Жалюзи были подняты — что объясняло, откуда в комнате появился дополнительный свет, — а к оконному стеклу что-то прилеплено. Она нахмурилась, не очень понимая, что это может здесь делать и почему подняты жалюзи. Затем она сняла со стекла то, что там было, и рассмотрела более внимательно.

И почувствовала, как сердце ее оборвалось.

Это была фотография. На ней была она сама в спящем виде. Ее слишком большая футболка, которую она надевала в постель вместо ночной рубашки, — и которая и сейчас была на ней, — была задрана вверх, открывая ее подстриженные на лобке волосы и верхнюю часть бедер.

Кровь ринулась по ее сосудам с бешеной скоростью. Грудь лихорадочно вздымалась, как будто телу ее не хватало воздуха. Ноги затряслись еще больше.

Она перевернула фотографию. И задохнулась от накатившего страха. Аккуратно напечатанные прописные буквы. Она прочла:

Я СЛЕЖУ ЗА ТОБОЙ.

В голове мгновенно возник вчерашний кошмарный сон. Тени. Огни. Голос.

Прикосновение чьих-то рук на теле.

Голова Сюзанны отчаянно закружилась, ноги подогнулись, глаза закрылись сами собой.

Это был не сон. Все было на самом деле.

Она потеряла сознание.

Глава 2

— Что ж, — сказал сержант Микки Филипс, пытаясь нахально улыбнуться, — кому-то она не понравилась.

Но улыбка его очень быстро исчезла, а лицо побледнело, приобретя цвет заплесневелой замазки. Он быстро свесился через борт, и его вырвало прямо в реку.

— Делать это нужно в пакет…

Совет инспектора Фила Бреннана явно запоздал.

— Простите.

Извинения сопровождались глубокими вдохами и сплевыванием.

Фил Бреннан сокрушенно покачал головой и отвернулся от нового сержанта к тому, из-за чего они все здесь находились. Новенький он или нет, винить его особо было нельзя. Не за что. За годы работы в Бригаде по расследованию тяжких преступлений — БРТП — он видел много всяких неприятных вещей, но зрелище, которое открылось перед ними сейчас, определенно было одним из самых диких.

Это тело когда-то было женщиной. Но сейчас оно больше напоминало что-то из лавки мясника или фильма ужасов. Или со скотобойни. Женщина была раздета и сильно изуродована. Ее мучили. Торс, руки и ноги были испещрены сеткой порезов, большинство из них глубокие. Следы от кнута, решил Фил. Следы от ножа. И даже следы от цепи.

Но среди всего этого ужаса в глаза Филу бросились две вещи. Первое было то, что вагина ее была жестоко обезображена, еще сильнее, чем остальное тело, а ноги широко расставлены в сторону основания мачты маяка. Второе — это то, что на лбу ее было вырезано ШЛЮХА.

— Думаю, — сказал Фил, — кто-то пытается оставить нам послание…

Он стоял на палубе плавучего маяка, пришвартованного у набережной Короля Эдварда на реке Колн в Колчестере. Транспарант, натянутый на передних перилах, гласил, что маяк этот используется Морским кадетским корпусом. Два берега реки, казалось, олицетворяли собой разные миры. Вдоль набережной вытянулся ряд одноэтажных зданий, все отгорожены друг от друга, везде занимаются каким-то бизнесом, и все выглядят не слишком процветающими: свалка, гараж, пара небольших производственных мастерских. Яркие рекламные щиты во всеуслышание ратовали за благоустройство города.

На противоположной стороне вдоль берега выстроились кварталы жилых зданий из стекла, металла и дерева; некоторые из них были крутыми и сдержанными, другие — безвкусными и кричащими. Эти новые контуры на месте старых доков воочию демонстрировали реконструкцию и благоустройство территории вокруг порта.

На одной стороне прошлое, на другой — будущее, подумал Фил. Старое и разваливающееся против нового и сияющего. А посредине мертвая женщина на плавающем маяке.

Фил помотал головой, стараясь отогнать мысли, занимавшие его еще по дороге на службу. Мысли о его личной жизни. Их нужно было растолкать по углам и заняться работой.

Сержант Микки Филипс снова перешел в вертикальное положение. Фил посмотрел на него.

— Что, уже полегчало?

Тот кивнул; щеки его горели от напряжения и замешательства.

— Простите. Думал, будет проще…

Лицо Фила осталось суровым.

— Если так, то, возможно, как раз сейчас сам Господь подсказывает, что тебе следует работать охранником в универмаге.

— Ясно. Да, босс. — Микки Филипс рискнул еще раз взглянуть на тело. — А это… это она, как вы думаете, босс?

Фил тоже посмотрел вниз. Там начали собираться мухи. Он отогнал их, хотя знал, что они все равно вернутся.

— Надеюсь, — сказал он. — То есть я хотел сказать… надеюсь, что нет, но в общем-то да, потому что очень не хочется думать, что пропал кто-то еще.

Микки Филипс понимающе кивнул.

Фил отвернулся и посмотрел вверх. Солнце уже взошло, небо было лазурно-голубым, как яйца в кладке певчего дрозда. Но Фил относился к этому иначе: чем ярче свет, тем гуще от него тени. Он смотрел на место преступления глазами копа, потому что видел весь мир глазами копа. Он ничего не мог с этим поделать, это была его работа. Вместо живущих он видел мертвых. И эти призраки постоянно разговаривали с ним, взывали о справедливости, просили покоя. Легкое поскрипывание яхты, казалось, было голосом этой мертвой женщины, который шептал ему, умолял его: «Найди того, кто это сделал. Дай мне упокоиться с миром».

Джулия Миллер пропала в четверг на позапрошлой неделе. Двенадцать дней назад.

Фил не был связан с этим делом напрямую, обычно пропажей людей БРТП начинала заниматься только тогда, когда возникали подозрения в убийстве. Но о ней Фил слышал.

Ей было под тридцать, постоянный бойфренд, работала эрготерапевтом, помогала инвалидам восстанавливать физические функции в Центральной больнице Колчестера. Собственная квартира, собственная машина. И вдруг однажды вечером она исчезла. Занимавшиеся этим делом полицейские не обнаружили никаких следов борьбы, похищения силой или убийства. Безутешного бойфренда тщательно допросили и отпустили. Полицейские просмотрели многие часы записей с камер видеонаблюдения, фиксировавших приход Джулии на работу и уход домой. Ничего подозрительного. Все выглядело так, будто она внезапно просто испарилась.

Джулия Миллер — молодая хорошенькая женщина, белая, средний класс. Любимый типаж всех средств массовой информации. Все сразу включились, стали выходить обращения, везде показывали фотографии. Родители Джулии и ее парень дали пресс-конференцию, во время которой слезно умоляли ее вернуться домой. Но с тех пор о ней ничего нового известно не было.

«С людьми такое происходит постоянно. Они исчезают».

Для родителей Джулии эти слова не несли ни утешения, ни успокоения, они звучали просто как ничего не объясняющая мантра. «Она либо придет домой сама, — говорили люди, — либо не придет вообще». Никто не знал, что делать дальше, кроме как ждать, что Джулия вдруг пришлет открытку из каких-нибудь далеких жарких краев.

— Значит, это и есть наша беглянка? — раздалось за спиной.

Фил обернулся. По трапу поднимался старший инспектор Бен Фенвик. Синий комбинезон, латексные перчатки, сапоги и капюшон ничуть не скрашивали его самодовольного вида.

— Думаю, да, сэр, — сказал Фил, зная, как это «сэр» должно подчеркивать разницу между ними, что Фенвику так нравилось. — Я хотел сказать, надеюсь, что это она.

Фенвик кивнул, надев на лицо маску профессиональной озабоченности.

— Да. Все правильно, — встав рядом с Филом, сказал он и, взглянув вниз на тело, поморщился. — Мы же не хотели бы, чтобы это был кто-то еще, верно?

Фил высказал то же самое соображение, но переживая о жертве. А Фенвик — Фил знал это по собственному опыту — переживал исключительно о том, чтобы это происшествие не подпортило ему показатели.

Они явно недолюбливали друг друга. Но как бы заключили между собой негласное временное перемирие, чтобы каждому выполнять свою работу. Поскольку Фил работал много и одержимо и всегда получал результат, Фенвик как начальник терпел его как необходимое зло. Фил, со своей стороны, считал Фенвика притворщиком: тот постоянно сыпал словечками из самого свежего политкорректного начальственного жаргона, разбрасывался пустыми фразами насчет прогрессивности и равноправия в среде полицейских, но за прекрасно сшитым на заказ костюмом и модельной стрижкой скрывался такой же реакционер и консерватор, как и любой другой динозавр в их управлении.

Фил заметил, что Фенвик привел с собой еще одного человека в таком же синем комбинезоне, который остановился чуть поодаль. Сейчас Фенвик повернулся к вновь прибывшему.

— Познакомьтесь, это сержант Мартин. Роза. Она первоначально вела дело об исчезновении женщины. — Фенвик улыбнулся. — Она здесь, чтобы высказать свое квалифицированное мнение.

Сержант Роза Мартин шагнула вперед, сдержанно улыбнулась Филу и Микки и взглянула на тело. Вздрогнув от увиденного, она быстро отвела глаза в сторону. Фил боялся, что реакция у нее может быть такой же, как у Микки, но она взяла себя в руки, снова посмотрела на труп и нагнулась, чтобы рассмотреть его поближе. Фил оценил это. При этом он заметил, что Микки от ее поведения стало еще более неловко.

— Что вы думаете об этом? — спросил Фил. — Вы ориентируетесь в этом деле лучше, чем мы. Это она?

Роза Мартин выпрямилась. Не отрывая глаз от тела, она кивнула.

— Думаю, да. Да, я думаю, что это Джулия Миллер.

Фил тоже кивнул. И снова посмотрел на труп.

Сейчас определенно не время думать о личном.

Глава 3

Фил посмотрел на остальных, все они сейчас потели в своих синих одноразовых комбинезонах. Он представил, как они выглядят со стороны: капюшоны подняты, руки в перчатках, на ногах сапоги. Собрание друидов двадцать первого века вокруг современного жертвенного алтаря.

— Значит, точно никаких естественных причин смерти? — попробовал не к месту пошутить Фенвик.

Никто не засмеялся.

— Ее сердце остановилось, — сказал Микки Филипс, вытирая губы. — Чего уж более естественного?

Фил обернулся к своему новому сержанту. Этот ответ наводил на мысль, что к нему после неловкого происшествия с рвотой снова вернулась нахальная уверенность. Но выражение его лица говорило совсем о другом. Эти слова были искренней реакцией на неуклюжий юмор Фенвика. В глазах его не было ни тени веселья или легкомыслия. Фил начал понемногу проникаться к нему симпатией.

— Фил, — начальственным тоном сказал Фенвик, как бы подчеркивая, кто здесь старший, — я бы хотел, чтобы вы возглавили команду по расследованию этого дела.

Фил кивнул.

— И я считаю, что было бы правильно, чтобы к вашей команде присоединилась Роза, то есть сержант Мартин. Она работает в этом направлении уже неделю. И знает в деталях положение вещей.

Знает в деталях положение вещей, мысленно повторил Фил. Король избитых штампов в своем репертуаре.

— О’кей.

Фил любил сам подбирать членов своей команды, чтобы быть уверенным, что этим людям можно доверять, но на этот раз в словах Фенвика был резон.

— Хорошо. Я оставляю вас и пойду разберусь с прессой. Будете докладывать напрямую мне и суперинтенданту полиции в Челмсфорд, как обычно.

— А что все-таки с репортерами? Мы будем посвящать их во все это?

Фенвик нахмурился.

— Давайте дождемся опознания и подтверждения личности убитой, прежде чем называть какие-то имена. Чтобы не совершить фальстарт, верно?

Фальстарт.

— Конечно.

— Хорошо. Ну, тогда я вас оставляю.

Фенвик повернулся, чтобы идти, и Фил заметил, что его рука задержалась на талии Розы Мартин на мгновение дольше, чем должна была бы.

— Ладно, — сказал Фил, после чего представил друг другу всех присутствующих. — Похоже, по этому делу вы попали в мою команду. У нас может снова появиться Анни, но, пока мы не можем на это рассчитывать, давайте приниматься за работу. Все вместе.

Фил всегда собирал свою группу на месте преступления, чтобы все могли поделиться мыслями и соображениями.

— Прежде чем мы будем что-то делать, давайте посмотрим, о чем нам может сказать это место. Что здесь может быть важно?

— Вы имеете в виду, была ли она принесена сюда неслучайно, в этом смысле, да? — Роза Мартин нахмурилась.

— Да, в этом смысле, — сказал Фил. Он снова взглянул на труп. — Ее голова направлена в сторону переднего края яхты…

— Носа, — сказал Микки Филипс.

Фил внимательно посмотрел на него. Сержант покраснел.

— Передний край яхты. Нос. Мой старик… Он брал меня с собой в море.

Фил удивленно улыбнулся.

— Что, правда?

Микки пожал плечами.

— Ну да. Я ненавидел это. Меня всегда рвало. — Он виновато улыбнулся. — С тех пор ничего не изменилось.

— Сосредоточьтесь, — сказал Фил. — Итак, она лежит головой к носу, тело вытянуто по прямой в сторону рубки и собственно маяка. Ноги раздвинуты. — Он посмотрел на остальных. — Может это быть сделано специально? Хотел ли тот, кто сделал это, чтобы мы нашли ее именно в этом положении? Или это дело случая, просто так получилось?

— Мне это кажется неслучайным, — сказала Роза. — Я хочу сказать, что тело можно было просто бросить и оставить так. А он потратил время на то, чтобы уложить ее, расположив именно таким образом.

Микки показал на деревянную палубу.

— Здесь есть следы от ног. Может, их оставил тот, кто принес ее сюда?

— Может, — сказал Фил. — У него могло уйти определенное время на то, чтобы уложить ее так, как он хотел. На полу есть кровь, и там, где он ее двигал, она размазана.

— А он был один, босс? Или вы считаете, что их было несколько?

Фил пожал плечами.

— Трудно сказать. Она не такая уж тяжелая. Одному пришлось бы потрудиться, а двое могли справиться с ней легко.

— Киллеры, работающие в тандеме? — сказала Роза. — Убийцы-насильники?

— Мы, Роза, пока еще не знаем, была ли она изнасилована.

— Но это вполне логично предположить, — сказал Микки, указывая на изуродованную вагину и тяжело сглатывая.

— Значит, вы считаете, что мотив тут — секс? — спросил Фил.

Роза огляделась.

— Ноги раздвинуты, а между ними высокая вышка маяка. Это Фрейд для начинающих, вы так не думаете?

— Похоже на то, но давайте не будем торопиться с выводами. Подождем, пока свое слово скажет Ник Лайнс. Что мы знаем наверняка, так это то, что она была убита не здесь. Тут слишком мало крови. Но оставлена здесь она была с определенной целью.

— Ее квартира, — сказала Роза.

Фил выжидательно посмотрел на нее.

Она показала на жилые кварталы за рекой.

— Она жила вон там. В одной из этих квартир. На самом деле я думаю, что этот корабль даже виден из ее окон.

Фил почувствовал внутри знакомую дрожь. Информация складывалась, начинали вырисовываться контуры общей картины. Он пока не знал, что все это значит, но был уверен, что это важно. Он кивнул.

— Значит, все не случайно.

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что женщин он ненавидит, — заметила Роза, стараясь не смотреть на надпись, вырезанную на лбу трупа.

— Я бы сказал, что это само собой разумеется. — Фил взглянул на часы. — Криминалисты уже выехали?

Филу все это очень не нравилось. Но после того как мир захватил знаменитый телесериал «CSI», управление на этом настаивало.

Роза кивнула.

— Бен позвонил им, когда мы ехали сюда.

Бен, отметил про себя Фил.

— Может, остановились съесть по мороженому, — сказал Микки Филипс, вытирая пот со лба обратной стороной руки в резиновой перчатке.

Фил не обратил внимания на его шутку.

— Никому ни к чему не прикасаться, — сказал он, выразительно посмотрев на своего нового сержанта. — Никакого своего пота и, разумеется, никакой блевотины. А сейчас давайте оставим место преступления в нетронутом виде.

Они втроем сошли с яхты, куда поднялись полицейские, чтобы выполнить свою работу. На дорогах были расставлены кордоны, поперек всех подходов натянута бело-голубая лента, движение перекрыто, подъезжавшие машины разворачивались. Бригада по обследованию места преступления сначала охватит максимально возможную территорию, а затем, словно стая хищных птиц в синих комбинезонах, постепенно начнет сжимать кольцо, сужая зону поиска, пока не сомкнется вокруг мертвого тела. После этого они, используя свои дотошные и мистические методы, будем надеяться, восстановят путь, по которому тело попало сюда. И, что еще более важно, расскажут Филу и его команде, кто его сюда принес. А возможно, и как его поймать.

Перед стеной с росписью, посвященной возрождению города, на деревянной скамейке с ножками из бетона сидел человек. Среднего возраста, лысеющий, в синей рубашке поло, с неспортивным животиком, свисавшим над затянутым поясом брюк. Его заметно трясло. Сидевшая рядом с ним женщина в форме встала и направилась к Филу.

— Это тот парень, который нам позвонил? — спросил Фил.

Та кивнула.

— Он уже дал показания?

Она снова кивнула.

— Он как обычно пришел открывать свой гараж. И обратил внимание на чаек, — по его словам, их было необычно много, — которые собрались на палубе яхты. Он подошел, чтобы согнать их оттуда, и увидел тело.

— Он больше ничего не заметил? Может быть, он слышал что-то? Какие-нибудь машины? Подозрительные люди?

Она посмотрела вдоль набережной.

— Вы же знаете, босс, что представляют собой некоторые из этих фирмочек. Если бы они не занимались чем-то подозрительным, то давно уже вылетели бы в трубу.

Фил вздохнул.

— Согласен. Но расспросите его об этом еще разок. Никогда не знаешь, на что может среагировать память. Спасибо.

Женщина кивнула и снова переключила свое внимание на мужчину на скамейке. Из-за борта яхты тела ему видно не было, но он знал, что оно по-прежнему лежит там.

Микки Филипс подошел и встал с ним рядом; взгляд у него был таким же сосредоточенным, как и у Фила, капюшон надвинул на лоб. Предыдущего сержанта из команды Фила убили при исполнении служебных обязанностей, и это кровавое событие всколыхнуло всю его группу. Фил понимал, что Микки Филипс об этом знает, понимал, что через свое натянутое дружелюбие, через эти свои попытки шутить, — пусть даже неуместные, — тот пытается как-то приспособиться к ситуации.

Фил быстро взглянул на него. Сержант расстегнул змейку на своем синем комбинезоне и дергал пуговицы на рубашке, чтобы подставить грудь воздуху. Телосложение у Микки Филипса было плотное, как у игрока в регби. Коренастый и мускулистый, словно побритый и одомашненный буйвол. Он был одет так, как должен быть одет каждый полицейский. Хорошо сшитый — но не бросающийся в глаза — костюм. Начищенные туфли. Короткая стрижка ежиком. Даже запонки. Под своим бумажным комбинезоном Фил выглядел совершенно иначе. Причем совершенно сознательно. Джинсы. Фирменные кроссовки, в которых ноги не потеют. Цветастая рубашка навыпуск, поверх которой надет пиджак от костюма. Волосы торчат в разные стороны, спереди закрывая лоб. Когда он оставил патрульную службу и пришел в бригаду по расследованию особо опасных преступлений, то твердо решил, что не будет менять одну униформу на другую. И слово свое сдержал. Собственно говоря, он был одет хорошо, но по своим собственным стандартам.

К ним подошла сержант Роза Мартин; бумажный комбинезон она уже сняла. Фил впервые рассмотрел ее. Высокая и крупная, но при этом хорошо сложена, стройная, черные прямые волосы с удлиненной круглой стрижкой, челка ниже бровей. В джинсах, футболке, ботинках и стильной кожаной байкерской куртке без воротника она по своему внешнему виду больше соответствовала рабочему стилю Фила, чем Микки Филипса. Но он знал, что внешность бывает обманчива.

Фил надеялся, что в отношениях между этими двумя не возникнет напряжения. У него уже была проблема еще с одним своим детективом, капралом Анни Хэпберн. Когда появилась вакансия на должность сержанта, она выдвинула свою кандидатуру, не прошла по конкурсу и затаила обиду. Он пытался позвонить ей сегодня утром и забрать ее с собой, но к этому времени ее уже вызвали по другому делу. Он подозревал, что она могла организовать это умышленно.

Ему оставалось только надеяться, что его команда сможет оставить все разногласия и окажется в состоянии работать вместе. Они должны это сделать. Его задача в том и заключалась, чтобы обеспечить это.

— Хорошо, — сказал Фил, — прежде чем мы начнем, есть какие-нибудь вопросы?

— Босс… — начал Микки.

— Что, Микки?

— Ну… — Он оглянулся на яхту, потом снова перевел глаза на Фила. — Я вот что подумал. Я понимаю, что я тут новенький, перешел сюда из отдела по борьбе с наркотиками и все такое, но это выглядит очень серьезно. Меньше похоже на одиночное убийство, а больше смахивает на серийную работу. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Ты к чему клонишь?

— А мы не думаем привлечь к этому делу профайлера, который составил бы психологический портрет преступника?

— Это вариант, — сказал Фил.

— А вы знаете хороших специалистов? — спросила Роза.

— Есть парочка, — сказал Фил. — Особенно один, точнее одна.

— Может, стоит ей позвонить? — сказал Микки.

Фил задумался. Марина Эспозито была лучшим профайлером из тех, с кем ему когда-либо доводилось работать. Она также была его партнером. Его единомышленником. Матерью его ребенка. И источником проблем, которых он старался не приносить с собой на работу. Сейчас она отстранилась от него. Ни понять ее, ни поговорить. Она замкнулась, не рассказывает, куда идет, что делает. Что-то нарушилось. Ему нужно во всем разобраться, поговорить с ней. Выяснить все. На то, чтобы они были вместе, ушло много времени и сил, и он не мог позволить чему бы то ни было просто так разлучить их.

— Не прямо сейчас, — сказал Фил. — Она… занята. Еще что-нибудь?

Оба покачали головой.

— Хорошо. Да, еще один момент.

Они вопросительно посмотрели на него.

— Добро пожаловать в БРТП, — сказал Фил.

Глава 4

— Привет.

Марина Эспозито устроилась в кресле и взглянула на мужчину напротив.

Он был неподвижен, выражение его лица и поза были спокойными, он приготовился слушать. Она неуверенно улыбнулась ему.

— Проехать очень трудно, — сказала она. — Там какое-то убийство в районе станции. Всех почему-то разворачивают. — Она вздохнула. Это как-то сгладило неловкость, которую она испытывала. — Но я все-таки пробилась. Не хотелось пропускать нашу встречу.

На ней была длинная, плотная черная юбка, белая льняная блузка, ювелирные украшения. Солнечные очки с большими стеклами подняты наверх, на густые темные вьющиеся волосы. Ей было приятно куда-то выйти из дома. Специально для чего-то одеться. Хотя бы для чего-нибудь. Даже чтобы просто прийти сюда.

Марина немного повернула кресло и установила его так, как ей хотелось. Окна были открыты настежь, свежий воздух и яркий солнечный свет этого утра на стыке весны и лета привносили в казенную обстановку комнаты ощущение тепла и жизни, которое появлялось здесь не так уж часто.

— Ну хорошо…

Она снова вздохнула. Затем принялась за то, что ей необходимо было сделать, прежде чем начать говорить. Физические действия, которые помогали ей сосредоточиться. Она отключила сигнал на своем мобильном и пересмотрела содержимое своей сумочки, перед тем как поставить ее на пол. Изумилась некоторым обнаруженным там предметам. Заправила волосы за уши, поправила цепочку на шее. Слегка приподняла край блузки, впустив немного воздуха, чтобы она не прилипала к груди. В конце концов ее руки, не найдя больше никакого занятия, опустились на колени, словно пара птиц. Сигнал к тому, что она наконец готова к разговору.

— Итак…

Она снова взглянула на мужчину, лицо которого оставалось неподвижным. Выражение его не изменилось, на нем было написано ожидание.

— Я начну. Все было… О’кей. Да, — сказала она, словно убеждая себя, — да, о’кей. У Джозефины все в порядке. Я оставила ее с Эйлин и Доном. Они любят ее. Так что… так что сегодня утром она там.

Марина вздохнула. Мысли лихорадочно метались в ее голове. Она пыталась ловить их — в надежде, что удастся выхватить правильные.

— Я… все идет хорошо. Со времени нашей… со времени нашего… с того времени, когда мы с тобой встречались в последний раз, все в порядке. — Она кивнула. — Да.

Она опять вздохнула, и в этот миг солнце спряталось за облаком. Яркие летние краски поблекли, стены снова стали серыми и унылыми, и комната уже выглядела такой же, какой была до этого, — казенной и угнетающей.

— Нет, — сказала она, как будто изменение в освещении уничтожило ее нарочитую бодрость, оставив только суровую действительность. — Дела идут не совсем хорошо. То есть у нас с Филом все хорошо. Хорошо… ну, ты понимаешь. У нас ребенок, прекрасная малышка. И новый дом. Так что тут все нормально. Это хорошо. Но есть… В общем, есть и кое-что другое.

Она ждала возвращения солнца. Оно все не появлялось, и она продолжила:

— Страх. Это то, о чем мне никогда не говорили. Страх. Вам дается этот крошечный младенец, эта… человеческая жизнь… — Она приподняла руки, как будто держала невидимую дочку, и посмотрела на них. — И вы должны, вы обязаны заботиться о нем. Вы несете за него ответственность. Вы дали ему жизнь и теперь должны помогать жить.

Она опустила руки. Подняла голову. Посмотрела на него.

— Прости. Не нужно было тебе этого говорить. Я и сама понимаю… — Еще один вздох. — Потому что есть и многое другое. Ну… все это. — Слова в голове снова начали разбегаться и теряться. Но она сама захотела высказать это здесь. Специально пришла. — Я не могу… не могу… радоваться этому. Ничему этому. Существует эта тень. Это… призрак праздника, как слон в комнате — все очевидно, но все делают вид, что не замечают его. Назови это как хочешь, но ты ведь понимаешь, о чем я говорю. Иногда я забываюсь и на миг становлюсь счастливой. Но только на миг. Тогда я могу расслабиться. Могу смеяться. Но потом я вспоминаю. И все начинается сначала. И я просто…

Она вытянула руки перед собой и пошевелила пальцами, словно ловила в воздухе невидимое и неуловимое, постоянно ускользающее решение. Голос ее упал.

— Иногда я думаю, что это уже никогда не изменится. Мне кажется, что так все и будет. Так и останется навсегда.

Она огляделась по сторонам. Снова выглянуло солнце, принеся с собой прежнее тепло, но Марина этого не заметила. Ей внезапно показалось, что стало холодно. И темно — свет померк.

— И… я не могу жить с этим.

Она замолчала. Она ждала ответа. Но его не последовало. Она расценила его молчание как желание слушать дальше, как поощрение к тому, чтобы она продолжала говорить.

— Это моя вина. Я знаю. Моя. И… — Ее руки снова принялись беспокойно двигаться, пальцы шевелились словно сами собой. — Я не знаю. Я не знаю, не знаю, что мне делать…

Она остановилась и снова посмотрела на свои руки.

— Я просто чувствую себя такой… виноватой… И я виновата. Это моя вина. Во всем, что произошло, во всем, что пошло не так. Моя вина. Я не знаю, как поступить. Мне необходимо… Я хочу унять эту боль. Мне нужно знать, что делать теперь…

К глазам подступили слезы, как это часто случалось в последнее время. Она наклонилась вперед и протянула руку. Взяла его ладонь. Он не сопротивлялся. В таком положении она и просидела, пока не пришло время уходить.

Она вытащила из сумочки салфетку, промокнула глаза, высморкалась.

— Я скоро… Я скоро приду опять. Спасибо, что выслушал.

Она открыла рот, словно хотела добавить что-то еще, но потом передумала: мысли остались невысказанными, слова так и не были произнесены. Она покачала головой, опустила темные очки на глаза, повернулась и вышла из палаты.

— Мисс Эспозито… — раздался в коридоре голос у нее за спиной.

Послышались шаги.

Марина остановилась и обернулась. К ней направлялась медицинская сестра. Она знала эту женщину и вроде ничего против нее не имела, тем не менее ощутила какое-то необъяснимое раздражение, граничащее со злостью. Марина подождала, пока медсестра подойдет. Посмотрела на нее. Даже не попыталась снять темные очки.

Медсестра оглянулась на двери, из которых Марина только что вышла.

— Как он…

Марина набрала побольше воздуха, шумно выдохнула… И ничего не сказала. Она была рада, что эта женщина не видит сейчас ее глаз.

Голос медсестры стал тише.

— Я не должна… Вы приходите сюда слишком часто. И находитесь дольше, чем мы обычно разрешаем.

— Я знаю.

Голос Марины напоминал скрип старых, несмазанных шестеренок.

— Вы должны… Я скажу начистоту. Это не может так продолжаться. Вы должны решить. И в самое ближайшее время.

Марина, не доверяя собственному голосу, кивнула.

— Если хотите, мы можем поговорить…

— Нет. Нет. Я… я сделаю это.

Похоже, у медсестры отлегло от сердца.

— Ну, если вы уверены… Хотя мы можем…

Марина отвернулась.

— Я знаю. Мне нужно идти. Я должна забрать дочку.

Слова застревали в горле.

Она торопливо вышла из здания.

На улице Марину встретил яркий солнечный свет, но он не согрел ее. Не оборачиваясь, она пошла прочь.

Забрать Джозефину.

Принять решение.

Попробовать наладить собственную жизнь.

Глава 5

— Ну… теперь все?

— Почти. — Констебль Анни Хэпберн заглянула в свои записи. — Буквально пара моментов. Давайте-ка еще раз пройдемся сначала, с того момента, как вы проснулись. Просто чтобы убедиться, что я ничего не упустила…

Сюзанна Перри сидела напротив нее на диване в гостиной своей квартиры. На ней по-прежнему была футболка, в которой она спала, а поверх плотно запахнутый домашний халат. От кофе в ее чашке остался только холодный осадок на самом дне. Она раскручивала густую жижу по стенкам, и глаза ее внимательно следили за этим процессом, впившись в чашку так, словно она боялась смотреть куда-то еще. Она вздохнула.

— Но я же уже…

— Прошу вас. Еще один раз.

Голос Анни звучал сочувственно и вкрадчиво, но в нем звенели стальные нотки, говорившие о том, что она привыкла к тому, чтобы ее просьбы выполнялись. Она этого специально не отрабатывала. Навык естественным образом развился из ее каждодневной работы и стал профессиональной чертой.

Глаза Сюзанны медленно закрылись, голова склонилась вперед. Потом она вздрогнула, широко открыла глаза, и испуганный взгляд забегал по комнате в поисках чего-то — или кого-то! — прячущегося в темных углах. Анни перехватила этот взгляд и попыталась успокоить ее.

— Все в порядке. Здесь только вы и я.

Двое экспертов из команды криминалистов старательно обследовали спальню Сюзанны, коридор и все пути возможного входа и выхода в поисках следов предполагаемого взломщика. По их голосам и выражению лиц было понятно, что шансы найти что-то невелики.

Анни проверила свои записи и посмотрела на сидевшую напротив молодую женщину. Сюзанна Перри была логопедом и работала в Центральной больнице, куда поступила сразу после окончания Эссекского университета. Рост чуть выше среднего, хорошо сложена, темные волосы, кожа слегка смуглая, как у жителей Средиземноморья. Но первое, на что обращаешь внимание, подумала Анни, — это ее глаза. Красивые и ясные карие глаза. И эта красота была заметна даже сейчас,несмотря на то что они были красными и заплаканными.

Квартира находилась на последнем этаже расположенного по Мэлдон-роуд старого дома времен короля Эдуарда, который был поделен между несколькими хозяевами. Довольно просторная, с хорошими светильниками, но при этом с покрытыми грунтовкой книжными полками, бескаркасными креслами на полу, всякими накидками, репродукциями под Бриджит Райли на стенах, квартира эта была обставлена в стиле поп-арт шестидесятых в версии магазинов готовой мебели «Икеа». Но сюда уже вкрались некоторые черточки, подсказывавшие, что скоро эта кричащая яркость должна уйти, а на смену ей придет более зрелый стиль. Анни уже сталкивалась с этим раньше. Первые осторожные попытки перехода от студента к человеку с твердым заработком. Казалось, еще совсем недавно она чувствовала себя точно так же.

Это дело было для Анни вполне привычным. Выезжающий на место констебль полиции, сотрудничающий с бригадой по расследованию тяжких преступлений, она специализировалась на случаях изнасилования, надругательства над детьми и прошла специальную подготовку, чтобы действовать в ситуациях, когда присутствие мужчин могло стать барьером для выяснения истины. Это дело определенно относилось именно к таким. Кроме того, оно позволяло ей держаться подальше от Фила, что, учитывая то, какие у них в последнее время сложились отношения, было очень даже кстати.

— Итак, — сказала Анни, снова пытаясь сосредоточиться, — вы проснулись…

— Нет, еще до этого. — Сюзанна Перри поставила чашку с остатками кофе на ближайшую полку, но по-прежнему не отрывала от нее глаз, словно это был талисман, создающий невидимую защитную ауру. — Еще когда я спала… Мне кажется, я чувствовала… что в комнате кто-то был.

— Пока вы спали?

— Я не знаю… Я думаю, что я спала. Но потом… потом… я почувствовала это…

— Это?

— Его. Я чувствовала его. Его руки на мне, его…

Ее передернуло.

Анни терпеливо ждала.

— И еще я не могла… не могла пошевелиться…

Она снова вздрогнула. Анни боялась, что Сюзанна опять может расплакаться, — это было уже дважды — и поторопилась помочь ей.

— Вы почувствовали на себе его руки.

Сюзанна согласно кивнула.

— Вы помните, в каком именно месте?

Сюзанна опустила глаза в пол, щеки ее покраснели.

Анни должна была осторожно подбирать слова. Наносящие психологическую травму переживания часто приводят к тому, что жертва начинает домысливать детали. И она не хотела сказать что-то такое, что потом, в суде, можно было бы рассматривать как наводящий вопрос.

— Где именно он прикасался к вам, Сюзанна?

Сюзанна еще больше отвернулась в сторону и испуганно зажмурилась, словно ожидая удара.

— Сюзанна!

В голосе Анни снова зазвучал металл.

Голова Сюзанны резко повернулась к ней. Завладев ее вниманием, Анни снова заговорила тихо и спокойно:

— Сюзанна, где он прикасался к вам?

Сюзанна еще раз закрыла глаза, ее нижняя губа задрожала.

— Он… он задрал мою футболку… Я не могла остановить его, я… — Опять полились слезы. — И… и он…

Анни откинулась назад.

— О’кей, о’кей… — Теперь ее голос звучал успокаивающе. — Оставим это пока. — Анни подождала, пока Сюзанна возьмет себя в руки. — Вы сказали, что он говорил с вами. Вы не запомнили, что это были за слова?

Сюзанна покачала головой.

— А как он выглядел? Можете его описать?

Она опять отрицательно покачала головой.

— Просто… какая-то бесформенная тень. И эти глаза, горящие, внимательные… как… как глаза сатаны… И его руки, касающиеся меня. И я не могу пошевелиться…

Анни больше не упирала на подробности. Она решила двигаться дальше.

— А затем вы проснулись, да?

Сюзанна кивнула.

— Да. И потом…

Ее голова снова опустилась.

Анни внимательно смотрела на Сюзанну. Изучала ее. И ее не оставляло какое-то беспокойство.

— Жалюзи были закрыты или открыты?

— Открыты. Поэтому я и увидела эту фотографию.

— Перед этим вы сказали, что любите, когда в спальне темно. Могло так получиться, что вы сами оставили их открытыми?

Сюзанна покачала головой.

— Я очень чутко сплю. Мне необходимо, чтобы в комнате было как можно темнее. В особенности летом…

Ее голос замер.

— Значит, сами вы открыть жалюзи не могли?

— Нет. Я никогда не открываю их, — с нажимом сказала она.

— А вы не открываете окно, когда ложитесь спать? Когда на улице тепло?

— Нет.

Но на этот раз голос ее прозвучал не так твердо.

Уловив наметившуюся брешь, Анни ринулась вперед.

— А могли вы оставить окно открытым, так что кто-то проник в квартиру? В принципе такое возможно?

Сюзанна посмотрела на нее, и ее карие глаза вдруг показались Анни какими-то потерянными.

— Я… я… Это имеет какое-то значение?

Анни пожала плечами.

— Не знаю, Сюзанна. Когда происходит нечто такое, мы должны учитывать все.

Она вздохнула.

— Я не знаю… Я не… Я не могла… Я не знаю…

Она снова посмотрела на чашку для кофе.

— А что вы скажете о тех, кто живет снизу? — Анни уже поговорила с соседями, ничего не добилась и исключила их из списка подозреваемых. — Могли они иметь доступ сюда?

— Я не вижу, каким образом…

— Вы помните, как укладывались спать вчера вечером?

— Я… — Сюзанна, похоже, приготовилась ответить утвердительно, но внезапно запнулась. — Нет. Я… Сегодня утром я, когда проснулась, чувствовала себя по-настоящему плохо. Меня качало, как после попойки и чего-то в этом роде. — Она нахмурилась, стараясь что-то вспомнить. — Я не могу… Я не могу вспомнить, как ложилась спать…

— Вы что-то пили перед этим? Вы были с похмелья?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. Я только приняла ванну. Потом съела немного шоколада. Выпила бокал вина. Красного. Всего один. С шоколадом. Сидя на диване. Красного.

— Небольшой бокал?

Сюзанна кивнула.

— Он… стоит в сушилке. Бутылка с вином тоже там. Заткнута пробкой. А сегодня утром я чувствовала себя просто ужасно.

— Возможно, вы просто заболели.

— Возможно. Свиным гриппом. Прекрасно! Этого только не хватало.

— Итак, жалюзи. Если вы не помните, как укладывались в постель, то могли по ошибке оставить их поднятыми. И оставить окно открытым.

Сюзанна нахмурилась.

— Поднятыми? Нет. Жалюзи никогда не поднимаются. Они могут быть открыты, но никогда не поднимаются… а окно… нет. Нет… Я не знаю, нет.

Анни смотрела ей в лицо, проверяя, говорит ли она правду.

— Никогда, — сказала Сюзанна. — Никогда…

В глубине ее глаз затаился страх.

Глава 6

Аспид любил находиться очень близко к добыче. Это его возбуждало.

Не то чтобы ему не нравилось планировать, нравилось. Тщательно продумывать стратегию, всю последовательность действий. Обхаживание. Ожидание. Все это было хорошо, но делалось для достижения конечного результата. Чтобы оказаться совсем близко.

Именно для этого ему и было все это нужно. Установить отношения. Почувствовать себя половинкой пары. В чьей-то жизни. Эту часть он любил больше всего. Это ощущение было вершиной всего, ради него стоило делать все остальное.

И теперь он нашел ее. Ту. Единственную.

Он улыбнулся про себя.

Он так долго ее искал. Повсюду. В городе, за городом. Здесь и… там. Мечтал услышать ее голос, ждал знака, чего-то такого, что позволило бы ему понять, что это она.

Его несчастная возлюбленная.

Его Рани.

И вот теперь он нашел ее.

И это делало его счастливым.

Были и неудачные попытки. Были случаи, когда он думал, что это она, был уверен, что добрался до нее, но она все время ускользала, оставляя за собой пустую оболочку. От которой нужно было потом как-то отделываться.

К тому же он был глуп, влюбленный дурак. Но эта точно была настоящая. Он твердо знал это. Он это чувствовал.

И вот теперь она была так близко от него, в каких-нибудь нескольких метрах. Он мог бы протянуть руку, прикоснуться к ней… как сделал это прошлой ночью.

Но он не станет этого делать. Только не сейчас, когда здесь эта женщина-полицейский.

Он будет ждать, он наберется терпения.

Он лег на спину и вытянулся. Стал слушать звуки голоса своей Рани, пробивавшиеся через доски.

В ожидании следующего шанса остаться наедине с возлюбленной.

Глава 7

Фил смотрел на набережную, проверяя, насколько хорошо выполняются его распоряжения.

Дорога была полностью перекрыта для движения. Никто и ничто не могло проникнуть сюда или выйти отсюда. Всем рабочим частных предприятий на набережной было принудительно предоставлено несколько часов отдыха. Фил не думал, что они здорово возмущались по этому поводу.

На другом берегу реки и на мосту начали собираться зеваки. Фил отдал приказ натянуть над телом белую палатку, чтобы сохранить в неприкосновенности место преступления, а заодно и защитить его от посторонних глаз. Как всегда, он был уверен, что от этого их любопытство только еще больше увеличилось.

Бригада криминалистов в полном составе занималась обследованием палубы яхты, постепенно продвигаясь на набережную и проезжую часть дороги. Они осматривали следы, оставленные на земле, делали соскобы с поверхностей, укладывали в пакеты и описывали все, что представлялось им потенциально представляющим интерес. Уже не в первый раз — и уж точно не в последний — эти фигуры в синих комбинезонах, сапогах, масках и перчатках напоминали ему команду по обезвреживанию средств массового уничтожения, останавливающую распространение смертельного вируса. Хотя, в принципе, именно этим они на самом деле и занимаются, подумал он.

Пока Фил смотрел на все это, рука его автоматически потянулась к ребрам. Ничего. Никакой боли. Ее не было уже несколько месяцев, и это не переставало его удивлять.

С детства он был подвержен приступам паники. Он знал, что было их первоначальной причиной: детские дома, в которых он воспитывался, атмосферой заботы не отличались. На самом деле здесь проходила грань между цивилизацией и дарвиновским принципом естественного отбора. Это неминуемо должно было оставить свои шрамы — физические, ментальные, эмоциональные или все три их вида. Когда он в конце концов поселился у Дона и Эйлин Бреннан, своих воспитателей, а потом и приемных родителей, ставших, в итоге, единственными людьми, которых он позволял себе называть мамой и папой, эти приступы прекратились. Но во время службы в полиции стали возвращаться снова. Обычно они были неострыми, но порой просто выводили его из строя. Всегда это было связано с сильным стрессом. Словно громадные железные пальцы обхватывали его грудную клетку и со всей силы сжимали сердце, буквально выдавливая из него жизнь.

Он знал офицеров, которые на его месте постарались бы извлечь выгоду из этой ситуации, обратились бы к врачу, с помощью профсоюза взяли бы оплачиваемый отпуск по болезни. Но Фил был не такой. Он никому ничего не говорил, предпочитая справляться со всем этим самому.

Уже несколько месяцев приступов не было. Пока он…

Пока они с Мариной не стали жить вместе. Пока он не стал отцом.

Но его тело чувствовало, что приступы вернутся. И он внутренне готовился к их появлению. Потому что это был только вопрос времени, когда снова что-то произойдет, когда переключится какой-то зловещий рубильник и железная рука в очередной раз сдавит его в своих объятьях. Всего лишь вопрос времени.

Но только не сегодня. Не сейчас. По крайней мере, пока он держится.

Ник Лайнс, патологоанатом, осматривавший тело прямо на месте, окликнул Фила.

— Я собираюсь ее перевернуть. Хочешь посмотреть?

Фил торопливо поднялся по трапу на борт.

Анемичный Ник Лайнс был лишь немного более живым и энергичным, чем трупы, с которыми ему приходилось работать. Свой бумажный комбинезон он снял. Несмотря на то что было тепло, на нем были костюм-тройка, остроносые туфли, на шее галстук с ослабленным узлом. Он был высоким, худым и лысым; его очки, державшиеся на самом кончике носа, на ком-нибудь другом могли бы показаться стильными. Со своим вечно скорбным выражением лица он вполне мог бы найти работу профессионального плакальщика на похоронах либо сниматься в фильмах ужасов, например в качестве персонажа, предупреждающего подростков, чтобы они не заблудились в темном лесу. Но за этим выражением лица — и Фил знал это по многолетнему опыту работы с Ником — скрывался острый как бритва интеллект, еще более острое чувство юмора и способность острить с невозмутимым видом.

Ник вместе с еще одним криминалистом перевернул тело на другую сторону.

— О господи…

— Хм…

Ник маскировал чувство отвращения, которое должно было возникнуть у него при виде этой ужасной картины, за проявлением чисто профессионального интереса. Несмотря на то что Фил знал о нем, это действительно могло иметь место.

— А это что? Следы от крюков? — спросил Фил, показывая пальцем на страшные отметины.

Ник внимательно осматривал спину женщины. Под лопатками зияли две громадные раны от чего-то большого и острого, воткнутого в ее тело.

— Похоже на то. Судя по тому, как надорваны ткани, ее подвесили, чтобы помучить.

— Ничего себе.

Фил почувствовал, как желудок его судорожно сжался. Внутри кипели разные чувства. Ярость при виде этой несчастной. Отвращение. Скорбь. И нестерпимый жар где-то в области солнечного сплетения от жгучего желания поймать того, кто все это сделал. Он выпрямился и отвернулся от тела.

— Итак, что у нас есть на настоящий момент, Ник?

Ник поднялся.

— Не так много. Женщина, примерно двадцати четырех или двадцати пяти лет. Ее мучили, изуродовали на сексуальной почве, убили.

— Именно в такой последовательности?

Ник скосил глаза на труп.

— В настоящее время мы можем только гадать. Но если бы кто-то спросил мое личное мнение, я рискнул бы сказать, что, судя по натеканию крови и синюшности трупа, сексуальные повреждения были нанесены уже после того, как ее убили.

На борт яхты поднялись Микки Филипс и Роза Мартин. В руке у Розы был открытый блокнот.

— Ты лучше встань возле поручней, Микки, — сказал Фил. — На случай, если тебя опять вывернет.

Микки Филипс хотел было возразить, но взглянул на труп и молча направился к борту.

— Причина смерти? — спросила Роза. Лицо ее было строгим и невозмутимым.

Ник пожал плечами.

— Что называется, «выбирайте сами»^[3]. Ножевые ранения, раны от цепи… Ее обработали по полной программе.

Он вздохнул, и впервые за этот день Фил заметил, как сквозь хрупкую маску на его лице пробилось искреннее участие.

— И по тому, как это выглядит, могу сказать, что, какими бы ни были орудия пыток, набор их был… весьма широким.

Фил погрузился в молчаливую задумчивость. Он понимал, что это означало. Молотки. Гвозди. Бритвы. Лезвия. Джулия Миллер, если это действительно была она, умирала нелегкой смертью.

Фил сглотнул.

— Время смерти?

Ник посмотрел на небо, потом опять на Фила — жест, который должен был означать, что ему необходимо подумать, но на самом деле помогавший вернуть самообладание.

— День сегодня жаркий, Фил. Очевидно, что убили ее где-то в другом месте, а потом перенесли сюда. Судя по характеру внутреннего кровотечения и трупным пятнам, можно сделать вывод, что она некоторое время лежала на спине. Это пока все, что я могу сказать прямо сейчас.

Фил развернулся и спустился по трапу на набережную. Перед глазами все еще стояло тело убитой женщины. Как же должен был ненавидеть ее тот, кто это сделал…

— Я дам тебе знать, когда что-то выясню, — сказал Ник ему вслед.

— Спасибо.

Фил подозвал к себе Микки и Розу. Он смотрел на эту пару. Его новая команда. Он надеялся, что они будут так же хороши, как… Просто надеялся, что они окажутся на уровне.

— Ладно, — сказал он, — такие вот дела. Полагаю, этому делу будет уделено особое внимание начальства и общественности, так что мне нужно, чтобы вы проявили себя с самой лучшей стороны. Делились информацией. Поддерживали друг друга. И никакой самодеятельности. Это понятно?

Оба кивнули.

— Хорошо, — продолжил Фил. — Дальше будет происходить следующее. Скоро здесь появятся Пташки. Они могут…

Микки Филипс хихикнул:

— Кто-кто?

— Пташки, — раздраженно повторил Фил, недовольный тем, что его перебивают. — Констебль Эдриан Рен и сержант Джейн Гослинг^[4]. Стало быть — Пташки. Эдриан поедет с Ником в морг, чтобы восстановить последовательность событий. Джейн может начать с тобой, Микки, поквартирный опрос свидетелей.

Микки Филипс оглянулся по сторонам.

— Что, прямо здесь?

— Начните с расположенных тут частных лавочек. Кто-то мог прийти пораньше, мог что-то видеть. А после этого… — Он взглянул на другой берег. — Квартиры вон там. Согласуйте свои действия с полицейскими. Роза, вы тоже займитесь этим. Вы уже ходили туда раньше; выясните, что говорят соседи Джулии Миллер.

Роза кивнула. Филу показалось, что он заметил энтузиазм в ее глазах. Она готова, рвется в бой. Он надеялся, что эта энергия будет здесь к месту. Не хотелось бы, чтобы она наделала ошибок. Да, собственно, не только она одна — они оба.

— А как насчет места, где она была убита, босс? — спросил Микки. — Мы будем искать его?

— Инициатива — дело хорошее, — сказал Фил, — и я ее поощряю, но, как сказал бы в этом случае наш уважаемый и красноречивый начальник старший инспектор Фенвик, это сейчас создало бы проблему масштаба поиска иголки в стогу сена.

Микки улыбнулся, удивленный тем, что Фил так скептически отзывается о своем начальстве. А Фил заметил, что при упоминании имени Фенвика Роза напряглась. Он перехватил ее внимательный взгляд и добавил это к другим своим наблюдениям.

Фил продолжал:

— Мы считаем, что знаем, кто она. После того как поступит подтверждение этого, будем надеяться, выплывут ответы на наши «где» и «почему». — Он взглянул на свои часы. — Скоро к нам присоединится Анни, так что нас будет на одного больше. — Он посмотрел сначала на одного, потом на другого. — Вопросы?

Если таковые и имелись, они держали их при себе.

Фил сделал глубокий вдох, потом выдох. Боли не было. Его ребра чувствовали себя нормально.

— Ладно. Хорошо. Давайте-ка…

— Что за хрень происходит на моей яхте?

Они втроем обернулись. В их сторону бежал обливающийся пóтом мужчина средних лет с красным лицом, его преследовал полицейский.

— Ага, — с улыбкой сказал Фил. — Думаю, это хозяин. — Он повернулся к своим помощникам. — С ним я справлюсь сам. А вы пойдите и поймайте мне убийцу.

Глава 8

Заданные Анни вопросы удержали Сюзанну от слез. Анни продолжала давить:

— Сюзанна, ваша квартира… Наши криминалисты сейчас все здесь осматривают. Они утверждают, что замок на двери не был взломан. То же самое с окном. Мог кто-то попасть сюда другим способом?

Она покачала головой.

— У кого-нибудь еще есть ваши ключи?

По лицу ее пробежала какая-то тень, темная и быстрая, словно сказочная злая фея.

— Нет.

Удивленная ее ответом, Анни подалась вперед.

— Вы в этом уверены?

— Только… — Сюзанна избегала смотреть Анни в глаза. — У Зои. У моей подруги Зои.

Но, судя по ее виду, первым делом вспомнила она не о подруге.

— А у кого-то еще?

Сюзанна отвернулась и покачала головой.

— Сюзанна, я здесь, чтобы помочь вам. Если есть кто-то еще, у кого может быть ваш ключ, пожалуйста, скажите мне об этом. Это может быть очень важно.

Сюзанна снова вздохнула.

— Я думаю, что еще один ключ может оставаться у Марка.

— Кто такой Марк?

— Марк Тернер. Мой бывший парень. Но он… Нет, неважно. Мы с ним больше не видимся.

— Он мог бы сделать такое?

— Сомневаюсь.

— Почему?

— Потому что… потому что мы больше не… Он просто больше мной не интересуется.

Ее американский акцент можно было бы счесть попыткой пошутить, если бы не прозвучавшая в словах горечь, которая перечеркивала это впечатление.

— Ох, — сказала Анни, — понятно.

Сюзанна снова посмотрела на нее.

— Такие вещи иногда случаются.

Ее тихий голос звучал неуверенно.

— Но у него по-прежнему есть ваш ключ.

— Да. — Сюзанна нахмурилась, как будто ей в голову только что пришла новая мысль. — Но не потому, что он все еще хочет видеть меня. Просто… — Она пожала плечами. — Потому что…

— Он вам его не отдал. — Анни записала его данные. — Значит, у вас появился новый бойфренд?

Сюзанна покачала головой. Она снова взяла свою чашку и принялась вертеть ее в руках, раскачивая осадок по стенкам и внимательно глядя на дно.

Анни чувствовала, что тут есть что-то еще.

— А у вас, Сюзанна, никогда раньше не возникало таких проблем? Я имею в виду, с мужчинами?

Она ответила, не отрывая глаз от чашки.

— Я… нет. Никогда. Ничего подобного не было.

— Вообще ничего? Никто не вторгался в ваш дом? Никто не преследовал вас?

Последняя фраза, похоже, попала в точку. Сюзанна промолчала.

— Сюзанна?

— Нет.

Она покачала головой с такой решимостью, что Анни стало понятно: из вопросов на эту тему она больше ничего выжать не сможет.

— А это фото…

Анни показала на снимок в прозрачном полиэтиленовом пакете для вещественных доказательств.

Сюзанна снова сжалась, как будто ожидала, что ее могут ударить.

— Вы уверены, что эта фотография была сделана прошлой ночью?

Она кивнула.

— Да.

— Не может быть так, что ее сделали раньше?

Она отрицательно покачала головой.

— Вы в этом уверены?

— Уверена.

— Почему?

— Потому что…

Сюзанна снова начала вертеть чашку. Холодная бурая жидкость пролилась через край и выплеснулась на пол. Она этого даже не заметила.

— Сюзанна?

Анни взяла ее за руку, остановив эти беспорядочные движения. Сюзанна подняла голову. Анни смотрела ей прямо в глаза.

— Почему вы так уверены, что этот снимок был сделан вчера ночью?

— Я… Это точно вчера. Я… вчера вечером в ванной… я подрезала волосы, чтобы они не выглядывали из-под трусиков. — От смущения она глотала слова. — Опасной бритвой. Я… порезалась. Это… есть на фотографии. Вы сами… вы сами можете увидеть порез…

Анни взглянула на фото. На нем была запечатлена спящая Сюзанна, ее футболка была задрана до груди, обнажая тело. Ноги ее были раздвинуты. Анни наклонилась ниже, чтобы рассмотреть получше. Порез действительно был четко виден.

Она взглянула на Сюзанну. Чашка в конце концов упала на пол, расплескав остатки кофе. Сюзанна посмотрела на нее отсутствующим взглядом, словно не понимая, что произошло. Затем голова ее опустилась, а плечи начали ритмично вздрагивать.

Анни ничего не оставалось, кроме как дать ей выплакаться.

Наконец к Сюзанне вернулся голос.

— Я не лгу, я говорю правду.

— Да я и не…

— Я ничего не подстраивала.

— Я ничего такого и не говорила.

Сюзанна подняла голову. В ее глазах, полных слез, зажглись злые огоньки.

— Я не делала этого тогда, не делаю и сейчас, понятно?

— Чего именно вы не делали тогда?

Сюзанна отвела глаза в сторону, и к ней вернулось самообладание.

— Ничего.

— Что вы имели в виду, Сюзанна? Это каким-то образом связано с вашим бывшим бойфрендом Марком?

Она вытерла лицо рукавом халата и в изнеможении откинулась назад.

— Я не могу об этом говорить.

Анни понимала, что сейчас она больше ничего не добьется. Пока что. Она снова наклонилась вперед.

— Сюзанна, я бы хотела, чтобы вы поехали со мной.

Сюзанна отпрянула, на лице ее появились страх и недоверие.

— Куда? Зачем?

— В наше управление. — В голосе Анни зазвучали спокойствие и здравый смысл. — Я бы хотела, чтобы вы показались доктору. Все будет очень деликатно. И безболезненно. Кроме того, я прошу вашего согласия на проведение анализа крови.

— Зачем?

— Чтобы проверить, не содержатся ли в ней какие-нибудь вещества, из-за которых вам сегодня утром было так плохо. Помимо бокала красного вина и шоколада, разумеется.

Она улыбнулась.

Сюзанна на эту улыбку никак не отреагировала.

— О’кей?

Сюзанна кивнула. Лицо ее было пустым и апатичным, как будто она все еще не проснулась. Она поднялась на ноги, двигаясь, словно лунатик.

Анни сказала ей, чтобы она ехала прямо в таком виде, а с собой взяла одежду, в которой будет возвращаться домой. Сюзанна с отрешенным видом двинулась в ванную. Анни смотрела ей вслед. Дойдя до двери, Сюзанна внезапно обернулась.

— Вы не возражаете… Дверь… я… я оставлю ее открытой.

— Я буду здесь.

Сюзанна взяла из шкафа сумку и принялась бросать в нее вещи. Она явно травмирована, подумала Анни, но что-то здесь не так. Сюзанна Перри что-то скрывает, что-то утаивает. Ничего. Пока Сюзанну будут осматривать на предмет изнасилования, Анни доберется до своего компьютера и успеет навести справки.

Что бы это ни было, скоро все станет ясно.

Глава 9

Аспид скучал по своей Рани. Она ушла. Покинула квартиру с этой чернокожей девушкой из полиции. Оставила его одного. Он не возражал. Если только это не продлится очень долго. Но вот если это затянется, ему будет одиноко. Он будет по ней скучать. И это уже никуда не годится. Если ее не будет долго, он может и рассердиться.

А вот злить его ей действительно не следовало бы.

Но он знал, что ему делать. Как заполнить время до ее возвращения, как почувствовать себя так, будто она сейчас с ним.

Входная дверь захлопнулась. Он подождал, сосчитав до тысячи, затем вышел из своего убежища. Огляделся. Почувствовал, как в нем закипает злость. Полицейские оставили после себя в квартире полный хаос. Это было неправильно. Совершенно неправильно. Может быть, ему следует тут прибрать? Когда Рани придет домой, ей будет приятно. Или лучше не стоит. Это может снова заставить ее плакать.

Он улыбнулся. Ему нравилось, когда она плачет. От этого у него появлялось такое чувство, будто его любовь работает, будто она тоже хочет его.

Он прошел в кухню. Хотел сделать себе чаю. Потом передумал. Не было настроения. Он посмотрел через коридор в сторону спальни. Улыбнулся.

Он знал, на что у него точно есть настроение.

Он вошел в спальню. Прошло всего несколько часов с тех пор, как он был здесь с ней, со своей Рани, но ему казалось, что миновало уже больше. Намного больше. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Задержал дыхание, сколько удалось вытерпеть. Выдохнул. Улыбнулся. Он чувствовал ее запах. Запах ее духов, ее кожи, ее одежды… всего. Он открыл дверь шкафа и осмотрел висевшие там вещи. Провел по ним кончиками пальцев, ощутил прикосновение ее юбок, джинсов, платьев. Он медленно гладил их, представляя себе, что под ними находится ее кожа.

Затем он отошел от шкафа. Он уже знал, что будет следующим. Он чувствовал это. Он подошел к серванту и выдвинул справа второй ящик сверху. Ящик с нижним бельем Рани. Он улыбнулся. Запустил руки внутрь.

Он проигнорировал вещи на каждый день. Скучные хлопчатобумажные салфетки для бутылок. Он сразу перешел к тонким просвечивающим чулкам-паутинкам. Он тер прозрачную ткань между пальцами, представлял под ней ее…

Аспид начал возбуждаться. Он уже знал, что будет дальше.

Он выбрал пару трусиков. Черные с серовато-розовым, такие тонкие и прозрачные, с кружевами и бантиками. Потом лег на кровать и расстегнул ширинку. Устроился поудобнее, в правильное положение. Держа в руке трусики, он закрыл глаза и вызвал ее образ.

И вот она появилась перед его глазами. Как живая, даже реальнее настоящей, лучше, чем в действительности. Пальцы его начали медленно двигаться. Он чувствовал кожей ткань белья, шептал ее имя.

— Рани…

Он снова вздохнул. Снова улыбнулся. Сердце тяжело стучало в груди. От одного только ее имени, произнесенного вслух, у него засосало под ложечкой, как будто в желудке порхают бабочки, нежно касаясь его стенок своими крылышками.

— Рани…

И она ответила ему. Как делала это всегда.

Я здесь… для тебя…

Рани было ее настоящим именем. Ее тайным именем. Ему было неважно, на какое имя она отзывалась, как она сама называет себя. Потому что он знал, какова она на самом деле и кем она является в действительности. Она сама рассказала ему. Открылась перед ним.

Он вздохнул. Его пальцы задвигались быстрее, и его сердце подхватило этот участившийся ритм.

— Рани…

Что, любовь моя?

— Я был с тобой весь день… Ты видела меня?

Видела…

— Я был с тобой сегодня утром, был здесь, когда ты открыла глаза. — Он сделал паузу и тихо рассмеялся. — Ты выглядела забавно. Когда ты проснулась, то едва могла стоять на ногах.

Она тоже засмеялась.

Я рада, что смогла развеселить тебя.

При этих словах по телу его пробежал трепет. Он еще ускорил движения.

— Прошлой ночью… я был так близок к тебе, я чувствовал это…

И я тоже.

— Тебе понравился мой подарок?

Очень…

Его маленькая валентинка. Его послание любви и желания.

Я СЛЕЖУ ЗА ТОБОЙ!

Он провел много времени, работая над этой фразой, пытаясь подобрать слова, которые бы выражали не только любовь к ней, но и его преданность. Он был ее личным ангелом-хранителем. И он думал, что ему удалось это передать. Он гордился этим.

— Ты заплакала, когда увидела его…

Верно, заплакала…

Пальцы его двигались все быстрее, а бабочки в желудке теперь напоминали стаю испуганных птиц, мечущихся в запертом сарае.

Но потом…

Внезапно внутри него что-то сломалось. Эта заноза, эта мысль, которая гложет его, словно червяк яблоко.

— О Рани…

Его переполняла печаль. Какой он не испытывал уже долгие годы, с тех пор как… с прежних времен. Он старался не думать об этом, пытался вернуть сознание туда, где оно было перед этим. Сконцентрироваться на настоящем. На Рани. На его любви. Но теперь это было трудно.

Голову его заполнили другие воспоминания, другие голоса, и бабочки — или птицы — уже покинули его желудок, уступив место чему-то другому, намного более опасному. Где-то внутри него кольцами свернулась большая змея, тугая и холодная, брызжущая ядом и отравляющая его страхом и ненавистью.

И этот голос… вся эта злость, вся ненависть…

Все женщины — шлюхи… все, до единой… вот и используй их, как шлюх… это все, на что они годны…

— Нет… нет…

Терзай их, режь на куски…

Это был уже не он. В этот момент это был кто-то другой. Он должен что-то сделать, должен выгнать из себя этот голос, должен повторять свою мантру и победить змею.

— Благодаря всеочищающему огню родился я, а он исчез…

Только продолжать!

— Благодаря всеочищающему огню душа ее освободилась, когда тело ее исчезло…

Продолжать!

— Благодаря всеочищающему огню родился мой поиск и моя любовь, которую предстоит найти…

Змея ускользнула прочь, обратно в свою тьму. Он снова услышал голос Рани.

Я по-прежнему здесь…

Радость наполнила его сердце. Он снова возбудился. Пальцы забегали быстрее, на лице расплылась улыбка.

Пальцы еще больше увеличили свою скорость, дыхание стало тяжелым. В голове снова звучал голос его возлюбленной, а перед глазами стояло ее лицо.

Задыхаясь, он шептал ее имя. А потом все закончилось.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… — снова и снова шептал он, тяжело дыша, вздыхая и улыбаясь. — Рани… Рани…

И я люблю тебя…

Ее голос начал таять, как всегда происходило в такие моменты. Но она еще вернется. Он в этом даже не сомневался.

Он открыл глаза. Кончив, он вытерся ее трусиками и на время спрятал их в карман — он понятия не имел, что с ними делать дальше.

Рани нужен еще один подарок, еще один знак его любви к ней…

Он обвел комнату сонным взглядом. Он мог бы пролежать здесь весь день. Но ему нужно кое-что сделать. Поэтому он встал и вышел из спальни.

Он остановился в прихожей и посмотрел вверх на люк чердака. Пора возвращаться обратно. Занимать свою позицию для наблюдения за Рани в качестве ее собственного ангела-хранителя. Но не прямо сейчас.

Вдоль по коридору — в ванную. Как раз есть немного времени, чтобы принять короткий душ.

А затем оставить для нее подарок там, где она сможет его найти.

Аспид не мог дождаться, пока Рани вернется домой.

У него были в отношении ее такие планы…

Глава 10

Микки Филипс захлопнул блокнот, сунул его в карман пиджака и, перейдя, дорогу, пошел вдоль реки.

Обход небольших частных предприятий, расположившихся на набережной, ничего стоящего не дал. На радушный прием рассчитывать не приходилось. Когда Микки в сопровождении полицейских только приближался к ним, раздавались выкрики на неизвестных ему языках, после чего люди растворялись где-то в темных закоулках. В мастерских номера стоявших там автомобилей завешивались какими-то тряпками, что-то лихорадочно пряталось по ящикам и под прилавки. Встречавшие его люди улыбались слишком сладко и беспомощно пожимали плечами, а их бегающие глазки смотрели куда угодно, только не на него. После того как он говорил им, что проводит расследование убийства и его не интересует, чем они еще здесь занимаются, улыбки исчезали, но в остальном ничего не менялось. Никто ничего не видел, никто ничего не знал. Он сегодня слышал это уже много раз и в конце концов стал думать, что, возможно, это и правда. Закончилось это тем, что он оставил все это постовым полицейским, проинструктировав их брать на заметку всех, кто доставлял им больше всего хлопот, а сам пошел по дороге дальше.

Он предпочитал работать в одиночку, несмотря на то что инспектор Бреннан предупреждал их насчет самодеятельности и индивидуализма в работе. Это было время, когда можно было быть самим собой и не заботиться об имидже, а не быть одним из многих, играющих в одну общую игру. Можно было вспомнить, что он выпускник университета, а не просто какой-нибудь типичный коп с обложки журнала «Натс». Он уже был таким, он делал это. И знал, чем это едва не обернулось.

Когда он поступал на ту работу, то знал, что она не для мягкотелых, но Бригада по борьбе с наркотиками была одним из наиболее оснащенных подразделений полиции. Он шел туда в поисках славы, захватывающих задержаний, заголовков газет с его именем. Помня, что награды здесь могут быть большими, и игнорируя тот факт, что потери могут быть еще больше.

Став констеблем, он сразу окунулся в водоворот жизни. Быстро влившись в компанию, он никогда не пропускал возможности провести вечер за игрой в бильярд или покер, поучаствовать в потасовке или сходить в стрип-клуб. Это сплачивает, говорил он сам себе. Помогает превратить их в команду, в единое целое.

И они действительно были единым целым. Грозной силой на улице. Хозяева положения, лучшие люди столичной полиции, словно крутые парни из киноверсии сериала «Суинни» с Дэнни Дайером в главной роли. Непревзойденные стражи порядка. И что из того, если по кому-то из задержанных обвинения не подтвердились? Небольшие хитрости, которые никому не вредят. И дополнительный заработок, особенности работы. А если одному из наркодилеров разрешается развернуться за счет придерживания другого, потому что он снабжает этих парней информацией и своим товаром, что в этом плохого? Ну и что, если ребята немного заработают за счет того, что будут в нужный момент смотреть в другую сторону? В большой системе это никому не приносит вреда.

Но не всегда. Так однажды сказала ему его девушка, когда он явился к ней с разбитым, кровоточащим носом и ощущением, будто в глаза ему впиваются сотни раскаленных иголок. Тогда он едва удержал кулак, чтобы не ударить ее, и заорал, что она понятия не имеет, о чем говорит. И это было уже не в первый раз. Она заставила его увидеть, что его ждет в будущем. Скоро должен был появиться Дух будущих Святок^[5]. И ничего хорошего это не сулило.

Так оно и шло. Время принимать дозу. Уколоться — и вперед.

Он все понял. Общество анонимных наркоманов. Общество анонимных алкоголиков тоже — уже просто так, на всякий случай. Он даже думал о церкви. Но не слишком серьезно. Он сдал экзамен на сержанта и поехал работать на освободившуюся вакансию в Колчестер, графство Эссекс. Больше внимания работе, меньше — всему остальному. Впрочем, его девушка с ним не осталась, с нее было достаточно. Но это было нормально, он того заслуживал.

Итак, Колчестер. С прошлым покончено, жизнь с нового листа.

Решив для себя, что не будет слишком упираться, стараясь получше выглядеть в глазах членов новой команды, он посмотрел на часы. Уже больше одиннадцати. Бог знает, когда он ел в последний раз. Задолго до того, как его стошнило. Даже чашки чая не выпил. Словно в подтверждение этого у него заурчало в животе.

Он посмотрел вперед и улыбнулся. У обочины стоял припаркованный фургончик, торгующий бургерами. Он ускорил шаг.

— Приятель, мне, пожалуйста, бутерброд с ветчиной и чашку чая, — сказал он парню за прилавком.

Тот был большим, толстым и засаленным.

Он делает плохую рекламу своему бизнесу, подумал Микки.

— Вы из команды, которая работает вон там? — спросил парень.

Он бросил на гриль два ломтика ветчины и отступил назад, когда полетели брызги жира.

— Да, — сказал Микки, глядя на шипящую ветчину голодными глазами.

— Похоже, там плохо дело, — сказал продавец.

— Так и есть, — сказал Микки. — Очень плохо.

— Если вы пробудете здесь долго, пришлите их ко мне. Я сделаю скидку.

— Не вопрос. Выходит, работы не очень много?

— Я здесь с рассвета. Как всегда. Заведения на набережной начинают работать рано. Но этот кризис… — Он фыркнул. — Хотя покупатель — он всегда покупатель, верно?

Парень перевернул ветчину на решетке. На поджаренной стороне остался старый подгоревший жир, но кусочки все равно выглядели аппетитно.

— Ну да, — сказал Микки, надеясь, что ждать бутерброд осталось недолго.

— А что там такое, убийство? Труп или что-то в этом роде?

Микки кивнул.

— Да. Ужасная картина. — Вдруг в голову ему пришла одна мысль. — Эй, а вы ведь были здесь все это время! Может, что-то видели на набережной сегодня утром?

— Что именно?

— Ну, не знаю. — Он пожал плечами, стараясь говорить без напора. — Фургоны, входящих и выходящих людей. Может быть, кто-то торопился, может, выглядел так, как будто он не отсюда. Что-нибудь в таком плане.

Парень смотрел на гриль, продолжая переворачивать ветчину.

— Я об этом деле ничего не знаю.

Такая реакция вызвала у Микки внутренний трепет. Тот самый полицейский трепет, означающий, что он что-то нащупал.

— Но это ведь не так, верно?

Парень ничего не ответил. Все свое внимание он переключил на кусочки ветчины, передвигая их лопаточкой, словно пытаясь заставить жариться быстрее.

— Что вы видели?

— Я? Я… ничего. Ничего не видел. И не вмешивайте меня в это дело.

— Послушайте, здесь был убит человек. Молодая женщина. Картина жуткая, самая страшная, какую мне приходилось видеть до сих пор. За всю свою жизнь. И если вы что-то все-таки видели, лучше рассказать мне об этом.

Парень снял ветчину с гриля, положил ее на кусок белого хлеба и, накрыв другим куском, подал ему.

— За счет заведения.

Микки вздохнул.

— Не хотел я этого делать, но придется… — Он пожал плечами. — Вы сами сказали, что там полно полицейских. Предлагаются два варианта: я могу либо направить их сюда, когда они захотят чего-нибудь перекусить и попить, либо могу арестовать этот фургон и убрать его с дороги к чертовой матери.

Деревянная лопаточка в руках парня замерла в воздухе.

— За что?

— Что-нибудь придумаем. Санитарная инспекция для решения таких вопросов — просто находка.

— Мерзавец.

— Либо…

Парень расстроенно оглядел свой фургончик, как будто это было его собственное маленькое королевство, которое он может больше никогда не увидеть. Потом тяжело вздохнул.

— Ну ладно. Я скажу.

Он сдержал слово.

Микки снова ощутил этот трепет, дрожь возбуждения, подсказывавшую, что он что-то нашел. Это было такое приятное чувство! Он уже и позабыл, насколько это здорово. В итоге он так спешил уйти с набережной, что едва не забыл на прилавке свой бутерброд. Едва.

Глава 11

Сюзанна закрыла за собой дверь, задвинула щеколды, повесила цепочку и без сил прислонилась к косяку. Судорожно втянула воздух, как будто задерживала дыхание под водой.

Она осмотрела прихожую своей квартиры. На первый взгляд все выглядело как всегда, но, вглядевшись повнимательнее, она все же заметила изменения. Некоторые вещи были сдвинуты и лежали не на своих местах. Те дверцы и ящики, которые она всегда закрывала, сейчас были приоткрыты. И наоборот.

Полиция поработала. Ей хотелось на это надеяться.

Это было место, где она должна была чувствовать себя в безопасности, где она могла бы укрыться. Но этого ощущения больше не было. Она уже нигде не могла чувствовать себя в безопасности. Даже внутри собственного тела. После сегодняшнего дня. После того, через что ей только что пришлось пройти.

Специальное отделение для жертв изнасилования выглядело так, как она и ожидала. Все выложено кафелем, все белое и очень функциональное.

Ожидаемыми оказались и ее внутренние ощущения: мрачные предчувствия, страх, ужас.

Детектив, которая доставила Сюзанну в полицейское управление, настаивала, чтобы та обращалась к ней по имени — Анни. Она провела ее прямо в эту белую комнату, отложив оформление всех бумаг на потом. Потом они сели на стулья с жесткими спинками, стоявшие напротив, и начали беседовать, глядя друг другу в глаза.

— Вы можете получить консультацию. Это мы организуем.

Сюзанна не могла ничего ответить. У нее просто не было слов.

Анни продолжила:

— Если, конечно, вам это нужно. Если все…

Голова у Сюзанны продолжала кружиться. Все выглядело так, будто она из обычной жизни переместилась в какую-то сюрреалистическую действительность. В дурной сон или в театр абсурда. В машине по дороге в управление она смотрела в окно и видела, как люди идут по улицам, заходят в магазины, в кафе. Несут какие-то пакеты, болтают по телефону, толкают перед собой детские коляски. Нормальные люди занимаются нормальными вещами. Ведут нормальную жизнь. А она смотрит на все это со стороны. Следит за жизнью через окно, как будто смотрит документальный фильм о каком-то чуждом ей племени.

Сюзанна напряженно кивнула. Анни кивнула в ответ и слегка сжала ее колено рукой. Первым желанием Сюзанны было положить ладонь на эту руку. Крепко сдавить ее, эту единственную связь с нормальным миром. Но она этого не сделала. Она продолжала молча сидеть,предоставляя руке Анни лежать там, где она была. Анни встала.

— Нам нужно будет вас раздеть, — сказала она.

На Сюзанне по-прежнему была футболка, в которой она спала прошлой ночью, поверх нее накинут домашний халат. Чтобы не смущать ее, Анни вышла из комнаты и подождала, пока девушка переоденется в другой халат — мягкий, хлопчатобумажный, больничный. Сюзанна села на осмотровый стол у стены. Сзади на халате болтались завязки, и от этого она чувствовала себя еще более обнаженной, чем прежде.

Вернулась Анни и рукой в латексной перчатке протянула Сюзанне пластиковый пакет, чтобы та положила в него свою футболку. Она сделала это. Анни улыбнулась. Но у Сюзанны улыбнуться в ответ не получилось.

— Хорошо, — сказала Анни, усаживаясь на стол рядом с ней. — Мне нужно подняться наверх, чтобы оформить кое-какие бумаги. К вам очень скоро придут. Ничего, если вы несколько минут побудете здесь одна?

Сюзанна кивнула и опустила голову. Ее волосы раскачивались, словно занавески под легким ветерком.

— Вот и хорошо. Сейчас подойдет доктор.

Анни положила руку Сюзанне на плечо и снова слегка сжала пальцы.

После еще одного короткого пожатия она убрала руку, встала и вышла из комнаты.

Теперь здесь была только Сюзанна. Одна, но в окружении целого нового мира, который сложился у нее в голове.

Мысли ее вернулись к предыдущей ночи. К тому сну, который мог быть и не сном. Ее настроение, ее реакция на происшедшее весь день перещелкивались то вперед, то назад, словно какой-то метроном.

«Я все выдумываю. Воображаю немыслимые вещи. Только попусту занимаю их время. — А потом: — Нет. Ничего я не выдумываю. Все так и произошло на самом деле, и со мной действительно кто-то был. Кто-то был в моей спальне. В моей постели. Во мне…»

Она попыталась как-то привести в порядок мысли, успокоить выскакивающее из груди сердце. Поджав ноги, она обхватила их руками. Закрыв глаза, постаралась упорядочить дыхание. Но в голове все равно стучало одно и то же:

«Я этому не поддамся… Я этому не поддамся… Я должна быть сильной, быть сильной… Этот ублюдок не должен победить…»

А потом открылась дверь.

Когда на пороге появилась женщина в белом халате, Сюзанна вздрогнула. Полная, на голове практичная короткая стрижка, одежда приглушенных оттенков серого и бежевого. Она заглянула в папку, которую держала в руках.

— Сюзанна… Перри?

В глазах, смотревших на Сюзанну, читалось расчетливое профессиональное безразличие — защитный экран между ней и поломанными судьбами женщин, с которыми ей приходилось сталкиваться каждый день.

— Да. — Голос Сюзанны прозвучал тихо и хрипло, как будто от долгого бездействия он сел. Она прокашлялась и повторила уже громче: — Да.

На лице доктора появилась улыбка, которая пробилась через защитный экран и достигла ее глаз, показывая, что, несмотря на все старания не втягиваться в проблемы пациентов, она по-прежнему оставалась живым человеком.

— Я доктор Уинтер, — сказала она, продолжая улыбаться и стараясь подбодрить Сюзанну. Она снова заглянула в папку и подняла глаза на девушку. — Хорошо, — сказала она. Голос ее звучал тепло и успокаивающе, словно она читала сказку детям. — Первым делом я хотела бы получить мочу на анализ.

Доктор Уинтер направила ее в туалет, дав с собой две небольшие баночки. Сюзанна сделала то, что от нее требовалось, и, вернувшись с заполненными баночками, поставила их на стол, как ее просили.

— О’кей, — сказала доктор Уинтер, натягивая на руки латексные перчатки, — если бы вы могли просто прилечь на этот стол…

Сюзанна сделала то, что ей сказали.

— Ноги, пожалуйста, согните в коленях и раздвиньте. Я постараюсь сделать как можно более безболезненно…

Сюзанна откинула голову назад и закрыла глаза. До этого момента она чувствовала себя нормально. Но этой части она боялась больше всего.

Глава 12

После обеда вовсю светило солнце, и парк Кастл, казалось, специально был предназначен для того, чтобы наслаждаться этим идеальным днем в идеальном месте.

Находящийся здесь старинный замок простоял уже две тысячи лет и, похоже, был готов простоять еще столько же. Ухоженные клумбы, огороженные бордюрным камнем, буйно цвели, по аккуратным дорожкам прогуливались люди. Даже те, кто спешил по своим ежедневным делам или торопился на деловую встречу, невольно замедляли шаг, чтобы полюбоваться окружающей красотой. Марина чувствовала себя так, будто попала на короткие каникулы в другой мир.

Позади замка был спуск к небольшому озеру и детским игровым площадкам. Для Марины, которая сидела на лавочке, наслаждаясь прекрасным видом, этот замок всегда ассоциировался с Боудиккой^[6] и ее армией, несущейся вперед на сверкающих колесницах. Но там, где когда-то грозная королева-воительница стегала кнутом своих лошадей, атакуя расположенный на холме замок и уклоняясь от вражеских стрел и копий, сейчас было полно школьников, пришедших на экскурсию со своим учителем, а по дорожкам везли детские коляски молодые мамы и няни. Для замка единственная угроза реального нападения исходила сейчас от вывалившей из автобусов гурьбы учеников младших классов да еще от изредка попадавшихся здесь затянутых в лайкру мамаш, для которых путь вверх по склону холма составлял часть маршрута для бега трусцой.

Одна из таких как раз пробегала мимо Марины. Она подняла глаза и улыбнулась ей. Худая загорелая блондинка с потным лицом и волосами, завязанными на затылке в тугой конский хвост, заметила Марину, которая сидела, одной рукой придерживая коляску Джозефины, и улыбнулась в ответ.

— Должна бегать, — тяжело дыша на бегу, бросила женщина, — чтобы вернуть форму…

И побежала дальше.

Марина смотрела ей вслед. Что она имела в виду, когда говорила о возвращении формы? Фигура женщины выглядела идеальной. Стройная, подтянутая, на животе ни малейших следов обвисания.

Несмотря на яркое солнце, Марине вдруг стало холодно, словно ее накрыла темная туча из прошлого. Может быть, именно это от нее и ожидается? Чтобы она бегала, стараясь вернуть былую форму? Оценивающе осматривать свое тело молодой мамы и решать, приемлемо оно или нет? Она не собиралась этого делать. Она не могла этого принять.

Мысли Марины вернулись к беременности. Какой она была раньше, до Фила. Когда еще Тони был… был с ней. Для нее это было довольно тяжело. Она чувствовала себя так, будто была первой, кто когда-либо испытывал то, что ощущала тогда она. У нее не было никакой эйфории, не было радости, которую, как ей говорили, она будет испытывать. Был только ужас. Малодушный страх.

А потом появился Фил. Они сошлись снова, и, хотя это было довольно болезненным процессом, она надеялась, что теперь, когда он, настоящий отец Джозефины, был с ней, дальше все уже будет хорошо. Она наконец-то успокоится. И будет наслаждаться переменами, происходящими в ее жизни.

Но…

Всякий раз, когда Марина смотрела на Джозефину, она вспоминала о том, что произошло. О мрачной реальности, а не о том солнечном и полном красок мире, который был сейчас перед ней. Она видела не ребенка, а живой укор, тяжкую ношу своей вины.

Такие вот дела. Ей казалось, что она уже никогда не сможет расслабиться, никогда не сможет наслаждаться жизнью, которая должна быть у нее с любимым человеком и дочкой. Как это, по всей видимости, делают другие молодые мамы в этом парке.

А может быть, они тоже не так уж наслаждаются ею. Может быть, они просто делают вид, играют на публику. Может быть, внутри они тоже содрогаются от постоянного ужаса.

Она огляделась по сторонам. Да нет, непохоже. Кажется, что мамы вокруг так же счастливы, как и их дети, играющие на площадке. Она посмотрела на Джозефину. Девочка спала с поднятыми вверх ручками, словно сдаваясь невидимому противнику; по обе стороны от ее головы лежали маленькие сжатые кулачки. Она еще ничего не знала об этом мире — равно как и обо всех других — и о том, что в нем происходит.

Марина ощутила новый приступ угрызений совести. На этот раз за этого ребенка. Она должна быть счастлива, должна радоваться жизни ради Джозефины. Она живет с Филом, с мужчиной, которого любит и который является настоящим отцом ее ребенка. Она попыталась представить себе, как могло бы быть, если бы все сложилось иначе, если бы они не были вместе. Но у нее ничего не вышло.

Поэтому она попробовала представить себя счастливой. Попробовала — и не смогла.

Она принялась возить коляску взад-вперед. Джозефина заворочалась во сне. Марина несколько раз пыталась заговаривать с другими мамами в парке, но у них у всех, похоже, был свой круг общения. Ни у кого из ее старых подруг, с которыми она работала в университете, маленьких детей не было, так что она не могла поговорить об этом с ними. И поговорить с Филом она тоже не могла, несмотря на то что очень его любила.

Марина сидела на солнышке, вокруг играли дети, все цвело. Перед ней был прекрасный вид на замок, который обычно действовал на нее умиротворяюще. Тем не менее она чувствовала себя одинокой. Ужасно одинокой.

У нее зазвонил телефон. Она вздрогнула. Первой ее реакцией было посмотреть, как там ребенок, не разбудил ли его звонок, не напугал ли. Но Джозефина не проснулась. Это хорошо. Расслабившись, Марина посмотрела на дисплей и ответила на звонок. Она знала, кто это звонит.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

Фил.

Наступила пауза — она просто не знала, что ему сказать.

— Ты в порядке? — спросил он.

— В порядке. Я сейчас в парке возле замка. Укачиваю Джозефину. Вывезла ее на солнышко.

Она закусила губу.

— Жаль, что я не могу быть с вами. — Он коротко рассмеялся, но этот хрупкий намек на смех тут же растаял. — Ты, наверное, уже слышала в новостях об убийстве.

Она ничего не слышала. Сейчас она вообще не могла ни о ком и ни о чем думать, кроме себя самой. Тем не менее по телу пробежала знакомая пугающая дрожь.

— И это значит…

— Я буду поздно. — Он вздохнул. — Прости. Но ты же знаешь… Знаешь, как это бывает.

Снова эта дрожь.

— Да. Как это бывает, я знаю. Что… — Она произнесла это, понимая, что должна что-то сказать. — Что… так плохо?

— Как будто убийства бывают хорошими. — Это была фраза, которую он повторял довольно часто. — Да. Куда уж хуже… Да. — В трубке послышались и другие голоса, и Фил, похоже, прикрыл микрофон ладонью. — Послушай, — сказал он, снова возвращаясь к их разговору, — мне нужно идти. Я позвоню тебе позже, о’кей? Расскажу, что тут у нас происходит.

— О’кей.

Она нажала кнопку «отбой» и посмотрела на телефон. И только потом поняла, что он еще продолжал говорить. И говорил, что любит ее.

Она встала. Огляделась по сторонам и не увидела ничего такого, что удерживало бы ее в парке, — каникулы закончились. Она медленно пошла по дорожке. Поднялась на холм, вышла на главную дорогу. Посмотрела сверху на Ист-хилл и на центр города. И пошла дальше.

И только оказавшись у моста через реку Колн, вдруг поняла, что понятия не имеет, где находится и куда идет.

Глава 13

Сюзанна стояла, прижавшись спиной к входной двери своей квартиры, и думала о том, вернется ли к ней когда-нибудь чувство безопасности и будет ли достаточно этих замков и цепочек, чтобы остановить злоумышленника от проникновения в ее дом.

Она до сих пор помнила ощущение от прикосновения холодного металла внутри. Перед глазами по-прежнему стояли в ряд баночки с закручивающимися крышками, где находились взятые у нее образцы физиологических жидкостей и мазки на ватных тампонах. Проверив все результаты, доктор Уинтер посмотрела ей в глаза.

— Вы не были изнасилованы.

Будут проведены еще и другие анализы, но заключение можно было сделать уже сейчас.

Казалось бы, Сюзанна должна была испытывать облегчение. Но…

Перед ней стоял телефонный столик. Трубка радиотелефона лежала поперек ее книжки в жесткой обложке, где были записаны адреса и номера телефонов. Разве она оставляла ее в таком положении? Под таким углом? Через прихожую ей видна была спальня. Примятое пуховое одеяло на кровати, поднятые деревянные жалюзи…

— О боже…

Прижимаясь спиной к двери, она сползла на пол и закрыла лицо руками. По щекам текли слезы, тело содрогалось от рыданий. Она прижала ладони сильнее, и ее ногти впились в кожу.

— Нет… нет…

Ее ноги дрожали от бессильной злости и разочарования. Она чувствовала, как чувства ее притупляются, как она слабеет, словно какая-то кислота разъедает тело, уничтожая ее изнутри…

Она резко открыла глаза. И заставила себя перестать плакать.

— Нет… — Она уже почти кричала. — Нет… ты никогда не победишь меня. Нет…

Сюзанна чувствовала, как внутри поднимается что-то жаркое, обжигающее, яростное. Она встала на ноги.

— Нет, ублюдок, нет…

Она оглядела прихожую в поисках чего-то — хотя бы чего-нибудь! — что можно было бы взять в руки. Увидела телефонную трубку и схватила ее.

— Ты слышишь меня? — крикнула она стенам, оглядываясь. — Тебе… никогда… не победить меня… черт побери!

Она отшвырнула телефон. Трубка ударилась в противоположную стену и упала на пол.

Сюзанна посмотрела на нее и тяжело вздохнула. Немного кружилась голова, но эмоции, выплеснувшись, пошли на спад. Дыхание было частым и судорожным, как будто она только что пробежала марафон. Или убегала, спасая свою жизнь.

Она не сказала им об Энтони. Впрочем, они наверняка и сами о нем очень скоро узнают. У них есть базы данных, они обязательно их проверят. И подумают, что она им врет. По каким-то причинам выдумывает все это, чтобы привлечь к себе внимание.

Но она ведь не обманывала их. И ничего не выдумала. И если эти негодяи думают, что они…

Сюзанна вытерла слезы, щеки ее горели. Она опять села на пол.

Фотография, запечатлевшая ее полуголой, сейчас находится, видимо, в какой-то криминалистической лаборатории. Она представила себе, как незнакомые люди передают ее из рук в руки, рассматривают, как какую-то порнографическую открытку. Что-то комментируют, сравнивают, оценивают. Она чувствовала себя так, будто ее насилуют во второй раз. Она говорила себе, что там профессионалы, что это всего лишь вещественное доказательство, на котором могут быть какие-то улики. Но это звучало неубедительно. Ее начало трясти. То ли от злости, то ли от жалости к себе — она не могла понять. Да и не хотела разбираться.

Она начала глубоко дышать и постаралась собраться. Сконцентрироваться. Ее пальцы теребили пластырь на сгибе руки, откуда брали кровь для анализа. Она снова посмотрела на свою прихожую, на комнаты. То, что она строила для себя, то место, которое она считала безопасным, — все было попрано. Другим словом и не назовешь. Жертвы незаконных вторжений говорят те же вещи, но это… это было нечто большее. Нечто более глубокое и жестокое. Своего рода изнасилование.

— Ублюдок…

Она до боли сжала зубы, так, что они заскрипели.

В дверь кто-то позвонил.

И Сюзанна от неожиданности вскрикнула.

Глава 14

Анни Хэпберн подняла трубку, набрала номер и стала ждать. Наконец ей ответили:

— Сержант Гослинг.

— Джейн? Это Анни. Ты очень занята?

— Занимаюсь поквартирным обходом. Ты что-то хотела? Только недолго.

Они обходят дома. Пташки работают с Филом. Разумеется, а как иначе? Ну что ж, Анни желает им удачи. И ему тоже.

Внезапно на нее накатило чувство вины. Нет, горечь — это нездоровое ощущение. Она не должна обращать на него внимания. Но после смерти Клейтона такое с ней происходило все чаще и чаще. Вся их команда была потрясена случившимся, говорила она себе, и у каждого был свой способ справляться с шоком. Фил тогда сказал ей: переживай, сколько хочешь, но это не должно отражаться на твоей работе.

Она так и сделала. Стараясь держаться от Фила как можно дальше.

Анни откинулась на спинку кресла, прижав трубку к уху плечом.

— Это не займет много времени, Джейн, спасибо. Речь идет об одном деле, с которым ты когда-то работала. Надеюсь, ты его вспомнишь.

— Постараюсь.

Анни оставила Сюзанну в кабинете для жертв изнасилования в полицейском управлении на Саусуэй и вернулась в офис, чтобы кое-что проверить. Она пробила имя Сюзанны Перри по своему компьютеру и очень удивилась, когда нашла его там. Оказывается, она уже раньше попадала в поле их зрения. Анни нашла сделанные тогда записи.

Два года назад Сюзанна училась в аспирантуре Эссекского университета по специальности логопедия. Она заявила, что один из ее наставников, Энтони Хау, предложил ей степень бакалавра с отличием первого класса в обмен на секс. Она отказалась и обвинила его в сексуальном домогательстве. Все свелось к ее слову против его слова, и, поскольку никаких доказательств за этим заявлением не было, иск отклонили.

Но этим дело не закончилось. По словам Сюзанны, Энтони Хау начал преследовать ее. Стоял по ночам под окнами ее квартиры, посылал неприличные сообщения на мобильный, наговаривал что-то на автоответчик или просто молчал в трубку. По ее жалобе была проведена проверка. Дальнейших действий не предпринималось.

Странно, подумала Анни. Почему больше ничего не делалось?

И она взялась за телефон.

— Сюзанна Перри, — сказала Анни в трубку. — Студентка университета, пару лет тому назад. Ты тогда вела расследование. Припоминаешь что-нибудь или это ни о чем тебе не говорит?

— Так, с ходу — нет.

Анни слышала в трубке шум машин, какие-то голоса. Джейн Гослинг отвлекали, и она должна была как-то подтолкнуть ее, чтобы та вспомнила.

Анни рассказала ей все, что было в компьютере. Обвинение в домогательстве, преследование.

— Что-то проясняется?

— Студентка… — медленно сказала Джейн. — Квартира у нее на Мэлдон-роуд?

— Точно, это она. Ее преследовал ее преподаватель. Энтони Хау.

— Правильно. Только он этого не делал.

Заинтригованная, Анни даже подалась вперед.

— Что, правда?

— Да. Постой-ка… — сказала Джейн, вспоминая. — Телефонные звонки, так? Непристойные тексты?

— Да, тут так написано.

— Так вот, их не было. Мы проверили ее домашний стационарный телефон. Никаких сообщений. Потом проверили ее мобильник. Тоже ничего. Она сказала, что уничтожила их. Они оскорбляли ее достоинство. С автоответчиком та же история. Ее преподаватель сказал, что она была их головной болью на курсе, шло даже к тому, что ее могут отчислить, и она затеяла все это, чтобы получить более высокий балл. Он был просто в бешенстве, грозился подать на нее в суд за дискредитацию, если она не уймется. Такие вот дела. Больше мы о ней не слышали.

— А как ты думаешь, она все это выдумала?

— Возможно. Я тогда подумала, что им была предпринята неудачная попытка домогательства, а она потом пыталась ему отомстить.

— А она не упоминала о своем парне? О Марке Тернере?

Джейн Гослинг недовольно хмыкнула.

— Два года прошло, Анни. А я едва могу вспомнить, что ела вчера за ужином.

Они вдвоем рассмеялись.

— Значит, она снова попала в новости? — сказала Джейн.

— Еще одно преследование. На этот раз внутри собственной квартиры.

Теперь наступила очередь Джейн посмеяться.

— Ну, тогда желаю тебе удачи. Еще одно, говоришь? Можно перефразировать Оскара Уайлда под наш случай. Если у женщины один преследователь — это беда. Если двое — это уже некоторая беспечность^[7].

Анни засмеялась.

— Оскар Уайлд, говоришь?

— Я играла его пьесы в любительских спектаклях и была особенно хороша в роли мисс Призм. Зал умирал со смеху.

— Не сомневаюсь.

— Ладно, мне пора идти. Слушай, заканчивай свою бумажную волокиту и давай сюда. Нам помощь не помешает.

— Посмотрим.

Они попрощались, и Анни повесила трубку. Она снова откинулась на спинку кресла и задумалась над имеющимися вариантами. Побыстрее покончить с оформлением бумаг этой, по-видимому, фантазерки, только отбирающей время у полиции, после чего присоединиться к группе Фила. Или же более тщательно проверить жалобы Сюзанны Перри.

Она еще раз просмотрела свои записи, и пальцы ее забегали по кнопкам клавиатуры.

Она искала координаты Энтони Хау.

Глава 15

Фил чувствовал себя охотником за привидениями. В квартире Джулии Миллер витала какая-то смертельная пустота, безысходное ощущение прерванной жизни. В воздухе, словно тяжелая пыль, висели печаль и чувство утраты.

Это был один из тех моментов, которые он больше всего ненавидел в своей работе. Он мог обезвредить размахивающего ножом пьяного или усмирить мужа, набросившегося с кулаками на жену, — нет проблем. Он мог постоять за себя в суде, выступая против какого-нибудь ушлого адвоката, пытающегося спровоцировать или унизить его. Он даже мог написать целое море дурацких рапортов и ходить для галочки на всякие тупые тренинги. Но когда он должен был стоять вот так на развалинах чьей-то жизни и при этом еще пытаться найти какой-то смысл в гибели человека, его охватывала тяжелая депрессия. Оставляя без ответов все его вопросы.

Фил закрыл глаза и постарался отогнать эти мысли. Они не могли помочь ему разобраться в том, что здесь произошло, и поймать убийцу Джулии Миллер. То есть выполнить свою работу.

— Значит, Джулия пропала уже неделю назад, начиная с прошлого четверга, — сказал он.

— Она считается пропавшей неделю назад, начиная с прошлого четверга, — сказала Роза Мартин. — Об исчезновении заявила ее мать, которая живет в Стенуэе. За день до этого Джулия не вышла на работу. Пропустила несколько назначенных встреч. В ее личном деле был записан номер телефона родителей. Им позвонили с работы и спросили, не заболела ли она. Родители ответили, что нет. А потом позвонили в полицию, и это дело попало к нам.

— Вы все проверили? Двери, окна…

— Да. — В голосе ее прозвучала нотка раздражения. — Записи с камер видеонаблюдения. Поквартирный обход близлежащих домов. Показания соседей. Я, знаете ли, профессионал.

Фил покраснел.

— Простите. Я ничего не имел в виду. Просто должен был спросить об этом.

Роза кивнула. Подождав несколько секунд, она продолжила:

— Я знаю. Мы тогда тоже ничего не могли понять. Все выглядело так, будто она просто… исчезла.

Фил оглядел комнату, словно рассчитывал найти какие-то ответы на стенах.

— И никто ее не видел?

— Никто.

— А соседи сверху? Снизу? Ничего не слышали?

— Соседи снизу сказали, что ничего не слышали. А соседи сверху, по словам консьержа, уехали в отпуск.

Он вздохнул.

— Давайте посмотрим еще раз. Может, удастся заметить что-то необычное.

Они находились в гостиной. Фил старался не обращать внимания на жестокую иронию, звучавшую в названии этой комнаты^[8], учитывая, что ее хозяйка мертва. Обстановка была довольно скудной, но казалось, что мебель специально подбирали, чтобы не нарушить мягкую бежевую гамму стен и потолка. Диван чуть более темного оттенка бежевого был накрыт ярким покрывалом. На подобранном в тон бежевом ковре лежала разноцветная дорожка. На стеклянной тумбочке у стены стоял телевизор с плоским экраном и DVD-проигрыватель, рядом — небольшой музыкальный центр с подключенным МР3-плеером. В углу комнаты расположился книжный шкаф из светлого дерева, полки которого были полупустыми: на них было мало книг и декоративных безделушек, словно жизнь только начиналась и их заполнение было еще впереди.

Ощущение прерванной жизни усугублялось гнетущими следами предыдущего посещения полиции. На подоконниках и дверных рамах, там, где снимались отпечатки пальцев, виднелись остатки порошков — серебристого, белого и черного. Мебель и все вещи явно переставлялись, и их должным образом не вернули на прежние места. Мрачную картину дополняли задернутые шторы на окнах.

— Проверьте полки, — распорядился Фил. — Поищите, может быть, там есть дневник или еще что-то в этом роде. Альбом с фотографиями… Да что угодно.

— Мы это уже делали, — ответила Роза.

— Да я знаю, — сказал Фил. — Но тогда вы искали пропавшего человека. А я ищу убийцу. И раздвиньте шторы, впустите в комнату свет.

Фил прошел в кухню. Она была чистой и по большей части аккуратной. В сушилке для посуды стояла одинокая чашка, внутри нее пятнами засохли остатки кофе. Он заглянул в посудомоечную машину. Там осталось несколько грязных тарелок.

Он пошел по другим комнатам. Нашел спальню. Спальни в таких случаях были для Фила еще хуже, чем жилые комнаты. Жилые комнаты были предназначены для посторонних глаз. А в спальнях не было никаких секретов. Ничего не утаивалось.

Он осмотрелся по сторонам. Было трудно сказать, остался этот беспорядок после Джулии Миллер или после того, как здесь побывали полицейские. Постель была не прибрана. В ногах кровати кучей лежало нижнее белье и джинсы. На полу валялись кроссовки; похоже было, что их в спешке сбросили. Ящики выдвинуты, их содержимое вывалено наружу.

Фил посмотрел на тумбочку рядом с кроватью. На ней лежал роман Джоди Пиколт с закладкой примерно на одной трети книги. Он открыл дверцу тумбочки. Еще пара книг, несколько пластинок контрацептивных таблеток, которые продавались по рецепту врача. Больше ничего.

Он встал на колени и заглянул под кровать. Заметив что-то в глубине, он протянул руку, нащупал этот предмет и вытащил его наружу. Это был ноутбук, покрытый тонким слоем пыли. Фил поставил его, открыл и включил.

— Вы это пропустили! — крикнул он.

Роза Мартин вошла в спальню и уставилась на его находку.

— Где вы это обнаружили?

— Под кроватью. Обратите внимание, прямо под кроватью.

Роза кивнула, выражение ее лица стало напряженным.

— Как вы сами сказали, мы искали пропавшего человека. Тот, кто осматривал эту комнату, искал Джулию и понимал, что под кроватью она не поместится.

Фил внимательно смотрел на экран и даже не поднял голову. Он надеялся, что компьютер не будет защищен паролем. Так оно и оказалось. На мониторе появилась заставка — лохматый пес со свисающим из пасти языком.

— А что там насчет ее бойфренда?

— Он чист. И, можете мне поверить, его мы проверяли со всех сторон.

Его пальцы нажимали на клавиши в поисках того, что могло бы дать ключик к жизни Джулии Миллер. Он установил Wi-Fi подключение к Интернету и вышел на сайт «Фейсбук». Открылась домашняя страничка Джулии Миллер. В углу находилась фотография темноволосой девушки лет двадцати, которая лежала на кровати, подперев голову рукой. Она застенчиво улыбалась в объектив с полуоткрытым ртом, словно что-то говорила снимавшему. В этом фото чувствовалась одновременно и невинность, и какая-то интимность.

— Это она?

Роза села на кровать рядом с ним.

— Судя по другим снимкам, которые я видела, да. Вы согласны со мной, что там тоже была она?

Фил попытался мысленно приложить это улыбающееся красивое лицо к телу на яхте. Совместить эти два изображения оказалось до боли легко.

— Да, похоже на то. — Он продолжал рассматривать фотографию. — Почему она выбрала именно этот снимок? Из всех, которые у нее были, почему именно этот?

Роза посмотрела на экран.

— Потому что он представляет ее в выгодном свете, она здесь хорошо получилась… Возможно, он нравился ее парню.

— Возможно.

Он вздохнул и принялся просматривать страничку в «Фейсбук». Джулия Миллер работала в Центральной больнице Колчестера, училась в местной средней школе в Стенуэе, а потом в Эссекском университете в Колчестере. Она не уезжала далеко от дома.

У нее не было большого количества друзей, что было хорошей новостью для полицейских, которым предстояло прошерстить всех, но все же достаточно. Он начал было просматривать их, но не продвинулся далеко.

— Фил?

Он и не заметил, что Роза встала и вышла. Теперь ее голос доносился из гостиной. Он встал и пошел туда. Она стояла у окна перед слегка раздвинутыми шторами и смотрела вниз.

— Я была права, — сказала она. — Смотрите.

Фил взглянул в окно. Внизу перед ними была река Колн. И плавучий маяк.

Он посмотрел на Розу.

— Совпадение?

— Вот это вряд ли, — ответила она. — Только не в таких делах.

Фил посмотрел на своего нового младшего сотрудника. И увидел печаль и озабоченность в ее глазах. Страсть полицейского, желание получить ответы на свои вопросы. Это хорошо, подумал он. Правильные кадры.

Он снова выглянул в окно.

На яхте была натянута белая палатка, вдоль дороги расставлены временные заграждения. За барьером собралась небольшая группа газетчиков, фоторепортеров и телевизионщиков, и перед ними все еще выступал с речью старший инспектор Бен Фенвик. Оттачивает на них свои клише, подумал Фил.

— А вот и он, — сказал Фил. — Король избитых штампов в своем репертуаре.

Даже не глядя на Розу, Фил почувствовал, как она негодующе напряглась. Он сказал это намеренно, чтобы посмотреть, как она на это отреагирует. Теперь он знал наверняка: она спит с его боссом. И, вне всяких сомнений, докладывает все, что он говорит. Он должен вести себя осмотрительнее. Или же следить за тем, чтобы произносить вслух только то, что должно дойти до ушей Фенвика.

Фил вздохнул.

— Думаю, настало время нанести визит ее родителям.

— Но мы ведь пока еще точно не знаем, что это она. Может быть, следует подождать подтверждения?

Фил показал в сторону толпы журналистов.

— Чтобы они сделали это раньше нас? Думаю, нам нужно, по крайней мере, с ними переговорить.

Роза кивнула.

Через мгновение они уйдут отсюда. Но пока они просто молча стояли здесь, а в комнате у них за спиной висела мертвая тишина, словно в склепе.

Глава 16

Раздался еще один звонок. Не сходя с места, Сюзанна тихо сползла по входной двери.

Неужели это он? Опять пришел сюда? Прятался где-то снаружи, ожидая, пока уйдет полиция и Сюзанна вернется домой одна? Может такое быть?

Звонок зазвонил в третий раз.

Сюзанна смотрела на запертую дверь, на висящие на ней цепочки, на замок. Она надеялась, что все это достаточно прочное. Она протянула руку, но тут же отдернула ее. И просто продолжала смотреть.

— Оставь меня в покое… оставь меня в покое…

Яростная решимость, которая была у нее всего несколько мгновений назад, таяла. Паника снова грозила охватить ее. Сердце начало стучать как поршни в спортивном автомобиле, разгоняя кровь по всему телу. Она протянула руку к двери.

В квартире на четвертом этаже старого дома не было домофона или переговорного устройства. Если кто-то звонил в дверь снизу, ему нужно было открывать. А для этого необходимо было спуститься на три пролета лестницы вниз.

Нет. Одно дело — открыть дверь квартиры. А спускаться вниз по ступенькам — да еще и одной! — это уже совсем другое. Поэтому она осталась на месте. И стала ждать.

Звонок больше не звонил. Они ушли и оставили ее в покое.

Сюзанна облегченно вздохнула.

Но тут зазвонил ее телефон.

Она снова вскочила на ноги. Огляделась по сторонам. Трубка радиотелефона валялась на полу, корпус из пластика и металла мигал лампочкой и жалобно скулил.

— Нет уж, просто… просто отвалите…

Телефон продолжал звонить — настойчивое, всепроникающее металлическое бренчание. Она не шевелилась, крепко зажмурив глаза. Ей хотелось, чтобы все это закончилось, хотелось оказаться где-то в другом месте — неважно где.

Включился автоответчик. Ее собственный голос попросил оставить сообщение, и раздался гудок.

— Привет, Сюзанна, это я. Я стою на улице, ты…

Зоя. Ее лучшая подруга. Она встала, прошла в гостиную и схватила трубку телефона.

— Зоя?

Сюзанна тяжело дышала, как будто последние несколько минут дались ей ничуть не легче, чем часовая тренировка в тренажерном зале.

— С тобой все в порядке? Что случилось?

— О… о…

Она судорожно пыталась восстановить дыхание.

Голос Зои звучал озабоченно:

— Что случилось?

— Это началось снова, Зоя, это началось снова…

Сюзанна смотрела на дно кофейной чашки. Чашка была одной из ее самых любимых, в индийском стиле, вся в завитках различных оттенков бирюзового цвета. Она купила ее в магазине «Пирс» еще до того, как тот потерпел крах и прекратил свое существование.

До того, как то же самое произошло и с ее жизнью.

— Ну давай же.

Зоя сидела как раз на том самом месте, где перед этим сидела Анни Хэпберн.

Она поставила свою чашку на столик. Отдельные локоны ее идеально покрашенных светлых волос, словно обрамляя, аккуратно спадали по обе стороны привлекательного лица. Зоя, похоже, освоила искусство всегда выглядеть красивой без всяких усилий. От этого Сюзанне стало только еще хуже.

— Ты просила меня зайти. Мне пришлось бросить своего пациента, так что давай рассказывай.

Сюзанна тяжело вздохнула и, держа чашку перед собой, словно щит, рассказала ей обо всем, что произошло.

— Ну… — Рассказ, собственно, еще не завершился, просто у нее вдруг закончились силы, чтобы что-то говорить. — Вот так, вот так…

Зоя, слегка приоткрыв рот, смотрела на Сюзанну широко открытыми глазами. Даже выражение ужаса на ее лице казалось совершенным. Внезапно Сюзанна почувствовала бесконечную усталость.

— Господи, Сюзанна, но это же просто ужасно, по-настоящему ужасно…

Сюзанна закрыла глаза и ничего не ответила. Она знала это и сама.

Зоя наклонилась к ней.

— А мог это…

Глаза Сюзанны открылись.

— Этого не может быть. Я… Нет. — Она вздохнула. — Нет. — Она уронила голову. — Нет.

Зоя снова откинулась назад и ничего не сказала.

Сюзанна подняла голову.

— Почему это должен был быть именно он? И почему сейчас? — В ней снова начали закипать эмоции. — Почему?

— Это не может быть он, только не Энтони…

— Тебя здесь не было, Зоя. Ты не видела эту фотографию, тебе не снился этот сон. — Ее мысли опять вернулись к прошлой ночи. — Этот сон, Зоя! О боже…

— Сюзанна…

Зоины глаза неотрывно смотрели на Сюзанну. Чистые, ясные и голубые. Не то что у Сюзанны — тусклые и коричневые. Она потянулась к Сюзанне и взяла ее за руку.

— Ты сейчас действуешь как терапевт?

Улыбка Сюзанны была такой же слабой, как и ее голос.

— Да уж, прихватила подработку на дом, — ответила Зоя. — А теперь дыши глубже. Успокойся. Это не может быть Энтони. Ты и сама это понимаешь.

Сюзанна ничего не ответила. Просто сконцентрировалась на дыхании и ждала, что Зоя скажет дальше.

— То, что случилось с Энтони, Сюзанна… С этим уже покончено.

Сюзанна ничего не сказала, но и не смотрела на нее.

Зоя пыталась заглянуть ей в глаза и нахмурилась.

— Сюзанна, все ведь и вправду закончилось, разве не так?

Сюзанна молчала.

Зоя отодвинулась и выпустила ее руку.

— О, но ты ведь не… Сюзанна, скажи мне, что ты все это не придумала.

Сюзанна подняла голову.

— Нет, я ничего не придумала.

— Уверена?

— Да, — сказала Сюзанна, уставившись на ковер. — Уверена.

— Хорошо. — Зоя улыбнулась. — Что ж, тогда тебе не о чем беспокоиться. Сегодня я переночую у тебя.

Сюзанна взглянула на нее.

— Ты не можешь этого сделать.

— Почему? Тебе нельзя оставаться одной. Я побуду с тобой. А завтра мы вместе пойдем на работу. Ты же пойдешь завтра на работу?

— Ну, в общем… Да, я надеюсь, но…

Сюзанна пыталась найти какое-то возражение. Это было типично для Зои. Прекрасно выглядит и прекрасное сердце. Иногда ей казалось, что она не стоит дружбы такой женщины.

— А как же Мерфи? Он…

— За пару дней ничего с ним не сделается. Он справится с этим. — Зоя улыбнулась. — У него наконец появится шанс соскучиться по мне. И, когда я снова вернусь домой, он будет ценить меня еще больше.

— Но…

Сюзанна почувствовала, как к глазам опять подступают слезы.

— Прекрати. Немедленно! — Зоя встала. — Я только на секундочку забегу домой и возьму кое-что из вещей. Ты сможешь побыть одна примерно час или поедешь со мной?

— Со мной все будет в порядке.

— Запри за мной дверь.

Сюзанна так и сделала, а потом еще трижды проверила все запоры. После этого она вернулась в гостиную и села. Ее кофе остыл. Она огляделась по сторонам, думая, чем бы заняться, чтобы отвлечься. Нужно чем-то занять голову до возвращения Зои. Она увидела телефон.

Нет.

Нет. Ей не следовало этого делать.

Но она знала, что сделает. И знала, кому должна позвонить.

Нет.

Она взяла трубку. Потом положила ее на стол.

Она не отрывала от нее глаз.

Нет.

Она снова взяла ее. Пальцы сомкнулись вокруг трубки, словно когти орла, ухватившего добычу.

Она набрала номер, который помнила наизусть. Номер, который никогда не забудет.

Глава 17

Анни смотрела на висевшую на стене картину и думала, что можно было бы сказать о ней и о человеке, которому она принадлежит.

Картина эта занимала центральное место в очень маленьком и тесном кабинете — узкой, увешанной полками комнатке, которая с таким же успехом могла быть какой-нибудь кладовкой либо частью коридора, ведущего в никуда. Полки были сплошь заставлены книгами: учебники, романы, старые, новые — никакой особой системы в их расстановке Анни не уловила. Между книгами были засунуты журналы, папки, какие-то бумаги. Там же, где оставалось место, стояли немногочисленные безделушки и разные пустячки. За каждым из всех этих предметов, небольших и разноплановых, скрывалась, вероятно, какая-то история или, по крайней мере, шутка, но теперь они выцвели на солнце и были покрыты толстым слоем пыли. Напротив полок располагался письменный стол, занимавший остальную часть комнаты. Компьютер в центре него был окружен стопками книг, что все вместе напоминало вид современного города в миниатюре. Вокруг картины на стене висело расписание, настенный ежедневник, несколько открыток, пара пожелтевших газетных вырезок с комиксами. Но все внимание притягивала к себе картина. Анни была уверена, что сделано это было намеренно.

Она была вставлена в изящную, хотя и старую позолоченную раму со сколами. На картине был изображен мужчина, — высокий молодой и красивый, голова откинута назад, подбородок поднят, — который стоял в каком-то зале, отделанном мрамором. Он держался за лацканы пиджака и смотрел вперед с выражением крайнего высокомерия и заносчивости, которое граничило с презрением. Однако при более внимательном рассмотрении можно было увидеть, что это только первое впечатление. Надменность, которая буквально пропитывала его черты, никак не касалась глаз. Они были озорными и насмешливыми. Они говорили, что все это лишь притворство и мужчина в любой момент может разразиться веселым смехом.

Рядом с картиной к стене кнопками была приколота еще одна более скромная иллюстрация. Над землей, с развевающимся за спиной американским флагом, парил Супермен с мощной грудью, могучими руками и в узеньком трико.

У этого человека серьезные проблемы с собственным эго, подумала Анни.

Она уселась между столом и проходом к двери на очень старый деревянный стул, темный и ветхий, с потертой гобеленовой подушкой на сиденье. Он явно не соответствовал обстановке комнаты. Его скорее можно было бы встретить где-нибудь у камина в старинном пабе с деревянными стропилами, чем в функциональном кабинете профессора университета со стенами из бетона и окнами с металлическими ажурными рамами.

Человек, изображенный на картине, сидел напротив Анни за уставленным книгами столом, и это был далеко не супермен. Его нынешняя внешность лучше всяких сколов на золоченой раме, лучше выцветших масляных красок и осевшей на картине пыли красноречиво говорила о том, насколько давно это было написано. Он по-прежнему был высок, но черные волосы сейчас в основном стали седыми, а на висках появились легкие залысины. Надменное и заносчивое выражение лица углубилось и стало постоянным, словно маска, которую он надевал так долго и так часто, что она в конце концов превратилась в истинное его лицо. Впрочем, больше всего изменились как раз его глаза. Вместо веселой насмешливости, изображенной на картине, сейчас в них читались только скука и усталость. А после того как Анни представилась, в них появилась еще и настороженность.

— Вам повезло, что вы меня застали, — сказал он. — Я уже собирался идти домой.

Она улыбнулась.

— Итак, профессор…

— Просто Энтони, пожалуйста, — сказал он, вкрадчиво улыбаясь. — Зачем нам лишние формальности?

— Хорошо.

Найти профессора Энтони Хау было несложно. Анни сделала всего один звонок в университет и поймала его в кабинете. Лекции на сегодня уже закончились, и он проверял студенческие работы. Если она хочет заехать, то он будет здесь еще несколько часов, но в чем, собственно, дело? Однако когда она упомянула Сюзанну Перри, он тут же заявил, что собирается ехать домой. Она предложила приехать к нему туда, но профессор сказал, что у него срочная встреча. Нет проблем, тогда она заедет к нему утром. Она обязательно должна побеседовать с ним. Потому что это важно.

После этого он вздохнул и сдался, поняв, что она не отстанет и для него будет лучше отделаться от нее как можно скорее. И вот Анни здесь.

— Должен сказать, — заметил он, продолжая экспериментировать со своей улыбкой, — что я представлял вас другой.

— Правда? — Анни удивленно приподняла бровь и с трудом сдержалась, чтобы не зевнуть. — Это потому, что я чернокожая?

Он кивнул и только потом сообразил, что она могла подумать.

— О нет, вовсе не потому, что вы… В общем, совсем не из-за этого. Нет. Просто… когда мы говорили по телефону, у меня сложилось о вас совершенно другое впечатление.

— В каком смысле?

Он снова попытался улыбнуться.

— Тогда вы говорили как полицейский. А сейчас, сидя здесь, вполне могли бы сойти за студентку. Вот и все.

Анни вспомнила о том, что произошло с Сюзанной Перри, и порадовалась, что она не студентка. Она вежливо улыбнулась.

Он тоже улыбнулся в ответ.

Он очень старается, подумала она. Быть вежливым, быть непринужденным. Но чая он ей не предложил.

— Кстати, хорошая картина.

Его улыбка стала несколько более искренней.

— Спасибо. Я люблю ее, она немного необычная. Я к ней очень привык. Даже забываю о ней, пока кто-то не напомнит.

— Должно быть, написать ее стоило немалых денег.

Он усмехнулся.

— У меня была подруга, честолюбивая художница. Ей нужны были модели, натура. Так что это мне ничего не стоило. — Ему не удалось скрыть гордость, прозвучавшую в голосе. — Но… — Он взмахнул рукой, словно отгоняя воспоминания. — Все это уже в прошлом.

Анни продолжала смотреть на стену и на этот раз указала на Супермена.

— А как насчет этого парня?

— А-а, этот… —Профессор снова улыбнулся. На этот раз он выглядел как преподаватель, обращающийся к своей аудитории. — Как, по вашему мнению, он должен звучать?

— Не поняла.

— Супермен. Его голос. Как он должен звучать, как вы думаете? Робкий? Застенчивый? Заикающийся?

— Ну, не знаю, — сказала Анни, пытаясь сообразить, к чему он клонит. — Повелительный. Командный. Что-нибудь такое. Американский.

Он кивнул.

— А Кларк Кент?

— Кто?

— Его второе «я» по сюжету этой истории. Кларк Кент. Как разговаривает он?

— Хм… — Анни никогда особо долго не раздумывала. — Как обычный парень?

Энтони Хау кивнул, как будто она только что подтвердила лично им разработанный тезис.

— Вот именно. Если бы он разговаривал, как Супермен, то никогда бы не приспособился, разве не так? Не смог бы работать в «Дейли плэнет». Это не был бы кроткий, тихий Кларк Кент, верно?

— Верно.

Энтони Хау откинулся назад и скрестил руки на груди. Тезис подтвержден.

— Мы меняемся. У нас не один голос. У нас их несколько. В зависимости от того, где мы находимся, с кем говорим, как хотим выглядеть или какое произвести впечатление. Разные голоса для разных ситуаций. — Элегантная улыбка. — Это одна из первых вещей, которым я учу своих студентов. Если вы собираетесь стать логопедом, выясните, какой голос — голос какого человека — вашему пациенту необходимо использовать чаще всего.

Она больше уже не могла сдерживаться. Его высокомерное заявление подтолкнуло ее к этому.

— А каким человеком вы были с Сюзанной Перри?

Выражение его лица, как и манера держаться, тут же изменилось. Губы сжались. Глаза прищурились. Теперь они горели темным, неприятным огнем. Он подался вперед.

В этот момент Анни уже не была уверена, что Сюзанна Перри все выдумывала.

Глава 18

Сообщать людям о смерти близких… Фил ненавидел это больше всего. Это заставляло его думать о своих собственных родителях, Доне и Эйлин. Представлять, каково было бы им, если бы кто-то из его коллег появился на пороге их дома с плохими новостями. А теперь, к тому же, есть еще и Марина. И их дочь Джозефина.

С ее рождением все в его жизни изменилось. Он присутствовал при родах, держал Марину за руку, когда она кричала, выталкивая младенца наружу. Позже он попытался разобраться в противоречивых чувствах, которые тогда испытал. Это был совершенно полярный жизненный опыт. С одной стороны, на свет рождался ребенок, его дочь. Радостное событие, конечно, но в то же время и пугающее. Еще одна жизнь. Огромная ответственность. И еще Марина. Кричащая, извивающаяся от боли. И кровь… Он не ожидал, что при этом будет столько крови. Она хлестала из Марины струей и собралась на простынях в лужу. Ему было больно видеть ее страдания, но еще больше он переживал из-за того, что бессилен ей помочь. А потом появилась девочка. И это оказалось более чем достаточной компенсацией за все пережитые страдания.

Но больше всего на него давила ответственность. Он стал родителем. Отцом. Он обратил внимание, что начал по-другому себя вести. Перестал проскакивать перекрестки на красный свет. Водил машину аккуратнее. Прежде чем переходить улицу, смотрел в обе стороны. Урéзал алкоголь, перестал питаться едой на вынос. Снова начал бегать по утрам. Потому что теперь он был уже не один и даже не вдвоем с Мариной. С ним была его дочь, и он всегда должен быть готов прийти ей на помощь. Потому что, если что-то произойдет с ним или с Мариной, Джозефина могла получить такое же воспитание, какое в свое время получил он. А этого он не пожелал бы никому.

Фил в нерешительности остановился перед домом. С ним были Роза Мартин и Черил Бланд, миниатюрная блондинка из отдела семейных отношений. Ей где-то под тридцать, подумал Фил, но точнее сказать было трудно, поскольку выглядела она явно моложе своих лет. У нее был очень мягкий взгляд. При ее работе это большой плюс, решил он.

Его «ауди» остановилась на усыпанной гравием подъездной дорожке. Сам дом, стоявший обособленно, был украшен декоративной лепкой в виде геральдических лилий и роз. Вдоль дорожки, словно зеленый почетный караул, были расставлены горшки с цветами. По бокам парадного входа с тяжелой деревянной дверью стояли в кадушках кусты благородного лавра.

— И что нас здесь ожидает? — спросил он у Черил.

— Они приятная пара. Приличные люди. Он может начать нервничать и требовать решительных действий, а она поговорит с нами. О Джулии.

Фил кивнул. И снова подумал о Доне и Эйлин.

— У нее есть братья или сестры?

— Есть брат. Работает где-то на Ближнем Востоке. Плавает на супертанкере или что-то в этом роде. — Черил улыбнулась. — Это она мне рассказала.

— Как их зовут?

— Колин и Бренда.

Фил поблагодарил и нажал кнопку звонка.

Им открыла женщина средних лет. Она была в хорошей форме, но очень усталой на вид. Она взглянула на Фила, потом на Розу, и в ее глазах забрезжила надежда. Но потом она увидела Черил Бланд, и надежда угасла.

— Миссис Миллер? — спросил Фил. — Бренда?

Та кивнула. Губы ее шевелились, но слов не было слышно.

— Можно нам войти?

— Что случилось? Что вы собираетесь мне сказать?

Она вцепилась в косяк двери так, что пальцы побелели.

— Думаю, будет лучше, если мы все-таки войдем в дом.

Черил вышла вперед и взяла Бренду Миллер под руку.

Тяжело и часто дыша, хозяйка дома распахнула дверь и отступила в сторону.

Они оказались в гостиной, Фил и Роза шли впереди. Черил Бланд, по-прежнему поддерживая Бренду Миллер под руку, подвела ее к дивану. Черил села, а Бренда отказалась и осталась стоять. Она смотрела на Фила и Розу так, будто только сейчас увидела их.

— Кто…

— Я инспектор Бреннан, а это сержант Мартин.

— Я знаю вас, — сказала Бренда. — Вы главный в этом… — Рот ее открылся. — О господи… вы… о господи…

Полицейские переглянулись. Фил кивнул. Он готов был взять это на себя.

— Миссис Миллер… Бренда… Я должен вам кое-что сказать.

Бренда Миллер задышала еще чаще, грудь ее вздымалась и опадала, рука поднялась к горлу.

— Мы обнаружили тело.

— О господи… о господи…

— Мы пока не можем с уверенностью сказать, что это Джулия, однако у нас есть серьезные основания предполагать это.

Но Бренда Миллер уже не слышала его.

Потому что в этот момент она рухнула, как и весь ее мир.

Глава 19

— Что ж, в общем все прошло, как и ожидалось.

Роза Мартин сидела на верхней ступеньке крыльца перед домом Миллеров с зажатой во рту сигаретой «Силк Кат». Она затягивалась очень глубоко, словно не могла отдышаться после поцелуя всей своей жизни.

Фил закрыл за собой входную дверь и сел рядом.

Бренду Миллер уложили на диван и привели в себя. Черил Бланд сделала чай, а Фил постарался как можно более тактично рассказать о том, что же произошло. Она сидела с отсутствующим выражением на лице, рот ее был безвольно приоткрыт, как у тяжеловеса, у которого все плывет перед глазами после двенадцатираундового поединка.

Роза еще раз затянулась, откинула голову назад и выпустила серый фонтан дыма — искусственное облачко на фоне голубого неба. Потом повернулась к Филу.

— Это было добросовестное расследование.

— Не сомневаюсь в этом.

— Мы сделали все, что могли.

Взгляд ее был жестким, почти злым.

— Я уверен, что так оно и есть.

— У нас не было никаких зацепок. Вообще никаких. Это выглядело так, будто она просто испарилась. Мы перепробовали все. Мы…

Гася сигарету, она с такой силой ткнула окурком в гравий, что фильтр отломился.

— Мы допросим всех еще раз, — сказал Фил. — Ее бывших бойфрендов, коллег по работе, родственников. Всех. Все начнем с начала.

Она кивала, не слыша его слов, а просто ожидая, когда он закончит, чтобы заговорить снова.

— Все с самого начала. Начать с чистого листа, так получается? Вы пришли и забрали у меня дело.

— Теперь все уже работает совершенно по-другому. И вы сами это знаете.

Фил говорил спокойным и ровным тоном, стараясь унять ее раздражение.

— Когда приходит БРТП, все остальные тут же поднимают лапки кверху. Эти славные парни проводят задержание преступника, выставляя нас, простых полицейских Управления уголовных расследований, безмозглыми болванами.

Филу удалось сдержаться после ее слов. Он понимал, что она расстроена и просто ищет, на ком сорвать свою злость.

— Вы сейчас часть команды. И вы нужны нам здесь. Вы нужны мне.

— Конечно.

— Слушайте, отдохните пару часов. Соберитесь с мыслями, успокойтесь. Потому что в таком состоянии нам от вас мало пользы. Да и Джулии Миллер тоже.

Ответить Роза не успела, потому что из-за угла на дорожку, ведущую к дому, торопливым шагом вышли двое мужчин. Один из них шел впереди, другой сзади, сгибаясь под тяжестью видеокамеры.

— Вот черт! — сказал Фил, поднимаясь на ноги.

Роза тоже встала.

— Вы их знаете?

— Это Дейв Терри и Эдриан Макинтайр. Свободные художники. Придурки еще те. Оба.

Роза улыбнулась.

— Это ваша профессиональная оценка?

— Во всех отношениях. Они местные, но продают свои материалы национальным изданиям. Пытаются выдерживать конкуренцию. Там идет борьба за право первыми начать работать в месте, где появляемся мы. Пойдемте.

Фил шагнул навстречу журналистам, преграждая дорогу. Тот, что нес камеру, Эдриан Макинтайр, попытался увернуться и проскочить мимо него. Роза схватила его за руку.

— Тпру, стоять! — приказала она.

— Послушайте, мы просто делаем свою работу, — сказал Дейв Терри. — У нас столько же прав находиться здесь, как и у вас.

— Ничего подобного, — ответил Фил. — У нас еще нет подтверждения, что тело принадлежит Джулии Миллер, так что в настоящий момент ваши докучливые расспросы нужны ее близким меньше всего. Материалов для печати здесь нет.

— Неужели? — сказал Дейв Терри, и на лице его появилась ехидная ухмылка. — Тогда что вы двое тут делаете?

— Останавливаем типов вроде вас, которые докучают беззащитным гражданам, — сказала Роза. — А теперь проваливайте!

— Простите, дорогуша.

Макинтайр вывернулся из рук Розы и оказался у нее за спиной.

— Эй…

Развернувшись, она легко догнала его на дорожке и развернула лицом к себе.

— Уберите от меня руки, а то я подам на вас в суд за нападение…

Макинтайр попытался вырваться, и сумка с камерой соскользнула у него с плеча. Лицо его было искажено злостью.

— Хотите, чтобы я вас арестовала, да? — Роза уже говорила повышенным голосом.

— Уберите от меня свои чертовы руки!

Опустив камеру на землю, он поднял кулаки.

— Роза…

Фил повернулся и направился к ней, но не успел.

Она выхватила из кармана небольшой баллончик со спреем и брызнула Макинтайру в лицо. Он зажал глаза руками и, упав на колени, закричал.

Фил молча смотрел на все это. Роза взглянула на него, глаза ее по-прежнему горели яростью.

— Вы видели, как все это произошло! — закричала она. — Он сам напал на меня. Я защищалась, не выходя за границы необходимой самообороны. Верно?

Терри стоял с открытым ртом. По лицу его блуждала непонятная улыбка, но глаза были стеклянными. Фил видел, что журналист что-то обдумывает. Терри не хуже Фила знал, что сержант Роза Мартин не только превысила свои права, но и потеряла контроль над собой. А это пахло деньгами.

Теперь пришла пора действовать Филу. Он не мог наорать на Розу в присутствии двух репортеров, но и не мог дать им уйти отсюда, чтобы они рассказали всем о случившемся. Он повернулся к Терри.

— Здесь нет материала для прессы, так?

Терри посмотрел на него.

— Так, я спрашиваю?

Тот ехидно хихикнул.

— Неужели? Вы и до сих пор так думаете?

Взгляд Фила стал жестким, тело напряглось, в позе читалась угроза.

— На данный момент вашему напарнику светит обвинение во вторжении на частную территорию и нападении на полицейского при исполнении. А что насчет вас? Хотите к нему присоединиться?

— Здесь нападал только один человек. — В глазах Терри горел злой огонек. Он чувствовал, что нашел даже лучший материал. — Именно об этом и будет написано.

Фил вздохнул.

— Я предупреждаю вас…

Терри рассмеялся.

— Да что вы мне сделаете, офицер? Тоже ударите?

Фил опять вздохнул.

— Ладно, пойдем…

Он схватил Терри и заломил ему руку за спину, одновременно зачитывая его права.

Терри завопил от боли.

— Что… что вы делаете?

— Арестовываю вас. — Фил обернулся к Розе. — Возьмите второго.

Второй раз повторять ей было не нужно. Макинтайр стоял на коленях, тер руками глаза и скулил, дергаясь от боли. Она грубо заломила ему руки за спину и надела наручники.

Они уже готовы были вести журналистов в наручниках в «ауди» Фила, когда входная дверь дома открылась. На пороге стояла Бренда Миллер, из-за ее плеча выглядывала Черил Бланд.

— Что… что здесь происходит? — спросила Бренда. Голос ее был тихим и сухим, словно она пыталась избавиться от навязчивого сна.

— Журналисты, — сказала Роза Мартин. — Хотели превратить вашу жизнь в ад. Мы их остановили!

В ее голосе звучал триумф, который ей не удалось скрыть.

— Моя жизнь и так сплошной ад! — воскликнула Бренда, но голос ее сорвался, захлебнувшись в глухих рыданиях.

Черил Бланд обняла ее за плечи и увела в дом.

Но перед этим успела бросить на Фила взгляд, полный боли и разочарования. Разочарования во всех и во всем. И в нем тоже.

Он не осуждал ее за это. Заталкивая Терри на заднее сиденье, он и сам испытывал то же самое.

Он сел за руль и включил зажигание. Роза устроилась на пассажирском сиденье, ее глаза горели праведным огнем. Она улыбалась. Но у Фила ощущения победы не было. Только гулкая пустота внутри.

Не доверяя себе, Фил всю дорогу до управления молчал. Пытаясь чем-то заполнить образовавшуюся в душе пустоту, он вставил в проигрыватель компакт-диск.

Группа «Давс». «Потерянные души».

Оказалось очень к месту.

Глава 20

В дверь постучали. Возникшее было напряжение спало. Энтони Хау выпрямился и хмуро посмотрел на дверь. Выражение его лица изменилось, и глаза уже не горели темным огнем.

— Войдите, — громко сказал он.

Дверь открылась. На пороге стоял молодой человек, темноволосый, высокий, одетый в форменные студенческие джинсы и футболку со слоганом. Он хотел что-то сказать, но, увидев Анни, осекся.

— Да, Джейк, — сказал Энтони Хау.

Студент в замешательстве переводил взгляд с одного на другого.

— Хм… Мы ведь договаривались о встрече.

— Правда? А я думал, что еще… — Хау посмотрел на часы. — Все правильно. Прости. Еще несколько минут. Это недолго.

Джейк кивнул в сторону коридора:

— Мне подождать там?

— Да, пожалуйста.

Он вышел, прикрыв за собой дверь. Повисшее молчание напоминало тишину внутри сердца: Анни слышала и ощущала, как по ее телу пульсирует кровь.

— Хорошо, — сказал Хау. Лежавшая на столе ручка внезапно настолько привлекла его внимание, что он взял ее и принялся вертеть в руках. — Вы, кажется, упомянули Сюзанну Перри?

Голос его изменился. Стал мягче и уравновешеннее. Он снова взял себя в руки.

— Да.

— А почему? Насколько мне известно, эта тема уже закрыта.

— Возможно и так. — Анни закинула ногу на ногу, заглянула в свой блокнот и подняла ручку, словно собираясь записывать. — Могу я спросить, где вы были вчера вечером?

— Я был… — Он оторвал взгляд от ручки и посмотрел на нее. — А могу я спросить, зачем вам это нужно знать?

— Не могли бы вы просто ответить на мой вопрос? Прошу вас.

Он вздохнул. Анни следила за его глазами. Похоже, он решал, как лучше ответить, какой выбрать тон, какую информацию можно ей дать.

— Я… я был дома.

— Один?

— Да.

— Вы живете один?

— Я… Мы разошлись. Я и моя жена.

— Значит, вчера с вами никого не было?

— Пожалуйста, объясните, в чем дело.

Голос его повысился. Анни продолжала говорить размеренно, спокойно глядя ему в глаза.

— Хорошо. А пока ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.

— Как я уже сказал, я был дома.

— Что вы там делали?

— Я… готовил ужин. Потом немного почитал. Посмотрел телевизор.

— Что вы смотрели?

Он, похоже, растерялся.

— Зачем вам это нужно? Вы что, делаете в отношении меня какие-то субъективные оценки?

— Нет. Просто хочу знать, что вы смотрели по телевизору.

— Мыльную оперу. «Улица Коронации». А потом…

Он запрокинул голову и задумался. Или, подумала Анни, сделал вид, что задумался.

— Не помню точно. Что-то по каналу Би-би-си-4. Какой-то документальный фильм.

— О чем?

— Об искусстве Византии.

— Вы этим интересуетесь?

— Не особенно. Просто шла эта передача, и я… я… Объясните, пожалуйста, к чему вы клоните.

— А что вы делали после этого?

— Выпил виски. Пошел спать. Все, как обычно.

— Ночь тоже прошла, как обычно?

Он кивнул. Анни молчала.

— Меня в чем-то подозревают? И это каким-то образом касается Сюзанны?

При упоминании ее имени в его глазах снова блеснул тот же темный огонь. Мрачный. Злобный, как сказала бы Анни.

— Именно так, — подтвердила она. — Вчера вечером на Сюзанну Перри напали.

Он отпрянул назад, как будто получил физический удар.

— Напали? Где?

— В ее квартире.

— Каким образом?

— Кто-то пробрался в ее спальню, пока она спала.

— Боже мой… — Он снова посмотрел на свою ручку, хотел взять ее в руки, но передумал. — А он… И что там произошло? — Затем практически без паузы, как будто его не интересовал ответ на этот вопрос, он спросил: — Она пострадала?

— Мы так не считаем.

Энтони Хау покачал головой.

— О, дорогая… — Затем его вдруг осенило. Он посмотрел Анни прямо в глаза. — И вы считаете, что это сделал я?

Она не ответила.

В голосе его зазвучала злость.

— Вы думаете, что это сделал я? Я… каким-то образом… проник к ней в квартиру, и… и… Вы думаете, это был я? Думаете, что я способен на такое?

Голос Анни был профессионально спокойным и ровным.

— Мы этого не знаем, мистер Хау. Следов взлома не обнаружено. Кто бы это ни был, Сюзанна должна была его знать. Возможно, у него был свой ключ.

Хау сидел, уставившись в стену, и молчал.

— А поскольку у вас с Сюзанной, скажем так, были особые отношения, я решила, что следует нанести вам визит.

Тишина.

— Что произошло между вами и Сюзанной, мистер Хау?

— Профессор.

— Профессор. — Вот вам и «зачем нам лишние формальности», подумала Анни. — Так что же произошло?

Он вздохнул.

— Она разрушила мой брак. — Голос его был тихим и надломленным. — Я… У нас с ней был роман. Так получилось. — Он посмотрел на Анни. В глазах не было и следа былой злости. Вообще ничего, одна печаль. — Так получилось.

— А как же преследование? Телефонные звонки?

— Все закончилось очень плохо. Враждебность. Взаимные обвинения.

— Но было ли там какое-то…

— Все закончилось очень плохо. Это все, что я могу сказать.

Анни не настаивала.

— Итак, — сказала она, — прошлой ночью вы…

— Я был дома. Всю ночь.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

В голосе его прозвучали горькие нотки.

— Я не знал, что может кто-то для этого понадобиться.

— У вас сохранился ключ от квартиры Сюзанны?

— Во-первых, у меня его никогда и не было.

— Но вы все еще поддерживаете с ней связь?

— Нет.

Он произнес это слишком быстро.

— Но вы ведь…

— Я сказал «нет». Она расстроила мой брак. Предложила свое тело, если я обеспечу ей диплом бакалавра с отличием первого класса. Затем, когда все это поломалось, она пошла в полицию, к вам, и наговорила там кучу лжи. Мне еще повезло, что я не потерял работу. — Он подался вперед, и лицо его снова исказила злость. — Так стал бы я после всего этого поддерживать с ней отношения, как вы думаете?

На его столе, помешав Анни задать следующий вопрос, зазвонил мобильный.

— Простите.

Энтони Хау протянул руку, взял телефон и хотел ответить. Но, взглянув на монитор, внезапно остановился.

Звонки продолжались.

Анни опустила авторучку.

— Не обращайте на меня внимания.

Он по-прежнему смотрел на свой мобильный, глаза его округлились. Руки затряслись.

Анни взглянула на телефон, потом на Хау.

— Я же сказала, не обращайте на меня внимания.

Словно очнувшись от транса, он посмотрел на Анни и перевел взгляд на свой телефон. Потом нажал красную кнопку сброса, и мобильный замолчал.

— Если это что-то важное, можно оставить сообщение. — Он сунул телефон в карман и снова повернулся к ней. — Это все, что я могу сказать. Так что прошу прощения, детектив, но мне нужно работать.

Он взял со стола какую-то бумагу и сделал вид, что внимательно ее читает. Руки его все еще дрожали. Анни встала и вышла из кабинета.

Она прошла мимо студента, терпеливо дожидавшегося за дверью, и направилась по коридору к выходу.

Она видела, что во время звонка высветилось на экране. Там было имя.

Сюзанна.

Кровь гулко пульсировала в ее висках.

Анни вышла из здания на улицу.

Глава 21

— Никогда больше не смейте этого делать!

Фил только что припарковал свою «ауди», на заднем сиденье которой по-прежнему сидели два репортера, на стоянке перед полицейским управлением и жестом пригласил Розу подойти на другую сторону парковки.

Она смотрела на него, а в глазах все еще плясали непокорные чертики, вызванные всплеском адреналина.

— Но почему? Они нарушили порядок. И то, что я вмешалась, было очень хорошо.

— Вы и вправду так думаете?

— Я действовала в рамках своих прав. Вы бы и сами так поступили.

— Вы разозлились. На меня, на это дело, на то, что не нашли Джулию Миллер. И позволили злости заслонить профессиональный взгляд на вещи.

— Но вы же поддержали меня!

В голосе ее по-прежнему звенел вызов, но теперь к нему добавилась еще и обида.

Фил вплотную придвинулся к ней, лицом к лицу.

— А у меня был выбор? И не вздумайте повторить такое еще когда-нибудь. Я же говорил: никакой самодеятельности. Выкинете еще что-то в этом же роде, я отстраню вас от дела.

— Я нужна вам. Я вела это расследование с самого начала.

— Мне не нужны сотрудники, которые ведут себя подобным образом.

— Тогда напишите на меня рапорт.

Уголки ее губ изогнулись в язвительной улыбке.

Фил понимал, что может означать эта улыбка. У нее был покровитель — его босс Бен Фенвик. Выражение ее лица говорило: «Посмотрим, кому из нас он поверит больше».

Фил отступил на шаг.

— Можете забирать их, можете оформлять и заполнять бумаги. Желаю успеха. — Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и повернулся к ней. — Это ваш последний шанс остаться работать у меня. Я не шучу. И мне абсолютно все равно, кто, как вам кажется, будет прикрывать вашу задницу.

Он заметил в ее глазах испуг, когда до нее дошло, о ком он говорит.

— Да, — сказал он, — я знаю.

И после этого ушел.

Сюзанна слышала, как его телефон переключился в режим голосовой почты. Она начала было говорить, но остановилась. Она не знала, что ему сказать. И как это сказать. Она нажала кнопку «отбой».

Положила телефон на стол и вздохнула.

Позже она попробует еще раз.

Здание было приземистым, с коричневой скошенной крышей и стенами из грязно-желтого кирпича. Безымянное творение архитектуры восьмидесятых, этот бежевый дворец на вид мог быть чем угодно — от тюрьмы до больницы или провинциального недорогого мотеля. Но это было ни то, ни другое, ни третье. На самом деле это было Главное полицейское управление города.

Фил отступил, пропуская Розу, которая завела задержанных внутрь и направилась с ними к стойке на входе. Вот пусть с дежурным сержантом и занимается их оформлением. Можно пожелать ей удачи.

Фил подошел к двери рядом со стойкой дежурного и набрал код замка. Раздался щелчок.

— Простите…

Фил уже открыл дверь, не сразу поняв, что обращаются к нему.

— Простите…

Фил обернулся. Прямо у него за спиной стояла женщина, которая только что поднялась с дивана. Она выглядела очень усталой, глаза красные, на лице глубокие морщины. Она была не накрашена и в одежде не самого лучшего качества, которая, к тому же, и подобрана была не особо тщательно. Складывалось впечатление, что в ней она и спала. Волосы не расчесаны. Фил затруднялся сказать, сколько ей лет. Возможно, между сорока и пятьюдесятью, но с таким же успехом он мог и ошибаться лет на десять в любую сторону.

Роза, даже не обернувшись, провела журналистов через открытую дверь. Пневматический шарнир мягко закрыл ее, оставив Фила снаружи. Ему придется поговорить с этой женщиной сейчас.

— Слушаю вас.

Она оглядела его с ног до головы.

— Вы ведь детектив полиции, верно?

Полицейский за стойкой только сейчас заметил, что происходит.

— Минутку, пожалуйста, — сказал он.

Фил поднял руку, останавливая его.

— Все в порядке, Дарен. — Он повернулся к женщине. — Инспектор Бреннан. Бригада по расследованию тяжких преступлений. Чем могу помочь?

Ее немигающий взгляд впился в него, словно луч из научной фантастики.

— Было обнаружено какое-то тело, правда?

Фил промолчал. Ее пальцы мертвой хваткой вцепились в его рукав, как когти стервятника в падаль.

— Правда? Молодая женщина чуть больше двадцати, ведь так?

Врать нет смысла, подумал он.

— Да. Мы действительно обнаружили тело, которое подпадает под такое описание.

Пальцы женщины соскользнули с его руки. Она сдавленно вздохнула, как будто набрала больше воздуха, чем могла вдохнуть.

— Это… это моя дочь?

— Я этого не знаю, — сказал он, и она снова судорожно глотнула воздух. — А вы сообщали в полицию об исчезновении дочери?

Она горько рассмеялась.

— Больше недели назад.

— Как ее зовут?

— Адель. Адель Харрисон. Я ее мать, Паула.

— Паула Харрисон.

— Все правильно.

— Как она выглядит?

— Примерно моего роста, крупная, волосы темные…

— Темные?

Она снова закивала, по-прежнему неотрывно глядя ему в глаза и ловя каждое слово.

— Мы считаем, что уже идентифицировали обнаруженное тело, миссис Харрисон. Боюсь, что не могу ничего сообщить вам о ходе следствия. Но если выяснятся какие-то новые детали, мы с вами свяжемся.

Казалось, из нее вышел весь воздух. Ноги ее подогнулись. Филу было знакомо это состояние. Близкий человек не мертв, но и не в безопасности. Марина называла это тиранией надежды.

Марина… Он не вспоминал о ней и о ребенке уже несколько часов. Но во время работы он не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. Он оставит эту роскошь на потом.

— А где же тогда Адель?

— Я… я не знаю. Боюсь, что это дело ведет кто-то другой.

— Но та, другая девушка, о которой все время говорят в новостях… Ее дело ведете точно вы, разве не так?

Фил не имел права ей отвечать.

— Готова поспорить, что теперь все внимание будет уделено ей. А моей Адель ничего не останется. Никто не несет никакой ответственности. Моя дочь просто пропала, исчезла, и никто из вас не может ничего с этим сделать…

Голос ее звенел, как натянутая струна, она была на грани истерики. Когда она заговорила с Филом, он заметил, что губы ее искусаны — следы поцелуев страха. Люди в приемной зоне уже начали обращать на них внимание. Фил взял женщину за плечи и твердо посмотрел ей в глаза.

— Не кричите, пожалуйста. Я ничего не знаю о деле вашей дочери. Но если вы сообщите мне какие-то подробности, я поручу кому-нибудь выяснить, что известно на этот момент.

— Порýчите? Ну да, конечно!

Фил вздохнул.

— Кто ваш ССО?

— Что?

— Сотрудник Отдела семейных отношений. Вы должны быть за кем-то закреплены.

— Какой-то ребенок. Черил Бланд. Совсем девочка.

Да, занятой человек, подумал Фил.

— Почему вы с ней не поговорите об этом?

— Это бесполезно, и даже хуже того. На вид ей лет двенадцать.

— Хорошо. А кто старший по ведению расследования вашего дела?

— Фаррел, сержант. Но мне так и не удалось с ним поговорить. Они вместе с этой Черил Бланд все время отмахиваются от меня.

— О’кей. Я посмотрю, чем смогу вам помочь. Сам поговорю с сержантом Фаррелом, если он на месте. Узнаю, есть ли какие-нибудь новости.

Она горько усмехнулась. Уголки ее губ изогнулись в жалкой пародии на улыбку.

— Ничего вы не сделаете. Скроетесь за дверью и тут же забудете обо мне. И о моей Адель. Вы даже можете поговорить с ним и сказать, что я здесь. А потом вместе посмеетесь над глупой женщиной, ожидающей в коридоре. Пойдете дальше и забудете меня.

— Это не так.

— Все так и будет. Вы просто забудете. Но я все равно буду здесь. И все равно буду ждать.

— Послушайте, Паула… — Он снова заглянул ей в глаза и выдержал ее взгляд. — Я сочувствую, что вам выпало столько боли. Но я уверен, что сержант Фаррел делает все от него зависящее. И я с ним на самом деле поговорю.

Смысл его слов наконец дошел до нее, и взгляд ее дрогнул.

— Если он сейчас здесь, я найду его и попрошу спуститься и поговорить с вами. Ввести вас в курс дела.

— Спасибо.

— Договорились?

Она кивнула. И наклонила голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

— Спасибо.

— Не стоит.

Фил смотрел на женщину. После его слов ее злость иссякла, она как будто сжалась, стала ниже ростом. Он взял ее за руки и ободряюще сжал их.

— Пойду и найду его.

Она кивнула, не поднимая головы.

Фил снова набрал код замка, и автоматическая дверь поглотила его.

Глава 22

Аспид сердился. А когда он сердился, то становился несчастным. А когда он становился несчастным, то начинал злиться.

И это было уже плохо. Для кого угодно.

Рани вернулась домой. Это было, безусловно, хорошо. Он уже предвкушал, как прекрасно проведет с ней время. Только он и она. Как и должно быть. Но этому не суждено было осуществиться. Потому что она привела с собой подругу. Никого не спрашивая.

Это было их место. Неужели она не понимает этого? И если она приглашает сюда кого-то еще, следовало бы сначала спросить у него.

Или пусть не обижается.

Но нет, ничего подобного, вот она сидит в гостиной, эта блондинка, считающая себя по-настоящему красивой, что-то пьет и явно никуда не торопится. Более того, она принесла с собой какую-то сумку. И, похоже, собирается остаться тут на ночь.

Раздражение Аспида переросло в ярость. Это было неправильно. Совершенно неправильно.

Он только-только нашел ее снова. После таких долгих поисков. Им нужно было столько сказать друг другу, столько наверстать, столько успеть сделать. Нужно было провести вместе столько времени. Наедине. Только он и она.

Внутри него снова начала извиваться свернувшаяся кольцами змея. Зои не должно было быть здесь. Только Рани и он. Только он. Она им тут не нужна. Им вообще никто не нужен.

С дрожью в теле он следил за тем, как Зоя пошла в кухню и начала готовить еду для себя и Рани.

Змея скользила, плюясь ядом. Именно здесь он оставил свой подарок. И теперь найдет его эта шлюха. Она, а не Рани.

Яд разливался по его телу. Руки судорожно сжимались и разжимались. Он тяжело дышал сквозь зубы, и в уголках его рта пенилась слюна.

Это не для нее… не для нее…

Но сделать он ничего уже не мог. Мог только смотреть.

Зоя прошла в кухню Сюзанны и налила воду в чайник. Чай. Вот что сейчас нужно. Не кофе, а чай. Согревающий, успокаивающий. Он снимает напряжение, вызывает приятные ассоциации, связанные с юностью, дает ощущение, будто сидишь, уютно свернувшись калачиком, в мягком кресле, где тепло и безопасно. А если к этому есть еще и шоколадное печенье «ХобНобс», то эти ощущения только усиливаются.

Зоя вытащила печенье из принесенной с собой парусиновой сумки. Поехав домой взять кое-что из одежды, она по дороге заглянула в универсам «Сайнсбериз», чтобы купить несколько предметов первой необходимости, а также что-нибудь, чтобы приготовить ужин. Она надеялась, что совместное приготовление пищи отвлечет мысли Сюзанны от того, что произошло.

Она выставила продукты на стойку. Посмотрела на печенье и почувствовала, как проголодалась. Ей захотелось открыть коробку и начать есть прямо сейчас. Но она этого не сделает. Она отнесет печенье Сюзанне, поставит перед ней коробку, а себе позволит взять всего одну штучку. Или даже половинку. Когда Сюзанна возьмет печенье, она спрячет коробку подальше.

Собственный желудок казался ей бездонной бочкой. С другой стороны, так было всегда.

Она любила поесть. Любила сладостное поглощение пищи. Эти ощущения во рту, запахи, вкус, текстуру еды. То, как она проскальзывает по горлу в желудок. Сам акт отправления чего-то внутрь собственного тела, удовлетворение себя, своих желаний и потребностей, ощущение постепенного наполнения. Замечательно! Ничто в мире не может сравниться с этим. Для Зои еда была ее сексом.

Но, как и значительная часть Зоиного раннего сексуального опыта, заканчивалось это тем, что потом она чувствовала себя очень плохо. Испытывала угрызения совести и ненавидела себя за то, к чему привела ее собственная ненасытность.

И вот тогда и начались ее проблемы.

Она никогда не страдала отсутствием аппетита, никогда не морила себя голодом. Она не понимала, что это такое. Но сунуть в рот два пальца, чтобы вывернуть все наружу, дать своему телу почувствовать себя очистившимся и пустым, снять чувство вины — в этом для нее был глубокий смысл.

В университете она вела двойную жизнь, полную тайн и обмана. С одной стороны, Зоя была счастливым экстравертом, порой привлекающим к себе всеобщее внимание, и у нее никогда не было недостатка в друзьях или кавалерах. С другой стороны, самой себе она виделась развалиной, вечно обнимающей унитаз и испытывающей отвращение к себе.

Слава богу, теперь все было совсем иначе. Слава богу, что у нее есть друзья, — точнее, есть Сюзанна. Она оказалась рядом в нужный момент, помогла ей выбраться из этого, продемонстрировав силу тогда, когда собственных сил у Зои не было. Она подняла ее на ноги, заставила поверить в себя, перевернула ее жизнь. И была готова помочь, когда Зоя в этом нуждалась.

И спасибо Господу за лечение. Это была идея Сюзанны, и она до сих пор бесконечно благодарна ей за это. Сначала она не хотела идти, но потом вынуждена была признать, что это был ее самый правильный поступок. Это дало ей новую жизнь, новую уверенность в себе.

И нового бойфренда. Не такого привлекательного, как другие, но зато он любил ее. Она чувствовала, что он не такой, как все, и оказалась права. Она поняла, что доверяет ему настолько, что может рассказать о своей беде. И это тоже было правильно с ее стороны. Он сказал, что это не имеет значения и что он будет любить ее, каких бы размеров она ни была. И что он наполнит ее кое-чем другим, настолько богатым, изобильным и питательным, что ее голодному сердцу уже не будут нужны никакие объедания.

Однако эти «ХобНобс» все равно выглядят ужасно аппетитно.

Чайник закипел, и Зоя приготовилась заварить чай в двух самых любимых чашках Сюзанны. Пустячок, конечно, но, будем надеться, это сможет как-то взбодрить ее.

В поисках молока она открыла холодильник.

И остолбенела. Сердце ее замерло.

— Сюзанна… — Голос ее был слабым и дрожащим. Пульс стал редким, а тело затряслось от ужаса. — Я думаю… ты могла бы подойти сюда…

Вот сучка.

Чертова сучка. Ну почему нужно было, чтобы она нашла его первой? Это же не для нее. А для Рани. Это все было предназначено для Рани. Эта белокурая сучка не стоила того. Как не стоила и того, чтобы сравниться с Рани.

Внутри него извивалась и шипела змея, она свивалась в кольца и вновь разворачивалась, она обнажала свои зубы, с которых капал яд. В голове снова зазвучал тот голос.

Шлюхи… все они долбаные шлюхи… только на это они и годятся… не доверяй им… ни одной из них…

Он ненавидел эту светловолосую сучку. Он хотел, чтобы она ушла. Она встала между ними, и у нее не было будущего.

В кухню вошла Рани. Змея успокоилась.

Он смотрел.

И слушал.

Ловил каждое ее слово, каждое ее движение, каждый жест.

Отмечал секретные знаки, которые она подавала специально для него.

Часто дышит. Возбуждена, потому что, даже несмотря на то, что здесь была эта блондинка, Рани все равно должна была увидеть его подарок.

Его валентинку.

— Боже мой…

— Это… это то, что… что я думаю?

Сюзанна заглянула внутрь холодильника и тут же отпрянула назад. Ноги у нее тряслись, они готовы были подломиться под ней, сердце тяжело стучало, глухо ударяясь о ребра. Зоя по-прежнему завороженно смотрела туда, словно не могла оторваться.

— О господи…

Сюзанна крепко зажмурилась. Ей хотелось, чтобы все это оказалось просто сном, хотелось сейчас очутиться где-то в другом месте, в безопасности.

Зоя протянула руку. Сюзанна открыла глаза.

— Не прикасайся…

Зоя обернулась, уставившись на подругу круглыми глазами.

— Пожалуйста, не нужно… не трогай ничего…

— Ты имеешь в виду, оставить все это для полиции?

— Просто оставь это в покое. Оставь…

Сюзанне сейчас хотелось просто сесть на кухонный стул и опустить голову на руки. Сдаться. Не сдерживаться больше. Выпустить из тела рвущиеся наружу тяжелые, разрывающие душу рыдания. И сказать ему: ты победил. Кто бы ты ни был, ты победил.

Но вместо этого она стояла и чувствовала, как внутри поднимается знакомое тепло, как нарастает злость. Она сжала кулаки.

— Я не собираюсь сдаваться. Ты слышишь меня, ублюдок? Я не…

— Сюзанна?

Зоя подошла к ней и обняла за плечи.

— Он снова был здесь, Зоя, здесь…

— Или же полицейские просто пропустили это. Бесполезно терзаться.

Сюзанна снова посмотрела на открытую дверцу холодильника. Там на верхней полке лежала пара ее трусиков. И на них было то, что ни с чем нельзя перепутать.

Сперма.

— О боже… как в каком-то кошмарном сне…

Зоя продолжала обнимать ее и ничего не сказала. Она просто не могла найти подходящих слов.

Аспид улыбался. И продолжал следить за ней. Рани сидит на стуле, эмоции захлестывают ее. Она плачет от радости при виде его подарка.

— О Рани…

Глядя на нее, он почувствовал, как член его твердеет.

Он потрогал его.

Улыбнулся.

С белокурой сучкой или без нее, но лучше все сложиться просто не могло.

— Что ты собираешься делать?

— Я хочу найти его. — Сюзанна не узнавала собственного голоса. — Я хочу найти его, Зоя! И еще я хочу взять самый большой нож, какой только смогу найти, и воткнуть в него. Прямо в него. И посмотреть, как он страдает. Точно так же, как он заставил страдать меня. И увидеть, как он умрет. Вот что я собираюсь сделать, Зоя.

Зоя сидела рядом. Она только крепче обняла ее.

— Это я понимаю. Понимаю. А как же полиция? Хочешь, я позвоню им? Может, ты хочешь куда-то пойти?

Ответа не последовало. Сюзанна с отсутствующим видом смотрела в стену.

— Ты мне просто скажи, и мы все сделаем.

Наконец та заговорила.

— Я хочу…

Зоя ждала.

— Я хочу… — Она вздохнула. — Я хочу вернуть мою прежнюю жизнь…

Зоя не отпускала ее.

Сюзанна заплакала. Она сама не знала, были ли это слезы боли, жалости, злости или еще чего-то.

Она просто выплакивала все, накопившееся в ее сердце.

Аспид продолжал наблюдать.

Он улыбался. И ждал.

Глава 23

— Выходит, она все еще там, внизу? Я слышал, что она пришла, эта несчастная корова. Впрочем, я уже не знаю, что с ней делать. Разрываюсь между тем, чтобы привлечь ее за злостное нарушение общественного порядка, добиться запретительного решения суда или еще чего-нибудь в этом роде. — Он фыркнул. — Наверное, все-таки не первое.

Сержант Фаррел откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и сложил руки на затылке. Это был небольшой мужчина, круглый и лысый. Костюм его выглядел так, будто он с большим трудом втиснулся в него, воротничок рубашки расстегнут, галстук сбит в сторону. На ногах поношенные туфли. В речи его было много бравады и хвастовства, — обычное дело для копов, — но в глазах светилась искренняя преданность делу. По крайней мере, Фил надеялся, что это так.

— Она говорит, что ты не держишь ее в курсе хода расследования.

Фаррел, прищурившись, взглянул на Фила.

— А одного ССО ей уже мало?

Фил примирительно поднял руки.

— Я только повторяю ее слова. Она волнуется. И хочет знать, что происходит.

Фаррел вздохнул.

— Да ничего. Вот так. Ее дочь сбежала пару недель назад, и с тех пор мы пытаемся ее найти. Задолбались уже ходить по ее подругам, приятелям, бывшим приятелям, коллегам по работе, родственникам… Полный набор. — Он принялся перечислять свои достижения, или их отсутствие, по пальцам: — Испробовали все обычные методы, телевидение, газеты, Интернет, радио, национальный телефон доверия по розыску пропавших без вести. И ничего. Пусто.

— А какие-то следы похищения? Ничего такого не было?

— Если ее и похитили, то это был какой-то фокусник типа Деррена Брауна.

— Ясно.

— Но, между нами… — Фаррел убрал руки с затылка и наклонился вперед. — Я считаю, что это типичный случай. Она просто загуляла. Как уже делала раньше.

— С чего бы это?

— Просто убежала. Работала за стойкой в пабе в Новом городе. Неполный день. О ней поговаривали, что нравов она не слишком строгих, если ты понимаешь, о чем я.

Фил нахмурился.

— Что ты имеешь в виду? Что она проститутка?

Фаррел пожал плечами.

— По совместительству, я бы сказал так. Бывало, что она уходила с парнями, а после этого несколько дней не появлялась. Мать говорит, что она сейчас изменилась, что у нее ребенок, и все такое, но… не знаю. Сам понимаешь, горбатого могила исправит.

— Судя по тому, что ты говоришь, — сказал Фил, — дело ее не приоритетное.

Тот снова пожал плечами.

— Ты же сам знаешь, как это происходит. Когда они не хотят, чтобы их нашли, они не хотят, чтобы их нашли. Они сами приходят домой, когда надумают. — Он снова лег на спинку кресла и закинул руки за голову. — И происходит это, когда у парня заканчиваются деньги.

Фила немало раздражало такое отношение к делу, но он вынужден был признать, что действительно знает, как это бывает в реальности. У него у самого было предостаточно дел, по которым никогда не было сделано никаких заключений, они просто растворились, улетучились сами собой. Но это все равно не могло служить оправданием такого отношения.

— А ты не думаешь, что есть какая-то связь между пропавшей Адель Харрисон и тем трупом, который мы сегодня утром обнаружили возле Хита?

Фаррел снова сел прямо.

— Но это ведь не она, верно?

— Мы думаем, что это может бытьДжулия Миллер, девушка, которая исчезла на прошлой неделе.

Фаррел опять удовлетворенно откинулся назад.

— Вот видишь. Получается, что это совсем другое дело.

— А тебе не кажется, что тут есть какая-то связь? Две молодые девушки внезапно исчезают с интервалом в несколько дней.

— Что, дело той шикарной птички, которую все время показывают в новостях, и мое дело? Очень в этом сомневаюсь.

Фил вздохнул.

— Ее мать сидит внизу. Пойди и поговори с ней.

Фаррел посмотрел на Фила и хотел, похоже, что-то возразить, но затем передумал. Вместо этого он сказал:

— У тебя ведь недавно родился ребенок, верно?

Фил кивнул.

— Дочка.

Фаррел закивал, как будто это все объясняло.

— Хорошо. — Он убрал руки с затылка. — Тогда ладно. Я спущусь и встречусь с ней. И скажу ей еще раз, что ее полупроститутка-дочь смылась с каким-то мужиком и сама явится домой, как только ему надоест. — Он взглянул на Фила и заметил, с каким выражением на лице тот смотрит на него. — В самые сжатые сроки, разумеется.

— Спасибо.

— Обращайтесь. — Фаррел не двинулся с места. — Может быть, тогда она наконец-то пойдет домой и оставит всех нас на какое-то время в покое.

Фил шел от Фаррела и радовался, что тот не из его команды.

И покоя он желал ему меньше всего на свете.

Фил пытался использовать продуктивно время, пока шел по коридору. Он позвонил Нику Лайнсу, чтобы узнать, нет ли каких новостей по результатам вскрытия. Тот ответил, что пока ничего. Эдриан привезет все данные уже утром. Результатов анализа ДНК тоже пока нет, так что установить какие-то совпадения невозможно. Но Ник практически был уверен, что это Джулия Миллер. Разве что есть еще одна пропавшая девушка, о которой ему неизвестно. Фил промолчал и, отключив телефон, задумался.

Его мобильный зазвонил еще до того, как Фил успел сунуть его в карман.

— Босс? Это Микки.

По голосу сержанта Фил мог с уверенностью сказать, что он хочет сообщить что-то важное.

— Что ты нашел?

— Человека, который видел там фургон. — В трубке послышались какие-то шелестящие звуки. Микки раскрывал свой блокнот. — Сегодня рано утром. Фургон черный, небольшой. Но он сказал, что это не «Форд-Транзит», это было что-то с задней дверцей. Приезжал на набережную примерно в пять утра.

— Кто тебе это сообщил?

— Продавец из передвижного киоска. Он приезжает на это место очень рано.

В душе Фила росло радостное возбуждение.

— Номер есть?

— К сожалению, нет. Он его не видел. Не думал, что это может быть важно. Говорит, что вспомнил об этом только тогда, когда увидел там нас.

— А почему он его запомнил?

— Из-за скорости, на которой тот ехал. Говорит, что тот вылетел на набережную, как Дженсен Батон.

— Есть описание водителя?

— Он думает, что их было двое. Это все, что ему удалось вспомнить. Вылетел, повернул налево. Потом умчался.

— Спасибо, Микки. Это первая серьезная зацепка. У нас уже есть что-то, от чего можно оттолкнуться.

Он сказал Микки, что на сегодня особых дел больше нет, но чтобы утром он первым делом начал заниматься этим фургоном, после чего нажал кнопку «отбой».

Подумал о Марине. О Джозефине. И почувствовал, как внутри что-то дрогнуло.

Ему хотелось поехать домой. Ему было необходимо поехать домой.

Но сначала нужно сделать одно дело.

Глава 24

Вздохнув, Марина опустилась в кресло и сделала глоток калифорнийского шираза. Снова вздохнула и закрыла глаза.

Джозефина заснула без проблем. Переодетая в комбинезончик, она в обычное время поела из бутылочки, причмокивая и поблескивая глазками. Теперь она спала, лежа на спинке, в колыбели, стоявшей рядом с их кроватью: глаза закрыты, на лице умиротворение, пальчики свернулись, словно маленькие мокрицы.

Марина включила на кроватке интерком и, спустившись вниз, уселась в кресло с книгой и большим бокалом вина. Она попыталась отключиться от всего, расслабиться под тихо звучащую мелодию «Мидлейк», которые пели о возвращении домой.

Дом.

Дом, который они купили вместе. Он был частью новой прибрежной застройки в западной части района Вивенхое, неподалеку от того места, где она жила до этого. Раньше Вивенхое был рыбацкой деревушкой, где было полно не похожих друг на друга домов, частных магазинов, хороших пабов и интересных людей. Рядом находился университет, в котором тогда работала Марина, и в результате отношение города к этому району было великодушным и мягким. Он считался районом удобным, домашним, немного богемным и слегка с претензией на некоторую близость к искусству. Марина раньше чувствовала себя здесь как дома.

Но только не теперь.

Новый дом был полной противоположностью коттеджа, в котором она жила до этого. Эта застройка, дизайн которой был разработан так, чтобы дополнять и соответствовать старой береговой линии города, состояла из высоких домов красного кирпича с небольшими вариациями, в которых царила атмосфера старины и морских традиций, витавшая вокруг ворот шлюза, выходившего на реку Колн. Это было компромиссом. Она понимала, что Фил мог чувствовать себя не вполне уютно в таком старом доме, но Марина просто не могла оставаться там, где жила перед этим, — это было исключено.

Ее первым порывом было уехать как можно дальше от мест, где что-то могло напомнить о том, что случилось в ее старом доме. Кошмары снились ей все реже, но оставались достаточно жуткими. Фил, зная о ее состоянии и полностью понимая его, предоставил ей право выбора, когда они начали присматривать для себя дом по всему Колчестеру. Но когда дело дошло до переезда, она не смогла этого сделать. Как будто что-то удерживало ее здесь, тянуло назад. Поэтому она смягчилась, и они купили новый дом.

А теперь она не была уверена, что поступила правильно.

Еще один глоток вина. Она огляделась. Эта комната, как и весь дом, не была только ее или только Фила. Они установили здесь все необходимое — мебель, телевизор, стереосистему, но полки все еще были пустыми, стены — голыми, и повсюду стояли какие-то коробки. Это пока не был дом в полном смысле этого слова. Пока еще. Но хотелось надеяться, что он таковым станет.

Хотелось надеяться.

Она взглянула на часы: интересно, когда вернется Фил? Она уже поела и планировала пораньше лечь спать, поскольку знала, что ночью, возможно, нужно будет вставать к Джозефине. Она может и не увидеться с ним сегодня. Непонятно только, хорошо это или плохо.

Фил был ее единомышленником. Родная душа. Она знала это. До того как они познакомились, она ни с кем не чувствовала такой связи. Они идеально понимали друг друга, неприятности или потери одного тут же отражались на другом. Они знали, что по отдельности они — две незавершенные личности, в то время как вместе представляют собой единое целое.

Его детские годы, проведенные в воспитательных учреждениях с жесткими внутренними законами и в семейных приютах с плохим уходом, являлись зеркальным отражением ее детства, которое она провела с жестоким, склонным к рукоприкладству отцом, эмоционально опустошенной матерью и братьями, которых вовсе не хотела увидеть снова. Фила спасли его приемные родители. Марину спас собственный ум. Учеба в университете, которая дала ей работу практикующего психолога, означала, что ей больше не придется возвращаться домой.

Марина ненавидела аналогии с популярными поздравительными открытками, претендующими на психологический подтекст, но в данном случае это было оправданно. Фил дополнял ее. А она дополняла его.

Если бы только все было так просто. Если бы только все упиралось в них двоих.

И дело даже не в Джозефине. Они были в полном восторге от дочери. В восторге, но и в тревоге. Она должна была стать гордым публичным признанием их любви друг к другу, их взаимных обязательств, их удовлетворенностью друг другом.

Она должна была стать… И если бы все замыкалось только на них троих, это тоже было бы вполне хорошо.

Но…

Она взяла книгу с подлокотника кресла и постаралась прогнать эти мысли из головы, просто погрузиться в чтение, сбежать. Это была «Двойная страховка» Джеймса М. Кейна. Она отыскала ее в одной из коробок; Марина не прикасалась к книге с тех времен, когда изучала ее как часть университетской программы, а теперь решила перечитать.

Это была история о страстной и безумной любви одной пары, которая нашла друг в друге что-то ущербное и родственное. Единственным препятствием для них был муж этой женщины, поэтому они убили его ради того, чтобы быть вместе. Но, сделав это, обнаружили, что чувство вины связало их всепоглощающим страхом и убило всякую возможность будущего счастья. Во всяком случае, так это поняла Марина.

Она опустила книгу, в уголках глаз появились слезы.

Новый глоток вина. Потом еще один.

Еще один взгляд на комнату в доме, который по-настоящему не был ее домом и который им уже не станет.

— О господи…

В памяти всплыли слова медсестры сегодня утром, которая сказала, что все должно идти своим чередом и что она должна наконец принять решение.

Тихо играли «Мидлейк», и Тим Смит пел, что на свете нет другой такой, такой же сердечной, что ему некого больше искать, что ему очень тяжело от этого, но он все равно не бросает своих попыток.

Марина вздохнула и пригубила вино.

Она не знала, сколько еще времени сможет выдерживать все это, и заставляла себя прийти к какому-то решению.

Не замечая слез, которые бежали по щекам.

Глава 25

В главном офисе БРТП кипела работа, хотя у большинства рабочий день уже закончился. Милхауз работал за своим компьютерным терминалом, стараясь найти подсказки для следствия в виртуальном мире. На самом деле его звали совсем иначе, но все обращались к нему только так. Его сходство с персонажем сериала «Симпсоны» было просто невероятным, включая уровень общительности, так что это прозвище прилипло к нему прочно. Когда кто-то официально обращался к нему как к констеблю Пекнолду, Филу частенько требовалось несколько секунд, чтобы сообразить, о ком, собственно, речь.

Розе Мартин был выделен стол с компьютером, и сейчас она сидела за ним, строчила рапорты и выглядела озабоченной, злой и несчастной. Заметив вошедшего Фила, она тут же уткнулась в свои бумаги.

А затем вошла Анни. Встречи с Филом избежать было невозможно, поскольку он стоял почти в дверях, и она буквально налетела на него.

— Привет, — сказал он.

— Босс… — ответила она, пытаясь проскользнуть мимо.

Но Фил не собирался расставаться с ней так скоро.

— Тебя некоторое время не было видно, над чем ты работаешь?

Анни пожала плечами.

— Одно дело о преследовании. Возможно, в этом преследовании был перерыв, а потом оно возобновилось.

Фил нахмурился.

— У нас тут БРТП. И заурядной уголовщиной мы не занимаемся, разве не так?

Анни снова пожала плечами.

— Получилось так, что больше заняться этим было некому.

Между ними повисло молчание. Словно тяжелое шерстяное одеяло, неудобное и вызывающее раздражение.

Фил отвел ее в сторону и, понизив голос, сказал:

— Слушай, я понимаю, что ты до сих пор расстроена из-за того, что подавала на повышение и не получила его. Особенно после того большого дела, которое мы раскрыли.

Анни ничего не ответила.

— В своем рапорте я написал тебя первой. Я хотел, чтобы это место получила ты.

Она посмотрела на него, готовая возразить.

— Я знаю, что ты думаешь, будто я был против…

— Мне сказали, что вы были против.

Ее злые глаза напоминали два уголька.

— И я даже знаю, кто тебе это сказал.

Фил бросил взгляд в сторону стеклянной стены кабинета Фенвика.

Старший инспектор сидел за своим столом и говорил по телефону. Фил обратил внимание, что по странному совпадению Роза сейчас тоже говорила по телефону, прикрывая ладонью трубку.

Анни проследила за его взглядом и снова посмотрела на него. Потом опустила глаза.

— Но зачем он солгал? Почему сказал мне такое?

Фил криво улыбнулся.

— И ты еще спрашиваешь? Это же Фенвик. Потому что он задница, только поэтому.

Анни невесело улыбнулась и кивнула.

— Слушай, а ты не могла бы свернуть свое дело и присоединиться к нам? — Он взглянул на Розу Мартин, которая, положив трубку, встала из-за стола и направилась в их сторону. — Мне нужна твоя помощь. И чем скорее, тем лучше.

— Мне нужно встретиться с одним человеком, бывшим бойфрендом, а после этого я освобожусь. Пока что.

— Хорошо.

— Я написала рапорты и подготовила все документы на этих двух журналистов, — сказала Роза Мартин, останавливаясь перед ними. — Они находятся в комнате для допросов и ждут, чтобы с ними побеседовали.

Фил был недоволен тем, что его перебивают, но решил, что в данной ситуации конфронтация будет не лучшим выходом.

— Хорошая работа, сержант Мартин. А теперь отпустите их.

Лицо ее залилось краской.

— Что?

— Доказательств недостаточно, как бы вы это ни называли. Мы увезли их от дома Миллеров и достаточно напугали. Отпустите их.

— После всего, что я сделала…

Голос ее зазвенел.

Фил развернулся к ней:

— Вы сами были постановщиком этого спектакля. Вы же его и разыграли. Возможно, в следующий раз вы дважды подумаете, прежде чем делать из меня Грязного Гарри^[9].

Роза прикусила язык, так и не высказав того, что ей очень хотелось сказать. Она сделала глубокий вдох. Потом еще один. Фил ждал.

— Значит, на этом дело и закончилось? Я получила урок и теперь возвращаюсь к активной деятельности, так?

В голосе ее звучал сарказм.

Фил не поддержал ее тон, продолжая говорить спокойно и сдержанно.

— Примерно так. — Он взглянул на Анни и снова перевел глаза на Розу. На губах его появилась улыбка. — И еще кое-что, — сказал он. — Капрал Хэпберн — не знаю, знакомы ли вы с ней, — собирается присоединиться к нашей группе, но в данный момент нуждается в помощи, чтобы закрыть текущее дело. Если не возражаете…

Фил подвел Анни и Розу к столу. Обе женщины выглядели удивленными.

— Анни введет вас в курс. Еще одно задание, и программа на сегодня будет выполнена, а завтра нас ждет новый день, о’кей?

Он оставил их и пошел в сторону кабинета Фенвика.

Лицо его расплылось в улыбке, которую он был не в силах сдержать.

Глава 26

Фил постучался и вошел. Похоже, Фенвик ждал его. Фил присел на стул, стоявший перед письменным столом, по другую сторону которого, откинувшись назад, сидел его начальник и пристально смотрел на него. По идее, это должно было напугать Фила, но тут одна мысль пришла ему в голову: «Настоящий Дэвид Брент»^[10].

— Ну и как идет ваше расследование? Я имею в виду расследование убийства Джулии Миллер.

— Мы продвинулись вперед. Правда, до сих пор не получили подтверждения, что это действительно Джулия Миллер. Давайте не будем произносить ее имя, пока не удостоверимся, что это на самом деле она.

Фенвик сидел, откинувшись на спинку кресла. В уголках его губ пряталась улыбка.

— Но ведь в последнее время в Колчестере больше никто не пропадал. Или я не прав?

— Видите ли…

Фил рассказал об Адель Харрисон. Он видел, как выражение лица Фенвика меняется, а улыбка постепенно тает. В глазах появилось беспокойство. Или что-то похожее.

— Черт!

— Согласен. Это что-то меняет?

— Но Джон Фаррел думает иначе.

— Джон Фаррел — задница. — Фенвик выразительно посмотрел на него, и Фил добавил: — Сэр.

Начальнику, похоже, это понравилось.

— Я подумал, что мы должны рассматривать все варианты. Если окажется, что тело принадлежит Адель Харрисон, а мы не сделали всего, что могли бы сделать…

В незаконченной Филом фразе послышалась угроза.

Фенвик внимательно смотрел на него, пытаясь угадать, не собирается ли Фил начать открытую конфронтацию.

Отношения между ними были враждебными. Фил считал Фенвика неискренним и двуличным: на словах поддерживает прогрессивные идеи и при этом прячет свою реакционную сущность за красивыми казенными фразами, пытаясь продвинуться по служебной лестнице. В основном им удавалось сотрудничать, но время от времени все же возникали конфликты. И порой масштабные.

— Я просто перестраховываюсь, сэр, — сказал Фил, специально используя выражение, которое точно будет понятно Фенвику.

Тот кивнул.

— Перестраховка. Да. На случай, если вдруг… — Он насупился, и Фил решил, что это выражение должно означать глубокомыслие. — Возможно, нам следовало бы привлечь к расследованию профайлера.

— Марина сейчас в отпуске по уходу за ребенком.

— Конечно. Кстати, примите мои поздравления.

На лице Фенвика действительно появилось облегчение или Филу это только показалось? Фил познакомился с Мариной, когда ее пригласили принять участие в расследовании в качестве профайлера. Фенвик тогда кричал на нее, всячески унижал, высмеивал ее вклад в работу. А потом, когда выяснилось, что ее помощь в доведении дела до успешного завершения оказалась просто неоценимой, подобострастно лебезил.

Фенвик вдруг нахмурился и заговорил так, будто спорил сам с собой.

— Но расходы… Наш бюджет уже урезан, оплату сверхурочных резко сократили… К тому же мы точно не знаем, серийное это убийство или нет. Пока не знаем.

Фил молча следил за тем, как будет развиваться диалог Фенвика с самим собой.

Тот вздохнул, потом кивнул.

— Я должен сделать несколько звонков, — сказал он. — Посмотрим, что можно придумать. У нас остались связи в университете. И в больнице. А многие из недавно поступивших к нам на службу относятся уже к новому поколению, Фил. Им преподают новые предметы, науку о поведении человека, учат составлять психологические портреты. Они в гораздо большей степени способны делать обоснованные умозаключения. И это может быть не так уж и дорого, как кажется, а?

— Что ж, если вы хотите кого-то пригласить, нужно, чтобы он начал работать как можно скорее. И чтобы он был хорошим специалистом. — Фенвик испытывающе посмотрел на него. — И, конечно, недорогим, сэр.

Фенвик подозрительно прищурился. Неужели Фил снова издевается над ним?

— Чтобы перестраховаться, сэр, понимаете?

Фенвик согласился, на этот раз не уловив в его словах подвоха. Он взглянул на часы.

— Что ж, пора заканчивать на сегодня. Завтра начнем пораньше, совещание в восемь тридцать. Пока никаких сверхурочных, но посмотрим, смогут ли сильные мира сего поддержать это дело финансово.

Если произойдет еще одно убийство, то смогут, да еще как, подумал Фил, но в очередной раз оставил свои мысли при себе.

— Да, кстати… — сказал Фенвик, и в глазах его блеснул хитрый огонек. — Что вы думаете о своей новой команде, Фил? Как вам работается, нормально?

Фил сохранил на лице нейтральное выражение.

— Пока все о’кей. А там посмотрим.

— Сверху нам очень рекомендовали сержанта Мартин.

— Вам лучше об этом знать, сэр.

Фенвик мгновенно покраснел, рот его приоткрылся, он хотел что-то сказать, но было уже поздно.

Фил успел выйти из его кабинета.

Глава 27

Нервы у Розы были на пределе. То, что Фил Бреннан придумал ей наказание, послав на выезд тогда, когда все остальные отправились по домам, было плохо уже само по себе, но после того, как она четверть часа каталась взад-вперед по Гринстед-роуд, пытаясь найти место для парковки, на душе стало еще хуже.

Там, где парковка запрещена, на асфальте была нанесена двойная осевая линия. В принципе, она могла оставить машину где угодно, а если понадобится, то просто мельком показать свое удостоверение и заявить, что находится здесь по делам службы. Теоретически все правильно, только мест для стоянки от этой теории не прибавлялось.

В конце концов она все-таки нашла место в конце улицы, противоположном от дома, куда ей было нужно. Она быстро просмотрела свои записи, знакомясь с обстоятельствами дела, и, продолжая злиться, пошла дальше пешком.

Дома на Гринстед-роуд были небольшими. Террасы из красного кирпича с крошечными двориками. Для заезда автомобилей они были вымощены плитами, в щели между которыми пробивалась редкая травка, единственные здесь остатки зелени. Большинство этих домов выглядели взятыми в аренду — такое впечатление оставляли недостаток ухода и отсутствие признаков гордости хозяев за свое имущество. Казалось, здесь живут люди, которые либо только начинают решать вопросы собственного жилья, либо застопорившиеся в дальнейшем продвижении.

Роза дошла до конца улицы, до предпоследнего дома перед китайской закусочной и незастроенным участком земли. Несмотря на вечер, на улице было тепло, и она расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, еще раз проверяя адрес. Кирпичные стены, которые были оштукатурены и покрашены в бледно-зеленый цвет, потемнели от дорожной пыли. Краска на белых оконных рамах потрескалась и облущилась, стекла были грязными. Парадная дверь в пятнах отслоившегося лака выходила прямо на тротуар.

Она уже подняла руку, чтобы постучать, как вечерний воздух внезапно разорвал резкий звук. Как будто на полную мощность включилась охранная сигнализация машины или дома. В конце улицы находился железнодорожный переезд. Своей задней частью эти дома выходили на железнодорожную магистраль в сторону Лондона. Замечательно, подумала Роза. И пожалела, что находится здесь.

Роза Мартин была амбициозна. И не делала из этого секрета. Два года назад она вышла замуж за адвоката, с которым они и сейчас жили в собственном достаточно большом доме в эдвардианском стиле, расположенном в районе Олд Хис. Детей у них не было, — в этом она была непреклонна, — и не будет до тех пор, пока она максимально не продвинется по карьерной лестнице.

Ее муж Тим был хорошим человеком. Надежный, честный, стойкий. Даже замкнутый. Воплощение всех достоинств, которыми она восхищалась в мужчинах. И, разумеется, она любила его. Но это не остановило ее от романа с Беном Фенвиком.

Началось это, как часто бывает в таких случаях, с нескольких рюмок после работы. Сначала в общей компании, но потом они разговорились, понравились друг другу и начали встречаться уже отдельно. Очень скоро они стали рассказывать своим супругам о том, что нужно задерживаться на работе, а сами снимали комнаты в гостинцах, где могли удовлетворять свое вожделение на уровнях, которые Роза находила животными, но весьма очистительными.

Об этой связи она не особенно задумывалась. На них просто действовало взаимное влечение. Обуздать его было несложно, она могла легко справиться с ним. У Бена было кое-что, чего не было в Тиме, и к тому же он мог дать ей то, чего не мог дать Тим. Она не могла точно объяснить, что именно было между ними, и разобраться в этом было бы интересно. Но определенно ничего серьезного, по крайней мере, с ее стороны. Она не хотела уходить от Тима и не хотела, чтобы Бен уходил от своей жены и детей. Просто развлечение. Непристойное, кокетливое, тайное развлечение. Ну хорошо, возможно, оно и было связано с планами карьерного роста. Бен был старшим инспектором, на две ступеньки выше ее по званию. И всегда могло пригодиться иметь кого-то наверху, кто мог бы вовремя замолвить за тебя словечко, помочь в продвижении по службе. И она уж точно не стала бы крутить любовь с кем-то, кто стоял на служебной лестнице ниже ее.

Но теперь об этом знал Фил Бреннан. Он был старше ее по званию, и у него, похоже, возникла к ней некоторая неприязнь. А вот это уже нехорошо. У него теперь был козырь против нее, и это могло сделать его опасным. Любовная интрижка, в случае раскрытия, могла приостановить продвижение ее карьеры. И Роза этого не хотела. Теперь каждый свой шаг она будет делать крайне осторожно. Она должна что-то предпринять против него, возможно, даже нужно будет раскопать на него что-нибудь, если удастся. Или привлечь к этому Бена.

Но уже завтра. Она выбросила все это из головы и сосредоточилась на том, что нужно сделать сейчас. Она дождалась, когда через железнодорожный переезд проедет поезд и звуковой сигнал на шлагбауме затихнет, после чего постучала в дверь.

Ей никто не ответил. Она постучала снова.

Наконец она услышала с той стороны чьи-то шаги. Дверь открылась. На пороге стоял мужчина — высокий, темные волосы, давно немытые и нечесаные, молодой. На нем были джинсы, очки, футболка с логотипом, который Роза не узнала и не поняла. Глаза за стеклами были красными, как будто он долго пялился на экран монитора. Он смотрел на нее, часто мигая. И молчал. Как будто голосом заведовала другая часть его мозга, не та, которой он пользовался в данный момент.

— Марк Тернер?

Он кивнул.

Она показала ему свое полицейское удостоверение.

— Сержант Мартин. Можно мне войти?

Марк Тернер опять заморгал. Потом прищурился, стараясь сфокусировать изображение в глазах и начиная понимать, что у него, кажется, неприятности.

— Что?

Она попыталась улыбнуться, чтобы он не заметил следов ее плохого настроения или раздражения, — на этот раз она старалась действовать профессионально.

— Мне нужно кое о чем с вами переговорить. И сделать это, вероятно, было бы лучше в доме. — Она жестом указала ему за спину. — Так мы, может, войдем?

Марк Тернер, в очередной раз заморгав, отступил в сторону, пропуская ее внутрь.

Она вошла.

Шторы на окнах были задернуты. В доме было почти темно. Ощущение было странным, поскольку эта обстановка резко контрастировала с освещением на улице, где только начинался вечер. В лучах пробивавшегося сквозь щели заходящего солнца кружились и плясали пылинки. Она различала в полумраке контуры угловатой и громоздкой мебели, накрытой простынями или покрывалами. В комнате было холодно. Она казалась какой-то далекой, оторванной от этого мира, почти диккенсовской. Розе почудилось, что из какого-нибудь угла сейчас выглянет мисс Хавершам^[11].

— Простите, — сказал Марк Тернер, — я работал… наверху. Я… пишу диссертацию по философии. — Он огляделся вокруг и словно увидел комнату ее глазами. Затем снова обернулся к ней, как будто вдруг вспомнил, кто она такая. — Объясните, пожалуйста, зачем вы пришли.

— Мы могли бы присесть?

Марк Тернер щелкнул выключателем, и под потолком зажглась старая люстра на три лампы. Роза увидела, что дом был маленьким, а эта комната — одновременно столовой и гостиной. В центре ее находилась лестница на второй этаж. Кухня располагалась в дальней части дома. Кирпичный дымоход с газовым камином перед ним. С обеих его сторон полки, забитые книгами. Под окном телевизор с DVD-плеером. Рядом — музыкальный центр. Мебель накрыта покрывалами. Все выглядело чисто функциональным, не более того. Дом студента или преподавателя университета. Посредине комнаты стояло дерево. Ствол его был прислонен к стене, ветки вытянулись под потолком, разделяя комнату на две зоны.

— Интересно придумано, — сказала Роза. — Оно живое?

Марк Тернер посмотрел на дерево и нахмурился, как будто впервые заметил его.

— Что? А-а, это… Оно появилось еще до меня. Оно неживое. Думаю, это просто для украшения.

— Хорошо.

Она уселась в закрытое накидкой кресло. Вынула блокнот и ручку.

Он тоже сел, на диван.

— Так… что случилось?

— Вы были знакомы с… — Она заглянула в свои записи. — С Сюзанной Перри?

В глазах его появилась настороженность, как будто он неминуемо должен был попасть в ловушку, что бы сейчас ни ответил.

— Да.

— Вы с ней встречались?

— Да. А что?

Она снова заглянула в блокнот. Сконцентрироваться. Напрячься немного, быстро получить ответы на свои вопросы — и домой.

— На нее вчера ночью напали. В собственном доме.

Он удивленно отшатнулся, как будто от внезапного порыва ветра.

— Что? Она…

— На нее напали. — Ее негромкий голос стал спокойным и доверительным. — Поэтому мы опрашиваем всех, кто был с ней знаком и у кого могли быть ключи от ее квартиры.

— Ну, я… — Глаза Марка Тернера округлились. — Вы думаете, это я… Вы имеете в виду, что я…

Он на одном дыхании три раза повторил «я», подумала Роза. Он мог выглядеть достаточно безобидным, но это явно свидетельствовало о его развитом эго.

— Когда вы с ней расставались, это прошло мирно?

Он пожал плечами.

— А бывают простые разрывы?

— Вы больше не хотели иметь с ней ничего общего?

— Верно. Не хотел. — Его голос слегка повысился. — С меня хватит. Я сыт ею по горло.

— Но вы все же оставили у себя ее ключ.

Глаза его расширились от удивления.

— Что?

— Ее ключ. От ее квартиры. Вы оставили его у себя.

Марк Тернер ничего на это не ответил.

— С какой целью?

— Я… — Его взгляд заметался по комнате, словно в поисках кого-то или чего-то, что могло бы ответить за него на этот вопрос. В конце концов, не найдя ничего подходящего, он ответил сам: — Я не знаю.

— Может быть, вы оставили у нее какие-то свои вещи, чтобы забрать их позднее?

Он покачал головой.

— Вы поддерживаете контакт с Сюзанной?

— Нет.

Роза заглянула в свой блокнот и прочла запись, которую сделала только что.

— Вы сказали, что сыты ею по горло. — Она взглянула на Тернера. Он сидел на самом краешке дивана и выглядел так, словно собирается убежать. — Что вы хотели этим сказать?

Он провел рукой по своим засаленным и нерасчесанным волосам, как будто ища вдохновения и пытаясь выиграть время.

— Я просто… — Он вздохнул, и все его тело как-то обмякло. — С ней было непросто ладить, это не тот человек.

— Что так?

— Она… — Он замотал головой. — Я не мог доверять ей.

Это было уже интересно, и Роза подалась вперед.

— Вы имеете в виду, в отношении других мужчин?

— Нет… не в том дело. Просто… ну, например, она мне что-то рассказывает. Всякие пустяки. О спектаклях или фильмах, которые она видела, о том, с кем туда ходила. Или о том, кого она встретила. А потом мы встречаемся с ее знакомыми и оказывается, что никто об этом ничего не знает.

Роза делала заметки и молчала, подталкивая его к тому, чтобы продолжать.

— Потом мы идем и встречаемся с людьми, чтобы вместе выпить, а перед этим она напоминает мне о вещах, которые я якобы должен был сделать. Ну, как будто меня кто-то просил об этом.

— Зачем она это делала, как вы думаете?

Он пожал плечами.

— Понятия не имею. Хотела казаться более популярной? Мне кажется, она думала, что ее недолюбливают. Считала, что должна сделать что-то, чтобы привлечь к себе внимание. Чтобы как-то выделиться.

Роза ничего не ответила, продолжая писать.

Он вздохнул. В этот момент наверху заскрипели половицы. Он быстро взглянул на лестницу. Роза перехватила этот взгляд.

— В доме есть еще кто-то? — спросила она.

— Нет, — быстро ответил он, и глаза его скользнули вниз и направо.

Врет, подумала Роза.

Глава 28

Фил открыл дверь очень тихо и медленно, как сделал бы это на месте преступления, где не хотел ничего нарушить.

В доме было темно, горела только лампа на столе, и отражение от ее основания, выложенного мозаикой из осколков зеркала, отбрасывало на потолок причудливую паутину бликов. Пустой бокал из-под вина на столе, рядом с ним бутылка, чуть дальше — раскрытая перевернутая книга в мягкой обложке, словно птица, которая отказывается или не может взлететь.

Должно быть, здесь сидела Марина. Вечно в тебе говорит детектив, подумал он, но тут же одернул себя за эту мысль. Расслабься. Ты уже дома.

Он прислушался. Тишина. Джозефина должна спать. Он положил ключи от машины на стол, прошел в кухню, вынул из холодильника бутылку пива и, открыв ее, вернулся в комнату, где сел на то место, которое до этого занимала Марина. Он сделал большой глоток, вздохнул, закрыл глаза и, откинув голову назад, попытался снять напряжение, накопившееся в теле за прошедший день.

Фил открыл глаза и осмотрелся по сторонам. Как это непохоже на его старый уютный дом, все вещи здесь какие-то незнакомые и лежат не на своих местах. Он по-прежнему заставлял себя думать об этом новом жилище как о своем доме, а о Марине с Джозефиной — как о своей семье. И знал, что ему еще нужно работать над собой как в первом, так и во втором случае.

Он встал и проверил, какой диск стоит в стереосистеме. «Мидлейк». Он хотел включить его для себя, но побоялся разбудить свою женщину и дочь. Поэтому он снова отхлебнул пива и сел обратно в кресло.

На душе было неспокойно, нервное возбуждение не уходило. Он пытался убедить себя, что это все из-за нового дела. Но сам он знал, что это не так. Он понимал, что у этого есть другие причины.

Он чувствовал, что, куда бы ни пошел в этом доме, повсюду натыкается на невидимые стены, которые не мог обойти, через которые не мог перелезть, которые не мог даже заметить.

Был ранний летний вечер, солнце еще не село, на улице было светло. Сразу за входной дверью открывался красивый и безмятежный вид на прогулочную зону у реки. Они втроем могли бы пойти погулять, посадили бы Джозефину в коляску и поехали бы вдоль берега. Возможно, остановились бы что-нибудь выпить в «Розе и короне», сели бы на набережной и смотрели, как в лучах заходящего солнца лодки качаются на волнах прилива.

И наслаждались бы жизнью. Радовались бы тому, что они есть друг у друга: у нее — он, у него — она. В общем, жили бы полной жизнью.

В нем нарастало раздражение. Сильное раздражение. Именно так он и представлял себе свою жизнь, когда переезжал в Вивенхое. Именно это они и должны были бы делать. Вместе с Мариной и Джозефиной. Расслабляться, получать удовольствие. Наслаждаться обществом друг друга. Как настоящая семья.

Но вместо того Марина вела совершенно отдельную от него жизнь, словно находилась в каком-то герметическом стеклянном ящике. Он мог видеть ее, даже слышать, но при этом не мог протянуть к ней руку, не мог коснуться ее. Его бы так не задевало, если бы это был кто-то другой. Кто-то, кто не значил бы для него так много, как она. Не значил бы для него все. Но это была она. Она не пускала его, исключала его из чего-то — из своей жизни! — и от этого было больно. Очень больно.

Он допил пиво и пошел в кухню за следующей бутылкой. И остановился. Нет, подумал он. Это не решение.

Вместо этого он повернулся и пошел по лестнице наверх. Медленно, чтобы не разбудить их.

Вчера вечером все было точно так же. Когда он пришел, Марина уже спала. Или прикидывалась спящей. Он был уверен, что она притворяется, просто лежит неподвижно в ожидании, когда он выключит свет и заснет.

Хотелось бы ему знать, почему она так делает.

Он открыл дверь в спальню. Опять медленно, осторожно. Заглянул внутрь, ожидая увидеть Джозефину в кроватке, ее крошечное идеальное личико, и лежащую рядом Марину.

Но ничего этого не было.

Он полностью открыл дверь, уже не беспокоясь о том, что может нашуметь.

Детская колыбель была пуста, как и кровать рядом с ней.

Он заглянул в другие комнаты, позвал Марину. Ответа не было.

Быстро спустился вниз, проверил первый этаж. Пусто.

Должно быть, она забрала Джозефину на прогулку, подумал он, и мозг пронзила острая зависть. Увела ее на прогулку, на которую он сам хотел повести свою семью.

Он проверил детскую коляску. Ее на месте не было.

Тогда он снова вернулся в гостиную и огляделся еще раз. И обратил внимание на книгу в мягком переплете, которую перед этим читала Марина. Из-под нее что-то выглядывало. Он пересек комнату и поднял книгу. Под ней лежал сложенный лист бумаги, на котором было написано его имя. Он развернул его и увидел только первое слово.

Прости…

Затем прочел все остальное.

И тяжело опустился в кресло.

— О нет… Господи, нет…

Они ушли. Марина, Джозефина. Его семья.

Ушли.

Глава 29

— Вы уверены? — Роза Мартин внимательно посмотрела на Марка Тернера. — Вы уверены, что здесь больше никого нет?

Он пожал плечами.

— Моя девушка. Моя новая девушка. Она… валяется в постели.

Голос его упал.

Роза сдержала улыбку.

— Ну хорошо, — сказала она. — Итак, вернемся к Сюзанне. Вы были с ней вместе… Сколько?

Она сверилась с записями Анни.

— Два года.

— Вы были счастливы?

Он пожал плечами.

— Да. В основном. Сами понимаете. По-разному, то вверх, то вниз.

— Вы скучаете по ней?

Он ответил не сразу. Сначала посмотрел в сторону лестницы.

— Это… это уже прошло.

Роза понимающе кивнула. По ходу их беседы Марк Тернер откинулся на спинку, уселся поудобнее. Похоже, он немного расслабился, стал выглядеть менее заученным и более общительным. На вопросы, на которые знал ответ, он отвечал более доверительно. Все идет хорошо, подумала она. Еще пара вопросов, и можно идти домой. Она заглянула в свои записи.

— А Энтони Хоу? Каким образом он с этим связан?

Настроение Тернера мгновенно переменилось. Он сел прямо и напрягся.

— Он… Спросите у Сюзанны. — Губы его скривились, в голосе послышалась враждебность. — Спросите у нее.

Роза подумала, что он произнес это «у нее» так, будто хотел сказать «у этой шлюхи».

— А я спрашиваю об этом у вас.

Пальцы Марка Тернера заволновались, беспокойно забегали, как у барабанщика-наркомана в поисках палочек.

— Это…

Дыхание его стало прерывистым. Было впечатление, что он пытается удержаться от того, чтобы сказать то, что действительно хотел сказать. Он снова откинулся назад.

— Нет. Там сплошная ложь на лжи. Спросите ее.

Роза понимала, что больше она от него по этому вопросу ничего не добьется.

— Где вы были вчера ночью, мистер Тернер?

— Здесь. — Он нахмурился. — Когда прошлой ночью?

Роза с трудом сдержала улыбку.

— Порядок неправильный.

— Что?

— Сначала вы должны были бы спросить, о каком именно времени я говорю, а потом ответить, где вы были.

Лицо его напряглось. В глазах зажглись жесткие, злые огоньки. Казалось, он снова пытается сдержаться, чтобы не высказать то, что ему хотелось сказать.

— Я не вламывался в ее квартиру. Я не бил ее или что там с ней сделали. Я был здесь. Всю ночь.

— Вы были один?

Он заколебался.

— Нет.

— Вы были с…

— С моей девушкой.

— Кто она?

— Она не должна быть втянута во все это. Я не хочу, чтобы она… пересекалась с Сюзанной. Прошу вас.

— Если она является вашим алиби, то этого не избежать. Это она сейчас наверху?

Он кивнул.

— Она… спит. Не хочу беспокоить ее.

— Она спит довольно шумно.

— Да, — слабо сказал он, — так и есть.

— Хорошо. Итак, вы были с ней всю ночь. Что вы делали?

— Я… я не знаю.

Он беспомощно посмотрел в сторону лестницы, словно хотел, чтобы она ответила за него на вопросы, словно мысленно звал ее.

— Читали? Смотрели телевизор? Возможно, фильмы на DVD?

Взгляд Тернера метался между Розой и лестницей.

— Мы… Я…

Внезапно зазвонил телефон. От неожиданности оба вздрогнули.

Марк с извиняющимся видом посмотрел на Розу, вытащил из кармана мобильный и ответил на вызов. После обычных приветствий он отвернулся. Он почти не говорил, просто кивал головой, несколько раз утвердительно хмыкнул. Закончив разговор, он снова повернулся к ней. В глазах его появился уже другой свет. Они сияли, в них была уверенность.

— Мы работали, — сказал он.

— Простите?

— Прошлой ночью. Мы работали. Допоздна. Здесь.

Его утверждение прозвучало как научно обоснованный факт.

Кто бы ни говорил с Марком Тернером сейчас по телефону, это придало ему силы. Он сидел выпрямившись, отчего выглядел выше ростом; взгляд его был ясным и настороженным. В уголках губ играла легкая ироничная улыбка, в которой угадывался даже какой-то жестокий триумф, словно у вечной жертвы, которой внезапно дали власть первого забияки.

— И еще я… я думаю… я думаю, что вам уже пора, сержант Мартин.

К концу этого предложения голос его стал чище и сильнее. В конце он даже встал, подчеркивая значение своих слов.

Роза тоже встала и захлопнула блокнот.

— Спасибо, что уделили мне время.

Она направилась к выходу, чувствуя его взгляд у себя на спине.

Странный тип, подумала она. И его бывшая подружка, похоже, постоянно тоже что-то откалывала. Такое впечатление у нее сложилось и по записям Анни. То же самое будет и в ее рапорте.

Она вышла из дома и пошла искать свою машину.

На железнодорожном переезде снова взревела сирена, словно сигнал воздушной тревоги.

Она выбросила все это из головы и стала думать о первом джине с тоником, который ожидал ее дома.

Глава 30

Аспид закрыл глаза и пожелал, чтобы ночь укутала его своим покрывалом.

Он научился любить темноту. Это время охотников. Время чьих-то тайн. Время влюбленных. В ней он чувствовал себя по-настоящему живым, она заставляла его двигаться, перетекать, словно живая тень. Зрение его обострялось. Мир становился действительно реальным. В это время Рани говорила с ним чаще всего.

Рассказывала ему свои секреты. Говорила, что ему делать.

При этой мысли он улыбнулся.

Раньше он ненавидел темноту. Ненавидел и боялся ее. В ней жили демоны. Они ждали, пока опустится ночь, а затем выходили, чтобы начать охоту на него. Они были одеты в грубые одежды из парусины, от них пахло пóтом и перегаром, тайнами и ложью. Болью и страхом.

Сначала он прятался от них, но провести их не удавалось. Они знали все его укромные убежища. Они все равно находили его. И мучили.

Но теперь это был уже не он, он стал другим. Тот человек умер в огне. Сейчас он был Аспидом. И он мог постоять за себя. И демоны больше не могли ни причинить ему боль, ни напугать его.

Он крепко зажмурился, но тьма не торопилась опускаться.

Он опять вспомнил прошлую ночь. Как он стоял на коленях возле Рани, положив голову на подушку рядом с ее головой, как нюхал ее руки и мягкие пушистые волоски щекотали ему ноздри.

Как потом, задрав ее футболку, он лизал ее живот. Одна длинная полоска от подстриженных волос на лобке до пупка. Он вспомнил этот вкус и снова насладился им…

При этих воспоминаниях он улыбнулся.

Внезапно улыбка замерла на его лице. Этой ночью ничего этого уже не будет.

Пока здесь эта белокурая сучка.

Рани нашла свой подарок. Это снова вызвало у нее слезы. Ему нравилось наблюдать за этим. После этого он был уверен, что она отошлет эту сучку блондинку домой и даст им возможность остаться одним. Вместе. Но она этого не сделала. Они выпили на двоих бутылку вина и теперь, похоже, взялись за вторую. Иногда Рани начинала плакать, и тогда сучка блондинка успокаивала ее. Сидя на том самом месте, где должен был сидеть он. Обняв своей рукой его возлюбленную.

Он вернет улыбку на ее лицо. Он. Он.

Руки его начали дрожать. Плохой признак. Раньше онвсегда злился. Как тот персонаж из детского мультика, Тасманийский Дьявол, который все время крутится, изворачивается, дерется, пробивая себе путь в жизни. Пока не появилась Рани. И пока он не научился обуздывать свою злость. Использовать ее, не давая ей использовать себя. Сначала ему было тяжело, но он справился. Но его злость по-прежнему была здесь, плавно скользила под его кожей, угрожая превратить его в того, каким он был раньше, угрожая захватить над ним власть.

Он снова стал следить за ними. Рани благодарила блондинку за то, что та осталась с ней. Блондинка отвечала, что это самое малое, что она могла сделать. Нужно совладать с этой дрожью. Сохранить дыхание.

И он до сих пор не слышал в голове ее голоса.

Он закрыл глаза и постарался сконцентрироваться. Так ему была лучше видна возлюбленная.

Он почувствовал, как начинает возбуждаться. Ощутил это извивающееся, скручивающееся движение где-то под ложечкой. Рука его скользнула вниз и нащупала ремень брюк. Он вздохнул. Не открывая глаз, начал трогать себя.

Что ты сейчас делаешь?

Он быстро отдернул руку. Постарался контролировать свое дыхание.

— Ничего…

Ты уверен?

— Да, да, я… Прости, прости меня, Рани…

Не извиняйся. Это хорошо, что ты делаешь мне подношения. Это показывает твою любовь, верно?

— О да, Рани, я делаю это, ты же знаешь, я делаю. Поэтому я и оставил подарок для тебя…

Несколько секунд она молчала. Он слышал ее дыхание и подумал, что она сейчас снова исчезнет. Но она вернулась. Голос ее уже не был игривым, он был даже злым.

Ты снова вел себя плохо?

Он замер. Она все знает. О полиции, обо всем этом. Она знает. Он должен быть более осторожным, чтобы не потерять ее снова. Он ничего не сказал.

Ты просто должен был прикоснуться, разве не так? Ты просто должен был прикоснуться ко мне…

Он молчал.

Разве не так?

— Да… да…

Ты зашел в мою комнату… ты прикасался ко мне, пока я спала. Так?

Он кивнул.

Я не слышу тебя…

— Да… прости…

Знаешь, ты причинил много беспокойства.

— Я знаю. И мне очень жаль…

Много беспокойства. Полиция, и вообще.

— Я знаю… мне очень жаль…

Я могла исчезнуть.

Внезапно его охватил страх, этот демон из его детства, и впился когтями ему в горло.

— Нет, нет, ты не можешь этого сделать, пожалуйста…

Жизнь без Рани. Без нее не стоило жить.

Ты все очень осложнил…

— Нет, нет, прошу тебя, не уходи, я сделаю все, что угодно…

Она молчала. Он подумал, что она исчезла.

— Рани?

Я здесь. Я думаю.

Его охватила волна облегчения. Оно заполнило все его тело, до последнего нервного окончания.

— Все, что только захочешь. Я сделаю это.

Я знаю. Дай мне подумать.

Он ждал, затаив дыхание.

Я думаю… пришло время мне измениться.

— Как? Опять? Но ты ведь совсем недавно…

Это не имеет значения. Ты знаешь, что тебе делать. Ни о чем не беспокойся. Ты увидишь меня снова.

— Да, конечно. Увижу. Я никогда не сомневался в тебе.

Вот и хорошо. Я подскажу тебе, где я вскоре окажусь.

— Я знаю, что ты это сделаешь, но…

Но — что?

Он опять посмотрел на Рани, которая сидела на диване, и сучка блондинка обнимала ее одной рукой. Губы его возлюбленной двигались, но с них срывались совсем не те слова, которые сейчас слышала ее сучка подруга. Эти слова предназначались ему одному. И только ему. Слова истины. Сучке блондинке доставалась только старая ложь.

Он улыбнулся.

Но — что?

Услышав резкость в ее голосе, он вздрогнул.

— Эта сучка блондинка… — быстро сказал он. — Что насчет этой сучки?

А что насчет нее?

— Она сидит себе здесь, разговаривает с тобой…

Я только делаю вид, что слушаю ее и мне интересно. Ты и сам знаешь это, разве не так?

— Да…

На самом деле я хочу быть с тобой.

— Значит… Что я должен сделать?

Я не хочу ее. А дальше тебе решать.

— Правильно.

Он улыбнулся.

Ты уже знаешь, что будешь делать?

Он кивнул.

— Да.

Хорошо. Вот и сделай это. Ради меня.

И она пропала.

Он продолжал смотреть на нее. Теперь Рани была одна. Сучка блондинка встала и ушла в кухню за новой бутылкой вина. Рани посмотрела вверх. Прямо на него.

Сердце екнуло, у него перехватило дыхание. Он улыбнулся ей.

— Ради тебя…

Он вытянул пальцы в ее сторону. Он мог чувствовать ее, он гладил ее тело.

— Уже скоро, — сказал он ей. — Скоро останемся только ты и я…

Глава 31

Зоя не могла заснуть. Хотя, судя по тому, сколько вина они выпили с Сюзанной, как раз с этим проблем не должно было быть. Не говоря уже обо всем напряжении прошедшего дня. А на случай, если вдруг появится незваный гость, она положила рядом с кроватью большой кухонный нож, и это должно было послужить серьезной защитой. Поэтому она думала, что сразу отключится, как только ляжет. Но не отключилась. Не смогла.

Сюзанна, лежавшая на кровати рядом с ней, сразу погасла, но это могло быть результатом комбинации сразу нескольких факторов — вина, измождения и принятых таблеток снотворного. Сюзанна принимала за злоумышленника тихий скрип или потрескивание старого дома, шум любого проезжающего мимо грузовика или автомобиля.

Им не следовало оставаться здесь. Зоя это знала. Как только они нашли в холодильнике эту отвратительную вещь, им нужно было сразу же собраться и уйти отсюда. Она должна была настоять на этом. Но нет, она предоставила все решать Сюзанне, которая не хотела уезжать из собственного дома. Поэтому они и остались, стараясь успокоить друг друга и собраться с силами. Но теперь, практически посреди ночи, это уже казалось ей совершенно глупой идеей.

К тому же она проголодалась, и от этого все было еще хуже.

Под окнами проехала еще одна машина, и Зоя снова дернулась, снова невольно вздрогнула под пуховым одеялом. И в очередной раз вздохнула с облегчением, когда машина уехала.

— Это просто смешно, — сказала себе Зоя.

Она приняла решение. Она не собирается больше бояться. В квартире, кроме них с Сюзанной, никого нет. Она проверила, перепроверила, а потом еще раз проверила все запоры на дверях и окнах. Так никто в дом попасть не сможет. По крайней мере, не подняв при этом оглушительный грохот. Значит, они здесь одни. И находятся в полной безопасности.

Она по-прежнему страдала от голода.

Она откинула пуховое одеяло и встала с кровати. Голова немного кружилась от выпитого вина. Сюзанна не проснулась, она даже не пошевелилась.

Зоя пошлепала в кухню, на ходу взглянув на часы. Чуть больше трех часов. Как там говорится? «В истинном мраке ночи человеческой души всегда три часа утра» или что-то в этом роде? Вроде бы так. И кто же это сказал? Скотт Фитцджеральд, кажется? Что ж, подумала она, осматривая кухню и глядя на полоски желтого света натриевых ламп уличных фонарей, пробивавшегося через щели оконных жалюзи, в этом что-то есть.

Она подошла к холодильнику, открыла его, втайне обрадовавшись горевшему там беззастенчиво яркому свету, и заглянула внутрь. Продуктов у Сюзанны было немного. Сыр, молоко, немного недоеденных макарон, остатки салата. Пара бутылок белого вина. От сыра ночью снятся кошмары, подумала она, но потом засомневалась. Чтобы видеть кошмары, нужно, по меньшей мере, заснуть. Ей это подойдет.

Взяв кусок чеддера, она выпрямилась и, закрыв дверцу холодильника, обернулась.

И застыла на месте как вкопанная.

Ей показалось, что через дверной проем скользнула какая-то тень. Кто-то прошел через коридор?

Сердце ее выскакивало из груди.

— Сюзанна?

Никто не ответил.

Зоя огляделась по сторонам. Это было невозможно. Она сама заперла двери и окна, а потом проверила и еще раз перепроверила их. Никто не мог попасть в дом. Она бы это услышала.

Она стояла неподвижно и прислушивалась.

Тишина.

Должно быть, это какая-то игра света. Просто показалось, фокусы периферийного зрения. Разыгралось перегруженное воображение. Да. Так оно и есть.

Но все-таки…

Нож. Она оставила его в спальне. Это была единственная острая вещь в кухне, в плане хозяйственности Сюзанна была человеком безнадежным. Зоя должна забрать его, просто на всякий случай. С ножом в руке она будет чувствовать себя в большей безопасности.

Забыв о сыре, она медленно высунула голову из кухни и посмотрела по коридору в обе стороны. Никого. Она торопливо перешла на другую сторону, в спальню. Сюзанна по-прежнему лежала на кровати и спала, приоткрыв рот и тихонько посапывая.

Зоя присела возле кровати и начала нащупывать нож.

Его там не было.

Сердце снова заколотилось.

Но тут вмешалась рациональная часть ее мышления. Она, должно быть, задвинула его под кровать, задев ногой, и он оказался дальше, чем она ожидала. Она полезла глубже, засунув руку под кровать так далеко, как только могла.

Ничего.

Она быстро встала. Хотела разбудить Сюзанну, но потом передумала. От нее сейчас мало толку. Вместо этого Зоя перебежала через коридор обратно в кухню и принялась лихорадочно рыться в ящиках в поисках еще одного ножа или чего-то еще, что можно было бы использовать в качестве оружия.

Ничего.

А потом раздался этот шорох. У нее за спиной. Зоя обернулась.

На нее надвигалась какая-то фигура. Большая, темная, словно выползшая из угла комнаты ожившая тень. Казалось, она движется прямо на нее.

У Зои не было времени, чтобы позвать на помощь или хотя бы вскрикнуть.

У нее не было времени даже почувствовать, как нож — тот самый нож, который пропал из-под кровати, — чиркнул по ее горлу и впился в шею.

Рука ее инстинктивно дернулась к горлу, по дороге сбив кусок сыра, лежавший на кухонной стойке.

В голове вспышками пролетели обрывки последних мыслей:

«От сыра снятся кошмары — этот подействовал очень быстро, я даже не успела его съесть… В истинном мраке ночи человеческой души всегда три часа утра… Уличные фонари с натриевыми лампами и ожившие тени… Я проверила все запоры, я дважды проверила их… Нож… Как хочется есть…»

Она упала на колени, руки, прижавшиеся к горлу, ощущали что-то мокрое и горячее.

«Страшный сон…»

Она видела, как тень выплыла из кухни и направилась к спальне Сюзанны. Она попыталась закричать, но с ее губ не вырвалось ни звука, только опять это горячее и красное.

Глаза Зои начала заволакивать темнота, сплошная тьма, более густая, чем тьма ночи, куда уже не пробивались ни отблески уличных фонарей, ни тени.

Затем глаза ее закрылись, и она ощутила голод, глубокую печаль и тревогу.

И еще она испугалась. Очень испугалась.

Ее голова ударилась об пол, ее тело билось и дергалось, как будто старалось вытолкнуть из себя последние атомы воздуха, и не было уже времени о чем-то подумать или что-то почувствовать.

Пустота.

Часть вторая

Глава 32

Фил снова оказался на этом пороге. Перед воротами в иной мир.

Он знал, что это был мрачный мир, который живет своей жизнью параллельно с нашим повседневным миром. Этот тайный мир был отталкивающим и гнетущим. Мир боли и страданий, мир внезапной и бессмысленной смерти, мир потерь и отчаяния. Он превращал дома людей, их безопасные убежища, в холодные декорации мест зверских преступлений. Он калечил жизни, используя в качестве своего орудия как то, что отбирал у людей, так и то, что он оставлял им взамен.

Это было место, о котором большинство людей знало, но предпочитало игнорировать его, надеясь, что попасть туда может только кто-то другой, что такие вещи случаются только с другими. Не с ними. С кем угодно, но только не с ними.

Но все было совсем иначе. Дверь в этот иной мир могла распахнуться в любой момент, где угодно и кем угодно. Это была молчаливо принятая истина. Самая строго хранимая тайна.

И вот это произошло снова, на этот раз на Мэлдон-роуд в Колчестере.

Последней дверью в этот секретный мир стала квартира Сюзанны Перри.

Хуже всего те трупы, которые обнаруживают в доме, подумал Фил. Когда нашли тело женщины, предположительно принадлежащее Джулии Миллер, это само по себе уже было достаточно ужасно. Но это все-таки было на улице, где есть возможность отвести глаза в сторону. На него вид тела в домашней обстановке действовал гораздо более угнетающе. Тут уж глаза не отведешь. Куда бы он ни смотрел, взгляд его неизменно возвращался обратно, на мертвое тело.

— О господи, неужели снова…

Фил сообразил, что произнес это вслух, только когда все обернулись в его сторону. И все понимали, что он просто высказал то, о чем каждый думал про себя.

Он стоял в дверях кухни. Точнее, это раньше она была кухней, а теперь превратилась в комнату, где было совершено убийство. Брызги крови на стенах, на потолке, на полу. На любой поверхности, во всех углах и закоулках. Кровь. Повсюду.

Он опустил взгляд на труп женщины со светлыми волосами. Ее голова была запрокинута назад под углом, под которым при жизни это было бы невозможно. Зияющий разрез на ее горле был таким глубоким, широким и пунцовым, что походил на чудовищную пародию улыбки. Руки ее были прижаты к горлу, словно она пыталась остановить фонтан бьющей крови, а ноги были неловко раскинуты в стороны, как будто она яростно пыталась отбиться от подступающей смерти. Невидящие округлившиеся глаза смотрели в потолок, рот был удивленно открыт, будто она не понимала, что с ней произошло. Филу стало отчаянно жаль ее.

Рядом с ним возник Микки Филипс.

— Доброе утро, босс.

— Микки, — ответил Фил, продолжая смотреть на тело, — что у нас есть?

Микки открыл свой блокнот.

— Зовут ее Зоя Херриот. Логопед из Центральной больницы. Нам позвонил ее бойфренд.

Фил нахмурился.

— Бойфренд?

— Очевидно, у ее подруги были проблемы. И она осталась у нее ночевать.

Фил кивнул, все еще не глядя на сержанта. Однако он понимал, что Микки сейчас внимательно смотрит на него и в конце концов поднял на него глаза.

— Что еще?

Микки быстро отвел взгляд в сторону.

— Ничего, босс. Просто… ничего.

Фил понимал, что со стороны он сейчас должен выглядеть, мягко говоря, неважно. Но ему было все равно. Вчера вечером он прочел письмо Марины. Насчет того, что для принятия своих решений нужно пространство. Что ей нужно время, чтобы все обдумать. Она забрала Джозефину с собой и обещала заботиться о ней. Просила не звонить ей, не искать с ней связи. Просто дать ей время и пространство. Чтобы она могла поднять голову.

Чтобы разобраться с моей любовью.

Он понятия не имел, что это должно означать. Но это его пугало.

Когда он отложил письмо, то почувствовал появление первых слабых признаков приступа паники. Ему пришлось встать, пройтись по дому, делая глубокие вдохи и выдохи и пытаясь сбросить с себя этот гнет. Но он все равно постоянно возвращался к письму, снова читал и перечитывал его, искал в нем какие-то зацепки, скрытый смысл, что-то, что могло подсказать ему, куда она уехала и что делает. Она была любовью всей его жизни. Ради нее ему слишком через многое пришлось пройти, чтобы она могла вот так опять оставить его.

Это было уже чересчур для него. В конце концов он не выдержал и расплакался. Затем взял телефон.

Он понимал, что это не очень хорошая идея, которая идет вразрез с пожеланиями Марины, но сделать ничего не мог. Он не мог удержаться. Он позвонил ей на мобильный. Пока он ждал, руки его дрожали. Молчание. Потом голос автоответчика: «Оставьте сообщение». Он говорил коротко и сжато: «Позвони мне. Дай мне знать, что с тобой все в порядке». Тишина. Еще один звонок. Тишина. Еще звонок. Опять тишина. Все время одно и то же.

В конце концов он уселся на край кровати — с Марининой стороны, уставившись на пустую колыбель и не в силах пошевелиться. Бóльшую часть ночи он так и просидел, положив руку на лежащую рядом трубку телефона, — просто на случай, если она все-таки позвонит.

Но ничего не произошло. Не было ни звонка, ни сообщения. Ничего.

В какой-то момент он, видимо, все-таки уснул, прямо в одежде, скорчившись на ее стороне кровати. И проснулся от звонка на свой мобильный. Думая, что это Марина, он подскочил, схватил упавший телефон и быстро поднес его к уху. Сердце глухо стучало в груди, надеясь, что это звонит она.

Но это был Микки. Сказал, что на Мэлдон-роуд произошло убийство и что ему необходимо приехать туда. И как можно скорее.

Пришлось сразу вставать. Он наспех умылся и почистил зубы, после чего постарался собраться, отбросить все личное и отправился прямо на место. Он понимал, как сейчас выглядит. Но ему было все равно.

— Ее бойфренда зовут Эдриан Мерфи. Очевидно… — Микки быстро взглянул на тело, лежащее на полу, но не задержался на нем, вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз. — Очевидно, Зоя сказала, что у ее подруги возникли кое-какие проблемы. С бывшим парнем или что-то в этом роде. Зоя звонила ему прошлой ночью, говорила, что не может заснуть. Он сказал, что сейчас приедет, но она ответила, что это не очень хорошая идея. Еще она сказала, чтобы он сначала позвонил, а потом уже, если она не ответит, приезжал. Что он и сделал.

— И где он теперь?

— В управлении. Дает показания. Я подумал, что будет неправильно держать его здесь.

— Верно.

Микки продолжал смотреть на него.

— Вы бы лучше надели комбинезон, босс. Скоро приедут криминалисты.

Фил кивнул и поднял глаза. К нему по узкому коридору направлялась Анни. Глаза ее были широко открыты от ужаса, почти так же, как у мертвой блондинки на полу.

— Ты в порядке?

Она с отсутствующим видом кивнула.

— Это и было мое дело, босс. То самое, о котором я вам вчера говорила.

Фил снова посмотрел на труп, потом на своего констебля.

— Это она? Твоя жертва преследования?

Анни покачала головой.

— Это подруга, которая осталась ночевать у нее.

Фил огляделся по сторонам.

— Где же тогда она сама, эта твоя девушка?

— Не знаю, — ответила Анни. — Пропала…

Глава 33

Сюзанна открыла глаза. Но темнота никуда не исчезла. Она попыталась пошевелиться. И не смогла.

Внутри поднялась волна паники. В уголках глаз выступили слезы. Она закричала, но ничего не произошло. Никто не ответил. Слышны были только ее собственные сдавленные рыдания.

Она лежала неподвижно и тяжело, с трудом дышала. Пыталась сообразить, где она находится и что с ней произошло. Она закрыла глаза и направила все мысли на то, как сюда попала и что случилось.

Она вспомнила, что там была эта фигура. Та самая, из ее сна. Она снова была в ее спальне, она нависала над ней, по бокам головы горели огни, и пронзительные демонические белые глаза смотрели на нее сверху вниз. Кричала ли она? Она подумала, что, наверное, кричала, но все произошло так быстро. Он только что был в ногах ее кровати, а в следующую секунду уже оказался на ней сверху. Его рука зажала ей рот, придавила его крепко и сильно, оборвав крик, перекрыв воздух.

Она вспомнила, как ее подняли и понесли. Как она кричала и отбивалась, но все было бесполезно. А потом…

О господи…

Зоя. Она лежала там, на полу кухни. Повсюду была кровь. Ее было так много, что, казалось, одно тело не могло вместить столько.

И большая рана через все ее горло. Она вспомнила, как раскинулись ее ноги и руки, вспомнила ее лицо.

О боже, ее лицо…

Она снова вскрикнула и попыталась освободиться. И продолжала это до тех пор, пока волна страха и ярости не покинула тело, оставив ее, обессиленную и задыхающуюся. Она огляделась по сторонам, надеясь, что глаза привыкнут к темноте и ей удастся рассмотреть окружающую обстановку.

Она находилась в каком-то ящике. Она с силой втянула воздух. Пахло деревом. Деревянный ящик. Достаточно большой для нее.

О господи, подумала она. Гроб.

Она подавила подступавшую истерику и попыталась думать рационально.

Ящик был закрыт. Плотно. Но она все-таки дышала, значит, здесь должны быть отверстия для воздуха, какая-то связь с внешним миром. Она осмотрелась. Поморгала. Поводила глазами из стороны в сторону, стараясь смотреть уголками глаз, как следят за звездами темной безоблачной ночью.

Здесь были какие-то дырки, как раз у нее над головой. Круглые. Похоже, их просверлили. Они тоже были темные, но все же другие. Она не могла сказать, день сейчас или ночь.

Руки ее были связаны спереди. Она попыталась развести их в стороны и почувствовала боль в запястьях. Проволока или режущая синтетическая веревка. В общем, если тянуть, то будет только хуже. То же самое было и на лодыжках. Ноги были босые, и она мерзла. Она была завернута в одеяло, старое и колючее. Но все равно было холодно. Не то чтобы совсем уж, но все равно не тепло.

Сюзанна лежала неподвижно и прислушивалась. Пыталась уловить звуки снаружи ящика и по ним догадаться, где находится. Но ничего слышно не было. Тишина.

Она вздохнула. Попробовала не дать страху снова овладеть ею. Поскольку она всегда страдала клаустрофобией, ситуация была достаточно неприятной. Но помимо этого было еще кое-что.

Много лет назад шел один фильм, «Елена в ящике». Про одного ненормального доктора, который держал у себя молодую женщину. Она жила у него в ящике, а он постепенно отрезал ей руки и ноги, пока от нее не остались только тело и голова. Она смотрела этот фильм с друзьями однажды бурной ночью с выпивкой, когда училась в университете. И тогда все смеялись, говорили, что это полная чушь. Но Сюзанна не смеялась. Потому что для нее это было буквальным воплощением ее самого жуткого кошмара.

Еще с детского возраста ее преследовал один и тот же страшный сон. Ее руки и ноги вдруг перестают двигаться, перестают слушаться ее. Сознание во сне говорит ей, что она должна бежать, спасаться. Но она не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Ничем, до самого пробуждения.

А когда она все-таки просыпалась, этот ночной кошмар казался ей настолько правдоподобным и пугающим, что весь следующий день уходил на то, чтобы прийти в себя. Но отделаться от него было даже сложнее, чем от татуировки.

И вот этот страшный сон снова вернулся к ней.

Только теперь все это происходило наяву.

Опять откуда-то изнутри поднялась волна страха и паники, и Сюзанна закричала. Так громко и сильно, как только могла. А когда первый крик затих, она закричала еще раз. Одновременно она била в стенки ящика связанными ногами и руками. Но все ее удары отскакивали от твердого дерева. С таким же успехом она могла пытаться вломиться в Форт Нокс^[12] с помощью молотка.

Она остановилась, чтобы отдышаться. На лбу выступил пот и начал каплями стекать по телу. Она старалась успокоиться, собираясь с силами.

Пыталась совладать с охватывавшей ее паникой.

Вскоре она уже слышала лишь свое дыхание и видела в темноте только чуть более светлые дырки для воздуха.

Она лежала неподвижно, ожидая, что произойдет дальше.

— Помолчи… просто помолчи…

Сердце Сюзанны пропустило один удар. Потом еще один. Был ли это ее собственный голос? Действительно ли она произнесла это вслух или же ей это только показалось?

— Эй?

— Пожалуйста, молчи…

Нет. Это определенно был чужой голос. Не ее собственный. И звучал он откуда-то снаружи.

Сюзанна огляделась по сторонам, но, разумеется, никого и ничего не увидела. Внутри затеплилась и начала расти надежда. Там точно кто-то был. Рядом с ней находился кто-то еще. Он может помочь ей, он может вытащить ее отсюда. Она должна заговорить с ним, она должна сказать ему. Она должна дать ему знать, что она здесь.

Но затем в голову пришла другая мысль. Возможно, это и есть похититель. Что он там сказал? «Помолчи». Может быть, если она будет шуметь сильнее, этот человек откроет ящик. Чтобы сделать с ней то, что сделал с Зоей.

Она лежала в темноте, и ее испуганное сердце тяжело стучало в груди. Она ждала.

Голос заговорил снова:

— Бессмысленно кричать… или пытаться выбраться оттуда. Здесь тебя никто не услышит. Кроме меня.

— Что… что… Кто вы?

Тишина. Сюзанна терпеливо ждала. Тишина.

— Ну, пожалуйста, просто… кто вы? И откуда вы знаете, что нельзя выбраться отсюда?

Голос тяжело вздохнул:

— Потому что я уже пробовала…

Глава 34

— Выходит, — сказал Фил, натягивая капюшон синего бумажного комбинезона на лоб, — Сюзанну Перри преследовали и до этого?

Анни кивнула.

— Это был Энтони Хау, один из ее преподавателей в университете. Очевидно, у них был роман, а потом он не хотел ее отпускать. Очевидно. Потому что по этому поводу возникли определенные сомнения.

Фил оглядел квартиру. Повсюду работали криминалисты: осматривали, нумеровали, брали образцы на экспертизу, отсеивали несущественное.

— Кто-то не мог отстать от нее…

Анни ввела его в курс дела относительно Сюзанны Перри. Рассказала о проникновении в ее дом накануне ночью, об обследовании на предмет изнасилования. А также об отсутствии свидетельств взлома и предыдущих проблем с Энтони Хау, включая безосновательные обвинения, которые Сюзанна выдвигала против него. Плюс добавила собственное недоверчивое отношение к заявлениям Сюзанны.

Фил обратил внимание на выражение ее лица, на испуганный и виноватый взгляд. От былого скептицизма не осталось и следа.

— А что там ее бывший бойфренд? — спросил Фил.

— Я узнаю об этом, только когда поговорю с Розой Мартин. Именно она беседовала с ним вчера вечером.

Фил кивнул. Сегодня идея наказать своего зарвавшегося сержанта сверхурочной неоплачиваемой работой уже не казалась ему такой удачной.

К ним подошел Микки, уже переодевшийся в комбинезон.

— И куда мы двинемся отсюда, босс?

— Думаю, на улицу, — сказал Фил.

День снова выдался жарким, и маленькая квартирка не могла выдержать присутствия стольких людей одновременно. К тому же они сейчас только путались под ногами у криминалистов.

Они вышли на лестничную клетку, где было ненамного просторнее, зато прохладнее. Снаружи вокруг старинного дома в эдвардианском стиле стояло оцепление, а прилежащая улица была опутана желто-черной полицейской лентой, словно подарок, упакованный осами в своих характерных цветах.

— Итак, наши соображения по этому поводу?

— Вы имеете в виду, связано ли это с Джулией Миллер? — переспросил Микки.

Они с Анни вопросительно посмотрели на Фила в ожидании ответа.

— Ну, я в каком-то смысле даже надеюсь на это. Два трупа за два дня. Причем оба — молодые женщины… — Он пожал плечами. — Многовато для простого совпадения.

— Правильно. Анни, а как выглядит Сюзанна Перри?

— Высокая, длинные темные волосы, красивая. — Она смотрела то на одного мужчину, то на другого. — А что?

— А то, что это полностью совпадает с описанием Джулии Миллер, — сказал Микки.

— И Адель Харрисон, — добавил Фил, и подчиненные дружно посмотрели на него. — Она пропала неделю назад и до сих пор не найдена. Здесь может быть какая-то связь. — Фил вздохнул.

Высокая, длинные темные волосы, красивая… Марина. Его мысли метнулись в сторону, выбившись из профессиональной колеи на личное. Он почувствовал, как грудь стягивает невидимая лента…

— Вы в порядке, босс?

Анни озабоченно смотрела на него.

— Да, нормально, — сказал он, снова взяв себя в руки. — Ладно, давайте подумаем. Если между этими событиями есть связь, то в чем она заключается? И почему она имеет место?

— Может быть, для этого нам понадобится профайлер, босс, — сказал Микки.

Фил кивнул, стараясь не думать о Марине.

— Может быть. Давайте посмотрим, что сможет нам предложить Фенвик.

— Только помяни черта… — сказала Анни.

Она смотрела вниз по лестнице. Мужчины проследили за ее взглядом. К ним поднимался Фенвик, его прическа и костюм, как всегда, были безукоризненны. Позади него шла Роза Мартин с какой-то женщиной.

— Чарли и его ангелы^[13].

Анни сказала это шепотом, но достаточно громко, чтобы мужчины услышали ее и улыбнулись.

Фенвик поднялся на лестничную площадку.

— Фил, вы со своей командой уже здесь. Молодцы!

— Сэр… — ответил Фил.

Он чувствовал, что Роза Мартин смотрит на него. На лице ее блуждало странное выражение: смесь хитрой улыбки и плохо скрываемого презрения. Он улыбнулся ей.

— Роза, как поживаете?

Она проигнорировала его слова.

Как и Фенвик. Вместо этого он обернулся и подтолкнул вперед женщину, которая стояла позади него.

— А вот и наш ответ на ваши молитвы.

Сказано с присущей ему скромностью, подумал Фил.

— Разрешите представить вам Фиону Уэлч.

Женщина была небольшого роста, довольно изящная. Она стояла, скрестив руки, в которых держала сумку. Волосы мышиного цвета коротко подстрижены, в очках, макияжа совсем немного, одета в летнее платье в цветочек — как человек, у которого нет особых возможностей наряжаться.

— Здравствуйте, — сказала она и помахала им рукой, едва не уронив свою слишком большую сумку.

Фил поздоровался с ней и вопросительно посмотрел на Фенвика.

— Помните, мы говорили о том, чтобы привлечь к этому делу профайлера? — сказал Фенвик в ответ, сделав витиеватый жест в сторону Фионы. — Это она и есть.

— Добро пожаловать на борт, — сказал Фил, оборачиваясь к Анни и Микки.

— Фиона Уэлч бакалавр естественных наук и одновременно магистр по судебной психологии, — заученно произнес Фенвик. — Она работает в больнице и преподает в Эссекском университете.

— Я пишу там диссертацию по виктимологии, — сказала она, и голос ее оказался неожиданно сильным для таких хрупких форм. — По совместительству.

Фенвик буквально расцвел, словно она была куклой, которой он управлял дистанционно.

— Прекрасно, — сказал Фил. — Ладно.

Он представил ей Анни и Микки. Она застенчиво улыбнулась им обоим, но на Микки ее взгляд задержался чуть дольше, чем того требовал профессиональный этикет, подумал Фил. Хотя Микки, похоже, этого не заметил.

— Хорошо. Я считаю, нам следовало бы предположить, — сказал Фенвик, оглядываясь по сторонам, не может ли их услышать кто-то еще, — что эти два убийства как-то связаны между собой.

— Нам не нужно ничего предполагать, — сказал Фил, также оглядываясь. — Существует высокая вероятность этого, но при отсутствии каких-то сходных черт мы не можем утверждать это с уверенностью.

— А можно я… Можно мне тоже сказать? — спросила Фиона Уэлч.

Мужчины замолчали и обернулись к ней.

— Спасибо. — Она немного покраснела, потом откашлялась. — Я… хм… Я изучила все ваши записи по вчерашнему убийству, и, кроме этого, сегодня утром меня вкратце ввел в курс дела Бен, — продолжила она, застенчиво улыбнувшись, и кивнула в сторону Фенвика, который в ответ снова расцвел. — И я должна сказать: очень похоже, что оба убийства совершил один и тот же человек. Причем это был мужчина.

Фил удивленно приподнял бровь.

— Неужели?

— О да, — сказала Фиона. По мере того как она приближалась к своей излюбленной теме, голос ее звучал все тверже и энергичнее. — Я считаю, что в этом случае мы имеем дело с разошедшимся убийцей. — Она принялась жестикулировать, и сумка раскачивалась у нее на запястье. — Он убил один раз, это ему явно понравилось, и теперь он хочет убивать снова.

— Правильно, — сказал Фил.

— И он сделает это еще раз. В этом не может быть никаких сомнений.

Голос ее буквально звенел, как песня назойливой птицы. Фил закрыл глаза и почувствовал где-то в голове пульсирующие удары. Как жаль, что рядом с ним сейчас нет Марины. Она бы точно сказала, что делать и кого именно они ищут…

— Можете сказать что-то еще? — спросил он.

Последовала очередная робкая улыбка.

— Думаю, мне сначала нужно осмотреть место преступления. Это могло бы подтвердить мои догадки.

— Конечно, это хорошая идея, — сказал Фил. Его головная боль продолжала усиливаться. — Так откуда, вы говорите, вас к нам направили? Из отдела Смутных Догадок?

Фенвик резко повернулся к нему, в глазах его светилась ярость.

— Фил!

У Фионы Уэлч даже рот приоткрылся и глаза стали круглыми от обиды. Она стояла потрясенная, словно получила пощечину.

— Простите меня, — сказал Фил. — Но вы, похоже, очень уверены в своих теориях, хотя даже не видели места преступления и не читали рапортов осмотра.

Прежде чем Фиона успела ответить, Фенвик взял ее под руку и увел в квартиру.

— Что ж, давайте пройдем внутрь.

Фил смотрел им в спину. И пожалел — уже не в первый раз и, видимо, не в последний, — что рядом с ним нет Марины.

Глава 35

Последняя из оболочек была убрана. Сейчас она, должно быть, визжит, кричит и рыдает. Физическое тело всегда ведет себя так, потому что именно это всегда происходит с ним, когда его покидает душа. Но Аспид никогда не слушал этого. Он просто уходил и начинал думать, в каком воплощении Рани появится в следующий раз.

Он лежал на спине с закрытыми глазами. Легкое покачивание из стороны в сторону убаюкивало его, наполняло покоем, позволяло снова увидеть перед собой ее лицо. Представить себе, как она выглядела, когда он впервые встретил ее. И как будет выглядеть, когда он увидит ее снова.

Ее улыбка. Именно это было первым, что бросилось ему в глаза. Морщинки вокруг темных глаз, появившиеся, когда уголки ее губ пошли вверх, обнажая ровные белые зубы. Когда она делала так, сердце его начинало петь от радости. Только это останавливало его от того, чтобы вскочить, подхватить ее на руки, оторвав от земли, чтобы слышать в ушах только ее смех и видеть перед собой свет ее улыбки.

И еще осознавать, что он несет ответственность за эту улыбку. Было невозможно описать, насколько это приятно.

— Я опять думаю о тебе.

Он открыл ей свои мечты о том, как ему хочется подхватить ее на руки и закружить.

Я хотела бы, чтобы ты сделал это. И чтобы ты в этот момент говорил мне что-нибудь.

— Я тоже хотел бы этого, — ответил он.

Чтобы ты не откладывал этого на потом, когда…

Он больше не видел глаз Рани. Ее улыбающееся лицо полностью исчезло, словно солнце заволокла туча.

— Нет…

Он быстро поднялся и, не открывая глаз, замотал головой.

— Нет, нет…

Но она уже пропала из его сознания. Только что она была в его руках, а в следующий момент уже ушла. Он видел, как она становится все меньше и меньше. Она тянет к нему руку, что-то кричит. Потом стало жарко, кромешная мгла окутала ее. И хотя она пыталась вырваться, чтобы освободиться, было уже слишком поздно. Она исчезла.

Он снова сел. Вздохнул. Глаза его по-прежнему были закрыты. Он был один.

Ему не хотелось думать обо всех этих долгих годах одиночества. Без Рани они были потеряны. Это было время, когда боль была так сильна, что он не мог спать или есть, он даже не мог разговаривать или просто жить. Единственное, что он мог делать, — это думать о ней. И о том, насколько он одинок.

Так бы все это и продолжалось, если бы ее голос не позвал его и не попросил ее найти. Она сама направляла его. Говорила ему, где находится, давала ему подсказки и наставления, как найти ее. Она сказала, что тело ее умерло. То тело, в котором он ее знал. Но ее душа была очень сильна. Она продолжала жить. Она жива, сказала она, потому что ее любовь к нему слишком велика. Она должна встретиться с ним снова. Они должны быть вместе. Навеки. Все должно быть именно так.

Когда она сказала ему это, он думал, что сердце его разорвется.

Поэтому он отправился искать ее. Она прятала свои подсказки, которые он должен был найти, свои секретные коды, которые он должен был расшифровать. Она предупреждала его, что будет выглядеть по-другому, в зависимости от тела, куда вселится ее душа. Но она надеялась, что не слишком по-другому. Останется достаточно сходства, чтобы он мог узнать ее.

И он узнавал ее. Легко. И думал, что дело сделано. Что они наконец остановятся и будут вместе. Но она перескакивала в другое тело. И он был вынужден следовать за ней.

Ему это не нравилось, он терял терпение, он говорил ей, чтобы она выбрала себе тело и успокоилась, чтобы он мог остаться с ней. Она отвечала ему, что это не так просто. Она пока еще не владеет полным контролем над телами. Иногда, как это случилось только что, оболочка оказывалась неправильной и не могла удержать ее в себе. И она не могла просто выпрыгнуть из нее, потому что тогда тот, кому принадлежит это тело, узнает об этом. Поэтому хозяйку тела — внешней оболочки — нужно убрать. И уладить это. Он не задавал вопросов. Он просто знал, что, если хочет быть с Рани, это должно быть сделано. И что это очень важно.

Рани. Он опять вздохнул. И увидел ее улыбку.

Но теперь уже недолго. Она найдет себе новое тело, и тогда он услышит ее голос, получит секретные коды и тайные подсказки, которые она даст ему, чтобы он мог снова найти ее.

Да.

Ждать осталось уже недолго.

Глава 36

Фил проследил за тем, как Фенвик и Фиона скрылись в квартире, после чего повернулся к своей команде. Он заметил, что Роза Мартин, стоявшая рядом с ним, тоже задержала свой взгляд на спине Фенвика. И еще Фил отметил для себя то, как рука Фенвика легла на талию Фионы Уэлч, когда он направлял ее через порог. Он не сомневался, что и Роза тоже заметила это.

— Хорошо, — сказал он и повернулся к Микки. — Теперь у нас есть профайлер. Доволен?

Микки, похоже, не знал, что на это сказать.

— Что, ожидал чего-то другого?

— Ну, в общем, да…

— Ничего, — сказал Фил, и на губах его мелькнула мрачная усмешка. — Все не могут быть хорошими специалистами. Вернемся к нашим делам. Итак… — Он часто заморгал, стараясь прогнать головную боль. — План действий. Чем мы располагаем. Есть какие-то соображения?

— Думаю, что Бен прав, — сказала Роза. — Я считаю, что эти два убийства могут быть связаны между собой.

— Я тоже так думаю, — сказал Фил, — но пока это не должно как-то влиять на наше мнение. Я имею в виду то, что он это сказал… — Теперь он перешел к персональным инструкциям. — Анни. Это было твое дело. Продолжай заниматься им. Проработай информацию по биографическим данным пропавшей девушки и убитых. Они были подругами, вместе работали, возможно, у этих двоих были какие-то пересечения с Джулией Миллер, может быть, что-то связывало их в прошлом?

— О’кей.

— Да, и пусть Роза вкратце расскажет тебе насчет своего визита к бойфренду вчера вечером. Обязательно держи нас в курсе. Теперь Микки. — Он повернулся к сержанту. — Тот фургон, который вчера утром был на набережной. Займись им. Выясни, кто его видел, кому он принадлежит, номера — все, что сможешь. И узнай, где здесь поблизости есть камеры видеонаблюдения. Это должно помочь нам связать между собой эти два убийства. И пропажу Адель Харрисон. Вместе с Джоном Фаррелом проверьте черные фургоны.

Микки кивал, записывая все в свой блокнот.

— Роза. Вы по-прежнему являетесь частью этой команды. Вы занимались делом Джулии Миллер и продолжаете им заниматься. Я хочу, чтобы вы еще раз просмотрели ее прошлое.

— Но я уже сделала это.

— Я знаю. Но на этот раз вам нужно искать что-то необычное, что-то, не укладывающееся в привычные рамки. И все, что может хоть как-то связывать ее с Зоей Херриот и Сюзанной Перри. Любые зацепки. О’кей?

Она кивнула.

— Хорошо. — Фил вздохнул и взглянул на часы. Время завтракать. Но он не чувствовал голода. — Я направлю Эдриана, чтобы он сопровождал тело в морг и восстановил последовательность событий. Это уже второй раз за два дня. Думаю, он будет в восторге. А я тем временем…

— Ага, хорошо, что вы еще здесь.

Фил обернулся. Из квартиры вышли Фенвик и Фиона Уэлч. Лицо Фенвика было заметно побледневшим. Фиона Уэлч выглядела ошеломленной и растерянной.

Фил почувствовал легкие угрызения совести за свою резкость в отношении к ней.

— Мы уже расходимся, — сказал он.

— Можете задержаться? Чтобы поговорить с Ником Лайнсом?

Фил сказал, что может. Фенвик также попросил всех позже собраться и поделиться информацией, которую каждому удалось собрать. Фил согласился.

— Кстати, — сказал Фенвик, обнимая инспектора за плечо и отводя его в сторону, — можно вас на пару слов?

Фил молча ждал.

— Давайте немного пообщаемся. Фиона… Она обладает проницательностью, которая может быть весьма ценной для нас.

— Она квалифицированный специалист, Бен?

— Она преподает в университете. Чего вы еще хотите?

— Но она квалифицированный специалист?

— Да.

Филу показалось, что сказал он это как-то неуверенно.

— Хорошо. Потому что если это не так, если она просто какой-нибудь ассистент, то ко всему, что она говорит, нельзя относиться серьезно.

— Она… ее…

Фил криво усмехнулся.

— Ее рекомендовали нам на самом высоком уровне?

Фенвик понимал, что Фил имеет в виду. Он покраснел.

— Она публикует свои работы, ее… ее высоко ценят.

— И берет недорого.

Губы Фенвика скривились. Он заговорил совсем тихо:

— Вы можете насмехаться сколько угодно, Фил. Вам ведь не приходится сводить баланс и заниматься отчетностью.

— Не приходится. Моя задача — обеспечивать результат.

Фил развернулся и пошел к своей команде. Фенвик поспешил следом.

Фил хотел сказать что-то своим подчиненным, но Фенвик, заметив это, опередил его.

— Ну хорошо, — сказал он. — Все получили задание? Прекрасно! Тогда вперед! И помните, что мы все — одна команда. Мы работаем командой. — Он быстро взглянул на Фила. — А в слове «команда» нет буквы «я».

Анни взглянула на Фила.

— В «команде» — нет, — тихонько буркнула она. — Странно, что ее нет и в выражении «чванливый чертов придурок».

Фил улыбнулся. Он не был уверен, что Фенвик не услышал этого.

Но это не имело значения.

Глава 37

— Тогда… кто, кто вы? Как вас зовут?

Сюзанна услышала только эхо собственного голоса, а потом наступила тишина. Голос затих.

— Эй? Вы еще здесь?

Молчание.

— Эй?

Ничего.

Сюзанну снова начала охватывать паника. Она находится здесь в полном одиночестве, а теперь еще слышит какие-то голоса. Может быть, это ее похититель, который просто насмехается над ней. Дразнит ее, делая вид, будто она здесь не одна, а сам пытается свести ее с ума. Пытается довести, чтобы она…

Довести до чего? Чтобы она сделала что?

Она и сама не знала этого. Все вокруг вообще потеряло какой-то смысл.

— Прошу вас…

Ничего.

Она вздохнула. Она слышала, как ее дыхание становится все тише. Собственное сердце казалось ей каким-то черным камнем внутри. Темной мертвой глыбой. Она чувствовала холод и пустоту. Внезапно она ощутила, что надежда, окончательно и бесповоротно, покидает ее.

Вот так оно и будет. До конца ее жизни. Спасения не предвидится.Никаких счастливых концов в духе Голливуда.

Здесь она и умрет.

Она поняла, что плачет, только тогда, когда слезы из уголков глаз попали в уши. Было щекотно, но она не могла поднять руки, чтобы почесаться. От этого слезы только усилились.

— Эй… эй…

Сюзанна перестала плакать. Неужели опять этот голос? Снова говорит с ней?

— Эй… эй вы…

— Да! Да, я здесь… — Сюзанна уже кричала, голос ее взвился в истерике. — Эй, послушайте…

Ответа не последовало.

— Эй… вы еще здесь?

Молчание продлилось, казалось, целую вечность, а потом она услышала:

— Да, я все еще здесь. Куда я могу деться?

Сюзанна едва снова не разрыдалась. На этот раз уже от радости. Здесь есть еще кто-то. Она не одна. Ей не придется вытерпеть это — что бы там ни было — в одиночку.

Из нее буквально посыпались вопросы. Да так быстро, что она едва успевала произносить их.

— Вы здесь… вы попали сюда так же, как я? Вас держат здесь… Вы здесь… что происходит? Кто вы?

— Лучше не разговаривать. Им не нравится, когда мы разговариваем.

— Мы? Так значит, кроме нас с вами, здесь есть кто-то еще?

Тишина. Потом тяжелый вздох.

— Уже нет.

— А что случилось?

— Я не знаю. Она ушла. Появились вы.

— Но почему? Что здесь происходит? Почему я здесь?

Опять тишина.

— Сначала я плакала. Совсем как вы. И тоже все задавала вопросы. Но вы к этому скоро привыкнете.

— Привыкну? Как долго вы здесь находитесь?

— Я не знаю. — Ее голос стал немного глуше. — Постарайтесь не думать об этом.

Внутри у Сюзанны снова начала подниматься волна паники.

— Но мы ведь выберемся отсюда, правда? Они же должны нас в конце концов выпустить.

— Да неужели?

Опять долгое молчание. Сюзанна даже решила, что разговаривавший с ней человек снова пропал.

— Та, другая, тоже так думала.

— Та, которая была здесь до меня?

— Да.

— И что с ней случилось? Они выпустили ее?

Сюзанна услышала горький смех. На грани истерики.

— О да. Она выбралась отсюда.

— Прекрасно!

— Я слышала ее вопли. Я слышала, что они с ней делали…

Голос сломался и, всхлипнув, затих.

— Эй?

Сюзанне казалось, что ее голос проваливается куда-то в пустоту.

— Я не хочу больше говорить.

Снова воцарилась тишина.

Сюзанна пыталась не паниковать и не плакать.

Впервые в жизни она поняла, каково это — чувствовать себя полностью, окончательно и бесповоротно лишенной надежды.

Глава 38

— О господи…

Хейзел Миллс, сидевшая напротив Анни, потрясенно прикрыла рот рукой. Этот жест мог бы показаться карикатурным, если бы женщина не выглядела настолько искренне шокированной.

— Боже мой…

А она немногословна, подумала Анни. И тут же устыдилась своих мыслей.

Они находились в кабинете заведующего отделения логопедии, в крыле Гейнсборо Уинг Центральной больницы Колчестера. Эта часть здания выглядела такой же казенной, как и все остальное, хотя здесь явно предпринимались усилия, чтобы все смотрелось более красочно и уютно. Когда Анни шла сюда по коридору, то мельком видела бледные столы и стулья в манипуляционных кабинетах. Коробки, доверху набитые потрепанными игрушками, стояли в углах, где маленькие дети точно не стали бы ими играть. Стены были украшены диаграммами, яркими и броскими изображениями букв и фонетических значков, которые перемежались позитивными высказываниями.

Кабинет Хейзел Миллс был точно таким же — большим, ярким и броским. Но позитива в этой обстановке сейчас было мало. Анни только что рассказала заведующей отделением о судьбе Сюзанны Перри и Зои Херриот.

Прежде чем ехать с места преступления в больницу, Анни поговорила с Розой. Она расспросила ее о беседе с Марком Тернером, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы пролить свет на ситуацию и дать им хоть какой-то материал, с которым можно было бы поработать. Но Роза была не слишком разговорчива.

Первое, что она сказала, было:

— Я думаю, что это не он.

Анни была захвачена ее замкнутостью врасплох.

— Я не об этом спрашиваю. Послушай, мне жаль, что Фил заставил тебя заниматься этим. Это должна была делать я.

Роза ничего не ответила. Просто стояла и немигающим взглядом смотрела так, будто только и ждала, когда же Анни наконец замолчит.

— Это было не мое решение. Он начальник. — Анни вздохнула. — Слушай, совсем недавно у меня тоже была с ним крупная размолвка, если тебя это как-то утешит.

В глазах Розы промелькнул огонек.

Анни почувствовала, что попала в точку, и улыбнулась.

— Он не самый легкий в общении человек, и поладить с ним бывает непросто. Я это точно знаю.

Если честно, Фил, вероятно, был самым лучшим начальником, с которым Анни когда-нибудь приходилось работать, но, чтобы привлечь Розу Мартин на свою сторону, она должна была говорить то, что эта женщина хотела слышать.

Похоже, Роза уже взяла себя в руки. Она покачала головой и слабо улыбнулась.

— Мы с ним вчера… немного не сошлись во мнениях.

— В первый же день? — Анни рассмеялась. — Хорошее начало. Я, по крайней мере, продержалась неделю.

Теперь наступила очередь Розы смеяться. Анни подхватила ее смех, главным образом от облегчения. Она знала Розу совсем недолго, но уже поняла, что ладить с этим сержантом будет тяжело.

— Ну так что, я прощена? Мои извинения принимаются?

Роза кивнула, и на губах ее мелькнула тень улыбки.

— Так что же вчера вечером произошло такого, о чем мне следовало бы знать?

Роза пожала плечами.

— Он немного странный тип. Типичный студент, я думаю. Скучный и занудливый. Ничего хорошего. Я сомневаюсь, что он может быть серьезным кандидатом в подозреваемые.

— Почему?

— Ну, во-первых, у него есть подружка, которая, как он говорит, может обеспечить ему алиби на то время, в которое, по утверждению Сюзанны Перри, в ее квартире находился злоумышленник. А во-вторых… — Она умолкла.

— Так что?

Роза улыбнулась.

— Она его просто не настолько интересует.

Анни засмеялась.

— Нет, правда. Ему пришлось подсказывать, чтобы он поинтересовался, все ли с ней в порядке. Похоже, что с ней уже проехали. Да и не велика потеря: она может найти себе парня гораздо лучше.

— Будем надеяться, что у нее еще будет такая возможность.

Роза покраснела.

— Прости. Я не то хотела сказать…

— Я понимаю.

— Если ты считаешь нужным, мы можем поговорить с ним еще раз, но, честно говоря…

Она пожала плечами.

— В общем, он не главный наш подозреваемый.

— Я в этом не сомневаюсь.

Вот так, вооружившись этой информацией и надеждой, что она приобрела нового союзника, Анни отправилась в логопедическое отделение Центральной больницы Колчестера.

Там было еще несколько детективов и простых полицейских, которые опрашивали других сотрудников отделения, но Анни как старший по званию беседовала с заведующей, Хейзел Миллс.

Это была невысокая женщина. Анни даже сказала бы — миниатюрная. Ей было под пятьдесят, короткие седеющие волосы, одета в полосатую, не слишком женственную блузку и парусиновые брюки, почти не накрашена. При этом у нее был ясный взгляд и резкие черты лица. Но только не сегодня. Сейчас эти глаза округлились от ужаса и грозили разразиться слезами, а их взгляд был туманным и рассеянным.

— Мне очень жаль, — сказала Анни.

Она ненавидела эту часть своей работы. Смотреть, как рушится старательно выстроенный мир обычных людей. При этом на память всегда приходила пьеса Шекспира, которую они изучали в школе. «Макбет». Смерть Банко, призрак, появившийся на пиру. Напоминание о том, что, как бы люди ни старались что-то забыть, жить обычной жизнью, тянуться к своим мечтам, потакать своим страстям и следовать своим желаниям, все это, в конечном счете, ничего не стоит. Потому что может быть отнято очень просто и обыденно. И там, где раньше была коллега по работе, подруга или возлюбленная, сейчас осталась пустота. И боль. А с ней и еще одно напоминание: «Однажды на этом месте буду и я. Однажды этот мир останется без меня».

И если с Хейзел Миллс этого еще не случилось, если она еще не дошла до этой стадии, подумала Анни, то вскоре это может произойти.

— Мне очень жаль, — еще раз повторила Анни.

Хейзел Миллс кивнула, хотя едва ли слышала ее. Она потянулась к коробке, стоявшей на углу стола, и вытянула оттуда салфетку. Потом еще одну. Принявшись вытирать глаза, она еще долго не убирала их от лица.

Анни дождалась, пока она поднимет голову, и продолжила:

— Все это произошло очень быстро. С Зоей. Она почти не мучилась.

Хейзел Миллс кивнула.

— А вы… вы уже сообщили об этом ее бойфренду?

— Кто-то из наших сейчас у него.

— А… а Сюзанна?

— О ней мы не знаем. Пока не знаем. — Анни подалась вперед. — Разумеется, мы сделаем все, что сможем, чтобы найти ее.

Хейзел Миллс снова кивнула. Анни до сих пор не была уверена, что та ее слышит. Она смотрела в лицо женщины, стараясь поймать ее взгляд.

— Но нам необходима помощь. Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов… — Анни посмотрела на руки женщины, нет ли на пальце обручального кольца. — Мисс Миллс?

— Давайте.

Она высморкалась, поморгала, чтобы справиться со слезами, после чего выпрямилась и села прямо, напрягшись всем телом, будто в ожидании ударов.

Анни заглянула в свои записи.

— Вы знали о том, что кто-то упорно преследовал Сюзанну Перри?

Хейзел Миллс откинулась на спинку кресла и задумалась. Анни явно встретилась с ней не в самый благоприятный момент, но у нее все равно сложилось впечатление, что это очень серьезный человек.

— Я… Да.

— Это она вам рассказывала?

— Были… слухи. Ходили всякие разговоры, поэтому я спросила у нее напрямик. И она была со мной откровенна. Сюзанна рассказала, что это произошло, когда она была еще в университете. Что все закончено и забыто. Все уже в прошлом. — Хейзел Миллс тяжело вздохнула, и Анни показалось, что она сейчас опять расплачется. — Простите, — сказала она. — У нас тут маленькое подразделение. Мы должны работать плотно друг к другу. И при этом ладить. Это один из принципов, по которому я отбираю персонал. Я стараюсь создавать здесь… обстановку взаимной заботы. Обе девушки как нельзя лучше соответствовали этому. — Ее нижняя губа предательски задрожала, и она прикусила ее. — Я лично заинтересована в благополучии своего персонала. — Она шмыгнула носом и приложила к нему салфетку. — Простите.

Анни кивнула, но ничего не сказала. Да и что тут можно было сказать?

— Получается, что с проблемой преследования, о которой говорила Сюзанна, — сказала Анни, продолжая задавать вопросы и стараясь удержать внимание Хейзел Миллс, — было уже полностью покончено к тому времени, когда она пришла к вам на работу.

Хейзел Миллс кивнула.

— Она проработала у нас не так уж долго. Пришла как раз накануне Рождества. Она совсем недавно закончила университет.

— Я знаю. И у нее здесь не было никаких проблем?

Хейзел Миллс покачала головой.

— А она при вас не упоминала имени Энтони Хау?

Хейзел Миллс нахмурилась.

— Это имя ни о чем мне не говорит… — Она снова вздохнула и промокнула слезы на глазах. — Это просто ужасно. Особенно после того, что произошло с нашим эрготерапевтом. Как будто мы все здесь прокляты…

Сердце Анни учащенно забилось.

— С эрготерапевтом?

Хейзел Миллс кивнула.

— Ну да. С Джулией.

— Джулией Миллер?

Глаза Хейзел Миллс округлились.

— Так вы ее знаете? Вы знаете, что с ней произошло?

— Давайте-ка поговорим об этом поподробнее.

Глава 39

Роза Мартин снова стояла перед домом на Гринстед-роуд. Постучав в дверь, она стала ждать ответа.

Вчера вечером она была не слишком внимательна. Она понимала это, и сам факт ее не радовал. Если бы она была сосредоточена, то должна была бы прислушаться к своей интуиции. Что она и пыталась сделать вчера ночью. Фактически на это ушла вся вчерашняя ночь. Она раз за разом проигрывала в памяти весь предыдущий день. Некоторые события — по нескольку раз. На отдельных моментах она останавливалась дольше, чем на других. Например, на своей встрече с Марком Тернером. Чем дольше она думала о нем, тем больше убеждалась, что в его поведении было что-то странное. Она не могла это точно описать, не могла объяснить. Но что-то определенно было. И она должна была сразу заметить это.

Но сейчас она не собиралась зацикливаться на этом. Она хотела оставить все в прошлом — вместе с большей частью событий вчерашнего дня — и поработать теперь.

Она постучала еще раз. Снова подождала. По крайней мере, на этот раз хотя бы не выла сирена на железнодорожном переезде.

В голове ее звучали слова Фила: «Вы занимались делом Джулии Миллер и продолжаете им заниматься. Я хочу, чтобы вы еще раз просмотрели ее прошлое».

Хорошо. Значит, еще раз.

«…Нужно искать что-то необычное, что-то, не укладывающееся в привычные рамки…»

Она понимала, что он имеет в виду. Это было еще одним заданием, чтобы проверить, не ошибется ли она снова, не допустит ли еще одну оплошность. Найти какую-нибудь зацепку, которой можно было побольнее ударить ее. Как будто она собирается дать ему такую возможность.

Она опять постучала в дверь, на этот раз уже сильнее и более нетерпеливо.

Тишина.

«И никакой самодеятельности».

Правильно. Бен вступится за нее. Все-таки он старший инспектор. Его слово много значит.

Она ждала. Тишина.

Тогда она развернулась и пошла прочь.

— Расскажите мне о Джулии Миллер, мисс Миллс.

— Она… работала в этом отделении.

— Здесь? В вашей команде?

— Нет. Хотя и в нашем крыле. У нас существует определенная структура подчинения. Несколько направлений под общим руководством. Врачи по ЭТ и ЛТ относятся к одной общей группе. Как и отделение питания и диетологии, нейропсихологии и психологии здоровья, а также…

— Простите, а что такое ЭТ и ЛТ?

На лице Хейзел Миллс мелькнула тень улыбки.

— Эрготерапия. Логотерапия. В каждой специальности есть свой жаргон.

Анни улыбнулась ей в ответ.

— Мне ли этого не знать! Итак, могло ли случиться так, что Сюзанна и Зоя работали вместе с Джулией Миллер?

— Это вполне возможно. У нас многопрофильная команда. Наши пациенты проходят типовое обследование. И врачи по ЭТ могут пересекаться с ЛТ, психотерапевтами, с любым ВПНС.

Анни непонимающе подняла брови.

— Вспомогательный персонал немедицинских специальностей.

— Ну да, жаргон. — Она сделала у себя еще одну пометку. — Какую именно работу выполняли здесь Сюзанна и Зоя, мисс Миллс?

— В каком смысле?

— В медицинском. С какого рода людьми они работали?

— С любыми, кому требовалась помощь, — ответила Хейзел Миллс. — Некоторые врачи имеют узкую специализацию, но Зоя и Сюзанна для этого еще недостаточно долго у нас работали. Они пока были начинающими. — Голос ее сорвался. — Начинающими…

— Приведите какой-нибудь пример.

Анни постаралась не дать ей отвлечься.

— Ну, они работали с детьми, со взрослыми…

— С какими именно взрослыми?

— Со всякими. Со всеми, кого к нам направили. Люди, перенесшие удар. Больные раком после пластической операции, которые снова учатся говорить. Случаи паралича. А поскольку неподалеку от нас находится военный гарнизон, то и несколько солдат с ПТСР.

— Посттравматическое стрессовое расстройство.

Хейзел Миллс кивнула.

— Но, как я уже сказала, все это могло накладываться друг на друга.

— Могли бы вы дать мне список пациентов, с которыми работали Зоя и Сюзанна?

Лицо Хейзел Миллс помрачнело. Она оглянулась по сторонам, словно боялась, что их кто-то может увидеть.

— Я не знаю…

Анни понимающе кивнула и постаралась сохранить спокойный и взвешенный тон. Хейзел Миллс производила впечатление человека, который вряд ли поддастся на угрозы. Да Анни и не собиралась ей угрожать. Пока, по крайней мере.

— Я понимаю, — сказала она, — врачебная тайна. Конфиденциальность и все такое. Но мы ведем расследование убийства, мисс Миллс. И исчезновения Сюзанны.

Та ничего не ответила.

— Вчера был обнаружен труп женщины, — сказала Анни. — Как раз напротив квартиры Джулии Миллер.

Рука Хейзел Миллс инстинктивно поднялась к горлу.

— Это была…

— Мы этого не знаем. Но тело подходит под ее описание. А теперь еще и Сюзанна пропала…

Хейзел Миллс кивнула. И побледнела еще больше.

— Я пойду и принесу вам нужные медицинские карты.

Она встала, взяла себя в руки и вышла из комнаты.

Анни осталась ждать.

С нетерпением.

Глава 40

— И отсюда виден плавучий маяк, прямо вот здесь…

Фил показал в сторону реки через окно квартиры Джулии Миллер.

Следуя за его рукой, Фиона Уэлч тоже посмотрела вниз. Она на несколько секунд задумалась, затем кивнула каким-то своим мыслям, и на губах ее появилась легкая улыбка, как будто она получила подтверждение своим догадкам. Она тут же начала делать какие-то заметки в своем «БлэкБерри»^[14].

Она уже начала раздражать Фила. Он все никак не мог увести ее отсюда. С первого взгляда она показалась ему маленькой и робкой, боявшейся слово лишнее сказать и склонной держать собственное мнение надежно спрятанным за стеклами своих очков. Но когда она начала говорить, он почувствовал, что за этой ее пассивно-агрессивной манерой поведения скрывается стальная решимость. И даже некоторая надменность, базирующаяся на уверенности, что все ее теории обязательно правильные, независимо от того, насколько они обоснованы. И еще убежденность, что окружающие рано или поздно неминуемо придут к ее точке зрения.

Плавучий маяк по-прежнему находился в оцеплении, а бригада криминалистов еще раз прочесывала окружающую территорию в поисках вещественных доказательств. По своему опыту Фил знал, что они могут остаться здесь еще на несколько дней.

— Итак, что вы думаете по поводу всего этого? — спросил он, отвернувшись от окна и внимательно глядя не на место преступления, а на Фиону. — Есть какие-то соображения, которыми вы хотели бы поделиться?

Если она и заметила легкий сарказм в его голосе, то виду не подала.

— Мотив у всего этого, безусловно, сексуальный. — Говоря это, она кивала, словно еще раз подтверждая собственное мнение. — Убийство на сексуальной почве.

— Очевидно.

— Тело расположено так, что ноги его раздвинуты, а мачта маяка находится между ними… Этим он подает нам недвусмысленный сигнал, что является сексуальным хищником.

— Не говоря уже об изуродованных гениталиях и слове «шлюха», вырезанном на теле.

И снова она не обратила внимания на его тон, а просто кивнула.

— Совершенно верно.

— Если это Джулия Миллер, вероятность чего все более возрастает, не могли бы вы сказать, насколько важным является то обстоятельство, что он поместил ее тело на плавучий маяк в прямой видимости ее квартиры?

Фиона, казалось, хотела сразу что-то ответить, но сдержалась. Прежде чем продолжить, она внимательно посмотрела на Фила.

— Думаю, да. — Она улыбнулась. — Можно также отметить, что мачта маяка указывает в сторону квартиры Джулии Миллер. Как будто каким-то образом осуждая ее…

— Осуждая? В чем?

Последовала еще одна застенчивая улыбка.

— Я этого не знаю. Но мы это выясним, не правда ли? — Потом она пожала плечами. — А возможно, и не выясним…

Фил чувствовал, как внутри начинает закипать злость. Он не должен работать с таким человеком, с маленькой энергичной выскочкой, пытающейся таким образом сделать себе имя. По крайней мере, не на таком ответственном деле. Ему нужен профайлер, мнение которого он мог бы уважать, чьи доводы были бы разумными, а выводы основывались на четком и взвешенном эмпирическом мышлении. Он хотел бы…

Марину.

Он вздохнул.

— С вами все в порядке?

Фиона Уэлч стояла перед ним. Ее рука была прямо перед лицом Фила, как будто она хотела прикоснуться к нему, но не была уверена в том, какую это может вызвать реакцию. Она озабоченно смотрела ему в глаза.

— Я… все нормально, — сказал он, поймав ее взгляд.

Да, в ее взгляде действительно была озабоченность. Но помимо этого и что-то еще. А может, ему это только показалось.

Он отступил назад, понимая, что она продолжает следить за ним.

— Вы уверены?

Ее голос был тихим и хриплым.

— Да. — Он отвернулся и снова посмотрел в окно. — Я уверен.

Она по-прежнему смотрела на него, он это просто чувствовал.

— Вы просто устали.

Она подошла и встала с ним рядом. Через пиджак он ощущал тепло ее кожи, прикосновение ее голой руки. Скользнув змейкой, ее ладонь опустилась на его пальцы.

— Ведь так?

— Давайте пока осмотрим остальную часть квартиры, — сказал он, отходя от окна в центр комнаты.

Полагая, что она следит за ним, он все же рискнул мельком взглянуть на нее.

Голова Фионы была опущена. Она быстро подняла глаза, заметила, что он смотрит на нее, и тут же снова наклонила голову.

— Простите, — сказала она по-прежнему едва слышно. — Я просто была… У нас с вами с самого начала как-то не заладилось. Я только… пыталась помочь.

Она стояла напротив окна, очевидно, не подозревая о солнечных лучах, которые омывали ее со всех сторон, делая прозрачным ее легкое платье, затеняя детали, но подчеркивая формы — изгиб ее бедер, маленькую грудь, тонкую талию…

Она вздохнула и плавной, скользящей походкой направилась к Филу. Он внимательно смотрел на нее. Остановившись, она взглянула на часы.

— Я лучше сама тут осмотрюсь, — сказала она, опуская руку и поднимая на него глаза. — Поищу что-нибудь необычное. Что-то, что могло бы помочь нам и что можно было бы включить в мой отчет. — Она отошла от него. — А ее спальня, это вот сюда?

— Да, сюда.

Она ушла. Он смотрел ей вслед и думал о том, что только что произошло. Действительно ли она беспокоится из-за него? Пытается навести мосты? Или начинает оказывать ему знаки внимания? А если это так, надо ли как-то на это реагировать? Она что-то задела в нем, хотя его совсем не привлекало то, что он видел в ней до сих пор. А может, дело в том, что противоположности притягиваются? Или здесь что-то большее? Или все это ему только показалось?

Фил вздохнул и теперь уже сам посмотрел на часы. Потом закрыл глаза и заставил себя сосредоточиться. Тиканье часов. Он слышал его, чувствовал внутри себя. Существовало всего две преграды, которые стояли между Сюзанной Перри и той судьбой, которая была уготована Джулии Миллер. Это он. И его расследование.

Но сейчас он чувствовал, как нить расследования ускользает из его рук. Фенвик дал ему Розу Мартин и Фиону Уэлч, силой заставил его работать с ними, и такое вмешательство в ход расследования граничило с саботажем. Впрочем, Фил уже привык к своему начальству. Обычно ему удавалось как-то справляться с этим, находить обходные пути. Но в этот раз все было иначе.

Мысли его были заняты другим. Марина и Джозефина были его собственным миром. А теперь их больше нет рядом. Обычно он старался не смешивать работу с личной жизнью. Но только не теперь. Одно перетекало в другое, отчего в висках у него гулко пульсировала кровь, а мысли путались. Он никак не мог сообразить, что делать дальше.

Из спальни вернулась Фиона Уэлч.

— Да, — сказала она, — ваша команда поработала очень тщательно. Фактически там почти ничего не осталось от Джулии Миллер.

— Простите, — ответил он.

— Ничего. Просто в моем рапорте это должно быть как-то отражено. Идемте?

Она направилась к двери.

Фил вышел за ней из квартиры и закрыл за собой дверь.

Он снова думал не о Сюзанне Перри, а о Марине.

Глава 41

Марина знала, что не должна была сюда приходить. Правда, она не знала, куда ей следовало бы пойти… Но только не сюда.

Еще один прекрасный день в еще одном парке. Она привезла Джозефину на детскую площадку и сейчас сидела на деревянной скамейке, положив ладонь на ручку коляски. Она знала, что ее девочка еще слишком мала, чтобы присоединиться к другим детям, — к тому же сейчас она спала, — но, поехав в другую часть парка, она почувствовала бы себя виноватой.

Еще один повод для терзаний.

Она закрыла глаза, но по-прежнему слышала шум детских игр. Качели, горки, карусели. Дети никогда не устают от этого. Вперед-назад, туда-сюда, вверх-вниз. Запыхаются, несколько секунд паузы, чтобы отдышаться, и снова обратно. Кричат и смеются. Все в настоящем времени.

Жизнь в миниатюре. Или жизнь, какой она должна быть на самом деле.

Но только не ее жизнь.

Не стоило ей сюда приходить.

Бари-Сент-Эдмундс, небольшой ярмарочный городок в графстве Саффолк. От прошлого он унаследовал старинные фасады магазинов, дома и церкви. Развалины аббатств и замков. А в последнее время получил еще и ультрасовременный торговый центр из стали и стекла, который местные жители вполне предсказуемо ненавидели.

Это должно было стать идеальным местом, где можно было бы скрыться, подумать, принять решение. Но куда бы Марина ни пошла, повсюду ей виделся Фил. Его призрак преследовал ее. Здесь, в этом парке он бродил среди геометрически правильных клумб. Сидел на обвалившейся стене аббатства. Проходил по деревянному мостику и смотрел на красивых разноцветных птиц в вольерах, пытающихся вырваться на волю.

Повсюду.

В гостиничном номере, в ногах ее кровати, когда она спала и когда просыпалась. Во французском ресторанчике, в котором она ужинала вчера вечером.

Повсюду.

Здание театра в георгианском стиле, мимо которого она шла, тоже напоминало ей о Филе.

Здесь они вместе провели Рождество. Их первое совместное Рождество как семейной пары. Тогда она сказала Филу, что если бы ей когда-нибудь довелось заполнять анкету газеты «Гардиан» и отвечать на вопрос «Где и когда вы были больше всего счастливы?», то она назвала бы это место и это время. Между ними стояли некоторые вещи, о которых они не могли говорить, вокруг которых сгущались мрачные тени, но оба старались не дать им помешать их счастью. И думали, что, в конечном счете, все-таки справятся с этим.

Но им это так и не удалось. Именно поэтому она сейчас и находится здесь одна, без него.

Но в то же время он был с ней рядом.

И не только он один.

Она вздохнула несколько громче, чем ожидала, и это привлекло внимание некоторых из сидевших неподалеку мам. Она не смотрела на них и радовалась, что на глазах у нее темные очки, которые скрывают подступившие слезы.

Но самое главное, что она ни на шаг не приблизилась к принятию решения.

Она встала. Детские крики начали раздражать ее, мешали думать. Они отвлекают, не давая принять решение, сказала она себе. Ей нужно было уйти отсюда, нужно было двигаться. Найти какое-нибудь укромное, тихое место. И спокойное.

Марина повернулась и пошла в сторону собора. Уж там-то будет тихо.

Он сейчас позади тебя…

Нет же, его там нет…

О да, он всегда находится позади нее. Ждет, чтобы наброситься. Или подползти поближе, чтобы напугать. И Фил здесь не поможет. Она была убеждена, что в этом Фил не сможет ей помочь.

На то Рождество они с Филом пошли на праздничное представление в этот георгианский театр. Держались за руки, смеялись и даже пели. Фил поглядывал на другие семейные пары, постоянно прикладывал руку к ее большому животу и все время улыбался. Их переполняла надежда и уверенность. Все их мысли были заняты будущим.

Кажется, что это все было так давно. И на расстоянии целого мира отсюда.

Потом у них в гостинице был рождественский ужин. Тогда официант рассказал им, что в этой гостинице останавливалась сама Анджелина Джоли, когда у нее были съемки неподалеку. Но ела она только салат латук и отварную курятину, сказал он. Они тогда рассмеялись и дружно посмотрели на Маринин живот. И заявили, что ей ничего подобное не грозит.

Она подошла к воротам собора. Не переставая думать.

Откладывая свое решение.

Все время чувствуя присутствие Фила рядом.

И зная, что кое-кто другой тоже здесь.

Глава 42

Роза Мартин ненавидела эти библиотечные лифты. Они были полностью открыты и постоянно в движении. А между ними и полом этажа была такая большая щель, что через нее можно было посмотреть вниз. И даже провалиться ногой.

Она набрала побольше воздуха и, проклиная всех, кто выдумал эти лифты, а также разрешил их устанавливать, шагнула в кабину.

Она отправилась на поиски Марка Тернера. Сначала она зашла к нему на кафедру, предъявила шокированному администратору свое служебное удостоверение, а потом долго успокаивала ее, уверяя, что всего лишь хотела задать Марку Тернеру пару вопросов насчет его бывшей подруги и что это никоим образом не связано с университетом. А когда выяснила, где он находится, попросила о ее визите никому не рассказывать.

Марк Тернер сидел в библиотеке. Это было громадное угловатое здание, сооруженное из бетонных плит и стеклянных панелей, которое, вероятно, воплощало собой будущее, когда строилось. Теперь же оно выглядело просто грязным и угрюмым, особенно по сравнению с абсолютно новым лекционным залом, который выиграл какую-то награду по архитектуре и выглядел воплощением будущего уже сегодня, если в будущем дома будут строить круглыми и из чего-то, похожего на оловянную фольгу или станиоль.

В конце концов она нашла его на третьем этаже. Он сидел в зале, откуда открывался вид на озеро. Стол был уставлен стопками книг, перед ним стоял открытый ноутбук. Она незаметно показала сидевшей рядом с Марком студентке свое удостоверение и кивком головы попросила ее уйти. Повторять не потребовалось, та тут же торопливо скрылась. Роза села на освободившийся стул и, наклонившись в сторону Тернера, слегка похлопала его по плечу.

— Хорошая книга?

Он подскочил на месте, ошарашенно глядя на нее широко открытыми глазами, и она заметила у него в ушах белые наушники от iPod. Роза не стала гадать, что именно он слушает, но, судя по его поношенной одежде и тому, как он вел себя накануне вечером, вряд ли это было что-то стильное.

Он снял наушники, из которых просачивались едва слышные звуки, выключил плеер и посмотрел на нее. В глазах его боролись за первенство страх и негодование.

— Что вам еще нужно?

— Тише, — сказала Роза, — мы ведь все-таки в библиотеке.

Он быстро огляделся по сторонам, убедился, что за ними никто не наблюдает, и наклонился к ней.

— Вы что, следите за мной? Это… это нарушение моих прав, сами знаете.

Роза приподняла бровь.

— Я мог бы… мог бы… привлечь вас за это. И вы лишитесь работы.

— Такие вещи могут пройти с врачами, но не с офицером полиции, — сказала она с покровительственной улыбкой.

— Так что же вы хотите?

Голос его звучал уже обреченно: смириться с неминуемой болью и покончить с этим как можно быстрее.

— Я хочу поговорить с вами о том же, что и вчера, Марк. Сюзанна… Читали сегодняшние газеты? А может, смотрели новости?

Он покачал головой, не очень понимая, куда она клонит.

— Она исчезла. Ее подруга была убита, а сама она пропала.

Он замер.

— Боже мой…

Роза ждала.

— Это… это сделала она?

— Что?

— Ну, Сюзанна. Это она убила свою подругу?

— В том состоянии, в котором она была? Очень сомневаюсь. Нет. Она пропала. Кто-то вломился в дом, убил ее подругу Зою…

— Зоя… Боже мой…

— …И забрал с собой Сюзанну. — Роза откинулась на спинку стула и посмотрела на Марка, стараясь оценить его реакцию. Пока что его шок и неподдельный ужас казались вполне искренними. Но ее вопросы могли все изменить. — Где вы были прошлой ночью?

— Прошлой ночью?

— Да. После того как я ушла, куда вы пошли?

Он беспомощно оглянулся вокруг, словно искал кого-то, кто может помочь ему ответить на вопрос.

— Я… я был дома.

— Всю ночь?

Прежде чем ответить, он сделал паузу, тщательно взвешивая слова.

— Нет…

Розу охватило легкое волнение.

— Так где же вы были?

— Я… пошел в паб.

— Один?

Роза удивленно приподняла брови.

— Ну… я хотел сказать… пошел я туда один. Но там кое-кого встретил. Нескольких друзей.

— Сколько конкретно?

— Четверых. Нет, пятерых. Со мной вместе нас было шестеро.

— А ваша девушка тоже была там?

На губах его появилась улыбка.

— Нет.

— А что тут такого смешного, Марк?

— Просто… просто так. Вы бы сами поняли, если бы знали… Если бы знали моих друзей.

— А какие же у вас друзья?

Он набрал побольше воздуха и шумно выдохнул. Ну вот, начинается, подумала Роза. Они педофилы. Или и того хуже — геймеры.

— У нас общество… Мы вместе смотрим фильмы.

Она оторопела.

— Какие именно фильмы?

— Фильмы ужасов.

Она скрестила руки на груди.

— Хорошо. Это видеофильмы. Вы об этом говорите?

— Фильмы всякие. У нас университетское Общество британских фильмов ужасов. Мы собираемся вместе наверху в пабе…

— В каком пабе?

— «Фримейзенс армс». Милитари-роуд. Новый город.

Роза знала этот паб и кивнула, предлагая ему продолжить.

— Ну, мы… Вот, собственно, и все. Мы сидим и смотрим фильмы на громадном видеоэкране. Обсуждаем, немного выпиваем. — Он оживился, его захватило то, о чем он рассказывал. — Иногда мы приглашаем кого-нибудь выступить. У нас даже был Ким Ньюман^[15].

По тому, как он произнес это имя, Роза поняла, что сказанное должно было произвести на нее впечатление. И решила его не разочаровывать.

— Мне нужны их имена, — сказал она, вытаскивая блокнот.

Он продиктовал их.

— И что вы смотрели вчера вечером?

Глаза его загорелись.

— Там было сразу два фильма. «Больница ужасов» и «Лунные убийцы». — Он рассмеялся. — Уморительно.

— Да, — сказала Роза, — с убийствами всегда так. И вы были там всю ночь?

Он кивнул. Потом облегченно откинулся назад. Расслабление зажгло в его глазах нахальные искорки.

— Таким образом, сержант, вы сами видите, что у меня есть алиби. Опять.

— А еще у вас есть ключ.

Самоуверенные искорки тут же погасли.

— Что?

— Ключ. От квартиры Сюзанны. Тот самый, который вы ей так и не отдали. Где он?

Он снова быстро огляделся, покрутив головой из стороны в сторону. В глазах его читалась немая мольба, чтобы кто-нибудь пришел к нему на помощь.

— Ключ, вы помните?

— Я… я не знаю, где он. Я… уже сто лет его не видел.

— Зачем вы держите его у себя?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Я просто… — Он вздохнул. — Не знаю.

Роза кивнула.

— Я просто не отдал его. Вот и все. Она никогда не просила об этом, вот я и не отдал.

Он сделал умоляющий жест в отчаянии оттого, что ему не верят.

Роза не мигая смотрела ему в глаза. У нее было ощущение, что здесь что-то не так, но в то же время она понимала, что сейчас больше ничего от него не добьется. Она захлопнула свой блокнот и встала.

— Пока это все. Но никуда не уезжайте, чтобы мы могли вас найти. Мы с вами обязательно еще побеседуем.

Она оставила Марка Тернера за столом, довольная тем, что удалось смутить его и заставить нервничать.

Но ощущение победы длилось недолго. Ей еще предстояло путешествие вниз на лифте.

Глава 43

Фил стоял перед входной дверью дома, подняв руку, чтобы постучать. Но в последний момент остановился.

Улица в Новом городе, сплошная застройка, старые дома. Двери выходят прямо на тротуар, никаких палисадников. Окна справа и слева от входа расположены низко, так что прохожие легко могут заглядывать в них и наблюдать жизнь незнакомых людей, как по телевизору.

Вообще в Колчестере нет высотных домов, как нет и беспорядочной застройки. В отличие от Нового города. Тут протянулись бесконечные улочки старых домов из красного кирпича, извивающиеся, внезапно сужающиеся, путающиеся… Здесь ничего не меняется. Наркотики, проституция, уличные банды — все это буйно процветает в Новом городе и управляется именно отсюда. Фил не был наивен и не считал, что все, кто живет здесь, являются преступниками. Но это был бедный район, а бедность — его этому учили, но он знал это и по собственному опыту — создает все условия для разгула преступности. Бедность ведет к зависти, озлобленности, отчаянию. И к преступлению. У дороги возле универсама «Алди» стоял новый элитный охраняемый жилищный комплекс — обреченная на провал попытка облагородить эту территорию, чтобы привлечь жильцов с толстыми кошельками и как-то поднять статус района. Местные жители не приняли его, и теперь здесь был самый высокий в городе уровень краж имущества и машин.

Путь от зависти к озлобленности и отчаянию.

К преступлению.

Он осмотрелся. Большинство домов были довольно ухоженными, ветхие оконные рамы и деревянные двери в них были заменены современными пластиковыми. Но некоторых домов это не коснулось, их двери и окна были просто трухлявыми — внешний признак разрухи, которая царила внутри.

Фил стоял перед новой пластиковой дверью.

— А это точно тот дом? — спросила Фиона Уэлч.

Фил не хотел брать ее с собой, но она настояла. Она будет сидеть тихонько и молчать, пообещала она. Только наблюдать. Это поможет ей составить отчет, правда поможет. Веселая, все время улыбается, глаза блестят. Фил сдался. Не потому что хотел, чтобы она попала сюда, а потому что думал, что для написания доклада ей понадобится вся возможная помощь.

— Тот, — ответил он.

— Держу пари, вы уже не раз бывали на этих улочках, — сказала она.

— Большинству колчестерских полицейских приходится рано или поздно оказываться здесь.

— Не удивительно, — сказала она и слегка улыбнулась. — Все притоны и бордели находятся здесь…

— Не все, — возразил он. Его раздражал ее туристический тон. — Здесь много жилья сдается в аренду. Студенты, иммигранты… Некоторые дома принадлежат пожилым людям. Слишком старым, чтобы следить за своей недвижимостью.

— Так перевезите их в дома престарелых. И не давайте захламлять улицы.

Голос ее внезапно стал холодным.

Фил взглянул на нее и нахмурился. Она улыбнулась ему.

— Так или иначе, — сказала она, и тон ее снова стал бойким, — мне этот район на самом деле тоже знаком. На втором курсе университета я снимала здесь квартиру вместе с подругой. — Она ткнула в сторону. — В двух улицах отсюда.

Фил не смог удержаться:

— В притоне или в борделе?

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. На лице ее медленно развернулась странная улыбка — эдакое книжное воплощение напускной распущенности.

— А вы хотели бы узнать об этом подробнее?

Он отвернулся и постучал в дверь.

В ожидании ответа он смотрел по сторонам, где продолжалась нормальная жизнь. Приближаясь к нему, люди отводили глаза, и у них под ногами на тротуаре сразу же находилось что-то интересное. Если они и не знали, кто он, то догадывались. Такой уж тут район.

Дверь наконец открылась. На пороге появилась маленькая девочка, года два или три, в пижаме и взлохмаченная. Она стояла перед ними и смотрела широко открытыми непонимающими глазами, словно ее только что разбудили от крепкого сна.

Фил улыбнулся ей.

— Привет. А твоя мама дома? — Он тут же понял свою ошибку и, прежде чем девочка успела что-то сказать, поправился: — Я хотел сказать, твоя бабушка.

Девочка переводила взгляд с него на Фиону.

— Пожалуйста, — сказал Фил. — Это очень важно.

Девочка захлопнула дверь. Фил посмотрел на Фиону.

— Вероятно, ей не разрешают разговаривать с незнакомыми людьми.

Фиона рассмеялась.

— Или с копами.

Дверь приоткрылась снова. На этот раз это была Паула Харрисон. Выглядела она ничуть не лучше, чем накануне. Если честно, то еще хуже. Она держалась за дверь двумя руками и осторожно выглядывала из-за нее, словно ожидая нападения. Она узнала Фила, и надежда на ее лице угасла.

— О нет…

Она отшатнулась от него, ноги ее подкосились, но она не выпустила дверь из рук, как будто это было единственное, что не давало ей упасть.

— Адель… нет… о нет…

Слова вырывались из нее на одном дыхании.

— Нет, Паула, — сказал Фил, делая шаг вперед. Он взялся за дверь, готовый подхватить женщину, если она упадет. — Мы не по этому поводу. Мы до сих пор не нашли вашу Адель.

— А в новостях… та девушка, на Мэлдон-роуд…

— Это не Адель. Я вам точно говорю. Можно нам войти?

Она судорожно выдохнула, и, казалось, вместе с воздухом ее тело покинули силы. Фил взял ее за руку и повел в дом. Она не сопротивлялась.

Домик был небольшим. Входная дверь выходила непосредственно в гостиную, которую громоздкая мебель делала еще меньше. Комплект из громадного дивана и двух кресел из пожелтевшей кожи боролся за пространство с большим, почти как для домашнего кинотеатра, телевизором. На бледно-бежевом ковре, покрывавшем пол от стены до стены, лежал искусно сделанный коврик поменьше. На буфетах стояли фарфоровые статуэтки большеглазых детей и всяких фотогеничных животных. На стенах и полках на видных местах были выставлены семейные фотографии. На большинстве из них были Паула и Адель. И еще маленькая девочка, открывшая им дверь. Также там было несколько снимков с молодым человеком в армейской форме. На полу пестрой полосой препятствий были беспорядочно разбросаны игрушки. Там же стояли старые, потертые чашки, грязные тарелки с вилками и ложками, валялась одежда. Паула Харрисон, похоже, не обращала внимания на беспорядок.

Фил подвел ее к дивану и усадил.

На огромном экране телевизора показывали мультик: неестественных размеров пес гнался за котом и хомячком, сидевшим внутри мяча. Звук шел со всех сторон комнаты. Паула взяла пульт и приглушила его. Маленькая девочка непонимающе посмотрела на нее.

— Бабушке нужно поговорить с этими людьми, дорогая. Пойди наверх.

Девочка посмотрела на всех по очереди, а потом все с тем же непонимающим выражением на лице направилась к лестнице.

— Это дочь Адель, миссис Харрисон? — спросил Фил, усаживаясь в кресло напротив.

Она на мгновение удивилась, как будто не понимала, о ком идет речь.

— Да. Да, это она.

— Похоже, хорошая девочка.

Она кивнула.

— Надин? Да, она… она просто очаровательная.

Фил улыбнулся, стараясь, чтобы это выглядело как-то обнадеживающе.

— Кстати, это Фиона Уэлч, — сказал он, указывая в сторону Фионы, которая продолжала стоять. — Она… помогает нам вести расследование.

Фиона Уэлч подошла, протягивая руку и улыбаясь, словно представлялась на официальном приеме.

— Очень приятно познакомиться.

Паула изумленно пожала ей руку.

Фиона отошла в сторону, вынула свой «БлэкБерри», уселась и начала делать какие-то записи.

— Почему бы вам, Фиона, непойти и не приготовить нам чаю, пока я поговорю с миссис Харрисон?

Выражение его лица, адресованное только Фионе, ясно говорило, что это была даже не просьба.

Фиона подняла голову. В глазах ее роились десятки незаданных вопросов. Ей явно хотелось остаться. И она рассчитывала на это. Но взгляд Фила был непреклонен. Фиона опустила глаза. Сунув «БлэкБерри» обратно в сумку, она вышла в кухню.

Фил снова переключил свое внимание на Паулу.

— Сержант Фаррел выходил к вам вчера, чтобы поговорить?

Она кивнула.

— Выходил. Спасибо вам.

— Хорошо. А наша сотрудница из Отдела семейных отношений?

Она, опустив глаза на ковер, снова кивнула.

— Она хотела остаться со мной, но я отказалась. Пусть просто держит меня в курсе, чтобы я чувствовала свою причастность к делу, и этого будет достаточно. — Она посмотрела на него. — Это все, чего я хочу, мистер Бреннан. Просто знать, что происходит.

— Я понимаю.

— Спасибо вам.

Он выдавил из себя еще одну улыбку. Лицо Паулы снова помрачнело.

— А та девушка, из новостей… она… Это вы занимаетесь ее делом?

Он подтвердил, что это его расследование.

— Именно поэтому я здесь. Мы считаем… Подчеркиваю, мы пока точно ничего не знаем, но думаем, что эти два преступления могут быть связаны между собой.

— И Адель тоже?

— Об этом я и хотел поговорить, — сказал он. — У меня есть к вам несколько вопросов. Относительно Адель.

Паула зябко обхватила себя руками за плечи, понимая, что это может быть неприятно.

Из кухни раздался грохот. Паула подскочила.

Нужная атмосфера была нарушена. Выругавшись про себя, Фил встал.

— Простите, я на секундочку.

Глава 44

Сюзанна снова не слышала ничего, кроме собственного дыхания.

Та, вторая женщина, ее напарница по заключению — если она именно таковой и была — сдержала свое слово и после вспышки активности замолчала. Наступила тишина, и в голове Сюзанны, словно шипящие и пенящиеся пузырьки пара в кипящей воде, стали бешено метаться оставшиеся без ответа вопросы. Вопросы, страхи, крики — все, что угодно, только не проблески надежды.

Все, кроме надежды.

Она попыталась пошевелиться и устроиться поудобнее, перенести вес на бока и спину, чтобы не так затекали мышцы. Это здесь еще можно было сделать, но любое перемещение было временным. Недостаток пространства приводил к тому, что ее тело неизменно возвращалось в первоначальное положение.

Она не знала, сколько времени уже здесь находится. Это могли быть минуты, а могли и часы или даже дни. Нет, дни не могли. Потому что она еще не ела с момента, как попала сюда. А теперь проголодалась. Не говоря уже о том, что ей хотелось в туалет.

Словно в подтверждение этого, у нее заурчало в животе.

И увеличилось давление в мочевом пузыре.

Сюзанна снова осознала весь ужас своего положения, и ее в очередной раз охватила паника. Она пыталась найти какой-то выход, судорожно упиралась связанными руками в крышку ящика, била и била в нее, громко дыша и сопровождая удары отчаянными криками.

Все бесполезно. Сердце тяжело стучало в груди, а она задыхаясь лежала на спине, почти физически ощущая присутствие собственного дыхания.

— Лучше, если вы будете просто лежать… так легче…

Голос вернулся снова.

— Но я… я хочу есть. И мне нужно… нужно в туалет.

— Просто терпите. Терпите.

Голос звучал вкрадчиво, тихо и ровно. Балансировал на цыпочках, готовый сорваться в долгое кричащее падение.

— Терпеть? Но как долго? Я уже не могу …

— В какой-то момент нас выпустят. Потерпите до этого времени.

— Что? Когда?

— Не знаю… — Спокойствие голоса начало трещать по швам. Но, похоже, его обладательница пыталась сдерживаться. — Они сделают это. Он сделает. Просто… просто нужно потерпеть.

Сюзанна вздохнула и закрыла глаза. Для нее после этого ничего не изменилось.

— И не нужно так шуметь. — Теперь голос почти умолял ее. — Прошу вас.

— Почему? Может быть, кто-нибудь услышит, придет сюда и спасет нас.

— Нет. — Голос снова окреп. — Не услышит.

— Но откуда вы знаете?

Говоривший с ней голос создавал иллюзию общения, помогал ощутить, что она все-таки не одна. Сюзанна почувствовала, как внутри у нее затеплилась надежда. Игнорируя предупреждение, она продолжала:

— Послушайте, если мы с вами сделаем это вместе, закричим одновременно, возможно, кто-то нас и услышит…

— Нет. — Голос звучал настойчиво, почти кричал. — Нет. Мы не можем этого сделать.

— Стоило бы попробовать.

Послышался смех.

— Вот и та, другая девушка, тоже так говорила. И посмотрите, что с ней случилось.

— Но… мы должны попробовать…

— И она твердила это.

Голос на несколько секунд умолк. Сюзанна думала, что он снова пропал, но, когда он зазвучал опять, в нем уже не было той дрожи, которую незнакомка до этого безуспешно пыталась унять.

— Да. Именно так она и говорила. Слово в слово. Вы хотите, чтобы и с вами произошло то, что с ней?

Сюзанна не ответила. Не смогла заставить себя ответить.

Снова наступила тишина.

Сюзанна не могла этого вынести. Она больше не могла лежать в темноте и не разговаривать. Она должна была говорить и должна была заставить говорить ту женщину. Хочет она этого или нет.

— Послушайте, — сказала она, — пожалуйста, поговорите со мной. Я не могу… Если мы уже все равно здесь, мы могли бы разговаривать. Прошу вас.

Последние слова эхом отдались в ящике.

Тишина.

— Пожалуйста, не оставляйте меня в одиночестве. Пожалуйста…

Вздох.

— Откуда мне знать, что вы не подсадная утка?

Сюзанна чуть не рассмеялась.

— Я кто?

— Подсадная утка. И они посадили вас сюда, чтобы узнать, что я буду говорить. И вы одна из них.

На этот раз она уже не смеялась. В этом не было ничего забавного.

— Я могла бы то же самое сказать о вас.

Снова наступила тишина.

— Послушайте, — сказала Сюзанна, — мы с вами застряли здесь. Давайте просто поговорим. Пожалуйста.

Молчание.

— Ладно, — наконец ответил голос. — Но если они будут что-то говорить, я скажу, что это была ваша идея.

— О’кей. — Сюзанна даже улыбнулась. Эта маленькая победа почти заставила ее забыть о голоде и переполненном мочевом пузыре. — Ладно. Итак, меня зовут Сюзанна. А как зовут вас?

Молчание.

Сюзанну начала охватывать тоска. Она была еще чернее и тяжелее, чем мрак в ящике.

— Ох, ну что же вы? Пожалуйста. Вы же сказали, что поговорите со мной…

Вздох.

— Я рискую. Рискую по-настоящему.

— Я знаю. Просто скажите мне ваше имя. Я хотя бы буду знать, с кем разговариваю.

Еще один вздох.

— Джулия. Меня зовут Джулия…

Глава 45

— Что вы делаете?

Фиона Уэлч обернулась и застыла. Она стояла на коленях на стойке в кухне Паулы Харрисон, подняв руки к навесному шкафу. Банка с растворимым кофе лежала на боку, продолжая перекатываться и рассыпая коричневые гранулы.

— Я… просто достаю тут кое-что… для чая…

Фил прикрыл за собой дверь кухни, чтобы Паула не увидела всего этого. Он прошел через комнату и остановился перед Фионой. По-прежнему стоя на коленях на кухонной стойке, она обернулась и сейчас смотрела на него сверху вниз.

Глядя на нее, Фил нервно сжимал и разжимал кулаки.

— Слазьте отсюда.

— Спасибо, но, думаю, мне лучше пока остаться тут. Вам будет сложнее злиться на меня, если я физически занимаю доминирующую позицию.

— Спускайтесь.

На лице ее снова появилась улыбка распущенной библиотекарши.

— Вам не нравятся доминирующие женщины? — Она насмешливо свела брови. — А может, все дело в том, что вы полицейский? И это просто реакция мужчины, привыкшего доминировать в социальном плане?

Фила уже трясло от злости. Но ему все-таки удалось говорить спокойно.

— Если, чтобы снять вас, мне придется залезть туда, вам это не понравится.

Он замолчал. Она смотрела ему прямо в глаза.

Потом отвела взгляд в сторону. И спустилась на пол.

Фил даже не попытался ей помочь.

Когда она снова оказалась на ногах, он схватил ее за плечи.

— Что вы себе, черт побери, вообразили? Что вы творите? Это чужой дом. Дом человека, у которого пропала дочь.

— Да, я знаю, — ответила Фиона, подхватывая его разъяренный тон. Голос ее превратился в злобное шипение. — Я ищу зацепки, вещественные доказательства. Что-нибудь, что могло бы помочь составить более полную картину в отношении Адель Харрисон. То есть то, что я и должна делать, разве не так? Составлять психологический портрет.

— Портрет того, кто ее похитил. Того, кто убил Джулию Миллер. А не… — Он широким жестом обвел кухню. Банка с кофе наконец перестала кататься и сейчас лежала неподвижно. — …А не все это.

Фиона Уэлч выглядела непоколебимой.

— А вы видели эту гостиную? Ни одной книги, ни одной книжной полки. DVD — да, но книг нет вообще.

— Ну и что? Здесь живут реальные люди. У которых своя реальная жизнь. И далеко не все черпают мысли из книг.

По лицу ее блуждала странная улыбка, словно она запоминала его слова, мысленно сохраняла их, чтобы использовать в каких-то своих будущих тезисах. И это злило его еще больше.

— Думаю, будет лучше, если вы уйдете. Прямо сейчас.

Она быстро моргнула. Дважды.

— Почему?

— Потому что я не хочу больше с вами работать.

— Но Бен сказал…

— Мне до лампочки, что сказал Бен! Это расследование веду я, и я не хочу, чтобы вы в этом участвовали. Ясно? — Он указал в сторону двери. — А теперь давайте. Вперед!

Она бросила на него полный негодования взгляд и открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Просто развернулась и вышла.

— Извините нас, — сказал Фил, ставя перед Паулой чашку с чаем.

Чашка была большая и явно часто использовалась. Сбоку на ней была картинка, изображавшая улыбающуюся женщину с ребенком в одной руке и пылесосом — в другой; внизу стояла надпись: ЛУЧШАЯ В МИРЕ МАМА.

— Это ваша чашка? — спросил Фил.

— Адель, — ответила Паула, прихлебывая из нее. — Я купила ее на первый день рождения Надин. И сказала Адель, что это ей от дочки.

Она сдавленно всхлипнула.

— О’кей, — сказал Фил, поставил свою чашку и наклонился вперед, пытаясь удержать внимание Паулы достаточно долго, чтобы с ней можно было поговорить. — Вернемся к нашим вопросам.

Она глубоко вздохнула и приготовилась.

— Расскажите мне об Адель.

— Что именно?

— Какая она… какой она была, прежде чем исчезла. Что-то в этом роде.

Паула снова вздохнула.

— Она была… Перед своим исчезновением она была очаровательна. Она уже много лет так хорошо не выглядела.

Фил нахмурился.

— Почему так? А что было до этого?

— Ну, она была… дикой. Знаете, какими бывают дети. Ее отец бросил нас и сбежал. Мы жили втроем: я, она и ее брат.

Фил взглянул на фотографию молодого солдата на стене.

— Это он? Брат Адель?

Паула кивнула, понурив голову.

— Был.

— Что вы имеете в виду?

— Он погиб. Уже больше года назад. Провинция Хелманд. Афганистан.

— Простите.

Паула еще раз кивнула, не поднимая головы.

— Фугас на обочине дороги. Самодельное взрывное устройство, теперь это так называется. — Она вздохнула. — Я получила письмо от самого премьер-министра. Это было что-то особенное.

Но по ее тону он понял, что ничего особенного в этом на самом деле не было.

— Как его звали?

— Уейн.

Ее взгляд по-прежнему упирался в колени.

— Как Адель восприняла это?

Паула подняла глаза и, прежде чем ответить, ненадолго задумалась.

— Это был удар для нее. Тяжелый удар. До этого она постоянно где-то шаталась… — Она вздохнула. — С тех пор как ее отец бросил нас, она пропадала с мальчишками, иногда днями напролет. А потом она забеременела, и это стало для нее как предупреждение, понимаете? Как… как вмешательство свыше.

Очень смахивает на шоу Джереми Кайл, подумал Фил и кивнул.

— Она остепенилась. Нашла работу. — Паула посмотрела ему в глаза. — Я знаю, что вы сейчас подумали. И что сказал сержант Фаррел.

— Что?

— Что Адель была проституткой. Шлюхой. Но это не так. Возможно, ей нравилось получать от парней небольшие подарки или что-то такое, но шлюхой она не была. Совершенно точно.

Фил кивнул.

— Она ведь работала за стойкой в баре, верно?

Паула кивнула.

— А где именно?

— «Фримейзонс армс» на Милитари-роуд.

— Я знаю это место.

Паула слегка улыбнулась.

— Не сомневаюсь. Впрочем, там не так плохо, как многие думают. И к тому же для Адель это было временно. Она откладывала деньги, чтобы вернуться в колледж. Сначала сдать экзамен на аттестат об общем образовании, а потом… — Она пожала плечами. — Не знаю. Потом что-нибудь еще.

— И не было никаких намеков на то, что она может снова убежать из дому?

Паула подалась вперед.

— Ни малейших. Вообще. Совсем ничего такого.

Фил говорил с ней еще некоторое время, задавая вопросы. После смены в «Фримейзонс армс» Адель вышла из бара и должна была пройти пару кварталов, чтобы добраться домой. Но так туда и не дошла. За время между заявлением Паулы об исчезновении дочери и моментом, когда сержант Фаррел открыл дело, все возможные вещественные доказательства были уже утеряны.

Бойфренда у Адель не было. Паула сказала, что она для этого слишком усердно училась.

Фил заглянул в комнату девушки, но сразу почувствовал, что ничего здесь не найдет. Фаррел и так уже все осмотрел, а после Паула явно тут прибрала.

Он спустился вниз, собираясь уходить. Потом взглянул на фотографии, висевшие на стене. На одной из них были изображены вместе двое детей Паулы. Барбекю где-то на природе. Парень в переднике поднял вверх колбаску на вертеле. Рядом с ним девушка с бутылкой вина неистово яркой окраски. Оба улыбаются в камеру и выглядят так, как будто могли бы стоять здесь целую вечность. И как будто жизнь всегда может быть такой же замечательной, как в этот момент.

— Это она, — сказала Паула. — С Уейном. Как раз перед его возвращением в Афганистан. Как раз перед… — Она тяжело вздохнула.

Фил продолжал их рассматривать. У Адель были длинные темные волосы. Совсем как у Джулии Миллер. И как у Сюзанны Перри. Совсем как у неопознанного трупа, найденного на плавучем маяке.

— Самые тяжелые удары судьбы всегда приходятся на нас, верно? — сказала Паула. — На бедных людей. На тех, кто живет здесь. И никогда на тех, кто в особняках.

Фил подумал о трупе, который видел предыдущим утром, и о своем визите в дом родителей Джулии Миллер.

— Не всегда, — ответил он. — Иногда горе остается горем, к кому бы и куда бы оно ни пришло.

И он распрощался.

Глава 46

Микки Филипсу было скучно. Вероятно, есть люди, которые находят удовольствие в таком занятии, как прокручивать на экране монитора бесконечные списки, просматривать распечатки и пачки страниц с разными цифрами и всякими техническими подробностями. Но он к их числу не относился.

Ему нравилось смотреть телесериалы вроде «Секретные агенты» или «CSI: Место преступления» и наблюдать за тем, как технически подкованные ребята делают то же, что и он сам, только на более мощных компьютерах и в офисах с более витиеватым освещением, и у них уходит каких-то несколько секунд, чтобы выявить совпадение результатов анализа. Потом они подхватываются с места, прыгают в машины, достают свои пистолеты и с криками захватывают всех плохих парней как раз перед появлением конечных титров фильма.

Как бы ему хотелось, чтобы реальная жизнь хоть немного была похожа на эту.

Но вместо этого он сидит за столом в диспетчерском пункте их команды в управлении полиции в Саусуей — рядом чашка чего-то темно-коричневого типа кофе, в зубах авторучка — и тупо прокручивает на компьютере страницу за страницей, сверяя цифры на них с лежащим перед ним списком.

Диспетчерский пункт расположен в баре. Сначала это показалось ему несколько странным, но Фил заверил, что в отношении расследования больших дел они всегда устраивают штаб здесь. Барные столики превращаются в письменные столы, мягкие сиденья, высокие табуреты и скамейки с обивкой — в офисные стулья. Бильярдный стол был застелен и сейчас представлял собой миниатюрный макет городского ландшафта, сделанный из стопок папок и пачек разных бумаг. Перед зашторенной барной стойкой располагалась белая школьная доска, на которой висели фотографии девушек, двух погибших и двух пропавших, которые были соединены паутиной нарисованных фломастером линий с обведенными в кружки именами, а также между собой. У каждого сотрудника, поднявшего голову от своего рабочего стола, перед глазами оказывалось это постоянное напоминание о том, чем все они занимаются и что поставлено на карту.

Было бы еще нагляднее, если бы рядом повесить тикающие часы, подумал Микки.

Он вздохнул, отхлебнул глоток коричневой воды с какой-то твердой взвесью в ней, недовольно скривился и вернулся к своим спискам. Эту часть работы он ненавидел больше всего. Он знал, что не одинок в этом, но на предыдущей должности ему приходилось заниматься подобным не так уж много. Хотя, если учесть, как у него все складывалось тогда, вещи такого рода уже не казались настолько плохой идеей. Это, по крайней мере, могло уберечь его от беды.

В любом случае, это было меньшей бедой.

Бóльшую часть сегодняшнего утра он провел за распечаткой снимков фургонов, внедорожников и пикапов, а потом отправился повидаться с хозяином фургона, торгующего бургерами. Само собой разумеется, тот не слишком обрадовался их встрече. После того как Микки тогда ушел, его еще раз допросили, проверили и перепроверили его алиби и его прошлое, и все это явно не добавило парню настроения.

Но Микки стоял на своем, напомнив ему о хорошем бизнесе, который делают полицейские, работающие на месте преступления. Когда это не сработало, он попробовал сыграть на совести продавца, сказав, что тот обязан помочь найти убийцу несчастной девушки. Когда и это не было услышано, Микки заявил, что то, как его допрашивали до сих пор, это цветочки, что, если будет нужно, он достанет его всеми способами, какими только сможет, — и его самого, и его фургон, и его семью, — если он не поможет следствию. Это подействовало. С явной неохотой торговец бургерами согласился посмотреть фотографии автомобилей.

Микки внимательно смотрел на него и следил за его реакцией. В конце концов марка и модель фургона свелись к двум вариантам: фургончик «Форд-Фиеста» или «Ситроен-Немо». Под небольшим давлением парень сузил поиск. «Ситроен-Немо». Микки поблагодарил его и предупредил, чтобы тот никуда не уезжал: если понадобится, Микки приедет к нему опять. Ясное дело, эта новость привела торговца бургерами в восторг.

И вот теперь Микки сидел в офисе и искал этот самый фургон.

Теперь все сводилось к тому, чтобы постепенно сужать круг поиска и двигаться к цели. Он отбросил все не черные «Ситроен-Немо». Затем — все те, которые зарегистрированы дальше чем в радиусе ста миль отсюда. Но машин, тем не менее, оставалось намного больше, чем ему хотелось бы. Тогда он сделал отдельный список из фургончиков, зарегистрированных в Колчестере. Все равно много. Но с ним уже можно было работать. Если этот список ничего не даст, он начнет снова. Микки просто рассчитывал на удачу. Если не повезет, он попробует поискать по компаниям, сдающим фургоны в аренду и в лизинг, а если и это не даст результатов, запустит поиск по всей стране. Но, что бы ни происходило дальше, он твердо знал, что в ближайшее время не будет бегать с пистолетом наперевес и с криками вязать плохих парней.

— Привет.

Он вздрогнул и, выйдя из состояния задумчивости, поднял глаза. Перед ним, склонив голову набок и улыбаясь, стояла Фиона Уэлч.

— А-а, привет! — Он отвернулся от экрана и потер глаза. — Как поживаете?

— Хорошо. — Она улыбнулась и присела на краешек его стола. — Решила вернуться сюда и начать писать заключение. Думаю, теперь у меня достаточно материала для этого.

— Фил уже успел показать вам тут все?

Она улыбнулась, но в глазах ее промелькнуло что-то невеселое и неприятное.

— Я общалась с ним не больше, чем это было необходимо.

— Понятно. Ну, тогда я мог бы сделать это за него…

Не вставая с его стола, Фиона Уэлч потянулась, выгнув спину и выставив вперед грудь. Он старался не смотреть на нее, но все равно не смог удержаться.

Один быстрый взгляд. Потом еще один. Хороша, подумал он. Очень хороша. Не совсем в моем вкусе, но тем не менее… сиськи есть сиськи.

Она перестала потягиваться и улыбнулась ему.

— Над чем вы работаете?

Он махнул рукой в сторону монитора и своей распечатки.

— По фургончику. Есть свидетель, который видел возле пристани черный фургон. Вот я и прорабатываю все возможные комбинации и пытаюсь выбрать из них правильную.

Она продолжала улыбаться ему. Он тоже улыбнулся в ответ.

— Это совсем не то, чем занимаетесь вы. Просто старая и добрая черновая работа полицейского.

— Все должно быть на своем месте, — сказала Фиона Уэлч. Она наклонилась вперед и заглянула на экран и в список. — Так как вы это делаете? Как вы найдете нужный фургон?

Микки почувствовал, что ему трудно смотреть ей в лицо. В его поле зрения вновь доминировала ее грудь. А когда она наклонилась вперед, у него к тому же появилась возможность беспрепятственно заглянуть в глубокий вырез ее платья. Выпуклость ее бюста, края бюстгалтера, белые кружева, тени в складке груди, когда она двигается…

— Что, простите? — Он поднял на нее глаза. — Что вы сказали?

Она улыбалась ему. Невинно, как будто не понимая, какое оказывает на него действие.

— Я спросила, как вы узнаете, что нашли тот фургончик, который нужно.

— А-а, хм… — Он почувствовал, что краснеет, потом перевел взгляд на экран монитора, подальше от нее, и начал объяснять: — Мы… То есть я проверяю одновременно несколько параметров. Сначала я составил перечень всех, у кого есть такие фургоны, которые нас интересуют, а потом сверяю его с…

Он поднял голову. Фиона Уэлч не смотрела на него. Ее взгляд перескакивал с экрана на распечатку и обратно, сканировал их. Ее губы что-то шептали, когда она читала. Он замолчал. Прошло несколько секунд, прежде чем она перестала читать и снова посмотрела на него.

— И вы уже знаете, какой именно это был фургон, — сказала она.

Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— «Ситроен-Немо». — Он улыбнулся. — Найти Немо, ничего себе задачка?

Он долго дожидался возможности пошутить на эту тему.

Но Фиона Уэлч не засмеялась, просто кивнула. Еще раз оглянулась по сторонам, на пустые места за рабочими столами.

— А куда все подевались?

— Анни прорабатывает прошлое Сюзанны Перри и Зои Херриот, Роза занимается Джулией Миллер, а Фил… Ну, где Фил, вы и сами знаете.

Она кивнула и поднялась со стола.

— Было приятно с вами поболтать. Пора заняться докладом. Спасибо вам. Теперь мы знаем, на чем он ездит, и это может помочь.

Она отвернулась и отошла, прежде чем он успел что-то сказать.

Фиона шла через офис к месту, где для нее был подготовлен импровизированный письменный стол, а он смотрел ей вслед.

Какая-то она странная, подумал Микки. Это все, наверное, от учебы, от высшего образования. Они там забывают, как правильно разговаривать с нормальными людьми из реального мира. К тому же она была не в его вкусе, абсолютно.

Но то, как она выгибает спину, ее грудь…

Он бы, пожалуй, ей не отказал.

Возможно.

Микки снова посмотрел на экран и постарался вернуться мыслями к текущей работе. Потом бросил взгляд через офис на Фиону Уэлч. Она сидела за своим столом и что-то печатала на «БлэкБерри». Делала заметки, набирала текст или еще что-то. Губы двигаются, повторяя слова, голова склонена на сторону. Печатает, улыбаясь и довольно кивая.

Повезло кому-то, подумал Микки. Но тут же одернул себя. Неужели его самого может заинтересовать такая серая мышка? Неужели он на самом деле может завидовать кому-то, с кем она так разговаривает?

Она вытянула скрещенные ноги перед собой.

Ножки, кстати, тоже ничего.

Он покачал головой, стараясь отвлечься от нее, прогнать из головы неуместные мысли, подавить разгулявшиеся эмоции. И попытался не обращать внимания на нарастающее внизу живота напряжение.

Он отхлебнул глоточек холодной коричневой воды и скривился. Посмотрел на монитор.

Принудительно прогнал Фиону Уэлч из головы.

И вернулся к работе.

Глава 47

Аспид скучал по Рани. Он тихо лежал, медленно раскачиваясь, и эти легкие покачивания из стороны в сторону должны были успокаивать, убаюкивать его.

Но этого было недостаточно. Это было не то, что он имел до этого. Оно не вернулось в квартиру с Рани.

Это было то, ради чего он жил, что он планировал, к чему стремился. Ради времени, которое они проведут вместе. А когда это вдруг оборвалось, ему стало больно. В особенности потому, что она до сих пор так и не заговорила с ним, не сообщила своего нового местонахождения.

Может быть, ему нужно встать, пойти пройтись, посмотреть, не сможет ли он узнать ее сам? Нет. Он уже пробовал делать это раньше. В дневное время его было слишком хорошо видно. Он был слишком заметен. Привлекал к себе слишком много внимания. Ему лучше работалось в темноте, где он мог использовать тени, применять разные уловки. Но даже тогда он мог не найти ее. В худшем случае он мог остановиться на том, кто просто напоминал ему о ней. А это не могло никого удовлетворить.

Он знал это. Он уже делал это раньше.

Поэтому он подождет. Он будет терпелив. Он заляжет на дно. Несмотря на то, что это убивало его.

Причина, по которой ему в этот раз было так тяжело, заключалась в том, что он чувствовал себя… нереализованным.

Это был третий случай, когда она явилась ему. Каждый раз был лучше, чем предыдущий. Ближе. И в той квартире, где были только они вдвоем… до сих пор там было лучше всего. Идеально. Жить вместе с ней, смотреть на нее, следить за ней. Они вместе ели, вместе смотрели телевизор, даже спали они вместе. Он находился прямо над ней и следил за ней, когда она лежала в своей кровати. При воспоминании об этом он улыбнулся, и сердце его вновь запело. Конечно, на его пути вставали кое-какие люди, ему приходилось разбираться с ними, но это были пустяки. Такое происходит постоянно. В процессе истинной любви.

А потом она сказала, что уходит. И он должен избавиться от ее оболочки. Это было нехорошо. Все его планы, все идеи… ничего этого ему воплотить в жизнь не удалось. И это расстраивало его. У него были такие планы в отношении Рани, такие изысканные планы… если бы они осуществились, она бы просто визжала от удовольствия.

Но нет.

Точнее, пока что нет.

Он вздохнул и огляделся по сторонам. По крайней мере, с этого места он мог видеть свою Рани. Он увешал стены снимками в различных ее инкарнациях. Он видел ее повсюду. Иногда только мельком, по телевизору, в журналах. В газетах. Иногда соблазнительно близко — казалось, протяни руку, и можно дотронуться, — но в то же время такую далекую. А порой — совсем рядом. Рядом с ним. Фотографии всего этого висели здесь на стенах.

Он улыбнулся. Затерянный в своем собственном мире, заблудившийся в Рани.

И наконец он снова услышал ее голос.

Ты уже отчаялся и отказался от меня?

— Никогда. Я всегда буду в твоем распоряжении…

Когда-нибудь я напомню тебе эти слова.

Он услышал ее смех и подождал, пока он стихнет вдали. Ему казалось, что сердце его перестало биться в ожидании, когда она заговорит снова. В ожидании тех слов, которые он хотел от нее услышать.

Я вернулась, мой любимый…

Он сел.

— Новое тело? Когда я смогу увидеть тебя?

Скоро…

Это звучало игриво. Ему должно было нравиться включиться в эту игру. Но когда она делала это, то только распаляла его голод. Как будто она насмехается над ним. Над его любовью к ней.

Он ничего не ответил, он ждал.

Что-то ты затих. Ты не хочешь увидеть меня?

— Конечно, хочу. И ты знаешь это… — Он не мог больше ждать. — Ну и… где же ты? Когда я смогу тебя увидеть?

Скоро. Я дам тебе новый адрес. На этот раз он может оказаться довольно сложным. Сам понимаешь, я не одна живу в этом теле.

Он почувствовал, как его начинает трясти. Кто-то еще находится с его Рани? Он не мог допустить этого…

— Я разберусь с ними.

Нет. Пока еще рано. Подожди моего сигнала. Я дам тебе знать, когда будет нужно. Доверься мне.

— О’кей.

Эти слова немного успокоили его. Терпение. Вот и все. Неважно, насколько это больно. А потом был и еще один вопрос. Тот самый, который он всегда задавал ей. И ответ на который он одновременно и обожал, и боялся его.

— Как… как ты выглядишь сейчас?

Так же, как всегда. Лишь немножко по-другому. Дай мне время адаптироваться. И скоро я начну выглядеть так, как выгляжу на самом деле.

И все происходило действительно так. Всегда. Это было очень странно. Когда он видел ее в новом теле в первый раз, то не узнавал. Но если он смотрел на нее достаточно долго, если проводил с ней некоторое время, она начинала меняться, начинала напоминать ту Рани, которую он знал и которую любил. В этом было что-то сверхъестественное. Он всегда удивлялся, почему это замечал только он и не видели остальные вокруг.

— Когда я смогу увидеть тебя?

Я сообщу тебе свой новый адрес. И то, как я выгляжу теперь.

— И еще твое новое имя. Не забудь об этом.

Она вздохнула.

Не забуду. Мне пора идти. Но скоро мы увидимся с тобой, любовь моя.

— Я не могу ждать. Я люблю тебя, Рани.

Я знаю.

И она пропала.

Он лежал на спине и глупо улыбался, словно влюбленный подросток. Он снова был счастлив.

Он еще и еще прокручивал в памяти все, что она сказала, каждое ее слово. Раз за разом. Запоминая все намертво. Как всегда.

А потом он получил ее новый адрес. Найти его было довольно легко. Потом он увидел, как она выглядит. И опять улыбнулся. Красивая. Но не такая красивая, какой она собиралась быть.

Новое имя для него ничего не значило, потому что он знал, как ее зовут на самом деле. Знал ее тайное имя. Но под этим новым именем жила ее оболочка. Он должен был запомнить его, должен был привыкнуть к нему, прежде чем начнет звать ее настоящим именем.

Для тренировки он произнес его вслух. Один раз. Другой. Потом еще раз, теперь так громко, как только можно было.

— Роза Мартин, — сказал он и улыбнулся.

Глава 48

— Я знал, что мы можем увидеться снова…

Роза Мартин с трудом выжала из себя улыбку. Сидевший перед ней мужчина был толстым и неприятным. Костюм на его обрюзгшем теле сидел в обтяжку, как будто он оттого, что носит одежду на размер меньше, станет выглядеть более стройным. Казалось, он полностью заплыл салом. Лицо его было ужасно потным и выглядело так, будто из него сочится жир, а волосы упрямо топорщились, несмотря на то что были обильно смазаны гелем. На лице его блуждала кривая развратная ухмылка, а взгляд намертво приклеился к ее бюсту.

Как заведующий отделением эрготерапии он, возможно, и находится на своем месте, подумала она, и даже может быть талантливым специалистом в своей области. Но для Розы он представлялся копией лидера БНП Ника Гриффина^[16]. И выглядел личностью не менее харизматичной.

— Джулия Миллер… — Он нахмурился и откинулся на спинку кресла, все пружины и шарниры которого при этом жалобно заскрипели. — Я читал об этом в газетах. Ужасно…

— На данный момент у нас еще нет официального подтверждения, что это именно она, мистер Лаверти.

Он театрально закатил глаза.

— Да бросьте вы! С чего бы тогда ваши люди переворачивали все это крыло?

Она нахмурилась.

— Мои люди?

Он поторопился продолжить, ему нравилось владеть инициативой в разговоре. Это его даже возбуждало.

— Полицейские. Убитая женщина, тело которой обнаружено сегодня утром, была логопедом. Из отделения ЛТ. Как и та женщина, которая пропала.

Роза Мартин все поняла. И тут же разозлилась на себя. Бен инструктировал ее и их нового профайлера по отдельности, иначе бы она сразу догадалась, что между этими делами есть связь.

А если полиция здесь, значит, связь эта уже установлена.

— Значит, насколько я понимаю, это между собой взаимосвязано? — сказал Лаверти, словно читая ее мысли.

— Сейчас пока еще рано делать какие-то выводы.

Ответ вырвался у нее машинально.

Лаверти вытер лоб тыльной стороной ладони, а руку, в свою очередь, вытер о борт пиджака. Глаза его сверкали, он буквально гудел от возбуждения. Бывают же такие люди, подумала Роза. Игнорируют человеческую трагедию, ужас произошедшего и крушение чьей-то жизни, захваченные просто фактом того, что являются частью полицейского расследования.

— Нам нужно посмотреть медицинские карты.

Он нахмурился.

— Зачем это?

— Чтобы сопоставить их с личностью ваших логопедов. Посмотреть, были ли у них общие пациенты. Проверить, нет ли совпадений.

На лице его появилось выражение ужаса.

— Пациенты? Медицинские карты наших пациентов?

Роза кивнула.

— А разве вам не нужен для этого ордер?

— Я его легко получу. Если понадобится.

Он вздохнул. Это потребовало от него определенных усилий.

— Исключено.

Роза подалась вперед. Она была не в том настроении. В своем расследовании она отставала и не хотела, чтобы Бреннан и его приспешники взяли верх. Нужно было действовать быстро.

— Мистер Лаверти, я получу ордер. Хотя на это потребуется время. Но если вы согласитесь на сотрудничество и добровольно предоставите моей команде доступ к медицинским картам ваших пациентов, я не буду выдвигать против вас официальных обвинений.

Он непонимающе нахмурил брови.

— Обвинений? В чем?

— В еще одной смерти. Потому что, если ситуация будет развиваться так, как сейчас, последует следующая смерть. И если это произойдет, можете быть уверены, я всем расскажу, что вы тормозили расследование.

Лаверти опустил глаза на письменный стол. Потом с неохотой кивнул.

Роза улыбнулась.

— Спасибо. Я прямо сейчас направлю к вам кого-нибудь, кто займется этим.

Но это буду не я. Мне нужно проследить еще за кое-какими ниточками, подумала она.

— А кто-нибудь из коллег Джулии Миллер сейчас здесь? Мне нужно перекинуться с ними буквально парой слов.

— Разве вы этого еще не сделали?

Вид у Лаверти был несчастный. И он хотел как можно быстрее вытолкать ее из своего кабинета.

— Сделала, но… скажем так: сейчас я собираюсь проверить еще одну версию нашего расследования.

Свою собственную, подумала она.

— Джулия? Да. Она была очень славной.

Эйми Хибберт шла по коридору к своему пациенту и попросила Розу проводить ее. Маленькая, хрупкая, с короткой стрижкой белокурых волос, она казалась полной противоположностью Джулии Миллер.

— Вы пришли сюда на работу в одно и то же время, верно?

Та кивнула.

— Понимаете, мы с ней вроде как держались вместе. Пока каждая не устроилась. Вместе обедали и все такое. — Она сокрушенно покачала головой. — Просто поверить не могу…

— Такое случается. Эйми, а Джулия в разговоре с вами не упоминала ни о каком своем парне?

Она отрицательно покачала головой.

— Она ни с кем конкретно не встречалась. Говорила, что находится на перепутье между бойфрендами.

— А был кто-то, кто интересовался ею? Она ни о чем таком не говорила?

Эйми Хибберт напряженно прищурила глаза. Роза знала, что это означает. Иногда люди очень хотят помочь. Даже если они ничего не знают и им нечего сказать, они все равно хотят как-то помочь.

— Да нет, — наконец разочарованно сказала она, — ничего серьезного.

— Ничего серьезного? Что вы имеете в виду?

— Ну… Она говорила, что у нее есть друзья парни. Но они были не больше, чем именно друзья. — Она печально улыбнулась. — Джулия думала, что, возможно, то, что она тусуется вместе с ними, мешает ей завести бойфренда.

— Вы знаете имена этих парней?

Эйми покачала головой.

— Толком нет. Мы как-то собирались встретиться с ними и пойти куда-нибудь вместе. Но этого так не произошло. А теперь уже не узнаешь…

Она рассеянно смотрела перед собой, углубившись в собственные мысли.

Роза остановилась.

— Спасибо, Эйми. Как вы думаете, стоит нам просмотреть страничку Джулии на сайте «Фейсбук»?

— Может быть.

— Если я найду там кого-нибудь из тех, кого вы знаете, вы поможете мне идентифицировать их?

— Если узнаю.

Роза улыбнулась.

— Спасибо, Эйми. Вы нам очень помогли.

Она тронула девушку за плечо. Эйми попробовала улыбнуться.

У Розы зазвонил телефон. Она взглянула на дисплей: Фил. Она хотела проигнорировать звонок, но потом подумала, что он не стал бы звонить, если бы это не было что-то важное, и приняла вызов.

— Где вы? — начал он без всяких преамбул.

— Занимаюсь тем, чем вы сказали. Собираю информацию по Джулии Миллер.

— Хорошо. Вам нужно к шести тридцати быть здесь. Профайлер написала отчет и хочет ознакомить нас с ним.

По его тону Роза догадалась, что он сам думает по этому поводу.

— Быстро, — сказала она.

— Не то слово.

Она выключила телефон и, еще раз поблагодарив Эйми, направилась к выходу из больницы.

Ей нужно было подумать. Найти еще одно связующее звено. И сделать это по-своему.

Глава 49

Фил задумчиво оглядел комнату. Когда он в последний раз был на совещании в этом баре в ходе расследования большого и серьезного дела, Марина тоже была здесь. И Клейтон, его предыдущий сержант. Обоих уже нет с ним.

Но один из них еще вернется. Будем надеяться.

Он отбросил эти невеселые мысли в сторону и сосредоточился. На улице было еще светло, на небо начали наползать только первые намеки на приближающиеся сумерки. В преддверии лета вечера становились все длиннее и теплее. Перед зашторенной стойкой бара стояла школьная доска, вокруг нее неправильным полукругом были расставлены столы и стулья. Около них Фенвик негромко обсуждал что-то с Розой Мартин. Анни сидела на стуле рядом с ним, постоянно поглядывая на лежавшую на столе кипу бумаг, как будто та притягивала ее взгляд. Она выглядела измученной. Впрочем, как, вероятно, все они.

В дальнем конце ряда, делая какие-то пометки, сидела Фиона Уэлч. Голова опущена, рядом лежит «БлэкБерри», из уголка рта торчит авторучка, пальцы механически бегают по всей ее длине вверх и вниз. Рядом сидел Микки Филипс, изо всех сил стараясь, чтобы Фиона своей ручкой что-нибудь ему не проткнула. Фил не знал, злиться ему или удивляться. Их новый профайлер ему не нравился. Он не мог поладить с ней. И поэтому его не покидала мысль о том, насколько точным может быть составленный ею психологический портрет убийцы.

Другие его ребята тоже были здесь. Милхауз каким-то образом сумел оторваться от монитора своего компьютера и сейчас сидел, подслеповато мигая глазами из-за толстых стекол очков, словно шахтер, поднявшийся из забоя на солнечный свет. Позади него, как всегда рядом, сидели Пташки, причем фигура худощавого Эдриана Рена настолько контрастировала с очень крупной Джейн Гослинг, что это невольно наводило на мысль о каком-то старомодном эстрадном номере. Рядом с ними расположились детективы, прикомандированные к ним из других отделов для помощи в расследовании этого дела. Кого-то из них Фил знал лично, кого-то — только в лицо. Это не имело значения. Чтобы выполнить свою часть работы, им необязательно знать друг друга.

Фенвик отвернулся от Розы, жестом предложив ей присесть. Потом прошел через комнату и остановился перед доской.

— Спасибо всем, — сказал он, оглядывая присутствующих. — Давайте начнем. Фил?

Фил поднялся и вышел вперед. Он ненавидел говорить перед людьми, даже если это его собственная команда, предпочитая просто выполнять свою работу. Но он понимал, что сейчас это необходимо, и от этого было легче. И никаких приступов неконтролируемой паники.

— Итак, — сказал он, не теряя времени и сразу переходя к делу, — на данный момент мы имеем следующее. Джулия Миллер. Пропала, предположительно убита. Ждем подтверждения идентификации тела от патологоанатомов.

— Ник сказал, что скоро подъедет и присоединится к нам, — сказал Эдриан.

— Отлично. Зоя Херриот. Мертва. Убита.

— Почему мы считаем, что ко всему этому причастен один и тот же человек? — сказал Микки. — Смерти-то эти были разные. А серийный убийца выбирает какой-то один способ убийства, а потом придерживается его, разве не так?

Краем глаза Фил следил за Фионой. Она неуверенно подняла палец, чтобы ответить на вопрос, но сейчас ему это было не нужно. За нее ответил он сам.

— Мы пока не уверены, что это серийный убийца, Микки. Или что это сделал один и тот же человек. Но все остальные улики, похоже, указывают именно в этом направлении. — Он развернулся и показал на доску. — Адель Харрисон. Пропала. Мы пока не знаем, жива она или нет. Сюзанна Перри. Пропала. — Он пальцем провел линию между именами Сюзанны, Адель и Джулии на доске. — Обратите внимание на их внешнее сходство. Все темноволосые, все примерно одного роста и одинакового телосложения. Приблизительно одного возраста. Темные глаза. А теперь посмотрите на Зою Херриот. Голубоглазая блондинка. Ничего общего.

— Но Сюзанна Перри и Зоя Херриот обе логопеды, — заметила Анни, — а Джулия Миллер — врач-эрготерапевт. Здесь есть связь.

— Определенно, — сказал Фил. — У нас будут списки их пациентов, чтобы поискать совпадения?

— Да, — ответила Анни.

Фил заметил, что Роза с ответом не торопится.

— Хорошо. Роза?

Роза посмотрела на него так, будто молчала специально, чтобы позлить его. Но для этих игр он был не в том настроении. Поэтому продолжал в упор смотреть на нее.

— Роза?

Она почувствовала металл в его голосе. И заговорила:

— У меня то же, что и у Анни. Я направила кое-кого из своей старой команды изучить материалы по Джулии Миллер и посмотреть пересечения с остальными. О результатах я доложу.

— Спасибо.

Он видел, что Фиона Уэлч заерзала на месте, как будто собиралась что-то сказать. Филу хотелось проигнорировать ее, но он знал, что не может этого сделать. Она написала отчет — за рекордное время, нужно отметить, хотя уверенности в качестве этого документа не было, — и пришло время ей представить свое творение.

Но не прямо сейчас.

— Микки, как идет поиск грузового фургончика?

Микки оторвал взгляд от блокнота.

— В процессе. Мы ищем черный «Ситроен-Немо». Есть фотографии, которые будут розданы всем вам и постовым полицейским. Я сузил поиск до владельцев таких автомобилей в Колчестере и сейчаспрорабатываю этот список.

— Скажешь, если тебе потребуется помощь. Джейн?

— С камер систем наблюдения в районе пристани пока ничего, — ответила Джейн Гослинг. — Они не захватывают место, где был оставлен труп. Поквартирный обход в домах на противоположном берегу тоже ничего не дал.

— Спасибо.

Фил вздохнул. Почувствовал, как понемногу начинает сдавливать грудную клетку. Возможно, он поторопился заявить, что у него уже не случается приступов паники при выступлении на людях. Но решил пока не обращать на это внимания в надежде, что все пройдет.

— На данный момент пока все.

Он взглянул в сторону Фионы Уэлч, перед которой были аккуратно разложены все бумаги. Она сидела совершенно прямо, словно отличница и любимица учителя, готовая к тому, что ее вызовут к доске и уж тогда-то она покажет всем, как решить это неподдающееся уравнение. Он обязан был предоставить ей возможность высказаться. Наступила ее очередь.

— Что ж, если вопросов нет, я передаю слово…

Закончить он не успел. Дверь резко распахнулась, и в комнату широкими шагами вошел Ник Лайнс. Все тут же повернулись в его сторону. Обычно невозмутимый патологоанатом тяжело дышал, галстук его сбился набок, на лбу густо выступили капельки пота. Для него такой вид означал полное смятение.

— Приношу извинения за задержку, — сказал он, останавливаясь возле доски рядом с Филом. — У меня есть результаты вскрытия. А также некоторые предварительные данные по анализу ДНК.

Он сделал паузу и обвел присутствующих многозначительным взглядом, чтобы проверить, насколько внимательно его слушают. Реакция публики, похоже, не слишком его впечатлила.

— Вы не понимаете, что это означает? — громко спросил он.

Все дружно покачали головой.

— А то, что я подергал за чертову уйму всевозможных ниточек, чтобы добыть эти результаты в рекордные сроки. Так что вы все должны быть благодарны мне. И даже очень благодарны.

— Хм, заверяю вас, что так оно и есть, — выходя вперед, сказал Бен Фенвик с улыбкой опытного политика. — Я просто уверен, что… Думаю, могу сказать это от имени всей нашей команды.

Ник Лайнс поднял бровь.

— Не сомневаюсь, Бен, что именно так вы и думаете.

Фил едва сдержал улыбку.

Но Ник уже снова стал серьезен.

— Но все-таки я молодец, что действительно получил эти результаты.

— Почему? — спросил Фил.

Ник не торопился. Он ждал, пока будет полностью уверен, что привлек к себе внимание всех и каждого.

— Потому что тело, которое мы обнаружили на пристани, то самое, на котором я только что закончил вскрытие и откуда брал образцы для анализа ДНК, это не Джулия Миллер.

Глава 50

Пока до всех присутствующих доходил смысл слов Ника Лайнса, время, казалось, остановилось.

Первым смог заговорить Фил.

— Ты в этом уверен? Это точно не Джулия Миллер?

— Я уверен в этом настолько, насколько вообще в чем-то можно быть уверенным, — заявил Ник, с невозмутимым видом оглядывая аудиторию. — Ни одного совпадения.

— Тогда, если это не Джулия Миллер, значит…

То, что крутилось на языке у всех, вслух произнес Микки.

— О господи… — сказал Фил. — Думаю, я знаю…

— Адель Харрисон? — спросила Анни.

Фил кивнул.

— Очень похоже на то. Если только где-то нет еще одного трупа, о котором мы пока не знаем.

— Будем надеяться, что его нет, — сказал Фенвик и повернулся к Нику. — Как скоро мы сможем сделать еще один анализ ДНК?

Ник приподнял брови.

— Это будет недешево.

— Это особое дело. Первоочередное. Деньги на это есть.

Ник закатил глаза и задумался.

— В лучшем случае — через несколько дней. Чем быстрее вы захотите получить его результаты, тем дороже это будет стоить.

— Сделайте его, — сказал Фенвик. Потом обернулся к Филу. — Что эта информация означает для нас?

— Пересмотр всего, что у нас было на текущий момент. Если Джулия Миллер все еще жива, можно предположить, что это ненадолго, если нам не удастся найти ее в самое ближайшее время. Это же касается и Сюзанны Перри.

— Часы запущены… — сказал Фенвик, хоть все и так это понимали.

— Верно, — сказал Фил, стараясь не обижаться на начальника, который бессмысленно перебил его. — Исходя из того, что мы обнаружили до сих пор, тот, кто это делает, похоже, придерживается определенной схемы. Похищает девушек, держит их некоторое время у себя, потом мучает и убивает.

— И отдает их тела, — сказала Фиона. — Возвращает обратно.

— Точное замечание, Фиона, — сказал Фенвик с улыбкой, которую, вероятно, считал обворожительной. Однако если бы он улыбнулся таким образом женщине в баре или ночном клубе, то та, несомненно, извинилась бы и ушла от него.

Фил заметил, что Роза Мартин, тем не менее, продолжает внимательно смотреть на Бена.

Тот продолжал:

— Вы собирались ознакомить нас с психологическим портретом преступника. Прошу вас.

Ник Лайнс сел, а Фиона Уэлч поднялась из-за стола, аккуратно сложила свои бумаги и чуть ли не вприпрыжку вышла к доске. Она выглядит взволнованной, подумал Фил. Как участница шоу «Х-фактор», для которой наступил ее звездный час.

— Итак… — сказала она, пытаясь выглядеть серьезной, но не в силах сдержать сквозившее в голосе возбуждение. — Приношу извинение за спешку, в которой все это было составлено, но, как только что напомнил нам Бен, часы запущены. — Она сделала театральную паузу, чтобы полностью завладеть их вниманием. — Судя по докладам, которые я читала, по вещественным доказательствам, которые видела, по месту преступления, где было найдено тело, и по жилищу жертв, я бы сказала, что мы имеем дело с сексуальным садистом.

Фил закатил глаза, не особенно переживая по поводу того, заметит она это или нет.

Она заметила. И, метнув на него убийственный взгляд, продолжила:

— Сексуальный садист. Хищник. Который приходит в возбуждение от того, что делает.

— Я думаю, мы все уже пришли к этому же мнению, — сказал Фил.

Фиона покраснела. Фенвик повернулся и строго посмотрел на него.

— Фил, прошу вас!

— Я полагаю, что это белый мужчина, в возрасте от двадцати до сорока, живет один и имеет большие проблемы в установлении контактов с женщинами, верно ведь? — не смог удержаться Фил.

Фенвик явно не одобрял его тона.

— Фил! Или слушайте, или оставьте нас.

Фил понимал, что сейчас все, кто находится в комнате, смотрят на него. Его подчиненные. Его команда. Ему необходимо их уважение. А им он нужен в качестве командира.

— Простите, — сказал он, поднимая руки.

Фиона продолжила:

— Он действует в одиночку. Он никого не допускает в свои фантазии, в свой сценарий. Он хочет сам руководить всем этим. — Она подалась вперед, и глаза ее за стеклами очков округлились. — Но он не может этого сделать. Когда его охватывает возбуждение, он теряет контроль. Мучения, пытки — это просто… суррогат сексуального наслаждения. Именно так он ловит кайф. Именно здесь он может отпустить себя и быть той личностью, какой себя считает.

Фил следил за ней. Пока Фиона говорила, вся манера ее поведения изменилась. Куда только девалась прежняя застенчивость! Взгляд ее отрешенно блуждал по комнате. Она неистово жестикулировала. Она вкладывала в свои слова всю себя. Она жила ими.

— У него есть свое особое место, куда он приходит. Место, где он делает то, о чем, кроме него, не знает никто. Оно означает для него что-то важное. Это место его тайн и заветных желаний.

— Есть какие-нибудь соображения, где мы можем его найти? — вмешался Фил.

Фенвик предостерегающе глянул в его сторону.

— Ничего, — сказала Фиона, — это правильный вопрос. Короткий ответ на него: «нет». Или «пока что нет», как вам будет угодно. У меня не было времени составить его психологический портрет по географическому принципу. Но в его натуре есть одна черта, один очень важный фактор.

Она снова выдержала паузу, подогревая внимание слушателей.

— Он социопат.

— Не психопат? — уточнил Микки.

— Нет, — сказала она. — Он может подстраиваться. В этом и заключается различие между ними. Психопаты не могут собой управлять, они просто делают то, что делают, и не заботятся о последствиях. Этот человек не такой. Он планирует. Рассчитывает. Он знает, что делает. У него может быть хорошая работа, он даже может быть женат. Социопат может годами водить за нос окружающих его людей. — Она снова оглядела комнату, и по лицу ее пробежала легкая улыбка. — Один из нас, один из сидящих здесь, вполне может быть похож на него. А мы, все вокруг, так никогда об этом и не узнаем.

— Причем некоторых это касается больше, чем остальных, — тихо сказал Ник Лайнс.

Фил спрятал улыбку.

— Как же мы его узнаем? — спросила Анни. — Что мы можем искать?

Фиона заглянула в свои записи и снова посмотрела в зал.

— А вы, Фил, кстати, ошиблись. Во многом вы были правы, но ошиблись в одном решающем моменте.

Фил заинтересованно подался вперед.

— Возраст. Мне он видится не таким уж молодым. Все указывает на то, что он постарше.

— Так сколько же ему лет? — не вытерпела Анни.

Фиона пожала плечами.

— Ему может быть где-то под сорок и даже под пятьдесят.

— А что можно сказать о его характере? — продолжала спрашивать Анни. — Какие-нибудь отличительные черты?

— Заносчивость — это, пожалуй, самое главное в нем. Это человек, который знает, что делает. Он умен. Но это неистовый ум. И это поддерживает его уверенность в том, что его никогда не поймают.

— А его все-таки можно поймать? — поинтересовался Фенвик.

— Он шел к нынешнему своему положению давно. Он тренировался, оттачивал свои действия, поднимал до сегодняшнего уровня, и теперь практически закончил этот процесс… В общем, он считает, что достиг своей цели. Своего призвания. — Она взглянула на Фенвика. — Поэтому он не остановится в ближайшее время, если вы об этом спрашиваете.

— А в реальной жизни он тоже должен быть заносчивым? — спросила Анни. — Можем мы узнать его по этому признаку?

— О да, — сказала Фиона. — Он этого даже хочет.

Анни откинулась на спинку стула.

— Тогда я знаю, кто это.

Все взгляды обратились к ней.

— Энтони Хау.

Глава 51

Сюзанна лежала в ящике, смотрела перед собой и часто моргала. Дыхание ее было легким и поверхностным. И почти спокойным. Она чувствовала себя по-другому. Ей было трудно сказать, лучше это или хуже. Просто по-другому.

Потому что теперь она лежала уже не в гробу.

Началось с того, что она услышала чьи-то шаги. Джулия — если эту женщину действительно звали Джулией — принялась шикать на нее и говорить, чтобы она умолкла. Но Сюзанна продолжала говорить — ей хотелось узнать, что происходит. Однако когда она не получила ответа и поняла, что разговаривает сама с собой, когда услышала эти шаги, то все-таки сделала то, что ей сказали.

— Закрой глаза.

Голос был приглушен и искажен, словно пробивался через что-то толстое и плотное.

Сюзанна выполнила это.

— Не открывай их. Ни на секунду. Откроешь — умрешь. Понятно?

Она кивнула.

— Понятно?

— Да… да…

Она крепко зажмурилась.

Послышался какой-то скрежет, как будто отодвигали что-то тяжелое, потом раздался громкий скрипучий звук. Сюзанна почувствовала в ногах движение воздуха. Ящик был открыт.

Ей очень хотелось увидеть, что там, хотя бы на миг. Взглянуть хотя бы краешком глаза. Искушение было громадным, оно буквально захлестывало ее.

— Не смотреть! — снова прозвучал все тот же приглушенный голос, в котором слышалась угроза.

Она продолжала лежать с закрытыми глазами.

Что-то опустилось ей на грудь. Она дернулась.

— Надень это.

Она взяла лежавший на ней предмет. Это было что-то мягкое и шершавое. Ощупав его с закрытыми глазами, она поняла, что сделан он из мешковины или дерюги, что-то в этом роде. Капюшон или мешок на голову. Она натянула его и открыла глаза. Мысли крутились с бешеной скоростью. Она ожидала увидеть хоть что-то, хотя бы слабый проблеск света, пробивавшегося через отверстия между нитками ткани, но перед глазами была сплошная тьма. Материя была толстой, плотной и тяжелой. И еще она ужасно пахла. Ей не хотелось думать о том, что в ней лежало до этого.

— Вставай.

Сюзанна продолжала лежать.

— Вставай!

Голос снова звучал угрожающе.

Наконец Сюзанна поняла, что от нее хотят, чтобы она выбралась наружу. Она не могла в это поверить, сердце ее внезапно взмыло в облака. Ну вот, подумала она, я ухожу отсюда, меня освободят.

Она еще смела надеяться на это.

Извиваясь всем телом, она продвинулась вниз. Ноги ее ни во что не уперлись, путь был свободен. Ободренная, она торопливо продолжала вылезать. Опустила ноги вниз, ожидая, что упрется в твердую опору, плоский пол. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Пола не было, она опустила ноги прямо в ледяную воду. И задохнулась от внезапного холода.

Невидимая рука схватила ее и вытащила из ящика. Для устойчивости она расставила ноги пошире и обнаружила, что вода доходит ей только до щиколоток. То, в чем она сейчас стояла, напоминало неглубокое корыто. Ее поставили вертикально.

У Сюзанны не было времени на то, чтобы сориентироваться, потому что та же рука снова схватила ее и подтолкнула вперед. Она пошлепала по воде, пока не подошла к небольшой ступеньке и не поднялась на нее. Пол здесь был сухим, плоским и холодным. Бетон, подумала она.

Сюзанна глубоко дышала, пытаясь распознать какие-нибудь запахи, исходившие от ее похитителя или окружающей обстановки. Но это было бессмысленно. Вонь от мешка у нее на голове забивала все.

Зато она кое-что слышала. Какой-то грохочущий ритмичный звук, словно рядом работает машина. Генератор?

Подталкиваемая в спину, она двигалась вперед, держа руки в одноразовых пластиковых наручниках сложенными перед собой, как для молитвы. Она шла со скоростью, которую регулировала ведущая ее невидимая рука.

— Кто… кто вы? Зачем вы все это делаете?

Молчание.

— Вы тот мужчина, которого я видела в своей квартире? В моей спальне?

Ответа опять не последовало.

— Ну пожалуйста… скажите что-нибудь, объясните мне, что происходит… прошу вас…

Тишина.

Сюзанна продолжала идти. Наконец рука сжалась сильнее и заставила ее остановиться.

— Здесь, — сказал голос. — Туалет.

Ее толкнули вперед. Чтобы не налететь на то, что находится перед ней, Сюзанна выставила вперед руки, но сначала на преграду натолкнулись ее ноги. Она больно ударилась о твердый край унитаза.

— И поторопись, — сказал голос.

Она сделала, как ей сказали. Сюзанна считала, что уже приобрела печальный опыт использования ужасных туалетов, когда еще студенткой путешествовала по греческим островам с рюкзаком за плечами. Но здесь было намного хуже.

Ей все-таки удалось сделать то, что она хотела. И даже найти туалетную бумагу. Она нажала смыв. Но бачок не издал ни звука.

— Ты закончила?

И снова рука схватила ее, вытащила из туалета и повела той же дорогой обратно.

Когда она поняла, что происходит, сердце ее оборвалось. Ее опять ведут к гробу, ее заставят лечь туда и запрут там. Она предприняла еще одну попытку завести разговор.

— Зачем вы все это делаете? Почему?

Она даже попыталась вырваться.

— Отпустите меня. Немедленно отпустите меня! — Она протянула руки к мешку на голове. — Я сейчас сниму это. Сниму и увижу, кто вы такой. Вот сейчас…

Она так и не поняла, с какой стороны ее ударили. Она только почувствовала, что удар пришелся по уху и сбил ее с ног. Она упала на бетонный пол, и у нее перехватило дыхание. Резкая боль горячим током обожгла левое колено.

— Встать!

Сильная рука снова подняла ее.

Вскоре ноги ее оказались в корыте с водой, а потом ее опять затолкали в гроб. Раздался тот же скрипучий протяжный звук, и ящик плотно закрылся.

Она подняла руки к голове и стянула мешок, обрадовавшись возможности дышать свободно. Она прислушалась. Снаружи ящика стояла полная тишина.

К Сюзанне снова вернулся голос.

— И это все? А как же еда? Когда мы сможем поесть?

Молчание.

— Эй… эй…

Тишина.

Она вздохнула. И тут почувствовала что-то у себя под боком. Что-то круглое и твердое. Консервная банка. Она повернулась и взяла ее обеими руками. На крышке было кольцо. Она открыла ее. Понюхала. Что-то мясное, не жидкое. Но неаппетитное. Она понятия не имела, что это может быть, но выбора не было. Она запустила пальцы в банку, зачерпнула содержимое и положила в рот. На вкус это было ужасно. И тут она поняла, что это.

Собачья еда.

Ее первой реакцией было выплюнуть все, но она понимала, что ничего другого не будет. И ей останется только голодать. Поэтому она проглотила. И продолжала есть дальше.

Она не осознавала, что по щекам ее текут слезы, а тело содрогается в рыданиях.

Она ела так, будто это была самая вкусная еда в ее жизни.

Глава 52

Фил внимательно рассматривал человека за зеркальным стеклом. В комнате для допросов за столом сидел Энтони Хау, нервный и возбужденный. Он постоянно оглядывался по сторонам, время от времени предпринимая безуспешные попытки заговорить со стоявшим у двери полицейским, и на лице его страх боролся с недоверием.

— Вы уверены, что действительно хотите сделать это сами?

Рядом с Филом стоял Бен Фенвик и тоже внимательно смотрел через стекло.

— Почему бы и нет?

— Ну, час поздний, вы сегодня много работали, к тому же вы — новоиспеченный отец… Не хотите пойти домой?

Фил продолжал смотреть прямо перед собой. Голос его, как и взгляд, был совершенно бесстрастным.

— Сделать это необходимо.

Фил чувствовал, что Фенвик отвел глаза от стекла и в упор смотрит на него. Тон его стал более мягким, а в манере поведения исчезли надменность и конфронтация.

— У вас все в порядке?

— Все нормально.

— Послушайте, Фил, я знаю, что мы с вами далеко не всегда сходимся во взглядах, но если что-то…

— Все в порядке.

Фенвик отвернулся и снова посмотрел на Энтони Хау.

— Ну, как знаете.

Дверь открылась, и в комнату вошла Фиона Уэлч с кипой бумаг и папок. После того, что Анни сказала на совещании, были предприняты попытки найти Энтони Хау. Анни вместе с Микки разыскала его в пабе в Вивенхое неподалеку от университета, где он сидел вместе со своими студентами. Вернувшись, Анни доложила Филу о задержании, особо отметив одного молодого брюнета, находившегося там. Тот выделывал всякие фокусы, глубоко подавался вперед, делая вид, что вслушивается в каждое ее слово, и при этом его рука даже «случайно» соскользнула ей на бедро.

Когда Анни и Микки заговорили с Энтони, он устроил целый спектакль и сначала наотрез отказался идти с ними, но они настояли на своем. В конце концов он покинул паб в состоянии полного замешательства.

— Как он себя ведет? — спросила Фиона Уэлч.

— Просто сидит, — сказал Фенвик, поворачиваясь к ней.

Она кивнула, как будто именно этого и ожидала.

— Хорошо. — Она посмотрела на Фила. — Допрос будете вести вы?

Он молча кивнул.

— Понятно. Вот план.

Она положила свои папки на стол, открыла одну из них и пробежала глазами страницу.

Фил отвернулся от зеркала и в упор посмотрел на нее. То, что она представила всей команде составленный ею психологический портрет убийцы, похоже, придало Фионе дополнительной энергии. Задержание Энтони Хау на основании сказанного еще более укрепило ее в своей правоте. И Фил, соответственно, находил ее еще более несносной.

— Думаю, я уже знаю, что нужно сделать, — сказал он.

— Да, но…

Она подняла целую пачку бумаг.

Глаза Фила вспыхнули.

— Я в курсе, как проводить допрос. Благодарю вас.

Фенвик озабоченно посмотрел на него.

— Вы уверены, что хотите сделать это сами?

Фил почувствовал, как внутри у него начинает закипать злость. Фенвик был прав. Ему следовало сейчас быть дома. С Мариной. С Джозефиной. Со своей семьей. Но он был здесь. По-прежнему оставался на работе, чтобы допросить человека, подозреваемого в том, что он убийца и сексуальный садист.

— Я хочу сделать это, — твердо сказал он несколько громче, чем рассчитывал. — Давайте уже начинать.

— Начните сразу жестко, — сказала Фиона. — Это лучший способ, когда имеешь дело с таким социопатом.

Фил проигнорировал ее слова. Он и сам планировал это, но не хотел об этом говорить.

— Может быть, хотите взять наушник, чтобы мы могли общаться с вами отсюда? — спросил Фенвик.

Фил отрицательно мотнул головой и вышел из комнаты. Чтобы найти выход накопившейся в нем злости.

Фил вошел в комнату для допросов, кивнул стоявшему возле двери констеблю, сел напротив профессора университета и с каменным лицом уставился на него.

Энтони Хау поднял глаза.

— Я… я хочу знать, почему нахожусь здесь, — сказал Энтони Хау. — На каком основании.

— Как вы знаете, вас просто формально предупредили, но против вас никаких обвинений не выдвинуто.

— Хорошо.

— Пока что не выдвинуто.

По лицу Хау прокатилась новая волна страха.

— Позвольте, минуточку…

Фил, открывший папку, которую бросил перед собой на стол, и делавший вид, что читает что-то, поднял на него глаза.

— У вас была любовная связь с Сюзанной Перри.

Хау поднял руки, словно сдаваясь или моля о чем-то.

— Послушайте, я уже накануне объяснил вашему… другому детективу. У нас все закончено. Полностью.

— Тогда почему она звонила вам вчера?

Глаза Хау испуганно округлились.

— Я… я не знаю.

— Мы проверили телефонные разговоры Сюзанны Перри. Она звонила вам вчера во второй половине дня. Вы на звонок не ответили. Она послала вам сообщение.

— А… да… Но я не перезвонил ей.

— Верно. — Фил снова заглянул в свою папку. — В отношении вас проводилось расследование по факту того, что вы преследовали ее.

Хау с отчаянием подался вперед.

— Это не было доказано. И мне не предъявили никаких обвинений.

— Я считаю, что эти слова — последнее прибежище виновного. «Это не было доказано». Тот, кто произносит эту фразу, всегда думает, что вышел сухим из воды.

Хау судорожно сглотнул.

— А что, собственно… что такого произошло, о чем я должен знать?

Фил покачал головой, чувствуя, что манера говорить Хау окончательно выводит его из себя и злость внутри него уже начинает зашкаливать.

— Только не нужно притворяться, будто вы не знаете, что произошло. Об этом говорят в новостях, в интернете, везде. Сюзанна Перри пропала. Ее подруга Зоя Херриот мертва. Убита.

Рука Хау машинально дернулась к губам.

— О боже…

— Вот именно «о боже». — Фил откинулся назад и испытующе посмотрел на сидевшего напротив Энтони, который ерзал и потел на стуле. — Так где же она?

— Я… я этого не знаю…

— Ответ неправильный. — Голос Фила был напряженным, словно свернутая пружина. Сдерживаемая пружина. — Где она?

— Я не знаю!

Хау почти лег на стол, словно умоляя, чтобы ему верили.

Фил тоже подался вперед и буквально крикнул прямо в лицо Хау:

— Ответ неправильный! Где она?

Хау сжался и обхватил голову руками.

— Я не знаю…

Снова откинувшись на спинку стула, Фил внимательно смотрел на него. Либо Энтони Хау полностью невиновен и говорит чистую правду, либо, согласно психологическому портрету Фионы Уэлч, это хитрый социопат, который коварно скрывается за еще одной маской. И он не мог гадать на удачу.

Он сидел, скрестив руки на груди, и в упор смотрел на Хау, взгляд которого бегал по комнате, избегая встречи с глазами Фила.

— Сюзанна Перри? Где она?

Хау замотал головой.

— Нет, нет…

— Зоя Херриот?

Фил придвинул к нему через стол снимки с мест преступления. Труп с плавучего маяка. Хау, похоже, не хотел смотреть фотографию, но не смог удержаться. Увидев, что на ней изображено, он тут же быстро отвел глаза в сторону.

— Кто это, Энтони? Что она вам сделала? Вы сначала преследовали ее? Или это тоже не было доказано?

Энтони Хау не отвечал. Он почти лежал на столе, обхватив голову руками, и всхлипывал.

Фил откинулся назад и, взглянув на потолок, вздохнул.

— Допрос прерывается, — сказал он.

Глава 53

Роза Мартин не пошла домой. Следуя своей интуиции, она оторвалась от остальной команды и осталась в управлении.

А Фил со своим правилом под названием «никакой самодеятельности» может идти ко всем чертям.

Фенвик предоставил ей свой кабинет, и, сев за его письменный стол, она открыла ноутбук Джулии Миллер, надеясь, что все делает правильно. Она подождала, пока установится интернет-соединение, и вошла на личную страницу Джулии Миллер на сайте «Фейсбук». Просмотрела фотографии, полистала ссылки.

И в конце концов нашла то, что искала.

Толчок, внутренний удар, который она почувствовала, когда увидела это, ощущался почти на физическом уровне. Ни на что не похожий всплеск адреналина в крови. Они могут сколько угодно проводить перекрестное сопоставление медицинских карт, но то, что она нашла, позволит далеко обогнать всех остальных, и вся слава достанется ей.

Она закрыла ноутбук, откинулась на спинку кресла и улыбнулась.

Пора идти домой. Она разберется с этим завтра.

Но она знала, что слишком взвинчена для того, чтобы заснуть.

Интересно, когда Бен планирует уходить?

Анни Хэпберн с бутылкой пива в руке с размаху плюхнулась на диван и вздохнула. Как же она устала!

Бóльшую часть второй половины дня она провела в больнице за изучением личных карточек пациентов в поисках возможных совпадений с психологическим портретом, составленным Фионой Уэлч. До сих пор она ничего подходящего не обнаружила. И на это ушел день, теперь уже скоро полночь.

Если Энтони Хау не сознáется, тогда — тупик.

Она щелкнула кнопкой пульта телевизора и на несколько секунд уставилась в экран, раздумывая над тем, не улечься ли в ванну на часок, захватив с собой еще бутылочку пива и свежий номер журнала «Хит». Но тут зазвонил ее мобильный.

Она взяла трубку.

— Привет. Это, хм… это Микки. Ну, с работы, помнишь?

Она удивилась, но не подала виду.

— Да, я поняла. Привет, Микки, что ты хотел?

— Слушай, я тут подумал…

В ожидании продолжения она улыбнулась.

— Есть пара моментов в этом деле, о которых я… которые я хотел бы обговорить. И, если честно… в общем, ты единственная, кто, как я думаю, меня выслушает.

Она едва не рассмеялась. Это была самая неуклюжая попытка заигрывания, которую ей пришлось слышать за последнее время. По крайней мере, от одного из своих коллег.

— Прости, Микки, но я совершенно вымоталась. — И это была чистая правда. — Мне нужно пораньше лечь. Может, поговорим об этом завтра, ты как?

Она услышала разочарование в его голосе.

— О’кей. Завтра так завтра. Тогда до встречи. И прости… ну, в общем… за беспокойство.

Она улыбнулась. Он мог выглядеть и вести себя, как настоящий мачо, но сам по себе был довольно милым парнем. И сообразительным, как она теперь поняла.

Она сказала «спокойной ночи», положила телефон и еще раз улыбнулась.

— Да, девочка моя, — вслух сказала она, — все-таки что-то в тебе по-прежнему есть.

И пошла напускать воду для ванны.

Микки Филипс положил телефон и вздохнул. Он сидел под тихие звуки музыки: «Сноу Пэтрол» пели о том, что она была единственным правильным поступком в его жизни.

А вот он ничего правильного не сделал. На самом деле он все сделал как раз неправильно. Теперь она подумает, что он начинает подбивать под нее клинья. Ну да, в принципе, но не это главное. У него есть одно подозрение по этому делу. Подозрение, которым ему нужно с кем-то поделиться. Обговорить все, чтобы понять, так это или ему только кажется. Или все-таки не кажется.

Будем надеяться, что кажется.

Но теперь с этим придется подождать. Он очень сомневался, что завтра у него будет время и возможность поговорить с Анни наедине. Не без того, что она подумает, будто он пристает к ней. Но пока ему придется оставить свои подозрения при себе.

А эта фраза насчет того, что она хочет сегодня лечь пораньше? Ну да, конечно. Неуклюжая отговорка.

Он вздохнул и откинулся на спинку дивана. Щелкнул кнопкой на пульте дистанционного управления и выключил стереосистему. Уже не то настроение.

С одной стороны, подумал он, все было гораздо сложнее, когда он работал в отделе по борьбе с наркотиками. Но с другой стороны — намного проще.

Он поднялся с дивана. Оставаться в квартире не хотелось.

Он найдет бар и пропустит пару стаканчиков.

По крайней мере, как-то заглушит свои подозрения.

Будем надеяться, что ему не придется натолкнуться там на Анни, которая вдруг передумала ложиться пораньше.

И он захлопнул за собой дверь.

Глава 54

— Итак, на чем мы остановились?

Фил снова сидел напротив Энтони Хау. На этот раз профессор выглядел совершенно разбитым. Слезы он вытер, но за то время, пока Фил отсутствовал в комнате для допросов, его лицо, казалось, вдруг постарело лет на десять.

Снимки с места преступления по-прежнему лежали перед Хау. На том же месте, куда их положил Фил. Тот к ним даже не притронулся.

— Ну как, насмотрелись уже? — спросил Фил. — Довольны своей работой? Потому что на самом деле обычно никто не остается доволен, верно? Всегда остается что-то, что можно было бы сделать лучше. Что-то, что вначале представлялось хорошей идеей, но после окончания уже выглядит неправильно. — Он наклонился вперед. — С вами тоже так было, Энтони? Было там что-то такое, — он показал на фотографию женщины на плавучем маяке, — что можно было бы сделать получше, а? — Он откинулся назад, вытянув руки перед собой и положив ладони на стол. — Как оно должно было бы выглядеть? Расскажите мне.

Голос Хау был тихим и дрожащим.

— Я… Я никогда ее раньше не видел. Я не делал этого… Я этого не делал…

Во время паузы в допросе Фил зашел в комнату наблюдения. Фенвик и Фиона Уэлч смотрели в стекло. Когда он вошел, оба повернулись к нему.

— Все правильно, — сказала Фиона. — Не отпускайте его. Он обязательно расколется, я уверена. Просто не отпускайте его.

Фенвик выглядел несколько озабоченным.

— Можно вас на пару слов? Давайте выйдем.

Фил вышел за боссом в коридор. Там стоял обычный запах казенного заведения, как в любом полицейском участке. Фил часто думал, что у Министерства внутренних дел есть какой-то специальный дезодорант с этим специфическим ароматом, хранящийся в ящиках на каком-нибудь складе в Главном управлении. Что-то вроде «О-де-Ник».

— Вы в порядке? — спросил Фенвик.

— Нормально.

Выражение лица Фила и его глаза были непроницаемыми.

— Правда? Потому что, глядя на вашу беседу с подозреваемым, я в этом не уверен. — Фил ничего не ответил, и Фенвик продолжил: — Вы лучше всех ведете допросы в нашем управлении, Фил, и сами это знаете. Я видел, как вы заходили в эту комнату, начинали разговаривать и заставляли людей признаться, в то время как те продолжали считать вас своим лучшим приятелем. Я видел, как вы ломали негодяев, которых, кроме вас, не мог расколоть никто. Но здесь…

Фил приготовился отразить нападение.

— А что, собственно, здесь?

— Вы играете не в свою игру. Вы просто наехали на него. Почему? Потому что это она так сказала?

— Нет. Потому… потому… потому что это моя работа…

Фенвик сокрушенно покачал головой.

— Фил…

— Послушайте, Бен. Если он виновен, он сломается. Если невиновен — выстоит. Все очень просто.

По выражению лица Фенвика он понял, что на этом их разговор окончен.

— Ну ладно. Делайте, как знаете.

— Именно так.

И Фил вернулся в комнату для допросов.

— Значит, вы этого не делали, — сказал Фил, глядя в затылок Энтони Хау, который по-прежнему чуть ли не лежал на столе.

Тот медленно покачал головой из стороны в сторону.

— Но вы признаете, что преследовали Сюзанну.

Он кивнул.

— Хорошо. Уже какой-то прогресс. Мы все-таки куда-то продвигаемся.

Хау поднял на него глаза.

— У нас с ней были свои отношения… Она разорвала их, и… и… я не мог этого вынести… Мне хотелось увидеть ее, поговорить с ней… вот и все. Просто поговорить, сказать ей, что я… я… — Его голос снова сорвался. Он вздохнул. — Да, вчера она мне действительно позвонила. И я действительно не перезвонил ей в ответ.

— Почему?

— Потому что она начала бы… начала бы кричать на меня…

— А вам не нравится, когда на вас кричат?

Он кивнул головой.

— Понятно, — сказал Фил. — А что насчет Джулии Миллер?

Тот отрицательно покачал головой.

— Адель Харрисон?

Энтони опять покачал головой, крепко зажмурив глаза.

— Зоя Херриот? — Фил снова повысил голос. — Зачем вы убили ее? Она встала у вас на пути? Она мешала вам снова быть с Сюзанной? Так? Она тоже стала бы кричать на вас?

Ответа не последовало.

— Все было так?

Хау заплакал.

Фил внимательно следил за ним, откинувшись на спинку стула. В этот момент в сердце его заронилось сомнение. Потом оно сформировалось в мысль: «Фенвик прав. Я сам не знаю, что делаю».

Был ли Хау действительно виновен? Фил понял, что не знает этого. И не мог понять, почему он этого не знает. Он должен был находиться над ситуацией, должен был следить за нюансами поведения подозреваемого, должен был расшифровывать, анализировать их и строить следующую серию своих вопросов, основываясь на результатах этого анализа. А вместо этого он сбился на крик и принялся ломать сидевшего перед ним человека, даже не будучи уверен в том, виновен тот или нет.

Он снова подумал о Марине. И пожалел, что ее нет сейчас рядом.

В этом все и дело. Он понимал это. Но ничего не мог поделать.

Он встал.

— Допрос закончен.

Хау поднял на него взгляд, и в уголках его глаз заискрилась надежда.

— Что это значит? Я могу идти домой?

Фил смотрел на неловко сидевшего за столом сломленного им человека и не знал, что ему ответить.

— Нет, — наконец сказал он. — Я намерен выдвинуть против вас обвинение в похищении Сюзанны Перри, и сегодняшнюю ночь вы проведете здесь. Утром мы поговорим с вами еще раз.

Хау отшатнулся, как будто его ударили.

— Нет! Нет, вы не можете… прошу вас…

Фил отвернулся от него и подал знак полицейскому у двери увести задержанного.

— Пожалуйста, вы не можете… мне нельзя в камеру, пожалуйста…

Фил ничего не ответил.

— Я… у меня… у меня клаустрофобия, прошу вас… пожалуйста… — Потом он закричал: — Я просто боюсь!

Фил вышел из комнаты. Руки его дрожали, взгляд был рассеянным.

Ему срочно нужно было сделать один телефонный звонок.

Глава 55

Вторую ночь подряд Фил сидел на той стороне кровати, где раньше спала Марина. Его невидящие глаза смотрели перед собой, но взгляд был устремлен не наружу, а внутрь себя.

Все его мысли снова были сосредоточены на его женщине и его дочери.

Словно очнувшись, он помотал головой и поднес к губам бутылку пива. Пустая. Он не помнил, как выпил ее. Он тяжело вздохнул. Голова его была занята не тем. Он сейчас должен был думать о порученном ему деле, должен был погрузиться в него, должен был прокручивать его со всех сторон, снова и снова рассматривая под разными углами зрения, но все было не так. Он просто не мог заставить себя сосредоточиться на работе. И это одновременно и пугало, и беспокоило его.

Энтони Хау. Так все-таки виновен он или нет?

Джулия Миллер/Адель Харрисон.

Сюзанна Перри/Зоя Херриот.

И еще Фиона Уэлч. Почему он так ее невзлюбил? И почему он слушает, что она говорит? Почему все они ее слушают?

Что-то он пропустил. Что-то не видит. Как будто находится в тумане, который окутал все внутри него и снаружи. Что-то…

В руках у него был телефон. Он не помнил, чтобы брал его. Он взглянул вниз. Пустую бутылку он, похоже, уронил на пол.

Он набрал телефонный номер, который помнил наизусть.

И стал ждать. Затаив дыхание.

Марина увидела, как на ее телефоне замигала лампочка вызова, услышала, как включился виброзвонок. Мобильный лежал на кровати рядом с ней. Днем она постоянно носила его с собой, а по ночам не выпускала из рук. Сейчас она просто смотрела на него. А тот продолжал звонить.

Джозефина спала в переносной детской колыбели, стоявшей рядом с ее кроватью. В углу гостиничного номера тихо работал телевизор. Из окна спальни было видно ночное небо. Оно было не очень темным из-за сияющих и мерцающих огней Бари-Сент-Эдмундса. Все было таким спокойным и притягательным.

Она вздохнула.

Мобильный продолжал мигать и вибрировать.

Джозефина заворочалась.

Марина сказала себе, что не будет отвечать, когда он позвонит. Не будет с ним разговаривать. Что-то объяснять.

Потому что к этому моменту она должна была уже принять решение. Она должна была знать, что собирается делать.

Но ничего не вышло. Она так ничего для себя и не решила. На самом деле она ни на шаг не продвинулась вперед. Поэтому не могла говорить с ним. Не могла доверять самой себе.

А телефон все так же мигал и вибрировал.

Ее пальцы находились совсем рядом с ним. Только протяни руку…

Это будет так просто — взять трубку, поговорить с ним…

Так просто…

Вызов оборвался.

Она вздохнула. Села. Посмотрела на телефон.

И снова ощутила пустоту и одиночество.

Она могла взять телефон и сама позвонить ему.

Могла.

Но она этого не сделает. Потому что не знает, что ему сказать.

Она просто сидела и смотрела на свой мобильный. И сердце ее разрывалось.

Фил положил трубку. Он не оставил ей сообщение. Он лег на кровать и уставился в потолок.

Он пытался уснуть.

И не мог.

Еще одна строчка в списке того, что он сейчас не может.

Глава 56

Аспид находился перед ее домом. И улыбался. Здание было большим, но его словно насильно втиснули в узкую улочку вместе с другими домами, и оттого оно выглядело маленьким. Старое, из серого и красного кирпича, с выступающими подъемными окнами. Красивое. Такие места всегда выглядят гостеприимно. Такие места люди называют своим домом.

На этот раз Рани постаралась для себя.

Аспиду никогда и в голову бы не пришло назвать подобное место своим домом. Это был другой мир. Но он сможет это сделать. Скоро.

Он уже долго следил за ним. Подъехал какой-то мужчина, припарковался чуть ниже по улице на ближайшем свободном месте, зашел в дом. В костюме, с портфелем в руках, он был молод и выглядел уверенным в себе. Как будто хорошо знал себе цену. Или думал, что знает.

Аспид улыбнулся. Этот человек действительно скоро узнает, чего он стоит.

Он подождал еще. Подъехала еще одна машина и припарковалась у тротуара. В ней сидели двое: мужчина за рулем и женщина на пассажирском сиденье. Сердце его замерло. Это была она. Он понял это с первого взгляда.

Рани.

Он не смог не улыбнуться. Ему едва удалось сдержаться, чтобы не выскочить ей навстречу. Но он все-таки взял себя в руки. Он должен быть терпелив. Он подождет. Пока наступит подходящий момент.

Он следил за тем, как они разговаривают. Человек за рулем был похож на мужчину, вошедшего в дом, только в более пожилом варианте. Он видел, как на прощание они взялись за руки. В этот момент его пронзила острая злость. Машина уехала. Он посмотрел ей вслед, а затем увидел, как Рани вошла в дом.

Он вернулся к своему ожиданию.

Место, где он находился, было не идеальным, но все же неплохим. Сойдет. Оно не было таким хорошим, как то, в котором они жили вместе с Рани в последний раз, но все же сойдет. Здесь его не побеспокоят. Хозяйка дома, в который он пробрался, ему уже не помешает. Он видел ее ногу, торчавшую из комнаты для гостей, где он бросил ее тело.

Все, что ему нужно было, это просто ждать.

А уж это он умел. Он умеет быть терпеливым мужчиной. Потому что ему есть чего ожидать. Точнее — кого.

Рани.

Часть третья

Глава 57

Фил понимал, как сейчас выглядит. Но ему было все равно. Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы собраться с мыслями и как-то привести себя в порядок. Надеть чистую сорочку и побриться. Умыться и причесаться. Но глаза с черными кругами, с красной сеткой сосудов на белках выдавали его: их взгляд убегал в сторону, когда должен был оставаться сфокусированным, и затуманивался, когда должен был сохранять ясность.

Он сидел за своим письменным столом в баре и ждал начала совещания. Он накачался кофе и сейчас уговаривал себя, что должен собраться, что нельзя смешивать одно с другим. Он должен отбросить свои домашние проблемы, должен сосредоточиться на работе. Но вот послушается ли он сам себя — это уже другой вопрос.

Вчера вечером он опять пробовал связаться с Мариной. Снова и снова. Посылал ей каждый раз новое сообщение. Спрашивал о ее безопасности и благополучии, об их дочери. Рассказывал, как он скучает, просил звонить, если вдруг что-то будет не так. Ей для этого не нужно возвращаться домой. Он даже интересовался ее мнением об этом деле. Все сообщения были разными и не повторялись: он надеялся, что ему удастся чем-то зацепить ее, привлечь ее внимание, чтобы она ответила, чтобы просто не могла не ответить. Но все напрасно. В конце концов он прекратил отсылать эти сообщения. В конце концов он перестал ей звонить.

В какой-то момент он, видимо, заснул. Только не мог вспомнить, когда именно. Он снова проснулся на Марининой стороне их кровати. В ногах валялось еще несколько пустых бутылок. Он не помнил, чтобы брал их.

Он составил план, как ему связаться с Мариной. Действительно очень простой. Странно, что это не пришло ему в голову раньше. Он осуществит его чуть позже. Но сначала ему нужно пройти через это совещание.

Он поднял глаза на доску, сделал еще один глоток кофе и заставил себя сконцентрироваться на расследовании.

Команда была уже в сборе. Те же лица, что и вчера, только теперь они выглядят отдохнувшими и посвежевшими. Анни перехватила взгляд Микки и с едва заметной улыбкой отвернулась в сторону, тогда как сам Микки просто не отрывал от нее глаз. Фил не знал, что между ними происходит, да и не хотел знать, если это не будет мешать работе. Роза Мартин буквально кипела, как будто ее переполняла непонятная энергия, готовая прорваться наружу. Либо это, подумал Фил, либо у нее только что было еще одно объяснение с начальством. Фенвик сидел в другом конце комнаты и старался не смотреть в ее сторону. Фиона Уэлч сидела за своим столом: спина прямая, ручка наготове. Выражение лица непроницаемое. Она по-прежнему выводила Фила из себя. Появился Ник Лайнс с новыми данными по экспертизам.

Фенвик вышел на середину комнаты и начал совещание.

— Благодарю всех, чтопришли сегодня так рано. Я очень ценю это. Давайте начинать. Фил?

Фил поднялся и встал в центре.

— Как вы все знаете, внизу в камере у нас находится Энтони Хау. Он обвиняется в похищении Сюзанны Перри. Эдриан, сообщи нам о состоянии дел по нему.

Эдриан Рен встал.

— У него нет алиби на ночь похищения и убийства. Он утверждает, что просто гулял в одиночестве. Зашел в бар, чтобы выпить. В какой именно, не помнит. — Он заглянул в лежащий перед ним листок. — Накануне во второй половине дня ему звонила Сюзанна Перри, вечером он несколько раз пытался ей перезвонить. Но ответа не получил.

— Он оставлял ей сообщения? — спросил Фил.

Эдриан покачал головой.

— Нет. Но до десяти вечера позвонил ей трижды. После этого — ничего больше не известно. Он говорит, что пошел домой. Жена от него ушла, так что подтвердить это или опровергнуть никто не может. Впрочем, бригада криминалистов работает сейчас у него дома.

— Спасибо, Эдриан. — Фил повернулся к остальной своей команде. — Такова ситуация с ним на данный момент.

— А что говорит ваша интуиция, Фил? — задал Фенвик свой обычный вопрос.

Фил задумался. Он лично проводил допрос, и он же выдвигал обвинение, но, если честно, совсем не был уверен в виновности Энтони Хау. Обычно ему помогало какое-то чувство, полицейский инстинкт. Он работал не безошибочно, но примерно в девяноста процентах случаев оказывался прав. На этот раз он не говорил ни «да», ни «нет», вообще ничего.

Однако прежде чем он успел что-то ответить, вмешалась Фиона Уэлч.

— Он идеально подходит под психологический портрет, — сказал она. — Как в учебнике. Его просто нужно расколоть, я бы сказала так.

Фенвик внимательно смотрел на нее. Фил знал, что он не любит профайлеров и только на словах поддерживает идею использования их услуг, да и то из политических соображений и ради собственного продвижения по служебной лестнице. Для него это была беспроигрышная ситуация: можно набрать дополнительные баллы, если они окажутся правы, и найти крайнего в случае ошибки. Но ему определенно не нравилось, когда такие люди вмешиваются в разговор, когда их об этом не просят. Фенвик проигнорировал ее замечание.

— Фил?

— Ну да, он подходит под этот портрет, но… — Он пожал плечами. — Я не знаю.

— Вы имеете в виду, что не знаете, виновен он или нет?

— Да. Я просто… не знаю.

Фенвик ждал, что Фил разовьет свою мысль. Но тот промолчал. И вместо этого повернулся к Нику Лайнсу.

— Ник, рад видеть тебя снова. Что ты нам принес на этот раз?

Ник Лайнс медленно поднялся.

— Собственно говоря, со вчерашнего дня новостей совсем немного. К сожалению, на фронте анализов ДНК пока ничего нового не появилось и, думаю, не появится еще некоторое время. Поэтому я пока прошелся по некоторым другим направлениям. Я сравнил имеющееся у нас описание внешности Адель Харрисон с найденным трупом. Искал особые приметы и отличительные особенности.

— И что? — спросил Фил.

— Ну, сначала мы ничего не обнаружили. Но я на этом не остановился. У Адель Харрисон была татуировка у основания позвоночника. Вы понимаете, что я имею в виду. Такие вещи популярны в определенных кругах. Такая причудливая завитушка. По-моему, это называется орнаментом на заднице.

Все рассмеялись, несмотря на царившее в зале напряжение, а возможно, как раз благодаря ему.

— Узор потаскухи, вы хотели сказать, — вставил Микки.

— А нельзя ли выражаться более нормативными категориями? — заявил Фенвик, мельком взглянув на Розу Мартин, чтобы проследить за ее реакцией.

— Можно, — сказал Фил. — Попробуем?

Смех в зале затих. Ник Лайнс продолжил:

— Задача эта была не из легких. От нижней части спины там мало что осталось.

В зале повисла тяжелая тишина, словно пропитанная угрызениями совести за предыдущее веселье.

— Кожа была содрана. Я не знаю, было ли это сделано преднамеренно, чтобы затруднить идентификацию тела, или просто в порыве бешенства.

— Возможно, что и то и другое, — сказал Фил.

— Возможно, — согласился Ник. — Но выполнено это было не полностью, и там все-таки остались следы татуировки. Исходя из этого мне удалось составить общее впечатление об этой женщине.

— У Джулии Миллер не было никаких татуировок, — сказала Роза.

Ник кивнул.

— И поэтому ты считаешь, что это подтверждает наши догадки?

— Как я уже сказал, у нас еще некоторое время не будет результатов анализа ДНК, но… — Он пожал плечами. — Возможно, нам уже нужно думать о том, чтобы пригласить ее ближайших родственников для опознания.

В комнате установилось гнетущее молчание. Он только подтвердил то, о чем все догадывались. Но ощущения триумфа или хотя бы удовлетворения ни у кого не было.

— Я обнаружил еще кое-что, — сказал Ник. — Провел анализ содержимого ее желудка. Ее последнего приема пищи. Насколько мне удалось понять, это была еда для собак.

— О господи! — вырвалось у Фила. Он словно озвучил то, что подумал каждый. — Ситуация усугубляется.

— А можем мы идентифицировать этот продукт? — спросил Фенвик. — Определить марку, изготовителя, возможно, партию товара?

Ник Лайнс кивнул.

— Мы уже подумали об этом. И связались со всеми основными производителями еды для собак. Это, конечно, выстрел наугад, и на получение ответа может уйти какое-то время, но произошло нечто и более странное. Помимо этого. Я имею в виду анализ крови Сюзанны Перри. Мне позвонили и сообщили его результаты. В крови обнаружены следы панкурония.

— Насколько я понял, это не очень хорошо? — спросил Фил.

— Совсем нехорошо, можно сказать. Это вещество — мышечный релаксант. Прием в больших дозах вызывает паралич тела. Человек продолжает чувствовать, но двигаться не может. Применяется в Соединенных Штатах при казни приговоренных к смерти через смертельную инъекцию.

— Великолепно, — сказал Фил. — Что ж, давайте продолжать двигаться в этом направлении. Посмотрим, может быть, удастся установить источник этого лекарства. Проверим…

Дверь резко распахнулось и в нее ворвался полицейский.

Фенвик отреагировал первым.

— Здесь у нас…

— Простите, сэр, — запыхавшись произнес полицейский, — но это срочно.

— Что случилось? — спросил Фил.

— Наш задержанный, сэр, Энтони Хау…

— Ну, — сказал Фил.

— Он пытался покончить с собой.

Глава 58

Энтони Хау сумел разорвать простыню на своей постели, чтобы сделать из нее веревку. Крепко затянув узлы, он привязал веревку к лампе на потолке, а на втором конце сделал петлю, как на виселице. Встав на кровать, он накинул петлю себе на шею и плотно затянул скользящий узел. Когда после этого он шагнул вниз, резкий толчок вытолкнул весь воздух из его легких, а петля перекрыла горло, не давая дышать. Рывка от падения тела не хватило, чтобы сломать позвоночник, и Энтони, схватившись руками за веревку на шее, беспомощно повис, отчаянно дрыгая ногами, раскачиваясь и задыхаясь. Лицо его стало багровым, а содержимое мочевого пузыря и кишечника вырвалось наружу.

Эта импровизированная виселица выдержала недолго. Вес Энтони был слишком велик для электрического провода, поэтому он очень скоро упал, с размаху громко ударившись о пол и встревожив дежурного охранника.

— Вызовите скорую!

Фил первым вбежал в камеру. Какой-то полицейский снял петлю с шеи Хау и сейчас пытался делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Тело безжизненно лежало на полу, ничем не напоминая образованного и заносчивого преподавателя университета.

— Что тут у вас происходит?

Полицейский поднял голову. Его ладони ритмично надавливали на грудную клетку Хау.

— Он еще дышит, сэр… — Он замолчал, считая про себя толчки. — Я как раз пытаюсь… привести его в себя…

И снова наклонился, чтобы вдуть в легкие Хау новую порцию воздуха.

Фил поднялся и огляделся по сторонам, чувствуя, как в нем закипает бессильная злость. На полу валялся разбитый плафон и осколки лампочки. В углу, там, куда ее бросил охранник, — веревка из простыни. Она напоминала ядовитую змею, совсем недавно смертельно опасную, но сейчас уже мертвую.

У входа было полно народу. За Филом сюда прибежала вся его команда с совещания, и теперь они толпились вокруг и заглядывали внутрь, словно стараясь побить мировой рекорд по количеству человек, одновременно просунувшихся в дверной проем.

— Кто присматривал за ним? — спросил Фил. — Кто проверял его в камере?

Второй полицейский, который сейчас стоял у дверей, сдерживая натиск желающих войти, нервно взглянул на него.

— Мы, сэр. Мы регулярно заглядывали к нему. Было похоже, что он спит.

— А на самом деле он не спал, так?

Полицейский вздрогнул.

— Нет. Но никто не давал нам каких-то особых указаний. Следить, чтобы он не покончил с собой, или что-то в этом роде…

Следить, чтобы не покончил с собой… Фил посмотрел на тело и вспомнил слова Хау, которые тот произнес накануне вечером: «Я… у меня… у меня клаустрофобия, прошу вас… пожалуйста… Я просто боюсь!»

Фил не обратил внимания на его слова. Фактически проигнорировал их. Он постоянно слышал такое, но никогда ничего подобного не случалось.

Он снова оглядел всю эту невеселую картину.

«Я теряю чутье…»

В этот момент, расталкивая всех, появились медики со «скорой». Он вышел из камеры вместе с остальными. Теперь все столпились в коридоре.

К Филу протиснулся Фенвик и положил руку ему на плечо.

— На пару слов.

Он вывел его из толпы и потянул за собой подальше, в спокойное место за углом.

Поворачивая за угол, Фил заметил лицо Фионы Уэлч. Она смотрела внутрь камеры, глаза ее сияли, на губах гуляла странная улыбка. Завороженная? Ему трудно было разобраться, у него просто не было времени думать о ней сейчас. Он обернулся к Фенвику.

— Что здесь, черт побери, происходит? — Голос Фенвика был тихим и злым.

Фил покачал головой.

— Где оценка риска самоубийства задержанного? Почему охрана не была об этом предупреждена? Почему вы этого не сделали?

Злость продолжала бурлить у Фила внутри в поисках выхода. И наконец нашла его.

— Я? Получается, это моя вина?

— Вы проводили допрос.

— А вы за ним наблюдали.

— Да! — бросил Фенвик, чуть ли не ткнув пальцем Филу в лицо. — И я еще сказал, что вы к этому не готовы. Вы играли не в свою игру, вы не думали самостоятельно, а просто делали то, что она вам говорила.

Злость Фила начала зашкаливать.

— Нечего сваливать всю вину на меня. Не пытайтесь обвинить во всем меня одного!

— А чья это еще вина? Профайлера? — презрительно спросил Фенвик. — Мы все знаем, что вы делаете то, что она скажет, разве не так? Выходит, в этом списке виноватых она во второй строчке?

Фил не сдержался. Кулак рванулся к голове Фенвика прежде, чем мозг успел остановить его. Удар. Голова мотнулась назад и в сторону, увлекая за собой тело. За телом последовали и ноги, зацепившиеся одна за другую, после чего Фенвик свалился на пол.

Он лежал и снизу вверх смотрел на Фила, который непонимающе уставился на своего начальника. Он был шокирован, ошеломлен и поражен тем, что только что сделал. Рот его был открыт, словно на языке застряли слова, которые уже никогда не будут сказаны.

Фенвик поднял руку и прикоснулся к месту, где кулак Фила рассек кожу; оттуда шла кровь. Он смотрел на Фила, шокированный не меньше его самого.

В коридоре появилась Анни.

— Босс…

Она остолбенела.

Фил, заметив ее присутствие, протянул руку, чтобы помочь Фенвику подняться. Тот не отказался.

— Все в порядке, Анни, — сказал Фил. — Все о’кей.

Слегка покачнувшись, Фенвик поднялся на ноги. Не в силах смотреть ему в глаза, Фил повернулся к Анни.

— Что ты хотела?

— Я… просто хотела сказать вам, что сюда едет Супер. Из Челмсфорда. Говорит, что хочет побеседовать с вами.

— Спасибо, Анни.

Взгляд ее широко открытых глаз переходил с одного мужчины на другого. Потом она развернулась и присоединилась к остальным, стоявшим перед дверью камеры.

Фил посмотрел на Фенвика.

— Простите, — сказал он, опустив глаза в пол.

Фенвик кивнул.

— Я пойду.

Фил повернулся, чтобы уйти.

— Постойте.

Фил остановился. Фенвик все еще потирал челюсть. Губы его шевелились, как будто он подбирал слова, которые давались ему нелегко.

— Идите к своей команде. А с этим мы разберемся после.

Фил кивнул, повернулся и пошел по коридору.

Повернув за угол, он присоединился к остальным. Врачи «скорой помощи» забирали Энтони Хау на раскладных носилках на колесиках. Фиона Уэлч завороженно провожала их глазами.

— Фиона! — окликнул ее Фил. — Характеристика жертвы по географическому признаку… Вы можете сделать нам такое?

Она подняла на него глаза.

— Конечно, могу.

— Тогда сделайте, пожалуйста. — Он посмотрел на остальных членов своей команды. — Все, давайте наверх. Возвращаемся к работе. Наша задача сейчас — сделать так, чтобы не было новых смертей. Вперед, время веселья закончилось.

Он развернулся и пошел по коридору. В голове продолжали звучать слова Фенвика о том, что во всем этом виноват только он.

Может быть, он и прав, подумал Фил.

Глава 59

Время веселья закончилось.

Фил ушел вперед, шагая по лестнице через две ступеньки. Микки поднимался вслед за ним в бар вместе со всеми. Учитывая то, что впереди его ждал целый день проверки регистрации автомобилей, эта фраза едва ли относилась именно к нему.

Внезапно он наткнулся на Анни. Она подняла голову и вздрогнула от неожиданности.

— Прости, — сказала она, — я просто задумалась.

— Ты не виновата, — сказал Микки. — То, что только что случилось…

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Так ты все видел… — Выражение ее лица изменилось. — Ох, ну конечно. Видел.

Они молча пошли вместе.

— Послушай… — сказал Микки.

Легкий призрак улыбки коснулся губ Анни.

— Если ты хочешь что-то сказать насчет того, что было вчера вечером, то не переживай. Это все пустяки.

— Ты меня неправильно поняла. — Еще недоговорив, он почувствовал, как густо краснеет. — Я вовсе не то имел в виду.

Она бросила на него озорной взгляд.

— А что же тогда ты хотел сказать?

Он огляделся по сторонам, не подслушивает ли их кто-нибудь. Сразу за ними шла Джейн Гослинг, чуть дальше — Роза Мартин и Бен Фенвик; они о чем-то напряженно разговаривали, лицо у Розы было злым.

— Не здесь, — ответил он.

— Какой таинственный мужчина! — снова улыбнувшись, сказала она. — Собираешься отдать мне ключ от своего сундука с секретами?

Микки вздохнул и покачал головой. Он думал, что может доверять Анни. Из всей их команды она казалась ему самой открытой, самой честной и к тому же не участвующей во всяких политических интригах.

Они дошли до конца лестницы и повернули за угол. Анни взяла его за руку. Он остановился и обернулся к ней.

— Прости, — сказала она. — Я просто поддразнивала тебя. — Она взглянула на часы. — Сейчас мне нужно уйти, проверить полученный из больницы список пациентов Сюзанны и Зои. Но я скоро вернусь. — Она опять улыбнулась. — Или можешь мне позвонить.

Мимо них быстрым шагом прошла Фиона Уэлч. Она делала это так важно, словно снималась в эпизоде сериала «Западное крыло»^[17].

— Поговорим позже, — сказал Микки и пошел обратно в бар.

Он надеялся, что на этот раз покраснел уже не так сильно.

Подойдя к своему столу, он сел. Вздохнул. Огляделся кругом. В другом конце комнаты сидела Фиона Уэлч. Ее переполняла энергия, она напряженно смотрела в монитор своего компьютера, шевеля губами в беззвучном диалоге, который слышала лишь она одна.

Он мог просто позвонить Анни.

Он посмотрел на экран перед собой, на эти бесконечные списки, на бегущие строчки цифр. Теоретически он понимал, насколько важна эта его работа. Жаль только, что нет более занимательного способа ее выполнить.

Фиона Уэлч, не отрывая глаз от монитора, засмеялась чему-то своему.

Он надеялся, что то, о чем он хотел поговорить с Анни, может подождать, надеялся, что в своих подозрениях он прав.

Но еще больше надеялся, что ошибается.

Глава 60

Анни стояла на пороге и звонила в дверь. Дом этот находился довольно далеко, в Когсхоле, одной из самых живописных деревень Эссекса. Впрочем, у Анни всегда были большие проблемы с подобными местами. Потому что как главные, так и боковые улицы состояли здесь из старых, покосившихся домов с деревянными перекрытиями и соломенными крышами, пабов с окнами в стиле времен Регентства, причудливых особняков из красного кирпича, которые говорили о своеобразных нерушимых традициях и естественным образом предполагали особое реакционное мировоззрение, отчего женщина, да еще чернокожая и не читающая регулярно «Дейли мейл», чувствовала себя не слишком уютно.

Звонок, в который она позвонила, был достаточно современным и относился примерно к 70-м годам двадцатого века, в отличие от всего остального дома, который был старше его лет на сто. Он содержался чуть хуже, чем соседние дома, краска вокруг окон растрескалась и облупилась, дверь явно нуждалась в свежей лакировке, палисадник перед домом не слишком ухожен. Она заглянула в свой список. Здесь жил писатель.

Это был список клиентов Сюзанны Перри и Зои Херриот, который ей дали в больнице. К счастью, девушки работали там не так давно, так что список оказался не слишком длинным. Но все же он был достаточно объемным и обширным, и разброс как в социально-экономическом статусе пациентов, так и в их географическом местоположении был весьма широк. Анни исключила отсюда детей. Она рассматривала их как непервоочередную категорию, к которой она вернется, только если список взрослых пациентов ничего не даст. К этому, конечно, могли каким-то образом быть причастны какие-нибудь мстительные родители или другие члены семьи, но на самом деле Анни в этом сильно сомневалась. Поэтому начать она решила именно со взрослых.

Она отметила те строчки в своем списке, которые совпадали с перечнем клиентов Джулии Миллер. Три человека здесь явно стояли особняком, и Анни сейчас звонила в дверь первому из них. Его направили к логопеду после инсульта. У Анни были только голые данные о нем, выписанные из медицинской карты. Писатель. Чуть больше сорока. Много пьет, много курит. Тяжесть инсульта — от слабой до средней. Лечение шло успешно, был выписан через три месяца регулярных сеансов у логопеда. Еще через три месяца предполагалось провести контрольное обследование.

Она стояла под дверью и ждала.

Сцена в камере заключения сегодня утром потрясла ее. Это было жутко. Ужасно. Она слышала о подобных вещах и раньше, но видеть такое ей не приходилось. Особенно, когда речь шла о человеке, которого она лично допрашивала и указала на него как на подозреваемого.

Энтони Хау… Когда Фиона Уэлч зачитывала составленный ею психологический портрет убийцы, это имя само выскочило у нее в голове. Идеальное совпадение. Когда она доставила его в управление, в душе ее царило ликование, радостное возбуждение от ощущения хорошо выполненной работы. Или работы, которая вот-вот будет сделана хорошо. А затем случилось вот это. Все рухнуло. Она до сих пор не могла понять, сделал ли он это из-за того, что был виноват, или потому, что был невиновен. Она очень надеялась, что он придет в себя, и тогда они смогут спросить это у него самого.

Но еще большим шоком стала для Анни сцена, свидетелем которой она оказалась уже после того. Ее босс ударил старшего офицера. Их начальника. Разумеется, она и раньше замечала между ними споры, расхождения во мнениях. Практически ежедневно. Когда сильные личности, находясь в состоянии стресса, постоянно сталкиваются между собой, это нормально, это часть их работы. Но то, что дело зайдет настолько далеко, что один из них поднимет руку на другого, и что сделает это Фил Бреннан, — это было событием беспрецедентным. Честно говоря, бывали моменты, когда и ее подмывало сделать то же самое, тем не менее…

Она никому ничего не сказала. Она понимала, что не должна этого делать, что это не в ее интересах. Знала, что и Фил не хотел бы этого. И независимо от того, что там сегодня между ними произошло, она оставалась преданной своему боссу.

А потом еще и этот Микки. За торчащие в разные стороны волосы, нахально-самоуверенную улыбку и стильный костюм она сразу отнесла его к категории амбициозных молодых полицейских, из тех, кто считал себя властелином мира и сексуальным гигантом просто потому, что однажды посадил парочку злодеев, победил в нескольких кулачных потасовках и дослужился до сержанта. Поэтому вчерашний вечерний звонок она поначалу восприняла именно с этой точки зрения, но сегодня на лестнице он повел себя совершенно иначе. Он выглядел очень серьезным, даже напряженным. И обеспокоенным. В действительности она уже начинала думать, что ее первое впечатление о нем было ошибочным.

А то, как он покраснел, когда она прикоснулась к его руке. Такой милый. При воспоминании об этом она улыбнулась.

Но длилось это недолго. Она не встречается с парнями, с которыми вместе работает. После того, последнего случая.

А может, он действительно хотел сказать ей что-то важное? Может быть, он еще позвонит ей.

Передняя дверь наконец открылась, отодвинув все ее мысли о Микки Филипсе на второй план. Перед ней стоял мужчина. Невысокий, тучный, седой. По возрасту он, казалось, мог бы годиться в отцы человеку, с которым она договаривалась по телефону. Он с опаской смотрел на нее.

— Кейт Ридли? — спросила она, показывая свое удостоверение.

— Да.

Голос его дрожал, как будто ему передалась дрожь от руки, придерживавшей дверь.

— Констебль Анни Хэпберн. Я могу переговорить с вами?

Он медленно отступил в сторону, впустил ее в дом и закрыл дверь.

Она вошла, и все мысли о ее подравшихся начальниках, о косноязычных попытках Микки поговорить с ней, о состоянии Энтони Хау тут же были забыты и выброшены из головы, потому что она сосредоточилась на задании, которое должна была выполнить.

Через сорок минут она снова вышла на улицу, мысленно вычеркнув Кейта Ридли из своего списка.

Как выяснилось, он был писателем детективного жанра, хотя сама она никогда не читала его книг. Но если сказать точнее, главным его призванием было собственное саморазрушение: все время, пока Анни задавала ему свои вопросы, он непрерывно курил сигарету за сигаретой, периодически дрожащей рукой поднося к губам очередную банку светлого пива.

Он сказал ей, что понятия не имеет, почему с ним случился инсульт, должно быть, это что-то наследственное. Его жена была на работе в школе, и он находился дома один. Работал над своим новым романом, как он сказал. Хотя, когда они вошли в гостиную, он быстро выключил телевизор, где шло утреннее телешоу «Дом с молотка».

Впрочем, о работе Сюзанны и Зои он не мог сказать ничего, кроме похвалы и благодарности. Когда он из новостей узнал о том, что с ними произошло, то испытал глубокое сожаление и настоящий шок. Анни подумала, что сказано это было вполне искренне. А самое главное, у него на это время было поддающееся проверке алиби. Она поблагодарила его и ушла.

Когда она шла к машине, чувствуя на себе подозрительные и недоброжелательные взгляды, преследующие любых чужаков в далеких деревнях, — а тем более чернокожих! — у нее зазвонил телефон.

Она ответила. Микки.

— Привет, — сказал он. — Как у тебя дела?

— Хорошо, — ответила она. — Как и обещала, прорабатываю список пациентов из больницы.

— Есть успехи?

— Пока нет. Следующим идет отставной солдат. С посттравматическим стрессовым расстройством. Так что будет весело. Посмотрим, что он нам расскажет.

— Ясно.

— А как ты?

Он вздохнул.

— Теряю последнее желание жить. И очень быстро.

Она рассмеялась.

— Все охотишься за своим «Ситроеном-Немо»?

— Ну да…

— Моим любимым персонажем была Дори. И еще акулы.

— Ты о чем?

— О детском фильме о капитане Немо. Только не говори, что ты его не видел.

— Нет, не видел. Выходит, у тебя есть дети?

— Племянники. Двое.

— Понятно.

Микки замолчал. Анни терпеливо ждала. Наконец она не выдержала и решила подтолкнуть его.

— Так ты об этом хотел тогда со мной поговорить?

— Да. Когда ты освобождаешься?

Она сказала, что ее солдат живет в плавучем домике, пришвартованном у пристани в Хисе.

— Это там, где мы обнаружили труп, — сказал Микки.

— Возможно, — сказала она. — Если хочешь, давай встретимся там.

Он согласился. Они договорились о времени и отключились.

Она ехала обратно, радуясь, что возвращается в город. Там она чувствовала себя в большей безопасности, чем в деревне.

Глава 61

Суперинтендант, или просто Супер, сидел за столом в кабинете Фенвика и пристально, без улыбки смотрел на Фила.

— Господи Иисусе, просто проклятье какое-то!

Фил ничего не ответил.

Рядом с ним сидел Фенвик — над губой красная ссадина, щека напухла — и смотрел на начальника, слегка отвернув лицо в сторону. Фил левой рукой прикрывал сбитые костяшки на правом кулаке.

Супера никогда не называли его полным званием — старший суперинтендант полиции Брайан Дентон; по крайней мере, в колчестерском дивизионе. Всегда — просто Супер. Он не отличался внушительной внешностью, но в нем чувствовались воля и уверенность в себе, исходившие от сознания того, что все сказанное им будет внимательно выслушано и выполнено. Своими зачесанными назад седыми волосами, безупречно сидевшей формой и тщательно скрываемой сеткой красных сосудов на носу он всегда напоминал Филу стареющего актера, кумира женщин, который был уверен, что удел его — Голливуд, но каким-то образом скатился до дневных мыльных опер для домохозяек. Не всем суждено работать в лондонской полиции.

Но все же он был первоклассным копом, и, несмотря на долгие годы, проведенные за письменным столом, у него по-прежнему сохранились чутье и инстинкт следователя.

Обычно в отношении дел, подобных этому, Фил напрямую докладывал Суперу в Челмсфорд, тогда как старший инспектор, его непосредственный начальник, в основном руководил их управлением из своего кабинета. Супер уже говорил Фенвику об этом. У Фила сложилось впечатление, что тот не слишком высокого мнения о его боссе.

— За это расследование могут полететь головы.

Фил снова ничего не сказал.

Однако тут Фенвик подался вперед.

— Сэр, я… я адекватно подстраховался и прикрыл наши тылы. И, вероятно, если бы… — Он рискнул искоса бросить на Фила злой взгляд. — Если бы, скажем так, некоторые наши подчиненные должным образом выполняли свои обязанности, мы бы не попали в такую передрягу.

Лицо Фила залила краска, руки задрожали. «Вот сволочь!»

Но он по-прежнему не сказал ни слова.

Супер внимательно посмотрел на Фенвика.

— Но, разумеется, старший инспектор Фенвик, вы понимаете, что вина за это ложится на вас как на старшего офицера.

Фенвик покраснел.

— Ну да, возможно… Но я ведь не нахожусь на передней линии. Я занимаюсь координированием общих усилий. И не могу отвечать за все, что здесь происходит.

— Выходит, вы у нас… Кто? Просто славный управленец? Вы это хотите сказать?

Теперь наступила очередь Фенвика задрожать. Фил спрятал довольную ухмылку.

— Я… я… нет…

Супер резко оборвал его:

— Дело это грязное и кровавое. Вам выделено на него больше ресурсов и людей, чем на любое другое расследование в Эссексе. И мне нужны результаты. Я хочу, чтобы все делалось очень тихо, чтобы прессу сюда не подпускали. Если я прочту в газетах хоть слово по этому поводу, вы оба вылетите с работы. Это понятно?

Они кивнули.

— Вот и хорошо. Дальше. — Он повернулся к Филу. — Инспектор Бреннан, вы получили признание подозреваемого, прежде чем его увезли в больницу?

Фил покачал головой.

— Нет, сэр.

— Жаль. — Супер взглянул на часы и вздохнул. Мысленно он уже явно был в пути на следующую свою встречу. Он раздраженно посмотрел на починенных. — Могу я доверить вам самим разобраться со всем этом? Без того, что вы начали обвинять друг друга в промашках, реальных или воображаемых? Без того, чтобы вам пришлось демонстрировать свои чувства в физической форме, и неважно, насколько оппонент того заслуживает?

Глаз Супера едва заметно подмигнул Филу. Он это заметил, но не был уверен, видел ли это Фенвик.

«Он знает. Он знает, что произошло».

Фил кивнул.

— Вы можете на нас положиться, сэр.

Фенвик замялся. Он был настроен не так решительно.

— Какие-то проблемы, старший инспектор Фенвик?

Фенвик бросил на Фила косой взгляд, в глазах его горели мстительные огоньки.

Ну вот, сейчас, подумал Фил.

— И все-таки. Я жду.

Фенвик покачал головой, опустив взгляд в пол.

— Отлично. Инспектор Бреннан, вам по-прежнему поручается вести расследование этого дела. Двигайте его вперед, добейтесь результатов. Сейчас через плечо к нам начнут заглядывать все, кому не лень. Старший инспектор Фенвик, вы несете ответственность за предотвращение любой утечки информации. Как я уже сказал, ни одно слово не должно просочиться в прессу. Или полетят головы.

Супер встал, пожелал им удачного дня и вышел из комнаты.

У Фенвика вырвался вздох облегчения.

В кабинете повисла тишина.

— Ни слова, Бен, — наконец произнес Фил, — иначе полетят головы.

Фенвик резко и зло обернулся к нему.

— То, что вы сделали, не сойдет вам с рук.

В голове у Фила вертелось множество самых разных ответов, но он промолчал, встал и, выйдя из кабинета, направился в бар.

Расследование шло полным ходом. Звонили телефоны, стучали клавиши компьютеров, слышались разговоры на повышенных тонах, повсюду сновали люди. Но было кое-что, что в данный момент интересовало Фила больше, чем ход расследования. Это касалось плана, который он выработал по дороге на работу.

Через всю комнату он прошел к Милхаузу и нагнулся к его столу.

— Милхауз, — сказал он, — нужно, чтобы ты проверил для меня одного человека.

Милхауз поднял на него глаза и поправил очки на носу.

— Кого?

Фил протянул ему сложенный кусок бумаги. Милхауз развернул его и прочел. Затем он снова посмотрел на Фила, и губы его от удивления сложились в правильную букву «О».

— Так это же…

— Марина.

— Понятно. — Милхауз нахмурился. — Что именно нужно проверить?

— В основном ее финансовое положение. — Он протянул ему еще один сложенный лист бумаги. — Здесь реквизиты ее банковского счета. Платежные и кредитные карточки. Я хочу, чтобы ты посмотрел, можно ли отследить их и узнать, где они использовались.

— Но это же… Это противозаконно.

Фил старался говорить небрежно.

— Вообще-то, строго говоря, без ордера и прочих разрешений — да, ты прав. Но я тебя очень прошу. Окажи услугу своему начальнику. Одну небольшую услугу.

Милхауз переводил взгляд с листа бумаги на монитор и обратно. В конце концов он кивнул.

Фил выжал из себя улыбку.

— Спасибо. Это очень важно для меня. И как только что-то удастся найти, сразу дай мне знать. Идет?

Милхауз пообещал.

Фил прошел через комнату к выходу, но в этот момент в дверях появился Фенвик.

— Вы сейчас куда?

— Выполнять кое-какие обязанности полицейского.

И он быстро проскочил в дверь, прежде чем Фенвик успел что-то сказать.

Роза Мартин подняла голову от своего стола. Возле двойных входных дверей стоял Бен Фенвик и смотрел в спину уходящему Филу Бреннану. Она уже знала, что означает это выражение его лица: он достаточно зол, чтобы совершить какой-нибудь серьезный промах.

Она поднялась и подошла к нему.

— Бен? Можно вас на минутку?

Сказав это, она вышла, уверенная, что он последует за ней в коридор. Уверенная, что он последует за ней куда угодно. А также зная, что Фиона Уэлч оторвала глаза от своих бумаг и видит, как они выходят вместе.

— Это мерзавец… — Как только они оказались наедине, его злость вырвалась наружу. — Супер в курсе, что произошло, он знает, что сделал этот мерзавец, и попустительствует этому, просто нагло попустительствует… ох, он не особенно распространялся на эту тему, но я-то знаю, что это означает. Ясно, на чьей он стороне, черт бы его побрал…

— Бен… — Она положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. Они бегали по сторонам, избегая ее взгляда, но она продолжала смотреть на него, ожидая, пока они успокоятся, словно это была стая испуганных выстрелом ворон. — Хочешь вернуть ему должок? Ты хочешь с ним поквитаться?

— Очень хочу, ты чертовски права! Я хочу посмотреть на его физиономию, когда…

Она перебила его:

— Хочешь, чтобы вся слава по этому делу досталась тебе одному? Хочешь, чтобы Бреннан выглядел жалким неудачником?

Он внимательно посмотрел на нее. И ничего не сказал.

— У меня есть кое-что, чего нет больше ни у кого из них. И это золотая ниточка.

Вся злость его уже улеглась. Но Роза знала, что она никуда не исчезла. Эта злость напоминала поезд, стоявший у платформы, или рак в состоянии ремиссии.

— О чем ты?

Она улыбнулась.

— Ты сначала успокойся, а потом я покажу тебе.

Он тоже улыбнулся. Это потребовало от него определенных усилий.

— Ты всегда знаешь, что нужно сказать мне.

— Знаю, — сказала она. — Пойдем.

Она повела его обратно в бар, зная, что глаза Фионы Уэлч неотрывно и внимательно следят за ними.

Роза улыбнулась про себя.

Руки прочь, тупица, подумала она. Только один человек получит всю славу за раскрытие этого дела и поимеет нашего босса. И это буду я.

Глава 62

На лице Паулы Харрисон отражалась целая гамма эмоций, и Фил только надеялся, что самому ему такого испытать не придется.

Она стояла на пороге своего дома, вцепившись рукой в дверь. И смотрела на него неестественно широко открытыми глазами. Фил подумал, что если она сейчас мигнет, то из них хлынут слезы.

Которые могут никогда уже не остановиться.

— Адель…

— Можно мне войти, Паула?

Она впустила его в дом. Здесь все оставалось, как во время его прошлого визита, только стало больше. Беспорядок был сильнее, мультики по телевизору — ярче и громче, ощущение потерянной надежды — более ощутимо.

Она отправила Надин наверх и, подождав, когда за ней закроется дверь, присела на краешек дивана. Посмотрела на Фила. Внутренне приготовилась.

— Мы…

Он оборвала его.

— Это она, да? То тело. Адель…

— Я думаю, вам следует приготовиться к самому худшему.

И тут она сорвалась. Это были не просто слезы. Ее тело разом обмякло, как будто все кости размягчились, лишив ее способности встать и вообще двигаться.

— Я сейчас.

Фил вышел в кухню, чтобы сделать чай. И дать ей возможность спокойно поплакать.

Когда он вернулся, она промокала бумажной салфеткой глаза и сморкалась. Она продолжала это свое занятие, пока салфетка полностью не пришла в негодность, после чего Паула, словно забыв о ее существовании, просто уронила ее на пол.

— Как… как вы…

— Мы считаем, что тело, которое мы обнаружили, принадлежит Адель. Чтобы проверить это, нам нужно провести еще несколько экспертиз, и я просто хотел предупредить вас.

Она с отсутствующим видом кивнула.

— Если мы получим подтверждение, что это действительно она, вас пригласят на официальное опознание тела. Может быть, есть кто-то, кого вы хотели бы взять с собой?

Она покачала головой.

— Кто-нибудь из родственников? Друзей?

— Адель была всей моей семьей. Семьей, которая у меня осталась…

— А как насчет ее отца?

По лицу Паулы промелькнула тень.

— Он уже не вернется. — Она быстро взглянула на Фила и тут же отвела глаза. — В любом случае, Адель его ненавидела. И она бы… она бы…

По щекам ее снова потекли слезы.

Фил промолчал.

— Она — это все, что у меня было…

Фил посмотрел на фотографии, висевшие на стене. Адель, только моложе, стоит рядом с братом. Оба улыбаются, оба выглядят так, словно это лето никогда не закончится.

И обоих уже нет.

Фил не знал, что еще сказать. Он не мог найти слова, которые могли бы облегчить горе Паулы Харрисон, и не мог ничего сделать, чтобы помочь ей. Он позвонил в Отдел семейных отношений и попросил прислать сюда Черил Бланд. Она уже выехала. Фил отключил телефон и сообщил об этом Пауле.

Она кивнула.

— Я думаю…

Но он не успел сказать, что именно думает, потому что зазвонил телефон. Он ответил.

— Босс, это Эдриан. Я с нашими криминалистами в квартире Сюзанны Перри. Мы тут кое-что нашли, и я думаю, вам стоит на это посмотреть.

Он быстро взглянул на Паулу. Ему не хотелось оставлять ее одну.

— Прямо сейчас?

— Боюсь, что да.

— Что именно вы нашли?

Тот замялся.

— Думаю, вам нужно приехать и увидеть все самому, босс.

— О’кей. — Фил взглянул на часы. — Уже еду. — Он повернулся к Пауле. — Мне пора.

Она вздрогнула и подняла глаза, как будто только сейчас вспомнив о его присутствии.

— Скоро здесь будет Черил Бланд. Она поможет вам. — Он протянул ей свою визитную карточку. — Позвоните мне, если будет нужно.

Паула взяла ее, но та выскользнула из ее пальцев и присоединилась к мятым салфеткам на полу.

Фил не рассчитывал, что она его проводит, и вышел из дома сам.

Глава 63

— Сюда, босс, наверх, — сказал Эдриан Рен. — И как говорил один герой в сериале «Звездный путь», повернитесь лицом к шоку.

Фил не стал его поправлять, понимая, что цитата была искажена умышленно^[18].

Он стоял в коридоре квартиры Сюзанны Перри, где продолжала работать бригада из двух криминалистов, за которыми наблюдала Джейн Гослинг.

Квартира сейчас приобрела нежилой вид. Все следы пребывания в ней Сюзанны Перри — не говоря уже о теле Зои Херриот — были тщательно собраны, разложены и проанализированы. Это всегда угнетало Фила. Уже далеко не в первый раз место убийства напоминало ему декорацию на сцене после ухода оттуда актеров. Но на этот раз все зашло еще дальше. После окончания спектакля сцена была разворочена. И можно было только надеяться, что на этом месте удастся восстановить новые декорации.

Фил отвел глаза в сторону и посмотрел туда, откуда доносился голос Эдриана.

Наверху был открыт люк чердака. Сержант как раз высунулся из него.

— Возьмите стул, босс, и я втащу вас сюда.

Фил послушался и с трудом протиснулся в квадратное отверстие люка. Эдриан, хотя и выглядел худым, оказался на удивление сильным. Фил знал, что он занимается бегом. Должно быть, это и помогало ему быть в прекрасной форме.

— Осторожно, берегите голову, — сказал Эдриан. — И ноги тоже. Тут все обшито досками, но не слишком ровно.

На полу чердака поперек балок перекрытия лежало несколько старых дверей, из щелей между досками торчали клочки старого ватного уплотнителя. Потолок над головой был сплошь покрыт паутиной, которая за долгие годы насобирала на себя массу пыли и грязи и сейчас причудливо свисала между стропилами, словно отвратительные серые гамаки.

Эдриан указал куда-то вперед.

— Вот там.

Фил взглянул в том направлении. В дальнем конце чердака, где деревянные стропила упирались в треугольник кирпичной стены, не было ни паутины, ни пыли, ни грязи. Здесь все было расчищено и вытерто, а старые двери сдвинуты, образуя плотный пол. Только сейчас Фил заметил, что остальные двери, лежавшие поперек перекрытий, были уложены так, что повторяли планировку квартиры внизу. Это была своеобразная дорожка.

Здесь явно кто-то жил.

— Господи…

Эдриан кивнул.

— Вот именно. — Он немного продвинулся вперед. — Я не хотел ничего особо трогать, криминалисты здесь еще не были. Но уже в принципе можно понять, что тут происходило. — Он снова махнул рукой. — Подозрение возникло, когда мы внизу обнаружили в гостиной несколько миниатюрных видеокамер. Хороших, с волоконной оптикой. Если не искать специально, найти их практически невозможно. Спрятаны они были здорово.

— И тогда вы проверили другие комнаты?

Эдриан кивнул.

— И в каждой нашли то же самое. В спальне, в ванной, в кухне. Крошечные камеры с беспроводным передатчиком. Понимая, что радиус его действия не может быть большим, мы начали проверять все вокруг в поисках места, где мог бы находиться приемник сигнала. И это привело нас сюда. Конкретно, в этот угол.

— Ну и… что тут было? Куча телевизионных экранов или что-то в этом роде?

Эдриан уныло усмехнулся.

— Босс, мы живем в двадцать первом веке. Все, что нужно, это ноутбук и нормальное программное обеспечение.

— И у нашего парня все это было.

— О да.

Фил покачал головой. Эдриан Рен обожал всякие технические штучки. И если начать его расспрашивать об этом, он тут же оседлает своего любимого конька.

— Итак, — сказал Фил, — это было спланировано. Заранее обдумано, так?

— Причем весьма педантично, я бы сказал.

— А мы не могли бы вычислить его по этому оборудованию? Найти по тому, где оно было куплено? Я полагаю, что вещи эти довольно специфические. И в «Карриз» такого запросто не купишь.

— В этом вы правы. Такие вещи относятся к казенному имуществу государственных служб. Армии, например. Я займусь проверкой этого.

Фил нахмурился.

— Но почему он бросил все? Разве он не знал, что мы это найдем?

— Не могу сказать. Свой ноутбук он забрал. Возможно, у него есть еще один набор камер, чтобы начать это в другом месте. А может, он получил, что хотел, и они ему просто больше не нужны. Но это еще не все.

У Фила тоскливо заныл желудок. Ему очень не понравилось выражение глаз Эдриана и тон, которым тот произнес эту фразу.

— Это здесь.

Эдриан двинулся вперед. Фил последовал за ним.

Вдоль последней двери у самой стены аккуратно в два ряда стояли бутылочки, напоминающие баночки для анализов, которые раздают в больницах. Во всех было что-то вязкое, желтовато-белого цвета.

— Мы заглянули в одну из них. Это мужская сперма. Он сбрасывал ее и сохранял. Собирал, пока не наберется полный комплект баночек. Впрочем, для чего именно, пока не ясно.

— Какое-нибудь подношение? — предположил Фил. — Собирал все это для женщины, которую любит?

Эдриан скорчил гримасу.

— Дорогая, поздравляю с днем Святого Валентина. Очаровательно!

— Заберите это для экспертизы. Возможно, удастся найти совпадение по ДНК.

— Уже сделано. — Эдриан вздохнул. — Он здесь просто жил. Собирал свою мочу и экскременты в бутылки и коробки, прятал их под полом. И похоже, у него был здесь спальный мешок.

— А еда?

— Есть кое-какие остатки.Обертки от питательных протеиновых батончиков, всякое такое. Банки из-под энергетического напитка «Рэд Бул». Возможно, если ему хотелось чего-то еще, он спускался вниз, когда Сюзанны не было дома, и угощался.

— А теперь его и след простыл.

Эдриан кивнул.

— Это место уже остыло. Предположу, что он забрал Сюзанну и вместе с ней ушел отсюда. Он получил здесь все, что хотел, и возвращаться смысла не имеет.

Фил молча смотрел и думал.

Вырабатывал план, что делать дальше.

— А остальные… — наконец произнес он.

Эдриан повернулся к нему.

— Джулия Миллер, Адель Харрисон. За ними он тоже следил?

— Мог, в принципе…

— А я уверен, он точно следил за ними. — Фил огляделся по сторонам, и ему вдруг захотелось как можно скорее выбраться с этого чердака и начать что-то делать. — Справишься тут дальше сам?

Эдриан кивнул.

— Я должен заглянуть еще к одной женщине из нашего списка и проверить, не побывал ли он у нее.

Он вздохнул.

— Только этого нам не хватало. Помешанный сервайвелист^[19]. Просто замечательно!

Глава 64

— Эй! Мистер Бучан…

Молчание.

С того места, где сейчас стояла Анни, ей было хорошо видно место преступления на плавучем маяке. Набережная Короля Эдварда в районе гавани протянулась от моста Каузуэй через Колн с дорогими домами по обе стороны реки до ряда недавно обустроенных новых мест для причала. Дорожка была выложена бетонными плитами, а по сторонам ее через равные интервалы на специально подготовленных круглых площадках были высажены деревья. На каждом месте для стационарного причала был установлен тяжелый металлический кнехт, за который крепился швартовый конец, и розетка для подключения электропитания к судну. Позади нее за металлическим забором с острыми шипами наверху гудел трансформатор небольшой подстанции.

Суда здесь стояли разные. Были свежепокрашенные узкие баржи, приукрашенные в традиционных цветах и манере. Стояла одна побольше — наполовину дом, наполовину круизное судно — с плакатом на палубе, предлагавшем туры по реке вдоль берегов с клумбами и пристегнутыми на цепь велосипедами. Были тут и старые рыбацкие шхуны, переоборудованные под плавучие дома.

Наконец тротуар, деревья и столбы с разъемами электрических розеток закончились. Сбоку от узкой дороги исчезли последние частные предприятия, осталась только решетка остроконечной металлической ограды с поржавевшими табличками «Вход запрещен», а за ней — груды позеленевших старых досок и переполненные мусорные баки. Кучи щебня образовывали небольшую горную цепь на старом растрескавшемся бетоне заросших бурьяном хозяйственных дворов. Все дома, которым было никак не меньше сорока лет, были одноэтажными. Именно таким — в том числе и в плане чистоты и ухоженности — представлялось наше невеселое будущее в популярном в шестидесятые годы прошлого века кукольном шоу Герри Андерсона. Рядом стояло громадное старое угловатое здание, на стене которого большими облупившимися выцветшими буквами было написано «Колчестерская компания по хранению и транзиту грузов». Снаружи стоял древний подъемный кран и какая-то хибарка, все металлические предметы были покрыты слоем заплесневелой ржавчины. Все стены были разрисованы граффити, вносившими неожиданные и приятные вспышки ярких цветов в эту унылую и угнетающую обстановку. На заколоченных досками дверях висели табличками с предупреждением не входить, потому что внутри небезопасно.

Суда, стоявшие у пристани на этом участке, полностью соответствовали общей картине на берегу.

Здесь уже не было ни кнехтов, ни электричества, ни деревьев.

Только старые, проржавевшие останки судов, в основном не поддающихся восстановлению списанных рыбацких шхун и яхт, чьи времена, когда они выходили в море, прошли уже давным-давно. Теперь они стояли здесь на приколе, ржавели и постепенно разрушались с каждым новым приливом, который уносил в открытое море какую-то их частичку.

Именно этот адрес был указан как место жительства следующего человека из списка Анни.

— Эй! Мистер Бучан… — снова позвала она. На этот раз уже встревоженно.

Ответа опять не последовало.

На палубе не было никаких следов того, что здесь кто-то живет или что яхта эта вообще обитаема. За исключением разве что самодельной таблички, косо висевшей сбоку на посадочном трапе, на которой было написано «Рани».

Она огляделась по сторонам. Вокруг никого не было. Несмотря на то что день был жарким и безоблачным, Анни почувствовала, как от всего этого неприветливого окружения по спине у нее пробежал неприятный холодок.

Посадочный трап был открыт. Дверь внутрь яхты казалась незапертой. Еще раз оглядевшись, она ступила на борт.

Был отлив, и яхта стояла на грязевой отмели накренившись. Анни прошла по палубе, внимательно глядя под ноги, потому что некоторые деревянные планки на ней прогнили и казались мягкими. Она дошла до рулевой рубки, нагнулась и потянула на себя ручку небольшой деревянной двери. Не заперто. Дверь медленно открылась на жутко скрипучих петлях, как в сцене из фильма ужасов. Там было темно, крутые ступени уходили куда-то вниз.

— Мистер Бучан?

Тишина. Только эхо в ответ.

Она еще раз огляделась и, осторожно ступая, начала медленно спускаться.

Единственным освещением был свет, пробивавшийся через щели в деревянном потолке и прогнивших стенах. Перед ней в воздухе висела еще одна призрачная лестница из лучей, в которых медленно плясали пылинки.

Внизу она осмотрелась. Поморщилась.

На полу валялся спальный мешок, несколько старых газет, какое-то грязное белье и футболки. Повсюду были разбросаны открытые пустые банки из-под консервов, в различной степени заросшие изнутри плесенью; все это напоминало какую-то лабораторию Аль-Кайды по разработке химического оружия. В воздухе стоял запах гниения и разложения. Когда Анни шла, из-под ног раздавались какие-то шуршащие и скребущиеся звуки.

Это само по себе уже было достаточно скверно. Но когда она посмотрела на стены, у нее вообще перехватило дыхание.

Повсюду были развешены картинки. Беспорядочно и взятые из разных источников. Улыбающиеся оголенные до пояса модели и знаменитости были вырезаны из газет. На других широко расставленные ноги, голые тела, фальшивый экстаз и еще более фальшивые силиконовые груди выдавали принадлежность к порнографическим журналам. Были здесь и настоящие фотографии. Чтобы рассмотреть их более внимательно, Анни вынула свой мобильный и использовала для освещения его экран.

Кое-что из показанных там мест она узнала. Главный торговый центр Колчестера. Мэлдон-роуд. Больница, где работали Сюзанна Перри и Зоя Херриот. Все снимки размытые, крупнозернистые. Как будто они были сняты скрытой камерой. Как во время слежки или наблюдения.

Такие фотографии мог бы сделать человек, кого-то преследующий.

Внезапно сердце ее замерло. Она узнала снятых здесь женщин.

Но это была только догадка, основанная на имеющейся у нее информации и опыте. Она не могла четко идентифицировать их. Потому что у всех этих фотографий — из журналов, из газет или снятых на улице — была одна общая черта.

У всех изображенных на них людей были выцарапаны глаза.

Она в ужасе отшатнулась. Сердце тяжело стучало в груди, и ей вдруг захотелось поскорее выбраться отсюда. Она наступила на спальный мешок и тихонько вскрикнула.

А потом замерла как вкопанная.

С палубы послышался какой-то шум.

Анни остолбенела, потом быстро и беспомощно огляделась кругом. Начала светить по сторонам своим мобильным. Искать какой-то другой выход, кроме той лестницы.

Сверху раздались чьи-то шаги, потом еще.

— О боже, о боже…

Дыхание ее стало резким и прерывистым.

Она лихорадочно озиралась по сторонам.

Снова шаги, на этот раз уже под самой рулевой рубкой.

Она сжимала в руке телефон, готовая в любой момент позвонить. И надеялась, что помощь к ней сможет добраться достаточно быстро.

Дверь наверху открылась. И чей-то голос спросил:

— Что ты делаешь внизу?

Анни закрыла глаза. И замерла.

Глава 65

Филу крупно повезло. В доме, где жила Джулия Миллер, был швейцар.

— Жуткое дело, — сказал он Филу.

Это был невысокий человек, лет под пятьдесят, как решил Фил. Все в нем было каким-то круглым. Лысая голова, очки при дальнозоркости, искажавшие и выделявшие глаза, полная фигура и даже кривые ноги. Он был очень вежлив и почтителен, но татуировки, покрывавшие руки и явно сделанные не в салоне, синими чернилами, говорили о его бурном прошлом. Фил даже подумал, не пересекался ли он с ним раньше. Но не смог вспомнить. И это было хорошо. Он всегда был за то, чтобы дать человеку второй шанс.

— Джулия Миллер… — Брови швейцара напряженно сдвинулись. — Это ужасно…

— Я просто хотел спросить, не заметили вы в отношении этих квартир чего-то необычного?

Брови его нахмурились еще сильнее.

— Необычного? Что вы имеете в виду?

— Да вы сами знаете, — попытался объяснить ему Фил. — Приходят и уходят разные люди. А потом эти же люди вдруг исчезают или больше не возвращаются. Вот такие вещи.

— Хм…

Он продолжал напряженно хмуриться, как будто действительно изо всех сил старался помочь. Фил мысленно оправдывал его за недостаточностью улик. Может, он и вправду старался. Пытался таким путем загладить свое прошлое.

— А нет у вас его описания? Ну, того человека, на которого мне нужно обратить внимание?

— Боюсь, что нет.

— Тогда как же мне знать, что это был именно он?

Фил улыбнулся. Резонно.

— Никак. Я просто спрашиваю о людях, которые вам почему-то запомнились.

— Хм… Это непросто. В этом квартале живет публика, которая старается держать подробности своей частной жизни в секрете. И здесь принято закрывать глаза на всякие такие вещи, если вы понимаете, о чем я говорю.

— Понимаю. Но, может быть, вы все-таки могли бы вспомнить кого-то или что-то в этом роде? — У Фила вдруг родилась одна идея. — Это должно быть как-то связано с квартирой Джулии Миллер.

Швейцар все еще хмурился. Внезапно глаза его начали округляться, как будто его осенило.

— Палмеры. Кристофер и Шарлотта.

— А что с ними такое?

— Они уехали. Отдыхать. И очевидно, надолго. Причем неожиданно. Выиграли в лотерею, как я слышал.

Сердце Фила учащенно забилось, руки задрожали.

— Где они живут?

— Недалеко от Джулии Миллер. Собственно, как раз над ней.

Взяв запасной ключ, Фил зашел в квартиру.

Швейцар порывался лично сопровождать его, но Филу пришлось его отослать. Тот был преисполнен добрых намерений, но Фил сейчас меньше всего нуждался в поддержке инициативного дилетанта.

Он прикрыл за собой двери квартиры и осмотрелся. Не нужно было быть детективом, чтобы понять — здесь что-то не так.

В квартире не жили, но она была занята. И он догадывался, кем именно. На полу были вперемешку разбросаны пустые банки из-под «Рэд Бул» и обертки от питательных протеиновых батончиков. Совсем как на чердаке у Сюзанны Перри. Рядом валялись открытые консервные банки, из некоторых торчали ложки. Как будто на полу здесь сидел кто-то, кто не обращал внимания на окружающую обстановку.

Он проверил спальню. Все то же самое. На полу расстелены простыни, пуховое одеяло. Он вернулся в гостиную и осмотрел ее еще раз. Тот, кого они ищут, жил здесь. Фил был в этом уверен. Нужно не забыть сказать криминалистам, чтобы они проверили квартиру Джулии Миллер на наличие спрятанных видеокамер. Он не сомневался, что они их найдут.

Ему нужно было проверить еще одну комнату. Ванную. Найдя нужную дверь, он зашел внутрь. Штора душа была задернута, как будто там кто-то мылся. Фил отдернул ее в сторону.

— Вот ч-ч-черт…

Он вынул свой телефон и нажал кнопку ускоренного вызова.

— Это Фил Бреннан. Слушай, у нас тут ситуация… — Он снова посмотрел за штору, но тут же отвел глаза. — Причем очень хреновая ситуация…

Глава 66

Анни была так испугана, что боялась пошевелиться и стояла ни жива ни мертва. Ей казалось, что человек наверху слышит ее гулко стучащее сердце, ее судорожное прерывистое дыхание. Ей хотелось рвануться с места, закричать или, по крайней мере, набрать полную грудь воздуха. Но она не смела даже шевельнуться.

Сверху послышался смех и чьи-то шаги вниз по лестнице.

«О господи…»

Темная фигура медленно двигалась к ней, заслоняя пробивающийся сюда скудный свет.

Она должна была что-то сделать, чтобы как-то выиграть время.

— Я констебль Анни Хэпберн, — сказала она, чувствуя, что ей едва хватает дыхания, чтобы закончить эту фразу, — представьтесь, пожалуйста.

Снова все тот же смех.

— Ну зачем же так официально?

Что? Теперь она узнала этот голос. Микки Филипс.

— И к тому же я знаю, кто ты такая, Анни. — Он со смехом вошел в полоску света. — Я тебя уже где-то видел…

Она ударила его. Снова и снова била его ладонью в грудь от страха, унижения и облегчения.

— Какой же ты… негодяй… жалкий мерзавец… Микки Филипс…

— Эй, эй, прекрати!

Он поднял руки и, продолжая смеяться, схватил ее за запястья.

Наконец ей удалось вернуть себе некое подобие присутствия духа.

— И вообще, что ты тут делаешь?

— Я сказал, что встречу тебя здесь, припоминаешь?

Она опустила руки. Огляделась вокруг, еще раз взглянув на стены.

— Я очень рада, что ты пришел.

Микки проследил за ее взглядом и понял, на что она смотрит.

— О боже…

— Согласна. Я думаю, что мы попали на след. А Фиона Уэлч с ее психологическим портретом убийцы…

Она сокрушенно покачала головой.

— Именно об этом я и хотел поговорить с тобой, — сказал он. — Вчера вечером.

В ожидании продолжения Анни удивленно приподняла бровь.

Он снова осмотрелся по сторонам, глядя на все эти картинки и фотографии, которые явно выбивали его из колеи.

— Мы можем наконец выйти отсюда? По-моему, я этого всего уже достаточно насмотрелся.

Они вернулись на набережную. Анни была поражена тем, что здесь по-прежнему продолжает светить солнце. После пребывания в мрачном трюме этой яхты ей уже казалось, что она больше никогда не увидит солнечных лучей.

Похоже, Микки ощущал нечто подобное.

— Хочешь мороженое?

— Я хочу стакан джина с тоником. Причем чем больше, тем лучше.

Он расхохотался.

— И я не осуждаю тебя за это.

Улыбка ее растаяла.

— Итак, насчет вчерашнего вечера…

Она попыталась улыбнуться, но, после всего того, что они только что видели, это оказалось не так просто.

— Фиона Уэлч, — сказал Микки. — Что ты о ней думаешь?

Анни пожала плечами.

— Я с ней не особенно-то и пересекалась. Не могу сказать, что она лучший профайлер, с которым доводилось сотрудничать.

— Я ее что-то никак понять не могу. То она не хочет со мной говорить, а в следующую минуту от нее уже не отцепишься.

— Должно быть, все дело в твоем лосьоне после бритья. Знаешь, эффект «Линкс», как в рекламе?

— Я серьезно. Она уже начинает меня доставать. Я думал об этом вчера вечером. А сегодня утром, когда Энтони Хау пытался покончить с собой, я тоже наблюдал за ней.

— И что?

Он огляделся по сторонам, словно стесняясь высказать свои мысли.

— Я, конечно, не знаю, но мне кажется, что она просто балдела от этого зрелища. Как будто для нее это был какой-то грандиозный триумф. — Он опустил глаза. — Как будто… все идет по ее плану.

Анни уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду?

Руки Микки беспокойно задвигались.

— Я… Вот послушай. Я проверил по записям в журнале. Вчера вечером она ходила разговаривать с ним, с Энтони Хау. Спускалась к нему в камеру, после того как Фил закончил допрос. — Он вздохнул. — И еще… Я иногда смотрю на нее в офисе, когда она думает, что ее никто не видит, и она так странно улыбается.

— Очень редкая картина. Особенно в нашем офисе.

— Я не только это хотел сказать. Это выглядит так, будто… ну, не знаю… будто она смеется над нами. Над всеми нами. Как будто это один большой тайный розыгрыш. — Он вздохнул. — Ох, я правда не знаю. Наверное, очень глупо произносить все это вслух. Возможно, я на ровном месте просто раздуваю из мухи слона. Но… В общем, она мне не нравится.

Анни внимательно смотрела на него. Неловкость Микки казалась ей вполне искренней. И он не был похож на человека, который станет бросать ложные обвинения просто так, ради самого процесса.

— Ну и как ты считаешь, что она сделала?

— Не знаю.

— И что ты собираешься предпринять по этому поводу?

— Этого я тоже не знаю. Я просто хотел… не знаю… Рассказать кому-нибудь. — Он отвел глаза и посмотрел вдоль набережной. — Кому-то, кому я мог бы доверять.

Анни улыбнулась.

— Спасибо. Возможно, будет нелишне заглянуть в ее прошлое.

Он кивнул.

— Спасибо тебе.

У Анни зазвонил телефон, и оба вздрогнули. Она ответила на вызов.

— Это Фил Бреннан. Слушай, у нас тут ситуация…

Глава 67

— Джулия? Джулия…

Ответа не последовало. Напарница Сюзанны по заключению снова ускользнула от нее.

Сюзанна уже не знала, день сейчас или ночь, не понимала, как долго она здесь находится. Она попыталась считать, вести отсчет от того момента, когда ее выводили и дали банку с едой, пыталась придать времени какую-то структуру, но это не срабатывало. Ее счет то замедлялся, то ускорялся. Она несколько раз сбивалась, называя одни и те же цифры по два, а то и по три раза. Иногда она забывала считать, и ее мысли уплывали. Случалось, что она засыпала, как это бывает, когда бессонной ночью начинаешь считать овечек. Чувство времени полностью пропало.

И даже ее паника и злость как-то ослабели. На их месте возникло унылое признание своего положения. Тело перешло в какое-то бессознательное состояние, отключив все, за исключением основных систем поддержания жизни. Даже ее способность что-то представлять себе и мечтать исчезла. Она просто лежала здесь, погруженная в безразличное небытие.

— Джулия… Джулия…

Сюзанна все еще надеялась, что та ответит ей. У нее был к ней вопрос. Но она уже сомневалась, что получит на него ответ. Она просто повторяла это имя, как бы по привычке, в соответствии с быстро установившимся ритуалом. А может, если бы она смогла выработать такой же режим сна, как у Джулии, это могло бы помочь им как-то синхронизироваться.

— Да…

Она ответила. Сердце Сюзанны забилось чаще.

— Что ты хочешь?

Голос Джулии звучал вяло, словно она только что очнулась от глубокого сна.

— Я тут думала, — сказала Сюзанна. — Ты ведь Джулия, верно?

— Да.

— Случайно, не Джулия Миллер?

Наступила тишина. Наконец она ответила:

— Откуда… откуда ты узнала, как меня зовут?

— Ты пропала. Это было во всех новостях. Полиция несколько дней допрашивала всех в нашем крыле.

— В крыле?

— В крыле Гейнсборо.

— Но… — Голос Джулии звучал уже оживленно и настойчиво. — Откуда ты это знаешь?

— Мне кажется, что мы с тобой знакомы. Я Сюзанна. Я работаю там логопедом.

— С Зоей?

— Ну да, это я.

Наступило молчание, во время которого обе обдумывали новую информацию.

— Господи… — наконец произнесла Джулия. — Что, правда?

— Да.

— Но… кто же это сделал? Мы знаем его?

— Должны знать. Нам обеим нужно подумать.

Послышался какой-то шорох. Должно быть, Джулия от возбуждения заворочалась в своем ящике.

Но вслед за этим шумом раздался другой звук. Совсем другой, но тоже очень знакомый. Скрипучий, режущий ухо звук, который Сюзанна слышала, когда открывался ее ящик. Негромкий, мимолетный, словно эхо предыдущего, но который все равно ни с чем нельзя было спутать.

— Что это было? Джулия? Что это было?

Звук повторился снова. На этот раз немного дольше и громче.

— Джулия? Ты здесь? Что случилось? Что происходит?

Тишина. Сюзанна уже подумала, что Джулия снова пропала, но тут наконец прозвучал ее голос:

— Сюзанна?

— Что?

— Я думаю… — Ее голос уже не был сонным, он был бодрым. И полным энергии. — Я еще не уверена, но мне кажется, что я только что нашла выход отсюда…

Глава 68

— Сюда, — сказала Роза Мартин, подталкивая Бена Фенвика в его собственный кабинет и закрывая дверь.

Он нервно огляделся по сторонам. Он не хотел, чтобы кто-то увидел, как он нарушает годами выработанную процедуру. Каким бы он ни был, но он оставался копом, который все делает правильно. Следует установленным правилам. Заставляет их работать на себя. И сейчас он чувствовал себя полностью на чужой территории.

По выражению его лица Роза догадывалась о том, что происходит в его голове. Она улыбнулась, не в силах удержаться от жгучего желания поиграть с ним. Когда он обошел свой стол и сел в кресло, она опустила на пол ноутбук, который держала в руках, и встала спиной к двери. Руки ее медленно поднялись к груди и начали расстегивать пуговицы блузки. Она томно откинула голову назад, словно прикосновение собственных пальцев приводило ее в состояние экстаза.

— Я хочу тебя, Бен. Прямо здесь. И сейчас. В твоем кабинете. В твоем очаровательном, солнечном кабинете старшего инспектора.

Он сейчас выглядит очень забавно, подумала она. Он тоже хочет ее, в этом можно не сомневаться. Здесь. И сейчас. Но это шло вразрез со всем, что он делал всегда, со всем, во что продолжал верить.

Ее ладонь скользнула между затянутых в джинсы ног. Она тяжело задышала и застонала.

— Здесь все просто горит. И это все твое. Господи, я так этого хочу…

— Роза…

Со стороны могло показаться, что его сейчас хватит сердечный приступ.

На лице Бена Фенвика читалось полное смятение. Как будто в мультфильме, на одном его плече сидел ангел, на другом — черт, а он выслушивал выдвигаемые ими аргументы и взвешивал их. При виде этого Роза едва не рассмеялась вслух.

Наконец решение было принято. Он поднялся из-за стола и подошел к ней.

В тот же миг она остановилась, опустила руки и выпрямилась.

— Потом, — сказала она, подняла ноутбук и, отойдя от двери, подошла с ним к его столу. — Сейчас у нас есть работа. Давай.

Она села в кресло, где только что сидел он. Крутнулась на нем из стороны в сторону. Улыбнулась.

— Вообще-то неплохо. Кресло старшего инспектора в кабинете старшего инспектора. Я могла бы к этому быстро привыкнуть.

— Я думал… я думал, что у нас с тобой сейчас есть работа…

Бедный Бен, подумала она. Совсем растерялся и потерял голову. Нужно прекратить его страдания и вернуться к делу.

Она протянула руку к ноутбуку, открыла его и включила.

— Это принадлежало Джулии Миллер.

— Ты говоришь о ней в прошедшем времени?

В глазах ее вспыхнуло раздражение.

— Принадлежит Джулии Миллер. Я зашла в ее персональный кабинет на «Фейсбук». И обнаружила вот это. — Она пролистала несколько страниц, прокрутила окно вверх и вниз, выбирая нужное место. — Здесь. Смотри.

Фенвик обошел стол и встал рядом с ней.

— Ну и что я должен увидеть?

— Фотографии. Джулия Миллер выложила здесь снимки значительных событий своей жизни. Их больше сотни. Я просмотрела все. И нашла несколько совпадений. На самом деле это даже больше, чем просто совпадения.

Она придвинула ноутбук к нему и указала на экран.

— Что это?

Снимок был сделан на домашней вечеринке. На нем, судя по всему, были студенты, молодые люди, по крайней мере. В центре с бокалом вина в руке стояла Джулия Миллер, к которой, обнимая ее одной рукой, прижимался какой-то молодой человек.

— Это он. Здесь. — Она посмотрела на Фенвика, в глазах ее был триумф. — Это, — сказала она, снова показывая на экран и повышая голос громче, чем нужно, — бывший бойфренд Сюзанны Перри. Марк Тернер.

Фенвик нахмурился.

— И он…

— Относится очень хорошо к нашей крошке Джулии, верно?

— Выходит, они знакомы?

— Я тут навела кое-какие справки. Похоже, это произошло случайно. Джулия Миллер училась в университете в то же время, что и Сюзанна Перри с Зоей Херриот. Здесь, в Колчестере. И в то же время, что и Марк Тернер. Ну, он там и до сих пор. Пишет диссертацию по философии.

— А он сказал, что знает ее?

Она покачала головой.

— Он это отрицал.

Фенвик выпрямился. Теперь и в его глазах заплясали веселые огоньки.

— Это может вывести нас кое на что…

— Я запомнила, как Марк Тернер сказал мне одну вещь. Он входит в общество любителей фильмов ужасов, члены которого встречаются в пабе «Фримейзонс армс» на Милитари-роуд в Новом городе. И я копнула поглубже. — Она с улыбкой откинулась на спинку кресла. — Угадай, кто там работал за барной стойкой?

Фенвик снова нахмурился.

— Ну, тогда я тебе скажу. Адель Харрисон.

— Значит… Марк Тернер связан со всеми женщинами, проходящими по этому делу?

Она кивнула.

— Точно. А это то, о чем Фил Бреннан не знает.

Фенвик выпрямился.

— Тогда будет лучше сообщить ему об этом.

Роза не двинулась с места.

— После того как он разговаривал с тобой в таком тоне? Почему?

— Потому что таков порядок. Сейчас все должны относиться к своему делу ответственно, и если не будет должного порядка, то полетят головы. И кто-то потеряет работу.

Она повернулась, взглядом останавливая его и не давая уйти.

— Но только не ты, Бен. Фил Бреннан, вероятно, может потерять работу, но только не ты. — Она встала и всем телом прижалась к нему. — Мы знаем то, чего не знает он. Если мы используем это и задержим Марка Тернера, пока Фил будет бежать по несуществующему следу, то сможем самостоятельно раскрыть это дело. — Она еще крепче прижалась к нему. — Что ты на это скажешь?

Не успел он ответить, как у нее зазвонил телефон. Она не обратила на это внимания.

И улыбнулась.

— У тебя здесь все так напряглось, Бен.

Телефон продолжал звонить.

Он тяжело дышал, но выглядел раздраженным.

— Послушай, ответь, пожалуйста. Это может быть что-то важное.

Она вздохнула, полезла в карман и, вытащив мобильный, взглянула на дисплей.

— Фил Бреннан. Отвечать не буду.

И отключила телефон.

Фенвик явно нервничал.

— Мне кажется, тебе следовало бы…

Она обеими руками обняла его за шею.

— Так на чем мы остановились?

Глава 69

— Они были убиты уже некоторое время назад, — сказала Фил. — Оба.

— Я вижу…

Микки Филипс попытался было выскочить из ванной, но в дверях натолкнулся на Анни. И вопреки желанию ему пришлось остаться.

— Ты в порядке, Микки? — спросил Фил. — Не повторится то, что случилось там, на набережной?

— Я в норме, босс. М-да…

Фил не был в этом уверен. И не винил своего сержанта за это. Ванная выглядело ужасно. Словно после невероятно жестокого пьяного шабаша на скотобойне. Белый кафель от пола до потолка сплошь был забрызган кровью, как в какой-то чудовищной карикатуре на массовую резню. Но тела в ванне совсем не были похожи на карикатуру. Мужчина и женщина, полностью одетые, у обоих перерезано горло, раны очень глубокие и крайне жестокие, трупы брошены друг на друга без всяких церемоний.

— Мы знаем, что он любит пользоваться ножом, — сказал Фил. — Точно так же он избавился от Зои Херриот.

— Его любимое оружие, — заметила Анни. — А чем это они засыпаны?

— Думаю, это негашеная известь, — ответил Фил. — Она ускоряет разложение трупов. И ослабляет запах.

— Замечательно, — буркнула Анни.

— Хорошо, что вы оба оказались неподалеку, — сказал Фил.

— Да, — ответил Микки, по-прежнему стараясь не смотреть на представшую перед ними жуткую картину, — было бы жалко пропустить такое.

Анни рассказала ему все, что знала о Иане Бучане, солдате, которого она искала, и о яхте, на которой он жил. Учитывая, что все это было сделано с соседями Джулии Миллер в непосредственной близости от его жилища, он становился теперь их главным подозреваемым.

— Я позвоню, вызову сюда бригады криминалистов. Но сначала попробую дозвониться Розе. — Фил набрал ее номер.

— Что ты думаешь об этом? — спросил Микки у Анни, пока Фил звонил. — Похоже, он поселился здесь, следил за Джулией Миллер, а потом куда-то ее увез.

Анни кивнула.

— Но почему? Зачем ему было ее увозить? Почему просто не продолжать следить за ней или не напасть на нее, если бы ему захотелось?

— Не знаю, — сказал Микки. — Может быть, это уже какая-то следующая стадия? Кто знает, что у него на уме.

— Но почему одна за другой?

— Этого я не знаю. Но я знаю другое. Этот психологический портрет от Фионы Уэлч — полное дерьмо. Либо она не очень разбирается в работе копов, либо…

— Либо сделала это умышленно, — закончила за него Анни.

Фил опустил свой телефон, он явно был недоволен.

— Не отвечает. От нее, черт возьми, вообще никакого проку… — Он повернулся к ним. — Ладно. Скоро сюда приедет бригада, они осмотрят всю квартиру. Я уверен, что они найдут тут все его штучки для наблюдения. А пока я хочу, чтобы вы пошли на реку, к яхте, и проследили, не вернется ли туда кто-нибудь. Если кто-то придет, не пытайтесь его задержать, просто следите и сразу же дайте мне знать. Я немедленно направлю туда вооруженный наряд полиции.

Анни и Микки кивнули.

— Я опечатаю эту квартиру, а потом вернусь в управление. Сообщу всем нашим, что нам удалось выяснить. События начинают разворачиваться стремительно, и нам нужно не отставать от них. Вопросы есть?

Микки замялся.

— Босс…

— Да, Микки.

— Фиона Уэлч. Ее психологический портрет…

— Был ужасным, я знаю. Фенвик взял ее, желая сэкономить. Это его обычная тактика: прикрыть собственную задницу, одновременно пытаясь сэкономить, но на словах поддерживая современные методы расследования. Она совершенно бесполезна. Я избавлюсь от нее, как только вернусь. Что-нибудь еще?

Казалось, Микки хотел добавить что-то еще, но колебался.

— О’кей. Тогда ступайте. И будьте на связи.

Они вышли из квартиры.

Фил снова взялся за телефон.

Дело сдвинулось с места.

Это было приятное чувство.

Глава 70

У Фенвика зазвонил телефон. Он все еще находился в своем кабинете и застегивал змейку на брюках. Позади него, откинув голову назад и улыбаясь, сидела на столе Роза Мартин. Она сейчас была похожа на довольную кошку, которую только что исключительно хорошо накормили.

Он взглянул на экран телефона, чтобы определить, кто звонит. Это был Фил Бреннан.

— Не отвечай, — сказала Роза, приводя в порядок одежду и приглаживая пальцами волосы.

В Фенвике вновь разгорелся внутренний конфликт: умиротворение после секса прошло, и к нему вернулись прежние сомнения.

Телефон продолжал звонить.

Роза наклонилась и положила ладонь ему на руку.

— Не отвечай.

— Но я просто не могу… Я старший по этому делу. И это может быть важно.

В глазах Розы снова вспыхнул огонь.

— Бен, что я тебе только что показывала? Какие ниточки дала тебе в руки? Я нашла такую улику, которая забьет все, что этот Фил Бреннан пытается извлечь из воздуха. У тебя есть выбор: ты можешь ответить на этот звонок, а потом бегать за своим инспектором, или можешь пойти со мной.

Фенвик ничего не ответил. Он старался не смотреть ей в глаза.

— Так какое будет решение?

Телефон умолк.

Фенвик вздохнул.

— Пойдем, — сказал он.

Она улыбнулась.

— Ответ правильный, Бен. Ты принял верное решение. — Она хитро улыбнулась и выставила грудь вперед. — Кроме того, если ты пойдешь со мной, то сможешь еще раз убедиться в непревзойденной технике минета в моем исполнении.

Несмотря на то что Фенвик кончил всего несколько минут назад, он снова почувствовал возбуждение. Она знала, какие привести доводы и на какие кнопки нажать. И ему нравилось, когда она это делала.

— Пойдем же, — сказал он, отпирая дверь своего кабинета и выходя в коридор.

Оказавшись за дверью, он увидел, что навстречу ему идет Фиона Уэлч.

— Вот вы где, — сказала она. — А я вас везде ищу.

Он резко остановился. В этот момент из кабинета вышла Роза Мартин и налетела на него. Фиона посмотрела на них, и губы ее расплылись в улыбке.

Фенвик почувствовал, как начинает краснеть.

— Я был… Мы рассматривали одну зацепку, которая… которая только что возникла. Которую мы только что нашли. Которую Роза… сержант Мартин только что мне показала.

— Понятно, — кивнула Фиона Уэлч, продолжая контролировать свою улыбку. — Вам звонили в бар. Я взяла трубку. Это был инспектор Бреннан. Говорит, что у него есть новая ниточка. И еще много другой информации.

Фенвик кивнул.

— Хорошо, хорошо. А сейчас я должен… мы должны выскочить ненадолго. Чтобы проверить свою собственную версию.

— О-о, а куда? — Вопрос Фионы прозвучал неожиданно резко. Она улыбнулась. — Я спрашиваю только потому, что… делаю портрет убийцы по географическому принципу, который меня попросил составить инспектор Бреннан. Если у вас есть что-то, мне нужно бы знать это, чтобы отразить у себя.

— Гринстед-роуд, — сказал он. — А теперь, если вы не возражаете…

Фенвик, потянув Розу за собой, протиснулся мимо Фионы Уэлч. Та посмотрела им вслед. Затем вернулась к своему рабочему столу и внесла информацию, которую дал Фенвик, в «БлэкБерри».

Глава 71

Аспид перестал замечать этот запах. Он уже привык находиться в окружении смерти. Он стал таким, потому что много лет, каждый день жил с этим. Он использовал всякие трюки, разные способы ослабить этот запах или заставить себя не особенно задумываться над присутствием трупов, но сути это все равно не меняло. Это были всего лишь трюки. Рядом с ним была настоящая, реальная смерть — с остановкой чьего-то сердца, с последним светом жизни, гаснущим в стекленеющих глазах, но все это его больше не волновало. На самом деле он даже получал от этого удовольствие. И его уже не смущали тела, лежащие прямо здесь же, на полу, или в другой комнате, эти пустые оболочки, где прежде обретались чьи-то души. Это был просто мусор, валяющийся под ногами.

Но так было не всегда. Или, по крайней мере, ему так казалось. Если хорошенько напрячься, он мог припомнить времена, когда все было по-другому. Это было до пожара.

До ночных кошмаров и монстров.

В этих воспоминаниях и снах всегда стояло лето. Все краски были такими яркими и живыми. Звучал смех, раскачивались качели. И еще там была девочка. Всегда эта девочка. Маленькая, улыбающаяся. Улыбающаяся ему. Очень приветливо.

Но не Рани. И совсем не похожая на нее.

И все же… немного похожая.

Девочка смеялась, а он улыбался, и солнечные лучи щекотали мягкие волоски на его руках. Ох, эти воспоминания во сне…

Он открывал глаза. И мир снова становился таким, какой он сейчас. Лишенным красок. В котором уже нет солнечных лучей, щекочущих ему руки. Нет тепла. Нет огня.

И девочка с солнечной улыбкой исчезала.

А когда он начинал думать, тут же появлялась Рани. Одна только Рани.

Тело старой женщины начало смердеть. Оно уже прошло стадию окоченения, когда его нельзя было согнуть, как это происходит со всеми трупами. И теперь оно начало разлагаться. И очень скоро превратится просто в мешок со слизью, жиром и костями.

Аспид не обращал на него внимания. Для него это были пустяки.

Он продолжал следить. Выжидать. Тренировался быть терпеливым. Мечтая, чтобы Рани появилась вновь.

Роза Мартин… Теперь она живет под этим именем. Но это было неважно. Он станет обращаться к ней ее настоящим именем. И заставит ее отзываться на него.

Ему не нравился мужчина, который постоянно крутился рядом. Когда он думал о том, что этот человек касается ее, говорит с ней, он чувствовал, как все его тело пронзает что-то твердое и обжигающе холодное. Ему хотелось оказаться ближе к ней, а не сидеть через дорогу. Находиться с ней в одном доме, как и должно быть. Чтобы они жили как любовники.

Впрочем, осталось уже недолго. Ему только нужно выработать план, как это устроить. Уже скоро.

Он закрыл глаза. Он чувствовал ее, пытался пробиться к ней, пробовал с ней заговорить.

И она пришла.

— Здравствуй, Рани.

Здравствуй, любовь моя.

— Я… я смотрю на тебя. Ты меня видишь?

Да, я тебя вижу. Я всегда знаю, когда ты рядом.

Он ухмыльнулся и тихонько хихикнул.

— Это хорошо.

Послушай, а ты не хочешь войти и встретиться со мной?

Он был настолько шокирован, что несколько секунд не мог ничего ответить. Он не ожидал услышать от нее такое.

— Что… когда? Где?

Она объяснила ему.

А что касается «когда»… Почему бы не прямо сейчас?

— Правда? Ты действительно так думаешь? Мне не нужно больше следить за этим домом, я могу войти внутрь и встретиться с тобой?

Я буду очень рада, если ты это сделаешь.

Он услышал желание в ее голосе. Ошибиться он не мог. Она очень хочет его. Он снова хихикнул.

Но есть одна деталь… Я хочу сказать тебе об этом, ты должен это знать. Это очень важно.

— Что, Рани? Все, что угодно. Ты можешь сказать мне все, что угодно.

Есть один человек. Он докучает мне. Он хочет, чтобы я… Нет, я не могу этого произнести. Но я думаю, что ты уже и сам догадался.

И снова удар этой пронизывающей, обжигающе холодной боли. Он пришел в ярость.

— Это тот человек, который был с тобой в машине вчера вечером?

Она на несколько секунд умолкла.

Да. Это будет он. Я хочу, чтобы ты разобрался с ним ради меня. Избавься от него. Ты сделаешь это?

— Конечно, сделаю. Я уверен. Для тебя я сделаю все, что захочешь. Что угодно.

Она рассмеялась.

Я знаю это. Он будет вместе со мной. Избавься от него, а потом…

Он ждал продолжения.

— Что потом?

Ты можешь взять меня. Я вся твоя.

— Я не могу дождаться этого.

Я тоже. Разве это не замечательно? Мы снова можем быть вместе…

Глава 72

— Есть минутка?

Как только Фил вошел в бар, его сразу же перехватил Милхаус. Он старался сделать это незаметно, но при этом стоял у двери с таким таинственным и подозрительным видом, что все его уловки были так же очевидны, как если бы на нем были черный плащ и черная фетровая шляпа с надписью «шпион».

Увидев Милхауса, Фил понял, что не думал о Марине уже несколько часов. Учитывая то, как и с какой скоростью развивались события в расследовании дела, все это было вполне понятно, но он все равно испытывал угрызения совести.

Милхаус подвел его к своему столу.

— Эти карточки, — тихо сказал он, — ну те, которые ты попросил меня отследить…

Его голос упал до громкого шепота. Он сел за свой компьютер.

Фил стоял у него за спиной и ждал. На душе снова стало тревожно.

— И что?

Пальцы Милхауса забегали по клавиатуре.

— Бари-Сент-Эдмундс, — сказал он. — Гостиница, ресторан, супермаркет. — Он поднял голову, в глазах его читалось сочувствие. — Она находится там.

Фил выдавил из себя улыбку.

— Спасибо, Милхаус, с меня причитается.

— Пожалуйста.

— Слушай, а можно попросить тебя еще об одном одолжении? — Фил быстро огляделся по сторонам и убедился, что их никто не слышит. — Ты мог бы никому об этом не говорить?

На лице Милхауза появилась странная улыбка, которую он сам, видимо, считал загадочной.

— Я храню много чужих секретов.

— Не сомневаюсь, — сказал Фил и отошел от него.

Бари-Сент-Эдмундс… Очень похоже на правду. И вполне объяснимо, если задуматься. Именно там он и должен был бы искать в первую очередь. Могло показаться, что она сама хотела, чтобы он догадался и нашел ее там. Внезапно мобильный начал буквально жечь ему карман.

Он уже вытащил его и приготовился звонить, когда заметил, что в комнату вошла Фиона Уэлч. Он спрятал телефон и подошел к ней.

— Фиона, — сказал он.

Она остановилась и посмотрела на него. Она была погружена в разговор с собой, губы ее беззвучно шевелились. Она подняла глаза и, словно не ожидала увидеть его здесь, вздрогнула.

— Что?

— Характеристика действий преступника по географическому принципу, — сказал он.

— Да. — Глаза Фионы забегали, как будто она мысленно перебирала свою внутреннюю картотеку, пытаясь найти там то, о чем он говорит. — Все правильно. Я работала над ней все утро. Она почти готова.

— Можете с ней не торопиться.

Глаза ее вспыхнули.

— Что? Что вы хотите этим сказать?

— У нас есть подозреваемый, за которым мы следим и против которого имеются очень серьезные улики. — Он улыбнулся, стараясь дипломатично сгладить ситуацию. — Поэтому ваша помощь нам в конечном счете не понадобится. Но все равно — спасибо.

Ее глаза забегали из стороны в сторону, как будто сканировали что-то или быстро читали.

— Что? Кто это? Кто он?

— Бывший солдат. Очевидно, пострадавший от ожогов. Лечился у Сюзанны Перри и Джулии Миллер.

Лицо ее стало непроницаемым.

— И как же… как же вы нашли его?

Фил пожал плечами.

— Обычная полицейская работа. Которой мы и занимаемся. Но это ничего не меняет. Пришлите счет, и мы его оплатим.

Она подошла вплотную и посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет.

Фил отступил назад и, глядя на нее, нахмурился.

— Не понял.

— Я сказала «нет». Я не собираюсь этого делать. И никуда не уйду.

— Почему?

— Потому что я необходима вам. Я являюсь неотъемлемой частью этого расследования, и я нужна вам. Поэтому «нет». Вы от меня так просто не отделаетесь.

Внутри у Фила начала закипать злость. Фиона Уэлч ему никогда не нравилась, он очень скептически относился к ней как к специалисту и поначалу вообще был против того, чтобы она входила в состав его команды. И он уже устал быть с ней вежливым.

— Послушайте, — сказал он, вкладывая в свои слова столько злости, сколько позволяла обстановка, — на данный момент ваш вклад состоит в том, что вы дали нам психологический портрет преступника настолько неточный и непригодный для работы, что из-за него невиновный человек оказался в реанимации.

— Невиновный?

— Судя по всему, да. Разве не так?

— В этом нет моей вины. — Ее голос напоминал шипение. — Я дала вам самый лучший психологический портрет, который только можно было составить исходя из имеющейся информации. Любой другой сделал бы на моем месте то же самое.

— Ничего подобного. Далеко не любой. И уж точно человек компетентный такого бы не сделал.

Фиона задрожала от ярости. Казалось, еще немного, и она бросится на него с кулаками.

— Да как вы смеете… Как вы смеете говорить мне такие вещи!

Фил ответил ей в тон:

— Слава богу, что мы еще не воспользовались вашим географическим анализом. А то искали бы сейчас неизвестно кого где-нибудь в Кардиффе.

Она уставилась на него испепеляющимвзглядом.

— Как вы смеете! — Голос ее стал тихим и угрожающим. — Вы всего лишь коп. И какой-то необразованный коп разговаривает со мной таким тоном! — С особым удовольствием она бросила ему в лицо слово «необразованный». — Как вы смеете!

Фил смотрел на нее, с огромным трудом сдерживая себя.

— Пришлите счет, — сказал он и, развернувшись, ушел.

Фил спустился вниз и вышел на парковку. Сел на каменную ограду. Тяжело вздохнул.

Все прошло, как и ожидалось, подумал он. И помотал головой, стараясь успокоиться и прогнать все мысли о Фионе Уэлч. Его трясло, ему нужна была физическая нагрузка, чтобы отделаться от воспоминаний об этой женщине. Здесь подошла бы хорошая тренировка в тренажерном зале или пятимильная пробежка.

Фил не помнил, чтобы вынимал из кармана свой мобильный, но тот, тем не менее, лежал у него на ладони. Он машинально набрал знакомый номер. И стал ждать.

Ждать.

Автоответчик.

Он вздохнул.

— Привет, Марина, это я. Послушай, я знаю, где ты находишься. Бари-Сент-Эдмундс. Это было нетрудно выяснить, я ведь все-таки детектив. К тому же я должен был догадаться. Такое особое место. Особое для нас с тобой. — Он снова вздохнул и продолжил: — Я не знаю, что тебе еще сказать. Я здесь. Можешь на меня рассчитывать. В чем угодно. Я… Для чего угодно. Просто… просто позвони мне.

Он отключил вызов. Откинулся назад. Посмотрел на небо. Такое красивое и опять ярко-голубое, как яйца певчего дрозда.

Он думал о том, что делать дальше. Как продвигаться в расследовании.

Он встал и хотел уже зайти в здание управления, но остановился, потому что у него зазвонил телефон. Он быстро взглянул на дисплей.

Марина.

Он принял вызов.

— Привет, — сказала она.

Глава 73

— Это точно здесь? Ты уверена?

Роза Мартин вздохнула.

— Да, Бен, уверена. И перестань брюзжать, как…

Он натужно улыбнулся.

— Как старуха?

— Я хотела сказать «как тупица», но старуха тоже ничего, сойдет.

Они стояли перед домом Марка Тернера на Гринстед-роуд, и Роза постучала снова. Они ждали.

— Думаю, его нет дома, — сказал Фенвик.

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и хотел побыстрее уйти.

— Надеюсь, что его действительно нет, — сказала она. — На самом деле я даже рассчитывала на это.

Сердце Фенвика замерло.

— Что ты хочешь этим сказать?

Роза улыбнулась.

— Я уже говорила с Марком Тернером. Причем несколько раз. Если я снова попробую это сделать, он потребует вызвать адвоката. Он грозился сделать это в прошлый раз, и мы тогда ни до чего не договорились. Нужен какой-то рычаг воздействия на него. — Она полезла в карман и вынула флешку. — Давай сделаем так, чтобы у него в компьютере точно были эти фотографии.

Она вытащила из кармана отмычку и с улыбкой подняла ее, чтобы показать ему.

Фенвик отшатнулся и принялся лихорадочно оглядываться по сторонам, не следит ли кто-нибудь за ними.

— О нет… нет…

— О да.

— Но это же… неправильно. Если мы сделаем это, то любые улики, которые мы обнаружим, и любые признания, сделанные на основании этих улик, не будут признаны в суде. Это грязно. Мы должны соблюдать…

Она резко повернулась к нему. Улыбки на ее лице уже не было.

— Бен, скажи честно: ты хочешь задержать убийцу? Ты действительно хочешь этого?

— Да…

— Или ты хочешь, чтобы вся слава досталась Филу Бреннану? Снова?

Фенвик угрюмо покачал головой.

— Нет… нет…

— Ты уверен? А то, может, я выбрала не того мужчину?

— Нет, нет, все правильно. Ты не ошиблась… — Не сводя глаз с отмычки, Фенвик тяжело сглотнул. — Нет, я хочу этого… я хочу…

Она улыбнулась и кивнула. Он снова был под контролем. Она знала, чего он хочет.

— Хорошо, — сказала она и начала вскрывать замок.

Это не заняло много времени. Она толкнула дверь, и та открылась.

Фенвик по-прежнему нервно оглядывался по сторонам.

Роза улыбнулась ему. На этот раз ободряюще.

— Если кто-то спросит, мы услышали крик и были вынуждены вскрыть дверь. Понятно?

Он кивнул.

— Точно понятно?

— Я… — Он набрал побольше воздуха и снова тяжело сглотнул. — Мы услышали крик. Верно. Все понятно.

— Вот и хорошо. А теперь войдем.

Роза первой ступила через порог. В доме было так же темно, как и в прошлый раз, занавески по-прежнему были задернуты, и свет сквозь них почти не пробивался. Фенвик, тихо прикрыв дверь, вошел за ней и осмотрелся. Потом вышел на середину комнаты.

— Может, мне…

Закончить фразу он не успел. Из-за дивана выскочила темная фигура и, прежде чем Фенвик успел как-то отреагировать, набросилась на него.

Роза обернулась. Охнула. Человек был весь в черном и напоминал двигающуюся в полумраке разъяренную тень. Она видела, как он отвел руку назад и резко ударил Фенвика в живот. Еще раз.

— О господи, господи, у меня кровь! О господи…

Он стоял, покачиваясь и держась руками за живот.

— Бен! — крикнула Роза и рванулась к нему.

Но тут человек в черном повернулся к ней. Она остановилась и замерла, заметив в руке у него нож. Она посмотрела на Фенвика, который уже упал на колени. Сердце бешено стучало у нее в груди. Она развернулась и бросилась к двери.

Темная фигура догнала ее. Сильные руки крепко сжали Розу, обвившись вокруг ее тела, словно громадная анаконда.

Она попробовала залезть в карман и вытащить оттуда баллончик с настойкой перца. Она дотянулась до него кончиками пальцев, но взять не смогла. Мужчина понял, что она делает, и одной руку так сильно ударил по ее руке, что Розу до самого плеча пронзила резкая боль.

Воспользовавшись ослаблением захвата, она, извиваясь всем телом, попыталась вырваться.

И в этот момент увидела его лицо.

— О боже… О боже…

Рот мужчины приоткрылся. И с губ сорвался какой-то леденящий душу звук:

— Милллаяяяя… Милллаяяяя…

Казалось, он снова и снова произносит одно и то же слово. Она не могла понять, что оно означает, да и не хотела об этом думать. Только хотела вырваться.

— Милллаяяяя… Милллаяяяя…

Но было уже слишком поздно. Она увидела, как он занес над ней руку.

Что было, когда эта рука опустилась, она уже не почувствовала.

Глава 74

— Привет, — сказала она.

— Привет, — ответил Фил. Он понимал, что расплывается в дурацкой улыбке, но даже не пытался с этим бороться. — Как ты?

— Бывало и получше.

Наступило молчание.

— Бари-Сент-Эдмундс, — сказал он. — Мог бы и догадаться.

— Ты и догадался.

— Верно.

Он огляделся на парковке и увидел, как из здания вышла Фиона Уэлч. Она бросила на него испепеляющий взгляд. Он отвел глаза.

— Мне… очень жаль.

Он кивнул. Затем, сообразив, что она этого видеть не может, сказал:

— Все нормально. Как Джозефина?

— С ней все хорошо. С нами… с нами обеими все хорошо.

— Прекрасно.

Снова молчание.

— Слушай… а хочешь, я приеду и заберу тебя?

Молчание. Фил слышал в этой тишине все, что угодно, весь мир, но только не Марину.

— О’кей, — наконец сказала она.

Он шумно вдохнул воздух, только сейчас сообразив, что в ожидании ответа затаил дыхание.

— Хорошо. — Он посмотрел на часы. Что-то прикинул в голове. — Я сейчас приеду.

Он услышал, как она вздохнула.

— Разве ты не занят расследованием убийства? Ты не можешь вот так… просто бросить все и сбежать.

— Но ты же смогла.

Тишина. Фил подумал, что снова потерял ее.

— О’кей. Но нам с тобой нужно поговорить.

— Я сейчас приеду.

Он отключил телефон и сел в свою «ауди».

— Да, — сказал он, — пару часов они без меня вполне обойдутся.

И, продолжая улыбаться, под льющуюся из стереосистемы музыку «Давс» он направился в сторону Бари-Сент-Эдмундс.

Глава 75

Сюзанна услышала новый скрип, новый скрежет.

— Что происходит? — спросила она. — Что ты делаешь?

— Только… еще… немного…

Джулия выбиралась наружу. Сюзанна не знала, куда именно, та просто сказала ей, что нашла выход, и сейчас она пытается выбраться. Этот громкий шум был таким же, какой она слышала, когда ее выпускали из ящика. Сюзанна была напугана. Если их похитители вернутся в тот момент, когда Джулия пытается сбежать… Она и представить не могла, что они с ней сделают. И даже не хотела об этом думать. Не смела.

— Я вижу… солнечный свет. Снаружи сейчас день.

Сюзанна почувствовала, как сердце ее забилось чаще. В ней нарастало запрещенное чувство надежды. Солнечный свет. И Джулия уже почти выбралась. А если она выбралась, то сможет помочь Сюзанне, и тогда они обе будут свободны. При этой мысли губы ее сами собой расплылись в улыбке.

Шум прекратился. Сюзанна снова слышала только свое дыхание и бешено стучащее сердце, которое, казалось, готово было вырваться из груди. Она почти потеряла дар речи. Почти.

— Что там… что ты сейчас делаешь?

Тишина.

— Джулия? Ты здесь?

— Я здесь.

У Сюзанны отлегло от сердца.

— Я открыла дно своего ящика. Думаю, он плохо закрыл его, когда выпускал нас. Немного трудно, но… если бы мне удалось… согнуться…

Сюзанна слушала, чувствуя, как в висках пульсирует кровь.

— Говори, Джулия, говори. Продолжай рассказывать, что происходит…

Снова громкий скрип и треск.

Потом тишина.

— Джулия…

Сюзанна услыхала вздох.

— Я сделала это. — Джулия радостно рассмеялась, словно не веря себе. — Сюзанна, я сделала это!

— Прекрасно! Есть!

— Да, теперь все, что мне нужно сделать, это…

А затем раздался вопль. Это кричала Джулия — громко, долго, надрывно.

Широко открытые глаза Сюзанны с ужасом уставились в темноту.

— Джулия…

Она пыталась спрятаться от этого звука, старалась закрыть уши руками, но безуспешно. Поэтому ей оставалось только слушать.

— Нет, Джулия…

Вопль затих.

Наступила тишина.

— Джулия…

Молчание.

— Джулия…

Та не отвечала.

— О господи, о господи…

Сюзанна заплакала. Надежда. Это проклятое чувство — надежда. Сюзанна продолжала рыдать.

И боялась, что уже никогда не сможет остановиться.

Часть четвертая

Глава 76

Французский ресторанчик «Жерар» был расположен на углу Лоуэр-Бакстер-стрит и Эббигейт-стрит в старинном английском городке Бари-Сент-Эдмундс. Солнечный, просторный и светлый внутри, он был сделан в виде закрытого внутреннего дворика, где весной и летом английский ленч легко перетекал в ленивое послеобеденное время с разнообразными французскими hors d’oeuvres^[20], хорошей компанией и обилием вина. Как бы Филу хотелось приобщиться ко всему этому прямо сейчас! Он подозревал, что Марина чувствует то же самое.

Они сидели друг напротив друга, разделенные гораздо бóльшим расстоянием, чем просто ширина ресторанного столика между ними. Оба нервно поглядывали друг на друга, пытались улыбаться, продолжая сомневаться, будут ли уместны сейчас какие-то прикосновения. Словно два канатоходца, старающиеся сохранить равновесие.

«Это просто нелепо. Я сейчас должен быть на работе, заниматься расследованием. Мне нельзя находиться здесь и улаживать свои домашние дела». Но потом он посмотрел на Марину, на ее красивое лицо с правильными чертами, на их дочь, которая спала в стоявшей рядом со столиком коляске в состоянии полного удовлетворения, с задранными вверх ручками. И понял, ради чего он сюда приехал.

— Хорошо выглядишь, — сказал он.

— Ненамного лучше тебя. — Марина с трудом улыбнулась, но в глазах у нее была тревога. — Но все равно спасибо.

«Она действительно хорошо выглядит. Конечно, страх и беспокойство оставили следы на ее лице, но она по-прежнему выглядит здорово».

Для Фила она всегда выглядела прекрасно.

Марина отвела взгляд и опустила глаза в меню. Колеблется и растеряна. Она вздохнула.

— Это была плохая идея. Видимо, следовало сделать это позже.

Фил продолжал пристально смотреть на нее.

— Марина, если мы не сделаем этого сейчас, никакого «позже» может уже и не быть.

Она снова вздохнула, глядя на стол перед собой. В этот момент к ним решилась подойти официантка. Фил хотел отослать ее, но Марина уже начала заказывать себе морского окуня со шпинатом и салат из помидоров. Он быстро пробежал глазами меню и заказал первое, что бросилось в глаза, — утку. И большую бутылку минеральной воды. Официантка снова исчезла, оставив их наедине с молчанием.

Фил ждал.

— Между нами… кое-что стоит, — наконец произнесла Марина. — Или, точнее будет сказать, кое-кто.

Фил с трудом заставил себя вдохнуть, тело его напряглось. По дороге сюда он перебрал все, что только могло прийти в голову, все самое ужасное, что только Марина могла сказать ему. Он надеялся, что таким образом сможет подготовить себя к этому, — что бы там ни было — и ему будет не так тяжело. То, что она нашла кого-то еще, было самым худшим из всего, что ему удалось придумать. И сколько бы он к этому ни готовился, он все равно не смог бы воспринять эти слова как-то легче.

Фил только кивнул. И напряженно ждал, продолжая кивать.

Официантка принесла минеральную воду. Бутылка так и осталась стоять на столе нетронутой.

Марина, не поднимая глаз, смотрела на стол перед собой.

— Это Тони.

Тони… Мужчина, с которым Марина жила раньше. Который был избит до полусмерти убийцей, за которым охотились Фил с Мариной. Это произошло как раз перед тем, как Марина решила сказать ему, что уходит.

Вот так дела, подумал Фил.

Вздрогнув, он часто заморгал.

— Тони?

— Тони. Я… — Она опять тяжело вздохнула. — Я… Он просто лежит там. А я продолжаю поддерживать… — Ее пальцы принялись мять салфетку. — Я просто… Я должна принять решение, Фил. Он лежит там, подключенный к системе жизнеобеспечения, и они хотят, чтобы я наконец приняла решение. Они хотят, чтобы я отключила его.

Голос Фила был тихим и спокойным.

— И поэтому ты убежала от меня?

Она кивнула. Ее пальцы уже рвали салфетку на мелкие кусочки.

— Но… мы, конечно, могли бы что-то придумать вместе…

Марина резко подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо. Глаза ее были покрасневшими и влажными. Ее удерживало от рыданий только то, что они были на публике.

— Нет. Я должна сделать это сама. Это мое решение. Ты понимаешь меня?

— Объясни, — попросил он.

— Я не могу этого сделать, — сказала она. — Я просто не могу заставить себя выключить эту систему и… и… и осознать, что он наконец умер, умер по-настоящему, раз и навсегда.

Фил наклонился к ней.

— Ты думаешь, что у него есть шанс снова прийти в себя? Ты это имеешь в виду?

Она быстро вытерла слезы, твердо решив не дать упасть ни одной слезинке, и покачала головой.

— Нет. Нет, дело не в этом. По крайней мере, я не думаю, что это возможно… — Она снова покачала головой. — Это чувство вины. Оно… оно… — Ее голос упал. — Это убивает меня.

И это слышно в ее голосе, подумал он. Ее всю буквально ломает, крутит.

— Принятие решения?

Она еще раз покачала головой.

— Не только. Нет. Меня гложет, съедает изнутри… чувство вины. Я не могу… не могу жить дальше, не могу… принять себя, не могу позволить себе радоваться жизни, пока не приму решение. Пока не отпущу его.

Марина опустила голову, и плечи ее поникли, словно на них легла огромная тяжесть. Глаза ее уставились в стол.

— А я не могу отпустить его…

Фил молчал, обдумывая услышанное. Он взял со стола бутылку, открутил пробку и налил воды в два стакана.

Но никто из них пить не стал.

Фил посмотрел на нее. Когда он заговорил, голос его был спокойным и контролируемым — полная противоположность той буре, которая бушевала у него внутри.

— О’кей, — сказал он. — Но есть вопрос. Если бы Тони не был… если бы он не находился там, где он сейчас, если бы на него никто не напал, если бы он все еще… был вместе с нами… Что бы ты сделала тогда?

Она нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказал. Что бы ты сделала? Как бы ты себя повела?

— Я бы…

Она вздохнула, покачала головой и снова отвела глаза в сторону.

— Ты ведь собиралась оставить его, Марина. Ты хотела сказать ему, что больше его не любишь, что уходишь от него. Разве не так?

Она кивнула, по-прежнему не поднимая головы.

— Ради меня?

Он произнес это с вопросительной интонацией.

Она опять кивнула.

— Почему?

Голос его звучал еще тише и мягче. Так, как это бывало во время допросов, когда люди открывались перед ним и проникались к нему доверием.

— Потому что… я люблю тебя…

Он рискнул слабо улыбнуться.

— И все? Только поэтому?

— Нет. Еще потому, что я хотела провести с тобой остаток своей жизни. Потому что я никогда и никого не любила так, как любила тебя. Потому что я никогда не встречала таких людей, как ты.

— Кого-то, кто был бы так похож на тебя, ты хочешь сказать.

Она кивнула.

— И потому, что я носила под сердцем твоего ребенка.

— Нашего ребенка.

— Нашего ребенка. И потому, что ты — любовь всей моей жизни.

Она отвернулась в сторону, и слова ее захлебнулись в сдавленных рыданиях.

Фил подождал, пока она возьмет себя в руки.

— Марина, Тони знал, что ты хотела уйти от него. Он был старше тебя. Он был твоим учителем, а на том этапе жизни тебе и нужен был такой человек. Он знал, что ты не останешься с ним. Что рано или поздно ты все равно уйдешь. Он ожидал этого. Он мог не приветствовать это, мог этого опасаться, но он все равно ожидал.

По-прежнему опустив голову, Марина вытерла глаза смятой и порванной бумажной салфеткой. Фил наклонился через стол и взял ее за руки.

— Проблема только в этом? — спросил он. — В том, что ты ему этого так и не сказала? Что так и не закрыла ваши отношения?

Она убрала руки.

— Нет, не только, — сказала она. — Он находится в коме из-за меня. — Марина подняла голову и посмотрела прямо ему в лицо. Глаза ее были влажными от переполнявших ее чувств. — И из-за тебя тоже, Фил.

— Каким образом?

— Потому что, если бы мы с тобой не встретились, если бы я не согласилась работать с тобой, если бы ничего этого не случилось, Тони по-прежнему был бы жив.

— А ты по-прежнему была бы несчастлива. — Он снова взял ее за руки. И теперь крепко держал их. — Я понимаю тебя, Марина. И это вовсе не самоуверенность с моей стороны. Я понимаю тебя, потому что ты понимаешь меня. Ты понимаешь меня лучше всех на свете. Я знаю, что происходит в твоем сознании, потому что оно очень похоже на мое собственное. Я знаю, что там внутри. И знаю, что там сломалось.

От его слов она вздрогнула, но перебивать не стала.

— И этот надлом не позволяет тебе думать, что ты достойна чего-то в этой жизни, достойна счастья. Но на самом деле ты его достойна. — Он еще крепче сжал ее руки, и она уже не вырывалась. — И это может быть единственный шанс, который нам представился. И мы должны воспользоваться им.

Она без слез, молча, внимательно смотрела на него, впитывая каждое слово.

— Помнишь, что ты мне однажды сказала? — спросил он. — «Все психологи просто ищут дорогу к себе домой». Я, Марина, и предлагаю тебе эту самую дорогу домой. Это может быть не так просто, нам нужно будет принять трудные решения, но это реально. Все в наших руках. — Он отклонился назад, все еще не отпуская ее руки. — Хочешь выбрать этот путь для себя?

Марина молчала. Просто сидела и смотрела на него.

— Скажи «нет», и я просто уйду, — сказал он. — Навсегда. Уйду от тебя и от нашей дочери. Насовсем. Мне будет чертовски больно, но, если ты хочешь этого, что ж, я готов. Но если ты скажешь «да», мы с тобой поедем домой. И вместе встретим то, что нам суждено. Все зависит от тебя.

Он выпустил ее руки. И застыл в ожидании.

Он не собирался говорить ничего этого. Или даже половины этого. Он был не тем человеком, который в нормальных условиях повел бы себя подобным образом. Но он никогда в жизни не встречал таких женщин, как Марина. Она была особенная. И за нее стоило бороться.

Она молчала.

Может быть, я зашел слишком далеко, подумал он.

Потом вздохнул и продолжал ждать.

Принесли их заказ. Перед каждым поставили тарелку. Но они как будто не заметили этого и даже не взглянули на официантку.

Фил ждал, чувствуя, как разрывается сердце.

Наконец Марина заговорила.

— Да, — сказала она. Голос ее прозвучал тихо, но в нем чувствовалась сила. — Да. Я еду с тобой домой.

Улыбаясь, Фил потянулся через стол, взял ее за руки и крепко сжал их. Он уже очень давно не чувствовал себя таким счастливым.

Он потянул носом. Еда пахла великолепно.

— Я умираю с голоду, — сказал он. И снова улыбнулся.

Марина улыбнулась ему в ответ. Она выглядела не менее счастливой, чем он.

Глава 77

Выйдя из ресторана, Фил снова включил свой телефон. И ощущение счастья тут же рассеялось.

За это время на автоответчике накопилась куча сообщений. Он стал прослушивать их по очереди. Марина перестала возиться с Джозефиной и, подняв глаза, следила за Филом. По мере того как он все больше хмурился, ее лицо тоже становилось озабоченным. Наконец он убрал телефон от уха. Марина выжидательно смотрела на него.

Он взглянул на нее.

— О господи…

— Что случилось?

— Мне нужно ехать. Прямо сейчас.

— Может быть, нужно, чтобы я поехала с тобой?

Фил посмотрел на малышку и снова перевел взгляд на Марину.

— А ты можешь?

Она кивнула, и Фил заметил в ее глазах выражение, которое ни с чем нельзя было перепутать. Она была настроена так же решительно, как и он.

— По дороге я введу тебя в курс дела.

И они направились к машине.

Место преступления находилось на Гринстед-роуд.

Дорога была полностью перекрыта от супермаркета в дальнем конце улицы до круга в начале Харвич-роуд и переезда на Ист-стрит. Черно-желтая лента полицейского оцепления дрожала под легким теплым ветерком, издавая тихий хлопающий звук, который в другой ситуации звучал бы по-летнему успокаивающе.

Фил предъявил свое удостоверение и шагнул под эту ленту. Полицейские у него за спиной тут же сомкнулись, загораживая дорогу попытавшимся проскочить за ним репортерам. Шагая от переезда и поворачивая за угол к дому, Фил обнимал Марину за плечи, словно защищая ее.

Перед этим они позвонили Дону и Эйлин и спросили, не хотели бы они посидеть с внучкой. Те пришли в восторг от такой возможности. Хотя Фил и пытался говорить непринужденным тоном, они почувствовали, что что-то произошло, — многолетний опыт сработал лучше любых расспросов.

Фил увидел, как в дом входит Ник Лайнс: его голубой костюм резко контрастировал с полицейской лентой. На противоположном тротуаре в ожидании сигнала, когда можно будет войти внутрь, стояла Анни. Заметив приближающихся Фила с Мариной, она перешла улицу им навстречу.

— Где вы были, босс?

В глазах ее читалась целая гамма чувств.

— Я… ездил за более квалифицированным профайлером. — Он посмотрел на Марину, которая поздоровалась с Анни. — Итак, что тут у нас?

Фил старался держаться исключительно профессионально, как это было бы на любом другом месте преступления. Но это ему не вполне удавалось.

— Ну…

Анни огляделась по сторонам, пытаясь собраться с мыслями.

— Давай с самого сначала, Анни. Я прослушал твои сообщения, но все-таки введи меня в курс дела еще раз.

— Чуть больше часа назад нам позвонили. Сказали, что на тротуаре стоит человек, вокруг все в крови. Вызвали «скорую».

Ее глаза скользнули на то место на асфальте перед домом, где осталось темно-коричневое пятно. Вполне обычное пятно, которое по своему виду не отражало масштаба того, что здесь происходило.

— И где он сейчас?

— В Центральной больнице. Мы сначала подумали, что уже потеряли его. Но он, очевидно, еще держится.

— Это последняя информация оттуда?

Она кивнула.

— Они сейчас оперируют его. Он потерял очень много крови. — Ее глаза снова скользнули на тротуар. — Жуткое дело.

Фил кивнул и осмотрелся. Пташки тоже были здесь: блокноты раскрыты, руководят простыми полицейскими.

— А где Микки?

— Продолжает следить за яхтой. Решил не упускать эту ниточку из виду. Он подумал, что лучше него это никто не сделает.

— А Роза Мартин?

Анни пожала плечами.

— Понятия не имею, босс. Ее телефон не отвечает.

Сердце Фила забилось чаще.

— Где ее видели в последний раз?

— В управлении. Когда она разговаривала с Беном Фенвиком.

— Ч-черт…

Анни промолчала. Она понимала, о чем он подумал.

Он потер руками лицо. Попытался собраться с мыслями, сконцентрироваться. Потом бросил взгляд на Марину. Было приятно снова получить ее в свою команду. Почувствовать за спиной ее присутствие.

— Понятно, — сказал он. — Похоже, что теперь я исполняю обязанности старшего инспектора. Продолжим. Есть свидетели? Кто-нибудь знает, что здесь произошло?

— Человек, который нам позвонил, живет в доме напротив. Он видел, как старший инспектор вышел из этого дома и, покачиваясь, пошел по улице, одной рукой держась за живот, а другой размахивая чем-то. Как оказалось, это было его служебное удостоверение.

— Толково, — печально сказал Фил. — Представился таким вот образом.

— И это сработало. Кто-то сразу же вызвал «скорую». И это спасло ему жизнь.

— А что насчет жильцов этого дома? Их кто-нибудь видел?

— Нет.

— Но мы знаем, кто здесь живет? С виду похоже на жилье студента.

— Так и есть, — ответила Анни. — Я уже прошлась по дому до приезда бригады. Здесь проживает Марк Тернер, бывший бойфренд Сюзанны Перри. Дом арендован.

— Это тот парень, которого накануне вечером допрашивала Роза Мартин?

— Он самый. Она еще сказала, что считает его совершенно безвредным.

Фил вздохнул.

— Она просто молодец, что тут скажешь. — Он и не старался скрыть сарказм в голосе. — Марк Тернер живет здесь один?

Анни покачала головой.

— Со своей подружкой.

— И обоих их здесь нет. — Это было утверждение, а не вопрос.

Анни кивнула.

— Но мы их уже ищем. Сразу раздали полицейским их описание. — Она замялась. — Босс, то, что я сейчас скажу, вам не понравится.

Фил ждал. Взгляд его стал жестким.

— Эта его подружка… Как я уже сказала, я успела пробежаться по дому. И нашла кое-какие фотографии, бумаги…

— Не томи уже. Говори.

Анни вздохнула.

— Это Фиона Уэлч.

Глава 78

Микки продолжал вести наблюдение. И это его совершенно не радовало. Находиться всего через реку от того места, где разворачивались все события, только для того, чтобы следить за яхтой на случай, если ее хозяину в ближайшее время взбредет в голову вернуться сюда. Когда им с Анни позвонили и сообщили о нападении на Фенвика, он испытал полузабытое со времен работы в отделе по борьбе с наркотиками ощущение, когда вдоль позвоночника поднимается волна адреналина и от этого волосы на затылке приподнимаются. Он был готов. Кулаки крепко сжаты, губа закушена — готов к бою. Но потом они с Анни обсудили ситуацию, и он понял, что правильным решением будет, если он останется здесь, а она отправится на место преступления. Хотя сердце подсказывало ему совсем другое. Он был копом. Детективом. А ему приходится торчать здесь, чтобы задержать преступника и заставить его пожалеть о содеянном.

Но тот все не появлялся. А адреналин никуда не уходил. Он переполнял Микки, скребся внутри, словно пойманный в клетку зверь, который только того и ждет, когда представится возможность вырваться наружу.

Дожидаться пришлось не так уж долго. И когда момент настал, Микки не сразу смог поверить этому.

Он сидел в машине, чувствуя себя беспокойно и неуютно. Пока здесь находилась Анни, ему было, по крайней мере, с кем поговорить. Теперь же у него остался только приемник, и он, включив «Радио один», принялся слушать всякую послеобеденную бессмыслицу вперемешку с песнями, которые, приходилось признать, были ему совершенно незнакомы. Он уже хотел переключиться на «Радио два», но внутренний голос остановил его. Эта станция давала ему внутреннее спокойствие. С ней было связано его прошлое. Здесь работали с юности знакомые ди-джеи, которые крутили музыку, на которой он вырос. То, что Микки слушал эту радиостанцию, было равносильно обещанию, что он больше не станет пускаться в кутежи на четыре дня с кокаином и обильной выпивкой, где все происходило по накатанной схеме: в пятницу — ночь в клубе, поход на футбол — в субботу после обеда, потом снять девушку в баре и зависнуть с ней на все выходные, а в понедельник утром хвастаться перед друзьями своими сексуальными подвигами и крепостью собственного организма.

Он вздохнул. По правде говоря, какая-то его часть совершенно не хотела, чтобы он возвращался к этому; причем часть эта со временем становилась все больше и больше. Сейчас у него было кое-что поважнее, чем все это. Было желание снова начать работать головой, напомнить себе, ради чего он пошел учиться в университет. Из-за бурных похождений его, собственно, и перевели из отдела по борьбе с наркотиками. Он переживал за себя и за свое будущее. Но другая его часть жаждала продолжать веселую жизнь, и к чертям любые последствия! До сих пор ему удавалось сдерживать себя, но он не был уверен, что так может продолжаться постоянно.

Может быть, «Радио два» поможет.

Он протянул руку, чтобы переключить станцию, чуть ли не ненавидя себя за это. Из динамиков понеслась музыка какого-то безымянного хита восьмидесятых. Микки откинулся на спинку сиденья.

Он был рад, что доверился Анни. Он чувствовал, что может ей верить. А это было уже кое-что, потому что, несмотря на все те крутые развлечения, которые у него были, когда он работал в отделе по борьбе с наркотиками, друзей у него там не нашлось. Похоже, с его уходом их дружба закончилась. А вот Анни… это да. Она была славная.

Но мысли его в этом направлении не получили дальнейшего развития, потому что в этот момент он кое-что заметил. И не поверил собственным глазам.

Перед яхтой остановился пикап. И не какой-то там старый фургончик.

А черный «Ситроен-Немо».

Микки не мог поверить в свою удачу. Дремлющий адреналин снова вскипел в крови. Ему хотелось распахнуть дверцу своего автомобиля, подбежать и задержать того, кто сидел за рулем, вытащить его из машины, как в былые времена, бросить на капот, да так, чтобы тот пару раз хорошенько стукнулся об него головой, и громко заявить: «Ты арестован, сынок». Интересно, как бы такое понравилось Анни?

Но ничего этого он не сделал. Вмешался его профессиональный инстинкт и обуздал всплеск адреналина. «Смотри, — сказал он себе, — и запоминай».

Так он и поступил. Он видел, как открылась водительская дверца и кто-то выбрался из машины. Все надежды рассмотреть внешность этого человека тут же растаяли, потому что на нем был зеленый армейский камуфляж, застегнутый на все пуговицы до самого горла, черная вязаная шапочка, опущенная до ушей, и большие авиационные очки, скрывавшие его лицо.

— Вот гад!

Водитель обошел автомобиль и подошел к задней дверце. Микки смотрел во все глаза, стараясь рассмотреть как можно больше. Мужчина, рост средний. Вот и все. Не хромает, никаких особых отличительных черт. Ничего такого.

Затем показался пассажир и тоже пошел к задней части машины. Фургон стоял так, что пассажир находился с дальней от Микки стороны, поэтому его было хуже видно. Он был одет так же, как водитель. Армейская одежда, высокие ботинки, вязаная шерстяная шапка и темные очки. Но на этом сходство заканчивалось.

Пассажир был выше и двигался медленнее, чем водитель. И с походкой у него тоже было что-то не так. При ходьбе он выбрасывал вперед левую ногу и явно хромал.

Микки улыбнулся.

Он сконцентрировался на том, что можно было рассмотреть на лице пассажира. И улыбнулся еще шире. Лицо мужчины было тоже не такое, как у всех. Те его части, который мог видеть Микки, были покрытыми красными пятнами, местами оно было гладким, почти плоским, а местами покрыто рубцами и выемками.

Последствия ожога.

Он видел, как двое мужчин открыли заднюю дверцу пикапа, наклонились и что-то оттуда вытащили. Это было нелегко. Длинный сверток, закутанный в ковер, оказался тяжелым. Микки пристально всмотрелся в него. Ковер был выцветший, местами в темных пятнах. Сердце его оборвалось. Он знал, что это такое.

Кровь.

Он также понимал, что может находиться в свертке. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это чье-то тело.

Он откинулся как можно дальше, изо всех сил стараясь, чтобы они его не заметили. Сердце выбивало импровизацию в стиле ударника из «Мотерхэд», воздуха не хватало. Мужчины отнесли сверток на яхту и спустились с ним под палубу. Микки выдохнул и только тут понял, что все это время сдерживал дыхание.

Он смотрел и ждал. Но больше ничего не происходило.

Он уже взял микрофон рации, чтобы вызвать подмогу, потому что Фил обещал, что, как только на яхте возникнет какое-то движение, он сразу же вышлет туда вооруженный наряд полиции.

Но потом опустил руку. И стал смотреть дальше.

Один из мужчин, водитель без хромоты, снова появился на палубе, потом спустился по трапу и сошел на берег. Он подошел к «ситроену», сел за руль и завел двигатель.

Микки не знал, куда смотреть — то ли на машину, то ли на яхту.

Водитель газанул.

Микки колебался. И анализировал ситуацию. Человек со шрамами держит тело на своей яхте. Но у него нет транспорта. И что бы он там внизу ни делал, скорее всего, никуда он оттуда не денется. Тогда как водитель фургончика явно собирался уезжать, и, возможно, другого шанса задержать его попросту не будет.

Решение было принято. Микки подождал, пока машина повернет за угол и выедет на дорогу, и последовал за ней.

Уже на ходу он взял рацию и связался с диспетчером.

— Преследую подозреваемого. Он едет на черном «Ситроен-Немо», регистрационный номер…

Он расскажет им о том, что произошло на яхте. И вызовет туда вооруженный наряд Фила. Кто бы ни был этот человек за рулем, он теперь его, Микки.

Он улыбнулся и снова переключился на «Радио один».

Взбудораженный возможностью дать выход адреналину.

Глава 79

— Ах, — вздохнул Аспид, — наконец-то мы одни!

Сейчас он был почти счастлив, впервые за долгое время.

Он смотрел на лежавший перед ним сверток. Ковер был раскатан, и его содержимое вывалено на пол трюма. Рани. Она лежала не шевелясь, но находясь в сознании, и оглядывалась по сторонам широко открытыми глазами.

Он подошел и присел рядом.

— Ты уже проснулась, красавица?

От возбуждения у него кружилась голова. Она была здесь. После стольких дней ожидания. Они вместе и наедине. Наконец-то. Сердце стучало в груди гулко и взволнованно, желудок сводило от нетерпения. Ему хотелось упиваться ею всеми органами чувств. Сначала он осмотрел Рани, жадно пожирая глазами все ее тело. Затем закрыл глаза и, склонившись, принялся вдыхать ее запахи: нежный аромат духов, запах пота, все. Здесь не было ничего плохого, все было хорошо. Все это была Рани. Ему хотелось попробовать ее на вкус, прижаться к ее губам своими губами, своим языком. Целовать ее, лизать. Повсюду…

Но времени для этого у него будет достаточно и позже. А пока он получит удовольствие оттого, что будет начинать медленно. Он протянул руку и начал гладить ее волосы. Она не отодвинулась и не отшатнулась, просто лежала неподвижно с широко открытыми глазами и тяжело дышала.

Он засмеялся.

— Ты почти проснулась. Хорошо. — Дыхание его было прерывистым. — Вот так. Лицом к лицу. Спустя столько времени, после стольких лет… — Он наклонился ниже. Теперь его рука гладила уже ее лицо, ее щеку. — У нас… У нас с тобой… Нам с тобой столько нужно наверстать, моя дорогая.

Его рука перестала гладить ее и замерла. Он внимательно рассматривал ее лицо, вглядывался в каждую черточку, в очередной раз впитывал ее всю, стараясь запомнить мельчайшие детали, словно видит ее в последний раз. Он видел перед собой Рани, но не ту, какой она была раньше, а ту, какой стала теперь. Конечно, этого и следовало ожидать; для нее было просто невозможно найти идеальное совпадение. Однако со временем, когда ее дух устроится на новом месте и начнутся изменения изнутри, все переменится. Но уже сейчас он видел сходство и догадывался, что должно получиться впоследствии. Он прикасался к тем местам, которые узнавал в ней. Да, это ее глаза, подумал он, дотрагиваясь до них пальцами, и этот изгиб скулы… и это ее рот, ее губы… такие мягкие… ох, какие же они мягкие…

Он почувствовал, как член его начинает твердеть. И перестал гладить ее. Нет, не сейчас. Это оставим на потом. Сейчас они просто поговорят, они должны снова познакомиться друг с другом. Даже пообниматься, как это и положено делать влюбленным.

Он опять посмотрел на ее лицо. И, рассмеявшись, снова покачал головой.

— Все, что я планировал сказать тебе столько лет… понимаешь, столько лет… Годы выстраивания отношений, все эти разговоры, которые я вел с тобой в своих мыслях, когда ты не могла ответить и мне приходилось выдумывать твои ответы… А потом, когда я увидел тебя снова и мы с тобой даже немного поговорили… все наши секретные слова, которые никто другой слышать не мог… Но все равно настоящего разговора не получалось. Не то что теперь. — Он опять рассмеялся. — Это забавно, но я собирался тебе столько всего сказать, все то, что я хранил в памяти, и… — Он почти с извиняющимся видом пожал плечами. — Все это вылетело у меня из головы. Разве не забавно?

Она ничего не ответила, продолжая лежать, тяжело дыша и с широко открытыми глазами.

— Столько всего нужно сказать… — Он снова покачал головой, как будто до сих пор не мог поверить в свою удачу. — Я думаю… нам с тобой нужно вернуться назад, к самому началу, верно? Начнем с того пожара. Должен сказать, что я сожалею об этом. Потому что с этого все и началось. Это послужило причиной. — Он вздохнул. Снова погладил ее по лицу. — Мне жаль, что все так случилось. — Он нагнулся к ней ниже. — Но ты сама была во всем виновата. Это сделала ты. Ты и должна взять на себя всю вину. Во-первых, если бы ты не пришла ко мне, не стала тереться вокруг, флиртовать… — Последнее слово он почти выплюнул.

Не отрывая от нее глаз, он откинулся назад. Взгляд его стал жестче, дыхание участилось. Но в конце концов лицо его снова расслабилось. Он еще раз улыбнулся, потом засмеялся. Он хихикал, словно школьник на первом свидании. Потому что так он себя и чувствовал. Так оно и было на самом деле. Они так долго были в разлуке, что теперь это было похоже на первую встречу.

— Видишь, я знал, что ты хотела меня. Все это время, хотя и пыталась это скрывать. Выходила из комнаты, когда я туда заходил, пыталась не говорить со мной, все эти твои штучки… Но я все понимал. Могу сказать, что я не дурак. И я знаю: ты понимала, что ты мне нравишься. — Он снова наклонился вперед, и рука его опять оказалась у нее на щеке. — Но ты была такой робкой. Тебя просто нужно было немного подтолкнуть, вот и все. Сделать так, чтобы и я тебе тоже понравился. — Он погрозил ей пальцем. — А ты строила из себя недотрогу, набивала цену. Я это понял. — Он склонил голову набок и перестал покачивать пальцем у нее перед носом. Снова улыбнулся и придвинулся поближе. — Все, что я должен был сделать, — голос его упал до шепота, — это сказать тебе, что я чувствую. В своем сердце. Сказать, как глубока моя любовь к тебе. И я знал, что тогда ты тоже влюбишься в меня. — Его рука соскользнула с ее лица. Он вздохнул, и память унесла его в темное и печальное прошлое. — И все бы у нас получилось просто замечательно, если бы не этот пожар…

Он сидел неподвижно, охваченный мрачными воспоминаниями.

Он был уже не на яхте и не в настоящем времени. Он опять ощутил нестерпимый жар на лице, почувствовал охватившую его панику. А затем эта боль… Повсюду. Боль, начинающаяся с кожи и постепенно пронзающая все его тело. Он пойман в клетку из языков пламени, которые разом впиваются в него, глубоко, до последнего нерва… и нет выхода наружу…

И этот запах… как от жареной свиньи…

— Я до сих пор слышу эти крики. Они по-прежнему звучат у меня в голове. Всегда. — Он закрыл глаза. — Они мечутся там, как в западне, им нет выхода. Я закрываю глаза и слышу, как ты кричишь, Рани, кричишь… И пламя вокруг, пламя… — Он вздохнул. — Огонь — это сила, Рани, огонь — это мощь. Он пугает людей… и эти крики… ты и… и я… У меня в голове постоянно слышны эти крики… — Он крепко зажмурился и, сжав руки в кулаки, принялся бить себя по вискам. — Крики… Заставь эти крики… прекратиться! Нет… нет… Из этого очистительного огня… был рожден я…

Вдруг все погасло.

Он открыл глаза. Заморгал. Он лежал на полу яхты. Он быстро огляделся по сторонам и сел. Рани…

Она по-прежнему была здесь. Лежала там, где он ее оставил. У него вырвался вздох облегчения. Он даже позволил себе улыбнуться.

— Я уже думал, что снова потерял тебя…

Он замотал головой, стараясь если не прогнать эти крики, то хотя бы приглушить их. Хотя бы сейчас. Он не знал, сколько был в беспамятстве, но это не могло продолжаться долго. Сквозь щели между досками пробивался солнечный свет, воздух был пропитан теплом.

— Ты по-прежнему здесь. Это хорошо. Я не собираюсь снова терять тебя. — Он вздохнул. — Потому что раньше со мной такое уже случалось, ты знаешь. Ну конечно, ты знаешь. Ведь именно так я нашел тебя снова, верно? Потому что ты сама вывела меня на тебя… — Он улыбнулся и накрыл ладонью ее щеку. — Тем не менее это того стоило. Потому что сейчас ты здесь. И останешься здесь, верно?

Он оглядел яхту, взглянул на свое жилье ее глазами. И внезапно ему стало стыдно. Не густо. И содержал он это место неважно. Свалка какая-то. Она заслуживала большего.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказал он. — Это место… Так себе, правда? Но это только сейчас. Ты же понимаешь, как это бывает. Для всего нужна женская рука. Сама знаешь, какие мы, мужчины, когда живем одни… Я понимаю, что ты должна жить в лучших условиях. И мы все здесь поправим. — Он придвинулся ближе, лег рядом и одной рукой обнял ее за плечи. Она не сопротивлялась. — Я знаю, что должен набраться терпения, потому что ты говорила мне, чтобы я не торопился, но ведь ты все равно не должна делать это целый день? Мы очень долгое время с тобой не виделись. Должным образом, по крайней мере… — Его вторая рука начала трогать спереди ее блузку, гладить ее живот, дыхание его участилось. — Нам с тобой еще нужно столько всего наверстать, верно ведь?

Глава 80

Вот, подумал Фил, новый штаб расследования, и снова бар. Они переехали в гостиницу «Роза и корона» на Ист-стрит, по другую сторону отжелезнодорожного переезда. Это был старый отремонтированный паб с черно-белой отделкой в стиле эпохи Тюдоров, с неровными полами, крышей и потолками, с деревянными стропилами и старинными маленькими окнами со свинцовым переплетом. Впрочем, подлинная старина ограничивалась только фасадом, потому что мебель в зале ресторана была вполне современной, а сзади располагался новый гостиничный корпус. Однако первое впечатление было хорошим.

Но Фил находился здесь не поэтому. Предъявив удостоверение и заявив, что расследование убийства имеет приоритет перед приготовлениями ко времени обеда, он назначил зал ресторана своим временным штабом. Столы и стулья были выставлены полукругом, и те члены команды, у кого были ноутбуки, тут же раскрыли их. Перед Филом стоял его компьютер, который поддерживал прямую видеосвязь с Милхаусом, находившимся в управлении.

Фил не хотел останавливать работу своей команды, чтобы бросить всех людей на поиски того, кто напал на Фенвика и похитил Розу Мартин, но чувствовал, что им очень важно собраться всем вместе, прежде чем разделиться.

В конце концов, все они делают одно дело. Так сказать, поют, заглядывая в один и тот же псалтырь, подумал Фил, повторяя одно из цветистых клише Бена Фенвика.

Ему нужно было найти подходящие слова. Это должно было быть что-то вдохновляющее, что поднимет их дух, даст заряд энергии. Он увидел сидевшую сзади Марину и понял, что как-то справится с этим.

— На данный момент мы располагаем следующим, — сказал Фил, поднимаясь и обращаясь к залу. — Сюзанна Перри и Зоя Херриот. Обе они — логопеды. Обе работали в крыле Гейнсборо в Центральной больнице. Одна из них пропала, вторая мертва. Джулия Миллер. Врач-эрготерапевт. Работала в том же крыле больницы и входила в ту же самую команду. Пропала. Будем надеяться, что она жива. Адель Харрисон. Работала в баре. Убита. Какой-то связи ее с остальными девушками мы не обнаружили. Пока что. — Он сделал короткую паузу в память о погибших и пропавших женщинах. — Кристофер и Шарлотта Палмер. Соседи Джулии Миллер сверху. Оба мертвы. Убиты из-за того, как мы полагаем, что оказались на пути у нашего убийцы. Потому что ему нужно было откуда-то наблюдать за своей жертвой. — Фил вздохнул. — А теперь еще и двое наших людей. Старший инспектор Фенвик, руководитель подразделения, тяжело ранен, сейчас находится в больнице. Сержант Роза Мартин пропала.

— И еще Энтони Хау, — сказала Анни, — не забывайте о нем.

Фил кивнул.

— Есть какие-то новости?

— Состояние его стабильно тяжелое, — ответила Джейн Гослинг. — В больнице говорят, что он находится между жизнью и смертью.

— Понятно. — Фил подавил желание снова вздохнуть. — Есть какие-то соображения? Какие-то идеи насчет взаимосвязи между этими событиями? Какие-то зацепки?

— Адель Харрисон, Джулия Миллер и Сюзанна Перри очень похожи внешне, — сказала Анни. — Или, точнее, у них есть много сходных черт. Высокие белые женщины с темными волосами. Одинаковое телосложение. Примерно один и тот же возраст.

Фил кивнул.

— Это же относится и к Розе Мартин. По этому принципу можем добавить в этот список и ее. Похоже, это тот тип женщины, на который он делает стойку.

Руку поднял Ник Лайнс.

— Я думаю, ты прав, — сказал он. — Сравните то, как была убита Адель Харрисон, как было обезображено и изуродовано ее тело, с тем, как смерть настигла Зою Херриот. Это было сделано как будто в спешке. Она не подходила под этот тип, поэтому была просто зарезана и брошена.

Кое-кого передернуло от этих слов. Но Ник не особенно подбирал выражения и не собирался извиняться.

— На данный момент мы должны включить в список главных подозреваемых Марка Тернера и Фиону Уэлч.

— А как же с яхтой, босс? С тем солдатом? — спросила Анни.

— С этим пока очень многое не сходится. Не будем торопиться с выводами. Однако поскольку Фенвика ударили ножом в доме Тернера и Уэлч, надо полагать, что эти двое играют здесь не последнюю роль. В университете их тоже ищут. Мы предупредили, чтобы нам позвонили, как только они там появятся. Хотя я очень сомневаюсь, что они придут туда. Ник, что ты можешь сказать нам о доме?

— Немного, — ответил Ник Лайнс. — Судя по пятнам и брызгам крови, похоже, что все произошло в гостиной. Также очень похоже, что оттуда совсем недавно убрали ковер.

— Насколько недавно?

— После того, как ударили ножом Фенвика.

— Выходит, Розу Мартин закатали в него? — спросил Фил.

— Было бы логично это предположить, — ответил Ник.

— Эдриан, что говорят соседи?

Эдриан Рен встал.

— Женщина из дома напротив видела, как двое мужчин грузили ковер в пикап, стоявший на парковке перед «Пекином».

Между домом Тернера и расположенным рядом китайским ресторанчиком, торгующим навынос, было небольшое свободное пространство, которое посетители любили называть парковкой.

— Очень смахивает на наших клиентов. Марка автомобиля? Модель?

Тот покачал головой.

— Что-то темное. И довольно маленькое. Точно не большое. Другого описания нет. Оба мужчины, видимо, были в рабочей одежде. На голове вязаные шапочки и темные очки.

— Прямо комедия в стиле «Братьев Блюз», — невесело заметил Фил. — Просто замечательно.

— Босс, этот фургончик похож на тот, который искал Микки, — сказала Анни. — Черный «Ситроен-Немо».

— Эдриан, возьми фотографии машины и поговори с той женщиной еще раз.

Тот кивнул и сделал пометку в блокноте.

— Фиона Уэлч… — сказал Фил. — Боюсь, что это была одна из самых неудачных инноваций Бена Фенвика. Она мне никогда не нравилась, я не ценил ее как специалиста и не хотел видеть в своей команде. А после составленного ею психологического портрета убийцы — еще и не доверял. — Он оглядел зал. — Если кто-то хочет что-нибудь сказать о ней, подключайтесь, пожалуйста.

— Микки чувствовал по отношению к Фионе Уэлч то же самое, босс, — сказала Анни. — Он недавно говорил со мной о ней. Сказал, что есть в ней кое-что, что ему очень не нравится.

— Почему же он не обратился ко мне?

— Потому что вы сказали, что и так собираетесь отделаться от нее. Поэтому он, наверное, и подумал, что не стоит этого делать. Но он сказал о ней еще кое-что интересное.

Фил насторожился.

— Он сказал, что накануне вечером она ходила к Энтони Хау. В камеру. После того как вы закончили его допрашивать.

Фил нахмурился.

— Это еще зачем?

— Неизвестно. Записи о цели посещения нет. Только отметка о ее визите.

Фил задумался, оглядывая зал. Здесь было уютно, в таком месте можно было бы великолепно провести время, выбравшись из дома. Бар выглядел таким же симпатичным. Все это было словно из другого мира. Надежного, уютного мира, в котором ему никогда не жить.

— Я думаю, — сказал он, — мы пока не будем торопиться с выводами насчет того, что она сказала ему что-то, что могло внести свой вклад в его попытку самоубийства.

Анни нахмурилась.

— Почему, босс?

Он пожал плечами.

— Может быть, он был ее преподавателем в университете. Может, приставал к ней. Может, у нее осталась какая-то обида или еще что-то. — Он вздохнул. — Почему никто не заглянул в ее прошлое? Почему должным образом не была проверена ее благонадежность?

Все промолчали. Единственный человек, который мог бы ответить на этот вопрос, сейчас в больнице сражался за собственную жизнь.

— О’кей, — сказал Фил. — В настоящий момент мы будем приглядывать за домом на Гринстед-роуд. Они могут вернуться туда, хоть шансы и невелики. Мы также будем продолжать работу внутри дома в поисках каких-то зацепок, которые могли бы подсказать нам, где они находятся сейчас.

— Не забудьте о яхте, босс, — подсказала Анни.

— Я помню.

У Анни зазвонил телефон. Фил укоризненно посмотрел на нее, явно недовольный тем, что его перебивают. Она посмотрела на дисплей.

— Это Микки, — сказала она. — Будет лучше, если я отвечу.

Она прошла к барной стойке.

Фил хотел продолжать, но понимал, что Микки будет звонить только в случае, если случится что-то важное.

— Подождем минутку, — сказал он. — Это может быть срочно.

Анни вернулась, на ходу пряча телефон в карман, и села. Фил чувствовал, что ее переполняет адреналин.

— Что ты узнала?

— Это был Микки, — сказала она, — он сейчас возле яхты. Там произошли кое-какие события.

Она рассказала, что видел Микки, причем на одном дыхании, практически в той же манере, как это только что сделал он.

— Здесь нам повезло, — сказал Фил, чувствуя, как его охватывает знакомая дрожь возбуждения. Он знал, что остальные сейчас чувствуют нечто подобное. — Это прорыв. Анни, перезвони ему и скажи, чтобы он продолжал следить, а мы постараемся как можно быстрее подтянуться к нему. Кто бы ни был этот человек, даже если это не Роза, мы все равно должны освободить его. Я отправляюсь туда прямо сейчас. — Он оглядел зал. — Остальные возвращаются к своей работе. — Он вздохнул. — Большинство из вас, если не все, знают, что мы с Беном Фенвиком далеко не всегда сходились во мнениях. Точнее, почти никогда не сходились, если уж быть честным до конца.

Послышался смех, снявший повисшее в воздухе напряжение.

Фил продолжал:

— Но это не означает, что я хотел, чтобы с ним произошло такое. Или что-то подобное. Это просто ужасно. То, что случилось, это абсолютно немыслимо. Поэтому давайте пойдем и отомстим. И сделаем это ради него.

На этом совещание закончилось.

Глава 81

Розу охватил ужас. Она лежала на спине на грязном полу на какой-то разваливающейся на части яхте, глаза ее были широко открыты, и она не смела ни пошевелиться, ни даже глубоко вздохнуть. Словно животное, которое застывает перед хищником в надежде, что, если не двигаться достаточно долго, на него могут не обратить внимание.

Его руки лежали на ней. Она слышала его дыхание, превратившееся в прерывистый хрип. Его руки двигались все быстрее, грубо срывая с нее одежду…

Она закрыла глаза, стараясь прогнать из головы это жуткое лицо, мысленно перенестись куда-то, где она могла бы думать. Могла бы попытаться понять, что же с ней произошло и как выйти из этого положения, восстановить в памяти, как она оказалась в этой ситуации.

Она не видела, как он появился. Это было очевидно. Если бы она его заметила, то подготовилась бы к нападению. Потом она увидела, что случилось с Беном, как он рухнул на пол. Может быть, он убит? О господи… И вся эта кровь, столько крови…

А потом она оказалась на яхте. Перепуганная до смерти, она лежала здесь, а он разговаривал с ней. По крайней мере, ей казалось, что он делает именно это. Она едва могла разобрать то, что он говорил. Но это и неудивительно. Его рот, как и все лицо, был сильно поврежден. Все время, пока он «разговаривал», она незаметно рассматривала его. Безусловно, это не Марк Тернер. Этот человек перенес много страданий. Некоторые участки его лица были неестественно гладкими, другие — сморщенными и покрытыми рубцами. Кое-где оно было мертвенно-бледным, в других местах — розовым и красным.

Ожоги, подумала Роза. И очень сильные.

Он придвинулся ближе, и она разглядела под его кожей вены и артерии. Они напоминали переплетение тоненьких ярко-красных линий, горячих красных трубочек, готовых в любой момент взорваться и обжечь, разбрызгав свое содержимое.

Брови его сгорели, от рта осталась только половина. Чуть глубже были видны зубы, застывшие в вечной скалящейся гримасе. Неудивительно, что она не могла разобрать, что он говорит. Она поняла, почему он носит вязаную шерстяную шапочку. Когда он снял ее, то оказалось, что голова его выглядит так же, как и лицо. То, что осталось от волос, было сбрито до основания, и это придавало ему сходство с каким-то злобным красным черепом.

Он напомнил Розе персонаж одного из комиксов, которые читал ее младший брат. Призрак Райдер, демон-мотоциклист с пламенеющим черепом. Еще тогда он пугал ее своим видом.

Так же, как этот пугает ее теперь.

И этот голос… Глубокий, грубый и изможденный, пропитанный свистящим дыханием и болью. Голос, которому он пытался придать разборчивость и интонации. Как у зомби из фильма ужасов, который пытается говорить достаточно внятно, чтобы получить работу в центре обработки вызовов по телефону.

Он громко зарычал. Она широко открыла глаза.

И сразу же об этом пожалела.

Теперь он был сверху и стягивал с нее джинсы, стараясь засунуть туда свою изуродованную, бесформенную руку. Рычание это стало еще громче, когда второй рукой он начал дергать пояс своих армейских брюк.

О боже…

Она снова крепко зажмурилась и лежала абсолютно неподвижно, вытянув руки и как можно сильнее напрягая ноги.

Внезапно она что-то нащупала. Это была ее сумочка.

Когда он схватил ее, сумочка осталась висеть на ее плече, она была плотно прижата к ее телу, когда Розу закатывали в ковер, она была с ней и сейчас. А в ее переднем кармане…

«О, ну пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет там… прошу тебя, Господи, пусть он по-прежнему будет там…»

И он оказался на месте.

Роза не могла поверить в свою удачу. Она чуть не вскрикнула, чуть не вскинула победно руку. Но ничего такого она не сделала. Просто лежала, как будто ничего не случилось, ничего не изменилось. Хотя теперь все было уже по-другому.

Она нашла свой баллончик с перечным спреем.

Она едва дышала, чтобы Призрак Райдер не насторожился. Хотя по тому, как он извивался и хрипел, мучительно стараясь стянуть ее джинсы, она могла сказать, что в этот момент он вряд ли был способен заметить какие-то изменения в ее дыхании.

Она попыталась отрешиться от всего, что происходило с остальным ее телом, и полностью сконцентрироваться на том, что делают ее пальцы. Прикоснуться к баллончику, найти, где у него передняя часть, обхватить контейнер, правильно расположить все пальцы и приготовиться к атаке…

Она подняла руку так высоко, как только смогла, остановив баллончик прямо перед лицом этого чудовища.

И нажала на него.

Эффект последовал мгновенно. Как только перец попал ему в глаза, он отшатнулся, схватился за лицо и начал царапать его ногтями. Она воспользовалась этим и, вскочив с пола, бросилась к лестнице, к выходу.

Но он был быстрее и, даже наполовину ослепленный, знал яхту лучше. Его рука схватила ее за лодыжку и потянула назад. Он был слишком силен. Ноги Розы подкосились, и она упала. В левом колене что-то хрустнуло.

Она вскрикнула и попыталась встать.

Но было слишком поздно. Он уже набросился на нее.

Продолжая сжимать баллончик, она подняла руку, но он был готов к этому и выбил его. Она слышала, как баллончик отлетел куда-то в дальний конец яхты, затерявшись среди мусора и темных теней.

Она снова попробовала встать. И почувствовала, как ногу от колена пронзила острая боль.

У нее перехватило дыхание.

Она снова увидела перед собой его зловещего вида красный череп. И слезящиеся глаза.

Услышала, как он кричит от боли и ярости.

Краем глаза заметила опускающийся кулак.

Больше она ничего не чувствовала.

Глава 82

Сюзанна по-прежнему не шевелилась. Она едва дышала, уставившись невидящим взглядом в темноту и старясь услышать хотя бы что-нибудь, что-то, что могло бы намекнуть на то, что произошло с Джулией. Был просто крик, а потом — тишина. Она не знала, что именно случилось, но понимала, что ничего хорошего.

Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться и лучше слышать.

Ничего.

Она больше не сдерживала дыхание. После того крика она пыталась звать Джулию, но ей никто не ответил. Она позвала ее снова. Опять тишина. В конце концов она просто смирилась с этим. С Джулией что-то произошло, и она больше не может с ней говорить.

Проще всего было бы удариться в панику. Начать визжать, кричать, молотить в стенки ящика, бить ногами… Она чувствовала, как эмоции накапливаются, нарастают внутри, словно вулканическая лава перед извержением, готовая выплеснуться истерическим воплем, но смогла взять себя в руки. Это ни к чему не приведет. Этим ничего не добьешься.

Она должна хорошенько подумать. Сообразить, что могло произойти с Джулией. И сделать так, чтобы это не повторилось с ней.

Сюзанна снова успокоила свое дыхание и сосредоточилась. Попыталась восстановить, что говорила Джулия и что она при этом делала.

Я открыла дно своего ящика. Думаю, он плохо закрыл его, когда выпускал нас. Тут немного туговато, но… если бы мне удалось… согнуться…

Раздался скрип и скрежет.

Затем наступила тишина.

Потом она засмеялась, а после…

Был этот вопль. Долгий и отчаянный.

Сюзанна замотала головой, прогоняя видение. В темноте воображение разыгрывалось еще больше. Она видела такие ужасные картины, что никакая реальность, никакие сцены из жизни не могли бы сравниться с этим.

По крайней мере, она на это надеялась.

Она собралась, сосредоточилась. Ящик, скрип и скрежет… Эти звуки сопровождали открывание ящика. А Джулия сказала, что похитители, видимо, плохо закрыли его.

«Думай, думай, анализируй…»

А что было, когда она выбиралась из ящика? Во время похода в туалет? Что можно выжать из этой информации?

Она снова прокрутила в памяти свои воспоминания. Ящик открылся, и ей дали мешок, чтобы она надела его на голову. Здесь ничего. А что насчет ощущений, когда она шла? Насчет звуков?

Первые ее ощущения были связаны с водой, в которую по щиколотки опустились ее ноги. О чем это может говорить? Вода была спокойная. И без запаха. Значит, это не приливная вода. Значит, они не в зоне прилива.

Потом вода закончилась, и она вышла из нее. То есть воды там было немного. Может быть, какой-то бассейн? Канал? Бетонное дно. Какой-то желоб для стока? Но почему он здесь?

Ладно, оставим это пока. Перейдем к следующей части. Ее вели по холодному бетонному полу. Твердому и грязному, с какими-то небольшими острыми осколками, которые прилипали к мокрым ногам.

А что можно сказать о самой прогулке?

Ничего. Разве что…

Там был один звук. Что-то гудело или крутилось. Вышка линии электропередач… или генератор.

От неожиданной догадки Сюзанна содрогнулась.

Теперь она понимала, что произошло с Джулией. И легче ей от этого не стало.

Генератор. И выемка с водой. А потом вопль, как только Джулия вылезла из ящика.

Западня с сюрпризом. Даже если бы им удалось выбраться из ящиков, они все равно не смогли бы никуда уйти. Пространство с водой слишком широкое, чтобы его перепрыгнуть. А вода находится под напряжением.

Сюзанна вздохнула.

И, ощутив безысходность положения, почувствовала себя еще более одинокой и брошенной.

Глава 83

Микки преследовал «Ситроен-Немо». Сначала по набережной Короля Эдварда, потом по Хейвен-роуд. Через круг и по дамбе через Колн. Они направлялись к развязке с круговым движением под названием Волшебная карусель.

Сначала он думал, что это шутливое прозвище этого места, а не сентиментальное название, которое используют местные жители. Но потом с удивлением узнал, что это официальное его наименование. И уже не удивлялся, что остальная часть Колчестера презирает этот район так же, как он.

Место это представляло собой одну главную круговую дорогу и несколько маленьких кругов, расположившихся вокруг нее, плюс здесь всегда было полно раздраженных пробками водителей. Именно сюда и направлялся «Ситроен-Немо».

Микки казалось, что до сих пор ему удавалось следовать за фургоном незамеченным, но он действовал в одиночку. Преследование — довольно деликатная операция, которая выполняется во взаимодействии, по крайней мере, еще с одним автомобилем, а по возможности — с двумя. И он привык действовать именно так. А в одиночку приходилось импровизировать.

Волшебная карусель вполне могла стать местом, где удача от него отвернется.

Он находился в двух машинах позади подозреваемого, а к нему так пока и не присоседился ни один из полицейских автомобилей без опознавательных знаков. Поэтому он должен быть очень внимательным. Слишком близко — и он выдаст себя, слишком далеко — и он его потеряет. Он следил, ожидая пока водитель «ситроена» проявит свои намерения.

Направо. Микки сделал то же самое.

Автомобиль начал отрываться. Микки старался не проявлять излишнего нетерпения, пытаясь как можно быстрее обогнать ехавшую впереди машину, и сконцентрировался на том, чтобы не потерять «ситроен», постоянно сохраняя с ним визуальный контакт. Машина впереди него ушла налево. Микки обошел ее справа.

Теперь «Ситроен-Немо» был прямо перед ним.

Микки даже позволил себе улыбнуться. И продолжил преследование.

Направо, на следующий маленький круговой объезд. Микки повторил его маневр.

А затем по авеню Сент-Эндрюс, сигналя и уходя направо.

Микки продолжал улыбаться. Он уже знал, куда направляется «ситроен».

Он подумал, что нужно связаться по рации с командой, сообщить, где он находится и место, куда они, по его мнению, движутся. Но, поскольку он ехал непосредственно за преследуемым по односторонней дороге с двумя полосами движения, ему не хотелось делать что-то такое, что можно было бы заметить в боковое зеркало и что могло бы насторожить водителя.

Теперь направо на Брайтлингси-роуд.

Да. Микки действительно знал, куда тот едет.

В университет.

По рации он услышал, что в доме на Гринстед-роуд живет Фиона Уэлч со своим бойфрендом. Это подтверждало, что они оба причастны к этому делу.

«Ситроен» действительно свернул на территорию университета, потом заехал на парковку. Микки последовал за ним. Автомобиль остановился. Микки объехал вокруг в поисках свободного места. Наконец он обнаружил его в следующем ряду машин и остановился лицом к фургончику. Он ждал, не выходя и не выключая зажигание.

Водитель был худым мужчиной. Он снял вязаную шапочку, под которой оказались довольно длинные растрепанные волосы. Типичный студент, подумал Микки.

Потом водитель снял армейскую куртку, под ней была футболка с какой-то надписью на груди. Было похоже, что он возится с чем-то у себя на бедрах. Снимает армейские брюки, догадался Микки.

Водитель вылез из фургона, нагнулся в кабину, взял из-за спинки сиденья брезентовую сумку и закинул ее на плечо. Все, можно идти на занятия.

Микки улыбнулся. Марк Тернер. Он понял это. И у него практически ничего с собой нет. Это будет несложно, решил он.

Тернер направился в сторону университетского городка. Микки вылез из машины и на приличном расстоянии последовал за ним.

Студенческий городок Эссекского университета был типичным образцом необруталистского модернизма в архитектуре шестидесятых, где все последующие архитектурные наслоения служили либо дополнением к оригиналу, либо выступали его жалким подобием. Планировка представляла собой последовательность сооружений в виде квадратов и секторов, соединенных бетонными дорожками и ступеньками. Тернер шел по направлению к главному сектору через автомобильную стоянку, мимо спортивного зала, вниз по ступенькам, по обе стороны которых росли деревья. Микки было легко следить за ним.

Ему следовало бы связаться по рации и вызвать подмогу, но он боялся потерять его или дать ему возможность заметить рацию. Вместо этого Микки открыл мобильный и позвонил Анни. Та ответила незамедлительно.

— Это Тернер, — сказал он.

— Где ты?

— В университете. Он только что вылез из фургончика, идет в сторону университетского городка. Я преследую его пешком. Похоже, он старается вести себя как можно более естественно.

— Больше похоже на то, что он обеспечивает себе алиби.

— Так или иначе, но подмога бы не помешала.

Тернер не оглядывался, что было очень кстати, потому что большинство ровесников Микки вокруг были одеты гораздо менее официально. Казалось, он никуда не торопится и не нервничает, просто непринужденно прогуливается. Либо, подумал Микки, старается выглядеть максимально непринужденно на случай, если кто-то за ним следит. А это означает, что на самом деле он очень напряжен.

А уже отсюда следует, что…

Тернер обернулся. И увидел Микки. По выражению его лица было понятно, что он не знает, кто такой Микки, но зато хорошо понимает, где тот работает.

Тернер побежал.

Микки, которому уже не надо было больше прятаться, оборвал разговор и бросился за ним.

По бетонной дорожке, мимо бара Студенческого союза, к главному сектору. Вокруг сплошные окна: на первом этаже — универсальный магазин, выше — несколько кафе.

Тернер побежал направо, вверх по лестнице, под нависающие с разных сторон стены здания. Сбивая на ходу студентов, преподавателей и служащих, Тернер промчался мимо группы курящих в углу студентов, и те резко вскочили на ноги.

Микки старался не отставать от него, зная, как тяжело будет притормозить и остановиться, если тот вдруг неожиданно свернет.

Тернер вбежал в ближайшее здание, проскочил короткий пролет лестницы и рванул по коридору. Микки следовал за ним вплотную. Заметив их приближение, студенты бросались врассыпную.

Тернер с размаху распахнул двойные двери и побежал по оказавшейся за ними лестнице, прыгая через две ступеньки. Микки по-прежнему не отставал. В конце лестницы Тернер проскочил через еще одни двойные двери и побежал налево по коридору. Еще раз миновав двойные двери, он заскочил в центральный кафетерий.

При виде их посетители сначала изумленно оборачивались, а потом словно прирастали к месту. Тернер воспользовался ситуацией, схватил стопку подносов и швырнул их за спину. Они с грохотом рассыпались и, развернувшись веером, ударили Микки по ногам. Тот изловчился как-то перепрыгнуть через них.

Тернер бросился в следующие двойные двери в дальнем конце кафетерия и распахнул их, сбивая оказавшихся на дороге людей. Микки не сдавался.

Вниз по лестнице, на улицу, к верхнему сектору. Потом налево, мимо библиотеки, по направлению к озеру.

Казалось, Тернер и сам толком не решил, куда направляется, — главной его задачей было просто убежать. Микки не знал, куда ведет дорога к озеру, но если она выходит за пределы студенческого городка, то Тернер мог скрыться. Он напрягся, мобилизовав дополнительные силы, и со всех ног рванулся вперед.

Он уже нагонял Тернера…

Быстрее, быстрее, чаще работать ногами…

Если протянуть руку, он уже почти мог коснуться его…

Тернер взглянул через плечо и увидел, насколько близко находится его преследователь. После этого, снова переведя взгляд вперед, он сбился с шага, попал в скрытую травой рытвину и споткнулся.

Микки настиг его. Регбийный захват. Схватив Тернера обеими руками со спины, он повалил его на землю.

— Отстань, пусти меня, сволочь!

Тернер сопротивлялся, пробовал отбиваться руками и ногами, но Микки, которого переполнял адреналин, не обращал на это внимания. Он заломил руку Тернера за спину так, что тот закричал от боли. А потом вывернул ее еще сильнее.

— Слезь с меня, мерзавец!

Последовал еще один крик боли.

Микки не останавливался. Эта боль возбуждала его. Подпитывала. Он улыбался. У него еще будет время зачитать Тернеру его права. Но было кое-что, что он должен был сказать в этот момент. Кое-что гораздо более важное.

Он счастливо рассмеялся.

— Ты арестован, сынок.

Это был полный триумф. И возвращение того, прежнего Микки.

Глава 84

Аспид посмотрел на Рани, неподвижно лежавшую с закрытыми глазами.

А в следующий момент она заговорила с ним.

Это ты? Ты здесь?

Аспид нахмурился, сбитый с толку. Как Рани может разговаривать с ним, если вот она, лежит рядом с ним и молчит.

— Рани?

Да. Это я. Пойдем…

В ее голосе слышалось нетерпение.

— Но ты же… ты же здесь, на полу… лежишь, закрыв глаза…

Не думай об этом сейчас.

Он был искренне смущен.

— Но как же…

Неважно.

Что с ней произошло? Из-за чего она была так расстроена? Из-за того, что он сделал?

— Я что, сделал что-то не так? Я не хотел бить тебя сильно. Прости… Я должен был бы… я должен…

У меня сейчас нет на это времени.

Он должен был все объяснить ей, чтобы она смогла его понять. Должен умолять ее, если потребуется.

— Но ты же первая поступила со мной нехорошо. Я ударил тебя только после того, как ты вынудила меня это сделать…

Прекрати.

— Я бы не сделал этого, если бы ты…

Да прекрати же ты! А теперь заткнись и слушай.

— Но…

Слушай.

Она замолчала и набрала побольше воздуха. Он притих.

Я на тебя не обиделась. То, что ты сделал… Сейчас не имеет значения, что ты сделал со мной.

У него отлегло от сердца, и он с облегчением улыбнулся.

— Спасибо…

Не перебивай меня. Сейчас меня это не волнует. Ты должен выслушать меня. Ты должен подготовиться.

— Я подготовлен…

Хорошо. Слушай внимательно. Ты должен выбраться отсюда. И ты должен сделать так, чтобы никто не мог последовать за тобой. Понятно?

Он нахмурился, еще больше сбитый с толку.

За тобой идут.

— Я не…

Я же сказала тебе. Слушай меня. Внимательно. Ясно? Хорошо. Ты должен выбраться из места, где находишься сейчас. И быстро. Теперь дальше. Помнишь, мы с тобой уже обсуждали это? Что ты должен делать, если произойдет что-то подобное?

Аспид напряженно думал. Это было нелегко. Ситуация казалась совершенно неправильной.

Вспоминай. То, что мы с тобой обсуждали. На яхту идут люди. Ты должен уйти отсюда и не оставить после себя ничего. Как мы с тобой и говорили. Как планировали. Вспоминаешь?

Он сидел рядом с безвольно лежащим телом Рани, стараясь не смотреть на нее. Закрыл глаза, напряженно нахмурил лоб. Он думал. Это потребовало определенных усилий, но в конце концов он вспомнил. И сказал ей об этом.

Наконец-то. Неужели так сложно? Но, слава богу, мы все-таки вспомнили.

Он рассмеялся, решив, что она ожидает от него именно такой реакции.

Но она не обратила на это внимания.

Ты помнишь, что нужно оставить?

— Да, нет проблем.

Ему хотелось еще раз угодить ей, доставить радость.

Ладно. А теперь…

— А как же с тобой?

Что ты имеешь в виду?

— Ну, с тобой. Ты же лежишь здесь, на полу. Глаза закрыты. Ты разговариваешь со мной и в то же время молчишь. Что я должен сделать с тобой?

Просто… просто оставь, брось меня здесь.

— Как пустую шелуху? Еще одну оболочку? Ты имеешь в виду, положить ее вместе со всеми остальными?

Нет, на это уже нет времени. Просто брось ее здесь.

Он почувствовал острую боль, кольнувшую его в сердце.

— Но… но ты же говорила, что эта оболочка будет той самой, единственной. Тем телом, в котором ты собираешься остаться. Навсегда…

Что ж, планы иногда меняются.

Ее слова прозвучали резко. Ему это не понравилось. Это расстроило его. Он чуть не заплакал.

— Прости меня… Я не хотел, я не думал…

Неважно. Просто оставь оболочку здесь и делай то, что я сказала. Ты сможешь это сделать?

— Я никогда не подведу тебя. Клянусь.

Хорошо. Есть одно место, куда я хочу, чтобы ты отправился, после того как сделаешь это.

Он внимательно слушал ее. Она объяснила, куда он должен идти. И попросила несколько раз повторить, пока не убедилась, что он все понял правильно.

Хорошо. Скоро я опять заговорю с тобой.

И она исчезла.

Он посмотрел на оболочку. Вздохнул. Снова почувствовал укол в сердце. Какая досада! Он уже думал, что наступило то самое время. Что теперь они навсегда будут вместе. Как можно было так ошибаться! Он должен был почувствовать, что это не сбудется.

Ну ладно.

Он оглядел яхту, понимая, что видит ее в последний раз. Здесь он не чувствовал себя дома. Абсолютно. С другой стороны, он не чувствовал этого нигде. Уже не чувствовал. Не было такого места, которое могло быть ему домом. Если в этом месте не было его Рани.

К глазам подступили слезы. Он сглотнул комок в горле. Он не заплачет. Больше он не сделает этого.

Но теперь он должен будет снова встретиться с ней. Она так сказала. Будет ли это уже настоящая Рани? Закончатся ли эти оболочки? Он надеялся на это. Но он уже и раньше думал так, и это всегда заканчивалось разочарованием.

И тем не менее.

Его взгляд упал на ящик в углу. Он улыбнулся. Это ему пригодится. Из этого получится нечто такое, чего стоило ожидать с нетерпением.

Пожар. Он любил огонь. В нем чувствовалась власть.

А он любил обладать властью.

Он не собирался тянуть эту оболочку по полу, просто проверил, не нужно ли еще разок ударить ее, чтобы она вела себя тихо, после чего подошел к стоявшему в углу ящику и открыл его. Заглянул внутрь.

Там все было так, как он и оставлял.

Да.

Огонь — это сила.

И он собирался сейчас воспользоваться ею.

Глава 85

Представление начинается. Вооруженный отряд быстрого реагирования был в спешке собран в заброшенном складе на дальнем краю Хейвен-стрит, протянувшейся вдоль набережной Короля Эдварда, где была пришвартована яхта Иана Бучана.

Филу пришло на ум, что в таких же покинутых людьми, пустых и обветшалых местах, наверное, во времена холодной войны враждующие стороны обменивались пойманными шпионами — ржавые металлические опоры, разваливающиеся стены, усыпанные осколками кирпича полы, полуобрушившиеся крыши. Еще это напоминало места, где режиссеры телевизионных боевиков снимают сцены финальных кровавых перестрелок. Он смотрел, как отряд быстрого реагирования щелкает затворами, проверяя и заряжая свое оружие, и надеялся, что это всего лишь проделки его разыгравшегося воображения.

В свое время он отказался взять пистолет. Он даже не тренировался в стрельбе. Он всей душой ненавидел огнестрельное оружие, в любой его форме. Ножи были еще хуже, и он знал это. Фил считал, что если он не может обезоружить потенциального агрессора своими доводами и убеждением, или, в худшем случае, с помощью своих рук и дубинки, то грош ему цена как офицеру полиции.

Он не любил вооруженный отряд быстрого реагирования. Он считал, что команда СО19, считавшаяся элитным подразделением лондонской полиции, отвечавшей за подготовку всех полицейских, имеющих право ношения оружия, представляет собой группу мачо и фашиствующих ковбоев, которые просто прячутся за униформу, совершая не слишком законные действия. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что такое мнение действующего офицера не могло пользоваться популярностью, поэтому никогда не распространялся на эту тему. При этом он понимал, что бывали моменты, когда без них просто не обойтись, это было необходимое зло. И сейчас как раз тот самый случай.

Фил застегнул липучки на своем легком бронежилете и проверил, чтобы он прилегал достаточно плотно, но не ограничивал движений. Повернувшись к команде, он увидел группу мужчин с суровыми лицами, пребывавших в том состоянии умственной и эмоциональной сосредоточенности, которое характерно для спортсменов перед стартом или для кулачных бойцов перед началом поединка в боях без правил. Если они супергерои, то их супероружием была именно агрессия, которая должна срываться с кончиков их пальцев, словно разряды электрического тока.

Сейчас к ним обращался старший офицер Джо Уейд.

— Итак, — сказал он, — наша цель находится здесь.

Он показал на экран ноутбука, стоявшего на специально принесенном для этого складном столике.

— Эта яхта. На набережной Короля Эдварда. Отсюда налево. Примерно в двухстах метрах по набережной. Объект находится на яхте. Он может быть вооружен. Он определенно очень опасен. У него может быть заложник.

— Сержант Роза Мартин, — сказал Фил. — Она была вместе со старшим инспектором Фенвиком, когда того ударили ножом.

Уейд кивнул, благодаря за уточнение, и продолжил. Команда была хорошо обучена и дисциплинированна. Пока Уейд распределял своих людей по секторам, Фил пытался совладать с собственными нервами. Анни дала ему план помещения, и он передал его Уейду. Он не будет подниматься на яхту, пока команда Уейда не захватит ее и не выведет оттуда Бучана. А также Розу Мартин, будем надеяться. И только когда все будет закончено, туда войдет Фил.

Уейд закончил свое обращение и вопросительно посмотрел на него.

Фил кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Я только еще раз хотел подчеркнуть, что этот человек очень опасен. Это бывший солдат, и его навыки и подготовка никуда не делись. В последнее время он широко использовал их в нашем городе. Будьте внимательны. Да, и еще один момент. Это касается расследования по делу об исчезновении людей. Нам нужно, чтобы он рассказал, где все они находятся. Поэтому, пожалуйста, возьмите его живым.

Кое-кто рассмеялся, решив, что он шутит.

Но Фил говорил совершенно серьезно.

— Это все, — сказал Уейд, надевая каску, — вперед.

Глава 86

— Да у вас тут встречаются настоящие ковбои…

Марина сидела за столом Анни в баре и просматривала отчеты, которые составляла Фиона Уэлч. Они не произвели на нее особого впечатления.

— Кто-нибудь заглядывал в это?

Анни замялась.

— Филу это не нравилось.

— Неудивительно. Думаю, не только ему одному. И что себе думал Бен Фенвик?

— Я не знаю, — сказала Анни, — но он делает это другой частью тела.

Марина, приоткрыв рот от удивления, подняла голову.

— Что?

Анни отвернулась.

— Прости. Я сказала лишнее.

Марина просматривала файлы, сидя к Анни спиной.

— Расскажи поподробнее.

Анни пододвинула стул, наклонилась к Марине и тихо сказала:

— Роза Мартин, наш пропавший сержант. Они с Беном были любовниками.

Марина кивнула.

— И это помешало ему принять правильное решение?

— Он мужчина. Ты же знаешь, какие они. Особенно на работе. — Анни заметила реакцию Марины. — Прости. Я ничего не хотела этим сказать…

— Нормально. Я знаю, что ты не хотела.

Поскольку теперь они с Филом снова работали вместе, она старалась быть аккуратной в своих суждениях.

— Он уделял ей слишком много внимания. Позволял вмешиваться в ход следствия. И с Фионой Уэлч — то же самое.

— И что, никто этого не замечал? Никто не пытался остановить их?

— Фил. — Анни улыбнулась. — Закончилось тем, что он врезал нашему старшему инспектору по физиономии.

Марина улыбнулась.

— Молодец! — Но потом она вспомнила, каково сейчас Фенвику, и почувствовала угрызения совести. — Ладно. Поехали дальше. Этот психологический портрет… Девятилетний ребенок составил бы его лучше.

— Теперь мы думаем, что она сделала это преднамеренно, — сказала Анни. — Чтобы вывести нас на Энтони Хау.

— Я знакома с Энтони Хау. Он у нас преподавал, а потом я работала с ним. Это высокомерный тип, но на такое точно не способен. А где работает Фиона Уэлч?

— В больнице. И одновременно пишет диссертацию по философии в университете. Это дает ей возможность преподавать, как она нам сказала.

— И нашел ее именно Бен Фенвик.

Анни кивнула.

Марина нахмурилась.

— Он должен был сделать запрос насчет судебного психолога. А если уж берет психолога из больницы, то должен был выбрать квалифицированного, иначе с его мнением никто бы не посчитался. Фиона Уэлч, наверное, была ассистенткой?

Анни опять кивнула.

— Похоже на то. Возможно, она сказала ему, что является квалифицированным специалистом.

— Меня бы это не удивило. Впрочем, она умная. Внедрилась в самое сердце расследования, пыталась влиять на его ход и даже управлять им. Я удивлена, как Фил мог пойти на такое.

— Он не очень-то торопился что-то исправлять.

— Почему?

Анни не хотелось отвечать, но деваться было некуда.

— Я не знаю. Его все время что-то отвлекало.

Марина понимающе кивнула, дальше можно было не продолжать.

— Ладно, это уже неважно. В конце концов он все-таки вычислил ее. — Она откинулась на спинку и задумчиво провела рукой по волосам. — Давай посмотрим, чем мы располагаем. Она человек, который склонен манипулировать людьми, управлять ими. Она скормила вам фальшивый психологический портрет, который указывал на Энтони Хау. С которым она была знакома и который в свое время учил ее.

— И на которого она могла затаить обиду?

Марина кивнула.

— Я бы сказала, что это весьма вероятно. Особенно ввиду того, что она отправилась беседовать с ним наедине. А сразу за этим последовала попытка суицида. Она умеет манипулировать.

Марина начала перебирать лежавшие на столе файлы и вскоре нашла заключение по вскрытию тела Адель Харрисон.

— А еще у нас есть вот это. — Она быстро просмотрела рапорт. — На основании этого я бы составила совершенно другой портрет убийцы. Возможно, потому, что я ищу какие-то упущения, но мне здесь кое-что не нравится. Совсем не нравится. — Она взяла трубку и позвонила Нику Лайнсу. — Привет, Ник, это Марина Эспозито. Послушай, это заключение по трупу Адель Харрисон… — Она заглянула в бумагу перед собой. — Я прочла его и хотела бы уточнить у тебя пару моментов. Просто чисто теоретически, но все-таки… Эти травмы… Как ты думаешь, есть какой-то шанс, что мотив у убийцы был не сексуальный? — Она внимательно выслушала ответ. — Я объясню тебе. Потому что на меня это произвело впечатление чего-то чрезмерного, какого-то перегиба, сделанного, чтобы мы поспешили сделать соответствующие выводы. Чтобы сбить нас со следа. Эти изувеченные гениталии… Все это как-то не стыкуется с характером остальных травм. Я хочу сказать, что здесь, конечно, есть явный садизм, и все это делалось с яростью, но… — Слушая, она застыла с трубкой в руке. Потом брови ее поползли вверх. — Интересно. Очень интересно. Спасибо, Ник.

Она положила телефон. Анни выжидательно смотрела на нее.

— Ну и?..

— Он согласен со мной. Он думает, что сексуальные увечья могли быть нанесены для отвода глаз. Не было никаких признаков собственно секса, одна голая агрессия. И к тому же он рассказал мне еще кое-что.

Анни нетерпеливо наклонилась вперед.

— Он получил предварительные результаты анализа ДНК с тела Адель Харрисон. Три набора образцов.

— Три?

Марина кивнула.

— И в одном из них есть кое-что весьма интересное.

Она так и не успела сказать, что это было. Потому что в этот момент в бар влетел Микки Филипс, раскрасневшийся и ликующий, и сообщил, что Марк Тернер уже находится в комнате для допросов и его можно начинать раскручивать.

Он переводил взгляд с Анни на Марину и обратно.

— Так что вы решите? — спросил он. — Плохой полицейский и хороший полицейский или что-то еще?

— Давайте посоветуемся, — предложила Марина.

Глава 87

День шел к концу, и солнце, опускаясь все ниже, становилось более бледным и далеким. Машины едущих с работы людей, старающихсяпобыстрее выбраться из Колчестера, стояли в пробке на дамбе через Колн, тянувшейся до самой авеню Ремебранс, и из их окон лилась музыка самых разных радиостанций, сопровождающая долгую дорогу домой. Мимо Фила по своим ежедневным делам ехал другой мир, а он стоял на набережной Короля Эдварда за проржавевшей металлической оградой и смотрел, как отряд быстрого реагирования с оружием наизготовку занимает позицию вокруг плавучего дома, ставшего их целью.

Уейд подал условный сигнал. Команда быстро и беззвучно двинулась на штурм. Фил заметил, что затаил дыхание, и заставил себя дышать ровно.

Захват объекта проходил гладко. Одна группа окружила яхту, готовая при необходимости прикрыть или оказать поддержку, а основная команда поднялась на борт. Вот они идут по трапу, выходят на палубу, спускаются в трюм. Напор пульсирующего в крови тестостерона, крепких мышц и металла, сметающий все на своем пути. При этом объект может сколько угодно вопить, кричать, буйствовать — годы тренировок позволяют им действовать точно, как часовой механизм, сохраняя идеальную ясность мысли в любой, даже самой нервной обстановке.

На это ушло всего несколько секунд.

Секунды.

На палубе снова появился Джо Уейд, посмотрел на Фила и покачал головой. Фил рванулся вперед и поднялся на палубу.

— Сбежал, — сказал Уейд, не в силах скрыть звучавшее в голосе разочарование. — Но зато оставил свою заложницу.

Фил бегом бросился в трюм.

Один из военных, отставив в сторону карабин, присел и приподнял Розу Мартин с пола. Руки ее были связаны за спиной, глаза широко открыты от страха, боли и потрясения. Фил присел напротив нее.

— Как вы?

Она только молча смотрела на него. Взгляд ее блуждал из стороны в сторону, как будто это спасение было еще одним орудием в арсенале, предназначенном для того, чтобы причинить ей очередную боль.

— Роза, это я, Фил Бреннан. — Он взял ее лицо в свои ладони. — Роза…

От его прикосновения она вздрогнула, но он не убрал руки. Он держал ее бережно, но твердо. В конце концов ей удалось сфокусировать взгляд на Филе. Она по-прежнему молчала, но явно узнала его.

— Да, это я. Вы в безопасности.

Он улыбнулся, сделав ударение на последнем слове.

Она кивнула в знак того, что понимает.

— Хорошо. Сюда уже едет «скорая помощь». Сейчас мы отвезем вас в больницу. С вами все будет в порядке. Все о’кей. — Он обернулся к стоявшему рядом военному и указал на одноразовые пластиковые наручники у нее на запястьях. — Мы можем срезать это?

Офицер молча вынул нож и освободил Розу.

— Это нестандартная экипировка, но я рад, что это оказалось у вас с собой, — сказал Фил, глядя на нож. Потом помог Розе подняться.

— Вы в порядке?

Она снова кивнула, растирая затекшие запястья.

— Он… он… — Ее мысли путались, цеплялись за что-то неприятное. — Я пыталась остановить его, но он… о господи…

— Сейчас это уже неважно, — сказал Фил.

Жаль, что все не так просто, и слова эти сами по себе не могут изменить ситуацию к лучшему, подумал он.

— Простите меня… Мне так жаль…

Роза намертво вцепилась в рукав его куртки.

— Не волнуйтесь. Вы в безопасности. Давайте будем выбираться отсюда.

Он вел ее, медленно ступая по захламленному полу, и на ходу рассматривал стены. Фотографии, вырезки из журналов, самые разные изображения женщин, и все с выколотыми глазами.

Псих, подумал он, используя не вполне технический термин, который Марина наверняка бы одобрила. Ведя Розу к лестнице наверх, он внимательно изучал развешенные по сторонам картинки.

И вдруг замер. Такую фотографию он уже видел раньше.

И точно помнил, где это было.

Он пошел быстрее. Ему срочно нужно было попасть в то место.

— Инспектор Бреннан!

Он обернулся. В дальнем конце яхты офицер, освободивший Розу, поднял изрезанную и замасленную крышку старого деревянного ящика и сейчас заглядывал в него.

— Что там? — сказал Фил.

Офицер поднял голову.

— Уходите отсюда, сэр. — И добавил уже громче и настойчивее: — Немедленно! Все бегом с яхты, сейчас же! Бегом, бегом!

Повторять дважды не понадобилось. Фил потянул за собой Розу, которая, услышав слова офицера, вздрогнула и начала всхлипывать. Он тащил ее дальше по палубе, вниз по трапу. У него за спиной в укрытие бежали остальные вооруженные члены отряда.

Фил едва успел заскочить за металлическую ограду, где находился перед началом операции. Присесть за нее уже не хватило времени, потому что мощная обжигающая огненная волна ударила его в спину, опрокинула и бросила лицом на землю.

Он лежал в пыли с закрытыми глазами и тяжело дышал. Не смея пошевелиться. И только гадал, не сломаны ли у него ноги, сохранились ли волосы на голове, осталась ли на спине кожа или же ее сорвало взрывом. В ушах у него не просто звенело: казалось, что он попал в туннель, по которому одновременно в разных направлениях несутся два скоростных поезда.

Наконец он открыл глаза. Подвигал ногами. Работают. Потом приподнялся на локтях. Особой боли в спине не было. Он встал на ноги.

Ему все-таки удалось выбраться из зоны взрыва, и, если не считать мелких ссадин и боли от падения на гравий, он практически не пострадал. Он огляделся по сторонам. Предупреждение поступило вовремя. Взрыв никого не застал врасплох.

От яхты в небо поднимался черный смолистый дым, вверх вздымались языки пламени. С дамбы через Колн на все это глазели из машин обитатели того, другого мира. На другом берегу люди подскочили к окнам и дверям своих квартир.

— Нам требуется пожарная команда! — крикнул Фил, а затем оглянулся в поисках Розы Мартин. Она лежала на земле, свернувшись калачиком, и была цела и невредима.

— Этот ублюдок ожидал нас, — сказал Уейд, подходя к Филу. — Видимо, его кто-то предупредил. Но мы все равно его схватим.

— Проследите, чтобы ее забрали в больницу, — распорядился Фил, разворачиваясь, чтобы уйти.

— Куда вы? — спросил Уейд, явно недовольный тем, что его оставляют один на один с предстоящей бумажной волокитой.

— Я скоро вернусь, — ответил Фил. — Вот только поговорю с одним человеком, который может рассказать, где искать нашего злодея.

Глава 88

Марк Тернер выглядел как ничем не примечательный человек, который сидит в ничем не примечательной комнате.

Его довольно длинные темные волосы были зачесаны набок, как на фотороботе, изображающем прическу студента-инди, его одежда — джинсы и футболка — были скучными и обыденными, как у всех. Даже бессмысленный слоган на его груди был всего лишь очень сдержанной попыткой подчеркнуть свою индивидуальность.

Комната полностью соответствовала находившемуся в ней человеку. Банальные офисные стулья и стол. Серый поцарапанный металл и потертое дерево, все в пятнах и вмятинах. В свете висевших под потолком люминесцентных ламп глаза его прятались в тени, а лицо казалось исхудавшим и вытянутым. Неподвижный пустой сосуд, ожидающий, пока его наполнят. Механическая кукла в ожидании, пока ее заведут.

Именно это и собирался сделать сейчас Микки Филипс.

— Посмотрите на него. — Марина стояла перед полупрозрачным зеркалом и смотрела на сидящего в допросной Марка Тернера. Совершенно неподвижного, едва дышащего. — Чье это, Флобера или Бальзака, которого из них?

Стоявший рядом Микки бросил на нее непонимающий смущенный взгляд.

— Как там сказано? — сказала она. — В той цитате? «Я буду жить, как буржуа, и поэтому мое искусство будет революционным». Или что-то в этом роде. Вам не кажется, что это очень точно описывает нашего друга мистера Тернера?

Микки нахмурился. Он выглядел совершенно сбитым с толку.

— Что? Вы считаете, что то, что он делает, это искусство?

Марина покачала головой и сочувственно взглянула на него, как человек, объясняющий что-то сложное кому-то, кто разговаривает на другом языке. Без высокомерия, просто человек — другой.

— Нет, — сказала она, — я так не думаю. Я просто хотела сказать, что он производит впечатление человека нормального, ведущего скучную жизнь, ну, знаете, учеба, клуб любителей кино, все такое… а на самом деле бережет жизненную энергию для реализации своих извращенных фантазий. Вы согласны?

— Вы имеете в виду, что он показывает всему миру одно лицо, а сам живет под другим?

— Вот именно.

— Ну да, — сказал Микки. — Конечно.

Можно и так сказать, мысленно согласился он.

Марина, узнав, что допрос будет вести Микки, привела его в комнату для наблюдения рядом с допросной, чтобы подготовить. Она спросила, хочет ли он иметь с ней двухстороннюю связь через вставленный в ухо наушник, объяснив, что таким образом они обычно работали с Филом. Он никогда не делал этого раньше и не был уверен, что это нужно делать сейчас. Ему уже приходилось вести допросы, и он, в принципе, понимал, что к чему. У него даже сложились первые вопросы, которые он задаст: «Где Сюзанна? Где Джулия? Что вы с ними сделали? Где они все сейчас?»

Начнет он с этого. А дальше пока не решил. Он посмотрит, как пойдет разговор, и уже сориентируется на месте.

Марина посмотрела в лежащую перед ней папку.

— Есть один вопрос, который в этом деле ни в коем случае задавать нельзя. По крайней мере, насколько я это понимаю. И я думаю, что он как раз самый важный. Вопрос, в который упирается все расследование. Почему мужчины настолько ненавидят женщин?

— Что? — Микки почувствовал, как в нем начинает закипать злость. Это она о нем? — Вы имеете в виду меня?

— Я имею в виду всех мужчин вообще. Или, по крайней мере, тех из них, которые совершают поступки.

— Я надеюсь, меня вы сюда не включаете? — сказал он. — Я не испытываю ненависти к женщинам.

— И вам никогда не хотелось ударить женщину? Как-то наказать ее?

— Бывало, что мне хотелось ударить кое-кого. И я это делал. Но эти люди того заслуживали. Впрочем, женщин я не бил никогда.

— Прекрасно. — Она улыбнулась и кивнула в сторону зеркального стекла. — Держу пари, что мистер Тернер делал это. На самом деле я думаю, что делал он не только это. — Заглянув в свои записи, она снова повернулась к Микки. — Преследователи женщин делятся на две категории. Они бывают психотического и непсихотического типа. Обычно они помешаны на сексе. Это худшая разновидность женоненавистников. Но поскольку наш мистер Тернер не относится к лучшим образцам мужской части населения, под эту категорию он не подпадает. И я не считаю, что он мог быть нашим преследователем. Им, я думаю, является тот, второй. Человек с яхты. — Она показала рукой на стекло. — Тогда что же получает этот? И к какой группе относится? Тернер…

Марина отвернулась и, откинув голову, закрыла глаза.

Думает, решил Микки. Он наблюдал за ней. Она была совершенно не похожа на Фиону Уэлч. Это факт. Постарше, да и выглядит намного лучше. Тут он вспомнил, что она является женщиной его босса, и сразу же выбросил из головы все мысли на эту тему. Но было в ней еще кое-что. Убедительность. Как будто она хорошо знает то, о чем говорит, и говорит так, чтобы можно было понять, что она имеет в виду. А по своему предыдущему опыту он знал, что среди профайлеров такое встречается редко.

— Я считаю… Да, я думаю, что у нашего мистера Тернера другая мотивация, — сказала она. — Да… Это как-то связано с Фионой Уэлч. — Она кивнула, словно подтверждая справедливость этой мысли самой себе. — Тут все завязано вокруг нее.

Она открыла глаза и, повернувшись к стеклу, пристально посмотрела на Тернера. Тот сидел совершенно неподвижно и, казалось, дремал.

Верный признак виновности. Микки знал это.

— Они с ней, как Брейди и Хиндли, Бонни и Клайд, — сказала Марина. — Леопольд и Леб^[21]. — Она улыбнулась, и в глазах ее блеснули искорки. Она повернулась к Микки и сделала широкий жест рукой, как будто обращалась к аудитории на семинаре. — Да. Да. Именно поэтому они и… Да. Именно так они о себе и думают. Сверхчеловек, как у Ницше. Да…

Обдумывая свою теорию, она расхаживала по маленькой комнате, живо жестикулируя. Микки смотрел на нее и думал: интересно, дома она тоже такая?

Она обернулась к нему.

— Нужно использовать это. Обратиться к его тщеславию. К его эго. Помните, что этот человек живет богатой внутренней жизнью, в то время как жизнь внешняя у него убогая. Все находится у него в голове.

— Тогда почему он выставил это наружу?

— Потому что встретил Фиону Уэлч. Классическая парочка. Один — лидер, другой — последователь, мотиватор, помогающий первому стать той личностью, которой они себя воображают. — Она повернулась к нему. — Вы воспользуетесь для допроса этим подходом?

Микки смотрел на нее и думал о своем варианте первых вопросов.

— Хм… ну да…

Он на несколько секунд задумался. Марина молчала.

— А эта двухсторонняя связь… ну, которая вставляется в ухо…

— И что?

— Думаю, я воспользуюсь вашим предложением, спасибо.

Марина улыбнулась.

— Тогда вперед.

Глава 89

— Почему вы мне ничего не сказали, Паула?

Фил был перед дверью дома Паулы Харрисон, стоявшего в сплошном ряду других построек. Она застыла на пороге, вцепившись в дверной косяк и слегка покачиваясь. Руки ее дрожали. Выглядела она ужасно. Одежда мятая и надета небрежно, словно у победителя соревнований по одеванию в темноте. Засаленные и нечесаные волосы торчат в разные стороны, как будто она только что проснулась после ночи, полной кошмарных снов. Взгляд блуждал из стороны в сторону, и только когда она узнала Фила, глаза ее остановились. Но он тут же пожалел об этом, потому что выглядели они как две огромные рваные раны.

Она медленно отодвинулась в сторону, продолжая неестественно покачиваться, словно призрак, и впустила его в дом.

Вид гостиной полностью соответствовал своей хозяйке. Здесь царил беспорядок, которому еще не скоро суждено быть убранным. Фил заметил светлые прямоугольники на стенах, откуда были сняты некоторые фотографии. Он догадывался, какие именно. Должно быть, это было сделано после его последнего визита сюда.

После того, как он увидел их.

Он отодвинул лежащие в кресле вещи и сел.

— Почему вы мне ничего не сказали, Паула? — снова повторил он. — Вы ведь все знали, верно?

Паула скорее упала на диван, чем села на него, и вся сжалась. Она кивнула.

— Да.

— Тогда почему…

— Что?

Он вздохнул. Опять все тот же вопрос.

— Почему вы мне ничего не сказали?

Теперь уже вздохнула она. Фил заметил лежавшую на полу перевернутую бутылку из-под водки и понял, что какие бы ответы он ни получил — если они вообще последуют, — фильтровать их придется со скидкой на действие алкоголя.

— Я… я просто…

Последовал новый вздох.

— Ваш сын не погиб, подорвавшись на фугасе, верно?

Она покачала головой, не отрывая взгляда от ковра.

— Так что же произошло?

— Он… он был… был ранен. — Она по-прежнему смотрела в пол. — Тяжело ранен. Они… — Она умолкла.

— Что они, Паула? Скажите мне.

Она молчала. Просто сидела перед ним, поникнув и сжавшись, словно из нее вышел весь воздух, весь ее запас сил.

Фил склонился вперед.

— Паула, ваша дочь погибла. И похоже, что в этом виноват ваш сын. И это страшно. Ужасно. Это едва ли не самое худшее, что могло с вами произойти. Но помимо этого есть еще две женщины. Которые пропали. Которых похитил ваш сын. И если вы в силах помочь нам отыскать их, если знаете что-то, что поможет их найти, что убережет другую мать от того, через что пришлось пройти вам, то скажите мне об этом. Прошу вас.

Некоторое время она сидела молча, а затем ее начало трясти.

— Никто… никто на свете не знает, что мне пришлось пережить, никто…

— Тогда расскажите мне, — сказал Фил. — Объясните. Расскажите мне о вашем сыне. Расскажите мне о вашем Уейне.

Она вздохнула, подняла с пола стоявший рядом с диваном стакан и поднесла его к губам, только после этого поняв, что он пуст. Она опять тяжело вздохнула, словно сокрушаясь, что даже это теперь против нее, и поставила стакан обратно. Она подняла глаза, бросив на Фила взгляд, полный смирения, и начала говорить:

— От него всегда были неприятности, от Уейна. Даже когда он был совсем маленьким. Просто беда. Сначала мы думали… ну, вы понимаете… просто мальчишка и все такое. Но нет. Было в нем еще что-то. — Она показала пальцем на висок. — Что-то с ним было не так.

Фил ждал, зная, что последует продолжение.

— И отец его тоже ничего не мог с этим поделать. Честно сказать, его отец и сам был проблемой. Он всегда хотел, чтобы сын побыстрее рос. Стал мужчиной. И начал делать то, чего от него хотел Иан.

— Например?

— Драться. Он научил его боксировать, когда тот был совсем крошкой. Он всегда замахивался на него. Хотел, чтобы тот возмужал и окреп, как он говорил. Мог постоять за себя. Заставил его играть в регби, потому что сказал, что футбол — это игра для педиков. Брал его с собой в лес, говорил, что научит его охотиться. — В ее темных пустых глазах мелькнула мрачная тень. — Это он мне так говорил. Но, похоже, там происходило что-то другое.

— Вы имеете в виду сексуальные домогательства?

Паула очень медленно кивнула. Колеблющееся изображение привидения на экране плохо настроенного телевизора.

— Да. Он годами… занимался с ним этим. Годами…

— Поэтому вы его и бросили?

— Это он ушел от нас, я же вам говорила.

Она сказала это резко, хотя былая боль уже угасла.

— И куда же он ушел?

Она не ответила. Просто снова опустила голову в пол. Не так быстро. Фил видел борьбу чувств на ее лице.

Она и так сказала уже слишком много, подумал он. И вдруг понял, что произошло с Ианом Харрисоном.

— Вы убили его, да?

Голос Фила звучал тихо и не осуждающе. Он приглашал ее продолжить рассказ.

Некоторое время Паула сидела неподвижно, потом медленно кивнула.

— Да, — сказала она. — Я убила его.

Глава 90

Когда Микки вошел в комнату для допросов, Марк Тернер поднял на него глаза. Под мышкой папка, походка твердая, выражение лица уверенное. Оставалось только надеяться, что он сможет сработать так же хорошо, как выглядит.

Он сел и, открыв папку, несколько секунд изучал ее. Тернер сидел развалившись и боролся с острым желанием сесть прямо, податься вперед и хотя бы как-то обратить внимание Микки на свое присутствие. А тот сидел, опустив голову, и делал вид, что внимательно читает.

Любопытство начало одолевать Тернера. Ему нестерпимо хотелось узнать, что именно читает Микки. Он медленно наклонился вперед, стараясь незаметно заглянуть в его папку. Но тут Микки резко захлопнул ее и поднял голову.

— Так кто же победил бы в этой схватке? — спросил он.

Тернер выглядел озадаченным.

— Дракула или Франкенштейн, как вы думаете?

Глаза Тернера округлились, рот приоткрылся. Такого вопроса он явно не ожидал.

— Ну, так… — пробормотал Тернер, пытаясь дать серьезный ответ. На его лице появилась самодовольная улыбка. — Это был не сам Франкенштейн. Это был монстр Франкенштейна. А Франкенштейн — это имя человека, который его создал. — Он откинулся на спинку, в глазах триумф. — Вы ничего не поняли.

— Я так и сказал, — ответил Микки, ничуть не смутившись. — Кто победил бы в схватке, Дракула или Франкенштейн? Не монстр. Барон. Питер Кушинг в роли Барона. Или Кристофер Ли в роли Дракулы.

Он ждал ответа. Глаза Тернера снова округлились.

— А-а, понятно. Ну, Дракула. Очевидно.

— Вы так думаете? Я имею в виду, — сказал Микки, наклоняясь вперед и обеими руками опираясь о стол, как будто они были приятелями, встретившимися поболтать где-нибудь в пабе, — физически, наверное, да. Дракула. Не спорю. Но этот Барон… — Микки покачал головой. — Он хитрый. Он не стал бы вести честную игру. Он бы подготовил всякие ловушки и прочие свои штучки. Разные приспособления. Технические фокусы. Я все-таки считаю, что победил бы он.

Тернер тоже подался вперед.

— А я уверен, что Дракула. Он бы не прожил так долго, если бы не был готов к подобным выходкам.

— Это да, но немного чеснока, солнечный свет, распятие… — Микки пожал плечами. — Вы думаете, что Барон не принял бы все это в расчет? И не расставил бы западни, чтобы тот попался туда?

Тернер закивал, серьезно задумавшись над этим вопросом.

— Так или иначе, — продолжал Микки, — я спросил у вас только потому, что слыхал, что вы большой поклонник настоящих фильмов ужасов. Еще той, старой школы. Качественных вещей.

— Верно. — Тернер недоверчиво взглянул на него. — А почему, собственно? Вы тоже любите это?

— Старые фильмы. Где-то семидесятых готов. Английское кино. Я его обожаю. Мог бы просидеть здесь всю ночь, обсуждая с вами такие вещи. Но… — Он взглянул на часы. — Ладно. Рассказывайте вы. — Он снова открыл папку и заглянул в нее. Потом закрыл и взглянул на Тернера. — Почему вы убегали от меня, Марк?

Этот вопрос он задал тем же тоном, каким вел предыдущую дискуссию в воображаемом пабе.

Тернер посмотрел на него. Казалось, он пытается найти честный ответ.

— Я… я…

Микки ждал, внимательно наблюдая за ним. Следил за тем, куда двигаются глаза Тернера. Марина вкратце проинструктировала его, объяснила, как начать допрос, как склонить его на свою сторону, как задавать вопросы, как следить за тем, куда уходят его глаза во время ответов. Вверх налево — думает и говорит правду, вниз направо — лжет. Или наоборот? Как там она говорила?

Он почесал тыльную сторону ладони средним пальцем правой руки.

— Вверх налево — говорит правду, вниз направо — лжет.

Микки благодарно кивнул. Марина заметила его сигнал и дала подсказку.

Тернер пожал плечами и попытался увильнуть от прямого ответа.

— Я просто бежал, — сказал он. — Я не знал, кто вы такой. И что вам нужно. Вы бы тоже побежали. Если бы оказались на моем месте. Если бы кто-то за вами погнался.

Микки кивнул.

— А где же ваша подружка, Марк? Она тоже решила побегать?

Тернер пожал плечами.

— Она не разделяет ваших вкусов? Ей не хочется проводить вечер дома вдвоем за просмотром, например, «Лунных убийц»?

Глаза Тернера потрясенно расширились.

— Вы смотрели «Лунных убийц»?

— Классный фильм, — сказал Микки. — Впрочем, вряд ли его можно назвать фильмом ужасов. Больше похоже на классическую комедию.

В наушник он услышал, как Марина тихонько засмеялась.

— Эх, старина Милхауз с его Интернетом, он знает, что мы всегда можем на него рассчитывать…

Микки нагнулся над столом. И снова заговорил так, будто они были приятелями, которые сидят в пабе и разговаривают о чем-то, на этот раз уже более серьезном.

— Она бросила вас, Марк. Ушла.

Тернер покачал головой.

— Нет.

— Да. — Микки сочувственно закивал. — Она ушла, приятель. Сбежала. Как это ни обидно, но она вас бросила. Оставила, чтобы вы приняли удар на себя.

Тернер продолжал качать головой, теперь уже более энергично.

— Нет, нет, она бы никогда… Нет.

— Но она сделала это. Так что вы уже можете рассказать, что же все-таки произошло.

Ответа не последовало, Тернер все так же сидел и качал головой.

— Понимаете, после ее бегства остаетесь только вы. И все содеянное будет теперь повешено на вас. Убийства, похищения, введение следствия в заблуждение — все. За все отвечать вам.

Молчание.

— Но если вы начнете говорить, начнете рассказывать мне… — Микки пожал плечами. — Это очень облегчит ваше положение. И смягчит вину.

Тернер перестал качать головой. Теперь он сидел неподвижно, уставившись в стол. Микки ждал.

Наконец Тернер поднял голову. Улыбнулся. И улыбка эта была злой.

— Вы едва не сделали меня. Что значит коп.

Микки нахмурился.

— Это вы о чем?

— Ну, фильмы, все это… Дракула, Франкенштейн… «Лунные убийцы»… Господи, вы хорошо подготовились… — Он рассмеялся. Но смех был таким же невеселым, как и его улыбка. — И все только ради этого. Чтобы втереться в доверие, прикинуться моим приятелем. — Последнее слово он презрительно выплюнул. — Все ради того, чтобы разговорить меня. Нет.

Микки промолчал.

— Она предупреждала меня, что вы будете это делать. Что вы попытаетесь заставить меня заговорить, если я попаду к вам. Она знала это, конечно, знала. Какого черта, она же психолог!

— Причем далеко не самый лучший, — сказала Марина в ухо Микки.

Микки нахмурился. Ему сейчас только подобных реплик не хватало. Марина тут же извинилась.

Тернер откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Как бы там ни было, что сделано — то сделано.

— Что сделано, Марк?

— Вот это. Все. То, что мы для себя наметили. Все завершено. Нет, правда, совершенно неважно, что будет со мной, потому что все уже позади. Все кончено. Мы сделали это.

— Сделали — что?

— Доказали свою точку зрения.

— Это которую?

И снова эта кривая улыбка.

— Что мы выше вас.

— Выше кого?

— Выше всех вас. — Тернер поднял руки, закинул их за голову и расслабился. — И это все, что я могу вам сказать.

Микки внимательно смотрел на него.

Он проиграл.

Глава 91

Фил сокрушенно вздохнул. Он не испытывал никакой радости оттого, что догадался обо всем.

— Как это случилось?

Паула снова тяжело вздохнула.

— Это все… Адель. Адель и я. Мы просто не могли этого больше выносить. Он… бил меня. И стал как-то иначе посматривать на Адель, так что мне это совсем не нравилось. Я не могла этого допустить. И не допустила.

Она замолчала и снова взяла свой пустой стакан. Со вздохом посмотрела на него. И продолжила:

— Поэтому в один прекрасный день… я ударила его. Лопатой. Из нашего сада. И он упал. Вот и все.

— И где он сейчас?

— Мы… — Она запнулась и поправилась. — Я закопала его. У нас на заднем дворе.

— И вы не боялись, что вас могут поймать?

— Я сделала это ночью.

— Я имел в виду убийство. Вы не переживали, что кто-то может узнать об этом?

Она на мгновение задумалась.

— Я задавала себе этот вопрос много раз. Снова и снова. Долгие годы после того случая. Мой ответ: нет. Потому что тогда я поступила правильно. Он был чудовищем. И я убила не человека. Я убила монстра.

Фил смотрел на сидевшую напротив печальную, сломленную женщину. Он не знал, через что ей пришлось пройти, мог только догадываться. Но одно он знал твердо. Бывают моменты, когда просто следовать букве закона недостаточно, и при этом неважно, являешься ты офицером полиции или нет.

— Я говорю вам все прямо, стараюсь придерживаться истины. Люди расспрашивали меня. Но не очень настойчиво. Они знали, каким он был. И большинство соседей просто порадовались за меня, когда его не стало.

— Вы все это сделали сами?

— Да, — поспешно ответила она.

Даже слишком поспешно, подумал Фил.

— Нет, все было не так. Вам помогала Адель, верно? И теперь вы хотите защитить ее.

В первый раз за все время, которое он находился здесь, Паула посмотрела ему прямо в глаза. Потом опустила глаза. И уже глядя в пол кивнула.

— Ладно, — сказал он. — То, что вы хотите защитить ее, можно понять. Вы ведь сделали это ради нее. И не хотели, чтобы она от этого пострадала.

Она снова кивнула.

— А Уейн? Как он отнесся к этому?

— Он ничего не знал. Я сказала ему, что отец уехал. Сбежал. Бросил нас. Я думала, что этого ему будет достаточно, понимаете? Что на этом все закончится. И все будет хорошо. Я получу обратно своего сына, и мы все будем счастливы. Счастливое семейство. — Она вздохнула. — Я ошиблась.

— Что же произошло?

— Он… он обвинил меня. В том, что случилось. В том, что отец сбежал. Сказал, что я шлюха. Старая корова. Что это моя вина, что он ушел. Это я выжила его отсюда. Это моя вина.

Она проглотила подкативший к горлу ком.

— А что было потом?

— Он ушел в армию. Хотел уехать. Повторял то, что всегда говорил его отец. Что армия сделает из него мужчину. Что ж, армия действительно делает из людей мужчин, но только определенного типа.

— И как его зовут теперь?

— Он изменил имя. Он Иан… так звали его отца.

— Бучан?

— Я вернула свою девичью фамилию. Адель тоже взяла ее. — Еще один очередной вздох. — А Иан нет.

— Вы поддерживали с ним какую-то связь?

— Не так, чтобы… Нет, на самом деле, нет. А потом со мной связались военные. Они сказали, что он обгорел во время пожара. Сильно обгорел. И я поехала к нему. Вы бы тоже так сделали, разве нет? Я хочу сказать, он же мне все-таки сын. Они отправили его назад, в наш гарнизон. И я пошла туда. — Снова вздох. — Господи. С ним случилось такое…

— Что именно с ним случилось?

— Он там… изнасиловал женщину. Переводчицу. Афганку. Она была местной, гражданской, работала вместе с военными. А он… он не давал ей проходу. Преследовал ее. Они всего этого мне прямо не сказали, но имели в виду именно это. А эта женщина… они сказали, что ее звали Рани… она продолжала отвергать его. Как бы там ни было, но однажды вечером он пошел за ней, дождался, пока она осталась одна, и… — Она опять вздохнула. — Я уже говорила. Сын своего отца.

Фил ждал. Ему не терпелось услышать продолжение рассказа Паулы, но он понимал, что торопить ее нельзя.

— Он изнасиловал ее. И понимаете, он не просто имел с ней секс. То, что он сделал с ней, было гораздо хуже. Они мне все рассказали.

— Отец привил ему ненависть к женщинам. И здесь это просто вышло наружу.

Она кивнула.

— Но он решил сделать это по-своему. Он был мужчиной. Так или иначе, я точно не знаю, что случилось потом. Да и они этого не знали. Может, он разозлился, когда понял, что зашел слишком далеко. Убил ли он ее? Хотел ли уничтожить улики? Я не знаю. Но он организовал пожар. Он всегда разводил огонь, когда был ребенком. Ему это очень нравилось.

И до сих пор нравится, подумал Фил, но решил, что будет лучше промолчать.

— В общем, он сам попал в него. Не смог вовремя выбраться. Не смог уйти. И это… это… Они показали мне его. Там… От него прежнего мало что осталось.

— Он был комиссован из армии как инвалид?

Она кивнула.

— И вернулся в Колчестер. Впрочем, в этом доме он жить не захотел. Они все замяли, организовали ему уход, лечение. Любые лекарства. Пытались снова вернуть его в строй. — Она вздохнула, и голос ее зазвучал горько. — Напрасно старались. От него почти ничего не осталось. Его мозг… Нужно было просто оставить его в покое.

— Так что же случилось с Адель?

Она вздохнула. Было видно, что она готовится снова пережить эту боль.

— Он… выследил ее. И… и забрал с собой.

— Зачем?

— Он ведь ненормальный. Он…

Она вздохнула.

— Вы уже тогда знали, что это сделал он?

Она покачала головой:

— Нет, поняла позже. Только потом все встало на свои места. Сначала я не знала, что и думать. Я знала, что убежать она не могла. Она не стала бы этого делать. Я хочу сказать, что у нее были бурные годы, но она перебесилась, и теперь все это уже позади. А потом… потом я подумала об этом. Догадалась, что это мог быть он. Сначала он пришел за ней. Потом моя очередь.

— Почему же вы не пришли к нам? Почему все не рассказали?

Она горько усмехнулась.

— Ну да, и вы бы наизнанку вывернулись, чтобы разыскать мою Адель, да? Да и что бы я вам сказала? Что мой сын охотится за моей дочерью и за мной, потому что мы убили его отца? Не думаю, что это могло бы пройти.

Фил промолчал. Она была права.

— А другие женщины… Когда вы услышали, что они пропали или были убиты, вы не связали это как-то со своим сыном?

— Я должна была бы сделать это… Не знаю. Нет.

Она покачала головой и закрыла глаза. Слова эти прозвучали как-то неуверенно, словно она произнесла их, чтобы убедить саму себя.

Не нужно взваливать на нее еще одну вину, с нее уже и так достаточно, подумал Фил.

— Вам следовало поговорить со мной, — сказал он. — Именно со мной.

Она не ответила. Не могла на это ответить.

— И что теперь? — спросил Фил. — Он теперь уже не на яхте, где жил. Вы не знаете, где он может быть сейчас?

Паула покачала головой.

— Не защищайте его, Паула. Сейчас не тот случай. Если что-то знаете, скажите мне.

Она подняла голову. В глазах ее горел огонь. И стояли слезы.

— Я не защищаю его. Неужели вы действительно думаете, что я бы стала это делать? После всего того, что он совершил? Всего, что он забрал у меня? Вы и вправду так думаете? Он лишился разума, мистер Бреннан. Все, что в нем осталось, это только ненависть. И если бы я знала, где он, я бы вам сказала. Я бы сама привела вас к этому мерзавцу…

Она сорвалась, и ее слова захлебнулись в слезах.

Сверху послышался детский плач.

— Это ребенок Адель, — сказала Паула.

Плач не умолкал. Паула не двинулась с места. Больше Филу сказать было нечего, все вопросы были уже заданы. Он встал.

— Я должен забрать вас с собой.

Она кивнула. Ребенок продолжал плакать.

— Но не сегодня. Мы сделаем это потом.

На этот раз Паула не кивнула. Фил направился к двери. Потом обернулся и посмотрел на нее. Она сидела одна в полном хаосе. Наверху плакал ребенок. Ему хотелось как-то поддержать ее, сказать что-то ободряющее. Отыскать слова, от которых ей станет легче. Слова, которые помогут ей уйти от боли и как-то пережить эти потери.

Но таких слов не было. Совсем.

И он ушел, оставив ее здесь.

Закрыл за собой дверь. И шагнул в темноту улицы.

Глава 92

Микки не пришлось долго ждать дальнейшего развития событий. В дверь комнаты для допросов постучали. Он встал и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Он очень надеялся, что это как-то связано с тем, что сможет ему помочь.

Это была Анни.

— Вот. — Она протянула ему лист бумаги. — Предварительные результаты анализа ДНК образцов, взятых с тела Адель Харрисон. Как и говорил Ник, один из образцов весьма занятный.

— Что там?

— Это здесь.

Она указала ему на нужный раздел.

Микки прочел. И заулыбался.

— Спасибо, Анни. Это, похоже, как раз то, что нужно.

Она тоже улыбнулась ему.

— Желаю удачи.

В коридоре появилась Марина.

— Отличная работа, Микки.

Улыбка его увяла.

— Вы так считаете? Я упустил его.

— Вы получите его обратно. Он ведомый. А лидером является Фиона Уэлч. Если бы он не встретился с ней и не попал под ее влияние, то сейчас не сидел бы здесь. Я думаю, что не такой уж он отъявленный тип. Он не безнадежен. Сыграйте на этом. Используйте это. Обратитесь к его светлой половине. Станьте ему товарищем.

— Своим парнем?

— Стоит попробовать.

Он помахал листом бумаги, который держал в руке.

— А если не сработает, всегда можно прибегнуть вот к этому.

— Точно.

Он снова вернулся в комнату для допросов и сел за стол.

— Прошу прощения, — улыбнулся он Тернеру, — так на чем мы остановились? Ах да, вы сказали, что оказались выше всех нас.

Тернер криво ухмыльнулся и ничего не сказал. Похоже, он принял эти слова за чистую монету.

Микки пристально посмотрел на него.

— Вы ведь раньше встречались с Сюзанной Перри, верно?

— Вы прекрасно знаете, что встречался.

— Славная девушка. Почему вы бросили ее?

— Нашел себе кое-кого получше.

— Правда? — Микки покачал головой. — Вы имеете в виду Фиону Уэлч? Послушайте, приятель, с этой темной личностью вы явно сделали шаг назад.

Тернер уставился на него.

— Я хочу сказать… Возьмем хотя бы Сюзанну. Привлекательная, умная, приятная в компании… Или Джулия Миллер. До Сюзанны вы ведь с ней встречались? То же самое. Настоящая красотка. И после них вы идете к Фионе Уэлч.

— Ну и что?

— А то, что это напоминает, будто вы поменяли «роллс-ройс» на «Форд-Мондео». Видимо, она уж больно хороша в постели, приятель, потому что иначе непонятно, что с нее можно взять еще.

Лицо Тернера покраснело, глаза прищурились. Он с трудом сдержался, чтобы не вскочить со стула.

— А вам откуда это знать, Мистер Тупой Полицейский? Приятель, говорите? Как бы не так! Вот оно что. Ничего! «Любые факты являются предметом их интерпретации. И то, какая из этих интерпретаций превалирует в данный момент времени, зависит не от их истинности, а от власти». — Он выдавил из себя улыбку. — Знаете, кто это сказал? Разумеется, не знаете. Потому что вы тупой. Тупой, тупой, тупой, тупой, тупой…

Микки молчал.

— Пойду посмотрю, — произнес в ухе Микки голос Марины. Тот покачал головой. Он надеялся, что она его поняла.

А Тернер между тем продолжал говорить:

— И это только ваша интерпретация. Потому что вы думаете, что у вас есть власть. Но на самом деле это не так. Ничего подобного на самом деле нет.

— Тогда расскажите мне, в чем тут дело.

Тернер снова невесело усмехнулся.

— Вы не поймете. Вы недостаточно умны, чтобы понять это.

— А вы объясните. Потому что в данный момент я единственный человек, который стоит между вами и пожизненным заключением за четыре убийства. Убедите меня.

Тернер откинулся на спинку стула.

— Хорошо. — Он закрыл глаза. — То, что было у нас с Фионой, — это намного, намного больше того, что я испытывал в жизни. Сюзанна, Джулия и даже Адель ничто по сравнению с этим. Скучные маленькие нули, пустое место. А Фиона показала мне истинную природу вещей, помогла мне осознать, кто я на самом деле, на что я способен… — Он вздохнул, и на лице его появилась счастливая жестокая улыбка. — Я еще никогда не чувствовал себя настолько наполненным жизнью. И это все благодаря ей. — Он открыл глаза. И пристально посмотрел прямо Микки в лицо. — Мне жаль вас. Мне по-настоящему вас жаль.

— Почему, Марк?

— Потому что вам никогда не испытать того, что чувствовал я. Никогда вам не пережить то, что пережил я. Ваша жизнь всегда будет одинаково скучной. И вы всегда будете глупы. «Каждый человек принимает границы своего поля зрения за границы мироздания». И это как раз о вас. Держу пари, что вы не знаете, кто сказал и это тоже.

— А если бы знал, это имело бы какое-то значение?

Тернер рассмеялся и покачал головой.

— Разумеется, нет.

Микки вздохнул и, откинувшись назад, скрестил руки на груди. Посмотрел Тернеру в глаза.

— Марк, я буду с вами откровенен. Теперь уже без дураков. Вы можете сидеть тут, сыпать цитатами и оскорблениями, и все это не будет иметь ни малейшего значения. В любой другой момент — да, но только не сейчас. И не для вас. Потому что, как я уже сказал, светит вам в перспективе пожизненное заключение за четыре убийства. По меньшей мере за четыре. Поскольку это только то, что мы уже знаем. И очень похоже на то, что ваша подружка просто кинула вас. Бросила, чтобы вся вина легла на вас.

При этих словах Тернер вздрогнул.

— Хороший ход, — сказала Марина.

Микки снова подался вперед. Последние несколько минут были забыты, беседа их снова стала приятельской.

— Так почему бы вам не рассказать мне все, Марк, а? Расскажите. Вы ведь ничего не теряете.

Тернер испытующе смотрел на него, покусывая нижнюю губу.

Нервишки шалят, подумал Микки. Это хорошо. Есть попадание.

— Расскажите мне все с самого начала, Марк.

Тернер вздохнул.

— Ну хорошо.

Микки удалось спрятать улыбку.

Глава 93

Яхта была почти полностью уничтожена. Не самое многообещающее начало, поскольку взрыв и огонь превратили ее в черный ржавый скелет. Обугленный остаток того, что совсем недавно было пришвартовано здесь. Смазанный и грязный след.

Фил смотрел на нее, словно ожидал найти здесь какие-то ответы. Он огляделся по сторонам.

Пожарные не дали пламени распространиться, но люди с набережной Короля Эдварда, а также из квартир на другом берегу, были эвакуированы, плавучие дома и помещения частных фирм были опечатаны, доступ к ним перекрыт.

Телевизионщиков близко к месту взрыва не подпускали. На время, пока территория не будет объявлена безопасной, были отозваны команды полицейских, работавших с соседями Джулии Миллер и по убийству на плавучем маяке. Вокруг были расставлены постовые, пресекавшие любой доступ сюда, так что это место находилось в полном распоряжении Фила.

Он позвонил Марине, чтобы ввести ее в курс происходящего, но попал на автоответчик, поэтому оставил ей сообщение, рассказал о своей беседе с Паулой и просил как можно скорее перезвонить.

Он закрыл глаза и прислушался. Попытался поймать ощущение этого места, попробовал сообразить, что творится в голове Иана Бучана. Понять, где он мог быть, куда направиться. Он оглянулся вокруг. Позади находилось старое здание компании по хранению и транзиту грузов. Громадное и неуклюжее в оранжевом свете фонарей с натриевыми лампами, прячущее свои секреты и таинственные тени за заколоченными дверьми и окнами. Ржавые листы рифленого металла по краям крыши делали его похожим на зубчатые стены старинного замка с привидениями. Фил подозвал одного из полицейских и показал ему свое удостоверение.

— А там внутри проверяли?

Полицейский был среднего возраста, с седеющими волосами, крепкого сложения. Острый взгляд, но явно держит нос по ветру. Выполняет свои обязанности, но при этом точно считает сверхурочные часы.

— Смотрели несколько часов назад, — ответил он. — Но далеко не заходили. Гиблое место. Сомневаюсь, чтобы он мог быть там. Не похоже. Мы едва сумели войти туда.

Фил отвернулся от полицейского и встал лицом к зданию.

— У вас можно одолжить фонарь? Хочу сам пойти туда и понюхать, что к чему.

Стоит попробовать, подумал он. Судя по тому, что рассказал этот коп, это место вряд ли осматривали серьезно.

Он двинулся по растрескавшемуся, усеянному осколками кирпича бетону двора и, пройдя под громадной стрелой старого проржавевшего крана, подошел вплотную к зданию. Он представил себе, как все это выглядело когда-то: жизнь бурлит, кран непрерывно движется, по швеллеру над головой взад-вперед снуют подъемники, контейнеры разгружаются, загружаются и переставляются, доставляя и отправляя грузы в Европу и обратно, склад живет и работает. Надежный бизнес, серьезный конкурент для Хариджа.

А что теперь? Ржавая, полуразвалившаяся скорлупа. И перед ней — остов сгоревшей яхты, словно местное привидение.

Он направился к тому месту, где когда-то располагался вход. Сейчас здесь было просто несколько больших кусков фанеры, разрисованных надписями «Не входить — опасно», знаками молодежных банд и граффити. Он ощупал края фанеры, пытаясь найти, за что бы ухватиться, чтобы оторвать ее, и увидел ржавые шляпки хорошо заколоченных толстых гвоздей.

Возможно, полицейский прав, подумал он. Возможно, сюда никто не входил.

Возможно.

Фил присел и ощупал нижний край листа.

Это кое-что дало.

Это было совсем немного, фанера только слегка поддалась под резкий скрип ржавого гвоздя, вылезавшего из старого дерева. Немного, конечно, но вполне достаточно,чтобы дать ему надежду. Он потянул еще раз, раздумывая над тем, откуда же в это здание заходили полицейские. И заходили ли они сюда вообще.

Старое дерево не хотело сдаваться. По крайней мере, без борьбы.

И настроение у Фила было для этого как раз подходящее.

Он засунул в щель кончики пальцев, впился в фанеру ногтями, чувствуя, как в ладони впиваются занозы. Он не обращал ни на что внимания, помня только одно: он должен оторвать этот лист.

Новые усилия, новый скрип. Фанера отрывалась очень неохотно. Застонав от напряжения, Фил потянул сильнее и упал, потому что в этот момент край листа оторвался. Он сел и посмотрел перед собой. Отверстие было достаточно большим, чтобы протиснуться внутрь.

Но и только.

Выставив вперед руки, он попытался пролезть через узкую щель. Упираясь изо всех сил, он вспомнил аналогичное свое путешествие ползком в крайне ограниченном пространстве, которое ему пришлось проделать несколько месяцев назад. Он только надеялся, что на этот раз все сложится для него удачнее, чем тогда.

Наконец он оказался внутри здания и, лежа на полу, огляделся по сторонам. Темно, хоть глаз выколи. Воздух был влажным и холодным. И еще смрадным. Он прислушался. И услышал, как в щелях полусгнивших стен свистит ветер и тихо шуршат привидения.

Нащупав фонарь, Фил вытащил его из кармана куртки и включил. Обведя лучом вокруг, он заметил разбегавшиеся от света маленькие черные тени. На облезлых стенах пятнами осталась растрескавшаяся краска. На поддерживающих крышу металлических опорах кусками отслаивалась ржавчина. Бетонный пол был весь в трещинах и выбоинах, в дальнем конце валялась куча тряпья, а рядом лежала стопка старого, покрытого пятнами картона. Кто-то здесь все-таки жил. Впрочем, уже давно.

Он поднялся и пошел к центру здания, все время оглядываясь по сторонам. На ходу обращая внимание на пыль на полу. Здесь явно никто ничего не искал. Вероятно, полицейские решили оставить это занятие на утро.

Ленивые мерзавцы, подумал Фил.

В дальнем конце здания имелся второй этаж, куда можно было подняться по металлической лестнице. Он посмотрел на потолок. По всей длине здания наверху проходили металлические подвесные мостки, которые вели к расположенному снаружи крану. На них никого не было. Он пошел к дальнему концу здания, собираясь подняться на второй этаж.

И вдруг замер.

Что-то здесь было не так.

В темном углу стояли два больших ящика. Фил подошел поближе. Ящики были деревянные, упаковочные, вытянутой прямоугольной формы. Перед каждым из них стоял бетонный блок, похожий на те, которыми выкладывают бордюры при дорожных работах. А перед ним — резервуар с водой.

В воде что-то лежало.

Фил, опасаясь самого худшего, бросился туда.

И опасения его подтвердились. В воде лежало тело. Сгоревшее и обугленное. От электрического тока, догадался он.

Он осмотрелся и увидел опущенные в воду кабели. Он посветил фонариком, проследив, куда они идут, и увидел, что они подключены к стоявшему в углу генератору. Он подошел поближе и убедился, что генератор выключен. Вернувшись к резервуару с водой, он зашел в нее и перевернул тело.

Молодая женщина, высокая, брюнетка. Он мог только гадать, кто это — Джулия Миллер или Сюзанна Перри.

Слишком поздно. Проклятье!

Он замер и прислушался. Какой-то звук. Кто-то царапается. Шевелится. И это не крысы. Это был кто-то, слишком большой для крыс.

Он огляделся. Один из ящиков был открыт. Второй был подперт бетонным блоком. Фил наклонился над ним.

— Эй? — сказал он.

Царапанье прекратилось.

— Эй? — повторил он. — Есть здесь кто-нибудь?

Тишина.

— Я инспектор Фил Бреннан. Полиция Эссекса. Есть здесь кто-нибудь?

Он терпеливо ждал и наконец услышал слабый голос:

— Откуда… откуда мне знать, что вы действительно тот, за кого себя выдаете?

Голос женский. Фил почувствовал выброс адреналина.

— Вы Сюзанна Перри или Джулия Миллер?

— Сюзанна…

Вместе с адреналином по телу разливалась волна облегчения. Он улыбнулся.

— Слава Богу, — сказал он. — Я сейчас вытащу вас отсюда.

Она пронзительно закричала.

Он попытался успокоить ее:

— Эй, эй, все в порядке. Все о’кей. Вы в безопасности. Я с вами. Не волнуйтесь. Я просто собираюсь вытащить вас отсюда, о’кей?

Он ждал. Молчание.

— О’кей?

Вздох, потом тихое всхлипывание.

— О’кей.

— Вот и хорошо.

Он медленно отодвинул бетонный блок. Тот был тяжелым. Затем, когда места перед камнем было уже достаточно, Фил открыл упаковочный ящик.

— Выбирайтесь, Сюзанна, давайте.

— Там вода…

— Не волнуйтесь об этом. Я обо всем позаботился. Просто выбирайтесь.

Он услышал движение внутри и посветил фонарем. Сюзанна медленно двинулась в сторону света.

Он улыбнулся, чтобы подбодрить ее.

Она вылезла наружу. Дрожащая, часто мигающая. Он протянул руку, помогая ей перелезть на край выемки, чтобы она не намокла.

— Давайте же…

Она замерла. Он нахмурился.

— Все в порядке, Сюзанна, давайте. Все будет хорошо, вы в безопасности…

— Нет, — сказала она, пятясь обратно в ящик, — нет…

— Сюзанна? — Фил удивленно посмотрел на нее. — Давайте, Сюзанна, все нормально, я же с вами…

— И я тоже.

Теперь замер Фил. И обернулся.

Он успел заметить, как к нему что-то приближается. Очень быстро.

А потом мир взорвался.

И наступила кромешная темнота.

Глава 94

— Как вы познакомились с Фионой Уэлч?

Тернер сидел, глядя прямо перед собой. От него, словно докучливый запах дешевого лосьона после бритья, волнами расходился дух высокомерия и надменности.

— В университете. Она была психологом, училась в аспирантуре, а я писал диплом магистра по биологии. Мы были друзьями. Тусовались в одних и тех же компаниях.

— Так что же заставило вас бросить Сюзанну Перри ради нее?

Он улыбнулся. Исходившие от него волны высокомерия усилились.

— Да ничего. Она просто рассказала мне, насколько лучше я мог бы быть.

— В каком смысле?

Тернер хохотнул, видимо, полагая, что этот смех должен идти к его надменной улыбке, но у Микки это вызвало лишь ассоциацию с жеманными злодеями из старых фильмов о Джеймсе Бонде. Он промолчал.

— Вы знаете, что такое трансгрессия, что такое совершить правонарушение? — спросил Тернер и, не ожидая ответа, продолжил: — Это значит переступить через собственные ограничения. Нарушить свои законы и правила. Стать плохим в своем собственном понимании. Именно это и предложила мне Фиона Уэлч. Она лишь раз взглянула на мою жизнь, — на мою скучную, мелкую, обыденную жизнь, — и в корне изменила ее. Она позвала за собой и показала, что жизнь может быть гораздо более интересной. И я пошел за ней. Вот и все.

Он откинулся назад и сложил руки на груди, словно в ожидании аплодисментов.

— Ну и что же входило в ваши правонарушения? Каким образом вы достигали этого?

— Делая то, что мы хотим. Ничто не является бесспорным. Все разрешено. — Он снова засмеялся. — Именно это мы и делали. — Он наклонился вперед, глаза его горели. — То есть все.

— Понятно. А конкретно?

Он откинулся назад и расхохотался. Тернер старался выглядеть презрительно-насмешливым, но, прежде чем он успел надеть эту маску, Микки поймал взгляд его глаз. В них была неуверенность. И страх. Это напускное высокомерие выглядело не слишком убедительно.

— Пришлось бы слишком долго перечислять.

— Хотя бы один пример. Вашего превосходства над остальными. Вашей трансгрессии. Давайте, Марк. Всего один пример.

Тернер подался вперед. И снова в глазах его мелькнул страх.

— Достаточно уже того, что вы теперь знаете, кто мы такие.

Микки вздохнул.

— Что ж, логично, Марк, может и так, если вы говорите.

Тернер чувствовал, что Микки не верит ему, и испытывал необходимость уточнить.

— Мы разрабатывали схемы — вот что мы делали. Планировали. Искали пути, как совершить свое преступление, как убедить остальных, что мы серьезная сила. Показать всем, чего мы стоим.

— Ну и что дальше? Вы похитили Адель Харрисон? Зачем? Каким образом это могло продемонстрировать ваше превосходство или показать, что вы попираете закон?

Голос Тернера взвился. Он с размаху ударил ладонями по столу.

— Как вы не можете понять? В этом-то все и дело! Забрать жизнь, любую жизнь, какого-нибудь никудышного человека, который ничего из себя не представляет, и сделать с ней все, что мы захотим.

И он с довольным видом откинулся на спинку стула.

— Все, что вы захотите.

Тернер кивнул.

— И что же сюда входило? Что вы делали?

— Что угодно.

— А все-таки? Убивали? Пытали? Калечили? Что?

— Все.

— И вы на самом деле делали это? То, что хотели? Все, что хотели?

Тот улыбнулся.

— Вроде того.

— Что значит «вроде того»? Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, что на этом этапе наш эксперимент переходил в свою следующую фазу. Потому что мы не делали это сами. Это было бы слишком просто. Нет.

— Ну и что же вы тогда предпринимали?

— Это же очевидно. Мы подключали того, кто сделает это вместо нас.

Глава 95

Фил открыл глаза. И почувствовал, как голову пронзила острая боль. Он застонал и зажмурился.

— Ага. Очнулся.

Фил попробовал снова открыть глаза. Было больно, но ему все же удалось это сделать. Он попытался пошевелиться. Ничего не выходит. Руки его были связаны за спиной, ноги согнуты. Он поморгал, чтобы глаза побыстрее привыкли к темноте.

Включился свет. Он быстро закрыл глаза, внезапная вспышка обожгла их.

Он снова медленно открыл их. Посмотрел вниз. И у него перехватило дыхание. Он находился высоко над землей все в том же заброшенном здании компании по транзиту грузов. На металлических мостках, подвешенных под самой крышей.

Свет шел от наспех установленной рядом с ним дуговой лампы. Он увидел свисающие с потолка цепи. С громадными крюками на концах. И вспомнил тело Адель Харрисон. Его передернуло, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Голова болела, картинка перед глазами была размытой. Наверное, последствия удара, который сбил его с ног. Он пошевелился, подвигал руками и ногами. Вроде бы все цело. Хорошо. Это уже кое-что.

За спиной у Фила раздался стон.

Он попытался повернуться на звук, изгибаясь, как только мог. Рядом с ним на мостках, свернувшись клубочком, лежала Сюзанна Перри. Она не была связана. Но, судя по ее виду, этого и не требовалось.

— Сюзанна! — позвал он.

Она ничего не ответила, просто молча смотрела на него. По ее глазам было видно, что она совсем без сил, совершенно разбита.

Он покачал головой.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Я должен был быть более осмотрительным. Но не волнуйтесь, я вытяну вас отсюда.

— Да что вы говорите? Правда?

Голос был знакомым. Фил оглянулся. Здесь, перед ним, на краю идущего от лампы света стояла Фиона Уэлч. Она улыбалась ему. Но улыбка эта была зловещей.

— Привет, Фил. Как приятно встретить вас здесь! — Она протянула ему лист бумаги. — Я принесла счет. Мне отдать его вам или отослать в бухгалтерию?

Он не ответил. Просто молча смотрел на нее.

Она засмеялась, скомкала бумагу и бросила ее вниз. Пока комок долетел до земли, прошло немало времени.

— Ого, — сказала она. — Вниз лететь далеко.

Она подошла и присела перед Филом. Протянула руку, коснулась его щеки.

— Мы же не хотим, чтобы с вами случилось что-нибудь нехорошее, правда?

Фил постарался никак не отреагировать на ее прикосновение. И это ему почти удалось. Но она не убирала руку, продолжая гладить его лицо.

— Остановитесь, Фиона. — Он говорил спокойным и уравновешенным голосом, хотя это и далось ему нелегко. — Остановитесь, пока вы не попали в еще бóльшую беду.

Она только улыбнулась. Это была улыбка безумного человека.

— И отпустите Сюзанну, она ведь ничего плохого вам не сделала.

Ответа не последовало.

— Прошу вас, Фиона. Отпустите ее.

Продолжая поглаживать его щеку, она придвинулась ближе к нему. Он уже чувствовал на лице ее теплое дыхание.

— Каково это, Фил, а? Каково это — чувствовать, что проиграл?

Она смотрела ему прямо в глаза, ее пальцы поигрывали на его скуле. Улыбка Фионы стала шире, обнажились зубы. Белые, острые, влажные.

Фил старался не смотреть на нее. Он смотрел в сторону, в тень, откуда она вышла. Там что-то было.

Точнее — кто-то.

Какая-то массивная фигура, тень среди других теней. Она дышала тяжело и неровно. И ждала.

Фил догадывался, кто это.

Он снова переключил свое внимание на Фиону Уэлч.

— Вы действительно так думает, Фиона? Что я проиграл?

— Конечно, проиграл, мой сладкий. — Эти слова она прошептала, наклонившись так близко, что ее дыхание щекотало ему ухо. — Это же не я связана цепью… в беспомощном состоянии…

Фил почувствовал, как у него помимо воли возникает эрекция. Он ненавидел себя, свое тело за то, что позволил себе это, и старался сдерживаться изо всех сил.

Он отодвинул голову от ее руки и взглянул ей в лицо. Взгляд его был жестким.

— Это правда, — сказал он. — Пока что не связана. Но вы объявлены в общенациональный розыск. Ваше описание есть в газетах, его покажут по телевидению, в Интернете, везде. И вам не сбежать. Они все равно найдут вас.

Она улыбнулась.

— Может, и найдут. — Потом засмеялась и придвинулась к нему. — Но пока что не нашли…

Глава 96

Марина откинулась на спинку стула в ожидании того, что еще расскажет Марк Тернер и куда его выведут вопросы Микки.

«Какой молодец! Добывает информацию из допрашиваемого по-своему, в собственном ритме».

Он сумел удивить ее. При их первой встрече она решила, что он просто типичный коп: грубоватый мачо, проблемы с женщинами, особенно с теми, кто старше его по своему положению. Обычное дело. Но Микки доказал, что он не такой. Была небольшая проблема, когда она увидела, что Тернер явно провоцирует его, обзывает тупым, сыплет цитатами, которых тот не знает, но парень сумел сдержаться и быстро пришел в себя.

Взгляд ее упал на мобильный, который лежал на столе. Когда начался допрос, она отключила сигнал вызова. Она посмотрела на дисплей — два сообщения. Одно от Фила, второе от Ника Лайнса. Взглянув на Микки, она решила, что несколько минут он вполне справится и без нее, вынула из уха наушник и включила прослушивание голосовой почты.

Она слушала, и глаза ее округлялись от ужаса.

— Ну и кто же это был? — спросил Микки. — Тот, кого вы нашли, чтобы он делал эти вещи вместо вас?

Тернер пожал плечами.

— Никто. На самом деле настоящий никто. Еще более никчемный человек, чем наши жертвы.

— Правда? А я-то думал, что это должен быть человек очень значительный, раз вы выбрали его делать за вас вашу работу.

Тернер покачал головой.

— Тут вы ошиблись. Как ошиблись практически во всем, тупой коп.

Микки промолчал. Он ждал продолжения.

— Это был простой армейский рядовой. Травмированный, пострадавший на войне. С полностью поехавшей крышей. Манипулировать им было проще простого.

— Почему?

— Он убил переводчицу. Женщину-афганку, за которой ухлестывал. Дело с трудом замяли. Ему грозил трибунал, но его попросту списали в запас по инвалидности, тихо и мирно. — Он рассмеялся. — Не хотели оказаться в неловком положении.

— Их можно понять, — сказал Микки. — С этой войной проблем и так хватило.

Тернер кивнул, словно вернувшись к варианту приятельской беседы, но тут же одернул себя. Вспомнил, где он находится и каким должен выглядеть. Лицо его вновь стало надменным.

— Он сжег эту женщину. Изнасиловал, а потом убил. Но при этом и сам очень сильно обгорел.

— Как же вы вышли на него?

— Это все Фиона. В больнице. Его направили к ней на лечение.

— Какого рода лечение?

Тернер пожал плечами.

— Не знаю. Восстановление речи, психики, функциональная эрготерапия — думаю, все вместе. То, что ему было необходимо.

— И там он познакомился с Фионой Уэлч.

Тернер кивнул.

— Она сказала, что им до смешного просто манипулировать. Она могла сказать ему все, что хотела, вообще что угодно. И он ей верил. И неважно, что это был за бред, он верил всему. Она часто рассказывала мне, как говорила ему всякую ересь, а он слушал. — Он улыбнулся и покачал головой. — Мы потом так над этим смеялись…

Микки уже хотел что-то ответить, но тут услышал в наушнике голос Марины. Голос звучал резко и настойчиво.

— Срочно нужно поговорить.

— Одну минутку, Марк.

Не дожидаясь ответа, Микки встал и вышел из комнаты.

Марина уже ждала его в коридоре.

— Я бы не стала перебивать вас, если бы это не было настолько важным, — сказала она. — Я получила два телефонных звонка. В них есть кое-что, что я обязательно должна вам сказать.

Она ввела его в курс дела.

Микки вернулся в комнату для допросов, изо всех сил сдерживая улыбку.

— Простите за задержку, — сказал он. — Так на чем мы остановились? Ах да, вы рассказывали мне о солдате.

— Мы зовем его Аспидом.

— Почему?

Тернер пожал плечами.

— Потому что он умеет хорошо выслеживать и подкрадываться.

— И Фиона выбрала его, потому что им было легко манипулировать?

Тернер кивнул.

— Он как умственно отсталый ребенок.

— Других причин нет? Только поэтому?

— Нет. — Он заметил легкую усмешку на лице Микки, и в него закралось сомнение. — А что, собственно? Что вы имеете в виду?

— Она точно выбрала его только по этой причине?

Тернер чувствовал себя очень неуютно.

— В каком смысле?

— А случайно не потому, что он был братом Адель Харрисон?

У Тернера отвисла челюсть.

Да так и застыла.

Микки продолжал контролировать свою улыбку.

Вот я тебя и сделал, подумал он.

Глава 97

— Я расскажу вам одну историю, — сказала Фиона Уэлч.

Низко наклонившись, почти прижавшись, она практически сидела у Фила на колене и, ритмично двигая бедрами, медленно терлась о его тело.

Фил тяжело сглотнул и, стараясь не смотреть на нее, попытался отодвинуться в сторону. Но не смог.

— О чем? — спросил он. — Что-нибудь любопытное?

— Обо мне. — Она произнесла это с придыханием, в стиле Мэрилин Монро. — О том, какая я шалунья. — Она провела пальцем по его груди. — И о том, что заставляет меня делать то… что я делаю.

— А-а, — протянул Фил. — Тогда, значит, ничего интересного.

Она отпрянула от него, обнажив зубы в кривой ухмылке. И прошипела:

— Еще один ограниченный, тупой коп. Как и все остальные.

Она снова наклонилась, и на этот раз не один, а уже все пальцы ее левой руки опустились ему на грудь и впились в его тело.

Ногти были острыми. И крепкими. Было больно. Пошла кровь.

— Ладно, — сказал он. — Расскажите мне. Почему вы делаете то, что делаете?

Она убрала руку. Улыбнулась.

— Так-то лучше. Намного занятнее, если вы будете играть со мной в одну игру. — Она удовлетворенно вздохнула. — Хорошо. Так на чем мы остановились? Ах да, почему я это делаю. — Она вытянула вперед сложенные вместе ладони. — Потому что я плохая девочка, мистер Полицейский. Так что лучше возьмите меня в свои крепкие мужские руки и наденьте на меня наручники. — Она игриво хихикнула. — Ой, совсем забыла! Вы же не можете этого сделать.

Последние слова были пропитаны ядом.

— Очень смешно, — сказал Фил. — Видите, я просто умираю со смеху.

В глазах ее блеснул огонь.

— Вы считаете себя умным, да? Вы и вправду так думаете?

Ее руки обрушились на него. Она хлестала его по лицу, царапала ногтями.

— Вправду? Вправду?

Она продолжала бить его. Потом, вцепившись острыми ногтями в его щеки, она разодрала их до подбородка.

Филу хотелось закричать, завопить что есть мочи прямо ей в лицо. Но, несмотря на обжигающую боль, ему все же удалось сдержаться. Он не доставит ей такого удовольствия.

— Вправду? — Она продолжала выплевывать это слово ему в лицо.

— Нет, — наконец сказал он, жадно хватая ртом воздух. — Нет. Я… я так не считаю…

Она опустила руки. Они были в крови, под ногтями остались куски его кожи. Она внимательно изучала их, как будто только что прошла сеанс дорогого маникюра. Потом кивнула, словно удовлетворившись результатами. И опять переключила свое внимание на Фила.

— Хорошо, — сказала она с улыбкой. — Я рада слышать это.

— И все-таки, — медленно сказал Фил, превозмогая мучительную боль в лице, — зачем вы… делаете то… что вы делаете?

— Вот и молодец, хороший мальчик. Делаете то, что вам говорят. — Она снова перешла на шепот. — Люблю это в мужчинах. На самом деле я этого просто требую. — Она воздела руки к небу, словно беря на себя ответственность за все происходящее. — Все очень просто. Чтобы доказать одну вещь.

— Какую именно?

— Свое превосходство. — Эти слова были произнесены нараспев.

— Превосходство надо мной?

— О, конечно, над вами. Но также и над всеми остальными. Над всеми. Я являюсь воплощением ницшеанской концепции Сверхчеловека из плоти и крови. Или точнее — Сверхженщины.

— И как же… вы всего этого достигаете?

— Я… подчиняю людей своей воле. Заставляю их выполнять свои приказы. Заставляю их делать… — Театральным жестом она небрежно взмахнула кистью руки. — Все, что мне пожелается.

— И даже убивать?

Она снова нагнулась к нему. Фил чувствовал на своем израненном лице ее горячее дыхание.

— О да, — прошептала она, слизывая его кровь со своих ногтей, — особенно убивать…

Глава 98

— Что… что вы имеете в виду? — Тернер выглядел сбитым с толку, даже испуганным. — Это был… это был просто солдат. Просто солдат, которого нашла Фиона. И которого мы могли использовать в своих целях.

— Нет, Марк, не все так просто. Это был брат Адель Харрисон.

Тернер замотал головой.

— Не может быть. Вы лжете. Ее брат погиб в Афганистане. Подорвался на фугасе. Самодельное взрывное устройство. Она мне сама рассказывала.

— Она всем так говорила, Марк. Потому что в это было легче поверить, чем в то, кем он стал на самом деле.

— Насильником и убийцей, — сказала Марина в ухо Микки. Тот кивнул.

— Да нет же… нет… вы обманываете. Она предупреждала меня… Фиона говорила, что вы будете это делать, обязательно попробуете что-то в этом роде. Начнете играть во всякие свои психологические игры, попытаетесь влезть в мои мысли…

Он поставил локти на стол, оперся головой на руки и принялся стиснутыми кулаками растирать себе виски.

Микки нагнулся вперед и заговорил спокойным тоном. Сейчас не было необходимости кричать или повышать голос, нужно было просто донести значимость своих слов.

— Марк, я говорю правду. Это она лгала вам, приятель.

— Нет… нет…

— Да.

— Она не стала бы этого делать…

— Он ускользает, — сказала Марина. — Не отпускайте его, заставьте говорить. Если он сейчас уйдет в себя, мы его потеряем. Верните его обратно, Микки.

Микки кивнул.

— Ладно, давайте вернемся немного назад. Расскажите мне, для чего вы хотели его использовать.

Снова сбитый с толку, Тернер непонимающе поднял глаза.

— Что?

— Ну, этого Аспида, как вы его называете. Расскажите, для чего он был вам нужен. Что вы с ним сделали.

— Мы… запрограммировали его.

— Зачем?

— Чтобы он делал то, что мы хотим. Чтобы доказать, что мы это можем.

— И что же вы хотели? Что вы заставляли его делать?

— Мы превращали его… во все, что угодно. Правда.

— В оружие?

На губах его снова появилась насмешливая улыбка.

— За нас это уже успешно сделала доблестная британская армия.

— И вы просто довели этот процесс до логического завершения?

Тернер пожал плечами и промолчал.

— Ладно, вернемся к программированию. Как вы это делали?

— Мы говорили ему… говорили то, что он хотел слышать.

— И что же это было?

— Рани. Так звали переводчицу, которую он убил. Ту женщину. Мы сказали ему, что она по-прежнему жива. И по-прежнему… по-прежнему любит его. — Он опять засмеялся. — И он в это поверил, придурок.

— Как это все происходило?

— Она разговаривала с ним.

— Каким образом?

— С помощью своего «БлэкБерри». Набирала текст. Мы сказали ему, что это с ним общается дух Рани. Он должен был себе представить, что слова, которые появляются у него в телефоне, он слышит в своей голове. А чтобы отвечать ей, он мог тоже набирать текст.

— И он верил в это?

— Ну да, такой доверчивый идиот.

Микки откинулся назад и вздохнул. Такого поворота он не ожидал. Это было уже слишком много. Он не знал, как с этим справиться. Он бросил быстрый взгляд на зеркальное стекло, надеясь, что Марина заметит его сигнал.

— О господи, — сказала она в ухо Микки. — Должно быть, этот солдат является… дайте-ка сообразить… личностью в каком-то пограничном состоянии? Психопатом? Психопатические тенденции тут определенно присутствуют. Что-то из этой области. Я слишком мало знаю о нем. Спросите, как они его убеждали.

— А как вы убеждали его, что с ним говорит действительно Рани? Кто-то же должен был выдавать себя за нее.

— Он верил, потому что у него в жизни не так много осталось и потому что он хотел в это верить. Она была единственным, что у него есть. — Он на мгновение задумался. — И еще она говорила ему то, что он хотел услышать. Что она возвращается к нему. И ему нужно просто ее найти.

— Найти ее? Это как?

— Она может находить свое воплощение в разных телах. Ему говорилось, где она находится и как выглядит. Что дух Рани живет внутри какой-то женщины. И он должен следить за ней, пока ему не будет сказано что-то другое.

— А что потом?

Тернер пожал плечами.

— Они были нам больше не нужны. И от них нужно было избавиться.

Микки откинулся назад, пытаясь переварить новую информацию. Он просто не верил собственным ушам. У него в голове не укладывалось, как можно до такой степени пасть. Независимо оттого, насколько психически ненормальным является этот человек.

— Не могу в это поверить, — сказал он. — Как вообще до такого можно было дойти? В каком бы состоянии он ни находился.

Тернер только рассмеялся.

— Вы не видели этого Аспида. Тогда бы вы так не говорили.

— Что, полностью крыша поехала?

— Абсолютно.

А ко времени, когда вы закончили с ним свои эксперименты, стало еще хуже, подумал Микки, но вслух решил этого не говорить.

— Итак, помогите мне разобраться, Марк. Я пытаюсь понять. Вы взяли этого парня, чтобы… что? Чтобы он убивал для вас?

Тернер пожал плечами.

— Что же он делал? Расскажите все по порядку.

— Мы выбирали для него цели. Он преследовал их, мы подогревали его, рассказывали ему о них всякие детали, говорили, что они чувствуют по отношению к нему. Он начинал сходить по ним с ума, мысленно завладевал ими. Затем мы говорили, что дух Рани ушел, перебрался в другое тело.

— И… что было потом? Он убивал их?

Микки ждал ответа, а его сердце сжималось от ужаса.

Тернер покачал головой.

— Мы говорили ему, что это просто оболочки, пустые тела. Шелуха. Которая больше не нужна. И после этого мы заставляли его куда-нибудь их убрать.

— Куда?

— В какое-нибудь надежное место.

— И просто оставить их там?

Он кивнул.

— Почему?

— Потому что они могли нам еще понадобиться. Это уже следующий этап. Запрограммировать кого-то, не такого психа, как он. Кого-то нормального. И посмотреть, что мы можем сделать с такими людьми.

— И еще потому, что эти женщины могли заговорить.

Тернер небрежно пожал плечами.

— Да. И это тоже.

Микки откинулся назад. О услышанного у него шла голова кругом. Он помотал ею, стараясь привести мысли в порядок.

— Но почему? Зачем, Марк? Зачем было все это делать?

Тернер подался вперед; глаза его горели нездоровым темным огнем.

— Потому что мы можем это сделать, вот почему!

— Сосредоточьтесь, Микки, — вновь послышался в наушнике голос Марины. — Спросите его о жертвах. Кто выбирал их, по какому принципу они отбирались. Он нам всего не рассказывает. И я не понимаю почему. Либо он и сам всего не знает, либо что-то преднамеренно утаивает. Выясните это.

— Кто выбирал девушек, Марк?

— Фиона.

— Это все бывшие женщины Марка, — сказала Марина. — Интересно.

— Значит, вас не смущало, что все они были вашими бывшими подружками, Марк? Что Фиона выбирала жертвами именно их?

Тернер вздрогнул, и лицо его на мгновение исказилось, словно от боли. Но потом все прошло. Он снова взял себя в руки. И с усилием пожал плечами.

— Почему? Я сейчас выше этого. Какое это может иметь для меня значение?

— Нет, Микки, ему это небезразлично, он вздрогнул. Это его бывшие девушки, и ему по-прежнему больно, независимо от того, что он говорит.

Микки смотрел на него, внимательно слушая Марину.

— Это его слабое место. Мы сделали его, — сказала она в наушник. — Добейте его. Пора с ним заканчивать.

Глава 99

Фил пристально смотрел на Фиону Уэлч, стараясь не обращать внимания на горящие щеки и сконцентрироваться. Поговорить с ней.

— Послушайте…

Его захлестнула волна острой боли. Чтобы заглушить ее, он сделал глубокий вдох. Фиона Уэлч сидела перед ним, слегка склонив голову набок, словно прислушивающийся к чему-то зверь. Или антрополог, с интересом рассматривающий новую находку. Выражение ее лица было безмятежным и каким-то сладким.

Фил попытался снова.

— Фиона, — сказал он, — что вы собираетесь этим доказать? Вам не уйти отсюда.

Она пожала плечами и мило улыбнулась. Но не ответила.

— Остальная команда пойдет меня искать. Я сказал им, куда направляюсь. Когда они придут сюда, они найдут и вас.

Она опять пожала плечами.

— Ну и что?

— А то, что вас поймают. Дальше — тюрьма.

— Ну и что?

Фил покачал головой. Его доводы на нее не действовали.

— Что вы надеетесь извлечь из всего этого?

— Диссертацию по философии.

Филу показалось, что он ослышался.

— Что?

— Мою диссертацию. Она посвящена виктимологии^[22] и физическому насилию. Тому, как зависимая личность может полностью контролироваться доминирующей. А также в ней рассматривается менталитет жертвы и методика, необходимая для изначального создания этого особого менталитета. — Она улыбнулась. — На примере реальных людей.

Фил не мог поверить собственным ушам.

— Вы хотите сказать… что совершали все это… похищения, убийства, все остальное… только ради своей диссертации?

Она выглядела обиженной.

— А почему бы и нет? Я сказала вам, что хочу доказать свою точку зрения. Это она и есть.

— Но… — Фил не знал, смеяться ему или плакать. — Из-за этого вы проведете остаток своей жизни за решеткой.

— Ну и что?

— Что? Какой вам толк от диссертации, если вы будете сидеть в тюрьме?

Она покачала головой и снисходительно ухмыльнулась, словно ей приходилось объяснять очевидные вещи умственно отсталому человеку.

— Степень доктора философии остается степенью доктора философии. В тюрьме или где угодно. — Ее глаза сверкнули в темноте, словно две острые бритвы. — И только подумайте: я буду знаменита!

Фил был поражен.

— Знаменита?

— Ну да, знаменита. — Увлекшись собственными словами и мыслями, она задумчиво отвела глаза в сторону. — Нет. Я буду не просто знаменита, я прославлюсь. Нет. Это тоже не совсем то. Я буду… Передо мной будут преклоняться. — Она кивнула. — Да. Вот это правильное слово. Именно преклоняться. Я буду получать письма. Принимать посетителей. Они будут писать обо мне книги. Серьезные, основательные научные труды, а не просто дешевое чтиво в мягкой обложке. У меня будут последователи. Ученики. — Она снова повернулась к Филу. — Вы знаете, что Чарльз Мэнсон^[23] сам никого не убивал? Он только заставлял других делать это за него. Тем не менее он до сих пор сидит в тюрьме. А он ведь всего лишь престарелый и запутавшийся вонючий хиппи. По сравнению со мной он — никто…

Фил понял, что она сошла с ума. Раньше он такое только предполагал, но теперь окончательно убедился в этом. И в этот же миг еще одна мысль посетила его: «Я могу не выбраться отсюда живым».

До этого момента он думал, что у него есть шанс. Он мог бы поддерживать с ней разговор до прихода своей команды, уводить ее в сторону. Да, она сказала, что ожидает, что ее поймают. Но Фиона Уэлч была сумасшедшей. И неизвестно, что она сделает в следующую минуту. Может быть, у нее остался для него еще один фокус, последний удар ножа…

Перед его глазами возникла Марина. И Джозефина. Неужели он вернул их только для того, чтобы тут же потерять? И уже навсегда?

Глава 100

Сюзанна была в сознании. И слышала каждое слово. Она лежала, свернувшись на железных мостках, не шевелясь и даже почти не дыша. За то время, которое она провела в ящике, она научилась делать это в совершенстве. Глаза ее были прикрыты, а взгляд метался между этим полицейским, Филом Бреннаном, и сумасшедшей женщиной, которая его захватила. Она помнила ее еще по больнице и сейчас узнала. Фиона. Фамилию она не помнила. Психолог. Так, значит, за всем этим стояла она? Но почему? В больнице они едва обменялись парой слов.

Но за этой сумасшедшей находился кто-то еще, и именно от него Сюзанна не могла оторвать глаз. Громадная молчаливая фигура, было слышно только хриплое дыхание. Этот человек почти полностью скрывался в тени, но, когда он переминался с ноги на ногу, она узнала его.

Это лицо Сюзанна видела в своем ночном кошмаре.

Она старалась не поднимать глаз, боясь привлечь к себе внимание, — она видела, что сумасшедшая сделала с лицом Фила Бреннана, — но не могла оторвать взгляд от стоявшего в тени мужчины. Эта женщина называла его Аспидом. Что ж, в этом был свой смысл. Учитывая то, что он сделал с ней. Притом в ее собственном доме.

В ее собственной спальне.

Но она продолжала следить за их разговором. Старалась, по крайней мере. Сумасшедшая женщина заставила Аспида думать, что в ней, в Сюзанне, живет дух мертвой женщины? И поэтому он преследовал ее? Если бы кто-то рассказал ей об этом, обо всем, что произошло, она бы сказала, что это выдумки. Что она в жизни не слышала подобного бреда. Но она узнала об этом не от кого-то. Это произошло с ней. И ей никогда в жизни не приходилось испытывать что-то столь же ужасное.

К тому же она до сих пор не освободилась от этого. Она все еще была здесь.

Она еще раз тайком огляделась вокруг. Посмотрела туда, где находились Фил Бреннан и сумасшедшая женщина. Позади них стоял Аспид. Здесь не пройти. Она медленно повернула голову, сделав вид, что это случайное движение. И посмотрела в противоположную сторону мостков.

Темнота.

Она снова искоса взглянула туда. Она была уверена, что различает среди теней лестницу, которая вела отсюда вниз. Но зато она не была уверена, что сможет добежать туда. Вдоль подвесных мостков висели цепи, которые тихонько позвякивали, когда налетал ветерок или кто-то шатал мостки. У одних из них на концах были крюки, у других — массивные противовесы. Сможет ли она ухватиться за цепь и по ней соскользнуть на землю? Будет ли это лучшим способом оказаться внизу? И произойдет ли это достаточно быстро, чтобы кто-то из них не смог догнать ее, спустившись по лестнице?

Она прислушалась к себе. Так ли велико ее желание убежать? Готова ли она рискнуть жизнью, лишь бы только выбраться отсюда?

Да. Она готова.

Так как же это сделать?

Этого она пока не придумала. У нее все еще не было сил на такой шаг. Подъем по лестнице на подвесные мостки позволил ей проверить, может ли она вообще передвигаться, дал шанс возобновить циркуляцию крови. И это, вероятно, помогло ей больше, чем хотелось бы похитителям.

Нет, пока не получится. Момент для этого неподходящий.

Поэтому она продолжала лежать. Делая вид, что потеряла сознание. Или близка к этому.

Собираясь с силами, пока не наступит время действовать.

Время вырваться на свободу.

Глава 101

Микки смотрел на Марка Тернера, который развалившись сидел на стуле. Он старался выглядеть, как ленивый студент, слушающий скучного преподавателя. Но Микки не проведешь. Это была поза поражения. Тернер уже готов был сломаться.

Сейчас я тебя сделаю, подумал Микки.

Пришло время сбить с него спесь.

— Итак, — сказал Микки, снова наклоняясь вперед, — это Фиона выбирала девушек. Ваши будущие жертвы.

Тот кивнул.

— А почему именно этих?

— Потому что все они были похожи на убитую женщину. Ту, по которой Аспид сходил с ума. На Рани.

— Все темноволосые и с карими глазами?

— Да.

— И то, что все это ваши бывшие девушки, было простым совпадением?

Тернер, не меняя позы, пожал плечами.

— Это должно означать «да»?

— Да.

— И вы были этим довольны?

— Да.

Он опустил голову и отвел глаза в сторону. Было в них что-то такое, чего он не хотел показывать Микки.

— Фиона Уэлч знала, что у вас были до нее и другие девушки. Держу пари, что она расспрашивала вас о них. Возможно, она видела вас с ними. Поэтому она вас и захотела.

Тернер ничего на это не сказал.

— В университете и на работе вы встречались с интересными девушками. И она, должно быть, ревновала. Это и заставило ее захотеть вас.

Тернер снова промолчал.

— А что, если у вас по-прежнему оставались чувства к какой-то из них? Или даже к ним всем? Ей это явно не нравилось. Поэтому уж лучше убрать их с дороги. Совсем. Устранить конкуренток. Так она и делала. Убирала их одну за другой. Да еще и вас привлекла себе в помощь.

Тернер продолжал молчать.

— Почему это вас не задевало? — Микки подождал ответа. — Марк?

— Я уже сказал вам.

Поза его стала еще более расслабленной, а голос — еще более угрюмым.

Приходится выслушивать неприятную правду, подумал Микки.

Сталкиваясь при этом лицом к лицу с демонами, которых раньше он пытался игнорировать.

— Ну да, говорили, что вы выше этого. Что вы стоите выше человеческих эмоций.

— Да.

— Всех человеческих эмоций.

— Да.

— Даже таких, как любовь.

— Да.

— Вы лжете.

Тернер подскочил, словно от пощечины. Резкое изменение тона Микки ошарашило его, и глаза его испуганно округлились.

— Грязный лжец.

Глаза Тернера еще больше расширились.

— Вы не смеете…

— Не смею что? Разговаривать с вами таким образом? А почему, собственно? Вы действительно лжете.

— Нет, я не…

— Не «нет», а «да»! У вас по-прежнему есть ключ от квартиры Сюзанны. Почему? Чтобы как-нибудь вернуться туда? На случай, если у вас с ней все начнется снова? Или вы просто не могли расстаться с этим… потому что в глубине души — что бы там вам ни грузила Фиона Уэлч! — вы знали, что все это полный бред, что все это неправильно. Вы знали: что бы она ни говорила, что бы ни делала, вы никогда не будете с ней так счастливы, как это было с Сюзанной. Ведь так?

Тернер крепко зажмурил глаза.

— Прекратите…

— Прекратить? Почему, собственно? И зачем? Давайте вспомним их всех. Джулия Миллер. Она была первой.

— Я здесь не…

Протест этот прозвучал очень слабо, и выражение лица Тернера говорило, что он не верит в собственные возражения.

— И не пытайтесь ничего отрицать, Марк, мы видели ваши с ней фотографии на «Фейсбук». Судя по ним, если вы и не встречались с ней, то были, по крайней мере, близкими друзьями. Очень близкими. До того близкими, что вполне могли вызвать чью-то ревность.

Он молчал.

— Затем была Сюзанна. Но каким образом сюда вклинилась Адель? Когда вы с ней встречались?

— Время от времени…

— В то время, как жили с Сюзанной?

Тернер кивнул.

— Проститутка и убийца. И вы действительно не знали, что она сестра Аспида? И Фиона вам этого не говорила? Не похоже на нее. Обычно она такие важные вещи не упускает, не так ли? Важные в заведенном порядке Нового Мира ваших с ней отношений.

На глазах Тернера появились слезы.

— И вы убили ее, Марк? Убили Адель?

Тот промолчал и опустил голову. Он сейчас напоминал осужденного на казнь, который медленно приближается к виселице.

— Так что же все-таки случилось?

Тернер вздохнул. Он смотрел прямо перед собой и, казалось, видел нечто такое, чего Микки видеть не мог. И не хотел.

— Я разговаривал с Адель…

— Разговаривали?

— Ну… не только… Несколько больше, чем просто разговаривал.

— У вас был секс.

Тернер отвернулся и кивнул.

— И потом вы похитили Адель Харрисон.

— Это сделал Аспид.

— Понятно. Это сделал Аспид. Но вы ему помогали. Вы были с ним заодно.

Тернер ничего не сказал.

Микки продолжал:

— Она была у вас в руках и… Что дальше? Вы занимались с ней сексом.

Тот снова пожал плечами.

— Почему?

— Потому что… у меня сохранились к ней чувства. — Он облокотился на стол и вытянул вперед открытые ладони. — Я увидел ее там. Я испугался. И я… захотел ее.

— И вы ее взяли.

— Да.

— Вы насиловали ее?

— Н-нет…

Эта мысль его просто шокировала.

— Тогда что? В вас вновь вспыхнули былые чувства? Вы опять почувствовали к ней что-то особенное, так?

— Да.

Казалось, каждое слово доставляет ему острую боль.

— И тогда вы… что? Пообещали отпустить ее?

— Да.

— Расскажите мне все, Марк. Расскажите, что случилось потом. Расскажите сами, своими словами.

Тернер вздохнул. По его лицу Микки видел, что в нем борются противоречивые чувства. В конце концов он, вздохнув и понурив плечи, начал рассказывать.

Глава 102

Аспид был сбит с толку. Он начинал злиться. Все это он представлял себе не так. Совершенно не так.

Когда он снова услышал в голове голос Рани, который говорил, чтобы он пошел и встретил ее, он был слишком возбужден, чтобы что-то отвечать. Он не мог дождаться, когда сможет добраться в указанное место и увидеть ее. Он бросил оболочку на яхте и поставил там взрывное устройство — все, как она сказала. Он видел момент взрыва, видел, как в небо рванулись языки пламени. Громадный огонь и крошечные по сравнению с ним полицейские, которые бросились врассыпную.

Наблюдая за этим, он улыбался. Посмеивался.

Он сделал это. Это он привел все в действие. Всю эту мощь, эту силу.

А потом было ожидание, предвкушение встречи с Рани, лицом к лицу, наконец-то…

А после — разочарование.

Они договорились встретиться после пожара. Он был возбужден, он трепетал, он трясся от радостного нетерпения. И тут — крушение всех надежд. Это была не Рани, она даже близко не была похожа на его Рани. Это была врач-психолог из больницы, та самая, к которой его направили налечение.

Так где же тогда Рани? Он начал расспрашивать эту женщину, но она только отмахивалась от него и его вопросов. Отмахивалась буквально, махала ему рукой и уходила, приглашая его следовать за ней. Она сказала, что Рани оставила ей список дел, которые он должен сделать. И, несмотря на то что от всего этого он чувствовал себя неуверенно и скованно, он все же шел за ней и делал то, что она его просила.

Но вопросы не уходили. Была ли это Рани? После всего того, что произошло, была ли это действительно Рани? И если это не она, то где же настоящая Рани?

Эти мысли продолжали вертеться у него в голове, пока он стоял на подвесных мостках и смотрел на то, как эта психолог разговаривает с мужчиной, лежащим на полу. Она села сверху и попыталась перевернуть его, а когда это не получилась, начала его бить.

Аспиду нравилось смотреть, как она это делает.

Может быть, это все-таки его Рани.

Он посмотрел на тело, лежавшее на мостках позади мужчины. Он помнил это тело. В нем некоторое время была Рани, а потом ее дух покинул его и тело это превратилось в пустую оболочку. Тогда что же оно делает здесь сейчас?

Столько вопросов…

Думать ему было больно. И это злило. Он чувствовал, как эта злость нарастает внутри. Свернувшаяся змея начинала разворачиваться, плюясь во все стороны ядом. А когда его охватывала ярость, когда эта змея завладевала им, ему нестерпимо хотелось дать ей выход наружу…

Но пока еще рано. Он подождет. Он будет терпелив. И посмотрит, что произойдет дальше.

А уже потом что-то предпримет…

Глава 103

Фил посмотрел на распростертую рядом девушку и снова перевел взгляд на Фиону Уэлч. Он понятия не имел, как могут развиваться события дальше, и надеялся только на то, что скоро появится его команда.

Потому как, если они не придут…

Он решительно отбросил эту мысль. И сосредоточился на Фионе Уэлч. Нужно продолжать говорить с ней. Пока ей в голову не пришло еще что-нибудь.

— Так как же вам удалось занять место профайлера в этом расследовании, Фиона? Как вы смогли это сделать?

Она снова улыбнулась — все та же самодовольная ускользающая улыбка.

— Очень просто. Потому что на Бена Фенвика впечатление произвести легко.

— Чем же это?

— Всякими рекомендациями. Он сам не знал, что ему нужно. Поэтому, когда он позвонил, я просто взяла его за руку и повела за собой. Ему было известно только то, что вам требуется профайлер. Я знала, что полиция обязательно будет вести расследование. Так что просто постаралась оказаться в нужное время в нужном месте. Чтобы он выбрал ни кого-то другого, а именно меня.

— И вы ему, естественно, соврали.

— Разумеется. — Она рассмеялась. — И на самом деле я гораздо лучший профайлер, чем вы думаете. Потому что его я читала как открытую книгу. И манипулировала им на расстоянии. Это было легко. — Она снова вплотную приблизилась к Филу. — А еще я хороший психолог. Потому что вы все были у меня как на ладони. Я играла с вами. Играла блестяще. Что тоже было несложно. Потому что все вы такие глупые. Вы впустили меня в центр своего расследования, позволили мне контролировать ситуацию, оказаться… тут я хотела сказать «оказаться на шаг впереди вас», но на самом деле я была впереди вас на… ну, не знаю… на квартал. Я могла бы действовать так месяцами.

— Если бы я не раскусил вас и не выставил вон. Так что не такой уж я глупый.

В глазах ее снова мелькнула ярость, пальцы опять скрючились, превратившись в когти, а руки потянулись к его лицу. Но она сдержалась. Выдавила из себя улыбку. Она удовлетворенно кивнула — то ли шутке, которая была понятна ей одной, то ли решению, которое она только что приняла. Решению, результатами которого она собиралась насладиться.

Фил взглянул на Сюзанну Перри, потом снова посмотрел на Фиону Уэлч.

— А почему именно она? Почему Сюзанна?

Фиона пожала плечами.

— А почему все остальные?

— Я не знаю. Джулия Миллер. Адель Харрисон. Что выделяло их, что делало их особенными? Это вы объясните мне.

Она отвела глаза. Взгляд ушел вниз и направо.

— Потому что я могла это сделать. Потому что они были под рукой.

Врет, подумал он.

— А к Марку Тернеру это не имеет никакого отношения?

Она вздрогнула, как будто в ее латах образовалась узкая щель и он попал своей шпагой именно в нее.

— Никакого. Абсолютно никакого.

— Неужели? — Ему нужно продолжать давить, погружая свое оружие в образовавшуюся брешь. — Вы в этом уверены? А то, что все они — его бывшие женщины, это что, простое совпадение?

— Заткнитесь. — Она ударила его по лицу. — Вы сами не знаете, о чем говорите.

Но Фил не замолчал. Не обращая внимание на мучительно болевшее лицо, он продолжал:

— Так что случилось, Фиона? Вам не нравилась конкуренция? Все дело в этом?

— Заткнитесь! — взвизгнула она.

— Что, вы ревновали Тернера к его бывшим девушкам? Не очень-то это к лицу представителю высшей расы. Ревновать мужчину к барменше.

— Заткнитесь!

Она снова ударила его.

Фил быстро пришел в себя и взглянул ей в лицо. И увидел там то, чего она раньше не показывала. Страх. Неуверенность. Он мысленно улыбнулся. Ему удалось нащупать болевую точку. Найти ее слабое место.

И он воткнул клинок еще глубже.

— Именно поэтому вы ее и убили, да? Из ревности? Как же так, он по-прежнему думает о ней! Вспоминает о ней! Не вовремя и не к месту произносит ее имя!

— Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь…

На него посыпались новые удары, уже бесконтрольно. В ее резких криках слышалась мольба.

— А может, там было что-то большее? Может быть, у него появились другие планы, не совпадавшие с тем, что с ней собирались сделать вы? Может, он хотел ее отпустить?

— Нет…

— Может быть, она до сих пор нравилась ему?

— Прекратите…

Фил разобрался в ее интонации. И догадался, что там произошло.

— Так все и было. У него был с ней секс. И вам это пришлось не по душе, верно?

Она зажала уши руками.

— Возможно, ему нравилось обладать властью, и он заставил ее. А возможно, она и сама этого хотела. Неважно. Главное, что они это сделали. И это причинило вам боль. Такую же, какую сейчас доставляю я. — Фил рассмеялся. Теперь настала его очередь язвить. — Фиона Уэлч, homo superior, высший человек. Ревнует студента к барменше!

Руки ее затряслись, лицо перекосилось. Она не знала, что ей делать, что ответить на это. И закричала.

— И тогда вы убили ее.

Она дико, словно затравленный зверь, озиралась, глядя по сторонам безумными, широко открытыми глазами.

— Нет, — сказал Фил, анализируя ее реакцию, — вы не убивали ее. Или не хотели убивать. Это произошло случайно. В порыве гнева. И это не имело ничего общего с желанием доказывать собственную позицию и демонстрировать свое превосходство. Это все было уже потом, это стало оправданием свершившегося факта, так? Вы случайно убили Адель и запаниковали. А потом изуродовали ее тело так, чтобы мы приняли это за действия сексуального маньяка.

Она зажала уши ладонями и крепко зажмурилась. По щекам ее бежали слезы.

— Все так и было?

Она опустила руки.

— Заткнитесь! Заткнитесь…

Фил понял, что сломал ее, поэтому, не ожидая того, как она на это отреагирует, переключил свое внимание на стоявшую за Фионой Уэлч темную фигуру.

— Это вы там стоите, Иан? Или мне лучше называть вас Уейн?

Последовал шумный вдох, который Фил принял за удивление.

— Это она заставляла вас делать это? Фиона, которая сидит здесь. Это она заставляла вас убивать этих женщин?

Человек шагнул вперед. Лицо его оказалось на свету, и Фил смог рассмотреть его.

У него перехватило дух.

Лицом это назвать было трудно. Оно полностью обгорело и, несмотря на усилия пластических хирургов, напоминало злобную маску. Местами кожа была красной, а местами — мертвенно бледной. Обнаженные в вечном оскале зубы делали его похожим на злобный череп.

Человек переводил взгляд с Фила на Фиону и обратно. Фил не знал, о чем он думает, потому что от человеческого лица там осталось настолько мало, что его выражение уже не могло передавать эмоции. Он открыл рот, и раздался звук, который Фил никогда не хотел бы услышать вновь. Он напоминал рык умирающего зверя.

Продолжая кричать, он шагнул вперед.

И в этот момент свой ход сделала Сюзанна Перри.

Глава 104

— Это было моей обязанностью… — Марк Тернер вздохнул. — Ну… приглядывать за ней. Я должен был приходить каждый день, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Что у нее есть еда и питье. А также выводить ее в туалет.

— Где все это происходило?

— В… — Он замялся, потом поправился: — Там, где она… где мы ее держали.

— Значит, в то время там находилась одна только Адель?

Он покачал головой.

— Вскоре к ней присоединилась Джулия Миллер.

— Продолжайте.

— И мы с Адель… Я… как только я увидел ее там… я захотел…

— Помочь ей?

Голос его стал тонким и хрупким.

— Любить ее.

Микки изо всех сил старался сохранять на лице нейтральное выражение.

— И я… я… это продолжалось несколько дней. Я хотел сказать ей что-то, как-то дать знать, что это я, но… — Он снова вздохнул. — Я не смог.

— Боялся, что на это скажет Фиона, — сказала Марина в наушник Микки.

— Однажды я набрался храбрости. Я знал, что рискую, но я… я ничего не мог с собой поделать. Когда я выводил их из этих, из этих… когда я вел ее в туалет, я остановил ее и заговорил с ней. Показал ей, что это был я.

— И что она сделала после этого?

— Ну, она… тогда она… начала плакать. — Он ненадолго умолк, а потом продолжил: — И тогда я сказал ей… я сказал о своих чувствах.

— И что она вам ответила?

— Она сказала, что чувствует то же самое, что и я.

В этом можно не сомневаться, подумал Микки. Она была готова на все, лишь бы выбраться оттуда.

— Что вы сделали после этого?

— Мы… начали заниматься любовью. И… строить планы.

— Ее побега?

Он вздохнул и согласно кивнул.

— Или вашего с ней совместного побега?

Он опять вздохнул, на этот раз тяжело.

— Но Фиона узнала об этом.

— Да. — В глазах Тернера показались слезы. — И она… оборвала все это.

Он отвел глаза в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Микки.

Но Микки и не думал оставлять его в покое.

— Оборвала? Каким же образом, Марк?

— Она, она… — По его лицу потекли слезы. — Она сказала мне, что если я… если я не…

Дальше он не мог вымолвить ни слова. Но Микки нужно было дослушать до конца. Он не мог сам произнести это за него.

— Продолжайте. Если вы не… что, Марк?

— Если я не убью ее… — Эти слова вырвались из него резко, словно фонтан разлившейся по столу блевотины. — Если я не убью ее… тогда Фиона убьет меня…

— И вы убили ее.

Тот кивнул, и плечи его задергались от рыданий.

— А все эти… увечья?

Тернер скорчил гримасу.

— Это все сделала уже она. Это сделала Фиона. Я не стал бы, не смог…

Микки молча ждал.

— Она привела нас с Аспидом, чтобы мы увезли тело, рассказала нам, где его оставить, как положить. Сказала, что вы подумаете, будто это жертва убийства на сексуальной почве. А потом она сказала… — Еще один тяжелый вздох. — Сказала, что теперь я принадлежу ей. Навсегда.

Тернер умолк и теперь сидел сгорбившись на стуле.

Микки вздохнул. Пора заканчивать.

— Она использовала вас, Марк.

— Нет… — Тот замотал головой.

— Да, использовала. Точно так же, как использовала Иана Бучана.

Тернер непонимающе нахмурился.

— Кого?

— Аспида. Использовала вас. Держала под своим контролем. Она заставила Аспида похитить собственную сестру. Она использовала его втемную, как и вас.

— Но ведь мы с ней были партнерами…

— Ничего подобного, это вам так казалось. Вы были для нее таким же, как этот Аспид. Управляемым исполнителем. Еще одним экспериментом.

Тернер вздохнул, и из глаз его снова хлынули слезы.

— Так где они находятся, Марк, девушки?

Тот совсем опустил голову и уставился в стол.

— Вы можете мне это смело сказать, Марк, как и все остальное.

Молчание.

— Можете рассказать все. Даже то, что те две цитаты, которые вы привели, были из Шопенгауэра и Ницше.

Тернер поднял голову. В глазах его были оторопь и удивление.

— Книги может читать кто угодно, Марк. Поэтому скажите мне, где они.

Тернер снова вздохнул, поняв, что дальше упорствовать бессмысленно.

— На набережной. Заброшенное старое здание компании по хранению и транзиту грузов.

Микки бросился к двери.

Глава 105

Сюзанна вскрикнула. Этого было достаточно, чтобы Аспид вздрогнул и отвлекся от Фила.

Фил мог только наблюдать за тем, что делает Сюзанна. Пока все смотрели на нее, Сюзанна поднялась на ноги, схватила один из громадных крюков, висевших на спускающихся со швеллера под потолком цепях, и толкнула его в их сторону.

Филу уклоняться было не нужно, потому что он и так уже лежал на полу. А вот остальным пришлось это сделать. Фиона Уэлч отшатнулась в сторону, но недостаточно быстро, и крюк задел ее по голове. Она упала.

У Аспида реакция была намного лучше. Крюк, ударив Фиону, замедлил свое движение, и к моменту, когда долетел до него, уже не представлял такой опасности. Аспид выставил огромную мускулистую руку и остановил цепь, хотя от удара и качнулся назад, громко захрипев.

Фил понимал, что последует за этим.

— Уходите с дороги, Сюзанна!

Аспид с мощным рыком толкнул крюк на нее.

Фил буквально вжался в ржавый пол мостков. Цепь, набирая скорость, прогрохотала мимо него. Сюзанна не двинулась с места, просто стояла и смотрела на приближающийся звенящий металл.

— Бегите! — крикнул Фил.

Сбросив оцепенение, Сюзанна развернулась и побежала.

По мосткам и дальше в тень. Фил потерял ее из виду и обернулся. Фиона сидела на полу, закатив глаза от боли. Она прижимала руку к голове, между пальцев у нее сочилась кровь. Лицо Аспида покраснело еще больше, если это вообще возможно. Фил мало что знал об ожогах и шрамах, но догадывался, что ничего хорошего это не сулит.

И оказался прав. С грозным ревом Аспид ринулся за Сюзанной. Его хромающая, неуклюжая фигура двигалась на удивление быстро. Очень скоро он тоже скрылся из виду, и только грохот его тяжелых ботинок по металлическому полу доносился откуда-то из темноты.

Фил с трудом поднялся на ноги и посмотрел на Фиону. Он ничем не мог ей помочь. Он напряг руки, но все было бесполезно. Пластиковые наручники сидели крепко. Ему нужен был какой-то острый край, чтобы перепилить их. Он огляделся по сторонам, но ничего подходящего не нашел.

Аспид уже спустился вниз и снова дико взревел.

Я должен как-то остановить его, подумал Фил, даже со связанными руками.

Ступая по возможности аккуратно и стараясь сохранять равновесие, Фил побежал по подвесному помосту в темноту, которая перед этим скрыла тех двоих.

Сюзанна задыхалась. Нагрузка после длительного вынужденного бездействия давала о себе знать. Ноги начали трястись, легкие горели. Дыхание было тяжелым и частым, и она не сомневалась, что преследователь легко найдет ее просто по его звуку.

Она понятия не имела, куда бежит. Она пыталась найти выход, но его, похоже, здесь вообще не было. Сверху лился тусклый свет, но внизу было светлее, чем она ожидала. Даже слишком светло, учитывая, что за ней гнались.

Преследователь шел за ней. Она уже слышала его шаги.

Сюзанна снова побежала.

Аспид был зол. Очень зол.

Он не понимал, что тут происходит, но знал, что ему это не нравится. Оболочка пыталась ударить его. Настало время остановить ее.

Он добрался до низа лестницы и огляделся. Прислушался. Услышал слева какой-то шум, громкое дыхание и быстрые шаги. Топот босых ног по бетонному полу.

Он улыбнулся.

Как просто.

На всякий случай у него было еще кое-что, что дает преимущество.

В кармане у него лежали очки ночного видения. Он воспользовался ими, когда шел на встречу с Рани, — или думал, что идет с ней на встречу, — чтобы попасть в это здание и обмануть полицейских. Он всегда пользовался ими ночью. Он любил их, потому что они тоже давали власть.

Он надел их, и мир вокруг стал призрачно-зеленоватым. Видно было хорошо.

А вот и она. Уже почти у дальней стены, движется к ящикам, теперь за них, в воду.

В воду с электричеством.

Она скрылась из виду. Спряталась. Точнее, думает, что спряталась.

Он улыбнулся.

Слишком просто.

Глава 106

Ко времени, когда Микки появился из комнаты для допросов, все полицейское управление уже пришло в движение. Он отыскал Анни.

— Ты слышала? — сказал он. — Заброшенное здание…

Она оборвала его:

— Все уже готовы ехать туда. Мы догадывались, что он может быть там. Последний звонок босса был сделан как раз оттуда. С тех пор мы не можем связаться с ним, так что бригада на выезд уже собрана.

— Понятно, — сказал он, разочарованный тем, что у него украли сенсационную информацию.

Она почувствовала это. И улыбнулась ему.

— Ты все равно здорово сработал. Молодец!

— Спасибо. — Он что, краснеет?

— Давай, — сказала она, — поехали.

Дважды повторять не пришлось.

Вся команда уехала из здания управления. Марина оставалась в комнате для наблюдения и следила за Марком Тернером.

С такой схемой поведения она уже сталкивалась. Сделав полное признание, перенеся все свои преступления из недр собственной души в полицейские протоколы, подозреваемые частенько засыпают. Тернер с опущенным взглядом и понуренной головой, похоже, не был исключением.

Марине стало любопытно. Она вышла из комнаты для наблюдения и подошла к допросной. И в нерешительности остановилась перед дверью. Можно ли ей войти туда? Не подорвет ли это каким-то образом доверие к его признанию? Можно ли говорить с ним о домогательствах, о насилии? Она не знала этого. Но это была последняя хорошая возможность в принципе поговорить с ним, прежде чем его заберут отсюда.

— Не возражаете? — спросила она у стоявшего рядом с дверью полицейского.

Тот молча шагнул в сторону и пропустил ее.

В комнате сильно пахло пóтом. Что и неудивительно, учитывая то, чем занимались здесь двое мужчин. Она села напротив Тернера, который никак не отреагировал на ее появление.

— Здравствуйте, — сказала она.

Он не ответил.

— Я… новый профайлер по этому расследованию. Мы можем с вами поговорить?

Он пожал плечами.

— Дело в том, — сказала она, — что это необычный случай, и я думаю, что кто-то должен его описать. Вы позволите задать вам несколько вопросов?

Он поднял голову и только теперь, как показалось Марине, заметил ее.

Он улыбнулся.

— Они опоздали, слишком поздно.

Она нахмурилась. Такого оборота она не ожидала.

— Что вы имеете в виду? Кто опоздал?

— Они. Полиция.

Он произнес это слово так, будто речь шла о смертельно опасной и ненавистной болезни.

— Опоздали? В каком смысле?

— Опоздали их спасти, естественно.

Сердце у нее оборвалось.

— Что вы имеете в виду? Он уже убил их? Вы об этом? Они все уже мертвы?

Он покачал головой.

— Пока еще нет…

— Тогда что?

— Здание… Здание компании по транзиту грузов.

— А что с ним такое?

— На случай, если все будет плохо, если все выйдет из-под контроля, у них есть план.

— Что еще за план?

— Помните, что он сделал на яхте?

На случай, если Марина не поняла, о чем речь, он медленно поднял руки в воздух, и пальцы его раскрылись, словно распускающийся нежный цветок.

— Бум-м-м….

Марина бросилась из комнаты.

Глава 107

Фил добрался до нижних ступенек лестницы. Это было нелегко.

Несколько раз ему приходилось цепляться связанными руками, чтобы не перевалиться через перила или не покатиться кубарем вниз, но все же удалось удержаться.

Внизу он огляделся. Снова напрягся и попробовал освободиться от наручников. Он искал что-то острое, чем можно было бы их перерезать.

Сквозь щели в стенах, выложенные ржавыми листами гофрированного металла, врывался ветер. Это подсказало Филу одну идею. Медленно и аккуратно ступая в темноте, он подошел к ближайшей стене, прислонился к ней спиной и принялся нащупывать прорехи между листами.

Их оказалось множество. Наконец он нашел одну, с ржавыми зазубринами по краям, в которую пролазили его кулаки.

Как раз то, что надо.

Он нашел самую острую кромку, подвел к ней связанные запястья и начал пилить пластик наручников так быстро и сильно, как только мог.

Плечи его гудели от напряжения, грудь судорожно вздымалась, но в конце концов пластик начал поддаваться. Воодушевленный, он принялся тереть еще сильнее, не обращая внимания на боль, пока не почувствовал, что наручники слабеют — тогда он начал тянуть их в разные стороны. Они растягивались, все сильнее впиваясь в тело по мере того, как становились тоньше, и наконец лопнули. Он был свободен.

Тяжело дыша, Фил опустился на колени и принялся растирать затекшие кисти.

Потом огляделся в поисках следов присутствия Аспида или Сюзанны.

Но ничего не обнаружил.

Он отошел в тень, прислушиваясь, приглядываясь и ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

И продолжая надеяться, что еще не слишком поздно.

Аспид чувствовал, как его охватывает охотничий азарт. К этому он и стремился. И уже неважно, Рани это или нет, — это было то самое, настоящее дело. То, ради чего он жил.

Подкрадываться, выслеживать, настигать добычу. Он обожал это. В такие моменты он жил полной жизнью.

В такие минуты он вспоминал отца и мог гордиться памятью о нем. Даже если тот сбежал и бросил их.

Он не винил его за это. Во всем виноваты эти две сучки в их доме.

Он вспомнил, как они в выходные разбивали лагерь в лесу, как выслеживали зверя, как загоняли, как убивали его. Это, говорил отец, и есть занятие для настоящих мужчин. Так настоящие мужчины и живут.

Аспид был с ним более чем согласен.

Но там было и другое, то, что происходило после всего этого… и что ему нравилось уже не так. На самом деле он ненавидел это. Ту боль, те страдания, которые он испытывал, когда отец заставлял его делать со своим телом то, что он делать не хотел.

Сначала, по крайней мере. В конце концов он к этому привык. И даже стал этого ждать.

Потому что сопровождалось это словами отца, которые запали ему в сердце и с которыми он жил всегда: «Все женщины шлюхи, сынок. Все до единой. И ты должен обращаться с ними соответственно. С любой из них».

Он усвоил это.

И сейчас поступал так же. Свернувшаяся внутри него змея уже раскручивала свои кольца, готовясь ужалить.

Он осмотрел территорию. И ничего не заметил, никакого движения.

Затем его глаза остановились на ящиках в углу. Рядом с ними большая выемка с водой, перед ними — бетонные блоки. Это там. Что-то быстрое и мимолетное. Просто какое-то движение.

Он улыбнулся. Он нашел ее.

Он продолжал следить. Вот она появилась снова, высунулась из-за дальнего конца ящика возле воды, думая, что ее не видно.

Это было так просто. На самом деле ему хотелось, чтобы в этом был какой-то вызов, какая-то борьба, трудности. Но это уже неважно. Охота есть охота.

Он медленно и незаметно двинулся вперед.

Он собирался в полной мере получить удовольствие.

Сначала Сюзанна была очень напугана. Объята ужасом. Сердце глухо бьется в груди, ноги подгибаются, зубы стучат. На бегу она повторяла одно и то же: «О господи, он меня убьет… О господи, он меня убьет… О господи, он меня убьет…»

Эта фраза бесконечно крутилась в ее голове, словно мантра.

А потом она добралась до ящиков. И увидела лежащее в воде тело Джулии.

— О боже… — с болью прошептала она едва слышно.

Он идет за ней. Крадется в темноте. Он здесь. Пришел за ней. Чтобы убить. Или…

Еще того хуже.

Она неподвижно стояла перед водой и смотрела на тело. По-прежнему тяжело дыша, охваченная безумным страхом. А потом что-то случилось. На нее опустилось безмятежное спокойствие. Все, что она пережила за последние несколько дней, все то, чему она стала свидетелем, все, через что прошла, и — самое страшное — то, что с ней делали… Все это вдруг вылетело у нее из головы.

Сюзанна смотрела на воду, к которой когда-то был подключен ток, на тело девушки, которая могла стать ее подругой, а теперь лежала возле ящика, ставшего для нее тюрьмой, укравшего у нее надежду, заставившего ее думать о смерти, как о чем-то желанном… Она стояла, ощущая невероятное спокойствие и ясность мысли. И это спокойствие вернуло ей способность думать. И — что еще более важно — способность составить план.

Не допустить, чтобы после всего этого она просто так умерла. Она выживет.

Потому что больше всего на свете она хотела этого. Жить. И надеяться.

И она знала, что делать.

Она еще раз оглянулась на воду, на этот раз уже без паники, и подумала, что прежняя Сюзанна какой-нибудь месяц или даже неделю назад ни за что бы не поверила, что способна на то, что собиралась сделать сейчас. Но новая Сюзанна, та, которая хотела не просто выжить, но еще и наказать человека, причинившего ей столько боли и укравшего у нее надежду, прекрасно понимала это.

Она знала, что он идет за ней.

И принялась за работу.

Глава 108

Как просто, думал Аспид. Слишком просто. Не требуется даже особых умений.

Он видел ее с того места, где стоял, голова ее торчала между двух ящиков. Возле выемки с водой. Она думает, что он не видит ее. Думает, что темнота может спрятать ее от него.

Она ошибается.

Несмотря на покалеченное тело, он по-прежнему мог охотиться. Он подкрадывался к ней медленно, тщательно осматривая все вокруг через прибор ночного виденья, используя все свои навыки наблюдения и выслеживания. Они помогали ему двигаться бесшумно. И оставаться невидимым.

Смертельно опасная движущаяся тень.

Он добрался до резервуара с водой. Улыбнулся сам себе. Она по-прежнему была там, сидела скорчившись между ящиков. Наверное, застыла от ужаса, подумал он. Одна мысль о нем, о том, что он может сделать, лишает ее возможности двигаться.

Что ж, так оно и должно быть.

Потому что, не думая о ней как о своей Рани, как о женщине, которую он любит, он мог сделать с ней все, что угодно.

А он много чего хотел с ней сделать. Она не умрет так просто и так быстро, он будет наслаждаться каждым моментом ее мучений. После гневного раздражения и неопределенности, через которые он прошел за последние несколько дней, это было его шансом сполна получить удовлетворение.

Он вынул нож из ножен, но прикрыл его. Он не хотел, чтобы она заметила острое как бритва лезвие, которое могло блеснуть даже при таком освещении. Он не хотел, чтобы она увидела его раньше, чем будет уже слишком поздно.

Он медленно шел, на ходу прикидывая, с какой стороны лучше зайти. Пожалуй, с дальнего края, со стороны стоявшего у стены генератора. Да. В этом случае шок будет максимальным. Это напугает ее сильнее.

Он двинулся дальше.

Перед глазами плясами чьи-то лица. Это были женщины. Его мать. Его сестра. Шлюхи, все они шлюхи. Как и каждая женщина, которую он встречал в своей жизни. Шлюхи.

Рани…

Змея внутри медленно извивалась, сплетаясь в новые кольца.

А Рани — особенно. Вспомнить хотя бы, как она избегала его, как даже смеялась над ним. А затем с презрением отвергла. Это привело его в бешенство. И снова выплеснуло наружу старые установки. Шлюхи. Все они шлюхи.

Поэтому он и взял ее. Она сопротивлялась, пыталась отбиваться, но все было бесполезно. Он был намного сильнее. И его жажда завладеть ею была сильнее ее стремления спастись.

И он взял ее. Как только хотел.

Потом уже он плакал, мучился угрызениями совести, ненавидел себя. А затем пришла злость. На нее — за то, что подбила его на это, и на себя — за ту ненависть, которую он испытывал к себе.

А потом был пожар.

И его новое рождение.

Он улыбался. Он был все ближе к этой, последней… Совсем близко к ней…

Крадучись, он обогнул ящик. Сейчас он представлялся сам себе огромной пантерой. Хитрым, безжалостным убийцей.

Она находилась прямо перед ним, лежала во весь рост на земле, высунув голову за угол и ожидая, что он зайдет спереди.

Он чуть не расхохотался. Ее ожидает большой сюрприз.

Он подкрался к ней сзади, поднял руку с ножом, замахнулся…

И замер. Что-то было не так.

Эта женщина на земле, это…

— Ублюдок!

Боль, острая и резкая, пронзила затылок. Колени его подогнулись, руки рванулись к голове, и он упал, выронив нож.

— Ублюдок!

И снова боль, на этот раз еще сильнее. Он почувствовал, как хрустнул череп, услышал, как трещат, проламываясь, кости.

Он с трудом обернулся. И увидел женщину, которая была наверху. Ту, которая раньше была Рани. Она стояла у него за спиной с одним из бетонных блоков, которые он использовал, чтобы подпирать ящики.

Она перехитрила его.

Эта шлюха перехитрила его. Его.

Ярость переполняла его. Он вскрикнул и попытался встать.

Она снова ударила его, на этот раз в лицо. Он почувствовал, как что-то хрустнуло и лицо залила горячая жидкость.

Он потянулся к глазам, протер их и открыл.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, что она собирается сделать.

В руках у нее было два кабеля из резервуара с водой, которые были подсоединены к генератору. В тех местах, где на оголенные провода попадали капли, раздавалось шипение и проскакивали искры. Держась за изоляцию, она направила их на него.

— Сдохни же, сдохни, проклятый ублюдок…

Она поднесла их к его груди, и его ударило током.

Он хотел отодвинуться, но у него ничего не получалось. И он не мог поднять руки, чтобы оттолкнуть от себя провода. Разряд был слишком мощным.

А она все не убирала провода, и на его груди горела огненная дуга, проскакивали искры. Его тело дрожало и дергалось.

Он смотрел ей в лицо. И видел улыбающуюся Рани. Не ту, какой она являлась ему в других телах, а ту, какой была с самого начала. Она улыбалась, глядя, как он умирает. Мстительной и счастливой улыбкой.

Он потянулся к ней, но было уже слишком поздно. Она пропала.

А затем пропал и он сам.

Глава 109

— Вперед, — крикнул Уейд, — каждый из вас знает свою задачу!

Микки видел, как отряд быстрого реагирования окружил здание компании по транзиту грузов. Когда в управлении объявили тревогу, они с Анни направились прямо сюда. Бригада Уейда не успела даже толком переодеться после своего последнего задания. Все уже были на местах и только ждали команды сержанта, чтобы броситься вперед. Он поднял руку.

— Мы подождем, пока они проникнут внутрь, — сказала Анни, завязывая тесемки пуленепробиваемого жилета, — а потом пойдем за ними, да?

— Конечно, — сказал Микки, делая то же самое. — Мы только… — У него зазвонил телефон. Он раздраженно мотнул головой. — Наверное, моя мама.

— Ответь, — сказала Анни. — Это может быть что-то важное. А может, это босс.

Он посмотрел на дисплей. Звонили из управления. Он нажал кнопку приема.

— Микки, это Марина. Микки, это вы?

— Да, Марина. — Он взглянул на Анни, закатив глаза. — Послушайте, мы очень заняты. Мы находимся на набережной, и как раз…

— Да, да, я знаю, — перебила она его. — Слушайте. Это очень важно. Туда уже кто-нибудь вошел?

— Нет, как раз готовятся.

— Тогда остановите их. Немедленно сделайте это!

— Я не могу так просто…

— Тернер сказал мне, что здание заминировано. Как это было сделано на яхте. Если они пойдут туда, они погибнут!

Микки опустил телефон. По его лицу Анни видела, что он крайне встревожен.

— Сержант Уейд! — закричал он. — Остановите свою команду!

Но было уже слишком поздно. Прогремел мощный взрыв, и фасад здания превратился в сплошную стену огня.

Глава 110

Фил услышал крики, увидел свет и со всех ног бросился к ящикам.

Но не успел.

Дальняя стена здания взорвалась, и ее охватило пламя. В лицо ударил раскаленный воздух. Ударная волна сбила его с ног и повалила на спину. Едва придя в себя, он приподнялся на локтях и принялся оглядываться по сторонам.

Казалось, что среди ночи внезапно наступил день. Свет был ярким и жестоким. Передняя часть здания пылала, огонь быстро распространялся.

Выхода из этого ада не было.

Справа Фил заметил Сюзанну, которая, пошатываясь, брела вдоль стены.

— Сюзанна!

Она услышала его, потом увидела и направилась в его сторону. Она двигалась медленно, словно оглушенная.

Возможно, она ранена, подумал Фил. И бросился ей навстречу.

— Вы в порядке?

Она молча кивнула. Рот ее был приоткрыт, на лице — отрешенное, отсутствующее выражение.

— Вы уверены?

Она снова кивнула.

— А где?..

Она показала в сторону ящиков.

— Он… Его больше нет.

У нее шок, подумал Фил. Именно так это называется. Необходимо вывести ее отсюда. Им обоим нужно поторопиться.

— Пойдемте, — сказал он. — Здесь не пройти, будем искать выход в заднем крыле.

Он обнял ее за плечи, отворачивая от огня, от злополучных ящиков. Она молча позволила увести себя.

Они подошли к металлической лестнице, которая вела на подвесные мостки. Фил поднял голову и посмотрел вверх. Фиона Уэлч пришла в себя и смотрела на него. Ее лицо было перекошено жгучей ненавистью.

— Уходите оттуда! — крикнул Фил. — Там опасно!

— Да пошел ты, коп…

Она развернулась и побежала по мосткам в другую сторону.

У них за спиной прогремел еще один взрыв. Фил обернулся.

— Господи, возможно, все здание заминировано!

Он огляделся по сторонам. Если заряды были установлены спереди, они могут стоять и сзади. Исключить этого он не мог, но, не видя альтернативы, решил все-таки подняться по лестнице.

— Пойдемте, Сюзанна, давайте сюда.

Он поддерживал ее одной рукой, и они вместе начали подъем. К моменту, когда они оказались наверху, Сюзанна, похоже, уже немного отошла и начала хотя бы осознавать, что происходит вокруг.

— Вы в порядке? — спросил Фил. — Можете идти самостоятельно?

Она кивнула.

— Да.

— Тогда идем.

Фиона Уэлч убежала от них в противоположную сторону. У них не было другого выхода, кроме как последовать за ней, и они побежали по мосткам, уклоняясь от раскачивающихся металлических цепей. В дальнем конце подвесной дорожки Фил вдруг увидел ночное небо и попытался сориентироваться.

Они стояли лицом к той части здания, где находился погрузочный кран. Он представлял собой громадную металлическую раму с подъемным механизмом, который двигался вдоль тяжелого горизонтального швеллера и управлялся оператором из кабины с земли. На мостках имелся проем, технический люк для выхода на эту горизонтальную балку для ремонта и обслуживания механизма. Фил сомневался, что здесь тоже была установлена взрывчатка. Если бы им удалось пройти по балке, они, минуя огонь, могли бы спуститься с другой стороны.

Он был уверен, что Фиона Уэлч думала об этом же.

— Сюда.

Он потянул Сюзанну по направлению к люку.

Они спустились в него. Он огляделся по сторонам. Фионы Уэлч видно не было.

Должно быть, она уже прошла вперед, подумал он. Сбежала. Но далеко уйти она не должна.

— Вперед!

Он открыл люк и шагнул первым. Балка была ржавая и не очень широкая, а идти по ней было далеко. Возможно, будет лучше сесть и попробовать проползти по ней, а не бежать, потому что это был верный способ свалиться вниз.

Фил судорожно сглотнул и почувствовал, как ноги начинают предательски дрожать. Он очень боялся высоты и, когда оказывался где-нибудь наверху, неизменно испытывал приступ паники. Кто-то ему однажды сказал, что на самом деле он боится не самой высоты, а того, что будет делать, когда там окажется. Того, что он захочет там сделать. Тогда он посмеялся над этим, заявил, что это полная чушь, но эта мысль запала ему в голову. И теперь, оказавшись в опасной ситуации на большой высоте, вдруг вспомнил об этом.

Но на этот раз у него был ответ. Он точно знал, чего хочет.

Он хотел благополучно спуститься вниз. Потому что дома его ждут жена и дочь.

Он поправил себя: ждет его женщина-партнер и дочь. Неужели он мысленно и вправду произнес слово «жена»?

На самом деле?

Сейчас у него не было времени раздумывать над этим. И точно не было времени на то, чтобы поддаваться панике. Он повернулся в сторону люка, собираясь сказать Сюзанне, чтобы она села на балку и осторожно ползла вперед, но слова застыли у него на губах.

В проеме стояла Фиона Уэлч, а позади нее на мостках лежала Сюзанна.

— Вы убили ее! — крикнул он.

Она пожала плечами.

— А вам какое дело?

Она шагнула к нему. Фил попятился, и его нога соскочила с края балки. Он почувствовал, что теряет равновесие.

Боже мой, подумал он. Я сейчас упаду.

Я сейчас погибну.

Глава 111

— Посмотри, вон там! — крикнула Анни. — Это же босс!

Микки взглянул туда, куда она указывала. И увидел Фила Бреннана, который стоял на верхней балке подъемного крана.

— Что он там…

— Нет, только не это! Он сейчас упадет…

Фил справился и поставил ногу снова на балку. Восстановил равновесие. Он все-таки не упал! Дыхание его было тяжелым.

И тут он снова почувствовал это. Словно невидимые ремни начали медленно стягивать его грудную клетку, сжимаясь все сильнее, не давая дышать…

Нет, только не сейчас! Не обращать на это внимания. Только не сейчас…

Фиона Уэлч улыбнулась:

— Всего один толчок. Большего и не потребуется…

— Остановитесь, Фиона! — крикнул он. — Это ни к чему не приведет, это тупик.

— Да что вы говорите?!

— Посмотрите вниз. Там моя команда. Место окружено. Вам отсюда не выбраться.

Она расхохоталась.

— Один толчок. И вы встретитесь со своей командой быстрее, чем думаете…

— Не валяйте дурака, Фиона. Вам отсюда не уйти.

— Ну почему же? Я войду в историю. Я стану знаменитой, Фил Бреннан. В отличие от вас. А вы останетесь просто последней строчкой в списке моих жертв. — Она засмеялась. — Так что вы тоже прославитесь, по-своему. Разве это не замечательно, разве это не щекочет вам нервы?

Поднялся ветер. Если он усилится, любые слова станут бессмысленными. Они оба погибнут. А еще эта боль у него в груди…

— Фиона, не нужно. Остановитесь, прошу вас.

Все тот же смех в ответ.

Фил подумал, что долго он так не выдержит.

Сюзанна открыла глаза. Села. В глазах у нее двоилось, затылок пронизывала острая пульсирующая боль. Она не могла понять, чем это вызвано.

Она огляделась по сторонам. И увидела эту женщину, Фиону, — фамилию ее она так и не вспомнила, — которая стояла на балке крана. Куда перед этим ушел Фил. Сюзанна взглянула ей через плечо и увидела Фила.

По его взгляду она поняла, что долго он так не простоит.

Она должна была что-то сделать. Должна была остановить ее.

Она посмотрела вокруг, пытаясь найти что-то — хотя бы что-нибудь! — что можно было бы использовать в качестве оружия. И ничего не нашла.

Взгляд ее скользил по сторонам. Она оглянулась на здание. Посмотрела наверх, посмотрела наружу.

И у нее возникла одна идея…

— Вы религиозны, Фил? Вы производите впечатление человека верующего.

Он не ответил.

Фиона Уэлч медленно двинулась вперед.

— Потому что, если вы знаете какие-нибудь молитвы, я бы посоветовала начать читать их уже сейчас…

Он изо всех сил пытался не потерять равновесие и как-то контролировать дыхание.

— Вам лучше прямо сейчас начать верить в загробную жизнь. Не потому, что она существует на самом деле, — ее нет, говорю вам ответственно, как психолог, — просто это может сделать ваши последние секунды не такими неприятными.

Она подошла еще ближе.

Фил почувствовал, что начинает покачиваться.

Вдруг Фиона Уэлч раскинула руки в стороны, словно священник, выступающий с проповедью перед паствой. Потом глаза ее расширились от ужаса.

— Нет, нет!

Ее растопыренные пальцы судорожно хватались за воздух.

— Нет, только не я!

Глаза ее округлились еще больше. В них был животный страх и осознание того, что сейчас произойдет.

Фиона Уэлч резко вскрикнула. И сорвалась вниз.

Навстречу смерти.

Фил посмотрел в сторону люка. Напротив него мерно раскачивалась цепь с крюком на конце. А рядом стояла Сюзанна Перри.

Он улыбнулся.

Сюзанна улыбнулась ему в ответ.

Он осторожно пошел к ней.

Чтобы не упасть.

Чтобы продолжать жить.

Часть пятая

Глава 112

В палате стояла тишина. Раздавался только мягкий, тихий писк аппаратуры для поддержания жизнедеятельности. Регулярный и ритмичный, он действовал успокаивающе.

— Этот звук… — шепотом сказала Марина, как будто они были в церкви, где неудобно разговаривать громко. — Я всегда думала… всегда раньше думала… пока он не прекращается, все еще будет хорошо. Еще есть надежда…

Последние слова захлебнулись в подступивших к горлу рыданиях.

Стоявший рядом Фил крепче обнял ее.

— Но получается, что иногда этого недостаточно, — сказала она все так же шепотом. — Иногда нам нужна правда. Нужно уйти от иллюзий. — Она вздохнула. — И начать жить.

Она шагнула вперед и посмотрела на фигуру, лежавшую на кровати. Фил остался на месте, у нее за спиной. Если он будет нужен ей, он рядом.

Казалось, что Тони усыхает. Каждый раз, когда она видела его, он становился все меньше. Ей вспомнился старый, еще черно-белый фильм, который она видела в детстве: там один человек все время сжимался, становился все меньше, пока не превратился в микроорганизм, еще один атом в сердце вселенной.

Хотя здесь все было по-другому. Тони не сжимался, он именно усыхал.

И он уже никогда не упадет в сердце вселенной. Никогда не вернется оттуда, где находится сейчас.

Марина наклонилась, чтобы поцеловать его. И вдруг выпрямилась, встревоженно взглянув на медсестру. В глазах ее была паника.

— А что, если он может видеть меня? Или слышать? Такие вещи порой случаются, верно? Люди, которые годами лежали в коме, вернувшись к жизни, говорят, что слышали все, что происходило вокруг…

Медсестра, которая до этого молча стояла в углу палаты, шагнула вперед.

— Бывает иногда, — сказала она тоже шепотом. — В некоторых случаях. Это зависит от травмы, которую получил пациент. И состояния, в котором он оказался.

— А Тони?

Медсестра покачала головой.

Марина и сама это знала. Они вели этот разговор уже не в первый раз. Но прежде она не слушала, что говорила медсестра.

До сегодняшнего дня.

Марина нагнулась и поцеловала Тони в лоб. Он не вздрогнул, не улыбнулся, не нахмурился. Небыло вообще никаких признаков того, что он что-то почувствовал.

Она выпрямилась. И одними губами произнесла:

— Прощай.

Потом отступила назад и посмотрела на Фила. Он обнял ее. Это прикосновение придало Марине сил. Она молча кивнула медсестре, которая после этого подошла к аппарату, стоявшему рядом с кроватью.

Звук прекратился.

Марина уткнулась в грудь Филу и заплакала.

Его сильные руки крепко обнимали ее, и было такое чувство, что он никогда не отпустит ее.

Глава 113

Солнце стояло высоко, берег был ровным и пустынным. И просматривался на километры вокруг. Если кто-то приблизится, она сразу заметит.

Именно этого и хотела Сюзанна.

Она сидела на невысокой стене, окружающей дом, и смотрела в море. Дом этот был хорошо защищен. Никто здесь не знал, кто она такая. Просто какая-то туристка, снимающая уединенный деревенский дом с видом на море в графстве Норфолк.

Ей советовали никуда не выходить одной и вообще постараться не оставаться в одиночестве. Но сейчас ей нужно было не это. Ей постоянно звонили газетчики, которые хотели опубликовать ее историю, предлагая за это невероятно высокую плату, причем цифры продолжали расти. Они не оставляли ее в покое, не давали ей передышки. Было большое искушение выбрать одно, самое хорошее предложение, рассказать им все и получить свои деньги. Но она понимала, что если решится на это, то придется пережить случившееся еще раз. Она не хотела, чтобы все произошедшее начали перетряхивать снова, причем так, что она уже не сможет на это повлиять, не хотела становиться личностью, на которую пялятся на улице, о которой болтают в супермаркетах. Ей просто хотелось уехать от всего этого подальше. Сбежать.

Так она и сделала.

И не могла осуждать себя за это. Ее лучшая подруга была убита. Ее саму преследовали, похитили, лишили свободы. И ей пришлось убить двух человек. Тот факт, что это была необходимая самооборона, радовал ее только с точки зрения правосудия, поскольку это означало, что она не предстанет перед судом и ее не посадят в тюрьму. Но она — лично! — отобрала две человеческие жизни. И жить с этим ей было так же тяжело, как и с тем, через что ей пришлось пройти.

Минуло уже пять недель с той памятной ночи на набережной, но кошмарные сны не оставляли ее. Они были уже не такими частыми, как в самом начале, но все же не исчезли полностью, неожиданно возвращаясь, когда она думала, что выздоравливает, что жизнь ее входит в привычную колею. Воспоминания продолжали преследовать ее днем и ночью, не давая двигаться вперед.

И Сюзанна боялась, что с этим придется жить еще долгие годы.

Ее направили на консультацию к психологу Марине Эспозито. Та очень помогла ей, но Сюзанна знала, что бóльшую часть работы ей предстоит проделать самой.

— Вы не единственная, кому пришлось пережить подобное, можете мне поверить, — сказала ей тогда Марина.

Сюзанна подозрительно взглянула на нее. Что она, интересно, имеет в виду?

Марина опустила глаза, забросила ногу за ногу, разгладила несуществующую складку на юбке.

— Мне не следовало бы вам рассказывать… Потому что это вроде как непрофессионально. Но я думаю, что, если вы услышите это, вам станет легче. Нечто подобное в прошлом году произошло со мной. Я была… похищена, захвачена жестоким и психически неуравновешенным человеком. И мне пришлось… скажем так… сражаться за свое освобождение.

Сюзанна не знала, что сказать.

— И… вам удалось выбраться? Господи, ну конечно, удалось! Дурацкий вопрос. Но вас… мучили кошмары? Были все эти страхи?

Марина кивнула:

— О да. Целое море страхов.

— И что случилось потом?

— Они… ушли. В конце концов. В основном. Тело залечивает раны. И психика тоже, если ей помочь. Вы хотите, чтобы я помогла вам?

Сюзанна кивнула.

И залилась слезами.

Она и сейчас проводила с Мариной регулярные сеансы психотерапии. И даже с нетерпением ждала их, потому что чувствовала, что изливает душу не просто чуткому и сочувствующему человеку, а тому, кто глубоко и искренне понимал, что ей пришлось пережить. Потому что Марина пережила это сама.

Она смотрела на море. На берег накатывали волны. Волны, которые на расстоянии кажутся большими и грозными, а затем становятся все меньше и меньше и сходят на нет, оказавшись на песке. Становятся совсем безобидными.

Она улыбнулась.

Она твердо решила не дать кошмарам прошлого одержать над собой верх.

Пусть ничто не омрачает этот день.

Глава 114

Потихоньку прихлебывая пиво из кружки, Фил смотрел на реку. В районе пристани Вивенхое было полно народу. Люди сидели за летними столиками перед «Розой и короной», пили пиво и наслаждались солнечным днем.

Рядом с ним Марина кормила Джозефину. Они прихватили с собой что-то почитать, чтобы было чем заняться, пока будет выполняться заказ. Марина наконец оставила «Двойную страховку» и снова вернулась к Джейн Остин. Фил сражался с воскресными газетами. Более идиллической семейной картины и представить себе трудно, подумал он.

Где все наслаждаются обществом друг друга. Как это и должно быть.

Прошло уже шесть недель с той ночи в заброшенном здании старого склада. Достаточно времени, чтобы раны затянулись, чтобы жизнь переменилась.

Или не переменилась.

Бен Фенвик все-таки выкарабкался. Ему удалили желчный пузырь, были прооперированы некоторые другие поврежденные внутренние органы, но он уже начал идти на поправку. Однако его уволили из полиции. Проведенное внутреннее расследование показало, что в последнем деле он принял несколько ошибочных решений, которые привели к фатальным последствиям, и повел себя, мягко говоря, не лучшим образом. Было решено, что с учетом всех обстоятельств наиболее приемлемым для него вариантом будет досрочный выход в отставку с сохранением полной пенсии.

Роза Мартин, разумеется, свалила всю вину на Фенвика. Он помыкал ею, обещал продвижение по службе в обмен на интимную близость, заставлял ее выполнять в ходе следствия действия, которые, по ее мнению, были неправильными или, в лучшем случае, ошибочными. Но с учетом того, что ей пришлось пережить, — похищение и надругательство, реабилитацию после которых она проходила в настоящее время, — ее версия развития событий была принята. Бен Фенвик даже официально все подтвердил, что, как думал Фил, было с его стороны весьма нехарактерным актом либо самопожертвования, либо признания собственной вины.

Смотря чему верить.

Марк Тернер был задержан и ждал суда. Ему должно было быть предъявлено обвинение в убийстве. Экспертизой он был признан вменяемым. Марина сама проследила за этим.

Паула Харрисон явилась с повинной, дала признательные показания, после чего пыталась покончить с собой. Фил очень переживал за нее. А еще больше — за ее внучку. Он очень надеялся, что бедному ребенку не придется столкнуться с воспитанием, которое в свое время прошел он.

Смерть Фионы Уэлч оставила без ответов массу вопросов, большинство из которых сводилось к одному: каким образом ей столько времени удавалось оставаться нераскрытой? За дело взялись любители жутких историй: в газетах и журналах появилась масса статей и биографических очерков о ней; все, кто хоть как-то пересекался с Фионой Уэлч, были разысканы и опрошены; готовились к изданию даже книги.

Возможно, в конечном итоге она была права, подумал Фил. Возможно, она все-таки станет знаменитой.

Отношения Фила с Мариной явно улучшились. Но период сразу после смерти Тони был для обоих тяжелым. Фил не мог забыть, как они тогда вышли из больницы и направились к стоянке машин.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Нет, — ответила она и всю дорогу до дома молчала.

Но в следующие несколько дней ситуация исправилась. Марина начала постепенно возвращаться к жизни, вновь открывая для себя радость того, что является матерью Джозефины и женщиной Фила.

Как и раны на лице Фила, эти душевные раны тоже начали затягиваться.

Солнце в небе стояло еще достаточно высоко. Фил сделал глоток пива и посмотрел на Марину. Она заслоняла от него солнце, и его лучи подсвечивали ее профиль, создавая вокруг головы сияние. Он улыбнулся. Какая же она красивая!

Он отхлебнул пива.

Она пила джин с тоником.

Джозефина закрыла глазки и заснула у Марины на руках.

— Выйдешь за меня замуж? — спросил он.

Она не повернулась к нему. Ее глаза смотрели прямо перед собой, на воду, а вокруг головы сиял солнечный ореол. Несколько секунд она просто сидела и молчала.

— Да, — наконец сказала она.

По щеке ее сбежала слеза.

Фил наклонился и вытер ее.

В небе горело солнце, яркое и горячее.

1

«Чик-лит» — романы этого направления повествуют о молодых женщинах, стремящихся добиться успеха в профессиональной карьере и во взаимоотношениях с мужчинами.

(обратно)

2

Крис Мойлс — британский радиоведущий, который ведет на Би-би-си утреннее шоу.

(обратно)

3

«Выбирайте сами» — название телевикторины с участием зрителей в студии; передавалась Независимым телевидением Великобритании с 1955 по 1968 год.

(обратно)

4

Рен (англ. wren) — вьюрок; Гослинг (англ. gosling) — гусенок.

(обратно)

5

Имеется в виду персонаж повести Ч. Диккенса «Рождественская песнь в прозе: святочный рассказ с привидениями»; Дух будущих Святок приходит, чтобы показать человеку его возможное будущее. (Примеч. ред.)

(обратно)

6

Боудикка — вдова Прасутага, вождя зависимого от Рима британского племени иценов, возглавившая антиримское восстание в Британии в 61 г.

(обратно)

7

Речь идет об известном афоризме Оскара Уайлда: «Лишиться одного из родителей — несчастье, но сразу обоих — некоторая беспечность».

(обратно)

8

Игра слов: гостиная (англ. living room) — дословно переводится как «жилая комната».

(обратно)

9

Грязный Гарри — полицейский, известный своими эффективными методами работы, стоящими, впрочем, на грани закона; персонаж Клинта Иствуда в одноименной серии фильмов.

(обратно)

10

Дэвид Брент — герой популярного британского телесериала «Офис».

(обратно)

11

Мисс Хавершам — один из центральных персонажей романа Чарльза Диккенса «Большие ожидания».

(обратно)

12

Форт Нокс — военная база, место расположения хранилища золотого запаса США.

(обратно)

13

Сравнение с персонажами популярного сериала «Ангелы Чарли», где три женщины-спецагента работают под руководством своего босса Чарли.

(обратно)

14

BlackBerry — смартфон, имеющий возможность работы с электронной почтой, SMS, позволяющий достаточно удобно просматривать интернет-страницы, а также работающий с другими удаленными сервисами.

(обратно)

15

Ким Ньюман — английский писатель, кинокритик и журналист, специалист по кинематографу в жанре хоррор и литературе ужасов, многократный лауреат литературных премий в этом жанре.

(обратно)

16

Николас Джон Гриффин — британский политик, председатель Британской национальной партии и депутат Европейского парламента.

(обратно)

17

«Западное крыло» — сериал о жизни и деятельности президента США.

(обратно)

18

В научно-фантастическом телевизионном сериале «Звездный путь» речь шла о том, чтобы «повернуться лицом к солнцу»; в английском эти слова очень похожи: sun (солнце) — stun (шок, потрясение).

(обратно)

19

Сервайвелист — участник движения за выживание в экстремальных условиях ядерной войны, террора т. п.

(обратно)

20

Hors d’oeuvres — закуски (фр.).

(обратно)

21

Иэн Брейди и Майра Хиндли — британские преступники, хладнокровно пытавшие и убивавшие детей. Бонни Паркер и Клайд Бэрроу — американские грабители, действовавшие во времена Великой депрессии; выражение «Бонни и Клайд» стало нарицательным для обозначения занимающихся преступной деятельностью любовников. Натан Леопольд и Ричард Лёб — американские преступники, совершившие одно из самых резонансных в США убийств, убийство 14-летнего подростка, родственника Лёба.

(обратно)

22

Виктимология — отрасль криминологии, изучающая жертвы преступления.

(обратно)

23

Чарльз Миллз Мэнсон — лидер коммуны «Семья», члены которой в 1969 г. совершили ряд жестоких убийств, в том числе известной киноактрисы Шэрон Тейт.

(обратно)

Оглавление

Часть первая

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

Часть вторая

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

  Глава 52

  Глава 53

  Глава 54

  Глава 55

  Глава 56

Часть третья

  Глава 57

  Глава 58

  Глава 59

  Глава 60

  Глава 61

  Глава 62

  Глава 63

  Глава 64

  Глава 65

  Глава 66

  Глава 67

  Глава 68

  Глава 69

  Глава 70

  Глава 71

  Глава 72

  Глава 73

  Глава 74

  Глава 75

Часть четвертая

  Глава 76

  Глава 77

  Глава 78

  Глава 79

  Глава 80

  Глава 81

  Глава 82

  Глава 83

  Глава 84

  Глава 85

  Глава 86

  Глава 87

  Глава 88

  Глава 89

  Глава 90

  Глава 91

  Глава 92

  Глава 93

  Глава 94

  Глава 95

  Глава 96

  Глава 97

  Глава 98

  Глава 99

  Глава 100

  Глава 101

  Глава 102

  Глава 103

  Глава 104

  Глава 105

  Глава 106

  Глава 107

  Глава 108

  Глава 109

  Глава 110

  Глава 111

Часть пятая

  Глава 112

  Глава 113

  Глава 114

*** Примечания ***