Путешествие с шейхом (Та, которой не скажешь нет) [Эмма Дарси] (fb2) читать онлайн
- Путешествие с шейхом (Та, которой не скажешь нет) (пер. И. Л. Файнштейн) (и.с. Любовный роман (Радуга)-332) 473 Кб, 126с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Эмма Дарси
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Эмма Дарси
Путешествие с шейхом
М.: ОАО Издательство «Радуга», 2000. – 192 с. – (Серия «Любовный роман», № 332)
Переводчик: И. Файнштейн
ISBN 0-263-80711-8
ISBN 5-05-004936-9
© Emma Darcy "The Sheikh's Seduction", 1998
http://la-magicienne.com OCR – Оксана Львова Spell check – Goton
Аннотация
Шейх Тарик аль-Хайма впервые увидел Сару Хиллард, когда ей было двенадцать лет. Девочка поразила его воображение своей красотой, душевной чистотой и искренностью. Прошло время, и их встреча состоялась вновь. Однако теперь Сара пришла просить за своего отца, который жаждет искупить вину перед шейхом. Тарик соглашается удовлетворить просьбу девушки, но при одном условии: она обязана в течение года сопровождать его в путешествиях…ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Меня зовут Сара Хиллард. Мой отец тренирует лошадей в Австралии… Безыскусные слова двенадцатилетнего ребенка, ребенка, которого он полюбил тогда и не забыл через семь лет, когда выбирал тренера для своих австралийских лошадей. И вот, еще через четыре года, он сидит рядом с ее отцом в ложе ипподрома и ждет начала состязаний за Мельбурнский кубок. Какая ирония судьбы! Шейх Тарик аль-Хайма покачал головой. Глупо менять решение из-за сентиментальных воспоминаний. Он доверил Дру Хилларду не просто лучших своих лошадей, а может быть, лучших лошадей в мире, и первые два года Хиллард вроде бы справлялся со своими обязанностями, но в конечном итоге оказался жалким мошенником – позарился на легкие деньги, на взятки. Тарику очень трудно было сохранять вежливость. Победа на этих скачках, одних из самых престижных в мире, – мечта всех тренеров и владельцев лошадей: она приносит славу и отличную прибыль. Если Ураган сегодня победит, Хиллард, пожалуй, получит отсрочку приговора, если нет – может навсегда распрощаться с его лошадьми. Приближается момент истины. Лошади уже выстроены на старте и готовы начать гонку. – Он должен хорошо пробежать, – бодро заявил Дру Хиллард, и Тарик повернулся к нему. Курчавые, коротко стриженные, тронутые сединой волосы плотно облепляли голову тренера. Темные непроницаемые глаза не позволяли заглянуть в душу. Перед мысленным взором Тарика снова вспыхнул образ Сары: пышная копна каштановых локонов, обрамляющих очаровательное личико, сверкающие карие глаза, за выражением которых он так любил следить… На ее отца смотреть не хотелось. – Да, должен, – ответил Тарик и отвернулся. У Урагана отличная родословная. При правильной тренировке он легко выиграл бы эту скачку, однако Тарик не рассчитывал на победу. Ни одна из чистокровных лошадей, помещенных в конюшни Дру Хилларда, не выступила так, как от нее ожидалось. Его размышления прервала Сьюзен Хиллард: – Тарик, вы сделали ставки на Урагана? Он взглянул на худую блондинку, пытаясь понять, знает ли она правду. Жена Дру Хилларда – вторая жена – явно нервничала. Что ж, у нее есть на это причины, мрачно подумал Тарик. – Я никогда не играю на скачках, миссис Хиллард. Меня интересует сам процесс. На всех уровнях. Я люблю смотреть, как побеждают мои чистокровные. – О! – только и произнесла она, нервно перебирая сложенными на коленях руками. Мачеха Сары. Мой папа снова женится, а мама теперь будет жить здесь, в Ирландии. Поэтому она устроила меня в английскую закрытую школу. Она говорит, что так ей будет легче навещать меня. А на летние каникулы я поеду домой, к папе. Одинокое разочарованное дитя, чей мир после развода родителей разлетелся на мелкие осколки. Интересно, что стало с ней, где она, как теперь выглядит? Здесь, во Флемингтоне, ее явно нет. Тарик с трудом подавил искушение спросить о ней: в сложившейся ситуации нельзя показывать свою заинтересованность. Сара, девочка Сара, принадлежит прошлому… и останется там, если Ураган проиграет. Рев, поднявшийся над трибунами, возвестил о начале скачки. Загрохотавший в репродукторах голос комментатора подхлестнул всеобщее волнение. Тарик встал, как и все вокруг, поднес бинокль к глазам и сфокусировал внимание на великолепном жеребце, ради которого он приехал в Австралию. Если Ураган победит, его цена подскочит до заоблачных высот. Ураган словно взлетел над скаковой дорожкой и в середине дистанции уже возглавлял скачку. Слишком рано, подумал Тарик. Еще за сто метров до финиша Ураган сохранял разрыв в три корпуса, но затем явно устал. Несколько лошадей поравнялись с ним и пронеслись мимо к финишному столбу… Восьмое место. Любой другой счел бы это место почетным, поскольку в скачках участвовали двадцать две великолепные лошади. Любой другой, но не Тарик. – Выдохся, – прокомментировал Дру Хиллард, придав своему обветренному лицу соответствующее обстоятельствам печальное выражение. – Да, выдохся, – холодно согласился Тарик, прекрасно зная, что хорошо тренированные лошади не выдыхаются. – Хотите поговорить с жокеем? – Нет. В конце последней скачки я поговорю с вами. – Отлично. К облегчению Тарика, Дру и Сьюзен покинули ложу. Конечно, сегодня еще придется с ними встретиться, но он хотя бы сможет отдохнуть от них. – Хочешь, я поговорю? – тихо спросил Питер Ларсен, его самый близкий друг, еще с Итона и Оксфорда. Они дружили так давно, что понимали друг друга почти без слов. Именно Питер обнаружил прискорбную неспособность Дру Хилларда воспитывать чемпионов даже из лучших лошадей и нашел улики, доказывающие причины неудач. Возможность победить в состязаниях за Мельбурнский кубок не остановила продажного Дру Хилларда. Тарик отрицательно покачал головой. Питер не раз избавлял его от неприятных разговоров, но сейчас особый случай. – Я совершил глупость, выбрав его, мне и расхлебывать. Питер кивнул. Дру Хиллард обманул доверие, а это всегда личное дело.ГЛАВА ВТОРАЯ
Сара помогла своей младшей сестре лечь в постель. Вообще-то у Джесси теперь хватало сил передвигать парализованные ноги, но сегодня всю свою энергию она потратила на предвкушение, волнение, разочарование, и никакие слова Сары не смогли бы поднять ее настроение. Джесси целый день просидела у телевизора, пытаясь разглядеть на трибунах шейха в летящих белых одеждах. Сара предположила, что шейх может быть и в костюме, но девочка не согласилась. Какой же шейх без белого балахона? Но Тарик аль-Хайма не появился на экране ни в каком виде. И Ураган проиграл, а ведь сначала казалось, что он запросто выиграет кубок… но он лишился сил чуть ли не перед самым финишем, вызвав поток слез у Джесси, полюбившей его с первого взгляда, еще когда он был прелестным жеребенком. И это не все разочарования. – Мамочка не позвонила, – горестно прошептала девочка. Сара попыталась оправдать оплошность Сьюзен: – У нее был тяжелый день, Джесси. Ей пришлось развлекать шейха и все такое. Вероятно, сейчас они в театре или в ресторане. Большие синие глаза печально смотрели на Сару. – Это несправедливо. За те четыре года, что папочка тренирует его лошадей, шейх впервые приехал в Австралию, а я его так и не увидела. И я, уныло подумала Сара. Хотя это не так уж и важно. Просто любопытно, каким он стал за эти годы. Забавно, что некоторые детские воспоминания не угасают со временем. Она никогда не забывала ни Тарика аль-Хайму, ни его доброту к ней в то первое одинокое ее Рождество в Ирландии. Тогда он был совсем молодым, необыкновенно богатым и потрясающе красивым. Все, кто гостил в доме ее матери, хотели поближе с ним познакомиться, однако он заметил ее – заброшенную, никому не нужную двенадцатилетнюю девочку – и проводил с ней много времени. Он заставил ее почувствовать себя достойной его дружбы, и это было единственное приятное воспоминание о той поре ее жизни. – Может, завтра в газете будет его фотография, – предположила Сара в качестве утешения, однако Джесси продолжала цепляться за свое горе: – Держу пари, что не будет. За всю неделю не было ни одной. Что само по себе странно: Весенний фестиваль в полном разгаре, и страницы светской хроники кишат фотографиями приезжих знаменитостей. Шейх или не принимает участия в развлечениях, или старательно избегает фотографов. – Он даже не приехал в Уэрриби посмотреть на своих лошадей. Папочка сказал, что он будет только во Флемингтоне. Сара вспомнила, что в то далекое Рождество Тарик покупал лошадей в Ирландии. – Ну, Джесси, шейхи владеют лошадьми по всему свету. Не думаю, что какие-то из них ему особенно дороги. Интересно, помнит ли он ее? Вряд ли. Слишком короткое знакомство, слишком давнее. То, что австралийский агент Тарика обратился к ее отцу, – просто случайность. В той сделке не было ничего личного. – Но он специально приехал посмотреть, как побежит Ураган. – Потому что это особенные соревнования. – Сара поудобнее устроила сестру и, откинув с печального личика растрепанные волосы, поцеловала в лоб. – Не расстраивайся, детка. Я уверена, что завтра твоя мама все расскажет тебе о шейхе. Проигнорировав недовольное бурчание Джесси, Сара проверила, дотянется ли девочка до электрического инвалидного кресла, если захочет в туалет, включен ли ночник, есть ли вода в стакане на вращающемся подносе. Теперь, когда Джесси обрела удивительную независимость, Сара понимала, что, в общем-то, уже не нужна в Уэрриби. Пора двигаться дальше, пора заняться собственной жизнью. Надо будет поговорить со Сьюзен, как только закончится Весенний фестиваль. Убедившись, что все в порядке, Сара подошла к двери, выключила верхний свет, пожелала Джесси спокойной ночи и выслушала последние ее жалобы на день, не оправдавший возложенных на него ожиданий. Сара тихо закрыла дверь. Конечно, Джесси вправе чувствовать себя обманутой. Ее мать должна была позвонить. Она ведь обещала, а обещания – не пожелания или надежды, их обязательно надо выполнять. Сара усмехнулась. Все же она безнадежная идеалистка. В наше время и в нашем мире обещания выполняются только тогда, когда это выгодно. Она заглянула в комнату мальчиков. Всегда неразлучные семилетние близнецы, забыв о шалостях и драках, крепко спали, как два невинных ангелочка. Уж таковы дети: они свято верят в обещания и разочарования всегда очень для них болезненны… очень, очень болезненны. Мамочка не позвонила… Эти слова вызвали в ее памяти другие соревнования за Мельбурнский кубок. Ей было тогда десять, столько же, сколько Джесси сейчас, и ее оставили в Уэрриби на попечении жены старшего конюха. Ее мать тоже не позвонила. Она была слишком занята Майклом Киарни, планировала бросить мужа и дочь, уехать в Ирландию и стать четвертой женой одного из самых богатых мужчин в мире коневодства и конного спорта. Ее мать не прогадала. После развода, когда Майкл Киарни выбрал себе жену номер пять, она получила астрономическую сумму, и эти деньги помогли ей сделать соблазнительное предложение одному английскому лорду. Сара не погрешила бы против истины, если бы сказала, что ее мать, покинув Уэрриби, ни разу не оглянулась назад, а когда Сара отвергла предначертанное ей будущее и решила вернуться в Австралию ухаживать за Джесси, мать была потрясена и возмущена. Сама же Сара не сожалела о своем решении. Прежняя жизнь в Англии казалась ей бесконечно далекой, правда, оставался вопрос… что же дальше? Сара прошла в гостиную, свернулась клубочком на диване и задумалась. Она всегда любила книги. Они были ее спасением от одиночества, ее компаньонами и друзьями, огромными окнами в другие миры. Раньше она подумывала о карьере в издательском бизнесе. Может, ее степень бакалавра английской литературы еще и сослужит ей службу… хотя у нее нет опыта работы и вряд ли в издательствах часто открываются вакансии. Однако же ей не повредит поискать приличную должность. Только где? В Мельбурне? В Сиднее? В Лондоне? Сара инстинктивно уклонялась от возвращения в Англию, предпочитая начать новую жизнь самостоятельно, но от мыслей о будущем голова шла кругом. Когда раздался звонок, Сара вздрогнула и подскочила к телефону, непроизвольно взглянув на часы. Почти половина десятого. – Ферма Хиллардов. – Сара… Я обещала Джесси позвонить. Она еще ждет? – Голос Сьюзен дрожал. – Нет, она устала. Я уложила ее в восемь часов. Хочешь, чтобы я посмотрела, не спит ли она? – Нет. Я… я просто подумала и… О Сара… – Сьюзен разрыдалась. – Сьюзен, что случилось? Громкие судорожные рыдания. – Извини, я… – Ничего. Успокойся. – Сара с трудом подавила вспыхнувшую в ней тревогу. – Скажи все же, что случилось. Боже милостивый, только бы не еще один несчастный случай! – Шейх… он забирает у твоего отца всех своих лошадей. – Почему? – Какая бессмыслица. Если только… – Неужели из-за проигрыша Урагана? – Нет. Там… это не все. Последние два года… Но, Сара, ты же знаешь, какими они были. Дру не мог сосредоточиться на работе. Что Сьюзен пытается объяснить? Ее отец неправильно тренировал лошадей? – Это разорит нас, – в отчаянии простонала Сьюзен. – Отпугнет остальных владельцев. Ты же знаешь, что репутация в этом бизнесе – все. – Я не понимаю. – Все эти два года Сара была слишком занята с Джесси, чтобы интересоваться тем, что происходит в отцовских конюшнях. – На что жалуется шейх? – Это все… из-за скачки. – И Сьюзен снова зарыдала. – Сьюзен, позови папу. Я хочу поговорить с ним. – Он… он пьет. Мы ничего не можем изменить. Ничего… В пьяном виде – разумеется; но Сара прикусила язык, понимая, что упреки сейчас бесполезны. Может, причина во все растущем пристрастии отца к алкоголю? Но искать избавление от стресса в бутылке не так страшно, если, конечно, это не ведет к пренебрежению своими обязанностями. – Скажи Джесси, что я позвоню ей завтра. Сара положила трубку и вдруг почувствовала, что в гостиной холодно. Если ее отец разорится, если всерьез станет пить, что случится с его браком? Что случится с детьми? Ведь страдают всегда невинные. Сара задрожала. Понимает ли Тарик аль-Хайма последствия своего сегодняшнего решения? Или это его совсем не волнует? И насколько безнадежна ситуация? Сара беспомощно покачала головой. Она понятия не имела, как ее отец подвел шейха. Но она знала обстоятельства, которые привели к этой неудаче. Тарик когда-то проявил к ней сочувствие. Если он помнит ее… если ей удастся поговорить с ним… во всяком случае, имеет смысл попробовать. Он остановился в отеле «Комо». Отец упоминал об этом. Если отправиться туда утром как можно раньше… Она должна попытаться предотвратить катастрофу.ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сара с тревогой взглянула на часы. Она добиралась до Мельбурна больше двух часов. Утро стремительно ускользало. Уже почти восемь, а она застряла в уличной пробке. Бессонная ночь, волнение… ей было не до выбора удобного маршрута через город. Она покинула Уэрриби, как только смогла, но не так рано, как ей хотелось бы. Пришлось долго инструктировать одного из работников конюшни, которого она оставила присмотреть за детьми до прихода жены старшего конюха. Не лучший выход из положения, но обстоятельства – чрезвычайные. Больше всего Сара боялась, что опоздала и не сможет повлиять на решение Тарика. Он мог уже вчера найти другого тренера для своих лошадей. Или отправился во Флемингтон. Весенний фестиваль не закончился. Завтра скачки трехлеток. Многие владельцы каждое утро на рассвете встречаются на ипподроме со своими тренерами и следят за подготовкой любимых лошадей. И даже если Тарик окажется в отеле, где гарантии, что он ее примет? А если примет, то захочет ли выслушать ее объяснения? Остается лишь надеяться и молиться. Отель «Комо», находившийся в Саут-Ярре, за чертой города, удивил Сару. Она ожидала увидеть огромный роскошный дворец, достойный разбогатевших на нефти шейхов, но «Комо» оказался небольшим и весьма скромным отелем. Оставив джип на автостоянке, Сара подошла к отелю. Внутри царили роскошь и элегантность – видимо, для устрашения тех, кто не принадлежал к избранному классу. Пол вестибюля выложен мрамором, вокруг черные кожаные диваны и цветочные композиции – настоящие произведения современного искусства. Сара подавила неприятные эмоции и приняла независимый вид. По опыту общения с великосветскими друзьями матери она знала, что ее внешность не вызовет никаких нареканий. Темно-коричневые вельветовые джинсы и бежевая футболка годятся в наши дни повсюду. Ветер наверняка растрепал ее волосы, но это не имеет значения. Как и то, что она не воспользовалась сегодня косметикой. Нынче в моде естественность. Швейцар проводил ее к конторке портье, уютно расположившейся слева, на один лестничный пролет ниже вестибюля. Одного изящного письменного стола, похоже, вполне хватало для обслуживания гостей. Женщина, сидевшая за столом, мило улыбнулась, и Сара понадеялась, что услужливость портье не уступает ее приветливости. – Я хочу увидеться с шейхом Тариком аль-Хаймой. Он в отеле? – Да, мадам. Как мне вас представить? – Если вы назовете мне номер его апартаментов… – Извините, мадам. Это противоречит нашим правилам безопасности. Я могу позвонить в его апартаменты. Какое имя мне назвать? Безопасность. Естественно. Отель, вероятно, укреплен, как Форт Нокс, где хранится золотой запас США, и ни один нежеланный посетитель не проникнет за стальные двери лифта. – Сара Хиллард, – ровным голосом сказала Сара, уже готовая смириться с неизбежным отказом. Если Тарик не захочет ее увидеть, она не сможет пробиться к нему. Пока портье звонила и объясняла ситуацию, нервы Сары словно скручивались узлами. Наконец, явно после долгих колебаний, ответ был дан. Когда портье улыбнулась, давая понять, что все в порядке, Сара чуть-чуть расслабилась. – Он посылает за вами мистера Ларсена. Придется подождать не больше двух минут, мисс Хиллард. – Посылает за мной? – Лифт не поднимет вас на этаж шейха без специального ключа. – О, спасибо. Слава Богу, первое препятствие преодолено. Правда, мистер Ларсен, кем бы он ни был, мог оказаться еще одним барьером. Интересно, как велика свита Тарика? Конечно, он приехал в Австралию не один и, вполне возможно, занимает весь отель. Прежде эта информация не интересовала ее, а теперь уже поздно спрашивать отца или Сьюзен. Когда стальные двери открылись, из лифта вышел высокий белокурый мужчина в серебристо-сером костюме. На худом и суровом лице с высокими скулами, длинным носом и тонкими губами выделялись серые глаза, очень светлые и холодные, как лед. Ему было на вид лет тридцать, и он был чертовски высокомерен. Окинув Сару оценивающим взглядом, словно противника на ринге, он слегка приподнял одну бровь: – Мисс Хиллард? – Да. Мистер Ларсен? – поинтересовалась взбешенная его надменностью Сара. Он еле заметно кивнул и взмахом руки пригласил ее в лифт. Ни слова больше, ни намека на улыбку. Словно ее и нет рядом. Борясь с новым приступом нервозности, Сара спросила: – Вы давно знакомы с шейхом Тариком аль-Хаймой, мистер Ларсен? Он взглянул ей прямо в глаза, и его губы чуть изогнулись. – Можно сказать, да. Оксфордский акцент. Высшее английское общество. – Вы друг шейха или работаете на него? – Я ограждаю его от неприятностей. Вы – источник неприятностей, мисс Хиллард? Выполняет грязную работу, подумала Сара. – Меня примет он или вы? – Шейх примет вас лично. Высокомерие Ларсена спровоцировало ее на грубость. – Тогда, пожалуй, я – источник неприятностей, мистер Ларсен. – Смелое заявление, мисс Хиллард. И вероятно, идиотское. Хамить человеку, явно близкому к Тарику, неблагоразумно. Мистер Ларсен отвернулся, но Сара успела увидеть веселые искорки в его светло-серых глазах. Мурашки побежали по ее спине. Наверняка этого вышибалу веселит предвкушение чужих неприятностей. Дурное предзнаменование. Но по меньшей мере она увидит Тарика и попробует переубедить его. Сара отчаянно цеплялась за остатки своей уверенности. Лифт остановился, мистер Ларсен – снова с совершенно непроницаемым лицом – провел ее по коридору, постучал в одну из дверей, затем открыл ее своим ключом и ввел Сару в залитую дневным светом гостиную. Шторы на двух огромных венецианских окнах были подняты, открывая захватывающий вид на город. Мужчина в темно-синем костюме стоял у окна спиной к ней, но Сара ни на секунду не усомнилась, что это Тарик. Несмотря на прошедшие годы, она мгновенно узнала густые черные волосы, темную оливковую кожу, высокую широкоплечую фигуру, но каким-то шестым чувством уловила и происшедшие в нем перемены. Она помнила его непринужденным и уверенным в себе, хорошо сознающим, кто он и чего хочет от жизни. Ребенку, который ни в чем не был уверен, это казалось чудом. Теперь она ощущала его властность и непреклонность. Может быть, из-за гордой осанки неподвижная его фигура словно свидетельствовала о полном владении собой и о способности контролировать ситуацию. Даже простота его костюма означала, что ему не требуются никакие уловки для того, чтобы производить впечатление на окружающих. Он никому ничего не должен и уж точно не сочтет нужным снизойти до ее просьб. Грозный сопровождающий вошел за Сарой в гостиную и прикрыл дверь. Он ждал, как и она, пока Тарик соизволит заметить их присутствие. А может быть, перехватить инициативу и поздороваться? Однако повисшее в гостиной молчание словно вибрировало отрицательными эмоциями и душило ее. – Сара, тебя послал твой отец? Тихий вопрос прозвучал очень резко. Тарик не шевельнулся, даже не взглянул на нее, и Сара вдруг поняла, что он ее судит, что, если ее ответ совпадет с какими-то мрачными его мыслями, он так и не повернется к ней. Она не знала, какого ответа он ждет, и предложила ему единственно возможное – правду: – Нет. Это была моя собственная идея. Если вы помните, мы встречались в Ирландии, когда… – Я помню. Отец разрешил тебе прийти сюда? Сара глубоко вздохнула. Тарика аль-Хайму явно не проймешь никакими воспоминаниями. Он руководит этой встречей, и у нее нет выбора: она должна подчиняться. – Я не разговаривала с отцом. И не видела его. Вчера я была в Уэрриби, присматривала за детьми. Вечером позвонила Сьюзен, его жена. Она была ужасно расстроена… – Значит, ты пришла просить за него? – прервал Тарик, нисколько не смягчившись. – За всех них, Тарик. Это касается не только моего отца. – Что ты собираешься предложить мне в качестве компенсации? – Предложить? – Эта мысль не приходила ей в голову. Как она вообще может компенсировать его потери? – Я… простите. У меня нет средств, чтобы заплатить вам за… за ошибку моего отца. – Ошибку! Тарик резко обернулся, и сердце Сары чуть не выпрыгнуло из груди. Ярко-синие глаза словно пронзили ее мозг, парализовав все мысли, а тело будто попало в магнитное поле. Никогда в жизни она не чувствовала такой притягательной силы, исходящей от человека. Его взгляд гипнотизировал, и она могла лишь таращиться на него. Ей показалось, что он вспоминает, какой она была в двенадцать лет, и затем нанизывает годы, превратившие ее в женщину, оценивает, оправдала ли она его ожидания. Сара попыталась собраться с мыслями. Он изменился. В его синих глазах – наследстве матери-англичанки – больше не было доброты, в поразительно красивом лице не осталось юношеской мягкости… не осталось ничего, что могло бы внушить ей надежду. Мужчина, покрытый непробиваемой броней. Она знала, что ему сейчас тридцать четыре года; у него был вид человека, привыкшего повелевать и внушать уважение. Его губы неожиданно изогнулись в полуулыбке. – Как эти темные шоколадки могут так ярко сверкать? Он так поддразнивал ее в то утро, когда пригласил на верховую прогулку в ирландском поместье ее отчима: она на пони, он на чистокровном жеребце. Сара утонула в потоке воспоминаний и не нашлась что ответить… как и тогда. – Сара, ты так и не научилась никаким уловкам? Резкий переход к более личному разговору смутил ее. – Я не понимаю, что вы имеете в виду. Его улыбка стала циничной. – Ты – взрослая женщина, однако я все еще вижу того ребенка. Те же непокорные кудри. То же привлекательное лицо. Никакой косметики. Одежда – всего лишь одежда. Может быть, уловка именно в этом? В отсутствии уловок? Сара покраснела от этого анализа своей внешности. – Послушайте! Речь не обо мне. – Посланник всегда приносит множество вестей. – Глаза Тарика весело засверкали. – Ты – красивая молодая женщина. Красивые женщины обычно осознают свою власть. Его взгляд опустился на ее груди, заставив Сару остро почувствовать, как они растягивают тонкую ткань футболки. Затем Тарик мысленно измерил ее талию, чему, несомненно, помог ее широкий кожаный пояс. И, наконец, наступила очередь бедер и ног. Его замечание о ее женской власти лишь усилило ее впечатление о его собственной сексуальности, чего в двенадцать лет она, естественно, не понимала. Сейчас же ей стало ясно: он привык к тому, что женщины кидаются на него. Богатство – само по себе весьма возбуждающее средство. А уж с его-то внешностью… Ужасная мысль пришла ей в голову: когда Тарик спросил, что она собирается предложить ему, не имел ли он в виду сексуальные услуги с ее стороны? Не оценивает ли он ее на тот случай, если она выбрала именно такой способ убеждения? Сара готова была провалиться сквозь землю от унижения. Она бы даже не знала, как подступиться к нему с подобным предложением. Мужчины не играли большой роли в ее жизни, и ни один – в интимном плане. Что касается Тарика… она не знала, что и думать. – Вопрос в том… насколько ты выросла, – размышлял он вслух. Задумчивый блеск его глаз смутил Сару еще больше. – Мне двадцать три, – ответила она, отчаянно желая хоть как-то упростить их разговор. Она помнила, что одиннадцать лет назад чувствовала себя с Тариком в полной безопасности. Сейчас этого нельзя было сказать. – Сара, я знаю, сколько тебе лет. Твой возраст не отвечает на мой вопрос. – Я сказала вам… речь не обо мне. – Именно о тебе. Как давно ты живешь в Уэрриби? Может, это и есть шанс, ожидаемый ею? – Два года. Ей показалось, что он воспринял ее слова как пощечину. Она физически ощущала, как он удаляется от нее. Чуть заметно сверкнули его глаза, чуть жестче стала линия рта – больше никаких внешних признаков. Он оставался абсолютно неподвижным, однако невидимые ниточки, соединявшие их, резко оборвались. – Итак… ты помогала отцу, – ледяным тоном произнес он. Сара поняла, что Тарик только что взвалил на нее какие-то грехи ее отца. – Не с лошадьми. Я ничего в них не смыслю, – выпалила она. – Я помогала с Джесси. Ей десять лет. Она дочь отца и Сьюзен. У нее парализованы ноги. – (Его щека чуть дернулась.) – Два года назад Сьюзен ужасно заболела, ее лечили от рака груди. Затем несчастный случай с Джесси. Сьюзен не могла справиться. И еще мальчики… – Мальчики? – Это мои близнецы. Сейчас им по семь лет, а тогда было только пять. – Тебя попросили помочь? – Нет. Сьюзен просто написала о Джесси. – Где ты была в то время? – В Лондоне. Я как раз сдала выпускные экзамены в университете. – И ты все бросила, чтобы помочь им? Тарик думает, что она принесла себя в жертву? Но она так не считает! – Я всегда любила Джесси. Разве я могла не приехать, когда выяснилось, что она никогда больше не сможет ходить? Я должна была помочь ей справиться с этим. Тарик нахмурился. – И ты оставалась с ней… все это время? – Я была нужна. Простая правда. Его глаза сверлили ее, и она почувствовала, как связь восстанавливается. Это было фантастическое ощущение, острое и мгновенное, словно щелкнули выключателем. Ее нервы будто оголились, зазвенели. Она не могла контролировать свою реакцию. – Сара, у ребенка есть мать, – тихо сказал он. – Джесси – не выход из твоего одиночества. Она почувствовала, что краснеет. Господи, какое унижение. Он слишком много знает о ней и задевает самые болезненные струны. Она действительно хотела быть нужной. Это так хорошо, когда в тебе нуждаются! Именно эти чувства привели ее в отцовский дом. Именно поэтому она задержалась здесь, хотя понимает, что пора двигаться дальше. Но последние события все изменили. – Я не могу бросить их сейчас. Неужели вы не понимаете? – взмолилась она. – Если вы заберете своих лошадей, отец будет разорен. Что станет с детьми? – Это не твоя ноша, – резко возразил он. – Твой отец сам навлек на себя эти беды. – Навлек? Вы так думаете? – воскликнула она, бросаясь на защиту отца. – Разве он виноват в том, что его жена заболела раком? Разве он виноват в том, что Джесси стала калекой? Ему пришлось оплачивать астрономические медицинские счета и переоборудовать дом для ребенка-инвалида: разные приспособления, чтобы Джесси могла справляться сама, специальный фургон, чтобы перевозить ее. А бесконечные сеансы физиотерапии и массажа… Неужели вам не понятно, что отец не мог выполнять как следует свою работу? Сара задохнулась от отчаянного потока слов. Ее глаза, впившиеся в Тарика, молили о понимании. Если он видит ее насквозь, неужели не способен понять? Или для него это еще одна проблема? – Но сейчас все наладилось, – поспешно объявила она. – Сьюзен вылечили. Никаких метастазов. Она прекрасно себя чувствует. И Джесси достигла фантастических успехов. Просто удивительно, как много она научилась делать самостоятельно. Поймите… моему отцу теперь больше не о чем беспокоиться. Он может сосредоточиться на лошадях, если вы дадите ему еще один шанс. Казалось, Тарик глух к ее мольбам. Сара не видела на его лице никакой реакции, никакого сочувствия, а ей так был необходим хоть какой-то намек на то, что он внял ее просьбе. Каменная стена его молчания угнетала ее, нервировала. Молчание тянулось долго, мучительно долго, и Сара тщетно боролась с нарастающим ощущением поражения. Что еще можно сказать? Чем тронуть его? – Питер, оставь нас. Сара испуганно оглянулась. Она совсем забыла о присутствии мистера Ларсена, но он все еще стоял за ее спиной, немой свидетель всего сказанного. Его взгляд встретился со взглядом Тарика, светлые глаза чуть сощурились, словно он пытался понять причину тихого приказа или, может, молча предупреждал друга о том, что свидетель в данном случае – мудрая предосторожность. Однако, что бы Питер ни думал, он молча и даже не взглянув на Сару вышел из комнаты. Дверь тихо затворилась за ним, подчеркивая затянувшееся молчание и заставляя Сару еще резче чувствовать, что она осталась с Тариком наедине. Она снова повернулась к нему, борясь с волнением, и, когда он направился к ней, ее сердце забилось с перебоями. – Ты очень красноречиво защищаешь отца, – сказал Тарик, хотя по нему не видно было, что это произвело на него впечатление. – Что, по-моему, весьма странно, ведь отец за тебя не боролся. Он отказался от тебя, освободился, чтобы снова жениться и создать семью, о которой ты так печешься. – В чем бы ни был виноват мой отец, дети не виноваты. – Сара продолжала сражение, хотя вся затрепетала, когда Тарик приблизился к ней. – Именно ради них я прошу вас изменить решение. Тарик остановился так близко, что ей пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо. Глаза шейха все так же упорно сверлили ее. – А если я не передумаю, ты останешься здесь и будешь преданно служить им. Отдашь свое время, свою жизнь… – Тарик легко, кончиками пальцев погладил ее по щеке. Ноги Сары подкосились. Его близость подавляла, его прикосновения вероломно ослабляли ее тело и душу. Никогда в жизни не испытывала она ничего подобного. У нее не было сил пошевелиться. Она даже думала с трудом. Не сводя с нее глаз, Тарик заправил один из ее непослушных локонов за ухо. – Мне нравится твое щедрое сердце, Сара. Это большая редкость в нашем мире. Она с трудом сглотнула комок в горле. – А вы, Тарик, умеете дарить? – Возможно. – Когда-то вы были добры ко мне. – И я снова проявлю доброту, хотя, вероятно, ты не оценишь форму, в которую я облеку ее. – Что вы имеете в виду? – Сделку, Сара. Ты хочешь, чтобы я дал твоему отцу еще один шанс. Я хочу кое-что взамен. Она задрожала. Он все еще играл ее волосами, наматывал локоны на пальцы, привязывая ее к себе. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы выговорить: – Чего вы хотите? – Пока твой отец не докажет, что я могу ему доверять, ты останешься со мной. Скажем… в роли заложницы. Боже милостивый! Он действительно собирается привязать ее к себе! Сара попыталась стряхнуть с себя шоковое состояние. – Вы хотите сказать… в роли пленницы? – Ну зачем так мрачно. Ты будешь моим компаньоном для путешествий, моим личным секретарем… Более пристойное название любовницы? Или вместе с гормонами разыгралось ее воображение? – Это не такие уж лишения, уверяю тебя. За твою преданную службу я буду платить щедрое жалованье. – (Насколько преданной должна быть служба? – подумала она.) – Сколько платил тебе отец за все часы, что ты отдавала его семье? Сара вспыхнула. – Это и моя семья тоже. – Два года бесплатного труда, Сара? Два года твоей жизни – и никакой награды? – Тарик, разве у любви есть цена? – О да. – Он явно смеялся над ее наивностью. – Всегда есть цена. Ты заплатила ее. И заплатишь еще больше. Так что решай, где выгоднее. Или ты продолжаешь служить семье, которую ожидает разорение, или ты остаешься со мной, обеспечивая тот второй шанс, о котором просишь. – Неужели нельзя иначе? Господи, зачем она ему нужна? – Это вопрос доверия. – В голосе Тарика появились безжалостные нотки. – Я не доверяю твоему отцу. Он уже обманул меня. Если ты ему доверяешь, то тебе нечего бояться. Ты ничего не потеряешь от этой сделки и многое приобретешь. Теперь она поняла. Он проверяет, действительно ли она верит в то, о чем просит, и не стоит ждать от него пощады. Он все равно сделает все по-своему. Мысли как безумные кружились в ее голове. Что, если отец не сможет взять себя в руки и не оправдает ожиданий Тарика? С другой стороны, перед лицом разорения шанс восстановить свою репутацию может отрезвить его. Сара не могла поставить на любовь отца к ней, но он всегда любил других своих детей. И Тарик прав: они больше не нуждаются в ней так, как друг в друге. Она всегда была лишней, всегда ждала за кулисами, пока ее позовут на сцену. Теперь, когда Джесси стала вполне самостоятельной, больше нет причин оставаться с ними. Лучшее, что она может сделать для них, – это дать им шанс, предложенный Тариком. Его пальцы соскользнули с ее волос к подбородку. – Услуга за услугу, Сара. Я рискую своими лошадьми, ты рискуешь собой. Договорились? Они оба рискуют. В такой формулировке его предложение вполне понятно. Разумно. Но трудно быть разумной, когда поток чисто сексуальных ощущений омывает кожу, превращая в желе ее внутренности. Она не чувствует себя в безопасности рядом с Тариком. Но без него в опасности будут Джесси и близнецы. Невинные жертвы. Такие же, какой была она. Нет, она этого не допустит. Сара взглянула в синие глаза Тарика аль-Хаймы, словно взывая к его благородству, и решительно сказала: – Хорошо. Я согласна. Его глаза удовлетворенно вспыхнули, и у нее внутри все сжалось. Можно ли доверять его слову? У нее нет никаких гарантий.ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Тарик не замедлил воспользоваться решением Сары. Не дал ей времени передумать. Он быстро подошел к телефону, и она как в тумане услышала его слова: – Питер, позвони Дру Хилларду. Скажи ему, что его дочь, Сара, здесь со мной. По ее просьбе я готов изменить свое решение и оставить лошадей у него. Возражения Ларсена, вызванные этим приказом, не произвели на Тарика никакого впечатления. – Я уверен, что ты найдешь эффективный способ остановить это, – спокойно продолжал он. – Просто вызови сюда Хилларда, Питер. Как можно скорее. Сначала мы выслушаем его, затем оборвем цепь. С обоих концов. Еще одна пауза. Интересно, о какой цепи они говорят? – подумала Сара. – Сара согласилась выступить гарантом. Сегодня вечером она улетает со мной. Тебе, Питер, придется остаться и завершить дела. Сегодня вечером! Вся дрожа, Сара подошла к креслу, без сил опустилась в него, ошеломленная скоростью, с которой менялась ее жизнь, и уставилась на лежащий за окном город. Где в это время она будет завтра? – Пусть Хиллард привезет с собой жену. Лучше уладить все одним махом. Трубка хлопнула о рычаг. – Сара, ты что-нибудь ела сегодня? Она тупо уставилась на мужчину, который с этого момента собирался управлять ее жизнью. Тарик нахмурился, снова снял трубку и заказал рогалики, горячие булочки, сыр и фрукты, затем задумчиво посмотрел на нее. – Надеюсь, Сара, ты не собираешься падать в обморок? До сих пор ты вела себя очень смело. Смелое заявление, мисс Хиллард… Хотелось бы знать, что теперь думает о ней Питер Ларсен. Источник неприятностей? Несомненно. Почему-то эта мысль принесла ей удовлетворение, а проснувшаяся гордость заставила ответить: – Я не струшу, если вас волнует именно это. – Хорошо! – Тарик прошел в угол комнаты, где стояли кофейный столик и два кресла. – Кофе или чай? – Разве не я должна это делать? – удивилась Сара. Он рассмеялся. – Я решил быть добрым. Так что же? Какой смысл спорить? – Кофе, пожалуйста. С молоком. Пока Тарик готовил кофе, Сара следила за ним, и ей показалось, что он уже не так напряжен. Она и сама расслабилась. То ли потому, что добилась своего, то ли оттого, что ее судьба теперь от нее не зависела. А может, это всего лишь последствия шока? Какой бы ни была причина, она теперь оценивала происходящее словно бы со стороны… даже когда Тарик подошел и поставил чашку кофе на низкий столик перед ней, а сам сел на диван. – Вы сказали, что сегодня вечером мы улетаем. Куда? – спросила Сара, пытаясь представить, какой будет ее новая жизнь. – В Соединенные Штаты. Она никогда не была в Штатах и в иных обстоятельствах, вероятно бы, обрадовалась, но сейчас чувства ее были атрофированы. Ей явно потребуется время, чтобы прийти в себя от неожиданного предложения и своего вынужденного согласия. Сара пригубила кофе. Тарик наблюдал за нею, но уже не с суровой напряженностью, так волновавшей ее. Это было больше похоже на медосмотр и совершенно не трогало ее душу. Кажется, он склонен отвечать на ее вопросы? Ну что же, надо воспользоваться этим и попытаться узнать все, что необходимо. – Я смогу попрощаться с детьми? Они уже казались ей далекими, словно она шагнула из одного мира в другой. – Да. Если встреча с твоим отцом пройдет успешно, мы с тобой отправимся в Уэрриби. – Я приехала сюда на джипе, – вспомнила Сара. – Твоя мачеха отгонит его домой. Ты поедешь со мной, в моей машине. У тебя будет достаточно времени, чтобы собрать свои вещи и попрощаться с Джесси и близнецами. – А вы будете ждать меня? – Да. Заложникам не позволяют слоняться без присмотра. Я прикована к нему. Тогда почему же я не чувствую цепей? – думала она. Потому что все это еще не кажется мне реальным. Даже этот разговор. Рано или поздно реальность прогонит туман, окутавший мозги, и тогда я снова начну чувствовать. А пока пустоту можно заполнить болтовней. – Джесси хочет познакомиться с вами. – Как странно. Тарик – это благо или проклятие? – Вчера она пыталась разглядеть вас по телевизору, но вас не показали. Она была очень разочарована. – Тогда я постараюсь загладить ее вчерашнее разочарование. – Вы не так одеты. Шейх должен быть одет как шейх. Тарик улыбнулся. – Боюсь, я не захватил с собой белую одежду. А сам шейх не подойдет? Улыбка лишь усилила его магнетическое обаяние. – Я уверена, что Джесси будет потрясена. Как и она сама в двенадцать лет… была потрясена и польщена его вниманием. Вероятно, он всегда добр к детям. – Я полечу по билету Питера Ларсена? Тарик отрицательно покачал головой. – Никаких билетов, Сара. У меня собственный самолет. Ну конечно. Роскошный личный самолет. Она стремительно поднимается по общественной лестнице… как ее мать. Только вверх и вперед. Эта мысль должна была бы позабавить ее, но не позабавила. – С нами будет много людей? – Я предпочитаю путешествовать налегке. Со мной прилетел только Питер. То есть в самолете она окажется с Тариком одна. Хотя не совсем одна. Обязательно будут пилот, стюард, может, второй пилот, ведь полет очень долгий. Неужели ей предстоит стать его ближайшей компаньонкой? – Питер Ларсен дал понять, что знает вас давно. – Со школьных дней в Итоне. Итак, мистер Ларсен действительно принадлежит к высшему английскому обществу, вероятно, даже знает ее второго отчима. – Полагаю, ему вы доверяете, – несколько цинично заявила Сара. – Да. Он никогда не давал мне повода не доверять ему. Вопрос доверия… – Как вы полагаете, сколько времени понадобится моему отцу, чтобы оправдаться в ваших глазах? Тарик задумчиво оглядел ее. – Сара, ты вчера смотрела скачки? – Да, по телевизору. – Тогда ты наверняка собственными глазами видела, что Ураган не смог пробежать дистанцию, к которой его должны были подготовить. Сара нахмурилась, вспоминая, как обессилела лошадь. – Я подумала, что жокей неправильно рассчитал силы. – Нет, это далеко не все. Лошадь просто не была готова. Ураган… Неприятные подозрения зашевелились в мозгу Сары. Джесси любила этого коня… но какие чувства испытывает теперь к нему отец? – В следующем году я снова запишу Урагана на Мельбурнский кубок. Если он пробежит хорошо, так, как должен… – Но ведь он может и не победить! – воскликнула Сара. Тревога пробила странное оцепенение, охватившее ее. – Ничто не гарантирует победу на этих скачках. Фавориты здесь почти никогда не побеждают. – Согласен, – спокойно ответил Тарик. – Я буду удовлетворен, если он просто хорошо пробежит всю дистанцию. Год ее жизни. А через год ее судьба и судьба ее семьи будут зависеть от выступления Урагана. Боже милостивый! Необходимо поговорить с отцом, убедиться, что он все понимает. Если у него осталось предубеждение против лошади, он должен от него избавиться, иначе им никогда не выполнить свою часть соглашения. Сара попыталась подавить приступ паники. Надо сохранять спокойствие, уверенность. Тарик слишком проницателен. Если он почувствует хоть малейший намек на проблему с Ураганом, то докопается до правды, обнаружит то, что они так старательно замяли, и, возможно, вернется к своему прежнему решению. Раздался стук, очень своевременно, и Тарик встал, чтобы открыть дверь. Оказалось, привезли сервировочный столик с завтраком. Тарик дал официанту чаевые и отпустил его. – Сара, постарайся поесть. У нас впереди длинный день. У нее совершенно не было аппетита, однако процесс поглощения пищи исключал опасные разговоры, и она начала с фруктов, относительно легко проскальзывающих в горло. Клубника, кусочки дыни и ананаса… Сара не спешила. Удовлетворенный тем, что смог занять ее, Тарик сновавзялся за телефон. Сара не слушала, что он говорит. Ее мысли, казалось, с грохотом сталкивались друг с другом. Что, если ей не удастся остаться наедине с отцом? Скажет ли ему Тарик, как собирается проверить его работу? Вдруг Сара осознала, сколько «если» и «но» она не предусмотрела. А что, если отец предпочитает избавиться от лошадей Тарика, каким бы безумием это ни казалось? Хоть он и держался за эту работу после несчастного случая с Джесси, но, вполне вероятно, не вкладывал в тренировки душу. Может, он даже получал какое-то извращенное удовольствие оттого, что они проигрывали… Странно, конечно, для тренера, ведь он обычно стремится к победе, к лучшим результатам, к новым рекордам. Но быть может, этим и объясняются отцовские запои? До сих пор она считала причиной его запоев стресс, но так ли это? Сара запуталась в своих рассуждениях. Неужели отец настолько глуп, что постарался снизить шансы Урагана на победу на глазах его владельца? Или таким образом он хотел положить конец своей работе на Тарика? Она должна поговорить с отцом. Должна… При новом стуке в дверь сердце Сары чуть не выскочило из груди. Отец? Сара вскочила, развернулась лицом к двери… Питер Ларсен… Пока Тарик и Питер о чем-то тихо переговаривались, Сара сходила с ума и наконец не выдержала: – Мой отец согласился на встречу? Мужчины удивленно повернулись к ней. Сара сосредоточилась на Питере Ларсене, поскольку он обеспечивал предстоящую встречу, но его любопытный взгляд ничего не подсказал ей. Ларсен казался более заинтересованным ее новым положением, чем ответом на ее вопрос. – Почему бы ему не согласиться? – спросил Тарик, и, переведя на него взгляд, Сара снова почувствовала его необыкновенную силу и властность. Как она сможет справиться с этим мужчиной, если так остро реагирует на него? Тарик застиг ее врасплох, и она отчаянно пыталась найти приемлемый ответ. – Гордость. Вчера вы уволили его. Может, он злится на мое вмешательство в его дела. Я не подумала о… – Он здесь. В номере Питера, – сказал Тарик и безжалостно добавил: – Не волнуйся, Сара. Я буду крайне удивлен, если он не согласится на мои условия. Тарик явно настроен решительно. Он хочет, чтобы сделка состоялась, и сделает для этого все. Сара видела это в его взгляде, и у нее появилось ощущение, что лошади здесь ни при чем, а дело только в ней самой. – Питер, скажи Хиллардам, что я иду. – Тарик кивнул, и большего Питеру не понадобилось. – Сара, пока я улажу дела с твоим отцом, тебе лучше посидеть здесь. Сара с трудом оторвала от него взгляд и уставилась на дверь, закрывающуюся за Питером Ларсеном, страстно желая вернуть его назад. – Ты передумала? – тихо спросил Тарик. Сара вспыхнула под его испытующим взглядом. – Я хотела бы присутствовать при вашем разговоре. Может, я неправильно поступила, обратившись к вам… – Пусть тогда он сам это скажет. Ты сыграла свою роль. Теперь выбор за ним. Спокойное, ясное заявление, однако она чувствовала решимость Тарика и интуитивно понимала, что его невозможно остановить. Липкие щупальца страха обхватили ее сердце, мозг. Какую машину привела она в движение? Чем все это закончится? – Сара, если ты сомневаешься, говори сейчас. После разговора с твоим отцом я не позволю тебе отступить. Она глубоко вздохнула, но это не помогло ей успокоиться. На кону стояло будущее, безопасное будущее троих детей. – Как вы сказали, слово за моим отцом. Если он согласится, я не передумаю. В глазах Тарика снова мелькнуло удовлетворение. – Это может занять много времени. Пожалуйста, будь как дома. Пользуйся всем, чем захочешь. И он оставил ее томиться в неведении. Больше часа Сара металась по комнате, мучаясь, переживая, нервничая, и, когда Тарик вернулся, уже чувствовала себя потрепанной тряпичной куклой. По выражению его лица она ничего не смогла понять, однако он явно излучал успех. – Ну? – с вызовом спросила Сара. – Полагаю, мы пришли к взаимопониманию. Твой отец будет и дальше тренировать моих лошадей. Он и твоя мачеха хотели бы поговорить с тобой. Если ты сейчас… Дело сделано. Действительно сделано. Весь следующий год ее жизнь будет принадлежать Тарику аль-Хайме. Пусть он и не носит традиционную восточную одежду, но он – настоящий шейх, рожденный властвовать и диктовать свои условия, не сомневаясь в их неукоснительном исполнении. Оставался один-единственный вопрос… чего он хочет от нее? Она с трепетом подумала, что скоро получит ответ.ГЛАВА ПЯТАЯ
Сидя рядом с Тариком на синем бархатном сиденье, Сара ясно представила, какой будет ее новая жизнь. Под рукой бар, телевизор, радиоприемник, телефон. Тонированные стекла ограждают ее от внешнего мира. Даже шофер, получив инструкции, как доехать до фермы Хиллардов в Уэрриби, отгородился стеклянной перегородкой. Тарик господствовал и над этим маленьким пространством, и над ее мыслями, и над ее чувствами. Ее взгляд, как магнитом, снова и снова притягивался к его смуглым рукам с длинными пальцами; изящные, они, несомненно, были сильными, способными поймать и удержать все, что захочется их хозяину. В этих руках сейчас будущее ее семьи. По слабому аромату одеколона – в отеле она его не почувствовала – Сара попыталась определить характер мужчины. Аромат был нерезкий, едва уловимый, но тонкий и словно бы намекал на нечто первобытное, скрывающееся под современной одеждой. Сара настороженно прислушивалась к каждому его движению, но, казалось, он обладал способностью застывать, как статуя, что заставляло ее еще острее ощущать собственную нервозность. Тарик не дотрагивался до нее с того момента, как вовлек в эту авантюру. Да и зачем? Он ведь знал, что она связана с ним словом чести. Разговор с отцом и мачехой вызвал в ней смешанные чувства. То, что Сьюзен бурно ее благодарила, еще можно было понять, но запинающаяся речь отца смутила Сару и разбередила глубоко запрятанные обиды, затронула чувства, о которых они никогда раньше не говорили, в которых не признавались. Был ли отец искренен или просто загнан в угол? Сара не могла не вспомнить то Рождество в Ирландии, когда так много и откровенно рассказала Тарику, доброму незнакомцу, с которым никак не ожидала встретиться снова… и оказавшемуся опасно проницательным. – Это вы велели отцу сказать мне то, что я от него услышала? Ей было очень важно узнать, насколько велика роль Тарика в той последней мучительной сцене в отеле. Она почувствовала, что он повернулся к ней, и собрала все свои силы, чтобы выдержать его взгляд. – Что ты услышала, Сара? Его синие глаза внимательно смотрели на нее, отыскивая щели в ее поспешно возведенных укреплениях. – Он сказал, что никогда больше не подведет меня. – Ты думаешь, он не испытывал угрызений совести, отдав двенадцатилетнюю девочку взбалмошной матери? – Это вы заставили его прочувствовать свою вину? Тарик чуть пожал плечами. – Я лишь объяснил ему, почему ты сочла возможным лично обратиться ко мне… рассказал о нашем старом знакомстве. – Думаю, вы здорово на него надавили. Ее обвинение совершенно не тронуло Тарика. – Иногда бывает полезно указать человеку на последствия его решений. Хорошо отрезвляет. Его глаза снова безжалостно сверкнули. К тому времени, как Сара вошла в номер Питера Ларсена, ее отец точно протрезвел. Он выглядел изможденным после ночных возлияний, его глаза были красными, но он горячо благодарил ее за возможность оправдаться перед Тариком. Приняв условия шейха, какими бы они ни были, он вряд ли мог сказать что-нибудь другое, однако Сару больше взволновала вторая часть отцовской речи. Дру Хиллард сожалел, что был ей плохим отцом; говорил, что осознал, как бездумно и эгоистично принимал ее помощь в последние два года; надеялся, что ее новая работа у Тарика аль-Хаймы откроет ей много возможностей, и, наконец, пылко клялся оправдать ее веру в него и быть рядом, если ей понадобится его помощь. Все эти слова могли быть продиктованы Тариком, а отцу просто не оставалось ничего другого, кроме как повторить их, хотя, возможно, он и принял их близко к сердцу. В любом случае слишком поздно делать какие-то шаги к сближению с отцом. Тарик увозит ее прочь. – Сара, я не видел особых доказательств его любви к тебе, – заметил Тарик, без труда прочитав ее мысли. – А какая польза от такого заложника? И я решил усугубить его чувство вины перед тобой. Вот и ответы на ее вопросы, только ей не стало легче от логики Тарика. Сара отвернулась и уставилась в боковое окно. Они уже выехали из города и направлялись к месту, о котором она привыкла думать как о родном доме. Только оно перестало быть ее домом одиннадцать лет назад, когда она стала там редкой гостьей. И нечего закрывать глаза: в последнее время она была там домашней работницей. Это был не ее дом. У нее нигде не было родного дома. Она одна, сама по себе. Поэтому никто и не протестовал, когда Тарик предъявил на нее права, никто не заступился… Только это не значит, что она – легкодоступная женщина. Ее руки сжались в кулаки. Если он предъявит чрезмерные требования, она сумеет защитить себя. Не поворачиваясь к Тарику, она спросила: – Каковы мои обязанности в качестве компаньона? – Путешествовать со мной, – весело ответил он. Ее ногти вонзились в ладони. – Больше ничего? – О, смею сказать, кое-что еще придется сделать. – Что именно? – Разжать кулаки. Я никогда не тащил женщину в свою постель против ее желания – только по ее доброй воле. Возмущаясь проницательностью спутника, Сара испепелила его взглядом. – Хорошо вам говорить, держа в руках все рычаги управления. Тарик рассмеялся, явно наслаждаясь своим господствующим положением. – Сара, ты девственница? – Это не ваше дело! – выкрикнула она, тщетно пытаясь избавиться от жаркого румянца. – Просто любопытствую. Ты так чопорна… – Мною интересовались многие мужчины. – А ты? Сара подумала о «завидных женихах», которых навязывала ей в Лондоне мать. Не более чем безобидные рыбешки по сравнению с Тариком аль-Хаймой. Она оказалась в одних водах с акулой. Интересно, сколько проявивших желание женщин он уже проглотил? – Лучше поговорим о вас, – с вызовом сказала она. – Пожалуйста. Что ты хочешь узнать? – Не сомневаюсь, что у вас были бурные любовные приключения. – Небольшая поправка. Любовь не имеет к этому никакого отношения. Желание – безусловно. Удовлетворение – да. Взаимное удовольствие… – Хватит! – оборвала Сара, растревоженная непрошеными образами. – Одним словом, сексуальная жизнь. – О да. Не могу отрицать определенный опыт. Его губы изогнулись в чувственной улыбке, и кровь Сары снова вскипела. Легко верилось в его сексуальность. Если он захочет… Но ведь было бы безумием поддаваться его притяжению! Куда бы это ее завело? Он – шейх, принадлежащий к совершенно чуждой ей культуре. – А мое присутствие не отпугнет от вас других женщин? – насмешливо спросила она. Интересно, подумал ли он о подобных последствиях своего решения? – Вовсе нет. Ты еще удивишься, – цинично ответил он. Он прав. Даже браки не мешают некоторым людям вести себя так, как им хочется. – А ваша семья? У нее может создаться неправильное впечатление. Его улыбка стала теперь довольной. – Мои родственники будут думать то, что я велю им думать, и твое присутствие меня очень устраивает. Неужели он не ладит с семьей? – Почему? Тарик обдумал ее вопрос. – Мое прошлое похоже на твое… неудавшийся брак родителей, возвращение моей матери в Англию, договоренность родителей о моем обучении в Итоне и Оксфорде… чтобы я не путался под ногами второй жены отца и их детей. Неудивительно, что Тарик сочувствовал девочке, какой она была одиннадцать лет назад. Он также жил между двумя мирами, не принадлежа ни одному из них. Он понимал ее одиночество, понимал, каково быть мячиком, которым перебрасываются взрослые. – Отличие… осложнение в том, что – несмотря на мать-англичанку – я старший сын отца, – язвительно продолжил Тарик. – По закону после его смерти эмират перешел ко мне. – Вы хотели этого? В его глазах вспыхнула гордость собственника. – Это мое право по рождению. «И никто не отнимет у меня это право», – перевела для себя Сара. – Хотя правда состоит в том, что… между мной и моей семьей нет согласия. Уже много лет я выполняю дипломатические обязанности, а эмиратом, в мое отсутствие, правит мой дядя. До сих пор это вполне устраивало нас обоих, но сын моего отца от второй жены, мой брат, следующий по старшинству, скоро женится на девушке из очень могущественной семьи. Ахмед и Айша составят грозный союз. Если они решат восстать против меня, это может привести к политической нестабильности в стране. Чтобы упрочить мои позиции, дядя хочет женить меня на женщине, которую он подберет. Сара внутренне содрогнулась, хотя понимала, что в восточных странах такие браки практикуются… и для Тарика это было бы самым разумным решением. – А вы не хотите этого? – Сара, я никому больше не позволю диктовать мне, как жить. – (Она поверила ему безоговорочно.) – Естественно, я приеду на свадьбу брата. И ты будешь со мной. Твое присутствие надежно оградит меня от дядюшкиных махинаций. Итак, Тарик все спланировал. Ему действительно выгодно держать при себе женщину в течение целого года. Такую женщину, которая не сможет отказаться сопровождать его… и не сбежит, какой бы двусмысленной ни оказалась ситуация. Да, его полностью устраивает эта сделка. – Полагаю, вы хотите, чтобы мы притворялись перед вашей семьей… – любовниками, вертелось у нее на языке, но она не решалась, – что мы ближе, чем на самом деле. Его глаза весело сверкнули. – Я не думаю, что притворство потребуется. Он что, собирается соблазнить ее до того? Сердце Сары екнуло. Все ее тело вспыхнуло при воспоминании о том, как он разглядывал ее… а она стояла как очарованная идиотка и позволяла ему трогать себя. Наверно, поэтому он не ждет от нее сопротивления? – Знаете, я скоро наскучу вам, – выпалила Сара, ненавидя его за самоуверенность. Пусть она согласилась стать его спутницей, но ведь не рабыней же! Тарик рассмеялся. – Не могу вспомнить, чтобы женщина когда-либо бросала мне вызов, но мне это нравится. Может, ты и права. Год – приличный испытательный срок. Год… Помоги ей Бог! Сара снова отвернулась к окну. Теперь она знала больше, однако легче ей не стало. За окном мелькали знакомые пейзажи. Скоро она распрощается с Уэрриби, оставит позади безопасный мирок, в котором жила два года. Сердце заныло. Она будет скучать по Джесси и мальчикам. Хотя Тарик прав: они дети Сьюзен – не ее. Как бы она ни любила их, она сестра им всего лишь наполовину. Но они – ее единственная семья на свете. И Тарик использовал ее чувства к ним в своих целях. Ради безопасности этих детей она рискует собой, а они, вероятно, никогда об этом и не узнают. Впрочем, это не имеет значения. Что бы ни случилось с ней самой, Джесси и близнецы не станут обломками потерпевшего крушение брака. Как она. Как Тарик. Правда, никто, будучи в здравом уме, не подумал бы о Тарике аль-Хайме как об обломке.ГЛАВА ШЕСТАЯ
Когда автомобиль остановился перед домом, Сара увидела, как Джесси в своей электрической коляске подъезжает к пандусу, ведущему к дороге. В этом сделанном на заказ четырехколесном кресле девочка могла ездить почти по всей ферме, и, конечно, ее внимание привлек шикарный лимузин. Он вызвал любопытство не только у Джесси. Жена старшего конюха, Элли Уолш, подошла к перилам веранды, разглядывая шофера, открывающего пассажирскую дверцу. Сара вышла из машины и помахала рукой, стараясь выглядеть как можно естественнее. Взгляд Элли, удивленной эффектным появлением Сары, переместился на Тарика и стал благоговейным. – Сара! Кресло остановилось в нескольких метрах от машины, и Джесси округлившимися от восторга глазами уставилась на спутника сестры. Сара молчала. Во время всей поездки ее мысли были заняты Тариком, и она не успела подготовиться к прощанию. Инстинктивно схватив Тарика за руку, она подтащила его к Джесси. В конце концов, он заварил эту кашу, пусть сам и расхлебывает. – Джесси, помнишь, как ты огорчилась вчера, когда не увидела шейха? Ну, так вот он… шейх Тарик аль-Хайма. – Правда? – Недоверие почти мгновенно сменилось радостью. Маленькое личико просияло. – Ты привезла его познакомиться со мной! – Джесси, Сара рассказала мне о тебе. – Тарик улыбнулся и протянул руку. – Прошу прощения за костюм. Я ношу национальную одежду только в своей стране. – О! – Джесси покраснела, вкладывая ручку в его ладонь. – Это неважно. Вы все равно выглядите… ну, как принц. А автомобиль – просто фантастика! – Хочешь осмотреть его внутри? – С удовольствием. Сара вдруг осознала, что все еще держится за рукав Тарика, и, смущенно отпустив его, отошла, чтобы Джесси смогла подъехать к лимузину. Это же безумие – цепляться за Тарика! Но он так добр к Джесси. Наверное, он добр ко всем детям. – У тебя самой отличная машина, – заметил Тарик, глядя, как Джесси объезжает открытую им дверцу. – Это коляска-вседорожник, – гордо сообщила Джесси. Тарик усмехнулся. – И какая яркая. Джесси расхохоталась. – Вам нравится? Папа специально заказал красное сиденье и желтую раму, чтобы меня было видно издалека. – Отличное сочетание, – согласился Тарик. – Боюсь, моя машина покажется скучной по сравнению с твоей. – Ни в коем случае! – воскликнула Джесси, заглядывая внутрь. – Хочешь прокатиться со мной? Я мог бы перенести тебя и пристегнуть ремнями безопасности, а ты покажешь мне все достопримечательности. – Да, пожалуйста. Ой, Сара, близнецы помрут от зависти! Джесси доверчиво обвила ручками шею Тарика, и он осторожно вынул ее из коляски. Много лет назад Сара отнеслась к нему с таким же доверием. – Сара, пожалуйста, убери мою коляску. Сара откатила кресло на безопасное расстояние, а Джесси без всякого смущения проинструктировала Тарика, как лучше устроить ее на сиденье машины. Тарик говорил с ней совершенно непринужденно. Устроив Джесси, он повернулся к Саре: – Пожалуйста, объясни даме на веранде, чем мы с Джесси занимаемся. Только сейчас Сара поняла, что он отвлекает ребенка, и натянуто улыбнулась. – Конечно. Джесси, желаю веселой прогулки. – А ты не едешь с нами? Тарик ответил за Сару: – Джесси, у Сары другие дела. Она пока будет занята. Надеюсь, после нашей прогулки ты покажешь мне все, что папа устроил в твоих комнатах. Наверняка там много интересного… вроде твоего кресла. Джесси хихикнула. – Кресло – самое лучшее, но у меня есть и другие умные вещи. Ловкий кукловод, подумала Сара, направляясь к дому. Хотя следует признать, что он облегчил ей задачу – наверно, поможет девочке понять, почему Сара уезжает с ним, а не остается на ферме. Элли Уолш все еще стояла на веранде, ее взгляд метался между Сарой и лимузином. Элли и ее муж работали на ферме Хиллардов с тех пор, как Сара была еще ребенком. Строгой и практичной Элли было уже за сорок, но она продолжала носить джинсы и стригла волосы под мальчишку. – Что происходит? – спросила она, когда Сара поднялась по лестнице. Сара улыбнулась, пытаясь успокоить Элли. – Джесси только что познакомилась с шейхом Тариком аль-Хаймой и получает сейчас самые яркие впечатления в своей жизни. – Шейх! – испуганно воскликнула Элли. – Он приехал за своими лошадьми? Элли явно знает, что уход за лошадьми не соответствует стандартам. Вероятно, все, кто работает на ферме, знают это, и никто не хочет остаться без работы. – Все в порядке, Элли, – сказала Сара, и вправду надеясь, что все будет в порядке. – Шейх предложил мне должность, и я согласилась. Я приехала собрать вещи и попрощаться. – (Элли ошеломленно уставилась на Сару.) – Сьюзен едет домой на джипе. По дороге она заберет мальчиков из школы. Надеюсь, ты не сердишься за то, что я так неожиданно уехала сегодня… – Никаких проблем, – пробормотала Элли. – Сара, ты действительно уезжаешь с шейхом? – Да. Хорошая возможность расширить мои горизонты. Элли покачала головой. – Дети будут скучать по тебе. – Я тоже буду скучать… – Сара пожала плечами, – но я не могу оставаться здесь вечно. – Наверное, не можешь. Ну, не буду тебе мешать и желаю удачи. – Элли весело рассмеялась: – Эй, Сара, постарайся не оказаться в гареме. Сара с иронией подумала, что такая возможность не исключается, хотя у нее создалось впечатление, что Тарик не придерживается традиций своей страны. Во всяком случае, женитьба пока не в его планах. Наоборот, он старается подавить все поползновения женить его. Сара прошла к себе, вытащила огромный чемодан и водрузила его на постель. Снова ей предстоит паковать свои вещи… вырывать корни и двигаться неизвестно куда. Она успела обжить комнату, предоставленную ей мачехой, и теперь с болью ощущала, как завершается еще один период ее жизни. Грустным взглядом обвела она коллекцию разноцветных мягких игрушек, которые сама связала, пока сидела с Джесси. Они выстроились на ее комоде, ожидая праздника в школе мальчиков. Стопка библиотечных книг на тумбочке рядом с кроватью… некоторые из них так и останутся непрочитанными. Прилепленные к зеркалу фотографии, отражающие успехи Джесси. Нет смысла забирать их. Они принадлежат этому дому. Надо сосредоточиться на сборах: документы, туалетные принадлежности, одежда, в основном оставшаяся еще со студенческих лет… вряд ли подходящий гардероб для высшего общества… Сара пожала плечами. Если Тарик захочет одеть ее иначе, у него хватит на это денег. Она не навязывалась ему в компаньонки. Мурашки пробежали по ее позвоночнику. Не подумает ли Тарик, что, купив ей одежду, купил ее? Он явно невысокого мнения о женщинах, считая тех, с кем встречался, всего лишь сексуальными партнершами. Добровольными сексуальными партнершами. И что он имел в виду, когда говорил, будто ни одна из женщин не бросала ему вызов? Он удивлен, что она не бросилась ему на шею и не предложила ему себя? Сара покачала головой, пытаясь побороть нарастающую тревогу. Глупо психовать, когда решение уже принято. Чем бы ни закончился год, проведенный с Тариком, ей придется смириться и не оглядываться на прошлое. За свою жизнь Сара научилась принимать жизнь такой, как она есть, и не оглядываться назад. С Джесси и близнецами все по-другому. Она любит их, просто любит, а они любят ее. Сара надеялась, что эти отношения никогда не изменятся. Если все пройдет хорошо, через год, в это же время, она вернется с Тариком на Мельбурнский кубок. За дверью послышались голоса Джесси и Тарика. Видимо, Джесси еще не подозревала об отъезде сестры, поскольку, провожая важного гостя в свои комнаты, весело болтала. Примерно через час Сара вынесла багаж на веранду, и шофер отнес его в лимузин. Сьюзен и мальчики еще не вернулись. Сара ждала на веранде, пока не заметила въезжающий в ворота фермы джип, затем, собравшись с духом, быстро вернулась в дом и прошла к комнатам Джесси. Слезы щипали глаза, каждый вдох отзывался резкой болью в груди. Постарайся улыбаться, сказала она себе. Постарайся попрощаться быстро и просто. Так будет легче. Легче для всех. Смахнув слезы с глаз, Сара выдавила улыбку и открыла дверь. Почему-то ее взгляд сразу метнулся к Тарику. Ей надо было объясниться с Джесси, но каким-то образом Тарик господствовал и над этой прощальной сценой… он сидел в кресле, в котором обычно сидела она сама… и привлекал внимание одним своим присутствием. У него был очень непринужденный вид, однако добродушное выражение лица не могло замаскировать излучаемые им силу и властность. Сердце Сары екнуло. Во что она впуталась, заключив эту сделку? Электрический моторчик ожил. Сара оторвала взгляд от Тарика и с тревогой взглянула на Джесси, откатившуюся от стола. Видимо, девочка показывала Тарику свои рисунки. У Джесси проявился настоящий талант художника, и Сара всячески это поощряла, поскольку для рисования не требуются две здоровых ноги. Вполне возможно, у Джесси большое будущее в искусстве. – Сара, можешь сесть на мою кровать. – пригласила сияющая девочка. – Ты уже готова ехать с Тариком? Сара вздрогнула. – Я… да. Шофер отнес мои вещи в машину. – Как ни старалась, она не могла отыскать в ребенке никаких признаков огорчения. – Джесси, я понимаю, что все это очень неожиданно… – О, Сара, но ты же не можешь упустить такой шанс! Тебе будет очень хорошо с Тариком. – И ты не возражаешь против моего отъезда? Неужели Джесси совершенно не жалеет о том, что она уезжает? – Как же ты не понимаешь! Не у всех есть сестра, которую пригласил путешествовать шейх. Тебе так повезло! Сара постаралась, чтобы в голосе ее звучал энтузиазм, и взглянула на Тарика. – Да, ужасно повезло! Похоже, Тарик убедил Джесси, что умчит Сару на волшебном ковре-самолете. Наверное, она должна быть благодарна ему за то, что он облегчил ей расставание, но у нее было такое чувство, будто ее обокрали, будто Тарик обесценил ее отношения с семьей. – Сара, я все время буду думать о тебе, – продолжала Джесси. – Обещай, что отовсюду будешь посылать мне открытки. – Обязательно, – с некоторым облегчением пообещала Сара. – Я попрошу, чтобы мне повесили на стену большую карту мира, и каждый раз, как получу открытку, буду втыкать булавку в карту и думать, как ты живешь там. Разве не отличная идея? Одна из его идей? – Я тоже буду думать о тебе, Джесси. Надеюсь, и ты будешь посылать мне письма. – О, Сара, очень особенные письма. Джесси обменялась с Тариком заговорщической улыбкой, и Саре оставалось надеяться, что Тарик исполнит обещание, явно данное девочке, и не разочарует ее. Похоже, он всячески старался не нарушить связь Сары с семьей, как бы далеко ни увез ее. – Я с нетерпением буду ждать вестей от тебя, Джесси. Не забывай писать о мальчиках. Джесси захихикала. – Это будет так здорово! Дикие вопли возвестили о приближении близнецов, и через мгновение двое взлохмаченных кареглазых сорванцов ворвались в комнату Джесси. Им явно не терпелось увидеть шейха собственными глазами. Джесси провела церемонию знакомства, и мальчишки несколько притихли, явно устрашенные внушительным видом гостя. – Мама сказала, что вы забираете Сару с собой, – недовольно заявил Тим. – Сара – наша, – воинственно поддержал брата Том. – Сара всегда будет вашей, – улыбнулся Тарик. – Она – ваша сестра, и она вас любит. То, что она уезжает со мной, ничего не меняет. – Но я не хочу, чтобы она уезжала. – Не глупи, Том! – раздраженно воскликнула Джесси. – Сара – взрослая, а с нами у нее нет времени на взрослые дела. Ты должен быть справедливым. Еще одна из идей Тарика? – подумала Сара. – Сара, ты взаправду хочешь уехать? – спросил Тим. – Милый, мне очень нравилось жить здесь с вами, но я должна чего-то добиться в жизни. – А кто будет рассказывать нам сказки на ночь? – жалобно заныл Том. – Я, – ответила вошедшая в комнату Сьюзен. – И я думаю, вы должны поблагодарить Сару за то, что она столько времени отдала вам, а не заставлять ее чувствовать себя виноватой. – Сара, мы не хотели, – заявил Тим. – Мы хотим, чтобы ты была счастлива. – Ну, с Тариком она будет счастлива, – объявила Джесси, высокомерно глядя на младших братьев. – Между прочим, я каталась в том шикарном лимузине! Мальчишки тут же заорали, чтобы и их прокатили. Тарик добродушно согласился, пригласив и Джесси, и девочка, чувствуя себя королевой, возглавила процессию. Сьюзен задержала падчерицу и с тревогой вгляделась в ее лицо. – Сара, ты будешь счастлива с ним? – В любом случае это – приключение, – сухо ответила Сара. – Ты столько сделала для нас. Я не знаю, что и сказать… я так тебе благодарна. – Просто постарайся не подпускать папу к бутылке. – Думаю, что Тарик уже позаботился об этом. Твоему отцу совсем не нравилось то, что он делал, и, слава Богу, все уже позади! Пылкая тирада Сьюзен насторожила Сару. – Я не совсем понимаю. Сьюзен явно стало не по себе. – Не обращай внимания. Дру важно сохранить чувство собственного достоинства. Ему и так не по себе оттого, что именно ты уговорила Тарика не забирать лошадей. Он не подведет тебя, Сара. – Дело не во мне. Главное – семья, – возразила Сара, расстроенная уклончивым ответом Сьюзен. Необходимо, чтобы мачеха поняла: собственное достоинство в этом деле не главное. – Я не хотела, чтобы вы с папой расстались. – Я никогда бы не оставила твоего отца. Мы столько пережили вместе. Он поддерживал меня, когда я была совершенно беспомощна. Я пройду с ним через все, что угодно, Сара. Не тревожься о нас. Мы преодолеем и эти трудности. Все наладится. Столкнувшись с такой преданностью и решимостью, Сара не нашла в себе сил расспрашивать дальше. Брак – интимное дело двоих людей, и никакие ее слова ничего не изменят… как ничего не изменяли в прошлом. Женщины остались на веранде, наблюдая за финальным шоу Тарика. Лимузин отправился в еще одно путешествие по ферме, унося трех возбужденных детей и мужчину, который держал в своих сильных руках их будущее. – Сара, мне очень жаль, что ты пострадала из-за развода. – Не твоя вина. Никто не предлагал ей сочувствие, когда она в этом нуждалась. Тем более оно не нужно ей задним числом. – Я могла предложить тебе жить с нами, но я этого не сделала, – с сожалением признала Сьюзен. Сара была сыта по горло отцовскими угрызениями совести и не желала выслушивать извинения Сьюзен. – Что было, то прошло, – отрезала она. – Я хочу, чтобы ты знала: мы всегда будем рады тебе. Приезжай в любое время. И на сколько захочешь. Слишком поздно, подумала Сара с печальной иронией. И предложение это вызвано чувством долга. А людям неприятно быть в долгу. Это плохо отражается на чувствах. Правда, с детьми все не так. И они никогда не узнают. Тем не менее между ней и родителями неловкость останется, лишая ее близости, которой она так желала. – Спасибо. Каким бы искренним ни казалось предложение Сьюзен, оно запоздало. Тарик будет управлять ее жизнью в течение следующих двенадцати месяцев. Может, дольше, если… С тяжелым сердцем Сара повернулась к мачехе. Господи, она чуть не забыла самое главное! – Сьюзен, пожалуйста, скажи папе, чтобы он сделал все возможное и невозможное с Ураганом. Это очень важно, если он действительно не хочет подвести меня. Успех Урагана на следующем Мельбурнском кубке – ее пропуск в свободный мир. – Я скажу ему. – Не забудешь? – Я обещаю. Обещания… невыполненные обещания… ими она тоже сыта по горло… Лимузин вернулся. Ее время здесь истекло. Дети прощались весело… объятия, поцелуи, наилучшие пожелания… Сара опустилась на бархатное сиденье рядом с Тариком. Шофер закрыл дверцу. Сьюзен и дети махали вслед, но не было смысла отвечать им тем же. Тонированные стекла уже отрезали ее от них, замкнули в мире Тарика. – Спасибо, что облегчили прощание, – чопорно поблагодарила Сара. – И тебе тоже было легко? Она скривилась, посмотрела ему в глаза и поняла, что он испытывает ее честность. – И да, и нет. От его понимающего кивка она почувствовала и удовольствие и беспокойство одновременно. Тарик так ловко манипулировал ими в этот день, что она решила поставить все точки над «i». – Я высоко ценю вашу… доброту… в данных обстоятельствах, однако, если вы что-то пообещали Джесси, пожалуйста, не забудьте о своих обещаниях. Невозмутимый взгляд синих глаз словно сверлил ее. – Я никогда не даю обещаний, которые не собираюсь выполнить. Сара вдруг почувствовала себя очень глупой. Тарик сегодня прекрасно дал понять, что высоко ценит именно доверие. Вероятно, для него доверие важно не меньше, чем для нее. – Значит, вы действительно отпустите меня, если Ураган хорошо пробежит в следующем году? – сказала она, надеясь, что он подтвердит это свое обещание. Под его взглядом тело ее распалялось, мысли путались. – Ты будешь свободна… ты не будешь заложницей. Его слова гулким эхом отозвались в ее ушах, почему-то заставляя думать о более интимной связи. В глубине души она знала, что никогда не освободится от Тарика, даже если через год уже станет не нужна ему. Впечатление, которое он произвел на нее, двенадцатилетнюю девочку, всего лишь за одну неделю, осталось с ней на одиннадцать лет. Что же будет после двенадцати месяцев общения с ним? – Скажите, почему вы так поступили со мной? – воскликнула она. Тарик не стал спрашивать, как именно. Не стал притворяться, что не понимает. – Сара, подумай, будь я равнодушен к тебе, могло бы такое случиться? – Его глаза вызывающе сверкнули. – Мы пройдем по этой дороге вместе, до конца. Пока я не узнаю все.ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сара не хотела вылезать из постели. Проснувшись, она сразу вспомнила, что ей сегодня предстоит – путешествие в Силвер-Спрингс. И впервые рядом с ней и Тариком будут другие люди. Она почувствовала уже знакомые спазмы в животе. Десять дней она провела с ним. Впереди еще триста пятьдесят пять… а она уже с трудом выдерживает установившуюся между ними дистанцию. Мысль о том, что чужие люди будут смотреть на них, пытаясь понять их отношения, мучила ее. Ей хотелось протестовать, драться, швыряться вещами, но она не могла позволить себе ничего подобного. Тарик был в высшей степени тактичен. Никаких прикосновений, никаких неподобающих слов, которые могли бы возмутить ее… и она сходила с ума от постоянного ожидания. Хуже всего то, что Тарик становился ее наваждением. Она все меньше и меньше сопротивлялась его коварному обаянию, разрывалась между чувством гнева и желанием, ощущала себя до отвращения беспомощной. Прекратить это можно было, лишь сбежав от него… что было невозможно. Она дала слово. Ведь Тарик безжалостен. Он может в ответ разорвать соглашение с ее отцом. Побег невозможен, и Тарик это знает. У него было полно времени и возможностей предъявить свои права на нее, но он выжидал. Мы пройдем по этой дороге вместе, до конца. Пока я не узнаю все. Эти неумолимые слова постоянно пульсировали в ее мозгу. Сара перевернулась и – от бессилия – ткнула кулаком подушку. Ее взгляд упал на пышный тропический сад за двойными застекленными дверями спальни. Она забыла вечером задернуть шторы, да и зачем? Предоставленные ей гостевые апартаменты были совершенно уединенными вплоть до сада за окнами. Ей не в чем было обвинить Тарика – он не нарушал ее уединение, однако она ни на секунду не забывала, что это его дом. Прошедшая неделя на западном побережье Флориды должна была показаться ей солнечным раем. Один из богатейших мужчин на земле предоставил ей возможность наслаждаться отдыхом, ничего не требуя взамен. Но этот рай превращался в ад. Из-за него. Из-за нее. Она вспомнила события прошедших дней, пытаясь понять, почему ее жизнь становится все больше похожей на пытку. Перелет в Соединенные Штаты прошел не так уж плохо. Вероятно, эмоциональная и физическая усталость окутала ее защитным занавесом. Тарик заботился о ее комфорте, уговаривал есть и пить, но она старалась отдалиться от него: спала, смотрела видеофильмы, читала журналы. Он оставил ее в покое, не навязывал свое общество. После того как они приземлились в Форт-Майерсе, она сосредоточилась на окружающем, смотрела в окно автомобиля, спрашивала, где они едут. Роскошные виллы и кооперативные дома на фоне изумительных пейзажей, ухоженные лужайки, озера, сады, поля для гольфа, теннисные площадки, бассейны, спортивные комплексы и, наконец, частный пляж и причал на берегу Мексиканского залива. Сара с удивлением узнала, что почти все вокруг принадлежит Тарику. Еще одно доказательство его огромного богатства. – Вы приехали проверить свою собственность? – Не только. Один из домов на берегу я оставил для себя. Удобная база в это время года. Люди проводят здесь зимние месяцы. Только очень богатые люди, такие, с которыми он привык общаться. – И недалеко от Окалы, где полно коневодческих ранчо. Мне посоветовали взглянуть на пару годовалых жеребцов, которые могли бы меня заинтересовать. – Значит, мы здесь по делу. – Сначала короткий отдых. – Тарик тепло улыбнулся. – Тебе это необходимо. Доброта, за которой лежит определенная цель… Тарик ничего не делает просто так. Первый день… приезд в этот фантастический дом. Просторные комнаты с высокими потолками, много стекла, интерьер, выдержанный в бледно-голубых и зеленых тонах. Мраморные полы, ковры с рисунком из морских раковин, плетеная мебель… пляжный дом, но такой роскошный, что грех называть его пляжным домом. Ей отвели отдельные апартаменты и познакомили с супружеской парой, обеспечивающей комфорт этого дома, – Ритой и Сэмом Бейтс. Второй день показался сплошным праздником. Они катались на велосипедах по поместью, купались в бассейне. Сара впервые попробовала крабов, изумительно приготовленных вечером Ритой. Правда, вид одетого в купальный костюм Тарика слегка ее нервировал, но тогда еще не очень сильно. Новизна окружения отвлекала ее. На третий день они летали на маленьком самолете над национальным парком Эверглейдс, с высоты птичьего полета смотрели на бесконечные, поросшие высокой травой болота, наблюдали за жизнью птиц и крокодилов, даже видели гнездо маленьких крокодильчиков. Сара наслаждалась полетом, но уже начинала очень остро ощущать, что Тарик следит за нею, получая удовольствие от ее искренней радости. У Сары создалось впечатление, что сам он забыл простые радости и у нее заново учится наслаждаться ими. Она почувствовала себя полезной, и ей стало легче оттого, что она может вернуть ему что-то, давно им потерянное. Следующий день был еще более счастливым. Ее счастье нарастало быстро. Слишком быстро. Почему-то ей вспомнились леденцы, такие вкусные, что забываешь о деревянной палочке внутри. Тарик отвез ее в Смолвуд, и она бродила по территории, очарованная реликвиями прошлого. Здесь было все, что когда-то продавалось первым поселенцам Эверглейдса. Меха и перья обменивались на еду и одежду, разнообразные вещи для дома – от ламп до швейных машинок с ножным приводом, – лекарства, книги, различные инструменты. Словно раскрылся сундук с сокровищами, и Сара окунулась в давно ушедшее время. Сохранились даже столбы на старом деревянном причале, к которым поселенцы и индейцы привязывали свои лодки. Тарик все это видел раньше, но ему не было скучно, он не проявлял нетерпения и охотно делился с Сарой своими знаниями, почерпнутыми из книг, подпитывал ее интерес, следил за нею с теплотой, проникающей глубоко в ее душу. В его одобрении было что-то пьянящее. Сара не привыкла, чтобы о ней заботились. Однако настороженность не проходила. Сара не совсем доверяла Тарику, искала в его действиях умысел. Может, Тарик так искусно удовлетворяет ее желания, чтобы еще сильнее привязать к себе? Я не думаю, что притворство потребуется. Конечно, лучше, если женщина, которую он использует для противостояния дяде, будет по-настоящему привязана к нему! Пятый день они провели на пляже, песчаном, с мелкими ракушками. Они лежали в шезлонгах под тенью зонтов, купались в заливе, ели то, что собрала для них в корзинку Рита. Это был бы блаженный день, если бы Сара могла отвести глаза от Тарика. Не могла. Ничего не могла с собой поделать. Этот мужчина и в одежде был потрясающе красив. Но сейчас, почти полностью обнаженный, он лежал рядом с ней, входил в воду, выходил из нее, растирался полотенцем, а она не спускала очарованных глаз с его совершенного мускулистого тела – он словно гипнотизировал ее. Еще более тревожащим было ее желание до него дотронуться. Ей казалось, тысячи иголок впились в ее пальцы, по своей собственной воле желавшие коснуться этой сверкающей, как бронза, кожи. Растирая лосьоном длинные сильные ноги, Тарик поймал ее взгляд и протянул флакон: – Хочешь? Его синие глаза сверкали дразняще, понимающе, все больше смущая ее. Он прекрасно знал, как действует на противоположный пол, а она лишь доказывала, что ничем не отличается от любой другой женщины. – Нет, спасибо, – чопорно ответила она. Тарик улыбнулся и снова занялся растиранием. Улыбка еще играла на его губах, когда он опустился в шезлонг и посмотрел на нее. Он веселится оттого, что ее тянет к нему и она ничего не может с этим поделать? Или она – безнадежная психопатка – вкладывает в простую улыбку слишком много смысла? Может, он просто наслаждается чудесным днем. Взгляд Сары скользнул на его плоский живот и замер на мужской выпуклости плавок. В ее груди словно разгорелся пожар, и она отвернулась, ужасаясь дикому желанию узнать, какой он любовник, почувствовать это тело, сплетенное с ее телом. Никогда прежде не испытывала она физического влечения к мужчине, никогда так остро не ощущала собственного тела. На шестой день они отправились на рыбную ловлю с капитаном Бобом – еще одно совершенно новое и волнующее приключение… до тех пор, пока она, к несчастью, не подцепила на свою удочку очень большую рыбу. Ей не хватило ни сил, ни ловкости вытащить рыбину, и Тарик встал за ее спиной, обхватив одной рукой за талию, другой – помогая манипулировать удочкой. Это объятие не было сексуальным, он просто поддерживал ее, однако она уже не могла сосредоточиться на том, что должна была делать. В конце концов именно Тарик вытащил рыбу. Сара помнила лишь его теплое дыхание, щекотавшее ей ухо, когда он инструктировал ее, силу его пальцев, сжимающих ее ладонь, электрические искры, пронзавшие ее тело от контакта с его телом, неожиданное и обжигающее желание почувствовать все, что он мог бы заставить ее почувствовать. Когда он отстранился, восхищаясь уловом, Сара, дрожа от шока, опустилась на ближайшую скамейку и стала слепо таращиться на рыбу, пойманную, несмотря на все ее сопротивление. Точно как она сама. Только Тарик все еще играет ею. – Отпустите ее, – прохрипела Сара и с вызовом посмотрела в удивленные глаза Тарика. – Освободите ее. – Твоя рыба, – согласился он, кивая капитану Бобу. Это не ее рыба. Ведь он поймал ее. Может, именно поэтому она испытала такой острый прилив удовлетворения, наблюдая за серебряным всплеском и избавляясь от болезненного ощущения задыхающейся рыбины, вытянутой в чуждый мир. На седьмой день Тарик небрежно объявил, что собирается повезти ее покупать одежду. Вызывающее «Нет!» сорвалось с ее языка. Дефилировать перед Тариком в разных нарядах, ожидая его одобрения, ощущать его оценивающий взгляд на своем теле? Ее замутило. Она бы этого не вынесла. Тарик нахмурился. – Я подумал, что ты будешь рада… И я бы хотел, чтобы ты хорошо себя чувствовала, когда мы начнем вращаться в обществе. – (Какая забота, однако, подумала она.) – Как моей спутнице тебе не избежать пристального осмотра. Критического осмотра. – И вы не хотите, чтобы я выглядела маленькой серой мышкой, – возмутилась Сара, остроощутив свое вынужденное положение. – Ты больше похожа на львицу. Львицу, защищающую своих львят. Его напоминание о детях сделало ситуацию очень похожей на игру в кошки-мышки. Только Тарик – далеко не безобидная кошка, а опасная гибкая пантера: подкрадывается к ней, ожидая удобного момента, чтобы схватить ее своими когтями… Невыносимо. – Сара, мне безразлично, как ты одета, – объявил Тарик. – Я просто хочу оградить тебя от злых языков других женщин. Однако, если ты чувствуешь себя достаточно защищенной от их колкостей… Ничего подобного она не чувствовала. Она знала, что не вынесет, если на нее будут смотреть свысока. – Мне действительно необходима новая одежда, – неохотно признала она и, демонстрируя свою независимость, добавила: – Но я хочу сделать покупки сама, сама выбрать и заплатить. К ее величайшему облегчению, Тарик согласился… после неловкого момента вручения кредитной карточки на тридцать тысяч долларов. Как он объяснил, трехмесячного аванса. – Но я же ничего не делаю! – возразила девушка. – Об этом буду судить я. Признав бесполезность споров, Сара тем не менее не собиралась тратить столько денег на одежду. Сэм Бейтс отвез ее в Нейплс – рай для покупателей с множеством модных магазинчиков женской одежды, и – среди прочего – ей удалось купить кое-что по дешевке на сезонных распродажах. Освободившись на время от смятения, вызываемого в ней Тариком, Сара с наслаждением покупала одежду, в которой хорошо себя чувствовала. Она не собиралась ни с кем конкурировать. Достаточно просто уверенности в себе… Хотя ей было интересно, в самом ли деле Тарик безразличен к ее внешности. – Довольна своими покупками? – спросил он, когда Сара вернулась домой. – Хотите, чтобы я вам показала? Тарик засмеялся и отрицательно покачал головой. – Я увижу очень скоро. Но она кое-что заметила в его взгляде. Циничный блеск? И снова ей показалось, что он не просто так отпустил ее в магазин одну, что это – новое испытание. Неприятно было ощущать, что он все время взвешивает ее поступки. Но ей же безразлично, одобряет он ее или нет… Воинственность тут же сменилась паникой… нет, далеко не безразлично… Безумие – жаждать его одобрения, безумие – жаждать того, что не может быть ничем, кроме самоубийственной связи. Испытать его ловкость любовника… может, она и получила бы физическое удовлетворение, но как унизительно сознавать, что ты предаешь собственные идеалы, за которые так долго цеплялась! И у нее совсем нет опыта, она не знает, насколько сильны желания плоти, что они могут сделать с ней. Сара закрыла глаза, отгораживаясь от яркого света нового дня, всем сердцем желая так же легко отгородиться от Тарика. Может, в обществе других людей будет легче? И лошади, которых он хочет увидеть, тоже отвлекут ее. Путешествие в Силвер-Спрингс, возможно, окажется не таким уж тяжелым испытанием. В конце концов, она же не знает людей, с которыми будет встречаться, и потому не имеет значения, что они подумают о ней. Сегодня здесь, завтра там. Только Тарик всегда будет рядом. Только его присутствия ей не избежать. Каким-то образом придется смириться с его воздействием на нее. Раздался стук в дверь. – Сара! Его голос. Ее глаза широко распахнулись, сердце перевернулось в груди, горло пересохло. – Да? – Ее голос прозвучал слишком пронзительно. Тарик еще ни разу не заходил в ее комнаты. Он собирается изменить этот порядок? – Письмо от Джесси. Не хочешь выйти и прочитать его? Вот и ответ на ее слишком разыгравшееся воображение! Охваченная восторгом, Сара выскочила из постели, накинула на короткую ночную рубашку легкий шелковый халатик и подбежала к двери. Она посылала открытки Джесси и близнецам, но они еще не могли дойти до Уэрриби. Как приятно получить письмо так скоро! В счастливом предвкушении Сара открыла дверь и протянула руку за ожидаемым конвертом. Тарик ухмыльнулся, явно наслаждаясь ее видом. Сам он уже был безупречен: в обтягивающих синих джинсах и сине-белой тенниске. Сара остро почувствовала себя почти голой и уязвимой и, борясь с замешательством, многозначительно уставилась на пустые руки Тарика. – Вы сказали… – Взлохмаченные волосы тебе очень идут. Он что, проверяет, как она выглядит по утрам? Сара стиснула зубы, но это не помогло ей сдержать вспыхнувший румянец. – Тарик… – Письмо пришло по электронной почте. Тебе придется прочитать его с монитора в моем кабинете. – Электронная почта? – Гораздо быстрее обычной. Недоверие победило ее смущение. – Джесси пользуется электронной почтой? – Это нетрудно, ты увидишь. Идем со мной. Тарик отвернулся, считая само собой разумеющимся, что Сара последует за ним. Она же разрывалась между желанием немедленно удовлетворить любопытство и потребностью броситься в спальню и одеться как следует, чтобы не чувствовать себя в столь невыгодном положении. Чары современных технологий победили ее глупые страхи, и, потуже затянув пояс халата, Сара поплелась за Тариком в кабинет, оборудованный самыми современными средствами связи. Тарик показал на вращающееся кресло за своим письменным столом, на котором приглашающе мелькал экран компьютера. Садясь и начиная читать письмо, Сара с трудом верила своим глазам. «Дорогая Сара! Держу пари, ты удивишься. Я пишу это письмо на своем собственном компьютере. Его привезли на следующий день после твоего отъезда, и преподаватель показал мне, как им пользоваться. Еще я могу на нем рисовать и раскрашивать рисунки в любой цвет, в какой захочу. Если мне не понравится один цвет, я могу с помощью «мышки» изменить его на другой. Правда здорово? И так быстро. Тарик сказал, что будет забавно, так и оказалось. Это самый лучший из всех подарков, которые я получала. Пожалуйста, поблагодари его за меня…» У Сары голова пошла кругом, взгляд метнулся к мужчине, стоявшему рядом. – Вы купили Джесси компьютер? И заплатили за уроки? Тарик утвердительно кивнул и сказал, явно довольный успехами Джесси: – Дети очень быстро привыкают к компьютеру. Видишь, она уже смело пользуется им. – Но почему? Его щедрость ошеломила Сару, теперь она вспомнила заговорщические улыбки, которыми он обменивался с девочкой, и его слова о том, что он всегда выполняет данные обещания. – Я ведь забрал тебя, – ответил Тарик с обезоруживающей простотой. – Компьютер помогает Джесси легко связываться с тобой и занимает ее время. Отличный образовательный инструмент для искалеченного ребенка. Боже милостивый! Она считала его безжалостным манипулятором, а он все это время планировал, как помочь маленькой парализованной девочке, лишившейся заботы старшей сестры. – Когда закончишь читать, я покажу тебе, как ответить, – очень прозаично предложил Тарик. Сара не могла читать. Слезы затуманили ее глаза, и она лишь беспомощно замотала головой. – Сара… Тарик ласково приподнял ее лицо, явно пытаясь понять причину ее огорчения. – Вы так добры… так великодушны, – выдохнула она. Он пожал плечами. – Чуть-чуть подумал, дал поручение, потратил мизерные деньги. Это же пустяк в сравнении с двумя годами, пожертвованными тобой. – Я люблю ее. – Эта причина казалась вполне достаточной. – Знаю. И не перестаю удивляться, как ты не потеряла способность любить после того, что случилось с тобой в детстве. – Он ласково провел пальцами по ее щеке. – Я рад, что не потеряла. Ее сердце сжалось. – А вы потеряли способность любить? – прошептала она, подстрекаемая необыкновенной интимностью мгновения, желая проникнуть в душу этого мужчины и узнать, каков он на самом деле. И вдруг интимности как не бывало. Его рука упала, лицо ожесточилось. Сара словно видела, как восстанавливается броня, не оставляя никаких щелей. – Вернее будет сказать, что меня очень эффективно лишили этой способности. До такой степени, что я предпочитаю общаться с лошадьми, а не с людьми. Лошади всегда прекрасны. Их легко любить. И, как правило, они оправдывают доверие. Циничное это заявление вызвало ее протест. – Но вы позаботились о Джесси. – Сара, я всегда пытаюсь уравновешивать то, что я даю, и то, что беру. И горжусь тем, что играю честно. – По чьим правилам? – вспыхнула она, боясь, что он никогда не вернет то, что возьмет у нее. Тарик рассмеялся. – Естественно, по своим собственным. В конечном итоге нам приходится жить с самими собой, так что это – наилучший способ не изменять тому, во что мы верим. Отрезвляющее напоминание о том, что она уже знала в глубине души. Ей придется собрать все свои силы, чтобы противостоять искушению, которое олицетворяет Тарик аль-Хайма. Все козыри в его руках, и он не предлагает любви. Если она не останется верной себе… Верной в чем? За то время, что она провела с Тариком, родилась новая Сара, незнакомка с желаниями, затопившими здравый смысл. А Тарик – черт его побери! – всегда полностью владеет собой. – Вам не обязательно оставаться. Я умею пользоваться электронной почтой, – резко сказала она, снова сосредоточившись на экране. – Отлично. Его отстраненность болезненно отозвалась в ней, что было в высшей степени глупо, ведь она сама напросилась. Сара попыталась отключиться от звука его удаляющихся шагов. Пожалуйста, поблагодари его за меня… Она не поблагодарила. – Тарик… – Сара резко развернулась на кресле. – Да? Он остановился в дверях кабинета, полуобернувшись, все такой же самоуверенный и убийственно недостижимый… и Сара испытала непреодолимое желание проверить его невозмутимость, отбросила мысли о риске. Он касался ее, только когда хотел этого, и ей не терпелось узнать, как он отреагирует на ее прикосновения, не дрогнет ли его броня. Сара быстро пересекла комнату и, положив ладони на его грудь, привстала на цыпочки. – Джесси просила поблагодарить вас, – сказала она и поцеловала его в щеку. Тарик поймал ее руки, прижал ее ладони к своей груди, и его сила, его властность молнией пронзили ее, заставив каждой клеточкой прочувствовать катастрофическую перемену в ней. Его глаза горели, сжигая ее мелочную мстительность, обнажая желания, которые она еще даже не начинала понимать. Сара беспомощно смотрела на него, загипнотизированная его силой, боясь, что опрометчиво привела в движение неподвластный ей механизм. Сердце словно колотилось в ушах, груди распухали, твердели. Тяжесть внутри превращалась в невыносимый жар. И самое шокирующее – он видел… он знал… – Сара, не искушай дьявола, если не хочешь играть с огнем. Резкие, отрезвляющие слова. Никакой попытки соблазнить. Никакой попытки принудить. Он только требовал ее решения. Я никогда не тащил в свою постель женщину против ее желания. Его правила… Господи! А где же ее правила? Как она смогла так легко отказаться от них? Охваченная паникой, Сара еще цеплялась за безопасность. Альтернатива была слишком страшной. Она с трудом сглотнула и выдавила из себя, чтобы как-то оправдать свое поведение: – Я всего лишь поблагодарила вас. – Неужели? Ее щеки горели. Обжигающий огонь его глаз медленно превратился в насмешливое мерцание. – Ну что же. Пусть так. Считай, что поблагодарила. Он отпустил ее руки и вышел из кабинета… мужчина строгих принципов. Сара почувствовала себя брошенной… глупой… но испытала облегчение. Грозная правда обожгла ее мозг. Ей не под силу играть в эти игры, если только она не хочет утонуть в омуте по имени Тарик аль-Хайма. Конечно, это было бы полным безумием. Или головокружительным приключением?ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Тарик ругал себя, не жалея выражений. Идиот! Он мог бы взять ее на месте. Он мог бы захватить ее в плен так быстро, что мысль о сопротивлении даже не пришла бы ей в голову. А теперь его тело разрывалось от напряжения, в котором он сам был виноват. И ради чего? Она хотела удовлетворить свое любопытство. Она хотела узнать, какой он любовник. Она так прозрачна… И невинна. Именно поэтому он и отступил. Тарик бросился к бассейну, разделся и нырнул, пытаясь прохладной водой и физической нагрузкой разрядить невыносимое напряжение, дать выход бушующей энергии. Когда наконец он остановился передохнуть, напряжение исчезло, но он все еще не заключил мира с самим собой. Он хотел показать Саре жизнь во всем ее многообразии, дать ей то, чего она лишена была с детства, и, даря ей наслаждение, открывая перед нею мир, хотел сам получать удовольствие, все больше при этом узнавая ее. Справедливый обмен, как он считал вначале. Она отличалась от женщин его окружения, и он хотел вкусить это различие. Горькая ирония судьбы: его цель разрушала именно то, что влекло его. Тарик с жестокой ясностью понимал, что ее любящее сердце воспримет физическую близость, о которой он и думал с самого начала, со всей серьезностью. Если он воспользуется ее незащищенностью, что станет потом с ними обоими? У нее и без него было достаточно разочарований в жизни. Нестерпимо было думать, что он умножит их. Однако он хотел ее, всю ее. Он был чертовски измучен ее манящей свежестью и великодушием, ее безыскусной честностью. Он дорожил всем, что она дарила ему. И знал, что хочет большего, чем когда бы то ни было до встречи с нею. Так что же ему делать, черт побери? Он не знал ответа, и это убивало его. Необходимо было найти какой-то выход из создавшейся ситуации.ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Затишье после бури, с иронией думала Сара, сидя напротив Тарика за завтраком. Он снова был вежлив, как обычно, никакого намека на напряженность. Сара тоже пыталась расслабиться, расспрашивая о ранчо, о его владельцах, о лошадях, интересовавших Тарика. Она запомнила имена – Джек и Мириам Уэллесли-Эдамс, – подозревая, что двойная фамилия олицетворяет союз двух очень богатых семейств. Взяв пример с Тарика, она оделась просто: черные джинсы, светло-желтый топик с высоким воротом и – на случай, если день окажется прохладным, – короткая джинсовая куртка. Поскольку Тарик не высказал критических замечаний, она решила, что ее одежда будет уместной, какими бы ни были представления о моде их хозяев. Им предстояло ночевать на ранчо, и выбор вечернего туалета оказался более сложным. Тарик посоветовал «элегантную небрежность», но насколько небрежность и насколько элегантную – осталось неуточненным. Сара понадеялась, что ее новый брючный костюм лимонного цвета отвечает обстоятельствам. Решая мелкие неотложные проблемы, она несколько отвлекалась от более волнующих мыслей. Ей даже удавалось притворяться спокойной. Логика подсказывала, что, пока она не дотрагивается до Тарика, он не нарушит выбранную ею дистанцию. Он явно не собирался набрасываться на нее, предпочитая выжидать. Впрочем, если бы она позволила себе задуматься, ее нервы вряд ли бы выдержали. Ей бы хотелось позабыть о том, что произошло в кабинете, оставить это далеко позади, как физически, так и мысленно. Как только они уедут из Флориды, она снова станет просто его спутницей и, Бог даст, найдет чем развлечь себя. Тарик удивил ее. Перед домом стоял сверкающий красный «кадиллак» с откидывающимся верхом, и Сэм Бейтс загружал их вещи в багажник. Сара изумленно уставилась на машину. Всю неделю они ездили в серебристо-сером «БМВ». Этого «кадиллака» точно не было. Только слепой мог бы не заметить такое пламя. – Откуда это? – Я арендовал его для поездки, – спокойно ответил Тарик. Сара озадаченно покачала головой. Тарик не жалел денег на свой комфорт, но она не могла бы назвать его плейбоем. Насколько она знала его, он ничего не делал напоказ, а красный «кадиллак» словно кричал: «Посмотрите на меня! Я – король дорог!» Сара с трудом отвела взгляд от сверкающего чуда. – Зачем? Тарик усмехнулся, совершенно обезоружив ее и вызвав неудержимый трепет в груди. – Для забавы, – ответил он и протянул ей ключи. – Я подумал, что тебе понравится вести его. – Мне? Но я не могу. Я никогда не вела машину по неправильной стороне. Он рассмеялся. – Здесь это правильная сторона. И на шоссе у тебя не возникнет никаких проблем. Просто держись в своей полосе как дома. В ней шла борьба между осторожностью и искушением. – А если я ошибусь? – Я буду рядом и помогу. Она все еще сомневалась. – Было бы безопаснее, если бы за руль сели вы. – Безопаснее, Сара? Как скучно! Неужели ты никогда не мечтала вести такой автомобиль: солнце бьет в глаза, ветер развевает волосы, руль в твоих руках? – Конечно, мечтала. – Так смелее. Рискни. Хоть один раз в жизни. Сара рискнула и взяла ключи. Может, это и впрямь ее единственный шанс осуществить свою мечту: промчаться по автостраде, управляя роскошной и мощной машиной. Некоторое время она напряженно следила за дорогой, но, привыкнув к автомобилю и к правостороннему движению, снова задумалась над мотивами Тарика. Может, он снова испытывает ее? А она не отказалась от мимолетного удовольствия, которое он ей предоставил. Соблазнять можно под разными масками, и неограниченное богатство – сильное искушение. Может, предложив ей управлять этой экстравагантной игрушкой, Тарик проверял, как быстро его подопечная откажется от своих принципов? Саре совсем не хотелось давать ему повод думать, что ее можно купить. С другой стороны, может, он хотел оценить ее способность бросить вызов опасности, пренебречь инстинктом самосохранения. Он так сформулировал свое предложение, что отказ выглядел бы капризом. Может, он хотел проверить, рискнет ли она снова после утреннего поцелуя? Однако, подумав, Сара отказалась от этой мысли. Тарик наверняка арендовал этот автомобиль заранее, вероятно, еще вчера, хотя все равно за его поступком скрывалась определенная цель. Вряд ли это был минутный каприз. – Тарик, почему вам пришло в голову арендовать этот автомобиль? – спросила Сара, искоса взглянув на него. Она заметила его легкую улыбку, но ей пришлось снова перевести взгляд на дорогу. Поскольку невозможно было следить за выражением его лица и одновременно вести автомобиль, она попыталась разобраться в нюансах его голоса. – Это всего лишь одно из невинных удовольствий жизни. Я хотел подарить тебе его. – Почему? – А почему нет? Я мог это сделать и сделал. Как компьютер для Джесси. Но для подарка Джесси была причина, а ей самой неловко было ощущать себя объектом его щедрости. – Вы говорили, что пытаетесь уравновешивать то, что даете, с тем, что берете… – И ты подумала, что, даря тебе невинное удовольствие, я могу взамен потребовать безнравственное. Ее сердце дрогнуло. Ей так хотелось услышать правду, ей необходимо было узнать, что он думает о ней. – Я бы хотела знать цену, если она есть. – Никакой цены, Сара. – Категоричный ответ пресекал дальнейшие расспросы, однако Сара испытала разочарование оттого, что он ничего не объяснил. – Как видишь, в общении со мной есть и положительные стороны. Вот это прозвучало как призыв. Сара снова метнула на Тарика взгляд, и он перехватил его. Выражение синих глаз потрясло ее: какой-то тревожащий коктейль из желания и мучительной внутренней борьбы… Тарик словно бы проклинал себя за что-то… Сара снова уставилась на дорогу, борясь с охватившим ее смятением. – Вы ничего не должны мне, я не жду никаких наград, – сказала она, думая о том, что любая награда будет компенсирована наказанием. – Эти маленькие радости – часть нашего совместного путешествия. Только познав их, можно сделать выбор. – Какой у меня выбор в данной ситуации? Тарик засмеялся. – Множество. Ты все время выбираешь, сколько дать мне, сколько оставить себе, сколько ты захочешь взять от меня. И снова его проницательность заставила Сару покраснеть. – Интересно, не правда ли? – поддразнил он. – Я рада, что вы так думаете, – сказала она раздраженно, чувствуя себя дрессированным животным, прыгающим через обручи ради удовольствия Тарика. – Полно, Сара. Разве ты не согласна, что это придает изысканную остроту нашим отношениям? Нам не скучно – ни тебе, ни мне. Подбирать нужные фрагменты картинки-загадки – очень интересно. В нем самом наверняка тысячи и тысячи таких фрагментов… Сара подумала, что Тарик разгадает ее гораздо быстрее, чем она его, и сухо сказала: – Полагаю, вам станет скучно, как только сложится полная картина. – Или наоборот? Картина редкой красоты может дарить бесконечное удовольствие. У каждого свое представление о красоте, подумала Сара. Интересно, насколько требователен Тарик? – А если вы найдете в картине недостатки? – У некоторых недостатков есть свой шарм. Они могут быть гораздо привлекательнее совершенства. Сара вздохнула. Тарик по-прежнему оставался для нее загадкой. – Мне не нравится чувствовать, что вы все время меня испытываете. – Разве ты не сделала то же самое, когда утром поцеловала меня? – возразил он. Правда, но лишь до некоторой степени. Ею руководил внезапный порыв, а не трезвый расчет. Расчеты – не ее стихия. Ей не хватает хладнокровия, чтобы составлять планы, а потом неуклонно претворять их в жизнь, как Тарик. Вероятно, ей следует поучиться у него, если она хочет пережить этот год и остаться целой и невредимой. – Сара, будь честной со мной. – Его голос прозвучал нежно, но настойчиво. – Разве ты не попыталась проверить свою власть? Сара внутренне съежилась от такой суровой и беспристрастной формулировки. – Не в том смысле, как вы думаете, – слабо запротестовала она. – Я пыталась пробить вашу броню. Понять вас. Судя по вашей реакции… я поступила очень глупо. Тарик ничего не ответил на это. Его молчание тянулось так долго, так тягостно. Он не смотрел на нее, погруженный в свои мысли, и выражение его лица было совершенно непроницаемым. Неужели ей удалось как-то расстроить его планы? Настроение Сары несколько улучшилось, но затем она поняла, что в любом случае ничего не выиграла. Вероятно, Тарик мысленно перекладывает фрагменты, чтобы составить цельную картинку, или просто начинает сознавать, что Сара вообще не укладывается в необходимый ему образ. Вождение уже не доставляло ей никакого удовольствия. Яркая машинка поглощала милю за милей, как любой другой автомобиль, двигающийся из точки А в точку Б. – Мы приближаемся к Окале, – сухо заметила Сара. – Съезд на Силвер-Спрингс ясно обозначен? – Я покажу тебе, – уверил ее Тарик, чуть оживившись. Пока они мчались по автостраде, пейзаж вокруг был весьма однообразным, но как только машина свернула на живописную сельскую дорогу, Сара воспрянула духом. Они проезжали мимо ранчо – одно красивее другого; пастбища скорее напоминали ухоженные лужайки, огражденные добротными заборами. Чистокровные лошади на фоне сочной зеленой травы, словно сошли с яркой открытки. Даже обочины дороги, казалось, были аккуратно подстрижены. Изумительной красоты деревья, словно расставленные художником, дарили блаженную тень. Эти ухоженные земли говорили о богатстве, передающемся из поколения в поколение, и резко контрастировали с ирландским поместьем Майкла Киарни и австралийской фермой ее отца. То, что Сара видела здесь, было в полном смысле слова американским. Среди пастбищ мелькали роскошные особняки, от одного их вида захватывало дух. Когда Тарик указал на место их назначения, Сара просто вытаращила глаза. Дом Уэллесли-Эдамсов – с бесконечными рядами белых колонн высотой в два этажа, с верандами, декорированными ажурными решетками, – вполне мог украшать какую-нибудь старинную южную плантацию. Сара решила, что исследование этого архитектурного рая послужит прекрасным отвлечением от Тарика и вызываемого им стресса. Ничто не предвещало появления змеи, нарушившей ее душевный покой. Мириам и Джек Уэллесли-Эдамс радушно приветствовали гостей, и Сара вошла в роскошный вестибюль, наслаждаясь теплой встречей… как вдруг на лестнице, словно предназначенной для торжественных выходов, появилась самая настоящая кобра, изготовившаяся к нападению. – Тарик, дорогой… Лощеной кобре было лет тридцать с хвостиком. По ее плечам струились длинные белокурые волосы, рот ослепительно сиял белоснежными зубами. Гибкая фигура, затянутая в оранжевые – из атласа с лайкрой – брюки и топик, перепоясана золотыми цепями. На руках – золотые браслеты, в ушах – золотые обручи, на ногах – золотистые босоножки… но ни на одном пальце, заканчивавшемся длинным оранжевым ногтем, Сара не заметила обручального кольца. – Диона… какой сюрприз! – отозвался Тарик. – Кейл с тобой? – Разве ты не слышал, дорогой? Мы с Кейлом разъехались несколько месяцев назад. Когда папочка с мамочкой сказали, что ты сегодня приезжаешь, я не устояла и прилетела из Нью-Йорка, чтобы поздороваться с тобой. Поздороваться? Поцелуи, прикосновения… неутомимые руки и надутые губы… девица светилась, как неоновая реклама: «Я доступна, и я с удовольствием забралась бы в твои джинсы». Тарик предупреждал, что есть женщины, которых ничем не остановишь, да Сара и сама это знала: хищницы такого рода набрасываются на мужчину без зазрения совести, предъявляют и закрепляют свои права. Однако, зная это, Сара разрывалась между черной ненавистью и первобытным инстинктом собственницы. Вцепиться в нахалку зубами и ногтями, оторвать ее от Тарика, завизжать, что он принадлежит ей!… Боже, как она могла даже в мыслях допустить такое! Как могла принять все это так близко к сердцу! Она же просто заложница Тарика, больше их ничего не связывает! Это наваждение необходимо подавить в зародыше. Вот только чувство гадливости подавить она не могла. Неужели Тарик не способен оттолкнуть Диону? Он даже не попытался остановить ее откровенное заигрывание. Саре стало больно. Так больно, что она даже начала уговаривать себя: это пустяк, не стоит внимания. Сара не раз встречалась с подобной распущенностью на приемах своей матери. В высшем обществе такое поведение воспринимается как само собой разумеющееся, как часть игры. Таким образом светские львицы поддерживают форму, не прекращая охотиться за главным призом. Как будто говорят себе: «Нужен ли мне этот мужчина? Ну, на всякий случай подержим его на цепи. Вдруг пригодится?» Сара почувствовала спазмы в желудке. Если Тарик такой же… – А кто это тут у нас? – запищала Диона, повиснув на руке Тарика, видимо полагая, что настал удобный момент для нападения. Она быстро окинула Сару своими кошачьими зелеными глазами и явно решила, что спутница Тарика не составит ей никакой конкуренции. – Господи, дорогой! Такая юная! Ты теперь показываешь мир школьницам? – Звенящий смех. Кокетливый взгляд. – Неудивительно, что ты заказал отдельные спальни. – Диона, ты смущаешь Сару, – упрекнул ее отец, но при этом ласково улыбнулся своей дорогой доченьке. – Вовсе нет, – вмешалась Сара, вся кипя от ярости. – Хотя, возможно, Тарик… – она бросила на него испепеляющий взгляд, – наконец найдет время познакомить нас. Ледяной упрек развеселил Тарика. Он отцепился от блондинки и слегка отступил. – Сара, это Диона ван Хаузен, дочь Джека и Мириам и до недавнего времени счастливая жена моего доброго друга. Диона кокетливо надулась. – Дорогой, если бы Кейл сделал меня счастливой, я бы его не оставила. – Возможно, Диона, ты желала слишком многого, – сухо ответил он. – Познакомься с Сарой Хиллард. Она действительно была школьницей, когда мы встретились впервые, но это было одиннадцать лет назад. Я счастлив, что время пролетело так быстро. – Хиллард… Хиллард… Я должна знать это имя? – спросила Диона, явно давая понять, что таких, как Сара, она знать не обязана. Тарик пожал плечами. – Вряд ли. Когда Сара была подростком, ее отчимом был Майкл Киарни. Сейчас ее мать замужем за графом Марчестером. Какое унижение! Будто бы мужчины в жизни ее матери поднимают ее на более высокую ступень общественной лестницы! А самое отвратительное: Тарик счел необходимым повысить статус своей спутницы! Она что, недостаточно хороша для него такая, какая – есть? – Граф! Значит, ваша мать – графиня? – воскликнула Мириам Уэллесли-Эдамс, явно польщенная связью своей гостьи с английской аристократией, и тут же вцепилась в Сару с алчностью человека, сорвавшего банк. Чем предоставила Тарику прекрасную возможность наслаждаться кокетством ее дочери-змеи во время изысканного ленча, накрытого в помещении, которое они называли зимним садом. Во время трапезы Сара не находила себе места от возмущения. Вежливость требовала отвечать на настойчивые расспросы хозяйки о высшем английском обществе, но Сара поклялась себе, что никогда больше не допустит подобного унижения. Все казалось до омерзения фальшивым. Как Тарик, проявивший явное внимание к ней сегодня утром, мог заигрывать с другой женщиной? Где же справедливость? Вероятно, полагая, что она и так никуда от него не денется, он цинично берет то, что ему предлагают? В конце концов, Сара может и подождать. У него впереди целый год, чтобы вести с ней свою игру. Ленч, казалось, тянулся бесконечно. Тарик делил свое внимание между беседой с хозяином о лошадях и домогательствами Дионы. Оранжевые ногти часто впивались в его руку, и Сара понадеялась, что Диона расцарапает его до крови. Он получил бы по заслугам! Ей хотелось, чтобы он страдал так же, как она. Было уже почти четыре часа, когда компания поднялась из-за стола и хозяин предложил посетить конюшни. Тарик отклонил предложенный джип, настояв на пешей прогулке, но, будучи мастером манипуляций, убедил Диону отправиться в джипе с родителями, тем самым дав понять, что Сара – его спутница. Это устраивало Сару: ей представилась возможность разобраться с Тариком и установить свои правила на будущее. Ему совершенно не обязательно повсюду таскать за собой заложницу. Она должна ослабить сковывающую их цепь, чтобы сохранить душевное здоровье. Как только джип исчез из виду, Сара заняла позицию и открыла огонь: – Если вы намерены увиваться за Дионой ван Хаузен, на меня не рассчитывайте. Я дождусь ужина в своей комнате. Тарик повернулся, насмешливо приподняв брови. – Увиваться? – Омерзительно. Она еще даже не развелась с вашим добрым другом Кейлом, а вы уже обхаживаете ее. – Сара, я пользуюсь гостеприимством ее родителей. Чего же ты ждешь от меня? – О, давайте обойдемся без жалких оправданий! – Ее глаза презрительно сверкнули. – Вы думаете, я не видела подобного в доме своей матери? Я прекрасно знаю, что можно с достоинством отступить и дать понять, что вам это неинтересно. Тарик улыбнулся: – Спасибо за урок. Сара возмущенно фыркнула. – Вам не нужны никакие уроки. Вы прекрасно умеете манипулировать людьми. И я не собираюсь смотреть на ваши маленькие шалости. Теперь он рассмеялся. – Диона меня абсолютно не интересует. Но мне интересна твоя бурная реакция на ее вольности. Желание ударить это самодовольное лицо было таким сильным, что Сара резко отвернулась и решительно направилась по дороге, ведущей к конюшням. Прогулка скорее успокоит ее ярость, чем сидение в четырех стенах. К черту Тарика и его проклятые игры-загадки! Она не собирается забавлять его. Тарик поравнялся с нею, восстанавливая узы, которые она так отчаянно пыталась разорвать. – С этого момента обещаю держать всех других женщин на расстоянии. Так будет лучше? – Было бы лучше, если бы вы избавили меня от подобных мероприятий. Вы не цените мое общество. Зачем же беспокоиться? – Если бы я не ценил твое общество, то не выбрал бы тебя в спутницы на эту прогулку. Сара, у тебя нет никаких причин ревновать. – При чем тут ревность? – Ее гнев не утих ни на йоту. – Дело в гордости. Мне не нравится мужчина, который охотно становится легкой добычей распущенных женщин. И прямо у меня под носом! – Сара, если бы я был тебе безразличен, то тебя бы это не волновало. Некоторые женщины в подобной ситуации предпочли бы терпеть и молчать. – Ну и держитесь таких женщин. Я вообще вам не навязывалась. Вы – сноб. – А! Если ты намекаешь на упоминание о графе, то я просто хотел прекратить дальнейшие высокомерные замечания. – Мне не нужна ваша забота, и я считаю, что высокомерие унижает их, а не меня. – Высокомерие бывает неприятным. – Ну конечно! – насмешливо воскликнула Сара. – Вы забыли, что я уцелела в закрытой английской школе, где была никому не известным австралийским ничтожеством? И позвольте сказать вам, Тарик аль-Хайма, что мне не нужны чужие титулы. Я – это я, как бы меня ни называли, и, если вас это не устраивает, можете упрятывать меня куда-нибудь, пока общаетесь с остальными. – Я искренне благодарен тебе за выговор, – тихо сказал он. – Подобная сила характера встречается очень редко. Поверь, мне никогда бы не пришло в голову где-то оставлять тебя. Твое место рядом со мной. Сара злобно взглянула на него. – Никогда, никогда больше не смейте связывать меня с Майклом Киарни или с графом Марчестером. Я не становлюсь от этого лучше. Это лишь унижает мое собственное достоинство. – Ты права. Прости меня, Сара. Его согласие и извинение утихомирили ее ярость, однако не избавили от смятения и не позволили добраться до его сердца. Почему ей так это важно? Как он мог настолько глубоко забраться в ее душу? Его чувства так оскорбительно поверхностны, что он совершенно не понимает ее. Он окружает ее роскошью… Защищает от высокомерия своих знакомых… Предлагает скоротечное удовольствие от управления «кадиллаком»… К чему? Ведь это не приближает ее к тому, чего она ждет от него… и что он не в состоянии ей дать. Пусть оставит при себе свои чертовы награды! Она больше не возьмет ни одной из них. – Тарик, вы мне не нравитесь, – резко заявила она, лелея свою боль. – Может, когда ты перевоспитаешь меня, я буду нравиться тебе больше? Как он может оставаться таким легкомысленным, когда она превратилась в комок оголенных противоречивых чувств? – Постарайтесь быть последовательным. Постарайтесь быть честным. Тарик улыбнулся ей… тепло и обаятельно. Она почувствовала его одобрение и восхищение… Его красота, его сила ослепляли ее… неумолимо привязывая к нему еще больше, если только такое возможно.
Последние комментарии
5 часов 13 минут назад
10 часов 57 минут назад
12 часов 4 минут назад
13 часов 2 минут назад
13 часов 17 минут назад
22 часов 27 минут назад