Из жизни бывшего автолюбителя [Ольгерт Ольгин] (fb2) читать постранично, страница - 8

ежедневно, в перчаточницу ничего нельзя

было доложить, а когда по дороге с работы растворился в воздухе с боем добытый белужий балык, Павел Афанасьевич заплакал. Он был один в машине, минуту назад промасленный сверток лежал в пластиковом мешке на соседнем сиденье, и вот балыка не было, и так все это надоело, что Гудков остановился и долго вытирал глаза платком и отсмаркивался.

На следующее утро, прибыв на работу, Павел Афанасьевич привычно подошел к большому зеркалу у гардероба и обнаружил, что воротничок рубашки непомерно велик. Он затянул потуже узел галстука, отошел шага на два и осмотрел себя в зеркале с головы до ног. Костюм, еще вчера сидевший как влитой, висел мешком.

Вечером Гудков встал на весы и обнаружил трехкилограммовую потерю. На другой день он сбросил столько же. К концу недели его нельзя было узнать.

Заподозрив самое худшее, Марина Яковлевна повела его к врачу. Гудкова обследовали, но ничего страшного не нашли, разве что нервное переутомление. Пока они ездили в клинику и обратно, Марина Яковлевна похудела на килограмм, что, впрочем, ее только обрадовало. Павлу Афанасьевичу дали больничный лист.

Целыми днями Гудков валялся на диване, косясь на телевизор и раздумывая, не включить ли его. В гараж не хотелось. От забот Марины Яковлевны и хорошего питания к нему стали возвращаться силы. Костюм снова сидел на нем как положено, а рубашка застегивалась с некоторым трудом, Павел Афанасьевич начал выходить на бульвар. Гулял он обычно вокруг пруда, шел не торопясь, чтобы не потерять набранное, часто садился на скамейки; а когда встречал знакомых, то незаметно втягивал живот, уже круглившийся под пиджаком.

Вот так, втянув живот, он прошел однажды мимо сторожа у ворот гаража, молча кивнул и подошел к своему боксу. Постоял, поцокал языком, покачал головой.

Машина стояла изможденная и выпотрошенная. Он обошел ее от заднего бампера до переднего; впрочем, передний еще раньше исчез при неясных обстоятельствах. Павел Афанасьевич горестно вздохнул, и тут в его голове всплыла фраза, даже обрывок фразы, произнесенной этим странным типом... как его... Иннокентием Генриховичем. Он сказал: "Сколько чего у одного тела отнимется..."

У него, у Гудкова, от тела отнялось. От ковриков и от балыка так отнялось, что и следов не осталось. И к чему же все это присовокупилось? "Думай, Гудков,-- думал Гудков.-- Машина-то ездила. А бензина в ней не было. С чего же она, спрашивается, ездила? С того и ездила, что отымалось. Как педаль газа нажмешь, так и пошло отыматься. Всеобщий естественный закон, пропади он пропадом!"

И опять проявил непоследовательность стихийного материализма: куда же он пропадет, если он естественный закон?

...В тот же день Павел Афанасьевич отогнал автомобиль в дальний конец невзрачной улицы, на площадку, где собираются отдельные автолюбители, и не торгуясь продал первому покупателю. Марина Яковлевна не упрекнула его ни словом, хотя и догадывалась, что за машину даже в таком состоянии можно было взять и побольше. Но Павел Афанасьевич не желал торговаться, лишь бы поскорее сплавить машину этому, как там его по договору,-- правопреемнику. Гудков уже не любил свой автомобиль, и следовательно, не был более автолюбителем.

Дальнейшая его судьба никому не интересна.

Дальнейшая судьба машины, принадлежащей ранее Павлу Афанасьевичу Гудкову, прослеживается с трудом. Автомобиль, которому не надо горючего, напоказ не выставляют, тем более если он ни с того ни с сего сжирает то резиновые коврики, то сумочку вашей дамы.

Поговаривают, что потрепанной машиной цвета "рубин" владел одно время публицист с безупречной репутацией, но, после того как исчез путевой блокнот, которым можно было кормиться полгода, он продал ее спортивному врачу, а тот, потеряв по пути на работу весь инструмент и дюжину коробочек с непонятными, но очень яркими таблетками, отдал ее по дешевке своему подопечному, тяжелоатлету. Тот стал сгонять на автомобиле свой вес, опустился на две категории и поставил дюжину мировых рекордов.

Но все это слухи. Может, было так, может, по-другому. А вот что незыблемо, так это законы природы. Предупреждал же Иннокентий Генрихович, нет чтобы

прислушаться. Кстати, где он сам и где второй экземпляр памятного нам договора?

Эвон, чего захотели! И первый-то экземпляр неизвестно где. Гудков клянется, что оставил его в машине под сиденьем. Должно быть, там и валяется. Кто станет шарить по полу в такой развалюхе? Разве что рубль уронят, но лично мы ни разу в машинах рублей не находили. Это крайне редкий случай.

Последний раз автомобиль Гудкова видели на Каширском шоссе, у клиники Института здоровой пищи. Время от времени из корпуса выходил под присмотром врача тучный гражданин, садился за руль и делал несколько кругов по двору. Помогало ему или нет, честно говоря, не знаем, но на машину жалко было смотреть. Пациенты ее не любили. Они не были автолюбителями.

А вы, когда вам лечат зубы, любите бормашину?