Три кольца [Артём Олегович Рыбаков] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Артём Олегович Рыбаков Три кольца

Пролог

Эти клиенты мне не понравились сразу – суетливые они какие-то. Отец про таких говаривал: «Словно ежиками из-под полы торгуют».

И запросы высоковаты. Попробовали не отходя от кассы быка за рога взять, мол, отведёшь в Город, причём в самый центр. И денег для такой работы посулили не то чтобы много – восемь золотых[1]. Но делать нечего – Янек дочку замуж выдает, а я помочь обещал, да и сам не работал давно, деньги почти закончились. Конечно, и без денег прожить можно, благо людей добрых, отзывчивых и хоть чем-то мне обязанных в округе много. Но в нахлебники я пока не рвусь.


– Ну так как, следопыт, берёшься? – пронзительно-звонкий голос одного из гостей оторвал меня от размышлений. «Да уж, крепкий мускулистый дядька ростом за „метр восемьдесят“, а голос как у кастрата…»

– Как пойдём, на колёсах или на лошадях? – я постарался отыграть ещё пару минут на размышления.

– На колёсах. На кобылах пусть «колхозники» ездят! – презрительно скривив рот, ответил «скрипучий».

«Ого, а это что такое?» – вообще-то после Тьмы труд крестьян у всех порядочных людей был весьма уважаем, как-никак – выжил народ именно благодаря им, а не запасам стратегическим. Да и сколько их тех запасов было? На тридцать лет ни при каком раскладе бы не хватило.

– Что у вас за колёса? – поинтересовался я у него, хотя машины гостей разглядел ещё когда они только ехали к посёлку. Ничего особенного – обычные тачки для наглых и глупых понтомётов: два «Рэнжа» со срезанной крышей и какой-то японский «паркетник» переформатированный доморощенным авто-дизайнером в «спецназмобиль».

Люди же, понимающие что к чему, в наших краях на прожорливых и капризных «англичанах» не ездят. А если и ездят, то на «дефах»[2], а никак не на «Рэнже». Надо будет глянуть, а то, может, у них и шильдик «Sport» где-нибудь приляпан?

«Паркетники» тоже не в ходу – нежные больно.

«Интересно, это потомки „рублёвых“ или сами дошли до жизни такой?» – с этой мыслью я сплюнул «скрипучему» под ноги и повернулся к, как мне показалось, главному в компании нанимателей, немногословному коротышке лет пятидесяти. В пользу моей версии говорили возраст и цепкий пристальный взгляд серо-зелёных глаз.

– А поприличней у вас «колёс» нету, что ля? – если что, я и под деревенского закосить могу легко.

– «Тигр» устроит? Или «молоток»? – спокойно ответил тот, незаметным (но не для меня) жестом заткнув «скрипуна».

– Ну, это – совсем другое дело, начальник! – я улыбнулся своей «фирменной», следопытской улыбочкой (улыбкой это можно назвать только с большой натяжкой – скорее оскал получается). – Куда пойдём?

– Ты пока не сказал «да», Заноза… – главарь вытащил из кармана какую-то разноцветную коробочку. «Вот это да!» – приглядевшись, я мысленно присвистнул. Не каждый день меня нанимают люди, курящие настоящий довоенный «Парламент»!

– А вы пока не сказали, куда надо идти…

– Верно, – главарь закурил и, медленно выпустив дым после первой затяжки, продолжил. – Есть одно местечко рядом с Третьим кольцом…

– С Третьим нашим или Третьим ихним? – я постарался, чтобы лицо моё осталось невозмутимым.

– Так это одно и то же… – наниматель продемонстрировал своё знание реалий. – Так проведёшь нас? Мы тебя в долю берём, Заноза.

Я глубоко вздохнул и спросил:

– А почему я? Вон, сколько у тебя молодцев… Один другого круче… Да и карты у вас есть – это к бабке не ходи, – и я пристально посмотрел в глаза мужику. – Почему?

Тот в пару затяжек добил сигарету и, отбросив в сторону окурок, сделал приглашающий жест:

– Давай пройдёмся… Поговорим…

«Интересно, от своих он что-то скрывает или просто у них так принято?» – думал я, идя слева от «гостя». Обычно я стараюсь занять место справа, но на этот раз мне попался левша. Как я понял? А он прикуривая зажигалку достал левой рукой из левого кармана куртки.

Когда мы отошли от остальных шагов на десять, мой собеседник резко остановился и, повернувшись ко мне, протянул руку:

– Михаил. Поддубный.

– Илья Заславский, – я пожал протянутую руку, пытаясь припомнить, где же слышал эту фамилию. На память я никогда не жаловался, так что нужная информация всплыла ещё до того, как вожак «пришлых» продолжил.

«Миша Старый» как его ещё называли, был широко известен в узких кругах, людей, называемых «деловыми». Теми, кто по поиску старых запасов специализируется и по торговле между анклавами. Точно сказать, кем он был до Тьмы, было сложно. Скорее всего – сыном какого-нибудь крупного чиновника или мелкого олигарха. Это еще старики наши, первые Следопыты, выяснили. Когда случился всеобщий амбец, юноша тусовался не в привычных местах, вроде мифического Куршавеля или фешенебельных столичных клубов, а с компанией друзей и прихлебателей оказался на дальней охотничьей заимке.

К счастью для них для всех юноша оказался с головой, и компания не только выжила, но и занялась весьма прибыльным бизнесом. Подробностей я, естественно, не знал, но знающие люди говорили мне, что у «Дуба» (ещё одна кличка, гораздо более известная), регулярно появляется информация, где и что лежало до Тьмы. Затем он сам или его люди организовывали экспедиции, привозя иной раз по нескольку грузовиков бесценных в наше время товаров: лекарства, электронику, промышленное оборудование. И, хоть лекарства были все с истёкшим сроком годности, а электроника редко когда нормально работала – всё равно то, что никто на целой планете уже не делает, было сокровищем. Однако была во всём этом одна для меня заковыка – мало кто из Следопытов долго жил после подобных путешествий в компании «Дуба». Обязательно с ними какая-нибудь беда приключалась. Из двух десятков известных мне Следопытов, что ходили с «Дубом», сейчас в живых только двое: Суслов, умирающий сейчас от лейкемии в больнице Вологды, и Стас Запорожец, три недели назад внезапно уехавший куда-то на Урал.


Меж тем Поддубный продолжил:

– Даю полсотни. Золотом, конечно.

– Где точка?

– У Третьего кольца.

– Это я уже слышал. Где именно? Север, запад, юг, восток?

Заказчик замялся, хотя я и заметил, как при слове «юг» непроизвольно напряглись пальцы его рук. Хорошо, что у меня такие хорошие учителя были. Теперь, если он мне соврёт, я с чистой совестью буду считать себя свободным от обязательств, накладываемых Кодексом Следопытов на договаривающиеся стороны. Согласно этому своду правил, заказчик не мог назвать неправильное место назначения.

– Юг, – слегка покривившись, ответил Поддубный.

Наш Кодекс уважали повсюду от Тамбова до Петрозаводска и от Старого Новгорода до Перми. И даже если подозрения о том, что «Дуб» причастен к смерти Следопытов и имели под собой какое-нибудь основание, без веских доказательств никто из наших бучу поднимать не мог. Как и выдавать маршрут движения, если на то не было разрешения клиента.

– Уже что-то… Сколько машин пойдёт? – на то, что эти отправятся за добычей верхами или пешком я даже и не рассчитывал. Машины, на которых они приехали – показатель.

– Три-четыре, максимум пять! Двадцать человек, – предвосхитил мой следующий вопрос Поддубный. – Водил – половина.

– Понятно. Что из тяжёлого есть?

– Да что угодно!

– Что, и «Василёк»[3] можете поставить?

– Нет, его не могу, – несколько сник заказчик. – То есть могу, конечно, но наготове нету. Да и зачем он нам?

– Вы, Михаил, не переживайте. Это я за точность формулировок борюсь по неистребимой привычке. А вот ПТУР нам бы не помешал.

– ПТУР? – даже если я его и удивил, по лицу «Дуба» этого заметить было нельзя. Так, промелькнула задумчивость рачительного хозяина, пытающегося вспомнить, на какой полке в чулане лежит требуемая вещь. – Это есть. «Фагот»[4] вас устроит?

– Вполне. А опер есть?

– Есть один мальчишечка…

– Ну и главное – когда?

– Завтра, в восемь.

«Ого, меньше суток на сборы дают. Страхуются, наверное. Чтобы информация на сторону не ушла…» – все это стремительно промелькнуло у меня в голове, и я практически без паузы ответил:

– Замётано! – и протянул Поддубному руку.

Тот молча пожал её. Всё, контракт заключён. У нас, Следопытов, всё просто – первое рукопожатие означает, что я готов выслушать клиента, второе – что согласен его вести. Многие заказчики вообще могут так и не увидеть Следопыта, если они ему не по нраву.

А тут всё чин-чинарём. И его люди всё видели, и мои.

Глава 1. Усадьба Янека. 50 км от Пятого кольца.

– Илюх, ты меня как старшего по возрасту послушай! – Ян, несмотря на своё не совсем русское имя и прибалтийское происхождение, говорил взволнованно. – Ты что, про Дуба не слышал? Опасный он человек, сам знаешь. Или за два месяца «клеящая железа» воспалилась? – про «железу» это он не совсем удачно вспомнил. Мы с детства свято верили в эту батину шутку. Мне лет семь было, а Янеку уже одиннадцать. Ну и насели мы на отца моего со всем своим пылом любознательным – расскажи да расскажи, что значит «шило в заднице»? Ну, папа, будучи в хорошем настроении и объяснил нам, что у каждого человека есть специальная клеящая железа, которая выделяет особое вещество, приклеивающее человека. И оттого он сидит спокойно на одном месте. Но, иногда железа эта воспаляется, и тогда фермент превращается в костяной шип – это и называется «шило в заднице». Причём рассказывал он долго, с употреблением каких-то медицинских терминов и даже, насколько я помню, латыни. Мы с другом почти неделю, посещая туалет, вертелись у зеркала, пытаясь разглядеть эту загадочную железу, пока батя не сжалился и не сказал, что пошутил.

– Ян, я потому и иду, что это Дуб зовёт. Люди попросили с ним сходить. Они и на меня его навели. А что до опасности – так и я далеко не подарок. Угу?

Друг мой скривился, будто заячьей капусты переел, но потом сменил гнев на милость:

– Я ж не знал, что тебя попросили… А куда идёте?

– В Столицу, – именно так мы называли между собой наш родной город, стараясь не упоминать вслух исчезнувшее с карт название, – куда же ещё! Привезти чего?

– Себя целым привези и ладно…

– Уж сколько раз я тебя, старик, этим гостинцем баловал? Может ещё чего?

– Кино новое, если попадётся. Но прошу тебя, Илюха, не рискуй! – киномания Яна с годами только усилилась. Если мои подсчёты верны, то на поиск «новых» фильмов он в год тратил процентов десять-пятнадцать своего немаленького дохода. И это, если забыть, что от отцов нам и так досталась нехилая фильмотека – больше тысячи художественных и почти столько же документальных фильмов! Собственно с неё Ян и жирует, отправляя «кинопередвижников» по ближним и дальним краям. Если вам такие ещё не попадались, то я очень удивлюсь. У нас они как правило на мотоциклах ездят: плоский монитор в одной перемётной суме, портативный дивиди – в другой, так и колесят по необъятным просторам, пищей духовной в разнос торгуя. Приедет такой коробейник в деревню или поселение, музыку в колонках врубит, народ о своём приезде оповещая, потом плакат с репертуаром вывесит. За показ они недорого берут, и продукты принимают и товар тоже. Дня два-три, а то и неделю может на одном месте пробыть, если у него новинок много. Ребята, что на Яна работают в основном на больших мотиках ездят, «ГолдУингах»[5] или «БМВ» туристических. И для понту, и удобно потому что – мотор у этих машин мощный, хорошая звуковая система встроена, и генератор технику киношную питать позволяет. Кто победнее, те на «Уралах» с коляской катаются.

Я кино тоже люблю, но не так, как музыку. В один из моих первых походов «в город» довелось мне набрести на брошенную кем-то машину. Чистенькую, без мертвечины внутри. И, что удивительно, никем не раскуроченную. Хотя это довольно давно было, Город ещё «горячий» стоял и туда народ, кроме отдельных сорвиголов, вроде нас, Следопытов да бредунов перехожих, не совался. Так в машине той, аудиофил, видать, ездил. Я тогда в ней нашёл сто два диска-компакта с музыкой разной и три флэшки. Почему я так точно помню? А на обратной дороге меня упыри какие-то в многоэтажку уцелевшую загнали. Пять дней я там оборону держал, пока не перестрелял всех. Дозу хватанул, конечно. И диски пересчитал. А флэшка одна проигрывателем оказалась, причём по странной прихоти природы, аккумулятор у неё работал! Ну и у меня кое-какие гаджеты с собой были, так что подзаряжать получалось. Вот так я все пять дней и жил – «уши» в уши, лук в руки и айда!

– Конечно, Янек. Поищу. Ты Маше только не говори, куда я ушёл. – Жена Яна всегда так бурно переживала за меня, что каждый раз мне становилось неудобно. Почему-то ей втемяшилось, что мы братья, только скрываем это. Нет, общие черты найти, конечно, можно. Оба белобрысые, примерно одного роста, нос у обоих картошкой, но родители у нас точно разные! Но никакие доводы на Машуню, как её называют в семье, не действовали. А может, ей просто нужен был объект для приложения своих эмоций. Муж он тут, рядом. Дальше двадцати километров от дома и не уезжал в последние годы. Дети тоже под боком. А тут загадочный не пойми кто… Лет десять назад Ян меня даже приревновал к жене. Видно, мелодрам пересмотрел, не иначе.

Вообще, при всей деловой хватке и основательной куркулистости, он иногда страдает несколько, я бы сказал, наивным взглядом на жизнь. Особенно – когда начинает примерять манеру поведения героев любимых фильмов на нашу действительность. А ведь почти полсотни лет с тех пор, когда фильмы эти сняты были, прошло, а то и вся сотня.

После первого «выхода», когда меня Дятел-Домосед до Четвёртого кольца сводил, сел я «Безумного Макса» пересматривать. Казался он мне до похода фильмом гениальным, нашу жизнь великолепно описывающим. Все три части подряд просмотрел! И с горя напился.

Такая брехня у предков вышла! Придурки какие-то полуголые по дорогам на мотоциклах носятся, за бензин воюют… Ага, да у них от «лучёвки» и пыли дорожной кожа бы через неделю слезла! Про мороз я и не говорю. А бензин… Да вон мужики под Тверью сразу после Тьмы перегонку построили и из асфальта и масла моторного свой гнали. А другие крыши от битума обдирают и из него гонят. Причём недорого отдавали. И с Югов топливо привозят, и с Волги. Года два назад вообще караван из Сургута пробился. Так они два месяца в дороге были. Хотя, если каждый сам за себя, тогда – конечно. Как в кино том будет: «Кто быстрее – тот и прав».

***

Времени на сборы мне оставалось вроде бы немного, ну да «голому собраться – только подпоясаться». Открыв стенной шкаф в своей комнате, я окинул взглядом хранящиеся там «богачества».

Так, винтовка мне не нужна, если что – на дальней дистанции пулемёты с машин поддержат, а если мне какую пакость наниматель подкинет, она не поможет. Так что ни одну из своих четырёх «болтовок» я не взял. Вот только не удержался, погладил нежно цевьё финской «семьдесят пятой» «Сако»[6]. Эту красавицу под натовский «триста восьмой» патрон я раздобыл в развалинах оружейного магазина семь лет назад.

Магазин, судя по тому, что располагался он в отдельно стоящем немаленьком доме, был из богатых. Взрывная волна начисто разметала второй этаж, и частично – первый, оставив только куски западной стены с высокими и узкими окнами, чем-то напоминающими бойницы средневекового замка.

Перебравшись через невысокий ажурный забор из бетона, я даже нашёл кусок чудом сохранившейся вывески с номером дома. «86» – гласили белые цифры на синем фоне. С дверями заморачиваться не пришлось – большой кусок стены, падая, проломил межэтажные перекрытия, и я легко проник в цокольный этаж. В этом заведении до меня явно побывали другие охотники за добычей: все витрины были разбиты, прилавки раскурочены и только несколько никому сейчас ненужных звериных голов валялась на полу. А вот в подвале мне повезло! До Тьмы там располагался тир, и в одном из шкафов я нашёл «макаров» под «резинку»[7], а в другом – чехол с финской красавицей. Хозяин её был явно человеком аккуратным, а может просто достаточно обеспеченным. В чехле, больше напоминавшем солидный чемодан, кроме винтовки и цейсовского оптического прицела лежали и полсотни патронов, выпущенных фирмой «Винчестер» аж в 2009 году и принадлежности для чистки, и сменные затыльники для приклада… С тех пор «Сака», как я про себя называл винтовку, неоднократно выручала меня. Но сейчас не её время.

А вот верный «сто четвёртый»[8] калаш поедет со мной. Модель в наших краях редкая, что и сказать.

Купил я его у одного «коробейника» года четыре назад. Торгаш просил семьдесят золотых, но в результате обошлись бартером – семь дивидишек с кино, четыре дивидишки – «с девочками», портативный проигрыватель и многофункциональная зарядка с солнечной батареей.

Я, за пару недель до того, как раз удачно сходил с одной командой и на мою долю пришлось целых три таких драгоценности, а проигрывателей мы вообще десятка три притащили. Правда, основное богатство того рейда я прятал ото всех, кроме Яна.

Пока «Молодцы-хапуги» (так называла себя ватага) с радостным визгом грузили две машины хабаром, я пробежался по подсобкам, вынося с ноги двери и аккуратно вскрывая офисные компы. Ну и бумаг кое-каких прихватил. Ватага, кстати, вскоре на жадности своей погорела. Парни решили, что они сила. Стволья крутого понакупили, прятаться перестали… Ну, и напоролись на какой-то воинский отряд. Свидетелей не осталось, естественно, но Баззер, который на месте побоища сам побывал, божился, что это пришлые. То ли с Юга, а может и с Урала. У нас то, в узкой, километров триста, полоске относительно «чистой» земли между двумя бывшими столицами, вояки не водятся. Делать им тут особо нечего.

По возвращении я на три недели засел у себя. Чуть не ослеп, честное слово! Но четыре «винта» из восемнадцати оказались рабочими, а два мне удалось «сломать». А там! Мать моя женщина! Складские и офисные программы, адреса магазинов и складов! На одном даже сетевой кэш удалось раскопать. С тех пор на мелочи не разменивался, даже филантропом в некотором смысле стал. Подкармливал иногда менее удачливых Следопытов информацией и советами.

Теперь мелочь. Из пистолетов я возьму, пожалуй, старика «Стечкина». Само собой в «джентльменской» комплектации: ПБС, проволочный приклад, четыре магазина. И для работы пригодится и ствол статусный. В кобуре на боку, за ремнём у меня постоянно спрятан чешский «ЧеЗет» модели «75 компакт»[9]. Тоже добыча былых времён.

Тогда меня, восемнадцатилетнего пацана, зажали в одном из пустых, но не разграбленных, коттеджных посёлков какие-то странные люди. Было их пятеро. Все со стволами крутыми, но гражданскими. А у меня, кроме «помпы» с двумя патронами и «макарки» с восемью – только лук верный был. «Чезетку» я как раз и нашёл, когда вырезал стрелу из груди их вожака. В подмышечной кобуре лежала. Теперь вот уже скоро восемнадцать лет у меня на боку ездит.

А вот лук со мной поедет точно. Сколько себя помню, над ним насмехались. Ну, не конкретно над этим луком, а над луком вообще. А вспомнить, сколько он меня в жизни выручал, я вряд ли смогу! На войне от него, конечно, толку немного, но вот в нашей нелёгкой жизни – самое, скажу я вам, то! И отцу я благодарен несказанно, что научил стрелять, не обращая внимания на мои мальчишеские хныканья.

Я вытащил синтетический чехол из шкафа и расстегнул молнию. Погладил рога, дотронулся да шкива. Именно благодаря луку я и получил своё нынешнее прозвище, широко известное в узких кругах от Новгорода на севере и до Новгорода на юге. А может и дальше… Не знаю, дальше я просто не ходил.

А прозвище мне дал один из первых официальных, так сказать, Следопытов, Дед Егор. Как-то, на следопытских посиделках на Валдае в двадцать третьем году, (это если по-старому считать, и одиннадцатом после Тьмы), у костра докопался ко мне один молодой да борзый. Насчёт молодого это я сейчас говорю, а тогда он меня года на четыре старше был. Лет двадцать этому Зорро было. «Старики» тогда, его кликуху узнав, смеялись долго, и я услышал случайно, как Дед Егор другому говорил: «Сопляк и салага. Ставлю патрон против гранаты, что он никуда ещё не ходил!»

Так вот, Зорро этот, заметив, как я стрелы свои собираю (а они у меня тогда простые были, деревянные), насел на меня с шутками дурацкими, мол, что этими занозами много не навоюешь. И всё «помпой» свое понтовой размахивал, дятел. «Рысь»[10] – штука экзотическая и, как мне знающие люди потом объяснили, ничем обычный дробовик не превосходящая. РМБ[11] – да, удобная штука, а «гражданка» – так себе. Ну и доразмахивался этот Зорро до дуэли. А дуэль «по-следопытски» проходит так: секунданты выбирают квадрат на карте (обычно не очень большой – километр на километр), двое уходят, а возвращается один. Иногда по нескольку дней дуэль может длиться. Самая длинная, о которой я слышал – восемь дней! Но там два ветерана рубились, и квадрат пять на пять был.

В общем, когда Егор, что моим секундантом быть согласился, этого Зорро нашёл, у того две моих «занозы» было: одна правую руку к стене разрушенной дачи пришпилила, а вторая через кадык прошла. Егор головой покачал и остальным бросил:

– У Занозы занозы что надо!

Отобрав оружие и боеприпасы, я сложил их в углу и принялся комплектовать разгрузку и рюкзак. Заказчик меня кормить должен. Так правила гласят, но уж больно он в этот раз «мутный», так что свой паёк не помешает. Поэтому килограммовый пакет пеммикана[12] я сунул в рюкзак, а пакет поменьше, граммов на триста – в один из карманов разгрузки.

Жена Яна такой готовит, что я бы его и так ел, да растолстеть боюсь. Берёт она только самое свежее мясо, причем вырезку без жира, жил и пленок, через мясорубку прогоняет и сушит затем фарш этот тонким-тонким слоем на противне. Потом фарш этот в тонкий порошок растирает в кофемолке. Тем более что агрегат есть, а кофе – нет. Если раз в год цикорий сделают и то хорошо, хотя раньше, говорят, его все по утрам пили. Первый из трёх основных ингредиентов пеммикана готов!

Затем приходит череда фруктов. Раньше, мне люди рассказывали, и изюм туда клали и курагу, но теперь это товар дорогой, привозной. И мы своим, местным, богатством обходимся: черносливом, яблоками да ягодой сушёной. Я Маринкин пеммикан за обилие малины, например, люблю.

Потом берёт она топлёное сало, причём не «нутрянку», а именно подкожное, настоящее и с остальными компонентами смешивает. Для меня она специальный готовит, как Янек его в шутку называет «сало обезжиренное». Солит и прессует.

Прессовка – это своя морока, чаду от неё! Хорошо, что обычно это зелье на год вперёд готовят.

Во дворе временные очаги делаем, на них противни здоровенные, на них слоем в пару сантиметров пеммикан. Крышками накрыли – и вперёд. Сложность в том, чтобы не перегреть продукт. Больше семидесяти градусов – и всё, пропало дело! Нет, питательность никуда не девается, но вот вкус! А греть пару дней надо. Один рационализатор под Тверью баню для этого дела приспособить попытался… Бывал я в той бане… Ощущение, как будто тебя в масле запекают! Так что пару дней хорошему «повару» на улице провести приходится.

В «разгрузку» я положил немного другой пеммикан, с орехами. Он такой сытный, что пару раз куснул – и день есть не хочется! Так что при самом плохом раскладе только его мне дней на пять, а то и на неделю хватит.

Воды я, не слишком много обычно беру – литра четыре, не больше. Два литра в заплечной «поилке» и две фляжки.

Теперь настал черёд лекарств. Открыв металлический ящик, я переложил четыре оранжевые плоские коробочки в рюкзак, и ещё по одной сунул в карманы штанов. Срок годности у них давным-давно закончился, но где ещё взять противорадиационное и промедол? Я удачно купил сотню таких аптечек, отдав всего по рублю за штуку. Сейчас их по «трёшке» продают, но это если найдёшь. Говорят, где-то за Уралом несколько лет назад запустили фабрику, на которой лекарства делают, и что, мол, скоро они подешевеют. Кому как, а по мне так байки всё это.

Разместив барахло в карманах жилета и рюкзаке, я занялся главным для этого похода – электроникой. Две рации: одна попроще и поплоше – что б на виду висела, другая, в герметичную коробку спрятанная, в рюкзак, для личных надобностей. Микрофон направленный и наушники с рекордером к нему, две видеокамеры, карманный комп… Тут главное – всё это получше запрятать, что бы у «дубовских» вопросов ненужных не возникло.

Закончив собираться и убрав ненужное обратно в шкаф, я снял с верхней полки небольшой кожаный чехол. Там моя память. Вытащил из футляра тоненький альбомчик.

С первой страницы мне улыбалась молодая счастливая семья: кудрявая стройная женщина стояла в обнимку с мужчиной, на плечах которого сидел хохочущий светловолосый мальчишка лет трёх. Мама и папа. И я.

Глава 2.

В путь выехали сразу после рассвета. Поскольку первые полсотни километров были хорошо знакомы, Дуб пригласил меня в свою машину.

«Не обманул, барыга!» – подумал я, залезая в практически новый «Тигр»[13] – машину мало того что редкую, но ещё и полезную для нашего дела. В первую очередь – своей грузоподъемностью и проходимостью, во вторую – тем, что большинство из тех, что я за свою жизнь видел, были бронированы, ну а в третью – тем, что комфортнее они «молотка». Причём у Дуба была именно армейско-полицейская модификация, а не выхолощенный гражданский вариант и, соответственно прикрывала нас броня как минимум по третьему классу. Естественно, если какой затейник решит по нам из «граника» жахнуть, то, что третий, что пятый классы – это нам плоскопараллельно будет. Но будем надеяться, что таких богатеев нам не встретится.

– Ну, Игорь Васильевич, давай планы строить! – начало разговора было таким непривычным, что я с трудом сдержался, чтобы не вытаращиться изумленно на своего нанимателя! Точнее не начало, а то, что обратился он ко мне по имени отчеству. Обычно так со Следопытами не разговаривают. И мне ещё одна головная боль – сиди теперь и думай, то ли он осведомлённостью своей хвастался, то ли это манера у него такая – в подражание чинушам прошлого. И отец, и друзья его рассказывали как-то, что очень такая манера была популярна до Тьмы.

Тут я обратил внимание, что Дуб уже развернул на откидном столике карту.

И отличную, доложу я вам, карту. Точнее говоря – план-схему бывшей столицы нашей бывшей Родины, хотя если иметь в виду меня и моего работодателя – то слово «бывшей» стоит отбросить. По крайней мере, перед словом «Родина».

Вот только для Поддубного был в карте один, но крайне существенный изъян – она была новая! То есть без пометок Следопытов или кого-нибудь ещё, кто в Городе после событий тридцатилетней давности побывал. И это насторожило меня ещё больше!

Как так? Или его, Дуба, экспедиции туда ни разу не катались? Отметаем сразу – не может того быть! Я от надёжнейших людей знаю.

Вариант второй – тоже нерадостный. Карта у него есть, но он мне её «светить» по каким-то своим причинам не хочет. А это плохо, когда доверия к проводнику нет.

Ну, и вариант третий, почти фантастический – рядом со мной на кресле сидит совсем не Дуб, а кто-то достаточно информированный и очень сильный. Кто не боится использовать дурную славу Поддубного, как прикрытие! И, если верен последний вариант, достаточно хитрый, чтобы обмануть тех, кто нас с Дубом сводил…

Однако мои терзания на лице никак не отразились, я с умным видом водил по карте пальцем, демонстрируя свою заинтересованность.

– Хорошая карта, не так ли, Игорь Васильевич?

– Нет, плохая, – с недовольным видом буркнул я в ответ.

– Но почему? – довольно искренне изумился лже-Дуб. Теперь я всё больше в этом был уверен.

– Потому что вы бы ещё по Джи-Пи-Эсу предложили поехать! – ответил я старой шуткой Следопытов. Сколько лет наша профессия существует, но всё равно находятся «мальки», которые начитавшись журналов из прошлого начинают разглагольствовать у костра о том, насколько легче был бы наш труд, если бы у каждого Следопыта был этот самый ДжиПиЭс! Самый жёсткий ответ на это много лет назад дал пожилой Следопыт Степаныч, доставший из рюкзака настоящий «гарминовский»[14] приёмник и протянувший его «мальку» со словами: «На, возьми мой! Мне, старому уже и не нужен…». Минут двадцать юнец жал на все кнопки, пытаясь включить прибор, а мы тихо давились смехом. Ещё бы не давиться – последний спутник уж лет пять, как с орбиты сошёл, а новых после Тьмы амеры сто пудов не запускали… Не до того им, иродам. А после того, как все, повеселившись, занялись своими делами, Степаныч подсел к «мальку» и, забрав у того приёмник, расхреначил его о камень, приговаривая: «Сам ходи, сам рисуй, людей слушай, а на дядю заокеанского не надейся! Наши уже один раз понадеялись.»

– Было бы, конечно, хорошо, но система уже много лет не работает, – а вот сожаление в голосе у него было, пожалуй что, не наигранным. Ещё одна зарубочка!

– Я знаю, – буркнул я в ответ. – А карта у вас хорошая – бумага мягкая, – и я для нагнетания обстановки смял один из углов карты в кулаке. Дуб никак не прореагировал на моё откровенное хамство. А ведь ещё лет десять назад за подобное обращение с чужой картой можно было в лоб схлопотать! И хорошо, если кулаком, а то и пулей могли попотчевать. Ну да, сейчас уже полегче стало – совсем уж «горячих» точек, почитай, и не осталось. «Грязных» хватает, а вот таких, где «рок-н-ролл имени Гейгера»[15] оглушает в нескольких километрах – уже по пальцам двух рук пересчитать можно.

– Вы, Илья Васильевич, не сердитесь! – «Да что он, с ума, что ли сошёл? Или меня решил свести этими титулованиями?» – Была хорошая карта с пометками… Была, да, как говорится, сплыла… – и он посмотрел на меня такими честными глазами, что отчего-то засвербел ушибленный в детстве копчик, и очень захотелось выпрыгнуть из машины! Поскольку возникло у меня стойкое впечатление, что ловцом в этой истории не только я играю…

– Ну, ладно… Я и так помню, где там, и что… Куда едем?

– Вам адрес сказать? – и «Дуб» широко улыбнулся, а громила на переднем сиденье заржал.

– Можно и адрес, – не менее лучезарно улыбаясь, ответил я. Вот только от моей улыбки ржущий бугай поперхнулся и замолк, наверное, от того, что я «лыбясь как дурачок», мысленно нарисовал у него на переносице мишень. А простые натуры, они, знаете ли, очень к эмпатии склонны.

– Начало Севастопольского проспекта, – фальшивый Поддубный внимание на поведение своего «мяса» не обратил, не по чину ему на мелочь всякую отвлекаться. – Почти у Третьего кольца.

Я напряг память: «Так, там конкретно я не лазил, но Севастопольский знаю. Про него многие забывают, а он удобный очень – разрушен мало, застройка вдоль него не очень плотная была, да и мостов с путепроводами на нем практически нет… – я развернул свою карту, не показывая, однако, нужный кусок собеседнику. – Ага. Вот на это они метят! – в начале (хотя это для предков начало было, а для нас сейчас – почти самый конец) нужного проспекта у меня стояла отметка крупного торгового центра. – Если только это не отмазка-прикрытие…»

– А, понятно… – с видом знатока протянул я. – Так тремя машинами и пойдём или ещё кто присоединится?

– Тремя… Там груз небольшой…

Я поморщился – если клиент начинает считать, не отъехав и десяти километров от базы – жди беды:

– Проедем по Волоколамке почти до Города, а там переправу искать надо будет… У вас как, на «тридцатке» человек умелый стоит? – и я кивнул на ноги стрелка.

- Федя умеет… – успокоил меня «Поддубный». – А с переправами что не так?

– Сносят их. Мост ещё тогда… тридцать лет назад, разнесли. Старики говорят – по Красногорску промахнулись. Паромы разносит кто-то, а кто именно – непонятно. Так что уйдём южнее, нам, всё одно – в ту сторону.

Мой нынешний наниматель делал вид, что слушает внимательно, но никаких пометок на карте своей не делал, и ничего не записывал.

«Да за каким хреном я вам дался-то?» – от плохих предчувствий у меня даже волосы на спине дыбом стали. А интуиции своей я привык доверять! Дорога впереди как раз выходила на дугу, которая должна была привести нас к берегу Тверцы, местность вокруг знакомая, родные места, что тут говорить, но ощущение опасности только усилилось. Я аккуратно подвинул ногой рюкзак к дверному проёму и, как можно более непринуждённо положил правую руку на ручку двери. Уж очень мне не понравилось, как напряглись плечи громилы на переднем сидении. Но не успел – справа раздалось странное шипение, и в лицо мне ударила какая-то вонючая струя, отчего глаза мои наполнились слезами, а дыхание перехватило. Я дернул ручку и, пихнув ногой рюкзак, вывалился на дорогу.

– Ух, мля! – асфальт хоть и потрескался, но был твёрдым.

В перекате я сграбастал рюкзак и вслепую метнулся к обочине. Натыкаясь на остовы машин, вот уже тридцать лет гниющие на подъезде к разрушенному мосту, я кое-как добрался до бровки.

Визг тормозов и матерные крики за спиной, нога запнулась о невидимое мне препятствие, и я снова кубарем покатился. На этот раз – под откос. Повезло – ни обо что серьёзно не приложился, хотя синяков на рёбрах добавилось – это точно!

Остановив вращение, я на пару секунд замер прислушиваясь:

«Двое бегут за мной… Нет, уже трое… Ага, а это „Дуб“ орёт: „Идиоты, быстрее, быстрее!“ Ну, если быстрее – то ловите!»

Пока уши мои прислушивались, а спина воспринимала вибрацию почвы, руки тоже не скучали – и теперь правая, позволив левой вытащить заветное колечко, отправила в полёт тяжёлый металлический подарок. Был, конечно, шанс, что, кувыркаясь, я неверно оценил высоту насыпи, но это вряд ли, да и визуально я её неплохо помню.

Звук удара металла о металл.

– Правее, он туда спустился!

– Бууум! – «фенечка»[16] внесла новую тему в наш разговор.

– Твою! А! Мать… – хором ответили ей мои оппоненты.

Пока у ребят есть другие, более важные занятия, нежели ловля утомлённого жизнью и газом Следопыта, я, закинув за спину рюкзачок, пошкандыбал на «четырёх костях» в направлении реки.

– Бац! – после пары десятков «шагов» голова моя впечаталась во что-то твёрдое. Не обращая внимания на ноющую «пятую конечность» ощупываю препятствие.

«Бампер! Высокий и металлический…» – и я ввинчиваюсь под ржавый остов внедорожника.

«Уф, первый раз за много лет под „слезогонку“ попал! Я уже и забыл, что ими кто-то пользуется… так, с нами ехало всего семеро, судя по крикам – как минимум одного зацепило, „Дуб“ за мной по кустам лазать не будет… Остаётся пятеро. Интересно, решаться они за Занозой по кустам впятером гоняться?»

На насыпи бывшей федеральной трассы М10 кто-то стонал, кто-то глухо матерился, но, судя по звукам, никто пока в погоню за мной не пустился. Я принялся на ощупь исследовать своё временное пристанище: «Угу, покрышки спущены, но есть – это значит, машина здесь относительно недавно стоит. Днище в засохшей грязи… Судя по форме корпуса дифференциала, надо мною – „УАЗ“, „буханка“, как его до сих пор называют».

Я приподнимаюсь, и с помощью ремня и пары карабинов подвешиваю себя под машиной так, чтобы моё тело не касалось земли. Ноги я разместил на элементах подвески. Безусловно, если кто-нибудь заглянет под машину, все эти ухищрения будут как мёртвому припарки, но от взгляда брошенного мельком – такие вещи помогают. И остаётся надеяться, что у противников моих решимости на проверку всех машин не хватит – их в этом месте вдоль шоссе сотни три стоит, если не больше. Мне это хорошо известно, так как я лично знаком с местным «Рыжим». Так в наших краях всех, имеющих отношение к выработке электричества называют. А вот почему, я даже и понятия не имею.

Так вот, наш «Рыжий», в миру более известный как Сергей Зайченко, к вопросу подошёл более чем творчески, сняв с бесхозных машин, брошенных у разрушенного моста через Тверцу, ровным счётом триста семьдесят два генератора и разместив их на своих «мельницах». А их у него на настоящий день восемнадцать – двенадцать водяных и шесть ветряных. Вот такой вот энергетический магнат местного масштаба! А подробности я знаю, поскольку он меня нанимал, когда провода между «мельницами» тянул. Для охраны, ну и как знатока местности. А на идею у него монополии нет, так что автомобильные генераторы теперь товар ходовой и редкий – далеко не все готовы за ними в Город мотаться, почему я иногда и прихватываю парочку, когда силы и время есть.

У Яна в усадьбе как минимум полтора десятка моих крутится.

Хотя, похоже, мне сейчас совсем не о генераторах надо думать, а о том, с чего это мои «наниматели» себя так хамски повели? Вроде никаких поводов к этому я пока не давал? Значит… Значит они это заранее придумали! И? И получается, что охота идёт на меня!

На насыпи взревел мотор «Тигра». «Неужто уезжают? Посмотрели, оценили что хрен тут меня найдёшь и отправились восвояси? Вряд ли… В такие игры с персонажами вроде меня до конца обычно играют. Значит что? Значит, что одна машина – „Тигр“, сейчас за подмогой поедет, а вторая с экипажем меня сторожить будет, тем более что мотор „кукурузера“[17] я не слышу. Плохо то, что глаза пока всё ещё слезятся и оружия у меня кот наплакал. Ну да где наша не пропадала? – спросил я сам себя, и ответил традиционно. – Да везде пропадала!»

Минут десять я приходил в себя, пока, наконец, глаза не стали нормально видеть. «Хорошо, что рюкзак получилось уволочь, оружие – фигня, его я всегда достану, а вот электронику – это вряд ли! – размышлял я, покачиваясь на подвесе. – Сейчас водички попью и отправлюсь себе восвояси…» Вдалеке послышался гул мотора, точнее – моторов. Двух или трёх. «Что за чёрт?!» Торопливо я отстегнул карабин и, опустившись на землю, выглянул из-под «уазика». Никого. Так, «стечкин» из кобуры, глушитель привинтить, рюкзак – за спину. Теперь можно и посмотреть, кого это там кривая да нелёгкая принесла?

К моей удаче выскочил я на правую от трассы сторону, если смотреть в сторону Города, до Тьмы ещё дорога в этом месте проходила через аккуратную такую рощу, ныне разросшуюся и подступившую почти вплотную к насыпи. Но это мне сейчас без разницы – я уже наметил себе солидное дерево, чья вершина виднелась метрах в семидесяти вглубь леса. И дорогу оттуда видно как на ладони, и обойти меня будет гораздо сложнее. Дерево оказалось вязом, и я довольно легко вскарабкался на него. Разглядеть меня, одетого в горчичного цвета «горку» с дороги было весьма сложно, а вот я, достав маленький «театральный» бинокль, сделанный много лет назад немецкими умельцами из фирмы «Шмидт унд Бендер», видел всё.

«Тигр» поддельного «Дуба», как выяснилось, не уехал домой, и за подмогой тоже не поехал, а проскочил метров на пятьсот вперёд и встал в том месте, где шоссе пересекало небольшую речку Межурку. Это они правильно сделали, теперь мне, по идее, чтобы двинуться в сторону Тверцы и Города надо или мимо них проскочить, или крюк нехилый делать. И хреново то, что долина Межурки в этом месте хорошо просматривается, а хорошая оптика и АГС[18] – это не самое приятное для меня сочетание. Даст очередь по засечке – и поминай, как одного настырного Следопыта звали!

А вот то, что я увидел в противоположной стороне, меня огорчило ещё больше. Пара грузовиков и три больших «козла» стояли на дорожной насыпи метрах в четырёхстах от моего укрытия. И вереница людей уже потянулась в чащу!

Похоже, что всё это время эти машины ехали вслед за нами, и при первой опасности «Дуб» вызвал по радио подмогу. Насколько я смог разглядеть, народ очень неплохо экипирован и одет: у многих приличные «разгрузки», стволы армейские, и у многих на ногах «берцы»! Я насчитал как минимум полтора десятка пар на тридцать семь человек. Богато живут, сволочи!

Пришельцы сноровисто растянулись в редкую цепь и двинулись вдоль трассы.

«Если прикинуть количество народу и интервалы, то захватят они полосу метров в двести, а то и триста… – прикинул я. – Ничего страшного, но если у них есть парочка толковых и глазастых ребят, то мой поперечный след они найти могут…». От размышлений меня отвлёк один из грузовиков, судя по характерной кабине – мерседесовский «Унимог», который тронулся с места и медленно покатил по разбитому шоссе в мою сторону. Турель со спаркой ПК и пара бойцов с биноклями не вызывали сомнений в их намерений. «Жахнут из всех стволов если напуганная дичь в моём лице начнёт метаться по кустам. Н-да… Влип по самые помидоры! И затихариться не получится, и убежать сложновато. Чем же я тебе так насолил, „Дуб“? И где ты сразу столько толковых ребятишек нашёл?» – последнее я подумал уже соскальзывая вниз по стволу.

Глава 3.

Большинство моих ровесников, из тех, кого я знаю, плохо помнят наступление Тьмы. Этим я от них отличаюсь. В силу особенностей памяти лето двенадцатого года отпечаталось во мне как тавро на нежной шкуре телёнка.

Отец так и не объяснил мне, случайностью было то, что мы тогда поехали «к Виталику в деревню» или батя что-то такое почувствовал? Я лично придерживаюсь последней версии.

С «дядей» Виталиком, кстати – отцом Яна, отец мой был знаком к моменту моего рождения лет пятнадцать, если не меньше. Как, посмеиваясь, говорил сам Виталий: «Второго августа дорожки в Нескучном такие узкие. Аж жуть!» А отец в ответ на эту реплику всегда широко улыбался.

Ян, между прочим, унаследовал одну из многочисленных профессий своего отца. А грамотные миномётчики в наши времена в большом дефиците. Через леса, через поля стрелять – это вам не из «калаша» от пуза поливать! И даже не из гранатомёта жахнуть… А уж такие, что кого-то ещё научить могут – и подавно. Когда лет пять назад началась нехилая заваруха в районе Ильменя, звать Янека на службу приехали представители сразу четырёх «полевых команд». Ян не поехал ни к кому, но согласился провести «выездной семинар», как называли подобные мероприятия и батя, и дядя Виталик. Две недели натаскивал миномётчиков всех четырёх «армий». «Чтоб чухонцам и лабусам не так весело было!» – как объяснял потом мой друг причину, по которой он оставил свой спокойный и доходный бизнес и снова окунулся в военно-полевой бардак.

Так что именно поэтому я сейчас за друга и его семью совершенно спокоен. Ведь если к Яну нагрянут какие-нито «отморозки» численностью до взвода – он отобьётся сам, с соседями вместе. А если их будет больше, то по «звонку» часов за десять ему на выручку человек сто подъедут. И не последних бойцов в нашихкраях. Отцы наши эту систему почти тридцать лет строили, людей объединяя и собирая. В первые, самые трудные, годы Тьмы я помню, как мы строили на подворье укрытия для беженцев. Как мы с ребятами рубили в лесу лапник для стен, как беседка-«барбекюшница» превратилась в кухню для пришлых… Много чего я помню… И как деревенские мужики, много лет кормившиеся «заказами» Виталия пришли «побрать чё-нито» у «городских». И напоролись на огонь двенадцати стволов. Я тогда первого своего убил. Девяти лет мне тогда не было. Это точно. Выстрелил из «мелкашки»… И точно в глаз угодил.

Деревенские на нас даже обиды не затаили, поскольку наехали на нас самые что ни наесть отмороженные из местных. Ну и дипломатические таланты бати моего помогли. И получилось в результате так, что нашими стараниями целых четыре деревни полупустые заселились. Потом и за дачи заброшенные принялись. Тут помогли контакты с вояками из ЦБП[19] вертолётов, что в Торжке располагался, установленные. Правда, матерям нашим с Янеком отцов потом два дня молоком отпаивать пришлось. Дипломатия по-русски – очень штука для здоровья вредная!

Пять лет жуткими были: то морозы под сорок, потом волки расплодились, потом болезни всякие. Мор не мор, но и больниц-то не осталось практически. По Твери амеры тоже жахнули, а в Торжке и при мирной жизни с медициной не очень было. И снабжения никакого… Трудно было.

Но справились, хоть и народу перемёрло – вспоминать больно! А вот банды всякие никогда не переводились. Первое время «беженцы», что понаглее и звероватее, буйствовали. У тех принцип один был: «Сдохни ты сегодня, а я – завтра!». Наши с такими не церемонились – как сейчас помню, на границах «нашей» территории даже виселицы стояли. И не пустые. На границе были:

«Вы въехали на территорию Савинской общины русских людей.

Если ты хороший человек – проходи без страха.

Если ищешь укрытия и помощи – тоже проходи.

А если за наживой – посмотри направо!»

А там – виселица и плакат под нею: «Эта тварь – не человек!».


Году к семнадцатому уже более организованные банды появились. Те уже набеги тщательно планировали. Как татары какие. Прилетят, постреляют, схватят, что ближе лежит, и ноги в руки. С такими войну по всем правилам вели: с засадами, рейдами, и планированием. Как раз тогда Следопыты и появились. И беженцы туда пошли и деревенские. Здесь, в четырёхугольнике Торжок-Кувшиново-Ржев-Старица деревни практически сплошняком идут, и народу хватало, но места не самые урожайные, чего уж говорить… Потому и решили на сходе выделить людей для защиты. Ну и нападения, куда же без этого? Штаб Следопытов тогда в Берново был, «под патронажем великого русского негра», как отец шутил.

Так что по идее, у меня здесь в округе всё схвачено, и наглость «псевдо-Дуба» мне совершенно не понятна. И, если наша община не может сравниться с той же Югороссией или «вологодскими», но, тем не менее, от Рыбинска до Воронежа я крупнее объединений не знаю. А мы, хоть и демократия военная, но соседей наглых у нас нет, наоборот, если бы мы как могли северянам не помогали, чухна со скандинавами их бы съела ещё 10 лет назад. Отец, правда, говорил, что мы: «химера социальная, но, как и всякое чудище, живучие». Ладно, вельтполитиком голову мучить будем, когда «вторые девяносто» спасём. И не смотря на то, что супостатов оказалось просто неприлично много, и у нас «кулёчек какашек» в запасе есть.

Я вытащил из кармана и включил рацию:

– Мелкий дятел вызывает дупло. Или кого-нибудь из первой или второй кладки.

«Кладками» в нашей системе называли как «поколения» Следопытов, так и уровни ответственности. Отец мой был Папа-Дятел, как и четверо других основателей «ордена». Я же, хоть и относился к первой, самой старой «кладке», до больших чинов не дорос, предпочитая работу свободного охотника. Остальные «первокладочники», из тех, кто в живых остался, занимали должности от начальника штаба Следопытов до командира региональной «стаи». Фраза, начинающаяся со слов про мелкого дятла, означает, что я сейчас на оперативном мероприятии, иначе я бы представился прозвищем.

– … Саламандр на связи, – с трудом пробившись сквозь помехи, отозвался незнакомый мне Следопыт. – Есть контакт с Трухлявым, могу транслировать.

– Понял тебя Саламандр! – Витьку Зимакова, по прозвищу «Трухлявый», командира одной из групп Старицкого «гнезда» я знал хорошо. – Передай ему, что Занозу зажали чужаки там, где «федералка» в реку упирается. У «ТэЭнКа» (это ориентир такой, по странной прихоти, синяя с белым вывеска разрушенной бензозаправки до сих пор торчала над деревьями, хотя от самого здания остались только обломки). Чужаков пять десятков. На грузовиках и с большими дубинками. Косили под людей «Дуба». Как понял меня, Саламандр?

– У «тээнка», пять-ноль пришлых, с БэДэ, на моторах и заявились от «Дуба»?

– Всё так, только передай, что это не «Дуб», а ширма. Все – не лохи! Конец связи.

– Понял. Береги батареи, брат! – попрощался традиционным следопытским пожеланием мой корреспондент, а это значит, что он либо хорошо знает традиции, либо не моложе шестой «кладки». Объясню, пожалуй. Всего у Следопытов на настоящий момент было одиннадцать «кладок». Раз в два года молодняк принимаем. Батареи и источники питания снова начали выпускать лет десять или одиннадцать назад. По крайней мере, тогда стали к нам привозить не самопальные. А старые, «до Тьмы», запасы источников питания иссякли году на шестом, вот и получается вилка из тех, кому пришлось по краям нашим скакать с портативными генераторами за спиной, из старого велосипеда порой сделанными.

– Заноза, здесь Гедеван! – громко, отчётливо и совершенно неожиданно раздалось в наушнике. – Мы тут втроём в Борках отдыхаем, боюсь, быстро подскочить не получится…

– И не надо, не справитесь, – Валеру Терёшина, со смешным прозвищем «Гедеван» я знал много лет. Сын преподавателя питерской консерватории, чью семью мы пригрели вскоре после наступления Тьмы, скрипач, поэт и бабник. И при этом – один из лучших наших аналитиков. Да, он мог бы сильно помочь, если бы не кривой расклад. Ребята километрах в десяти-двенадцати на посту у паромной переправы. Скорее всего, встречают кого-нибудь. Но их всего трое. Да и редко Гедеван в последнее время выезжает куда-нибудь, всё-таки его задача – головой думать, а по кустам скакать – это ко мне. Да и постарше меня он лет на пять. Прозвище своё он, кстати, получил, когда немногочисленные тогда молодые, «свежевылупившиеся», Следопыты посмотрели «Кин-Дза-дзу»[20], и кто-то, сейчас уже не помню, кто именно, позвал Валеру, самозабвенно игравшего во дворе на скрипке: «Эй, Гедеван Александрович, кончай пилить – обедать пора.»

– А мы и не рвёмся, дорогой! Ты «могилу неизвестного мародёра» знаешь? – продолжил Валера.

– Да.

– В тридцати метрах от неё к юго-востоку – горелый «Тахо»[21]. В нем – «точка» и вход в коллектор.

«Точками» мы называем любые, специально подготовленные места: тайники, закладки, базы.

– Спасибо, брат! «Точка» пустая?

– Три недели назад сам туда инструменты клал, – обрадовал меня Гедеван. – Коллектор, там от заправки идёт, так что пересидишь, если у них собак нет.

– Я не видел, а за наколку спасибо. С меня подарок, Паганини ты наш! Из следующего рейда я тебе рояль притащу – знаю, где стоит!

– Замётано. Удачи!

Приятно, когда друзья помогают решать проблемы, но и самому пошевеливаться надо – до цепи преследователей метров двести, а до большого креста сделанного из двух металлических труб и известного как «Могила неизвестного мародёра», мне в полтора раза дальше. И про грузовик с пулемётами на трассе забывать не стоит…

***

До «Тахи» я дошёл минут за десять, хорошо, что загонщики шли сторожко и не торопились, резонно опасаясь подлян с моей стороны. Машина выглядела так, будто стоит здесь с проклятого двенадцатого года, что, скорее всего не соответствует действительности – я думаю, наши её специально передвинули, закрыв вход в коллектор. Занырнув в приоткрытую заднюю дверь, висящую на одной нижней петле, я пролез в багажник. «Просторно тут у вас, граждане!» – передние сиденья, впрочем как и задние, кто-то давно спёр, так что внутри можно если не в футбол, то в настольный теннис играть. Или бильярд. «Так, где же вход?» – спрашиваю сам себя. Грязное ковровое покрытие больше похоже на утоптанную землю, чем на продукт рук человеческих. Хотя… «Не думаю, что наши здесь что-нибудь чрезмерно хитрое сделали…» – и, достав нож, я воткнул его острие в чуть заметную щель у самой стенки. Подцепив большую квадратную панель, я открыл люк. Снизу повеяло затхлостью. Как из старого, давно заброшенного погреба. А вот и обещанные «инструменты»: в нише, образованной днищем автомобиля и поверхностью земли я заметил продолговатый свёрток. Но вначале надо спрятаться!

Спустившись на несколько ступенек по деревянной лестнице, я закрыл за собой крышку люка и достал из кармана фонарик с генератором. Есть у меня, конечно, и на батарейках, но сейчас не тот случай. Несколько нажатий на рычаг, и в тусклом свете я могу осмотреться получше.

Ниша достаточно велика для того, чтобы в ней могли достаточно комфортно лечь человека три, не меньше. Вон, в дальнем углу даже скатка ковролина лежит на такой случай. А это что у нас тут поблёскивает? Антенный кабель! Точнее блеснул в луче света разъём, он из нержавейки сделан, а сам кабель и не заметишь. С уверенностью могу сказать, что он на вершину какого-нибудь дерева неподалёку выведен. Всё знакомо – сам немало похожих нычек строил. Для нас, Следопытов, это важно. И непогоду переждать, и подхарчиться, а то и засаду устроить. Без гранат меня, к примеру, отсюда выкурить будет довольно сложно, что сверху, что снизу. А Следопыт может подмогу вызвать. Хоть и шалит связь, и рации редки, но «птенцу», два года «по тропе» походившему и выжившему при этом, рация в торжественной обстановке вручается. У меня их так вообще шесть штук имеется. Да и у остальных стариков вряд ли меньше. А на стационарных «приютах» и сканеры стоят и серьёзные базовые станции есть. Это ведь для посторонних мы – «перекати-поле», бродяги, с мародёрства живущие, а на самом деле мы для нашей общины и армия, и разведка с контрразведкой, и полиция. Кстати, те люди, что в окрестных государствах, так сказать, у кормила стоят, об этом прекрасно знают и к нам с должным уважением относятся. В свете чего кривой заход «псевдо-Дуба» представляется мне более чем интересным. Можно, конечно, списать это на бандитскую отмороженность, но все мало-мальски серьёзные банды в радиусе восьми сотен километров так себя вести бы не стали. Тем более на нашей официальной, так сказать, территории. То есть эти откуда-то издалека приехали. Но этому противоречит их слишком хорошая информированность.

«Насколько я помню, по последним данным Дуб, настоящий конечно, базу где-то под Калязиным имел. Если точнее – то между Кашиным и Калязиным. А это – почти полторы сотни километров от нас, – я достал из кармана карту-„пятивёрстку“. – То есть его можно считать близким соседом, на подобную глупость никогда бы не решившимся. Остается, пожалуй, одно – кто-то из далёкого далека прихлопнул Дуба, предварительно хорошо его порасспросив, причём „прихлопнул“ не обязательно физически. Вполне может быть, что Михаил Поддубный сидит сейчас в собственном погребе на короткой цепи и иногда консультирует своих пленителей. А пришлые, используют знакомое многим имя, как прикрытие для непонятных мне пока дел. Но дела явно нешуточные, иначе меня дядя Виталий так бы не накачивал. Хотя я его понимаю, по слухам за последние три месяца, то есть с мая, пропало или было убито восемь Следопытов, с Дубом дело имевших. Следовательно, что? Можно предположить, что кто-то „зачищает“ тех из наших, кто его в лицо знает. Никому, и главе нашему это в голову, кстати, не пришло. Хотя откуда мне знать, что там у Виталия Алексеевича в голове! Вполне возможно, что и пришло, только он мне не сказал…»

Размышления эти совершенно мне не мешали совершать привычные действия по расконсервации «закладок». Достав из брезентового чехла старый добрый АКМС[22], я быстро разобрал его и принялся удалять консервационную смазку[23] ветошью, специально для того положенной в чехол. Люди Гедевана явно делали эту нычку на всякий случай, и не предполагали, что ей кто-то воспользуется так скоро, а потому ружейного сала не пожалели. Ну да нам не привыкать, заодно и помедитируем. Вообще оружие меня успокаивает. Нет, не тем, что дает ощущение защищённости, как многие говорят. Меня завораживает то, как все эти хитровыделанные металлические закорюки, взаимодействуя друг с другом, живут своей жизнью. Меня потрясает, сколько труда, фантазии и усилий потратили люди на создание такого, казалось бы, немудреного устройства как АК!

В «холодняке» свой кайф, особенный. Там то, что я называю «магией холодного железа». Хороший клинок похож на солнечный луч, пробившийся в тёмную комнату. Смотреть на него я могу бесконечно, особенно если он сделан с душой и хорошим мастером. А заточка?! Бывалоче достанешь камушки, а у меня их много – насобирал, знаете ли, за долгие годы скитаний. Разложишь их на столе, а какие и в воде замочишь на полчасика. Потом берёшь нечто, остротой больше на зубило похожее, и начинаешь точить. На грубом обдерёшь, потом средний, потом всё тоньше и тоньше. И так до полной острорежущей нирваны. Главное – не торопиться и не спешить! Я заметил в своё время, что постепенно, дыша в такт движениям, я как бы сливаюсь с клинком, становлюсь с ним одним целым… И работать таким, своими руками заточенным клинком, гораздо приятнее. И тупится он хуже и режет лучше. Отец, посмеиваясь, называл меня оружейным маньяком. Эх, как же бати мне не хватает порой! Его слегка циничной насмешливости, знаний с опытом, осторожной, ненавязчивой заботы. Уф, что-то зарефлексировался я совсем… Но, зато не заметил, как автомат чистить закончил. Патронов в закладке было не так чтобы очень много – сотни две россыпью. И четыре магазина в старых, советских ещё подсумках. Ещё десять минут и я «вооружён и очень опасен»! Очень многие из старшего поколения отмечали, кстати, что я очень часто употребляю фразы и обороты из «раньшего» времени. Один бывший университетский преподаватель из Вятки, Геннадий Алексеевич Ветлугин, даже исследования со мной пытался проводить. А что поделаешь, хоть у нас он и был учителем по всем предметам, а старая профессия психолога нет-нет, да и прорывалась в нём. Жаль только, умер он два года назад. Но сколько ребятишек за свою жизнь выучил. И ещё пулемётчиком хорошим был. Он до Тьмы поисковыми группами руководил, которые павших солдат Великой войны по лесам и болотам искали, так что в смертоносном железе толк понимал. Он к нам случайно, честно говоря, попал. Ехал с женой из отпуска, который в Питере проводил, а тут и атака началась. Поезд их на перегоне между Вышним Волочком и Лихославлем встал. Так они и добрели до Торжка, а там и до нас. Потом уже, в двадцатом году Геннадий Алексеевич до родной Вятки добрался и даже знакомых и студентов своих нашёл. К нам в общину четыре семьи привёз. Подвиг по тем временам героический – тысячу километров туда и столько же обратно по растерзанной, охваченной хаосом стране. Хотя Следопыты ему тогда помогли, экспедицию организовали. Отец рассказал, что очень им тогда надо было контакты на северо-востоке наладить.

Именно тогда наши вожди с ярославскими и вологодскими начальниками договорились. Они нам всякие промтовары везти начали, а мы им добычу. В Город тогда мало кто ходил. Полоса, по которой основной удар пришелся, перечеркнула страну от Смоленска до Нижнего. А в землях, что южнее Москвы лежат, такая катавасия первые года три после наступления Тьмы была, что только держись! Люди в тёплые края подались, и некоторые по дороге облик человеческий потеряли, непотребства всяческие творили. Хуже зверей диких. А многие тогда рассудком повредились, одномоментно потеряв всех родных и близких, работу, смысл жизни. Мать мне рассказывала, что в пятнадцатом или шестнадцатом, она точно не помнила, году забрёл в нашу деревню мужик какой-то. Седой весь, одет в лохмотья невообразимые, голова трясётся, руки дрожат. Меня на улице увидал, мы с ребятами как раз играли после занятий. Бросился ко мне, приговаривая: «Максимка, Максимка! Сыночек нашёлся! Сыночек!» В охапку схватил и в лес убежать попытался. Мама, когда про это рассказывала, плакала. Мужики наши его, конечно, поймали, меня отобрали. А мужика на дальнем хуторе поселили, от соблазна в виде меня подальше. И такие страдальцы ведь сотнями в те годы по стране мыкались. Этот-то потом в чувство пришёл. В заботливых руках Геннадия Алексеевича. Тот четыре года горемыку этого выхаживал, «дранку гвоздями к крыше приколачивал». Это наш мозгоправ сам так говорил. И жил теперь бывший московский банкир, так не вовремя в своё время порыбачить на Валдай уехавший, простым крестьянином.

***
«Ну, вот, теперь можно и повоевать!» – я вставил в «калаш» снаряжённый магазин и передёрнул затвор. Хотя в начале лучше, конечно, определиться на местности. Во времена былые, подобное убежище наверняка оборудовали бы перископами, а то и камерами наблюдения, но где их взять теперь? Так что наружу я смотрел сейчас через щели, аккуратно прорезанные в стенкаж убежища. Фонарик,я, само собой разумеется, выключил.

Ни с правой, ни с левой стороны от машины никого не было, а вот в щель в заднем бампере я разглядел силуэт в непривычном «камке». Человек присел на одно колено у исковерканного и изоржавленного остова вазовской «девятки» метрах в пятнадцати от моего укрытия. Молодой мужчина лет двадцати пяти – двадцати семи, с правильными чертами европейского лица, блондин, рост из-за позы определить сложно, но по первым прикидкам – не ниже ста семидесяти пяти сантиметров. Камуфляж я такой видел, но не мог вспомнить где и когда. Блёклые зелёные и коричневые пятна на куртке нерусского кроя. Разгрузка непривычного образца, «калашников» в руках, из подсумка за левым плечом торчит антенна рации-малогабаритки. Человек склонил голову немного набок, очевидно слушая распоряжения, которые ему сейчас давали по этой самой рации. Очень характерный, кстати, жест. Мало кто не изгибается в ту сторону, где у него наушник. Похоже, всё не так уж для меня и радужно. Наш разговор с Гедеваном вполне могли перехватить, что плохо. А вот расшифровать… У нас для связи между своими рации со скремблером[24], так что это вряд ли, но вот запеленговать и понять, что что-то тут не чисто, они могли.

Тут незнакомец повернулся и я увидел, что то, что я принял поначалу за «калаш» на самом деле не он, а «Галил»[25]! Всё сразу стало на свои места и я вспомнил где видел такой камуфляж. Шмотки армии бывшей независимой Эстонии носили наёмники-кайтселитчики[26], что вот уже много лет прут и прут на Новгородчину и доставляют много проблем вологодским дружинникам.

«Интересное кино! Это по какому такому поводу чухна так далеко на юг забралась?» – жители Скандинаво-Балтийской конфедерации, в разговоре называющие себя «гражданами Великой Балтии» и наследниками викингов, действительно были в наших краях гостями редкими. И, положа руку на сердце, не сильно желанными. Во время БП Швеция и Финляндия практически не пострадали, как и прибалты. И две первые страны, поводив жалом и прикинув расклады, резонно рассудили, что на выжженных атомным огнём полях Центральной Европы делать нечего, начали нешуточную экспансию на юго-восток. Где и с немалому удивлению столкнулись с упорным сопротивлением «эттих тикких русских». Новгородцы с псковичами жестко воспротивились «интеграции в европейское сообщество», использовав при этом все доступные средства, включая запасы бывшего ЛенВо[27]. Костяком армии Новгородской республики стали ребята из Псковской десантной дивизии[28]. А уж они-то с какого конца за автомат браться знали неплохо. Благо, как рассказывал один из офицеров, все годы до БП дивизия с Кавказа не вылезала, и даже с грузинами повоевать успела. Про них даже кино сняли, «Грозовые ворота» называется. (Хотя вы можете и не знать, не все ведь такие киноманы, как мой названый брат.) И пришлось «кордым и несависиммым» убраться восвояси, да ещё и территорию свою потеряли. Граница, она же линия фронта, теперь проходит через Кунду – Тарту – Валгу. Знаю я эти подробности потому, что сам с караванами туда хаживал, и с местной «контрой» отношения устанавливал, а там дядьки матерые, что ещё в Особом отделе при старом мире служить начали. Министр Общественного контроля до БП уже майором был. Помню, он всё от нашего социального устройства сильно обалдевал, но после встречи на высшем уровне в Боровичах, новгородцы успокоились, посчитав, что «в каждой избушке свои погремушки», а союзники мы вполне вменяемые.

А скандобалты, или по нашему «шкандыбалы», перенацелились на север. Даже идею пропагандистскую попробовали пихнуть: «Братство финно-угров». Но коми, пермяки и мордва на эти приколы не повелись, предпочтя образовать свое государство, очень плотно сотрудничающее и с новгородцами и с вологодцами.

Вспоминая все эти расклады, я не забыл и о делах текущих – вставил разъём местной антенны в гнездо своей рации и запустил сканирование. Я не такой уж и спец в радиоделе, но тут задача банальна, техника почти всё делает за тебя.

«Так, вот переговоры двух наших патрулей, что отреагировали на моё сообщение…» – я немедленно нажал тангенту:

– Заноза, Бурому и Трансильванцу! Как слышите? Приём!

– Бурый тут, – немедленно откликнулся командир одного.

– Трансильванец приветствует тебя, – вторил ему другой.

– Ребята, без подмоги не суйтесь, у пришлых «крупняки», ПТУРС и народу до хрена! Если сможете, возьмите «языка». Или шумните, я сам попробую взять. Как поняли?

– Поняли тебя хорошо, Заноза, но нам ещё полчаса до твоего района, – ответил Витя по прозвищу Трансильванец.

– А мне не меньше часа, я в болоте сейчас

– Ну, я вас предупредил… Как в район выйдите – маякните. Отбой.

– Понял тебя. Отбой.

– Инфо принял. Отбой.

Не то, чтобы от сердца отлегло, но предупредив сразу две группы, можно быть уверенным, что информация о странных пришельцах самое позднее через час будет в совете Следопытов. Знаю, что некоторые неразумные соседи его иначе чем «ЭсЭс» и не называют.

«Ой, а что это наш „кортый воин“ задёргался?» – я обратил внимание, что наёмник, сидевший до этого момента спокойно, и где-то даже расслаблено, снова склонил голову набок и начал вертеться из стороны в сторону. Вертеться, это, правда, громко сказано. Он начал просто медленно поворачиваться из стороны в сторону, «сканируя» окрестные кусты и остовы машин, довольно густо разбросанные в лесу.

«Похоже, что у „Дуба“ тоже сканер имеется. Хотя, что в этом удивительного? Скандинавия от бомбардировок практически не пострадала, а „Эрикссон“[29] и „Нокия“[30] далеко не все свои заводы в Китай перевели. Так что если он на шкандыбал работает, те с лёгкостью могли подкинуть „вкусненького“.»

«Язык» теперь был мне нужен позарез, одно дело, когда у меня мелкие разборки с черезмерно ретивым или жадным нанимателем, и совершенно другое – когда появляется иноземный след. Тут уж вывернись, и не смотря на высокое к тебе доверие, предоставь факты, а не домыслы. Собственно для этого меня «Дубу» и «посватали». И теперь неподалёку от меня сидит человек, который может внести некоторую ясность. Конечно, самого «Дуба» распросить было бы приятнее, но он вне досягаемости. А тут так удачно складывается. Похоже, основная цепь «загонщиков» ушла вперёд, а отдельные «радиофицированные» бойцы используются в качестве мобильного резерва. Скорее всего, мои противники взяли пеленг, когда я первый раз вышел на связь, и надо сказать – довольно точно.

«Эстонец» встал, и, согнувшись, двинулся через подлесок по направлению к видневшемуся неподалёку остову грузовика. Теперь надо определиться, рискнуть мне и выбраться наружу с целью захвата, или плюнув на всё спуститься в коллектор и двинуть на соединение со своими. Самое сложное сейчас – незамеченным и, главное, неуслышанным выбраться из «тахи».

Помучавшись сомнениями секунд десять, я принял решение, осторожно поднял люк и вылез в машину. Так, теперь втянуть за собой автомат. Рацию я заранее, отключил от антенны. Рюкзак же пусть пока полежит в тайнике – целее будет.

Осторожно выглядываю в оконный проём. Вон он, родимый. Притаился у большого куста бузины, напряжённо вглядываясь в ржавый «камаз». Автомат в сторону – не пригодится он мне в ближайшие пару минут, а вот «стечкин», да с глушителем – вполне. Засунув пистолет за один из ремней разгрузки я осторожно переместился в «голову» просторного салона. От меня до будущего, как я надеялся, «языка» метров двадцать, от него до «камаза» – примерно столько же. «Интересно, он авантюрист?» – я вытащил из одного из подсумков гранату. Больше ничего достаточно удобного и приспособленного для метания под рукой не было. Не пистолет же, в конце концов, метать?

«Ну, поехали!» – путь отступления у меня был, и я особо ничем не рискую. Граната вылетела из окна и с глухим стуком ударилась о ствол толстого дерева, росшего метрах в пяти от джипа. Естественно со стороны, противоположной той, где затаился «эстонец». Шуршание. «Хм, похвальная реакция! Первым делом откатился в сторону, не дурак, значит. – Теперь я напряжённо вслушивался. – Так, хруст ветки… шорох прошлогодних листьев… а это он железяку какую-то задел. Я всё правильно рассчитал!»

Услышав подозрительный шум «эстонец» решил использовать «Тахо» как укрытие, и сам подошёл ко мне. Да так близко, что мне показалось, что я слышу, как он от волнения облизывает обветренные губы.

Вот над краем оконного проёма показался пламегаситель «галила», затем ствол… цевьё… рука в перчатке… Пора!

Хватаюсь рукой за ствол и резко дергаю винтовку вниз и на себя, одновременно используя её как точку опоры. Словно чёртик из табакерки я появился перед изумлённым оппонентом и тут же ударил его прямым в нос. «Ой, как больно-то!» – из глаз «эстонца» брызнули слёзы, а вскрик погас, так и не родившись. Ещё одним рывком за винтовку подтягиваю его ближе, одновременно прижимая его к двери внедорожника. Ещё удар – вот она, победа! Вы спросите, а почему он не стрелял? Так пальцы у него, скорее всего на правой руке вывихнуты. Рычаг – великая вещь! Когда я дернул ствол его автомата вниз, задняя часть ствольной коробки и приклад пошли вверх, выворачивая ему кисть и пальцы «стреляющей» руки. А тактический ремень не позволил ему отскочить назад, когда я подтянул его поближе. А дальше ему уже не до того было…

Вот так вот: «Бам! Бам! Бам!» – и он мой. Придерживая тушку, повисшую на ружейном ремне, аккуратно открываю дверь машины и, выскочив наружу, в темпе избавляю «клиента» от всяких неприятных для меня предметов. «Семнадцатый» «Глок»[31] (приятный, однако, подарок!) из кобуры, большой и красивый армейский нож от «Кей Джей Эрикссона»[32], складной мультитул с немаленьким лезвием из небольшого подсумка на груди… Да, серьёзный и небедный «язык» мне попался. Затем я вытащил из подсумка рацию незнакомца и, сунув её в свой нагрудный карман, надел его гарнитуру – вдруг что полезное услышу. Повозившись немного, я опустил оглушённого пленника в тёмный зев люка и разжал руки. Падать там невысоко, а излишне миндальничать я с ним не собирался. Ликвидировав беспорядок на местности и прикрыв дверь джипа, я взял оба автомата и, включив трофейный фонарь, последовал за своим «языком».

Нельзя сказать, что в коллекторе было уютно, но видывал я места и похуже. Фонарь я пристроил на какую-то загогулину на лестнице и принялся вдумчиво пеленать добычу.

В кармане у меня всегда лежал тридцатиметровый моток «струны» – тонкого шнура из конского волоса, сердцевиной которого была проволока. Товар недешёвый в изготовлении и в мирной жизни не сильно нужный, но в деревне Пятниха под Лихославлем наладили массовое производство для нужд Следопытов и прочего бродячего люда, и «пятнихинская струна» стала известна в радиусе пары тысяч километров. На сердцевину тамошние мастера пускали жилки из телефонного кабеля, пара вагонов с которым была ими «приватизирована» на железнодорожной станции Лихославля, а конский волос товар расхожий, тем более, что мастера не жмотничали и давали за него местным хорошую цену.

Вставив между руками и спиной пациента его же собственный «Галил» (без патронов, естественно!) я привычно обвязал его шнуром так, чтобы кисти рук были у него перед грудью. В рот ему вставил кляп из его же кепи. Теперь можно и подождать…

Глава 4.

Я почувствовал, как «струна», намотанная на мой палец натянулась, и включил фонарь.

«А, несладко тебе, милый! – шнур натянулся ещё сильнее, как будто я вываживал крупную рыбу. – Вот теперь можно и глаза открыть».

Мой пленник скорчился, пытаясь проморгаться после того, как луч фонаря резанул его по глазам. Открыть глаза после пары часов темноты и комфортного беспамятства и получить такое – неприятно, что и говорить. Постепенно зрение вернулось к нему, и он исподлобья попытался осмотреться.

– Спокойнее, Томас, спокойнее! – при звуках моего голоса он замер.


Вы можете спросить, откуда я знаю его имя? Элементарно, Ватсон! (именно через «В», а не зарубежное «Уо», так у нас говорят!) Начальники своего подопечного вызывали по радио? Вызывали. А рация-то у меня! Причём если первые пять раз они звали его по позывному, «Поорис», что по эстонски значит «Вихрь», то потом плюнули на конспирацию и стали звать по имени. Добавляя, впрочем, и весьма нелестные эпитеты вроде «ленивый пёс» и «тупоумный засранец». Я в эстонском не особо силён, но ругаться умею и объясниться в корчме – тоже. Потом, осознав, что их «вихрь» куда-то унесло, терзать радиоэфир прекратили и даже с волны ушли. А минут через пять, покумекав, неожиданно вызвали меня на том канале, по которому я с Гедеваном трещал.

– Заноза, это Михаил Владимирович. Поддубный. Ответь.

«Ха, нашли карапуза. – мне даже стало смешно от наивности оппонентов. – Я отвечу, вы пеленг возьмёте и через десять минут вокруг лёжки будут топтаться человек двадцать… Держи карман шире, Владимирович!»

Погундев в рацию минуты три, «Дуб» перешёл от увещеваний к угрозам. Довольно банальным, надо признать. Обстоятельно, но не изобретательно, он рассказывал, что со мною сделают, когда поймают. Потом перешёл на семью. Потом опять вернулся к увещеваниям… Надеюсь, наши ребята, что за эфиром следят, всё тщательно записали. Жаль сейчас не старое время и нельзя привлечь к ответственности, за «угрозы сотруднику при исполнении». Наконец радиоспектакль без заявок слушателей закончился, и я остался в тишине и темноте. И даже смог вздремнуть минут сорок в «полглаза».

***

К моему удивлению, беседа с Томасом-«Вихрем» прошла, как говориться, «в тёплой и дружеской атмосфере». Тертый наёмник и «человек войны» кочевряжится не стал, и довольно откровенно рассказал мне, что знал.

Первое время он привыкал к своему новому положению, украдкой пробуя путы на разрыв, но, оценив качество моей работы, сник. На принятие решения ему потребовалось секунд десять, не больше. Коротко промычав что-то неразборчивое, он аккуратно, мешала удавка на шее, мотнул головой, приглашая меня к диалогу.

– Ну, Вихрь, что мне хорошего, доброго и умного скажешь? – спросил я, вытащив кляп из его рта.

– А ты хороший боец… – попытался подлизаться ко мне пленный. – Как легко меня взял!

– Знаю… – жеманничать, как и вестись на лесть я не стал. – Что же вас не предупредили, на кого охотитесь?

– Мы вообще не должны были тебя ловить, это эти… идиоты, что с Бергом всё испортили.

– С каким таким Бергом? – поинтересовался я новым действующим лицом.

– Вы его «Тупом» называете…

Я попытался вспомнить кто такой этот «тупой», но быстро сообразил, что это «Дуб» с эстонским акцентом. Причём акцент был не нарочитый, просто Томас несколько нервничал вот и произнёс ключевое слово неправильно.

– Они заверили, что возьмут тебя легко. Кто же знал, что ты такой ловкий? Ну, а потом Берг нам снова не сказал, что главного… Как это по-русски? Объект, вот! Упустил. Сказал, пёс, что местный проводник убежал, который к Занозе привести нас должен.

– Так, понятно… А ты сам кто? Кайтселит или армия?

– Ни то и ни другое. «Вольный стрелок».

– Какая команда? – крупные объединения наёмников я знал все от Таллина и Вильнюса до Киева и Воронежа.

– «Белые дрозды». Значок в кармане, – и он покосился на свой нагрудный карман.

Покопавшись там, я действительно нашёл какую-то металлическую бляшку.

«Ага, Вуди Вудпеккер[33] ошкуренный», – смешно, но данная группировка в качестве опознавательных знаков использовала силуэт заокеанского мультяшного дятла! От большого ума, видать. Или чувство юмора у основателей клана такое было, а под рукой пара ящиков значков детских оказалась. Кто сейчас знает?

– А не заливаешь ли ты мне, Томас, по прозванию «Вихрь»? Когда контракт подписал?

– Семнадцатого мая.

– А ехали как?

– Даугавпилс, потом Великие Луки, ну а сюда уже через Ржев выбрались.

«Сегодня у нас двадцать второе число… Это что же, они караваном тысячу с лишком километров за пять дней проехали? И ещё успели тут пообжиться? Сказки и ненаучная фантастика!»

– Вот я и говорю, врёшь ты всё… – лениво проговорил я и вытащил из кармана трофейный мультитул. – И, чтоб тебе легче было, я представлюсь… Занозой меня зовут.

Парень дёрнулся, что в его положении не очень получилось:

– Ты сын Беса! – приятно, когда так далеко о тебе и твоей семье знают столько подробностей, чёрт возьми!

– Верно, знаешь. И понимать должен, что в радиусе полутысячи километров никто тебе не поможет, а мне претензии предъявлять не будет, верно? – где-то в глубине души я даже сочувствовал этому парню, но жизнь у нас такая. Дикая и к чужакам немилостивая. Мы тут все не ангелы, но, по крайней мере, в беженцев никто из гаубиц не палил и огнесмесью их не поливал, как некоторые. Может именно поэтому наши вожди с югороссами и не задружились ещё. И новгородцы тоже. Простить не могут, невзирая на экономические выгоды. Целесообразность целесообразностью, но и звереть не дело совсем. Нам в этом плане полегче пришлось, не спорю, поток беженцев меньше был, но ведь и по Твери жахнули, химкомбинат разнеся, да и из Москвы с Питером отдельным горемыкам выбраться удалось. «Отдельным» – это я немного преуменьшил. Тысячи их были. Тысячи. А первые две зимы пережили сотни. Так что миндальничать не время и не место. И не я на полях Эстонии резвиться пришёл, а парень этот в наши болота залез.

Видно, Томас в ситуацию въехал, и, торопливо сглотнув, заговорил быстро-быстро:

– Э, слетопыт, извини! Я не прав, извини!

– Люблю я вас, культурных европейцев – чуть что, сразу «извини». А выделываться чего начал? Я, вроде на слабоумного не похож? Или похож? А? – щелкнув для острастки пару раз трофейными пассатижами, я продолжил. – Так как же вы в наши палестины добирались?

Пассаж с упоминанием библейской местности «Вихрь» не понял, но общий смысл до него дошёл:

– Нас на хеликоптерах перебросили, Заноза! – причём от волнения моё прозвище в его устах как «Саноса». – Людей и электронику перебросили сразу под Ржев, а тут нас машины и тяжёлое… Все тут пыло… Поверь!

– Вот теперь верю. Почти… – и я ещё раз щёлкнул инструментом. Для стимуляции. – На что у тебя был контракт?

– Клупокая экспедиция, с возможным боевым контактом с аборигенами, – как по писанному ответил Томас. Хотя по чему «как»? Они там действительно договоры на бумаге записывают, и верят им больше, чем честному слову.

– Объект экспедиции?

– Скасали, подробно проинформируют перед входом в активную зону, – пленного уже немного «отпустило», и речь его стала правильнее.

Сняв первую информацию, я призадумался:

«С одной стороны получается, что ловушка расставлена конкретно на меня. Причём, если побыть немного параноиком и принять во внимание пропавших наших – силки разворачивать начали чуть ли не год назад. И задумка не местных, те, во-первых, попроще будут, а во-вторых, не полезет никто из ближних на нас, только если Пионеры трёхнутые… А тут налицо кто-то, завязки по всему Северо-Западу имеющий.

С другой стороны, надо мне на кого-то чуть более чем наёмник-неразумник, знающего выходить. На „Дуба“-„Берга“, к примеру. Пока он не улетел в „голубом вертолёте“!» – случайно всплывшие в голове слова детской песенки вызвали у меня непроизвольную улыбку, и, одновременно направили мои размышления в другую сторону:

«А что есть у нас такого, чего ни у кого в округе нет? Те самые вертолёты и есть. А где они базируются, в Общине знают хорошо, если полтора десятка человек. Это – если самих потомственных лётчиков-вертолётчиков не включать. И, рассматривая проблему с этой стороны, понятно становится, почему пришлые не постеснялись на меня „наехать“! Три десятка боевых вертолётов – это в наших условиях штука посильнее „фаустпатрона Гота“!» – что такое – этот «фаустпатрон» я не знал, но отец частенько поминал его в разговоре с друзьями.

«Ну что ж, версия не фантастическая совсем. И так уже три десятка лет секрет храним, должна же была информация наружу просочиться. Хотя бы после Второй Чудской битвы»… – и я сделал шаг по направлению к лестнице.

– Э, Следопыт, ты куда? – спросил наёмник.

– На муда, вшей гонять! – ответил я грубо больше для того, что бы напомнить эстонцу, кто в доме хозяин. – Поскучай тут без меня, белоголовый. И смотри, не шали, а то отшлёпаю…

Томас мой посыл понял верно, и права качать не стал.

Поднявшись в «нычку» я снова подключился к антенне и вышел в эфир:

– Заноза вызывает Гедевана. Приём!

Мне пришлось повторить формулу вызова ещё раз семь, прежде чем Валера ответил.

– Гедеван на связи. Слушаю тебя, Илья.

– Ара, охота идёт лично за мной. Причём нужен я им непременно живым. Они разнюхали про «диких зверей». Как понял?

– Понял хорошо. А кто это «они»?

– Прибыли из Ревеля, – я употребил русское название бывшей эстонской столицы, так бесившее прибалтов во время последних столкновений, впрочем, название «Колывань» их раздражало ещё больше. – Причём их перекинули воздухом, понял меня ара?

– Понял отлично. Какая помощь нужна?

– Куда труба ведёт?

– Кхр-шшшш, – ударил мне в уши «белый шум».

«Похоже, что люди за мной пришли действительно серьёзные. Догадались погасить мою волну. И пеленг, скорее всего, уже взяли. Ну, дай Бог ноги!» – я вытащил из подсумка гранату и, отхватив ножом метр «струны», принялся прилаживать ловушку к люку. Минуту спустя я уже тормошил своего пленника:

– Пойдём, Томас, прогуляемся. А то на холодном лежать вредно, мама тебе, наверное, говорила…

Глава 5.

Коллектор вывел нас на заброшенную и полуразрушенную животноводческую ферму. Разрушили её не бомбы, а окрестные жители, что экспроприировали столь нужные в хозяйстве стропила и кирпич. Коров, впрочем, тоже. Да и не пережили бы в этом красивом и просторном здании коровы первые четыре года тьмы. Топить было нечем. Их народ по заброшенным и бесхозным дачам держал. Зато у нас в Общине никогда проблем с молоком не было, а от того и дети хорошо выживали. Татьяна Сергеевна, наш главный врач, царствие ей Небесное, всегда настаивала на правильном питании. У меня это одно из главных воспоминаний детства – стакан парного молока с земляникой и черникой. Вкуснотища! И полезно. А творог с мёдом!? Пища богов. И крестьяне наши по паре тонн творога в сезон соседям вывозят. Как вспомнил, так есть захотелось. Вытащив из кармана кусок копчёного мяса, прихваченного с собой в качестве дневного перекуса, я впился в него зубами. Но от трапезы меня отвлек Вихрь, он такими голодными глазами посмотрел на меня, что я был вынужден оттяпать ножом кусок копчёной говядины и протянуть ему.

– А как я есть буду?

«Верно, руки-то у него по-прежнему связаны!» – сообразил я.

– Рот открой, я мелко порезал.

– Слушай, Заноза, может, договоримся мы… – и я скомкал конец его фразы, засунув в приоткрытый рот кусок мяса. «Тоже мне, договорщик нашёлся!»

Сидели мы сейчас, естественно, не в самом коровнике, а в отрезке всё того же коллектора. Своды тут много лет назад обвалились, и получилась глубокая, метра в два, канава, обоими своими концами уходившая в так выручивший меня подземный ход. От нашего укрытия до здания собственно фермы было метров сорок, максимум пятьдесят. Лес хотя и поглотил её территорию, образовав густой подлесок, но обломки кирпича, осколки стекла и прочий мусор, не позволяли подобраться к нам бесшумно. Сам знаю, я по таким местам много лазил. Вроде на кусок дерна наступил, а там лист жести или куча битого стекла. А звуки такие ой как хорошо слышны!

Томас прожевал кусок и с готовностью открыл рот снова. Внезапно в отдалении глухо бухнул взрыв.

«Нашли всё-таки… – сокрушённо подумал я и резко ударил пленного по „сонному бугорку“. – Парень ты, вроде, неплохой, но вдруг чего выкинешь в самый неподходящий момент». Накинув на вырубившегося эстонца одну из своих рубашек, я присыпал тело землёй и ветками. Если всё сложится правильно – вернусь через час-другой.

«Гости подойдут минут через пятнадцать, по коллектору – через час» – я бы на их месте тоже не торопился. – «Ползти по низкой и тёмной трубе, в самом начале которой ты напоролся на минную ловушку, они будут в час по чайной ложке, тщательно проверяя дорогу перед собой. А гранат у меня на самом деле не осталось. Одну я бросил при побеге, вторую – когда внимание наёмника привлекал, а третьей люк заминировал. Знал бы – пять взял, а не три. Или вторую подобрал… Ну, да чего уж сейчас плакать… Будем надеяться, что отрезки „струны“, что я за собой оставил, их развлекут немного».

Из рюкзака я тем временем достал свитер грубой «деревенской» вязки, что мне подарила на позапрошлый Новый год одна милая девушка из деревни Хлыщёво. «Прости Иришка, но подарок твой я не по назначению сегодня использую».

***

«Наёмники», так для краткости я обозвал пришельцев, появились несколько позже, чем ожидалось. «Двадцать семь минут, – отметил я про себя, бросив взгляд на часы. – Не торопятся, однако!» Вначале до меня долетел еле различимый скрежет стекляшки по камню,минуту спустя кто-то гулко наступил на изржавленый лист металла, а потом метрах в восьмидесяти от меня промелькнула стремительная тень. «Человек пять или больше. Идут неплохо, но до Следопытов или Пионеров старших возрастов им всё равно далеко…»

Устраивать локальную войну в одиночку я не собирался, с минуты на минуту должны подтянуться ребята с того берега, да и оперативного дежурного должно было насторожить подавление частот в нашем любимом диапазоне.

Противники меж тем миновали баррикаду из полусгнивших брёвен, под которой я спрятался. Двое, шедших впереди, скрылись уже за зданием фермы, а основная группа вошла в него. «Оставят кого-нибудь „хвост пасти“ или нет?» Не оставили, все вошли внутрь. Хотя могли бы, и даже не одного – одна рабочая тройка и двое тылы прикрывают. Я выбрался из-под плащ-накидки и, подхватив «калаш», быстро побежал вслед за ними.

Вот я замер в простенке: автомат наискосок висит на груди, в руках «стечкин» с глушителем.

«Сейчас они осмотрятся и найдут мой сюрприз… Секунд через двадцать…» – отстранённо подумал я. – «Встали они, скорее всего, у тех куч битого кирпича, они неплохо от огня из другого конца коровника должны прикрывать. Но я-то на этом!»

– Štai jis[34]! – раздался первый крик.

И вслед за ним:

– Бросай оружие! Ты окружён! – акцент у кричавшего был заметно сильнее, чем у Томаса.

«Вы бы ещё добавили „рус партизан“!» – пошутил я про себя, появившись в дверном проёме.

Быстрая «двойка» в спину одному из врагов, устроившемуся справа с финским «ручником» в руках, и тут же ещё одна, сидевшему рядом с ним. Первая пуля попала ему в голову, а вторая прошла выше, и, выбив фонтанчик пыли, с визгом улетела вглубь разрушенного здания.

Краем глаза отметив, что оба «готовы», я перенёс огонь на тех, что слева. Тучный здоровяк, заполошно вскочивший со старенькой шведской Aк-4[35] в руках, получил две пули в грудь, и мешком завалился набок. Вскочил он, надо сказать, удачно для меня, перекрыв линию огня для второго, тощего брюнета в немецком камуфляже, вооружённого «семьдесят четвёртым» «калашом».

Для них я стоял крайне неудачно, каждый много стрелявший знает, как тяжело разворачиваться вправо (если вы правша, конечно) с винтовкой или автоматом у плеча. Есть, правда, хитрые способы облегчить этот процесс, вроде приседания со скручиванием ног, но парни с ними знакомы не были. А потому наёмник не успел выстрелить, а вот я – успел. Завалившись набок, так, чтобы куча мусора прикрыла меня от огня третьего, с этой стороны противника, я спокойно всадил две пули растерявшегося «калашеносца».

Тут только раздались ответные выстрелы. Последний из находившихся внутри здания противников дал длинную очередь, выбив клубы пыли и кирпичной крошки из моего укрытия.

«А ведь сейчас и разведчики подтянутся…» – с момента моего первого выстрела прошло секунд пятнадцать. Свой автомат снимать было не удобно, поэтому, перекатившись ещё ближе к мусорной куче, я дотянулся до «шведской гэхи» и подтащил оружие к себе.

«Так, винтовку в левую руку, и ствол направить на дверной проём… Пистолет в правой смотрит вдоль укрытия, на случай, если наёмник внутри недостаточно напуган…»

Предательски хрустнула ветка за стеной, предупредив меня о появлении очередного противника. «Парень явно новичок, ну кто же будет приваливаться к тонкой деревянной панели, за которой противник может быть?» – подумал я, заметив, как качнулась одна из створок широченной, словно ворота, двери. Что называется, «от бедра» я выпустил туда четыре тяжёлые, десятиграммовые пули. Они с лёгкостью пробили гнилое дерево… и того, кто так неосторожно подставился.

Занятно, что мой противник, находящийся внутри здания, не поспешил воспользоваться моментом, а, выпустив полмагазина по моему укрытию, побежал прочь. Как я определил? А просто пока я промаргивался от запорошившей глаза кирпичной пыли, выбитой вражескими пулями, вдалеке раздалось громкое топанье и крик:

– Nagi, jie nužudė juos visus[36]!

Примечания

1

Имеются в виду золотые рубли Югороссии. Подробнее смотрите книгу Бориса Громова «Терской фронт».

(обратно)

2

Внедорожник «Ландровер Дефендер».

(обратно)

3

2Б9 «Василёк» – Советский автоматический миномёт калибра 82 мм. Разработка начата в 1967 году на базе автоматического миномёта Ф-82, принят на вооружение в 1970 году. Заряжание у миномёта 2Б9 м «Василёк» кассетное, в кассету помещают четыре мины. Миномёт позволяет вести два режима стрельбы – одиночный и автоматический, ствол гладкий. Калибр, мм: 82

Вес, кг: 632

Время перевода из боевого положения в походное и обратно, мин 1,5

Возимый боекомплект, мин 226

Расчёт, чел. 4

Темп стрельбы, выстр./мин 170

Практическая скорострельность, выстр./мин 100--120

Вес мины, кг: 3,1

Тип мины: осколочная, дымовая, осветительная,

Начальная скорость мины: 272 м/с

Радиус действительного поражения: 18 м

При разрыве мина даёт от 400 до 600 осколков

Минимальная дальность навесной стрельбы, м: 800

Максимальная дальность стрельбы 4270 м

огонь ведётся с углами возвышения от -1° до +78° или от +7° до +85°.

Миномёт широко использовался советскими войсками во время войны в Афганистане и во время вооружённых конфликтов на постсоветском пространстве. Считается одним из наиболее эффективных огневых средств в звене «рота-батальон».

(обратно)

4

«Фагот» (индекс ГРАУ – 9К111, по классификации МО США и НАТО – AT-4 Spigot,) – советский/российский переносной противотанковый ракетный комплекс с полуавтоматическим командным наведением по проводам. Предназначен для поражения визуально наблюдаемых неподвижных и движущихся со скоростями до 60 км/ч целей (бронированной техники противника, укрытий и огневых средств) на дальностях до 2 км, а ракетой 9М113 – до 4 км. Прост в эксплуатации, может переноситься расчётом из двух человек. Вес вьюка №1 командира расчёта с пусковой установкой составляет 22,5 кг. Второй номер расчета переносит вьюк №2 весом 26,85 кг с двумя ракетами в траснспортно-пусковых контейнерах.

Дальность стрельбы: 70 – 2000 м

Скорострельность: 3 выстр./ мин.

Средняя скорость полета ракеты: 186 м/с

Максимальная скорость полета: 240 м/с

Время полета на максимальную дальность: 11 с

Размеры ракеты, мм: калибр (диаметр корпуса): 120 мм; длина: 863мм; размах крыльев: 369 мм

Масса ракеты в ТПК: 13 кг.

Масса ракеты без ТПК: 11,3 кг

Вес боевой части: 2,5

Бронепробиваемость: 400 мм

Бронепробиваемость (под углом 60°): 200 мм

(обратно)

5

Мотоцикл Honda-GoldWing, относится к классу «Гран-Туризмо», то есть к мотоциклам, предназначенным для путешествий на большие расстояния. Отличаются комфортной посадкой, топливными баками большой ёмкости, низкооборотистыми двигателями, крупными размерами. Управляемость приносится в жертву комфорту. Туристические мотоциклы имеют большое количество дополнительного оборудования: кондиционеры, магнитолы, подушки безопасности. «ГолдУинг» считается классической моделью такого типа.

(обратно)

6

Спортивно-охотничья винтовка финской компании Sako Finland. Выпускается в калибрах от 222 Rem до 375 H&H Mag. В варианте под патрон .308 Win (7,62Х51) имеет следующие параметры: Длина – 1090 мм; длина ствола – 570 мм; вес – 3,4 кг. без прицела. Славится надёжностью работ, хорошей кучностью стрельбы и «носкостью».

(обратно)

7

Имеется в виду травматический пистолет Иж-79-9Т «Макарыч» / МР-79-9ТМ, предназначенный для стрельбы патронами с резиновой пулей.

(обратно)

8

Автомат «АК-104», под патрон 7.62x39 мм; базирующийся на штатном автомате Российской армии АК-74М. Длина: общая: 824 мм; со сложенным прикладом 586 мм, Длина ствола: 314 мм, Вес: 3,0 кг без магазина. Емкость магазина: 30 патронов.

Основное отличие от «полноразмерных» собратьев – укороченный ствол со специальным надульником-пламягасителем и измененная прицельная планка (имеющая разметку только до 500 метров вместо 1000 у полноразмерных образцов). Автомат имеет складной вбок пластиковый приклад и расположенную на левой стороне ствольной коробки штатную планку для установки оптических либо ночных прицелов.

(обратно)

9

Пистолет чешской компании «Чешска Збройовка» CZ-75 compact. Калибр: 9mm Parabellum

Длина оружия: 184 мм

Длина ствола: 99 мм

Высота оружия: 128 мм

Ширина оружия: 35 мм

Масса без патронов: 800 г.

Емкость магазина: 14 патронов (могут использоваться магазины емкостью 16 патронов)/

Базовая модель считается одним из лучшх образцов самозарядного пистолета и состоит на вооружении подразделений полиции по всему миру.

(обратно)

10

Рысь Ф (РМФ-93) имеет складной стальной плечевой упор и пластмассовую пистолетную рукоятку. Их длина в транспортном положении соответственно 750 и 809 мм, в боевом – 1069 и 809/1049 мм, габариты 1069х45х186 и 1049х45х162; масса без патронов 3,2 и 2,7 кг. Длина ствола 680 мм (512 мм), патронника – 70 мм. Трубчатый надствольный магазин на 7 патронов. Ударно-спусковой механизм куркового типа с закрытым курком. Особенностью конструкции является то, что при перезарядка осуществляется перемещением цевья вместе со стволом, который запирается зацепами относительно неподвижного зеркала ствольной коробки.

(обратно)

11

Базовая модель – 7-зарядное ружье РМБ-93 (ружье магазинное боевое) 12 калибра массой 2,5 кг под патроны 65 и 70 мм – создана как компактное (менее 800 мм) боевое ружье для правоохранительных органов и гражданам не продается. Для РМБ-93 разработан ряд специальных боеприпасов – с бронебойной пулей, специальный, для вышибания любых замков и другие.

(обратно)

12

Пеммикан (на языке индейцев кри «пими-окан» – «род жира») – мясной пищевой концентрат. Применялся индейцами Северной Америки в военных походах и охотничьих экспедициях, а также полярными исследователями XIX – первой половины ХХ в. В настоящее время используется туристами при прохождении серьёзных маршрутов.

Пеммикан индейцев включал в себя сушёное или вяленое измельчённое мясо бизонов, а также сало, измельчённые ягоды, иногда – специи. В результате получалось высокопитательная пища с малым весом и объёмом, что облегчало транспортировку. В конце XIX века компактность и универсальность пеммикана привлекла к нему внимание путешественников, прежде всего покорителей Арктики и Антарктики. К началу XX века пеммикан стал основным мясным продуктом полярных путешественников.

У сибирских охотников был свой вариант: смесь из толчёных сухарей, соли и сала скатывалась в плотный шар и высушивалась. Такой шар мог храниться в рюкзаке годами как НЗи был пригоден в пищу, даже если сало прогоркло.

Европейский пеммикан состоял из 40% перемолотого мяса и 60% жиров. Для изготовления пеммикана обычно применялась говядина, реже – другие сорта мяса.

(обратно)

13

ГАЗ-2330 «Тигр» – российский многоцелевой автомобиль повышенной проходимости.

Тип кузова: 3-дв. универсал; Компоновка: переднемоторная, полноприводная. Колёсная формула: 4х4

Двигатель Cummins B205 дизельный рядный шестицилиндровый с турбонаддувом максимальной мощностью 150 кВт (204 л.с.)

Длина: 5700 мм; Ширина: 2300 мм; Высота: 2300 мм; Клиренс: 400 мм; Колёсная база: 3300 мм;

Масса: 7600 кг; Макс. скорость: 140 км/ч; Грузоподъёмность: 1200 кг; Расход топлива: 40 л/100 км

Объём бака: 2 х 70 л

Судя по описанию, у Поддубного машина в варианте или СПМ-2 или СПМ-1, которые забронированы по 5-му или 3-му классу защиты соответственно.

(обратно)

14

Производства американской компании «Garmin».

(обратно)

15

Имеются ввиду звуки, издаваемые простейшим дозиметром на базе счётчика Гейгера-Мюллера. Традиционно чем сильнее радиационное излучение, тем чаше в приборе раздаются щелчки.

Следует отметить, что распространенное наименование таких приборов «дозиметрами» не совсем верно, но исторически прижилось. «Настоящий» дозиметр в строгом его значении это, например, фотопленка, носимая в кармане, по засвечиванию которой можно судить о накопленной дозе, но которая не позволяет в реальном времени узнать плотность потока излучения. Данные электронные приборы было бы более точно называть дозиметрами-радиометрами.

(обратно)

16

Жаргонное название гранаты Ф-1 (индекс ГРАУ – 57-Г-721). Ручная противопехотная оборонительная граната. Предназначена для поражения живой силы в оборонительном бою. Граната обладает следующими тактико-техническими характеристиками.

– Дальность броска: 35-40 м

– Радиус поражения осколков: 30 м (наиболее вероятно попадание осколками в противника), 200 м (максимальная дальность полёта осколков)

– Время замедления запала: 3,2-4,5 сек

– Количество осколков до 300 шт.

(обратно)

17

Имеется в виду внедорожник «Тойота Лэндкрузер».

Жаргонное название автомобиля повышенной проходимости, после Тьмы в местности, известной как МДС («Меж Двух Столиц»), употребляется гораздо чаще, чем иностранное слово «джип».

(обратно)

18

Имеется в виду автоматический гранатомёт АГС-30.

(обратно)

19

Центр боевого применения.

(обратно)

20

«Кин-дза-дза?!» – культовый двухсерийный художественный фильм, снятый на киностудии «Мосфильм» (вышел на экран 1 декабря 1986) по мотивам неопубликованной повести Резо Габриадзе и Георгия Данелия, которая стала сценарием этого фильма. Фильм был весьма популярным и оказал сильное влияние на современную русскоязычную культуру, для части молодёжи стал культовым. Вымышленные слова из фильма, например, «гравицаппа», «КЦ», «пепелац» или «чатл», вошли в разговорный язык, а многие цитаты из фильма стали широко употребляемыми устойчивыми выражениями.

(обратно)

21

Chevrolet Tahoe (и похожий на него GMC Yukon) – полноразмерный вседорожник американской компании General Motors. Отличается весьма большими размерами: Длина – 4788 мм Ширина – 1958 мм Высота – 1839 мм.

(обратно)

22

7,62-мм модернизированный автомат Калашникова (АКМ, Индекс ГРАУ – 6П1) – автомат, заменивший в 1959 году на вооружении советской армии АК и являющийся его дальнейшим развитием. Буква «С» в названии означает складной приклад.

(обратно)

23

Нейтральная смазка для консервации оружия.

1. Нефтяное ружейное сало или цилиндровое масло – 97,5%, церезин – 2,3%, зеленое (калийное) мыло – 0,2%. При смешивании составных частей смазки их подогревают, опуская дно сосуда в теплую воду и тщательно перемешивают. Готовую смазку подогревают до 25-30 °С в водяной ванне и наносят на оружие. Если при этом смазка не ложится на металлические части (стекает), то в нее добавляют до желательной густоты пушечное сало или технический бескислотный вазелин и тщательно перемешивают.

2. Нефтяное ружейное сало или цилиндровое масло – 97,5%, церезин – 2,3%, насыщенный раствор едкого натра в метиловом спирте – 1,0%. Приготовление и применение смазки аналогично п. 1.

(обратно)

24

Скремблеры – программные или аппаратные реализации алгоритма, позволяющего шифровать побитно непрерывные потоки информации. Сам скремблер представляет собой набор бит, изменяющихся на каждом шаге по определенному алгоритму. После выполнения каждого очередного шага на его выходе появляется шифрующий бит – либо 0, либо 1, который накладывается на текущий бит информационного потока операцией XOR. Суть скремблирования заключается в побитном изменении проходящего через систему потока данных. Практически единственной операцией, используемой в скремблерах является XOR – «побитное исключающее ИЛИ». Параллельно прохождению информационного потока в скремблере по определенному правилу генерируется поток бит – кодирующий поток. Как прямое, так и обратное шифрование осуществляется наложением по XOR кодирующей последовательности на исходную. Генерация кодирующей последовательности бит производится циклически из небольшого начального объема информации – ключа по следующему алгоритму. Из текущего набора бит выбираются значения определенных разрядов и складываются по XOR между собой. Все разряды сдвигаются на 1 бит, а только что полученное значение «0» или «1» помещается в освободившийся самый младший разряд то есть используется так называемый регистр сдвига с линейной обратной связью.

(обратно)

25

Galil (Галиль) – израильский автомат, разработанный конструктором Исраэлем Галили (Иваном Балашниковым) на основе автомата Калашникова. В 1969 году соответствующие прототипы были продемонстрированы инженерами Узиелем Галем и Израэлем Галили, в результате чего предпочтение было отдано варианту Галили, в основе которого лежала конструкция финского автомата Valmet Rk 62, лицензия на производство которого была куплена Израилем и который сам являлся лицензионным вариантом автомата Калашникова. В 1973 году автомат Галиля поступает на вооружение под обозначением Galil, при этом его производство было налажено компанией Israel Military Industries с использованием купленного в Финляндии оборудования.

В конце 1980-х годов были разработаны варианты под винтовочный патрон 7,62в51 мм NATO. К концу 1980-х годов было решено прекратить использование Galil в пехотных подразделениях в связи с недостатками автомата, в начале 1990-х эти автоматы на вооружении пехотных подразделений были окончательно заменены американскими автоматами M16 («первой ласточкой» стали американские поставки М16А1 и CAR-15 во время арабо-израильских войн 1967 года, обходившиеся дешевле, чем производство Galil). Остались в эксплуатации только укороченные варианты, использовавшиеся как персональное оружие самообороны экипажей транспорта и танков, а также артиллеристов, но и они были заменены в 2005 году на соответствующие варианты M16.

Galil AR / ARM Galil AR / ARM Galil SAR Galil MAR Калибр 7.62x51mm NATO 5.56x45mm NATO Длина (приклад разложен / сложен) 1050 / 810 мм 979 / 742 мм 840 / 614 мм 690 / 445 мм Длина ствола 535 мм 460 мм 332 мм 195 мм Вес без патронов 4 кг (без сошки и рукоятки для переноски) 3.95 кг (4.35 кг ARM) 3.75 кг 2.95 кг Магазины 25 патронов 35 или 50 патронов 35 патронов Темп стрельбы 650 выстрелов в минуту 650 выстрелов в минуту 650 выстрелов в минуту 700 – 750 выстрелов в минуту Эффективная дальность стрельбы 500 – 600 метров 450 метров 300 метров 150-200 метров

В начале 90-х годов 20-го века большая партия этих винтовок была продана Эстонии.

(обратно)

26

Союз обороны, Кайтселийт (эст. Kaitseliit) – добровольческое военизированное формирование в Эстонии. Наряду с Вооружёнными силами Эстонии входит в состав Сил обороны Эстонии. История «Кайтселийта» началась ещё в конце 1917 – начале 1918 гг. и с этого времени самым тесным образом была связана с историей Эстонского государства.

В середине 1920-х годов «Кайтселийт» получил законодательное оформление. В 1924 году главнокомандующий эстонской армией генерал Йоханнес Лайдонер утвердил «Устав Кайтселийта», который определил цели и задачи «союза», ввёл организационную структуру «Кайтселийта» – территория Эстонии делилась на округа, отделения, районы и группы самозащиты, которые должны были подчиняться Начальнику самозащиты и военному министру. Первоначально отряды «Кайтселийта» были вооружены стрелковым оружием, которое как правило хранилось в клубах и штабах этого военного общества, но допускалось и создание резервных складов-тайников на случай военных действий. Со второй половины 1930-х годов на вооружении «Кайтселийта» уже находилось несколько танков и артиллерийских орудий. В члены «Кайтселийт» принимали всех граждан Эстонии, достигших 18-летнего возраста, они должны были проходить военное обучение, участвовать в разнообразных военно-патриотических и спортивных мероприятиях, разыгрывали возможные сценарии участия в боевых действиях, если придётся обороняться от СССР.

В 1992 году после восстановления независимости и прихода к власти правительства Тийта Вяхи «Кайтселийт» был признан на государственном уровне. В феврале того же года «Кайтселийту» были возвращены ранее принадлежавшие ему стрелковые клубы и тиры (с оружием и боеприпасами). 28 апреля 1992 правительство Эстонии приняло постановление, в соответствии с которым «Кайтселийт» объявлен составной частью Оборонительных сил Эстонской республики (ОСЭР). Руководство «Кайтселийта» получило воинские звания Эстонии и права офицеров регулярной армии. Теперь командира «Кайтселийта» и начальника штаба назначает правительство Эстонии по предложению руководителя главного штаба ОСЭР. Деятельность «Кайтселийта» финансируется из сумм, предусмотренных на государственную оборону, вооружение и снаряжение предоставляется главным штабом ОСЭР. В своей деятельности «Кайтселийт» руководствуется законами Эстонии и другими нормативными актами, утверждёнными ещё в 1930-е годы уставом и внутренним распорядком «Кайтселийта».

Сегодня отделения «Кайтселийт» действуют во всех 15 уездах Эстонии. Общая его численность вместе с женской и детской организациями достигла почти 20 000 человек, состоящих в 17 дружинах.

В 2005 году правительство Эстонии одобрило законопроект об участии 35 бойцов ополчения «Кайтселийт» в миротворческой миссии в Боснии и Герцеговине.

(обратно)

27

Ленинградский Военный округ. Это самый малочисленный из всех военных округов России.

На его территории не дислоцируется ни одной общевойсковой армии, нет ни одной мотострелковой или танковой дивизии: сухопутные войска представлены тремя отдельными мотострелковыми бригадами (138-я в Каменке Ленинградской области, 200-я в Печенге Мурманской области и 25-я в Псковской области), 9-й гвардейской артиллерийской бригадой (Луга Ленинградской области), отдельной ракетной бригадой, четырьмя зенитными ракетными бригадами, 56-м окружным учебным центром (Сертолово), инженерно-саперным полком и другими частями. Кроме того, на территории округа дислоцируется 76-я гвардейская десантно-штурмовая дивизия (г.Псков). Демилитаризация округа произошла после подписания СССР в ноябре 1990 года Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), которым были введены ограничения на размещение воинских соединений и частей на северо-западе СССР.

(обратно)

28

76-я гвардейская Черниговская Краснознамённая десантно-штурмовая дивизия – старейшее подразделение ВДВ. Сформирована 1 сентября 1939 года. Дислоцирована в г. Псков, один из парашютно-десантных полков расположен в пригородном посёлке Череха.

С 2006 года дивизия является десантно-штурмовой. По словам бывшего командующего ВДВ генерала-полковника А. П. Колмакова, как в воздушно-десантной дивизии, так и в десантно-штурмовой 100 процентов личного состава готовы десантироваться парашютным способом. В десантно-штурмовой дивизии в отличие от воздушно-десантной в каждом полку имеется один усиленный батальон, способный десантироваться с техникой. Это обусловлено реальным состоянием военно-транспортной авиации, географической привязкой мест дислокации частей ВДВ и оптимизацией организационно-штатного состава войск.

В 2008 году бойцы дивизии участвовали в грузино-осетинском конфликте.

Подразделения

– 104-й гвардейский парашютно-десантный краснознамённый полк

– 1140-й гвардейский дважды Краснознамённый артиллерийский полк

– 234-й гвардейский Черноморский десантно-штурмовой полк

– 4-й зенитный ракетный полк (бывший 165-й отдельный зенитный ракетный дивизион)

– 656-й отдельный инженерно-сапёрный батальон

– 242-я отдельная военно-транспортная авиационная эскадрилья

– 35-й отдельный медицинский отряд (аэромобильный).

(обратно)

29

Ericsson (Telefonaktiebolaget L. M. Ericsson) (по-русски произносится Эрикссон) – шведская компания, известный производитель телекоммуникационного оборудования. Штаб-квартира – в Стокгольме. Основным бизнесом компании является производство оборудования для сетей беспроводной связи. На оборудовании компании построены сети связи в 175 странах мира. Ранее Ericsson также выпускала мобильные телефоны, однако затем сконцентрировалась на производстве оборудования для сетей связи, передав выпуск телефонных аппаратов в образованное в 2001 году совместное предприятие с японской компанией Sony – Sony Ericsson Mobile Communications. Изготовляет также электронное оборудование для Шведских Вооруженных сил и на экспорт.

(обратно)

30

Nokia (официальное название Nokia Oyj) – финская транснациональная компания, один из мировых лидеров в области мобильных коммуникационных технологий, ведущий поставщик оборудования для мобильных, фиксированных, широкополосных и IP-сетей. Хорошо известна своими мобильными телефонами и смартфонами. Штаб-квартира компании находится в Эспоо, городе-спутнике Хельсинки. Компания выпускает мобильные устройства для всех основных стандартов мобильной связи, включая GSM, CDMA и UMTS. У компании имеется 15 фабрик, расположенных в Финляндии, Китае, Бразилии, Великобритании и др.

(обратно)

31

Glock 17 – популярный самозарядный пистолет одноимённой австрийской фирмы. Состоит на вооружении в вооруженных силах и полиции 60 государств. Славится надёжностью и удобством. Все пистолеты имеют ударниковый УСМ так называемого «безопасного действия» (Safe Action), с 3 автоматическими предохранителями, в том числе одним – на спусковом крючке. Особенностью УСМ «безопасного действия» является то, что в ходе цикла перезарядки пистолета ударник взводится лишь частично, при этом он заблокирован при помощи автоматического предохранителя. Довзведение ударника происходит только при нажатии на спусковой крючок, при этом ударник остается заблокирован от движения вперед вплоть до момента полного выжимания спускового крючка. Таким образом удается достигнуть однообразного усилия на спусковом крючке от первого до последнего выстрела, что положительно сказывается на точности стрельбы. Усилие спуска регулируется от 2.5 до 5 кгс путем замены пружины. Длина – 186 мм; Длина ствола – 114 мм; Вес без магазина – 625 г ; Магазин, патронов 10, 17, 19, 31.

(обратно)

32

KJ Ericsson – шведская компания, основанная в 1912 году и производящая недорогие и качественные ножи. Расположена в городе Мура – центре ножевого и инструментального производства Щвеции.

(обратно)

33

Вуди Вудпекер, или, в переводе, Дятел Вуди (англ. Woody Woodpecker) – мультипликационный персонаж, эксцентричный дятел, герой мультфильмов анимационной студии Уолтера Ланца, распространяемых Universal Pictures. Создан в 1940 году по зарисовкам Бэна «Багза» Хардавэя, принимавшего участие также в разработке образов других эксцентричных персонажей – Багза Банни и Даффи Дака для студии Леона Шлезингера кинокомпании Warner Bros. в конце 1930-х годов.

Вуди обладает жизнерадостным, но крайне назойливым характером, чем досаждает своим соседям-обывателям, охотникам и прочим антагонистам. Его главная способность и любимое занятие – долбить клювом всё деревянное, превращая предметы в дырявую рухлядь. В моменты триумфа над противником и после удачных шуток Вуди издает свой фирменный смех.

(обратно)

34

Вот он! (лит.).

(обратно)

35

Шведский вариант западногерманской штурмовой винтовки G-3 , принятый на вооружение в 1964 году. Производство этих винтовок развернули на заводе «Карл Густав». С принятием на вооружение новой винтовки Ак5, старые винтовки оснастили направляющими для оптического прицела и передали резервистам, хранившим их дома. Часть винтовок была в начале 90-х годов 20-го века передана Швецией прибалтийским странам.

Сочетание мощного патрона и оптического прицела даёт оружие, мало чем уступающие снайперским вариантам винтовки G-3. Калибр винтовки – 7,62 мм (патрон 7,62х51 НАТО), Длина – 1045 мм, емкость магазина – 20 патронов, Вес – 5,3 кг с прицелом и патронами. Эффективная дальность стрельбы – 600 метров. Возможна установка американского подствольного гранатомёта М203.

(обратно)

36

Бежим, они их всех убил! (лит.).

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1. Усадьба Янека. 50 км от Пятого кольца.
  • Глава 2.
  • Глава 3.
  • Глава 4.
  • Глава 5.
  • *** Примечания ***