На поселение [Леонид Александрович Каганов LLeo] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Леонид Каганов На поселение
— Сел, что ли? — Сел. — А куда сел? — На спину. — Эх, глупый! Полезай на голову.За спиной высился круглосуточный городской ларек. В этот поздний час трасса словно вымерла. Афганка ждал долго. Даже слишком долго — на малолюдных трассах и то получалось уехать быстрее. Было холодно и неуютно. Нельзя сказать, чтобы людей не было совсем. Нет, время от времени люди проносились мимо, один раз даже прошла целая кавалькада — они хохотали и кричали на всю улицу. Но все они двигались в другую сторону. А из тех редких прохожих, кто шел на север, ни один не остановился, как Афганка ни прыгал. Когда вдали послышались очередные шаркающие шаги, Афганка уже и не прыгал, только вяло помахивал ложноножкой. Фигура приближалась. Это была самая обычная человеческая фигура — обшарпанный мужичок не первой молодости с красноватым дряблым лицом и глазами такими же полупустыми, как и бутылка крепкого дешевого пива в темноватой руке. Двигался он медленно, шумно, рывками. Но Афганка так замерз, что даже такой транспорт казался ему сейчас лучшим в мире. Он еще раз махнул ложноножкой и с замиранием сердца увидел, как фигура сбавляет ход. Действительно, поравнявшись с ларьком, человек затормозил и остановился, чуть покачиваясь и разглядывая бутылки за стеклом. Из его уха выглянул немолодой микроб восточной внешности. — Куда едем? — спросил он почти без акцента. — Прямо... — неопределенно махнул Афганка. — Сколько по пути. — Сколько денег? — настороженно поинтересовался микроб. — Денег нет, на попутных добираюсь, — вздохнул Афганка. — Денег нет, денег нет... — с омерзением произнес микроб, но неожиданно кивнул: — Садись. Мужичок нагнулся к дорожной пыли за монеткой, Афганка проворно вскочил на палец, через порез зашел в кровоток и вскоре оказался в ухе. Человек уже двигался дальше, микроб сосредоточенно рулил, глядя вперед. — И куда едешь? — спросил он. — Работу получил, на поселение еду, — охотно сообщил Афганка. — Из южного региона, с приморья. — Да... — микроб помолчал немного и включил радио. Так они ехали долго, Афганка наслаждался теплом и покоем. Наконец микроб приглушил радио и сказал: — После помойки — сворачиваю. Я там буду его останавливать, чтобы отлил, и ты как раз сойдешь. — Спасибо, — кивнул Афганка и задремал.Виталий Бианки
У помойки было заметно теплее. Людей тут не оказалось, но это было не страшно — помойка жила своей жизнью. Уже пару раз мимо Афганки с дробным стуком проносились тараканы, но они были набиты битком, и Афганка даже не стал голосовать. Впрочем, он не стал бы голосовать, даже если б они шли порожняком — на местном транспорте далеко не уехать, только завезут в какую-нибудь глушь, как было позавчера, и выбирайся оттуда... Не успел Афганка как следует оглядеться, как появилась вполне приличная крыса — скоростная и поджарая. Афганка махнул ложноножкой, и крыса остановилась, оглядываясь и принюхиваясь. Из трепещущей ноздри высунулся молодой кругленький микроб. — Давно стоишь? — весело спросил он, окинув Афганку понимающим взглядом. — Только что приехал, — улыбнулся Афганка. — Ишь ты... — протянул микроб немного завистливо и скомандовал: — Залазь! Через минуту Афганка сидел рядом с ним на мягком пульсирующем сиденье. Крыса плавно неслась вперед, покачиваясь на ухабах. — Я ведь тоже, бывало, на попутках ездил, — сказал микроб с ностальгией. — Как сезон эпидемий, так мы и в дорогу. В молодости, с пацанами, — пояснил он. Афганка посмотрел на него — с виду он был моложе Афганки. — А теперь вот, — продолжал тот, — своей обзавелся. Он с любовью похлопал по пульсирующему крысиному мозжечку. — С рождения брал или подержанную? — из вежливости поинтересовался Афганка. — С рождения. Только с рождения, — убежденно кивнул микроб. — Подержанную брать — себе дороже. Непонятно, кто на ней ездил, управление под себя перестроено, внутри все сгнило и посыпалось, свалится где-нибудь посреди трассы — и сиди, кукуй. — А хорошая вообще штука — крыса? — Это, брат, смотря для чего... Если по городу — надо, конечно, человека брать. Хоть он и не дешевый, и жрет много. Зато комфорт, скорость и все такое. А я здесь живу, мне крыса в самый раз. Нагрузил — разгрузил. А проходимость у крысы — пять баллов! Человека ты по такой дороге разве заставишь двигаться? Афганка высунулся и глянул вперед. Дорога действительно была мерзее некуда, лучше и не смотреть. — А ты сам-то в какой район направляешься? — поинтересовался микроб. — Я в этом городе проездом, мне б к окраине, а там и дальше поеду, — махнул ложноножкой Афганка. — Определили мне местечко под заразу на поселение. Еду обживать. Как устроюсь на месте — жену перетащу с детьми, родню... — Нет, я спрашиваю — где тебя высадить? — На север... чем дальше, тем лучше, — беззаботно махнул Афганка. — Я там одно неплохое место знаю, где высадиться, — пообещал микроб.
Место и впрямь оказалось очень даже неплохое — сырое, темное и затхлое. И, соответственно, довольно оживленное. Это была человеческая автобусная остановка, а рядом — полоса кустов и длинная канава, заваленная мусором. Нет, это была не скоростная трасса, где все спешат единым потоком и нет ни времени, ни желания останавливаться на поднятую ложноножку. Здесь трафик был хоть и плотный, но вполне умеренный. Пробегали крысы, топотали тараканы, шуршали мокрицы. В отбросах неподалеку копалась кошка — тяжело нагруженная и вполне готовая к отправлению, но совсем в другую сторону и недалеко — до ближайшей дачи. Вдалеке за кустами стояла человеческая автомашина и ритмично покачивалась. Изредка оттуда доносились невразумительные звуки — было ясно, что в машине люди. Неясно было только, куда они направляются. Можно, конечно, на попутках добраться до машины и залезть внутрь, чтобы это выяснить, но Афганка решил не быть таким назойливым. Остановилась полевая мышь. На ней возвращалась домой целая семья — мама, папа и трое детишек. Но место имелось. Подвезти они были согласны, но ехали совсем недалеко. Пока Афганка выяснял, куда именно, вдалеке хлопнула дверца человеческого автомобиля, послышались робкие шаги. Афганка торопливо распрощался с владельцами мыши — кажется, даже разочарованными — и стал ждать человека. Это оказалась человеческая девушка. Афганка начал махать ложноножками, но девушка прошла мимо и скрылась за дальним кустом. Вскоре она вышла оттуда, на ходу одергивая юбку, и Афганка снова начал голосовать. На этот раз девушка остановилась. Из ее уха высунулся здоровенный крепкий микроб с неприятным взглядом и абсолютно лысый. — Чо машешь? — проворчал он. — На попутках добираюсь на север, можно с вами проехать немного? — Чо, без денег? — удивился микроб. — На попутных, — повторил Афганка. — Из южного региона. Микроб хмыкнул и развернулся. Афганка подумал, что он сейчас уедет, но лысый советовался с кем-то в глубине. Девушка послушно стояла, задумчиво глядя в небо остановившимся взглядом. Наконец она присела, сорвала травинку, на которой сидел Афганка, и принялась задумчиво жевать ее. — Садись, — сказал лысый, и Афганка проворно перескочил с травинки на язык. Внутри обнаружилось четверо микробов, все как на подбор лысые, накачанные и неразговорчивые. Встретив таких на улице, Афганка поспешил бы отойти подальше... — До границы автономии довезем, — буркнул Афганке первый микроб. — Мы несколько городов проедем на машине. — До границы автономии? — изумился Афганка, не веря своему счастью. — Красота! Девушка выплюнула пустую травинку и вернулась к автомобилю. За рулем сидел молодой парень, он проворно завел мотор, человеческая машина выехала из зарослей на дорогу и рванулась вперед. — Вот крутая техника! Машина — это не пешком человека вести! — произнес Афганка, чтобы завязать разговор. Но микроб ничего не ответил, его товарищи тоже не проронили ни слова. Замолчал и Афганка. Всю дорогу микробы не общались ни с Афганкой, ни между собой. Так Афганка и не понял, зачем его взяли. Машина долго неслась по шоссе мимо лесов и поселков, и наконец замелькали жилые человеческие кварталы городка. Девушка закурила сигарету и приоткрыла окошко. — Вылазь, — сказал микроб, который вел девушку. — Я окурок здесь скину, место хорошее, много транспорта. — Спасибо! Удачи! — крикнул Афганка, прыгая через губу на край догорающего окурка.
Место, куда упал окурок, перелетев через забор, было бы неплохим, но только для тех, у кого есть деньги. Оживленные задворки большого овощного магазина. В куче коробок рылось с десяток рейсовых бомжей — почти все забитые пассажирами с тюками и детьми. Судя по всему, они вот-вот должны были отправиться, оставалось только неясным, по какому маршруту. Пока Афганка узнавал у местных бацилл, какой бомж идет на север, нужный, как назло, ушел. Правда, был еще один, который, по словам местных, тоже шел в северные районы, только длиннее — через теплотрассу. Афганка нашел водителя, но тот наотрез отказался брать пассажира. — Куда я тя? — орал он. — У меня по билетам все! — Может, договоримся? — неуверенно намекал Афганка, нашаривая в кармане заветный полтинник. Полтинник отдавать было никак нельзя — последний. А предлагать разменивать — неудобно. Афганка мялся. — Не! — орал водитель. — Никаких тут! Даже с каким-то облегчением Афганка отошел от него, подошел к кассе и узнал, что билетов на сегодня нет. Да и все равно таких денег у Афганки сейчас не водилось. Тем временем бомж ушел. Афганка вздохнул уже с полным облегчением. Сразу же вокруг начали прыгать блохи, из них поочередно высовывались микробы и кричали наперебой: — Куда надо, командир? Куда надо? — Нет денег, — отмахивался Афганка, и блохи тут же теряли к нему всякий интерес. Начинало светать. Задворки стремительно пустели. Афганка плюнул и пошел прочь — на север по тропе, не оглядываясь. Прошел он всего-то ничего, когда сзади послышалось тарахтение. Афганка обернулся — так и есть, по дороге трусила грузовая собака. Старая, облезлая, чихающая и взревывающая, но еще вполне на ходу. Афганка помахал ложноножкой, и собака послушно притормозила. Из нее никто не появлялся. Тогда Афганка забрался внутрь. Там сидел микроб самой простецкой и располагающей внешности, только немного уставший. — Браток, подвезешь? — кивнул Афганка. — Из приморья еду на попутных, совсем без денег. На север мне. — Я только до Мясного, — кивнул микроб, запуская собаку трусцой. Сразу отовсюду затарахтело и заухало, и говорить стало невозможно. — До Мясного — это где?! — проорал Афганка сквозь шум. — А? — прокричал микроб, наклонившись к Афганке поближе. — Где это — Мясное?! Сколько ехать?! — заорал Афганка изо всех сил. — Мясное после Заборища, не доезжая железки! — гаркнул микроб и отвернулся. Где находится Заборище и железка, Афганка тоже не знал. Выяснять или просить карту было неохота. Афганка решил, что это где-то совсем рядом. Очень хотелось спать, но уснуть не получалось: стоял шум и постоянно трясло. Выглядывая время от времени по сторонам, Афганка видел, что собака движется причудливым маршрутом — уже далеко за городом, лесами и полями, но вроде в нужную сторону и довольно бойко. Собака все шла и шла, а Заборища все не было. Разок микроб остановил собаку покормиться у бака, а сам вынул бутерброды. — Хочешь? — предложил он Афганке. — Спасибо, у меня есть, — Афганка достал свои припасы, но микроб улыбнулся и покачал головой. Вскоре они двинулись дальше. После еды Афганку начало клонить в сон еще сильнее, наконец он все-таки задремал. Сколько они так проехали, Афганка не понял, но когда проснулся, вокруг уже темнело. Собака лежала посреди пустыря без движения. — Просыпайся, приехали, — хмуро пробасил микроб. — Это и есть Заборище? — Афганка удивленно оглядел бескрайний пустырь. — Куда там... До Заборища — пилить и пилить. Собака подохла. — Что, совсем? — огорчился Афганка. — А черт ее знает... Сердце вроде стучит, а давления нет... Микроб вышел наружу, деловито протер мутное глазное яблоко, попинал зачем-то переднюю левую лапу и углубился в шрам на брюхе. — Могу я как-то помочь? — из вежливости спросил Афганка, хотя понятия не имел, как устроены собаки. — Да не... — микроб высунулся наружу, его ложноножки были уже измазаны кровью. — Ты, браток, поезжай себе. Мне тут ковыряться долго... — Удачи! Афганка покрутился около собаки еще немного. Со всех сторон к ней уже слетались мухи, и Афганка подумал, что вряд ли микробу удастся ее поднять. Одна из мух на обратном пути добросила Афганку до края пустыря — к яме, заполненной мутной цветущей водой.
И вот здесь Афганка завис окончательно. Время шло, а попутного транспорта все не было. Афганка ходил взад-вперед, искал место, где лучше встать, стоял часами — и снова возвращался обратно. Афганка проклял тот миг, когда сел на собаку, и проклял себя за то, что так поспешно уехал от собаки. А вдруг водителю все-таки удалось ее поднять и она побежала дальше? — с тоской думал Афганка. А вдруг там были другие собаки? Или хотя бы мухи, летящие в более пристойное место? В бурой воде отражалась луна — дрожащая и безнадежная. Кругом не было ни души, и лишь время от времени порыв сквознячка доносил издали невнятные крики местных микробов — то ли там пели, то ли дрались, то ли хохотали. В общем, праздновали — сытно, добротно, провинциально. Афганка развязал свою котомку — еды почти не оставалось. А вскоре спряталась и луна, видимо, решив не тратить свет на это убогое захолустье. И вот, когда Афганка уже совсем отчаялся и понял, что завис в этом гиблом месте, как минимум, на неделю, вдали послышался шум комара. Но радость вскоре исчезла — Афганка разглядел, что это таксист. Комар летел низко-низко над землей, высматривая, кого бы взять. Поэтому Афганка даже не махал ему. Но комар сам снизился и сбавил ход. Афганка резко и с досадой махнул ложноножкой, мол, поезжай, поезжай дальше. Однако водитель истолковал жест по-своему и тут же приземлился рядом. — Куда ехать? — деловито осведомился пожилой, но крепкий микроб, высунувшись из комариного хоботка. — Денег осталось — копейки, — хмуро сказал Афганка. — Я на попутках добираюсь из приморья на север. — Сотни за три до жилых кварталов доброшу, — предложил микроб. Афганка вздохнул и печально помотал головой. Комар улетел. Его звук почти уже стих вдали, но затем снова стал нарастать. Комар появился и опять приземлился рядом. — Две сотни до пешеходной тропы! — предложил микроб, как будто никуда и не улетал. — Нету, — вздохнул Афганка. — Нет таких денег. Комар обиженно взревел и свечкой взмыл в воздух. Он сделал в вышине здоровенный круг и через минуту приземлился снова. — Ладно! — сказал микроб решительно. — Полторы сотни, и прямо до кожи доброшу! — Да какие там полторы сотни... — махнул Афганка с такой тоской, что таксист кивнул. — Ладно, поехали за так. Афганка проворно забрался по хоботку внутрь, даже не спросив, куда он едет.
— Вообще я свою норму сегодня сделал, — говорил таксист, умело и небрежно ведя комара в сырых воздушных потоках. — Отвез клиента, а теперь возвращаюсь. Думал подвезти кого на обратном, но кого ж найдешь в такой дыре? А так хоть веселее вдвоем возвращаться, верно? — Ага! — весело кивнул Афганка. — Сам-то откуда? — С юга я, — сказал Афганка, похлопывая по нагрудному кармашку с документами. — Определили мне человечка под заразу на поселение, буду обживать. — Дело хорошее, — кивнул водитель. — Только без работы в городском человеке трудно удержаться. Ты кто по профессии? — Дизентерийщик я. — Это чего такое? — удивился водитель. — Ну... — Афганка задумался, как бы получше объяснить. — Системы ввода-вывода. — Мудрено чего-то, — сказал водитель. — Да, в общем-то, ничего сложного, — покачал головой Афганка. — Дело техники и навыка. — А, ну если техники... — Водитель некоторое время рулил молча, а затем сказал с горечью: — А я ведь когда-то малярийное училище закончил, полжизни в малярийном цеху отработал. И чего теперь? Кому эта малярия нужна? Развалили экосистему, подонки! — М-м-м... — неопределенно сказал Афганка. Вдаваться в политические споры не хотелось. — Вот и я говорю! — обрадовался водитель. — Раньше ведь как? Заселился в человека — и жми его, план гони! Не хочешь план гнать — просто живи, балду пинай. Никто слова не скажет, а сыт всегда будешь. И никаких тебе антибиотиков и прочей гадости! А сейчас — все в собственности, попробуй тронь! Микроб высунулся из комариного глаза и с досадой плюнул вниз. — Так ведь недолго и человека развалить... — аккуратно произнес Афганка. — Развалить? Ты больше этих наших умников слушай! — возмущенно закричал микроб и ткнул в комариный потолок. — Ворье на ворье! Развалить! Никто не разваливался почему-то, и жили нормально! А даже если и гноили людей и сами гибли — то за идею. Афганка тактично промолчал. — Я, — доверительно сказал водитель, наклонившись к Афганке, — в своем малярийном получал сто двадцать — старыми. Да зарплата мне на дух не нужна была! Потому что я белка человечьего из разделочного цеха притаскивал и на рынке продавал на полторы тыщи! Понял? — Хм... — сказал Афганка неопределенно. — А сейчас знаешь, чего? — с горечью продолжал водитель. — Сейчас цеха продали буржуям! Они всех повыгоняли, новое оборудование привезли и охрану поставили. Я как-то попробовал белка вынести вот столько... — водитель сложил ложноножку щепоткой. — Все! Уволили! Чуть до суда не дошло! — То есть при старом режиме воровали, а сейчас не дают? — не выдержал Афганка. — Ох, какие мы умные! — злобно покосился водитель. — Сам-то понял, что сказал? Раньше-то воровали простые честные трудящиеся! А сейчас воруют несколько поганцев-олигархов. Нас обворовывают, нас! Чуешь разницу? Афганка кивнул, и водитель успокоился. — Я тебя высажу вон там, — сказал он, глядя вниз на одинокую козу, привязанную к колышку посреди поля. — Все равно заправиться надо. — Может, рядом высадить? Навязываться неудобно, если ему пассажир ни к чему, — заволновался Афганка. — Перетопчется, — уверенно сказал водитель, высунулся из комара и заорал вниз: — Эй, на козе!!! Эй, на козе, говорю!!! Мальца докинешь до жилья? Парень без денег на попутках добирается! Что ему ответили, Афганка не расслышал, но водитель удовлетворенно откинулся на сиденье, приподнял хоботок комара и с победным жужжанием повел на посадку.
Водитель козы оказался добродушным микробом. Коза отправлялась с пастбища не скоро, и в другое время Афганка стал бы подумывать о том, чтобы вылезти и уехать на более скоростном транспорте, но сейчас он слишком устал. Они немного поговорили о навозе, сырости и новых антибиотиках, но вскоре Афганку стало клонить в сон. Заметив это, водитель указал местечко в углу и даже дал, чем накрыться. Проснулся Афганка оттого, что водитель тряс его за плечо. — Уже едем? — спросонья не понял Афганка. — Поедем нескоро, — покачал головой водитель. — Но сейчас козу доить придут, я уже с молоком договорился, чтоб тебя довезли.
В бидоне молока было душно, толпилось огромное количество местных микробов и грибков, совсем негде было сесть. Афганка дремал всю дорогу, прислонившись спиной к чьим-то пыльным чемоданам. Наконец бидон остановился. Но народ не спешил расходиться. — Что за остановка? — спросил Афганка у толстой плесени. — Рынок. — А чего ждем? — Покупателя ждем, — прошамкала плесень. — А когда он должен подойти? — Да кто ж его знает... Как подадут, так и придет. Бывало, что и по три дня ждали, народу собиралось столько, что не продохнуть. Плесень отвернулась, и Афганка стал пробиваться к выходу. Перспектива ждать покупателя его никак не устраивала. Афганка вышел на бортик и начал энергично голосовать. Останавливались, в основном, частные мошки, отвезти они могли недалеко, а денег хотели много. Кончилось тем, что приземлилась милицейская оса. — Документы! — потребовал пузатый микроб. Афганка распахнул кармашек на груди и вынул паспорт с ордером на поселение. — Тю! — сказал пузатый микроб. — Сам из приморья, ордер в городе, в северном микрорайоне. Как ты попал в западный пригород? — С молоком... — А ну-ка поехали, — сурово заявил микроб. Пожав плечами, Афганка прошел в осу, и та с жужжанием взмыла в воздух. В осе сидел еще один микроб в милицейской форме — напарник. Он рулил, и оба внимательно глядели сверху на лотки рынка. — В улей его повезем? — спросил первый микроб у напарника, возвращая паспорт Афганке. — Как раз сота свободная есть. — На каком основании меня задерживают и в улей везут? — сухо поинтересовался Афганка. — А чего на пригородном рынке делал без регистрации? — обернулся к Афганке напарник. — На попутных еду с юга на север, — объяснил Афганка. — На попу-у-у-утных... — удивленно протянул напарник. — А чего так? — Денег нет, — спокойно ответил Афганка. — Де-е-енег нет... — разочарованно повторил напарник. — На кой он нам в улье сдался? Первый микроб строго повернулся к Афганке: — А ты знаешь, что на рынке нельзя вот так стоять и голосовать? — Ну а что ж делать-то?.. — философски произнес Афганка. Первый микроб начал озадаченно чесать затылок, но тут напарник пихнул его в бок и многозначительно указал вниз. — Черешня... — протянул он с уважением. — Ух, сколько набежало! — присвистнул первый микроб. — Чего творят... Оса резко пошла на снижение. Глянув вниз, Афганка увидел лотки с россыпями кроваво-алой черешни. По ней рулили толпы блестящих зеленых мух. Увидев пикирующую осу, мухи поспешно разлетелись. Милиционеры выпрыгнули из осы, вразвалочку подошли к группе толстых бацилл и начали о чем-то не спеша беседовать. Затем вместе с одной из бацилл вернулись к осе. Первый микроб тщательно придерживал бациллу за рукав — неясно было, то ли в знак особого почтения, то ли чтоб не убежала. — Вылазь! — скомандовал он Афганке и указал на самую дальнюю ягоду. — Вон там голосуй, понял? Афганка кивнул и проворно вылез наружу.
Алый бок ягоды раскалился и пылал жаром, стоять на таком солнцепеке было тяжело. Но место было оживленным, вокруг плотным потоком сновали люди и мухи. Наконец Афганке удалось остановить нервную и энергичную старушку. Водитель ее оказался таким же энергичным стариканом. — Куда путь держим? — осведомился он. — На попутках добираюсь с самого юга, с моря. Мне в город, до северных кварталов. — Море-то эвон где... — удивился старичок. — Это ты столько городов на попутках проехал? — Ага! — улыбнулся Афганка. — Ну а деньги-то есть? — подозрительно осведомился старичок. — Были б деньги — разве б на попутках ехал? — улыбнулся Афганка. — Логичненько, логичненько, — произнес микроб, поправляя очки. — Ну, садись. Старушка взяла с лотка черешенку, положила в рот и двинулась в путь, немного прихрамывая.
— И что, сейчас разве возят? — недоверчиво поинтересовался старичок. — Ну вот еду же, — самоуверенно кивнул Афганка, вспомнив, что старичок любит логику. — Логичненько, — ответил старичок. — Но это тебе повезло, что я встретился. А если бы не я? И чего бы ты делал? Афганка тактично промолчал. — Вот и оно! — сказал старичок назидательно и замолчал на некоторое время. Старушка бойко шла по рынку, размахивая кошелкой. — Сейчас, — сказал старичок. — Еще рыбы куплю, и домой на трамвае поедем. Давай, милая, шагай, шагай! — Вы прямо с ней, как с живой, говорите, — удивился Афганка. — А что ж она, не живая, что ли? — охотно поддержал разговор старичок. — Все слышит, может, даже думает о чем-то своем... — Кто думает? — насторожился Афганка, а про себя решил: угораздило же нарваться на психа! — Человечинка думает, — кивнул старичок. — Шагает себе и думает о чем-то своем... — Хм... — сказал Афганка. — И чем это она, простите, думает? — Это уж я не знаю, чем. Да и какая нам разница, верно? — Большая разница, — возразил Афганка. — Как и чем может думать многоклеточное? Оно ж многоклеточное! — А вот сам посуди! — крякнул старичок. — Толпа ведь думать может? А многоклеточное — это, считай, та же толпа. — Нет, — уверенно покачал головой Афганка. — Толпа думать не может. — Может, может! — кивнул старичок. — Ты никогда не слышал, как толпа хором скандирует? Мысли, правда, у толпы куцые. Усредненные, я бы сказал. Но ведь есть же? Так что мы не можем отымать у многоклеточного права на разум! — Разум, — хмыкнул Афганка. — Разум — это когда самое себя осознаешь. Может ли толпа осознавать самое себя? И думать о себе, как о толпе? Старичок погрузился в мысли. А может, просто замолчал, сконцентрировавшись на сложном участке дороги. Его старушка остановилась, переложила кошелку в другую руку и двинулась дальше. — Неправильно вопрос ставишь, молодой человек, — сказал наконец старичок. — Вот я сейчас переложил кошелку в ее другую руку, верно? А может, она при этом думает, что по своему разумению это сделала? — Но это же сделали вы? — Это я думаю, что сделал я, — возразил старичок. — Однако ж я не могу знать этого наверняка. Ведь мы тоже состоим из огромной кучи молекул, так откуда я знаю, сам я себе хозяин или мною управляют внутренние молекулы? Ну? — Вами, может, и управляют, а уж мной точно не управляют, — усмехнулся Афганка. — А чем докажешь? — хихикнул старичок. — Чем докажешь, что ты сам придумываешь свои мысли? А вдруг внутри тебя сидит крошечная молекула и рулит? — Как это... — растерялся Афганка. — Если бы мною рулила какая-нибудь молекула, я бы... Я бы это чувствовал! — Ой ли? — лукаво улыбнулся старичок. — Нет, я бы тогда вообще ничего не чувствовал! — поправился Афганка. — Не было бы меня. — Ой ли? — снова улыбнулся старичок. — Да! — убежденно кивнул Афганка. — Я бы ничего не чувствовал! Чувствовать что-то может лишь разумный организм, который сам себе хозяин! Старичок снова ехидно улыбнулся и долгое время рулил молча. Улыбка не сползала с его лица. — Вернемся к толпе, — сказал он наконец. — Толпа ведет себя разумно? Да. Она двигается, развивается, борется, живет, строит... Вся наша цивилизация — это, ежели поглядеть со стороны, одна большая разумная толпа, которая... — Все это так, но... — начал Афганка. — Я еще не закончил! — строго оборвал старичок. — Если глядеть со стороны, толпа — это отдельный организм, который сам себе хозяин, и поведение его разумно. Если — подчеркиваю! — со стороны. Особенно, когда толпой управляет вождь или, скажем, рулевой. Идем далее. Может ли толпа что-то чувствовать? А как же! Толпа может впадать в ярость и успокаиваться, бояться или ликовать, верно? — Да, но... — А вот тебе и «но»! — подытожил старичок. — Мы пришли к тому, что толпа — это разумный организм. — Толпа разумна, пока состоит из отдельных личностей, — уточнил Афганка. — Но как, по-вашему, толпа осознает себя? — А вот это не дано знать нам, отдельным личностям, — назидательно сказал старичок. — Даже рулевой, который управляет толпой, не сможет сказать, существует у толпы коллективный разум или же нет. Потому что разум — такая штука, которую не измеришь и не пощупаешь. Я, например, уверен, что его и нет вообще, этого разума. А называют разумом то, что просто объяснить не умеют. И ежели, скажем, человек думает, что он — разум, то на самом деле он лишь игра клеток. А ежели клетка думает, что она — разум, то на самом деле она лишь игра молекул. А ежели молекула думает, что она — разум, то на самом деле... Напомни, из чего у нас молекулы устроены? Афганка молчал, глубоко задумавшись. — Да... — сказал он наконец. — Умеете вы загрузить! — А то ж! — радостно кивнул старичок. — Кстати, готовься вылезать, подъезжаем. — Уже? А где мы? — Афганка завертелся, пытаясь сориентироваться. — В северном пригороде, уже и город проехали. Я большой крюк сделал и подвез прямо к твоему дому. Решил заодно свою старушку отвести к дочке погостить, она у меня тут поблизости. Сейчас вон выйдешь, на маршрутную муху сядешь — и до нужной квартиры. — Ох, спасибо вам огромнейшее!!! — обрадовался Афганка. — Давай, давай, успехов! — кивнул старичок и помахал ложноножкой. — И подумай крепко над моими словами! Перед тем как выйти, Афганка все-таки обернулся: — А кто вы по профессии, если не секрет? Философ? — Инженер. Менингит преподаю студентам.
Попав на оживленный газон, Афганка спросил у прохожих микробов, где ходят маршрутные мухи, и поспешил на остановку. Муха уже стояла, набитая пассажирами и готовая к взлету. Было одно свободное место, как раз для Афганки. Он оплатил пролет и сел. Муха летела в ночном небе медленно и неспешно. Афганка все время боялся, как бы не прозевать свою остановку, и донимал вопросами окружающих, пока пожилая бацилла не объяснила ему, что выходить надо после нее, а она выйдет у форточки. — Остановите вон на той щеке! — попросил Афганка, когда бацилла сошла, но водитель не реагировал. — Вон на той щеке остановите, пожалуйста! Эй! — Не глухой, слышу, — отозвался водитель лениво. Муха пересекла комнату и медленно опустилась на щеку спящего человека. Афганка подергал жвалу, но жвала не распахивалась. — От себя толкай, от себя! — зашумели пассажиры. Афганка толкнул — жвала щелкнула и распахнулась. Афганка выпрыгнул наружу. Жвала захлопнулась, и муха с ровным гудением пропала вдали. Афганка потоптался на месте и огляделся. Место было приятное, кожа ровная, румяная. Афганка пополз вверх по щеке, впереди замаячил посапывающий нос. Добравшись до него, Афганка остановился, улыбнулся, снял с плеча котомку и облегченно вздохнул. И нырнул в твою левую ноздрю, дорогой мой читатель. Приехали, поздравляю!
Последние комментарии
8 часов 13 минут назад
8 часов 16 минут назад
2 дней 14 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 20 часов назад
2 дней 21 часов назад