Приручить зверя [Дебора Рейли] (fb2) читать онлайн

Приручить зверя Дебора Райли

В отместку проклятию, которое навсегда прогнало его в мир теней, существо, которое называют зверем МакДоннелла, требует, чтобы ему отдавали девочек-первенцев каждого поколения. Сестру Изобеллы скоро ждет эта участь, если только Изабелла не сможет ее спасти. Бесстрашная, она намерена противостоять монстру, но вместо уродливого создания она обнаруживает странного мужчину: воина с ликом ангела и очаровывающими серебряными глазами, который притягивает ее, как никто другой…

Глава 1

Около замка сгущались тени, воздух стал прохладным. Внутри за толстыми стенами продолжалось шумное празднование, но слуги, снующие во дворе, резко остановились, почувствовав страх.

— Зверь идет… — пробормотал седой охранник, испуганно сжимая свой меч.

Зверь идет, еще раз повторился шепот в ночном воздухе. От нахлынувшего ужаса, слуги поспешили укрыться в безопасности, крестясь и изрекая защитные молитвы. Все знали, что взгляд на проклятого МакДонелла повлечет за собой неизбежную смерть.

Стоя у открытых ворот, Бэйн со сдержанным удовольствием наблюдал за этим хаосом.

Он редко позволял кому-либо чувствовать свое присутствие и получал редкостное наслаждение, живя в уединении в своем логове и охотясь тайком.

Этой ночью, однако, он желал, чтобы все почувствовали его темную силу.

Это, в конце концов, особенный вечер.

В большом зале лэрд Фостер праздновал именины своей старшей дочери. Был собран весь клан, и девица сидела на помосте в качестве почетной гостьи.

И подходящей жертвы для зверя МакДонелла.

Сегодня вечером девушке исполнялся двадцать один год. Слабая улыбка тронула его губы. Тот возраст, в котором он отметит ее, как свою собственность, и приведет в свое окутанное туманом логово.

И, несомненно, она охотно придет. Проклятие будет держать ее в безжалостном очаровании, и она преодолеет любые препятствия или убьет любого, вставшего у нее на пути к Бэйну.

Не то чтобы кто-то встанет у нее на пути, признал он, скривившись. Все знали древнюю легенду. И жертва требовалась, чтобы спасти клан Фостеров от неминуемой гибели.

Айе^[1]. Несмотря на все явные проявления сочувствия к бедной девице, в случае необходимости они связали бы ее, как откормленную на убой свинью, и бросили бы в дельту реки.

Он хорошо знал это малодушие. Хотя прошло два столетия, он отчетливо мог вспомнить членов клана, которые привели его к гибели. Никто не был готов рискнуть разгневать вождя, предупредив его или подняв меч в его защиту.

Честь и верность были проданы всего лишь за желание получить выгоду. Это, естественно, было только началом предательства. Вдали Бэйн мог слышать глухой стук пивных кружек, ударяющихся о поверхности деревянных столов, и он отмахнулся от грустных мыслей. Празднование скоро подойдет к концу. И наступит время для востребования жертвы.

Безразличный к воинам, выстроившимся на зубчатых стенах, он тихо двинулся к воротам. Чего ему боятся? Умерев от меча, он убедился, что сейчас стал неуязвим для смертельной опасности.

Ирония судьбы, что старый лорд, приказавший его убить, чтобы гарантировать будущее своим наследникам, оказался не в состоянии помешать Бэйну мстить.

Почти у самых ворот Бэйн замер, его внимание привлек звук приближающихся шагов. С легкостью он растворился в тени, пронзенный острым желанием узнать, кто мог быть настолько смелым, чтобы проигнорировать чувство угрозы, плотно накрывшее замок. Несомненно, они были сумасшедшими.

Или отчаянными…

Холодная улыбка снова тронула его губы, когда он откинул голову назад и втянул носом воздух. Айе. Девчонка Фостер. Запах ее крови был отчетливым.

Это его не удивило. Это был не первый случай, когда его жертва пыталась сбежать, отметил он со вспышкой презрения. В венах его врага текло мало храбрости или достоинства. Неоднократно девицы могли бы приговорить весь свой клан к смерти, если бы смогли сбежать и спасти свою шкуру.

Ожидая, когда девица сама подойдет к своей гибели, Бэйн рассеянно гладил наброшенный на плечи тонкий золотой плед. Будет невероятно просто околдовать ее, когда она сама подойдет, хотя это и не принесет ему столько же удовлетворения, как если бы он увлек ее прочь на глазах отца и семьи.

Когда шаги приблизились, он нахмурился.

Бэйн еще раз втянул воздух. Приближались две женщины. Одна пожилая служанка. А другая…

Девица Фостер, без сомнения. Но не та, которую он искал.

Шагнув глубже в тень и прищурившись, он пристально наблюдал, как они прошли через ворота. Чем руководствовалась эта девица, выходя в такой час на улицу? Любая здравомыслящая женщина заперлась бы в своих покоях в этот вечер.

Заинтригованный вопреки своему желанию, Бэйн изучал стройную девушку, окутанную серебряным лунным светом. Хотя она была скрыта темным плащом, он мог сказать, что очертания ее тела были изящны. Намного изящнее, чем у большинства членов костлявого клана Фостеров, а в ее необычных с золотыми искорками карих глазах тлел мятежный дух. И в отличие от остальной части ее семьи, ее волосы были не золотисто-рыжими, словно восход солнца, а скорее своим цветом напоминали темный огонь, который словно языки настоящего пламени опалял ее кожу оттенка слоновой кости.

Этого ему хватило, чтобы вспомнить о лживой девчонке, предавшей его более двухсот лет назад.

Всего лишь запах ее крови.

Задержавшись, несмотря на свое желание покончить со своей местью и вернутся в свое логово, Бэйн смотрел, как грузная служанка с квадратным лицом и слипшимися прядями жестких седых волос, потянулась, чтобы схватить плащ женщины.

— Изобелла, это сумасшествие. Вы должны вернуться в замок.

С явным нетерпением девушка выдернула плащ из цепких пальцев.

— Ох, позволь мне остаться.

— Нэй^[2]. Я не позволю вам. — Загнусила служанка. — Что-то ужасное и грязное витает в воздухе сегодня ночью.

Изобелла громко фыркнула, но Бэйн не пропустил легкую дрожь, охватившую ее тело.

— Ты хотела бы, чтобы я спряталась за этими стенами? Чтобы так же, как и все те негодяи, считающие себя дворянами и воинами, просто ждала, когда придет Зверь, и заберет мою сестру?

Ее тон был жестким, и Бэйн удивленно поднял черную, как вороново крыло, бровь. Выходит, не только ее внешность не соответствовала родичам ее клана.

— Здесь ничего нельзя поделать, хозяйка. Проклятье не может быть снято. Если Кэтрин не предложит себя Зверю, каждый мужчина, женщина и ребенок будет убит. Это то, чего вы хотите?

— Конечно, нет. Но при этом я не собираюсь просто выть и оплакивать судьбу Кэтрин. Должно же существовать, какое-то средство, чтобы остановить проклятие. — Взглянув на близстоящие деревья, девушка еще сильнее укуталась в плащ, - Должно существовать.

— Нет ни единого. Те, кто пробовал, находятся в могилах, — парировала служанка. — Если чего не похуже.

— Это то, что мы слышали. Слишком долго мы находились в тисках страха, даже не делая попытки остановить чуму, которая досаждает нам.

— Нэй, хозяйка, — пожилая женщина поспешно перекрестилась, возможно, ощущая опасность, скрывающуюся в тенях. — Многие вошли в проклятую долину реки, чтобы уже никогда не вернуться.

Изобелла мотнула головой.

— Глупые мальчишки и пьяные войны, искавшие славу. Они неслись сломя голову там, где необходима хитрость. Не пытались обнаружить слабое место у Зверя, которое помогло бы его уничтожить.

— Именно это вы и намереваетесь сделать?

— А, что еще мне остается? — тонкие черты лица ожесточились в лунном свете. — Я не собираюсь скрываться здесь и ничего не делать.

Бэйн замер, ощутив незнакомое доселе чувство — очарование этой девушкой.

— Это тяжело, девочка, но я считаю, что Зверь не придет за Кэтрин этой ночью. Говорили, что и раньше, он неоднократно выжидал несколько дней или даже недель, прежде чем востребовать свою жертву.

— Но он придет, — сказала она низким голосом.

Служанка вздохнула.

— Да, он придет.

— Больше я не буду откладывать выполнение своего долга. Я надеялась, что отец соберет в кулак свое мужество и сделает все, что нужно… ох, — Изобелла расправила плечи. — Я напрасно надеялась. Теперь это все на моих плечах.

— Нэй.

— Айе. Вернись в большой зал. Останься с Кэтрин.

Хотя приказ был произнесен мягким тоном, в голосе отчетливо слышались приказные нотки. Эта девушка привыкла, чтобы ей подчинялись.

Поднеся кончик платка к глазам, чтобы промокнуть их, служанка заторопилась обратно через ворота. Оставшись одна, Изобелла помедлила, глядя в темноту с легким замешательством. Затем, вздернув подбородок, она торопливо двинулась к деревьям.

Бэйн колебался. К замку он приблизился с единственной целью. Захватить свой приз и вернуться в свое логово. Все просто и без осложнений. Так, как он предпочитал делать всегда. Теперь, однако, он ощущал странную нарастающую нервозность. Девушка вызвала в нем то, что никто не мог вызвать на протяжении двух веков.

Она вызвала его интерес.

Следуя в темноте за ее стройным силуэтом, Бэйн не потрудился даже обдумать причину, почему это его отвлекает. Да не все ли равно? Этого вполне достаточно для того, чтобы он узнал больше об этой девчонке.

С неестественной легкостью ему удалось пройти сквозь сгустившийся лес. Под ним не хрустнула ни одна ветка, не зашелестел ни один листочек. Его присутствие, однако, буквально витало в воздухе, заставляя девушку ускорять шаги и оглядываться через плечо с нарастающим беспокойством. Она могла чувствовать, что он совсем рядом. Тем не менее, она продолжала двигаться вперед, возможно, убедив себя, что мурашки на ее коже — это всего лишь выдумка.

Они подошли невероятно близко к находившейся в тумане дельте реки, которая защищала его логово. Бэйн слабо улыбнулся ее мужеству. Или, возможно, безумию. Немногим хватало смелости, чтобы подойти так близко.

Изменив направление своего движения, девушка ступила на небольшую полянку. И тут же, обернувшись, она прижалась спиной к стволу дерева и выхватила маленький кинжал из-под плаща.

— Кто там? — требовательно спросила она. — Покажитесь.

Бэйн чувствовал неистовое биение пульса у основания ее горла. Зубы Бога, она взбаламутила его инстинкты. Жажду крови. И… что-то еще. Какое-то чувство, казавшееся всего лишь отголоском забытых воспоминаний.

Оставаясь в тени окружающих его деревьев, Бэйн скрестил на груди руки.

— Ты надумала командовать мной, девушка?

Пульс участился, но было удивительно, что она осталась на месте, будучи готовой бороться, а не убегать.

— Это мое право, — ее голос облетел поляну. — Это — земля Фостеров, а я — дочь лэрда.

Его губы скривились.

— С какой гордостью это произнесено.

— Не с гордостью, просто констатация факта.

— Я знаю, кто ты, — сказал он с холодным призрением. — Я могу чувствовать запах отравленной крови твоего отца, витающий в воздухе.

Карие глаза расширись от гнева.

— Вы пытаетесь оскорбить меня, скрываясь за деревьями? Почему вы прячетесь в тени? Вы стесняетесь показать свое лицо?

— Мне нечего стесняться, моя честь выше позора, — он выдержал короткую паузу. — Можешь ли ты сказать то же самое, дочь Фостера?

Слабый румянец окрасил ее кожу цвета словной кости. Бэйн прищурился. Похоже, девушка чувствовала жало их семейного позора. Гораздо больше страдая, чем ее отец.

— Вы тратите мое время, — процедила она. — Я не хочу глупых игр.

— О. Тогда чего ты действительно хочешь, одна в темноте? — протянул он.

— Просто следовать своему пути.

Бэйн молча перемещался среди деревьев, подходя все ближе.

— Своему пути куда?

Она нахмурилась, почувствовав его движение, но не имея возможности увидеть его.

— Это мое личное дело.

— Разве ты не должна быть надежно укрыта своим девственным одеялом в такой час? Темнота — опасное место для такой красивой девушки.

— Я не боюсь. — Решительным движением она выкинула вперед руку с ножом, замахиваясь им на тени.

Бэйн грубо рассмеялся.

— Ты полагаешь, что сможешь защититься этим тонким лезвием? Или твой острый язычок сможет удержать демонов на расстоянии?

Ее губы сжались.

— Я под защитой своего отца и его людей. Если что-нибудь со мной случится, то у вас не будет возможности скрыться.

Бэйн замер, охваченный многовековой яростью. В этом самом месте его окружили воины Фостера и жестоко напали.

И все из-за любви к женщине.

— Ах, это тот самый отец, который пьет в своем большом зале и ожидает, когда сможет отдать свою дочь Зверю МакДонелла? — поддразнил он. — Я дрожу от ужаса.

Она покраснела еще больше. Как из-за гнева, так и из-за стыда.

— Святые небеса, я не буду говорить с тенями, — процедила она. — Покажитесь или идите своей дорогой.

Бэйн колебался. Ему необходимо идти своей дорогой. Или вернутся в замок к ожидающей жертве, или в свое логово. Задержаться — значит проявить больше, чем мимолетное любопытство.

Странно, но когда эта мысль появилась у него в голове, он уже принял решение. Он задержится. Прошло больше двухсот лет с тех пор, как он считал девушку чем-то большим, чем орудием мести.

Или обедом.

Он был достаточно взбудоражен, чтобы вернуться к своему одинокому существованию.

Игнорируя сигнал опасности, прозвучавший в его голове, Бэйн вышел вперед, позволив лунному свету явить его затемненную фигуру.

— Как пожелаешь.

Изобелла не была глупой. На самом деле, большинство людей утверждало, что она была проклята, родившись с умом, более подходящем мужчине, чем женщине.

С того момента, как она покинула замок, она знала, что это было идиотской затеей.

В течение многих столетий Зверь изводил ее семью, беспощадно требуя старшую дочь каждого поколения. И в течение многих веков ни одному лэрду или воину ничего не удавалось сделать, кроме как глухо ворчать себе под нос и грозить кулаком в беспомощном разочаровании.

Никто не мог войти в туман, где подстерегал Зверь. Не без уверенности в близкой смерти. И даже самый ужасающий воин не был достаточно смелым, чтобы находится в темноте, когда в воздухе сгущался холод, предвещая о движении Зверя через гарнизон.

Что может сделать девушка с небольшим кинжалом в руках?

Вопрос, на который у нее не было ответа. Даже тогда, когда она, велев своей горничной возвращаться в замок, неохотно двинулась в сторону долины реки.

Единственное, в чем девушка была уверена — она не в силах наблюдать за тем, как ее отец и его воины напиваются до беспамятства, тогда как ожидаемая смерть бедняжки Кэтрин все приближалась.

Зубы Бога, она не была трусихой. Пусть другие прячутся и возлагают на судьбу ответственность за смерть Кэтрин.

Она, по крайней мере, постаралась бы спасти сестру.

И только из-за слабой надежды на то, что Зверь споткнется или что-то остановит его, она проигнорировала сильный холод в воздухе, от которого по ее коже побежали мурашки. Логово было недалеко от замка. Могла же она сохранить остатки своего мужества, преодолевая это короткое расстояние?

Постоянно напоминая себе, что надо дышать, Изобелла не обращала внимания на неприятное чувство, что за ней наблюдают. До тех пор, пока не вошла в темный лес.

Оно появилось вовсе не потому, что она смогла услышать злоумышленника. Или заметила его скрытое в тени тело. Это было ощущение большой угрозы, зародившееся глубоко в ее сердце.

Отойдя слишком далеко от замка, и не имея возможности позвать на помощь, Изобелла была вынуждена остановиться на маленькой полянке, где она могла бы попытаться прогнать незнакомца прочь.

Это был разумный план.

Пока злоумышленник не вышел из-за деревьев.

Страх, скребшийся у нее в животе, внезапно сменился острым недоверием.

Она могла поклясться всеми святыми, он был…

Красивым.

Гораздо выше ее отца, считавшегося довольно сильным мужчиной, он был худощав и мускулист под шелком своего плаща. Его волосы цвета воронового крыла, падающие ниже плеч, блестели в лунном свете. Лицо было угловатым с безупречной ровной алебастровой кожей и чертами, которые заставили ее дыхание сбиться. Возможно, его лоб был слишком широк, а губы чересчур чувственно полными, но такие мелкие недостатки отнюдь не портили общее впечатление неземной мужской красоты.

Сглотнув комок, застрявший у нее в горле, Изобелла, наконец, заставила себя встретить его настороженный пристальный взгляд. Ее сердце пропустило еще один удар. О, никогда за всю свою жизнь она не встречала таких глаз.

Серого цвета, они блестели словно закалённая сталь от горевшего в них холодного огня. И такие же безжалостные.

Красивый мужчина, шепнуло ей подсознание, но и опасный.

Возможно, столь же опасный, как и сам Зверь.

Угрожая кинжалом, Изобелла заставила себя перевести дыхание.

— Кто вы?

— Идущий мимо путник, — шепнул он бархатистым и необычайно мелодичным голосом.

Он был не из клана ее отца. И не из другого воинственного клана. Не с этими темными волосами и странными серебряными глазами. Но в тоже время, он знал слишком много, чтобы быть простым путником.

— Я не верю вам.

— Нет?

— Путник не пройдет через земли Фостер, не остановившись в замке, чтобы сыскать благосклонность моего отца.

— Благосклонность? — его глаза блеснули опасным огнем. — Я не ищу благосклонности человека. Я иду там, где я хочу, и никто не смеет вставать у меня на пути.

— Вы очень уверены в своей храбрости рядом с простой девушкой. Я сомневаюсь, что вы были бы настолько же храбры, если бы тут появились воины моего отца.

Смоляная бровь изогнулась, когда он плавно приблизился к ней.

— Если воины твоего отца появятся, они умрут.

Она сжимала рукоять кинжала с такой силой, что ее пальцы побелели.

— Отойдите, или, клянусь, я пущу вам кровь.

Он бросил быстрый взгляд на острый кинжал, а потом потянулся и небрежно выбил его у нее из рук.

— Не надо угрожать мне, девчонка, — Он стоял так близко, что Изобелла была вынуждена поднять голову, чтобы взглянуть на него. При лунном свете он казался таким красивым, что захватывало дух. Когда он протянул руку, чтобы взять выбившийся из ее прически локон, лежащий на ее щеке, во рту у Изобеллы пересохло, и ее сердце пропустило несколько ударов. Она сказала себе, что это все из-за страха. Какая разумная девушка не была бы напугана? Но также было и легкое волшебное покалывание, сбежавшее вниз по ее позвоночнику, и не имеющее ничего общего с ужасом.

— Ты не похожа на Фостеров. Я не видел подобных волос. И глаз, которых поцеловало золото. Это необычно.

Она с трудом сглотнула.

— Если вы намекаете, что я внебрачная дочь…

— Разве я не говорил тебе, что чувствую запах крови твоего отца. Нет, ты — Фостер, тем хуже, — его пальцы скользнули по ее щеке, чтобы задержаться у основания шеи, где бешено бился пульс. — Но красивая, не смотря на все твои прегрешения.

В этот щекотливый момент Изобелла опасалась, что у нее могут подогнуться колени. Его тело было невероятно холодным, но не было ничего охлаждающего в том обжигающем жаре, что охватил ее при его легком прикосновении. Это было похоже на удар молнии, и Изобелла прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон.

Кости Святого Марка, Изобелла Фостер, не будь тупицей — строго упрекнула она себя. Этот человек, очевидно, враг ее отца.

Он мог находиться тут, чтобы взять ее в плен и требовать за нее выкуп. Или, чтобы обесчестить ее. Или даже убить.

И все, что она была в силах делать, это трепетать от его мужского начала.

Она, оказывается, была плохим воином.

— Вы слишком смелы, путник, — прошипела она.

— Я чувствую, как у тебя участился пульс. Ты напугана?

— Нет.

— Скажи мне, что ты ищешь в темноте.

Его бархатный голос околдовывал ее. Нахмурившись, она старалась стряхнуть с себя странную слабость, накрывающую ее.

— Оставьте меня.

— Скажи мне.

Она не собиралась рассказывать чужаку ничего из того, что собиралась сделать. То, что она искала в темноте не должно касаться никого, кроме нее. Кроме того, она была дочерью лэрда. Она отвечает только перед своим отцом.

Тогда, почему же ее губы раскрылись, а глаза медленно закрываются под пристальным взглядом серебряных глаз?

— Я ищу…Зверя.

— Зверя?

— Да, жестокое существо, которое в течение многих столетий проклинало мой клан.

— А, — наступила небольшая пауза, в то время как кончики его губ, казалось, приподнялись. — Ты видела этого Зверя?

— О, конечно, нет. Он прячется в тумане, хотя ходят слухи, что он охотится при свете луны. И он вскоре намерен прийти за моей сестрой. Я буду ждать его появления.

Длинные пальцы сместились ей под подбородок, приподнимая ей голову, чтобы он мог рассмотреть выражение ее лица при свете луны.

— Ты, моя дорогая, самая смелая или самая глупая, — пробормотал он странным голосом. — Ты, конечно же, не веришь, что существо из легенды можно убить? — Его взгляд медленно переместился на ее приоткрытые губы. — Или, возможно, ты надеешься соблазнить его?

Она втянула воздух. Этот мужчина. Даже себе она не могла объяснить, как он волновал ее.

— Если он живой, значит, его можно убить. Я найду способ сделать это.

Его хватка ослабла, пальцы мягко погладили ее губы. В последнем проблеске здравого смысла, она осознала, что должна сопротивляться, но завораживающие колдовские чары держали ее в плену. Она положила руки ему на грудь. Под своими ладонями девушка почувствовала прохладный шелк его плаща и твердость стальных мускулов. Глубоко внутри нее вспыхнул темный огонь.

— Разве это не твой отец и его воины должны охотиться за проклятием вашего клана? — пробормотал он.

— Это мой выбор.

Серебряные глаза потемнели до цвета дыма. Резкие черты лица, казалось, смягчились, когда он начал опускать голову.

— Нет, моя красавица. Мой. — Прошептал он у ее губ.

Сильнейшая волна удовольствия накрыла Изобеллу, когда он легко поцеловал ее. О, она мечтала об этом моменте. Желала его, по правде говоря. Какая девушка не мечтает о своем первом поцелуе?

И все же он застал ее врасплох.

Мужчины в ее клане не обольщали женщин поцелуями. Они не позволяли своим пальцам нежно касаться лица девушки, словно она была необычным и хрупким предметом, или шептать дразнящие слова, которые бы заставляли женщину дрожать от желания. Они хватали женщину, получали удовольствие и, вероятно, даже не рассматривали ту, что была у них в руках.

Изобелла расслабилась в его крепких объятиях, утонув в запахе тумана и дыма, исходящем от него. Это было волшебством, о котором она мечтала. Жаром, который вспыхивал в ее крови. Острым болезненным возбуждением, которое поселилось между ее бедер.

Его губы накрыли ее губы, нежно их коснувшись, прежде чем отстраниться. Снова и снова он дразнил ее своими нежными поцелуями, пока Изобелла не была готова взвыть от расстройства.

С низким рычанием, зародившимся глубоко в ее горле, она запустила пальцы в атлас его волос, выгибая тело, пока между ними не осталось расстояния. В ней зародилась жажда чего-то. Чего-то, что мог дать только он.

Как будто, он только этого момента и ждал, его поцелуй резко углубился, его язык скользнул по ее губам. Изобелла задыхалась, неуверенная в том, что ему нужно.

— Откройся для меня, Изобелла, — пробормотал он, его руки обхватили ее бедра и плотно прижали их к своим.

Неуверенно, она приоткрыла свои губы и застонала, когда его язык вторгся в ее рот. Ее старая кормилица никогда ничего не говорила про такие объятия, когда объясняла, что происходит между мужчиной и женщиной по ночам. Так же не говорила, насколько приятной… могла бы быть такая близость.

Ее пальцы напряглись в его волосах, а тело задрожало. Она была так близка к человеку, насколько это было возможно, но даже это было все еще недостаточно близко. Она жаждала чего-то. Чего-то, что было ей недоступно.

С едва слышным шипением мужчина проложил дорожку из поцелуев с ее вскинутого лица на ее длинную шею. Добравшись до основания ее шеи, он помедлил, словно внутри у него происходила борьба с самим собой, а затем Изобелла почувствовала острую боль.

— Прости меня, — услышала она его шепот, прежде чем его зубы глубоко вонзились в ее плоть, и тьма накрыла ее своим одеялом.

Больше она ничего не ощущала.

Глава 2

Изобелла сражалась с плотно обступившей ее темнотой.

В течение долгого времени она неподвижно лежала, пытаясь вспомнить, где она и почему ее голова так чертовски болит.

Осознание того, что она находится в своих собственных покоях, не заняло слишком много времени. Нельзя было ни с чем перепутать аромат сухих цветов, стоящих в миске у ее кровати или запах свежих простыней, которые она требовала менять ежедневно, застеленных под ней.

Она почувствовала облегчение, поняв, что она в своей комнате, но это не объясняло, почему она чувствовала себя так, словно ее голову использовали, чтобы вбить гвозди в доски, закрывающие ворота замка.

Решительно она пыталась вспомнить то, что произошло прошлым вечером.

Она вспомнила праздник, устроенный в честь ее сестры. Она заставила себя сидеть на бесконечном ужине и слушать пьяные тосты, пока у нее не свело зубы. А потом… что?

Было смутное воспоминание о разговоре со старой нянькой и прогулкой через лес, но это больше походило на фантазию, чем на реальность. Рваный ночной кошмар, который был создан в ее голове из-за беспокойства о жертвоприношении.

Изобелла беспокойно пошевелилась. Было что-то большее. Страх, преследующий ее, пока она шла через лес, а затем… человек.

Дева Мария. Ее сердце внезапно замерло.

Да. Там был мужчина.

Красивый, опасный мужчина, который чуть не украл ее сердце, когда его губы так осторожно коснулись ее губ.

И не было никакой фантазии. Никакого ночного кошмара.

Даже сейчас она явственно могла ощутить прохладное прикосновение его пальцев и высокой температуры, текущей через ее кровь. Это было волшебно, потому что он поцеловал ее под лунным светом, а затем… все вокруг стало черным.

Что он сделал с ней? И, как он вернул ее в ее собственную постель, будучи ни кем не замеченным?

— Она все еще спит? — мягкий певучий голос сестры внезапно вторгся в путанные мысли Изобеллы.

— Да, госпожа, — отозвалась ее старая нянька почти над самым ухом Изобеллы. — Я очень боюсь, что она больна.

Тонкая рука опустилась на лоб Изобеллы.

— У нее нет никакого жара, никаких ранений. Может быть, она сильно устала после ночи празднества. Я не поверю тому, кто хорошо спал при таком шуме, доносившимся из зала.

— Ох, это не из-за празднества. Девушка собиралась себя…

Застыв от того, что служанка собиралась выдать ее попытку совершить глупость прошлым вечером, Изобелла была вынуждена открыть глаза.

— Довольно, Джанет, — просипела она, стрельнув в свою няньку хмурым предупреждающим взглядом. У нее не было никакого желания заставлять сестру беспокоиться о ней. — Приготовь мою ванну. Я чувствую невероятную потребность отмокнуть в горячей воде.

Тонкие губы почти исчезли, неободрительно поджавшись, но она отважилась всего лишь на громкое сопение, когда поднималась с кровати.

— Да.

Подождав, когда они останутся одни, Кэтрин аккуратно убрала волосы с щеки Изобеллы. В отличие от младшей сестры, Кэтрин была высокой, стройной, с вьющимися золотистыми волосами их отца. Красивая девушка, которая должна была выйти замуж и быть окруженной детьми, вместо того, чтобы ожидать свою смерть.

Сердце Изобеллы сжалось со знакомой болью.

— О, Изобелла, Джанет меня так обеспокоила, — прошептала ее сестра. — Она сказала, что ты не просыпаешься, и, что она опасается, что ты была ранена.

Изобелла заставила губы растянуться в застывшей улыбке.

— О, старая дурочка всегда суетится над какой-то ерундой.

Кэтрин было не так-то легко одурачить.

— Это — ерунда? Ты очень бледна. И холодна. Это кажется странной болезнью.

— Со мной все в порядке, Кэтрин. Просто устала. — Она поморщилась, стараясь говорить как можно правдивее. Ее сестра легко поняла бы наглую ложь. — Ночь оказалась длинной.

Ее сестра вздохнула.

— Да, для меня тоже.

— Иди сюда. — Переместившись на кровати, Изобелла дернула сестру вниз, уронив ее рядом с собой. Она крепко обняла ее, прислонившись щекой к ее макушке.

— Прошлым вечером я приходила, чтобы поговорить, но не могла тебя найти, — пробормотала Кэтрин.

— Боюсь, я не могла заснуть.

— Куда ты ходила?

— Просто гуляла по территории.

— Изобелла, — ее сестра откинулась назад, чтобы взглянуть на нее со строгим выражением. — Ты вышла на прогулку посреди ночи? Что, если Зверь…

— Я не та, кто должен бояться Зверя, — колко возразила Изобелла.

— В темноте есть и другие опасности.

Воспоминание о худом бледном лице и серебристых глазах вспыхнуло в ее голове.

— Да, я это поняла.

С легкостью почувствов напряженность в Изобелле, ее сестра слегка нахмурилась.

— Что-то произошло?

— Нет.

Она нахмурилась сильнее.

— Изобелла?

— Да?

Кэтрин вздохнула:

— Я хочу, чтобы ты пообещала мне лучше о себе заботиться. Скоро я уйду и…

Изобелла задохнулась, когда боль сжала ее сердце.

— Нет, не говори этого, Кэтрин.

— Я должна. Я люблю тебя всем сердцем, но ты слишком упряма и склонна ломиться в беду, не беспокоясь о себе. Отец не будет пытаться остановить твое опрометчивое безумие, и никто не будет пытаться, — печальная улыбка смягчила прекрасные черты. — Я полагаю, что они боятся тебя больше, чем Зверя.

— Они и должны, — с яростью отозвалась Изобелла. — Я не опасаюсь мужчин, которые заявляют о храбрости воина, а затем съеживаются за этими стенами тогда, когда мы больше всего нуждаемся в них.

В зеленых глаза Кэтрин отразился лишь легкий намек на грусть.

— Это не справедливо, Изобелла. Нет ничего храброго в охоте на Зверя, который двигается, как ветер, и даже сталь не может причинить ему вреда. Это путь клана и нет смысла обвинять наших мужчин в том, что они не могут его изменить.

Это был известный аргумент, но Изобелла отказывалась соглашаться с ним.

— Как они знают, что это нельзя изменить, если они не желают даже попытаться?

Кэтрин слегка коснулась ее щеки.

— Тише, любовь моя, такая горечь не подобающая для тебя. Скоро ты должна будешь взять одного из мужчин в мужья. Он не поблагодарит тебя за то, что ты заклеймила его трусом.

— Муж? — глаза Изобеллы расширились в изумлении. — Кэтрин, ты, должно быть, сошла с ума. Все знают, что ни один из наших храбрых и благородных членов клана не готов взять меня, не зависимо от того, насколько привлекательным будет приданное. Действительно, есть шутка среди мужчин, что было бы более утешительно делить кровать с кабаном, чем с младшей дочерью лэрда.

— Ты не должна слушать такие разговоры. Это только ревнивые сплетни глупых служанок.

— Нет, это правда и я тебя уверяю, что это ничуть меня не беспокоит. К лучшему, что я останусь старой девой. У меня нет никакого таланта — прогибаться под чье-либо желание и еще меньше таланта в потакании прихотям мужа. Я должна быть только счастлива, что не буду проданной, как племенная кобыла, и мой муж не будет постоянно иметь меня.

— Но…

— Хватит, Кэтрин, — резким движением Изобелла выбралась из кровати. У нее не было никакого желания спорить с сестрой. Кроме того, ей нужны были несколько минут одиночества, чтобы просеять ее все еще туманные мысли. Прошлым вечером что-то произошло. Что-то странное и неожиданное. Она должна была определить, что это могло бы значить для Кэтрин. — Я очень сильно хочу принять ванну.

— Я… — последовал еще один вздох. Никто не пытался спорить с Изобеллой, когда она использовала такой твердый тон. — Очень хорошо.

Великолепный каменный замок Бэйна был создан той же самой ведьмой, которая выхватила его из рук смерти. Он был соткан из тумана и магии, но художественный вкус мужчины торжествовал при взгляде на плавную архитектуру и пышные гобелены. Даже сам король не мог похвастаться такой роскошью. И, что самое главное — он постоянно был окутан плотным туманом, что защищало замок от резкого яркого солнечного света.

В любое время он мог, не беспокоясь, пройти, по зубчатым стенам или прогуляться по долине. Это был единственный источник умиротворения в его темном существовании.

Он сидел в украшенной комфортной библиотеке, когда ощутил сползшее по его телу покалывание предчувствия.

Плавным движением он оказался на ногах.

Изобелла.

Не смотря на то, что она только покинула ворота замка своего отца, он смог ощутить ее приближение. И так же ее месторасположение.

Но почему?

Он позаботился, используя свои способности, чтобы стереть все ее воспоминания о их встрече. Эта была та же самая сила, которую он использовал после кормления на одиноких путниках, которые шли через долину реки. Они просыпались, ослабленные и немного ошеломленные, никогда не вспоминая, что они столкнулись с печально известным Зверем МакДонелла.

Просто она была настолько упряма, что продолжала борьбу против гибели сестры? Или же она обладала редкой способностью разбивать барьеры, которые он установил в ее голове?

Или, что было более тревожно, он безмолвно позвал ее, несмотря на всю мрачную власть над своими инстинктами?

Вопросы изводили его, когда он обнаружил себя покидающим замок и выходящим в долину реки. Он мог, конечно, позволить девушке войти в туман. Она никогда бы не нашла замок. Он был слишком хорошо защищен. Вместо этого она просто блуждала бы, заплутав, в течение многих дней, пока, наконец, не умерла бы от голода.

Это решило бы более, чем одну проблему. Включая жестокое, резкое желание, которое преследовало его с тех пор, как он прошлым вечером нес ее на руках.

Тем не менее, он не остановился.

Пробуждение страсти, которую, как он думал, он оставил в могиле, было, без сомнения, беспокоящей его помехой. В течение многих столетий он жил, окутанный мрачным одиночеством. Только жажде его месте позволено было нарушать его ледяное спокойствие.

Но отвлечение или нет, он должен был признать, что еще не готов изгнать из крови то дразнящее тепло, которое внутри него вызывала Изобелла. Он так давно не испытывал подобного ощущения.

Так ужасно давно.

Двигаясь с огромной скоростью, Бэйн оказался за пределами замка и перемещался сквозь туман. На расстоянии он мог почувствовать приближение Изобеллы. Он мог ощутить это в мурашках, пробегающих по его коже, и в странной теплоте, что сражалась со льдом его сердца.

Достигнув края тумана, Бэйн был вынужден остановиться и нетерпеливо ждать неожиданного визитера. Хотя наступили сумерки, для него еще было недостаточно темно, чтобы он рискнул покинуть защиту своего логовища. Строгая плата, которую он должен был внести за свое бессмертное существование.

Переступая в том, что по его предположении могло являться только нетерпением, Бэйн считал секунды до тех пор, пока не смог, наконец, услышать слабое шуршание листьев, означающее, что Изобелла подходит. Передвинувшись так, чтобы быть непосредственно на ее пути, он был готов, когда она резко появилась в пределах клубов тумана.

Подняв руки, он с твердостью положил их ей на плечи.

— Дальше не двигайся, — скомандовал он.

Она замерла от его прикосновения, ее карие глаза были расширенными, пока она в молчании смотрела на него.

— Так… ты реален, — выдохнула она, наконец.

Его губы дрогнули до того, как он приказал себе успокоиться. Эта девчушка явно обладала умением проникать через сети его колдовства. Еще одна причина держать ее на расстоянии, предупредил голос в его голове.

Голос, который был проигнорирован его руками, настойчиво гладившими ее по плечам и по спине. Все чертовы костры ада, было так восхитительно касаться ее.

— Не совсем, — признал он с кривой усмешкой.

Ее брови сошлись над переносицей, и он был готов к тому, что она в страхе отшатнется.

— Кто ты? — спросила она. — Или я должна спросить, — она тяжело сглотнула. — Что ты?

Два вопроса на которые он не собирался отвечать. Бэйн позволил своим способностям напрячься в неодобрении.

— Почему ты тут, Изобелла? Это глупо, входить в туман или ты желаешь смерти?

Удивительное выражение, которое могло бы сойти за раздражение, отразилось на ее лице.

— Я не хотела быть здесь. Я совсем не сумасшедшая.

Ну, один из них, безусловно, сумасшедший, признал он, медленно покачав головой.

— Тогда почему, дьявол, вы здесь?

— Потому что я не могла остановить себя, — пробормотала она. — Независимо от того, как я боролась с собой, необходимость прийти сюда горела, словно лихорадка в моей крови. Она преследует меня весь день. — Ее глаза подозрительно прищурились. — Вы что, навели на меня порчу?

Пальцы Бэйна сжались на ее спине. Кровь святых. Несмотря на всю свою мрачную решимость, его потребностям удалось позвать ее.

Или же…

Неужели существует какое-то другое объяснение тому, что когтями впилось в него? Что-то происходящее с ними обоими, находящееся за пределами их понимания?

И что же было меньшим из двух зол?

Он твердо встретил ее пристальный взгляд.

— Мне жаль, но это не такой уж простой вопрос.

— Что вы имеете в виду?

— Если бы это был простой вопрос, то тогда я смог бы освободить нас обоих. Но это…. Кажется, что в настоящий момент мы оба пойманы в ловушку.

Она прикусила нижнюю губку. Очевидно, он не сказал того, на что она надеялась. И правда, подозрение в ее глазах только усилилось.

— Вы все еще не сказали мне, кто вы.

Не имея возможности остановить себя, Бэйн подошел ближе к ее точеной фигурке, позволяя ее сладкой теплоте просочиться сквозь его кожу.

— Действительно ли это имеет значение? — прошуршал он.

— Я… конечно, имеет.

Его рука сместилась к изгибу ее бедра. Они были узкими, но вполне сформировавшимися и обольстительными настолько, что заставили Бэйна стиснуть зубы.

— Почему?

Возникла пауза, как будто она внимательно обдумывала свой ответ.

— Потому что я верю, что вы обладаете кое-какими знаниями о Звере МакДонелла, — она обвиняла. — Возможно, вы даже его слуга.

Его брови, как крылья ворона, взлетели вверх.

— Я не слуга.

— Но вы знаете о нем?

Он подавил желание солгать. Почему его волнует, будет ли она его бояться? Или в ужасе убежит от него? Это было то, чего он ждал от всех предателей Фостеров.

Не так ли?

— Да.

Он отказался признать, какое испытал облегчение, когда карие глаза потемнели от ярости, а не от ожидаемого ужаса.

— И вы знаете о его планах забрать мою сестру в качестве жертвы?

Он пожал широкими плечами.

— Все знают о жертве.

— Вы не ответили на мой вопрос, — процедила она. — Вы — угроза для моей сестры?

— Ваша сестра принадлежит Зверю с момента ее рождения.

Без предупреждения она вырвалась из его рук, ее лицо пылало жестокой решимостью, так не хватавшей ее предкам.

— Почему? Она ничего не сделала. Она невиновна.

Бэйн в бессознательном высокомерии склонил голову. Он не привык, чтобы с ним спорили. По крайней мере, с тех пор, как он вернулся в этот мир.

— Она несет в себе грех ее предков. Это правосудие.

— Нет, это — месть, принесенная в жертву тому, кто безупречен. Не достаточно пролито крови Фостеров?

Черты ее лица, заострившиеся от уныния, эхом отразились в его сердце.

— Есть ли достаточно крови, чтобы залечить раны от измены, предательства и убийства? — требовательно спросил он.

Она, казалось, колебалась от стального тона его голоса и холода в воздухе. Без сомнения, она сожалела о невероятном желании, приведшем ее к его логову.

— Вы говорите о древних легендах, — наконец, отозвалась она.

Его глаза сузились.

— И, что ты знаешь о них?

Она беспокойно повела плечами.

— История утверждает, что бард влюбился в жену лэрда, и, когда он попытался похитить ее, лэрд отвел его в долину реки и убил. Или, по крайней мере, они попытались его убить. Каким-то образом ему удалось выползти из своей могилы, и с той ночи он принял форму Зверя и требовал старшую дочь каждого лэрда в качестве жертвы.

Бэйн с холодным призрением сжал кулаки. Оказалось, что его враги считали свой грех слишком позорным или были слишком трусливы, чтобы говорить о нем.

— Кровь всех святых, я должен был знать, что Фостеры не скажут ничего, кроме лжи, — прохрипел он. — Честь ни имеет ничего святого для них.

Ее щеки вспыхнули румянцем, от смущения за ее семью и в гневе от его оскорбления.

— Я никогда не лгу.

Он резко взмахнул рукой.

— Я уже признал, что ты — особенная Фостер. Твой клан отдает предпочтение своим претензиям, нежели правде.

Она смотрела на него в течении долгого мгновения, словно пыталась заглянуть к нему в сердце.

— Вы говорите, что история — ложь?

Его челюсти сжались. Для него предательство не было древним сказанием, о котором почти забывают в тумане времен. Эта была холодная боль, которая никогда не исчезала, никогда не излечивалась, независимо от того, сколько могло пройти времени.

— Конечно, ложь, — протянул он холодно. — Бард был простым человеком, он не был вором. Девушка была не замужней и вполне готовой принадлежать барду, и даже умоляла его сделать ее своей невестой.

Изобелла послала ему хмурый взгляд.

— Она вышла замуж за лэрда.

Бэйн издал короткий, без тени юмора смешок.

— Только, когда он пришел в небольшую деревню и заметил девушку, — поправил он и нежелательное воспоминание о красавице с золотом волос, вспыхнуло в нем. Он пал от любви, как только увидел ее. К сожалению, он был молод и настолько глуп, чтобы поверить, что она может ответить на его любовь. — Она была красива, конечно, и способная обольстить улыбкой. Через мгновение лэрд решил, что она будет его. Независимо от того, кому она могла бы принадлежать.

Изобелла сделала резкий шаг назад.

— Он…принудил ее?

— Все не так трагично, — признал он голосом, лишенным какой-либо эмоции. — Он ухаживал за ней с обещаниями о жизни, гораздо более заманчивой, чем мог бы дать ей простой бард. Она была бы женой лэрда со слугами, шелками и специями. По правде говоря, ему не пришлось долго ее убеждать. Она была в его кровати прежде, чем взошло солнце.

Она резко выдохнула.

— А, что с бардом?

Бэйн холодно улыбнулся. Трудно вспоминать, что он когда-то был столь невинным или столь доверчивым. Он никогда даже не мог предположить, что его возлюбленная будет испытывать что-то, вместо страха от решительных намерений лэрда. Или, что она могла бы взвешивать между браком с непритязательным бардом и браком с лэрдом.

Любовь и верность для него быличисты и непоколебимы. Они не могли быть куплены или проданы от броска монеты.

— Он был дураком. Он понятия не имел, что мог быть так легко предан своей возлюбленной. Когда ему сказали, что она ждет его в лесу для того, чтобы они вместе могли бы убежать от притязаний лэрда, он в нетерпении искал ее. Конечно, там была не его возлюбленная, ожидающая его.

На ее лице отразился шок.

— Он был убит.

— Вполне жестоко. Каждый воин желал возвратиться к лэрду с его кровью на своем мече. Для них это было надеждой на отличную награду.

Изобелла прижала руку к груди, явно взволнованная его резкими словами.

— Это ужасно.

— Да… ужасно.

Глава 3

Изобелла нерешительно прижала руку к животу, когда отворачивалась от горящего серебра его взгляда.

Она не должна была приходить сюда.

Воистину, она не должна была делать этого.

Хотя она все еще была настроена найти чтонибудь, чтобы спасти сестру от проклятия, Изобелла не была дурой. Прошлым вечером она сходила с ума от беспокойства за сестру и не была способна рассуждать здраво. Она безрассудно шла в темноту, не думая о том, насколько нелепой была эта идея.

У нее был целый день, чтобы понять всю меру своей глупости.

И задуматься над встречей с таинственным незнакомцем.

Кем он был?

Или, возможно, что еще более важно — чем он был?

Он не был обыкновенным человеком, в этом она была уверена.

Какой обычный мужчина мог обладать такой шокирующей красотой? Или перемещался бы так плавно и беззвучно? Или мог бы обольстить девушку простым поцелуем?

И какой обычный мужчина смог бы околдовать девушку настолько, что она даже не могла вспомнить, как вернулась в свою кровать?

Да, она была дурочкой. Всего лишь из-за дурацкого везенья она не вышла на логово Зверя. Или же просто не была убита в лесу и не привлекала падальщиков, желающих на ней попировать.

Но даже когда она выполняла свои обычные ежедневные задания, командуя слугами и каря себя за столь импульсивный поступок, она была не в состоянии избавиться от воспоминания о изящном мужском лице и серебристо-серых глазах.

Это были не сладкие грезы девушки, у которой только что был первый в жизни поцелуй. Не был страх за то, что она была близка позволить соблазнить себя… существу ночи.

Это был сильнейший зуд, который мог привести к появлению царапин.

Зуд, который становился все более надоедливым и более невыносимым с каждым часом.

Когда солнце, наконец, склонилось к горизонту, она больше не могла терпеть это.

Она не знала, что незнакомец сделал с ней, но она знала, что она не может запретить себе его искать, как не может остановить биение своего сердца.

Скользнув из зала, она взяла свой плащ и была на улице прежде, чем ее кто-либо смог хватиться ее.

Какая-то часть ее не ожидала встретить это существо. Весь прошлый вечер больше походил на чудесную мечту, чем на реальность.

Но другая часть ее чувствовала неизбежную гибель.

Он был там, шептало у нее в голове. Просто ждал ее.

И он действительно был.

Не только ожидающий, но и такой же грешно красивый и опасный, каким она его помнила.

Благодарность небесам, что она имела достаточно сил, чтобы удержаться и не броситься в его объятия. Хотя она была озадачена тем, что это становилось все сложнее с каждой минутой. Все в ней требовало отдаться тем странным ощущениям, что он вызывал в ней.

Но вместо этого она вынудила себя сконцентрироваться на своей сестре.

Кэтрин была тем, что должно было иметь для нее значение.

Больше ничего.

— Это трагичный рассказ, — пробормотала она, наконец, неохотно приходя в себя после его слов. — Но лэрд и его невеста давно мертвы. Так какое удовольствие в наказание Кэтрин за предательство, которое совершала не она?

Запавшее в сердце красивое лицо только укрепило ее самообладание.

— Это не имеет ничего общего с удовольствием. Проклятие было наложено и не может быть разрушено.

— Должно быть какое-то средство. Я не признаю, что смерть Кэтрин неизбежна, — боль разрывала ее сердце. — Я не смогу.

Он долго смотрел на нее, прежде чем медленно коснуться выбившегося из прически локона, который лежал на ее щеке.

— Я начинаю думать, что ты, возможно, чэйнджелин^[3].

Изобелла утонула в неотразимом серебре его пристального взгляда.

— Почему вы так говорите?

— Потому что, имея кровь Фостеров, вы не обладаете ни одной из их черт.

Его прикосновение. Столь прохладное и в то же время вызывающее в ней высокую температуру, которая все повышалась.

— Я… я очень похожа на свою мать.

— Нет, не касательно внешности, хотя она… ослепительна. Это про твою храбрость и огонь, и про преданность твоей сестре, — пробормотал он тем шелковистым голосом, который вызвал легкую дрожь, пробежавшую вниз по ее позвоночнику. — Никто до вас прежде не пытался бороться со Зверем.

— Мой отец назвал бы это глупостью, а не храбростью.

Крылья изящного носа расширились в знакомом отвращении. Слуга или помощник Зверя, это существо, очевидно презирало ее отца.

— Поскольку он стыдится, он не может претендовать на такую восхитительную силу духа.

Изобелла беспокойно пожала плечами. Они с отцом не были близки, в лучшем случае, их отношения можно было бы назвать «колючими». Но так как он был ее семьей, ей не нравилось указание на столь явные недостатки.

— Не смотря на всю мою силу духа, я нисколько не приблизилась к спасению своей сестры. Зверь может появиться в любой момент и у меня нет никакой возможности остановить его.

Он в раздражении пождал губы, а пальцами обхватил ее подбородок.

— Даже если он не придет, твоя сестра все равно будет находиться под проклятием. В конце концов, потребность найти его логово преодолеет ее. Ничто не может изменить неизбежное.

Все ее тело горело от его прикосновений, и Изобелла боролась с желанием растаять от них.

Кэтрин, строго напомнила она себе. Она не могла забыть о Кэтрин.

— Если я не смогу покончить со Зверем.

— Возможно, — рассеянно пробормотал он, а его пальцы поглаживали линию ее подбородка.

Ее сердце забилось.

— Вы возьмете меня к нему?

— Нет, — изящные черты лица смягчились, когда в серебристо-серых глазах загорелся огонь. — При всей вашей отваге, вы не справитесь со Зверем.

Его тонкие пальцы скользнули вниз, задержавшись на бешеном пульсе у основания ее горла. Ох, она чуть ли не мурлыкала от удовольствия.

— Должен быть какой-то способ.

— Ничего, из того, что ты в силах предпринять.

— Я вряд ли склонна верить вам на слово. Совершенно очевидно, что вы, так или иначе, связаны со Зверем.

Удивительно, но его губы дрогнули при этих твердых словах.

— А если это и так? Ты намерена причинить вред мне?

— Если вы будете угрожать моей сестре.

Подергивание превратилось в улыбку, открывающую крепкие, белые зубы.

— И как бы ты смогла сделать это?

Ее глаза сузились.

— Вы смеетесь надо мной?

Повисло молчание. Словно как если бы ему было необходимо подумать над ее вопросом. Затем он медленно, с недоверием кивнул головой.

— Ради всех святых, я думаю, что да, — пробормотал он. — Удивительно.

— Нет, это не удивительно, это оскорбительно. Я… — ее сердитые слова прервались вскриком удивления, когда он подхватил ее на руки и начал покачивать возле своей груди. — Что вы делаете?

Он посмотрел вниз на ее удивленное лицо.

Из горла Изобеллы вырвался вздох от пылающего жара его взгляда.

— У меня внезапно возникло крошечное желание обсудить проклятие или зверей, или сестер, — прохрипел он. — Ты так прекрасна.

Она задрожала, ее мысли все больше путались, когда чистое желание затопило ее. Его руки могли сломать ее, но, тем не менее, они обнимали ее нежно и заботливо. Как будто она была хрупким сокровищем, а не старой девой с пронзительным голосом. Возможно, это было грешно, но она еще никогда не испытывала столь поразительного чувства.

— Нет, я — слишком худа и у меня очень рыжие волосы, — она чувствовала необходимость поспорить с ним.

Его брови сошлись, когда он нес ее глубже в туман.

— Кто тебе сказал такую глупость?

— Не нужно было никому говорить об этом. У меня есть зеркало.

— Оно, должно быть, испорченное. — Серебро пристального взгляда вспыхнуло, когда он вглядывался в ее лицо, останавливая глаза на подрагивающих губах. — Почти вечности я собирал самые красивые и редкие предметы роскоши, но ни один полностью не удовлетворял мой взыскательный вкус, как это делаешь ты.

Она горела изнутри от потребности, которую не могла понять. Это было пугающее ощущение.

— Вы должны отпустить меня.

— Если ты настаиваешь.

Она была поражена, насколько быстро он с готовностью согласился. Будучи существом или обычным человеком он вряд ли кого-нибудь слушался.

Слишком поздно она поняла свою ошибку. Опускаясь, он плавно положил ее на ложе из мягкого мха и накрыл ее своим крепким телом. Все это произошло так стремительно, что она не смогла откатиться.

А потом уже у нее не было никакого желания откатываться.

Бэйн зашипел от острого наслаждения.

Чертовый огонь, она прекрасно подходила под него. Столь маленькая, столь изящная. Как лесная нимфа, которая заблудилась у его логова.

И такая горячая.

Его глаза закрылись, когда ее тепло окутало его. Это было так давно, что он уже почти забыл, какое это чистое удовольствие, держать женщину в своих руках.

Плавность ее линий, сладость ее аромата, звуки ее дыхания, когда она двигалась под ним.

Она была всем, что он потерял. И он желал ее с такой дикой потребностью, которая вызывала стон глубоко внутри него.

— Изобелла.

Его руки нежно коснулись ее груди, но к его облегчению, она не пыталась его оттолкнуть.

— Это не то, что я имела в виду.

Бэйн посмотрел на нее из-под опущенных ресниц.

— Твое сердце трепещет, — пробормотал он. — Ты боишься?

Она растеряно покачала головой.

— Должна была бы. Я не знаю, кто ты, и что ты.

— Если ты все же настаиваешь, то можешь называть меня Бэйн.

— Бэйн^[4], - она подумала мгновение. — Это странное имя, но оно подходит тебе.

— И что же ты имеешь в виду?

Неожиданно она переместила руку, чтобы коснуться его щеки.

— Я подразумеваю, что ты больше, чем просто человек.

Он стиснул зубы от острого укола желания.

Ее прикосновение было острожным, но даже этого вполне хватило, чтобы зажечь голодное пламя желания, охватившее его тело.

— Не в данный момент. Ты разбудила чувства, которые, как я думал, я забыл навсегда, — он опустил свою голову, чтобы спрятать лицо в атласе ее волос. — Ты так сладко пахнешь. Как цветы на лугу.

Он ощутил ее сбившееся дыхание.

— Ох, это безумие.

— Безумие, действительно, — Он повернул голову, чтобы прижаться губами к ее виску, его руки развели в сторону ее тяжелый плащ и мучили тесемки на ее груди.

— Бэйн.

— Мне нужно увидеть тебя. Прикоснуться к тебе. Это желание словно лихорадка в моей крови, — пробормотал он, приподнявшись, чтобы стянуть вниз развязанный лиф ее платья. Рычание завибрировало у него в груди, когда он увидел изгиб ее груди. В блеклом свете ее кожа была прекрасна, как редкий жемчуг, маленькие холмики ее грудей венчались розовыми сосками.

В течение долго времени он рассматривал ее в ошеломляющей тишине. Не просто желание обездвижило его. Или жар в его чреслах, напрягшихся в ожидании разрядки. Хотя прошло два столетия с тех пор, как он наслаждался восхитительными ощущениями, он вспомнил страсть и желание отметить женщину. Как свою собственною женщину. Но что-то еще было в огне, охватившем все его тело. Странная нежность и жесткая потребность обнять ее своими руками и никогда не позволить ей уйти.

Эта девушка совершенно не походила на ту, которая предала его. Она была храброй и благородной, и готовой рискнуть всем ради тех, кого она любит.

Медленно он опустил голову, прикоснувшись губами к вершинам на ее груди, она издала тихий испуганный стон, затем запустила пальцы в его волосы и выгнулась ему навстречу в безмолвном требовании.

Бэйн не колебался. Позволяя ее теплу и аромату литься сквозь него, он провел языком по розовому соску, дразня напряженным языком, прежде накрыть его губами и настойчиво пососать.

Она дрожала от удовольствия, и его руки нетерпеливо соскользнули вниз по линиям ее бедер, раздвинув ее ноги, чтобы устроиться между ними.

Он был твердым и напрягшимся, когда мягко двигался напротив нее, проклиная одежду, которая препятствовала его полному обладанию ею.

— О, — Изобелла была с закрытыми глазами, пальцами перебирая волосы Бэйна. — Что ты сделал со мной?

Бэйн мягко рассмеялся, в то время как она продолжал наслаждаться сладким искушением.

— Тише, сладкая, я не наврежу тебе.

— Я никогда не чувствовала такое. Я не знаю…

— Я тоже, — через него прошла дрожь, и Бэйн поднял голову, чтобы изучить ее разрумянившееся лицо. Она выглядела необычайно красивой, с распущенными, окружающими ее бледное лицо и глазами, больше золотыми, чем зелеными. И душераздирающе невинной. Его зубы щелкнули. Кровь святых, что он делает? Он мог быть существом ночи, но он не был монстром. Его честь не умерла. Он не обесчещивал молодых, непорочных девиц. Даже если они были из Фостеров. — Это опасно.

Ее быстрое дыхание смешивалось с воздухом.

— Да, очень опасно.

Он решительно взял под контроль свою бушующую страсть Или, по крайней мере, попытался это сделать. А это оказалось гораздо более трудной задачей, чем он мог себе представить.

— Ты должна быть заперта в своей комнате, — прохрипел он. — Здесь не место для тебя.

Она послала ему осуждающий хмурый взгляд.

— Там бы я и была, если бы ты не околдовал меня.

Он разглядывал ее с мрачным выражением лица.

— Ты должна бороться с этим. Я не могу…

— Что?

— Мне нельзя доверять, — вынудил он себя признаться. — Прошло слишком много времени с тех пор, как я желал женщину. И никогда еще такую, как ты. Я боюсь того, что я могу сделать тебе.

Ее глаза вспыхнули с упрямством, которое так пленило его.

— Ты хочешь причинить мне вред?

Он грустно улыбнулся. Она понятие не имеет о том, как легко он бы причинить ей вред. Сжав руки, он мог бы запросто раздавить ее. Или впившись в нее зубами, мог бы выпить ее досуха. Он мог бы даже заставить ее получить такое наслаждение, после которого она станет его согласной на все рабыней навсегда.

— Не так, как ты думаешь. Но я мог бы украсть твою невинность. Это манит меня, словно песня сирены. — Его взгляд опустился вниз, на нее, лежащую под ним, на ее кожу, все еще влажную от его губ. Сильная дрожь охватила его, пока он с грубостью дергал ее лифт на место и прикрыл его подолами плаща. Его конечности отяжелели, когда он вскочил на ноги и потянул ее за собой. Твердый и до сих пор до боли желающий.

— Уйди, прежде чем я потеряю остатки своей чести.

Она возилась со своим плащом, а красные пятна окрасили ее щеки. Но ей, однако, удалось вскинуть подбородок и прямо встретить его взгляд.

— Я не позволю тебе причинить Кэтрин боль.

Он обхватил ее лицо обеими руками и прижался к ее губам в ожесточенном поцелуе.

— Иди.

Изобелла неуверенно двинулась через темный лес. Она могла поправить растрепанную одежду и пригладить выпавшие из прически завитки, но внутри она все еще дрожала от незнакомых ощущений и пустой боли, которые, как она опасалась, будут преследовать ее еще очень долго.

Это колдовство, сказала она сама себе в сотый раз после ухода с окутанной туманом долины реки. Бэйн, видимо, был магическим существом, и ему удалось околдовать ее.

Чем еще можно объяснить эту безумную необходимость искать встречи с ним, несмотря на всю опасность? Или это — столь странная реакция на историю о простом барде, в то время как она должна была бы быть возмущена клеветой на свой клан?

Или то, что она тает как горячее пирожное от одного его только прикосновения?

Она прикусила губу, вспомнив мягкое прикосновение его рук, ощущение его губ на своей груди, и напряжение его твердого тела между ее ног.

О да, она и была как пирожное, но какая девушка могла бы сопротивляться мужчине, столь красивому, что даже дух захватывает, которой мог доставить столь изысканное удовольствие?

Очевидно, не сварливая старая дева, призналась она, скривившись.

По-прежнему, пытаясь убедить себя, что все это было не более чем результат воздействия на нее колдовства, Изобелла медленно остановилась, заслышав шелест листьев.

Внезапно она осознала, что она одна в темноте. И свою уязвимость.

— Бэйн? — мягко позвала она, уже зная, что это не был ее таинственный колдун. Он двигался бесшумно и, что еще более странно, все ее тело буквально наполнялось ощущением его близости.

Она впилась взглядом в рядом стоящие деревья.

— Кто там?

Выступив из темноты, крупный мужчина явил на свет свои широкие плечи и слишком знакомую косматую копну золотисто-рыжих волос.

— Изобелла, — прорычал мужчина, скрестив руки на своей могучей груди.

— Отец? — легкая дрожь беспокойства пробежала по ее позвоночнику. У отца было выражение лица, которое никогда не предвещало ничего хорошего. — Что ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю? — он резко подался вперед, чтобы схватить ее за руку, почти приподняв от земли. — Я считаю, что это вопрос, на который должна ответить мне ты.

Изобелла сцепила зубы. Мало что приводило ее в такое же бешенство, как запугивание. Те, кто использовал свою силу, чтобы заставить других исполнять их желания, на ее взгляд были не больше, чем просто скотами.

— Отец, ты делаешь мне больно.

— Это — ничто, по сравнению с той болью, которую ты будешь чувствовать, — Взмахнув свободной рукой, он ударил ее по лицу.

Голова Изобеллы дернулась назад, но с убийственным упорством она решительно встретила его мрачный взгляд.

— Я ничего не сделала.

Круглое лицо отца покраснело от ярости.

— О, ничего, действительно? Ты осмелилась сделать посмешище из меня и моих воинов?

— Посмешище? — она непонимающе нахмурилась. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты думаешь, сельские жители и слуги не перешептываются о твоих смелых попытках выследить Зверя и спасти свою сестру?

Еще одна дрожь беспокойства пронзила ее. Она могла явственно ощущать тяжелые пивные пары в дыхании своего отца. В лучшем случае, его характер был непредсказуем, но после частых прикладываний к пивной кружке, он становился пугающе жестоким.

— Они даже не могли знать.

— О да, они знают. Они хвастались о твоей храбрости и смелости, когда думали, что я не могу их слышать, и все время глумились надо мной и моими мужчинами. — Он еще раз ударил ее слева. Изобелла сдержала вскрик, когда ее губа начала кровоточить. — Я не собираюсь терпеть это. Я не хочу быть заклейменным трусом из-за тебя.

Умом она понимала, что должна попытаться умиротворить своего разъяренного отца. Кэтрин могла успокоить его гнев несколькими милыми слезинками и легким дрожанием губок. Изобелла, однако, никогда не умела пользоваться такими женскими хитростями. Ее гордость не позволяла ей играть роль покорной дочери.

— Тогда, возможно, это ты должен быть здесь, чтобы охотиться на Зверя. — парировала она резким тоном.

Он грубо встряхнул ее.

— Дерзкая девчонка, я научу тебя, как использовать свой острый язычок против своего отца…

Ожидая очередного удара, она оказалась застигнута врасплох, когда резко ощутила себя свободной. Падая на землю, она успела вовремя откинуть со лба волосы, чтобы увидеть своего отца, отброшенного в воздух с такой легкостью, словно он весил не более перышка. Он врезался в дерево с глухим стуком и рухнул на землю.

Ошеломленная неожиданным нападением, Изобелла поднялась на ноги, ища в темноте нападавшего. Не то, чтобы она надеялась бороться с тем, кто с такой легкостью победил ее большого отца. Она даже не подумала взять с собой кинжал.

Мгновение она ничего не видела, а затем тень двинулась к лежащему без сознания телу ее отца.

Она не могла разобрать лицо, но знакомая вспышка тепла предупредила ее о том, кем именно был нападающий.

— Бэйн, — прохрипела она, — нет.

Тень замерла, словно раздумывая, проигнорировать ли ее просьбу.

— Он ударил тебя, — прохрипел Бэйн.

— Это ничего, — отозвалась она тихо.

— Ничего? — с поражающей быстротой он оказался перед ней, вскинув вверх пальцы, чтобы обхватить и приподнять ее подбородок, — У тебя кровь.

— Нет. Она уже не идет.

— Он причинил тебе боль и я убью его за это.

— Нет, — она потянулась, чтобы схватить его за руки. — Он — мой отец.

Серебряные глаза сверкнули яростью, заострившиеся черты его красивого лица заставили ее сердце остановиться.

— Отец, который поднимает руку на свою дочь?

— Он полагает, что я это заслужила.

Он с отвращением прошипел:

— А… человек-собака. Без чести и без мужества.

Изобелла опустила глаза. Как она могла отрицать обвинения? Ее отец был потакающим своим желанием человеком, который заботился больше о своих собственных удовольствиях, чем о своих обязанностях. Или даже о своей собственной дочери. Однако она не могла остаться в стороне и позволить ему умереть.

— Что бы ты не говорил, он — мой отец. — Спокойно произнесла она.

В груди Бэйна заклокотало рычание.

— Твоим отцом, которым он и должен быть. Но если он еще раз снова ударит тебя, я отправлю его в могилу.

Она медленно подняла ресницы, встретив его хмурый пристальный взгляд.

— Почему?

В течение одного удара сердца черты его лица расслабились и он обхватил руками ее лицо.

— Я — тот, кто не может видеть твою боль, — пробормотал он, наблюдая за своим большим пальцем, поглаживающим ее губы.

Было знакомое, доставляющее удовольствие, покалывание от его прикосновений и что-то еще. Вытянув язычок, Изобелла слегка коснулась им своей губы. Ее дыхание остановилось. Всеми святыми, губа была полностью зажившей.

Ее глаза расширились:

— Бэйн, как…

Он слабо улыбнулся, протянув руки, чтобы обхватить ее и прижать к своей груди.

— Здесь слишком холодно для тебя.

Она подавила вздох, когда он легко подхватил ее и понес ее через кромешную тьму. Он ни разу не сбился с пути и не запнулся, когда прокладывал путь через деревья.

— Что ты делаешь?

— Организовываю твое благополучное возвращение в твою комнату, — Его пристальный взгляд обратился к ее губам. — Я не позволю, чтобы на тебя снова напали.

Если бы это был кто-либо другой, она бы протестовала против того, чтобы с ней обращались как с ребенком. Ее независимый характер не позволял другим трястись над нею. Но Бэйн не был обычным человеком, и, вместо колючего раздражения, которое она должна была чувствовать, ее затопило теплое умиротворение.

Умиротворение — чувство которого она не испытывала никогда в жизни.

Святая Дева, очевидно, она была сумасшедшей.

Она нахмурилась.

— Это семейные отношения.

Его губы сжались.

— Больше нет. Уверяю тебя, что ни твой отец, никто другой больше не поднимет на тебя руку.

Изобелла не сомневалась в нем. В его голосе была слышна угроза, уверяющая ее, что он наверняка накажет любого достаточно глупого, чтобы побеспокоить ее. Что было абсурдно.

Разве он не враг ее клана? Не был ли он здесь, чтобы помочь Зверю похитить ее сестру?

Для него не имело никакого смысла обнимать ее так, словно она была его возлюбленной. Или угрожать возмездием тем, кто мог бы причинить ей вред.

— О, ты — самое дьявольское существо, — раздраженно пробормотала она.

Его взгляд остановился на ее лице.

— Правда, но ведь я не сделал ничего, чтобы заслужить твое осуждение, Изобелла?

Она вскинула брови, проклиная себя за то удовольствие, которое она испытывала, просто находясь около его крупного тела.

— Я очень хорошо знаю, что ты — какое-то волшебное существо. И я подозреваю, что ты что-то знаешь о Звере. Почему я не пытаюсь убить тебя?

— Ты хочешь убить меня?

Естественно, у нее не было никакого желания убивать его. И это было проблемой, с острой болью была вынуждена признать она. Когда он был рядом, она не могла убедить себя в том, что он — монстр.

Мог ли безжалостный злодей смотреть на нее с такой нежностью и беспокойством? Могло ли его прикосновение вызвать в ней боль такой сладкой тоски?

Это казалось невозможным.

— Это то, чего я должна хотеть.

Серебряные глаза вспыхнули.

— Хочешь, покажу то, чего хочу я?

Мягкая хрипотца его голоса вызывала дрожь волнения в ее теле. Ему не нужно было говорить этого. Она могла ощущать это в самом воздухе.

— Ты не сможешь отвлечь меня своими поцелуями, — строго предупредила она, надеясь, что он не может почувствовать быстрое биение ее сердца. — Я все равно узнаю, кто ты.

Он медленно мотнул головой.

— Нет, я не позволю тебе сделать этого.

— Чего ты боишься?

Его губы скривились в безрадостной улыбке.

— Больше, чем я должен бы был.

Подойдя к поляне на окраине леса, он поставил ее на ноги. Он внимательно рассматривал ее лицо в течение бесконечной секунды, невозможно было понять, о чем он думал. Он молча отвернулся, чтобы уйти и Изобелла почувствовала, как ее сердце замерло от разочарования.

«Ты сумасшедшая, Изобелла Фостер», — сказала она сама себе, в тот момент, когда услышала, как Бэйн тихо выругался. Прежде, чем она смогла среагировать, он резко повернулся, схватил ее плащ и дернул так, чтобы она оказалась возле него.

— Бэйн, — выдохнула она прежде, чем его рот поймал ее губы в голодном поцелуе.

Мир все еще вращался, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее своими блестящими глазами.

— Вернись в свою комнату и запри дверь, — прохрипел он. — И не возвращайся больше к долине. Я не обладаю такой силой воли, чтобы позволить тебе уйти еще раз.

Глава 4

Изобелла всегда была упрямой, но она не была сумасшедшей. Бэйн предупредил ее, чтобы она вернулась в свои покои и заперла дверь, и именно это она и сделала

К сожалению, запертая дверь не могла положить конец тому страстному желанию, которое продолжало преследовать ее. Или той острой боли, которая иссушала ее, когда она чувствовала, что он уходит все дальше от нее.

В течении нескольких часов она ходила по комнате, борясь с малейшим побуждением, сбежать из-под защиты замка и вернуться к долине реки и к ее незнакомцу с серебристыми глазами.

— Оспа на этого мужчину и на его коварные заклинания, — пробормотала она, когда предательское сомнение поселилось в ее сердце.

«Что, если это вовсе не заклинание?» — шептало в ответ оно, — «Что делать, если это… обычная естественная магия, происходящая между мужчиной и женщиной? Что делать, если она не исчезнет, а, наоборот, будет продолжать преследовать ее каждую ночь?»

Именно эта ужасная мысль заставила ее заползти под покрывало и накрыть голову подушкой.

Нет. Она не позволить мужчине отвлечь ее от Кэтрин. Она не могла. Будь это заклинание или всего лишь женская глупость, она должна изгнать его из своих мыслей.

Несмотря на всю ее решимость, уже рассвет прояснил небо, когда Изобелла, наконец, забылась беспокойным сном. И даже тогда ее сон был путанным — она бродила по огромному замку, бежала по бесконечным коридорам, которые вели ее к одной и той же темной комнате. Комнате, которая, как она знала, скрывала монстра с серебряными глазами.

Не удивительно, что она проснулась очень поздно, еще более измученная, чем когда ложилась спать.

Приказав набрать ванну, затем, одевшись в простое шерстяное платье, Изобелла в мрачном настроении покинула душившие ее стены комнаты. Она не была столь безрассудной, чтобы рискнуть вернуться к долине реки, но это не означало, что она не могла предпринять другие попытки по спасению сестры.

Должен быть какой-нибудь способ; оставался вопрос — где его искать.

Взяв свой плащ, она открыла дверь, чтобы обнаружить сестру, подстерегающую ее в зале.

— Изобелла, я бы хотела поговорить с тобой.

С напряженной улыбкой, Изобелла накинула на себя плащ.

— Прости меня, Кэтрин, но я очень спешу.

Кэтрин по-прежнему закрывала собой дверь и, скрестив рука на груди, демонстрировала упрямую решимость.

— Нет, ты не покинешь эту комнату, пока не скажешь мне, что произошло вчера вечером.

— Вчера вечером?

— Изобелла, я была в большом зале, когда они внесли отца. — Кэтрин уточнила, — они сказали, что нашли его в лесу сильно избитым.

Изобелла круто отвернулась, чтобы сестра не увидела ее лица. Она слишком хорошо помнила ту пьяную ярость, в которой прибывал ее отец, и как Бэйн бросился ей на помощь.

— Не так уж и сильно. Всего лишь несколько синяков и все.

— Они так же говорят, что он утверждал, что отправился, чтобы убить Зверя, но на него было совершено нападение.

Изобелла невесело рассмеялась. Святые угодники, только ее отец мог найти способ, чтобы прославить свое захватывающее поражение.

— Он пошел, чтобы убить Зверя? Как благородно с его стороны. Я не думаю, что он обладает благородством.

— Он и не обладает, как мы обе хорошо знаем, — отмахнулась Кэтрин. — Если он и был в лесу, то отнюдь не для того, чтобы убить Зверя.

Изобелла прикусила губу, уже догадываясь, к чему ведет ее сестра.

— Возможно, он был навеселе и заблудился.

— Он искал тебя.

— Меня? Что за глупости ты говоришь?

Войдя в комнату, Кэтрин повернула Изобеллу, чтобы заставить ту встретиться с ней взглядом.

— Потому что он бегал по коридорам, выкривая в пьяной ярости твое имя. Он чуть не разрушил стены твоей комнаты, когда обнаружил твое отсутствие в ней. Затем Джанет все же призналась, что видела тебя, покидающей стены замки до сумерек.

— Джанет, — выдохнула Изобелла. Старая служанка, без сомнения, и была ответственной за распространения слухов о ее охоте на Зверя. — Я должна была догадаться.

— Она беспокоиться за тебя.

— Да. Я знаю.

— Как и я, — нахмурившись, Кэтрин схватила ее за плечи. — Изобелла! Что ты делала в лесу?

Изобелла закрыла глаза, издав тяжелый усталый вздох.

— Откровенно говоря, я не совсем уверена.

Кэтрин слегка встряхнула ее.

— Ты искала Зверя, не так ли?

Открыв глаза, Изобелла усмехнулась. Она могла только желать, чтобы ее намерения были так благородны и чисты. К сожалению, она очень боялась, что именно темное желание увлекло ее в туман. И память о жгучем поцелуе Бэйна, его плавных прикосновениях.

В тот момент она не думала ни о Кэтрин, ни о Звере, ни о ком-либо еще.

— Именно в этом я и пытаюсь убедить себя.

— Почему же ты такая упрямая? Неужели ты действительно думаешь, что позволив убить себя, сможешь спасти меня от моей судьбы?

— Как видишь, меня не убили.

— Не надо острить. — Гнев сестры внезапно исчез, когда она посмотрела на Изобеллу с горестным беспокойством. — Ты не спасешь меня, Изобелла. И я не смогу пережить, если с тобой что-то случиться.

Изобелла потянулась к рукам своей сестры и с силой их сжала.

— Почему ты не можешь поверить, что я испытываю тоже самое? — спросила она. — Ты для меня дороже всех. Я не потеряю тебя без боя. — Она поморщилась. — Не то, чтобы мне удалось сделать больше, чем просто дурачить саму себя.

— Дурачить?

— Это ничего. — Изобелла с легкой неуверенностью откинула со лба сестры выбившийся из прически локон. Наконец, она расправила плечи. — Кэтрин?

— Да?

— Ты когда-нибудь влюблялась?

Неудивительно, что ее сестра была поймана врасплох столь неожиданным вопросом.

— Что?

Изобелла в волнении отошла. Она никогда не считала себя способной на романтическое вздыхание или на трепетание от взгляда на красивого мужчину. Все это казалось глупым занятием глупых женщин.

Теперь она себя чувствовала так неловко, словно пыталась пройти через болото с завязанными глазами.

— Есть ли человек, который заставляет твое сердце сильнее биться, едва только он заходит с тобой в одно помещение.

Удивительно, но симпатичный румянец окрасил щеки Кэтрин.

— Я всегда считала, что Дуглас хороший человек.

— Дуглас? — потребовалась всего несколько секунд, чтобы глаза Изобеллы расширились от понимания. — Кузнец?

Румянец стал ярче.

— Я знаю, что он не нашего круга и что отец никогда бы не позволил ему ухаживать за мной, но он нежен и добр и ему достаточно только зайти в комнату, чтобы разбудить мое сердце.

Разбудить мое сердце…

Вздох буквально вырвался из горла Изобеллы. Это было именно то. Это было именно то, что Бэйну удалось сделать всего лишь одним взглядом, одним поцелуем, одним прикосновением.

Это было невозможно. Она даже не была уверена кем или чем он является. Но она не могла отрицать правду.

— Ты позволяла ему целовать себя?

— Изобелла, — Кэтрин задохнулась от смущения.

— Позволяла?

Опустив свой взгляд, ее сестра позволила таинственной улыбке изогнуть ее губы.

— Только однажды. Это было после весенней ярмарки, когда он проводил меня обратно к замку.

— И ты наслаждалась им?

Ее улыбка стала шире.

— Это был самый замечательный момент в моей жизни.

О да, настолько замечательный, что он мог сделать умную женщину полной идиоткой.

— Что ты испытывала?

— Мое сердце билось так быстро, что я думала, оно выскочит из груди, а мои ладони вспотели, и…

— Что?

Кэтрин прижала руки к своим пылающим щекам.

— У меня было очень неприличное желание сорвать с себя одежду, чтобы ощутить его руки на своей коже. — Призналась она шепотом. — Шокирующе, не так ли?

Изобелла усмехнулась, вспоминая, насколько потрясающе было ощущение рук Бэйна на ее коже. И она все еще ныла от неудовлетворенного желания.

— Не настолько шокирующе, — пробормотала она.

Брови ее сестры слегка нахмурились, когда она опустила свои руки.

— Изобелла, ты встретила мужчину, которого желаешь?

Изобелла сжала руки. Ей хотелось верить, что власть, которую Бэйн имел над ней, не была властью колдовства. Не колдовством, которое могло бы украсть ее волю и заставить ее выполнять его приказы.

Было бы намного легче простить себе только свои предательские чувства.

— Мне хотелось бы, что бы это было так просто. — Произнесла она уставшим голосом.

Кэтрин смотрела на нее с не скрывающимся беспокойством.

— Милая моя, что случилось?

Расправив плечи, Изобелла вскинула голову. Время шло. Она не могла больше впустую тратить его.

— Я действительно должна идти, Кэтрин.

— Куда ты идешь?

— В деревню. — Двинувшись вперед, Изобелла нежно поцеловала сестру перед тем, как направиться к двери. — Я вернусь, как только смогу.

Остановившись, только для того, чтобы взять с кухни кусочек сыра, чтобы облегчить свой голод, Изобелла поспешила из замка и пошла по протоптанной тропе в деревню. Ее быстрые шаги стали медленнее, когда она дошла до близко расположенных друг к другу магазинчиков и домов.

Она потратила значительную часть своих собственных средств и усилий на оказание помощи различным торговцам и умельцам, чтобы они смогли развить свои отрасли. Было трудно идти по улице, не свернув в сторону, чтобы не восхититься недавно установленной урной или запахом свежеиспеченного хлеба. Или не посмотреть на новый зуб у ребенка.

Как правило, она наслаждалась временем, проведенным в деревне. Она любила быть среди тех, кто ценил ее мнение, и не считал ее цепкий ум нелепой ошибкой, а скорее чем-то приносящим радость.

Сегодня, однако, она, казалось, более раздражительно относилась к тем, кто окружил ее. Ей было необходимо, чтобы ее оставили в покое, для того чтобы она не смогла забыть о своем деле. Ей нужно было сделать его, пока не наступила ночь, чтобы она не смогла вновь встретиться с Бэйном.

Наконец, приветствовав всех, кто подошел к ней и пообещав разобраться в нескольких проблемах, с которыми всегда обращались к ней, Изобелла продолжила путь к острым холмам позади дома.

Тишина накрыла ее, когда болотистая местность осталась позади и она стала подниматься вверх. Окружающая ее природа была сурова, но до простоты прекрасна и Изобелла на минутку задержалась, чтобы оценить вид замка ее отца, расположенного внизу, и озеро вдалеке.

Дикая пустынная местность взывала к крови ее шотландских предков, но не смотря на это, она все равно очень редко ходила за пределы деревни. Как и долина реки, эти холмы были омрачены присутствием Зверя, и только самые смелые могли задерживаться среди вереска.

Повернув голову, Изобелла заставила свое отвлеченное внимание вернуться к насущному вопросу. Выше перед собой она увидела старый каменный дом, который с усилием цеплялся за твердый грунт почвы.

Это был дом, который когда-то принадлежал преданному барду.

И то место, где она надеялась найти ответ на вопрос, как снять проклятье.

Не давая себе поддаться страху, пробежавшему по ее позвоночнику, Изобелла перелезла по крупным камням, завалившим вход в дом, и вынудила себя толкнуть деревянную дверь, перегородившей ей вход.

В течение одного мгновения она была готова убежать. Однако в этой простой комнате с шероховатым столом, стульями и узкой кроватью в углу, не было ничего, от чего по ее коже пробежал холодок страха.

Откровенно говоря, вид у дома, который был заброшен более двухсот лет, был на удивление ухоженным.

Но не возможно было отрицать сильный холод, застывший в воздухе и нависшую печаль, кажущуюся почти осязаемой.

Сделав глубокий вздох, она, наконец, смогла заставить свои отяжелевшие ноги передвигаться. Едва только оказавшись внутри дома, она слегка заколебалась, но когда поняла, что нет никакого ужасного Зверя, выпрыгивающего на нее из темноты, и что соломенная крыша по-прежнему стоит на своем месте, она осторожно двинулась вперед.

Она не знала, что именно она искала. «Что-то мистическое», предположила она. Что-то, что раскрыло бы душу и сердце Зверя.

Что-то, отчего он сгорел бы адским пламенем, скривившись, призналась она, двигаясь к шкафам, на которых стояла кое-какая посуда, и лежали аккуратно сложенные туники (рубашки?), о которых уже давно забыли.

Ничего мистического ни там, ни в ящике, в котором хранилась тонкой резьбы изящная арфа, любовно завернутая в шелковый обрез, не было.

Изобелла осторожно провела по глянцевой древесине инструмента, поразившись легкому покалыванию, пробежавшему по ее пальцам.

Она когда-то принадлежала барду. Простой человек, любящий так глубоко и страстно, что предательство его возлюбленной отразилось эхом сквозь вечность.

Против ее воли в ее голове возник образ молодого невинного мужчины, радостно играющего на арфе. Когда он покидал этот дом, он вовсе не думал, что направляется в ловушку, злодейски подстроенную ее предками. Или о том, что его возлюбленная уже была в заговоре с целью предать его. На ее сердце опустилась тяжесть. Такая страшная печаль. Такое горе.

Она чувствовала это каждой частичкой своей души.

— Леди Изобелла.

Мягкий хриплый голос заставил Изобеллу резко обернуться, руками схватившись за заколотившееся сердце.

К счастью, она быстро поняла, что злоумышленник не был пугающим монстром, пришедшим проглотить ее. Или даже призраком, в существование которого она невольно поверила.

Вместо этого это была пожилая женщина, с глубоко избороздившимся морщинами лицом, которая, наклонив голову, смотрела на нее блестящими черными глазами.

— Простите меня, — пробормотала Изобелла со слабой улыбкой. — Я думала это заброшенный дом.

Женщина махнула корявой рукой.

— Я прихожу сюда время от время. Было бы стыдно просто смотреть, как этот дом рушиться.

— А, а я еще удивилась тому, как он смог остаться таким аккуратным. — Призналась Изобелла.

— Большинство сказало бы вам, что это все из-за проклятья, — черный пристальный взгляд всматривался в Изобеллу с приводящим в замешательство напряжением. — Этот дом был когда-то домом барда.

— Да, я знаю.

— Что же вы ищите?

Застигнутая врасплох неожиданным вопросом, Изобелла поняла, что она не в состоянии сочинить историю, которая смогла бы легко объяснить ее присутствие. Хотя она не была уверена, что смогла бы даже попытаться солгать. Не под этим нервирующим, заглядывающим прямо в сердце взглядом.

— Правду, я полагаю.

Женщина склонила голову в другую сторону, лицо приобрело выражение любопытства.

— О барде?

Изобелла быстро глянула в сторону позабытой арфы, прежде чем укрепиться в своем решении. Ради всего святого, она не хотела жалеть человека, который когда-то считал этот дом своим. Не за счет потери Кэтрин.

— О монстре, который заберет мою сестру, — поправила она твердым голосом.

— Он не всегда был монстром, ты знаешь, — сказала мягко женщина. — Когда-то он был обыкновенным человеком, который любил девушку и был предан.

Она стиснула руки на груди.

— Я сочувствую ему, но те, кем он был предан, уже давно мертвы.

— Некоторые раны труднее залечивать.

Изобелла покачала головой.

— У меня нет времени, чтобы ждать, когда его раны заживут.

Возникла длинная пауза, в течение которой женщина рассматривала Изобеллу со смешанным выражением лица.

— Так ты убьешь Зверя?

— Его можно убить?

— Да, — женщина подошла ближе, принеся с собой аромат роз. — Солнечный свет или деревянный кол, вбитый в его сердце — принесут ему кончину.

Внезапно сердце Изобеллы пропустило удар. В течение всей своей жизни она был убеждена, что его невозможно убить. По крайней мере, не обычным смертным существом. «Он — магическое существо, — увещевал ее отец, — И убьет любого, кто осмелиться охотиться на него».

Даже когда Изобелла, наконец, поддалась на свой внутренний порыв и отправилась искать Зверя, она действительно не считала, что могла бы справиться с ним. Она просто не могла найти себе место, не могла больше стоять в стороне и ждать исполнения судьбы.

Сейчас же она уже не была уверена, что она чувствовала. Восторг? Испуг? Чрезвычайный ужас?

— Деревянный кол? — выдохнула она. — И он… умрет?

— Навечно, — женщина слегка коснулась щеки Изобеллы. Ее пальцы были холодны, но приносили странное утешенье. — Скажите мне, леди Изобелла, что бы вы сделали ради любви?

Изобелла моргнула в замешательстве.

— Что вы имеете в виду?

— Вы убили бы ради любви?

Ледяные пальцы обхватили ее сердце. Несколько дней назад она не колебалась бы с ответом на этот вопрос. Она поклялась сделать все, чтобы оставить свою сестру в живых. В том числе убийство тому, кто ей угрожал.

Внезапно же она была далеко не так уверена в этом.

Лэрд Фостер убил беспощадно и бессовестно, прокляв свой клан навечно.

Может ли еще большее число смертейположить конец страданиям?

Она медленно покачала головой.

— Я думала, что смогу, но теперь я не знаю.

— Смогли бы вы принести жертву? — прокаркала старуха.

— Принести жертву? Что принести в жертву?

— То, что необходимо, даже свою собственную жизнь.

Изобелла твердо встретила сверкающий взгляд.

— Да, смогла бы, — сказала она без колебаний.

Старуха улыбнулась.

— Такая любовь может изменить судьбу. Это — единственное оружие, в котором вы нуждаетесь.

Сжав руки Изобеллы, женщина что-то зашептала на одном дыхании и Изобелла почувствовала, что на ладонях что-то очутилось. Мельком взглянув, она поняла, что держит два миниатюрных портрета. На одном была изображена красивая девушка с золотисто-рыжими волосами, а на другом — красивый, темноволосый молодой человек с серебристыми глазами.

Ее дыхание остановилось, когда она в шоке поняла, что смотрит на изображение барда и его предательницы-возлюбленной.

Изображение Бэйна….

Зверя МакДонелла.

Вскинув голову, она нисколько не была удивлена тем, что старуха исчезла из дома.

Она дала Изобелле ответы, которые та искала.

Теперь настало ее время решать, обладает ли она достаточным мужеством, чтобы сделать то, что должно быть сделано.

Безразличный к страху, который он распространял вокруг себя, Бэйн прокладывал себе путь сквозь тьму. Он испытал настоящие муки, ожидая пока зайдет солнце. Только тогда он мог выйти в туман в поисках женщины, которая отказывалась оставить его в покое.

Он точно почувствовал тот момент, когда она вошла в его дом. Ему было любопытно, но он не слишком обеспокоился ее вторжением в его давно позабытое прибежище.

Там не было ничего, что могло бы причинить ей вред и, по крайней мере, она не мучила его, в очередной раз разыскивая его.

Но тут таинственная ведьма появилась на ее пути, и его любопытство сменилось беспокойством.

На протяжении веков его посещала ведьма, которая подняла его из могилы.

Она никогда не говорила ему о причинах, по которым спасла его от смерти. Не показывала ничего, кроме своей ненависти к лэрду, который изгнал ее из своего клана. Так же она никогда не говорила о проклятье, которое наложила на Фостеров.

Она оставалась скрытной и продолжала говорить загадками, которые не имели смысла.

Он не доверял ей. По крайней мере, когда она была рядом с Изобеллой.

Достигнув дома, который когда-то хранил его юношеские мечты, Бэйн проскользнул через двери и приготовился к бою.

Потребовалась всего лишь секунда, чтобы осознать, что ведьма уже исчезла и что Изобелла была одна. Она сидела на краю его кровати, и лицо ее было скрыто упавшей густой рыжей копной.

Он должен уйти, сказал он себе. Было совершенно очевидно, что она не была в опасности. Но даже когда он приказал сам себе вернуться в туман, его ноги сами двинулись вперед, и его рука легко коснулась ее волос.

Он физически мог ощущать боль в ее сердце. Ведьма явно обеспокоила ее. Как он мог уйти, не предложив ей утешения?

— Изобелла? — пробормотал он тихо.

Она резко вскинула голову, но на ее лице не было удивления. Она, очевидно, почувствовала его присутствия в тот самый момент, когда он пришел.

— Бэйн.

Он заметил всполох боли в глубине ее глаз.

— Тебе причинили боль?

— Нет, со мной все хорошо.

— Ты уверена?

— Конечно, — ее брови нахмурились. — В чем дело?

— Я почувствовал… — Бэйн резко оборвал свою речь. Может быть, ведьма сделала так, чтобы Изобелла не знала о ее присутствии. Не было никакой необходимости пугать бедную девчушку, если она не была обеспокоена. — Я думал, что ты могла быть в опасности.

— Здесь нет ничего, что могло бы навредить мне. — Она прямо встретила его взгляд. — Или, по крайней мере, не было ничего до сих пор.

Правда в ее словах заставила Бэйна вздрогнуть. Не смотря на то, что каждая частичка в его душе прибывала в ужасе от хотя бы малейшей возможности нанести вред этой девушке, не было никакой возможности избежать проклятия, которое должно будет забрать ее сестру.

Не было никакого средства остановить его.

Он причинил бы ей боль не зависимо от того, каким образом привел бы проклятие в исполнение.

Бэйн едва сдержался, чтобы не выругаться.

— Что ты здесь делаешь?

Безрадостная улыбка изогнула ее губы.

— Я искала ответы.

Он оглядел знакомую обстановку, легко вызвав в памяти образ матери, ставящей горшок на огонь, и своего отца, вырезающего изящные лютни, купить которые сходились барды со всей земли.

— Какие ответы?

— О Звере.

— Ты думаешь, что он прячется в этом доме?

— Нет, но этот дом когда-то был домом барда.

Губы Бэйна скривились от неожиданной вспышки боли.

— Он был мертв и забыт долгое время.

Медленно встав, Изобелла протянула к нему руки, чтобы продемонстрировать миниатюры, которые Бэйн заказал несколько столетий назад.

— Не так уж и забыт, — прошептала она.

Бэйн замер, встретив ее блестящие глаза.

Она знала правду.

Уже не существовало никаких сомнений, что он и есть Зверь МакДонелла.

Ее самый ненавистный враг.

Глава 5

Бэйн едва держал под контролем желание вырвать миниатюры из ее рук и растоптать их своими каблуками. Они для него были напоминанием о прошлом, о котором теперь он хотел только забыть.

— Я думал, они утеряны, — наконец выдавил он.

Она долго молчала, прежде чем поднять голову, чтобы посмотреть на него с мрачным выражением лица.

— Это — девушка, на которой ты собирался жениться?

Он поморщился

— Да.

— Она очень похожа на Кэтрин.

— Как и все женщины Фостеров. — Оказавшись не в состоянии сдержать свой порыв, он потянулся, чтобы коснуться огненного завитка ее волос. — Все, кроме тебя.

— Она была очень красива.

— Очень красива, — согласился он приглушенным голосом. — И у нее был голос ангела, когда она пела. Она очаровала меня.

Карие глаза прищурились.

— Ты любил ее.

— Нет, я любил всего лишь женщину, которой, как предполагал, она была. — Взяв миниатюры из ее рук, Бэйн отшвырнул их на кровать. Лица на портретах были для него чужими. — Она же никогда не была этой женщиной.

Ее взгляд пробежался по его лицу, как будто пытаясь найти скрытую от нее правду.

— Какой же, ты предполагал, она была?

Бэйн обхватил пальцами ее подбородок.

— Смелой, храброй и, прежде всего, преданной, — ноздри его раздулись от забытой ярости. — Вместо этого она была готова променять меня на мягкую перину и блестящие драгоценности. Я был дураком, раз не смог разглядеть ее истинную натуру.

Ее глаза потемнели, словно она смогла почувствовать его подавляемые эмоции.

— Я полагаю, что есть что-то, что доставило тебе больше боли, чем ее предательство.

Бэйн непонимающе моргнул.

— Что?

— То, что ты позволил себе быть обманутым симпатичным личиком и сладким голоском. Должно быть, трудно простить.

— Простить? — проворчал он. — Я никогда не смогу простить эту распутную девку.

— Нет, — сказала она тихо. — Я имела в виду — простить себя.

Бэйн недоверчиво свел брови.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

Ее пристальный взгляд был слишком понимающим.

— Ты не обвиняешь себя за то, что твое сердце так сильно ошиблось в ней?

— У меня нет сердца, — рявкнул он, рванувшись вперед, чтобы схватить ее за руку и прижать ладонь к своей груди. — Оно умерло в ту ночь, когда я был убит лэрдом Фостером.

Ее пальцы погрузились в шелк его плаща.

— Я считаю, что это не так. Ты не бросился бы защищать меня от моего отца, если бы это была правда. Ты можешь чувствовать.

Бэйн стоял неподвижно, пытаясь справиться с эмоциями, которые бурлили в нем. Это, конечно, была невыполнимая задача. Веками он жил с болью, наполняющую пустоту. Теперь он не мог остановить лавину ощущений, как не мог бы остановить взошедшую на небе луну.

Он дрожал от незнакомой прежде силы желания. Страсть, нежность и, прежде всего, подавляющая потребность сжать эту девушку в объятиях и держать ее так вечно.

Она была всем, чего он жаждал, шептало его сердце. Она была той женщиной, о которой он мечтал, когда был молодым романтичным бардом. Ее чистота, ее мужество и ее щедрое сердце взывали к нему. Эта женщина никогда не предаст тех, кого она любит. Она прежде прошла бы через все круги ада, вместо того, чтобы продать свою душу за богатства.

— Кровь всех святых… да, я чувствую, — простонал он, обхватив ее лицо ладонями, — Ты заставила меня вновь чувствовать.

Даже воздух наполнился ощущением голодного желания, которое он не мог скрыть, но она не отшатнулась от него в ужасе. Вместо этого, она подняла руку и прижала ладонь к его щеке.

— Так же, как и ты заставил меня чувствовать, — прошептала она. — Я пыталась убедить себя, что это все заклятие, которое ты наложил на меня, но это не так. Это ты. Всего лишь ты сам.

Пристальный взгляд Бэйна насторожено сузился, даже всего лишь ее легкое прикосновение будило в нем хищника.

— Ты знаешь, кто я. То, чем я являюсь.

— Да.

— Тогда почему ты не сражаешься со мной? — требовательно спросил он. — Ты же хотела, чтобы я умер.

Ее глаза потемнели от невысказанной грусти.

— Я всего лишь думала, что хочу этого, не более.

— Почему?

— Проклятие было рождено предательством и насилием. Как же оно может быть разрушено теми же самыми средствами?

Бэйн вздрогнул от столь точного вопроса. По правде говоря, у него не было ответа на него. Проклятие было создано из его острой необходимости в мести. Он не знал, как его можно разрушить. Он даже не был уверен, что его смерть снимет чары.

Его мышцы напряглись, когда он уловил направление своих мыслей. Адский огонь. Он хочет сломать проклятие? Его жажда справедливости уже получила удовлетворение?

Его пристальный взгляд скользнул по лицу Изобеллы. Несмотря на темноту, он мог видеть каждую ее черточку с душераздирающей ясностью. Широкий лоб, изящно вылепленные черты лица, чувственные губы, заставляющие его дрожать от томления. И, прежде всего, карие глаза, которые ясно демонстрировали душу, незапятнанную жадностью или ненавистью.

Да, ради этой женщины он отдаст все, даже свою жизнь.

Опустив голову, он прижался губами к ее виску.

— Изобелла, я не могу изменить прошлое.

Она прижалась к нему, подарив ему тепло, которое он жаждал.

— Я тоже, и, по правде говоря, это сейчас не имеет значение. Я не хочу думать о прошлом или будущем.

Бэйн задрожал от темного голода, вспыхнувшего в нем. Быть с ней рядом, так крепко ее прижимать к себе — была сладкая пытка.

— Что ты же тогда ты в действительности хочешь, Изобелла?

Изобелла колебалась.

Она не сомневалась в выборе, который сделала, сидя здесь в темноте. Старуха предложила ей способ спасти Кэтрин, и она им воспользуется. Не зависимо от того, какой будет стоимость.

Она знала, что Бэйн придет к ней. Она знала это в самой глубине своего сердца.

И она хотела быть здесь ради него. Хотя бы этой ночью она хотела взять предлагаемое счастье. Завтра она сделает то, что должно быть сделано.

Тем не менее, она не могла отрицать легкую неуверенность, охватившую ее, когда присутствие Бэйна стало слишком явным. Было одним удовольствием представлять себя отданной мужчине, которому она подарила свое сердце. Это было то, от чего ее тело дрожало в волнении, а кровь мчалась так стремительно, что кружилась голова.

Глубоко вздохнув, Изобелла отбросила все свои сомнения. У нее никогда не будет этой возможности снова. Она не позволит девичьим страхом остановить ее.

— Я хочу знать, что это такое, оказаться в твоих руках, — призналась она, наконец, со смелостью, которую отнюдь не испытывала. — Я хочу испытать то, что будет, когда ты окажешься рядом со мной.

Его глаза сузились, в тот момент, когда она ощутила, как затвердело его тело.

— Изобелла…

Она подняла руку, чтобы погладить его по щеке. На ощупь его кожа была гладкой и прохладной.

— Ты хочешь меня, Бэйн?

Его руки резко обхватили ее плечи, а глаза вспыхнули с сильным желанием.

— Хочу? Мне жаль, это все не так просто. Тогда, возможно, я смог бы бороться с этим, — проворчал он. — Я жажду тебя, Изобелла. Я болею тобой и боюсь, что я могу сойти с ума.

Изобелла изо всех сил пыталась дышать. Жажда. Да, она жаждала. И болела.

Она обвила руками его шею и прижалась к его твердости его тела.

— Тогда сделай меня своей, Бэйн.

Его руки обняли ее, но серебристый взгляд оставался настороженным. Как будто он боялся поверить ее нетерпеливому ответу.

— Ты знаешь, что это невозможно, любимая, — прохрипел он с болью в голосе. — Я — чудовище, которое ты ненавидела всю свою жизнь. Я — Зверь МакДонелла.

— Не этим вечером, — она поймала и удержала его пылающий взгляд. — Сегодня вечером ты — бард, а я — простая девушка.

Он издал низкий горловой стон, его глаза в отчаянии закрылись.

— Девушка, которая невинна. Ты должна подарить невинность своему мужу.

— Нет, я никогда не выйду замуж, — поклялась она. — Кроме того, невинность принадлежит мне, и мне решать, кому ее отдать…я выбрала тебя. Это мое право.

— Изобелла.

Она могла ощутить его борьбу между страстью и глубоко укоренившейся честью. На минуту она испугалась, что он может оттолкнуть ее. Его руки напряглись на ее теле, его мускулы стали тверже, пока он не задрожал от нетерпения.

Тогда с резким стоном он опустил голову и напал на ее губы с жаждой обладания.

— Милая… Любовь моя, — бормотал он напротив ее приоткрытого рта. — Так долго я был один. Наедине с холодным равнодушием. Ты пробудила меня.

Ее сердце сжалось при этих словах. Все эти годы ее клан не был одинок в своих страданиях. До тех пор, пока существует проклятие, раны Бэйна никогда не заживут.

Приподнявшись на цыпочки, Изобелла запечатлела поцелуй на его губах. Мгновение он оставался совершенно неподвижным, словно смакуя ее осторожные ласки. А затем одним резким движением он сгреб ее на руки и понес к узкой кровати.

Изобелла утонула в мягкости матраса, в то время как он навис над ней, а губы ее изогнулись в улыбке, когда он потянулся к костяным гребням, удерживающим ее прическу.

С нежной заботой он разложил ее кудри по подушке, теплота в его глазах заставила холодок волнения пробежаться по ее телу.

Под его взглядом она почувствовала себя красивой, как никогда еще не ощущала себя.

Внезапно она перестала быть дочерью лэрда с пронзительным голосом. Она перестала быть объектом страха или жалости.

Она стала просто желанной женщиной.

Женщиной, которой подвластно соблазнить мужчину.

Расставшись с малейшими колебаниями, она с растущим желанием потянулась, чтобы сдернуть его плащ, в то время как его руки потянулись к шнуровке ее лифа.

Их губы встретились и уже не расставались, пока Бэйн стаскивал ее одежду, а затем и свою. Изобелла запуталась пальцами в его длинных волосах, вздохнув от сладостного облегчения, когда он, наконец, соприкоснулся своим голым телом с е

«Ох, он прекрасен», — признала она.

Его алебастровая кожа была изящной и гладкой, каждый мускул на его теле играл при малейшем движении. Красивый, смертельный хищник с нежным прикосновением ангела.

Она нетерпеливо провела руками по его широким плечам и вниз по спине, в то время как его губы прижались к ее щеке и опустились по изгибу шеи.

Она слышала, как он нежно шептал что-то на древнем языке, когда проводил пальцами по ее соскам. Изобелла задохнулась от резкого удовольствия, пронзившего ее. Ее соски напряглись, когда он стал дразнить их, и она выгнулась в инстинктивном порыве моля о большем.

— Такая красивая, — шептал он у ее кожи. — Такая горячая.

— Бэйн, пожалуйста.

Она не была уверена, о чем именно она просит, пока его губы не сомкнулись над ее болезненным соском с невероятной нежностью.

Ее глаза закрылись от почти невыносимого удовольствия. Его пальцы были холодны, когда он проводил ими по ее коже, но его прикосновения заставляли ее тело гореть в лихорадке, которую она раньше никогда не испытывала. Она судорожно провела рукой по его волосам, когда он занялся ее другой грудью, едва в состоянии сдерживаться от его невероятной нежности.

Что — то в ней всколыхнулось. Боль удовольствия, которая требовала чего-то большего.

Приподнявшись на локтях, Бэйн нежно прикоснулся к ее губам.

— Я чувствую, ты такая мягкая и теплая подо мной, но я боюсь, что ты — сон, который будет внезапно у меня украден.

— Я не сон, — Изобелла провела руками по его подвижным мышцам спины.

— Ты не исчезнешь с восходом солнца? — требовательно спросил он, губами опаляя путь вниз по шее к ее ключице.

У Изобеллы перехватило дыхание. Нет. Ей не хотелось думать о восходе солнца. Или о том, что оно может принести с собой.

Была только сегодняшняя ночь…. И этот мужчина.

— Люби меня, Бэйн. — попросила она. — Пожалуйста, люби меня.

— Больше, чем саму жизнь, — простонал он. Его поцелуи становились отчаянно требовательными, пока он губами прокладывал себе путь по ее груди и вниз по животу.

Изобелла прикусила губу, чтобы сдержаться от крика, когда его губы обожгли изгиб ее бедра, оказавшись так мучительно близко к влажному теплу между ее ног, прежде чем скользнуть вниз по бедру до самых кончиков пальцев ног.

Его прикосновения были блаженством, но ощущения, свернувшись спиралью внутри нее, требовали чего — то большего. Она желала…. О, она не знала чего, но это заставляло ее выгибать спину и сжимать от отчаянья зубы.

— Я не могу больше, — простонала она.

Его мягкий смех дыханием щекотал ее кожу, но он продолжал ее мучить, целовать пальцы, пока они не подогнулись от удовольствия. Только тогда он обратил внимание на ее позабытые ноги, на этот раз взяв ее бедра, чтобы раздвинуть.

— Откройся для меня, Изобелла.

Она забыла, как надо дышать, когда его рот склонился, наполнив ее близостью, которую она никогда не думала испытать.

Изобелла тихо вскрикнула, когда его язык погрузился в ее влагу. Ее пальцы сжали простыню под ней, а мышцы напряглись под его настойчивыми ласками.

— Бэйн.

— Да, — пробормотал он, его язык наткнулся на ее сердцевину и он стал дразнить ее языком.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но слова застылиу нее на губах. О, мой бог, как она могла испытывать столь…чудесные ощущения? Ее бедра поднялись над матрасом, чтобы нежно кормить его, ее мягкие стоны заполнили дом. Его руки обхватили ее бедра, продолжая доставлять ей невероятное удовольствие, подводя ее к краю снова и снова.

Задыхаясь от необходимости, которую она даже не понимала, она передвинулась, чтобы схватить его за шелковистые волосы.

— Бэйн… пожалуйста.

К счастью, поняв, что она действительно больше не может терпеть, Бэйн поднялся, чтобы накрыть ее дрожащее тело, его бедра разместились между ее ногами.

— Изобелла, ты уверена? — тихо прошептал он.

Она подняла взгляд на человека, оказавшегося над ней. В темноте он казался опасными и диким, с его длинными волосами, спутанными вокруг невероятно красивого лица, и блестящими от внутреннего голода глазами. Даже его клыки были видны в лунном свете.

Она должна была быть испуганной.

Вместо этого, она провела рукой по его гладкой груди, зная, что она желает это больше всего на свете.

— Я уверена.

— Благодарю богов, — пробормотал он, опустив голову, чтобы наброситься на ее губы. С уверенным медленным движением он начал направлять свою мужественность к самому центру ее жара.

Изобелла инстинктивно напряглась. Она очень мало знала из того, что происходит между мужчиной и женщиной, но она была наслышана о той боли, которую должны вынести девственницы.

— Расслабься, дорогая, — прошептал Бэйн около ее уха, его голос был странно напряженным, в то время как он обхватил ее бедра. — Мои силы гарантируют, что ты не почувствуешь боли.

Она было открыла рот, чтобы спросить о каких силах он говорил, но смогла только вздохнуть, потому что чувство невероятного возбуждения пронеслось через ее тело, и его толстое естество ворвалось в нее.

Ее ногти вонзились в его спину, она застонала от восторга. Как он и обещал, она не почувствовала боли, когда он вошел в нее. Только… что?

Не существовало таких слов, которыми она могла бы выразить то удовольствие, которое она почувствовала, когда он глубоко погрузился в нее. Она чувствовала себя наполненной, и не могла этого объяснить.

Он осторожно поддался назад, и ногти Изобеллы еще глубже погрузились в его кожу.

Конечно, это не может быть все? Она все еще не достигла той чудесной вершины, которая оставалась удручающе неуловимой.

— Нет, — простонала она.

— Терпение, любимая, — попросил он, согнув ее ноги, чтобы глубже погрузиться в нее. — Я обещаю, в рай мы войдем одновременно.

Ее дыхание участилось, когда он стал двигаться над ней с ровным ритмом, его грудь касалась ее сморщенных сосков при каждом толчке. Инстинктивно она обхватила ногами его бедра, встречая его толчки, когда скапливающееся давление уже было готово ее поглотить.

И в тот момент, когда она уже была уверена, что распадется на мелкие частички, она достигла этого удивительного пика.

Мир остановился, когда ее тело напряглось, а затем начало сотрясаться с шокирующей силой.

Она вскрикнула, Бэйн обхватил ладонями ее лицо, его бедра с отчаяньем толкались в нее, пока он не издал свой собственный крик и не рухнул на нее, содрогаясь.

Перекатившись на свою сторону, Бэйн крепко обнял Изобеллу. Снова и снова он прижимался губами к ее растрепанным волосам, позволяя ее сладкому запаху заполнить его.

Часть его знала, что он должен отпустить ее, чтобы она могла одеться. В отличии от него, она могла чувствовать холод воздуха.

Но большая его часть не позволяла ей покинуть его объятья.

Что, если она была сном? Что, если он разожмет объятия и она исчезнет во тьме?

Потребовалась вечность, чтобы встретить женщину, которая заполнила его сердце такой любовью. Он действительно умрет, если сейчас потеряет ее.

Долгое время они лежали молча, чтобы оправиться от мощной силы своего желания. Затем, с явной неохотой, Изобелла отстранилась, чтобы взглянуть на него с явным беспокойством.

— Бэйн, ты должен идти.

Руки инстинктивно сжались вокруг нее.

— Нет, я не оставлю тебя.

Она провела пальцами по его щеке, ее нежность залечивала раны, которые болели вечность.

— Скоро рассвет. Ты должен вернуться к долине реки.

Черты лица Бэйна напряглись. Конечно, она была права. Он уже мог чувствовать приближение рассвета. Но на этот раз ему было все равно. Он не вернется в свой замок в одиночестве. Не после того, как он попробовал то счастье, что могла предложить Изобелла.

— Пойдем со мной, — резко потребовал он.

Не удивительно, что она заморгала, шокированная его словами.

— Что?

— Пойдем со мной, — обхватив ладонями ее лицо, он смотрел на нее с той любовью, которая сжигала его сердце. — Я нуждаюсь в тебе, Изобелла. Я нуждаюсь в твоих прикосновениях, в твоей улыбке, в твоей теплоте. Я больше не вынесу одиночества.

Укрепив его тревогу, черты ее лица отразили пораженное выражение.

— Бэйн,… это невозможно.

Что-то, очень близкое к панике, охватило его.

Он знал, что он — эгоист. Она заслужила то, чего желала каждая женщина. Мужчину, который мог бы предложить ей семью, друзей и обещание состариться вместе. Все то, что он не мог ей дать.

«И все же, она поклялась, что никогда не выйдет замуж», — с яростью напомнил он сам себе. Конечно, любовь и преданность, которую он предложил бы ей была предпочтительнее, чем стать старой девой, уязвимой перед сильным характером ее отца.

Если этого не достаточно, то он мог бы предложить все богатства, о которых другие женщины могли бы только мечтать.

— Почему? Ты не будешь ни в чем нуждаться, — заметил он. — Я клянусь, что могу предложить тебе больше, чем ты когда-либо мечтала.

Печальная улыбка скривила ее губы.

— Возможно, ты уже дал мне больше, чем я когда-либо мечтала.

— Изобелла, я ждал целую вечность, чтобы найти тебя, — он поднял руку, чтобы погладить нежную кожу ее щеки, точно зная, что никогда не сможет сполна насладиться этой женщиной. Он был потерян и был так долго один в темноте. Она была его спасением. — Не проси, чтобы я позволил тебе уйти. Я не могу.

— Я…

— Я попрошу, если я должен, — прервал он ее, запинаясь. — Я останусь здесь, пока поднявшееся солнце не сожжет меня до пепла, если это именно то, что я должен сделать, чтобы убедить тебя, в том что я не могу существовать без тебя.

Карие глаза расширились от ужаса.

— Нет. Никогда не говори так.

Он прижался губами к ее лбу.

— Тогда вернись со мной ко мне в дом. Будь моей женой.

Она издала полузадушенный стон, сжав его руку дрожащими пальцами.

— Пожалуйста, я должна вернуться прежде, чем они будут меня искать. Моя сестра будет волноваться.

Отстранившись, он пальцами приподнял ее подбородок, заставляя ее посмотреть вверх.

— Изобелла, посмотри на меня, — он терпеливо ждал, пока густые темные ресницы не поднялись, открыв ее глаза. — Ты меня любишь?

Он почувствовал, как она напряглась, услышав его вопрос, ее сердце стучало так громко, что он опасался, что оно может разорваться. Он молчал, желая, чтобы она сказала правду. Чтобы призналась в том, в чем она и так уже открылась каждым своим нетерпеливым прикосновением.

— Да, я люблю тебя, — наконец, прошептала она.

— Ты присоединишься ко мне?

Их взгляды скрестились и удерживали друг друга. Бэйн был недоволен, понимая, что она прячет от него свои самые сокровенные тайны.

Было что-то, что тревожило ее. Что-то не касающееся будущего, предложенного ей Зверем МакДонелла.

— Прежде чем я оставлю свою семью, я должна увидеть свою сестру. Я должна сказать ей до свиданья.

Бэйн прикрыл глаза. Будь все проклято.

Не зависимо от того, как сильно они будут любить друг друга, это всегда будет оставаться между ними. От этого ему хотелось завыть от сожаления.

Он нежно провел большим пальцем по ее припухшим губам.

— Ты знаешь, я бы изменил свою судьбу, если бы мог.

В темноте он услышал ее мягкий вздох.

— Да, я знаю, — она прижала руки к его твердой груди. — Теперь иди, пока не стало слишком поздно.

С явной неохотой Бэйн поднялся с кровати и стал одеваться. Последнее, чего он хотел бы — это уйти от Изобеллы, но он больше не мог медлить. Рассвет был опасно близок. Он и так уже рисковал не успеть вернуться в туман вовремя.

Остановившись, чтобы восхититься ее все еще покрасневшим и растрепанным видом от занятий любовью, Бэйн наклонился, чтобы мягко коснуться ее губ своими.

— Я буду ждать тебя, — пообещал он, прежде чем выскользнуть из дома.

Скрывая свое присутствие, чтобы спящие жители не заметили его, Бэйн стремительно бросился сквозь исчезающую темноту. Покалывание его кожи говорило о том, что колебание в доме почти стояло ему жизни. Тем не менее он не сожалел ни об одной минуте, проведенной вместе с Изобеллой.

Скользнув в приветственный туман, он остановился и позволил себе улыбнуться.

Изобелла. Адский огонь, она дала ему больше, чем просто невинность.

Она предложила ему свое доверие, свое тепло и свою любовь.

Это было то, благодаря чему удалось рассеять холодную пустоту, которая так долго его мучила.

И он удостоверится, в том что она не пожалеет ни на секунду о том, что оставила свой клан ради него, — поклялся он.

Он рассеянно поднял руку, чтобы коснуться кулона, висевшей на его шее, его глаза от удивления сузились. Посмотрев вниз, он через секунду понял, что бесценное золотое украшение отсутствует.

Невозможно. Это украшение было древнем сокровищем его семьи. Он был дарован как символ помолвки в течении многих веков, и он не нарушил традицию. Он подарил кулон своей любимой, когда та согласилась стать его женой.

Она все еще являлась обладательницей кулона, когда залезла в постель к лэрду, но как только он произнес проклятье, кулон мгновенно перенесся на его шею.

Он ходил по краю тумана, его мысли были в беспорядке.

Кулон был связан с проклятием. В этом он был уверен. И его исчезновение могло означать только одно.

Проклятие было снято.

Изобелла в который раз сделала чудо.

Проклиная лучи утреннего солнца, не позволяющие ему покинуть пределы тумана, Бэйн продолжил свое блуждание.

Он отчаянно хотел прорваться к Изобелле и рассказать ей невероятную правду. Теперь между ними ничего не могло стоять.

Они будут вместе.

Навсегда.

Глава 6

В течение какого-то времени после ухода Бэйна Изобелла оставалась в узкой кровати.

Несмотря на необходимость выполнить взятые на себя обязательства, она не могла отказать себе в удовольствии посмаковать ночь, проведенную в объятиях Бэйна.

Сильная страсть не стала для нее неожиданностью. Она ощутила нависшее желание еще при ее первой встречи с Бэйном. И при этом она не была особенно поражена его умением. Он, очевидно, обладал силами далеко за пределами обычного человека. Силами, которые он с готовностью использовал, чтобы гарантировать ей огромное удовольствие.

Полной же неожиданностью для нее стала его нежность.

Каждый раз, касаясь ее, он словно прикасался к чему-то заветному. Как будто она значила для него больше, чем весь мир.

Несмотря на свою невинность, она знала, что немногие женщины, испытали такую преданную заботу. Конечно, те обрывки разговоров женщин клана Фостер, которые она подслушала, не раскрывали то чувство удовлетворённости, которое она испытала.

На самом деле, она чаще слышала, как они жаловались, что их мужья считают, что в кровати надо делать все быстро, нисколько не заботясь о чувствах женщины, лежащей под ними.

Бэйн не взял ее просто для того, чтобы удовлетворить свою похоть. Он удовлетворил ее так, как мог удовлетворить только любящий человек.

Наконец, резкое похолодание воздуха заставило Изобеллу прекратить вспоминать каждое прикосновение, каждый нежный вздох. Она довольно надолго задержалась, — молча корила она себя. Рассвет настал, а ее обязанность была ясна.

Торопливо натягивая платье, Изобелла внезапно остановилась, почувствовав незнакомую тяжесть на своей шее. Посмотрев вниз, она обнаружила золотой кулон.

Нахмурившись, она погладила драгоценный металл. Даже она, совершенно в этом не разбирающаяся, могла оценить, с каким тонким мастерством выполнена гравировка, но не очевидная ценность кулона заставила ее нахмуриться. Причиной этому была тревожная мысль о том, как этот кулон оказался на ее шее.

Она узнала его, он принадлежал Бэйну. Она видела, как кулон блестел под его шелковым плащом. Но как ему удалось надеть кулон так, чтобы она об этом не узнала?

И зачем он это сделал?

Это были вопросы, на которые она не могла ответить, и поэтому, слегка встряхнув головой, она накинула на себя плащ и покинула тишину небольшого дома. Кулон было меньшее, что ее на данный момент беспокоило.

Она не позволила себе оглянуться, когда спускалась вниз по крутому холму и медленно шла через все еще спящую деревню. Она никогда ни о чем не жалела.

И не должна начинать сейчас.

Солнце увенчало горизонт, когда Изобелла, наконец, достигла замка и была вынуждена пройти мимо проснувшихся слуг, поднимаясь наверх. К счастью, никто из них не обратил внимания на ее помятый внешний вид, и она добралась до комнаты своей сестры без происшествий.

Она бесшумно пересекла комнату и опустилась на край матраса. Потянувшись, девушка легко коснулась золотисто-рыжих волос сестры. Та казалась молодой и душераздирающе уязвимой во сне, но Изобелла знала о скрытой в Кэтрин силе.

Силе, которая ей понадобится.

Зашевелившись во сне, Кэтрин перевернулась на спину и открыла глаза. Потребовалась минута, чтобы ее взгляд сосредоточился на сидящей рядом сестре. Затем озабоченно нахмурившись, она резко села.

— Изобелла? Что такое? Что-нибудь случилось? — спросила она все еще хриплым ото сна голосом.

Изобелла подарила ей успокаивающую улыбку.

— Ничего, о чем тебе стоило бы беспокоиться.

Кэтрин посмотрела в окно, слегка освещенное розовым светом.

— Должно быть что-то, что подняло тебя в такой час. Рассвет едва забрезжил.

— У меня есть дело, которое я должна сделать.

— Дело? — Кэтрин была полна скептицизма. — Что за дело?

— Об этом не стоит беспокоиться. Я просто хотела убедиться, что ты не будешь волноваться, когда проснешься и заметишь, что меня нет.

Хотя она и была склонна игнорировать то, что считала неприятным или противным, Кэтрин отнюдь не была дурой. Ей было хорошо известно, что Изобелла не встанет в такой час, если ее дело не будет чрезвычайно важным.

— Мне это не нравится, Изобелла. Что за дело может быть у тебя в такую рань?

— Это небольшая проблема, которая скоро будет решена.

Кэтрин потянулась, чтобы схватить сестру за руку.

— Это имеет отношение к Зверю?

Изобелла помолчала, раздумывая над тем, как лучше ответить на этот вопрос. Она не хотела беспокоить Кэтрин. Но с другой стороны, ей было необходимо удостовериться в том, что ее сестра не вмешается.

— Да.

Щеки Кэтрин окрасились в яркий цвет, пока она изо всех сил старалась справиться со своей вспышкой гнева.

— Ох, Изобелла, я этого не допущу! Я не позволю тебе так рисковать. Кто знает, что может сделать с тобой Зверь, если ты окажешься в его власти?

Изобелла подавила невольный смущенный смех при словах сестры. Ради всех святых, она точно знала, что сделал Зверь, когда она была в его власти.

И это был самый необычный опыт в ее жизни.

— Не бойся, — пробормотала она, отчего глаза ее сестры подозрительно сузились. — Зверь не навредит мне.

— Ты не можешь этого знать.

— Но я знаю, — парировала Изобелла, твердым тоном отметая все аргументы. — Я нашла способ положить конец проклятию.

Тишина наполнила комнату, пока Кэтрин рассматривала ее с ошеломленным недоверием.

— О чем ты говоришь?

Изобелла легко прикоснулась к ее щеке.

— Проклятье будет снято.

— Нет, — Кэтрин помотала головой, слишком напуганная, чтобы позволить себе надеяться. — Проклятье не может быть разрушено. Отец клялся, что…

— Отец никогда не делал попыток найти способ, от которого проклятие может быть снято, — прервала ее Изобелла презрительно. — Для него было гораздо легче сидеть в стенах замка и заявлять, что твоя жертва неизбежна, чем рисковать собственной шеей.

— Ты не должна быть так сердита на него, Изобелла. Он никогда не обладал твоей храбростью, — она грустно улыбнулась. — Мало кто из нас ею обладает.

Изобелла пренебрежительно махнула рукой. Она не собиралась тратить свои последние минуты жизни на обсуждение человека, который осудил на смерть свою собственную плоть и кровь.

— Больше это не имеет значение, — наклонившись вперед, она взглянула на сестру с таким выражением, чтобы та поверила, что она говорит правду. — Ты будешь свободна от проклятия.

Кэтрин моргнула в замешательстве, все еще неготовая признать, что больше нет угрозы, преследующей ее всю жизнь.

— Все святые, Изобелла, ты уверена? — выдохнула она.

— Совершенно точно уверена, милая.

— Я… — Кэтрин с трудом сглотнула. — Я с трудом могу в это поверить.

— Уверяю тебя, это правда.

— Но что надо будет сделать?

Изобелла улыбнулась, сжав руку сестры.

— Ничего, что нужно было бы делать тебе. Я обо всем позабочусь.

Все еще потрясенная, Кэтрин медленно кивнула головой. Изобелла была благодарна за ее потрясение, если бы разум сестры сейчас был бы ясен, она никогда бы не приняла такие расплывчатые объяснения. Она пытала бы Изобеллу, пока та не рассказала бы обо всех ужасных подробностях.

— Это кажется несбыточной мечтой.

Тепло окутало Изобеллу, когда она увидела, как расцветает радость на лице сестры. Хотя Кэтрин никогда не жаловалась и не оплакивала свою судьбу, проклятие всегда висело над ними, словно темное облако.

Теперь надежда на то, что Изобелле удалось невозможное, медленно расцветала в зеленых глазах.

И напомнила Изобелле, что время стремительно уходит.

Пока проклятие еще не было разрушено, существовала опасность, что Кэтрин может быть заколдована. Бэйн сам утверждал, что жертва придет к нему, позовет он или нет.

Сейчас она ни за что не будет рисковать.

Распрямив плечи, она поднялась с постели.

— Кэтрин, прежде чем я уйду, у меня есть просьба к тебе…

— Конечно. Ты же знаешь, что я сделаю для тебя все что угодно. Тебе нужно только попросить.

— Я хочу, чтобы ты дала мне обещание, что расскажешь Дугласу о своих чувствах.

Глаза Кэтрин расширились от неожиданной просьбы.

— Что?

— Независимо от того, что наш отец или кто-либо еще может сказать, ты не должна соглашаться на меньшее, чем мужчина, который тебя любит, — сказала Изобелла с твердой уверенностью женщины, которая знает, о чем говорит. — Богатство и власть бессмысленны по сравнению с истинной преданностью.

Кэтрин медленно покачала головой, легкое удивление засветилось в ее глазах.

— Я прежде никогда не позволяла себе даже думать о будущем с мужчиной. Или о семье.

— Ты можешь сделать это сейчас.

— Да. — Кэтрин приложила руку к сердцу. — Ох, Изобелла, как я могу поблагодарить тебя?

— Просто будь счастлива, независимо от того, что может принести будущее.

— Как я могу не быть счастлива?

Довольная, что она сделала все возможное, чтобы обеспечить своей сестре то будущее, которое та заслужила, Изобелла нагнулась и чмокнула Кэтрин в щеку.

— Я должна идти.

Неожиданно сестра схватили ее за плащ, заставив остановиться.

— Изобелла.

Обернувшись, девушка вскинула брови.

— Да?

— Ты будешь осторожной?

— Все будет хорошо, — Изобелла аккуратно высвободила плащ из рук своей сестры. — Прощай, Кэтрин.

Торопясь покинуть комнату, прежде чем она снова будет остановлена, Изобелла проскользнула в свою спальню, чтобы взять кинжал, лежащий у ее кровати. Не подумав о кожаных ножнах, она крепко сжала кинжал и поспешно бросилась вон из замка.

Несколько слуг пытались остановить ее, но Изобелла даже не отозвалась на их звонкие приветствия или просьбы о совете.

Пока она пересекала двор и направлялась к воротам, ее мысли были сконцентрированы только на движении вперед. С главной дороги она свернула к лесу.

Очень скоро она достигла поляны, которую искала.

С тихой молитвой она стянула тяжелый плащ и опустилась на колени.

Только тогда, когда она была уже полностью готова, она позволила себе бросить взгляд в сторону тумана, который парил так близко.

— Прости меня, Бэйн, — прошептала она, вскинув кинжал и погрузив его себе прямо в сердце.

Бэйн на одном дыхании произносил проклятия, пока ходил по краю тумана.

Адское пламя. Он чувствовал Изобеллу. Он почувствовал ее в тот момент, когда она покинула защиту замка отца и вошла в лес.

Сначала его почти захлестнула волна облегчения, когда она приблизилась. Несмотря на всю свою уверенность, что она придет к нему, часть его все еще сомневалась.

Что, если она пришла в себя и поняла, что легко может выйти замуж за мужчину, который сможет предложить ей семью и возможность остаться в клане? Или решила, что она не сможет принять монстра, который вскоре должен будет забрать ее сестру?

Она еще не знала, что проклятие было разрушено. И у него не было никакой возможности рассказать ей правду до того, как наступит ночь.

Кто сможет ее обвинить в том, что она пришла к выводу, что ее чувства к нему не достойны той жертвы, которую она должна будет принести?

Конечно, не он.

Но его опасения развеялись, как только она поспешила в его сторону. В самом деле, он едва не упал на колени от испытанного облегчения.

Она шла к нему.

Благословление Господа, он не будет осужден на вечную боль одиночества.

Стремясь встретиться с ней, он зашел так далеко, насколько позволяли ему края тумана. И стал ждать. Но когда она остановилась на поляне вне его досягаемости, пустота наполнила его сердце.

Что она делает?

Он не чувствовал никого, кто бы мог воспрепятствовать ей. Не было никакого животного, которого она могла бы испугаться.

Почему она задержалась?

— Изобелла, — прокричал он, забыв о гордости. — Изобелла.

— Боюсь, она не слышит тебя, — появившись в тумане, старая ведьма смотрела на него блестящими глазами, — По крайней мере, теперь.

— Ты, — Бэйн прищурился, все его инстинкты предупреждали об опасности — Что ты сделала?

Постукивая резными деревянными браслетами, ведьма спокойно поправила плед у себя на плечах.

— Сделала?

Бэйн шагнул вперед, сжав кулаки. Он не был расположен разгадывать ее загадки. Не тогда, когда Изобелла так странно себя вела.

— Ты была с Изобеллой в доме. Что ты сделала с ней?

Ведьма пожала плечами, нисколько не напуганная его предостерегающим тоном.

— На самом деле я только предложила ей то, что она больше всего желала.

— И что же это?

— Ответы, которые она искала.

Бэйн застыл от досады. Он должен был подумать, что было что-то большее, чем просто злой рок, позволивший Изобелле узнать правду о нем.

— Ты дала ей портреты и сказала, что я — Зверь МакДонелла, — обвинил он.

— Да.

— Ты надеялась отпугнуть ее от меня?

Улыбка тронула ее губы.

— Она храбрая женщина. Я знала, что ее не так-то просто напугать.

Брови Бэйна сошлись над переносицей. Эта женщина может оттолкнуть Изобеллу от него. Он это запомнит.

— И это все, что ты ей сообщила?

— Она спросила о возможности сломать проклятие.

— Она — та, кто может сломать проклятие?

Она медленно кивнула.

— За определенную плату.

Инстинкты его вновь дали о себе знать.

— Что за плата?

— Жертва, охотно принесенная.

— Нет, — схватив ведьму, Бэйн уставился в ее морщинистое лицо. Ему было все равно, вернет ли она его в могилу. Все, что было важно — чтобы Изобелла не расплачивалась за его грехи. — Адское пламя, я не позволю этого. Если именно жертвы ты требуешь, то ты возьмешь меня, не Изобеллу.

— Жертва должна быть принесена дочерью Фостера.

— Никогда. Я…

Отчаянные слова Бэйна были прерваны резкой болью, стрелой пронзившей его грудь. На мгновение он решил было, что ведьма ударила его заклинанием. Для нее не составило бы никакого труда наказать его таким образом. Но когда он прикоснулся рукой к тому, что должно было бы быть смертельной раной, он понял, что невредим. Его глаза расширились, когда он сообразил, что боль была не его собственной. Она принадлежала Изобелле.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, Бэйн отшвырнул ведьму и бросился прочь из тумана. Утреннее солнце, без сомнения, убьет его, но он должен хотя бы попытатьсядобраться до Изобеллы. Он должен что-то сделать, чтобы спасти ее.

Ступив прямо в лес, он мчался сквозь тени, едва осознавая, что туман продолжает скрывать его, и что ведьма идет за ним, с легкостью поспевая за его быстрым бегом.

Несомненно, это была ее магия, защищающая его от солнца, но он не чувствовал благодарности. Не тогда, когда он увидел Изобеллу, лежащую на земле с торчащим из сердца кинжалом.

Упав рядом с ней на колени, Бэйн с нежностью прижал ее к себе, руки торопливо гладили ее спутанные завитки волос.

— Кровь всех святых… Изобелла, — прошептал он срывающимся голосом, его замученный взгляд поднялся, чтобы умолять ведьму. — Верни проклятие.

Глубокая печаль отразилась на морщинистом лице.

— Это невозможно. Проклятие было разрушено в тот момент, когда она предложила тебе свою любовь.

Бэйн пытался осознать, что она говорит.

— Ее любовь?

— Да, — с нежной заботой старуха выдернула кинжал из груди Изобеллы и накрыла окровавленное тело платком. — Ненависть породила проклятие. Только любовь может его снять.

— Тогда зачем она сделала это?

— Она думала, что это и есть единственное средство, чтобы спасти свою сестру, и тебя.

Ярость такой силы, которую он никогда прежде не испытывал, охватила Бэйна. Он сделал это. Его эгоистичная потребность наказать тех, кто оскорбил его, привела к этому. Теперь он по-настоящему поймет, что такое ад.

Стиснув зубы, он убаюкивал Изобеллу, готовый сразиться с самим дьяволом, чтобы спасти любимую.

— Ты можешь спасти ее, — прорычал он, яростно удерживая взгляд ведьмы. — У тебя есть на это силы.

Она медленно покачала головой.

— Нет, эти силы не мои.

— Что ты имеешь в виду?

Она легко коснулась его щеки.

— Силы — твои. Они всегда были твоими.

Бэйн вздрогнул, словно от удивления.

— Мои? Это смешно. Я простой бард. У меня нет сил.

— Нет, есть. Лишь твое желание подняло тебя из могилы, я всего лишь помогала тебе сосредоточиться на своем желании.

Он приоткрыл рот, чтобы отрицать ее слова, но тут же закрыл его, когда вспомнил тот кошмарный вечер.

Были боль, гнев и острое чувство потери.

Но даже когда темнота и холод окружили его, он отказался признать свое поражение. Силой концентрации он вырвал эти чувства и превратил их в свое оружие. Как и его отец вырезал музыку из куска дерева, он создал жизнь из смерти.

— Мои силы, — прошептал он.

— Ты должен верить в них, как верила в тебя Изобелла. Если ты не сможешь, она умрет.

Прикоснувшись в последний раз к его щеке, ведьма развернулась и исчезла в хлопьях тумана.

В отчаянии Бэйн посмотрел на бледную женщину, которую держал в руках.

Он мог спасти ее. Но только если она готова разделить с ним существование, которое он выбрал.

Он не мог заставить ее.

— Изобелла?

Мгновение не было никакого ответа, и он отчаянно боялся, что было слишком поздно. И тут, наконец, ее тяжелые ресницы с трепетом взметнулись вверх.

— Бэйн? — ее голос был пугающе слабым. — Ты не должен быть здесь. Солнце…

Его мышцы напряглись. Была ли еще где-нибудь такая девушка? Даже сейчас ее беспокойство о нем было важнее, чем о себе самой.

— Не беспокойся, — успокоил он. — Мы в тумане.

— В тумане? Но как?

— Это не имеет значение.

С очевидным усилием она подняла руку, чтобы прикоснуться к его руке.

— Я рада, что ты здесь. Я боялась, что не смогу попрощаться с тобой.

Боль, еще большая, чем ощущение кинжала, воткнутого в сердце, охватила Бэйна.

— Черт возьми, Изобелла. Как ты могла быть настолько глупой?

Напряженная улыбка изогнула ее губы в ответ на его сердитый тон.

— Я сожалею, но это нужно было сделать.

Он прикрыл глаза.

— Нет, Изобелла, не нужно было.

— Кэтрин…

— Кэтрин уже не была в опасности, — признался он мягко. — Проклятие было разрушено. Оно было разрушено в тот самый момент, когда ты предложила мне свою любовь. Этот кулон на твоей шее доказательство этого.

Ее губы приоткрылись в удивлении, карие глаза заблестели от недоверия.

— Моя любовь?

— Да.

— О, — ее ресницы на секунду опустились, прежде чем она посмотрела на него с усталым изумлением. — Я так была настроена стать мученицей. По правде говоря, я так гордилась собой. Теперь даже этого нет.

Ноздри Бэйна раздувались от силы эмоций. Адское пламя. Он считал ее умной женщиной. Очевидно, он ошибался, раз она думает, что он позволит ей принести себя в жертву ради него, и не понимает, что он последует за ней в могилу.

— Разве ты считаешь, что я или Кэтрин хотели бы, чтобы ты была мученицей? — прохрипел он, — Мы скорее готовы были бы умереть, чем потерять тебя.

Она задрожала в его объятиях.

— Слишком поздно.

Его руки напряглись, когда он склонился над ней.

— Нет, не слишком поздно, моя любовь.

— Бэйн, я чувствую правду, — она из последних сил пыталась говорить, ее изящные черты лица были искажены болью. — Я умираю.

Он пристально смотрел в ее глубокие затуманенные глаза, борясь со своим инстинктом, который требовал, чтобы он воспользовался своими силами прежде, чем будет слишком поздно.

— Я могу спасти тебя от смерти, если ты позволишь мне.

Ее пальцы, лежащие на его руке, на мгновение напряглись, потом она начала задыхаться.

— Нет. Это невозможно.

Его губы растянулись в улыбке от ее смешных слов.

— Я — прямое доказательство того, что это возможно, — мягко напомнил он ей, выдерживая паузу, прежде чем признаться. — Но такая жизнь не дается бесплатно, любимая.

— Плата? — она нахмурилась, ее мысли явно начинали путаться. — Ах, солнечный свет…

— Да, я не переношу ни солнечный свет, ни огонь. — Он инстинктивно расправил плечи, словно был готов к ее предсказуемому ужасу. — И чтобы жить, я должен пить кровь других людей.

Ее глаза в шоке расширились.

— Кровь?

— Это единственное средство.

Он видел, что внутри нее ведется борьба, и с трудом сопротивлялся своему желанию приуменьшить цену бессмертия. Он был в состоянии повлиять на ее решение, но не мог заставить ее принять его, поскольку от него зависело ее будущее.

— Ты убиваешь других, чтобы оставаться в живых? — наконец спросила она слабым голосом.

Он резко помотал головой.

— Нет, мне вовсе незачем убивать. На самом деле, те, кого я выбираю, даже не знают, что я кормлюсь ими.

Она нахмурила брови, с трудом приподнимая руку, чтобы коснуться своей шеи.

— Ты питался мной….в первую ночь.

— Я не кормился, но я использовал свою магию, чтобы заставить тебя забыть нашу встречу, — поправил он ее с легкой улыбкой. Он легко сейчас мог вспомнить каждую минуту их первой встречи. — Не сказал бы, что у меня это получилось. Ты гораздо более упряма, чем другие.

От этих слов легкая улыбка появилась на ее губах.

— Мне это говорили.

Именно эта улыбка сразила Бэйна. С тяжелым стоном он зарылся лицом в ее волосы. Он не сможет жить без нее. Даже мгновение.

— Я сделал бы все, что мог, чтобы ты была со мной, Изобелла, но выбор должен быть твоим, — прошептал он около ее щеки. — Я не смогу существовать без тебя.

Он почувствовал, что ее пальцы мягко погладили его по волосам.

— Мы будем вместе?

— Всю вечность, — поклялся он.

— Знаешь ли, Бэйн, мне не кажется это достаточно долгим.

Бэйн напрягся, затем поднял голову, чтобы посмотреть на нее ищущим взглядом.

— Ты согласна? Я так это должен понимать?

— Нет слишком большой цены, чтобы быть с тобой.

Невероятное облегчение обрушилось на Бэйна, когда он стал целовать ее повернутое к нему лицо. Спасибо всевышним небесам, он не потеряет ее.

— Изобелла.

— Что я должна делать?

Отстранившись, Бэйн откинул назад свой плащ и закатал рукав, чтобы оголить запястье. Затем, не удерживая ее взгляд, он позволил своим клыкам удлиниться.

Он заметил, как прервалось ее дыхание при виде его истинного облика, но она даже не вздрогнула, когда он поднял руку и вонзил клыки в свою плоть. Подождав, пока кровь не побежит свободно, он опустил руку и прижал свое запястье к ее губам.

— Пей, — попросил он мягко.

Не сводя с него пристального взгляда, она приоткрыла рот, чтобы позволить струйке крови свободно пролиться в ее губы. Хватило одного удара ее сердца, чтобы на ее бледное лицо вернулись краски, а затрудненное дыхание стало легким.

Бэйн погладил ее по щеке, пока его сила мчалась сквозь нее, излечивая ее рану и изменяя ее изнутри. От силы происходящих изменений она задрожала, но он знал, что она не чувствовала никакой боли. Достаточно скоро она привыкла к ощущениям, испытываемым ее телом.

Наконец, собравшись с силами, она посмотрела на него широко открытыми глазами.

— И это все?

— Нет. Я так же должен выпить твоей крови.

Не задумываясь, она собрала волосы в кулак и подняла их, открывая шею, она была спокойна так, как только может быть спокоен человек, принявший решение.

— Очень хорошо.

Опустив голову, Бэйн пробежался языком по изгибу ее шеи, прежде чем погрузить в нее свои клыки.

— Бэйн, — выдохнула она, выгнувшись и погрузив пальцы в его волосы.

На секунду он испугался, что причинил ей боль и в страхе попытался отстраниться.

— Нет, не останавливайся, — попросила она, руками сильнее вдавливая его клыки в свою плоть. — Это самая необычная вещь.

Он ощутил вкус ее крови у себя во рту, и его словно ударило током.

Адский огонь, это было необычно. Его охватил жгучий огонь иссушающей страсти, доводя до сильнейшего возбуждения. Он ощущал, что сама сущность Изобеллы проникает в него. Вторжение, которое было более интимное, чем то, которое он совершил предыдущей ночью.

Закрыв глаза, он позволил себе насладиться этим удивительным чувством. Изобелла теперь больше, чем его жена и любовница, — понял он с чувством радости. Она стала его частью, той частью, которую никогда нельзя будет изгнать.

Бэйн задрожал, и, дождавшись, когда схлынет волна блаженства от невероятного удовольствия, запечатлел нежный поцелуй на ее губах.

— Ты — моя, — пробормотал он с чувством глубокого удовлетворения.

Ее пальцы скользнули по его щеке.

— Да, так же, как и ты — мой.

Бэйн с трудом поднял голову, чтобы всмотреться в ее бледные черты лица.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я… — ее глаза расширились. — Все святые.

Его руки мгновенно обхватили ее лицо.

— Что такое?

— Боль… — прошептала она. — Ее нет.

Бэйн быстро закрыл глаза, мысленно благодаря небеса.

Он совсем не был уверен, что заслужил такую женщину. На самом деле, после двух столетий, он, как раз, был уверен в обратном.

Но в то же время, кто он такой, чтобы спорить с любезностью самой судьбы, которая благословила его? Немногим мужчинам был дан шанс встретить истинное счастье.

Он не собирался разбрасываться им.

Со смехом Бэйн прижал ее изящную фигурку к своей груди и поднялся на ноги.

— Пойдем, дорогая.

Ее брови взлетели вверх, но она не стала протестовать, вместо этого охотно обхватила руками его шею.

— Что ты делаешь, Бэйн?

Он быстро взглянул в карие глаза, которые принесли ему спасение его души.

— Несу тебя домой. В дом, который теперь является твоим.

— Дом, — она попробовала слово на вкус, прежде чем счастливая улыбка изогнула ее губы.

— Да, это точно, мой дом.

Примечания

1

Да (шотл. яз.)

(обратно)

2

Нет (шотл.)

(обратно)

3

Changling — миф шотл., гэль. — Ребенок, подкинутый эльфами.

(обратно)

4

Bane — уст. анг. и шотл. вариант, переводится как убийца. Возможен перевод, как смертельный яд, проклятье.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

*** Примечания ***