Провидица поневоле [Полина Федорова] (fb2) читать постранично

Полина Федорова Провидица поневоле

1

Август, 1817 год.

Скучны российские дороги. Особливо в срединной России. Сколь ни едешь — все одно: необъятные поля, пролески, одинаковые деревеньки с похожими друг на друга избами, почтовые станции да постоялые дворы. А тракт, даже и Московский, суть одно название, а на деле — тот же проселок, разнящийся от прочих разве что шириной да наличием верстовых столбов с государственной трехцветкой. Не от того ль и лица путешествующих по большей части задумчивы и смурны, и главным желанием их является одно: поскорее доехать до места назначения. На перекладных это получается скорее: доехал до станции, сменил лошадей, перекусил наскоро — и в путь. На долгих же лошадях, то бишь домашних, путь по времени ежели не в два, то уж, верно, раза в полтора точно длиннее: и кормить лошадок надобно, и поить, и роздыху давать в достаточную меру.

Однако отставного поручика Нафанаила Филипповича Кекина дорога заботила мало. Равно как и неудобство постоялых дворов с их скверной кухней и продавленными диванами. Невидящим взором смотрел он на унылые пейзажи, проплывающие мимо его дорожной коляски, а перед глазами стоял дубовый крест на свежей могиле и медно светилась на нем квадратная табличка:

Девица Елизавета Васильева

дочь Романовская

Родилась в 1797 году августа 26 дня.

Скончалась в 1817 году августа 23 дна.

Не дожив до совершеннолетия

Один год и три дни.

Прими, Господь, душу ся

И не оставь своим прощением.

История, собственно, была стара как мир. Кекин был влюблен в Елизавету Романовскую, Лизанька любила князя Болховского, а тот предпочел отдать руку и сердце Аннет Косливцевой. Необычным было то, что Лизанька стала убийцей. Мучимая неразделенной страстью и ревностью, она одну за другой устраняла со своей дороги возможных соперниц, но на Анне Косливцевой споткнулась и погибла сама ^[1].

Как мог ангел обернуться демоном? Что есть любовь, коль она толкает человека на преступление? Чем ей унять тупую, ноющую боль, поселившуюся в сердце? Все три ночи, проведенные на постоялых дворах, Нафанаил спал плохо, ворочался, а когда забывался в вязкой дреме, не похожей ни на явь, ни на сон, стонал и скрежетал зубами, вновь и вновь переживая страшные мгновения смерти Лизы. Наутро, поднявшись одним из первых, шел на конюшню и требовал немедля запрягать, чтобы как можно скорее отправиться в путь, погрузившись в свои невеселые думы.

Однажды, уже на перевозе через Суру, его нагнал верховой на взмыленном коне. Он осмотрел лошадь, коляску, седока и, кивнув самому себе, спросил, впрочем, почему-то нимало не сомневаясь в ожидаемом ответе:

— Прошу прощения, сударь, вы отставной поручик Нафанаил Филиппович Кекин?

— Я, — мельком взглянул на верхового Кекин. — Мы с вами знакомы?

— Нет, — спешился тот. — Разрешите представиться: личный секретарь графа Волоцкого Эмилий Федорович Блосфельд.

— Чем могу? — бросил Кекин, безразлично следя взглядом за медленно приближающимся паромом.

— Граф Платон Васильевич просит вас не ехать так быстро.

— Что? — поднял брови Нафанаил.

— Его сиятельство граф Платон Васильевич Волоцкий покорнейше просит вас не ехать так скоро, — терпеливо поправился секретарь.

Кекин, наконец, посмотрел на Блосфельда. Стройный, щеголеватый, миниатюрный, что больше пошло бы девице, нежели мужчине. Гладко выбрит, пахнет французским о-де-колоном. Верно, он и вправду личный секретарь графа Волоцкого, а не какой-то там авантюрист, коих сверх меры расплодилось в империи после победоносного завершения заграничной кампании. Но что делает в этих краях Платон Волоцкий, фигура, известная всей России, сенатор и бывший вице-президент коммерц-коллегии при государе Павле Петровиче, верный помощник действительного тайного советника и президента коллегии Гавриилы Романовича Державина?

Три года назад Волоцкому, только-только получившему высочайшим соизволением титул графа и бывшему к тому времени уже в звании статс-секретаря и в чине тайного советника, прочили пост Председателя Государственного Совета; но он вдруг оставил службу и вышел в отставку, чем крепко раздосадовал императора Александра. Поговаривали, что сие решение Платона Васильевича было вызвано болезнью его единственной дочери, коей он всецело посвятил себя после смерти супруги. И все же выйти в отставку, когда оставалось лишь протянуть руку, дабы сделаться одним из первых лиц в империи сразу после государя, стоило большого мужества и воли.

— А какое дело его сиятельству господину Волоцкому, скоро я еду или медленно? — не очень вежливо произнес Кекин, закончив лицезреть секретаря и снова отвернувшись к реке. — Я сам волен выбирать скорость своего продвижения.

— Все это так, — вынужденно согласился секретарь. — Однако граф просит вас ехать медленнее.

— Да отчего же? —