Twilight Rain [The Killers] (fb2) читать онлайн

Название: Twilight Rain

Автор: Femme

Переводчик: The Killers

Разрешение на перевод: запрос отправлен

Ссылка на оригинал: здесь

Бета/Гамма: Киллер 001/Киллер 001

Пейринг: СС/ДМ

Рейтинг: NC-17

Тип: слеш

Жанр: POV/Drama/Romance

Размер: Мини

Статус: Закончен

Дисклаймер: Отказываемся

Аннотация: Идет дождь, когда отец отправляется забрать тело Северуса.

Предупреждения:

От автора: Написано для the_con_cept на 2007 snaco_exchange

От переводчика:

1. Переведено Киллером 002.

2. Данный фик - не совсем типичный для нас, и все же мы перевели его, потому что считаем, что здесь показана любовь, которая выдерживает все испытания.

* * *

«…тех, кого мы

За годы любили, и снова

Завтра, может быть, любовь; но теперь это дождь

Владеет нами полностью, сумерки и дождь».

Алун Льюис, «Весь день шел дождь»

* * *

Идет дождь, когда отец отправляется забрать тело Северуса.

Он спрашивает, хочу ли я пойти с ним; я утыкаюсь лицом в плечо матери и качаю головой. Ее мантия пахнет затхлостью и дымом.

Отец начинает что-то говорить - обвиняет меня в трусости, я уверен - но она останавливает его, подняв руку с тихим:

- Люциус.

Он молча разворачивается на каблуках и уходит. Ее пальцы нежно перебирают мои волосы и не важно, что она бормочет; нежный голос приносит такое же утешение, как когда я был маленьким и ударялся голенью или сдирал кожу на колене.

Как бы мне хотелось, чтобы все было так же просто.

Почему-то непривычно вернуться в наш дом, к нашему очагу. Такое чувство странной пустоты. Сюрреалистичности.

Вещи Лорда все еще находятся в маминой спальне. Она выбрасывает его одежду из гардероба, сжигая кучу льна и шелка одним быстрым взмахом палочки. Ее рот плотно сжат, рука дрожит, и теперь моя очередь обнимать ее, шепча на ухо банальную ложь.

- Все будет хорошо… мы будем в порядке.

Мы оба знаем, что в действительности заключается в этих словах.

После всего, что было, ничто не будет прежним. Этого не может быть. Ни для кого из нас.

Она тихо говорит, что хочет принять ванну, и я оставляю ее, направляясь в свою комнату. Она большая, оформленная в мальчиковом стиле, с квиддичными метлами и командными баннерами, закрепленными на стенах, и фотографиями меня с Соколами, и Сороками, и Сборной. Игроки летят на меня из рамок красного дерева, и я сам, только младше, ухмыляюсь, скрестив руки на груди, утверждая свое место в этом мире. Я Малфой, в конце концов.

И я бы хотел, чтобы ко мне вернулась прежняя уверенность.

Кровать подо мной слишком мягкая. Я сворачиваюсь под амортизационными чарами, утонув в подушках, набитых гусиным пером, и пуховом одеяле. Мне знакомы это тепло и этот запах. Кедр и лаванда. Даже в мое отсутствие эльфы стирали простыни еженедельно.

Мне кажется, я чувствую его запах, такой… малейший намек на сигареты с гвоздикой, которые он курил, когда мы оставались наедине, и запах лекарственных зелий, исходивший от его одежды. Я прячу лицо в подушку и выдыхаю.

Помню, как я озвучил свое предложение. Мое тело в обмен на его защиту… для себя и отца с матерью.

Он отказал мне. Малфою. Он, сальный, грязный полукровка…

Его отказ ужалил горечью. И я стал более решительным в стремлении получить его в мою постель. В конце концов, я же не был девственником. И это было бы не навсегда.

Но когда он поцеловал меня в ту первую ночь, прижав к двери моей спальни… Я касаюсь собственных губ. Клянусь, я все еще могу ощутить его вкус на моем языке.

Я прикасаюсь к покрывалу, провожу раскрытой ладонью по расшитому шелку. Под моими пальцами чередуются то грубые, то мягкие нити. Он взял меня здесь, медленно, осторожно, велев открыть глаза, когда мое тело, с широко раздвинутыми бедрами, напряглось под ним.

Дрожь пробегает по всему телу, когда в памяти всплывают темные глаза, смотрящие на меня, и его волосы, спадающие по его щекам, когда он наклонился, чтобы снова поцеловать меня.

Никто никогда не целовал меня так, как Северус. Грубо, страстно, отчаянно - как будто он хотел забыться в моих губах, моем языке.

Мой член ноет от этой мысли.

Это неправильно, очень неправильно, но я вожусь с брюками, расстегивая кнопки, провожу пальцами по шерстяной ткани и шелку одеяла, и обхватываю член. Если я закрою глаза, я смогу притвориться, что это его рука на моем члене. Я думаю о наших последних минутах вместе - когда мы не знали, что у нас больше никогда не будет других таких моментов - спиной к стене в его кабинете, камни впиваются в мои плечи, и я толкаю его, наши члены трутся друг о друга, его пальцы зарываются в мои волосы, и он целует меня, Мерлин, он целует меня - поцелуем сердитым и нуждающимся, черт, Северус…

Руки становятся липкими; я падаю обратно на кровать, тяжело дыша, и что-то ломается внутри меня. Разрушается.

Щеки горячие и мокрые.

Он ушел.

Умер.

Это кажется нереальным. Я не думал, что это вообще произойдет.

Я скучаю по нему.

Выровняв дыхание, я переворачиваюсь на бок, плотно обхватываю руками талию. Внутри что-то болит, жесткое и тяжелое.

Я засыпаю.

* * *

Тилли будит меня осторожным прикосновением пальцев:

- Мастер Драко, сэр.

Тени тянутся по полу, длинные и темные, на фоне золотистых пятен позднего послеполуденного солнца, согревающего дубовые доски. Я тру глаза, подтягиваю все еще расстегнутые брюки.

- Уходи, - говорю я сердито, отпихивая ее руку, и она вздыхает.

- Хозяин хочет видеть мастера Драко немедленно, сэр, - ее глаза широко раскрыты и мне становится интересно, моргает ли она когда-нибудь. Я не помню, замечал ли ее прежде. Она новичок в верхних комнатах, переведенная из кухни, ведь Темный Лорд бросил слишком много наших эльфов в огонь.

Я переворачиваюсь, прикрывая лицо рукой.

- Хозяин может проваливать на все четыре стороны, мне плевать, - бормочу я в сгиб локтя. Тилли не сдается.

- Хозяин говорит, профессор мастер Снейп дышит, - произносит она щелкающим голосом.

Я медленно сажусь, глядя на нее.

- Что?

- Профессор мастер… - начинает она, но я уже отталкиваю ее и бегу по коридору. Вся одежда растрепана, пахнет потом и битвой с плотью, и я не удосуживаюсь обуться.

Мои ноги в носках скользят по полу; я врезаюсь в дверной косяк одной из лучших гостевых комнат Мэнора, едва не сбив дыхание. Плечо болит; я уже чувствую, как наливается синяк под кожей.

Неважно.

Он лежит на кровати, бледный, неподвижный и окровавленный. Мать сидит рядом, держа его руку в ладонях, а отец склонился над ним.

Ни один из них не смотрит на меня.

Секунду я молчу, затем подхожу, поставив мысленный барьер, как учила меня тетя Белла на уроках Окклюменции, кажется, целую вечность назад.

- Вы посылали за мной, - говорю я, и мой голос ровен и спокоен.

Мой разум кричит.

- Профессор Снейп… - начинает мама, и отец обрывает ее, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

- Директор, кажется, жив. Едва. Но жив, - его пальцы скользят по плечу Северуса и я борюсь с острым желанием оттолкнуть его, закричать, что он не имеет никакого права прикасаться к моему…

Я останавливаю себя.

- Как? - спрашиваю я вместо этого, и прижимаю кулаки к брюкам. Нервно кручу шерсть пальцами.

- Возможно, зелье, - отец аккуратно расстегивает мантию Северуса на шее. - Он всегда был чертовски параноидальным ублюдком. Может быть, наконец, ему повезло, - виден змеиный укус, зловещие красные разрывы, ярко выделяющиеся на его желтоватой коже. На горле струйки крови засохли и напоминают струпья.

Но я вижу пульс, трепещущий под кожей, вижу слабое движение груди.

- Его дыхание стало устойчивее с тех пор, как я привез его домой, - отец отходит от Северуса, и странный вихрь облегчения закручивается во мне. - За ним нужно наблюдение…

- Я это сделаю, - выпаливаю торопливо; отец одаривает меня изучающим взглядом. Я краснею и отворачиваюсь. - Просто… я спал… а ты и мама… - замолкаю, прикусив нижнюю губу. Мои щеки горят.

Мама нарушает тишину.

- Я думаю, это отличная идея, - говорит она тихо и касается моего лица, заправляя мне волосы за ухо. Потом смотрит на отца. - Ты так не считаешь, Люциус? - это скорее утверждение, чем вопрос.

Он колеблется, его глаза сужаются, глядя на меня, и на время повисает неловкая пауза. Я переступаю с ноги на ногу, но встречаю его прямой взгляд, не мигая, подбородок вздернут вверх. У меня тоже есть свои секреты, как и у него.

Кивок, и он делает несколько шагов, отходя от кровати.

- Если он будет умирать…

- Я пришлю эльфа, - говорю я, но знаю, что не стану этого делать. Просто знаю.

Мама целует меня в щеку. Ее волосы еще влажные на концах и от нее пахнет розовой водой и миндальным тальком.

Дверь закрывается за ними и я, наконец, расслабляюсь. Поворачиваюсь к кровати. Отец уложил его прямо на покрывало, и его волосы, черные и гладкие, рассыпались по кремового цвета подушке, на которой уже проступили пятна крови.

Северус выглядит едва живым.

Я кладу руку ему на грудь и чувствую, как медленно стучит его сердце. Уже этого слишком много.

Матрас прогибается подо мной, когда я ползу вверх и оказываюсь рядом с ним.

Я кладу голову ему на плечо и притворяюсь, что ничего ЭТОГО не случилось, делаю вид, что мы все еще в его постели, в его комнатах, переплелись руками и ногами, спим, как это часто бывало в прошлом.

Притворяться теперь не так просто, как раньше.

* * *

Вода теплая; я выжимаю мягкую фланелевую ткань в миску.

Кажется, лучше очистить его таким образом, чем чарами. Северус по-прежнему спит, и я постоянно проверяю его дыхание и сердцебиение, на всякий случай.

Какая-то часть меня все еще не может поверить, что он жив. Я провожу фланелью по его коже, вниз по горлу, по груди. Пятна крови окрашивают белую ткань, и я снова окунаю ее в миску и выжимаю.

Вода розовеет.

Так много крови. Везде. На его коже, волосах. Вся одежда пропиталась ею.

Я не вполне представляю, как он выжил после такого. Он шевелится, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы заставить меня остановиться, и с ткани, все еще зажатой в пальцах, на его кожу медленно капает вода. Капли катятся вниз по его груди, по жестким, грубым, темным волосам. Они скользят под распахнутой мантией и исчезают.

Я чувствую, как бьется мое сердце, напряженно, нервно, но он снова неподвижен. Его рот лишь слегка раскрывается, а затем тонкие губы опять смыкаются.

Брызги воды попадают на столик красного дерева, когда я бросаю фланель обратно в миску. Капли могут испортить древесину, но мне все равно. Я сажусь на край кровати и не могу удержаться, прикасаюсь к его губам кончиками пальцев, как я делал это много раз за последние месяцы.

Я не совсем уверен, когда все изменилось. Как простой секс с директором моей школы сменился на что-то другое.

Что-то более глубокое.

Возможно, только тогда, когда ты кого-то потерял, понимаешь, что ты некогда имел. Что ты еще хочешь.

Я касаюсь его щеки.

* * *

Проходит два дня.

Я не остаюсь рядом с ним постоянно. Я не бескорыстный и не хочу выглядеть глупо. Тилли поручена забота о нем; мать и отец приходят, чтобы сидеть с ним время от времени. Заходит Уэнтворт, целитель, который помог родиться не только мне, но и моему отцу, и он хмурится, глядя на Северуса, и бормочет, и гладит аккуратно подстриженную, серо-белую бороду.

Кроветворное зелье, говорит он, наконец, и противоядие в крови. Северус, должно быть, подозревал, каким способом его захотят убить.

Конечно, он все предусмотрел. Большую часть года Нагини кормилась магглами и Пожирателями Смерти, коими был недоволен Темный Лорд.

Я благоразумно не указываю на это, и он уходит, введя Северусу инъекции, которые при дальнейшем смешивании с зельями призваны стимулировать процесс заживления или какое-то подобное дерьмо.

Отец благодарит Уэнтворта и вручает ему тяжелый кошелек, наполненный галеонами - мы можем позволить себе траты. Министерство уже заморозило три счета Малфоев в Гринготтсе. За завтраком, состоящим из яиц и спаржи, отец говорит мне и матери, что еще много галеонов скрыто от загребущих министерских рук и чтобы мы не беспокоились.

Но мы все равно беспокоимся.

Я провожу много времени в моей спальне. Первый день я коротаю на подоконнике, мрачно глядя на дождь, по-прежнему моросящий на газоны Мэнора.

На второй стою посреди комнаты, босой, рубашка навыпуск, и кручусь, кручусь, кручусь на месте. Я ненавижу стены, окружающие меня. Ненавижу то, как глупо они выглядят. Как по-детски.

Я вытаскиваю метлы из скоб-держателей, срываю фотографии со стен, топчусь по стеклу, пока пятки не начинают кровоточить.

Мое лицо смотрит на меня между пальцами ног, потрясенное и ошеломленное. Струйка крови бежит по стопе, заливая один глаз.

Я больше не этот мальчик. Я не знаю, кто я.

Я не уверен, чего же я хочу.

Я вижу сны о крови, огне и смерти в ту ночь. Падение Винсента, моя рука скользит, оставляя его, тяжелый стук моего сердца, когда Поттер объявляет, что Северус мертв, ощущение, как мир накренился и закружился в красных глазах…

Тилли дремлет у камина в комнате Северуса, когда я нажимаю на ручку и открываю дверь. Ноги болят при каждом шаге по толстому ковру. Я вытащил осколки и неуклюже залечил раны.

Сворачиваюсь калачиком рядом с Северусом и кружу своими пальцами по его ладони. Он шевелится и на мгновение мне кажется, что длинные ресницы трепещут, но затем все становится по-прежнему.

Неважно. Достаточно просто чувствовать его рядом, слышать его мягкое дыхание. Знать, что он здесь, и что тут нет снов, которые будят меня в поту и с криками.

Только мы существуем в эти тихие, темные часы одиночества.

Я закрываю глаза.

* * *

Рассвет влажный и серый; дождь по-прежнему стучит по стеклу, медленно и равномерно.

Потягиваясь и зевая, я поворачиваюсь к Северусу и вдыхаю его запах, тяжелый и мускусный. Его пальцы прикасаются к моим волосам легко, как перышко, и я бормочу что-то непонятное даже для самого себя, прижавшись к его груди.

А потом распахиваю глаза.

- Северус, - говорю я, и он поворачивает голову, фиксируя на мне темные, прищуренные глаза.

Или мне так кажется…

Он моргает, медленно, осторожно, и смотрит мимо меня, через мое плечо.

- Мистер Малфой, - бормочет он, и только потом я понимаю этот тихий, низкий голос.

Я машу рукой перед его лицом. Ничего. Даже не моргает.

- Северус, - говорю я еще раз, и мой голос ломается.

Он хмурится, кривя рот.

- Не надо, - говорит он резко, и я проглатываю жесткий комок, обдирающий горло.

Не буду.

* * *

Реакция между ядом и противоядием, говорит Уэнтворт и бубнит что-то об оптических нервах и других вещах, на которые мне наплевать.

- Можно ли это вылечить? - нетерпеливо спрашиваю я, прерывая его, и отец одаривает меня ничего не выражающим взглядом, прежде чем повернуться назад к Уэнтворту.

Целитель тоже хмуро смотрит на меня, затем переводит взгляд вниз, на Северуса.

- Маловероятно, - говорит он после секундной паузы.

Северус поворачивает голову на подушке.

- Должен же быть способ… - начинает отец, но Северус останавливает его усталым:

- Люциус.

Отец замолкает.

- Я устал, - говорит Северус и проводит большим пальцем по парчовому покрывалу. Оно расшито миниатюрами на различные темы.

Отец кивает, затем берет себя в руки.

- Конечно, - отвечает он хрипло и обращается к Уэнтворту. - Может, мы могли бы продолжить обсуждение этого вопроса в моей библиотеке?

Уэнтворт фыркает и тянется к своей сумке, со щелчком закрывая ее. Они оба вопросительно глядят на меня.

- Я хочу остаться, - говорю я.

- Нет, - Северус мрачен. - Ты не останешься.

- Драко, - говорит отец тихо, его взгляд устремлен на меня. Уэнтворт топчется с ноги на ногу, и его беспокойство очевидно.

Я поднимаю подбородок.

- Кто-то должен присматривать за ним…

- Нет, - говорит Северус снова, и я улавливаю гнев в его голосе.

Я сглатываю желчь, подступающую к горлу, сжимаю губы. Хорошо. Если он хочет быть чертовым идиотом…

Даже резко захлопнувшаяся дверь, отдающая эхом позади меня, не приносит удовлетворения. Я бегу, болезненно ударяясь пятками о полированный паркет коридора, и не останавливаюсь, пока не достигаю своей комнаты.

И сползаю по стене, прижав лицо к коленям.

Дождь ручейками стекает по оконному стеклу.

* * *

Северус спускается к ужину на следующий вечер.

Буря еще не утихла; я считаю секунды между вспышками молнии, что освещают окна в столовой, и тяжелыми раскатами грома.

Три километра.

Он крепко держит мать за руку, опираясь на нее, но, как ни странно, именно Нарцисса выглядит хрупкой. Она зачаровала кое-какую одежду отца под его худощавое тело, черную с элементами белого, и она хорошо смотрится на нем.

Я чуть не роняю бокал.

Мать усаживает его напротив меня. Он спокойно садится на стул и ощупывает лежащие перед ним тарелки и столовые приборы.

- Слева, - говорю я практически себе под нос, и Северус ворчит, когда его пальцы находят вилку. Один из эльфов с кухни прислуживает ему, нервно глядя на профессора.

Ужин проходит в молчании, слышен только стук ножей по китайскому фарфору, до тех пор, пока мама не говорит со слишком деланной небрежностью:

- Я видела, как прибыла какая-то сова.

Отец болтает о чем-то прочитанном в ежедневном «Пророке». Я не слушаю; вместо этого я смотрю, как Северус тщательно перемещает вилку по тарелке, сдвигая баранину на вертеле с черносливом в одну сторону и морковную соломку в другую.

Отец хмурится, отрезав кусочек мяса, подносит его ко рту и медленно жует.

- Ничего, что бы обеспокоило вас.

- Люциус, - мать вздыхает, и отец наливает ей бокал вина. Северус возится с ножом; он скрежещет им по тарелке, на щеках румянец, губы плотно сжаты. Наконец ему удается наколоть жареную сливу на вилку. Рука слегка дрожит, когда он надкусывает ее. Немного сока скапливается в углу рта. Он слизывает его без остатка.

Это вызывает у меня дрожь.

Странно видеть его глаза, обычно такие темные и яркие, пронизывающие, пустыми и несфокусированными. Я отвожу взгляд, сжимая пальцами бокал с вином.

- Я сказал, что ничего важного не было, - голос отца резок, и брови матери сближаются в выражении, которое мне слишком хорошо знакомо. Я неловко двигаюсь на стуле.

Она делает глоток вина.

- Я видела герб Министерства…

Отец ударяет кулаком по столу.

- Оставь это!

Мы все замолкаем; мама спокойно встречает его взгляд.

Гром грохочет снова; Северус наклоняет голову набок, прислушиваясь. Волосы касаются его щек. Так хочется протянуть руку и заправить прядь за ухо. Чтобы поцеловать его.

Вместо этого я разглядываю тарелку с недоеденной бараниной. Запах тмина и чеснока поднимается вверх, бьет в нос и мой желудок скручивается.

Мама отодвигает стул.

- Не думаю, что я голодна, - говорит она, и отец раздраженно вздыхает.

- Нарцисса, - говорит он, и мама хмурится. Он откидывается на спинку стула. - Прекрасно.

Она уже почти за дверью, когда Северус тянется к своему бокалу и смахивает его. Посудина разбивается об пол.

- Проклятье, - шипит он, а затем мама оказывается рядом с ним, убирая прочь осколки и пролитое вино. Северус стоит, ухватившись за стол с одной стороны.

- Я хотел бы удалиться.

Она кивает и смотрит на меня.

- Драко.

Я немедленно вскакиваю.

- Конечно, - локоть Северуса резко ложится в мою ладонь. Не удержавшись, скольжу рукой по его сгибу. - Я отведу тебя.

Кивок, и он позволяет мне вывести себя из комнаты.

- Отлично, - говорю я, когда мы добираемся до коридора, и он фыркает.

- Я был вынужден терпеть слишком много разговоров в таком духе от ваших родителей на протяжении многих лет, - говорит Северус, и я кладу его руку на лестничные перила. Он делает шаг вместе со мной. - Мерлин свидетель, я высидел так не один вечер.

Мне нечего возразить.

Он спотыкается на лестнице только один раз; я ловлю его за бедро, и он замирает, пока я не убираю руки.

- Северус, - говорю я, и он качает головой. Это злит меня. - Как будто я не касался тебя прежде.

Он хмурится. Один из моих предков, изображенный на портрете, с интересом смотрит на нас, обмахиваясь веером.

- Все теперь иначе.

- Я не вижу разницы, - я начинаю говорить, и он обрывает меня с резким смехом.

- Не будь идиотом.

Открываю дверь его спальни. Он останавливает меня, не давая войти следом, положив руку мне на грудь.

- Ты же не серьезно...

- Доброй ночи, мистер Малфой, - говорит он и закрывает дверь перед моим носом.

Неприличный жест, обращенный к его двери, который я хорошо знаю, на самом деле, и, не обращая внимания на любопытных прапрабабушек, или теток, или гребаных кузенов, я топаю к своей комнате, искренне надеясь, что он упадет и сломает руку.

Или обе.

* * *

Авроры приходят следующим утром.

Министерство нашло скрытые счета отца, и им это не понравилось. Они решили, что он может сбежать и должен находиться до суда в Аврорате под стражей.

Мама настаивает на том, чтобы сопровождать его.

Я вижу, как они доходят до верхней площадки. Она смотрит на меня, прежде чем зайти в камин, и слабо улыбается.

Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я опять увижу их?

Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я стану следующим?

Северус фыркает, когда я задаю ему последний вопрос. Он объединил вместе некоторые чары, которые будут читать книги вслух останавливающимся, спотыкающимся голосом, и поселился в отцовской библиотеке.

- Ты слишком молод, и им наплевать на тебя, - говорит он и переворачивает страницы в фолианте, который лежит на столе перед ним. Он кладет на него руку, моментально останавливая чары. Что-то бормочет под его ладонью, затем смолкает с раздраженным «хммм».

Я смотрю на него - совершенно бесполезно показывать разочарование.

- У меня Метка.

- Как и у меня, - говорит он спокойно. - Они не тронут меня из-за Поттера, а тебя потому, что ты едва ли был Пожирателем Смерти.

Он прав, но мне это не нравится.

Мне немного обидно, что я не являюсь проблемой Министерства.

Как, очевидно, и Северус.

Я захлопываю за собой дверь библиотеки.

* * *

Обои сдираются длинными, закручивающимися полосами.

Я чувствую облегчение, когда бросаю их на пол. Уже обломал три ногтя, но почти ничего не заметил. И прикончил уже почти всю стену.

Сбрасываю рубашку; несмотря на холод в сыром воздухе, я вспотел.

Какова причина этих вопросов… Я не могу объяснить даже самому себе.

Такое чувство, словно потерял свою кожу. Высвободился, красный и сырой.

Когда я добираюсь до окна, то дергаю занавески, раз, другой. Карниз не выдерживает, и они валятся на меня, тяжелые и плотные. Я убираю бархат в сторону и смотрю на дождливый серый свет.

Мои ладони ложатся на холодное оконное стекло, и я даже не думаю, нажимаю на створки, открывая, распахивая их в дождь.

Капли попадают на мою кожу, и я поворачиваю ладони вверх, перегнувшись через подоконник, подняв лицо к небу.

Дыхание перехватывает, когда дождь омывает меня, пропитывает волосы, течет по щекам, плечам, и впервые за несколько недель я смеюсь.

Впервые за несколько недель я чувствую себя живым.

* * *

Я нахожу Северуса все еще сидящим в библиотеке, уже другая книга раскрыта перед ним. Я почти уверен, что он спит, убаюканный монотонным чтением, но его глаза тут же открываются, когда моя рука закрывает книгу, заставив ее замолчать.

- Что ты хочешь? - резко спрашивает он.

Я все еще мокрый, без рубашки, и капли дождя катятся с влажных волос вниз по шее. Я не отвечаю; вместо этого беру его за руку, переплетая наши пальцы, и тяну вверх, принуждая встать на ноги.

- Драко, - произносит он, и в его голосе слышны слабые, нервные нотки, каких я никогда прежде не слышал.

- Я хочу тебе кое-что показать, - говорю я.

Он позволяет мне провести его через дом и оранжерею, но медлит у двери, выходящей в сад.

- Идет дождь, - говорит он, а я смеюсь.

- Я знаю.

Капли дождя на моей коже холодные и колючие, и я почти уверен, что Северус собирается повернуться на каблуках и громко хлопнуть закрытой за собой дверью.

Я задерживаю дыхание.

А потом он делает шаг вперед, медленно, и я вывожу его под дождь.

- Почувствуй его, - говорю я и прикасаюсь к мокрой щеке Северуса.

- Ты сошел с ума.

Я смеюсь.

- Возможно, - я поднимаю его руки к своему лицу, и он проводит кончиками пальцев по скулам.

У него перехватывает дыхание.

- Драко, - говорит он снова, на этот раз мягко, и его пальцы прослеживают путь от изгиба моей брови до переносицы.

Мое сердце замирает. Я клянусь, это происходит на самом деле. Я не чувствую ничего, ни дождя, ни холода, ничего, кроме тонких пальцев. Только нежное прикосновение его кожи к моей, его пальцев к губам, подбородку.

Тогда я понимаю, что так он видит меня. Я стою неподвижно, едва дыша, позволяя ему касаться моего лица, волос, шеи и плеч.

И когда его влажный рот находит мой, я шепчу:

- Мы все еще живы.

Он притягивает меня ближе.

* * *

Руки Северуса всегда были сильными. Они удерживали меня все эти месяцы, с первой же минуты.

Я чувствую себя в безопасности под его прикосновениями.

Он проводит ладонями по моим плечам, вниз по рукам. Обхватывает меня за талию и скользит пальцами по коже.

Мы бросили нашу влажную одежду около очага. Он лежит подо мной, длинный и худой, и я, оседлав его бедра, изучаю пальцами кривые шрамы, пересекающие его тело, бока, живот.

Они мне знакомы, эти белые отметины, и я наклоняюсь вперед, прижимаясь губами к его горлу. Кожа здесь все еще влажная от мокрых волос, и я могу попробовать сладость дождя на соленой коже.

Северус стонет и вскидывает бедра вверх. Его член затвердел; головка скользит у меня между ягодицами, и я не могу удержать дрожь желания. Он чувствует мое возбуждение под своими руками и тихо смеется.

Я подношу его пальцы к своему соску.

- Пожалуйста, - говорю я, и он прикусывает губу, когда щиплет меня, нежно поворачивая кожу между пальцами. - О, боже.

Другая рука обхватывает мое лицо. Его пальцы скользят по щеке, останавливаясь на открытом рте. Я ловлю их зубами, провожу по ним языком, облизываю. Он задыхается.

Северус сжимает мои бедра.

- Я хочу… - он не договаривает, изгибаясь подо мной.

- Я знаю, - я уже смазанный, растянутый, и его пальцы впиваются в мою кожу, когда я скольжу по его члену.

Он шипит.

Прошло не так много дней с тех пор, как мы последний раз делали это, но сейчас ощущения совершенно иные.

Более интимные.

- Я хотел бы видеть тебя, - шепчет Северус и тянет меня вниз, для поцелуя. Я подаюсь назад, на его бедра, принимая его более глубоко.

Мои зубы теребят его нижнюю губу.

- Просто почувствуй, - говорю я, и его руки скользят вверх по моей спине, пальцы отслеживают узловатые неровности моего позвоночника. Кожа горит под его прикосновениями.

Он опрокидывает меня, вжимает в обюссонский ковер. Бахрома ручной работы впивается в бедро.

Мне все равно.

- Северус, - застонав, утыкаюсь в его подбородок, и он входит в меня, приподнимая вверх так, чтобы мой член оказался прижат к его животу.

Я сжимаю ногами его бедра, приподнимая задницу от пола, выше, встречая его следующий толчок.

Северус со вздохом наклоняется вперед. Он убирает волосы с одной стороны моего лба, пальцы скользят по потной коже, задевая ресницы.

- Прекрасно, - шепчет он и закрывает пустые глаза.

Позволяет себе чувствовать.

Тени мелькают на его светлой коже; его влажные прямые волосы падают вперед, на острый угол челюсти.

Я тяжело дышу; мой член ноет. Я чувствую знакомую горячую волну, закручивающуюся, идущую вдоль позвоночника, и со стонами извиваюсь под ним, умоляя. Еще. Быстрее. Пожалуйста.

Он вколачивается в меня, движется одновременно со мной, и я веду ногтями по его спине, царапая при каждом движении, и еще шире развожу ноги, и выгибаюсь ему навстречу, умирая от желания…

Северус ругается, и капельки пота на его худых, узких плечах блестят в свете камина.

Я закрываю глаза. Делаю вдох.

- Пожалуйста, - говорю я еще раз, и выгибаю плечи, отрываясь от ковра подо мной, чувствуя грубость шерсти и нежность шелка на коже, когда Северус толкается снова.

Его язык проходит по моему горлу; зубы прикусывают подбородок. Я слышу ровный шум дождя в дымоходе, слабое шипение нескольких капель, попавших в огонь.

Северус внутри меня, растягивает, заполняет меня, и этих ощущений становится слишком много.

И тогда рука Северуса протискивается между нашими телами; пальцы грубо обхватывают мой член.

Одно быстрое движение, ладонь скользит по головке, и я кончаю, извиваясь под ним, прося еще, взывая к богу, Мерлину и самому Северусу.

Я падаю обратно на пол, живот липкий, и Северус трахает меня быстрыми, грубыми толчками. Его стоны резкие, рваные, и я окунаю пальцы в белую массу на коже, а затем подношу к его губам.

- Драко, - бормочет он у моих пальцев, и снова стонет, всасывает их в рот, облизывая.

Я грубо целую его; пробую себя на его языке.

- Хочу, чтобы ты кончил в меня, Северус, - шепчу я, и дыхание перехватывает. - Хочу почувствовать…

- Да, - он сильно толкается вверх и разводит мои ноги шире. Он глубоко внутри меня. Я чувствую каждое движение его члена. Каждый толчок. Его пальцы скользят по моей влажной коже, и я чувствую его горячее, рваное дыхание около шеи.

Он входит в меня до упора, приподняв от пола мой зад, и я сжимаю его член мышцами, схватив Северуса за руку.

С резким криком он кончает, выгибаясь надо мной, а затем практически падает на меня.

Я обнимаю его.

Мы лежим на полу, задыхаясь, руки и ноги переплелись, и его член медленно опадает внутри меня. Я пробегаю пальцами по его щеке, едва касаясь подбородка. Слова вырываются из меня прежде, чем я могу их остановить.

- Я люблю…

Он затыкает мне рот поцелуем.

- Я знаю, - шепчет он в мой рот.

Этого достаточно.

* * *

Мать возвращается на следующий день в одиночестве. Отец должен находиться под стражей в течение следующих шести месяцев, хотя на данный момент мы не знаем всего точно. Вместо этого они пообещали отпустить его через день или два, или через неделю, не больше.

Они лгут.

В конце концов, он будет выпущен по просьбе Поттера, и это превратится в еще один проклятый долг перед ублюдком.

Однако сегодня мать находит Северуса и меня в оранжерее. Я свернулся на диване у него под боком, набросив на нас обоих кашемировую накидку.

Я поднимаю глаза от копии Умфавилле «Благородного спорта чернокнижников», на которой мы с Северусом сошлись, и теперь я читаю ему.

- Итак, - говорит мать, снимая перчатки и садясь в кресло напротив нас. Она одаривает меня острым взглядом. - Полагаю, я должна быть удивлена.

- И все же, ты не удивлена, - говорит Северус сухо. Его теплая рука лежит на моем бедре.

Мать берет чашку, которую эльф приносит ей.

- Нет. Я полагаю, что нет, - она слабо улыбается.

Дождь ослаб и теперь слегка моросит; солнечный свет просачивается сквозь мокрые серые облака.

И сейчас у нас есть надежда.