По ходу пьесы [Ежи Эдигей] (fb2) читать постранично
- По ходу пьесы 557 Кб, 160с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Ежи Эдигей
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (60) »
Ежи Эдигей По ходу пьесы
Глава I. Камера № 38
Они остановились у одного из серых прямоугольников, раскиданных вдоль длинного тюремного коридора, перед дверью с черными цифрами: «38». Надзиратель вытащил из кармана связку ключей на колечке. Но прежде чем отпереть камеру, прикрепил под номером красную табличку с буквой «И» — знак, что обитателю предписана строгая изоляция: никаких разговоров с другими заключенными, гулять отдельно от прочих, под бдительным надзором тюремной охраны… Затем под красной табличкой появился еще и белый квадратик, где рукой надзирателя или его помощника из числа заключенных было выведено крупными черными буквами: ЕЖИ ПАВЕЛЬСКИЙ. А чуть пониже — «225». В тюрьме все знали, что эти цифры обозначают попросту статью уголовного кодекса. Как известно, 225 статья — это умышленное убийство, за которое могут приговорить к высшей мере наказания — смертной казни (на тюремном жаргоне — «вышке»). Именно числу «225» заключенный был обязан и буквой «И», и таким преимуществом, довольно-таки, впрочем, сомнительным, как отдельная камера. Ключ заскрежетал в замке, дверь чуть приоткрылась. Надзиратель посторонился и жестом пригласил арестанта в камеру, сам же задержался на пороге. — Даю вам самую лучшую камеру, — сообщил он. — За такие апартаменты в гостинице выкладывают сто злотых в сутки. А вам — бесплатно, включая питание и услуги. Таким приветствием надзиратель уже многие годы встречал своих подопечных. И забавляло оно, как правило, лишь его самого. Но наш заключенный, по-видимому, оценил шутку или, быть может, хотел снискать расположение начальства. Как бы то ни было, он тоже усмехнулся, что побудило охранника продолжить беседу с «интеллигентным», как он решил, арестантом. — Ежи Павельский… — изрек он. — Я читал про вас в газетах. Это вы ухлопали того киноактера… Как его… — Мариан Заремба. — Вот-вот. Заремба. Я видел его в фильме «Приключение в Гдыне». И еще где-то… Красивый мужчина. — Красивый, — согласился узник. — Но я его не убивал. Я невиновен. Надзиратель только рукой махнул. — Я в следственной тюрьме служу лет двадцать и до сих пор ни одного виновного не видал. Все говорят, что невиновны, а милиция с прокурором, дескать, ошибаются. А мне-то что? Говорите что угодно. Дело ваше. На суде все выплывает наружу. — Но я ведь и вправду… — Ладно, ладно… — Надзиратель перешел на официальный тон. — Запомните, в камере должно быть чисто. Днем, вплоть до вечерней переклички, на койке лежать запрещается. У вас изоляция, значит, газет получать не будете, но можете брать книги из библиотеки, если прокурор разрешит. Я принесу бумагу и карандаш, напишете заявление. — Большое вам спасибо. Надзиратель закрыл было дверь, но вдруг задержался и, окинув новичка пристальным, оценивающим взглядом, спросил: — Долго сидели в предварительном заключении? — Пять суток. — Наверное, здорово вымотались. Допросы в милиции и у прокурора… Небось раза два в день? — Точно. — Ну, теперь отдохните. Сегодня можете полежать. Но учтите, только сегодня! И чтобы чисто было. Надзиратель захлопнул дверь и повернул ключ. Арестант остался один. Осмотрел тесное, скудно обставленное помещение. Кровать, табурет, маленький столик, шкафчик для личных вещей. По сравнению с тем, где он сидел до этого, новое помещение выглядело вполне комфортабельным. Хорошо, что камера невелика, и, главное, он здесь один. Арестованный не сетовал на частые и продолжительные допросы. Он был к ним готов с того момента, когда его арестовали по абсурдному, как ему вначале казалось, обвинению. Он даже рвался на допросы, не сомневаясь, что с легкостью докажет свою невиновность. На допросах с ним обращались вежливо и вполне корректно. Гораздо мучительнее было пребывание в камере предварительного заключения, набитой так называемыми «подонками общества». Решение прокурора о переводе в следственную тюрьму обрадовало его, словно весть об освобождении. Один, наконец-то один! Он присел на койку и лишь теперь почувствовал неимоверную усталость. Растянулся на узкой тюремной койке и мгновенно заснул. Он не знал, долго ли спал. Разбудил его скрежет ключа. На пороге стоял все тот же надзиратель. — Выспались? — спросил он. — А что во сне видели? Первый сон на новом месте всегда сбывается. — Так крепко спал, что ничего не помню. — Книги и без заявления получите. Прокурор разрешил. А еще прислал вам бумагу и карандаш. Пишите, сколько хотите. Но не вздумайте тайком переправить записку: бумагу отберут, а вас строго накажут. — Не буду я писать никаких записок. — Бумага пронумерована. Смотрите, чтоб не пропало ни листочка, ни клочочка! Поняли? — Понял. Не пропадет. — Держите. Пятьдесят листов. Можете пересчитать. — Наверняка все точно. — Ясное дело, точно, — согласился надзиратель. — Раз в тюремной канцелярии нумеровали, значит, точно.- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (60) »
Последние комментарии
5 часов 22 минут назад
11 часов 6 минут назад
12 часов 13 минут назад
13 часов 11 минут назад
13 часов 25 минут назад
22 часов 36 минут назад