'Гермес' или Химера [Валерий Генрихович Вотрин] (fb2) читать постранично, страница - 2

бредущий", причем дружность сюжета последнего с ходом повествования в "Гермесе" бессознательно, а может, намеренно мною декларируется.

Фантастика - это болото. Вода в нем зеленоватая и пахнет тиной, потому что нет ничего зараженней и тупиковей человеческих надежд и попыток предвидеть. Залезая в это болото все дальше, ты все больше запутываешься в гибком тростнике заданностей и жанровых обязательств, ибо фантастика - это самый консервативный жанр во всей литературе. Звездолеты, бластеры, демоны и роботы обступают тебя со всех сторон, словно рэкетиры, требующие своей доли. Редко кому удавалось отыскать тут полуосвещенный новый путь, ибо всякий идет здесь проторенной и накатанной дорожкой, замощенной еще Верном, Уэллсом, Азимовым и Брэдбери, а после - еще сотней добрых и плодовитых писак, расхватавших все сюжеты, плохие и хорошие, а тебе оставивших только маленький пакетик с надписью: "Положительный герой. Вскрывать осторожно!" Опытный кукловод, фантастика, удостоверясь, что все идет как надо, мигом прикрепляет к твоей спине, ногам, рукам, голове тоненькие крепенькие ниточки, и чуть что не по ней, начинает помыкать и манипулировать тобой, дергая в раз и навсегда установленную сторону. Редко кто сумел избавиться от этих нейлоновых паутинок. Чаще, плодя роман за романом, писатель думает о себе, а не о других. И это страшно, ибо он обрекает миллионы глаз на бездумное пробегание строчек вместо того, чтобы заставлять человека проникать в необъятные и прекрасные тайны света. Джинн массовости завладел литературой, и время бросать в него камни. Но по правилам первым камень бросает тот, на ком нет греха подчинения тлетворному его владычеству. Поэтому никто не мечет булыжники в жирную тушу массовой литературы, от которой плодятся и плодятся термиты-литераторы, спешащие тотчас же попользовать свою матку сладким молочком из романов на потребу и дешевых клише. Этим термиты подтачивают дом Литературы.

"Философия предвидения" боится и не любит грубых. Место и роль человека и его производных на том спортивно-смотровом пьедестале, каковым является Вселенная, на первенстве среди соревнующихся родов и видов, и есть область применения НФ. На Земле возможен только фантастический реализм.

Фантастический реализм мне милее реальной фантастики с ее плоскостопным видением мира. Косность фантастической фантастики в ее выдумках, ибо человек существо, по горло вкопанное в землю. Сползание же в фантастику с того трамплина, который зовем мы жизнью, пожалуй, единственное правдивое описание нашего существования. Весь фокус в том, что он размыт. Главный Факир пьян либо спит, а фокус, с игральными картами или же оптический, непонятен и искажен астигматизмом. С этого постулата и начинается "Гермес".

Ахаз Ховен. Квинтиллиан Лойола. Сикст Гольбах. Ириарте. Мариньяно. Рёдер. Вольдемар Пиль. Бакст. Сеймур Квинке. Леверт. Флаэрти. Густав Цвингли. Аугусто Лента. Трифон Малларме. Цезарь Кобленц. Штумпф.

Столбцы имен. Длинные черные столбцы имен, начинающиеся во льдах неолита и продолжающие пополняться и сейчас чьей-то невидимой рукой. Что такое мир, как не столбец имен, слов, понятий и всего того, что не называемо? Что такое бог, как не неутомимый кроссвордист, одержимый страстью заполнять пустые клетки? Что такое жизнь, как не боязнь быть неназванным? Недопустимо и страшно менять свое имя. Этот ритуал, погребенный под дежурной фальшью загсов, кричит из древних пропастей утерянного знания. Всяк сверчок носи свои имярек. Всяк герой соответствуй своему имени. Не нужно описывать человека - просто назови его имя. Так Малларме перестает быть творцом "Стихотворений" и становится рыбарем.

Архонты: Аполлон, Арес, Геката, Деметра, Плутос, Приап, Протей - всего 7. С уходом Аполлона - также Сет. Члены Буле: номинально Адонис, Ате, Гелос, Гермес, Дионис, Мом, Пеан, Форкис, Эрида, потом Баст и Себек.

Нет Афродиты - и нет красоты. Нет Афины - и нет мудрости. Нет Зевса - и нет мощи. А есть лишь бедный Адонис, умирающий и воскресающий бог.

Определения человека разными богами.

Предельный мотив рыбоненавистничества. Трисмегист.

Что такое человек? Это определенное количество масок. Что такое бог? Это количество масок неопределенное. Другими словами, если сумма возможных личин человека в конечном итоге ограничивается его чисто человеческими возможностями, то волшебник-бог (не Бог, а бог - пантеонный приживал) одним легким напряжением мимических мышц помогает себе создать новую маску. Так и возникает цепь: Зевс - Юпитер - Брахма и т.д. Однако это слишком дюмезильно и чересчур леви-строссно. Куда оригинальнее была концепция, выведенная в "Другом Апокалипсисе": у каждого народа - свой бог. Эти индоевропейские двойники, показавшиеся мне такими оригинальными в начале (тогда я не читал ни Тейлора, ни Фрейзера, ни Леви-Брюля, ни структуралистов) и моим собственным открытием, страдают многими недостатками, так же как и моя теория при ближайшем же рассмотрении оказывается аккуратным домиком из песка. Не