Ручей повешенной женщины [Луис Ламур] (fb2) читать постранично, страница - 2

паровоза, мы внимательно вслушивались в шум дождя. Но до поезда еще оставалась уйма времени, а я был голоден, как медведь по весне.

— Может, мне удастся найти какую-нибудь работенку с лошадьми? — предположил Эдди.

— Помню одного цветного парня… Я тогда обретался в Нью-Мексико, а он был ковбоем — отличным ковбоем. А ты умеешь ездить верхом?

— А как же!.. Скакал в шоу Буффало Билла ^{note 1}. Изображал индейца. — Он усмехнулся. — Кое-как управляюсь с лассо. Но со стадом никогда не работал.

— Тот, кто не может прожить не работая, просто болван, — насмешливо фыркнул Ван Боккелен. — Уж лучше прямиком в ад, чем гоняться за коровами да пыль глотать.

Что ж, я промолчал, заставил себя промолчать. Всю свою жизнь я пас коров, всю жизнь в поте лица трудился, и мне не по душе, что какой-то бездельник называет мена болваном. Как не верти, а это не слишком-то любезно с его стороны.

Эдди Холт, тот тоже помалкивал. На то, надо думать, имелись свои причины.

— Каждый живет как знает, — сказал я минуту спустя. — А я вот пасу стадо.

— За тридцатку в месяц? — осклабился этот белобрысый невежа. — Слышь, парни, отправляйтесь со мной, будете в шелках и бархате щеголять. Такие ребятки, как вы, мне пригодятся.

Тут я услышал, как шлепают по лужам чьи-то сапоги.

— Сюда идут, — сообщил я, оглядываясь.

Повернувшись к костру, я увидел, что Ван Боккелен исчез.

— Сиди тихо, — предупредил Эдди. — Это закон.

И точно. Их было четверо — четверо верзил в плащах и с дробовиками. Они обступили костер и принялись рассматривать нас.

— Ты! — Тот из них, которого я принял за шерифа, указал на меня дулом дробовика. — Встань!

Он подошел ко мне вплотную.

— Оружие есть?

— Когда-то у меня был винчестер, — ответил я. — Но то когда-то…

Наклонившись, он быстро обыскал меня, быстро, но со знанием дела; затем проделал то же самое с Эдди. Никогда еще не встречал такого мастера обыскивать.

— У тебя что, нет даже ножа? Или какой-нибудь бритвы?..

Эдди продемонстрировал свои здоровенные кулачищи.

— Кроме этого, мне ничего и не надо, — сказал он.

Шериф повернулся к узколицему рыжеволосому мужчине.

— Ты, кажется, говорил, их было трое? Ты же утверждал, у вас сидели трое…

— Так и есть, трое. Посадили-то их порознь, а ушли они все вместе. Этот черномазый влетел за бродяжничество. Околачивался в округе без дела. Мы засадили его на ночь в камеру, а утром велели убираться подальше. А тот вон, в широкополой шляпе, затеял в Риане драку с Салти Брикенриджем. Весь салун разгромили.

Шериф посмотрел на меня с уважением.

— С Салти? Видел его! Но я-то думал, он сцепился с кем-нибудь покрепче тебя. Сколько ты весишь, парень?

— Сто семьдесят. Только, по-моему, вес в драке ничего не значит. — Помолчав, я нехотя признал: — Хотя этот Салти… он мастер драться на кулаках.

Шериф удовлетворенно хмыкнул.

— Верно говоришь. До сих пор его еще никто не мог побить.

Он пнул ногой тюк с упряжью.

— Что тут?

— Седло. Я направляюсь на Запад.

— А как ты попал на Восток? Перегонял стадо?

— Угу, — кивнул я.

Один из спутников шерифа, сероглазый парень, пока еще не вымолвивший ни слова, все время озирался по сторонам.

— А где еще один? — спросил он наконец. — Такой высокий блондин?..

— Не видел его, — заявил я, — не видел с той минуты, как мы вышли из камеры. Он сказал, что собирается в Риан, мол, хочет глотку промочить. — Я усмехнулся. — Ну а я решил, что мне не стоит туда возвращаться.

Все они тотчас на меня уставились. Потом сероглазый сказал:

— Зря, ребята, его выгораживаете. Он того не стоит — скверный человек…

— Может, так оно и есть, — я пожал плечами. — Но ведь он был у вас в руках. Зачем же вы его выпустили?

Шериф выругался.

— Потому что мы не знали, что он за тип. Мы оказались полными идиотами. Только потом Фарго вспомнил о старой афишке. Там объявлена награда за этого человека… живого или мертвого. Его разыскивают за убийство.

Эдди — тот даже не взглянул на меня.

— И сколько же? — поинтересовался я из чистого любопытства.

— Пять тысяч.

— Пять тысяч! Да я за всю жизнь не видывал этаких деньжищ. А впрочем, чему удивляться? Если работаешь за тридцать долларов в месяц и харчи, то вообще денег не видишь. Когда мне наконец-то удалось накопить сорок долларов, чтобы обзавестись седлом, я и то считал, что мне крупно повезло.

Фарго посмотрел на меня.

— Как тебе звать, ковбой?

— Пайк, — ответил я. — Барнабас Пайк. Кое-где меня зовут Пронто.

— Пронто? ^{note 2} Потому что ты такой проворный?

Я усмехнулся прямо ему в лицо:

— Может, из-за того, что я слишком быстро завожусь. В смысле теряю голову, когда меня выводят из себя. Правда, не всегда…

— Охотно верю, — кивнул шериф. — Я видел Салти после вашей драки.

Они еще немного покрутились у нашего костра, даже подошли к реке, и, наконец, собрались уходить. Один лишь Фарго немного замешкался. Он стоял, ковыряя сапогом землю в том самом месте, где недавно сидел Ван