Пропавшее войско [Валерио Массимо Манфреди] (fb2) читать постранично, страница - 2

забирает все собранное нашими родителями за год тяжелейшего труда. Он обрекает нас на голод и на верную нищету лишь для того, чтобы купить еще один пояс для женщины, у которой их и без того десятки и которой, уж конечно, не нужно больше. И он еще говорит, будто для нас это честь, что мы должны гордиться своей долей. Не всем выпадает счастье служить ответственному за одеяние столь важного члена царской семьи.

Я много раз пыталась представить себе царский дворец, но мне не удавалось: ведь об этом удивительном чертоге ходит столько легенд и историй. Кто-то говорит, что он в Сузах, другие уверяют, будто в Персеполе, третьи — дескать, стоит в Пасаргаде, на огромном плоскогорье. Может, он находится во всех этих городах одновременно и ни в одном из них. Или располагается на холме, равноудаленном от вышеназванных мест. В доме, где я живу, два отделения — в одном спят, в другом едят. Пол земляной, и, быть может, именно поэтому вся наша еда имеет привкус земли, а крыша сделана из пальмовых стволов и соломы. Когда мы с подругами ходим за водой, то всегда останавливаемся у колодца поболтать и помечтать и возвращаемся слишком поздно, так что нас даже начинают искать.

Мы часто грезим о прекрасном, благородном и учтивом юноше, который увезет нас отсюда, где один день похож на другой, хотя хорошо знаем, что этого не случится. Однако я все равно рада: мне нравится жить, работать, ходить за водой с подругами. Мечты ничего не стоят, зато позволяют в грезах окунуться в иную жизнь — ту, какой все мы жаждем, несмотря на то что ни у кого из нас ее нет и не будет.

Однажды, когда мы пошли к колодцу, налетел столь сильный ветер, что мы едва устояли на ногах и согнулись пополам, чтобы выдержать его могучий натиск. Мы знали: то был ветер, который грохочет!

Мир на какое-то время погрузился во мглу, в густой туман, все вокруг померкло. Пришлось закрыть голову подолом. Лишь солнечный диск был хорошо виден сквозь ткань, но приобрел необыкновенный розоватый оттенок. Казалось, он висит в пустоте над безграничной степью с неясными очертаниями, над страной призраков.

И в тумане появилось какое-то удивительное существо, словно парившее по воздуху.

Привидение.

Один из духов, что на закате выходят из-под земли, чтобы устремиться в ночь, едва лишь солнце спрячется за горизонтом.

— Смотрите, — показала я подругам.

Контуры таинственной фигуры сделались четче, но лицо оставалось невидимым. Позади раздавались привычные вечерние звуки: крестьяне возвращались с полей, пастухи вели стада в загоны, матери звали детей домой. А потом вдруг наступила тишина. Грохочущий ветер умолк, дымка постепенно рассеялась. Слева показалась рощица из двенадцати пальм, росших вокруг колодца, справа — гора Айн-Рас.

А перед ними стояла она.

Теперь ее можно было хорошо разглядеть: фигуру, лицо, обрамленное темными волосами. Молодая женщина, красивая.

— Смотрите! — повторила я, как будто она и без того не привлекла к себе всеобщее внимание. Изящная незнакомка ступала медленно, словно с каждым шагом по направлению к Бет-Каде ей становилось все тяжелее идти под взглядами людей.

Мы обернулись и увидели, что на краю деревни собралось множество соседей: они стояли стеной, женщина приближалась к ним. Кто-то что-то выкрикнул — ужасные слова, полные ярости, какой мы прежде не знали. Одна из женщин прокричала:

— Уходи! Уходи прочь, пока не поздно!

Но таинственная незнакомка не слышала или не хотела слышать и продолжала идти. Теперь еще и тяжесть ненависти довлела над ней, так что красавица продвигалась со все большим трудом.

Один из жителей подобрал с земли камень и бросил в нее. Остальные тоже взяли камни и стали кидать ими в женщину. Та зашаталась. Один из камней попал в правую руку, второй угодил в колено, и она упала. Потом сделала над собой усилие и встала. Напрасно бедняжка искала глазами в свирепой толпе лицо друга.

Тогда я закричала:

— Оставьте ее в покое! Не делайте ей зла!

Но никто меня не послушал. Камни полетели градом. Несчастная упала на колени. Я не была с ней знакома и ничего о ней не знала, но ее стойкость казалась мне чудом, прежде невиданным в нашем забытом уголке владений Великого царя.

Расправа продолжалась до тех пор, пока жертва не перестала подавать признаки жизни. Затем жители повернулись к ней спиной и пошли обратно в деревню. Я подумала о том, что скоро они сядут за стол, отломят по куску хлеба и примутся за ужин. Убивая издалека, камнями, не пачкаешь руки кровью.

По-видимому, моя мать тоже стояла в толпе, потому что я услышала, как она кричала мне:

— Иди сюда, дурочка, шевелись!

Мы словно застыли в ужасе от увиденного: подобного даже представить себе не могли. Я первой пришла в себя и побрела домой.

Преодолевая страх, прошла рядом с телом незнакомки, достаточно близко, чтобы разглядеть струйку крови, окрасившую песок в красный цвет. Из-под груды камней торчали правая рука и ноги, тоже окровавленные, — а потом я отвела глаза и, плача,