История Авиации 2004 04 [Журнал «История авиации»] (fb2) читать онлайн

История Авиации 2004 04

Коллаж на 1-й обложке разработан Александром Булах. Дизайн логотипа разработан Сергеем Цветковым.

Пришло письмо летучее…

Г-н Булах,

Читая в очередном номере «История авиации» № 28 статью В. Бабича и В. Морозова «С "чужими" против "своих"- об эфиопско- сомалийской войне, я с величайшим удивлением увидел на стр. 57 вот это фото с подписью «Фидель Кастро на эфиопской авиабазе Дебрэ-Зейт. осень 1977 г.». Авторство этого фото не указано.

Даже не зная нижеследующую историю этого фото, возникает вопрос: как на эфиопской авиабазе могли оказаться МиГ-21 с кубинскими 03?! И почему вокруг Фиделя так много лиц «не эфиопской наружности»?

А история этого фото следующая: в 2004 году я, Сергей Исаев, передал Вячеславу Кондратьеву для публикации в журнале «Авиа мастер» материал о пребывании 32-го гиап на острове Куба в 1962 — 63 гг., а также ряд фотографий к этой статье, которая была напечатана в AM № 6 за 2004 г. под названием «Тропическая командировка». В этой же статье была напечатана и размещенная выше фотография Фиделя, которую мой отец, Исаев Михаил Дмитриевич, сделал своей камерой ФЭД-2 14 апреля 196Згода на кубинской авиабазе Сан-Антонио во время праздника революционных ВВС Кубы. В «Авиамастере» было напечатана правильная подпись, также был и указан автор — М. Д. Исаев.

Это же фото напечатано в 2006 году в первой части моей книжки «Страницы истории 32-го гвардейского иап» на стр. 187.

Я не знаю, каким образом это фото оказалось в распоряжении журнала «История авиации», но считаю своим долгом потребовать от редактора этого журнала г-на Булаха:

1) Публичного извинения за очевидный факт плагиата — несанкционированного использования журналом «История авиации» № 28 (стр.57) ранее опубликованной в открытой печати (журнал «Авиамастер» № 6, 2004 г., стр. 33) фотографии без ссылки на ее автора — М.Д. Исаева

2) Опубликования в очередном номере журнала «История авиации» правильной информации относительно места и времени съемки, а также авторства вышеприведенной фотографии.

Сергей Исаев *

Должен сказать, что я вряд ли заметил бы это письмо на форуме военно-исторического сайта vif2ne, так как туда не хожу. Но в ходе очень острой дискуссии на форуме сайта AVIA.RU на ветке «ВВС в "Раздумьях ездового пса"» один из участников спора, выступавший под «ником» «Пересмешник» вдруг решил привести, по его мнению, не иначе как колом не отшибаемый аргумент, сообщив окружающим:

«Не мужики, с Булахом о чем либо говорить бесполезно.

"Буллах" это клиника и диагноз одновременно.

Спросите хотя бы у его коллег по "цеху".

Хотя бы вот здесь:

http://vif2ne.ru/nvi/forum/0/co/110726.htm

Что ж, давайте рассуждать здраво.

В принципе, я готов согласиться, что эту фотографию действительно мог сделать на Кубе отец Сергея Исаева. Но только при одном условии. Если он сможет мне публично продемонстрировать её негатив.

Но главное отнюдь не это, а то, что владелец снимка требует "Публичного извинения за очевидный факт плагиата…».

В былые времена после такого уважающие себя люди стрелялись или вызывали к барьеру, так как обвинение в воровстве (или в плагиате) очень серьёзно. Но насколько оно является обоснованным? К сожалению, с этим у Сергея Исаева много проблем.

Для начала хотелось бы получить ответ вот на какой вопрос: кто даст гарантию, что отец Сергея Исаева, М.Д.Исаев, не напечатал несколько фотографий с этого негатива?

Такую гарантию Вы вряд ли дадите.

Он же запросто мог раздать их своим сослуживцам или тем, с кем позже встречался по службе. Тем более, что фотография знатная!

Вы уверены, что он, к примеру, не был знаком с В.К.Бабичем, который примерно за год до смерти, в 2001 г., передал мне наброски своей статьи про применение авиации в войне между Эфиопией и Сомали? Замечу, что военный лётчик 1 — го класса полковник авиации В.К.Бабич в течение длительного времени входил в группу инспекторов по боевой подготовке управления истребительной авиации Главного штаба ВВС. Они же запросто могли встречаться уже в Советском Союзе.

Это в голову не приходит?..

Зря!..

А ведь у статьи есть ещё одни автор — Владислав Морозов. Он хотя и человек гражданский, но применением авиации в локальных конфликтах занимается не первый год и знает лично довольно многих наших лётчиков, выезжавших в страны Азии и Африки.

Что касается собственно файла этого снимка, то их у меня несколько. «Крайний», т. е. самый свежий, датирован 05.04.2004 г. Согласитесь, что это как-то слабо совпадает с «Авиамастером» № 6/04, который вышел глубокой осенью 2004 г.

С В.Кондратьевым у меня очень плохие отношения и отнюдь не потому, что он занял мой пост в «Авиамастере». Так что получить от него мне что-либо практически нереально. Да и надобности в этом никакой нет. Наши материалы гораздо круче.

Скажу сразу, что разбираться в том, кем из авторов, покойным ныне уже В.К.Бабичем или В.Морозовым, был предоставлен этот снимок я не буду уже по причине изложенной ниже.

Для начала замечу, что журнал «История Авиации» № 28 напечатан с линиатурой 175 (до этого было 150). Что касается «Авиамастера», то он печатается с линиатурой 133. Конечно, с помощью так называемого размытия по Гауссу, замены цветы и прочих «примочек» «Фотошопа» можно сбить растр. Но к тому моменту, когда это произойдёт качество фотографии «съедет» настолько капитально, что печатать её с линиатурой 175 смысла уже не будет. Именно поэтому иллюстрации из газет в журналах печатаю очень редко, 72-точечный газетный растр почти не поддаётся «размывке». В то же время обратный процесс — сканирование иллюстраций из мелованных изданий с линиатурой 150–175 и печать на офсетной бумаге с линиатурой 133 без значительной потери качества — куда более реален, а потому и довольно широко применяется.

Возможно, кто-то скажет, что на снимке пейзаж не эфиопский.

Увы, это не аргумент. Природа удивительна. В Африке растут кедры как в Сибири, а тундру и альпийские луга не трудно найти даже на экваторе. Мне лично ни в Эфиопии, ни в Анголе, ни на Кубе бывать не приходилось. В конце концов, я получил фотографию с подписью.

Проверить их соответствие мне было трудно. По большому счёту нужен был Ф.Кастро рядом «МиГами» на какой-либо из эфиопских авиабаз. Взял то, что дали. Выбирать иллюстрацию для этого сюжета было больше не из чего. Да, было несколько снимков, но они отличались только качеством. И это ещё не самый худший случай. Вы даже не представляете, сколько лежит у нас материалов без единой фотографии. На несколько номеров!

А публиковать нельзя. Журнал — это не книга.

Теперь по поводу опознавательных знаков. Кубинские ВВС находились на абсолютном законном основании на территории Эфиопии, поскольку об их прибытии и участии в боевых действиях было объявлено официально в ООН. А потому кубинские «МиГи» летали со своими опознавательными знаками. Опровергнуть это Вам не удастся. Есть соответствующие документы и фотографии. В том числе и цветные тех же МиГ -17 и МиГ -21. Причём как в эфиопских, так и в кубинских изданиях. Опубликовать все имеющиеся в моём распоряжении фотоматериалы на эту тему я не мог. Изначально, предполагалось, что публикация будет растянута на три выпуска (с большим количеством иллюстраций), но так как другую статью вов-ремя не подготовили, то пришлось спешно «штукатурить» дыру в номере. Так как работа не попала в раскладку цветных полос, то пришлось отказаться от цветных рисунков самолётов и цветных фотографий. Напечатаем в следующий раз.

Если уж на то пошло, то о том, что этот снимок сделан на Кубе, а не в Эфиопии, говорит форма киля «МиГа». Это одна из ранних модификаций МиГ-21 (Ф/Ф-13/ПФ), а в Эфиопию поставлялись МиГ-21 начиная с модификации МФ, имевшей широкий киль. Но заметил я это только после выхода журнала. Увы! Бывает.

Теперь о начатом Вами скандале. Как Вы думаете, кому он нужен?

На мой взгляд, только Вам самому. Ну, ещё может быть таким индивидумам типа «Пересмешника», которым, что-то когда-то не удалось доказать в споре со мной. Вот совет: подбирайте аргументы.

Как говорит М.Жванецкий, «тщательнее надо, тщательнее…»

Журнал попал к Вам в руки. Отрицать это просто глупо. Вы сами об этом написали. На первой странице есть мой e-mail и телефон.

Неужели было трудно позвонить по телефону и поговорить?

Вам кто угодно подтвердит, что не трудно. Могли бы и на клуб МКСМ в понедельник вечером зайти. Я всегда там бываю. Если не знаете дороги, то спросили бы у Михаила Быкова, который для Вашей книги цветные боковики самолётов нарисовал.

Более того, если Вы регулярно читаете «Историю Авиации», то могли бы заметить, что принести извинения за публикацию ошибочных фактов и для моих авторов, и для меня не составляет труда. Как два пальца об асфальт!

Крайний пример — тот же ИА № 28, статья о Сафонове.

Это, уверяю Вас, нормальная практика редакционной работы. Раз ты взялся публиковать материал, то, значит, разделяешь позицию автора по данному вопросу и несёшь практически равную с ним ответственность за опубликованную информацию.

Если Вы хотели, чтобы всё было культурно, то сами бы и вышли на связь. Но Вам подобного подхода, видимо, не нужно.

Захотели выставить себя обиженным.

Ещё бы, их у нас всегда жалеют. «Мы-сами-не-местные-у-нас- всё-украли…». Глядишь, и копеечку подают (книжку купят).

Ну и оставайтесь обиженным, на них у нас ещё воду возят.

Напоследок, как в таких случаях говорят в приличном обществе,

Примите уверения в моём совершеннейшем к Вам почтении.

Александр Булах.

Вот это злополучное фото.

P.S. Ах, Вас заела, изложенная на 2-й странице обложки ИА № 28 история? Так будет Вам известно, что я бы не стал её выносить на всеобщее обозрение, если бы о ней мне не стали рассказывать в магазине «Техника — молодёжи» в Олимпийском люди, которые к ней не имеют никакого отношения. Если Николай Поликарпов или Эдуард Чукашов язык за зубами держать не умеют или не желают, то уж, извините, приходится и мне вставлять свои «три копейки»…

P.P.S. Не плохо бы ещё выяснить, почему у некоторых моя фамилия ассоциируется с «клиникой и диагнозом одновременно», но это скорее всего способ спора такой… Когда отсутствуют аргументы не признавать правоту оппонента, а заявить ему, что он сумасшедший. А что?.. Очень удобно! Есть человек — есть проблемы. Нет человека — нет проблем… Это мы уже проходили… Если кто не помнит, то в 1953–1991 гг.

Воистину, ничто не ново под луной…

Жаль только, что порой этим методом пользуются очень заслуженные и даже уважаемые люди. См., например:

http://www.avia.rU/lorum/3/5/17390718294479294536011749044357.shtml

* Стиль и орфография цитируемого документа полностью сохранены.

ХРОНИКА БОЕВЫХ ДЕЙСВИЙ

От Прута до Днепра

Михаил Быков при участии Михаила Жирохова

Трагедия советской авиации первых дней войны до сих пор привлекает внимание как исследователей, так и любителей авиации. Продолжаются споры о количестве и качестве воздушных сил противоборствующих сторон. На этот фоне как- то теряются истории отдельных авиационных частей и людей, которые вынесли тяжелые испытания кровопролитного лета 1941 года. И сегодня наш рассказ о первых месяцах боевой работы знаменитого покрышкинского 55-го ИАП.

В этой работе нам хотелось бы рассказать на основе архивных данных, а также с привлечением сведений из научно-популярной и мемуарной литературы, о боевой деятельности одной из авиационных частей ВВС Красной Армии, сражавшейся на южном участке огромного фронта, а именно — о 55-м истребительном полке. Выбор подразделения не случаен — именно в его составе начинали войну будущий трижды Герой Советского Союза Александр Иванович Покрышки» и дважды Герой Советского Союза Григорий Речкалов. В 1942 г. полк станет 16-м гвардейским, войдет в состав 216-й истребительной авиационной дивизии (ставшей впоследствии 9-й Гвардейской НАД) и станет одним из наиболее результативных в составе советской истребительной авиации. Кроме А.И.Покрышкина и Г.А.Речкалова, еще 17 летчиков, воевавших в сотаве части, станут Героями Советского Союза, Причет девять из них (В.R.Бондаренко, В.П.Карпович, А.С.Комоса, П.П.Крюков, КЕ.Селиверстов, Н.А.Старчиков, А.П.Труд, А.В.Федоров, В.А.Фигичев) начали войну в 1941 г. участием в приграничных боях.

История 55-го истребительного авиационного полка (ИАП) началась формированием части в сентябре 1939 г. в Кировограде. После «освободительного похода» в Бессарабию и Молдавию (с 28 августа 1940 г.) полк передислоцировался на аэродром Семеновка (поселок Сенгурены) на окраине крупного города Бельцы. На этой базе ускоренными темпами шло сооружение бетонных полос и других современных сооружений, но к началу войны строительные работы не были закончены.

В мае — июне 1941 г. учебной базой полка стал полевой аэродром Маяки в Красноокнянском районе Одесской области. Близ Унген у границы была оборудована запасная полевая аэродромная площадка, находившаяся рядом с населенным пунктом Пырлица.

На июнь 1941 г. полк входил в состав 20-й смешанной авиадивизии (САД). Кроме 55-го ИАП, в соединение также входили 4- й ИАП, 45-й скоростной бомбардировочный авиаполк (СБАП) и 211-й ближнебомбардировочный авиаполк (ББАП). Перед войной штаб дивизии располагался в Кишиневе. Командовал дивизией ветеран войны в Испании Герой Советского Союза генерал-майор А.С.Осипенко, начальником штаба был полковник Козлов, а военкомом — дивизионный комиссар Мельшанов.

С апреля 1941 г. в 55-й ИАП стали поступать новые истребители МиГ-3, и он приступил к переучиванию на новую технику, сохраняя при этом на вооружении И-153 и И-16. В мае на новые самолеты был переучен командный состав полка, а в конце того же месяца началось переучивание на новую технику и основного летного состава. Однако к началу войны МиГ-3 более или менее пристойно освоили только летчики 1- й эскадрильи под командованием капитана Ф.Атрашкевича. Фактически полк имел лишний комплект самолетов (старые истребители И-5, И-15бис, И-153 и И-16 сдали только частично, а новые МиГ-3 только начали осваивать).

На 22 июня 1941 г. полком командовал майор Виктор Петрович Иванов, начальником штаба был майор Матвеев А.И., комиссаром — полковой комиссар Погребной М.А. Командирами авиаэскадрилий были капитаны Ф.Атрашкевич, Г.Жизневский, П.Крюков, С.Назаров и И.Барышников. Основной состав полка — летчики, не имеющие боевого опыта, и выпускники летных училищ. Но были и исключения. Например, комэск капитан Павел Крюков воевал на Халхин-Голе, где участвовал в воздушных боях, был сбит, обгорел, но выжил.

К началу войны полк располагался частично на аэродроме Маяки Красноокнянского района и Есиповка Фрунзовского района Одесской области, частично на аэродроме Бельцы (главная база) в Молдавии.

«Дыхание войны» уже касалось западной границы СССР. 19 июня полк понес первую боевую потерю в еще не начавшейся войне. В тот день при попытке вытеснения самолета-нарушителя за пределы государственной границы в районе Унген упал истребитель младшего лейтенанта Ивана Ханина. Летчик погиб.

Хотя напряжение на границе было колоссальным, нападение противника на главный аэродром 55-го ИАП все равно оказалось внезапным. Война застала авиаполк в момент перевооружения на новую технику и строительства основного аэродрома. «Нам и в голову не приходило, — писал позже Г.А.Речкалов, — что незваных гостей придется принимать на своей территории! Как и все, я имел довольно смутное представление о немецкой авиации и того меньше — об их тактике. Причиной тому была отнюдь не моя нерадивость; нас так учили, тешили лестным для самолюбия несомненным преимуществом сталинского воздушного флота, колоссальными бомбовыми залпами, превосходными летно-тактическит данными истребителей».

Наиболее подготовленная и уже освоившая «МиГи» эскадрилья капитана Атрашкевича оказалась распыленной по разным аэродромам: звено Фигичева было переброшено на полевую площадку Пырлица для засадных действий против нарушителей границы. 20-го числа летчики преследовали разведывательный «Юнкере» и в горячке вошли в воздушное пространство Румынии. Официальный Бухарест выразил энергичный протест, и разбираться на месте вылетел командир полка. Однако его УТИ-4 из- за поломки сел в поле. На место происшествия вылетел и командир эскадрильи Атрашкевич. А если добавить к этому и то, что звено Покрышкина «сидело» в Григориополе, куда они перегоняли новенькие «МиГи», то многие из первых потерь полка становятся объяснимыми.

В первые минуты войны аэродромная площадка в Пырлице, находившаяся практически в нескольких километрах от границы, была накрыта артогнем. Но самолетам звена Фигичева под разрывами снарядов все же удалось благополучно взлететь.

К моменту нападения на аэродром Бельцы личный состав был поднят по тревоге, но дежурное звено в воздух не взлетело. Фактически отражать удар вражеской авиации по аэродрому было некому: сказалось отсутствие восьми наиболее подготовленных летчиков. В результате первой атаки в 05:10 были разрушены сооружения и казармы, повреждены бетонные полосы, уничтожены ёмкости со всем горючим, осколками ранены и убиты два техника и много молодых и плохо обученных военных строителей.

Большой группе бомбардировщиков, прикрытых Bf 109, противостояло пять летчиков, фактически не закончивших переучивание на МиГ-3. При взлете истребитель лейтенанта Семена Овчинникова попал под бомбы и потерпел аварию, летчик чудом уцелел, и,^ пересев на другой самолет, вступил в бой. В результате бомбежки были списаны три МиГ-3. Интересно, что имеется описание утреннего налета на аэродром и с румынской стороны. Причем фигурируют три «Мессершмитта», летчики которых заявили о поврежденном «трехмоторном самолете» и четырёх — пяти самолетах, сожженных на земле. Значительное преувеличение потерь, понесенных противником, станет традиционным для боевых отчетов всех противоборствующих сторон в разворачивающейся войне.

Звеном Миронова в 07:00 был атакован и подбит разведчик «Хеншель-126». Скорее всего, летчики атаковали самолет (сер. № 3401) из состава разведотряда 5.(Н)/13, который по данным противника получил по немецкой классификации 40 % повреждений (а наблюдатель был ранен) «от вражеского огня» в районе Скулени. Никто из советских истребителей на победу над разведчиком в данном районе не претендует, хотя «костыль» (именно так впоследствии прозвали Hs126 наши пилоты) мог быть поврежден и зенитным огнем.

Также у румын получил повреждения схожий по внешнему виду с «хеншелем» IAR-39 (пилот — младший лейтенант Михал Базак), совершавший разведполет по маршруту Бельцы — Липник — Бельцы — Флорешты — Бельцы — Унгены. Летчик из 20-й разведывательной эскадрильи смог вернуться на базу.

По заданию командира дивизии в 11 часов на разведку в район Плоешти вылетело звено во главе с Павлом Крюковым, при этом летчики едва успели освоить новый истребитель (например, ведущий выполнил всего два самостоятельных полета по кругу на МиГ-3!). Понятно, что разведвылет провалился с треском: у летчиков элементарно не хватило горючего и двое из них, с трудом перетянув «ленточку», совершили вынужденную посадку. Истребитель Крюкова упал на лес, но летчик уцелел. Позже выяснилось, что при аварийной посадке в районе станции Мардановка МиГ-3 младшего лейтенанта Константина Миронова потерпел катастрофу (попал колесами в канаву и скапотировал). Летчика выбросило из кабины, так как он не одел привязные ремни. При падении Миронов сломал позвоночник и через два дня умер в больнице в Котовске. Самолет Николая Яковлева сел вынужденно на территории противника и летчик только через несколько дней с трудом выбрался к своим.

В дневном налете на авиабазу в Бельцах (в 13:30) приняли участие девять бомбардировщиков врага в сопровождении семи истребителей, но им удалось лишь уничтожить одиночный ТБ-3, случайно оказавшийся на аэродроме. В этом бою погиб «герой дня» — лейтенант Овчинников. Один самолет противника сбил старший лейтенант Константин Ивачев, причем вражеский летчик попал в плен. Как пишет в своих мемуарах Речкалов, «Пленник — капитан, на его груди вызывающе блестят два железных креста — награда фюрера за разбойничьи полеты над Африкой и Европой». В немецких документах с этим случаем может быть соотнесена боевая потеря самолета Bf109E-7 (сер. № 1092) из состава штабного звена 77-й истребительной эскадры Люфтваффе (Stab/JG77). По данным противника самолет был сбит зенитным огнем (путаница причин потерь авиатехники, а зачастую и просто подмена их на более «выгодные» с точки зрения престижа пилотов — обычное дело в документах), пилот «Мессершмита» лейтенант Х.Эбелинг (Lt. H.Ebelmg) выбросился с парашютом и числится пропавшим без вести.

Во второй половине дня звено А.Покрышкина произвело разведку румынских аэродромов в районе Яссы и Роман. На аэродроме Роман обнаружили большое скопление самолетов противника. В череде боевых вылетов полка первого дня войны стоит выделить этот, так как в нем в качестве воздушного бойца дебютировал (правда, крайне неудачно) будущий Трижды Герой Советского Союза: Покрышкин — он расстрелял… ближний бомбардировщик Су-2 с красными звездами на крыльях! Вот что после войны вспоминал будущий маршал авиации, а тогда еще молоденький лейтенант Иван Пстыго: «Я вел свое штатное звено. Мне в воздухе штурман докладывает: «Истребители прикрытия подошли, теперь веселее пойдем!» Тут один «МиГ» развернулся и врезал по моему командиру эскадрильи — Гудзенко Михаилу Ивановичу. Су-2 задымился и пошел вниз. В «МиГе» летел Покрышкин, тогда капитан [тут уважаемый ветеран ошибается: на тот момент Покрышкин был старшим лейтенантом — Прим. Авт]. Мы отбомбились, вернулись. Командир полка приказал мне на По-2 лететь на место падения. Командир был жив, а у штурмана три пули в сердце. Выкопали могилу, дали из пистолета салют». По меркам любой армии за такую, мягко говоря, «оплошность», летчика ждало суровое наказание, однако, очевидно, из-за обстановки общей неразберихи первого дня войны^ этот случай не имел тяжелых последствий для старшего лейтенанта Покрышкина.

«Отметил» работу полка и командир 20- й авиадивизии генерал А.С.Осипенко в своем первом за войну приказе:

«1. Несмотря на достаточное количество времени с момента объявления тревоги до налета противника, части все же не смогли уйти из-под удара с наименьшими потерями (45- й СБП, Бельцы) и нанести ущерб противнику. Противник ушел безнаказанно, а мы понесли большие потери на земле благодаря преступной халатности и неорганизованности.

2. Рассредоточение материальной части было неудовлетворительным во всех полках. Самолеты скучены; вместе на одном поле стоят исправные и неисправные самолеты.

3. Маскировки, можно считать, нет, особо плохо в 55-м ИАП.

4. КП полков не обеспечивают четкого и быстрого управления эскадрильями (нет дублирования средств связи), слабо знают сигналы…

5. Летчикам неудовлетворительно ставят задачи — не знают, куда и зачем летят, какую задачу поставили эскадрилье, и в результате неполная отдача в работе. Много потерь ориентировки, особенно в 55-м ИАП…»

Боевой состав 20-й САД на 22 июня 1941 г.

(по данным «Советская авиация в ВОВ в цифрах»,1962 и Архива МО. ф.35, оп.107559 сс, д.5 (т. 1), лл.116–153.170-207).

Части и подразделения	Базирование	Тип матчасти	Всего/исправны	Кол-во экипажей*
Штаб 20-й САД	Кишинёв	СБ	1/1	2/1
4-й ИАП	Григориополь/Кишинёв	И-153, И-16	71/59	30/30
		МиГ-3	70/53	22/22
55-й ИАП	Бельцы/Семёновка	И-153, И-16	54/39	48/39
		МиГ-3	62/62	22/22
45-й СБАП	Тирасполь/Гросулово	СБ	54/50	27/27
		Пе-2	5/5	0/0
211-й ББАП	Котовск	Су-2	18/12	76/12

* В знаменателе указано количество боеготовых экипажей.

Стоит сказать, что южное направление в первые дни не рассматривалось немецкими генералами в качестве основного и было в значительной степени «отдано на откуп» союзникам — румынам. Главный штаб румынских ВВС выделил для нападения на СССР несколько подразделений, сведенных в «авиагруппу вторжения». Кроме того, командование Люфтваффе задействовало в операции «Барбаросса», дислоцированную в Румынии группировку, но при этом некоторая часть истребителей из её состава была привлечена для прикрытия нефтяных промыслов, черноморских портов и столицы от ответных ударов советской авиации.

Bf109F-2 командира 7./JG77 обер-лейтенанта Вольфа-Дитриха Хюи. Аэродром Бакэу, Румыния, лето 1911 г. Всего одержал 40 побед, из них 37 — на Восточном фронте. Принял непосредственное участие в потоплении британского крейсера «Фиджи» в ходе сражения за остров Крит. Был награждён «Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями». Был сбит 29 октяря 1942 г. над Северной Африкой и попал в плен.

Предположительный внешний вид МиГ-3 старшего лейтенанта Валентина Фигичева. Согласно мемуарной литературе, пилот летал нa истребителе с тактическим номером «8».

Предположительный внешний вид И-153 младшего лейтенанта Григория Речкалова. Согласно его воспоминаниям, он летал на серебристой — чайке» С синим тактическим номером «13».

Bf109E-4N командира l(J)/I.G2 гауптмана Герберта Илефсльда. Аэродром Роман, Румыния. лето 1941 г. Всего одержал 132 победы, из них 9 в Испании и 67 — на Восточном фронте. Был награждён «Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями и Мечами».

He11Н-5 (сер. 3678) из состава 2./KG27, который пилотировал фельдфебель Р.Хааман, пропал без вести 28 июня 1941 г. после воздушного боя с истребителями 55-го ИАП над районом города Котовск.

Ближний бомбардировщик Су-2 из состава 211 — го ИАП. Аэродром к районе города Котовска. Одну из таких машин в первый день войны ошибочно атаковал и подбил старший лейтенант Александр Покрышкин.

PZL H.11f ВВС Румынии. Эти устаревшие самолеты использовались противником в основном для штурмовок наземных целей.

Наконец, последний налет авиации противника на Бельцы в этот день был произведен в 20:10. По данным, отраженным в архивных материалах, его произвели 20 бомбардировщиков, причем одна машина была сбита, а один наш истребитель потерян. В итоге, по советским данным, враг не досчитался четырёх самолетов, но ценой за это стали пять потерянных полком «МиГов» (три сгорело на аэродроме, два сбито в бою). Кроме того, погибли два летчика.

Не менее напряженным стал следующий день, 23 июня. С утра шесть «МиГов» вылетали на прикрытие г. Бельцы. Частью сил велась разведка. Во время разведывательного полета А.Покрышкин, согласно его собственным мемуарам, в воздушном бою против пяти Ме-109, открыл боевой счет, сбив свой первый самолет противника (этот весьма любопытный факт не нашел отражения в документах, хранящихся в ЦАМО). Позже его звено на МиГ-3 произвело разведку по реке Прут, но переправ между Хуши и Липканы не обнаружило. С 19:00 пять МиГ-3 сопровождали бомбардировщики 45-го СБАП, совершившие удары по переправам на р. Прут и целям в р-не Скулени и Яссы.

24 июня с утра летчики полка разделились: с 05:55 до 07:00 девять МиГов сопровождали бомбардировщики, совершившие налет на скопление противника в районах Скулени и Унгены. В то же время десятка И-153 произвела бомбардировочный налет на скопление противника на дороге Скулени — Бокша и в районе Скулени. Причем после бомбометания летчики пулеметным огнем обстреляли живую силу противника.

В следующем вылете (с 11:13 до 12:50) целями для 12 И-153 снова стали объекты в районе Скулени. Согласно докладу «сброшено 24 шт. АО-25 и 24 шт. AO-10, израсходовано 4800 патрон. Три самолета не возвратились на свой аэродром».

В то же время 11 «МиГов» прикрывали действия 45-го СБАП и 221-го ББАП.

Вечерний вылет был проведен совместными усилиями — 13 МиГ-3 и семь И-153 последовательно атаковали несколько целей. Сначала в 18:15 атаке подверглись части противника в районе Куханешти и мост (последний по докладу летчиков горел). Затем в 19:20 метким ударом был уничтожен понтонный мост через реку Прут. Через 10 минут девять МиГ-3 пулеметным огнем в районе Рокшаны атаковали «скопление танков под брезентами», однако «результат атаки не наблюдался».

В 19:45 все летчики произвели посадку на свой аэродром. В вылете было израсходовано 28 бомб АО-10 и один боекомплект.

Из потерь за этот день стоит отметить гибель инспектора по технике пилотирования старшего лейтенанта Курилова, который в 6:45 при резком выходе из строя на высоте 300 метров не справился с управлением. В результате самолет сгорел, летчик погиб.

Интересно, что эти днем А.Покрышкин датирует свою вторую победу (Ме-109), которая опять-таки не нашла отражение в документах.

25 июня прошло по «накатанному» сценарию. Утром (с 04:50 до 06:00) пара МиГ- 3 была поднята на разведку района Куханешти — Стефанешты — Яссы — Скулени. Примерно в 5:25 в районе Гладены летчики атаковали самолет противника, опознанный ими как ПЗЛ-24. После второй атаки румынский самолет пошел на снижение и сел в районе Гладены. Согласно докладу «мост через р. Прут в р-не Куханешти разрушен, основание его догорает».

После завтрака в 07:40 И И-153 атаковали скопление артиллерии и автотранспорта в районе Солонец. Хотя над целью штурмовики были обстреляны зенитками, однако советским летчикам удалось благополучно сбросить 22 АО-10, 22 АО-25 и израсходовать пять боекомплектов. Вражеские истребители в воздухе не появлялись.

В это же время семь МиГ-3 привлекались для сопровождения бомбардировочного рейда в районе Куханешти, а еще четыре машины — для прикрытия бомбардировщиков в районе Скулени.

В полдень «МиГи» отдельными звеньями производили разведку в районе Унгены — Яссы — Хуши. Всего согласно документам произведено шесть самолетовылетов.

После обеда до 21:00 таким же способом осуществлялось прикрытие^ частей 35-го стрелкового корпуса в районе Фалешти, Пырлица. Всего произведено 18 самолетовылетов.

В 19:19 поступило сообщение о приближении большой группы бомбардировщиков в район Оргеева. На перехват взлетели девять «МиГов», однако противника обнаружить не удалось.

26 июня «рабочий день» полка начался в 04:45 утра, когда все наличные «МиГи» отправились прикрывать части 35-го стрелкового корпуса в район Бельцы — Фалешти. С 10:20 до 11:25 два звена МиГ-3 сопровождали бомбардировщиков 45-го СБАП в район Скулени. Через час 16 МиГ-3 и три И-153 были снова подняты на прикрытие самолетов этого полка, в этот раз в налете на вражеские цели в районе Ясс. Стоит отметить, что в этих вылетах потерь истребители не понесли.

Германские авиачасти из состава 4-го Воздушного флота, действовавшие в полосе ответственности 20-й САД и 55-го ИАП.

Части и подразделения	Матчасть	Всего/в лётном состоянии	База
Части, подчиняющиеся напрямую штабу 4-го Воздушного флота
4.(F)/122 Wekusta	Ju88	8/7	Рейшхоф
	He 111	6/6	Рейшхоф
	Ju88	5/4
	Bf110	3/2
KGrzbV50	Ju52	42/30
KGrzbV104
	Ju52	43/31
4-й авиакорпус
Stab/KG27	He 111	5/5	Фокшань-южный
I/KG 27	He 111	30/22	Фокшань-южный
II/KG27	He 111	24/21	Фокшань-южный
III/KG27	He 111	28/25	Зилиштя
II/KG4	He 111	24/8	Зилиштя
Stab/JG77	Bf109E	2/2	Бакэу
II/JG77	Bf109E	39/19	Роман
III/JG77	Bf109E/F*	35/20	Бакэу
II(J)/LG2	Bf109Е	40/20	Роман
3.(F)/121	Ju 88	10/8	Ромаиикул-Сарат
	Bf110	3/3
8. Secnotstaffel	6 He59	6/4	Сютгёл
Миссия Люфтваффе в Румынии
Stab/JG52	Bf109F	4/3	Бухарест/Мизил
III/JG52	Bf109F	43/41	Бухарест/Мизил
Подразделения авиации, взаимодействующие с сухопутными войсками.
Koluft 11			Пятра Нямц
2. (F)/122**	Ju 88	11/9	Бакэу
6. (Н)/12***	Hs 126	10/8	Ботошаиь
5. (Н)/13****	Hs 126	8/6	Белчешгь
3. (Н)/13*****	Hs 126	9/8	Васлуй

* В стадии перевооружения.

** Действует в интересах 11-й полевой армии.

*** Действует в интересах 11-го армейского корпуса.

**** Действует в интересах 30-го армейского корпуса.

***** Действует в интересах 45-го армейского корпуса.

После обеда (14:45–15:55) уже 10 МиГ- 3 и девять И-153 вылетели на прикрытие смешанной группы бомбардировщиков из состава 211-го ББАП и 45-го СБАП, причем в атаке пехоты и артиллерии участвовали и «Чайки». При подходе к цели звено И-153 произвело атаку по подошедшим Bf109, в результате на счета младших лейтенантов Грачева и Речкалова было записано по одному сбитому вражескому самолету. Позже, уже после войны Г.А.Речкалов так вспоминал о своей в мемуарах: «Вот «мессер» на перекрестье сетки. Нажимаю кнопку пуска и почти ощущаю, как электрический импульс врывается искровым разрядом в ракету. Под крыльями раздается свистящим шелест. Два огненных метеора соскакивают с салазок и молниеносно настигают врага.

Трудно передать словами состояние при виде первого сбитого самолета. Об этом летчик начинает мечтать с того момента, как впервые садится в кабину истребителя. И не каждому выпадает дождаться мгновенья, когда вражеский самолет, точно детская игрушка, беспорядочно кувыркаясь, помчится вниз, а за ним, до самой земли, потянется черный шлейф дыма.».

Возможно, в схватке с летчиками 55-го ИАП досталось Bf109Е-4/В (сер. № 2045) из состава 2./LG2, получивший в воздушном бою повреждения, оцененные в 30 %. Летчик «Мессершмитта» — фельдфебель Х.Браукманн (Fw. H.Braukmann) — не пострадал.

Одновременно летчики Ивачев и Дьяченко вели разведку в р-не Стефанешты, Ботошани, где установили движение колонн танков и легковых автомашин на Ботошани. В результате атаки мост в районе Стефанешты был разрушен. Летчики И-153 израсходовали 25 штук авиабомб АО-25 и 10 АО-10. Этот успех был оплачен минимальными потерями: одна «чайка» получила пробоину в центроплане, а другой И-153 — в хвостовом оперении.

В 18:35 10 И-153 и три МиГ-3 вылетели для атаки пехоты и артиллерии в районе Скулени. В районе Пырлица группа была атакована тремя Ме-109 и одним «ПЗЛ-24», однако румынские летчики, сделав один безрезультатный заход, дальнейшего боя не приняли, уйдя на свою территорию. В результате наши летчики сбросили 20 бомб АО-25 и А0- 10 и благополучно сели на своем аэродроме.

Кроме того, в течение всего дня дежурные звенья МиГ-3 совершили пять вылетов на прикрытие частей 35-го стрелкового корпуса. Впервые в документах появляются итоговые данные за день для всего полка — 32 самолето-вылета.

Боевая работа 27 июня для полка началась в 10:55, когда тройка «МиГов» вылетела на разведку района Яссы — Коропчени. С 13:00 до 14:25 пять МиГ-3 и девять И-153 прикрывали бомбардировщики 211-го ББАП в районе Скулени. Снова в атаке участвовали и «чайки», которые сбросили 16 шт. АО-25 и 16 шт. АО-10. В этом вылете младший лейтенант Речкалов атаковал немецкий разведчик Хе- 126, который, по его докладу, упал горящим в двух километрах восточнее Боши.

В полете He111 одного их подразделений 27-й бомбардировочной эскадры Люфтваффе. Самолеты KG27 были противниками пилотов 55-го полка в большом воздушном бою вечером 28 июня, когда, по советским данным, было сбито 8 вражеских машин.

Боевой состав 55-го ИАП к 20:00 30 июня 1941 г.

Тип самолета	Количество	Исправных	Подготовленных летчиков
МиГ-3	35	25	37
И-153	24	15
И-16 с М-63	3	3	25
И-16 с М-25	3	3
Всего	65	46	62

После обеда два звена МиГ-3 отправились прикрывать район сосредоточения частей 35-го стрелкового корпуса. И заключительным аккордом дня стал разведвылет звена МиГ-3 на разведку района Ботошани — Тыргу-Фрумос.

День отмечен очередной потерей полка. В 08:30 при полете на рекогносцировку аэродрома Казанешты майора Жизневского с инженером Шолоховичем на самолете У-2 в районе Рыбница экипаж был атакован Bf109. Майор Жизневский смог посадить поврежденный самолет на своем аэродроме, однако военный инженер 3-го ранга Шолохович был убит. К сожалению, в немецких источниках не удалось найти сведений о том, кто из пилотов истребителей Люфтваффе атаковал «небесного тихохода» 55-го ИАП утром 27 июня.

Весьма результативным боевым днем (по советским данным) оказалось 28 июня. Утро началось с уже ставшим привычным патрулирования над собственными позициями в районе Бельцы — Сынджерей — Фалешти. В 8:30 звено МиГ-3 было поднято на перехват самолетов противника в районе Чубовки. О результатах ничего не известно, вероятно, это был «холостой» вылет.

Зато через четыре часа во время патрулирования в районе Хлипичени звено старшего лейтенанта Шелякина было атаковано пятью Bf109. В результате воздушного боя два «стодевятых» после первой атаки были повреждены и ушли на свою территорию, а ещё один «мессер», по советским данным, оказался сбит в районе Фалешти.

С 11:25 звено «МиГов» совершило два вылета на разведку в район Костешти, Ботошани, Хырлеу. Во время второго вылета (в 15:30) летчики атаковали одиночный разведчик, который, по их докладу, «с подбитой плоскостью пошел на снижение». Еще одно звено МиГ-3 было выделено в 15:50 для сопровождения машин 211-го БАП, направлявшихся на штурмовку моста на реке Жижия. При отходе от цели в районе Пырлицы летчики встретили два ВИ09, которые не приняли боя и ушли на свою территорию. В районе Рыбница краснозвездные самолеты были обстреляны зенитной артиллерией врага.

Наконец, самый памятный вылет дня произошел уже под вечер. По сообщению постов ВНОС, восемь Хе-111 подвергли бомбежке город Котовск. На их перехват с ближайшего аэродрома Маяки в 19:50 были подняты 15 МиГ-3 и семь И-153. В районе станции Чубовка летчики полка перехватили группу и по возвращении записали все немецкие машины в уничтоженные, причем в «Журнал учета сбитых самолетов 20-й САД» впажеские бомбовозы попали уже как «Ю-88». Этот успех полка был оплачен гибелью Николая Яковлева. Стоит отметить, что как немецкие, так и румынские источники о каких-либо потерях «юнкерсов», тем более таких масштабных, не упоминают. А вот 27-я бомбардировочная эскадра Люфтваффе (KG27), оснащённая «Хейнкелями» и действовавшая в интересующем нас районе, понесла 28 июня вполне ощутимые утраты: не вернулся из боевого вылета — пропал без вести вместе с экипажем — самолет Не111Н-5 (сер. № 3678; бортовой код 1G+CK) из состава 2-й эскадрильи (2./KG27), который пилотировал фельдфебель Р.Хааманн (Fw. R.Haamann). Также во время боевого вылета получил повреждения, оцененные в 30 % (правда, их причиной «по традиции» заявлен обстрел зенитной артиллерии) Не111Н-5 (сер. № 3682) из 3-й эскадрильи (3./KG27). Кроме того, в бою с советскими истребителями был ранен наблюдатель штабного звена (Stab./KG27) эскадры обер-ефрейтор Э.Бер (Ogfr. E.Behr). О степени повреждений бомбардировщика в последнем случае не сообщается. На эти успехи полностью или частично с большой долей вероятности могут претендовать летчики 55-го ИАП, поскольку, кроме их сбитых, в архивных документах зафиксирована всего одна воздушная победа, одержанная над ударным самолетом врага в данном регионе: младший лейтенант Толстоухов из 168-го ИАП сбил в тот день бомбардировщик неиндефицированного типа в районе Крыницы.

Достаточно «стандартным» стало и 29 июня, несмотря на то, что в этот день началось форсирование Прута немецко-румынскими войсками. Два раза (в 07:20 и 20:00) летчики поднимались на перехват бомбардировщиков, однако обнаружить противника не удавалось. Кроме прикрытия аэродромов Семеновка и Ново-Савицкая, полк совершил несколько вылетов на разведку. В одном из таких вылетов в 15:00 в районе Добричени огнем зенитной артиллерии был сбит и погиб командир эскадрильи капитан Федор Атрашкевич.

Последний день июня был отмечен очередными потерями, хотя задачи стояли все те же. С утра девятью «МиГами» летали на сопровождениебомбардировщиков 211-го ББАП в район Трушешти. В 07:15 на аэродром Чубовка (свой аэродром был закрыт туманом) совершили посадку только семь машин, причем при посадке скапотировал (и позже был списан) самолет лейтенанта Викторова. Стали разбираться с двумя пропавшими летчиками. По докладу младшего лейтенанта Меметова, он видел, как в районе Окница пикировал старший лейтенант Хархалуп. После пикирования самолет упал и разбился. Констатировали, что «причина пикирования не установлена». Второго летчика — Карповича — записали в без вести пропавшие, так как место посадки не обнаружили.

Как только установилась погода, в 11:52 шестерка МиГ-3 перелетела из Чубовки в Семеновку. Тем временем звено МиГов перебросили для боевой работы на день на аэродром Казанешти. Кроме разведки, истребители два раза вылетали на перехват бомбардировщиков: первый раз (в 15:40) самолеты противника скрылись в облаках, второй раз (18:00) наши летчики противника вообще не нашли.

Этим днем датируются данные по боевому составу полка:

1 июля девять МиГ-3 снова были переброшены на день на аэродром Казанешти. Кроме патрулирования, в 07:00 и 09:35 летчики полка звеньями выполнили разведку района Карпачи, Захарени, Щербаки, Костешти, Браништа. Из одного из вылетов не вернулся летчик Светличный. Впоследствии оказалось, что после выработки топлива он совершил вынужденную посадку в районе станции Мигаево. Самолет остался цел, как и летчик.

В 15:20–16:35 15 МиГ-3 и три И-153 сопровождали СБ из состава 45-го СБАП. Послежние наносили удар по целям в районе Стефанешты — Трушешти. Над целью группа попала под плотный огонь артиллерии. С задания не вернулся летчик Чернов. Как потом оказалось, его И-153 совершил вынужденную посадку в районе Песчанки, и 3-го числа Чернов смог вернуться на отремонтированном самолете на аэродром базирования.

На следующий день (2 июля) многочисленные вылеты на патрулирование наконец-то принесли хоть какой-то результат. В 06:20 в районе населённого пункта Пелиния (12 км севернее Бельцы) на высоте 100 метров лейтенант Мочалов сбил двухместный самолет противника (к сожалению, установить, какой именно самолет был атакован, пока не удалось, возможно, это был румынский IAR.39 или PZL.23).

«МиГи» звеньями вылетали на прикрытие бомбардировщиков в район Стефанешты — Трулешты. В 19:00 тройка «Мессершмиттов» при попытке атаки бомбардировщиков была конратакована звеном МиГ-3. В результате боя летчик Шелякин сбил один Ме-109, а летчик Дьяченко в районе Кухнепгги — Ю-88.

3 июля прошло в патрулировании и прикрытии действий бомбардировщиков. В одном из вылетов в 16:10 в районе Калараш на высоте 800 метров Кузьма Селиверстов сбил вражеский двухместный самолет, заявленный им как «Г13Л-37». По докладу советского летчика самолет загорелся и упал в лес. Однако по румынским данным самолеты этого типа в этот день потерь не понесли.

После выполнения задания на аэродром не вернулось три самолета, два из которых сели вынужденно в районе Бельцы, а один (Дмитриев) — на аэродроме Чубовка. Как отмечается в докладе «один самолет имеет незначительную поломку, все летчики невредимы».

4 июля советские летчики попытались нанести удар по аэродромам Яссы и Роман, однако задача не была выполнена из-за плохих погодных условий (вражеская территория оказалась в пелене тумана). Опять- таки совершено несколько групповых вылетов на прикрытие и патрулирование.

В таких же «заботах» прошло и 5 июля, однако с этого дня впервые отмечено привлечение МиГ-3 в качестве штурмовиков, что привело к катастрофическим последствиям. После налета на позиции противника в районе Пырлица — Фалешти — Скулени из шести «МиГов» на аэродром не вернулось сразу четыре самолета. Оказалось, что летчики Макаров, Светличный и Комлев произвели вынужденные посадки, а Семенов потерпел катастрофу и погиб. Вот так описывает его гибель в своих мемуарах Г.Речкалов: «Из-за холмов выскочил истребитель. Летел он низко и как-то неуклюже разворачивался из стороны в сторону.

— Смотри, смотри! — закричал Иван. — Садится без шасси!

Самолет не долетел до аэродрома и плюхнулся за кукурузным полем. В небо поднялся столб черного дыма.

Когда мы подбежали к месту посадки, летчика уже вытащили из кабины и осторожно усаживали на продырявленное снарядами крыло. То, что мы приняли вначале за дым пожара, оказалось бурой пылью. Ветер медленно относил ее в сторону. В окровавленном летчике я с трудом узнал Женьку Семенова из первой эскадрильи.».

Летчик Меметов на МиГ-3 при посадке скапотировал, самолет был разбит. Еще два самолета разбили Сдобников (И-153) и Сели- верстов (МиГ-3 на аэродроме Казанешти).

6 июля летчики полка производили разведку в районе Скумпия, Фалешти и вдоль р. Прут до Леушени. Кроме того, сделали вылет на прикрытие бомбардировщиков из состава 221-го ББАП.

7 июля в 08:35–09:25 во время разведки района Пырлица — Фалешти — Леушени четверка «МиГов» атаковала одиночный самолет, определенный советскими летчиками как «Ме-110» (чего в принципе быть не могло — ни одного Bf110 на этом участке фронта не было, вероятно это был румынский Potez 63. — Прим. Авт.). В результате четырех атак самолет, по советским данным, был сбит и упал в лес севернее Леушени. Однако румынские источники ни о каких потерях «поте», а также любых других двухмоторных машин в этот день не сообщают. Уже вечером во время прикрытия частей 2-го механизированного корпуса в районе Фалешти лейтенант Шелякин сбил «Хеншель-126» (не подтверждается документами противника). При возвращении из вылета произвел вынужденную посадку в районе Оргеева лейтенант Хмельницкий.

8 июля прошло в прикрытии аэродрома Семеновка и частей 2-го механизированного корпуса.

9 июля во время прикрытия переправы у Криулени (12:10–13:10) восемь МиГ-3 и пара И-153 были атакованы 12 истребителями Bf109. В результате тяжелого воздушного боя обе «чайки» потеряны, на свой аэродром не вернулись летчик Гичевский и командир звена Кондратюк. Позже, правда, Гичевский возвратился в часть — оказалось что он, раненый, смог посадить поврежденный самолет и пробрался на свою сторону фронта. В этот день в данном районе заявили о сбитых русских бипланах четверо немецких пилотов, в том числе один из «экспертов» — командир I/LG2 гауптман Г.Илефельд (Ihlefeld) (45-я победа), а также фельдфебель В.Шнейдер (Schneider) из 1./LG2, унтерофицер Х.Бохман (Bochmann) из штабного звена I/JG77, и фельдфебель Р.Шмидт (Schmidt) из 5./JG77. Судя по всему, ближе к рассматриваемому случаю заявки Бохмана и Шмидта, поскольку их вылет состоялся в 11:05 (по берлинскому времени), что приблизительно совпадает со временем вылета группы 55-го ИАП. Вылет группы LG2 (Илефельд, Шнейдер) состоялся значительно раньше (сбитые самолеты засчитаны в 09:30 и 09:35), так что, судя по всему, они вели бой с самолетами другого полка ВВС КА.

10 июля полк совершал вылеты на патрулирование и разведку. Встреч с противником не было.

11 июля вечером звено МиГ-3 вылетело на разведку района Бельцы — Фалешти — Скулени. В районе Кишкарени неожиданно для себя летчики встретились с 11 Bf109. В результате боя был сбит лейтенант Ротанов (записан в пропавшие без вести), а старший лейтенант Шелякин пополнил свой личный боевой счет ещё одним сбитым «мессером». В этот день сбитые МиГ-3 получили на свои счета четыре пилота «Мессершмиттов», однако трое из них одержали победы в первой половине дня. К сожалению, в доступных авторам немецких источниках не сообщаются фамилия пилота, сбившего МиГ-3 Тимофея Ротанова в вечернем вылете. Известно лишь, что он был из состава III/JG77 12 июля встреч с противником в воздухе не было, хотя звено «МиГов» совершило достаточно дальний разведполет по маршЕуту Фалешти — Бельцы — Стрымба — раништа — Трушешти — Андришени — Вережени. Зато во время другого вылета в районе Оргеева четыре «МиГа» были обстреляны собственной ПВО, к счастью, все обошлось благополучно — как указано в документах «Один МиГ-3 имеет пробоины, пробит маслобак. Экипаж невредим».

13-е число оправдало свои худшие характеристики. Сначала из утреннего разведывательного вылета в район Скорчени — Брынзени — Флорешты — Царьград — Браништа — Фундури — Марандени — Сынджерей — Вережени — Сарацени-Веки не вернулся старший лейтенант Дубинин. И это при том, что встреч с противником зафиксировано не было! Позже стало известно, что Дубинин ранен и находится в госпитале Херсона.

Летом 1941 г. морально устаревшие бипланы И-153 составляли основу «ударной мощи» 55-го ИАП. привлекаясь в основном к штурмовкам колонн автотранспорта и других наземных целей.

Потом в послеобеденном вылете в ходе разведки звено «МиГов» встретилось западнее Сивени с истребителями противника. В Результате хотя и записали сбитым один 1е-109, однако и сами потеряли опытного бойца — старшего лейтенанта Федора Шелякина. Летчик был тяжело ранен в воздушном бою и сел на территории, занятой немцами. Ранее попавший в плен Дмитриев, вернувшись к своим, утверждал, что Шелякин умер по пути в лагерь военнопленных. В составе JG77 сбитый МиГ-3 засчитан в этот день уже упоминавшемуся выше пилоту 5-го штаффеля фельдфебелю Р.Шмидту (19-я победа) в 13:07. С большой долей вероятности можно предположить, что именно Шмидт подбил самолет Шелякина и лишил 55-й ИАП одного из самых результативных летчиков (к этому времени на боевом считу Ф.Шелякина числилось уже четыре лично сбитых самолета противника — три истребителя и один разведчик).

14 июля с 09.45 до 11.45 три МиГ-3 проводили разведку района Сарацени-Веки — Скумпия — Унгены. Разведка производилась двумя вылетами. При втором вылете поставленную задачу экипажи не выполнили. Ведущий разведку лейтенант Мочалов сел вынужденно в районе Кременчуга. Прикрывающие решили вернуться. В районе Кременчуга восточнее Днестра оторвался от строя младший лейтенант Котельников, который не вернулся на свой аэродром, совершив вынужденную посадку.

15 июля полк совершил два вылета на Разведку в районы Оргеев — Цибирка — ондатешты — Боровичи — Кишинев. В первом вылете в районе Макарешты самолеты были обстреляны зенитной артиллерией, в результате не вернулся с боевого задания заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Покрышкин.

Повторно в тот день вылете в 3 км севернее села Грозешти в болоте был обнаружен разбитый МиГ-3 (предположительно Покрышкина). Два летчика — Покрышкин и не вернувшийся днём ранее Котельников — возвратились в полк через трое суток. По их информации, Мочалов совершил вынужденную посадку в районе станции Кременчуг. Однако о его дальнейшей судьбе информации до сегодняшнего дня нет — вероятно, он попал в плен или погиб.

16 июля тремя вылетами пятерок «МиГов» полк сопровождал Су-2 из состава 211- го ББАП и участвовал в атаке по скоплениям пехоты в окопах северо-восточнее города Орхей, танков у села Христичи юго-западнее города Сорок и техники на западной окраине Дубесница. Во время утреннего вылета на разведку четверка «МиГов» в районе Дуралешты на высоте 2000 метров встретила одинокий Ю-88, который немедленно был атакован. В результате «самолет пошел со снижением и потерян из виду». Возможно, произошла типичная для начального периода войны ошибка с идентификацией нашими летчиками типа атакованного вражеского самолета. Известно, что в этот день приблизительно в том районе советскими истребителями был атакован и сбит разведывательный Do215 (сер. № 0062), нилот обер-фельдфебель К.Фогельзанг (Ogfr. K.Vogelsang), из эскадрильи 3.(F)/121, вылетевший для выполнения боевого задания с аэродрома Яссы. При этом двое членов экипажа, включая пилота, погибли, а двое остальных были ранены. Кроме 55-го ИАП, ни один наш истребительный полк не претендует на сбитый либо поврежденный двухмоторный самолет противника в данном районе.

17 июля отмечено, по крайней мере, одной победой летчиков полка: лейтенант Селиверстов в районе Казанешти сбили один Ю-87 (по другим данным Ю-88). Стоит отметить этого летчика как одного из самых результативных на всем Южном фронте — на его счету к началу августа значились пять сбитых лично немецких и румынских самолетов, и еще два — в составе звена.

Группа пилотов 55-го ИАП. Сидят, слева: Л.Тетерин. В.Фигичев, П.Крюков и А.Покрышкин. Стоят: И.Зибин, В.Шульга, В.Карпович, И. Лукашевич, Д.Никитин, С.Супрун. Предвоенное фото, сделанное в период освоения истребителей МиГ-3, в чём оказывал помощь летчик- испытатель С.Супрун, впоследствии возглавивший 401 — й ИЛИ ОН и погибший в воздушном бою 4 июля 1941 г. в районе Толочина.

До 6 августа Селиверстов успел выполнить 132 боевых вылета, и командир 55-го ИАП майор В.П.Иванов представил его к званию Героя Советского Союза. К концу месяца документ подписали командир 20-й САД генерал А.С.Осипенко и командующий ВВС 9-й армии генерал И.Т.Еременко, однако Указ Президиума Верховного Совета СССР вышел лишь 27 марта 1942 г. К этому времени отважного летчика уже не было в живых: он погиб в воздушном бою 15 октября 1941 г. над районом Султан-Салы в 15 км северо-западнее Ростова.

18 июля восьмёрка МиГ-3 и пара И-153 вылетали на перехват 14 бомбардировщиков противника в районе Гвоздавки и Любашевки. В послеполетном докладе младший лейтенант Фигичев заявил о сбитии «Дорнье-20» (ввиду отсутствия точных данных, можно только предполагать, что летчик атаковал какой-то румынский бомбардировщик, так как к тому моменту типы немецких самолетов наши летчики уже выучили). В этот же день в полк прибыло пополнение — 17 сержантов из числа выпускников Качинской авиашколы. Их отправили на запасной аэродром Есиповка (близ Фрунзовки) для переучивания на «МиГи». В документах отмечено возвращение в часть старшего лейтенанта Покрышкина.

В этот день к боевым потерям добавились и небоевые, вызванные, вероятно, постоянным напряжением летного состава. В 19:40 при вылете на боевое задание командир звена лейтенант Селиверстов, пилотируя МиГ-3, на разбеге развернулся вправо и ударил стоявшие невдалеке от взлётно- посадочной полосы И-153 и автостартер. В результате были разбиты оба истребителя и автостартер. Лейтенант Селиверстов и капитан Солнцев получили легкие ранения, а воентехник 2 ранга Коган получил ушиб.

19 июля с приближением румын к Бельцам полк передислоцировался в Маяки.

20 июля лётчики впервые произвели всем полком бомбо-штурмовой удар по своему бывшему аэродрому Бельцы, в тот момент уже занятому противником. Лётчики сбросили 11 бомб ЗАБ-50 с высоты 300 метров, причём, по их докладам, на лётном поле были уничтожены четыре Ю-88 и восемь Ме-109 (согласно имеющимся трофейным документам, ни одного самолета немцы на аэродроме не потеряли). Во время атаки в воздухе находились 16 Ме-109, но их пилоты вели себя крайне пассивно и боя не приняли. Зато на обратном пути в районе Радойя наши самолёты были обстреляны огнем зенитной артиллерии, после чего лейтенант Назаров отстал от строя и не вернулся на свой аэродром. По горячим следам его записали в «без вести пропавшие», но через много лет его останки были найдены следопытами местной Фрумошкинской школы, и летчика перезахоронили в центре села Фрумошки.

Вечером того же дня в 20:35 пара И-153 и три МиГ-3 вылетели на перехват бомбардировщика Ю-88. В результате атаки левая плоскость противника загорелась, горящий самолет в районе Дубоссары со снижением ушел за Днестр. После воздушного боя младший лейтенант Лукашевич произвел вынужденную посадку северо-восточнее Дубоссар у села Ново-Александровка. Летчик остался невредим, а самолет позже ввели в строй. Как отмечалось в документах, «самолет мл. л-та Фигичева имеет пробоины».

Насыщенным оказалось 21 июля. В 09:35 утра Фигичев атаковал Хе-126, который с резким снижением произвел посадку в районе Цибирка на западном берегу Днестра.

После полудня, в 13:00 восьмеркой «МиГов» решили повторить удар по аэродрому Бельцы. Удивительно, но, несмотря на вчерашний налет, противник не произвел рассредоточения — в одной группе скученно стояли 20 Ме-109, а во второй — до 15 Ю- 87. Мало того, атака оказалось настолько внезапной, что не только успели подняться в воздух и дежурные истребители, но даже расчёты зенитных орудий не были готовы к отражению налёта наших истребителей. В результате атаки, проходившей в условиях, близких к полигонным, по данным, сообщенным в штаб дивизии, на лётном поле были уничтожены 10 самолетов противника (и «помимо уничтоженных 10 самолетов противника, уничтожен прямым попаданием бомбы один 2-моторный бомбардировщик неустановленного типа»).

Но война редко обходится без потерь: с боевого задания не вернулись старший лейтенант Анатолий Соколов и младший лейтенант Алексей Овсянкин. Согласно мемуарной литературе, события развивались следующим образом: близ Каменки огнем с земли был подбит Соколов. Летчик смог совершить вынужденную посадку в поле. Увидевший это, младший лейтенант Овсянкин сел рядом, чтобы спасти боевого товарища, но при посадке в самолет попал снаряд. Летчики приняли неравный бой с вражескими пехотинцами и погибли.

С 16:00 до 17:20 четыре «МиГа» прикрывали переправу Рыбница. Во время возвращения атаковали четверку Ю-88. Согласно донесениям летчиков, помимо оборонительного огня из бортовых пулемётов, экипажи немецких бомбардировщиков применили против советских истребителей и «голубой дым». После посадки пилоты чувствовали головную боль.

В 18:00 не вернулись посланные на патрулирование по маршруту Рыбница — Сарацея лейтенант Викторов и младший лейтенант Столяров. Хотя летчики числятся пропавшими без вести, вероятно, они были сбиты в воздушном бою либо огнем с земли.

Заканчивал этот напряженный день вылет звена «МиГов» в 19:25 на прикрытие Су-2 из состава 211-го ББАП в район Могилев-Подольска. Во время сопровождения летчики достойно выдержали схватку с четверкой «мессеров». В результате пополнили свои боевые счета младшие лейтенанты Дьяченко и Шиян.

Дата, отметившая первый месяц с начала войны, 22 июля, принесла и новые потери. В 13:35 пятерка «МиГов» бомбами и пулеметным огнем атаковала моторизованную колонну противника, в составе которой были отмечены танки. Колонна подверглась нашему налёту на дороге в 3–4 км юго- восточней станции Кодыма. Лётчиками сброшены 10 бомб АО-25. МиГ-3 младшего лейтенанта Котельникова не вернулся с боевого задания.

Вечером пятерка Ме-109 атаковала с высоты 300 м аэродром Семеновка, уничтожив один И-153 и незначительно повредив МиГ-3. В результате штурмовки был ранен в руку и ногу младший сержант Богин.

23 июля наши летчики в очередной раз наведались на аэродром Бельцы. В этот раз группа была смешанная — четыре МиГ-3 из 55-го ИАП и пять самолётов того же типа из состава 146-го ИАП. По докладам летчиков, на момент атаки на аэродроме находилось до 40 самолетов различных типов, из них 20 истребителей Ме-109 и Ме-110, а остальные — разведчики и бомбардировщики. На этот раз немецкие зенитчики оказались в полной готовности и открыли огонь в момент выхода наших самолётов в атаку, повредив два МиГ-3. На обратном пути наши лётчики обстреляли мотоколонну длиной до 5 км, идущую с Флорешти на Бельцы.

24 июля полк передислоцировался на аэродром Котовска. Часть истребителей была переброшена в Есиповку с задачей прикрывать переправы с нашими отходящими войсками в районах Дубоссар и Рыбницы.

25 июля летчики полка продолжили боевую работу. После обеда было произведено два вылета на разведку. Во время второго в районе Котовска наши пилоты пытались атаковать тройку вражеских бомбардировщиков, которые ушли в облака. При посадке на аэродром Затишье скапотировал летчик Комаров.

Вечером в районе Кодыма — Котовск во время разведки звено «МиГов» снова пыталось атаковать тройку бомбовозов противника, но после короткой стычки с тремя «мессерами» лётчики вынуждены были уйти на свою территорию. В 20:05 севернее Кодыма командир полка майор Иванов сбил «Хеншель-12о» (немецкими документами не подтверждается). Из этого вылета не вернулся результативный пилот Леонид Дьяченко (за месяц боевой работы одержал четыре победы лично и одну в составе звена). В ходе боя его самолет был поврежден, летчик пошел на вынужденную посадку в районе деревни Карабановка и потерпел катастрофу. Дьяченко был еще жив, но спасти его не удалось: он умер по пути в больницу Фрунзовки. Хоронили Дьяченко во Фрунзовке под разрывы снарядов прорвавшихся к ее окраинам вражеских танков.

Уже в сумерках (20:05–21:10) пара МиГ-3 сопровождала штурмовики И-153 из состава 299-го ШАП. В районе Слободки летчики выдержали бой с тройкой Bf109. В ходе боя лейтенант Шиян отстал от ведущего, так как его истребитель был поврежден. Во время захода на посадку летчик не справился с управлением и врезался в заводскую трубу. Вероятно, истребитель Шияна получил повреждения, повлекшие катастрофу, в результате атаки «стодевятого» одного из уже упоминавшихся выше пилотов из состава JG77 фельдфебеля Шульте, одержавшего в тот день вторую победу, или унтер-офицера Бохмана, счёт которого в тот день возрос до девяти побед. Первый сбил, по немецким данным, МиГ-3, а второй — МиГ-1. Любопытно, что шансы менее опытного Шульте на достоверность заявленной победы выглядят более предпочтительнее, поскольку в хронике эскадры отмечен воздушный бой в 19:40–19:45 с 14 И-153 (очевидно, это и были «чайки» 299-го ШАП), по результатам которого шесть советских бипланов записаны сбитыми. К сожалению, данными о потерях нашей группы в этом вылете авторы не располагают.

26 июля в полдень звено И-16 сопровождало семерку И-153 из состава 299-го ШАП. В районе Дубоссары при подходе к цели самолеты подверглись обстрелу зенитной артилерии противника. Лейтенант Речкалов был ранен в ногу, на самолете прострелена педаль. Будущий ас на неделю угодил в госпиталь, перенёс там три операции — ранение оказалось тяжёлым. Летчика отправили в глубокий тыл, и в полк он смог вернуться только в июне 1942 г.

27 июля самолеты полка перелетели на аэродром Куяльник.

28 июля с утра пара МиГ-3 была направлена в районе переправ через Днестр в районе Стройницы — Григориополь. Командир звена младший лейтенант Хмельницкий произвел вынужденную посадку вне аэродрома вследствие отказа мотора, после чего самолет был списан. Старший лейтенант Покрышкин при возвращении из разведки из-за плохих метеоусловий произвел посадку на аэродроме Семеновка.

После обеда три звена И-153 и звено И- 16 привлекли к штурмовым действиям. В числе целей были автомашины на дороге Кодыма — Будей, артиллерийские позиции в районе Борсуки и танки противника на дороге Берейма — Лесничевка.

В 15:10 новый аэродром базирования был атакован тремя Ю-88. В результате налёта, как отмечено в документах полка «подбито два И-16», а осколками пробит винт одного МиГ-3. Кроме того, легко ранен в ногу воентехник 2-го ранга Юматов.

29 июля летчики полка занимались преимущественно штурмовкой наступающих немецко-румынских войск.

30 июля с 10:20 до 11:55 шесть И-153, три МиГ-3 и один И-16 произвели атаку автоколонны противника в районе Погребы. Бомбы попали в цель, сделано четыре захода, в которых немецкие подразделения были обстреляны пулеметным огнем. Из района Погребы, Дубоссары наши самолеты обстреляны огнем зенитной артиллерии. На многих машинах имеются пробоины. Потерь нет.

В 19:35 летчик сержант Касумов на И- 16 при развороте на малой высоте потерял скорость и врезался в землю.

S августа три И-153 совместно с машинами 4-го ИАП вылетали на атаку пехоты и артиллерии в р-н Давыдовка, Фрунзевка. Как потом было записано в дивизионной оперативной сводке за день: «Бомбы попали в цель, сделано 2 захода пулеметным огнем». Вечером того же дня три И-153 совместно с самолетами 4-го ИАП под прикрытием семи И-16 из состава 69-го ИАП произвели удар по пехоте и артиллерии противника в районе Давыдовка, Фрунзевка.

4 августа с 14:45 по 16:00 три И-153 совместно с И-16 из состава 4-го ЙАП вылетали на подавление артиллерии в р-не Гулянка, Нестерово и атаки пехоты по дороге Затишье — Осиповка. В районе цели наши лётчики встретили два Ме-109, которые боя не приняли.

6 августа пара МиГ-3 провела разведку района железнодорожной станции Жеребково. Несмотря на то, что встреч с противником не было, с задания не вернулся младший лейтенант Якуб Меметов. Как выяснилось впоследствии, летчик совершил вынужденную посадку и на следующий день вернулся на аэродром Чижово.

Вечером того же дня во время очередного разведывательного вылета пара МиГ-3 выдержала бой с парой «мессеров», закончившийся для обеих сторон безрезультатно.

8 августа в 16:35 пара Ме-109 (предположительно из состава JG77) атаковала аэродром Чижово, в результате штурмовки оказались повреждены два И-16 и один УТИ-4.

10 августа девять И-153 и пара МиГ-3 совместно с И-16 из состава 4-го ИАП произвели штурмовой удар по танкам и автомашинам противника в районе Березовка. По послеполетным докладам нашим лётчикам в ходе авиаудара удалось сжечь два бензозаправщика на железнодорожной станции Березовка. Потерь нет.

После прорыва немцев в направлении Николаева следующим местом базирования полка стал аэродром возле села Чаплннка в Херсонской области). Задача поставленная командованием заключалась в прикрытии низовий Днепра. Однако колонна полка с наземным персоналом и имуществом, направленная в Одессу, по дороге попала в окружение.

Таким образом, к началу августа техсостав по одиночке и мелкими группами пробирался к Одессе, а оттуда в Крым и на свой аэродром в Чаплинку. Так завершились для полка оборонительные бои в Причерноморье.

Стоит также заметить, что до конца года основной задачей полка стала штурмовка переправляющихся через Днепр войск врага. Летчикам приходилось совершать в день до четырёх — пяти вылетов. Летали в основном на И-16 и И-153, хотя в полку появились даже два Ил-2…

Боевой путь полка в войне только начинался.

Список воздушных побед 55-го ИАП с 22 июня по 10 августа 1941 г.

п/ п	Дата	Пилот	Кол-во и тип сам-ов нр-ка	Район боя/падения	Примечание
1.	22.06.41	стл-т Ивачсв	1 Ме-109	Унгены
2.	22.06.41	млл-т Макаров	1 Ю-88	Унгены
3.	25.06.41	л-т Селиверстов	1 ПЗЛ-24	Гладены
4.	26.06.41	млл-т Викторов	1 Ме-109	Скулени	Нет в ОС 20-й САД
5.	26.06.41	млл-т Грачев	1 Ме-109	Унгены
6.	26.06.41	млл-т Речкалов	1 Ме-109	Унгены
7.	26.06.41	к-н Атрашкевич	1 ПЗЛ-23	Васлуй	Нет в ОС 20-й САД
8.	26.06.41	стл-т Покрышкин	1 Ме-109	Яссы — Стефанешты	Нет в ОС 20-й САД
9.	26.06.41	млл-т Довбня	1 Ме-109		Нет в ОС 20-й САД
10.	26.06.41	стл-т Зибин	1 Ю-88		Нет в ОС 20-й САД
11.	27.06.41	млл-т Речкалов	1 Хш-126	Вост. Бокша
12.	27.06.41	млл-т Дьяченко	1 Хш-126	Бокша	Her в ОС 20-й САД
13.	27.06.41	ст. л-т Ивачев	1 Ме-109	Сынджерей	Нет в ОС 20-й 0\Д
14.	28.06.41	стл-т Шелякин	1 Ме-109	Фалешти
15.	28.06.41	млл-т Светличный	1 бомб-к	Жароболоешты
16.	28.06.41	млл-т Викторов	1 Ме-109	Кишинев	Нет в ОС 20-й САД
17.	28.06.41	млл-т Дьяченко	1 Хе-111	Котовск
18.	28.06.41	л-т Назаров	1 Хе-111	Котовск
19.	28.06.41	л-т Реганов	2 Хе-111	Котовск
20.	28.06.41	мл л-т Яковлев	1 Хе-111	Котовск
21.	28.06.41	млл-т Викторов	1 Хе-111	Котовск
22.	28.06.41	ст.полит. Барышников	1 Хе-111	Котовск
23.	28.06.41	млл-т Меметов	1 Хе-111	Котовск
24.	02.07.41	л-т Мочалов	1 ПЗЛ-23	сев. Бельцы
25.	02.07.41	стл-т Шелякин	1 Ме-109	Стефанешты
26.	02,07,41	млл-т Дьяченко	1 Ю-88	Кухнешти
27.	03.07.41	л-т Селиверстов	1 ПЗЛ-37	Калараш
28.	03.07.41	л-т Селиверстов	1 ПЭЛ-23	Рекшаны	Нет в ОС 20-й САД
29.	03.07.41	л-т Мочалов	3 Ю-88	Бельцы	Нет в ОС 20-й Сад
30.	03.07.41	стл-т Покрышкин	1 ПЗЛ-24	Страшены	Нет в ОС 20-й САД
31.	03.07.41	млл-т Светличный	1 ПЗЛ-24	Гладены	Нет в ОС 20-й САД
32.	05.07,41	стл-т Фигичев	1 Хш-126	нет в ОС 20 сад
33.	05.07.41	подп-к Иванов /парой/ стл-т Покрышкин	1 Хш-126	юж. Бельцы	Нет в ОС 20-й САД
34.	07.07.41	стл-т Фигичев	1 Ме-110	Леушени
35.	07.07.41	стл-т Шелякин	1 Хш-126	Фалешти
36.	07.07.41	млл-т Овсянников	1 Хш-126	Бельцы	Нет в ОС 20-й САД
37.	07.07.41	стл-т Фигичев	1 Ме-109	Сынджерей	Нет в ОС 20-й САД
38.	07.07.41	стл-т Фигичев	1 Ме-109	Гвоздовка	Нет в ОС 20-й САД
39.	07.07.41	стл-т Фигичев	1 До-17	Слободка	Нет в ОС 20-й САД
40.	07.07.41	стл-т Фигичев	1 ПЭЛ-23	Васлуй	Нет в ОС 20-й САД
41.	07.07.41	млл-т Овсянников	1 Хш-126	Скорени	Her в ОС 20-й САД
42.	07.07.41	л-т Селиверстов /звеном/	1 Ю-88		Нет в ОС 20-й САД
43.	07.07.41	л-т Селиверстов /звеном/	1 Хш-126		Нет в ОС 20-й САД
44.	07.07.41	млл-т Дьяченко /звеном/	1 Ме-109		Нет в ОС 20-й САД
45.	08.07.41	л-т Селиверстов	1 Ме-109	Сынджерей	Нет в ОС 20-й САД
46.	08.07.41	стл-т Ивачев	1 Ме-109	Сынджерей	Нет в ОС 20-й С. ад
47.	09.07.41	стл-т Зибин	1 Ме-109		Her в ОС 20-й САД
48.	11.07.41	стл-т Шелякин	1 Ме-109	Кишкарени
49.	11.07.41	млл-т Речкалов	1 Ю-88	Балта	Нет в ОС 20-й САД
50.	13-07.41	стл-т Ивачев	1 Ме-109	зап. Сивени
51.	17.07.41	л-т Селиверстов	1 Ю-87	Казанешти
52.	18.07.41	стл-т Фигичев	1ДО-17	Гвоздевка — Любатовка
53.	21.07.41	стл-т Фигичев	1 Хш-126	Цибирка
54.	21.07.41	млл-т Дьяченко	1 Ме-109	Могилев-Подольск
55.	21.07.41	млл-т Шиян	1 Ме-109	Могилев-Подольск
56.	25.07.41	подп-к Иванов	1 Хш-126	сев. Кодыма
57.	26.07.41	стл-т Фигичев	1 Ю-88		Нет в ОС 20-й САД
58.	26.07.41	л-т Лукашевич	1 10-88		Нет в ОС 20-й С\Д
59.	26.07.41	млл-т Грачев	1 ПЗЛ-24	Васлуй	Нет в ОС 20-й САД
60.	27.07.41	л-т Смирнов	1 Ме-109	Липецкое	Нет в ОС 20-й Сад
61.	27.07.41	стл-т Зибин /звеном/	1 Ме-109		Her в ОС 20-й САД
62.	28.07.41	млл-т Комаров	1 ПЗЛ-24	Фалешти	Нет в ОС 20-й С/\Д

Наиболее результативные летчики 55-го ИАП в период июнь — август 1941 г.

На фото слева направо:

Валентин Фигичев, Кузьма Селиверстов и Леонид Дьяченко — наиболее результативные летчики 55-го ИАП в летних боях 1941 г.

Воинское звание, фамилия имя отчество пилота	сбил лично/в группе
стл-т Фигичев Валентин Алексеевич	9/0
л-т Селиверстов Кузьма Егорович	5/2
млл-т Дьяченко Леонид Леонтьевич	4/1
стл-т Ивачев Константин Фадссвич	4/0
стл-т Шелякин Федор Иванович	4/0
млл-т Речкалов Григорий Андреевич	3/0

Документы фондов ЦАМО РФ, использованные при работе над статьей:

ф.16 гиап, оп.518590, д.1 «Исторический формуляр»

ф.20 сад, оп.1,д.2 «Оперативные сводки дивизии»/за 1941 г./

ф.20 сад, оп.1, д.7а «Сведения и итоги боевых действий» /за 1941 г./

ф.20 сад, оп.1, д.8 «Боевая работа частей дивизии» /за 1941 г./

ф.20 сад, оп.1, д.23 «Журнал учета сбитых самолетов противника» /за 1941 г./

Потери летного состава 55-го ИАП в июне — августе 1941 г.

п \ п	Дата	Звание	Фамилия Имя Отчество пилота	Обстоятельства потери
1,	17.06.41	Мл.л-т	Хаиии Иван Ефремович	Сбит в бою самолетом-нарушителем
2.	22.06.41	Л-т	Овчинников Семен Яковлевич	Погиб в воздушном бою
з.	22.06.41	Мл.л-т	Суров Александр Матвеевич	Погиб в воздушном бою
4.	24.06.41	Мл.л-т	Миронов Константин Игнатьевич	Умер от ран посте аварии самолета
5-	24.06.41	Ст. л-т	Курилов Федор Никифорович	При попытке отвернуть от нарушившего порядок посадки самолета сорвался в штопор.
6.	26.06.41	К-н	Атрашкевич Федор Васильевич	Сбит огнем ЗА противника
7.	27.06.41	В/инж. 3 ранга	Шолохович Владимир Львович	Убит огнем с земли при перелете на У-2
8,	28.06.41	Мл.л-т	Яковлев Николай Васильевич	Погиб в воздушном бою
9.	30.06.41	Стл-т	Хархалуп Семен Иванович	Погиб в возд. бою
10.	04.07.41	Мл.л-т	Довбня Петр Яковлевич	Погиб в воздушном бою
11.	05.07.41	Млл-т	Семенов Евгений Алексеевич	При атаке Хш-126 самолет свалился в штопор и разбился.
12	05.07.41	Мл.л-т	Светличный Семен Устинович	Сбит огнем ЗА противника
13.	06.07.41	Мл.л-т	Дмитриев Виталий Александрович	Сбит огнем ЗА противника, попал в плен.
14.	09.07.41	Мл.л-т	Кондращук Георгий Александрович	Сбит огнем ЗА противника, числится пропавшим без вести
15.	11.07.41	Л-т	Ротанов Тимофей Тимофеевич	Не вернулся с боевого задания
16.	13.07.41	Ст.л-т	Шелякин Федор Иванович	Тяжело ранен в воздушном бою, сел на территории, занятой немцами. Вероятно, умер по пути в лагерь военнопленных.
17.	14.07.41	Л-т	Мочалов Александр Борисович	Не вернулся с боевого задания, совершил в\п, вероятно попал в плен.
18.	20.07.41	Л-т	Назаров Степан Спиридонович	Погиб в воздушном бою
19.	21.07.41	Л-т	Викторов Виктор Михайлович	Погиб в воздушном бою
20.	21.07.41	Мл.л-т	Овсянкин Алексей Иванович	Погиб в наземном бою после в\п
21.	21.07.41	Ст.л-т	Соколов Анатолий Селиверстович	Погиб в наземном бою после в\п
22.	21.07.41	Мл.л-т	Столяров Николай Матвеевич	Тяжело ранен в возд. бою над г. Рыбница, Молдавия. Умер в госпитале.
23.	22.07.41	Мл.л-т	Котельников Николай Александрович	Не вернулся с боевого задания
24.	25.07.41	Мл.л-т	Дьяченко Леонид Леонтьевич	Умер от ран, полученных в воздушном бою
25.	25.07.41	Мл.л-т	Шиян Григорий Тимофеевич	Погиб в воздушном бою
26.	26.07.41	Ст.л-т	Чернов Николай Александрович	Сбит огнем ЗА противника.
27.	28.07.41	Л-т	Смирнов Борис Владимирович	Погиб в воздушном бою
28.	30.07.41	С-т	Касумов Фарта Густанович	Погиб в авиакатастрофе
39.	01.08.41	Л-т	Скомороха Иван Васильевич	Погиб в воздушном бою
30.	07.08.41	Млл-т	Хмельницкий Матвей Иванович	Погиб в воздушном бою
31.	08.08.41	Мл.л-т	Комаров Борис Георгиевич	Погиб в воздушном бою

Автор выражает благодарность Андрею Дикову, Александру Заблотскому, Дмитрию Карленко, Олегу Каминскому, Андрею Михайлову, Александру Родионову и Василию Харину за ценные замечания и дополнения, сделанные в процессе подготовки материала.

РАССЛЕДОВАНИЕ

"Драться, как Сафонов!", или закрепление пройденного

Юрий РЫБИН

Окончание, начало в ИА № 26, 27.

Наследие

Боевой призыв «Драться, как Сафонов!» почти с первых дней войны в Заполярье постоянно звучал почти как заклинанье на всех митингах, конференциях, различных мероприятиях,проводимых командованием Северного флота. Практически до конца войны он периодически печатался во всех флотских газетах СФ, напоминая не только морским летчикам, как они должны воевать, но и военнослужащим всех остальных видов и родов войск, защищавших Советское Заполярье. Поэтому в эту фразу прежде всего вкладывались не какие-то там конкретные понятия тактических приемов североморского аса, а более широкий смысл — бесстрашно драться, не считаясь с количественным превосходством противника и, если потребуется, без колебания отдать свою жизнь, как Сафонов, ради светлого будущего своей Родины.

Но в самом начале боевых действий в Заполярье, этот боевой призыв предназначался только для летчиков-истребителей и поэтому нас, конечно, интересуют как раз тактические приемы, применяемые в воздушном бою Борисом Сафоновым, которые и прославили его в первые недели и месяцы войны. А этот вопрос, судя по многочисленным статьям и мемуарам о первом асе ВВС Северного флота, практически не освещён ни в одном, даже специальном издании.

Нет, нельзя сказать, что наследие Бориса Сафонова не изучалось, не обобщалось и не передавалось последующим поколениям морских летчиков, которым ещё более двух долгих лет после его гибели предстояло бороться за господство в небе Заполярья. Однако с обобщенным боевым опытом Бориса Сафонова североморские летчики смогли ознакомиться лишь за два месяца до конца боевых действий в небе Заполярья. В газете «Североморск» 1* летчик» № 203 от 26 августа 1944 г. вышла довольно объёмная статья под заголовком «Воздушные бои дважды Героя Советского Союза Б.Ф.Сафонова» (Далее по тексту назовем эту статью «Наследием». — Прим. Авт.). Основой для этой работы стал одноимённый материал, который автору удалось найти в отчетах о боевой деятельности ВВС Северного флота во второй половине 1944 г.' Но надо сразу сказать, что несмотря на столь позднее появление этого материала, летчики- североморцы от этого немного потеряли. Прежде всего надо отметить, что статью подготовил «Отдел пропаганды» Северного флота, а это уже о многом говорит.

Вот что, по мнению ответственных политработников, лежало в основе боевой деятельности Бориса Сафонова и сделавшее его лучшим воздушным бойцом-асом 1941 г.: «Борис Сафонов является творцом тактики воздушного боя современной войны на Севере. Несмотря на то, что прошло свыше 2-х лет со дня гибели прославленного летчика и многое изменилось (ход войны, соотношение сил, техника, люди и т. д.), тем не менее основные тактические положения воздушных боев, проведенных Б.Ф.Сафоновым, остались почти неизменными до сих пор. Это ещё раз подтверждает насколько велик был в своем боевом мастерстве Б.Ф.Сафонов. <…>

Многие товарищи, оценивая блестящие успехи Сафонова считают, что основным условием их является преданность Родине и непревзойденная храбрость. Однако нельзя недооценивать и многих других качеств героя, которые сопутствовали успеху проведенных им боев:

Умете ориентироваться в любой обстановке, принимать быстрые и правильные решения, основанные на точном расчете.

Стремление постоянно учиться и совершенствоваться в своем мастерстве.

Военная хитрость. Никогда ею действия в воздухе не были шаблонными.

Высокая дисциплина, внутренняя собранность резко выделяли Сафонова среди других летчиков.»

Бесспорно, эти боевые качества воздушного бойца были бы не лишними для многих молодых летчиков, но согласитесь, что это лишь общие фразы, которые летчики слышали не раз ещё в летных учебных школах и в запасных авиаполках, где они учились и повышали свое мастерство.

Кроме того, в тексте «Наследия» можно встретить высказывания, которые не имеют ничего общего с боевой деятельностью Бориса Сафонова. Вот, например, одно из таких: «Если летчик, возвращаясь с победой, имел на своем самолете хотя бы одну пробоину, то такая победа не имела похвалы у Сафонова.». Сейчас уже не секрет, что сафоновский И-16 имел далеко ни «одну пробоину», и с трудом верится, что он мог за это «журить» своих подчиненных. Также иного места в статье отводится практическому введению Борисом Сафоновым двухсамолетого строя, правда, тут же составители сами себе противоречат, представляя схемы августовских и сентябрьских воздушных боев, в которых особенно отличились летчики-североморцы во главе с Борисом Сафоновым. В них отчетливо видны звенья трехсамолетного состава.

Но это все, так скажем, лишь детали. Составители несколько покривили истиной, адаптировав боевые действия «творца тактики» образца 1941 г. к применяемой тактике на Северном ТВД к периоду, когда вышла в свет эта статья — т. е. ко второй половине 1944 г. На всех схемах воздушных боев североморского аса показаны действия ударных и прикрывающих групп истребителей. Как известно, этого не было. Летом и осенью 1941 г. Борис Сафонов «дрался» в составе одной компактной группы, в которой первым и главным правилом было — не отрываться от группы и тем самым сохранять визуальное взаимодействие. При действиях в двух группах во время воздушного боя, не пользуясь в воздухе радио, это «золотое» сафоновское правило невозможно было выполнить.

Но надо сказать, что и это вышеприведенное несоответствие действительности также не самый главный недостаток «Наследия», обесценивавший «обобщенный опыт» североморского аса. Статья (аналогично и документы штаба ВВС Северного флота) имела три основных главы: «Боевые качества Героя», «Основные принципы боя» и «Тактика воздушных боев», причем последняя имеет пять подпунктов. В этих главах со схемами воздушных боев дается подробное описание боевых действий Бориса Сафонова и его подчиненных, во время которых особенно проявились все вышеперечисленные боевые качества бесстрашного воздушного бойца и наглядно показаны все «хитрые» тактические приемы легендарного аса против немецких… БОМБАРДИРОВЩИКОВ.

Но все дело в том, что весь этот «ценный», любовно собранный и отредактированный к концу войны материал, оказался почти бесполезным практически для всех летчиков, воевавших за Полярным кругом. Это объясняется даже не участием политработников в его подготовке, у которых преданность ВКП(б) и Родине была важнее, чем осмотрительность в воздухе. Причина заключалась в ничтожно малом боевом опыте легендарного аса в борьбе с истребителями противника, о котором говорится в небольшом последнем подпункте «е» этого «Наследия» — «Бой с истребителями противника. Мы лишены возможности подробно остановиться на этом вопросе, потому что в период боевых действий Сафонова основной задачей наших летчиков была борьба с бомбардировщиками немцев, а воздушные бои только с истребителями противника были редким исключением.»

И далее в тексте через интервал, как насмешка над летчиками-истребителями ВВС Северного флота, которые уже больше года вели ожесточенные и кровопролитные воздушные бои исключительно только с истребителями ВШЭ и FW190 из состава JG5 (так как последняя эскадрилья Ju88, входившая в состав KG30 была выведена с Северного ТВД ещё в июле 1943 г.), были помещены следующие строки: «Таков краткий обзор основных вопросов тактики воздушных боев проведенных Б.Ф.Сафоновым. Дважды Герои Советского Союза гвардии подполковник Б.Ф.Сафонов своими бессмертными подвигат во славу нашей Родины обогатил науку побеждать. Дело чести наших летчиков — впитать в себя сафоновское мастерство воздушного боя, его храбрость и отвагу, его точный расчет, разумную инициативу и — что всего выше — его беспредельную любовь к Родине».

И хотя боевой опыт Бориса Сафонова оказался не востребован летчиками-истребителями «образца 1944 г.», то нам, в отличии от них, интересно все же проанализировать успех легендарного летчика «образца 1941 г.» и понять, какие предпосылки и особенности этого периода позволили Сафонову в небе Заполярья добиться высоких результатов и стать самым результативным «сталинским соколом» начального периода Великой Отечественной войны.

Известно, что Сафонов к началу войны в летно-тактическом отношении был подготовлен не лучше и не хуже других, боевого опыта не имел, так как не участвовал ни в одном малом военном конфликте, но, тем не менее, от большинства летчиков его отличали, прежде всего, природное обаяние вкупе с опытом работы в коллективе в качестве помощника комиссара эскадрильи 2* и безграничная любовь к профессии военного летчика. В Сафонове всегда удивительно и гармонично сочетался политработник и боевой летчик.

Нельзя сказать, что карьера будущего аса в довоенное время продвигалась стремительно. На Крайний Север Борис Феоктистович прибыл в должности командира звена, совмещая обязанности помощника комиссара по комсомольской работе. Бытует мнение, что не очень «перспективного» 26-летнего старшего лейтенанта, но уважаемого всеми «комсомольского вожака» уже пророчили на руководящую партийную должность. Но в конце января 1941 г. из военных училищ в полк прибыло 17 молодых летчиков, которые в начале апреля были собраны в «отдельную учебную группу» для переучивания на И-16. Учебную группу молодых летчиков было поручено возглавить старшему лейтенанту Сафонову, так как он имел достаточный практический опыт полетов на этом истребителе. К тому же его давно было пора выдвигать на вышестоящую должность. Вскоре был получен приказ Наркома ВМФ о формировании в составе 72-го САП ещё одной истребительной эскадрильи на базе этой учебной группы. Этим же приказом командиром вновь сформированной эскадрильи утверждался старший лейтенант Сафонов. В это время в эскадрилье было всего четыре И-16 тип 24, причем два из них были оборудованы радиостанциями РСИ-3. В ближайшее время эскадрилья должна была пополниться недостающей матчастью.

Конечно, говорить о том, что до 22 июня 1941 г. в «молодой» эскадрилье отрабатывалась групповая слетанность экипажей или высшии пилотаж, было бы неверно. Прежде всего, в бывшей учебной группе проходило освоение новой матчасти. Кроме молодых летчиков, истребитель «укрощал» командный состав авиаполка и управления ВВС Северного флота. А потому не удивительно, что среди эскадрилий в составе 72-го САП в 4-й «сафоновской» летом 1941 г. была самая высокая аварийность 3*.

Как уже отмечалось выше, в первый месяц боевых действий из-за малого количества боеспособных истребителей, поврежденных во время первых двух налетов на Ваенгу, Сафонов поднимался в небо на перехват вражеских бомбардировщиков лишь в составе звена, как правило, трехсамолетного состава. Здесь надо сразу оговориться: бытует стойкое мнение, что именно Сафонову принадлежит заслуга в ВВС Северного флота перехода с трехсамолетного на двух. На самом деле это не так. Это чистый воды вымысел, который придумали все в том же «отделе пропаганды» Северного флота. Записи в «Журнале боевых вылетов 72-го САП» начисто опровергает это утверждение: львиная доля боевых вылетов, до появления 151-го английского авиакрыла в Ваенге, выполнялись Сафоновым и другими летчиками 72-го САП, за исключением очень редких случаев, только звеньями трехсамолетного состава.

Первые свои пять самолетов противника Сафонов сбил по одной схеме: вылет по тревоге «на видимого противника», набор высоты, преследование и атака с ближней дистанции, как правило, снизу. Из пяти сбитых самолетов, четыре самолета были одиночными и лишь один Ju87, записанный на его боевой счет 17 июля, был атакован Сафоновым в группе с другими «Юнкерсами», но в этом случае атака Сафонова была короткой, так как он «вышел из боя ввиду сильного огня группы самолетов противника». Во всех случаях противодействия со стороны истребителей противника не было. Так что говорить о каких-либо особых «сафоновских» тактических приемах при отражении налетов противника на наши аэродромы здесь не приходится. В этот период больше внимания уделялось организационным вопросам, связанных с боевой готовностью эскадрилий и полка в целом: то есть прохождению сигнала «Воздух» от постов ВНОС на КП авиаполка и готовности летчиков и матчасти к боевому вылету. Например, для более быстрого взлета Сафонов «модернизировал» свой летный шлем. Вместо пряжек были пришиты кнопки от парашюта. Выигрыш от этого составил почти половину минуты© — столько времени уходило раньше на застегивание пряжек, а защелкивание кнопок было секундным делом.

Но, тем не менее, эти первые пять воздушных побед сделали Сафонова первым североморским асом, а командование Северного флота незамедлительно представило его к званию Героя Советского Союза. Именно в те дни и появился боевой девиз: «Драться, как Сафонов!». Но, для большинства летчиков-североморцев практически до конца 1941 г., а для некоторых и в течение всего 1942 г. этот девиз было пустым звуком, так как на И-153 и И-15бис невозможно было по тревоге подняться в воздух «на видимого» противника, набрать высоту, догнать и сбить его. Даже на современных МиГ-3, появившихся в составе 72-го САП в середине июля, подняться с аэродрома и догнать удирающий Ju88, было проблематично, так как у этого тяжелого высотного истребителя на малых высотах были довольно посредственные разгонные и скоростные характеристики. Поэтому следовать этому боевому девизу мог лишь сам Сафонов и ещё несколько летчиков из его эскадрильи, вылетавшие с ним наперехват. И ко всему прочему, боевые возможности его истребителя И-16 с пушечным вооружением были значительно выше, чем у большинства летчиков ВВС Северного флота, самолеты которых имели только пулеметы.

Расстреляв в течение первых недель большую часть довоенных запасов своего арсенала по немецким и своим самолетам, расчёты нашей зенитной артиллерии в районе Мурманска и главной ВМБ Северного флота в Полярном самым естественным образом, набравшись опыта, заставили ударную авиацию противника действовать над объектами Северного флота и городом с высот не ниже 4000 м. В результате теперь и Сафонов вместе со своими подчинёнными из готовности № 1 на аэродроме на своих «ишачках» с пушками уже не могли достать «видимого противника». Дежурство на земле сменилось рутинным патрулированием в воздухе. Противник по-прежнему избегал воздушных боев с нашими истребителями, заметив их в воздухе, незамедлительно уходил на свою территорию или наносил бомбардировочной удар по другим целям, над которыми в этот момент не наблюдалось наших истребителей.

«Умение ориентироваться в любой обстановке» помогло Сафонову принять правильное и единственное в этом случае решение — атаковать противника, используя фактор внезапности. Как показал опыт Великой Отечественной войны, в воздушном бою именно первая атака была самой результативной. Если принять все сбитые истребителями самолеты противника за 100 %, то с первой атаки было уничтожено 75 %, со второй — 15 %, с третьей и последующих атак — 10 % 4*.

Своеобразным пиком проявленного Сафоновым мастерства воздушного бойца считается бой, проведенный им 15 сентября 1941 г. Вот как оцениваются боевые действия нашего знаменитого аса в этот день в официальной историографии Северного флота (выдержка из статьи «Славные сражения», опубликованая в газете «Североморский летчик» № 6 от 15.09.1943 г.): «15 сентября — день, когда для всей североморской авиации имя Сафонова стало синонимом наступательного порыва, непреклонной воли к победе, умного и расчетливого риска, преданности Родине и ненависти к врагу.» 5*

Прочитав такую довольно интригующую и высокопарную характеристику действиям Сафонова, невольно хочется выяснить, что такого исключительного совершил в этот день североморский ас в небе Заполярья? В архивных документах не удалось найти описания этого боя, так как в 1941 г. ещё мало уделялось внимания накоплению и обобщению боевого опыта Великой Отечественной войны. Что касается мемуарной и другой литературы, то, к сожалению, большинство описаний этого воздушного боя на этот вопрос не дают ответа, так как в них больше панегириков, чем описаний реальных действий Бориса Сафонова и его подчиненных, что впрочем и не удивительно, так как большинство авторов не только не видели этот воздушный бой, но и плохо разбирались в элементах воздушного боя, как в целом, так и в частности. Пожалуй, только единственный рассказ одного из участников этого знаменательного воздушного боя частично проясняет нам действия Сафонова и его подчиненных 15 сентября 1941 г. На страницах этого же номера газеты были опубликованы воспоминания Владимира Покровского, который в бою одержал свою 4-ю воздушную победу, записав на личный счёт один Ю-87. Надо, отметить, что это довольно редкий случай, когда в газетной статье вместо избитых и нечего незначащих фраз, очень обстоятельно и подробно рассказывается о всех перипетиях воздушного боя.

«…Самолеты противника мы заметили по разрывам первых сброшенных ими бомб. Впереди нас, примерно, в пяти километрах мы увидели более двадцати бомбардировщиков: они были на меньшей высоте, чем мы, но в стороне выше нас кружило ещё два десятка истребителей Ме-109. В общей сложности — сорок вражеских самолетов. Нас — пятеро. Фашистские бомбардировщики шли с юга на север, и Сафонов дал нам знак развернуться и отойти в сторону солнца.

Каждый из ведомых Сафонова понимал, что командир своим маневром не уклоняется отбоя. Внезапность нападения — вот к чему стремился Сафонов. Маскируясь солнцем, сомкнутым клином, мы пошли на сближение с противником. Действительно, редкое заполярной осенью ослепительное солнце прикрывало нас от врага, немцы не видели нас, хотя мы находились уже в километре от бомбардировщиков… Дистанция укорачивается до ста метров, и эти сто метров прочеркивает, наконец, огненная трасса от машины Сафонова к бомбардировщику, замыкающему вражескую колонну. Открываем огонь и мы — каждый по своей жертве.

1* ЦВМА, Ф.12, оп.1, д.294.

2* В 1939–1940 гг. Борис Сафонов носил воинское звание «политрук».

3* ЦВМА, Ф. 1982, on. 016526, Д.5, л.22.

4* Н.М.Скоморохов, В.Н.Чернецкий. Тактика в боевых примерах. Авиационный полк. М. Воениздат, 1985, с. 156 со ссылкой на Информационный сборник № 13. М., Воениздат, 1944, с.11.

5* «Североморский летчик» № 6 от 15.09.1943 г.

Ju88A (сер. 3366.. борт код 40+RN) из состава U/KG30, сбитый над побережьем Мотовского залива Тб сеннтября 1941 г.

Атакуем бомбардировщиков мы втроем — Сафонов, Максимович и я. Коваленко с ведомым прикрывает нас от неминуемого нападения «Мессершмиттов». Сафонов бьет по облюбованному им бомбардировщику сверху под углом 15 градусов, я бью по избранному мной фашисту под тем же углом, но снизу. Вражеский самолет, сбитый Сафоновым, уже валится на землю, когда я второй очередью приканчиваю ещё одного бомбардировщика.

Было уже сбито четыре немецких машины, когда Коваленко, следивший за ходом боя, просигнализировал Сафонову о приближении «Мессершмиттов». Жалко было расставаться с фашистскими бомберами, которые, ошеломленные внезапностью и яростью наших атак, настолько перепугались, что спасаясь бегством, начали бросать бомбы на собственные позиции, на собственные войска. «Мессершмнтты» находились уже в 800 метрах. Нам было ясно видны их желтые носы и желтые консоли. Сафонов, собрав свою группу и возглавив ее, устремил нас навстречу фашистским истребителям. Они шли на нас парами, строем пеленга, лобовой атакой. Мы, конечно, приняли атаку. С обеих сторон понеслись трассы.

Мы не дрогнули. Дрогнули немцы. Строй их рассыпался. Теперь наша задача заключалась в том, чтобы прикрыть друг друга, не дать численно превосходящему противнику перебить нас поодиночке. Сафонов приказал нам войти в вираж по горизонтали («карусель»). Фашисты находились над нами, дни били по нашим самолетам, но держались на почтительном расстоянии и урона нам пока не причиняли. Когда же отдельные фашистские истребители пытались, снижаясь, приблизиться к нам, мы, подняв носы наших самолетов, парой очередей отражали атаку и опять входили в круг.

Так мы «прокаруселили» несколько минут, как вдруг заметили, что у «мессеров» что-то случилось: неожиданно они стали уходить, предоставив нам возможность в целости и невредимости вернуться на аэродром.»

Владимир Покровский без лишних громких слов описал все тонкости этого воздушного боя, благодаря чеиу мы можем вполне объективно судить, о применяемых Сафоновым тактических приемах, которые принесли ему славу, как «самого бесстрашного и виртуозного летчика» начального периода Великой Отечественной войны. Лишь в одном месте «ученик» Бориса Сафонова покривил душой. Да это и понятно, так как молодое поколение летчиков, кому, собственно, эта статья и адресовалась, могло усомниться в «величии мастерства» легендарного аса, если бы он до конца был правдив. Покровский в своих воспоминаниях говорит как о само собой подразумевающемся — ударной и прикрывающей группах, успешно дополняющих друг друга в этой воздушной схватке с противником. Но в действительности, Борис Сафонов и все летчики, воевавшие на северном ТВД летом и осенью 1941 г., летали в сомкнутом строю единой компактной группой — «стадом», как нелестно отзывались летчики Люфтваффе об этом боевом строе 6*. Оснований так считать предостаточно.

Во-первых: в архивных документах и в различных статьях летом и ранней осенью 1941-го нигде не говорится о том, что в этот период летчики в Заполярье летали в составе ударной и прикрывающей группах, которые действовали как единый взаимодействующий боевой строй. Как раз все имеющиеся документы говорят обратное. А по другому и быть не могло, чтобы слаженно действовать в этом боевом построении, необходимо было обязательно пользоваться радио. А радиостанциями летчики-североморцы в этот период не пользовались. В воспоминаниях английских летчиков впервые упоминается о том, что североморские летчики только в сентябре 1941 г. лишь заинтересовались таким построением боевого строя, в котором имелась ударная и прикрывающая группы.

Во-вторых: если верить тому, что вражеские бомбардировщики атаковало лишь одно звено, ведомое Сафоновым — сам Покровский и Максимович, а Коваленко со своим ведомым «обеспечивал» действия этого «ударного» звена, то как объяснить тот факт, что в «Журнале учета сбитых самолетов», отмечено, что в воздушном бою по одному Ю-87 сбили: Сафонов, Коваленко и Покровский 7*. Выходит, что Александр Коваленко также участвовал вместе с Сафоновым в атаке по «Юнкерсам», а кто тогда обеспечивал действия «ударного звена» и кто подавал сигнал о приближении «Мессершмиттов»? Конечно, здесь вполне возможно предположить, что Сафонов действительно «подарил» одного «лапотника» Александру Коваленко, то есть сбил две «штуки», но себе приказал записать одну, а другую из чувства благодарности и справедливости своему другу, который хоть и «не стрелял, но дал возможность это сделать Сафонову». Вполне логично. Но в таком случае не вполне логичен сам воздушный бой — не совсем понятно, каким образом мог дать «сигнал» Коваленко ведущему группы Сафонову, который устремился вперед на вражеские бомбардировщики.

Как уже отмечалось выше, в это время наши летчики радио не использовали, значит Коваленко мог лишь «помахать крыльями» или в сторону противника выпустить пулеметно-пушечную очередь, по другому Александр Коваленко никак не мог «просигнализировать». Но атаковать «Юнкерсы» — то есть стремительно сближаться с вражескими бомбардировщиками, «ловить» их в прицеле, точно определять расстояние до ближайшего самолета противника, не пропустить начало открытие огня с близкой «сафоновской» дистанции, а то можно просто в него врезаться и одновременно периодически высовываться и смотреть назад на Коваленко — не «помашет ли он крыльями». Что-то с трудом в такое верится. А не проще было бы Сафонову во время атаки смотреть не назад, а вперед, где находились «Мессершмитты», поджидавшие своих подопечных. Вполне логично было бы по «сигналу» не Коваленко, а самого Сафонова при приближении Ме-109, немедленно образовать «оборонительный круг», так как самолет Сафонова был на острие удара, а значит у всех на виду. Да и Коваленко был не где-то то там позади, а рядом с Сафоновым, что позволило им быстро и своевременно организовать «карусель» и отбить все атаки «стодевятых». Думаю, что такие действия «сафоновцев» более естественны, чем то, что поведал Владимир Покровский.

Именно так, а не иначе, действовали Сафонов и его подчиненные во время вылета на перехват 9 сентября — группы бомбардировщиков Ю-87, которых атаковали единым строем все шесть И-16 во главе со своим командиром эскадрильи. Не было ни ударной, ни прикрывающих групп. Несмотря на то, что посты ВНОС подтвердили падение лишь трех Ю-87 8*, тем не менее, после боя на свои боевые счета записали по одной сбитой «штуке» сразу пять летчиков: капитан Сафонов, старший лейтенант Коваленко, лейтенант Покровский, лейтенант Максимович и старшина Семененко, лишь молодой и неопытный летчик сержант Романов промахнулся, но он лишь только ещё учился азам «сафоновской» тактики внезапных атак.

Вот, пожалуй, и весь секрет «наступательного порыва» североморского аса летом 1941 г. Внезапные атаки — вот главный «козырь» успеха легендарного североморского аса. По сути, Сафонов применял «азбучную» тактику ведения воздушного боя, но кому-то показавшуюся для начального периода Великой Отечественной войны весьма «прогрессивной»: заметить противника первым, провести внезапную атаку, используя для этого облака или солнце и, наконец, атаковать самолеты противника с близкой дистанции — с «сафоновской». Но можно ли считать, что этот тактический прием был «изобретен» североморским асом? Можно ли говорить о Борисе Сафонове как о «творце тактики воздушного боя современной войны на Севере»? Конечно, нет. Ещё в Первую Мировою войну русские летчики широко применяли этот тактический прием, основанный на принципах внезапности, что было отражено в их первых трудах по тактике воздушного боя: «Как и во всяком бою, тем более в воздушном, обладающим исключительной скоротечностью, необходимо, пользуясь той или иной обстановкой, всемерно, стремиться к внезапности. Она дает атакующему, во первых, инициативу (даже при меньшей скорости его аппарата) и, следовательно, выбор более удобной позиции для обстрела, а во-вторых, и лучшее использование огня. У атакующего в этом случае будет также значительный перевес и в моральной стороне — противник, застигнутый врасплох, не сразу оценит обстановку и запоздает открыть стрельбу» 9*.

Безусловно, нужно признать, что в условиях современной воздушной войны Борис Сафонов сумел эффектно применять этот тактический прием, успех выполнения которого полностью зависел от командира — ведущего группы, который должен был, обнаружив противника, мгновенно оценить обстановку, выбрать наиболее отвечающий сложившимся условиям вариант атаки, быстро и скрытно занять группой исходное положение и первым, показывая пример хладнокровия и бесстрашия, броситься на врага. Все это было присуще командиру 4- й эскадрильи 72-го САП ВВС Северного флота, заслуженно получившему одним из первых на Мурманском фронте высокое звание Героя Советского Союза.

Но в тоже время говорить о каких то особых приемах ведения воздушного маневренного боя Сафоновым и его подчиненными не приходится. В этом отношении было бы более интересней исследовать боевые действия эскадрильи «чаек» под командованием капитана Туманова, перед которой стояла основная задача — противодействовать истребительной авиации противника, то есть вести борьбу за господство воздухе. Если Сафонов просто избегал воздушных боев с месершмиттами во имя главной своей задачи, то летчики эскадрильи И-153 наоборот искали, вступали и вели бой непосредственно с истребителями противника.

Но надо заметить, что «сафоновская» тактика внезапных атак в «современной воздушной войне» имела свои существенные недостатки и могла успешно использоваться только в небе Заполярья, где противодействие малочисленной истребительной авиации было очень незначительным. Как правило, Сафонов атаковал бомбардировщики противника одной группой, без прикрытия; атаковали самолеты противника все летчики группы. Бесспорно, такой внезапный удар сразу пятью — шестью истребителями действовал на противника ошеломляюще. Но в тоже время он имел и свои минусы. Сами атакующие, при внезапном появлении истребителей противника сразу же превращались из «охотников» в «добычу». Рации в полете «сафоновцы» не использовали, хотя большая часть И-16 была ими оборудована, вот поэтому, как командир эскадрильи и ведущий группы, Борис Сафонов строго требовал от своих подчиненных выполнения двух основных его заповедей:

1. Максимальная осмотрительность в воздухе. «Грош цена бойцу, которого первым обнаружил враг. В воздухе надо смотреть так, чтобы видеть «пятку костыля собственной машины» — часто говорил Сафонов своим подчиненным. Бесспорно, в применяемой тактике внезапных атак первым обнаружить противника — это уже «половина победы».

2. Действовать единой группой, никому не отрываться от группы, не выходить из боя и не терять зрительную связь во время атаки.

Здесь хотелось бы опровергнуть ещё одно ложное утверждение о том, что Борис Сафонов «первым на Севере практически доказал преимущество пары, как тактической единицы истребителей перед звеном трехсамолетоного состава». Действительно, записи «Журнала учета боевых вылетов 72 САП» показывают, что накануне войны и первые недели боевых действий в Заполярье Борис Сафонов часто поднимался в воздух в составе пары — со своим командиром звена старшим лейтенантом Геннадием Антипиным. Так, в июне — июле 1941 г. каждый третий боевой вылет совершался в паре. Но в августе, этот показатель существенно изменился… в сторону звена трехсамолетного состава — лишь только каждый пятый стал совершаться в паре. А в сентябре, то есть в период, когда мастерство Бориса Сафонова, образно говоря, было в зените его боевых успехов, из 38 боевых вылетов лишь три можно с некоторой оговоркой считать, что они были выполнены в составе пары, так как в двух случаях он вылетал в составе четырёх самолетов и один раз — в составе восьми. Все остальные вылеты в этом месяце в основном были выполнены в составе трёх и шести самолетов! И если следовать логике, то получается, что с приобретением боевого опыта североморский ас все более склонялся к звену из трех самолетов и свои громкие сентябрьские воздушные бои провел исключительно в составе этого устаревшего тактического построения.

Так что же было в действительности. Прежде всего, надо сказать, что в начале боевых действий Борис Сафонов был просто вынужден летать в паре с Геннадием Антипиным. Дело в том, что в после того, как в апреле 1941 г. потерпел аварию И-16 с зав. № 24Р21891 в составе его эскадрильи осталось всего три самолета. Из этих трех истребителей на одном самолете молодые летчики продолжали выполнять учебно-тренировочные вылеты, а на двух оставшихся Сафонов и Антипин выполняли боевые задания, в частности вылетали на перехват самолетов противника.

После того, как «сафоновская» эскадрилья пополнилась матчастью, получив 12 И-16, прибывших с Краснознаменного Балтийского флота, Сафонов начал вылетать в составе трёх и шести самолетов. Но 29 июня 1941 г. после массированного первого удара по аэродрому Ваенга, практически все сафоновские «ишачки» получили повреждения, а пять из них в этот день были уничтожены. Последующие бомбардировки аэродрома в июле месяце также периодически выводили из строя часть И-16. И в первые недели июля Сафонова абсолютно не «мучили» мысли, что лучше: парой вылетать по тревоге на перехват самолетов противника или звеном трехсамолетного состава. В этот период у него были мысли совсем другого характера — сколько самолетов он всего сможет поднять в воздух и кого из молодых летчиков, прошедших курс обучения, записать в боевой состав.

6* Существует немало документальных свидетельств, что пилоты истребителей Люфтваффе сами частенько подходили к линии фронта или объекту удара в плотном строю, за что нередко бывали наказаны.

7* ЦВМА, Ф.767, оп.2, д.272, л. 11об.

8* О ЦВМА, Ф.20, д.23681, л. ЗЗ.

9* В.К.Бабич. Воздушный бой. Военное издательство. М., 1991, стр.32 со ссылкой на книгу В.Ткаченко «Материал по тактике воздушного боя» изданной в 1917 г.

И-16 из состава 4-й эскадрильи старшего лейтенанта Б.Ф.Сафонова взлетает по тревоге. Обратите внимание на то как блестит верхняя поверхность консоли, на которой отражается лозунг «За СССР!», написанный на борту. Судя по всему, за состоянием «ишачков» техперсонал внимательно следил

Судя по записям боевых журналов, в начале июля Сафонов поднимался в воздух с летчиками из управления 72-го САП и ВВС СФ: заместителем командира авиаполка капитаном А.В.Полковниковым, с командиром полка полковником Г.П.Губановым и инспектором по технике пилотирования УВВС капитаном Т.Т.Раздобудько. Думается, не от хорошей жизни на перехват самолетов вылетали на И-16 старшие офицеры, давая возможность молодым летчикам закончить курс обучения. Лишь по мере готовности пилотов Борис Сафонов включал их в боевой состав и брал с собой на выполнение боевого задания. Этим ещё объяснятся и тот факт, что в начале июля Борис Сафонов на разведку в тыл противника и в за линию фронта летал только в паре со старшим лейтенантом Антипиным.

Если в июле самое большое число «ишачков», которое мог Сафонов поднять в воздух, не превышало четырех, то во второй половине августа это число достигло уже десяти. К этому времени все летчики его эскадрильи уже имели боевой опыт, и с этого времени Борис Феоктистович в основном старался вылетать на боевые задание в составе одной большой группы из шести — девяти самолетов. Судя по действиям этих звеньев во время атаки вражеских бомбардировщиков, каждый летчик был «бойцом», а не ведомым и ведущим в этих группах. Практически каждый летчик во время атаки действовал самостоятельно. А при появлении истребителей противника, «сафоновцы» по сигналу ведущего, тотчас образовывали «оборонительный круг». Вообще надо заметить, что в «сафоновской» эскадрилье «образца лета 1941 г.» совсем не практиковалось закрепление летчиков по звеньям. Поэтому не случайно Сафонов очень строго требовал от своих подчиненных во время нахождения в воздухе постоянного зрительного контакта, чтобы вовремя прийти друг другу на помощь, а при необходимости своевременно образовать «оборонительный круг». Поэтому тезис о том, что «Сафонов ещё до войны пришел к выводу о тактическом преимуществе пары истребителей над звеном из трех самолетов», не соответствует действительности.

Поэтому не слетанность в звеньях, а взаимовыручку в самой группе Сафонов считал самым главным фактором успеха его эскадрильи. В своей статье «Враг будет уничтожен», опубликованной в газете «За Родину!» (№№ 37–38 от 7.11.1941 г.) прославленный ас писал: «Меня часто спрашивают: «Чем объяснить успех? Может быть это военное счастье? Конечно, дело не в военном счастье. Наличие нашей замечательной техники, помноженное на отличные качества летно-технического состава, плюс выработанная намн тактика внезапного и смелого удара — всегда обеспечивают победу. В воздушном бою каждый из летчиков нашей части внимательно наблюдает за товарищем, взаимная выручка — вот в чем сильны мы…».

Но и здесь мы должны констатировать тот факт, что «Драться, как Сафонов!» и в этот период боевых действий (август — сентябрь 1941 г.), могли кроме самого Сафонова лишь ограниченное число летчиков ВВС Северного флота. Это опять же пилоты его эскадрильи, летавшие на И-16 и МиГ-3. Поэтому не случайно в основном именно эта категория летчиков в указанный период возглавляла список самых результативных летчиков-истребителей в составе ВВС Северного флота. Первым, после Сафонова, был старшина Петр Семененко, на счету которого к концу активных боевых действий на Мурманском направлении, числилось семь лично сбитых самолетов противника и два в группе (по «Журналу учета 72 САП» — шесть лично. — Прим. Авт.), за ним шли: старший лейтенант Александр Коваленко — лично шесть и четыре в группе, младший лейтенант Виктор Максимович — четыре лично и четыре в группе, капитан Тимофей Раздобудько — четыре лично и два в группе, младший лейтенант Владимир Покровский — четыре лично и один в группе. Среди летчиков, летавших на «МиГах», отличился старший лейтенант Захар Сорокин — пять лично.

Значительно отставали от вышеперечисленных летчики, летавшие на истребителях- бипланах. Самым результативным среди них был старший лейтенант Воловиков, записавший за этот период три личные воздушные победы и три в группе, причем во время одного боевого вылета — 17 июля 1941 г., он согласно своему докладу, он сбил сразу два Ю-88.

Что касается армейских летчиков, защищавших небо Заполярья, прежде всего из состава 145-го ИАП ВВС 14-й Армии, также воевавших, как и «сафоновцы», на И-16, то и они при всем желании не могли следовать боевому призыву североморского аса, так как перед ними стояли совсем иные боевые задачи в отличие от эскадрильи Бориса Сафонова — обеспечение боевых действий на сухопутном фронте. В то время когда Борис Сафонов вылетал в составе всей эскадрильи к линии фронта на «свободную охоту» (в то время это боевое задание называлось «на перехват самолетов противника». — Прим. Авт.), армейские И-16 вылетали на сопровождение СБ из состава 137-го СБАП, а также истребителей- штурмовиков 147-го ИАП, да и сами нередко привлекались к штурмовым действиям, а вот воздушные бои с вражескими бомбардировщиками для них были редким исключением. Тем более не могли «Драться, как Сафонов!» летчики 147-го ИАП, летавшие на «бисах» и «чайках» в качестве штурмовиков.

К примеру, такой же командир эскадрильи пушечных И-16 из 145-го ИАП ВВС 14- й Армии капитан Александр Зайцев за период с 22 июня по 22 июля 1941 г., то есть за первый месяц войны совершил 43 боевых вылета с налетом 33 часа 9 минут. За этот же период боевых действий Борис Сафонов, что удивительно, произвел аналогичное число боевых вылетов — 43, но с меньшим налетом — 25 час 50 мин, это объясняется прежде всего тем, что Сафонов часто вылетал на прикрытие или на отражение налетов на свой аэродром Ваенга, которые длились от 20 до 30 минут, в свою очередь Зайцев чаще вылетал на воздушную разведку в ближний тыл противника, где нередко штурмовал со своими подчиненными обнаруженные цели, такие вылеты длились более часа. Из общего количества боевых вылетов эти летчики произвели (в числителе — Сафонов, в знаменателе — Зайцев): на воздушную разведку — 4/17, на ПВО пунктов — 6/12, на перехват и отражение налетов — 25/0, на сопровождение штурмовиков и штурмовку — 0/14, на отсечение истребителей противника от своих СБ — 5/0, вылет на поиск сбитых самолетов противника — 3/0 10*.

Как видим, из 43 боевых вылетах лишь в 12, то есть при выполнении обеспечения «ПВО пунктов», капитан Зайцев имел возможность «Драться, как Сафонов!», то есть перехватить и атаковать бомбардировщики противника, все остальные боевые задания этому не способствовали. Что касается североморского аса, то картина здесь совсем иная — значительная часть боевых вылетов как раз соответствовала и способствовала тому, чтобы сбивать и увеличивать свой боевой счет воздушных побед. Из 43 боевых вылетов лишь четыре выполнены на разведку и пять — на отсечение вражеских истребителей от своих СБ, которые лишали возможности Сафонова выполнять главную его задачу — сбивать вражеские бомбардировщики. Таким образом, из 43 боевых вылетов Борис Сафонов 34 раза мог воплотить в жизнь свой боевой призыв, а капитан Зайцев лишь — 12 раз. Но, тем не менее, капитан Зайцев за рассматриваемый период заявил о трех сбитых в группе самолетах противника — двух Ме- 110 и одном двухмоторном «Фокке-Вульфе»11* и «За образцовое выполнение боевых заданий командования …» Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июля 1941 г. был награжден орденом Ленина. А Сафонов за этот же период заявил о четырех лично сбитых самолетах противника и одном в группе, за что был награжден орденом «Красного Знамени» и представлен к званию Героя Советского Союза.

Вот поэтому у армейских летчиков-истребителей боевой счет воздушных побед, несмотря на то, что они летали в «одном небе с летчиками-североморцами», был на порядок' ниже. Так самый результативный ас ВВС 14- й Армии капитан Леонид Гальченко к концу активных боевых действий в небе Заполярья в 1941 г., заявил всего о шести сбитых самолетах, причем три из них были истребители Ме-109, один Ю-88 — одиночный разведчик и лишь два бомбардировщика — Ю-87 и Ю-88, сбитые им над линией фронта во время последнего сентябрьского немецкого наступления на Мурманском направлении. А что касается «штурмового» 147-го ИАП ВВС 14-й Армии, то лишь два летчика — капитан Василий Королев и старший лейтенант Александр Жгун имели на своем боевом счету по одному сбитому вражескому самолету.

Корреспондент Гильярди (в центре) беседует с командиром 4-й эскадрильи 72-го САП капитаном Б.Ф.Сафоновым (слева) и комиссаром авиаполка П.А.Редковым (справа). Аэродром Ваенга, осень 1941 г.

Это не говорит о том, что армейские летчики были хуже подготовлены, чем летчики- североморцы. В составе ВВС 14-й армии было много летчиков, имеющих боевой опыт финской и японской кампаний, но, тем не менее, при всем желании основная масса летчиков, воевавших на самом северном ТВД, по ряду объективных причин, не могли на практике подхватить почин «Драться, как Сафонов!». Вот такая «несправедливая» статистика: были «стахановцы» и были «рабочие лошадки».

Очень спорен и тезис из «Наследия», согласно которому, Борис Сафонов «Стремился постоянно учиться и совершенствоваться в своем мастерстве». Его последний боевой вылет как раз и ставит под сомнение это мнение. Весной 1942 г. в небе Заполярье обстановка резко изменилась. Первопричиной тому были союзные морские конвои, следовавшие в северные порты Архангельск и Мурманск. Германская авиационная группировка весной 1942 г. на северном побережье Норвегии резко увеличилась, как в количественном, так и в качественном отношении. Особенно это коснулось истребительной авиации противника. На Мурманском направлении появились скоростные и обладавшие достаточной тяговооружённостью, Bf109F-4. Уже первые воздушные бои с ними показали изменение характера боевых действий: теперь нилоты «мессеров» не избегали воздушных боев с нашими истребителями, а наоборот, их действия приняли наступательный характер, особенно в этомпреуспели весной 1942 г. пилоты двухмоторных Bf110 из эскадрильи 13.(Z)/JG5.

Изменение характера боевых действий в воздухе на Мурманском направлении стало одной из причин больших и, порой, неоправданных потерь. Так, например, «сафоновцы» во время воздушного 10 мая 1942 г. пытались на «Харрикейнах» в лоб атаковать двухмоторные Bf110: в результате с боевого задания из 10 «Харрикейнов» не вернулась ровно половина. Но главным недостатком по-прежнему было плохое взаимодействие в звеньях и между ними. Первая атака в составе группы, как правило, была организованная, но в последующем воздушном бою звенья распадались и практически каждый летчик вел бой в одиночку. Если в 1941 г. это не проводило к большим потерям, то в 1942 г. началось массовое избиение ВВС Северного флота. Именно плохое взаимодействие в звене и стало главной причиной гибели североморского аса.

И в этом вылете североморский ас был верен своей далеко не совершенной тактике, напутствуя перед вылетом своих подчиненных: майора Кухаренко, капитана Орлова и старшего лейтенанта Покровского — «лучших своих учеников», следующим наставлением: «Если над конвоем не будет истребителей — всем атаковать!» Это была вторая ошибка Сафонова, которую он допустил в своем последнем вылете, ставшая, пожалуй, роковой для североморского аса.

А первая ошибка заключалась в том, что он не должен был атаковать группу «Юнкерсов», которая уже сбросила свой смертоносный груз на конвой и уже выходила из пикирования. Для судов конвоя эта шестерка Ju88 уже не представляла опасности, под их плоскостями уже не было бомб. Имея перед собой конкретную задачу — защищать союзный конвой от налетов фашистских бомбардировщиков, Сафонов должен был проводить взглядом эту группу уходящих Ju8o, занять выгодную позицию и до боли в глазах всматриваться в горизонт, чтобы не пропустить следующую группу бомбардировщиков или торпедоносцев, которые могли появиться в любую минуту со стороны суши.

Но соблазн для летчиков-истребителей был велик, именно в этой стадии полета бомбардировщики всегда наиболее уязвимы, так как после перенесенных перегрузок во время пикирования, из-за оттока крови из мозга, членам экипажей пикировщиков требовалось какое то время для того, чтобы прийти в себя, а главное, в этой стадии полета воздушные стрелки бомбардировщиков ещё не имели возможности вести организованный оборонительный огонь. Каждый самолет противника представлял собой одиночную цель, чем и постарались воспользоваться «сафоновцы», каждый из которых выбрал себе «жертву». Экипажи «Юнкерсов», застигнутые атакующими истребителями врасплох, естественно, бросились наутек в разные стороны.

Сафонов бросает конвой и начинает преследовать немецкие бомбардировщики. Вместо того, чтобы обеспечивать и прикрывать действия своего ведущего, ведомые Орлов и Покровский, в свою очередь, бросают своего командира! Это непостижимо ещё оттого, что у них не было связи с ведущим, поскольку рация Сафонова работала на другой волне, нежели у его ведомых, так как он в воздухе постоянно держал связь с КП полка. В этом случае они просто обязаны были ни на секунду не спускать глаз с самолета своего командира. Но азарт погони затмил разум даже гвардии старшего лейтенанта Покровского, который в свое время перед строем давал клятву, что будет в бою всегда беречь жизнь своего командира. Случилось то, что рано или поздно должно было случиться: ученики вернулись на аэродром без своего учителя…

10* ЦАМО, Ф.760 ИАП, on. 11808, д. 1, л. 13.

11* ЦАМО, Ф.760 ИАП, оп. 11808, д. 1, л. 13. За двухмоторный «Фокке-Вульф», скорее всего принят всё тот же Bf 110. Дело в том, что FW187 в это время во многих справочниках числился, как поступавший на вооружение Люфтваффе новый двухмоторный истребитель.

Взлетают «Китгихауки» из состава 2-го ГКСАП ВВС Северного флота, весна — лето 1942 г.

Гибель Бориса Сафонова

Как уже отмечалось выше, боевой деятельности Бориса Сафонова посвящено огромное количество книг и различных публикаций, тем не менее, до сих пор нет однозначного ответа на вопрос — при каких обстоятельствах погиб легендарный североморский ас? Хотя надо признаться, что в Интернете на сайтах, посвященных Героям Советского Союза Великой Отечественной войны, можно найти довольно любопытные подробности гибели Бориса Сафонова. Правда, даже при беглом прочтении этих публикаций явно чувствуется, что авторы абсолютно не представляют реальных событий, происходивших в Заполярье в те драматические дни, когда в северные порты Архангельск и Мурманск пробивался союзный конвойРQ-10.

На протяжении последних нескольких десятков лет в печати рассматривались лишь две версии гибели Бориса Сафонова:

— ненадежная работа мотора «Аллисон» на американском самолете Р-40Е «Киттихаук»;

— убит оборонительным огнем воздушного стрелка с одного, из атакованных Сафоновым, «Юнкерсов-88».

В одной из своих ранних работ, принадлежащих перу автора, была выдвинута ещё одна версия, третья — сбит немецким асом Рудольфом Мюллером. До этого в официальной печати такая версия даже не рассматривалась, считалось, что в годы войны ни один из немецких асов не заявил о том, что сбил выдающего советского аса. Но, что интересно, при первом же обсуждении этого вопросами с ветеранами, воевавшими в небе Заполярья, все как один заявили, что Бориса Сафонова сбил Рудольф Мюллер.

Тем не менее, давайте рассмотрим, какая же из трех существующих версий ближе к истине.

Официальная историография Северного флота придерживается первой версии: в начале шестидесятых были опубликованы мемуары Арсения Григорьевича Головко — в годы войны Командующего СФ. По его мнению, причиной гибели Бориса Сафонова были «технические неполадки, свойственные «Киггихаукам»» 12*. Это утверждение стало основной версией гибели Бориса Сафонова. Но есть одно свидетельство, которое вызывает большое сомнение чтобы, можно было бы придерживаться только этой версии. Это доклад с миноносца «Сокрушительный», с которого заметили как одиночный «Томагаук»13* с высоты 300–200 м на расстоянии около 30 кабельтовых от корабля перешел в отвесное пике и мгновенно затонул 14*. Что это значит?

Дело в том, что когда выходит из строя мотор, у летчика всегда есть шанс совершить вынужденную посадку. Довольно часто такие вынужденные посадки совершались и на поверхность воды. Даже летчики, летавшие на тяжелых штурмовиках Ил-2, с подбитыми моторами совершали вынужденные посадки на воду. Напомню, что у штурмовика передняя часть фюзеляжа представляла собой цельную бронированную коробку, и тем не менее, экипажу хватало времени чтобы покинуть стремительно тонущий самолет. Истребитель «Киттихаук» имел довольно большую площадь крыла и хорошо планировал с остановившемся мотором, что позволяло летчику даже средней квалификации без особых затруднений совершить подобную посадку.

Но в нашем случае самолет резко перешел в пике, а это значит, что причина была не в плохой работе мотора. Самолет переходит в резкое пике обычно в двух случаях: при повреждении органов управления самолетом или при внезапном потери летчиком сознания. А это уже говорит о том, что самолет подвергся обстрелу со стороны противника. Здесь можно выдвинуть ещё одну версию: нельзя забывать и о том, что по существующим инструкциям при следовании в составе конвоя зенитные расчеты кораблей охранения и торговых судов могли открывать огонь по любому самолету, появившемуся в их зоне обстрела. Часто это имело очень печальные последствия. Так, например, 26 декабря 1942 г. был сбит зенитным огнем с транспортов на американском истребителе «Аэрокобра» над союзным конвоем в районе Кольского залива Владимир Покровский. Правда, тогда летчику удалось спастись, выбросившись из горящего самолета на парашюте. Отсюда можно сделать вывод, что версий гибели Сафонова может быть не три, а уже четыре.

Но, безусловно, более вероятной причиной перехода в отвесное пике, мог быть оборонительный огонь воздушных стрелков с Ju88, которых атаковал Сафонов и тем самым реально подвергался опасности получить повреждения самолета или ранение. Но каких либо подтверждающих или наоборот опровергающих эту вторую версию фактов до сих не было, чего нельзя сказать о третьей версии, которую свое время выдвинул автор. Хотя было бы правильнее сказать — поставил в один ряд с вышеперечисленными версиями, которые официально рассматривались на страницах советской печати.

В свое время, работая над статьей о немецком асе Рудольфе Мюллере, в поле зрения автора попал очень любопытный документ — воспоминания командира 95-го АП Анатолия Владимировича Жатькова, где в частности говорилось: «Возвратившись из первого полета на задание, ты встретились с Борисом Феоктистовичем Сафоновым, о чем условились ещё до моего вылета. Я рассказал ему, где находится конвой, в каком порядке он идет и каким курсом, с какой скоростью следует к берегам Кольского залива. Но эта встреча с Сафоновым была последней, он вылетел в одной из первых четверок и сразу вступил в бой с большой группой Ю-88 <…> Только позже, когда летчик Бокий подбил фашистский самолет Ме-109 и летчик Рудольф Мюллер был вынужден сесть на лед Средне-Ваенгского озера, а затем взят в плен, то при допросе, на котором мне пришлось присутствовать вместе с капитаном Животовским Н.С., стали очевидны обстоятельства гибели Сафонова. Оказывается, когда завопили о помощи фашистские бомбардировщики и торпедоносцы, были подняты с аэродрома Луостари одномоторные истребители, среди которых был и Мюллер. Он, придя к о. Кильдин для перехвата наших самолетов, заметил дымящийся одиночный самолет Киттихаук и сбил его. Это событие было трауром не только для авиации СФ, но и для всего флота…» 15*.

А вот ещё одно письменное свидетельство — командира 1-й эскадрильи 768-ого ИАП ПВО Георгия Ивановича Козлова.

«Его (Мюллера. — Прим. Авт.) привезли к нам в сопровождении капитана в морской форме (офицер из отдела разведки капитан П.В.Сутягин. — Прим. Авт.). Мюллер был в нашей шубе, валенках, шапке-ушанке. Встреча состоялась прямо на лётном поле аэродрома Арктика. Присутствовали лётчики 767-ого и 768-ого ИАП. <…> Мюллер сообщил, что на его счету 114 сбитых самолётов, из них 70 он сбил над Англией. По времени и месту из его рассказа выходило, что он сбил Бориса Сафонова. Я переспросил переводчика, можно ли верить сказанному им. Он мне ответил, что можно.» 16*.

Были и другие устные свидетельства ветеранов, подтверждающее эту версию, но в свое время не записанные автором. Из чего автор сделал для себя однозначный вывод, что в конце войны имело хождение только одна версия гибели Бориса Сафонова — сбит Рудольфом Мюллером. Потом появились другие две версии.

Согласно «оперсводке» штаба ВВС СФ от 30 мая 1942 г., которая выше представлена в этой статье, отмечено в этот отрезок времени появление в районе союзного конвоя двух Ме-110 и пяти Ме-109. Вполне возможно, что один из этих «мессеров» пилотировал Рудольф Мюллер.

В польском журнале «Militaria» Vol. 1, № 4 в статье «Ruai», рассказывающей о боевой деятельности Рудольфа Мюллера, опубликован список воздушных побед немецкого аса. Против даты 30 мая 1942 года зарегистрирована 38-я воздушная победа этого немецкого пилота. И хотя сбитым самолетом значится «Харрикейн», есть все основания предполагать, что это был «Киттихаук» североморского аса. Если кого-то все же смущает то обстоятельство, что в списке побед Мюллера значится в этот день не «Киттихаук», а «Харрикейн», то стоит вспомнить воздушный бой в районе Ваенги 19 апреля 1943 г., когда гвардии младший сержант Николай Бокий сбил этого немецкого аса, после чего заявил об уничтожении одного «Фокке-Вульфа-190». Позже выяснилось, что Мюллер был сбит на истребителе Bf 109G-2/R-6. Даже опытные летчики часто в воздухе ошибались в идентификации вражеских самолетов и это было довольно распространенным явлением, как у летчиков Люфтваффе, так и у наших. Как мы теперь знаем, этим не раз грешил и сам Борис Сафонов.

Но это лишь версии, а окончательный ответ на вопрос при каких обстоятельствах погиб Борис Сафонов, можно будет дать лишь тогда, когда самолет знаменитого североморского аса будет поднят с морского дна и непредвзято обследован специалистами. Это вполне реально, так как «Киттихаук» по всей вероятности упал недалеко от входа в Кольский залив, в местах, где относительно не глубоко. Было бы только желание и, конечно, средства.

12* Вместе с флотом. А.Г.Головко. М. 1984 г., стр. 102.

13* Американские истребители Р-40Е «Киттихаук» в составе ВВС Северного флота до конца 1942 г. ошибочно обозначались в журналах учета как «Томагаук”.

14* ЦВМА, Ф.12, ОП.1, д. 128, Л. 29.

15* Воспоминания А.В.Жатькова хранятся в музее ВВС Северного флота в пос. Сафоново.

16* Из письма Г.И.Козлова автору.

Летом — осенью 1942 г. у обер-фельдфебеля Рудольфа Мюллера, или «Руди», как звали его во II/JG5, было немало поводов для радости. 17 июня за 48 побед он был удостоен «Рыцарского Креста». К концу августа его счёт увеличился до 75 побед, но воздушный бой, произошедший 21-го числа, едва не стал для него последним — в кабине его Bf 109F-4 с желтой «тройкой» разорвался советский 20-мм снаряд, серьёзно повредивший систему управления, в результате чего ему пришлось совершить вынужденную посадку. Но тогда всё закончилось вполне удачно.

19 апреля 1943 г. «Руди» Мюллеру уже было не до улыбок. Поддерживая атаку ведущего группы «Мессершмйггов» лейтенанта Т.Вайссенбергера, его Bf 109G-2 попал под огонь «Харрикейна» старшины Т.С.Дыгало из состава 7б9-го ИАП ПВО и был сбит. Уйти к своим на лыжах немецкому асу не удалось, так как его самолёт упал невдалеке от лагеря, где проходили подготовку несколько разведываетльно-диверсионных групп из числа норвежских и финских патриотов, прекрасно знакомых со спецификой местных условий. Отправленная на его поиск группа спецназа вскоре вернулась с пилотом.

Роль Сафонова в разработке тактики воздушного боя

Безусловно, эта статья о легендарном летчике-североморце Борисе Сафонове не может претендовать на патриотическое воспевание героики Великой Отечественной войны, а также относиться к тем работам, на которых можно воспитывать молодое поколение. Автор ставил другую цель — конструктивное изложение боевой деятельности боевого летчика с точки зрения военного дела. Эта работа ни в коем случае не направлена на приуменьшение заслуг Бориса Сафонова. Цель её в другом: попытаться развеять множество мифов, которыми окутана фигура легендарного советского лётчика и командира, погибшего в неравной борьбе с врагом.

Мне представляется, что главное «Наследие Сафонова» не в том, что он на начальном этапе войны «изобрел и применил» на Северном ТВД какие-то новые тактические приемы воздушного боя, которые якобы позволили на равных сражаться нашим летчикам с «превосходящими силами» противника. Его заслуги носят несколько иной характер.

За многие десятилетия многочисленные кинофильмы и книги о войне создали в нашем представлении стойкий миф о том, что наши летчики постоянно горели желанием ежеминутно врезаться в черные массы вражеских воздушных армад и погибать за правое дело. В действительности реальность была далека от этого нарисованного средствами массовой пропаганды идеалистического сюжета. У нас долгое время было не принято говорить о случаях выхода из воздушного боя или о преднамеренных поломках боевых самолетов. Правда, в наши дни уже не секрет, что отдельные летчики выходили из боя и бросали своих товарищей. Такие случаи были не только в составе ВВС Северного флота, но даже и в эскадрилье Сафонова. В истории 72-го САП описан один такой случай, когда ещё будучи командиром эскадрильи, Сафонов прямо при всех сказал своему подчиненному: «Если ещё раз это повторится — лично расстреляю в воздухе!».

Но была и ещё одна проблема, имевшая не столь очевидные признаки трусости, но в первые годы войны существенно влиявшая на характер обстановки в воздухе в целом. Эта проблема прежде всего касалась летчиков-истребителей — часто пассивно наблюдавших за быстро менявшейся в воздухе обстановкой. Нередки были случаи, когда звенья истребителей, патрулирующие над своим охраняемым объектом, «не видели» бомбардировку соседнего объекта и не делали никаких попыток предотвратить этот налет. А иной раз даже наоборот, чтобы «не мешать» вражеским самолетам «обрабатывать» свою цель, уходили от «греха подальше» в противоположную сторону. В этих случаях обвинить летчиков в трусости было сложно: вполне возможно, что они действительно не видели противника, а направить их не было возможности — на самолетах не было радиостанций или они просто не включались летчиками из-за «сильного шума» 17*. Лишь после часто повторяющихся подобных случаев с одними и теме же командирами звеньев или групп напрашивался определенный вывод и принимались соответствующие меры.

Этим грешили не только молодые и неопытные летчики, но и бывалые и опытные командиры. Благодаря многочисленным книгам, посвященным Борису Феоктистовичу Сафонову, мы хорошо знаем все воздушные бои, во время которых североморские летчики во главе со своим командиром-лидером добились громких успехов, но некоторая часть воздушных боев осталась в тени, так как они являются «нехарактерными» для летчиков-североморцев. И это понятно. Те же летчики, на тех же самолетах при выполнении боевого задания без своего признанного лидера вели себя в воздухе далеко не по-геройски.

Вот два примера. Первый: штурмовой удар всеми самолетами 78-го ИАП по вражескому аэродрому Луостари 4 марта 1942 г. Как это часто бывает в мемуарной литературе, данный эпизод из боевой деятельности «сафоновцев» описан с точностью до наоборот. Вот что пишет об этом боевом вылете В.С.Бойко в своей книге «Крылья Северного флота»: «В другой раз полк получил задачу нанести штурмовой удар по вражескому аэродрому Луостари. Истребители над аэродромом появились внезапно. Вывел североморцев на удар заместитель командира полка капитан А.Н.Кухаренко. Это был один из немногих вылетов, когда во главе полка шел не командир: Сафонов находился тогда в госпитале. <…> Ни один самолет врага не поднялся с этого аэродрома. На стоянках пылали бомбардировщики и истребители. На выручку фашистам подошли «мессеры» с другого аэродрома. Стремительно атакованные североморцами, они поспешили отойти, потеряв пять своих самолетов. <…> Когда друзья навестили больного Сафонова и поделились радостью успеха, командир улыбнулся: — Спасибо. Передайте ребятам, что я горжусь ими».

А гордиться-то было не чем. Впрочем, я уверен, произнесенные слова Сафоновым — это чистый вымысел автора. Полк, вылетевший в полном составе, в первом вылете не выполнил боевой задачи из-за «недостаточно проявленной инициативы самих командиров эскадрилий», в связи с чем поступил новый приказ: «Немедленно нанести повторный удар по аэродрому Луостари». И этот приказ не был выполнен, так как в районе цели истребители были перехвачены. В результате с боевого задания не вернулись пять «Харрикейнов» — все были сбиты в воздушном бою. По чистой случайности ни один летчик не погиб. Командир 3-й эскадрильи капитан К., эскадрилья которого по замыслу боевой операции должна была обеспечивать действия двух других эскадрилий, не вступил в бой с истребителями противника и пассивно со своими подчиненными наблюдал со стороны, как «Мессершмитты» атакуют и сбивают его однополчан. По возращении с боевого задания капитан К. был отдан под суд военного трибунала.

Я уверен, если бы полк вел Борис Сафонов, то командиру 3-й эскадрильи хватило бы решимости выполнить боевой приказ — прикрыть своих товарищей, так как Сафонов вместе со своими подчиненными вступил бы в схватку с противником, а не покинул место боя одним из первых, как это сделал его заместитель.

Другой случай. В этом боевом вылете «засветился» один из самых опытных летчиков полка, за которым к тому времени уже прочно закрепилось звание «истребителя истребителей». Но, тем не менее, из-за недобросовестного выполнения боевого задания, выразившегося в том, что он возглавляя группу из 13 «Харрикейнов», оставил над территорией противника без прикрытия одно звено бомбардировщиков, экипажи которых впервые вылетели на боевое задание. В результате три «Мессершмитта» без особого труда сбили один ДБ-ЗФ, двое членов экипажа были взяты в плен, а двое — сгорели вместе с самолетом; второй бомбардировщик сильно повредили, но летчику удалось оторваться от преследовавших его истребителей противника и вернуться на свою базу.

На этот раз командир полка гвардии майор Сафонов не стал грозить расстрелом своего подчиненного, он собрал всех офицеров и в их присутствии сделал разбор этого вылета, где подверг суровой критике действия командира группы истребителей, заставив его смотреть в глаза летчикам, которых он был обязан прикрывать в воздухе.

Подобных случаев, к сожалению, можно привести в избытке. Но не об этом сейчас речь. Борис Сафонов в своем окружении был действительно не выдуманным летчиком-лидером — главная заслуга его была в том, что он своим примером бесстрашного воздушного бойца вдохновлял других летчиков идти в бой. Он был настоящим воздушным бойцом, что его, собственно, и отличало от других. В воздухе он не ждал противника, он его искал. Он жаждал боя. И бесспорно, если бы перед его эскадрильей стояла задача — уничтожать вражеские истребители, он также бесстрашно бросался на них, как он это делал в атаках на воздушных стрелков «Юнкерсов» и «Хейншелей», ведущих яростный оборонительный огонь по его самолету. Сафонов личным примером воспитывал своих подчиненных не бояться врага, а действовать. искать с ним встречи для того, чтобы его уничтожить! В значительной мере выполнение любого боевого задания зависело от морально-психологического состояния летного состава. Лётчики, летавшие с Сафоновым, всегда чувствовали свое превосходство над противником, действовали инициативно, уверенно и решительно, добиваясь победы в самой сложной воздушной обстановке. Летчики «сафоновцы» стремились первыми напасть на противника и уверено вели воздушный бой, если рядом был Сафонов.

Вот в чём заключается на самом деле главная заслуга североморского аса!

И это не пустые слова.

В заключении своей статьи, хотелось бы отметить, что за всю войну ни один летчик- истребитель, воевавший за Полярным кругом, так и не сумел превысить результат Бориса Феоктистовича Сафонова. Лишь одному из них, гвардии капитану Петру Сгибневу, совершившему 318 боевых вылетов и участвовавшему в 38 воздушных боях, удалось лишь приблизиться к этому результату, заявив о 19 сбитых самолетов противника 18*.

Окончательный список воздушных побед гвардии подполковника Бориса Феоктистовича Сафонова составляют 20 лично сбитых и один в группе. Если вдуматься, это не так уж мало для первого, самого тяжёлого года войны. Да и для остальных — тоже. А потому подполковнику морской авиации Дважды Герою Советского Союза Борису Феоктистовичу Сафонову вряд ли требуется увеличение личного счёта побед.

17* Не поэтому ли так сильно летчики-истребители противились в начале войны использованию бортовых радиостанций, которые из-за сильных помех мешали им вести наблюдение за воздухом.

18* Четыре из них сбиты на Ленинградском фронте.

Список воздушных побед подполковника морской авиации Дважды Героя Советского Союза Бориса Феоктистовича Сафонова,

согласно записей «Журнала учета сбитых самолетов противника летчиками 72-го САП» (ЦВМА, Ф.767, оп.2, д.272, лл. 9-13),

"Журнала учета сбитых самолетов противника летчиками 78-го ИАП» (ЦВМА, Ф.1983, оп.022688, д.1, лл. 2–4),

«Журнала учета сбитых самолетов противника летчиками 2-го КСАП» (ЦВМА. Ф.1982, оп.0040583, д.1. лл. 5–7).

№	Дата и время боя	Боевой задание	Обстоятельства воздушного боя	Тип сбитого	Подтверждение
п./п.
1.	24.06.41	Вылет на перехват	Вылетел один «по-зрячему»	Хе-111	Ju 88 WNr. 8173
	(19:15–19:35)
1а.	27.06.41	Вылет на встречу и сопровождение СБ	3 И-16: Губанов, Сафонов, Антипин атаковали и сбили в группе Хш-126.	Хш-126	HS126 WNr. 3395
	(16:35–17:25)
2.	16.07.41	Вылет на перехват бомб-ков противника в р-не Ура-Губа	2 И-16: Сафонов и Антипов над линией фронта атаковали 1 Хш-126	Хш-126	Не подтверждается
	(17:50–18:30)
3.	17.07.41	Вылет на отражение налета на аэродром	3 И-16. Сафонов, Виниченко и Покровский	Ю-87	Не подтверждается
	(19:25–19:55)
4.	17.07.41	Вылет на отражение налета на аэродром	7 И-16. Сафонов и Раздобудько сбили 2 Ю-88. Самолет, сбитый Сафоновым, упал в 15–20 км восточнее от аэродрома.	Ю-88	Не подтверждается
	(23:00–23:45)
5.	25.07.41	Вылет на отражение налета на аэродром	4 И-16. Сафонов и Виниченко атаковали 2 Ю-88. С-т атакованный Сафоновым ушел из боя со снижением в напр, на Шук-озеро. Предпол. сбит, упал в море в р-не Цып-Наволок. 1 Ю-88 в группе сбили Юдин, Комиссаров и Адонкин.	Ю-88	Ju88 WNr. 3387
	(12:50–13:25)
6.*	5.08.41	Вылет на отражение налета на аэродром	3 И-16. Сафонов, Раздобудько и Семененко, атаковали 1 Ме-109, пред-но тот имеет повреждения.	Ме-109	Не подтверждается
	(13:55–14:20)
7.*	6.08.41	Вылет на отражение налета на аэродром	3 И-16. Сафонов атаковал 1 Ю-88, который со снижением ушел в море. Раздобудько и Ульянов атаковали 2 Ю-88, которые скрылись в облачности.	Ю-88	Ju88 WNr. 2424 (?)
	(17:04–17:30)
8.	9.08.41	Вылет на отражение налета на аэродром	3 И-16. Сафонов в районе к юго-востоку от оз. Кядел-явр сбил Ю-88. 1 Ю-88 сбил л-нт Сорокин и 4 Ю-88 в группе.	Ю-88	Ju88 WNr. 3468
	(05:20–05:55)
9.	23.08.41	Вылет на перехват самолетов противника	9 И-16. В р-не оз. Кядел-явр Сафонов и Раздобудько пред-но сбили 1 Ю-88.	Ю-88	He подтверждается
	(19:40–20:20)
10.	27.08.41	Вылет на перехват самолетов противника	6 И-16. Группа вела воздушный бой с 3 Ме-109 и 1 Хе- 126.	Хш-126	Hs126 WNr. 4262
	(16:40–17:10)
11.	9.09.41	Вылет на перехват самолетов противника	6 И-16. В р-не юго-западнее оз. Ура-Губское в бою Сафонов, Коваленко. Максимович, Покровский и Семененко сбили 5 Ю-87	Ю-87	Ju87 WNr. 5962 Ju87 WNr. 6304
	(14:05–14:45)
12.	15.09.41	Прикрытие войск в районе Западной Лицы	7 И-16. В р-не Зап. Лица в бою Сафонов, Коваленко, Животовский сбили 3 Ме-110.	Ме-110	Bf110WNr. 2215
	(10:17–11:00)
13.	15.09.41	Прикрытие войск в районе Западной Лицы	7 И-16. На подходе к линии фронта Сафонов сбил 1 Хш-126. Во время патрулирования над линией фронта в р-не оз. Куырк-Явр в бою сбил Ю-87.	Хш-126	He подтверждается
	(14:15–15:00)
14.	15.09.41	Прикрытие войск в районе Западной Лицы	2 Ю-87 сбили Коваленко и Покровский.	Ю-87	Ju87 WNr. 5423 Ju87 WNr. 6231 Ju87 WNr. 6262
	(14:15–15:00)		3 Ю-87 сбили летчики 145-го ИАП ВВС 14-й А Гальченко, Миронов, Кузьмин.
15.	17.12.41	Вылет на перехват самолетов противника	5 «Харрикейнов». В бою с 7 Me-109 Сафонов, Синев, Маркевич, Волков сбили 4 Ме-109.	Ме-109	Bf109 WNr. 4081
	(12:46–13:46)
16.	31.12.41	Вылет на перехват самолетов противника	4 «Харрикейна» атаковали 3 Хе-111. В бою Сафонов и Реутов сбили 2 Хе-111	Хе-111	He111 WNr. 4357
	(13:20–14:45)
17.	17.05.42	Вылет на перехват самолетов противника	1 «Киттихаук» и 9 «Харрикейнов». В бою Сафонов, Алагуров сбили 2 Ю-88 и 1 Ме-109.	Ю-88	Ju88 WNr. 142062
	(09:40–10:20)		2 Томагаука 20-го ГИАП и 3 Харрикейна 197-го ИАП ВВС 14-й А сбили 1 Ю-88. Два члена экипажа выбросились на парашютах.
18.	30.05.42	Вылет на прикрытие конвоя PQ-16	3 «Киттихаука». В бою над конвоем согласно доклада по радио Сафонов сбил 3 Ю-88.	Ю-88	Ju88 WNr. 1760
	(09:20)		Всего заявлено в этот день о 5 сбитых Ю-88. (Сафонов,
19.	30.05.42 (09:20)	Вылет на прикрытие конвоя PQ-16	Покровский, Стрельцов, Орлов — предположительно)	Ю-88	Ju88 WNr. 430244
20.	30.05.42 (09:20)	Вылет на прикрытие конвоя PQ-16		Ю-88

* Приписаны по приказанию штаба ВВС Северного флота по дополнительным данным. Ист. ЦВМА, Ф.767. оп.2, д.272. л. 12). В скобках указан по порядку боевой вылет.

Цифра с буквой «а» указывает на сбитый самолет в группе.

ДОЛГОЖИТЕЛИ

Итальянское деревянное чудо

Алексей Андреев

Окончание, начало в ИА № 28.

Несмотря на предостережения итальянских генералов и адмиралов о неготовности итальянской армии и флота к широкомасштабным боевым действиям, Бенито Муссолини, наблюдая успехи германской армии, спешил обозначить своё участие в боевых действиях, дабы потом успеть к дележу «французского пирога», и 10 июня 1940 г. Италия объявила о начале боевых действий против Великобритании и Франции на стороне Германии, вступив таким образом во Вторую Мировую войну.

Реализация «Программы Р» в авиастроении и реорганизация ВВС к этому времени уже начали давать свои первые плоды. В частности, на 10 июня в составе двух авиабригад (Stormo) морских бомбардировщиков находилось 94 самолёта CANT Z.506B, на эти же машины полностью или частично были перевооружены семь отдельных эскадрилий (см. таблицу). При штатной численности каждой эскадрильи в 12 машин, даже без учёта авиачастей, эксплуатировавших самолёты других типов, это обеспечивало Италии достаточно внушительный воздушный кулак.

Увеличение количества итальянских бомбардировщиков, конечно же, вызывало серьёзное опасение в британских Королевских ВВС, чьи ударные силы на Средиземноморье ограничивались лишь восемью эскадрильями «Бленхеймов». На деле же всё было не так ужасно для британцев, так как не все итальянские авиачасти были укомплектованы по полному штату, а уже полученные машины не везде успели толком освоить. Среди частей и соединений, вооруженных CANT Z.506, лишь 31-я авиабригада была полностью укомплектована, а её лётный состав прошёл полный курс боевой подготовки на новых машинах. Что касается 35-й, то она фактически находилась в завершающей стадии перевооружения, не будучи даже полностью укомплектована матчастью.

Однако, несмотря ни на что, с первых же дней начавшейся кампании экипажи «506-х» начали совершать боевые вылеты. Начало войны оказалось довольно энергичным. Дуче, справедливо считавший, что Франция находится «у последней черты», надеялся легко получить свою долю добычи, но воевать за неё пришлось по-настоящему. Английские и французские ВВС сразу же начали наносить довольно чувствительные удары по итальянским военным объектам и преследовать находящиеся в море боевые корабли Реджиа Марины. Ответные налёты итальянских бомбовозов часто отражались французскими истребителями, наносившими ощутимый урон нападавшим.

Список авиачастей Реджиа Аэронаутика оснащённых самолётами CANT Z.506 по состоянию на 10 июня 1940 г.

Соединения и части	База
«Нуклео Коммуникационни»	Рим Лидо
4-я Территориальная Зона (штаб в Бари)*
35° Stormo
86° Gruppo
190° Squadriglia	Бриндизи
191° Squadriglia	Бриндизи
96° Gruppo
230° Squadriglia	Бриндизи
231a Squadriglia	Бриндизи
Авиационное Командование «Сардиния» (штаб в Кальяри на о. Сардиния)
31°Siormo
93° Gruppo
196° Squadriglia*	Кальяри-Элмас
197° Squadriglia*	Кальяри-Элмас
94° Gruppo
198° Squadriglia*	Кальяри-Элмас
288° Squadriglia*	Кальяри-Элмас
Части поддержки ВМФ
170° Squadriglia*	Аугуста
171° Squadriglia	Бриндизи
199“ Squadriglia	Санта-Густа
231° Squadriglia	Роди
612° Squadriglia**	Марсала-Станьоне
613° Squadriglia**	Кальяри-Элмас
614° Squadriglia**	Триполи

* На вооружении находились доработанные CANT Z.506bis.

** Поисково-спасательные эскадрильи.

Первыми целями для CANT Z.506B были назначены различные объекты на территории Франции и Туниса, летать на которые приходилось с баз на острове Сардиния. Большая часть налётов производилась в условиях, близких к полигонным, так как зенитное противодействие оказалось слабым, а французские истребители по невероятному стечению обстоятельств при появлении «цапель» отсутствовали над подвергавшимся ударам объектами. Лишь 17 июня, когда несколько CANT Z.506B вместе с бомбардировщиками S.79 принимали участие в ударе по Бизерте, их перехватили французские истребители и один гидроплан был сбит. Впрочем, французы также не досчитались одного истребителя, сбитого огнём бортовых стрелков.

В ходе этой короткой двухнедельной кампании экипажи трёхмоторных гидропланов не успели особо отличиться, лишь иод занавес конфликта, вечером 24 июня, один из экипажей CANT Z.506B встретил над морем летевшую из Бизерты в Тулон четырёхмоторную французскую летающую лодку LeO Н470 из состава 11-й эскадрильи (Eskadrille Е 11) ВВС ВМФ. Скоростные характеристики обоих самолётов были сопоставимы, а пулемётов на французском самолёте было ровно в два раза больше, чем на итальянском — четыре против двух. Поскольку носовых турелей, как, впрочем, и неподвижного курсового вооружения, не имелось ни на одном из самолётов, то поединок двух гидропланов больше напоминал воздушные схватки начального периода Первой Мировой войны. Около пяти минут оба самолёта кружились, обстреливая Друг друга из турельных пулемётов и постепенно снижаясь, пока случайная очередь, попавшая в пилотскую кабину итальянского трёхмоторника, не поставила точку в судьбе его экипажа.

Быстрая капитуляция Франции и очевидная слабость на Средиземноморском ТВД группировки английской истребительной авиации поначалу позволили экипажам CANT Z.506B действовать довольно эффективно. Они вели разведку, а также почти безнаказанно бомбили все мало-мальски привлекательные цели с крайне небольшими собственными потерями, что позволило итальянской авиапромышленности не только компенсировать понесённый урон, но и наращивать количество самолётов этого типа в строю Реджиа Аэронаутика. Но англичане оказались гораздо более упорными противниками, чем французы, а Италия была явно не готова к затяжной войне, и в результате обстановка на ТВД начала хотя и медленно, но неуклонно меняться.

А вот настроения в английских штабах были поначалу близки к панике, так как декларированная на бумаге мощь итальянского флота и авиации внушала серьёзные опасения британскому Военному Кабинету. Достаточно сказать, что по предвоенным оценкам считалось, что уже в первые недели вооружённого противостояния с Италией остров Мальта с его важными базами будет потерян и, уж во всяком случае, его порт Ла-Валетта не сможет служить главной базой британского Средиземноморского флота. Именно по этой причине всё мало-мальски ценное портовое оборудование и опытных гражданских специалистов, а также часть гражданского населения, эвакуировали с острова на транспортах. Для прикрытия этих ноистине бесценных конвоев англичане не поскупились задействовать главные силы Александрийской эскадры. В качестве отвлекающего маневра «соединение Н», базирующееся в Гибралтаре, должно было нанести удары по различным целям на Сицилии, отвлекая на себя часть итальянского флота. К чести итальянского командования, оно правильно оценило роль гибралтарского соединения и для борьбы с ним ограничилось лишь авиацией. С другой стороны, сами итальянцы готовились наступать на Египет, перебрасывая подкрепления и снабжение в Ливию, причём для дальнего прикрытия конвоя в море вывели главные силы Реджиа Марины. В сложившихся условиях встреча итальянского флота и Александрийской эскадры стала почти неизбежной.

8 июля из Ла-валетты вышли сразу два конвоя — быстроходный «MF», насчитывающий три транспорта, и тихоходный «MS», включавший четыре судна под прикрытием семи эсминцев. Дальнее прикрытие караванов осуществляли три линкора, один авианосец, пять крейсеров и 16 эсминцев. Несмотря на то, что в пути оба конвоя несколько раз бомбили итальянские самолёты, все суда конвоя и эскорт благополучно достигли порта назначения.

В это же время в море находились пять итальянских транспортов, направлявшихся в Северную Африку, которые сопровождались четырьмя эсминцами, шестью миноносцами и парой лёгких крейсеров. Прикрытие каравана, следовавшего также двумя группами, осуществляли два линейных корабля, шесть тяжёлых и 10 лёгких крейсеров, а также 32 эсминца.

Уже 8-го числа итальянские разведывательные самолёты заметили британские корабли, и до заката английские моряки пережили в общей сложности четыре авианалёта, в которых участвовали 72 бомбардировщика S.79 и S.81, сбросивших 102 Й50-кг и 330 100- кг бомб. Единственным успехом этих ударов стало прямое попадание 250-кг фугаски в компасную платформу крейсера «Глостер», в результате которого были убиты семь офицеров, включая командира корабля капитана 1 ранга Гарсайда, и 11 нижних чинов, а также несколько человек ранены. Несмотря на это, крейсер полностью сохранил боеспособность и место в строю. Противодействие атакующим бомбардировщикам смогли оказать всего три «Си Гладиатора», остававшиеся на авианосце «Игл», авиагруппа которого состояла из двух эскадрилий торпедоносцев «Суордфиш». Зенитный огонь вернувшиеся итальянские пилоты также оценили как не очень сильный 1*, но, тем не менее, было потеряно несколько самолётов, уцелевшие экипажи которых подобрали самолёты Z.506B из состава 506-й разведывательной эскадрильи (506а Squadriglia RM).

1* В этот период зенитное вооружение английских кораблей мало отвечало задачам борьбы с современными самолётами.

«Канты» 190-й эскадрильи морских бомбардировщиков на базе в Бриндизи, лето 1940 г.

На рассвете 9 июля британская эскадра находилась примерно в 60 милях от Южной Греции, и адмирал Канингхэм, намереваясь отрезать противника от его главной базы и навязать ему бой, приказал увеличить скорость и изменить курс в сторону Таранто. Это решение приближало британскую эскадру к итальянским авиабазам и давало дополнительный шанс Реджиа Аэронаутика. Правда, накануне вечером итальянские разведчики потеряли английские корабли, но это не имело большого значения по причине ограниченности морского пространства, в котором разворачивалось сражение, позже получившее в Италии название «бой у мыса Пунто-Стило». Однако утром 9-го первым обнаружил противника экипаж английского «Сандерленда» с Мальты, заметивший 1-ю и 3-ю дивизии тяжёлых крейсеров, шедшие впереди колонны итальянских линкоров, в дальнейшем за итальянцами непрерывноследили самолёты с «Игла» и катапультные разведчики. Итальянская авиаразведка напротив, долго не могла найти британцев, но после того как в 13:30 последовала яростная, хотя и безрезультатная атака английских палубных торпедоносцев, адмирал Кампиони приказал катапультировать разведчик-, который обнаружил британскую эскадру всего в 80 милях к востоку. В 15:19 итальянские и английские крейсера завязали перестрелку, а спустя всего семь минут загрохотали 15-дюймовые орудия флагманского линкора «Уорспайт». «Малайя» и «Роял Соверен» безнадёжно отстали и не смогли принять участие в бою. В 15:53 на линию боевого соприкосновения двух эскадр вышли итальянские линейные корабли «Джулио Чезаре» и «Конте ди Кавур». Ситуация для британского флагмана сложилась неприятная, но ровно в 16:00 снаряд главного калибра «Уорспайта» угодил в «Джулио Чезаре», разрушив надстройку и выведя из строя часть зенитных орудий. Дым от возникшего на нижних палубах пожара засосало в вентиляцию, и из-за сильного задымления в котельном отделении пришлось погасить несколько котлов, отчего скорость «Чезаре» на некоторое время упала до 19 узлов. Поскольку к этому времени пришло сообщение, что все итальянские транспорты благополучно достигли Африки, командующий итальянским флотом адмирал Иниго Кампиони дал приказ начать отход под прикрытием дымовой завесы, которую должны были поставить эсминцы и крейсера. Они же провели серию хаотических атак, выскакивая на короткое время из дыма и выпуская торпеды. Но макаронникам не повезло — выпущенные с дальней дистанции, все торпеды прошли мимо, а в ходе короткой схватки между крейсерами противоборствующих сторон итальянский «Больцано» получил три попадания 152-мм снарядов.

Практически в это же время сцене снова появились английские «Суордфиши», поднятые с «Игла» в 15:48, однако сброшенные их экипажами торпеды вновь не нашли своих целей, хотя лётчики и заявили об одном попадании. Адмирал Канингхэм, не желая очертя голову бросаться в дымзавесу, решил обойти её с наветренной стороны с севера, но превосходство в скорости отходивших к югу итальянцев не давало ему никаких шансов возобновить бой, и вскоре британцы взяли курс на Александрию.

В 17:40 в небе наконец-то появились итальянские бомбардировщики, вызванные адмиралом Кампиони ещё в 15:40, среди них была и группа «506-х» из состава 35-й авиабригады (35° Stormo). Как отмечает в своей книге летописец итальянского флота М.А.Брагадин: «В основном они бомбили итальянские корабли, возвращавшиеся в Мессину, а не корабли противника. К счастью, ни один итальянский корабль не пострадал во время этой ошибочной атаки. Тем более не пострадали и вражеские корабли». До 22:10 экипажи 126 самолётов в ходе четырёх налетов безрезультатно сбросили на британские и итальянские корабли восемь 500-кг, 236 250-кг и 270 100-кг бомб 2*. Пытаясь реабилитировать себя за допущенные ошибки, Реджиа Аэронаутика 10 и 11 июля ещё 23 раза бомбила эскадру Канингхэма, сбросив, по английским данным, более 300 бомб. Английский историк Д.Макинтайр пишет, что «Однажды вокруг «Уорспрайта», не более чем в 200 ярдах от борта, разорвалось три дюжины бомб — две слева и одна — справа. Старый Игл … несколько раз чудом выскакивал из-под бомб…». Однако, несмотря ни на что, с 13 по 15 июля все корабли эскадры Канингхэма вернулись в Александрию, и ни один не был потоплен, хотя часть из них и пришлось поставить в ремонт для устранения полученных от близких разрывов повреждений, что несколько ослабило мощь Александрийской эскадры.

Оперативное соединение «Н» под командованием адмирала Соммервилла вышло из Гибралтара лишь 11-го числа, в его составе были два линкора и авианосец. Англичане должны были нанести воздушные удары по портам Сицилии и тем самым отвлечь главные силы Реджиа Марина от мальтийских конвоев. Однако в 11:30 над британскими кораблями, находящимися южнее острова Меноока, появились первые вражеские бомбардировщики, а всего до 19:00 против этого соединения итальянцы задействовали 94 самолёта, в том числе 13 Z.506B из 35-й авиабригады (35° Stormo). Близкие разрывы рядом с линкорами «Вэлиант» и «Резолюшн», а также авианосцем «Арк Роял» заставили английского адмирала сначала ограничиться ударом по Кальяри, а затем и вовсе свернуть операцию и вернуться в Гибралтар.

2* Надо отметить, что проблемы с опознаванием кораблей не являются специфически итальянскими и были характерны для ВВС всех воюющих стран в период Второй мировой войны. В данном случае проблема осложнялась небольшим расстоянием между флотами, спешкой в подготовке операции и слабой обученностью лётного состава.

На фото CANT Z.506B из состава 171 — й эскадрильи морских разведчиков.

Бомбовая нагрузка CANT Z.506B была довольно разнообразной.

Наиболее ходовыми комбинациями были: — четыре бомбы по 160 кг и три по 100 кг: — две по 250 кг и три по 100 КГ: — две по 500 кг; — одна фугаска массой 800 кг. Но поскольку собственное производство боеприпасов, как и многие другие виды оборонной промышленности не успевали поставлять вооружённым силам свою продукцию в требуемых количествах, то уже на начальном этапе войны в итальянских ВВС начали применяться немецкие боеприпасы. На фото внизу оружейник готовит к подвеске немецкие 50-кг осколочнофугасные бомбы SC50.

В этих налётах «506-е» оказались самыми лёгковооружёнными среди всех участвующих в этих ударах машин, поскольку они несли на малую дистанцию лишь тонну бомб, а на максимальный радиус — только полтонны, но при этом совсем не являлись самыми скоростными, как это можно было бы предположить после феерической серии предвоенных рекордов! Если S.81 практически в два раза превосходили «506-е» по бомбовой нагрузке при сопоставимой скорости, то S.79 превосходил Z.506B по максимальной скорости на 50–60 км/ч при сопоставимой массе бомб. Откровенно слабое для полноценного бомбардировщика наступательное вооружение отчасти явилось причиной того, что эти самолёты, начиная со второй половины лета 1940 г., начали направляться в основном в морские разведывательные и поисково-спасательные эскадрильи.

Однако и в роли разведчика CANT Z.506B не достигли каких-то особых успехов. Объективных причин тому было несколько: это и очевидная перетяжелённость конструкции, обусловленная использованием дерева, и слабость двигателей, и недостаточная мощь бортового вооружения и бомбовой нагрузки. Однако главное, очевидно, крылось в отсутствии подходящей тактики применения этого, без сомнения, чрезвычайно надёжного самолёта. Отдавая должное храбрости экипажей «506-х», необходимо отметить, что действовали они зачастую безрассудно, не учитывая наличие у противника радиолокационных станций, а методика ведения дальней разведки вблизи аэродромов противника также не была отработана. Всё это приводило, в конечном счёте, к значительным и, возможно, неоправданным потерям.

Между тем, несмотря на развернувшуюся над Британскими островами знаменитую «Битву за Англию», перемалывающую в своих жерновах британскую истребительную авиацию, англичане смогли найти силы и средства для того, чтобы понемногу усиливать свои авиационные силы и на Средиземноморье. Правда, поначалу этот процесс выражался лишь в увеличении числа «Гладиаторов». Последние лишь незначительно превосходили в максимальной скорости итальянские поплавковые трёхмоторники, а потому ощутимых потерь «506-х» пока не наблюдалось. Действительно, в течение августа от действий вражеских истребителеи было потеряно всего два «канта», один из которых был сбит 15-го числа экипажем тяжёлого истребителя «Бленхейм Mk.IF» из состава 30-й эскадрильи недалеко от расположенного на побережье местечка с интересным названием Бомба, а второй — 31 августа в районе о. Крит коммандером Чарлзом Л.Кейли-Пичем на «Си Гладиаторе», взлетевшим с авианосца «Игл». Кстати, для него это была уже пятая по счёту победа. Ещё три потерянных Z.506 пришлись на долю расчётов зенитной артиллерии.

В сентябре все устаревшие «Гладиаторы» убрали с палуб авианосцев, и уже 1 октября экипажи итальянских разведчиков познакомились с более мощными «Фулмарами Мк.1». В тот день лейтенант Чарлз Л.Г.Эванс из состава 806-й эскадрильи, базировавшейся на «Илластриесе», одержал свою третью победу, сбив CANT Z.506B. Вскоре произошло ещё несколько встреч итальянских гидропланов с этими истребителями. Конечно «Фулмары», из-за самой концепции многоместного флотского истребителя-разведчика, были весьма тяжеловаты и медлительны 3*, а потому, если бы «канты» можно было бы прикрывать хотя бы «Фиатами CR.42», не говоря уже о более современных МС.200 или G.50, им было бы трудно сбивать итальянские бомбардировщики, но против одиноких или действующих в лучшем случае парой разведчиков их максимальная скорость 440 км/ч и восемь 7,71-мм пулемётов «Браунинг» были весомым аргументом в схватках с хотя и многомоторными, но всё же деревянными самолётами, к тому же имевшими всего два пулемёта для обороны задней полусферы.

В результате в течение ноября 1940 г. только флотские асы записали на свои счета семь сбитых «506-х», а суб-лейтенант Стэнли Г.Орр смог пополнить свой счёт даже двумя самолётами этого типа. Правда, последний он сбил в паре с суб-лейтенантом Грэхэмом А.Ноггом из той же 806-й эскадрильи. Ещё один самолёт этого типа сбил командир экипажа «Мэриленда» пайлот офицер Эдриан Уорбортон из состава базировавшегося на Мальте 431-го флайта 4*.

Впрочем, если на рост потерь этих машин и обратили внимание в штабе итальянских ВВС, то в любом случае большого внимания к себе эти данные не привлекли, поскольку, с одной стороны решение о передаче всех самолётов CANT Z.506B в разведывательные и поисково-спасательные части уже было официально закреплено 15 ноября и привело в действие сложный механизм перераспределения материальной части и личного состава эскадрилий, а, во вторых, 28 октября 1940 г. началось итальянское вторжении в Грецию.

В новой кампании приняли участие все четыре эскадрильи 35-й авиабригады (35° Stormo). К этому времени в составе этого соединения в лётном состоянии оставалось только 23 самолёта. Дополняли их шесть «506-х» из состава так называемого «Sezione Soccorso» — спасательного звена. В целом количество гидропланов CANT Z.506B, задействованных против греков, было весьма незначительно (всего ВВС Италии выставили против Греции 495 самолётов) и даже при всём желании их экипажей не могло сыграть особой роли в исходе нового конфликта. Греция смогла противопоставить этим силам только 160 самолётов — почти в три раза меньше, чем выставил агрессор, но её сухопутные войска не дрогнули и, избрав подходящую тактику войны в горах, уже на исходе первой недели заставили буксовать итальянский «блицкриг». 3 ноября на греческие авиабазы начали приземляться английские самолёты, а 6-го числа Британские Королевские ВВС вступили в борьбу на Балканах.

5 ноября 1940 пятёрка «Веллингтонов», возвращаясь из дневного рейда на Валону, натолкнулись над каналом Отранто на три гидросамолёта CANT Z.506B. Пилоты двух британских бомбовозов, флаинг офицер Хаббард и пайлот офицер Хогг откололись от общего строя и напали на одного из итальянцев. Неизвестно, чем бы закончился этот бой, если бы на сцене не появился истребитель Фиат CR.42, который сумел отогнать «вконец обнаглевших» англичан. Однако ещё до того, как убраться восвояси, «томми» сумели нашпиговать «тушку» гидросамолёта достаточным количеством свинца, и тому пришлось совершить аварийную посадку в 20 милях от берега.

3* Достаточно сказать, что с тем же двигателем, что и у «Харрикейна Мк.1» флотский палубный истребитель проигрывал ему по максимальной скорости почти на 80 км/ч, при этом, правда, существенно превосходил его в дальности полёта без подвесных баков.

4* Эдриан Уорбортон, будучи сыном подводника Первой Мировой войны, явно отличался охотничьим характером. Освоив “Мэриленд», который был достаточно скоростным для своего времени самолётом, он после прибытия на Мальту со своим экипажем в регулярных вылетах на разведку занимался ещё и тем, что при каждом удобном случае атаковал любые мало-мальски привлекательные цели. Для этого в каждый разведывательный полёт его экипаж помимо аэрофотокамер брал ещё половину от нормальной бомбовой нагрузки. Вскоре арсенал экипажа разведчиков-охотников пополнил 20-мм зенитный «Эрликон» и пара барабанных магазинов к нему. Всё это хозяйство разместилось в передней кабине штурмана и оказалось замечательным дополнением к четырём крыльевым пулемётам калибра 7,71-мм. Позже тяжёлый и обладавший невысокой скорострельнойстью зенитный автомат был заменён на пару 20-мм автоматических пушек HS404 с ленточным питанием. В результате к концу сентября 1941 г. на счету экипажа» Мэриленда» числилось три повреждённых истребителя, столько же уничтоженных на земле бомбардировщиков и шесть сбитых самолётов разного типа, включая три гидроплана CANT Z.506B!

На этих двух фото запечатлены самолёты, принадлежавшие военно-морской авиашколе в Поле. Помимо уникальной маркировки они, в отличие от машин строевых частей, несли ещё и широкие белые полосы на консолях.

И всё же, пока английских самолетов было немного, в греческом небе доминировала итальянская авиация, действовавшая мелкими и часто смешанными группами самолётов. Например, те же CANT Z.506B можно было наблюдать вместе с Ju87. Так, 2 ноября 1940 г. шестёрка «506-х» из состава 35-й авиабригады (35° Stormo) вместе с таким же количеством «пичиателли», как итальянцы называли «штуки», вылетели на бомбёжку объектов, располагавшихся на острове Корфу. Вообще надо сказать, что итальянское командование старалось по возможности всегда придавать Z.506 группам бомбардировщиков, действовавших над морем. При этом помимо ударных функций на экипажи «кантов» возлагались задачи спасения экипажей сбитых самолётов и фотоконтроль результатов наносимых бомбовых ударов. Вместе с тем недостаточная скорость этих самолётов привела к тому, что сопровождать группы скоростных S.79 и CANT Z.1007 экипажи «506-х» просто не могли, а потому их придавали подразделениям более тихоходных машин. Кроме того, экипажам гидросамолётов приходилось участвовать в решении транспортных задач и принимать участие в эвакуации раненых.

Всё более регулярными становились и вылеты на разведку. Поскольку вооружённые силы Греции испытывали острую нехватку современных истребителей и зенитных орудий, то потери от ПВО в начале кампании были незначительными: по состоянию на 14 ноября лишь две машины были повреждены зенитным огнём. Прибывшие «томми» 17-го числа завалили из своих орудий ещё один самолёт из состава 86-й группы (86° Gruppo) 35-й авиабригады (35° Stormo). Однако основная угроза исходила, конечно, от английских истребителей. Так, рано утром 30 декабря пятёрка британских истребителей «Бленхейм Mk.IF» из состава 30-й эскадрильи Королевских ВВС вылетела на патрулирование в районе Превеза-Левкас. Как обычно, поиск вёлся мелкими группами, в данном случае парой и тройкой, а примерно через час стрелок сержант Фред Гульдинг из экипажа скводрон лидера Шэннона заметил вдали гидросамолёт Z.506B. Как выяснилось позже, это была машина лейтенанта Доменико Бацци из 190-й эскадрильи (190а Squadriglia) 86-й группы (86° Gruppo) 35-й авиабригады (35° Stormo), экипаж которой занимался разведкой греческого побережья. Шэннон спикировал и в нескольких заходах, сближаясь на дальность до 25 ярдов (около 23 м. — Прим. Авт.), расстрелял весь боекомплект квартета своих «браунингов», однако итальянец всё ещё продолжал свой полёт, пытаясь удрать подальше от греческих берегов. Тогда в дело вступил флаинг офицер Ричардсон, начавший поливать итальянца короткими очередями сверху и снизу, причём в атаке участвовал и башенный стрелок. Шэннон также сблизился с гидросамолётом, чтобы дать возможность своему стрелку вести огонь, и это было фатальной ошибкой: ответной очередью из верхней турели гидросамолёта Гульдинг был ранен и умер вскоре после приземления. Тем не менее, совместные усилия англичан принесли свои плоды, и вскоре Ричардсон мог наблюдать плавающие по поверхности моря обломки «канта», два члена экипажа которого бултыхались в воде, а ещё трое или четверо сидели на крыле. Поскольку было неизвестно, продержаться итальянцы до подхода каких-нибудь кораблей или нет, то англичане сбросили им на всякий случай надувную спасательную лодку, которая позволила итальянцам продержаться до подхода греческих кораблей.

В тот же день возвращающиеся после бомбардировки Валоны британские Бленхеймы из 211-й эскадрильи, уже выдержавшие бой с четвёркой CR.42 из состава 150-й группы (150° Gruppo), к югу от острова Корфу наткнулись на другой CANT Z.506 из состава 35- й авиабригады. Самолёт (per. L1490), пилотируемый флайнг офицером Буханеном, сблизился на дистанцию около 75 ярдов (около 70 м. — Прим. Авт.), после чего его стрелок заставил замолчать турель итальянца и нанёс другие повреждения. Правда, ответным огнём был повреждён один из моторов Бленхейма, что дало повод итальянскому стрелку радостно заявить по возвращении об одном сбитом и одном подбитом бомбардировщике! Впрочем, это сообщение в лучшем случае могло только скрасить итоги того довольно тяжёлого для командования 35-й авиабригады дня, поскольку к вечеру стало ясно, что из разведывательного вылета не вернулся экипаж ещё одного «канта». Этот самолёт был сбит над островом Кефалония тяжёлым истребителем «Бленхейм Mk.IF» флайт лейтенанта Роберта Р.Т.Дэвидсона из состава всё той же 30-й эскадрильи, для Дэвидсона это была первая победа.

Хотя результаты боевой работы вооружённых сил Италии уже с первых дней войны откровенно желали лучшего, предположения, что новый вооружённый конфликт будет недолгим, видимо, не покидали итальянскую элиту. Иначе трудно объяснить отсутствие полномасштабных мобилизационных мероприятий. 13 октября 1940 г. Инженерный Корпус ВВС (Genio Aeronautico) заказал фирме C.R.D.A. ещё 12 CANT Z.506C XI серии для использования частно-государственной компанией «Нуклеи Сомуникациони» (Nuclei Comunicazioni) в качестве военно-транспортных и курьерских самолётов. Эти машины, находясь в совместной эксплуатации итальянских ВВС и компании «Ала Литториа» в течение всей войны, несли, помимо гражданской регистрации, ещё и военный серийный номер, что ясно подчёркивало их двойственную подчинённость. Последний CANT Z.506C был поставлен заказчику 10 декабря 1942 г., он же оказался и последним произведённым гражданским самолётом этого типа. Всего компания C.R.D.A. собрала 38 самолётов CANT Z.506/506C, из которых 23 машины пришлись на долю авиакомпании «Ала Литториа» и 12 — для «Нуклеи Коммуникациони». Ещё три прототипа остались в распоряжении транспортной службы министерства авиации.

Производимые CANT Z.506B понемногу получали различные изменения конструкции, состава оборудования и вооружения, которые являлись следствием опыта интенсивной эксплуатации. Так, после завершения компанией C.R.D.A. 1-й серии, а фирмой Пьяджо — 3-й серии, было изменено остекление окна бомбардира, оно стало квадратным, с большей площадью и лучшим обзором, хотя для этого и пришлось пожертвовать аэродинамикой и максимальной скоростью. Оборонительное вооружение также было усилено: для двух 7,7-мм пулемётов были прорезаны дополнительные закрывающиеся скользящими панелями окна в хвостовой части фюзеляжа, прикрытые от набегающего потока простыми дюралевыми неубираемыми козырьками треугольной формы. Для тех машин, которые ещё не были оборудованы боковыми стрелковыми точками, в ноябре 1940 г. стали выпускать специальные комплекты для установки 7,7-мм пулемётов SAFAT прямо в полевых условиях. Экипаж самолёта с усиленным вооружением обычно состоял из пяти-шести человек: пилота и второго пилота, штурмана-бомбардира, стрелка-радиста и одного — двух стрелков. Начиная с XII серии верхнюю стрелковая турель «Бреда Ml» заменили на турель Капрони Ланчиани «Дельта тип Е» (Caproni Lanciani Delta Е) с 12,7-мм пулемётом Скотти, что существенно усилило оборонительные возможности гидросамолёта. Бомбовая нагрузка увеличилась до 1200 кг, антенна радиополукомпаса, до того скрытая в корпусе, теперь устанавливалась сверху фюзеляжа открыто или в каплевидном обтекателе, что существенно улучшило условия её работы. Радионавигационное оборудование также было представлено новыми, более совершенными образцами.

CANT Z.506B из состава 144-й эскадрильи разведчиков- бомбардировщиков, сформированной уже после начала войны.

Улучшенные LAN1 Z,oUbb широко использовали для разведки акватории вокруг британского острова Мальта. Последний имел хорошо оборудованный порт, три аэродрома, гидроаэродром и представлял собой один из важнейших британских форпостов на Средиземноморье, на острове имелась РЛС 5*. Однако войск и авиации для создания прочной обороны почти не было, а потому первоначально в английских штабах предполагалось что этот пункт будет сдан уже в первые недели конфликта с Италией. Между тем, начавшиеся налёты итальянской бомбардировочной авиации были спорадическими и выполнялись малым количеством бомбардировщиков, а потому достаточно успешно отражались немногочисленными истребителями и расчётами зенитных орудий. В конце июня к нескольким «Гладиаторам» присоединились четыре доставленные на транспортах «Харрикейна», а в июле прибыло ещё семь. Эта смешанная истребительная эскадрилья противостояла более чем двум сотням итальянских самолётов, размещённых на аэродромах острова Сицилия. Понемногу наращивали свои ударные возможности и англичане. Уже к концу июня на острове имелась целая эскадрилья «Суордфишей», в июле прибыли две эскадрильи «Сандерлендов», а 2 августа на аэродромах острова приземлились 12 «Харрикейнов», взлетевших с авианосца «Аргус». В сентябре прибыли разведывательные «Мэриленды», а в октябре — «Веллингтоны». В общем, борьба за остров постепенно обострялась, а потенциал размещаемых на нём сил постепенно возрастал. В результате экипажи находящихся в этом районе CANT Z.506 были постоянно обеспечены работой. Во-первых, они занимались поисками прорывавшихся на Мальту английских кораблей, а во-вторых, занимались спасением экипажей сбитых итальянских самолётов, стремившихся дотянуть если не до Сицилии (до которой было всего около 100 км), то хотя бы подальше от Мальты. Поскольку обе стороны остро нуждались в лётном составе, то вскоре под удары стали попадать даже спасательные самолёты с красными крестами на крыльях и бортах. Так 12 января тройка «Харрикейнов Mk.b из 249-й эскадрильи, возглавляемая лайт лейтенантом Джорджем Ч.К.Палиссером, расстреляла CANT.506 из состава 612-й эскадрильи (612° Squadriglia), собиравшегося подобрать английских лётчиков. После того как с итальянским гидропланом было покончено, пилоты истребителей вызвали «Сандерленд» и навели его на терпящих бедствие.

Успехи англичан в Северной Африке и неспособность итальянцев справиться с Мальтой привели в конечном итоге к появлению в январе 1941 г. на аэродромах Сицилии частей немецкого 10-го авиакорпуса. В составе этого соединения на середину января имелось свыше 250 самолётов 6*, а к середине марта оно возросло до 520 боевых машин. Вскоре над островом развернулись ожесточённые воздушные бои, сопровождаемые сокрушительными налетами на порт Ла-Валетты, аэродромы и зенитные батареи.

Работы экипажам итальянских спасателей сразу прибавилось, а вместе с этим возросли и потери. В частности, 19 января пайлот офицер Джеймс Маклэчлэн из 261-й эскадрильи расстрелял один CANT Z.506B, ставший его 6-й победой, а всего в тот день он получил подтверждения на четыре безусловные победы (помимо «канта» его счёт пополнили два Ju87 и один Ju88) и одну вероятную (CR.42). И всё же долго противостоять германскому натиску с воздуха англичане не могли и вскоре вынуждены были вывести остатки ударной авиации с основа, перебросив уцелевшие бомбардировщики и летающие лодки в Гибралтар и Египет. В результате действий авиации 10-го авиакорпуса Мальта как база для ударной авиации и лёгких сил Королевского флота к весне практически полностью потеряла своё значение, что позволило немецкому командованию без особых помех перебросить в Киренаику по морю и воздуху части знаменитого «Африканского корпуса» генерала Эрвина Роммеля, который вскоре доставил англичанам немало неприятностей.

Пока над Мальтой шло воздушное сражение, находившаяся на Балканском фронте 35-я авиабригада (35 Stormo) в начале 1941 г. вступила в процесс доукомплектования лётно-техническим составом и переоснащения скоростными дальними бомбардировщиками CANT Z.1007bis, для чего была использована часть персонала 31-й бригады (31° Stormo), управление которой вскоре просто расформировали. Надо сказать, что перевооружение шло постепенно, части по очереди выводились из боёв, получали дополнительный личный состав и новую технику, которую осваивали в течение месяца и только после этого возвращались на фронт. В результате по состоянию на 20 января 1941 г. 95-я группа из 35-й бригады была перевооружена на CANT Z.1007бис, а 86-я группа всё еще продолжала эксплуатировать «506-е» и иногда даже вылетала на бомбардировку различных целей. В частности, 6 апреля 1941 они бомбили железнодорожный мост через реку Аркадеика к северу от Кипариссии, но основной их задачей было всё же патрулирование побережья и разведка.

Февраль с его туманами и плохой погодой прошёл для 86-й группы почти без потрясений, если не считать того, что утром 22- го вблизи острова Занте пара «Бленхеймов Mk.IF» из состава 30- й эскадрильи наткнулась на высоте чуть более 2000 м на CANT Z.506B из состава 191-й эскадрильи 86-й группы (борт 191-1). Сверкавший серебристой окраской итальянский разведчик был ниже, и пилоты обоих тяжёлых истребителей тут же пошли в атаку со снижением со стороны солнца. Первым открыл огонь самолёт ведущего скводрон лидера Милварда, однако высокая скорость, набранная на пикировании, а возможно волнение, помешали ему сосредоточиться на прицеливании, и большая часть выпущенных им пуль прошли мимо цели. Его ведомый флаинг офицер Дэвидсон стрелял гораздо точнее, и вскоре гидросамолёт с тремя дымящимися двигателями пошёл вниз. Однако его пилоты смогли сравнительно удачно приводниться, а поскольку кто-то из членов итальянского экипажа, высунув руку из кабины, начал отчаянно размахивать куском белой ткани, то английские пилоты, как и положено джентльменам, не стали добивать подбитый самолёт.

Однако на следующее утро, 23 февраля, эту же машину заметил пилот «Гладиатора» флаинг офицер Куллен из состава 80-й эскадрильи уже у южной оконечности острова Антипаксои. Видимо итальянцы не пали духом и, не теряя времени даром, за прошедшую ночь сумели исправить причинённые накануне повреждения, однако далеко не улетели и вынуждены были снова приводниться для очередного ремонта, по окончании которого снова пошли на взлёт. Именно в это момент над ними и появился «Гладиатор» Куллена. Уже после первой атаки британского биплана итальянцы прекратили взлёт, и экипаж снова выбросил спасительный белый флаг, но гидроплан, набравший очередную порцию повреждений, уже начал медленно тонуть. Кое-как заделав пробоины в поплавках и консолях, итальянцы продолжали дрейфовать, и, в конце концов, волны выбросили самолёт на берег острова Акра Новаре, откуда греческое госпитальное судно «Андрос» сняло четырёх живых членов экипажа и два трупа…

Другой эпизод, имевший место 16 марта, закончился благополучнее. В тот день экипаж «Бленхейма» из состава 211-й эскадрильи, возвращаясь из разведывательного полёта к Дураццо, заметил недалеко от Валоны CANT Z.506B из 86-й группы. Пайлот офицер Рон Пирсон позже вспоминал: «Мы прикинули, Бленхейм имел пару пулемётов, а «Кант» — три, пару в задних турелях и один спереди. Первой же очередью мы полоснули по хвосту, а потом взялись за заднего стрелка. В это время очередь трассеров из турели огненным потоком проносится рядом с кабиной — очень неприятно. Когда задние пулемёты замолкли, я взялся за кабину, сделав серию лобовых атак, чтобы сбить его с курса домой. После того как иссяк боезапас носового пулеметов, мы задействовали пулемёт нашего башенного стрелка. Это было поистине весёлое развлечение. Когда мы, полностью израсходовав весь боезапас, были вынуждены отправиться домой, Кант, к нашему сожалению, ещё продолжал свой полёт, но все его пулеметы молчали. Садились мы с чувством некоторого удовлетворения своей работой».

Любопытно, что вскоре от греческих постов ВНОС, наблюдавших за воздушным боем, пришло сообщение, что вражеский гидроплан упал в море. Однако на самом деле итальянским авиаторам всё же удалось сначала успешно приводниться, а затем частично исправить повреждения и взлететь, после чего они без проблем долетели до своей базы в Бриндизи.

Не следует, однако, думать, что лишь бравые дети Альбиона нападали в воздухе на «всё, что движется», нередко итальянцы тоже пытались доказать, что их предками были гордые и воинственные римляне. Так 2 февраля 1941 г. пара гидросамолётов CANT’ов напала на английскую летающую лодку «Сандерленд». Бой, длившийся около 6 минут, окончился безрезультатно, так как итальянцы, встретившие бешеный отпор со стороны британских стрелков, в распоряжении которых имелись четырёхпулемётные турели, решили не испытывать дальше судьбу и ретировались.

21 марта экипаж одного из гидропланов сообщил о том, что в воздушном бою над южной оконечностью острова Кефалония сбил британский «Гладиатор». Что на самом деле произошло в этом районе, до сих пор остаётся неизвестным.

5* Согласно принятой летом 1939 г. Имперским Комитетом Обороны программе усиления британского военного присутствия в ключевых для Великобритании пунктах и районах, на Мальте предполагалось в течение ближайших двух лет разместить четыре истребительные эскадрильи и 172 зенитных орудия среднего калибра. Однако к моменту вступления Италии во Вторую Мировую войну на острове имелось лишь пять разведчиков-торпедоносцев «Суордфиш» и четыре истребителя «Си Гладиатор». Ещё столько же самолётов находилось в разобранном состоянии на аэродромных складах.

6* По состоянию на 12 января в 10-м авиакорпусе Люфтваффе числилось 126 средних бомбардировщиков Не111Н и Ju88A, 80 пикировщиков Ju87R, 13 дальних разведчиков Ju88D и 34 тяжёлых истребителя Bf 110D.

CANT Z.506B из состава 191 — й эскадрильи после атаки ‘Гладиатора», проведённой утром 23 февраля 1941 г. флаинг офицером Кулленом из состава 80-й эскадрильи Королевских ВВС. Как это ни покажется странным, но опрокинувшийся гидроплан не затонул (спасли водоиипроницаемые отсеки в консолях), благодаря чему четверо членов его экипажа остались живы.

Между тем, весной 1941 г. всем стала очевидна неготовность Италии к большой войне, в которую эта страна ввязалась из-за амбиций «дуче». Оборона греков в горах продолжала крепнуть, а итальянская промышленность с трудом восполняла потери в авиатехнике. Судить об этом можно хотя бы на основании того факта, что процесс перевооружения 35-й авиабригады продолжался, и конца ему было не видно. По состоянию на 5 апреля 1941 г., т. е. накануне германского вторжения в Грецию и Югославию но плану операции «Марита», в 86-й группе продолжали числиться 12 CANT Z.506B, поскольку выпуск бомбардировщиков CANT Z.1007bis крайне медленно набирал обороты. В то же время вмешательство в греко-итальянский вооружённый конфликт Германии со своими Люфтваффе, имевшими достаточное количество более совершенных разведывательных самолётов с превосходно подготовленными экипажами, почти автоматически сняло с пилотов «506-х» задачи по ведению разведки. Теперь они вылетали только для проведения поисково-спасательных операций, занимались эвакуаций раненых и доставкой срочных грузов. Исключение составляло лишь воздушное пространство над западными и восточными подходами к Мальте, где экипажи этих машин всё ещё применялись по прямому назначению, а иногда даже участвовали в бомбардировочных вылетах. Именно там в апреле и были потеряны в схватках с английскими палубными истребителями и от зенитного огня корабельной и береговой артиллерии несколько гидропланов.

Начавшееся 6 апреля 1941 г. германское вторжение в Югославию и Грецию было немедленно поддержано итальянцами. В числе прочих сил, занятых в этом предприятии, были 12 «506-х», базировавшихся в Албании, и ещё несколько из состава 4-го воздушного района юго-востока Италии, а также бывшие гражданские машины компании «Ала Литториа». Кроме того, «Канты» принимали участие в захвате Ионических островов и в других операциях в Греции, наносили бомбовые удары по целям на прите, Кипре, а по ночам — даже в устье Нила.

С июля 1941 г. все эскадрильи, имевшие на вооружении CANT Z.506B, были окончательно переквалифицированы в разведывательные и поступили в подчинение авиационной службы итальянского Королевского Флота (Aviazione per la Regia Marina), продолжив разведывательную работу в интересах флота, которую они и так уже давно выполняли, ещё числясь бомбардировщиками. Кроме того, часть самолётов этого типа продолжала использоваться в качестве скоростных транспортных. Так, например, в числе прочих самолётов, поддерживающих наступление Роммеля к Эль Аламейну в конце мая 1942 г., были пять самолётов CANT Z.506B, а их предшественников «501-х» — 17.

В операциях в Греции значительная часть вылетов пришлась на транспортировку раненых и доставку предметов снабжения, что явилось дополнительной причиной к появлению в середине 1941 г. следующего варианта самолёта — специализированного спасательно-санитарного CANT Z.506S. Эта модификация представляла собой минимальную переделку поплавкового бомбардировщика-разведчика CANT Z.506B. С самолёта было снято всё вооружение, включая стрелковое, а в фюзеляже смонтировали четыре койки для раненых и место для фельдшера, оснастили входной люк новой лестницей, пригодной для принятия на борт раненых прямо с поверхности моря. Самолёты окрашивались целиком в белый цвет и несли на плоскостях и фюзеляже, помимо знаков национальной принадлежности, большие красные кресты. Помимо этого в поисково-спасательные были переделаны и большинство самолётов гражданских модификаций, получивших специальное спасательное и медицинское оборудование, а также характерные опознавательные знаки красного креста. Нужда в современных поисково-спасательных самолётах была настолько значительной, что в этот вариант переделали и часть оставшихся бомбардировщиков, причём на этих машинах иногда даже не снимали разоружённую верхнюю турель. Надо сказать, что это сыграло свою роль. Пилоты английских истребителей, видя перед собой самолёт с красными крестами, но оснащённый пулемётной турелью(!), отбросив всякие сомнения, шли в атаку и открывали огонь на поражение.

По всей видимости, наибольшие единовременные потери спасатели понесли 9 июля 1941 г., когда звено «Харрикейнов Mk.Il» (четыре машины) из состава базировавшейся на Мальте 126-й эскадрильи, возглавляемое скводрон лидером Александром К.Рабальятти, отправилось на экскурсию к гавани Сиракуз. Появления англичан там никто не ждал, и потому пилоты истребителей славно поработали, доложив о шести уничтоженных и четырёх повреждённых в ходе штурмовки итальянских гидропланах. При этом пять сгоревших и затонувших «506-х» принадлежали 612-й поисково-спасательной эскадрильи (612° Squadriglia). На счёт ведущего были отнесены по одному уничтоженному CANT Z.501 и CANT Z.506, а также два повреждённых гидросамолёта последнего типа. Для Александра К.Рабальятти это были соответственно 20-я и 21-я победы. Судя по всему, подобные «визиты вежливости» ему понравились, и он стал регулярно наведываться «в гости» к итальянцам. Так, 16 и 20 августа этот пилот смог уничтожить в непосредственной близости от итальянской базы по одному «канту» (2з-я и 24-я победы), а в последнем случае расстрелял ещё и четыре аэростата воздушного заграждения. Кроме того, ещё один самолёт этого типа он смог сбить в районе Мальты 10 августа.

Экипаж занимает места в гидроплане. Самолёт несёт защитную окраску введённую в 1941 г.

Разведчики и спасатели нескольких эскадрилий в бухте острова Родос.

Чем дольше продолжалась война, тем более ожесточёнными становились воздушные бои, тем больше противоборствующим сторонам требовалось самолётов. Поскольку верфи в Монфальконе и ранее были не в состоянии обеспечить производство необходимого количества CANT Z.506, то ещё в 1939 г. было принято решение о развертывании лицензионного производства этой машины на фирме «Пьяджо» (Piaggio) в Винья-ди-Валле (Vigna di Valle). Гидросамолёты в четырех производственных сериях строились с июня 1939 г. по июнь 1941 г. Для восполнения потерь, понесённых спасательными эскадрильями CANT Z.506 во второй половине 1941 г., потребовалось снова подключить к их производству дополнительные производственные мощности фирмы «Пьяджо», которая с августа 1942 г. по январь 1943 г. в ещё четырёх производственных сериях построила 128 «506-х».

Сами разведчики всё менее соответствовали предъявляемым к ним требованиям. Последним шансом поднять их высотно-скоростные характеристики до минимально необходимого уровня стали испытания на них «Усилителя де Люка» (De Luca booster), являвшегося фактически итальянским аналогом германской системы MW-50. Попытки внедрения её в серийное производство начались летом 1942 г., когда первые испытания на истребителях МС.200 и МС.202 дали положительные результаты. На испытаниях с этой системой повышения мощности двигатели «Альфа-Ромео A.R.126 RC-34» смогли в течение десяти минут развить по 880 л.с. при 2300 об/мин против 780 л.с. на взлётном режиме в стандартной конфигурации. Однако рост максимальной скорости оказался не столь значительным, как на это рассчитывали специалисты — фактически больше 410 км/ч на высоте 4800 м развить не удалось, но это всё же было неплохо, и на первом этапе предполагалось оснастить этой системой все разведчики.

В подтверждение той важной роли, которая возлагалась на новую модификацию флотских разведчиков, вышел приказ Генерального штаба об установке на все «цапли» этих систем. Позже предполагалось заменить моторы на более мощные, что вкупе с использованием «Усилителей де Люка» позволяло ещё больше увеличить скорость CANT Z.506B. В итальянском Главном штабе ВВС вполне разумно предполагали, что это повысит выживаемость разведчиков, поскольку повышение мощности силовой установки позволяло радикально усилить оборонительное вооружение, разместив в верхней и нижней турелях по одной 20-мм пушке, а в сдвинутых вперёд боковых шкворневых установках — по одному крупнокалиберному пулемёту. Эго, в свою очередь, давало теоретическую возможность экипажам этих машин вернуться в разряд ударных авиачастей. Инженеры в принципе соглашались, что повышение мощности силовой установки до 3000–3600 л.с. 7* позволит без особых проблем увеличить и массу оборонительного вооружения и бомбовой нагрузки. Последнюю предполагалось довести до 2000–3000 кг, подвесив часть фугасок на внешних бомбодержателях под центропланом. Однако итальянская промышленность была просто не в состоянии производить необходимое количество моторов требуемой мощности, что фактически и привело авиацию дуче, которой он так гордился, на грань коллапса. Не удалось развернуть и производство в необходимых количествах «Усилителей де Люка», которые выпускались в совершенно недостаточных объёмах, и помимо истребителей их получили лишь несколько серий торпедоносцев S.79.

7* Т. е. при использовании двигателей мощностью 1000–1200 л.с.

CANT Z.506B из состава эскадрильи школы морской авиации. Пола. 1940 г.

CANT Z.506B из состава 6 12-й поисково- спасательной эскадрильи итальянских ВВС 1941 г.

CANT Z.506B из состава 144-й разведывательной эскадрильи итальянских ВВС, 1941 г.

CANT 7.506С переделанный в поисково-спасательный самолёт из пассажирского гидроплана авиакомпании «Ала Литторио». 1942 г.

CANT Z.506B с верхней турелью Капрони Ланчиани «Дельта тип Е» (Caproni Lanciani Delta Е) с 12,7-мм пулеметом Скотти из состава 171-й эскадрильи, 1942 г.

Транспортно-пассажирский CANT Z.506C, принадлежавший авиакомпании «Нуклеа Коммуникациони», 1943 г.

CANT Z.506B из состава германской поисково- спасательной эскадрильи Seenotstaffeln 7,1943 г.

CANTZ.506B из состава 149-й поисково-спасательной эскадрильи итальянских ВВС, принявших участие в боевых действиях на стороне союзников, 1944 г.

Производство CANT Z.506, начавшееся ещё в 1935, закончилось в январе 1943 — военные дела Италии стремительно «катились под гору», на море брали верх флот и авиация союзников, а вместо не слишком оправдавших возлагавшихся на них надежд «506-х» теперь строились более скоростные двухмоторные гидросамолёты «Фиат R.S.14». Всего было построено 315 самолётов CANT Z.506 модификаций «В» и «S» в 15 производственных сериях (IX серия была отдана под производство CANT Z.506C). При этом 140 из них сошли со стапелей компании C.R.D.A., а 175 построила фирма «Пьяджо». К сентябрю 1943 г. в авиации Итальянского Королевского флота (Aviazione per la Regia Marina) всё ещё числилось 68 боеготовых гидропланов CANT Z.506B, С и S.

CANT Z.506C. принадлежащий авиакомпании «Ала Литторио».

Спасатель из состава 612-й эскадрильи подбирает сбитых итальянских лётчиков.

CANT Z.506S представлял собой заводскую переделку разведчика-бомбардировщика в спасатель.

После подписания перемирия 8 сентября 1943 г. в составе примкнувших к союзникам итальянских ВВС имелось 3 °CANT Z.506B и один CANT Z.506C, а 35 самолётов этого типа остались к северу от линии фронта и принимали дальнейшее участие в войне на стороне Германии. Почти все имевшиеся на севере «Аироне» были введены в состав 10-го авиакорпуса Люфтваффе, получили германские опознавательные знаки и с конца 1943 г. продолжили свою службу в качестве разведчиков и спасателей. На Адриатике CANT Z.506 модификаций «В» и «S» по-прежнему базировались в Медолино, (пригород Полы). 171-я эскадрилья действовала из французского Тулона,достаточно много самолётов работало над Эгейским морем, базируясь в основном на залив Суда на Крите. В дальнейшем большую часть «греческих» «цапель» немцы перебазировали в северную Италию.

К августу 1943 г. авиакомпания «Ала Литториа» была переименована в «Ала Итальяна» (Ala Italiana) и всё ещё располагала 12 CANT Z.506. После того как 8 сентября 1943 г. Италия подписала перемирие, все самолёты, находившиеся к северу от линии фронта, были переброшены в Триест и переданы в распоряжение 6-го отдела штаба морских сил Германии на Адриатике в Триесте (K.M.I. Stab Marine Adria-Abteiluna 6). В конечном итоге из всех переживших войну CANT Z.506/506C десять продолжали работать на линии Венеция — Триест — Фиуме — Зара, и лишь один CANT Z.506C с гражданской регистрацией I-DANO и военным серийным номером М.М.60637 остался в составе ВВС (Aeronautica Militare).

Вплотную с гидропланом CANT Z.506 союзники познакомились в 1942 г., когда один самолёт этого типа модификации «S» (per. М.М.45432), перевозивший пленных английских лётчиков, прилетел на Мальту после того как «томми» сумели освободиться и захватили самолёт. По прибытии на базу эта машина получила английский серийный номер НК977. Позже к нему присоединились ещё два трофейных 506-х, получивших номера НК978 и НК979. Все они использовались в качестве курьерских и транспортных. Однако это были, так сказать, штучные образцы. В полном объёме (если можно так говорить о трёх десятках машин) использование «506-х» в интересах союзников началось с сентября 1943 г., практически сразу после подписания перемирия. Так восемь CANT Z.506 и один CANT Z.501 147-й эскадрильи, базировавшиеся на острове Лерое, немедленно примкнули к союзникам и доставляли в Египет раненых, а на острова — предметы снабжения, оружие и пр. Эта достаточно напряжённая работа продолжалась до октября, дальше продолжать вылеты не позволяла сильная изношенность матчасти. Базировавшиеся на Бриндизи CANT Z.506 из 171-й эскадрильи совершили несколько вылетов для поддержки гарнизонов островов Корфу и Кефалония, на которые был высажен германский десант. Острова, в конце концов, были захвачены немцами, а 141-я эскадрилья потеряла от противодействия Люфтваффе три гидросамолёта. В Египте, в Александрии, на «Аироне» была сформирована специальная часть, которая позже базировалась в Абукире. Эти 506-е для корректной передачи разведывательной информации часто использовались с английским радиооператором в составе экипажа.

К моменту окончания войны в строю всё ещё оставалось 36 CANT Z.506, включая машины, возвращённые из Египта и один самолёт, экипаж которого перелетел к союзникам с севера Италии. Несколько гидросамолётов этого типа ещё в ходе ведения военных действий прошли капремонт на заводе S.A.C.A. в Бриндизи, по требованию союзников они были при этом модифицированы для перевозки десяти пассажиров. После войны все гидропланы CANT Z.506B были переоборудованы в модификацию «S» на заводах S.I.A.I. в Сесто Календе и S.R.A.M. в Таранто. 14 апреля 1947 г. в новых итальянских ВВС была образована поисково-спасательная служба (Servizio Ricerca е Soccorco dell’Aeronautica Mililare), а в следующем году — Спасательное Командование (Commando Soccorco), которое взяло под свой контроль все оставшиеся Cant.Z.506S, сведённые в три группы (Gruppo): 83°, 84° и 85° Gruppo.

Более десяти лет «506-е» исправно служили спасателями, но усталость конструкции давала о себе знать всё больше, и с 1958 г. им на смену стали поступать американские SA-16 фирмы «Грумман». 1 октября 1959 г. была распущена 288-я эскадрилья, последняя из эксплуатировавших Z.506.

Гидросамолёты CANT Z.506 славились своей хорошей мореходностью и позволяли производить взлёт и посадку даже при умеренном волнении на море, в чём, конечно же, громадная заслуга инженера Филиппо Дзаппата, который всегда в первую очередь учитывал мореходность будущей конструкции, иногда даже в ущерб аэродинамике. Поплавки проектировали с учётом испытания конструкции в гидродинамическом бассейне в Гидонии. Только сочетание аэродинамической чистоты конструкции и гидродинамического совершенства поплавков и позволило успешно эксплуатировать деревянный самолёт в течение 23 лет, даже тогда, когда сам тип поплавкового патрульного бомбардировщика считался совершенно устаревшим. С другой стороны, очевидная слабость оборонительного вооружения делала CANT Z.506 недостаточно подходящим для дальних разведывательных полётов без истребительного прикрытия, и в роли морского разведчика он применялся вынужденно, поскольку изначально предназначенный для этой работы CANT Z.501 просто никуда не годился. «506-й» превосходил его по максимальной скорости более чем на 120 км/ч и имел несколько лучшие шансы уйти от неприятельских истребителей.

На развитие конструкции CANT Z.506 повлияли не только инженерные таланты Дзаппата, но и вулканический темперамент шеф-пилота фирмы Марио Стоппани, который всякий раз, вернувшись из очередного рекордного полёта, в знак благодарности рабочим и инженерам верфей садился на буксировочный трактор и объезжал всё предприятие. Поговаривали, что при этом он уже обдумывал следующий рекорд. Мечтая о том, чтобы уравнять скорости гидросамолётов и сухопутных самолётов, Марио Стоппани установил на этом тине гидроплана 29 международных рекордов в своём классе.

Небольшое количество гидросамолётов CANT Z.506S имелось на вооружении германских спасательных эскадрилий Seenotstafeln 6 и 7, оперировавших над Средиземным морем.

Самолёты 139-й и 143-й эскадрилий, личный состав которых наряду с другими авиачастями перешёл на сторону союзников.

В настоящее время сохранился один экземпляр CANT Z.506S VIII серии с серийным номером ММ45425, выпущенный фирмой «Пьяджо» в начале 1942 г. и прошедший переоборудование в поисково-спасательную модификацию в 1948 г., который выставлен в Музее ВВС в Винья-ди-Валле. Этот самолёт эксплуатировался в составе 84-й группы спасателей (84° Gruppo SAR) до 1960 г.

В составе итальянской 84-й поисково-спасательной авиагруппы трёхмоторные гидропланы CANT Z.506S активно применялись до начала 60-х гг. XX века, тем самым поставив своеобразный рекорд долговечности деревянной конструкции.

РЕТРОСПЕКТИВА

Хроники "Интрудеров"

«Харрикейны», «Турбинлайты» и другие… (продолжение)

На заставке запечатлён «Хэмпден Мк.1» из состава 455-й эскадрильи, часть экипажей которой зимой 1941–1942 гг. непродолжительное время использовались в качестве «интрудеров».

Сергей Алексеев, Александр Булах, Петра Каминский, полковник авиации, канд. тех. наук Александр Медведь.

Продолжение, начало в ИА №№ 25–28.

Зима 1941–1942 гг. оказалась очень суровой и принесла противоборствующим сторонам немало разочарований. Начав летом 1941 г. вторжение в Советский Союз, Германия вынуждена была перейти к обороне на всех остальных ТВД. К декабрю, несмотря на гром звучавших в Берлине победных литавр и сообщения ведомства доктора Геббельса, что с Россией уже фактически покончено, в Главном штабе Люфтваффе достаточно объективно оценивали складывающуюся обстановку, со всей очевидностью говорившую о том, что Германия втягивается в войну на истощение, выиграть которую у неё шансов немного. Начавшееся советское контрнаступление под Москвой подтвердило эти, как вскоре выяснилось, совершенно обоснованные опасения.

Для британского руководства это время также оказалось периодом тяжёлых потрясений связанных с одной стороны с очередным успехом стран «Оси» в бассейне Средиземного моря и Северной Африке, а также началом японского блицкрига на Дальнем Востоке. Совершенно неудовлетворительными оказались и результаты английского воздушного наступления на Германию.

Первым фактором, существенно снижавшим эффективность ночных авиаударов, с которым английские экипажи столкнулись ещё в 1940 г. была неблагоприятная погода и промышленная дымка, стоявшая над объектами Рура практически постоянно, несмотря на достаточно мощные воздушные течения. Более того, с изменением температуры и влажности воздуха дымка существенно уплотнялась, заметно ухудшая видимость, что существенно осложняло нанесение ударов даже при ясной погоде. Устранить влияние этого, а также метеорологического фактора предполагалось внедрением на бомбардировщики аппаратуры радионавигационной системы «G», что, как тогда представлялось, должно было совершить переворот в самолётовождении в ночных условиях и прицельном бомбометании при отсутствии видимости земли. С помощью этой аппаратуры штурман бомбардировщика в любое время мог определить своё местонахождение, отсчитав время прохождения радиоимпульсов бортового передатчика, отражённых тремя наземными ретрансляторами, находящимися в различных точках английского побережья. Установка этих станций началась ещё летом 1941 г., но оснащение бомбардировщиков элементами этой аппаратуры продвигалось чрезвычайно медленно, и к февралю 1942 г. только 200 машин имели эти приборы.

Другой немаловажной причиной была низкая точность бомбометания слабо подготовленных по сокращённым программам экипажей. На основе данных фоторазведки аналитики Главного Штаба Королевских ВВС смогли выяснить, что из каждых трёх самолётов, экипажи которых докладывали об успешном выполнении боевого задания, только один подходил к объекту удара ближе чем на 5 миль (примерно 8 км. — Прим. Авт.), а при проведении налётов на Рурский промышленный район на такое расстояние к целям приближался вообще только один из десяти бомбардировщиков!

Типичной иллюстрацией эффективности ударов эскадрилий Бомбардировочного Командования может служить серия из 33 налётов на Кёльн, предпринятая за период с 1 июня 1941 г. по 28 февраля 1942 г. По английским данным, над городом побывало почти 2 тыс. бомбардировщиков, сбросивших 6600 тонн фугасных и 147 тыс. штук зажигательных бомб. На основе информации аэрофоторазведки и агентуры был сделан вывод о том, что в городе разрушены 67 промышленных предприятий, 41 объект транспортной инфраструктуры, 10 военных объектов и 947 жилых домов. Однако полученные после окончания войны немецкие данные говорили о существенно меньшем ущербе от налётов. Так, количество упавших на город фугасных бомб оценивалось в шесть раз меньше (не более 1100 т), а «зажигалок» вообще на порядок (примерно 12 тыс. штук)! В той или иной степени оказались повреждены лишь 23 промышленных предприятия, но ни одно из них не простаивало более месяца, урон же, понесённый транспортной инфраструктурой оценивался вообще в доли процента! Людские потери составили 138 убитых и 277 раненных и были в общем сопоставимы с потерями, понесёнными английскими бомбардировочными эскадрилиями, лишившимися 55 самолётов. Некоторую проблему для городского хозяйства представляли оставшиеся без крова 13 тыс. чел., но говорить о серьёзном влиянии этого фактора на экономику или настроения населения даже целого города не приходилось.

Тот факт, что многие английские экипажи сбрасывали бомбы вдалеке от целей, объяснялся не только трудностями навигации в ночном небе Европы в сложных метеоусловиях, но и быстро увеличивавшимся уровнем потерь. Этот показатель вскоре начал внушать всё большую тревогу сначала персоналу штабов авиагрупп, а потом и высшему военно-политическому руководству страны. Действительно, если во время ночных налётов в 1940 г. относительное количество не вернувшихся на свои аэродромы английских бомбардировщиков составляло 1,6 % от общего числа задействованных в налёте машин, то к августу 1941 г. этот параметр возрос до 3,5 %, а к ноябрю того же года — уже до 4,8 %! Причины его роста безусловно крылись в быстром количественном и качественном росте германской ПВО. Так, если число тяжёлых зенитных батарей в составе ПВО Германии и Западного фронта в 1941 г. составляло 537 и 97 подразделений соответственно, то в 1942 г. — уже 744 и 122. Аналогичным образом возростало число лёгких и прожекторных батарей. Первых в составе ПВО Германии и Западного фронта в 1941 г. имелось 395 и 146, а в 1942 г. — уже 438 и 183. Число вторых увеличилось со 138 и 71 до 174 и 99. Куда более значительным было возрастание в системе ПВО доли ночных перехватчиков, увеличившейся с нескольких эскадрилий, имевшихся в 1940 г., до восьми авиагрупп к началу 1942 г. не считая штабов эскадр! 1*. По состоянию на 1 марта 1942 г. на вооружении этих частей уже находилось 235 Bf11 °C/D/E/F и Do215B 2*.

«Хэмпден Мк. I» из состава 49-й эскадрильи, авиабаза Скэмгпон, осень 1941 г. Сбит в ночы на 9 ноября 1941 г. над районом Бергена немецким ночным истребителем Bf 110 из состава II/NJG2, который пилотировал экипаж фельдфебеля Зигрфида Нея. Экипаж и составе уоррент-офицера К.Э.Саундерс (пилот), а также сержантов Дж. М.Де Арси (штурман) и воздушных стрелков С.П.Малленгера и Дж. И.Кихи — погиб.

«Бленхейм Mk.IV» из состава 82-й эскадрильи, авиабаза Бодней, зима 1941–1942 гг.

Самолёт не вернулся из боевого вылета в ночь на 16 января 1942 г. в район немецкого аэродрома Соистербург. Пересекая Северное море, английский «интрудер», оказался в опасной близости от германского каботажного конвоя, шедшего вдоль северофраицузского побережья, и был сбит зенитным огнём. Весь экипаж — пилот флайт-офицер Н.Х.Браун, штурман пайлот офицер В.Г.Скарлетт и сгрелок- радист пайлот фицер И.В.М.Гэрстайн — погиб.

«Хэмпден Мк. I» из состава 106-й эскадрильи, авиабаза Конигсби, зима 1941–1942 гг. Сбит в ночь на 22 февраля 1942 г. на маршруте в район Кобленц — Кёльн. Экипаж в составе сержантов П.Д.Бишопа (пилот), Р.Ф.В.Хирега (штурман), а также воздушных стрелков Н.Д. Райта и Ф.Х. Дентона — погиб.

«Харрикейн Мк. IIС» из состава 87-й эскадрильи, авиабаза ЧэрмиДаун, весна 1942 г.

Хэмпден Mk.l из состава 455-A эскадрильи, авиабаза Уинсли. зима 1942 г. Сбит в начале 22 февраля 1942 г. на маршруте в район Кобленц Кёльн. Экипаж в составе сержанта Дж. Р.Муди (пилот). пайлот офицера Э.Т.Дэли (штурман) а также воздушных стрелков Дж. Дж. Дэвея и К.Р.Скотта — погиб.

«Харрикейн Mk.IIC» скводрон-лидера Дж. Л.Ф.Маклэчлана из состава I — й эскадрильи, авиабаза Тангмер. весна — лето 1942 i

«Харрикейн Mk.IIC» скводрон-лидера И.Р.Глиида из состава 87-й эскадрильи, авиабаза Чэрми Даун, лето 1942 г.

«Бленхейм Mk V» пайлот офицера Дж. Р.Н.Молесуорта из состава 114-й эскадрильи. В ночь нa 27 апреля 1942 г. экипаж этого интрудера сбил пулемётным огнем в районе Эйндхофена Ju88, а затем и ходе бомбо-штурмового удара по аэродрому уничтожил два Do217Е и серьезно повредил ещё 11 самолетов этого типа из состава II/KG2.

На обратном пути уже над английским побережьем самолёт был повреждён огнем своих зенитных батарей и был разбит при вынужденной посадке на аэродром Рэлхэн.

«Харрикейн Mk.IIC» сержанта И.У.Берьера из состава 45-й эскадрильи, авиабаза Тангмер, лето 1942 г.

Именно этим фактором во многом и объяснялся рост потерь английских бомбардировщиков. С учётом понесённых значительных небоевых потерь, в середине зимы 1941–1942 it. в составе Бомбардировочного Командования насчитывалось всего лишь около 400 исправных самолётов, более полусотни из которых составляли лёгкие «Бленхеймы», а около 70 — новейшие четырёхмоторные машины. Боевые потери к концу года составили 1341 самолёт, 15 самолётов были уничтожены на аэродромах и ещё 156 были утрачены по небоевым причинам. Общие же потери с начала войны составили 2795 бомбардировщиков. Было очевидно, что, с учётом сложившегося уровня потерь, стратегическая компонента Королевских ВВС может просто исчезнуть в случае продолжения налётов уже в течение буквально нескольких месяцев, поскольку промышленность просто не успевала выпускать необходимое количество бомбардировщиков новых типов, а учебные центры — готовить для них экипажи.

Приняв во внимание все эти факторы возглавлявший Бомбардировочное Командование маршал авиации Пирс с молчаливого согласия британского Военного Кабинета и Комитета Начальников Штабов принял решение фактически приостановить воздушное наступление, тем более что погода ухудшилась настолько, что сам поиск объектов даже для хорошо подготовленных экипажей разведчиков стал представлять серьёзную проблему. Вместе с тем по целому ряду причин отказаться от продолжения широкомасштабных налётов на Германию английское руководство не могло, и постепенно в недрах штабов начала вызревать новая стратегия воздушного наступления, в рамках которой было решено отказаться от ударов по «ключевым» объектам экономики вроде предприятий, вырабатывавших синтетическое топливо, выплавлявших алюминий, производивших подшипники и прочих, очень важных с точки зрения ведения войны. Теперь ставка делалась на удары по крупным промышленным городам. Сменивший Пирса во главе Бомбардировочного Командования, маршал авиации Артур Харрис считал, что эта стратегия уже через полгода вызовет серьёзные трудности в германской экономике, а спустя год — в середине 1943 г. — когда у него будут 4000 бомбардировщиков, противник будет поставлен на грань катастрофы. Но пока это были только планы, а пока, с учётом возможностей бортовой аппаратуры «G», выбор объектов на территории Западной и Северо-Западной Германии, подлежащих уничтожению в первую очередь был ограничен радиусом 650 км.

В рамках выбранной стратегии значительная роль принадлежала и эскадрильям «интрудеров», которые теперь должны были не столько заниматься поиском аэродромов немецкой бомбардировочной авиации, сколько препятствовать боевой работе немецких ночных перехватчиков. К началу 1942 г. в боевом строю находились семь эскадрилий — 1, 3, 23, 32, 43, 253-я и 247-я. Все они, за исключением 23-й, имевшей двухмоторные «Бостоны», были оснащены различными модификациями «Харрикейнов». В январе к ним присоединилась 87-я эскадрилья, оснащённая истребителями этого же типа, а ещё две части — 418-я и 486-я эскадрильи — находились в процессе боевой подготовки. Кроме того, на английских авиационных базах продолжалось накопление поступавших из США «Хэвоков-Турбинлайтов», а подразделение 3-й эскадрильи продолжало отработку способов боевого применения смешанного звена «интрудеров».

И всё же сил для проведения отвлекаю щих операций и противодействия становившихся всё более многочисленными и опасными немецких ночных перехватчиков у Истребительного Командования не хватало, и на одном из совещаний, проходившем в Главном штабе Королевских ВВС в конце октября 1941 г., руководству Бомбардировочного Командования было предложено подумать над созданием собственных частей подобного типа. Поначалу даже обсуждалась идея передачи некоторого количества «Харрикейнов Мк. ПС» частям Бомбардировочного Командования и перевооружения тоёх бомбардировочных эскадрилий — 49, 83-й и 106-й из состава 5-й авиагруппы, большая часть которой в это время ещё была вооружёна двухмоторными средними бомбардировщиками «Хэмпден». Достаточно сказать, что в воспоминаниях знаменитого английского пилота бомбардировочной авиации Гая П.Гибсона, можно найти упоминания о планировавшемся перевооружении его 83-й эскадрильи на истребители «Харрикейн». Причём у него лично эта перспектива вызывала массу положительных эмоций. Поскольку цели такого перевооружения командование держало в тайне, то большая часть пилотов считала, что им предстоит «охотиться за поездами», что считалось «и безопасным, и интересным…».

Однако позже здравый смысл «в верхах» возобладал, и было решено оставить эскадрильи на освоенной ими материальной части. Более того, вскоре английские специалисты отказались от идеи оснащения средних бомбардировщиков дополнительным стрелковопушечным вооружением и превращения их таким образом в тяжёлые истребители. Иными словами, перед экипажами бомбовозов не ставилась задача охотиться за взлетавшими и приземлявшимися немецкими ночными перехватчиками вблизи авиабаз. Идея состояла в другом: бомбардировщик-«интрудер» должен был нести вооружение, состоявшее из мелких, как правило, 20-фунтовых осколочно-фугасных и зажигательных бомб, и, оставаясь как можно дольше в районе вражеского аэродрома периодически атаковать лётное поле, сбрасывая серии фугасок по любым местам, где его экипаж отмечал хотя бы малейшую активность. В английских штабах не без основания предполагали, что, подтягивая к вражеским авиабазам в течение ночи одну машину за другой можно будет надёжно заблокировать их работу в ночное время. Атаки же немецких самолётов с использованием бортового стрелкового вооружения являлись для экипажей бомбардировщиков-блокировщиков делом второстепенным и должны были выполняться лишь в исключительно выгодных условиях. Например, когда на посадку заходил уже повреждённый самолёт.

Надо сказать, что некоторые высшие офицеры из оперативного отдела штаба Бомбардировочного Командования к реализации этой идеи поначалу отнеслись без особого энтузиазма. Причины для скепсиса были более чем серьёзные. Дело в том, что только в июле 1941 г. бомбардировщики выполнили 374 боевых вылета для ударов по немецким аэродромам в дневное время под сильным прикрытием своих истребителей, в ходе которых, даже по признанию самих членов экипажей, существенного ущерба авиабазам Люфтваффе нанести не удалось. Теперь же предлагалось приступить к действиям в ночное время отдельными самолётами. Вскоре было решено, что на начальном этапе этим видом боевой деятельности займутся не три, а только две эскадрилий — 49-я и 106-я.

Надо сказать, что стоявшие на вооружении этих частей бомбардировщики «Хэмпден Мк.1» к концу 1941 г. считались уже устаревшими, поскольку их конструкция разрабатывалась ещё в первой половине 30-х годов под значительным влиянием планировавшихся ограничений потенциала воздушных средств нападения, живо обсуждавшихся в то время в Лиге Наций. И хотя попытки ограничить рост воздушной мощи в Европе тогда не увенчались успехом, всё же своё отрицательное влияние на конструкцию «Хэмпдена» они сыграли 3*. Как бы там ни было, эти машины поднимали 4000 фунтов (1816 кг) бомб на внутрифюзеляжных бомбодержателях и ещё 1000 фунтов (454 кг) на двух подкрыльевых узлах. Правда, в последнем случае их наивыгоднейшая крейсерская скорость снижалась на 13 км/ч, а максимальная на 28 км/ч. При подвеске лишь 2000 фунтов (908 кг) бомб и полной заправке горючим, дальность полёта с крейсерской скоростью 269 км/ч со сбросом бомб на середине маршрута составляла 3200 км. С полной бомбовой нагрузкой этот показатель снижался до 2800 км. Два звездообразных мотора воздушного охлаждения «Бристоль-Пегасус XVIII», развивавшие на номинальном режиме 885 л.с. на высоте 4720 м, разгоняли самолёт до 426 км/ч. Оборонительное вооружение состояло из шести пулемётов «Виккерс К» и «Браунинг FN».

То обстоятельство, что на роль «интрудеров» были предложены экипажи 49-й эскадрильи объясняется тем фактом, что осенью 1940 г. её лётный состав вместе с 44-й эскадрильей на своих «Хэмпденах» участвовал в отражении знаменитого германского ночного ища», в ходе которого командование Люфтваффе надеялось поставить Англию на колени. С целью усиления вооружения в мастерских были оперативно разработаны подвесные четырёхпушечные контейнеры, которые смонтировали под самолётами. К сожалению, заметно снизившаяся максимальная скорость, отсутствие навыков поиска воздушных целей в ночном небе и низкая надёжность работы дополнительного пушечного вооружения не позволили экипажам «Хэмпденов» добиться сколько-нибудь заметных успехов. Зимой 1940–1941 гг. пушечные контейнеры по распоряжению командования были сданы на склады до лучших времён, и 49-я эскадрилья вместе с 44-й снова вернулись к выполнению ночных бомбардировочных вылетов. Что касается 106-й эскадрильи, то решение о переводе её в разряд «интрудеров» было продиктовано тем обстоятельством, что к этому времени она явно лидировала по числу потерь не только среди всех частей 5-й авиагруппы, но и Бомбардировочного Командования в целом, в штабе которого сочли, что её лётному составу явно требуется «сменить род деятельности» и «прийти в себя»…

На отработку тактики нанесения беспокоящих бомбардировочных ударов с малых высот в ночное время ушло сравнительно немного времени, и уже в начале ноября обе эскадрильи приступили к новому виду деятельности. Как уже говорилось, основную массу бомбовой нагрузки, используемой «Хэмпденами»-«интрудерами», представляли 20-фунтовые осколочно-фугасные и зажигательные бомбы, подвешиваемые на внутренние бомбодержатели в контейнерах открытого типа по восемь «гостинцев» в каждом. Всего во внутренний бомботсек «летающего чемодана», как называл «Хэмпден» английский лётно-технический состав за характерную форму фюзеляжа, можно было подвесить восемь таких контейнеров. Поскольку даже с полным запасом горючего самолёты оказывались явно недогруженными, то на два подкрыльевых бомбодержателя подвешивалась пара осколочно-фугасных 500-фунтовок (бомбы массой по 227- кг) общего назначения, которые экипажу предлагалось сбросить по своему усмотрению на любую цель по дороге к вражескому аэродрому. Чаще всего объектами для таких «попутных» ударов были мосты и железнодорожные станции.

Справедливости ради стоит отметить, что полностью обе эскадрильи на выполнение только «интрудерных» вылетов не перешли. Например, 106-я участвовала в ночь на 8 ноября в малоудачной бомбардировке порта Осло, в ходе которой потеряла три самолёта вместе с экипажами. Имелись и потери в последующие ночи при выполнении рутинных бомбардировочных вылетов 4*. Причиной такой двойственности была банальная нехватка сил в составе Бомбардировочного Командования, которое, по образному выражению английского историка Дэвида Ирвинга, после понесённых потерь «в этот период для устрашения противника могло только греметь собственными костями, нежели реально влиять на ход боевых действий в Европе…». В следующую ночь, с 8 на 9 ноября, был потерян первый «интрудер» из состава 49-й эскадрильи. Взлетевший в 17:30 «Хэмпден», был в 21:07 атакован над районом Бергена Bf110 из состава II/NJG2, который пилотировал экипаж фельдфебеля Зигрфида Нея 5*. Ещё два самолёта эта эскадрилья потеряла в тренировочных полётах. В частности, 11 ноября при отработке крутых разворотов на малых высотах с полной боевой нагрузкой погибли командир экипажа сержант К.Брайант и отправившийся на всякий случай в полёт второй стрелок В.Х.Фалчер. После выполнения упражнений по боевому маневрированию экипаж должен был поразить несколько целей на полигоне, но в двух милях к северо-востоку от аэродрома самолёт врезался в землю, и в гигантском бензиновом костре вскоре детонировали бомбы. Ещё один тренировочный полёт завершился потерей 25 ноября…

Хотя заметных успехов экипажами «интрудеров» из состава 49-й и 106-й эскадрилий в первые месяцы их нового вида боевой деятельности достигнуто не было, эффект от их работы, по всей видимости, всё-таки начал ощущаться довольно быстро. Нельзя к тому же забывать, что по глубине проникновения во вражеское воздушное пространство бомбардировщики-«интрудеры» практически вдвое превосходили одномоторные «интрудеры»-истребители и более чем в 1,5 раза двухмоторные «Хэвокй», которыми была вооружена 23-я эскадрилья. Именно по этой причине уже в первые недели нового 1942 г. в штабе Бомбардировочного Командования решили продолжить наращивание числа собственных «интрудеров» и уже в начале января в ночных ударах по авиабазам германских перехватчиков начали участвовать экипажи лёгких двухмоторных бомбардировщиков «Бленхейм Mk.IV» из состава 82-й эскадрильи, лётный состав которой к этому времени сравнительно удачно завершил двухмесячный курс боевой подготовки по программе «интрудеров» 6*.

По большому счёту, с учётом весьма небольшого практического опыта в новом виде деятельности, имевшегося у лётного состава 49, 82-й и 106-й эскадрилий, а также очень сложных зимних метеоусловий, значительных результатов ждать и не приходилось. Достаточно сказать, что даже уже весьма поднаторевшие в ночной охоте во вражеском воздушном пространстве за прошедший год 1, 3, 23, 32, 43, 247-я и 253-я эскадрилий, оснащённые вполне современными истребителями с мощным вооружением, одержали в течение двух первых месяцев 1942 г. всего три победы. Одна из них принадлежала сержанту Дж. Т.Шаву из 3-й эскадрильи, который 8 февраля получил подтверждение на сбитый Dol7 в районе Остенде, что довело его счёт его побед до пяти, четыре из которых были личными.

1* На самом деле количество групп ночных перехватчиков к началу 1942 г. было несколько большим, но часть из них действовала на других ТВД. Например. I/NJG2 находилась на авиабазе Катания на о. Сицилия. Что касается знаменитой — линии Каммхубера», развёрнутой на территории Северной Франции, стран Бенилюкса и северо-западной части Германии, то к марту 1942 г. на ней находились штаб/NJGl, l/NJGI, ll/NJGI, III/NJG1, II/NJG2, штаб/NJG3,1/NJG3. II/NJG3. III/NJG3, II/NJG4.

2* Последних было всего 11 штук.

3* Это же в равной степени относится и к английскому бомбардировщику ''Веллингтон 1".

4* Например, в ночь на 27 ноября 106-я эскадрилья потеряла один самолёт вместе с экипажем при налёте на Эмден, а в ночь на 1 декабря два бомбардировщика из состава этой эскадрильи не вернулись из налёта на Гамбург. Ещё один был сбит немецкими истребителями днём 12 декабря над Гелсеркиршеном. Наконец, 19 декабря один из экипажей 106-й эскадрильи был сбит в дневном вылете парой Bf109F-4 из состава I/JG1 над районом Шунебиика.

5* К моменту гибели в ночь на 28 марта 1942 г, на счету обер-фельдфебеля Зигфрида Нея будут числиться 11 побед.

6* Пара «убитых» в тренировочных полётах «спаниелей» понятное дело не в счёт, поскольку в обоих случаях — 5 декабря и 27 декабря — все остались живы, хотя на некоторое время и «переселились» в госпиталь.

Лётный состав 106-й эскадрильи 5-й авиагруппы Бомбардировочного Командования вместе со своим командиром уинг коммандером Гаем П.Гибсоном (на снимке стоит впереди всех) позирует после успешно проведённых ночных вылетав, На заднем плане виден бомбардировщики «Хэмпден» (слева) и «Манчестер» (справа). Судя по всему, фото сделано в период между февралём и маем 1942 п, когда 106-я эскадрилья осваивала самолёты последнего типа. Уже в мае она начала оснащаться четырёхмоторными «Ланкастерами Mk.IB». Авиабаза Конигсби. 11а фото справа «Хэмпден Мк.1» из состава 106-й эскадрильи. Хорошо виден выпущенный предкрылок.

Понятно, что подобные «достижения», как говорится, погоды не делали. А между тем, зимой 1941–1942 гг. на тыловых авиабазах в Германии и во Франции оказалось сосредоточено немало авиачастей Люфтваффе, многие из которых были выведены с Восточного фронта из-за тяжёлых потерь, понесённых в ходе летне-осенней кампании 1941 г. В результате на авиабазах 3-го Воздушного флота, авиакомандования «Атлантика» и ПВО Германии по состоянию на 1 марта 1942 г. находилась достаточно внушительная авиационная группировка Люфтваффе, способная действовать в ночных условиях. Помимо восьми групп ночных перехватчиков её боевой состав включал 11 эскадрилий дальней разведки 7* и 31 бомбардировочную группу 8*, на вооружении которых находилось около сотни двухмоторных разведчиков и примерно полтысячи бомбардировщиков 9*.

Правда, из-за понесённых на Восточном фронте тяжёлых потерь многие эскадрильи и авиагруппы, как например, l(F)/AurklGr33, 3(F)/AufklGr33, 4(F)/AufklGrl21, I/KG1, IV/KG2 или I/KG3 вообще не имели матчасти, или располагали считанным количеством самолётов, как та же 2(F)/AufklGr33, имевшая всего четыре Bf110E-З. К тому же в это время в стадии формирования находилось несколько новых авиационных соединений, а отступавшие в это время под Москвой войска группы армий «Центр» из-за значительных потерь в танках и артиллерии как никогда нуждались в огневой поддержке на поле боя. Весьма серьёзные последствия имел и разразившийся на Востоке транспортный кризис. На огромных захваченных пространствах только зимой началась перешивка железнодорожной колеи под немецкий стандарт, а сильные морозы вывели из строя огромное количество автотранспорта. В результате снабжение многих частей Вермахта, особенно на линии фронта, часто также возлагалось на ВВС, которым из-за недостатка транспортных самолётов для этой цели приходилось неоднократно использовать бомбардировщики. Хотя Люфтваффе, благодаря предусмотрительности фельдмаршала Мильха, оказались гораздо лучше подготовлены к суровой зиме, они, как и вся германская военная машина, переживали серьёзный кризис и в сложившихся условиях, несмотря на вроде бы довольно значительные силы, имевшиеся на Западном ТВД, германским ВВС было не до нанесения ответных ударов по английским городам 10*.

В результате основная масса «интрудеров»-истребителей охотилась исключительно за автомашинами и поездами и лишь некоторые эскадрильи, и в том числе бомбардировщиков-блокировщиков, продолжали прощупывание системы базирования авиачастей, входивших в состав ПВО Германии. Из-за подобного смещения приоритетов уровень потерь в частях «интрудеров», как сейчас принято говорить, «упал ниже плинтуса». Достаточно сказать, что части истребителей в течение января — февраля 1942 г. в ночное время вообще не понесли потерь. Весьма небольшими были они и у вчерашних бомбардировщиков. Так, за указанный срок 49-я эскадрилья потеряла при выполнении заданий подобного рода всего один самолёт. За тот же период не вернулись два «Хэмпдена» из состава 106-й эскадрильи. Столько же не досчитались 82-я и 150-я эскадрильи. Правда надо отметить, что последняя, оснащённая «Веллингтонами Мк.1», наряду с 455-й, летавшей на «Хэмпденах Мк.1», оказались последними из частей дальних и средних бомбардировщиков, которые зимой 1941–1942 гг. были использованы штабом Бомбардировочного Командования в качестве «интрудеров». В то же время, участвуя в бомбёжках германских городов, а также постановках минных заграждений на подходах к вражеским портам, военно-морским базам и узостям — вылеты по плану ведения британским Адмиралтейством минной войны официально назывались «Садоводством» — 49-я хкадрилья потеряла четыре самолёта, а 106-я — шесть! И это без учёта потерь понесённых частями Бомбардировочного Командования в ходе проведения операции «Фуллер», когда Королевские ВВС и ВМФ попытались предотвратить прорыв через Ла-Манш германской эскадры в составе линейных крейсеров «Гнейзенау» и «Шарнхорст», тяжёлого крейсера «Адмирал Хиппер», флотилии эсминцев и торпедных катеров. Тогда германские корабли были атакованы в общей сложности 242 ударными самолётами, но плотный «зонтик» из немецких истребителей из состава эскадр JG2 и JG26 не позволил английским экипажам прицельно сбросить свой груз. В целом же только части Бомбардировочного Командования потеряли в тот день 19 самолётов и экипажей 11*.

Продолжая тему потерь, нельзя не отметить также тот факт, что специфика боевой работы «интрудеров» вынуждала командование заниматься повышением уровня пилотажной подготовки и навигационных навыков у экипажей бомбардировщиков. Как правило, тренировочные полёты (как и боевые) выполнялись на малых высотах, часто в ночное время или в сложных метеоусловиях, что само по себе было достаточно опасно даже в мирное время. Обстановка же военного времени явно не увеличивала шансы на выживание 12*. Тем не менее, уровень потерь в тренировочных полётах не превышал боевые потери в «интрудерных» вылетах. Правда, последствия катастроф почти всегда оказывались очень тяжёлыми и были связаны с гибелью лётного состава. Это, в общем, и не удивительно, поскольку «Хэмпден» был довольно сложным в управлении. В частности, он совершенно не терпел резкой работы рулями, а при быстром увеличении угла атаки норовил сорваться в штопор, вывести из которого самолёт было сложно. В дальних бомбардировочных вылетах, когда до цели и обратно на средних и больших высотах большую часть пути самолёт вёл автопилот, этот недостаток в значительной мере нивелировался, но у земли, да ещё и в условиях ограниченной видимости, когда на счету была каждая секунда, вскоре стало очевидным, что возможности и характеристики «Хэмпдена» не в полной мере отвечают требованиям предъявляемым к «интрудерам». «Веллингтон» в отношении управляемости был во всех отношениях более приятной машиной, но он был слишком большим и заметным при атаках наземных целей с малых высот.

Тот факт, что потери в подобных вылетах в обеих эскадрильях были небольшими, в немалой степени следует признать заслугой командного состава частей. Достаточно сказать, что 106-ю эскадрилью в указанное время возглавлял один из самых лучших английских лётчиков-бомбардировщиков уинг- коммандер Гай П.Гибсон, перед этим получивший достаточно обширную практику на ночных перехватчиках в составе 29-й эскадрильи Истребительного Командования, оснащённой самолётами «Бьюфайтер», по основному комплексу лётных характеристик примерно соответствовавших немецким Bf110.

Однако главной причиной отказа от применения средних бомбардировщиков в качестве «интрудеров» была новая концепция применения бомбардировочной авиации, принятая маршалом авиации Артуром Харрисом, в рамках которой было решено начать превращать в руины один за другим германские города сериями налётов, в которых должно было участвовать максимально возможное количество самолётов. Самолётов же по-прежнему не хватало. И именно в это время в ночь на 22 февраля были потеряны сразу четыре «интрудера» — два «Веллингтона» из 150-й эскадрильи и по одному «Хэмпдену» из 106-й и 455-й 13*. Справедливости ради стоит отметить, что действия экипажей блокировщиков, взаимодействовавшими с эскадрильями «интрудеров» из состава Истребительного Командования можно было считать образцовыми, так как из числа участвовавших в основном налёте на Кобленц и отвлекающем (на Ставангер) было потеряно по одной машине («Манчестер» и «Хэмпден»). К этому времени подоспела итоговая сводка наличия материальной части в Бомбардировочном Командовании, согласно которой количество исправных машин просело до 250 средних и 50 тяжёлых бомбардировщиков. Несмотря на это, Харрис продолжал подготовку к массированным рейдам, планируя на нервом этапе уничтожить минимум четыре города в Западной Германии. Согласно выпущенной 14 февраля директиве, в качестве основных целей были выбраны Дуйсбург, Дюссельдорф, Кёльн и Эссен, находившиеся в Рурском промышленном районе. Запасными целями были назначены Бремен, Вильгельмсхафен и Эмден.

Репетиция Голгофы, которая ожидала население Третьего Рейха в ближайшие три года, началась в ночь на 4 марта 1942 г., когда 235 бомбардировщиков были направлены для бомбёжки пригорода Парижа Биланкура, где находился крупный автомобильный завод фирмы «Рено», выполнявший заказы Вермахта по выпуску и ремонту грузовиков. До цели дошли 223 самолёта, сбросивших 461 тонну бомб. Люфтваффе, не ожидавшие удара по этому объекту, который находился далеко к юго-западу от «линии Каммхубера», не смогли оказать серьёзного противодействия: зенитной артиллерией над Парижем были сбиты всего четыре бомбардировщика. К тому же в это время был нанесён отвлекающий удар по Кёльну, а британские «интрудеры» были замечены в районе авиабаз Венло, Гилце-Риен, Сент-Тронда, Соистерберга и Лиевардена. В результате над Кёльном немецким ночным истребителем был сбит только один английский бомбардировщик. Справедливости ради стоит отметить, что в основная доля урона в самом Биланкуре пришлась на долю местного населения, поскольку количество убитых превысило 800 человек, а раненых — около 3 тыс. Количество людей потерявших жильё составило около 10 тыс. человек, но урон, нанесённый автозаводу «Рено», оказался небольшим. Достаточно сказать, что из 14.746 металлообрабатывающих станков были уничтожены лишь 721 и ещё 2387 оказались повреждены. Было сожжено несколько зданий, где находилась техническая документация. Кроме того, различные повреждения были нанесены 722 автомобилям, ожидавшим отправки в войска. Правда внезапный налёт такой силы оказал серьёзное влияние на моральное состояние рабочих, около четверти из которых предпочли уволиться, в результате чего число работающих в вечерней и ночной сменах сократилось наполовину. Впрочем, простаивало уцелевшее оборудование недолго, так как места напуганных вскоре заняли голодные, и всего через четыре месяца объём выпускаемой продукции возрос на 35 %!

Как уже говорилось, сняв в конце февраля задачи «интрудеров» с 49, 106, 150-й и 455-й эскадрилий, маршал авиации Артур Харрис отнюдь не собирался отказываться от этого вида деятельности. А потому уже во второй половине января вместе с 82-й эскадрильей на аналогичную боевую работу перешла 114-я, которая, как и 82-я, в рассматриваемое время была оснащена лёгкими бомбардировщиками «Бленхейм Mk.IV». В начале 1942 г. эти машины уже считались безусловно устаревшими, и хотя по максимальной скорости они превосходили «Хэмпдены» и «Веллингтоны», однако по массе поднимаемой бомбовой нагрузки, составлявшей 2000 фунтов (908 кг), половина из которых размещалась на наружных бомбодержателях под центропланом, «спаниели» в 2,5 раза уступали как первым, так и вторым. Заметно меньшей была и их дальность полёта, которая после усиления вооружения и введения протектированных баков не превышала 2900 км. Зато их силовые установки — моторы «Бристоль Меркурий XV» — развивали свою максимальную мощность (995 л.с.) на существенно меньшей высоте — 2820 м. На отметке 3600 м «четвёрка» разгонялась до 426 км/ч, существенно превосходя у земли по максимальной скорости «Хэмпден», и, тем более, «Веллиштон». По количеству «клыков» «королевский пёс» не только не уступал своим более тяжёлым «коллегам», но даже превосходил их, располагая восемью — девятью стволами 14*, причём только один из них — стоявший в штурманской кабине «Виккерс К» — имел магазинное питание, а остальные — ленточное. Правда, все они имели винтовочный калибр, но это в то время в штабе Бомбардировочного Командования не рассматривалось как серьёзный недостаток, поскольку, как уже было сказано выше, основной задачей экипажейбомбардировщиков- блокировщиков было нанесение беспокоящих ударов с малых высот.

Впрочем, как выяснилось в течение первых месяцев боевой работы «интрудеров»- бомбардировщиков, наносить силами одного экипажа периодические удары по одной и той же авиабазе было почти невозможно. Как правило, внезапным и эффективным оказывался самый первый удар, после которого взлётно-посадочные операции на аэродроме прекращались, возвращавшиеся с заданий самолёты направлялись диспетчерским пунктом на запасные площадки, а ушедший в темноту английский самолёт сам становился объектом слежения для расчётов РЛС, личного состава постов ВНОС и зенитных батарей. Практически всегда повторная попытка удара встречала ожесточённое и весьма целенаправленное противодействие, в результате которого одинокий атакующий самолёт нередко получал значительные повреждения, а иногда и сбивался. К счастью, все английские бомбардировщики-«интрудеры» имели достаточно живучую силовую установку, состоявшую из звездообразных моторов воздушного охлаждения. Кроме того, помимо пилота, как правило, штурман также владел простейшими навыками пилотирования, а потому сбить ночью на малой высоте в ходе скоротечного бомбо-штурмового удара одинокий самолёт было очень непросто. И, тем не менее, уже после второй атаки по одной и той же цели экипажу «интрудера» почти всегда приходилось возвращаться обратно на базу. В этих условиях довольно значительная бомбовая нагрузка «Хэмпденов» и «Веллингтонов» оказывалась практически невостребованной, так как целенаправленно положить с малой высоты длинную серию мелких осколочных бомб суммарной массой около двух тонн имело смысл только на протяжённую цель. Обнаружить такие объекты ночью было очень трудно, так как находившиеся на стоянках самолёты противник рассредотачивал и маскировал. Не слишком выделялись на фоне тёмной земли и остальные сооружения. Именно по перечисленным выше причинам экипажи более лёгких «Бленхеймов» могли более эффективно выполнять задачи «интрудеров».

7* 1(F)/AufklGr22. 3(F)/AulklGr31, 1, 2. 3 и 4(F)/AufklGr33,4(F)/AufklGr121, 3(F)/AufklGr122, 1 и 3(F)/AufklGr123, а также 4.(F)/0bdL.

8* II и IIl/KG 1,1, II, III и IV/KG2,1 и III/KG3.1, III и IV/KG4, II и IV/KG27, IV/KG30,1, II. Ill и IV/KG40, III и IV/KG53, II, III и IV/KG53,1, III и IV/KG76, II и IV/KG100, KGr106, KGr506 и ErgGr/LG1.

9* Численность ночных истребителей (235 Bf 110 и Do215) указана выше. При подсчётах не учтен боевой состав частей дневных истребителей, а также морской и транспортной авиации, которые в основном действовали в дневное время.

10* Данное обстоятельство является типичной иллюстрацией неготовности Германии к тотальной войне. При условии своевременного проведения мобилизационных мероприятий в авиапромышленности, даже без учёта вновь формируемых авиачастей и соединений в рассматриваемое время Люфтваффе могли бы иметь на Западном ТВД не менее 1000 бомбардировщиков, проводя против английских городов аналогичные рейды, к которым зимой 1941–1942 гг. Бомбардировочное Командование только готовилось. Учитывая дальность полёта до целей, любой немецкий двухмоторный бомбовоз, имевшийся на вооружении Люфтваффе в то время, мог поднять не менее двух тонн бомб, что по сбрасываемому суммарному тоннажу позволило бы легко превзойти показатели английских налётов в 1942–1943 гг.

11* Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что немецкий успех 12 февраля 1942 г. оказался не полным, так как в ходе прорыва линейный крейсер «Гнейзенау» подорвался на минах и по прибытии в Киль был поставлен в док. Спустя две недели, 26 февраля, город и порт подверглись налёту британских тяжёлых бомбардировщиков из состава 1-й и 3-й авиагрупп Бомбардировочного Командования, экипажам которых удалось нанести стоявшему в доке кораблю новые тяжёлые повреждения. В результате, примерно через полгода, 1 июля 1942 г., было принято решение разоружить «Гнейзенау», башенная артиллерия которого отправилась на усиление обороны «Атлантического вала».

12* Необходимо помнить, что над всей территорией Великобритании в годы войны действовало затемнение, а радиообмен с наземными командными и диспетчерскими пунктами аэродромов был сокращён до минимума.

13* «Хэмпдены» из 106-й и 455-й эскадрилий потеряны по невыясненным обстоятельствам на маршруте в район Кёльн — Кобленц. Первый «Веллингтон» из 150-й эскадрильи разбился вскоре после взлёта из-за потери экипажем ориентировки в облаках, а второй потерян на маршруте к цели.

14* К этому времени бомбардировщики «Бленхейм Mk.IV» оснащались двумя спарками пулемётов «Браунинг FN» калибра 7.71 мм в верхней хвостовой турели «Бристоль Mk.IV» и нижней «Фрэзер-Нэш FN-54A». Кроме того, по одному такому же пулемёту было смонтировано в мотогондолах для стрельбы назад. Один «Браунинг FN» для стрельбы вперёд был смонтирован в левой консоли, а на многих машинах в кабине штурмана находился несколько смещённый от оси вправо Виккерс К». На некоторых самолётах один пулемет был установлен также под хвостовой частью фюзеляжа.

Один из двух «Веллингтонов»-«интрудеров», потерянных 150-й эскадрильей в ночь на 22 февраля 1942 г. Весь экипаж самолёта погиб.

Необходимо отметить, что расчёты штабистов во многом оправдались: за первые два месяца 1942 г. 82-я и 114-я эскадрильи потеряли всего лишь по одному бомбардировщику, причём оба из-за ошибок экипажей. В ночь на 16 января летевший на малой высоте самолёт из состава 82-й эскадрильи оказался в опасной близости от германского каботажного конвоя, шедшего вдоль северофранцузского побережья, и потому был почти мгновенно сбит огнём корабельной МЗА, а в ночь на 29-е число, направлявшийся к германской авиабазе Лиеварден экипаж из состава 114-й эскадрильи ошибочно вышел к крупному аэродрому Шифол вблизи Амстердама, который незадолго до этого уже подвергся визиту вежливости со стороны одного из «Харрикейнов» 3-й эскадрильи. ПВО германской авиабазы было в полной боевой готовности, и появившийся над лётным полем «Бленхейм» был почти сразу сбит огнём нескольких зенитных батарей. Правда, экипажи 82-й эскадрильи недолго действовали в качестве «интрудеров», так как уже в марте часть была переброшена через Северную Африку и Ближний Восток (оставив там своих «псов») в Индию, где получила одномоторные американские пикировщики «Виндженс».

Впрочем, 114-я также сравнительно недолго оставалась единственной эскадрильей «интрудеров» в составе Бомбардировочного Командования. Уже в конце марта для ночных беспокоящих ударов по немецким аэродромам были привлечены экипажи 18-й эскадрильи, а с середины апреля — 13-й. Обе были оснащены лёгкими бомбардировщиками «Бленхейм Mk.IV», и в течение 1941 г. их лётный состав, участвуя в многочисленных ударах с малых высот по германским конвоям по плану операции «Перекрытый канал» (Chennai Stop), приобрёл определённый опыт в поражении точечных целей. Теперь их экипажам предстояла самостоятельная охота во вражеском воздушном пространстве. Вообще, стоит отметить, что весной 1942 г. деятельность британских «интрудеров» в воздушном пространстве над оккупированной Францией, Бельгией и Голландией, а также северо-западной частью Германии нарастала довольно быстрыми темпами. Действительно к трём эскадрильям из состава Бомбардировочного Командования и семи (1, 3, 23, 32, 43, 253-й и 247-й) из состава Истребительного присоединились ещё три — 87, 418-я и 486-я. Таким образом, общее количество частей «интрудеров» в составе Королевских ВВС достигло 13.

Дебют 418-й эскадрильи, оснащённой новейшими «Бостонами Mk.IH», состоялся 26 марта и представлял собой первый, да ещё и дневной(!), групповой налёт на реальную цель, в ходе которого им и предстояло подтвердить свою так называемую «операционную готовность». «Нашей целью были нефтяные разработки в районе Гента, — вспоминает участвовавший в этом рейде Гарольд Стоун, — которые теперь находились в распоряжении немцев. Там же находился и довольно крупный нефтеперегонный завод, который и был выбран в качестве основной цели нашего удара. Бомбовую нагрузку каждого «Бостона» составляли три 250-фунтовые (113,5 кг. — Прим. Авт.) осколочно- фугасные бомбы и шесть десятков 4-фунтовых (1,2 кг. — Прим. Авт.) «зажигалок». Бомбометание выполнялось в строю «колонна» с высоты 1200 метров. Вопреки ожиданиям многих штабистов и ветеранов, канадские экипажи отработали без потерь.

Вообще говоря, приоритеты «интрудеров» постепенно менялись и очень сильно зависели от активности противника в той или иной сфере. Зимой 1941–1942 гг., когда в ночное время Люфтваффе почти не подавали признаков жизни, основными целями для нас были транспортные перевозки и наземные коммуникации противника. Довольно регулярными были и удары по отдельным промышленным предприятиям, начавшим работать на оккупантов. Причём налётам подвергались все мало-мальски привлекательные объекты, включая даже частные автомастерские и лесопилки. Целеуказание нам обеспечивали группы Французского Сопротивления «маки». Они же часто окончательно разрушали объекты после наших налётов.

Весной же 42-го мы снова начали обращать внимание на немецкие авиабазы. К этому времени существенно улучшилось информационное обеспечение наших рейдов. Если осенью мы действовали почти вслепую, получая информацию и указания перед вылетом, то теперь каждый из экипажей двухмоторных «интрудеров», вылетающих во вражеский тыл, получал два своих собственных радиоканала — основной и запасной. В случае получения штабом авиагруппы новой информации от службы радиоперехвата об изменении активности противника в назначенном нам для патрулирования районе, она тут же в кодированном виде передавалась нам. Правда сказать, что от этого выслеживать немецкие самолёты стало значительно легче, я не могу. Основная причина заключалась в том, что на выход в новый квадрат уходило до получаса, а в результате вы попадали к шапочному разбору — самолёты противника успевали взлететь и уйти достаточно далеко от своего аэродрома. Другое дело, когда они возвращались. Ночная посадка нескольких самолетов растягивалась на довольно значительное время и тут наши шансы на жирную добычу заметно возрастали…»

Экипажи из состава 114-й эскадрильи обсуждают результаты нанесённых ударов по линейным крейсерам «Шарнхорст» и «Шейзепау», а также тяжёлому крейсеру «Принц Ойген» в ходе операции «Фуллер», 12 февраля 1942 г.

Ночь с 26-го на 27 марта оказалась довольно тяжёлой для 114-й эскадрильи, потерявшей два экипажа. Один, чьей целью был аэродром Соистерберг, был сбит в 23:57 районе Вирингена ночным истребителем Bf110, который пилотировал обер-фельдфебель Папуль Гилднер 15* из состава II/NJG2, а второй по невыясненной причине пропал на маршруте на пути к цели. Впрочем, эти действия не остались без ответа, поскольку той же ночью сержанты Дж. Т.Шав и Д.Дж. Скотт из состава 3-й эскадрильи получили подтверждения на очередные победы. Первый на своём «Харрикейне Мк. ПС» сбил Do217 в районе авиабазы Гилце-Рийен, а второму засчитали уничтоженный самолёт иеидептифицированного тина. Однако в следующую ночь, с 27-го на 28- е число, 114-я эскадрилья потеряла своего командира уинг-коммандера Дж. Ф.Г.Дженкинса, экипаж которого вылетел к немецкой авиабазе Соистерберг. Уже после войны удалось выяснить, что из-за ошибки штурмана «Бленхейм» вышел к Утрехту, и пока экипаж пытался определить своё реальное местонахождение во вражеском воздушном пространстве, немецкая ПВО была быстро приведена в боевую готовность расчётами РЛС, а вскоре внезапно включившиеся прожектора схватили идущий на небольшой высоте одинокий бомбардировщик, после чего германские зенитчики не оставили шансов на спасение английскому экипажу. О том, насколько тяжёлой была эта потеря, говорит тот факт, что Дж. Ф.Г.Дженкинс вместе со своим штурманом скводрон лидером Дж. МакДугаллом были чрезвычайно опытными авиаторами, поскольку имели колоссальный опыт ночных полётов. Достаточно сказать, что свои первые награды — медали «За лётные боевые заслуги» (Distinguished Flying Medal — сокр. DFM) и кресты «За лётные боевые заслуги» (Distinguished Flying Cross — сокр. DFC) они получили в ноябре 1940 г. за ночные удары по аэродрому Амьен-Глисси.

Апрель прошёл в почти непрерывных рейдах к вражеским авиабазам, в ходе которых имелись как тяжёлые поражения, так и яркие победы. К последним, безусловно, можно отнести деятельность чешского нилота из состава 1-й эскадрильи флайт лейтенанта Карела М.Куттельвашера, который в ночь на 2 апреля в районе аэродрома Милун сбил один Ju88 и повредил второй бомбардировщик этого типа. Той же ночью отличился и экипаж сержанта Альберта Грегори из 418-й эскадрильи, получивший подтверждения на два повреждённых Do217. Очередной «дубль» записал на свой счёт в ночь на 3 апреля экипаж командира 23-й эскадрильи скводрон лидера Майкла О.Хора, повредивший один Do217 над аэродромом Кончи, а второй над Ивром. Однако той же ночью не вернулись по одному «Бостону Мк. III» из состава 23-й и 418-й эскадрилий. Первый был сбит в районе Сент- Андре зенитным огнём в ходе атаки заходящего на посадку He111H из состава II/KG55, а второго немецкие зенитчики подловили в районе аэродрома Пойкс. Завершила список побед и потерь первой декады месяца победа, одержанная в ночь на 8-е число сержантом Дж. Т.Шавом из 3-й эскадрильи, который в районе амстердамского аэродрома Шифол повредил неидентифицированный самолёт..

Во второй декаде апреля первенство по воздушным победам в заочном состязании между экипажами английских «интрудеров» и немецкими зенитчиками досталось последним, завалившим два «Бостона» из состава 418-й эскадрильи в районе авиабазы Гилце- Рийсн в течение ночи с 12-го на 13-е и один «Бленхейм» из состава 114-й над аэродромом Шифол. Со стороны английских авиаторов свой счёт удалось увеличить только флайтлейтенанту К.М.Куттельвашеру из 1-й эскадрильи, который в ночь на 17 апреля на «Харрикейне Мк. IIС» сбил над Сент-Андре Do217.

Между тем, весной 1942 г. специалисты фирмы «Бристоль Эйркрафт Компани» достаточно оперативно смогли разработать модификацию своего бомбардировщика «Бленхейм Mk.IV», адаптированную под требования, выдвигаемые к самолётам-интрудерам. К этому времени стало очевидно, что для действующего на малых высотах экипажа «ночного охотника» угловатая нижняя турель практически бесполезна, и её решили снять. Помимо уменьшения веса это решение заметно улучшило аэродинамику машины. Ненужными оказались и пулемёты в мотогондолах, от которых также избавились. Впрочем, после этой «операции» количество «клыков» у «псов» нисколько не убавилось, так как, сняв часть оборонительных огневых точек, конструкторы увеличили число наступательных, разместив в консолях крыла в дополнение к одинокому «Браунингу FN» ещё три таких же пулемёта с боезапасом по 500 патронов на ствол. Однако, этого арсенала кое-кому показалось явно маловато, и на некоторых машинах в кабинах штурманов появились спаренные «Виккерсы К». Угол обстрела их был чрезвычайно ограниченным (фактически это были кинжальные установки), но в глазах авиаторов это не имело большого значения, главное — огневую мощь всё-таки удалось усилить, хотя и совсем немного.

Другим, не менее важным, изменением в конструкции «четвёрки»-«интрудера» стала новая силовая установка. Исходя опять же из специфики боевого применения этого вида боевых самолётов, конструкторы сочли, что установленные на «Бленхейме Mk.IV» моторы «Бристоль-Меркурий XV», всё же обладают избыточной высотностью, и более подходящими являются двигатели «Бристоль-Меркурий 30», развивавшие 870 л.с. в течение пяти минут на высоте 1370 м. Это было на 30 л.с. больше, чем на этой же отметке показывала «пятнашка», что вкупе со снятой нижней турелью позволило увеличить максимальную скорость четвёртой модели «спаниеля» у земли до 385–390 км/ч (т. е. на 35–40 км/ч). Заметно лучшие показатели смог продемонстрировать опытный образец «четвёрки», оснащённый низковысотной модификацией двигателей «Бристоль-Пегасус XVIII», развивавших 1065 л.с. на высоте 380 м (1250 футов) и 1000 л.с. — на 915 м (3000 футов). У земли потяжелевший всего примерно на сотню килограмм «спаниель» с двумя «пегасами» показал 435 км/ч. Из широко применявшихся в ночное время немецких самолётов по этому показателю его превосходили только немецкие ночные истребители Bf110E и F 16*, развивавшие до 470–495 км/ч. Однако этими моторами были оснащены буквально считанные машины, поскольку они требовались для бомбардировщиков «Веллингтон», а от моторостроительного отделения авиакомпании Министерство авиации и Королевские ВВС буквально в ультимативном тоне требовали всемерного наращивания выпуска мощных двухрядных двигателей воздушного охлаждения «Бристоль-Геркулес».

Третья декада апреля не принесла ничего заметного, но в ночь на 25-е не вернулся один «Харрикейн» из состава 1-й эскадрильи и один «Бленхейм» из состава 114-й. Первый был сбит в районе аэродрома Вритиньи, а второй — зенитным огнём на маршруте к Лиевардену. Однако в ночь на 27-е экипаж пайлот офицера Дж. Р.Н.Молесуорта смог всё же отличиться на модернизированном «спаниеле»-«интрудере», сбив пулемётным огнём в районе Эйндхофена один Ju88, а затем, благодаря неаккуратной работе всполошившихся немецких прожектористов, которые осветили лучами аэродромные стоянки, смог прицельно положить 32 20-фунтовые и четыре 250- фунтовые фугаски, взрывы которых уничтожили два Do217E-2 и серьёзно повоедили два Do217E-l, а также девять Do217E-2 из состава II/KG2. Все повреждённые бомбардировщики были исключены из боевого состава авиагруппы и отправленны в ремонт на завод изготовитель в Германию.

Правда уже при возвращении над своей территорией английский бомбардировщик был обстрелян зенитным огнём над Ловестофтом, и в результате пришлось экстренно садиться на аэродром Рэлхэн. Но дотянуть повреждённый бомбардировщик до ВПП пилоту не удалось и машина врезалась в ферму, находившуюся в створе полосы. Хотя самолёт был практически полностью уничтожен и ремонту не подлежал, к счастью, все остались живы, хотя и получили ранения различной тяжести.

Менее удачно действовал экипаж сержанта Дж. И.Милларда из состава 23-й эскадрильи, который был сбит зенитным огнём в ходе атаки аэродрома Динарда. И всё же успех той ночью явно был на стороне англичан, так как флайт-лейтенант К.М.Куттельвашер свалил над районом Руана Do17 и повредил Ju88, а скводрон-лидер Дж. А.Ф.Маклэчлан из той же 1-й эскадрильи сбил над районом Ивром Do217 и повредил в районе ент-Андре второй. К этому времени на его счету было уже девять побед.

Май также прошёл под знаком явного преимущества экипажей британских «интрудеров», записавших на свои счета 18 побед. Причём наибольшего успеха в этом месяце добился флайт-лейтенант Карел М.Кутелъвашер, уничтоживший в ночь на 1 мая Do217 над Ренном и He111 — над Динардом, а в ночь на 5-е его добычей стали сразу три He111 над районом Сент-Андре. Вполне достойную конкуренцию чехословацкому пилоту из 1-й эскадрильи составил сержант Д.Дж. Скотт из 3-го «скуодрона», который в ночь на 7 мая уничтожил уже повреждённый экипажем «Бостона» из 418-й эскадрильи неидентифицированный самолёт, а в ночь на 9- е он уничтожил ещё одного противника, тип которого аналитики в штабе авиагруппы, рассматривавшие кадры, запечатлённые фотокинопулемётом «Харрикейна», определить затруднились. Судя по всему, сержанту Скотту попадались новейшие тяжёлые бомбардировщики Не177, которые весной 1942 г. начали поступать на вооружение бомбардировочных групп Люфтваффе. Силуэт этого самолёта, как, впрочем, и его характеристики, были незнакомы английским специалистам. Как бы там ни было, но Скотту явно везло на германские новинки, и 20-го его счёт пополнил ещё один летательный аппарат этого типа, сбитый в районе Лиевардена. Наконец, в ночь на 31-е его добычей стал сбитый в районе Соистерберга Ju88, а ещё один самолёт этого типа он повредил. Кроме упомянутых пилотов, в мае отличились также скводрон лидер Дж. А.Ф.Маклэчлан, уничтоживший в районе инарда в ночь на 4-е число Do217 и He111, а также скводрон лидер Майкл О.Хор и сержант Дж. Т.Шав, боевой счёт каждого из которых увеличился на одну победу.

15* К моменту гибели 24 февраля 1943 г. на счету обер-лейтенанта Пауля Гилднера, который к этому времени уже будет командиром 3/NJG1, будут числиться 48 побед, 44 из которых одержаны ночью. 26 февраля 1943 г. был посмертно награждён — Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями».

16* Действительно, Do217E развивал у земли 437 км/ч, FW20 °C — 305 км/ч, He111Н — 350–360 км/ч, Не177А — 395 км/ч, a Ju88A — 363–375 км/ч.

Весной 1942 г. в штабе Бомбардировочного Командования помимо изменения приоритетов, а также тактики проведения налётов, решили разобраться и с камуфляжной окраской, поскольку к этому времени выяснилось, что окрашенные полностью в чёрный цвет самолёты хорошо заметны в лунные ночи. Заниматься анализом эффективности видов камуфляжа пришлось и экипажам «интрудеров». На первом этапе было решено попробовать заменить тёмно-зелёный (Dark Green) на матово-чёрную краску, которой самолёт окрашивался снизу на самолётах с нечётными номерами, а на боевых машинах с чётными номерами исчезал землисто-коричневый (Dark Earth). При этом во многих случаях самолёты продолжали нести яркие опознавательные знаки, как, например, этот «Бленхейм Mk.IV» из состава 114-й эскадрильи, сохранивший бело-голубой (Sky Blue) бортовой код, но зато получивший ночной (ID Red) серийный номер. Возможно, желтое поле бортового опознавательною знака закрашено синим цветом (ID Blue). Авиабаза Вест Райнхэм, весна 1942 т.

«Харрикейн Mk.II» сержанта И.У.Берьера из состава 43-й эскадрильи, летом 1942 г. базировавшейся на аэродроме Тангмер.

Наиболее тяжёлая квота майских потерь пришлась на долю 418-й эскадрильи, потерявшей в течение месяца три самолёта и экипажа. Кроме того, по одному «Харрикейну», «Бленхейму» и «Бостону» не досчитались 1, 18, 23-я и 114-й эскадрилии. Последняя потеряла самолёт в ходе обеспечения знаменитой операции «Миллениум».

Надо сказать, что организованная штабом Бомбардировочного Командования отработка методов нанесения массированных ночных бомбардировочных ударов к маю начала приносить ощутимые результаты, позволив существенно сжать по времени налёт. Это позволило добиться высокой степени концентрации бомбардировщиков над целью, которая уже в ночь на 4 марта 1942 г. при налёте на Биланкур составила свыше 121 самолёт в час и в дальнейшем продолжала увеличиваться. Расчёты маршала Харриса строились на том, что германская ПВО, вынужденная прикрывать значительное пространство, просто не обладает достаточными силами для эффективного противодействия короткому, но мощному налёту, предпринятому значительными силами в конкретном месте. По мысли Харриса, такой налёт был подобен удару боевого топора, перед которым был не способен устоять ни один щит, легко державший удары стрел и мечей. Это, в свою очередь, теоретически, должно было сократить потери эскадрилий атакующих бомбардировщиков и одновременно повысить наносимый противнику урон.

Правда к этому времени выяснилось, что радионавигационная система «G» не обеспечивает необходимой точности бомбометания, а лишь позволяет вывести самолёт в зону, где до цели останется расстояние в 6–8 км (или привести к своему аэродрому), но это не исключает необходимости визуального опознания объекта удара. Ситуацию серьёзно ухудшал тот факт, что для планируемой операции по нанесению удара 1000 бомбардировщиков, который начал разрабатываться под обозначением «Миллениум» (Тысячелетие) предполагалось задействовать наряду с примерно 600 экипажами Бомбардировочного и Берегового Командований ещё и почти 500 самолётов из состава Тренировочного Командования. Поскольку большая их часть должна была пилотироваться экипажами курсантов, не обладавших необходимым опытом, то в качестве цели были выбраны находящиеся на сравнительно небольшом удалении от английских аэродромов немецкие города Гамбург и Кёльн. Налёт был назначен на 28 мая, а окончательный выбор цели должен был определиться состоянием погоды. Двое суток облачность закрывала обе цели, но в ночь на 31 мая по прогнозам синоптиков над Кёльном небо должно было расчисться, и вечером 30- го подготовка к проведению операции «Миллениум» вступила в завершающую фазу.

Всего было задействовано 1046 бомбардировщиков, однако из-за значительного числа участвовавших в рейде экипажей из числа курсантов до цели дошли 898 самолётов. Обеспечивая действия этих сил, ко всем известным немецким авиабазам в радиусе 300 миль (483 км) от объекта удара были направлены «интрудеры», экипажи которых смогли создать серьёзное напряжение в районе этих пунктов и тем самым снизили потери от ночных перехватчиков. Участвовали в этих рейдах и «Бостоны» из состава 418-й эскадрильи. «Наша задача, — вспоминал Гарольд Стоун, — заключалась в том, чтобы пересечь Голландию примерно за 20 минут и, двигаясь впереди потока бомбардировщиков, отвлечь на себя те ночные немецкие истребители, которые уже находились на патрулировании в воздухе в своих зонах. Как обычно наши «Хэвоки» летели на высоте не более 150 футов (50 м. — Прим. Авт.) над уровнем моря.

Едва под крылом мелькнули меловые скалы и прибой, как нас обстреляли английские боевые корабли, сопровождавшие караван каботажных судов. Это было не удивительно, так как немецкие истребители-бомбардировщики часто атаковали наши суда со стороны английского побережья, и потому любой приближающийся к конвою самолёт зенитчики на судах считали вражеским. И всё-таки при виде рядом рвущихся наших снарядов и приближающихся к самолётам жёлто-оранжевых трассеров, мне стало страшно. К счастью, никого не зацепило, и вскоре мы растворились в густеющем на юго-востоке сумраке.

На подходе к голландскому побережью мы начали набирать высоту 4000 м. Почти сразу же вспыхнули прожектора и рядом ударили разрывы немецких снарядов. Отворачивая и пикируя, мы атаковали зенитные батареи, одновременно пытаясь уйти из-под огня немецких артиллеристов. Это была рискованная игра, и я всё время ждал, что нас в следующую секунду накроют. Мы выписывали «змейки», пытаясь не попасть в светящие ся клинки, а если становилось совсем туго, то уходили к самой земле. Это было тоже опасно, так как запросто можно было зацепить телеграфные столбы или строения, а самое главное — огромные ветряные мельницы. Но нам повезло. Где-то позади периодически рвались наши бомбы, но с каким эффектом, я не знал. Лишь пару-тройку раз мне удалось от души насладиться местью, нажимая гашетку пулемётов и всаживая трассы пуль в слепящие зеркала, которые тут же гасли…

Наконец с командного пункта передали, чтобы мы убирались оттуда ко всем чертям, так как немецкие истребители с авиабаз Сент-Тронда, Майнца, и Венло уже были на подходе. И всё же, описав огромную дугу на малой высоте, мы рискнули приблизиться к Кёльну на несколько десятков миль. На горизонте было видно огромное зарево, и только теперь я успокоился, поняв, что мы не зря рисковали…

На базу я решил лететь через Северо- Восточную Францию, чтобы избежать встречи с возвращающимся потоком наших бомбардировщиков. Как выяснилось, это было вполне обоснованное решение, поскольку уже на подходе к нашим берегам мы, увидели, как над Бардвелл Беем почти над нами начал разваливаться горящий «Ланкастер», который шёл чуть впереди. Приблизившись, мы могли наблюдать и его экипаж, покинувший свой обречённый самолёт с парашютами…».

В ходе обеспечения операции «Тысячелетие» в районе Дилена был потерян один «Бостон Мк. III» из состава 23-й эскадрильи, а сержант Д.Дж. Скотт из состава 3-й эскадрильи смог на своём «Харрикейне МкIIC» в районе Соистребурга сбить один Ju88 и повредить другой самолёт этого типа. Как выяснилось позже, на Кёльн за 98 минут (с 00:47 до 02:25), в течение которых длился удар, было сброшено 1455 тонн бомб, 2/3 из которых были зажигательными. Концентрация самолётов над целью достигла невероятно высокой величины — 550 самолётов в час, что привело к чудовищным разрушениям. По данным группы фотоконтроля, на площади свыше 240 гектаров, составлявшей центральную часть города, были полностью уничтожены все строения. Общее же количество уничтоженных зданий составило 18 тыс. и ещё около 40 тыс. строений повреждены 17*. Налёт нанёс серьёзный урон примерно 250 промышленным предприятиям города. Вместе с тем надо признать, что количество убитых и раненых для такого удара оказалось очень небольшим: первых было 486 человек, а вторых — 5027. Без крова остались 59.100 чел. Нападавшие потеряли 52 бомбардировщика, что составило 5,79 % от общего числа задействованных в налёте сил. Таким образом, расчет на снижение потерь не оправдался и они возросли почти на 1 %. Но нанесённый противнику ущерб, по всей видимости, в глазах руководства Бомбардировочного Командования стоил того. Лозунг Черчилля «Мы должны уничтожить как можно больше бошей ещё до того как выиграем эту войну» был практически буквально воспринят Харрисом, и он продолжал подготовку к полному уничтожению Германии с воздуха. Роль «интрудеров» в этой стратегии переоценить было просто невозможно.

17* Столько же было уничтожено во всех городах Германии за все предыдущие налёты.

Продолжение в следующем номере.

СПЕЦОПЕРАЦИИ

Берлинский воздушный мост

канд. тех. наук Дмитрий Кондратков

Пожалуй, одной из самых масштабных операций времён «.холодной войны» является организация снабжения Западного Берлина с помощью союзной транспортной авиации. О том, как удалось сохранить жизнь двухмиллионному мегаполису, думается, будет интересно узнать многим нашим читателям.

Несмотря на то, что гитлеровская Германия была полностью разгромлена, дальнейшая судьба этой страны, как не трудно догадаться, была отнюдь не безразлична победителям. Несмотря на острые противоречия между Великобританией и США с одной стороны и СССР с другой, союзники сходились в одном — ни при каких обстоятельствах нельзя было допустить возможности германского реванша! В результате ещё во время войны союзники решили расчленить Германию, что и было сделано после окончания боевых действий в Европе. Разделенная на четыре зоны оккупации (американскую, английскую, французскую и советскую) и не имевшая единого правительства, Германия оставалась важным субъектом международных отношений. При этом Берлин, хотя и находившийся в советской зоне, также был разделен на четыре части. От будущего устройства Германии зависел баланс сил в послевоенной Европе. В 1948 г. оккупационные зоны США, Англии и Франции слились в «Тризонию», где формировалась социально-экономическая система западного образца, а в оккупационной зоне СССР началось построение сталинской модели социализма. Одновременно участились провокации на границе советской оккупационной зоны, войска союзников и СССР были приведены в боевую готовность.

Первый звонок прозвучал 9 апреля, когда американский персонал, обслуживающий коммуникации, был выставлен из восточного сектора Берлина. Спустя несколько дней советский истребитель Як-3 столкнулся в воздухе с пассажирским «Викингом» авиакомпании British European Airways, отбив его крыло.

В обломках «Викинга» нашли свою могилу экипаж, семь пассажиров и пилот «Яка». Советская сторона тут же объявила, что вина за происшедшее лежит на пилоте «Викинга», который намеренно таранил «Як»! После этого два месяца сохранялось хрупкое равновесие.

В июне 1948 г. разразился первый Берлинский кризис, когда союзники объявили о проведении денежной реформы в «тризонии» и включении ее в сферу экономической помощи по плану Маршалла. Под угрозу были поставлены экономические и политические интересы СССР. В результате в первой декаде июня советское командование запретило проезд железнодорожного транспорта в Берлин. 21 июня был остановлен поезд, перевозивший грузы для американского гарнизона в Западном Берлине. На следующий день к поезду прицепили локомотив и вытолкали его в американский сектор ответственности. Наконец, 24 июня советские войска полностью блокировали Западный Берлин. Над его жителями, численность которого составляла свыше 2 млн. человек, нависла угроза голода.

Надо сказать, что принципиального значения в военном плане сохранение Берлина для наших бывших союзников не имело. Однако утрата Берлина больно ударила бы по престижу американцев и англичан, так что срочно требовалось что-то предпринять. Американский главнокомандующий Люциус Клэй разрабатывал план вторжения в советскую зону оккупации, в результате которого планировалось создать коридор для снабжения заблокированного города. Однако все понимали, что это приведёт к началу Третьей Мировой войны. В данной ситуации логичным было снабжение Берлина по воздуху.

Автором этой идеи был британский командующий сэр Брайан Робертсон. Основной проблемой было то, что в наличии имелись, за редким исключением, только С-47. По расчетам, их грузоподъёмности в 3,5 тонны у каждой машины хватало для снабжения союзнических гарнизонов общей численностью 22.679 человек. В пользу снабжения по воздуху свидетельствовал тот факт, что в начале апреля уже было осуществлено снабжение по воздуху — груз, который перевозил задержанный поезд, перебросили на С-47. Генерал Лe Мэй собирался сконцентрировать матчасть и персонал 60 и 61 Troop Carrier Group в Реин-Майне. Этот аэродром использовался после войны как американская база истребителей и имел взлётную полосу длиной 5500 м и стальной настил. Помимо Рейн-Майна были выбраны также Висбаден, также в американской зоне оккупации, и Вюнсторф в английской зоне. Позже планировалось приступить к эксплуатации ещё шести аэродромов. Конечными пунктами были аэродромы Темпельхоф в американском секторе Берлина и Гатов в английском. Путь к аэродромам лежал через три двадцатимильных воздушных коридора. Соглашение о воздушных коридорах было подписано 30 ноября 1945 г., и советская сторона не могла запретить пролёт над своей территорией.

Разгрузка С-47 в аэропорту Темпельхоф 2 июня 1947 г. На этом аэродроме также базировались и разведчики погоды В-17.

Как только решение об организации снабжения Берлина по воздуху было принято, Клэй встретился с командующим USAFE генералом Кертисом Е. Лe Мэем. Лe Мэй подтвердил возможность перевозки продовольствия в Берлин. На тот момент в наличии имелись 102 С-47 и только два четырехмоторных С-54. 26 июня 1948 г С-47 совершили 32 вылета и перевезли в заблокированный Берлин 80 тонн молока, муки и медикаментов. Однако этого было слишком мало. Согласно расчетам, чтобы только не дать берлинцам умереть от голода, требовалось доставлять в город ежедневно 646 тонн пшеницы и муки, 125 т круп, 64 т масла, 109 т мяса и рыбы, 180 т сушёного картофеля, 180 т сахара, 11 т кофе, 19 т сухого молока, 5 т цельного молока для детей, 3 т свежих дрожжей, 144 т сушёных овощей, 38 т соли и 10 т сыра — всего 1534 т продуктов в день. Требовалось доставлять в город и уголь, причём лишь небольшая его часть предназначалась для отопления жилья, а основная масса — для многочисленных предприятий.

Тем временем отношения между СССР и союзниками продолжали накаляться. 1 июля советская сторона в одностороннем порядке вышла из объединённой организации управления Берлином, демонстрируя свою решимость противостоять бывшим союзникам. Для оказания давления на советское правительство США стали наращивать своё присутствие в Европе. На момент начала кризиса американцы располагали в Германии небольшим количеством истребителей F-47 «Тандерболт», однако уже 17 июля на английские авиабазы Скемптон, Уоддингтон и Маррам начали прибывать В-29, и уже к исходу 19 июля группировка «Суперкрепостей» насчитывала 60 машин. 17 июля в Гренландию перебросили 16 реактивных истребителей F-80 из состава 36-й истребительной группы, находившихся до этого в зоне Панамского канала. Они должны были вступить в бой, если бы СССР попытался бы пресечь воздушный мост. F-80 сначала доставили на борту авианосца в Шотландию, а уже оттуда они перелетели на авиабазу Фюрстенфельдбрюк, находившуюся неподалеку от Мюнхена, сразу же приступив к патрулированию границы советской зоны оккупации.

Довольно быстро выяснилось, что заслуженные «Дакоты» не способны обеспечить доставку 3500 тонн грузов в день. При максимальной грузоподъёмности в 3,5 т от их экипажей требовалось совершать не менее 1000 самолёто-вылетов в день, что было заведомо невозможно. Реально оценив свои возможности, Клэй понял, что может доставлять в Берлин не более 300 т грузов в день. Ещё 750 т могли перевезти англичане, в распоряжении которых были куда более мощные четырёхмоторные «Йорки». Оставалась «самая малость» — найти возможность перевозить ещё 2425 т в день.

22 июля 1948 г. генерал Клэй был вынужден отправить доклад Национальному Комитету Обороны, в котором сообщалось, что «привлечённые к перевозкам 8 °C-47 и имеющиеся в наличии С-54 не справляются с требуемым объёмом перевозок». Далее в документе говорилось, что с наступлением зимы увеличится потребность осаждённого города в угле. Одновременно генерал обоснованно указал, что с ухудшением погодных условий количество доставляемых его экипажами грузов снизиться ещё больше по вполне объективным причинам. В связи с этим Клэй вынужден был потребовать привлечения ещё 75 С-54.

Донесение было рассмотрено в тот же день. Начальник штаба ВВС Хойт Ванденберг выразил свой протест, так как передача такого количества С-54 могла сорвать операции Транспортного Командования по всему миру. Тем не менее, президент Трумен отдал распоряжение предоставить требуемое количество самолётов, и 23 июля Ванденберг, скрепя сердце, отдал приказ о передислокации в Европу восьми эскадрилий, насчитывавших в своём составе 81 С-54. В их числе были 11-я и 12-я транспортные эскадрильи (ATS) из Вестовер, Массачусетс, 8-я и 9-я из Келли Филд, Техас, 22-я и 23-я из Фейрфилд, Калифорния, 3-я из Токио и 1-я, базировавшаяся на Гавайских островах на авиабазе Хикем Филд. Эти части составили оперативную группу, подчинённую начальнику штаба американских ВВС в Европе. 28 июля 1948 г. командование этим соединением принял генерал Уильям Таннер. Уже к 1 июля С-54 вышли на первое место по объёму перевозимых грузов.

13 августа стало «чёрной пятницей» для командования операцией. В тот день Таннер собирался прилететь в Берлин и вручить награду лейтенанту Полу О.Лайкинсу, совершившему наибольшее число вылетов. Погода была весьма скверной, облачность висела на уровне крыш домов, и моросил дождь. Один из С-54 выскочил за пределы ВПП, подломил шасси и загорелся. Пилот севшего сразу за ним самолёта изо всей силы нажал на тормоза. Покрышки колёс шасси тут же взорвались, однако самолёт удалось остановить буквально в десятке метров от горящих обломков. Третий С-54 перевернулся при посадке на рулёжную дорожку. Поскольку посадка остальных, следовавших по весьма плотному графику самолётов уже была невозможна, то вскоре в небе над Темпельхофом на высоте от 3000 до 12000 футов, кружили десятки самолётов, экипажи которых абсолютно не видели друг друга. В этой нелёгкой ситуации Таннер принял единственное верное решение — приказал всем самолётам возвращаться на базу. Из полученного урока американцы сделали правильные выводы. Пилоты получили приказ немедленно возвращаться на базу по определённым маршрутам в случае, если с первого захода совершить посадку не удалось. После приземления экипаж заменялся на свежий, и самолёт вновь направлялся в Берлин. Всем пилотам также пришлось пройти краткий курс обучения полётам по приборам, чтобы уметь выдерживать постоянную скорость и высоту.

Поскольку аэродромы Темпельхоф и Гатов не справлялись с огромной нагрузкой, было принято решение построить третий аэродром. Место для него было выбрано в Гегеле, во французском секторе оккупации. 5 августа 1948 г. инженерные службы приступили к работе и спустя всего три месяца, 5 ноября, аэродром был введён в строй! За это короткое время была построена взлётная полоса длиной 5500 футов, рулёжные дорожки общей протяжённостью 6020 футов, шоссе и железнодорожная ветка, бетонированные площадки для стоянки самолётов и складирования грузов. Для сооружения ВПП и рулёжных дорожек использовали кирпичи берлинских развалин, которые сверху были покрыты асфальтом, доставленным самолётами в 10 тыс. 55-галлонных бочек. Немалая часть работ была выполнена гражданским населением, в том числе женщинами. Первыми на новый аэродром приземлились С-47 Королевских ВВС, которые перевезли на аэродром 44 тонны продовольствия. Впрочем, американцы оспаривают эту честь, и утверждают, что первым приземлился С-54 с углём на борту. Существенные помехи приземляющимся самолётам представляли антенны радиостанции «Берлинер Радиофунк». Хотя студия радиостанции находилась в советском секторе оккупации, передатчики остались во французском. Поскольку командование советским сектором отказалось перенести передатчик, 15 декабря французы в принудительном порядке выставили персонал за пределы своего сектора и взорвали башни передатчиков.

Обеспечение бесперебойного приёма самолётов на аэродромах Темпельхоф, Гатов и Тегель было весьма трудной работой, которой пришлось заняться диспетчерам американских и британских ВВС, а также многочисленным гражданским специалистам. Поскольку самолёты прибывали с трёхминутным интервалом, ответственность, возложенная на диспетчеров, была просто огромной. При организации воздушного моста был учтён опыт операции «Хэмп» (Hump) в Юго-Восточной Азии во время Второй Мировой войны. Позже уроки Берлинского воздушного моста пригодились при организации снабжения войск ООН в Корее.

Внушительным доказательством серьёзности намерений бывших союзников по антигитлеровской коалиции стали стратегические бомбардировщики В-29. переброшенные на Британские острова летом 1948 г. Эти машины, хотя и не были способны применять атомные бомбы (чего советское командование не знало), вес же одним фактом своего появления, к конечном счёте, заставили политическое руководство СССР пойти нa уступки.

Ещё одним важным выводом, который был сделан, стала непригодность С-47 для осуществления «воздушного моста». При куда более скромной грузоподъёмности (3,5 т против 10 т) С-47 занимал на аэродроме ненамного меньше места, чем С-54. К тому же на загрузку С-47 уходило столько же времени, сколько для С-54. Это объяснялось тем, что С-54 имел шасси с носовым колесом, и нолгрузовой кабины располагался горизонтально, что облегчало погрузку и разгрузку. С-47 с его шасси с хвостовым колесом имел наклонный пол грузовой кабины.

В результате 10 сентября генерал Клэй потребовал ещё 116 С-54. Он аргументировал это тем, что в связи с похолоданием требуется доставка с Берлин угля. Хотя обычно считается, что силы и возможности «дяди Сэма» были почти неограничены, они были всё же отнюдь не беспредельны, так как на этот раз Вашингтон удовлетворил этот запрос менее чем наполовину, выделив всего 50 самолётов. Понимая, что этого не хватит, 24 сентября Клэй в ультимативной форме потребовал выделить остальные самолёты. Объединённый Комитет Начальников Штабов рассматривал это требование почти месяц. Любопытно, что в ходе совещаний неоднократно звучали реплики типа «а не плюнуть ли нам на этих немцев?.. Они саля/ во всём виноваты!.. Чем больше подохнет «бошей», тем лучше для нас — жертвы можно будет списать на неуступчивость русских!..». Неизвестно сколько бы длилась эта перепалка между военными, если бы 22 октября президент Трумэн не заявил, что «народ Америки не простит нам, если мы оставим умирать от голода женщин и детей!». После чего в тот же день Трумэн отдал приказ передать Клэю требуемые 66 С-54. Однако ВВС уже и так отдали-практически все свои самолёты данного типа, так что пришлось обратиться к ВВС флота и командованию авиации Корпуса Морской Пехоты.

27 октября Начальник штаба флота адмирал Луи подтвердил возможность передачи двух эскадрилий на 180 дней в распоряжение Транспортного Командования ВВС и одновременно отдал приказ эскадрильям VR-6 и VR-8 готовиться к перелёту в Европу. Обе эскадрильи имели на вооружении R5D, которые фактически являлись теми же С-54. На тот момент обе эскадрильи занимались перевозками между американскими базами на Тихом океане и базировались соответственно на Гуаме и в Гонолулу. 29 октября четыре самолёта из состава VR-8 направились в Калифорнию. До VR-6 приказ дошёл только 30 октября, так что первые самолёты она отправила в США только 1 ноября. Когда все самолёты были собраны на авиабазе Моффет-филд, они подверглись тщательному осмотру. Все машины, двигатели которых имели большую наработку, получили новые силовые установки, после чего самолёты подготовили к эксплуатации в зимних условиях. VR-6, которая имела всего восемь С-54, была доукомплектована ещё четырьмя. Затем обе эскадрильи перелетели в Джексонвилл, где на самолёты установили бортовые РЛС APS-4. Из Джексонвилл самолёты перегнали в Вестовер, а уже оттуда их начали перегонять в Рейн-Майн. 15 ноября вся эскадрилья VR-8 в полном составе находилась в Германии, а спустя неделю там же были сосредоточены и самолёты VR-6. На время участия в Берлинском воздушном мосте задачи эскадрилий по грузоперевозкам на Тихом океане возложили на морпехов из V MR- 352, численность которой довели до 15 машин. Помимо VR-6 и VR-8 флот отправил в Германию ещё две эскадрильи: VR-S, в составе которой были 15 С-54, и тренировочную VR-44. Последняя не привлекалась к перевозкам и занималась лишь подготовкой экипажей, прибывавших на замену. К этому времени С-47, являвшиеся в полном смысле «первыми ласточками» надежды в небе Западного Берлина,^ уже сошли со сцены, со-' вершив последний вылет 30 сентября.

15 октября 1948 г. для обеспечения наилучшего взаимодействия между американскими и Королевскими ВВС было организовано Смешанное Транспортное Оперативное Соединение (Combined Airlift Task Force) под командованием американского генерал- майора Уильяма Х.Таннера. Его заместителем стал представитель британской стороны коммодор авиации Дж. В.Ф.Мерер. Чтобы упорядочить организацию воздушного моста, действовавшие в Европе С-54 свели в пять Troop Carrier Groop — 60, 61, 313, 317 и 513 TCG. Британская авиация была подчинена 46 TCG. Эскадрилью VR-6 подчинили 513 TCG, VR-8 — 61 TCG.

С целью снижения потерь времени Таннер лично посетил все аэродромы. К его удивлению, он увидел загруженные самолёты, простаивавшие без экипажей — нилоты отлучались в центр управления для получения информации о погоде и обстановке в пункте назначения. Для устранения подобных потерь времени всю нужную информацию стали передавать по радио, а несколько грузовиков переоборудовали в передвижные буфеты. Теперь пилотам не было необходимости покидать свои самолёты. В результате принятых мер от приземления самолёта до взлёта проходило всего 25 минут.

Особенно трудно пилотам транспортных самолётов пришлось зимой 1948–1949 гг. Сильные ветры, обледенелые взлётно-посадочные полосы и плохая видимость заставили отказаться от ночных полётов, однако по возможности компенсировать это в дневных вылетах. Тем не менее, погода всё ухудшалась и американские авиаторы, как они позже горько шутили, впервые столкнулись с «генералом Зимой». Поток грузов в Берлин заметно уменьшился, и попытки компенсировать это снижение в редкие дни с ясной погодой проваливались. В начале января прибыли посадочные РЛС, которые были установлены в Темпельхофе и Фассберге. Одновременно четыре эскадрильи разведчиков погоды постоянно держали свои самолёты в воздухе, непрерывно поставляя во Франкфуртский центр управления воздушным движением информацию о направлении ветров и облачности. Оттуда информация поступала в центры управления в Берлине и Франкфурте. Эти меры позволили обеспечить доставку грузов практически в любую погоду. В апреле 1949 г. был установлен своеобразный рекорд — в течение шести часов с помощью радарного привода обеспечивалась посадка в среднем одного самолёта каждые четыре мииуты. Тем не менее, главной проблемой оставалось обледенение во время полёта в облаках.

Молоко для берлинцев. Довольно быстро от молока в бутылках отказались в пользу сухого, имевшего меньший вес

Берлинцы приветствуют заходящий на посадку С-54-

Наступление зимы ухудшило и без того неважное положение берлинцев. Несмотря на все усилия, производительность «воздушного моста» так и не удалось довести до планируемой. Угля хватало только для отопления жилых домов, и то не всегда. Вскоре все берлинские деревья были спилены на дрова. Берлинцам пришлось всерьёз заняться ботаникой, выясняя съедобность разных растений. Однако их настроение оставалось оптимистичным. Многие берлинцы всеми силами помогали осуществлять «воздушный мост», разгружая самолёты в Темпельхофе. Ими был поставлен своеобразный рекорд — 10 тонн угля были выгружены из С-54 всего за 10 минут. Огромным подспорьем для союзников стали бывшие механики Люфтваффе. Из них были сформированы обслуживающие бригады, которые, сначала с помощью переводчика и инструктора, а затем и самостоятельно, обслуживали самолёты. Каждая американская эскадрилья, участвовавшая в осуществлении «моста», получила по 80 техников-немцев.

С наступлением зимы флотские лётчики быстро завоевали уважение своих сухопутных коллег. Имея опыт полётов в условиях плохой видимости и по приборам, а также слепых посадок, они осуществляли полёты в то время, когда ВВС были вынуждены держать большую часть своих самолётов на земле. Интересно, что обе эскадрильи прибыли в Германию с наземным оборудованием и техническим персоналом на борту, что позволило совершить первый вылет всего через четыре часа после прибытия. В течение первых двух недель эскадрильи перевезли 6526 тонн грузов. К концу декабря 1948 г. VR-8 вышла на первое место среди эскадрилий, участвовавших в осуществлении «моста», по загрузке самолётов, эффективности использования матчасти и тоннажу перевезённых грузов. На втором месте прочно обосновалась VR-6, оттеснившая две эскадрильи ВВС, претендовавшие на это место.

Существенно затруднила зима и действия эскадрильи F-80. Самолёты обледеневали, не успевая подняться в воздух. Положение спасло устройство, представлявшее собой двигатель от F-80, установленный на грузовик. С его помощью удавалось удалить весь лёд с самолётов, и даже высушить их. Позже в США заказали ещё шесть таких устройств для обработки транспортных самолётов.

Наиболее необычным грузом, который пришлось перевозить С-54, был уголь. Он создавал столько проблем, сколько не было ни от какого другого груза. Угольная пыль проникала во все щели, вызывая замыкания в электросети и провоцируя коррозию. Вдобавок она доставляла немало неприятностей экипажам, страдавшим от головной боли и антракоза. Поэтому было решено перевозить уголь только в упаковке. Опытным путём выяснили, что самой удобной тарой являются армейские пехотные вещмешки, и полмиллиона этих полезных предметов были доставлены со складов в США. Однако выяснилось, что пыль по-прежнему продолжает портить самолёты и здоровье экипажей. Частично удалось решить эту проблему застелив полы в грузовых отсеках брезентом и заменив вещмешки на тканевые. Для пущей надёжности их сверху смачивали или дополнительно упаковывали в бумажные пакеты. Тем не менее, полностью решить проблему угольной пыли так и не удалось. Коммандер Герман Крол вспоминал, что, когда он пригнал свой R5D в США для обслуживания, оказалось, что вес самолёта превышает паспортный на 1000 фунтов (450 кг). Выяснилось, что угольная пыль заполнила все скрытые полости в фюзеляже самолёта. Аналогичные проблемы возникали при перевозке муки. Всего в Берлин было перевезено 1,5 млн. тонн угля, что составило почти две трети от всего объёма доставленых грузов. Специально для перевозки угля 38 самолётов были облегчены, что позволило увеличить полезную нагрузку на 1135 кг. Эти машины были названы С-54М. После разгрузки уголь перегружался на баржи и по реке Гавел перевозился к пункту назначения.

Не меньше проблем доставляла перевозка жидкого топлива. Сначала его перевозили в 55-галлонных металлических ёмкостях. Быстро выяснилось, что ёмкости слишком тяжёлые и уменьшают вес полезной нагрузки. К тому же, после того, как топливо из них выливали, сосуды требовалось обработать паром, чтобы избавиться от взрывоопасных паров, а затем вывезти из Берлина. Проблему удалось решить, когда англичане привлекли к доставке топлива транспортные Lancastrian авиакомпании Flight Refueling Company.

В разгар воздушного моста к работе были привлечены 354 С-54. Они базировались в Рейн-Майне, Висбадене, Селле и Фассберге. Однако при этом в среднем 128 самолётов реально занимались перевозками, тогда как остальные простаивали на земле, ожидая ремонта двигателей. Это было обусловлено местной спецификой. Дело в том, что С-54 проводили в воздухе по восемь — десять часов ежедневно, совершая по пять рейсов в Берлин. При этом даже во время погрузки и разгрузки двигатели не прекращали работать! К тому же С-54 был пассажирским DC-4, приспособленным для работы в качестве военно-транспортного самолёта, и ему приходилось перевозить грузы большей массы, чем тс, на которые он первоначально рассчитывался — во время осуществления воздушного моста самолёты совершали многочисленные взлёты с полной нагрузкой и жёсткие посадки. Создавшаяся ситуация привела к тому, что командование ВВС отдало приказ о поведении профилактических работ каждые 50 часов. Работа на авиабазах длилась 24 часа в сутки, семь дней в неделю. После третьего профилактического осмотра, когда подходил срок четвёртого, самолёт перегоняли в Бартонвуд, Англия, где был оборудован ремонтный центр. Когда же приближался срок пятого осмотра, С-54 летел в США, на один из заводов-подрядчиков, осуществлявших обслуживание машин этого типа. При этом каждый самолёт брал с собой один-два двигателя для капитального ремонта.

Мешки с мукой в грузовой кабине С-47.

Двигатель R-2000 устанавливается на С-54 (слева). Из-за отказа тормозов С-54 выкатился за пределы ВПП и врезался в аэродромные строения, Август 1948 г.

Тем не менее, несмотря на столь эффективную схему поддержания самолетов в лётном состоянии, износ двигателей С-54 достиг критической степени. По расчётам, к январю 1949 г. все С-54 могли оказаться прикованными к земле из-за отсутствия двигателей. Выходом стала доставка двигателей R-2000 прямо в Европу для их замены на месте. Эту задачу возложили на С-74 Globemaster эскадрильи, базировавшейся на аэродроме Брукли в Алабаме. На тот момент этих огромных транспортников было построено всего 12. В августе 1948 г. один из них был направлен в Рейн-Майн для прохождения испытаний и к 18 сентября налетал 100 часов. В тот день он совершил восемь рейсов в Берлин, каждый раз доставляя туда по 40 тонн угля. Еще десять самолетов не принимали в снабжении непосредственного участия, но выполняли не менее важную работу, доставляя двигатели для С-54. За один рейс С-74 перевозил с авиабазы Келли в Техасе в Рейн-Майи по 14 двигателей, забирая столько же для ремонта. С-74 совершали по одному рейсу в день.

Гейл Халиорсен прилетел к Темпельхоф. Видны маленькие парашюты, некоторых сброшены сладости детям.

Гейл Халворсен в окружении берлинских детей (справа). Гейл Халворсен по кличке Chocolate Bomber (внизу).

Первые С-82 также были привлечены к перевозкам. Они оказались весьма удобными при перевозке крупной техники, например строительной. В числе прочих грузов, С-82 доставили в Берлин оборудование для тепловой электростанции — имевшаяся осталась в советском секторе. К сожалению, машин этого тина было слишком мало, и существенно повлиять на эффективность воздушного моста они не могли. Также американцы использовали один С-97, который вскоре был повреждён при посадке и больше к перевозкам не привлекался.

Пилоты и наземный персонал направлялись для участия в «воздушном мосту» в течение 45–90 дней. Однако по мере нарастания объёма перевозимых грузов многие из них оставались на своих должностях до 180 дней. Огромной была и нагрузка на наземный персонал — помимо 324 самолётов требовалось обслуживать 1600 автомобилей и 500 единиц аэродромной техники. Улучшившаяся погода позволила существенно увеличить объём доставляемых в Берлин грузов. Так, в феврале 1949 г. было доставлено 152.240 т (или 5437 т в день), в марте — 196.160 т (6328 т в день), а в апреле — 235.364 т (7845 т в день). Это было существенно больше, чем доставлялось в Берлин по суше и морю до начала блокады. В апреле 1949 г. две флотские эскадрильи перевезли 23.550 т грузов проведя в воздухе 8234 часа или по 13,1 часа на каждый самолёт в сутки.

Огромным был расход авиационного топлива. Если до начала Берлинского воздушного моста американские ВВС в Европе расходовали в среднем 30 000 баррелей бензина в месяц, то за первый месяц перевозок было израсходовано 82 500 баррелей, в январе 1949 г. — 191.000 баррелей, а в июле 1949 г. — 291.000 баррелей! Доставка топлива осуществлялась танкерами в Бремерхафен, откуда по трубопроводам или в железнодорожных цистернах — на аэродромы. Всего за время воздушного моста было доставлено около 100 млн. баррелей 100-октанового бензина, что привело к существенному сокращению деятельности американских авиакомпаний по всему миру! В Бремерхафене находился также мясной терминал. Говяжьи туши хранились в холодильниках, откуда их отвозили на аэродром.

Одним из символов Берлинского воздушного моста стал лейтенант Гейл С. Халворсен. Во время каждого рейса в Берлин Халворсен сбрасывал со своего С-54 пакеты с шоколадом и жевательной резинкой для берлинских детей. В один из свободных дней Халворсен, увлекавшийся съёмкой любительских фильмов, отправился в Берлин в качестве пассажира. Пройдя до конца ВПП чтобы снять посадку самолётов, Халворсен встретил немецких детей, с которыми заговорил. Дети задавали вопросы о самолётах, их скорости и грузоподъёмности, однако не просили у него конфет и жвачки. В кармане у лётчика оказались всего две пластинки жвачки и он отдал их детям. При этом он пообещал, что если они не передерутся из-за них, он на следующий день сбросит им с самолёта ещё жвачки и сладостей. А чтобы они не спутали его самолёт с другим, он обещал покачать крыльями при заходе на посадку. Пилот выполнил своё обещание, использовав в качестве миниатюрных парашютов носовые платки и обрывки ткани. В следующих вылетах Халворсен продолжал снабжать детей шоколадом.

История имела неожиданное продолжение. Спустя некоторое время Халворсена вызвал командир эскадрильи спросил: «Чем вы занимаетесь?» Халворсен ответил: «Летаю, сэр.». Комэск повторил вопрос и получил тот же ответ. Тогда он дал Х. алворсену газету, на передовице которой был запечатлеет его самолёт со множеством маленьких парашютов позади. Халворсен был вынужден признаться, за что получил выговор. Однако генерал Таннер, которому доложили о провинившемся пилоте, воспринял всё иначе. Он понял, какой мощный пропагандистский материал попал ему в руки. Спустя короткое время сбросом шоколада и жвачки занимались практически все пилоты, а миниатюрные парашюты производились в США. Часть подарков передавалась в берлинские школы и детские больницы. Сам Халворсен получил сразу два прозвища — Candy Bomber и Chocolate Bomber стал самым знаменитым пилотом из всех, принимавших участие в «воздушном мосте». Интересно, что советская пресса довольно своеобразно отреагировала на инициативу Халворсена. В советских газетах была опубликована статья о том, что толпы немецких детей, преследовавших самолёт Халворсена, затоптали кладбище неподалёку от темпельхофа. Сладости от Халворсена были не единственным подарком берлинским детям. Персонал 525-й истребительной эскадрильи прислал живой подарок — верблюжонка по имени Кларенс.

Имелась и другая сторона «воздушного моста». Естественно, предприимчивые янки не упустили шанса заработать лишних долларов. Помимо продовольствия и угля, самолёты доставляли в Берлин и «особые» грузы. Так, один из лётчиков 317th TCG вспоминал, что один немецкий бизнесмен предлагал новый «Фольксваген» за 1000 мешков сахара. К несчастью для пего, блокада Берлина была снята, и лётчик остался без вожделенного транспортного средства.

Советская сторона не могла оспорить подписанный ею документ о воздушных коридорах. Официальные заявления советской администрации гласили, что никаких препятствий перевозкам не чинилось. Однако американские и британские лётчики постоянно сообщали о советских истребителях, сближавшихся на опасное расстояние, дрейфующих в воздушных коридорах аэростатах, обстрелах из малокалиберного оружия, ослеплявших пилотов мощных прожекторах. В числе наиболее часто чинимых «гадостей» называют также постановку помех на рабочих радиочастотах. В то же время, никаких попыток столкновений не было. Вероятно, свою роль сыграли базировавшиеся на британских аэродромах В- 29. Любопытно, что ни один из них не мог нести ядерное оружие, однако советской стороне это было неизвестно.

Естественно, не обошлось и без потерь. 30 июля 1948 г. С-47, заходивший на посадку, разбился в районе Фридренау. Экипаж — лейтенанты Чарльз Кинг и Роберт Стабер — погиб. В августе из-за отказа тормозов тяжело груженый С-54 выскочил за пределы полосы и врезался в строения, разрушился и сгорел. 6 декабря в трёх километрах от аэродрома Фассбург разбился С-54 с грузом угля, три члена экипажа погибли. Не все лётные происшествия заканчивались столь печально. 14 сентября 1948 г. капитан Кеннет Слэкер и лейтенант Кларенс Стебер покинули свой С- 47 над советской зоной после отказа обоих двигателей. Стебер был задержан советским патрулём и на следующий день передан американцам, а Слэкера гражданские немцы просто вывели к границе американской зоны. 18 октября три авиатора погибли в разбившемся неподалёку от Франкфурта С-54. 15 ноября 1948 г. (по другим данным — 1 ноября) во время ночной посадки разбился флотский B5D-3. Ещё один С-54 разбился во время взлёта из Фассберга 5 декабря. Новый, 1949 г. продолжил череду катастроф. 12 января С- 54 разбился из-за ошибки пилотов при посадке во Франкфурте, погибли три человека. 18 января 1949 г. очередной С-54 разбился в Фассберге, погиб один член экипажа. 4 марта из-за пожара двигателя разбился С-54 неподалёку от Фульды, погиб один авиатор. Последний С-54 был потерян 12 сентября 1949 г. Во время осуществления воздушного моста погибли 65 американских, британских и немецких лётчиков и техников. Другие источники называют цифру в 31 американца, 41 британца (включая австралийцев и южноафриканцев) и пять немцев.

К апрелю 1949 г. технология грузоперевозок была отлажена, и американское командование решило провести эффектную демонстрацию. Чтобы продемонстрировать командованию группировки советских войск в Германии возможности американской авиации, американцы с 12:00 15 апреля до 12:00 16 апреля 1949 г. в течение суток перевезли по воздуху 12.941 т угля в ходе 1398 вылетов, что примерно равнялось загрузке 600 железнодорожных вагонов. Это «западный парад», как окрестил это мероприятие генерал Таннер, показал возможности системы управления воздушным движением. В тот день три берлинских аэродрома, расположенные на расстоянии не более 20 миль друг от друга, приняли и выпустили более 2800 самолётов! Интересно, что воодушевлённые результатом американцы смогли сохранить теми, и после «Западного парада» перевозили в день в среднем 8893 т угля против 6729 до «парада».

Успешное использование единственного YC-97A заставило американцев задуматься о частичной замене С-54 на более грузоподъёмные С-97. Кроме того, на вооружение начали поступать новые С-124. Однако этим самолётам не удалось поучаствовать в снабжении Берлина, так как к тому времени, когда они были освоены экипажами, блокада с германской столицы уже была снята.

Немалую лепту в спасение осаждённого Берлина внесли англичане. Как уже упоминалось выше, именно им принадлежала идея снабжения города по воздуху. Сразу же после того, как советская сторона заблокировала город, британский министр иностранных дел Эрнест Бевин информировал американское правительство о том, что британский сектор Берлина не будет оставлен. Более того, Королевские ВВС уже приступили к доставке грузов в Берлин. Вероятно, англичане были уверены, что СССР, продемонстрировав свой антагонизм, через несколько дней сам снимет блокаду.

С-74 доставил из США рождественские подарки экипажам, участвовавшим в доставке снабжения в Берлин.

На самом деле заявление Бовина не совсем соответствовало действительности. На тот момент основным транспортным самолётов англичан, как и у американцев, была «Дакота» (их, кстати, было в полтора раза больше, чем у американцев — около 150). Имелись и более мощные четырёхмоторные «Йорки». Однако 24 июня, когда советские войска перекрыли шоссе и железные дороги, ведущие в Берлин, в Германии находилась только 30 эскадрилья «Дакот», которая утром 25 июня перелетела в Кембриджшир. Для снабжения британского гарнизона в Берлине Транспортное командование RAF в середине июня выделило две эскадрильи «Дакот». 24 июня было принято решение перебросить одну из эскадрилий из Уотербич в Вюнсторф, где ей предстояло пребывать в 48-часовой готовности. В ночь с 27 на 28 июня аналогичный приказ получила вторая эскадрилья.

Поначалу англичане собирались в рамках операции «Кнайкер» (Knicker) снабжать только свой гарнизон. Для этого хватало 24 самолето-вылетов «Дакот» в день. Однако вскоре стало ясно, что снабжать придётся весь Берлин. 29 июня 39 «Дакот» (из состава 38, 46 и 47 групп) собрали в Оукингтоне, а на следующий день перегнали в Вюнсторф. Название операции сменили на «Картер Ратэрсон» (Carter Paterson), а в начале июля — на «Йлэйнфайр» (Plainfire). Для управления перевозками в Германию был откомандирован груп-капитан Ноэль Хайд. Одновременно в Гатов перебросили восемь истребителей «Темпест» на случай, если советская администрация попытается сорвать снабжение но воздуху.

Вюнсторф был не очень большим аэродромом, и в начале июля нагрузка на него превышала допустимую. Аэродромное хозяйство включало две бетонных ВПП, бетонные площадки перед ангарами и ограждение периметра. Первоначально планировался 161 самолето-вылет «Дакот» в день плюс шесть самолето-вылетов для решения текущих задач. В день планировалось доставлять в Берлин 400 т грузов. Из-за плохой погоды достичь запланированного количества самолето-вылетов не удалось. С 4 июля число самолето-вылетов «Дакот» сократилось до 84, а объём перевозимых грузов — до 210 тонн. Снижение интенсивности работы «Дакот» планировалось компенсировать 120 самолето-вылетами 40 «Йорков» 47 группы. Первые «Йорки» прибыли вечером 2 июля, однако выяснилось, что аэродром может принять не более 12 самолётов этого типа. Пришлось срочно расширить площадь аэродрома с помощью металлического настила. Это позволило 4 и 5 июля перегнать остальные «Йорки».

Англичане сразу же разработали строгие правила «воздушного движения»: отрыв от полосы предписывалось совершать на 0,9 её длины. После взлёта пилот должен был набирать высоту в течение двух минут летя со скоростью 145 узлов, но не поднимаясь выше 1000 футов. Затем следовал разворот влево на Вальсроде. При взлёте с другой полосы надлежало набирать высоту в течение 2 минут при скорости 160 узлов, поднимаясь примерно до 3500 футов. Дальнейший маршрут выглядел следующим образом: Вальсроде — Эгесторф — Ресторф — Фронау. На походе к радиомаяку Фронау, экипажи связывались с контрольной башней Гатова и сообщали позывной, расчётное время прибытия и тип груза. В свою очередь, Гатов сообщал установки альтиметра относительно уровня моря, возвышение аэродрома, данные об открытой ВПП и о силе и направлении ветра на земле. Проходя над радиомаяком Фронау, командир экипажа вводил уставки альтиметра, после чего запрашивал разрешения на заход на посадку.

Дальнейшие действия зависели от того, с какой стороны самолёт выходил к Гатову. В случае захода с запада экипажи держали курс 210° по магнитному компасу, ориентируясь по сигналам приводного маяка Грюневальд. Снизившись до 1500 футов, над Грюневальдом «Йорки» ложились на курс 260°, после чего командир экипажа менял частоту радиостанции, связывался с наземным диспетчером и запрашивал разрешения выходить на посадочную глиссаду. Установив визуальный контакт с аэродромом, пилоты вновь связывались с контрольной башней Гатова и просили разрешения на посадку.

Если самолёт должен был выйти к Гатову с востока, то поначалу он следовал курсом 210° на высоте 2500 футов (750 м), ориентируясь на сигналы маяка Густон. Над Густоном самолёты разворачивались на 260“ и снижались до 1500 футов. Примерено в шести милях от ВПП самолёты разворачивались на курс 90° по магнитному компасу и запрашивали разрешения на посадку.

Прибытие «Йорков» позволило заметно увеличить объём перевозимых за день грузов. Если 6 июля «Йорки» и «Дакоты» перевезли вместе 474 т грузов, то 18 июля в Берлин перебросили уже 995 т.

Приводная РЛС аэродрома Темпельхоф.

«Я высыпал на экран его радара пригоршню муравьев!» — одна из карикатур на операторов РЛС службы управления воздушным движением, имевшая хождение во время «Берлинского моста».

Справедливости ради необходимо отметить, что персонал этой службы буквально сходил с ума от количества «бортов», которые требовалось сначала «поднять», «провести», а потом ещё и «посадить» на аэродромы назначения.

15 ноября 1948 г. при посадке разбился флотский R5D.

Интересным моментом в истории воздушного моста является участие в нём летающих лодок «Сандерленд». 28 июня, когда первые британские «Дакоты» приземлялись в Гатове, девять экипажей 201-й и 230-й эскадрилий находились на очередных курсах «повышения квалификации», изучая новые методы тактики борьбы с подводными лодками. Начало воздушного моста не вызвало у них никаких эмоций — авиаторы справедливо рассудили, что это дело Транспортного Командования. Однако 2 июля поступил срочный приказ вернуться на базу в Кэлшоте. В течение ночи техники эскадрильи подготовили самолёты, погрузили в них всё оборудование, и на следующее утро все девять «летающих дикобразов» приземлились на гидродроме Кэлшота. В тот же день персонал обеих эскадрилий и 235 OCU (оперативного подразделения) прослушал инструктаж скуодрон-лидера МакРея. 'МакРей сообщил, что новообразованное соединение поступает под командование уинг- коммандера Кросби Эко, который ожидает своих новых подопечных на их новой базе — гидродроме заводов «Блом унд Фосс». Гидродром располагался на реке Эльба в Финкенвердере западнее Гамбурга. Инструктаж завершился приказанием готовиться к перебазировании! на следующий день. 4 июля четыре «Сандерленда» — один из 201-й и три из 230- й эскадрильи — перелетели в Гамбург. 6 июля к ним присоединились остальные машины, а также две (но другим данным — три) гражданских летающих лодки «Шорт Хайз».

Маршрут полёта «Сандерлендов» оказался самым удобным. Гамбург находился в одном из трёх воздушных коридоров, по которым осуществлялась доставка грузов в Берлин. Летающие лодки после взлёта должны были лететь по прямой час и десять минут и приземлиться на озере Гафель. Но имелись и проблемы. Первая заключалась в заправке, а вторая — в швартовке гидропланов. Топливо приходилось подвозить в бочках на армейских амфибиях DUCK и перекачивать в баки вручную. Естественно, это была тяжелейшая работа. В результате в первый день «Сандерленды» выполнили только восемь вылетов. Примерно через неделю удалось добыть нефтеналивную баржу. Скуодрон-лидер Фицпатрик предложил изготовить из пустых бочек поплавки, к которым крепился шланг. Шланг протягивался от пришвартованной баржи к самолёту, после чего осуществлялась заправка. Это позволило довести число вылетов до 16 в день. Вскоре ВВС передали два автомобиля-заправщика, и проблема с заправкой была решена.

С-82 привлекались к перевозке тяжёлой техники (вверху). На фото внизу — часть гидроаэродрома, куда садились британские летающие лодки «Сандерленд». К сожалению, не все посадки проходили в штатном режиме.

Не настолько простой оказалась проблема швартовки. Поначалу в качестве якорей использовались бочки, к которым крепился бетонный груз. Позже бочки заменили на более мелкие сосуды. Однако этот способ был несовершенен, ночью самолёты сносило ветром. К концу июля были доставлены буи фирмы «Шорт», что сняло и вторую проблему.

Самолёты загружались в Гамбурге с барж английскими парашютистами, разгрузку в Гафеле осуществляли немцы. «Сандерленды» перевозили продовольствие, но основным грузом была соль. Так как конструкция летающих лодок была приспособлена к эксплуатации в контакте с морской водой, то это предотвращало возникновение коррозии. На обратном пути из Берлина перевозились различные материалы для экспорта, а с наступлением холодов — дети.

Тем временем, подобно американцам, англичане начали массовое облегчение самолётов. Демонтировав всё ненужное оборудование вроде спасательных лодок, им удалось увеличить массу перевозимых каждым «Йорком» грузов до 30.000 фунтов (примерно 13.620 кг). В то же время, на протяжении первой стали операции «Плэйнфэйр», продлившейся с 30 июня по 3 июля, так и не удалось достичь запланированной эффективности — 160 самолёто-вылетов в день — из- за плохой погоды. Максимальное число вылетов было совершено 16 июля — 125.

29 июля все «Дакоты» из Вюнсторфа были переведены в Фассберг, который подвергся серьёзной модернизации, а в Вюнсторфе стали базироваться только «Йорки». Они действовали из Фассберга до 22 августа, когда на аэродром прибыли американские С-54. «Дакоты» перелетели в Любек, также модернизированный. Полёты с этого аэродрома требовали от пилотов особой внимательности, гак как он находился всего в двух милях от границы советской зоны. 5 октяоря гражданские «Дакоты», использовавшиеся наряду с военными, выделили в состав особого подразделения и перебазировали в Фюльсбюттель. К тому времени в Германии действовали семь эскадрилий военных «Дакот».

В августе 10 «Йорков» и 12 «Дакот» вместе с 36 экипажами были выведены из работы и привлечены к тренировке новых экипажей. В результате, тоннаж перевозимых по воздуху грузов заметно упал.

К 1 августа «Сандерленды» выполнили 270 вылетов, налетав 595 часов. Однако к тому времени стало ясно, что воздушный мост — это надолго. Для его успешного осуществления требовалось снизить нагрузку на технику и персонал. В начале августа был получен приказ уменьшить число вылетов в месяц 360 самолёточасов. Тем не менее, приказ остался невыполненным, и в августе «Сандерленды» налетали 477 часов в 205 вылетах. Было также решено, что экипажам будет предоставляться 7 дней отдыха каждый месяц, как правило в то время, когда их самолёты выводились на профилактический ремонт. Большая часть лётчиков проводила «отпуск» в одном из центров «восстановления», организованных в Германии. Как ни странно, это привело к неожиданным результатам. Для пилотов и техников воздушный мост стал чем-то отдалённым, в результате чего к своим обязанностям персонал стал относиться прохладно. Число вылетов упало до шести в день, и в сентябре летающие лодки налетали всего 391 час в 164 вылетах. Положение выправилось в октябре, когда все ограничения были сняты, и налёт составил 518 часов в 214 вылетах. При этом в октябре полёты проводились в течение всего 17 дней против 29 в августе! В ноябре дальнейшее ухудшение погоды сократило налёт до 376 часов в 159 вылетах. 24 ноября был установлен своеобразный рекорд — 19 вылетов за день.

Компенсировать снижение грузоперевозок удалось в ноябре. 1 ноября 1948 г. в дело вступили десять новых транспортников «Гастингс С.Мк.1» из 47-й эскадрильи. Они базировались в Шлезвигланд.

Напряжённый график полётов привёл к ряду инцидентов. 21 сентября 1948 г. (другие источники называют дату 19 сентября) «Йорк» (борт. №MW288) разбился при ночном взлёте с аэродрома Вюнсдорф. Самолёт сгорел полностью вместе с пятью членами экипажа. Причиной инцидента стал отказ двигателя на взлёте. 13 октября танкер «Либерейтор» авиакомпании Scottish Airways, который перегоняли в Англию для профилактического ремонта, выкатился за пределы ВПП в Ливерпуле и столкнулся с фонарными столбами, после чего был списан. 19 ноября произошла ещё одна катастрофа. «Дакота» борт. №KN223 разбилась в советской зоне. Два члена экипажа погибли сразу, штурман умер в госпитале в Шонеберге. 22 ноября танкер «Ланкастриан», который направлялся в Таррант Раштон для текущего обслуживания, в тумане сбился с курса и столкнулся с деревьями. Погибли два экипажа и три инженера Flight Refueling. Уцелеть удалось только радиооператору, который выбрался из горящего самолёта через аварийный люк.

В декабре из-за начавшихся заморозков и тумана было решено вывести «Сандерленды» из «моста». 14 декабря флайт-лейтенант Фостер из 201-й эскадрильи совершил последний вылет. На следующий день озеро Гафель замёрзло. 17 декабря флайт-лейтенант Бистон на «Йорке» с бортовым номером MW232 доставили в Гатов 100.000-ю тонну продуктов, перевезённую англичанами за время операции Plainfire. 20 декабря английский персонал устроил для берлинцев рождественский концерт, а спустя три дня англичане совершили 50.000 вылет в рамках операции Plainfire. В том же месяце британское командование, наконец, разрешило семьям пилотов навестить их в Берлине.

Новый, 1949 г., оказался не очень удачным. 24 января в советской зоне разбилась «Дакота» с 22 пассажирами на борту. Пять немецких пассажиров и радиооператор погибли при падении самолёта, ещё трое умерли в госпитале. Остальным после лечения в советском госпитале было разрешено отправиться в Любек. Этот случай широко использовался советской стороной в пропагандистских целях. 22 марта очередная «Дакота» (KJ970) разбилась при заходе на посадку в Любек в плохую погоду.

В начале января 1949 г. англичане пришли к выводу, что снабжение Берлина по воздуху продлится не менее трёх лет. В связи с этим было решено, что экипажи через каждые три месяца будут выводиться на двухмесячный отдых в Великобританию. Это сопровождалось непрерывными административными перетасовками, что не способствовало увеличению производительности грузоперевозок. К февралю ежедневно в Берлин доставлялось около 5500 тонн грузов.

1 апреля гражданские авиакомпании, задействованные в снабжении Берлина, объединились в Гражданское подразделение воздушного моста (Civil Airlift Division) или British European Airways. Наиболее распространёнными самолётами, используемыми гражданскими перевозчиками, были «Галифаксы», после войны переоборудованные в транспортные. Помимо них использовались и «Хэлтоны», представлявшие собой те же транспортные «Галифаксы», оснащённые металлической носовой частью вместо застеклённой и комфортабельным пассажирским салоном. Всего в осуществлении «воздушного моста» принимали участие 41 «Галифакс» и «Хэлтон» семи авиакомпаний, совершившие 8300 самолётовылетов и доставившие в Берлин 53.000 тонны грузов. Самолёты авиакомпании Bond Air совершили 2577 самолётовылетов и перевезли 17.131 тонн грузов, на втором месте Lancashire Aircraft Corporation — 2760 самолётовылетов и 16.413 тонн грузов. Семнадцать «Галифаксов» были приспособлены для перевозки дизельного топлива. Берлинский воздушный мост стал «лебединой песней» этих самолётов — после его окончания все «Галифаксы» были вытеснены более современными типами. Помимо «Галифаксов» широко использовались «Дакоты» и «Йорки». Авиакомпания Aquila Airways в августе 1948 г использовала две летающих лодки «Сандерленд», которые незадолго до того приобрела у ВОАС.

Важную рот в «воздушном мосте» сыграли «Ланкастрианы» авиакомпании Flight Refueling Company. В варианте танкера эти самолёты совершили 439 вылетов общей длительностью 1129 часов и перевезли в Берлин 2943 тонны топлива. Как правило, за день «Ланкастрианы» доставляли около 550 тонн бензина. Помимо «Ланкастрианов», в роли «летающей цистерны» использовались четыре переоборудованных в танкеры «Ланкастера» и один «Линкольн». Ещё одним типом «танкеров» были «Либерейторы» британской авиакомпании Scottish Airways. Они перевозили дизельное топливо для аэродромной техники и грузовиков. Для заправки «танкеров» была использована новая эффективная система. Содержимое железнодорожной цистерны с бензином переливалось в подземные резервуары, от которых к местам стоянки самолётов были проведены трубопроводы. Для загрузки «Ланкастиана» достаточно было выставить на регуляторе насоса объём, который следовало перекачать, и топливо со скоростью 100 галлонов в минуту заполняло «летающую цистерну». Затем танкеры летели в Гатов и Тегел, где их подсоединяли к таким же трубопроводам, и топливо самотёком покидало самолёты. Для слива 8,5 тонн бензина требовалось около 18 минут.

В осуществлении моста принимали участие десять австралийских экипажей, пилотировавших британские «Дакоты». Из Любека в Гатов австралийцами были перевезены 7968 т грузов и 6964 пассажипа за 2062 вылета продолжительностью 6041 лётный час. 26 августа 1949 г. австралийцы совершили последний вылет. Австралийская «Дакота» борт А65-69 выставлена в музее на аэродроме Гатов. В составе британских эскадрилий летали также новозеландские и южноафриканские экипажи. Первые пилоты Содружества приняли участие в осуществлении «воздушного моста» в октябре 1948 г, дополнительные экипажи прибывали в ноябре и декабре. Ограниченно участвовали в осуществлении «воздушного моста» французы, использовавшие ААС.1 (Ju-52/Зт французского производства).

6 апреля 1949 г. британцы лишились новейшего «Гастингса» (борт TG534). Во время запуска двигателя на аэродроме Шлезвигланд произошло его возгорание, и самолёт сгорел. 15 апреля был потерян «Иорк» авиакомпании Skyways (G-AHFI). Во время захода на посадку экипаж утратил контроль над самолётом, во время резкого маневра разрушилось левое крыло, и «Йорк» рухнул на землю. Погибли три члена экипажа.

Безусловно, по масштабам и размерности техники привлечённой к участию в «Берлинском мосту», лидировали американцы, успевшие обкатать в ходе этой операции несколько новинок, среди которых был и гигантский по тем временам новейший транспортный самолёт С-74. На фото запечатлена его разгрузка в аэропорту Гатов.

Постепенно советская сторона пришла к выводу, что помешать осуществлению воздушного моста невозможно. Каждый месяц 1949 г. знаменовался новым рекордом: в феврале в Берлин доставлялось в среднем по 5437 тонн грузов в день (152.240 т за 28 дней), в марте — 6328 т (196.160 т за 31 день), а в апреле — 7845 (235.364 т за 30 дней). Любая попытка силового решения проблемы привела бы к вооружённому конфликту с перспективой начала ядерной войны. В данной ситуации оставалось только сесть за стол переговоров. 4 мая СССР, США, Великобритания и Франция подписали соглашение о том, что 12 мая блокада Берлина будет снята. 8 мая Парламентский совет в Бонне принял конституцию новообразованной Федеративной Республики Германии. Тем временем, 10 мая «Ланкастриан» (G-AKDP) Flight Refueling совершил вынужденную посадку в иоле неподалёку от Шиверии из-за проблем с управлением. Экипаж не пострадал, но самолёт восстановлению не подлежал.

День 12 мая стал для берлинцев праздником. В полночь советские войска разблокиРовали наземные и водные пути в Берлин, ородской совет принял решение переименовать площадь перед аэродромом Темпельхоф в Площадь Воздушного моста. Беженцы стали возвращаться в свои дома. Однако внезапная забастовка железнодорожников вновь поставила Берлин перед угрозой голода. Как утверждают западные источники, забастовка началась с подачи советской стороны. Это привело к тому, что воздушный мост продолжался до 30 сентября с целью создания запаса 20.000 т продовольствия на случай повторения ситуации 1948 г. Соответственно, продолжались и катастрофы. 19 июня разбился «Йорк» авиакомпании Skyways (борт G-ALBX). На взлёте отказал 4-й двигатель. Экипаж, тем не менее, продолжил взлёт, но на высоте 550 футов упали обороты третьего двигателя. «Йорк» совершил аварийную посадку, к счастью, никто не пострадал. Ровно через неделю Skyways потеряла «Ланкастриан» (борт G-AKIН). При посадке в Гатове экипаж слишком сильно приложил самолёт о полосу. После нескольких «козлов» подломились стойки шасси, и самолёт загорелся. Вновь обошлось без жертв. Самой болезненной потерей для RAF стал «Гастингс» (TG611), разбившийся из-за отказа двигателя после взлёта из Тёгеля 16 июля. Впрочем, другие источники утверждают, что катастрофа произошла из-за неисправности триммера руля направления.

С июля началось постепенно снижение интенсивности грузоперевозок, и американскиеэскадрильи стали покидать Германию. Флотские эскадрильи отбыли домой в середине августа. За время участия в воздушном мосте они провели в воздухе 45.990 часов, в среднем по 10,1 часа в день каждый самолёт, и перевезли 129.989 тонн грузов или 7,3 % от всего объёма грузов.

Всего перевезено с 25 июня 1948 по 1 августа 1949 было доставлено в Берлин 2.223.000 «малых тонн» (907,2 кг) грузов в 266.600 вылетах. Некоторые другие показатели этой безусловно уникальной для того времени операции отмечены в таблице.

Один из четырёх «Ланкастеров», позаимствованных у Trans Canada Airlines, использовавшийся для перевозки топлива.

Заметную роль в обеспечении Берлина сыграли модернизированные английские бомбардировщики «Галифакс» британской авиакомпании ВОАС.

Некоторые статистические показатели «Берлинского воздушного моста».

Тип груза	Американские ВВС	Королевские ВВС	Французские ВВС
Уголь	1.421.730 (1.421.119)	164.911 (164.800)
Продовольствие	296.319 (296.303)	241.713 (249.386)	—
Военные грузы	—	18.239	—
Прочее	66.135 (65.540)	136.640* (25.202)	—
Жидкое топливо	—	92.282	—
Всего	1.783.573	542.236 (541.937)	896
Итого		2.326.406 (2.325.809)
Самолёто-вылетов	189.963	87.841	896
Всего самолёто-вылетов		278.228
Перевезено пассажиров в Берлин/из Берлина	25.263/37.486	34.815/130.091	10.000**

Примечание: В скобках указаны данные US AFE.

* По всей видимости сюда включены топливо и военные грузы.

** Суммарно в обоих направлениях.

САМОЛЁТЫ СТРАНЫ СОВЕТОВ

"Двуликий Янус Олега Антонова"

Игорь ПРИХОДЧЕНКО

Автор выражает признательность за помощь в подготовке данной публикации В.Марковскому, С.Морозу и И.Рекову.

Продолжение, начало в ИА № 28.

Развёртывание производства

Первый Ан-12 (изделие «Т») был изготовлен на заводе в Иркутске. Несмотря на имевшийся опыт (до этого завод успешно выпускал бомбардировщики Ил-28), первая для предприятия машина ОКБ Антонова стала качественным шагом вперед. Большой и тяжелый самолет имел открывающийся в полете грузолюк солидных размеров, силовой пол и много иных конструктивных и технологических особенностей. В конструкции широко использовались длинномерные профили переменного сечения, многометровые панели крыла требовали химического травления. По силовым элементам использовалась клепка крепежом большого диаметра. Уступая технологичности и ресурсу, пришлось согласиться на наружные непотайные заклепочные швы по панелям фюзеляжа, выглядевшие не очень обычно на современной машине. Тем не менее, хорошо продуманная конструкция самолета позволила начать его производство в рекордно короткие сроки. Этому способствовало и то, что Ан-12 был панелирован — все агрегаты и секции разбивались на отдельные, так называемые, подсборки, каждая из которых собиралась в отдельном стапеле. Это потребовало более длительной и тщательной подготовки производства, так как практически все приспособления и большую часть инструмента требовалось изготовить заранее. Но зато в дальнейшем можно было быстро компенсировать затраты средств и времени за счет значительного повышения производительности труда и расширения объемов работ. Применение такой конструкции, позволило снизить трудоемкость при производстве Ан-12 в 1,25 — 2,5 раза и в полтора-два поднять производительность труда.

Следующие два серийных Ан-12 были сданы заводом в 1958 г. В дальнейшем количество машин в серии постепенно увеличивалось и к седьмой оно достигло уже 10 самолетов. Всего до окончания серии в 1962 г. на иркутском заводе в 19 сериях было изготовлено 155 Ан-12. Все они являлись машинами первой модификации и поступали только в военно-транспортную авиацию (ВТА). Ощутимым наследием спешки и недостаточной культуры производства было невысокое качество первых машин. Комментируя ситуацию, Главком ВВС маршал авиации К.Вершинин, председатель ГКАТ П.Деменьтьев и начальник главка авиапрома В.Баландин писали в ЦК КПСС: «На самолетах Ан-12 выявлено большое количество конструктивных и производственных дефектов, ряд из которых влияет на безопасность полетов… Полеты на самолетах Ан-12 до устранения серьезных дефектов с декабря 1959 г. прекращены. Намечено провести эти доработки на всех Ан-12 до 1 июня 1960 года». Особенно много претензий было к двигателям АИ-20 первых серий, помимо крайне небольшого ресурса, не отличавшимся надежностью. В августе 1960 г. под Киевом потерпел катастрофу Ил-18, который также оснащался АИ-20. Причиной явились дефекты силовой установки. Прогар камеры сгорания привел к пожару на крыле и потери управления. Эксплуатация всех двигателей этого типа была прекращена на полгода, до устранения недостатков, а сам А.Г.Ивченко тогда едва оправился от сердечного приступа.

В 1960 г. к производству Ан-12 был подключен еще один завод — № 64 в Воронеже. К тому времени там завершался выпуск Ту-16 и разворачивалось производство дальних перехватчиков Ту-128, а также беспилотных разведчиков. Тем не менее, предприятие успешно справилось с освоением еще одного изделия. Запуск в серию был значительно облегчен еще и тем, что на заводе уже имелись полные комплекты оснастки на уже производившийся Ан-10, выпуск которого в тот момент как раз достиг своего пика. За пять лет работы завод сдал 258 самолетов. Их серийные номера, например, № 400901, расшифровывались следующим образом: первые две цифры — код завода (40), далее — номер серии (09) и номер машины в серии (01).

Но львиная доля самолетов этого типа была построена на заводе № 84 в Ташкенте. Предприятие к тому времени уже выпускало самолеты Ан-8, и на его территории функционировал самый крупный филиал ОКБ Антонова, насчитывавший на 1960 г. уже более 150 человек. Это обстоятельство в значительной мере способствовало успешному выполнению новой задачи. Кроме того, уже в ходе развёртывания серийного производства «восьмерки» предприятию, ранее выпускавшему Ил-14, пришлось осваивать новые техпроцессы: штамповки и ковки крупногабаритных деталей, прессования длинномерных профилей, химфрезерования силовых панелей, изготовления рельсов и кареток закрылков, сварного каркаса фонаря кабины летчиков и др.

Тем не менее, несмотря на опыт, полученный в ходе освоения Ан-8, и преемственность конструкции, переход на новую машину для ташкентских авиастроителей был сопряжен с целым рядом серьезных трудностей производственного и организационного характера, которые к тому же усугублялись и отсутствием достаточного количества квалифицированных кадров, особенно сборщиков. В результате сборочные линии в Ташкенте заработали только в 1962 г., приняв эстафету от иркутян, которые в том же году завершили производство антоновского «грузовика» и переключились на выпуск боевых Як-28 (с 1960 г.) и транспортных Ан-24Т.

В Ташкенте Ан-12 строился в течение 10 лет. За это время было изготовлено 830 самолетов. Ташкентские заводские номера (например, 5343003) расшифровывались следующим образом: первая цифра (5) означает год выпуска (1965), вторая и третья код завода (34), остальные — номер серии (30) и машины в серии (03). Производство Ан-12 завершилось в 1972 г., однако завод продолжал заниматься совершенствованием Ан-12, проводя доработки строевых машин и производя крупносерийные и «штучные» спецмодификации. Всего же на трех заводах было изготовлено 1238 Ан-12 (из них 183 машины поставлены зарубежным заказчикам), что сделало его самым массовым четырехдвигательным самолетом за всю историю советской авиации. Этот рекорд вряд ли будет побит в обозримом будущем, а возможно так и останется абсолютным.

Внутри и снаружи

Техническое описание издания 1961 г. характеризовало машину так: «Скоростной военно-транспортный самолет Ан-12 конструкции О.К.Антонова с четырьмя турбовинтовыми двигателями АИ-20 конструкции А.И.Ивченко предназначен для транспортировки войск, различных воинских и гражданских грузов, для парашютного и посадочного-наземного десантирования войск, артиллерийской, инженерной и другой боевой техники, а также для перевозки раненых и больных на унифицированных армейских носилках».

Фюзеляж Ан-12 представлял собой цельнометаллический балочнострингерный полумонокок с гладкой работающей обшивкой. Он технологически делился на четыре части — переднюю герметическую кабину, среднюю часть фюзеляжа, хвостовую часть и кормовую гермокабину. Для возможности парашютного десантирования боевой техники, а также для удобства их погрузки и выгрузки (в том числе и в случае посадки самолета на «брюхо» с убранным шасси) хвостовая часть фюзеляжа приподнята и оснащена грузолюком, расположенным снизу и закрываемым двумя передними створками и одной задней.

Крыло Ан-12 кессонного типа состояло из центроплана, двух средних и двух консольных частей. Средняя часть оснащалась двухщелевым закрылком с дефлектором, пластинчатыми элеронами и несла гондолы двигателей, к консольной части крепились элероны. Управление рулем высоты, элеронами и рулем направления осуществлялось посредством жестких тяг, а управление триммерами рулей высоты и стопорами — тросовое. Максимальный угол отклонения закрылков составлял 45°, но на первых машинах с № 7900101 по 38900704 он был ограничен 35°.

Силовая установка Ан-12 включала в себя четыре ТВД АИ-20 мощностью 4000 л.с. с воздушными винтами АВ-68И. Двигатели устанавливались в гондолах под крылом, причем все гондолы конструктивно выполнялись одинаковыми и отличались только узлами крепления к крылу. Воздушный винт с коком, закрывающим его втулку, обтекатель редуктора, воздухозаборник, капот и выхлопная система монтировались непосредственно на двигателе, который крепился к силовому шпангоуту с помощью подкосной рамы, а он в свою очередь к переднему лонжерону крыла. Конструкция капота обеспечивала хороший подход к ТВД и его агрегатам благодаря большим откидывающимся крышкам.

Система питания двигателей топливом включала в себя 22 мягких топливных бака в крыле. Нормальная заправочная емкость топливной системы при централизованной заправке составляла 13.300 л, а максимальная при заправке через топливные горловины баков — 14.270 л. Самолет оборудовался системой нейтрального газа и противопожарной системой.

В качестве источников электроэнергии постоянного тока использовались восемь стартер-генераторов СТГ-12ТМ, попарно установленных на каждом двигателе, и семь аккумуляторов 12САМ-28 в отсеке в правом обтекателе шасси. В качестве источников переменного тока на Ан-12 использовались четыре генератора СГО-12 и преобразователи ПО-750А, ПТ-500Ц и ПАГ-1ФП.

Ан-12 имел грузовую кабину объемом 123,30 м³ длиной 13,5 м, шириной по полу 3 м в районе крыла (шпангоуты 25–30) и 3,5 м между шпангоутами 13–25 и 30–43, высотой от 2,4 до 2,6 м и мог взять на борт 60 парашютистов-десантников с личным оружием и снаряжения. При высадке посадочным способом самолет мог доставить 91 солдата с вооружением. За кабиной экипажа имелся герметический отсек длиной 2,1 м для 9 — 14 сопровождающих. В санитарном варианте самолет мог перевозить до 69 раненых или больных на армейских носилках, а также несколько сопровождавших их медработников. В грузовой кабине, помимо носилок, устанавливались столики для медикаментов и медицинского инструмента, бачки для питьевой воды, электрокипятильники, коробки с медицинскими поилками. Дм обеспечения раненых кислородом самолет комплектовался контейнерами с переносными кислородными баллонами с приборами КП-21, которые при необходимости подвешивались на лентах крепления носилок. Для фиксации раненых на носилках в комплект съемного санитарного оборудования прикладывались привязные ремни. Поскольку грузовая кабина Ан-12 была негерметичной, для полетов на большой высоте десантники могли пользоваться жидкостными кислородными приборами КПЖ-30. В зависимости от вариантов использования и продолжительности полета на самолете устанавливалось от трех (в транспортном варианте для шести членов экипажа и девять сопровождающих) до семи (в десантном варианте для шести членов экипажа и 91 десантника) приборов. Для подачи кислорода ко всем рабочим местам экипажа и расчета, расположенным в гермокабинах, а также к местам нахождения десантников или раненых в грузовой кабине размещено по шесть кислородных установок индивидуального и коллективного пользования, связанных в общую систему трубопроводов. Кроме того, на самолете имелось шесть парашютных кислородных приборов КП-23 дм питания кислородом членом экипажа во время высотных парашютных прыжков. Обогрев грузовой кабины осуществлялся теплым воздухом, поступающим от эжектора, установленного под грузовым полом. В эжекторе холодный воздух, идущий от заборника на левом обтекателе шасси, смешивался с горячим воздухом, поступающим от двигателей, и подавался в кабину.

Для полетов в условиях обледенения Ан-12 оснащался противообледенительными устройствами. Теплый воздух от компрессоров двигателей использовался для обогрева носков крыла, воздухозаборников двигателей, радиаторов и фонарей кабин летчиков, штурмана и стрелка. Электротермические нагреватели предназначались для обогрева передней кромки киля и стабилизатора, лопастей и коков винтов, сигнализаторов обледенения в гондолах ТВД, лобовых стекол кабины летчиков, нижнего стекла фонаря штурмана и приемников полного воздушного давления (ПВД). Кроме того, электрообогрев использовался для поддержания нормальной работы бортовых аккумуляторов и баллонов системы нейтрального газа.

В зависимости от вариантов применения (транспортный, десантный или санитарный) Ан-12 оснащался различным десантно-транспортным оборудованием — сиденьями для размещения солдат, грузовыми трапами для погрузки техники, легкосъемным транспортером П-115Т для сброса грузов, швартовочными узлами и двумя электролебедками Б Л-52. Грузы могли размещаться в штатных парашютно-десантных тарах типа ПДММ-47, ПДУР-47 и ПДТЖ-120 кг, предназначенных для десантирования различных военных грузов при помощи транспортера. Загрузка Ан-12 несамоходной техникой и грузами выполнялась по трапам бортовыми лебедками БЛ- 52, а выброска производилась с помощью транспортера П-115Т через грузолюк. При закатке тяжелой техники для предотвращения посадки самолета на хвост в районе 43-го шпангоута фюзеляжа устанавливалась упорная грузовая подставка. Для разгрузки («выключения») рессор автомобильной техники, перевозимой в грузовой кабине, имелся комплект специальных домкратов.

Для принудительного введения в действие парашютов при покидании десантниками самолета под потолком вдоль фюзеляжа протянуты четыре 8 мм троса, к которым подсоединяются вытяжные фалы. После сброса они убирались в фюзеляж при помощи механизма МВ-300. Для защиты обшивки створок грузолюка и фюзеляжа в этом районе от повреждений концами фалов парашютов снаружи устанавливались титановые листы.

Нормальное парашютное десантирование выполнялось на скоростях полета от 250 до 350 км/час по прибору, на высоте 600 -1000 м, за один заход на площадку длиной 1500 м. В аварийных случаях парашютное десантирование солдат и техники было возможно на больших скоростях и высотах. Для аварийного покидания самолета экипаж использовал нижние люки и хвостовой грузолюк. При посадке с убранным шасси на грунт или на воду выход из Ан-12 осуществлялся через входную дверь, грузолюк, верхние и боковые фюзеляжные аварийные люки. Самолет оборудовался спасательным плотом СП-12 и аварийной радиостанцией АВРА-45.

Грузовая кабина Ан-12 (вид в хвост). Обращают на себя внимание вертикальные стойки со шпангоутами 25 и 30 посредине кабины. Обеспечивая увязку с лонжеронами и кессоном крыла, они являлись самым натуральным «узким местом» грузоотсека. Хорошо видна потолочная кран-балка грузоподъёмностью 2000 кг.

На нижнем фото запечатлён грузоотсек в направлении полёта. Впереди виден открытый проём двери в кабину экипажа.

Защита летчиков от осколков снарядов и пуль обеспечивалась установкой под их креслами и по бортам кабины противоосколочной алюминиевой брони АПБЛ-1 толщиной 8 мм, кресла имели 16 мм бронеспинки из стали АБ-548 и 25 мм бронезаголовники. Вне гермокабины стрелка на шпангоуте подвешивался щит из брони КВК 2/5Ц толщиной 20 мм, а остекление его кабины состояло из 135 мм тыльного и двух 112 мм боковых бронестекол. Остекление по бокам кабины выполнялось из обычного оргстекла.

В полете с открытым грузовым люком длиной 7,67 м и шириной 2,36 — 2,95 м, проем которого закрывался двумя передними и одной задней створкой, машина испытывала небольшую тряску, не приводящую к ухудшению её управляемости. Тем не менее, при десантировании требовалось избегать резких маневров, так как это создавало трудности для покидающих самолет парашютистов или могло привести к удару платформ с грузом о конструкцию самолета.

Применение мощных турбовинтовых двигателей не только обеспечило повышение грузоподъемности Ан-12 вдвое и более по сравнению с предшественниками, но и позволило поднять другие важнейшие характеристики новой машины. На крейсерских режимах потолок машины поднялся на 2000–5000 м, дальность увеличилась на 500 — 1000 км, а скорость возросла на 150–200 км/ч. Несмотря на такой значительный рост лётных данных, новый самолет можно было эксплуатировать и с грунтовых аэродромов, чему в немалой степени способствовала как прочность конструкции и мощная силовая установка, так и шасси с пневматиками низкого давления. Давление в пневматиках колес главной стойки составляло 6–6,5 кг/см², а в передней — 5 кг/см². Передняя стойка с двумя нетормозными колесами К2-92/1 (900 х ЗбО мм) убиралась в фюзеляж назад по полету, а две главные стойки с четырехколесными тележками и тормозными колесами арочного типа КТ-77 (1050 х 300 мм) — в обтекатели по обоим бортам фюзеляжа. Их уборка выполнялась вдоль размаха крыла, по направлению к плоскости симметрии. Передняя стойка имела механизм поворота на угол до 35° в каждую сторону и управлялась от педалей летчика.

Рост летных и эксплуатационных данных положительно сказался на возможностях десантных и транспортных операций. Но требовалось не просто выбросить груз или десантников, надо было сделать это поточнее, выйдя к цели и уменьшив разброс. В боевых условия этот фактор мог оказаться решающим, поскольку в случае значительного разброса парашютистов и техники вся высадка могла затянуться или вообще оказаться под угрозой полного провала, о чем говорил как опыт многочисленных учений, так и десантных операций Второй Мировой войны. Кроме того, остро стоял вопрос о ночном и всепогодном применении Ан-8 и Ан-12. Для выполнения этого требования новые самолеты ВТА получили комплекс радиоэлектронных средств, сравнимый разве что с применяемым в бомбардировочной авиации того времени.

Ан-12 оснащался панорамным радиолокатором РБП-3, служащим для кругового обзора местности и определения места сброса десантников и грузов. Благодаря ей штурман мог определять расстояние до крупных объектов в пределах 180 километров от самолета, а при работе с наземным импульсным маяком-ответчиком, служащим для обозначения мест высадки, этот параметр увеличивался до 250 км. Кроме того, для навигационных задач использовались два комплекта радиокомпасов АРК-5 «Амур» и три компаса — магнитный КИ- 13, гироиндукционный ГИК-1 и дистанционный астрономический ДАК ДБ-5В, которые служили для выдачи информации о курсе и углах поворота самолета другим потребителям. С астрокомпасом ДАК ДБ-5В был связан авиационный перископический секстант СП-1М, служивший для определения географического места самолета по высоте и курсовому углу Солнца или других небесных тел.

Для сбора самолетов в воздухе и вывода в район десантирования Ан-12 оснащался станцией ПДСП-2С «Протон-М». Станция работала в двух режимах: запросчика наземного маяка системы «Протон» или в режиме запроса самолетов и ответчика. Кроме того, она могла использоваться для полета по маршруту. Для этих целей по его линии устанавливались стационарные наземные станции. Передающая двухштыревая антенна «Протона-М» размещалась под кабиной экипажа, а приемные антенны — под консолями крыла.

Кабина экипажа Ан-12Б. По центру под приборной доской — проход к рабочему месту штурмана.

Электрогидравлический автопилот АП-28Д или АП-28Д1 обеспечивал полет по заданному маршруту с сохранением требуемого эшелона, стабилизацию машины в вертикальной и горизонтальной плоскости, корректирование траектории набором высоты, снижением или плоскими разворотами. Кроме того, имелась возможность приведения самолета к горизонту, когда движениями рулей автоматически выдерживался курс, устранялись крены и сохранялось значение угла тангажа.

На Ан-12 устанавливалось оборудование, работавшее в системе слепой посадки СП-50 «Материк», состоявшее из курсового КРП-Ф и глиссадного ГРП-2 радиоприемников, а также маркерного радиоприемника МРП-56П «Маркер», служащего для фиксации пролета самолета над местом расположения приводной радиостанции, и дальномер СД-1М. Система обеспечивала выход в район аэродрома, определение направления оси самолета относительно ВПП путем пеленгации работы дальней и ближней приводных радиостанций, а также выполнение снижения. Для определения истинной высоты полета Ан-12 оборудовался радиовысотомером малых высот РВ-2 «Кристалл», работавшим в диапазоне от 0 до 1200 м. Самолет также комплектовался приёмоиндикаторным СПИ-1 из комплекта радиосистемы дальней навигации РСДН-1, служащим для определения местонахождения самолета в гиперболической системе координат.

Для связи с наземными командно-диспетчерскими пунктами и другими самолетами на большой дальности на Ан-12 использовалась мощная радиостанция 1РСБ-70 «Двина» с передатчиком Р-807 и приемником РПС, работавшая в диапазонах средних (СВ) и коротких (КВ) волн. Основной командной являлась КВ и СВ радиостанция РСБ-5 «Гелий» со средневолновым блоком СВБ-5 и приемником УС-8. Вторая командная станция РСИУ-4П (Р-801П) была ультракоротковолновой (УКВ). В случае одновременного отказа всех этих средств, в распоряжении экипажа оставался АРК, имевший аварийный канал связи. С его помощью можно было принимать команды руководителя полетов в телефонном или телеграфном режимах. В дальнейшем в ходе доработки и на новых модификациях машины устанавливались более совершенные средства связи. Внутрисамолетная связь между членами экипажа осуществлялась при помощи переговорного устройства СПУ-6, а с машины № 1509 для этого использовалось более современное СПУ-7 с двумя (основным и резервным) усилителями.

Все вышеперечисленное оборудование теоретически позволяло производить десантирование в ночное время при условии хорошей видимости, которая могла бы обеспечить достаточно точное выдерживание строя группы самолетов (и само приземление). Последнее было очень сложной задачей, которая была «по плечу» лишь опытным и слетанным экипажам. Вместе с тем выполнение одиночных полетов по приборам ночью и в плохую погоду для большинства экипажей ВТА постепенно становилось нормой.

С целью предупреждения экипажа об облучении PJIC противника на самолете устанавливалась станция предупреждения СПО-2М «Сирена-2М» с антенной в хвостовой части фюзеляжа. Для управления полетом самолета в сложных метеоусловиях, его вывода в район аэродрома, управления снижением при пробивании облачности и вывода на B1III Ан-12 комплектовался самолетным ответчиком СОД-57М системы слепой посадки «Глобус-2». Его дальность действия на высоте 1000 м с радиолокатором ПРЛ составляла 50 км, с локатором ДРЛ-Д — 75 км, а с РЛС 11–35 на высоте 10000 м — 200 км. Для определения самолетными, наземными и корабельными запросчиками системы «Кремний-2М» принадлежности машины к своим вооруженным силам и индивидуального опознавания на самолете устанавливался самолетный радиолокационный ответчик СРО-2 «Хром».

Интерьер кабины хвостового стрелка.

Схема технологического членения Ан- 12.

Носовая опора шасси и нижний люк штурманской кабины..

Основная стойка шасси шасси с четырёхколесной тележкой.

Для защиты самолета от истребителей противника со стороны задней полусферы и ведения огня по земле при полете на малой высоте в кормовой электрической дистанционной башне ДБ-65У (конструкции Федосеева) были смонтированы две 23 мм пушки АМ-23, связанные с помощью сельсинов с прицельной станцией КПС-53И. Она имела в своем составе гиродатчик ГР-2А, аналоговый баллистический вычислитель ВБ-257-1 (до машины № 9900902 устанавливался вычислитель ВБ-155), учитывавший воздушную скорость самолета, температуру забортного воздуха и заряда патронов. Кроме того, в КПС входили коллиматорный прицел, оптический внешнебазовый дальномер, радиодальномер «Гамма-54Т» и фотокинопулемет ПАУ-457. С самолета № 9901204 устанавливалась усовершенствованная станция КПС-53А с гиродатчиком ГР-3. Боезапас установки составлял 700 патронов (по 350 на каждый ствол), но при плотной укладке ленты ящики вмещали по 360 патронов. Орудия могли отклоняться на угол 70“ влево-вправо в горизонтальной плоскости, подниматься на 60° верх, или опускаться на 40° вниз. Перезарядка пушек выполнялась при помощи электропневматического автомата перезарядки АП-27.

Кроме артиллерийского, Ан-12 оснащался бомбардировочным вооружением и разведывательным фотооборудованием.

Машина могла нести несколько типов авиабомб:

— четыре авиационные бомбы для ночной аэрофотосъемки Ф0- ТАБ-100-80 или столько же ночных ориентирно-сигнальных авиабомб НОСАБ-100 либо четыре дневные ориентирно-сигнальные ДОСАБ-100 для сбрасывания с двух внешних балочных держателей с замками Дер 2-47 в передней части обтекателей шасси и двух в закрытых отсеках в хвостовой части этих обтекателей;

— шесть цветных ориентирно-сигнальных авиабомб ЦОСАБ-10 или шесть ночных ориентирно-морских авиабомб ОМАБ-25-8Н либо шесть дневных ориентирно-морских авиабомб ОМАБ-25-12Д или шесть маяков-ответчиков типа «Штырь» или «Огонек» в ящичном держателе ДЯ-СС-АТ в кормовой части фюзеляжа.

Управление сбросом бомб с держателей — электрическое, дистанционное, а створки грузового люка бомбоотсеков открывались с помощью гидропривода.

Для прицельного сбрасывания бомб, радиомаяков, а также точного десантирования людей и грузов в кабине штурмана устанавливались бомбардировочные прицелы НКПБ-7 и АИП-32. Последний представлял собой бомбардировочный прицел ОПБ-1Р, снабженный инфракрасной приставкой.

На риверсальной раме, монтируемой на створках грузового отсека, устанавливался один дневной аэрофотоаппарат типа АФА-42 со сменным объективом с фокусным расстоянием 500 или 750 мм, или один АФА-ЗЗМ с 200-мм объективом. На ту же раму мог крениться ночной аэрофотоаппарат НАФА-МК/25. Все они могли устанавливаться в горизонтальном или вертикальном положении и предназначались, соответственно для перспективной или плановой аэрофотосъемки маршрутов, площадей и отдельных объектов в дневных и ночных условиях. Для выполнения двухмаршрутной аэрофотосъемки на раму ставилась автоматическая качающаяся фотоустановка АКАФУ-ЗЗМ, которая обеспечивала установку фотоаппаратов. Для подвижной установки фотокамер АФА-33/20 и АФА-ЗЗМ/20 использовалась специальная установочная рама.

Ап-12, принадлежащий 2-й производственной серии, выпущенный на иркутском авиазаводе в марте 1958 г..

Военно-транспортные модификации

Основой для первого этапа совершенствования военно-транспортной модификации самолета стал опыт эксплуатации, полученный испытателями и строевыми экипажами. Ан-12 заменяли стареющие поршневые машины, которые были плохо приспособлены для перевозки тяжелой и крупногабаритной техники. В ходе эксплуатации выяснилось, что самолет имеет значительные резервы, и грех было этим не воспользоваться. Конструкторы пошли навстречу пожеланиям Заказчика, и вскоре у Ан-12 величина полезной нагрузки была поднята до 16 т, а позднее и до 20 тонн.

Увеличению разрешенной максимальной взлетной массы и полезной нагрузки способствовало и то, что с сотого серийного Ан-12 было принято решение частично отказаться от унаследованной от пассажирского Ан-10 излишества — герметизации центральной части фюзеляжа. Отказ от этого позволил снизить массу планера и увеличить вес груза и топлива. Этому же способствовало и усиление шасси самолета, поскольку первоначально из-за ограничения по их прочности Ан-12 имели взлетный вес не более 54 т. Соответственно была ограничена и масса нагрузки. Первые машины могли поднять 14.200 кг груза, а после усиления — 16.000 кг. Топливо на первых Ан-12 размещалось в 22 мягких крыльевых баках общим объемом 13.300 л. В ходе серии его запас был увеличен до 14.060 л, а крайние серии (с 18–01 по 19–05) несли уже 15.440 л керосина в 26 баках.

Для полетов на большую дальность в 1960 г. один Ан-12 из 10-й серии (седьмая машина) был доработан в Ан-12УД («увеличенная дальность»), получивший дополнительные топливные баки от бомбардировщика ЗМ в грузовой кабине общей емкостью 7600 л. Это позволило довести общий запас топлива на борту до 21.870 л. Также увеличили запас масла и кислорода. На испытаниях, проведенных ОКБ Антонова совместно с ВТА и ВВС в период с 20 по 27 октября 1960 г., модернизированный самолет с полезной нагрузкой 3000 кг достиг дальности 4900 км, что на 1700 км больше, чем у «обычного» Ан-12. После испытаний Ан-12УД был передан в ВВС, эксплуатировался в строевой части и был разбит в мае 1968 г. из-за ошибки экипажа.

Такой вариант увеличения дальности полета было сравнительно дешевым и простым, но далеко не самым совершенным — все же баки занимали добрую половину грузоотсека. Более изящным решением стало включение в топливную систему двух встроенных баков емкостью по 5500 и 4350 л. Они устанавливались под полом грузовой кабины, там, где у пассажирского Ан-10 находились багажные отделения. Доработку под новые подпольные баки с 1963 по 1989 г. прошли многие Ан-12, а также последующие Ан-12А и Б, которые после этого стали называться Ан-12П, АП и БП.

В 1961 г. рассматривался и вариант Ан-12 с установкой под крыло двух подвесных баков емкостью по 6000 литров каждый и оснащения машин системой дозаправки топливом в полете, но из-за начала «ракетного бума» и отсутствия требуемого количества заправщиков этот проект так и остался на бумаге.

В том же году начался выпуск новой модификации самолета — Ан-12А (изделие «ТА»), Главным новшеством этого варианта стало добавление четырех мягких топливных баков — двух семисотлитровых в отсеках крыла возле внутренних силовых установок и двух по 450 л возле внешних. Благодаря этому общая емкость топливных баков была доведена до 16.600 литров. Ан-12А получил и усовершенствованные ТВД АИ-20 II серии с винтами АВ-ббИ сер. № 02, а в ходе выпуска — и АИ-20А (АИ-20 III серии) с увеличенным ресурсом. Выпуск АИ-20А был налажен в Перми, а с 1966 г. двигатель этой модификации освоил и запорожский завод. ТВД имел взлетную мощность 4000 л.с. и на крейсерском режиме его удельный расход топлива составлял 0,210 кг/л.с.ч. Внесли ряд других мелких изменений в конструкцию и оборудование самолета. Начиная с Ан-12А № 2340908 и № 2400501 кабина сопровождающих была рассчитана на 14 мест, а у самолетов, начиная с № 1340208 и с № 1400301 — уже на 20 человек. Число мест для десантников в грузовом отсеке не превышало 86. Продолжилось и усовершенствование оборудования самолетов. Была установлена единая курсовая система КС-6Г, радиокомпасы АРК-11 (два комплекта), система ближней навигации РСБН-2С «Свод». Ан-12А строился относительно небольшой серией, а первые «ашки» поступили в полки ВТ А зимой 1963 г.

В 1963 г. на ташкентском и воронежском авиазаводах начался выпуск Ан-12Б (изделие «ТБ»), На нем был проведен ряд конструктивных изменений, устраняющих отдельные недостатки, выявленные в процессе эксплуатации Ан-12, Ан-12А и Ан-10, а также но результатам контрольно-серийных, ресурсных и других испытаний. Проведение этих изменений позволило повысить гарантийный срок службы самолета до 2000 летных часов в течение 30 месяцев эксплуатации, увеличить вес топлива и полезной нагрузки, улучшить эксплуатационную пригодность машины.

Одним из главных отличий «бэшки» стало увеличение емкости топливных баков до 19490 литров за счет введения двух дополнительных баков-кессонов в отъемной части крыла, вмещавших 2800 л топлива. Кроме того, внесли изменения в топливную арматуру и доработали систему централизованной заправки топливом. Благодаря нововведениям дальность полета Ан-12Б была увеличена до 3600 км, а продолжительность полета — до 7 часов. В связи с увеличением емкости топливной системы самолета для обеспечения взрывобезопасной концентрации углекислого газа в топливных баках количество баллонов системы нейтрального газа довели до шести штук.

За счет введения усиленных панелей центроплана крыла с машин № 2400901 и № 2340701 и применения усиленного шасси удалось довести нормальный взлетный вес самолета до 54 т, а максимальный до 61 т. Это позволило за счет недозаправки топливом поднимать груз в 20 т, а в случае полной заправки в самолеты по № 401911 и № 3341510 включительно без снятия десантного оборудования можно загрузить 10920 кг, в самолеты последующих серий — 10670 кг грузов. В военное время разрешалось выполнить 200 полётов с взлётным весом 70 тонн. Максимальный посадочный вес Ан-12Б составлял 58 т, а в экстренных случаях и 60 т.

Для повышения эффективности триммера руля направления на Ан-12Б с № 402207 и с № 3341906 был установлен триммер увеличенной площади. Одновременно с этим в систему управления рулем направления была применена пружинная тяга, вступавшая в работу при отклонении руля на угол 16° и предотвращавшая падение усилий на педалях при его крайних отклонениях.

Недостатком двигателей АИ-20, свойственным практически всем первым отечественным и зарубежным ГТД, была высокая дымность. Всё было почта по Райкину: «Вдыхают они кислород, а выдохнуть норовят всякую гадость…»

Гражданский Дм-12 «варианта МГА» в новой цветовой схеме «Аэрофлота».

Еще одним важнейшим новшеством стала турбогенераторная бортовая установка ТГ-16, предназначенная для питания электрических стартеров при запуске двигателей АИ-20 в наземных условиях и для питания бортовой электросети самолета постоянным током. Установка была оборудована системой автоматического запуска, при этом запуск ТГ-16 осуществляется генератором ГС-24А, работающим в стартсрном режиме. Питание генератора производится от бортовых аккумуляторов или наземного источника. Для установки ТГ-16 задняя часть левого обтекателя шасси подверглась значительной доработке. Воздух для турбогенераторной установки поступал в обтекатель шасси через входной лючок, управляемый с помощью электромеханизма МП-100М-70, а продукты сгорания выбрасывались в атмосферу через эжекторно-выхлопное устройство в хвостовой части гондолы. Для доступа к ТГ-16 в обтекателе был сделан люк, в конструкцию самолета ввели дополнительную линию обогрева турбогенератора. Для тушения пожара в отсеке ТГ-16 было доработано и противопожарное оборудование Ан-12Б.

Модернизация фюзеляжа самолета заключалась в установке на левом борту четырех узлов крепления ТГ-16, улучшении герметизации верхнего люка в фонаре летчика и измененной с машины № 1901 конструкции форточки кабины, что улучшило обзор вбок и вниз. Кроме того, на Ан-12Б с № 2001 снизу носовой части фюзеляжа организовали люк для блоков ДИСС, с № 2401 изменили крышку люка наземного кондиционера, а с № 2004 в хвостовой части фюзеляжа был установлен кожух для защиты тяг управления от их повреждения фалами парашютов.

Для улучшений условий эксплуатации на воздухозаборниках ТВД Ан-12Б с 31801 изменили конструкцию створок люка маслорадиатора, которая теперь состояла из двух половин. В целях повышения эффективности обогрева носков воздухозаборников на самолетах с № 2207 в передней части носка ввели микроэжекторную систему.

Как уже сказано выше, консольная часть крыла Ан-12Б, в отличие от машин модификации «А», позволяла залить ее кессон топливом. Носок консоли по хорде несколько короче носка консоли самолета Ан-12А. Верхняя панель стабилизатора была доработана с самолета № 2101, а с Ан-12Б № 1601 изменили конструкцию нервюр руля направления.

В связи с установкой ТГ-16 в левом обтекателе шасси были сняты задние балочные держатели для бомб ФОТАБ, которые теперь подвешивались только на передние внешние замки. Таким образом, вместо четырёх бомб, подвешиваемых на Ан-12 и Ан-12А, на «бэшки» предусматривалась подвеска только двух бомб, а с 18-й серии была упрощена и система их подвески.

Поскольку створки бомболюков были упразднены, сняли и их гидравлическое управление, а для обеспечения открытия нижнего аварийного люка кабины экипажа с запаздыванием относительно момента расфиксации створок пола доработали и гидросистему машины. Для обеспечения более надежной установки стоек шасси на замки выпущенного положения в гидросистему их управления ввели линии дожатия ног шасси на выпуск при закрытии их створок. Изменения были внесены и в гидросистему управления створками грузолюка.

Продолжение в следующем номере.

ЛАСТОЧКА МОЯ…

Мой МиГ-29 из 115-го ГИАП

Андрей Тимохин фото автора

Известно, что лётчики относятся к своим самолётам как одушевлённым существам. Часто в ответственный или опасный момент полёта пилоты разговаривают со своими крылатыми машинами и последние, словно понимая своего хозяина, порой выполняют почти невозможное…

Потом уже, перейдя на новое место службы или по каким-то причинам покинув рты военно-воздушных сил, лётчики вспоминают о своих самолётах. В нынешнее не простое время эти думы в основном грустные.

Как там моя ласточка?.. Цела и летает ещё, или уже порезали?..»

Вот однажды из такого разговора и родилась новая рубрика.

Переучивание лётного и части технического состава нашего 115-го ШАП на МиГ-29 происходило в 1988–1989 гг. в липецком ЦБП и ПЛС. Перегон авиатехники с завода выполнялась лётчиками авиабазы Мары. До переучивания на МиГ-29 115-й ГИАП был вооружён фронтовыми истребителями МиГ-21бис, на которых на протяжении всего (советского) периода боевых действий в Афганистане (с декабря 1979 г. по февраль 1989 г.) выполнял БШУ по целям на территории ДРА. Мне также довелось выполнить 50 боевых валетов «за речку». Выполнив но два — три контрольных полёта на «спарках» МиГ-21УМ и МиГ-29УБ летный состав приступил к освоению авиатехники в полном объёме и освоению курса боевой подготовки истребительной авиации с последующей проверкой полка на авиабазе Мары в 1990 г. В указанный период я был майором, заместителем командира 3-й авиаэскадрильи «Москва» (командиром эскадрильи в то время был подполковник Ю.В.Рудаков).

В 1991 г я убыл из полка на учёбу в академию, а тем, кто продолжал службу, после разрыва Великой Страны «по живому» пришлось пройти многое… Люди стали «бесплатным приложением» к технике. Длительное время власти Узбекистана решали, нужна ли им военная авиация и в каком виде. Полк был задействован для решения пограничных инцидентов и в войне в Таджикистане.

В феврале 1994 г. последний командир 115-го ГИАП полковник В.В.Грига передал командование полком Т.Джурабаеву. Полк был переименован… самолёты перекрашены…

МиГ-29 (9-13) заместителя командира 3-й эскадрильи «Москва» 115-го ГИАП майора Андрея Тимохина. Полк входил в состав 73-й Воздушной Армии, входившей в состав ВВС ТуркВО. Авиабаза Кокайды, 1990 г. Внизу тот же истребитель и настоящее время.

Конец 80-х, доброе старое время… Майор Тимохин в кабине своего «45-го».

Судя по всему, за состоянием самолёта в настоящее время следят. Все заглушки на штатных местах, а фонарь кабины зачехлён. Значит нужен, значит еще послужит…

МОДИФИКАЦИИ

Воздушные командные пункты стратегического звена в вооруженных силах США

Артём Рубан

В начале 60-х годов XX вена военно-политическое руководство Соединенных Штатов Америки пришло к пониманию того факта, что существующая глобальная система оперативного управления вооруженными силами не отвечает требованиям новых реалий, одной из которых были возросшие военные возможности СССР. Стало очевидным, что без существенной модернизации, направленной на улучшение оперативности, надежности, устойчивости и скрытности управления глобальная система оперативного управления (ГСОУ) в тогдашнем ее виде не сможет обеспечить ведение Соединенными Штатами современной ядерной войны со сколько-нибудь заметной вероятностью одержать в ней победу. Ясно отдавая себе в этом отчет, американская администрация провозгласила программу масштабной модернизации ГСО.

Одним из центральных моментов проводимых работ стало повышение устойчивости управления. Улучшения этой характеристики предполагалось добиться путем расширения существовавшей сети пунктов управления всех уровней, строительства новых, защищенных в противоатомном отношении, командных центров, а также путем создания воздушных командных пунктов (ВКТТ), которые обеспечивали бы непрерывностьуправления войсками в случае вывода из строя наземных стационарных командных центров.

Создание специальных самолетов-ВКГ1 для стратегического звена глобальной системы оперативного управления началось в 1960 г., и было в основном завершено в 1967 г. Такие самолеты поступили в распоряжение комитета начальников штабов (КНШ) вооруженных сил США, стратегического авиационного командования (САК) ВВС США, объединенных командований вооруженных сил США в Европейской, Атлантической и Тихоокеанской зонах. Впоследствии, уже в конце прошлого века, ВКП появились также и в объединенном центральном командовании (ОЦЮ и объединенном командовании специальных операций вооруженных сил США. Все вместе они составили основу воздушной резервной системы управления вооруженными силами США WWABNCP (WorldWide Airborne Command Posl System).

Воздушные командные пункты стратегического звена создавались путем переоборудования самолетов КС-135, «Боинг-707» и «Боинг-747», обладавших большой продолжительностью полета и значительной грузоподъемностью.

Ниже приводится описание всех модификаций самолетов-ВКП стратегического звена ГСОУ вооруженных сил США.

Самолеты-ВКП на базе самолета-заправщика КС-135

С I960 г. в самолеты-ВКП более чем десятка различных модификаций было переоборудовано в общей сложности пятьдесят два заправщика типа КС-135.

КС-135А (ВКП САК). 26 мая 1960 г. на вооружение стратегического авиационного командования ВВС США поступил первый самолет-ВКП, переоборудованный из заправщика КС-135А Stratotanker (сер. № 58- 0022). Он был оснащен дополнительным специальным радиооборудованием и предназначался для использования в качестве воздушного командного пункта САК, призванного принять на себя управление подчиненными силами и средствами командования в случае вывода из строя основного и запасного командных центров.

Самолет был оснащен четырьмя турбореактивными двигателями J57-P-59W (JT3C) производства фирмы «Пратт энд Уитни», каждый из которых имел тягу 6240 кге, что обеспечивало достижение на высоте 11.500 м максимальной скорости 950 км/ч. Крейсерская скорость полета — 850 км/ч. Взлетная масса самолета составляла 143 т. Дальность полета без дозаправки в воздухе достигала 7500 км, а практический потолок — 11500 м. На самолете была сохранена телескопическая штанга системы дозаправки топливом в воздухе. В состав экипажа был включен оператор этой системы.

Подобным образом было переоборудовано еще четыре самолета-заправщика КС- 135А (сер. №№ 58-0007, 58-0011, 58-0018 и 58-0019). Все эти самолеты вошли в состав 34-й заправочной авиаэскадрильи 4321-го стратегического авиационного крыла, дислоцированного в самом центре территории США — на авиабазе Оффут в штате Небраска, и составили костяк воздушной резервной системы боевого управления САК ВВС США PACCS (Post Attack Command and Control System).

С 1 июля 1960 г. было начато несение круглосуточного боевого дежурства на земле одним самолетом-ВКП в состоянии 15-минутной готовности к вмету.

С 3 февраля 1961 г. по распоряжению президента Кеннеди было введено круглосуточное боевое дежурство ВКП САК в воздухе. При этом самолет стал использовать позывной «Looking Glass». Еще один такой самолет продолжал нести боевое дежурство на земле. Несение боевого дежурства в таком режиме продолжалось в течение без малого трёх десятков лет — до 24 июля 1990 г.

В 1962 г. воздушная резервная система боевого управления САК ВВС США подверглась первой серьезной реорганизации. Помимо 34-й эскадрильи, были созданы эскадрильи запасных воздушных командных пунктов (Auxiliary Airborne Command Post) воздушных армий (ВА), которых в то время в стратегическом авиационном командовании насчитывалось три, а также четыре эскадрильи самолетов-ретрансляторов. В течение 1962–1964 гг. три из пяти имевшихся в 34-й эскадрилье самолетов-ВКП были переданы в состав этих новых подразделений: 913-й эскадрильи 2-го тяжелобомбардировочного авиационного крыла (ТБАКр), базировавшегося на авиабазе Барксдейл, штат Луизиана (место дислокации штаба 2-й ВА), 99-й эскадрильи 499-го заправочного авиационного крыла на авиабазе Вестовер, штат Массачусетс, бывшей местом дислокации штаба 8-й ВА и 22-й эскадрильи 22-го ТБАКр 15-й ВА на авиабазе Марч в Калифорнии. На авиабазе Марч размещался штаб 15-й ВА. Эти три эскадрильи числились заправочными. Запасные ВКП воздушных армий САК должны были в случае необходимости заменить основной ВКП САК.

20 июля 1962 г. приступили к несению боевого дежурства эскадрильи самолетов- ретрансляторов EB-47L. Они базировались на авиабазах Маунтин Хоум (штат Айдахо), Линкольн (Небраска), Локбурн (Огайо) и Платтсберг (Нью-Йорк).

С 1 января 1965 г. для более четкого отличия самолетов специального назначения от самолетов-заправщиков префиксы «КС» в названиях самолетов-ВКП были заменены на «ЕС». Самолеты-ВКП, созданные на базе КС-135А, получили обозначение ЕС-135А (первые с таким обозначением). В том же году они были выведены из боевого состава САК ВВС США.

КС-135А (ВКП КНШ). 1 марта 1962 г. на вооружение 1000-й авиационной эскадрильи ВКП 1001-го авиабазового крыла, входившего в состав существовавшего в то время Штабного командования ВВС США (USAF Headquarters Command) и базировавшегося на авиабазе Эндрюс в штате Мэриленд, был принят самолет-ВКП КС-135А (сер. № 55- 3126). Этот самолет был переоборудован из заправщика и предназначался для использования в чрезвычайной обстановке в качестве воздушного командного пункта комитета начальников штабов вооруженных сил США NEACP (National Emergency Airborne Command Post). Позывной — «Silver Dollar». ВКП КНШ при необходимости должен был принять на борт высшее военное руководство США (National Command Authorities — NCA) — президента и министра обороны. Самолет был в целом аналогичен по составу оборудования ВКП САК, но на нем была демонтирована кормовая заправочная штанга. Машина эксплуатировалась в качестве ВКП, как минимум, до 1972 г.

ЕС-135С. В 1963 г. фирма «Боинг» построила 17 новых самолетов-заправщиков КС- 135В (сер. №№ 62-3581, 62-3582, 62-3583, 62-3584, 62-3585, 63-8046, 63-8047, 63- 8048, 63-8049, 63-8050, 63-8051, 63-8052, 63-8053, 63-8054, 63-8055, 63-8056, 63- 8057), главным отличием которых от предыдущей модификации КС-135А стало применение на них двухконтурных турбореактивных двигателей взамен ТРД.

В 1964 г. 14 самолетов КС-135В были переоборудованы в самолеты-ВКП САК. С 1 января 1965 г. они получили новое обозначение — ЕС-135С.

Три самолета КС-135В (сер. №№ 63-8055, 63-8056 и 63-8057) были оборудованы под ВКП КНШ и получили обозначение EC-135J. Позднее в вариант EC-135J был переделан и самолет с серийным номером 62-3584.

Все самолеты ЕС-135С оснащались специальной радиосвязной аппаратурой, а также аппаратурой приема, обработки, отображения и передачи информации АСУ силами САК 465L.

За время эксплуатации самолеты прошли несколько этапов модернизации, связанных с установкой на их борту системы управления пуском МБР ALCS (Airborne Launch Control System), более совершенного радиоэлектронного оборудования, в том числе (на последних этапах) новых вычислительных средств, а также цифровой системы коммутации DA1SS (Digital Airborne Intercommunication Switching System).

В состав БРЭО самолетов ЕС-135С входили следующие устройства:

— AN/ARC-89(V) — узловая УКВ радиостанция с диапазоном частот 225–399,9 МГц. Использовалась для радиосвязи с абонентами в системе связи САК. Она обеспечивала возможность одновременного ведения переговоров по нескольким радиотелефонным каналам (от 3 до 63), как с наземными абонентами, так и с абонентами, находящимися в воздухе. Применялась совместно с каналообразующей аппаратурой AN/ACC-1, -2, -3, -4, -5 и -6;

— AN/ARC-58 — радиостанция КВ диапазона. Использовалась для дальней радиосвязи стратегической авиации. Диапазон частот составляет от 2 до 30 МГц;

— AN/ARC-96 — аппаратура резервной системы СДВ связи. Должна была применяться в чрезвычайной обстановке для управления стратегической авиацией и силами МБР. Диапазон частот составляет от 12 до 60 кГц. Мощность передатчика около 20 кВт. В этой радиостанции использовалась буксируемая антенна длиной около 5 км;

— AN/ARC-138 — УКВ радиостанция. Работала в режиме амплитудной модуляции;

— AN/ARC-146 — аппаратура спутниковой УКВ связи системы AFSATC0M. Она использовалась для глобальной радиосвязи стратегической авиации и для связи с пунктами управления пуском МБР. Диапазон частот — 225–399,9 МГц;

— AN/ARC-164(V) — радиостанция УКВ диапазона. Скорость передачи данных до 45 кбит/с. У радиостанции имелись режимы амплитудной и частотной модуляции. Применялось фазово-импульсное кодирование. Имелось 7000 частотных каналов через 25 кГц. Дежурный канал находился в диапазоне 238–248 МГц. Полоса пропускания при частотной модуляции — 8 кГц, при амплитудной — 20 кГц. Оснащалась устройствами защиты от помех;

— AN/ARC-186(V) — типовая для ВВС США УКВ радиостанция, используемая для радиосвязи в системе УВД. Диапазон рабочих частот: 30–87,975 МГц и 108–115,975 МГц. Имела 2320 каналов в режиме частотной модуляции и 1760 каналов в режиме амплитудной модуляции. Дежурные каналы располагались на частотах 12,5 МГц (в режиме AM) и 40,5 МГц (в режиме ЧМ);

— AN/ARC-190(V) — УКВ радиостанция с диапазоном рабочих частот 2 — 30 МГц;

— AN/AYQ-21 — подсистема защиты данных;

— AN/ASQ-121 HARDS — аппаратура управления узлом связи самолета-ВКП.

Уже в 90-е годы прошлого века четыре самолета ЕС-135С были оборудованы аппаратурой системы спутниковой связи MILSTAR AN/ARC-208(V). Антенны этих радиостанций размещались в обтекателях, установленных в верхней части фюзеляжей самолетов.

Силовая установка самолета ЕС-135С состояла из четырех двухконтурных двигателей TF33-PW-102 (JT3D-3) производства фирмы «Пратг энд Уитни», каждый из которых развивал максимальную тягу 8160 кгс. Установка этих ТРДД, имевших лучшую топливную экономичность, привела к увеличению продолжительности полета самолета по сравнению с предыдущей модификацией. Машина оснащалась полным комплектом системы дозаправки топливом в воздухе, в том числе кормовой заправочной штангой, и могла, при необходимости, сама выступать в роли самолета-заправщика.

Экипаж самолета насчитывал 24–27 человек, из них пять человек — летный экипаж, семь человек — техники, занятые обслуживанием бортовой радиоаппаратуры и 12–15 человек входили в оперативную группу штаба САК, возглавляемую дежурным генералом или адмиралом (Airborne Emergency Action Officer — AEAO).

Самолеты EC-135C первоначально поступили на вооружение 34-й, 22-й, 99-й и 913-й заправочных эскадрилий, где они заменили прежние самолеты КС-135А (ЕС-135А).

В августе 1966 года на авиабазу Оффут было передислоцировано 55-е стратегическое разведывательное авиационное крыло СтРАКр), в связи с чем самолеты ЕС-135С были переданы из состава 34-й заправочной эскадрильи в 38-ю стратегическую разведывательную авиаэскадрилью 55-го СтРАКр.

С 1 апреля 1970 года в стратегическом авиационном командовании ВВС США начались масштабные организационные преобразования, в ходе которых управление 8-й воздушной армии было выведено из подчинения штаба САК. После этого командование стало включать в себя только две воздушные армии: 2-ю и 15-ю.

В системе PACCS также произошли изменения: заправочные и стратегическая разведывательная эскадрильи, в чей состав до этого момента входили самолеты резервной системы боевого управления САК, были освобождены от выполнения задач в рамках PACCS и передали соответствующую материальную часть вновь сформированным эскадрильям ВКП (Airborne Command and Control Squadron — ACCS). Самолеты EC- 1350 из состава 38-й, 22-й, 99-й и 913-й эскадрилий были переданы в состав 2-й эскадрильи ВКП (авиабаза Оффут), вошедшей в состав 55-го СтРАКр 14-й авиационной дивизии (АД) 15-й ВА, 3-й эскадрильи ВКП (авиабаза Гриссом, штат Индиана), вошедшей в состав 305-го заправочного авиационного крыла (ЗАКр) 42-и АД 2-й ВА и 4-й эскадрильи ВКП 28-го ТБАКр 4-й АД 15-й ВА, базировавшегося на авиабазе Элсворт (штат Южная Дакота). При этом ВКП воздушных армий были упразднены, а вместо них были организованы запасные зональные ВКП САК.

Самолеты ЕС-135С из состава 2-й эскадрильи ВКП 55-го СтРАКр, размещавшиеся на авиабазе Оффут, обеспечивали боевое дежурство основного ВКП САК («Looking Glass») и, в течение некоторого времени, запасного ВКП САК (MIDAUXCP), использовавшего позывной «Achieve». Последний нес боевое дежурство на земле и обеспечивал выживаемость штаба САК и самого командующего в силу того, что он находился в непосредственной близости от основного командного центра, размещенного в заглубленном сооружении на территории авиабазы Оффут, мог в течение короткого времени после получения сигнала тревоги принять на борт командование САК, и быстро подняться в воздух.

ВКП главкома объединенного командования в Европейской зоне ЕС-135Н (61-0285) из состава 10-й авиаэскадрильи ВКП 513-го тактического транспортного авиакрыла 3-й ВА совершает полет над авиабазой Милденхолл. 16 февраля 1978 г.

Оперативная группа штаба ОСК па борту воздушного командного пункта ЕС-135С во время командно-штабных учений ОСК «Global Guardian-98».

Воздушный командный пункт главкома объединенного командования ВС США в зоне Тихого океана ЕС-135J (62-3584) из состава 9-й эскадрильи производит дозаправку в воздухе аналогичного самолета с сер. 63-8056. 1987 г.

Самолеты-ВКП z-и эскадрильи несли службу в составе этого авиационного подразделения до июня 1992 года, когда стратегическое авиационное командование было расформировано. 2-я эскадрилья ВКП была преобразована в 7-ю эскадрилью BKI1 55-го авиационного крыла 8-й воздушной армии боевого авиационного командования (БАК) ВВС США, при этом самолеты с сер. №№ 62-3583 и 63-8047 были выведены из боевого состава ВВС и отправлены на консервацию в центр обслуживания и восстановления авиационной техники (ЦОВАТ), расположенный в районе авиабазы Дэвис-Монтан в штате Аризона. Оставшиеся FIC-135C эксплуатировались в составе 7-й эскадрильи в качестве ВКП главнокомандующего объединенным стратегическим командованием (ОСК) вооруженных сил США. Здесь к марту 1999 года они и завершили свою службу, передав свои функции новым самолетам-Blffl Е-6В Mercury. В течение января 1998 — февраля 1999 гг. борта 62-3581, 62-3585, 63-8046, 63-8048, 63-8(552 и 63-8054 поступили на хранение в ЦОВАТ.

ЕС-135С 3-й эскадрильи ВКП 305-го заправочного крыла обеспечивали боевое дежурство запасного зонального ВКП САК восточной зоны (EASTAUXCP)r В дополнение к своей основной роли, зональный запасный ВКП восточной зоны обеспечивал каналы защищенной связи между основным командным центром САК, основным ВКП САК и командными центрами КНШ на востоке США.

3-я эскадрилья была расформирована 31 декабря 1975 года в связи с очередными организационно-штатными преобразованиями. Еще 1 января 1975 года управление 2-й воздушной армии было упразднено и на его месте было вновь образовано управление 8-й воздушной армии, в подчинение штаба которой перешли соединения и части бывшей 2-й ВА. В связи с расформированием 3-й эскадрильи ВКП, самолеты ЕС-135С из ее состава были переданы 2-й эскадрилье ВКП 55-го СтРАКр, дополнительной задачей которой стало обеспечение боевого дежурства запасного зонального ВКП САК восточной зоны. Вследствие этого запасный ВКП САК MIDAUXCP был упразднен.

На базе 4-й эскадрильи ВКП 28-го тяжелобомбардировочного крыла было организовано боевое дежурство запасного зонального ВКП САК западной зоны (WESTAUXCP). Это подразделение просуществовало в составе 28-го ТБАКр до 30 сентября 1992 года, а единственный остававшийся в нем к тому моменту самолет ЕС-135С с сер. № 63-8051 ещё 10 июля 1992 г. был передан для хранения в ЦОВАТ.

Судьба остальных четырех самолетов ЕС- 1350 на сегодняшний день такова: один ЕС- 1350 (сер. № 63-8050) еще в 80-х годах прошлого века был переоборудован в исследовательский самолет NKC-135B, передан командованию разработки систем вооружений ВВС США, и до сих пор находится в эксплуатации; борт № 62-3582 был в 1999 г. переоборудован в самолет радиационной разведки WC- 135С и введен в состав 45-й разведывательной авиационной эскадрильи 55-го авиационного крыла 8-й ВА; борт № 63-8053 2 сентября 1997 г. потерпел аварию при посадке на авиабазе Поуп, и после этого был утилизирован. Самолет с сер. № 63-8049 сейчас можно увидеть в экспозиции музея САК ВВС США в Эшленде, штат Небраска.

EC-135J. Как уже отмечалось выше, в 1965 г. четыре самолета КС-135В (сер. №№ 62-3584, 63-8055, 63-8056 и 63-8057) были переоборудованы в воздушные командные пункты комитета начальников штабов вооруженных сил США. Специальное оборудование самолетов EC-135J было в основном аналогично модификации ЕС-1350.

Самолеты EC-135J поступили в 1000-ю авиационную эскадрилью ВКП 1001-го смешанного (бывшего 1001-го авиабазового) авиационного крыла, дислоцированного на авиабазе Эндрюс. Вместе с ВКП КНШ КС- 135А они несли круглосуточное боевое дежурство на земле.

9 мая 1969 г. 1001-е смешанное авиакрыло было преобразовано в 1-е смешанное авиакрыло и 1 июля 1969 г. в его состав под обозначением «1-я эскадрилья ВКП» была включена бывшая 1000-я эскадрилья ВКП. 1 ноября 1975 г. 1-я эскадрилья ВКП 1-го смешанного авиационного крыла была переподчинена штабу 55-го стратегического разведывательного авиакрыла, но продолжала базироваться на авиабазе Эндрюс. Менее чем через два года после этого, 1 июля 1977 г., 1-я эскадрилья была передислоцирована на авиабазу Оффу-г (Небраска), но один ВКП КНШ нёс постоянное боевое дежурство на авиабазе Эндрюс, в непосредственной близости от рабочих мест президента и министра обороны США.

Незадолго до вхождения 1-й эскадрильи в 55-е СтРАКр, в ее состав был включен первый самолет-ВКП КНШ типа Е-4А, созданный на базе лайнера «Боинг-747-200В». По мере поступления на вооружение ВВС США новых самолетов-ВКП, самолеты EC-135J стали передаваться в 9-ю эскадрилью ВКП 15-го авиабазового крыла командования ВВС США в зоне Тихого океана, которое базировалось на авиабазе Хикэм на Гавайских островах. Там они заменили самолеты ЕС-135Р, выполнявшие функцию воздушного командного пункта главнокомандующего вооруженными силами США в Тихоокеанской зоне.

После расформирования в 1992 г. 9-й эскадрильи, самолет EC-135J с № 63-8056 был отправлен на хранение в ЦОВАТ. Борт № 63- 8055 некоторое время еще числился в 55-м СтРАКр, но в октябре 1993 г. также оказался в аризонской пустыне. Борт № 63-8057 был передан авиакосмическому музею в Тусоне, штат Аризона. Борт № 62-3584 в 1992 г. был серьезно поврежден при выполнении посадки на авиабазе Поуп.

ЕС-135А. В 1965 г. шесть самолетов-заправщиков КС-135А (сер. №№ 61-0262, 61- 0278, 61-0287, 61-0289, 61-0293 и 61-0297) были переоборудованы в самолеты-ретрансляторы ЕС-135А, предназначенные для обеспечения связи между командными центрами САК и пунктами управления пуском МБР.

На самолетах устанавливалось радиооборудование, обеспечивавшее ретрансляцию сигналов в системе боевого управления стратегического авиационного командования ВВС США.

Силовая установка — четыре ТРД J57-P- 59W. Экипаж самолета-ретранслятора — девять человек: пять человек летного экипажа и четыре техника, занятых обслуживанием бортовой радиоаппаратуры. Машины оснащались системой дозаправки топливом в воздухе. Благодаря наличию у самолетов кормовой заправочной штанги, они сами могли использоваться в качестве летающих танкеров.

25 марта 1965 г. самолеты ЕС-135А поступили на вооружение САК ВВС США взамен самолетов-ретрансляторов EB-47L, выработавших к тому времени свой ресурс. Новые самолеты вошли в состав 28-й заправочной авиационной эскадрильи 28-го тяжелобомбардировочного авиакрыла (авиабаза Элсворт).

В ходе реорганизации 1970 г., когда в составе 28-го ТБАКр была образована 4-я эскадрилья ВКП, самолеты-ретрансляторы были включены в ее состав.

Местом несения круглосуточного боевого дежурства самолётами ЕС-135А была выбрана авиабаза Майнот, расположенная в штате Северная Дакота.

Воздушный пункт управлений позиционным райном МБР ЕС-135G (62-3589) из соспша 4-й эскадрильи ВКП 28-гоТБАКр 4-й АД 15-й ВА выполняет полет в районе авиабазы Элсворт, 1 июня 1988 г.

Экскаватор, оборудованный специальным устройством, разрушает воздушный командный пункт ОСК ВС США I–C-135C (63-8053) из состава 7-й эскадрильи ВКП 55-го авиакрыла 8-й ВА. потерпевший аварию при посадке на авиабазе 11оуп, 27 октября 1998 г.

Самолет с сер. № 61-0293 был переделан обратно в заправщик и в 1982 г. использован для постройки прототипа новой модификации самолета-заправщика KC-135R.

В 1992 г., в связи с ликвидацией САК ВВС США, самолеты ЕС-135А были выведены из боевого состава военно-воздушных сил и переданы различным организациям: борт № 61-0262 передан в экспозицию аэрокосмического музея штата Южная Дакота (авиабаза Элсуорт), борт № 61-0287 установлен в качестве самолета-памятника при въезде на территорию авиабазы Оффут, а три самолета (сер. №№ 61-0278, 61-0289 и 61-0297) отправлены в ЦОВАТ.

EC-135L. В 1965 г. восемь самолетов-заправщиков КС-135А (сер. №№ 61-0261, 61- 0263, 61-0269, 61-0279, 61-0281, 61-0283, 61- 0288, 61-0302) переоборудовали в самолеты-ретрансляторы EC-135L, предназначенные для обеспечения связи командных центров и BK1I САК с командными центрами и ВКП КНШ.

Силовая установка и оборудование самолетов аналогичны ЕС-135А. Кроме того, система дозаправки этих самолетов была оснащена механизмом реверсирования, позволявшим забирать топливо от других самолетов через кормовую заправочную штангу.

25 марта 1965 г. самолеты EC-135L поступили на вооружение 32-й заправочной авиационной эскадрильи (по другим данным — 4163-й (или 4363-й) эскадрильи резервного управления) 301-го заправочного авиационного крыла, базировавшегося на авиабазе Локбурн, заменив там самолеты-ретрансляторы EB-47L. Новые машины пробыли в составе этого подразделения до 30 июня 1966 г., когда 301-е крыло передало свои самолеты-ретрансляторы 305-й заправочной эскадрилье 305-го тяжелобомбардировочного авиакрыла, базировавшегося на авиабазе Банкер Хилл, штат Индиана (12 мая 1968 г. она была переименована в Гриссом в честь погибшего в 1967 г. американского астронавта В.Гриссома). С этого момента авиабаза Гриссом стала «домом» для самолетов ЕС- 135L, и оставалась им вплоть до полного завершения миссии этих машин в 1992 г.

В ходе неоднократно уже упоминавшейся реорганизации стратегического авиационного командования, начавшейся 1 января 1970 г., 305-е тяжелобомбардировочное авиакрыло было переформировано в заправочное с сохранением прежнего номера. В 3-ю эскадрилью ВКП, образованную в его составе, 1 апреля того же года, наряду с самолетами ЕС- 135С, были переданы и все самолеты-ретрансляторы EC-135L. После упразднения в 1975 г. управления 2-й воздушной армии и расформирования 3-й эскадрильи ВКП, самолеты EC-135L были включены в состав 70-й заправочной эскадрильи 305-го заправочного авиационного крыла 42-й авиационной дивизии 8- й воздушной армии, местом базирования которой оставалась авиабаза Гриссом.

В 1976 г. три самолета EC-135L (сер. №№ 61-0281, 61-0288 и 61-0302) были переделаны обратно в самолеты-заправщики.

В мае 1992 г. самолеты EC-135L были выведены из боевого состава ВВС США и к 1 сентября 1992 г. 70-я эскадрилья была расформирована.

Самолет под сер. № 61-0269 ныне экспонируется в музее им. Вирджилла Гриссома в г. Банкер Хилл. Остальные четыре машины (сер. №№ 61-0261, 61-0263, 61-0279 и 61-0283) в настоящее время находятся на хранении в ЦОВАТ.

EC-135G. В 1967 г. в этот вариант были переделаны четыре самолета-заправщика КС- 135А (сер. №№ 62-3570, 62-3579, 63-7994, 63-8001). Эти машины представляли собой воздушные пункты управления пуском МБР «Минитмен». Они оснащались аппаратурой ALCS, предназначенной для управления пуском межконтинентальных баллистических ракет, а также специальной радиоаппаратурой, позволявшей использовать их и в качестве самолетов-ретрансляторов. Состав летного и технического экипажей был аналогичен самолету ЕС-135А, кроме того, в его состав был включен боевой расчет пункта управления пуском МБР (два человека). Воздушные пункты управления пуском МБР оснащались четырьмя 1’РД J57-P-59W и имели полный комплект оборудования для дозаправки топливом в воздухе.

17 апреля 1967 г. с авиабазы Ванденберг в Калифорнии впервые был осуществлен пуск МБР «Минитмен-2» по команде системы ALCS, установленной на борту самолета ЕС- 135G, и с 31 мая 1967 г. эти самолеты приступили к несению боевого дежурства.

В 1970 г. воздушные пункты управления пуском МБР были сосредоточены в 4-й эскадрилье ВКП.

27 августа 1970 г. борт 63-7994 перелетел на авиабазу Гриссом, где в составе 3 эскадрильи ВКП 305-го заправочного авиакрыла, а затем и 70-й заправочной эскадрильи того же авиакрыла, находился до 21 мая 1987 г., после чего вернулся на авиабазу Элсворт и вновь был включен в состав 4-й эскадрильи ВКП. Кроме того, есть данные о том, что в 1990 г. борт № 62-3570 также находился в составе 305-го ЗАКр.

В июне — сентябре 1992 г. все четыре самолета EC-135G были переданы из состава 4- й эскадрильи ВКП 28-го тяжелобомбардировочного авиакрыла в ЦОВАТ.

Продолжение в следующем номере.

СХЕМЫ CANT Z.505/506

CANT Z.505.

Первый прототип CANT Z.506A, оснащённый двигателями «Фиат Ф59КС»,

CANT Z.506A 1-й серии выпуска, предназначенные для авиакомпании «Алла Литториа», оснащались американскими моторами «Райт-Циклон SGR-1820-F52A».

CANT Z.506A 2-й серии, предназначенный для установления рекордов в классе многомоторных колёсных самолётов (сер. М.М.298, бопт. код. I-POLA).

CANTZ.506C с моторами «Фльфа-Ромео 126RC».

Серийный поисково-спасательный CANT 2.506S.

Разведчик-бомбардировщик CANT Z.506B 12-й серии.

Разведчик-бомбардировщик CANT Z.506B 14-й серии.

Оглавление

Пришло письмо летучее…

От Прута до Днепра

"Драться, как Сафонов!", или закрепление пройденного

Итальянское деревянное чудо

Хроники "Интрудеров"

Берлинский воздушный мост

"Двуликий Янус Олега Антонова"

Мой МиГ-29 из 115-го ГИАП

Воздушные командные пункты стратегического звена в вооруженных силах США

СХЕМЫ CANT Z.505/506